БОЛОТО

В жизни так не хватает чудес,
В жизни правит умами реальность,
Мы считаем, что это нормально,
А кто мыслит не так - в том есть бес!
Но однажды всё стало другим -
Но однажды мечты стали явью
Я решил, что сегодня исправлю
Мир, который так неисправим!

(С. Гонсалес)

____________________________________________________________________________

ПРЕДИСЛОВИЕ.

Случилась эта история давным-давно. После сотворения мира, во времена, когда Земля покоилась на спинах китов, жили-были два кровных брата - Диль и Зара. Жили мирно, в согласии. Поддерживали друг друга, как могли, и в радости, и в беде. До тех пор, пока...

Приснился как-то Дилю сон. Там, в своём видении гулял он по землям диковинным с красавицей неписанной рука об руку. Долго не давал Дилю этот сон покоя. И вот тогда собрался он в дорогу длинную. Брату объяснять ничего не захотел, обмолвился лишь, что путь его лежит к неизведанным землям. Как только Зара объявил о своём намерении идти вместе с ним, Диль крепко запротестовал. Пробовал отговаривать брата по-хорошему. Когда не получилось, пугал его опасностями, подстерегающими в пути. Но Зара только улыбался в ответ на все предостережения и уговоры. Ничего не помогло. Так и пошли искать судьбу свою - локоть к локтю, плечо к плечу.

Долго ли скитались они, никому не известно. Однажды открылись перед их взором земли благодатные, человеком не освоенные. И решили братья остановиться в своих скитаниях и выстроить там город. Да не простой город, а такой, чтоб с высокими домами-теремами, с мощеными дорогами, с надёжными стенами, от врагов защищающими. Долго не думали, принялись за дело. Трудно было строить рай в четыре-то руки, но ведь они не лень сюда тешить пришли. Кипела работа, спорилась. И как только появились первые результаты, в город их пришла Женщина. Откуда пришла, спросите? Кто знает. Земля-то, она слухами полнится.

Женщина была пригожа, стройна. Да и умом её Бог не обидел. За белизну кожи и нежный взгляд голубых глаз прозвали её Снежкой. Заглядывались братья на красоту Снежки, и каждую минутку искали повод, чтобы увидеть её и словечком обмолвиться. Каждый из них выделиться перед ней хотел. А Снежка то одному подмигнёт, то другому руку подаст. Потеряли братья покой, смута поселилась в душе. И тогда, поняв, что дальше так продолжаться не может, поставили её перед выбором. А Снежка долго думать не стала. Раскраснелась, не поднимая глаз, подошла к Заре, и взяла его за руку.

И проснулись в душе Диля чувства доселе ему неизвестные: злоба бешеная, ненависть неукротимая, подлость окаянная. Заманил он хитростью Снежку к себе в дом, и стал её обхаживать. Любовь да ласку обещал, меха к ногам её бросал, серебром да золотом одаривал. Ничего не жаль ему было. Уступила Снежка уговорам Диля, только одно условие выставила - Зару с глаз долой.

Сказано - сделано. Выгнал Диль брата. Поселился Зара недалеко от города. Соорудил себе шалаш там, где весело пели птицы, где безумолку стрекотали кузнечики, где ягода была самая спелая, а грибы сами в лукошко прыгали. И земля не обижала Зару, давала хорошие урожаи. Потянулись люди в те благодатные места. Всех принимал к себе Зара: обиженных и падших, храбрых и трусливых, работящих и ленивых. Всем были рады на его земле, никто не знал отказа. И у Диля каждый год было пополнение. Рос и ширился его род, крепко связанный кровными узами.

Время текло незаметно, как речная вода сквозь пальцы. И вот уже многочисленны оба лагеря. И снова не спиться Дилю. Не дают ему покоя "сытные" соседские земли. А уж смех да веселье, доносящиеся с "того берега" костью застревают в горле. А к былым чувствам ещё и жадность прибавилась. Обнимает за шею крепко, душит. Шепчет жаркими губами в ухо, что пора бы всё прибрать к своим рукам. Только медлит Диль, копит злобу, собирает по капле, словно морошку по одной ягодке кладёт в лукошко. Когда выплеснулась ярость через край, позвал на подмогу воинов басурманских. Те быстро согласились на его предложение. Кто же откажется, когда столько богатств обещано за победу над людьми безоружными, военному делу не обученными.

И началась война. Силы были неравны. И вскоре дружина Зары начала редеть. Трупы покрыли некогда плодородную, благодатную землю. И тогда поднялись на войну с Дилем звери и птицы. Закружило в воздухе вороньё. Орлы падали камнем с небес на головы врагов. Кричали возбуждённо и клевали противника стрижи и козодои, синицы и чибисы. Ночная охотница сова поспешила на помощь. Медведи, лисы, кабаны и лоси, все, как один вышли из своих жилищ на защиту Зары. Но что могли сделать когти, клыки и клювы, против смертоносного металла? Застонала Земля от боли. Покрылась вся глубокими трещинами. И завыли тогда волки, а из тростника раздался трубный крик боязливой выпи. Заревела выпь так раскатисто и басисто, что разбудила Небо. Заплакали Небеса, увидев страшную картину. И полились воды небывалые на Землю, покрыли её и потопили место битвы. Три дня и три ночи стояла Большая вода. Напиталась ею Земля, и когда вода спала, то разверзлось в тех местах Болото.

Глава 1. ПОДМЕНА.

Скрипучая телега медленно передвигалась по безлюдной улице города. Ржавые колеса её жалобно скрипели, трясясь по булыжному покрытию дороги. На телеге лежал молодой мужчина. Временами он стонал. Видно было, как его тело сотрясали судороги. За телегой бежали любопытные мальчишки и пёс. Завидев, как тело мужчины начало трястись от очередных конвульсий, один из мальчишек остановил другого. Потом они о чем-то пошушукались и, махнув рукой, побежали в другую сторону. А лошадь продолжала тащить свою нелегкую ношу прямиком к местной церквушке.

За этой картиной Морика наблюдала из окна своего дома. Когда повозка поравнялась с её окнами, незнакомец вдруг открыл глаза и посмотрел вверх. Их взгляды встретились. Телега уже скрылась за углом домика для монахов, что был построен при храме, а девушка всё смотрела ей вслед. Взгляд незнакомца словно прибил её к земле, он прожег насквозь, поднял боль с самых потаённых уголков души. Нехорошее чувство охватило Морику в тот момент. Из этого состояния её вывела мать:

- Опять в храм больного повезли. Мне кажется, что уж и не жилец вовсе. А ты сбегай к отцу, узнай, придет ли к ужину? Или будет грехи отпускать перед смертью?

- Зачем Вы так, мама? Он же еще не умер! Лучше бы помолились за него!

- Вот, малахольная! Да если молиться за каждого больного и юродивого, язык сотрёшь. Да ты и сама-то давно стала ль такой? Молиться она за него мне предлагает... Ой, что-то не так, чует сердце. Аль приглянулся он тебе?

Морика молча, накинула на голову платок, надвинула на ноги стоптанные башмаки, и бесшумно закрыла за собой дверь.

- Вот дура, блаженная. Прости, Господи! - вздохнула Ядвига и перекрестила дверь, - Храни ее, Боже!

Зайдя в храм, Морика остановилась в тёмной прихожей. Незнакомец лежал под образами. Лицо его было белым, словно рубаха, в которую он был одет. Над ним склонились старик-лекарь и священник. Они разговаривали между собой. Морика не осмелилась прервать их разговор:

- Что за болезнь у него? - поинтересовался священник.

- А то ты сам не догадываешься? С болота его привезли, а там только одна болезнь. Крепко держит их Дракон. Попал к нему в пасть, не выбраться обратно, - лекарь вздохнул.

- Значит опять Дракон. А парню повезло, обычно от его укусов помирают быстро. Этот крепкий оказался.

- Это конечно да. Но дальше я ему ничем не могу помочь. Нет у меня лекарств от Драконовых укусов. Будем ждать. Если нутро у него совсем гнилое – значит, умрет до зари. А коль жизненный стержень не сильно поржавел - выживет. Будет так, как Богу угодно.

- Ты прав, старина! Ты всегда прав! Я буду молиться за него, может Господь не заберет его к себе, - священник выпрямился и посмотрел в ту сторону, где стояла Морика.

- Я все слышала, отец! Простите ради Бога!

- Бог простит, доченька! Бог всех нас простит...

Лекарь собрал свои инструменты в чемодан. Проговорив негромко, что удаляется, дабы не мешать молитве, он скрылся за церковной дверью. Отец Матьяс постоял ещё пару минут возле больного, потом поднял глаза в молитве, и после всего повернулся к дочери:

- Пришла звать меня к ужину? Я готов. Пойдём уже... - заметив непонимающий взгляд Морики, промолвил. - Что-то не так?

- Отец, Вы оставите больного здесь одного? А если ему будет нужна помощь? А молитва? Вы не можете бросить его?!

- Он обречён, Морика. Укусы Дракона смертельны. У него нет шансов... к сожалению... Мы можем спасти только его душу, но для этого надо много молиться. Может быть, тогда Господь простит ему его прегрешения и облегчит страдания.

- Хорошо, пусть будет так. Значит, я буду молиться за его спасение.

Три дня неустанно горел огонь лампады в комнате Морики. Три дня, не мигая, смотрела Морика на этот огонь, боясь, что он погаснет. Огонь горел. Первый день пламя было настолько мало, что Морике приходилось то и дело подливать в лампаду масло. Сердце девочки билось так сильно и часто, что ей казалось, будто оно в неистовстве разорвет ее плоть. На второй день, дышать стало немного легче, хотя легкие Морики превратились в огромные меха и все еще продолжали перекачивать двойное количество воздуха. Пламя лампады горело прерывисто. Оно, то почти совсем гасло, то возгоралось снова, словно неведомая сила, пыталась его задуть, а оно сопротивлялось. Морике даже показалось, что эта, невидимая глазу нечисть, становиться осязаемой. На исходе третьего дня, между пространством комнаты и огнем наступило хрупкое перемирие. Лампада начала гореть ровно и спокойно. Морика внезапно почувствовала смертельную усталость. На ватных ногах она дошла до кровати и повалилась на неё. Сон её был крепок и спокоен.

А под утро, когда заря начала лишь только брезжить на востоке, было у Морики видение: как будто бы идёт по краю берега босоногая девчушка в белом длинном балахоне. Оборачивается время от времени и манит её за собой. А она – Морика, и сама за ней идти не прочь. И вот так вдвоём добираются они до покосившегося домика. Входят в него, а там, на подстилке из соломы лежит тот самый молодой мужчина. Вид у него очень бледный, похоже, что он больше мёртв, чем жив. Девочка подходит к нему, наклоняется низко-низко, проверяет: «Дышит ли?»… Потом снимает с себя нательный крестик и надевает на незнакомца. Даёт знак Морике, что и она должна сделать так же. Затем исчезает. Растворяется в воздухе, словно и не было её вовсе…

Морика проснулась, села на кровати. Видение не давало ей покоя. Недолго думая, соскользнула на пол, и через окно оказалась на улице.

Темноте, царящей в храме, мешала лишь одиноко горящая свеча. В её робком свете, незнакомец казался неподвижной восковой фигурой. Только испарина на лбу, выдавала наличие жизни в его теле. Морика спешила. Она до смерти боялась, что кто-нибудь может внезапно войти в церковь и помешать тому, что она должна была сделать. Быстро поменяла кресты: свой надела на незнакомца, его - крепко сжала в ладони. Вот так. Прежде, чем уйти, наклонилась к самому его лицу и горячо прошептала: "Ты только живи! Живи, пожалуйста!"

Глава 2. ДА ЗДРАВСТВУЕТ, КОРОЛЬ!

" Я - король! Я - Его Величество Король Дурляндии! - Его Величество поглядело на себя в зеркало и его лицо расплылось в довольной улыбке. Долго смотрел на своё отражение, потом ещё раз повторил, - Теперь я - Король Дурляндии!"

В дверь постучали два раза, следом послышался шёпот:

- Ваше Величество, к Вам можно?

- Советник? - Король был удивлён, - Ну, заходи, коль пришёл...

- Тут такое дело, - замялся Советник.

- Говори, не томи!

- Народ просит денег. Говорит, что слишком долго в нищете живёт, что пора бы поправить положение вещей...

- Ну, так иди и поправь. Только обязательно скажи, что это моё решение. Я хочу, чтобы меня любили.

- А завтра они попросят ещё... Потом ещё... Если каждый раз удовлетворять их просьбы, то так и нам ничего не останется. А им всё равно всегда будет мало.

- Так ты много не давай. Дай немножечко, совсем капельку. Давай так: по капельке и только после долгих уговоров. И не забудь каждый раз упоминать моё имя.

- Вы мудрый правитель, Ваше Величество!

- Да, я - мудрый, - Король, улыбаясь и любовно поглаживая себя по груди, подошёл к окну, - А теперь иди... иди... Хотя нет, стой! А что это за гомон на болоте? Аж из окон моей башни слышно?

- Так это народ, празднует Вашу коронацию.

- Ничего не понял, а почему на болоте?

- Живут они там. Но это - так себе народец. Нищие, каторжники, воры, сброд одним словом.

- Погоди, не понял. А кто же тогда живёт в городе?

- В городе живёт знать: купцы, артисты придворные, басурмане. Басурман нынче особенно много стало, но Вы на них можете полагаться. Они тоже часть Вашего народа.

- Ну и чем они там, на болоте занимаются?

- Живут, Ваше Величество. Как живут, ничего не могу сказать, но деньги в казну с них наши поборщики собирают исправно. Мы и сами порой удивляемся, как они до сих пор не вымерли вовсе...

- Всё на сегодня! - Король отошёл от окна. - Ох, и утомил ты меня своими рассказами. Всю голову закружил. Иди, работай, а я отдохну тут в тишине немножко. Только окно закрою, а то больно на болоте шумят.

Глава 3. ДАРОВАННАЯ ЖИЗНЬ.

- Я живой? - сухими губами прошептал Анхель.

- Живой, - усмехнулся старик-лекарь, - но главная твоя битва ещё впереди. Хотя, я знаю, что ты выйдешь из неё победителем, сынок.

- С кем придется воевать? - Анхель ничего не понимал.

- С собой. Со своим «Я». С тем, кто сидит у тебя внутри, и кому теперешний ты очень не нравишься. Он потерял тебя сейчас. Но ему кажется, что это временно и он обязательно постарается тебя вернуть.

- Ой, - Анхель не смог подавить вздох разочарования, - говорите попроще, а то я ничего не могу понять.

- Ты был болен, очень болен, но болезнь начала отступать. Долго тебе всё рассказывать. Когда ты очнёшься, когда оглянешься назад, то ты всё поймешь. И ещё: теперь у тебя есть свой ангел.

- Это кто?

- Морика. Это девочка, и её зовут Морика.

- Я не знаю никакой девочки.

- Она тоже впервые тебя здесь увидела. Случайно оказалась рядом и не прошла мимо. Не спрашивай «почему». Не стоит задавать вопросов, на которые нет ответов. Лучше помнить об этом всегда.

* * *

А тем временем весть о чуде исцеления Анхеля уже долетела до болота. Радовался болотный люд тому, что удалось их любимцу выжить после укусов Дракона. Хотели даже устроить праздник по случаю его возращения. Вот только не суждено было этому свершиться. Так и остались стоять непочатыми бутыли с вином, приготовленные для встречи. Никто не зажёг большой костёр, сложенный посреди болота. Звонкие песни были оставлены на "потом". И это произошло потому, что на окраине города, всё это время строили свои планы два человека:

- Ну и что делать-то теперь будем? Мы ведь за ним не уследили, с нас и спрос.

- Ума не приложу, откуда взялась на нашу голову эта девчонка, - вздыхал лекарь, - Если бы не она, всё прошло бы, как по маслу. Он не выжил бы ни за что.

- Хватит скулить, тут думать надо, - зашипел казначей, - Лучше расскажи, что это за история с подменой крестов, о которой все только и говорят.

- А...история... Говорят, что девчонка, дочь священника, не только отмолила Анхеля у Бога, но ещё и кресты поменяла. Свой надела на больного, а его крест взяла себе. Теперь якобы он будет жить её жизнью, а она пройдёт его путь. А если вдруг они снова поменяются крестами, то всё встанет на свои места.

- То есть, если он получит назад свой крест, то умрёт от укусов Дракона, - казначей задумался.

- Ну да. Это сейчас на нём висит ярлык "бывший". Все думают, что он излечился. Чёрта с два. "Бывших" не бывает. Как только он получит назад свой крест, то всё, что сидит внутри, непременно вылезет наружу.

- А пока у него на шее висит крест Морики, он будет славить Господа. Девчонка-то - дочь священника. То есть вреда от его бунтарской сущности не будет никакого. Что ж, тогда это всё меняет, - казначей даже заулыбался.

- Не верю я в этот бред! Это сказки нашего священника Матьяса, - запротестовал лекарь, но казначей его не слушал:

- Единственное, что осталось сделать, это предупредить их встречу. Девчонка и Бунтарь не должны встретиться. Никогда. На этот случай у меня есть свой козырь - моя обожаемая дочь Розалия. Самое время выпустить её в свет. Пусть очарует этого "святошу" и держит его при себе. Я думаю, ей не трудно будет это сделать. У Рози крепкая хватка, вся в меня.

- А если вдруг...

- Никаких "вдруг" быть не должно, если ты, конечно, хочешь остаться при тёплом месте. Я всех порву, кто встанет между мной и обожаемой мною Королевской казной.

Глава 4. ПОБЕГ.

- Вот, мать, смотри, до чего дожили! - Матьяс бросил на стол перед Ядвигой нательный крест.

- Крест, как крест, ничего особенного в нём не вижу, - женщина отложила в сторону полотенце, которое вышивала, - А что с ним не так?

- Этот крест я нашёл в комнате Морики. Она моется во дворе, а крест на время купания сняла.

- Ну и правильно, что сняла. Это я так её учила.

- Неужели ты не видишь, - не унимался священник, - что это не её крест?

- Вижу, что не её. Тогда чей это крест? - Ядвига испуганно поднесла руку ко рту.

- Того, кого привезли в храм неделю назад. Вот почему она всё время возле него крутилась. Мало того, что как одержимая молилась во спасение незнакомца, так она ещё и кресты поменяла. На него свой надела, а его... - он со вздохом махнул рукой.

- И что теперь, Матьяс? - проговорила Ядвига с тревогой.

- Плохо будет, матушка! Ничего хорошего. Теперь она будет до конца дней своих нести его крест. А ведь его привезли с болота. Сегодня же поговорю с Морикой. Я заставлю её вернуть всё на свои места. Она должна понять, что у каждого в жизни своя дорога, которую нам начертал Господь. Грех идти против Бога.

- Ты только сильно не дави на неё, Матьяс. Она упрямая. Кто знает, что ей в голову взбредёт.

- Не бойся, Ядвига, я разрешу этот вопрос. А ты сшей крестильную рубашку для Морики на случай, если она мне откажет. Тайно окрестим её ещё раз. Глядишь всё и разрешиться.

Морика, стоявшая под окнами террасы и слышавшая весь этот разговор, была ни мертва, ни жива от страха. Она так боялась, что если отец заставит её вернуть незнакомцу его же крест, то он умрёт. Когда голоса смолкли, она тайком пробралась в гостиную, забрала крест, лежащий на столе. Затем, словно ошпаренная, выскочила из дома и направилась прямиком в сторону Королевской башни. Пройдя несколько сотен метров, Морика остановилась. "Куда я теперь? - спросила она себя. И поняла, что ответа нет. Мелькнула мысль "Болото", но она была тотчас отторгнута: "Разве можно мне на болото? Мне, выросшей в самом сердце города и никогда не выходившей за его пределы? Я - дочь священника. Примут ли меня там, где по слухам, царит бесовщина; там, где время от времени слышится кровожадный рык Дракона? Вряд ли. Но разве есть у меня другой выход?" Потом достала из кармана юбки крест и, глядя на него, произнесла, мысленно обращаясь к незнакомцу: «Если от этого креста зависит твоя жизнь, то я не отдам тебя смерти. Я буду хранить его до лучших времён, кто знает, может быть, я ещё верну его тебе!» Постояв несколько минут в нерешительности, она прямиком направилась на выход из города.

Быстро темнело. Морика шла уверенно, дорога до Королевской башни была ей хорошо знакома. Миновав же её, девушка попала в бесконечный лабиринт улиц с соединявшими их переулками, перекрёстков, поворотов, тупиков. Отчаяние начало охватывать Морику, как вдруг она вспомнила фразу, брошенную торговкой на городском рынке: "По какой улице ни пойди, ты обязательно упрёшься в болото!" Мысли девушки сразу же пришли в порядок. "Надо идти! - сказала она очень тихо, - Не надо бояться ни трудностей пути, ни людей, живущих там. В конце концов - это люди, а не звери". С такими вот мыслями Морика двигалась дальше по улицам спящего города. Размышляя на ходу о жизни, она не заметила, как булыжную мостовую сменила грязь. Услышав чавканье жижи у себя под ногами, она подняла глаза и увидела вдалеке, прямо перед собой огонь костра.

"Господи, как же холодно, - подумалось Морике, и она поспешила на огонь. Возле костра происходило движение. Нечёткие людские фигуры двигались туда-сюда, то приближались к огню, то отдалялись от него. И чем ближе подходила девушка к такому желанному для неё теплу, тем отчётливее слышала она людской гомон. Из чернильной темноты глаз её выхватывал покосившиеся лачуги, ветхие навесы, горы камней, похожие на построенные наспех баррикады. Костёр горел в самом центре этого хаоса, и вокруг него сидели люди. Людей было много. Их стало ещё больше, когда женщина, которая заметила Морику первая, спросила:

- Кто ты?

"Бежать! - пронеслась мысль, но её перебила другая - Поздно!" Рука девушки потянулась к кресту, висевшему на её шее. Крест лёг в ладонь, и странное, доселе неизвестное Морике чувство уверенности, силы и собственной правоты пришло к ней.

- Меня зовут Мора, - произнесла она громко.

Толпа затихла. Потом, словно по команде, людской муравейник ожил. Пронесся тихий шёпот "демон... демон... демон..." А потом тишину взорвал, нарастающий каждую минуту, шум. В нём отдельными обрывками то тут, то там вспыхивали: скрежет, вопль, жужжание, лай, скрип. Все эти звуки то сливались воедино, то распадались на куски, пока на первый план не вырвался бой барабанов, а за ним гулкое "м-мм-мм". Все разом замолчали и, в наступившей тишине, отчётливый женский голос произнёс: "Духи говорят, что её надо принять". Толпа снова загудела, но это был уже более дружелюбный гул.

- Садись к костру, Мора, - женщина похлопала рукой по отполированному временем и людьми бревну, - Холодно нынче.

- Спасибо, - только и смогла произнести Морика, потому что дрожь сотрясала её тело настолько, что трудно было говорить. Вынырнувшая из темноты рука, протянула кружку с налитой до краёв мутной пахучей жидкостью.

- Пей!

- Нет, спасибо, - попыталась отказаться Морика.

- Пей, я говорю! - наставал на своём хрипатый голос с жутким акцентом, - А то заболеешь чего доброго. Нет тут у нас лекарей. Тут тебя лечить некому. Так что - пей!

После выпитой кружки Морике стало тепло. Она начала чувствовать себя раскованнее и стала потихоньку разглядывать тот новый мир, в котором ей предстояло жить. И чем больше она вглядывалась, тем яснее осознавала, насколько противоположен тот мир, куда она попала, тому, из которого пришла. Пьяное её сознание ужасалось от мысли, что так можно жить, а потом и вовсе отключилось.

Глава 5. ЧУЖОЙ КРЕСТ.

- Ката, смотри какой странный крест у неё на шее, - шептавший находился рядом с Морой. Она поморщилась от сильной головной боли, и стала наблюдать за происходящим сквозь чуть приоткрытые глаза.

- Лукашка, хватит разглядывать её. Иди лучше принеси воды, будем нашу гостью в чувство приводить.

- Ката, я однажды видел этот крест, - не унимался Лукашка.

- Ты не мог его видеть, она впервые в наших краях.

- Нет, - закапризничал Лукашка, - это крест нашего Анхеля. Я видел его на нём. Хочешь, я позову кого-нибудь, кто тебе сможет это подтвердить?

- Иди уже, - Ката взяла ведро и с силой вложила его в руку Лукашке, - Я всё выясню сама. И никому не говори о том, что видел.

- А ты мне за молчание дашь тёплую лепёшку с румяной корочкой?

- Дам.

- А за воду дашь ещё одну?

- Хитрый ты, Лукашка, - улыбнулась Ката, - Когда хитришь и на блаженного не похож. Вот и пойми тебя: кто ты?

- Я дурак, с меня взятки гладки.

- Хорошо, коли так. - Ката закрыла за Лукашкой дверь, подошла вплотную к Море и проговорила, - А сейчас пока нас никто не слышит, рассказывай.

- Что рассказать тебе, Ката?

- А разве нечего? О себе расскажи, о том - зачем ты здесь. Почему чужой крест висит на твоей шее? Где его хозяин?

- Что ж, если хочешь, то расскажу. Скрывать мне нечего.

Выслушав Морину историю, Ката задумалась. Странно всё случилось. Странно и неправдоподобно. Ещё никто не уходил жить из города на болото. Все всегда стремились, наоборот - в город. Вот и Мора - дочь священника, жила при почёте, холенная, лелеянная. По ней видно - работы не знала. Тогда зачем она здесь? Какой хитроумный план вынашивает? А если не врёт, если всё так и есть, как рассказала? По-разному ведь бывает в жизни?

- Ладно, - наконец произнесла она, - оставайся пока у меня. Жилище моё конечно очень скромное, но на двоих хватит. Сегодня отдыхай, приходи в чувство, а завтра пойдёшь на работу. Поняла?

- Я сделаю, как скажешь, - пообещала ей Мора.

- Да, и ещё, крест за одежду спрячь. Снимать не надо, нельзя без креста. И никому его не показывай. Чужая ты здесь, поэтому если у кого-то к тебе недоверие проснётся, или обидишь кого ненароком, то разбирать не будут. А Анхеля здесь любили очень, хотя он тоже был не из местных. В душу, он смог влезть к каждому, и поселился там. Так что, если кто-то увидит на тебе крест его, кто знает, что подумать могут... В общем, смотри сама, не маленькая...

Глава 6. ПИФ-ПАФ И В ДАМКИ!

- Советник, сейчас твой ход, - громогласно напомнил Король.

- Знаю, - мрачно проговорил Советник, - простите, Ваше Величество, задумался.

- А что, есть над чем думать, кроме шахмат?

- Видите ли, Ваше Величество, у нас сложилась непростая ситуация, - замялся Советник.

- Выкладывай.

- Один мужичонка дюже разбогател.

- Ну, "помоги" ему, отбери у него половину.

- Не отдаёт.

- Что значит "не отдаёт"? Он, кстати, с чего так сказочно разбогател-то?

- Дык ведь "ни с чего" вроде как... Огородишко он себе завёл на краю города. Так до сих пор и копает, и копает. Знать перешёптывается, что это приносит ему большие барыши.

- А кто ему разрешил этот самый огород завести?

- Вы, Ваше Величество!

- Я? - удивился Король, потом почесал за ухом, - Ну может, конечно, и я. Но я же не знал, что там земля золотая. А почему меня никто не предупредил?

- Так... Ваше Величество... - Советник замешкался на время, потом решился, махнул рукой и зашептал, - Так он ещё и власть у Вас отнять хочет. Я случайно его разговор с одним его приятелем подслушал. "Хочешь, говорит, я тебе денег дам много. Ты их народу болотному раздай, они мигом нашего Короля раскоронуют. Будешь ты властвовать в Дурляндии". Прямо так и сказал. Честное слово, я не вру!

- Короче, слушай Советник, и запоминай. Пойдёшь к этому богачу, и предложишь поделиться. Если ответит отказом, то отнимай у него землю и возвращай её своему Королю. А его в яму. Пусть все зарубят у себя на носу: я жадных не люблю! И корону свою не отдам никому. Вот примерно так - Король сделал ход пешкой, - пиф-паф и в Дамки!

- Но, Ваше Величество... - Советник состроил гримасу, - Дамки бывают только в шашках...

- Ну, ты и зануда, - протянул недовольно Король, - шашки... шахматы... поддавки... Какая разница во что играть? Главное слово - играть! Улавливаешь? А выражение хорошее, правильное.

- Да уж... получше того, в котором Вы всех уборными стращаете.

- Советник, не заговаривайся! - Король хлопнул по столу, - Так, о чём мы? А, вспомнил! Только напусти дыму побольше, чтобы люд болотный ничего толком не понял: кто, кого и за что. Иди, выполняй. Партию потом доиграем, я ведь всё равно выиграю.

Глава 7. ОБМАН.

Тих на болоте рассвет, тих и прекрасен. Кругом безмолвие, ягоды да мох. Когда солнце ещё только-только собиралось выкатить из-за леса, Мора взяла корзинку, приготовленную для неё Катой ещё с вечеру, и отправилась подальше от селения, туда, где под мягкой подушкой из душистых трав, мха и лишайников пряталось от глаз людских болото. На выходе из селенья, сразу течёт ручей. Вода в нём кристально-чистая и холодная, аж дух захватывает. Люд городской старается на болото не попадать вовсе, но сюда, к ручью, нет-нет, да и захаживает.

Наклонилась Мора к ручью, дотронулась до студёной воды. Не заметила вода её прикосновения. Легко прошла сквозь пальцы. Встряхнула Мора рукой, брызнула серебра в траву, и пошла дальше. Пошла медленно, не торопясь, боясь заблудиться или пропасть в елани. Вскоре увидела первые одиночные ягоды. Словно застывшие рубины краснели они в траве. Красота - глаз не оторвать. А дальше, чуть поодаль - кроваво-красная полянка. Нагнулась Мора за первой ягодой, положила её в рот по традиции, скукожилась, крякнула. От кислоты аж скулы свело. Вторую ягоду клала уже в корзинку. Потом присела за третьей, четвёртой, пятой... Нет конца ягоде, ловко собирают её руки Моры, аккуратно, чтобы не помять, отправляют клюковку за клюковкой в корзинку. Вот и всё, полна коробушка.

В селенье возвращалась счастливая. Устала малость, но думы о том, что завтра продаст эту ягоду лечебную и купит продуктов, придавали сил.

На следующее утро отправилась в город. На рынке с утра - толпа, царил шум и гвалт. Кто-то продавал товар, кто-то менял. Потрёпанный жизнью мужичок пытался продать за хорошую цену старую клячу холеному молодцу. Тот неумело торговался, заглядывал к лошади в зубы. А торгаш не унимался, хвалил, что было мочи, свою костлявую кобылу. Безногий, тот, что недавно лихо отплясывал цыганочку у костра на болоте, просил милостыню недалеко от "скомарошьего столба". Нелёгкая у него работа. Поди, попробуй просидеть целый день, согнувшись в "три погибели", укутав в толстое рваное одеяло мнимые культи. И это в такую жаркую погоду. В общем, гудела жизнь на городском рынке.

Мора издалека увидела на нетесаном деревянном прилавке свободное место. "Как раз под мою корзинку" - только и подумала она. Но не успела дойти, как оно было занято толстой дородной бабой с плохо ощипанной гусиной тушкой. Пришлось Море идти в самый конец торгового ряда, туда, где раньше обитали торговцы вином. Сейчас виноделов не было, но пустые бочки так и остались лежать возле самого забора. Мора поставила корзинку на прилавок, подкатила одну из бочек поближе, перевернула её на днище, а сама взобралась сверху. "И то хорошо, не на ногах же весь день стоять!" - порадовалась она.

Охотников до клюквы было немного. Всего лишь полкорзинки было продано, как послышались крики королевских охранников: "Держи вора!" По рынку, ловко работая локтями, бежал сапожник, а вслед за ним поборщик с охранником. Сапожник, по прозвищу Каблучок, был соседом Каты. Наверно, поэтому завидев Мору, быстренько нырнул под прилавок, и зашипел оттуда: "Не выдай, милая! Помоги, родная!" Когда запыхавшийся охранник был уже рядом, Мора больно пнула Каблучка носком туфли, и он замолчал.

- Кто видел, куда делся вор? - охранник осматривал всех с ног до головы подозрительным взглядом. Остановился напротив торговки рыбой и спросил, - Ты...?

- Я? - прошептала она белея. Потом долго сопела, шмыгала носом, косилась в сторону Моры, и, наконец, выдохнула, - Нет.

- А не попробуешь его у меня под юбкой поискать? - ярко накрашенная девица, отзывавшаяся на имя Стрелка, растянула губы в улыбке. - Вдруг он там спрятался?

- Отставить, - рыкнул страж и подошёл к Море.

- Я знаю где он, - голос Моры дрожал. Стрелка презрительно хмыкнула и сплюнула в сторону, - Я видела, как он побежал туда, за бочки. Там дыра в заборе...

- Ушёл? - запыхавшийся поборщик не дал Море договорить. - Где теперь его искать?

Охранник ещё раз смерил Мору взглядом и медленно пошёл прочь. Только когда их поглотила людская толпа, девушка вздохнула с облегчением.

Возвращались на болото вместе с Каблучком. Половину дороги молчали. Сапожник нёс корзинку, в которой лежал единственный сапог. Мора задумчиво смотрела по сторонам. Когда миновали городские ворота, она заговорила:

- Рассказывай, что украл.

- Кто я? - Каблучок задохнулся от негодования, - В жизни чужого не брал. Вот тебе крест.

- Тогда чего он за тобой бежал и орал, словно потерпевший?

- Денег с меня стрясти хотели, - сапожник вздохнул. - Только где их взять?

- А почему твоя лавка закрыта? Я наслышана, что к тебе даже из города ходили, чтобы обувь пошить...

- Я тебе больше скажу. Мне довелось однажды даже Королеве башмачки сработать. Только вот с недавнего времени такой огромный денежный налог стали требовать за то, что у тебя лавчонка имеется. И получилось, что сколько ни стучи молоточком, а всё -"пшик". Придут поборщики, все деньжата выгребут, а ты делай что хочешь. Вот и пришлось лавку закрыть, а самому в сарай, что за хижиной перебраться. Стачаю сапожки или ботики, несу их на ярмарку. Продадутся - можно на следующий день, на рынок ещё пару отнести. Ежели нет - жду следующей ярмарки. На ярмарке-то денег за твоё нахождение там не берут.

- А сегодня что произошло?

- Сам не знаю, - Каблучок пожал плечами, - Я поборщиков ещё с утра заметил. Ну, думаю, что-то неладное. И точно. Сначала мимо ходили. А потом подошли и велели заплатить. А чем я им заплачу, если в руках пара сапог, а в кармане дыра такая, что кулак пролезет? Тут я и побежал. А дальше ты всё сама знаешь.

Возле дома остановились. Каблучок протянул Море корзинку и, не поднимая глаз, ещё раз попросил прощения за то, что она невольно оказалась втянутой в его неприятности. На что она в ответ попросила:

- Ты только никому не говори, пожалуйста, что я стража обманула. Неловко мне как-то из-за этого обмана. Хотя ни о чём не жалею. Если ещё раз доведётся такому быть, то знай - я не выдам.

- Странная ты, Мора. Непонятная. Меня вот не сдала, а ведь могла бы. А ты ведь и не знаешь меня вовсе. Опять же с города сбежала на болото. Почему? Ведь ты же не просто в городе жила, ты жила-то у самого Христа за пазухой.

Глава 8. В ХРАМЕ.

Вёсенка собиралась в путь. Аккуратно сложила свои скромные пожитки в сумку, слила остатки грунтовых вод в вазу для цветов, осторожно, чтобы не получить разряд тока, смотала тоненькие майские молнии в клубок.

- Вот и всё. Я готова. Провожай, мамочка в путь! - обратилась она к Земле.

- Иди с Богом, милая. И возвращайся в срок!

Кончался последний весенний денёк. Медленно садилось Солнце. Звенела в тёплом воздухе мошкара. "Что-то лягушки квакают больно громко. К жаре, говорят люди. Значит уже скоро! Значит Лето уже на подходе, - подумала Земля и закрыла глаза в предвкушении встречи, - ещё несколько томительных часов ожидания и..." Сердце её забилось, пульс участился. Не выдержала, закричала в темноту ночи:

- Скорее, милый! Заждалась уже тебя! Сил нет, как увидеть тебя хочется! К устам твоим горячим припасть. Пусть ненадолго, но почувствовать, как бьётся твоё огненное сердце. Задохнуться в твоих объятьях жарких. Испытать на себе грозовой гнев твоих ливней. Иди, скорее! Накорми со своей щедрой руки земляникой спелой. Утопи в разнотравье и воскреси в синеве небесной. Чтобы потом, когда не будет тебя со мной, вся тобою выхолощена, я смогла без ропота слушать нудную Осеньку, коротать вечера под скрипучую музыку Зимы и растить Вёсенку. Так иди же ко мне, Лето!

- Я здесь уже, родная! - услышала в ответ, и почувствовала прикосновение желанных горячих губ.

* * *

- Мора, Петро умирает, он совсем плох, - рыдала Нахта, - Говорила ему непутёвому, не ходи по солнцу, не выжаривай себя на завалинке. Так ведь нет, не послушал. Весь день под палящими лучами в земле копался, а к вечеру слёг. Душно ему, нет сил дышать. Он меня к тебе послал. Просит тебя, чтобы ты сходила к своему отцу, попросила причастить Петро перед смертью. От нашей-то церкви одни стены остались. Не откажи ему, Мора!

- Хорошо, - сказала Мора и задумалась. С тех пор, как оставила она родительский дом, очень редко видела отца. Матьяс сторонился дочери, Мора тоже не искала с ним встреч. Однажды вечером она пришла в храм. Пришла после того как закончилась служба, после того, как схлынула толпа людская. Хотелось постоять в тишине, заглянуть в глаза святых ликов, поискать ответов. Она припала щекой к шершавой стене, погладила святой камень и вдруг услышала шаги отца у себя за спиной. Его шаги Мора могла узнать из целого хора шагов. Безудержная радость захлестнула её, поволокла за собой. Она повернулась и только и успела заметить, как побледнел отец, узнав в незнакомке её, свою дочь. Матьяс отшатнулся, словно увидел в её лице самого Дьявола. И в этот момент лопнули у неё внутри звенящие струны радости, больно вонзились острыми концами в самое сердце, - Я схожу, Нахта. Я попрошу!

- Спасибо тебе, Мора! И от меня спасибо, и от Петро...

Площадь перед храмом была пустой, когда Мора подошла к ней. Вечернюю службу уже отслужили. Мора подошла к каменным порожкам, тут обычно обитали попрошайки. Накинула на голову платок, постояла немного и решительно дернула ручку двери на себя. Дверь не поддалась, она оказалась закрытой изнутри. "Странно" - подумала Мора, - Такого раньше никогда не было". Она решила обойти храм со всех сторон, чтобы выяснить, что за чертовщина там происходит. Под одним из окон остановилась, прислушалась. Внутри храма звучала музыка. Это была не органная музыка, это было что-то другое. Добравшись, наконец, до окна, заглянула внутрь. То, что она увидела, заставило её поморщиться, словно она получила сильную оплеуху. В храме было много народа. Это были приближённые Короля. Все они светились от радости. Их возбуждённые улыбающиеся лица вызывающе смотрелись на фоне грустных святых ликов. Сам же Король восседал у подножия Креста. Его Величество что-то праздновало, и поэтому всех одаривало златом из казны. Матьяс тоже был там. Он находился по правую руку от Короля и, похоже, его нисколько не смущало ни само действо, ни то место, где оно происходило. "Миром правит золото!" - что ж видимо прав был мудрец, изрекший эти слова. Руки Моры затекли, нога соскользнула с камня и она с тихим вскриком спрыгнула вниз.

Всю обратную дорогу Мора вспоминала, как совсем недавно оказалась невольной свидетельницей чужого свидания. Девушка убегала от парня. Она время от времени пряталась за стволы берёз и кричала ему: "Ну, давай, догоняй же..." А он бежал за ней тяжело, и даже не заметил, как хрустнул под его рваным сапогом маленький кусочек блестящего металла. Когда девушка остановилась, и он, наконец-то сдавил её в своих медвежьих объятьях, она расплылась в улыбке и сказала: "Ты только что прошёл по золоту". Одной рукой он прижимал её к себе, другой гладил по растрёпанным рыжим волосам и повторял жарко: "Дороже всего золота не земле, мне золото волос твоих Аранка! Люблю тебя, люблю, люблю... Всё за тебя отдам!"

Следующую пару дней Мора была непривычно молчаливой и пасмурной. Такое её состояние заметила Нахта. Оставшись с девушкой наедине возле родникового ключа, она сама завела разговор:

- Мора, ты что, так из-за Петро переживаешь? На тебе который день лица нет? Забудь ты о случившемся. Петро жив-здоров, и слава Всевышнему. Или с отцом поругались?

- Нет, Нахта, не поругались. Хотя, лучше бы... - Мора замолчала.

- Ой, печёнкой чувствую неладное, - Нахта подошла к девушке вплотную, - рассказывай, что случилось.

Когда Мора закончила свой рассказ, женщина всплеснула руками и долго не знала что сказать. Потом достала, спрятанный под кофточкой крест, поцеловала его и изрекла: "На всё воля Божья!" На том и разошлись в тот день. А следующим утром Мора услышала слабый стук в дверь. На пороге стояла Рахиль.

- Пойдём, разговор есть, - зашептала она.

- Тихо, - Мора приложила палец к губам, - Кату разбудишь. Сейчас выйду.

Наспех одевшись, Мора шмыгнула за дверь. Завидев её, Рахиль пошла прочь от хижин, в сторону небольшого березнячка. Море ничего не оставалось, как последовать за ней следом. Там их ждала Лилина, которая выглядела очень усталой. Она сидела на травяной кочке, рядом с ещё теплой золой от потухшего костра.

- Расскажи всё как было, - обратилась она к Море.

- Нахта проболталась? - спросила Мора, но показалось, что шаманка её не слышала.

- Я всю ночь разговаривала с духами, - начала она.

- Вы в своём уме, - обратилась Мора к Рахиль, кивая головой в сторону Лилины, - Её же сожгут, как ведьму.

- Кто? - Рахиль рассмеялась, - На болоте все считают её чудаковатой, и только. В город она не ходит. А для тех, кто ей верит, она почти Бог.

- Духи сказали мне, - Лилина сделала вид, что не слышит подруг, - что осквернённое место должно быть предано огню.

- Лили, так нельзя - попыталась возразить Мора, - это же храм!

- Только огонь очистит храм от скверны.

- Я с ней согласна - тихо проговорила Рахиль, - И сегодня ночью мы сожжём...

- Нет, Рахиль, тысячу раз нет! Это опасно, слышишь? Вас поймают.

- Духи разгневаны - снова подала голос Лилина.

- Я не буду больше с вами спорить, я сдаюсь! - Мора выдохнула, - помните только одно: людской гнев зачастую бывает сильнее гнева духов.

Когда Мора хотела уже покинуть место их тайной встречи, Лилина казавшаяся отрешённой ото всего мира, вдруг заговорила снова.

- Страх сидит в тебе занозой. Знаешь, что мы правы, но боишься. Скоро уйдёт страх, скоро он покинет твоё тело. Станешь безрассудной и иногда даже дерзкой. И уйдёшь к духам, когда солнце станет для тебя полосатым, - после этих слов закачалась в только ей известном ритме, закрыла глаза и стала тихонько ударять в бубен. Робкие стоны её шаманского бубна слышались недолго. Зато Мора потом долго вспоминала последние слова Лили. Они были обращены к ней, но были непонятны для неё. Мора улыбалась понятию "полосатое солнце", и с нежностью думала: "Вот выдумщица эта Лилина. Разве солнце может быть полосатым?"

Глава 9. РАСПЛАТА.

Девочек вели по пустым улицам. Рахиль поддерживала за талию шаманку Лилину. Лилина тихонько прикасалась своими почти прозрачными пальцами к грубой шкуре старого бубна. Бубен при этом издавал тихий протяжный звук, словно вздыхал. Голова Лилины была запрокинута назад, глаза полузакрыты. Она шептала молитву, обращённую к своим, только ей известным, духам. Рахиль наоборот смотрела исключительно себе под ноги. Процессия медленно двигалась к центру города. Там на королевской площади, под самыми окнами Башни, должен был совершиться суд. Разными путями к площади стекался простой люд. В самом центре, наспех сколоченное из грубых не тесаных досок, возвышение. С такого всегда зачитывался приговор. На это возвышение обычно поднимались свидетели обвинения. Иногда туда пускали раскаявшихся преступников, чтобы они могли публично преклонить колено перед Королём и просить его о помиловании, разумеется, если им вообще светило это помилование. Слева от возвышения приютилась клетка, которая была предназначена для преступников. Проведя "виновных" через весь город босыми, а то и связанными, их заталкивали в эту тесную клеть, словно дикий скот. От всего увиденного складывалось впечатление, что Власть очень боится тех, кто нарушает закон.

Девчонок привели чуть раньше, чем явился Главный Обвинитель. Их затолкали в клетку и заставили ждать своей участи в жарких лучах, только что начинавшего свой путь к болоту, солнца. И они ждали очень терпеливо и безмолвно. Рахиль смотрела куда-то в небо. Лилина, сидя с закрытыми глазами, ласково поглаживала кожу своего магического бубна. Время от времени на её устах появлялась улыбка, отчего складывалось впечатление, что невидимые духи рассказывают ей что-то милое и даже немного смешное.

Наконец, бой королевских барабанов, известил всех о том, что суд начинается. Обвинение подготовилось на славу. Оно собрало целую ораву свидетелей происшедшего. Грязные, злые они сотрясали кулаками воздух, грозили в сторону поджигателей и публично обвиняли их. Остальная толпа молчала. Только редкие проклятия, вспыхивавшие то тут, то там, были слабой поддержкой свидетелям. Решено было отложить суд на следующий день, чтобы услышать решение о виновности из уст священника.

Глава 10. СИСТЕМА.

- Советник, иди сюда - совещаться будем! - Король стоял на балкончике, который выходил во двор башни. Там внизу, на зелёной траве, с мячом упражнялся Советник, - Лихо у тебя получается, братец. Ну, давай скорее, поднимайся в мои покои.

- Иду, Ваше Величество.

Спустя несколько минут он уже стоял перед Королём и с трудом переводил дыхание:

- Зачем звали, Ваше Величество?

- Скучно мне. Ох, скучно! - проговорил Король, расставляя шахматные фигуры на доске, - Вот сижу и думаю, что надо было бы всё разнообразить. А давай сегодня ты сделаешь первый ход?

- Нет, так нельзя. Правило такое - первыми всегда ходят белые. А у меня чёрные, - возразил Советник.

- Хрен с тобой, - Король пустил пешку вперёд, - Ходи!

После того, как Советник сделал очередной ход, лицо Короля внезапно просияло:

- Ай, ай, ай... Придумал!

- Что придумали, Ваше Величество?

- А давай время от времени меняться фигурами. То ты белыми играешь, то - я. Кто играет белыми - тот Король. Как будто бы... А то, что это всё понарошку, мы никому не скажем. Вот будет потешно-то... Короче, договорились! Завтра и начнём! - он посмотрел на ничего не понимающего Советника, и поправил сползающую корону, - Ладно, начнём послезавтра или послепослезавтра. Это я откладываю, чтоб у тебя было время подготовиться.

- Шах, Ваше Величество.

- Нет, так совсем не честно, - возмутился Король и стал перемешивать фигуры, - застал врасплох, когда я расслабился, размечтался. Иди лучше мяч погоняй во дворе. А я пока посплю.

Когда шаги Советника затихли в коридоре, Король поднялся из-за стола и подошёл к раскрытому окну. На улице шёл дождь и одновременно светило солнце. Дети прыгали по лужам и подставляли свои ладошки тёплому дождю. "Смотрите, радуга! - вдруг прокричал один мальчишка и все застыли, как вкопанные, с поднятыми к небу головами. Король долго всматривался в синеву небес, в пробегающие мимо облака, но так и ничего не увидел. "Где радуга? Какая радуга? - пробурчал он, - Навыдумывают сорванцы".

Глава 11. ПРАВДА.

Глубоко за полночь Ядвига услышала слабый стук в окно. Матьяс заворочался и сонно проскрипел: «Ну, кто там ещё в такое время?»

- Не иначе помирает кто, а так и до утра подождать можно было, - Ядвига накинула на плечи шаль и пошла открывать. – Кто там?

- Это я, Мора.

- Боже святый, - матушка перекрестилась и оглянулась на, стоящего позади неё, Матьяса. Тот кивнул головой, разрешая впустить дочь.

- Я не задержу вас долго, - сказала Мора, перешагивая порог дома, - мне надо срочно поговорить с отцом.

- Говори, - священник напрягся, - Я слушаю тебя.

- Отец, я давно ни о чём тебя не просила. Но сегодня, сейчас, я не могу промолчать. Суд над Рахилью и Лилиной отложили на завтра. Ты знаешь, что все, и народ и Его Величество ждут твоей речи. Какой она будет отец? Оправдательной или обвинительной? Мне кажется, что я знаю какой… Поэтому я и пришла к тебе в столь поздний час. Отец, не сделай ошибки. Ты ведь прекрасно знаешь, зачем девчонки пришли в твой храм. Ты скажешь, что они пришли, чтобы его сжечь. Да. Это, безусловно, преступление уничтожать святые места, глумиться над верой. Но что подвигло их на это? Ответ на этот вопрос ты тоже знаешь. Но, если всё так, тогда каким был огонь, разведённый в храме: уничтожающим или очищающим?

Матьяс молчал. За всё время Мориной речи, он даже ни разу не поднял на дочь взгляд. Ни слова не проронил он, когда она твёрдой походкой направилась к двери, а потом, широко распахнув её, решительно шагнула во тьму. Лишь после того, как в ночи стихли её шаги, священник выдохнул.

Утром Лилина и Рахиль снова предстали перед судом. Погода немного смягчилась к преступницам, чуточку похолодало. Облака то и дело накатывали на солнце, лёгкий шаловливый ветерок гонял пыль по булыжной мостовой. Пичуги весело щебетали. Любопытная толпа, обвинители и судьи - все были в сборе. Опаздывал только священник. Без Матьяса не начинали. От его речи зависел окончательный приговор. Но его не было. Солнце медленно передвигалось к зениту. Судьи начали нервно перешёптываться, по толпе пошёл ропот. Пропали птичьи голоса. На горизонте появилась туча, и в воздухе явно запахло грозой.

Священник появился в тот момент, когда судья уже хотел отложить суд на завтра. Матьяс вышел на помост. Он был не похож сам на себя. Уверенность сошла с его лица, вместо неё под глазами поселились тёмные круги. Внутреннее спокойствие сменилось заметной для всех дрожью. Видно было, что священник очень нервничает. Он бегал глазами по людской толпе, и кого-то в ней искал. Наконец, он решился:

- Я долго думал... - начал Матьяс, но судья прервал его.

- Простите покорнейше, Ваше Преосвященство, нельзя ли поскорее. Дождь начинается.

Первые крупные капли дождя упали на землю. Холодные, словно слёзы ледников, спящих на вершинах далёких гор, они заставили толпу вздрогнуть. Дождь надвигался на город стеной, ещё минуту и никто не сможет устоять перед стихией.

- Виновны! - выдохнул Матьяс. Он что-то говорил ещё, но слова его потонули в воде, единым непрерывным потоком, обрушившимся на город с неба. Визжащая толпа разбегалась кто куда, прячась под навесы и арки. Им было наплевать на слова священника. Свист ветра и шум дождя на время перекрыли людские вопли и смех. И только одинокая частушка летела разухабисто над площадью:

Опа...опа...зелёная ограда...

Глава 12. БЕЗНАДЁЖНОСТЬ.

- Каждый раз одно и то же, - сплюнула с досады Осенька, - когда бы я ни появилась у тебя на пороге, у тебя всегда плохое настроение. За что же ты меня так не любишь?

- Сама виновата, - пробурчала Земля, - вечно приходишь не вовремя. Да и неряха ты большая, к тому же. Грязи после остаётся немерено.

- А чем ещё Зиме заниматься? Она-то мне как раз благодарна за моё неряшество, - Осенька рассмеялась, - Она же после меня выглядит абсолютной чистюлей!

- А ещё с тобой сыро и неуютно...

- Зато сытно и весело!

- И плачешь ты часто, нагоняя тоску! - настаивала на своём Земля.

- Будет тебе, наговаривать-то. Ты ведь сама знаешь, что всё это неправда, - огрызнулась Осенька, - Завидуешь ты мне. Считаешь меня своей соперницей. Потому что, как только я появляюсь на горизонте, так сразу Лето уходит от тебя. Да и наряды мои красивые: яркие, броские, всем на диво. Люди на меня глядят, оторваться не могут. Ты их корнями к себе привязываешь, а мне они стихи посвящают. Но давай не будем ссориться сегодня. Понимаю я тебя по-бабски, сочувствую. Уйду я ненадолго, на недельку всего. Прощайся со своим Летом.

* * *

Быстро летит время на болоте, словно неведомая большая птица. Пролетает мимо, и крылом своим переворачивает календарь. Зима сменяет лето, лето неизбежно следует за зимой. Совсем незамеченными в этой круговерти остаются весна и осень. Да и понятно, кто же будет обращать внимание на мелькающие за окном полустанки, когда скорый поезд несет тебя из одного большого города в другой.

Вот и Мора привыкла к жизни на болоте. Лишь изредка вспоминала чьей жизнью она живёт. К ней тоже привыкли, она почти стала своей. Огрубели её руки. Душа потихоньку начала покрываться чёрствой корочкой, как покрывается настом исцарапанный дождём пушистый снег после того, как ударит морозец. Сегодня, когда прибежал в дом Каты Лукашка с очередной дурной вестью, лишь одна тонкая ниточка натянулась у Моры внутри, подобно той, за которую дергают кукловоды своих марионеток. Натянулась на короткое время и снова ослабла.

- Слышали, Милена повесилась? - вопрошал Лукашка.

- Успокойся и рассказывай, - Мора с Катой переглянулись, а Лукашка продолжал:

- Нет-нет, - он замотал головой, - Милена жива осталась. Сняли её мужики наши. А она вся страшная такая сделалась. А Лянку жалко, она до сих пор плачет, испугалась.

- Я не пойду, - Ката замахала руками, когда поймала на себе пристальный взгляд Моры, - что толку? Она ведь никого к себе не подпускает. Гордая. Ей помощь не нужна.

- А может мне пойти к ней? - Мора остановилась в нерешительности.

- Я с тобой, - сразу согласился Лукашка.

- Сходи, коль хочешь. Получишь от ворот поворот. Хотя, с другой стороны, не ударит же она тебя, - рассуждала Ката, - А ты куда намылился, Лукашка? А ну, марш к столу, будем похлёбку есть.

- Поесть Лукашка не дурак. Ну её, эту Миленку! Чего на неё смотреть-то? Ух, и страшная она стала..., - малахольный поморщился.

На улице ни души. Все словно повымерли в селенье. Очень быстро дошла Мора до хижины Милены. Приоткрыла дверь, спросив можно ли войти. И не получив ответа, вошла. Милена лежала на лавке, в углу всхлипывала её маленькая дочка Ляна. Мора остановилась в нерешительности, не зная, что ей делать и говорить.

- Зачем пришла? - вдруг раздался голос Милены, - Любопытно?

- Нет, что тут любопытного? Лянку жалеть пришла. Если бы не мужики, чтоб с ней стало?

- Но ведь мужики же успели?

- Успели. - Согласилась Мора, - Раз так удачно всё закончилось, то пойду домой.

Не успела она повернуться спиной, как Милена вдруг разревелась. Замерла Мора, остановилась и стояла не в силах шевельнуться, как вкопанная. Потом подошла к лавке, присела на колени, обняла Миленку за трясущиеся плечи и, гладя её по огненно-рыжим волосам, приговаривала:

- Плач, плач громче. Пусть уйдёт со слезами боль и безнадёжность.

Когда Милена успокоилась, то начала говорить первая:

- Осень пришла. Дожди проливенные льют и льют, чтоб им пусто было. А я всё лето спину гнула с утра до вечера. Дочку забросила. Думала, что подкоплю деньжат, и починю крышу к осени. Её же если не залатать, то она чего доброго упадёт нам с Лянкой на головы. Где мы тогда с ней жить будем, кто нас приютит? Крышу эту окаянную ещё муж мой починить хотел. Из-за неё и подрядился работать в городе за большие деньги, из-за неё и сгинул там. Накопила сколько надо, да не успела порадоваться. Вчера пришли королевские людишки, всё до грошика выгребли. И ещё грозились в яму посадить, если долг не заплачу. У них видишь ли расценки повысились. Грабители. А нынче утром, когда дождик заморосил, я совсем отчаялась. Такая тоска смертная на меня навалилась. Ну а дальше ты и сама всё знаешь...

- Глупая ты, Милена. Разве можно из-за мелких бед себя жизни лишать. Да и Лянку на кого бросить хотела? А сейчас одевайтесь, пойдёмте к нам.

- Нет, - замотала головой Милена. - Нам с Ляной из дома никак нельзя. Вдруг Умлиль вернётся. Оставайся лучше ты с нами. А то мне одной сейчас тошно. Расскажешь мне про себя, я ведь тебя совсем не знаю. Останься, пожалуйста.

- Хорошо, останусь.

Ночью снова затянуло небо чёрными тучами, и пошёл дождь. Мора проснулась от того, что почувствовала вокруг себя невообразимую сырость.

- Милена, что это?

- Тихо, не кричи, Лянку разбудишь. Сейчас я тебе плащ рыбацкий принесу, накроешься им. А сама рядом с дочкой посижу до утра. У неё в углу единственное сухое место в хижине.

С головой накрытая плащом, насквозь пропахшим рыбой, Мора не могла заснуть. Лежала и думала: "Как же так можно жить?" Как она понимала Милену в этот момент. А Миленка сидела рядом с дочерью, привалившись к холодной стене. Задремала, стала крениться на бок. Проснулась маленькая Ляна и зашептала:

- Мама, мамочка, расскажи сказку.

- Спи родная, завтра расскажу. Мору разбудим.

- А ты мне её на ушко пошепчи, - не унималась Ляна.

- Хорошо, слушай. Только потом - спать!

Когда-то очень давно была война. Воевали все, даже женщины и дети. Злоба, выпущенная на Землю, одной из голов Дракона, проникла внутрь каждого человека и поселилась там. Сначала сражались по-тихому, каждый на своей территории. Кто соседу пакость сделает, кто родственникам нагадит. Те в свою очередь отвечали обидчикам. Потом эта чума стала расползаться дальше. Люди пошли войной на соседние царства и королевства. И вот однажды собрались они все в чистом поле, и началась битва. Бились не на жизнь, а на смерть. Мечи и копья раскалялись добела. Воины падали от усталости со своих коней и были тут же заколоты теми, кто был на тот момент свежее и выносливее. Последним из выживших остался воин по имени Ар. Поглядел Ар вокруг себя на горы из людских тел, вздохнул и пошёл по полю собирать оружие убитых. Когда все мечи, доспехи и копья были собраны, Ар перетащил их в кузницу, которая была в ближайшем к полю битвы селенье, и стал переплавлять оружие в крест. Сложная была работа для воина, непривычная. Но он справился. Странный получился у него крест. Основание - меч, вместо перекладины - рукоять. Решил Ар поставить этот крест в самом центре поля, где нашли свою смерть простые люди и добрые воины. Тяжёлым оказался крест. Согнулся под ним Ар в три погибели, но пронести долго не смог - упал. Где упал, там и остался лежать. Закрылись глаза, и сразил его крепкий сон. А когда проснулся на рассвете, то увидел, что крест, который он выковал, сильно уменьшился в размерах. Поднял его Ар с земли, положил на ладонь и засветился металл, озаряя всё вокруг себя. Слетела пелена с глаз отважного воина, ушли из сердца обида и злоба и ненависть. Другими взглядом поглядел он на мир, что был вокруг него. И тогда стали один за другим пропадать мёртвые люди. Открылась Земля и забрала к себе своих детей.

- А что было потом, мама? - Мора вздрогнула от неожиданно звонкого детского голоса.

- А потом всё стало как прежде. Народились новые люди. Они стали жить в мире и согласии.

- А Ар? - Ляна не унималась.

- Ар приходит тогда, когда людям становится совсем невмоготу. И приносит свой крест. Просветляются мысли у людей. Наступает прозрение.

- А тебе сегодня было совсем невмоготу, мама? - спросила Лянка, и, не услышав ответа, уверенно произнесла - Значит скоро придёт Ар.

Глава 13. ВОРОВАТЫЙ МАРШАЛ.

- Рассказывай, как там живут людишки в нашем Дурляндском королевстве? - Король хитро прищурился, ожидая от Советника доклада. "Знает или не знает?"- подумалось Советнику, и он решился на вопрос:

- Это Вы о чём, Ваше Величество?

- О жизни, балбес! - воскликнул Король, - Хочу знать последние новости. И имею на это полное право. Я ведь - Король!

- Весело живут, - выдохнул Советник, и добавил, - Воруют.

- Кто ворует? Что воруют? Много воруют?

- Да кто как. Те, что на болоте - по щепоточке. Эти, - Советник махнул рукой в сторону города, - всё норовят побольше откусить. А тот, бывший купчишка, которого вы маршалом назначили, тот "ого-го-го".

- Вот, здорово! - Король хлопнул себя по лбу так, что корона сползла на затылок, - Значит, все воруют у меня, а я не знаю... Или все-таки догадываюсь? Или знаю наверняка, но делаю вид, что догадываюсь?

- Что Вы, Ваше Величество!

- Ваше Величество... Ваше Величество, - передразнил он Советника, - Обворованное Ваше Величество. А когда я его маршалом назначил?

- Да я уже и не помню, - развёл руки Советник, - Обиделись Вы тут как-то на весь мир, и решили всем волю свою показать. Взяли и одним росчерком пера перевели купца-ворюгу в маршалы. Ему-то понятно в радость...

- А я тогда чёрными или белыми играл?

- Белыми.

- Жаль. Если бы чёрными, то и "я - не я, и лошадь не моя". А что народ?

- Шушукаются по углам. На болоте - молчат. Им не до маршала, они копеечки собирают, чтобы дань вовремя в казну внести. Мы её им немного повысили. Так, всего в два раза.

- Ладно, ступай. Подумаю я, что с маршалом делать.

Глава 14. ПОЖАР.

Ночью выпал первый снег. В Королевство пришла зима.

- Здравствуй, матушка! Не ждала, родная? То-то я гляжу, ты мне не рада, - обратилась Зима к Земле.

- Тяжёлые времена нынче настали. Не до радости, - Земля вздохнула, - когда дети умирают. По разным причинам мрут: то друг друга поубивают из-за злобы и жадности, то отдадут Богу душу по неосторожности, то болото призовёт их к себе, а они и рады-радёханьки.

- Не грусти, матушка! Забудь на время о невзгодах. Я же к тебе не просто так на огонёк заглянула. Я сейчас из тебя писаную красавицу делать буду. Наряжу тебя, приукрашу.

- Да, говорю же тебе, не до нарядов мне, - сопротивлялась Земля.

- Возражений не принимаю, - усмехнулась Зима, - я что, по-твоему, зря к тебе спешила? Да и, посуди сама, что приятнее видеть твоим детям перед смертью: грязную неухоженную мать или красивую улыбающуюся матушку? Молчишь? Вот то-то! Тогда за дело.

И пошла кружить и вьюжить. В белом танце сыпала на Землю резные снежинки. Каждую веточку на деревьях присыпала серебряной крупкой. Жемчужную диадему положила на каждую крышу хижины. Кликнула Луну, чтобы та принесла немного загадочного блеска в её творение.

- Смотри, какая ты теперь красавица! - обратилась она к Земле, когда закончила. - Вся в белом, словно невеста. А когда встанет Солнце, ты вся засверкаешь белизной, что глаз будет только радоваться.

- Бусы забыла на меня надеть, - улыбнулась Земля.

- Какие ещё бусы?

- Рябиновые.

- Ну что ж, бусы так бусы! - согласилась Зима, и добавила в белизну ярких красных пятен. Отошла в сторонку, посмотрела оценивающим взглядом и сказала - Готово! Подождём, когда дети твои проснуться. Я думаю, им понравится!

Ждать пришлось недолго. Знать не суждено было детям увидеть материнскую красоту. Ещё до того, как встало Солнце, крапом выпала на эту безупречную чистоту и невинность, чернота и грязь.

- Пожар! Пожар! - тревожно орал колокол. Едкий чёрный дым вороном взлетал к небу.

- Пожар! Сумасшедшие горят! - кричали люди, бегущие к Дому Души и передавалась эта весть с быстротой молнии, от одного к другому.

Мора выскочила на улицу почти раздетая. В сапогах на босу ногу, в ночной рубахе с накинутым на плечи платком, она, не раздумывая, рванула к месту пожара. Бежала и всё время думала о старухе Ивет, которая была соседкой Каты. Ивет ушла жить в Дом Души совсем недавно, не прошло и недели. Хижина её дышала на ладан. Не было в ней уюта и тепла. Сама Ивет чувствовала себя брошенной и никому не нужной. "У нее что, никого нет?" - как-то поинтересовалась Мора у Каты. На это Ката только вздохнула, и рассказала, что дочь Ивет ушла жить в город. Удалось девчонке влюбить в себя одного из королевских министров. А тот, в свою очередь, в обмен на любовь, попросил её забыть о матери, оставшейся на болоте. С тех пор старуха дочь не видела. Ивет не осуждала её за это. Она считала, что жизнь дала её девочке шанс, и она правильно сделала, что воспользовалась им. Бежать с болота любой ценой - это не каприз, это инстинкт.

Пламя уже выжгло всё внутри и добралось доверху. Горела крыша. На секунду Море показалось, что внутри остались живые люди. "Может и Ивет ещё жива", - подумалось ей, и она рванула прямиком в огонь.

- Куда ты, дура? - схватила её край платка незнакомая женщина, - Сгоришь ведь!

- Там люди, они могут быть ещё живы! - прошипела Мора.

- Там душевнобольные, - крикнул, подслушивающий их разговор мужичишка в старом, поеденном молью пиджачке, который был надет на голое тело, - Они сами себя подожгли. Мёрзли они, слабоумные, вот и разожгли огонь прямо в доме.

- Мне наплевать, что они сделали, - Мора задыхалась от злости на людей призывающих её к бездействию, вместо того, чтобы помочь.

- Иди с Богом. Погляди на то, что внутри и возвращайся! - чья-то рука сзади набросила на голову Моры тонкое тряпичное одеяло.

Мора не медлила, бросилась к горящему дому. Проскочила сквозь, объятый пламенем, дверной проём и оказалась внутри. Здесь только дым, удушливая плотная завеса. Зажала нос руками, опустилась вниз, глянула сквозь непроницаемую пелену. И начала различать людей. Они лежали, каждый на своём тюфяке, вытянувшись в струнку, словно куклы, уложенные на ночь спать заботливой рукой маленькой хозяйки.

- Кто-то жив? - Мора не слышала собственного голоса.

- Нет, - выл ветер под крышей, раззадоривая пламя.

- Никто, никто - трещала солома.

- Уходи! - гудел огонь.

Мора выскочила наружу, пробежала немного, упала на снег, смешанный с гарью и золой, и зашлась в кашле. Рыдания вырвались из неё. Рухнула крыша, огонь доел свой завтрак. Всё. Его миссия была закончена. Только толпа людская всё ещё стояла, глядя на дымящиеся головешки, и горели факелы в руках людей, освещая пожарище.

Тем же днём закопали останки слабоумных за Большой трясиной. Приняло болото своих детей, укрыло навсегда.

А ночью снова шёл снег. Заметал следы того, что случилось накануне. Утром Мора отправилась на кладбище. Таков обычай - в ранние часы отпускать души умерших. Шла тихо, не спешила. Свежие могилы увидела издалека, снег присыпал их наспех. Чернела земля, выглядывая из-под снежной шапки. Ровные холмики, вытянувшиеся в цепочку, были похожи один на другой словно близнецы. И только на могиле Ивет лежала дорогая горностаевая накидка. Лёгкий ветерок ласково гладил нежный красивый мех, и, казалось, шептал: "Погрейся, мамочка".

Глава 15. ЦЕНА ЖИЗНИ.

- Ой, ты, мути-пути! - верещал Король, сидя на коленках в своих покоях. Перед ним, лежал маленький вислоухий щенок, и время от времени пытался лизнуть Его Величество в нос. За этим занятием и застал его, неизвестно откуда появившийся Советник.

- А это что за прэлесть? - он потрепал щенка по голове.

- Это Золотка! - важно ответил Король.

- Весьма странное имя для собаки, - заметил Советник.

- И ничего не странное, нормальное. - Король даже чуть-чуть обиделся, - Это чтобы помнить всегда, что я за неё почти полкоролевства отдал.

- Осмелюсь спросить, Ваше Величество, а на фига?

- Как ты со мной разговариваешь? - возмутился Король, но глянув на Советника, быстренько сменил гнев на милость и пояснил - Собака - друг Человека. А в наше время друзей стало очень мало. Врагов почему-то больше... А ты чего пришёл-то?

- Дык, опять на болоте беда, - Советник пожал плечами.

- Ну что там ещё?

- Пожар, Ваше Величество! Эти - он покрутил пальцем у виска, - сгорели. Насовсем, никого не спасли. Холодно им стало, решили печку растопить. А печь ещё в том году развалилась.

- Так я же велел ихнему душеприказчику денежек из казны дать на то, чтоб он печку новую сложил, - Король был удивлён и возмущён.

- Так всё и было, Ваше Величество, - попытался успокоить Короля Советник, - вот только... Деньги из казны были взяты. А дальше... не могу знать. То ли казначей - казнокрад, то ли душеприказчик... А может сговор? С ними-то разберёмся, болотным-то что сказать?

- Скажи, что скорблю! - Король выпятил грудь вперёд, - И дай им по одному золотому за покойника.

- Не смею возражать, но жизнь человеческая, - замямлил Советник, - может...

- Может - не может! Жизнь человеческая бесценна, мой друг. И сколько ни плати, а сгоревших назад не вернуть. И разберись там с расхитителями. Да поскорее! - собака ухватила зубами Короля за рукав и всячески пыталась привлечь к себе его внимание. Он нагнулся к ней, взял на руки, чмокнул в нос, - Ой ты, моя радость! Ой ты, моя Золотка!

Глава 16. ВСТРЕЧА.

В город отправлялись всей честной компанией: Лапушка, Каблучок, и Мора. Сначала вслед за ними увязался Лукашка, но его быстро отправили обратно. Что толку от него в городе, только лишь обуза. Мора шла с кошёлкой полной ягод. Накануне сбор клюквы был хорош. Потеплело, снег подтаял, и из-под него показалась ярко-красная клюква. Сначала шли молча, потом Лапушка первая подала голос:

- А что все такие кислые, словно клюквы недоспелой облопались?

- А тебя так и распирает улыбаться, - Мора показала ей язык.

- Сколько ж можно плакать-то? Плач не плач, а горя от этого меньше не будет! - сказала Лапушка.

- Я бы не смогла так как ты, - вдруг сказала Мора.

- А я бы как ты - ни за что! - Лапушка вздохнула. - Меня жизнь толкнула этим заниматься. Братику всё время деньги то на лекарства, то на продукты нужны. Хиленький он у нас. Того гляди помрёт. А если он помрёт, то и маманька вслед за ним. Так что, хочешь или не хочешь, а тащи Лапушка деньги в дом, да побольше. Ну, если не хочу одна остаться.

- Ведь можно было и другую работу найти.

- Клюкву что ли собирать? - рассмеялась Лапушка, - Много ты с неё заработаешь? А так нам на всё хватает. Вот если бы Его Величество захомутать.

- Помечтай, - улыбнулась Мора.

- А что? Вот возьму и прорвусь штурмом в Башню. Он увидит меня и упадёт к моим ногам. И...гори всё синим пламенем...

С такими разговорами незаметно подошли к городским воротам. Возле них и расстались. Каблучок разом затерялся в кустах, чтобы переодеться в попрошайку. Лапушка пошла на окраину города, а Мора двинулась в сторону ярмарки.

Ярмарка гудела, как встревоженный улей. Мора с трудом нашла свободное местечко в торговых рядах. Только успела поставить кошёлку с клюквой на покосившийся прилавок, как перед ней выросла фигура.

- Почём ягоду отдашь?

- Недорого, - Мора вынырнула из-под прилавка и остолбенела. Перед ней стояла Ядвига. Ядвига замешкалась, хотела уйти, но Мора нашла в себе силы её остановить, - Бери так, мама. Не надо денег.

- Это храмы строят на пожертвования, а мы в подачках не нуждаемся, - только и смогла произнести жена священника и быстро пошла прочь.

Вечером за ужином царила тишина. Матьяс искоса поглядывал на жену, пытаясь понять, что её тревожит. Решившись начать разговор первой, Ядвига заговорила:

- На ярмарке нынче видела Морику. Она клюкву продавала.

- Клюква - это хорошо.

- Наша бедная девочка, она так изменилась, - Ядвига всхлипнула, - Я обидела её, Матьяс.

- Полезная ягода клюква.

- Ты не хочешь услышать меня, Матьяс. Я рассказываю тебе о нашей девочке, о твоей дочери. Она назвала меня мамой, а я оттолкнула её.

- У меня нет дочери, Ядви, - ответил священник резко, - Или ты до сих пор называешь "своей девочкой" ту, которая бросила тебя и ушла жить к болотному сброду? Ту, которая давно уже на стороне бродяг и жулья. Она уже давно перестала быть твоей Морикой. Честные люди рассказывали мне о том, как она обманула охранника на рынке, только ради того, чтобы спасти от правосудия вора. По этой ли девочке ты тоскуешь?

- Господи, мы все больны, Матьяс. Мы все очень больны. Дракон овладел каждым из нас.

- Прекрати, Ядвига. Читай молитву и ешь. Благодари Бога за то, что послал нам пищу.

- Хорошо, - Ядвига замолчала. В наступившей, режущей ухо тишине, было слышно только учащенное дыхание Матьяса. Вскоре матушка заговорила снова, - Ответь мне, пожалуйста, на один вопрос. Ответь честно, и, я клянусь, я больше никогда не произнесу при тебе имени Морики. Что произошло в твоей церкви накануне поджога? Что должен быть очистить огонь?

Глава 17. ЧЕРНОКРЫЛЫЙ АНГЕЛ.

Тихо у мудреца в лачуге. Темно. Темно так, словно сама мудрость погасила везде огни, закрыла ставни, чтобы спрятаться от людей. Пусть сами, без её участия, ищут покой и обретают истину.

- Есть кто-нибудь? Эй, отзовись! - проговорила Мора.

- Зачем пришла? - прозвучал голос из темноты.

- Совет хочу получить, правду хочу знать.

- Спрашивай.

- Люди мрут. Отчего? Что за болезнь такая, которая словно червь выедает нутро человеческое. И всё одно ей - старик это или молодой. Без разбора, без пощады. Все говорят о Драконе, но никто ни разу не видел его. Кто он и почему смертельны его укусы?

- Нет на самом деле никакого Дракона. Дракон - это зло. Зло, которое переворачивает всё. Оно меняет белое на черное, и наоборот. Оно заставляет верить, что плохое и хорошее - взаимозаменяемы.

- Что делать, мудрец Ихти? Кто может это остановить?

- Воин. Только воин сможет одолеть Дракона.

- Где искать его Ихти?

- История повторяется. Такое противостояние уже имело место быть однажды. Люд простой роптал и был крайне недоволен. Власть не хотела видеть страдания народа и тащила одеяло на себя. Дракон лютовал: то мор духовный насылал, то телесный. Страшные были времена. Ангел, живший на Земле среди людей, не смог больше видеть, как гибнет человечество, и полетел в Небеса, просить их о милости и прощении. Но был сброшен на Землю. Только крылья спалил себе. Ангел не сдался. Но каждый раз, когда он поднимался к самому Солнцу, его возвращали к людям. Ангел стал весь седой от страха за человечество. Когда он совсем уже отчаялся, Небеса смиловались и послали на Землю Воина. Воин остановил кровопролитие. На Земле воцарился мир, всё стало как прежде. Небеса призвали Ангела к себе. Он стал обычным белоголовым Ангелом. Вот только крылья его остались чёрными, как ночь.

- Я поняла тебя, Ихти! Я буду просить Небеса, чтобы они послали нам Воина.

- Он уже здесь – проговорил мудрец вслед Море, но она этого не услышала.

Глава 18. ИСТОРИЯ ПОВТОРЯЕТСЯ.

- Давно хотела спросить тебя, Ката, - сказала Мора, присаживаясь к горящему костру.

- Так чего ж до сих пор не спросила? – Ката отвечала, смеясь, - Спрашивай, а то передумаю.

- Я про вон того парня, - Мора кивнула головой в сторону соседского шалаша, - кто он? Что он всё время записывает? И почему редко вступает в разговоры?

- Его зовут Ферко. Я знала, что когда-нибудь ты про него спросишь. И никогда не знала, что отвечу тебе, - Ката задумалась, брови её соединились на переносице, - Лилина говорила, что когда пробьёт его час, то он либо спасёт всех, либо утопит. Его час приближается. Так что, лучше забудь о Ферко. Знай только, что он хороший человек и не верь тому, кто однажды станет говорить тебе обратное.

Ката поднялась, давая понять, что разговор окончен. А Море вдруг пришло на ум, что однажды она уже слышала такие слова. Их сказал ей отец в тот день, когда охрана короля арестовала их соседа Эрно. Отец тогда так и сказал: «Забудь об Эрно. Помни только, что он был хорошим человеком!»

Поплыли перед глазами картинки из детства. Мора обожала своего соседа, а он обожал её. Частенько баловал её заморскими сладостями и игрушками. Относился к ней так, словно она была его дочерью. А ей хотелось быть похожей на него: она иногда сдвигала брови у переносицы и напускала на себя деловой вид. Эрно смеялся над ней в такие моменты, как маленький мальчишка и даже иногда утирал слёзы. Ей нравилось веселить его. Однажды Эрно попросил Мору рассказать ему о Боге. Тогда она тыкнула его пальцем в грудь и серьёзно сказала:

- Твой Бог там!

- А где твой? - поинтересовался он.

- Мой здесь, - Мора дотронулась до своей груди, - У каждого свой Бог. Надо прислушаться к себе, и тогда ты его услышишь. Это тот, кто всегда тебе подскажет, что надо делать. Бог подсказывает только хорошее.

- Тогда почему люди совершают плохие поступки?

- Потому что они не слышат своего Бога. У него очень тихий голос. А кто-то другой перебивает его, и тогда человек ошибается. А на самом деле, Бог никогда не посоветует плохого.

- А как же быть с тем, что не всем понравится то, что я сделаю, если соглашусь со своим Богом.

- Это должно нравиться тебе. Ты должен быть уверен, что поступил правильно. Если вслед за поступком не пришло раскаяние - значит, ты услышал своего Бога. Бог, который живёт в каждом из нас - это отражение Большого Бога, его маленькая частичка.

- Морика, а разве твой отец не говорит о том, что у каждого народа свой Бог.

- Он ошибается, - Мора зашептала, - только ты не говори ему об этом. Хорошо? Большой Бог только один. Он очень хороший и добрый. И он нас всех защищает и спасает. А разные имена ему придумали священники, чтобы дурачить простой народ.

- Ты где это подслушала? - Эрно рассмеялся.

- Нигде, - обиделась Мора, - больше не буду с тобой разговаривать.

В тот день, когда охрана Короля арестовала Эрно, Мора играла во дворе. Она услышала шум и пулей вылетела за калитку. Эрно был бледен, но держался с достоинством. Проходя мимо Моры, он остановился, и попросил у охраны разрешения сказать соседскому ребёнку пару слов. Ему разрешили. Эрно присел перед Морой на корточки, погладил её по кучерявой голове и сказал: "Когда ты улыбаешься, в твоих глазах переливается радуга. Сохрани её, не дай ей угаснуть!" Он поднялся и его повели вдоль улицы. Больше она его не видела никогда. Но в сердце до сих пор тлела надежда, что пройдя свой очень трудный путь, Эрно однажды сможет вернуться и вновь улыбнуться радуге.

Глава 19. НОВЫЙ БУНТАРЬ.

- Беда, Ваше Величество! Беда пришла! - вопил Советник.

- Откуда ж она пришла?

- С болота, с него проклятущего. У них там новый Бунтарь объявился. Он всё про нас знает.

- Ну и чёрт с ним! - Король был спокоен, - Пусть себе знает.

- Так ведь, он всем расскажет!

- Пущай рассказывает. А ты сделай так, чтобы ему не поверили.

- А это как?

- Да, всё просто. Сочини такую историю, чтобы тебе поверили больше, чем ему. К примеру, выстави его разбойником, этаким уголовным элементом. Вот тогда его и слушать никто не будет.

- А может его для верности в яму посадить?

- Да. Посади. Сначала придумай историю, про то, какой он злостный казнокрад. Народ возмутится и будет на нашей стороне. А потом мы его в яму и отправим за казнокрадство. Пойдёт?

- Пойдёт, Ваше Величество.

- Эх, всему вас дураков учить надо, - вздохнул Король вслед уходящему Советнику, - ничего сами придумать не могут...

Глава 20. О РАДОСТИ.

- Здравствуй, мудрец. Я пришёл спросить тебя о Радости. Как мне познать настоящую Радость? - Анхель не надеялся услышать ответ. Столько лет он жил "особенной" жизнью, что сердце его окаменело. Оно билось равномерно, не учащаясь и не затихая. Иногда Анхелю казалось, что он даже слышит в нём некий металлический звук, похожий на тиканье часов. Он представлял себе, как крутятся стрелки на циферблате, отсчитывая время его жизни.

- Как ты думаешь, что мне нужно ответить тебе? - вопросом на вопрос отвечал Ихти, - Какие нужны слова, чтобы объяснить глухому, о чём поёт птица. Как донести до слепого всю красоту и несовершенство окружающего его мира? Молчишь? Что ж, тогда попробую я. Иногда мы делаем всё для того, чтобы жить "правильно". Мы храним Веру великую в сердце, даем другим утешение и любовь. И вопрошаем у Него - он направил свой крючковатый палец в небо, - Что еще сделать, чтобы к нам пришла Радость? Небо молчит, и мы продолжаем свой путь в ожидании чуда. И никто из нас ни разу не попробовал обратиться с этим вопросом к себе внутреннему. Потому что мы боимся ошибиться, сбиться с правильного пути. Ты пришел расспросить меня о Радости. Я отвечу тебе: ты найдешь свою Радость. Но только после того, как перестанешь бояться совершить безумство.

Глава 21. ИЗГНАНИЕ.

- Что-то ты совсем расхандрилась, матушка! Сейчас я прикрою тебя тёплым одеялом, - проговорила Зима и давай пуржить, да вьюжить.

- Остановись, - подала голос Земля. - Надоела уже твоя белизна. Глаза от неё ломит. Стужа твоя постылая до нутра уже добралась. Поди, прочь. И холод свой с собой забирай. И ещё одеяло прихвати. Не хочу больше в него кутаться...

- Вот ты как заговорила, - обиделась Зима.

- Прости, но нет больше сил смотреть на нахохлившихся птиц, голодающих зверюшек. Да и дети мои никак дрожь унять не могут. Пора тебе уходить.

- Как знаешь. Не хочешь нежиться под тёплым моим одеялом, тогда возись с малолеткой, - и Зима посадила на кровать Земли младенца. Сама же, не прощаясь, улетела прочь на крепких крыльях северных ветров.

Земля задумчиво смотрела на ребёнка. Вёсенка была одета в грязные мокрые лохмотья. Она, сидя на кровати, отчаянно барабанила маленькими ручонками по белоснежному зимнему одеялу. Одеяло прямо на глазах становилось серым. Девчушка откуда-то вытащила прелые осенние листья и начала складывать их в кучку. Потом подняла на Землю свои огромные, цвета речной воды, глаза и улыбнулась беззубым ртом.

- Давай помою тебя, причешу, - улыбнулась ей в ответ Земля, - Игрушки твои сожжём, не нужны они тебе. Скоро подрастёшь, будешь красавицей!

* * *

Ката начала сдавать весной. К лету она уже стала совсем не той властной и суровой женщиной, которой её привыкли видеть окружающие. Видя столь разительные перемены, Мора настаивала на том, чтобы Ката отправилась в город к лекарю, но та отказывалась категорично: "Вот полежу немного, и всё само пройдёт. Ведь не в первый раз уже!" Такой ответ Мора слышала изо дня в день. Осенью Ката стала совсем плоха. Самочувствие отражалось на её настроении. Она часто плакала и в тайне ото всех молилась.

Видя всё это, Мора не выдержала. Не говоря Кате не слова, она собрала все свои скудные сбережения и отправилась в город искать помощи. Старик лекарь внимательно и долго слушал её, осматривая с ног до головы, наконец, произнёс:

- Больная оттуда же?

- Откуда?

- А то сама не знаешь? Вас болотных за версту видать...

- Да, больная живёт на болоте, - Мора в первый раз испытала какую-то гордость, - А что, это что-то меняет?

- Лечение будет за деньги, - лекарь отставил бутыль с зелёной настойкой в сторону.

- Хорошо, - согласилась Мора, стараясь не вспылить. В душе у неё бушевал огонь, руки сами сжимались в кулаки.

- А сколько золотых у тебя есть, девочка? - с хитрым прищуром поинтересовался старик, и когда Мора назвала сумму, вынес окончательный диагноз, - Мало! За эти деньги её никто не будет врачевать.

- Но ведь она умрёт - пыталась вразумить жадного лекаря Мора.

- На всё воля Божья! - услышала она в ответ. На прощанье лекарь насыпал девушке в руку немного горошин рябинового цвета. Взял за них, ни много ни мало, половину тех денег, что были у Моры, и пообещал, что это лекарство хоть как-то облегчит страдания больной.

Пилюли действительно помогли. Ката перестала кричать по ночам от бесконечных болей и стала спать. Каждый день, прежде чем уйти из дома, Мора подолгу стояла у тюфяка, на котором лежала Ката, всматривалась в её исхудалое лицо и боялась, вернувшись не застать Кату живой.

Этого не случилось. Однажды, проснувшись утром, немного поев просяной каши, Ката отказалась принимать лекарство.

- Не хочу умереть во сне. Хочу видеть твоё лицо, слышать твой голос. Не ходи сегодня никуда, посиди со мной. Дай мне свою руку.

- Конечно, Ката.

- Я много работала. Сначала для того, чтобы вырваться отсюда и перебраться в город. Потом, когда умерла моя девочка - чтобы забыться. Я соврала тебе, когда сказала, что моя дочь болела. Это неправда. Её укусил Дракон. Змей присосался к ней, обернулся в три кольца и начал давить. У неё не хватило воли, чтобы разорвать его порочный круг. Так и умерла в его объятьях. Я тогда потеряла веру во всё: в людей, в лучшее, даже в Бога. "Разве это Бог, коль он смог допустить такое?" - спрашивала я себя и сама себе отвечала отказом. - Ката замолчала. Мора поняла, что волна боли накрыла её с головой.

- Может, все-таки лекарство примешь? Хоть одну горошину? - взмолилась Мора, видя её страдания.

- Нет, - казалось, силы вернулись к Кате, - О чём я? Беги отсюда, прошу тебя. Беги прямо сейчас, не оборачивайся. Город примет тебя, я уверена. Здесь ты живёшь чужой жизнью, брось её. Ты хочешь казаться жестче, грубее. Я не виню тебя, знаю, что по-другому здесь просто не выжить. Только знай, что у тебя это плохо получается. То хорошее, что ты пытаешься утопить внутри себя, то и дело выходит наружу. Поэтому беги, спасай свою сущность. Я прошу тебя. Сделай так, чтобы когда я поднимусь туда, - она тыкнула пальцем в потолок, - я увидела твою фигурку, спешащей в сторону города.

- Но я...

- Иди... прямо сейчас... уходи... я больше не хочу тебя видеть...

Глава 22. ВОЗВРАЩЕНИЕ НА "ЗЫБКУЮ ЗЕМЛЮ".

Кату хоронили на третий день.

После похорон - поминки, как и полагается. А после поминок - пустота. Пустота овладела всем: пространством убогой комнаты и нутром Моры. Она была прозрачной и бесшумной. Море даже показалась, что у пустоты есть цвет и запах. И вдруг в этой глухой черноте родился звук. Это был сладостный шёпот:

- Ты моя королева, Мора! Отдайся мне...

- Ты кто? - спросила Мора безразлично.

- Я твой повелитель Дракон! Иди ко мне... Доверься мне, я избавлю тебя от одиночества.

- Хорошо, что надо делать?

- Выпей вот это, - стакан с мутной жидкостью, оставшийся после поминок, оторвался от стола и завис в воздухе перед Морой, - тебе станет легче! Уйдёт пустота, мир наполнится звуками.

- Да... - девушка залпом опрокинула стакан. Когда появился шум в ушах, скомандовала - Ещё!

- Как скажешь, моя повелительница, - пропел сладкий голос. Когда был осушен ещё один стакан, голос промурлыкал, - Пойдём со мной. Я отведу тебя в мир чёрного веселящего порошка. Я покажу тебе дверь, за которой тебя заключат в объятья.

- Да, - Мора не заметно для себя оказалась на улице. Моросил дождь, было сыро и холодно. Девушка начала приходить в себя, её мозг стал возмущаться такому слепому повиновению Дракону. Но тягучий, приторный голос отключил разум легко, словно сильный ветер задул слабогорящую свечу.

- Я здесь, моя королева. Я рядом. Иди за мной.

Не помня себя, Мора добрела до какой-то лачуги. Словно во сне, кто-то вложил ей в руку малюсенький пакетик с чёрным порошком внутри. И Дракон снова зашептал ей нежно в самое ухо:

- Вдохни порошок в себя. Почувствуй фейерверк радости и веселья. Ты заслуживаешь этого!

Мора надорвала пакет, высыпала чёрную отраву на ладонь, поднесла к лицу.

- Ну, давай, смелее.

И вдруг на мгновение отступила пустота. Усилившийся дождь пробил броню, так ревниво создаваемую Драконом вокруг Моры. Стрелы молний, с грохотом обрушивающиеся на землю, попали в цель. В пространство, окружающее девушку, ворвалась жизнь. И неистовый громкий вопль, похожий на крик загнанного раненого, но ещё живого зверя, пронзил тёмную улицу:

- Н...е...т......

И Мора побежала. Не разбирая дороги, не видя препятствий. Она бежала в сторону топи, не боясь в тот момент заблудиться и сгинуть там навсегда. Бежала долго, пока не выбилась из сил. Тогда рухнула на траву от усталости, и тяжёлые рыдания сотрясли её хрупкое тело. Когда кончились слёзы, и короткие всхлипы перестали будоражить грудь, Мора забылась. Из этого состояния её вывел вопрос:

- Заблудилась или бежишь от кого? - Мора подняла глаза, перед ней стояла женщина в чёрных одеждах.

- Где я?

- Ты на Зелёной Кочке. Сколько я живу здесь, не припоминаю, чтобы люди приходили сюда по собственной воле.

- А Вы - Чёрная вдова? Так Вас зовут на болоте.

- Какое нелепое прозвище, - улыбка тронула уголки губ. Женщина задумалась, - Я, скорее Хранительница теней.

- А чьи это тени, если их нужно хранить?

- Пойдём в дом, - вместо ответа предложила Хранительница, - там и поговорим.

Мора не сопротивлялась. Она поняла, что рада сейчас любой компании, а уж компании такой загадочной дамы - рада вдвойне. Чужие тайны отвлекали девушку от собственных невесёлых мыслей.

- Я заварю чай, а ты пока согрейся у камина - предложила женщина Море. - Так о чём ты меня спросила? А да, о моих дорогих тенях, которые я храню. Здесь за болотными землями, за Зелёной Кочкой, часто находили свой приют беглые. Бежали они сюда по разным причинам: кто-то от жизни, кто-то от Короля, кто-то от себя. Всяких видела здешняя земля. Вот только отсюда никто не возвращался живым. Люди умирали не по собственной воле, поэтому их неприкаянные тени живут до сих пор здесь. Я храню память о них. И частенько выпускаю тени из огня. Они же должны иногда гулять на воле. Вырвавшись на свободу, они уходят в сторону болота, туда, откуда их прогнали при жизни. Вот по этой причине над болотом в ночи блуждают маленькие огоньки. А к рассвету, я собираю их обратно - в огонь.

- Какое страшное место - Болото, - задумчиво проговорила Мора.

- Нет ничего страшного в болоте. Обычная земля. Если быть осторожным, если любить и понимать свою землю, то болото станет для любого человека надёжным союзником. В любую минуту укроет и спасёт. Бояться надо того болота, что внутри каждого из нас. Вот где водятся водяные, черти и кикиморы. Стоит только сделать один неправильный шаг, как тут же можно провалиться по колено, а то и по пояс. А потом попробуй вырваться. И если на "зыбкой земле", кто-нибудь да подаст тебе палку, то в битве с собственным болотом, положиться будет не на кого. Разве что на чудо. И ещё запомни: нельзя уйти от болота. Оно всегда в тебе, оно всегда ждёт. Ждёт твоих промахов, твоего бездушия. Оно питается твоими страхами, пороками.

Так за разговорами пролетела ночь. Хранительница то и дело подкидывала поленья в камин. От горячего чая и жара камина Мора согрелась, её одежда обсохла.

- Прежде, чем покинуть твой дом, - обратилась она к Хранительнице, - позволь мне взглянуть на хранимые тобой тени? Хоть одним глазком...

- Конечно, - кивнула она в знак согласия - садись на коврик, тот, что напротив камина и смотри.

Потрескивали в камине дрова, взятые в огненный плен. Словно огромный кровожадный монстр, огонь пожирал их, плясал на их костях свой зажигательный танец. Разбуженные этим танцем, в комнате начали появляться тени. Первым из огня вышел мужчина. Он был невысок и коренаст. Его тень двигалась по стене решительно и не суетливо. Видно было, что обладатель её при жизни был человеком принципиальным, серьёзным и спокойным. Прежде чем, пропустить вперёд новую тень, вышедшую из огня, он вдруг импульсивно задёргался, словно от нехватки воздуха и исчез.

Вторая тень пробрала Мору до мурашек. Она была почти прозрачная, словно сотканная из дымки, близкой к лёгкому утреннему туману, струящемуся над водой. Насквозь пропитанная невообразимой болью и отчаянием, тень долго не хотела пропадать.

Её сожрал призрак Башни. Он появился из огня внезапно. Вдруг вырос огромным, чёрным и зловещим силуэтом позади полупрозрачной тени, и та покорилась ему, растаяла, растворилась в нём, как растворяется лёгкий белый дымок в высоком ночном небе. Остроконечные вершины Башни трепетали в сумраке, и вскоре начали расползаться по стенам комнаты. Словно полчища чёрных неистребимых тараканов они стремительно взяли комнату в кольцо, заперев девушку в центре.

Необъяснимый страх сковал Мору. Заворожённая представлением теней, она сидела, даже не моргая. И вот от страха закрыла глаза, а когда открыла их, то всё пропало, словно и не было никогда. Догорал в камине огонь. Он был ничтожно мал, поленья почти прогорели. За окном светало, пора было возвращаться.

Когда закачалась под ногами земля и глаза увидели знакомый пейзаж, где-то внутри Моры завыла полусобака-полуволк. "Видимо права была мудрая женщина, живущая по ту сторону от Зелёной Кочки в том, что невозможно уйти от болота. Оно всегда с тобой, оно всегда в тебе!", - подумала Мора и уверенно пошла по болотной тропинке.

Глава 23. ТРАКТОВАНИЕ ВЕРЫ.

Несмотря на Морино недолгое отсутствие, новостей накопилось немало. Первой вестью было то, что Его Величество подписало указ о том, чтобы не пускать люд болотный в город на праздники. Что естественно очень возмутило народ. Все шушукались по углам, перешёптывались. Зрела смута.

Ферко сколотил отряд из самых бойких представителей болота и пошёл к Королю. Но к башне их даже близко не подпустили. Охранники пытались вытолкать парламентёров с Королевской площади, и там завязалась драка. Многих связали и бросили в яму. Ферко был среди них.

Весть о том, что отряд Ферко вернулся обратно в половинном составе, быстро облетела болото. Народ начал открыто возмущаться. Но вскоре на улицах селения появилась королевская охрана, и разговоры поутихли. Люд продолжал шептаться промеж собой. От одной хижины к другой поползли слухи о том, что Ферко и его приятелей не отпустят, и что надо их как-то выручать. Решили даже устроить бунт. Но полного согласия не было. Болотные раскололись на тех, кто поддерживал Ферко и тех, кто воздерживался от какой либо позиции.

Вечером, когда на улице уже было "глаз коли", к Море пришёл Каблучок. Присел к огню, потёр захолодевшие руки и зашептал:

- Слышала, поговаривают, что не миновать бунта.

- Откуда знаешь?

- Сорока на хвосте принесла.

- Не доверяешь? Тогда зачем пришёл?

- Не дуйся, Мора. Не могу сказать, не моя это тайна. Меня тоже в известность не ставили, а вот краем уха весточку зацепил. Лучше скажи, что думаешь по этому поводу?

- Глупо всё, неразумно. Бунт ничего не даст, только кровь прольётся. За Королём сейчас сила. У него есть армия. А мы друг с другом договориться не можем. Один слишком храбрый, другой не в меру трусливый, а третьего горло лужёное, да толку от него нет. Не время сейчас бунтовать, надо договариваться. Для начала надо попросить Его Величество отпустить Ферко и его друзей.

- Ты с ума сошла? Встретиться с Королём? Как ты себе это представляешь? Кто ж тебя в Башню пропустит?

- Знаю, что никто просто так не пропустит. Значит надо пробраться туда хитростью.

- Стой, Мора, - встрепенулся Каблучок, - я знаю, как пробраться в Королевскую башню.

- Ну? - Мора вопросительно посмотрела на Каблучка.

- Есть у меня приятель Энджел. Он когда-то жил с нами на болоте. Потом однажды ему улыбнулась удача, и он пристроился на королевскую службу. Да и поныне там обитает. Он факельщик. Да, тот самый человек, который заливает масло в факелы, чтобы они горели денно и нощно. Я постараюсь с ним встретиться, и попрошу его о помощи. Не думаю, что он мне откажет, тем более, что за ним должок.

На том и сошлись. А вечером следующего дня, Каблучок снова постучал в дверь Моры.

- Готовься, - объявил он с порога, - завтра ты увидишь Короля! Как только начнёт темнеть начинай пробираться в Башню. В стене, что смотрит на закат, есть выемка. В неё аккурат помещается нога человека. Перемахнёшь через стену, а дальше пробирайся сама. Охрана в это время пребывает в бардаке, у них один пост сменяет другой. Так что бдительность притуплена. Воспользуйся этим. Усиленней всего охраняется Длинный королевский коридор. Он самый светлый, там горит много факелов. Зато нет ни одной ниши, где тебе можно будет спрятаться. Энджел "забудет" подлить масла в факелы, поэтому около семи часов они один за другим потухнут. Нерасторопная охрана кинется искать факельщика. Пока "суть да дело", у тебя будет время пробраться в покои Короля. Вот так-то.

- Спасибо тебе, Каблучок!

- Только помни, если спалишься, то молчи "аки рыба". Иначе погибнет всё болото, да и Ферко тогда точно никто не выпустит.

Следующий день тянулся нескончаемо долго. Мысли Моры только и были, что о предстоящей вылазке в Королевскую Башню.

И вот наступил долгожданный вечер. Мора вышла из дома и пошла. А дальше картинки менялись, словно в калейдоскопе: грязные хижины, городские ворота, впадина в стене, собаки, задобренные куском мяса, Королевская Башня, бесконечные коридоры и ниши, темнота и отчаянный рывок к цели...

Мора осторожно прикрыла за собой дверь и вдруг увидела испуганные глаза Короля. Его Величество часто моргало, не в силах даже закричать от испуга. А Мора, сообразив, что Король не сможет молчать долго и обязательно начнёт звать на помощь, взяла себя в руки и затараторила:

- Я не причиню Вам зла, Ваше Величество. Только не кричите, выслушайте. Я тут одна, безоружна и мне от Вас ничего не нужно.

- Ты кто? - смог, наконец, проговорить Король, чуточку заикаясь.

- Я Мора, дочь священника.

- Чего тебе нужно, если ничего не нужно? - Король, услышав, что Мора дочь священника, стал смелее.

- Я хочу, чтобы Вы меня выслушали.

- Так говори, чего мнёшься, - Король поправил корону, сползшую набок.

- В Ваших подвалах сейчас находятся мои друзья. Мне бы хотелось, чтобы Вы их отпустили.

- Ух, ты! Какая ты смелая девушка! А какие друзья-то у дочери священника! Ты ничего не попутала, милая? Ты определись для начала: или ты дочь священника, или они твои друзья. - Король начал раздражаться.

- Знаете, Ваше Величество, - вдруг оборвала его речь Мора, - а испуганный Вы мне нравились больше. Вам вовсе не идёт маска тирана. Вы добрый. Вас даже мама в детстве не порола, верно? Знаете почему? Потому что вы не были шкодным мальчишкой. Вы были добрым и послушным мальчиком. Мне кажется, что Вы даже плакали втихаря, когда кто-то нечаянно или нарочито раздавливал лягушку. Ведь так? А ещё Вы отчаянно бегали под дождём и радовались радуге, которая отражалась в лужах.

- А дождь тот называли "слепым"...

- Вы были счастливы. Тогда зачем сейчас Вы заточили собственное счастье в кандалы и хотите отобрать его у других?

- Ты про тех, которые пришли с болота?

- Я пришла просить, что Вы их отпустили.

- Отпущу. И что тогда? Они снова будут называть меня тираном, и плести против меня заговор?

- А если нет? Если я пообещаю, что такого не будет. Тогда отпустите?

- Почему я должен тебе верить?

- Потому что я Вам верю. Разве вера не должна быть взаимной?

- Что такое твоя вера, когда кругом ложь и предательство. Когда каждый норовит плюнуть в тарелку другому, лишь только тот отвернётся. Когда на лице улыбка, а за спиной блестит нож. Что есть вера?

- Я сейчас всё Вам растолкую, Ваше Величество, - Мора отошла от двери, возле которой стояла и прошла в центр комнаты. Села в середину мягкого пушистого ковра, расстеленного на полу королевских покоев, и показала рукой на место рядом с собой, - Идите ко мне, Ваше Величество, не бойтесь. Садитесь сюда.

Король поднялся из-за стола, замялся, потом всё-таки подошёл к Море. Наблюдая за ней сверху вниз, спросил угрюмо:

- Как садиться-то?

- Спиной к спине. Опирайтесь на меня. Вам удобно?

- Ну да, удобно, - согласился Король.

- Вот и славненько. Так и будем сидеть.

- Долго?

- Не знаю, - улыбнулась Мора, - Можете встать, как только Вам надоест. Только прежде чем встать, вспомните, что я опираюсь на Вашу спину. И если Вы внезапно захотите уйти, то я, потерявши опору, упаду.

- Хитрая, - засмеялся Король. - А ты не расслабляйся, держи "ухо востро".

- Вот в этом и суть! Когда "ухо востро" - это недоверие. А вера - это расслабленность, уверенность в надёжности того, кто рядом.

- Пожалуй, что-то в этой философии есть! Надо проверить на Советнике, - проговорил Король поднимаясь с ковра. Как только он встал, Мора упала. Король недоумённо посмотрел на неё, - Так ты что, действительно... веришь мне?

- Верю, Ваше Величество, - улыбнулась Мора. И когда Король вернулся за шахматный стол, она снова спросила - Так Вы отпустите моих друзей?

- Отпущу - тихо проговорил Король, возвращая шахматные фигуры на исходные позиции. Взял в руку колокольчик и отчаянно зазвонил в него, вызывая охрану. Мора зажмурилась, ожидая, что Величество прямо сейчас сдаст её. Распахнулась дверь, в комнату вошли двое бравых мужичков. Король поднял на них взгляд и с улыбкой проговорил - Проводите гостью!

Только оказавшись на улице, за пределами Королевской территории, Мора выдохнула с облегчением и тихо пошла в сторону дома, на болото. А Король тем временем, глядел на отражение свечного пламени в тёмном окне и вспоминал, как он последний раз видел свою мать. Она гладила его по голове и плакала. Он не знал, что они расстаются навсегда и поэтому дёргал её за рукав платья и кричал: "Мама, смотри какая красивая радуга!" А она, утирая слёзы, говорила: "Я хочу, чтобы ты был счастлив, сынок. Ведь только счастливым людям дано видеть радугу!"

Глава 24. СОН

"На месте Дурляндии разлился широкий безбрежный океан. Поглотил этот океан всё вокруг. Ушли под воду город и болото, а вместе с ними и Королевская башня. Ничего не осталось на поверхности, кроме храма. И некуда идти Его Величеству, кроме как в этот самый храм. Вот и идёт он по воде, сначала по щиколотку, потом по колено, по грудь, а потом и вовсе пускается вплавь. Плыть трудно. Тяжёлая, шитая золотом одежда, так и норовит утянуть его ко дну. Но он плывёт, барахтается в воде. И вот, наконец-то, под ногами его спасительные ступеньки. Отряхиваясь от воды, дрожа, он входит в храм, оставляя на полу мокрые следы.

- Куда прёшь, нехристь! - хватает его за рукав старушка-послушница. - Поперёд чем войти, надо креститься.

- Я Король или кто? - взвизгивает Король, но бабка не обращает на его выкрик внимания и хамовато отвечает, - А мне всё едино: Король ты или кто? Крестись!

Его Величество неумело крестится. Потом взгляд его падает на горящие свечи перед иконой какого-то святого. Короля внезапно передёргивает от холода, и он направляется прямиком к заветному огню. Потирает ручонками над огоньком церковных свечей и в это время слышит сзади:

- Ишь ты, чего удумал, окаянный! К свечам, как к костру пристраиваешься? А ну - отходи!

Король в страхе пятится назад, и видит прямо перед собой ёмкость с водой, а рядом с ней - серебряный ковш для испития. И страшная жажда внезапно напоминает о себе. С воплем: "Пить!" он бросается к сосуду со святой водой, зачерпывает целый ковш, припадает к нему губами и жадно большими глотками пьёт. Вода стекает из уголков его рта на пол, но он не замечает этого. Чья-то сильная рука хватает его за шиворот, словно провинившегося котейку и он, в мгновение ока, оказывается на коленях перед алтарём. А перед ним стоит священник, облачённый в дорогие одежды. От креста на его упитанном животе идёт такой сильный свет, что Королю приходится щуриться. Батюшка поднимает руку и указывает ему на дверь со словами:

- Поди прочь, сын мой! Купи книжицу о том, как вести себя в церкви, как правильно креститься и где стоять во время молитвы. Читай внимательно и всё запоминай! А пока - вон! Воон! Вооон! В-о-о-о-о-о-о-о-о-н!

Страшен священник в гневе! Словно гром звучат его слова. Бежит в панике Король к выходу. Выскакивает, словно ошпаренный, на притопленные ступеньки. Скользок мокрый мрамор. Спотыкается Его Величество и плюхается в воду. Барахтается, бьёт руками, поднимает вокруг себя множество брызг. Потом, немножко успокоившись, поднимает свой взгляд к небу. А оттуда, из небесной синевы, смотрят на него грустные мудрые глаза:

- Ну что, Величество? Не пускают тебя?

- Нет, - трясёт головой, очумевший от всего случившегося, Король.

- Вот и меня, тоже давно туда не пускают... Вот такие времена..."

- А-а-а-а-а! - истошно завопил Король и проснулся от собственного крика. Тут же набежала прислуга. Моргая глазами, придворные остановились на почтительном расстоянии от кровати Короля, - Чего вылупились? Сон мне плохой приснился. Советника ко мне. Живо!

Спустя некоторое время, Король с Советником уже сидели за столом и завтракали.

- Ох, братец, не знаю я, что мне с этим писарчуком делать? Отпустить или не отпустить? Вот ежели я его возьму и отпущу? Что тогда? Хотя, что я гадаю, как девка на ромашке? Пусть посидит пока, а там видно будет...

Глава 25. В ПРЕДЧУВСТВИИ БУНТА.

Ночью Мора проснулась от того, что ей трудно стало дышать. Долго ворочалась, потом все-таки решила подняться. Ведь сон всё равно не шёл. Дышать действительно было трудно. Вместо запаха трав, который так полюбился Море, болото начало источать удушающий смердящий дух. А утром, когда первые лучи восходящего солнца слегка коснулись земли, на болото опустился винно-красный туман, вместо привычной уже нежно-салатовой дымки.

«Нужно что-то делать, ждать нельзя» - думала Мора, до боли закусывая губы, но решения не находила. Наконец, в её мятущемся мозгу вспыхнуло имя «Ихти». И сразу вспомнилась фраза, подслушанная случайно Лукашкой на клюквенной полянке: «Выступаем в среду после того, как солнце начнёт свой ход к закату!» Сегодня вторник, это значит, что у неё есть ещё целый день. Она должна успеть остановить бунт.

На самом краю болота возвышался лес. Лес был тёмный, потому что кроны столетних деревьев загораживали солнце и не давали ему проникать вглубь. Страшно было ступить на его вязкую почву. Только деревья, уходящие корнями вглубь земли, могли прижиться там. Никто не обитал в этой лесной глухомани, лишь Ихти иногда выбирался из своей ветхой лачуги и отправлялся побродить лесными тропами. Зачем мудрец ходил в лес и пропадал там по нескольку дней, точно не знал никто. Была молва, что он там попросту гуляет, собирает травы, чтобы потом лечить ими людей. Некоторые уверяли, что Ихти понимает язык деревьев. И только Лукашка утверждал, что однажды подглядел, как мудрец, зайдя в лес, обнимает деревья по очереди и подолгу стоит с каждым зелёным великаном. А возвращается он из леса помолодевшим лет на десять и мудрости у него прибавляется лет на двадцать. Лукашке, конечно же, никто не верил. Блаженный он – что с него возьмёшь?

Не найдя мудреца в его жилище, Мора направилась прямиком в лес. Остановилась на краю, постояла немного и сделала первый шаг. Лес встретил её настороженно. Порыв ветра всколыхнул кроны вековых елей, но быстро стих. Лес впустил её в себя, принял. Идти далеко не пришлось. Ихти окликнул её сам, хотя она его даже не заметила.

- Мора? Я знал, что ты будешь искать меня. Я ждал.

- Здравствуй, мудрец! Я действительно не из пустого любопытства здесь. Мне нужен совет. Твой совет.

- Говори.

- Наступил предел. Завтра может начаться война. Как всё это остановить Ихти? Я пыталась, но у меня не получилось. Король услышал меня, но ничего не захотел менять. А болотные и вовсе не стали слушать. Они озлобленны, а злость – плохой советчик.

- Чем помочь тебе девочка? – мудрец задумался, - Выход конечно, есть. Вот только захочешь ли ты, пойти этим путём? Ведь тебе он может стоить жизни.

- Говорите.

- Крест, тот, что висит у тебя на шее. Это не простой крест. В этом кресте - прозрение. Верни его владельцу и убеди его в том, что он должен остановить бунт. Только его сейчас послушает болотный люд. Король, поняв, что его власти ничего не угрожает, сам отпустит Ферко и его друзей. Наш Король не дурак и не злодей. Он тоже жертва Дракона.

- Знаю. Я поняла это давно.

Глава 26. КОРОЛЬ И ЩУКА.

- Советник, а что ты любишь ещё, кроме бесконечных рокировок и "шахов" с "матами"?

- Ну..., - Советник задумался, - я не знаю... Мяч люблю погонять...

- А на охоту ходить любишь?

- На охоту? - Советник опять задумался, - Пожалуй, нет. Мне зверюшек жалко.

- А рыбалку любишь? - не унимался Король.

- Рыбалку? Наверно, люблю...

- А я люблю рыбалку. Возьмешь удочку, сядешь на бережку и ждёшь. Глядишь, какой-нибудь обнаглевший карась потеряет бдительность и решит поживиться за мой королевский счёт. Вот тут я его... Шах, Советник, - Король потёр руки от радости.

- Так, что Вы там про рыбалку, Ваше Величество? - спросил Советник, двигая пешку вперед.

- Ах да, рыбалка! Так вот, сидишь на бережку, вода кругом спокойная. Ну, иногда мелкая рябь на ней возникает, но это даже хорошо. Это, чтобы не заснуть. А на горизонте эта самая вода сливается с небом, сплошная синь! А по небу - косяк журавлей. Курлычут, словно разговаривают с тобой. Лепота..., - Король мечтательно уставился в потолок.

- И тут, бац - карась! - Советник хлопнул по столу рукой, так что шахматные фигуры подпрыгнули на доске.

- Нет, брат. Карася мы уже того... словили и наказали. Тут - щука! Вот такая! - Король развёл руки сантимов на пятьдесят, - Нет, больше! Да нет же, ещё больше!

- Простите, Ваше Величество, но таких щук в природе не бывает, - не отрывая взгляда от шахматной доски, возразил Советник.

- А кто кроме тебя знает, бывает или нет? Молчишь? Вот то-то же... Поэтому тебе "мат", - лицо Короля ликовало, - А теперь зови ко мне художника. Пусть рисует меня с огромаднейшей рыбиной в руках.

Глава 27. ПОДСЛУШАННАЯ ПРОСЬБА.

Направляясь к дому Анхеля, Мора была готова ко всему. Она знала, что радушного приёма не будет, да и, вообще не была до конца уверена, сможет ли она попасть туда. С тех пор, как она поменяла кресты, жизнь Анхеля была полностью изменена. Он редко бывал на людях, всё больше и больше пребывал в разговорах с Богом. Его охраняли домочадцы. Поэтому у Моры была непростая задача. Во-первых: ей нужно было добраться до Анхеля. Во-вторых: постараться убедить его изменить ставшую привычной для него жизнь. Надежда была только на крест.

Мора в нерешительности остановилась перед воротами дома. "Как же проникнуть внутрь" - терзала её мысль. Вдруг по ту сторону ворот послышались шаги. Мора начала истерично молотить кулаками и кричать: "Откройте, пожалуйста!" Человек за воротами остановился. "Не хочешь по-хорошему, изволь быть обманутым! - про себя проговорила Мора и закричала ещё истошнее, - Спасите! Помогите!" Как только ворота приоткрылись, Мора без промедления юркнула внутрь, и была тут же схвачена за руку.

- Куда прёшь, нищенка?

- Мне нужно поговорить с Анхелем, - Мора, не мигая, смотрела в глаза охранника.

- Нельзя! - проревел он в ответ.

- Мне нужно!

- Нельзя!

- Пропусти её, Михель, - услышала у себя за спиной Мора после третьей попытки, доказать охране значимость своего прихода. На крыльце стояла женщина, облачённая в белые одежды. Она посмотрела сквозь Мору и ещё раз повторила, - Пропусти её.

Оказавшись в просторной гостиной, Мора начала оглядываться по сторонам. Взгляд её притянул большой изящный камин, в котором горели дрова. Море показалось, что огню тесно в топке камина, поэтому он так бьётся в истерике. Он, то затихает на время, тогда пламя его становится меньше. То разгорается с новой силой и тогда всё вокруг озаряется каким-то магическим (уж точно не Божественным) светом. И, кажется, что прямо сейчас он вырвется наружу, разрушит каменные стены, просочиться через кованное чугунное ограждение. Она даже смогла расслышать, как проглатывая остатки поленьев, пламя шептало: "На волю...на волю..." Голос огня оборвал другой голос:

- Зачем пришла?

- Мне нужен Анхель. Он ведь здесь? Я могу переговорить с ним с глазу на глаз?

- Какое у тебя к нему дело? Ты можешь мне довериться. Меня зовут Розалия.

- Как же "могу я тебе довериться", - подумала Мора, но вслух проговорила, - Да мне и скрывать-то особо нечего, дело-то не такое уж и тайное... Но может быть, я всё-таки подожду Анхеля?

- Боюсь, что он будет не скоро. Да и зачем утруждать себя ожиданием, или идти такую даль ещё раз? - любезно мурлыкала женщина. Боковым зрением Мора заметила, как на балконе второго этажа приоткрылась одна из дверей. Внутреннее чутьё подсказало ей, что это Анхель, и Мора осторожно подняла свой взгляд на верх. На неё смотрели те самые глаза, ради спасения которых однажды она нарушила привычное течение своей жизни. Понимая, что другого способа донести до их владельца свою мольбу, у неё нет, она согласилась:

- Вы, конечно же, правы! Тогда я сейчас Вам всё расскажу, а Вы ему передадите. Только слово в слово, хорошо? - Мора старалась выглядеть как можно глупее. И она начала свой рассказ. Когда её словарный запас иссяк, в комнате повисло молчание. Розалия нарушила его первая:

- Я передам Анхелю твою просьбу. Я думаю, что он тебе не откажет. Он ведь - слуга Бога, и как никто другой против никчемных кровопролитий. А теперь ступай.

Как только за Морой закрылась дверь, из-за бархатной шторы, висевшей слева от камина, вышел мужчина.

- Я так понимаю... - начал он, но Розалия не дала ему договорить.

- Ты всё правильно понимаешь. То, что девчонка рассказала должно умереть здесь, в этих стенах. И не дай Бог, это дойдёт до Анхеля. Ответишь головой.

- А что делать с ней?

- Она больше не должна никому этого рассказывать.

Глава 28. В ЛОВУШКЕ.

- Эй, остановись! - Михель догнал Мору и заговорщицки зашептал, - Иди за мной, я отведу тебя к Анхелю. Обогнав девушку, он направился в сторону стоящего на дворе сарая с соломой, и Мора поспешила за ним. Подойдя к бывшему свинарнику, Михель открыл его дверь и вошёл внутрь. Оттуда донеслось: "Иди сюда!"

- Нет, спасибо! Я здесь подожду! - Мора почувствовала неладное, но было уже поздно. Михель, который был почти в два раза больше неё, не сказав больше не слова, затолкал её в сарай, швырнул на свежее сено и ушёл, заперев дверь снаружи.

Мора хотела закричать, но вдруг ей подумалось: "Что толку звать на помощь? Велико болото, вряд ли её кто-то услышит. Да и то, что она пошла сюда, знает только Ихти". Поняв, что помощи ждать не от куда, она как-то сразу успокоилась, и, глядя, как пробивается свет, сквозь щели в стене сарая, вспомнила видение Лилины: "Вот ты какое, полосатое солнце".

В раздумьях прошёл день. Красные лучи, покидающего землю солнца, сожрала темнота. Она накрыла всё вокруг быстро и неумолимо. Растворила в себе звуки, оставила только глухое уханье совы, да одиночное кваканье лягушек, оторвавшееся от их монолитного вечернего хора. Лёжа на сене, Мора мучилась вопросом: "Неужели всё зря?" Но крест, зажатый в ладони, придавал уверенности: "Анхель всё понял. Он успеет. Он не подведёт"

Как только в доме погас свет, Мора услышала крадущиеся шаги. Притихла в ожидании. Шаги направлялись к сараю, в котором она сидела.

- Анхель... - Мора тихонько позвала и зажмурилась, испугавшись собственного голоса.

- Т-с-с... Я сейчас попробую тебе помочь.

- Нет, нет, - запротестовала Мора, - у тебя очень мало времени. Ты должен идти на болото. Ты должен успеть.

- Я вернусь за тобой, обещаю.

- Стой, возьми крест, - Мора с трудом просунула руку в щель. Крест чудом не выпал из её пальцев, - Это твой крест. В нём твоя жизнь, твоя сила, в нём...

- Я знаю что таит в себе этот крест, - прошептал Анхель.

Однажды, чтобы спасти тебя, я совершила подмену. Прости меня за это, но тогда у меня не было другого выхода. А теперь иди, не мешкай.

Когда шаги Анхеля растаяли в тишине, Мора с облегчением вздохнула. Теперь, чтобы ни случилось, всё было не зря. Свернувшись калачиком, заснула.

Глава 29. НА ПОРОГЕ У ВЕЧНОСТИ.

...Стелется туман над болотом. Опускается ниже, ниже, припадает к земле. Укутывает словно ватой, хрустальной слезинкой ложится на людские плечи. Сыро от него, неуютно. Сырость эта прокрадывается в нутро каждого, поднимая со дна души всю грязь, что там накопилась. И муторно становится, что силушки нет терпеть...

... Шьёт Ядвига детскую крестильную рубашечку. Ловко ходит её игла, раздвигая ткань. Чуткие пальцы кладут стежок ровно в цель: один к одному, один к одному. И вдруг, ни с того - ни с сего, задрожало что-то внутри у неё. И игла колет палец. Легко, словно в масло, входит острая сталь в плоть. И жуткая боль пронзает всё тело. Смотрит Ядвига, а крови-то нет. Только боль не отступает, жжёт всё сильнее с каждой минутой. Плачет Ядвига. Крупные слёзы катятся из глаз её...

...Наливает Матьяс воду освящённую в бутыли, чтобы раздать её во время службы всем страждущим. Черпает воду ковшом из сосуда, а сердце его внезапно начинает биться с удвоенной силой. Выскальзывает ковш из его рук. Разлившаяся вода с ледяным звоном бьётся о каменный пол. Падает священник на колени, судорожно хватаясь за сердце. И глядят на него лики святых. Глядят молчаливо и печально, и вдруг начинают мироточить. И поднимается вверх крик, бьётся под сводами храма: "Прости, Господи!"...

... Летит к ногам Анхеля крест Моры. Падает, бьётся о землю. И чернеет серебро, что до этого момента сияло чистотой. Холоден крест на ощупь, словно минуту назад он не на шее висел человечьей, а лежал на дне озера. Поднимает его Анхель, бережно кладёт в карман. И наворачивается скупая слеза на его глаза: "Прости, что не сберёг тебя..."

...Сыплется белый порошок. Судорожно бьётся ложка, смешивая его с похлёбкой. Звон её о края металлической миски похож на набат. Вот и всё, готово угощение для пленницы...

...Встрепенулась Вечность, пробудилась ото сна, и принялась за уборку. Легчайшим пёрышком обмахнула пыль с каждой звезды. Отчистила появившийся налёт на ледяной тропинке. Украсила вековые деревья в Саду Покаяния сосульками. Набросила красивейшее покрывало из серебряного инея на утёс Одиночества. Глянула на всё это и осталась довольна своей работой. Распахнула Небесные Ворота и выдохнула в пустоту: "Всё готово, доченька, к твоему приходу. Добро пожаловать домой!"

Глава 30. ПОСЛЕДНЯЯ МОЛИТВА.

Проснулась Мора от скрипа открываемой двери. В проёме сарая стоял Михель с миской, до краёв наполненной похлёбкой.

- Поесть тебе принёс, - он поставил миску на земляной пол. Видно было, что хотел сказать что-то ещё, но передумал в последний момент. Его широкая спина закрыла восходящее солнце в дверном проёме, заскрипела дверь и Мора снова осталась одна.

- Спасибо, - поблагодарила в пустоту.

Похлёбка была ещё теплой и пахла очень аппетитно. Только съев пару ложек, Мора поняла, насколько она была голодна. Когда в миске ничего не осталось, вдруг закружилась голова. И внезапный приступ удушья заставил девушку положить ладонь на грудь. Креста не было. Вспомнился ночной разговор с Анхелем и слова Каты, о том, что нельзя без креста. "Сейчас всё исправлю", - подумала она вслух и навзничь легла на сено. Развела руки в стороны, вытянулась вся в ровную струночку. И глядя на слепившее её "полосатое солнце", сквозь слёзы зашептала из последних сил: "Господи, помоги ему... Дай сил завершить начатое... Спаси их всех, Господи... Тех, кого гнет отчаяние, кого гложет зависть и искушает гордыня... Помоги им, Боже... Пусть помощь твоя станет для них надёжным посохом, что не даст оступиться в болоте... Спаси тех, кто уже по колено в трясине, по пояс, по грудь... Не дай ряске сомкнуться над их головами... Спаси... всех... Господи..."

ПОСЛЕСЛОВИЕ.

Прошло время...

...Отгрохотал своё гром, прошедший тёплый дождь напоил измученную землю. Из леса вышли двое: женщина преклонных лет и мужчина.

- Пойдём домой, сынок. Земля вся сырая, тяжёлая, уже и в поле нынче не влезть.

- Нет, мама. Надо досеять сегодня. Дождь кстати. Упадёт зерно в сырую благодатную почву и даст хорошие всходы. Даст Бог, будет к осени урожай. Ты, мама, иди домой, отдохни. Устала ведь, моя старушка?

Он взялся за неумело сделанную борону и потащил её по пашне. Мать смотрела на то, как он тяжело идёт и неловко управляется с инструментом. "Всё получится у тебя, сынок. Всё будет замечательно!" - прошептала старушка и улыбнулась, с грустью вспоминая, что ещё недавно он был Королём Дурляндии. Она задумалась, и не заметила, как бросив плуг посреди посевной полосы, к ней бежал сын и кричал:

- Мама, мама, смотри! - он тыкал указательным пальцем в небо. Старушка подняла глаза и увидела прямо у себя над головой радугу, - Это радуга, мама! Я вижу радугу!

... Над Дурляндией сияла радуга. Дети высыпали на улицу, чтобы поближе посмотреть на это чудо. Взрослые, забыв на минуту о своих делах и хлопотах, стояли с задранными кверху головами. Беззубые старики и старухи распахивали окна навстречу этому семицветному явлению, и улыбались, и плакали одновременно. Радуга позеленила траву и деревья, добавила спелости ягодам, плеснула синевы в воду. Она отразилась в черных окнах брошенной Королевской башни, и здание внезапно встрепенулось и ожило.

...Анхель держал свой путь к утесу Одиночества. Он шел и чувствовал, что должен непременно встретить ее там. И он не ошибся. Морика сидела на утесе, свесив ноги вниз, крылья ее искрились, подернутые инеем. Она смотрела вниз и улыбалась блаженной улыбкой. Он любовался ею. Он был рад увидеть ее такой, какой представлял себе. Наконец, она обернулась и ее лицо просияло.

- Иди сюда, скорее! Смотри туда - она указала ему вниз, туда, где копошились люди. Отсюда они казались маленькими точками, они передвигались туда-сюда, они жили. - Ты их спас. Ты избавил их от влияния Дракона. Их души победили мор. Здорово, правда?

Он смотрел вниз, и становилось светло на его душе. И Анхель понял, о чем однажды поведал ему Мудрец. Вот она какая - Радость.

Морика оторвала свой взгляд от зеленеющего болота и украдкой поглядела на Анхеля. Её взгляд остановился на его кресте. Он был выполнен в форме кинжала с широкой красивой рукоятью. Сверху на рукояти – череп. «Знак принадлежности к древнему роду воинов» - отметила она про себя.

- Я ждала тебя, я знала, что ты придешь, - вдруг сказала она посерьезнев.

- А я очень боялся, что не найду тебя здесь, - он посмотрел на нее с нежностью, – Я ведь должен был вернуть тебе твой крест. Я сберёг его.

- Спасибо тебе.

- Пойдем отсюда. Мы им больше не нужны.

- Пойдем, - согласилась она, повернулась к нему спиной и пошла прочь по ледяной дорожке. Он стоял, не в силах оторвать взгляд от неестественного цвета крыльев за её спиной. Когда прошло оцепенение, он крикнул:

- А ты уже знаешь, что ты - Ангел? Вот только... - он замолчал, а она продолжила звонко смеясь:

- Только крылья мои черны, как ночь.

___________________________________________________________________________

В жизни так не хватает чудес,

И реальность, ударом боксёра,

Возвращает на землю нас скоро

Но надеюсь, мир грёз не исчез! /С.Гонсалес/

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/