Не увидит

Зачастили мы с Юрием Павловым среди недели ездить на рыбалку. Только закончится цирковое представление, ассистенты еще не успеют убрать реквизит и увести моих медведей, а мы уже в машину и летим к реке, чтобы хоть разок дотемна успеть забросить удочки. Вот и на этот раз мы с Юрой проделали все тоже самое, только еду не стали брать, а то приезжаем с рыбалки в конце следующего дня усталые, вареные, а через два часа на манеж. Ну, какая там работа, работают уже только медведи.

Но сколько я ни подбрасывал угля в топку своей черной «двадцать четвертой»«Волги», все равно, как говорили мои деды и прадеды-казаки, «приезжали по темках». Тогда включаем фонарики и быстро ставим цветную туристическую палатку, и выглядело это со стороны так, будто бы на берегу реки мы установили маленькое цирковое шапито.

— Вот видишь, — говорит мне Юра на следующий день утром, — как хорошо, что не взяли еду, а было бы что поесть, опять бы остались до вечера.

— Юра, а сколько сейчас на твоих золотых?

— Уже начало одиннадцатого.

— Да. Уже можно потихонечку и собираться.

— Да ты еще можешь половить, пока я машину помою.

— Да нет, Юрок, хватит, уже начну складывать палатку. Хорошая была рыбалка. Сегодня у моих медведей опять будет на ужин свежая рыбка.

Завел Юра машину, отъехал в сторонку и моет. Вдруг слышу, кричит: «Деряба, Деряба, я тут сумку с едой нашел! Видимо, это рыбаки-соседи, что приезжали на мотоцикле, забыли».

— Ну-ка давай неси сюда. Посмотрим, чем у нас рыбаки-рокеры питаются. Ого, да тут меню неплохое, как на Садовой в «Метрополе»,— рассмеялся я.

Расстелили мы полотенце на багажник и давай накрывать стол. А здесь бутерброды с домашней колбаской, помидорчики, сальцо и даже небольшой термосок с чайком на травах.

— Ну и куда мы поедем, — смеется Юра, наливая чай, — на-ка попробуй.

Только мы пригубили, как вдруг слышим, мотоцикл где-то затарахтел.

— Юрок, это они, наверное, едут.

Схватили мы эту скатерть вместе с едой и опустили в багажник. А они — вотони, и прямо на то место, где рыбалили. Ходили-ходили, бурчали-бурчали, потом кричат нам:

— Ребята, вы тут сумку случайно не видели?

— Да нет, — говорим мы.

— А что за сумка?

— Да с едой была.

— Дак здесь после вас еще рыбаки сидели, — соврал я, — но недолго, видимо, нашли вашу сумку и поехали кушать.

— Ну ладно. Пусть кушают.

Сели они на мотоцикл расстроенные и уехали. А мы снова расстелили полотенце, разложили еду, а сами смеемся, да только что-то уже не смеется мне. Тут я Юре и говорю:

— Юрок, накажет нас с тобой Бог.

— Да ладно тебе. Ешь. Он не увидит.

Так и просидели мы снова до вечера. «Время четыре, — говорит Юра, — надо ехать. Я сейчас быстренько окунусь в водичку, и полетим». Открыл дверцу машину, повесил на нее одежду, а свою гордость — золотые часы с золотым браслетом — на крышу положил, и бултых в воду.

Едем назад, разговариваем. Уже больше чем полпути проехали, вдруг Юра как вскрикнет:

— Деряба, остановись!

— Что случилось?

— Да тормози, говорю тебе!

Я сбросил скорость и съехал на обочину. Он открыл дверь и буквально вырвался из машины. Постояв немного, он сел в машину ко мне спиной.

— Ты хоть объясни мне, что случилось.

— Часы остались на крыше.

— Да ты что! Давай вернемся, может, они где-то упали по пути.

— Куда вернемся? Не хватает еще на представление опоздать. Нет, поехали в цирк.

Остальные километры мы ехали молча. А когда подъехали к городу, я спросил у Юры:

— Юр, помнишь, как я тебе сказал «Бог нас накажет», а ты сказал «не увидит»?

Санкт-Петербург, Музей граммофонов на Б.Пушкарской, декабрь 2009 год.