ДУША В ЗАЛОГ

 

Часть вторая.

 

Глава 1.

 

Готман открыл глаза, ощутив на себе чей-то пристальный долгий взгляд.

Он проснулся несколько минут назад, вернее сознание пришло к нему, только словно налитые свинцом веки упорно не желали подчиняться его воли. На него смотрел улыбающийся Роман, чисто выбритый, подстриженный в светлой футболке.

- Рем ты еще веришь мне? Ты пойдешь за мной до конца, станешь моим администратором? Отвечать только без национальных штучек; одним словом «нет» или «да».

- В чем собственно дело Роман Николаевич? Я должен…..

- Я просил, одним словом. Ты снова отвечаешь вопросом на вопрос.

- Конечно да! Но как компаньон я имею право знать, что мне нужно для этого делать.

Готман сел на матрасе, поджал по - детски ноги к подбородку, водрузил на «национальный нос» очки.

- Конечно, имеешь. Борисов встал, подошел к окну. За стеклами синеющая чистота мартовского утра. День обещал быть солнечным. На востоке во всю, алело зарево грядущего дня. Роман открыл скрипучую фрамугу, впустил в душную прокуренную комнату чистый, пьянящий весенний воздух. Глубоко вздохнув несколько раз сразу ртом и носом, от удовольствия прикрыл глаза: «Чудесное утро!». И повернувшись лицом еще не пришедшему в себя компаньону с взъерошенной шевелюрой и непонимающе моргающими черными глазами за толстыми стеклами очков.

- Первое, мы продаем мою квартиру – громко будто читая, произнес Борисов.

- И будем жить у меня?

Роман искренне рассмеялся. Он только минуту назад просил друга не отвечать вопросом на вопрос. Трудно одним убеждением вывести в человеке то, что заложено с молоком матери.

- Нет, мы снимем частную квартиру, где нибудь в твоем районе.

- ??? А мою квартиру …. Тоже продадим?

Рем явно растерялся, еще не до конца осознавая, шутит ли его друг в явно чужой стиранной чистой футболке с бритой физиономией, за последние полгода уже ставшей не привычной.

- В твоей квартире, за полученные от продажи моей деньги, мы сделаем евроремонт и откроем кабинет реабилитации «Шанс» или «Один шанс из миллиона»…

- Зачем так многозвучно? Первый вариант вполне подходит для категории больных, которые будут посещать наш центр. Просто и емко, а главное в тему – быстро вошел в роль администратора Рем Яковлевич.

Я уже разослал объявления о продаже квартиры в рекламные газеты. Первое, что Вам необходимо сделать, достать телефонный аппарат.

- У меня есть дома. Старенький, еще дисковый, но вполне исправный.

- Очень хорошо. Тогда надо срочно погасить задолженность. В Новом году я еще не платил за телефон. Но думаю, номер еще не отключили. Скажешь, уезжал в командировку… Деньги найдешь?

Рем утвердительно похлопал себя по нагрудному карману на рубашке.

- Это все поручения босс?

- Нет. Еще одно – главное. Найди Петю «Чижика», помнишь спившийся милиционер, всегда с синяками ошивался у пивнушек?

- Да. Я его хорошо и очень давно знаю. Петр Иванович Чижов, капитан, отличный опер, ас в своем деле. Его даже жулики уважали за честность и профессионализм. Его орденом боевым награждали, за какие – то задержания. Представь милиционера в мирное время 80 – х боевым орденом! Это редкий случай даже в масштабе СССР. Его фотографию печатали в союзных газетах.

- Вот даже как – удивился Борисов. И что привело к пивнушке, орденоносца Чижова.

Рем дернул плечами, лукаво улыбнулся.

- Что и нас всех. Недооценка окружающих или переоценка своих возможностей. Петр Иванович пил всегда. Сто грамм как допинг он выпивал даже когда шел на ответственное задание. Что в 70 – 80 годы было почти нормой в органах. Об этом знали все, но учитывая пользу и заслуги Чижова, руководство закрывало на это глаза. Грянула перестройка и вместе с ней борьба за трезвость. В отделе сменился начальник, и первое что он сделал, люто начал искоренять привычку выпить у своих подчиненных. Петя оказался в первых рядах. Устные замечания, выговора пошли чередой так – же как грамоты и благодарности всего несколько лет назад. Кончилось тем, что его с позором уволили из органов. Петр Иванович выводов не сделал, только обозлился, и пить стал еще больше. Вначале пытался работать, прошел все шараги в городе, но в народном хозяйстве не прижился. Не его это. Он сыщик! Легавый, по своей сути, до мозга костей.

- Прекрасно! – Роман радостно хлопнул в ладоши. Это наш человек. Чижов станет нашим третьим компаньоном: начальником службы безопасности.

- Роман Николаевич, я тебя боюсь, …Ты это все говоришь серьезно?...

-Да. Разве ты еще не понял?

-Что не понял?

- У тебя возникло желание выпить? Идите на кухню! Живительная влага стоит на столе.

-Нет но …

-Что но?

- Я не хочу. У меня так бывает …. Сейчас я не в запое.

- Нет Рем. Этого у тебя не было никогда. За всю сознательную жизнь, после того, как ты выпил первую рюмку портвейна.

- Волжского – поправил скрупулезный администратор.

– Ты хочешь сказать? … Ты нашел? … Ты насильно меня усадил в кресло …. Включил на всю музыку. … Я думал, ты сошел с ума. … Но когда? – Рем даже вспотел от шокирующего известия. – Но когда? … - взволновано ,бормотал он. - Я пришел ты спал на полу. …

- Будем считать, мне приснилось, как Менделееву Периодическая таблица химических элементов. И закроем тему: у нас много дел.

 

* * *

 

Петр Иванович Чижов был не в духе. День не заладился с утра. Сначала он где-то обронил мятую десятку, которую трепетно сжимал вспотевшей рукой, в кармане форменных брюк с выпоротыми кантами, спеша к открытию пивнушки, принять заветные сто пятьдесят. Облегчить страдания после вчерашнего. Подойдя к дверям, денег он не обнаружил. Даже вернулся назад до остановки: не обронил по дороге? Но тщетно. Деньги исчезли бесследно. Просить у продавщицы Зои не решился, он брал в долг не раз и еще не отдал. Знакомых никого не встретил. Да и избегают его давно вчерашние приятели, на просьбу занять десятку чаще отвечают:

- Извини Петр Иванович, нет ничего.

У всех близких знакомых он тоже уже одалживал, и не по одному разу, клятвенно обещая вернуть через два-три дня. Посетителей с утра в пивнушке почти не было: все незнакомые, чаще молодежь, которые пьют прямо в кофе, редко берут на вынос, а выпив, сразу уходят. Время будто остановилось. Петя с надеждой смотрел на часы, словно время могло что-то изменить: разве усилить похмельные страдания. Через час мучительного ожидания из кофе вышли двое, и пошли в сторону сараев, где было излюбленное место тех, кто приходил похмелиться, и никуда не спешил. Оба примерно его лет, идут о чем-то громко разговаривают, жестикулируя руками, что подтверждало догадку, приятели уже приняли в кофе и неспешно шли продолжить, «потрещать за жизнь». Навыки оперативника и теперь помогали Чижову. Он никогда не подходил сразу: терпеливо выжидал, когда расположившись на ящиках «клиенты», как он мысленно называл своих незнакомых коллег, повторят. После второй всегда добреешь, похмельная дрожь проходит, хочется поговорить и сделать что-то хорошее для людей. Вот тогда Петр Иванович «случайно проходил мимо», загулявших собеседников с потухшим взглядом. Метод срабатывал почти без проколов, в четырех случаях из пяти его приглашали сами хозяева заветной выпивки, в одном он не успевал: все было выпито. Сегодня выждав положенное время Петя ,в предвкушении скорого избавления от своих страданий подошел к укромному уголку в конце ряда сараев и с ужасом увидел: неудачно начавшийся день приготовил ему новый сюрприз. К пиру «его клиентов» присоединился третий, Андрей Окунев. Когда только успел? «Окуня» Чижов знал хорошо, их дома почти рядом на одной улице. Андрей недавно освободился после отбытия наказания . Блатным «Окунь» никогда не был, срок получил по пустяковой краже и отбывал наказание в хоз. обслуге при СИЗО, что в уголовном мире не приветствуется. Но когда Андрей оказывался в компании не сидевших, его гонору не было придела. Он первым из троицы увидел Петра Ивановича .

- Куда ползешь «мусор»? – занюхивая только, что выпитый стакан

куском ливерной колбасы громко проговорил «Окунь». Оба его приятеля с интересом посмотрели на Чижова.

- Тебе что? Иду мимо…- зло пролепетал Петя пересохшими губами. Он понял сразу: похмелится, не получится и сейчас. Его милицейское прошлое знали почти все завсегдатели пивнушек. Но если уголовники со стажем ему даже наливали, то от подобной «окуню» шантрапы мнивших себя «сидельцами» и отбывавших свой срок «шнырями» или «быками» в СИЗО Чижову часто доставалось, даже если он угощал их за свой счет. После распития всегда начинались разборки: синяки и ссадины на небритой физиономии Пети не успевали заживать, прежде чем появлялись новые. Эта встреча с Андреем не сулила ничего хорошего. Жажда заветных сто грамм еще удерживала Чижова. Он остановился, жадно смотрел, как один из его «клиентов» налил себе и выпил.

- Что стал? Чеши своей дорогой , мент позорный. Штаны сними не позорься. «Окунь» настроен агрессивно, явно ищет повод для ссоры. Последняя надежда таяла, как утренний туман под лучами солнца.

- Бычара! – с ненавистью прошептал себе под нос бывший старший оперуполномоченный, и резко повернувшись , быстро зашагал назад к пивнушке.

- Петр Иванович! Наконец я нашел вас!

Чей-то знакомый голос окликнул Чижова. Петя повернулся на зов. Рем! Музыкант! Друзьями они не были, но знали друг друга давно: еще, когда были по разные стороны, Петр Иванович опер уголовного розыска, Готман спившийся интеллигент.

- Что тебе? – грубо спросил Чижов скорее от кипевшей в нем злобы на «Окуня», чем от неприязни к Рему.

- Я тебя с утра ищу. Тебя просил срочно прийти мой друг.

- Кто? Зачем? – Петя остановился, достал мятую пачку «Примы».

- Я не знаю зачем –пожал плечами Готман. – Ты его знаешь …. Роман Борисов … Он срочно хочет тебя видеть.

- Врач? Зачем я ему?

Рем выбрит. В руках черная сумка, сверху торчит трубка телефонного аппарата.

- Не до него мне. … Извини Рем, в другой раз.

Чижов дрожащей рукой поднес зажигалку, прикурил.

- Что так плохо? – посочувствовал Готман.

- Хуже не бывает. С утра обломы один за другим. – грустно вздохнул Петя.

- Хорошо! Я тебя полечу, а потом поедим. Договорились Петр Иванович?

Рем лукаво блеснул черными глазами за толстыми стеклами очков.

- Хоть на край света! Если дойду, конечно.

Настроение Чижова сразу поднялось. Мысль о скором избавлении от похмельного синдрома отодвинула все вопросы на задний план. Зашли в кофе. Несколько посетителей за столиками пьют пиво, украдкой подливая водку в бокалы. Все по-русски! «Пиво без водки – деньги на ветер». Чижов заказал себе двести.

- Немного будет сразу Петр Иванович?

Бывший оперуполномоченный жалостливо посмотрел на Рема, тот сдавшись, сделал заказ.

- Надя, налей двести и пару котлет.

Чижов выпил залпом, жадно глотая большими глотками, отломил котлету, понюхал , положил в рот , стал лениво жевать.

- Спасибо Рем. Спас от смерти. Я твой должник. Давно я так не болел. – благодарил Петя затертой фразой. Машинально достал пачку сигарет.

- Ты что Петр Иванович потерялся? Курить в кофе задумал. Все поехали, развезет по дороге ,я тебя кабана не дотащу. – улыбнулся Готман, взял Петю под руку повел к выходу.

- Может, с собой возьмем. Ромка не болеет?

Небритые щеки Чижова загорелись жизнью.

- У него все есть. Поехали, здесь всего три остановки.

- Козел «Окунь»! Бык по жизни , строит из себя правильного – бормотал выходя из пивнушки на улицу сразу захмелевший Чижов. Рем был прав: двести многовато. Когда поднялись по лестнице на этаж Борисова ,Петра развезло совсем. Он скрипел зубами, сыпал угрозы в адрес Андрея, мотивируя оставшимися в уголовном розыске района и города связями. Невозможно было увидеть в небритом, неопрятно одетом, сутулом сорокалетнем мужчине одного из лучших оперов города. Роман поставил замок на входной двери, и Рему пришлось звонить. Борисов открыл с улыбкой на лице.

- Прибыли!? Ждем. Ждем.

Чижов за руку поздоровался с хозяином ,стал и ему изливать засевшую в сердце обиду:

- «Окунь» козел! Он подойти близко боится, когда выпивают нормальные пацаны. Строит из себя путевого. Бык!

Потом замолчав, словно внезапно что-то вспомнил, и уже жалостливо попросил:

- Роман я тебя уважаю. Налей сотку, поправится. Я отдам.

- Хорошо Петр Иванович, для вас, любой каприз!

Побежал на кухню, вышел с налитым до половины стаканом.

- Не будет плохо ему? – робко спросил Рем, имея в виду предстоящий сеанс.

- Нет. Фирма гарантирует безопасность , как и сто процентный результат! Телефон принес? Умница! Уже двое соседям звонили. Я их номер тоже дал в объявлении. Юрка сосед будет делать ремонт в твоей квартире. Он пять лет отделкой занимается: пусть пробует свои силы прорабом. Представь Рем, не торгуясь деньги, дают хорошие. Воистину нам помогает князь!

Глаза Борисова горели жизнью. В нем проснулась жажда действий.

- И снова в бой! Покой нам только снится – процитировал Блока Роман. Чижова уже под руки завели в зал, усадили в кресло. Он еще пытался говорить плохо слушавшим его языком, сыпал угрозы «Окуню», хвалил Романа и Рема, и даже не спросил, зачем его привезли на квартиру. Еще до того, как Роман нажал кнопку пуска, на своем магнитофоне Петя затих, уронив голову на грудь, смешно по детски оттопырив трубочкой свои пухлые губы .

- Нам может уйти? Не будет вредно так часто? – заволновался Готман.

- Рем Яковлевич скажи честно, ты, сколько лет пил?

- Всю сознательную жизнь – тихо признался несостоявшийся художник и музыкант.

- Думаю, тогда лишний сеанс не повредит – улыбнувшись, сделал заключение Борисов – Хотя я настроил программу на Чижова. Рем Яковлевич в первую очередь , как только у нас будут деньги надо купить хорошие усилитель и синтезатор.

- Лучшие?

- Не обязательно . Хорошие. Всегда во всем надо искать оптимальную середину.

Комнату заполнила музыка. Постояв минуту, компаньоны вышли на кухню.

-Есть будешь?

- Ты успел приготовить? Учитель я поражен вами: замок поставил, обед приготовил.

- Спасибо, Рем Яковлевич, буду честным с компаньоном: борщ и плов принесла Валентина , жена Юрия. Хорошие они люди, с годами таких в стране становится все меньше, но они есть. Я загрузил Юрия , рассчитывает сколько надо материала , плитки, смесей, обоев. Ты помнишь площадь своих комнат?

- Обижаете Роман Николаевич , я родился в этой квартире.

- Отлично! Тогда бери ручку бумагу, пиши, рисуй.

- Мы собирались покушать – улыбаясь, попытался возразить Готман.

- Нарисуешь, тогда покушаем – тоном, не принимающим возражения ,ответил Борисов. – Мы слишком много потеряли времени, теперь даже час – очень много. Я пока разогрею обед.

Рем опустив свою кудрявую, черную голову близоруко наклонился над чертежом.

- Рем Яковлевич панацея у нас есть, офис будет: я просил Юрия не затягивать с ремонтом, скромно, но со вкусом, тем более это временно. Что теперь нам необходимо в первую очередь, мой дорогой администратор?

- Исходя из реалий сегодняшнего времени, нам необходимо найти покровителя, или крышу, как принято говорить в народе - без запинки, как по написанному, скороговоркой выпалил Готман, словно он ждал этого вопроса.

- Вы гений Рем Яковлевич!

- Нет, я еврей. Хотя все ругают мою нацию, и обвиняют во всех грехах, вспоминая Иуду, при этом забывая национальность Христа. Никто не возражает – мы одна из самых умных наций – с гордым вздохом проговорил Готман.

- Согласен. Знаете, коллега вам предстоит новое задание. – Роман горящими глазами смотрел в стекла очков друга. Рем пожал плечами.

- Простите, Роман Николаевич, даже я затрудняюсь озвучить намеченную вами кандидатуру.

- Витя Мосол! Вам это имя что-то говорит?

Готман оторопел от услышанного, даже привстал.

- Мосол!?

Он так и стоял, смотрел на Романа с открытым ртом.

- Чем вас не устраивает сие благородное имя? Или вы хотели услышать фамилию губернатора или премьер - министра?

- Нет. Но я. …

- Что? Ты говорил, ходит слух он наркоман.

- Да. Но это только слухи. Ты предлагаешь мне сходить к нему, спросить об этом?

- Что вы, друг мой! Зачем так бестактно вести себя с признанным авторитетом, пусть и уголовным. К тому же мне дорога ваша жизнь, как и здоровье.

- Спасибо, Роман Николаевич. – Рем кисло улыбнулся.

- Ты придешь к нему, добьешься приема, применив при этом врожденную находчивость и актерское мастерство. При встречи сообщишь, что твой друг, то есть я, нашел лекарство от алкоголизма и наркомании. Заметь, называть эти два порока надо именно в этой последовательности, так как первых в разы больше вторых. Затем ты скажешь, что твоему другу нужен покровитель. Если я попытаюсь внедрить, свой новый метод, для лечения в клиниках его просто украдут руководители от медицины, а меня затрут. Метод сулит хорошую прибыль при минимальных затратах. В качестве доказательства его эффективности и первой платы, так как у меня нет денег, я обязуюсь вылечить двоих нужных ему людей. Я уверен среди дорогих ему корешей, экспонаты найдутся.

- Ты думаешь, Витя предложит свою кандидатуру? – Рем сел на табуретку , нервно закурил.

- Уверен! Я психиатр и знаю, немного людей. Инстинкт самосохранения самый важный у человека. Мосол слишком высоко поднялся: его порок может стать его гибелью. Меры убеждения в их мире отсутствуют. Думаю, он согласится не сразу, в начале подсунет кого-то из своих шестерок. Но он клюнет! Ты согласен?

Рем задумался.

- Что тебя пугает?

- Знаешь Роман Николаевич – Готман посмотрел в глаза друга – С тобой таким – ничего. Я сегодня был в своей пивнушке и Пети заказывал, и здесь. … У меня не возникло даже желания: будто не пил никогда. …Не лечился десятки раз. Это как сон. Если я боюсь то только одного.

- Что?

- Проснуться. …

 

 

Глава 2

 

 

Гром грянул среди солнечного мартовского утра, когда казалось, гроза прошла, и все тревоги далеко позади. В дверь постучала и вошла секретарь Зоя Петровна и взволнованно проговорила:

- Алексей Алексеевич к вам пришли.

Сразу за ее спиной бесцеремонно появился и посетитель. Мужчина его ровесник, может даже моложе , подтянутый с военной выправкой.

- Здравствуйте господин Лосев. Позвольте представиться: старший следователь Генеральной прокуратуры, советник юстиции Селезнев Виктор Васильевич.

Вошедший, достал из бокового кармана костюма удастовирение, развернул, из своих рук показал Алексею Алексеевичу

- Здравствуйте. Чем обязан?

Чувствуя, что сердце сжалось в недобром предчувствии, как можно спокойнее спросил Лосев.- Что заинтересовало столь высокое начальство

на нашей скромной фирме?

- Что и всегда когда мы приходим – Селезнев улыбнулся одними губами – Заявление граждан, интересы которых мы защищаем.

- Вот как! И соответствующие полномочия вы имеете?- от волнения Лосев почувствовал сухость во рту.

- Алексей Алексеевич мы серьезная контора , а вы умный человек: кандидат наук. Поверьте, не имея полномочий, мы не поехали бы к вам за пятьсот километров.

- В чем, позвольте узнать, обвиняют нашу фирму граждане?

Лосев сел достал сигарету, прикурил. Селезнев театрально выдержал паузу, прошел по кабинету, подошел к окну.

- Дружная весна в этом году, еще три солнечных дня и от снега не будет следа. – будто сам себе произнес следователь, и повернувшись лицом к Лосеву добавил: - Как обычно, хищение бюджетных денег, монополию строительного бизнеса в городе, все луче достается вам, а вы уже за проценты нанимаете мелкие фирмы. Коррупционную связь с руководством города. Все как обычно пишут в таких заявлениях. – стараясь казаться равнодушным произнес Виктор Васильевич. – Вы сами не хотите ничего нам сказать? Оказать содействие следствию?

- Бред, какой! Все крупные бюджетные заказы выставляются на аукционы, и на конкурсной основе определяется фирма ….

- Вот и я думаю бред! – грубо перебил Лосева следователь, - Все действительно проходило по конкурсу, по бумаге. Правда, победитель известен за ранние, потому, что другие фирмы с десятком рабочих.

- В чем вы нас обвиняете? Если крупные строительные фирмы … - попробовал возразить Лосев.

- Не хотят участвовать в аукционе? Вы это хотите сказать? – Вновь грубо перебил Селезнев, - Отвечу: Они говорят, вернее, пишут, у них нет сотой доли процента на победу. Участвуя в конкурсе, они обретут только врагов, в лице руководителей города, Все погрязли во взятках и коррупции.

- Но …

- Алексей Алексеевич с чего вы взяли, что я вас обвиняю? В нашей стране обвиняет только суд, Получены сигналы не один заметьте - десятки, сразу в Генеральную прокуратуру и Приемную Президента; по утверждениям авторов писем в местную обращаться бессмысленно, все повязаны. Заметьте, брошена тень и на наших коллег. Дело чести: нам во всем разобраться.

Следователь говорил уверенно, даже с нескрытыми нотками высокомерия, словно играл с Лосевым, то есть знал что-то больше, чем озвучивал. У него был козырь, который он , как опытный игрок спрятал в рукав светло-коричневого иностранного костюма, чтобы в нужный момент бросить на стол, огласив свой выигрыш.

- Виктор Васильевич это ваша работа: узнавайте, проверяйте. Какие мои действия? Остановить работу фирмы на шести объектах и трех заводах? Людей отправить в отпуск без содержания?

- Помилуйте, Алексей Алексеевич! Слава Богу, мы живем в свободной стране и на дворе 2002, а не 37 год! Конечно, вы с Игнатьевым на время следствия будете отстранены от руководства фирмой, но работы будут продолжаться. Причем здесь простые труженики? Они добросовестно выполняют свою работу, - голосом диктора с экрана телевизора закончил свой монолог Селезнев, даже театрально приложил сложенные ладони рук к груди.

- А как же счета? Я понимаю, их тоже арестуют на время следствия?

- Увы, так велит закон! – развел руки следователь. – Нас здесь бригада , мы не хотим на долго затягивать проверку. Селезнев опытный психолог сказал это нейтральное слово вместо колючего и казенного - следствие.

- Целая бригада! – мелькнуло в голове Алексея Алексеевича. Значит, за фирму взялись серьезно. В любом случае им надо, что - то найти.

Как все неожиданно. Даже перечисления из Москвы последние месяцы приходили точно в срок. Усыпляли бдительность? Кто стоит за всем этим? Новый губернатор? Люди из столицы?

- Господин Лосев кто, на ваш взгляд из руководства может на время возглавить фирму? – перебил ход мыслей вопрос Селезнева.

- Волков – не задумываясь, ответил Алексей Алексеевич. – Артем Юрьевич. Это наш старший прораб – проинформировал следователя генеральный директор, не подозревая, что они знакомы. Сегодня утром Селезнев поджидал Волкова возле его дома, и старший прораб любезно согласился подвести следователя до фирмы, по пути ответив на десяток вопросов.

- Хорошо. Я предложу вашу кандидатуру на рассмотрение своему руководству. Теперь, извините, мне необходимо задать вам несколько вопросов, и соответственно их записать. Я надеюсь, вы не будить возражать? Тем более мы оба заинтересованы, не затягивать проверку.

Снова слащавая улыбка, вежливый тон. Не следователь – Ангел!

- Думаю, у меня нет выбора. Давайте сейчас и начнем.

- Вот и чудесно. Только Алексей Алексеевич выбор есть всегда. Например, резкое ухудшение здоровья: жил человек, годами не ходил в больницу на прием к врачу. Пришел следователь, сразу возникли проблемы со здоровьем. Не может даже адекватно отвечать на простые вопросы. Очень часто так бывает.

- Я в курсе. Смотрю телевизор – съязвил уже Лосев. – Думаю, ничего с 37 года не изменилось: те же доносы, то же устранение неугодных.

Следователь поднял глаза на Лосева, немного помолчал, и уже другим тихим голосом с еле уловимой ноткой сожаления проговорил:

- Алексей Алексеевич образ врага нужен всегда: время от времени его нужно показывать народу. Я хороший следователь, и всегда честно выполняю свою работу.

Что он хотел этим сказать? Что в душе он понимает, что фирм подобных «ЛИК»у сотни по стране. И все работают по схожему, выработанному годами правилу? Не он выбрал Лосева в качестве врага, но он выполнит поставленную задачу до конца. Селезнев сел на свободный стул, достал бумагу, ручку.

- Ну-с приступим.

Пошли вопросы. Десятки, порою, наивные и даже нелепые. То в чем обвинялись руководители фирмы «ЛИК» можно предъявить любому руководителю, неважно чего бригады в десяток человек, или фирмы в три тысячи рабочих. Казалось, все вменялось в вину директоров, даже высокая зарплата рабочих, почти вдвое превышающая среднюю по области. Либеральное отношение с рабочими, льготное предоставление кредитов для приобретения жилья молодым специалистам. Лосев Максим Алексеевич стоял в списке первым, не смотря на то, что до него жилье на подобных условиях получили двадцать семь семей. Вопросы сыпались один за другим. Без пауз. Без времени на обдумывание ответов. Часто один сливался с другим. Селезнев, словно добросовестный студент, быстро записывал аккуратным ровным подчерком. Поддерживая подбородок, ладонью левой руки, по ставшей, еще со школы ,привычки.

- Алексей Алексеевич, какие у вас отношения с мэром города? – оторвал взгляд от исписанных листов бумаги следователь.

- Виктор Васильевич за десять лет существования фирмы в городе сменилось шесть мэров и со всеми мы старались поддерживать деловые, рабочие отношения.

- Я в курсе господин Лосев. Я имею в виду Шорохова Олега Наумовича.

- Как и со всеми его предшественниками.

- А у вашего компаньона Игнатьева?

- Тоже рабочие, какие еще?

- Как проводился аукцион по госзаказу «Военный городок».

Иногда Лосеву казалось, что все это ему снится: еще вопрос, и он очнется, откроет глаза и все исчезнет и слащавый, холеный следователь со своими до смешного наивными вопросами и снова начнутся обычные рабочие будни. Десятки звонков, сотни требующих немедленного решения вопросов. Все как было все последние годы.

Несколько раз звонил телефон и мобильный и стационарный на рабочем столе, по настоятельной просьбе следователя Алексей Алексеевич отвечал звонившему абоненту, что очень занят, просил перезвонить. Только звонков единицы это тоже вызывало невольную тревогу. После очередного звонка с объекта Лосев не выдержал.

- Виктор Васильевич может мне собрать людей объяснить, успокоить? Вы поймите это стройка: у нас каждый час надо решать десятки вопросов, их невозможно предугадать заранее – Алексей Алексеевич даже встал с надеждой смотрел на следователя.

- Как вы срослись с делом. Селезнев удивленно покачал головой -Хорошо! Сейчас без четвери двенадцать к часу успеют собраться?

- Думаю. Да.

- Вот и прекрасно. Мы тоже отдохнем. Я посовещаюсь по предложенной вами кандидатуре директора с руководством. Да и пообедать пора. Вы не составите мне компанию?

- Я не имею права отказаться? – даже растерялся Лосев.

- Что вы! Я просто плохо знаю ваш город. Есть у вас приличное кофе, где недорого и вкусно кормят? На ресторан моих командировочных не хватает.

- Здесь недалеко, через дорогу кофе « Мечта». Все наши сотрудники там обедают.

Лосев почувствовал, что выжат вопросами, но голода не ощущал, скорее наоборот, даже перекусить совсем не хотелось. Единственное желание : остаться одному, придти в себя, посидеть в тишине, на едине со своими мыслями.

- Спасибо. Я пойду. Встретимся в час. Вы в своем кабинете проведете совещание с руководством?

- Да.

- Вот и чудесно.

Следователь собрал бумаги, положил в папку, и вышел, на ходу одевшись в светлый плащ. Робко постучав, вошла Зоя Петровна, стала у двери.

- Алексей Алексеевич, что это? – тихо спросила секретарь.

Проверка из Москвы. Вам разве не сказали?

Лосев встал, прошел по кабинету, разминая затекшие за три часа допроса ноги.

- Где Игнатьев?

- Его увезли в прокуратуру. Сразу. Селезнев пошел к вам, а второй в очках в кабинет Сергея Тимофеевича. Через пятнадцать минут они вышли вдвоем. Игнатьев бледный: « Я в прокуратуру». Только и сказал мне в дверях уже.

- Где все: Волков, Главный инженер, Главный бухгалтер?

- В бухгалтерии тоже два следователя. Они арестовали все счета, документы. Инженер второй день на больничном. Волков с утра уехал на «Военный городок», я его больше не видела – тихо почти шепотом информировала директора секретарь.

- Зоя Петровна, а почему шепотом?

Жукова смутилась, даже покраснела, словно девчонка.

- Я не знаю Алексей Алексеевич. Мне страшно. Наглые самоуверенные, они не похоже на комиссию из Москвы.

- Вот как. – Лосев грустно улыбнулся. – На кого тогда они похожи Зоя Петровна?

- На хозяев. …

Сердце генерального директора дрогнуло от слов секретаря. « Неужели это конец?»- невольно пробежали мысли в голове. Хотя все обвинения общие фразы: и доносы пишут сотнями. Но почему тогда так самоуверенны следователи? Может в Генеральной Прокуратуре все такие? Уверенные в своем превосходстве над провинциалами.

- Зоя Петровна, пожалуйста, оповестите всех руководителей на тринадцать совещание. И Волкова найдите обязательно.

Опытный секретарь взглянула в глаза Лосева, видимо сразу поняв, почему старший прораб, далеко не первый в иерархии фирмы, интересовал директора больше других.

- Да – поняв немой вопрос Жуковой, подтвердил Алексей Алексеевич – Он станет руководителем фирмы – и словно испугавшись своих слов, быстро поправился и добавил: - Руководить на время следствия. Вы не против, его кандидатуры?

Жукова смутилась совсем.

- Алексей Алексеевич я только секретарь.

- Нет. Вы мой личный секретарь, и в фирме с первого дня. Я хочу знать ваше мнение. Только ваше.

- Я считаю Артем Юрьевич хороший прораб, но …

- Значит, директор из него не получится? Только честно Зоя Петровна.

- Исполнять и давать указания два очень разные занятия. Все почти в офисе – ушла от разговора Жукова – Ирину Павловну пригласить?

Юрист-консультант не входил в «ближний круг», но грамотную толковую Волкову Лосев почти всегда приглашал на совещания.

- Да, обязательно. У нее был обыск?

- Я не знаю – робко ответила Жукова – меня не пускали в кабинеты других руководителей. Я сообщу по внутренней связи, Волкова отыщу по мобильному.

Жукова робко на цыпочках вышла из кабинета. Лосев остался один в просторном кабинете с большим, сделанным на заказ, дубовым столом с резными ножками. На главном месте, за спиной директора, портрет президента.

- Это крах! – снова промелькнула ставшая уже навязчивой мысль.

Он станет образом врага, которого надо время от времени показывать народу. Чаще в канун выборов. Но почему он? Хотя этот вопрос у него самого вызвал улыбку. Останься фирма, как в 90-е с двумя десятками рабочих, и его образ просто не тянул на роль врага. Уставшему, от пустых обещаний власти, народу нужен образ успешного предпринимателя. Вот такие как Лосев и Игнатьев тормозят улучшение благосостояния народа, они оплели город паутиной коррупции. Значит, московский губернатор полгода искал в области врага, и выбор выпал на них. Лосев и Игнатьев, конечно, состоят в партии власти, но больше формально. Как люди дела даже открыто высказывались в своих предвыборных программах против говорунов, мешавших нормально работать. На роль врага фирма «ЛИК» в их городе, подходит больше других. Конечно, есть не менее успешные, в основном торговые, но их владельцы, либо депутаты Государственной Думы, либо столичные предприниматели. Из местных так высоко поднялись они одни. В стране с прогнившей от коррупции властью это свято. В первую очередь на съедение идут провинциалы. Тема о « грязном бизнесе преуспевающей фирмы, и мере взяточнике в миллионном городе» достойна для смакования на общероссийских каналах. Невольная дрожь пробежала по спине Алексея Алексеевича, он закрыл лицо руками и беспомощно уронил голову на разосланные перед ним бумаги.

 

 

* * *

 

 

В час в кабинете Лосева собрались руководители фирмы: главный инженер, главный экономист, главный бухгалтер, старшие прорабы. С Селезневым пришел незнакомый мужчина под пятьдесят , в хорошем светлом костюме, и дорогих очках в позолоченной оправе.

- Господа. – начал старший следователь, - Позвольте представить, Геннадий Николаевич Черных, коммерческий директор столичного банка « Надежда».

Мужчина в очках встал, по-военному вытянув руки по швам.

- На время следствия счета фирмы будут заморожены, - продолжал Виктор Васильевич, роль ведущего доставляла ему удовольствие. – Банк « Надежда» обязуется давать ссуды, чтобы не останавливать работу на объектах. Замечу, на очень разумных условиях.

Главный бухгалтер улыбнулась.

- Ваша фирма уже работает с банком « Надежда» например финансирование « Военного городка» осуществляется через названный банк. Разумеется , на время следствия , в управление фирмы будет введен представитель банка. Роль , как вам назвать, «контрольного директора» будет исполнять Геннадий Николаевич.

Селезнев сел жестом руки дал слово Черных.

- Господа, - мягким, спокойным, но уверенным голосом начал « контрольный директор» .

- Прежде всего, попрошу вас, сохранять спокойствие. Ничего не произошло. Старые времена, когда по доносу расстреливали, без суда и следствия, в нашей демократической стране, к счастью, ушли в прошлое. Вину может установить только независимый суд, который подчиняется букве закона. – Черных мысленно улыбался от своих слов. Смотрел на присутствующих колкими глазами , за стеклами дорогих очков. – Моя роль скромная – контролировать финансовые потоки. Вмешиваться в работу специалистов я не хочу, и не буду. – Пообещал Геннадий Николаевич, и словно провинившийся студент пожал плечам. – Думаю, мы сработаемся.

Черных закончил свою речь, сел на место.

В кабинете нависла напряженная тишина. Следователь Селезнев, которому было поручено представить новое руководство, немного замешкался, видимо до конца не освоившись с ролью ведущего. Лосев встал из-за стола.

- Виктор Васильевич вы позволите мне сказать слово? Мои речи еще не заморожены, как счета в банке?

Селезнев покраснел от неожиданного вопроса генерального директора.

- Нет. Что вы Алексей Алексеевич.

- Спасибо. – вежливо поблагодарил Лосев. - Прежде всего, хочу вам сказать, большое спасибо за совместную работу. – продолжал директор. На время следствия мы с Игнатьевым будем отстранены от руководства фирмы. Но работа должна продолжатся. Сотни рабочих живут фирмой.

Собравшиеся за столом невольно переглянулись. Главный экономист Эмма Никитична, даже изобразила гримасу удивления, словно впервые услышала эту новость. Хотя конечно все знали, для чего их собрали в кабинете генерального директора. Пожалуй, один вопрос волновал сейчас сотрудников «Кто»?

- Еще раз выражаю свою признательность за работу – Лосев почувствовал как дрогнул его голос. Селезнев, сидевший справа, прикрыв ладонью рот, по школьному прошептал:

- Алексей Алексеевич, если не составит труда, назовите исполняющего обязанности.

- Не составит, - машинально ответил Лосев – На время следствия исполнять обязанности Генерального директора …

- Вернее обоих директоров – поправил следователь уже в голос.

- Директором фирмы «ЛИК» будет Волков Артем Юрьевич – Алексей Алексеевич жестом руки указал на старшего прораба. Волков смущенно встал со своего места.

- Вы его хорошо знаете. Не смотря на сравнительно небольшой срок работы, он показал себя как толковый специалист.

Лосев замолчал. Говорить речи это не его – Игнатьева. Да и зачем больше говорить? Если суд признает их вину – все его слова потом будут обсуждать как оправдание. Алексей Алексеевич смотрел на своих подчиненных: кто-то, как Ирина Волкова, пришел совсем недавно. Главный инженер Белоусов и Эмма Никитична работают с ним много лет. Когда офис занимал трехкомнатный ветхий домик в частном секторе города. Бухгалтер и экономист был один человек - Эмма Шубина, вчерашняя студентка университета. Как поведут себя эти люди в ходе следствия? Кто сохранит свою совесть в обмен на должность при новом руководстве? Кто станет хозяином? Черных? По выправке офицер. Может, пришлют специалиста из Москвы? Хотя ни он, ни Игнатьев не были инженеры - строители, смогли они много лет руководить фирмой; из бригады вырасти в крупную фирму? Почему тогда не Черных?

- Думаю, на этом закончим. Не смею вас больше задерживать.

Голос Селезнева вернул Алексея Алексеевича к действительности. Все встали, быстро, словно виновато вышли из кабинета. Остались четверо: Лосев, следователь Селезнев, Волков и Черных, который первый нарушил неловкое молчание, после того как закрылось дверь за выходившей последней Ириной Волковой.

- Виктор Васильевич думаю, следователь не будет возражать на сегодня закончить? – Геннадий Николаевич улыбнулся. – Вы устали. Мы устали.

Перенесем на завтра передачу дел. Вы, не против?

- Нет. Именно это я хотел вам предложить. Вы словно мысли мои прочитали.

- Работа у меня была такая: читать чужие мысли – снова прикрываясь маской скромности, улыбнулся Черных.

- Тогда до свидания. Пойдемте Артем Юрьевич у меня еще к вам несколько вопросов…

Да Лосев не ошибся. Сомнений в том, что Геннадий Николаевич бывший работник силовых структур у него не осталось. Он и ведет себя как на допросе следователь. Его предложения, сказанные будто спонтанно, по его логике не терпят пререканий и возражений, и звучат как команда руководства к действию. Значит, занимал высокий пост: полковник или генерал. Следователь Селезнев явно хочет ему понравиться.

- Вот Алексей Алексеевич по всей логике это ваш приемник – грустно подумал Лосев, глядя в спину уходящему Черных .

 

 

 

* * *

 

 

Уже после десяти вечера позвонила жена Игнатьева Елена Никитична и взволнованным голосом сообщила:

- Сергея взяли под стражу. Прямо в здании обл. прокуратуры. Его и мэра Олега Наумовича Шорохова.

- Это конец – как молния мелькнуло в голове Лосева.

 

 

 

Глава 3.

 

 

- Роман Николаевич, тебе действительно помогает сам сатана! – с порога зачастил возбужденный Готман.- Витя Мосол принял твое предложение, через час он будет у нас!

От быстрой ходьбы лицо Рема покрылось крупными каплями пота. Роман спокойно стоял в дверном проеме зала, ставшего на время рабочим кабинетом для приема посетителей или «клиентов» как называл больных Готман.

-Рем Яковлевич, я просил вас называть моего друга – князь – глаза Борисова улыбались.- Чем вы так взволнованы, к нам едет президент?

- Я не удивился бы этому…. Только мы опоздали на пару лет – съязвил администратор.

- Уже месяц прошел, как мы принимали этого уголовника. Я думал, Мосол забыл про нас…. Сегодня в десять звонок….

Готман сразу вжился в свою роль администратора, словно он всю жизнь занимался этим. Весь день бегал, суетился; успевал везде, на свою квартиру в другой части города, проводил необходимые покупки оборудования. Сосед Юрий, которому был поручен ремонт на квартире, однажды пожаловался Роману, видимо не в силах больше сдерживать накипевшее: - « Рем успевал руководить строителями!». Ремонт подходил к концу. Борисов не ошибся, поручив соседу это серьезное дело. Юрий справился: в кратчайшие сроки, с умеренными затратами и очень прилично по качеству. Вернее уже месяц он считался бывшим соседом, квартиру Роман продал почти сразу, после публикации объявления. Покупатель по обоюдному согласию сторон должен въехать через неделю. Моряк с Мурманска даже не пытался сбросить названную ему сумму. Готман даже переживал по этому поводу: «Надо было просить больше!». Надо сказать, цена была наивысшая для подобной квартиры, если учитывать ее состояние после месяцев разгульной жизни хозяина.

- Имейте совесть Рем Яковлевич, мы взяли максимальную цену для подобного жилья, даже после евроремонта – попытался успокоить друга Борисов.

- Причем здесь ремонт? – не унимался администратор. - Вещь стоит столько, сколько за нее платят! И не рубля дешевле!...

Глядя на серьезное лицо друга произносящего этот монолог Роман не смог удержаться от смеха. Рем снова засуетился.

- Что мы стоим? Мосол будет через пятьдесят минут…. Где Чижов?

- Рем Яковлевич, я вас просил , начальника службы безопасности называть по имени отчеству. У него прекрасное имя Петр – камень!

У Борисова от перевозбужденного вида Готмана поднялось настроение, он шутил и этим еще больше заводил друга.

- Вы пригласили оркестр?

Рем, увлеченный своими мыслями, даже не сразу понял сути вопроса.

- Оркестр? Зачем?

- Встречать столь высокого гостя по протоколу необходимо с духовым оркестром – Роман прыснул от смеха.

- Роман Николаевич, вы бы видели дисциплину в их вотчине, вы бы перестали тогда шутить. Одного взгляда Вити достаточно, чтобы его поняли и беспрекословно бросились исполнять. Имей мы такие порядки в государственных силовых структурах то давно….

- Рем оставь свою демагогию – прервал расходившегося друга Борисов. Приедет и хорошо. У меня давно все готово: программа настроена на Мосалова Виктора Андреевича 1959 года рождения.

- Даже так…. Когда ты успел?...

- Месяц назад! Я был уверен – он придет! Князь мне сказал об этом – таинственным шепотом произнес последние слова Роман.

- Роман Николаевич, иногда ты меня просто пугаешь….

- Чем?

- Своим князем! Я старый атеист, никогда не верил в сказки бабушек. Но ваша уверенность в голосе, ваш блеск глаз, вызывают у меня дрожь в теле…

Борисов снова весело рассмеялся, блеснув темными глазами.

- Рем Яковлевич успокойтесь. Попейте чаю. Уверен, вы еще не завтракали.

- Какой завтрак! Я уже завез столы в офис!

Если Готман по природной коммуникабельности легко вошел в свою новую должность, то Петр Иванович за месяц ни разу не произнес нового в русском обиходе слова офис, называл по старинке – контора. Природный сыщик явно скучал: все свои поручения он выполнял за несколько часов. Его натура искала интересной трудной задачи. Пока вся работа Чижова была направлена на «Рекламную деятельность» как называл ее Готман. От объявлений в газетах, Борисов сразу отказался.

- Известность нам принесет людская молва, слухи! – сразу осадил директор предприимчивого администратора. «Слух обо мне пройдет по всей Руси Великой» - процитировал Пушкина Роман, но именно – слух! Это всегда таинственно, загадочно. В любом случае слух обрастает новыми мифическими подробностями, переходя из одних уст в другие. Мелькать на страницах газет: мы затеряемся среди сникерсов и женских гигиенических прокладках. К тому же заполнившая теперь добрую четверть эфирного времени реклама больше раздражает людей, чем интересует: мешает нормально фильм смотреть. Перед Петром Ивановичем была поставлена задача, выявлять среди завсегдатаев пивнушек бывших интеллигентов, творческих работников, то есть тех, у кого был определенный круг знакомых в прошлом. По какой – то причине человек выпал из этого круга, обрел новых знакомых, философствуя по сараям и подвалам, сидя на пустых ящиках из - под пива. Находить таких людей, причем обязательно живущих в разных районах города, проводить психологическую разведку и обработку и приводить к Борисову на лечение. Дивидендов это не приносило никаких, только расходы, что приводило в нескрываемое раздражение Рема Яковлевича пытавшего даже от рекламной компании извлечь выгоду.

- Нет! Ни копейки! Эти люди наша реклама. Они принесут нам миллионы. Трудоголик Чижов, заменивший стертое из его жизни спиртное крепким кофе и чаем, которые он пил литрами за сутки. Даже термос всегда возил с собой по пыльным маршруткам, наматывая десятки километров. С задачей Петр Иванович справлялся на отлично: он не мог работать по - другому.

После дефолта 98 года среди завсегдатаев пивнушек прибавилось бывших предпринимателей первой волны, среди которых преобладали выходцы из интелегенции. Приходилось выбирать среди десятков достойных кандидатур по территориальному признаку, где работали, живут или чаще жили, так как вместе с бизнесом люди часто теряли квартиры и теперь ютились у родственников, чаще престарелых родителей. Двенадцать человек из всех районов города работавших в прошлом от зав.кафедрой института до главного инженера обувной фабрики были отобраны самим Романом по одному ему известным критериям. Двое даже с одной улицы. Правда, в прошлом один преподавал в музыкальном училище, потом пять лет «челночил» товары из Турции. В августе 98 он вложил все в товар, влез в долг и прогорел. Как финал привокзальная пивнушка, где и нашел его зоркий глаз старшего оперуполномоченного. Второй, что вызвало даже у ставшего щепетильным Рема Яковлевича нескрываемое удивление, простой рабочий. Правда «супер» рабочий, токарь высшей квалификации с авиационного завода. После развала предприятия, Сергей так звали «золотые руки авиазавода» подрабатывал, делая особо точные заказы у частников. Привычка не приступить к работе без ста грамм: «Чтобы руки не дрожали», как шутил профессионал в новых условиях без контроля руководства, без проходной. Сам себе хозяин и начальник. Работы хватало даже в выходные. Привычка к «установке твердости руки» привели и его в другую пивнушку на берегу водохранилища. Теперь Петр Чижов искал для Борисова «тринадцатого» счастливого клиента. Приход и известие Готмана отодвинуло всех на третий план. Виктор Масалов тот «джокер», на которого ставил Роман. Для открытия кабинета реабилитации необходима лицензия. Десятки подписей от пожарных до санэпиднадзора. Учитывая реалии действительности нашего государства, связи у Вити были везде. Ему принадлежали, правда, по подставленным именам, почти все заправки левого берега города, ночные клубы, кафе. Это и будет плата за услугу.

 

 

* * *

 

 

В дверь позвонили, долго, настойчиво. Пивший чай с бутербродом Рем вскочил, побежал открывать. Кто этот гость пришедший не ко времени?

Роман вышел в коридор. На пороге молодой парень, коротко стриженный, с нагловато-хамским взглядом, один из тех в ком Борисов безошибочно узнавал людей с уголовным прошлым. Человек мог отрастить волосы, надеть дорогой костюм, но взгляд!

- Привет. – Вальяжно поздоровался гость. – Ты лепила Борисов? – он смотрел в стекла очков Готмана, не переставая жевать жвачку.

- Я – отозвался Роман. – Лепила Борисов это я. Что вы хотели?

Парень недоверчиво осмотрел Романа, примерно его ровесник, видимо возраст, и семитская внешность Рема внушали ему больше доверия, чем Борисов.

- Я это. … От «Мосла» - без прежней бравады пробурчал парень.

До назначенной встречи еще больше получаса: видимо Витя перестраховался еще раз, приехал раньше.

- Мы ждем Виктора Андреевича. Где он?

Вместо ответа парень вышел из квартиры. Вошел сам «Мосал». Обычный на вид мужчина за сорок, среднего роста, немного худоватый. Волевой подбородок , внизу зауженный, азиатский разрез темных, колючих глаз.

В черном свитере, кожаной куртке, джинсах и дорогих туфлях «Саламандра». Разве только «профессиональный» взгляд мог выдать из сотен прохожих на улице прошлое и настоящее « авторитета» области.

Гость прошел по коридору, кивком головы поздоровался, остановился в шаге от Романа. Готман услужливо ответив на приветствие, робко удалился на кухню. Мосалов зашел один , звонивший в квартиру молодой парень, видимо из личной охраны, закрыл за ним дверь, остался на лестничной площадке. Несколько секунд стояло неловкое молчание. Первым заговорил Роман:

- Виктор Андреевич, думаю, многословие вы не приветствуете. Начнем сразу с дела?

- Согласен. – Улыбнувшись кончиками рта, подтвердил «авторитетный» гость. – Что мне нужно делать?

- Собственно ничего.

Роман немного волновался, несмотря на концентрацию всей силы воли, и желания выглядеть в глазах Мосалова, спокойным и независимым. Внутренняя энергетика лидера криминала области давила невидимым грузом.

- Пройдем в кабинет Виктор Андреевич. Послушаем музыку. Вы, думаю, возражать не будете?

«Мосол» пожал плечами, засунул руки в карманы куртки.

- Нет, не буду: я люблю музыку. В детстве даже учился в музыкальной школе, на скрипке. Что будем слушать? Шансон?

- Можно и шансон, но для начала Баха, концерт для флейты D-moll, это не долго, всего восемь минут.

Борисов жестом руки, пригласил гостя в «кабинет» , как называл он зал своей бывшей квартиры. Все успевающей Готман, достал за бесценок, сносную мебель. Даже мягкую больничную кушетку, почти новую, обитую темно-коричневым дермантином. На окна повесил шторы. После царившего хаоса, комната приобрела , весьма жилой, даже уютный вид. В довершение приобрели оборудование, все новое, одно из лучших : компьютер, аудио система, синтезатор. Роман надел, приготовленный руками вездесущего администратора, белый, накрахмаленный халат. Подошел к приборам, щелкнул тумблер включателя.

- Виктор Андреевич снимите, пожалуйста, верхнюю одежду, и лягте на кушетку.

«Мосол» секунду поколебался, снял куртку, положил на стоявший рядом с кушеткой стул, разулся. Посмотрел «профессиональным» взглядом на Борисова.

- Роман я хотел спросить – неуверенно начал Мосалов.

- Почему я выбрал вас? Отвечу: мне нужна крыша, то есть лицензия на кабинет реабилитации. Уверен - я не ошибся, вы можете мне помочь. – Роман улыбнулся. «Мосол» пожал плечами:

- Я конечно не Департамент здравоохранения, но думаю это решаемая задача.

- Вот и ответ на ваш вопрос. Какие гарантии неразглашения? Думаю, об этом даже не стоит говорить.

«Мосол» засмеялся, обнажив белые ухоженные зубы.

- Знаешь Ром. Извини, что на ты, но по возрасту, думаю можно. В детстве, в отличие от сверстников, рисующих сатану с рогами и хвостом, я представлял его всегда доктором: в белом халате, с приятной улыбкой и читающем чужие мысли.

- Я похож на него? Спасибо Виктор Андреевич. Наверное, вы боялись зубных врачей, поэтому у вас такие ухоженные зубы. Зная, где вы провели большую часть сознательной жизни, это вызывает даже не уважение – восхищение.

- Ты читаешь мысли, и у меня, с шестнадцати лет прошедшему десятки лагерей и пересылок, видавшему ад на земле, от этого дрожат колени.

Тихая музыка заполнила комнату, скрипка, ее подхватила нежная флейта. Громче. …Громче. Словно тело опустили в холодную реку, дыхание сперло, кажется, сердце вырвется из груди! Но нет! Звуки ласковой флейты, и вода стала теплее, и уже приятно обволакивает тело, придает легкость и невесомость. Вы плывете, качаясь на упругих, зеленых волнах

 

 

* * *

 

 

Через три недели, когда терпение даже у самоуверенного и всегда спокойного Романа Борисова достигло критической отметки: по ночам он вставал по нескольку раз, пытаясь ни о чем не думать, мысли навязчиво задавали один вопрос: «Когда?». В дверь их нового кабинета реабилитации, на квартире Готмана, позвонил тот же парень из личной охраны «Мосла». Рем, в силу своего импульсивного характера, переживавший более эмоционально, вскочил от долгожданного, но прозвучавшего так неожиданно, звонка. Уже вторую неделю они жили в новом офисе. Дни проводили, несмотря на вступившее в свои права лето, безвылазно, у телевизора. Чижов, по привычке, уезжал в город: искать «клиентов», хотя указаний от Романа не поступало. Три дня назад он попросил Петра привести «клиента» любого: «Чтобы не терять квалификацию.» - объяснил он свой поступок компаньонам. Готман, как обычно , стал недовольно ворчать. Все их «клиенты» не принесли ни рубля прибыли, деньги от продажи квартиры подходили к концу.

Обычный посетитель пивнушек, молодой парень, прошедший первую чеченскую войну еще на срочной службе. После демобилизации он не сумел найти применение полученным навыкам убивать и выживать в мирной жизни, и оказался среди таких же, как он, ищущих с утра спиртосодержащую жидкость. Михаил Калинин уже третий год начинал свой день около грязной пивнушке на берегу водохранилища. Сегодня он шел без денег, повинуясь привычке, и поэтому без раздумий согласился на предложение хмурого мужчины за сорок, взявшего ему двести грамм за свой счет, поехать с ним к доктору.

- Я давно хочу завязать. – По дороге разоткровенничался захмелевший Михаил. – Только не хватает силы воли. Рассудок хочет, но тело не может. – философствовал Калинин. – Ни о чем не могу больше думать, ни чем заниматься. Чего-то не хватает. Словно обронил , и найти не могу. Это хороший доктор? Не шарлатан? – Нетвердым языком допытывал он Чижова.

- От Бога. – Серьезно ответил Петр Иванович. И прикурив сигарету тихо добавил – Или от дьявола

 

 

* * *

 

 

Парень из охраны, видимо проинструктированный боссом на этот раз был подчеркнуто вежлив.

- Роман Николаевич, вас просят приехать. – четко, по военному, без блатного фарса доложил он с порога – Я жду на улице, белая «Ауди».

Борисов почувствовал, что волнуется. Нет. Он был уверен в положительном результате. Но какая-то дрожь пробежала внутри. Его мечта совсем близко, стоит протянуть руку, точнее проехать на комфортной иномарке с этим молодым парнем.

Хозяин отдыхал в молодом саду. Среди многочисленных клумб роз, пионов, лилий. Борисов искренне удивился от такого обилия цветов в доме « уголовного авторитета». Что это, дань моде? Или в сердце несостоявшегося скрипача Вити Мосалова остались струнки прекрасного? Он не сумел их развить в детстве. Но они не могут угаснуть в душе совсем. Роман представил хрупкого мальчика, едущего через весь город, из неблагополучной криминальной окраины «Березки», со скрипкой в футляре, за спиной, в музыкальную школу. Наверное, очень много насмешек, в свой адрес, пришлось пережить будущему «вору в законе», за совсем не мужское увлечение? Может поэтому затаившаяся в душе его злоба всегда затмевала разум? В шестнадцать лет он со своим одноклассником совершил разбойное нападение. Пьяный прохожий оказал сопротивление, и попал под шквальные удары друзей малолеток. Витя продолжал избивать уже мертвого мужчину кирпичом, вырванным из клумбы, на которой может, росли вот такие же белые розы. На суде «Мосол» взял всю вину на себя, а его подельник прошел как свидетель. После этого, на много лет, пройдя десятки тюрем и зон, «Мосол» не знал слова пощада, если кто-то вставал на его пути.

Витя сидел в изящно сработанной беседке один. На круглом столике с резными ножками, в дорогом китайском запарнике, дымился крепкий чай.

Мосалов медленно пил из белой терма кружке, по два глотка, по привычке держа кружку обеими руками.

- Здравствуйте Виктор Андреевич, как ваше самочувствие? – задал дежурный вопрос доктор Борисов.

В ответ «Мосол» улыбнулся кончиками губ, стрельнул по Роману жгучим взглядом черных глаз.

- Ништяк! Лучше, чем могло быть.

Жестом руки Мосалов указал на стул, напротив, из приличия, и в знак уважения, протянул кружку с чифирем.

- Не попробуешь напиток бродяг?

- С удовольствием.

Борисов сделал глоток, обжигающего горло, вяжущего десна, чая. Витя взял из стоящей вазы конфету «Каракум», протянул Роману:

- Пей с конфетой, не так вяжет.

Несколько минут молчали. Борисов пил свой чай, прикусывая конфетой, «Мосол» изучающее смотрел на него. Первым заговорил хозяин:

- Ром, прости за откровенность. Кто ты?

- Я? – Роман улыбнулся, обнажив красивые зубы, покрытые желтым налетом от выпитого чифиря. – Врач-нарколог.

- И всего-то? Обыкновенный врач?

- Не совсем конечно – Борисов секунду колебался – Виктор Андреевич, а вам это надо? Нет, я необыкновенный! Я единственный, который нашел метод лечения от алкоголизма и наркомании.

- Эта нежная музыка флейты и есть твой метод?

«Мосол» смотрел в глаза Романа сверлил его взглядом, от этого стало как-то неуютно.

- И музыка тоже. Это гипноз. Если вы хотите знать более детально …

- Хочу.

- Музыка не просто фон. Это тоже гипноз, основанный на определенной частоте колебаний. В это время мой мозг передает вам код, я программирую ваше сознание. Если бы все дело было в музыке, я мог, как Анатолий Михайлович Кашпировский лечить больных по телевизору. – Борисов снова улыбнулся, пытаясь разрядить обстановку за столом. - Как это просто! Называешь сумму руководителю области, или даже государства, два три сеанса, и в стране никто не пьет! – Роман сознательно не упомянул наркозависимых, что бы не задевать самолюбие «воровского авторитета» - Производители алкоголя разорены! Все трезвые и счастливые! Здорово!?

«Мосол» смущенно пожал плечами. Закурил сигарету, налил еще чая в свою кружку.

- Значит, мне твою голову беречь больше чем свою?

Взгляды Виктора и Романа встретились, и Борисов прочитал в глазах Мосалова растерянность или даже страх. Испуг, что когда-то все закончится и его сознание, просыпаясь, будет снова искать дозу, ставшую частью его жизни.

- Что вас пугает Виктор Андреевич? Страх рецидива?

- Да.

«Мосол» встал. Вынул из кармана брюк ключи, положил на стол.

- Это плата.

- Виктор Андреевич мы договаривались …

- Я помню. О чем мы говорили. – перебил хозяин – Я попрошу тебя еще об одной услуге. Не откажешь?

- Смотря в чем.

Борисов тоже встал.

- В Орле живет мой кореш. Он мне как брат. Даже может больше …

Медленно произнося слова, Витя смотрел куда-то вдаль, видимо в свою прошлую жизнь.

- Его надо пролечить. И все в строгой тайне – догадался Роман.

- Вот видишь – снова улыбнулся одними губами Виктор – Ты читаешь мысли, а гонишь мне врач-нарколог. Знаешь Роман, я говорил тебе о своих детских фантазиях рисующих образ сатаны. Тогда я тебе не сказал – «Мосол» колебался – Сейчас скажу.

- О чем?

- Я тебя боюсь! Ты давишь своей энергией, как прессом.

- Это оставшаяся с детства фобия перед врачами стоматологами.

- Может быть …

Виктор протянул Борисову визитку.

- Позвонишь сегодня в два этому человеку. Не говори от кого, он все знает, и поможет тебе с документами. Думаю, дружба с «Вором в законе» не добавит тебе известность. Нам не стоит больше встречаться. Тебе сообщит мой человек, когда приедет «Укол».

- Это ваш друг из Орла?

- Да. Роман я не боюсь разговоров, но лучше, чтобы о нашем знакомстве никогда, никто не узнал. В этой жизни у нас разные дороги. Я не думаю что «слуги закона» честнее, чем я, но у них тоже свое. На ключах брелок, там адрес квартиры. На столе на кухне дарственная на твое имя. Не от меня конечно – Поймал вопросительный взгляд Романа «Мосол» - Кто бы ты ни был Роман Борисов спасибо тебе.

Виктор крепко пожал руку Романа.- Удачи! Доктор человеческих душ!

 

 

* * *

 

 

Всего два дня понадобилось администратору ИП «Шанс» Рему Яковлевичу Готману , чтобы по доверенности закончить оформление документов. Какие доводы приводились директором департамента по предпринимательству, которому позвонил в четырнадцать часов Роман, выполняя наставление Вити «Мосла», но во всех инстанциях, куда обращался за подписями Рем, не возникло, ни одного вопроса. Словно все чиновники только и ждали той минуты, когда к ним зайдет неутомимый администратор. В пожарном надзоре на Рема доже обиделись, когда он после слов благодарности произнес дежурное «Я ваш должник.»

- О чем вы говорите! Малый бизнес для нас свято! – Встал из-за стола не в меру располневший полковник.

Роман с Петром Ивановичем закрепили красиво оформленную вывеску над входом. Здесь потрудился, применив весь невостребованный талант художника, Готман. По его эскизу вывеску сработали рекламные специалисты. Был четверг, но по единодушному решению решили не откладывать, по русскому обычаю, на понедельник.

- Тем более состав наш интернациональный. – шутил Рем – Роман-русский, я еврей, Петр – белорус.

Отец Чижова из Могилева, и в метрике, при рождении сына, он записал национальность своих предков.

Потом пили чай с тортом. Что всех поражало, разговор о таких незаменимых в подобных случаях ста грамм даже не возник. Стерты из памяти годы застолий. Дрожащие по утрам руки, давящая сознание единственная мысль: «Где взять». Петр, выпив полную кружку своего «яда», поспешно собрался и уехал к женщине, с которой недавно познакомился в маршрутке, отыскивая «клиентов для рекламы». Рем засобирался на подаренную Мосаловым квартиру, сделать необходимые закупки продуктов. Он как всегда суетился, бегал по офису, складывал нужные бумаги в свой «безразмерный» портфель. Прочитав бегло, одну из лежащих на столе, он поднял глаза на сидевшего в кресле Борисова.

- Роман Николаевич я набросал расценки в схожей нам сфере услуг по городу. Нам необходимо составить свой прайс-лист.

Роман потянулся в мягком удобном кресле:

- Прайс-лист говоришь? Тысяча долларов за сеанс для начала думаю, будет приемлемо.

Даже всегда жадный до денег Готман растерялся от слов Борисова.

- Но … Роман Николаевич я думаю …

- Много?

Роман встал, прошел по кабинету.

- Рем Яковлевич наш кабинет не просто оказывает помощь, выводит из запоя. Мы даем сто процентный результат. Человек бросает пить навсегда! Я думаю, в миллионном городе у нас не будет проблемы с клиентами. Тем более три человека в неделю будет наша норма.

- Всего три? - Готман даже сел в кресло. Снял от волнения очки, протер стекла носовым платком.

- Рем Яковлевич, дорогой, вы хотели поставить наше дело на поток? Излечить всех клиентов пивнушек за год? Или нет! Принять встречный план: за восемь месяцев!

Роман весело засмеялся. Рем недовольно поджал губы. Борисов пожалел, что незаслуженно обидел вездесущего администратора. Подошел, обнял его за плечи.

- Рем, извини. Но ты ошибаешься думая, что все так просто: включил музыку и собирай прибыль! Можно проводить сеансы группами, или лучше в концертном зале, как Кашпировский. Я провожу сеанс! Мой мозг дает установку больному!

Второй раз за неделю говорил так Роман. Где-то в глубине сознания он начинал сам верить в это. Не магическое сочетание чисел дает нужный эффект, а именно он – доктор Борисов! Манипулирует сознанием больного, за полчаса, час он ломает его психику, стирает то, что копилось годами! Он избранный! Значит все так!

- Роман Николаевич, вы думаете, без надлежащей рекламы, без рекомендаций департамента здравоохранения, за такие деньги к нам пойдут больные? Названную сумму трудно найти в семьях пьющих.

- Каждому свое! Уважаемый Рем Яковлевич, у нас будут наши больные. Пусть мне придется ждать месяц, год, но я найду своих клиентов. Реклама работает два месяца, медленно, от дома к дому.

Готман нервно перебирал бумаги на столе, не зная, что ответить шефу. В комнате зависло «тяжелое молчание». Звонок с улицы во входную дверь прозвучал мелодичной, спасительной трелью, прервав затянувшуюся паузу. Рем из-за толстых стекол смотрел на Романа.

- Что вы смотрите на меня Рем Яковлевич? Идите, встречайте клиента.

Готман как-то неловко, боком проскользнул в коридор, открыл замок.

На пороге солидный мужчина в хорошем, дорогом костюме, пахнущий французским парфюмом.

- Добрый вечер. Извините, уже поздно, могу я видеть доктора Борисова?

Рем растерянно пожал плечами.

- Моя фамилия Кравченко, передайте, пожалуйста. …

 

Глава 4.

 

Артем Волков последний месяц возвращался домой за полночь. Всегда находились неотложные, требующие личного вмешательства директора вопросы. После назначения исполняющим обязанности генерального директора фирмы «ЛИК», прежнее название еще сохранилось, хотя банк «Надежда» все настойчивее поднимал активы, не церемонясь, даже до решения суда. То, что бывшие руководители Лосев и Игнатьев будут осуждены, не вызывало сомнения даже у рабочих. Если впервые дни после своего назначения Артем замечал какое-то недовольство, ропот, особенно у старожилов, давно работающих на фирме, даже пятеро из тех, кто помнил «ЛИК» еще бригадой, ушли на вольные хлеба. Теперь всё приутихло, шло своим чередом. Словно ничего не менялось, а Волков и Черных руководили фирмой всегда. Геннадий Николаевич давал свободу действий молодому специалисту. Это льстило Артему, только ни одно решение, ни один приказ, даже об увольнении или принятии на работу ученика каменщика, не проходили без подписи Черных. Зоркий глаз бывшего генерала спецслужб замечал всё. Исполнительный Волков быстро подстроился под требования и привычки Геннадия Николаевича и теперь заслуживал только похвалу своего коллеги. Именно так называл Черных Волкова и полномочия считал равными, по крайней мере, всегда говорил об этом на всех рабочих совещаниях. Хотя, если подходить более детально, 51% власти было у Черных, хотя всей работой на объектах руководил Артем Юрьевич, приблизив к себе новых, в основном молодых инженеров и прорабов. За годы работы Лосев и Игнатьев отладили механизм руководства до идеального. Все возникающие вопросы решались без проволочек, каждый знал, что делать, к кому обратиться, каждый отвечал за свой участок работы.

Вторая причина, наверное, даже основная, по которой молодой директор не спешил домой после рабочего дня - разладились отношения с женой Ириной. Она стала выпивать и уже несколько раз устраивала по вечерам сцены. Первый раз, когда разговор на повышенных тонах закончился истерикой жены, причины банальны до смешного - бытовая рабочая мелочь, на которую Артем даже не обратил внимания.

К нему с заявлением пришла женщина-отделочник с просьбой выделить беспроцентную ссуду на приобретение автомобиля. Это практиковалось на фирме для рабочих со стажем выше 5 лет, и сумма кредита увеличивалась с выслугой лет. Может он отказал ей немного в грубой форме, были, наверное, на это причины, связанные с работой. Что в этом страшного? Но его ответ: « Нет своих денег - ходите пешком.» - стал причиной скандала в семье. Просили они немного, могли найти у друзей, зачем по каждому пустяку беспокоить генерального директора, ежедневно решающего десятки более важных вопросов. Ирина обвинила его.

- Алексей Алексеевич не так относился к людям, хотя сам создал фирму по крохам, с нуля. Они сами всё приобретали в кредит, и Волкову тоже предоставлялись льготы. Но он - ведущий специалист, и, как ставить его на одну чашу со штукатуром-маляром? Пусть и работает она давно, и муж тоже рабочий одного из заводов, принадлежащих фирме. Потом были упреки в невнимании к жене, резкой перемене характера, в эгоизме. Своё я Волков ставит на порядок выше других мнений, особенно подчиненных, вместе с тем, он стелется перед Черных, даже став директором, он остался рабом.

Артем стал замечать вначале едва уловимое, но с каждым днем всё возрастающее – Ирина стала пить: пиво, вино, неважно, ежедневно у нее находился повод или причина выпить. На замечания мужа последовали уже привычные упреки. Артем открыл дверь своим ключом, в спальне жены не было, он увидел ее в зале, спящей на кресле перед работающим телевизором. Ирина как девчонка забралась с ногами в широкое кожаное кресло и крепко спала, по-детски свернувшись калачиком. Рядом на полу – пустой фужер и немного недопитая бутылка вина. Впервые минуты на Волкова нахлынула жалость, глядя на детскую фигурку любимого человека, безмятежно спавшего, отставив трубочкой губы. Что с ней происходит? Почему с каждым днем их отношения холоднеют, они удаляются друг от друга? Трещина стала большой зияющей черной дырой. Они перестали понимать друг друга: любое замечание в свой адрес Ирина воспринимала как личную обиду, любой упрек – как оскорбление. Волков долго стоял посреди комнаты, глядя на спящую жену, в это время какой-то другой голос внутри говорил ему:

- Артем Юрьевич, ваша жена превратилась в барыню. Ищет причину не в себе, а в других, прежде всего в нем. Выпивки стали регулярными, это не что иное, как простое безделье. Всё в доме есть, ни в чем нет отказа, даме стало скучно. Не надо думать, где достать, как скопить. Пьянки - не всегда причина безысходности, очень часто совсем наоборот. Скука – это неумение или нежелание найти себе времяпровождение.

- Ирина, проснись! – Артем легко потолкал спящую жену.

- Что тебе? Я хочу спать… - отмахнувшись от руки мужа, сонным голосом пробормотала Ирина.

Сегодня она явно перебрала. Если он раньше просто замечал состояние или выдавал запах, сегодня она была пьяна.

- Ирина Павловна, объясни мне, что происходит? – Артем чувствовал, что готов сорваться в эти минуты. Всё: лицо жены, ее голос раздражали его, стали чужими.

-Что происходит? – Ирина потянулась к недопитой бутылке, Артем перехватил ее руку, крепко сжал, причинив этим женщине боль.

- Пусти! Мне больно! – Ирина заплакала – Ударь меня! Ты же директор, тебе можно бить своих подчиненных, - нетвердым, заплетающимся языком с нескрываемой злобой громко проговорила Ирина.

- Тише! Истеричка, час ночи: разбудишь соседей…

- Мне некого бояться…Я в тюрьму никого не сажала, – вытирая ладонью слезы, почти кричала жена.

Артем закрыл ей рот ладонью.

- Ты что несешь? Сука!

Это слово сорвалось с его губ случайно в порыве ярости. Ирина вся сжалась, словно стала меньше, прикрыла голову рукой и уже не всхлипывала, зарыдала во весь голос, уткнувшись лицом в мягкую кожу кресла.

Минута…две…три…сколько продолжалась истерика жены. Артему казалось, прошла вечность. Наконец, жена стала успокаиваться, только всхлипывала и икала.

-Да, я сука! – прошептала она. – Поверила тебе, отксерокопировала справку, которую составил пунктуальный Игнатьев, этим подписал себе приговор.

- Какую справку? – не сразу понял Артем.

- Ту самую, о переводе денег на счет Шорохова, она подписана тем же числом, что и договор о предоставлении госзаказа фирме «ЛИК» на строительство «Военного городка». Это и стало главной уликой обвинения. Шорохов сразу раскололся, поддался уговорам, что помощь следствию принесет снисхождение. Так ему обещал прокурор. Все вы, сволочи, продаете свою душу пустыми обещаниями и клятвами в обмен на нужную информацию. Заранее зная, что это ложь, получив своё, вы поступаете подло и низко…

- Я поступаю подло? – Артем завелся. - Нет, подожди! – удержал он собиравшуюся встать жену. - Объясни мне, пожалуйста, в чем я поступил подло. Я изменил тебе, бросил? Скажи?!

Ирина встала и словно от слез сразу отрезвела, поправила сбившийся халат, волосы на голове.

- Что ты не договариваешь, Артем Юрьевич, говори, что не бросаешь пустышку, не способную тебе родить ребенка. Ты теперь об этом мечтаешь? Даже в санаторий отправил в Пятигорск. Там врачи творят чудеса! Договаривай!

Артем молчал. Он достал сигарету, закурил в комнате и, посмотрев на жену, вышел на лоджию. Уже у дверей его окликнула Ирина:

- Артем, знаешь, о чем я больше всего жалею?

-Знаю, – пробурчал Волков. – Ты просветила.

- Нет, не о справке. О том, что не послушала врача, сделала аборт. Всё хотела сделать тебя счастливым. Ты так мечтал найти себя в этой жизни! Только иногда цели не оправдывают средства.

- Я – исчадие ада! За последний месяц я уже слышал это много раз. Ты – невинная жертва. Наверное, мы вместе принимали это решение.

- Да, вместе… Только двигали нами разные цели. Я безумно любила тебя и хотела тебе счастья. Ты – потому что трус, и мечтал о карьере любой ценой. Даже совершая убийство. Знаешь, кто ты?

-???

- Мразь ты, Артем Волков! – Ирина вышла из комнаты, ушла в спальню. Артем с трудом сдержал себя, чтобы не догнать её. « Зачем? Накричать? Ударить? Скорее да, чем нет», - так он, наверное, мог ответить себе. Своему второму я, которое жило в нем, как и в любом человеке всегда. И говорили они часто ночами или в минуты раздумий перед принятием важного решения. Ни с кем не бывает так откровенен человек, как с собой. В трудные часы или минуты счастья сказать все, что думаешь безо лжи, лести, человек может только себе. Жизнь меняет людей, заставляет обманывать, изворачиваться, только себе человек не лжет никогда. Правда бывает, он пытается выдавать подлые поступки или свою слабость за жизненную необходимость, этим успокаивая своё самолюбие. Но обман, чаще всего его порождает слабость духа, но не здравый смысл.

Артем постелил себе в зале на диване. Кончилась пачка сигарет, утро прохладой наполняло воздух притихшего спящего города. На востоке уже алело новое утро, обещавшее хороший, теплый день. Весна пришла. Даже в шумном городе ее дыхание было везде. Человек уходит от природы, закатывает изумрудную траву толстым слоем асфальта, вместо росы воздух по утрам увлажняет поливальные машины. Но даже здесь, в миллионном городе, среди выхлопов ядовитых газов, невозможно спрятать радость и желание жизни, приходящие вместе с весной. Артем не мог заснуть, лежал с открытыми глазами и думал, думал, думал…

Перематывая свою жизнь, как знакомый фильм на DVD диске, возвращался в родной Глебовск, утопающий в зелени садов, где гуляли они до утра с Ириной Москалевой, взявшись за руки. Их город можно пешком обойти за сорок минут. И высокий холм над Хопром, излюбленное место влюбленных, где они часто встречали рассвет, мечтали, обнявшись о счастье: «Так что это счастье? В чем оно?»

После первой встречи с Черных на стройке, куда он приезжал, представившись представителем банка «Надежда», который искал применение средств в провинции, еще тогда Волков понял, судьба Лосева и Игнатьева предрешена. Слишком откровенные вопросы задавал, расспрашивая его о руководителях, Геннадий Николаевич, недвусмысленно давал понять, молодые, талантливые специалисты будут им нужны. Неважно, он или кто другой сел в кресло директора. Все было решено где-то наверху. Враг нужен всегда, пустые обещания руководителей народу, ежегодно раздающиеся с экранов телевизоров, надо иногда подтверждать, изобличая врагов, живущих за счет других. Вот почему не все обещания выполняются. Власть так хочет улучшить благосостояние своею народа, только всегда находятся и мешают им в благих намерениях нечестные люди. Так было и будет всегда. Что мог изменить он, Артем Волков? Ничего! Уйти, проявить солидарность с пятью рабочими? Наивно, даже смешно. Тем более на пост директора его предложил сам Лосев, правда, не знавший, что в этом их мнение с Черных совпадало. Алексей Алексеевич видел в Артеме знающего, решительного специалиста, Геннадий Николаевич – жаждущего внести провинциала, мечтающего любыми путями возвыситься над другими. Ради этого он пойдет на все, переступит любые моральные нормы. Правда, после этого его надо держать на коротком поводке, подобные люди часто становятся неуправляемыми. Но опытный кукловод Черных мог держать в своих руках марионеток. Освоившись на фирме, он нашел нужных людей среди сотрудников фирмы, которые будут контролировать молодого директора, сообщать о его действиях, а лучше – мыслях. Жить постоянно в обл.центре в планы Геннадия Николаевича не входило. Столица стала частью его сознания, и путешествовать по миру он любит. Провинция источник доходов. «Разделяй и властвуй!» - как мудро сказано, даже атеист Черных подпишется под каждой буквой цитаты «Книги жизни». Он никогда открыто не отрицал религию: « Зачем? Тем более вера стала модной при новой власти. Если и верил в Бога Геннадий Николаевич, то воспринимал его как шефа, поручившему ему Черных разделять людей на Земле, и властвовать над ними.

Переписать можно текст речи перед выступлением: вычеркнуть одни и дописать другие, ставшие велением времени, более нужные фразы. Но переписать сознание, душу, наверное, утопия. Душа познается по делам человека. Как можно говорить одно, делать совсем другое и гордиться этим: только, когда лжешь всем и себе, и людям, и Богу.

В чем вина Артема перед Лосевым? Отдал копию справки Черных? Это только деталь, которую рано или поздно нашли бы дотошные столичные сыщики. Перед ними стояла одна задача: не проверять поступившие жалобы и заявления, все подобные нарушения закона, можно найти в любой другой фирме, а целенаправленно собрать материал, доказывающий вину, любой ценой. На первом допросе Олег Шорохов признался в получении от Игнатьева денег, по его словам, на нужды регионального отделения партии. На что прокурор области, лично допрашивающий мэра города, не церемонясь, резко ответил:

- Олег Наумович, ты хочешь дожить до суда и после пожить?

Шорохов непонимающе посмотрел на главного стража законности области:

- Никогда больше не говори то, что сказал сейчас мне. Не надо мазать личные корыстные побуждения с правым делом нашей партии власти, членом которой вы по ошибке состояли до сегодняшнего дня…

В ответ Олег Наумович опустил голову и обреченно обхватил ее руками.

 

* * *

 

Когда в комнате стало совсем светло, Артем Юрьевич забылся. Утром перед уходом на работу Ирина зашла на кухню, подошла к окну. Волков пил чай, машинально прикусывая бутербродом с колбасой.

- Артем, наверное, мы не сможем жить вместе.

Волков молчал.

- Купи мне квартиру, пусть однокомнатную…Я съеду… На развод подам сама.

Ирина положила перед мужем на стол исписанный лист бумаги. «Прошу уволить меня с занимаемой должности юриста-консультанта по собственному желанию», - машинально пробежал глазами по тексту Артем.

 

 

 

Глава 5

 

 

Немного более года не видел Роман Майю, но как она изменилась! В ней по-настоящему расцвели все прелести женщины. Теперь, просто невозможно мужчине пройти мимо, не обернувшись на ладное, стройное тело молодой женщины, искусно подогревающей интерес к себе смелыми нарядами. Даже легкие белые брюки не скрывают, а подчеркивают длинные упругие ноги, и немного увеличенный вырез на блузке заставит посмотреть ей в спину и мужчину пенсионного возраста:

- Вы просто красавица с подиума, Майя Лосева!

Роман жадно, не отрываясь, смотрел из окна своей «девятки» на уходящую фигуру бывшей любовницы. Майя явно куда-то спешила. Вот и цель её торопливой походки, черный BMV Х3 у обочины напротив. Тонированные стекла не позволяли рассмотреть хозяина престижного джипа. Майя села на свое излюбленное правое заднее место. С Романом она тоже всегда ездила на этом сидении. Бумер плавно тронулся и смешался с потоком машин, идущих по проспекту. « О 077 ОО», – успел прочитать Борисов. Судя по номеру, хозяин старался выставить свое превосходство перед «электоратом», как часто политики называют избравший их простой народ, во всем, даже в казавшихся кому-то мелочах, не достойных внимания. Несколько минут Борисов сидел неподвижно, крепко взявшись за руль. Не ревность, что-то другое заставило учащенно забиться его сердце. Всего год назад Майя умоляла о встречах, шла на любой риск и обман мужа. Всего одно его слово, теперь она такая далекая и недоступная, и отчего-то такая желанная. Хотя, почему недоступная, не она, а он оставил ее, поступить по-другому тогда и не мог. Ему, стремительно спивающемуся, было неловко рядом с яркой очаровательной женщиной: «Или все или ничего».

Роман набрал номер Чижова по мобильному.

- Петр Иванович, здравствуй. У тебя в ГИБДД связи есть? Сам начальник с тобой начинал? - Борисов улыбнулся. – Надо пробить номер. Он «крутой», труда не составит, главное узнать как можно больше о хозяине. И о женщине, с которой он встречается, Лосевой Майе Вячеславовне, ее фотографию я тебе дам в офисе, - Роман назвал номер телефона бывшей любовницы. – Что еще?

Чижов сообщил, что у него к нему вопрос.

- Слушаю, Петр Иванович.

-Роман Николаевич, за мной Миша ходит по пятам уже неделю. Не знаю, что мне с ним делать.

- Какой Миша?

- Калинин. Помните, - Чижов, не смотря на то, что был намного старше Борисова, всегда называл его по имени отчеству, «вы» или «ты» зависело от обстоятельств. За это он неоднократно получал замечание от демократичного шефа – вы его лечили, помните?

- Солдат? Из Чечни?

- Он самый! Контуженный…

- Что этот юноша хочет от вас?

- Ищет работу. Говорит, доктор Борисов спас меня, согласен на него работать, даже бесплатно.

- Вот как… - Роман задумался. – Что может Миша Калинин делать?

- Не знаю. Ничего. Он после демобилизации почти три года нигде не работал, пил только.

- Ясно. Петр Иванович, зачисли его в свой штат. Будет охранником. О зарплате в офисе поговорим. До свидания.

«Зачем он дал это задание своему начальнику службы безопасности?» - ответа на этот вопрос сейчас не мог дать Роман Борисов. Он поручил старому оперу эту работу, зная, что Петр Чижов никогда не выполняет задачу плохо. Он узнает все, одному ему известными способами.

- Что же, Майя Вячеславовна, вижу мои уроки интимного искусства не прошли даром, – вслух проговорил Борисов и повернул ключ зажигания…

 

 

* * *

 

 

После того, как Роман вылечил Тамару Кравченко, молва о его «чудодейственном методе» просочилась в верхи власти области. Даже непонятно, каким образом: все держалось в тайне, Юрий Константинович сам просил об этом. Только после этого звонки, а чаще визиты чиновников из обладминистрации стали обыденными. Роман раньше не задумывался, но почти у всех, даже в руководстве области, были подобные проблемы. Пытаясь держать планку и этим создавать ореол таинственности, Борисов установил жесткую квоту: трое больных в неделю при обязательном выходном воскресенье. Он объяснял это компаньонам не своими капризами, а потерями своей внутренней энергии во время сеанса манипуляции сознанием больного. Делать работу плохо, то есть допустить брак, было подобно краху. Уже после месяца подобной практики он сам стал верить в это. То, что не магическое сочетание нужных частот заставляют заработать уснувшие клеточки мозги, а он, доктор Борисов, делает это. После своего визита Юрий Константинович Кравченко стал регулярно звонить Роману, даже заезжать на чашку кофе. Он, как руководитель департамента здравоохранения области, уверял Борисова, что ему необходимо это делать, дабы исключить слухи о шарлатанстве новоявленного целителя. Друзьями они не стали. Видимо причина: их первая встреча в диспансере, ставшая причиной увольнения Романа, хотя и заслуженного, в чем он сам признался Кравченко. Но внутренний душевный осадок остался. След в сердце невозможно стереть, он рубцуется временем, но остается на всю жизнь, скрытый давностью, но стоит его пошевелить, он оживает, начинает кровоточить. Роман держал Юрия Константиновича на расстоянии, хотя руководитель областной медицины искал с ним дружбы.

- Роман Николаевич, почему вы не хотите защититься? – масленно улыбаясь, спросил Кравченко, заехав вечером в кабинет реабилитации на кофе. – Думаю, я мог бы помочь вам. Так сказать, вернуть долг.

- Юрий Константинович, вы мне ничего не должны. Сумму за лечение вы оплатили, – уходил от прямого ответа Борисов.

- Что деньги, дорогой вы мой, Роман Николаевич… Если бы вы знали, что мне пришлось пережить за эти годы… На какие унижения идти… Характер у Тамары вспыльчивый…

В этом отец не лукавил. За три сеанса, которые назначил доктор Борисов, он выслушал о себе столько негативного, о котором не слышал даже во времена своего личного пристрастия к пагубной привычке. Высокомерная и скандальная Тамара Кравченко. Ее раздражало все! От цвета штор на окнах до мочек ушей доктора Борисова. Она не стеснялась в выражениях, давала на все свои комментарии. Единственный поздний ребенок интеллигентных родителей, врача и педагога, вобрал в себя все негативное, против чего учила ее мать других. С детства приученная к вседозволенности, Тамара и в 28 оставалась ребенком и принимала свое откровенное хамство, за крутизну нрава.

- Юрий Константинович, я еще не крепко стою на ногах. Узнай мою тайну более именитые коллеги, они сотрут меня в порошок. Или, в лучшем случае, самого упекут в психушку, присвоив авторство себе.

- Вот именно! – оживился Кравченко. – Поэтому вам, дорогой Роман Николаевич, как воздух нужна ученая степень. Защищаться будем не у нас, конечно, в более престижном Университете, например, в Казани. Я учился вместе с их министром здравоохранения, и поддерживаю приятельские отношения. Уверен, он не откажет нам. Тему выберем нейтральную, не углубляясь в ваши секреты. Зачем, если у вас есть результат? Ваше открытие пусть остаются вашими.

Юрий Константинович говорил о защите, как уже решенном вопросе. Может, как врач, Кравченко давно забыл азы лечебного дела, но как чиновник, он был мастер, хорошо разбирающийся в психике и самолюбии людей.

- Я подумаю… - уже неуверенно ответил Борисов.

- Но не тяните. Найдем тему диссертации и … - руководитель департамента не договорил, сознавая, что произносить лишние слова в данном случае ни к чему.

Надо отдать должное Юрию Константиновичу, уже через неделю над кандидатской диссертацией доктора Борисова работали найденные лично Кравченко талантливые аспиранты.

 

 

* * *

 

 

Через три дня утром в офис пришел Чижов, устало опустился в предложенное Романом кресло, налил себе из термоса крепкого как смола кофе, сделал несколько глотков.

Борисов терпеливо ждал, не задавая вопросов, глядя в упор на своего начальника службы безопасности.

- Загс Григорий Вартанович, армянский еврей или еврейский армянин, это, думаю, не столь важно. Хозяин автосалона BMV, бывший работник Облпотребсоюза. 54 года, женат второй раз, двое взрослых детей от первого брака и восьмилетний Армен от второго.

Чижов раскрыл лежавшую на коленях пухлую кожаную папку, которую, как и термос, всегда носил с собой. Уже месяц он ездил на подержанной, но еще резвой «шестерке», купленной прижимистым администратором, за очень выгодную цену. Сам Готман водительского удостоверения не имел. Учится, идти не хотел, видимо, стесняясь своего низкого зрения. Рем шутил, что подкопит денег и купит себе машину с персональным водителем. В чем он собственно не лукавил. Расценки первого прайс листа за три месяца выросли вдвое и даже при железном графике трое больных в неделю сулили очень приличные доходы. Доктор Борисов заявил, будто шутя, но зная характер Романа, Рем сделал заключение о серьезности намерений шефа:

- С сентября удвоим и эту сумму. Мы будем лечить только тех, кто сумел найти себя в этой жизни или их детей. Не имеющие средств, пусть ищут других докторов. Благо их сейчас в городе в каждом районе десятки, как и церквей.

- Причем здесь церковь, Роман Николаевич? – Готмин смотрел на шефа из-за толстых стекол очков.

- Церковь тоже преследует благие цели и хочет помочь людям обрести душевный покой. Но ничего они не будут делать бесплатно. И священники ездят на дорогих иномарках.

- Может, вы правы, Роман Николаевич, но при всем этом церковные расценки доступны и простым людям.

- Потому что их много, – грубо ответил Борисов. – Я – один. Я -избранный. К тому же, церковь не дает результат, все расплывчато, окутано тайной, которую невозможно увидеть, пощупать руками. Мой результат – сто процентов всегда!

Роман встал, произнося последние слова, словно пламенную речь на съезде.

 

 

* * *

 

 

- Лосева его любовница? – задал прямой вопрос увлекшемуся описанием подробностей схем махинаций в автосалоне и скрытия доходов с продаж как новых, так и подержанных иномарок Чижову.

Когда только успел всего нарыть за три дня. Почему тогда в отделах следствие ведется месяцами? Не могут? Не хотят? Не умеют? Скорее всего, все в комплексе.

- Да. Это жена Лосева Алексея Алексеевича, бывшего директора строительной фирмы «ЛИК». Он под следствием, со здоровьем проблемы, почти все лето лежит в кардиологии в областной больнице. Они давно развелись, вместе не живут с начала следствия.

- Вот как! И где проживает Майя Вячеславовна, в коттедже на улице Свободы?

- Нет. Коттедж, по всей видимости, будет конфискован. Там никто не живет. Майя живет в центре, там у нее трехкомнатная квартира, Лосев – в южном районе, у него однокомнатная.

- С сыном?

- Нет. Он с бабушкой, матерью Майи. Лосева работает юристом в той же фирме BMV.

Борисов встал, не в силах сдерживать эмоции от услышанного.

- Маячка пошла по проторенному пути обольщения боссов. Новый папик!

- Пупсик. Она его так зовет, – поправил Чижов, – Они стали встречаться раньше, уже потом Загс предложил ей у себя работу.

Осведомленность Чижова удивила Романа не меньше, чем известие о новом богатом любовнике Майи. Он догадывался, что не подруга ее ждала в черном джипе, но такой поворот!

- Петр Иванович, когда ты все успел. Ты в постель к ним не смог забраться? – пошутил Борисов и снова получил дозу восхищения, заставившую его замолчать с открытым от удивления ртом.

- В постель не смог, – развел руками Чижов ,– но вот…

Он положил на стол перед Романом цветной фотоснимок. В окне полураздетая Майя в шикарном открытом лифчике, за спиной – престарелый мачо. Небрежно закрытая тюлевая занавеска, высокий этаж квартиры притупили бдительность любовников. Майя Лосева всегда находила способ выйти сухой. Новый любовник в два раза старше. Это патология или, может, не всем женщинам по вкусу молодые и трепещущие, некоторые предпочитают увядающих и искушенных. Что это разные вкусы? Только одно условие постоянно для юриста-актрисы – хороший доход ее избранника.

-Петр Иванович, ты – гений сыска! Как смог? Фантастика просто…

- Квартиру, где они встречаются, я вычислил быстро, это не трудно, они регулярно ее посещают утром и вечером. Но, а снимки – просто повезло: хорошо знаю участкового с этой улицы. С ним пришли в квартиру старушки в доме напротив. Восьмой этаж, деревья далеко внизу…

- Что сказал своему знакомому?

- Муж нанял. Что еще? – Чижов посмотрел на Борисова. – Да, Роман Николаевич, заплатил из своего жалования. К счастью, зарплата участкового небольшая, а жить Сережа Сергиенко тоже хочет получше. Мне бы «ксиву» частного сыщика, – на тюремном жаргоне робко попросил Чижов.

-Не вопрос, Петр Иванович. Сделаю в ближайшее время. И не сыщика, а начальника службы безопасности как положено. Много взял участковый? Всего тысячу? Да, действительно в нашем продажном мире все зависит только от суммы, – грустно улыбнулся Борисов.

Чижов уже собирался уйти, оставив все фотографии на столе. Роман задержал его вопросом:

- Петр Иванович, а что по делу фирмы Лосева, думаете, все серьезно?

-Да. Куда серьезнее, – пробурчал Чижов и, секунду подумав, четким тоном дополнил – банк «Надежда» из Москвы полностью подмял всю фирму под себя. По всей видимости, все целенаправленно. Власти нужно показать коррумпированного мера. И его друзей бизнесменов ворующих, у государства. Говорят об этом все, от президента до последнего руководителя поссовета. Но, где они, враги? Вот они! Мы работаем. Изобличаем. Не повезло Лосеву, неплохой мужик. Я его знал, встречался по работе еще тогда, в той жизни, – попытался улыбнуться Чижов. – Честный, деловой мужик. Что вел свои дела, все так работают. Система пишет правила игры и сажает не тех, кто не принимает их правила, а тех, кто честно играл. По-другому – не бывает в нашей стране. Живут так все, а садятся назначенные.

- Да, жаль Алексея Алексеевича, а сын его, Максим. Не слышал о нем?

Чижов виновато пожал плечами:

- Нет. Что узнать?

- Спасибо, Петр Иванович, здесь я справлюсь без вашего оперативного опыта.

Еще несколько минут после ухода Чижова, Роман взволнованно ходил по комнате, служившей кабинетом для всех. Даже взял в руки трубку телефона, хотел позвонить. Сегодня суббота и Максим мог быть дома. Но подумав еще, решил съездить на квартиру Лосевых.

 

 

Глава 6.

 

 

Ближе к обеду пробки на улицах города уменьшились. Часа на три, если где-то на самых оживленных транспортных развязках не было аварии, движение по городу становилось сносным. Путь от офиса до квартиры Максима Лосева Роман проехал за пятнадцать минут. Постоял у подъезда, не решаясь набрать номер квартиры по домофону. Дверь открыла выходившая девочка со щенком фокстерьером на поводке. Роман деликатно пропустил их, поблагодарив девочку, зашел в подъезд, остановился у лифта. Поколебавшись, пошел пешком. После скандала на квартире, когда Борисов, не церемонясь, выставил Лосева за дверь, он не видел Максима, даже ни разу не звонил ему. Как- то сама собой угасла их дружба, в глубине души Роман осознавал свою вину, но и обида осталась. За что? Наверное, внутреннее эго, которое оправдывает даже самые хамские поступки человека, пытаясь найти причину ни в себе, а в окружающих. Не сумел его понять! Борисов поступил некрасиво, но были причины. Была цель, которой он добился, неважно какие при этом использовались средства для ее достижения. Даже хамство было необходимостью в тот тяжелый жизненный период, который ему надо было пройти. Последние несколько месяцев Роман все увереннее стал осознавать свою избранность. Он – лучший! Он не такой как все! Тот сон ранней весной, а это, бесспорно, был только сон, «говорит о его величии». Были десятки случаев, когда люди делали открытия во сне. Но это не чья-то шалость, это результат многолетнего поиска, исследований. Ему приснилось, как и великому Менделееву таблица по химии, после экспериментов с тысячью вариантов, комбинаций частоты, мозг подсказал правильное решение. Наш мозг подобно многоэтажному небоскребу накапливает в себе информацию веками, постоянно обновляясь, при этом старое, забытое остается в нижних этажах, ибо сознание всегда стремится вверх к познанию. Он, доктор Борисов, сумел заглянуть в самый подвал нашего разума. Человек изначально задумывался создателем, но важно, кто им был Бог или разумные существа из просторов Вселенной, как бесперебойный механизм, не имеющий дефектов. Только тысячелетия цивилизации исказили сложную машину. Развили одни функции и совершенно утратили другие. Он – великий доктор души человека, сумел узнать одну из тайн, скрытую за толщей веков. До него это не сделал ни один доктор в мире! Так в чем его вина перед Максимом? Просто Макс – другой человек, такой как все, один из миллионов обывателей.

 

 

 

* * *

 

Металлическая дверь с глазком. Роман решительно нажал на кнопку звонка. Открыл Максим, несколько секунд они стояли, молча, смотрели в глаза друг другу. Лосев заметно осунулся, сказались события последних месяцев, и какая-то грусть в глазах.

- Здравствуй, Макс, – первым заговорил Борисов. - Прости меня за хамскую выходку год назад. Я был на грани, загнанный своими экспериментами. Для меня это больше, это смысл моей жизни.

Лосев отошел в сторону, пропуская бывшего лучшего друга в коридор.

- Ладно, проедем… Давно это было. Спасибо, что вспомнил… Проходи.

- Ты один?

- Да. Лиля в больнице уже вторую неделю. Я как раз собираюсь к ней. Еще десять минут и ты меня не застал бы дома.

- Судьба! – Борисов улыбнулся, блеснув своими черными глазами. - Не беда. Я приехал бы вечером. Понимаю, ты спешишь, в нескольких словах, что у отца?

Максим обреченно махнул рукой, пожал плечами:

- Крах…

- Так все плохо? Я могу помочь, у меня появились связи в администрации.

Максим грустно улыбнулся уголками губ:

- Власть – очень тонкая нить. Иногда она возносит людей, иногда бросает на дно. Роль отца в этой комедии не самая печальная. Основные подозреваемые – мер Шорохов и Игнатьев, может за свое партийное прошлое. Роль врага – коррупционера, бывшего руководителя коммунистов, больше подходит для нынешней власти, отец в прошлой жизни – скромный преподаватель.

- Думаешь, все затеяли в Москве? – Борисов даже удивился уверенным подозрениям друга.

- Да. Фирму подмял столичный банк «Надежда». Все только ждут решения суда. - Максим нервно хрустел костяшками пальцев. – Хотя уверен: все уже давно решено.

- Что будет с фирмой?

- С фирмой – ничего. Будет также работать, даже, уверен, на тех же ведущих ролях в городе и области. Название, скорее всего, поменяет новое руководство, может по аналогии с банком «Надежда»! Звучит, правда? «Надежда»! На светлое будущее капитализма. Мы всегда живем верой и надеждой в светлое, и далекое.

- А отец?

- Адвокат говорит основные подозреваемые, – как режут слух эти слова Максиму. Он произносил их в последние месяца сотни раз, но не может привыкнуть – мэр и Игнатьев получат реальные сроки, отец, скорее всего, условный, конечно, с лишением руководящих прав.

- Алексей Алексеевич держится?

Роман немного напрягся, ожидая ответ.

- Пытается… Хотя с трудом. Перенес микроинфаркт. Теперь что-то с почками. В понедельник снова кладут в областную больницу. Из коттеджа его выселили, наложили арест как нажитый нечестным трудом. Представь, власть разрешила людям зарабатывать много, но в любой момент тебе могут сказать, ты построил на взятке. Надо цепляться зубами, чтобы не попасть в этот «черный список». В то же время чиновники со строго финансированным доходом строят более дорогие дома, но их никто не спросит.

- Даже так, и где они живут?

Макс снова грустно улыбнулся.

- Отец живет один в Южном районе в однокомнатной квартире. Майя Вячеславовна – в подаренной ей отцом «трешке». Она ушла сразу, мотивируя благими намерениями. Хотя, по словам отца, женой она остается только по паспорту. Кому нужен пятидесятилетний неудачник! Так шутит отец. Видимо он смирился и с потерей жены.

- Вот как. Такая правильная: замечательные речи о любви, покорную всем возрастам, говорила.

- Она шла замуж за директора. Возраст как приложение. Извини, Ром, Лиля будет волноваться. Я всегда пунктуален.

- Да, конечно. Я на машине, подвезу тебя, она в какой больнице?

- В роддоме.

- ???

- На сохранении, следствие задело всех Лосевых, даже тех, которые еще не родились.

- И когда ждете?

- К концу года, если все будет нормально, – как-то неуверенно проговорил Максим. Видимо, даже в мыслях опасавшийся за здоровье будущего ребенка.

Он быстро сложил приготовленные свертки в красивый пакет:

- Я готов…

- Макс, ты работаешь на фирме? – выходя на улицу, спросил Роман.

- Да. У меня ссуда. Я не могу уйти, не погасив долг.

Борисов удивленно покачал головой.

- Как мне работается? – продолжал Лосев – В принципе, меня не трогают. Ни разу не допросили даже, несмотря на кровное родство. Даже продолжаю руководить АСУ. Я хотел продать машину, взять кредит в коммерческом банке. Отец против. Говорит, продать – легко, трудно нажить.

- В этом Алексей Алексеевич прав, – согласился Роман.

- Решили, пусть до суда будет все как есть. Потом посмотрим.

Борисов остановился, взял за локоть друга:

- Максим Алексеевич, ко мне пойдешь?

Несколько секунд Лосев размышлял, но, видимо, ради приличия, ответ у него уже был.

- Нет, Роман, извини. Я слышал о твоих успехах. Рад, что ты нашел свое… Но пока нет…Извини…

- Ты слышал про меня? – Борисов даже не поверил.

- Да. Полгорода шепчет про это. Доктор Борисов делает чудо. У нас главный экономист, Эмма Никитична, у нее проблемы с сыном. Собирается к вам…

Вы оказались снова правы, доктор Борисов! Людская молва надежнее мелькающей с утра до вечера на экранах телевизоров назойливой рекламы.

- Макс, тогда, может, помогу тебе с деньгами. Как ты мне тогда, помнишь? Ты много еще должен?

- Четыреста.

- Ого. У меня столько нет. Все в развитие вкладываю. Но я найду, не побрезгуешь?

- Ты о чем, Ром? Думаю, даже не работая вместе можно оставаться друзьями…

Быстро доехали, машин еще не много, народ уехал за город на дачи.

- Ром, ты давно был в Марьино? – глядя на пестрые клумбы цветов, спросил Лосев. – Хорошо там сейчас, все созрело.

- В этом году ни разу. Мать живет.

- Моя тоже.

- Ольга Васильевна?! Потянуло в деревню?

- Нет, ты о чем? – Максим впервые искренне улыбнулся. Это в прошлом. У нее новое увлечение – молодой муж. На любовь потянуло, лебединая песня.

- Макс, зачем ты так? Она еще нестарая, очень интересная женщина.

- Да. Но этот гастарбайтер из Молдавии старше меня всего на пять лет. Странное совпадение: в отца безумно влюбляется молодая женщина на пять лет меня моложе, но при первой трудности убегает. Пример отца ее ничему не научил.

- Ты считаешь, у отца с Майей все закончилось. Может так действительно лучше, до суда.

- Она работает в автосалоне БМВ. Недавно в Испанию ездили отдыхать.

- Это ни о чем не говорит. На фирме хорошие заработки, – Борисов театрально пожал плечами, он решил играть до конца.

- Возможно. Но они ездили за счет фирмы вместе с хозяином…

- Даже так! – Роман замолчал. Эту информацию он слышал впервые. Вездесущий Чижов сумел забраться в постель, но об этом не знал.

Показались корпуса областного роддома. Борисов остановил машину. Указал на запрещенный знак.

- Все, Макс, «кирпич». Привет Лиле. И не пропадай, пожалуйста. Мне тебя не хватает.

Друзья, молча, пожали друг другу руки.

- Хорошо…Ты тоже не возносись высоко…Все мы из земли вышли, в нее и уйдем, – отводя взгляд в сторону тихо проговорил Максим - Спасибо тебе… За поддержку, за предложение… За то, что вспомнил…

 

 

* * *

 

 

Роман развернул резвую «девятку» и с места вдавил педаль акселератора до полика. Когда корпуса областного роддома скрылись за соснами , притормозил, съехал на обочину. Выключив мотор, несколько минут подумал и набрал номер на мобильном телефоне.

- Юрий Константинович? Здравствуйте. Борисов вас беспокоит… Всегда рады меня слышать? Спасибо… Вы занятый человек, начну сразу о деле… Мне нужны деньги в долг… На два, три месяца.. Спасибо, но мне нужно много… Четыреста… Вы мой спаситель! Когда вам будет удобно… Куда подъехать? Спасибо… Еду сейчас…

 

 

Глава 7.

 

 

Михаил Калинин был в отличном настроении. В его груди играла музыка. Хотелось высказаться, поговорить. Опустив руки в карманы черных форменных брюк охранника, он еще раз до приятного уху хруста сдавил свернутую стопочку новеньких купюр. Его первая зарплата! И сразу десять тысяч! Таких денег не зарабатывают в заводах даже высококвалифицированные специалисты. После той встречи возле пивнушки с хмурым, неразговорчивым Чижовым, которого он вначале принял за уголовника, и безропотно согласился, поехать к доктору. Тогда ему было все равно: жизнь в ежедневном пьяном угаре утратила красоту, и цена ее спустились до стакана спиртосодержащей жидкости. Что было у доктора, он смутно помнил. Пришли, Роман Николаевич, так звали врача, усадил его в кресло, зазвучала музыка. Что происходило с ним после визита в кабинет реабилитации, Михаил не мог объяснить ни матери, ни друзьям, ни себе. Он перестал замечать алкоголь, на предложение друзей, которые, как обычно бывают, когда пить не хочется, и которых нет в часы мучительного похмелья, он отказывался, придумывая причину. Так продолжалось неделю, после этого он набрался смелости, приехал в офис «Шинс» и заявил Чижову, что согласен работать даже бесплатно, только подальше от насмешливых взглядов собутыльников и бесконечных вопросов «Почему?». На удивление Петр Иванович, выслушав его, помолчав по обыкновению, несколько минут, неторопливо покуривая и прихлебывая свой крепкий кофе из крышки термоса. Допив, Чижов, молча, достал зазвонивший телефон. Разговора Михаил не слышал, бывший старший опер профессионально вышел из салона автомобиля. Когда Петр Иванович вернулся к притихшему Калинину, робко сидевшему на заднем сидении, впервые улыбнулся, проговорил: «С тебя банка кофе, Мишель. Босс тебя принял охранником…».

В чем конкретно заключалась его функции охранника, Михаил вначале не понимал, на заданный Чижову вопрос, тот по обыкновению хмуро ответил:

- Тебе это надо? Делай, что говорят. И меньше задавай вопросов.

Вначале они трое суток следили за красивой молодой женщиной. Чижов даже не назвал ее имя:

- Зачем? Меньше знаешь, крепче спишь.

Потом ездили за город смотреть старинный двухэтажный особняк. Это на кордоне Веневцева, красивые места на берегу чистой реки в хвойном лесу. В здании до перестройки располагался профилакторий швейной фабрики. Производство давно свернули, здравница, ставшая обузой, перешла на баланс департамента здравоохранения. Несколько лет стояло, бесхозно, постепенно разрушаясь. Кто-то из руководства приберег для себя этот лакомый кусочек на живописном берегу, всего в десяти километрах от города. Чижов и строитель Юрий, приехавший вместе с ними, долго ходили по глухим коридорам с высокими потолками, причудливыми колонами, украшенными узорчатой лепниной. Придирчиво все измеряли, записывали в тетрадь. Михаил терпеливо ждал их возле машины, прогуливался по давно не видевшему человеческих рук заботливо разбитому саду. Даже набрал полную коробку сочных груш и яблок, уславших пожелтевшую траву. Красиво здесь! Запах хвои приятно щекочет ноздри, разрывает легкие, хочется дышать большими глотками. После городского смога и суеты оказаться здесь – словно окунуться в рай. На разные голоса, перебивая друг друга, щебечут птицы. Сосновый бор – вот рядом! Весело перестукивались дятлы, скрытые в зеленой щетине крон. Огненно рыжая белка, широко расставив лапы, стрелой пролетела в нескольких метрах впереди за заросшей аллеей. Михаил даже вздрогнул от неожиданности. Секунду и огненный хвост уже мелькнул на самой верхушке развесистой груши. В заборе из кирпичных столбов и железных прутьев ограды выломан целый пролет, трава примята колесами большегрузной машины. Размытые дождем, но еще отчетливые следы протекторов. Кто-то приезжал, вывозили что-то тяжелое. Скорее всего, чугунные радиаторы; Михаил, зайдя в здание, сразу обратил внимание на торчавшие обрезанные трубы подводки отопления. Смахнув с лица прилипшую паутину, Калинин устало опустился на траву. Тихо, величие вековых деревьев и только птицы нарушают царство покоя природы. Лег на спину, высоко над ним бледно-голубое бездонное небо. Хочется закрыть глаза и лежать так час, два.

- Калинин! – громко позвал Петр Иванович, вернув Михаила к действительности. – Спишь? Поехали.

Увидев в салоне коробку с фруктами, Юрий заулыбался:

- Мишель, ты уже обживаешь новые владения? – взял крупную грушу, смачно надкусил крепкими зубами. – Молодец!

Всю последнюю неделю Калинин работал в ночную смену. Чижов выдал ему форменную черную куртку с брюками с надписью на груди «охрана» и силуэтом оскалившегося барса на рукаве. В его обязанности входило встречать и провожать посетителей, и присматривать за их машинами. «Клиенты» почти всегда приезжали с наступлением темноты на дорогих престижных иномарках. Михаил догадывался по номерам – это важные люди города, даже области, и светится днем, им не хочется. Сегодня приехали трое на серебристом «Лексусе» последней модели: женщина и мужчина под пятьдесят, с ними нетвердо ступая молодой еще человек, видимо сын. Припарковались у тротуара возле соседнего подъезда, зашли в офис. Прохожих уже не много в основном гуляющая молодежь по парам и в шумных компаниях. Подошел прохожий, спросил, где 36 дом. Вот и вся работа! Заложив руки за спину, поскрипывая новыми туфлями, Калинин неторопливо прогуливался от угла дома до дверей офиса. Исходя из опыта, Калинин знал, посетители выйдут часа через полтора, реже два. Когда все разъедутся, Михаил закроет засов, включит телевизор и растянется на мягком кожаном диване. О такой работе можно только мечтать! И за такие деньги! Чижов обещал подыскать нормальную машину и «шестерку» продать ему. Да и ремонт в квартире давно пора делать. Странно, но всего этого Михаил просто не замечал раньше. Что есть солнце, и звездное небо, и красивых девчонок полно, и рыбалка, и футбол! Теперь только одна проблема: на все не хватает времени.

 

 

* * *

 

 

Бомж «Узбек» ни о чем не думал, он уселся на лавочке возле подъезда, раскрыл свою походную «авоську» и жадно ел мягкую, пахнущую сдобой булку, запивая ее ряженкой из литрового пакета. По тротуару перед домом уже несколько раз, до угла и обратно, проходил молодой охранник с рацией на поясе. Важной, неторопливой походкой, заложив руки за спину. Иногда он останавливался, закуривал сигарету или просто стоял, глядя в темноту. Время близилось к полуночи, по дороге все реже проезжали машины. Улица не центральная, спальный район. Что самое главное, еще утром заметил «Узбек», на одной из железных дверей подвала не было замка, его сорвали вместе с проушинами, и сегодняшнюю ночь он проведет в этом доме, вернее в подвале дома. Как, может и другие ночи, пока его не разгонят крикливые дворники.

Место тихое и центр, где подрабатывал и добывал пропитание «Узбек», рядом. В подвале всегда найдется старый диван или пружинный матрац, это выработанная годами интуиция безошибочно находить их, если даже впервые попадал в этот подвал. Охранник остановился долго и внимательно смотрел на «Узбека», жадно поедающего свой ужин, чему-то улыбнулся и пошел к нему. «Узбек» или Евгений Черников, как его звали в прошлой жизни, был когда-то рабочим завода «Сигнал», умелым наладчиком на конвейере по сборке цветных телевизоров. Была семья – жена и дочь, своя двухкомнатная квартира. В разгар перестройки, когда хищение стало нормой, так как зарплату задерживали месяцами, а семью надо кормить, ему не повезло – всего на третьем телевизоре, он с другом попался. Показательный выездной суд на территории завода, в целях устрашения, назначил максимальное наказание - пять лет для человека, не имеющего до этого даже приводов в милицию. Через три года жена подала на развод и, освободившись Евгений, ставший «Узбеком» за свою азиатскую внешность, оказался на улице. Поначалу жил у кореша в ЗГТ, вместе пили, перебиваясь случайными заработками, тут же тратившихся на спиртное. Думал, все временно, отдохнет месяц, два, найдет нормальную работу, общагу дадут. Летели месяца, потом годы. Человек труда становился все более невостребованным в ставшем на капиталистический путь развития государстве. Заводы закрывали один за другим, продавали цеха под склады, сдавали в «чермет» рабочее оборудование. Подобных Черникову, становилось все больше, на улицах стремительно растущего города. Жизнь человека без настоящего и будущего такая чужая и, казавшейся временной, стала родной, повседневной. Евгений давно смирился, и в свои 42 выглядел на 60. Его даже звали все, от участковых и дворников до завсегдателей пивнушек, где проводил большую часть жизни Черников – «дед».

- Гражданин, вы, что здесь сидите? – задал дежурный, но в этот поздний час такой нелепый вопрос охранник.

«Узбек» внимательно, при свете тусклой лампочки под дверью подъезда ,осмотрел его. Молодой, видимо совсем недавно в охране: форма – с иголочки, напичканный инструкциями от начальника, хочет проявить себя. Да, возможны, проблемы не меньше, чем сегодня утром с участковым, выгнавшим его из подвала, где он жил последние две недели.

-Я, – пролепетал виновато Черников, – отдыхаю, кушаю…

- Где вы живете?

Да, видимо, этот мальчик любуется собой. Ему хочется походить на крутых американских охранников с экранов телевизоров.

-На вокзале… Молодой человек, что вы от меня хотите?

Евгений напрягся. Подзатыльник и пинок под зад очень веские доводы для стражей порядка, если не находилось слов. Но этот сторож, что из себя строит?!

- Я хочу, чтобы вы покинули это место. В соседнем подъезде частное владение фирмы «Шанс», я отвечаю за безопасность. Время позднее, сидеть здесь не надо…

Узбек попытался робко возразить. Но словоохотливый страж безопасности офиса вынул из кармана и протянул новенькую, пахнущую краской сторублевую бумажку.

- Это вам за беспокойство.

Евгений даже вскочил от неожиданности.

- Мне?! За что?

- Я сказал, за беспокойство. Будьте любезны покинуть охраняемую территорию… Спасибо.

Охранник развернулся на носках новеньких лакированных туфель и так же важно, заложив руки за спину, зашагал в сторону соседнего подъезда, на котором светилась голубая неоновая вывеска «Шанс. Кабинет реабилитации».

Из дверей подъезда вышли трое, мужчина с женщиной вели под руки низко опустившего голову молодого парня. Что-то тихо говорили ему при этом, видимо успокаивали. «Узбек» уже порывавшийся догнать и поблагодарить за щедрый королевский подарок важного охранника, остановился. Его появление сейчас было совсем некстати.

- Бог с ним. В другой раз поблагодарю, – сам себе пробубнил Черников и быстрым шагом, сгорбленный, стариковской шаркающей походкой пошел в сторону частного сектора. Совсем рядом ликерка и почти в каждом доме круглые сутки продают «старку».

 

 

Глава 8.

 

 

Роман старался, как мог, выглядеть спокойным. Не в меру разговорчивая жена директора центрального рынка после сеанса задала Борисову десятки вопросов. По уходу, питанию их «великовозрастного чадо», которого оба супруга называли «наш мальчик».

– Наш мальчик – тихий, ранимый, так близко все принимает к сердцу, – щебетала Алла Ивановна. Интересно, для какой цели они пытались создать «ореол ранимости» вокруг сына перед доктором Борисовым?

«Ранимый мальчик» в свои двадцать два уже пять лет сидел на наркотиках, и последний год кололся по три раза в сутки. Обилие легких денег не всегда приносят в семью счастье, чаще - наоборот. Приватизация начала 90-х, казалось, преследовала одну общую для всех цель - ввести частную собственность, так упорно отвергавшуюся прежней властью. Кто-то приватизировал полученную за долгие годы работы и очередей собственную квартиру, выстаивали многочасовые очереди и собирая десятки справок. Кто-то, как господин Меркулов, работающий в советские годы директором рынка, стал его хозяином. Приватизация совпала с детскими годами единственного и так любимого супругами «ранимого мальчика», ставшего богатым наследником. Новоиспеченному «хозяину жизни» со школьных лет ни в чем не было отказа. Все лучшее для Владика!

Усердием Меркулов-младший не отличался ни в школе, ни в институте, как и способностями в чем-либо. Зачем напрягаться, если есть все! На восемнадцатилетие отец подарил сыну новенький «Форд» - ездить в университет на занятия за три остановки. Уже тогда Владик пробовал легкие наркотики, веселил быстро наскучившую жизнь.

Борисов терпеливо объяснял заботливым родителям, что необходимо после сеанса. Это придумал он сам: «период реабилитации». По его методу, что есть, что пить. Роман в душе смеялся над этим: что изменится, если утром за завтраком больной вместо отварной рыбы съест мясо, будет иной результат? Но необходимость придать процессу лечения научный подход и главное загадочность применялись с исключительно одной целью: оправдать заоблачную стоимость сеанса лечения. Только поэтому он стал проводить по два, даже по убедительным просьбам родственников, по три сеанса, хотя был уверен в результате уже после первого. Что страшного, лишние пятьдесят, сто тысяч для единственного чада, тем более со столь ранимой психикой.

Сегодня Роман опаздывал и всеми силами старался не выдавать, что его раздражают «заботливые родители». Наверное, проще имея большие деньги, вместо ежедневного воспитания ребенка заплатить оптом и «дитя порока» сразу станет чистым и ранимым, как они рисуют его в своих родительских фантазиях.

Сегодня Роман впервые позвонил Майе. Вечером перед самым приездом «клиентов» Лосева перезвонила и слезно просила приехать: очень хочет его видеть. Немедленно! Сейчас! Отложить встречу до завтра – смерти подобно.

- У меня больной. Освобожусь не раньше полуночи, – попытался перенести встречу Борисов.

- Даже в пять утра… Я буду ждать…

- Хорошо. Я приеду.

Весь вечер Роман был не в своей тарелке. Глаза искали часы на стене отчитывающие остановившееся время сеанса.

- Что случилось, Роман Николаевич? Если ты и любил женщину, то только Таю, только она заставляла учащенно биться твое сердце, но никак не Майя Лосева. Только мужское эго заставляло тебя продолжать с ней отношения. Красивая, независимая бегает к нему как девчонка, изменяя богатому мужу. После разрыва ты даже не вспоминал о ней. С глаз долой – из сердца вон! Но когда он снова увидел Майю, несколько дней назад азарт охотника океанской волной захлестнул его сознание! Он теперь на коне! Всемогущий Лосев, лысеющий, полнеющий мужчина под пятьдесят, с букетом болезней, которого она, не задумываясь, заменила на такого же, но преуспевающего.

- Из шелка и мочал нить нашей

жизни вьется.

Кто плакал по утру, тот к

вечеру смеется.

Борисов довольно улыбнулся, вслух процитировав стихи Глинки. Готман даже оторвался от своей любимой бухгалтерии, вопросительно, даже немного испуганно посмотрел на заговорившего с самим собой стихами шефа. Такое чувство самоудовлетворения:- Я доказал всем, я избранный!

Наконец, успокоенные родители увели свое чадо.

-Рем Яковлевич, я уехал! Где Калинин?

Михаил словно вырос из-под земли, по-военному вытянулся перед Борисовым.

-Мишель, остаешься за главного.

Роман пожал руку просиявшего от счастья охранника.

- Роман Николаевич, да вы волнуетесь! От чего это? – поймал себя на проскользнувшей мысли Борисов.

- Роман Николаевич, мне еще две минуты, – Готман удивленно смотрел на уходившего начальника.

- Я заеду по делу. Вызови такси…

До квартиры, где они жили, всего две остановки. Готмин не любил ночью ходить один. Нет, не боялся, раньше он часто блуждал по городу до утра в поисках «лекарства души». Природный инстинкт самосохранения, скорее всего. Оставаться в офисе до утра он тоже не хотел. Положение обязывало первого помощника держать дистанцию, тем более департамент здравоохранения области сдал им в аренду с правом выкупа старинный особняк за городом, там сейчас идут строительные работы. Это значит уже к зиме штат фирмы надо увеличивать. На очереди должности трех медсестер, на которых Борисов хочет видеть женщин с высшим медицинским образованием, секретаря, охранников, уборщиц. И это только начало!

 

 

* * *

 

 

Роман подъехал к условленному месту, заглушил мотор своей «девятки», торопливо набрал номер, записанный в рабочем блокноте. Как много цифр, целых одиннадцать!

- Алло, Майя Вячеславовна… Не разбудил? Даже так… Я на базе… Жду…

Голос Майи совсем не сонный. Сидела, ждала звонок. Она предложила зайти, он почему-то отказался.

- Да, ты здорово волнуешься, старик! – Борисов, в который раз за сегодняшний вечер, оценил свое состояние.

Майя появилась через минуту. В вечернем открытом модном платье. Высокая, стройная словно модель, сошедшая с подиума. Торопливо вышла из своего подъезда. Открыла дверь, села рядом. Салон заполнил волнующий аромат дорогих духов. После первого звонка Лосевой Роман внутренне подготовился к их встрече. Настраивая себя как вести, прокручивал в голове диалоги разговора, но Майя перепутала весь сценарий.

- Любимый,… родной… - зашептала она, крепко прижавшись молодым дрожащим телом. – Ты – мечта всей моей жизни…Счастье мое…Ты мой единственный мужчина…

-Майя Вячеславовна, вы разберитесь в своих чувствах. Ваш мужчина – Загс Григорьевич Львович! Он, думаю, вас зовет «мой Асмик»!

- Ром, прекрати паясничать. Что еще за Асмик?

- Жасмин, цветок на его родном языке.

Лосева словно не слышала его слов. Осыпала поцелуями лицо, шею, волосы. Крепче прижималась упругой трепещущей грудью.

- Родной мой… Делай со мной, что хочешь…Я вся твоя…Только твоя…Только не прогоняй меня еще раз…Вместе с тобой я потеряла смысл жизни…

- Майя, ты что? Хочешь здесь? – встрепенулся Роман, невольно уступая настойчивым рукам разгоряченной женщины. Голова закружилась. Дрожь, ставшей желанной женщины, передалась в его сильное тело.

- Да, я хочу тебя…Только тебя… И всегда хотела одного тебя…

 

 

* * *

 

 

Роман очнулся. На какие-то минуты он потерял контроль над своим сознанием. Страсть, словно волна, захватила все его тело, бросила в пучину, заставила забыть все: время, проблемы, слова.

- Майя, ты сумасшедшая! – прошептал он пересохшими губами. Мы в центре города, а не в Марьино…

В ответ Лосева беззвучно засмеялась.

- Пусть! Мне все равно… За эти минуты я отдам все… Хочешь, голая пройду по улице.

Лосева сделала движение открыть дверь.

- Что за барские привычки, Майя Вячеславовна! Это в советских фильмах модно было показывать разложившиеся нравы царской аристократии – Борисов даже засмеялся. Да душе стало легко. Все мысли, заботы, словно куда-то исчезли. Их нет. Есть он и Майя в тесном салоне «девятки», в самом центре миллионного города, и никого вокруг!

- Майя, ты секс-бомба. Мне понятно, почему мужчины без ума от тебя…

- Какие мужчины? У меня он один… Мой мужчина, который открыл во мне женщину! – шептала Лосева. – Все остальные – недоразумение.

- И Лосев, отец твоего ребенка?

- Лосев – в первую очередь, – Майя села, театрально закрыла лицо ладонями, – Загс – недоразумение. Мне надо выживать. Что мне оставалось делать? Я осталась с сыном на руках. Как мужчина, он ноль, ему нужна реклама, мы с ним друзья и только. Идет следствие…

- Ты ездила с ним в Испанию отдыхать как с другом, жила в одном номере? – Борисов улыбнулся, поймал себя снова на мысли, что ревнует.

- И что. Мы спали как брат с сестрой под разными одеялами. Ты бросил меня. Я на все, была согласна… ради тебя, – с упреком шептала Лосева на ухо Романа. Он чувствовал ее горячее дыхание, ее дрожащее тело.

-Майя, остановись. Думаю, на сегодня хватит одного безумства…

Роман сел на свое водительское место, чувствуя, что уже не в силах сопротивляться. Открыл окно, закурил.

- Когда суд над Лосевым?

- Через неделю. Я уже Решетова. Мы развелись. Пять дней назад я заменила паспорт. Даже на суд меня не вызовут.

- Помог покровитель-брат? Не гложет совесть? Лосеву тоже говорила про любовь, которой все возрасты покорны.

- Ты о чем, Ром? Я никогда ему это не говорила. Тем более, не любила. Он это знал, наверное, по крайней мере, догадывался, он умный мужик. Он любил меня.

- Достойный уважения ответ. Я думал, будешь унижать Алексея Алексеевича.

- Нет, что ты. Мы поговорили и поняли друг друга. Я ему была нужна директору…

- Почему сразу так? – перебил молодую женщину Роман. – Лосев искренне любил тебя…

Майя заколебалась с ответом:

- Рома, понимаешь, я искала надежного человека, отца своему будущему ребенку. Алексей – умный, деловой. Я это ценила, уважала его. Но любовь – это другое…

- Вот как… Я думал, люди женятся и заводят детей, когда любят друг друга..

- Нет. Любовь – это ты. Даже зная, что ты никогда не женишься на мне, я буду бежать к тебе по первому зову.

- Даже если меня арестуют? – с издевкой, глядя прямо в глаза, спросил Борисов.

- Ром. Мы встречались не в лучшие годы твоей жизни. Если теперь весь город шепчет о чудесах доктора Борисова, тогда ты был никто для всех, но не для меня… - обиженно ответила Решетова и отвернулась, глядя в окно.

- Прости, Майя… Я не хотел тебя обидеть…

- Ром, неужели ты не поймешь, что за деньги нельзя купить душу? Я привыкла красиво жить и приходится играть, притворятся. Но заставить себя любить – невозможно…

- Смотри, уже светает, – искренне удивился Роман. – Спасибо тебе за чудесную ночь. Все, как в юности, когда душа чиста и планов громадье… Все, как в первый раз…

- Ром, ты не бросишь меня? – Майя посмотрела ему в глаза. Искренние, чистые. Неужели, так можно играть? Если да, то МХАТ потерял звезду сцены.

- Что ты понимаешь под словом «бросишь»? Ты не вещь…

- Мы будем встречаться… Я согласна на все: быть любовницей, наложницей, кем угодно…

- Ты знаешь, я одержимый своей идеей, со мной тяжело… Я часто сам не знаю, что хочу в этой жизни, – Борисов откинулся на сидении, закрыл глаза, – раньше я знал, что хочу, теперь – нет.

- Я не буду мешать тебе. – Пообещала Майя, взяла влажной рукой ладонь Романа.

- Будем жить втроем? Это интересно. Я в своих фантазиях раньше хотел посмотреть, какая ты с Лосевым.

- Если ты захочешь, я сделаю для тебя все. Только не бросай меня. Без тебя я больше не смогу.

- Встречаться будем, обещаю. Только с одним условием – не мешать друг другу, жить.

- Я согласна на любые условия. С Загсом я разрулю, обещаю…

- Зачем такие жертвы? Меня это даже возбуждает, – лукаво улыбнулся Роман. – Я не так богат как он. Но уверен пока!

На улице показались первые прохожие, наверное, водители маршруток.

- Все, Майя, невозможно все обговорить за одну встречу. Тебе на работу?

- Я позвоню, отпрошусь. Мне нужно прийти в себя.

- Хорошо. Созвонимся.

Майя ушла той же походкой для подиума.

- Как она похорошела за этот год! Стала настоящей женщиной, – провожая Майю взглядом, признался себе Роман и, улыбаясь, поднес к лицу ладони, еще хранившие запах и тепло желанной женщины.

 

 

Глава 9.

 

 

- Сегодня – вынесение приговора, – Утром позвонил Максим, сообщил Роману.

Суд шел неделю, даже по центральному, охочему до скандалов и сенсаций, каналу НТВ ежедневно показывали сюжеты. По местному – все криминальные новости начинались с сообщения о ходе судебного разбирательства. Лосев-младший не пригласил друга, но Роман без раздумий решил ехать. Он спрашивал о процессе Кравченко, на что Юрий Константинович после паузы ответил.

- Роман Николаевич, это столичный процесс. Думаю, у нас в области на него не сможет повлиять даже губернатор.

Значит, в администрации области тоже понимают, что Лосеву с Игнатьевым, ставшими по протоколу подельниками, просто не повезло. Власти нужен враг и выбор пал на них. В здании облсуда, где проходил показательный процесс, полно народу. Суетливые журналисты, операторы с дорогими видеокамерами, их, наверное, в зале больше, чем друзей и родственников подсудимых. Роман даже засомневался, сумеет ли он попасть в зал заседаний. Снова выручил Кравченко, он – давний друг Шорохова, к чести Юрий Константинович не испугался, пришел на провозглашение приговора. Хотя очень многие из бывших друзей подсудимых отделились, сославшись на занятость, звонившей им жене Шорохова. Сказать «нет» - тоже надо иметь мужество, легче придумать не существующую причину. Рыночные отношения, все продается, все покупается, даже дружба, в первую очередь, поражают верхушку общества, может потому что им есть, что терять.

В душном зале все готово к началу, точнее, к завершению громкого процесса. На огороженной решеткой скамье подсудимых пятеро. Кроме Шорохова судят его заместителей по строительству и инвестициям, Лосев и Игнатьев. Роман вначале даже не узнал Алексея Алексеевича. Он, словно, постарел на два десятка лет, лицо болезненное, волосы почти седые. Сидит в углу, низко опустив голову. Конечно, украдкой он осматривает заполненный до отказа зал. Может, надеется увидеть Майю? Роман, невольно подчинившись этой мысли, тоже осмотрелся вокруг. Некоторых он узнал – его «бывшие клиенты» из администрации, крупные предприниматели. Максим сидит рядом с Ольгой Васильевной, это приятно удивило Борисова. Такого поступка от бывшей жены Лосева он не ожидал.

Театральная фраза «Встать, суд идет!» процесс начался.

- Все здесь словно в театре, – подумал Роман, – где каждый лицедей знает наизусть свою роль и ждет своего выхода на сцену. Судебные прения, речи прокурора и адвокатов. Прокурор области произнес пламенную речь о коррупции, захлестнувшей страну, о доверии народа и запросил всем подсудимым лишение свободы от пяти до десяти лет. Максимально – для Шорохова и Игнатьева. В зале прошел неодобрительный гул.

- Интересно, насколько потянут преступления самого высшего законника области? Или он чист перед законом как альпийский снег и так яростно защищает интересы народа на этом суде? – подумал Роман, вглядываясь в серьезное сосредоточенное лицо господина старшего советника юстиции. Живет прокурор за городом в престижном коттеджном поселке, дом у него трехэтажный, автомобиль у него BMV X3, у жены-домохозяйки – «Лексус». Все это можно купить и построить на зарплату смотрителя закона, пусть и высшего в области? Не нарушая закона? Не беря взяток? Тогда мы живем в здоровом обществе! Речи адвокатов. Банальные общие фразы, наверное, выступления для всех составлял один автор. В последнем слове сами подсудимые говорили как под диктовку: о своем честном служении, о невиновности. Все просили суд вынести справедливый приговор. Пламенных, обличительных речей подобных Павлу Власову из старого кинофильма «Мать» Роман не услышал. Суд удалился на совещание. Объявили перерыв. Борисов нашел взглядом Максима. Он подошел к огороженной скамье подсудимых. Охранявшие милиционеры стали цепью, не пропуская родных. Хотя только Шорохов и Игнатьев весь срок следствия были под «стражей». Через пять минут всех подсудимых увели в комнату ожидания. Борисов подошел к Лосеву – младшему, взял его за локоть.

- Ты? – искренне удивился Максим. – Спасибо…

- За что, Макс? Я ничего не сделал.

- «Финита ля комедия». Все решено еще до начала следствия.

- Что с фирмой?

- Работает. «ЛИК» стал «Надеждой».

Максим грустно улыбнулся.

- Пошли на улицу… Душно…И курить хочется, сил нет… - предложил другу Лосев.

- Ты не изменил свое решение? – закурив сигарету, спросил Борисов.

-Нет, Роман. Спасибо… Я уже работаю.

- ???

- В «Московском индустриальном банке», вернее в нашем филиале. Возглавил службу информационной безопасности. – Сообщил, посветлев глазами, Максим.

- Даже так. Узнаю настойчивость Лосевых!

- Нет, Ром. Ты, наверное, подумал, отец помог? Мой сокурсник Эдик. Он в «Промбанке» на подобной должности. Он меня и предложил, через своего шефа моему. Банк – новый в нашей области. С моим предшественником что-то не сложилось. Они – немногословные банкиры, причины не объясняют. «Вы нам не подходите». И все. Почему? Думай сам. Только таких вопросов и не задают. Время не то. Идти жаловаться некуда. Существую, конечно, приемная президента и партии власти. Но это для порядка. Помогают единицам…

Покурили молча.

- Спасибо тебе, Ром. – тихо проговорил Лосев.

- Пожалуйста, Максим Алексеевич, но позвольте полюбопытствовать, за что?

- Что денег дал… Что пришел… Поддержал… Спасибо… - Максим опустил глаза, закурил еще одну сигарету.

Он очень волновался и плохо скрывал свое состояние.

Оглашение приговора растянулось на час. Роман смотрел в бледное лицо Алексея Алексеевича, казалось, он не слышит ни голоса председателя облсуда, ни ропот в зале, бурно реагирующего на каждую провозглашенную санкцию. Шорохова приговорили к семи годам лишения свободы, Игнатьева к шести, Лосева и двух заместителей – мера к четырем годам условно с отсрочкой на три года с конфискацией имущества и лишением права занимать должности, связанные с финансовой деятельностью. Лосев - старший принял свой приговор с тем же закаменевшим взглядом в никуда. Условно осужденных освободили из-под стражи. Получивших наказание в виде лишения свободы, после пятиминутного прощания с родными, под конвоем увели из зала.

 

 

* * *

 

 

Борисов приехал в офис, устало опустился в свое кожаное кресло, снял туфли, носки, блаженно вытянул ноги. Вошел Готман, молча, стоял в дверях, наблюдая за действиями шефа.

- Окрестили?

- Да, Шорохову – семь. Игнатьеву – шесть. Остальным – по четыре условно, – проинформировал, Роман администратора. - Тяжелое в моральном плане мероприятие суд. Даже, если судят только отца твоего друга, с которым встречался всего несколько раз, а что пережили они? Я вспомнил нашего «первого клиента» Мосла. Он пережил шесть судов и первый – в шестнадцать лет. Как он, не давал о себе знать?

- Прекрасно! Виктор Андреевич получил повышение по службе. Он уехал в Москву. Смотрящий сейчас «Укол» наш «клиент номер два», - со свойственным национальным сарказмом сообщил последние криминальные новости области Готман.

- Даже так. Растут наши клиенты. Это хорошо! Вместе с ними растем и мы. Я помню, как ты возмущался по поводу озвученной мною суммой оплаты, теперь привык к большей в десять раз! – Борисов весело рассмеялся.

- Да, Роман Николаевич, это было. Но согласись, все это не на пустом месте. Нам пришлось сделать вложения, продать квартиру – начать дело с нуля, – начал перечислять доводы высокого прайса Готман со свойственной щепетильностью. – Мы рисковали, наконец.

- Нет, Рем, мы не рисковали. С нами князь…

- Ты о чем, - не сразу понял Готман.– Роман, извини, ты иногда говоришь такие вещи, что даже у меня идейного атеиста мороз по коже… Не надо с этим шутить… Пусть он сам по себе, а мы – как получится. – растерянно пробормотал Рем.

- Нет, дружище, теперь соскочить не получится! Хорошо не будем – согласился Борисов – Что с клиникой?

- Все готово, можем принимать больных уже сегодня.

- Сегодня не получится. Запланировали на субботу; торжественное открытие. Будут губернатор, мэр, вся верхушка здравоохранения области. Я не смог отказаться. Солидную часть денег на ремонт выделил бюджет, как это не смешно звучит. Мы по статусу клиника частная.

- За добрые дела надо платить, – Рем лукаво улыбнулся.

- Я еле уговорил Кравченко не давать широкой огласки: пару минут по телевизору в выпуске областных «Вестей» и небольшая реклама в печати, только в передовых газетах.

- Зачем нам реклама, Роман Николаевич, у нас очередь на два года вперед. Я уже не знаю, что отвечать иногородним губернаторам и генералам. Складывается мнение, что у верхушки нашей страны все родственники алкоголики или наркоманы - Готман развел руками, начал рыться в бумагах, показывать Роману пришедшие факсы и записи телефонных звонков и электронных сообщений. - Я не могу справиться с этим потоком бумаг – признался администратор – Ежедневно днем и ночью…

- Я давно говорил, возьми секретаршу.

- Я так и сделаю, у меня уже есть кандидатура – Лена Красникова – умница, медик, и учится в академии заочно, – смущенно признался Готман.

- Леночка?! Согласен, и заметь, ко всему, она просто красавица, – Роман улыбнулся. Он знал Красникову еще по работе в диспансере. Она работала постовой медсестрой в их отделении. Видимо еще тогда молодая женщина тронула сердце неприступного Готмана. Рем стеснялся признаться в этом, но все тайное становится явным. Борисов их видел однажды в городе вместе с восьмилеткой дочкой Елены Кристиной. Рем хлопотал вокруг своих девушек, заботливо усаживая их за столик в летнем кафе.

- Рем, что ты теряешься. Лена одинокая и умная женщина. Женись, ты еще не старый, сына родишь?!

- Роман Николаевич, все у вас просто. Это намного сложнее – семья, дети, – Рем явно разволновался от откровенного разговора и даже у него, профессионального администратора, на любой вопрос, имеющий несколько вариантов ответа, не было слов высказать свое мнение, видимо давно мучавшее его сознание. - Вам тоже надо завести семью, Роман Николаевич, и сына у вас нет, – быстро ушел от темы Рем и победно улыбнулся.

- Suum cuique. Каждому свое. Получая одно, мы жертвуем другим. Семейное счастье это не для меня.

- Роман Николаевич, а эта длинноногая красотка, – Рем победно улыбнулся, – Я видел вас случайно…

-Это секс. Только он. Я ее хочу, жду встречи как мальчишка, но после постели у меня одно желание – быстрее проводить ее домой.

- Так не бывает. Мы не животные. Людям необходимо общение, забота, все то, что зовется любовью.

- Рем Яковлевич, в вас проснулся уснувший дар поэта! Я не удивлюсь, если прочту в газете «Берег» в разделе лирики ваши стихи.

- Почему «Берег»? Я не люблю эту скандальную газету, – обиделся Рем.

- Прости, друг. Я не хотел тебя обидеть. Названная газета самая читаемая у нас в городе и области. Только послушай меня, если тебе хорошо с Леной, вам есть, что делать, о чем говорить, кроме секса, женись! Ничто не заменит семейное счастье… Что деньги? Пустота! Их хочется больше только когда не хватает, и ты не можешь приобрести чего-то. Если ты можешь купить все – они начинают раздражать!

- Осмелюсь вам возразить, Роман…- попытался привести свою версию опровержения Готман.

- Не надо, Рем! Ты знаешь, я прав, только попытаешься обожествить то, что гнусно и продажно – деньги! Секс, если он без любви, тоже становится скучным, хочется новых ощущений, эмоций, после - хочется унижений, власти. Я, например, загорелся желанием секса втроем. Это нормально? Нет, мой друг, это патология. Я понимаю это как психиатр. Но чем больше я понимаю, тем больше мне хочется. Только люди без морали, разложившиеся могут считать нормой оргии, однополые браки. Это болезнь. Но самое страшное, с каждым годом количество таких людей растет, в геометрической прогрессии. Они заполняют верхушку общества, в низах другие проблемы – как выжить! Куда может прийти такое общество? В бездну!

Рем пожал плечами. Наверное, впервые он не стал оспаривать слова своего шефа.

- Ром, ты – молодой, красивый парень. Но послушаешь тебя – будто старик. Ты еще найдешь свое счастье, к чему такая обреченность. – Готман посмотрел в глаза друга сквозь стекла очков.

- Не знаю, Рем. В жизни, как и везде в природе, должно быть равновесие. Получая одно – неизменно теряешь другое. Я достиг цели, о которой мечтал, но вместе с этим я переступил порог человеческого счастья. Теперь для меня этого мало. Я – великий! Я хочу всего и сразу!

- Чего ты еще хочешь? – Рем тоже встал, стоял, смотрел, не мигая на друга.

- Спасти мир от алкоголизма и наркомании. Так, наверное, я скажу в субботу, когда журналисты спросят меня о смысле и целях жизни. Но себе я говорю другое.

- Что?

- Власти!

 

* * *

 

 

Евгений Черников или БОМЖ «Узбек» узнал молодого охранника. Он стоял в излюбленной позе; руки за спину и курил. Не спеша, с наслаждением затягиваясь сигаретой, медленно выпускал дым кольцами, что, по мнению «Узбека», говорило о хорошем настроении парня. С утра Черников пытался найти сто грамм «для души», но пока безрезультатно. Поколебавшись немного, он на дрожащих ногах пошел к охраннику.

- Здравствуйте, – подойдя, пролепетал «Узбек».

- Привет, – высокомерно ответил охранник. – Вы по какому вопросу?

Черников молчал с глупой улыбкой на заросшем щетиной лице, глядел на парня. Ноги предательски дрожали, язык прилип к сухим деснам. Зазвонил мобильный телефон в кармане охранника.

- Слушаю, Петр Иванович. Так точно, десять литров 92-го, – по-военному отвечал парень звонившему ему, видимо, начальнику, рукой показал «Узбеку» - «проходи».

Евгений понял красноречивый жест, но жажда получить заветные «сто для души» заставляла стоять на месте. Охранник подошел к стоящей возле угла дома белой «шестерке», открыл багажник, достал десятилитровую алюминиевую канистру, поставил на асфальт. Заметил стоящего за спиной Черникова.

- Мужчина, я попрошу вас покинуть охраняемую мною территорию, – важно, глядя куда-то поверх головы «Узбека», громко произнес дежурную фразу парень.

- Прости, брат. Горит все в груди… Выручи…Пожалуйста…

Охранник будто не расслышал негромкие слова «Узбека», думал о чем-то своем, переключив взгляд на дорогу, видимо ожидая с этой стороны приезд звонившего. Постояли, минуты три молча.

- Ты еще здесь?!

- Братан… Горит все в груди, – Евгений жалостливо смотрел в глаза парня. – Последний раз выручи…

- Горит, говоришь? – Михаил улыбнулся. – Выручу! Только, извини, в последний раз.

- Я сразу убегу, – радостно залепетал Узбек, прижав руки к сердцу.

Охранник, молча, подошел к канистре, открыл крышку, жестом руки позвал «Узбека». Тот послушно подошел, наклонился. Ловким движением Михаил поднял канистру, обильно плеснул на одежду Евгения.

Резкий запах бензина, Черников даже не пытался увернуться, чувствуя, как стала влажной замусоленная рубашка под широкой курткой с чужого плеча. Словно завороженный, не сознавая, что происходит, он покорно стоял, опустив руки, не мигая, смотрел как охранник достал газовую зажигалку, поднес к его намокшей одежде.

 

 

* * *

 

 

Нечеловеческий крик заглушил шум городской улицы. Роман и Готман подбежали к окну. Огненный шар катался по асфальту, дико извиваясь и нечеловечески воя. Охранник Калинин смотрел, улыбаясь. Рядом с ним на земле – алюминиевая канистра.

Борисов сорвал турецкое покрывало с дивана, в три прыжка выскочил на улицу, набросил на катающийся огненный шар, навалился на горящего человека своим телом. Сбив огонь, быстро стал раздевать уже затихающего «Узбека», срывал одежду, не чувствуя боли в обожженных пальцах. Роман не видел, как подъехал Чижов. Петр, выскочив из машины, бросился на помощь Борисову .

-Петр Иванович, где Калинин?

- Вон он стоит у своей машины…

- Быстро забирай его, и в клинику! Чтоб духа его не было здесь! – увидел подбежавшего Готмана.

- Рем, звони в скорую!

- Уже вызвал.

- Умница! Ты как всегда на шаг опережаешь мои мысли.

Роман был возбужден. Глаза его горели. Подъехала скорая. Вышли врач и медсестра. Черников полуголый лежал в пыли на асфальте, рядом тлела его одежда. Тело Евгения покраснело, местами покрылось волдырями, неприятный, режущий нос запах горящей кожи мутил сознание.

- Что случилось? – спросила женщина-врач скорой помощи.

- Бомж случайно облился, опрокинул канистру с бензином… Курил и вспыхнул. Мы в офисе были… Слышим крик, – стряхивая пыль с модных светлых брюк сообщил доктору Борисов. – Ожоги серьёзные?

- Да! Третья – точно. Все признаки: обширный некроз. Помогите, пожалуйста, погрузить его в машину. Водитель скорой и Готман перекатили Черникова на носилки, поднесли к карете скорой помощи.

Евгений смотрел на них широкими испуганными зрачками, слезы катились из глаз без обгоревших бровей по грязным, небритым щекам.

- Я же человек… - невнятно прохрипел он и зарыдал в голос.

- Рем, прояви смекалку. Надо, чтобы этот случай не имел огласки, – на ухо Готману прошептал Роман.

- Роман, это Калинин! Он же сумасшедший!

- Мы все здесь шизофреники. Вот почему и вместе. Я разберусь сам и сделаю выводы. Прошу, Рем, сделай все тихо…

- Какой суммой я могу располагать?

- Любой…

- Хорошо…Я попробую…

Рем залез в салон «Газели», сел рядом с носилками. Позвонил Чижов.

- Роман Николаевич, что случилось?

- Вы где?

- Приехали в клинику… Что произошло?

- Ты видел сам…

- Калинин его облил и поджег?

- Думаю, да. Хотя я не говорил с ним. Что он тебе говорит?

- Говорит, БОМЖ курил. Все случайно. Бормочет что-то словно ненормальный. Что мне с ним делать?

- Закрой в карцер в клинике, я подъеду через пару часов. И никому ни слова. Хорошо, Петр Иванович?

- Слушаюсь – помолчав, ответил Чижов с нескрываемыми нотами раздражения в голосе и отключил телефон.

 

 

* * *

 

- Сам не пойму, как получилось – низко опустив голову, оправдывался Калинин. – Он подошел, говорит, бросить бутылку с зажигательной смесью в окно. Жечь надо буржуев. У меня крышу и сорвало от его слов. .

Он даже не смог дать внятного объяснения своему поступку. За что?

Евгений Черников с ожогами третьей степени почти два месяца пролежал в больнице. Рем сдержал обещание: факт поджога человека даже не был зарегистрирован в отделении милиции. «Несчастный случай от неосторожного обращения с быстро воспламеняющимися жидкостями» - так было записано в истории болезни. Михаил Калинин остался работать в охране теперь уже клиники даже стал старшим смены. Что стало с «Узбеком» после выписки из больницы? Щедро одаренный Готманом, в новых джинсах, дубленке, в турецком свитере, его видел однажды, проезжая по улице Борисов. Как сложится его дальнейшая жизнь, Романа совсем не интересовало.

 

 

Глава 10.

 

 

Борисов припарковал машину в условленном месте, посмотрел на часы, до назначенного времени встречи целых двадцать минут!

- Роман Николаевич, вы влюблены, – вслух проговорил Борисов,– спешите на свидание словно школьник.

Тихая улица с частными домами выходила на набережную водохранилища. Толстые лапы желтых, огненно-красных листьев каштанов спускались до самой крыши серебристого «Форда». Роман еще не привык к своей новой машине, мягкой и бесшумной, даже его первая машина, походившая по дорогам Германии и российским ухабам, не шла в сравнение по комфорту и продуманностей всех мелочей инженерами, для удобства и безопасности управления для водителя.

В салоне приятно пахло кожей, тихо играла музыка на дорогой магнитоле. Борисов откинул сидение, блаженно вытянулся, заложив обе руки за голову.

Майя появилась совсем неожиданно: он ждал ее с остановки на противоположенной стороне улицы, метрах в ста впереди, там останавливалась ходившая в их район маршрутка. Молодая женщина шла по его стороне. Прошлой осенью Майя Решетова попала в аварию, правда пустяковую, уже через два дня она заменила крыло, бампер и разбитые фары, но после этого ДТП, она столкнулась с трейлером, Решетова очень редко стала садиться за руль. Сначала откровенно робела, потом это вошло в привычку.

- Здравствуй, родной ! – Майя поцеловала Романа в губы.

- Майя, ты – красавица! Я невольно даже залюбовался тобой, – признался Борисов. – Куда едем?

- Ром, извини, вызвал Григорий Львович, виновато начала оправдываться Решетова. Мне необходимо быть на работе.

- Что хочет твой пупсик? Тебя?

- Ты о чем. Ром, если ты ревнуешь, я уйду с работы. Одно твое слово…

- Нет. Если честно, меня это заводит. Я представляю ваш секс. Ты и Загс! Меня не возьмете в свою компанию?

- Родной , я для тебя согласна на все. С одним условием, что ты больше меня не бросишь…

- Так куда и когда подъехать? – Роман лукаво блеснул черными глазами.

- Григорий Львович – южный мужчина – приняла игру Майя – Он зарежет!

- Все ясно, вы – несвободная женщина – сделал серьезное лицо Роман – Куда вас подвезти?

- Я на такси приехала, он ждет, – заволновалась Майя, еще не понимая, шутит Роман или обиделся на ее отказ.

- Ром, прости, но я работаю. Необходимо составить какие-то документы к трем часам. Я утром позвонила, чтобы его предупредить, что не выйду на работу…

- Майя Вячеславовна, не можешь, значит, не можешь…

- Родной, не злись, – Решетова нежно положила мягкую теплую ладонь на руку Борисова. – Я искуплю свою вину когда угодно и как угодно.

Глаза молодой женщины искрились, немного пухлые губы приоткрыты, она такая близкая, такая доступная. Роман почувствовал нахлынувшее желание.

- Хочешь меня прямо сейчас? Я твоя…Я только твоя…

- Нет, я подожду до вечера…Вернее мы.

- Мы?

- Да. Ты обещала доказать, что ради меня согласна на все, – Роман снова стал серьезным.– Обещаю, что после этого вечера тебя не брошу, тем более я уверен, сама в своих фантазиях хочешь этого не меньше, чем я.

Борисов посмотрел в глаза женщины.

- Ром, буду откровенна, мы – взрослые люди и очень многие женщины, и я в их числе, мечтают о сексе втроем. Мне нужен ты один… Но если ты…

Решетова колебалась.

- Да, я этого хочу! Ты сделаешь это ради меня?

- Ради тебя я сделаю все, – тихо прошептала Майя.

Минуту смотрели, молча в глаза друг другу.

- Ты хочешь узнать, кто будет третьим? – Роман улыбнулся.

- Мне все равно, – призналась Решетова. – Хочу я только тебя. Только в твоих руках я летаю, и чувствую себя женщиной.

Решетова посмотрела на часы.

- Ром, прости уже час, я должна быть на работе.

- До вечера. – Борисов поцеловал зовущие губы молодой женщины. – В восемь я жду тебя на своей новой квартире. Придешь?

- Да. Я приду, куда бы ты меня не позвал, – пообещала Майя.

Быстро вылезла из салона и пошла величественной походкой, игриво ступая на точеных ножках. Проводив женщину жадным взглядом, Роман набрал номер на мобильном.

- Макс привет, как вы?

- Привет, Ром. Я на работе.

- Что нового, как Лиля?

- Все по плану, правда, она сейчас в больнице, но если честно, необходимости не было. Что-то съела, расстройство желудка, она запаниковала… Легла на неделю на сохранение…

- Ясно. Это нормально. Все женщины делают это, по крайней мере, сейчас.

Роман улыбнулся, вспомнив аналогию по названию фильма. Лосев принял шутку, поблагодарил.

- Макс, вечером свободен?

- Да. Съезжу после работы к Лиле в больницу на часок и свободен…

- Приезжай в гости. Я купил квартиру. В центре, на Театральной.

- Растете, доктор Борисов.

- Еще кандидат, но в будущем году думаю защититься, – весело засмеялся Роман. Настроение стало прекрасным. Еще года не прошло, как стал кандидатом. Необходимо соблюдать этикет приличия и сверходаренным как я. - Борисов снова засмеялся. Неужели мысль о сегодняшнем вечере так заводит его?

- Вы действительно больны доктор Борисов, - поймал себя на проскользнувшей мысли Роман.

- Желаю удачи, вернее успехов. Я охотно приму твое предложение и приеду. К семи, раньше не получится. Диктуй адрес…

- Нормально. Жду.

Роман откинулся на сидение.

- Зачем тебе это, доктор Борисов? – вслух спросил он и, помолчав, сам ответил. - Я хочу секса втроем с Майей, именно с ней. Это возбуждает до безумия. Только для чего? Доказать свою власть над ней? Скорее да, чем нет.

Роман повернул ключ зажигания.

 

 

* * *

 

 

Макс приехал вовремя, даже с опережением в пятнадцать минут. Стол накрыт. Себе Роман взял безалкогольного пива, чтобы соблюдать русские традиции застолья. Бутылка хорошего французского вина, в которую Борисов добавил изрядное количество половых стимуляторов, торжественно возвышались посреди изобилия дорогих закусок. Пришлось проконсультироваться у знакомого сексопатолога, чтобы выбрать нужный стимулятор, не переборщить дозировку. Как любое лекарственное средство, излишки в стимуляторах дают противоположенный эффект. Перед самым приходом Лосева в голове Романа робко проскользнула мысль: «Не подло ты поступаешь с другом? Пусть любая другая женщина, но Майя!?» Только в этом Борисов нашел скорее оправдание своему не совсем красивому поступку. Именно Решетова, сущность которой такая же, как у девчонок с подпольных притонов, только прикрытая лоском и красивым, манящим мужчин телом.

Сели, выпили. Максим признался, что голоден и жадно набросился на еду, сознавшись, что о половине деликатесов на столе он даже не слышал.

- Мы с Лилей питаемся просто. Она хорошая хозяйка, очень вкусно готовит. Мне повезло, спасибо тебе, Ром.

- Мне? За что?

- Ты же уговорил меня пойти к вам после того разговора в парке, несмотря на позднее время, убедил. Не согласись я тогда, как все могло сложиться? Теперь я даже себя не представляю без своей жены.

- Максим Алексеевич, я – фаталист, верю в судьбу. Чему быть – обязательно произойдет. Значит, вы познакомились бы позднее, – возразил Борисов. – Я, конечно, рад, но ты преувеличиваешь мою роль в своем семейном счастье.

- Может ты прав, но зачем терять время? Жизнь и так коротка! Давай выпьем за женщин!

Вышли на просторную лоджию, сели на изящный кожаный диванчик на гнутых ножках. На столе пепельница и прохладительные напитки.

- Здорово! – не удержался Лосев. – Ты молодец, я от всего сердца рад за тебя. Ты достиг своей мечты!

- Макс, это была наша мечта!

- Нет, Ром, извини. Ты зажег меня своей идеей спасти мир. Это твой смысл жизни. Я даже не все понимал в своих частотах, звуках,– признался Максим.

Роман украдкой посмотрел на часы, что не прошло мимо взгляда друга.

- Ты кого-то ждешь?

- Да, женщину…Ты не голоден?

- Уже нет, спасибо. Все было очень вкусно, – не понял друга Лосев. – Кто тебе так вкусно приготовил? Если я мешаю, я пойду…

- Ты о чем, Макс? Расслабься и получай удовольствие. Этот вечер наш, ты мой единственный друг, а значит дороже всех женщин…

- Спасибо…Тронут…

- Мы взрослые мужики, Макс. Я спросил о голоде сексуальном. Лиля в данный момент не в лучшей форме.

- Ты серьезно? Ром, спасибо за заботу, но я люблю свою жену.

- Люби, кто тебе не дает. Это счастье – любовь, тем более взаимная. Я про секс говорю, не про любовь…

- Разве это разные понятия? Извини, дружище, я не психолог, но почему-то всегда считал любовь и секс одним понятием.

- Наверное, ты по-своему прав, когда секс с любимым человеком. Но в жизни все бывает, всякие обстоятельства. Ты – молодой, здоровый мужчина, и воздержание не прибавляет здоровья. Согласись со мной.

- Ром, не буду лукавить, есть такие мысли, - не стал раздувать тему семейной морали Лосев и признался другу.

Оба весело рассмеялись.

- Клиент созрел, - мелькнуло в голове Борисова. Он почему-то считал, Максим проявит большее упорство, друг сдался почти без боя.

Позвонила Майя.

- Привет, любимый.

- Привет, ты готова?

- ?????

- Не слышу. Если нет, не имею права насиловать. Вызовем девчонку.

- Тебе все равно с кем?

- По-моему я зову тебя.

- Ты очень этого хочешь?

- Да…Очень…

- Ждите. Вылетаю…

- Кто звонил, наши девчонки? – Максим заметно захмелел. Он даже не стал оспаривать, когда Роман предложил ему ночевать у него.

- Иди в ванну, мойся. На стене синий халат, он твой.

Роман вышел на лоджию, закурил. Уже совсем темно. Октябрьский день короток. Пусть бабье лето затянулось и вечером еще тепло, но даже в воздухе чувствовалось приближение осени. Каждый месяц в году имеет свой запах. Тем более невозможно спутать время года.

Максим вышел улыбающимся в дорогом халате, сел на мягкий диван, вытянул ноги.

- Хорошо! Спасибо, дружище, за вечер.

- Это прелюдии, Максим Алексеевич, главный подарок впереди. Клиент созрел? Тогда спальня напротив зала ваша.

- Я не хочу спать, – запротестовал Лосев. – Пошли, выпьем, друг…

- Немного позднее, Макс. Иди, она сейчас придет. Пойми правильно. Ей сначала надо привыкнуть, выпить.

- Надо вызвать двоих, – посоветовал Максим. – Как мы будем спать с ней, по очереди? – Максим засмеялся над удачной, по его мнению, шуткой.

- Нет, Макс. С ней будем втроем. Тебя это не шокирует?

- Представь себе, нет! Я давно хотел этого, но стеснялся, – признался друг.

В дверь позвонили. Роман взял под руку захмелевшего друга, подвел к двери спальни.

- Жди, мой друг!

- Вы придете вместе? - Максим почувствовал волнение.

- Нет. Сначала она одна. Тебе надо тоже освоиться, перегореть. В противном случае, ты можешь сгореть, – Борисов улыбнулся. – Не бойся, я с тобой…

- Я не волнуюсь… С чего ты взял… Можно мне выпить?

- Ты же спокоен, Макс! Иди, все потом...

Максим послушно зашел в спальню. Роман впустил Майю. Влажные, жадные губы не дали Роману говорить.

- Мое счастье…Наконец ты мой…- шептала женщина. По запаху дорого коньяка Борисов определил, она волнуется, даже выпила перед дверью. Роман резким движением снял платье, расстегнул открытый лифчик. Красивое, точеное тело, прикрытое только узкой розовой полоской стрингов.

- Хороша! – не смог сдержать восхищение Борисов. – Ты создана для любви, Майя Вячеславовна!

- Я создана для тебя…

- Сегодня – для нас, – уточнил Роман, – и пожалуйста, рассматривай нас как единое целое, без дискриминации чьих-то прав, – улыбаясь, попросил он, тыльной стороной ладони легонько поглаживая желанное тело женщины.

- Я и он это я…Договорились?

- Как прикажешь, моя любовь. Я вся в твоей власти.

Нежные руки обвили шею. Романа чувствовал набухшие соски упругих грудей. Он с трудом сдержал себя от охватившего все его сознание желания. Но продолжал игру, возбуждая женщину.

- Ты выпьешь?

- Нет…После… Где наша вторая половина…

- Это Макс, ты не против?

- Нет… Теперь меня уже не удержать… Поцелуй меня…

Роман приобняв Майю за упругие бедра, подвел к двери спальни.

- Страшно?

- Ты о чем, любимый? Женщина – я только с тобой, с другими – только возбуждаюсь…- и смело вошла в спальню.

Максим даже не попытался сопротивляться. Появление Майи в спальне словно оглушило его раскатом осеннего грома. Он лежал на спине, открыв от изумления рот.

- Ты?! – только и смог проговорить Лосев.

- Я, Макс, ты против? Ты же хотел меня…Я видела, как горели твои глаза, когда ты смотрел на меня… Скажи нет, и я уйду, – шептала, войдя в роль молодая женщина, умело развязывая халат Максима. Лосев молчал, безвольно подчиняясь желанию женщины, снявшей с себя последнюю полоску одежды. Роман с восхищением смотрел на умелые действия Майи, тоже немного выбитый из себя ее безудержным поведением, словно спать с двумя мужчинами для нее так же привычно как чистить зубы перед сном. Минута…две…сколько Роман приходил в себя? Он подошел к кровати, провел ладонью по упругим округлостям желанного тела и провалился в бездну безумной страсти.

 

 

* * *

 

 

Утром Максим проснулся в шесть, засобирался домой. Роман вышел с ним в коридор.

- Макс, ты презираешь меня?

- Нет... За что?

- За Майю…

- Ром, все было даже лучше, чем я предполагал в своих фантазиях. Супер – проститутка! Теперь я точно знаю, она никогда не была женой моего отца, и значит моей мачехой, – глядя куда-то в сторону, проговорил Лосев.

- Даже так…Кем тогда была Майя Решетова?

Вместо ответа Максим громко хлопнул за собой входной дверью…

 

 

Глава 11

 

 

Снова зима. Настоящая, с морозом, снегом, обязательным гололедом на дорогах. В лесу городская суета остается где-то в другом мире. Тишина и величие природы: нет километровых пробок и грязных луж на улицах. Засыпанные снегом елки, словно сказочные великаны в серебряных шубах с громадными лапами-руками. Переливаются всеми цветами радуги алмазные снежинки.

«Тук-тук-тук» - нарушает тишину трудяга-дятел. Воздух распиряет легкие, тихо так, что звенит в ушах, и только новая дробь дятла на минуту прерывает покой зимнего царства, и снова все замирает. Все спит, подчиняясь молчаливому величию тишины. Нет! Невидимая птичка громко и пронзительно свистит «фьють-фьють». Где ты, солист царства покоя? Твои вокальные данные скромны по отношению к голосу «маэстро» российских лесов Черноземья – соловьев, но как приятна душе твоя одноаккордовая песня. Песня жизни! Песня надежды! Песня веры! Обязательно придет новая весна и жизнь, затихшая, не останавливается здесь в морозном зимнем лесу…

Чудесная природа Виневцева кордона. В здании бывшего санатория обувной фабрики работает центр реабилитации совсем недавно, но очередь на лечение расписана на месяцы. Попасть сюда – последняя надежда многих влиятельных людей со всей необъятной России. В этот тихий, уютный, лесной уголок, занесенный мягким, пушистым снегом, простым рабочим людям со средним достатком попасть невозможно. Неделя лечения в старинном особняке, за коваными воротами, эквивалентна стоимости квартиры в каком-нибудь обл.центре. «Доктор Борисов» - это имя произносят в высоких кабинетах, его шепчут как последнее заклинание любящие матери, его недолюбливают коллеги, называя «шарлатаном». Но в узком кругу признаются, что сами не верят, что говорят, но не могут понять и осознать его феномен. Его работа – это стопроцентный результат! Всегда! Пусть время исчисляется только месяцами, но еще не было, ни одного рецидива, что-бы всей притихшей своре врагов и недоброжелателей победно закричать: «Позвольте!». Даже враги признаются себе, что только зависть заставляет их искать этот прокол. Медики Пермского психоневрологического диспансера решили проверить «феномен Борисова» - отправить к нему на лечение одного из своих коллег. Нашелся желающий – молодой, непьющий врач, даже деньги на лечение обещал дать местный олигарх, тоже преследующий свой интерес. Послали запрос по электронной почте. Почти сразу пришел ответ от начальника службы безопасности Чижова с просьбой выслать фотографию, ксерокопию паспорта и ответить на общие вопросы прилагаемой анкеты. Посовещавшись, пермские психиатры выполнили просьбу. Уже вечером прозвенел звонок на указанном мобильном телефоне «клиента». Вежливый мужской голос довольно в резкой форме раскрыл их подлог, и пообещал большие неприятности. Пришлось эскулапам срочно писать новое письмо с извинениями. Но это не помогло. Все основные участники заговора с чем-то прокололись на работе и в течение месяца были уволены, на обещавшего помощь бизнесмена было заведено уголовное дело. Казалось, сам сатана стоит за Борисовым!

Петр Чижов сумел наладить работу своей службы, состоящей из пяти человек, не считая десяти охранников. За считанные часы он мог узнать всё о любом человеке, проживающем в России. Уже через год работы центра влиятельные «клиенты» были почти по всем областным городам страны.

 

 

* * *

 

 

Роман сидел в своем кабинете, не включая свет, в любимой позе, откинувшись на мягкое кожаное кресло, сняв туфли, блаженно вытянув ноги. Планы на вечер немного менялись: Майя позвонила и попросила перенести встречу, объяснив, что много срочной работы, а ее помощница спит пьяная и ей придется все делать одной.

Быстро летит время, сегодня год Лосеву-младшему. Утром звонил Максим, приглашал. Роман понимал, что после той ночи с Майей у него на квартире дружба их совсем разладилась: сохранились приятельские отношения. Максим всегда ссылался на занятость, отвечая на приглашение Борисова придти в гости. Последним доказательством стали крестины Алексея Лосева – младшего. Его даже не пригласили, хотя Максим обещал, что крестным отцом будет Роман. Только с Решетовой сохранялись отношения. Они, словно больные одной болезнью, каждый месяц ругались, обещая друг другу навсегда, но больше месяца быть в разлуке не могли. Встретившись на несколько часов, иногда несколько дней подряд, они снова находили причину поссориться, но, наверное, оба знали, через две, три недели кто-то обязательно придумает повод позвонить и назначить встречу. Необузданная страсть связала их мертвым узлом и несла по течению времени.

Лосев - старший после суда сдал совсем. На удивление всех он вернулся к Ольге Васильевне, и она, как заботливая жена, ходит с ним по врачам, носит передачи в больницу. Воистину, «тот, кто мнит, что познал женщину, тот трижды безумец!».

Зазвонил телефон.

- Слушаю вас, Майя Вячеславовна…

- Любимый, я скоро закончу, выезжай.

- Куда поедем? Кого пригласим? – Лосев улыбнулся.

- Куда хочешь, даже в мужскую баню. Ты один мне нужен, только с тобой я женщина.

- Красивый монолог! Где списала? Ты всем своим многочисленным мужчинам его читаешь? Пупсику тоже?

- Говори, что хочешь … Я таю только в твоих руках. Я тебя обожаю.

- Лечу! Лечу на крыльях Купидона! – наша ненасытная кошечка.

- Жду! Только ты меня насыщаешь. – Роман поморщился, словно от зубной боли, но резко встал, выключил настольную лампу, стал одеваться. Майя словно наркотик, он ее унижал, даже презирал, но не мог жить без их часов безумной страсти. Это на него давило, даже порою угнетало, показывало его слабость, только не было силы, способной удержать, остановить его. Экспериментировать с другими женщинами после многочисленных попыток, даже и успешных, но не оставивших ничего в его душе, он почти перестал, смиряясь со своей участью.

Роман подъехал к остановке недалеко от салона. Вот и Майя, и не одна. Решетова вела под руку женщину не совсем уверенно передвигавшуюся на своих ногах по скользкому тротуару. Борисов открыл дверь на заднее сидение.

- Майя Вячеславовна, захотели разнообразия – не два и одна, а один и две, – улыбнувшись, спросил Роман.

- Надорвешься! Познакомься, моя коллега, Москалева Ирина Павловна.

Майя помогла нетрезвой женщине забраться в салон. В ответ «мадам» что-то невнятно проговорила, видимо поблагодарила. Майя села впереди рядом с Романом.

- Ром, отвези ее домой. Она меня всегда выручает, отпускает к тебе, делает за меня работу. Плохо бросить товарища в беде…

- Согласен, некрасиво. Куда везти? Мадам! Вам куда?

- Улица Текстильщиков, – плохо владея языком, назвала адрес Ирина.

Борисов поморщился. Это на самом краю города в непрестижном районе, с улицами без фонарей и танковыми дорогами. Плавно тронулся, прошептал на ухо Майе :

- Спасибо за подарок, любимая.

- Роман, милый, прости, - зашептала жалобно молодая женщина и кокетливо пообещала. – Я искуплю свою вину.

Положила горячую руку на колено Борисова, кокетливо стала поглаживать, будто случайно поднимаясь вверх. Роман посмотрел на заднее сидение: пассажирка безмятежно спала, по-детски положив обе руки под голову. При свете фонарей Борисов рассмотрел лицо: словно девчонка, тонкие черты, немного бледное лицо и смешно вытянуты губы трубочкой. Что-то невольно кольнуло в груди Борисова.

-Давно она пьет? – в голос спросил Майю.

- Это жена директора фирмы Волкова, вернее бывшая жена. Она даже фамилию девичью взяла при разводе. «Не хочу носить фамилию подонка» - так мне сказала,– шепотом на ухо проинформировала Решетова. Посмотрела на спящую подругу и уже громче добавила – Умная баба, жаль ее.

Роман задумался, глядя на бегущую впереди дорогу и, словно очнувшись, проговорил тихо:

- Жалко, говоришь…

- Да, как юрист она очень грамотная. Ее за это и держит Загс, – щебетала Майя. – Любимый, я вся дрожу от желания.

- Грамотные специалисты – это редкость в наше время, обычно красивых женщин держат за другое.

Роман свернул на дорогу, идущую за город. Увлеченная разговором Майя, не сразу заметила.

- Ты куда, Ром? Нам в другую сторону…

- Если тебе в другую, я остановлюсь, – Роман притормозил.

- Нет. Но нам в Южный микрорайон.

- Я знаю, куда ехать, – не отрываясь от дороги, уже раздраженно проговорил Борисов.

Приехали в клинику.

- Рома, прости, пожалуйста, – снова заговорила Майя,– но объясни, что это значит?

- Это значит, я хочу сделать твоей подруге подарок ценою в двухкомнатную квартиру.

- ???

- Столько стоит мое лечение, – пояснил Роман вконец сбитой с толку Решетовой.

- Щедрости вашей нет границ. Меня такими дорогими подарками вы не балуете, Роман Николаевич.

- Пупсики балуют. Ты же говоришь, спишь со мной по любви. Выходит, как всем, лжешь? Я доплачу, если не хватает. Составь прайс лист, что, куда, почем…

- Ром, ты меня обижаешь…- картинно надулась Майя.

- Ты сама себя обижаешь. Спишь одновременно с четырьмя мужиками, и всем лжешь… Помоги лучше довести мадам Москалеву.

Подбежал молодой охранник Сергей.

- Роман Николаевич, вам помочь?

- Спасибо, Сережа, мы справимся с Майей Вячеславовной.

Разбудили Ирину. Непонимающими глазами она смотрела вокруг.

- Куда вы меня привезли? Я хочу домой.

- Вы дома, мадам, позвольте вашу руку.

Роман легко поднял на руки женщину, вынул из салона, поставил на землю.

- Теперь ножками.

Ирина не сопротивлялась. С другой стороны ее взяла под руку Майя.

- Ром, куда идти?

Поднялись на второй этаж, не раздеваясь, завели в лечебный кабинет.

- Сними с нее дубленку и сапоги,– попросил Роман. Майя недовольно посмотрела на Борисова. – Спасибо, я сниму сам. Роман ловко раздел и разул безвольно стоящую женщину.

- Может мне уйти? – ревниво проговорила Решетова. – Я вам мешаю?

- Как хочешь, а выйти придется, я провожу сеанс один.

Майя стояла на месте.

- Майя, пожалуйста, посиди в соседнем кабинете, там телевизор, бар, расслабься, – раздраженно повторил Роман.

Решетова недовольно, но вышла, громко хлопнув дверью. Борисов включил аппаратуру, быстро набрал нужное имя в программу, Ирина уже спала на кушетке. Роман включил запись, сел на стул рядом. Непонятное чувство охватило его. Какая хрупкая, беззащитная, словно ребенок. Не побоялась бросить мужу в лицо обвинение, видимо директорский стул Волков занял ценой предательства и она, как жена, знала это. Значит не все женщины подобно Решетовой идут на все ради благополучия. Эта на вид девчонка сменила золотую клетку на однокомнатную, в доме с ободранными подъездами, но сохранила совесть и свободу. Чарующая музыка флейты со всех сторон. Роман не слышал музыки, он смотрел на лицо женщины, впервые за последние годы поразившей его своей независимостью. Запись уже заканчивала третий повтор, звонок сотового вернул Романа на землю. Посмотрел на дисплей – Майя. Выключил аппаратуру, зашел в соседнюю комнату .

- Любимый, прости, я больше не могу, – томно прошептала Решетова, глубоко втягивая носом воздух. Эти приемы она использовала всегда, пытаясь показать свое желание. Легкое поглаживание, будто нечаянное прикосновение грудью…

- Майя, ты стерва, – прошептал Роман , торопливо сбрасывая с себя одежду.

- Ты тоже, мое счастье. Только поэтому мы вместе.

 

 

Глава 12.

 

 

На свадьбу генерального директора фирмы «Надежда» собрался весь бомонд города и области, даже все четыре депутата Государственной Думы, несмотря на идеологические разногласия своих партий, присутствовали в банкетном зале «Фэшн Центра Галерея Дроздова ». Суперсовременный центр, аналогов которому – единицы в России, вместил почти пятьсот гостей. Артем Волков возражал против пышной свадьбы: годы не те, оба новобрачных раньше имели семьи. Правда, у обоих молодоженов в первом браке детей нет. Будущий тесть, Геннадий Николаевич, настоял на своем, объясняя зятю, что теперь он человек публичный, где как не за столом в России происходят важные и порою судьбоносные знакомства.

Ольга Черных вышла замуж рано, еще на третьем курсе университета. Избранника дочери генерал не уважал: мечтатель, романтик, из интеллигентов в пятом поколении. Куда только не пытался пристроить своего зятя, тогда еще служивший генерал, но тщетно, даже протеже Геннадия Николаевича не принесло успехов, и признания в издательстве, куда Олег принес свой роман «о жизни на земле в другом измерении». Картины Олега Смехова выставлялись практически во всех столичных выставках, однако как художник славы Олег тоже не сыскал. Разностороннему зятю не хватало самой малости – таланта. Юношеские грезы прошли и у Ольги, она осознала, ее муж не способен прокормить даже себя одного. Если у него случайно появлялись деньги, Олег спешил сразу избавиться от них, посещал дорогие рестораны, казино. Единственной темой их семейных разговоров за годы супружеской жизни была тупость народа, не увидевшего талантов Смехова, его передового творчества. В 20 лет Ольга слушала эти разговоры с восхищением, в 25 они стали ее раздражать, в 28 они развелись.

Ольга Смехова-Черных – типичная избалованная генеральская дочь из столицы, немного развязная, даже хамоватая, немного образованная, неплохо владеющая английским. Всего понемногу, что может пригодиться в жизни. Она работала в банке «Надежда» начальником отдела кредитования частных лиц.

Артем познакомился с Ольгой весной, когда ездил с Геннадием Николаевичем в столицу, в командировку. Ольга скромностью не отличалась и взяла инициативу с понравившемся ей мужчиной в свои руки.

- Отец, пусть, он немного диковат, человек из провинции, но хватка у него хозяйская, я смотрю, вы с ним – одна душа, – делилась своими впечатлениями Ольга. – Власть и деньги – ваш жизненный идеал!

- Это так плохо? – недовольно огрызнулся Геннадий Николаевич.

- Нет. В этой жизни это необходимо, если хочешь жить с детьми безбедно.

- Какими детьми? – не понял намека дочери Черных.

- Мне 32. Если я не заведу детей сейчас, их не будет никогда.

При разговорах о детях Геннадий Николаевич смягчился. Стать дедом мечта Черных, он даже был согласен на отцовство Смехова, конечно предупреждая дочь, что гены – вещь упрямая, природу не обманешь. Старший сын Геннадия Николаевича служил на Урале. С отцом из-за разногласий, сначала политических, потом и морально-этических, они разошлись, еще, когда Сергей учился в военном училище. Они общались, но очень холодно. Даже во время учебы в академии Сергей отказался жить дома, сославшись, что из дивизии их прислали двоих, он не может бросить друга.

- В кого такой правильный уродился, – часто сам себе говорил Черных.

К Волкову генерал присматривался с первого дня их знакомства на стройке. После развода Артема с Ириной занес его кандидатом в зятья. Он и в столицу взял его с одной целью: познакомить с дочерью. Все рабочие вопросы он мог решить один. К удовлетворению Геннадия Николаевича Ольге кандидат понравился, она сразу запала на него. После двух дней проведенных в Москве, отец, зная характер дочери, даже не удивился, когда впервые выходные Ольга сама приехала в их город. Повстречавшись, все лето, проживая в разных городах за 600 километров, осенью решили сыграть свадьбу.

Черных не скрывал от дочери своей удовлетворенности:

- Артем – мужик с головой. Он своего шанса не упустит. Если ему немного помочь, он горы свернет. Думаю, ты нагулялась, пора заводить настоящую семью.

- Я восемь лет жила семьей,– с улыбкой напомнила о Смехове дочь.

- Вот именно! Семьей со всеми его друзьями, которых у нашего несостоявшегося художника и писателя всегда были десятки, – зло огрызнулся Черных.

- Геннадий Николаевич, господин генерал! Я все знаю про свою прошлую жизнь! Наверное, я сама предложила Артема в мужья. Меня он устраивает по всем вопросам! Закроем тему…

- Наконец я услышал умные слова от любимой дочери! - Черных поцеловал Ольгу в макушку.

 

 

* * *

 

 

Волков покорно выслушивал многочасовые поучения будущего тестя. Планов у банка «Надежда», а значит, и у Черных, как у известного поэта футуриста: «Громадье!». Ближайшие из них: скупать землю у разорившихся ОАО и ООО, бывших колхозов и совхозов. Строительство суперсовременного цементного завода, одного из крупнейших в Европе, недалеко от разведанных огромных запасов сырья на юге области. Геннадий Николаевич недвусмысленно намекал зятю, строительная фирма отходит к нему это «свадебный подарок».

Захмелевший тесть даже за столом поучал зятя.

-Артем, не будь дураком! Всегда живи своим умом. Не смотри на этих крутых! Кто они? Эти педики – звезды артисты! Они как были лицедеи во все времена, ими и останутся. Или вон одноклассник Ольги Владик Шубин? Крутой предприниматель! На своей тачке из Москвы приехал за шесть миллионов! Купил месяц назад! На балансе у его фирмы минус пятнадцать миллионов. Он нам и должен. Не выбраться ему из долгов никогда! Не по средствам живет! – Черных поднял вверх указательный палец для убедительности своей речи. – Не бери в долг! Нет своего – перетерпи! Не пытайся даже поднять того, что не сможешь унести. Держись всегда в середине. Ее испокон веков зовут «золотой». На нас, банкирах, Россия держится! А не на этих выскочках, выставляются друг перед другом, у кого тачка круче, у кого вилла шикарней. Половина в долг живут, другие только вчера расплатились, но завтра к нам снова придут за новым кредитом! – громко засмеялся Геннадий Николаевич , Владик говорит:

- Не страшен долг. Страшно не знать, как его отдать.

- Знахарь! К нам придешь, возьмешь новый долг, чтобы погасить старый.

Ольга за эти месяцы привязалась к Артему. Волков даже подумал:

- Так должно быть! Большому кораблю – большое плавание! Тихая маленькая шлюпка - Ирина Москалева. Она любит домашний уют, природу: она совсем чужая в этом мире «новых хозяев жизни».

 

 

* * *

 

 

После свадьбы Артем и Ольга Волковы уехали на месяц в турне по Европе : Греция, Италия, Германия, Франция, Бельгия, Голландия, Чехия. Во всех этих странах побывали молодожены. По два, четыре дня в каждой стране. С проживанием в четырех, пятизвездочных отелях, с экскурсиями, пляжами, в Европе еще «бархатный сезон». Артем был шокирован великолепием и роскошью отдыха богатых людей. В начале турне он как-то потерялся, скромничал, но уже через месяц красивой жизни освоился, стал своим в компаниях и застольях, которые устраивались ежедневно.

Ольга, рассказывая о поездке отцу, не удержалась:

- Артем – способный ученик! Представь, отец, за месяц он стал настоящим барином!

Геннадий Николаевич довольно улыбнулся.

- Мой выбор! Ничего удивительного: почва благоприятная, учителя хорошие, как закономерность, результат превзошел ожидания.

 

 

* * *

 

 

Роман всю неделю думал об Ирине. Часто ловил себя на этой мысли, но, словно испугавшись, останавливал себя. Что творится в его душе? Чем тридцатилетняя хрупкая женщина с взглядом ребенка так задела его? Утром, когда он провожал Ирину с Майей, под предлогом наблюдения, он взял номер телефона Москалевой, ей, соответственно, дал свою визитку. Почему-то он был уверен, Ирина позвонит.

Неделя ожидания не оправдала его надежд. Было в ней что-то чистое, детское, что давно перестал замечать в окружающих его людях Борисов. В субботу вечером Роман после колебаний набрал уже осевшие в памяти цифры номера Ирины. Москалева ответила после первого гудка, казалось, она ждала, держала в руках телефон.

- Здравствуйте, Роман Николаевич, – в трубке тихий нежный голос Ирины.

- Добрый вечер, Ирина Павловна, извините за поздний звонок. Решил узнать, как ваше самочувствие после сеанса…

- Все хорошо, спасибо…

- Я ждал, вы позвоните, – Роман закурил сигарету.

- Я хотела много раз, даже номер набирала, но не решалась… - призналась женщина.

- Даже так! – Борисов улыбнулся. – Почему? Я такой страшный?!

- Нет! Что вы! – быстро проговорила Ирина. – Я не знаю… Не решалась и все…Вы такой занятой…Буду звонить по таким пустякам…

- Я - врач. Вы – моя пациентка, ваше здоровье для меня не пустяк. Я должен знать, каковы последствия сеанса, – почему-то соврал Борисов.

- Извините, пожалуйста, – Ирина замолчала. – Все хорошо…Сижу, работаю…

- В десять вечера, в субботу?

- Я беру работу на дом. Печатаю, составляю образцы договоров.

- Загс мало платит своим юристам.- Роман засмеялся.

- Юристам - не знаю. Я оформлена менеджером. Я простая… Как все… - видимо сделала намек на положение Майи Москалева. – Предлагают заработать, охотно соглашаюсь.

Кто именно предлагает, Роман не спросил, догадываясь, что вероятно Решетова.

- Хотите быть независимой? – шуткой сделал вывод Борисов.

-Почему? Вы о деньгах? Как сказать, их у меня не много. Помогаю родителям, маме сделали операцию. Сейчас все платное. Денег в провинции, в маленьком городе практически негде заработать. Отец за пять тысяч работает слесарем в ЖКО, мама на пенсии, но работала, теперь - дома – простой исчерпывающий ответ.

Сердце Романа снова непонятно дрогнуло.

- Ирина Павловна, можно я приеду?

- Вы?! Ко мне?! Сейчас?!

- Да. Что в этом криминального?

- Нет. Конечно, ничего, просто неожиданно.

- Я еще не президент. Оркестра не надо. Посидим, кофе попьем. Если нельзя, я не обижусь.

- Нет...Почему.. Только у меня и кофе нет. Я пью зеленый чай.

- Я принимаю ваши слова как согласие. Кофе я привезу. Я еду? Вы будете ждать?

Ирина ответила после паузы, как обычно спокойным нежным голосом

- Буду… Жду…..

 

 

Глава 13

 

Роман проехал сотню метров, и заглушил мотор «Land Rover a» То, что называлось дорогой, превратилось под колесами и гусеницами тракторов, в сплошное месиво грязи, вперемешку с последними лоскутами льда. Что тогда в овраге, через который предстоит проехать по пути в Марьино? Зачем Борисов поехал в забытую всеми деревню? Ответить себе он не смог. Конечно он предполагал, что три километра с трассы до села сейчас , запоздавшей, но дружной весной, совсем не автобан. Роман понадеялся на свой мощный джип, но такое он даже предположить не мог. Почему его еще со вчерашнего вечера тянуло сюда, на пустующую дачу? Утром приехал в клинику, дал необходимые распоряжения, не задумываясь. поехал в Марьино. У каждого человека бывают минуты, когда хочется уединения, покоя. Уйти от всех, побыть одному, поговорить со своей душой.

- В принципе это нормально Роман Николаевич. Вам уставшему от триумфа, тоже захотелось «уйти в себя». Где как не в Марьино лучшее место уединения?

Роман даже новую дачу хочет построить именно здесь, правда дальше своей, на берегу реки. План дома давно готов: Борисов заказывал архитекторам, предъявив свои требования, и пожелания жены. Ирина ,как обычно ответила:

- Мне хорошо везде, где ты рядом.

Не встречал Роман людей чище и бескорыстнее своей жены. Так мало ей для счастья надо: только быть с ним рядом. Но разве этого мало? Майя Решетова не оставляет его в покое. Точна заноза в беспокойной, неуемной душе. Он задыхался без нее, насиловал свое сознание, но не мог победить себя. Месяц самый большой срок без встреч. Трудно даже назвать их безумную страсть отношениями, тем более любовью. После того, как Борисов стал встречаться с Ириной, Майя шла на любые подлости, чтобы разлучить их: звонила, скрывая номер, когда знала, что Ирина одна. Подговаривала знакомых, чтобы сыпали по телефону угрозы, унижения, даже проклятия. Когда Роман с Ириной поженились, Решетова два раза подстраивала сцены измены, сообщала место их встречи. В первый раз Ирина приехала, видимо не поверив, как раз в Морьино, на дачу. Она застала Романа с Майей в постели: Решетова, специально не закрыла входную дверь. Ирина постояла в дверях, и молча, уехала в ожидавшем ее такси. Ни одного слова не проронив при этом, только потом дома, всего одну фразу

- Тебе было хорошо с ней? А мне?

Второй раз она даже не поехала на указанный Решетовой адрес. Когда Роман под утро пришел домой, Ирина попросила его лечь на диван.

- Ты знала, что я был с ней? – удивленно спросил муж

- Да. – ответила Ирина, и назвала адрес частной гостиницы, где происходила встреча.

- И ты … Ты ничего не сделала?

- Зачем? Если этого хочешь ты. Я не хочу насиловать твою волю.

Роман вспомнил тот случай, улыбнулся.

- Неужели можно так любить? Выходит можно.

Ему было хорошо с Ириной, он чувствовал тепло и заботу, любящего его человека. Нет, ни клятвами, как Решетова, а душой, каждую минуту, каждую секунду, проведенную вместе. Но какая, то внутренняя сила, победить которую невозможно, давила отнимая покой. Он не мог долго жить размеренной, спокойной, семейной жизнью; словно ему , что то не хватало. Словно он терял, что-то важное и обязан найти. Пробуя забыть Майю, Роман встречался с другими женщинами: вызывал из элитных борделей проституток. Зачем он так поступал? Что пытался найти в любви за деньги, доктор Борисов? После секса в душе появлялось призрение, Роман сразу вызывал такси, или охрану борделей, отправлял жриц , боясь своего состояния.

Успех центра, слава, деньги, только подогревали беспокойство в душе. Редкие часы семейного счастья, и безумной страсти с Майей, дополняя друг друга, приносили ему недолгое успокоение. Остановится, на чем-то одном, он уже не мог. Хотелось большего, хотелось до дрожи в груди. Неужели так можно жить всегда? До конца своих дней?

В среду, в полдень, к нему в кабинет вбежал взволнованный Готман.

- Роман Николаевич, представь, этот хам назвал меня «жидовской мордой» - от волнения Рем снял очки и смотрел на Борисова близоруко щурясь.

- Кто? Рем успокойся, и объясни внятно.

- Этот суперзвезда Богачев! Его менеджер прислал нам запрос. Я ответил, поставил его, по вашей инструкции на льготную очередь, это начало августа. Сообщил факсом. Через час он сам звонит в клинику, по межгороду, требует администратора. Леночка сообщила мне, беру трубку.

- Мне нужен администратор центра «Шанс» Готман Рем Яковлевич – визжит в трубку.

- Я вас слушаю – отвечаю.

- Ты, что «жидовская морда» пишешь? Какой август? Следующая неделя максимум!

Рем, волнуясь, надел очки, но снова снял, и держал, словно дирижер полочку.

- Я отвечаю ему. У нас, уважаемый Филипп Петрович, очередь.

- Какая очередь? Ты с кем говоришь?

Борисов искренне рассмеялся над эмоциональным рассказом своего администратора. Пытавшегося даже пародировать голос известного в стране певца.

- И что ты ему ответил?

- Послал ! Сказал у нас все клиенты достойные, уважаемые люди. Особых льгот ему не будет, и лимузина, встретить его в аэропорту, тоже нет!

Роман взорвался новым приступом смеха.

- Ты умница, Рем. Можешь выписать себе премию, тысячу долларов, за достойный уважения ответ.

- Спасибо, Роман Николаевич, - Рем тоже улыбнулся – А за национальное оскорбление? – Готман лукаво посмотрел на шефа.

- Это, друг мой, в суд! Богачев любит судиться! Когда про тебя начинают забывать, все средства хороши, даже скандалы и суды.

Похлопал по плечу возбужденного друга, Роман посоветовал:

- Плюнь, и забудь. Мы поставим этого «супер клиента» в черный список, и он никогда, слышите, никогда он не будет лечиться в нашем центре.

- Хорошо, Роман Николаевич, я так и сделаю.

Рем, успокоившись, убежал, своей вертлявой походкой.

Странно, но этот случай на пару дней поднял настроение Борисова. Что для него напомаженный лицедей? Возомнил себя первой звездой эстрады! В его центре были более «заслуженные» и «народные». Заискивающе смотрели в глаза Романа, благодарили, обещали помощь и содействие. Одного звонка будет достаточно, чтобы «самозваная звезда» навсегда исчезла с небосвода экранов телевизоров и радио эфира. Про него благополучно забудут уже через полгода, за густым дождем новых звезд.

- Зачем? Пусть живет!

Через два дня сияющий Рем сообщил:

- Звонил продюсер Богачева, и пятнадцать минут слезно просил простить Филиппа Петровича. У него «творческая депрессия». Если возможно, передвинуть сроки, хотя бы на июнь.

- Нет. – категорически отрезал Борисов. – Я не меняю своих решений.

Рем растерянно посмотрел на шефа, не решаясь просить за «звезду».

 

 

 

* * *

 

 

Роман вылез из салона, осторожно ступая по обочине, взобрался на пригорок поросший сухой прошлогодней травой. Красота! Над пашней поднималось облако пара. Разбуженная трелью жаворонка земля просыпалась. Он уже здесь! Еще неделю назад по утрам морозы сковывали лужи коркой льда, но природу не обмануть: даже если весна задержалась на пару недель, по одной ей известной причине. Как пахнет парующая земля! Словно краюха свежего деревенского хлеба, вынутого из русской печи. Неповторимый аромат будоражит душу.

 

 

 

* * *

 

 

В конце января целых десять дней трепетало сердце Романа. Он никогда не думал, что еще может так волноваться. Во время очередной встречи с Ириной она сообщила ему, что у них будет ребенок. Москалева после первой близости призналась Роману, что не может иметь детей. Последствия первого аборта безвозвратно вычеркнули из ее жизни счастья быть матерью. Роман никогда не задавался целью стать отцом. Веря в свою судьбу, он произносил свою любимую латинскую фразу: Suum cuigue. Вместе с тем, как слава о нем росла его предположения переросло в убеждение. С Таей он почти не предохранялся, с Майей тоже, хотя в планы Решетовой по ее же словам не входило стать «матерью героиней». Вряд ли ради него она станет нарушать свой жизненный принцип. Ее клятвы в любви?! Они же не мешают ей встречаться еще с Загсом и заместителем прокурора города. И молодых двадцатилетних мальчиков «без щетины с нежной кожей на лице» она тоже обожает! Доверившись судьбе, Роман даже никогда не сдавал анализы. Доктор Борисов вновь посрамил медицину! То, что в заключениях лучших гинекологов области, даже в столичной клинике Москалева проходила обследование, значится как невозможное. Случилось! Роман буквально летал на крыльях от счастья. На следующий день с Ириной пошли в ЗАГС подали заявление, через неделю расписались. Без свадьбы и застолий.

-Зачем? – говорил Борисов.- Ты была моей женой всегда, мы только выполнили необходимые формальности. В качестве свадебного подарка он купил катедж на улице Свободы. Самой элитной в городе.

- Ирочка ты знаешь в 12 доме – это бывший дом Лосева, живет Волков с новой женой. Тебя это не будет травмировать!

- Ты о чем? Я забыла, что он был в моей жизни.

- Значит покупаем?

Как примерный семьянин Роман с Ириной ездил по салонам выбирал мебель, шторы на окна. Его хватило на десять дней! Невидимая петля, снова сдавила встрепенувшуюся душу своей железной хваткой с новой удвоенной силой.

Борисов беспричинно заскучал к обеду на работе. Наблюдательный Готман сразу заметил перемену в настроении шефа, попытался его разговорить.

- Роман Николаевич, вы с женой не хотите узнать пол будущего ребенка.

- Нет…. Зачем…. Я буду счастлив при любом раскладе. Не спорю, больше хочу девочку. Я даже имя придумал – Юля – сам не знаю почему.

- Так сходите на УЗИ.

- Не хочу. Жена знает мою мечту. Не хочу ее волновать. Она мнительная как ребенок, молится на меня. Хотя я достоин другого…..- честно признался Борисов.

- Пацан тоже хорошо – попытался вдохнуть жизнь в потухшие глаза Романа Готман.

- Да….- задумчиво, думая о чем – то своем согласился Борисов. – Ты всегда прав мой непревзойденный администратор. К вечеру Роман совсем заскучал, Готман заглянул к нему в кабинет, присел на край дивана.

- Роман Николаевич, что случилось? Ты две недели летал, глаза горели…

- Я не знаю Рем…. Тогда в диспансере, когда я искал свою мечту, я не предполагал что власть и деньги так затягивают. Добившись чего – то всегда думаешь мало, хочется большего…. Словно услышав голос князя, хочешь его удивить, зная ,какая будет за это плата. Но даже это не останавливает….

- Ты многое придумал Ром – Готман очень редко называл друга по имени даже когда они оставались вдвоем. Ты нашел свою любовь. Поверь – это счастье…. Живи! Радуйся жизни!

- Я пробую – неубедительно ответил Борисов.

Готман встал, пошел к себе. Уже выходя из кабинета, он остановился.

- Роман, если бы ты знал, что приобретя славу и деньги потеряешь покой…. Это остановило бы тебя?.... Рем близоруко смотрел на Борисова не видя его глаз. Роман встал, подошел к окну.

- Нет Рем…. Никогда….

Не понимая, зачем Роман позвонил Майе, хотя первым он делал это очень редко, даже когда они встречались регулярно. Почти месяц они не виделись, поссорились перед Новым годом, как обычно…. Навсегда!

- Привет – ответил Борисов на приветствие женщины. – Я тебя хочу….

Он даже не поехал домой ночевать, правда, позвонил Ирине, соврал, что «срочный клиент». По предложению Романа они наняли домохозяйку, женщину за сорок из района области. Агроном по образованию после развала колхоза осталась без работы и жила, с взрослыми семейными сыновьями снимая квартиру. Не умеющая распоряжаться Ирина сразу сдружилась с Евгенией Ивановной, как со старшей сестрой. То, что женщина с радостью согласилась жить у них, сыграло решающую роль при выборе из десяти претенденток. Роман, знавший себя, был абсолютно уверен, когда нибудь он поступит, как сегодня и Ира будет бояться одна в большом доме. Но Роман не думал, что этот подлый поступок он сделает всего через неделю. Словно кто – то невидимой рукой манипулировал его сознанием, заставлял совершать поступки, за которые он утром себя ненавидел. Майя была в ударе, безумолку щебетала, шептала клятвы и признания. Даже для экзотики сама предложила пригласить еще мальчика.

- Тебя это безумно возбуждает, моя любовь!

- Майя, не произноси это слово, пожалуйста. Любовь – это слово не для тебя, хотя и не для меня тоже. Любовь – самое чистое чувство человека. Ты называешь этим нашу грязь….

- Хорошо мое солнце. Так можно? – кокетничала Майя, осторожно, безустали возбуждая новое желание.

- Решетова, ты нимфоманка!

- Да моя мечта! Только ты можешь насытить меня…. Только ты….

Утром они расходились как обычно навсегда, но теперь до новой встречи оставалось только две недели. На следующий раз инициатором свидания стала Майя. И Роман, называя себя последними словами, не смог ей отказать.

 

 

* * *

 

 

- Земляк есть прикурить?

Мужик за 50 на лошади, запряженной в легкую двухколесную бричку, остановился на дороге.

- Да – машинально ответил Роман, подошел, протянул зажигалку.

- Не пройдет твой красавец, только мы с «Ночкой» ездим в эту пору – прикурив, завел разговор возница.

- Много в Марьино коней? Я вот первого вижу – признался Роман.

- Какие кони? Коров перевели. Зачем нам? Привезут с Запада – мужик в улыбке оскалил беззубый рот.

- Я дочерей к автобусу возил…. Приехали, городские! Сапожки по щиколотку! Мы не знали! Семнадцать лет прожили в деревне, знали, год в городе уже забыли!

- Что в овраге не проехать мне?

- Забудь! Там розлив. Я брод знаю, вода в ходок заходит, но проезжаю – сообщил разговорчивый селянин.

- Спасибо…. Поеду назад….

- Теперь досуха. Еще недели две, если погода постоит. Ты не наш вижу…. Дачник?

- Да мы здесь домик купили….

- Ясно. Тянет вас городских на природу. Отдыхать хорошо в деревне…. Тихо, будто в раю…. Жить тяжело….

Роман протянул новому знакомому зажигалку.

-Возьми отец, у меня в машине прикуриватель.

- Спасибо…. Я поехал к обеду вода прибывает….

Роман, осторожно ступая, вернулся в машину, уселся на мягком кожаном сидении.

- Вот и съездил в Марьино – улыбнулся он, чувствуя, настроение улучшилось. – Вперед, доктор Борисов!

Вчера его вызвал сам губернатор и под строжайшим секретом сообщил.

- Очень высокий чиновник в Кремле интересовался центром реабилитации «Шанс».

- Прославили вы и меня Роман Николаевич…. Спасибо….- губернатор долго тряс руку Романа, заискивающе смотрел в глаза….

 

 

 

Последняя глава.

 

 

 

Весь день Ирина была не в себе: ее знобило, она даже плакала без причины. Роман как мог, успокаивал жену, сам звонил в женскую консультацию.

- Не волнуйтесь, молодой человек, это свойственно во второй половине беременности. Подарить человеку жизнь это подвиг, и он достается совсем не просто, как вы мужчины считаете – успокоила его, судя по голосу, пожилая женщина гинеколог. В четыре Роман вышел с женой погулять по парку лесотехнической академии. Вечером в 18.10 позвонил Готман.

- Привет Рем. Чем занял редкий выходной? Знаешь сегодня, я сделал для себя открытие – мы не можем отдыхать: будем учиться. Я сегодня даже отключил рабочую симку, оставил номер только для близких.

- Вот видишь, что значит, психолог сразу сделал научное заключение. Я весь день на нервах, не могу понять, что со мной!

- Ты о чем? Что растревожило душу незаменимого администратора?

- Сам не могу понять…. Тревога на душе. Хочется бежать: помнишь, как в «черные времена» желание найти «двести для души» не давало сидеть на месте, затмевало всю красоту жизни.

- Не пугай меня Рем! Ты хочешь выпить – Роман даже встал с кресла, вышел на широкий балкон.

- Нет! Нет! Это желание даже не возникало у меня. Оно стерто из памяти. Я говорю о состоянии души, совсем как тогда. Тревога, неуспокоиность. С утра по пустякам поругался с Леной, довел ее до слез. Она уехала к себе….

- Ты даешь старик! – только и смог сказать Борисов. – Езжай, проси прощение!

- Конечно, поеду. Я уже не смогу жить без нее…. Как Ирина?

- Тоже хондрит, сейчас у нее врач. На ее состояние мне понятно….

- Скоро ждем Борисова – младшего.

- Сплюнь Рем! Я согласен и на Борисову. Тем более девочки рождаются от большой любви. Что будет, то наше! Если честно никогда не думал, что я могу так волноваться – признался Роман.

- Роман Николаевич положа руку на сердце, думаю завтрашний визит « клиента из Кремля». Боже слово какое! – засмеялся Готман. Именно это, а не выходной выбил нас всех из колеи. Страшно подумать несколько лет назад плата в тысячу долларов были для нас баснословной. Я даже пытался тебя убедить снизить прайс.

- Конечно! Но только в глубине души, но свойственной тебе национальной настойчивости не проявил. – Роман весело рассмеялся. – Дружище еще раз говорю: деньги имеют цену только тогда, когда их нет, когда их много хочется большего.

- Власти?!

- Да. Именно власти! Пусть не явной, скрытой. Но поверь, я получил такое удовольствие, когда всемогущий «кремлевский клиент», заискивал, лебезил, передо мной. Пусть пока по телефону. Но он первый из избранных! Я заставлю их всех унижаться , выполнять мои прихоти. Я стану капризным и буду набивать цену! Нет, деньги мне не нужны! Я хочу их покорности и беспрекословного подчинения моей воли!

Рем не видел лица Борисова, но он отчетливо его представлял. Возбужденный, с горящими черными глазами, красноречиво жестикулирует руками, волевой и решительный. Ради достижения своей цели, способный пойти на все.

- Рем Яковлевич, завтра будет наш бенефис!

 

 

* * *

 

 

Ирина легла рано. Роман почитал электронную почту, включил телевизор, но ненадолго. Хотелось выспаться перед завтрашним днем, разделся, лег. В 23.35 раздался звонок. «Номер скрыт» высветилось не дисплее. Незнакомый чистый, приятный баритон:

- Здравствуйте Роман Николаевич. Извините за столь поздний звонок, поймите – работа. Мы вам звонили, мы из Москвы.

- Да. У меня все готово. Жду вас, как договорились, в девять утра.

- Извините, еще раз. Поймите нас правильно: нам необходима строжайшая конфендициальность. Мы уже приехали. Дневной звонок, «оперативное прикрытие».

- Понимаю. Мои действия?

- Вам нужно поехать в клинику сейчас. Шеф с сыном уже ждут вас. Вы поедите с нами?

- Спасибо, я на своей машине. В четырнадцать у меня встреча с губернатором.

- Очень хорошо. Мы на черном «BMW» , стоим возле вашего дома. Мы будем ехать впереди вас.

Короткие гудки, связь прервалась. Борисов поцеловал спящую Ирину, быстро оделся, на ходу позвонил на пост охраны:

- Сережа, подготовь машину.

Через пятнадцать минут он вышел из дома. Красавец «Land Rover» стоял возле раскрытых ворот, с бесшумно работающим двигателем. Охранник Сергей вытянулся по военному, отдал ключи.

- Спасибо. Я не вернусь, заночую в клинике, очень важный клиент. Роман подмигнул, улыбнулся. Внутри все пело от радости победы! Он доказал! Высшие чиновники государства едут к нему: умоляя помочь. Он избранный! Обозначив правый поворот Борисов, плавно тронулся, выехал на пустынную улицу. В пятидесяти метрах впереди X-3 с московским номером начал движение, уверенно ориентируясь в вечернем городе, словно за рулем местный таксист, хорошо знающий, как кратчайшим путем, минуя оживленные, центральные улицы, выехать на окружную дорогу. Вот и окружная. Стрелка спидометра поползла вверх. Еще семь километров по Московской трассе до «Виневцева кордона». Редкий поток машин, в этот поздний час, в основном, трейлеры дальнобойщиков. Роман включил магнитолу. На идущем впереди джипе обозначили правый поворот: дорога на кордон. Борисов даже улыбнулся « Как хорошо запомнили дорогу! Других в охране «избранных» не держат».

Попытался рассмотреть номер на бампере. Роман отчетливо видел номер региона Москвы, но три цифры номера словно сливались в клубах выхлопного газа. Непонятная комбинация: 0? 8? Борисов надавил педаль акселератора. Водитель «Бумера» сделал то же самое, удерживая дистанцию.

- Надо сходить к окулисту – улыбнулся Роман.

Вот и железнодорожный переезд: от него до клиники всего пятьсот метров. Красный предупреждающий фонарь угрожающе мигал, нарушая тишину уснувшего леса громким звонком. «Бумер» ловко проскользнул под опускающуюся полосатую шпалу шлагбаума. Борисов машинально нажал педаль тормоза.

- Ты же великий! Избранный!

Нога в модном, кожаном туфле перескочила на газ.

- Успею!

Мощный двигатель «Land Rover a» рванул машину с места, протекторами

выбрасывая гравий из-под широких колес. Секунда! Роман вывернул колесо руля, но поздно! Джип стремительно дернулся влево, зацепился задним колесом за шпалу, увязая в щебенку на насыпи. Погасла доска приборов! И снова запах! Тот ночной запах из мартовского сна! Что-то коричневое, бесформенное навалилось на капот. Зеленые огромные глаза без зрачков, смотрели на Романа, в упор, оскалив кривые зубы, высунув ярко-красный язык. Романа оглушил хохот, слившийся с предупреждающим гудком скорого почтового поезда. И все слилось в едином крике! ….

 

 

 

* * *

 

 

Только к десяти часам утра спасателям МЧС удалось вырезать изуродованное тело Борисова из груды металла оставшегося после страшного столкновения. «Джип» протащило сотню метров, подмяло под локомотив.

Высокий московский чиновник узнал о трагедии по радио в выпуске утренних новостей. Весть о гибели на железнодорожном переезде руководителя центра реабилитации «Шанс» доктора медицинских наук Борисова Романа Николаевича стояла главной и подавалась каждые полчаса.

- Витя остановись – попросил он водителя. Вышел из салона. Сын, напичканный с вечера снотворным, мирно спал на заднем сидении. Утро. На востоке алела заря. Прохладный ветер после теплого салона неприятно забирался под рубашку. Мужчина набрал номер на сотовом телефоне.

- Сергей Карпович, возьмите лично на контроль гибель доктора Борисова. Да меня интересует все, мельчайшие подробности его последнего дня жизни. Закурил. На обочине дороги указатель «Марьино» 3 км – машинально прочитал он надпись, сделав еще несколько нервных затяжек, выбросил окурок под железный столб стойки, вернулся на свое место в салоне.

– Едим домой.

Водитель за годы работы хорошо усвоивший истину: никогда не задавать шефу вопросы послушно развернул микроавтобус, тот же маневр сделала и машина охраны.

 

 

 

* * *

 

 

Лучшие сыщики области по секундам проверяли последние часы жизни доктора Борисова. Рем Яковлевич шесть раз давал письменные показания, объясняя каждое слово их телефонного разговора. После трагедии, сотовый телефон Романа Николаевича, чудом остался целым. Его нашли, среди груды искореженного металла, спасатели. Последним принятым звонком был звонок от Готмана в 18.10.

 

 

ЭПИЛОГ

 

Солнечное майское утро. На аллее городского кладбища молодая хрупкая женщина с букетом чайных роз. Впереди семенит белокурая девочка, чудно переступая ножками. Видимо совсем недавно она научилось уверенно ходить, и теперь считая себя самостоятельной, убегает от матери, капризно отказываясь идти рядом.

Тихо до звона в ушах. Такая тишина бывает только на кладбище. Даже шум проходящего невдалеке шассе отодвинулся, стал глухим, далеким, словно из другого измерения. Лучи яркого весеннего солнца играют на плитах гранитных памятников, всеми цветами радуги, отражаясь зеркальным блеском.

- Юля не балуйся. На кладбище надо вести себя тихо.

Девчушка остановилась, заложив руки за спину, смотрит на мать.

- Почему мамка?

- Это царство покоя, здесь нельзя даже разговаривать громко.

- Здесь спят?

- Да, родная. … Спят. …Сном вечности.

Женщина смахнуло слезу зажатым к руке платочкам.

- И папка наш спит? Мы его разбудим?

- Нет, девочка. Наш папа ждет нас. У него сегодня день рождения.

Слезы побежали по щекам женщины. Она присела, обняла голову прижавшейся к ней девочки.

- Счастье мое. Мы пришли. Здесь спит наш папка.

Женщина остановилась возле могилы с кованой оградой. Зашла в открытую калитку, положила розы возле креста. Девочка внимательно, не мигая, смотрела на мать.

- Мамка, а папа тебя слышит?

- Да, родная, конечно слышит, только ответить не может. Здравствуй Рома. Здравствуй родной. Прости, страшную новость я тебе принесла: Рем разбился. Выпал с балкона своей квартиры на седьмом этаже. Всю жизнь боялся высоты, даже с балкона второго смотреть не мог, и такая нелепая смерть. Что с ним произошло? Словно убирает всех, твой князь, кто помогал тебе, был тебе дорог. Чижов с Мишей Калининым в марте угорели. Они жили в деревне, в доме с печкой. Кто-то из них закрыл трубу. После твоих похорон они оба, почти сразу, запили. Петр все пропил, даже квартиру. Уехали с Калининым в деревню в пустующий дом матери Чижова, там и нашли свой покой. Мосалова убили в Москве, какая-то воровская разборка, он случайно попал. Эту весть мне Рем принес за неделю до своей кончины. Пришел весь черный. Нет, он так и не запил, но стал, словно не вменяемый. Всего боится, от людей прячется. От Лены ушел, целыми днями сидел один в своей квартире.

- «Мосла» князь забрал. Я последний помощник Романа остался. Пришла моя очередь. – Как заклинание твердил Рем.

Я пыталась его успокоить: советовала сходить к психологу, попить успокоительное, или лечь в клинику.

- Ирочка! Какая клиника! Я обречен!

Через неделю не стало твоего преданного администратора. Он до последних своих дней нас с Юлей не бросал: деньгами помогал, заботился. Хороший, добрый был человек.. Двое твоих бывших «клиентов» повесились в один месяц, они не были знакомы, лечились в разное время, жили в разных районах города. Тамара Кравченко сошла с ума, лечится в клинике в Оськино. Звонил Юрий Константинович, сыпал угрозы, проклятия. Мы здесь с дочкой причем? В чем наша вина?

Ирина смахнула слезу, погладила девочку по светлым волосам.

- Одни мы с Юлей у тебя остались. Ты не волнуйся за нас, родной. Твой князь не властен над нами. Мы от любви. … Без любви все ничто. … Бог есть любовь!

 

 

КОНЕЦ.

 

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/