Род человеческий
I
…Свистнул воздух над головой. Ладомир инстинктивно припал к земле, успев коротким быстрым взглядом окинуть обступивший его темнеющий лес. Тонкая стрела воткнулась прямо над головой – в еле заметную ветку молодой березки. Шутник! Ну, посмотрим, кто – кого…
Острый слух выделил из общего лесного шума неуловимый шорох шагов – крадется кто-то, неслышно ступая по толстому ковру хвои и высохших звонких сучков. Совсем-совсем рядом, несколько метров – не более…
Ладомир, не поднимаясь с колен, аккуратно натянул тетиву – немного, ведь стреле не придется лететь далеко. Глаз заметил вздрогнувший листок на кусте малины, и уже стрела была готова сорваться – фьить! – стремительный бросок выбил лук из руки Ладомира…
Родослав!...
И – точно, - это был он: как всегда быстрый, ловкий, неслышный, сам как стрела – тонкий, а главное – и самое обидное, - насмешливый и снисходительный, как все молодые, но великие воины.
Он носком сапога отбросил в сторону лук Ладомира и навис над ним стройной тенью. Сумерки скрадывали лицо Родослава, но было очевидно, что он усмехается.
Ладомир с досадой поднялся и отряхнул колени.
- Снова повержен! – сказал Родослав и ловким движением закинул свой лук за спину. – Плохо учишься. Плохо слышишь. И видишь – плохо.
- Легко говорить, когда умеешь слушать не ушами – а кожей, - буркнул Ладомир, сердито подбирая лук.
- Да-а-а, - протянул Родослав. – Тяжело быть человеком!
Он вообще-то хороший – самый лучший стрелок в селении, самый завидный жених, даром что молод – всего восемнадцать лет. Всё у него лучше получается: лошади его слушают, и на все руки мастер, поет как – заслушаешься!... Он добрый и веселый, с детишками любит возиться – учит из лука стрелять, дротики метать, травы в лесу различать и погодой управлять. Нет в селении ни одной девушки, которая бы тайно не вздыхала по Родославу…
- Не плачь, братишка, - Родослав ободряюще похлопал Ладомира по плечу. – Наверняка, и у тебя есть какие-нибудь таланты.
Только вот к младшему брату он относится странно – похвалит, а вроде как упрекнет в чем-то; скажет доброе слово, а почему-то обидно становится… И всегда так было. Разве виноват Ладомир, что родился он обычным человеком, не ведуном, как все в селении? Мама Ладке в утешение говорит, что такое случается иногда – это боги напоминают о том, что все существа во вселенной были когда-то простыми людьми, но ни одна старуха, или старик, в селении не помнит, что бы рождался человек у ведуньи.
Ведунам хорошо – они с пеленок умеют сливаться с природой, слушать её, пользоваться силой и управлять стихиями. Лежит, бывало, малютка в своей колыбельке, а вокруг него уже мотыльки летают, пыльцой осыпают – чтоб сильным рос, мудрым. Только шагнет дитя первый раз – и вот уже цветы перед ним склоняются, вода и трава расступается, птицы по первому знаку садятся на ручки. Матери и бабки его холят, лелеют, молитвенные песни напевают, чтобы дитя запоминал всё, впитывал, учился… Видел Ладомир не раз, как мальчишки коней созывают – свистнут особым свистом, руками вокруг себя поведут, и табун уже мчится с водопоя, гривы по ветру развивая. А девчонки так же и прочую живность кличут – всякая домашняя скотина под присмотром получается. А когда на Ивана Купала песни у рек поют, русалкам дары принося – так и рыбы к берегу плывут – послушать, увидеть, хлебные корки из рук принять.
А Ладомир как родился человеком, так и остался – не скотину скликать, ни тучи разогнать. Другому селянину из лука стрелять научиться – день-два, и уже вишни с веток сбивает, а Ладомиру наука тяжело давалась – вот и семнадцать лет миновало, а стреляет так себе, в сумерках даже в свинью не попадет. Верхом, конечно, лучше других скачет – но кони под ним словно бешеные становятся, несут, черти, вперед, только держись и молись, чтобы с обрыва в реку не свалиться. Заговоры читает – не работают они, молитвы втуне пропадают, на капище старейшина попросил не бывать, кроме как по большим праздникам – говорит, тяжело обряд вести, словно под руку кто-то пихает. Конечно, вежливо попросил, сочувствующе – а разве легче от этого?
Только и научился Ладомир, что травы собирать, отвары готовить – тут особого таланта не надо, запоминай, что и как заваривать, да когда собирать, как сушить… Конечно, и родителям подмога – силой бог не обидел, и здоровьем, и статью. Только грустно – словно чужой Ладомир в своем доме. Любят все, но и жалеют, как калеку. Родослав – тот гордость семьи, отец с матерью сияют оба, когда он в круг на танец выходит, или песню поет, или на масленицу в кулачных боях победит… Ладомир тоже горазд на кулаках подраться, и Родослава одолевал уже, и петь может – но видит: улыбнется мама, глаза заблестят, а потом вздохнет, да горько так, вот-вот заплачет. Отец сыновей на охоту натаскал – оба голыми руками медведя завалить могут, и оленя догнать, и стрелой рыбу в быстрой реке добыть, но Родославу – почет и уважение, а Ладомиру – сочувствие непонятное. Почему, отчего – неизвестно. Стыдились его родители, что ли? А чего стыдиться? Сами такого сына-человека родили.
- Давай, кто первый добежит, - сказал Ладомир. – Напрямик, через малинник!
И рванул с места быстрее ветра. Родослав – за ним. В сумерках почти не видна была тропа, а ночное зрение у Ладомира, как он не старался, так и не развилось. Бежал по памяти, Родослав, видящий в темноте лучше кошки, почти рядом - в двух шагах позади.
Стремительно братья выбежали из леса, как два волчонка. Ещё немного вниз с холма – и селение.
Ладомир наступил на что-то скользкое в темноте, поскользнулся, кувыркнулся и кубарем покатился вниз, сшибая полынь и кустики цикория… Кочка больно стукнула по боку.
Повезло, что камня на пути не встретилось – а то приложился бы виском, и всё, нету Ладки. А так только оцарапался, да самолюбие крепко поранил.
- Живой? – встревожено спросил Родослав, в несколько гигантских прыжков настигнув брата. Потряс за плечо. – Ладко!
- Живой, - закашлялся Ладомир, поглаживая ушибленный бок. – Наступил на что-то.
Родослав облегченно выдохнул, но тут же рассмеялся – заразительно, обидно.
- Слепыш ты, слепыш, - ласково сказал он. – Под ноги смотреть надо!
Родослав помог встать брату, подставил плечо. Ладомир гордо отстранился – вот ещё!
Зашли домой уже в темноте, в комнате горели свечи – уютно, хлебом пахнет, и травой свежескошенной: только утром с отцом сено косили и по двору для просушки разбросали.
Мать увидала сыновей и руками всплеснула.
- Ох, ребятки-охотнички! – произнесла она. – Где ж носило вас? Чумазые-то какие! По болоту ползали?
- И по болоту, - сказал Родослав. – Ладко с горы катился, землю боками трамбовал – говорит, тропу новую сделать хочу, чтоб широка была.
- Да идите уже, чертенята, баня теплая, мойтесь.
Братья скинули рубахи, ушли в баню.
Мать, качая головой, взяла сброшенную одежду, хотела было кинуть в кадушку с мыльной водой, как вдруг остановилась, замерла, задрожала, как осиновый лист. На Ладкиной рубахе вся спина была черным-черна – словно в темном масле изваляна. Мать поднесла рубаху к лицу, понюхала…
- Богдаш, - тихо сказала она, чувствуя слабость во всем теле. – Богдаш, посмотри-ка!
Муж выглянул из-за занавески.
- Чего там? – пробасил он.
У матери подкосились ноги – не подхвати её Богдан под локоть, так бы и упала на пол.
- Ох, Родушко… - простонала мать. – Неужели они пришли?
Богдан схватил рубаху, поднес поближе к свече.
- Масло, - сказал он, пробуя пятно пальцем. – Их кровь, Железных Всадников.
- Ох, Родушко!
- Погоди, мать, не причитай… - он сел рядом на скамью. Женщина вся дрожала.
- Сказать, сказать надо, - мать чуть не плакала, голос сорвался. – Ох, быстрее сказать надо старейшине…
- Может, в болоте нашли, - сказал отец. – У Родьки спросить надо.
- За ним они пришли, за ним… Сердцем чувствую – заберут его… Спрятать надо, Богдаш, спрятать!
- Куда спрятать? Не иголка ведь! – муж задумался. – Я с Родькой поговорю, до утра подождем. Если сегодня не пришли, а след оставили – значит, время есть ещё.
- Сейчас иди. Не уснем.
- Ночь на дворе, мать.
- Не спят они, знаю. Сегодня со старейшиной виделась – говорил, что ночью бдения на урожай будут. Иди!
- Ладно. Мальцам не говори пока.
- Чего - не говори? – спросил с порога Родослав. – Что вы шепчетесь тут? Свечу дайте – в бане темнота, Ладомир уже и кипятком сполоснулся, не видит ничего…
- Роденька, - сказала мать. – Где вы с Ладкой были?
- В лесу, - удивленно ответил сын. – Из лука стреляли. В болоте огни смотрели.
- А потом?
- Бегали. Наперегонки. Ладко на холме поскользнулся на чем-то, упал…
Мать бросила ему рубаху.
- Масло, Роденька. Железное масло.
Родослав широко раскрыл и без того большие круглые глаза – синие-синие, как у матери.
- Где ж это… Когда ж он… На нем, видно, и поскользнулся.
Отец взял рубаху.
- Пойду я, а вы спать ложитесь. Смотрите, что б ни слова!
Родослав сел рядом с матерью. Она прижалась к нему – теплому, родному, тонкому. Он погладил её по руке.
- Ох, Родушко, помоги, дух укрепи, - прошептала мать.
- Мы их не пустим сюда, мама, - сказал Родослав. – Ребята у нас крепкие, смелые – не пустим.
- Да сколько вас, ребят? Три десятка? Что у вас за оружие – луки да стрелы?
- Мы ведь ведуны. Защиту поставим, круги начертим.
- Молодой ты, Роденька, не видел их ни разу. Нет никакой силы у нас, чтобы остановить Железных Всадников – заговоры их не берут, обереги не помогают, а стрелы и мечи броню не прошибают.
- Тогда уйти надо, подальше в лес…
- Уйти – да. Но мы для них – как кровь для волка: если учуяли – уже не отпустят.
- Что же делать, мама?
В сенях упало и покатилось ведро.
- Родослав, братец любезный! – сердито сказал Ладомир, вваливаясь в комнату. – Свечу так и не принес! Весь оцарапался!
II
У старейшины в доме действительно горели свечи. Богдан только стукнул в дверь, как ему тотчас открыла дочка главного волхва – Светолика. Глаза у юной красавицы были испуганные. У Богдана сердце упало – плохие новости услышит он здесь.
- Дядя Богдан, - прошептала Светолика. – Ладко дома? Спит? Велите ему уходить быстрее, пусть ночью и уходит…
- Ну-ка, иди чаю нам поставь, - строго остановил её старейшина – седовласый богатырь, белая борода – до груди, в руках – обрядный посох. Что-то он услышал, что-то знает, уже говорил со стихиями…
Светолика метнулась за занавеску, загремела посудой. Богдан сел на скамью у порога, сжимая в руках рубашку сына.
- Знаю, с чем пришел, - сказал старейшина. – Сегодня Ярослав был на дальнем поле – видел дым над лесом, следы на траве. У ручья – масляные разводы. Вернулись Железные Всадники, ищут свою жертву.
- В другие деревни - послать? На подмогу?
- Уж послал. Будут. Только сам знаешь – не можем мы Всадникам противостоять.
Без стука вошли в дом волхвы – все семеро, в обрядовых одеждах, в колпаках, с посохами. Поклонились Богдану, он – им в ответ.
- Сядем, братья, подумаем, - сказал старейшина. – Ждали беду много лет, и дождались. В прошлый раз Всадников мы прогнали – слава богам и наследию Антов! Но они пришли за тем, что потеряли семнадцать лет назад.
- Спрятать надо, отослать подальше – на дальние зарубки, - сказал волхв Велигост. – Два-три дня в пути будет, пока вернется – Всадники уйдут. Порыщут и уйдут.
- А если след возьмут? – спросил Богдан, обмирая.
- Не возьмут: сам знаешь, его они не чуют, и никто его не чует – ни зверь, ни ведун. Разве что Родослав – и то, потому что столько лет бок о бок в играх растут. Твой младший сын, Богдаша, хоть и человек – а сила в нем необычайная. И раскроется она, когда звезда с земли в небо взлетит – так было сказано. Нам за него хоть жизнь положить – а сохранить надо.
Волхвы качали седыми головами. У Богдана сердце на части разрывалось – в неизвестность сына отправить! А если найдут Железные Всадники, увидят, схватят – он ведь в темноте не видит, мыслей читать не может, даже зверям отпор не даст, если стаей нападут… Заберут тогда сына, и что с ним сделают – никто не знает, и боги молчат.
Шептались волхвы. Богдан мял в руках рубашку и перед глазами его вставали страшные картины семнадцатилетней давности…
…Взрывается небо и земля, раскаленный песок падает с неба. В воздухе стоит оглушающий рев, словно все ветры слились воедино и обрушили на ведунов свою силу. Пирамида Антов, такая несокрушимая и величественная, лежит на боку, а из всех трещин на её гладких боках вырываются снопы искр, льется кровь – желтое перламутровое масло… Анты, - их всего двое было в этой огромной пирамиде, - упали лицом в траву, лица белые, глаза прикрыты. Мертвы. Железные Всадники ворвались в пирамиду и крушили там все ужасными клешнями, рвали обшивку пирамиды когтями, визжали и рычали, плевались огнем в сторону ведунов, старающихся спасти Антов. Ни один заговор не попал в цель – на железных чудищ не действовали волшебные слова. Воины осыпали их дождем острых стрел – наконечники скользили по броне, не причиняя не малейшего вреда. Кто-то из воинов вынул из рук павшего Анта оружие – блестящую трубку с кнопками. Выстрел, второй, - упал один из Железных Всадников, и ярость остальных обратилась против ведунов…
Грозные создания, появившиеся на этой Земле прямо из дыры в небе, обрушили на несчастных всю мощь ненависти. Огромные, как мифические слоны, покрытые черной чешуей брони, с длинными клешневидными лапами и мордами саблезубых волков - топтали, грызли, мяли ведунов Железные Всадники. Со спины к врагу не подойдешь – Всадники легко разгадывали все маневры, стоило только подумать ведунам. Всадники читали мысли. Из тысячи воинов осталось несколько сотен – полегли храбрецы на поле брани.
Несколько селений пришло на помощь. Отбили тела Антов, потушили пожарище в раскуроченной пирамиде. Помогло оружие Антов – приспособившись к нему, удалось уничтожить ещё нескольких Всадников, остальные отступили в небесный дом, поднялись в небо с грохотом и улетели. Когда стали обмывать мертвецов, оказалось – один из Антов жив, женщина. В бреду она принялась кричала, звала, кого-то искала, только уж потом поняли – кого. Проклинала Всадников, плакала, бедная. Умерла она под утро, ничего не смогли для неё сделать опытные ведуны. С почестями похоронили на старом капище, а изувеченную пирамиду по воздуху отнесли подальше от селения, закопали, засадили деревьями. И следа не осталось.
Слышно было время от времени, что Железные Всадники возвращались – рыскали по селениям, искали что-то, похищали детей, жгли дома и поля, убивали ведунов… Потом их появления надолго прекратились.
А теперь – вот, проснулись, проклятые чудища.
- Быть так, - сказал старейшина, стукнув посохом о пол. Богдан вздрогнул от неожиданности. – Сына отправишь на дальние зарубки. А остальным надо готовиться к сражению – стрелы утяжелить, мечи заострить, оружие Антов достать из тайника – может, ещё раз выручит.
Богдан встал, поклонился.
Старейшина подошел к нему, положил тяжелую руку на плечо.
- Темные дни настают, - сказал он. – Проси Рода, чтобы дух твой укрепил – не время теперь бояться и жалеть себя. Ладомира надо сохранить.
За занавеской грохнулась о пол глиняная чашка. Светолика шептала молитву Родушке – заступнику и защитнику от всех бед.
III
Чуть свет мать подняла Ладомира.
- Ты сходи, сынок, на дальние зарубки – старейшина велел, - сказала она ему. Сын по-детски потер заспанные глаза.
- Чего вдруг? – спросил он, натягивая свежую рубашку. – Ходил только месяц назад.
- Старейшина велел, - настойчиво повторила мать, торопливо всовывая ему в руки мешочек с едой. – Говорит, сон видел нехороший – а ты быстрый, дорогу знаешь, за пару дней и обернешься.
- Может, на коне? Завтра вернусь.
- Знаешь – нельзя коней туда гонять, Хозяин ещё рассердится. Сходи, Ладко, пока погода стоит. У волхвов всю ночь не спали – на урожай молились, на погоду. Самый раз – сходить, проверить, навестить Хозяина. Я вот и мёду положила, и яблочек, и хмельного зерна.
- А Родьку нельзя с собой взять?
- Дело есть ему, сыночек. Да и ты один быстрее добежишь.
Она-таки выталкивала его за порог, Ладомир успел на ходу лишь горбушку хлеба с солью ухватить, да молока выпить. Ладно, в лесу малины можно набрать, да грибов на огне поджарить. А с легким желудком и бежится быстрее!
Когда Ладомир подошел к границе леса, то не выдержал – обернулся. Красные крыши сельских избушек словно насупились, смотрели грустными оконцами на сына ведунов. Заныло у Ладомира сердце – да так, что застонал тихо, сквозь зубы, почувствовал беду, лихо приближающееся… Но – взял себя в руки, призвал на помощь Рода, помолился, чтобы избавил от дурных предчувствий. Полегчало.
Дорогу на дальние зарубки Ладомир хорошо знал, столько раз его туда водили – то брат, то отец, а то и сам старейшина. Отведут, встанут у кромки капища, отмеченной каменной кладкой, дальше не ходят – говорят, Хозяин не велит.
А Ладомиру – велит. К нему только и выходил Хозяин – огромный, блестящий, всегда хмурый какой-то. И с Ладкиных рук угощенье брал. Странно вот: никто из зверей к нему сроду не подойдет просто так, сторонятся человека, а Хозяин выходит. К ведунам – никогда, а к человеку – да. Разбери, попробуй – почему так происходит.
А как в лесу хорошо… Воздух густой, нагретая солнцем смола пахнет сильнее обычного, заросли мяты благоухают от любого прикосновения, дубы нежной горечью сладость трав разбавили, закрепили – не надышишься, хоть триста лет проживи. Бабушки рассказывали, что раньше жили в этих землях только Анты – древние богов, и были они людьми, человеками. Век их был долог – как раз лет триста, не меньше. Анты землю берегли и хранили, называлась она – Приграничной Базой, и самих Антов проживало десятки тысяч. За долгие века у Антов стали проявляться способности ведунов – старейшина говорит, что воздух в землях такой волшебный, обостряет чутье и помогает мысль развивать. Жалко, что Ладомиру воздух не помогает ведуном стать – ходит среди ровесников, как белая ворона.
Самые старые бабушки и дедушки ещё хоть разок, но встречались с живыми Антами. Они прилетали в серых пирамидах. Опускались у селений, со старейшинами разговаривали, потом на капища ходили. Старики говорили, что Анты плакали на капищах – возьмутся за руки, встанут кругом, головы к небу запрокинут и плачут, с товарищами прощаются. Но уже давно Анты не прилетали – последний раз, по рассказам, лет двадцать назад, или чуть меньше, но увидели их уже мертвыми. Железные Всадники были безжалостны.
Непонятные создания – Железные Всадники. Когда-то, говорят легенды, они были даже друзьями Антов – вместе путешествовали по разным землям, бок о бок. А потом перестали быть друзьями. Железные Всадники ополчились на Антов – истребили их полностью. Ведунов не трогали сначала, но когда ведуны стали заступаться за Антов – стали убивать и ведунов. Причем без всякой разницы – старик, ребенок, женщина, мужчина… Попался на их пути – метнут огненную стрелу, и нет бедолаги.
Сам Ладомир и Антов, и Железных Всадников видел только на картинках. Старейшины их друг другу передают перед смертью, хранят тщательно, показывают не всем – потому что эти картинки только и остались в наследство от божественных Антов, которые умели пробивать землю до самой нижней воды, умели строить огромные железные пирамиды, способные летать по небу и выше, умели без трав и заговоров лечить самые страшные раны, и никогда ничего и никого не боялись…
Ладомир два раза видел картинки – и забыть не смог. Научился рисовать пирамиды Антов, их самих и Железных Всадников, да так ловко – старейшины только руками разводили, бороды поглаживали и одобрительно, по-совиному, ухали. Потом стал видеть в снах: и серые пирамиды, во множестве стоящие на огромном ровном, как стол, желтом поле, и Железных Всадников, прилежно переносящих огромные черные коробы на своих спинах, и Антов, подающих Всадникам команды. И было это, словно в какой-то волшебной сказке – такое не похожее на окружающий мир, такое манящее своей непонятностью, притягательное и таинственное…
…Ладомир бежал целый день, остановился только тогда, когда солнце стало скатываться за верхушки сосен. Двигаться было легко – Ладомир поймал нужное дыхание, выбрал отличный путь. Несколько раз только останавливался у ручьев – напиться и сполоснуть взмокшее лицо.
Пока не стемнело, быстро подготовил место для костра, собрал сухих веток для растопки, наломал сухостоя – потолще, даже успел набрать немного малины – на сладкое. Мама сунула в заплечный мешок несколько картофелин, соль, хлеба; в ручье Ладомир поймал две форельки – чем не царский ужин?
Пока прогорал костер, Ладомир успел искупаться. Ночные хищники – вездесущая мошкара, а особенно – прожорливые комары, - обрадовались нежданному гостю, налетели, пронзительно зазвенели вокруг головы. Ну да, конечно… Опытным взглядом лесного жителя Ладомир быстро нашел дикую герань, нарвал несколько горстей и щедро натерся душистой травой. Комаров как ветром сдуло. Пучок той же герани на угли – и мошкара перестала лезть в глаза и уши.
Заухали ночные птицы, одиноко крикнула иволга, засвистела малиновка. Ладомир кинул на угли картофель и завернутую в листья лопуха рыбу, прислонился к стволу старого дуба и затих.
За сеткой тонких верхушек леса ярко загорелись многочисленные звезды, Млечный путь разлился во всей красе. Красота, завораживающая тайна далеких миров… Когда Ладомир был совсем маленький, он тайком подслушал урок старейшины: дед рассказывал о том, что такое звезды, и почему они светят на небе. Рассказывал, что Анты могут летать от звезды к звезде, что на многих звездах есть города Антов… ну, не на звездах, в общем-то… ладно, будем честны: многого маленький Ладко не понял, а для него путь на уроки старейшин был закрыт – человек, все-таки, а человеку знать такие вещи не надобно.
Но как красиво рассказывал старейшина!... Сейчас бы Ладомир многое отдал, чтобы послушать ещё раз про звезды, так не дан ему шанс.
После вкусного ужина он набросал веток потолще на угли и свернулся клубочком у огня. Земля, нагретая за день, щедро отдавала ему тепло и аромат, наработавшиеся за день ноги приятно гудели – и сон подкрался быстро.
IV
Но не успел Ладомир окончательно заснуть, как дрогнула под ним земля. Он подскочил, сел, заморгал быстро-быстро, просыпаясь… Замолчали птицы. В темном лесу воцарилась полная тишина.
И – вновь короткий удар снизу, словно кто-то бухает огромным молотом из-под земли. Колыхнулись сосны…
Ладомир поднялся на ноги, оглядываясь. Следующий толчок чуть было не свалил его с ног – даже голова от внезапности закружилась… На западе, за деревьями, медленно нарастало малиновое свечение – пожар? Но не пахнет дымом… Зато пахнет… железным маслом! Всадники?... Анты?... Или другая неведомая сила?...
Ладомир быстро затушил костер, закинул мешок на плечо и пошел по направлению свечения. Не способный видеть в темноте, он, однако, с удивлением отметил – малиновый свет становится настолько ярким, что можно спокойно идти по лесу, не боясь споткнуться о корни или запутаться в кустарнике.
Через минуту он уже не шел, а бежал – дрожь земли стала ритмичной, сильной, и свет пульсировал в такт ударам.
Сосны расступились внезапно, как занавес – раз! - и Ладомира вынесло на опушку леса.
Инстинкт толкнул его в спину, он растянулся на земле, пораженно рассматривая открывшуюся перед ним картину: леса дальше не было, а была необъятная перепаханная равнина, мертвая и горячая, малиновым огнем пылали остатки изб и вывернутые пласты черной земли… В подсвеченном снизу дымном тумане носились безобразные тени, размахивали длинными руками, огромные их головы качались, как тяжелые тюльпановые бутоны; низкий ровный гул шел со всех сторон и притуплял мысли.
Ладомир знал: здесь было селение, большое, знаменитое, ведуны села знали тайны общения с водой и могли сколь угодно долго задерживать дыхание, нырять на глубину и видеть в самой мутной воде на десятки метров. Теперь селения больше не было.
На перепаханную равнину сверху упал столб белого света. Ладомир взглянул и поплотнее вжался в высокую траву: над равниной зависла какая-то штуковина, как толстенное бревно, вся из серебристой чешуи, окруженная голубыми огнями по контуру. Штука был очень большая – целое селение спрятать внутрь можно, и белым столбом света штуковина прощупывала землю. Потом в круглом пятне этого света возникла фигура – Железный Всадник! Ладомир даже привстал, забыв об осторожности… Настоящий Железный Всадник!... Такой же, как на картинке – с шипами на широченных плечах и спине, все тело покрыто черной блестящей кольчугой из толстых колец, на обеих руках – рачьи клешни, ноги – мощные, согнутые в коленях, и оттого походка его была пружинящей, прыгающей, а морда – длинная, с выпуклым высоким лбом, с острыми небольшими треугольными ушами, глаза – круглые, без век, и светятся желтым… И не страшные вовсе, врали старейшины, зато силищи у них, видимо, края нет, и веет от них тяжелым, несокрушимым духом. Странно, почему их назвали Всадниками? Почему Железными – понятно. Но почему - Всадниками? На волков они больше похожи, если волка на задние лапы поставить и на них научить ходить.
Железный Всадник задрал морду вверх и издал короткий вой. К нему подошел ещё один, и ещё один… и ещё… целый табун этих тварей сгрудился у столба, а потом невиданная сила по одному затянула их внутрь чешуйчатого бревна.
Погас столб света, и сверкающее бревно умчалось в небо. Сразу утихло и подрагивание земли. Ладомир выждал немного, а потом, пригибаясь к земле, побежал к горящим останкам селения.
Бежать по перепаханной, глубоко изрытой почве была трудно. Гигантским плугом изувечили поля, целые геологические пласты перевернули, вытащили на свет.
Избы пылали. Ни единой живой души вокруг – ни животных, ни людей. Только трещало малиновое пламя, било жаром по лицу и глазам, взметались к небу снопы искр и таяли в темноте. Ладомир встал на одно колено, прочел охранную молитву Роду, потом – молитву за убитых. Тяжело… Очень тяжело… Даже дышать здесь невыносимо трудно – болью и страхом пропитался воздух, неуспокоенные души метались по округе и пытались рассказать глухому и слепому человеку о беде и своих пережитых страданиях. Ладомир только сердцем это чувствовал.
Зачем они погубили селение? Что сделали такого ведуны, что Железные Всадники стерли их с лица земли, никого не оставили в живых? Кого ищут? Чего хотят?
Ладомир склонил голову и вздохнул – ведун, наверняка бы, сразу разобрался. А человеку - не под силу.
Вернусь – расскажу старейшинам, подумал Ладомир, и тут же в ужасе застыл: а ведь от его селения всего день пути, если бегом! Куда двинутся Всадники дальше? А вдруг – именно в его деревеньку, спрятанную в молодом леске?
Бежать, бежать туда!... Ладомир вскочил, готовый мчаться во весь дух домой… Зарево тускнело, темнота обступала, человек с каждым шагом становился все беспомощней – ну, не видят человеческие глаза в кромешной тьме! Остановиться? Здесь же дождаться утра? Или двигаться вперед, наугад? Куда – наугад? Через лес?
Он остановился, раздумывая… Эх, был бы ведуном – тотчас же мысль послал в деревню маме, или Родославу… А так…
Надо ждать утра.
Он ощупью нашел земляной вал, углубление перед ним, ногами утрамбовал себе ложе и улегся. Было страшно – каждую секунду ждал, что вспыхнет свет, ударит по глазам, и спустятся Всадники с неба, окружат, схватят… Схватят, а дальше – что?... Убьют?... А хоть бы и так: мама всегда говорила, да и старейшины тоже, - бояться смерти нельзя, через неё надо пройти с достоинством, чтобы в мире вечной жизни получить право на новую судьбу…
И всех ребят учат не бояться смерти. Мертвых ведуны не оплакивают – а тихо провожают их старые тела в последний путь и ждут, когда возродится душа в новом теле. Но если тоскуешь по ушедшему – придешь на капище, руки вскинешь к небу, позовешь как надо, и легче станет; предки явятся в виде теплого ветра, погладят по щекам, к плечу мягко привалятся… Тогда ты слышишь, как бьются бессмертные их сердца в общем потоке энергий… И нет больше слез и тоски, нет печали – в едином вихре мыслей кружатся души живых и мертвых, обмениваются знаниями и радостью…
Ладомир улыбнулся сквозь сон… Как не слеп человек, а эту радость общения он тоже чувствовал. На дальних зарубках, куда отправил его старейшина, он каждый раз испытывал непонятный восторг – словно там ждали, принимали как дорогого гостя…
Перед глазами возник женский образ – размытый, нечеткий, но теплый, родной. Ладомир потянулся к нему руками, дотронулся, и тотчас подхватило его течение, понесло по широкой реке сновидений – мимо городов и деревень, мимо полей с серыми пирамидами, мимо старинных заброшенных капищ с черными от времени каменными и деревянными кумирами…
«Помни… Помни…», вещал тихий голос, а что помни - так и не понял заснувший Ладомир.
V
…Кто-то кричал… Громко, пронзительно, даже визгливо, срываясь на ультразвук…
Ладомир досадливо махнул рукой, прогоняя от себя неприятный звук, но тот продолжал бить в темя, в самый мозг, врывался в сознание… Ладомир рывком сел и потер заспанные глаза.
Прямо на него шел Железный Всадник…
Хватило секунды, чтобы Ладомир правильно оценил обстановку. Всадник протянул к нему свою железную клешню, но щелкнул вхолостую – Ладомир уже мчался к лесу, легко перескакивая через распаханные земляные валы.
Всадник неуклюже поскакал за ним. Это от него шел высокий истеричный визг, но пасть была сомкнута, глаза не светились…
Человеку некогда была размышлять, откуда и как появилось чудовище… Он лишь вспомнил о том, что собирался бежать домой – но об этом и речи быть не могло, а речь сейчас шла о спасении собственной жизни, и о том, чтобы Всаднику не показать дорогу в родное селение.
Ладомир бежал по лесу, запутывая следы. Впрочем, откуда было ему точно знать, как ведет след Всадник? По запаху ли – как волки, по тепловому остатку – как ведуны, по вмятинам на земле – как следопыты, по звуку ли?
А Всадник шел точно за ним, правда, не слишком быстро, что-то его тормозило, мешало, сбивало, визг стал слабее – однако Ладомир отчетливо слышал вибрацию земли под ногами, тяжелый шаг Железного Всадника.
Залезть на дерево?... Но преследователь силен, запросто может свалить даже вековую сосну… Петлять по лесу, как заяц? Не сильно-то и попетляешь – деревья здесь словно смыкали свои стволы, известное дело – дальние зарубки недалеко уже, тут и лес гуще, старше, и корни из земли торчат, как канаты, знай под ноги смотри, чтоб не растянуться на хвойном ковре…
Главное, беречь дыхание… Железный Всадник – штука непонятная, насколько его хватит – одним богам известно, а вот человеку бесконечно бежать нельзя. Особенно – вот так, то замедляя бег, то ускоряясь. А ещё препятствия… Ну, пару-тройку часов – выдержит организм, а дальше будет трудновато…
…Дальние зарубки! Туда надо бежать!...
…Почему – туда? – изумился Ладомир самому себе… Но ноги уже несли его точно к капищу, словно там он мог найти спасение от чудища.
Мешок с дарами для Хозяина больно колотил по спине… И бросить нельзя – как с пустыми руками там появишься? Хозяин рассердится ещё, нехорошо будет, некрасиво будет, неправильно… Старейшина всегда говорил – к Хозяевам надо приходить с уважением, смирением, почтением, в руках – дары, в сердце – восторг, тогда и лад будет…
Зарубки… Зарубки… Зарубки… Глаза задыхающегося от бега Ладомира выхватывали на стволах сосен знакомые знаки-указатели. Некоторые он сам обновлял – они совсем свежие, светлые, как солнечные черточки на красно-коричневой коре…
Держать дыхание…
Позади топал Всадник – Ладомир убежал от него на километр, не больше, судя по звуку и вибрации земли… Ох, маленький разрыв… И как этот здоровяк протискивается между деревьями? Не отстает же совсем, как будто дорогу знает не хуже Ладомира.
Солнце поднималось к зениту, а в лесу – темень и сырая прохлада. Древний лес. Говорят, он уже был древним, когда Анты впервые пришли на эту землю.
… Помогай, лес! Помогай своему сыну! – мысленно выкрикнул Ладомир, и лес словно бы услышал его: расступились вдруг могучие сосны, в ярком просвете между ними блеснули металлические истуканы капища – самого святого для ведунов места, места захоронения летающих пирамид Антов!
Ладомир выпрыгнул на солнечную поляну, в несколько прыжков пересек её и упал за огромным серебряным кумиром – высоченным столбом, подпирающим, кажется, само небо, украшенным ведической вязью и символами защиты.
Ясно же, не спасет его кумир… Что за глупость была – мчаться сюда? А упав на землю, Ладомир понял – бежать дальше просто нет сил…
Что ж, придется биться… Он отбросил мешок в сторону и выхватил из ножен, болтающихся на поясе, клинок – охотничий нож, грозное оружие и верный друг.
Он едва успел отдышаться, как тяжелая поступь достигла его ушей. Всадник нашел капище.
Ладомир быстро прочитал молитву о силе – такую раньше читали воины, уходившие на войну. Молитва будила в сердце храбрость, отвагу, удачу и свет – воины-ведуны почти всегда возвращались невредимы. На человека эта молитва действовала только психологически – отваги у Ладомира и так было не занимать…
Он сделал глубокий вдох, восстановил спокойный ритм сердца, сжал зубы, зарычал по-медвежьи и вышел из-за кумира.
Навстречу шагал Железный Всадник. Солнце играло на его черном теле, но было видно, что ему все-таки досталось от кого-то – одна клешня бессильно болталась вдоль тела, на морде явственно выделись глубокие вмятины, шипы на спине изрядно помяты и согнуты… И ногу он приволакивал – явно повреждена, потому и отставал. А был бы в порядке… Ладомир содрогнулся…
Железный Всадник остановился и открыл пасть. На солнце блеснули треугольные пластинчатые зубы – точь-в-точь отцовская пила…Таким зубами и тысячелетний дуб свалить – дело пяти минут…
Ладомир вновь угрожающе зарычал и поднял нож… Всадник шагнул…
И вдруг мимо мелькнула черная молния, даже не молния, а нечто огромное и стремительное, отразившее многократно на себе солнечный блеск – Ладомира сбило с ног воздушным потоком, он покатился по земле, а когда вскочил на ноги, его взору предстала великая битва двух гигантов – Хозяина и Железного Всадника.
Хозяин, такой же огромный, как Всадник, молча и сосредоточенно, боролся с визжащим врагом, отрывая от него куски кольчатой брони. Со стуком рассыпались кольца и чешуя с морды, бесполезная клешня отлетела в сторону. Всадник достойно сопротивлялся, кусался, отбивался мощными ногами, но Хозяин цепко держал его в своих объятьях, и, жертвуя собственной шкурой, подбирался к шее, чтобы свернуть её одним движением мощных лап…
Противники когтями изрыли всю поляну, Ладомиру приходилось уворачиваться от летящих во все стороны камней и песка. Верещал Всадник, истекая черной жирной кровью, а Хозяин не произнес ни звука – только пыхтел негромко, словно бы отдувался… Его гладкая безволосая шкура кое-где расползлась от укусов и ударов – из прорех кровь не текла, зато поблескивали стальные мышцы, или что у него там было под кожей? В круглых глазах не было ни злости, ни жестокости – Хозяин просто выполнял свой долг, некую работу, и не чувствовал, что убивает другое существо…
Несколько минут – и визг Всадника стих. Хозяин перекусил глотку врага и отбросил его в сторону. Капище было залито железным маслом.
Ладомир подошел к Всаднику – от него остались только отдельные части: изуродованная голова с выцарапанными глазами, клешни, втоптанные в землю… Остальное смешалось с грязью и маслом, так что уже невозможно было разобрать – где тело, разорванное на кусочки, а где устрашающего вида ноги. Умер Железный Всадник.
Хозяин встал во весь рост – Ладомир поклонился до земли, потом положил руку на грудь в области сердца, раскрыл мешок и отступил на шаг. Хозяин молча смотрел на него, не мигая.
Старейшины называли его Хозяином, потому что с виду он, и правда, был похож на медведя. Конечно, на странного медведя – лысого, гладкого, тонкого, длиннотелого, но с сильными конечностями и грозными когтями. Передвигался он чаще всего на четырех лапах, но к Ладомиру всегда выходил на двух – как люди. Мордой он тоже походил на хозяина лесов, только глаза были огромны и круглы, словно блюдца. Появился он здесь давно, старейшины и не помнили, когда именно – но всегда охранял только это капище, самое древнее из всех и самое святое из всех.
- Благодарствую, Хозяин, - сказал Ладомир, - за помощь.
Он никогда не отвечал. Обычно просто подцеплял когтем мешочек и уходил в лес, не оборачиваясь.
VI
Страшно хотелось спать.
Полностью ознакомиться с книгой вы сможете, приобретя ее на сайте
http://www.lulu.com/shop/natalya-sorokoumova/vselennaya-v-ladonyakh/paperback/product-23182149.html
Спасибо за ваш интерес! С Уважением, Автор.
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/