Пузенцов Владимир

 

ЖЕМЧУЖИНА В ОГНЕ

 

 

 

 

                                                                                              1
 2739. Осирис. Сентябрь.

                                                                                                 

          Протискиваясь сквозь узкую щель переборки, я отметил: поза Отто за последние семь часов практически не изменилась.  Точно также, развалившись в кресле, он наблюдал за монотонной картиной ландшафта, набегающего под фонарь кабины. Изредка картина менялась. Зеленые волны сельвы прерывались грядами холмов, так же весело бегущим и  навстречу и пропадавшими за кормой также неожиданно, как  и появились. И вновь изумрудное море джунглей  простиралось до горизонта и, казалось, смыкалось с голубым небосклоном Осириса. Изумительная красота субтропиков могла произвести впечатление на кого угодно, только не на нас, вот уже второй месяц мотающихся по маршрутам дальней разведки.

Раздался резкий, писклявый звук дежурного бортового  таймера. Смена вахты. Отто повернул голову и посмотрел на меня воспаленными глазами. Семнадцать часов над океаном и вот уже семь над сельвой,  конечно же, дают о себе знать. Вести шлюпку без смены в течение нескольких часов не представлялось возможным. В глазах рябило от бесконечной смены оттенков, всевозможных  тонов и полутонов мелькавшей внизу панорамы. Блеск океанских волн вместе с замкнутой духотой нашей кабинки производил еще худшее впечатление.                                                     

 - Живой, док?- губы  бортинженера растянулись в подобии улыбки,- Через  полчаса, по курсу сто сорок выйдем на горную гряду Мангейма. Оттуда поворот на запад и еще четыре часа до устья  Айстры. Там и будем брать пробы.   Этого мне можно было не говорить. Я забрался на освобожденное кресло и глянул на монитор. Все верно. Зеленая ниточка  маршрута  на карте изгибалась и заканчивалась на синем пятнышке неопределенных очертаний - устье Айстры. Это была конечная цель сегодняшнего полета.  Отто исчез за переборкой, а я, положив руку на штурвал, устремил взгляд к горизонту...                                                      

 Первая экспедиция прибыла на Осирис сорок два года назад. Целью экспедиции являлось ос снование на планете базы для прибытия первой волны колонистов, а также детальное изучение ландшафта и фауны, географии материков и океанов Впрочем сказать, что на Осирисе были океаны, можно считать грубой ошибкой. Поверхность планеты полностью покрывала вода, донный ландшафт представлял собой рельеф, изрезанный подводными хребтами и впадинами. Поверхность суши представляли два огромных материка, получившие впоследствии названия Западного и Восточного. За счет своих размеров Осирис удерживал довольно плотную атмосферу, создающую парниковый эффект. Жаркий климат на экваторе по мере продвижения к полюсам, сменялся с тропического на субтропический, далее - на умеренный  и, холодный на полюсах...

Намного подробнее об этом излагалось в отчетах, монокристаллах и видеозаписях, хранящихся в архиве базы. Пока я занимался расшифровкой и установкой программного обеспечения оборудования, Отто успел досконально изучить собранную информацию. Там было все: сведенья о полезных ископаемых, анализы и состав почвы, атмосферы, гидросферы, описание живого и растительного мира, фазы и расчеты захода и восхода Тау, естественного спутника планеты, чьи ледяные, изрезанные реками жидкого метана бока, висели ясными ночами над головой. Все это неоспоримо представляло бесценную научную ценность об этом уголке вселенной, этой жемчужине, затерянной в необозримом, бескрайнем пространстве космоса.

Пока на Земле шли споры о первостепенности задач колонизации и индустриализации ближнего космоса, а на орбите Титана, в стапелях, еще только намечался контур " Эльдорадо", гиперсветового корабля четвертого поколения, уже предполагалось, что здесь, на орбите Осириса что-то есть. Это "что-то" требовало неимоверных затрат, усилий миллионов умов и рук, многочисленных расчетов, доказавших существование этого мира.

И вот мы тут. Ходим, дышим, умываемся водой из реки, бегущей с гор, любуемся незнакомой панорамой звезд на ночном небе. Конечно, все это стало возможным благодаря тем, кто побывал уже здесь до нас, пятьдесят лет назад, тем, кто построил эту базу, описал этот, такой одновременно похожий и не похожий на наш мир.

Большинство обнаруженных планет, бесспорно, являлись ценным материалом для разработки полезных ископаемых. Жизнь под куполами превращала колонистов в пленников вновь открытых и исследованных миров. Росли города, увеличивалось население, и в каждой такой колонии, сообразно специфики жизни, появлялись свои законы, нормы общения и поведения. В силу разницы гравитаций менялось физическое развитие. Там это были высокие, статные, но отнюдь не обладающие силой, здесь - низкорослые, коренастые, имеющие невероятную силу, люди. Несмотря на регулярно курсирующий грузовой транспорт, каждый считал своей родиной ту среду, где родился, вырос и жил. Безграничные пространства между колониями ни в коей мере не мешали вести координационную и организационную работу с Земли, системы Солнце. Федеральное руководство обеспечивало технически и оплачивало все виды изыскательной и промышленно-технологической деятельности, включая самые отдаленные колонии. Регулярные транспортные сообщения позволяли вести обмен передовых технологий, материалов, вести масштабную промышленную торговлю. Но до идеального будущего было далеко. В силу различий законодательных и этнических законов и норм поведения между колониями нередко вспыхивали конфликты. Тогда начинали говорить лазерные орудия, пьезовибрационные и волновые пушки. Надо ли говорить, что почти каждая колония имела свои вооруженные силы, корабли военно-оборонительного назначения и силы быстрого реагирования. Миротворческие Силы Федерации как могли, где путем переговоров, где силой находили пути урегулирования конфликтов.

В сфере межгуманоидных и межцивилизационных контактов прогресса не наблюдалось. Если только не считать марлоков.

Цивилизация марлоков, как они себя называли, заявила о себе самым неожиданным образом. Исследовательско-геологический транспорт, высадившийся по рекомендации Организационного совета на планете Рукх, системы Капелла, обнаружил следы неземных горнорудных промышленных разработок. Так как ни одна из колоний в данном районе не вела изыскательных работ, геологи пришли к мысли, что данные следы указывают на присутствие в данном ареале внеземной цивилизации. По требованиям геологов срочно прибыло подкрепление в лице экспедиционно-разведывательного корпуса Миротворческих Сил. Облет передовой разведки обнаружил, что на планете ведутся довольно интенсивные работы по добыче полезных ископаемых. Масштабную высадку наметили недалеко от указанных действующих предприятий, если это можно было так назвать по земным понятиям. Дальше произошло самое неожиданное. Передовой авангард разведки, высадившийся на плато близ одной из горных выработок, был атакован, и весьма успешно, армадой неизвестных самодвижущихся механизмов. Примененное ими оружие носило характеристики лазерно-волнового вооружения и нанесло серьезный урон разведчикам. Из двенадцати высадившихся на поверхность разведшлюпок, покинуть ее успели лишь две, остальные так и остались догорать на безымянном плато. Ничего не оставалось лучшего, чем маневрировать на высокой орбите, в ожидании прибытия основных Сил быстрого реагирования.

Потрясение достигло наивысшего предела, когда октронные радары засекли всплеск гиперпространства и появление трех неизвестных объектов. Данные объекты представляли собой искусственные, неизвестной конструкции образования, которые приблизились и легли в дрейф на этой же орбите, в зоне визуального наблюдения. Возмущение электромагнитных полей позволило предположить, что данные объекты интенсивно ведут между собой переговоры. Надо ли говорить, что полтора года прошло во взаимных попытках наладить контакт, и когда это случилось, выяснилось следующее.

Цивилизация марлоков, имеющая довольно развитую изыскательно - промышленную структуру в системах Дорн и Анабелла, а также двойной системы Энобеи, являлась механической цивилизацией, отчасти похожей на нашу. Другие измерения они, так же, как и мы, знали только на уровне субпространственных тоннельных перемещений. Внешне они походили на людей, за исключением шестипалых конечностей, и ярко - красной покрытой пигментными пятнами кожей. Планета Рукх, попавшая в поле их зрения около трехсот лет назад, обладала довольно ценным промышленным потенциалом, вследствие чего они и занялись разработкой на ней минеральных и рудных месторождений. В плане жизненного пространства планета не представляла интереса, так как атмосфера, перенасыщенная метаном и рядом тяжелых газов, была непригодна для дыхания.

Однако на Рукх были развернуты промышленные предприятия, и робото - кибернетические комплексы начали работу. Вследствие заложенной самовоспроизводящейся и самосовершенствующейся программы, производство процветало, и регулярно прибывающие автоматические транспортные корабли уходили под завязку загруженные добытыми материалами. Так продолжалось несколько десятилетий, но настал момент, когда самосовершенствующийся центральный пульт планеты, стал принимать самостоятельные решения. С этих пор все полезные ископаемые складировались здесь же, на местах их добычи, а все посторонние, не принятые в разработанную центральным пультом классификацию объекты подвергались атаке и немедленному уничтожению. После нескольких неудачных попыток марлоки оставили планету в покое, а та продолжала жить и работать по одному ей известному закону. Машины взбунтовались, и остановить это безумное самодурство роботов у марлоков не хватило ни сил, ни средств.

По прогнозам высочайших научных умов, марлоки решили, что рано или поздно данная система, сложившаяся на планете Рукх, должна зайти в тупик и самоуничтожиться. С этой целью сюда регулярно и прибывали инспекции, с высокой орбиты, наблюдавшие за происходящем на планете. К их величайшему сожалению, система не только не самоуничтожилась, а достигла уровня такого развития, что начала сбивать проходящие на низких орбитах астероиды, которыми здесь как нигде изобиловало межпланетное пространство. Из сбитых обломков аккуратно извлекались минералы и металлы, и также аккуратно складировались на достигших чудовищных размерах хранилищах. Планета Рукх стала самостоятельным, никого не признававшим организмом.

Несмотря на неизбежные ошибки, цивилизация Марлок жила, развивалась и с успехом осваивала все новые и новые жизненные пространства. Здесь, в восточном секторе галактики Млечный путь и произошел их контакт с человечеством. Обмен передовыми технологиями мало что дал, так как две механические цивилизации, столкнувшиеся в космосе, прошли похожие, полные войн и разрушений этапы развития. Но с этих пор все пошло по-другому. Нашедший в космосе подходящий жизненный и промышленный потенциал, то есть неосвоенные планеты, сразу же заявлял на него свои приоритеты, и не только не призывал к сотрудничеству, но и близко не желал подпускать кого-либо к своим приобретениям. Миротворческие Силы Федерации метались по космосу урегулируя конфликты, а местные царьки тянули друг с друга неимоверные налоги за посадку, перевозку грузов и людей. Никто уже не спрашивал, человек ты или марлок. Скидок не делалось никому, и лишь при появлении крейсеров с аббревиатурой "МСФ" на борту, в регионе устанавливался покой и благополучие. Силу уважали все. Это, однако, не исключало того, что неопознанные, без опознавательных знаков корабли подстерегали и грабили идущие по субпространственным тоннелям транспорты, имеющие на борту мало-мальски ценный груз.

Но существовала и другая, поистине страшная сила, чьи интересы охватывали сотни галактик. Рептоидная раса гуманоидов, наблюдавшая за нами как за муравьями в муравейнике, или, проще сказать, особями низшего класса. Они не считали нужным идти на контакт. Мы, в свою очередь, не  были готовы для такого контакта. Они не претендовали на жизненные пространства. Им был нужен генетический материал. Этим генетическим материалом являлись мы. Сообщения о сотнях   тысяч пропавших и похищенных людей уже ни у кого не вызывали удивления. Они умели мгновенно переходить из одного измерения в другое. Они умели в считанные мгновения преодолевать межгалактические расстояния. Они не были нигде и были всюду. А мы, как задравшие головы муравьи, не замечали больших объектов. Это было выше нашего понимания.

Однако, находясь в пределах нашего измерения, они имели явно материальные тела, средства местного передвижения и устройства, позволяющие контролировать окружающее пространство. Силовые и защитные поля неизвестных свойств позволяли им вести за нами наблюдение и отбор генетического материала. Страшно сказать, но понятие "генетический материал" подразумевало под собой тысячи пропавших людей, иногда возвращавшихся, и ничего не помнящих, иногда пропавших бесследно...

Как бы там не было, а "Эльдорадо", висевший на орбите Осириса и имевший полторы тысячи экипажа исследователей и поселенцев, продолжал накручивать витки вокруг планеты. Четыре шлюпки планетарной разведки пытались установить, имело ли место посещение планеты внеземными цивилизациями. Обоснование базы на планете означало, что можно заявить свои права на владение данным регионом космоса. Но так лишь казалось. Рептоиды уже побывали тут, о чем говорили результаты анализа проб, взятых в нескольких местах на материке. О "их" появлении здесь говорили обнаруженные нами возмущения магнитного поля, превышающие природный фон, повышенные зоны радиационного излучения и явные следы физического пребывания. Следы трех посадочных опор на опушке девственного леса, обнаруженные нами позавчера при обследовании очередной аномальной зоны говорили о том, что не мы здесь первые. Неуловимые для наших глаз рептоиды - "серые", как мы их называли, уже провели здесь свою, неведомую нам работу.

Не исключалось, что на материке располагалась сеть тайных баз, и "серые" приложили к этому руку. Не хотелось, очень не хотелось, чтобы экипаж "Эльдорадо" постигла та же судьба что и основателей нашей базы, обоснованной пятьдесят лет назад на южной оконечности материка. Пропали все пятьдесят шесть человек, весь состав экспедиции. Бесследно исчез находившийся на орбите, имеющий измещение двести пятьдесят тысяч тонн корабль "Звезда 4", а в архивах базы последняя запись датировалась днем отправки сообщения в Федерацию о завершении подготовительных работ.

Все, увиденное нами на базе, говорило о том, что люди покидали базу в спешке, граничащей с бегством. Распахнутые двери, опрокинутая мебель, прерванные режимы наблюдений и экспериментов - все говорило о том, что в последние минуты здесь царила атмосфера паники и смятения. Из шести шлюпок, стоявших на своих расчерченных квадратами местах, пять исчезло, а последняя, шестая, стояла, завалившись на плоскость и подмяв под себя изуродованное шасси. Между плит площадки уже давно проросла трава и неведомые красные цветы там, и тут раскачивали на ветру свои яркие бутоны.

И все-таки, база продолжала жить в автоматическом режиме. По коридорам сновали автоуборщики, периодически включался главный генератор, подавая заряд в основные батареи. На стоящих по периметру башнях время от времени поводили жерлами промышленные лазеры, выжигая наступавшие на стены буйные джунгли.

К юго-востоку, на расстоянии взгляда с самой высокой башни, джунгли обрывались, и высокий скалистый берег падал к океану. Здесь находился автономный комплекс морского базирования. Технический блок, плавучий док и небольшой пирс располагались у подножия скал. Тяжелые волны океана, разбившись о коралловый риф, утрачивали свою первозданную силу, и лишь легкая зыбь покачивала док и стоявшие в нем катер и легкий батискаф...

... Вдали показалась гряда Мангейма. На острых заснеженных пиках клубились белые кучевые облака, а бело-синий диск Альдора уже клонился к горизонту. Стали меркнуть яркие краски внизу, джунгли стали приобретать сине-голубой оттенок, а черные пропасти между пиками гряды стали расти и расширяться, поглощая все большие и большие пространства у подножия гор.

Одна из четырех шлюпок планетарной разведки в составе врача - эксперта Дмитрия Буйнова и техника - бортинженера Отто Бауэра, неслась к вершинам величественно поднимающихся в небо гор. Небо стало быстро темнеть, там и тут засверкали первые, самые яркие на небосводе звезды. Приближалась ночь.

По экрану монитора побежали цифры. Смена курса. Шлюпка легла на левую плоскость и, сделав плавный поворот, заскользила вдоль гряды - туда, где через несколько часов полета покажется водяная гладь Айстры.

Решив еще немного побыть в освещенной Альдором вышине, я потянул ручку штурвала на себя и взмыл вверх. Теперь вершины хребта оказались справа внизу, Альдор за кормой, а впереди по курсу уже черный горизонт начал светлеть - обозначая восход спутника Осириса. Еще несколько минут и серебристый диск Тау всплыл прямо перед носом шлюпки, такой яркий, что затмил собою ближайшие звезды.

Альдор ушел за горизонт, и небо опять потемнело, и теперь уже звезды засверкали с такой силой, что даже Тау померк рядом с ними.

Ровно гудел маршевый двигатель, под полом вибрировал антиграв, а я несся среди звезд, и лишь внизу лежало пятно черноты. Звезды были повсюду - сверху, вокруг меня, они были везде. Впереди висел диск Тау, и казалось, я застыл на месте. Ничто не выдавало скорости полета, казалось, даже время остановилось.

Трудно было сказать, сколько длилось это ощущение, восторг, с которым я рассматривал глубины космоса, в котором, одной из самых ярких звезд сверкал "Эльдорадо".

В отличие от неподвижных звезд, корабль яркой мерцающей точкой проносился по небосклону. Сейчас я его не видел, но скоро и он должен появиться у меня над головой в апогее своей орбиты. Там, в гулком пространстве переходов, отсеков и уровней, шла напряженная работа по расконсервации транспортного и строительного оборудования. Рутинная, но столь необходимая работа по подготовке к высадке шла своим чередом, согласно графику. Люди ждали вестей от нас - планетарной разведки, которая даст окончательное разрешение на высадку первой волны колонистов, разрешение, гарантирующее жизнь и безопасность сотням людей. Для тех, кто провел полтора года на борту "Эльдорадо", это было сигналом к началу новой, совершенно новой, жизни на Осирисе, которая, конечно же, будет отличаться от бытия и укладов других миров.

Вспышка молнии озарила горизонт. Стоп! Какая молния? Ни одной тучи не заслоняло небосклон с ярко мерцающими звездами.

И следом все вокруг засверкало, заполыхало неведомо откуда взявшимися зарницами.

В недоумении я закрутил головой, не находя источника света, и едва успев поднять глаза вверх, увидел, как что - то огромное и черное заслонило звездный свет над головой. Как - будто какая - то черная дыра падала на нас сверху, все больше и больше увеличиваясь в размерах с необычайной быстротой.

Страшный удар потряс шлюпку, и неведомая сила швырнула меня с кресла вверх, прямо в фонарь кабины. Ослепительный свет залил вдруг все вокруг и на мгновение я ослеп. Второй удар, теперь уже о кресло, привел меня в чувство.

За стеклом творилось что-то невообразимое. Кромешная мгла чередовалась с ослепительными вспышками, и в их свете я увидел, как зазмеилась трещина по левой плоскости. С треском, словно бумага, куски обшивки, срываясь с элеронов, уносились назад, а затем и огромный кусок крыла отвалился, вспыхнул синим пламенем, и пропал с глаз.

- Что произошло? - Отто втискивался в соседнее кресло. Половина лица его была залита кровью, в широко открытых глазах - ужас и удивление.

- Столкновение, - закричал я, пытаясь перекричать рев вдруг дико завывшего двигателя, - Мы с чем-то столкнулись!

Отто лихорадочно застегивал ремни кресла, взгляд его блуждал по панели управления, где один за другим гасли огоньки и шкалы приборов.

- Я шлюпка - два, вызываю Эльдорадо... Терпим бедствие... Гряда Мангейма, триста шестьдесят, северо-восток Айстры...

Синие кристаллы шкалы, не внимая моим воплям, гасли один за другим, мигнул и погас последний.

Заскрежетал и замолк на высокой ноте двигатель, и мы почувствовали, как сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее, шлюпка завращалась в продольной оси.

- Надо уходить! - закричал Отто, и я, отвечая на его возглас, нажал кнопку катапультирования.

Отделился и улетел фонарь кабины, следом хлопнули, почти одновременно, пиропатроны под креслами, и мы словно снаряды унеслись в атмосферу Осириса.

Упругие струи воздуха ударили в лицо и засвистели в ушах. Мгновение спустя, я почувствовал рывок, и хлопок над головой известил о раскрытии парашюта. Падение замедлилось.

Теперь я смог осмотреться. Над головой у меня простирался огромный шлейф белого дыма. Плавно изгибаясь, он уходил за холмы, поросшие лесом, и пропадал из виду. Оттуда продолжалось доноситься громыхание, и яркие вспышки освещали контуры холмов.

Опустив голову, я увидел, левее и снизу, оранжевый купол парашюта Отто. Мы медленно опускались в темноту, и минуту спустя, замолк шум за холмами. Зарево начало медленно затухать и стало еще темнее.

О том, что нас ждало внизу, не приходилось даже догадываться.

 

2
2739. Осирис. Сентябрь.

 

Сначала я почувствовал ветки, нещадно хлеставшие по лицу и рукам, мгновение спустя – гулкий удар о землю и кресло, повалившееся набок. Затем запахи. Незнакомые запахи незнакомого леса. Ни на что не похожие и в то же время знакомые. Так пахнет трава после дождя, так цветы, а вот так – болотная топь в глухом уголке леса. Запахи набегали волнами, сменяя друг друга, они ударили в нос, резко отличаясь от запаха спертого пространства кабины.

Сняв ставший ненужным шлемофон, я услышал звуки.

Шелестела листва над головой, стрекотали невидимые насекомые. Вот где-то хрустнуло, раздался протяжный высокий крик – может птицы, а может животного. Мир наполнился звуками, я понял, что я живой, и события последних минут с ошеломляющей быстротой пронеслись перед глазами.

Дымный шлейф в небе начал помаленьку рассеиваться, серебристый свет ночного светила полился с небес и я начал различать контуры деревьев, их кроны в вышине. Рядом качались огромные листья папоротника, виднелись неясные очертания каких – то кустарников.

Сделав несколько шагов в сторону опавшего купола, почувствовал, как сотни мелких колючек вонзилось мне в руку. Так, сюда нельзя. Я вернулся назад и опять прислушался. Рядом взвился рой светлячков и загудел, приглушая и без того неясные, незнакомые звуки.

Прошло несколько минут, и неподалеку раздался какой – то неясный шум. Он приближался, и я понял, что кто-то, зверь или человек, двигался в мою сторону. Рука невольно потянулась к ножнам, пристегнутым к щиколотке. Вынув нож, я вслушался в ночную темноту и решил: кто бы там не был, я так просто не намерен расстаться с жизнью и еще смогу постоять за себя.

Шум прекратился, и хриплый голос спросил:

- Док, ты где?.. Отзовись док…

- Отто, сюда, - облегченно вздохнув, я засунул нож в ножны.

Из темноты вынырнул Отто Бауэр, его белые зубы засветились в темноте, обозначая улыбку на грязью и кровью перепачканном лице.

- Ну, вот и приосирились.

- Неблагозвучно звучит. Говори, уж приземлились, - отозвался Отто. – И вообще неблаговидно и неприятно все это. Болид? Метеорит? Что это было? Я чуть мозги на потолке не оставил.

- Нет, Отто. Болид не падает, меняя траекторию по горизонтальной плоскости. Я ясно видел, как шлейф дыма завернул за холмы , но сам не понимаю, что это могло быть.

Мы с минуту помолчали.

- «Эльдорадо», - проговорил Отто. – Это мог быть «Эльдорадо»?

- Нет, совершенно не то. Объект был монолитен, а «Эльдорадо» настолько велик, что еще в верхних слоях атмосферы он бы распался на фрагменты, каждый из которых падал бы самостоятельно, по своей траектории, в зависимости от размера и массы. В то же время, можно было бы предположить, что это был корабельный транспортник. Нет, транспортник, наоборот, гораздо меньше габаритами.

- Пусть это будет «Неопознанный Летающий Объект», но что теперь делать нам? Нам то, что делать, док? – Отто хрипло кашлянул. – Если с корабля засекли это явление, а я не сомневаюсь в этом, то уже в течение двух – трех часов сюда должна спуститься спасательная шлюпка, и у нас нет поводов для беспокойства, Дима?

- Будем надеяться, но я не уверен, осталось ли что-нибудь от нашей шлюпки и работает ли сейчас аварийный маячок. В лучшем сейчас для нас случае, следовало бы оставаться на месте и ждать дальнейшего развития событий.

Мы опять замолчали. Темнота уже не казалась такой непроницаемой, джунгли жили своей ночной жизнью, что-то двигалось, шуршало, шелестело вокруг нас, а возможно, чьи – то хищные глаза уже оценивали, годимся ли мы в качестве добычи.

Несомненно, нам повезло. Упади мы в северных широтах, давно были бы ледяными мумиями, а окажись в океане, от нас и мумий бы не осталось. С высоты полета я видел, какие огромные твари, словно подводные лодки, просвечивающие сквозь толщу воды, плыли в глубине.

Время шло, но в небе не было слышно знакомого шума двигателей, а Тау, между тем, уже клонился к горизонту. С другой стороны небо, наоборот, светлело, приобретая розовые оттенки. Темнота начала рассеиваться и листья растений, бывшие ночью насыщенно – фиолетового цвета, постепенно стали зеленеть, чтобы при свете дня приобрести свой ярко – изумрудный оттенок.

На Отто, казалось, ни какие форс-мажорные обстоятельства не производили впечатления. Пока я сидел, пялившись в темноту, он, прислонившись спиной к стволу могучего дерева, спокойно похрапывал.

При свете наступавшего утра выяснилось, что мы находились в лесу не так далеко от обширной опушки, поросшей густой травой, кое-где пересекающейся тропками, протоптанными неведомыми животными.

Выйдя на открытое пространство, я обнаружил, что вдалеке виднеются те самые холмы, видимые мной во время крушения. Судя по всему, на линии между мной и холмами должны находиться и обломки нашей шлюпки. То, что это были те самые холмы, не вызывало сомнения: несколько столбов дыма поднимались в небо, представляя отличные ориентиры.

Появились птицы и небольшие, серые твари с кожистыми крылышками, со свистом рассекающие воздух. Их неприятный клекот разбудил Отто.

- Судя по всему,- появившись у меня за спиной, изрек он, - Спасателей в ближайшее время не наблюдается. У меня складывается впечатление, что нас либо не обнаружили, что вызывает у меня большое сомнение, либо какие – то чрезвычайные обстоятельства мешают нашему спасению.

- Надо определиться. Оставаться здесь не вижу смысла. Самым лучшим в нашем положении – найти обломки шлюпки, ведь у нас нет ни еды, ни оружия.

- Значит надо идти, - Отто махнул рукой в сторону холма, - в эту сторону. Скорее всего, обломки где – то там. По крайней мере, мы узнаем, работает ли аварийный маячок.

Мы двинулись вдоль линии леса. Справа от нас простиралась обширная полоса саванны, с редкими рощами невысоких деревьев, дальше виднелись подернутые дымкой горы.

Идти в высокой траве оказалось нелегко. Прочные и густые стебли цеплялись за ноги, из травы взвились тучи насекомых. К полудню, когда Альдор достиг своего зенита, мы продвинулись на несколько километров, Жара достигла своего пика, и пот ручьями стекал с наших лиц. Снять комбинезоны не представлялось возможным. Надоедливые насекомые жужжали в ушах, лезли в глаза, а холмы, которые казалось, были рядом, оставались такими же далекими.

Несколько раз в джунглях раздавался шум, птицы крича, взмывали в воздух, и невидимые животные проходили мимо. Под тяжелыми шагами подрагивала земля. Мы останавливались, прислушивались, и лишь когда шум утихал, брели дальше.

По саванне прошло стадо огромных травоядных, похожих на мастодонтов. Несмотря на расстояние, до нас явно донеслось чавканье, которое они издавали, срывая листву с верхушек деревьев.

Страшно хотелось пить, и наша радость была безграничной, когда нашу дорогу пересек небольшой ручей, с чистой как слеза водой. Но удивление наше было еще большим, когда мы увидели на другой стороне ручейка обширную поляну выгоревшей травы.

- Кажется, мы у цели. – Отто зачерпнул воды и сделал глоток. – Где-то здесь наша «птичка».

Напившись воды и перепрыгнув на другую сторону, мы двинулись дальше. Сухой пепел хрустел под ногами, и легкая белая пыль окутала ноги.

Попался закопченный кусок обшивки, затем еще и еще, обгорелое колесо с остатками стойки шасси, и вот огромная воронка с валом вывороченной земли предстала перед нами. На дне уже собралась вода, неизвестно, что скрывала она от нас, но вокруг, разнесенное взрывом, валялось все то, что осталось от нашей шлюпки.

Среди искореженного металла нашелся вдребезги разбитый пульт управления, блок автономного питания с расколотым кристаллом маячка. Все было мертво. Надежды на то, что нас найдут по аварийному сигналу, рухнули.

До самых сумерек мы бродили среди обломков. Найти удалось немногое. Из остатков обгоревшего пищевого контейнера мы извлекли несколько банок консервов, собрали немного рассыпавшихся сухих галет и тюбиков с питательным желе.

Попался также бластер с развороченным дезинтегратором и, - о, чудо – мой охотничий винчестер с совершенно целой оптикой. Бластер был непригоден, но винчестер, несмотря на расщепленный приклад, был совершенно исправен, теплый металл грел руку, а двойной пристегнутый рожок с разрывными патронами внушал уважение.

Успев до полной темноты, мы натаскали сухих веток, развели костер и разогрев пару банок консервов, поели.

Здесь, у кромки леса, казалось безопаснее. Листва начала приобретать фиолетовый оттенок, а опустившаяся мгла стала вокруг нас сплошной стеной.

Глядя в беспросветный мрак, я высказал мысль о том, что мы не видим никого, а нас видят все. Отто со мной согласился, и мы не сговариваясь, затоптали костер.

Впереди у нас была ночь, вторая ночь, которую предстояло провести под открытым небом, на незнакомой планете и кто знает, доживем ли мы до утра, упадет ли утренняя роса на наши кости, если таковые останутся.

Первым дежурить выпало мне. Сжимая в руках винчестер, слушая ночные звуки, я думал о тех странных событиях, которые произошли с нами за прошедшие сутки.

Как могло случиться такое, что ударная волна от падающего корабля не убила нас в долю мгновения? А корабль ли это был? Где спасатели с «Эльдорадо»? Не получив аварийный сигнал, они могли просканировать визуально место нашего пребывания или крушения. В конце концов, падение большого объекта не должно было пройти незамеченным. Все было до жуткого странно и непонятно.

Куском оптоволоконного провода я аккуратно перемотал приклад винчестера. В назначенное время разбудил Отто и, едва успев лечь, провалился в черноту сна без сновидений.

… Утро напомнило о себе опустившейся прохладой и темным силуэтом Бауэра, сидевшем прислонившись спиной к стволу исполинского дерева. На фоне розовеющего неба он казался статуей, высеченной рукой какого-нибудь древнегреческого скульптора.

Впечатление портили грязный комбинезон и огромные ботинки, которые были причиной бесконечных шуток астролетчиков. Еще на сборах, перед полетом «Эльдорадо», бегая по учебной тревоге гулкими коридорами тренажера, Отто так громыхал своими «берцами», что становился центром всеобщего внимания и насмешек. Но, к чести сказать, никакого внимания на все это он не обращал, а, отдышавшись, говорил: « Уж что – что, ребята, а точка опоры у меня подходящая. Есть желающие меня свалить?» Желающих, как правило, не находилось.

Умывшись водой из ручья и наспех перекусив, мы двинулись дальше.

Теперь у каждого из нас на плечах висели коробки малых контейнеров, в руках к тому же я нес карабин, а Отто – пакет с пьезоиндикатором и несколькими приборами, которые, выбрав из общего хлама, посчитал пригодными к работе.

Холмы теперь не казались такими далекими. Легкий дым все еще поднимался над ними.

Мысль выяснить, что же все-таки там было, пришла нам обоим в голову утром, когда при свете дня мы увидели свежие побеги травы на обгоревшей поляне. Скорость, с которой росла местная растительность, впечатляла. Еще день, второй, и здесь будет такая же саванна, как и вокруг. Было выбрано, единственное, как нам показалось, верное решение – идти туда, где следы от крушения были более значительными и заметными, чем место падения нашей крохотной шлюпки.

Альдор поднимался все выше и выше, жара начинала о себе напоминать потоками пота на наших лицах и взмокшими комбинезонами.

Холмы оказались гораздо круче, чем казалось издалека. Немного передохнув и обсохнув в тени деревьев, мы полезли на впадину между двумя вершинами. Еще несколько часов понадобилось нам, чтобы, ободрав все руки о камни и миновав впадину, увидеть опять горизонт.

Зрелище, которое открылось нашим глазам, запомнилось надолго.

Огромная рана земли, тянувшаяся внизу, напоминало исполинский канал, вырытый неизвестным механизмом. Выкинутая из впадины земля далеко разметалась по сторонам. Там и тут валялись обломки неизвестного судна. Кое-где они еще дымились, множество осколков стекла или зеркал сверкали в лучах дня.

Вся эта грандиозная свалка тянулась километра на два и терялась в гуще зеленых джунглей на пределе нашего взгляда.

Спуск оказался более пологим, и через пару часов мы уже шагали по горам свежевыкинутой из канала земли.

Повсюду попадались куски искореженного металла, множество искалеченных и разорванных чудовищным взрывом механизмов, непонятного нам назначения.

Отто подобрал и показал мне несколько осколков стекла и небольшую табличку из серебристого металла. На них явно виднелись строчки клинописи, письменность знакомая нам по виду, но непонятная по содержанию.

- Марлоки. – сказал Отто. – Это корабль марлоков. Похоже транспортник. Смотри, вон там , дальше, видны груды контейнеров, надо осмотреть.

Контейнеры, измятые, изломанные взрывом, валялись в беспорядке. Их содержимое высыпалось, вывалилось, вылилось тут же под ногами и напоминало месиво из руды разных металлов, минералов, чего-то вязкого и жидкого. Все это блестело и сверкало тысячами разноцветных осколков, жидкость хлюпала под ногами.

- Отто, - сказал я, - Нужно быть осторожней, иначе мы залезем, в какую-нибудь кислоту и останемся не только без ботинок, но и без ног.

Мы стали обходить разлившуюся жидкость. Попадались также контейнеры с горным оборудованием – роботы с нелепо торчащими в стороны манипуляторами, бурами и фрезами валялись тут и там, ничего не видящие видеоокуляры пялились в голубое небо. Им уже не суждено видеть плоды своего труда.

Увлекшись обозрением этого хлама, мы разошлись в разные стороны, и как тени бродили среди грандиозной картины катастрофы.

Потеряв счет времени, я очнулся от легшей на мое плечо руки Бауэра.

- Дима, - сказал он почему-то шепотом и указывая пальцем на возвышающиеся в стороне большие контейнеры, - Дима, там кто-то живой.

 

3
2737. Научно – Технологическая Станция. С130ВЕ.

 

Корпорация «Научно – Технологические Инопланетные Разработки» занимались примерно тем, же чем занимались сотни подобных корпораций, концернов, промышленных и технических объединений. Как бы они не назывались, сущность и направления их работы – освоение новых, эксплуатация существующих  и старых энергетических и промышленных ресурсов и разработок, стояло во главе всего.

Удел механических цивилизаций в развитии прогресса – изобретение хотя и действующих, но неверных источников энергии. Ядерный синтез в реакторах, адронных колайдерах, лазерных и пучковых системах – все это технологии определенных возможностей, опасных и чреватых экологическими и космическими катастрофами. Если человечество не покончит с термоядом, то термояд покончит с человечеством. Отторжение природой деятельности человека объясняется использованием техники, основанной на ошибочных теоретических представлениях современной физики.

Человечество добилось многого: обнаружены и апробированы тысячи ранее неизвестных фундаментальных явлений, свойств, закономерностей строения вещества и распространения электромагнитных волн, новых методов, устройств, реализация которых привела к решительным преобразованиям в области наук, во всех сферах человеческой деятельности, позволило создать левитирующие устройства, способные перемещаться в космическом пространстве с околосветовыми скоростями, антианнигиляторы, трансформирующие материальные объекты в состояние электромагнитного поля и обратно. Сделаны первые шаги, преобразующие объединение четырех видов фундаментальных взаимодействий – четырехмерного пространства – времени. Преобразования, позволяющие на миг очутиться в другом измерении, преодолеть немыслимые для нас космические расстояния, но никак не существовать в тех, параллельных мирах. Видимо, так предсказано нам, как биологическому виду, быть на своем месте, на своей ступени, предсказано теми, кто нас создал, теми, чья сущность и разум недоступны нашему пониманию. Как будто кто-то сказал «Вот ваш муравейник, вот ваша поляна, но не поднимайте головы и не смотрите вверх, хотя, быть может, когда-нибудь, вы заговорите с нами, пройдя тот путь, на который нам понадобились миллионы лет».

Рутинная работа «Научно – технологических инопланетных разработок», если и не двигала прогресс, но достигла кое-каких высот в освоении и колонизации космоса. Планета, составляющая собственность компании, давала жизнь, работу и достойное существование четырем с половиной миллиардам человек.

Работая в Центральном Управлении «Разработок», я занимал рядовую должность эксперта в отделе по сбору и обработке новейших компьютерно – технологических разработок и передовых технологий.

Нужно сказать, что в этом направлении мы давно топтались на месте, и суть нашей работы имела совершенно другая, тщательно засекреченная организация, занимающаяся взломом и расшифровкой компьютерных программ конкурирующих корпораций и компаний.

Со всех сторон мы тянули информацию о новых достижениях в области новейших супертехнологий и поисках альтернативных источников энергии.

Что и говорить, это называлось просто промышленным шпионажем, но этим занимались все, и законы конкуренции диктовали данное положение вещей во все времена.

За свое более чем столетнее существование, корпорация была обязана своим могуществом рывком в области инопланетных изысканий, обнаружив, и исследовав планету Осирис в звездной системе Альдор. Имя древнеегипетского бога, данное планете неизвестно кем, наталкивало на мысли, овеянные духом смерти. Но дела обстояли совсем наоборот. Она была пригодна для жизни, а таких планет в космосе одна на миллион.

Корабль «Звезда 4» обнаруживший и исследовавший данный объект, передал сообщение о завершении исследований, но в назначенный срок не вернулся. Планета была объявлена заповедником и внесена в список приобретений корпорации.

Выложив астрономические суммы на постройку нового корабля, «Разработки» первым делом засекретили все данные о экспедиции и усилили группу контрразведки по борьбе с промышленным шпионажем, а нас, то есть наш отдел, мобилизовали и усилили ведущими специалистами, перекупленными в крупнейших компаниях. Был достигнут и подписан договор с рядом объединений, изготавливающих авиационно-космическую технику, разработан и запущен в производство гиперсветовой корабль четвертого поколения, получивший имя мифической золотой страны Эльдорадо.

Идя по коридорам Управления к вызвавшему меня шефу отдела, я и не предполагал, что все это коснется меня настолько, что судьба моя изменится радикальным образом, и жизнь моя приобретет совсем другой смысл.

За семь лет, отработанных в компании, я достиг многого. Средств, заработанных мной, с достатком хватало на жизнь без проблем и осложнений. Образование, данное мне родителями, было медицинским, и я давно был бы уже неплохим хирургом, если бы моя детская увлеченность компьютерами и программными технологиями не сыграла переломную роль в моей судьбе.

Известие о гибели родителей я получил, проходя службу на станции медицинского обеспечения Сил Федерации. Это надолго выбило меня из колеи.

Кое-как дослужив, я плюнул на все и посвятил себя работе в дроидно – кибернетическом отделе «Разработок». Программируя киборгам мозги, я довольно скоро был замечен руководством и поставлен на более высокую должность в руководящем звене отдела. Как было замечено коллегами, киборги, прошедшие через мои программные терминалы, отличались логикой и ясностью мышления.

Но все это было не то. Лишь переведясь в группу разработки компьютерно – технологических информаций, я понял, что оказался на своем месте и с головой ушел в работу.

За годы работы я познакомился с массой людей, увлеченных своим делом, и стал классным специалистом в своей области, но все-таки я оставался рядовым сотрудником. Вероятно, я мог бы жить более достойно и честно, не работая промышленным шпионом, но жизненная позиция определилась таким образом, и я не задумывался о будущем и о том, какие это принесет последствия.

Я подошел к посту охраны службы безопасности шефа. Рослый охранник внимательно изучил мое удостоверение, затем просканировал меня на наличие оружия и, открывая дверь, сказал:

- Шеф у себя. Мы были предупреждены о вашем визите.

Проследовав через приемную и открыв дверь в кабинет, я увидел огромный стол, заваленный бумагами, несколько высоких шкафов и монитор, занимавший всю противоположную стену.

Дрю Далтон, невысокий, полный человек, уже бежал из – за стола мне навстречу, протянув вперед пухлую ладошку. На посту начальника отдела Далтон работал уже несколько лет, о его проницательности ходили легенды. Каким – то шестым чувством он умел предугадать, то или иное событие и способность эта позволила сделать ему карьеру.

- Дмитрий Буйнов… Наслышан, наслышан о вас, - Дрю говорил так, словно знал меня с пеленок. -  Я просмотрел ваше личное дело и должен признаться, приятно удивлен вашими успехами. Присаживайтесь вот сюда.

Далтон подошел к столу и, нажав кнопку селектора, приказал охраннику принести кофе. Плюхнувшись в кресло и вытирая платком вспотевший лоб, он внимательно осмотрел меня. Серые маленькие глазки, казалось, прожигали насквозь.

- Я тоже приятно удивлен. Честно говоря, теряюсь в догадках о причинах моего визита к вам.

- Об этом мы и поговорим…  Дмитрий, вам, должно быть известно о строительстве «Эльдорадо»?

- Все что я знаю, я подчерпнул из сообщений прессы и передач видеоновостей.

- Коротко о звездолете. Корабль этот, Дмитрий, собран по новому, четвертого поколения, проекту. От предыдущих предшественников отличается повышенной мощностью разгонных двигателей, в связи с чем обладает мощным, антигравитационным полем, предохраняющим экипаж от перегрузок при разгоне и торможении. Это значительно позволило сократить время нахождения корабля в пути, но это не главное.

Проход корабля в субпространственном тоннеле осуществляется компьютерным управлением, и время прохождения рассчитывается бортовым анализатором местонахождения в пространстве. Время это, рассчитанное до сотых долей миллисекунды, определяет начало входа и выхода из подпространства, и естественно, никак не зависит от действий экипажа. Наученные горьким опытом предыдущих экспедиций, мы ввели в бортовой анализатор коды, и запуск программы можно произвести, только зная определенный шифровой ключ. Все это связано с безопасностью полетов и исключает возможность использования корабля не по назначению, то есть, проще говоря, угона.

- Неужели это возможно? Ведь насколько я знаю, в экипаж входит собственная служба безопасности, контролирующая выполнения действий пилотов.

- В нашем деле, Буйнов, необходимо предвидеть любое, незапланированное программой противоправное действие. Экипаж, естественно, будет проходить расширенное тестирование, ведь в него будут включены специалисты всех направлений предстоящей работы. Но вернемся к анализатору. Шифровой ключ запуска программы будет доверен только узко ограниченному числу лиц. Назовем их экспертами анализатора. Так вот, одним из этих лиц, конечно же, является командир корабля. Но командир корабля – живой человек. Он не застрахован от болезней, несчастных случаев и прочих внештатных катаклизмов.

Вошел охранник, неся поднос с дымящимся кофе. Дрю молча проводил его взглядом, и когда тот закрыл дверь, продолжил:

- Угощайтесь. С вашего позволения, я продолжу свою мысль. В такой внештатной ситуации, будем молиться богу, чтобы ее не произошло, нужен человек, эксперт, которому также должны быть известны шифровые ключи. Таким экспертом, назначаетесь вы. Вернее, вас будет двое, но вы, Дмитрий, не будете знать, кто, кроме вас, обладает такими полномочиями. Соответственно, он также не знает, что такими полномочиями обладаете вы.

- Секретный эксперт? – Я ухмыльнулся. – Но какие же обязанности будут исполняться мной?

- Официально вы будете входить в состав в разведгруппы, в качестве врача. Читая ваше дело, я выяснил, что вы имеете медицинское образование, служили в элитных войсках Сил реагирования, и имеете неплохой опыт боевых действий. Ведь вам приходилось принимать участие в боевых действиях?

- Совершенно верно. Ведь помимо основной специальности, любой офицер Сил обязан уметь и знать все основы рукопашного боя и тактику ведения боевых действий.

- Из вашего дела я также узнал, что родители ваши погибли при землятресении на Тритоне и близких родственников вы не имеете. Причин, позволяющих вам отказаться от предстоящей работы, я не вижу. Что вы скажите?

Далтон поднес чашку к губам и сделал глоток. Его серые глазки сверлили меня насквозь.

С минуту мы молчали. Предстоящее назначение ошарашило меня. Мысли путались в голове, и понадобилось время, чтобы ко мне вернулась способность трезво думать.

- Я тоже не вижу таких причин. – Медленно проговорил я.

- Ну, вот  все и стало на свои места. Вот и хорошо. – Жалование, которое вы получите за выполнение возложенных на вас обязанностей, позволит вам безбедно существовать до самой старости. Будем надеяться на лучшее. С завтрашнего дня вы отправляетесь на сборы экипажа и тестирование. Можете не волноваться, тестирование вы пройдете в любом случае. Дополнительные инструкции и шифровой ключ вы получите в день старта. Вы имеете ко мне вопросы?

Вопросов не было. Протянув пухлую, потную ладошку, Далтон нажал на кнопку селектора.

Выходя из кабинета, я заметил, как вспыхнул монитор, и закадровый голос диктора произнес: « … продолжаются работы по монтажу разгонных двигателей корабля. В секторе четырнадцать опробованы и испытаны локаторы дальней волновой связи. Работы ведутся соответственно намеченному графику… «

 

4
2739. Осирис. Сентябрь.

 

Он лежал лицом вниз, широко раскинув ноги и неестественно подвернув под себя правую руку. Шестипалая левая кисть сжимала небольшой металлический цилиндр с отвинченной, болтающейся на цепочке пробкой. Налетевший ветер шевельнул длинные черные волосы на голове, он же донес до нас едва слышный стон.

Мы подошли ближе. Я перевернул марлока на спину. Глаза его были закрыты, лицо перепачкано чем–то вроде сажи, на лбу кровоточила обширная ссадина.

Внимательно осмотрев его, я выяснил, что переломов рук и ног не было, но сам гуманоид находился в глубокой коме. Пульсирующая жилка на виске напоминала о сердцебиении, он дышал, но как-то прерывисто и неравномерно. Из горла изредка вырывался звук, похожий на хрипение.

Отто, взглянув на индикатор, заявил:

- Высокая радиоактивность. Здесь нельзя долго оставаться. Надо уходить.

Передав ему винчестер, я взвалил марлока на спину, и мы двинулись обратно, туда, откуда пришли.

Прошло немало времени, пока мы покинули опасную зону. Дым от догоравших остатков корабля остался позади, мы вновь стали подниматься по склонам холмов.

Марлок весил никак не меньше восьмидесяти килограмм, и нам несколько раз приходилось меняться ношей, прежде чем мы миновали возвышенность и спустились в саванну.

Нарвав охапку травы, мы уложили раненого на это ложе. Страшно хотелось есть, мы съели по банке консервов и стали устраиваться на ночлег.

- На кой черт мы тащим с собой этого марлока, - ворчал Отто, взбивая руками охапку нарванной травы. – Что мы будем делать с ним, когда он очнется? А может и не очнется вовсе. Больно он плох, как я погляжу.

- Пока что он единственный, кто может нам объяснить, что произошло. Упал транспортник марлоков, кто может поручиться, что он был один? Может быть, есть еще корабли, маневрирующие на орбите?

Я достал шприц-тюбик с транквилизатором и сделал марлоку укол.

Опускалась ночь. Звезды вновь высыпали на черном небосклоне. Где-то там, в вышине, летел, мерцая иллюминаторами «Эльдорадо», а здесь, в ночной, наполненной непонятными шорохами тишине, постанывал марлок и сопел спящий Отто.

Вдалеке, блестя спинами в свете Тау, протопало стадо мастодонтов. Я вспомнил рассказ Отто о том, что, несмотря на их огромные размеры, и на них имелись охотники, так называемые гигантские птеродоны, или драконы, как их окрестили биологи. Эти крылатые создания превосходили размерами мастодонтов, и взрослому дракону ничего не стоило поднять в воздух гигантское травоядное, чтобы затем, сбросив на камни, умертвить его. Одного из этих страшных хищником мы видели, подлетая к побережью, и слава богу, что скорость нашей шлюпки намного превосходила скорость полета огромного млекопитающего.

Названий для всех животных Осириса не придумаешь, и биологи дали им имена аналогичные земным видам. Были тут двуногие кролики и лопоухие антилопы, перепончатые удавы и шипованные  крокодилы. В реках и ручьях водились змеевидные тритоны и блестевшие разноцветной чешуей рыбы.

Съестные припасы подходили к концу. Если нас не найдут еще несколько дней, придется заняться охотой. Не знаю как марлоки, но человек существо всеядное и при любых обстоятельствах может адаптироваться к окружающей обстановке. Собственно говоря, это меня мало волновало: кругом кишела дичь, а у меня имелось вполне отличное оружие и патроны к нему.

С другой стороны, кто знал, что ожидает нас впереди. Огромные хищники бродили по местным лесам и для некоторых из них мои разрывные пули могли быть не болезненней пчелиных укусов.

По всей видимости, применять оружие придется только в самом крайнем случае, спасая свою жизнь, или добывая пропитание.

Я пересчитал патроны: сорок шесть штук. Сорок шесть тускло поблескивающих желтым боеприпасов. От них зависела наша жизнь, они вселяли надежду на лучшее, хотя и неизвестное будущее.

А будущее было туманным и размытым. Теперь нас было трое, но неизвестно что будет с марлоком, выйдет ли он из того состояния, в котором сейчас находился? Необходимых медикаментов у меня не было, вся надежда была на его организм, молодой, но здоровый ли? Двое суток, проведенных им в зоне высокой радиации, не могли пройти бесследно.

Маршрут нашего следования и аномальные зоны, где мы должны были взять образцы и сделать необходимые измерения, был известен экипажам всех шлюпок. Сеанс последней связи, проведенный нами с места последней посадки на побережье, был так - же отмечен в бортовых анализаторах всех разведэкипажей. Следовательно, о месте нашей последней посадки знали, знали также и о конечной цели маршрута – устья Айстры, откуда мы на связь не вышли.

До устья, по моим подсчетам, оставалось немного, порядка шестидесяти километров, тогда как до побережья, места последнего сеанса связи было более двух тысяч двухсот. Напрашивался вывод: искать нас будут либо здесь, на месте крушения, либо в дельте Айстры.

Оставаться здесь было небезопасно. Близость джунглей не внушала доверия; к тому же, в любое время, переменившийся ветер мог донести до нас радиоактивное облако, поднимающееся над местом крушения транспортника. Распад тяжелых изотопов, находившихся поблизости, не располагал к тому, чтобы заработать лейкемию. Аварийный маяк нашей шлюпки не работал.

Все это наводило на мысль о том, что нам нужно двигаться к устью. Для этого следовало пересечь саванну, и, под прикрытием горной гряды, выйти к Айстре.

Обдумывая всевозможные варианты, я пришел к выводу, что это единственный, разумный в нашем положении выход из положения, в котором мы оказались.

Невдалеке раздался шум ломающихся ветвей. Какое – то существо, шумно сопя, вышло на открытое пространство. Схватив винчестер и прильнув к окуляру, в визире ночного видения я увидел большое животное, стоявшее на задних лапах, прижав короткие передние к туловищу. Втягивая носом воздух, он повернул голову, похожую на крокодилью, в нашу сторону. Маленькие глазки засветились, словно кусочки фосфора. Они не мигая, смотрели на меня.

Еще раз, шумно вздохнув, гигантская рептилия отвернулась, низко пригнулась, и уже стараясь не шуметь, двинулась в сторону далеко ушедшего стада.

Переведя дух, я положил винчестер, а спустя полчаса, по саванне прокатился душераздирающий рев раненного мастодонта, и все стихло.

Отто, как черт на пружинке, взвился с нагретого места:

- Что это было?

- Ночная охота в саванне, но, слава богу, пока не на нас.

Я вручил Бауэру винчестер, потрогал нож, пристегнутый к ноге, и упал на теплую еще охапку травы.

Отто встал, и, прильнув к прицелу, начал изучать окружающее пространство, а я, едва закрыв глаза, провалился в темный, полный странных видений сон.

Несколько часов сна пролетели как один миг. Проснувшись, я увидел сидящего напротив Отто. Он сидел прямо, зажав оружие между колен. Глаза его были закрыты. Как можно было спать в таком положении, трудно было вообразить.

Я сел, разминая затекшие во время сна руки, и тут же увидел широко открытые, смотрящие мне за спину глаза Отто. Боясь резко шевелиться, я медленно развернулся.

Неподалеку, повернувшись к нам спиной, сидел марлок. Рядом валялись пустой ранец, пустые консервные банки, пустые обертки, все то, что осталось от наших съестных припасов.

- Я убью его! – закричал мой второй номер экипажа разведшлюпки. Голос его напоминал рев того самого, загрызенного ночью мастодонта.

Реакция марлока была ошеломляющей. Он вскочил, испуганно глядя в нашу сторону, стал подбирать весь этот мусор с земли и толкать его обратно в ранец.

Бауэр, прижав к плечу винчестер, навел его на гуманоида, который, зажав руками голову, резко вскочил и, описав полукруг по поляне, плюхнулся животом в траву. До нас донеслось его бормотание, похожее на звук булькающей воды и еще на что–то такое, что не приходилось раньше и слышать.

Переглянувшись, мы подошли к лежащему, и я, взяв его за руку поднял на ноги.

Все так же испуганно глядя на нас зелеными глазками, марлок опять что–то забулькал, а Отто, внимательно прислушиваясь к его речи, сказал:

- Кажется, он боится, что мы его сейчас убьем. Насколько я знаю марлокский, он знает нашу речь, но забыл все слова, которые знал.

- Не мудрено, когда придешь в сознание, увидеть направленный тебе в лоб ствол винчестера.

- Немудрено, также, перед этим сожрать все наше продовольствие. Я гроша ломанного не давал за его жизнь, а теперь я вообще за себя не ручаюсь.

- Отто, успокойся. Кстати, успокой и его, я ведь не знаю, как с ним разговаривать, а ты все-таки изучал основы марлокского. Постарайся объяснить ему, в каком положении мы все оказались.

Первое потрясение, произошедшее при встрече, прошло. Мы уселись в круг, если можно назвать кругом троих сидящих, марлок заговорил, а Отто, внимательно прислушиваясь к его речи и наморщив лоб, иногда прерывал его несколькими, непонятными мне словами.

Продолжалось это довольно долго, мне надоело сидеть ничего не понимающим идолом.

Обойдя поляну, сделав инвентаризацию оставшегося имущества, я отобрал у Отто винчестер, а ему вручил его мешки с приборами. Едва взглянув на меня, Отто продолжал слушать.

Прошло еще немало времени, прежде чем он, наконец, повернувшись в мою сторону, произнес:

- Его зовут… его зовут… - Бауэр, повернувшись к марлоку, что-то переспросил.

- Лохнгм Хен. – пробулькал гуманоид и протянул мне свою шестипалую клешню. Его красное, кирпичного цвета лицо обрело спокойствие, речь стала более членораздельной, но так и оставалась непонятной мне.

- Переведи этому Лох…, Лонм, - Взглянув на густую шевелюру, я добавил, - Лохматику, что он вправе решать, как ему поступать: идти своей дорогой, или идти с нами.

Внимательно меня, выслушав, марлок вдруг медленно, но довольно ясно произнес:

- Я согласен меня так называть. Мое имя вам трудно сказать. Мне неоткуда ждать помощь. Я согласен с вами идти.

Отто выпучил глаза:

- Я с ним язык ломаю, а этот Лохматик, довольно сносно разговаривает по-нашему!

Тот кивнул головой и продолжил:

- Я еще плохо знай ваш язык. Лучше скажет Отто.

Бауэр помолчал, затем, видимо систематизируя в уме все, что услышал от марлока начал:

- Транспортный корабль «Небесная птица» и двадцать членов его экипажа получили задание инспектировать планету Рукх. Им предстояло просканировать поверхность данного объекта и по возможности взять образцы природных ископаемых, а также проанализировать и составить графики передвижения роботов. В результате проведенной работы большая часть задания была выполнена, за исключением взятия проб на анализы.

Проведя на орбите несколько недель и отследив движение механизмов, командир экипажа назначил посадку в районе, отдаленном от основных ремонтных и заправочных баз роботов. Было выбрано одно из хранилищ, возле которого транспортник и совершил посадку. Операция была скоротечной, но им все же удалось загрузить на борт достаточное количество руд, металлов, минералов, а также ряд жидких консистентов, природа которых была не ясна. Корабль был все же атакован. Удалось взлететь, но одна из ракет, попала в двигательный отсек корабля и разгонные двигатели перестали отключаться. Видимо, сбой произошел и в основной программе бортового анализатора. По-нашему говоря двигатели, пошли вразнос, и вскоре корабль достиг скорости субпространственного скачка. Боясь, что силовая установка выработает все топливо, командир принял решение: он ввел в анализатор данные о входе в подпространство. Включился гиперволновой двигатель и скачок произошел.

Отто посмотрел на меня, отхлебнул из фляжки воды, затем продолжил:

- Корабль вышел из подпространства в системе, известной нам под названием Альдор. Судя по всему, транспортник, обладающий гораздо меньшей массой, чем корабли класса, подобного нашему «Эльдорадо», в такой же мере тратит гораздо меньше времени на торможение. Однако топливо разгонных двигателей было на исходе, командир принял решение лечь в дрейф. Но в этот момент радары обнаружили на орбите второй планеты Альдора искусственное тело.

Подходя к неопознанному кораблю, предполагалось запросить его принадлежность, а затем изложить просьбу о помощи.

Очертаниями корабль напоминал силуэты третьего и четвертого поколения земных звездолетов. Приблизившись в зону уверенного приема видеопереговоров, «Небесная птица» легла в дрейф и запросила принадлежность данного объекта, на что тот ответил направленным залпом нескольких волновых пушек.

- Ты хочешь сказать, что это был «Эльдорадо»? – упавшим голосом проговорил я. – Ты хочешь сказать, что это «Эльдорадо» обстрелял марлокский корабль?

- Я ничего не хочу сказать, - ответил Отто, - Я лишь пересказываю услышанное мной от марлока.

- Да, да – закивал головой Лохматик.

Он, видимо, не понимал значение технических терминов, но в целом рассказ понял.

- Дальше.

- Дальше – прицельный залп полностью вывел из строя несколько отсеков «Небесной птицы», корабль начал, вследствие торможения, падать на планету.

- Как же ты уцелел? – спросил я Лохматика. – Как тебе удалось выжить?

Тот недоуменно посмотрел на меня, видимо, в самом деле, он еще плохо понимал нас.

За него ответил Отто:

- Видишь ли, во время полета, Лохматик, по приказу командира, производил самостоятельный анализ добытых материалов. Корабль сильно тряхнуло после попавшего в него залпа. Лохматик в это время находился на горловине контейнера и намеревался взять небольшое количество подлежащей анализу жидкости. В результате сотрясения, упал в контейнер с этой самой жидкостью.

Контейнер был почти полный, всплыть и выбраться наружу не составляло труда, но опять началась тряска, и вылезти наружу не представлялось возможным. По консистенции жидкость оказалось густой и вязкой. Дальше он ничего не помнит. По счастливой случайности, при ударе о землю, контейнер, наполненный этой жидкостью, видимо, и спас ему жизнь. Спасло его также и то, что консистент оказался не ядовитый. Видимо это было протоплазма, с помощью которой Главный Центр управления Рукх пытался сделать биокибернетические механизмы. Эта же протоплазма, возможно, спасла жизнь марлоку, когда тот находился в зоне высокой радиации.

Отто закончил свой рассказ и я, обдумая все услышанное, все больше убеждался в том, что туманные события, происходящие вокруг нас, становятся еще непонятнее, а слова Дрю Далтона приобретали все более предсказуемые очертания.

 

 

5
2735. Земля. Декабрь.

 

- Земля, аэропорт Северный. – Сказал мягкий, приятный голос.

Челнок, мелко задрожав, плавно коснулся посадочной площадки.

Пассажиры зашевелились, натягивая теплую одежду, снимая с полок чемоданы и рюкзаки. Салон загудел, заговорил множеством языков и наречий, потянулся цепочкой к выходу.

Открывшийся люк впустил внутрь целое облако белых, пушистых хлопьев снега. Порыв свежего воздуха, пролетевший над опустевшими креслами, резко отличался от того, чем мы дышали в полете.

Забросив на одно плечо рюкзак, на второе зачехленный карабин, я двинулся вслед за цепочкой пассажиров.

Ступив на верхнюю ступеньку трапа, я чуть не задохнулся обжегшим легкие морозом.

Сквозь пелену падающего снега, вдали виднелось здание аэропорта. Я, ступив на поверхность неведомой мне планеты, побрел вслед за растянувшейся цепочкой. Снег скрипел под подошвами сапог, разлетаясь маленькими белыми облачками.

Здание оказалось совсем не большим. Под низко нависшим потолком горели яркими шариками светильники, вдоль стен тянулись диванчики для ожидавших своих рейсов пассажиров, и мне пришлось посидеть на одном из них, пока толпа не рассеялась.

Подойдя к окну регистрации, я увидел за стеклом улыбающееся милое создание с яркими, словно кровь, ногтями и такими же губами. Огромные синие глаза, хлопнув такими же огромными, накрашенными ресницами, уставились на меня в немом вопросе.

- Добрый день, я по лицензии. – Сказал я, протягивая документы.

- У нас день полгода, - ответило создание, - вы наверное у нас впервые?

- Да, не приходилось бывать раньше.

- Так, вы из «Разработок». Номер вашей станции?

- С130ВЕ. Это на орбите Титана.

- Добро пожаловать. Надеюсь вам у нас понравиться.

В окошечке появились мои документы с огромным штемпелем на лицензии.

« Выдана виза. Срок действия 10 дней. Земля, аэропорт Северный», значилось на круглой печати.

Я оглянулся. В почти опустевшем здании распахнулась, впустив облако пара, входная дверь, и внутрь вошел огромный, в одеждах отделанных звериными шкурами, человек. На лохматых усах и бороде белели снежинки.

Оглядевшись, он заспешил ко мне, и протянул вынутую из огромной рукавицы лапищу:

- Добрый день! Вы – Буйнов. Рад, очень рад. Я за вами. Вы по лицензии? Я не ошибся?

- Вам тоже здравствуйте, - ответил я, пожимая протянутую руку, - да, я Буйнов, а вас извините как?

- Михалыч.

- А по имени-отчеству?

- Просто Михалыч. Меня здесь все так зовут. Отчество совсем ни к чему, потому - что на сотни верст кругом нет второго Михалыча, тем более егеря. Ну, что же мы стоим, пойдемте.

У входа стоял рычащий вездеход, исторгая из выхлопной трубы облака пара. Я втиснулся в крохотную дверь кабины, и подивился тому, как сюда помещается Михалыч. Без видимых усилий Михалыч поместился, взялся за рычаги и выжал сцепление.

Разметая гусеницами снег, вездеход рванулся вперед, и, миновав аэродромные огни, понесся по белой равнине одной ему ведомой дорогой.

- Вы ни чему не удивляйтесь, - сказал Михалыч, - у нас тут свои законы. Край дикий, заполярный, кроме охотников, метеорологов, да каких–нибудь сумасшедших туристов, никем не хоженый. Полгода день, да полгода ночь. Это Совет Федерации сидит там, где тепло круглый год, а у нас лето-то всего полтора месяца. Вы-то вот, на звездолетах летаете, а тут болта для вездеходки нигде не найдешь. Кстати, - Михалыч покосился на мой зачехленный винчестер, - вы в курсе, что на земле бластерное и лазерное оружие запрещено?

- Обычный охотничий карабин, - успокоил я его, - ни один уважающий себя охотник не пойдет на охоту с бластером. Это неписаный охотничий закон, верно?

- Совершенно, - усмехнулся в бороду Михалых, -это точно.

- А вот на Алфее или Трилоне с таким оружием делать нечего.

- Это как же?

- Тамошнее зверье даже очередью не повалишь.

- Слыхал, слыхал. Давно мечтаю там поохотиться, да лицензии дорогие. Платят то чуть – чуть, да маленько, только на спирт и хватает. К дорогому вину, да к коньякам мы не приучены. Без крепкого напитку тут в ледышку превратишься. Ты, сынок, не обижайся. Живем – то на Земле, а землю видим лишь коротким заполярным летом. На Земле много райских мест, а я вот тут родился и живу, и для себя ничего лучшего не вижу.

Снегопад немного утих, и показалось желтое, висевшее над самым горизонтом Солнце. Тучи, низко висевшие, освободили полоску неба, и сразу стало светлее. Снег заискрился тысячами искр, словно в волшебной сказке. У меня захватило дух. Такой красоты я никогда не видел. Да и что я видел кроме черноты космоса и планет, где небо оранжевое, а по нему плывут багровые тучи?

Синяя полоска неба становилась все шире и шире, и чем больше она расширялась, небо становилось еще более синим.

- Видели бы вы полярное сияние, - сказал Михалыч, - но оно бывает только ночью, не в это время года. Однако, не к добру все это.

- Почему?

- Сильный мороз будет.

Михалыч достал из-за пазухи фляжку и сделал глоток. Крякнул, вытер рукавом усы и протянул ее мне.

Не зная местных обычаев, я принял подношение, и, приложив к губам, произвел глоток.

Глаза мои чуть не вывалились из орбит. Во фляжке был чистейший спирт.

Местность стала холмистой, появились низкие колючие кустарники с зелеными иголками, затем небольшие рощицы из таких же игольчатых деревьев. Переваливались с боку на бок, вездеход вскарабкался на очередной холм, а когда капот опустился, я увидел далеко внизу поселок из невысоких белых строений, полузасыпанных снегом. Среди них, словно небоскреб, возвышалось здание в шесть этажей.

- Высокое здание – гостиница, - сказал Михалыч, - а вон там жилые модули обслуживающего персонала. Слева, вон там, где стоят вертолеты, генераторная и водородная станция. Хорошо, хоть станция есть своя. Генераторы, котельная и электростанция – все работает на местном энергоносителе. Одни только вездеходы и вертолеты водорода жрут, не напасешься. Я вас сейчас оформлю в гостиницу, отдохните с дороги, а вечером увидимся.

Гостиница оказалась вполне приличным зданием, как снаружи, так и внутри. Номер состоял из двух комнат, душевой и туалета. Из кранов текла вполне чистая холодная и горячая вода. В одной из комнат всю стену занимал огромный монитор. Здесь же стояли два кресла, столик, шкаф с лазерными дисками и монокристаллами, в углу кадка с пальмой. Вторая комната была спальной, с кроватью, на которой легко поместилось бы трое человек, тумбочкой и несколькими картинами на стенах. На картинах были изображены пейзажи райских земных мест, виды побережий морей или океанов, по которым плыли маленькие треугольные паруса, а в небе парили крошечные гравилеты. Но самым удивительным была оленья голова, висевшая на стене.

Я с уважением потрогал огромные оленьи рога. Настоящие…

Едва раздевшись, я повалился на кровать и заснул как убитый.

Открыв глаза, я посмотрел на часы. Девятнадцать часов по земному времени. Вспомнив, что вечером у меня встреча с Михалычем, я принял душ, побрился, надел костюм поприличней и спустился вниз.

В полумраке гостиничного ресторана негромко звучала мелодичная музыка. Над столиками плыл синий табачный дым и негромкий говор. На сцене изгибалась стриптизерша.

Среди нескольких десятков голов я без труда отыскал косматую бороду Михалыча, сидевшего за столиком с широкоплечим коренастым человеком.

- Добрый вечер, - сказал я, подходя к столику, - я не опоздал?

- Нет, - как раз вовремя, - ответил егерь, познакомьтесь: это Рич, инженер – технолог с планеты Цербер.

- Буйнов, - ответил я на рукопожатие Рича, - программист из «Разработок».

- Надо же, какое совпадение, - сказал Рич, - я ведь к вам в «Разработки» и прибыл. В рамках проекта по подготовке партии киборгов – геологов.

- Я что – то слышал об этом. Сейчас на орбите Титана отгружается лайнер «Миллениум». Говорят, через месяц пойдет на Цербер. К вам наверно?

- Совершенно верно, - ответил инженер, - а у меня вот, как раз выпала пара свободных дней, решил поохотиться.

- Завтра в паре и полетите на четырнадцатый участок, - сказал Михалыч, - а пока отдохните, расслабьтесь.

Тихо играла музыка, над столами плыл негромкий гомон разговоров. Охотники, как это водится, травили охотничьи байки, впрочем, тут было и не мало охотниц. Женщины, одетые кто в вечернее платья, а кто в самые настоящие амазонские доспехи, смеялись над охотничьими анекдотами. Публика здесь собралась самая разная, прилетевшие с разных планет и станций, разительно отличались друг от друга одеждой, манерой разговора и поведения.

Громче всех шумели три марлока, сидевших за дальним столиком. Разгоряченные красные лица и оживленная жестикуляция говорили о том, что они довольно резко о чем-то спорили.

- Ох, уж мне эти марлоки… - сказал Михалыч. – Где бы они не были, везде считают себя хозяевами. Им невдомек, что у нас свои правила и манеры поведения. На это им абсолютно наплевать. Кстати, я их здесь раньше не видел…

- У нас, в куполе Центральном, на Цербере, их хоть пруд пруди, - сказал Рич, - понаехали черт знает откуда, а наши только и знают, что собирать всякие форумы и симпозиумы. Так вот, эти марлоки вместо создания предприятий по добычи руд и минералов, натолкали везде игральных домов и казино. Катимся черт знает куда. Народ в разброде, а чиновникам до него дела нет. Черт знает что. Вот заключим контракт с «Разработками», может что и получиться. А чем черт не шутит?

Рич вспоминал черта к месту и не к месту, видимо нелегкая жизнь и научила его такой манере разговора. Более крепкие непечатные слова сыпались у него такой скороговоркой, что вскоре я просто перестал их замечать.

- Нигде нет порядка, - вторил ему Михалыч, - мы все давно здесь были бы ледышками, если б не своя водородная станция, а региональному начальству до нас и дела нет. Подумайте только, живешь за счет туризма и охоты, за счет тех, кто прилетел сюда из необозримых далей, чтобы только взглянуть на эту красоту. А вот на счет марлоков я вам скажу…

Ничего не предвещавшую идиллию вечера нарушил стук резко открывшейся входной двери. В помещение влетело несколько человек в белых масхалатах.

- Всем оставаться на своих местах! – взревел один из них, поводя стволом автомата.

- Спецназ… - Промолвил Михалыч. – их только тут и не хватало…

Марлоки вскочили на ноги, и тот час с их стороны раздался резкий сухой треск. Белая молния, сверкнув яркой вспышкой, вонзилась в грудь спецназовца, и тот отлетел прямо в руки свои товарищей.

- У них бластеры! – крикнул кто-то.

Помещение наполнилось криками и визгом, белыми вспышками и грохотом выстрелов.

Падая на пол, я заметил рвущегося к выходу марлока, и, привстав, вытянул ногу. Красномордый, рухнув на стойку бара, проломил ее насквозь. Казалось, после этого ему уже не суждено подняться. Но так лишь казалось. С неимоверной быстротой вскочив на ноги, он начал поднимать бластер. Мне повезло больше. На долю секунды я оказался быстрей. Вполоборота развернувшись, я ногой выбил из его руки оружие, и, довершая движение, влепил второй ногой тяжелый зимний сапог прямо в багровую рожу.

Совершив небольшой  пирует, марлок вторично врубился в стойку бара.

Подскочивший спецназовец мгновенно защелкнул на его запястьях наручники. Впрочем, с этим можно было уже не торопиться. Мятежный гуманоид выключился как минимум на полчаса.

Обстановка постепенно нормализовалась.

- Вот, черт! – Рич потрогал огромную шишку на лбу. – и здесь эти марлоки достали!

- Капитан Джонс. – представился подошедший спецназовец. – Приношу глубокие извинения в связи с причиненными вам неудобствами. Еще раз извините…

Стоявший рядом, с руками за спиной марлок, посмотрел на Рича, и внезапно широко улыбнулся.

- И тебе досталось, коротышка! – сказал он, показав гнилые зубы.

- Да нет, все в порядке! – Ответил Рич, и нанес марлоку короткий, но точный и сильный удар. Прямо в переносицу.

…Утро выдалось ослепительно солнечным. Натянув на себя всю теплую одежду, а поверх нее еще и белые маскхалаты, мы с Ричем топтались у входа в ангар.

- На-ка, глотни! – Сказал Рич и протянул мне фляжку. – Коньяк он и есть коньяк, и не меняет вкуса, пей его хоть из золотого кубка, или из глиняной кружки.

Он сплюнул, и плевок, звякнув об обледеневший бетон, застыл прозрачной ледышкой.

Подошел Михалыч.

- Полетите по навигатору, - сказал он, - четырнадцатый квадрат отмечен в заданном режиме полета. Далеко от вертолета не отходите.

Пока техники заправляли маленький двухместный вертолет водородом и незамерзающей жидкостью, он поведал нам о том, что марлоков, оказавшимися беглыми преступниками, отправляют на Ганимед – пожизненное пристанище всех тех, кто не соблюдает законов цивилизованного сообщества.

- Будьте постоянно на связи. – Сказал егерь, захлопывая дверь вертолета. Рич сел за штурвал, и мы взмыли в воздух.

Зеленой ниточкой протянулся на экране навигатора наш маршрут. Постепенно набирая высоту, мы, казалось, висели в морозном, прозрачном воздухе. Но стоило взглянуть вниз и впечатление менялось. Внизу проносились холмы, отдельно стоявшие и целые массивы разлапистых елей. Промелькнуло небольшое стадо северных оленей, пролетела стая каких то крупных белых птиц. То там, то тут, одинокие белые песцы плели кружева следов по бескрайнему, блестевшему на солнце снегу.

- Я что-то вижу! – Сказал я Ричу, и тот, отпустив штурвал, заложил крутой вираж.

Внизу, задрав вверх головы, стояла стая огромных тундровых волков. Они наблюдали за нами, и в их желтых глазах блестело такое же желтое солнце.

- Судя по следу, они идут на северо-восток, - прокричал Рич, - видимо, идут вот к этому лесному массиву. С оленями они не пересеклись, значит идут за добычей в лес. Там мы их и перехватим…

Рич ткнул перчаткой в монитор, кивнул, что-то соображая, и слегка довернув машину, взял курс на невидимый нам пока лесной массив.

Минуту спустя в наушниках раздался взволнованный голос Михалыча:

- Буйнов, Рич, ответьте!

- На связи.

- После вашего отлета обнаружены перерезанные топливопроводы на трех вертолетах. По всей видимости, преступники рассчитывали уйти на одном из них, а на остальных – испортили оборудование. Немедленно возвращайтесь.

Черт побери! – закричал Рич, показывая на датчик указателя топлива.

Стрелка болталась на нуле.

- Идем на вынужденную!

Он заложил крутой вираж, и начал снижение. Двигатель на секунду заглох, и стал слышен лишь свист рассекаемого лопастями воздуха. И вновь заработал, вселяя надежду на спасение. Земля приближалась с угрожающей быстротой. И вновь, вертолет, вздрогнув всем корпусом, обрел тишину. Свист ветра перешел в сплошной вой, секунду спустя – удар, и небо перемешалось с землей.

… Голова Рича покоилась на панели управления. Из-под шлемофона тонкой струйкой стекла по виску и капала на пол кровь.

Откуда-то снизу вдруг повалил густой черный дым. С трудом развернувшись, я выбил ногой заклинившую дверь.

Как я вытащил Рича и отполз от вертолета, я не помню до сих пор. В чувство меня привел грохот взрыва и сыплющиеся с неба обломки.

Лихорадочно ощупывая Рича, я понял, что все оказалось хуже, гораздо хуже, чем я мог предполагать. Все было тщетно. Рич не дышал. Он был мертв. Он был мертвее мертвого. В бессилии я повалился на спину. И вновь провал во времени…

…Холод сковывал меня с ног до головы. Попробовав пошевелиться, я понял, что если не буду двигаться, не протяну и полчаса. С трудом поднялся, переступая нагнувшимися ногами, побрел к ближайшему холму. По крайней мере, с его вершины я мог оглядеться.

Наверху ветер был еще пронзительней. Вдали виднелась темная полоса леса. Хотелось лечь и забыться. Станет тепло, и я просто усну. Но какое-то невероятно неуловимое чувство шептало мне:

- Не стой, иди, иди. Если сдашься – это конец…

И я пошел. Взглянув последний раз на обломки дымящегося вертолета, я побрел к лесу. Среди белой пустыни не было ни кого, кроме меня и ниточки неровных следов остающихся сзади. Я шел против ветра к темнеющемуся вдалеке лесу, казалось, там ждет меня неведомое спасение.

Что-то шептало мне: «Оглянись…». И я оглянулся.

Так и есть… Стая серых хищников сыпалась с холма и бесшумно неслась по цепочке моего одинокого следа…

 

6
2739. Осирис. Сентябрь.

 

Мы двинулись вдоль ручья, пересекающего саванну. Свое начало, как мы предполагали, он брал в горах. Причудливо изгибаясь, русло временами превращалось в небольшую речку. Берега, густо поросшие высокой травой, иногда прерывались небольшими пролешинами. Здесь мы видели множество следов животных, выходящих на водопой.

Держа наготове оружие, я двигался первым, следом шел Отто и, немного отстав, тащился марлок с мешком, который вручил ему Бауэр.

Русло ручья-речки плавно изгибалось к северу-востоку, что было нам на руку, так как нам и следовало придерживаться этого направления. Далекие горы подернулись дымкой, Альдор припекал, комбинезоны вскоре стали мокрыми от пота, но снять их не представлялось возможным. Назойливые насекомые роем кружились над нами, ни кто не знал, чем могут грозить нам их укусы.

Довольно большая птица закружила над нами. Поймав ее в видоискатель прицела, я понял, что птица не настолько велика, разрывная пуля разнесет ее в клочья. Увеличив разрешение оптики, прицелился более тщательно. В перекрестии мелькнула птичья голова с хищным клювом, и я нажал на спуск. Раздался выстрел, обезглавленная птица камнем упала вниз.

Бросив мешок, Лохматик, как гончий пес, бросился в сторону упавшей дичи.

- Неудивительно, - заключил Отто, - марлоки всегда голодны. Док, ты знаешь о том, что у них два желудка? Накормить такого едока довольно трудно. Но если уж марлока накормить, он может не есть две недели.

- Послушай, а они случаем не едят сырое мясо? Может быть, он нам ничего не принесет?

- Насколько я знаю, сырое мясо они не едят. Кроме того, марлоки довольно привередливы к еде. Прием пищи у них – это целый ритуал, идущий из глубин их существования. Культ еды у них – это отдельная религия, которую они уважают и почитают больше всего на свете. Есть, конечно, другие религии, но эта – самая святая. Ни один уважающий себя марлок не сядет за стол, состоящий как минимум из пяти блюд и двух – трех сортов вина, или напитков ему подобных. Пьют они много, но пьянеют редко. Мне доводилось с ними общаться на «Порт эль Горо» - транспортной перевалочной базе в системе Конопус. Кстати, они не знают табака.

- Эта религия на данный час мне нравиться. – Я прислушался к своему, давно замолчавшему желудку. – А от хорошей сигары я бы сейчас не отказался.

Зашелестели и раздвинулись заросли, появился Лохматик. В руках он держал убитую птицу, лицо его было торжествующе – сосредоточенным. Остановившись рядом, вопросительно посмотрел на Отто.

-Я с такого расстояния не попал бы даже в мастодонта ,- внезапно сказал он,- у тебя верный глаз, командир. Ставлю бутылку розового, шерсть мне в ноздрю, если в следующий раз вы подстрелите дичь покрупнее! 

-Куда… шерсть?

-Освоился…- Сказал Отто.- Это у него присказка такая. Марлоки не страдают ни какими комплексами неполноценности. Ведь себя они держат на ступеньку выше нас.

-Конечно!- Лохматик встряхнул  гривой.- У носящих короткие волосы, такие же короткие мозги, и если ты, глаз на лысине, до сих пор не понимаешь…

-Лохматая морда!- Вскипел Бауэр. -Док, если он скажет еще хоть одно слово, я вышибу из него все его марлокские понятия! И на какого только  черта мы тащим его с собой!

          Отто сжал кулаки и двинулся на марлока.

     -Смирно!- Сказал я вполголоса.- Не время для разборок! Отто, раз он считает меня командиром…

        - Я сказал ему об этом… И пусть он об этом знает, красное рыло!

        - Первому, кто применит силу,- сказал я,- я отстрелю его глупую  башку!

  С минуту оба пыхтели. Обстановка нормализовалась.         

Вздохнув и вытерев пот со лба, Отто, обращаясь к нам обоим, но больше, как мне показалось к Лохматику, произнес:

- Нам нельзя терять времени. Пока светло, надо достичь подножия гор. Не знаю, как вас, а меня еще одна ночь в саванне не устраивает. Довольно того, что я натерпелся прошлой ночью.

Процессия наша приняла прежний порядок. Ландшафт постепенно менялся. То тут, то там стали появляться голые, не поросшие травой участки. Под ногами все чаще стали попадаться каменные глыбы, которые, казалось какая - то неведомая сила раскидала по окрестностям.

Теперь, когда горы казались уже близкими, Отто догнал меня и шел рядом, успевая смотреть и под ноги, и по сторонам.

Всезнающий Бауэр не мог шагать молча, Идя со мной он рассказывал о том, что, по его мнению, являлось ценным геологическим открытием. Его цепкая, натренированная память схватывала дорожные приметы, меняющийся цвет растительности, под которой он угадывал смену подстилающих пород, обнажения на берегах ручья, сверкающие кристаллами турмалина и слюдой свежие изломы камней. Постепенно из всего этого, в его понимании возникал готовый разрез верхних слоев того участка, по которому мы шли. По валунам, где проросшие кристаллы кварца образовали неповторимые узоры, по вкраплениям коричнево – красных зерен граната и серебристой чешуе мусковита, он видел, что мы вступили в зону гранитных пегматитов, где может оказаться голубой корунд, а если повезет – и прозрачный сапфир. Он рассказывал о том, что здесь могут попасться куски самородного серебра, ну а если уж очень сильно повезет, то и чистейшей воды изумруды.

- Вот, посмотри, - говорил Отто, показывая на большой, расколотый пополам валун, - видишь пегматитовую жилу с роговой обманкой, микроклином и серебряными елочками мусковита? Это же верный признак изумрудных россыпей.

Затем Отто “перебросился” на редкоземельные минералы, потом стал говорить о тяжелых элементах, и кончилось тем, что он увидел верные приметы золотого месторождения.

Все, о чем он рассказывал, казалось мне полным бредом, я ничего не понимал, тем не менее внимательно слушал и кивал головой в знак согласия.

- Заметь, - продолжал он, - видишь вон в тех камнях кубики пирита с характерной штриховкой на гранях? А вон там, в черном биотите, расщепленном на темно – зеленые пластинки, хоть и мелкие, но характерные, светло – коричневые, свободно растущие кристаллы циркона?

Чтобы не сойти с ума, я выключил органы слуха. Внимательно оглядывая окрестности, я заметил, что множество огромных глыб и скал, все больше ограничивая поле зрения, закрывают горизонт. Держа наготове карабин, я уменьшил шаг, что следом за мной сделали Отто и Лохматик, не придавая, однако, этому никакого значения. В двух местах я уже заметил, пересекающие наш путь, огромные следы трехпалых лап, с ямками острых когтей. Следы были совсем свежие; в одном из них я заметил, как медленно поднимаются редкие стебельки чахлой травы, совсем недавно придавленные огромной ступней невидимого пока животного.

…определенно, нет, я даже убежден, - продолжал Отто, - это надо занести в отчеты. Горно-обогатительный комплекс здесь просто необходим. Первую же партию роботов…

Я остановился и поднял руку. Странный звук заставил меня прислушаться. Отто замолчал, а Лохматик, прижавшись к нам, стал испуганно озираться по сторонам.

Звук явно не был случайным. В тихом шорохе ветерка, я услышал перестук осыпающихся камней.

Теперь уже все мы стояли, до предела напрягая слух. Я увидел, как побледнел Бауэр, и осторожным, бесшумным движением вынул и подал ему нож. Казалось, даже ветер утих, и тишина зазвенела в ушах, как натянутая струна.

Гулко дрогнула земля. Обернувшись на звук, я увидел стоящее позади нас, на расстоянии одного прыжка, огромное чудовище. Толстые, чешуйчатые лапы напряглись для второго, последнего для нас прыжка. Три маленьких, налитых кровью глаза смотрели на нас, вернее средний, потому – что правый и левый, вращаясь в разные стороны, как у хамелеона, оценивали обстановку. Оценивали наши и его шансы, причем наши шансы на бегство или оборону были ничтожны.

Все это длилось полсекунды. Я начал поднимать оружие и чудовище прыгнуло.

В тот же миг сокрушительной силы воздушный смерч сбил нас с ног, скалы как в карусели закружились вокруг.

Катясь по земле, я успел заметить черную тень, словно молния, мелькнувшую над головой, закрывшую на мгновение весь небосвод.

Чешуйчатые, трехпалые лапы пронеслись в воздухе над нами, и я, почти наугад выстрелил. Несколько трассеров огненными струями ушли в небо.

А небо уже опять было голубым и чистым, скалы остановили свой круговорот, сердце бьющее, словно молот, пришло в норму.

Минутное оцепенение прошло. Вскочив на ноги, я бросился к ближайшей скале и с быстротой, на которую только был способен, вскарабкался наверх. Увиденная фантастическая картина на всю жизнь отложилась в моей памяти.

Описывая широкий полукруг, огромный черный дракон летел в сторону высочайших пиков гряды, а в лапах его, извиваясь, словно крыса, хрипел в предсмертной агонии тот самый монстр, прыжок которого мог быть самым роковым в нашей жизни. Словно завороженный, я застыл на вершине скалы, пока крылатый хищник не скрылся за горными вершинами.

В чувство меня привели крики, раздававшиеся снизу. Лохматик и Отто, стоявшие у подножия скалы, размахивая руками, что–то кричали. Их крохотные фигурки привели меня к мысли, что для дракона, в качестве добычи мы не составляли никакой ценности. Он мог нас просто не заметить, как мы не замечаем под ногами насекомых.

Вниз я спускался в несколько раз медленней, чем поднялся. Теперь я внимательно глядел, куда поставить ногу и за что взяться рукой.

Лохматик, путая человеческие слова с марлокскими, наперебой с Отто делились со мной пережитым. Ужас, сковавший их в первые минуты после нападения, прошел, и ожившие эмоции рвались наружу.

- Такое в страшном сне не увидишь! Какой у него был хвост… какой хвост! Весь утыканный треугольными шипами, каждый с меня величиной! – Отто разводил руки, показывая размеры шипов, но, видимо, рук у него не хватало. – Он схватил этого Рекса и уволок его как мышонка!

Постепенно чувства улеглись, и разговор пошел в более спокойном русле.

- Подобное я видел на Трилоне. – сказал Лохматик. – Это планета, населенная негуманоидами. Только там эти твари не летали. Негуманоиды рыли большие ямы, в дно втыкали острые колья, затем, вместо приманки бросали туда несколько своих. Глупая тварь прыгала в яму, повреждала лапы и выбраться наружу уже не могла.

- А что с теми, что в яме?

- С теми, что в яме? А, тварь их съедала.

- Оригинальный способ… А зверя потом убивали? – спросил я.

- Зачем? Через несколько дней животное сдыхало. Тогда в яму делали спуск и таскали мясо. Вся беда в том,  что племена, шерсть им в ноздрю, постоянно воюют между собой. Однажды мы были свидетелями того, как из-за добычи два племени начисто перебили друг друга, а убитый зверь так и сгнил в яме.

- Гуманоиды развивались?

- Нет, это тупиковая ветвь эволюции. Они подобно обезьяноподобным приматам, достигли своего потолка. Их мозг не содержит достаточного количества нейронов, логические цепочки действий, размышлений и поведения, замыкаются и не находят продолжения. Мы пробовали работать с ними. Но это тоже самое, что научить дракона стоять на задних лапах. Не более того. Полный Гуголь хех.

Посмотрев на наши удивленные лица, Лохматик пояснил:

    - Гуголь Хех по-вашему будет как дом людей, потерявших разум. Э… Вспомнил! Дурдом! Но это совсем не означает, что они дураки. Просто образ жизни тамошних аборигенов совершенно не схож с нашими и вашими понятиями бытия.

      -Ваши и наши понятия тоже не схожи,- сказал Отто, - не выводи меня из терпения, Лохматик!                

 Проведя за разговорами некоторое время, мы заметили, что Альдор опускается к горизонту. Собрав немногочисленные вещи, и соблюдая прежний порядок движения, двинулись дальше. Теперь нам надо было идти вдоль горного хребта, по-прежнему на северо-восток.

Спускались сумерки, а подходящего места для ночлега не находилось. Я уже свыкся с мыслью, что ночевать придется под открытым небом, как вдруг Лохматик сказал:

- Смотрите, вон там впереди, у подножья скалы что-то чернеет.

Нам крупно повезло. Этот проем оказался входом в пещеру. Отто достал из мешка индикатор магнитопроекций и, включив его, вошел в пещеру. Маленький экранчик проектора светился ровно настолько, чтобы темнота отступила на несколько метров. Пещера оказалась вовсе не пещерой, а просто выемкой в скале, но удобней места для ночлега нельзя было и придумать.

Впервые мы решились развести костер.

Кустарника вокруг было достаточно, и скоро по сводам нашего убежища заплясали отблески огня. Здесь у подножия гор, прохлада вечера была довольно ощутимой.

Дичь, с которой Лохматик так и не расстался ни при каких обстоятельствах, он так ловко и быстро обработал, а затем и пожарил на костре, что мы с Отто не нашли и слов от удивления.

Нам с Бауэром этого запаса продовольствия хватило бы на несколько дней, но это не касалось марлока, и когда мы с Отто, держась за животы, привалились к теплой от костра стене, Лохматик с сожалением посмотрев на груду костей, сказал

- Эх, шерсть в ноздрю, подстрелить бы дракона…

 

 

7
2736. Научно – Технологическая станция. С130ВЕ

 

Дроидно - кибернетический отдел готовился к очередному юбилею со дня своего создания. Центральное Управление «Разработок» пребывало в радостном ожидании предстоящего праздника. Что и говорить, такое случалось не часто.

За годы своего сорокалетнего существования, корпорация добилась внушительных результатов в области научно- технологических разработок, энергетических и нанотехнологических. Имея сырьевую базу на нескольких планетах, компания серьёзно претендовала на освоение и колонизацию дальнего космоса. Расстояние в сотни парсек покорялись подведенными к критической черте мощности гиперсветовым двигателем космических кораблей. Червоточины космоса открыли пространственные тоннели безграничных далей космического пространства. Измененные величины пространства и времени стали реальностью. От окраин Солнца, Альфа Центавра и Проциона до систем Дорн и Анабелла космос стал живой, обитаемой реальностью. Множество миров с негуманоидной и разумной, но непонятной, и порой враждебной сущностью иного разума, ставило в тупик человеческие возможности разумного сознания. Один миг фторовой и кристаллической форм жизни вмещал в себя тысячелетия нашей, биологической. О разумном диалоге с такими формами жизни не могло быть и речи.

Это понимали человечество и марлоки, а многомерность окружающих миров едва открывала завесу разумного контакта. Двести миллиардов звездных систем галактики, тысячи разумных миров многомерных уровней находилось за пределами пространства и времени. Эпоха покорения космоса на молекулярно – материальных «космических паровозах» зашла в тупик. Технологии телепортации находились на уровне первых познаний тайн атомных ядер. Рутина бытия и борьба за существование стали камнем преткновения на пути прогресса. Замерзая в ледяных объятиях, и сгорая в тысячеградусном пекле новых миров, мы достигли предела, перемахнуть через который не представлялось возможным…»

Я отложил постер юбилейного поздравления корпорации и посмотрел на часы. Скоро на вахту. Десятичасовая рабочая смена на научной станции, все-таки позволяла выкроить время на отдых и личные дела.

Решив прогуляться, я направился на четырнадцатый уровень, в зону отдыха. По крайней мере, это лучше, чем сидеть в опостылевших питейных и казино.

Посещение зоны отдыха представляло собой виртуальное пребывание в практически реальной атмосфере уголков ареала давно, и вновь открытых планет. Здесь были скалистые пейзажи Цербера, водопады Трилона, бескрайние степи и джунгли планеты Марлок и острова Алфеи.

«Вселенная под ногами» - гласила вывеска над входом, и это оправдывало название. Ощущение реального пребывания в виртуальном мире всякий раз повергало меня в бездну новых впечатлений. Лишь обруч интерполярного сканера на голове напоминал с том, что все это не реально.

Сидя на берегу неведомой реки одного из островов Алфеи, я снял тяжелые берцы и опустил ноги в прозрачные струи.

Вода оказалась прохладной, почти ледяной. Сбегая с гор, покрытых снежными шапками, она несла свежесть и прохладу ясного Алфейского утра. Дрожащий прозрачный воздух гудел мириадами невидимых насекомых. Поднимающийся над горизонтом ярко-желтый диск звезды Шеридан укорачивал тени остроконечных гор, упиравших в небо, а легкий ветерок шевелил волосы на голове. Над берегом плыли запахи трав и неведомых растений. Едва различимые, они напоминали запахи полыни, меда, полевых цветов, столь же разные и неуловимые, как спутавшиеся в голове мысли.

На противоположном берегу показались вышедшие на водопой лани. Пугливые животные на мгновенье замерли, изучая окружающую их обстановку. Не обнаружив опасности, они, слегка пофыркивая, принялись пить воду из прозрачной речки. Боясь пошевелиться, я наблюдал за их стройными, словно высеченными из камня телами.

Шорох за моей спиной заставил их насторожиться. Спустя мгновенье, маленькая стайка стремительно унеслась прочь, растворившись в зеленой буйности прибрежных зарослей.

Оглянувшись, я увидел, как широкие листья папоротника зашевелились, раздвинулись, и на берег вышел Бобби Блэр, инженер из отдела высоких энергий. Крошечной искоркой мерцал интерполярный сканер на его голове, а высокая крепкая фигура внушала уважение.

Черное, до синевы, лицо негра расплылось в широкой улыбке. Бобби был славным малым, но как и у всякого человека, у него были свои странности. Великолепный специалист в области технологий высоких энергий смертельно боялся дверных ручек. Все имеющиеся на станции двери он отрывал не иначе, как пинком ноги, чем вызывал всеобщее неодобрение окружающих. Его появление, сопровождаемое грохотом открываемой двери, всегда повергало присутствующих если не в шок, то в состояние легкого испуга. Свой панический страх перед дверными ручками Бобби объяснял загадками человеческого подсознания, что, впрочем не вносило ясности в объяснения его комплексов.

- Привет, док! – сказал Блэр рокочущим голосом. – Приятно встретить коллегу, тоскующему по далекому прошлому бытия питекантропов!

Прозвище «док» приклеилось ко мне со времен службы по контракту на станции техобслуживания Сил Федерации. Мое бурное прошлое оставило заметный след в моей судьбе, но, как бы там не было, мне, давно оставившему врачебную практику, приклеили намертво этот ярлык, и деваться от него было попросту некуда. Впрочем, это никак не затрагивало моего самолюбия.

- Будь здоров, Боб! – Ответил я, успокоенный тем, что я хотя - бы тут, на берегу, нет закрытых дверей.

- К черту высокие энергии! – Сказал Боб, присаживаясь рядом. – Здесь хотя – бы нет плазменных камер и опостылевшей лабораторной обстановки! Имеем ли мы право хоть изредка расслабиться, док? Здесь, на Земле, можно вдохнуть свежий ветер полной грудью, и не заботиться о чистоте фильтров регенерации в твоей каюте.

- Это не Земля, Боб. Это – Алфея.

- Опять я что-то напутал. Слава богу, не Цербер. Кстати, ты в курсе, туда отправляют партию киборгов для создания совместного предприятия по добычи руд тяжелых минералов?

- Я в курсе, - ответил я, - потому что сам отбываю на Цербер в качестве инспектора. Киборги уже загружают «Миллениум». Через две недели отбываем.

- Завидую тебе черной завистью. Смена обстановки хоть как-то вносит разнообразие в нашу жизнь. Такое случается не часто.

- Однако, Боб, заметь, что там Цербер не будет виртуальным. Ядовитая атмосфера не располагает к прогулкам, а я не любитель сероводорода. «Миллениум» - старый корабль, недавно бывший в капитальном ремонте, и кто знает, как он поведет себя на околосветовой скорости. Как ни крути, определенная доля риска здесь есть.

- И все-таки, я бы хотел оказаться на его борту. – Сказал Боб. – Жизнь наша бренна и так коротка. Если подумать…

Боб вдруг замер, глядя широко открытыми глазами в сторону леса.

Проследив его взгляд, я тоже застыл, пораженный увиденным зрелищем…

Высокая трава зашевелилась и раздвинулась, словно кто-то невидимый наклонил ее стебли  к земле. Что-то неуловимо зыбкое, дрожащее зеленым контуром невнятных очертаний, приближалось к нам все ближе и ближе. Оно двигалось совершенно бесшумно, и я вдруг понял эту тишину: замолкли крики птиц и стрекот цикад. Даже гудение надоедливых насекомых растворилось в нависшей тишине. Я видел, как сминаются стебли травы под невидимой поступью дрожащего в зыбком мареве фантома. Не дойдя до нас несколько шагов, «оно» остановилось, и словно проявившееся на кадрах старой кинопленки изображение, появилось нечто, принявшее вполне материальную форму.

Прижавшийся к земле зверь не напоминал мне ни одно животное, виденное мной ранее. Напрягшееся комком мышц тело замерло перед молниеносно смертельным прыжком. Но прыжка не последовало. Встав на задние лапы, и приняв вертикальное положение, он посмотрел сквозь нас вдаль, туда где минуту назад исчезли в густых зарослях лани. Желтые, с узким разрезом зрачков глаза словно загипнотизировали нас. Мгновение спустя, зверь вновь приник к земле и растворился в зеленой поросли. Вздрагивающие верхушки луговой травы указали направление, в котором удалялось невидимое нечто.

- Хорекс… - выдохнул Боб. – Не хотел бы я оказаться в лапах этого зверюги. Благодарение всевышнему, что мы находились не настоящей Алфее! Если бы я встретился с ним реально…

- … Ты бы никогда не увидел, и не узнал, от чего ты умер!

С минуту мы помолчали.

- А на Земле… - вдруг сказал Боб, - ты был на Земле… Мне не выпало счастье побывать на этой планете. Как там на Земле, док?

- Земля прекрасна, Боб. За десять дней, что я был там, я увидел и бескрайние снега севера и буйную жизнь тропиков. Земля – это рай, заповедник, чудом сохранившийся на истощенной, без полезных ископаемых планете. Животный и растительный мир, хоть и претерпевший за последние столетия генные мутации, удалось сохранить. Все эти оговорки не стоят того, поверь мне, Боб, просто это надо видеть. Кстати, ответь мне, Боб. Почему ты здесь? Почему именно Алфея?

- Не знаю, - ответил Боб, - воздух тут какой-то особенный… Чистый что - ли? Никогда не дышал настоящим воздухом…

- Этот воздух тоже не настоящий. Тебе лишь кажется… И запахи не настоящие. Настройки регенерации делают чудеса. Но все это лишь видимость… Блеф, мираж… Неужели ты думаешь, что остался бы жив, пройдя мимо тебя алфейский хищник? Такого не бывает. На Алфее живут люди, столетия выработавшие в себе местные особенности выживания. Окажись мы там, мы бы не выжили и полчаса.

- Невозможно себе представить… - сказал Боб, - но за эти полчаса я отдал бы жизнь…

Мы помолчали. Сквозь тихое журчание горной речки я услышал как тикают часы на руке Боба. Широко открытые глаза негра смотрели за горизонт, туда, где упирались в небо вершины гор, украшенные белоснежными шапками снега.

Я, Буйнов Дмитрий, родился на научной станции, имя которой – С130ВЕ, и жизнь, настоящая жизнь, не искусственная, обошла меня стороной. С детских лет я видел мир, окружающий меня в свете галогеновых ламп, переборок бесчисленных коридоров и черных проемов иллюминаторов, за которыми сверкали миллионы звезд и созвездий. Они были для меня недосягаемы, и, казалось, вся жизнь заключается в том, чтобы вырасти, изучить окружающую обстановку, и заботиться о том, чтобы, не дай бог, не вышли из строя системы регенерации воздуха, чтобы не кончилась вода, совершавшая круговорот на станции, как круговорот воды в природе. Все необходимое мы получали из того, что использовалось уже много раз…

- Великая Маракумба… - сказал Боб, и перекрестился. Он, как и все представители негроидной расы, был суеверен, - неужели судьба наша в том и состоит, чтобы, прожив жизнь, не увидеть ничего, ничего такого, в чем и состоит она, она, данная нам судьбой, на крохотное мгновенье называющаяся жизнью?

- Жизнь кипит там, где нас нет, Боб, но жизнь эта подвержена своим обычаям и законам. Нам, вторгающимся в иные миры, надо задуматься над этим. Ты был на Трилоне?

- Боже мой! – Воскликнул Бобби Блэр, - Единственное, что мы делали там, мы отстреливались от дикарей, свалившихся на нас как снег на голову.

- Боб, ты, хотя бы понял, что дикари, живущие на Трилоне, имеют свои понятия, как жить, что делать, и ни в коей мере не признают нас, пытающихся им внушить все блага цивилизации?

- Для них нет ничего надежнее, чем копье в руке и кремниевый нож за поясом. Я был на Трилоне и сам почувствовал это на своей шкуре. Марлоки хотели разрабатывать полезные ископаемые, но, получив несколько трупов, отказались от мысли освоения планеты. Дело даже не в том, что прибывшая цивилизация начнет оказывать давление на аборигенов. Дело в том, что марлокам, слава тебе господи, хватило ума не ввязываться в жизнь планеты, развивающуюся не по нашим законам.

- А вот мне не довелось побывать на Трилоне. Год назад оттуда эвакуировали все базы и исследовательские центры, оставив лишь спутники наблюдения на орбите. Трилонцы избавились от злых богов, пришедших с неба. То, что мы пытались сделать во благо, они посчитали абсолютным злом. Человеческие понятия бывают совершенно не логичными, столкнувшись с инопланетным разумом. Наверно то же самое касается и «серых». Контакт не просто невозможен, он обречен на вечную войну в борьбе за существование.

- Но почему же на Трилоне оставили охотничьи базы? – Воскликнул Боб. – Ведь это идет вразрез с принятыми декларациями!

- Базы расположены вдали от мест обитания аборигенов. Они ведут отстрел и регулируют численность хищников, угрожающих коренному населению. Закон естественного отбора видов на этой планете складывается не в пользу трилонцев.

- Жесткий закон! – Сказал Боб, и покосился в сторону, куда ушел хорекс.

- Что-то мне стало здесь неуютно. Да, пожалуй, мне пора на вахту. Будь здоров, Док.

Боб удалился. Дискуссия с иллюстрациями закончилась, а я, глядя на прохладные речные струи, вновь вспомнил удивительную Землю, девушку, притащившую меня в охотничью землянку и отогревшую от ледяного дыхания заполярья.

Полчаса, проведенные с ней показались мне сказкой. Она, назвавшаяся Викторией Джейн, своим дыханием обогрела мое застывшее сердце.

Прибывший вертолет унес нас на охотничью базу.

Утром, пораженный земными медицинскими нанотехнологиями, я с удивлением рассматривал свои, бывшие еще вчера бесформенно опухшими, обмороженными до черноты, руки. Новая кожа, нежная, словно у младенца, белела чувственной свежестью. Бесшумно отворилась дверь, и показалась рыжая, всклоченная борода, а затем и весь Михалыч. С собой он тащил огромный рюкзак, и в воздухе сразу же повеяло морозной свежестью, пахнувшей от него словно порывом ветра.

- Привет, мороженный, - сказал он, и принялся вытаскивать из рюкзака странные и невиданные вещи. – Дары севера. Не ахти какие, но все - же витамины. Живо на ноги подымут. Тут один у нас хватил гангрену. Года три назад, по-моему, из сил Федерации. Стрелок, то бишь. Провалился весной в болото и просидел в нем сутки. Так веришь, или нет, пришили ему – таки новые нижние конечности. И ничего. Ходить потом правда год учился. Но настырный был. И уехал потом опять в стрелки служить. А у тебя что… Так, ерунда… Верхние конечности, то есть я хотел сказать, руки. Завтра забудешь про свои болячки…

Из рюкзака появились невиданные мне ранее фрукты и плоды земной флоры.

- Груши, яблони, манго, киви… - кряхтел Михалыч, - а это, - он благоговейно взвесил на руке огромный, с макушкой из зеленых листьев, плод, - ананас. Я сам не знаю, как его есть. Думаю разберешься. Не супертехнологии…

Затем егерь вытащил сверток, встряхнул его, и передо мной развернулась, переливаясь серо-пепельным цветом огромная шкура северного хищника.

- Тот самый… Ножом ты его… Здоровый зверюга! Вожак наверное. Не каждый на такое способен. Ты тоже не подкачал. Научили вас все-таки кое чему в Силах Федерации!

Затем появился продолговатый, зачехленный в зеленый брезент, предмет.

- Начальная скорость пули – тысяча сто метров в секунду. – сказал Михалыч. – Убойная дальность – три тысячи метров. Тридцатикратная оптика. Автоматический и одиночный режимы огня. Емкость магазина – сорок шесть трассирующих, бронебойных или разрывных патронов.

Егерь на минуту замолчал, погладил оружие по прикладу, и неожиданно протянул его мне.

- Это все, что осталось от Рича, - грустно сказал он, - и по праву принадлежит тебе…

… Воспоминания о Земле теплыми волнами всколыхнули мою память, я невольно вздрогнул, услышав как запищал интерполярный сканер на моей голове.

Окинув взглядом пейзаж Алфеи, минуту спустя я вновь шагал по гулким коридорам станции…

8
2739. Осирис. Сентябрь.

 

- Док, Ответь мне, почему же все-таки это случилось? Почему «Эльдорадо» дал залп по «Небесной птице»?

- Отто, возможно бортовой компьютер принял транспортный корабль за астероид и выдал ошибочную команду на уничтожение.

- Этого не может быть. – Возразил Лохматик. – Мы ведь запросили принадлежность вашего звездолета.

- А ты уверен, что после такой крупной аварии, случившейся с вами, ваши радиолокационные средства были в порядке?

Марлок задумался. Его красное лицо выражало напряженную работу мысли.

- Он прав. – Сказал Отто. – Они подошли на такое расстояние, что отличить корабль от астероида визуально не составляло труда.

- И все - же подобные прецеденты были. – Ответил я. – Помнишь, когда мы громили тайные купола «серых» на Плутоне?

- Да, я помню. – Сказал Отто. – Я тоже участвовал в той боевой операции. Мы тогда еще с тобой не были знакомы. Миротворческие Силы Федерации потеряли шестнадцать крейсеров и орбитальную станцию. После войны станцию ремонтировали и натащили на ее столько строительных блоков, материалов и конструкций, что она приняла форму хаотично скомпонованных образований. Вышедший из субпространства разведкорабль корректировал траекторию торможения, а бортовой анализатор проложил курс в опасной близости от станции. Кроме того, анализатор, после запроса о принадлежности и классификации всех известных искусственных космических объектов, идентифицировал станцию как астероид и отдал приказ об уничтожении.

- По роковому стечению обстоятельств, в тот день на станции демонтировали модули радиолокационной связи, и станция не ответила на запрос.

- Совершенно верно. Станцию разнесло на куски, а вместе с ней и двадцать тысяч обслуживающего персонала.

Мы замолчали. Идти становилось все трудней. Нагромождения скал и камней преграждали нам путь. На исходе второго дня пути силы покидали нас, однако, Лохматик, тащивший на себе очередную, подстреленную мной дичь, шагал бодро. Видимо мысль о предстоящем ужине придавала ему сил.

Высокие вершины хребта переместились за спину, и дорога постепенно понижалась. Обойдя очередное нагромождение, мы облегченно вздохнули. Открывшийся вид внушал оптимизм: широкие плоские террасы спускались вниз, а там, внизу начинались джунгли, буйной изумрудной зеленью тянувшиеся насколько хватало глаз.

Отто взглянул на индикатор магнитопроекции:

- Завтра будем на месте. Приближаемся к аномалии. Прибор фиксирует энергетические всплески, самое странное, с завидной периодичностью. Какое – то пульсирующее волновое излучение.

- Что это может означать? – Спросил я.

- Вероятно, мы имеем дело с каким – то мощным источником энергии. Это может быть какой – либо энергетический комплекс, приемо-передающая станция, электростанция, в конце концов, космический корабль среднего класса с мезонными двигателями. Будь у меня аппаратура высокой чувствительности, которая имелась у нас на шлюпке, я бы сказал точнее.

- Чтобы там не было, - сказал Лохматик, - а пора готовить ужин.

В самом деле, Альдор клонился к горизонту, джунгли внизу приобрели фиолетовый оттенок, а спадающую жару сменяла вечерняя прохлада.

- Послушай, Лохматик, - я снял ранец, винчестер и положил у подножия скалы. - Чем вы питались на корабле?

- У нас была оранжерея и барзарий.

- Что?

- Барзарий – это вроде свинарника. – Пояснил Отто.

- Кроме того, - продолжал марлок, - у нас имелось несколько сортов Трилонских вин и раствор этилового спирта с виноградным соком. У вас это называется коньяк.

- Это не коньяк, а пойло, - сказал Отто раскладывая костер, - Настоящий коньяк делается путем перегонки виноградного вина.

- Тем не менее, - продолжал Лохматик, - питались мы сносно. У нас были овощи и фрукты из оранжереи, кроме того, запас консервов и много другой еды в вакуумной упаковке. Если бы вы знали как у нас готовят на Марлоке… Приходилось ли вам пробовать нежнейшее мясо барзара с медузами в протоплазмовой заливке?

- Эта та, в которой ты чуть не утонул?

- Ну, в общем, состав похожий, ведь из протоплазмы можно делать все что угодно. Надо лишь знать структурный состав оригинального изделия, то есть, какого-либо материала.

- У нас с помощью протоплазмы изготавливают биополимерное покрытие киборгов. – Сказал я. – Стволовые клетки во взаимодействии с протоплазмой имитируют человеческое тело – мышцы, кожу, даже кровеносные сосуды. Этим материалом покрывают титанокерамический скелет, компьютерная графическая программа путем случайного отбора пропорций, создает фигуру и облик, то есть лицо киборга. Ни один киборг не похож на другого так же, как не бывает одинаковых людей. Сотово-чиповая структура мозга координирует движения, осязательные и речевые центры, даже регулирует температуру тела. Киборг, как человек, мерзнет, когда ему холодно, потеет, когда ему жарко. Но, заметьте, никогда не замерзнет, и его никогда не хватит тепловой удар. У человека есть температурные пороги, а у киборга их нет. Надо сказать, что протоплазмовые мышцы киборга в три – четыре раза сильней человеческих, а мозговые центры самосовершенствуются, но до определенных уровней, заданных программистом.

- Док, ты хочешь сказать, что киборг не может быть умней человека, то есть программиста? – спросил Отто.

- В тех областях, которые предназначаются ему для работы, он умней человека, Отто. Смотря для чего он предназначен. Ученый - для науки, рабочий – для любых классификаций работ, солдат – для знания оружия, тактики, и ведения боевых действий.

- А киборги едят? – спросил Лохматик, поворачивая висевшее над костром мясо.

- Едят, расщепляя еду на ряд аминокислот, необходимых для питания протоплазмы. Излишки выводят естественным, как у человека путем.

- Представляю, - фыркнул Отто, - чем это воняет.

- Это вещество Отто, совсем другого свойства. Оно ничем не воняет, там нечему вонять. В основном это суспензии металлов.

- Дима, ты говоришь, что солдаты – киборги знают свое дело лучше, чем люди. Почему в войне с «серыми» их было так мало, собственно говоря, лишь технический персонал?

- Своими силовыми полями, неизвестной нам природы, «серые» отключают любую электронно-кибернетическую структуру. Человека тоже можно отключить – ввести в гипнотический транс, но это поле другого свойства, и воздействует только при близком контакте. Астральная человеческая оболочка может существовать в параллельных мирах, а физической оболочке это не дано. Для астрального тела не существует понятий пространства и времени, оно может находиться в любой точке вселенной. Но на астральное тело могут воздействовать, обмениваться информацией и общаться те формы жизни, которые существуют в данном измерении. Дело в том, что физический мозг человека обладает так называемым подсознанием, то есть энергетической структурой, способной также существовать отдельно от физической. В подсознании хранится информация, которую не хранит память основного отдела головного мозга.

Можно помнить, что ты делал в определенный прошедший день, но зачем помнить, что ты ел в этот день на завтрак?

Одно время я занимался проблемами биоэнергетики и биофизики, а также увлекался опытами с синестезией.

- Это как?

Понятие «синестезия» переводится с древнегреческого как «одновременное ощущение», но гораздо большую известность получил такой синоним точнее, одна из ее форм, при котором определенные звуки наряду со слуховыми ощущениями вызывают и цветовые, так называемый «цветной слух». Многие люди сами сталкиваются с проявлениями синестезии на обыденном уровне, когда, как к примеру, синий и зеленый цвет вызывает физическое ощущение прохлады. Хотя с медицинской точки зрения синестезия не является распространенным психическим феноменом: только один человек из двух тысяч обладает настоящей способностью к ней, и передается эта способность по наследству.

Предполагается, что в основе способности к синестезии лежит особая организация мозга. Она может быть обусловлена нейронными связями между центрами, отвечающими за различные процессы, например, за эмоции и восприятие запаха. Человек, обладающий такими способностями, может видеть всех незнакомых людей окруженными ярко – оранжевой, с темной каймой аурой, которая меняет свой цвет при последующем узнавании человека. При знакомстве она становилась светло – голубой, а при близком общении – розовой.

- И как далеко ты продвинулся в своих экспериментах? – спросил Лохматик.

- Я не успел окончить эту работу. Началась эта эпопея с Осирисом. Но я уверен, что эти знания по биоэнергетике и биофизике пригодились мне в работе по программированию киборгских мозгов.

- Я тоже участвовал в научных экспериментах. – Лохматик снял мясо с шампура и разделил его на три части. – Угощайтесь. Так вот. Однажды мне поручили изучить химический состав протоплазмы трилонских птичьих яиц. Их мне выдали целых четыре сотни. Хватило меня ненадолго.

- Что же произошло?

- Я их съел. Хорошая яичница лучше сомнительных анализов.

- Завидный аппетит, - сказал Отто, вгрызаясь зубами в кусок мяса, - я готов поспорить, что этих яиц тебе тоже хватило ненадолго.

- Аппетит, как  аппетит, - ответил марлок – мне их хватило на целых три дня.

Темнота тем временем окружила нас сплошной непроницаемой стеной, за которой ничего не было видно. Первым дежурить выпало мне. Отойдя от костра, я уселся на небольшой валун, положив винчестер на колени. Постепенно глаза привыкли к темноте и стали различаться очертания ближайших скал.

Подняв голову, я заметил, что звезды, блестевшие над вершинами гряды, начали гаснуть одна за другой, чернота, висевшая над горными пиками, стремительно расширялась, огромная черная туча надвигалась прямо на нас.

Сверкнула молния, и спустя некоторое время донесся отдаленный раскат грома. Спустя полчаса потоки воды обрушились с небес. Стена дождя билась о камни в непрерывных вспышках гигантских молний, грохот стоял такой, что казалось, окружающие скалы расколются на тысячи мелких обломков.

Укрывшись под сводом пещеры, я смотрел на это стихийное безумие и думал о том, что же все–таки случилось с «Эльдорадо». Как мог Питер Мерфи, командир звездолета, допустить подобные действия. Где были Брайен О’Нил, первый пилот, Джон Юханссон, штурман, Виктор Крестовский, технический инспектор «Разработок»? Где был весь экипаж управления звездолетом в составе двенадцати человек?

Отто и Лохматик спали так, что их не разбудили бы и бластерные пушки.

 

9
2739. Осирис. Сентябрь.

 

Наступившее утро было ослепительно ярким. Мокрая листва джунглей многокрасочной палитрой блестела в лучах Альдора. Едва вступив в зеленую полосу джунглей, мы почувствовали, как вода с непросохшей еще листвы, потоками полились нам за шиворот.

Идти в мешанине сельвы оказалось трудней, чем мы предполагали. Местами приходилось буквально продираться сквозь заросли. В ход пошел нож. Обрезая преграждавшие путь лианы и ветви, я двигался впереди. Отто, сжимая в руках оружие, двигался следом, а Лохматик, как всегда, тащился сзади, поминутно оглядываясь и напряженно прислушиваясь к звукам, которые нас окружали.

В высоких кронах щебетали, пели и трещали птицы, за густыми зарослями фыркали и издавали трубные звуки невидимые животные. Вдалеке послышался леденящий душу рев какого – то хищника, и наше счастье, что легкий ветер дул с той стороны, хищник не мог нас почуять.

К полудню мы прошли значительное расстояние, а джунглям, все так же не было видно ни конца, ни края.

- Восемнадцать миллирентген, - сказал Отто, - фон нарастает, приближаемся к зоне. Магнитная пульсация увеличивается по частоте, колебания становятся более частыми.

Комбинезоны взмокли, пот струился по лицу, но постепенно заросли редели, и идти стало легче.

Альдор преодолел большую часть своего пути, когда между поредевших стволов засверкала синяя гладь Айстры. Еще немного, и мы вышли на берег, повернули направо и двинулись туда, где река выносила свои воды в величественную гладь океана.

Здесь, в устье, ширина реки поразила нас своим простором. Множество островов с протоками между ними, простирались до самого горизонта. Бесчисленные стаи птиц кружили в воздухе и сидели на воде. Все говорило о том, что щедрые воды богаты добычей для пернатых. В тихих заводях, с нависавшими над ними кронами гигантских деревьев плескалась рыба, скользили змеевидные тела неведомых речных животных, а на встречающихся изредка песчаных пляжах, грелись, похожие на бревна, зубастые твари. Время от времени, одна из них, извиваясь словно змея ныряло в воды реки, а навстречу ей, блестя мокрой спиной выползала другая.

С опаской обходя очередное лежбище, мы, стараясь не удаляться далеко от берега, вновь углубились в прохладную тень высоких деревьев. Здесь, в прохладе зелено – фиолетовых крон, дышать было легче, чем в джунглях и на берегу реки, но опасность и здесь подстерегала нас на каждом шагу.

- Осторожно, - сказал Отто, - показывая рукой на мясистое, утыканное иглами словно кактус, растение.

- Это Глонкус. Плотоядный представитель местной фауны. Обратите внимание: оно двигается.

Приглядевшись, я действительно заметил, что растение медленно, но целеустремленно приближается к нам, перебирая множеством коротких, похожих на щупальца отростков. На острых иголках блестело множество крошечных, переливающихся в ярких лучах капелек.

- Растение ядовито, - продолжал Отто с таким видом, словно читал нам лекцию по ботанике, - питается исключительно животной пищей, впрыскивая яд в тело животных. Не волнуйтесь, нас ему не догнать.

Инстинктивно, мы все же прибавили шагу, Лохматик очутился впереди, и скоро растение скрылось за толстыми стволами деревьев.

Я ясно представил себе выгоревшую полосу земли между стенами базы и джунглями, и понял, насколько мудро экспедиционный состав «Звезды» обеспечил безопасность своих жизней. Джунгли представляли собой смертельную угрозу всему живому, как и все живое, живущее в этих джунглях. Смертоносные лучи лазеров держали на расстоянии эту угрозу, и если бы не они, дикий мир Осириса давно поглотил бы и базу, и всех работающих на ней исследователей.

Стена стволов внезапно кончилась, и мы очутились на обширной, свободной от густой растительности поляне. На другом ее конце голубела вода Айстры, слышались крики и клекот птиц, висевших над ней, в лицо ударил ветер, несущий с собой запахи реки.

Отто остановился, с недоумением глядя на индикатор. Зеленые цифры прибора абсолютно беспорядочно замелькали, показывая совершенно невероятные значения заданных режимов.

- Ничего не понимаю. – Бауэр потряс индикатор. – Либо прибор не работает, либо замеряемое излучение достигло такой частоты, которая находиться за пределами чувствительности.

- Отто, возможно мы находимся в центре аномалии?

- Возможно. Возмущение магнитных полей достигло предела, хотя радиационный фон не так уж велик. Разлом тектонических слоев, в котором лежит устье реки, а горная гряда составляет край платформы одного из пластов, может вызывать искривление магнитного поля. Но не в таких же пределах!

- Ты говорил об источнике волнового излучения энергетического свойства.

- Похоже, мы находимся в эпицентре этого излучения.

Отто двинулся к центру поляны, не сводя глаз с индикатора. Свой ранец он оставил тут же, на границе леса. Я, следуя его примеру, сбросил свой, и сжимая в руке оружие, последовал за ним.

Изумленный возглас Лохматика заставил нас обернуться. Широко открытые зеленые глаза марлока смотрели в небо.

Там, в самой вышине, где голубизна принимала фиолетовый оттенок, ясно виднелась черточка тонкого инверсионного следа. Такой след в вышине мог оставлять только двигающийся с большой скоростью искусственный объект.

Поставив оптику на максимальное разрешение, я прильнул к окуляру.

То, что я увидел, было невероятно.

На самом острие оставленного в небе автографа, блестел маленький серебристый, похожий на монету диск. То, что я вначале принял за одну из наших шлюпок, неслось с непостижимой даже для наших истребителей Межзвездных Сил Федерации скоростью. Падающие в атмосфере метеориты сгорали, превращаясь в огненный шар на гораздо меньших скоростях.

Но еще удивительнее было то, когда неизвестное тело внезапно, почти под прямым углом изменило траекторию, потом еще, и еще, оставляя в небе символ, похожий на молнию, и как бы застыло на месте, разрастаясь в размерах.

В следующую секунду я понял природу такого превращения: диск, стремительно снижаясь, приближался к нам. Обозначались детали, не видимые издалека – подобие иллюминаторов и ярких красных огней на верхней, выпуклой части корпуса. Изображение быстро заполнило окуляр прицела, и я опустил винчестер.

Яркая вспышка на несколько секунд ослепила меня и я услышал крик Отто:

- Вот оно, волновое излучение! Это Они! «Они»!

Я понял, что имел в виду Бауэр. Подобное я видел в битве на Плутоне. Тогда их было много, они роились в космосе, как пчелы у растревоженного гнезда. Они сверкали, как маленькие свехновые звезды перед тем, как взорваться от попавшего в них плазменного разряда бластерной пушки, или просто исчезнуть в пустоте, не оставив после себя ничего, кроме космического вакуума.

Они исчезли, оставив лишь груды искореженного, разлетающегося в разные стороны металла – остатки истребителей Федерации и руины куполов на Плутоне, затянутые пыльной дымкой от разорвавшихся торпед…

Огненный шар, висевший над головой, стал желтым, затем голубым и, наконец, приобрел первоначальную форму серебристого, сверкающего металлом, диска. Словно раздумывая, он, медленно вращаясь, разглядывал нас. Да, именно разглядывал.

Охваченные ужасом, мы молча взирали на это, взявшееся ниоткуда, творение чужой цивилизации. Не в силах пошевелиться, я почувствовал, как карабин вывалился из моих рук, гулко стукнувшись прикладом о землю.

Широкий желтый луч, кругом охвативший нас, оторвал ноги от почвы и с непреодолимой силой тянул вверх.

Я видел искаженные лица Лохматика и Отто, видел яркое, открывшееся сдвинутым в сторону серебристым люком, отверстие. Затем наступила темнота.

 

10
2732. Плутон. Июнь.

 

В те, памятные после битвы на Плутоне, дни, на станции техобслуживания Сил Федерации, казалось, негде было яблоку упасть. Непрерывно гудели створки приемного шлюза, впуская и выпуская транспортники, привозившие изувеченных, окровавленных десантников и увозившие прооперированных, тяжело и легко раненых. С ними же отбывали в залитых силиконом гробах те, кому уже ничем нельзя было помочь.

Стоя в коридоре переходного отсека, я лихорадочно курил сигарету, и смотрел, как мимо меня проносили и вели под руки людей в окровавленных бинтах. Третьи сутки без сна давали о себе знать, и вереница непрерывно идущих расплывалась в глазах. Бросив сигарету, я прошел в дезинфекционную каюту, и сменив очередной халат, направился в операционную.

Везущий передо мной каталку с раненым остановился, и повернувшись ко мне лицом представился:

- Младший инженер обслуживающего медперсонала Уильям Лотнер, К – 2491.разрешите обратиться.

По тому, как он представился, и нашивке на левом клапане кармана, я понял, передо мной киборг.

- Я вас слушаю.

- Извините, сэр, я прибыл сюда всего несколько часов назад и был определен в эвакуационную команду. К сожалению, я еще не знаком с планом размещения помещений станции, в связи с чем прошу оказать содействие в определении направления транспортировки раненого.

Наклонившись над человеком, лежащим на каталке с перебинтованной головой, я прочел на сопроводительном листке:

« Отто Бауэр. Проникающая черепно-мозговая травма. Нетранспортабелен. Направлен в камеру криогенной заморозки.»

- Идите за мной, - сказал я, и, минуя операционную, направился в камеру.

Пройдя несколько отсеков и поравнявшись с дверями лифта, мы остановились. Лежащий на каталке слабо застонал и пошевелил рукой.

- Кто распорядился о направлении в криогенную заморозку? – спросил я, определяя пульс по руке больного.

- Старший офицер медслужбы Сьюзан Томпсон, сэр.

- Черт возьми, после криогенной заморозки выживают меньше половины пациентов, - мысли путались у меня в голове, - а этот, пожалуй, не так уж плох. По всей видимости двигательные центры не повреждены. Надо сделать лоботомию. Возможно, не все потеряно.

- Разворачивай каталку, - скомандовал я Уильяму Лотнеру, - едем в нейрохирургическую лабораторию.

С трудом добившись разрешения на операцию головного мозга, я наблюдал, как Бауэра погрузили в прозрачный контейнер с протоплазмой, и нежные щупальца стволовых процессоров захлопотали над обширной раной на голове пациента. На плоском дисплее компьютера побежали данные о всех внутренних органах больного, и спустя час компьютер выдал заключение:

«Одна шестая часть головного мозга необратимо утеряна. Повреждения в центрах памяти, ориентации и органов чувств. Показания к лечению: возможна имплантация пакета микропроцессоров. Вероятный успех операции – сорок шесть процентов».

Вздохнув, я отпечатал на клавиатуре:

«Приступить к исполнению».

Выходя из дверей нейро-хирургии, я даже не предполагал, что судьба сведет меня с Отто Бауэром еще раз…

В центре подготовки экипажа «Эльдорадо» царил армейский порядок. Каждый занимался тем, чем ему было предписано заниматься на далекой, неизвестной планете. И хотя подробные отчеты о том, что нас там ожидает, были получены, связь с экспедицией «Звезды 4» была безвозвратно утеряна. В связи с тем, что последнее сообщение говорило о благополучном завершении программы изучения Осириса, существовало предположение, что межзвездный корабль либо потерпел крушение, либо потерял ориентацию в пространстве вследствие выхода из строя бортового анализатора.

Согласно распоряжения Дрю Далтона, я занял не последнее место в составе экипажа звездолета, и вошел в состав разведгруппы, задачей которой было обеспечение безопасной высадки экспедиции на поверхность планеты и расконсервация базы.

Командир звездолета, полковник Федеральных Сил Питер Мерфи, имел богатейший опыт межзвездных полетов, и лично тестировал головную группу экипажа управления в составе двенадцати человек, куда входили пилоты, штурманы и старшие специалисты технических служб. За месяц до старта состоялось представление и утверждение полного состава экспедиции.

Представление экипажа окончилось, ко мне подошел долговязый парень и , козырнув, отрекомендовался:

- Отто Бауэр, направлен к вам в качестве второго пилота разведшлюпки номер два.

Глядя на лицо этого человека, я был уверен, что никогда и нигде его не видел, но имя? Имя крутилось у меня в голове, и я вдруг вспомнил.

Я вспомнил станцию Федерации, битком набитую ранеными, лежащего на каталке десантника с забинтованной головой, всю ту жуткую атмосферу, царившую после битвы на Плутоне.

Почему я не запомнил его лицо? Возможно потому, что в те дни передо мной прошли тысячи лиц, и запомнить каждое из них не представлялось возможным.

- Вы участвовали в боевых действиях на Плутоне?

- Так точно, - ответил Бауэр, - принимал участие в бомбардировке куполов, был ранен, по выздоровлении комиссован, работал по гражданской специальности – биофизиком в области межпланетных контактов. Работал в совместном с марлоками предприятии на станции «Порт эль Горо».

Уже вечером, обмыв как следует знакомство, я спросил:

- Отто, скажите, как вы попали в состав экспедиции?

- Ну, все-таки, я специалист в области межпланетных контактов, к тому же обладаю феноменальной памятью.

- Как это?

- Я могу проводить в уме всевозможные действия с большими цифрами, помню самые незначительные события, запоминаю дословно любой текст.

«Сорок шесть процентов, - подумал я, - превратились в сто. Кто бы мог подумать? Это гораздо лучше, чем лежать глыбой в криогенной камере до лучших времен».

Весь последний месяц мы облетывали шлюпку, а на корабле шла погрузка грузов и оборудования, подготовка к отбытию набирала обороты, а «Эльдорадо» освобождался от стапелей и разогревал реакторы разгонных двигателей.

Утром, в день старта, Далтон вновь пригласил меня «на кофе», и подавая горячую чашку, произнес пламенную речь об огромном значении освоения планеты в интересах «Разработок», о том, что корпорация, обретая второе дыхание, станет супердержавой и, в конце концов, обретет звание «Межзвездной Осирийской Компании».

- Послушайте, Буйнов, вы представить себе не можете, что значит для нас эта экспедиция. Сначала Осирис, а затем и вся система Альдора будет качать деньги в наши карманы. – Дрю ходил из угла в угол, меряя кабинет шагами. – Скажу вам больше. В случае благополучного исхода мероприятия, вам уготовано блестящее будущее, ваше, как говорят, счастье, в ваших руках. А теперь о главном.

Я услышал длинный ряд цифр, запомнил, и выпил еще одну чашку кофе, пока Далтон отдавал по селектору распоряжение охране.

Спустя минуту, в кабинет вошел высокий, статный мужчина, лет сорока, но уже с сединой на висках.

- Знакомьтесь, - сказал Далтон, пока мы пожимали друг другу руки, - мой полномочный представитель в составе экспедиции, Виктор Крестовский, ваш соотечественник. Приятно, не правда ли?

- Очень приятно. – Я выдернул руку из цепкой ладони Крестовского. – Скажите мне Дрю, чьи приказы я должен исполнять, Мерфи или Крестовского?

- Ну, конечно же, Мерфи, - Далтон улыбнулся, - и Крестовского. Не забывайте, Дмитрий, по окончании высадки вам еще гнать «Эльдорадо» домой.

Спустя несколько часов загудели маневровые двигатели, «Эльдорадо» развернулся, нацелившись на невидимый глазу Альдор, синей плазмой полыхнули главные дюзы, и Солнце, оставшееся за кормой, стало превращаться в маленькую звездочку, и скоро совсем скрылось из глаз.

 

11
Дата  неизвестна.                                                              

… Легкие, белые хлопья снега падали с небес. Я по пояс в снегу брел по необъятному полю. Мороз ледяной маской сковал лицо, но струйки пота, бежавшие по спине обжигали тело. Впереди, насколько хватало глаз простиралась белое безмолвие, а сзади, по одинокой цепочке следа, где-то еще совсем далеко, огромные тундровые волки, хватая зубами снег, неслись за мной вдогонку.

Я пошел быстрее, затем побежал, но ноги вязли в снегу, и казалось, я совсем не двигался. А серые хищники приближались, уже слышалось щелканье огромных зубов, тяжелое дыхание и скрип снега под быстрыми, тяжелыми лапами.

Оглянувшись, я увидел разинутые пасти, налитые кровью глаза и ужас близкой смерти все сильнее сковывал мои движения, ледяными клещами сжимая сердце. Вытянув вперед руки, я стал падать, и вдруг понял, что я не падаю, нет, я лечу, а подо мной огромным зеленым морем расстилаются джунгли. И вновь впереди не было видно ни конца, ни края, только теперь все было зеленым. Холод по-прежнему обжигал лицо, хотя ветра я не чувствовал.

Но вот впереди, сквозь колеблющуюся, словно мираж дымку, возникли горы. Их ослепительно белые вершины подпирали голубое небо, и казалось небосвод лежит на этих остроконечных, покрытых снегом пилах. Я взлетел еще выше, и горы остались далеко внизу, а сверху открылось черное, в ослепительных звездах небо. Горные вершины проносились подо мной, а звезды висели, не двигаясь, и ледяное дыхание космоса начало охватывать меня всего, с ног до головы. Холод сковал мое тело, и я понял, что надо опуститься вниз, туда, где были джунгли, ведь там было намного теплее.

И вновь зеленое море джунглей, но вот впереди показалась широкая река, как пятнами, покрытая большими и маленькими островами. На берегу, сверкая в лучах светила серебристыми боками, стоял, опираясь суставчатыми опорами, маленький, совсем маленький, чуть выпуклый, похожий на тарелочку, диск.

Непреодолимая сила потянула меня к нему, и чтобы не удариться о его металлическую поверхность, я вытянул вперед руки и сжался точно пружина.

Но ничего не произошло. Руки мои погрузились в металл, затем весь я оказался по ту сторону, в темноте.

Глаза после яркого света словно ослепли, но, постепенно темнота превратилась в полумрак, проступили очертания странных, непонятных конструкций, а посередине – три висящих в воздухе прямоугольных платформы, с лежащими на них человеческими телами.

Зависнув вверху, я взирал на лежащих, и только тут заметил, что около каждого из них, плавно, словно в замедленной видеосъемке движутся темные, почти неразличимые тени. Сконцентрировав зрение, различил, узкие, тщедушные тела с длинными, руками. Тонкие, четырехпалые ладони шевелились над лежащими, словно делая какие-то непонятные, магические пассы. Огромные, продолговатые головы наклонились вниз, разглядывая лежащих перед ними.

Я не чувствовал ни волнения, ни страха, и совершенно не удивился, увидев в лежавших знакомые черты. Но что-то сжало мое сердце, когда в одном из них я узнал себя. Да, точно, это был я. Но это не было отражением в зеркале. Впалые щеки, заросшие щетиной, закрытые глаза, словно во сне, разбросанные в стороны руки.

Я посмотрел на свои руки. Они светились в полумраке голубым светом, словно маленькие лучики света мигали между пальцами, и я вновь стал ощущать прохладу, которая снова охватывала меня.

Наклонившийся надо мной длинными, тонкими пальцами стал расстегивать молнию у меня на груди, раздвигая полы комбинезона в стороны.

И тут мне стало страшно.

- Кто ты? Что тебе надо? – закричал я, и удивился, не услышав собственного голоса.

Стоявший внизу выпрямился, и словно услышав меня, завертел по сторонам головой, затем повернулся и посмотрел вверх. Черные, огромные глаза казалось были бездонными, узкая щель рта скривилась в нечеловеческой гримасе. Затем он отвернулся, и вновь закрутил головой по сторонам. Я понял: он меня не видит.

Что-то зашевелилось в моем мозгу, зашуршало, переходя в треск, непонятный скрип и шорох, из которых вдруг стали складываться слова:

- … проверка… проверка генофонда… несанкционированное вторжение на территорию измененного пространства…

- Да кто же ты такой? Что вам от нас надо? – опять закричал я, и вновь не услышал своего голоса.

- … кто я такой… нельзя знать… информация не для вас… информация запрещена…

Слова, складывающиеся в голове, становились четче, исчезли скрипы и шорохи, металлический голос стал ясным и четким.

- … нужен генетический материал. Хромосомные пары мужских и женских видов. В данном случае – мужских. Из представленных образцов годен один. Двое других – некондиционная биоплазма. Из них первый – боковая ветвь тупиковой цивилизации, скоро все погибнут, нет логического продолжения, второй – часть нейронов заменена примитивной полупроводниковой конструкцией, не способен к астральной хронопортации.

Постепенно волнение прошло, я почувствовал, что могу здраво мыслить, и уже понизив голос до нормального, спросил:

- Что такое астральная хронопортация?

- Перемещение разумной сути в другое пространственно – временное поле. По – вашему – в другое измерение, отличающееся координатными данными.

- Другая вселенная?

- Вселенная едина. Физические тела – звезды, планеты обладают неизменяемой атомной структурой. Разнородность имеют гравитационные, магнитные и прочие волновые структуры. Планета одна – пространственно – временных полей, существующих в данной точке – много. Планета одна – форм жизни несколько. Различие в пространственно – временных координатах.

- Возможен ли контакт с параллельной формой жизни?

- Возможен, односторонний. От высших, к низшим. Вы – низшая координатная система. Субпространство по – вашему, это переход в другую систему. Перемещение в граничащей волновой структуре возможно, контакт – нет. Состояние вашей барионной материи не совместимо с состоянием темной материи и темной энергии. Физический контакт невозможен.

Голос пропал. Гуманоид вновь наклонился надо мной. В его пальцах засверкала длинная, неведомо откуда взявшаяся игла.

Мной вдруг овладел неописуемый приступ ярости.

- Что ты собираешься делать? – закричал опять я. – Отойди от меня!

- Не могу больше контактировать. Ограничен временной отрезок. Приступаю к извлечению хромосомной пары. Прошу ограничить энергетическое воздействие.

« Энергетическая структура! Вот оно! – подумал я, вспомнив свои опыты по биоэнергетике и синестезии. – Концентрация – вот что главное».

Посторонние мысли отбросились легко и быстро, будто я делал это тысячу раз. Я представил себе стену, возникшую между мной и гуманоидом, мгновенно оказался внизу и встав по другую стороны платформы, вытянул руки вперед.

И случилось что-то невероятное. Сияние с кончиков моих пальцев потянулось в сторону пришельца, казалось, даже полумрак расступился вокруг, и я увидел, как отшатнулась тощая фигура, и игла со звоном упала на пол.

В ту же секунду я почувствовал нестерпимую боль во всем теле и … открыл глаза. Я лежал на платформе, страшный холод сковал мое существо: руки, ноги, лицо. А рядом копошилась серая тень и огромные, черные, без зрачков глаза опять наклонялись надо мной, но ярость жизни достигла границ.

Собрав все силы, я изогнулся пополам, и выхватив негнущимися пальцами нож, полоснул со всей, на какую только был способен, силой, прямо по черным, раскосым дырам на белом лице.

Платформа качнулась, и я кубарем скатился на пол, но и пол вдруг наклонился, и я с трудом удержался на ногах. Фигура напротив, едва слышно вздохнув, повалилась на пол. Услышав за спиной какое-то птичье стрекотание, я увидел, как два других серых призрака метнулись в сторону, и пропали из глаз.

Не могу объяснить, какая сила двигала мной, но она понесла меня вслед за ними, и их худые, серые спины замаячили в коридоре, неведомо откуда возникшем, в этом, таком маленьком снаружи, и большом внутри инопланетном корабле.

Впереди забрезжил свет. На его фоне я ясно увидел две фигуры, убегавшие к этому сиянию. Боковым зрением я успел заметить несколько боковых ответвлений, уходящих в темноту, но ноги непостижимым образом несли меня вслед за привидениями, а они не бежали, они плыли по воздуху и ноги их не касались пола.

Еще несколько прыжков, я настиг их, и два удара ножом хватило, чтобы хлипкие тела, едва слышно вздохнув, бесшумно повалились на пол.

Озноб, трясущий меня, мгновенно сменился жаром, струйки пота потекли по вискам, и , согнувшись пополам от боли во всем теле, я повалился на пол, который, накренившись еще больше, увлек к яркому отверстию входного люка.

Земля казалась совсем рядом. Вот она, протяни только руку, и достанешь верхушки мягкой, ярко – зеленой травы. Охнув от боли в боку, я перевалился через край, и с двухметровой высоты грохнулся на землю. Перед глазами возникла надломленная стойка отпоры, с валившим из нее зеленым дымом, а дальше – маленькие фигурки людей, бежавших ко мне. От них тянулись яркие бластерные молнии, вонзавшиеся в металл диска, и со звоном уходившие в небо. Вдали стоял сгорбленный корпус транспортного корабля, который стал расплываться на глазах. И снова темнота.

Как - будто кто-то выключил кнопку видеофона.

 

12
2739. Осирис. Сентябрь.

 

- Болевой шок, - сказал голос, - на руках – ожоги, похоже, термические, от поражения электрическим током. Вот здесь, на груди, посмотрите, порезы без повреждения кровеносных сосудов, похоже на лазерный скальпель. Кажется, приходит в себя.

Я открыл глаза. Лица, склонившиеся надо мной, были мне незнакомы, но это были настоящие, человеческие лица!

- С возвращением! – воскликнул один из них, и я узнал его. Крестовский, Виктор Крестовский протягивал, улыбаясь, руку.

Пересиливая боль, я сел. Над головой возвышался борт транспортника, с нарисованной на нем большой цифрой «3», а чуть ниже, и помельче – надпись: «Межпланетные технологические разработки». Невдалеке блестел в лучах Альдора накренившийся корабль «серых», возле которого суетились маленькие фигурки в синих комбинезонах.

– Как долго я был без сознания?

- Несколько часов. Вашим друзьям повезло меньше. Оба в критическом состоянии. Причина та же – болевой шок. Но, думаю, все обойдется. – Крестовский помог мне подняться на ноги. – Несколько суток в растворе протоплазмы, интенсивная терапия, и они будут как новенькие. Кстати, ваше мужество делает вам честь. Завалить троих «серых» простому человеку невозможно. Как вам это удалось? Поделитесь секретом, Буйнов, возможно, это пригодиться нам при нашем дальнейшем сотрудничестве?

- Каком сотрудничестве?

- Не все сразу. Чуть позже я вам все объясню.

Только теперь я заметил, что все окружающие, нас люди, были вооружены. Почти у каждого болтался на плече короткий армейский автомат, а у остальных, в пристегнутых к поясу кожаных кобурах, поблескивали рукоятки бластеров.

Несколько человек, возившихся возле диска, сооружали сложную конструкцию из тросов, карабинов и широких металлических полос.

- Космодиск не входит в транспортный люк, - пояснил Крестовский, - будем подымать на «Эльдорадо» под днищем.

Я потрогал металл инопланетного корабля рукой. Под пальцами растеклось едва заметное голубоватое сияние.

- Биометалл, - Виктор осторожно потрогал обшивку, - по-видимому, корабль управляеться неким биополем. Мы не нашли каких-либо механических органов управления.

- Он живой?

- Можно сказать и так. Вот доставим, просканируем, пропустим информацию через анализатор, может, что-то прояснится. По крайней мере, возможно узнаем принцип движения. Вы заметили какой он просторный и многоярусный внутри?

- Преображенное искривление пространства?

- Похоже на то. Как будто входишь в другое измерение.

Мы отошли в сторону. Загудели антигравы транспортника, он приподнялся, мягко заскользил над землей и, зависнув над космодиском, как назвал его Крестовский, накрыл его своим широким брюхом.

- Прошу на борт. – Виктор указал мне на ступеньки опустившегося трапа. – Максимум, через час будем на «Эльдорадо».

Находясь в рубке управления, я наблюдал за слаженными действиями экипажа, ощущал вибрацию маршевых двигателей, но никак не мог привести в порядок спутавшиеся в голове мысли. Как в тумане я видел открывшийся входной шлюз звездолета, причальную палубу, стоявшие в сотовых ангарах шлюпки и транспортники, на удивление немногочисленную службу шлюзового терминала. Что-то было не так. Не так как всегда…

…Проснувшись утром в своей каюте, я увидел в зеркале худое, заросшее многодневной щетиной, лицо. Так же, как и вчера, ничего не соображая, помылся, побрился, позавтракал поданной бытовым распределителем пищей, уселся в кресло и закурил сигарету.

И тут, словно кто-то невидимый, смахнув рукой пелену с моих глаз и мыслей, зашептал: « Оглянись, Буйнов, посмотри вокруг себя, попробуй найти ответы на все те вопросы, которые ты задавал себе в течение последних дней. Что произошло на корабле? Где Отто и Лохматик? Что с ними?..»

Ударившись о дверь каюты плечом, и отлетев к стенке, я понял, что дверь заперта, и кто-то не хочет, чтобы я покидал свою каюту.

В томительном ожидании, прошло не меньше двух часов. Щелкнул замок двери, и в проеме показался незнакомый мне человек. В этом не было ничего удивительного, ведь на корабле находилось больше тысячи, членов экспедиции.

- Вас просит к себе командир, - сказал вошедший, - следуйте за мной.

Глядя на широкую спину размеренно шагавшего передо мной астролетчика, я заметил еще одного, державшегося поодаль, но следовавшего за нами.

«Так водят арестованных под конвоем, - пришла в голову мысль,- когда ведут из камеры на допрос, или наоборот…»

К командирской каюте восседал на кресле Крестовский, и улыбаясь, протягивал мне коробку с дорогими сигарами:

- Присаживайтесь, Дмитрий. Сегодня, как я предполагаю, у нас с вами произойдет откровенный разговор. Ведь у вас накопилось немало вопросов, не правда ли?

- Где Отто и Лохматик?

- Кто, кто? Лохматик?

- Не делайте вид, что вы не видели марлока. Вы знаете, откуда он взялся? И где Питер Мерфи? Он вызвал меня к себе.

- Что касается марлока, Буйнов, я предполагаю, что он с той самой «Небесной птицы», невесть откуда взявшейся на нашу голову. Но как он уцелел? Хотя об этом позже. Видите ли, Буйнов, вас к себе вызвал не Питер Мерфи. Вас к себе вызвал я. С некоторых пор я исполняю обязанности командира, и прошу вас обращаться ко мне подобающим образом. Мерфи, как бы помягче выразиться, погиб.

Я потерял дар речи. Глядя на Крестовского, в его ставшие холодными и колющими глаза, я понял: произошло что-то страшное и непоправимое. Вспомнился Дрю Далтон: «… и помните, командир корабля тоже живой человек…»

- Ровно неделю назад, - продолжал Крестовский, - у экспедиции корабля, и лично у меня, изменилась цель всей этой компании, изменилось также и командование звездолетом. Проще сказать командую теперь здесь я. Кое-кто, в том числе Питер Мерфи и экипаж управления, хотя и не все, выразили неудовольствие данным оборотом дела. Слова на них не подействовали, пришлось уничтожить физически.

 - Вы захватили звездолет? Вы, полномочный представитель «Разработок»?

- Я был им до недавнего времени. И кто знает, может быть в недалеком будущем, буду уже президентом «Разработок» и двух планет, принадлежавших корпорации.

- Не слишком далеко вы хватили, Крестовский? Ведь на «Эльдорадо», тьма народу, что вы объясните им?

- Я им ничего не объяснял. Рубка управления, двигательный отсек, шлюзовой терминал, весь первый уровень под нашим контролем. Все остальные – на втором уровне. Двери и лифты заварены. Не волнуйтесь, им там даже лучше, чем нам. В их распоряжении жилые отсеки, все бытовые помещения, оранжерея с бассейном, в конце концов.

- И много вас?

- Достаточно, - Крестовский ухмыльнулся, - часть экипажа перешла на нашу сторону, к тому же я привез с собой два контейнера крепких, идеально послушных киборгов.

- Как же вам удалось провезти контейнеры с киборгами на борт?

- В этом нет ничего удивительного. Погрузка происходила под моим контролем. Ничего не стоило переправить на борт тридцать бойцов, упакованных в целлофан.

- Что же вы намерены теперь делать?

- Это не ваше дело, Буйнов. Предоставьте это решать мне. Я вообще бы с вами здесь не разговаривал. – Холодные глаза стали ледяными. – Просканирован каждый член экспедиции. Остались только вы и Отто. Марлока я в расчет не беру. Мне нужен код. Код управления анализатором. Код управления кораблем. «Эльдорадо» будет мой, как бы вы не хотели помешать.

Я сидел и молчал, глядя в потолок. Все ясно, им нужен код. Они будут нас сканировать. Этого я не выдержу. Надо что-то предпринять. Но что? Первой же мыслью пришедшей в голову, было желание схватить кресло и обрушить его на голову свежеиспеченного командира, но, вспомнив о стоявших за дверью двоих киборгах, в этом я уже не сомневался, я постепенно остыл.

… не будем форсировать, - донесся словно издалека голос Крестовского, - вам необходимо придти в себя и успокоиться. Мне не нужны ваши галлюцинации на экране сканера, мне нужен четкий ряд букв или цифр, или что там у вас, подразумевающее код анализатора. Вы свободны.

Крестовский сделал движение рукой, дверь распахнулась и вошли двое, те самые типы, что привели меня сюда.

- Знакомьтесь. Джей Кобб и Крис Дуглан. Впрочем, вы уже наверно знакомы. Теперь они ваши «любимые» слуги и охранники. И не вздумайте трепыхаться, Буйнов. Ребята могут вас нечаянно поломать.

- Когда я увижу Отто и Лохматика?

- Отто и… кого?

- Лохнгм Хена.

- Теперь ясно. Думаю сегодня вечером. Они уже пришли в себя. Скажите, Буйнов, что вы печетесь о марлоке? Он вам нужен? Терпеть не могу этих красномордых. Они о себе слишком высокого мнения. Считают, что мы недостойны знакомства с их цивилизацией. Впрочем, это мое мнение. Идите. Увидимся завтра.

Сопровождаемый двумя «друзьями», я молча вышел из каюты.

 

13
2739. Борт «Эльдорадо». Сентябрь

 

Отто болтался в прозрачном цилиндре с протоплазмой, как лягушка в лоханке. Увидев меня, он широко открыл глаза, задвигал руками и ногами, словно хотел что-то сказать, но дыхательная трубка, находившаяся во рту, не дала ему этого проделать. Лишь несколько пузырей выскочили изо рта и поднялись на поверхность.

Увидев двоих, стоявших у меня за спиной охранников, он успокоился и вопросительно посмотрел сначала на меня, потом на них.

- Отто, не волнуйся, все в порядке. – По тому, как он кивнул головой, я понял, он меня слышит. – Мы на «Эльдорадо». Завтра поговорим нормально. Где Лохматик?

Отто большим пальцем показал себе за спину.

Обойдя контейнер, я увидел второй, в котором спокойно, ни на что, не реагируя, возлежал марлок. Он смотрел на меня безучастными зелеными глазами, словно видел меня впервые.

- Лохматик, ты слышишь меня?

Марлок медленно закрыл глаза, и чуть–чуть, едва заметно, пошевелил шестипалой кистью. Пятна на его красном лице, казались, стали еще темнее. Я понял, что ему гораздо хуже, чем Отто.

Стараясь не шуметь, я повернулся и направился к выходу. Наблюдавшие за мной охранники, также бесшумно проследовали за мной.

- Скажите, Крис, - обратился я к одному из них, когда мы очутились в коридоре, - чем вы занимались до полета на «Эльдорадо»?

- Я окончил военную академию на станции «Независимый Эллингтон», - ответил тот, - затем участвовал в боевой операции на Плутоне.

- Вы были там? – Удивился я. – В каком качестве служили?

- Минировал купола, был ранен, лечился на «Медее». Провалялся полгода, затем принимал участие в нескольких перелетах крейсера «Неистовый», входящего в состав Сил Федерации.

«Врет, - подумал я , - киборги не лечатся. Хотя… может быть он и не киборг? Черт его знает…»

- А где вы встретились с Крестовским?

- Это длинная история… Мы ходили в экспедиционный полет на Трилон. Ну , Трилон, знаете, планета, населенная негуманоидами. Там также ошиваются марлоки. Так вот, Крестовский был экспертом, одним из многих, кого интересовали редкоземельные металлы и кристаллические залежи минералов. Он и тогда был представителем от «Разработок». Словом, познакомились, подружились, вместе ходили на охоту. На одной из них, я попал в передрягу, и если бы не Крестовский, сейчас с вами, пожалуй, бы, не разговаривал. Он меня и перетащил в «Разработки». На «Эльдорадо» работаю в службе безопасности.

- Служба безопасности отвечает за безопасность членов экспедиции. А вы переметнулись к бандитам.

- Я не хочу об этом говорить. – Крис отвернулся.

Больше я из него не вытянул ни слова.

Джей оказался более словоохотливым. Стоя на верхней палубе шлюзового терминала, и проболтав с ним целый час, я, наблюдая за сновавшей внизу службой, выяснил, что из шести шлюпок подготовились к вылету три машины. Из трех транспортников – одна. Стоявший на самой нижней палубе диск казался отсюда крохотной пуговкой, но я заметил, как в него заходили люди. Опора посадочной стойки была уже исправлена, и космолет стоял, прочно опираясь в палубу тремя опорами.

Из разговора с Джеем я также понял, что почти вся служба безопасности находилась в подчинении Крестовского, чему можно было не удивляться: он сам подбирал людей в эту службу, будучи доверенным лицом «Разработок». Но что же толкнуло его на такой отчаянный шаг? Амбиции? Жажда власти, богатства? Жизненные обстоятельства? С гораздо меньшим риском можно было завладев кораблем, грабить марлокские транспортники. Но зачем ему планета? Как он, завладев кораблем, мог рассчитывать на то, что его действия останутся незамеченными и безнаказанными? Пара прибывших крейсеров Сил Федерации разнесет «Эльдорадо» в пух и прах. Заложники на борту. Вот в чем дело. К тому же, сообщение о том что корабль захвачен, должно быть отправлено кем-то из пострадавшей стороны. Глупо было бы рассчитывать, что Крестовский отправит такое сообщение сам. Ему нужно время. Чем-то Осирис его притягивает. Что он там нашел?

Внезапная догадка осенила меня. Двинувшись вдоль леера, я обогнул излом палубы. Так и есть. На выпуклом боку одной из шлюпок показалась цифра «4». Значит, одна из разведшлюпок также работала на Крестовского. Нечего сказать, дело поставлено на широкую ногу. Какими же силами и средствами он располагает? Абсолютно уверенный в своем превосходстве и неуязвимости, он разрешил мне все передвижения по первому уровню корабля. Совершенно понятно: он меня вычислил. Выходит, я остался единственным хранителем кода анализатора. Бауэр и Лохматик в счет не шли. Просканировав меня, а заодно и их, он просто перестраховался.

Охранники тенью следовали за мной. Подойдя к лифту, я нажал на кнопку вызова, и вопросительно посмотрел на Криса. Демонстративно отвернувшись, тот, облокотившись о леер, смотрел вниз. Войдя в лифт, и нажав кнопку нижней палубы, я услышал голос Джея.

- Не положено. На нижнюю палубу нельзя.

- Крис, вы слыхали, что говорил Крестовский о моей свободе передвижения? – Мой язык не поворачивался назвать его командиром.

- Особых распоряжений о передвижениях по шлюзовому терминалу не поступало, - сухо ответил тот, - но я должен предупредить вас: всякие действия, идущие вразрез с установленными вам правилами поведения, будут пресекаться.

«Он точно киборг. Человек бы так не ответил. – Я сделал шаг за открывшиеся двери лифта. – С этим будет туговато. От него так просто не отделаться».

Перед нами стоял диск, и сновавшие около него люди были так заняты, что не обратили на нас внимания. В который раз глядя на инопланетный корабль, я только сейчас заметил, как по серебристому боку, извиваясь словно змеи, проскакивали маленькие, едва различимые взглядом электрические разряды, похожие на миниатюрные тонкие молнии.

Проезжавший мимо автопогрузчик, заставил Джея и Криса сделать несколько шагов вперед, я же отступил назад, прижавшись спиной к стене. Безумная мысль пришла мне в голову. Быстро нажав два раза на кнопку лифта, другой рукой ухватившись за поручень погрузчика, я, прижавшись всем телом к теплому боку машины, заскользил вместе с ней дальше по палубе. Краем глаза я успел заметить, как быстро открылись, и начали закрываться двери лифта. Автопогрузчик развернулся и подъехал к одной из опор диска. Послышались изумленные и встревоженные возгласы моих охранников. Осторожно выглянув из-за опорной стойки, я с удовлетворением заметил, как Крис, стукнув кулаком по кнопке лифта, и выругавшись совершенно по-человечески, кинулся вверх по металлической лестнице. Джей стремглав последовал за ним. Никем не замеченный, я скользнул к опущенному трапу, и поднялся на борт.

Корабль был внутри ярко освещен. Двигаясь по уже знакомому мне коридору, я заглянул в первый проем и увидел двух человек, склонившихся над чем-то, похожим на контейнер. В следующем проеме не было никого, он был абсолютно пуст, если не считать прозрачных емкостей, заполненных чем-то вроде протоплазмы, с шевелящимися в них образцами Осирийской фауны.

И вот наконец-то! Передо мной открылось небольшое, похожее на усеченную сферу помещение. Это было похоже на рубку управления. Посередине стояло что-то, похожее на кресло, а по кругу бежали маленькие, разноцветные огоньки, похожие на порхающие стайки светлячков.

Здесь должна быть разгадка в управлении инопланетной машины. Плюхнувшись в кресло, я тотчас
ощутил, как мне на голову опустился прозрачный шар, похожий на шлем. В висках забилась кровь, легкое покалывание пробежало по затылку, и вдруг все вокруг преобразилось.

Стены окружающие меня стали совершенно прозрачными. Взглянув вниз, я увидел свои ноги, висевшие в пустоте, в нескольких метрах над поверхностью платформы. Сбоку колдовали над чем-то невидимым техники, которых я видел несколько секунд назад. Они стояли в пустоте, и под их ногами не было видно какой-либо опоры.

Что же дальше? Я вспомнил реакцию «серых» на синестезическую концентрацию, тогда мне удалось невозможное: я смог контролировать их поведение, хотя и совсем недолго, ведь это потребовало всей мобилизации моего биополя. На несколько секунд закрыв глаза, я вновь открыл их, и увидел, как вокруг моих пальцев, лежащих на подлокотниках, вновь возникло голубое сияние. Мелко завибрировало кресло, выпрямились, и удивленно оглядывались по сторонам стоявшие в пустоте техники.

Корабль управлялся силой мысли. Я поглядел вверх, и в туже секунду почувствовал, как воспарил над палубой и стал подниматься. С угрожающей быстротой приближалось основание висевшей надо мной конструкции верхней стояночной площадки. Резкий толчок встряхнул меня так, что я чуть не вывалился из кресла. Корабль накренился и заскользил вниз. На этот раз я успел сконцентрироваться и затормозил падение. Второй толчок, но теперь уже мягкий, возвестил о том, диск опять находился на нижней палубе.

Голова закружилась и я, на секунду потеряв сознание, сполз с кресла на пол. Все вокруг стало как прежде. Появились стены, и огоньки, бежавшие по кругу.

Минуту мне потребовалось, чтобы привести в прядок одеревеневшие ноги и подняться. В тот же миг я услышал за спиной хриплый голос Криса Дуглана:

- Не двигаться! Руки за голову!

Джей Кобб обошел меня и встал спереди. Удар в солнечное сплетение согнул мое тело пополам.

Перевести дух я смог только на верхней палубе шлюзового терминала…

- Буйнов, вы не перестаете меня удивлять, - сказал Крестовский, прикуривая сигару, - сначала вы укладываете троих гуманоидов, затем, заговорив мозги охранникам, пытаетесь угнать инопланетный корабль. Как вам это удается? Что у вас в голове? Ни одному из моих людей не удалось проделать ничего подобного.

- Мне тоже это не удалось.

- Да, к счастью, не удалось. Предупреждаю вас: при повторении подобного казуса, ваши прекрасные мозги перестанут функционировать от пули, застрявшей в голове. Я вас не пугаю, но вы принадлежите к числу тех, на кого не действуют никакие разумные аргументы. Мы могли бы прекрасно сотрудничать с вами. Еще не поздно пересмотреть свои взгляды.

- Пусть ваши взгляды разделяют те, кто променял порядочность на деньги. Эти деньги также зыбки, как и вся ваша авантюра. На что вы надеетесь, Крестовский?

- Вам не понять моих убеждений. Вы даже не представляете себе, на какие рычаги опирается моя, как выразились, авантюра. Но хватит об этом. Не вашего ума дело, какие я преследую цели, и что с этого буду иметь.

- О своих целях вы уже говорили.

- Это лишь первый этап, так сказать, начало. Мои идеалы простираются гораздо дальше.

- Простираются ваши щупальца, и найдутся люди, которые вам их отрубят.

- Люди? Вы сказали, люди? – Глаза Крестовского опять стали непроницаемо-ледяными. – Люди ничего не добьются в этой галактике, не говоря уж о вселенной. Люди – тупиковая ветвь эволюции, материал для исследования и вливания свежей крови в бессмертную цивилизацию высшего порядка.

- Уж не причисляете ли вы себя к высшим?

- Кто знает… Нужно лишь пересмотреть нормы и понятия, которые ограничивают человеческое сознание. Бессмертие, возможно, не такая уж несбыточная мечта. Нужно только, как говорили в глубокой древности, поменять религию.

Крестовский замолчал, подошел к стене каюты и включил видеоиллюминатор. Во всю ширь стены нарисовалась черная, утыканная ослепительными звездами, бездонная глубина космоса, а сбоку медленно вращался край зелено- голубого диска Осириса.

Скосив глаза в сторону, я увидел приоткрытую дверцу зеркального шкафчика, стоявшие в нем два армейских автомата, и… мой винчестер с перемотанным прикладом.

- Хорошее оружие, не правда ли? – Сказал Крестовский не оборачиваясь, словно у него был глаз на затылке. – Особенно для охоты. Сейчас такое нигде не достанешь. На удивление хорошая оптика. Тридцатикратное увеличение, верно?

Только сейчас я заметил, что он видит мое отражение в толстом стекле видеоиллюминатора.

Вошли охранники.

- До завтра, Буйнов. Посредником завтра между нами будет сканер.

 

14
2739. Борт «Эльдорадо. Сентябрь.

 

Щелкнувший за спиной замок окончательно вывел меня из равновесия. Обернувшись, я со всей силы врезал по двери кулаком. Вот теперь точно все. Я под арестом и с этим ничего не поделаешь.

Завтра из меня вытащат вторую часть кода анализатора, и корабль окажется под полным контролем этого ублюдка, возненавидевшего все человечество. Соединятся две части составляющего, моя и анализатора… Стоп! Если я забуду свою половину уравнения… Нет, не то, подсознание не сотрешь. А что, если анализатор забудет свою часть составляющей стартовой программы?

В моем мозгу замелькали графические схемы элементов искусственного интеллекта. Так… Элемент блока памяти… Насколько я помню он состоит из трехсот тридцати тысяч быстродействующих процессоров на арсениде галлия. Каждый процессор содержит определенную ячейку памяти. Если найти и стереть файл микрочипа процессора, содержащего кодовую часть, то машина забудет данную информацию. Что это означает? А это означает, что «Эльдорадо» навсегда пропишется на орбите Осириса… Значит стирать нельзя, а вот изъять можно. Изъять временно, как говориться, до лучших времен. Но как найти этот процессор? Впрочем, машина сама поможет мне, когда узнает связующую часть кода из пяти цифр.

План созрел мгновенно. Я начал осматривать каюту. Вот она, крышка вентиляции. Лаз, конечно, узкий, но пролезть можно. Сколько мне понадобится времени? По крайней мере, несколько часов. Центральный Пульт Администратора находится как раз над рубкой управления. По-прямой, это метров двести, но если учесть, что путь извилистый окажется намного длиннее.

Во-первых, нужно проверить, не находится ли кто-нибудь снаружи, за дверью каюты. Побарабанив по жесткому пластику, я громко крикнул:

- Крис, Джей, у меня сообщение для командира!

Ответом мне была тишина. Они настолько уверены в моей изоляции, что оставили меня без охраны. Что же, получается, мне крепко повезло. Нужно воспользоваться предоставившейся возможностью, и как можно быстрее.

Во-вторых, нужно переодеться. Длинные переходы короба вентиляции не оставят от моего комбинезона мало-мальски приличного вида. Открыв шкафчик, я извлек техническую робу и переоделся. Разорвав синтетическую ткань постельной простыни на полосы, намотал на локти и колени подобие защиты.

Протиснувшись в узкий лаз, и проползя несколько метров, я очутился напротив вентиляционной решетки соседней каюты. Она была пуста. В следующей каюте на койке лежал человек. Лица его мне не было видно, задержавшись всего лишь на секунду, я пополз дальше. Еще две пустые каюты, поворот, и в очередной решетке вентиляции показалась койка с лежавшим на ней Лохматиком. Отто находился тут же. Он мерно ходил из угла в угол, лицо – непроницаемо-сосредоточенное, но блестевшие в возбуждении глаза говорили о том, что Бауэр находился в отличной форме.

- Отто, - позвал шепотом я, - Отто подойди к вентиляции…

- Док?.. – Бауэр внимательно вглядывался в решетку. – Откуда ты? Что здесь делаешь?

Вскочил и подбежал к решетке Лохматик. Его зеленые глаза шарили по стене и потолку в поисках источника звука.

Я понимал, что остаюсь для них невидимым, слишком малы отверстия вентиляционной решетки, и как бы они не старались, не смогли бы разглядеть меня в темноте короба.

- Отто, завтра нас будут сканировать на предмет знания кода анализатора.

- Откуда мы его можем знать?

- Вы не знаете, а я знаю. Но лишь вторую половину. Первая часть – в памяти анализатора.

- Док, значит ты эксперт? – Отто оглянулся на дверь. – Мы заперты. Что мы можем сделать?

- Пока ничего. Думаю завтра я буду знать, что нам делать дальше. Ведите себя благоразумно, зря не нарывайтесь. Если у нас будет на руках монокристалл, то у нас на руках будут козыри. Мне надо спешить…

- Док, пусть у тебя все получится…

Отто сказал что-то еще, но я его уже не слышал. Ползти становилось все труднее. Как же я благоразумно поступил, обмотав локти и колени, ведь именно они несли меня по вентиляционной трубе. Казалось, прошла уйма времени, пока я очутился перед решеткой Центрального Пульта.

Мозг корабля – четыре огромных шкафа, еле слышно гудел. Анализатор работал в дежурном режиме, поддерживая и управляя всеми процессами, необходимыми для нормального функционирования систем корабля.

Нажав на клавиатуре кнопку «Запись» в положение «Выкл», а затем клавишу «Голосовое сообщение», я представился:

- Дмитрий Буйнов, эксперт, член экспедиции.

- Информация подтверждена, - ответил мне в ответ приятный женский голос. – У вас есть сообщения?

- Да есть. Одно сообщение, вернее запрос. Мне нужен код расчета и прохода гиперпространственного тоннеля.

- Информация конфедециальна.

- Уточняю: мне нужен носитель информации, содержащий код.

- Доступ к носителю разрешен строго определенному числу лиц, экспертам.

- Но я же представился! – Потеряв терпение, я повысил голос. – Мне нужен номер процессора, содержавшего информацию, процессор, находящийся в блоке памяти. Говори же номер, чертова железяка!

Нисколько не изменив интонации голоса, анализатор ответил:

- Обращение некорректно. Всякая информация, касающаяся данных кода расчета и прохода гиперпространственных тоннелей, равно как и номера элементов содержащих данную информацию, конфедециальна. В голосовом сообщении должна присутствовать вторая часть кода с переходным шифром.

Все ясно. Этого я и добивался. На секунду сосредоточившись, прочел длинный ряд цифр.

- Сообщение принято. Код идентефицирован. При сообщении координатной точки пространства, начну расчет прохода гиперпространственного тоннеля.

- Мне не нужен гиперпространственный тоннель. Дай мне номер процессора, содержащего первую часть кода с переходным шифром.

Несколько секунд анализатор молчал. Затем приятный голос сообщил:

- Портал номер три. Блок памяти БП-52, процессор 113576.

Облегченно вздохнув, я подошел к третьему шкафу, открыл его, и найдя блок с надписью «БП-52», выдвинул его. Тысячи крошечных монокристалов мигая синими огоньками, освещали микроскопические цифры под ними. Найдя нужный, я вынул его и, сунув во внутренний карман, привел все в исходное положение.

Вернувшись к клавиатуре, выключив «Голосовое сообщение», и приведя в исходное состояние клавишу «Запись», я поспешил к лазу в вентиляцию.

Теперь анализатор не будет помнить нашего разговора, а также не вспомнит, кто изъял у него носитель информации, один из сотен тысяч, находящихся в его порталах.

Обратный путь оказался еще более долгим и трудным. Поравнявшись с каютой Отто и Лохматика, я услышал тихую грустную музыку, звучавшую из вентиляционной решетки. Друзья по несчастью не спали. Я тихонько постучал.

- Отто, держи… - просунув кристалл в отверстие решетки, я увидел, как он оказался в огромной ладони Бауэра. – Проверь его, я вижу у вас есть плеер.

- Секундочку… - Отто вынул из плеера музыкальный монокристалл и вставил туда мой.

Раздался едва слышный писк, кристалл вспыхнул голубой искоркой, и по маленькому экранчику побежали цифры.

- Кажется это то, что нам надо. Отто, отдай его Лохматику. Его, скорее всего, будут проверять не так тщательно, как нас.

- Обнаружить пропажу они могут очень быстро, - сказал Отто, передавая кристалл марлоку.

- Исчезновение носителя с кодом, они обнаружат сразу же, как только просканируют меня. Ведь они наверняка станут проверять полученную информацию. Вот тут-то они и столкнутся с амнезией, которой заболел наш анализатор. Лохматик, спрячь кристалл так, чтобы ни одна собака не могла его найти.

- Собака? – Лохматик вопросительно уставился на решетку.

- Собака – животное, обладающее исключительным нюхом, - быстро пояснил ему Отто, - Док, что мы будем делать, когда они обнаружат пропажу?

Этого я не знал. Какой-то смутный набросок наших действий едва-едва вырисовывался в моей голове, но это было столь нереальным и фантастичным…

- Будем действовать по обстоятельствам… Я точно знаю только одно: монокристолл должен исчезнуть с борта «Эльдорадо». Я не дам и одного шанса из ста, что они его не найдут. Завтра, вернее, уже сегодня, все решиться.

Задерживаться дольше оставалось опасным. Едва вывалившись из вентиляционного отверстия в своей каюте, я подошел к зеркалу, и увидел в нем сущего черта, всего в пыли, и перепачканного в чем-то, не поддающемуся описанию, с разодранной на локтях и коленях одеждой. Около двух часов оставалось в моем распоряжении, чтобы переодеться и привести себя в порядок.

Аккуратно защелкнув решетку на место, я встал под душ, и почувствовал, как прохладная вода уносит из моего тела ноющую усталость.

Вспомнились слова Крестовского: « … нужно только поменять религию… ». Что он имел ввиду? О какой религии говорил? Неужели он говорил о той темной силе, что противостоит человечеству? Контакт с серыми? Но это уже не религия, не та малоизвестная непостижимая сущность, что столько веков приводила нас в ужас. Это вполне реальная, враждебно настроенная по отношению к нам, инопланетная цивилизация, успевшая за несколько лет нанести ощутимый урон человечеству. Физический, но отнюдь не разумный контакт.

А возможно это контакт с другой религией? С другой цивилизацией, ограничивающей свои сообщения с нами посредством общения с избранными. Считанное количество людей общалось и информировало первых лиц Федерации о контакте с так называемым «Советом Девяти». Данная сущность, или цивилизация, запрограммировала всего лишь нескольких представителей рода человеческого, и их устами вещала, пытаясь наладить общение с ними. Работая с избранными, группы медиков, биологов, психологов экспериментировали с различными техниками, воздействующими на мыслительный процесс человека. Существовало мнение, что экспериментаторам удалось индуцировать голос «Совета Девяти» в мозгу нескольких избранных. Из сообщений следовало, что «Совет Девяти» - это группа основополагающих принципов Вселенной. Это означает, что все вместе мы составляем одно целое с единой волей.

В первый раз данная цивилизация побывала на Земле тридцать четыре тысячи лет назад. Упоминание о ней встречается в древнеегипетской мифологии, и поветствует о верховном создателе вселенной. Это бог Атум, главный демиург, возглавляющий Великую Эннеаду, девятку великих богов. Помимо Атума, в эту девятку входят Шу,Тефнут, Нут, Геб, Осирис, Исида, Сет и Нефтида. Утверждается, что Девять Великих находятся в отдаленном районе Вселенной, и не за горами то время, когда они прилетят на Землю в созданном ими для этой цели космическом корабле. О своем прибытии боги сообщат землянам через избранных пророков.

Все это действительно напоминало какую-то религию, или легенду, однако, исследовательские изыскания в этом направлении продолжались, и даже, казалось, наблюдался определенный прогресс. В отличие от темных сил серых, Совет Девяти был силой светлой, обещающей человечеству необозримые горизонты в познании Вселенной.

Нет, невероятно, чтобы эта сила заставила Крестовского пересмотреть понятия и нормы, ограничивающие человеческое сознание, в самом худшем его значении.

А вот серые… Эти могут. Ведь мне удалось вступить в контакт с одним из них. Неужели Крестовский обладает способностью к преобразованию своего биополя? Дело может оказаться гораздо более серьезным, чем я предполагал. Современные технологии сканирования позволяют заглянуть в подсознание, но ни одна, даже самая умная и совершенная, суперкомпьютеризованная машина не сможет проникнуть в душу человека.

Я глянул на бортовые часы: скоро смена вахты, значит, наступает дневной цикл ведения профилактических работ в режиме орбитального полета корабля.

 

15
2739. Борт «Эльдорадо» Сентябрь.

 

Щелкнул замок двери каюты и на пороге возник Джей Кобб. Чисто выбритое лицо, аккуратно отглаженный комбинезон и спокойные голубые глаза говорили о том, что за прошедшие несколько часов он хорошо отдохнул. Впрочем, отдыхал ли? Отдыхают люди, а кто ты, Джей Кобб? Сделав несколько шагов, и усевшись в кресло, он молча наблюдал, как я оделся, и стал раскладывать по карманам все те мелочи, что там болтались. Носовой платок, зажигалка, сигареты… Авторучка. Зачем я ее таскаю? Часы с сотовой связью, широкий ремень поверх комбинезона… Вроде бы все…

Не хватало ножа в ножнах на лодыжке, к которому я так привык в последнее время.

- Дмитрий, я вижу ты готов, - Джей усмехнулся, - хочешь еще что-нибудь взять с собой? Хотя в твоем положении это уже не так обязательно.

- С каких это пор мы стали на «ты»?

- Для меня это уже не имеет никакого значения. Сегодня тебя отправят на второй уровень, там есть все необходимое. Отдохнешь, наберешься сил… Кстати, подкормишься. Я заметил, что ты сильно похудел за эти два месяца, что был в разведке.

- Как ты мог заметить? Мы ведь не были знакомы.

- Служба Безопасности знает все обо всех. Я знаю твою биографию лучше, чем ее знаешь ты сам. Но, довольно разговоров, через десять минут мы должны быть в биолаборатории.

Я молча направился к двери. Слова Джея о том, что Служба Безопасности знает все, вызвали в моем мозгу смутные ассоциации. Что-то говорило мне, что сегодня ночью я совершил ошибку. Как и где? Постепенно сомнения начали обретать форму. Так и есть. Я все понял. Анализатор не будет помнить, кто изъял монокристалл, но он четко и ясно изложит, когда, в какое время проводились манипуляции с блоком памяти «БП-52». Об этом можно узнать, запросив последние данные по графику регламентных работ. Возможно, Крестовский уже знает, что произошло этой ночью.

Войдя в биолабораторию, я увидел Лохматика и Отто, сидевших на откинутых от стены сидениях. По бокам стояли два рослых детины, с руками, лежащими на кобурах бластеров.

Крестовский был тут же: он стоял у кресла сканера, и едва заметно улыбался.

- Приветствую вас, Буйнов. Я надеюсь, что вы хорошо отдохнули?

Я промолчал.

Неторопливым, вкрадчивым шагом Крестовский приблизился, и, заглянув мне в глаза внезапно замер. Улыбка медленно сошла с его лица, непроницаемые глаза вперились в меня, и показалось, что взгляд этот прошил меня насквозь.

С минуту мы стояли, глядя в глаза друг другу.

- Дмитрий, вы в самом деле не так просты, как кажется. Вы знаете, что клетки живого существа имеют белково-нуклеиновую и полевую структуру?

- Я знаю. Но к чему этот разговор?

- Послушайте меня, и не перебивайте. Материалом для полевой структуры служат оболочки, способные образовывать между собой такие же химические соединения, как и атомы, из которых построена клетка. Возможен контакт через водородные связи. Питание полевой структуры происходит за счет биоплазменных колебательных процессов.

- К чему эта лекция по биопсихологии?

- Вы ведь знаете, что зрительную информацию человек воспринимает через полевую структуру глаза, при этом меняется и картина увиденного. Появляется возможность видеть людей как бы насквозь, все их внутренние органы. Мне это, хотя и с трудом, и не всегда, но удается. С вами это не проходит. Ваше биополе имеет столь мощную структуру, что делает вас совершенно непроницаемым. Как вам это удается? Поделитесь накопленным опытом? Мои предложения о сотрудничестве остаются в силе.

- Наше сотрудничество невозможно – я оглянулся. Джей замер у двери, прислушиваясь к нашему разговору, - хотя бы потому, что у нас с вами разные цели. Я не знаю, какую цель преследуете вы, но моя – ясная и четкая.

- Ах, бросьте вы ваши фантазии о светлом будущем. Человеческая природа такова, что на первом месте стоит забота о собственном благополучии, интересной и безбедной жизни, сытом желудке. Далеко не всякая истина, пускай даже убедительно изложенная, постигается сразу. Ведь люди отличаются от животных в числе прочего тем, что живут не в ограниченных ареалах, а расселились по всем материкам Земли – матери, по всем климатическим зонам. И при способности человека прижиться где угодно, просто непонятно становится, почему до сих пор не пресеклась жизнь на Земле. Но этого мало. Люди овладели ближним и дальним космосом, заселили пригодные для жизни планеты. Впрочем, не знаю, можно ли под понятием «дальний космос», иметь в виду пределы нашей галактики.

Наступает эра, когда людям жить хорошо и спокойно, когда пищи много, предметов первой, второй и десятой необходимости – в достатке. Но если вдуматься, никакой это не золотой век. Это эпоха разбазаривания природных ресурсов и всего того, что было создано кропотливым трудом многих поколений предков. Мы рабы своего ареала галактики, но кабала наша относительна, и мы сами можем управлять цепями, одетыми на наши запястья. Космос не принуждает нас делать конкретно то-то и то-то, но он заставляет нас делать что-нибудь вообще. А человечество идет по линии наименьшего сопротивления и погружает себя в океаны собственной крови…

Крестовский нервно ходил по лаборатории и беспрерывно курил. Я еще раз оглянулся: Джей Кобб все также неподвижно, как статуя, стоял у двери.

- Послушайте, Крестовский, - сказал я, - но ведь мы убеждены в том, что дальнейшее изучение космических и связанных с ними геофизических факторов на поведение людей, должно будет открыть самые обширные горизонты для широчайших исследований и открытий.

Я как мог, тянул время, говоря одно, а думая совсем о другом. Я лихорадочно соображал, что может последовать за этими откровениями Крестовского, и зачем вообще он разговаривает со мной?

Тот остановился, и вопросительно посмотрел на меня:

- Неужели вы действительно верите что человек всецело способен управлять событиями, которые происходят во вселенной без его ведома?

- Возможно, еще не настало время подчинить точным законам и объять одною общей универсальной теорией эволюцию человека и разумного космоса.

Дискуссия начала меня утомлять, а решения, конкретного решения выхода из создавшейся ситуации я не находил.

Крестовский опять подошел ко мне и взглянул в глаза:

- Буйнов, с вами бесполезно говорить. Ваше мышление примитивно, лишний раз вы доказали, на отдельном примере, что человечество – тупиковая ветвь.

Махнув рукой, Крестовский отошел в сторону, а я почувствовал, как мощные руки Джея дернули мои запястья кверху, заставив согнуться в три погибели, развернули и усадили в кресло.

Нечеловеческая сила Кобба придавила меня к креслу, затянула кожаные ремешки на подлокотниках.

Подошедший сзади Крестовский бережно, словно ребенку, одел мне на голову обруч сканера, что-то загудело, и я, теряя сознание, заметил, как вскочил на ноги Отто, но дюжие охранники повисли на нем, а Джей расстегнул кобуру бластера…

… Лицо Крестовского медленно, обретая все более четкие черты, возникало из черноты, пока не стало, наконец, вполне нормальным, на фоне белого потолка и ослепительно бившего в глаза светильника.

- Ничего с ним не случилось, - произнес он, отступив на шаг, - процедура, конечно, малоприятная, но зато вполне эффективная.

Стоявший слева от меня Джей захохотал:

- Это было довольно забавно, босс, подобных мультфильмов я давно не видел…

- Действительно, очень любопытно, - Крестовский подошел к экрану монитора, - один нам показал гору застреленной дичи, второй – взрывы куполов на Плутоне, но вы Буйнов, превзошли всех… Где вы видели тундровых волков? Вы бывали на Земле? Меня, как охотника, вашего коллегу, очень заинтересовало данное событие вашей жизни. Ну, да ладно, не будем копаться в информполе вашего подсознания. Тем более, что нужная информация нами получена, и код анализатора в наших руках.

- Вы ошибаетесь, - я облизал пересохшие губы, - кода анализатора у вас как не было, так и нет.

- Что?

Я увидел, как побледнело лицо Крестовского, и метнувшись к пульту биолаборатории, он, нажав кнопку, произнес:

- Голосовое сообщение.

- Готов к принятию информации. – Голос Анализатора, как и прежде, не выражал никаких эмоций.

- Ввожу вторую часть кода для расчета гиперпространственного тоннеля. Жду подтверждение приятия.

Крестовский, глядя на соседний монитор, прочел длинный ряд цифр.

- Сообщение принято, - известил Анализатор, - нет данных на первую часть кода. Данных для расчета недостаточно.

Лицо новоявленного командира перекосилось от злобы.

- Что это означает? – закричал он, склоняясь надо мной, и я почувствовал запах дорогих духов, исходящих от его комбинезона. – Где первая часть кода? Анализатор, время последних профилактических работ! Быстро!

- Сегодня, три часа сорок две минуты по бортовому времени. – ответил беспристрастный голос.

Зависла секундная пауза.

«Сейчас, или никогда…»

Разогнувшись в кресле, словно распрямившаяся пружина, я нанес мощный удар ногами прямо в лицо Крестовскому.

Лопнул ремешок на правом подлокотнике, и я, развернувшись, нанес удар ребром ладони по шее стоявшего рядом Джея Кобба. Точно в кадык.

Краем глаза я заметил Лохматика, сорвавшего со стены огнетушитель, и нанесшего удар в голову одного из охранников, Крестовского, с удивленными глазами, плывшего по стенке.

Отцепив ремешок с левой руки, я кинулся на Джея, поднимающегося с пола, но встретил такой сокрушительный удар, что ,описав дугу по воздуху, впечатался в стену рядом с Крестовским.

На шее у Джея вздулся багровый рубец, я видел, что ему нечем дышать, но правая рука уже вытягивала из кобуры бластер.

В отчаянном прыжке я перехватил руку пытавшегося передернуть затвор Кобба, крутанувшись вокруг себя, вывернул ее, и со всей силы дернул. Раздался хруст ломаемой кости, Джей взвыл, словно раненый бизон, и выронил бластер.

Довершая оборот, я припечатал каблук к виску Джея, и тот, прекратив, наконец, реветь, рухнул за кресло.

Отто с Лохматиком висели на втором охраннике и молотили его своими, в общем-то и не игрушечными, кулаками.

Секунду спустя, они, как груши, разлетелись по углам, а охранник, судорожно расстегивая кобуру, шагнул ко мне.

Выстрел щелкнул, как разряд при коротком замыкании.

На лбу детины быстро расплылось красное пятно, вспыхнули и погасли волосы, грохот упавшего тела вывел нас из секундного шока.

- Это был киборг, - шепотом прошелестел Отто, с удивлением глядя на дымящийся в моих руках бластер.

Действовать надо было быстро и решительно.

- В шлюзовую! – крикнул я, и мы, выскочив из лаборатории, помчались по коридору.

- Оружие! – взвыл вдруг Лохматик. – Мы не взяли оружие!

- Держи! – Я бросил ему бластер. – Я сейчас! Бегите к шлюзовому терминалу!

Свернув влево, я помчался к каюте Крестовского. Судорожно дергая за ручку, я понял, что каюта закрыта.

Долго не мог потом сообразить, откуда во мне взялось столько сил. Разбежавшись, я влетел в каюту верхом на двери, и первым делом кинулся к зеркальному шкафчику. Кинув на плечо ремни винчестера и двух бластеров, прихватив небольшой ящик с боеприпасами, поспешил к выходу, но что-то неуловимое, какое-то шестое чувство, заставило меня остановиться.

По экрану монитора выносного пульта Анализатора бежали светящиеся строки: «… сообщение для командира и группы управления. Конфедециально. Срочно. Сообщение…»

Моментально оказавшись у пульта, я включил кнопку связи и представился:

- Эксперт Буйнов.

- Сообщение принято. Идентификация голоса произведена. Допуск разрешен.

- Принимаю сообщение.

- Обнаружен всплеск гиперпространства. Расстояние – семьсот пятнадцать миллионов километров. Шарообразное образование неизвестной структуры. Окружено полем плазменно-волнового свойства. Сканированию не поддается. Диаметр образования – пятьсот двадцать  километров. На орбите образования – искусственное тело. Сканированию доступно, но находится в защитном поле образования, представляющем собой непроницаемую электромагнитную экранизацию. Более подробный отчет – по мере приближения объекта. Скорость приближения – порядка двадцати тысяч километров в секунду. Сообщение закончено.

Из–за двери послышались звуки тяжело топающих ботинок и удалились. Осторожно выглянув наружу и убедившись, что в коридоре никого нет, я бросился к шлюзовому терминалу.

Вылетев на верхнюю площадку посадочных палуб, я едва не растянулся по полу, споткнувшись о лежащее тело. Огромная рана на груди и дымящийся комбинезон говорили о том, что обладатель получил солидную порцию плазмы из бластера. В воздухе висел тошнотворный запах жареной плоти. На мгновение закружилась голова, но секундное оцепенение прошло, и я услышал голос, как в тумане, донесшийся издалека:

- Сюда Док! Сюда…

Это кричал Отто, стоявший рядом с перегнувшимся через перила Лохматиком. Перешагнув через труп, я бросился по гулко гудевший под моими шагами палубе, к ним. Напряженно глядевший вниз Лохматик, повернулся и показал рукой вниз.

Там, внизу, у одной из стоявших в общем ряду шлюпок, копошилось несколько фигурок. Что они делают, понять было невозможно, но, тянувшиеся к аппарату штанги позволяли предположить, что машину либо заправляли горючим, либо готовили к заправке.

Приближающийся топот множества ног не оставлял время на размышления. Не сговариваясь, мы кинулись к лифту, и в это время из бокового коридора показались фигуры, облаченные в бело-голубые комбинезоны Службы Безопасности.

Несколько плазменных струй прошипели над нашими головами, и настоящей удачей оказалось то, что лифт находился на этом же уровне.

Очередной разряд плазмы прошил дыру в закрывающейся двери, и лифт полетел вниз. Несколько секунд, проведенных в лифте, позволили перевести дыхание. – Что дальше? – спросил Лохматик, хлопая ладонью по тлеющему рукаву комбинезона. – Стоит нам выйти из лифта, и нас накроют.  Я этого, шерсть мне в ноздрю, не переживу!

- Ну, это будет не так легко сделать, - заметил Отто, передергивая затвор бластера. – Отсюда до верхней площадки довольно далеко, и в нас не так-то легко будет попасть.

В самом деле, преследователям не оставалось ничего лучшего, чем кинуться за нами вниз по лестнице. Это требовало какого-то времени, и оставляло нам шанс на спасение. А спасением была та самая шлюпка, которую, как нам показалось, готовили к вылету.

Распахнулась дверь лифта и под градом огненных струй, мы рванули к шлюпке. Оторопевшие техники, замерев на секунду, кинулись врассыпную. Поднырнув под плоскость, Отто выдернул шланги из заправочных горловин, и укрывшись за стойкой шасси выстрелил в сторону лестничной клетки. Одна из бегущих вниз фигур перегнулась через перила, и пролетев несколько уровней, гулко шлепнулась о палубу. В ответ раздалась целая канонада выстрелов. Бегущие вниз открыли частый и беспорядочный огонь, но это случилось спустя мгновения после того, как мы оказались внутри.

Плюхнувшись в кресло, я повернул ключ включения антиграва. Раздался гул, говорящий о том, он заработал. Загорелись огоньки шкал и приборов, но основные двигатели ответили молчанием.

Скосив глаза, я с ужасом отметил, что датчик топлива находится на нуле. Взлететь теперь мы могли при условии, что у нас, как у птиц, вырастут крылья.

- Это конец… - простонал Отто, сползая спиной по переборке.

Лохматик с недоумением переводил взгляд с меня на Бауэра, и в его глазах читалось такое отчаяние, что казалось, еще минута, и он расплачется в бессильной ярости оттого, что не в силах сделать ничего в этой безнадежной ситуации.

Через стекло фонаря я увидел покатый, сверкающий едва заметными голубыми лучами борт инопланетного корабля, и решение созрело мгновенно.

- За мной! – заорал я диким голосом, и это вывело из оцепенения моих приятелей по несчастью. – Бежим в диск!

Я знал, что металл диска недоступен плазменным разрядам. Кроме того, я уже имел небольшой опыт управления этим инопланетным аппаратом, и чем черт не шутит…

Скатившись с трапа, мы открыли шквальный огонь по набегавшим преследователям, и те, ошарашенные таким отпором, залегли прямо на палубе и разбежались по находившимся вблизи укрытиям. С лестницы, однако, спускалось еще около десятка, и я, задрав голову, увидел стоящего на верхней палубе Крестовского. Свесившись вниз, он что-то кричал, но разобрать слов в этом грохоте выстрелов не представлялось возможным.

Бегущий последним, Лохматик толкнул ногой трап, и легкая лесенка покатилась, звеня, по металлическому полу палубы. Захлопнулся люк, и я стремглав бросился в знакомую мне рубку управления. Бегущий следом Отто с грохотом захлопывал двери, ведущие в боковые отсеки.

Вот она, рубка! Знакомое кресло, и огоньки, бегущие по кругу. Шлем на голове и знакомое покалывание в висках…

Стены вновь стали прозрачными, я увидел бегущих со всех сторон людей и ощутил, как подрагивает корпус корабля от попадавших в него плазменных разрядов.

Мозг работал в критическом для меня режиме на удивление четко  слаженно. Мы плавно взмыли вверх, и выскользнув из-под нависающей над нами причальной площадки, понеслись по терминалу. Внизу я видел ошеломленно наблюдающих за нашим полетом лица службистов и техников.

Описав полукруг, я выровнял корабль и, увеличивая скорость, понесся к створкам шлюза.

Створки неумолимо приближались, и только тут я вспомнил, что нахожусь не в шлюпке, сделанной руками людей.

Не включилось автоматическое удерживающее поле, а створки не открылись, как это должно быть при вылете земного летательного аппарата

Стена серого металла приближалась с ошеломляющей быстротой. Инстинктивно я закрыл голову руками и зажмурился, ожидая сокрушительного удара. Мне страшно хотелось стать неким эфимерным существом, которому, как привидению в старинном замке, ничего не стоило пройти сквозь стену.

Сжавшись в комок, я считал последние мгновения оставшейся жизни, и они казались мне вечностью.

 

 

 

 

16
2739. Борт инопланетного корабля. Сентябрь.

 

По ту сторону тьмы кто-то довольно энергично потряс меня за плечо. Сознание того, что ко мне вернулась способность что-то ощущать, привело меня к мысли, что я еще жив, но свинцовые веки никаким усилием воли не удавалось разомкнуть.

Когда, наконец, я смог открыть глаза и сфокусировать взгляд, сердце мое чуть не остановилось при виде красного пятнистого лица со всклоченной шевелюрой. Секунду спустя я вспомнил, где видел это лицо и немного успокоился.

Видение ушло в сторону, а перед глазами предстало черное, усыпанное ослепительно сверкающими звездами пространство.

Возникло второе, теперь уже знакомое лицо.

- Лохматик, кажется наш Док в порядке… - сказал Бауэр и помахал перед моими глазами рукой. – Вот бы еще знать, в порядке ли у него с головой…

И тут в моей светлеющей голове с калейдоскопической быстротой пронеслись все события, которые я пережил до удара, темнотой обрушившегося на меня. Удара… Но ведь удара не было! Перед глазами все так же стояли нераскрывшиеся створки шлюзового терминала…

Я почувствовал, что могу шевелить головой, и огляделся.

Повсюду, спереди, сверху, снизу были звезды, а позади и сбоку висел огромный диск Осириса. На его фоне медленно удалялся «Эльдорадо», поблескивая металлическими боками в лучах ослепительного Альдора.

- Что это было? – Кажется, я основательно пришел в себя, но казалось, что кто-то перетусовал мои мысли, словно карточную колоду. – Где мы?

- На орбите. – Спокойно сказал Лохматик. – Мы выскочили из «Эльдорадо» как пробка из бутылки. Вот это было здорово! Я думал, что рассыплюсь на атомы. Док… Док, ты в порядке?

- Кажется, в порядке…

Я увидел стоящих в пустоте Бауэра и Лохматика.

- Дима, - Отто приблизился ко мне, - сделай так, чтобы были стены, пол и потолок. Я не могу болтаться в космосе как рыба в аквариуме.

Это удивительно, но я тоже об этом подумал, и тотчас, пространство вокруг нас сомкнулось, появились видимые и ощущаемые стены. По кругу все так же бежали огоньки, появился едва слышный гул, и я почувствовал легкую вибрацию. А впереди остался небольшой сектор обозреваемого пространства, совсем такой же, какой мы с Отто наблюдали из под фонаря нашей шлюпки. Возможности управления кораблем казались безграничными. Кораблем ли? Ведь снаружи он казался таким маленьким. Скорее всего, это не корабль, а средство местного передвижения, выполнявшее функции примерно такие же, как и наши шлюпки. Но какой же должен быть тогда базовый корабль? В голове не укладывалось, какими способностями мог обладать такой звездолет.

Сняв шлем, я слез с кресла и прошелся по кругу.

Теперь надо досконально изучить внутреннее устройство. Ведь мы находились в неизвестном замкнутом пространстве.

Нет, определенно, корабль был живой. Ни одно из самых сложных кибернетических устройств не могло управляться силой мысли, а он управлялся, и, кроме того, выполнял мои команды.

Это я понял сразу, как только увидел спроекцированный на стене внутренний план корабля.

Все ясно. Вот, в центре, рубка управления, три коридора с расположенными по бокам отсеками. Но зачем все эти отсеки, что в них должно располагаться?

Отвечая моими мыслями, на квадратиках отсеков появились значки клинописи. Но и эти значки мне ни о чем не говорили, я хотел их прочитать, но не мог. И вновь, читая мои мысли, значки замелькали, и сложились во вполне понятные буквы и слова, и я начал их читать:

- Химлаборатория, жилой отсек, биолаборатория, регенерация, двигательный отсек…

Отто и Лохматик, разинув рты, изучали проекцию на стене.

- Невероятно!.. – выдохнул Отто. – Это же невозможно себе представить! Дима, он словно послушная собака, выбрал тебя хозяином!

- Собака… - Лохматик наморщил лоб, - А, вспомнил!.. Это существо, обладающее невероятным обонянием! Ты же говорил мне об этом…

- Об этом, и о многом другом… Дни, проведенные с тобой в кубрике на «Эльдорадо» не прошли даром.. Но хватит об отвлеченном. Док, ты крепко стоишь на ногах?

- В чем дело? – Я недоуменно уставился на Отто. – Неужели ты хочешь меня удивить чем-то еще? За последние дни, кажется, уже ничто в этом мире не сможет поразить меня в той мере, что я испытал!

- Командир, - сказал серьезно вдруг Отто, словно находился в официальной обстановке, - Командир, у нас на борту посторонний. В одном из отсеков, в частности… в биолаборатории, находится неизвестный человек.

- Значит, мы взлетели не одни?

- Совершенно верно. Может быть это биолог, может техник, но это – человек, а может… киборг?

Сообщение повергло меня в шок, но к своей чести, я не подал виду, а на оборот, почувствовал себя командиром разведшлюпки. Подчеркнуто официально я сказал:

- Бортинженер, в ваши обязанности входит техническое состояние… корабля, и я надеюсь, что инцидент, имеющий место в данном случае, прояснится.

Я увидел, как вытянулся Отто, его лицо стало серьезным и сосредоточенным. Лохматик взглянув на него, так же принял стойку «смирно».

- Ну что же вы стоите?

- Слушаюсь, сэр.

Оба кадра вынули бластеры и осторожным, пружинистым шагом вышли в один из коридоров.

Теперь можно было обдумать создавшееся положение. Мы живы… А ведь уйти из лап Крестовского не представлялось возможным. Он все верно рассчитал. Узнав полный код прохода субпространственного тоннеля, Виктор становился единоличным командиром звездолета, и я не сомневаюсь, что в этом случае, я был бы совершенно лишним. Ведь я знал информацию, которую, как он считал, должен знать только он. Шансы остаться в живых, в этом случае, были для меня очень зыбкими. Впрочем, такие же зыбкие шансы были и у моего бортинженера и марлока. Особенно последнего. Межрасовый конфликт грозил куда более серьезными осложнениями. Наверняка «Небесная птица» уже находилась в розыске как с марлокской стороны, так и со стороны Федерации. Никто не знал, успел ли командир марлокского транспортника послать сообщение о последнем положении корабля в пространстве? Успел ли он сообщить координаты выхода «Небесной птицы» из субпространственного тоннеля? Вопросов было больше, чем ответов.

Я посмотрел на обзорный сектор. Внизу медленно вращался зелено-голубой шар Осириса, а «Эльдорадо» уже не был виден. Он, превратившись в яркую звезду, скрылся за краем диска планеты. Наша скорость, несомненно, была выше, и дрейфуя на этой же орбите, мы рано или поздно, нагоним звездолет. Вот тогда нам точно не сдобровать. Один выстрел волнового орудия превратит наш маленький кораблик в пыль. На борту нет ни запасов продовольствия, ни оружия, если не считать пары бластеров и моего винчестера. Оставался один-единственный выход – посадка на планету. Но куда бы мы не приземлились, команда мятежников с «Эльдорадо» найдет нас в считанные часы. Единственным выходом в этом положении – высадка на базу.

Послышались шаги. В рубку вошли Отто и Лохматик. Лица их были растеряны.

- Док, - Отто засунул бластер в кобуру, - он не хочет выходить. Кроме того, он забаррикадировался, и довольно умело отстреливается.

- Вы не спрашивали, в какой службе состоит, и объяснили ли, в какой ситуации он оказался?

- Спрашивали и объясняли. Знай себе, молчит и шмаляет из бластера.

- Ну что же, похоже, он не понимает, с какими проблемами столкнулся. Надо зафиксировать дверь в отсек и изолировать его от остальных помещений корабля.

- Мы это уже проделали, - сказал Лохматик и утерся обугленным рукавом, - но самое неприятное не это. Здесь совсем нет еды, а мои желудки - не рыбьи пузыри, они привыкли питаться по вашему расписанию. Как там у вас говориться? «Воюй, воюй, но вовремя обедай?»

- Война – войной, а обед по распорядку. – Пробурчал Отто, и вопросительно посмотрел на меня:

- Док, что нам делать дальше? Болтаться на орбите не имеет смысла, а жарить осирийских гадов в банках, у меня нет никакого желания.

Бауэр подошел к проекции плана корабля, и уставился на него в тщетной попытке найти что-нибудь похожее на склад с провизией.

- Отто, мы летим на базу. – Сказал я. – Это единственное место на планете, где мы сможем выжить. К тому же там есть оружие, а оно нам пригодится. Я ни сколько не сомневаюсь, что Крестовский не оставит нас в покое, и в самое ближайшее время организует погоню.

 Мы подошли к сектору обзора. Под нами медленно проплывал восточный материк.

- Вот она! – Отто указал на едва виднеющуюся под облаками гряду Мангейма. – Отсюда на запад, и мы выйдем на базу. Будь мы на шлюпке, мы бы вышли на нее по посадочному лучу, а так придется полагаться только на свою память.

- И нам крупно повезет, если мы окажемся там раньше Крестовского.

Выбирать не приходилось. Я занял место в кресле и сосредоточился на управлении.

Казалось, ничего не произошло, но уже через несколько секунд поверхность планеты начала приближаться, огни по наружней кромке диска побежали все быстрее и быстрее, пока не превратились в яркую, излучающую ослепительный свет полосу. Мы вошли в верхние слои атмосферы, еще несколько секунд, и мы заскользили над облаками, прикрывающими пики горной гряды. Еще минута, и под нами мелькнула голубая нитка Айстры. Все ясно. Я сделал плавный поворот и полетел назад. Взяв чуть правее, снизился еще, и нырнул под облака. Теперь горы были слева. Внизу замелькали знакомые места. Вот здесь поворот, и мы понеслись над сельвой.

Скорость полета была ошеломляющей. Краски джунглей уже не мелькали, как при полете на шлюпке. Они превратились в сплошные цветные полосы, и лишь вдалеке, в перспективе, различались отдельные детали набегающего ландшафта.

Расстояние, которое мы преодолели на шлюпке в полете к гряде за несколько часов, покрылись за несколько минут. Мелькнули волны гигантского залива, показалась зеленая полоса берега.

Я снизил скорость. Вот плавучий док, просека, еще минута, и мы зависли над посадочной площадкой базы.

Четыре каменных башни все так же возвышались над джунглями, полоса выжженной земли вокруг говорила о том, что промышленные лазеры все так же ведут свою бесконечную войну с растительной буйностью.

Последовал мягкий толчок, посадочные стойки нашли опору, и вскоре, мы, один за другим, спрыгнули на жесткую бетонную поверхность площадки.

- А здесь ничего не изменилось. – Отто деловито огляделся и направился к командному модулю.

Я последовал за ним, а следом, недоуменно оглядываясь, зашагал Лохматик.

- Неплохо. У нас на Трилоне все было гораздо проще. – Марлок внимательно разглядывал вспомогательные модули и ремонтный ангар.

Мы прошли мимо шлюпки с подломанным шасси и вошли в командный терминал.

Отто уже шел вдоль длинного ряда мониторов, просматривая отчеты и сводки о работе дежурного комплекса базы. Ничего необычного и сверхестесственного за время нашего отсутствия не произошло, как впрочем, не произошло и за пятьдесят лет до нашего прибытия сюда.

- Дежурный режим в норме. – Сказал Отто. – Но мне кажется, кое-что надо изменить.

- Совершенно верно, - в тон ему ответил я, - нужно изменить углы защитного обстрела лазеров. Теперь нам надо, чтобы они отслеживали и прикрывали небо над нашей головой. Кроме того, на просеке надо разместить с десяток датчиков движения. Ничто и никто не должен остаться незамеченным. Я думаю, Отто, для тебя это не составит труда. Лохматик, дай мне твой бластер.

 - А что же делать мне? – марлок недоуменно развел руками. – Я тоже хочу быть полезным.

- В твоем расположении жилые блоки и склад продуктов. Думаю, ты сможешь обеспечить нас ужином.

- Слушаюсь, сэр! – ответил Лохматик и сорвался с места.

Заткнув за пояс бластер, я зашагал обратно к диску. Все же надо было разобраться с незапланированным пассажиром.

Альдор клонился к закату, и джунгли постепенно из зеленых превращались в фиолетовые. Надвигающаяся ночь не предвещала нам ничего хорошего.

 

17
2739. Осирис. Сентябрь.

 

Стараясь не шуметь, я приоткрыл дверь биолаборатории. В свете упавшего из коридора луча я увидел длинные ряды емкостей с шевелящимися в них образцами Осирийской фауны. В дальнем углу поблескивали сваленные в кучу ящики.

- Послушайте… как вас там… Я не желаю причинить вам зла и советую здраво взглянуть на сложившуюся ситуацию.

Яркая вспышка и посыпавшиеся на голову искры были мне ответом.

Оборонявшийся явно не был расположен к разговорам. Было понятно, что он меня хорошо видит, а я его нет. Это обстоятельство складывалось не в мою пользу.

«Черт, хоть бы немного света…»

Словно по мановению волшебной палочки, отсек озарился ярким светом. Я совсем забыл, что корабль управляется телепатически, а я теперь его единственный пилот.

Второй разряд плазмы попал уже в дверной проем, и с треском вонзился в стену коридора. Однако, этого мне хватило, чтобы засечь откуда произошел выстрел и молниеносно проскочив внутрь, занять позицию за ближайшим рядом с прозрачными емкостями.

- Вы вынуждаете меня к ответным действиям! – Крикнул я, обращаясь к груде ящиков. – Давайте выслушаем друг друга!

Бах! Соседняя со мной емкость разлетелась вдребезги. Разлилась жидкость и оказавшаяся на полу черная перепончатая тварь заскребла коготками и поползла в мою сторону.

С отвращением, отбросив ее носком ботинка, я высунулся и сделал ответный выстрел. Верхний ящик баррикады с грохотом отлетел в сторону.

- Даю вам минуту на размышление! – Я высунулся опять и сделал еще один выстрел, теперь уже выше ящиков. – Выбросьте оружие и выходите! Отчет пошел!

Наступила тишина. После грохота выстрелов звенело в ушах. Медленно текли секунды, и я соображал, что же мне предпринять по прошествии данной мной минуты.

Послышался лязг металла о металл, и в мою сторону заскользил, брошенный по полу бластер. Из темноты баррикады появилась невысокая фигура и на свет, льющийся с потолка, вышла… она.

Вот уж этого я никак не ожидал. Мне казалось, я увижу рослого техника, или, что еще хуже, киборга. А передо мной возникла ладная женская фигура в зеленом комбинезоне биолога. Густые белые волосы рассыпались по плечам, знакомый овал лица и синие глаза, глядевшие на меня, повергли меня в секундный шок.

- Вика! – выдохнул я. – Это ты? Как ты тут оказалась?

Глупый вопрос остался без ответа.

Вика… Виктория Джен… С этой девушкой меня связывало не просто близкое знакомство. Когда-то дорога судьбы свела меня с ней в заснеженных просторах заполярного круга Земли. Купленная за бешенные деньги лицензия на охоту и последовавшее за этим падение вертолета в тундре, где я, преследуя стаю серых хищников, сам превратился в добычу…

…Я бежал по глубокому снегу, но казалось, что я не бегу, а ползу по бескрайней белой равнине. Сорокаградусный мороз разрывал легкие, а по спине горячими струями сбегал пот. Хищная стая настигала меня, а я, сжимая в окостеневшей руке нож – мое единственное оставшееся оружие, бежал к тонкой полоске леса, темневшего вдали. Зачем я туда бежал? Казалось, что деревья защитят от настигающих меня тундровых волков. Глупо… Тем не менее я продолжал свой безумный бег.

Я слышал, как скрипел под тяжелыми лапами снег у меня за спиной, как разгоряченные клыкастые пасти, хватая пушистые хлопья, щелкали зубами. Вот они, деревья, совсем рядом, но я понял, что не успеваю, и обернулся навстречу первому, распластавшемуся в прыжке хищнику.

И мы покатились с ним вместе, обнявшись, словно родные братья. Снег вокруг нас обагрился кровью, и я не знал, чья эта кровь – моя или его.

Второй, вдруг странно согнувшись в воздухе, покатился рядом…  И только тут я услышал выстрел. Куда делись остальные, я не помню, но когда, покачиваясь, встал на ноги, увидел шагнувшую из-за ствола дерева фигуру в короткой меховой куртке. Рука в теплой варежке откинула назад капюшон, и я увидел рассыпавшиеся по плечам густые белые волосы…

- Ну что, не ожидал меня здесь увидеть? – сказала Вика, и, покосившись на скребущую коготками пол осирийскую зверюшку, сделала шаг в сторону.

- Не ожидал…

Подняв валявшийся на полу бластер, я вынул из него дезинтегратор и положил в карман.

- Надеюсь, ты не будешь держать меня постоянно на мушке? – Вика глядела на меня широко открытыми глазами, и едва заметно улыбалась. – Да опусти ты, наконец, оружие, схватиться с тобой в драке у меня не хватит ни сил, ни желания…

- Как ты оказалась с ними?

- Это долгая история, я смогу тебе все объяснить, но позже, гораздо позже. Я уже двое суток на ногах. Мне кажется, что Крестовский готовил кораблик к вылету, ведь он – единственный, кто освоил управление.

- Ты ошибаешься, - сказал я, - он не единственный.

- Я поняла, что мы находились в полете. Но… но где мы? Неужели кораблем управлял ты?

- Ты все увидишь сама. А теперь пошли, у меня на сегодня еще есть кое-какие дела.

С борта мы спустились по уже подставленному мной маленькому трапику, и я заметил, как качнулась Вика, ступив на бетон посадочной площадки. Такое же непередаваемое ощущение испытал я, ступив на твердую почву после полета, длившегося полтора года.

Широко открыв глаза, она смотрела вокруг, смотрела на черное, усыпанное звездами небо, и казалось, удивлению ее нет предела.

Еще шире были глаза Лохматика и Отто, когда мы вошли в командный модуль.

- Наш пассажир. Виктория Джен.

- Привет, Отто, - сказала Вика и с интересом посмотрела на Лохматика, - я вижу, у вас подобралась веселая компания.

- Лохнгм Хен, - со значением сказал Лохматик, наклонив косматую голову, - биолог, член экипажа «Небесной птицы». Вернее бывший член, бывшей «Небесной птицы».

- Значит, мы коллеги.

- Возможно, - ответил марлок, - но вы в меня стреляли…

- Причины своего поведения Виктория объяснит позже, - пояснил я, - и до некоторой поры будет находиться под арестом.

Вика метнула на меня гневный взгляд.

Сделав вид, что ничего не заметил, продолжил:

- Доложите о сделанном. Бауэр, что у вас?

- Датчики движения выставлены, сэр, промлазеры перепрограммированы.

- Отто, следует также отключить систему наведения посадки и отключить посадочные и сигнальные огни станции, а также рабочее и дежурное освещение. Короче говоря, создаем режим полной маскировки. Распорядись также о ремонте разведшлюпки.

- Слушаюсь, сер.

Через минуту база погрузилась в черный мрак ночи, а над потолком командного модуля вспыхнула единственная лампа аварийного освещения. Открылись ворота ангара, вышли два ремонтных робота и подошли к шлюпке. Один из них поднырнул под плоскость, и, встав в полный рост, поднял на вытянутых манипуляторах машину. Второй принялся колдовать над сломанной стойкой шасси.

- Интересное решение, - сказал Отто, - по-моему, в ангаре имеется вполне исправный домкрат.

- У меня все готово, - Лохматик повел рукой в сторону заваленного едой стола. Консервы, концентраты, а также несколько бутылок вина. Две пустые, уже валялись в углу. Теперь я понял, почему у Лохматика так странно блестели глаза.

- Вино убрать.

- Командир, всего лишь капельку… - Лохматик умоляюще посмотрел на меня.

- Я не люблю повторять дважды.

- Командир у вас довольно строгий, - улыбнулась Вика, - но до межрасовой вражды дело доводить не стоит. Не правда ли Дима?

- Хорошо, - я взял бутылку, откупорил и разлил по бокалам, - за межрасовую солидарность!

Отто и Лохматик зашуршал обертками, а я, поставив бокал, повернулся к Вике:

- Мы слушаем вас. Виктория Джен.

- Что вы хотите от меня услышать?

- Я уже задавал вам этот вопрос. Как вы оказались в команде Крестовского?

- Почему я должна вам верить?

- Верить, или не верить, дело ваше, но в данную минуту вы не хозяйка положения.

На минуту она задумалась. Даже Лохматик перестал шелестеть бумагой и вопросительно уставился на Вику. Она сидела, уставившись в одну точку, и было видно, как мучительно трудно принять ей верное решение. Наконец, отодвинув бокал, Вика вздохнула:

- Док, тебе, наверно, известен человек из Службы Безопасности по имени Крис Дуглан?

- Знаком, - я усмехнулся, - не так давно мы с ним вели душещипательные беседы, и, возможно, даже подружились бы, но жизнь поставила нас по разным сторонам закона.

 - А нас жизнь поставила на одну сторону. Три года назад, на Трилоне. Там я и познакомилась с Крисом и Крестовским. Был там же человек по имени Уильям Спейдер, вольный торговец, имеющий лицензию на перевозку урановых руд и прочих тяжелых металлов. Охотничья база, где мы находились, располагалась в горах, но ниже, у подножия, в прилегающей лесной зоне, располагался марлокский заповедник, два месяца в году открытый для охоты.

- Я бывал там, - сказал Лохматик, - такая база действительно есть, и если мне не изменяет память, называется она «Гнездо саркона».

- Совершенно верно. На сарконов мы там и охотились. Сарконы, будет вам известно, лесные хищники, и, как правило, живут сообща, и охотятся за травоядными коллективно, то есть всей стаей. С другой стороны, охота на самих сарконов тоже коллективная. Охотники делятся на загонщиков и подсадных. Да что я вам все объясняю, вы ведь все отлично знаете. Так вот. Я стояла вторым номером на линии скрадки, а Дуглан находился справа от меня, метрах в пятидесяти. Мы сидели, затаившись, а гон, между тем, начался. Издалека доносились выстрелы и крики загонщиков. Вот тут я и услышала громкие голоса справа. Как вы понимаете, сарконы звери очень осторожные и чуткие, и всякий шум мог их отпугнуть. Раздосадованная данным положением дела, я двинулась на шум, намереваясь вразумить охотников. Вскоре я увидела Криса и Спейдера, о чем-то шумно спорящих. Видимо, в прошлом у них были серьезные разногласия. Я догадывалась, что Уильям Спейдер занимается темными делишками, да и Крис, собственно говоря, не далеко от него ушел. Уединившись, они часто о чем-то спорили, но в этот раз спор зашел слишком далеко. Я увидела, как Спейдер схватил Криса за воротник, и начал трясти с такой силой, что у того лопнул патронташ, и упал в траву. В ответ тот ударил торговца, они сцепились, и клубком покатились по траве. Они рычали как звери. В конце концов, Крис, оказавшийся сверху, выхватил охотничий нож и ударил им Спейдера в грудь. Уильям дернулся и затих, а Крис, подняв голову, увидел меня, замеревшую в нескольких шагах от них.

Вскрикнув от ужаса, я бросилась бежать, а Дуглан несся за мной, размахивая окровавленным ножом. Но ужас сковал меня еще больше, когда я увидела стоявшего впереди саркона. Шерсть на нем поднялась дыбом, налитые кровью глаза смотрели на меня, а с огромных, торчащих из пасти клыков, капала белая пена. Крис навалился на меня сзади всей тяжестью, вцепился руками в горло и стал душить. Сопротивлялась я отчаянно, но что я смогла бы сделать с мужчиной весом в сто двадцать килограммов?

… Очнулась я от боли в руке, и, открыв глаза, увидела направленное мне в лицо дуло карабина. На моей руке стоял охотничий егерь, а в ней был зажат тот самый, окровавленный охотничий нож. Молчаливая толпа охотников, стоявших вокруг нас, взирала на это зрелище.

Так я стала убийцей, а несчастный Крис, пострадавший в схватке с сарконом, пошел по делу свидетелем.

Пожизненное заключение на Ганимеде было равносильно смерти. Каково же было мое удивление, когда однажды в камеру ко мне зашел Крестовский. Как и всегда, он был вежлив и обходителен. Из беседы выяснилось, что он полностью в курсе дела, и готов оказать мне содействие при рассмотрении дела в суде, для чего он нанял адвоката. Но Крестовский никогда ничего не делает зря. В условии, поставленном им, оговаривалось, что я должна отработать на него три года, оказав помощь в одном, организованном им предприятии.

Что мне оставалось делать? Жизнь моя только начиналась, ведь родилась я не для того, чтобы сгнить в сырых казематах Ганимеда? Другого выхода из создавшейся ситуации просто не было. Я согласилась.

Мы молча сидели несколько минут. Лохматик механически дожевывал последнюю упаковку крабовых консервантов.

- И все-таки, почему вы в меня стреляли? – спросил он.

- А что мне оставалось делать? – ответила Вика, растерянно крутя в руках пустой бокал. – Когда я увидела засунувшуюся в дверь красную морду, мне пришла в голову мысль, что на «Эльдорадо» ворвались марлоки. Среди них тоже достаточно подонков.

- Ну вот, и эта туда же… - воскликнул Лохматик, - Крестовский обозвал меня краснорожим, а эта – мордой…

- Успокойся Хен, - расхохотался я, - ты симпатичный парень, вот если бы не твоя красная ро…

Теперь захохотали все. Один лишь Лохматик насупился и отвернулся.

Напряжение, сковавшее нас, схлынуло, получив разрядку самым неожиданным образом. Казалось, все самое страшное мы уже пережили и впереди у нас спокойная и интересная жизнь, и все произошедшее с нами будет потом вспоминаться лишь как что-то неприятное, и очень далекое.

Но так лишь казалось.

- Командир! – Отто прильнул к одному из мониторов. – На просеке отмечается движение…

 

18
2739. Осирис. Сентябрь.

 

Принесенный из диска винчестер стоял тут же, в углу. Схватив оружие, я бросился к винтовой лестнице башни.

- Продолжай наблюдение! – на ходу бросил я Бауэру.

Взлетев на башню, я бросился к лазерной бойнице и прильнул к окуляру. В зеленом свете ночного видения прицела обозначились стволы гигантских деревьев, огромные, покачивающиеся на ветру листья папоротников, лианы, свисающие с ветвей. Просека отсюда, сверху, просматривалась далеко, но не настолько, насколько позволял оптический прицел. Этому мешали влажные испарения, поднимающиеся из травы и колеблющие воздух. Метр за метром я просматривал просеку и подступавшую к ней растительность, но ничего, стоящего внимания не наблюдалось, хотя…

Я заметил дрогнувшую верхушку дерева, затем дрогнуло второе, а следующее уже закачалось, растревоженное чьим – то неосторожным движением. Еще секунда, и на просеку вышел обитатель здешних джунглей.

Это было такое же чудовище, что напало на нас, когда мы шли от места крушения к Айстре. На полусогнутых ногах, он вышел на открытое пространство, огляделся, и низко нагнувшись, повернулся ко мне.

Я знал, что до него далеко, но прицел, сблизивший нас, усиливал впечатление. Невольно по спине пробежали мурашки. Зеленые глазки, казалось, смотрели на меня. Хищник еще раз огляделся, втянул ноздрями воздух, и вдруг, словно на что–то, решившись, двинулся к базе. Несмотря на расстояние, я слышал гулкий звук шагов приближающегося хищника. Вот он вышел на пространство, окружающее базу, остановился, будто что-то насторожило его, и замер. И, не заметив ничего, что могло ему угрожать, сделал шаг вперед.

Лазер, стоявший рядом, рявкнул с такой силой, что я чуть не вывалился из бойницы вниз. Яркая вспышка осветила все окрестные джунгли. Стена земли поднялась перед монстром, и опрокинула его назад. Падающие после взрыва комья земли еще стучали, а трехглазый уже был на ногах, и рванул в заросли, волоча правую лапу. Его дикий рев еще долго слышался, удаляясь в сторону холмов.

- Ты видел? – спросил Отто, когда я вошел в командную.

- Да. Мы лишь убедились в надежной работе дежурного оборудования базы.

- Как же можно жить на этой планете? – с удивлением протянула Вика. – Против такого зверя не поможет никакое носимое в руках оружие. Разве только гранатомет.

- Не только жить, а жить в гармонии с природой. – Сказал Отто. – А также строить города, добывать полезные ископаемые и иногда охотится на драконов.

- Драконов? Неужели здесь есть еще и драконы?

- Да, летают здесь такие птеродончики, они, кстати, и питаются этими трехглазыми, мастодонтами и прочей живностью, ростом выше третьего этажа.

- Кстати, Отто, - я поставил карабин в угол, - с башни, находящейся над нами, отличный сектор обстрела с видом на просеку. Я думаю, лазер, находящийся в этой башне, вполне целесообразно перевести на ручное управление.

- Вы все–таки ждете гостей с «Эльдорадо»? – спросила Вика.

- Я в этом не сомневаюсь. И очень скоро. Возможно на рассвете.

- Дайте мне оружие. Если там будет Крис Дуглан, я лично продырявлю ему голову.

- Не знаю, будет ли там Крис, но уверен, что часть команды Крестовского, а возможно, и он сам, сюда прибудет. Сейчас у них, там, на орбите, очень много работы. Неизвестно, каких ожидать событий в ближайшие несколько суток. И чем это может грозить нам, звездолету, планете.

- Что ты имеешь ввиду? – Отто вопросительно смотрел на меня. – Что ты там еще приготовил в рукаве, волшебник?

И я рассказал о сообщении анализатора, которое я принял в каюте Крестовского.

- Но это же невероятно! Нет, это невозможно! Из гиперпространства появился… как ты сказал? Диаметр пятьсот двадцать  километров? Но это же целая планета! Да еще с искусственным спутником на орбите!

- Да, Отто. И эта планета приближается к нам, вернее, к Осирису. А ведь размером она чуть меньше Тау. И если она ляжет на орбиту, близкую к орбите естественного спутника, то сложившиеся гравитационные поля так встряхнут Осирис, что мало не покажется. Это можно себе представить, если даже приливная волна в океане возрастет в два раза. Ее перепад достигает сейчас десять метров, а будет двадцать. Это же цунами! А как гравитация воздействует на кору Осириса? Зашевелятся тектонические пласты, а это землетрясения, вулканы и прочие катаклизмы. Причем вулканов будет не сотня, не тысяча, а десятки тысяч. Вулканический пепел закроет свет Альдора и на планете наступит ледниковый период. Представляешь, чем это грозит всему живому? Да и останется ли здесь вообще что-нибудь живое?

Нарисованная мной картина произвела такое впечатление на слушателей, что еще добрых полчаса они сидели, молча, глядя друг на друга.

- Вика, - наконец сказал я, - известно ли тебе что-нибудь о судьбе кого-либо из группы управления звездолетом?

- Да, - оживилась Вика, - эти сволочи так отделали Брайена О’Нила, что беднягу унесли на второй уровень на руках. Джон Юханссон также жив, ведь Крестовский не дурак, чтобы терять последнего штурмана. Но, кажется, он тоже ранен. Эти подонки воспользовались законом о том, что ношение оружие на борту запрещено. Ведь оружие могут иметь только командир и старшие офицеры Службы Безопасности. Командир успел уложить троих, за что и поплатился. Ведь все случилось за считанные минуты. Мне кажется, второго пилота и помощников штурмана Крестовский убрал как лишних и опасных, ненужных ему специалистов. Я думаю, что Юханссон остался жив лишь только потому, что был убит личный штурман Крестовского.

- Какова, по-твоему, численность террористов?

- Я думаю, около шестидесяти человек. Из них половина – киборги. Два техника, работавших со мной в биолаборатории, болтали со мной, но никогда не разговаривали друг с другом. О чем могут говорить между собой киборги?

Я задумался. База нужна Крестовскому как воздух, ведь здесь сосредоточен весь научный и технический потенциал, средства планетной и орбитальной связи, горючее для заправки шлюпок и транспортных кораблей. Он наверняка предпримет попытку захвата базы. Значит, будет штурм. Значит, надо готовиться к худшему. Кроме того, нам нельзя рисковать шлюпкой, и, тем более, имеющимся в нашем распоряжении инопланетным кораблем.

- Отто, какое оружие имеется в нашем распоряжении?

- Оружия много, Док. На этой планете без него никак нельзя.

- Ну что же, будем готовиться к обороне.

- Дима… - Вика смотрела на меня умоляющими глазами. – Дайте мне оружие… У меня свои счеты с ними. Я никогда не прощу себе того, что согласилась работать на них…

- Вика, у тебя не было другого выхода, - Отто подошел ко мне и положил руку на плечо, - я думаю, мы можем ей поверить, командир?

- У нас тоже нет выбора, все вниз…

 Мы спустились в хранилище. Оружия здесь было, действительно, достаточно. Я понимал, что бластеры, как оружие ближнего боя, нам не годятся. Поэтому каждый выбрал себе вооружение с повышенной дальностью убойной силы, а Отто, кроме того, взвалил на спину огнемет. Лохматик обвешался вакуумными гранатами и повесил на пояс огромный охотничий нож. Помимо всего, здесь нашлись кевларовые бронежилеты, и они тоже были как нельзя кстати.

Приближался рассвет, время неумолимо летело, а еще столько необходимо сделать…

Вика заняла позицию на левой башне, а Отто спустился в командный отсек. Предстояло сделать еще одно необходимое дело. Я и представить себе не мог, что мятежники ворвутся на базу, но предвидеть предстояло все. Ни при каких, даже самых неблагоприятных обстоятельствах, инопланетный корабль, стоявший на посадочной площадке, не должен попасть в руки Крестовского. Его необходимо было убрать, спрятать так, чтобы никто не мог его найти. Неизвестно, какими возможностями обладал корабль, и в умелых руках он мог обратиться в смертельное оружие.

Договорившись с Отто о времени выключения защиты периметра, мы с Лохматиком заняли место в диске, и уже через несколько минут, скользили над джунглями в сторону ближайших холмов. Здесь, в глубоком распадке между крутых склонов, мы и приземлились. Нам предстоял путь назад, теперь уже пешком.

- А ведь куда-то сюда убежал трехглазый, - сказал Лохматик, тревожно вглядываясь в темноту, - у меня нет никакого желания вновь встретиться с ним…

Я посмотрел на часы. В нашем распоряжении оставалось менее трех часов. До восхода Альдора необходимо быть на базе, и надо было торопиться.

Мы окунулись во влажную темноту леса. Глядя на светящийся индикатор направления, где меж высоких стволов, а где, прорубаясь сквозь заросли, мы, дыша испарениями, шли, тревожно вслушиваясь в ночные звуки девственного леса.

Спустя два часа мы вышли на просеку и повернули в сторону базы. Под ногами зашелестел песок, но идти стало легче. Клонившийся к горизонту Тау все  еще хорошо освещал нам дорогу. За спиной шумели, затихая волны океана, а впереди уже показались залитые серебряным светом стены базы.

Ободренный успешным завершением вылазки, я зашагал еще быстрее, и ноги мои едва не подкосились от дикого вопля Лохматика, раздавшегося за спиной.

Зрелище было не для слабонервных. Огромная, разрастающаяся на глазах воронка в песке поглощала марлока. Судорожно работая руками, Лохматик пытался выбраться наружу, но, наоборот, погружался все глубже и глубже. Времени на раздумья не оставалось.

- Держись! – закричал я и протянул Лохматику приклад винчестера.

Намотав ремень на руку, я тянул изо всех сил, и чувствовал, как какая-то непреодолимая, дикая сила тянет нас вниз, теперь уже обоих, и казалось, ничто ее не в силах остановить.

Лохматик, скрипя зубами и извиваясь всем телом, бился в смертельных объятиях, и вдруг, совсем на мгновение, показалось, что неведомая сила нам чуть-чуть уступила. И еще, и еще немного.

Показались ноги марлока, обвитые щупальцами, похожими на осьминожьи.

- Нож! – выдохнул я, - Доставай нож!

Извернувшись, Лохматик выхватил свой тесак, и полоснул им по щупальцам. Раздался звук, похожий на визг пилы, грызущей твердое дерево, и мы, тяжело дыша, вывалились наружу.

С минуту мы лежали, глядя на звездное небо.

- Ботинки, мои ботинки… - простонал Лохматик, - нет, ты не понимаешь, он сожрал мои ботинки…

Ботинки, конечно вещь ценная, но нужно было идти, и мы вновь двинулись вдоль по просеке. Теперь марлок во все глаза смотрел под ноги, и везде ему чудился шевелящийся песок. Через несколько минут мы вышли к периметру.

Я передернул затвор и выстрелил вверх. Тотчас на башне мигнул и потух прожектор. Это означало, что защита отключена, и вскоре мы ввалились в командный модуль.

Отто с интересом оглядел всклоченного и босого марлока.

- Что-нибудь случилось? – участливым голосом спросил он.

- Ботинки …Эта вонючая жаба…

- Морской песчаник. – Пояснил я. – Ты ведь знаешь, Отто, их много водится на побережье, в пляжах, но ума не приложу, как он мог забраться так далеко, сюда, на просеку.

- Да поймите вы, наконец… - простонал Лохматик, - В правом ботинке у меня был спрятан монокристалл с кодом анализатора…

Мы остолбенели.

Прощай, возвращение домой! Прощай далекая и ласковая родина! Все, что было до этих слов, превратилось в туманный, забытый сон, который не увидишь второй раз… Теперь можно все перечеркнуть, и начать жизнь сначала…

 

19
2739. Осирис. Сентябрь.

 

- Док, очнись, - сказал Отто, - это бывает… не так часто, но бывает. Иногда, кажется, что хуже уже быть не может, но, наступает момент, и ты вдруг понимаешь, что все то, что ты пережил вчера, просто семечки по сравнению с тем, что тебе довелось испытать сегодня. Но нам всегда кажется, что хорошего в нашей жизни больше, чем плохого. Это оттого, что плохое забывается, а хорошее помнится, и помнится очень долго. В этом заложен парадокс человеческой природы…

- О чем ты, Отто? Неужели ты не понял, что мы с тобой отправились в путешествие с билетом в один конец? Что эта звезда над головой никогда не согреет нас теплей, чем Солнце, а этот воздух никогда не напоит наши легкие свежей утренней прохладой и эта вода никогда не будет вкусней той, где ты родился и вырос?

- Оглянись вокруг, Дима, твой билет обратно рядом с тобой. Ты  вспомнишь то, что не успел запомнить, и можешь забыть то, что пытался запомнить надолго…

- И где же он, этот билет?

- Вот где! – Отто постучал по голове. – Примитивная, полупроводниковая структура, не способная к хронопортации, но способная запомнить огромное количество информации. Разве ты не помнишь, что мы просматривали монокристалл в запертой каюте на «Эльдорадо»?

Теперь все стало на свои места. Вот она, половина кода расчета прохода гиперпространственного тоннеля. С руками, ногами, и ушастой, всклоченной головой.

- Отто, у меня совсем вылетело из головы…

- На то она у тебя и голова такая… человеческая…

Тонко запел зуммер сигнала на пульте. Голос, раздавшийся в командном модуле, казалось, возник из другого мира:

- База «Осирис», база, к вам направлен транспортный корабль, следующий с борта звездолета «Эльдорадо». Требую обеспечить прием и посадку.

И следом – другой, чуть хриплый, но требовательный:

- База, я – транспортный корабль номер три, ввиду отсутствия лучевой посадочной глиссады, захожу на посадку визуально.

Почти одновременно с голосом, над головой возник рокочущий гул маршевых двигателей, и в лучах восходящего Альдора блеснуло серебристое брюхо корабля, пронесшегося над базой.

- Высоковато прошел, - сказал Бауэр. – Сейчас развернется, и пойдет на посадку.

Я подскочил к пульту, щелкнул кнопкой и как можно более спокойным голосом произнес:

- Третий, я – база. Кем отдан приказ о посадке?

- Я – третий. Приказ отдан Виктором Крестовским, командиром «Эльдорадо».

- База является собственностью корпорации «Научно – технические инопланетные разработки». Считаю посадку неправомерной. Посадку запрещаю.

Несколько секунд прошло в тишине. Затем пульт снова ожил:

- Ну, пеняйте на себя. Нам вашего разрешения и не требовалось.

Описав широкую дугу, транспортник стремительно приближался, угрожающе покачиваясь с плоскости на плоскость, и вот уже он, зависнув над площадкой и взвыв антигравами начал плавно снижаться.

- Ну, держитесь, ребята, - крикнул Отто, и зажал уши руками.

Три лазерных луча одновременно ударили в корабль. Страшный грохот на мгновение перекрыл вой антигравов. Транспортник тряхнуло так, что казалось чудом, что он не развалился. Корабль задрал нос, казалось, еще мгновение, и он, заскользив словно сухой лист, свалится вниз. Но тут взревел маршевый двигатель, и боком, словно нехотя, махина корабля заскользила в сторону океана.

На посадочную площадку посыпались куски обшивки, с грохотом, расколовшись на несколько частей, упал обтекатель локаторной антенны.

Из дюзы левого двигателя повалил густой черный дым, и, миновав прибрежную полосу, корабль шумно приводнился, нарушив ритмичную мерность набегавших на берег волн. Выплеснувшиеся на берег горы воды разгладили песчаную полосу пляжа, заставив качнуться металлическую махину плавучего дока.

- Удачная посадка. – Прокомментировал Отто. – Интересно, что они собираются делать дальше? Отсюда почти ничего не видно.

Оставив бортмеханика на связи, мы с Лохматиком, нацепив переговорные устройства, поднялись на правую башню.

- Вика, как слышно? – проверил я связь.

- Слышимость отличная, - раздался в наушнике голос девушки, - отсюда хороший вид, панорама просто изумительная.

Высунувшись из бойницы, я прильнул к окулярам бинокля.

На корабле, тем временем, началось движение. Откинулись крышки верхних люков, по корпусу быстро побежали ремонтные роботы. Действуя быстро и решительно, они облепили гондолу двигателя, и приступили к ремонту.

Из соседнего люка показались люди. Недоуменно крутя головами, они осмотрелись, и, видимо, принялись обсуждать незапланированную ситуацию. Все произошедшее никак не входило в их планы, ведь вместо посадочной площадки корабль оказался в воде, а это усложняло задачу по высадке экипажа.

- Док, нас кроют нехорошими словами, - раздался в ушах голос Отто, - кажется, пилот корабля очень недоволен оказанным приемом.

- Переключи.

- … буду вынужден прибегнуть к крайним мерам… - Хриплый голос пилота звучал угрожающе. – Какого черта? Вы там все с ума посходили? Кто на связи?

- Дмитрий Буйнов, эксперт бортового анализатора «Эльдорадо».

- Стив Шетнер, пилот транспортного корабля. Я имею предписание о высадке на базу и активацию энергетического терминала, а также расконсервации основного и вспомогательного оборудования.

- Должен вам напомнить, что Крестовский не командир звездолета, а лишь представитель «Разработок». В экстренных случаях, командование звездолетом принимает основной пилот. В донном случае – Брайен О’Нил. Настоящее положение входит в устав экипажа, и никто не вправе его нарушать.

- Послушайте Буйнов, не вы платите мне за то, что я делаю, и чьи приказы выполняю. Откройте ворота базы, и будем считать инцидент исчерпанным. После того, как я окажусь в командном модуле, мы решим, что с вами делать…

- А ты попробуй, сунься… - Раздался вдруг в наушниках голос Отто Бауэра. – Я развешу твой металлокерамический скелет на ближайших деревьях!

В ответ раздался поток брани, и обещание закопать нас, на радость песчаникам, в прибрежной полосе прибоя.

Разговора не получилось. Лохматик, взгромоздясь в кресло турели, повел стволом лазера из стороны в сторону:

- Док, я не уверен, что в подобной ситуации имею право вставать на чью-либо сторону. Межрасовая конвекция запрещает какие - либо насильственные действия между гуманоидами.

- Ну что же, Лохматик, ты, видимо, забыл, что случилось с «Небесной птицей»? Где твои товарищи, с которыми ты делил опасности и невзгоды межзвездных перелетов? Их кости гниют здесь, на Осирисе, что ты скажешь их родным и близким?

- Если такое вообще случится… - задумчиво сказал Лохматик. Он нахмурился, зеленые глаза смотрели куда-то за линию горизонта. Шестипалые руки вцепились в турель лазера, а на лице отразилась гамма чувств, переживаемых и осмысливающихся марлоком.

Я вновь поднес к глазам бинокль. Наше положение, впрочем, нельзя было назвать беспомощным. Крепкие стены базы защищали нас от всяких негативных внешних воздействий, промышленные лазеры надежно контролировали пространство периметра, а вооружение, имевшееся у нас в руках, хоть и не последних модификаций, но представляло собой внушительную силу.

На транспортном корабле, между тем, движение продолжалось. На волнах закачались надувные плоты, и маленькие фигурки в бело-синих комбинезонах, одна за другой прыгали в них. Другие подавали им какие-то тюки и продолговатые предметы, рассмотреть которые отсюда не представлялось возможным.

Спустя полчаса плоты причалили к берегу, и судя по тому, как четко и слаженно, рассыпавшись полукругом, их экипаж обработал огнеметами близлежащие заросли, стало понятно, что им командует незаурядный командир. Спустя еще полчаса, первые из них, вскарабкавшись по трапам на палубу плавучего дока, начали деловито разбирать тюки с грузом, которые они затащили сюда же.

Предстоящие приготовления не предвещали ничего хорошего. Сомнений не оставалось – террористы готовились к атаке.

- Двадцать восемь человек. – Раздался в наушниках голос Вики. – Хотя, я предполагаю, что на корабле осталось еще никак не меньше десятка. Док, обрати внимание на группу, что топчется у катера и батискафа. По-моему, эти настроены не так решительно, похоже, это – живые люди. Не могу сказать наверняка, но, кажется, я некоторых из них знаю.

- Лохматик, ты слышал? – Я обернулся к марлоку. – Нас будут атаковать киборги, можешь отбросить свои расовые предрассудки, но должен тебе сказать, что я не вправе отдавать тебе какие-либо приказы. Поступай так, как считаешь нужным.

Лохматик вздохнул и отвернулся, а я, спустившись вниз, к Бауэру, предпринял еще одну попытку урегулировать дело мирным образом.

Стив Шетнер, выслушав мои доводы, покрыл все отборным матом, а Отто Бауэра пообещал лично скормить бродящим в окрестностях ворсистым глонкусам.

На душе было тревожно и мрачно, я сидел, зажав в руках винчестер, Отто шуршал бумажками, что-то жуя, в наушники сопел Лохматик, и лишь Вика временами прерывала тишину, докладывая об увиденном сверху.

Альдор уже проделал половину своего дневного пути, а я, задрав голову, вдруг заметил в белесо-голубом небе маленькую мерцающую звездочку – предвестник приближающейся таинственной субстанции, обнаруженной бортовым анализатором. Что это было? Огромный астероид, планетоид, выброшенный в субпространство коллапсом черной дыры? Отголосок космической катастрофы неведомо, где и как случившейся? А может это сгусток «темной материи» природа, которой до сих пор не ясна, что-то, что не укладывается ни в какие физические законы и понятия человеческого мышления?

Мои раздумья прервал голос Вики, раздавшийся в наушниках:

- Кажется, началось… Дима, они пошли в атаку!

Вскинув на плечо ремень винчестера, я стремглав кинулся наверх. Устроившись рядом с Викой, прильнул к окуляру прицела.

Выстроившись стройной шеренгой, нападающие шагали по просеке. Постепенно изображение в прицеле увеличивалось. Теперь я видел сосредоточенные лица, руки державшие автоматы наизготовку. Но что-то было не так. Что же? Я переместил взгляд к краю шеренги, и только тут заметил перебегающие от дерева к дереву фигуры в камуфляже. В руках они держали ни что иное, как гранатометы. Да-да, те самые продолговатые предметы, сгружавшиеся с корабля.

Теперь тактика противника становилась понятной: их целями являлись лазеры, находящиеся в башнях, ведь они не могли об этом не знать. Следовательно, задолго до приближения к периметру, гранатометчики откроют огонь, и этому нужно как можно скорее помешать.

- Вика, бери тех, что слева!

В перекрестии моего прицела оказалось фигура в зеленой камуфляжной форме, ставшая на одно колено и взвалившая на плечо тяжелую трубу гранатомета.

Я выстрелил, и с ужасом увидел белый след приближающейся по дуге гранаты. Башня содрогнулась. В бойницу было видно, как сверху посыпались камни. Помещение заволокло дымом. Стало трудно дышать, но я увидел, как еще один из нападавших присел на колено и начал целиться, казалось, прямо в меня. Теперь я оказался быстрее: на лбу стрелка появилась красное пятно, и нелепо взмахнув руками, он повалился на спину.

В стену за нашими спинами с противным визгом вонзились пули. Теперь стреляли все, и винчестер в моих руках с завидным постоянством бил мне в плечо прикладом. Еще два гранатометчика лежали между стволов деревьев, но очередная граната опять потрясла башню. Казалось, еще одно такое попадание, и наше убежище рассыплется в пух и прах.

Краем глаза я увидел, как заволокло дымом соседнюю башню. Там был марлок. Почему он не стреляет? Пытаясь перекричать грохот выстрелов, я вызывал Лохматика. Но я кричал и не слышал своего голоса.

Следующая граната взорвалась прямо перед бойницей. Ощущение было такое, что мне стукнули по груди кувалдой. Отброшенные взрывной волной, мы вместе с Викой отлетели к противоположной стене.

Секундное помутнение прошло, и я увидел лежащую неподвижно девушку. В кевларовом бронежилете торчали два дымящихся осколка. Оттащив Вику в угол я вернулся к бойнице. И вновь в моем прицеле замелькали фигуры в бело-голубых и камуфляжных комбинезонах.

Увиденная картина казалась отрывком из фантастического сна. С соседней башни вырвался тонкий, ослепительный луч, поднявший перед шеренгой наступавших стену из огня и земли. Нелепо взлетевшие в воздух фигуры накрыло падающими комьями земли и густым черно-белым дымом. Затем наступила тишина. Лишь чуть слышно звенели катящиеся по полу гильзы.

 

20
2737. Цербер. Февраль.

 

Планета Цербер звездной системы Элга, своим названием вполне соответствовала мифическому трехглавому псу, охранявшему вход в мир усопших. Повышенная сила тяжести и непригодная для дыхания атмосфера, загнали поселенцев под купола, и сделали их заложниками тяжелого и замкнутого образа жизни.

Впрочем, сами церберианцы свою жизнь таковой не считали, и окружавший их мир казался им вполне нормальным. Приземистые и коренастые аборигены Цербера едва доставали мне до плеча, но в их широких плечах и длинных руках читалась недюжинная сила. И это давало им преимущество надо мной, человеком, не привыкшему к условиям повышенной гравитации.

Первые две недели на Цербере, я чувствовал себя совершенно разбитым, придавленным к земле, и ходьба на налитых свинцом ногах, совершенно выбивала меня из сил.

Местное Правительство и «Разработки» заключили между собой контракт, согласно которому на планету прибыло семь сотен киборгов-специалистов по разработке и добыче урановых руд и тяжелых металлов. Согласно этому же контракту, «Разработки» получали тридцать процентов акций совместно организованного предприятия по добыче урана и редкоземельных элементов, что вливало неплохую долю в прибыли «Разработок». Все дело в том, что условия работы на рудниках были ужасающими. Куполов над ними не воздвигали, что, безусловно, очень дорого и нерентабельно, а временные жилые модули, установленные на местах работ никоим образом не отвечали человеческим нормам жизни.

Решив таким образом убить сразу двух зайцев, Правительство закупило у «Разработок» дешевую, как им казалось, рабочую силу, которая могла обойтись без тепличных условий, необходимых людям.

Побывав на рудниках, киборги зароптали, но контракт есть контракт, и не оставалось ничего лучшего, как согласиться с условиями работы. Для этого им все-таки пришлось модернизировать горно-обогатительное оборудование и робото-промышленную базу.

Все это требовало времени, но совместное предприятие понемногу развивалось, совершенствовалось, и скоро, набрав обороты, заработало в полную силу.

Я входил в число тех нескольких десятков человек, что прибыли сюда как представители компании, экономисты и специалисты по промышленно-технологическим вопросам. Сюда же входил экипаж лайнера «Миллениум», и я, занимающийся вопросами адаптации киборгов в инопланетных условиях.

Раз в три дня, я ,облачившись в скафандр, садился в вездеход, и ехал на горно-обогатительный комбинат с инспекцией. По результатам проверок и обследований, в оставшееся время писал отчеты о проделанной работе. Все это, впрочем, угнетало нас не так сильно, как гравитация. В конце дня мы валились с ног от усталости, но с течением времени, все-таки, сумели адаптироваться до тех пределов, что в свободное время начали ползать по окрестностям, изучая местные достопримечательности.

А достопримечательностей здесь хватало с избытком. Чего, например, только стоила гора Сирена, вздымавшая свою вершину в небо на сорок два километра. Озера из серной кислоты, вулканы, изливающие потоки лавы, ежедневные землетрясения и еженедельные ураганы, быстро отбили охоту шататься в легких скафандрах по местным природным ареалам.

Под куполами же интерес представляли лишь особняки местных царьков, да установки регенерации воздуха. Местное же население занималось тем, что с завидным упорством восстанавливало разваливающиеся после каждого землетрясения лачуги, да по истечении трудового дня производило круговорот денежной массы в местных казино и кабаках.

Гостиница, где я обитал, с ее зелеными тараканами, невесть откуда завезенными в этот изолированный мир, оставляла желать лучшего. Именно поэтому, возвратясь из очередной инспекции, я решил посетить местное питейное заведение, чтобы хоть как-то скрасить бесконечный сумеречный вечер.

Над морем трясущихся голов возвышалась небольшая эстрада, где местные виртуозы терзали музыкальные инструменты, создавая невообразимый шум, мало похожий на какую-либо мелодию. Коренастые девицы, щебетая за соседним столиком, украдкой поглядывали на меня, бросая томные взгляды, что, впрочем, меня мало волновало. Заказав мало-мальски приличный напиток, я вытянул под столом гудевшие ноги, и принялся считать в уме оставшиеся до отлета дни.

Профилактические предполетные работы, проводимые на лайнере, подходили к концу, и отлет, собственно говоря, приближался с каждым днем. Однако, конечной даты отбытия пока не было известно, по ряду причин и инцидента, произошедшего на руднике несколько дней назад.

Два киборга, тянувшие кабель к буровой установке, решив срезать путь, забрались на невообразимую кручу, откуда и спланировали вниз. Понятно, что от бедолаг не осталось и мокрого места, и я представлял себе, как будет взбешен Дрю Далтон, узнав об этом из моих отчетов.

- Да ты, парень, не промах, и, кажется при деньгах. – Раздался над ухом скрипучий голос.

Вздрогнув, я обернулся. Широкое конопатое лицо взирало на меня, растягивая рот в улыбке, и пьяно подмигивая.

- Ты, я вижу, потребляешь хорошие напитки, а не то пойло, что хлебаем мы. Не составишь ли нам компанию?

Еще два его приятеля плюхнулись на стулья передо мной, поставив на столик огромную бутылку с чем-то зеленоватым внутри.

- Меня зовут Кампуччо, - сказал конопатый, а это мои друзья: Лу и Хедрик. А как зовут тебя?

- Буйнов, - сказал я холодно, - чем это я вас заинтересовал?

- Буйноф-ф-ф, - протянул конопатый, - какие у вас неблагозвучные имена! Вот возьми меня. Кампуччо… Звучит, не правда ли? А заинтересовал ты нас тем, что карманы твои полны денег, тех самых, что вы заработали, отобрав работу у нас.

Хедрик, достав из кармана пакетик с белым порошком, высыпал его в беззубую пасть и запил жидкостью из бутылки. В горле его забулькало, как в неисправном водопроводном кране, глаза закатились, и смежив веки, Хедрик расслабленно развалился на стуле. Казалось, он спал.

- Здесь каждый глоток воздуха на счету, - продолжал Кампуччо, - и вы его отравляете своим присутствием.

- Не думаю, что мое дыхание противней вашего, - сказал я, покосившись на зеленую бутылку, - но мне кажется, что ты, Кампуччо, сильно возбужден, и это не пойдет тебе на пользу.

Лицо конопатого побагровело, и я увидел, как сжались его кулаки.

- Что с ним возиться, - вдруг подал голос Хедрик, - выволочем его за купол, и бросим там, в дырявом скафандре. И ни кто потом не докажет, что это не несчастный случай.

- А стоит ли он того, - захихикал Лу, - может у него такие же дырявые карманы, как у нас?

- Он того стоит, - Кампуччо засопел, как паровой двигатель, - я нутром чую. Кроме того, он находится на нашей территории, а за это надо платить.

Обстановка принимала нежелательный оборот, и мне это не нравилось. Я прикинул свои возможности: один против троих… Соотношение сил было явно не в мою пользу.

- И сколько же будет стоить мой покой? – Спросил я. – Только смотрите, не продешевите, я вижу у вас сегодня хороший аппетит.

Хедрик вдруг вскочил на ноги:

- Это будет столько, сколько мы назначим. Послушай, как тебя там…

- Меня тут зовут Брайен О’Нил, - раздался громкий голос, и из колыхающейся толпы вышел великан, возвышавшийся над всеми на полторы головы, - какие вопросы к экипажу лайнера «Миллениум»?

- Еще один… - удивленно проскрипел Кампуччо, - удача сама плывет нам в руки!

- Кто-то сам сейчас поплывет вниз по течению, - ответил Брайен, - ведь дерьмо не тонет, не правда ли?

На секунду все замерли. И тут я увидел, как рука Хедрика поползла за отворот куртки. Гадать, что он оттуда достанет, не было времени. Метнувшись через стол, я перехватил руку, а второй нанес удар ребром ладони по горлу.

Испытанный удар произвел свое безотказное действие. Издав звук раковины, всасывающей остатки воды, Хедрик выпучил глаза и повалился на пол. В ту же секунду раздался выстрел, и пуля, уйдя в потолок, разбила вдребезги лампу освещения. Краем глаза я увидел, как от удара Брайена отлетел Лу, а голова Кампуччо, схваченная огромной рукой пилота, испытывала крепость столешницы нашего стола.

Стихла музыка, и в зале на мгновение воцарилась тишина. Истошный визг девиц из-за соседнего столика, сделал свое дело. Напуганная стрельбой публика бросилась врассыпную. Помещение наполнилось звуками воплей и раздирающим уши визгом. Все замелькало перед глазами, показалось, что дрогнул пол, затем еще, уже сильнее.

С треском и звоном лопнуло стекло витрины, и толпа хлынула в образовавшийся проход на улицу.

- Дмитрий Буйнов? – спросил Брайен, когда мы оказались на улице.

- Да.

- Ну, что же, память у меня еще работает, ведь я, как первый пилот «Миллениума», наряду с командиром, должен знать состав экипажа лайнера. Вам ничего не кажется странным? Это непохоже на обычное землетрясение.

Действительно, странное зарево освещало купол изнутри. Сначала бледно-розовое, затем багровое, оно разрасталось все ярче и ярче. Очередной толчок буквально вышиб почву из под наших ног.

На наших глазах поползла вниз и с грохотом рухнула стена здания. Яркая вспышка осветила все внутреннее пространство огромного купола, следом донесся глухой, рокочущий гул, перераставший в оглушительный, трескучий грохот.

- Это вулкан! – крикнул кто-то.

Теперь в этом сомневаться не приходилось. Огромная туча дыма поднималась к вершине купола, и растекалась в стороны клубящимися облаками. Здания качались как карточные домики, рушась одно за другим. Погасло электрическое освещение, и лишь свет от багровых облаков над головой, позволял разглядеть подробности происходящего.

Но это было еще не самое худшее. Скоро с неба, с нарастающей частотой, посыпались раскаленные камни. Они врезались в землю, стены зданий, и рассыпались на тысячи, брызгающимися искрами, осколков.

- Это вулканические бомбы! – Крикнул Брайен. – Бежим в шлюзовые ангары!

Раздавшиеся со всех сторон крики боли и ужаса, казалось, переросли в сплошной вой. Но первые минуты растерянности прошли, и потоки бегущих людей бежали в одном, единственно верном направлении – к ангарам, где стояли десятки пассажирских и транспортных кораблей.

Несущаяся толпа принесла нас к причальным терминалам, но отсюда мы уже знали куда бежать – к ангару под номером двенадцать, туда, где стоял «Миллениум».

Становилось все труднее дышать. Ядовитые пары сероводорода заполняли атмосферу купола и ангаров. Сплошной ад окружал нас со всех сторон. Перепрыгивая через лежащие тела, мы вскоре очутились у трапа. Сзади напирала обезумевшая толпа, Брайен, глотая широко открытым ртом разреженный воздух, прохрипел:

- Если мы не добежим до рубки управления, нам конец…

Внутри дышалось гораздо легче. Сюда еще не успел проникнуть отравленный воздух, но это не могло долго продолжаться. Люки нужно было закрывать как можно скорее, но люди продолжали прибывать, и отсечь прибывающий людской поток просто не поднималась рука.

Брайен с волнением вглядывался в панорамные иллюминаторы и мониторы отображения информации. На них одна за другой выскакивали строчки: «… антигравы прогреты… маршевые двигатели прогреты… система регенерации воздуха достигла девяноста двух процентов мощности…». Брайен понимал, что тянуть дальше уже нельзя. Стиснув зубы, он перевел переключатель закрытия пассажирских и грузовых люков, и отдал приказ о старте бортовому анализатору.

Корабль качнуло, медленно раздвинулась крыша ангара, и «Миллениум» плавно, натужно ревя двигателями, стал подниматься. Лайнер был перегружен, и неизвестно, сколько тысяч людей находилось в его жилых и транспортных отсеках.

А внизу медленно рушились стены купола и падали, объятые пламенем, перекрытия несущих конструкций. Тем, кто остался внизу, мы уже ничем не могли помочь…

- … Всех членов экипажа «Миллениум» прошу пройти в рубку управления, - Брайен на секунду перевел дух, - с собой иметь документы и пропуска на корабль. Всех вновь прибывших прошу прекратить перемещения по отсекам, и оставаться на своих местах. О времени и месте посадки будет сообщено дополнительно.

Через пятнадцать минут экипаж был в сборе. Я насчитал, включая нас с Брайеном, восемнадцать человек. Потери были впечатляющими. Командира среди присутствующих не оказалось, и ни кто из оставшихся в живых не видел его с момента начала извержения. Мест, где можно было погибнуть, хватало в избытке: горело все, что могло гореть, рушилось все, что могло рушиться, огромные, бездонные трещины в почве и сыплющиеся с неба камни оставляли мало надежд на спасение.

- Ну, что же, - сказал О’Нил, - в связи с создавшейся обстановкой, я вынужден, согласно уставу, принять командование кораблем, о чем, и ставлю вас всех в известность. Прошу вас занять рабочие места согласно штатного расписания.

Проходя по коридорам и отсекам транспортника, обходя сидящих и лежащих на полу, мы видели грязных, в оборванной одежде людей, на лицах которых читались отчаяние и страх перед неизвестным будущим. В одном из них я увидел знакомые черты.

- Привет, Кампуччо, - Брайен нахмурился, а затем улыбнулся, - я вижу, твоя голова оказалась крепче столешницы твоего столика.

Действительно, на перепачканном сажей лбу церберианца красовалась огромная шишка, да и сам вид его оставлял желать лучшего. Один рукав куртки был начисто оторван, на штанах чернели прогоревшие дыры, а из ботинок высовывались грязные пальцы с желтыми ногтями.

- Ты… - Кампуччо был невероятно удивлен, - ты… командир корабля?

- Как видишь. – Ответил О’Нил. – Ну и что мне с тобой делать? А может, посадить тебя в мусорный контейнер, и отстрелить в космос ко всем чертям?

Кампуччо засопел и отвернулся, но он никак не смог скрыть страха, читающегося в его бегающих глазах и побледневшем лице.

Мы прошли в рубку управления.

- Будем запрашивать купола о разрешении на аварийную посадку. – Брайен сел в кресло и одел наушники. – У нас на борту нет условий для оказания медицинской помощи всем нуждающимся. Надо хотя бы раздать все имеющиеся у нас медицинские аптечки. Займитесь этим, Буйнов.

Выходя из рубки, я услышал, как бортинженер Эллис Кимберли встревожено сообщила:

- Системы регенерации воздуха работают на пределе… «Миллениум» не рассчитан на перевозку такого количества людей…

А дальше начали происходить непонятные и странные события. Купол «Континент» отказался принять беженцев в связи с тем, что перенаселен. Купол «Олимп» не дал разрешения на посадку, мотивируя отказ ремонтом систем регенерации, а купол «Горизонт» вообще не ответил на запрос.

- Это черт знает что! – негодовал О’Нил, запрашивая очередное разрешение на посадку. – Они все как один отказываются принимать пострадавших! Пожалуй, на этом хватит. На следующем витке запрашиваю правительственный купол «Центр». И пусть только откажут!

- На связи «Центр», - ответил ровный, спокойный голос в ответ на запрос Брайена. – Мы в курсе произошедшего, но, к сожалению, принять беженцев не в состоянии, в связи с происходящим конгрессом о перспективах и развитии экономики Цербера.

- Послушайте, вы там… - Брайен на секунду задумался, а затем продолжил:

- У меня на борту четыре спаренных волновых установки антиастероидной защиты. Если я дам по куполу залп из всех стволов, думаю, мало не покажется. Так даете посадку, или нет?

С минуту в эфире висело тягостное молчание. Затем тот же, но уже немного взволнованный голос ответил:

- «Миллениум», ваш посадочный ангар под номером четыре. Высылаем к посадочному терминалу пожарных и скорую медицинскую помощь…

 

21
2739. Осирис. Сентябрь.

 

Наступившей тишиной, казалось, заложило уши. Еще некоторое время я наблюдал за фигурами, убегавшими к побережью, но едва слышный стон заставил меня обернуться. Осторожно сняв с Вики бронежилет, я отметил, что осколки не пробили его, но, по всей видимости, нанесли значительный ушиб грудной клетки. Взяв девушку на руки, я спустился вниз.

Минуту спустя появился Лохматик. На закопченном лице лихорадочно горели глаза, а через всю щеку тянулась свежая ссадина. Но марлок, похоже, совсем не замечал полученного ранения.

- Еще одной такой атаки мы не выдержим, - сказал он охрипшим голосом, - я вижу, вам тоже крепко досталось. Что с Викой?

- Обширный ушиб. Может быть, сотрясение мозга. Думаю, все обойдется.

Я открыл аптечку и сделал Вике обезболивающий укол, а Лохматику ввел противостолбнячную сыворотку.

- Дима, - сказал Отто, - мне кажется, что я принял какое-то сообщение на пульсирующей частоте. Только не могу уловить закономерности. Попробую ввести данные в компьютер и сделать дешифровку. Похоже на двоичный, а возможно, троичный код. Не могу дать гарантии, что из этого что-нибудь получится, но попытаться стоит.

- А почему бы и нет? – раздался за спиной голос, и обернувшись мы увидели Вику, уже сидящую в кресле и поправляющую волосы неповторимым женским движением. – Я даже знаю, чем можно передать такой сигнал. Это высокочастотный генератор, с помощью которого роботы сканируют скальные породы.

- Вика! Как ты?

- Голова немного побаливает и некоторое стеснение в груди, но я думаю, это скоро пройдет. А что, атака уже закончилась?

- Видела бы ты, как они драпали! – Лохматик потряс воздух сжатыми кулаками. – На некоторых из них даже дымились задницы! Не знаю как у вас, а у меня разыгрался зверский аппетит. Мои желудки требуют немедленного пополнения жизненных сил!

Марлок развернулся и побежал в пищеблок.

- Наше счастье, что они не установили на транспортник волновую пушку, - сказал я, - в этом случае нам пришлось бы довольно туго. А скорее всего никак не пришлось бы. Они бы от базы камня на камне не оставили. Хотя, с другой стороны, база нужна им целой и невредимой. Они просто не ожидали такого отпора. Но не стоит недооценивать Крестовского. Возможно, скоро прибудет еще один транспортник, но уже вооруженный тяжелой артиллерией. Отто, ну не сидеть же кому-то все время наверху? Не лучше ли поставить на башне пару камер наружного наблюдения?

- Вас понял! – ответил Бауэр и исчез из командного модуля.

Через несколько минут на экранах мониторов возникли окрестности базы. На одном из них четко виднелся плавучий док с копошащимися возле него маленькими фигурками.

- Отсюда нам их не достать… - сказала разочарованно Вика, вглядываясь в экран. – Вот если бы у нас была волновая пушка…

- Все обстоит как раз наоборот. Это им нас не достать. А вот мы до них добраться можем…

- Ты хочешь сделать вылазку? – встревожилась Вика.

- А почему бы и нет? Им нельзя подходить к периметру, а мы из него выйти можем. Только не думаю, что это нужно делать прямо сейчас. Они могут организовать вторую атаку.

- В таком случае, Док, на этот раз с тобой пойду я. – Сказал, входя в модуль, Отто. – Мне надоело сидеть в этой конуре, и наблюдать за происходящим по мониторам. В конце концов, я хотел бы лично побеседовать с этим Стивом Шетнером, и неизвестно еще, кто кого скормит ворсистым глонкусам. Если, конечно, они им не побрезгуют. Ведь глонкусы предпочитают живую плоть, а не протоплазму.

- Это может не понравиться и песчаникам, - заметил появившийся Лохматик, - а вот трехглазый, пожалуй, его не пропустит. Тот жрет все, что движется.

В руках марлок тащил мешки и свертки с едой, а глаза его опять подозрительно блестели.

Вика с интересом посмотрела на Лохматика:

- Послушай Лохнгм, что ты делал на Трилоне? Тоже охотился на сарконов?

- Нет, там я был по другой части. Что касается охоты, то к ней я равнодушен. Охота сама окружает нас повсюду, когда продираешься через джунгли, подобные Осирийским. А вот рыбу и прочую плавучую тварь, я ловить люблю.

- А как вы ловите рыбу?

- А по старинке. Засовываешь ствол бластера в воду и стреляешь. Всплывает столько интересного, что глаза разбегаются.

- По-моему, - сказал Отто, - в старину рыбу ловили иначе. Я бы, на твоем месте, лучше изучал историю марлоков. Хотя, и у людей приемы рыбалки в старину были похожи на марлокские. Они тягали рыбу на крючки с леской.

- Меня совсем не интересует история, - ответил Лохматик, вскрывая очередную консервную банку, - меня, шерсть в ноздре, больше интересует конечный продукт и его количество. Ведь все гуманоиды делятся на две части: на тех, кто добывает пропитание, и тех, кто его ест. Я отношусь ко второй половине.

- Когда все это закончится, - мечтательно протянула Вика, - я завалю дракона…

- А я уж найду, что с ним делать, - подхватил марлок, - такой кучей мяса можно было бы накормить весь экипаж «Небесной птицы» …

Лохматик вдруг замолк, и замер, уставившись в одну точку. Глаза его потухли, и в них читалась такая грусть и отчаяние, что наступившая тишина, казалось, нависла над нами тяжелым ватным облаком.

Тишину нарушил Отто:

- Дешифровка сообщения завершена. Прошу всех к экрану.

Мы приблизились к монитору. По синему фону экрана побежали белые буквы: «…всем, кто слышит. Сообщение с борта «Эльдорадо» , координатная сетка планеты Осирис, система Альдор. Захвачены террористами… Тысяча четыреста восемнадцать заложников. Средств связи и приема не имеем. Изолированы от системы управления, двигательной системы и системы регенерации. Подача воздуха ограничена… Имеются больные и раненые… Исполняющий обязанности командира, Брайен О’Нил… Всем кто слышит…»

- Сообщение записано и передается непрерывно, - пояснил Отто, - но мы не сможем на него ответить. Нас моментально засекут и заглушат. Да у заложников к тому же нет средств приема. Так что связь получилась односторонней. Кстати, не знаю, будет ли вторая атака, но у Крестовского вряд ли остались люди, которых можно снять с систем управления и функционирования звездолета. У него и так минимум людей, необходимых для управления кораблем. И почему он не высаживает заложников? Код анализатора! Вот что ему нужно! Но ведь у нас нет монокристалла!

- В таком случае, ему нужна твоя голова. – Ответил я. – На данный момент ты единственный носитель кода.

- Но это же проще простого! Я надиктую вам сейчас столько монокристаллов с кодом, что вы все станете экспертами!

- А вот этого делать не надо. Планета стоит гораздо больше, чем судьба даже такого звездолета, как «Эльдорадо».

- Неужели все так серьезно?

- Все гораздо серьезней, чем ты думаешь, Отто. Крестовскому нужен не только звездолет. Ему нужен Осирис. Ему нужна вся планета. И я догадываюсь зачем. Ведь ты заметил закономерность в величине магнитных полей аномальных зон? Ты ведь сам говорил об этом!

- Совершенно верно. – Ответил Бауэр. – Величина и напряженность этих зон меняется пропорционально, независимо от места их расположения, и имеет увеличивающуюся тенденцию по отношению к единственной точке. Это будет центр максимальной напряженности магнитных полей, то есть, общая составляющая всех этих зон. Но эта точка находится не на материке, а далеко в океане, и я не уверен, что у нас достаточно данных, чтобы ее вычислить.

- Вот в этой точке и находится межзвездный телепорт, перевалочная база. Неужели ты думаешь, что «серые» перемещаются по вселенной на механических звездолетах, подобному нашему?

Эта теория давно известна. Но какие при этом используются механизмы и поля неизвестных свойств, не знает ни кто. Это связано с изменением четырехмерных, а может, и более – мерных пространственно – временных координатных систем, то есть параллельных миров. Каждая точка вселенной имеет частоту излучения этих полей, неведомых нам свойств. Как при настройке радиоприемника; всего лишь повернув ручку, мы слышим станции, находящиеся в совершенно разных местах, в слуховом диапозоне, кажется, находимся рядом с диктором. А «космическая» частота позволяет оказаться в заданной точке пространства физически. Я не знаю многих научных терминов, но примерно так это себе представляю.

- Такая теория разрушает все физические законы четырехмерного пространства – времени, - сказал Лохматик, - куда-то не туда вас понесло.

- И все - же это очень похоже на технологии перемещения в пространстве гуманоидных рас, стоящих на более высоких ступенях развития. – Я на секунду задумался. – Знаешь, Отто, в беседе со мной Крестовский произнес странную фразу о смене религии, о том, что продолжительность жизни может быть такой, что покажется нам бессмертием. Мне кажется, отправная точка его авантюры находится именно тут, на Осирисе.

- А если здесь межзвездный телепорт, то должна быть и база «серых»? И находится она в точке максимальной напряженности аномальных зон. Постой, постой, ты хочешь сказать, что Крестовский хочет выйти на контакт с «серыми»?

- Он уже вышел на этот контакт, и залогом его успеха являются люди на «Эльдорадо».

- Но причем здесь люди? – Отто удивленно посмотрел на меня и пожал плечами. – Мы что, не даем ему контактировать?

- Генетический материал. В этом весь смысл сделки. Да, именно сделки. Материал в обмен на бессмертие. Плюс звездолет и планета, покровительство «серых», и абсолютная власть над данным регионом космоса. А возможно даже и технологии хронопортации во вселенной. В этом случае он становится неуловим, а значит и безнаказан. А кто может быть уверен, что у него нет единомышленников в Федерации? Такие могут быть в Совете, и тогда Федерация рассыплется на куски, начнется грызня, а уж натравить марлоков на людей вообще не составит труда. Что на это скажете?

Повисла напряженная тишина. Лохматик застыл с куском галеты во рту. Вика смотрела на меня, широко открыв глаза, а Отто, тупо уставившись в экран почесывал рукой небритый подбородок.

- Такой человек не имеет права на существование. – Сказала Вика. – Лучше бы я сгнила на Ганимеде, чем согласилась на него работать.

- А вот тут ты не права. – Я положил ей руку на плечо и попытался улыбнуться. – Не стоит думать о самом худшем. По крайней мере, сейчас. Мы должны его остановить, но мне кажется, что это невозможно сделать путем переговоров. В современной войне ничего не значит численный перевес, а из этого следует, что от каждого из нас очень много зависит. Вот тут, Вика, твои охотничьи навыки будут очень кстати.

- Нам бы их технологии… - забурчал Бауэр, - мы бы им показали, где глонкусы зимуют…

… Прошел час, затем другой. Альдор клонился к горизонту, джунгли начинали темнеть на экранах мониторов, и вечерняя прохлада вползла в открытую дверь модуля.

- Док, что ты еще можешь сказать о хронопортации? – спросил Отто, включая инфракрасный обзор.

- К сожалению, я знаю не больше того, что сказал. Хотя это невероятно с точки нашего мышления, но что-то в этом есть.

- Как в сказке… - сказала Вика. – Вот бы очутиться сейчас там, где я родилась… Не испытывая изнуряющих временем и перегрузками полетов. Очутиться там, где воздух наполнен запахом трав и цветов, над головой фиолетовое небо, а ласковый ветер лишь шевелит волосы на голове…

- А где ты родилась? – спросил Лохматик, наклонив густую шевелюру.

- Планета Алфея, системы Шеридан. Там родились и мои родители, в поселении, основанном, согласно заложенной пятьсот лет назад долгосрочной программы по восстановлению климата планеты. Полтысячи лет назад огромный астероид упал на поверхность планеты, уничтожив практически всю флору и фауну. После очистки атмосферы были завезены десятки тысяч образцов растительности взятых с нескольких планет. Причем бралось все самое лучшее, что на них было. Точно так же обстояло дело и с животным миром. Завезли в основном всякую мелочь, и несколько видов травоядных.

Прошло несколько десятилетий, и было замечено, что поначалу идеальный баланс флоры и фауны стал нарушаться. Расплодившиеся травоядные серьезным образом стали разрушать растительный мир того ареала, где они находились.

Нужно сказать, что ландшафт планеты состоял в основном из островов, больших и малых, разбросанных по поверхности единого океана. Вследствие быстро прогрессирующей эволюции, а может мутации, которая возникла в связи с обилием на планете легких радиоизотопных элементов, на каждом таком клочке суши сложилась своя, отличная от соседних экологическая система.

Без плотоядных хищников баланс таких систем стал нарушаться на глазах. Человек не в силах изменить законы природы, что и было доказано еще раз. Выбор пал на хорексов – хищных животных с планеты Алкон, находящейся под юрисдикцией марлокской колонии в системе Орхл.

Хищники эти, хотя и небольшие размерами, были очень быстры и ловки. У них даже присутствовали задатки примитивного интеллекта, что выражалось в способе ведения охоты – как коллективной, так и индивидуальной, в зависимости от условий и размеров добычи. Они также, в свою очередь мутировали, и разделились на несколько видов, что, правда мало сказалось на их облике. Но они научились прекрасно плавать, лазить по скалам и деревьям, а также использовать в качестве примитивных инструментов камни и палки.

Как во всякой экологической системе, численность их также надо было поддерживать на определенном уровне, чем и занимались колонисты. Впрочем, колонистами их вряд ли уже можно было назвать. С момента прибытия прошло несколько поколений живущих на планете людей. Климат и условия планеты произвели и на них свое безотказное влияние. Они приобрели черты первобытных охотников, пользуясь впрочем, весьма современным оружием. Быстрота реакции, острое зрение и отличный слух – вот те качества, которые были приобретены ими на Алфее.

Надо сказать, что охота на хорексов имела свои, сугубо отличающиеся особенности. Приемы и методы такой охоты приходилось постоянно менять, потому как хорексы – звери исключительно хитрые и сообразительные, мгновенно запоминали всякие, какие бы там ни было, уловки охотников. Ни одна охота не была похожа одна на другую, а хорексы, уяснив, что человек их единственный смертельный враг, изобрели свои методы выживания. В условиях климатических поясов, где климат был более холодным, растительности меньше, как и дичи, суровая действительность заставила их оказать самое решительное противодействие. Они сами открыли охоту на человека. Теперь нельзя было понять, кто охотник, а кто – жертва.

Приходилось пользоваться самыми современными средствами охоты. Хорексы научились маскироваться так, что их практически невозможно было обнаружить. Охота с воздуха не давала результата – они меняли цвет под краски ландшафта местности. Инфракрасные приборы и тепловизоры тоже ничего не давали – они меняли температуру тела. Анализаторы воздуха были бесполезны – они ничем не пахли и не имели потово-сальных желез. Всевозможные ловушки и капканы хорексы обходили далеко стороной, а идя по следу охотник неизбежно становился жертвой – он попадал в засаду, или бродил по одной и той же местности, не находя выхода из путаницы следов, десятки раз проходя мимо хищника, ждущего шанса на бросок.

Лишь ранней весной, в период гона, хорексы на неделю теряли всякую осторожность, и в это время шел массовый отстрел хищников. Таким образом, последним звеном, сохранявшим баланс на этой, пока заповедной планете, остался человек.

Сохранять это хрупкое  равновесие становится с каждым годом все трудней и трудней. Удивительно мягкий климат Алфеи манит туда все больше и больше оседлых сельхозпромышленников, а за ними торговцев, которые притащили на своем хвосте бандитов, пиратов и прочую нечисть. Буквально за неделю до моего отбытия на биологический конгресс и следующее за ним распределение, на Алфею плюхнулся пиратский корабль. Охотившийся за ним крейсер Федеральных Сил снес с лица планеты островок площадью в тридцать шесть квадратных Алфейских километров.

Этого хватило, чтобы экипаж крейсера расформировали, а Федерация выплатила Алфее огромный штраф, который пошел на укрепление орбитальной егерской службы.

- Заповедные планеты… - протянул марлок. – Как мало их в космосе!

- Да, Лохматик, - согласился я с ним, - эти планеты разбросаны по космосу на необозримых расстояниях. Они словно жемчужины сияют в ледяных объятиях космоса, и каждая из них словно аквариум с тончайшими стенками, за которыми теплится жизнь. Только тронь, и он рассыплется…

- Ничего не понимаю… - пробурчал Отто. – Изображения на инфракрасных экранах размазанное, словно снаружи не ночь, а день. Что-то с аппаратурой. Питание, частота, разрешение в норме… Что же это такое?

- Вы только посмотрите! – вскрикнула Вика, показывая на приоткрытую дверь модуля.

В полумраке помещения, по полу тянулась узкая полоса света. И свет этот падал снаружи, с улицы, оттуда, где сейчас по всем законам должна была стоять темная Осирийская ночь. Тау еще не взошел, прожекторы были выключены, но несмотря на все это, серебристый сумеречный свет лился в приоткрытую дверь, словно спутник планеты перепутал все фазы восхода и заката, и висел прямо над головой.

 

22
2739. Осирис. Сентябрь.

 

Вместо расплывчатого, изрытого кратерами Тау, в звездном небе блестел ослепительно белой поверхностью идеально очерченный диск неизвестной субстанции. На его поверхности не было ни малейшего пятнышка, даже точки или черточки, за которую мог бы зацепиться взгляд. Казалось, огромное матовое зеркало висело над планетой, освещая его призрачным, серебристо–белым светом.

Пораженные фантастическим зрелищем, мы не заметили, как из-за горизонта выплыл Тау, и стало еще светлее. От каждого из нас потянулись две тени, одна длинная – от естественного спутника, другая – короткая, от искусственного, в чем сомневаться уже не приходилось.

Бауэр метнулся в командный блок, и параболическая антенна на крыше модуля развернулась и уперлась в новое ночное светило планеты. Постепенно оцепенение прошло, и мы вернулись в помещение.

- Расстояние до сферы двести тридцать тысяч километров. – Сообщил Отто. – В том, что это идеальная сфера, нет никаких сомнений. Напряженность силового магнитного поля – ноль. Это говорит о том, что гравитационный потенциал, являющийся неотъемлемой частью какой-либо массы, отсутствует. Или же, что совершенно невероятно, генерирован в гравитационное поле отрицательного значения, и не исключает, что пространство, описываемое этим потенциалом, обладает отрицательной кривизной. Возмущение магнитного поля Осириса достигло критического значения, при котором невозможно ведение радиопереговоров. Короче говоря, мы теперь без связи. В эфире сплошные помехи. Возвышение над горизонтом сорок два градуса, и уменьшается к востоку. Таким образом, будем надеяться, что когда сфера опустится за линию горизонта, связь восстановится. Если, конечно, субстанция пойдет вокруг Осириса по круговой орбите.

- А может она вообще пролетит мимо? – спросила Вика.

- Может быть. Ни кто не знает, что будет дальше. Нам остается только наблюдать. Перед силами космоса наши умы и руки бессильны.

- Совершенно верно, - сказал я, - всем спать. Отто, ты на вахте первый. Затем я, после – Лохматик.

- Почему не вставил в вахту меня? – Вопросительно посмотрела на меня Вика.

- А тебе лучше отдохнуть. Нам с тобой подыматься перед рассветом. Мне кажется, завтра будет трудный день.

В бездне сна мне грезилось, как огромный белый шар, спускаясь все ниже и ниже, прижимал меня к земле с такой силой, что ноги мои подкашивались, словно я снова был на Цербере…

Предрассветная прохлада заползла под легкие куртки, когда мы с Викой, покинув стены базы, зашагали по просеке. Держась в тени деревьев, мы двинулись к плавучему доку. Звуки джунглей окружали нас со всех сторон. Казалось, жизнь на этой неприветливой, но красивой планете, не затихала ни на минуту. Где-то застрекотали невидимые ночные птицы, хрустнули ветки под шагами невидимого животного, с гудением пронесся рой светящихся насекомых. Влажный, прохладный воздух был полон запахов, а со стороны океана все слышней становился плеск волн, набегающих на берег.

Сверкающие глаза Вики прощупывали каждый метр окружающего нас пространства. Охотница с далекой планеты Алфея была в своей стихии. Бесшумной, пружинистой походкой она скользила вперед, и вдруг, остановившись, подняла руку.

Впереди, в призрачном предрассветном тумане блеснула чешуя гигантского пресмыкающегося. Извиваясь, змеиное тело пересекало дорогу, и, казалось, ему не будет конца. Но вот мелькнул хвост с острыми шипами, и мы двинулись дальше.

Постепенно деревья раздвинулись, и мы увидели металлическую, блестевшую влагой стену плавдока. Слева возвышался небольшой пригорок, и мы, словно приведения, скользнув сквозь туман, залегли в густых зарослях на его вершине. Отсюда, сверху, просматривалась вся палуба. Только тут я заметил одинокую фигурку, торчащую возле надстройки.

- Кто-то из киборгов, - прошептала Вика, - человека они бы здесь не оставили.

Словно услышав нас, фигурка повернулась, и я увидел бледное пятно лица. Казалось, он вглядывался прямо в нас, и, невольно вжавшись в траву, мы замерли.

Становилось все светлее, туман понемногу рассеивался. В оптическом прицеле черты лица охранника становились все четче. Нет, определенно, он был мне незнаком, но бело-голубой комбинезон говорил о том, что он имеет отношение к Службе Безопасности.

Дверь надстройки распахнулась и наружу вышли еще пятеро. Они о чем-то оживленно говорили, и судя по всему, разговор шел на повышенных тонах.

- Вот и Шетнер, - прошептала Вика, вглядываясь в беседующих. – Вот тот, с повязкой на рукаве. Как я заметила, его не было среди атакующих. Бережет шкуру, гад. Как жаль, что мы не слышим, о чем они говорят. Хотя…

Не успел я и рта открыть, как девушка, словно уж скользнула в заросли. Через несколько минут я увидел ее, карабкающуюся по пожарной лестнице дока, и наше счастье, что с палубы эта часть пространства не просматривалась.

Подобравшись под обрез палубы, Вика взмахнула рукой, и маленький, крошечный микрофон по невидимой дуге полетел и упал на железный настил. В моих наушниках раздался щелчок, а затем металлический грохот, словно звук грома при неистовой грозе. Вика, словно перышко слетела вниз и пропала из виду.

Я услышал голоса.

- … Ничего из этого не выйдет. Пусть ваши киборги бьются головами о стены базы. А мне моя пока еще нужна.

- Послушай, Ларри, они должны прибыть сюда с минуты на минуту. – В хриплом знакомом голосе я узнал Стива Шетнера. – Кроме того, они доставят волновое орудие. Мне кажется, этого будет достаточно, чтобы покрошить лазерные башни. Для этого нам понадобится всего несколько минут…

Грохот, раздавшийся в наушниках, заглушил слова Стива. Место для микрофона было явно неудачным. Говорящие так грохотали ботинками, что колебания металлических листов палубы отдавались в ушах ударами огромного молота.

Охранник, стоявший ночью на посту, подошел к Ларри, и резким движением развернул его к себе.

- Послушай, Ларри, - в голосе говорившего чувствовалось раздражение, - в конце концов, не твое дело решать, что киборгам делать, а что нет. Ты уже давно балансируешь на грани моего терпения, и хотя приказ Крестовского для меня закон, я все-таки выберу момент, и снесу тебе голову.

- Более умных мыслей в твой керамический череп и не придет, - резко ответил Ларри, и в тот же миг покатился по палубе от мощного удара в челюсть. На охраннике повисло двое, стоявших рядом, но тот, моментально успокоившись, опустил руки.

- Не хватало еще, чтобы мы перегрызли друг другу глотки! – Взревел Шетнер. – А ты, Ларри, держи язык за зубами! В следующий раз я за твою жизнь и ломаного гроша не дам!

- Послушай, Стив, а ведь Ларри прав. – произнес стоявший поодаль человек в зеленом камуфляже. В том, что он человек, я убедился, увидев, как виртуозно он, отправив окурок сигареты за перила, сплюнул сквозь зубы. – Мало иметь в своем распоряжении послушных болванов. Живые человеческие мозги тоже что-то значат, и делать из нас козлов отпущения ни кто не имеет права. Тем более ты, Шетнер.

Я увидел, как напрягся Стив. Его огромные ладони сжались в кулак, но секунду спустя, обретя самообладание, проскрипел:

- Всем вольно! Разойдитесь… Ждем…

В наушниках опять загромыхало. Появилась Вика.

- Плохо дело, когда в друзьях согласья нет, - сказала она, - я все видела. Неугомонный Ларри опять ищет приключений на свою голову.

- Виктория, дорогая… Прошу тебя, не делай больше таких необдуманных поступков…

Удивленные глаза Виктории взметнулись на меня в полном изумлении:

- Док, да я вижу у тебя все-таки есть сердце… А я думала, что ты сделан из бетона и стали…

Обескураженный, я отвернулся. «Расклеился, Буйнов… вместо того чтобы сконцентрироваться на решении неразрешимой задачи, ты раскис как тряпка, и стал сентиментальным, как поэт – лирик в минуты творчества…»

Время шло. Тишина в ушах изредка прерывалась грохотом ботинок, ступавших на гулкую палубу. Альдор поднимался все выше и выше, и свинцовая гладь океана приобретала голубые, а затем яркие бирюзовые оттенки. Джунгли шелестели листвой, высоко в небе слышался клекот и хлопанье кожистых крыльев. Казалось, что громада плавучего дока и виднеющиеся вдалеке башни базы, представляют собой совершенно инородные, чужие, не вписывающиеся в этот мир, образования.

Сдвинулся набок один из верхних люков транспортника, и из черного нутра корабля показалась всклоченная голова.

- Наконец-то! – сказал Ларри. – Наши кроты полезли из своих нор. Спать в теплой каюте совсем не то, что на свежем воздухе, но, мне кажется, Макс неважно выглядит.

- Они и не спали. – Шетнер подошел к ограждающему лееру. – Всю ночь проверяли двигатель. Сейчас запустят, и опробуют на холостом ходу. Эй, Макс, ответь, как слышно? О результатах проверки доложишь мне. И сделайте это как можно быстрее, у нас мало времени.

Что ответил Макс, я не слышал, но следом за ним из проема люка вылезли еще двое.

- Это технари. – Пояснила Вика, - Вон тот, долговязый – Макс Лоу, старший инженер. Несмотря на это, не дурак выпить. Держу пари, что и сейчас у него за пазухой лежит у сердца фляжка коньяка.

Откинув крышку гондолы двигателя, они с минуту совещались, затем Макс нырнул в чрево корабля.  Раздался едва слышный, низко звучащий гул.

- Идеальная работа, - проскрипел Шетнер, - Крестовский знает толк в подборе кадров. Не зря он им платит такие…

Хруст, раздавшийся в ушах, чуть не вышиб мне барабанные перепонки. Инстинктивно дернув головой, я сбросил наушники. Вика удивленно посмотрела на них, и участливо спросила:

- Может, уменьшить уровень сигнала?

- Все равно, мы их больше не услышим. Шетнер наступил на микрофон. Мне кажется, они кого-то ждут.

Словно подтверждая мои слова, Стив, нервно меряя палубу шагами, посмотрел на часы, а затем на небо. В безоблачной синеве не было ничего такого, на чем можно было остановить взгляд. Впрочем, нет…

Небольшая, разрастающаяся вдали точка превратилась в длиннокрылую, плавно снижающуюся птицу. Странная манера полета заставила меня усомниться в этом. Прильнув к прицелу, я невольно вздрогнул.

- О, боже… - Прошептала Вика. – Что же это такое?

Дракон, сложив крылья, пикировал прямо на плавучий док. Застывшие на секунду в изумлении и немом ужасе фигурки, бросились врассыпную в поисках укрытия. Когтистая лапа скользнула по надстройке, и та с визгом и скрежетом развалилась надвое. Изодранные в клочья листы металлической обшивки разлетелись по палубе, а гигантская рептилия, расправив крылья, пронеслась прямо над нами, затмив на секунду небо. Поднявшийся вихрь поднял в воздух тучу пыли, веток и листьев, словно опустошающий торнадо, внезапно возникший, и так же внезапно пропавший, пронесся над нашими головами.

Сквозь оседающую пелену я увидел, как дракон, пронесшись над базой, описал полукруг и вновь взял курс на побережье.

Прежде, чем пересечь линию прибоя, он, мощно работая перепончатыми крыльями, набрал высоту, и через минуту растворился в глубине неба над океаном.

- … Никогда не поверила бы в это, если бы не увидела своими глазами! – вскликнула Вика. – Но почему он полетел в открытый океан?

Это было более, чем странно. Действительно, зачем гигантский птеродон устремился туда, где, как минимум в радиусе пятисот километров, не было ни клочка суши? Что мог он найти в необъятной шири океана? И все же необъяснимые природные инстинкты влекли его туда, где, казалось, нет ничего, кроме бесконечной водной глади.

Переключившись на фиксированную частоту, я спросил:

- Отто, ты это видел?

Через несколько секунд, сквозь треск и шорох радиопомех, раздался голос Бауэра:

- Он чуть не задел наши башни. Вектор направления полета совпадает с векторами возмущения аномальных зон. Он летит именно туда, в ту точку, которую определили компьютеры, и где, нет ничего. Ничего, кроме воды. Я не могу этого объяснить.

- И все-таки там что-то есть. Это «что-то» требует объяснения в самое ближайшее время. Не отключайся, оставайся на связи…

Прошло еще полчаса. Все так же лениво шумел прибой, и, казалось, ничто не нарушает идиллию природы, пока из-за зеленых холмов закрывающих горизонт не выплыло белое облачко. За ним еще, и еще, и, наконец, огромная, клубящаяся туча нехотя выползла на синий небосклон. Шквалистый ветер налетел внезапно. В воздухе закружились сухие листья и обрывки травы.

Высокий, вибрирующий звук перекрыл шум ветра. Я понял, что это было. Из-за лохматого фронта грозовой тучи вынырнула, пронеслась над заливом, и резко снизившись над доком, зависла разведшлюпка с цифрой «4» на борту.

Через несколько секунд на палубу ступил Виктор Крестовский, а следом, сгорбившись под тяжестью огромного ящика, вылез еще один прибывший.

- Крис Дуглан! – воскликнула Вика. – Теперь уж точно, тебе от моей пули не уйти! Дай только время, подонок…

Открыв крышку багажного отделения, террористы извлекли еще несколько ящиков, и, вынув из них цилиндрические предметы, стали быстро их соединять между собой. Из трюма дока выскочила пара роботов с охапками металлических труб. Засверкала сварка. Буквально на наших глазах на палубе возникал облегченный лафет волновой пушки. Роботы работали с такой быстротой, а сооружение воздвигалось с такой скоростью, что, казалось, детали детского конструктора складывались сами собой.

Времени на раздумья оставалось все меньше. Поймав в перекрестие прицела копошащуюся возле ящиков фигуру, я выстрелил. В ту же секунду раздался оглушительный удар грома, и первые тяжелые капли дождя забарабанили по нашим спинам. Застывшие на секунду террористы бросились к люкам трюмов и развалинам надстройки. Лежавший на палубе вдруг поднялся, и выхватив бластер выстрелил в нашу сторону. Только тут я понял свою ошибку, но выстрел Вики быстро все исправил. Разрывная пуля снесла со стрелявшего полчерепа, и он, сделав несколько неуверенных шагов, повалился навзничь.

В это мгновение на нас посыпались ветки, срезанные шквалом пуль, выпущенных опомнившимися террористами. Однако, стреляли не все. Двое в камуфляжной форме, слетев вниз по пожарной лестнице, помчались к просеке. Они бежали по песку вдоль линии прибоя, и я увидел возникшие на их пути круглые, аккуратные воронки.

Песчаники!

- Это Лари и Поль! – крикнула Вика. – Но что они задумали?

Это стало понятно секунду спустя. С ужасом, огибая и перепрыгивая возникающие на пути воронки, бегущие, устремились по просеке к базе. Теперь их намерения были ясны.

- Отто, отключи периметр! Кажется, они бегут к вам!

- Док, я понял. Эти два идиота – перебежчики. Но я им не завидую.

Почти не целясь, я начал стрелять по воронкам, возникающим перед беглецами. В воздух полетели разорванные в клочья щупальца. Они извивались, падая на песок, и представляли собой ужасное зрелище.

Лари и Поль все же миновали опасную зону и помчались дальше. В эту минуту на нас обрушились такие потоки дождя, что совершенно скрыли за собой и пляж, и док, и просеку. Оглушающие раскаты грома слились в сплошную канонаду.

Казалось, сами небеса, расколовшись на куски, падали на нас, грозя неминуемой гибелью.

 

 

23
2739. Осирис. Сентябрь.

 

Теперь я знал, что делать. А действовать надо было очень быстро. Пока не кончилась эта ужасная гроза. Потоки воды лились с небес сплошным потоком, и лишь вспышки молний выхватывали из наступившего хаоса стволы ближайших деревьев.

- Отто, какова глубина грозового фронта?

- Это еще цветочки. Центр циклона будет здесь через пару часов. Скорость ветра – сто двадцать километров в час. Опасайтесь смерчей, перепады давления близки к критическим.

- Мы возвращаемся.

Грозовые раскаты словно залпы орудий грохотали над головой. Держась за руки, мы двигались к базе. Впрочем, это было громко сказано. Порывы ветра заставляли нас ежесекундно прижиматься к земле и буквально сбивали с ног. Несколько раз дорогу преграждали исполинские стволы упавших деревьев. Преодолевать эти препятствия казалось почти невозможным, но, к чести Вики, она, выждав паузу между порывами ветра, совершая невообразимые прыжки и маневры, уверенно продвигалась вперед. Ориентируясь на вспышки прожектора, пробивавшиеся сквозь водяную пелену, словно мерцание далекой свечки, мы все же скоро ввалились в командный модуль.

Здесь было тихо и тепло. Обессилившие, мы повалились в кресла.

- Хорошо вас прополоскало. – Сказал Бауэр. – А я вот уже несколько дней не принимал душ.

- Что на доке?

- На тепловизорах никого не видно. Шлюпку они закрепили тросами, а транспортник отвели от берега. Он дрейфует примерно в двух километрах от пляжа.

Лохматик, критически осмотрев наши лохмотья, сбегал вниз и принес два новых комбинезона.

- Они все–таки доставили волновую пушку? – упавшим голосом спросил он.

- Она не выстрелит. – Вика накинула на руку комбинезон и направилась в соседнее помещение. – Я прострелила дезинтегратор в трех местах. Восстановить кристаллы они не смогут. Если у них, конечно, нет запасных.

- Хотелось бы надеяться… - Отто напряженно вглядывался в мониторы. – Не выстрелит по крайней мере несколько часов. Кажется, эпицентр циклона на подходе. Док, а что делать с этими двоими? Они заперты в ангаре. Что-то не нравится мне все это… Насколько я знаю, Поль и Лари – техники. Они и на звездолете держались обособленно. Я бы за них не смог поручиться. Уж если они оказались в команде Крестовского, то скорей всего они с одного поля ягоды.

- А Вика? Ты же знаешь, как попала она к ним?

- Больно мне их рожи не нравятся. Верить им на слово? А что они придумают? Кто может быть уверен, что они к нам не засланы, чтобы открыть ворота базы?

- Отто, а ты побежал бы на их месте под градом пуль прямо по воронкам песчаников?

- Да, уж лучше получить пулю, чем оказаться в пасти этой песчаной твари.

Вой ветра снаружи усилился, и казалось, достиг своего апогея. Коробка модуля мелко вибрировала. За полтора месяца пребывания на Осирисе, мы видели всякое. Но такое – в первый раз. В воздухе летали вырванные с корнем кусты и деревья, обрывки лиан и прочий мусор. Все это, в мешанине с падающей волнами с неба воды, шквалистого ветра и непрерывного раската сверкающих молний, представляло собой впечатляющее зрелище. К этому добавлялся почти непрерывный грохот промышленных лазеров, превращавших в пар весь этот хлам, летающий над базой и за ее стенами.

- Я думаю, назрела необходимость побеседовать с перебежчиками. Лохматик, сходи за ними, а ты, Отто распорядись о заправке нашей шлюпки. Да, и пусть один из ремонтных роботов загрузится в багажное отделение.

- Док, ты с ума сошел! – Бауэр смотрел на меня ,как на полоумного. – Куда ты собрался лететь? Это же самоубийство!

- Туда же, куда полетит Крестовский. Ведь ты не думаешь, что он прилетел лишь затем, чтобы доставить волновое орудие? Это могли сделать другие. Он здесь с другой миссией. И я не отступлюсь, пока не узнаю, что у него на уме. По-моему, он что-то выжидает, вернее что-то ждет. Сигнала, вызова, пеленга? Но ураган спутал все планы, и даже дураку понятно, что полеты в таких погодных условиях невозможны. Остается только ждать.

- Чего ждать, док? Какого вызова? Неужели ты все-таки веришь в то, что контакт «серых» с Крестовским состоится?

- Я в этом уверен, Отто. Не исключаю также прибытия с «Эльдорадо» второй волны террористов. Ведь как ни крути, база им нужна как воздух. Без базы на этой планете не зацепиться. Кругом только смерть. Без мощной хорошо организованной обороны от местной флоры и фауны, здесь не выжить. Мы слишком слабы, чтобы существовать в этих условиях без мощного оружия, брони, и, самое главное, без умения приспособиться к дикому характеру этой планеты. Я уверен, что в будущем человек компромиссы с этим миром найдет. Ведь человек освоил планеты куда более свирепые и не пригодные для жизни. Не так ли, Отто?

- Может быть и так. Но это кажется таким далеким и не сбыточным. Даже не верится, что подобное возможно.

С минуту мы молчали. Очередной удар стихии потряс модуль. Заскрипели силигеновые стекла в окнах, пол задрожал под ногами. Стало еще темнее, но это было связано с тем, что день клонился к закату. Близилась ночь, и неизвестно, что она нам принесет. Эта страшная, черная ночь в самом сердце бушующего циклона.

Открылась дверь, и внутрь ввалились Поль, Ларри и Лохматик. В руках последнего хищно поводил стволом огромный, тускло поблескивающий в свете лампы, огнемет. Со всех троих ручьями стекала вода, глаза возбужденно блестели. Видимо несколько десятков метров, пройденных ими от ангара до командного модуля, дались им с немалым трудом.

- Добрый вечер, джентльмены! – Промолвил Ларри. – Хотя, вряд ли можно его назвать добрым. Но это все - же приятно. Ведь там, на орбите, нет ни вечера, ни утра. А жить по бортовому, условному времени полтора года, согласитесь, довольно утомительно. Да, и скажите этому красномордому, чтобы впредь не распускал свои шестипалые щупальца. Иначе я за себя не ручаюсь.

-  Это я за себя не  ручаюсь! – Взревел Лохнгм Хен. – По нашим марлокским понятиям, тебя, рыбий пузырь, давно пора прихлопнуть. Скажи спасибо, что я сыт. Когда я голоден, я очень зол.

Ларри опасливо покосился на марлока и отодвинулся подальше в угол.

- Разрешите представиться. – Второй пленник выступил на шаг вперед, - Меня зовут Пьер Валуа. А это – Ларри Смок. Обстоятельства сложились так, что мы вынуждены пересмотреть кое-какие, сложившиеся в данных обстоятельствах, взгляды на происходящее с нами.

- О чем вы говорите, Пьер? – Я встал и подошел ближе. – Какие взгляды вы пересмотрели?

- Это все деньги, они всему виной. С некоторых пор мы с компаньоном, - Поль кивнул в сторону Ларри, - стали испытывать хронический недостаток в этих ассигнациях. За огромные долги, заработанные в казино «Порт эль Горо», на нас была объявлена охота. Но «Порт эль Горо» - станция, а не планета, и спрятаться там практически негде. Мы с Ларри чувствовали, что охота, объявленная на нас подходит к концу. А это, в свою очередь, означало конец нашего пребывания в этом грешном мире. Крестовский выцепил нас, трясущихся от страха, под брюхом транспортника, отбывающего на «Эльдорадо». Он предложил нам взамен свидания с местными головорезами, работу на звездолете. Что нам оставалось делать? После того, как мы, спустя месяц, закончили кантовать прибывающие на «Эльдорадо» контейнеры, он объявил нам, что мы приняты в Службу Безопасности. Расчет с нами будет произведен после перелета на Осирис и обратно.

- Теперь о взглядах. – Продолжил Поль. – Если бы дело состояло только в том, чтобы нести службу в данном подразделении звездолета, все было бы нормально. Но как только «Эльдорадо» вышел на орбиту Осириса, и вывел на поверхность планеты разведшлюпки, начали твориться странные вещи. Одна за другой стали выходить из строя системы дежурных режимов корабля. Не успевали техники починить одну, как выходила из строя другая. На запросы технического персонала анализатор отвечал, что отказы связаны с причинами, поступающими извне, и никак не были связаны с технологическим отказом оборудования. День за днем обстановка на борту нагнеталась все больше и больше.

- Но вы все-таки нашли причину этих странных событий? – спросил Отто.

- Если бы. Никто ничего не понимал, и никто ничего не мог объяснить. В один из таких тревожных дней в распределительном отсеке вспыхнул пожар. Весь первый уровень оказался загазованным, и согласно приказу командира все были эвакуированы на второй уровень. Двери и люки всех отсеков, в соответствии с аварийным расписанием были задраены. Сработали системы пожаротушения. С большим трудом пожар удалось локализовать. В этот самый момент Крестовский и заявил, что он, как представитель «Разработок», берет возникшую ситуацию под свой контроль.

Командир все понял, но было уже поздно. Откуда ни возьмись, выскочила банда молодцов в форме Службы Безопасности. Как потом выяснилось киборгов. Не успевших эвакуироваться, под стволами бластеров загнали на второй уровень, а тех, кто пытался оказать сопротивление, расстреливали тут же, в коридорах и отсеках. В центральной рубке управления завязалась перестрелка, но силы были неравны.

Все это, конечно же, было тщательно спланированной акцией. Командир корабля был убит, и ситуация оказалась под контролем Службы Безопасности. Двумя днями позже Крестовский собрал всю Службу и тех немногих техников, что продолжали работать под стволами бластеров в шлюзовых терминалах, и сделал новое заявление. Я не знаю всех тонкостей управления звездолетом, но из его речи я понял, что в связи с гибелью командира, активация разгонных и тоннельных двигателей звездолета невозможна. Вместе с взятыми в плен заложниками, мы сами стали заложниками Осириса. Вот тут стало действительно страшно, но Крестовский объяснил, что в экипаже есть люди, дублирующие действия командира в управлении звездолетом. С этого момента, все находящиеся на борту, будут просканированы на предмет обнаружения таких знаний им лично, и начнет он с нас.

- Вам удалось обнаружить этих людей? – спросил я

- Я не знаю, но это ведь еще не все.

- Что же еще? – Мы с Отто недоуменно переглянулись.

- Сканирование шло полным ходом, когда на нас свалился невесть откуда взявшийся межзвездный транспортник марлоков. Он приблизился к нам и запросил нашу принадлежность. После недолгих переговоров, Крестовский заявил, что транспортник до отказа забит десантниками Федерации, и нам всем крышка.

- Десантниками? Какими десантниками? – Переспросил Лохматик. – «Небесная птица» был мирным кораблем…

- Не знаю, какая там птица… Мы вынуждены были обороняться. Так нам сказал Крестовский.

- Как же вы смогли обстрелять мирный корабль? Вы проводили его сканирование? – Отто встал и подошел к Полю. Ладони его сжались в кулаки. – Что вам доложил анализатор?

Поль отступил назад и уперся лопатками в ствол огнемета.

- Что же я мог сделать? – Растерянно пробормотал он. – Да, анализатор выдал данные сканирования. На неизвестном корабле кроме орудий антиастероидной защиты, боевого вооружения не было. Но там были десантники… Крестовский не входил в число людей, имеющих право отдавать приказы боевым системам «Эльдорадо». Его голосовой приказ анализатор проигнорировал и орудия молчали. Несколько волновых пушек отключили от центральной системы, навели и дали залп вручную. Должен сказать, что я, или, например, Ларри, не смогли бы этого сделать. Этим занимались киборги. Несколько зарядов прошли мимо, но тех, что попали, хватило, чтобы повредить транспортник. Он стал тормозиться и скоро пропал из зоны видимости. Больше мы его и не видели…

- Но ведь он не разбился? – Воскликнул Ларри. – Как же объяснить…

Он замолчал и вопросительно посмотрел на Лохматика. Действительно, в катастрофе, которая произошла с кораблем марлоков, шансы выжить были практически нулевыми.

- От корабля ничего не осталось,- сказал я. – Лохматика спасло только чудо. Впрочем, и у него не было бы шанса, если б мы не вынесли его из зоны радиации. Но об этом потом. Что же заставило вас пересмотреть свои взгляды?

- Все дело в том, - ответил Поль, что Крестовский дважды выходил на связь с неизвестными контактерами. Хотя почему с неизвестными? Вы наверное догадываетесь с кем? Ведь ни для кого не секрет, что здесь, на Осирисе полно аномальных зон, излучающих волновые поля неизвестной природы.

- Они имеют радиально расположенную структуру, - добавил Отто, - и вся планета представляет собой гигантский локатор, предназначенный для приема любой материальной сущности. Нужно только настроить нужную частоту. Проще говоря,  телепорт, конец моста, который может вести в любую точку вселенной. Подобные структуры, влияя на пространственно-временные параметры, могут взламывать границы других измерений, нам неизвестных. А вселенная многомерна…  Это – технологии «серых», да и многих других цивилизаций, которых мы не знаем.

- В данном регионе присутствие «серых» неоспоримо. И здесь с ними контактировал не только Крестовский. – Я словно наяву, вдруг увидел огромные, черные глаза на белом, как полотно, лице. – С ними контактировал я.

Лишь отдаленный вой урагана снаружи нарушал восстановившуюся на несколько минут тишину. Присутствующие глядели на меня так, словно я был инопланетянин.

- Это было на борту диска? – спросил, наконец, Бауэр.

- Да. Им нужен генетический материал, находящийся на борту «Эльдорадо». Им чтобы не умереть, нужны наши жизни. Все, кто находится на борту звездолета, безоружны и беззащитны. Крестовский будет нас продавать в одиночку и партиями, за что ему обещано бессмертие.

- Дайте нам в руки оружие! – Взвыл Поль. – Они поймут, сколько стоят наши жизни!

- Либо они, либо мы! – Поддержал его Ларри. – У нас просто нет другого выбора.

- У нас у всех нет другого выбора. Хоть мы и вооружены, нас слишком мало.

- Нас достаточно, чтобы разворошить это осиное гнездо! – Сказала, входя в командный модуль, Вика.

И я вновь поразился, сколько в этой маленькой охотнице с Алфеи отчаянной смелости.

                                                                           

24
2732 Плутон. Июнь.

 

«Белый Ангел» медленно разворачивал корпус параллельно поверхности планеты. Словно пушки,  загрохотали маневровые двигатели, и положение стабилизировалось. Теперь громада десантного корабля бесшумно неслась над изрезанной бездонными трещинами и кратерами твердью Плутона. Глубокие провалы заливала чернота, которую, казалось бы, не пробил ни один, самый мощный прожектор. Здесь, вдали от светила, которое казалось отсюда лишь маленькой звездочкой, царило царство вечных сумерек и непроницаемых теней, отбрасываемых громадами остроконечных пиков и горных массивов.

До цели оставалось несколько минут полета, всего лишь несколько сот километров. Несколько минут ожидания и напряжения, отражавшихся на застывших лицах десантников и пилотов истребителей.

Пятнадцать истребителей и семь десантных челноков, стоя на причальных площадках шлюзового терминала, гудели двигателями, словно рой гигантских насекомых.

- Говорит Джон Юханссон. – Раздался в наушниках шлемофонов ровный, спокойный голос. – Выходим на исходный рубеж тремя группами. Первая группа – номера с первого по восьмой – завязывают бой и уводят его в сторону. Направление – северо-восток. Вторая группа с девятого по пятнадцатый – торпедирует центральный купол и прикрывает десантные челноки. Выход челноков через тридцать секунд после торпедирования. Сбор всех на «Белый Ангел» - через двадцать семь минут севернее, триста. Помните, у нас нет ни одной лишней минуты. Температура на поверхности минус сто шестдесят. Прожектора использовать только в крайних случаях.

Замерцали звезды в колебании удерживающего поля открывшихся шлюзов. Истребители, парами срываясь со стояночных площадок, унеслись в космос. Показались купола, и из них, словно осы из гнезда взвились маленькие, серебристые диски. Спустя секунду все перемешалось. Космос вспыхнул десятками пересекающихся лучей и трасс бластерных пушек. Купола озарились ярким, прерывистым, как от вспышек молний, светом. Вылетевшая следом группа прикрытия метнулась вниз, рассыпавшись веером, спикировала на радиально расположенные полушария. От истребителей отделились торпеды с пылающими хвостами, и, оставляя белые полосы, вонзились в цели.

Вспышки взрывов осветили все вокруг: мрачный пейзаж мертвой планеты, скалы, валуны и пропасти. Ослепительными шарами вспыхивали подбитые диски, взрывались, разлетаясь клочьями искореженного металла, истребители. На жаргоне летчиков это называлась «куча мала».

Группа прикрытия, построившись в круг, поливала огнем бластерных пушек вновь взлетавшие, неизвестно откуда взявшиеся, истребители противника. Казалось, они взлетели прямо из моря огня, полыхавшего внизу.

Челноки, вынырнувшие из чрева «Белого Ангела», устремились прямо в центр круга, вниз, туда, где виднелась огромная полусфера центрального купола. Против брони этого гиганта пушки и торпеды были бессильны. Стены монументального сооружения были уязвимы только там, внизу, у самого подножия, где располагались заборные и выходные отверстия шлюзов, систем регенерации и вентиляции.

Повинуясь четким командам, десантные корабли опустились на почву по периметру купола. Среди них находился и челнок с красными крестами на плоскостях, в котором находились спасатели. Облаченные в скафандры высокой защиты, мы, облетая купол, видели приземлившиеся десантные корабли, и фигурки, тащившие  тяжелые баллоны с тритолуоловой взрывчаткой.

Несмотря на пониженную гравитацию, движения их казались неуклюжими, ведь двигались они быстро ровно настолько, насколько им позволяли скафандры. Но даже высокая защита не могла долго выдерживать этот адский холод. Десантники устанавливали баллоны, и леденеющими руками взводили таймеры взрывателей. Но вот уже взлетел один челнок, второй… Описывая крутую дугу, они брали курс на борт «Белого Ангела».

Откуда взялись два серебристых диска истребителей серых, никто не мог потом сказать. Словно молнии, пронзив, взлетевших плазменными разрядами, они понеслись по кругу. Вниз посыпались пылающие обломки, еще один не успевший взлететь корабль взорвался огненным шаром.

Сверху, так же, словно ниоткуда, свалился маленький красный истребитель с цифрой «9» на борту и погнался за противником. С его плоскостей тянулись тонкие, белые лучи, один из которых вонзился в диск, который тут же, беспорядочно кувыркаясь, врезался в нагромождение хаотичных скал. Взрыв был такой силы, что красную машину подбросило вверх. Казалось, что пилот потерял управление. Но секунду спустя он вновь обрел устойчивость, и вновь рванулся вперед.

Началась карусель, в которой порой было непонятно, кто за кем гонится. Оставшиеся челноки тем временем взлетели, и нестройным клином понеслись на север.

Казалось, мы, все восемь врачей – спасателей, могли свободно вздохнуть. Помочь тем, кто сгорел в десантных кораблях, мы уже ничем не могли. В душе каждый из нас радовался, что остался жив.

Пилот, заложил крутой вираж, и мы понеслись вслед за десантными челноками. Внезапно машину встряхнуло, затем еще раз, раздался леденящий душу скрежет металла. Я увидел языки пламени рвущиеся из пилотской кабины, мгновение спустя – трещину, рвущую потолок над головой, и глаза спасателей, полные ужаса. Я понял – наша смерть нашла нас здесь – на этой черной, ледяной планете. Все, что было до этого, стало далеким и безразличным. Я вцепился в спинку стоявшего спереди кресла. На секунду показалось, что меня сейчас разорвет на куски изнутри, словно мыльный пузырь, и сознание начало меркнуть. В глазах потемнело, ледяной комок подкатил к горлу. «Все кончено, - пришла в голову мысль, - это мой последний глоток воздуха!»

Широко открыв рот, я…вдохнул, и только теперь понял, что произошло.

Мои кровеносные сосуды действительно едва не разорвало от резкого падения давления. Автоматически опустившееся стекло шлемофона спасло мне жизнь, и возможно, еще на несколько секунд продлило мое бытие.

Дальнейшее происходило как в страшном сне. Фюзеляж челнока разорвало пополам, и вслед за хвостовой частью, отделившейся от кабины, в темноту одного за другим, словно неведомым смерчем унесло спасателей. Я видел ужас в остекленевших глазах и понимал, что следующее мгновение решит и мою судьбу. Страшный удар потряс кабину, и руки мои потеряли последнюю надежду и опору на спасение.

На секунду я почувствовал невесомость полета и провалился в темноту…

… Сквозь страшную боль в спине я почувствовал содрогание почвы и с неимоверным усилием повернулся на бок. Раскаленный кусок металла свалился с меня, и я увидел невдалеке то, что осталось от кабины. Она окрасилась яркими вспышками, озаряя окрестности желтыми всполохами: рвались кислородные баллоны. О том, что пилоты остались живы, не могло быть и речи – они сгорели еще в воздухе.

Словно в немом кино, над равниной, снижаясь, несся красный силуэт истребителя. С него срывалось и сыпалось все, что только могло; куски обшивки, обломки обтекателей и антенн. Отвалившийся с правой плоскости двигатель, кувыркаясь, врезался в каменистую почву. Еще одна яркая вспышка озарила окрестности. А истребитель скрылся в чернильной тени уродливых скал. И вновь я почувствовал сотрясение почвы, и опять стало темно.

Постепенно, после череды слепящих вспышек, глаза стали привыкать к сумеречному свету звезд. Стали различимы контуры близлежащих камней и гигантских глыб, поблескивающих вкраплениями минералов. Призрачный мир Плутона окутывал меня, словно промозглый туман, и заползал своими ледяными щупальцами сквозь скафандр высокой защиты.

Тонкий зуммер пропел в ушах и по стеклу шлемофона пробежали зеленые строчки: «…основной источник питания выведен из строя. Включен резервный блок. Продолжительность работы в данных температурных режимах – восемнадцать минут…»

С трудом поднявшись на ноги я огляделся. Груды металла, оставшиеся от кабины, еще потрескивали крохотными искрами догорающей электропроводки. В черноту скал тянулся длинный шлейф искореженных обломков истребителя. Разглядеть что-либо в непроглядной тени не представлялось возможным.

Абсурдная ситуация: корабль спасателей, не успевший спасти ни одного десантника, рассыпается, разбитый вдребезги от попавшего в него плазменного разряда инопланетного истребителя. Ирония судьбы: она подарила мне еще восемнадцать минут жизни…  Я представил, что меня ожидает, и вдруг позавидовал мертвым, ведь смерть для них была всего лишь мгновеньем…

С чувством полной безысходности я побрел к месту крушения истребителя. Надежда на то, что пилот остался жив, была мизерная, но она словно искорка, тлела в моем мозгу, словно могла дать какой-то шанс на спасение. Леденящий холод постепенно сковывал ноги, и вскоре я перестал их чувствовать. Один за другим отказывали сервомеханизмы скафандра.  Я двигался словно механическая кукла, и все же, через несколько минут, показавшихся мне вечностью, вошел в падающую со скал тень.

Снова в ушах пропел зуммер и по стеклу пробежали строчки: «перепад температур критический. Теплообменник на грани поломки…» В луче включившегося фонарика я увидел истерзанный борт истребителя с цифрой девять. Из – под полуоткрытого фонаря кабины свесилось тело в оранжевом скафандре. Я не мог определить, жив ли пилот, но какая-то неведомая сила, толкавшая меня вперед, заставляла делать то, о чем я совсем не думал.

Взвалив на плечо бесчувственное тело, я двинулся назад, туда где поверхность была освещена. По крайней мере, там теплее…Градусов на шестьдесят…

Едва переступив границу тьмы и света, я повалился на камни, и застыл, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Силы окончательно ушли, а вдыхаемый воздух обжигал горло ледяным холодом.

В наушниках, что-то захрипело, и такой же хриплый невнятный голос произнес:

- …и все-таки я его сбил…

Пилот оказался жив, но это не принесло мне ни радости, ни облегчения. Я уже не чувствовал ничего, кроме той маленькой искорки, что еще теплилось в моем  сознании.

- Да, ты сбил его. – Ответил я, и едва услышал собственный голос. – А он сбил нас…

- Сколько вас было?

- Восемь спасателей и два пилота.

- Кто-нибудь еще остался  жив?

- Вряд ли… - Я перевел дыхание – Челнок развалился еще в полете.

С минуту мы молчали. Говорить стало невозможно. Застывшие губы едва шевелились, но вскоре я опять услышал:

- Сколько нам осталось?

- Несколько минут…

Я увидел вновь поползшие по стеклу строчки, но буквы были не  видны, и читать их уже не хотелось. Мы лежали и смотрели в небо, сияющее мириадами звезд.

- Как тебя зовут, старина?

- Дмитрий Буйнов, контрактная служба на станции техобслуживания Сил Федерации.

- Джон Юханссон, штурман – пилот Сил Федерации… - Пилот вдруг захрипел и замолк, словно поперхнувшись.

Я сделал попытку повернуться, но мне так лишь показалось. На самом деле я остался лежать, словно ледяная статуя.

Я смотрел на звезды, а их становилось все больше и больше, и сверкали они все ярче и ярче. Я понял: это сверкают кристаллики изморози, покрывающие стекло шлемофона. Проваливаясь в  небытие, я увидел фигуру, заслонившую звезды, и чей-то голос произнес:

          - …там разберемся. Тащите их в багажное…

…Сквозь шипение и бульканье я слышал далекие голоса, но не мог понять ни слова. Невнятные голоса слышались вокруг меня, они то удалялись, то приближались. Тяжелые веки открылись с невероятным трудом. Когда это удалось, и зрение сфокусировалось, я увидел и ощутил легкие прикосновения щупалец стволовых процессоров, хлопотавших над моим телом. Ощущение невесомости придавала протоплазма, в которой я находился. Сквозь толстое стекло биоконтейнера я увидел людей в белых халатах, а оглядевшись, узнал помещение нейро-хирургической лаборатории станции техобслуживания.

А еще неделю спустя я стоял перед таким же контейнером, заполненным протоплазмой, в котором находился раненый десантник. На мониторе горела надпись: «Отто Бауэр», и ниже: «…Показания к лечению: возможна имплантация пакета микропроцессоров. Вероятный успех операции – сорок шесть процентов»

Вздохнув, я отпечатал на клавиатуре:

«Приступить к исполнению»

Стоявший рядом рыжий крепыш спросил:

- Вы думаете это возможно?

Я пожал плечами и направился к выходу. Однако, крепыш не отставал. Голос его мне показался знакомым. Низкий, и чуть-чуть с хрипотцой.

- Да подожди же! – воскликнул он, нагоняя меня у двери нейрохирургии. – Я тебя искал, Дмитрий!

- Кто вы? – спросил я, глядя в голубые глаза небесного цвета.

- Джон Юханссон, тот самый, что выехал на твоем горбу с того света!

Так вот ты какой, штурман-пилот Джон! Там, на Плутоне, я не смог разглядеть твоего лица. Да и не до этого было на грани жизни и смерти в ледяных объятиях Плутона.

- Рад знакомству, - сказал я, протягивая руку, - как ты себя чувствуешь?

- Мне заменили шестьдесят процентов обмороженной шкуры, - засмеялся Джон, - предлагаю обмыть воскрешение!

Вечером, сидя в баре, наполненном отдыхающей сменой десантников, мы долго говорили обо всем на свете, узнали многое друг о друге. Когда свет в баре начал тускнеть, а посетители стали потихоньку расходиться, Джон неожиданно спросил:

- Скажи, действительно ли возможна замена части головного мозга человека?

- Что ты имеешь в виду?

- Я видел того парня – Отто Бауэра. Его привезли сегодня утром. Говорят, он остался единственным из экипажа десантного челнока, минировавшего восточные купола. Что с ним будет?

- Последствия данной операции неизвестны, и очень мала вероятность, что он вообще останется жив. Эта концепция находится в стадии эксперимента, проводимого «Разработками». Уже проведено несколько десятков подобных операций. Неудач было больше, а из тех, что остались живы, наблюдались различные рецидивы, так или иначе идущие вразрез с человеческими понятиями и нормами поведения. Их поступки были непредсказуемы, а иногда и просто нелогичны. Само понятие «человек» в отношении подобных индивидуумов, стало ставиться под сомнение. Они были исполнительны и послушны, а утерю каких либо чувств, умения и знаний, с лихвой заменяли другие. Скорее всего, их можно назвать киборгами, вернее биокиборгами так называемого четвертого порядка, ведь как ни крути, а интеллект у них гораздо выше киборгов третьего порядка. К тому же, многие из них сохранили в себе самые лучшие человеческие качества.

- Это как же? – спросил Джон.

- Я знал одного биокиборга, который за сутки строчил великое множество замечательных стихов. А еще я знал такого, который снес черепа четверым человекам за то, что один из них наступил ему на ногу. Вот так!

- Удивительно. Но если все же Отто Бауэр выживет?

- За ним прибудет инспектор из «Разработок» и увезет на тестирование. Сами биокиборги  не знают, через какие операции они прошли, а информация об этом строго засекречена. По окончании тестирования каждый из них находится под наблюдением, а в «Разработках» вся собранная информация систематизируется и анализируется. Мне кажется, «Разработки» идут неверным путем. Но это сугубо личное мнение.

Мы еще долго сидели, а прощаясь, Джон пожал мне руку и сказал:

- Не знаю, увидимся ли мы вновь. Завтра отбываю к Плутону на «Белом Ангеле». Когда только кончится эта мясорубка?

Мерно, словно муравейник, гудела станция. Прибывали и отбывали транспорты, доставляющие людей и оборудование, военную технику, боеприпасы и вооружение. Война продолжалась.

Близился срок и моего очередного десанта на челноке с красными крестами на крыльях.

 

25
2739. Осирис. Сентябрь.

 

 Лохматик спал, зажав между ног огнемет, и склонив густую шевелюру до самых колен. Отто, Ларри и Поль, расположившись на креслах в самых живописных позах, досматривали утренние сны, и казалось, никакая сила не сможет их разбудить.

Глядя воспаленными глазами на мониторы наружного наблюдения, сквозь колеблющуюся дымку я увидел стволы гигантских деревьев, потрепанных ночной бурей. Вдали чернела мрачная громада плавучего дока. На экранах дублирующих тепловизоров можно было заметить суетившегося на палубе робота, растаскивающего ночные завалы разбушевавшейся стихии. Еще пара сновала внизу, деловито стаскивая в кучу обломки веток и стволов деревьев. Огромные волны океана накатывались на пляж, но высота их была уже не столь устрашающей, какой она была недавно под ударами неистового урагана.

В черных тучах появились разрывы, в которые серебристыми лучами опускался свет гигантского загадочного планетоида. Странное дело: вопреки, казалось бы, уже сложившейся орбите, он не спешил уходить за горизонт, а висел в зените прямо над головой, словно изучал базу, док и транспортный корабль, качающийся на волнах на серой, холмистой равнине океана.

Что он готовил нам, этот гигантский монумент инопланетного разума? Что таила в себе эта странная субстанция, не имеющая массы и гравитации? А может быть это гигантский мыльный пузырь, плод нашего больного воображения?

Мне казалось, он смотрел на нас, изучая посланников далекого мира, принесших с собой все свои недостатки и пороки, на нас, устроивших кровавые разборки на девственной, неизведанной планете.

Этот мир принял нас с ожесточением организма, борющегося с болезнетворными микробами, всей своей сущностью пытающегося отторгнуть инородные тела, но не устоявшего перед силой смертоносного оружия.

Что же дальше?

Казалось, я знал, что делать, но когда, где и как, не имел ни малейшего понимания. Цель номер один: нейтрализовать Крестовского, злого гения собственных амбиций. Цель номер два: организовать оборону базы, не допустив, ни при каких обстоятельствах, сдачи ее террористам. Цель номер три: освободить заложников «Эльдорадо». Масса вопросов и загадок висело в голове и не находили ответов.

- Док, - раздался голос Бауэра, - как ты думаешь, что произошло на борту «Звезды 4»?

Я оглянулся. Отто сидел в кресле, поправляя измятую рубашку, и приглаживая всклоченные волосы.

- Это еще один вопрос, который не имеет ответа. Как ты думаешь, Отто, что могло произойти на борту звездолета, пятьдесят лет назад включившего разгонные двигатели, но так и не сумевшего вырваться из системы Альдор? Авария двигательных систем, а возможно, ошибка штурмана или отказ анализатора.

- Могут ли на борту находиться живые люди?

- Отто, пятьдесят лет – срок очень большой даже для межзвездных перелетов. Хотя, теоретически возможно остаться в живых в течение этого периода. Ведь системы звездолета обеспечивают практически все условия сохранения жизни. Запасы воздуха, пищи и воды не ограничены, а это значит, что существовать на борту «Звезды» возможно даже в течение нескольких поколений. Но есть еще одна проблема: совместимость членов экипажа в длительных полетах. Давно установлено, чем меньше экипаж, тем больше разногласий. Частично эту проблему снимает анализатор, он ведет корабль к цели в автоматическом режиме, обеспечивая гиперпространственное передвижение и защиту от внешних воздействий. Людям остается лишь вести наблюдение за дежурными режимами систем жизнеобеспечения. Даже уход и ремонт этих систем производят аппараты. Но любая, самая совершенная машина не застрахована от сбоев, и тут человеческое присутствие просто необходимо. Ни один, даже самый совершенный киборг не сможет почувствовать и оценить ситуацию, решение которой приходит в человеческий мозг чисто интуитивно и подсознательно. Киборги третьего порядка фактически не принимают самостоятельные решения, а вот биокиборги…

- А что, есть и такие? – быстро спросил Отто. Он задал вопрос с такой поспешностью, словно искал для себя что-то важное.

Я вспомнил наши долгие разговоры с Дрю Далтоном перед стартом «Эльдорадо», наши споры о начинающейся программе исследований биокиборгов, и пожалел, о том, что проговорился.

- Я не компетентен в этом вопросе. – Ответил я Бауэру. – Исследования проблемы биокиборгов только начинаются. И ни кто из самых выдающихся кибернетиков не в силах дать вразумительного толкования по поводу проблемы биокибернетических организмов.

- Ерунда все это… - Промолвил проснувшийся Ларри. – Вы бы лучше накормили красномордого. Вчера он был голоден и очень зол.

- Сегодня я голоден еще больше… - Пробубнил Лохматик и положил руку на ствол огнемета.

Ларри шарахнулся за спину Поля Валуа, а тот досадливым голосом проскрипел:

- Прекратите же вы, наконец, этот балаган! Сейчас совсем не тот момент, когда возможно дергать друг друга за нервы!

- Лохматик! – Примирительно сказал Отто. – Я думаю, твои обязанности конвоира закончились. Хороший завтрак – вот то дело, которое ты можешь отлично организовать.

Долго уговаривать марлока не пришлось. Он отлично знал дорогу в пищеблок. Огнемет так и остался стоять прислоненным к креслу.

Тучи между тем совсем разошлись, и из-за водной глади океана брызнули первые лучи всходящего Альдора.

Наступил ослепительный Осирийский день, и он был еще ослепительнее от того, что белый диск планетоида не ушел за горизонт, а висел над головой, обрушив вниз свою порцию отраженного света.

Изумрудной зеленью покрылись мониторы. Джунгли засверкали каплями еще не просохшего дождя, шевелящиеся листья блестели мириадами блистающих искр. Все вокруг зашевелилось, зашумело и зажило своей обыденной дикой жизнью, словно не было никогда чудовищного ночного урагана. Еще несколько часов, и буйная растительность скроет все следы пронесшегося бедствия.

Снующие у дока роботы уже навели практически идеальный порядок. Один из них, тащивший толстый сук, вдруг оступился в возникшую на пути воронку привлеченного шумом песчаника. Секунду спустя оттуда полетели окровавленные щупальца, а робот, с вращающейся в манипуляторе дисковой пилой, как ни в чем не бывало, побежал дальше.

Сквозь шум и треск помех в наушниках вдруг, словно издалека прорвалось:

- … Да, это Макс Лоу… повторите… вас понял. Встреча согласно договоренности. Держим вас по маяку. Переговоры затруднены…

- Это с транспортника. – Отто наморщил лоб, вслушиваясь в непрерывный треск – Мне кажется, они договариваются о встрече. Кто-то из них пренебрег нашим гостеприимством…

Подтверждая его слова, транспортный корабль, подняв, тучу водяной пыли, приподнялся над волнами, развернулся и, пронесшись над доком, растаял в голубой глади неба.

Все произошло так быстро, что мы не успели перекинуться парой слов. Лохматик застыл с оберткой от концентрата во рту, в его глазах читалось вопросительное удивление, а Ларри и Поль переглянувшись, уставились на Вику, влетевшую в модуль:

- Они уходят! Этого нельзя допустить! Через несколько часов здесь будет новый отряд головорезов!

- Вика, - сказал я,- успокойся. Совершенно понятно, что они вернутся. И на этот раз транспортник будет вооружен. На борту «Эльдорадо» осталось достаточно волновых пушек.

- А как быть с этим! – Воскликнул Отто, указывая на экран монитора.

Хлопочущий на палубе робот быстро отцеплял крепившие шлюпку тросы. Одновременно на палубе показалось несколько фигур. Они подошли к шлюпке, и остановились, словно что-то обсуждая.

По тому, как робот энергично, закончив с тросами, потащил к заправочной горловине гофрированный шланг, становилось ясно: шлюпку готовили к полету. Мои худшие опасения оправдались. Несмотря ни на что, Крестовский не отступал ни на шаг от своих планов. У нас не оставалось выбора.

- Шлюпку к вылету! Отто, обеспечь оборону базы! – Я командовал так, словно занимался этим всю жизнь. – Если мы его упустим, все пропало!

Подхватив оружие, я вышел на посадочную площадку. Хлынувший в глаза свет на минуту ослепил меня. Казалось, с небес светят два Альдора. Шлюпка, выкатываемая роботами из ворот ангара, засеребрилась так, словно на ее боках блистали зайчики электросварки. Прикрыв глаза ладонью, я поднялся в кабину. Опустив тонированное стекло шлемофона, увидел пред собой приборную доску и потянулся к ключу включения антигравов.

- Ты думал, легко от меня отделаешься! – В соседнее кресло скользнуло гибкое тело Вики. – Если ты думаешь, что справишься со всем в одиночку, ты глубоко ошибаешься. Уж я то знаю, как ты стреляешь, и это не выглядит впечатляюще. Не так ли, напарник?

Спорить с ней было бесполезно. Я отлично знал характер Вики. Ее упрямство не знало компромиссов, и если она за что-то бралась, остановить ее было невозможно.

- Ну, что же, напарница, - выдохнул я, - держись крепче, дай бог, нам повезет… Не все же на этом свете мрачно…

Я посмотрел сквозь стекло кабины наружу, на залитую ослепительным светом площадку, и вспомнил непроницаемую черноту трещин Плутона. Вот они, крайности космоса: свет и тьма, миллионоградусное пекло и абсолютный холод, миг и бесконечность. И словно песчинка, затерянный в этой необозримости «Эльдорадо», на борту которого пытаются все это разделить взбесившиеся вирусы…

- Док, буду постоянно на связи, - раздался в наушниках голос Бауэра, - по крайней мере, пока это возможно. Крестовский на борту разведшлюпки один. Уходит в океан на юго-запад. Держи его по инфролокатору, но близко не приближайся. Иначе засечет. Расстояние до цели – предположительно семьсот километров, не больше часа полета. Счастливого пути и удачи, Док!

Защелкнулся фонарь кабины. На секунду зависнув, мы развернулись, и полетели прочь от побережья, по широкой дуге туда, где скалистые горы обрывались в океан на оконечности бухты. Мы неслись на бреющем, едва не срезая макушки деревьев. Я молился, чтобы нас не засекли с плавучего дока и не предупредили Крестовского. Хотя вряд ли это было возможным. Через несколько минут прервалась связь с базой, помехи шумели в ушах, словно ревущие воды водопада. Я отключил наружную связь. Теперь было слышно лишь мерное гудение двигателей и дыхание Вики по внутренней связи.

Справа мелькнул последний утес, слева осталась бухта базы, мы вырвались на необъятный океанический простор. На блики от волн было невозможно смотреть даже сквозь тонированное стекло. На дисплее инфролокатора дрожала маленькая мерцающая точка. Иногда она вырывалась из перекрестия координат, но вскоре чувствительный прибор вновь фиксировал ее в центре. Мы летели по инфракрасному лучу в автоматическом режиме. Эта невидимая нить связывала нас со шлюпкой Крестовского, и грозила оборваться при малейшей погрешности автопилота.

Внизу показалось стадо морских млекопитающих. Они высоко выпрыгивали из воды, подставляя широкие плавники лучам света, переливающимся на их черных блестящих спинах. Вскоре они скрылись из виду, и вновь до самого горизонта заблистали блики океанской ряби.

Часы на шкале дачка указателя топлива показывали сорок минут с момента старта, когда мое внимание привлекло маленькое белое пятнышко между небом и раскинувшейся ширью глади океана. Оно лежало прямо по курсу и быстро увеличивалось в размерах, превращаясь в облако. Из-под него стали медленно подниматься вершины остроконечных гор. По мере приближения остров рос на глазах, заполняя собой горизонт.

- На физической карте здесь ничего нет, - сказал я, - это невероятно, но я не помню сведений о нем в отчетах базы. Отто тоже говорил, что здесь ничего нет.

- Однако, дракон знал, куда летит. – Отозвалась Виктория. – Бьюсь об заклад, что где-то здесь его логово.

- И не только его.

Я включил индикатор магнитометра. Датчики показаний зашкалило. Вот она главная составляющая аномальных зон!

Мигнул и пропал сигнал на экране инфролокатора. Стрелки и шкалы приборов словно сошли с ума. Определить по ним параметры полета стало просто невозможно.

Переключившись на ручное управление, я буквально ввалился в открывшееся перед нами ущелье. Идя на предельно малой высоте, я едва успевал вписываться в возникающие повороты лабиринта теснины. Мелькавшие справа и слева мрачные скалы, казалось, нависли над нами, грозя неминуемой гибелью. С каждым поворотом пространства для маневра становилось все меньше и меньше. В конце концов, черные скалы сошлись настолько, что видневшаяся между ними щель едва оставляя надежду на спасение.

Поставив машину на крыло перпендикулярно горизонтали, я услышал в наушниках тонкое повизгивание Вики, а секунду спустя – звук разрываемого за спиной металла.

На дисплее вспыхнула и погасла надпись: «Повреждены вертикальные рули поворотов». Едва выровняв машину, я включил форсаж и взмыл вверх. Вот она долгожданная вершина! Крохотная площадка на ней давала шанс на спасение. Скорость падала с каждой секундой, и несколько мгновений спустя, мы, ломая стойки шасси, рухнули на изрезанную дождями и ветрами вершину.

 

 

26
2739. Осирис. Остров.  Сентябрь.

 

Миры, в которых я бывал, отличались друг от друга самыми невероятными особенностями, формами и понятиями, не укладывающимися в человеческую логику. Мрачные ледяные, огненно-яркие, пронизанные лучами смертельной радиации, они были как лед и пламя, как тьма и свет, как смерть и жизнь. Немалое количество открытых планет несло в себе жизнь зарождающуюся и непонятную, развитую, но умирающую, прогрессирующую, но враждебную. Здесь, на Осирисе, жизнь била через край. Казалось, ни что на свете не сможет остановить это буйство дикой природы на жемчужине, летящей в объятиях бездушного, холодного космоса. Жемчужина дышала, жила и существовала, по одним, ей понятным законам. Красота, которую невозможно описать ни в каких научных отчетах.

Это я понял, когда мы, с Викой выбравшись из разбитой шлюпки, подошли к краю бездны, обрывавшейся с вершины отвесно вниз. Огромная долина, лежавшая под нашими ногами, переливалась зелено-изумрудными волнами, уходящими вдаль, где сталкивались с такими же, сине-голубыми волнами океана. Дикое буйство растительности колыхалось под шумящими на разные голоса стаями летающих птиц и рептилий. Воздух был наполнен звуками, которые нигде никогда не приходилось слышать. Скрипящий клекот смешивался с мелодичными трелями, а шорох листвы с шелестом набегающих на берег волн.

И словно чужеродное тело, словно монумент чужой, вторгшейся на планету жизни, посреди долины возвышалась четырехгранная пирамида.

Сложенная из гигантских серых каменных блоков, она была окружена широкой мертвой зоной, на которой не виднелось ни одной травинки. Отгородившись от мира невидимым силовым полем, пирамида одна хранила молчание в этом празднике дикой природы.

Прильнув к окуляру прицела, я разглядывал крохотную, словно миниатюрную игрушку, стоявшую у подножья шлюпку. Вокруг не было ни души. Разглядывая ступенчатую поверхность пирамиды, я поразился размерами каменных блоков.

Словно читая мои мысли, раздался голос Виктории:

- Какими же циклопическими должны быть подъемные механизмы, чтобы сложить такие кирпичики!

- Таких механизмов не существует. Перемещать подобные массы возможно только с помощью антигравитационных полей, мощность которых во много раз выше наших сотовых антигравов. Это колоссальное количество энергии, в тысячи раз больше, чем та, которую способны выработать реакторы нашего «Эльдорадо».

- Дима, значит это то самое, о чем ты говорил? Планетарный телепорт серых?

- Похоже, что так. А время его создания совпало с моментом отбытия экспедиции «Звезда 4», пятьдесят лет назад. Возможно, именно поэтому в отчетах базы нет упоминаний об этом острове.

- Остров тоже искусственный?

- Непохоже. Базальтовые породы вполне естественного происхождения. Может быть, в определенное время остров был накрыт силовыми полями маскирующего свойства, непрозрачными для радиоволн и других волновых структур.

- Да откуда же они взялись, эти серые? Мало было им Плутона и марлокских планет в системе Капелла?

- Они повсюду. Существует мнение, что они – межпространственные существа, путешественники во времени. Но для них, все-таки, чем-то важны Плеяды, созвездие, известное также под названием «Семь сестер». Почему? Причина неизвестна. Известна лишь их враждебно настроенная сущность по отношению к нам. Возможно, причина кроется в их неспособности к размножению вследствие вымирания вида. В телах людей находят тысячи имплантатов, носящих генетическо-исследовательский характер. Мы нужны им как продолжение их рода. Но никто не может поручиться, что мы имеем дело именно с ними, а не посланными биороботами.

- Это все так сложно… У нас на Алфее подобными вопросами даже не занимались.

- Вика, Алфея планета – заповедник, и находится под прикрытием Сил Федерации. Ваше счастье, что серые до вас еще не добрались. Хотя и это оспоримо. Ведь их присутствие практически невозможно контролировать.

Наши рассуждения прервал жуткий вой, переходящий в визг, от которого зашевелились волосы на голове. Казалось, кровь застыла в жилах. Подобного мне еще не приходилось слышать. Дикий звук шел, казалось, прямо из под наших ног.

Упав на землю, мы подползли к краю пропасти, и, свесившись, посмотрели вниз.

Прямо под нами, на выдающемся из отвесной стены уступе, барахтался… дракон. Вернее, детеныш птеродона, а может – птенец. Я затрудняюсь с определением, но существо это, размером с мастодонта, вновь издало леденящий душу крик, и, разинув огромную, усеянную зубами пасть посмотрело прямо на нас.

- Чудный птенчик, - сказала Вика, - но у меня чуть сердце не остановилось!

«Птенчик», неуклюже волоча перепончатые крылья, протопал вдоль уступа.

-Да он же совсем маленький! – В голосе Вики слышался восторг. – Я сейчас спущусь к нему! Ты только посмотри, кокой он смешной и неуклюжий!

- Ты с ума сошла! Я понимаю тебя, как биолога, но он одним движением оставит от тебя мокрое место!

- Дима, ты преувеличиваешь! Он же совсем беспомощный! И наверно, очень хочет есть.

- Вот как раз тобой он и закусит. Подожди, что-то не так. Ты не замечаешь ничего странного?

Действительно, после еще одного, душераздирающего вопля рептилии, воцарилась странная, звенящая в ушах тишина. Небо стало чистым, и на нем не просматривалось ни одного птичьего силуэта. Все как будто замерло. Гнетущая тишина накатила на сердце волнами беспричинного страха и ужаса. Расширившимися зрачками Вика глядела на меня, не в силах вымолвить ни слова.

Висевший в зените планетоид на секунду померк, а затем вспыхнул с новой силой. Из недр горы, прямо под нами, возник, нарастая с каждой секундой, низкий, грохочущий гул. Внезапный толчок едва не выбил почву из под ног.

Все вокруг пришло в движение. С оглушительным треском раскалывались огромные камни. Под ногами побежали трещины. Медленно, словно нехотя, отошел от края и рухнул вниз огромный пласт вулканической породы, увлекая за собой обломки нашей шлюпки.

В оглушительном грохоте я услышал знакомый, неповторяемый в природе звук. Сквозь поднявшиеся тучи пыли, едва различимая, шлюпка Крестовского поднималась свечой вертикально вверх. Надсадно воя, включенными на форсаж двигателями, она рвалась в небо, оставляя за собой длинные, ослепительно сверкающие хвосты раскаленной плазмы.

В глазах вспыхнула белая вспышка. Казалось, даже тонированное стекло шлемофона, не в силах остановить волну обрушившегося света. Падающий с небес луч уперся в вершину пирамиды. В нем кружились, мерцая, золотистые искры. Словно гигантский фейерверк вспыхнул над монументом инопланетного сооружения. Взлетевшие неведомо откуда, серебристые диски взрывались, превращаясь в огненные шары. Их было много, слишком много, чтобы поразить воображение. Возникшее на вершине пирамиды черное пятнышко, на глазах увеличиваясь в размерах, превратилось в черную, вращающуюся воронку. Стремительно увеличиваясь, она поглощала все, что находилось вокруг: пирамиду, огненные шары, вырванные с корнем, летящие по воздуху деревья, камни и тучи пыли. Возникшая чернота, словно черная дыра, засасывала в себя все, что находилось в окружающем пространстве.

Поднявшийся вихрь сбил нас с ног. Катясь по камням, я увидел закрывшие небо огромные черные крылья. Пронесшийся над нами гигантский птеродон спланировал на уступ. Туда, где, съежившись от страха, сидел его птенец.

Оглядевшись вокруг, я не увидел рядом никого. Абсолютно никого. Вика пропала. Упавший с неба валун разорвался с оглушительным треском, оставив после себя воронку, словно от падения вакуумной бомбы. Осколки просвистели над головой, заставив прижаться к камням еще сильнее.

Вжимаясь лицом в каменную крошку, я понял, что жить мне осталось считанные мгновения. Ровно столько, сколько простоит, качающаяся, раскалывающаяся на куски вершина.

Не отдавая себе отчета, я пополз к краю пропасти и посмотрел вниз. Чуть ниже, вцепившись побелевшими пальцами в трещину отвесной каменной стены, висела Вика. Она что-то кричала, но расслышать ее я уже не мог.

- Прыгай! – закричал я, чувствуя, что через секунду моя голова расколется от невообразимого грохота. Нет, она меня не слышала. И я прыгнул. Прыгнул, увлекая Вику за собой вниз, туда, где извивалось покрытое костяными шипами тело гигантской рептилии. Мы упали на что-то твердое и скользкое. Но это были не камни. Вцепившись в огромный, стоявший вертикально треугольный щиток, мы почувствовали дыхание дракона. Словно огромная паровая машина работала под нами, но пара не было. Была огромная, падающая на нас сверху каменная стена, все больше закрывающая собой небо.

Мгновение спустя, я открыл глаза. Возникшее на секунду чувство невесомости пропало, и я, судорожно перехватив руки, вцепился еще крепче в кажущийся таким крепким, костяной нарост.

Пропал раскалывающий голову грохот. Уши словно заложило свистом и воем возникшего ветра. В глазах потемнело, словно внезапно свалившиеся вечерние сумерки окутали все вокруг. Лишь минуту спустя, я сообразил, в чем дело. Осторожно освободив одну руку, поднял стекло шлемофона. Как обычно, в меру своих возможностей светил Альдор, а планетоид бледным, едва заметным контуром, по-прежнему висел в зените.

Рядом, вцепившись в роговую пластину, лежала Вика. Моментально обретя свое охотничье хладнокровие, она, глядя вниз, воскликнула:

- Остров! Он уходит под воду!

Дракон, описав полукруг, вновь направился к месту своего гнездования.

Остров погибал. Скалы рушились в море, поднимая огромные волны. Вода хлынула в ущелье и долину, сметая все на своем пути. Тысячи птиц метались в небе, не находя места для посадки. Описывая в небе круги, мы вскоре увидели, как океанские волны сомкнулись над последним клочком суши. Безбрежные воды океана вновь заполнили все пространство до самого горизонта.

- Птенец … - сказала Вика, - он погиб… Он даже не научился летать…

И Вика заплакала. Такой я ее не видел никогда. Биолог, но и беспощадная охотница, она могла жалеть и убивать. Как в ней уживались эти качества, не возможно объяснить.

- Вика… Это жизнь. Таковы законы природы… Это распространяется и на нас. Только мы это называем судьбой.

- Я не знаю, Дима, что такое судьба. Но законы природы я познала там, на Алфее. Они бывают жестокими, бессмысленными, а бывают логичными и жизнелюбивыми. Наверно, ты прав… Все можно объяснить. Но только не в этом случае…

Вика подняла голову и посмотрела вверх. Планетоид стал еще бледнее, и , кажется, уменьшился в размерах.

Описав последний круг, дракон полетел по прямой. Мерно шумел ветер, скрипели, надвигаясь друг на друга, при каждом взмахе крыльев, роговые пластины на спине огромного птеродона. Ему до нас не было дела. Он просто не замечал двух насекомых, прицепившихся к его спине. Куда он летел, было известно лишь ему одному. Теперь он держал нашу судьбу в своих лапах.

В наушниках вдруг заскрипело и затрещало. По всей видимости, сканирование планеты, которому подвергся Осирис, прекратилось. Связь восстанавливалась.

- Шлюпка, шлюпка, ответьте… - раздался в ушах голос Бауэра, - это база… Где находитесь, ваши координаты… сообщите…

- База, я – Буйнов. Вас слышим. Координаты сообщить не могу. Идем неизвестным курсом…

- Что случилось, Док? У вас вышел из строя автонавигатор? Почему не можете сообщить координаты?

- У нас нет автонавигатора, Отто. Мы летим не на шлюпке. Мы на драконе.

В эфире зависла минутная пауза. Затем опять раздался голос Отто:

- Повторите.

- Мы летим на драконе, Отто. Наша шлюпка разбилась. Крестовскому удалось уйти. Я так предполагаю. Аномальный центр, он же планетарный телепорт, уничтожен планетоидом.

- А седла у вас есть? – я узнал ехидные шуточки Отто, но секунда спустя голос его вновь стал серьезным. – Есть сообщения. Неизвестный с «Эльдорадо» сообщил о снаряжении транспортника, и подготовке к его посадке на планету. Корабль вооружен тремя волновыми пушками. В данный момент идет заправка баков. Второе сообщение: с борта звездолета «Звезда 4» принят сигнал бедствия. О причинах не сообщается. Док, где же вас искать?

- Я не знаю, Отто. Не в коем случае не покидайте базу. Переведите лазер с ручного управления на дежурное. Заройтесь в землю. Зря не рискуйте. Связь держать при любом изменении обстановки. Пока.

Я задумался. Надо было срочно что-то предпринять. Но что? Мы находились в беспомощном положении, и куда нас занесет судьба на спине дракона, мы не могли и предполагать.

Мерно вздымались и опускались огромные крылья. Блеск океанских волн бледнел с каждой минутой. Альдор клонился к закату. Ветер посвежел, становилось прохладно. Время от времени, птеродон издавал леденящий душу рев, оглядываясь туда, где океанские волны скрывали его пристанище. Я чувствовал дыхание, и даже биение сердце огромного пресмыкающегося. Невидимая нить связывала нас с ним, и цена ее была жизнь.

- Что же нам делать, Дима? – жалобно спросила Вика.

- Я не знаю. Хотя… Может, стоит попробовать? Надо лишь успокоиться и сконцентрироваться. Чем черт не шутит…

Я закрыл глаза и попытался успокоиться. Появилось знакомое покалывание в пальцах… Я почувствовал, что мое сердце забилось в унисон с сердцем дракона. Дыхание восстановилось. Возникающее в мозгу видение высветило знакомое очертания: лес, скалы, ущелье… Лохматик по пояс в песке… Нет, не то… Снова ущелье, высокие деревья и маленький серебристый диск, почти скрывшийся в высоких папоротниках. Он едва заметно блеснул голубой молнией на серебристой броне…

И случилось необъяснимое. Дракон вдруг наклонился на правое крыло, и, сменив направление, вновь заработал огромными, перепончатыми крыльями.

Он летел туда, где, едва заметно сверкнула голубая молния.

 

27
2739. Осирис. Сентябрь.

 

Что я здесь делаю? Я, волей судьбы оказавшийся на спине огромного животного, живущего на планете, спутнике звезды, затерянной на окраине галактики? Что здесь делаем мы, раса существ, ограниченных рамками собственного сознания? Мы, все наше бытие, воюющие друг с другом из-за средств существования. Одни из нас поднимали ростки жизни на неизведанных планетах, вторые – отнимали у этих планет жизнь, выкачивая из их недр все, что представлялось ценным, оставляя после себя лишь голые камни. Третьи – грабили тех и других, ведя образ жизни по своим, придуманным ими же самими, законом и понятиям.

Сотни тысяч лет не изменили и не искорежили в человеке тех пороков, которые он приобрел, едва взяв в руки сучковатую дубину. Власть, стремление к легкой и безбедной жизни, во все времена заставляло его искать новые пути для осуществления своих целей. Всегда казалось, там, где его нет, там теплее и светлее, там - сытнее и спокойней, там – все, о чем он мечтал.

Эти чувства толкали его за горизонт, в неизвестные дали, но к ним примешивались жажда неизведанного, стремление понять окружающий мир, чтобы выжить, и дать жизнь следующим поколениям. Видимо, таков он есть, закон бесконечного космоса, закон Абсолютного Вселенского Разума, своими нитями пронизывающего бесконечность вселенной.

Великая множественность разумных искр, подобных нашей, и обитающих везде, далеко и близко, в параллельных мирах и пространствах, неизведанных водоворотах времени, существуют лишь благодаря созданного ими же самими Абсолютному Разуму. Одни не ведают о том, о чем знают другие. Одни из них -лишь дети осваивающие технологии, в которых нет нужды. Они изобретают средства общения и передвижения, неумело и варварски опустошая ресурсы природы. Другие – прошедшие или миновавшие эту ступень, познали этот мир своим разумом. Любая точка вселенной, любая параллельная форма жизни подвластна им, познавшим информационную сущность Абсолютного разума. Тайны глубокого вакуума, высоких энергий, пространства – времени, многомерностей и сверхпроводимостей, всех самых глубоких из известных уровней существования материи, неизвестных нам, продолжают будоражить наше воображение. Да и узнаем ли мы эти тайны, мы, тысячелетиями шагавшие за непознанным по трупам своих предшественников. Мы узнаем об этом после смерти, когда наши души, разделяясь на пси-оболочки, попадают в паутину Абсолютного Разума, в то бытие, которому подчинены наисложнейшие информационные и диалектические законы.

Непознанное заставляет нас тратить неимоверные усилия на преодоление пространства -времени. Цивилизация идущая неверным путем познания вселенной, рано или поздно попадет на перепутье, в котором одна дорога к своей гибели, другая – к бессмертию.

На какой-то миг я понял, что попал в одну из нитей, пронизывающих наше сознание. В моем мозгу вспыхнули тысячи других миров, существование которых не объяснимо с точек человеческого мышления. Я почувствовал глубину Абсолютного Разума, протянувшего мне одну искру, один всплеск своей энергии. Эта энергия позволила мне шагнуть чуть дальше за горизонт, за которым ничего не видят другие. Я увидел мир, словно из другого измерения. Силы, наполнившие мою сущность, давали власть над любым существом этой планеты. Я был богом здесь. Но это была всего лишь искра…

… Я увидел широко открытые глаза Вики, и вновь ощутил чувство невесомости, заставившее меня крепче обхватить жесткую, колышущуюся опору.

Снизу, стремительно расширяясь, приближался полукруг зеленой, граничащей с синим, бухты. Промелькнула полоска желтого песка побережья, серый, качающийся на волнах док. Резкий поворот, и теперь уже перегрузка заставила нас с Викой с силой прижаться к скрипящим пластинам чешуи птеродона, пикирующего во впадину между холмами.

- Док, где вы… Я вас не слышу… - раздался в ушах тревожный голос Отто. – Ответьте, где вы? Да что же это такое, черт побери!

Теперь я на секунду смог привести в порядок свои мысли:

- Отто, слышу тебя отлично. Мы… мы идем на посадку…

Огромные перепончатые крылья хлопнули так, будто рядом выстрелила пушка. Затрещали под вытянутыми вперед когтистыми лапами вековые деревья. Что бы там не говорили, а все-таки размер имеет значение. Пронесшийся над нашими головами ствол, с торчащими из него в разные стороны корнями, хлестнул нас ветвями по спинам, и пропал сзади. Тучи сухой листвы и травы взвились в воздух. Толчок, последующий за этим, складывающиеся, словно плоскости транспортного корабля, перепончатые крылья, убедили меня, что мы достигли пункта назначения.

Отпустив руки, мы с Викой заскользили вниз, словно с горки. Секунды падения показались бесконечностью. Объятия папоротников, встретившие нас внизу, были не благодарными. Беспорядочно кувыркаясь, я успел сгруппироваться за миг до того, как ощутил удар о землю. Стволы деревьев кружились вокруг меня словно в хороводе. Затем наступила темнота…

Острые длинные иглы целились прямо в мои глаза. Они приближались, и на их кончиках сверкали блестящие, переливающиеся в лучах света, капли. Они заполняли мои зрачки, и, казалось, ни что не может их остановить. Ужас, заползающий в душу, заставил оцепенеть, но я все же сумел закрыться руками и зажмуриться.

Бах!

Яркая вспышка блеснула в глазах сквозь закрытые веки. Меня обдало чем-то теплым и скользким. Отвратительная вонь обволокла меня, затекая жидкими струями за шиворот.

- Буйнов, - сказала Вика, - теперь мы с тобой квиты. Ты спас жизнь мне, я – тебе.

- Насколько я помню, ты спасла жизнь мне второй раз… Было в моей жизни еще кое-что не менее страшное…

Покосившись на зеленые ошметки, оставшиеся от глонкуса, я, судорожно стирая с лица противную слизь, вскочил на ноги. Вика, сжимая в руке дымящийся бластер, настороженно оглядывалась вокруг. Ее ноздри трепетали, впитывая незнакомые запахи. Интуиция охотника не оставляла ее ни на минуту, ведь кто знал, возможно, в этих джунглях таится существо, пострашнее хорекса с планеты Алфеи.

- Здесь опасно. – Вика протянула руку, и раздвинула зеленые заросли. Она смотрела на мешанину переломанной древесины, оставленной драконом. – Дима, посмотри вон туда, левее. Это невероятно, но мне кажется это космодиск. Один шанс против миллиона, что мы окажемся здесь, в этой точке, где вы оставили его с Лохматиком! Но это случилось!

- Действительно, невероятно… - пробормотал я, нашаривая под слоем моха карабин. – Наверно, сама судьба так распорядилась…

- Опять ты про судьбу! – Вика нахмурилась. Она смотрела на меня так, будто я сошел с ума. – Но что же дальше! Или ты думаешь, что судьба нам подскажет!

- Идем на корабль.

Продираясь сквозь кучи переломанных деревьев, нам пришлось несколько раз стрелять в невесть откуда взявшийся глокусов и атаковавших нас с вершины деревьев, прыгающих, похожих на раздувшихся жаб, тварей. Все, что обитало в этих джунглях, инстинктивно повинуясь законам природы, пожирало друг друга, и мы не были исключением. Человек оказавшийся здесь без оружия, с голыми руками, не прожил бы и минуты.

Корабль встретил нас тишиной, и неожиданной прохладой сумрачных помещений. Все также зажигались боковые панели, освещая нам путь. Вот и рубка управления. Огоньки, бегущие по кругу, словно встречая нас, вспыхнули ярче.

Усевшись в кресло, я включил переговорное устройство шлемофона:

- Отто, что там у вас? Есть ли новости? Подготовьте снятие периметра, через полчаса будем у вас.

- Не надо к нам, - вдруг серьезным и спокойным голосом ответил Бауэр, - здесь мы справимся без вас. Вы лучше подумайте, что делать со снарядившимся транспортником. Ведь они не оставят от нас камня на камне.

Положение становилось все более серьезным. Противопоставить волновым пушкам находящимся на его борту нам было не чего. Промышленные лазеры, стоявшие на башнях базы не обладали достаточной мощностью, чтобы достать транспортный корабль. Атаковать он теперь будет издали и наверняка. Но каким же образом остановить его?

- Есть дополнительная информация. – сказал Отто. – Вам ее доведет Лохматик. Именно в его дежурство она и поступила.

Секунду спустя, раздался хриплый голос марлока:

- Привет, Док! Как там Вика? Я за нее переживаю!

- Вика в порядке. – я посмотрел на девушку, сидящую у переборки двери. Устало закрытые веки ее глаз едва заметно подрагивали. – Она спит. Слишком много нам пришлось повидать за последние часы. Ума не приложу, как нам удалось не свихнуться. Но ближе к делу. Докладывай.

- Понимаешь, док, завариваю я чай, из тех самых трав, что нашел в пищеблоке, вернее рядом, такое небольшое помещение с особым микроклиматом…

- Лохматик, ты с ума сошел! Там образцы местной флоры. Кто может поручиться ,что ты не замесил в своей кружке самую ядовитую гадость, растущую на этой планете!

- Успокойся, Дима. Чай получился просто сногсшибательный. Действительно, ноги заплетались, и меня слегка покачивало, но ясность ума я сохранил удивительную. А может, одно компенсировало другое?

- Давай ближе к теме, Лохматик.

- Так вот, сижу я, пью чай, как вдруг в эфире что-то как завоет, а потом голос, представившийся Брайеном О’Нилом, вызвал базу, то есть нас. Я ответил, что база слышит, и находиться на связи. Он спросил, кто с ним разговаривает. Я ответил. Он сказал, что шуток не понимает, обложил нас, а заодно и всех марлоков, отборным матом. Обидно, док. Еще он сказал, что марлоков ему тут только не хватает, и приказал слушать, так как ограничен по времени мощностью передатчика.

Короче, им нужна помощь извне. Надо, чтобы кто-нибудь, отдал приказ анализатору о разблокировке лифтов между первым и вторым уровнями. Они там готовят восстание, док. Помнишь, как это было у нас, три года назад, на марлокской станции слежения в системе Энобеи. Дело было так…

- Лохматик, черт возьми, меня не интересует марлокская история!

- Они разобрали несколько лазерно-бурильных установок, случайно оказавшихся на втором уровне. Эти установки выполняли регламентные работы по реконструкции оранжереи. Брайен  этот- не глупый рыбий пузырь, и утверждает, что им удалось собрать из них оружие. Надо только скоординировать действия. Иначе ничего не получиться. Удар должен быть одновременным, с двух сторон. Вот у нас тогда, на станции слежения…

- Лохматик, передай микрофон Бауэру!

- Подожди, док, скажи Ларри, этому придурку, чтобы он перестал обзывать меня красномордым…

- Передай микрофон! – рявкнул я теряя терпение. Кажется, что-то намечается. Похоже, наступает время решительных действий. Брайен как всегда в действии. Но он не станет предпринимать опрометчивых решений, не взвесив все шансы «за» и «против». Это не в его правилах. Он всегда все делает наверняка.

- Бауэр у микрофона. Дима, понимаешь, я не знаю из чего, но им удалось собрать передатчик ультраволнового диапазона, на частоте, не применявшейся в системах информационных переговоров звездолета. Мы бы их не услышали, если бы не вели прослушивание в широком спектре всего диапазона частот. Мощности их передатчика хватило на полторы минуты. Но мы не услышали самого главного. Мы не услышали даты и часа начала восстания. Я думаю, счет идет на часы.

- Отто, мы вылетаем на перехват транспортника. Хорошо, если мы застанем его еще там. Потеряв звездолет, мы навсегда останемся заложниками Осириса, без надежды на возвращение. Потеряв базу, мы всего лишь потеряем… планету.

Я сказал, и похолодел от сказанных мною слов. Дыхание Отто, звучавшее в моих ушах, стало прерывистым. С минуту он молчал, а затем спросил:

- Вы потеряете планету, но вместе с ней вы потеряете и нас, док? Я тебя правильно понял?

- Нужно всегда надеется на лучшее, Отто. Иногда приходиться из двух зол выбирать одно. Я лечу на перехват.

- Док, но у них волновые пушки… Что вы им можете противопоставить?

- Только волновые пушки.

- Но где же вы их возьмете, Дима?

- Мы возьмем их там, где они есть. На «Звезде 4».

Я осторожно снял шлемофон, и положил его возле кресла. Мне не хотелось нарушать безмятежный сон Вики. Прозрачная сфера кресла плавно спустилась мне на голову. Медленно, словно нехотя, завращался внешний обод диска, и скоро засиял ослепительным белым кольцом.

Зеленые джунгли рванулись вниз, а небо из светло-голубого превращалось в черное, сияющее россыпями звезд в незнакомых созвездиях.

 

28
2739. Борт корабля «Звезда – 4»

 

Черная громада звездолета висела в пустоте, закрывая собой половину диска Осириса. Там, внизу неумолимо накатывала ночь, накрывая своим покрывалом восточный материк, а вместе с ним и базу.

- Мне кажется, я схожу с ума! – услышал я за спиной голос Виктории. – Только что я продиралась сквозь джунгли, а теперь я вновь в космосе… Дима, все, что было там, внизу, на Осирисе, мне не приснилось?

- Если и приснилось, то это было кошмаром. – Ответил я. – Мне очень хочется, Вика, чтобы кошмары ушли из наших снов.

Звездолет медленно вращался вдоль продольной оси. Некогда блистающий серебристым цветом борт, представлял собой печальное зрелище. Черные пятна и разводы, шрамы космических катастроф и аварий проплывали перед нашими глазами. Какие космические бури пережил корабль, оставалось только гадать. Оборванные тросы наружных лееров, снесенные башни антиастероидной защиты, покореженные тарелки радаров, разнесенные в клочья панели солнечных батарей…

Из-под копоти медленно, одна за другой показались огромные красные буквы: «Звезда 4». И чуть ниже и помельче: «Межзвездный Исследовательский Центр. Система Солнце.»

- Поразительно! – Сказала Вика. – Но что нам здесь нужно? Сколько же лет этой летающей горе хлама?

- Шестьдесят лет назад этот корабль сошел со стапелей на орбите Титана. Экипаж корабля совершил один из первых пилотируемых гиперсветовых скачков. К сожалению ,выполнив программу полета, люди погибли. Плодами их труда мы воспользовались здесь, на Осирисе.

- Но ведь анализатор, согласно заложенной в ней программе, должен привести корабль к точке старта? Насколько я знаю, такая ситуация предусмотрена в случае гибели экипажа?

- Анализаторов в подобной модификации тогда еще не было. Здесь установлен бортовой компьютер. Должен сказать, он лишь в немногом уступает нашему анализатору в киберлогике и быстродействии.

- Как же мы попадем внутрь? Кто откроет нам створки шлюзового терминала?

- Вика, посмотри наверх.

Сверху медленно пускалась полоса наружного посадочного терминала. Шлюзовые надстройки выглядели неповрежденными.

- Это наружные шлюзы. Они предназначены для приема любых типов кораблей малого и среднего класса. О давлении и составе атмосферы внутри звездолета мы узнаем, когда войдем в него.

- Вопросов нет. Не так уж сильно все изменилось с тех пор.

- Ну что же, посмотрим, что у нас получиться…

Я плавно подвел космодиск к крайнему шлюзу. Едва заметный толчок известил о том, что мы коснулись посадочной полосы. Со скрежетом развернувшись, шлюзовые манипуляторы ухватили нас за шасси, и подтянули к стене надстройки. Гофрированный тоннель перехода изогнувшись, словно гигантская пиявка, присосался к выходному люку.

- Невероятно! – Воскликнула Вика. – оно работает!

- Это мы узнаем, когда откроем свой люк, - сказал я, - еще не известно, что нас там ожидает.

На розовой схеме, высветившей план космодиска, появилось боковое ответвление синего цвета. Два раза мигнув, она порозовело.

- Давление в норме. Но в переходе – атмосфера космодиска.

Очутившись в переходе, мы воспарили в невесомости. Именно здесь проходила граница гравитационных полей. Приложив руку к панели открытия шлюза, я приготовился к самому худшему. Тонко запели механизмы открытия двери. Послышался щелчок, и на нас дохнуло, слава богу, не ледяным дыханием вакуума.

Хлынувший воздух звездолета объял нас прохладой и затхлостью давно не проветриваемых помещений. Внезапно вспыхнувший свет озарил камеру инфекционного отделения. Мигнули и погасли синие лампы диагностического сканера, и приятный, слегка металлический голос известил:

- Сканирование произведено. Ваша биологическая форма не представляет инфекционной опасности. Антибактериологическая обработка не требуется. Добро пожаловать. К вашим услугам – приемный администратор.

Вика сжала мою руку мертвой хваткой. Испуганные глаза на посеревшем лице, уставились на створки двери, открывавшей взгляд на длинную галерею со множеством дверей и ответвлений.

Кабина приемного администратора пустовала. Да и кого мы надеялись здесь увидеть? Навалившаяся на плечи тяжесть, говорила о том, что величина гравитационного поля превышает норму.

- Как здесь холодно… - прошептала Вика. – Дима, мне страшно…

- Некорректируемые параметры систем жизнеобеспечения могли измениться. Нам нельзя терять времени, Вика. Нужно идти в рубку управления.

Мы двинулись по коридору. Потолочные панели освещения вспыхивали перед нами, и гасли за спиной. Это означало, что энергосистема работает в режиме экономии. Этого и стоило ожидать, ведь я видел разнесенные в клочья панели солнечных батарей.

Мимо проплывали таблички на дверях: «Химлаборатория», «Отдел обработки информации», «Измерительно-аналитический блок» - наименование всех служб исследовательского корабля. Наконец, мы уперлись в двухстворчатую дверь с надписью – «Рубка управления».

С бешено заколотившимся сердцем, я нажал на кнопку открывания дверей. Ярко вспыхнувший свет высветил панель управления и спинки черных кресел перед ней. Вика вцепилась в мою руку с такой силой, что я почувствовал боль от ее, ставших металлическими, пальцев.

В крайнем правом кресле… сидел человек.

Он сидел, устало положив голову на руки, покоившиеся на покрытой толстым слоем пыли, панели. Казалось, всего несколько минут назад, он ,сомкнув воспаленные веки, решил вздремнуть, но разбуженный звуком открывающейся двери, поднимет голову и скажет: «Привет, как долго я вас ждал…»

Запоздалый крик ужаса, вырвавшийся из груди Виктории, всколыхнул затхлый воздух помещения.

Фигура в кресле начала медленно оседать, подняв небольшое облачко пыли. Он разваливался на глазах. Едва слышно заскрипели падающие на пол кости, а череп, ставший вдруг голый, скатился с панели, и гулко стукнувшись, откатился в сторону. Пустые глазницы уставились на нас в немом укоре.

На минуту мы застыли в оцепенении. Корабль-призрак ответил нам гробовой тишиной. Тишина была такой, что я слышал, как бьется сердце стоящей рядом девушки.

- Кошмары продолжаются, - сказала, наконец, опомнившаяся Вика, - похоже, им не будет конца.

Ее трясло мелкой дрожью, и только тут я заметил пар от ее дыхания. В самом деле, температура воздуха на корабле не располагала к комфортному проживанию. Двигаясь вдоль длинной панели управления, я нашел знакомую клавиатуру, и после некоторых манипуляций, услышал знакомый, чуть металлический голос:

- КНК – 600. Компьютерный Навигационный Координатор. Готов к приему голосовых сообщений.

- Привет, Координатор, - ответил я, - есть голосовые сообщения и команды.

- Привет, если вам так угодно. Прошу представиться.

- Эксперт Буйнов.

Спустя две секунды, Координатор вывел:

- У меня на вас нет никаких данных. Вы не член экипажа, и выполнять ваши голосовые приказы я не имею права.

- Послушай, умник, - сказал я, - ответь мне, есть ли на борту хоть один член экипажа?

- Понятие «умник» по отношению ко мне неприемлемо. Я составляю и завершаю цепи логических понятий мышления. Все, что нелогично, обсуждению не подлежит. Мои видеорецепторы не обнаружили на борту ни одного члена экипажа. Присутствия на корабле биологических видов жизни нет.

- А я, по-твоему, какая форма жизни?

- Вы – биологическая. Кстати, я обнаруживаю присутствие двух индивидуумов.

Я знал, что нелогическим ходом мышления человек способен поставить в тупик любой суперкомпьютер. Но ход нелогичных рассуждений можно составить так, что замкнувшаяся цепочка неизбежно приведет к логичному выводу.

Стараясь сохранять спокойствие, я начал складывать «кирпичики»:

- Мы относимся к человеческой расе?

- Да.

- Проявляем ли мы агрессию к членам экипажа?

- Нет.

- Есть ли на борту экипаж?

- Нет.

- Есть ли на борту люди?

- Да.

На секунду задержав дыхание, я продолжил:

- Обязан ли Координатор, в случае гибели экипажа, согласно параграфа 43, привести корабль к точке старта?

- Обязан, но в данном случае это невозможно: разрушена камера импульсного ускорителя правого разгонного двигателя. Достижение скоростного порога гиперпространственного скачка невозможно.

Теперь мне была ясна причина невыполнения Координатором 43-его параграфа.

- Координатор, предлагаю компромисс: ремонт и введение в эксплуатацию разгонного двигателя в обмен на принятие голосовых приказов.

- Это логично. При соблюдении этих условий, я выполню параграф 43.

Словно дав координатору подумать, я на минуту замолчал, но глянув на посиневшие губы Виктории, выдав первый приказ:

- Температура помещений – плюс девятнадцать градусов Цельсия. Системы регенерации – соответственно атмосферы пристыкованного корабля на внешней шлюзовой палубе. Из решетки под потолком пыхнуло облако пыли, и поток воздуха из приточной вентиляции обдал нас теплой волной.

- Он слушается! – воскликнула Вика. – Он нас слушается! Но что это? Боже, я скоро сойду с ума!

Из-за поворота галереи ясно доносился топот множества ног. Я увидел, как начал вспыхивать свет в боковых ответвлениях главного коридора. Казалось, целая толпа народу бежит к рубке управления.

- Это автоуборщики, - пояснил я онемевшей от страха Вике и расхохотался. – У нас на «Эльдорадо» все роботы движутся бесшумно, благодаря магнитной подушке. Это – устаревшие модели, они передвигаются на манипуляторах.

Залетевший в рубку уборщик принялся за чистку помещения с такой энергией, словно застоявшийся за пятьдесят лет механизм требовал энергетической разрядки.

Теперь корабль был под моим контролем. Через несколько минут развернувшиеся локаторы связи донесли мой голос до Бауэра:

- Отто, что там у вас?

- Док, это вы? Неужели у вас все получилось? Теперь у нас есть корабль!

- Корабль-то у нас есть, но он не полетит без ремонта разгонного двигателя. Работу такой сложности могут выполнять только роботы со специнструментом, да и то под руководством киборгов. Ведь это зона высокой радиации… Что ты об этом думаешь?

- Все, что для этого требуется, есть на «Эльдорадо». Это чисто техническая проблема, но где взять киборга? Насколько я знаю, любой из них, присутствующих на «Эльдорадо», готов перегрызть нам глотку.

- Отто, я сделаю все, что в моих силах. Как ты думаешь, сколько у нас осталось времени?

- Я буду молиться, чтобы они отложили атаку до утра. Тау вошел в тень Осириса. Здесь такая темень, ничего не разобрать и в двух шагах. Соблюдаем светомаскировку, но темнота – слабая защита от лазерных прицелов…

- Мы возьмем у них эту отсрочку. Будь на связи. До скорого, Отто.

- Спасибо, сэр! – по-военному ответил Бауэр.

Через несколько минут включились маневровые двигатели, и «Звезда» взяла курс на сближение с «Эльдорадо». Расчетное время подхода составляло три с половиной часа, но даже этого было мало для оборудования диска волновой пушкой, одной из шестнадцати имеющихся на борту звездолета. Три ремонтных робота трудились над этой проблемой, устанавливая под днище космолета громоздкое орудие и лазерные прицелы.

И все же мне хватило времени посмотреть вахтерные видеозаписи последних часов после старта «Звезды» с орбиты Осириса. Изображенные события не имели комментариев, увиденное поражало воображение. Немыслимые траектории инопланетных дисков среди плазменных разрывов пушек антиастероидной защиты, белые лучи, разрывающие в клочья экспедиционные шлюпки и транспортники, пытающиеся влететь в шлюзовой терминал. Куски металла, веером брызнувшие в космос от врезавшейся в броню звездолета шлюпки, представляли собой ужасное зрелище.

На следующих кадрах – люди, бегущие в двигательный отсек корабля от серых теней, возникших ниоткуда, шквал бластерных разрядов и оглушительный взрыв камеры импульсного ускорителя. На экране – мелькание звезд от беспорядочно кувыркающегося в пространстве звездолета, фигура человека, раздавленного перегрузкой в кресле второго пилота. В последнем усилии он оглянулся на входную дверь рубки управления, и ,уронив голову на руки, вцепившиеся в панель, застыл навсегда.

Затем – темнота, длившаяся пятьдесят лет и я с Викой, стоящие в открывшемся проеме шлюзовой камеры. Что было дальше ,смотреть не имело смысла. Об этом мы с Викой знали лучше вахтерной записи Координатора.

В чем же загадка возвращения «Звезды» на орбиту Осириса? А разгадка где-то рядом. Гигантский планетоид, вмешавшийся в борьбу враждебных цивилизаций, и, как ни странно, вставший на защиту одной из них. Может это и есть одна из незримых нитей Абсолютного Разума? Разума, сотканного из бесконечных знаний бесконечных миров? Автоматический посланник Великой Эннеады, «Совета девяти»?

- Задание выполнено. – раздался металлический голос Координатора. – Монтаж орудия на космодиск завершен. Автономных источников питания на летательном аппарате не обнаружено. Мощности заряда дезинтегратора хватит на десять выстрелов. Через семь минут – торможение в расчетной точке коррекции орбиты.

Я глянул на панорамный экран иллюминатора рубки управления. Сверкая огнями, и едва заметно вращаясь, приближалась громада «Эльдорадо».

- Найти канал связи, - отдал я приказ компьютеру, - обеспечить устойчивый прием.

В тот же миг в помещение рубки ворвался шум и треск радиопомех, и хриплый голос, в котором я узнал Джея Кобба, известил:

- Дальнейшее сближение запрещаю. Определите принадлежность корабля. Хотя не стоит. Буйнов, я знаю, это ты. Советую сдать корабль. Вы под прицелом наших орудий.

- У нас их тоже шестнадцать, - ответил я, - и вы под прицелом.

Джей  рассмеялся:

- Неужели у тебя хватит духу расстрелять своих товарищей, весь экипаж поселенцев?

- А поднимется ли у тебя рука уничтожить весь груз минералов и три тысячи тонн неземельных элементов и металлов? – в тон ему ответил я.

В эфире зависло молчание. Две громады межзвездных кораблей, застыв друг против друга, неслись над зелено-голубым диском Осириса.

 

29
2737. Научно – Технологическая станция С130ВЕ.

 

- … Нет, это никуда не годиться! Вы слышите меня, Буйнов? Никуда! – Дрю Далтон, меряя шагами кабинет, сверкал глазками, пытаясь пускать из них молнии. – Из ваших Церберовских отсчетов нарисовалось то, что я давно ожидал!

- Что вы имеете в виду?

- Чем мы с вами занимаемся?

- Промышленным шпионажем. Извините, я грубо выразился. Мы занимаемся сбором и обработкой новейших научно технических технологий.

- Ерундой мы с вами занимаемся, Буйнов. Скажите мне пожалуйста, на кой черт эти киборги, на Цербере, полезли на кручу, куда орлы не залетают? Разве нормальный человек так поступил бы? Им что, кабеля не хватало?

Я стряхнул пепел в пепельницу, и жал плечами:

- Нас поджимали сроки, а с кабелем тогда и в самом деле была напряженка. Всего не предусмотришь. Мы доставили все оборудование, но комплектующих не хватало… В конце концов, они идеально рассчитали кратчайший путь прокладки кабеля. Ну кто знал, что там случиться камнепад?

- Ну, хорошо… Но зачем позже, во время извержения вулкана, они, эвакуировав центральный компьютер комбината, полезли в пещеры?

- А куда им было деваться? С неба валил раскаленный пепел, а купол разваливался на глазах.

- Вот этим пеплом их и засыпало. Теперь проще приобрести новых киборгов, чем откопать старых. Впрочем… Возможно это и не понадобиться…

Дрю остановился, задумчиво почесал лысину, и уселся в кресло. Глаза его потухли, но в них появился отблеск напряженной умственной работы.

Я затушил сигарету, и, сложив руки на стол, стал терпеливо ждать окончание недосказанной фразы.

- Мне кажется… - наконец изрек Далтон, - нет, мне определенно кажется, что мы занимаемся не тем, идем не туда, и все это совсем не то, что нам нужно… Нам не нужны запрограммированные мозги. Нам нужны настоящие, человеческие… Послушайте, что вы там говорите о недавней разработке сканера головного мозга?

- Это довольно сложно. Но я попробую попроще… Вы, наверно слышали о синестезии?

- Это то, чем вы занимались последний год?

- Да, синестезия – одна из первых ступеней в этих новейших разработках. Чтобы просканировать мозг, надо обнаружить и извлечь данные из информационных оболочек человека. Это – так называемые структурированные пси – оболочки, потоки сверхтонких энергий, которые можно фиксировать электронными приборами. Но приборы – это «тупое» железо, если в лаборатории отсутствует человек, обладающий синтестезическими способностями. Каждый из нас – носитель шести таких оболочек, непрерывно отторгаемых, пронизывающих и сканирующих Вселенную. Они несут строго дозированную информацию обо всех без исключения событиях нашей жизни, наших эмоциях, мыслях, желаниях, намерениях. Процесс этот длиться с момента рождения индивида до часа его кончины. Перейдя посмертный барьер, пси – оболочки эволюционируют. Совершеннейшие из них становятся составной частью чего–то сверхсовершенного, условно говоря, Абсолютного Разума. Не подлежит сомнению, что все пси-оболочки могут передавать информацию так же как и принимать ее. Это фиксируется сканером в пространственном, временном, и стереометрическом виде. Их проекции и отображаются на мониторе сканирующего устройства.

- Подождите, Буйнов… Куда уж проще… Но я ни черта не понял! Вам приходилось когда-нибудь слышать о биокиборгах четвертого порядка?

- Ах, вот вы к чему… Но их трудно назвать киборгами. Ведь это живые люди, которые в случае исключительных обстоятельств потеряли часть головного мозга.

- Вот – вот, и я о том же. Ведь в имплантированные им сотово-чиповые структуры можно вкладывать дополнительную информацию! Представьте себе человека, думающего по-человечески, но обладающего феноменальными способностями в какой-нибудь научной области! Ведь он во много раз будет превосходить по интеллекту самого сверхгениального человека!

Вы знаете, сколько мы потеряли людей в исследовании и освоении новых планет? Человек не может предусмотреть не запланированных и непонятных ситуаций. А биокиборг может! Ему под силу просчитать в одно мгновение тысячи таких ситуаций и мгновенно сделать выбор. Вот кто нам нужен, Буйнов!

Дрю вскочил с кресла, и вновь принялся мерить кабинет шагами. Его пухленький животик подпрыгивал при каждом шаге словно мячик, он казался персонажем из мультфильма рекламирующем глюнвенское пиво. Я едва заметно улыбнулся.

Дрю остановился и внимательно посмотрел на меня:

- Вы думаете что все это полный бред?

- Нет, что вы, я так не думаю. Но в связи с этим возникает целый ряд вопросов. Имеем ли мы, с точки зрения человеческой морали, на это право? Человек останется сам собой, но будет управляем из какого-нибудь координатного центра. Ведь это так? А ведь у него могут быть родные и близкие, перед которыми он выполняет определенные обязательства, и считает это делом своей жизни. Я еще раз повторяю: имеем ли мы на это право?

Далтон подошел к окну, и повернувшись ко мне спиной, принялся созерцать сновавшие по стене соседней высотки лифты. Мерно гудел кондиционер, слышалось тихое бормотание диктора, сообщающие последние новости с фондовой биржи. На экране видеофона возникли виды горно-обогатительного комбината, акции которого стремительно падали в цене.

- Я знал, что вы зададите мне этот вопрос, - сказал вдруг Далтон , - и волей – неволей, мне придется на него ответить. Скажу вам больше: проект уже работает, и затронутый вами аспект был принят во внимание. Отбор кандидатов проходил в два этапа. На первом мы отсеяли всех, кто имеет обширные связи. На втором - тех, кто не устроил нас по параметрам логического мышления. Их было полторы тысячи. Осталось шестеро. Четверо из них вернулись из дальних рейсов с Проксимы, двое – бывшие военнослужащие. Должен напомнить вам: проект в стадии разработки, и вся информация о нем строго конфедециальна. В тестовых заданиях, которые будут выполнять испытуемые, участвуют шестеро наблюдающих, которые по окончании эксперимента предоставят отчеты. К вам же я обратился как к ведущему специалисту в области программирования сотово-чиповых структур и имплантируемых пакетов микропроцессоров. К тому же у вас нейрохирургическое образование, а это имеет существенное значение. Ведь люди – не металлокерамические болваны. Верно?

Я затянулся предложенной мне Далтоном сигарой. Рассказанное Дрю стирало все пороги между человеком и машиной. Где он этот порог? Как его определить, и самое невероятное, как его установить?

- Мне надо все обдумать, - сказал я, - все это смахивает на бред сумасшедшего, но теоретически это возможно. Я бы не дал и одного шанса из тысячи.

Далтон улыбнулся:

- Все гении были сумасшедшими. А времени обдумать у вас будет достаточно. Через две недели на «Порт Эль Горо» состоится очередное собрание инспектирующей экспедиции с планеты Рукх. В ней работали наши киборги. Думаю за время, проведенное на борту комфортабельного лайнера, вы хорошо отдохнете. Отчет о проделанной киборгами работе сдадите мне лично. Желаю приятной командировки!

Два дня спустя, стоя перед панорамным иллюминатором орбитального космопорта Титана, я, обозревая звездное небо, услышал за спиной:

- Не правда ли впечатляюще?

Стоящий рядом человек, представившийся горным инженером, и выразив глубокое удовлетворение тем, что является соседом по каюте, спросил:

- И все-таки, как вам этот вид?

- Звезды всегда завораживают, - ответил я, - на них можно смотреть бесконечно.

- Нет, вы меня неправильно поняли. Посмотрите вон туда, ниже. Видите Титановские верфи? А вон там, чуть правее строящиеся стапеля?

Действительно, размеры стапелей впечатляли. Такого я еще не видел.

- Представляете, какой огромный корабль будет в них собираться? У меня там брат работает. – С гордостью сказал инженер. – Говорят, это будет звездолет нового поколения. Гиперсветовой. Одних монтажников нагнали шестнадцать тысяч. Просто жуть.

- И куда же такой звездолет полетит?

- Явно сверхдальний. Одни разгонные двигатели чего стоят. Их собирали наши совместно с корпорацией «Марлокские моторы». Во как! Братьев по разуму задействовали.

- И кто заказчик?

- «Межпланетные научно-технологические разработки».

- Вот как? – Я удивился. – Ничего не слышал об этом, хотя сам работаю в «Разработках».

- Кто в них не работает? Здесь каждый второй из этих самых «Разработок». Чем больше работников, тем меньше зарплата. Налоги опять взвинтили. И все из-за этого строительства. Средств им не хватает…  Слышите? Нас, кажется, зовут на посадку.

… Жизнь на «Порт эль Горо» шла своим чередом. Прибывали и отбывали пассажирские и грузовые транспорты. Работали перевалочные базы и транспортный пассажирский космопорт. Обслуживающий персонал постоянно что-то ремонтировал, прибывшие торгаши шумели в магазинах и обменных пунктах. Деньги здесь имели особый счет. Деньги оседали здесь как сугробы в снежную погоду – в магазинах, торговых базах, ресторанах и казино. Все это напоминало огромный, галдящий на разные языки и голоса базар, где все покупается и продается.

Повсюду мелькали экзотические марлокские прически: заплетенные в косички, уложенные самым невероятным образом, или просто стоящие дыбом. Пожалуй, марлоков здесь было даже больше. Здесь собрался весь цвет и все отбросы ближайших звездных систем. Подписание деловых договоров чередовались с грандиозными скандалами. Марлоки меняли драгметаллы на продовольствие, драгметаллы продавались за деньги, на деньги приобретались товары и горючее, которые затем перепродавались за еще большие деньги, которые и оседали в казино. В общем, все было как всегда. Всегда – как было, есть, и будет.

Конференцзал поражал ковровыми дорожками и хрустальными люстрами. Взгромоздившийся на трибуну марлок забулькал, а переводчик начал переводить.

Прибывшие с Рукх новости настораживали, и даже внушали опасения. Со слов марлока, начальника экспедиции, дела складывались самым наихудшим образом.

Горнодобывающие кибер-механизмы, заброшенные на планету более трехсот лет назад, эволюционировали с поражающей воображение скоростью. Собрав все имеющиеся на планете полезные ископаемые и протоплазму, они стали совершенствоваться и самовоспроизводиться. Синтез протоплазмы и самопрограмирующейся  процессорной базы приобрел непредсказуемые последствия. Возможно, этому способствовал высокий радиационный фон планеты, постоянно меняющиеся магнитное поле, вследствие неустойчивой оси вращения, а возможно, как предполагали самые горячие головы, не обошлось без вмешательства враждебно настроенной цивилизации. Существующие гипотезы объясняли происшедшее лишь частично, и принять одну из них за основную марлоки не могли. Не хватало материалов для исследований. А взять такой материал не представлялось возможным. Агрессивно настроенные «рукхи», как прозвали их марлоки, атаковали все, что движется.

Самым поразительным было то, что синтезировав марлокскую речь в кодово-цифровой системе, рукхи перешли на голосовую систему передачи и приема информации. Марлоки едва не сошли с ума, услышав в монокристаллах внутренней связи металлический голос рукхов, беспристрастно и категорично потребовавший сдать всю имеющуюся на борту биоплазму.

У говорившего на трибуне марлока, волосы, стоявшие дыбом, зашевелились. Ведь в данном случае биоплазмой называлась любая биологическая форма жизни, то есть сами марлоки. А когда рядом на орбите появился аппарат невиданных форм и пропорций, затребовавший стыковки, инспекторская экспедиция, включив разгонные двигатели, унеслась с орбиты с четырехкратной перегрузкой.

В ответ им неслись требования об их регенерации в высшую форму существования разумной материи, а две протонные ракеты, выпущенные им вслед, и рванувшие за кормой, заставили увеличить перегрузку еще на две единицы.

Но страшным было не это. Дело в том, что соседняя планета, обладающая ядовитой для людей и марлоков атмосферой, но сплошь покрытая мхами и лишайниками, представляла собой неисчерпаемую кладезь биомассы.

Марлок перевел дух, и завел разговор о нерушимой дружбе человеческой марлокской рас. Он говорил о том, что надвигающаяся опасность должна сплотить системы Энобеи и Солнца, Элги и Проксимы, весь прогрессирующий разумный потенциал всех миров.

Взявший следом слово представитель марлокской коалиции заявил, что проблема надумана, что это так далеко, и рукхам никогда не удастся освоить дальний космос. Однако он пообещал выбить из Федерации средства на разработку и изготовление спутников лазерного слежения, и доставку их в окрестности звездной системы с планетой Рукх.

Споры и дискуссии продолжались довольно долго. Устав от начавшего путаться в марлокском бульканье переводчика, я снял наушники и покинул конференцзал.

Спустя полгода я шел по коридору, ведущему в кабинет Дрю Далтона. Здесь я в первые услышал это слово:

Осирис.

 

30
2739. Борт корабля «Звезда-4». Сентябрь.

 

- Послушай, Буйнов, - подал опять голос Джей, - я многое мог бы тебе простить, но за сломанную мне руку, ты ответишь отдельно. Я мог бы разнести «Звезду» на кусочки, но я этого не сделаю. Послушай, ведь груза, находящегося на борту звездолета хватит тебе и мне на несколько жизней. Надо только грамотно им распорядиться… Как тебе мое предложение, Док?

- Ты хочешь воспользоваться тем, за что отдали свои жизни десятки людей? Джей, это слишком дорогая цена. Тебе не кажется, что ты хочешь взять неподъемный кусок?

- Ты неисправимый тупица. Но у меня есть свои козыри. Жизни людей, находящихся на «Эльдорадо», могут всецело зависеть от тебя, Док. Я могу дать тебе время подумать, но, совсем не много. Ровно столько, сколько понадобиться Альдору, чтобы взойти под горизонтом, и осветить башни базы. А пока, я прикрою подачу кислорода на второй уровень на десять процентов. Это будет на твоей совести.

Раздался щелчок и в эфире вновь повисла тишина.

- Звери,- сказала Вика,- самые страшные звери – это люди, потерявшие человеческий облик при виде богатства. Ведь для них главное- жажда власти, вседозволенности, жизнь, переполненная всеми благами и удовольствиями… У нас осталось два часа. Два часа до восхода Альдора…

Ситуация зашла в тупик. Я машинально натянул шлемофон и двинулся по коридору. Что я мог сделать в данной ситуации?  Проникнуть на борт «Эльдорадо», и освободить заложников, расстреляв террористов? Это утопически не реально. Мало очутиться на борту звездолета, нужно попасть в рубку управления анализатором.

Миновав камеру внешнего шлюзового терминала, я очутился в рубке управления диска. Едва мерцающие огоньки осветили кресло с висевшим за его спинкой прозрачным шлемом. На подлокотнике лежал кнопочный пульт управления волновой пушкой. Кабель от него тянулся в темноту коридора.

Увидев этот симбиоз двух различных технологий, двух различных цивилизаций, я усмехнулся. Висевшая под днищем космодиска уродливая конструкция, напомнила мне старинную поговорку о телеге, к которой приделали пятое колесо. Вести огонь из такого вооружения, я мог только курсовым прицеливанием. Так воевали самолеты-истребители в исторических воинах земной истории.

- ТНК-600, ответь,- сказал я, переключившись на внутреннюю связь звездолета.

- Координатор на связи.

- Докладывать о всех передвижениях в контролируемом пространстве. Включить прослушивание на всем диапазоне частот. Вести запись всех перехваченных переговоров.

- Распоряжение принято. В таком случае докладываю: расстояние до приближающегося к нам объекта триста сорок километров. Объект искусственный; об этом говорит постоянно меняющаяся угловая траектория и скорость. Предполагаю: корабль малого класса с
неисправным, по неизвестным причинам, двигателем.

Так вот ты и всплыл, Крестовский! Значит, тебе все-таки удалось уйти от смертоносной черной воронки, поглотившей остров! Судьба дало тебе еще один шанс… Но уж мы должны этот шанс использовать. Мы, а не ты!

Решение созрело мгновенно.

- В шлюзовую! – Крикнул я, и рванулся с кресла. – Мы должны его опередить!

- Буйнов ты опять на гране помешательства! – Вика бежала, поправляя на ходу оружие. В спешке я совсем забыл о нем, и с благодарностью отметил, что на ее плече болтались бластер и мой винчестер, нещадно хлещущий прикладом по спине. Ворвавшись в шлюзовую, и рванув дверь настенного шкафа, я нашел то, что искал.

Ранцевые скафандры стояли, выстроившись в ряд, словно команда десантников, получающих очередное задание.

- Ты все-таки помешанный, Дима, - сказала Вика, облачаясь в скафандр, - наверно, ты хочешь взять «Эльдорадо» на абордаж?

- Это наш единственный шанс остаться незамеченными. У нас получится. Не должно не получиться…

Открывшаяся дверь шлюза высветила черную глубину космоса, и висевшую неподвижно махину «Эльдорадо». Казалось, он совсем рядом, но определить расстояние до него не представлялось возможным.

Взяв одной рукой за руку Викторию, другой – леер, я попробовал сориентироваться в пространстве. Гравитация здесь была близка к нулевой, и выбрать траекторию следовало очень точно. Малейшая ошибка могла быть роковой. Выбрав единственное, как мне показалось, правильное направление, я, до боли в пальцах сжав руку девушки, оттолкнулся от палубы. Секунду спустя, включил ранцевый двигатель, и короткая синяя вспышка, за спиной на мгновение осветила борт корабля.

Затем, казавшимся таким родным и надежным, он начал стремительно удаляться, становясь все менее различимым в мелких деталях. Теперь я уже мог окинуть взглядом весь звездолет, неумолимо уменьшающийся в размерах.

Наступил момент, когда стало казаться, что мы весим в пространстве, не удаляясь и не приближаясь ни к одному из кораблей.

Медленно тянулись минуты. Бесконечная глубина космоса отражалась мерцающими точками в широко открытых глазах Вики. Мы словно застыли на месте, совершенно не двигаясь. Но так лишь казалось. Сначала едва заметно, а затем все быстрей и быстрей увеличиваясь в размерах, на нас надвигалась громада «Эльдорадо».

Теперь нужно было затормозить. Нелепо барахтаясь, я попытался развернуться. Болтающиеся на поясе винчестер и шлюпочный шлемофон стесняли движение. Наконец это удалось. Медленно вращающиеся под нами огни корабля приближались все стремительней.

Не сговариваясь, мы включили ранцевые двигатели, и трудно было предположить, что было бы с нами, сделай мы это секундой позже.

Еще некоторое время мы скользили над палубой. Наконец впереди показались леера наружных посадочных площадок, и я, улучив момент, ухватился за ограждение. Здесь чувствовалась гравитация, и, стоя подошвами на палубе, я почувствовал себя немного уверенней.

Нам крупно повезло: мы оказались совсем рядом с гигантскими створками основного шлюза. Рядом, если не считать условий, в которых мы оказались. Всего – лишь двести метров.

Пот струями стекал по спине, когда мы, наконец, достигли гигантской надстройки открывающего механизма. Спрятавшись в его тени, удалось перевести дух.

Теперь можно было оглядеться. Висевший над головой край темно-зеленого диска Осириса, осветился розовой каймой. Ослепительно брызнули первые лучи Альдора, показавшегося из-за горизонта планеты. Надстройку, возвышающуюся над нами, залило ослепительно- белым светом, затмив прожектора, освещающие створки.

Вика тронула меня за плечо и указала рукой в толстой перчатке, в точку, находящуюся прямо над головой.

Маленькая, серебристая звездочка, сияя все ярче и ярче, постепенно превратилась в шлюпку планетарной разведки. Габаритные огни два раза мигнули, и я почувствовал вибрацию, исходящую от механизма открывания. Затем дрогнула палуба под ногами.

Гигантская створка шлюза медленно поползла в сторону. Призрачно, словно в тумане, в колебании удерживающего поля показались внутренности корабля: причальная и стояночные площадки, переплетения стальных конструкций, трубопроводов и переходных галерей.

Теперь бы только успеть. Схватившись за поручни аварийной лестницы, мы стали спускаться вниз. Очутившись в удерживающем силовом поле, я на секунду потерял ориентацию. Определить где верх, а где низ не представлялось возможным. Но поручни лестницы и увеличивающаяся сила тяжести указывали направление.

Взглянув вниз, я увидел проплывающую под нами шлюпку с цифрой «4» на борту.  Развороченное сопло левого двигателя объясняло причину неуверенного полета машины. Рыская носом из стороны в сторону, она неуверенно заскользила в глубину шлюзового терминала.

Навалившаяся тяжесть уже самым серьезным образом затрудняло движение. Дрогнула под ногами лестница, и створка, находящаяся теперь над головой, медленно поползла обратно, закрывая черноту бездонного космоса.

Я поглядел вниз и увидел под ногами рифленое покрытие переходной лестничной площадки. Откинув, наконец, стекло скафандра, я вдохнул полной грудью прохладный воздух. Странно, но он показался мне отличным от внутренней атмосферы «звезды».

Откинув шлемофон скафандра, Вика встряхнула волосы. Несколько прядей прилипли к потному лбу.

- Что же дальше? – Спросила она. – Дай то бог, если нас не заметили. Мы залезли в самое нутро муравейника, и я уверена, что нас за своих здесь не примут.

Сбросив скафандры, мы подползли к краю площадки. На первый взгляд, здесь ничего не изменилось: лениво ковырялись в оборудовании, окружавшем транспортные корабли, техники, медленно двигались несколько фигур в бело-голубых комбинезонах.

К прибывшей шлюпке подбежало несколько человек. Откинулась дверь-лесенка, и на палубу спустился Крестовский. Его немного покачивало. «Похоже, ему крепко досталось, - подумал я, и вздрогнул, увидев вставший перед глазами остров, погружающийся в пучину океана, - не так просто вырваться из лап смерти, зовущий тебя в лучший мир не самым лучшим образом.»

Вернувшись назад, я одел, ставший уже ненавистным, шлюпочный шлемофон и включил прием:

- … ответьте… Док, почему молчите? Где вы?

В голосе Отто слышалось неподдельная тревога. Щелкнув переключателем, я ответил:

- Мы на «Эльдорадо». Пока, кажется, никем не замеченные. Крестовский тоже здесь. Что у вас, Отто?

- Не перестаю тебе удивляться, Док. При каждом сеансе связи ты находишься в разных местах. Когда только успеваешь?

- Приходиться успевать. У нас слишком мало времени. Так что там у вас?

- У нас светает… На берегу происходит что-то странное. Крис Дуглан, и с ним еще трое, ушли в джунгли. Я не разобрал что именно, но они тащили в рюкзаках что-то очень тяжелое. Я бы не рискнул соваться в непроходимый лес на побережье. Денек, видимо, нам предстоит жаркий, и по температурным показателям, и по тем событиям, которые возможно нам предстоят. Как там наш транспортник, на борту корабля, или уже ушел?

- Он еще здесь, и полностью готов к отправке.

- Это малоутешительно. Чтоб у него двигатели взорвались… Док, я остаюсь на связи… Пока.

Время неумолимо шло. Нет, оно мчалось, а нужного решения в голову не приходило. Если обогнуть шлюзовой терминал по верхнему переходу, то можно незаметно приблизиться к центральному коридору. Оттуда до рубки управления совсем не много, всего метров сто пятьдесят. Но миновать их не замеченным просто не возможно. Даже если это удастся, то в рубке наверняка находятся дежурные, никак не меньше пяти человек. Внезапность может принести успех, но как пройти незамеченным через коридор? Выбирать не приходилось. Конечно, если бы я был невидимкой, все обстояло гораздо проще. Меня с головой выдавал мой изорванный в клочья комбинезон, радикальным образом отличающийся от чистенькой амуниции террористов.

- Вика, - сказал я, стараясь оставаться спокойным, - ты останешься здесь.

- Нет, Дима, мы пойдем вместе. У меня с ними свои счеты. Что скажут мне люди, когда узнают, что я работала на Крестовского?

- Оставь свои счеты пока при себе. Ты видишь техников, обслуживающих терминал? Они тоже работают на Крестовского. Но под дулами автоматов и бластеров. Чем они хуже или лучше тебя? Их реабилитация в их головах и руках. Она покажет на чьей они стороне.

- Дима…

- Это приказ. Как старшего по званию и должности. Я знаю, не всякий приказ можно выполнить, но ведь кто-то из нас должен остаться в живых… Кто-то из нас…

Огромные глаза Вики наполнились слезами и неумолимо надвинулись на меня. Хрупкие руки обвили мою шею, и горячие поцелуи обожгли мне лицо.

- Не оставляй меня одну… У тебя все получиться… Все получиться… Иди…

Словно ноги были ватными, Вика опустилась на колени, легла на рифленый металлический настил, и положив бластер на нижний поручень, устремила взгляд вниз. Две слезы, капнувшие на металл, были последними. Теперь в ее глазах читалась сосредоточенность и решимость.

Несколько ошарашенный, я двинулся по переходу.

Стараясь быть незамеченным снизу, прижимаясь к стене, я, миновав два поворота, приблизился к коридору. На секунду затаив дыхание, прислушался. Снизу доносились обычные звуки кипевшей рутинной работы терминала: негромкое гудение компрессоров, шипение воздушных шлангов, голоса переговаривающихся между собой людей.

Шаги, раздавшиеся со мной рядом, заставили отпрянуть за опорную колонну. Просматривающаяся сквозь щели ажурной конструкции, фигура в бело-голубом, застыла в шаге от меня. Теперь я слышал его дыхание. Секунду спустя, он повернулся и сделал шаг. Он мог быть последним для меня и для него.

Удар приклада винчестера, опустившегося на его голову, был такой силы, что очутившийся на его месте человек, упал бы замертво.

Но он был не человек. Кровь, залившая его лицо, ничего для него не значила. Белки глаз, уставившиеся на меня в мгновенном замешательстве, встретили рифленую подошву моего ботинка. Повернувшись вокруг, киборг рухнул на пол. Рука, вытягивающая из кобуры бластер, реально могла оказаться карающей десницей. двух различных технологий, двух различных цивилизаций, я усмехнулся.  и удовольствиями...а. но подъемный кусок?

тдали сво жизни десятки людейо жизней.  руку, ты ответиш отдельноал ридору, ведущему в кабинет Дрю Далтона. ференц заловление спутников лазерного слежения, и доставку их в окрестности . продавались ньги преобретались товары все покупается и продается.

вляется соседом по каюте, спроси

Рухнув на него со всей силы, на которую только был способен, я попытался заломить руку за спину. Вывернувшийся с необыкновенной ловкостью детина, обнял меня левой рукой, и сжал с такой силой, что я почувствовал, как захрустели мои кости. В глазах потемнело.

Рукоятка ножа, висевшая на его поясе, решила все. Она спасла мне жизнь. Выхватив нож, я из последних сил вонзил его в напрягшееся горло. И еще… и еще раз…

Рука, сжимавшая меня, ослабила хватку. Хрип, вырвавшийся из разорванного горла, постепенно утих. Тело, потерявшее связи с мозгом, обмякло, и, дернувшись в последний раз, затихло. Глаза, еще некоторое время глядевшие на меня с изумлением, закатились.

Вот так. Тяжело дыша, я осмотрел нож. Отличный марлокский нож, изготовленный по нанотехнологии, с молекулярной заточкой. Лезвие как - бы растворялось в воздухе. Такое лезвие не режет ткани, а проникая в молекулярные связи, раздвигает их. Такой нож режет даже металл.

Через минуту я был в бело-голубом комбинезоне. Осторожно вытерев клинок о сброшенные лохмотья, вложил нож в ножны.

 

31
2739. Борт корабля «Эльдорадо».

 

 

Такое я испытывал не раз. Адреналин, заставляющий кружиться голову, сердце биться в два раза быстрее, наполняющий мышцы тела неведомой силой, не раз решал вопрос жизни и смерти. Будь то восхитительный полет под куполом парашюта, или ледяное дыхание смерти, пронесшейся на волосок от тебя.

В такие минуты время меняет свой ход. Оно замедляется, и, кажется, дает тебе шанс сделать какое – то движение чуть–чуть быстрей. Это чуть-чуть помогает тебе увернуться от смертельного удара, схватится кончиками пальцев за край пропасти при падении в бездну, пережить неимоверные перегрузки, выдержать невероятное пекло и ледяной холод.

Органы чувств, обостряющиеся в разы, помогают увидеть, услышать, ощутить неведомую опасность, подкрадывающуюся оттуда, откуда ее не ждешь.

В такие минуты я различал ауру находившихся рядом людей. Она могла быть любого цвета спектра, но она не влияла на духовную и физическую сущность человека. Это он влиял на нее. Она – лишь невидимая тень, отражающая одну из тонких оболочек, окружающих нас.

Такое было со мной на уходящей из под ног почве Цербера, в ледяной тени на Плутоне, в снежной круговерти Земли.

Здесь, на Осирисе, этого можно ожидать на каждом шагу: в смертельных джунглях и океанских волнах, в кажущемся безмятежном небе и каменных пещерах. Наше окружение оказывает влияние на нашу психологию. Бывают места, где живется счастливо и спокойно, а бывают, наоборот, сводят с ума непонятностью и враждебностью.

Страшна не окружающая нас среда, дикие звери, катаклизмы и апокалипсисы; страшен враждебный разум, независимо, какой он расы, чужой или своей…

… Подобрав с пола шлемофон и винчестер, я осторожно выглянул из-за угла. Коридор был пуст. Предстояло пройти всего лишь сто с небольшим шагов до двери рубки. Несколько десятков дверей вели в боковые отсеки. И любая из них могла открыться в любой момент.

Сзади загудела шахта лифта. Кто-то поднимался снизу на первый уровень. Кто это мог быть, не имело смысла гадать. Техники или киборги-бойцы, не имело значения. Да  техники и не ходят по первому уровню без сопровождения Службы Безопасности.

Водрузив шлемофон на голову, и опустив стекло, я, повесив винчестер на плечо стволом вниз, зашагал по коридору. Так здесь мог выглядеть только сумасшедший.

Пройдена половина пути. Ни одна из боковых дверей не открылась, но впереди из-за угла показались два дюжих верзилы, с болтающимися на поясах кобурами бластеров. Охранники не утруждали себя ношением тяжелых автоматов.

Увидев меня, они искренне удивились, но я почувствовал настороженность в их изменившейся походке.

- Гарри, ты опять чудишь? – спросил один из них, поравнявшись со мной.

Чем я был похож на какого-то Гарри, я не знал. Буркнув что-то нечленораздельное, и махнув рукой назад, непринужденно зашагал дальше.

- Стоит смене опоздать на минуту, как они уже прутся на встречу! – пробурчал второй. – Вон в лифте еще кто -то поднимается…

Сзади едва слышно зашипели открывающиеся двери лифта. Вид лежащего на площадке трупа, наверняка, не мог оставить никого равнодушным. Через пару секунд сзади раздались изумленные возгласы, и я, сменив непринужденную походку на стайерский рывок, рванул так, словно у меня за спиной находился двигатель от ранцевого скафандра.

- Стоять! – рявкнул за спиной верзила, принявший меня за чудаковатого Гарри. – Брось волыну!

Он ошибался. Остановить меня уже ничто не могло.

Прежде, чем распахнуть дверь рубки, я успел оглянуться. Несколько стволов, целившихся в меня, рявкнули почти одновременно. Но это случилось на мгновение после того, как я оказался за переборкой.

- У вас нет ни малейшего шанса! – сказал я, крутанув задвижку дверей и вскинув винчестер. Трое, поднявшихся из-за кресел, внимали меня в немом изумлении. Я снял шлемофон. Четвертый, сидевший в кресле, медленно обернулся. Лицо Джея Кобба не выражало никаких эмоций. Также медленно встал, и, поправив воротник как всегда безупречного комбинезона, произнес:

- Приятная встреча, Буйнов… А я сам хотел навестить тебя. Там, на «Звезде 4». Что, старушка еще летает?

- Все к стене! – сказал я. – у меня нет времени на разговоры!

Страшный грохот, обрушившийся на дверь, заставил меня оглянуться, и сделать шаг в сторону.

Это было моей ошибкой. Разряд бластера с визгом вонзился в стену над моей головой. Кто из них стрелял, я не успел даже разглядеть. Но для того, чтобы вытащить оружие и прицельно выстрелить, им все же требовалось больше времени.

Троим из них пули попали в голову. Кобб же, схватившись за грудь, со страшным хрипом повалился на панель управления. Стрелял, как ни странно, именно он.

Отбросив ногой в сторону не успевшие выстрелить бластеры, я стащил с пульта мертвое тело. Вот он, адреналин… Джей Кобб был человеком. Не надо было тебе стрелять, Джей… Я ведь предупреждал…

Стук в дверь прекратился. Затем послышались выстрелы. На моих глазах по белой поверхности двери побежали ярко-багровые пятна. Еще несколько секунд, и они расплавят дверь!

Я кинулся к панели:

- Анализатор, голосовое сообщение!

- Голос идентифицирован по реестру. Готов выслушать вас, Буйнов.

- Немедленно разблокировать двери лифтов с первого на второй уровень!

- Сервомеханизмы дверей заклинены, на мои команды не отвечают. Необходимо устранить механические причины, мешающие открытию дверей.

- Двери заварены! Делай же что-нибудь! Пошли ремонтных роботов!

- Снимаю с профилактических работ двигательного отсека трех роботов.

Наконец - то! За дверью вдруг наступила тишина. Послышался звук падающего тела.

- Она стреляет от лифта! – раздался истошный крик. – Рони, прикрой ме…

И вновь раздался звук упавшего тела.

Вика! Маленькая охотница с Алфеи! Она, все таки , не выполнила моего приказа. Рискуя жизнью, она повторила мой путь, и прикрывала меня как могла. Обжигая руки о заслонку, я распахнул дверь. Двое убегающих, отчаянно отстреливаясь, уносились по коридору. Раздавшийся с другой стороны выстрел бластера подкосил одного из них. На спине упавшего загорелся комбинезон. Но мгновение спустя он вновь был на ногах. Теперь уже мой выстрел остановил его. Схватившись руками за голову, и повернувшись на пол-оборота, террорист рухнул навзничь. Последний бежавший скрылся за поворотом коридора.

- Эй вы, в рубке, выходите! – крикнула Вика.

Подняв руки, я осторожно вышел в коридор.

-Боже мой! Я же тебя чуть не убила !_-Сказала она , и выпорхнула из-за угла. -Издалека ты выглядишь  совсем  как они.

- Спасибо, Вика, уже который раз моя жизнь в твоих руках… Нам нужно убедиться, что лифты будут открыты. Скорей!

Добежать до лифтов не составляло труда, но несколько поворотов главного коридора таили в себе смертельную опасность. За любым из них могли находиться террористы, без труда подкараулив нас на прямых участках.

- Оставайся в рубке, Вика. Будешь координировать меня по сканеру перемещений.

Вика бросилась к диагностическим мониторам. Вновь одев шлемофон, и переключившись на внутреннюю частоту, я услышал:

- За первым поворотом никого нет. В боковых отсеках четверо. Будь осторожен.

Я ринулся вперед. Налево. Теперь снова прямо.

- Дима, впереди дверь, слева. Там кто-то есть!

Предупреждение помогло сконцентрироваться. В проеме распахнувшейся двери показалась качающаяся фигура. Я едва не нажал на спусковой крючок.

- Что за шум, ребята? – Заплетающимся языком промолвила фигура. – У нас вечеринка? Где же серые пляшущие человечки?

Макс Лоу! Пилот – инженер транспортного корабля, который круто знает свое дело и получает за это неплохое жалование.

- А я тебя знаю… - Промолвил Макс. – Ты – Буйнов. А меня, старина, отстранили от полетов. Теперь мне никто ничего не доверяет. По секрету, скажу тебе больше: нам всем крышка!

Макс перешел на шепот:

- Крестовский получит свое, и избавится от ненужного ему хлама. От нас.

- Я не хочу тебя убивать, Макс. Убирайся в каюту и не высовывай носа.

- Поверь мне, Буйнов… - Макс внезапно протрезвел. – Я пойду с тобой. Меня с ними ничто не связывает. Только поверь…

Он нырнул в каюту, и мгновения спустя, появился с бластером в руке.

Получив внезапную поддержку в лице инженера, я вновь ринулся вперед. За следующим поворотом никого не оказалось. Рискуя нарваться на бластерные заряды, мы, в мгновение ока форсировали опасную зону.

За углом слышалось гудение, и звуки работающих дисковых пил. Осторожно выглянув, я с удовлетворением увидел двух роботов, хлопочущих у двустворчатой двери лифта. Третий, едва показавшийся из-за противоположного поворота, вдруг внезапно повалился набок, нелепо размахивая манипуляторами в блестящем потоке бластерных струй. Его металлопластовое покрытие сначала задымилось, а затем вспыхнуло ярким оранжевым пламенем. Полыхая, словно мешок с сеном, робот откатился к стене.

Макс выкатился к противоположной стене и изготовился к стрельбе. Его короткие, рыжие волосы встали дыбом, глаза горели словно у безумного.

Несколько бело-голубых фигур, выскочивших в коридор, напоролись на шквальный огонь нашего оружия. Пользоваться оптическим прицелом не было необходимости. Стрельба велась практически в упор. Самым неприятным было то, что стреляли они в роботов, один из которых сразу же превратился в пылающий шар.

Нападавшие рухнули на пол. Трое из них остались лежать неподвижно. Трое других стали отползать обратно. Теперь они сосредоточили огонь на нас. Бластерные струи, пронесшиеся над нашими головами, с визгом вонзились в стену, обдав нас целым облаком искр.

- Дима, к ним приближается подкрепление, - раздался в ушах голос Вики, - никак не меньше десятка!

- Ну, давай же быстрее… - Уговаривал я робота, словно он был живой. – Быстрее…

Макс, внезапно вскрикнув, схватился руками за голову. Несколько раз дернувшись, он застыл неподвижно.

Наконец-то! Створки лифта, с едва слышным сквозь грохот выстрелов шелестом, открылись и закрылись вновь. Послышалось гудение лифта в шахте.

Спрятавшись за углом, я лихорадочно перезаряжал магазин. Топот бегущих приближался все ближе.

- Дима, они рядом! Вновь раздался голос Вики.

Вновь зашелестели двери лифта, и вновь возникший грохот выстрелов заглушил все звуки. Тело, рухнувшее на меня сверху, едва не вышибло из меня дух. Сбросив с себя бьющегося в конвульсиях киборга, я вновь выглянул.

Теперь уже невозможно было понять, кто в кого стрелял. Беспрерывные вспышки озаряли коридор. Выскочившие из лифта стреляли во все стороны. Все перемешалось. Едва успев нажать на курок, я увидел яркую вспышку. Затем наступила темнота.

…Жив, жив, старина…- сказал голос. – Буйнов, считай что ты родился второй раз. Если бы не шлем, они снесли бы тебе полчерепа!

Возникшее из темноты лицо было знакомым. Джон Юхансон, бледный как мел, внимательно вглядывался мне в лицо:

- А вот бедняге Лоу не повезло… Наповал…

- Где Вика?

- Здесь ещё и Вика?

С трудом, с помощью Джона, поднявшись на ставшие непослушными ноги, я увидел бегущих людей. Перепрыгивая через лежащие тела, вооруженные бластерами и непонятных форм и пропорций оружием, они бежали к шлюзовой и двигательному отсеку. Отовсюду раздавались звуки выстрелов.

В голове посветлело, и я, подхватив закопченный шлем, ринулся в рубку управления.

- Здесь тоже было не сладко! – Сказал из-за моей спины Джон, взирая на трупы двух здоровенных киборгов, лежащих на пороге рубки. Но сердце мое чуть не остановилось, когда я увидел лежащую у пульта Вику. Не в силах сделать ни шага, я застыл у двери.

- Жива. – Сказал Юханссон, осматривая девушку. – Дышит. Срочно нужна перевязка.

Нажав на кнопку внутренней связи, Джон объявил:

- Команда «девять», собрать всех раненых и доставить в медицинский блок. Медперсоналу проследовать туда же. Всем, прибывшим на первый уровень, занять места согласно штатному расписанию.

- Я вижу, помощь командира не нужна. – Сказал появившийся в дверях Брайен О’Нил. – Все уже схвачено. Боже мой, что это такое?

В панорамном иллюминаторе медленно вращаясь, висел «Звезда 4».

Только тут я увидел расплывающиеся на его плече пятно крови, и левую руку, висевшую словно плеть.

- Брайен, - сказал я, - тебе тоже надо в медблок. Сам дойдешь?

- Гость из прошлого…- Не обращая на меня внимания протянул пилот. – Нет, это невероятно! Есть ли живые на борту?

- Будут. – Ответил я. – Нужно послать киборга - инженера и спецработа для ремонта импульсного ускорителя. Только тогда «Звезда 4» откроет вам свои главные шлюзы. Нужен живой киборг. Понимаете?

И тут я ощутил как мелко задрожал пол под ногами. Такое бывало, когда открывались шлюзы «Эльдорадо». Собрав последние силы, я бросился к шлюзовому терминалу.

Отсюда, с верхней площадки было ясно видно, как цепь стрелявших загоняла в дальний конец терминала несколько яростно отстреливающихся киборгов. Плавно разворачиваясь, вооруженный транспортник плыл в сторону открывающихся шлюзовых створок.

Стоявшие возле всех шлюпок и кораблей тестирующие стенды, говорили о том, что проводятся регламентные работы. Поднять шлюпку в полет немедленно, не представлялось возможным.

Но я знал, на чем можно догнать транспортный корабль. Я бежал туда, где лежал мой ранцевый скафандр.

 

32
2739. Осирис. Октябрь.

 

« Человек должен подчинять себе обстоятельства, а не они овладевать человеком. – Говорил когда-то Далтон. – это и есть тот порог, который разделяет человека и машину. Киборг реагирует на обстоятельства после того, как они начались. Человек же может предчувствовать развитие событий до их начала. Природа наделила его мозг даром предвидения - интуицией. Ни какой самый современный электронный эквивалент мышления не в состоянии обладать таким качеством. Над этим мы и работаем. Самые современные сотово-чиповые структуры примитивнее человеческих нейронов. Они намного быстродейственней человеческого мозга, они могут просчитать миллионы комбинаций, но они принимают решение о действиях лишь после того, как обстоятельства начались. Человек же, начинает действовать чуть раньше, и это меняет обстоятельства. Но ему свойственно ошибаться, и он может изменить обстоятельства как в лучшую, так и в худшую для себя сторону. Он может очутиться по обе стороны «порога». Над этим мы и работаем. Этот «порог» мы и ищем. Человеческий мозг работает всего   лишь на несколько процентов своих возможностей. Если, чисто гипотетически, задействовать этот природный шедевр хотя бы на пятьдесят процентов, человек станет самым совершенным существом во вселенной».

Понимал ли я, что действую интуитивно, ринувшись в погоню за несущим смерть кораблем? Мог ли я изменить обстоятельства, роковым образом обрувшиеся на базу Осириса? В конце концов, черт с ней, с этой базой. Это уже не имело значения. Но там были люди, чьи судьбы самым тесным образом переплелись с моей жизненной нитью. Все мы, сами того не видя, живем в переплетении жизненных судеб людей, нас окружающих. Их много, гораздо больше, чем мы себе представляем. И если эти нити начинают рваться, возникает цепная реакция, развитие которой предугадать невозможно. Одна оборвавшаяся судьба, таким, или иным образом меняет рисунок других, ее окружающих. Это мы начинаем понимать, когда гибнут наши друзья, родные и близкие люди. А может эти нити вовсе и не рвутся, а просто лишь на время теряют друг друга, чтобы потом вновь встретится в пронизывающих Вселенную сетях Абсолютного разума?..

… Действительность ворвалась в наушники шлемофона сотнями голосов внутренней связи «Эльдорадо». Кажущиеся торопливыми и лихорадочными переговоры, постепенно выстраивались в стройную систему подготовки вылета транспортных кораблей, и высадке десанта на поверхность планеты.

Брайен О’Нил знал свое дело. Экипажи действовали быстро и слаженно. Им понадобится минимальное время, чтобы поднять корабли в воздух. Заработала, пусть и со сбоем, сложная схема колонизации планеты. Первый шаг уже сделан, человек считает найденную в космосе жемчужину своим приобретением, не ведая о благословении высших сил. Где ты, «Великая Эннеада», сделавшая шаг на встречу, но не открывшая своей сущности?

Стремительно приближалась поверхность планеты, закрывая все пространство переднего сектора наблюдения. Легкое торможение известило о том, что диск входит в верхние слои атмосферы. Языки пламени объяли прозрачный панорамный иллюминатор. Выдержит ли биометалл чудовищную температуру при такой скорости полета?

Словно отвечая моим мыслям, корабль озарился голубым свечением плазменного защитного поля. Языки пламени исчезли, а скорость возросла в несколько раз. Было ли это пределом? Вероятно, нет. Перешагнув этот предел, я просто не смог бы ориентироваться в пространстве.

- База, ответьте… это Буйнов. Отто, слышишь ли ты меня?

- Док, слышу тебя превосходно. Где ты находишься? Наблюдаю два движущихся объекта. Первый – скорость девятьсот пятьдесят, на подходе к базе. Через три с половиной минуты появится в зоне прямой видимости. Второй – скорость девять тысяч семьсот. Док, это ты?

- Это я, Отто. Не могу идти быстрее. Теряю ориентацию.

Секунду помолчав, Отто ответил:

- Возьми семнадцать градусов к востоку. Еще, еще чуть – чуть… Вот так. Цель прямо по курсу. Активирую лазерную защиту базы. Прощай, Док… Даст бог, увидимся когда-нибудь… На том свете…

Бауэр отключился. Стиснув зубы, до боли в глазах, я вглядывался в стремительно приближающуюся пелену облаков. Мгновение спустя, пробив непроницаемую для зрения преграду, я несся над поверхностью планеты. Взгляд не успевал отмечать на проносящейся внизу поверхности отдельных деталей.

Показался и исчез за спиной фронт облачности. Лучи Альдора ударили прямо в глаза. Все внизу засверкало и заискрилось неповторимо яркими красками.

Еще ярче засияли воды показавшегося впереди океанского залива. На границе зеленого поля суши и синих красок океана, я увидел точку, быстро разрастающуюся в размерах.

Плавно разворачиваясь над заливом, транспортник заходил на цель. Лазерные прицелы его орудий цепко держали в своих объятиях показавшиеся стены базы.

Поймав серебристо-белый корпус в центре обзорного иллюминатора, я нажал на кнопку выносного пульта волновой пушки.

Выстрел!

О, боже! Струя ионизированного плазменным разрядом воздуха, протянувшись перед самым носом транспортника, вонзилась в синюю гладь океана.

Мимо! Возникший на пути взрыв из воды и пара, стремительно расширяющейся полусферой ударной волны хлестнул по кораблю. Огромный транспортник словно игрушку швырнуло вверх, но за мгновение до этого, залп его волновых орудий достиг цели.

Гигантский, похожий на ядерный взрыв гриб, поднимался над базой. Рассмотреть что либо в клубящемся подножии взрыва, не представлялось возможным.

Хлесткий удар едва не вышиб меня из кресла. Ударная волна, словно песчинку, закрутила диск, вспыхнувший еще ярче в защитном плазменном поле.

С трудом остановив вращающийся в потемневших глазах горизонт, я повис в пространстве между небом и землей. Оказавшийся далеко внизу залив, казался отсюда небольшой выемкой в полосе прибрежного шельфа.

Серебристая точка транспортного корабля довершала разворот, вновь выходя на ударную позицию.

Падая камнем на разрастающийся контур ставшего ненавистным корабля, я нажимал и нажимал на зажатую в руке гашетку волнового орудия. Несмотря ни на что, транспортник, словно заколдованный, несся к цели. Выстрелы орудия сотрясали маленький диск словно пушинку. Я уже не замечал ионизированных полос плазменных разрядов, тянущихся мне на встречу.

Внизу мелькнула качающаяся на волнах махина плавучего дока, а в клубящемся впереди облаке огня и дыма возникла башня – все то, что осталось от казавшейся нерушимой, базы.

Выстрел! На этот раз он был точным. На горбатой спине транспортника возник огненный шар, рассыпавшийся ослепительным фейерверком. Тяжелый корабль накренился набок, из его дюз хлестнуло голубое пламя включенных на форсаж двигателей. В тоже мгновенье тонкий белый луч, протянувшейся из бойницы башни, буквально вспорол ему брюхо. Веером брызнули разлетающиеся куски металла.

Было невероятным то, что искореженный взрывом корабль не рухнул вниз. Круто завалившись вправо, он вдруг выровнялся, и, оставляя за собой дымный шлейф, заскользил в сторону холмов. Мне предстояло сделать еще один выстрел. Точный и последний.

Внизу мелькнула верхушка холма, и я нажал на гашетку. Внутренне приготовившись к тому, что диск встряхнет, я вдруг не ощутил ничего. Ответом мне откликнулась тишина, и едва слышный гул двигателя. Заряды волновой пушки окончились…

Мгновение спустя с корабля, ставшего словно норовистый конь, на дыбы, протянулись, одна за другой, колеблющиеся полосы разрядов. Две из них, пройдя под днищем диска, вонзились в холм, подняв море огня, вспыхнувшего ярким пятном на зелено-изумрудном фоне джунглей.

Возникшая в панорамном окне вспышка плазменного поля, ослепила меня так, словно я увидел тысячу вспыхнувших солнц. Меня рвануло из кресла, и, проделав стремительный полет, я, словно снаряд, врубился в стенку отсека. Оглушительный грохот, ворвавшийся в уши, известил о том, что этим дело не закончится. Пронзившая тело нестерпимая боль отозвалась внутри жгучим пламенем, вспыхивающим от новых ударов все жарче. Теряя сознание, я молил бога лишь о том, чтобы все быстрей закончилось. Только и всего…

… И вновь белая бесконечность простершейся до самого горизонта снежной равнины. Ледяной воздух вновь обжигал мне легкие, а летевшие словно пух, снежинки, падали мне на лицо и не таяли. Звенящая в ушах тишина, и больше ничего. И ни кого. Вверху черное, усыпанное алмазами звезд небо. Оно опускалось все ниже и ниже, звезды гасли, и белеющую равнину, словно огромная тень, заливала чернота. Где-то там, очень далеко – далеко, я различил маленькую фигурку в короткой меховой куртке, протянувшую мне руки. Но расстояние, разделявшее нас, было слишком велико. А тьма становилась все чернее. Она окутала меня со всех сторон; я пытался раздвинуть ее руками и не смог. Стало нечем дышать. Темнота заполнила легкие и сковала их железными тисками…

… Я падал в развернувшуюся пропасть, возникшую подо мной ниоткуда. От удара вспыхнула жившая внутри боль. Странно, но от этого мне вдруг стало легче. Я вдохнул влажный, горячий воздух, и почувствовал, что тьма и холод отступают.

Зрение медленно фокусировалась, проявляя качающиеся, изумрудные листья папоротника. Над ними – распахнутый люк диска с валившим из него зеленым дымом. Он падал вниз и улетал, разорванный в клочья сухим порывистым ветром. Я был жив, и сознание этого поставило меня на ноги.

Продираться сквозь буйную растительность было совершенно не реально. Повиснувший в лианах, словно муха в паутине, я вдруг вспомнил про нож. Теперь стало легче. Рассекающий словно масло крепкие и упругие стебли папоротника, он вывел меня на берег небольшой речушки.

То ли речка, то ли ручей, извиваясь между холмами, держала свой путь к океану. Местами она превращалась в обширное болото, заросшее редкой растительностью. Влажный воздух наполнился дымным запахом гари. Я оглянулся. С вершины холма, разрастаясь все шире и шире, спускалась огненная полоса пламени. Раздуваемый порывистым ветром, верховой огонь, поглощающий кроны деревьев, двигался с ошеломляющей скоростью. Джунгли горели, и остановить это уже ничто не могло. Черный дым заволакивал небо, закрывая свет Альдора.

У меня оставался единственный верный путь. Я, путаясь в высокой прибрежной траве, побежал туда, куда несла свои воды неведомая речка. Утихшая было боль, возникла снова, отдаваясь в каждом уголке моего тела пульсирующими вспышками. Трава под ногами вдруг зашевелилась, и стало понятно; я спасаюсь от надвигающейся опасности не один. Сотни бегущих, скачущих и ползущих зверьков и пресмыкающихся кишели под ногами. В воздухе метались стаи кричащих на разные голоса, птиц. Огибая меня, словно вихрь, промчалось стадо быстроногих животных. Они неслись на двух, четырех и более ногах, не обращая на меня ни какого внимания. Животный инстинкт гнал их туда, где, казалось, их ждет спасение. Повернув за очередной поворот извилистого русла, я замер, пораженный открывшимся зрелищем.

За обширной поляной расстилалась огромная, словно озеро, гладь разлившейся речушки. Среди изредка торчащих из воды кочек виднелись хвост и сопла транспортного корабля. Едва заметно, но верно, огромный корабль погружался в бездонную топь болота. Необъятная пучина трясины заглатывала судно, словно удав кролика. Через минуту о его существовании напоминали лишь расходящиеся по воде круги, и огромное, разноцветное пятно разлившегося горючего.

«Все кончено! – Мысли путались в голове, не укладываясь в логические рамки. – Нет теперь ничего: ни диска, ни базы, ни корабля! Некуда бежать. Не на что надеяться…»

Пылающие языки пламени широкой дугой приближались к поляне. В невероятном отчаянии, я вновь рванулся вперед, но звук, раздавшийся внезапно, оглушил меня, словно гром посреди ясного неба.

- Не торопись, приятель, - сказал выступивший из густых зарослей Крис Дуглан, - похоже, мы все вытянули билет в один конец! Но ты, Буйнов, умрешь на минуту раньше!

Едва слышно дрогнула земля. Словно эхо далекого землетрясения. Вслед за Крисом из широких листьев папоротника выступил еще один. Лоскуты в клочья изорванного комбинезона свисали с его плеч.

- Может быть, - ответил я, - но тебе, Дуглан, и тебе, Шетнер, это будет карой свыше. За всех тех, кого вы убили на борту «Эльдорадо». За Питера Мерфи, за искалеченную судьбу Виктории Джейн, за тех, кто задыхался в заваренных отсеках звездолета, за тех, кто погиб под развалинами базы.

Струя огня, выпушенная Крисом из огнемета, раскалила и без того знойный воздух над моей головой.

- Подожди… - Прохрипел Стив Шетнер, - Я убью его сам… Вот этими руками…

В его руке появился нож.

Он приближался на полусогнутых напружиненных ногах, словно зверь, почуявший добычу. В его серых, немигающих глазах не было ничего человеческого. Ни ненависти, ни злобы, ни страха.

Едва успев отклониться от молниеносного броска, я увидел лезвие ножа, мелькнувшее перед глазами. Огненным зайчиком блеснуло зарево пламени на марлокском клинке моего ножа, и рука Стива, отхваченная по локоть, упала в траву.

И вновь дрогнула земля.

Взревев от неистовой боли, Шетнер шел на меня словно разъяренный бык. Его левая рука вцепилась мне в горло, и я почувствовал, что ноги мои отрываются от земли.

Еще один взмах ножа буквально развалил Стива пополам. Железная хватка ослабла, и Шетнер, недоуменно посмотрев на свои блеснувшие металлокерамическим блеском ребра, повалился навзничь. Он не был человеком. Он даже не претендовал на это звание. Он был всего лишь машиной для убийства, машиной, запрограммированной злым разумом человека, ненавидящего человечество.

Земля дрогнула так, что Дуглан покачнулся. Мгновение спустя огромная трехпалая лапа вдавила его в землю. Оглушающий рев всколыхнул воздух. Поднимая вверх голову, я знал, что это последнее мгновение моей жизни. Я увидел чешуйчатое брюхо огромной рептилии, изогнувшейся в немыслимой позе. Трехглазый смотрел на меня, словно раздумывая, гожусь ли я в качестве пищи. Огромная пасть с зубами в три ряда, исторгая немыслимое зловоние, вновь издала рвущий барабанные перепонки рев. Узкие зрачки зеленых глаз заставили меня оцепенеть. Я был кроликом в объятиях удава, кроликом, оцепеневшим от страха и ужаса перед неизбежной смертью.

Белая молния, вонзившаяся в эти змеиные зрачки, покачнула исполинское тело. Словно недоумевая, рептилия развернулась в сторону внезапной опасности. А молнии вонзались беспрерывно в голову, грудь и шею, вырывая окровавленные куски дымящегося мяса.

Бластер, бьющийся в руках Крестовского на минуту заглушил треск и гул приближающегося пожара. Присев на одно колено, весь в тине и водорослях, он неистово нажимал спусковой крючок лазерного оружия. Самым невероятным представлялось то, что смертельная болотная топь выпустила его из своих объятий. Значит, он успел покинуть корабль за мгновение до того, как его поглотила бездонная пучина. Значит, он невольно подарил мне еще несколько мгновений жизни…

Ничто не бывает вечным. Замолк бластер, израсходовав заряд дезинтегратора. Огромная рептилия, сделав неуверенный шаг, повалилась набок, вызвав ощутимое сотрясение почвы. Звенящая тишина в моей голове постепенно отступала, впуская окружающие звуки. Берег заволокло дымом приближающегося пожара. В его клубах я едва различал смутные очертания фигуры Крестовского, устало откинувшего ставшее бесполезным, оружие.

- Буйнов, - сказал он, - у тебя редкий дар оказываться в нужное время в нужном для тебя месте. Но учти: места на этой планете хватит только для одного из нас.

- Для нас обоих нет здесь места. Ты уничтожил базу, без нее мы не протянем здесь и несколько часов. Осирис проглотит нас даже раньше, чем ты думаешь. Неужели ты надеешься выжить?

- Я выживу, - серьезно ответил Крестовский, - они скоро будут здесь, несмотря на то, что телепорт уничтожен. Они придут сюда за вами, мой договор остается в силе. Что касается базы, я сам не ожидал, что сдетонирует заряд, подложенный Крисом под одну из башен.

Крестовский невольно посмотрел туда, где стоял Дуглан. То, что от него осталось, было трудно назвать человеческими останками.

- Игра проиграна, Буйнов, вот оно: мое будущее и ваш конец!

На его ладони тускло мерцал синим светом кристалл. Волны необъяснимой энергии исходящей от него, вызывали парализующий все тело ужас.

- Связь не потеряна, мое будущее в моих руках, - Крестовский засунул кристалл во внутренний карман комбинезона, - а твое будущее кончиться через минуту.

В его руке появился нож. Он приближался ко мне по широкой дуге, оттесняя меня к берегу болота.

Стало трудно дышать. Дым, заполнив легкие, разрывал их на куски. Я видел, что Крестовский что-то говорит, но гул пожара перебил все. Вспыхнули кроны ближайших деревьев. От жара, заполнившего воздух, трещали волосы на голове. Я чувствовал, что теряю сознание. Собрав оставшиеся силы, я сделал последний, решающий бросок…

Черные клубы дыма, сгущающие мрак, распластанное тело Крестовского, и синие искры рассыпающегося на камне кристалла… Я неистово бил рукояткой ножа воплощение враждебной супертехнологии, и ужас, охватывающий меня, постепенно отступал. Пылающий синим  кристалл превратился в кучку серого пепла.

Оглядевшись, в полном отчаянии, я чувствовал, что одежда на мне вот-вот вспыхнет. Некуда бежать… Но надежда все-таки давала мне еще один шанс.

Шагнув в болото, я погрузился в зловонную, полупрозрачную жижу. Сквозь небольшую толщу воды над своей головой я видел огненные всполохи пожирающего все пожара. Крохотная надежда, жившая во мне, придавала уверенности в борьбе за жизнь. Иногда я выныривал, широко открытым ртом хватал раскаленный воздух, и погружался обратно. Течение времени остановилось.

Все чаще ослепительные всполохи в моих глазах прерывались черными, непроницаемыми провалами…

 

33
2739. Осирис. Октябрь.

 

Судьба бывает доброй и мягкой, безжалостной и жестокой, но именно она приводит человека к порогу, от которого ведут только две дороги. Порогу, стоя на котором, нужно принять одно-единственное, верное решение. По одну сторону – беспомощная обреченность, по другую – смертельная борьба со смертью.

Я едва понимал это, когда обессиленный, оглохший и ослепший, выполз на покрытый горячим белым пеплом, берег. Разрывая легкие, я дышал раскаленным воздухом, и смотрел в голубое небо, подернутое черными клубами дыма. Веры в то, что кошмар прекратился, не приходило.

Определить сколько прошло времени, не представлялось возможным, но постепенно я понял, что могу дышать, видеть и двигаться. Поднявшись на ноги, я сделал первый шаг, второй, третий… Окружающий меня горизонт раздвинулся, перед глазами предстала дымящаяся пустыня с одиноко догоравшими стволами исполинских деревьев.

Впереди, сначала полого, затем все круче и круче, поднимался склон холма, еще недавно переливающегося всеми оттенками зелено-изумрудных джунглей. Там, за этими холмами, оставалось все то, что было некогда нерушимым оплотом поселенцев. Нерушимым оплотом, от которого не осталось ни чего…

Я брал к вершине, и идти становилось все трудней и трудней. Под ногами рассыпался еще не погасшими искрами бело-седой пепел. Пропахший горькой гарью воздух постепенно очищался. Я знал, что не пройдет и нескольких дней, и мертвая, выгоревшая земля оживет, покроется вновь взошедшей бурной растительностью. Возродившиеся джунгли вновь начнут свое вечное наступление. Здесь опять будет бить фонтаном жизнь, и голоса множества птиц и животных заполнят бывшую сейчас безжизненной пустыню. Рана, нанесенная природе заживет  быстро. Рана, нанесенная планете чужеродной силой. Рана, нанесенная человеком. Удел бытия любой формы материи, - синтез и распад, восстановление и разрушение, жизнь и смерть. Законы вселенной не писала не одна раса гуманоидов. И разница между ними в том, что одни живут в гармонии с природой, другие – лишь за счет ее гибели. Верной будет лишь та дорога, которая ведет от разрушения к созиданию. Нам всем нужно определить, в какую сторону идти. Точнее – каждому из нас. Дорога эта состоит из множества ступеней и пропастей, больших и маленьких. Быть может, одну из этих ступеней перешагнул и я, когда поднялся на вершину холма.

Вид, открывшийся сверху, представлял собой горькое, но одновременно впечатляющее зрелище. С одной стороны, подернутая дымом равнина простиралась от болотистой речки до самого океана. Здесь не осталось ни чего живого. С другой – тянулась вдаль побережья залива, но встречный ветер мешал продвижению пожара. То там, то здесь вспыхивали и гасли последние очаги бедствия. Седая дымка накрыла океан до самого горизонта.

А у подножия холма дымилось то, осталось от базы. Разнесенные взрывом обломки модулей и строений покрывали обширную территорию округи, где еще недавно шумели джунгли. Огромная, начавшая наполняться водой воронка, зияла там, где раньше проходила граница базы и сельвы. Из хаотичного нагромождения обломков и конструкций одиноко возвышалась, чернея закопченными стенами, башня.

Она возносилась к небу, словно монумент тому, что было здесь совсем недавно. Бывшему незыблемым и неприступным. Словно надгробие над могилой, поглотившей последние надежды о возращении домой. Она ввергла в небытие Отто Бауэра, а с ним и код анализатора «Эльдорадо». Она сделала нас вечными заложниками Осириса, ослепительной жемчужины космоса – буйной и цветущей, но со своими законами, смертельными для нас.

Крохотная, едва мерцающая надежда еще оставалась. Ведь луч, вспоровший брюхо транспортному кораблю, уже не могла нанести автоматика. Последний выстрел лазера могла скоординировать только рука человека. Живого человека. По крайней мере, еще бывшему в тот момент живым.

Стараясь не обращать внимания на боль, пронзающую все тело, я начал спускаться вниз. Путь предстоял еще довольно не близкий. Перед глазами проносились события последних дней, самых страшных дней в моей жизни. Дней, которые мы сами превратили в ад, вторгшись в чужую жизнь на чужой планете. Для нее все это было всего лишь небольшим, болезненным уколом, но что будет, когда тысячи и тысячи вновь прибывших поселенцев начнут завоевывать пространства для жизни? Силой смертельного оружия, они заставят отступить природу. Они будут вгрызаться в ее недра, завоевывать океан, коптить небо антигравами. Имеем ли мы на это право?

Вспомнились слова Лохматика: «Как мало в космосе заповедных планет…». Это не так. Все они – покрытые льдом, объятые нестерпимым жаром, с атмосферой и без нее – все они заповедные. Осирис – лишь одна из них, сверкающая, словно жемчужина в ледяных объятиях космоса. Жизнь, возникшая миллионы лет назад, похожая на нашу, но имеющая свои законы развития и существования. Это в нашем сознании что-то среднее между фантазией и реальностью. Но реальность становиться все четче и ясней, а фантазии превращаются в далекие мифы, уходящие в глубину веков. Все, что случилось в прошлом, уже не вернешь, а реальность тем временем, напоминала о себе повисшем в воздухе горьким запахом гари.

Стали попадаться обломки конструкций, разбросанные взрывом на огромное расстояние. Я обошел ремонтный робот, лежащий в груде искореженного металла. Его манипуляторы, несколько раз нелепо дернувшись, упали, подняв небольшое облачко пыли. Кибермеханизм умер. Что же говорить о том ,что в миллионоградусном пламени, полыхнувшем здесь, мог выжить человек? Абсолютно никаких шансов…

Грустная картина катастрофы пополнялась все новыми и новыми следами пребывания здесь человека. Погнутая чаша локатора, разноцветно блестевшие осколки стекла, измятый, закопченный корпус промышленного лазера…

Дальше виднелась сплошная, грудами лежащая свалка из остатков стен, перекрытий модульных блоков, с торчащей во все стороны искореженной арматурой. Единственная, оставшаяся незыблемой башня, теперь уже высоко возносилась в небо.

Пьер Валуа лежал  широко раскинув руки, словно хотел объять весь неизведанный мир. Его голубые глаза смотрели в такое же голубое, отражающееся в них небо. Смертельная тоска железными клещами охватила сердце. Нет ничего горестнее, чем оборвавшаяся жизнь человека, хотевшего жить и строить новую жизнь. Нить, одна из миллиарда таких же, тонких и хрупких, но составляющих единую волю жизни. Ему ничем уже нельзя помочь…

Словно в тумане, я побрел куда-то, не имея ни цели, ни направления, ни чувства времени. Гудящая боль толчками возникла в голове, заглушив все остальные чувства. Все было не реально, призрачно, словно подернуто дымкой, отключившей сознание…

И вдруг я остановился. Скрежет, раздавшийся впереди, заставил меня оцепенеть. Это было невероятным!

Обломок перекрытия шевельнулся и сдвинулся набок. Из образовавшегося отверстия выбросилась шестипалая рука в обрывках рукава комбинезона. Показалась лохматая шевелюра, затем, хрипло дыша, снаружи оказался марлок, закопченный так, словно неделю собирал на себя всю сажу пожарища. Но он был не один. Издав надсадный стон, Лохматик вытащил наружу человеческое тело, в котором я с трудом узнал Отто Бауэра. Слабо застонав, тот сделал попытку подняться. Окрепшая рука марлока помогла ему.

В небе раздался рокот двигателей.

Они стояли, держась друг за друга, покачиваясь, словно под напорами ураганного ветра. Они не видели меня. Они смотрели ввысь, туда, где в голубом бездонном небе возникали силуэты транспортных кораблей, заходивших на посадку.

Из высокой бойницы башни вдруг показалась маленькая фигурка, махавшая рукой. Она что-то кричала, но разобрать, что именно, в гудении двигателей кораблей, идущих на посадку, не представлялось возможным.

- Этому Лари Смоку, шерсть ему в ноздрю, - хриплым голосом сказал вдруг Лохматик, - я точно намылю шею… Подумать только, что он здесь натворил…

Он что-то еще говорил, но Отто его не слышал. Он смотрел туда, где дрожал раскаленный антигравами воздух. Туда, где серебрились в лучах Альдора бока транспортных кораблей.

Он не знал, что сзади стоит наблюдающий за ним эксперт «Разработок».

Слеза прочертила светлую дорожку по лицу Отто Бауэра – обычного биокиборга четвертого порядка.

 

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/