Татьяна Кирюшатова
Танина Кубань
Рассказы для детей
Ручеек
- Ручеек-ручеек, погости у нас часок. – Таня звонко смеялась, хлопая рукой по холодной прозрачной водице. – Куда он спешит, деда?
- Куда-куда, а то не знаешь куда.
- Не знаю, – удивилась Таня, – откуда ж мне знать?
- А вот мы сейчас пойдем за ним и посмотрим.
Таня ловко перепрыгивала с камешка на камешек.
Дедушка шел медленнее.
- Ручеек-ручеек, погости у нас часок, – продолжала напевать Таня.
- Некогда ему гостить. Ишь, какой шустрый, все камешки обошел, под бревнышко прошмыгнул и бежит себе дальше.
- Деда-деда, – закричала Таня. – а дальше камыши. Мы через них пойдем?
- Ну, ты ж хочешь поглядеть, куда он так торопится.
- Хочу.
- Ну, так придется, через камыши пробираться. Да ты не бойся, чуть-чуть осталось.
Таня пробралась через заросли камыша и раздвинула руками высокий осот:
- Ой, – радостно воскликнула она, – ручеек наш прямо в речку.
- Прямо в речку, в Кубань. А потом куда, Танюша? – дед хитро прищурился. - А потом куда?
- Не знаю, – пожала плечами Таня.
- А потом в море.
- В море? – удивилась девочка. – В какое?
- Знамо в какое, – улыбнулся дед, – в Азовское.
- Ого-о. Это же далеко.
- Далеко - не далеко. Это уж как посмотреть, Танюша. Ладно, маши своему ручейку, и пойдем домой, а то бабушка заволнуется.
Дед направился к дому, а Таня еще немного постояла на берегу:
- Пока ручеек. Передай от меня привет Азовскому морю.
Хлеб
Бабушка отрезала горбушку и протянула Тане.
- Спасибо, – поблагодарила девочка. – Я горбушки, ох, как люблю.
Бабушка улыбнулась:
- Кто ж их не любит. Глянь, какая румяная. Такого хлеба, как на Кубани, нигде не сыскать. Ты горбушечку-то солью присоли – вкуснее будет. А хочешь, так сметанкой намажь.
- Не-е, я так, – отмахнулась Таня. – Вкусно. Бабушка, а этот хлеб тетя Надя пекла?
- Тетя Надя пекла, тетя Зоя тесто ставила, дядя Петро на мельнице муку молол, дядя Андрей комбайном в поле убирал, а наш дедушка сеял.
- Чего сеял?
- Экая ты несмышленая. Хлеб сеял. Отбирал зерно для посева, почву готовил, удобрял, ухаживал. У агронома работы много.
- Так если бы не наш деда, я бы хлебушка сейчас не ела?
Бабушка засмеялась:
- Не ела б ты его, если б я в магазин не сходила. Кушай на здоровье, Танюша. Кушай.
Подсолнух
Подсолнух Таня вырастила сама. Еще весной бросила семечку в лунку под окошком. Семечка проросла. Танюша каждый день бегала смотреть на новые листочки. Поливала из лейки.
- Вот подрастет и будет ко мне в окошко заглядывать.
- Ну-ну, – улыбался дедушка. – Поглядим-поглядим.
Вырос подсолнух всем на загляденье.
- Деда, – досадовала Таня, - что он, то вправо, то влево, то прямо. А в окошко ко мне не смотрит.
- Он, Танюша, всегда к солнышку поворачивается.
- Вон что. – Танюша села на лавку рядом с дедушкой. – А я знаю почему так, деда.
- Это почему же?
- Он на солнышко похож, вот и хочет с ним подружиться. Как думаешь, подружится?
Дедушка засмеялся и обнял Таню:
- Конечно, подружится, моя ласточка. Конечно, подружится.
Чернобривчики
- Таня, Танюша, – зовет бабушка. – Возьми лейку, полей чернобривчики.
- А где они?
- Так вот, прям под окошком.
- Нету, бабушка. Нету тут никаких чернобривчиков.
- Как так нету, Танюша. Вот же они. Вот.
- Это же бархатцы, – удивилась Таня. – Мама всегда их бархатцами зовет. Потому что у них лепесточки бархатные.
Бабушка засмеялась:
- Вот уж, удумала. Всегда их чернобривцами звали. Они-то сами яркие, а окантовочка темная. Будто бровки черные. Вот и пошло – чернобривчики.
- А как же правильно? А, бабушка?
- По разумному-то, по научному, - вмешался в разговор дед, - правильно бархатцы. А по простому, по народному – чернобривчики. Понятно тебе, Таняша?
- Понятно, деда. Я сейчас еще калачики полью.
- Ага. Тебе калачики, а по-книжному – герань мелкоцветковая. Вразумела?
- Вразумела, деда. Пойду я герань мелкоцветковую полью.
- То-то же, – засмеялся дедушка. – Поливай-поливай, вразумиха ты наша.
Куриная слепота
Таня сидела на лавочке и весело ботала ножками.
- Ох, как у вас куриная слепота разрослась! – сказала Тане проходившая мимо соседка. – Прямо весь палисад желтый.
Таня задумалась:
«Что еще за "куриная слепота"? Какая такая слепота? Никакая это не слепота. Это лютики бабушкины».
Тут, как назло, Танина любимая курочка Хохлатка прямо в палисад забежала.
- Уходи, Хохлатка! – принялась выгонять ее Таня. – Уходи. А то ослепнешь, зернышек не найдешь, цыпляток своих не увидишь. Уходи, Хохлаточка.
Хохлатка не уходила.
Таня расплакалась и побежала к бабушке.
- Бабушка, прогони Хохлатку из палисада. Не то эта слепота ее ослепит.
- Что ты, что ты! – замахала руками бабушка. – Это растение для животных не вредное. Да и людям особой беды не принесет, коль не трогать.
- А если трогать?
- А если поломать его, да соком со стебля на кожу капнуть, можно и обжечься. А уж если в глаза попадет – совсем беда.
- Зачем тогда посадила его в палисаде?
- Кто ж его сажал? Само выросло, а мне вырвать жалко. Глянь, цветочки желтые, как огонечки.
Таня улыбнулась. Хохлатка вышла на дорожку и захлопала крылышками.
- А ты, Хохлатка, все равно лучше в палисад не ходи, – предупредила ее Таня. – Ну, ее, эту "слепоту куриную". Издалека любоваться будем.
Грядка пряностей
У бабушки в огороде есть необычная грядка.
- Это, Танюша, - говорит бабушка, – грядка с пряностями.
Танюша не понимает. Рассуждает про себя: «Пряности – это пряники».
- А где здесь пряники? – спрашивает она у бабушки.
Бабушка смеется:
- При чем здесь пряники? Пряники на грядках не растут. Здесь у меня – пряные травы. Ароматные они, целебные. Вот смотри: здесь укропчик, здесь кориандр, здесь шалфей и мята, дальше душица и лаванда, поодаль тимьян да тархун.
- Я шалфей знаю, – перебивает бабушку Таня. – Помнишь, мы с ним чай пили, когда я болела?
- А мяту разве не знаешь? – удивляется бабушка. – Каждое утро чай с мятой пьем.
- И мяту знаю, – задумчиво отвечает Таня. – а другие не знаю.
Бабушка снова смеется:
- Неужто укропчик сегодня в салате не углядела?
- Углядела.
- То-то же! Без этих травок еда – не еда, чай – не чай.
- И компот – не компот! – добавляет Таня.
Бабушка смеется:
- Компот как раз без них обойдется. А вот без фруктов и ягод, компот – не компот. Пойдем-ка, смородины на него наберем.
- Ты иди, - отвечает Таня, – а я еще твоими пряничными травами полюбуюсь.
Удалой казак
Бабушка нарядила Таню в красивый сарафан.
- В клуб пойдем, - сказала она, - там нынче для полеводов Казачий хор петь будет.
Тане очень понравился Казачий хор. И костюмы у артистов красивые и голоса звонкие и песни душевные, со смыслом. Особенно Тане песня про удалого казака понравилась.
– Бабушка, - спрашивает Таня, - а как это удалой?
- Бравый, значит, - отвечает бабушка.
- Тоже мне, объяснила, - вмешивается в разговор дед, - удалой это значит молодой, смелый, ловкий. Шашкой машет, на коне скачет, только пыль столбом.
- Я таких на нашем хуторе не видала, - вздыхает Таня.
- А какие твои годы? – смеется дедушка. – Повидаешь еще, Танюша, повидаешь.
Борщ
Вогороде вырос борщевик.
- И откуда он только взялся, - ругалась бабушка, - ну-ка я его тяпкой. Не подходи к нему близко, Танюша.
- Почему, бабушка?
- А потому, что опасное это растение – борщевик. Каким только ветром его в наш огород занесло?
- Растение опасное, - рассуждает Таня, - а название съедобное.
Бабушка смеется:
- Никак моя внуча борща захотела? Дерни тогда морковки да бурака, а я кочан капусты срежу. Наварим борща к обеду большущую кастрюлю.
Таня любит бабушкин борщ, вкусный он, ароматный и наваристый.
- Кубанский борщ – всем борщам борщ! – это дедушка ест, да бабушкин борщ нахваливает.
А Таня просто кивает в ответ, у нее рот занят, чтобы нахваливать.
- Танюша-то, уплетает за обе щеки, - смеется бабушка, добавляя в борщ сметанки. - Кушай-кушай, Танечка, завтра свеженького наварю.
Штормяжка
- Таня! – зовет бабушка. – Я картошки в мундире наварила. Поможешь мне штормяжку сделать?
Бабушка ловко очищает отварной картофель от кожуры.
- Что мне делать? – спрашивает Таня.
- А вон, хоть чистить помогай.
- Я не умею.
- Так учись. Вот так поддела и потянула. Невелика наука. Ты чисть, а я буду нарезать.
Таня чистит. Получается у нее очень медленно. Хорошо, что бабушка помогает. Пока Таня одну картошечку очистит, бабушка уже с пятью управится.
- Можно я тоже буду резать? – спрашивает Таня.
- Можно, – отвечает бабушка. – Только очень аккуратно.
Таня старается. Картошку резать легко: раз-раз. Только и тут у бабушки быстрее получается.
- А теперь зеленый лучок нужно порезать, – говорит бабушка.
- Я не буду лучок резать, – отвечает Таня, отбегая от стола в дальний угол комнаты. – От него плачется.
- От зеленого не плачется.
- Плачется-плачется. Ты сама режь, меня позовешь, когда весь порежешь.
- Иди уже, горемычная, – зовет бабушка. – Возьми щепотку соли и присоли. А я маслицем полью.
Таня солит аккуратно, знает, что если пересолить, кушанье испортится.
- А теперь, Танюшка, неси тарелочки. Будем штормяжку кушать.
- А почему ее штормяжкой называют?
- Не знаю! – смеется бабушка. – Сама каждый раз удивляюсь такому названию чудному. Придумал же кто-то.
- Вкусно-о! – протягивает Таня. – Люблю я эту штормяжку.
- Еще бы! – смеется бабушка. – Кто ж ее не любит! Картошку отварили, лучком позолотили… Кушай-кушай, Танюша. Вкусно-ооо.
Богородица
Таня притаилась на большой пуховой перине.
- Бабушка! – позвала она. – Посиди со мной.
- Спи уже, Танечка, – не отрываясь от вязания, ответила бабушка. – Ночь-полночь на дворе.
- А мне боязно.
Бабушка подошла к Тане и поправила одеялко:
- Ну, чего тебе боязно?
- Мальчики на улице говорили, что по ночам ходят пугалки в черных валенках и маленьких девочек забирают.
- Экие глупые мальчики. Надо же такое придумать. Запугали мою девчоночку. Нету никаких пугалок, Танюша. Выдумка все это. Ложись-ка на бочок, а я в красном углу лампадку поправлю.
- В каком углу, бабушка?
- В красном.
- А почему он красный?
- А потому как самый важный в хате, – отвечает бабушка, поправляя лампадку. – Самый важный, Танюша. То-то я его вышитыми рушниками да цветами украсила. Вон глянь, смотрит на нас Богородица, от всех бед, от всех напастей нас защищает, от врагов всех видимых и невидимых.
- И от пугалок? – сонно спрашивает Таня.
Бабушка улыбается:
- И от пугалок. Спи, Танюша. Спи, засыпай под покровом Пресвятой Богородицы.
Танюша немного повертелась в постели, поправляя подушку, а потом глаза начали закрываться сами собой. Кто-то погладил ее по голове, прошептав:
- Спи спокойно.
"Это бабушка, – подумала Таня. – Или… Пресвятая Богородица…"
Зимний день под кроватью
На улице было очень жарко.
- Ох и печет, – досадовала бабушка. – В такую жару невмоготу что-то делать. Давай-ка, Танюша, отдохнем с тобой в хате, там прохладно.
Бабушка уложила Таню на кровать:
- Поспи часочек, - сказала она. - А я в другой комнате отдохну.
Тане не спалось. Она все время вертелась, елозила по подушке. Развязала завязки на наволочке, стала играть с ними. Наволочка снялась с подушки и упала на пол.
Таня подняла ее, попробовала натянуть на подушку, да ничего не вышло.
- А пусть без наволочки пока будет, – подумала Таня и закрыла глаза, пытаясь заснуть.
Только сон все не шел и не шел. На подушке, в самом уголке, Таня нашла небольшую дырочку – шов чуть-чуть разошелся. Из дырочки выглядывало маленькое перышко. Таня вытащила его, посмотрела: красивое, беленькое, пушистое. Девочка покрутила, повертела перышко и уронила на пол. Перышко легло на коричневые половицы:
- Прям как снежок, – обрадовалась Таня.
Она просунула пальчик в дырочку и достала еще одно перышко, бросила на пол, под кровать. Затем еще одно, еще одно и еще. Дырочка стала больше. Таня совсем чуть-чуть потянула, как шов затрещал, разошелся. Теперь Таня может ни одно перышко достать, а целую жменьку.
Сыпет Таня перышки на пол, весь пол засыпала. Радостно Тане: на улице жара, солнце печет, а у нее под кроватью весь пол снегом замело, того гляди и сугробы скоро появятся.
- Ой, мамочки! – воскликнула бабушка, войдя в комнату. – Ты что тут устроила?
- Зимний день устроила, нравится? – радостно спросила Таня.
Бабушка Таню отругала:
- Наволочку скинула, подушку разорвала, перья разбросала. Что ж ты за девочка такая? Должна быть хозяюшкой, бабушкиной помощницей. А ты…
Тане стало стыдно. Бабушка выметала перья из-под кровати, а Таня сидела на перине, поджав под себя колени.
- Бабушка, давай я тебе помогу.
Она стала вместе с бабушкой собирать перья. Перья собирать сложно, они все время разлетаются в разные стороны. А тут еще у Тани от них нос зачесался, и она начала чихать.
- Почихушка. – назвала ее бабушка. – То-то же! Будешь знать, как подушки потрошить.
- Я больше не буду, – не переставая чихать, проговорила Таня.
Вечером бабушка жаловалась на Таню деду. Дед качал головой:
- Ох, ох, ох. Вот так помощница у нас растет. Ох, ох, ох.
Дед все охал, а Таня смотрела в окошко и думала:
- А все-таки красиво было… Зимний день в разгаре лета.
Танина пресса
- Дедушка, ты что делаешь? – спрашивает Таня.
- Прессу изучаю, – серьезно отвечает дед, не отрываясь от газеты.
Дедушка очень любит газету «Сельская жизнь», а еще «Свет маяков». Бабушка любит журнал «Крестьянка». А вместе они любят журналы «Крокодил» и «Огонек».
Тетя Шура – почтальонша приходит почти каждый день. Подходит к калитке и кричит:
- Хозяева, забирайте свою прессу.
Дедушка смеется и говорит ей:
- Шурка, ты чего каждый раз горланишь? Кинула бы в почтовый ящик и дело с концом.
- А мне с вами побалакать уж больно охота, – смеется Шурка.
Однажды тетя Шура пришла и серьезно заявила:
- Пора оформлять подписку на следующее полугодие. Вы какую прессу будете выписывать?
- Все как обычно, – говорит дед.
- А журнал «Здоровье» не хотите?
- Можно и «Здоровье».
- А «Комсомолку»?
- Давай и «Комсомолку».
- А из детской прессы ничего не желаете? – спросила тетя Шура, глянув на Таню.
- Желаем, желаем. – Таня запрыгала от радости.
- А что там из детского есть? – заинтересовался дедушка.
- Если честно, - смущенно сказала тетя Шура. – Мне нужно план по «Пионерской правде» выполнять. Может «Пионерскую правду»?
- Ну, не знаю, – засомневался дед. – Вроде, мы еще не доросли до пионерии.
- Жаль, – протянула тетя Шура. – Тогда «Веселые картинки».
Таня снова запрыгала:
- «Веселые картинки», «Веселые картинки»!
Тетю Шуру Таня ждала на лавочке каждый день.
- Есть «Веселые картинки»?
- Пока нет. Они раз в месяц приходят, так что жди.
Однажды Таня получила первый номер. Обрадовалась. Схватила журнал и с важным видом направилась во двор.
- Ты куда Танюша? – крикнул ей во след дедушка.
- Прессу изучать! – серьезно ответила Таня.
Она долго рассматривала журнал. Каждую картиночку рассмотрела.
- Изучила? – спросил дедушка.
- Изучила, – ответила Таня. – Только не поняла ничего. Я же еще по буквам не умею читать. Придется тебе тоже мою прессу вместе со мной изучать.
Дедушка засмеялся:
- Ну, давай сюда свою прессу! Будем изучать, куда ж деваться!
Кулема с вертушкой
Бабушка с Таней весь день делали пугало. Обычное такое пугало, огородное.
- Поставим в огороде, - говорила бабушка. – Будет нам сорок-белобок отпугивать, а иначе склюют они все наши посевы.
Голову пугалу сделали из старого капронового чулка. Набили чулок соломой – вот и голова. Фломастерами бабушка нарисовала глаза, нос и губы. Из желтых шерстяных ниток сделала волосы и косу сплела. Покрыли голову Таниной цветастой косыночкой. Руки пугалу тоже из чулок сделали. Прикрепили все к деревянной крестовине и в сарафан цветастый нарядили.
- Ну и Пугало, – прыгает от счастья Таня. – Это совсем не пугало. Это девочка-красавица.
- Ага, – смеется бабушка. – Кулема получилась.
- Имя у нее такое? – спрашивает Таня. – Имя такое?
Бабушка смеется:
- Имя-имя! Пойдем-ка в огород, нашу Кулему устанавливать.
Птицы Кулемы не боялись. Даже воробышки не боялись. А сороки, так те вообще, уселись Кулеме на голову, и давай стрекотать.
Таня расстроилась. И бабушка расстроилась:
- Склюют все наши посевы.
- Это все потому, что у нас не пугало получилось, а Кулема-красавица, – рассуждает Таня. – Вот если бы она была некрасивая, птицы бы ее боялись.
- Что ж теперь? Щеки ей, что ли сажей мазать? – спрашивает бабушка.
- Жалко, – вздыхает Таня.
- Эх! – встал с дивана дедушка. – Сейчас я устрою так, что все эти сороки-белобоки будут вашу Кулему бояться.
Дедушка принес из сарая инструмент, щепки да дощечки. Принялся мастерить. Таня с бабушкой сидели тихо, вопросов деду не задавали, не мешали.
- Вот, глядите, что получилось, – наконец сказал дедушка.
- А что это, деда?
- Что-что! Не поймешь что ли? Вертушка это.
Вертушку поставили рядом с Кулемой. Ветерок подует легонько, она вертеться начинает. Не просто вертится вертушка, а треск такой идет, даже в соседнем огороде слышно
.
Все у бабушки в огороде взошло: и огурчики, и щавель, и укроп, и редиска.
- Хорошие у вас всходы, – говорят бабушке соседи.
- Это потому, что у нас Кулемушка есть, – объясняет всем Таня. – Кулемушка с вертушкой. Красавица наша.
Имя по святцам
У соседей вчера родился ребеночек.
- А соседи-то молодцы какие, - говорила бабушка, – имя младенчику по Святцам выбрали.
Таня не понимала:
- По каким Святцам, бабушка?
- Святцы, Танюша, это книга такая, где все святые поименованы. Кажин день – день памяти святого угодника. Понятно тебе?
Таня молчала.
- Вчерась был день святого Георгия. Вот соседи ребеночка Жоркой-то и назвали.
- Жоркой? – переспросила Таня.
- Жорочкой, Жорой. Георгием значит, – объяснила бабушка.
- Когда по Святцам называют, - добавил дед, – это уж больно хорошо. Будет расти счастливым, под покровом своего святого.
- А меня по Святцам назвали? – спросила Таня.
- Тебя, Танюша, не по святцам. Тебя так назвали в честь твоей тетушки. Решили, что имя уж очень красивое, – улыбнулась бабушка.
А дед добавил:
- Если по Святцам, то тебя нужно Параскевой звать.
- Мне больше Таней нравится быть, – нахмурила брови Танюша.
- Ну и будь Таней, – засмеялся дед.
Таня отвернулась к окошку:
- Я-то буду Таней, только несчастливой. Вы же меня не по Святцам назвали, а просто так. Вот теперь у меня одни несчастья.
- А какие ж у тебя несчастья, Танюша? – всплеснула руками бабушка.
- Всякие, – вздохнула Таня. – На речку ты меня не повела, сарафан порвался, а шлепки Жучка утащила и сгрызла. Одни несчастья у меня.
Бабушка засмеялась.
- Экая ты, неразумная, – возмутился дед. – Несчастья у нее, ты глянь.
- Да-аа, – протянула Таня сквозь слезы, – неправильно же назвали. Соседи правильно, а вы – нет.
- У тебя, Танюша, зато ни одна, а две покровительницы, – попытался успокоить девочку дед, - святая Татьяна да святая Параскева. Чего ты их гневишь зазря. Они-то тебя в обиду не дают.
- Правда? – улыбнулась Таня.
- Конечно! – ответила ей бабушка. – А на речку мы сходим, дай только во дворе управлюсь. Вечерком сарафан твой залатаю.
- А шлепки новые тебя давно на крыльце дожидаются, – лукаво улыбнулся дед.
Таня выбежала на крыльцо. Схватила новые шлепки: красивые, беленькие с красными горошками, а по серединке цветочек. Вбежала в комнату, примерила.
- Нравятся? – спросил дедушка.
- Нравятся! – радовалась Таня. – Сколько у меня сегодня счастья. Это потому что у меня две покровительницы! Да?
Бабушка засмеялась, а дед протянул Тане пряник:
- На, вот, скушай, горемычная наша.
- И компотом запей, – добавила бабушка. – Сладенький получился, вишневый.
- Ой! – развела руками Таня. – Счастье на меня так и валится, так и валится.
Чистотел
Танюша помогала бабушке дергать бурьян в огороде.
Трава поддавалась легко, особенно если не тянуть за верхушку, а ухватиться у самого корешка.
Таня очистила от бурьяна большую делянку, глянула на свои руки:
- Бабушка! – закричала девочка. – Смотри, руки у меня все желтые.
- А какие ж они должны быть, - засмеялась бабушка, – после чистотела?
Таня мыла руки с мылом, терла их щеткой, вытирала полотенцем и снова намыливала мылом.
- Никак не отмывается, – кипятилась девочка.
- А он сразу и не отмоется, – успокоила бабушка. – Через пару дней сойдет. Такой вот он, чистотел, въедливый.
- Плохая трава! – злилась Таня. – Больше никогда за нее не возьмусь.
- Ох-ох. Трава плохая, – передразнила бабушка. – Трава эта полезная. Не зря же ее чисто-телом назвали. Если на теле рана какая, укус какой или бородавка, чистотел – первое средство. Да и от многих она болезней, Танюша, помогает.
Танюша притихла.
- То-то! – продолжила бабушка. – А ты ругаешься.
- Зачем мы ее тогда всю вырвали? - задумчиво спросила Таня. – Лечили бы ею бородавки всякие.
Бабушка засмеялась:
- Если чистотел не дергать, то без урожая останемся. Куда нам столько, целый огород? Да и бородавок у нас нет.
- Жалко, что у нас их нет, – протянула Таня. – А то бы я их мигом вывела.
Райские яблоки
- Танюша! – позвала бабушка. – Помоги мне в саду яблоки собрать.
В саду деревьев много: груша, вишня, абрикос, алыча, слива, кизил, орешник. Есть и яблони. Вот одна яблоня большая. На ней растут большие красные яблоки. А другая яблоня хоть и тоже не маленькая, яблочки на ней величиной чуть больше вишенки.
- А какие мы яблоки будем собирать? – спрашивает Таня.
- Сначала антоновку.
Антоновку собирать легко. Яблоки крупные-прекрупные. Раз-два-три – вот и полное ведерко.
- А потом райских наберем.
Райские Таня собирать не любит. Маленькие они. Это сколько ж яблок надо, чтобы ведро наполнить.
- А давай только антоновку собирать, – предлагает Таня.
- Антоновку соберем да в подвал, – объясняет бабушка. – Она долго лежит. Будем всю зиму свежие есть. А райские – на варенье.
Бабушка подняла с земли маленькое яблочко. Обтерла платком.
- Глянь, Танюша, на солнышко. Как оно блестит. Прям, как елочная игрушечка.
Таня не удержалась, откусила кусочек.
- Ой! – скривилась девочка. – Оно невкусное.
- Сахарочку побольше, - засмеялась бабушка, - и зимой за обе щеки уплетать будешь, да так, что за уши от вареньица не оттянешь.
Гранклет
Гранклет – это такая слива медовая. Таня все ждет, когда же он поспеет. Каждый день подбегает к дереву, смотрит: поспел – не поспел? Ветки от тяжести клонятся, чуть ли не до земли. Таня бы нарвала да поела, только бабушка за это заругает.
- Не смей зеленое есть! – строго говорит она Тане. – Живот заболит.
Сливы, которые на самой верхушке спеют быстрее.
- Потому что они к солнышку ближе, – объясняет Таня.
Падает гранклет на землю и растекается желтой лужицей, не собрать.
Таня расстраивается, а бабушка улыбается:
- Утята подберут. На всех этого гранклету хватит.
В выходной дедушка вышел в сад с лестницей-стремянкой. Нарвал Тане гранклета целое ведерко.
- Вкусно как, – говорит Таня.
- Еще бы, - смеется дедушка, – и никакого меду не надо.
Голод
Давным-давно был голод. Это Тане дедушка рассказал. Таня часто вспоминала этот дедушкин рассказ и удивлялась: как же может такое быть? Дедушка тогда был маленьким, наверное, таким, как Таня.
- Дедушка, - тихонько спрашивала девочка. – А что, вот прям совсем-совсем ничего съестного не было?
Дедушка вздыхал:
- Совсем – совсем, Танюша. Вот уж время было, тяжелое, послевоенное. Даже хлебной крошечки в хате не сыскать.
- А вы бы в магазин пошли.
- А магазин, Танюша, тогда совсем закрыли. Однажды, мать где-то горсть муки раздобыла, болтушки наварила. То-то мы с сестренками радовались. А еще нас корова спасала. Полстакана молока – настоящее счастье.
Таня молчит, слушает внимательно.
- Нам тогда двух детдомовских ребят подселили, – продолжает дедушка. - Им в детском доме совсем есть нечего было. Сядут они на лавку и плачут: «Кушать хотим, кушать хотим». Мамка наша наскребет чего-нибудь, на всех разделит, мы молчим, а они все плачут: «Хлебушка дайте, хлебушка». Малой крошечке радовались.
- Дедушка, - перебивает Таня. – Ты же говорил раньше, что Кубань наша всегда с хлебом, с самым лучшим хлебом.
- Эх, Танюша, – вздыхает дедушка, – Тогда по всей стране голод был, и Кубань стороной не обошел. Засуха, рабочих рук нет, вот и получили. Как подрастешь, сама во всем разберешься. Давай-ка лучше чай со свежими булочками пить.
На столе чего только нет: булочки с изюмом, пирожки с абрикосами, пряники в шоколаде. Таня пьет чай, а сама все думает:
- Ну, как же это так? Ни одной крошечки хлеба… Ничего-ничегошеньки….
Свадьба.
- Михаловна нынче свою дочку Аленку замуж выдает, – сказала Тане бабушка. – Пойдем с тобой на невесту глядеть.
У ворот Михаловны почти весь хутор собрался.
- Сейчас молодых выводить будут.
Аленка нарядная. Платье у нее белое, пышное, как у принцессы. На голове венок из розочек и фата. Идет рядом с женихом.
У Михаловны в руках сито.
- Жениха с невестой осыпать будет, - пояснила Тане бабушка, - на счастье.
Махнула рукой Михаловна, полетели вверх розовые лепестки, хмелевые шишечки, зерна пшеницы, леденцы и карамельки, зазвенели монетки.
Дети бросились собирать, а Танюша растерялась.
- Не отставай, Таня, – подтолкнула ее бабушка. – Собирай посыпушки.
Уехали жених с невестой, гости за ними поехали.
Саня и Юрка Афонькины хвастаются:
- Вон сколько денег насобирали. А у тебя что, Танюша?
Таня молчит, руки за спину спрятала:
- Не покажу.
Дома протянула бабушке три карамельки:
- Тебе, мне и дедушке.
Бабушка засмеялась, обняла Таню:
- Ну, давай самовар ставить и чай пить со свадебными конфетками, за Аленкино счастье.
Косичка из мулине
У Таниной бабушки есть красивый сервант. В серванте стоит посуда: разные чашки, тарелочки глубокие и мелкие, вазочки для конфет. Но есть в серванте еще одна полочка, самая верхняя. Таня не знает, что там. Не знает, потому, что еще мала и даже если влезет на стул, все равно до полочки не дотянется.
- Бабушка, - хитро прищурив глазки, спрашивает Таня, – а что там, на верхней полочке?
Бабушка смеется:
- Экая ты любопытная. Ладно уж, сейчас покажу.
Бабушка открыла самую верхнюю дверцу серванта и достала косичку из разноцветных ниток.
- Что это? – удивилась Таня.
- Нитки такие для вышивания, – объяснила бабушка. – «Мулине» называются.
Бабушка из косички аккуратно вытащила одну ниточку красного цвета, вдела ее в иголку.
- Ты вышивать будешь? – спросила Таня.
- Нет, – засмеялась бабушка. – Я тебя этому искусству учить буду.
Она взяла небольшой лоскут белой ткани:
- Смотри сюда, Танюша. Вот так, закрепили ниточку и пошли: один стежочек, второй стежочек, третий. Поняла?
- Поняла, – ответила Таня. - Дай-ка я сама попробую.
Таня не один раз палец уколола. Но плакать не стала. Сидит, пыхтит: один стежок, второй стежок, третий…
- Бабушка! – зовет Танюша. – Иди, посмотри. Красиво?
Бабушка вытерла о фартук руки, подошла к Тане:
- Что же у тебя стежки такие косые? Я тебе и линию карандашом начертила. Ну-ка, распори, да все заново.
- Бабушка! – снова зовет Таня. – А теперь красиво?
- Ну, что же они у тебя не одинаковые! Один большой, другой маленький. Никуда не годится. Надо переделывать!
Таня обиделась, швырнула на стол лоскутик со своими стежками да вместе с иголкой. И косу из ниток швырнула.
- Ой, – строго посмотрела на нее бабушка. - Ты посмотри какая. Не похвалили ее, так она разбуянилась.
Таня сдвинула брови, надула губы, отвернулась от бабушки.
- А на сердитых воду возят, – сказала ей бабушка. - Сиди здесь одна, а я пойду цыплят кормить.
Дверь за бабушкой захлопнулась. Таня подняла лоскутик, иголку вставила в игольницу, а косичку из мулине положила на стол аккуратненько.
Вечером сказала бабушке:
- Ты убери эту косу назад на полку, потом достанешь, когда я в школу пойду. А воду на мне возить не надо, я больше так делать не буду.
Бабушка засмеялась, обняла Таню:
- Ладно, уберу. Достану, когда время придет.
Сундук с добром
У бабушки есть сундук. Красивый такой сундук, с замком. Накрыт сундук красивым рушником. Рушник-то сам белехонький, а по краям петушки красные вышиты.
- Дедушка, - шепчет Таня. – А что в том сундуке?
Дедушка только рукой махнул:
- Ничего особенного. Добро бабкино.
- Какое такое добро? – думала Таня, а спрашивать – не спрашивала.
Однажды бабушка сундук открыла. Таня замерла. Она ведь сейчас добро увидит. Только добра в сундуке не было, а были вещи разные, все аккуратно сложено.
- А где же добро? – удивилась девочка.
Бабушка засмеялась:
- А это что, по-твоему?
- Рушники, да простыни, да наволки на подушки.
- А ну, смотри сюда, – говорит бабушка. – Вот этот рушник моя маменька вышивала, этот - моя бабушка, а ей бы сейчас уж больше ста лет было бы. Смотри, узоры-то какие. Вот шалька. Это крестная вязывала. Морозный был день, все окошки в узорах. Так она, на те узоры глядючи, шальку-то и связала.
Таня молчала, просто смотрела на красивые рушники и причудливую шальку.
Бабушка развернула перед Таней скатерку. В середине скатерки красовался большой мак, вышитый алыми нитками, а по краям маки поменьше.
- Красота, – протянула Таня.
- Красота! – отозвалась бабушка. – Эту скатерку я шила, когда сватов поджидала.
- Каких сватов?
- А таких, – засмеялась бабушка, – которых, твой дедушка привел. Ну, да тебе еще рано про это.
Таня замерла. Бабушка достала кулечек, из кулечка вытащила белую тряпицу. Развернула тряпицу и Таня увидела маленькую рубашечку. Рубашечка была беленькая, а по низку и краям рукавчиков вышиты красные ягодки с зелеными листиками.
- Красиво? – спросила бабушка.
- Красиво! - ответила Таня. - Это же кофточка для моей куколки.
- Эту кофточку для тебя твоя мамочка шила, когда ты еще и на свет не народилась.
- И что я ее носила? – удивилась Таня. – Эту кофточку?
- Носила-носила, – улыбнулась бабушка. Она бережно завернула кофточку назад в тряпицу и убрала в сундук. – Вот такое у меня добро, Танюша. Вот такое.
- Да-а! – протянула девочка. – Добро у тебя самое настоящее. Самое доброе у тебя добро. Самое доброе!
Солнце-клеш
Бабушка достала из шкафа отрез ситца.
- Нравится? – спросила она Танечку.
- Нравится, – ответила Танечка.
Ситец был ярко зеленый, такой зеленый, как весенняя травка. А по нему, как по той травке, были разбросаны голубые незабудки.
- Будем тебе юбочку шить, – сказала бабушка.
Она достала из комода ножницы, мелок и сантиметровую ленту.
- Иди-ка сюда, голубушка, будем тебя обмерять.
- А это не больно? – забеспокоилась Таня. – Обмерять?
- Не больно! – засмеялась бабушка и ловко обмотала сантиметровой лентой вокруг Таниного поясочка. – Будет у нас с тобой, Танюша, юбка «солнце-клеш – меня не трожь.»
Бабушка расстелила ткань на столе, взяла в руки ножницы.
- Резать будешь? – спросила Таня.
- Не резать, а кроить, – ответила бабушка.
Она ловко орудовала мелком, ножницами, иголками.
- А теперь ты что делаешь? Шьешь?
- Нет наметываю.
- А теперь?
- Стачиваю, – ответила бабушка, склонившись над швейной машинкой.
- А теперь-то шьешь?
- Подшиваю.
- А когда шить-то будешь?
- Так все! Сшила уже. Примеряй юбочку!
Таня стояла перед зеркалом.
- Красиво получилось, бабушка.
- А ты покружись.
Таня закружилась и юбка взлетела вверх, завертелась вместе с Таней. Заволновались голубые незабудки на зеленой весенней травке. Радостно Тане, радостно бабушке.
- Поняла теперь почему «солнце-клеш», Танюша?
- Поняла-поняла, – прокричала Таня, выбегая во двор. – Дедушке покажу.
Бабушка складывала в коробочку ножницы, нитки и иголки. Глянула в окошко – не видать Танюши. Только слышно голосочек:
- Смотри еще, деда! Солнце-клеш – меня не трожь, солнце-клеш – меня не трожь…
Топольки
На краю села, вдоль дороги посадили топольки. Топольки маленькие, стволы тонюсенькие. Таня все бегала на них смотреть, а потом жалилась дедушке:
- Деда, они такие слабенькие, ветер их качает-качает, того гляди сломает.
- Ничего с ними не случится, - смеется дедушка, - не успеешь оглянуться – вымахают, окрепнут, ствол не обхватишь.
Однажды кто-то сломал топольки. Таня прибежала домой, расплакалась:
- Прямо по середочке надломлено, дедушка.
- Ну, так, пойдем, Танюша, глянем на твои деревца.
Подошли к тополькам, дедушка головой покачал:
- Беда не беда, – успокоил он Таню. – Не до конца обломили. Беги-ка домой за бинтами и садовым варом. Сейчас мы их полечим.
Дедушка осторожно мазал ствол на изломе садовым варом, забинтовывал. Снова встали топольки, все как один, ровным строем, верхушками к солнышку потянулись. Дедушка глянул на дружный топольковый ряд, произнес:
- Э как стоят. Будто раненные бойцы.
- Они поправятся? – спрашивает Таня.
- Не знаю, – отвечает дедушка. – Не поправятся, так придем и новые посадим.
- Новые-то посадим, - говорит Таня, – а эти жалко.
- Жалко, - соглашается дед, - видишь, Танюша, как бывает: одни делают, а другие ломают.
Тане грустно. Идет домой понурая.
- Танюша, - бодрит ее дедушка, - держи нос выше. Мы с тобой, чем могли – помогли. Будем надеяться на лучшее.
Сирень цветет
- Дедушка! – ворвалась в комнату Таня. – Сирень цветет.
- Да, ну, – удивился дедушка. – Пойдем, поглядим.
Возле калитки на кустике сирени и впрямь появились зеленые листочки и одно соцветие: робкое, несмелое. Беленькие цветочки еще не совсем распустились. Таня нагнула веточку к себе:
- Смотри, деда.
- И впрямь цветет.
- А пахнет-то как. Вот понюхай.
Дедушка нагнулся к цветкам.
- Ой, Танечка, – нахмурился он. – Не в радость совсем мне это цветение.
- Почему не в радость?
- А потому как сирень должна в мае цвесть, а у нас нонче середка ноября.
- И что?
- А то, что плохо это. Перепутала она все, горемычная. Не в свой срок зацвела. Осень нынче затяжная, да засушливая. Ведь не дождичка за весь месяц. Снежком-то и не пахнет.
Так недолго нам и без урожая озимых остаться.
Дедушка зашел в хату, а Таня осталась во дворе. Она то и дело наклоняла к себе цветущую веточку, любовалась.
- Можно ее сорвать да в вазочку поставить? – спросила она вечером.
- От чего ж нельзя, – ответил дедушка. – Погода неустойчивая, глядишь, приморозит ночью, она не выдержит. А в хате подольше ты на нее полюбуешься.
Утром Таня глянула в оконце. Вот уж невидаль: и дождь и снежок мелкий одновременно идут.
- Зря ты, деда, вчера горевал.
Листики на сиреневом кусточке пожухли, скукожились. А на Таниной веточке все цветочки распустились. Аромат на всю комнату.
Кукурузянка
- Танюша, одевайся теплее, – сказала бабушка. – Пойдем сегодня с тобой на огород, кукурузянку жать.
Огород у бабушки большой. Кукурузы в этом году много насеяли. Пришла пора ее убирать. На прошлой неделе Таня с бабушкой шли вдоль кукурузных рядов и обрывали зрелые початки. У бабушки это ловко получалось, а у Тани не очень. Таня маленькая, ей до кукурузного початка еще дотянуться надо.
Сегодня бабушка вышла в огород с серпом:
- Сейчас мы ее быстренько…
- А мне что делать? – спросила Таня.
Бабушка постелила мешок на кучу травы:
- Посиди пока здесь.
У бабушки все получается ловко. Серп острый. Только подденет им бабушка ствол кукурузы у самого корешка, так он и падает.
- А сейчас, Танюша, давай сюда веревочку. Будем эту кукурузянку в вязанки вязать да во двор носить.
Вязанка для бабушки – большая, для Тани – маленькая. Таня, как бабушка, закинула вязанку на спину, веревочка через плечо. Крепко держит. Тащит во двор, пыхтит.
- Ух! – говорит бабушка, сбрасывая вязанку во дворе.
- Ух! – повторяет за ней Таня. – Мы с ней что будем делать?
- В коровник отнесем. Зорька листья обглодает, а будылки сожжем опосля. Не болтай, Танюша! Пойдем скорее за следующей вязанкой.
Дедушка вернулся с работы вечером:
- Ай, молодцы. Всю кукурузянку с огорода убрали. На днях огороды перепашут, будем корешки выбирать.
Таня смотрит на дедушку, ничего не понимает.
- Трактор Танюша, проедет, - объясняет дед. – Землю перепашет под зиму. Все корешки будут наверху. Вот мы с тобой и пойдем следом их выбирать, от земли отбивать, да в кучи складывать.
- А потом?
- А потом сожжем их, на кой они нужны-то.
- А если не выбирать?
- Как же не выбирать? На тот год как будешь картошку садить? По кореньям этим что ли? На следующий год мы с тобой, знаешь, сколь всего посадим: и бурак, и помидоры, и морковь…
Дедушка рассказывает-рассказывает, а Таня засыпает.
- Устала, – шепчет бабушка.
- Еще бы, – сквозь сон ворчит Таня. – Весь день кукурузянку жала…
Пацайка.
Пацайка – обычная дворняжка. Таня ее очень любит. Шубка у Пацайки беленькая, хвостик закорючкой. Приблудилась Пацайка осенью, да так и осталась. Дедушка сделал для нее из досок будку. Хорошая будка получилась, просторная.
- Иди, Пацайка, в будку, – говорит Таня. – Иди.
Пацайка в будку не идет, она для себя угольник облюбовала.
- Глупая ты, Пацайк,. – ругает собачку Таня. – В беленькой шубке на уголь лезешь.
Пацайка в ответ только хвостиком-закорючкой виляет.
- Смотри, Пацайка, - говорит как-то Таня. – Мы с бабушкой тебе подстилку сшили, из старого одеяла.
Таня постелила подстилку в будку:
- Иди, Пацайка. Иди в свой домик.
Пацайка хвостиком вильнула и снова в угольник запрыгнула.
Таня расстроилась:
- Ну, что с ней делать? – жалуется она дедушке. – Не хочет в такой красивой будке жить. Я ей туда даже косточку положила, все равно не идет.
Однажды утром Таня выглянула в окошко. На улице холодно, снег срывается.
- А Пацайка где? – кричит Таня.
- Где-где! – смеется дедушка. – В будке сидит твоя Пацайка, на теплой подстилочке, только носик на улицу высунула.
Снег
- И когда же у нас снег выпадет? – досадовал дедушка. – Ужо середина декабря минула.
- Деда, - попыталась успокоить его Таня, – вон тетя Валя говорит: «Нету снега и не надо».
- То она по глупости так говорит, внуча.
- Почему по глупости?
- А потому. Озимым без снега никак нельзя. Много снега – много хлеба. А если снегу не будет, то и без хлеба останемся.
Таня отломила кусочек от сдобной булочки с изюмом.
- И без булочек останемся, да, деда?
- И без булочек.
- И без пряничков?
- Экая ты! – не выдержал дедушка. – Без муки останемся. А нет муки – нет ни хлебушка, ни батонов, ни булочек, ни пирожков с повидлом.
- Ох! – вздохнула Таня.
- Не охай, – засмеялся дед. – Даст Бог, не пропадем.
Утром Таня выглянула в окно. На дворе белым-бело. Снег падает и падает белыми хлопьями.
- Деда! Деда! – закричала Таня.
- Чего кричишь, как оглашенная? – пожурила ее бабушка. – Дед давно на дворе, дорожки от снега чистит.
Таня быстро накинула пальтишко, натянула шапочку.
- Деда! – выскочила она на крыльцо. – С хлебушком будем! И с пряничками!
Дедушка засмеялся:
- И с хлебом, и с пряничками, и со слоеными пирогами!
Половик
- Танюша! – позвала бабушка. – Танюша, вон снегу-то сколько. Будем сегодня половички снегом чистить.
Тане бабушкины половички уж очень нравятся. Красивые они, яркие, полосатые.
- Бабушка, - Таня хитро прищурила глазки. – А тетя Зоя говорит, что такие половички только у нас в хате и есть. А остальные люди ковры покупили, и пора бы и нам ковры постелить, а половички выбросить.
- Выбросить-то легко, – ответила бабушка. – Только эти половички домотканые. Еще моя матушка их ткала, своими ручками. Как же я их выброшу, а, Танечка?
- Как это ткала? – удивилась Танечка. – Как это своими ручками?
- А вот так. Вечерами. Ниточка к ниточке. На станочке таком.
- А сейчас он где?
- А не знаю где. Станочка нет давно. И матушки моей нет давно. А половички лежат. Летом стирала. А нонче снежком почищу и будут как новые.
- А я тебе помогу, бабушка, – засобиралась на улицу Таня. – Помогу. У нас в хате самые красивые половички. Пусть все так и знают! Самые красивые! Домотканые!
Комбайн
Сегодня в гости к дедушки пришел дядя Федя. Дядя Федя – комбайнер.
- Ой, как ваша внуча подросла, - сказал он, увидев Танечку. – Держи-ка, детка, гостинец.
Дядя Федя протянул Танечке бумажный кулек с карамельками. Потом дядя Федя, дедушка и бабушка пили чай и разговаривали, а Таня грызла карамельки да разглаживала на столе разноцветные фантики.
- Дядя Федя, - вдруг спросила Танечка. – А ты к нам на комбайне приехал?
Все засмеялись.
- Как же, на комбайне, – хохотал пуще всех дядя Федя, – на улице, снегопад, гололед, а я на комбайне.
Танечка сразу и не поняла, шутит дядя Федя или нет.
- А где твой комбайн сейчас? – спросила она, когда дядя Федя перестал хохотать.
- Где-где. В бригаду отогнали, сразу после уборки. Там его починят, почистят, детали некоторые заменят.
Таня подошла к дяде Феде поближе и тихонько попросила:
- А расскажи мне про него.
- Про комбайн что ли?
Таня кивнула:
- Ага. Про комбайн.
- Комбайн, Танюшка, он как корабль, – начал дядя Федя, - огромный такой. Садишься в него и плывешь…
- Как плывешь?
- А вот так! Плывеш. А вокруг рожь или пшеница волной ходит, шумит, волнуется. Красотища. Не передать.
Дядя Федя рассказывал-рассказывал, а потом вдруг запел:
«Еду-еду на комбайне, ходит морем рожь, открывай, Танюша, тайну, сердце не тревожь…»
- Какую тайну? – забеспокоилась Таня.
Дядя Федя снова захохотал:
- Да то песня такая, моя любимая.
- А-а-а. – протянула Таня.
- Ага-а. – передразнил ее дядя Федя. – Ты, Танюша, давай-ка подрастай скорее. Как подрастешь, возьму тебя к себе на комбайн. Будешь ты у меня главный помощник комбайнера! Договорились?
- Договорились! – радостно ответила Таня.
Дядя Федя ушел. Таня проводила его до двери, села возле окошка. На улице сыпал снег. Сыпал и сыпал, а Таня смотрела на него и думала: вот вырасту большая и буду вместе с дядей Федей плыть на корабле-комбайне и громко распевать: «Еду-еду на комбайне, ходит морем рожь…»
Новый год с китайской розой
Перед Новым годом все дороги снегом занесло. Таня, как не глянет в окошко, а снег все идет и идет.
- Дедушка, - жалобно произносит Танечка. – А ты когда за елкой поедешь?
- Ох, - вздыхает дедушка. – Расчистят дороги, так и поеду. Автобусы-то в город не ходят, на чем ехать?
Таня заиграется-заиграется, а потом спохватится и бежит к окошку, смотрит, не пустили ли рейсовый автобус до города.
- Ну, все, Танюшка, – вздохнул тяжело дед. – Уже не жди. Будем этот год справлять без елочки. Кто ж знал, что столько снега наметет.
Таня расстроилась, залезла под стол на кухне и стала плакать.
- Эй, ты, ревушка-коровушка, – позвала Таню бабушка. – Нашла из-за чего горевать. Думаешь, без елки Дед Мороз не придет? Придет. Вон в Африке елок совсем нет, так он африканским детям подарки под пальмами оставляет.
Таня заулыбалась:
- Они что там пальмы мишурой украшают?
- Ну, да, – засмеялась бабушка. – На пальмы шары вешают.
Таня снова заплакала:
- А у нас и пальмы нету.
- Тю-ю! – протянула бабушка. – Зато у нас китайская роза есть.
Китайская роза занимала четверть комнаты. Росла она в большой деревянной кадке. Листья у розы красивые, чуть-чуть резные, а недавно она зацвела красивыми ярко-красными цветами.
Таня оживилась, выскочила из-под стола и побежала к комоду, доставать елочные украшения. Она радостно развешивала серебристые шары, стеклянные сосульки, конфетки в блестящей обертке.
- Деда, дедушка, - звала Таня. – А ты мне лампочки повесишь, чтоб мигали?
- Будут тебе лампочки, – радовался вместе с Таней дедушка.
Замигали цветные фонарики на Таниной китайской розе, заиграли разными цветами стеклянные сосульки, заискрилась мишура, спадающая с ветвей золотистым дождиком. Совсем уж скоро Новый год.
Таня села на стульчик возле окошка и принялась ждать деда Мороза:
- Ох, не обиделся бы, что у нас елочки нет.
- Не обидится, не обидится, – успокаивает ее бабушка.
Ждала Таня, ждала Деда Мороза и уснула. Уснула и не увидела, как он с подарками пришел, да долго удивлялся:
- Ай да, Танечка, Ай да, умница! Как здорово китайскую розу украсила!
Кормушка
Дедушка делал кормушку.
- Это для птичек, – объяснял он Тане. – Им зимой, ох, как тяжело приходится. Нужно их подкармливать. Повесим, Танюша, кормушку на дерево, под окошком. В морозный день будут к нам птички прилетать, а мы на них сквозь окошко станем любоваться.
Тане затея с кормушкой понравилась. Дедушка мастерил, а Таня стояла рядом и помогала: молоток держала, гвоздики подавала.
- Скоро закончишь? – то и дело спрашивала Таня.
- Скоро-скоро! – отвечал дедушка. – Не торопи.
Утром, перед работой, дедушка повесил кормушку на вишню, прямо под окошком. Таня проснулась, влезла на табуретку, смотрит в окошко - птичек ждет.
- И никто к нам не прилетел, – бросилась она к дедушке, когда он вернулся домой. – Я ждала-ждала.
Таня принялась растирать по щекам слезы.
- Экая ты, Таня, – рассердился на нее дедушка. – Чуть что, сразу в слезы. Конечно, никто не прилетит! Кормушка-то пустая. Ты же в нее ни зернышка не положила.
Таня удивленно посмотрела на дедушку. Дедушка насыпал Тане в ладонь пшеничных зерен:
- Держи вот! Надень сапоги, да выскочи во двор, насыпь в кормушку пшенички, хлебушка прихвати со стола. А я чуть позже кусочек сала вынесу для синичек. Они его больно любят.
На следующее утро Таня радовалась:
- Дедушка. И воробьи, и синички прилетели. И даже голубок один был, беленький.
- То-то же, – порадовался вместе с Таней дедушка. – То-то же. Теперь, Танюшка, только и успевай зерняток подсыпать.
Татьянин день
Утром бабушка поцеловала Таню и сказала:
- У тебя, Танюша, сегодня именины. Ты у нас именинница. Буду для тебя капустный пирог печь.
Танюша подумала-подумала, а потом спросила у бабушки:
- Как это именины?
- Как-как! – улыбнулась бабушка. – Ты у нас Таня, Татьяна. А сегодня Татьянин день. Стало быть, все Татьяны - именинницы.
- А много их?
- Кого?
- Татьян.
Бабушка засмеялась:
- Ну, вообще-то имечко не редкое. Стало быть, много!
- И что, для всех сегодня бабушки пироги пекут?
Бабушка снова засмеялась:
- Экая ты, Таня, болтушка. Надевай лучше нарядное платье, дедушка к обеду придет, будет тебя поздравлять.
Дедушка привез Тане петушка на палочке. Петушок большой, ярко-красный и очень сладкий. Чуть позже пришла баба Поля. Она старая-престарая и ходит все время с палочкой.
- Иди-ка сюда, Тытьянка, – позвала она Таню.
Таня сначала хотела спрятаться за бабушку, но не стала, подошла к бабе Поле.
- Вот, держи, это тебе ко Тытьяниному дню.
Она протянула Танечке маленькую иконку.
- Знаешь кто это?
- Тетечка с веточкой, – быстро ответила Таня.
- Эх, ты, бестолковка, – пожурила баба Поля. – Это ж сама Святая Татиана с оливковой ветвью. Твоя покровительница.
- Как это покровительница?
- Заступница твоя, – пояснила баба Поля. – Защитница.
Таня стояла и задумчиво смотрела на Святую Татиану, потом подбежала к бабушке и спросила:
- Это что, самая главная из Татьян?
- Главная-главная! – ответила бабушка. – Садись-ка за стол, пирог давно поспел. Я опосля тебе про нее расскажу.
Вечером Таня лежала под одеялом и все смотрела на Святую Татиану.
- Красивая ты, – произнесла девочка. – И имя у нас с тобой красивое. Спи со мной на подушечке.
Бабушка подсела рядышком:
- Танечка, ты Святую-то поцелуй и кажи: Моли Бога о нас, святая угодница Татиана.
- О ком о нас? – спросила Таня.
- Ну, о нас, о всех.
Танечка юркнула под одеяло:
- Моли Бога о нас, - зашептала она. – Святая угодница Татьяна. Обо мне, о бабушке, о дедушке, мамочке, папочке, о бабе Полюшке, о Мурзике, о Жучке, о соседском Полкане….
Память
Таня проснулась рано. За окнами едва начало светать, а из бабушкиной комнаты лился свет крохотного ночника. Таня спустилась с кровати, потихоньку отодвинула дверную шторку, пригляделась.
Бабушка сидела за столом, чуть слышно всхлипывала, то и дело вытирала со щек слезы.
- Ты чего? – подкравшись к бабушке, спросила Таня.- Ты чего плачешь?
- А это я, Танюша, свого папку вспомнила, – грустно ответила бабушка. – Полезла в комод за документами и вот.… Нашла.
На столе лежала маленькая фотография и потрепанный клочок бумаги.
- Что это? – спросила Таня.
- Фотокарточка и похоронка.
- Как это похоронка?
- А это, Танюша, извещение о смерти. Письмо такое недоброе, что, мол, погиб ваш солдат в бою за Родину. Папка мой совсем молодой был, а я совсем маленькая, как война началася. В самые первые ее деньки папка и погиб. Только и остались мне в память о нем фотокарточка да похоронка. Как достану их, так слезы и наворачиваются.
Таня слушала бабушку внимательно, вспоминала, как дедушка ей о войне рассказывал, как дядя Гриша рассказывал и старенькая баба Полюшка.
- Война, Танюша, это очень страшно, - продолжала бабушка. – Упаси, Господь, нас от нее. Упаси, Господь.
Таня слушала и слушала, перебивать не решалась.
- Ой, - спохватилась вдруг бабушка, – что-то я тут расплакалась, всю фотокарточку слезами замочила.
Она вытерла платком слезы, аккуратно сложила похоронку и вместе с фотографией, завернув в белую тряпочку, убрала в комод.
- Бабушка, - подумав, сказала Таня, – не доставай их больше!
- Кого их?
- Да письмо это недоброе и фотокарточку. Не доставай и о папке своем вспоминать не будешь, и о войне вспоминать не будешь. И плакать не будешь. Не хочу, чтобы ты плакала.
Бабушка замерла, посмотрела Тане в глаза:
- Знаешь что, Танечка, – серьезно произнесла она, – дело ведь не в похоронке и карточке. Дело в нашей памяти о людях близких и родных. А памятью о них, Танюша, нужно дорожить.
- Как дорожить?
- Помнить, не забывать.
- А я о тебе, бабушка, всегда помню. И о дедушке помню, – громко сказала Таня.
Бабушка засмеялась, обняла Таню, расцеловала:
- Дай-то, Бог, чтобы ты нас, Танюша и опосля вспоминала и желательно добрым словом.
Мазанка
Таня с бабушкой пошли в гости к бабе Полюшке. Баба Полюшка очень старенькая и живет одна. Бабушка сказала бабе Полюшке:
- Хата у вас снаружи совсем обветшала. Мы с Танюшей ее подмажем, а потом побелим.
Бабушка делала замес из глины и половы в большом корыте:
- Танюша, давай-ка помогай.
Таня помогать не хотела, боялась руки испачкать.
- Эх, ты, белоручка, – смеется бабушка. – Смотри, как это весело, а руки опосля помыть недолго.
Таня принялась помогать.
- Чуток водички долей, - командует бабушка, - да не переборщи. Хочешь, залезь в корыто, да ногами помеси.
- Нет, – отвечает Таня. – Пусть хоть ноги будут чистыми.
- Ты теперь накидывай замес на стену, - продолжает командовать бабушка, - а я стану дощечкой разглаживать.
Таня накидывает, а сама все поглядывает, как ловко у бабушки получается разглаживать.
- Давай лучше я буду дощечкой разглаживать, – говорит она бабушке.
Бабушка смеется:
- Да, пожалуйста.
У Тани так ловко не выходит.
- Без сноровки, Танюша, в этом деле не обойтись.
Через несколько дней, Таня с бабушкой снова пришли к бабе Полюшке, принесли ведро известки и две большие щетки.
- Сейчас хату будем белить.
Бабушка белит быстро, у Тани белить, совсем не получается.
- Ничего, научишься, – подбадривает ее бабушка.
- Хорошо, что у нас хата из кирпича, – ворчит Таня, вымазавшись в известке. – Белить ее не надо
- Это сейчас из кирпича, - отвечает бабушка, - а было время и мы в мазанке жили.
- В какой мазанке?
- А вот в такой же хатке, как у бабы Полюшки. Раньше, Танюша, все в таких жили. Каждый год перед Пасхой подмазывали, да белили. Ты, давай-ка не отставай, шустрее щеткой води по стенке.
Танюша села на лавку:
- Все, устала я совсем.
Из хаты вышла баба Полюшка:
- Ой, спасибо вам, мои дорогие. Подлатали мои хоромы. И что бы я без вас делала…
Главная балка
Интересно в хате у бабы Полюшки. Сидит Танюша, притихла, все рассматривает. Фотографии на стенах рассмотрела, рушники в красном углу, чашки в серванте. Подняла глаза на потолок.
- У нас дома люстра красивая, - говорит она бабе Полюшке, - а у вас только лампочка.
- А мне люстры ваши без надобности, – отвечает баба Полюшка. – Было время – при керосинке жили.
- У нас и потолок ровный, – продолжает Таня. – А у вас неровный.
- Как это у меня неровный? – ворчит баба Полюшка.
- Неровный, - повторяет Таня. – Вон какие-то бревна на потолке.
- Фуф, - фырчит на Таню баба Полюшка. – Много ты понимаешь. Это ж в хате главная балка. Когда хату строили, ее на новых рушниках подымали. Матицей зовется.
Таня молчит, на главную балку смотрит.
- А видишь, гвоздь на ней вбит? – спрашивает баба Полюшка. – Это для колыбельки. Как въехали, отец его сразу в балку вбил, и сказал: «Для колыбели! Чтоб много деток в ней выкохали». Так и получилось. Семерых на ноги подняли.
Таня вздыхает:
- У нас ни балки, ни гвоздя. Поэтому у меня ни братика, ни сестрички?
Баба Полюшка смеется:
- Придет твой дедушка, скажу, чтоб срочно гвоздь в потолок вбил для колыбельки.
Кубань
- Таняша! - зовет дедушка. – А пойдем-ка на речку поглядим.
Вышли за околицу, спустились с холма.
- Глянь, как разлилась.
- Разлилась, – повторяет Таняша.
- Широкая стала, вброд не пройти. А глянь, как несет. Быстро.
- Деда, деда, смотри, дерево плывет.
- Не дерево - бревно сухое, коряга. Снег в горах сошел, Таняша, вот и несет вода все, что на пути прихватит. Течение-то сильное.
- Сильное. Деда, а речка стала грязная.
- Ничего, – отвечает дед. – Протечет, да и очистится. Будет снова светлая. Нравится-то речка наша?
- Нравится, – протягивает Таня.
- Еще бы, – улыбается дедушка. – Это ж наша Кубань – наша красавица.
Кукуруза
- Вишни зацвели – пора кукурузу сеять, – сказал Тане дедушка.
Вышли в огород. У дедушки в руках тяпка, у Тани – ведерко с кукурузными зернышками.
Дедушка сделал небольшую лунку:
- Танюша, клади в лунку два зернышка. Одно сюда, другое чуть поодаль. Смотри, чтоб они рядышком не лежали.
- Почему, деда?
- Где густо, там пусто, – смеется дедушка. – Я лунки стану делать, а ты следом с ведерком иди, не отставай.
Дедушка делал лунку за лункой, а Таня поспевала следом. Сначала она аккуратно, укладывала в лунку по два зернышка, затем стала бросать в лунку зернышки как попало.
- Таня, – покачал головой дедушка, – что же ты делаешь? У тебя в одной лунке два зернышка, в другой – четыре, в третьей – целая жменя. Не годится так.
Таня насупилась, голову вниз опустила, молчит.
- Посеем густо, - продолжает дедушка, - так потом прореживать придется. Сами ж себе работы-заботы прибавим. Поняла?
Таня кивнула.
Дедушка все делал и делал новые лунки, а Танюша шла следом приговаривая:
- По зернышку – два зернышка, по зернышку – два зернышка…
Смахнул дедушка пот со лба, оглянулся по сторонам:
- Ох, Танюша, молодцы мы с тобой, большую делянку засеяли.
Прострел
К дедушке приехал гость с Байкала. Привез много гостинцев. Для Танечки кедровых орешков и цветочек маленький с корешком - прострел.
- Ты его, Танюша, посади где-нибудь в садочке, под деревьями, - сказал дедушкин гость. – Через пару лет, глядишь и разрастется.
Танюша посадила простел под вишенкой. Каждый день поливала, землю вокруг него рыхлила. Только цветочек все чах и чах, а потом и вовсе пропал.
- Ему, Танюша, хвойный лес нужен, тайга, – объяснял Тане дедушка, – земля другая, климат другой.
- Деда, - насупилась Таня, – а ты говорил, на Кубанском черноземе все растет.
- Все, да не все, – смеется дедушка. – Каждому свое место, Танюша, то, что привычнее да то, что роднее. Понятно тебе?
- Понятно, - вздыхает Таня. – Не понравилось у нас прострелу. Не понравилось.
Страстная пятница
Очень хотелось кушать. Бабушка поставила перед Таней тарелку супа и дала ей кусок хлеба. Суп был невкусный. Таня не ела, а просто сидела и мешала его ложкой. В комнате пахло свежей выпечкой. На столе красовались румяные куличи, политые белой глазурькой и осыпанные цветным сахаром. На окошке стояла корзинка с крашеными яйцами.
- А можно мне куличик, - захныкала Таня, - или пирожочек, или одно яичко?
- Экая ты, Таня, – начала сердится бабушка, – не раз тебе говорено, что нонче страстная пятница. Люди на хлебушке с водичкой сидят, а ты от супа нос воротишь. Не хорошо так. Потерпи уж, Пасха не за горою.
Таня вышла на улицу, села на лавку возле калитки. Над хутором плыл аромат свежей сдобы. В каждой хате готовились к празднику. Солнечный лучик прыгнул Тане прямо на нос. Таня зажмурилась, завертела головой. В ветках сирени зашумели воробьи, зачирикали наперебой:
- Скоро-скоро Пасхальное воскресенье, - слышалось Тане, – скоро-скоро…
Пасха
- Таня, Танюша, - ласково позвал дедушка, - хорош зоревать, нонче ж Пасхальное воскресенье.
Танюша села на кровати, протерла глаза. Солнышко еще не врывается в окошко ярким светом, ночные сумерки не спешат рассеиваться, а в комнате как-то необычно. На столе пасхальные куличики, да крашеные яйца в корзинке. Всюду букеты сирени. В красном углу горят свечи и праздничная лампадка.
- Христос Воскрес, Танюша, - говорит дедушка.
Танюша молчит, смотрит кругом. Дедушка улыбается:
- Чего молчишь-то? Отвечай скорее: Воистину Воскрес.
- Воистину Воскрес, - шепчет Таня. - Воистину...
- А пойдем-ка, Танюша на пригорок, - зовет дедушка, - поглядим, как солнышко играет.
Таня стоит рядом с дедушкой. Красивый вид открывается с их любимого пригорка: Кубань будто ленточка извивается среди зеленых холмов. Солнышко над нею то блеснет ярко-ярко, разбрызгивая лучики, будто фонтанчики в разные стороны, то спрячется за облачками, притихнет.
- И правда, играет, - протягивает Танюша.
- Оно всегда в праздник Пасхи играет, - отвечает дедушка, - радуется. Христос Воскрес, Танечка, Христос Воскрес.
- Воистину, - шепчет Танюша, - Воистину.
Троица
Солнышко заглянуло в окошко, коснулось Таниных ресничек.
- Что за чудо? - протерла глазки Таня.
Она огляделась по сторонам: их ли это хата? В вазах да в ведрах букеты ромашек, васильков, гвоздичек, весь пол заслан мятой, душицей, чабрецом.
- Бабушка, - закричала от неожиданности Таня. - Бабушка.
- Ты чего кричишь, как оглашенная? - бабушка заглянула в комнату.
- Что это мы как в лесу?
Бабушка засмеялась:
- Скажешь тоже. Праздник нынче, Танюша. Троица.
- Троица? - протянула Таня. - Это что делать?
- Что делать - что делать… Святую Троицу славить: Отца, Сына и Святого Духа...
Бабушка говорит-говорит, а Танюша слушает. Тут еще и старенькая бабушка Полюшка в хату зашла:
- Держи, Тытьянка, цветочек.
- Мне не надо, - разводит руками Таня. - У нас и так полна хата цветов. Неси к себе, баба Полюшка.
- У вас не такие, - сердится баба Полюшка, - у вас обычные, а у меня цветочек освященный.
Таня взяла цветок, покрутила-повертела.
- И как это «освященный»? - думалось Тане. - Не иначе, как волшебный.
- Ты его сохрани, - принялась поучать баба Полюшка, - как заболит где, так ты этот цветочек к больному месту прикладывай.
Таня бабушку Полюшку слушает, не перебивает. А бабушка продолжает:
- Пусть душа твоя, Тытьянка, расцветает под действом Божьей благодати прям как эта гвоздичка.
Танюша обняла бабу Полюшку:
-Спасибо тебе.
Баба Полюшка смотрит на Танюшу, улыбается. И бабушка улыбается. И Танюше хорошо и радостно.
Оглавление
39
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/