АННА ЭККЕЛЬ
ИЛЛЮЗИЯ
Всё ли, что нас окружает реальность, а может быть есть место и иллюзии?
Вы помните, как пахнут цветы олеандра? Упоительно.
Девушка шла по узкой дорожке, с обеих сторон которой росли большие, мощные кусты олеандра, кроны их образовали арку. В основном преобладали белые, но встречались и карминово-розовые соцветия. Запах дурманил и кружил голову. Конечно, это была не единственная тропинка к морю, но девушке безумно нравилось спускаться именно здесь, рассекая плотный ароматный воздух. Ступени были сложены из ракушечника. Их неровная поверхность приятно щекотала узкие ступни. Лестница круто уходила в воду и, ступая по ней, можно было представить себя сказочной героиней, рождающейся из пены морской или плавно уходящей в неё. Отдыхающие сторонились этого места. Во-первых, до него надо было прилично идти, оно находилось на старой заброшенной территории древнего греческого поселения, а каждое лишнее движение под палящем солнцем мучительно. Во-вторых, лестница пользовалась дурной славой. Местные вплетали в рассказы о ней всякого рода мистику, но девушка разумно думала, что это связано с тем, что сок олеандра считается очень сильным ядом. Незнание этого и неумелое обращение с растением, конечно же, приводило к смерти. Вот и лазурная вода. Девушка одним движением сбрасывает с себя свободную одежду, остаётся обнаженной. Идеальная фигурка отливает легкой бронзой. Длинные струящиеся волосы спускаются до пояса и она, совершенно не нарушая ровную поверхность воды, с каждым шагом медленно погружается в море. Над водой остаются только волосы. Ещё шаг и они тоже исчезают. Проходит минута, пять, десять. На закате солнца море вернуло свою жертву, легкой волной тело прибило к лестнице. Её голову украшал прекрасный венок из белоснежных цветов олеандра.
Весь приморский городок гудел, как потревоженный улей. Ещё бы! Такая загадочная смерть юной девушки. Местные старожилы объясняли всё просто. Оказывается, лестница служила древним грекам алтарём, где приносили в жертву Олеандру невинных. Сменились поколения и народности, проживающие на этом благословенном месте, а Тайна осталась. Злата тоже почувствовала какую-то необъяснимую тревогу, может быть потому, что неоднократно видела погибшую на набережной, где обычно прогуливались все приезжие, чтобы скоротать вечернее время и показать себя во всей красе. Это ритуал. Одевались в самое красивое, душились самым дорогим парфюмом, и на променад – выгуливать себя, любимых. Показаться самим и поглазеть на соседей по пляжу, но уже в дорогой упаковке, а не в купальниках и плавках.
В этот маленький приморский городок для увеселения отдыхающих прибыл странствующий музей восковых фигур. Таинственный и загадочный. Мастеров по изготовлению фигур издревле привлекала податливость материала, ощущение своеобразной живости изделия. Воск создан загадочными живыми существами - пчёлами. Это субстанция, соединяющая мир живых и мёртвых. С лиц умерших снимали гипсовые слепки, а потом отливали восковую маску лица. Искусные мастера приступали к созданию эффекта оживления. Постижёры «вживляли» настоящие волосы, создавали брови и ресницы, причесывали. Гримёры придавали живость лицу. Старались максимально воссоздать сходство, используя одежду, жест, мимику. Готовая фигура завораживала и пугала одновременно. Вечер. Время традиционного моциона. Все отдыхающие гуляют по набережной. В старой дореволюционной постройке расположился музей восковых фигур. Для привлечения публики на деревянной веранде около входа выставлена фигура молодого человека, одетого по моде начала двадцатого века. Перед ним на полу табличка, на ней коротко - «Поэт». Надо думать, что это обобщенный образ поэта Серебряного века. Злата неоднократно подходила к нему. Её туда тянуло, но при этом охватывало непонятное чувство тревоги и ирреальности. Сильное эмоциональное воздействие потрясало. Она хотела проверить себя. Под предлогом, что купит мороженое, взяла с собой соседскую девочку лет пяти, и, когда они шли, Злата вдруг спросила:
- Настя, ты любишь в куклы играть?
- Люблю.
- Хочешь, я тебе покажу большую-пребольшую куклу?
- Хочу.
Резко свернув с набережной, поднялись на веранду, где стоял Поэт.
- Вот смотри. Это - кукла.
У Насти от удивления открылся рот, и через минуту она дико закричала и, заплакав, со всех ног кинулась бежать. Ребёнком овладел ужас. Значит, Злата не ошиблась в своих ощущениях. Всё - правда. Кукла вселяла необъяснимый ужас. Она подошла ближе. Перед ней стоял Александр Блок. Его вьющиеся волосы, потрясающие глаза, губы. Руки, тонкая кисть, длинные пальцы, «живая» кожа, под ней просвечивают вены, удлиненные ухоженные ногти. Она опять подняла взгляд, всмотрелась в лицо, но теперь перед ней был Брюсов. Что это? Иллюзия? Обман зрения?
Наплывающие сумерки. Удушливый аромат цветущего олеандра. Всё смешалось. Осмотрелась по сторонам: а где люди? Разноцветные фонарики горят вдоль набережной, где-то вдалеке играет оркестр, и ни души. Она вздрогнула, её руки коснулось что-то прохладное, оглянулась и обомлела. Это был Поэт и он живой. Злата хотела что-то сказать, но тот приложил палец к своим губам, давая понять, что говорить нельзя. Девушка потеряла счёт времени и не заметила, как они оказались на лестнице, которая круто уходила в море, а над ней туннель из кустов божественного олеандра. Вдруг у Поэта в руках оказался венок из белых цветов. Он молча надел его на голову Злате. Взяв её за руку, начал спускаться по ступеням, которые уходили в воду. Прохладная вода коснулась её ног, она вздрогнула и очнулась. Была глубокая ночь. Звёзды, лунная дорожка. Тишина, и никого рядом.
Утром, когда Злата проснулась, она обнаружила, что спит в одежде, а на полу лежит венок из цветов белого олеандра. Поспешила на набережную, но там не обнаружила музея восковых фигур. Никто не слышал о том, что кто-то утонул, и про лестницу с зарослями олеандра никто не знал. Словом, иллюзия. Вот только в Москве перед Новым годом Злата решила распечатать летние фотографии. Перебирая их, она обнаружила незнакомый снимок, где Поэт надевал ей на голову венок из прекрасных белых цветов.
БАЗИЛЬ
Раздался резкий и нетерпеливый звонок в дверь. Это в первый же день долгожданного отпуска! Кто-то сейчас, точно, получит по шее. Не спрашивая, резко распахнул дверь. На пороге стояла любимая соседка - пенсионерка в цвете лет Елена Ивановна. Почему любимая? Да потому что она, как умудрённая жизнью женщина, помогала мне во всём, что касаемо домашнего быта, так как я молодой, ну почти молодой, холостой мужчина. Словом, она - моя спасительница. Елена Ивановна была встревожена не на шутку. Я, плотнее запахнув длинный махровый халат и сменив зверское выражение лица на приятную улыбку, жестом пригласил её войти. Она быстро, отлично зная мою огромную квартиру-студию, прямым курсом направилась к дивану. Присев, экзальтированно произнесла:
- Коленька, Вы должны меня спасти - просто больше некому.
Я весь напрягся, так как знал свою соседку как очень спокойную и сдержанную в проявлении чувств женщину.
- Что случилось? Вы на себя не похожи!
- Вы понимаете, мне вчера принесли мою мечту – котенка-вислоушку от знаменитых родителей. Я так долго о нём мечтала и ждала. И вот случилось, это чудо. Она замолчала, скромно теребя кружевной платочек в руках. Честно говоря, я больше ни у одной женщины не видел этой милой привычки. А как очаровательно выглядит дама с этим забытым атрибутом пленения мужских сердец. Жаль.
- Я Вас внимательно слушаю. В чём должна заключаться моя помощь?
- Коленька, мне позвонила сестра и сообщила, что её единственная дочь, завтра выходит замуж, и я обязательно должна быть, а живут они на другом конце страны. Самолет через два часа, а котенка не с кем оставить. Я могу
доверить его только Вам!
Она изящно поднесла кружевное чудо к сухим глазам.
- С радостью выручил бы Вас, но кошки и все домашние животные – это не моё. Мы живём на разных планетах.
- Я Вас умоляю,- на выдохе шепотом произнесла соседка, слёзы были уже на подходе. Понял - не отвертеться.
- Ну, я не знаю, могу взять, но всю ответственность с себя снимаю.
Подумав про себя, что сбагрю на время китанса кому-нибудь из моих подружек, хоть одна, да должна быть кошатницей.
- Несите зверя.
Елена Ивановна со скоростью света перетащила всё ко мне, боясь, что я могу передумать. Среди груды вещей и мисок я не видел котенка.
- А где сам-то?
- Да вот же он!
И она указала на крохотный серый комочек, который мирно спал, затерявшись среди своего приданого.
- Знакомьтесь, это - Базиль.
Я протянул руку и одним пальцем погладил комочек, комочек заурчал.
- А вот это - самое главное, - с этими словами соседка вложила мне в руки огромный том из отксеренных страниц.
- Что это?
- Это инструкция к котенку.
- Да я её до Вашего приезда не прочту!
Но Елены Ивановны уже и след простыл.
Посидел на диване, чтобы осмыслить всё происшедшее и, немного придя в себя, начал обзвон. Прошелся по всем номерам из записной книжки. Никого не нашёл: если и имели живность, так только вроде йорков, то есть маленьких собачек, чтобы в сумочках таскать на тусовки. Оказывается это модно - вместо женственных кружевных платочков. Отменив планы и приятные встречи, я весь день занимался устройством нового жильца. К вечеру устал так, что заснул прямо на диване. Во сне снилось огромное количество котят. Помню, бабушка говорила, видеть котят во сне - к неприятности. Вдруг ко мне подходит очень даже симпатичная девица и тянется с поцелуем, потом у неё вырастают усы, и она смешно щекочет ими мой нос.
Я проснулся. На груди сидит котёнок и старательно вылизывает мне губы, щекоча своими усиками мой нос. Когда он увидел, что я отрыл глаза, перестал заниматься своим увлекательным делом и стал внимательно смотреть на меня. Вы когда-нибудь видели выражение мордочки вислоухого котенка? Это - неповторимо укоризненно-обиженный и не по возрасту мудрый взгляд янтарных глазок. Серьёзность им придают необыкновенной формы ушки. Я хотел погладить малыша, но моей ладони хватило, чтобы полностью накрыть его крохотное, пушистое тельце. Через шёрстку прощупал маленькие и хрупкие косточки. Сердце дрогнуло от нежности, а в голове пронесся слоган из рекламы: «Котёнок, словно ребенок. Будь для него хорошей ма… папой»! Прошло несколько дней. Елена Ивановна звонила три раза на день. Я отчитывался. Она успокоилась и решила остаться в гостях подольше. Мы с Базилем отработали всё до автоматизма. Вечерами, лёжа у меня на плече, он составлял мне компанию по просмотру чемпионата мира по карамболю. И когда была проведена победная комбинация, я вскочил и закричал от радости. Что-то мелькнуло и упало на пол. У меня оборвалось сердце, это был котенок и он лежал на полу без сознания. Я склонился над тельцем и, бережно взяв его на руки, поднес к уху – сердечко билось. Схватив ключи от машины, выскочил на улицу. Не помню, как оказался в приёмном покое Склифа, дежурные врачи и больные, сгрудившись около меня, отсмеявшись, дали адрес самой крутой ветеринарной лечебницы. Я летел по городу, нас уже там ждали.
Оказалось сломана лапка – наложили гипс, от удара образовалась гематома мозга – это страшнее. Предупредили – котенку нужен тщательный уход, но последствия всё равно останутся. С Айболитом расстались друзьями. Всю ночь не спал, держал своего База на ладони, прикрывая для тепла другой. Утром, когда малыш открыл глазки, у меня в душе от радости запели соловьи. Но звонок соседки привел меня в чувство, она сообщала, что уже купила билет на обратную дорогу. Ужас! Промаявшись час, я нашел выход. Котёнок был у неё всего два дня, и она не могла хорошо запомнить его. Надо срочно достать дубликат, в этом помог Айболит со своими огромными связями в кошачьем мире.
Они были словно отражение в зеркале, никто не смог бы понять, где Базиль, а где его двойник. Я был этому дико рад, так как Баз автоматически оставался у меня. Как эта пушистая кроха смогла прирасти к моему огрубевшему сердцу за столь короткое время - не понятно. Возвращение Базиля - двойника прошло без сучка и задоринки. Только через неделю, встретившись с Еленой Ивановной на лестничной площадке, она, хитро улыбнувшись, сказала:
- Не пойму, как это могли ошибиться в поле котенка. Выписали документы на кота, а отдали кошечку.
РОЖДЕСТВО
Вера не любила праздники. В эти дни особенно остро ощущаешь одиночество. Одиночество хрустальным звоном звучит в её душе. Спешащие и озабоченные предпраздничными хлопотами прохожие раздражают своей суетой, ожиданием веселых выходных, богатого застолья, звонкого смеха, вручения подарков, пусть ерундовых и ненужных, потом забытых и выброшенных, но сам процесс получения загадочной нарядно-блестящей коробочки тревожит и приятно греет душу. Город наконец-то дождался снега, и всё сразу стало на свои места. И белый пейзаж, и автомобильные пробки, и радостно возбужденные снующие люди. Богато нарядные до неприличия витрины магазинов околдовывали своим великолепием. Разноцветное мерцание гирлянд. Всё очень красиво, глаз не оторвать! Сказка наяву! В комнате было холодно и неуютно. Первый этаж «хрущобы». Все старые дома, которые стояли рядом, давно были снесены, а их, как заколдованный, всё стоял и стоял, портя своим убогим видом близлежащий ландшафт. Место завидное - в самом центре города. Вокруг уже давно высились громады многоэтажек, заселенных в основном богатыми приезжими. Эти дома вели себя нагло, отгораживали непомерно большое пространство вокруг зданий, имели только один вход с устрашающими стражами у ворот, кучей видеокамер по периметру. Покой новоявленных «буржуинов» охранялся отлично. Заезжали туда редкие по своей стоимости и красоте иномарки, пешком же входили люди, которые работали прислугой. Вера тоже хотела устроиться туда работать, но её дальше проходной не пустили. «Накачанный» молодой человек, уничтожающе взглянув на её худосочное сложение, буркнул, что она не подходит по возрастному цензу, и вообще у неё нет никаких шансов. А работа ей нужна была позарез. После того, как она впервые получила полагающуюся ей пенсию на руки, она испугалась. Всё не могла понять, как же теперь жить-то? Только придя домой и, разложив на старой потрескавшейся от времени и потерявшей свой цвет клеенке, деньги, она заплакала. Всё упиралось в поиски дополнительного заработка. Но кто и куда её возьмёт работать? Вера не подходила ни по каким параметрам. Вокруг только новые дома, куда и соваться, как она уже поняла, не стоит. И в центре этого микрорайона возвышался огромный дворец - офис одной из богатейших компаний. Здание своим великолепием подавляло всё вокруг. Оно было из стекла, отражающего свет, и поэтому парило над всем. Сколько было в нем этажей, Вера и не пыталась посчитать. Бесполезно. Здание олицетворяло мощь и богатство, не поддающиеся осмыслению для простого человека. Архитектура здания была, как из страшного сна, не связанная ни с одним историческим течением. «Оно» вообще не имело отношения к земной цивилизации, это что-то из других миров, словом, совершенно инородное тело. Если только его представить где-нибудь в нейтральном месте, например, посередине бескрайней пустыни, может быть, там и смотрелось бы гармонично. Но здесь оно повергало в ужас. В народе его называли «замок Людоеда» - таким оно было устрашающим. Архитектура здания несла большой заряд негатива. Вера не ходила туда спрашивать о работе. Она боялась подходить к нему близко. Сегодня всегда молчавший телефон вдруг зазвонил. От неожиданности Вера вздрогнула. Осторожно подняла трубку и тихо сказала:
- Алло,- была уверена, что, скорее всего, ошиблись номером, но нет. Это звонила её знакомая из прошлой жизни - Тамара. Сначала та грубо пошутила, что подруга её ещё жива, потом сообщила, что у неё, у Тамары, всё в порядке, и сразу же приступила к делу, решительно сказав, что Вера должна, да просто обязана, её выручить, так как они «старинные друзья». Короче, ей позарез надо уехать на праздники, а Верунчик подменит ее на работе. С начальницей договоренность уже достигнута. Вера испугалась такого натиска и, самое главное, неизвестности. Но подруга, почувствовав, что всё может сорваться, начала яростно уговаривать. Говорила, что работа плёвая и нервов не стоит, и работать она будет только в ночь, когда все сотрудники будут дома, – то есть ночной уборщицей.
- Полы-то не разучилась ещё мыть? - грубо засмеялась она в трубку.
- Короче, бери карандаш и записывай адрес, - и Тамара продиктовала. Вера ахнула: – это был «дворец Людоеда».
Они встретились вечером у служебного входа. Вера не узнала свою подругу: та хоть и была моложе, но выглядела намного старше своих лет и одета в дорогое, но всё какое-то замызганное. «Наверное, пьет», - почему-то подумала Вера тем более, что при разговоре чувствовался сильный запах перегара. Тамарка взглянула оценивающим взглядом и сказала:
- А ты, Верка, – cушёная вобла. В твоем возрасте неприлично ходить с таким весом, - гы-гы-гы!
Она подхватила Веру под руку и потащила к входу. Стеклянные двери сами открылись, и женщины оказались в большом зале, залитом светом. Потолка не было видно, людей тоже. Если это служебный вход, то какой же тогда парадный?
- Привет, Сашок! Это я свою замену веду. Всё согласованно,- непонятно кому сказала Тамара, потому что в зале никого не было видно. Подошли к лифту из будущего столетия - большому и красивому. Неслышно отъехала дверь, и они вошли. Вера не успела открыть рот от удивления - вместо стен были зеркала во всю высоту, это давало ощущение, что они в другом измерении. Она хотела что-то сказать, но двери снова открылись, и они попали в очень длинный и просторный коридор, конца которому не было видно. Тамара сделала несколько шагов и резко толкнула совсем незаметную дверь. Это была большая комната, в которой очень аккуратно на полках стояли всякого рода приспособления и средства для уборки, все новое и импортное.
- Я не справлюсь,- неуверенно и тихо сказала Вера.
- Не боись! Полы мыть - невелика наука! Человек с двумя верхними образованиями одолеет, - это был тонкий намек на Верино образование.
- Так, слушай меня внимательно и запоминай! Моешь месяц. Получаешь,- и Тамара назвала сумму. У Веры подогнулись ноги.
- Что ты такие страшные глаза сделала? Что, мало? Но мне-то самой тоже надо что-то оставить на пропитание, - неправильно истолковав реакцию подруги, сказала Тамара.
Вера потеряла дар речи не оттого, что мало, а оттого, что много. Подруга поколебалась и щедро добавила ещё.
- Вот теперь всё. Но получишь деньги, только когда я приеду, - не терпевшим возражений тоном сказала Тамара, а про себя подумала, что, фигушки, она даст Верке деньги – жирно будет. «Отдам ей старую дубленку, которая на меня уже не лезет, и будет счастлива, а то вон все бегает в болоньевой куртке на ватине, и как это люди не мерзнут в такой одежонке?» - искренне удивилась она.
- А сейчас мой полы и мечтай, на что потратишь эти с неба свалившиеся на тебя деньги, и мне не забудь сказать спасибо, что помню подругу и твою мне помощь, когда мне совсем лихо было. Долг платежом красен! - назидательно сказала Тома. - Только смотри, не подведи меня! Алкоголя ни-ни. (Это она озвучила, вероятно, свою проблему). И мой чище, чтобы мне потом за тебя не краснеть! Поняла? Всё, приступай!
Мыть надо было, конечно же, туалет, и тем более - служебный. Подруга, вероятнее всего, особо не усердствовала с уборкой. Наводила только внешний глянец для начальства. А Вера не такая, - по природе своей она всё доводила до идеала. Поле для деятельности было огромным. После нескольких смен помещение было не узнать. Фаянс белел свежестью первого снега, никелированные краны слепили своим блеском. Везде была бумага и чистые полотенца. Вера получала практически физическое удовольствие от хорошо сделанной работы. Страх и скованность прошли, и она спокойно вкалывала "на полную катушку". Уставала ужасно, хорошо, хоть жила рядом. Приходила и падала замертво.
Праздники шли своим чередом. Организация была на больших каникулах. Гуляли с размахом - с 25 декабря и до Крещения. Начиная с офисного планктона и кончая самыми высокими директорами, люди с удовольствием тратили свои деньги на отдых и праздники. Само здание не пустовало. Обслуживающий персонал работал круглосуточно, поэтому и Вера работала каждый день. Последнее время она стала бояться людей. Но за всё время работы она не встретила ни одного человека. Это радовало.
Сегодня праздник из праздников - Рождество!
Она закончила уборку. Ещё раз с удовлетворением осмотрела своё хозяйство, которое блестело, сверкало и благоухало свежестью хвойного леса. Осталась довольна. Тихо прикрыла дверь и пошла к служебному лифту. Ещё не ощущалось страшной усталости, её заглушал душевный подъем и удовлетворение. Вера была человеком с очень тонкой духовной организацией. И поэтому чувства превалировали над телом. Это потом, когда она ляжет в постель, начнет отниматься спина, будут ныть руки и сведет судорогой ноги, превращая её в один комок боли, но она знала, как справляться с этим. Мысль, что завтра она снова будет мыть и чистить и доводить всё до совершенства, её вдохновляла. Сама над собой смеялась. Скажи ей кто-нибудь раньше, что будет получать удовольствие от наведения чистоты в отхожем месте, – она бы никогда не поверила. Вера так и ехала с улыбкой на лице. Как вдруг лифт беззвучно остановился и двери открылись. Перед входом стоял немолодой человек в поношенном пуховике и с потертым кейсом в руке. Обувь была тоже не первой молодости. Он скользнул взглядом по Вере и, не говоря ни слова, зашел в лифт, встав к ней спиной и нажал на кнопку. Она смотрела ему в спину и думала, что он не здешний. Даже последние рабочие этой организации имели возможность приличнее одеваться.
- Я курьер,- словно прочитав её мысли, сказал человек. Вера зарделась. Она совсем забыла, что вместо стен были зеркала, и он мог видеть её оценивающий взгляд.
Вдруг лифт резко остановился, но двери не открылись. Неужели застряли? Яркость света уменьшилась, отчего сразу стала намного уютнее.
Мужчина так и стоял спиной к Вере. Медленно подняв голову и покачав ею из стороны в сторону, сказал:
- Никогда не мог подумать, что у такой фирмы могут случаться поломки.
Вера испугалась:
- Как поломки?!
- Ну вот, застряли же…
- А может быть, на что-то надо нажать, и он поедет?
- Нет, не поедет. Придется ждать аварийку. Но вы не бойтесь, в таких организациях проблемы решают быстро. И потом, провести время с симпатичной женщиной – всегда приятно.
При этих словах он повернулся к Вере. Искусством ведения беседы Александр Александрович владел виртуозно. Потихоньку, чтобы не спугнуть её, он начал разговор. Дверь в спец.комнату резко распахнулась и в неё ввалилась личная охрана президента Холдинга. Люди, сидящие за мониторами, невольно поёжились: очень уж большая разница у них с телохранителями во всем - и в статусе, и в зарплате. Везде стояли первоклассные камеры, которые транслировали всё, что происходило в здании. В креслах сидела охрана, которая внимательно наблюдала за работающими экранами. Если телохранители здесь, то и Он тоже здесь. Но где? Все взгляды устремились на монитор, который был установлен в служебном лифте. Там ехала какая-то «серая мышь», вероятно временная уборщица. Вдруг лифт остановился и в него вошел человек. Он встал лицом к дверям, то есть к камере, и они сразу же узнали под черной вязаной шапочкой серьезное лицо шефа. Лифт тронулся и через пару секунд аварийно застрял. Телохранители напряглись. Шеф слегка покачал головой из стороны в сторону и произнес условную фразу, которая означала: «Не вмешиваться! Ничего не предпринимать до его указания». Царь чудит. «Царём» его называли все служащие. А вот про его чудачества знал очень узкий круг людей. Как у очень богатого человека, у Сан Саныча водились причуды, не совсем понятные простым обывателям. Вот, например, зачем ему надо было отвалить огромную сумму за старую пятиэтажку, которая, как забытая старая рухлядь, стояла среди новых домов недалеко от фирмы. Ладно, если бы он с ней что-нибудь сделал, а то нет, дом просто стоит и даже никто из жильцов не знает, что их давно купили со всеми потрохами. Живут себе и живут, не понимая, почему «прогресс» не коснулся их развалюхи. Оказывается, всё очень просто: в одной из этих квартир давно-давно жил маленький мальчик по имени Саша со своей бабушкой, которая заменила ему трагически погибших родителей. Он был сирота. Поэтому панически боялся, что может так же легко лишиться больной и старой бабушки с её любовью к нему, домашними пирогами, её миром, который обворожительно пах прекрасными духами «Красный мак». Теперь, когда он вырос и стал совершенно другим, ему безумно дорога возможность, когда особенно тоскливо на душе, переодевшись, слиться с многоликой толпой мегаполиса, просто приехать на метро к заветному дому, вытащить старый ключ из кармана, открыть заветную дверь и войти в нетронутый мир своего детства. Ему до боли знакомо всё в этой квартире от мебели, занавесок, его любимой чашки с лисичкой до бабушкиной расчески около зеркала. Всё так, как было тогда. Он, счастливчик, мог купить себе возможность возвращаться в своё детство не виртуально - в воображении, а реально - наяву. Все, кто пришел в мониторную, смотрели на экран не отрываясь. Там разворачивались непредсказуемые события. Звук врубили на всю катушку, даже дыхание из лифта было слышно. Слово за слово лилась речь, сначала это был простой, ни к чему не обязывающий монолог, а после того, как они вдруг выяснили, что он жил в её доме, начались воспоминания. Оказывается, она прекрасно помнит его бабушку, а он вспомнил красивую женщину, которая была Вериной мамой. Припомнили забавные случаи из их детской дворовой жизни. Вера уже не смущалась, и они вместе радостно смеялись. Время летело. Они незаметно становились друзьями, которых связывает самое дорогое и искреннее - воспоминания детства. И она уже давно не чувствовала неловкость перед чужим человеком. Это был её человек, часть той такой далекой и счастливой жизни. Они понимали друг друга с полуслова. Время. Мысль о скором расставании её испугала. Да, а кто он теперь? Верно женат, и у него семья, дети. И, скорее всего, она его больше никогда не увидит. От этой грустной мысли оборвался её звонкий смех. Повисла пауза. Саша-курьер, не сводя глаз с Веры, медленно стянул с головы свою черную шапочку. Его лицо мгновенно изменилось. Перед ней стоял идеально подстриженный, с красивым лицом и благородной сединой на висках чужой человек. Он не тот, за кого себя выдает. Всё это: черная вязаная шапочка, плотно надетая до бровей, эти руки в старых перчатках, это всё искусный камуфляж! От неожиданного его превращения Вера похолодела. Она вжалась в стенку лифта, желая слиться с ней в одно целое и раствориться. Воспользовавшись её замешательством, Александр Александрович Воронцов, президент холдинга, медленно подошел к ней. Взял руку, наклонился и нежно поцеловал. Посмотрев ей в глаза, сказал:
- Вера! Выходите за меня замуж!
После заключительной фразы повисла звенящая тишина по обе стороны. Никто не мог пошевелиться.
И где-то сверху, с ночного неба, среди Рождественских звезд на них смотрели и счастливо улыбались Сашина бабушка и Верина мама.
ЛЮБОВЬ
Мой рассказ будет о любви серых городских ворон.
Их гнезда были рядом. Птенцы вылупились одновременно, у обеих пар, теплой зимой. Родители старались изо всех сил накормить прожорливых и не вовремя появившихся птенцов, тем более что у одной пары оказалось сразу два. Было очень сложно среди зимы найти пропитание и родители, сменяя друг друга, летали в поисках пищи. Валентина, так звали женщину, живущую на первом этаже, известная в округе любительница всякой живности, приметила трудности ворон и, пожалев их, стала прикармливать. Сначала она выносила остатки пищи и аккуратно складывала их у основания большой березы, а чтобы собаки или голуби не растащили, прикрывала куском газеты. Смышленые вороны, сидя в гнезде, всё это приметили. И только стоило Валентине отойти, они сразу же с благодарным карканьем слетали к заветному месту и поровну делили угощение. Потом умные птицы узнали, где живет их благодетельница и, чтобы облегчить получение пищи, стали сами прилетать, усаживаясь на растущую у дома рябинку, молча и терпеливо ждали, когда она увидит их и, приоткрыв окно, бросит каждой по кусочку. Иногда, готовя на кухне, Валентина пропускала время кормежки. Тогда у ворон кончалось терпение, и они перелетали на козырек над подъездной дверью и, усевшись рядком на самый край, вытянув шеи, чтобы было удобнее наблюдать за всем происходящим на кухне. Когда весь лимит времени был исчерпан, они тихо начинали подкаркивать, и вскоре получали свои порции. Так общими усилиями птенцов и вырастили. Настала весна. Растаял снег и на лысых газонах стала пробиваться худосочная городская травка. Валентина наблюдала из своего окна за взрослением птенцов. Робкие и глупые они суетились на земле, без толку тыкая ещё непослушными клювами в разные места, изображая из себя взрослых. Всегда один из родителей наблюдал за ними, сидя на ветке, иногда что-то говорил им на своём языке.
В один из погожих дней, троица смешных малышей топталась на газоне, играя у той самой березы, пытаясь отнять друг у друга маленькую палочку, при этом неумело каркая. Мимо по тротуару проходила группа подростков, вероятно уже закончились уроки и они возвращались по домам. Поравнявшись с газоном, один из мальчишек увидал забавных птенцов и, чтобы самоутвердиться, неожиданно перемахнув через ограждение, быстро подбежал и схватил одного из них. Ворона грозно каркнула и полетела за ним. Он же, дразня её, начал крутить вороненком, которого держал за одно крыло, над своей головой. Пацаны ржали, наблюдая эту жуткую картину. Птица кружила над мальчишкой, стараясь вырвать птенца из его рук. А он, почувствовав, что в центре внимания, ещё больше издевался над бедным малышом. Ворона поняла, что одной не справиться, и стремглав полетела к гнездам за помощью. Мальчишки, сообразив, что надо "делать ноги", разбежались в разные стороны, а тот, у которого был в руках уже ненужный ему птенец, пробегая мимо мусорки, с силой бросил его туда. Подростки убежали, а четыре вороны долго еще летали над домами, разыскивая и зовя птенца. Только поздно вечером Валентина подошла к баку и, вытащив мертвого вороненка, закопала его под березой. Зачем такая бессмысленная жестокость?! Двое оставшихся птенцов больше не гуляли на газоне перед домом. Для безопасности их определили в «вороний детский сад». Об этом узнала Валентина, когда проходила через заброшенный стадион. Вдоль тротуара стоял старый и ненужный забор. Вот его птицы и облюбовали для занятий подрастающего поколения. Во главе шеренги сидела старая ворона, а потом весь молодняк - птенцов двенадцать. Среди них Валентина узнала и знакомых питомцев. Всё у них мудро: и старшие без дела не сидят, и молодежь под присмотром уму-разуму учатся. Занятия проходили так: все сидели на заборе, старая ворона-воспитательница каркнув, подавала знак, что свободны, малышня разом слетала на землю, и каждый начинал заниматься своим делом. Кто играл друг с другом, как наши птенцы, кто просто рылся в молодой травке, кто-то искал букашек. Но стоило на горизонте появиться человеку или собаке воспитательница, которая, казалось, спала, пригревшись на солнышке, резко и коротко каркала, и этого было достаточно, чтобы все птенцы бросили свои занятия и возвратились на безопасное место на заборе рядом с вороной. И, представьте себе, ни один никогда не ослушался. Наши воронята превратились в красивых молодых ворон. Детская дружба переросла в любовь. Как красиво ухаживал жених за своей суженой: то веточку принесет, то пестрый лоскутик, то просто сидит рядом и поёт для неё. В самом деле, вороны не только могут тревожно и надоедливо каркать, но и петь. Необыкновенное утробное, тихое и протяжное карканье, скорее похожее на воркование, доносилось со старой березы. Здесь же молодая пара решила свить своё гнездо. Строили дружно и добротно, на многие года. Пришло время, ворона села на первую кладку. У них вылупился замечательный птенец, которого они вырастили, и он улетел устраивать уже свою жизнь. Было лето. По городу объявили борьбу с воронами, посчитав, что они не украшают городской ландшафт, а их не мелодичное карканье раздражает слух городских начальников. Выпустили приказ об отстреле вороньего племени. Дворников вооружили, и они пошли зачищать свои участки. Ворона сразу и не поняла, почему её любимый, неловко расправляя крылья, камнем падает на тротуар. Когда же коснулся земли, она стремглав слетела к нему, не думая об опасности. Он еще был жив, открывал и закрывал клюв, делая последние свои вздохи. Ворона ходила вокруг, не понимая, что случилось, стараясь поднять его в небо, захватывая клювом то одно крыло, то другое. И вдруг воздух пронзил крик отчаяния, птица стояла над мертвым телом и кричала. Кричала, словно рвала сердце, ничего и никого не боясь. Собрались прохожие, и начали отгонять её, потому что нельзя было слышать этот крик отчаяния и горя. Отгоняли палкой, она взлетала и опять возвращалась, пытаясь поднять мертвого возлюбленного. Подоспевшая Валентина догадалась накрыть мертвое тельце и унести, чтобы спрятать. Обезумевшая птица всё топталась на этом уже пустом месте и звала, звала. На этот крик слетелись вороны и, окружив её плотным кольцом, вместе взмыли в небо, уводя от страшного места. Несколько дней подряд повторялось одно и то же: она возвращалась и тупо, не двигаясь, сидела в родном, но уже опустевшем гнезде. Вечером за ней опять прилетали вороны и с карканьем забирали её в свою стаю. В мусорный бак накидали мертвых птиц, а утром следующего дня вывезли за город на свалку. Выжившие вороны покинули наши места. И теперь на деревьях чернеют проклятые, брошенные гнезда. Там больше никто не селится.
СВЯТОЧНОЕ
Вы верите в привидения?
Была темная зимняя ночь, но в комнате светло, как днем. Это напротив, через дорогу, стоит дом, на крыше которого большая неоновая реклама. Наша с сестрой спальня, хоть и маленькая, но отдельная, с одним единственным окном находилась как раз на уровне этого «безумного» источника голубого света, который заливал всё пространство. Мы шутили, что у нас круглый год «белые ночи». К радости родителей в этой узкой и длинной комнате поместились обе кровати, и даже остался небольшой проход между ними.
Дом находился в самом центре города, был выстроен до революции и относился к разряду «доходных». Это те дома, квартиры в которых хозяева сдавали внаём, на временное проживание и имели с этого неплохие деньги. Жильцы въезжали и съезжали, менялись часто или оседали надолго, доживая до самой смерти. У кого как жизнь сложится. Сколько же видели эти стены на своём веку? Какие истории, комедии и трагедии разыгрывались здесь можно только догадываться! Дом стоит на бойком месте - на Бульварном кольце. Он ведь и сейчас там, только в нем не живут семьями, как раньше, там теперь офисы. Может и к лучшему. Тогда жили мы – мама, папа, я и моя сестра Ольга, которая была на год старше меня. Квартира находилась на последнем этаже и была какая-то непонятная, чувствовалось, что она не раз подвергалась перепланировке, так как из одной полноценной комнаты сделали две – большую и нашу маленькую. Но зато кухня была огромной, темной, без окон и имела выход на вторую, «черную» лестницу, которая, вероятно, когда-то служила для входа прислуги. Теперь дверь за ненадобностью была заколочена наглухо. Боже мой, чего только не было на этой кухне! Для экономии электричества свет горел только над нашим кухонным столом и плитой, остальное помещение тонуло в пугающе-манящей темноте. Там в полумраке можно было различить свалку ненужной старой мебели: пару огромных сундуков, кучи какого-то хлама. Для искателей старины это был настоящий Клондайк. Всё было в первозданном беспорядке, располагаясь историческими слоями. Никто не занимался этой пещерой Али Бабы. Все жили временно и пользовались маленьким пространством, на котором помещалось только самое необходимое. Как я теперь корю себя за своё нелюбопытство. Сколько можно было «нарыть» там интересного и неповторимого и даже бесценного в теперешнем моём понимании знатока, дипломированного искусствоведа. Искусала бы все локти, да не достанешь! Надо уметь ценить и пользоваться предоставленной возможностью вовремя.
Прекрасно помню, как выглядела родительская комната, когда мы только въехали в эту квартиру. Два длинных, почти от пола до потолка окна, и между ними - прекрасное трюмо. Само зеркало было безукоризненно, а вот деревянная рама имела утраты, которые легко можно было бы восполнить. Но мама сказала, что оно подавляет её и навевает почему-то грустные мысли. Его вскоре продали за сущие копейки, как и остальную мебель: стол и стулья на двенадцать персон, огромный кожаный диван и книжный шкаф. Их место теперь занимало всё новое и модное. Комната преобразилась до неузнаваемости. Она снова покорно приняла условия игры уже нынешних хозяев. Как ни странно, у меня от этой квартиры остались три вещицы, которые я так и таскаю, по непонятной для меня причине, по всем своим квартирам, в которых живу. Сейчас на модном низком столике, среди других вещиц гордо стоят две ступки, одна большая, а другая - совсем маленькая. И третий предмет – это простой, незатейливый медный подсвечник на одну свечу, который явно служил не просто для украшения, а был создан для житейской необходимости. Внизу по кругу хорошо читается клеймо мастера «А. Юдинъ». Да ещё в моих книгах нашлась пара открыток из прошлого. Они написаны изящным, красивым почерком, пером и чернилами. Все на один адрес: «Москва, Дом священника отца Никитина с передачей Александре Ивановне Козловой». Думаю, что я не нарушу правил хорошего тона, если перепечатаю их текст.
«Сашенька! Дорогой мой человек, крепко целую тебя и спешу сообщить, что я здоров. Сейчас я сильно занят формированием Контрольной Конторы. Работаю, как никогда не работал. Народу требуется много. Мне помогает Глебицкий, человек он хороший, работы хватит на всех. Передай мой поклон Никитиным». Почтовый штамп по кругу «Главная Полевая Контора во Львовъ», и дата в середине - 18. 8.14. «Дорогая, любимая моя Сашенька! Не волнуйся, что давно не было от меня весточки. Теперь всё хорошо. Я в госпитале. Ничего страшного. Я так-то здоров, но только рука не пишет, болит от зуба. Не удивляйся чужому почерку. Это по моей просьбе пишет господин Чижов. Я ему диктую. Прошу тебя не расстраиваться по этому поводу. Идет выздоровление, и меня ждут новые начинания. Мысленно всегда с тобой. Михаил. Почтовый штемпель тот же, а дата - 29.9.14. Вот и всё.
Вдруг я проснулась среди ночи, этого за мной никогда не водилось. Спала всегда крепко и до самого утра. Сон для меня святое. Никакой шум не мог разбудить. Могла спать при включенном свете и телевизоре - в любой обстановке. Погружалась из реальности в царство Морфея одним прыжком, словно с берега в воду. Этой моей способности все удивлялись и завидовали. Но сейчас меня охватило какое-то тревожное чувство. Сначала я сильно замерзла, это под пуховым-то одеялом, да и центральное отопление нас никогда не подводило. В комнате всегда было жарко, даже форточка не закрывалась. Четкое ощущение присутствия в комнате кого-то постороннего не давало снова заснуть. Когда я окончательно проснулась и открыла глаза, меня поразило увиденное. На кровати, у сестры в ногах, сидит чужая женщина! Да ещё какая. Прямо персонаж Чеховской пьесы. Прическа, светлая блузка с высоким воротником, темная юбка и длинная нить жемчужных бус, всё строго по моде начала двадцатого века! Она молода и красива, но с глубокой печалью на лице. Невероятно прямая спина (скорее всего, на ней модный тогда корсет). Сидит смиренно, повернув голову, пристально смотрит в лицо спящей Ольге. Я не могла поверить, что это правда, что это реальность, а не просто мои ночные фантазии. Тогда, в советское время материализма, вовсе не печатали удивительных историй о привидениях и других аномальных явлениях. Они передавались, как народный фольклор, из уст в уста. Никто, например, не знал, что перед появлением призрака, температура в помещении обязательно падает. То-то я так замерзла, что даже проснулась! Смотрела во все глаза, благо, что светло как днем. Она была как живая! Я различала нежный трепет тонкой ткани на её груди при вздохе. Была материальна на все сто! Не знаю, сколько прошло времени, но вдруг меня пронзила мысль, а что будет, если она переведет свой взгляд на меня? Кровь в жилах от этого предположения похолодела. Я поняла, что лучше мне как-то тихонечко, совершенно незаметно, отвернуться и перестать смотреть на неё. Иначе это добром точно не кончится. Но как себя заставить сделать это? Призрак завораживает и притягивает, как магнит. Да и удостовериться ещё больше хочется, что вижу чудо из потустороннего мира. Что это действительно не зрительный обман и не иллюзия. Так хороша, так реальна, что хочется дотронуться. Но страх сковывает, а мысль четко работает, подсказывая, что ни в коем случае нельзя этого делать. Нельзя вступать с ней в контакт. Вдруг я почувствовала в ней какое-то беспокойство. Её тонкие кисти рук зашевелились и стали подниматься к бусам. Она нервно перебирала бусины. Я четко слышала этот звук. Пора. Я стала медленно и, как мне казалось, почти беззвучно, поворачивать голову на подушке в противоположную сторону. Вот перед моим взором оказалась стена, обклеенная знакомыми обоями в веселый цветочек. Чтобы убедиться в реальности происходящего, я погладила их пальцем. Мне неудержимо хотелось ещё хоть разок взглянуть на незваную гостью. И тут я поняла, что это не она гость, а мы непрошенные гости. Она хозяйка, давно живущая здесь, а мы простые люди, которые через определенное время уйдем, и на наше место придут другие, и они тоже будут только временными жильцами. А она будет всегда! Но кто она? Почему так надолго задержалась здесь? Для меня это были неразрешимые вопросы.
Давно уже мы разъехались по разным адресам. Однажды, по характеру своей работы, я оказалась в архиве города. Было свободное время, и мне захотелось узнать историю нашего дома, где я видела прекрасную и несчастную даму. К моему сожалению, оказалось всё очень просто. Действительно дом был доходным, о чём мы знали и раньше, квартиры сдавались внаём до самой революции. И никакой исторической ценности он не представляет. Теперь можно и пофантазировать на эту тему - что случилось? Может быть, в этой квартире разыгралась семейная или любовная драма, где жена или брошенная любовница не нашла в себе сил смириться с унижением и позором. А может быть, это была та самая Сашенька, которая получала открытки с фронта, и две из них каким-то образом оказались у меня. Не смогла пережить гибели своего любимого и покончила жизнь самоубийство. Исполнение этого решения было настолько стремительным, что душа не успела полностью расстаться с телом, этим и объясняется столь плотный фантом. Это далеко не бесформенная белая масса блуждает облаком по квартире, а настоящая женщина, сохранившая в своем облике всё то, что было присуще ей в настоящей жизни, вплоть до жемчужных бус. Вот так она превратилась в вечную странницу по нашему, уже чуждому для неё миру. Душа не может найти упокоения. Теперь под этим домом вход в метро. Проходя мимо, я невольно смотрю в окна последнего этажа. Сейчас там офис.
Дневная суета затихает. Наплывают ночные сумерки. И несчастная Хозяйка начинает обход своих владений. Все чудно и ново. Всё меняется, кроме неё самой.
Можно верить в то, что сам видел. Теперь я твердо знаю – ОНИ существуют и живут среди нас.
23 ФЕВРАЛЯ
Поклонюсь до земли,
прольюсь слезами
за всех погибших в войнах.
23 февраля по православному календарю день ангела Валентины. Это имя моей матушки. Февраль 1945 года, уже совсем скоро победный май, но сейчас с вокзала отправляется спец.состав на фронт. Над перроном из репродукторов льётся марш «Прощание славянки». На девушке, почти ребенке, надета солдатская шинель совсем не по росту, просто такие размеры не шили. Около неё стоят две взрослые женщины. Одна, которая постарше, жалея Валентину, тихо говорила слова утешения, что вряд ли её отправят на передовую - совсем маленькая и неопытная, и толку от неё не будет. Так что, скорее всего, переждет где-нибудь в обозах. Та, которая помоложе, с внешностью стервы все выговаривала зло:
- Надо было слушать старших, а не самовольничать. Нечего было идти учиться на телеграфистку на почтамт, вот и получила профессию связистки. Какой толк от тебя, ты же и рацию не поднимешь.
Валентина – сирота, сейчас стояла посередине перрона. Вокруг люди, но она резко выделялась на их фоне: и не провожающая, и не воин. А так, тонкая хрупкая девичья фигурка, потерявшаяся в большой, не по размеру, шинели, на тоненькой шейке головка с коротко стрижеными волосами, и на всё лицо огромные, бездонные необыкновенного темно-серого цвета, глаза. Они переполнены слезами и от этого напоминают драгоценные камни. Провожают её на фронт совсем чужие люди: соседки Варвара Антоновна и Клавдия.
- Ну, давай режь, а то не успеем, - сказала нетерпеливо Варвара Антоновна. Клавдия оглянулась по сторонам, чтобы не привлекать внимания, да на них никто и не смотрит. Все прощаются. Плач со всех сторон, но его почти не слышно: перекрывают звуки марша. «Наверное, специально так громко включили»,- подумала Клавдия. Вытащила из сумки ножницы. Они сегодня уже поработали: в доме на подоконнике остались лежать две толстые, красивые косы, предмет гордости хозяйки и зависти её подруг. Женщина, присев, начала обрезать полы шинели, которые лежали на перроне, словно фалды бального платья. Девочка плакала навзрыд, утирая слезы длинными рукавами, но их уж точно не укоротишь - не по уставу.
Мою маму направили в состав Белорусского фронта, и она всё время была на передовой. Но это уже другая история.
***
Первым из моего класса умер Зыков Александр, не умер, а погиб в Афгане. Я его очень хорошо помню. Высокий, статный и не по возрасту спокойный и мудрый. Выпускник военного училища, сразу же оказался в мясорубке непонятной «войны за интерес». Во второй месяц службы молодой офицер погиб, прикрывая отход своих солдат. Горе матери, потерявшей единственного сына, было безгранично. Она не смогла пережить эту утрату, умерла. Осталась молодая вдова с близнецами, которых Саша так и не успел увидеть и взять на руки. Могилы нет, только письмо из военкомата.
***
Она сидела напротив меня и сбивчиво рассказывала. Врач по образованию, оказалась на передовой. Ольга сопровождала машину с ранеными. Шофер, молоденький солдатик, выжимал из машины всё, что мог, спасая себя и раненых ребят. Но их всё равно накрыло снарядом. Когда Ольга очнулась, была уже в прифронтовом госпитале и прооперирована. Открыла глаза, а медсестра, которая сидела рядом, заплакав, куда-то побежала. Через несколько минут вернулась с врачом. Он, пододвинув табурет и наклонясь, сказал:
- Вы знаете - вам крупно повезло, вас прикрыл раненый, и поэтому вы остались живы. Остальные все погибли. У вас очень тяжелое ранение в живот. Мы и не надеялись, что вы выживете.
При выписке добавил, что всё как бы нормально, только вот детей не будет никогда. Прошло время. Песок забвения понемногу заметал её страшные воспоминания. Ольга счастливо вышла замуж, но только детей не было. Она как будто и смирилась. Но так хочется малыша, особенно тому, кто сам познал цену жизни и смерти. Однажды ночью ей приснился вещий сон. Все события повторялись до мелочей. Она вывозит раненых. Вот и взрыв. Красная вспышка - и гнетущая тишина: все движения как в замедленном фильме. Близко видит лицо того молодого лейтенанта, который спас ей жизнь. И он почти одними губами шепчет ей:
- У тебя будет сын. Назови его Тимофеем.
Ольга проснулась вся в поту и с сильным сердцебиением.
Сейчас она сидит напротив меня, секретаря настоятеля храма и, протягивая конверт, говорит:
- Здесь денежные пожертвования на реставрацию. Примите, Христа ради.
- А от кого? За кого молиться?
- За здравие отрока Тимофея.
8 МАРТА
Женщина – начало всех начал, во всех своих ипостасях! Какие мы все разные, словно цветы земные. Каждый мужчина может найти себе подругу по вкусу. Диапазон простирается от скромного лютика до вычурной орхидеи, от «черной вдовы» и стервы, до кристальной монашеской чистоты и подвига верности умершему мужу – самосожжения! Выбирай на свой вкус, кому что нравится.
Больничная палата вмещала две кровати.
Кровать ПЕРВАЯ.
- Да, жизнь странная штука! Вот только посмотри на меня, - и Зоя, встав со своей кровати, прошлась павой.
- Если я не ЖЕНЩИНА, то и Волга не река!
Соседка невольно посмотрела на неё. Действительно, хороша! Высока, стройна, белокожа, с толстой русой косой. Красавица.
- А какая я хозяйка. Мой борщ – самый вкусный, моё белье – самое белое, мой дом – в идеальном порядке.
Поженились мы десять лет назад. Взяла в мужья, извините за выражение, замухрышку безродного, чтобы мой был полностью и другие не завидовали. И начала творить как Пигмалион свою Галатею. Бросила свой бизнес, полностью растворилась в нём. Отмыла, откормила, обула и одела. Подключила все свои связи – сделала карьеру. На служебной машине теперь рассекает. Рано ещё, спит, а я уже делаю ему свежевыжатый сок, чтобы успеть подать к пробуждению милого. Каждое утро свежее белье. Рубашки и галстуки, костюм не костюм. Барином уходит на работу. К приходу его ванна вспенена, полотенца и халат прогреты. Ужин в духовке, чтобы не простыл. Кресло, плед, газета, баночка любимого пива с нужной температурой. Живи и радуйся. Как сыр в масле катался. Зоя вдруг прервала свой страстный монолог и сев на кровать, отвернулась.
- Не поняла, - сказала, словно спросила Анжела,
- Что, замолчала-то? Начала говорить, так и закончи,- нетерпеливо требовала соседка. Зоя, не поворачиваясь, только безнадежно махнула рукой и всхлипнула. Кровать ВТОРАЯ. Анжела, скорее всего имя не настоящее, была небольшого роста, сухонькая, личико востренькое с бешеным количеством косметики на лице, даже ресницы наклеенные. На голове крашенные в иссиня-черный цвет, почти неживые волосы, начёсанные и лаченные, изображали художественный беспорядок. На руках длиннющие ногти красного цвета со стразами дополняли этот колоритный образ. Бельишко, правда, дорогое. Красивый халатик, неприлично короткий, и шлепанцы «а ля мадам Помпадур». Анжела сунула свои маленькие ножки в атласные туфельки с помпонами и подошла к Зое, которая плакала, отвернувшись к окну.
- Ну, Зоечка, ну не надо плакать,- сюсюкающим голоском сказала Анжела, гладя соседку по плечу,- Ну, что дальше-то? Что случилось?
После паузы Зоя, глубоко вздохнув, выдала:
- Увели. Ушел к другой. Потом мне передали, кто видел, что ОНА - ни кожи, ни рожи. Маленькая, тощая, одни мослы торчат. Теперь они на съемной квартире живут, в грязи. Жрут, что из ресторана закажут, - зло сказала Зоя, не поворачиваясь.
Помолчали. Анжела поняла, что подробностей не последует. Взмахнув театрально ручками, посеменила к своей кровати. Рядом стояла тумбочка, которая утопала в цветах, хотя до 8 марта была ещё целая неделя. Букеты были разнокалиберные. Анжела нагнулась и взяла с полки красивую коробку дорогих конфет. Молча, ни кому не предлагая, жеманно отправила конфетку в маленький ротик, накрашенный алой помадой. Облизав поочередно пальчики, сказала:
- Да, мужчины неблагодарные существа и поэтому я ничего не вкладываю в них, а только беру. Надо уметь так себя поставить, чтобы он ползал у тебя в ногах и умолял. Поводок нельзя ослабить даже на минуту,- уже совсем другим, нравоучительным, тоном продолжала поучать Анжела. Маска на мгновение слетела, и Зоя увидела настоящую Анжелу. Женщина походила на маленького хищного зверька с жадным взглядом и острыми коготками, который никогда не упустит свою добычу из цепких лапок.
- Вот видишь, я вся в шоколаде и в прямом, и в переносном смысле, - сказала уже прежняя Анжела, хихикая и кокетливо показывая ушки и пальчики, унизанные немалыми бриллиантами.
- Что же ты такое делаешь?- спросила Зоя, смотря на неё ещё влажными от слез глазами.
- Или, лучше спросить, ЧТО я такого не делала?
Анжела часто заморгала искусственными ресницами, что сделало её личико совсем кукольным, запрокинув головку, звонко засмеялась. Выдержав паузу, чтобы придать своим словам большую значимость, тихо сказала назидательным тоном нараспев, словно выдала великую тайну.
- В постеле, милочка, надо было быть искусницей, а не на кухне!
И залилась серебристым смехом. Зоя, широко открыв глаза, смотрела на соседку, пытаясь осознать сказанное.
Вдруг зазвонил Анжелин навороченный мобильник.
- Это ты, Папусик? Поднимайся, у меня палата № 3, - приторным голоском сказала Анжела и многозначительно посмотрела на Зою. Быстро осмотрела себя в зеркало, проверив свою боеготовность. И живописно присев на кровать, стала выжидающе смотреть на дверь. Через несколько минут в коридоре послышались шаги, и через миг открылась дверь. Сначала в проёме появился огромный букет алых роз, затем из-за него послышался такой же игривый голос:
- А где здесь моя куколка?..
С этими словами букет опустился, и обе женщины
одновременно сказали:
- Виктор!?
ПОДАРОК
Было серое февральское утро. Зима в этом году как-то не задалась: в начале месяца неожиданно потеплело, и небольшой слой снега быстро растаял, неприятно обнажив голую стыдливую землю. Но этой ночью задул северный ветер и принес несколько облаков, которые присыпали всё снежком. Сразу стало светлее, и в душе появилось чувство зимы. В сторону станции метро по аллее через парк торопился трудовой люд. Народ был в соответствующем февральском настроении, и предстоящий рабочий день никак не мог добавить оптимизма на ближайшее время. Все спешили и, наверное, поэтому никто не замечал, что от тротуара в сторону кустарников шли одинокие следы, они были от босых ног маленького размера, вероятно, женских или ребенка. Эту странность заметили позже, когда две молодые мамочки вальяжно, не торопясь, прогуливались по аллее с колясками. Внимание женщин привлекли странные следы на снегу. Они остановились и стали рассуждать по поводу увиденного. После получасового обсуждения решили, что надо об этом непременно сообщить милиции. Вероятно, на принятие этого правильного решения очень сильно повлиял регулярный просмотр телевизионных программ. С помощью завидной настойчивости молодые мамаши все-таки смогли вызвать на место происшествия участкового милиционера Сергея. В округе его все хорошо знали и уважали за исполнительность и дотошность. Он внимательно осмотрел следы и сделал заключение, что они совсем свежие, так как снег перестал идти в четыре часа утра, и значит, они появились не раньше этого времени. Запретив мамашам идти за ним, чтобы не затоптали исследуемое пространство, пошел по направлению следов.
Это был природный парк, когда-то близкий пригород, а теперь город. Три озера располагаются недалеко друг от друга. Вокруг дикая растительность, которая выросла сама по себе. На одном пространстве соседствуют вековые деревья и молодой кустарник. Парком это место назвать невозможно, так как в период теплого времени года сюда наезжает много народа на импровизированный пляж. Озера имеют длинную историю, образовались они чуть ли не с ледникового периода и смогли дожить до наших дней. За столь долгую жизнь они обросли огромным количеством легенд и всевозможных историй. Два озера постоянно используют как водоёмы для купания, а вот самое маленькое - нет. У него дурная слава, и называется оно соответственно - Чёрным. Вокруг этого озера ничего не растет, и никто его не посещает без надобности, даже дикие собаки не забегают. Пробовали купаться, но удовольствие от этого не получали, а то и вообще тонули безвозвратно. Тем более что удобного покатого берега оно не имело. Словно искусственно вырытая глубокая яма. Вода же в нём была, на зависть, необыкновенно прозрачной, но в манящей, мерцающей глубине даже рыба не водилась, а вот подводная растительность буйно произрастала, не оставляя открытого дна. Как богатая нива, колосились водоросли под медленное и ритмичное тихое подводное течение. В озере бьют ключи, создавая этим постоянное движение воды. Поговаривают, что все три озера где-то глубоко под землей соединялись протоками и поэтому всегда имеют один и тоже уровень. Вот к этому загадочному озеру и вели странные следы. Они были ровными, и только у самого берега последние отпечатки были более чёткие. Вероятно, их хозяин сделал усилие, чтобы посильнее оттолкнуться от берега и прыгнуть в воду. Милиционер, дойдя до края озера, присел, и осторожно потрогав пальцем края следа, сделал горький вывод – попахивает суицидом. Позвонил в отделение милиции и сообщил неприятную новость. К обеду обстановка стала проясняться. Из дома четырнадцать, что напротив отделения милиции, пришла женщина и сообщила, что у неё пропала двадцатилетняя дочь. Исчезла, похоже, среди ночи и, что самое странное, в одной ночной рубашке, то есть без верхней одежды и обуви. Ввиду странности обстоятельств происшедшего, заявление о пропаже человека приняли в этот же день, не ожидая положенных трех. Пропавшую девушку звали Еленой Борисовной Солдатовой. Её отец, Борис Солдатов, был человеком известным и в меру влиятельным, имел связи в правоохранительных органах. Поэтому уже к вечеру дело передали в центр. Следователь Мишин внимательно смотрел на фотографию пропавшей и, скорее всего, уже погибшей девушки. Худенькая, стройная, с приятным девичьим лицом, с большими и доверчивыми глазами, как у щенка, старомодно заплетенной косой, она стояла на фоне Черного озера и улыбалась.
- Что тебя туда понесло? - подумал Мишин.
И очень ярко себе представил эту картину. Как в февральскую промозглую ночь, эта девушка в длинной ночной рубашке босиком, с развевающимися волосами, торопливо идет, почти бежит к страшному месту своей гибели. «Так. Стоп. Сейчас нафантазируешь, а надо делом заниматься»,- сказал сам себе следователь и посмотрел на часы. В двенадцать он должен подъехать к озеру, там его будут ждать бригада водолазов и криминалисты. Начнут искать утопленницу. Уже подходя к аллее, Мишин увидел вдалеке у озера группу людей и две машины. Ускорил шаг. Водолазы раскладывали оборудование. Два криминалиста, его знакомые, Паша и Саша, стояли в сторонке и переговаривались. Заметив следователя, замолчали.
- Привет! Что грустные такие? - спросил Мишин.
- Да вот, водолазы расстроили… - ответил Саша.
- Говорят, вряд ли, что найдем. Они хорошо знают это место. Много раз приезжали сюда искать утопленников, но ни разу не находили, редко кто потом всплывал в других озерах, а так все бесследно исчезали. Озера соединяются, и от этого постоянное течение. Всё напрасно, - сказал Паша.
- Ну, ничего не поделаешь, работа такая, - тяжело вздохнул следователь и направился к водолазам. Один из них уже почти был готов к погружению. Старший подошел к водолазу, проверить всё ли в порядке.
- Васек, ты чё такой смурной? – спросил бригадир
- Да... Как-то весь день с утра не заладился,- ответил Васёк и с тревогой посмотрел на озеро.
- Ты чё! Боишься, что ли? – шепотом спросил Иван Иванович, почуяв неладное.
- Да нет! Но как-то не по себе, - и с этими словами шагнул к воде.
- Ты там смотри, всё время будь на связи, - крикнул вдогонку бригадир. У самой воды закончили снаряжать водолаза и, хлопнув его по спине, дали понять, что он готов к погружению. Василий сделал шаг и сразу же исчез под водой. Вот такая здесь крутизна. Собрались у самого берега. Бригадир переговаривался с водолазом по громкой связи. Все слушали.
- Ну, как там у тебя дела? - спросил он в микрофон
- Да всё нормалёк. У меня здесь лето. Трава по пояс. Искать будет трудно. Ждите, - ответил Васёк.
Все молчали и напряженно прислушивались к тихому гудению радиосвязи. Прошло совсем немного времени, и вдруг резкий возглас:
- Ё-моё! – это был голос Васька.
Бригадир вздрогнул от неожиданности - имея большой опыт работы, он сразу же понял, случилось что-то нехорошее, начал кричать в микрофон, звать Василия, но в ответ была тишина. Иван Иванович жестами показал, чтобы срочно поднимали водолаза. Когда вытащили его на берег, он уже был мертв, криминалисты констатировали смерть, которая, вероятнее всего, наступила от инфаркта. Бригадир был поражен, сказал, что этого не может быть, так как здоровее Василия у них в бригаде никого нет. Водолаза отправили на вскрытие. Предварительный диагноз подтвердился. А Паша сказал, что у Василия, действительно, было на редкость здоровое сердце.
- А тогда в чём дело?- удивился следователь
- Так умирают от очень сильного испуга,- тихо ответил Паша. Что же такое мог увидеть водолаз под водой, чтобы умереть почти мгновенно? Сначала хотели отписаться и закрыть это проклятое дело, тем более, что шансы найти утопленницу равнялись нулю. Но отец требовал тело дочери и подключил все связи. Через три дня опять все стояли на берегу Чёрного озера. Всё делали молча. Чувствовалось большое напряжение. Только следующий водолаз пытался нервно шутить, чтоб скрыть неприятное чувство страха неизвестности. Бригадир подошел к водолазу и очень тихо стал ему что-то говорить, тот изменился в лице и побледнел. Иван Иванович незаметно перекрестил водолаза, когда тот направился к озеру. Опять все сгрудились у самой воды. Стояла тишина, которую нарушал тихий гул работающей связи. И вдруг.
- Блин!- в голосе водолаза слышался испуг и в тоже время удивление.
- Что, что там?- закричал бригадир.
Через несколько мгновений:
- Она здесь. ЖИВАЯ,- еле услышали шепот водолаза.
На берегу все невольно переглянулись.
- Николай, ты что говоришь–то?! - тревожно сказал в микрофон Иван Иванович.
- Ребят, она живая! Стоит от меня в шагах пяти и руками манит, зовет меня к себе,- словно нараспев говорил Николай.
- Боже, да что же там происходит! Срочно на подъем! - приказал Иван Иванович.
- Нет, подождите, не поднимайте. Всё равно надо разобраться, - уже более спокойным голосом ответил водолаз.
- Ты всё комментируй, что будешь делать, чтобы мы тебя постоянно слышали, - потребовал бригадир.
- Сейчас я подхожу к ней. Ни фига себе! Зрелище… Вам бы увидеть ЭТО! Всё. Всё понял!- закричал Николай. - Сейчас будем подниматься вместе, вдвоём. Ждите гостью!
Заработала машина, и трос стал накручиваться на барабан. Все, не отрываясь, смотрели на гладь черной воды. И вот начал медленно появляться водолаз, на руках он держал труп девушки. Вот рассказ водолаза. Когда он спустился, то сразу же оказался по пояс в водорослях. Сказочное зрелище. Тем более, что в этот день светило солнце, и его лучи беспрепятственно проникали в толщу кристальной воды, все мерцало и серебрилось: настоящее Подводное царство. Целое поле изумрудных водорослей ритмично колыхалось, словно по нему проходила рябь от невидимого потока. Когда встал на дно, то начал осторожно осматриваться по сторонам, но сюрприз оказался у него за спиной. Когда же обернулся и увидел её - чуть не лишился дара речи. Утопленница стояла рядом с широко открытыми глазами и с распахнутыми, словно для объятия, руками. Длинные волосы плавали вокруг неё, будто в каком-то фантастическом фильме, создавая ореол русалки. Она же медленно раскачивалась в такт водорослям и при этом делала еле уловимые движения руками, словно призывая Николая к себе. Прошло время, чтобы он смог реально оценить обстановку. Утопленница больше ничего не предпринимала. И водолаз осмелился подойти поближе. Когда Николай оказался рядом с ней, опять ничего не изменилось, словно она его не видит. Он совсем осмелел и, поймав её за руку, начал тащить к себе, но ничего не получалось, водолаз не мог сдвинуть утопленницу с места. Тогда начал рвать водоросли вокруг неё и увидел разгадку: её ноги были придавлены тяжелым портфелем (она сама взяла его с собой, чтобы легче уйти на дно). Это давало ей возможность сохранять вертикальное положение, и, словно водоросли, которые были вокруг неё, делать такие зазывающие движения руками под напором незаметного движения воды. Картина совершенно потрясающая, поэтому Василий и не выдержал увиденного. Потом пришла и разгадка самоубийства девушки. Её первая любовь оказалась трагичной. Елену обманул возлюбленный, бросив беременной. А если учесть в какой она семье воспитывалась, на прощение и понимание у неё не было никаких шансов. Вот и надумала, как одним ударам решить все проблемы. Её же возлюбленный получил поздравительную открытку с Днем святого Валентина, с праздником всех влюбленных. На обратной стороне открытки было написано: «Дорогой, прими мои поздравления заранее, а подарок получишь в день святого Валентина! Любящая тебя Елена».
ВСТРЕЧА
Ольга была безумно довольна собой, командировка удалась на славу. Душа её ликовала. Триумф полный. Теперь же она сидела в вагоне повышенной комфортности, и поезд медленно отъезжал от платформы. Группа провожающих её мужчин ещё стояла на платформе и натянуто улыбалась ей.
- Вот так их строить надо,- весело подумала она, ревизор из Центрального аппарата, вспоминая, как все они, во главе с генеральным директором, водили вокруг неё хоровод. Поезд всё быстрее набирал ход и, наконец, перешел в медленно-ритмичное, убаюкивающее покачивание. На столике у окна стояли роскошные, очень дорогие цветы, большую часть пришлось отдать проводнице, которая заверила, что всё купе выкуплено и до самой Москвы её никто не потревожит. Ольга обожала поезда. Этот крохотный мирок со своей микро жизнью расслаблял и успокаивал, позволял ненадолго позабыть всё заботы и проблемы и просто отдохнуть. Она уже предвкушала чудесные мгновения уединения, как вдруг в дверь робко постучали.
- Что это? Для чая ещё рано, а проводницу строго предупредила, чтобы не беспокоила понапрасну,- раздраженно подумала Ольга. Стук тихо повторился.
- Да, войдите, - отработанным, начальственным тоном сказала она. Дверь стала медленно отъезжать и перед взором предстала худенькая, бедно одетая девушка с целлофановым пакетом в руке. Она стояла в коридоре, и как-то по особенному смотрела на Ольгу огромными серыми глазами, словно боясь произнести слово или переступить черту, разделяющую их. Повисла пауза. Ольга недовольным тоном прервала это странное, затянувшееся молчание, грубо спросила:
- Что Вы хотите?
Девушка вздрогнула, словно очнулась, и тихо, почти одними губами, произнесла:
- У меня билет на второе место,- и протянула розовый бланк билета.
Ольга взяла его и, посмотрев, убедилась, что незнакомка говорит правду. Первым желанием было пойти и напомнить проводнице, что в этом купе кроме неё не должно быть пассажиров. Когда же она подняла глаза и встретила такой умоляющий взгляд девушки, у Ольги неожиданно ёкнуло сердце, и по непонятной для себя причине она вдруг поменяла намерение. Тем более попутчица сказала, что никак не помешает, так как вещей у неё нет и ехать совсем недолго. Ольга вдруг решила, что вдвоем веселее и время быстрее пролетит в дороге, да и девица какая-то чудная, и дала своё согласие. Пока попутчица располагалась, Ольга внимательно, без стеснения, рассматривала её. На девушке была простая темная юбка и старая водолазка, теперь такие не носят. Волосы чистые и густые были стянуты в хвост черной резинкой. Пакет, который она прежде держала в руках, аккуратно повесила на крючок у двери. Оправив юбку, робко села напротив.
Ольга почувствовала, что соседка очень стесняется и робеет, боится даже глаз поднять. Она же, богатая и властная женщина, решила взять инициативу в свои руки.
- Если уж так случилась и судьбой нам предрешено ехать вместе, то давайте тогда знакомиться. Меня зовут Ольга. А вас?
Девушка, казалось ещё больше смутившись, тихо ответила, не поднимая глаз:
- Да, да, Вы правильно отметили - судьбой предрешено. Извините. Меня зовут Татьяна.
- Ну, что ж Вы так стесняетесь! Расслабьтесь. Всё уже позади.
Мы вместе и поезд едет по расписанию. И как глухое эхо:
- Да, всё уже позади и мы вместе.
Вдруг в дверь осторожно поскреблись.
- Да. Ну, что ещё там?- спросила Ольга недовольным тоном.
Дверь беззвучно приоткрылась, и в образовавшуюся щель проводница подобострастно спросила:
- Чайку не изволите?
- Изволим. Два чая, но не бурды какой-нибудь, поняли!
Несколько мгновений и на столике оказались два стакана в серебряных подстаканниках и вазочка с всякими вкусностями. Ольга немного поёжилась, ей показалось, что сильнее заработали кондиционеры:
- Ну, ничего, сейчас согреемся горячим чайком. Правда, Татьяна?
Угощайтесь.
Татьяна неловко потянулась за стаканом и чуть не пролила его. Ольга звонко засмеялась.
- Тань, да не стесняйся ты так. Ведь мы, наверное, ровесницы?
- Да, мы ровесницы. Нам по двадцать пять лет,- вдруг подтвердила попутчица.
Ольга заметила, что Татьяна грела свои тонкие, почти прозрачные руки, обняв стакан с горячим чаем. На безымянном пальце у неё было кольцо с камнем. Когда же присмотрелась внимательнее, то поняла, что кольцо раньше имело еще два камня, но они были откусаны и вместо них торчали необработанные обрубуши из золота. Камень же был бриллиант, довольно большой и высокой чистоты.
- Тань, какое у тебя интересное кольцо!
- О, да. Фамильное.
- А где же остальные камни?
- Первый камень продала бабушка в голодный год, чтобы новорожденная дочка от голода не умерла. Второй - уже моя мама, что бы меня спасти. Вот один всего и стался.
И с этими словами Татьяна подняла голову и посмотрела прямо в глаза Ольги. Взгляд был необыкновенным, завораживающим. Огромные, на пол-лица, серые глаза с поволокой смотрели на неё так, что у Ольги всё перевернулось внутри. Взгляд выражал и радость встречи, и горечь расставания. Ольгу разбудил осторожный стук в дверь и тихий голос проводницы:
- Просыпайтесь, скоро Москва.
Было яркое солнечное утро, розы раскрылись за ночь и благоухали на всё купе. Ольга почувствовала необъяснимую радость и легкость в душе, с удовольствием потянулась и попробовала вспомнить вчерашнее событие и ночную гостью, но толком ничего не смогла припомнить. Кинув взгляд на противоположную полку, она поняла, что на ней никто не спал и даже не сидел. А была ли попутчица? Может быть, ей всё приснилось? Но, вдруг её взгляд задержался на крючке у двери, там по-прежнему был целлофановый пакет, который повесила Татьяна, когда вошла в купе. Ольга дотянулась до него, ловко сняла. Пакет казался почти пустым, перевернув его, потрясла. Из него выпало то самое кольцо с сиротливым, последним бриллиантом, и клочок бумаги, на котором красивым почерком было написано:
«Дорогая, любимая моя доченька. Как я хотела увидеть тебя. Мне разрешили. Прости меня, я не смогла выдержать всего. Родив, оставила тебя под дверью приличных бездетных людей. Сердце мне подсказывало, что они вырастят мою Оленьку достойным человеком. Я не ошиблась. Прости свою слабую мать и не ищи. Меня нет на земле вот уже двадцать пять лет. Как хотелось бы крепко обнять тебя и поцеловать, но не могу. Будь счастлива, моя доченька. Мама».
Ольга машинально посмотрела на пакет. С него ей весело и задорно улыбался Олимпийский медвежонок. 1980 год – год её рождения.
СЧАСТЬЕ
Мы с Людой ровесницы и подруги. Моя бабушка не одобряла этой дружбы. Я из «приличной», интеллигентной семьи, представительница старинного рода, пай-девочка. У меня чудесная библиотека детской литературы, по этим старым книжкам читали сказки ещё моей маме. Занималась музыкой у самой Марии Николаевны, бывшей княгини и известной пианистки, теперь живущей с нами по соседству в глинобитном доме бывшего бая. Люда же - моя полная противоположность. Жила с матерью-одиночкой, которая особенно себя не утруждала любовью и заботой о своем единственному ребенке. Люда росла, как дикая трава. Бегала в грязной майке, заправленной в трусы, и всегда босиком. На голове непонятного цвета волосы, затянутые черной аптечной резинкой, и давно не знавшие мыла и расчески Личико в грязи, ногти черные и нестриженные, Люда их периодически грызла. И постоянно голодная. Когда у меня выдавалось свободное время, я бежала на улицу к своей подруге, тайком прихватив что-нибудь с кухни. Кусок хлеба и, если повезёт, колбасу, сыр или конфеты. Набирала как для себя и даже больше. Мы уединялись в нашем самом любимом месте, где большой арык делал крутой изгиб, образовав тем самым полуостров. Там росло старое, раскидистое дерево грецкого ореха, а под его тенью, по самому берегу с живительной влагой, росла изумрудная трава. Это было наше место. Сюда никто не приходил. Здесь нам не мешали играть и фантазировать.
Люда никогда не оставалась у меня в долгу за мои угощения. Она считала делом чести отблагодарить. Мы жили в Старом городе, где глинобитные домишки без окон выстраивали свои нескончаемые лабиринты узких улочек и тупиков. Неместные всегда здесь подолгу плутали. Сохранились в неприкосновенности и национальные традиции. Два раза в неделю приходил в наши края Бабайка, старый узбек, приносил с собой приготовленные им восточные сладости. Это были или воздушная кукуруза или мешалда (взбитые белки с сахаром, моя бабушка это называла культурно - «гоголь-моголь»). Родители категорически не разрешали мне это есть, так как всё это готовилась в антисанитарных условиях. Но вкуснее сладостей, чем у Бабайки я нигде не пробовала! Он свои вкусности продавал за пятаки или менял на пустые бутылки. Так вот к нашей встрече Люда находила на помойке пустые бутылки, отмывала их и меняла на сладости. И мы, уединившись под деревом, поедали их с ни с чем не сравнимым блаженством. Однажды вечером мама пришла с работы и принесла большую коробку необыкновенной красоты и, положив её на стол, сказала, что внутри - не менее чудесный подарок, и получу его только при одном условии, если бабушка подтвердит, что вела себя безукоризненно. Мои глаза наполнились слезами, и я опустила голову, сказочного подарка мне не получить, я знала. Но вдруг, совершенно неожиданно, бабушка сказала, что если не учитывать некоторые небольшие нарушения в моём поведении, то есть шанс получить его. Я не верила своим ушам. Посмотрела на бабушку. Она улыбалась так, как могла улыбаться только моя горячо любимая бабуля.
Когда открыли коробку, я обомлела - в ней лежало платье сказочной принцессы. Мне разрешили его примерить. Весь вечер порхала в нём словно мотылёк. И ужасно
расстроилась, когда пришло время ложиться спать и надо было расставаться с этим «чудом». С большой осторожностью сняла его и попросила не убирать далеко, чтобы могла всё время видеть. Мне пошли навстречу, и всю ночь платье висело на стуле рядом с кроватью. Я лежала и мечтала, как пойду в нём в гости или буду выступать на сцене на ближайшем концерте. А когда заснула, оно превратилось в сказочное розовое облако. Первое, что увидела, утром проснувшись - было моё платье. Сердце пело. День пролетел как миг. Мне не терпелось поделиться своим счастьем с ближайшей подругой. Когда нашла её, она горько рыдала, размазывая крупные, как горох, слёзы по грязному личику. Рассказала, что вчера мать пришла пьяная и злая, а она не успела спрятаться, и её выпороли ни за что. Подняла майку и я увидала на худой спинке розовые следы от ремня. Подруга так горько плакала, что я не удержалась и тоже заревела. Пока ревели, у меня созрел грандиозный план. Схватив Люду за руку, потащила к нам домой, та упиралась, что есть сил, приговаривая, что моя бабушка её и на порог не пустит. Но моя непоколебимая решимость сломила упорство подруги. Когда мы, обе рыдающие, предстали пред очами моей бабули, та всплеснула руками. Я выложила свой план. Она подумала немного и дала своё согласие. Работа закипела. На это ушёл весь день. Но к вечеру мы любовались результатом. Вымытая до белизны и причесанная Люда стояла посередине комнаты в моём платье. Неожиданно она оказалась тоже блондинкой, как и я, и поэтому ей так же шло это розовое в оборочку "чудо". Подруга боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть волшебство преображения из гадкого утёнка в прекрасную птицу. Её глаза казались огромными, они светились неземной радостью. Люда вся была воплощением счастья. От увиденного результата наших усилий и произошедших сказочных перемен в моей подруге, моя душа запела. Я радовалась чужому счастью больше, чем своему. Это неповторимое чувство, сделать другого счастливым!
Предвкушая, какое впечатление произведет новый облик Люды на её мать, помчались на автобусную остановку. Когда та вышла из автобуса, мы замерли и перестали дышать. Ждали, по меньшей мере, взрыва бомбы. Но женщина безразлично скользнула взглядом по одиноким детским фигуркам и прошла мимо. Она не узнала свою дочь.
МАМЫ РАЗНЫЕ НУЖНЫ
Был воскресный день, и мы, по нашей семейной традиции, сидели за праздничным столом, сервированным по всем правилам этикета, вплоть до льняных салфеток. Обед чинно подходил к концу, когда раздался условный свист, который был сигналом к тому, чтобы я вышла на улицу. Это подавал знак третий друг по играм - сосед Бахтиярка. Я подняла глаза и сразу же встретилась с бабушкиным строгим взглядом. Из-за стола до окончания обеда можно было выйти только по разрешению старших. Опустив голову, я продолжала есть. Вдруг снова раздался свист. В нем звучала тревога и нетерпение. Поняла, что случилось что-то очень важное, и мне непременно надо выйти на улицу. Меня отпустили. Как только оказалась во дворе, из кустов ринулся Бахтияр, схватив за руку, оттащил подальше и горячим шепотом, скороговоркой стал говорить:
- Там Людку убивают. Она съела кусок колбасы, которую её мать купила для своего хахаля. Надо спасать.
Он не успел больше ничего сказать, я сорвалась с места и понеслась быстрее ветра, потому что прекрасно знала и наблюдала Людкину мать в гневе. Когда мы добежали до места казни, то увидали жуткую картину. Держа Людку за руку, мать била своего ребенка смертным боем. Войдя в раж, женщина потеряла контроль над своими действиями. Она превратилась в фурию. Детская кровь смешалась с пылью. Люда кричала душераздирающим голосом, от которого у нормального человека мурашки по коже:
- Мамочка, миленькая, я большое никогда, никогда не буду. Не буду.
- Я тебя научу на всю жизнь, как воровать из дому.
Выворачивая тонкую детскую ручонку, она старалась нанести ребенку удар посильнее и побольнее. Дубасила Люду со всей силой, маленькое же тельце извивалось у неё под ногами и кричало от боли. Удары сыпались один за другим, не разбирая, куда бьёт, по голове, по телу, по ногам. Мать била своего ребенка насмерть. Я растолкала толпу зевак и, реально оценив обстановку, рванула вперед. Увидав вновь занесенную руку для удара, вцепилась в неё зубами, бульдожьей хваткой. Женщина взвыла от дикой боли, я же почувствовала солоноватый вкус её крови во рту. Она отпустила дочь, которая безмолвно, словно тряпичная кукла, упала на землю. Я продолжала висеть на руке ненавистной бабы. Освободившейся рукой она ударила меня. Больше ничего не помню. Потеряла сознание от избытка чувств и удара по голове. Люду с многочисленными ранами, переломами и сотрясением мозга увезли на «Скорой» в больницу, в какую - от меня тщательно скрывали.
ЗАСТУПНИЦА
Стояла настоящая московская зима. Светло было всего несколько часов в сутки. Серое, рыхлое небо нависало так низко, что казалось можно достать его рукой. А про то, что было внизу, на земле, лучше и вовсе не говорить - жидкое месиво из грязного, подтаявшего снега. Ноги, словно на болоте, уходили в эту промозглую глубину. Короче говоря, самое радостное время года, когда хочется плакать круглосуточно. Я подошла к окну и с грустью посмотрела на улицу. Пейзаж не радовал. Редкие прохожие, похожие друг на друга. Солдаты одной армии за выживание, одинаково одетые в серо-чёрное, съежившись от холода, торопились на работу. А я не торопилась, так как работы у меня уже несколько месяцев не было. Нас всех уволили – хитрО и быстро, заставив написать заявление с просьбой об уходе "По собственному желанию". Таким образом мы вылетели с фирмы в одночасье, не получив никакой компенсации. Ну, что уж теперь после драки руками махать? Раньше головой надо было думать. Беда наша в том, что родились мы и выросли в другой стране, где директора могли снять с должности, если рабочим задерживали зарплату хоть на один день. Теперь только успевай уворачиваться - то здесь "кинут", то "друг" подставит, обвесят и обсчитают, а то заведомо дрянь какую-нибудь продадут. Словом, ушки на макушке и нос по ветру. А лучше всего из дома вовсе не выходить, но, к сожалению, и там достанут. Тема неисчерпаемая: докторскую можно написать «Как дурят народ». Ну, это так, просто лирическое отступление, навеянное гнусной погодой. Но выползать из норки всё равно придется: «НАДО ИСКАТЬ РАБОТУ!!!» Как первомайский лозунг, написанный большими белыми буквами на алом полотнище, маячил в моём мозгу. Образование у меня хорошее, опыт работы прекрасный. В старые времена было без проблем - ещё сама выбирала бы, куда пойти работать. Сейчас - никому не нужна. Родственников да друзей пристроить бы к себе на фирму, чтобы деньги в общий карман. Один крутой шеф после собеседования со мной (видимо хорошо пообедав с коньячком и будучи в чудесном, философическом расположении духа), открыл мне эту тайну – почему я, прекрасный специалист, не могу устроиться на работу. Не буду вас грузить подробностями - всё сами прекрасно знаете. Просто бизнес в России, как и всё остальное в нашей стране, особенный и преследует совершенно другие цели, чем где-либо. После такого откровения тогда у меня совсем обвисли крылья, и нижние перья волочились за мной, пачкаясь в мокром грязном снегу. Я оглянулась назад и поняла, что с такими крыльями я не взлечу. Что делать? Полный тупик! Но, нет, с НЕБА всё видят. Придя домой, в жутком настроении, я села на диван. Ничего не хотелось делать, даже есть. Нет, мне все-таки хотелось - но только одного - окаменеть и не думать.
Оцепенение прервал неожиданно громкий звонок телефона. Сначала я решила не подходить, общаться не было сил, но телефон всё звонил и звонил. Значит кому-то опять что-то надо от меня. Набаловала всех, когда была на престижной работе, всем всё устраивала и доставала, помогала во всем, никому не отказывала. Теперь же, по старой памяти,
продолжают звонить те, которые ещё не знают, что я уже "не у дел". Теперь мне самой нужна помощь. Выяснив это, человек больше не звонил. Медленно подняла трубку и выдохнула:
- Да.
- Привет! А я подумала, что тебя нет дома. Ты мне так нужна! Я знаю, что только ты сможешь помочь. Только не отказывай.
Она говорила с таким напором, что я не могла даже междометие вставить. Пробовала, но безрезультатно. Только молча кивала головой в такт говорящей, терпеливо ожидая конца монолога. Оказалось, надо найти возможность связаться с очень известным профессором, детским невропатологом. Сначала все знали, где он работает и как его найти, а он вдруг исчез. Сейчас никто, никто не знает, как выйти на него, а необходимость такая, что не терпит отлагательства. Очень-очень надо. И во всех красках и со слезой. Я помнила, что у этой женщины нет детей, и среди её близких - тоже нет, но знала её манеру - делать деньги из ничего. Было понятно, что она сейчас просто отрабатывает обещанные ей деньги за добытую информацию. Во мне шевельнулась черная мыслишка – вот случай, попробуй вписаться в ситуацию и заработай деньги – ведь «самый дорогой товар это - информация». Ну, стань такой же! Нет, не могу. Врать не умею и поэтому просто скажу, что я тоже потеряла профессора, как и все. Тем более имею на это полное право: не могла выдать чужую тайну. Я всё знала про этого человека. Блестящий невролог, молодой профессор, в зените славы. Вдруг, в одночасье, обрубив все концы, исчез из нашей жизни. По первому времени думали вообще что-то криминальное. Нет, просто человек полностью переродился, исчез профессор - родился монах.
Не зная, что делать, молчала. В телефоне повисла напряженная пауза. На карту была поставлена жизнь ребенка. Я была перед очень трудным выбором. Тяжело вздохнув и пообещав себе, что это в последний раз – назвала заветный телефон и вдруг на том конце провода, совершенно неожиданно спросили, как обстоят у меня дела. Я кратко сказала, что никак. В ответ услышала (чтобы, вероятно, побыстрее отделаться от меня) скороговоркой - совет по выходу из моего трудного положения. Выдали мне информацию, которую я и сама знала, но как-то задвинула в дальний угол своей памяти за ненадобностью. Я аккуратно положила телефонную трубку. Поняв, что сказали именно то самое, очень необходимое мне в настоящий момент. Чтобы не потерять сказанное, я медленно, словно во сне, опустилась на диван и начала заново, очень аккуратно и осторожно выстраивать мысль, чтобы золотое зерно истины не ускользнуло. Было сказано: если все попытки устроиться на работу не принесли результата, есть ещё один, последний, и, как говорят, безотказный вариант, им и надо воспользоваться. Я слышала и знала об этом и даже другим советовала, а когда самой понадобилось, забыла о нём.
Сейчас это имя известно всем и по всей стране. Тогда его знал очень узкий круг людей, и передавалось оно очень осторожно из уст в уста в самых трудных и непростых ситуациях: МАТРОНУШКА - скорая заступница. Сейчас её святые мощи лежат в Покровского монастыре в золотой раке в море цветов. И очередь из просящих помощи так велика, что пресекается только на ночь, когда закрывают монастырские ворота, а если бы не закрывались, наверное, и ночью народ стоял в очереди на поклон к матушке.
А в то время она лежала в маленькой, неприметной могилке в чужой ограде на Даниловом кладбище, и только редкие просители шли к ней, неся тоненькую свечку и простенький цветочек (как она просила об этом ещё при жизни).
Вот и я несла свой скромный дар. Вышла из трамвая одна. Серое небо всё так и висело над землёй, оставляя крохотное пространство для людей. Зашла на территорию кладбища, не зная куда идти и где искать. Вдруг увидела, прикрепленный одной кнопкой, на дереве неровный обрывок белого листа, на котором карандашом нарисовали еле заметную стрелку. Я повернула направо и пошла по протоптанной в вязком снегу тропинке. Прошла совсем ничего и увидела ограду на несколько могил с навесом и маленькую очередь в пять человек, которые смиренно стояли, опустив головы, вероятно молились. Я пристроилась в хвост этой очереди, даже не спрашивая, и так всё было понятно, к кому и зачем пришли сюда эти люди. В ограде стояла хозяйкой крупная женщина, которая добровольно исполняла роль распорядителя и помощницы для нас, не знающих, как себя вести. Нужную могилку я сразу определила - она была огорожена бетонным цветником, в котором было щедро насыпан песок, и всё пространство просто полыхало маленькими огоньками тоненьких свечек - пламенем чужих бед и надежд на помощь. За скамейкой стояли ведра полные цветов.
Помощница вышла из ограды и спросила, кто может читать Псалмы. Из очереди отделилась хрупкая девушка в старом и длинном пальто, явно с чужого плеча. Ей показали место у ограды и дали в руки книгу. Она начала высоким, ангельским голоском читать. Помощница, перекрывая голос девушки своим мощным контральто, прочитала нам нехитрые правила поведения. Входим строго по одному, преклоняем колени перед Матушкиной могилкой, просим её о насущном, зажигая свечку, ставим её в песок, нам дают в руку маленький кулечек с песком с могилки, который и поможет нам в наших нуждах и так далее. Все внимательно слушали и ждали, когда начнет двигаться очередь. Напоследок Помощница предупредила, что во время прохождения очереди может ВСЯКОЕ случиться, но чтобы мы не пугались, а просто начинали читать молитвы и это нам поможет пережить увиденное. Очередь переглянулась, не совсем понимая, чего ждать. А ждать оказалось недолго. Очередь начала своё медленное движение. У меня было время, что бы внимательно рассмотреть стоящих. Все, в основном, были очень скромно одеты и со скорбными выражениями на лицах. Только одна дама резко выделялась на нашем сером фоне. Она была одета в очень дорогую, длинную шубу, в таких в общественном транспорте не ездят. Название меха я даже и не знала, так как раньше вообще такого не видела. Изящная шапочка из этого же меха венчала её ухоженные, красиво уложенные волосы. Черты лица выдавали ум и воспитанность. Фарфоровая кожа лучилась изнутри. Ну, короче говоря, птица не нашего полета, как и зачем она прибилась к нашей серой стайке - не понятно. Еще я заметила двух «амбалов», вероятно телохранителей, которые и не особо прятались за соседними деревьями, со скукой смотрящие на нашу очередь. Всё шло своим чередом. Люди медленно заходили в ограду, Помощница указывала, что делать, не разрешая подолгу стоять на коленях у могилы, многие начинали тихонечко плакать, прося помощи у Матушки, зажигали тоненькую свечечку, ставили её рядом с другими, получали кулечек и, крестясь, выходили. Девушка своим хрустальным голоском монотонно читала Псалмы. И вдруг эту умиротворенную тишину пронзил нечеловеческий крик. Все даже и не поняли, что произошло. Стали нервно озираться и увидели, что подошла очередь богатой дамы. Она стояла на своем прежнем месте, не приблизившись ни на шаг. Люди, которые стояли прежде перед ней уже ушли, а она, будто чего-то боясь, не подошла ближе. Между ней и оградой образовалось пустое место. Все с тревожным интересом стали смотреть на неё. Она задерживала движение очереди.
Что тут началось! Голливуд со своими фильмами про экзорцизм отдыхает. Мне приходилось раньше видеть в коротких документальных отрывках так называемых «одержимых». Но то, что теперь я наблюдала на яву, описанию не подлежит, слов не хватит, чтобы передать царящую там обстановку и всё происходящее. Скажу просто, ЭТО точно не для слабонервных. Хрустальный голосок, читавший Псалмы, замолк. Кладбищенскую тишину прорезали неслыханные раньше звуки, то мощный, почти львиный рев, то высокий поросячий визг. Невероятно страшные звуки издавала благородная дама, причем с крепко сжатыми губами. Звук сам по себе шел, откуда-то изнутри самой женщины. Её мотало из стороны в сторону. Глаза сохраняли мысль, но телом она уже не владела. Очередь потеряла свою стройность, мы инстинктивно сбились в кучку, каждый шептал молитвы, не отрывая взгляда от страшной картины. Женщине на какой-то миг удалось овладеть своим телом же, и в этот краткий миг, она сделала два больших прыжка к ограде, и мертвой хваткой вцепилась в металлические прутья могильной ограды. Она старалась изо всех сил перебросить своё непослушное тело за изгородь, но это уже ей не удавалась. Она извивалась, но рук не отпускала от спасительной ограды. Мы все были в шоке. Только Помощница, сохраняя удивительное спокойствие, продолжала выполнять свои обязанности. Медленно перекрестившись, подошла к входу и своей большой рукой, схватив даму за воротник шубы, рывком вдернула её в ограду. Та, подчиняясь сильному движению, пролетела несколько шагов и упала на колени как раз у могилы, которая теперь представляла собой единый полыхающий огонь - маленькие свечки слились в одно целое. Несчастная дергалась, махала руками и головой. Из плотно закрытого рта, визгливый голосок поливал всех отборным матом, иногда переходя на бас, увещевал даму не делать ЭТОГО, а то все её родственники умрут и непременно всё её имущество сгорит, потом опять визг с матом. Помощница, со знанием дела, одной рукой держа её за шиворот, другой широким жестом схватила с могилы целый пучок горящих свеч, откинула голову дамы назад и приказным тоном сказала:
- Открой рот! – и ещё раз. - Открой рот!!
Женщина с большим усилием открыла рот, и Помощница одним движением сунула все горящие свечи прямо ей в рот.
Визг, брань и конвульсии тот час прекратились. После этого Помощница привычным движением вытащила уже потухшие свечи. Дама, обессиленная, упала на холодную землю. Воцарилась гнетущая тишина. Никто не мог сказать ни слова. Все ждали. Через несколько минут женщина на земле пошевелилась и стала неловко подниматься на ноги. От слабости её качало, ноги подгибались, она пыталась идти, опираясь на ограду. Я только сейчас заметила, что телохранители за всё это время даже не пошевелились и равнодушно смотрели на происходящее. Значит, они её привозят сюда не первый раз, поэтому и Помощница нас предупредила, чтобы мы не пугались, зная, что ждет нас впереди. Телохранители медленно, вразвалочку стали подходить к ограде. Один из них поднял с земли меховую шапочку, встряхнув, надел её на голову своей хозяйке. Взяв женщину под руки, медленно пошли в сторону ворот.
Помощница перекрестилась и деловито, чтобы успокоить нас сказала, что «таких» иногда на день по несколько человек бывает. И приказала девушке снова читать Псалмы.
P.S. Вечером этого же дня мне неожиданно позвонили и предложили прекрасное место, где я до сих пор и работаю.
ХОЛЛОУИН
Старинные напольные часы гулко пробили четыре утра – час волка. Мужчины успели закончить игру, но ещё сидели за столом для преферанса.
- Нет, господа, что ни говори эта игра дорогого стоит. Отдаюсь ей полностью. Вот мой знакомый стал играть в снукер. Модно – да, но ни в какое сравнение не идёт с нашей игрой, - рассуждал Первый игрок. Он был молод, белобрыс, со светлыми ресницами и блекло-голубыми глазами, кожа белая и тонкая. Очень смахивал на альбиноса. Сбой природы. Вообще-то противный с виду, но богатый до безобразия. Его терпели. Второй был лысым, с пивным животиком и короткими, толстыми пальцами. Он индивидуально обшивался у одного известнейшего модельера с мировым именем. Несмотря на дорогую одежду, и старания личного имиджмейкера, всё равно из всех его пор просвечивало крестьянское прошлое, быстро разбогатевшего деревенского мужичка. Он, весело хихикнув, спросил:
- А вы знаете кто самые страшные враги преферанса?
Все вопросительно посмотрели на говорящего, тот же, еле сдерживая смех, ответил:
- Это жена и скатерть!
И залился смехом, скорее похожим на громкое и довольное хрюканье. Между его толстых губ показались пузыри из слюней. Продолжая смеяться, он поднял руку и рукавом смачно вытер влажный рот. "Ну да, привет деревня,- с неприязнью подумал Третий, - Боже, с кем приходится общаться! Ну, ничего не поделаешь, такие времена".
Он был высок и строен. Черные гладкие волосы спускались до плеч. Большие блестящие глаза и нос с горбинкой придавали всему облику утонченность. Мнил себя истинным интеллигентом, чуть ли не дворянином. Тратил уйму денег и времени на поиски своих благородных корней. Благо сейчас развелось множество фирмочек, которые за приличные деньги нароют тебе любую родословную и подтвердят документами. Подарят в помпезной позолоченной раме, как бонус, изображение генеалогического древа всего рода, который ведет своё начало чуть ли не от Рюриковичей. Всё зависит от цены.
Четвёртый внешне особо ничем не отличался. Среднего роста с короткой шеей и поджарой фигурой. Так себе, серенький. Вот только глаза притягивали. Они были большими и необыкновенного цвета, словно янтарные.
Он встал из-за стола и сказал:
- Довольно господа. Наш час пробил. Пора и честь знать.
И с этими словами стал медленно обходить стол. Внезапно начал мигать свет под большим зелёным абажуром и в мерцающим свете можно было разглядеть неуловимое превращение человека в волка. Волк медленно подошёл к открытой двери веранды, и последний раз взглянул на партнёров по игре. Вместо людей он увидел: крысу-альбиноса, кабана и стервятника. В воздухе повисла фраза:
- До следующей игры, господа.
МИШЕНЬ
Неожиданно из почтового ящика прямо мне в руки выскользнул необыкновенный конверт. Он был непривычного размера и цвета. Адрес написан на английском языке, а в верхнем углу были наклеены три марки утонченной восточной красоты. Они изображали веточки цветущей сакуры на нежном фоне пастельных тонов. «Ошиблись, наверное», - подумала я. Мне никто не мог написать письма и тем более, из-за границы. Сейчас даже и не звонят. Телефон давно молчит. Первое время я наивно думала что-то случилось со связью, и поднимала телефонную трубку, чтобы проверить это предположение, но нет, связь прекрасно работала. Только никто не хотел звонить в тот дом, где поселилось большое горе. Люди боятся, шарахаются как от чумной. Может быть, и правда горе заразно? Я ещё раз посмотрела на аккуратный, изящный конвертик. Прочитала адрес и поняла, что письмо адресом не ошиблось. Оно прислано мне. Дома осторожно вскрыла конверт и увидела лист бумаги приятного салатового цвета. Текст набран на компьютере. И в правом верхнем углу напечатано: "Токи" и дата. Дальше шел текст. «Здравствуй, доброго времени суток тебе! Прости меня, я пишу совершенно неожиданно, но иначе не могу. На днях я получила печальное известие о кончине твоей мамы и выражаю свои абсолютно искренние соболезнования. Также я приношу свои извинения за то, что моё письмо может оказаться неуместным и несвоевременным напоминанием. На самом деле я всегда была очень привязана к твоей маме, несмотря на внешнюю отчужденность. Ей удавалось оставаться для меня таким родным человеком, хорошим другом, который и посочувствует, и даст мудрый совет. Её скромное присутствие в моей жизни всегда отождествлялось с мыслью о том, что, если есть она, значит всё хорошо. Не знаю счем это больше связано, – то ли с тем, что я с ней знакома ровно столько, сколько помню себя, либо с тем, что к ней всегда была нежно привязана МОЯ мама. Либо с тем, что она обладала редким качеством интеллигентного, ненавязчивого, но очень мудрого, а главное – бесконечно сильного человека и женщины. А скорее всего, что всё это вместе. Знаешь, с ней было всегда очень легко, как бывает легко только с очень цельными людьми. Порой совершенно естественным кажется, что такие люди должны жить вечно, - они просто не могут состариться и умереть. Очень печально, что таких людей становится всё меньше и меньше. Живя вдалеке, мне никогда не удается отделаться от чувства вины за то, что никогда не знаешь, когда ты видишь человека в последний раз. Очень жаль, что мне не удалось как следует попрощаться с твоей мамой. Я обнаружила в Токио православную церковь Святого Николая Японского, поэтому у меня есть счастливая возможность поставить свечу и помолиться за упокой души твоей мамы. Ещё раз извини меня, пожалуйста, за вторжение. С самыми наилучшими пожеланиями, Мила».
Я сидела неподвижно. Слез не было. Просто привычно тяжело на душе, и в горле застрял ком. Это была МИЛА. Я вспомнила её. Они жили на шестом этаже в одном с нами подъезде. Мать и дочь. Носили одно имя на двоих. Мать звали – Люда, а дочь – Мила. Жили они дружно и радостно. Люда, молодая женщина, имела бесконечно добрую душу. И в лихие годы перемен старалась помогать всем - и людям, и животным. В их квартире не переводились бездомные зверюшки, брошенные бывшими хозяевами на улицу, как «лишний рот» в доме. Люда находила их, приносила к себе домой. Мыла, лечила и потом обязательно пристраивала к другим добрым людям. Этот конвейер был бесконечным. Так и к нам однажды попал котенок, вернее то, что от него осталось. Подобрали его в мусорном баке. Он тихо попискивал там, имея робкую надежду на жизнь. Люда не прошла мимо, она залезла в бак и в темноте перелопатила весь мусор, пока в её руках не оказался маленький теплый комочек жизни. Мы его взяли к себе. И когда на следующий день развернули пеленку перед доктором Айболитом, тот только руками всплеснул:
- Где вы его взяли? Такой не выживет! Однозначно, - был суровый приговор. Но он не только выжил, а превратился в красивого, мощного кота Кузулю с неправдоподобно огромными глазами янтарного цвета, в которых можно было утонуть. На улице стоял промозглый ноябрь 1993 года. Давно стемнело, но народ всё гулял в ресторане и не хотел расходиться. Вовану стукнул тридцатник. Виновник торжества не пожалел денег, да по правде говоря, у него их сейчас «куры не клюют». Всё сыпалось как из рога изобилия; – деньги, хата, джипяра, а освободился, считай, всего ничего. Да, повезло: пересекся с нужными людьми, «реальными пацанами», и завертелось. Сначала у него сносило «крышу» от свалившейся удачи. Смешно вспомнить, – каждый день заезжал в самый крутой салон, чтобы головку помыли и расчесали. Расплачивался так, что у девах глаза становились вдвое больше. Это его здорово развлекало. Сейчас немножко поутих, но всё равно иногда накатывало это сладкое слово «вседозволенность». Он мчался по пустому ночному городу, как ветер. Хороша «коняшка» - не едет, летит. Ехал он за город. Но вдруг почувствовал, что надо остановиться и «отлить». Забыл это сделать в ресторане. Притормозил у обочины и вышел на тротуар. Подошел к дереву на детской площадке. Поднял глаза от удовольствия облегчения и подумал:"Вот дом напротив и все спят, только одно окно на шестом этаже теплится желтым светом. Вдруг в окне появился силуэт. И у Вована мелькнула озорная мысль: «А попаду я с такого расстояния в "мишень"?» Жалко никого не было рядом, чтобы, как обычно, заключить пари. Но и самому было интересно. Он привычным движением вытащил пистолет, рукоять приятно легла в ладонь. Вскинул руку и сделал один выстрел, не целясь. Мишень упала. Он, как всегда, выиграл! Мила спала, когда её разбудил вскрик матери и звук упавшего тела.
ЧЕМ СЕРДЦЕ УСПОКОИТСЯ
Ольга шла по одной из узких улочек в центре города.
«Вот и ещё одно лето пролетело без Олега», - грустно подумалось ей. Страшный август позади. Не любила она этот месяц, стал он самым чёрным в её календаре. Уже пять лет прошло, но всё помнится по дням и по часам. В августе настал финал её неравной борьбы за любимого мужа. Диагноз не оставлял никакой надежды. Олег стремительно худел, таял на глазах. Жуткая метаморфоза цветущего, полного сил мужчины в обтянутый кожей желтый немощный скелет. От прежнего остались только его бездонные глаза, в которые не было сил смотреть.
Так распорядилась жестокая судьба, что Ольга была одна в последнее утро мужа. Никогда не забудет, как в его широко открытых глазах угасла последняя искорка жизни и она дрожащей рукой, опустила ему веки. Ольга очнулась от тяжких воспоминаний, когда кто-то неожиданно и резко схватил её за руку. Перед ней стояла цыганка. Они встретились взглядом. Словно обожгло. Сразу же полилась неповторимая, чарующая цыганская речь:
- Милая, зачем так убиваться? Жить надо. Хочешь, погадаю? Скажу что было, что будет и чем сердце успокоится.
Ольге хотелось уйти, убежать, но она не могла сдвинуться с места.
- Слушай внимательно. Он ушел от тебя, но уже вернулся, но не к тебе. Скоро ты его увидишь, узнаешь и поверишь.
Прошло время. Настала ночь. Ольга никак не могла прийти в себя, так и сидела в кресле, а в голове всё крутились слова предсказательницы. «Боже, что это значит? Загадка? Игра слов? Не могу понять, что она имела в виду?» Наверное, так и встретила бы рассвет, пытаясь разгадать шараду, если бы неожиданный и поэтому так громко прозвучавший телефонный звонок.
- Оль, извини, что так поздно, но просто не могу дождаться утра. Новость касается тебя.
Это звонила её знакомая Татьяна, которая плотно увязла в мистике. Раньше подруга работала простым инженером. Теперь же имеет свой салон по предоставлению населению оккультных услуг. Очень длинная история, об этом как-нибудь в следующий раз.
- Ты не представляешь. Приехал знаменитый медиум и я чудом попала к нему. Ну, это долго рассказывать. Короче, он сам начал говорить о тебе. Я ничего не поняла. Вот записала, читаю дословно: «она должна быть завтра в час дня на детской площадке у зоопарка». Он сказал, чтобы ты была непременно. Поняла? Я не могу с тобой пойти, потом подъеду. Запомнила? Непременно будь там!
Час дня. Ольга сидит на лавочке у детской площадки, которая служит своего рода резервуаром, где собираются детишки, приехавшие или уже уезжающие после посещения зоопарка. Одна группа сменяется другой. Неразбериха и суматоха стоит ужасная. Ольга - несколько поодаль. Она с увлечением разглядывает ребятню. Сопровождающие всё никак не могут собрать всех, всё кого-то не хватает. Вдруг от пестрой и гомонящей толпы отделяется малыш лет пяти и бежит прямо к Ольге. По мере того, как он приближается, у неё начинает бешено биться сердце. Подбежав к ней, он тыкается кудрявой головой ей в руки, лежащие на коленях. По телу, словно ток. Потом медленно поднимает личико и их глаза встречаются. Ольга перестает дышать, на неё смотрит Олег!
- Я тебя очень, очень люблю,- шепчет малыш, не отрывая взгляда.
- Я тебя тоже,- еле выдыхает Ольга.
Взяв его ручки, она автоматически поворачивает их, там у её мужа, у самого запястья было родимое пятно, в виде бабочки. Оно на месте. По лицу потекли слёзы.
- Мне нравится это колечко. Носи его всегда, ладно?
Это кольцо Олег подарил ей в день их помолвки.
- Я не расстанусь с ним.
Вдруг с детской площадки раздался голос:
- Олежек, ну наконец-то нашли тебя! Скорее, а то уже пора ехать.
Малыш вздрогнул, словно что-то вспомнил:
- Не забывай.
- Никогда не забуду,- ответила, плачущая Ольга.
«Он уже вернулся, но не к тебе»,- вспомнила она слова цыганки.
СЛАБО?
- Блин. Замумукали совсем,- вслух выругался Николай и со злостью ударил по рулю. Бесконечная плотная автомобильная пробка и его машина - как раз посередине. Не то, что проехать, а выйти невозможно. Раздражённо поднял стекло и включил кондишен.
Сегодня у него день рождения – сорокалетие, говорят, эту дату не отмечают – плохая примета, но Николай неверующий Фома. Попав прямо со школьной скамьи в бурные жизненные события, которые перевернули всю страну с ног на голову, он не только выжил, но смог добиться прекрасных результатов. Отгуляли юбилей на славу. Все нужные люди были, все необходимые переговоры состоялись. Всё по высшему разряду. И как заслуженную награду и подарок он позволил себе несколько дней отдыха в загородном доме. Проснувшись от пения птиц, а не от звука ненавистного будильника, Николай немного полежал в кровати, потянулся и поймал себя на мысли, что ведь есть люди, которые так и просыпаются каждый день, а он, как ломовая лошадь. Всё что-то надо, всё куда-то надо и, как правило, многое поперёк души. Приняв ванну и позавтракав, поднялся в свой кабинет. Подойдя к письменному столу, сразу увидел большой толстый конверт, на котором было указано, что материал конфиденциальный и предназначался ему с передачей «лично в руки». «Ничего себе, «лично в руки», валяется здесь неизвестно сколько времени. Узнаю, кто получил его, ноги оторву», - раздраженно подумал он. Вскрыв конверт, начал рассматривать материалы и чем больше вникал, тем страшнее ему становилось. С каждым документом рушилось представление о его благосостоянии. Фирма, которой Николай очень гордится, ему почти не принадлежит, совладельцы - сотоварищи, тихо делают своё чёрное дело. Каждый рвёт куски себе, изображая при этом преданных и надёжных приятелей. Жена давно имеет молодого любовника, которого щедро содержит на мужнины деньги, в подтверждение - видео интимных сцен и документы на покупку дорогущих подарков от престижного автомобиля до нижнего белья "от кутюр". «Поганец, даже трусы за мой счёт! Ну, Ольга - старая дура, я ваш эдем вмиг разрушу, мало не покажется»! Единственная дочь, студентка, оказалась наркоманкой, плотно сидящей на игле. Мнимая учёба тоже оплачивается из его кармана. И ещё, ещё. Это при том, что он очень строго следит за всем, что происходит в его мини-царстве. Когда он закончил знакомиться с материалом, за окном стояла ночь. «Ну, и что будем делать, Николай Николаевич?».
Все дела заняли неделю. Проверка фактов, принятие решений и уничтожение следов. Он исчезал из этой жизни. Лазурные воды океана нежно плескались у берега из жёлтого песка. Меж двух пальм был натянут гамак. Лучи утреннего солнца ласкали загорелое лицо мужчины. Ранние птахи начинали свой день с пения, которое и разбудило его. Он открыл глаза и залюбовался окружающей природой - раньше, в другой жизни, такое видел только в рекламе шоколадного батончика «баунти», но оказалось что Баунти - это настоящий остров Карибского архипелага. Это совпадение и определило его выбор. Теперь он живёт здесь постоянно, очень-очень далеко от сумасшедшей и всёпожирающей Москвы.
БУМЕРАНГ
Вера сидела на стуле и чистила картошку, когда услышала шаги мужа, который направлялся как раз на кухню. Она автоматически опустила руку и позволила ножу тихо соскользнуть на пол, так же, не шевелясь чётким движением ноги, загнала его под холодильник. Распахнулась дверь. В проёме показался Олег. Вера втянула шею и согнулась над тарелкой, в которой лежала неочищенная картошка.
«Сейчас будет бить»,- подумала она. Муж ВДВшник, вернувшись с войны, бил умело: сильно и без синяков. Олег тупо посмотрел на то, что осталось от жены. Это маленькое, тщедушное, стриженное под мальчишку, дрожащее существо, когда-то было его любимой невестой и молодой женой, той, которая выходила его после тяжелейшего ранения в голову. Почувствовал, как в нём поднимается со дна его души муть и ударяет в голову. Он ловко выбивает из-под неё стул, но не даёт упасть на пол, ловит на лету за локоть и выворачивает его. Слышится хруст переломанных костей. Вера не кричит от боли, а только закусывает губу, течёт кровь и она, потеряв сознание, повисает на неестественно вывернутой руке. Олег брезгливо ослабевает хватку, и женщина мягко опускается на пол. Он же спокойно подходит к холодильнику и, открыв его, берет банку пива. Ноябрь. Погода торжествует встречу осени с зимой. Мороза нет, только сильный ветер и мокрый снег, который, тая, обильно падает с небес. Непролазная жижа по колено. Толи ещё день, то ли уже вечер, не поймёшь. Сергей мчится на машине, почти вплотную к тротуару, след в след за высоким джипом, сохраняя разумную дистанцию. Из-под колес фонтан непонятной грязной субстанции высотой в метр. Что-то мелькнуло на обочине. Вдруг у Сергея появилось непреодолимое желание посмотреть на это «что-то». Пришлось сделать круг и вернуться на этот участок дороги. Когда он подъехал и разглядел, то на какое-то время потерял дар речи. Это была женщина, вернее то, что с ней стало после стояния на обочине в такую погоду. Сколько же времени она здесь, превратившись в мокрый, ледяной столб? «Скорая», которую вызвал Сергей, доставила пострадавшую в большую больницу в центре города. Её перевалили с носилок на каталку. Врач подошел к окошку в приёмном покое, кинув сопроводительные документы, безразлично сказал:
- Скорее всего, бомжиха. Пока.
Врач слукавил, он не захотел делиться деньгами, которые дал ему Сергей, с просьбой позаботиться о женщине. Всю сумму забрал себе, тем самым, обрекая её на гибель. Вскоре приехала другая бригада, а затем и следующая. Так каталку с лежащей на ней умирающей Верой отталкивали всё дальше и дальше, в тёмный тупик. Ранним утром Баба Нюра приступила к уборке своего участка, после пересменки в приёмном покое. И уже в конце, решила заглянуть в тёмный закуток, чтобы там тоже протереть полы. Вот тут-то и обнаружила забытую всеми каталку. Она сразу и не поняла, что на ней лежит человек, ей показалось, что это груда грязного тряпья. Когда же приблизилась, то услышала тихие стоны. Нагнувшись, увидела глаза полные боли и мольбы и еле слышно прозвучавшее:
- Матушка, помоги.
Баба Нюра наклонилась над умирающей женщиной и, погладив её по голове, нежно, как мать, поцеловала:
- Доченька, милая, потерпи немного. Не срок тебе умирать. Ещё поживёшь и как. Жизнь-то тебе задолжала, всё своё счастьице получишь сполна. Поверь мне.
Дверь в ординаторскую с шумом распахнулась, и санитарка закричала с порога:
- Девоньки, что ж вы чаи все гоняете, у вас баба в коридоре душу Богу отдала!
Сказанное наделало шороху. Все побросали чашки и сигареты, и вмиг оказались в коридоре. Нет, ими двигало не милосердие к страждущему, а страх быть уволенными. Только что произошла смена руководства. Новый главный врач ясно дал понять, что в больнице грядут ОЧЕНЬ большие перемены, особенно кадровые.
Веру от нестерпимой боли так колотила дрожь, что зуб на зуб не попадал. Она чётко поняла: это конец. Щелчок. Темнота и блаженство избавления. Такая легкость и радость на душе. Открыла глаза: прямо перед ней – белая стена. Услышала шум и голоса, срывающиеся на крик, но они доносились откуда-то снизу. Она опустила голову и увидела каталку, около которой суетились люди в белых халатах. Стала всматриваться и поняла, что там лежит её бездыханное, истерзанное тело и вся суета происходит вокруг него. «Всё поняла. Читала. Отмаялась, значит»,- с радостью подумала Вера. Прошло несколько дней, а у Сергея из головы всё не шла эта история с женщиной, которую он нашел на обочине дороги. Не давала покоя, не давала сосредоточиться на срочных делах. Он понял, необходимо выяснить, что случилось с ней дальше, а то так и будет ходить по кругу. Как раз в этой больнице работал его старый друг Игорь. Стоило только позвонить, что он и сделал. Узнал, что у Веры была клиническая смерть и её еле откачали, была в реанимации, теперь в палате, но в очень тяжёлом состоянии, множественные переломы и физическое истощение. Вряд ли выкарабкается. Узнал, но легче не стало. Тогда Сергей позвонил в закрытую элитную клинику, договорился о лечении и оплатил его. Оттуда сразу же выслали карету «Скорой помощи» для перевозки тяжелобольной. Игорь же уладил всё с документами и Веру с мигалками и сиреной увезли в новую жизнь.
ххх
Прошло время. Жизнь текла своим чередом. Вот опять лето сменилось осенью. Игорь отсыпался после ночного дежурства. На прикроватной тумбочке раздались трели мобильного телефона. Долголетняя врачебная практика дала себя знать. Не открывая глаз, мужчина точным движением руки нашёл вибрирующий телефон и, нажав кнопку ответа, поднёс к уху.
– Да. Слушаю.
В трубке орала какая-то непотребная музыка и стоял гвалт.
– Не слышу. Говорите громче, – повторил он.
Вероятно, на другом конце прикрыли микрофон телефона ладонью, и срывающийся мужской голос выдохнул:
– Игорь, спасай. Это – конец.
Глаза сразу открылись, сон как рукой сняло. Это был голос пропавшего Сергея. Игорь слышал о его трагедии. Жена и сынишка друга погибли в автокатастрофе (может, и не случайно). Потом было совершено покушение и на самого Сергея, после чего он исчез. Фирма, созданная им, процветает и сейчас, его же потеряли все и вдруг звонок.
– Серый, это ты? Ты где? Я приеду.
Сначала пауза, потом хриплым голосом был назван адрес:
– Приезжай с деньгами.
Игорю пришлось прилично поколесить по окраине города, чтобы на одном из полуразрушенных довоенных бараков он наконец-то прочитал от руки написанный адрес, который искал. Рядом жирная стрелка указывала вниз. Понял: надо спускаться в подвал. Постучал. Дверь открылась. Смрад, идущий из помещения, чуть не сшиб с ног. Амбал, придерживающий дверь, вопросительно посмотрел на него. Игорь вытащил и отдал купюру. Его пропустили. Стоило изрядно потрудиться, чтобы отыскать в этом бардаке то, что осталось от его друга. Заплатив названную сумму хозяину, Игорь беспрепятственно вытащил его из притона. Сергею же нужна была срочная медицинская помощь. Целый месяц Игорь не уходил из больницы, жил там, помогая другу выкарабкаться. Кажется, все возможное сделали. Сергей стал самостоятельно есть и ходить, но всё равно анализы были угрожающими для жизни. Врач понял, что одной классической медициной здесь не обойтись.
Когда настала ночь, в палату зашел Игорь и с ним двое мужчин.
– Серый, просыпайся.
Тот открыл глаза и понял: сейчас что-то произойдёт.
– Не бойся. Это друзья. Одевайся. Тебе надо ехать с ними.
Сели в просторный джип, и тот парень, который оказался на заднем сидении рядом с Сергеем, сказал:
– Извините, так надо,- и с этими словами повязал ему чёрную повязку на глаза.
– А браслеты надевать будете?– попытался пошутить больной.
– Нет необходимости,– тихо ответил сосед.
Долго ли коротко – доехали. Завели в комнату, не снимая повязку, посадили на стул и вышли. Пауза. Скрипнула дверь, шагов не слышно, но Сергей всем телом почувствовал, что к нему кто-то приближается. Вот теплая волна окутала его с головы до ног. Мышцы всего тела расслабились, и он за долгое время страданий почувствовал необъяснимую радость. На его голову легли трепетные руки. Руки женщины. Потом они соскользнули и соединились на лбу. У него закружилась голова, и он почувствовал, как вся эта чёрная вязкая масса, похожая на мазут, которая не давала ему жить, закручиваясь воронкой, выходит из него. Стало легко дышать, и он услышал ровное, спокойное биение своего сердца. Женщина нагнулась и поцеловала его со словами:
– Отдаю тебе свой долг перед тобой. Спасибо за жизнь.
Сергей вздрогнул от её голоса и, взяв женские тонкие пальцы в свои руки, поднес их к губам. Они пахли фиалками.
– Я узнал тебя. Ты – Вера.
СУПРАЙЗ
Пробуждение было тяжёлым. Не хотелось не только вставать и идти куда-то, но даже просыпаться. Это что – день? Любимый цвет природы на данный момент был серо-чёрный. Хотя бы снежок припорошил, всё-таки хоть как-то разбавил бы эту тоску, а впереди ещё месяц ухода в «полярную» ночь. С каждым днём всё темнее и темнее. Скоро смысла не будет раздвигать толстые шторы, так и будем жить при электрическом свете круглосуточно, и это до двадцать второго декабря. Потом день начнет прибавляться, сначала на «воробьиный скок» всё больше и больше, и на душе будет светлее и весна ближе. Но это потом, а сейчас облетела последняя листва и все деревья стоят бесстыдно голыми. Дворники собрали жухлую массу в чёрные траурные мешки и вывезли неизвестно куда сжигать. Как всё быстротечно. Вот листочек родился из почки, вырос, порадовался солнышку и дождю, пришла старость, смерть и кремация. Ух, ты! Невеселые мысли поздней осени. Брысь отсюда! Ольга заставила себя сначала сеть в кровати, посидела, не открывая глаз, несколько минут. Потом встала. Решила пожалеть себя, не стала умываться, а сразу прошла на кухню и сделала себе очень крепкий кофе. Из турки перелила живительный напиток в дорогую чашечку из хрупкого фарфора, бросила в неё тонкий, прозрачный, с капелькой сока, кружочек лимончика. Ей не нравилась новая мода пить из грубых глиняных кружек с дурацкими рисунками и надписями. Они напрочь убивали прелесть самого напитка и утреннего обряда, что бы это ни было, кофе или чай. Чудесный аромат прогнал остаток дрёмы. Она подошла к окну и сразу же увидела свою подружку – ворону. Та сидела напротив на ветке дерева, которое росло совсем рядом. Ольга любила свою соседку, и та отвечала ей взаимностью. Ворона увидала девушку в окне и приветливо каркнула, та в ответ помахала ей рукой.
– Привет, Каркуша, всё никак не найдёшь себе пару? Вон посмотри, другие уже детей на крыло поставили, а ты всё «прынца на белом коне» ждёшь.
Ольга так и не поняла, кому это она сказала - вороне или себе.
– Какое сегодня число-то? Во, точно, десятое ноября. Это же в прошлом День милиции был.
Вдруг в душе появилась теплая волна воспоминаний. Как она маленькой девочкой ждала этот день, вернее, вечер. По телевизору показывали праздничный концерт. Он был такой интересный, что по участию в нём звёзд уступал только Новогоднему огоньку, денег не жалели. От этих воспоминаний непонятно почему поднялось настроение. Нестерпимо захотелось срочно сделать кому-то добро, всё равно кому, принести маленький кусочек радости. Ольга внимательно всмотрелась в пространство за окном.
– Ну и пейзажик! Ни одной «пипинички» (птички) не видно. Ой, что это я, а родная Каркуша? Точно, сейчас я буду тебя осчастливливать. Подожди, только оденусь. Ольга вбежала в комнату, оделась, потом снова на кухню. Вытащила только вчера купленные куски сыра и колбасы. Взяла большой нож и накромсала их небольшими кубиками. Получилось два полиэтиленовых пакета. Один – розового цвета, с колбасой, другой – ярко-желтый, с дорогим сыром. Вышла из подъезда. В маленьком палисаднике доживал старый куст сирени. Сейчас он был уныло-серого цвета. Ольга посмотрела вверх и увидала свою ворону, та наклонилась и внимательно наблюдала за действиями своей подруги. Вдруг за домом раздалось призывное карканье. Ворона нехотя взмахнула крыльями и исчезла. Через полчаса перед Ольгой стоял уже совсем другой куст. Она наколола кусочки на каждую веточку. Он, как дизайнерская новогодняя ёлка, весь был украшен разноцветными кубиками сыра и колбасы. Получилось деревце розово-желтой мечты. Девушка осталась довольна своей работой, оглядевшись по сторонам и не увидев подружки, пошла домой. Но предвкушение чуда обнаружения «подарка» не давало Ольге заняться делами. Она взяла стул и села напротив окна ждать ворону. Вскоре та появилась. Сделав малый круг, села на своё любимое место и вдруг увидела, что-то непонятное. Опустив голову, стала внимательно рассматривать. Потом, поняв, ЧТО это, она посмотрела на Ольгу, открыла клюв и вместо полноценного «Карр», чётко сказала: «Как»? «Светский раут» прошёл великолепно, Каркуша и её гости были в диком восторге. На следующее утро на подоконнике в кухне Ольга обнаружила грязные следы вороньих лапок и оставленное золотое обручальное колечко как раз её размера. Оно было новым, даже с бирочкой, вот только цифры на нёй от влаги немного расплылись, потому что некоторое время лежало в гнезде и дожидалось своего часа.
ДУРА
Осень. Октябрь. Сильные порывы ветра срывали последнюю листву с деревьев, бесстыдно оголяя ветви. Серое беспросветное небо и моросящий дождь не располагали к неспешным прогулкам. Нина, маленькая тщедушная женщина без возраста, торопилась домой. Она не замечала неприветливого сиротства окружающего пейзажа. Её ждали. Боже, какое это чудесное чувство возвращаться домой, где тебя ждут! Это может понять только человек, который пережил тяжелое испытание одиночеством. В душе пели соловьи, а дома её ждала Тамара. Вот уже неделю эта женщина жила у неё. Попала она сюда совершенно случайно. Нина нашла её избитую и ограбленную на ночной улице и предложила зайти к ней умыться, вызвать "скорую" и полицию. Та с радостью приняла приглашение. После осмотра ран и откровенного разговора, когда женщина призналась, что её избил муж, они приняли решение: Тамара поживёт у неё просто так, пока затянутся раны и сойдут синяки. Радушная хозяйка по доброте душевной вытащила припрятанную новую ночную рубашку и постельное бельё, уложила пострадавшую на свою кровать, а себе постелила на полу. Всю неделю она лечила и старалась повкуснее накормить гостью, потратив на это свои скромные сбережения. Вот и сейчас летела домой с тортом в предвкушении задушевного разговора за чашкой чая. Открыв дверь, Нина сразу почувствовала резкий запах водки и сигарет. Вошла на кухню и остолбенела. За столом сидела пьяная Тамара в обнимку с таким же пьяным, непотребного вида мужиком, на теле которого не было живого места от наколок. Увидев обескураженный взгляд хозяйки, они дружно заржали.
- Во, глянь на эту лохушку, про которую я тебе рассказывала. Ангел во плоти, - икая, еле ворочала языком подруга.
- Зайка, не стесняйся, присоединяйся,- добродушно пригласил гость к столу хозяйку.
Нина просто онемела от такого преображения Тамары и творящегося в её квартире беспредела, она застыла как вкопанная. На столе среди всякого съестного мусора высились две бутылки водки. Одна пустая, вторая начатая. Весь её вид в ответ на «радушное» приглашение присоединиться гостей раздражал. Кавалер налил полстакана водки, поставил на край стола и сказал:
- Выпей! Уважь, - и зычно захохотал.
Повисла тишина. Мужик взбеленился.
- Ты чо, Вовану в уважении отказываешь?
Тяжело встав из-за стола, покачиваясь, он направился к Нине и, схватив её за волосы, сильно стукнул головой о косяк. Та вскрикнула и осела на пол. Амбал с остервенением стал пинать тщедушное тело беспомощной женщины. Его бесило то, что она не такая, как они. Белая ворона. Тамара сначала пьяно смеялась, а потом, спохватившись, подбежала к другу и стала оттаскивать его от Нины:
- Ты с ума сошёл! Опять за решётку захотел? Ты ведь убил её, – закричала Тамара, выталкивая сожителя в коридор. Потом, как бы что-то вспомнив, быстро вернулась на кухню и с размаху ударила по лицу лежащую на полу женщину ногой, обутой в сапог:
- Дура!
В кухне доктор «скорой» и участковый составляли акт.
- Пиши, служивый: «Смерть наступила вследствие сильного избиения». Полицейский встал и ногой слегка толкнул тело Нины, дабы убедиться в правильности слов медика. Взяв стакан с водкой, плеснул в лицо потерпевшей. Врач вопросительно посмотрел на блюстителя порядка.
- Это чтобы правдоподобнее было. Напишу: «Бытовуха». Напились и подрались.
И тут Нина застонала. Мужчины переглянулись. Медик, хладнокровно махнув рукой, подошёл к столу, нашёл бутылку с остатками водки, молча протянул её полицейскому с предложением выпить. Тот отказался:
- Нет, не могу. У нас сейчас с этим строго – переаттестация. А что с ней-то будем делать? Ведь живая.
- Ничего, скоро окочурится. Недолго ждать,- успокоил доктор и как бы в подтверждение своих слов взглянул на Нину. На него смотрели широко открытые, удивлённые глаза умершей. Врач, допив водку из горла, сказал:
- За упокой души новопреставленной, - и икнул.
Кара была стремительной. Вован с Тамарой умерли около мусорных баков позади дома, из которого недавно вышли, пошатываясь. Медик, допивший палёную водку, скончался на подстанции «скорой», где, прикрывшись старым пледом, лег отдохнуть между вызовами. Когда спохватились, было уже поздно. Полицейский не дошёл до отделения. В тёмной аллее его дождался бывший зэк, весь срок лелеявший мечту раскроить участковому череп кирпичом.
УТРО
Утро. Пробуждение. Почти проснулась. Чувствую, как в приоткрытое окно вместе с теплым ветерком врываются запахи и звуки весны. Весело чирикают хлопотливые воробьи, воркуют влюбленные голуби в предвкушении долгого лета. Упоительно пахнет сиренью, старый куст под окном уже расцвел. Ранние солнечные лучи путаются, играя в тюлевой занавеске, которая медленно колышется, словно ленивый морской прибой. Я смотрю через опущенные ресницы, всё плывет в радуге. Дверь в комнату тихонько открывается и входит молодая и красивая мама. Она осторожно садится на край моей кровати, наклоняется и ласково шепчет мне на ушко, щекоча своими волосами мою щёку. Я полной грудью вдыхаю её упоительный и ни с чем не сравнимый запах, она пахнет фиалками. Я неумело притворяюсь спящей. Она нежно говорит:
- Где здесь мой ангелочек? Солнышко уже встало, и птички запели и тебе, ласточка, пора просыпаться.
Она целует меня в обе щёчки. Я не выдерживаю, открываю глаза и начинаю смеяться, тяну к ней свои руки и обвиваю ими её шею, крепко прижимаюсь. Два сердца бьются в унисон, сливаясь в одно. Я выбираюсь из белоснежного облака подушек в накрахмаленных, с оборками из искусного шитья, наволочках. Сама в длинной ночной рубашке, которая утопает в нежных кружевах. Мои волосы рассыпались по плечам крупными кольцами, они вьются и отливают золотом, я блондинка. Весь мой облик напоминает рисованных ангелочков. Я весело смеюсь и радуюсь предстоящему дню.
ххх
Утро. Пробуждение. Сработала привычка, и я уже почти проснулась. Всё равно слышно, даже через плотно закрытые пластиковые окна, нескончаемый поток транспорта. Однообразный шум проезжающих машин иногда пронзает сирена скорой помощи и милиции. Никакие суперокна не спасают. Весна. Поток стал плотнее, скоро лето и автомобильные пробки будут регулярно образовываться с раннего утра. Под окном вместо газона, где раньше рос старый куст сирени, сделали автостоянку. Сосед, хлопнув дверцей машины, начал прогревать мотор по старой привычке, несмотря на то, что зима уже закончилась. Я подумала, что всё равно придется покупать воздухоочиститель, а то летом не выживешь.
Смотрю через опущенные ресницы, почти ничего не видно. Нет солнца, оно плотно закрыто постоянными облаками и смогом. Будят меня электронные часы, начиная подавать ритмичные неприятные звуки, под которые точно не поспишь. Всё равно лежу, стараясь окончательно проснуться. Постельное бельё темно-синего цвета в крупную полоску без всяких излишеств и уж точно не накрахмаленное. На мне надета серая футболка большого размера, и я давно не напоминаю ту маленькую принцессу из детства. Локоны состригла в короткую мальчишескую стрижку, волосы крашу - уже появляется седина. Облако из подушек заменила одна единственная, плоская и набитая гречишной шелухой, но всё равно не спасает от остеохондроза, просыпаюсь с чувством онемения в руках. По утрам я уже не смеюсь и не радуюсь, меня ждет длинный и тяжелый рабочий день.
НЕЧТО
Новогодняя ночь была в самом разгаре. Уже прослушали напутствие Президента, пробили двенадцать ударов часы на Спасской башне. Выпито шампанское, загаданы желания на год, съедена первую порцию салата оливье и закусок. Стало веселее и непринуждённее, народ вышел из-за стола.
Надежда, мать хозяйки вечера, уже устала от приготовления праздничных блюд и встречи гостей. Бокал шампанского приятно расслабил, и невольно захотелось уединиться и посидеть одной, отдохнуть. Она решила незаметно проскользнуть в дальнюю комнату, которую называли кабинетом. Для этого надо было выйти в коридор, который был буквой «Г», и в самом его конце находился вожделенный уголок покоя. Надежда встала со стула и, не привлекая внимания, вышла из шумной комнаты, где было весело и светло. По мере продвижения по широкому коридору шум смолкал, и становилось всё темнее, а когда она завернула за угол, совсем окутала кромешная тьма. Держась за стенку, стараясь шагать медленно и тихо, Надежда наощупь, продвигалась к заветной цели. Как вдруг почувствовала, что зацепилась чулком за что-то острое. «Ну вот! Как не кстати. Такие дорогие колготки, специально купила для праздничного наряда. Теперь только на выброс. Вот досада-то», - тихо и разочарованно прошептала Надежда. Она тихонечко потянула ногу, но чулок не освободился. Пришлось присесть и определить причину. Провела ладонью по ноге вниз и неожиданно наткнулась на что-то непонятное и очень острое. Наколола палец. Инстинктивно отдернула руку и, лизнув рану, почувствовала солоноватый привкус крови. Что-то неприятно шевельнулось в душе. Это ещё не страх, но было как-то не по себе. Темно, ничего не видно. Значит опять надо попытаться рукой отцепить чулок, но теперь очень осторожно, чтобы не пораниться. Сейчас медленно рука опять поползла вниз по направлению к зацепке. И когда она достигла этого места. Начала аккуратно ощупывать. Что-то длинное, тонкое и в тоже время теплое, с острием на конце тянулось от её ноги в сторону. Если так подумать, то можно было предположить, что это похожее на лапку кошки, но она была почему-то совершенно голая, без шерсти. Надежда, чтобы убедиться в своей догадке, тихонечко и нежно позвала:
- Кис - кис. Это ты, Кисонька?
Жалобное и слабое «мяу» было в ответ.
Надежда хотела погладить кошку и протянула рука на звук вперед, но ударилась о преграду в виде прутьев железной клетки. Лапка кошки не отпускала свою «добычу» и жалобно мяукая, рассказывала Надежде, какая она несчастная и просила не уходить. Вдруг неожиданно зажегся яркий свет.
- Мам, ты, что здесь делаешь? Я тебя потеряла, - сказала Ольга. При свете Надежда разглядела, большую железную клетку, а в ней страшное существо, отдаленно похожую на кошку, но совершенно лысую. Её уродливая, вся в крупных морщинах, мордочка напоминала личико маленького инопланетянина. Непропорционально огромные уши и изумрудные глаза еле помещались на маленькой головке. Серая кожа ниспадала складками, словно была на размер больше самой кошки, а голый крысиный хвост венчал эту «неземную» красоту. От долгого сидения без движения в клетке, тельце кошки приобрело своеобразную форму, оно было нездорово толстым и одутловатым, словно шар.
Надежда только и могла вымолвить:
- Кто это?!
- Да, длинная история. Это «подарочек» моего врага. Я бы сказала изуверский подарок. Иначе не назову. Как можно было подарить кошку, профессиональному «собачнику», (Ольга заводчица английских бульдогов), да ещё отбракованную? Всё. Моё терпение лопнуло. Красотка доживает последние деньки, после праздников поеду усыплять. Громкое, утробное, протестующее «мяу» прервало Ольгу на полуслове. Обе женщины посмотрели на кошку. Она же, не отпуская, чулок, тянула его на себя, словно хотела втянуть Надежду в свою клетку, и по решимости в кошачьих глазах было понятно, что сдаваться она не собирается. Это жалкое, уродливое существо, как могло, боролось за своё право на жизнь. В доброй Надеждиной душе быстро зрело решение не допустить несправедливой расправы над зверюшкой. И она произнесла страшную по своей опрометчивости фразу.
- Нет. Не убивай её. Отдай мне.
Ольга внимательно посмотрела на мать, словно хотела убедиться, что не ослышалась, сказала:
- Ну, смотри! Я тебя предупреждаю - это «НЕЧТО»!!!
- А как её зовут?
- Так и зовут Нечто.
- Ну, а по паспорту как?
Кошка, явно была очень породистой, так как на внутренней стороне уха, была заметна татуировка. Ольга, не запинаясь, скороговоркой, выдала целый набор экзотических имен.
- И представь себе, всё это она. Голубых кровей девушка. Породы Сфинкс.
Из всего перечисленного у Надежды осталось в памяти только знакомое из школьной программы имя, Клеопатра.
- Клёпушка, Клёпушка, – маленькая кисонька, не отдам я тебя живодёрам. Заберу к себе кошечку, такую хорошую,- просунув палец между железными прутьями, Надежда пыталась гладить сморщенную, как у старушки, маленькую мордочку кошки. Клеопатра, правильно оценив сложившуюся обстановку, поняла если не сейчас, то никогда! Второго шанса у неё не будет, это точно. Кошка протянула вторую страшненькую лапку через прутья и уже двумя, насмерть вцепилась в юбку Надежды, которая так и сидела у клетки. Кошка, громко мурлыча, неистово терлась лысой головкой о металлические прутья клетки, при этом, давая своей спасительнице и будущей хозяйке страшную клятву, быть настоящей кисонькой и не в чём её не огорчать. И так она искренне клялась, что даже поверила сама себе.
- Только забери меня отсюда!
Вот и превратилась кошка породы сфинкс с именем НЕЧТО, в кошку породы сфинкс с законным именем Клеопатра, для домашних Клёпа. Она полностью оправдывает имя царицы Египта, где водятся настоящие сфинксы. Прежние хозяева, настолько обрадовались неожиданной радости, что можно быстро и беспроблемно избавиться от ненужного и обременительного «подарка» в виде кошки, что прямо с утра, после Новогодней ночи, не отдохнувши и только успев закрыть дверь за последнем гостем, сразу стали готовить Клёпку к переезду на новое место жительства. Собрали всё и даже большую железную клетку погрузили в багажник машины. На что Надежда, сказала, что им теперь с Клёпой вряд ли понадобиться эта «тюрьма», на что кошка, которая не слазила с рук новой хозяйки, утвердительно замурлыкала, как трактор.
Внезапно вспыхнувшая любовь между ними была удивительна. Ольга недоверчиво поглядывала на эту парочку. И когда она уже уходила из дома матери, остановилось у двери, и, повернувшись, сказала:
- Мам, я тебе всё рассказала и предупредила. Ты сама захотела взять её. Так что, теперь без обид. Да?
Клёпа с Надеждой переглянулись, и мать ответила:
- Ты за нас можешь не волноваться. И клетку совершенно напрасно привезли. Правда, Клепа? - спросила она у кошки, на что та утвердительно замурлыкав, стала тереться своей мордочкой о щёку новой хозяйки.
- Ну, смотрите, - сказала, улыбнувшись, Ольга и закрыла за собой дверь.
- Клёпушка, принимай дом, - и с этими словами Надежда опустила уродливое существо, называемое кошкой, на пол, та подняла голову и внимательно посмотрела своими изумрудными глазищами на Надежду, словно спрашивая, что теперь действительно она, Клёпа, здесь хозяйка?
- Иди, иди, знакомься с домом, обживайся.
Первый время было, словно «медовый месяц» у молодоженов. Идиллия и согласие царило в доме. Клепке позволялось всё, но умная кошка не злоупотребляла вседозволенностью, вела себя скромно, словно пайдевочка. Во всём спрашивала разрешения, ела то, что давали. Спала только в обнимку с Надеждой, уткнувшись своей горячей головкой в её плечо, излечивая от всяких болячек. Кошка - само совершенство. Прежняя хозяйка, Ольга. даже стала сомневаться в своём отношении к Клеопатре, может быть, они просто не поняли друг друга. Надежда же гордилась своей подопечной, не уставая нахвалить её. Прошло время, и кошка поняла, что опасность миновала и теперь её жизни ничего не угрожает. Можно снять маску идеальной девочки и начать жить прежней жизнью. Было яркое мартовское утро. Клёпа сидела среди горшков с комнатными цветами и, подняв мордочку на встречу щедрым лучам весеннего солнца, медитировала на тему, чтобы такое «выкинуть», а то эта пресная и скучная жизнь примерной кисы ей уже поперек горла стоит. Когда же в комнату вошла Надежда, то застала свою любимицу на том же самом подоконнике, но занятой очень важным для кошек делом. Клёпка изогнувшись, самозабвенно выкусывала острыми зубками у себя на голой спине мифических блох. Блох не было, а инстинкт остался. Увидев эту картину, Надежда согнулась пополам от смеха. Кошка перестала заниматься собой и пристально посмотрела на хозяйку злыми зелёными глазами. «Что здесь смешного?»- подумала кошка, обидевшись, решила наказать. Надежда вернулась из магазина и увидела, что все горшки с цветами были сброшены на пол и разбиты. Рядом со всем этим безобразием сидела виновница погрома и невозмутимо вылизывала лапку. У Надежды от этой картины перехватило дыхание. Она не могла понять, что случилось. Сначала попыталась оправдать кошку, что мол испугалась чего-то и нечаянно повалила горшки на пол, тем более по виду она не испытывает никакой вины за собой и даже не прячется. В разговоре по телефону с дочерью Надежда рассказала о дневном происшествии, на что Ольга ответила:
- Ну, готовься. Долго она терпела. Сейчас начнутся сюрпризы.
И действительно, дня не проходило, чтобы проказница что-нибудь не натворила. Самым любимым делом было, не сходить в свой туалет, а куда-нибудь для разнообразия в другое, совсем не приспособленное для этого место. Например, собрать в кучу вещи, тем самым, превратив всё в импровизированный горшок. Надежда же, увидав это сооружение, сразу понимала, что надо запускать стиральную машину. Клёпа удовлетворенная произведенным впечатлением, молча, но с гордо поднятым хвостом, царственно направлялась в клетку, в так называемую «тюрьму». Тем самым занималась самобичеванием, чтобы не доставлять лишних хлопот Надежде, вылавливать её и запихивать в клетку, она туда шла САМА. Иногда случались чудеса, и Клепка пользовалась настоящим горшком. Сколько же было счастья по этому поводу, она радостно бежала к Надежде, громко мяукая и зовя её посмотреть, какая она умница. При этом надо было бросать все дела и идти туда, куда звала кошка и, не переставая нахваливать эту наглую морду за редкое послушание и правильное поведение. Клеопатра изощрялась в своих проказах, буйная фантазия кошки не давали Надежде расслабиться ни на минуту. Никакие увещевания не помогали, никакие физические наказания (в пределах конечно разумного) не воздействовали на это маленькое существо. Её сила воли была не сгибаема и человек терялся от этого упорства. Надежда, добрейший души человек порой, не выдерживая, кричит:
- Возьму грех на душу, убью скотину!
Но, встречает бесстрашный и пронзительный взгляд кошки.
БАККАРА
Это был подарок на моё сорокалетие. Увезли прямо с банкета для большего понта с завязанными глазами и руками. Ввели в дом, втолкнули в комнату, сказав при этом:
- Это твой подарок. Делай с ним что хочешь.
Я стоял и пытался воспроизвести окружающее меня пространство по запахам и звукам. Сразу же почувствовал нежно-томное благоухание роз, по звукам понял, что в комнате камин и в нём потрескивают дрова, на полу мягкий ковер. И всё. В следопыта никогда не играл и теперь горько сожалел об этом. Через несколько минут мучений смог стащить повязку с глаз. Ого! Комната была выдержана в старинном стиле, стены обтянуты бордовым муаром, лепнина с позолотой. Потолок украшает панно с купидончиками, камин, огромный ковер, а посередине стул, на нем кто-то сидит, но не разобрать. Сверху было накинуто белое атласное покрывало и кругом разбросаны темно-красные розы. Кто же под покрывалом?
- Эй, кто там? Отзовитесь.
Тишина. Что делать? Руки у меня связаны сзади и очень крепко. Подошел вплотную и, повернувшись спиной, схватил пальцами ткань, начал медленно отходить. Услышал струящийся звук падающего атласа, повернулся и обомлел. На стуле сидела девушка необыкновенной красоты с завязанными назад руками и заклеенным скотчем ртом. Она метнула на меня взгляд своих чёрных глаз. Длинные волосы причёсаны на прямой пробор и убраны в пучок. Одета в белую блузку и чёрную юбку. Цветом кожи и осанкой она напоминала испанку.
- Ну и ночка мне предстоит,- сказал я вслух.
Опять удар взглядом, словно кинжалом полоснула.Подошёл ближе и приступил к освобождению пленницы, предусмотрительно решив для себя, что скотч не буду отклевать до последнего. Сначала я наклонил голову и начал откусывать пуговицы. На её тонкой шейке от возбуждения пульсировала голубая вена. Потянул за воротник, и шёлковая блузка послушно соскользнула вниз, повиснув на связанных запястьях, обнажив острые плечики и прекрасную грудь от которой невозможно было оторвать взгляда. Не выдержав, я нежно прикоснулся губами к ложбинке между ними. Она не сопротивлялась.
Игра продолжалась. Я стал подниматься вверх по шеи, которую покрывал наивный детский пушок. Уткнулся в тугой узел черных, как смоль волос. Нащупав большой черепаховый гребень и закусив его, рванул вверх. Длинные вьющиеся волосы рассыпались. Встав перед ней на колени, стал соображать, как же снять с её ножек чудесные туфельки на высоких каблуках. После нескольких попыток, понял – мне это не по силам. Посмотрел вверх и увидел смеющиеся глаза моего ангела. Она сама мгновенно скинула их, упростив мне задачу, оставшись в прозрачных чёрных чулочках. Я попытался поймать краешек чулка, девушка ойкнула, вероятно, нечаянно прикусил ей пальчик. Она покачала головой, что значило – я поступаю неправильно. Догадался. Уткнувшись головой между ног, начал медленно скользить вверх под юбку, нашёл круглую резинку, которая удерживала чулок, аккуратно закусив её, начал стягивать вниз. Первая ножка была освобождена, а затем и вторая. Её глаза смеялись. Она наклонилась, тем самым давая понять, что пора снимать скотч. Продолжая стоять на коленях, пытался губами нащупать краешек ленты, чтобы затем сорвать его тем же способом. Ничего не получалось. Пришлось поработать языком, отмачивая и отгибая край упрямого скотча. И вот рывок и вскрик. От неожиданности и боли девушка уткнулась в свои колени. Её волосы накрыли нас, и мы оказались под сказочной сенью. Она приподняла голову, и я совсем близко увидал горящие глаза и припухшие слегка приоткрытые, зовущие губы. Я ответил на призыв, и мы оказались на полу, утонув в волнах страсти. Камин мирно потрескивал, и его пламя тускло отражалось на атласных лепестках темно-красных роз сорта баккара.
ЛИКАНТРОП
Её зовут Лада - так по паспорту, а в свидетельстве о рождении значится имя Услада. Родители были историками и очень увлекались Древней Русью. Вот и получилась у них Услада. Нет, чтобы Ольга или Наталья. Услада Ивановна – не хило, правда? Но она не была на них в обиде, и уменьшительное Лада вселяло в неё надежду, что жизнь сложится хорошо. Людей-то можно обмануть, а вот Судьбу – никогда. Как это случилось, она даже и не заметила. Жила себе и жила с любимым мужем Олегом. Вот уже юбилей, должны были справить двадцатилетие совместной жизни. Они поженились совсем юными, на первом курсе института. «Жили-поживали да добра наживали». Особо ни за чем не рвались. Всего было в меру, лишнего не желали.
В то роковое утро, словно гром среди ясного неба, прозвучали спокойные и страшные слова Олега:
- Лада, я ухожу от тебя к другой женщине.
- Что? Что ты сказал? - не понимая смысла произнесенных слов, переспросила она.
- Это решено. Я уже и вещи собрал.
Лада, как подкошенная, рухнула в кресло:
- Как это? К кому?
- Не важно. Лада, давай разойдёмся, как интеллигентные люди, без истерик. Я тебя очень прошу.
Женщину трясло. Она никак не могла осознать смысл и глубину жестокости поступка мужа. Дикая головная боль не давала сосредоточиться. Только и могла выдавить из себя:
- А как же я?
Её предали. И как! Лада лишилась всего нажитого и вдобавок оскорбительная пощёчина: новой избранницей стала дочь ближайшей подруги, молодая хищница Настенька. Вот она, правда жизни: самый страшный враг, твой самый близкий друг. Он знает про тебя всё: твои слабые места и как больнее ударить или просто уничтожить. Причиной всему была чёрная зависть к тихому семейному счастью подруги. Мать и дочь потрудились на славу. Никто ничего не заметил и не понял, как и когда Олег попал в их сети. Теперь ничего не вернуть. Всё рухнуло. Уже сыграли свадьбу, и счастливые молодожёны уехали в путешествие на острова. В Москве же стояла белая, пушистая зима. Люди встречали Новый год, веселились и ходили в гости. Лада проснулась поздним утром. В окно заглядывало яркое солнце. После суда у неё осталась только старая родительская дача, остальное ловко перешло к бывшему мужу. На все призывы окружающих «отомстить изменнику» Лада отвечала безразличным молчанием. Ей было всё равно, она впала в ступор. Хотелось тишины и уединения, чтобы почувствовать себя живой и найти возможность жить дальше. Внутри кровоточило, казалось, что её разрубили пополам и теперь надо думать, как же существовать без второй половинки.
Она заставила себя встать, одеться и выйти на открытую веранду. За ночь сюда ветром нанесло много снегу. Он искрился и переливался в лучах январского солнца так, что слепило глаза. Женщина вдохнула полной грудью живительный воздух, даже голова закружилась. Когда сердце успокоилось и глаза привыкли, Лада заметила странные следы. Они были очень крупными и похожими на волчьи. Зверь ночью поднялся по заснеженной лестнице, прошел по всей веранде в сторону окна спальни и остановился около него. Потоптался там, вероятно наблюдая, что происходит внутри, и через некоторое время направился обратно в лес. Но самое странное и страшное было в том, что обратно от окна шли человеческие следы и они были мужские. От страха замерло сердце. Поняла, что за ней ночью наблюдали, а так как после пережитого стресса она не могла спать без света, то это существо видело всё. Первой мыслью было бежать отсюда в город и как можно быстрее, но вдруг она почувствовала какое-то бесшабашное любопытство. Естественный инстинкт самосохранения отключился, и Лада решила разгадать загадку. Она была твердо уверена в том, что Оно снова придёт, тем более, сейчас полнолуние. Понимала, что играет с огнём и будет страшно, но адреналин захлёстывал, и ей было «море по колено», смерти она не боялась. Всё решится этой ночью. День пролетел, как одно мгновенье. Вот и быстрый вечер. Багряное солнце закатывалось за снежный горизонт. В его отблеске всё казалось феерически розовым. Пришло чувство ирреальности происходящего. Тревога росла по мере угасания дневного светила. Как-то сразу стемнело. Темно и тихо, словно в ушах вата, ни звука, ни шороха. Лада, чтобы хоть немного придать окружающей обстановке живости, иллюзию жизни, включила телевизор, но он не отозвался веселой музыкой и яркими красками. Экран оставался чёрным. Как истинная женщина, она ничего не смыслила в технике. Тревожно забилось сердце, а не переусердствовала ли она в своей храбрости? Но было уже поздно дергаться. Медленно подошла к выключателю. Ну, если ещё и света не будет, тогда совсем… Лада осторожно дотронулась до него в полной уверенности, что лампочка не загорится, но по комнате разлился привычный яркий свет. Это немного прибавило прежней уверенности.
Она всё продумала. Включила освещение на веранде. Поставила кресло перед тем самым окном, в которое ночью смотрело существо, налила себе большую кружку крепкого кофе, а самое главное, рядом на пол положила большой нож, при этом подумав: «Или его, или себя». После всех приготовлений, как не хотелось, но пришлось погасить свет в комнате иначе, её, ждущую у окна, очень хорошо видно. Всё погрузилось в вязкую темноту. Зато на улице из-за сильного мороза полная луна казалась неестественно огромной. Её сказочно-голубой свет освещал всё пространство, превратив его в великолепные театральные декорации. Теперь на этих подмостках должен был разыграться необыкновенный спектакль, где Лада будет одним из главных действующих лиц. Время шло, но ничего не происходило. Вот и ночь пошла на убыль. Лада успокоилась и задремала, как вдруг вздрогнула от боя старых часов. Они пробили четыре утра, в народе это время называют «час волка». Сразу же где-то недалеко, похоже на близлежащей поляне, громко и протяжно завыл волк.
«Ну вот и дождалась. Начинается»,- подумала она. Дрёма испарилась, словно и не было. Мозг заработал ясно и чётко. Лада мёртвой хваткой вцепилась в подлокотники кресла, забыв о ноже, и не отрываясь, стала смотреть в окно, перед которым сидела. Долго ждать не пришлось. Вдруг по ту сторону стекла что-то изменилось и в ярком голубом свете она стала наблюдать, как медленно появляются большие волчьи уши, потом крутой лоб и вот сверкающие, желтые глаза смотрят на неё в упор. Еще выше - нос и открытая пасть с белоснежными острыми клыками. Было ощущение, что волк улыбается. У Лады всё похолодело внутри, и она стала молиться. Морда волка так же медленно исчезла. Не успела успокоиться, как в дверь тихо постучали.
«Открывать или не открывать? Если не открывать, зачем вообще надо было всё затевать?» Лада была перед дверью, когда снова раздался тихий, деликатный стук. Она подняла руку, отодвинула тяжелый засов и распахнула дверь. Зажмурилась, представляя себе, как огромный волк с места кидается на неё и в один миг перегрызает ей горло. Вот и конец! Но ничего не случилось, только поток морозного воздуха ударил в лицо. Она открыла глаза и обомлела.
Перед ней стоял высокий мужчина, одетый в элегантную шубу, но без шапки, на его чёрных волосах искрились крупные снежинки. В руках он держал большую праздничную корзину, упакованную в целлофан.
- Можно в гости?
- Да, проходите,- и Лада посторонилась, пропуская красавца. Автоматически взглянула на сказочный пейзаж за дверью и, опустив глаза, отметила, что следов на веранде не было, снег девственно чист и ровен, вот только единственные два отпечатка около самой двери. «Он что, с неба свалился или просто материализовался, как нечистая сила? Ничего, сейчас разберёмся», - самоуверенно подумала Лада. Ну, это она от страха такая смелая стала. Оглянулась вслед вошедшему и увидела, что он обут в праздничные лаковые туфли. Это её ещё больше озадачило.
- Проходите. Чувствуйте себя, как дома, - сказала она, а про себя подумала: «Во, завернула – «чувствуйте себя как дома». В ответ услышала бархатный голос:
- Спасибо. С праздником вас.
Он осторожно поставил большую корзину на стол и снял шубу. «Волк» (так про себя назвала его Лада) был словно из американского фильма. Одет в смокинг, в дорогущую рубашку с непременной бабочкой. Бриллиантовые запонки зазывно поблескивали при движении красивых рук. Лада глазами поискала на его ухоженных пальцах перстень или печатку, но ничего не было.
- А вы кто? – спросила Лада.
- Я - новогодний гость. Примете?
- Да что спрашивать, когда уже впустила.
- Вот и хорошо. Позволите? - и он показал на корзину.
- Да, конечно.
Ей казалось, что корзина бездонна. Волк всё вынимал из неё и вынимал. Стол полностью преобразился. Тончайшая белая скатерть с салфетками, хрустальные фужеры и вазы, которые ломились от разнообразных фруктов. Шампанское, вино, шоколад и прекрасный букет белых хризантем. Стол был сервирован по всем правилам. Он отодвинул стул, приглашая хозяйку присесть. Она послушалась. Волк сел напротив.
- Шампанское или вино?
- Шампанского, пожалуй, - еле слышно ответила Лада.
- За встречу!
Шампанское тоже было из сказки, такого она никогда не пила, таких фруктов и конфет не пробовала. Лада немного осмелела. Вдруг полилась медленная музыка. Гость встал и подошел к ней, жестом приглашая к танцу. Лада опустила свою дрожащую ладонь в его руку. И вот уже в крепких объятьях она кружится по комнате. Робко подняла голову и их взгляды встретились. У него были удивительной красоты глаза, опушённые густыми ресницами, светло-карие, словно благородный янтарь. Они лучились. Мелькнула мысль, что она где-то уже видела их. Её сердце не выдержало, засверкали слезинки от душевной боли. Он же крепче обнял Ладу и поцеловал в непослушные волосы. Она уткнулась ему в грудь и заплакала. Волк приподнял её лицо и начал поцелуями осушать слёзы. Нежно и трепетно прикоснулся к губам. У Лады по всему телу прошёл электрический разряд. Волк одним движением поднял её на руки и направился в спальню.
- Ты кто? Принц из сказки? - прошептала женщина.
- Нет, но я хочу открыть тебе истинный смысл твоего имени. Услада, Усладушка моя.
Лада, вышедшая замуж девицей и за всю свою жизнь, не знавшая других мужчин, кроме своего не отличавшегося сексуальностью мужа, и не представляла, что её ожидает там, в спальне. Но в спальне третий лишний, оставим их. Я думаю, каждый сам досочинит, ведь все мы авторы не только рассказов, но и своей жизни.
ИСЦЕЛЕНИЕ
В комнате было темно и тихо. Спать уже не хотелось, но и вставать тоже. Последнее время вообще ничего не хотелось. После несколько лет стараний из мозга исчез плакат, похожий на майский, кумачовый с крупными белыми буквами, которые звучали как приговор. Написано на нём всего одно слово из четырех букв - «НАДО!». Теперь ничего не надо. Она сама решает: вставать - не вставать, есть - не есть, идти - не идти. Почти нирвана, если бы не это ровно-поганое настроение, словно на скрипке выводят одну и ту же бесконечно звучащую ноту. В инете Татьяна прочитала, что такое состояние называется депрессия и, как правило, она неизлечима. Раздвинув плотные шторы, обнаружила, что за окном декорация из фильма ужасов о ближайшем будущем нашей многострадальной планеты. На улице был день цвета "бегущей мыши". Робкое солнце еле обозначилось мутным пятном через толстый пласт смога от горящих торфяников. У самого окна на бывшем газоне были припаркованы машины, около одной суетились Николай и Ольга. «Наверное, НАДО куда-то ехать. Бедные», - подумала Татьяна, грустно смотря на них через мутное стекло давно немытого окна. А что мыть-то, всё равно через неделю покроется жирным слоем выхлопных газов, да и солнца всё равно нет, на что смотреть? Соседи, вероятно, увидали её силуэт в окне, помахали рукой и, перебросившись между собой несколькими фразами, что-то решили. Спустя несколько минут прозвучал звонок в дверь. Татьяна открыла.
- Давай, собирайся, поедешь с нами. Возьми полотенце. На сборы три минуты,- Николай, бывший офицер, умел отдавать приказы.
- Что?
- Время пошло. - Николай оперся на открытую дверь, что означало - отказ не принимается. Татьяна не поняла почему, но бросилась собирать вещи. Влетев в комнату, схватила первое попавшее полотенце и сумку «Скорой помощи». Она всегда стояла наготове, каждый выход из дома сопровождался «панической атакой», а в ней было всё, чем можно было погасить приступ без посторонней помощи, вплоть до тонометра. Наличие сумки уже вселяло какую-то уверенность в действиях. С трудом выбрались за кольцевую. Движение стало более свободным. Чем дальше от задымленного города, тем понятнее становилось, что сегодня на улице лето, и на голубом небе сияло вовсю августовское солнце, которое приятно припекало. Ехали молча. Татьяна поняла, что поездка не простая, а очень важная, и разговоры здесь неуместны. Через несколько часов свернули на грунтовку, проехав немного, остановились около указателя «Гремячий». Татьяну затрясло. «Началось»,- подумала она и была права.
От указателя, резко вправо, начиналось бездорожье. Поле разбито глубокими бороздами, наверное, машины старались проехать здесь в любую погоду. Всё время мотало из стороны в сторону. По дороге встретили несколько заглохших автомобилей. Было понятно, что какая-то неведомая сила делает отбор среди желающих попасть в заветное место. Казалось бы, вот рядом - рукой подать, однако для кого-то это была непреодолимая полоса препятствий. Вдруг стало совсем темно. Хорошо, что окна закрыты, оказывается, попали в тучу из насекомых, похожих на оводов и слепней. Откуда они взялись, да ещё в таком количестве? Мотор заглох. В зеркало Татьяна заметила, что Николай начал молиться. Живая «туча» поднялась и также внезапно исчезла. Наконец-то выехали на бескрайнее поле. Слева увидали совершенно непонятно откуда взявшуюся гору, всю покрытую густой непролазной растительностью. Когда Татьяна открыла дверь, услышала грохот падающей воды - звук, который издает приличного размера водопад. Она удивленно оглянулась. Невдалеке стояла маленькая церковь, совсем новая, словно золотая, сверкая свежеструганными досками.
- Бери полотенце и пошли, - скомандовал Николай.
Они направились навстречу водяному грохоту. Тропа утоптана так, словно асфальт положили. Вдоль яркое разнотравье по пояс, пьяняще пахнувшее медом. Начали подниматься по широкой лестнице с перилами. На первой площадке справа купальня три на три метра. Площадкой выше место для женщин: наскоро отгороженное пространство с деревянной скамейкой для одежды. «Душ» - это несколько мощных струй, которые вместе образовывали большой поток, под который необходимо было встать. Дальше, почти вертикально, поднималась лестница, которая доходила только до середины горы, там, на площадку из камней из самого нутра горы били три струи: "Сердце", "Душа" и "Ум". Николай ушел в купальню. Женщины отправились под водопад. Когда Татьяна увидала, что ей предстоит, у неё невольно подогнулись ноги, и охватила нерешительность. Вода источника круглый год одной и той же температуры – четыре градуса, обжигающая. Она испугалась и вышла. Дверь тут же закрылась. Несколько минут - и вдруг к ней пришло понимание необходимости совершить этот поступок. Татьяна схватилась за ручку и начала её дергать, чтобы войти, но дверь не открывалась. Чем дольше Татьяна стучала и со всей силой пыталась открыть дверь, тем увереннее становилась в своей мысли о необходимости купания в Святом источнике. Стала громко звать Ольгу, чтобы та открыла, но ничего не получалось. Она царапала доски, ломая ногти, и рыдала в голос. Казалось, что прошло много времени, обессилев, Татьяна села у двери на пол и начала рыдать. Вдруг легко распахнулась заветная дверь, вышла довольная и сияющая Ольга. Она недоуменно спросила, почему Татьяна не зашла за ней, на что та ответила - не смогла открыть дверь, так как та была закрыта. Ольга удивилась, этого не могло быть в принципе, так как нет никакого запора, и она вообще неплотно прикрывает вход. Действительно, запора не было, и дверь не доходила до косяка. Что же не пускало Татьяну? Вероятно, её сомнения. Когда она уверовала, дверь открылась. Войдя, Татьяна судорожно стала стягивать с себя одежду. В эту же минуту дверь снова открылась, и зашла молодая женщина с ребенком на руках. Малышке было годика два, вся её кожа была покрыта язвами. Мать попросила пропустить их к источнику, Татьяна охотно согласилась, подсознательно оттягивая момент своего купания. Женщина с молитвой трижды вставала под мощную струю воды. Ребенок перестал плакать. Татьяна увидела чудо своими глазами. Когда мать начала обтирать малышку полотенцем, вместе с каплями воды с тельца сходили болячки, оставляя после себя розовые отметины новой кожи. Татьяна, перекрестившись, шагнула под падающий поток. Сильнейший удар по макушке, и свет погас, наступила безмолвная темнота. Когда же мир появился снова, то краски и звуки изменились до неузнаваемости - свершилось чудо исцеления.
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/