ОПЕРЕДИЛ ГРУЗИН

 

Найти старинную дореволюционную шарманку у меня зародилась мысль еще до собирательства граммофонов в 1971 году, сразу же после того, как на гастролях в Тбилиси, грузинский коллекционер Аркадий Ревазишвили побывал у нас в цирке, и пригласил меня посмотреть, как он говорил: «на единственную в России его коллекцию русских шарманок». Сейчас смутно, но все-таки, слава Богу, помню, что это был большой частный дом, и стоял он недалеко от центра Тбилиси, где-то рядышком с рекой Курой.

- Заходи, дорогой! – услышал я громкий голос Аркадия. И калитка настежь открылась. – Сразу видно, коллекционером будешь. Молодец! Сказал – приду, и пришел. Сейчас молодежь редко стариной интересуется. А ты не думай, что я случайно в цирк попал. Нет, дорогой! У меня многолетняя дружба с вашим дрессировщиком медведей, Валентином Ивановичем Филатовым. Я ведь еще и зверолов. Но все равно в цирке больше всего люблю вас - клоунов. Идем, идем сразу в дом, а потом я тебе свой подвал покажу и угощу настоящим грузинским вином.

Весь первый этаж был превращен в домашний музыкальный музей. Везде стояли шарманки, оркестрионы, фисгармонии, музыкальные шкатулки.

- Ого, красота-то, какая! И это все вы собрали один?

- Да, дорогой. А кто же еще? Я тридцать лет из поездов не вылезал. Найти хорошую шарманку не так просто. Их же мало было, да и жизнь у них была нелегкой. Им приходилось петь и в жару и в стужу. Вот эта, например, самая простая, доставшаяся мне в Саратове от родственников братьев Никитиных, она то и собрала им деньги, на которые они и построили первый в России стационарный цирк. А вот эта шарманка знаменитого мастера Нечада, концертная – самая дорогая, вся в инкрустации – сразу видно «по горю не ходила», во дворцах, да богатых домах пела. Они ценятся, когда играют старинные русские мелодии. У нас без нее ни одна свадьба не обходится. У нас без нее и ресторан не ресторан. Сейчас найти хорошую шарманку уже не возможно. Они все у меня, - рассмеялся он.

- Конечно же, где-то еще есть. Ты разъезжая с цирком можешь найти, и если вдруг найдешь, да еще в хорошем состоянии, то привози ее мне на поезде, а уедешь за рулем собственной машины, - и он, провернув ручку шарманки, запел: «Разлука, ты разлука, чужая сторона…»

Да, прав был тогда Аркадий Ревазишвили, когда говорил мне, что найти шарманку после него – будет не просто. Девятнадцать лет я спрашивал у людей, более стапятидесяти городов проехал с цирком. Уже коллекция граммофонов не помещалась в питерской квартире на Богатырском «восемь», и мы, расстилая матрасы, спали на полу. А вот про шарманку за эти годы, так никто и не сказал мне, что у него она есть или хотя бы где-то у кого-то он видел.

И вот приехал я в Москву по делам, в сотый, а может и в двухсотый раз: кто тогда считал, вся жизнь проходила через нее, и зашел в приемную замуправляющего СоюзГосцирка Петра Николаевича Севастьянова.

- Зоя, - обратился я к секретарше. – Можно я позвоню Калмыкову.

- Конечно-конечно, Володя, звони.

- Алло! Это Российский Центр Циркового Искусства под руководством известного на весь мир Александра Калмыкова? - пошутил я.

- Да, да, Деряба. Это он и есть. Ты что в Москве?

- Да, Саша. Приехал. Медведю то Герасиму уже пятнадцать лет. Надо менять, стал быстро уставать, из клетки выходить не хочет, того и гляди, начнет бросаться. В общем, жаль, но надо с ним расставаться. Сейчас взял маленького медвежонка, и буду делать с ним номер. Саш, я вот о чем хочу тебя попросить. Позвони, пожалуйста, в Краснодарский цирк, там сейчас говорят, новый директор Михайлов, попроси, чтобы взял меня на «репетиционный».

Рядом стоящий у стола мужчина, тронул меня за плечо.

- Скажи Александру Дмитриевичу, что я тебя уже взял. Я и есть тот директор. Но с одним условием, - и улыбнувшись, добавил, - если только не будешь вывозить с Кубани последние оставшиеся граммофоны.

Приехал я тогда в Краснодар, уже во второй раз, где когда-то и зародилось мое собирательство. «Чего думаю, опять ходить по улицам, да спрашивать у людей». Пошел в местную редакцию, и дал объявление: «Куплю шарманку, граммофон, фисгармонию и так далее».

Через пару дней приходит секретарша:

- Володя, вас директор зовет, весь какой-то нервный.

Захожу.

- Здравствуйте, Михаил Николаевич.

- Здравствуй, Володя. Ты чего это? Объявление дал в газете с моим номером телефона?

- Да, вы что? Нет.

- Как же нет? Вот смотри – в газете твое объявление?

- Мое. Да они перепутали! Я давал им номер проходной цирка, а они Ваш напечатали. Извините, Михаил Николаевич. Я схожу к ним и все улажу.

- Теперь они звонками этими замучают! Сегодня уже бочку старинную предлагали, кастрюли какие-то красномедные. Один шутник звонит и спрашивает: «А вам дореволюционная тачанка с пулеметом не нужна?» - Нет, - говорю, - нам тачанка не нужна. А вот танк для медведя возьмем, пусть по манежу катается, от дрессировщика обороняется, тоже отшутился я. А еще один парень вчера звонил, шарманку предлагал.

- Вы что шутите?

- Да, ничего я не шучу. Вот, на – листок с его адресом, это здесь совсем рядом.

- Спасибо, Михаил Николаевич, спасибо! - сказал я и быстро вышел из кабинета.

«А не розыгрыш ли очередной? – насторожился я. – Да, если бы розыгрыш, адрес бы за тридевять земель дали! А это, вон смотри – прямо у тебя под носом! Ну, сейчас посмотрим, что там у меня под носом».

И я вскоре открыл старенькую, давно потерявшую фигуру калитку.

Чернявый парень, выкладывавший битым кирпичом во дворе дорожку, спросил:

- Вы к кому?

- Да вчера видимо от Вас кто-то по объявлению насчет шарманки звонил.

- А это я звонил, заходите! - и, протянув мне руку, сказал – меня зовут Юра, а фамилия Яковлев.

- А меня, Владимир, фамилия Дерябкин.

- Ну, что Владимир Дерябкин, - улыбнулся он, - пойдем смотреть?

- Пойдем.

Мы зашли в сарай. Прямо на земле стояла перевязанная алюминиевой проволокой грязная, обшарпанная, местами залитая масляной краской, десяти-мелодиевая концертная шарманка мастера Нечады. «Да, она же точно такая, какую я видел тогда у Ревазишвилли, - подумал я.»

Играть безразличие не было сил, и я, скрывая свое волнение, опустившись на корточки, стал осторожно разматывать проволоку.

- Да, Юра. Состояние у нее, конечно же, тяжелое.

- Еще бы! Хозяин, у кого я ее купил, в станице Медведовской, сказал, что она у них в курятнике лет десять простояла. Но все равно, человеку, понимающему в этом деле, видно, что ее можно вернуть к жизни.

- А за сколько же ты ее продаешь?

- Да, если честно сказать, у меня уже есть на нее покупатели.

- А что ж за покупатели, если не секрет?

- Из Грузии, два коллекционера. Я давно их знаю, они часто сюда за антиквариатом приезжают на своей белой машине - «Волге». Вот на, от них телеграмма.

Я прочитал: «Дорогой Юра! Поднимаем бокалы за твою невероятнейшую находку. Скоро будем! Омар».

В сарае вдруг стало темно и душно. Я толкнул ногой дверь, и мы вышли во двор.

- Слушай, Юра, давай сделаем так: ты подожди своих коллекционеров пару-тройку дней, а уж если они не появятся, то приходи ко мне. Я в цирке работаю, а за цирком стоит синий фургон, в нем я и живу. У меня там много разной старинушки, может и тебе на обмен что-нибудь приглянется.

Два дня я метался по фургону, как медведь по клетке. Любой шорох мне казался стуком в дверь, а грузины, проходящие мимо моих окон, шли, конечно же, не на базар, расположенный рядом с цирком, а к Юре за шарманкой.

- Ну, что? – проснувшись рано утром, сказал я себе, - сегодня уже пойдет третий денек, а ты все ждешь, когда он постучит. А если он не постучит и шарманка уедет в Тбилиси!?

По спине побежали мурашки.

- Ну, а что? Что я могу сделать? Залезть ночью в сарай и украсть?

- Красть не надо.

- Ну, а что, что?

- А вот что! Точно!

И я, быстро одевшись, помчался к нему сам.

- Юра! Юра! – постучал я в окно, - это я Владимир, из цирка.

- Ты чего в такую рань? – пробурчал он, высунувшись из форточки.

- Ну что, коллекционеры твои приезжали?

- Пока нет.

- Ну, вот. И они не едут, и я сегодня вечером срочно уезжаю – соврал я. И будешь ты крутить эту шарманку на базаре, читая уже мою телеграмму: «За двумя зайцами погнался – ни одного не поймал». Так что давай, быстренько одевайся и пойдем – посмотришь, что у меня из старинушки есть, пока мой фургон на вокзал не увезли.

- Ладно, банный лист, подожди. Сейчас оденусь и пойдем.

- Ух, ты! Да у тебя же здесь настоящая антикварная лавка! - зайдя в фургон, сказал Юра.

- А я же тебе говорил! Так ты ж все ждешь своих богатых коллекционеров. Вон, сколько у меня всего! Смотри и выбирай.

- А часы настенные с кукушкой меняются?

- Меняются.

- А вот это кресло?

- И кресло меняется.

- А чернильный прибор?

- И с ним готов расстаться!

- А самовар-«паук»?

- И самовар-«паук» уже пополз к тебе.

«Бери, бери, Юрочек! – думал я, - Бери! Я за нее готов здесь все тебе отдать!»

- Володь, добавь-ка еще к этому всему вот эти четыре тома «Истории искусств» Гнедича, и она твоя.

- О-ей-ей еще добавь! Да, если все что, ты уже набрал за этот ящик со свистульками продать, то во дворе твоем дорожки можно выложить не из битого кирпича, а из цельного, серебряного 84 пробы, - рассмеялся я. Ладно уж, грабь до конца, клади своего Гнедича в сумку, грузим ко мне все в машину и поехали уже за шарманкой.

Подъехав к дому, Юра довольный таким обменом, стал переносить свои вещи, забыв от радости и про меня, и про шарманку. А я зашел в сарай, подошел к ней и тихо сказал: «Ну, вот ты меня и дождалась».

- Люда, Люда! – закричал я жене, барабаня по фургону, - смотри, смотри, что я привез!

- Все-таки забрал!?

- Забрал! Давай-ка мне быстренько деньги, и я полетел.

- Куда?

- Куда, куда!? В Ленинград. Нам здесь с ней оставаться нельзя. Да, и Серегей Шек, помнишь, мастер музыкальных инструментов, тоже ее ждет.

Долго я еще потом ехал по трассе, поглядывая в зеркало заднего вида, не гонится ли за мной белая « 24 Волга» с грузинскими номерами.

 

* * *

 

Около года тогда Сергей простоял у столярного верстака реставрируя каждый см., этого сложнейшего музыкального инструмента. И вот когда уже все пузырьки моего терпения перелопались, у меня в квартире на Богатырском зазвонил телефон и в трубке послышался голос Шека.

- Но вот и все - можешь забирать свою шарманку, она у меня теперь так запела, что сам Нечада бы мне позавидовал. Слушай.

- И я, сразу узнав старинную русскую мелодию, сначала тихонечко, а потом не сдержал, своей радости громко запел:

«Из-за острова на стрежень,

На простор речной волны

Выплывают расписные,

Стенька Разина челны».

На следующий день приехал я с нею домой и позвонил своему другу Станиславу Королеву.

- Стас привет!

- Привет.

- Ну, все, я шарманку привез, приезжай вечером увидишь, какой она стала - ахнешь. А тут пока ехал, идея в машину запрыгнула, а что если твой Антоха, с моим Вовкой на Невском проспекте напротив бывшей городской Думы, несколько дней шарманку покрутят в память о петербургских шарманщиках, а собранные денюшки – какие уж они там будут, хоть чуточку на строительство храма в Москву отправим.

- А, что, Володя мысль не плохая. Во! Диво на Невском то будет - многие же шарманку и в глаза никогда не видели.

- А когда же ты хочешь?

- А давай, чтобы не тянуть прямо завтра в 10:00.

- Ладно, тогда и встречаемся там, у собора Петра и Павла.

- Утром накрыл я шарманку платком, принес в машину и мы поехали. Едем, а у нее, то ручка упадет, то боковая дверца откроется, то платок на бок съедет. Остановился, поправил и думаю – волнуется, еще бы после стольких лет молчания запеть и не где-нибудь, а на Невском проспекте. Приехали, поставили ее на столик, а рядом с ней ящичек для пожертвований с большой фотографией Храма, и тут же народ обступил нас улыбками, а шарманка поет то одну, то другую мелодию. И за 10 дней мой 12-летний сын Владимир и 8-летний Антоша Королев собрали 2899 руб. 72 коп., и отправили их на счет № 100700939 в Дзерджинском отделении Жилсоцбанка города Москвы в фонд восстановления храма Христа Спасителя.

 

Владимир Дерябкин

Один из талантливейших казаков второй половины ХХ - первой половины ХХI вв.

Санкт-Петербург, Музей граммофонов на Б.Пушкарской, ноябрь 2012 года

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/