Владимир Дерябкин
ОБМАНУЛ
На Арбате в антикварном магазине мой сын остановился у модерновой подставки, похожей на высокий табурет, украшенный бронзовыми накладками и цветными витражными стеклами на котором стояла полуметровая фарфоровая женская фигура.
- Папа, папа! – вдруг позвал он меня и, осторожно открыв еле заметную дверцу на поставке, шепотом сказал: «Посмотрите сюда».
- Вова, да это же граммофон! Вот это да! Вот это настоящая диковина! Каких уж я только не видел, но чтобы вот так в подставке был спрятан граммофонный мотор с диском и мембраной, а металлический раструб заменяла бы женская фарфоровая фигура – это, Володя, для меня шок!
- Сколько же стоит такая несуразная композиция? - спросил я у продавщицы, пряча за шутку свое волнение.
- Эта несуразная композиция, чтобы вы знали, когда то принадлежала самому графу Воронцову, а стоит она не так уж дорого, можете купить – шесть тысяч.
- Чего шесть тысяч? – переспросил я.
- Ну, долларов, конечно.
- Ничего себе! Графские безделушки по таким ценам продавать. Срочно повесьте на входе объявление: «У нашего магазина совести НЕТ». А сам-то граф знает, за какую цену продают его граммофон? – продолжал я нервно шутить.
- Конечно, знает, он к нам сюда часто заходит, - улыбнулась она.
- Значит, и у него ее нет, - теперь уже я засмеялся, – ну, ладно, спасибо за такое предложение. Надумаем, позвоним.
И мы, попрощавшись, вышли из магазина.
- О-ё-ё, – схватившись за голову, сказал я, - Володя, да, это же уникальный экземпляр! Они то и сами до конца не понимают, какую редчайшую вещь продают.
Ну, где!? Где взять такую сумму? – размышлял я, возвращаясь ночным поездом из Москвы в Петербург.
«Где взять! Где взять! Бюро продай Нефедову. Он же у тебя давно его просит. Чего сразу заерзал? Жалко! Ну, конечно! Если бы и бюро осталось, и граммофон бы на Арбате вместе с магазином купить. Вот это было бы, по-твоему! Звони, звони Нефедову прямо сейчас! И не откладывай!»
- Алло, Дима! Это Дерябкин. Извини, что так поздно звоню. А звоню тебе прямо из поезда. Сегодня зашел в «антикварку» на Арбате, ну, а там граммофон, да такой, что если не купить, то оставшаяся жизнь пройдет в депрессии. И теперь сам понимаешь, нужны «шевелюшки», которых у нас вечно нет. И тут я вспомнил, что ты когда-то хотел бюро у меня купить. Так вот, если не передумал, можешь забирать.
- А по какой цене?
- Да, по той же, какую ты весной давал.
- Ладно, Володя. Бюро мое, только деньги отдам завтра вечером, вернее уже сегодня.
- Вот и хорошо. Привези их прямо в цирк на Фонтанку. А я сразу же после представления поездом отправлю сына в Москву.
По дороге на вокзал я, почувствовав запах сигаретного дыма, спросил у Вовы:
- Ты случайно не покуриваешь?
- Да вы что, откуда вы взяли? - чуть покраснев, ответил он.
- Да, сигаретным дымком от тебя попахивает.
- Да, это я с униформистами в курилке сейчас сидел.
- Смотри, Вова. Не дай Бог, если ты меня обманешь, и я узнаю, что ты куришь, я выгоню тебя из дома в одну секунду. Ты меня понял?
- Да.
- Ну, вот и хорошо, - и положив руку ему на плечо, сказал, - ты постарайся с ними талантливо поторговаться и, может, купишь дешевле. Но, а там уж, как получится.
На следующий день Вова позвонил после трех.
- Ну, куда ты делся!? Я уже места себе не нахожу.
- Все отец, все. Я его только что забрал, и не за шесть, как они хотели, а за четыре.
- Как за четыре? – удивился я.
- А вот так. Завтра приеду и все расскажу.
Утром я встречал его на московском вокзале. Подойдя к вагону, я посмотрел в окно. Увидев меня, Вова заулыбался и, показав на багажную полку, потянулся снимать граммофон. Из заднего кармана джинсов зловеще смотрела на меня пачка иностранных сигарет.
- Значит, все-таки курит, значит, все-таки врал.
Мы погрузили граммофон в машину и поехали на Петроградскую сторону, домой. Свернув с Гончарной к Староневскому, я сказал:
- Ну, давай теперь расскажи, как же тебе удалось за такую цену купить?
- Да, как. Приезжаю к открытию, захожу в магазин, продавщица улыбается и говорит: «Ну что, все же надумали купить нашу несуразицу».
- Да, - говорю, - надумали, вот только бы цену снизить.
- Нет, - говорит, - его и за эту цену заберут. И заходит в маленькую комнатку-приемку, где принимают товар.
Я за ней. Иду и думаю: «Надо брать, а то не дай Бог, кто-нибудь зайдет и действительно купит». И уже рука за деньгами полезла, как вдруг смотрю – на столе открытый журнал лежит с адресами сдатчиков товара. А на самой верхней строчке адрес и телефон хозяев этого граммофона. Я запомнил номер, и бегом из магазина. Звоню, отвечает женщина.
- Извините, - говорю, - это ваш граммофон продается на Арбате?
- Да, а что случилось?
- Да, ничего. Просто мы хотели приобрести его для частного музея в Питере. Но там он уж слишком дорого стоит.
- А сколько же? - спрашивает она.
- Да, шесть тысяч долларов.
- Ой, да что же они так! Я-то с ними за четыре договаривалась.
- Ну, если за четыре, то мы прямо сейчас заберем. Приезжайте, и я вам сразу отдам деньги. А вы пойдете и скажете, что продавать передумали и сделаете возврат. Вот так и уехал со мной граммофон графа Воронцова с Арбата на Большую Пушкарскую, 47, - засмеялся он.
Приехали домой. Поставили его в моем в кабинете. И после небольшого домашнего праздника, устроенного по случаю такого уникального приобретения, я позвал Вову в прихожую:
- Володя, помнишь, когда ты уезжал в Москву, я спросил у тебя: «Ты случайно не куришь?». Ты что ответил? – нет. И я, показав на дверь, сказал:
- Ты меня обманул.
Владимир Дерябкин
Один из талантливейших казаков второй половины XX – первой половины XXIвека.
Санкт-Петербург, Большая Пушкарская. Музей Граммофонов.
Май 2012 год
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/