Шаг в неизбежность

 

 

1

Бисер холодных звёзд рассыпался по бархатной черноте космоса, чередуясь с цветными кляксами туманностей. Изредка по этой части Вселенной проносились вечные странницы – кометы, иногда заглядывали заблудшие астероиды. На краткий миг вносили оживление отголоски далёких катастроф, сотрясая пространство взрывом сверхновой или масштабным столкновением галактик.

Неожиданно идиллическая картинка задрожала, белые точки звёзд удлинились, пятна туманностей расплылись, словно размытая водой акварель. Звёздные нити стали закручиваться в спираль. Сначала медленно, они закручивались всё быстрее и быстрее, пока не превратились в комок. Сильная пульсация сменилась вспышкой яркого света. Расходящаяся кругом волна побежала прочь от места, где ещё недавно находилась плотно сжатая пружина из звёзд.

Потревоженное пространство вытолкнуло из себя искажённый силуэт корабля. Он колебался, как флаг на сильном ветру, но вскоре успокоился и принял чёткие очертания. Огромный контейнеровоз ещё с минуту переливался всеми цветами радуги, пока не начал материализоваться. Первым появился нос, за ним центральная часть корпуса, последней уплотнилась корма. Звёзды больше не проглядывали сквозь корабль, а всматривались в своё отражение на блестящих боках.

На мостике коротко взвыла сирена, затемнённые ранее обзорные экраны заработали в прежнем режиме. Снова закипела бурная деятельность. Капитан принял из рук штурмана лист с координатами, сверил данные с показаниями приборов. Судно вышло в заданной точке – переход состоялся.

Удалившись на значительное расстояние от «кротовой норы», капитан связался по рации с рубкой «Аделии»:

– Луи, старина, мы на месте, до Низебула два часа ходу. Готовься к выгрузке. Назад со мной или ты надолго?

– Не знаю, как получится, – пробубнил динамик на стене капитанского мостика.

– Ну, как знаешь, смотри сам. Если что, я через три дня обратным рейсом пойду.

Капитан нажал кнопку на подлокотнике. Крепившееся изогнутой штангой к потолочным рейлингам кресло проплыло несколько метров, обогнуло выступающий из стены железный короб с щелями вентиляционных жалюзи на боку и замерло перед широким пультом.

Спустя несколько минут над грузовыми воротами контейнеровоза замелькали оранжевые огни. Железная пасть шлюза стала медленно открываться. Не дожидаясь полного раскрытия ворот, в промежуток между стальных зубов выплыла малотоннажная космическая яхта среднего класса. Какое-то время корабли вместе парили в космосе, но вот яхта отдалилась от гиганта и взяла курс на голубой шарик среди белых звёзд.

2

Седьмой галактический сектор. Планета Низебул.

 

Ветер лениво гонял обрывки бумаг по Йоркширскому тупику. С момента эвакуации разграбленного почтового фургона ни одна живая душа не заглянула в эту дыру, если не считать пары бродячих котов, выяснявших отношения. Дикие вопли метались от стены к стене, пока коты, круто выгибая спины, орали друг на друга. Вполне возможно дело кончилось бы дракой, но тут на въезде в тупик появился рычащий и плюющийся чёрным дымом мусоровоз.

При взгляде на это чудо техники нельзя было даже с приблизительной точностью определить не только год выпуска, хотя бы в пределах десятилетий, но и узнать марку автомобиля. Казалось, машину собирали на свалке. Усеянный разноцветными заплатами кузов напоминал ярмарочный балаган, гидравлическая лапа кособоко торчала из транспортировочной ниши, кабина сплошь покрыта глубокими вмятинами да ржавыми шрамами царапин.

Мусоровоз дотарахтел до баков, пшикнул сжатым воздухом. Коты перестали мурявкать, ещё круче выгнули спины, зашипели, топорща усы, и попятились от смердящего чудовища.

Из кабины выпрыгнул парень в спецовке, огромных, явно не по размеру сапогах и захватанной бейсболке поверх светлых волос. Глянул серыми глазами на мусор возле опрокинутого контейнера, изогнул чуть полные губы, втянул прямым носом воздух. На худом лице появилась брезгливая гримаса: от баков несло густым смрадом.

Тряхнув бейджем с надписью: «Муниципалитет Генусбурга. Фирма «Трэшсервис». Водитель Тим Робинсон», мусорщик поднял опрокинутый контейнер. Игнорируя утробное урчание мохнатых, вразвалочку подошёл к рычагам, дёрнул.

Двигатель взвыл, коты ответили дружным: «Мур-р-яу-у!» и бросились в ближайший просвет между домами. Ожившая лапа мусоровоза потянулась к первому контейнеру, издавая жуткие звуки. Казалось, ещё немного и она отвалится, а из оборванных шлангов хлынут фонтаны горячего масла, но ничего такого не произошло.

Лапа зацепила контейнер, водитель дёрнул другой рычаг, железная мусорница проплыла по воздуху и опрокинулась над кузовом. Загрохотали пустые бутылки, зашуршали набитые отходами пакеты, затрепыхали страницами газеты, сваливаясь в распахнутую пасть бункера. Лапа дёрнула контейнер вверх-вниз и с тем же скрипом вернула на место.

Когда все баки опустели, Тим быстро собрал рассыпавшийся мусор. В руки попала бандероль, он хотел бросить её в контейнер, но что-то заставило его помедлить. Тим ещё раз осмотрел находку. Адреса отправителя нет, а вот адрес получателя…

Робинсон не поверил глазам, перечитал. Всё верно. На пакете торопливым почерком нацарапан его адрес.

«Вряд ли это для меня, наверно, посылка для прежнего хозяина дома, – подумал он, бросая находку в кабину. – Нехорошо заглядывать в чужую почту, но так интересно. Я просто посмотрю одним глазком, вдруг это поможет найти настоящего получателя?»

Тим быстро скидал оставшийся мусор в контейнер, не обращая внимания на разлетевшиеся по всему тупику газеты. Всё, что находилось за пределами трёх метров от контейнерной площадки, не входило в зону обслуживания «Трэшсервис».

Бригадир повторял водителям на каждой летучке:

– Вы не дворники – вы мусорщики. Приехали, высыпали мусор в машину и всё, садитесь за руль и дуйте на другой объект.

Тим, как и другие сотрудники компании, строго следовал начальственной установке. Горожане выбрасывали всё вплоть до диванов и гардеробных шкафов. Разумеется, этот хлам не влезал в контейнеры, поэтому в стороне от площадок возвышались огромные кучи барахла и лежали там до появления муниципального самосвала с двумя или тремя дядьками в грязных жилетках.

Чаще всего негабаритный мусор вывозили по ночам. При этом грузчики так громыхали и матерились, будто хотели, чтобы все видели, какой они совершают подвиг. Естественно, мало кому из жителей это нравилось. В дебоширов летели ответные матюги вместе с гнилыми помидорами, причём довольно-таки метко. Обидевшись, дядьки садились в самосвал и уезжали, а разобранные наполовину кучи росли до нового приезда муниципалов.

Как только рассыпавшийся хлам оказался там, где ему положено, Тим встал к рычагам. Лапа застонала, приподнимая контейнер, снова раздалось шуршание мусора по стенкам.

«Всё. Ещё пара точек и домой».

Бак с грохотом вернулся на место, манипулятор со скрипами спрятался в нишу, едва не застряв на полпути, как на Седьмой авеню. Тим сунул рукавицы за пояс, побежал к кабине, смешно переваливаясь и громко топая сапогами.

Щёлкнул замок, хлопнула дверь, звякнуло приоткрытое окно. Двигатель зарычал по-другому, не нудно, как раньше, а басовито, чёрные клубы дыма ударили в асфальт. Мусоровоз зашипел сжатым воздухом, скрипнул рессорами и попятился к выезду, размазывая оранжевые пятна мигалок по кривым стволам деревьев и кирпичным стенам домов.

3

Дома Тима ожидал сюрприз. Ещё за дверью он почувствовал умопомрачительный запах куриного супа. Обычно это блюдо подавалось по особым случаям, но сегодня праздника не было.

После несчастного случая на заводе Тим остался вдвоём с матерью. Приходилось на всём экономить, денег катастрофически не хватало. Не так давно они переехали в бедняцкий квартал: содержать прежнее жильё стало слишком дорого. Произошло нечто неординарное, раз мама разорилась на курицу.

Ещё на пороге Тим заметил в углу высокие армейские ботинки. Он с раннего детства мечтал служить в армии, но мама категорически была против. На каждую попытку завести разговор о службе Тим слышал одно и то же:

– Никакой армии. Тебя сразу сунут в самое пекло. Сгинешь на какой-нибудь глупой войне, а мне что делать? Ты об этом подумал?

В последнее время по домам часто ходили офицеры, агитируя молодёжь вступать в ряды вооружённых сил. Война с Аркаимским Союзом набирала обороты, и армия остро нуждалась в новобранцах. Возможно, к ним заглянул рекрутёр и каким-то чудом уговорил маму. Другого объяснения куриному супу и армейским ботинкам Тим не нашёл.

Он только-только снял обувь, как из кухни выплыла стройная сорокалетняя женщина в домашнем платье, белом в коричневую клетку фартуке и с полотенцем через плечо.

– Здравствуй, сына. Устал? Раздевайся, мой руки, сейчас будем ужинать.

Тим тщательно вымыл руки, шею и лицо. Ему почему-то казалось: офицер не даст ему направления на воинские курсы, если узнает о его нынешней работе.

В дверь осторожно постучали:

– Тимми, ты скоро?

– Да, мам, – ответил Тим, энергично вытираясь полотенцем.

– Поторопись, мы ждём тебя, – сказала мама и тут же заговорила с загадочным гостем: – Прошу прощения, сэр, он у меня такой чистоплотный.

– Похвальное качество для молодого человека, миссис Робинсон, – услышал Тим громкий голос и обрадовался: так могут говорить только военные.

Тщательно причесавшись, он выскочил из ванной полный радужных ожиданий, но едва увидел гостя, понял, как жестоко ошибался.

При виде сына мама с довольным видом сказала:

– Знакомься, Тимми, – это мистер Уилкис, наш постоялец.

Из-за стола встал коренастый короткостриженый человек в гражданской одежде. Среднего роста, на вид не больше двадцати пяти лет, глаза тёмные, цепкие, губы тонкие, плотно сжатые, подбородок и скулы немного выступают.

– Вы знаете, миссис Робинсон, я вашего сына таким себе и представлял. – Мистер Уилкис протянул Тиму руку:

– Значит, ты работаешь мусорщиком?

Это был дежурный вопрос, один из тех, что задают при встрече, лишь бы завязать разговор, но чувствуя себя обманутым, Тим ответил довольно грубо:

– Да! И что?

– Ничего. Прости, я не хотел тебя обидеть.

Уилкис постоял немного с раскрытой ладонью, посмотрел на нее, зачем-то потёр пальцами друг о друга и вернулся на место.

Тим тоже сел за стол. Мама поставила перед ним дымящуюся тарелку. Красные цветочки из моркови плавали в жёлтом бульоне, белый кончик крылышка возвышался как парус, в окружении пятен куриного жира.

Тим опустил ложку в наваристый бульон, вдохнул ароматный пар и приступил к еде. Раз уж его мечтам не суждено сбыться, так почему бы не поесть как следует?

Уилкис подвинул ближе тарелку и тоже принялся за ужин. Миссис Робинсон хозяйничала у плиты.

Прошло несколько минут, прежде чем Тим спросил, отгрызая кончик крылышка:

– А вы чем занимаетесь, мистер Уилкис?

Он уже почти успокоился, осталась только злость на самого себя. С чего он взял, что мать самолично захочет записать его на курсы воинских специальностей?

– Тимми, мистер Уилкис зарабатывает на жизнь ремонтом бытовой техники, – защебетала мама, не давая гостю раскрыть рот. – Я уже обо всём договорилась: он починит холодильник и посмотрит твой магнитофон.

Тим уронил недоеденную курицу в остатки супа, янтарные капли брызнули на стол, несколько маленьких солнышек попало на лицо гостю. В ажурной подставке белели салфетки, тот потянул одну за кончик, скомкал, промокнул бумажным тампоном кожу.

– Мама, я же говорил: сам отремонтирую! – звенящим голосом сказал Тим, повернувшись к матери.

– Но, милый, – миссис Робинсон поставила на стол ещё тарелки. Теперь уже с жареной картошкой и сочными, истекающими жиром котлетками. – Ты постоянно пропадаешь на работе.

– Ты знаешь, мама, я делаю это для того, чтобы мы смогли нормально жить. Мистер Фергюссон обещал мне отгул.

– Когда, Тим? Он обещает уже вторую неделю. Без холодильника портятся продукты. Мистер Уилкис во всём разберётся…

Миссис Робинсон прервала загромыхавшая табуретка.

– Спасибо, я наелся. Тим направился к выходу из кухни.

– А как же второе, сынок?

– Ничего, я сыт.

– Хорошо. Мистер Уилкис поживёт в твоей комнате. Сегодня я постелила тебе на диване в гостиной, а завтра ты переедешь в детскую.

Тим махнул рукой и скрылся за углом, негромко шлёпая тапками. Чуть позже Уилкис услышал лёгкое шуршание, похоже, Тим раздевался; скрипнули пружины дивана, послышалась какая-то возня. Наконец всё затихло.

– Прошу прощения, сэр, Тим стал таким нервным после гибели отца. Миссис Робинсон отвернулась к окну, промокнула уголки глаз полотенцем.

Уилкис отодвинул тарелку из-под супа.

– Кхм, не сочтите меня бестактным, но что случилось с вашим мужем?

– Мой муж, Чарльз, работал главным технологом на заводе минеральных удобрений, – начала миссис Робинсон, немного успокоившись. – В последнее время он часто жаловался на плохое качество сырья. Как сейчас помню – пришёл как-то на обед и давай ругаться: «Компоненты дерьмо, начальство требует выполнение плана, грозится годовой премии лишить и половину сотрудников уволить, если не будет роста производства».

Уилкис внимательно слушал, не забывая при этом налегать на второе. Он не ел нормальной еды почти двое суток и старательно навёрстывал упущенное. Тем временем миссис Робинсон продолжала:

– Чарльз говорил: им часто приходилось экспериментировать. В погоне за прибылью руководство закупало сырьё по дешёвке, разбавленное, с разными примесями. Каким-то образом мужу удалось разработать и внедрить схему очистки и восстановления отработанных катализаторов. Первые опыты показали: восстановленное вещество можно использовать один раз, но мастера заставляли рабочих прогонять по нескольку циклов. Из-за этого происходили разные неприятности: то цех наполнялся ядовитыми газами, то начиналось неконтролируемое возгорание в поточной линии, бывало и спекание смеси в грануляторном бункере.

Уилкис закончил есть, отодвинул тарелку в сторону. Миссис Робинсон сидела, сложив руки на коленях. Тонкие пальцы теребили кружевную оторочку передника. Воспоминания давались нелегко, боль недавней утраты глубокой занозой засела в сердце, и все разговоры о прошлом, как цепкие пальцы хирурга, пытались извлечь её, а она, сопротивляясь, бередила рану, царапая окровавленными зазубринами.

– Хотите чаю? Миссис Робинсон пододвинула ближе к гостю плетёную корзиночку с печеньем и небольшую чашечку с блюдцем.

– Да, спасибо, я бы не отказался.

Хозяйка взяла с плиты чайник, горячая струя ароматного напитка ударилась в дно чашки, закружилась по стенкам тёмно-коричневой дымящейся волной.

– Простите, мистер Уилкис…

– Джон. Для вас просто Джон, миссис Робинсон.

– Хорошо, Джон, тогда и вы зовите меня Глория.

Она поставила чайник на место, села к столу.

– Извините, Джон, сахара нет, но печенье сладкое, думаю, оно немного скрасит вкус пустого чая.

– Не переживайте, Глория, я не пью с сахаром. Он перебивает истинный вкус и не даёт по-настоящему насладиться напитком. Прошу вас, продолжайте.

– В тот день у мужа был выходной, но его напарник неожиданно заболел, и ему пришлось выйти на работу. Мне точно не известно, что там произошло. Говорили, в бункере образовался затор. Конвейер вовремя не отключился: то ли не сработала автоматика, то ли кто-то помешал этому, – миссис Робинсон помотала головой и пожала плечами, – я не знаю.

Уилкис хрустнул печеньем, сделал маленький глоток. Чуть позже дно чашечки негромко ударилось о блюдце. В гостиной заскрипел диван, зашуршало одеяло – это Тим повернулся на другой бок. Снова стало тихо. В наступившей тишине Глория услышала отрывистое тиканье часов на руке гостя.

В течение нескольких секунд, показавшихся вечностью, никто не проронил ни слова. Наконец миссис Робинсон вздохнула и с некоторым усилием продолжила:

– На ленте транспортёра произошло самовозгорание. Горящая смесь попала в бункер, начался пожар. Взрывом разнесло половину цеха. Рабочих будто корова языком слизала, а от Чарльза остались обугленные ботинки да обрывок штанины. Вот и всё, что нашли пожарные, когда удалось потушить бушевавшее над обломками пламя.

Миссис Робинсон всхлипнула, согнутым на пальце краем передника провела под глазами.

– Простите меня, Глория. Я заставил вас снова пережить это.

– Ничего, ничего, – миссис Робинсон шмыгнула носом, помахала ладонями перед лицом. – Это я так, скоро пройдёт.

– А вам не кажется всё это немного странным?

– Вы о чём? Глория встала, налила себе чаю, в два глотка выпила обжигающий напиток. В горле стало необычайно горячо, слёзы опять выступили на глазах. Приложив руку к шее, она несколько раз схватила ртом воздух. Почувствовав себя немного лучше, села к столу.

Уилкис наблюдал за ней. Недопитый чай стоял в стороне, надкусанное печенье лежало на краю блюдца, рассыпавшиеся крошки теснились подле, как острова возле материка.

– Да всё о том же. Вы сказали: на заводе производят удобрения. Так?

– Так, – кивнула Глория.

– Насколько мне известно, Низебул не входит в аграрный пояс Федерации. Да и поблизости нет ни одной подобной планеты. Для кого тогда производить столько удобрений? Везти их отсюда к фермерским планетам – шкурка выделки не стоит. Транспортные издержки поднимут стоимость продукции в тысячи раз, её просто никто не купит.

– Вы хотите сказать: завод не делал удобрения? – Джон перехватил взгляд Глории, развёл руками, словно говоря: «Это же очевидно!» – Тогда что там производят?

– Не знаю. Всё, что угодно, только не удобрения. Спасибо за ужин, Глория, вы превосходно готовите. С вашего позволения, я поднимусь к себе в комнату. – Уилкис улыбнулся: – Устал с дороги, хочу отдохнуть.

– Да-да, конечно. Я тоже вымою посуду и пойду спать. Спокойной ночи, Джон.

– Спокойной ночи, Глория.

Гость встал из-за стола. Уже в коридоре услышал, как на кухне зашипела вода, а миссис Робинсон загремела тарелками.

В гостиной на столике горел ночник. Джон проследовал к дрожащему огоньку. Слева от журнального столика на второй этаж вела лестница. Ему предстояло подняться по ней, пройти немного вправо и там уже расположиться в комнате Тима, на время отданной ему в распоряжение.

Уилкис остановился напротив дивана. Тим спал, повернувшись к спинке лицом. Одеяло наполовину сползло на пол, оголив спину и мускулистую руку. Джон поправил одеяло, Тим что-то пробормотал во сне, негромко причмокнул и засопел.

На кухне стихло шипение воды, раздалось лёгкое позвякивание посуды – миссис Робинсон расставляла тарелки в сушилке.

Постоялец зашагал к лестнице, ухватился за перила, в несколько шагов поднялся на второй этаж. В комнате его ждала расправленная кровать, но ему было не до сна. О каком отдыхе может идти речь, если голова пухнет от нерешённых вопросов? Где сейчас его люди? Что с ними случилось после десантирования? Сумеет ли он в одиночку выполнить задание?

Заныло раненое предплечье, Джон закатал рукав, увидел на повязке красные пятна. Пора делать перевязку. Сорванные бинты полетели на пол, потемневшие от запёкшейся крови края пореза разошлись в стороны, из-под них выглянула розовая плоть.

Уилкис сунул здоровую руку под матрас, вытянул перевязочный пакет, зубами вскрыл оболочку. Смоченным в антисептике кусочком стерильной ткани обработал рану, туго замотал бинтом.

«Интересно, Миллер и Джонсон уже знают о маячках? Надо предупредить парней, пока не поздно».

Рану немного пощипывало, чувствовалось лёгкое жжение, Уилкис застегнул рукав, сел к столу. Спать всё равно неохота, почему бы не заняться делом? Он снял крышку со старого магнитофона, вооружился отвёрткой и приступил к работе.

4

Пока сержант Уилкис обживался на новом месте, рядовые спецназа АГБ Герхард Миллер и Стивен Джонсон настойчиво пробирались через джунгли. Навигаторы на запястьях показывали направление движения, обмениваясь сигналами со спутниками на орбите Низебула и корректируя показания.

Карты у бойцов не было, она осталась у сержанта. Незадолго до экстренной эвакуации с корабля Паркера, солдаты запомнили точные координаты города и теперь шли, ориентируясь по приборам.

Влажная жара окружала со всех сторон. Одежда под бронежилетами промокла от пота и неприятно липла к телу, волосы слиплись под тесными скорлупами шлемов, автоматы цеплялись за каждую ветку, а объёмные сумки с боеприпасами затрудняли передвижение.

Под ногами сочно хрустела трава, в её зарослях копошились мелкие животные. Всюду царила сладко пахнущая цветами полутень, наполненная гудением и жужжанием. Различные насекомые часто садились на головы и плечи солдат, считая их неплохим местом для отдыха.

Изредка яркие столбы света прорывались сквозь густые кроны лесных великанов. В таких местах количество жужжащих тварей многократно возрастало. Генрих и Стивен плохо знали местную фауну. Вполне возможно среди насекомых встречались ядовитые, поэтому приятели обходили стороной «курорты» членистоногих.

Верхние ярусы джунглей изобиловали птицами. Всю дорогу бойцов сопровождало пение невидимых снизу исполнителей.

Зато длиннорукие обезьяны, не скрываясь, катались на свисающих лианах и перескакивали с ветки на ветку. Чёрные глазки любопытных животных неотрывно следили за перемещением людей, а трескучие голоса сопровождали каждый шаг. Иногда в солдат летели огрызки фруктов, шкурки плодов, свежие экскременты. Каждое удачное попадание вызывало новую волну воплей, уханья и дробного постукивания обезьяньими руками по стволам деревьев.

Иной раз с вершин лесных исполинов срывались капли воды, обрушивая на землю настоящий водопад. В такие мгновения обезьяны верещали ещё громче, а птицы поднимали возбуждённую трескотню, расходящуюся постепенно затухающими кругами.

После нескольких часов непрерывного следования за людьми приматы наконец-то отстали. Идти стало немного легче. По крайней мере, ничего не валилось на голову.

Дорога сквозь джунгли требовала от солдат максимум концентрации и внимания. Если на пути встречался муравейник, бойцы делали крюк, лишь бы не встречаться с рыжими разбойниками.

До того как попасть в армию, Джонсон отучился несколько курсов в университете. Он и поведал Миллеру, на что способны эти насекомые. Как-то на одной из лекций профессор показал фильм о муравьях. Экспериментаторы бросили труп кошки в муравейник, снимая происходящее на камеру. Рыжая волна захлестнула тело животного, облепила шевелящимся ковром, а когда насекомые схлынули, глазам студентов предстал идеально чистый скелет без единого кусочка мяса и сухожилий.

Проходя мимо усеянного жёлто-розовыми цветами куста, Стивен остановился отлить. Едва первые капли упали на листву – цветы вспорхнули и закружились над головами людей, превратившись в огромных бабочек. Шурша крыльями, они толклись в воздухе, пока не успокоились и не вернулись к прежнему занятию: высасыванию сладкого нектара из длинных трубчатых цветков.

Всю дорогу на солдат в изобилии сыпались мохнатые гусеницы, длинноногие пауки, переливающиеся всеми цветами радуги жуки и прочие насекомые. Стивену «повезло» больше всего: пару раз на него валились толстенные змеи. К счастью, рептилии переваривали пищу после удачной охоты и не проявляли агрессивности. Если б не так, неизвестно, чем бы всё кончилось. Судя по длине и толщине тела, твари запросто могли удушить бегемота, доведись ему здесь оказаться.

Небольшой отряд проделал по джунглям немалый путь, но так и не нашёл следов десантирования сержанта. Рация Уилкиса молчала, бойцы регулярно пытались выйти на связь с командиром, но в ответ раздавался только треск атмосферных разрядов.

– Слушай, а он не того? Герхард повернул большой палец к земле.

– Иди к чёрту! А-эх-х! Стивен с размаху перерубил толстенную лиану, оранжевый сок брызнул на бронежилет, заляпал одежду, где и так не осталось свободного места. Он взмахнул ножом ещё несколько раз, перед глазами открылась полянка с ручьём. Заросшее пучками остролиста русло расширялось посреди поляны, образуя нечто вроде небольшого озерца.

– Всё, привал, – отдуваясь, объявил Джонсон, скидывая на землю тяжёлую ношу. Миллер тут же последовал его примеру. – Посторожи, я приведу себя в порядок.

Не дожидаясь ответа, Стивен бросился к озерцу. На бегу стянул с головы шлем, бросил на травянистом берегу. У самой кромки воды снял высокие шнурованные ботинки, скинул заляпанный бронежилет, рубашку, брюки.

Скоро до ушей Миллера донёсся плеск и довольное пофыркивание. Джонсон с удовольствием барахтался в воде, смывая с себя налипший сок, обрывки паутины, какие-то растительные лохмотья, рваные бороды лишайников и прочий мусор. После водных процедур пришла очередь вещей. Стивен стащил одежду в воду, постирал, вымыл бронежилет и ботинки. В последнюю очередь взялся за шлем.

Следя одним глазом за приятелем, Герхард не забывал смотреть по сторонам. Кто их знает эти джунгли: сейчас всё спокойно, а там раз – и вон из тех невысоких кустов выползет змея или выкарабкается ещё какая-нибудь тварь.

Недалеко от места, где они вышли из джунглей, виднелось поваленное дерево. Недолго думая, Миллер перетащил к нему оружие и тяжёлые сумки. Будет на чём посидеть во время ужина, да и так, если захочется отдохнуть.

Вскоре Стивен выбрался на берег. Улыбка не сходила с губ Миллера, пока он наблюдал, как, балансируя на одной ноге, Стив напяливал на вторую ботинок. С другой ногой пришлось немного повозиться. Джонсон стоял на берегу, когда обувался, и к мокрой подошве прилипли песчинки и несколько травинок. Потребовалось сначала сполоснуть ногу, прежде чем натянуть обувь.

Теперь Стивен стоял в трусах и ботинках.

«Осталось напялить шлем и будет полный набор», – подумал Герхард. Словно читая его мысли, Джонсон нахлобучил шлем на голову.

– Я закончил, твоя очередь, – сказал он, возвращаясь к приятелю.

Миллер, не сдержавшись, прыснул в кулак и закашлял, пытаясь замаскировать приступ смеха.

– Ты чего ржёшь, я не понял?

– Да так, просто ты смешно выглядишь в трусах и каске.

Стивен забрал у друга автомат, повесил на плечо, чем вызвал у Миллера новый приступ смеха.

– Иди, давай, хохотун, я посмотрю, в чём ты ходить будешь, – огрызнулся Джонсон.

– А я раздеваться не буду, так в одежде и помоюсь, – заявил Герхард, направляясь к ручью.

– Ага! И будешь мокрый, как жаба, да ещё и в хлюпающих ботинках, да?

– Да! – кивнул Миллер и засмеялся.

На самом деле он, как и Стивен, снял с себя одежду и в точности повторил все процедуры. Так же развесил по кустам штаны и рубаху, только шлем не стал надевать.

– Ну и что ты надо мной смеялся, если сам в трусах ходишь? – спросил Стивен, когда напарник вернулся к месту стоянки.

– В трусах, но без каски, а это, приятель, большая разница. Ты как знаешь, а я хочу есть. Перекусим?

– Давай.

Друзья уселись на ствол поваленного дерева, достали упакованные в блестящую фольгу брикеты. На несколько минут в звуки тропического леса вклинилось размеренное хрумканье и редкое бульканье воды, когда приятели подносили к губам фляжки.

– На ночь здесь остановимся? – Джонсон осмотрел поляну. – Вроде бы место подходящее.

– Здесь, так здесь, – пожал плечами Миллер, – мне без разницы.

– Огонь разводить не будем, если нас ищут с воздуха – останемся незамеченными. Ты как думаешь?

– Думаю, крупных хищников здесь нет, а остальные звери не опасны.

– Точно. Ночи вряд ли холодные – не замёрзнем.

– Угу. – Герхард немного похрустел галетой. – Слушай, а где всё-таки сержант? Почему на связь не выходит?

– А я знаю? Ты видел сбитый вивер?

– Ну.

– Что ну? Кто его сбил, ты знаешь?

Миллер покачал головой, хлебнул из фляжки. Стивен посмотрел на него, тоже сделал глоток и продолжил:

– Вот и я не знаю, но думаю – это сержант постарался. Только у него была капсула с управлением. Кто ему мешал протаранить атаковавший нас истребитель? Знаешь какой рикошет возможен на таких скоростях? Его могло откинуть за пятнадцатикилометровую зону действия передатчиков, поэтому мы его и не слышим.

Стивен поднял голову. Огромный багряный диск коснулся вершин самых высоких деревьев. Скоро начнёт темнеть. В джунглях сумерки сгущаются быстро, пора одеваться. Неизвестно, что их ждёт. Вдруг по ночам тут бывает нашествие кровососов? Налетят твари, искусают, будешь неделю чесаться или заразу какую подхватишь.

– Хорошо бы, если так, – сказал Герхард и тоже посмотрел в небо. – Слушай, может, ну её эту гражданскую одежду? В форме привычнее как-то, да она и покрепче будет.

– Я давно хотел это предложить. Какая разница, в чём по джунглям шастать? Вот будем к городу подходить, тогда и переоденемся.

Приятели достали из сумок аккуратно сложенную форму. Выполняя приказ сержанта, они переоделись ещё на Атлантисе, центральном мире Федерации, сразу после устроенной на них засады.

Лишившись возможности воспользоваться кораблём Агентства Галактической Безопасности, спецназовцы добрались до коммерческого космопорта и на судне какого-то Луи Паркера вылетели к месту задания.

Появление группы военных среди гражданских лиц могло привлечь лишнее внимание, поэтому сержант и приказал переодеться в гражданскую одежду. К тому же, как объяснил он позднее, лейтенант Хадсон потребовал взять с собой комплект обычной одежды. Ведь основное задание заключалось в том, чтобы добраться до Низебула, осесть на планете и ждать дальнейших распоряжений, не привлекая постороннего внимания.

Переодевшись в форму, солдаты присели к ручью, пополнили запасы воды. Нацепив потяжелевшие фляжки на пояс, приятели направились к кусту. Они хотели сложить одежду в сумки, но, как оказалось, убирать было нечего. Видимо, при взаимодействии с водой сок каких-то тропических растений подействовал на ткань особенным образом: после сушки она распадалась на отдельные волокна.

– Ни фига себе! – воскликнул Стивен, держа в руках лохмотья рубашки. – Это что же получается, мы так и без формы остаться можем?

– Вряд ли, – Герхард взял с куста лоскут одежды. – Ты посмотри какой материал использовался для этих шмоток: тонкий, как я не знаю что. К тому же для военных целей всегда применяют лучшее. «По крайней мере, хотелось бы верить», – подумал он, не решаясь произнести это вслух.

– Караулить будем по сменам, – заявил Герхард, снимая с куста последнюю ниточку. Он не хотел оставлять следов на случай погони. – Я первый дежурю. Не спорь! – пресёк он протесты Стивена. – В два часа ночи я тебя подниму.

– Ладно, будь по-твоему, – согласился Джонсон. Он и впрямь очень устал за день. Чего только стоило вытащить Герхарда из тонущей капсулы, потом вытягивать его из болота. Да и прорубаться сквозь джунгли – занятие не из лёгких.

Друзья занялись устройством тайника и места для караула.

Стивен надёжно укрыл сумки в кустах, рассовал дополнительные обоймы по карманам, забросил автомат на плечо и сказал:

– Я буду спать во-о-он на том дереве, – он указал на выступившего из джунглей исполина с удобной развилкой наверху. – К ноге привяжу ремень от автомата. Время смены придёт – дёрни. Договорились?

Герхард в это время цеплял к шлему ноктовизор. Не отвлекаясь, кивнул и снова сосредоточился на деле.

Джонсон подошёл к дереву, ухватился за низкорастущую ветку, подтянулся. Ловко вскарабкался на удобную развилку, клацнул застёжкой-карабином, с длинным «вжиком» скатил по ремню пряжку. Через секунду с ветки свесилась зелёная лента и закачалась на лёгком ветру.

Миллер ещё немного понаблюдал за другом, потом перевёл взгляд туда, где Цикат уже скрылся за деревьями. Последние лучи отчаянно вырывались из лесного плена, пронзая темнеющее небо красными стрелами.

Теперь в джунглях раздавались совсем другие звуки, так не похожие на дневное верещание обезьян и трескотню птиц. День плавно подходил к концу, до наступления темноты оставалось немногим более получаса.

Не теряя понапрасну время, Герхард мазнул по лицу маскировочным карандашом, нарвал травы, прикрепил к бронежилету. Оставшиеся пучки подсунул под ремни ноктовизора, добиваясь полного сходства с травянистой кочкой.

Покончив с маскировкой, сунул за пояс пистолет, щёлкнул затвором автомата и двинулся к небольшому углублению в десяти метрах от дерева Стивена. Расположившись в заросшей шелковистой травой канавке, Герхард неподвижно замер. Со стороны и не скажешь, что здесь лежит человек.

Две маленькие луны вскарабкались на небосклон, потянулись к звёздам, заливая поляну призрачным светом. Длинные тени деревьев перечеркнули серебрящийся ручей. Где-то в джунглях заухала ночная птица, зашуршала трава под лапами серпоклювой лофорины. Недалеко от поляны закричал одинокий лебуг, он протяжно звал самку в надежде обзавестись потомством.

Смена шла своим чередом. Вдруг в мерный стрёкот насекомых, шелест листвы и далёкий вой вышедшего на охоту гаррибу вкрался посторонний звук. Герхард плавно повернул голову, прислушался.

«Показалось», – промелькнула успокаивающая мысль.

Спустя пару минут Миллер заметил краем глаза осторожное движение, привстал. Ствол автомата качнулся в поисках цели и плавно двинулся в сторону.

5

Бедный крестьянин Чан Кай-Ши в коротких по щиколотку штанах, белой просторной рубахе и пальмовой конической шляпе бродил по лесу, разыскивая сбежавшую корову деревенского старосты. Сяо Лян отличался чрезвычайной жестокостью, и ни один селянин не желал встать у него на пути, если по вине крестьян с имуществом старосты что-то происходило – виновного ждало жестокое наказание.

Почти все жители деревни пострадали от рук злобного Сяо, только Чан Кай-Ши ни разу не отведал тяжёлого батога, счастливо дожив до двадцати лет. И вот случилось же такое: как раз в день его дежурства своенравная корова Шиан-Чий сбежала из стада.

– Да чтоб ты сломала ногу и сдохла где-нибудь под кустом! – в сердцах выругался Чан, запнувшись о торчавший из земли корень.

Эту часть джунглей он хорошо изучил ещё в детстве, но ощущение страха не оставляло его. Суеверный крестьянин пугался каждого резкого звука или неожиданно раздавшегося шороха. В деревне ходили слухи о страшных демонах, выползающих ночью из-под земли и бродящих по джунглям в поисках пищи. Старики говорили: подземные создания не прочь полакомиться человечиной, поэтому в селении существовало строгое табу на посещение ночного леса.

За спиной зашуршали кусты, Чан резко обернулся, увидел рогатую морду с крупным носом, мясистыми губами, большими навыкате глазами. Морда всхрапнула, пошевелила трубчатыми ушами, губы смешно задрались, оголяя крепкие желтоватые зубы.

Захрустели перемалываемые жерновами зубов листья, затрещали поломанные ветви. Облегчённо выдохнув, крестьянин попытался успокоить рвущееся из груди сердце. К счастью, напугавшее его создание оказалось всего лишь лебугом.

Немного успокоившись, Чан Кай-Ши глубоко вздохнул и двинулся на поиски. Бледного света лун, проникавшего сквозь просветы живого полога, хватало, чтобы не натыкаться на могучие стволы в три, а то и четыре обхвата.

Ночь причудливо исказила очертания предметов. За каждым кустом мерещилось чудовище, с деревьев чутко следили чьи-то глаза, вспыхивая жёлто-зелёными огнями в тёмной листве.

Дурманящий запах ночных цветов плыл по округе. Иногда рядом пролетали ночные мотыльки, обдувая лицо крестьянина опахалами крыльев. Какой-то жук сильно ударился в верхушку шляпы; шурша жёсткими надкрыльями, скатился по плетёному конусу.

Крестьянин осторожно продирался сквозь тесные переплетения растений. По ночам ядовитые лягушки выбирались на охоту; тесно прижавшись влажными животами к ладоням листьев, они терпеливо ждали жертву. Едва глупое насекомое оказывалось вблизи от настоящей машины смерти, липкий язык стремительно вылетал из распахнувшейся пасти. Мгновение – и лягушка сидела на раскачивающемся листе с торчащими изо рта слюдяными крылышками.

Любое неосторожное движение Чана могло привести к падению земноводных за шиворот. При контакте с кожей ядовитая слизь мгновенно проникала в поры. Содержащийся в слизи токсин в течение двух минут приводил к параличу нервной системы, разносясь по организму с током крови.

Не желая корчиться в судорогах с выступившей на губах пеной и кровавыми слезами на искажённом предсмертной гримасой лице, Чан Кай-Ши внимательно выбирал дорогу. К счастью, смертоносные лягушки предпочитали селиться на деревьях одного вида. Обладая большими листьями с фигурными прорезями, опасные растения прекрасно различались в темноте.

Для бодрости духа и в надежде услышать мычание коровы Чан Кай-Ши громко кричал. Иногда он замирал на месте, прикладывал ладони к ушам, стараясь уловить отдалённый звон медного колокольчика.

Пастух добрался до небольшой полянки, раскинувшейся вдоль быстрого ручья. У самого края леса росло могучее дерево. Досковидные корни, спускаясь с метровой высоты, огромными горбами уходили в землю. Мох толстым ковром покрывал почву, взбирался на корни, карабкался вверх по стволу и по веткам. С нижних ветвей свисали длинные бороды лишайников.

Чан остановился передохнуть, встал в проём между корнями, прислонился спиной к стволу. Босые ноги по щиколотку утопали во влажном мху. Какие-то мокрицы и сороконожки пробегали по коже, щекоча её многочисленными лапками.

Тихо журчала вода, внося в смятенную душу крестьянина покой и умиротворение. Высоко над головой заворочался листоед, перебираясь на другую ветку. Стрекотали цикады, покачиваясь на узких стеблях травы, лохмотьями белого пепла порхали над поляной мотыльки, купаясь в потоках жемчужного света. Откуда-то подкрался ветерок, зашуршал листвой, пробежал по траве, задевая прозрачными ладонями тяжёлые верхушки.

Отдохнув, Чан Кай-Ши сделал шаг, другой. Мох поглощал любые звуки, отчего крестьянин двигался как привидение. Вдруг из-под земли выросло косматое чудовище, уродливая голова повернулась и немигающие кроваво-красные глаза уставились на Чана.

Страх парализовал его тело, сердце заколотилось, грозя проломить рёбра и выскочить наружу. Какое-то хрипение вырвалось из перекошенного рта, а затем страшный вопль разорвал тишину джунглей.

6

Герхард немало удивился, когда из темноты проступило светлое пятно. В зеленоватых сумерках ноктовизора отчётливо различалась человеческая фигура. Судя по одежде – местный житель. Неожиданно ночной пришелец страшно завопил и бухнулся на землю.

За спиной послышалось какое-то шуршание, раздался глухой звук упавшего тела. Герхард обернулся. Возле дерева стоял Стивен и, морща физиономию, потирал ушибленное место.

– Ты чего орёшь? – прошипел Джонсон, поглаживая пятую точку.

– Это не я, это он, – спокойно сказал Герхард, указывая стволом оружия на белеющего в темноте крестьянина. Тот как упал, так и лежал без движения.

Стивен проковылял к незнакомцу, присел, положил пальцы на шею. Под кожей билась жилка, значит, нежданный гость просто потерял сознание. Выпрямившись, Джонсон посмотрел на приблизившегося приятеля. Тот уже поднял ноктовизор, отчего казалось, что у его шлема козырёк с двумя башенками.

– Что ты с ним сделал?

– Ничего, – пожал плечами Миллер. – Он сам как заорёт: «Демон!», как рухнет, я даже окликнуть его не успел.

– Демон, говоришь, – улыбнулся Стивен и, охнув, прижал руку к ягодице. – Ты себя в зеркале видел?

– Нет. Где я здесь зеркало возьму? А что такое? Что-то не так? Герхард похлопал по груди, по шлему, дотронулся до лица. Вдруг что-нибудь прилипло, или ползает по нему какая-нибудь сороконожка или прочая гадость.

– Всё нормально, а ты, значит, дежурил с ноктовизором на глазах?

– Так ночь ведь. Темно, света мало. А если враги там, или звери какие?

– Или неграмотные местные жители, – добавил Стивен. – Ты представь себя на его месте. Вот идёшь ты спокойно по джунглям, жизни радуешься, а тут чудо-юдо косматое появляется ниоткуда. В глазах огонь, дым из ноздрей и раскрытой пасти так и валит…

– Ты ври да не завирайся, дым-то откуда здесь появился?

– Это я так для образа, ему и без дыма натерпеться хватило, до сих пор в отключке валяется. Так что, дружище, «демон» – твой новый позывной. Заслужил, что и говорить, – Джонсон, широко улыбаясь, похлопал приятеля по плечу.

– Зато у меня задница не болит, – скучающим тоном заметил Герхард и, видя, как с лица напарника сползает улыбка, продолжил: – И если я «демон», тебе сам бог велел стать «ангелом».

На последних словах Стивен замер, что-то такое проскользнуло по его лицу.

– Слушай, а это идея! А как звучит! Ты только представь: «демон», «демон», я «ангел», отзовись. Как слышишь меня? Приём. Ну как? Здорово?

Миллер освободил руку.

– Давай лучше местным займёмся. Хватай его за руки, я за ноги и потащили.

Так они и сделали. Притащив бесчувственное тело к поваленному дереву, Стивен присел над незнакомцем, рядом опустился Герхард, слегка пошлёпал крестьянина по щекам. Безрезультатно. Миллер услышал лёгкий щелчок фляжечного зажима, покосился на друга.

Джонсон уже скручивал крышку, через мгновение вода пролилась на скуластое лицо бедняги. Тот промычал что-то невнятное, быстро заговорил, не открывая раскосых глаз.

– Что он там бормочет? – вытянул шею Миллер.

– Не знаю, бредит, наверное. Говорит о проклятии какого-то Сяо Ляна.

Джонсон послушал бормотание в надежде разобрать ещё что-нибудь, поднёс горлышко фляги ко рту крестьянина, слегка наклонил. Плотно сжатые губы сжались ещё сильнее, вода потекла двумя струйками в стороны, скатилась в траву.

Стивен взглянул на Герхарда. Тот кивнул и одними губами прошептал: «Давай». Джонсон убрал флягу, встал на ноги, нацелил на крестьянина оружие и заговорил, не сводя с того глаз:

– Это ты во всём виноват. Зачем его напугал?

– Так я не специально, я вообще не знал, что он здесь ходит, – подхватил игру Миллер.

– Ничего себе часовой! У него под носом местный бродит, а он об этом и знать не знает.

– Так он же бесшумно ходил как привидение. Скажи спасибо, что я вообще его увидел.

Чан Кай-Ши пришёл в себя, едва холодный металл фляги коснулся губ. Прислушиваясь к разговору незнакомцев, понял – это не демоны, а значит, его не потащат в подземное царство за крамольные мысли о старосте. Всё равно он старался лежать неподвижно, изображая обморок. А ну как убьют?

Слушая, Чан на секунду потерял над собой контроль. В бледном свете лун Стивен отчётливо увидел, как дрогнули ресницы.

Ствол автомата уткнулся в рёбра, и Чан Кай-Ши услышал:

– Вставай, приятель, хватит притворяться. Говори: кто таков и откуда здесь взялся?

– Не стреляйте, пожалуйста, прошу, – затараторил крестьянин, прижимая руки к груди.

– А никто пока стрелять не собирается, – успокоил Стивен, присаживаясь на упавшее дерево. Он сдвинул автомат немного в сторону, но так, чтобы тот был всегда под рукой. Вроде как не держишь человека на прицеле, а чуть что и пристрелил, ну или ранил, в зависимости от ситуации. – Как зовут, что делаешь в джунглях? Или у вас принято в темноте по лесу шляться?

Крестьянин поднялся с земли, дёрнул полы рубахи, стряхивая насекомых. Оно, конечно, ничего страшного – ни одного ядовитого, но всё равно неприятно, когда по тебе кто-то ползает.

– Нет, добрый человек, у нас так не принято. Меня зовут Чан Кай-Ши, я живу здесь неподалёку, – крестьянин неопределённо махнул рукой. Бойцы быстро переглянулись. Близкое соседство с деревней имело перспективы, но и грозило определёнными неприятностями.

– Тогда что здесь забыл? – спросил Миллер. Он обогнул крестьянина и, присев рядом со Стивеном, положил оружие на колени.

– Ищу Шиан-Чий. Она сбежала в лес, а я отправился на поиски. Не найду – меня накажет староста.

– Видать, он у вас злой как собака, раз от него сбежала жена. Или это дочь?

– Кто? – глупо спросил Чан Кай-Ши, внимательно разглядывая солдат. Такой странной одежды он ещё не видел, к тому же в руках они держали какие-то непонятные предметы с короткими палками на концах.

– Шиан-Чий. Или как там её? – сказал Стивен.

– А-а, вы об этом. Нет, – махнул рукой Чан, – это не жена и не дочь, это корова.

Герхард удивлённо присвистнул:

– Это кто придумал коровам женские имена давать?

– Староста, – быстро сказал Чан. – Остальные так не делают, у них коров нет. Староста всю живность себе забрал.

– Да он у вас обычный тиран. Царёк доморощенный! – возмутился Стивен.

В джунглях зашуршала листва, раздался хруст. Герхард резко вскочил, обернулся. Тут же присел, укрываясь за могучим стволом, плотно прижал к плечу затыльник приклада.

Из темноты выплыли светящиеся глаза. Кто-то большой и мохнатый хрипло вздохнул, качнулись потревоженные ветви, захрустел под тяжёлыми ногами хворост. Хруст и сопение продолжались ещё какое-то время, потом до людей донеслось громкое фырканье, снова блеснули огоньки глаз, а затем послышался удаляющийся топот.

Невидимый зверь уходил вглубь леса. Шёл напролом, не разбирая дороги, трещал сломанными ветвями, продирался через кусты, не боясь привлечь хищников. Видимо, достигал огромных размеров или обладал серьёзной бронёй, а может, и то и другое вместе.

Миллер встал с колена, уселся на покрытое морщинистой корой дерево.

– А старосту вашего не Сяо Лян зовут? – как бы невзначай спросил Стивен, когда треск и топот затихли в ночных джунглях, а цикады привычно застрекотали после краткого перерыва.

– Да. Откуда вы знаете? – испуганно спросил крестьянин.

– Мы, приятель, по долгу службы всё знать обязаны, – Джонсон важно ткнул пальцем в небо и сделал значительное лицо.

На глазах изумлённых солдат Чан Кай-Ши вскинул руки, повалился на колени и, уткнувшись лбом в землю, залопотал на непонятном языке.

– Эй, ты чего? – Миллер дотронулся до плеча крестьянина, едва тот начал целовать землю.

– Благодарю духов, – сказал Чан, всё ещё стоя на коленях. – Простите, а это вы были с красными глазами? – спросил он у Герхарда, набравшись смелости.

– Я. Сильно напугал?

– Ну, не так, чтобы очень. Пастух сел, подложив под себя ноги. Любопытный светлячок сорвался с наклонившейся травинки, шлепнулся на рубашку, пополз, торопливо поднимаясь к косому вырезу на груди. Чан осторожно снял насекомое, положил на ладонь, что-то прошептал. Жучок поднял переливающиеся надкрылья, расправил прозрачные крылышки и полетел к лунам, успевшим уже перевалить за середину небосклона.

– Да ладно тебе, – усмехнулся Миллер, провожая взглядом неровно летящий огонёк. – Я же видел, как ты побледнел и бухнулся в обморок.

– Нет, сначала он заорал, – прокомментировал Стивен, – а там уже всё остальное, согласно расписанию. Я, кстати, из-за твоих воплей с дерева свалился. До сих пор больно.

Чан молча провёл ладонью по траве, поднял перед глазами, любуясь светящимися пальцами. Тряхнул рукой, сбрасывая живые фонарики.

– А куда делись ваши глаза? – спросил он у Герхарда.

– Да никуда, вон они, – указал Миллер на ноктовизор.

– А можно мне посмотреть? – попросил крестьянин. Он уже пообвыкся и совсем не чувствовал страха.

Герхард отстегнул прибор, показал, куда смотреть. Чан осторожно взял ноктовизор, прижал к глазам мягкий нарамник. Окружающая поляну темнота растворилась в зеленоватых сумерках, отчётливо проступили тёмно-зелёные горы кустов, выделились из общей массы шуршащие листвой и покачивающие ветвями деревья. Чан Кай-Ши даже разглядел свисающую с одной из узловатых веток змейку, любительницу полакомиться яйцами мелких птиц и юркими древесными ящерицами.

– Ух ты! Здорово!

Он убрал от глаз волшебный прибор, и всё тут же исчезло. Отдельные деревья и кустарники слились в тёмные громады джунглей. Чан снова взглянул на мир через ноктовизор, наслаждаясь возможностью видеть окружающее, как бродящие в джунглях ночные хищники. Их крики иногда доносились до временного лагеря, заставляя кровь стынуть в жилах.

– Хватит, поигрался и будет, – Миллер требовательно протянул руку. Крестьянин с тяжёлым вздохом отдал прибор. Имей он подобную вещь в хозяйстве, давно бы уже нашёл проклятую корову и спал дома на старом соломенном тюфяке.

– Так, вы оба – спать, – распорядился Стивен, – скоро светать будет. Я на дежурство – давно уже моя смена началась.

– А как же Шиан-Чий? – спросил Чан, глядя то на одного, то на другого солдата.

– До утра не пропадёт, завтра найдёшь.

– Но Сяо Лян…

– Всё! Спать я сказал, – Джонсон властным жестом пресёк робкие попытки протеста. – Утро вечера мудренее.

Герхард забрался на дерево, туда, где ночевал до него Стивен. Чан Кай-Ши отказался ползти наверх, он просто лёг в траву возле поваленного ствола, забормотал что-то насчёт коровы и строгого старосты, но вскоре затих и размеренно засопел носом.

Джонсон посмотрел на небо. Наступающие со всех сторон джунгли образовывали окно, в которое заглядывали любопытные глаза лун. В бездонной выси мерцали звёзды, а внизу их отражением помаргивали светлячки.

Грузно махая кожистыми крыльями, в небесном окне появились листоеды. Они медленно плыли по воздуху, отыскивая удобное место для гнездовья. Нервными зигзагами носились летучие мыши, охотясь на ночных насекомых.

Где-то неподалёку пискнул грызун. Стивен опустил голову. Совсем рядом зашуршала трава, послышалась негромкая возня. Раздался ещё один писк, на этот раз пронзительный, полный страха и боли. Чьи-то челюсти сжались, хрустнули кости, кто-то зачавкал в траве, довольно урча и наслаждаясь жизнью.

Затихли цикады, не мешая хищнику насыщаться. Но вот одна подала робкий голос, за ней другая. Вскоре насекомые затрещали наперебой, наполняя поляну звонкими звуками.

Стивен пошёл в обход лагеря. Иногда он замирал, внимательно слушая лес и бросая настороженные взгляды в темноту.

7

Стадо карликовых тахиро хрупало сочными стеблями, отгоняя куцыми хвостами назойливых насекомых. Здесь, на самом краю влажно вздыхающих джунглей, для этих антилоп было самое лучшее место: повсюду росла нежная трава, рядом шуршали листвой вкусные ветки сардониса.

Горбатые морды антилоп заканчивались похожим на свиной пятачок свисающим носом, над которым теснились покрытые жёсткими волосками кожные складки. Возможно поэтому, поочерёдно оглядывая окрестности чёрными подвижными глазками, тахиро общались друг с другом каким-то похрюкивающим блеяньем. Круглые волосатые уши забавно шевелились, когда животные поедали траву. Маленькие чуть изогнутые рога, кожистый мешок на спине и тонкие ножки добавляли последние штрихи к уморительной внешности карликовых антилоп.

Хищники брезговали маленькими тахиро. Для нормального обеда тому же гаррибу требовалось задрать три, а то и четыре взрослых особи, чего уж говорить о детёнышах. Кому охота бегать за просто так? Уж лучше гоняться за лебугом или вилорогой газелью, чем тратить силы на мелкоту. Там хоть мяса вдоволь, а здесь только требуха, кожа да кости.

Несмотря на почти полное отсутствие угроз со стороны любителей свежатины, карликовые антилопы предпочитали пастись по ночам. Днём на пастбищах хозяйничали крупные травоядные.

Матовый свет лун отбрасывал причудливые тени как от животных, так и от покатых валунов, в хаотическом беспорядке раскиданных по обширному лугу. Один из огромных камней отличался от остальных. Его бока тускло поблёскивали, а сам он напоминал хищную рыбу, непонятно как оказавшуюся за тысячи километров от ближайшего моря.

Опустив морду к земле, вожак стада почти под корень срезал траву и лениво перетирал её похожими на жернова коренными зубами. Переступая тонкими ножками, старый тахиро незаметно подобрался к странному валуну, втянул мокрым носом неприятный запах, протяжно заблеял, предупреждая остальных, чтобы держались дальше от этого места.

Откуда-то издалека докатился слабый шум, словно где-то неслось стадо лебугов. Тахиро поднял голову, не прекращая жевать, прислушался, шевеля ушами и вздрагивая хвостом.

Шум, постепенно нарастая, приближался. Над горизонтом появилась маленькая звёздочка. Чем громче становился звук, тем больших размеров она достигала и тем ярче светила.

Вожак недовольно тряхнул головой, над лугом снова пронеслось хрюкающее блеянье. Стадо тотчас сорвалось с места. Высоко вскидывая плоские копытца, карликовые антилопы поскакали в шелестящие листвой спасительные джунгли.

Вертолёт поискового отряда почти у самой земли летел к месту крушения десантной капсулы. Поднятый лопастями ураганный ветер низко пригибал траву, гнал в стороны тучи пыльцы. Закручиваясь в спирали и кольца, она змеящимися потоками поднималась к винту и разлеталась по сторонам.

Лопасти рассекали дымчатую субстанцию, образуя при трении ярко светящиеся круги. Казалось, миллиарды светлячков играют в салки, неистово гоняясь друг за другом.

Впереди вертолёта по земле бежало подрагивающее белое пятно. Иногда в ночи загорались жёлтые и зелёные огни – это хищники с любопытством рассматривали стрекочущую в небе штуковину. Случайно выхваченные из темноты лучом прожектора, звери на миг испуганно замирали, но вскоре бросались кто куда, норовя поскорее спрятаться в спасительной тьме.

Будучи страстным охотником, пилот подавлял в себе желание рвануть в погоню за охотничьим трофеем, хотя ему очень хотелось загнать какую-нибудь зверюгу до изнеможения и, удерживая в центре светлого пятна, выпустить несколько пуль в трусливо прижатую к земле голову. Старательно отгоняя прочь навязчивую идею, пилот вёл машину заданным курсом.

Поисковики уже заглядывали сюда сегодня и теперь возвращались за одним из своих. Командир отряда Альваро Родригес оставил человека возле капсулы на случай, если тот, кто десантировался на ней с орбиты, решит сюда наведаться. Несмотря на почти полное отсутствие шансов, Альваро не хотел терять даже одного из миллиона.

Нанявший его Витторио Ди Чинелло явно дал понять: если не удастся отыскать и уничтожить прибывших на Низебул гостей – мало никому не покажется. Разумеется, Родригес никогда не был трусом, но и получить пулю в затылок ему не хотелось.

Целый день поисков почти не дал результатов. Из трёх капсул нашли только две. Одну здесь, уже за пределами джунглей, а вторую в сердце тропического леса – рядом с горой Кулумпекту.

По всей видимости, третья капсула утонула в болоте. Альваро сам тщательно исследовал берега трясины. С одной стороны трава возле топи оказалась сильно примятой, измазанной в болотной жиже, а кое-где вообще вырванной с корнем. Судя по всему, один из прилетевших вытаскивал другого. К болоту тянулась одна цепочка следов, а в джунглях скрывались отпечатки ног двух рослых мужчин.

В найденных капсулах не осталось ничего, что пролило бы свет на цели и задачи группы. Впрочем, Родригес не сомневался: наниматель в курсе дел, иначе бы так не дёргался.

Никого из прибывших не удалось найти, но Альваро не считал день поисков пропавшим даром. Он лично обнаружил на камне возле первой капсулы стеклопластиковую крошку от раздавленного маячка. Находка его порадовала. Гости находились под наблюдением, это обстоятельство сулило определённые выгоды, если наёмники сумеют им воспользоваться.

Один смог избавиться от слежки, но у тех двоих в джунглях под кожей ещё находились сюрпризы. Родригес отслужил не один год в элитных подразделениях и знал радиус действия встроенных в шлемы радиопередатчиков. Дальность приёма раций не превышала пятнадцати километров, а капсулы упали друг от друга на значительно большем расстоянии. Вертолёт долго кружил над джунглями, прежде чем нашлась капсула возле горы.

По самым скромным подсчётам спускаемые аппараты находились друг от друга почти в сотне километров. Как такое получилось – Альваро не понимал. Обычно десант высаживали кучно, чтобы сразу приступить к выполнению задания, а здесь такой разброс. Почему?

Может, имел место воздушный бой? В пользу этой версии говорили пробоины в обшивке затерявшейся в джунглях капсулы и вырванные с мясом куски оболочки пропахавшего луг десантного снаряда. Если так, значит, за прилетевшими бойцами охотится не только его отряд, но и кто-то ещё.

Альваро пыхнул сигарой. Багровые отблески на мгновение осветили широкие поля шляпы, смуглое лицо с чёрной бородкой, тонкими усиками, острым носом и демоническими глазами. Размышляя, куда могли податься двое из джунглей, командир наёмников дернул ворот наполовину расстёгнутой форменной куртки, запустил пальцы в кудряшки на груди, глянул в иллюминатор. За бортом темнела поросшая травой равнина, мелькали чёрные спины валунов, иногда попадались редкие кустарники с шапками густой листвы.

Через какое-то время вертолёт сбавил скорость, волны травяного моря побежали гораздо медленнее, а там и вовсе остановились. Альваро и его люди ощутили лёгкий толчок.

С места вскочил усатый гигант в военной форме без знаков различия, бросился к сдвижной двери, рывком откатил в сторону. Не успел усач спрыгнуть на стелющуюся по земле траву, как ураганный ветер от вращающегося винта накинулся на него, надул пузырём куртку, затрепал брюки как флаги на рее.

Нагнувшись вперёд, Мигель Санчес в два прыжка скрылся в темноте. Скоро до Альваро и других наёмников донеслись его крики:

– Хорхе, ты где? Отзовись! Куда ты запропастился, дружище? Опять нализался до чёртиков? А я предупреждал: не пей всё сразу…

– Эй, Мигель, ну, сколько можно? – крикнул Родригес, стоя в светлом прямоугольнике проёма. – Хватай дружка и на борт. Ночь кончится, снова делом займёмся.

– Я бы рад его притащить, да где он? – донеслось из темноты.

– А я почём знаю? Посмотри вон там, – Альваро указал сигарным окурком в сторону темнеющих джунглей.

– Ты с ума сошёл? Хорхе до чёртиков боится леса. Ему за каждым деревом дикари мерещатся.

– Ну и что? Ты же дал ему волшебный эликсир, ему теперь всё нипочём, – усмехнулся Родригес.

– Ну, так-то да… если он осушил фляжку, ему сам чёрт не брат. Ладно, пойду, проверю.

– Давай, поторопись, Санчес. Я за день и так устал, спать хочу, сил моих нет.

Альваро сел на пол, упёрся спиной и ногами в боковые стенки проёма. Двигатели сбросили обороты, лопасти потихоньку прокручивались в режиме ожидания, работая как своеобразный кондиционер. На этой широте всегда жарко, а потому искусственный ветер приятно радовал.

Родригес увидел косой, упершийся в землю луч света. Это Мигель достал из кармана фонарь и отправился на поиски. Лениво покуривая, Альваро следил за немного подрагивающим, приближающимся к лесу лучом.

Белый клинок вонзился в плотную стену джунглей и превратился в зелёное мечущееся пятно. Мигель шарил по первому ряду деревьев, разыскивая затерявшегося приятеля.

– Эй, Санчес, ты нашёл его? – закричал Родригес, увидев, как луч неожиданно уткнулся в основание ствола.

Пару секунд спустя до слуха Альваро донеслось отчаянное:

– Хорхе!

– Что там? Твой дружок вусмерть нализался?

– Альваро, Хорхе убили!

Отброшенный окурок искрой взлетел в небо. Родригес спрыгнул на землю, резво побежал к джунглям. Скоро он увидел Мигеля. Тот сидел перед телом Хорхе и баюкал голову приятеля на коленях.

– Как убили?! Кто?

– Сам догадайся! – огрызнулся Мигель. – Ну, попадись мне эта сволочь, я его живьём на куски порежу!

Он яростно сжал кулаки. Альваро услышал, как хрустнули суставы пальцев, примирительно положил руку на плечо Мигеля:

– Тихо, тихо, остынь. Пусть босс с ним поговорит. Придёт и твоя очередь, обещаю. Ты его получишь, и тогда ублюдок заплатит за всё. Вставай, надо идти, – Родригес похлопал Санчеса по плечу. – Давай, давай, поднимайся.

– А как же Хорхе?

– Сейчас позову ребят, они его похоронят и полетели.

Альваро повернулся к вертолёту:

– Франсиско, Леонардо, хватайте лопаты, бегом ко мне.

В следующую секунду из проёма выскочили тёмные фигуры с лопатами в руках. К шуму лопастей добавился топот ног, и через какое-то время из темноты вынырнула пара наёмников.

Франсиско и Леонардо тут же взялись за дело. Альваро принялся им светить, а Мигель всё сидел над Хорхе, поглаживая того по голове. Мягкая земля легко подавалась, вскоре в двух метрах от джунглей возвышалась куча земли с неглубокой могилой перед ней.

Наёмники стояли в стороне, опираясь на лопаты и ожидая приказа от командира. Родригес высветил склонившуюся над мёртвым телом фигуру.

– Пора, Мигель, прощайся с Хорхе, и полетели.

– Прощай! – Мигель провёл мозолистой ладонью по лицу друга.

Где-то неподалёку завыл дикий кайранский кот. Невеликий ростом, он ловко задирал вилорогих газелей – свою основную добычу. Впрочем, когда охота не задавалась, хищник не брезговал падалью.

Зная о повадках животного, Мигель повернулся к Родригесу:

– Альваро, разреши взять Хорхе с собой.

– Это ещё зачем? Могила уже выкопана…

– Слышал вой?

– Ну, слышал и дальше что?

– Здесь нет подходящих по размеру камней, могилу завалить нечем. А тварь не прочь мертвечиной полакомиться. Ты ведь не хочешь, чтобы у Хорхе какая-то мохнатая сволочь внутренности повыедала?

– Тьфу ты, скажешь тоже на ночь глядя. Ладно, будь по-твоему. Эй, парни, отдайте лопаты Мигелю, а сами тащите Хорхе к вертолёту.

Франсиско и Леонардо воткнули лопаты в землю, схватили труп за руки и за ноги, быстро побежали к молотившей воздух машине.

Альваро и Санчес отправились за ними. Всю дорогу к геликоптеру обсуждали способы поимки диверсантов. Время поджимало, приходилось спешить. Ведь помимо неизвестных стрелков, изрешетивших обшивку капсул, джунгли кишели дикарями. Всё бы ничего, но, по слухам, аборигены питались человечиной, а заказ звучал ясно и недвусмысленно: доставить живьём.

Едва за наёмниками захлопнулась дверь, пилот добавил оборотов. Лопасти закрутились быстрее, ветер пригнул высокую траву, послышался свист разрубаемого воздуха. Вертолёт приподнялся, развернулся на месте и, наклонив нос, бросился догонять пляшущее впереди пятно.

8

А в это время в элитном квартале Генусбурга в роскошной двухэтажной вилле с нетерпением ждал новостей Витторио Ди Чинелло. Невысокого роста, средних лет, с наметившимся брюшком, он любил носить дорогие костюмы и всегда зачёсывал волосы назад. Его подвижные чёрные глаза цепко смотрели из-под густых бровей, а губы, под тонкими усиками, навсегда изогнулись в саркастической усмешке.

Сама вилла казалась погружённой в сон. С главной стороны здания все окна были темны, в стёклах двоилось отражение лун, только вход освещался установленными по бокам светильниками. Посреди раскинувшейся перед широким крыльцом круглой площади тихо журчал фонтан. Лунный свет наполнял собой воду, отчего широкая чаша казалась наполненной жидким серебром.

От кованых ворот до площади вела мощёная природным камнем дорога. По обеим сторонам от неё тянулись стройные ряды деревьев, щекотавших звёзды пирамидальными кронами.

Высокий каменный забор ограждал обширную территорию. Двухметровая зона за и перед ним была сплошь утыкана чувствительными датчиками, а по всему периметру преграды через равные промежутки возвышались стойки с инфракрасными камерами. Негромко жужжа, камеры время от времени двигались, увеличивая сектор обзора, и тем самым не оставляли слепых пятен. Вся территория перед поместьем просматривалась, прощупывалась и прослушивалась. Злоумышленникам не оставили ни одного шанса проникнуть внутрь, а тем более добраться до виллы, на всякий случай в саду, между белокаменных статуй, находились замаскированные под кустарники автоматические штуцеры.

С обратной стороны виллы окна выходили на причудливо изогнутый бассейн с подсветкой. Встроенные в дно светильники придавали воде призрачное свечение. По всему настилу перед бассейном в продуманном беспорядке располагались шезлонги под зонтиками. Установленные по краям настила фонари на витых столбах излучали сквозь матовые плафоны мягкий приглушённый свет. Возле этих ночников во множестве роились насекомые. В стороне от пустого в это время бассейна горели посадочные огни вертолётной площадки, вырываясь из-под земли перевёрнутыми конусами света.

На эту сторону здания выходили окна личного кабинета Витторио Ди Чинелло. Сейчас они ярко светились, отбрасывая на лужайку широкие полосы света.

Как только Альваро сообщил о найденных осколках персонального маячка, Витторио развил бурную деятельность, веля первым делом просканировать эфир. Родригес сообщил диапазон частот, на которых работали подобные устройства, и теперь майор Дитрих Дюрер, в своё время подкупленный Ди Чинелло, старательно отрабатывал вложенные в него деньги.

Затем Витторио связался с патроном, от которого неделей ранее и узнал о вылете на Низебул группы спецназа. Требовалось дать отчёт о проделанной работе и сообщить последние новости о ходе операции по уничтожению незваных гостей.

Настройка интеркома принимающей стороны позволяла Ди Чинелло видеть только стол и руки собеседника. По голосу он тоже не мог определить личность говорившего, сложная система дешифраторов так изменяла голоса, что пытаться выяснить, кто этот человек, не имело никакого смысла.

Впрочем, Витторио не волновала личность хозяина. Он знал, что работает на кого-то из сильных мира сего. Главное, покровитель способствовал развитию преступного бизнеса: производство наркотиков с каждым годом росло, прибыли увеличивались, а вместе с ними и авторитет Ди Чинелло.

Патрон явно задумал нечто экстраординарное. Иначе, зачем бы ему так продвигать наркоторговлю? Именно с его подачи закрутилась история с масштабным распространением наркотиков по всей территории Федерации и даже за её пределами.

Неизвестно почему, но Ди Чинелло думал, что интересы хозяина связаны со сменой действующего строя. Может быть, он просто выдавал желаемое за действительное? История знала множество примеров, когда люди строили головокружительную карьеру во время государственных переворотов.

Одно беспокоило Витторио: не так давно на завод по производству химических удобрений совершили нападение. Разумеется, на заводе под видом продукции для фермеров гнали миллионы тонн опасных наркотиков, и вся документация, все точки сбыта, перевалочные пункты, информация о дилерах и раскиданных по всей галактике базах хранилась в сейфе директора предприятия.

Тот, кто готовил нападение, знал, зачем идёт. Ему удалось добраться до сейфа и вскрыть его. Налётчика уничтожили, пакет с документами вернули на место, но Витторио до сих пор не знал, что с ними сделал тот человек. Снял копии? Кому тогда передал? При нём вообще ничего не обнаружили.

Если эти документы попадут в чужие руки, несдобровать ни ему, ни его покровителю. Может, патрону стало что-нибудь известно о взломе сейфа, потому он и сообщил о вылете группы на Низебул?

По крайней мере, теперь Витторио работал в два раза больше: не только следил за процветанием наркоимперии, но и пытался уничтожить проклятых диверсантов.

После сеанса связи с хозяином Ди Чинелло незаметно задремал. Напряжение последних дней давало себя знать. Он недоедал и недосыпал, проводя всё время в разъездах или за рабочим столом.

Неожиданно прогремел звонок. Витторио дёрнулся в кресле, рывком схватил телефон:

– Слушаю.

– Хорошие новости, сэр! – радостно прокричала трубка голосом Дюрера.

– Не ори так, майор, совсем оглушил. Что у тебя?

– Сэр, я засёк два незарегистрированных сигнала, оба в квадрате ZX-43. Примерные координаты: 17^о северной широты и 107^о восточной долготы.

Витторио бросил беглый взгляд на карту района, на глаз определил место. Сигналы шли из джунглей, тоже хорошо, лучше избавиться от нежелательных гостей в лесу, нежели охотиться за ними по городу. Меньше свидетелей – меньше шума и огласки. С нынешними журналистами держи ухо востро. Сколько раз такое бывало: только его люди пришьют кого-нибудь, а борзописцы уже тут как тут. Не успеешь оглянуться, а они уже растрещали по всему миру кто, кого и за что. Как работать в таких условиях? И ничего эти писаки не понимают. Сколько их уже отстреляно, а они всё равно продолжают лезть в чужие дела. Неймётся им, проклятым!

– Хорошо, считай полдела сделано, что ещё можешь по сигналам сказать?

– Что вас конкретно интересует, сэр?

– Интенсивность, удаляются или приближаются. Что ты как маленький? Сам не знаешь, что важно в таких делах?

Витторио потянулся за сигарой. С тех пор как наркобизнес прочно вошёл в его жизнь, он стал много курить. Врачи настоятельно рекомендовали отказаться от вредной привычки, но Ди Чинелло не обращал на эскулапов внимания.

– Сигналы довольно устойчивые, сэр. Насчёт движения ничего сказать не могу.

– Почему? Они не накладываются на электронную карту местности? – спросил Витторио, обрезая ножичком кончик сигары.

– Накладываются, да ещё как!

– Тогда, – Витторио сделал паузу, прикуривая сигару от длинной и толстой спички, затем потряс рукой, бросил потухшую спичку в пепельницу, – объясни мне, в чём дело?

– Ни в чём. Просто движения нет.

– Как нет? Витторио поперхнулся дымом, закашлялся, выталкивая изо рта сизоватые кольца.

– Ну, просто нет и всё. Вы давно ходили на улицу? Ночь уже на дворе. На привал встали, я так думаю, – с лёгким злорадством произнёс Дитрих.

– Понятно, – сказал с досадой Витторио, он совсем потерял счёт времени и забыл, что уже наступила ночь. – Ответь мне ещё на один вопрос: ты можешь сделать переносной пеленгатор?

– Не знаю, сэр, попробую.

– Прекрасно. Значит, завтра к восьми часам утра у меня на столе должны лежать два работающих экземпляра.

– Но, сэр, это физически невозможно!..

– Ничего не знаю, мне нужны эти пеленгаторы. Ты кто по званию? Майор? Не выполнишь приказ – разжалуют в рядовые. Уж поверь мне, я могу это для тебя устроить.

Не желая слушать отговорки, Витторио положил трубку. Настроение заметно поднялось. Ещё бы! Он утёр нос наглому выскочке. «Будет знать, как разговаривать со мной в таком тоне», – мстительно подумал Витторио, выпуская к потолку струйку дыма.

9

За окнами раздался шум вертолётных винтов. Ди Чинелло положил сигару на край хрустальной пепельницы, подошёл к окну, отодвинул портьеру. Со стороны далёких отсюда джунглей летел вертолёт. Помаргивая сигнальными огнями, летающая машина постепенно приближалась, пока не зависла над посадочной площадкой.

Ураганный ветер затрепал верхушки садовых деревьев, погнал мелкую волну по глади бассейна. Несколько сорванных листьев упали в воду, поплыли, соревнуясь друг с другом. Наконец «Си-Экс» коснулся полозьями стриженой травы.

Витторио с удовлетворением отметил мастерство пилота: полозья встали ровно на перекладины буквы «Н» в центре подсвеченного огнями круга.

Дверь откатилась в сторону, из салона выпрыгнул командир поисковой группы. Ураганный ветер набросился на него, пытаясь сорвать неизменную шляпу с широкими полями. Придерживая головной убор, Родригес выбежал за пределы искусственного вихря и размашисто зашагал к входу в дом.

Ди Чинелло перевёл взгляд на вертолёт. Ему нравились эти удивительные машины, он не имел ничего против других средств передвижения, но к вертушкам питал особую страсть.

Его личный парк насчитывал несколько единиц подобной техники. Был даже новый тяжёлый штурмовой «Хьюго» с полным комплектом вооружения. О том, как он к нему попал, Витторио предпочитал не распространяться. Есть такая машина – и хорошо.

Только среди его людей не нашлось пилота, способного управлять летающим монстром с мощной бронёй и целым арсеналом под короткими крыльями. Все, кто мог пилотировать гражданские машины, после первого же визита в кабину «новичка» отказывались от попыток поднять его в небо. До такой степени там всё было так сложно и наворочено.

Витторио услышал отрывистый стук в дверь, нехотя отвернулся от окна. Там происходило самое интересное: лопасти вращались всё медленнее, грозя скоро остановиться. Этот момент, как и начало раскручивания винта, больше всего нравился Витторио. В такие секунды вертолёт казался ему воплощением человеческой жизни: лопасти начали разбег – волнительный миг рождения, остановились – наступила смерть.

На пороге возник Альваро, сорвал с головы шляпу, слегка поклонился:

– Буэнос ночес, синьор!

Витторио жестом разрешил войти, прошёл к столу, сел в объёмное кресло. Из пепельницы поднимались тонкие струйки дыма. Ди Чинелло взял сигару, несколько раз пыхнул, наблюдая за побежавшими по тлеющему кончику красными вспышками.

Родригес поискал глазами, куда бы присесть, увидел протянувшийся вдоль стены диван. Не дожидаясь приглашения, плюхнулся на обтянутое кожей сиденье, закинул ногу на ногу и положил на колено шляпу.

– Пока мы никого не нашли, синьор, но уже потеряли одного человека.

– Кто это? – равнодушно спросил мистер Ди, выпуская клубы ароматного дыма.

– Хорхе Мохитос. Я оставил его на месте крушения, возле джунглей, а сам отправился на поиски других капсул. Ко времени нашего возвращения он был уже мёртв. Зарезан ножом.

– Кто это сделал?

– Я думаю, синьор, это один из тех, кого мы ищем.

– С чего ты взял? А если постарались твои людоеды? – не удержался от шпильки Витторио.

Днём Альваро доложил о найденных в джунглях следах и сообщил о своих подозрениях. Мол, если пришельцы попадут в плен к дикарям, на операции можно ставить крест. «Может, из них уже готовят праздничный обед?» – заявил тогда Родригес. На что Ди Чинелло рассмеялся и потребовал доставить доказательства туземного пиршества.

– Нет, синьор. Судя по нанесению и глубине раны – это сделал профессионал, – не реагируя на выпад, ответил Альваро. – Такие клинки есть только у «Викингов».

Витторио пожевал губами, несколько раз пыхнул сигарой.

– Понятно. Что будешь делать?

– Искать эту сволочь, – скрипнул зубами Альваро.

Витторио снова окутался сизыми клубами, положил руку на валик кресла и стал разглядывать пепел на кончике сигары.

– И как ты собираешься искать?

– Ещё не знаю. Но я готов перерыть сельву и достать их из-под земли, если потребуется.

– Похвальное рвение, только не перестарайся. Запомни, мне они нужны живыми. Конечно, если ими не пообедали твои приятели, – усмехнулся Витторио.

Глаза Альваро сверкнули, он не привык сносить насмешки. Первым желанием было ударить холёного мерзавца, возомнившего о себе чёрт знает что. Усилием воли Родригес заставил себя взять в руки. Кодекс наёмника требовал уважительного отношения к нанимателю, что бы тот не говорил и не делал. Зато после исполнения контракта, когда не останется никаких обязательств, он рассчитается за всё, но это потом, а до тех пор почтительное молчание и терпение.

Витторио оторвался от созерцания пепла, сунул сигару в рот.

– Хорошо! Отдохни как следует. Утром зайдёшь ко мне, я дам тебе хитрый прибор, он поможет найти ублюдков.

– Благодарю, синьор, – чуть склонил голову Альваро.

– Ступай! Жду тебя завтра к девяти часам. Не опаздывай, – сказал Ди Чинелло и повернулся к наёмнику спиной.

Родригес метнул недовольный взгляд в широкую спинку кресла, над которой поднимался дым, встал с дивана, надел шляпу и вышел за дверь.

10

Майор Дитрих Дюрер сидел за рабочим столом в тесной каморке подсобного помещения и впаивал очередной диод в печатную плату. Почти три года назад майора завербовал малоизвестный тогда Витторио Ди Чинелло. Вернее, его хорошо знали в криминальных кругах Генусбурга, но в приличном обществе, к которому себя относил Дюрер, о нем мало кто слышал.

С тех пор утекло много воды и о Витторио заговорили все, даже губернатор Низебула почитал за большую честь здороваться с ним за руку. Подобные изменения в статусе вербователя отрицательно сказались на Дюрере. Если раньше он мог спокойно отказать, прикрываясь идейными или ещё какими-нибудь соображениями, то теперь это стало практически невозможно. Связи Ди Чинелло в высших кругах могли в любой момент оборвать не только карьеру, но и жизнь Дитриха.

Майор и в самом деле рисковал по-крупному. В течение полугода после вербовки он быстро взлетел по служебной лестнице и занял в итоге пост начальника сектора спецсвязи. Скорей всего, без вмешательства криминального патрона здесь не обошлось, ведь тот после повышения частенько требовал передавать ему секретную информацию, намекая вскользь о серьёзных проблемах в случае отказа.

Если бы ищейки из службы внутренних расследований прознали о работе майора на сторону, увольнение из рядов вооружённых сил могло оказаться самым мягким из наказаний. Вообще-то за подобные преступления полагалась смертная казнь.

Разумеется, в глубине души майор лелеял надежду, что Ди Чинелло не станет резать курицу, несущую золотые яйца, хотя кто его знает. Раз он смог продвинуть его на эту должность, что могло помешать ему сделать это с другими?

К тому же недвусмысленный намёк на разжалование заставлял майора пошевеливаться. Случись подобное, он потерял бы не только высокооплачиваемую должность, но и ежемесячные транши от Ди Чинелло.

Дитрих уже привык к этим деньгам. Благодаря им он купил загородный домик с бассейном, где проводил время с доступными девушками. Особенно ему нравилась Тиффани, миниатюрная брюнетка с умопомрачительной грудью и пухлыми губками. Она творила в постели такое, что после каждой встречи Дюрер хотел жениться на ней.

Девушка легко уходила от разговоров на эту тему, зато всегда спешила к нему на вызов. Как она сама не раз признавалась, в её картотеке ещё не было столь щедрых и галантных клиентов.

Сегодня как раз намечалось очередное свидание с Тиффани, но вместо этого майор задержался на работе, сканируя эфир, а потом заперся в подсобке под лестницей, где когда-то по приказу Ди Чинелло организовал нечто вроде подпольной мастерской. Вот уже несколько часов он пытался собрать из подручного хлама работающий экземпляр переносного пеленгатора, но проклятый прибор упорно не хотел работать. Какая-то ошибка закралась в расчёты. Дитрих перепробовал все варианты, но так и не нашёл подходящего решения.

Повсюду: на столе, на полу, на громоздившихся вдоль стен стеллажах валялись разбросанные в беспорядке отдельные радиодетали и блоки различной степени готовности. Потянувшись за новой деталью, майор случайно коснулся рукой горячего паяльника. Бранное эхо заметалось под потолком. Дитрих припал губами к ожогу, полизал языком, усмиряя боль. Решив устроить небольшой перерыв, он полез за сигаретами в карман заношенного грязно-белого халата с дырками от капель расплавленного припоя.

Спустя пару секунд табачный дым смешался с густо плавающим под потолком канифолевым туманом. Майор быстро курил, делая глубокие затяжки. Неожиданно в его глазах промелькнула мысль, через мгновение сменившаяся выражением полной отрешённости. Жёсткие пальцы вцепились в небритый подбородок, столбик серого пепла на кончике зажатой в зубах сигареты нервно дрожал над столом, грозя обвалиться в любой момент.

Внезапно Дитрих встрепенулся, дымящийся окурок шмякнулся в угол, зашипела канифоль, обволакивая погрузившееся жало паяльника. Майор наскоро перепаял схему, бросил паяльник на подставку и торопливо затыкал тестером в плату.

Напряжённая тишина сменилась воплями радости. Дитрих вскочил со стула и пустился в пляс. Он скакал, высоко вскидывая колени, размахивал руками, хлопал в ладоши над головой. Притомившись, вернулся на место, провёл ладонью по волосам, внося ещё больший беспорядок во всклокоченную шевелюру.

Сделав несколько глубоких вдохов, майор приступил к испытаниям. Он быстро подсоединил гибкий шлейф к маленькому жидкокристаллическому экранчику, замкнул контакты в цепи питания. Послышался слабый писк, оживший прибор вывел на экран две оранжевые пульсирующие точки, висевшие в пустом пространстве.

Дюрер негромко выругался, подёргал разъём шлейфа. Дисплей погас.

Дитрих размашисто треснул по столу. Испугавшись приступа ярости, экран высветил надпись: «Пожалуйста, подождите, идёт синхронизация со спутником». Через несколько секунд приборчик удовлетворительно заурчал. На экране появились те же точки, но сейчас они мерцали поверх объёмной карты местности.

– Получилось! – Дитрих забарабанил ладонями по столу, отстукивая ритм ногами. – Фу, аж от сердца отлегло. Так, надо его собрать и быстро спаять схему для второго экземпляра.

Понимая, что времени осталось катастрофически мало, он с удвоенным рвением вернулся к работе. Через пару часов оба прибора лежали на столе, весело помаргивая индикаторами. Экономя заряд батареек, майор отключил сёчерсы – так он решил назвать изобретение, и рассовал плоские коробочки по карманам халата.

Теперь предстояло выбраться из каморки, спуститься по лестницам на первый этаж и пронести пеленгаторы сквозь специальный детектор. Здесь, в помещении станции связи, строго следили за режимом секретности. Запрещалось вносить и выносить любые электронные устройства, нарушителей ждали серьёзные последствия, вплоть до отстранения от должности.

Немного поразмыслив, майор достал приборы, сунул в пластиковые пакеты из-под печатных плат и плотно обмотал скотчем. Упакованные устройства рассовал по карманам, достал зажигалку и, выйдя из каморки, поднёс пламя к пожарному датчику.

Тотчас завыла сирена, из потолочных рассекателей хлынула вода, Дюрер схватил огнетушитель, выскочил на лестницу и, как в детстве, запрыгал через несколько ступенек за раз.

Спустившись на первый этаж, он побежал к видневшемуся вдали детектору. Возле рамки располагалась прозрачная будка часового. Обычно дежурные находились внутри, но иногда, особенно по ночам, они покидали пост, чтобы немного прогуляться по длинному коридору.

Заметив гуляющего солдата, Дюрер крикнул: «Пожар!» и, оказавшись поблизости, сунул ему в руки огнетушитель:

– Давай на третий этаж! Я отключу рубильники и за подмогой.

Часовой бросился к лестнице, а Дюрер сорвал пломбу, крышку и защёлкал цветными выключателями.

Как только над детектором погасли зелёные огни, он выскочил на улицу и побежал на парковку, где стоял один единственный автомобиль – его «Блэквулл». Майор запрыгнул в машину, включил двигатель и резко тронулся с места.

Чуть не задев крышей медленно всплывающий полосатый брус, мимо КПП с рёвом промчался тёмно-синий спорткар.

«Совсем они тут рехнулись, – подумал охранник, возвращая шлагбаум на место. – Все нормальные люди на службу собираются, а этот домой поехал, да ещё в каком-то зачуханном халате. Бомжиха Сью из девяносто пятого квартала и то лучше одевается. Видно, и впрямь высокочастотное излучение сильно действует на мозг. Не зря здесь год за три идёт».

Часовой зашёл в будку, взял со стола потрёпанную книжку по зоопсихологии без начала и конца и без пары десятков страниц в середине. Впрочем, это обстоятельство его не особо расстраивало, он всё равно не понимал две трети из написанного.

Зато ему нравилось во время увольнительных ловить на себе восторженные взгляды девиц в барах, когда он употреблял заумные слова из книги. Обычно после нескольких диковинно звучавших фраз красотки соглашались идти с ним, желая посмотреть жилище образованного парня.

Солдат приводил их на съёмные квартиры, разумеется, не распространяясь об этом. Пара рюмок крепкого алкоголя, ещё несколько непонятных слов, и результат не заставлял себя ждать. Девицы с радостью валились в постель, даря ему ласку, любовь и нежность.

11

Майор мчался к резиденции Ди Чинелло, не снимая ногу с педали газа. Мельком бросая взгляд на бортовой хронометр, он с ужасом замечал, как стремительно исчезает время, а путь ещё предстоял неблизкий.

Впереди медленно вырастала гора, превращённая инженерным гением в транспортную развязку. Майору предстояло намотать несколько кругов по горному серпантину, выбраться на нужное шоссе и почти тридцать километров ехать до виллы хозяина.

По всему участку горного пути стояли дорожные камеры. Они фиксировали любое нарушение правил, и уже на следующий день любителей погонять ждали драконовские штрафы. С ограничением скорости в сорок километров в час майор сильно рисковал опоздать к указанному времени.

Под горой проходил тоннель, он вёл в правильном направлении, но по нему машины возвращались в город. Всё-таки Дитрих решил срезать, несмотря на плотный поток кативших навстречу автомобилей.

«Блэквулл» резко клюнул носом, пронзительно завизжали шины, рисуя чёрные полосы на асфальте. Майор дёрнул руль в сторону, под острым углом пересёк шоссе и, счастливо избежав столкновения с фурой, выскочил на обочину. Зарядами дроби полетел из-под колёс гравий, тёмная пасть тоннеля прыгнула навстречу, жадно заглотила рычащий автомобиль.

Дюрер включил фары.

Машины недовольно гудели, отворачивая в стороны от прущего напролом «Блэквулла». Водители крыли придурка матом, показывали неприличные жесты, грозили кулаками.

Дюрер не обращал на них внимания, целиком сосредоточившись на дороге. Внезапно из тоннельного полумрака вылетел школьный автобус, оглушительно заревел, заскрипел тормозами. Водитель с перекошенным от страха лицом дернул руль, перед «Блэквуллом» выросла блестящая стена радиаторной решётки.

Резкий удар! Хлопок! Подушка безопасности врезала майору в нос, искры сыпанули из глаз и тут же погасли, увлекая его за собой в темноту.

После аварии мгновенно выросла огромная пробка. Бетонные стены и потолок тоннеля отражали резкие сигналы автомобильных клаксонов, усиливая их и делая ещё громче, пронзительнее.

От общего потока отделился полицейский автомобиль, направился к месту столкновения, подвывая сиреной и посверкивая маячками. Несколько раз ему пришлось останавливаться, ожидая, когда освободится проезд.

Патрульная машина притормозила возле дымившего разбитым радиатором автобуса. Дверца распахнулась. На асфальт, звякнув шпорой, опустилась нога в ковбойском сапоге, за ней показалась голова в шляпе с загнутыми полями и высокой тульей. Следом из салона выбрался офицер в потёртых джинсах, клетчатой рубашке и кожаной жилетке с блестящей звездой шерифа на груди. Он гордо окинул взглядом скопившиеся машины, поблёскивая в свете фар и потолочных огней зеркальными стёклами очков.

– Что происходит? Шериф пожевал зубочистку, небрежно засунул большие пальцы рук за широкий ремень с овальной бляхой.

– Я здесь… а он там… я на тормоз и в сторону… и тут… бамс! – водитель автобуса резко взмахнул руками. – Шум, гам, дети орут, этот в отключке лежит, сопли пузырями пускает, а здесь и вы приехали…

Шофёр шмыгнул, провёл ладонью под носом. Столпившиеся неподалёку водители разом загомонили.

Шериф жестом приказал всем заткнуться.

– Этот, говоришь, отрубился? – кивнул он в сторону Дитриха.

– Ну да, – шофёр опять шмыгнул, – его подушкой приложило, так он до сих пор без сознания.

Шериф сунул руку в открытое окно «Блэквулла», откинул назад голову майора, повернул к себе.

– Твои показания у меня есть, нужно допросить пострадавшего.

– Не понял. Его-то за каким хреном допрашивать?! И так ясно, кто правила нарушил. Да у него на роже написано: «Козёл!»

Зеваки одобрительно зашумели. Никому не хотелось оказаться на месте школьного водителя, хорошо ещё автобус не опрокинулся и никто из детей не пострадал.

– Тихо! Я сам знаю, что делать. У этого на роже написано, что он здорово приложился, а ты, если будешь указывать, поедешь со мной в отделение.

Шериф отпустил голову бесчувственного майора, приподнял очки, недобро зыркнул на водителя автобуса. Тот как-то сразу съёжился, опустил глаза, еле слышно забормотал в ответ:

– Да я только…

– Ма-а-лчать! Ты против кого прёшь, гнида?!

Позади автобуса коротко взвыла полицейская сирена. Из притормозившей машины выскочили двое патрульных в тёмно-синей форме с пистолетами в руках. Один из них бросился к шерифу, заломил ему руки за спину, уронил лицом на капот ближайшей машины.

– Опять хулиганишь, Вазовский? Сержант достал из чехла наручники, щёлкнул ими на запястьях лжеполицейского.

– Так он не из ваших?! – ошарашенно спросил водитель автобуса, глядя то на арестованного, то на сержанта.

– Нет, конечно. Это псих местный, клоун бродячий, – хмыкнул сержант. – Насмотрелся по «Гэлакси вижн» дешёвых сериалов, вот и изображает из себя кого попало.

– Ты когда из «дурки» сбежал, Вазовский? – спросил второй патрульный, пряча пистолет в кобуру.

– Я не сбежал, меня честно отпустили, – псевдошериф приподнял голову, сломанные очки чудом держались на носу, зацепившись уцелевшей дужкой за ухо.

– Ага, так я тебе и поверил, – сказал первый полицейский, отходя от арестованного. – А зачем карнавальный костюм из театрального магазина украл? Зачем угнал патрульную машину?

– Ничего я не крал и не угонял!

Вазовский со всей дури треснулся лбом о капот. Очки слетели с носа, упали на дорогу и хрустнули под ногами копа. Через пару секунд сумасшедший поднял голову, цикнул зубом:

– Не на того дело шьёшь, начальник. На нары засадить хочешь, падла?

– Ну всё, понесло, – простонал сержант, закатив глаза к тоннельному своду. – Иди в машину, придурок, – он рывком поднял арестованного, толкнул вперёд.

– Сколько я зареза-а-л, сколько перереза-а-л, сколько честных душ я загуби-и-л? – зафальшивил Вазовский. Полицейский надавил ему на затылок и затолкал в салон.

Патрульный автомобиль закачался из стороны в сторону. Столпившиеся зеваки сквозь окна увидели, как прыгал на заднем сиденье Вазовский и бился головой о переднее кресло.

– Фу, можно заняться делом, – полицейский мазнул ладонью по лбу, вернулся к напарнику. – Ну, как там лихач?

– Вроде живой, пульс есть – я проверил, – бросил второй полицейский, записывая в блокнот свидетельские показания.

Сержант перешагнул через лужи растёкшегося антифриза, подошёл к изуродованному «Блэквуллу». Рядом с машиной уже лежал пострадавший. Его вытащили другие водители, пока патрульные разбирались с полудурком. Полицейский присел возле майора, потянулся к разбитому лицу.

12

Резкие удары по щекам привели Дитриха в чувство. Он открыл глаза, увидел расплывшуюся фигуру сержанта полиции.

– Как вы себя чувствуете, сэр?

Дюрер приподнял голову, от предпринятых усилий сознание снова помутилось, в глазах потемнело. Он застонал и сильно приложился затылком об асфальт.

Кто-то из толпы протянул бутылку. Патрульный торопливо скрутил с неё пробку, вода тонкой струйкой полилась на лицо майору.

– Вам плохо, сэр?

Дитрих зафыркал, помотал головой.

– Помогите! – он слегка приподнял руку. Сержант ухватил его за предплечье, помог встать на ноги. Дитрих оглянулся по сторонам, в глазах ещё немного двоилось, плавали цветные круги. – Что случилось?

– Вы нарушили пятый пункт статьи двадцать третьей правил дорожного движения, где указано…

Майор не слушал сержанта, он старательно пытался вспомнить, как оказался в тоннеле. Наконец память окончательно вернулась к нему. Похолодев от мысли, что может не успеть, Дитрих похлопал по карманам и с облегчением перевёл дух, обнаружив сёчерсы целыми и невредимыми.

– Немедленно вывезите меня отсюда! – высокомерно заявил он, не глядя на сержанта.

– Что?! – оторопел полицейский.

– Что слышал! Ноги в руки и бегом в машину!

Дюрер сделал шаг к патрульному автомобилю.

– Стоять!  Пистолет мгновенно очутился в руке сержанта. Его напарник тоже выхватил оружие. Толпа возбужденно загомонила, сзади послышались отдельные возгласы: кто-то не видел, что здесь происходит и хотел подобраться ближе.

– А ну быстро убрали пукалки! – злобно прошипел майор. – Меня ждёт господин Ди Чинелло и я не собираюсь опаздывать на встречу.

Полицейские переглянулись, по слухам, сам начальник полиции города ходил на цыпочках перед этим человеком. «Ссориться с такими людьми равносильно смерти», – промелькнула одна и та же мысль в головах сержантов.

– Вам служба в полиции надоела? – резко спросил Дитрих, словно только что покопался у них в мозгах. – Так я могу помочь. Всего один звонок, и вы свободны, ребята, – надменно сказал он, потянувшись к карману.

Майор всё делал нарочито медленно, пусть молодёжь прочувствует его способность мгновенно разрушать чужие судьбы. Он вглядывался в меняющиеся лица полицейских, ощущая волну злорадства, поднимавшуюся откуда-то из глубины живота.

Внезапно рука одного из копов дрогнула, чёрный зрачок револьверного дула задрожал, медленно опустился к земле. Губы Дитриха искривились в усмешке – он доказал этим соплякам, кто здесь хозяин.

Сержант выставил ладонь:

– Нет-нет, сэр, прошу вас не надо! Мы сделаем так, как вы хотите, – сказал он, пряча пистолет в кобуру.

– Ты что делаешь, Кларк? – покосился на него напарник, по-прежнему держа Дитриха на прицеле. – Это нарушитель, мы обязаны его задержать.

– Убери пистолет, Эдди, прошу тебя. Ты сам всё прекрасно слышал.

– Да! Я слышал и хочу сказать: он блефует! Ты посмотри, как он одет. Разве на приём к Ди Чинелло принято так являться?

Кларк посмотрел на грязный халат майора, прежнее сомнение отразилось на лице, рука снова потянулась к пистолету. Лёгкий гул прокатился по толпе, растворился под сводом тоннеля. Передние ряды чуть подались вперёд, уступая натиску напиравших сзади.

– Ты ошибаешься, Эдди, – спокойно сказал Дюрер. – Я очень спешил и не успел снять лабораторный халат. Разве ты не видишь под ним военную форму? – Эдвард молчал, целясь Дитриху в голову. – А насчёт господина Ди Чинелло я не блефовал, можешь попрощаться с жетоном.

Майор перевёл взгляд на окончательно струхнувшего сержанта:

– Так ты меня повезёшь?

– Да, сэр! – Кларк повернулся к напарнику: – Эдди, прошу тебя – убери пистолет.

Эдвард, поигрывая желваками на скулах и сжимая побелевшими пальцами револьвер, буквально сверлил майора взглядом. Дитрих с холодным любопытством смотрел на сержанта, пытаясь предугадать момент, когда тот отступит.

– Эдди, прости – я не могу рисковать, – Кларк сделал шаг к напарнику, успокаивающе положил ладонь на плечо. – Ты сам знаешь: у меня на руках больная мать и младшая сестра. Мне нужна работа, приятель, нам без неё не выжить. Доставь Вазовского в участок, а я довезу господина майора до виллы мистера Ди Чинелло.

– Кларк Уэйн Марк, если ты это сделаешь – ты мне больше не друг, – процедил сквозь зубы сержант, держа майора на мушке.

– Я всё сказал, Эдди! Прошу тебя: убери пистолет!

– Но если прав я, а не он, что тогда?! – воскликнул Эдвард, опуская оружие. – Тебя уволят из полиции.

– Прости, я склонен верить ему, а не тебе.

Кларк повернулся, шагнул к сверкавшей мигалками машине. Дитрих, бросив победоносный взгляд на Эдди, отправился за ним.

Приглушённо хлопнули дверцы, резко взвыла сирена, полицейская машина медленно покатилась, расталкивая бампером толпу зевак. С трудом объехав затор, бело-синий «Космо» с воем помчался к светлевшему выезду, расплёскивая краски по серым стенам.

– Эй, приятель, мне в другую сторону! Дюрер высунулся в окно и посмотрел на расходившуюся по машинам толпу.

– Развилка через семь километров, – невозмутимо ответил сержант.

– Ты не понял? Я спешу! – заорал майор, выпучив глаза. – А ну быстро разворачивайся!

– Я представитель закона и не могу нарушать правила, – твёрдо сказал полицейский, поигрывая желваками на скулах.

– Да мне плевать на тебя и на твой закон! – Дитрих схватил сержанта за руку: – Разворачивай колымагу!

И тут Кларка прорвало. Ссора с другом, недавно пережитые унижение и страх, классовая ненависть к богатым беспредельщикам – всё это разом всколыхнулось в душе. Он не сдержался, несколько раз ударил наглеца локтем в лицо.

Автомобиль вильнул в сторону и чуть не врезался в стену.

– А мне плевать, кто вы и куда едете, – дрожащим от ярости голосом сказал Кларк, резко дёргая руль. Машина круто накренилась, засвистели колёса, выпуклый край бампера скользнул в миллиметрах от шершавого бетона. – Мне всё равно, что сделают со мной ваши покровители. Хотите оказаться в резиденции господина Ди Чинелло – сидите молча, не то высажу. Всё ясно?

Дитрих что-то промычал, запрокинул голову в попытке уменьшить кровотечение.

– Дайте мне, пожалуйста, платок, – вежливо попросил он, шмыгая носом.

Кларк довольно хмыкнул, лёгкая улыбка появилась на лице, когда он протянул вчетверо сложенный платок майору. Тот выхватил его из рук, приложил к лицу, в тот же миг на белой ткани расплылось красное пятно.

Дитрих молчал всё время, пока патрульный автомобиль добирался до развилки. Лишь после того как сержант остановился, пропуская встречный транспорт, он чуть слышно заскулил. А когда полицейская машина со свистом покрышек вырулила на дорогу, громко завыл, понимая, что уже беспросветно опоздал и теперь ему не избежать унизительного разжалования в рядовые.

13

Радостное щебетание птиц ворвалось в пробуждающееся сознание Герхарда. Он протёр глаза, приподнялся, опираясь на локоть. Ночной сумрак не до конца рассеялся и в обступивших поляну джунглях ещё теснились густые тени. Вместе с тем из глубины леса наползал туман. Не решаясь выйти на открытую местность, молочная пелена плавала среди могучих стволов, скрывая протоптанные животными тропинки.

Джонсон с Чан Кай-Ши сидели возле ручья, уплетая за обе щеки тушёнку.

Миллер спустился с дерева:

– Эй, чего не разбудили?

– Разбудишь тебя, как же! – Стивен облизал ложку, сунул за высокий берец ботинка. – Горазд ты поспать, из пушки пали – не добудишься. Я тебя несколько раз позвал, даже сучком потыкал, а всё без толку.

– Ладно, проехали, – буркнул Герхард, подходя к ручью. – Ночь-то вон какая была. Он набрал воду в пригоршню, плеснул в лицо, зачерпнул ещё, снова плеснул.

– А что с ней не так? Обыкновенная. Ночь – как ночь. Тихая и спокойная, почти без происшествий.

– Вот именно, что почти. Мне тушёнки оставили?

– Вкусно, однако, – причмокнул Чан, заскребя ложкой остатки консервов.

– Ты что – всё слопал? – вытаращился Миллер. – Один сожрал почти килограммовую банку? Ты же дрищ! Куда в тебя влезло?

– Так вкусно же, – сказал крестьянин и смачно отрыгнул.

– Да уж, не повезло тебе, приятель, – засмеялся Джонсон. – Кто раньше встал, тот сытым ходит. Делать нечего, придётся галетами перекусить. Долго не разъедай, пора в путь собираться.

Герхард с недовольным видом захрустел сухими лепёшками. За спиной раздался громкий треск. Все трое резко обернулись на звук. Переспелый плод размером с конскую голову сорвался с дерева кодогон и бухнулся на землю. Плотная оболочка раскололась, питательная жидкость вытекла, наполняя воздух приторно-сладким ароматом.

На дереве путники заметили самца ушастого пучеглаза. Тот сидел на ветке и недоумённо пялился на продолговатые ладони, чем-то напоминающие человечьи. Видимо, пучеглаз сорвал слишком тяжёлый плод и не смог удержать в руках.

Осознав, что произошло, животное спрыгнуло на землю, затопало кривыми ногами, опираясь на длинные руки и наполняя поляну дикими воплями. Вцепившись в траву, вырвало несколько пучков с корнями, швырнуло в дерево, яростно колошматя хвостом по бокам. И без того бывшие на выкате глаза выпучились ещё сильнее, налились кровью, грозя вывалиться из орбит.

Зверь схватил несъедобную скорлупу, с размаху ударил по торчавшему из земли камню. Осколки брызнули в стороны. Пучеглаз издал обиженный вопль, фыркнул, несколько раз скребнул ногой по земле и поковылял в лес, не разбирая дороги. Затрещали кусты, посыпалась сорванная листва. Невнятное бормотание животного, треск поломанных сучьев становились всё тише и тише, пока вовсе не затихли вдали.

Герхард вернулся к прерванному завтраку, сосредоточенно задвигал челюстями. Чувствуя, как тяжёлый ком застрял где-то посередине, запил водой. Не помогло. Сделал ещё несколько глотков – пережёванная масса камнем бухнулась на дно желудка.

– Больше так не делай, – сказал он Чану и указал на пустую жестянку. – Ты не один. Думай не только о себе, но и о других. В жизни всяко бывает: сегодня утром ты всю тушёнку съел, а днём напарник тебе спину не прикрыл, голодное пузо подвело.

– Простите, господин, я не специально…

– Какой я тебе господин?! – вспылил Герхард. – Это у вас там, в деревне, может быть, господа, а здесь все равны. Зови меня просто – «демон». Это мой позывной, – пояснил он, заметив промелькнувший в глазах крестьянина страх. – Я «демон», а это – «ангел», – Миллер указал рукой на Стива, тот в это время заметал следы временного лагеря, шебурша палкой в примятой траве. – Повтори.

Чан Кай-Ши перестал нервно грызть ноготь и выдохнул:

– К вам следует обращаться господин «демон», а к вашему другу – господин «ангел», правильно?

– Нет! Не правильно! Просто «демон» и просто «ангел». Давай ещё раз.

– Я не могу, – дрожащим голосом проговорил Чан. – Вы храбрые и сильные воины, а я обычный крестьянин. Пожалуйста, не заставляйте меня.

Пока Герхард воспитывал Чан Кай-Ши, Стивен закончил работу и встал рядом, прислушиваясь к разговору.

– Оставь его в покое, – сказал он, видя мучения крестьянина. – Пусть обращается, как привык.

Чан Кай-Ши сжал вместе ладони и низко склонил голову перед Стивом.

– Ладно, хрен с тобой, – махнул рукой Миллер. – Зови, как хочешь, только постарайся при каждом слове не кланяться.

– Хорошо, господин «демон», – пробормотал крестьянин и низко поклонился.

– Я что сказал?! – рявкнул Герхард.

– Извините, господин, так получилось, – промямлил Чан, сгибаясь в поклоне.

– Тьфу ты! Ничего не понимает.

Джонсон закинул на плечо сумку.

– Отстань от него, чего привязался? Хочется ему, так пусть спину гнёт. Может, это у него вместо зарядки. Пошли уже, время не ждёт.

Стивен лёгким шагом направился в лес, Миллер подхватил баул, двинулся следом за ним. Чан Кай-Ши коротко вздохнул и тоже потрусил за солдатами.

14

Спутники углубились в заросли. Туман почти рассеялся, только у самой земли стелился тонкий слой молочной пелены. Впрочем, скоро и от него не осталось следа.

Если вчера солдаты прорубались сквозь джунгли, то сегодня они постоянно нагибались, подныривали, перепрыгивали или ползли, преодолевая препятствия. Такой способ передвижения выбрали неспроста. Скорей всего их уже искали. Вряд ли корабль Паркера случайно подвергся атаке, да и нападение истребителей на десантные капсулы тоже произошло не просто так.

Удары тяжёлых армейских ножей далеко разносились по джунглям, проделанные просеки слишком бросались в глаза. Поэтому после ночёвки друзья решили бесследно раствориться в лесу. Пусть преследователи теряются в догадках, глядишь, уйдут не туда, время зря потеряют, а в таких делах дорога каждая выигранная минута.

Подобные физические упражнения забирали много сил. К тому же влажная духота изматывающе действовала на людей. Солдаты часто останавливались, делали один-два маленьких глотка из фляжек. Предлагали Чан Кай-Ши, но тот отказывался, предпочитая воду, скопившуюся в широких листьях пальм, в изобилии росших повсюду.

Вскоре бойцы заметили: крестьянин уставал не так быстро, как они. На вопросы друзей Чан долго не отвечал, но потом всё же поделился секретом:

– Всё дело в пальмах. Сок этих растений обладает волшебными свойствами. Днём его капельки выступают на поверхности листьев, дождевая вода или роса растворяют их в себе и превращаются в магический эликсир. Я пью пальмовую воду, и силы возвращаются ко мне.

Герхард подумал: Чан несёт какую–то чушь, но всё-таки решил попробовать. После первого глотка он почувствовал необычайную бодрость во всём теле, усталость как рукой сняло, а всё потому, что пальмовый сок содержал в себе большое количество тонизирующих веществ.

Узнав об этом секрете, солдаты заменили воду во фляжках на природный энергетик. Теперь они чувствовали себя так же хорошо, как и Чан Кай-Ши. Время стоянок сократилось до минимума, а длительность переходов возросла в несколько раз.

Особенно скорость продвижения вырастала, стоило путникам выйти на звериные тропы или наткнуться на многочисленные ручейки и речушки. Здесь растительность отступала, давая возможность почти беспрепятственно идти по лесу. В такие моменты люди набирались сил для нового броска сквозь джунгли без приёма чудодейственного напитка.

Когда снова начинались заросли, путешественники шли гуськом, обходя стороной поваленные деревья. Так они стали делать после того, как Стивен взобрался на ствол упавшего гиганта и провалился.

В этих краях древесину рухнувших исполинов быстро разрушали насекомые и черви. Внутрь источенных стволов со всей округи сползались древесные слизни, где устраивали настоящий детский сад для своего потомства. Как раз в одно из таких гнёзд и угодил Стивен.

Герхард помог ему выбраться из ловушки и сразу отпрыгнул: от напарника за версту несло мерзким запахом, а ноги покрывал густой слой бурой слизи. К счастью, на воздухе она быстро подсохла и перестала пахнуть. Потом и вовсе отвалилась маленькими корочками.

Местность продолжала меняться. Путешественники постепенно спускались в низину. Уменьшилось число кустарников и крупных деревьев, взамен появилось больше гигантских папоротников, каких-то ползучих растений, пальм и липких лиан.

Вместе с флорой изменилась и фауна. Стало больше встречаться пауков. Путники всё чаще натыкались на блестевшую от капелек росы паутину. Толстые розовые нити плотно прилипали к одежде и лицам солдат, требовались недюжинные усилия, чтобы оторвать их от себя. В отличие от спутников, крестьянин оставался в чистоте, ведь он шёл за бойцами по уже расчищенной дороге.

Напуганные вторжением людей огромные пауки торопливо прятались в листве. Недовольно двигая ядовитыми хелицерами, они пристально следили за непрошенными гостями четырьмя парами глаз, выставив покрытые короткими волосками передние лапки.

Так же, как и вчера, путников сопровождало пение птиц, по-прежнему верещали любопытные обезьяны, хотя их стало намного меньше. Зато пришлось внимательнее смотреть под ноги: в ломкой, сочащейся беловатым соком траве копошилось множество мелких животных и насекомых, среди которых встречались ядовитые.

Особую опасность представляли лимонные гусеницы. На конце тела они имели острый зазубренный шип. Атакуя или защищаясь, эти твари впрыскивали сильнейший яд, способный свалить с ног даже взрослого лебуга. Внимание солдат на смертоносных гусениц обратил Чан Кай-Ши, заметив, как Джонсон склонился над одной из них, разглядывая диковинное создание.

Ко всему прочему возросло число летающих насекомых. Появились какие-то крупные жуки. Они гудели как фронтовые бомбардировщики, перелетая от цветка к цветку, и старались угодить в лицо.

Несколько раз жуки падали солдатам за воротник. Пытаясь выбраться на волю, насекомые активно перебирали лапками, заставляя людей проявлять чудеса гибкости.

Герхард немало удивился, когда Стивен ни с того ни с сего заизгибался, скинул с себя бронежилет, выдернул из штанов рубаху и зачесался, подскакивая на месте. Миллер недолго смеялся над приятелем, скоро и он пустился в дикий танец, избавляясь от незваного гостя.

По мере продвижения на север всё чаще встречались заболоченные места. Это не были болота в привычном понимании с топкой трясиной и хлипкими кочками. Больше всего они походили на участки с близко подступающей к поверхности грунтовой водой. Тут не было больших деревьев, зато густой мох и острая как бритва трава росли повсюду. Наверно, с высоты такие участки воспринимались как проплешины среди плотного покрова джунглей.

Здесь уже не летали норовящие свалиться за шиворот жуки, но в изобилии встречались болотные блохи размером с орех. Чувствуя приближение людей или животных, насекомые прыгали в стороны. При этом раздавались свистящие звуки, похожие на те, что издают пролетающие мимо пули.

Когда блохи запрыгали в первый раз, спецназовцы упали на мох, прикрывая головы руками.

– Эй, вы чего? – спросил Чан, наклоняясь над солдатами.

– Ложись, а то убьют! – прикрикнул Герхард и дёрнул его за штанину.

– Кто убьёт? Я никого не вижу.

– И не увидишь. Из автоматов с глушителями бьют, сволочи, – Стивен приподнял голову, пытаясь определить место засады.

– Здесь никого нет, кроме нас и болотных блох. Это они свистят, прыгая с места на место. Видите вон те зелёные бугорки?

Чан Кай-Ши взял немного земли, смял в комок, бросил в кустик травы, густо усеянный какими-то бугорками. Как только земля угодила в траву, бугорки взвились в небо и, описывая длинные дуги, посвистывая, полетели в разные стороны.

Когда блохи немного успокоились, солдаты встали на ноги, захлопали по одежде, стряхивая с неё кусочки мха.

– Предупреждать надо, – сказал Стивен и щелчком сбил с колена рогатую жужелицу.

– Угу! Откуда мы знаем, что эти твари свистят как пули над головой.

На том месте, где недавно лежали бойцы, остались неглубокие ямки. Они быстро заполнились мутноватой жидкостью. Это из насыщенного влагой мха проступила вода. Впрочем, через некоторое время ямки бесследно исчезали, примятый мох со временем распрямлялся, принимая прежнюю форму.

Разобравшись с особенностями болотной фауны, путники отправились дальше. Вскоре выяснилось: блошиный свист – меньшая из неприятностей. На собственном примере бойцы убедились: блохи способны не только свистеть, но и больно кусать.

Как ни странно, Чан Кай-Ши и в этот раз оказался в безопасности. Насекомые сильно кусали один раз, потом их укусы уже не ощущались. А так как крестьянин шёл позади, то все шишки сыпались на солдат, а он спокойно шагал по уже расчищенной от агрессивных блох местности.

В довершение неприятностей маршрутизаторы друзей отказались нормально работать. То ли на них повлияла высокая влажность и температура, то ли с ними что-то произошло, но оба прибора показывали всё что угодно, только не направление и координаты. Хотя иногда на них находило просветление, и они нормально функционировали.

15

Когда заболоченные участки джунглей остались позади, а экраны навигаторов окончательно погасли, напарники устроили короткое совещание. После недолгих раздумий они решили идти в деревню, где надеялись найти проводника. Чан Кай-Ши как-то обмолвился, будто один из местных охотников несколько раз добирался до «каменной реки с плывущими по ней железными чудовищами».

Определившись с задачами, Стивен позвал крестьянина:

– Эй, приятель, хватит плестись в хвосте. Давай, выдвигайся вперёд, будешь проводником.

– Хорошо, а куда вас вести?

– Куда, куда? На кудыкину гору. В деревню, куда же ещё?

Чан помотал головой:

– Не-е, в деревню я не пойду. Мне нельзя там без коровы появляться. Поможете Шиан-Чий найти – тогда, пожалуйста.

– Ишь ты! Ещё условия ставить будет. А если силой заставим? – Герхард направил на крестьянина автомат и для убедительности передёрнул затвор.

Крестьянин спокойно отвёл ствол оружия в сторону:

– Ничего вы со мной не сделаете, смерти я не боюсь, угрожать мне бессмысленно. На всём свете нет более страшного человека, чем Сяо Лян. Вы по сравнению с ним просто дети, – он кротко улыбнулся и почтительно склонил голову.

– А чего тогда перед старостой дрожишь, если смерти не боишься? – поинтересовался Стивен.

По соседнему дереву спустилась ящерица, торопливо перебирая цепкими лапками. Чан проводил её взглядом на ту сторону огромного в три обхвата ствола и молчал всё время, пока ящерица не появилась снова. Лишь когда она уставилась на него щелевидными зрачками немигающих глаз, скользнула раздвоенным языком по уродливой морде, он заговорил:

– Сяо Лян властен над моей душой, а вы над телом. Тело без духа ничто. Вы угрожаете не мне, а моей бренной оболочке. Она умрёт, а я останусь жить.

– Что ты мелешь? – скривился Миллер. – Как ты будешь жить, если я продырявлю тебе башку?

Чан Кай-Ши перевёл взгляд с ящерицы на солдат, огорчённо вздохнул:

– Я уже объяснил, неужели непонятно?

– Объяснять надо толком, – Герхард поправил сползающий шлем. Хоть в джунглях царила жара, солдаты не пренебрегали правилами. А ну как нарвёшься на неприятеля? Получишь пулю в голову – и всё: задание так и останется невыполненным.

– Ну как вам ещё пояснить? – крестьянин сцепил пальцы рук, подбирая более понятные слова. – Мой дух может жить где угодно, не только в моём теле. Когда я умру он выйдет из меня и будет искать новое вместилище. Найдя подходящее, дух вселится в него, и тогда я снова буду жить. Понятно?

– Не совсем, – задумчиво проговорил Джонсон.

Он осмотрелся по сторонам в поисках места для привала. В стороне лежало упавшее дерево. Во время последнего урагана подточенный вредителями ствол не выдержал натиска бури и надломился в полуметре над землёй. Зелёный гигант воткнулся изогнутыми ветвями в почву, образуя что-то вроде насеста. Вездесущий мох ещё не облюбовал его, слизни не собрались со всей округи, а значит, можно сидеть без страха промочить штаны или провалиться. К тому же тут не было лимонных гусениц, они не любили слоновую траву за резкий запах, а она росла здесь повсюду.

Джонсон уселся первым, знаком позвал попутчиков.

– Объясни мне вот какую вещь, – сказал он, когда крестьянин присел рядом. – Твой дух вселится в другое тело, это будешь ты с прежними мыслями, чувствами, воспоминаниями? Так?

– Нет, всё не так. Во-первых, дух может вселиться не только в человека, но и в животное, растение, камень, в любую часть окружающей природы. Вы где-нибудь видели мыслящие камни или говорящие растения?

– Не-а! – хором ответили солдаты.

– Вот и я о том же. Мой дух вселится в новую оболочку, поживёт в ней немного, потом перейдёт в другую. Так он будет переселяться, пока не поместится в тело новорождённого человека. Тогда я вновь буду жить. Но не я – как сидящий сейчас рядом с вами, а как новый человек, в котором будет часть меня в виде памяти предков…

– Это что ещё такое? – спросил не на шутку заинтересовавшийся Стивен.

– У вас было чувство, когда, впервые с чем-то столкнувшись, вам кажется это знакомым? Например, куда-то приехали в первый раз, а ощущение такое, словно здесь вы уже бывали.

– Со мной такое периодически происходит.

– И я с подобным сталкивался, – поддакнул Герхард.

– Вот это и есть глубинная память предков.

– Тогда проясни ещё одну вещь. Я правильно понял: ты боишься старосты, опасаясь за свой дух? Ведь если он погубит его – ты никогда не сможешь воплотиться?

– Совершенно верно!

Миллер встал на ноги.

– Извини, приятель, побудь здесь, мне с «ангелом» посоветоваться надо. Он взял Джонсона за локоть, потащил в сторону.

Крестьянин увидел, как покачнулись усыпанные съедобными цветами ветви кустарника, услышал лёгкий шелест листвы. Больше до его слуха не донеслось ни одного постороннего звука. Солдаты умели бесшумно передвигаться по джунглям.

Пройдя сквозь кусты, напарники поднырнули под липкие лианы, свисающие с ветвей каких-то напоминающих этажерки растений, обогнули травянистую пальму с перистыми листьями, прошли ещё несколько шагов до высокого дерева.

В кроне гиганта стая небольших пичуг свила похожие на шары гнёзда. Вылупившиеся птенцы громко пищали, мешая нормальному разговору. Лучшая защита от посторонних ушей.

– Ну, ты понял из этой галиматьи что-нибудь? – спросил Герхард, наклонившись к уху Стивена.

– Похоже, у них религия такая. А староста – мужик не промах, вьёт из бедолаг верёвки, как может.

– Без Чана мы долго прошатаемся по лесу. Без коровы он в деревню не пойдёт. Так?

– Так, – кивнул Стивен. – Хочешь, чтобы мы нашли ему корову?

– А есть другие предложения? Найдём скотину, будет повод взять его за жабры. Без него мы здесь надолго застрянем, а так ему точно не отвертеться.

16

Чан Кай-Ши сидел на бревне и слушал звуки тропического леса. По тому, как «демон» посмотрел на него, Чан догадался: странные люди будут говорить о нём, точнее, о поисках пропавшей коровы. Видимо, бредовая история о переселяющемся духе оказала на спутников желаемое действие.

Давным-давно, когда он был ещё мальчишкой, в деревню приехал странствующий монах. Гладко выбритый, в длинном оранжевом балахоне, путник рассказывал жителям деревни о своей религии. Согласно его вере души умерших вселялись в другие тела, и люди тем самым достигали бессмертия. Мандарин, так прозвали его дети за цвет одежды, долго вербовал селян в ряды религиозной общины, но те единодушно отказались и побили монаха камнями и палками, чтобы не смел больше шляться по деревням, внося сумятицу в умы добропорядочных людей.

Чан случайно вспомнил давнюю историю и наскоро сочинил небылицу, надеясь на помощь солдат в поисках Шиан-Чий. Как ни крути, он очень боялся старосты и не желал лишний раз попадать под горячую руку. Ему на всю жизнь хватило впечатлений, когда Сяо Лян велел до полусмерти избить палками предыдущего пастуха. Знахарь в тот раз неделю выхаживал страдальца, а ведь корова всего лишь расцарапала бока о колючие заросли иглолиста.

Вскоре зашевелился куст, ветки раздвинулись, и перед Чаном оказались солдаты.

– Мы поможем найти корову, – проговорил «демон», – но с одним условием: ты приведёшь нас в деревню. Согласен?

– Да, господин. Чан поспешно согнулся, скрывая светящиеся ликованием глаза.

– Хватит кланяться, – сказал «ангел», – показывай, где в последний раз видел скотину.

Чан Кай-Ши повернулся и потрусил вглубь леса, всё сильнее забирая влево. Следуя за солдатами, он видел, как те дали большого кругаля и, побродив по заболоченной низине, почти вернулись туда, откуда вышли, но не сказал об этом, решив, что «люди со звёзд» сделали это с какой-то целью.

Двигаясь в юго-западном направлении, Чан шёл по джунглям как по городскому парку. Ни одна веточка не хрустнула под ногой, ни один листочек не упал с дерева. Одежда сияла первозданной чистотой, несмотря на сочащиеся соком лианы, блестевшую всюду липкую паутину и валившиеся откуда-то сверху отсохшие кувшинчики из жёстких листьев с останками насекомых внутри.

Зато его спутники перемазались с ног до головы. На них живого места не осталось, всё было покрыто липкими пятнами и длинными нитями паучьих сетей.

Иногда отряд делал большой крюк, обходя стороной гнёзда уксусных пчёл. Нападая или защищаясь, они брызгались ядом с сильным запахом уксуса, за что и получили название. Смертельно опасные твари жили под землёй в глубоких норах, соединённых длинными разветвлёнными ходами. О наличии пчелиных гнёзд путников заранее предупреждали высокие конусы земли над вентиляционными отдушинами.

Но не все в джунглях боялись этих насекомых. Содовый медведь кабонго от природы имел эффективный антидот. Его подкожные железы вырабатывали секрет, схожий по составу с пищевой содой.

Путешественники случайно наткнулись на редчайшего зверя за работой. Белый пузырящийся ком ковырялся в гнезде, не обращая внимания на жужжащую тучу над головой.

Мгновенно оценив ситуацию, троица ринулась в кусты. Доведённые до бешенства пчёлы нападали на всех без разбора, а без прочной шкуры и хитрого фермента нечего и думать о противостоянии жужжащим фуриям.

Когда разорённое гнездо осталось позади, люди остановились перевести дух. Теперь Чан Кай-Ши выглядел также неряшливо, как солдаты. Сложно сохранять одежду в чистоте, если бежишь, не разбирая дороги. Повезло ещё, что не нарвались на скопления ядовитых жужелиц и тараканов, которые здесь водились в изобилии.

Прошёл ещё целый час, прежде чем путники вышли к поляне. Она почти полностью копировала ту, где они ночевали, только не хватало ручья.

– Вот здесь я видел Шиан-Чий в последний раз, – крестьянин указал на середину поляны, густо поросшую травой и папоротником.

– Понятно, а ты что делал? – спросил Джонсон, снимая шлем. С разгаром дня в лесу стало очень жарко, требовалось время от времени «вентилировать мозги», как говорил Миллер, чтобы не получить тепловой удар.

– Я устал и слегка задремал.

– О-бал-деть, – Герхард подставил вспотевшее лицо набежавшему ветерку. – Он спать будет на работе, а мы должны по лесу шастать. Куда твоя скотина могла пойти?

– Я не знаю, – тихо ответил пастух.

– А кто знать должен?! Мы что ли?

– Эй, «демон», полегче, не наседай на него. Разделиться – смерти подобно, значит, будем действовать сообща. Чан, подумай, куда могла отправиться корова?

– Я, правда, не знаю, – прижал руки к груди крестьянин.

– А есть ещё какие-нибудь поляны поблизости?

– Точно! Как я раньше об этом не подумал?! – Чан Кай-Ши вытянул руку в сторону выступающих из джунглей кустов с длинными ярко-зелёными листьями и красными цветами. – Вон там, в двух километрах отсюда, небольшая полянка с густой шелковистой травой.

– А почему сам туда не ушёл? – спросил Миллер. Воспользовавшись передышкой, он прилёг и наслаждался минутным покоем, слушая пение птиц и посвистывание мелких животных.

– Я заблудился, – тихо сказал крестьянин.

– Вот те раз, – Герхард даже привстал от удивления. – Какой из тебя проводник, если ты в знакомом лесу блудишься?

– Я проснулся, увидел, что Шиан-Чий нет, испугался и побежал на поиски. Так и вышел на вас.

– Ясно. Вставай, «демон», хватит лежать. – Стивен повернулся к Чану: – Веди к поляне. Может, корова ещё цела. Попробуем там поискать.

17

Ночь Альваро и его люди провели в отведённых мистером Ди Чинелло комнатах. Наёмники жили на вилле, чтобы не тратить драгоценное время на дорогу из города. И хотя мини-холодильники в каждой комнате были под завязку забиты спиртным, никто из них даже не прикоснулся к бутылкам.

– Я не хочу терять ежедневно по нескольку часов, приводя вас в чувство, – сказал Родригес наёмникам в первый день пребывания на вилле. – Я прекрасно понимаю синьора Витторио: ему выгодно ваше пьянство, каждый час промедления стоит денег. В контракте чётко обозначены сроки выполнения задачи и суммы штрафов, если мы не уложимся в отведённое время. Хотите остаться без вознаграждения – пейте, сколько влезет. Желаете получить приличные деньги от нанимателя и по два литра отменного виски от меня – придётся потерпеть.

Выполняя негласное соглашение, наёмники даже не проводили как следует душу погибшего товарища. Они всего лишь замахнули по рюмке, после того как закопали тело приятеля на городском кладбище, перед этим навесив крепких тумаков кладбищенскому сторожу и могильщику, чтобы те быстрее готовили могилу.

Ровно в назначенное время Альваро Родригес постучал в дверь. Он считал опоздания непозволительной роскошью для делового человека и старался везде и всегда приходить вовремя.

– Войдите! – услышал Альваро раздражённый голос и дернул за ручку.

Дверь распахнулась. Возле окна стоял Витторио Ди Чинелло и, держа руки за спиной, что-то разглядывал во дворе.

Альваро поклонился, сдёрнув неизменную шляпу с головы:

– Синьор, я прибыл согласно вашему распоряжению.

Витторио отвернулся от окна, прошёл к столу, сел в кресло, всем видом показывая, что абсолютно спокоен.

– Ты как всегда пунктуален, Альваро, по тебе можно часы сверять. Присаживайся, диван в твоём распоряжении. Думаю, ты здесь надолго. Если хочешь, можешь налить себе чего-нибудь. Бар там.

Родригес посмотрел в указанную сторону. В углу кабинета приютился сервировочный столик, утыканный разнокалиберными бутылками. Наёмник помотал головой: мол, на работе не пью, сел и вопросительно посмотрел на босса.

– Я думаю, ты уже понял, искать незваных гостей будете с помощью пеленгатора, – сказал после небольшой паузы Ди Чинелло.

– Да, синьор, – кивнул Родригес, прикидывая, сколько готов уступить в сумме вознаграждения. Скорей всего, заказчик потребует уменьшения оплаты, ведь первоначально речь шла о поисках без привлечения технических средств с его стороны.

– К сожалению, не все любят работу так, как её любишь ты. Некоторые совсем страх потеряли, не спеша выполнять мои указания.

Витторио сильно ударил по столешнице, золочёные ручки выскочили из подставки, запрыгали по столу, упали на пол и раскатились. Родригес молча поднял их, аккуратно вставил в гнёзда и снова сел на диван.

– Спасибо, – Ди Чинелло потёр ушибленную ладонь. – Вот из-за таких засранцев приходится терять драгоценные часы. Надеюсь, Дюрер явится сегодня и доставит прибор, без него тебе в джунглях нечего делать.

– Да, синьор. Только я хотел бы заметить: время работает против нас. Пока я сижу здесь без дела и нарываюсь на штрафы, ваши «гости» могут далеко уйти.

Мистер Ди скривился, будто откусил лимон:

– Да знаю я. И давай не будем о деньгах. Простои по техническим причинам не будут учитываться при расчёте.

Родригес удовлетворённо кивнул, а его визави продолжил:

– К тому же вряд ли мои «гости» смогут спрятаться от тебя. Пеленгатор легко засечёт сигналы маячков, если, конечно, он у меня будет.

Ди Чинелло снова ударил по столу. На этот раз Альваро не стал поднимать ручки, а поместил шляпу рядом с собой, закинул ногу на ногу и положил руки на спинку дивана.

18

В это время полицейский автомобиль притормозил перед воротами виллы. Пассажирская дверца распахнулась, из салона выскочил побитый и подавленный Дитрих, прошмыгнул мимо охранника и побежал по аллее к белеющему вдали зданию.

За пять минут он добежал до фонтана. Присел на бортик, зачерпнул воды, брызнул в лицо, посидел ещё немного, переводя дыхание. Ему не хотелось явиться перед хозяином во взмыленном состоянии.

Отдышавшись, Дитрих вошёл в дом и через некоторое время оказался в кабинете. Увидев майора, Витторио опёрся кулаками в стол, медленно привстал с кресла.

– Ты во сколько должен был появиться?

– Прошу прощения, господин Ди Чинелло, я не виноват. Это всё полицейские…

– Какие полицейские? Что ты несёшь? Слышать ничего не хочу! Ты собрал приборы?

Дитрих торопливо вынул из карманов упакованные изделия и стал сдирать с них пакеты. Витторио покрикивал на него, майор торопился, но становилось ещё хуже. Он разнервничался и чуть не уронил одно из устройств. В итоге Ди Чинелло отобрал у него приборы и сам освободил от пластика.

Слегка ухмыляясь, Родригес наблюдал за разыгравшимся представлением. На днях майор поругался с незнакомым до этого командиром наёмников. Альваро случайно задел его плечом, за что был немедленно обозван «слоном, медведем и слепошарой обезьяной». Свято чтя законы гостеприимства, Родригес проглотил оскорбления, зато теперь вид униженного и морально подавленного майора доставлял ему особенное наслаждение.

– Ну, почему я ничего не вижу? – спросил Витторио, разглядывая один из приборов. – Ты зачем принёс неработающие пеленгаторы?

– Сёчерсы, сэр.

– Что? Ди Чинелло бросил недовольный взгляд на майора.

– Это сёчерсы. Я так решил их назвать.

– Да мне плевать, что ты там решил! Если я сказал пеленгаторы, значит, так они и будут называться. Я последний раз спрашиваю: почему они не работают?

Дитрих покрылся красными пятнами. С ним давно уже никто так не говорил. Ему не нравилось сегодняшнее поведение Ди Чинелло, но он готов стерпеть любые унижения, лишь бы остаться в должности и дальше получать ежемесячные переводы на личный счёт.

– Я просто отключил питание, экономя заряд батарей. Передвиньте вон тот рычажок, сэр, да-да, вот этот маленький, с краю.

Витторио передвинул выключатель, прибор ожил, слегка дрогнув в руке. На экранчике размером с два спичечных коробка появилась карта местности и две мерцающие точки.

– Эй, Альваро, подойди сюда. – Наёмник поднялся с дивана, неторопливо подошёл к столу. – Ну как, нравится?

Родригес взял в руки прибор, покрутил в руках, посмотрел на экран под разными углами, проверяя качество матрицы.

– Неплохо, – наконец сказал он.

Уголки губ майора чуть дрогнули, поползли в стороны. «Может быть, всё ещё обойдётся», – подумал он, где-то в глубине души лелея надежду.

– С такой штуковиной мы быстро отыщем ублюдков, синьор, – снова заговорил Родригес, следя за медленно ползущими по карте точками.

– А я что говорил?! Ладно, ступай, и так время зря потратили.

Майор перехватил выразительный взгляд Ди Чинелло, опустил глаза в пол. Хоть он и надеялся на благополучный исход этой истории, неприятный червячок сомнений грыз всё сильнее и сильнее.

Родригес сунул пеленгатор в карман, неуловимым движением закинул шляпу на голову. Ди Чинелло следил за ним, не отрывая глаз. Ему нравился этот немного странный наёмник. «Когда всё закончится, предложу ему постоянный контракт», – подумал он, провожая Альваро взглядом.

– А теперь объясни, что за цирк ты устроил с опозданием? – обратился к майору мистер Ди, едва за дверью стихли шаги Родригеса. – Что это за вид и почему ты в крови?

Дюрер, торопясь и проглатывая окончания, поведал о своих приключениях. Витторио рассеянно слушал, поигрывая крышкой сигарного ящичка. Его не интересовали оправдания Дитриха. Он давно хотел от него избавиться и ждал подходящего повода. Вот и дождался.

Услышав резкий хлопок, майор замолчал и посмотрел на Ди Чинелло.

– Продолжай, – сказал тот, вставая с кресла. – Это я случайно крышку уронил.

Майор стал рассказывать дальше, а Витторио подошёл к приоткрытому окну. Залетавший ветерок шуршал шторой, играл листьями растущей в кадке агалии. Ди Чинелло стоял возле растения, наблюдая за плавающими в луче света пылинками.

Мелодично пробили часы, тихо скрипнула в углу половица. Мистер Ди повернулся к притихшему Дитриху, медленно заговорил:

– Значит, во всём виноваты полицейские?

– Да, господин Ди Чинелло. Вернее, один. Тот, что привёз меня сюда.

Дитрих чувствовал, как сильно колотится в груди сердце. Пожалуй, в последний раз он так волновался на вступительных экзаменах в военное училище семнадцать лет назад.

– Номер жетона запомнил?

– Нет, сэр. Я как-то не подумал об этом.

– А ты вообще когда-нибудь думаешь?

Витторио подошёл к столу, достал из ящичка сигару. Дитрих наблюдал за тем, как он не спеша распечатал её, обрезал кончик и прикурил от длинной деревянной спички. Такую роскошь могли позволить себе только богатые люди. Простые смертные пользовались обычными электронными зажигалками.

– Имя-то хоть помнишь? – Витторио выпустил струю дыма в потолок, помахал спичкой, гася пламя, и бросил в пепельницу.

– Да. Его зовут Кларк, а напарника – Эдди. Простите, сэр, вы хотите их наказать?

– Ну ты даёшь, – усмехнулся Ди Чинелло, – да их не наказывать, а награждать надо.

– За что?! Этот сержант…

– Помолчи, – скорчил недовольную гримасу Витторио и положил дымящуюся сигару в пепельницу. – От твоих воплей мне даже курить расхотелось.

Майор потупился и стал изучать слегка облупившиеся носки своих ботинок. Одарив вассала презрительным взглядом, мистер Ди вернулся в кресло.

– Кстати, ты не забыл о моём обещании? – спросил он, смахивая со стола невидимые крошки.

– Нет, сэр, я помню, – тихо сказал майор.

– Ну, раз помнишь – сдирай погоны. Вернёшься к себе на станцию, там тебя будет ждать уже подписанный приказ о разжаловании.

– Сэр, прошу вас – не надо! Дюрер едва сдержался, чтобы не упасть на колени.

– Пошёл вон! – вяло двинул рукой Ди Чинелло и потянулся за сигарой. – Я не нуждаюсь в услугах рядового.

Перед тем как выйти из кабинета, майор ещё раз взглянул в холодные глаза хозяина. Тот несколько раз пыхнул сигарой и выпустил дым в его сторону.

Когда за морально раздавленным Дюрером закрылась дверь, Витторио вынул из кармана телефон. Первым делом он позвонил полковнику Эберту, непосредственному начальнику майора, и попросил составить приказ о разжаловании. Без лишних вопросов полковник пообещал состряпать бумагу. Ди Чинелло оплачивал содержание его многочисленных любовниц, да ещё раз в год спонсировал путешествие на лучшую курортную планету Федерации. Услуга за услугу, как говорится.

После разговора с полковником, Витторио связался с шефом полиции Генусбурга, пересказал историю Дитриха и попросил Симонса выписать для сержантов внеочередную премию.

– Пусть и дальше стоят на страже закона, – сказал он и весело засмеялся в трубку.

19

Спустившись во двор виллы, Альваро направился к вертолёту с наёмниками. При виде начальника пилот запустил двигатели и когда тот оказался у взлётной площадки, лопасти уже гнали во все стороны ураганный ветер.

Придерживая шляпу рукой, Альваро запрыгнул в салон. Франсиско захлопнул за ним дверь, а пилот посмотрел назад, ожидая указаний.

Родригес сел в кресло, щёлкнул замком ремня безопасности.

– Мы всё-таки отправляемся на охоту. – В ответ раздался радостный рёв нескольких глоток. Каждый горел желанием отомстить за смерть Хорхе. – Леонсио, поднимай «птичку», нас ждёт отличное развлечение.

Пилот потянул рычаг на себя. «Си-Экс» подпрыгнул, на мгновение завис над лужайкой и полетел вперёд, набирая высоту.

Сообщив Леонсио координаты, Альваро уставился в иллюминатор. Внизу проносились роскошные виллы с бассейнами, в которых плескались прекрасные девушки в одних трусиках. Некоторые из нимф нежились в шезлонгах, подставляя лица и округлые прелести палящим лучам. Возле красавиц суетились вышколенные слуги в белых кителях и чёрных брюках, держа в руках подносы с прохладительными напитками.

Через несколько минут полёта квартал богачей кончился, потянулся пояс зелёных насаждений. Рукотворные джунгли были не так густы, как настоящие, сквозь зелёный ковёр проглядывала красноватая земля.

В одном из просветов Родригес заметил вилорогую газель с детёнышами. Шум винтов спугнул пасшееся семейство, животные бросились вглубь парка, высоко вскидывая копыта и петляя между деревьями.

Вдоволь напрыгавшись по кронам, тень от геликоптера побежала по заросшим сельскохозяйственными культурами полям. Тут и там на глаза наёмникам попадались неторопливо ползущие трактора, проносились амбары, какие-то строения, открытые площадки для техники, загоны для скота, фермы. Поля и сооружения соединяли нитки дорог, по которым пылили машины с урожаем.

Полёт над фермерскими угодьями длился около часа. Альваро надоело смотреть на раскинувшуюся внизу идиллию, он вынул из кармана пеленгатор и стал изучать положение точек. Те медленно двигались на юго-запад.

Когда он снова глянул в иллюминатор, тёмный двойник вертолёта уже скакал по бескрайнему морю джунглей.

Через сорок минут спереди по курсу показалась большая поляна. Командир наёмников перегнулся через спинку пилотского кресла, похлопал Леонсио по плечу:

– Давай на посадку! – закричал он, напрягая голос.

Пилот кивнул и резко повёл машину на снижение. Спустя несколько секунд наёмники ощутили лёгкий толчок, Франсиско открыл дверцу и первым спрыгнул на прижатую ветром траву. За ним выскочили все, кроме Родригеса. Тот давал последние указания:

– Будешь летать над этим квадратом, – он обвёл пальцем участок карты. – Если что заметишь, сразу сообщи по рации. Закончим с заданием – зажжём сигнальные дымы, так что следи за горизонтом. Командир хлопнул Леонсио по плечу и выпрыгнул из салона.

20

Турбины усилили гудение, искусственный ветер сильнее затрепал деревья, погнал в джунгли сорванную листву. Пригибаясь и придерживая шляпу рукой, Альваро подбежал к наёмникам. Те сидели в кустах, наблюдая за улетающим вертолётом.

– Все на месте? Никто ничего не забыл на борту?

Наёмники помотали головами. Теперь они не сводили глаз с Альваро. Вертушка уже скрылась из виду, хотя до них ещё доносился гул работающих двигателей.

– Тогда пошли, – скомандовал Родригес и первым шагнул в заросли.

Отряд с треском продирался через джунгли. Впереди шёл Мигель с длинным, похожим на мачете ножом. Нанося косые удары, Санчес рассекал лианы, прорубая коридор в густой стене сочной зелени.

Вытянувшись в цепочку, наёмники ступали след в след, внимательно глядя по сторонам. Они часто выполняли заказы в тропических лесах и не раз испытали на себе коварство ядовитых обитателей джунглей.

Универсальный антидот стоил баснословных денег. Каждый боец имел в запасе всего лишь по одной ампуле. Наёмники сбивали с листвы смертоносных созданий, сохраняя противоядие для действительно критичных случаев, таких как укус полосатого щитомордника. Эта маленькая змейка обладала поистине совершенным оружием. Её яд вызывал смерть через пять минут, если под рукой не оказывалось спасительного средства.

Иногда в звуки тропического леса врывался шум пролетающего вертолёта. Невидимый сквозь густые кроны деревьев, он проносился над головами наёмников, выискивая диверсантов с воздуха.

Родригес шёл в колонне вторым и, не отвлекаясь по пустякам, следил за пеленгатором. Время от времени он дотрагивался до плеча Мигеля и когда тот оборачивался, жестом указывал верный курс.

Прошло двадцать минут. Альваро слышал за спиной тяжёлое дыхание наёмников, да и Мигель начал сдавать. Удары ножа становились слабее. Приходилось рубить по два-три раза, рассекая толстые, с руку человека, лианы.

– Перерыв! – бросил Альваро. Мигель повернулся, коротко кивнул. Его грудь тяжело вздымалась, на щеках блестели дорожки пота.

Франсиско быстро расчистил небольшой пятачок, густо побрызгал репеллентом. С чувством огромного облегчения наёмники повалились на землю. Командир последовал их примеру. Отдых требовался всем. В джунглях человек уставал очень быстро не только от жары, но и почти от стопроцентной влажности, из-за которой воздух казался липким и тягучим, словно кисель.

Пользуясь свободной минуткой, Родригес разрешил курить, и первый прикурил сигару. Конечно, во влажном воздухе джунглей запах табака разносился на десятки и даже сотни метров вокруг, но ведь не на километр же? А если верить показаниям прибора, именно на таком расстоянии находились беглецы от поискового отряда.

Когда табачный голод немного приутих, командир заговорил:

– Мы уже близко, компанерос. Ещё немного – и мы их схватим. Давайте, поднапрягитесь! Вы хотите почувствовать в своих объятьях страстные тела горячих мучачас?

– Да! – закричали наёмники.

– Хотите запить обжигающий виски поцелуем красавицы?

– Да!

– Так чего же вы сидите? Вперёд! Чем скорее мы поймаем ублюдков, тем быстрее знойные красотки окажутся в наших постелях!

– Да! – снова рявкнули головорезы, закопали окурки и с треском устремились в джунгли.

21

Миллер шёл позади маленького отряда, вертя головой по сторонам и внимательно вглядываясь в «зелёнку». Правда, среди кустов с удивительными по красоте цветами, толстых колонн вековых деревьев, гибких лиан, так похожих на змей, сложно было что-то разглядеть.

Тогда Герхард решил ориентироваться на звуки. Он давно приметил: птицы кабато возбуждённо верещали, если кто-то приближался к их гнездовьям. Похожие на пушистые комки с тонкими лапками и загнутым клювом эти суетливые создания откладывали яйца в неглубокие выложенные пухом ямки, потому как не умели летать. Зато они быстро бегали и громко кричали в случае опасности. Так громко, что зачастую любители свежих яиц спасались бегством, лишь бы не слышать ужасные вопли.

Под крики обезьян и пение птиц Миллер шагал, не теряя из виду Джонсона. Проходя мимо густого колтуна из липких лиан, заметил в нём какие-то серебристые отблески, остановился.

– Эй, «ангел», ты это видел?

Джонсон обернулся. Миллер указывал оружием на живую сеть из растений.

– Что там?

– Не знаю, какие-то блики.

За несколько секунд они проделали небольшой лаз. Миллер проскользнул первым, через мгновение с той стороны зарослей раздался удивлённый свист. Стивен протиснулся следом и теперь изумлённо разглядывал упавший вивер.

Всё говорило о жёсткой посадке истребителя. С обеих сторон просеки торчали искуроченные ветви деревьев, свисали оборванные нити лиан. На широких ладонях уцелевших листьев желтели потёки липкого сока, в перепаханной земле копошились розовые черви, за которыми охотились мелкие грызуны.

– Кто его так уделал? – Джонсон с удивлением рассматривал обшивку корабля, по количеству дырок та напоминала кусок дорогого сыра. – О! Смотри-ка, – он сунул в одно из отверстий кончик ножа, подцепил находку и выкатил на ладонь стальной шарик. – Забавная штука. Похоже на самопал. Слушай, может, это работа Паркера?

– С чего ты взял? – прокряхтел Герхард, залезая в кабину. Воспользовавшись передышкой, он решил поискать полётное задание или какие-нибудь документы, способные пролить свет на историю с кораблём.

– Оружие самодельное, с этим ты спорить не будешь?

– Не-а, не буду.

– А кто, кроме контрабандиста, будет пользоваться самопалом?

– Никто. Пусто, – Герхард с досады стукнул по штурвалу, выбрался из кабины и прислонился спиной к обшивке.

– А может, это и не Паркер. Вдруг вивер давно тут лежит?

Герхард не успел ответить. С той стороны просеки за раскидистым кустом с крупными фиолетовыми цветами хрустнула ветка. Друзья присели, схватились за оружие. Миллер показал на себя, потом на заросли, чуть продвинулся вперёд. Стивен кивнул, крепче сжал автомат.

Высоко вверху заливисто пели птицы. Над головами приятелей шелестела крылышками стайка пёстрых бабочек, басовито жужжали блестящие тёмно-зелёные жуки. Они почти целиком заползали в длинные, сладко пахнущие кувшинчики цветов, оставляя на поверхности только острые кончики полосатых тел. Под ногами копошились черви, тонко попискивали грызуны, но солдаты не обращали на них внимания. Они не сводили глаз с качающихся кустов.

Послышался хрип, за ним раздался шумный вздох. Усыпанные листвой ветки раздвинулись, и оттуда высунулась волосатая морда с длинными круто загнутыми рогами. Влажные ноздри зашевелились, жадно втянули воздух. Маленькие туповатые глазки равнодушно уставились на солдат.

Лебуг сорвал листья жёсткими губами, сочно захрумкал, перемалывая пищу похожими на пни зубами. Шевеля трубчатыми ушами, огромное животное ободрало ещё пару ветвей, зафыркало, разбрызгивая скопившуюся в уголках губ слюну, попятилось в кусты, переступая раздвоенными копытами.

Шум постепенно затихал, хотя до людей ещё долго доносились хриплые вздохи, хруст и треск. Герхард повесил автомат на плечо, хлопнул по корабельной обшивке:

– Не мог истребитель давно упасть. Окажись он здесь неделю назад, всё бы уже покрылось лианами. Как-то давно, я тогда ещё учился в колледже…

– Знаю, ты рассказывал, как заглох на машине в тропиках Калпеты.

– Если знаешь, зачем глупости спрашиваешь? – буркнул Миллер.

– Ну, ты даёшь. А вдруг только у тебя на планете буйная зелень растёт? Может, здесь все процессы идут медленнее?

– Да?! А как ты объяснишь это? – Герхард указал на недавно зарубцевавшиеся концы лиан. – Мы с тобой их не трогали, наши до сих пор соком исходят.

– Всё, всё, сдаюсь, – Стивен шутливо поднял руки. – Ты лучше любого сыщика доказал, что это сделал Паркер. Слушай, а птичка-то из АБН. Он дотронулся до бортовой эмблемы. Трение о плотные слои атмосферы и прорыв сквозь густую листву частично стёрли краску, но эмблема всё ещё различалась.

– Интересно, ребята гонялись за перевозчиком или мы были для них целью? Зря не спустились к тому истребителю, – сказал Герхард, намекая на разбившийся о подножие горы корабль.

– И что ты там хотел отыскать? Ты же видел, какая дымина шла оттуда. Не, приятель, думаю, там места живого не осталось.

– Ну да, ты прав. Это я ляпнул не подумав.

– Не всё же мне глупости говорить, – язвительно заметил Стивен.

– Ой, да ладно тебе, оба хороши. Пойдём корову искать, заодно, если повезёт, и пилота отыщем.

22

Солдаты полезли в прорубленный лаз. Пока выбирались на тропу, сильно перемазались в лиановом соке. К несчастью, у этой разновидности он оказался не только липким, но ещё и вонючим, а всё потому, что эти растения подкармливались насекомыми, восполняя дефицит питательных веществ в почве.

Теперь от приятелей пахло так, словно они вылезли из канализационного коллектора, да и внешне было похоже. Под воздействием высокой температуры и влажности оранжевый сок со временем становился бурым.

– Ну и вонища! – сморщился Герхард, сорвал с ближайшего куста широкий лист и попытался оттереть налипший сок. Однако это не помогло, бурые пятна запахли ещё сильнее.

– Оставь в покое, – сказал Стивен. – Высохнут и сами отвалятся, как та противная слизь.

– Хорошо бы, а то воняет как в свинарнике. Герхард отбросил испачканный лист, заткнул нос рукой. Запах постепенно усиливался, начало резать глаза.

– Ты был там что ли? – Стивен сильно зажмурился, несколько раз поморгал. Безуспешно. По щекам покатились слёзы. – Да где этот Чан? Вечно куда-то пропадает. Джонсон потёр глаза рукой, как оказалось – зря, стало ещё хуже.

– Эй, Чан, куда ты запропастился?! – крикнул Герхард.

– Я здесь! – из-за морщинистого ствола капустного дерева выглянул крестьянин. По его подбородку стекал зеленоватый сок, а сам он хрустел сочным листом. – Немного помедитировал.

– Заканчивай с мантрами, веди нас дальше, – сказал Стивен, глядя на проводника узкими щёлками глаз. Слёзы градом катились по лицу, впрочем, у Герхарда дела обстояли не лучше.

– Я с вами никуда не пойду, если не уберёте с себя эту дрянь, – Чан Кай-Ши сорвал несколько волнистых листьев, отошёл на пару шагов назад. – От вас несёт, как будто вы лежали в навозе, – сказал он и сочно захрупал.

– Я уже пробовал, не оттирается, – отмахнулся Миллер. – Лучше скажи, где здесь речка поблизости.

– Водой сок вонючки не отмыть, надо сделать кашицу из листьев суржи, нанести на пятна и ждать, пока не побелеют. Только тогда можно справиться с ними, а так бесполезно.

– Ну, и где твоя суржа? Думаешь, мы знаем, что это такое?

– Это ползущий кустарник, чем-то напоминает лиану, только из прикорневой розетки вместо одного побега вырастает целый пучок полужёстких стеблей. Я знаю, где его найти.

Чан Кай-Ши повернулся, собираясь идти за листьями чудесного растения. Солдаты отправились было за ним, но тот велел им оставаться на месте:

– Там, где растёт суржа – водятся медведки. Они страсть как любят подобные запахи. Стоит вам оказаться около их гнезда, и ничто вас не спасёт. Им хватит и десяти минут, чтобы сожрать вас заживо.

– А эти медведки – кто они? – спросил Стивен, с нескрываемым любопытством.

– Гигантские насекомые. Видели бы вы их челюсти! Толщиной с мизинец и все усеяны острыми зубцами. Поэтому стойте здесь и никуда не уходите. Я скоро.

Крестьянин бесшумно растворился в зарослях. Герхард и Стивен ждали диких воплей кабато, но этого не случилось: Чан ловко проскользнул возле спящей на гнезде птицы.

В ожидании проводника, друзья решили немного передохнуть. Безостановочная прогулка по джунглям давала о себе знать, несмотря на тонизирующий напиток из смеси пальмового сока и воды.

Напарники выбрали бугорок, весь покрытый крупными сердцевидными листьями слоновой травы, сели на землю. Небольшая возвышенность находилась в отдалении от кустов и деревьев, можно сидеть, не опасаясь ядовитых насекомых. Отличное место для короткого привала.

Всё бы ничего, да только запах от одежды и брони не давал расслабиться и набираться сил. Откуда-то налетели зеленоватые мухи и коричневые жуки. Они тучами летали вокруг людей, садились на пятна, ползали по одежде и друг другу, устраивали сражения за лакомые кусочки.

Победившие в боях мухи тыкались в налипший сок волосатыми хоботками, жуки щёлкали изогнутыми жвалами, соскребая угощение. Правда, вдоволь насладиться плодами победы не получалось. Со всех сторон на счастливчиков налетали толпы жаждущих еды насекомых, и баталии разгорались с новой силой.

Приятели безуспешно отмахивались от нежелательных гостей. Так продолжалось до тех пор, пока Стивен не накрыл пятна сока заплатками из пальмовых листьев. На время это помогло. Запах немного приутих, часть насекомых улетела, однако оставшиеся зажужжали в два раза сильнее.

Тут уже пришла очередь Герхарда проявить себя. Он сделал так же, как Стивен, но решил не останавливаться на этом. Пара вееров из пальмовых листьев окончательно решила проблему. Немного уставали руки, зато результат налицо: ни тебе запаха, ни насекомых.

23

Сидеть без дела оказалось трудным занятием. В попытках скоротать время Герхард начал травить байки, но поскольку рассказчик он никакой, а с ним ничего особенного не происходило, рассказ быстро закончился.

Миллер замолчал, поковырял носком ботинка землю, слушая тихий шелест вееров и бесконечное бормотание леса. Джунгли так и кишели жизнью, постоянно где-то что-то падало, хрустело, трещало и рычало множеством голосов. Какой-то зверь протопал за стеной из переплетённых лиан. Чуть позже раздался гулкий звук удара о металл изувеченного корабля. Наверно, с ветки сорвался орех или его скинул один из древесных грызунов.

– Откуда в тебе такая страсть ко всяким козявкам? – спросил Герхард, прекратив махать веерами. Сразу же налетели мухи с жуками, снова потянуло душком. Пришлось опять взяться за опахала, лишь бы избавиться от запаха и надоедливых тварей. – Я видел, как ты эту гусеницу рассматривал, пока Чан тебя за уши не оттащил.

– Я до армии учился на факультете естественных наук Рочестерского университета…

Стивен резко бросил веер на землю. Миллер едва уклонился от промелькнувшей возле уха руки. Молниеносным движением Джонсон схватил коралловую змейку за хвост, разноцветной стрелой зашвырнул в кусты. Качнулись потревоженные ветви, зашуршали изумрудные листья, так похожие на ладони с растопыренными пальцами. Какие-то насекомые сорвались с куста, полетели темнеющей стайкой в поисках более спокойного места.

Расправившись с опасностью, Стивен подхватил веер и продолжил:

– Как-то в гостях у друзей я познакомился с девушкой. Мы всю вечеринку просидели вдвоем, а потом Линда, так её звали, намекнула на интимное продолжение вечера.

– Ну, а дальше что? – спросил Миллер в предвкушении подробностей.

– Мы пошли ко мне домой, по дороге разговорились, я сказал, что наш декан тупой козёл и редкостная сволочь. Он месяц не допускал меня до экзамена на третьем курсе из-за моего внешнего вида. Я тогда ходил в цветастых рубахах с большими воротниками, расклешённых брюках и носил волосы до плеч.

– Дальше, дальше давай!

– А дальше ничего не было, – вздохнул Джонсон.

– Как не было? А секс?

– Какой секс? О чём ты?! Линда оказалась его дочерью. Она врезала мне пощёчину и гордо удалилась, стуча по асфальту каблучками.

– И что потом?

– А сам ты не догадываешься? – Джонсон посмотрел на товарища, тот помотал головой. На самом деле Герхард давно всё понял, но ему хотелось услышать финал истории из уст приятеля, всё одно лучше, чем просто так сидеть. – Утром меня вызвал декан и сказал: раз он тупой козёл и сволочь, то мне, такому умному и порядочному, нечего делать на его факультете. Вот так я попал в армию.

– Да уж, не повезло тебе, – сказал Герхард и отмахнулся от кучки надоедливых мух.

– С чего ты взял? Я нисколько не жалею. Линда устроила мою судьбу. Кем бы я сейчас был? Ну, дослужился бы до младшего научного сотрудника, сидел бы в пыльном кабинете и делал никому не нужную работу. Служба в Агентстве меня многому научила, дала возможность побывать в разных уголках Федерации, причём, заметь, совершенно бесплатно.

Стивен метким ударом веера оглушил ядовитого жука, щелчком откинул в сторону. Ещё на борту «Аделии» капитана Паркера друзья бегло просмотрели краткий путеводитель по Низебулу. В одной из статей, посвящённых джунглям планеты, они прочитали, что насекомых и прочую живность без нужды лучше не убивать. Словно в отместку за бессмысленную гибель, сородичи убитых преследовали убийц, пока тех не настигала заслуженная кара.

В подобное верилось с трудом, но будучи людьми военными, друзья знали: большинство инструкций написано кровью. Поэтому проверять на себе правдивость путеводителя не хотелось.

– Вот оно что, – сказал Герхард, когда Стивен снова замахал веером. – А чего ты раньше об этом не говорил?

– Так ты не спрашивал, – пожал плечами Джонсон. 

24

Неожиданно за кустами раздались противные вопли кабато. Солдаты отбросили опахала, схватили оружие и повалились на землю. Тревога оказалась ложной – это вернулся проводник с листьями суржи.

Когда крестьянин вышел из кустов, друзья не сразу узнали его. Усталое лицо, усеянные рваными дырами штаны, испачканная зелёно-коричневым рубаха. Чан подошёл к бугорку, высыпал трофеи из шляпы, со вздохом облегчения повалился на траву.

– Жуйте! – выдохнул он, – хорошо пережёвывайте, до получения кашицы, нанесите на пятна и ждите.

Чан больше не сказал ни слова. Он молча лежал с закрытыми глазами, дыша полной грудью. Поход за суржей оказался не таким уж лёгким занятием.

Стивен и Герхард переглянулись, взяли по одному листочку, стали жевать. Жёсткая оболочка поддавалась с трудом, пришлось немало потрудиться, прежде чем получилась первая партия кашицы.

Вскоре Стивен догадался сделать косые надрезы по всей длине листьев. Дела пошли намного лучше. Так плотная кожица разрушалась быстрее, а выделяющийся сок и слюна довершали работу.

Едва приятели приложили пережёванные листья к засохшим пятнам, те сразу поменяли цвет. Вместе с ним ушёл и неприятный запах. Мух и жуков стало меньше. Насекомые улетели на поиски пищи. Им хватало одной молекулы в воздухе, чтобы уловить запах и направление, откуда он пришёл. Вонючка встречалась во многих местах джунглей. Каждый день какое-нибудь животное запутывалось в лианах. Выбираясь на свободу, звери обильно пачкались, а потому жужжащие любители экзотики не знали проблем с пищей.

Густо смазав пятна пережёванными листьями, Миллер спросил крестьянина, что делать дальше.

– Видите вон то растение, – Чан показал на деревянистую пальму с растопыренными в одной плоскости мясистыми листьями. – Срубите несколько листьев у основания, аккуратно надрежьте черенки, обильно смочите побелевшие пятна соком и трите, пока не отмоются.

– А водой это сделать нельзя? – поинтересовался Стивен, прикидывая как бы получше залезть на пальму.

– Нет! Я уже говорил: вода сок вонючки не берёт, а если пятна не убрать сейчас, потом от них не избавиться. Со временем они снова потемнеют и запахнут хуже прежнего.

– Ясно. Герхард, за мной.

Густо покрытые белыми кляксами, словно попали под стаю напуганных птиц, солдаты направились к пальме.

Стивен снял шлем и бронежилет, расстегнул ремень, обхватил им гладкий ствол растения и полез на вершину. Герхард с интересом наблюдал за другом. Упираясь подошвами ботинок в жёсткую кору, тот перекидывал ремень волнообразными движениями, а потом попеременно переставлял ноги. Вскоре он уже сидел на вершине пальмы и, вооружившись ножом, рубил длинные мечевидные листья.

Первый лист с шумом упал в траву, Герхард поднял его, надрезал бутылкообразный черенок. Прозрачная жидкость брызнула в стороны. Несколько капель попали на кожу, засветились радугой, отражая красочное буйство джунглей.

Миллер обильно полил броню напарника соком, сорвал лист слоновой травы и стал оттирать круговыми движениями. Пятна исчезли одно за другим. Тогда Герхард разоблачился, облил шлем и бронежилет и принялся наводить порядок.

К этому времени Стивен уже слез с пальмы и тоже взялся за дело. Отмыть броню приятелям не составило труда, а вот с формой пришлось повозиться: впитавшийся в ткань липкий сок трудно оттирался.

Стирая пятна с обмундирования, Джонсон расспрашивал проводника о походе. К этому времени Чан уже пришёл в себя и вовсю помогал «ангелу».

– Видимо, запах от вас пропитал мою одежду, – сказал крестьянин, смачивая ботинки Стивена. – Не успел я набрать и половину шляпы, как земля зашевелилась под ногами, толпы медведок вылезли на поверхность и бросились на меня. Несколько тварей добрались до груди, я их убил, но тут подоспели другие, прогрызли дыры в штанах и стали кусаться.

Чан Кай-Ши сорвал несколько листьев слоновой травы, смял в комок и быстро смыл несколько размокших пятен. Когда он неудачно повернулся, штанина высоко задралась, оголяя многочисленные раны с запёкшейся кровью.

– Это они? – Стивен показал на покусанные ноги крестьянина. Тот кивнул, поправил штанину и стал дальше отмывать ботинки. – А что потом?

– Я бегал кругами, рвал листья. Медведки атаковали, но я часто подпрыгивал и тряс ногами, стряхивая насекомых. Доверху наполнив шляпу, я убежал в заросли слоновой травы и катался в них, пока вцепившиеся в меня твари не разжали челюсти. Все эти мерзкие создания не любят её запах.

Крестьянин замолчал. Стивен увидел, как тот ласково коснулся слегка опушённого листа чудесной травы и что-то пробормотал.

Ему показалось это немного странным, но он тут же осадил себя: «Что мы знаем о них? Дети природы! Мы тоже выглядим для него чудаками в своей одежде, броне и с автоматами».

25

После «химчистки» Стивен предложил крестьянину обработать раны медикаментами, но тот отказался. Вместо этого Чан смыл кровь остатками сока из пальмовых листьев, приложил к ранам лопухи слоновой травы и привязал разрезанным на полоски стеблем лианы.

– Завтра как новенький буду, – сказал крестьянин, отряхивая штаны. – Даже следов не останется.

– Зато мы наследили, слепой увидит, – пробурчал Герхард, оглядывая место стоянки. Там, где солдаты приводили себя в порядок, осталась измочаленная трава, тут же валялись выжатые пальмовые листья, всюду виднелись подсыхающие лужицы смытого сока.

Миллер и Джонсон быстро собрали остатки походной прачечной, побросали в ближайшие кусты. Чан помогал изо всех сил. Они и так задержались здесь надолго. Кто знает, где сейчас Шиан-Чий? Может, в эти минуты за ней гонится кайранский кот или она наткнулась на логово гаррибу? Те хоть и охотились по ночам, редко отказывались от угощения, если к ним забредало отбившееся от стада животное. А чем корова хуже лебуга или газели?

Наскоро прибравшись, путники двинулись дальше. Снова потянулись джунгли с их исполинскими деревьями, раскидистыми кустами и труднопроходимыми зарослями.

Под ногами хрустел ковёр из прелой листвы, сочной травы, с копошащимися в ней насекомыми, червями и прочими обитателями нижнего яруса. Над головой всё также заливались не видимые с земли птицы. Внезапно они сорвались с места, деревья закачались как от порыва ветра, несколько сухих веток с шумом полетели вниз, обламывая на пути зелёные ростки и срывая листья.

Подошло время обеда, но путники решили не останавливаться. По совету Чана солдаты на ходу утоляли голод сочными бутонами цетии, напоминающими по вкусу переспелый абрикос.

Стивен сорвал с куста очередное угощение, но не успел насладиться сладкой мякотью, как проводник резким ударом выбил бутон из его рук.

– Ты чего? – Стивен недоумённо уставился на Чана. Тот молча указал на землю.

Услышав смачный шлепок, Герхард выглянул из-за плеча друга. Вдвоём они посмотрели на превратившийся в лепёшку бутон. Желтоватая каша зашевелилась, из неё высунулись длинные усики, голова с выпуклыми фасеточными глазами. За ними показалось продолговатое тельце с шестью мохнатыми лапками и прозрачными крыльями. Насекомое спряталось в ближайшем кустике травы, через несколько мгновений выскочило оттуда и, громко жужжа, полетело в джунгли.

– Это плохая пчела, – сказал Чан Кай-Ши, не сводя глаз со Стивена. – От её яда человек опухает, задыхается, а через час умирает в страшных муках. У нас в деревне двое выцарапали себе глаза, так сильно они чесались и горели, а ещё один откусил язык, настолько тот распух и высунулся изо рта.

– Понял?! – Миллер хлопнул приятеля по плечу. – Ты как хочешь, а я с кустов больше не ем.

– Я тоже, – сказал Джонсон и сглотнул подкативший к горлу комок.

26

Прошло ещё полчаса, прежде чем путники оказались на месте. Как только вышли из-под полога леса, Чан Кай-Ши бросился к центру поляны, сильно размахивая руками и громко крича.

– Куда это он? – Герхард посмотрел на друга.

– А хрен его знает, – пожал плечами Стивен. – Пошли, скоро увидим.

Приятели так и сделали.

Наслаждение от прогулки по открытой местности читалось на лицах друзей. Налетевший откуда-то ветерок приятно освежал, под ногами шелестела трава, теснящиеся по краям джунгли говорили тысячами разных голосов. Красота! Ещё бы Чан перестал орать.

Словно угадав мысли спутников, проводник исчез. Только что бежал посреди поляны и как сквозь землю провалился.

– Эй, ты это видел? – Герхард ткнул Стивена в бок.

– Видел, не слепой, – огрызнулся тот.

– Что делать будем?

– Что-что? Бежать!

Джонсон рванулся вперёд, на ходу поправляя автомат и вечно сползающую с плеча сумку. Миллер побежал за ним. Тяжёлый баул с оружием и боеприпасами сильно мешал, оттягивал плечо и больно бил сбоку.

Внезапно Стивен остановился. Опасаясь врезаться в друга, Герхард упал набок и последний метр проскользил по траве.

– Ты что творишь?! – возмутился он и тут же выругался. Впереди зияла огромная дыра. На дне глубокой впадины журчала вода, виднелась какая-то травка, торчали в разные стороны тонкие деревья.

– И я того же мнения. Ты посмотри, как размыло. Похоже, под лесом проходит русло подземной реки. Видно, во время последнего сезона дождей вода сильно поднялась, подмыла стенки пещеры, свод обвалился, и наш приятель бухнулся вниз.

– Как ты узнал? Ах да, я и забыл. Дай угадаю. Рочестер?

– Угу! – Стивен приставил к губам ладони, закричал:

– Чан, ты живой?

Он сделал это ради приличия, даже не надеясь дождаться ответа. Всё-таки высота достаточно большая, вряд ли проводник остался в живых, а если и уцелел, то скорей всего лежит без сознания.

Миллер разделял его точку зрения. Стивен понял это по красноречивым жестам приятеля. Тот покрутил пальцем у виска, свистя, изобразил крутую дугу и сложил руки крест-накрест.

Неожиданно для друзей, снизу донёсся голос крестьянина:

– Эгей, мы здесь!

– Кто мы? – удивлённо спросил Герхард.

– Я и Шиан-Чий! Помогите нам, пожалуйста!

– Подожди, я сейчас спущусь! – крикнул Стивен, сбросил сумку с плеча и скинул автомат.

– Совсем рехнулся? – дёрнул его за рукав Герхард. – Ты как обратно выбираться будешь?

– Ты меня вытащишь, – невозмутимо ответил Джонсон и сунул руки в сумку. Герхард слышал металлическое позвякивание, с которым тот перебирал обоймы.

– И как я тебя достану, позволь спросить?

Джонсон вытащил моток верёвки:

– С её помощью, приятель. Взял просто так, на всякий случай, сумку заполнить.

Миллер покачал головой и стал следить за действиями напарника. Тот огляделся по сторонам в поисках подходящего места для крепления верёвки. Не найдя ничего поблизости, подошёл к краю поляны, несколько раз обмотал страховочный трос вокруг высокого дерева с куполообразной кроной, морщинистой корой и расползающимися в стороны горбатыми корнями, завязал причудливым узлом и вернулся к промоине.

– Тебе хватит одного мотка? – поинтересовался Герхард.

– Хватит. Глубина промоины метров двадцать пять – тридцать, – на глаз определил Стивен. – Дерево в ста пятидесяти шагах отсюда, итого в запасе метров триста, ну или около того.

Джонсон бросил в пещеру свёрнутую кольцами верёвку. Герхард заглянул вниз, увидел как та, извиваясь и раскручиваясь, упала на дно.

– Страховать умеешь? – Миллер помотал головой. – Ты никогда в горы не ходил? Ладно, не парься, сейчас научу. Стань вот здесь, ноги пошире расставь… верёвку сюда… ага… правильно, держи её так и вот так. Молодец!

Стоя боком к промоине, Герхард выполнял указания напарника: закинул капроновый линь за спину, перебросил через руки, чтобы уменьшить скольжение.

– Я полез вниз, а ты следи за страховкой, – Стивен ухватился за трос, встал на край пролома. – Близко к дыре не подходи.

– Хорошо, но зачем я нужен, если верёвка к дереву привязана?

– Мало ли развяжется или что-то пойдёт не так, ты меня подстрахуешь. В крайнем случае, поможешь вылезти, просто отходя к лесу. Понял?

– Эй, вы где? – послышался снизу голос крестьянина.

– Жди! Я скоро спущусь! – крикнул Стивен. – Ну всё, я полез, а то наш проводник уже на сироп изошёл.

– Давай, ни пуха, смотри там, чтоб всё пучком, а то мне одному не в кайф по джунглям шастать.

Джонсон улыбнулся, смело шагнул вниз и начал спускаться, перебирая верёвку руками.

27

Спуск прошёл бы намного быстрее, имей Стивен пояс с карабином или хотя бы возможность отталкиваться от стены. Да и выбираться в таком случае намного проще.

К несчастью, пещера оказалась большой. С поляну или около того. Обвалилась только малая часть купола в центре, поэтому при всём желании Стивен не мог дотянуться до стенок.

Во время спуска он хорошо разглядел пещеру – огромную полость, промытую подземной рекой за миллионы лет. По стенам тянулись уступы, по которым опытный геолог без проблем мог определить уровень воды в ту или иную геологическую эпоху. С уцелевшей части купола свисали удивительные по красоте сталактиты. Навстречу им росли покрытые волнистыми наплывами сталагмиты. Они напоминали гигантские сосульки по чьей-то прихоти сорванные с потолка и воткнутые основанием в каменистый пол.

В нескольких местах пещеры за тысячелетия упорного труда природа создала сталагнаты. Они гигантскими колоннами поддерживали огромный свод. Ничего бы не произошло, вырасти одна из таких подпорок прямо по центру подземелья, но этого не случилось, и теперь Стивен спускался за Чаном и его коровой.

Сквозь пролом в потолке широким столбом падал дневной свет. Он упирался в островок зелени с наклонившимися в разные стороны деревцами. Растения случайно оказались в подземном царстве, свалившись туда вместе с рухнувшей частью купола.

В обе стороны от пещеры уходили скрывающиеся во тьме тоннели. По ним протекала река. До Стивена отчётливо доносилось её говорливое журчание. Теперь, когда она вошла в берега, казалось невероятным, что эта холодная речушка сотворила такое. Как вода подмыла купол в пещере таких размеров, Стивен не понимал. Скорей всего причина крылась в другом.

Джонсон спрыгнул, не добравшись до пола пещеры чуть больше метра.

– Ну, что тут у нас? – он подошёл к сидевшему на траве крестьянину. Рядом с ним, неестественно выгнув ноги, лежала измученная Шиан-Чий.

Корова тяжело дышала. При каждом вдохе бока широко раздувались, слышался лёгкий присвист, с которым она втягивала прохладный воздух. Чан Кай-Ши гладил её по морде, время от времени вытирая катившиеся из глаз животного крупные слёзы.

У коровы оказались сломаны ноги. Удивительно, как она вообще осталась в живых, свалившись с такой высоты. Теперь Шиан-Чий безмолвно страдала, устав от постоянной боли и бесполезного мычания.

– Ты сам-то как? – поинтересовался Стивен и осмотрел Чана. – Ничего не сломал? Руки-ноги целы?

– Я в порядке, господин «ангел». Пожалуйста, помогите бедняжке Шиан-Чий, – с отчаянной мольбой в голосе попросил Чан Кай-Ши.

Стивену хватило мимолётного взгляда на животное. Да тут и смотреть нечего, и так понятно – дело труба. Так он и сказал.

– Как вы смеете такое говорить?! Вы её даже толком не осмотрели!

– А зачем? У неё ноги сломаны. Видишь, как она их вывернула. Ты так сможешь? Стивен внимательно смерил крестьянина взглядом, отрезал часть верёвки и принялся из неё что-то вертеть.

– Нет, – тихо сказал Чан Кай-Ши, – я так не смогу. Простите меня, господин «ангел», я не со зла, – он сложил вместе ладони и поклонился.

– Тебе не за что извиняться, – Стивен на время оторвался от дела, похлопал проводника по спине и продолжил плести.

Минут через десять Чан Кай-Ши увидел хитрую конструкцию. Верёвочные петли соединялись друг с другом, образуя что-то вроде подвязки для переноски детей. Стивен бросил её к ногам проводника, вынул из кобуры пистолет.

– Я понимаю твои чувства, но сейчас тебе станет ещё тяжелее, придётся прикончить корову.

– Как прикончить?! Почему? Чан Кай-Ши упал на колени, прижался к животине, залопотал. Шиан-Чий зашевелила ушами, будто прислушивалась, тряхнула головой, коротко звякнула колокольчиком.

Стивен резко сказал с неожиданной злостью в голосе:

– По кочану! Даже будь она в порядке, всё равно бы пришлось убить. Самой-то ей на поверхность не выбраться, а нам её при всём желании не вытащить. Килограмм пятьсот, небось, весит.

– Шестьсот пятьдесят, – сказал Чан, поглаживая Шиан-Чий.

– Тем более. Ты лучше расскажи, как её нашёл.

– Я просто почувствовал, что она здесь, – прошептал пастух и поцеловал корову в нос.

– Дела-а-а. И чего на свете не случается?! А как ты ноги не поломал, свалившись с такой высоты?

– Не знаю, – пожал плечами крестьянин. – Я как-то не задумывался. Услышал колокольчик, сгруппировался и прыгнул.

– Ну, совсем чудеса какие-то! Вот бы нам так научиться, – мечтательно сказал Стивен. – Раз – и с крыши многоэтажки спрыгнул без последствий. Красота! Ладно, приятель, ты меня извини…

Он сухо клацнул пистолетным затвором. Шиан-Чий пронзительно замычала, в печальных глазах блеснули слёзы, покатились по морде, рисуя тёмные следы на жёсткой шерсти.

Сердце Стивена сжалось, на мгновение дрогнула рука. Чан Кай-Ши увидел, как пистолет в руке «ангела» чуть сдвинулся в сторону, обрадовался: вдруг корову не убьют, но тут громыхнул выстрел. Голова животного с глухим стуком упала на траву, остекленевший глаз с немым укором уставился на палача, а из маленькой дырочки возле чёрного с белым пятном уха появилась тонкая струйка крови.

Тем временем пещера наполнилась совершенно другими звуками. Грохочущее эхо согнало с насиженных мест коренных обитателей подземелья, они заметались над головами людей, исчезая в тёмных провалах тоннелей, откуда ещё долго доносился пронзительный писк и резкие хлопки кожистых крыльев.

28

Первый галактический сектор. Планета Атлантис.

 

Пока в джунглях Низебула Родригес гонялся за спецназовцами, в столице Федерации происходили важные для истории события.

В одном из элитных особняков Атлантиса глава фармацевтического гиганта «Фарм Гэлакси» готовился к началу нового дня. Сегодня, впрочем, как и в последние несколько месяцев, его ждали встречи с избирателями, поверившими в него деловыми партнёрами, важными людьми из государственных структур.

Генрих Клаус фон Йодли, худощавый тридцатисемилетний брюнет с зелёными глазами, острым носом и чувственными губами баллотировался на выборы Председателя ВКС – Высшего Координационного Совета Федерации. Сколотив состояние на производстве медикаментов, он захотел участвовать в политической жизни. Его, как крупного бизнесмена, одного из самых богатых людей государства не устраивала действующая власть. При ней Федерацию с головой захлестнула коррупция. Если раньше чиновники брали с опаской, то теперь, не стесняясь, требовали мзду. При этом их аппетиты многократно выросли, обрушившись непомерным бременем на бизнес.

Любое начинание подкреплялось значительной суммой. Если по каким-то причинам предприниматели не могли или не хотели платить, чинуши ставили на их детище жирный крест. Многочисленные проверки фирм, принадлежащих дерзким бизнесменам, приводили к фактической остановке деятельности, убытки росли в геометрической прогрессии, вынуждая продавать предприятия или объявлять о банкротстве.

Случалось, родственники бюрократов желали заняться давно освоенным и поделённым между двумя-тремя фирмами бизнесом. В таких случаях в ход шли любые методы, вплоть до рейдерских захватов, похищений и даже убийств несговорчивых предпринимателей.

Действующий Председатель вёл, по его словам, неустанную борьбу с коррупцией. Время от времени прессу сотрясали сообщения о ликвидации крупных банд «чёрных» бизнесменов, работавших под прикрытием высокопоставленных чиновников, иногда проходили публичные слушания дел арестованных казнокрадов и прочих мошенников на государственной службе, но все эти меры не приводили к значимому результату.

Затянувшаяся война с Аркаимским Союзом многократно увеличила состояние Йодли. Почти каждый месяц корпорация «Фарм Гэлакси» открывала новые предприятия по производству медикаментов в различных мирах Федерации. Разумеется, не обходилось без участия бюрократов. Разрешения на строительство, согласование с контролирующими органами и прочая бумажная ерунда стоили бешеных денег. Устав от многочисленных поборов, Генрих решил сам стать Председателем и разорвать порочный круг.

Длительная предвыборная гонка сильно истощила его карман, но не привела к желаемому результату. За оставшиеся до повторного голосования две недели он все дни проводил в предвыборном штабе или мотался по командировкам, встречаясь с избирателями.

Много сил отбирали предвыборные дебаты с действующим Председателем Совета. Альберт Скиннер давно занимался политикой, и каждая встреча с ним надолго выбивала Генриха из колеи. Вчерашние прения были особенно яростными и выжали из Йодли все соки. Он решил не возвращаться в штаб, провёл ночь дома и после завтрака собирался вернуться в штаб-квартиру.

Старый дворецкий, древний, как и этот особняк, с морщинистым лицом, седыми бровями и волосами, принёс в кабинет серебряный поднос с кофейником, тарелочкой с поджаренными тостами, хрустальной маслёнкой и вазочкой с вишнёвым вареньем.

– Что-нибудь ещё, сэр? – спросил слуга, наливая дымящийся кофе в маленькую чашечку. Дрожащие руки в белоснежных перчатках плохо слушались старика, и он чуть не расплескал его по столу.

Несмотря на преклонный возраст и учащающиеся приступы старческого маразма, Йодли не хотел расставаться с ним. Он купил его вместе с домом и считал: уволишь дворецкого – исчезнет едва уловимое очарование древности.

– Нет, Олдингтон, спасибо. Остальное я сам, – Генрих включил головизор. Каждое утро он смотрел блок новостей и сегодня не хотел изменять привычке.

Дворецкий поклонился. Шаркая ногами, пошёл к выходу из отделанного красным деревом кабинета с антикварной мебелью. Щёлкнул замок, тонко скрипнула дверь, из коридора послышались шоркающие звуки, сладко запахло воском. Это экономка натирала полы мастикой до янтарного блеска и состояния ледового катка.

Йодли взял ломтик тоста, подцепил кончиком ножа кусочек масла, размазал по хрустящей поверхности. Украсил вишенками проступившее сквозь белый слой хлебное кружево, полюбовался результатом и только собрался насладиться бутербродом, как внимание привлекли события в головизоре.

Там вверху экрана ярко горела пометка «LIVE», внизу светился красный прямоугольник с надписью: «Репортаж Уолтера Стрикера. Планета Зетис. Семнадцатый галактический сектор». В кадре перед высоким зданием с треугольным выступом посередине фасада и вывеской «Филиал "Фарм Гэлакси"» стоял журналист и, жестикулируя свободной рукой, прижимал к губам синий шар микрофона с логотипом новостного канала. На нижних этажах строения кое-где не было стёкол, вместо них из рам торчали острые обломки, напоминая злобно оскалившиеся пасти чудовищ, откуда вырывались яркие факелы дульного пламени. Из окон четвёртого этажа валили клубы чёрного дыма, отчего покрытые оспинами пулевых отверстий голубые панели облицовки местами изрядно закоптились.

Генрих прибавил звук. В кабинет ворвалась стрельба, крики, грохот взрывов и торопливый голос Стрикера:

– …прямой репортаж с площади Рене Вандервуда, где недавно с большой помпезностью открылось отделение транспланетарной корпорации «Фарм Гэлакси»…

Вместо репортёра на экране появился вход в здание и небольшая площадь перед ним с рядами припаркованных автомобилей. Кучка вооружённых людей в форме солдат федеральной армии пряталась за машинами, стреляя по окнам и стенам филиала.

А журналист продолжал за кадром:

– …армейские подразделения атакуют офис лидера фармацевтической промышленности на планете Зетис. Возникает вопрос: не связано ли это с политическими амбициями владельца корпорации – господина Йодли и его желанием бороться до конца за пост Председателя Высшего Координационного Совета?

В этот момент громыхнула граната. Уцелевшие при обстреле стёкла жалобно зазвенели, сверкающей стеной обрушились на гранитные плиты крыльца. Изображение заскакало, впрочем, скоро успокоилось, и на экране появился репортёр:

– Как видите, события развиваются очень стремительно. Ни одной из сторон не удалось добиться ощутимого перевеса… – Уолтер прижал ладонь к уху: – Мне только что сообщили: один из нападавших убит, ещё один серьёзно ранен…

Совершенно забыв о завтраке, Генрих неотрывно следил за событиями на экране. Картинка снова перескочила, появилось изображение раненого бойца, через несколько секунд скрывшееся за клубами дыма.

Охрана офиса оставила подранка и сосредоточила огонь на последнем боеспособном солдате. Прикрываясь расползающейся завесой, тот попытался отступить; отстреливаясь короткими очередями, добрался до сослуживца, схватил за воротник. Из рук раненого выкатилась граната, раздался взрыв и нашпигованный осколками солдат рухнул рядом с товарищем.

Со стороны здания донеслось несколько коротких очередей, потом всё стихло. Внезапно на стену из дыма налетел ветер, ещё недавно плотные клубы начали понемногу таять. В сероватой дымке проступили неподвижные тела нападавших и случайных свидетелей, лежащие в разных позах на бетоне площади и граните крыльца. Из разбитых дверей и больших во весь этаж окон выходили, пригнувшись, сотрудники охраны в чёрной форме и с автоматами в руках.

Генрих поднёс бутерброд ко рту, вытянул губы трубочкой, собираясь сделать глоток. Осознав, что держит в руках тост, а не чашку кофе, бросил кусок хлеба на стол.

В кадре опять появился журналист:

– Вероятно, в борьбе за власть один из претендентов перешёл все границы. Если это действительно так, мы должны спросить себя: нужен ли нам такой Председатель? С вами был Уолтер Стрикер, «Гэлакси вижн», канал новостей.

Картинка сменилась, красивая темноволосая дикторша в светлом костюме улыбнулась ярко накрашенными губами.

– Спасибо, Уолтер. Только что в студию поступила телеграмма с пометкой «Молния»… – звезда новостного канала Меган Райтли сообщила о подобных инцидентах ещё на шести планетах, где недавно открылись отделения «Фарм Гэлакси».

После этого на экране возникли три столбчатые диаграммы с рейтингами претендентов, где зелёный столбик обозначал позицию Йодли, а синий – Альберта Скиннера.

Левая диаграмма отражала события накануне голосования в первом туре. Зелёный столбец наполовину возвышался над синим, но это не помогло Генриху победить со значительным перевесом в голосах. Всё потому, что треть электората высказалась против обоих кандидатов, ещё треть не явилась на выборы, а оставшиеся почти поровну разделили голоса между Скиннером и Йодли.

В центре отображалось соотношение рейтингов на конец прошедшей недели. Зелёный столбец проиграл двадцать позиций синему. Так избиратели «отомстили» Генриху за резкое снижение финансирования предвыборных социальных программ. Незадолго до этого неизвестные корабли разгромили несколько караванов корпорации. Многомиллиардные убытки помешали ему выполнить обещания в полном объёме, что сразу сказалось на рейтинге.

Правая диаграмма показывала соотношение противоборствующих сторон на данный момент. Оба столбца упали почти до нуля, но при этом зелёный чуть-чуть возвышался над синим.

– Пока это лишь прогноз политологов, – комментировала за кадром Райтли, – но он имеет все шансы на то, чтобы стать правдой. Общество устало от выплеснувшейся на него со всех сторон грязи. Неверие во власть, ожидание худшего, неспособность изменить ситуацию отталкивает потенциальных избирателей от обоих претендентов. Всё чаще раздаются требования…

Генрих выключил головизор. Так и не позавтракав, сорвал с груди салфетку, бросил на стол и направился к двери.

«Ди Чинелло молодец, быстро справился с порученным заданием. Партия разыграна, ждём ответного хода».

29

Сто мучительных метров отделяли его кабинет от широкого балкона, соединявшего плавно изогнутые крылья сбегающей в холл лестницы. Выточенные из цельных кусков мрамора фигуристые балясины несли отделанные перламутром перила, придавая ей внушительный вид. Сильно потёртые временем ступени прятались под красной ковровой дорожкой – единственной вещи в доме, до которой ещё не дотянулись руки экономки.

Опасаясь поскользнуться на отполированном до зеркального блеска паркете, Генрих, скользя вдоль стены, кое-как добрался до лестницы, бесшумно спустился вниз, оглянулся в поисках дворецкого. Тот стоял на невысокой скамеечке в простенке между лестницами, спиной к парадному входу.

Щёлкая механизмом напольных часов, слуга сделал несколько оборотов ключом, сунул его в держатель на задней стенке, толкнул медный маятник и аккуратно прикрыл стеклянную дверцу.

– Олдингтон, я в офис. Машина у крыльца? – спросил Генрих, когда слуга слез со скамеечки и повернулся к нему.

– Да, сэр, – дворецкий зашаркал к входной двери с ромбовидным окошечком за искусной решёткой. Взялся за бронзовую ручку в виде головы льва, повернул. Громко щёлкнул старинный замок, тяжёлая дверь плавно сдвинулась в сторону. Генрих увидел в открывшемся проёме старомодный лимузин с выступающими колёсными арками, длинным, сужающимся моторным отсеком и плавно изогнутой крышей салона.

– Домой я сегодня не вернусь, ты свободен, – бросил Генрих, направляясь к выходу.

– Хорошо, сэр. На всякий случай я оставлю на кухне холодное мясо и бутылку превосходного вина.

– Спасибо, но это вряд ли мне пригодится.

Йодли вяло повёл рукой и шагнул за порог. Пока он спускался по массивным лестницам, из машины выскочил водитель, в натянутой по самые брови фуражке, открыл дверцу, согнулся в почтительном поклоне.

– В штаб-квартиру, – скомандовал босс, удобно устроившись на кожаном диване.

– Слушаюсь, – странным голосом сказал шофёр и хлопнул дверью.

Через несколько секунд негромко зарокотал мотор, лимузин двинулся к видневшимся впереди воротам. Встроенные датчики приняли сигнал, створки ажурных решёток распахнулись перед носом ретро-автомобиля и отразились в выпуклых боках проплывшего мимо лакированного монстра.

Генрих Клаус фон Йодли был далеко не тем, за кого себя выдавал. Да, он являлся президентом самой богатой транспланетарной корпорации в галактике. Да, он баллотировался на пост Председателя ВКС, но всё это лишь прикрытие главной цели: стать единоличным правителем звёздной державы.

Реализуя амбициозные планы, Генрих три года назад открыл на Низебуле и нескольких подобных ему мирах производство наркотиков в промышленных масштабах. На вырученные деньги он финансировал повстанческие движения на периферии Федерации, надеясь с их помощью перекроить политическую карту.

Используя тотальную коррумпированность бюрократических структур, Генрих подкупил многих руководителей всемогущих агентств и министров. Правда, не всё шло так гладко, как ему хотелось. В отличие от продажных начальников рядовые граждане отчаянно боролись за право жить в свободном государстве.

Случайно взглянув в окно, Йодли ощутил робкие ростки тревоги. Машина ехала по другому маршруту. Обычно за пределами Хилтон-Рич шофёр сворачивал на Амбервилль авеню и после поворота на 35 улицу ехал по ней до высотного здания корпорации.

– Куда ты меня везёшь?

Подозрение всколыхнулось с новой силой, когда шофёр, игнорируя вопрос, поднял пуленепробиваемую перегородку. Генрих решил выскочить из машины на очередном повороте, но двери автоматически заблокировались.

«Это становится интересно, – подумал он. – Скиннер уже начал действовать?»

В похищение ради выкупа Генрих Клаус фон Йодли не верил. Деньги могли быть поводом задолго до того, как он подался в большую политику. Всем более-менее думающим людям и так понятно: первый тур изрядно облегчил его карманы. Значит, это как-то связано с политической деятельностью.

Проезжая мимо делового центра Атлантик-Хиллз, лимузин остановился на оживлённом перекрёстке. Не желая смотреть на бесконечный поток пешеходов и машин, пассажир глазел по сторонам.

Внимание привлёк уличный светодиодный экран. По нему транслировали репортаж с места стихийной демонстрации. Пикетчики в масках держали в руках плакаты и баннеры с лозунгами: «Долой продажных политиков!», «Требуем честных выборов!», «Руки прочь от свободы и демократии!» Напротив демонстрантов плотными рядами выстроились закованные в броню полицейские. Постукивая резиновыми дубинками по щитам, они медленно наступали на толпу.

Журналист на переднем плане время от времени указывал рукой на противоборствующие стороны и говорил в микрофон, чуть ли не запихивая его себе в рот.

Генрих из любопытства нажал кнопку стеклоподъёмника. Как и ожидал, со стеклом ничего не произошло.

События на экране стремительно развивались. Кто-то из толпы не выдержал, в сторону спецназа полетели камни. Полицейские плотнее сомкнули ряды, закрылись высокими щитами с прозрачными вставками на уровне глаз, стали быстрее наступать на демонстрантов.

Сблизившись на расстояние удара, силовики пустили в ход резиновые дубинки. Полицейские из задних рядов зарядили в толпу гранаты со слезоточивым газом, а снайперы на крышах стреляли по самым фанатичным демонстрантам резиновыми пулями.

Генрих не успел досмотреть, как полиция разогнала недовольных. Сигнал светофора сменился, и лимузин плавно двинулся в путь. 

30

Дорога заняла почти три часа. Наконец машина сбавила ход и через несколько минут остановилась возле двухэтажного здания с колоннами по фасаду и высоким куполом на крыше, на вершине которого развевался флаг Федерации.

Водитель обернулся. Генрих детально рассмотрел лицо человека, чей типаж невозможно точно охарактеризовать. Таких людей нанимают на работу всяческие спецслужбы. Благодаря особой внешности они остаются незамеченными для большинства обывателей, каждый видит в них те черты, которые хочет видеть в этом человеке. Если таким людям поручали щекотливые дела, полиция не могла поймать их по горячим следам. Чаще всего по словесным портретам очевидцев не удавалось составить фоторобот подозреваемого, настолько они различались в деталях.

Из здания вышли два человека в чёрных костюмах и чёрных очках, направились к автомобилю.

– Прошу прощения за доставленные неудобства, мистер Йодли, – сказал водитель, нажимая кнопку разблокировки.

Первый телохранитель распахнул дверь и ждал с невозмутимым видом, когда гость покинет салон лимузина. Генрих вышел из машины, застегнул пиджак на верхнюю пуговицу, направился за вторым охранником. Тот шёл впереди, указывая дорогу.

Шагая к дому Председателя, Йодли внутренне настраивался к встрече с конкурентом. Он ожидал подобного, но не думал, что это произойдёт так скоро.

Шедший впереди телохранитель открыл резную дубовую дверь, встал сбоку. Генрих прошёл мимо него и очутился в просторном холле. Вышел на середину, огляделся. Со стен за ним следили многочисленные портреты Председателей ВКС, правивших Федерацией на протяжении долгой истории. Между ними висели бра, стилизованные под старинные, покрытые патиной времени, подсвечники. Имитирующие пламя свечей лампочки сейчас не горели, зато по вечерам они создавали уютное освещение, перенося гостей и хозяев дома на столетия назад.

Сквозь высокие арочные окна падали широкие столбы дневного света. В пронизанном тёплыми лучами воздухе кружились редкие пылинки, витал слабый запах аранда – редкого и очень дорогого дерева.

Вдоль протянувшейся напротив входа стены через равные промежутки стояли двадцать четыре мраморные полутораметровые колонны по числу галактических секторов Федерации. Четыре колонны в центре занимали бюсты основателей государства. Ещё на восьми расположились изваяния величайших людей в истории. Оставшиеся двенадцать колонн предназначались для тех, кто внесёт особый вклад в развитие государственности, но за последние пятьсот лет не произошло ни одного такого случая.

Председатели часто устраивали в резиденции званые балы. Гостей ждали многочисленные сюрпризы, внимание прессы и почти неограниченные возможности в будущем. Приглашение на бал означало карьерный рост и символизировало благосклонность властей. Поэтому за эти цветные бумажки разгорались нешуточные бои. В ход шли любые средства: от подковёрных интриг до убийства.

Пока Генрих осматривался, на балконе появился Скиннер с неизменной полуулыбкой на одутловатом лице. Слегка прищуренные орехового цвета глаза смотрели по-отечески добро. Короткая чёлка нависала над выпуклым лбом, не скрывая глубоких морщин. Безупречно сшитый бежевый костюм великолепно сидел на приземистой фигуре, а на галстуке сверкала бриллиантовая заколка.

Скиннер негромко кашлянул, гостеприимно раскинул руки в стороны:

– Мистер Йодли, очень рад! Наконец-то мы встретились наедине.

– А я бы не сказал, что рад нашей встрече, – холодно сказал Генрих, глядя на соперника снизу вверх.

– Простите, за неудобство, но по-другому мы вряд ли могли встретиться.

– Да вы и не пытались, а можно было попробовать. Я давно хотел пообщаться с глазу на глаз.

– Вот видите, ваше желание сбылось, – усмехнулся Альберт. – Что касается водителя – с ним всё в порядке. Препарат действует недолго и без побочных эффектов, если не считать головокружения, тошноты и лёгкой дезориентации. Утром очнётся в гараже с новыми воспоминаниями о шумной вечеринке и ночи с незабываемой красоткой.

– Он у меня не пьёт и к женщинам равнодушен, – Генрих растянул губы в кривой усмешке. – Ваши спецслужбы немного прокололись, господин Скиннер.

«Опять облажались», – подумал Председатель, а вслух сказал:

– У вас хороший лимузин, мистер Йодли. Дорогой? – Генрих кивнул. – Насчёт его тоже не беспокойтесь. Мои люди вернут машину, если уже этим не занимаются. А что вы стоите внизу?! – Альберт театрально взмахнул руками. – Поднимайтесь наверх, здесь уже сервирован столик. За утренним чаем мы разрешим спорные вопросы, ну или попытаемся это сделать.

Йодли быстро взбежал по лестнице и очень скоро оказался подле Председателя.

– Ого, да вы в прекрасной форме, – заметил тот, шагая чуть впереди гостя в сторону коридора. – Даже не запыхались. А меня, знаете ли, в последнее время донимает одышка. Каким спортом занимаетесь?

– Никаким. Просто делаю по утрам зарядку.

Хозяин дома сделал несколько шагов по увешанному картинами коридору, повернул направо и распахнул двери. Генрих увидел знаменитую Овальную комнату. Здесь председатели делали сообщения, подписывали документы, принимали важные решения. В этом месте вершилась история Федерации.

Президент «Фарм Гэлакси» переступил порог просторной залы, где всё дышало величием: от мебели с гнутыми ножками и вычурными спинками, до стен, задрапированных тканью в цвета флага и мозаичного пола с инкрустированным по центру гербом государства – неравномерно усеянной золотистыми искрами многолучевой звездой. Поочерёдно расположенные двенадцать длинных и двенадцать коротких лучей герба символизировали галактические сектора, каждая золотистая искра обозначала обитаемый мир. В центре находились два направленных в противоположные стороны военных звездолёта. Они наглядно демонстрировали стремление к экспансии и готовность до конца отстаивать интересы государства. Поверх звезды шёл девиз основателей Федерации: «Во имя справедливости и чести».

– Прошу вас, – Председатель указал на круглый стол, накрытый в лучших традициях чайной церемонии. – Пожалуйста, не стесняйтесь, чувствуйте себя как дома.

Он разлил по чашкам новый сорт прекрасно тонизирующего чая с плантаций недавно присоединившегося мира. Генрих почувствовал прекрасный аромат, помешал чай ложечкой, понаблюдал за кружащимися чаинками и лишь потом приступил к завтраку.

Когда гость съел пару кусочков торта, попробовал засахаренные фрукты и попросил ещё чаю, Скиннер перешёл к делу.

– Мистер Йодли, – сказал он, наливая дымящийся напиток в чашку, – думаю, пришла пора откровенных бесед. Я считаю, в сложившейся ситуации нам нечего делить. Настало время объединиться и сосредоточить усилия на достижении цели, а не уничтожать остатки доверия ещё верящих в нас избирателей.

– Я только этим и занимаюсь, – потянувшись за цукатом, заметил Генрих. Председатель вопросительно посмотрел на него. – Уверенно иду к честной победе на выборах.

– То, что вы недавно сделали, нельзя назвать честным.

Скиннер подлил себе чаю, стал пить маленькими глотками.

– О чём это вы? – изумился Генрих.

– Ой, только давайте без этого, – поморщился Председатель, поднёс чашку к губам и не убирал, пока не выпил весь чай. Вернув пустую чашку на стол, Альберт Скиннер продолжил:

– Неужели вы считаете меня глупцом, способным направить войска на захват принадлежащих вам предприятий? Допустим, так и было. – Йодли слегка усмехнулся. – Я настаиваю на слове «допустим», – сказал хозяин Овального кабинета, от которого не ускользнула реакция собеседника. – Тогда у любого разумного человека сразу же возникают как минимум три вопроса. Первый: почему только недавно открытые представительства? Второй: почему в захвате участвовало так мало войск? И третий, самый главный – зачем? Вы ведь не будете отрицать, что эти события обернулись против меня?

– Не буду, – легко согласился гость, в два глотка осушил чашку, поставил в центр стола. – Вы позволите? Очень вкусно.

Альберт налил чай из пузатого чайника. Йодли благодарно кивнул, миниатюрной вилочкой подцепил с полупрозрачной тарелочки дольку лимона, опустил в чашку.

– То, что недавно произошло и получило широкую огласку в СМИ, стало для меня такой же неожиданностью, как и для вас. Если честно, я думал это ваших рук дело, – сказал Генрих, отжимая лимон ложечкой.

– Но если это не вы и не я, тогда кто решился на провокацию?

Генрих подцепил выжатый лимон, положил на край блюдца.

– Не знаю. У меня нет в подчинении могущественных организаций, способных разгадать тайны Вселенной.

Скиннер поморщился, ему не понравился выпад, но в политике эмоции только мешают достижению результата. Он предпочитал держать разум холодным, потому и пробыл столько лет на этом посту.

– Хорошо. Будем считать, мы не причастны к этим событиям. Тогда я хочу спросить: вы готовы к сотрудничеству?

– Смотря, что вы подразумеваете под этим словом. Генрих поднёс чашку к губам. «Надо узнать название сорта», – подумал он, наслаждаясь бархатистым вкусом чая.

– То же, что и все: совместную деятельность на достижение общей цели.

– Вот как! И что за цель?

– Моя победа во втором туре.

– М-м, забавно. А в чём заключается совместная деятельность?

– Вы отказываетесь от участия в выборах взамен на пост вице-председателя.

Генрих едва не поперхнулся, результат превзошёл его ожидания. Закручивая интригу с нападением на собственные предприятия, он даже не предполагал подобного эффекта, максимум, на что он рассчитывал – снизить рейтинг конкурента и тем самым обеспечить себе дополнительные голоса избирателей. Его мозг немедленно приступил к просчёту вариантов. Если получить контроль над ключевыми отраслями экономики, можно в разы ускорить достижение цели, а при грамотном подходе нейтрализовать Скиннера как политика. Тот имел огромный вес в обществе и мог объединить вокруг себя недовольных планами Генриха на дальнейшую судьбу Федерации.

– Я согласен, – сказал он, после продолжительной паузы. Председатель облегчённо вздохнул и широко улыбнулся. – Но с некоторыми очень важными условиями.

Улыбка медленно сползла с лица Скиннера:

– Я так и знал. Говорите, обещаю выслушать и принять их, если они не переходят грани разумного.

– Не беспокойтесь. Я адекватный человек и понимаю, что можно требовать, а что нельзя. Итак, прекратите преследовать мой бизнес и перестаньте копаться в грязном белье, выискивая несуществующие связи с криминальными структурами.

– Это законное и естественное желание, – Альберт потянулся к вазочке с засахаренными фруктами, подцепил серебряной вилочкой серповидную дольку, отправил в рот. – Я его понимаю и даю свои гарантии, – сказал он, похрустывая цукатом.

– Замечательно. Во-вторых, я хочу заниматься вопросами недавно вступивших в состав Федерации планет. Я знаю, на этот пост открылась вакансия…

– Хорошо, – перебил Скиннер. – Принимаю и это условие. Что-то ещё?

– Да. Помимо новых миров я хочу курировать транспорт и энергетику.

Генрих замолчал, не сводя глаз с собеседника.

«Возможно, это он стоит за мятежными выступлениями, – подумал Председатель, подливая себе и гостю ещё чая. – Если так, то отдавать ему в руки ключевые сектора экономики – значит сесть на пороховую бочку с зажжённым фитилем...»

Глава государства медленно потягивал чай, маскируя напряжённую работу мысли. Ни один мускул не дрогнул на его лице, глаза продолжали ласково щуриться, а на губах играла прежняя полуулыбка. Генрих не мешал, ему тоже было о чём подумать.

– Я принимаю и это условие, – заявил Председатель, возвращая на стол опустевшую чашку. – Рад, что мы смогли договориться. Давайте заключим меморандум.

Он сделал едва уловимый жест, в комнате появился секретарь с двумя протокольными папками в руках.

– Однако, – удивился Генрих, – вы основательно подготовились. Сразу были уверены в успехе переговоров?

– Да! А также в своей неотразимости и способности убедить каждого. Текст составлен заранее, есть места для особых условий. Вам требуется их вписать и скрепить подписью. Я уже подписал, можете в этом убедиться.

Йодли взял первую папку и раскрыл её. Председатель не обманул. В конце меморандума действительно стояла размашистая, почти на половину листа, подпись с многочисленными витками и закорючками.

Генрих внимательно сверил текст в папках. Убедившись в идентичности, там и там вписал особые условия, поставил подписи.

Секретарь взял папку с экземпляром Скиннера, вышел из комнаты, оставив бывших соперников наедине.

Генрих встал с кресла.

– Теперь я могу идти?

– Не спешите, мистер Йодли. Задержитесь ещё на несколько минут. Давайте объявим народу о результатах наших переговоров.

– Вы и репортёров успели подогнать?

– А чему вы удивляетесь, мистер Йодли? В наше время пресса имеет колоссальное влияние на человеческие умы. – Скиннер взял его под руку, мягко увлёк в сторону неприметной двери.

За ней оказалась небольшая комнатка, полностью лишённая мебели. Двое охранников внушительного вида стояли по бокам от дверного проёма, ведущего в другое помещение. Председатель указал на дверь. Один из охранников распахнул её, и Генрих увидел забитый журналистами зал.

Первыми вышли телохранители, встали с боков от двери, просеивая толпу цепкими взглядами. Генрих почувствовал лёгкий толчок в спину, вышел в зал для приёмов, вместе с Председателем поднялся на подиум.

Журналисты загудели как потревоженный улей, защёлкали вспышками фотоаппаратов. Операторы заворочали камерами, снимая крупным планом рукопожатие недавних политических противников. Никто не ожидал подобного, особенно после нападений на предприятия «Фарм Гэлакси».

Сразу после выступления Скиннера толпа взорвалась криками. Журналисты бросились наперебой задавать вопросы, а самые ушлые поспешили сообщить сенсационную новость руководству медиакомпаний.

31

По завершении пресс-конференции Альберт Скиннер тепло попрощался с новым вице-председателем. Назначив совещание кабинета министров на следующее утро, бывшие политические противники расстались, обменявшись крепким рукопожатием.

Глава государства проводил Генриха взглядом. Когда тот обернулся в дверях, улыбнулся самой искренней из улыбок и помахал рукой.

Шаги Йодли ещё не затихли вдали, а в кабинете уже стоял секретарь. Председатель посмотрел на помощника полными сомнений глазами.

– Зиберт, мы не совершаем ошибки, допуская его к власти? Ведь он мог проиграть выборы.

– Нет, сэр. Враг должен быть всегда на виду. «Хочешь уничтожить противника, сделай его другом. Заставь его верить тебе, позволь ему чувствовать себя в безопасности, помогай всегда и во всём. И лишь когда он повернётся к тебе спиной – вонзи нож в его сердце», – процитировал секретарь древнего философа Дзэн Лю Пина.

Скиннер помолчал, взял из вазочки дольку цуката, захрустел. Подцепил ещё одну, протянул помощнику:

– Будешь? – Тот помотал головой. – Как хочешь. Значит, говоришь: сделать другом…

Зиберт кивнул, молча наблюдая за Председателем. Тот с задумчивым видом хрустел цукатами, пока не съел все до последнего. Стряхнув с пальцев налипшие крупинки сахара, Скиннер повернулся к секретарю:

– Ты уже подготовил апартаменты для мистера Йодли?

– Да, сэр, комнаты готовы, можно заселяться в любой момент.

– Хорошо, позаботься о его скорейшем переезде в дом Правительства и устрой постоянную слежку за ним. Я хочу знать о нём всё до малейших подробностей, даже время посещения туалета.

– Установить в его комнатах «жучки»?

– Не надо, он не дурак и первым делом тщательно проверит новое жильё на предмет вредных насекомых. – Председатель слабо усмехнулся, губы секретаря изогнулись в лёгкой улыбке, впрочем, она тут же исчезла. Между тем Скиннер продолжил: – Возможно, Йодли потребует другие комнаты. Ни в чём ему не отказывать, выполнять все его требования. Хочет другое жильё – пусть получит. Главное усыпить его бдительность, дать ему развернуться, узнать его замыслы, разобраться в них, понять, и тогда нанести удар в самое уязвимое место. Я чувствую исходящую от него угрозу, ощущаю каждой клеточкой тела, но доказать не могу. Мы должны его остановить, пока Федерация не погрязла в пучине хаоса.

– Не волнуйтесь, сэр, всё будет сделано в лучшем виде.

Скиннер подошёл к письменному столу, сел в кресло, знаком подозвал помощника. Тот приблизился, встал неподалёку, готовясь выслушать новые указания.

– Ты был прав, Зиберт: он взял транспорт и энергетику и, как ты и предполагал, потребовал передать ему в распоряжение дела недавно освоенных планет. У тебя всё готово?

– Да, сэр, в министерства внедрены надёжные люди. Вы первый узнаете о его распоряжениях.

– Прекрасно! – Председатель помолчал, разглядывая своё отражение в полированной поверхности стола. – Прекрасно, – задумчиво повторил он и посмотрел помощнику в глаза. – Зиберт, может, у меня началась паранойя? Что если Йодли ничего не замышляет, и всё это плод моего воспалённого воображения?

– Вряд ли, сэр. Отсутствие доказательств ещё ни о чём не говорит. Просто вам попался сильный противник…

– И слабая команда. Тебя это не касается, Зиберт, ты лучший из всех, кто работает со мной. Ты как-то говорил о внедрённом в штаб-квартиру корпорации агенте. Есть от него какие-нибудь известия?

– Нет, сэр. «Синица» работает на пределе сил, но Йодли не просто поймать. Он слишком осторожен, при малейшем чувстве опасности прекращает любую деятельность, постоянно меняет сотрудников. Удивительно, как «Синице» удаётся столько лет держаться подле него. Наверное, здесь замешана любовь, – ухмыльнулся секретарь.

Председатель поправил и без того безупречно уложенную стопку бумаг на краю стола, передвинул местами часы в куске малахита и подставку для ручек в виде стоящей на хвосте рыбины.

– Ладно, пора за работу, Зиберт. Помоги мне уберечь Федерацию от гражданской войны, мне с этой ношей в одиночку не справиться. Эх, ещё бы парочку таких, как ты, – вздохнул Скиннер, снова переставляя часы и подставку. Прекрасно изучив привычки начальника, секретарь знал об этом средстве борьбы с приступами волнения. – В последнее время у меня всё чаще возникают сомнения по поводу лояльности Боткинса и Бэйли. Мне кажется: директора агентств ведут нечестную игру. Заменить бы. У тебя есть кто-нибудь на примете?

Секретарь помотал головой.

– Вот и у меня никого нет. Ты уж, пожалуйста, не привлекай никого из Галактической Безопасности и наркоконтроля, а то вдруг полковники продались Йодли.

– Хорошо, сэр, но я должен предупредить: «Синица» – двойной агент. Она из Агентства по Борьбе с Наркотиками.

Председатель кивнул. Какая разница кто на кого работает. Главное результат. Если её донесения помогут обезвредить Йодли – уже хорошо.

«Сомнения к делу не пришьёшь, нужны доказательства, а вот их-то как раз и нет. Да и будь они – всё равно ничего не изменить. Нельзя сейчас трогать ни Боткинса, ни Бэйли. А ну как и в самом деле Йодли их подкупил? Начнёшь кадровые перестановки – сразу ляжет на дно. Пусть успокоится, поверит в мою доверчивость, расслабится, начнёт делать ошибки, а там и я нанесу удар».

– Я могу идти, сэр?

Скиннер поднял голову. Задумавшись, он забыл отпустить Зиберта.

– Да, конечно, действуй по утверждённому плану, держи меня в курсе, если потребуется – буди по ночам.

Секретарь кивнул, развернулся и вышел из Овальной комнаты. Впереди его ждало много работы.

32

Седьмой галактический сектор. Планета Низебул.

 

После горячей проповеди Альваро наёмники с удвоенным рвением ринулись в погоню. Чтобы не терять времени даром, Родригес заменял Мигеля другими бойцами, давая тому отдохнуть и набраться сил. Подменявшие Санчеса бойцы чередовались через каждые десять минут, так трудно было прорубаться сквозь непроходимые стены широколистных кустов и маленьких деревьев, густо заросших лианами. Только Мигелю удавалось по часу махать тяжёлым ножом, со свистом рассекая воздух и с хрустом кромсая заросли.

Альваро шёл в колонне вторым, постоянно сверяясь с данными пеленгатора. Дюрер создал отличный прибор. Он не только показывал местонахождение спецназовцев, но и делал засечки на карте в местах, где беглецы устраивались на отдых. Следуя по пятам маленького отряда, поисковая группа приближалась к одной из таких стоянок.

Франсиско с хрипом вытолкнул воздух из прокуренных лёгких, из последних сил взмахнул ножом. Острый клинок опустился на живую преграду, перебитые лианы брызнули соком, с шумом упали на землю. Как только перед глазами замаячила свободная от растений звериная тропа, Франсиско согнулся, часто задышал с какими-то булькающими звуками в груди.

Альваро толкнул наёмника в кусты, вышел на свободное от зарослей место, посмотрел на экран пеленгатора. Недавняя стоянка диверсантов находилось отсюда в ста метрах на восток. Легкая прогулка по тропе – и поисковый отряд окажется в нужной точке.

Родригес шел, не отрывая глаз от прибора, за спиной раздавался топот ног, хриплое дыхание, иногда слышалось бряцанье оружия. Ещё несколько десятков шагов – и чёрная точка по центру экрана оказалась в середине зелёной окружности.

Альваро огляделся. Он стоял посреди заросшего слоновой травой холма. В нескольких местах трава сильно примята, кое-где в зелёном покрове зияют проплешины, встречаются какие-то белесоватые пятна. Командир присел, дотронулся до одного из них, потёр пальцы друг о друга, понюхал. Затем потрогал оборванный стебель травы.

Закончив осмотр, Родригес выпрямился, оглянулся по сторонам. Наёмники в живописных позах лежали на земле, ловя драгоценные минуты отдыха. Только Мигель возвышался, как скала, держа одну руку на поясе, а другую на рукояти спрятанного в ножны тесака.

Альваро скользил взглядом по широколистным деревцам и раскидистым кустарникам. Могучие стволы гигантов первого яруса его не интересовали. Возле них росли папоротники, вперемешку с пучками травы, в которых сложно что-либо спрятать.

Заметив несколько сломанных веточек на одном из кустов, Родригес перехватил автомат, сделал пару шагов и раздвинул ветви стволом. В зелёной тени прятались скомканные и сильно потёртые лопухи слоновой травы с такими же белесоватыми следами, как и на бугорке. Тут же находились скрученные листья какой-то пальмы. Казалось, их выжимали, будто хотели вытянуть все соки до последней капли.

Ветер сменил направление, потянуло выгребной ямой.

– Эй, засранцы, – крикнул командир наёмников, – кто из вас испортил воздух?

– Альваро, – позвал Мигель, – запах идёт отсюда.

Родригес направился к Санчесу. Пока начальник копался в кустах, тот обследовал территорию и сейчас стоял в стороне от других наёмников, возле дыры в стене лиан. Оказавшись на месте, Альваро увидел коричневые потёки на листьях, такого же цвета пробки на обрубленных стеблях. От них пахло как в загаженном деревенском сортире, вышибая на глазах слёзы. Сквозь лаз проглядывала часть оболочки космического корабля, сплошь усеянная дырками.

– Теперь мне всё ясно, – командир поискового отряда заткнул нос рукавом. – Они увидели корабль, полезли туда, извозюкались по самые уши. Решили отмыться, сбить запах, чтобы мы их по нему не нашли. Наверно, смывали пятна соком из пальмовых листьев, пользуясь слоновой травой как мочалкой. Пошли, хватит этим дерьмом дышать.

– Привал окончен, – крикнул Мигель, – выдвигаемся.

Наёмники ответили возгласами облегчения. Они стояли на ногах с тех пор, как ветер сменил направление и, перемещаясь по небольшому свободному от кустов и деревьев участку, искали место, куда бы не долетали миазмы.

Пока путь лежал по звериной тропе, Альваро шагал во главе колонны, глядя то на дорогу, то на пеленгатор. Согласно его показаниям, солдаты встали на привал. «Что-то часто они отдыхают, – подумал Родригес. – Может, случилось чего или решили перекусить?»

Желудок протяжно заурчал. Со времени завтрака прошло больше семи часов. Остановиться бы, заморить червячка, да некогда, каждая зря потраченная минута отодвигает момент триумфа.

Сзади хлопнули по плечу. Командир обернулся, увидел цветную обёртку орехового батончика из военного сухого пайка, схватил угощение, сорвал упаковку и в два приёма справился с едой. В животе потеплело, перестало сосать под ложечкой, настроение заметно улучшилось.

Сверившись с пеленгатором, Альваро остановился. Тропа уходила в сторону от нужного направления.

– Мигель! Родригес посторонился, пропуская рослого наёмника. Тот встал впереди, выхватил тесак, с треском начал прорубаться сквозь заросли.

Отряд шёл гуськом в некотором отдалении от Санчеса. Рядом с ним нельзя было находиться. Тот махал тесаком направо и налево, буквально выкашивая коридор в джунглях. Во все стороны летели щепки, обломки веток, брызгали соком лианы, падали рассечённые тушки зазевавшихся пауков, не успевших спрятаться грызунов, тягучими каплями стекали разбитые яйца из разорённых гнёзд. Над головами людей с криками метались возмущённые родители, метко стреляя птичьими бомбами.

В очередной раз сверившись с пеленгатором, Альваро резко остановился. Шедшие за ним Франсиско и Леонардо чуть не наткнулись на него.

– Мне показалось, или где-то стреляли? – обернувшись вполоборота, спросил Родригес.

Наёмники переглянулись. Франсиско сказал:

– Вроде я тоже слышал.

– А ты что скажешь? – обратился к его приятелю командир.

– Не знаю, – пожал плечами Леонардо, – похоже на пистолетный выстрел, но я не уверен.

Пока они говорили, Мигель ушёл далеко вперёд. Альваро посмотрел в конец зелёного коридора. Оттуда доносился свист рассекаемого клинком воздуха, сочно хрустели перебитые лианы, с треском валились срубленные ветви.

Родригес бросился вдогонку, приходилось спешить. Кто знает, почему стреляли. На спецназовцев могли напасть дикари, а может, на них вышли другие преследователи. Кто-то же обстреливал капсулы.

Следуя в двух шагах от Альваро, Франсиско краем глаза увидел какое-то движение сбоку от начальника, замедлил шаг, сфокусировал зрение на подозрительном дереве. По толстой изогнутой ветке ползла длинная пятнистая змея, почти неразличимая среди густой листвы. Он поднял руку, приказывая остановиться идущему за ним Леонардо, осторожно передвинул автомат. Тихо клацнул затвор, Франсиско вскинул оружие, поймал приплюснутую голову в перекрестье прицела.

Увлечённая охотой рептилия не обращала на него внимания, она полностью сконцентрировалась на жертве. Тихо шипя, высовывая раздвоенное жало, змея, плавно изгибаясь, медленно ползла по ветке. Свесив голову, тварь приготовилась к атаке, сжала чешуйчатое тело в пружину и, улучив момент, бросилась на Альваро.

Треск автоматной очереди нарушил привычный гам джунглей. На мгновение возникшая тишина взорвалась птичьими криками и воплями обезьян. Обламывая встречавшиеся на пути ветки, мёртвая рептилия грохнулась позади командира.

– Кто стрелял?! – крикнул Родригес, злобно повернувшись к наёмникам. Леонардо указал на приятеля. Впрочем, начальник и без его подсказки увидел, кто это сделал: Франсиско сжимал в руках автомат с дымящимся стволом.

– Ты что творишь? Тебе кто разрешил открыть огонь?

– Она, – наёмник кивнул на изрешечённую пулями змею.

Родригес опустил глаза. На земле валялась огромная тварь длиной шесть метров, если не больше и толщиной с ногу взрослого мужчины. Альваро представил, как она сжимает кольца вокруг него, сглотнул, борясь с навалившейся дурнотой. Если бы не Франсиско, умирать ему мучительной смертью, задыхаясь в железных объятиях.

Он пнул мёртвую змею, плюнул на неё сквозь зубы и кинулся догонять Санчеса. Наёмники побежали за ним, едва уворачиваясь от норовивших высечь глаза случайно оставленных Мигелем упругих веток.

33

Первым на поверхность выбирался крестьянин. Следуя советам Стивена, Герхард с верёвкой на плечах отходил к лесу, вытягивая проводника из подземелья. Чан Кай-Ши как младенец сидел в сплетённой «ангелом» люльке, медленно приближаясь к светлеющей пробоине.

Глядя на уплывающие вниз каменные наросты стен и приближающиеся клыки сталактитов, он представлял себя парящей в воздухе птицей. Правда, полностью раствориться в ощущениях мешали врезавшиеся в кожу верёвки, да редкие рывки, с которыми «демон» тянул страховочный трос.

Когда самодельный лифт добрался до пробоины, Чан вытянул руку, ухватился за кустики травы, подтянулся. Снова почувствовав под ногами твёрдую поверхность, сбросил с себя люльку, с наслаждением погладил подмышки, заглянул в вырез рубахи. Красная полоса уходила на ту сторону плеча. С другой рукой творилось то же самое.

Хуже всего досталось паху, натёртая кожа так и горела, хотелось почесать, но крестьянин держался изо всех сил. Не хватало ещё опозориться перед «звёздными людьми».

– Ты как? – Герхард подошёл к проводнику. – Всё нормально?

– Да, господин «демон», всё хорошо, только болит немного, вот здесь… и чешется, – не сдержался Чан.

– Ну так и почеши.

Не глядя на чесавшегося проводника, Миллер склонился над промоиной:

– Стив, тебя вытягивать, или как?

– Не надо, сам выберусь. – Джонсон дёрнул верёвку. Трос извилистой змейкой заструился вниз. Стивен дёрнул ещё несколько раз, выбирая слабину. Когда страховка натянулась, приставил руки ко рту, закричал: – Держи крепче.

Миллер встал, как показывал напарник, почувствовав натяжение линя, сильнее упёрся ногами в землю.

Стивен карабкался к выходу, подтягивая себя то одной, то другой рукой. Тонкий трос скользил в руках, приходилось прикладывать большие усилия, чтобы подниматься вверх. Несколько раз он чуть не сорвался, верёвка так и норовила сбросить его с себя. Она дёргалась как живая, извивалась, вертелась, заставляя Стивена вращаться вместе с ней. Иногда ему хотелось крикнуть: «Тяни!», но он изо всех сил подавлял в себе это желание. Раз сказал: сам выберется, значит, так тому и быть.

Герхард чувствовал натяжение верёвки, ощущал её вибрацию. По тому, как она дёргалась, понял, каким трудом достаётся Стивену этот подъём. Взять бы да вытащить его, так ведь обидится, скажет: нечего лезть в чужие дела. Оно ведь как бывает: хочешь помочь, а вместо благодарности получаешь косые взгляды и обидные слова.

Наконец из пролома высунулась рука, ухватилась за верёвку, дёрнула. За ней вынырнула другая – последовал новый рывок. Над пропастью показалась голова Стивена. Миллер отклонился назад и вбок, медленно попятился, помогая другу.

С трудом подавляя вздох облегчения, Стив перевалил через край пролома, перекатился, удаляясь от пропасти на безопасное расстояние. Лёг на спину, уставился в синее небо над головой и задышал полной грудью, разглядывая стада кучерявых облаков. Они тёрлись светло-серыми животами о верхушки деревьев, причудливыми тенями проплывали над поляной и снова исчезали в изумрудной листве лесных великанов.

Вдруг в идиллическую картину втиснулось довольное лицо Миллера:

– Мясо захватил? Мне консервы уже опротивели, хорошо бы свежачка навернуть.

– Тебе надо, ты и лезь, – отмахнулся Стивен. Перед ним до сих пор стояла морда Шиан-Чий с печальными всё понимающими глазами. Одно дело пристрелить врага, совсем другое убить ни в чём неповинное создание. Даже оправдания типа «я её от мученической смерти спас» давали мало утешения.

– Значит, будем концентратами питаться, – вздохнул Миллер. – Ну и ладно! Ты отдыхай пока, я за верёвкой.

Он направился к дереву, отвязал страховочный трос и, наматывая вокруг руки, шаг за шагом приблизился к провалу. Стоя на краю, смотал до конца, несколько раз обвязал посередине и бросил готовую бухту к ногам Джонсона. Тот всё ещё лежал на траве, продолжая пялиться в небо.

– А где Чан? Герхард заворочал головой по сторонам.

– Не знаю, я за ним не следил. – Джонсон приподнялся на локте, оглянулся. – Да вот он там, у дерева, – сказал он, показывая на крестьянина.

Чан Кай-Ши стоял на коленях, уткнувшись лбом в кору векового гиганта. То ли молился, то ли просто отдыхал – сразу и не поймёшь. На самом деле пастух лихорадочно искал выход из сложившегося положения. С одной стороны, без коровы в деревне ему делать нечего, староста за смерть любимицы сживёт со свету. С другой – если он не вернётся, Сяо Лян возьмёт его невесту в жёны. Их у него и так четыре, но красавица Сунь Вэнь-Минь давно не даёт ему покоя. А что если…

Чан не успел додумать мысль до конца. За спиной раздалось лёгкое шуршание. Он оглянулся, увидел «демона». Тот присел рядом с ним, похлопал по плечу, неторопливо заговорил:

– Смотрю, не сладко тебе там пришлось… жаль корову, да ничего не поделаешь…

– Вы поможете мне убрать старосту? – тихо спросил Чан. – Я должен расправиться с ним, или он убьёт меня и заберёт себе Сунь Вэнь-Минь.

Герхард молчал, не спеша с ответом. В таких делах нельзя торопиться. Это сейчас крестьянин горит желанием разделаться с тираном, а через два часа остынет и будет ругать себя за нехорошие мысли.

– Поможете? Вам всё равно в деревню идти.

– А ты не передумаешь, когда до дела дойдёт? – поинтересовался Стивен, опуская на землю тяжёлые сумки. Как только Герхард ушёл за проводником, он убрал моток на место, подхватил баулы и зашагал к напарнику. Обладая от природы отменным слухом, ещё на подходе услышал просьбу крестьянина. Вот и решил разобраться на месте, пока не поздно всё отменить.

– Нет, не передумаю, – твёрдо сказал крестьянин. – Он мне всё равно жизни не даст.

Миллер хотел что-то добавить, но в это время в джунглях, со стороны, откуда они час назад вышли на поляну, раздался треск автоматной очереди. Лес взорвался криками животных и птиц. Поднялся такой шум, будто все дрались со всеми, закачались ветви деревьев, затрещали кустарники.

Стивен схватил сумку, легко забросил на плечо, лязгнул автоматным затвором.

Герхард распрямился, как сжатая пружина:

– Всё-таки явились по нашу душу. Вставай, потом договорим. Он рывком поднял проводника, кинулся к сумке. Когда баул переместился за спину, напарника и крестьянина уже и след простыл, лишь слегка покачивались ветви разлапистого куста.

Не мешкая, Миллер бросился за ними. Через секунду на поляне никого не осталось. Только ветер играл травой, да шелестели сочные листья наступающих джунглей. 

34

Солдаты бежали, не разбирая дороги, Чан старался не отставать. Во время кросса он оказался позади спутников и теперь боялся потерять их из виду. Одетые в камуфляж «звёздные люди» зелёными тенями мелькали среди огромных папоротников и травянистых пальм, то исчезая, то появляясь вновь.

На мелочь вроде липкой паутины и всяких козявок, беглецы не обращали внимания. Рыча и отплёвываясь, они старались оторваться от погони, на ходу рассекая сплетённые ветви и свисающие под разными углами гибкие стебли.

Стивен обогнул зонтичную пальму, нырнул под прогнувшиеся лианы, ловко перепрыгнул через поваленное дерево. Бежавший за ним Герхард увидел, как напарник взмахнул руками, кувыркнулся и покатился по склону холма. Вскоре до Миллера донёсся треск ломаемых сучьев. Остановившись возле дерева, он увидел, как закачались кусты, в которые Стивен врезался с огромной скоростью.

Герхард решил не повторять подвиг приятеля. Перебравшись через рухнувший ствол, осторожно спустился с холма, хватаясь то за пучки травы, то за стебли сбегавшего по склону тростника. Оказавшись внизу, бросился к невысоким кустам, усыпанным причудливыми цветами.

Гибкие, покрытые молодой корой ветки раздвинулись, и оттуда появилось исцарапанное лицо Стивена.

– Эй, ты живой? Герхард помог напарнику выбраться из кустов. Тот сел на землю, потряс головой.

– Да! Всё в порядке, только морду немного поцарапал. Ну и встряхнуло меня, до сих пор всё перед глазами скачет.

Герхард наскоро ощупал товарища.

– Ничего не сломал?

– Да вроде как нет, – ответил с некоторой заминкой Стивен. Покрытое синяками и ссадинами тело ныло от боли, а потому он не сразу определил всё ли с ним хорошо.

– А это что? – Миллер схватил его руку. Острым сучком распороло рукав куртки, сильно рассекло кожу, ткань пропиталась кровью и прилипла к ране. – Эк тебя угораздило. Потерпи, сейчас повязку наложу.

Он полез в сумку за перевязочным пакетом. В условиях высокой влажности любое ранение обрабатывали в кратчайшие сроки, иначе оно быстро загнаивалось, приводя к ужасным последствиям.

– Подожди-ка, что там такое, – Стивен двумя пальцами осторожно раздвинул края пореза. – Взгляни.

Герхард снова посмотрел на руку товарища. В глубине раны виднелась маленькая капсула, внутри которой помаргивал красный огонёк.

– Тебе куда прививку вкололи?

– Сюда, прямо посередине.

Герхард быстро закатал рукав, выхватил нож, собираясь сделать надрез.

Стивен перехватил его руку:

– Ты что задумал?

– Думаешь эта хрень только у тебя? Мне тоже прививку делали. Пусти! – Миллер надрезал кожу в месте инъекции, шипя сквозь зубы, подцепил миниатюрную капсулу кончиком ножа. – Брось пистолет на землю.

Стивен выхватил оружие из кобуры, положил на траву и тоже извлёк маячок из руки. Удерживая его на кончике лезвия, положил на рукоятку пистолета рядом с экземпляром напарника и раздробил двумя точными ударами тяжёлого навершия.

– Быстро перевязку и ходу отсюда, – Герхард распечатал ИПП, протянул другу, вскрыл второй пакет и ловко забинтовал рану. Побросав обрывки упаковок в сумку, окликнул проводника.

Крестьянин выглянул из соседних кустов. Всё его лицо оказалось в зелёных заплатках, кросс по пересечённой местности тоже дался ему нелегко. С рождения пользуясь дарами джунглей, не зная других средств, он заклеил многочисленные ссадины листьями целебного растения, от которого царапины затягивались за несколько часов.

– Отдохнул? Хорошо, веди нас в деревню. Она далеко отсюда?

– Не знаю, – пожал плечами проводник, – мне эти места не знакомы.

Герхард удивлённо присвистнул, а Стивен снял шлем, пригладил мокрые волосы и сказал, возвращая его на голову:

– То есть мы убежали не туда? – Чан Кай-Ши кивнул. – А как ты корову пас, если плохо знаешь джунгли?

– Вы не правы, господин «ангел». Я хорошо знаю лес на день пути в любую сторону от деревни, но мы забрели намного дальше, коровы так далеко не ходят.

Стивен повернулся к приятелю:

– Что будем делать, напарник?

Герхард закинул сумку на плечо, поудобнее перехватил автомат.

– Выбираться отсюда. Чан, ты представляешь, где находится деревня?

Проводник поднял голову. По счастью в этом районе джунглей росло мало гигантских растений, а те, что встречались, не могли полностью закрыть небо. В просвете между ветвями виднелся жёлтый диск Циката. Ориентируясь на него, крестьянин примерно определил направление.

– Нам туда, – он показал на юг. – Главное добраться до знакомых мест, там я найду дорогу.

35

Родригес не зря торопился. Те, за кем шла охота, явно слышали стрельбу Франсиско: стоявшие до этого на одном месте зелёные точки стремительно удалялись. Он догнал Мигеля, выхватил нож и тоже стал прокладывать тропу сквозь джунгли. За его спиной пыхтели наёмники, хрустели под грубыми подошвами сухие ветки, трещали сучки.

«Надо передать Леонсио координаты, пусть пролетит над тем районом», – подумал Альваро, посмотрел на экран и выругался: метки погасли одна за другой.

– Что случилось? Мигель на время прекратил махать тесаком, повернулся к Родригесу.

– Сигнал пропал, – отрывисто бросил Альваро и постучал по прибору.

– Как пропал?

– Очень просто. Был да исчез.

– Наверно, контакты окислились или батарейки сели? – предположил Франсиско.

– Мозги у тебя окислились! – рявкнул Альваро. – Карту местности эта хреновина исправно показывает, батарейки здесь не причём. Думаю, они как-то догадались о маячках и уничтожили их.

– А третий не мог предупредить? Может, ему удалось с ними связаться? – сказал Леонардо, сдёрнул с головы кепи и вытер им мокрое от пота лицо. Потом расправил головной убор и нахлобучил на голову. Наёмники дружно уставились на товарища, не ожидая от него подобной мысли.

– Ну ты дал, – Санчес хлопнул его по плечу, – видно, жара и укусы насекомых пошли тебе на пользу.

Франсиско захохотал, но тут же осёкся под строгим взглядом командира.

– Хватит стоять, амигос. В последний раз эти засранцы опережали нас метров на триста-четыреста, не больше. Мигель, выдвигайся вперёд, Франсиско – помоги рубить просеку, Леонардо замыкающий.

И снова ножи наёмников вгрызлись в сочную зелень, зачавкали рвущиеся листья, перебитые лианы брызнули соком, захрустели сломанные ветки.

Альваро сорвал с пояса рацию:

– Как успехи, Леонсио, нашёл ублюдков?

Сквозь грохот турбин и шум винта из передатчика донёсся слабый голос:

– Нет ещё, внизу сплошной океан, ничего не видать. Я бы спустился ниже, да боюсь зацепить верхушки деревьев.

– Правильно, не рискуй, лучше проверь квадрат 15-43. Разрешаю открыть предупредительный огонь. Только не перестарайся, они мне живые нужны.

– О'кей, босс.

В рации пискнуло, из динамиков вырвалось шипение. Родригес выключил передатчик, повесил на пояс, двинулся к рубившим заросли наёмникам. Со стороны донёсся звук приближающегося вертолёта, он становился всё громче и громче. Альваро поднял голову, но сквозь зелёный купол не проглядывало даже кусочка неба.

Шум винта нарастал, Родригес увидел, как закачались широкие кроны, в нескольких местах сорвались и полетели вниз сухие ветки. Невидимый вертолёт промчался над маленьким отрядом и стал удаляться. Потом до наёмников докатился рёв автоматических пушек. Альваро заметно повеселел: похоже, затянувшиеся поиски скоро кончатся. Лишь бы Леонсио не перестарался, а то даст прицельную очередь – и всё, плакали тогда их денежки.

Мигель без устали махал ножом, за раз перерубая тонкие стволы ползучих деревьев, гибкие стебли змееподобных лиан, длинные стрелки тростника. Через десять минут в просветах между листьями замаячило свободное пространство. Санчес рубанул по стволу наклонившегося дерева, рассёк спутавшиеся в клубок лианы, раздвинул похожие на повислые флаги листья. С наслаждением ступив на траву, щурясь, подставил лицо тёплым лучам Циката. Широкая грудь шумно перекачивала воздух, струйки пота катились по вискам, скапливаясь на подбородке, срывались тяжёлыми каплями на сильно промокшую рубаху.

Слева послышался треск: ломая кусты, на поляну вышел Франсиско, следом за ним появился Леонардо. Командир наёмников Альваро Родригес незаметно встал сбоку от Мигеля, глянул на пролетающий геликоптер, от которого потянулись дымные полосы ракет.

В джунглях ещё не прогремели взрывы, а пилот уже выпустил новую пару НУРСов и прошёлся ливнем из пушек, разнося древесные стволы в щепки.

– Да что он творит?! – Альваро сдёрнул рацию с пояса: – Леонсио, сукин ты сын, прекрати огонь, ты нам всю миссию провалишь!

– Я только пугнуть, – прохрипела рация. – Я их вижу, босс, вижу! Уходят, сволочи, уходят!

Пушки снова изрыгнули пламя, из-под вертолётного брюха дождём посыпались золотистые гильзы.

– Куда они побежали, в какую сторону? Дай нам координаты!

Альваро включил рацию на приём, динамик тут же взорвался дикими воплями:

– Есть! Я попал, попал! Будешь знать, как от папочки бегать! Босс, ты бы видел эту свинью. Жирная, как мамаша Санчеса.

– Какую свинью? Ты что там охоту устроил? Да я… да ты… – Родригес покраснел от негодования. Наёмники ещё не видели командира в таком бешенстве. Глаза налились кровью, на лбу вспухли жилы, зубы скрипели от злости. Казалось, ещё немного – и он взорвётся, как переполненный паром котёл. – Убью, с-сука! – наконец выдавил он из себя. – Ты видел объекты?

– Нет! – хрипнула рация. – Но я вам работу облегчил. Здесь теперь не то что пешком, на машине проехать можно.

– Придурок! Я лично тебе все зубы выбью! Хоть из-под земли, но достань мне беглецов, понял?

Не дожидаясь ответа, Альваро выключил передатчик. Наёмники молча стояли на краю джунглей, никому не хотелось попасть под горячую руку. Командир славился силой удара, мог с одного раза пробить череп лебуга, а у того лобная кость толще большого пальца будет.

Родригес нервно зашагал к центру поляны. Где-то над лесом тарахтела невидимая отсюда вертушка. Наверное, на пилота подействовали угрозы, потому что больше не раздалось ни одного выстрела.

Альваро дошёл до большой дыры в земле, наклонился. Проникающего в отверстие света хватило, чтобы разглядеть тушу коровы в центре зелёного островка. Из пещеры доносилось журчание воды, слышался писк летучих мышей.

С одной стороны от пролома трава оказалась примята, неподалёку валялась сплетённая из альпинистского троса люлька с петлями для рук и ног. Родригес присел, потрогал размочаленный кончик верёвки.

«Интересно, зачем они ползали в пещеру? Чтобы пристрелить корову? Странно, очень странно».

Альваро продолжил осмотр, к одному из гигантских деревьев тянулась едва различимая тропка. Придавленные травинки медленно распрямлялись. Ещё пара часов и следов бы совсем не осталось, а так понятно, куда ушла добыча.

Стоявшие позади наёмники увидели сигнал командира, тот махнул рукой, показывая направление. Спустя несколько мгновений поисковый отряд бросился в погоню.

36

Солдаты торопились уйти от места недавней стоянки. Преследователи сидели у них на хвосте, на это указывал шум вертолётных винтов, отдалённый грохот взрывов и драконий рык автоматических пушек. Видимо, пытаясь облегчить работу наземной команде, пилот выкашивал в джунглях широкие просеки. Другого объяснения стрельбе и взрывам у друзей не нашлось.

Уводя «звёздных людей» вглубь леса, Чан старался выбирать такие места, где сквозь раскинувшиеся над головой ветви проглядывали голубые заплатки неба. Так он пытался придерживаться верного курса, хотя, куда им идти, он точно не знал. Так, на глазок определил направление и примерно выдерживал его, надеясь на удачу и помощь лесных духов.

Хорошо зная природу джунглей, крестьянин заранее уводил солдат от гнездовий кабато – живой сигнализации тропиков. Эти птицы всегда селились рядом с определённым видом кустов. Мать кормила вылупившихся птенцов похожими на лодочки листьями этого растения, чтобы те смогли выработать иммунитет к яду краснозобых лягушек – основному блюду взрослых птиц.

Солдаты послушно шли за ним, в точности копируя движения. За время совместного путешествия они убедились на собственном примере: без его полезных советов и практической помощи им вряд ли бы удалось здесь долго прожить. Наскоро почерпнутых во время перелёта сведений хватило бы до первого знакомства с представителями местной флоры и фауны, ведь у них не было с собой никакого противоядия. Удивительно, как они вообще остались в живых до встречи с проводником.

По-прежнему удаляясь в джунгли, Чан всё время молил духов послать ему и его спутникам лёгкой дороги. Сегодня духи оказались благосклонны, возможно, напились жертвенной крови или решили проявить участие: на пути не встретилось ни одного крупного завала или непроходимых зарослей. А то в джунглях как бывает: идёшь себе, идёшь, прорубаешь тропинку и на тебе – глухая стена. И хотел бы пройти, а не пробиться, так густо заросло всё лианами. Обогнуть тоже проблема: такие заторы обычно тянулись на сотни метров вширь и в глубину.

Прошёл почти час с того момента, как Миллер и Джонсон нашли и уничтожили маячки. За это время они проделали немалый путь. Уже не различался шум вертолёта, не раздавалась стрельба, ничто постороннее не вклинивалось в размеренную жизнь тропического леса.

Шедший впереди крестьянин неожиданно остановился, Стивен чуть не налетел на него, сжал руку в кулак, давая Герхарду знак остановиться.

– Ты чего? – спросил он проводника и тут же замолчал. Впереди, за пятнистыми листьями самбукового дерева проглядывало что-то белое. Солдат вышел вперёд, сунул ствол автомата в щель между широкими листьями, сдвинул в сторону. Из пряно пахнущей полутени выглянул пустыми глазницами оскалившийся череп на длинной узловатой палке.

Стивен повернулся к Чану:

– Что это?

– Граница племени тапианов. Так они отмечают свою территорию. В деревне про них говорят, будто они похищают людей. Одних приносят в жертву богам, других пожирают во время ритуального обеда…

– Что за бредятина?! – скривился Стивен. – Разве такое бывает в современном мире?

– Не знаю как там у вас, господин «ангел», – Чан указал пальцем в небо, – а здесь возможно всё.

Стивен подошёл ближе к черепу, наклонился, изучающе разглядывая выбеленные временем кости. На правом виске виднелась круглая дырочка с ровными краями, похожая на след от пули. Он просунул в отверстие мизинец.

– А чем вооружены эти тапианы?

– Копья, луки со стрелами, а что?

– Да так, ничего. Видишь дырку? – Стивен показал на пробоину в кости. – Стрела или копьё могут оставить такой след?

Чан Кай-Ши подошёл ближе, внимательно осмотрел височную долю черепа.

– Вряд ли, каменные наконечники несколько больше, да и следы от них остаются неровные, с трещинками.

Пока проводник с напарником разглядывали находку, Герхард утолял разбушевавшийся голод. Помня обещание не трогать кусты, он сорвал с небольшого деревца аппетитные с виду орешки в мягкой скорлупе. Надкусив один из них, разжевал передними зубами, попробовал кончиком языка. Орешки оказались приятными на вкус, хотя и немного кислыми.

Тем временем Стивен расспрашивал проводника:

– Ну и куда пойдём? На территорию тапианов?

– Да, господин «ангел», другого пути у нас нет. Мне самому неохота туда идти, но делать нечего. Надеюсь, нам удастся пройти незамеченными.

– А почему в твоей деревне тапианов считают людоедами? Кто-нибудь это видел?

– Нет, ни один из наших не возвращался оттуда. Да это и так понятно. Откуда они могли взять столько черепов для отметки границ?

Слегка закусив орешками, Герхард присоединился к беседе спутников:

– Чан, а ты знаешь язык дикарей?

– Да, господин, – поклонился Чан Кай-Ши, – мне известно несколько слов, хватит для короткой беседы.

– Ну да, – усмехнулся Стивен, – судя по твоим словам, долго с ними разговаривать не получится. Ладно, пошли к тапианам. Надеюсь, услуги переводчика не понадобятся.

37

Отряд отправился вглубь земель таинственного племени. На враждебной территории Чан вёл себя намного осмотрительнее. Он и раньше ходил почти без шума, а теперь и вовсе плыл над землёй как привидение.

Спутники не уступали ему в мастерстве скрытного передвижения. Ни одна ветка не шелохнулась, не хрустнул ни один сучок. Птицы не прекращали петь, а ведь им достаточно малейшего повода, чтобы испуганно замолкнуть или, напротив, поднять невообразимый гвалт, предупреждая всех об опасности.

Неожиданно у Миллера скрутило живот, он схватился за него руками, суетливо забегал глазами по сторонам.

– Ты чего? – заметил Стивен странное поведение напарника.

– Да, понимаешь, надо бы товарный состав отправить, – сморщился Герхард, переживая очередной спазм.

– Не понял?

– Я говорю: балласт скинуть надо, кишки болят.

Миллер скорчил жуткую гримасу, присел, поглаживая руками живот и чуть слышно постанывая.

Чан заметил, что спутники отстали, вернулся и услышал последние слова Герхарда. Что-то едва уловимое промелькнуло по его желтому лицу. Он наклонился над сидящим на корточках солдатом, заглянул в глаза.

– Прошу прощения, господин «демон», вы что-нибудь ели недавно? Ягоды там, орехи или плоды какие?

– Нет… – простонал Герхард, чувствуя, как в животе поднимается буря. Спустя несколько мгновений Стивен и Чан Кай-Ши услышали какое-то урчание внутри Миллера, а потом сморщились от ударившего в нос неприятного запаха.

– Фу! Так и задохнуться недолго! – отступил на шаг назад Стивен.

– Ай-я-й! – покачал головой Чан Кай-Ши. – Обманывать нехорошо.

– Так ты ел или нет? Говори! – строго потребовал Джонсон, помахивая перед носом ладонью.

– Да, какие-то кисловатые орешки. Ой, как больно! Герхард упал на колени, согнулся до земли, держась за живот руками.

– Ты же не хотел есть с кустов. Мало тебе истории с моей пчелой? А если ты отравился?

Стивен заметил в траве бегущую к другу полуметровую сороконожку, подцепил носком ботинка, закинул в заросли папоротника. Укус этой твари за сорок минут отправлял человека на тот свет, если у того не было противоядия.

– Так то кусты, а это дерево. Я думал, обойдётся.

– Думал он, – пробурчал Джонсон. – Я вижу, как ты думал.

Герхард застонал, постукивая головой об землю и поглаживая живот.

– Это чернильный орех. Из его мякоти у нас в деревне делают чернила. Он умеренно ядовит, при правильном приготовлении его можно употреблять в пищу. Главное, найти корень травы бегумбе, не то…

Чан Кай-Ши не успел договорить, Миллер негромко проскулил и снова выдал порцию удушающего газа. Тут даже крестьянин не выдержал, отступил следом за отпрыгнувшим в сторону Джонсоном.

– А здесь растёт эта твоя бегумбе, или как там её? Помочь бы придурку, а то ещё ласты склеит.

– Дайте нож, – потребовал Чан Кай-Ши. Джонсон вынул клинок из ножен, вложил в ладонь проводника. – Я сейчас, – сказал крестьянин и нырнул в ближайшие кусты.

Едва он исчез, Стивен повернулся к постанывающему Миллеру:

– Поделом тебе, будешь знать, как тащить в рот всякую гадость. Хуже ребёнка.

– Я не специально, есть очень хотелось, – жалобно проскулил Герхард.

– Дурень, чему тебя только учили? Сколько раз инструкторы говорили: нельзя пробовать незнакомые плоды, а если бы ты отравился? Молись теперь, чтобы Чан нашёл эту бегумбе.

Прошло сколько-то времени. Наконец появился проводник с длинным желтоватым корнем в руках. Он соскоблил с него кожицу, прополоскал в скопившейся на дне широкого листа луже воды, протянул Герхарду.

– Ешьте, господин, корень бегумбе поможет избавиться от орехового яда.

Герхард начал грызть корень, чем-то напоминающий по вкусу морковь. Примерно через три минуты живот опять прихватило, но уже по-другому. Резь исчезла, зато появилось ощущение переполненного кишечника. Не стесняясь чужого присутствия, Миллер стянул штаны, присел над заранее вырытой приятелем ямкой.

Не желая присутствовать при этом процессе, Стивен сказал пыхтящему другу:

– Мы с Чаном пойдём потихоньку, как управишься – двигай за нами. Только убрать за собой не забудь, оставлять любые следы – упрощать преследователям задачу.

– Да понял я, не дурак, – прокряхтел Герхард, содрогаясь от судорог.

– Как всё закончится – выпейте немного воды, она ослабит побочное действие корня, – посоветовал Чан Кай-Ши. – Глотка два, не больше, иначе снова пронесёт.

– Включи шлемный передатчик, только громко не кряхти, а то оглохну, – хохотнул Джонсон, уходя за проводником в джунгли.

– Тоже мне шутник, – сморщился Герхард, переживая очередной мучительный приступ.

38

Стивен и Чан Кай-Ши шли не торопясь. По всем правилам требовалось дождаться Герхарда, в джунглях легко затеряться в одиночку, но кому охота присутствовать при малоприятном процессе? С лихвой хватало постоянной радиосвязи: кряхтение, стоны, вздохи, другие сопутствующие звуки давали полное представление о происходящем.

Вынужденный слушать этот «радиоспектакль» Стивен завидовал Чану: тот спокойно передвигался по джунглям, наслаждаясь природой.

Пять минут спустя Джонсон услышал в шлеме облегчённый вздох и голос Миллера:

– Ну, кажется всё, вроде как отпустило.

– Воды хлебнуть не забудь, глотка два не больше, – напомнил Стивен и, сморщившись от неприятного запаха, перешагнул через торчавший из-под куста труп обезьяны. Полуразложившаяся плоть буквально шевелилась от обилия на ней чёрных слизней, насекомых и сухопутных крабов. Почти сразу в наушниках раздался звук скручиваемой крышки, послышалось приглушённое бульканье, чуть позже снова зашоркало.

– Эй, Стив, ты меня слышишь? – позвал повеселевший Герхард, живот ещё немного крутило, но мучительной боли уже не было.

– Да слышу, слышу, – отозвался Джонсон, обходя стороной кучу опавших листьев. Обычно в таких местах прятались плюющиеся пауки. Они никогда не плели паутину, а охотились, выстреливая из брюшка капельки токсичного вещества. По словам Чан Кай-Ши, яд этого паука мог убить даже человека.

– Ямку я забросал, сверху накидал прелой листвы, вроде как незаметно. Пальмовые листья, на которые ты ссыпал землю, запрятал в кусты. Можно выдвигаться, – доложил Миллер. Обычно сдержанный, сейчас он испытывал потребность говорить, наверно, так проявлялось побочное действие бегумбе.

– Ну так и выдвигайся, мы недалеко ушли.

Говоря с напарником, Стивен не сводил глаз с проводника. Тот осторожно вышагивал, стороной обходя кусты и причудливые конструкции из лиан и ветвей деревьев. Иногда он замирал, как собака на охоте, то ли чего-то чувствовал, то ли принюхивался, так сразу и не поймёшь, потом опять шёл по одному ему понятному маршруту.

Иной раз после «собачьей стойки» крестьянин ворочал головой как сыч, приседал, трогал землю руками, нюхал пальцы. В общем, вёл себя как полоумный с точки зрения обывателя и как опытный разведчик – на взгляд военного.

Стивен шёл за ним, внимательно вглядываясь в деревца с широкими листьями. За ними что-то скрывалось. Теперь он это чувствовал и поразился необычайному чутью проводника, заметившему неладное задолго до него.

Возможно, там прятались какие-нибудь животные, или подкрадывались тапианы, гадать было некогда. Стивен приготовил автомат для стрельбы, поправил мешавшуюся сумку.

Продолжая осторожно идти, в двух шагах впереди Чан что-то заметил, слегка пригнулся, вытянул руку назад. Стивен замер с приподнятой ногой, положил палец на спусковой крючок и осмотрелся.

Осторожно опустив ногу, Джонсон ждал сигнала. Проводник постоял ещё какое-то время, сделал маленький шаг, потом ещё один и ещё. Неожиданно он взлетел и закачался в воздухе, болтаясь вниз головой, размахивая руками и громко крича. Стив кинулся на помощь, но тут же остановился, наткнувшись горлом на каменный наконечник копья.

Из кустов мгновенно высыпали темнокожие дикари. С татуировками по всему телу, с цветными полосами на тёмных лицах, они оттягивали нижнюю губу, показывая жёлтые зубы. Наверное, пытались запугать чужаков.

Стивен никогда не видел дикарей, зато теперь мог вдоволь насмотреться. Туземцы носили юбки из пальмовых листьев. У нескольких воинов с ожерельями из когтей и клыков волосы были густо помазаны белой глиной, у остальных – красной, скорей всего так подчёркивалась разница в статусе. Он услышал странные звуки, скосив глаза, увидел, как Чан Кай-Ши строил ужасные гримасы, извлекая из себя эту пародию на речь.

Дикари прекратили скакать, переглянулись, самый рослый подошёл к пленнику, несколько раз провёл наконечником копья по верёвке из тонких лиан. Натянутая бечева лопнула, крестьянин с треском рухнул в кусты. Туземцы с воплями вытащили его оттуда, поставили рядом со Стивеном и, подталкивая в спины древками копий, повели к себе в деревню.

39

Герхард бросился вдогонку за товарищами, но не успел выйти в зону прямой видимости, как в наушниках шлема раздались дикие вопли. Он тенью преодолел последние метры и резко присел, чуть не наткнувшись на одного из дикарей. По счастью, тот смотрел в другую сторону и ничего не заметил.

Сдвинув один из овальных листьев в сторону, Герхард в образовавшемся окне увидел, как туземцы вытащили Чана из кустов и вместе со Стивеном куда-то повели.

«Потащили в деревню», – догадался он, следуя за возбуждённо гомонившими аборигенами.

Миллер осторожно крался за тапианами, стараясь не выпускать их из виду. Это оказалось трудной задачей. Дикари ловко передвигались по джунглям, то и дело скрываясь за кустами и раскидистыми деревьями. Он прилагал недюжинные усилия, чтобы не отстать от первобытных воинов и не потерять их след.

Иногда Герхард надолго замирал в самых неудобных позах, стараясь не дышать и не двигаться. Один из охотников всё время оборачивался и всматривался в пейзаж, пытаясь что-нибудь разглядеть среди буйной зелени.

Но вот гонка по джунглям кончилась. Дикари вышли на большую вытоптанную поляну, на которой в беспорядке стояли тростниковые хижины с крышами из пальмовых листьев.

По деревне сновали вислогрудые туземки, нося на головах плоские деревянные тарелки с наваленными на них колосьями. Они собирали урожай с разбитых в лесу полей, унося его в общинный амбар – самое большое строение деревни.

Между хижин бродили тощие куры, трясли головами с заваленными набок красноватыми гребнями и выискивали в пыли зёрна. Иногда между ними вспыхивали ссоры из-за неразделённой добычи. Кудахча и хлопая крыльями, курицы налетали друг на друга, норовя выклевать глаза. Проходившие мимо женщины пинками разгоняли драчуний. Возмущённо вереща, птицы разлетались в стороны и принимались за поиски корма, зорко следя за товарками.

Голопузые ребятишки тут же мешались под ногами мамок и тёток. Временами они тыкались носом в землю, получив невзначай пинок от какой-нибудь дикарки, и принимались громко орать. Мать бросалась на помощь ребёнку, а потом выясняла отношения с виновницей. При этом поднимался ужасный шум, напуганная криками малышня ревела, пока всё не затихало само собой до очередного происшествия.

Ребята постарше бегали по деревне, гоняя слонявшихся без дела облезлых собак. Устав от беготни, те и другие еле переставляли ноги, лениво вывалив языки, но после короткого отдыха всё начиналось сначала до нового приступа усталости.

Примитивные хижины расходились кругами от мощенной грубо отесанными кусками камня площади, в центре которой возвышались четыре потемневших от времени столба.

К одному из них был привязан человек в форме пилота АБН. Выглядел он неважно, одежда местами разорвана, лицо в синяках, короткие светлые волосы торчат в разные стороны.

«А вот и наш пропавший пилот», – подумал Герхард, прячась за кустом с загнутыми листьями и длинными ползучими побегами. Каждый побег заканчивался фиолетовой розеткой с красноватыми наростами.

Неожиданно один из наростов лопнул, из него вылез скользкий змеевидный росток, извиваясь, подполз к соседнему дереву, обвился вокруг ствола и выпустил тысячи полупрозрачных волосков. Щупая кору, они полезли в стороны, отыскивая мельчайшие трещинки. Найдя лазейку, волоски мгновенно залезли внутрь, чтобы питаться живительными соками обречённого растения.

Герхард перебрался в другое укрытие, хлопки, с какими лопались наросты, сильно отвлекали, к тому же в центре куста-паразита какие-то насекомые устроили гнездо. Они постоянно летали туда-сюда, раздражая гудением и мельтешением перед глазами.

На соседнем пригорке Миллер спрятался за свисающими до земли фигурными листьями невысокого дерева и принялся наблюдать за туземцами.

В это время толпа гомонящих дикарей привела пленников к площади. Заметив добычу охотников, женщины и дети в радостном предвкушении потянулись к столбам.

Когда Стивена и Чан Кай-Ши вытолкнули на лобное место, самый рослый из тапианских воинов подошёл к солдату, жестами велел бросить на землю сумку и автомат. Под вопли и улюлюканье Джонсон опустил на землю тяжёлый баул, рядом положил оружие.

Дикарь повернулся к соплеменникам, что-то прокричал, потрясая копьём. Толпа взорвалась криками, воины запрыгали на одной ноге, женщины подёргали себя за соски, затрясли бёдрами, издавая ухающие звуки.

Стивен смотрел на эти пляски с глубоким спокойствием, тогда как крестьянин дрожал от страха и тихонько поскуливал. Его жёлтое лицо побледнело и стало отливать лёгкой синевой.

Туземец пролаял что-то ещё, племя ответило дружным рёвом, он резко повернулся к Стивену, перевернул копьё и сильно ударил пленника древком в грудь. Раздался глухой звук, толпа взревела, дикарь повторно ударил в бронежилет, потом указал на шлем.

Джонсон помотал головой, плюнул туземцу под ноги и отвернулся. На мгновение над площадью повисла тишина, затем одна из женщин завизжала и тапианы разразились громкими криками.

Дикарь зарычал, коротким тычком древка ударил Стивена в плечо. Тот зашипел и, не собираясь больше терпеть, врезал туземцу. Дикарь завопил как ненормальный, запрыгал на месте, прикрывая подбитый глаз. Остальные воины что-то залопотали и, угрожая копьями, двинулись на обидчика.

Сбоку от Джонсона заверещал Чан. Женщины закричали ещё громче, дети поддержали матерей плачем, даже собаки и те стали выть. Поднялся ужасный шум. В этот момент за спинами наступающих воинов раздался оглушительный грохот.

Дикарки бросились врассыпную. Дети постарше с рёвом цеплялись за юбки, едва поспевая за ними, а малыши, заливаясь радостным смехом, тряслись в плетёных рюкзачках на спинах молодых мамаш.

Ещё недавно грозные мужчины и подростки побросали копья и, негромко поскуливая, сидели на корточках, прикрыв курчавые головы руками. За их спинами Стивен разглядел чумазого мальца, тот сидел на голой земле, возле брошенного автомата. Видно, играя с оружием, он случайно спустил курок, чем и спас чужака от расправы.

40

Прячась за ширмой из листьев, Миллер видел происходящее в деревне как на ладони. Прошло несколько минут, прежде чем тапианы оправились от случайного выстрела. Осмелев, они вытолкали из тесной кучки побитого дикаря, бросили в спину верёвку. Воин поднял моток с земли, осторожно обошёл Стивена и быстро привязал крестьянина к столбу.

С наблюдательного пункта Герхарду хорошо было видно, как изменилось лицо тапианина, когда тот приблизился к Стиву. Дикарь отступил на шаг, обернулся к столпившимся сзади охотникам. Те поддержали его громкими криками, послали на помощь ещё двоих. Ободрённый туземец залопотал, показывая на столб между пилотом и крестьянином.

Стивен молча отступил, вытянул назад руки. Дикарь юркнул за столбы. На время Герхард потерял его из виду, но вот абориген выскочил перед пленниками и что-то закричал, показывая на глаз.

– Сможешь перевести, – услышал в наушниках Герхард, наблюдая за попытками товарища увидеть проводника. Столбы стояли неровной линией, и Джонсон сильно выворачивал шею, чтобы краем глаза зацепить Чана.

Сидя в засаде, Миллер не мог слышать крестьянина, но тот наверняка перевёл, потому что в шлемофоне раздался голос напарника:

– Во как, скажи ему: пусть не рыпается, а то совсем окривеет.

Ветер подул в сторону Герхарда, донося до него обрывки непонятных слов.

Как только Чан Кай-Ши замолчал, на площади поднялся дикий рёв. Тапианы затопали ногами, громко заухали, ударяя копьями в землю.

Стивен повернул голову к пилоту.

– Ты со сбитого истребителя? – услышал Герхард в наушниках шлема.

Пилот поднял лицо – распухшее, в жёлто-синих пятнах, с полосками запёкшейся крови, что-то сказал.

Миллер не вслушивался в его ответ, он всё внимание сосредоточил на дикарях. Те прекратили кричать и по одному расходились с площади.

Какое-то время со стороны деревни доносилась только собачья брехня да редкое кудахтанье тощих куриц. Миллер осторожно пошевелился, пытаясь убрать надоедливый сучок. Тот упирался в бедро и всё время мешал, покалывая острым кончиком.

Спустя несколько минут дикари повторно собрались на площади. Вместо юбок из пальмовых листьев теперь на них были сплетённые из вьющихся трав набедренные повязки. Каждый воин на левой ноге носил браслет из сушёных ягод и пушистых веточек какого-то растения, а у женщин в сосках появились кольца.

Туземцы с ожерельями повязали на шею пёстрые тряпки, на некоторых из них ещё читались отдельные слова. Чаще всего лейблы известных фирм.

«Сняли с таких же, как мы», – подумал Стивен, разглядывая вопящую толпу.

– Что за маскарад? – спросил он у Чан Кай-Ши. Тот помотал головой и попытался пожать плечами.

– Эти с тряпками вроде знати… – прохрипел пилот Мэтью Даймонт.

Стивен повернулся к нему, хотел узнать ещё кое-что, но не успел. Мэтью стало плохо, глаза закатились, голова упала на грудь, а изо рта потянулась тонкая ниточка слюны.

– Значит, я дал по морде местному князьку, – ухмыльнулся Джонсон. – Хорошо.

– Ничего хорошего, – заскулил Чан, – теперь они нас точно съедят.

Стивен покосился в его сторону:

– Чего заныл? Они хоть и дикари, сырое мясо не едят. Ты видишь костёр поблизости?

Как по заказу, из леса потянулась вереница женщин, таща на спинах огромные вязанки хвороста. Чан Кай-Ши снова завыл, задёргался в попытках освободиться.

– Заткнись! – с неожиданной злостью крикнул Стивен. – Лучше послушай, о чём они говорят.

Пока переводчик вникал в разговоры дикарей, Джонсон внимательно следил за их действиями. Туземцы в стороне от столбов проворно составляли шалашик из веток.

– Что-нибудь понял? – спросил Стивен, когда закончилась последняя партия дров.

– Да, господин, они говорят о каком-то ритуале, – Чан швыркнул носом, затягивая свесившуюся каплю. – Это как-то связано с вождём, его женой или дочерью. Не могу разобрать.

– А ты постарайся, может, от этого зависит наша жизнь.

– Хорошо, – кивнул Чан Кай-Ши, – я попробую.

Стивен попытался расслабиться. Пот градом катился по лицу, бронежилет и шлем создавали дополнительные проблемы, мешая нормальному теплообмену. Понемногу кружилась голова, перед глазами появились фиолетовые круги.

«Терпи! – мысленно приказал он себе. – Теперь вся надежда на Герхарда. Где он, почему не помогает?»

– Спокойно, приятель, я здесь, – прошелестел голос Миллера. Оказывается, очумев от жары, Стивен произнёс последние слова вслух. – Ситуация под контролем, придёт время – освобожу.

– А ты не мог бы сделать это сейчас?

– Нет, момент не подходящий. Расслабься и жди.

Побитый Стивеном туземец всё время вертелся неподалёку, наверное, ждал возможности отомстить. Услышав, как чужак заговорил на два голоса, дикарь с жуткими воплями убежал в амбар.

Пленники услышали грохот и звон бьющейся посуды, внутри амбара что-то захрустело, раздался громкий треск. Туземцы загомонили, несколько мужчин бросилось к общинному складу. Не успели они подбежать к заменявшей двери циновке, как та отлетела в сторону, выпуская дикаря с глиняным сосудом в руках.

Прижимая к себе пузатую баклагу, тапианин подбежал к уложенным дровам, выдернул зубами деревянную пробку и в несколько приёмов облил хворост сильно пахнущей маслянистой жидкостью. Потом прижал пустую посудину к груди, указал на Стивена, провёл пальцем по горлу и пролаял:

– Бара кадапотонго муви.

– Вузебе до-до би! – закричал другой дикарь, тряся над головой палкой с костяным набалдашником.

Услышав команду, знатные воины выстроились друг за другом от площади до хижины, стены которой были украшены рисунками.

– Бери му багада ичи! – провыл дикарь с костяной погремушкой. Знать упала на землю, образуя живую дорогу из согнутых спин.

Как только в проёме хижины появилась толстая женщина в одежде из плетёной юбки и нескольких ожерелий, остальные жители деревни бухнулись на колени. Они ударились лбами о землю и забормотали нараспев что-то вроде: «Ангула такита мина!»

За женщиной показался тщедушный старик, по-видимому, вождь. Его одежда несколько отличалась. На нём, кроме юбки и бус из костей и сушёных лапок древесных крыс, красовалась корона из разноцветных перьев. В руке старейшина держал кривую палку с птичьим черепом наверху.

Его дочь, она же верховная жрица племени, ступила на живую дорогу. Каждый шаг сопровождался ужасным хрустом и стонами, невзирая на это, дочь вождя уверенно шла вперёд и особенно сильно давила на тех, кто был ей неугоден, когда-то косо посмотрел или неосторожно высказался в её адрес.

Лёгкий как пёрышко отец невесомо скользил следом, стараясь не ступать на особо пострадавших. Он почти всю дорогу прошёл по земле, лишь иногда взбегая на спины соплеменников.

Очнувшийся Мэтью увидел жрицу, забился в верёвках и застонал:

– Начинается! Не хочу, не хочу, нет! Не-е-т!

– Что начинается? Стивен повернул голову к пилоту.

Глухие стоны несчастных туземцев раздавались всё ближе и ближе, дочери вождя оставалось недолго топать по спинам знати, чтобы оказаться возле первого столба.

– Отбор жениха для этой мымры, – проскулил Даймонт. – Она выбирает его из числа пленных, проводя по нескольку ночей с каждым из них. Самый подходящий остаётся игрушкой для сексуальных утех, остальных заживо сжигают, принося в жертву духам.

– Так они, значит, не людоеды? Джонсон иначе посмотрел на вождя и его дочь. Те уже сошли с живой мостовой, за их спинами медленно поднимались дикари, постанывая, гнулись во все стороны. Остальные туземцы тоже встали с колен, их лица оказались выпачканы в пыли и светлыми пятнами выделялись над эбонитовыми телами.

С правой стороны донеслись глухие удары, Стивен повернул голову к бившемуся в истерике Даймонту:

– А как ты об этом узнал?

Пилот с размаху треснулся головой о столб, сухое дерево ответило глухим звуком. Мэтью сморщился от боли и прошипел сквозь зубы:

– Мне рассказал её последний жених, ты бы видел, что она с ним сделала. Да на нём живого места не осталось, одни засосы. А прошлой ночью я всё испытал на себе. Это кошмар какой-то. Уйди, тварь! – заорал он на приблизившуюся толстуху.

Жрица протянула к нему толстую руку, собираясь схватить за подбородок. Даймонт задёргался, несколько раз стукнулся затылком о столб, дерево громко зазвенело. Дикари подхватили ритм, двинулись по кругу и завыли племенную песню, хлопая и притопывая ногами.

Дочь вождя решила ничего не предпринимать, вид дёргающегося пленника доставлял ей огромное удовольствие. Она опустила руку, оскалилась и громко сказала, показывая на ширинку пилота:

– Ма-ак ратака бу!

Дикари радостно взвыли, а Мэтью забился ещё сильнее. С каждым ударом головы Даймонта столб звенел всё громче и громче, пока отдельные звуки не слились в сплошной гул. К этому времени аборигены вошли в транс, движения ускорились, отдельные выкрики соединились в ужасный рёв, а на губах у большинства запузырилась белая пена.

41

Дикари продолжали петь, но теперь к ним присоединился вождь. Он выкрикивал тонким голосом отдельные слова, племя подхватывало их десятками глоток и нараспев повторяло по нескольку раз.

Стивен услышал хриплый, полный отчаянья крик, сменившийся каким-то мычанием. Это жрица схватила Даймонта пухлой пятернёй за хозяйство и впилась поцелуем. Толстые щёки туземки заткнули нос несчастному пилоту, он посинел и стал задыхаться.

Заметив, что Мэтью вот-вот отправится на тот свет, Стивен заорал и плюнул в ненасытную дочку вождя. Толстуха отпрянула от жертвы, её жирные губы влажно блестели, глаза горели ликованием и предвкушением удовольствия, тогда как Даймонт хрипло дышал и хватал воздух синими губами, постепенно приобретая нормальный цвет лица.

– Ну ты дал, – прошуршал шлемофон голосом напарника, – смотри, как бы она из тебя все соки не высосала.

– Отстань, – огрызнулся Джонсон, не сводя глаз с дикарки. Та буквально ощупывала его поросячьими глазками, особо задерживаясь взглядом ниже пояса.

– Вот ещё! Я не до конца насладился зрелищем, хочу увидеть, как милашка тебя приголубит.

– Ты бы лучше помог, чем всякую чушь нести, – рявкнул Джонсон, дёргая за столбом связанными руками.

Жрице ещё никто не оказывал сопротивления. Влажные губы расплылись в похотливой улыбке, ей понравился этот чужак. Смелый, вон как глазами сверкает, сильный, раз её не боится, такой в постели будет очень хорош. Она что-то сказала, причмокнула, шагнула к странному пленнику, потянувшись толстыми сосисками пальцев к его штанам.

Стивен бросил попытки освободиться и, глядя в ненавистное лицо, угрожающе произнёс:

– Только тронь, сука, и всё твоё племя будет валяться у моих ног, умоляя о пощаде.

Дикарка застыла на месте, она не поняла ни слова, но интонация и выражение лица чужеземца говорили сами за себя.

Стивену показалось, будто немой поединок между ним и жрицей продолжался целую вечность, на самом деле прошло не больше секунды. Дочь вождя запрокинула голову, издала каркающие звуки, чем-то похожие на смех, приблизила к Стивену изрытое оспинами лицо и, глядя ему прямо в глаза, медленно поднесла руку к ширинке.

– Чан, быстро переведи ей всё, что я недавно сказал, – сквозь зубы потребовал Джонсон, сжав за столбом кулаки.

Запинаясь и коверкая слова, Чан Кай-Ши перевёл. Жрица опустила руку, удивлённо посмотрела на переводчика, на Стивена, опять уставилась на толмача.

– Сонго дакоибуку туси, – сказала она и от души врезала крестьянину по лицу. Чан Кай-Ши вскрикнул, дёрнул головой, из разбитого носа тонкой струйкой потекла кровь.

– Ну держись, гнида черномазая, – Стивен сплюнул на землю. – Герхард, ты меня слышишь?

– Слышу, не глухой.

– Пора взяться за них по-настоящему, взорви здесь что-нибудь, пусть эти твари испугаются как следует.

– Не боись, дружище, всё будет нормуль. Скажи Чану – пусть зажмурится. На счёт три. Раз…

– Чан, закрой глаза, – что есть мочи крикнул Стивен и плотно сомкнул веки.

Жрица увидела, как странный пленник зажмурился, торжествующе рассмеялась.

– …Три!

Герхард пальнул «слеповухой» из подствольника и ткнулся головой в землю, не желая схватить «зайчика». Граната взорвалась в кругу туземцев, произведя переполох, они прекратили пляску, в страхе упали на колени. Из всех дикарей только вождь и жрица остались на ногах.

– Молодец! – прохрипел шлем голосом Стива. – Видишь большую кучу дров? По моей команде разнеси её на хрен.

Герхард перезарядил гранатомёт, навёл оружие на мишень и приготовился к стрельбе. Неожиданно в перекрестье прицела появилась верховная жрица. Наполовину оглохшая и ослепшая от взрыва она неровно шла, щупая воздух перед собой.

На площади стоял страшный гомон. Испуганные дикари выли на разные голоса, бились головами о землю, рвали на себе волосы, посыпали их пылью. В ушах пленников тоже непрерывно звенело. Стивен повернулся к проводнику, закричал:

– Чан, быстро объясни этой суке: или она отпускает нас, или я разметаю дрова по округе.

– Слушаюсь! – расплылся крестьянин в довольной улыбке. Не прекращая улыбаться, он перевёл ультиматум, громко выкрикивая каждое слово.

Туземка остановилась, повернулась на звук. Щупая воздух, пошла к переводчику, сильно топая толстыми ногами. Широко раскрытые глаза почти ничего не видели, только расплывчатые пятна вместо пленников и темные, уходящие в голубоватую муть полосы столбов.

Не отрывая голов от земли, дикари завопили ещё громче, умоляя отпустить ужасного колдуна. Насмерть перепуганный отец с хриплыми воплями бросился наперерез дочери, на ходу размахивая посохом.

Жрица с ужасным рёвом оттолкнула вождя, тот пушинкой отлетел в сторону, плюхнулся в пыль костлявым задом. Птичий череп сорвался с палки, закатился за столб Стивена и застыл с задранным кверху клювом. Корона из перьев съехала набок, потная лысина оголилась. Бусы порвались, теперь на худощавой старческой груди болталась пустая нитка из сухожилий, а по земле вперемешку рассыпались кости и сушёные лапки древесных крыс.

– Давай! – крикнул Стивен.

Герхард нажал на курок, автомат дёрнулся в руках, выплёвывая гранату. Она описала длинную дугу и упала в центре шалашика из дров. Грохнул взрыв, политые маслом деревяшки разлетелись в стороны, рисуя в воздухе дымные следы. Гранатные осколки защёлкали по стенам хижин, несколько кусочков металла чиркнули по камням в опасной близости от пленников, ещё один пролетел рядом с широким задом туземки, срезав острым краем часть юбки.

Дикари взвыли от ужаса, поползли к ополоумевшей дочери вождя, непрерывно повторяя:

– Кудо си-си бенуси!

– Господин «ангел», получилось! – радостно закричал Чан Кай-Ши. – Они просят нас отпустить!

Между тем дикари завопили громче, Чан едва успевал переводить:

– Они боятся вашего гнева, говорят: вы умеете управлять громом и молниями, просят у вас прощения и молят жрицу дать вам великие дары.

Жрица рыкнула на испуганных соплеменников, прыгнула к одному из отмеченных тряпицей воинов, сильно пнула в лицо. Тот упал набок, прикрыл голову руками, заскулил и сжался в комок. Она добавила ему ещё несколько раз, врезала соседям для острастки и повернулась к Стивену.

Злобно щуря покрасневшие глаза, скаля жёлтые зубы, верховная жрица медленно наступала. Толстые пальцы подрагивали, из перекошенного рта вырывался какой-то хрип.

– Мало тебе, стерва? – холодно сказал Джонсон. – Тогда я разломаю твою долбанную хижину. – Не поворачивая головы, бросил короткое:

– Переведи!

Чан перевёл. Жрица зарычала от злости, прыгнула к Чан Кай-Ши, замахнулась. В мгновенно возникшей тишине звонко щёлкнула оплеуха.

Стивен дёрнулся, будто засветили ему, верёвки сильно врезались в запястья. Не чувствуя боли в онемевших руках, он рявкнул со злостью:

– Не понимаешь, да? Герхард, раскидай по деревне это размалёванное убожество.

– Да не вопрос, – прошуршало в шлеме, – мне эта хрень тоже не нравится, рисунки слишком примитивны. Я пейзажи люблю.

Стивен услышал слабый хлопок, увидел, как из кустов вылетел тёмный цилиндр. Граната пролетела по воздуху, легко пробила соломенную крышу, упала на земляной пол.

Раздался оглушительный грохот, на месте хижины вспухло облако пыли, из которого вылетели пучки соломы, куски глины с тростниковыми палками. Обломки посыпались на спины вопивших от страха дикарей, забарабанили по земле, беспорядочно валясь с неба. Вместе с ними на площадь обрушился дождь из кровавых ошмётков куриц, некогда принадлежавших вождю.

Когда пыль немного осела, дикари на месте лачуги увидели дымящуюся кучу с торчащими во все стороны деревяшками. Повсюду валялись перья, несколько штук ещё кружилось в воздухе, снежинками падал птичий пух.

Туземцы взвыли пуще прежнего, вождь заорал громче всех и без чувств повалился на землю. Часть дикарей тоже упала в обморок, остальные поползли к жрице, умоляя отпустить пленников, пока ужасный колдун не разрушил все дома в селении.

Ей ничего не оставалось, кроме как уступить мольбам соплеменников и требованиям чужестранца. Она повернулась к жителям деревни, что-то лающе прокричала. Побитый Джонсоном туземец заскочил в ближайшую хижину, выбежал оттуда с каменным ножом в руках.

Стивен почувствовал, как верёвки ещё больнее врезались в кожу, а потом онемевшие запястья закололо от притока свежей крови. Вынув руки из-за столба, он с удовольствием потёр оставшиеся от пут следы и бросился к Мэтью. Как оказалось, вовремя. Опоздай он на долю секунды и тот с размаху бы приложился носом о камни площади.

Опустив на землю бесчувственного пилота, Стивен ударил его по щекам. Даймонт застонал, приходя в себя.

– Пить, – слабо попросил он, облизывая сухие губы.

– В джунглях попьёшь. Вставай, уходим отсюда. – Стивен помог пилоту подняться. Тот приник к столбу, обхватил руками, чтобы не упасть. – Стоять можешь? Помощь не нужна?

Мэтью помотал головой. Сознание ещё мутилось, но это не мешало ему держаться на ногах.

– Дай мне пару минут, и я готов.

– Хорошо, немного времени у нас есть. – Стивен повернулся к проводнику:

– Чан, переводи. В награду за освобождение я посылаю в джунгли людей, внешне похожих на меня, но без магических способностей...

– Эй, приятель, скромнее надо быть, – услышал он голос Миллера.

– С ними можно делать всё, – продолжил Стивен, – главное поймать их до того, как они выберутся из леса. Если вы не справитесь, я разрушу деревню, а каждого жителя превращу в камень. Я всё сказал. Он сложил руки на груди, надменным взглядом окинул столпившихся перед ним дикарей.

Чан Кай-Ши закончил переводить. Над площадью повисла тишина, только шумела листва джунглей, да слышалось редкое кудахтанье куриц.

Наконец туземцы взорвались радостными криками. Ещё бы! Великий колдун не сердится на них, наоборот, вместо наказания он дал возможность ублажить ненасытную жрицу новыми пленниками.

Охотники похватали копья и с улюлюканьем ринулись на поиски. Никому не хотелось испытывать на себе её домогательства. В отсутствие пленников мужчины племени разделяли с ней ложе. После подобных утех они несколько дней не могли ходить на охоту, так их выматывала любвеобильная толстуха.

Когда тапианы скрылись в лесу, дочь вождя что-то крикнула женщинам, показывая на развалины хижины. Дикарки разделились на группы и побрели в разные стороны за тростником, глиной и соломой, обходя стороной вождя. Тот с кряхтением и стонами ползал по земле, собирая рассыпавшиеся бусы.

Жизнь в деревне понемногу входила в прежнее русло.

42

Пока рядовые блуждали по джунглям, Джон Уилкис не терял времени даром. Он не зря поселился в доме миссис Робинсон. Прежде чем выбрать место временного пристанища, сержант долго приглядывался, повреждённый передатчик требовал ремонта, а запасные части к аппаратуре можно взять либо в специализированном магазине, либо на свалке.

Магазин отпадал сразу по двум причинам: во-первых, все покупатели комплектующих для специфической техники заносились в особый реестр, а во-вторых, аппарат для которого покупались запчасти, автоматически ставился на государственный учёт. Интересно, как сильно вытянулось бы лицо продавца, зайди сержант в магазин со спутниковым передатчиком в руках и со словами: «Здравствуйте! Мне, пожалуйста, пару вон тех микросхем, чип микропроцессора и пять резисторов для шифрогенератора «Спайворд мини» девятой серии». Наверное, пришлось бы менять витрину. Несчастный случай – отпавшей челюстью разбило стекло.

Значит, раз нельзя воспользоваться услугами магазина – остаётся свалка.

Определившись с источником снабжения, сержант приступил к поискам нужных людей. Кто может обеспечить доступ на свалку? Правильно, мусорщик.

Найти подобного человека в многомиллионном городе – пустая затея? Для тех, кто не знает где и как искать – да, для других – плёвое дело. Надо лишь внимательно смотреть и слушать.

Первая часть операции прошла успешно. Джон поселился в доме миссис Робинсон и сразу понравился ей. Осталось войти в доверие к её сыну и через него добыть необходимые детали. Но вот здесь случились непредвиденные трудности: Тим Робинсон никак не хотел идти на контакт. Любую попытку сержанта завязать разговор он воспринимал в штыки и уходил в другую комнату, да и вообще лишний раз не попадался на глаза.

Впрочем, сержант не собирался сдаваться так просто. Он искал пути к юноше, и это ему удалось.

Как-то вечером, возвращая к жизни перегоревший радиоприёмник мистера Персиваля, добродушного старичка из соседнего дома, сержант услышал осторожный стук в дверь.

– Войдите, – крикнул он и дунул на блестящую каплю припоя.

Дверь негромко скрипнула, в образовавшуюся щель просунулась голова Тима:

– Можно?

– Конечно, заходи, чувствуй себя, как дома. Уилкис усмехнулся, в его устах банальная фраза звучала двусмысленно, ведь до того, как он здесь поселился, комната принадлежала мальчишке.

Тим вошёл, втянул носом необычный запах. Когда-то нормальная комната превратилась в мастерскую. Из привычных вещей в ней остались только кровать вдоль стены, шкаф в углу, сундук и стол возле окна.

По всему полу громоздилась неисправная техника, электродвигатели, блоки питания. На столе россыпью лежали детали, инструменты, пучки разноцветных проводов. Даже на кровати валялись какие-то электронные штуки.

За столом сидел мистер Уилкис, в одной руке он держал зелёную пластину с серебристыми цилиндриками, синими и красными квадратиками, чёрными прямоугольниками, а в другой включенный в сеть паяльник с дымящимся жалом.

– Сэр, извините меня за грубость при первой встрече, – сказал Робинсон, топчась у порога. – Когда я увидел в коридоре армейские ботинки, вдохнул аромат куриного супа, у меня сердце от радости чуть не выскочило. Я подумал: мама согласилась с моим решением и пригласила домой военного рекрутёра, а оказалось… – он сокрушённо махнул рукой.

– Так ты поэтому на меня взъелся? Фу, а я-то думал, – сержант улыбнулся, ткнул паяльником в баночку с канифолью. Раздался негромкий пшик, струйки белого дыма потянулись к потолку, в комнате запахло сосновой смолой. Джон подцепил жалом немного припоя, поднёс к ножке конденсатора, подержал секунду. – Ну, чего встал у порога? Проходи, садись.

Тим шагнул к столу, вытянул из-под него стул, сел напротив сержанта.

– Значит, хочешь служить в армии? Уилкис положил паяльник на подставку.

– Да, сэр, очень хочу, только мама против. Она говорит: меня отправят на какую-нибудь войну, и я там обязательно погибну.

– С такими мыслями только в гроб ложиться, – хмыкнул Джон, проверяя перепаянную схему. Едва коснулся платы кончиками щупов – стрелка прибора отклонилась вправо. Он отложил тестер в сторону, взял отвёртку, вставил плату в крепления и принялся закручивать болтики.

Тим с интересом следил за ним. Ему всегда нравилось копаться внутри электрических приборов. В детстве он разобрал много различных устройств, за что не раз получал нагоняи от родителей.

– Вот и всё, – Джон убрал отвёртку в сторону, взял другую, побольше. – Дай мне, пожалуйста, вон ту штуку.

Тим подал пластиковую крышку, Уилкис быстро прикрутил её на место, перевернул приёмник, нажал кнопку включения. Старый прибор ожил, подмигнул жёлтым глазом индикатора питания, хрипло заперхал.

Сержант покрутил ручку настройки, красный квадратик двинулся с места. Чем сильнее он смещался в сторону, тем громче хрипели сетчатые динамики. Впрочем, иногда хрипы сменялись голосами, обрывками мелодий, другими звуками.

– Отлично! – Джон отложил выключенный приёмник в сторону, взял замызганную тряпочку и стал вытирать руки. – Так ты, значит, хочешь служить в армии, а мама тебя не отпускает?

– Да, сэр, очень хочу… а вы служили? – неожиданно спросил Тим, вертя в руках какую-то плату.

– Конечно, иначе, откуда бы у меня взялись военные ботинки, – усмехнулся Уилкис, убирая тряпку в ящик стола.

– Я вас серьёзно спрашиваю, без шуток.

– А я и не шучу. Хочешь, поговорю с твоей мамой, объясню, что к чему. В армии не всех посылают на войну, а те, кто воюют, не обязательно должны погибать. Я, как видишь, живой остался.

Тим от удивления выронил плату из рук.

– Вы на самом деле воевали взаправду?

– А разве можно воевать понарошку? Ладно, об этом позже поговорим. Ты мне лучше скажи: на свалку каждый день ездишь?

– Да, – кивнул Робинсон, – по нескольку раз.

– А там есть сломанные рации? Я нашёл у тебя одну, починил, надеюсь, ты не против?

– Спрашиваете?! Конечно, не против! А вам этих раций много надо? Там их много, штук тридцать, если не больше. Я одну взял, перед девчонками похвастаться. Хотел сам отремонтировать, да не получилось, – вздохнул Тим.

– Хватит шести, – сказал Уилкис, на всякий случай удвоив нужное количество.

Он очень обрадовался, найдя неисправную рацию. Ещё на корабле Паркера бойцы обговорили время и место встречи, если бы что-то пошло не так. Каждое утро с девяти до десяти Уилкис посещал мясные ряды городского рынка. До сих пор его люди не появились в Генусбурге, но рано или поздно это произойдёт и как тогда держать связь? Ходить в шлемах по городу?

Для связи с товарищами полицейские рации подходили лучше всего. В умелых руках они легко настраивались на недоступные городским службам каналы, сохраняя возможность принимать сигналы на рабочей частоте. Так можно и с командой общаться, и полицейские разговоры прослушивать. Полезное свойство при любой заварушке.

– Хорошо, мистер Уилкис, я завтра вам привезу, если их не растащили или случайно не разломали. У нас на свалке ездят огромные бульдозеры, – заговорщически прошептал Тим, наклонившись к постояльцу. – Высотой с наш дом, если не больше, мусор в карьеры сваливают. Говорят, после того как оба карьера доверху заполнятся, их засыплют землёй и посадят лес, а новую свалку в другом конце города сделают. Мне это бригадир по секрету шепнул.

Сержант молча кивнул, подмигнул одним глазом: мол, всё понял и сохранит информацию в тайне.

– А туда посторонних пускают? Там, наверно, много полезных вещей найдётся. Мне бы там побывать, – мечтательно сказал он, – хочу кое-что собрать, да вот деталей не хватает.

– Я видел, туда многие приезжают. Сторожа за деньги пропускают каждого, кто хочет забрать что-нибудь дельное.

– Вот как? И сколько просят?

Тим пожал плечами, взял со стола проволочку, накрутил на палец.

– Не знаю. Думаю, всё зависит от объёма… больше сотни вряд ли возьмут.

– Всего-то? Пфе! Ерунда! – Джон положил ладонь на руку Тима: – Слушай, а ты не мог бы меня на мусоровозе до свалки добросить, а?

– Нет, сэр, у нас с этим строго, – Тим высвободил руку, убрал со стола. – Нам категорически запрещено перевозить пассажиров, сразу могут с работы выгнать.

– М-да, – сержант почесал кончик носа, – плохо дело, а на такси до полигона можно добраться?

– Думаю, да – только не каждый согласится туда ехать, пахнет там не очень хорошо. – Тим помолчал, а потом хрипло обронил: – А у нас в гараже машина.

Сержант вскинул голову:

– Что ты сказал?

– Машина в гараже, – повторил Тим, теребя сложенные на коленях руки.

Уилкис резко вскочил, больно стукнулся о ножку стола, зашипел, схватившись за ушибленную ногу.

– Чего ты раньше-то молчал?

– Так она не работает, поломалась незадолго до смерти папы, он хотел её починить, да не успел.

Джон похромал к двери:

– Пошли скорей, я посмотрю, может, там ничего серьёзного.

43

Гараж встретил прохладной полутьмой с запахами машинного масла и бензина. В первые несколько секунд Уилкис ослеп и ориентировался на звуки. Тим шёл впереди, и каждый его шаг сопровождался разнообразными скрипами лестницы: от лиричного сопрано до колоритного баса.

Едва глаза Джона привыкли к темноте, раздался негромкий щелчок выключателя. Под потолком мигнули и загорелись две трубчатые лампы, равномерно освещая окрашенные в зелёный цвет стены.

Уилкис зажмурился, несколько раз поморгал и осмотрелся. В углу пыльный плафон прислонился к ровному штабелю колёс. Чуть левее и выше к стене прибит фанерный щит с многочисленными крючками, на которых висят инструменты всяких размеров и функций. Вдоль длинных стен тянутся стеллажи. Расставленные по ним в художественном беспорядке какие-то канистры, коробки, высокие и низкие банки отдалённо напоминают контуры современного города. Посреди гаража снулой черепахой застыл серебристый «Сириус». Выпуклые глаза фар равнодушно смотрят на широкие створки ворот, а хромированная решётка радиатора напоминает искривлённые в усмешке губы.

Сержант даже присвистнул от удивления, этот автомобиль являлся одним из тринадцати тысяч эксклюзивных экземпляров, выпущенных к столетнему юбилею завода «Мартин Мюллер». Неуклюжий с виду, он творил на трассе настоящие чудеса, ведь его сердце – это сверхмощный турбированный двигатель, способный разгонять «Сириус» до сотни за две с половиной секунды.

Неизвестно, как этот гоночный монстр оказался у Робинсона старшего. Автомобиль до сих пор стоил бешеных денег, даже сейчас, спустя тридцать лет со дня выпуска, за рабочий экземпляр просили минимум двести тысяч лардо.

Уилкис дотронулся до сдвижной крыши автомобиля, смахнул с краю лёгкий налёт времени. Пылинки закружились в воздухе, а на покрытом пылью металле остались следы.

– Ничего себе! У вас в гараже такая машина стоит, а ты на ней никуда не ездишь. Да ты знаешь, что это за автомобиль?

– Знаю, – Тим прикоснулся к изгибу крыла, – это папина гордость и страсть. Я же говорил: она поломалась, а починить я её не могу, плохо в машинах разбираюсь. Да и прав у меня нет.

– Понятно. Ну, давай посмотрим. Открывай.

Тим заглянул в салон, потянул на себя скрытый под приборной панелью рычаг. Звонко щёлкнул замок, Джон поднял крышку капота, склонился над моторным отсеком.

Внутри под кожухом находился компактный двигатель, от него к разноцветным бачкам тянулись резиновые шланги, куда-то вниз уходили гофрированные патрубки. Сбоку из глубокой ниши выглядывала аккумуляторная батарея, а спереди за конусовидным щитком прятались лопасти вентилятора.

– Эй, Тимми, дай-ка мне свечной ключ и вон тот с плоской головкой, – попросил Джон, внимательно осмотрев двигатель.

– Эти, да? – Тим показал на изогнувшийся коброй ключ и на длинную трубку с восьмигранником на конце.

– Угу!

Робинсон подошёл к щиту, снял инструменты:

– Держи.

Джон ловко поймал ключи, склонился над двигателем. Через минуту защитная крышка оказалась на полу. Тим заглянул через его плечо, удивлённо присвистнул. Оказывается, под пластиковой равниной прятался целый мир с его металлическими горами и впадинами, змеящимися каналами резиновых рек, поблёскивающими в искусственном свете стальными тоннелями.

Тим внимательно следил за действиями нового приятеля. Тот сдёрнул высоковольтные провода, вставил в отверстие восьмигранной трубки отвёртку и поочерёдно выкрутил свечи.

– Контрольный щуп.

Тим подскочил к стеллажу, в одной из банок нашёл похожий на складной ножик набор щупов, бросил Уилкису. Тот выдвинул подходящую пластинку, померял зазор. Когда очередь дошла до последней свечи, Джон спросил:

– Слушай, а как тебя без прав на работу взяли?

– Не знаю, – пожал плечами Робинсон. – Да там о них и не спрашивали, машину водить умею и то хорошо. Директору всё равно кого нанимать, лишь бы кто-то работал. Из «Трэшсервис» люди постоянно увольняются, работа грязная и тяжёлая.

Джон внимательно осмотрел свечу, нагара нет, электроды в прекрасном состоянии, щуп, как и положено, проходит с лёгким усилием. «Значит, дело не в свечах, придётся искать причину в другом месте», – подумал он, а вслух произнёс:

– Да уж та ещё работёнка, не позавидуешь.

– Ерунда, – махнул рукой Тим, – главное, деньги платят. Хорошо вы у нас поселились, хоть какой-то доход, кроме моей зарплаты…

– Так, хватит мне выкать, я не настолько старше тебя, чтобы выслушивать: «сэр», «вы», «ваше» и тому подобную дребедень, – Джон вкрутил последнюю свечу, положил ключ на верхнюю полку стеллажа, потёр руки, скатывая налипшую грязь в колбаски. – Цепляй наконечники, а я займусь аккумулятором.

Он обхлопал ладони, обошёл машину, встал с другой стороны моторного отсека. Здесь тоже есть чем заняться. Неприкрученные провода болтаются в стороне от покрытых белым налётом клемм. В аккумуляторной нише и подкапотной полке валяется растительный мусор. Видно, «Сириус» когда-то стоял на улице, под деревом или на открытом месте, где часто гулял ветер, другого объяснения обрывкам листьев, мелким семенам и чешуйкам почек у него не нашлось.

– Мама будет против такого обращения. Вы… ты наш гость, я должен соответственно к тебе относиться, – Тим надел наконечник провода на изолятор свечи.

Уилкис усмехнулся, хмыкнул.

– Шкурку дай.

Тим протянул кусочек наждачной бумаги. Джон согнул его пополам, зачистил клеммы аккумулятора, надел на них провода и протянул руку:

– Ключ на десять.

Робинсон снял со щита «трещотку», вложил в испачканную ладонь. Сержант склонился над мотором, Тим услышал лёгкое потрескивание, с каким головка ключа скользила вверх-вниз.

– Говоришь, мама против? – ухмыльнулся Джон, возвращая инструмент. – Но сейчас её с нами нет, значит, можно обращаться ко мне как угодно. Правильно? – Тим кивнул. – Ну вот, другое дело.

Он вернул защитную крышку на место, просунул болты в отверстия, затянул крест-накрест. Вытер руки какой-то тряпкой, подмигнул Робинсону:

– Закрывай, пора погонять малышку.

Тим вынул фиксатор из крепления, опустил капот, раздался негромкий хлопок.

– Молодец! Где ключи от машины?

Робинсон снял со стены связку ключей, протянул сержанту, спустя несколько секунд услышал стрёкот стартёра, сменившийся басовитым рокотом двигателя.

– Ну, что я говорил? – Джон расплылся в довольной улыбке, поиграл педалью газа, слушая рычание «Сириуса».

Гараж постепенно наполнялся сизоватым дымом и запахом сгоревшего топлива, под потолком щёлкнуло реле вытяжки, загудели вентиляторы, выбрасывая отработанные газы на улицу.

Уилкис махнул рукой:

– Садись в машину, покатаемся по городу, проверим, на что она способна. – Тим забрался в салон, хлопнул дверцей. – Запомни, приятель, – повернулся к нему Джон, – ещё не появилась такая техника, с которой бы я не справился!

Словно издеваясь над ним, двигатель фыркнул и заглох.

– Что за… – сержант повернул ключ зажигания, стартёр зажужжал, прокручивая маховик, но двигатель не заводился.

– Вот и у папы такое было. Он так и не смог найти причину, чего уж говорить о нас с мамой. Я предлагал ей продать «Сириус», уже и покупателя нашёл, но она отказалась.

– А за сколько ты хотел его продать?

Уилкис выбрался из машины и снова склонился над моторным отсеком.

– За три тысячи. Покупатель сказал: эта рухлядь не стоит большего.

– Сам он рухлядь! Твоя мама молодец, тот мошенник хотел вас облапошить, за эту машину можно целое состояние получить. Странно, вроде всё в порядке. Ну-ка, сядь за руль.

Тим перелез на водительское сиденье, посмотрел на Джона.

– Что сидишь? Заводи.

Он повернул ключ, машина вздрогнула и довольно заурчала. Двигатель работал ровно, без перебоев.

– Вылазь, я поведу, – скомандовал сержант, захлопнув крышку капота. – Никогда ещё не управлял спортивным автомобилем.

Едва он подошёл к водительской двери, как «Сириус» заглох.

– Да чтоб тебя! – Джон просунул руку в окно, дёрнул за рычаг замка, опять полез к двигателю отыскивать неисправности.

– Папа говорил: машина издевалась над ним, как чуть прогреется – сразу же глохнет…

Уилкис резко разогнулся:

– Что ты сказал?

– Машина издевается, как прогреется – глохнет, – повторил Тим.

– Ну конечно! Вот оно решение, на поверхности, а я сразу не догадался. – Уилкис сорвал крышку с коробки предохранителей, раскачивая, выдернул из гнезда реле бензонасоса. – Жди меня здесь, я скоро!

Тим ещё ни разу не видел постояльца в таком возбуждении. Тот в несколько прыжков преодолел десяток ступеней, толкнул дверь и скрылся в коридоре. Какое-то время оттуда доносился топот шагов, но потом всё стихло. Он постоял на месте, слушая размеренное гудение потолочных ламп, затем сел в салон «Сириуса».

Спортивное кресло приняло его в объятья, плотно обхватило с боков, ноги сами нашли педали, пальцы крепко сжали оплётку руля. Тим передвинул рычаг коробки в положение «Ход», глубоко вдохнул знакомый запах кожаной обивки, закрыл глаза и тут же перенёсся на десять лет назад.

В тот день папа повёз их на море. В городе «Сириус» плёлся с черепашьей скоростью в плотном потоке автомобилей. Улицы пылали жаром, дорожное покрытие буквально плавилось под колёсами, в раскрытые окна вместе с раскалённым воздухом врывался чавкающий звук липнущего к покрышкам асфальта.

Дрожащее марево плавало над городом, впитывая в себя недовольные возгласы очумевших от жары людей и гневное бибиканье машин. Испытание километровыми пробками длилось долго, Тим изрядно устал, закапризничал. Мама пыталась успокоить его, давала воды, придумывала смешные истории – бесполезно, Тим не унимался, пока они не оказались за городом.

На трассе всё сразу переменилось: папа опустил крышу, до упора вдавил педаль газа. «Сириус» резво помчался вперёд навстречу морю и новым приключениям.

Наверное, Тим задремал, погрузившись в воспоминания, потому что вздрогнул от резкого хлопка, с каким Уилкис закрыл капот.

– Хорош спать, – улыбнулся Джон, заглядывая в салон. – Сними передачу и заводи машину. Не бойся, больше не заглохнет, – ответил он на немой вопрос Робинсона.

Тим сдвинул рычаг на себя, повернул ключ в замке зажигания. Двигатель бодро зарокотал, отвечая на каждое нажатие педали громким рыком.

– Нравится? Слышишь, как чисто работает, просто песня какая-то. Ладно, я открою ворота, а ты перебирайся на соседнее кресло.

Сержант отправился к воротам. В это время Тим переполз на пассажирское сиденье. Прошло уже несколько минут, а двигатель работал по-прежнему.

Зафиксировав створки ворот специальными упорами, Джон вернулся к работающему «Сириусу».

– Ну что, не заглох? – улыбнулся он. – А я тебе говорил: не сделали ещё такую технику, с которой я бы не справился.

44

Автомобиль плавно выкатился из гаража, остановился на асфальтированной площадке перед дорогой. Тим бросился к воротам, а Джон опустил складной верх и покрутил ручки магнитолы. Едва он добился ровного звучания, хлопнула дверца автомобиля, в соседнем кресле завозился Тим, коротко вжикнул ремнём безопасности, щёлкнул фиксатором замка.

– Я готов, – сказал он, глядя в улыбающееся лицо Джона.

– Тогда поехали!

«Сириус» выкатился на дорогу, в это время суток она пустовала. Уехавшие утром на заработки владельцы автомобилей ещё не вернулись, а муниципальный транспорт сюда отродясь не заглядывал.

Путь до автострады занял пятнадцать минут, ровное гудение двигателя навевало дрёму, Тим прикрыл отяжелевшие веки, клюнул носом.

– Не спи, приятель, всё самое интересное пропустишь, – толкнул его Джон.

Тим дёрнулся, распахнул глаза и увидел, как легко, не меняя тональности двигателя, машина набрала скорость. Она мчалась по автобану, обгоняя попутные автомобили как стоячие один за другим. Тим приподнял руку, в то же мгновение её с силой отбросило назад. Не желая больше экспериментировать, он положил ладонь на колено, скосил глаза и ужаснулся: на электронном табло спидометра ярко горела цифра «320».

– Куда мы едем? – спросил Робинсон, почти не напрягая голос. Несмотря на открытый верх, в салоне было на удивление комфортно.

– Скоро узнаешь, – бросил Джон, не отрываясь от дороги. Движение на таких скоростях требовало внимания и полной концентрации, при малейшей ошибке «Сириус» в любой момент мог оказаться в кювете.

Тим немного помолчал, послушал льющуюся из динамиков музыку, поглазел по сторонам. Скукота. Деревья мелькают с невообразимой быстротой. Смотришь вперёд – ещё куда ни шло, но стоит повернуться – и всё сливается в сплошной зелёный поток. Машины проносятся со скоростью метеора, только что маячила впереди, раз – и позади виднеется чёрная точка. Только и слышно короткое «вжиу», с каким они пролетают мимо.

– А что всё-таки было? – решился на очередной вопрос Тим. Он никак не мог поверить в реальность происходящего. Отец сколько раз пытался отремонтировать машину и ничего, а тут пришёл человек, что-то поделал, покрутил, повертел – и на тебе: движок заработал как миленький.

– Ерунда! Микротрещины на плате реле бензонасоса. Я пропаял дорожки и устранил проблему. Понимаешь, на холодном двигателе всё работало, но только реле нагревалось, микротрещинки в пайке расширялись, контакт пропадал, и всё – машина глохла. Как только плата немного остывала, проблема исчезала сама собой до нового скачка температуры.

– Так просто? Во всём виновата маленькая коробочка?

– Ну да, мелочи губят любое дело, запомни это и уделяй им пристальное внимание. Никогда не думай о них свысока. Возьмём, например, обыкновенные болты, да хотя бы те, что крепят колёса этой машины. Вроде бы обычные железки, никакой ценности из себя не представляют, таких повсюду сотни тысяч, да что там, миллионы, но стоит им открутиться – и беды не миновать.

– Да уж, хороший пример. Тим ясно представил себе, что произойдёт, если на такой скорости у них отлетит колесо, и передёрнул плечами.

Примерно час они ехали молча, слушая музыку, гул мотора и лёгкий посвист ветра. Но вот «Сириус» постепенно сбавил ход, деревья замедлили бег, а машины перестали почти мгновенно исчезать за бортом. Спустя какое-то время, Тим смог разглядеть сидевших в соседних автомобилях людей, настолько упала скорость. Прошла ещё пара минут, теперь попутные машины обгоняли кабриолет, с рёвом проносясь мимо почти затормозившего «Сириуса».

Тим повернулся, он только хотел спросить, почему они останавливаются, как Джон резко вывернул руль, сворачивая на неприметную дорогу.

С десяток километров они пылили по грунтовке. Навстречу им приближалась густая стена леса. Налетающий ветер приносил влажное дыхание джунглей, сладковатые запахи прелой листвы, медовый запах цветов.

Тим видел, как из леса то и дело вылетали радужные кочипи. Они делали небольшой крюк, усаживались на ветви деревьев и, раздувая покрытые красно-синими перьями зобные мешки, зазывали самок весёлым пением. Свесив длинные хвосты, птицы наперебой хвастались красотой зоба, иногда раздуваясь до немыслимых размеров. В такие моменты они походили на воздушные шары, перевязанные цветной ленточкой.

Наконец скрипнули тормоза, «Сириус» остановился, почти уткнувшись бампером в густо усеянный шипами кустарник. Джон вышел из машины.

– Побудь здесь, я ненадолго, скоро вернусь.

Тим проводил его взглядом. Уилкис прошёл несколько метров по высокой траве вдоль джунглей, а потом неожиданно исчез, словно растворился в воздухе. Робинсон даже вскрикнул от неожиданности. Он мог поклясться, что не моргал, не закрывал глаза и не отворачивался, но факт оставался фактом: Уилкис как будто испарился.

Сержант нырнул в джунгли сразу, как заметил приметный ориентир из повалившихся крест-накрест деревьев. Проведя после высадки на планету ночь в лесу, он устроил наутро тайник под корнями вывернутого дерева, замаскировал его палой листвой и отправился в город.

Пришло время вернуться за оружием. По всем подсчётам его люди должны были вот-вот добраться до Генусбурга, а если они и погибли в лесу, в чём сержант сильно сомневался, задание никто не отменял, пусть в одиночку, но его нужно выполнить.

Он прошёл ещё несколько шагов, обогнул высокий куст папоротника, спрыгнул в глубокую яму, над которой страшным осьминогом растопырились корни поваленного гиганта. Подобрал суковатую палку с земли, подошёл к сваленным в кучу листьям, зашебуршил, разгребая толстый слой по сторонам.

Под листьями оказалась взрыхлённая земля. Сержант рыл яму, пока палка не стукнулась обо что-то твёрдое, он покопал ещё немного, присел над тайником, ухватился за уложенные сверху ручки, дёрнул.

Тяжёлый баул грохнулся возле ног, внутри что-то негромко звякнуло. Уилкис присел на корточки, смахнул с матерчатой крышки остатки земли, потянул за бегунок. Вжикнула молния, длинный язык прорезиненной ткани откинулся в сторону.

Джон покопался в сумке, спрятал нож за отворот ботинка, снарядил пистолет обоймой и передёрнул затвор. Раздался негромкий щелчок, сержант поставил оружие на предохранитель, сунул за пояс. С безотказным «фальконом» он чувствовал себя намного увереннее.

Снова вжикнула молния, Джон рывком перенёс на край углубления наглухо закрытую сумку, закидал тайник землёй, сверху насыпал листвы. Вооружившись палкой, придал жёлто-коричневому ковру естественности, сам выбрался из ямы, заровнял оставшиеся следы, повесил баул на плечо и зашагал обратно к машине.

45

Попутчик отсутствовал несколько минут. Всё это время Тим искал объяснение необычайному феномену. От поисков истины его отвлёк резкий хлопок и неожиданное содрогание кузова. Тим обернулся. Позади кабриолета, опёршись рукой на крышку багажника, стоял Джон.

– Эй, ты кого там высматривал? Уилкис пошёл в обход машины.

– Тебя, а ты как здесь оказался? Ты же недавно там был, я за тобой наблюдал, ты шёл, шёл, а потом раз и… и всё.

– Испугался? – усмехнулся сержант, легко запрыгивая в машину.

– Я?! Да ты что!.. Есть немного, – сознался Тим под насмешливым взглядом. – Слушай, а как ты это сделал? Я глаз с тебя не сводил, но не заметил, как ты исчез. Научи меня, а?

– В армии научат, поехали домой. Джон завёл двигатель, развернулся широким полукругом, оставив на траве следы от колёс.

– Скажешь тоже, – хмыкнул Робинсон, глядя в зеркало на удаляющиеся джунгли. Место, где исчез сержант, манило его как магнит, казалось средоточием волшебной силы. На мгновение ему даже почудилось, будто и с ним могло произойти то же самое, окажись он там. На самом деле он прекрасно понимал: исчезновение Джона – результат многолетних тренировок.

Когда джунгли превратились в узкую полоску на горизонте, Тим повернулся к водителю:

– Твои слова да маме в уши. Она только об армии услышит, как с ней сразу истерика приключается.

– Не паникуй раньше времени, я обещал поговорить с твоей матерью? Обещал. Вот и всё, расслабься, думай о другом, нечего всякой ерундой голову забивать.

– Хорошо, не буду. – Тим помолчал, покачиваясь в кресле. «Сириус» пылил по грунтовке, «сглатывая» подвеской неровности дороги, лишь попадая на глубокие выбоины, колёса проваливались, издавая негромкий стук. – А ты из леса контрабанду принёс? Здесь было место закладки тайника, да?

Джон посмотрел в горящие от восторга глаза:

– Не те вопросы задаёшь, парень. У тебя есть проблемы со сном?

– Нет, а почему ты об этом спрашиваешь?

– Потому! Меньше знаешь – крепче спишь. Понял?

Тим ощутил нарастающее чувство обиды, с ним разговаривали как с ребёнком, с глупым младенцем, не знающим жизни. Нижняя губа непроизвольно выпятилась, ноздри затрепетали, дыхание усилилось, а на щеках появился слабый румянец.

«Ну и подумаешь! Тоже мне герой! Не хочешь говорить, так и скажи, нечего тут из себя строить!» – чуть не выкрикнул он в лицо Уилкису, но вовремя сдержался.

– Ладно, не обижайся. Это мои личные вещи. Большего я не могу сказать, правда. Но я обещаю: придёт время – и ты всё узнаешь. Без обид? – Тим кивнул. – Вот и хорошо. Значит, мир?

Робинсон пожал протянутую руку:

– Мир! Но ты мне обещал, не сдержишь слово – берегись! Я тогда сразу расскажу маме, кто съел без спроса её черничный пирог.

– А это уже шантаж, – засмеялся Джон, – удар ниже пояса. Твоя мама изумительно готовит, я никогда в жизни не ел с таким удовольствием и аппетитом.

– Да, она у меня супер, – с гордостью в голосе сказал Тим. – Хорошо бы успеть к ужину, мама не любит повторно разогревать еду, она говорит: это портит вкус и качество пищи.

– Правильно, я так же думаю. Держись!

Джон резко вывернул руль, добавил газа. Свистя покрышками, «Сириус» выпрыгнул на шоссе, промчался перед гудящим грузовиком, проскочил в промежутке между двумя машинами, проехал по заросшему травой разделителю и вклинился в попутный поток транспорта.

Опешившие водители ещё жали на клаксоны, а спортивный автомобиль, помаргивая стоп-сигналами и перестраиваясь из ряда в ряд, уже вовсю мчался к далёкому городу.

Понемногу сгущались сумерки, Джон включил фары и сбросил скорость, в условиях ухудшившейся видимости только сумасшедший или самоубийца будет лететь, выжимая из движка три с лишним сотни километров в час.

Домой они вернулись затемно. «Сириус» свернул на подъездную дорожку, свет фар выхватил из темноты фигуру миссис Робинсон, та стояла у ворот гаража в неизменном халате и в тапочках с розовыми помпонами. Усеянная крупными бигуди голова прикрыта прозрачной косынкой, на груди висит переброшенное через плечо кухонное полотенце, расставленные в стороны руки упираются в бока.

– Молодые люди, я хотела бы знать, где вы пропадали всё это время? – прозвенел голос Глории.

Тим выскочил из машины, бросился к матери.

– Мама, не ругайся, пожалуйста, мистер Уилкис починил «Сириус», мы просто решили немного покататься.

Щёлкнул замок двери, Джон неспешно выбрался из салона, хлопнул дверцей.

– Миссис Робинсон, прошу вас, простите меня. Это я во всём виноват. Тим несколько раз просил меня вернуться, но я не мог этого сделать. Понимаете, – он подошёл к Глории, взял за руку, заглянул в глаза, – я никогда не ездил на таком превосходном автомобиле. Ощутив его динамику и мощь, я не мог удержаться. Мы ехали до темноты, только тогда я очнулся от магии «Сириуса» и повернул обратно. Ещё раз прошу прощения и обещаю: больше такого не повторится.

Джон учтиво поклонился, слегка прикоснулся губами к руке женщины.

– Мой муж тоже любил эту машину. Он в ней души не чаял и очень расстроился, когда она поломалась, – всхлипнула Глория, высвободила руку и отвесила сыну шутливый подзатыльник:

– Учись, оболтус, хорошим манерам у мистера Уилкиса. Я хотела задать ему трёпку за остывший ужин, но не могу: он обладает странной способностью переводить мой гнев в другое русло.

Хозяйка повернулась к Джону:

– Но вы сами виноваты, мистер, мне придётся разогревать мясной пирог и если он вам не понравится – пеняйте на себя, нечего к ужину опаздывать.

Миссис Робинсон вздохнула, покачала головой и, бормоча под нос, удалилась на кухню.

– А ты боялся, – прошептал Джон на ухо Тиму. – Я же сказал, всё будет тип-топ.

– Ничего я не боялся, – фыркнул Тим. – Скажешь тоже.

– Не надо, я всё видел. Слушай, а почему твоя мать с полотенцем ходит?

– А-а, – махнул рукой Тим, – это у неё фишка такая, если что не по ней, она им махаться начинает. Тебе повезло, ты удачно прогнулся, а то бы огрёб по шее за опоздание. Мне прилетало, то ещё удовольствие.

– Да ладно?! Не врёшь?

– Не-а, кулинария для неё святое. Так что поторопись вымыть руки и сесть за стол, если не хочешь получить волшебный пендель, – засмеялся Тим.

– Ну, если так обстоят дела, не будем испытывать мамино терпение. Сейчас загоним «Сириус» и пойдём ужинать. 

46

После ужина Джон спустился в гараж, достал из багажника сумку. Стараясь не попадаться на глаза хозяевам, поднялся к себе в комнату. Первым делом запер дверь, потом достал из сумки повреждённый спутниковый передатчик и шлем.

«Вдруг Миллер с Джонсоном оказались в радиусе действия радиостанции», – подумал он, готовясь выйти на связь. Но все его попытки оказались безуспешными, на позывные никто не отвечал.

«Хорошо, попробуем в другой раз».

Джон снял шлем с головы, положил в сумку. Теперь предстояло спрятать вещи так, чтобы никто не смог их найти. Он огляделся. Шкаф не подходит, под кроватью тоже не спрячешь, сундук, так тот меньше сумки будет. Сундук!

Уилкис прошёл в дальний угол, сдвинул потрёпанную временем утварь в сторону, достал из ботинка нож. Присев, подковырнул кончиком лезвия паркетную дощечку, чуть приподнял. Удерживая большим пальцем левой руки, глубже просунул лезвие, надавил. Планка хрустнула, подалась, ещё одно маленькое усилие – и она выскочила, оставив в паркетном квадрате зияющую дыру.

Работа пошла намного быстрее, планки вылетали одна за другой. Скоро образовалось достаточное по величине отверстие, Джон просунул в него руку, пошевелил пальцами в воздухе. Чтобы дотянуться до чернового потолка первого этажа, пришлось лечь на пол, только тогда кончики пальцев коснулись шершавых досок.

Сержант разобрал ещё один фрагмент пола, спрятал сумку в тайник, заложил отверстие дощечками. У одной из них пришлось срезать нижнюю кромку паза, иначе планка не вставала на место.

Когда паркету вернулся первозданный вид, а сундук снова переместился в угол, сержант приступил к ревизии передатчика. Повреждения оказались не настолько критическими, найти бы необходимые запчасти, заменить и можно выходить на связь.

«Завтра съезжу на свалку и сам покопаюсь, – подумал он, пряча «Спайворд» в шкафу. – Лейтенант, наверно, на сироп изошёл, все разумные сроки вышли, а от нас ни слуху, ни духу. Не хотел бы я оказаться на его месте. Так, что тут у нас?..»

Джон довольно потёр руки, подсел к заваленному электронным хламом столу. Почти все соседи Глории оказались людьми достаточно пожилыми. У них накопилось много неисправной техники, старики не хотели расставаться с нажитым за долгую жизнь барахлом, поэтому, прознав о постояльце миссис Робинсон, принесли рухлядь ему на ремонт. Уилкис восстановил старинные приборы за бесценок, довольные соседи рассказали об этом знакомым, и теперь реликтовая техника валила к нему со всего квартала.

Сержанта это нисколько не огорчало, ему нравилось копаться в электронной начинке различных устройств, это было его хобби, грозившее со временем стать призванием.

«Если меня не убьют», – подумал он и трижды прикусил язык, чтобы не накликать дурную судьбу.

47

Первый галактический сектор. Планета Атлантис.

 

Лейтенант спецотдела Агентства Галактической Безопасности Рой Хадсон действительно не находил себе места. Давно уже вышли все разумные сроки, а отряд так и не вышел на связь. В гибель ребят верить не хотелось, но факты упрямая вещь. Раз от них до сих пор нет весточки, значит, с ними что-то случилось: или погибли в космосе, или при десантировании на планету. Правда, есть ещё вариант с поломанным передатчиком, за него лейтенант держался, как за спасительную соломинку, но с каждым днём уверенности в благополучном исходе становилось всё меньше и меньше. Жаль, конечно, терять отличных парней, но такова специфика службы.

Рой Хадсон встал с кресла, пригладил смоляные волосы, прошёлся по кабинету. Остановился возле мазни современного художника в пластиковой раме под дерево. Скользнул живыми глазами по разноцветным линиям, издали складывающимся в лицо молодой женщины, с шумом втянул широким носом воздух. Сцепил за спиной жилистые руки в замок, повернулся и зашагал к окну.

Ему с самого начала не нравилась затея с отправкой отряда на Низебул, но приказы, как известно, не обсуждаются. Директору Агентства лучше знать, кого и куда направлять и с какой целью.

Рой нарезал ещё несколько кругов по кабинету, вернулся в кресло. На лбу появились глубокие морщины. В последнее время в Агентстве происходили странные вещи. На первый взгляд никак не связанные друг с другом события при здравом размышлении выстраивались в одну цепочку.

Лейтенант погладил гладко выбритый подбородок, взял в руки карандаш, положил перед собой лист бумаги. Начертил в центре треугольник, а по бокам от него разместил несколько квадратов, каждый из которых обозначал одно из произошедших недавно событий.

Постепенно фигур становилось всё больше, между ними проявлялись внутренние связи. Схема становилась всё сложнее и запутаннее, квадраты соединялись не только друг с другом, но и с удалёнными соседями, причём не опосредованно, а через загадочный треугольник.

Рой нарисовал внутри него жирный знак вопроса, бросил карандаш на стол. Судя по схеме, в Агентстве появился «крот», но кто он и где окопался? Откуда ведёт подрывную деятельность? Срочно нужны доказательства, факты. Нельзя идти на доклад к полковнику Бэйли с этой бумажкой и кучей домыслов. Он даже слушать не станет.

Рой скомкал схему, поджёг и положил в пепельницу. Огонь быстро превратил бумагу в тёмный комок пепла с пробегающими по нему дорожками искр. Лейтенант размял пепел, высыпал в самодельный конверт, тщательно упаковал и спрятал в карман.

«Надо встретиться с Бобом, – подумал он, вставая из-за стола. – Может, ему удалось что-нибудь раскопать. Эх, сержант, сержант, как ты мне сейчас нужен. Лишь бы ты и твои ребята оказались живы».

Лейтенант вышел из кабинета. Звонить Штиману с рабочего телефона всё равно, что сказать вслух: «Я иду искать!» Внедрившийся в Агентство шпион наверняка имеет доступ к системам связи.

«Лично я занялся бы этим в первую очередь», – сказал про себя Рой и шагнул в распахнувшиеся перед ним двери лифта.

Хадсон позвонил следователю Отдела Собственной Безопасности АГБ с уличного таксофона. Договорившись о встрече в павильоне дендропарка, лейтенант пришёл туда чуть раньше назначенного срока.

Сидя на скамейке, он наблюдал за наводнившими парк людьми. Влюблённые парочки кормили слетевшихся на угощение птиц, мамочки внимательно следили за резвящимися неподалёку детьми, одинокие мужчины гуляли вдоль осыпанных цветами кустов, приглядываясь к миловидным девушкам без пары.

Как обычно, Штиман постарался подойти незамеченным. Услышав позади лёгкий шорох, Хадсон произнёс, не поворачивая головы:

– Привет, Боб! Стареешь, походка уже не та.

Штиман в неизменном сером пальто, такого же цвета фетровой шляпе, тёмных брюках и ботинках на толстой подошве обогнул скамейку, сел рядом с лейтенантом. Снял шляпу, положил слева от себя, достал из кармана расчёску и тщательно причесал редеющие волосы. Старый следователь не следил за модой и круглый год ходил в одном и том же. Менялись только головные уборы. Летом он носил шляпу, ранней весной и поздней осенью – кепку, ну а в зимние морозы не брезговал шапкой.

– Здорово! Думаешь, решил тебя проверить, так ни на что не гожусь?

– Ну, конечно, решил проверить, кто бы спорил, – усмехнулся Рой, отметив, что у Боба на щеках и носу добавилось звёздочек от лопнувших сосудов.

– Ладно, проехали. Ну, говори чего звал. Или просто соскучился? Захотелось со старым другом повидаться?

С первых секунд встречи Боб сканировал окружающее пространство. От его с виду рассеянного, легко скользящего по сторонам взгляда ничто не ускользало. Всё было в порядке, пока он не увидел сидевшего на третьей справа скамейке человека. Вроде бы одет как все, но что-то не так. Ага! Время от времени дотрагивается пальцем до уха… Поправляет микронаушник?!

– Не успел ещё соскучиться, времени мало прошло. Боб, у меня на душе кошки скребут, о сержанте с ребятами до сих пор ничего не известно…

– Хреново! Но ты погоди панику наводить. Может, приземлились непонятно где, а у передатчика батареи сели, – предположил Штиман, незаметно наблюдая за незнакомцем. Тот вёл себя довольно странно: шумно говорил, жестикулировал, всячески привлекал к себе внимание и время от времени дотрагивался до уха.

– Да я и не паникую вовсе. Ты мне лучше скажи: вы с Тедди узнали что-нибудь?

– Угу, тебе подробно рассказывать или как?

– Или как, подробности оставь для мемуаров. Тебе до них недолго осталось, – усмехнулся Рой.

– Очень смешно, – скривился Боб и покосился на странного человека. Тот внимательно смотрел в их сторону, одна рука спрятана за отворот пиджака, другая нервно подрагивает на колене.

«Сейчас стрелять будет», – мелькнуло в голове Штимана. Он только хотел столкнуть Роя со скамейки, как в павильон вкатилась тележка мороженщицы.

– Покупайте мороженое! Пломбир, сливочное, эскимо. Мороженое, кому мороженое? Вам какое? – подкатила торговка тележку к филеру.

Тот вынул руку из-за лацкана пиджака, приложил к уху:

– Что? Говорите громче, я плохо слышу.

«Так он глухой! Тьфу ты, совсем нервы расшатались. Хорошо, что Роя со скамейки не спихнул», – подумал Штиман и почувствовал лёгкий удар по плечу.

– Эй, Боб, ты уснул что ли? Долго молчать будешь?

– Да я так, задумался немного, – он повернулся к лейтенанту. – На чём мы остановились?

– Ни на чём. Ты даже рассказывать не начал. Давай коротко, в двух-трёх словах обо всём, что узнал.

Хадсон откинулся на спинку скамейки, закинул ногу на ногу, сцепил руки на колене и покачал носком ботинка.

– Ладно, – Боб соединил пальцы в замок, тоже откинулся на спинку скамейки. – Бэйли шпион.

– Что?! – Рой чуть не подпрыгнул на месте. – Ты в своём уме? По-твоему директор Агентства Галактической Безопасности работает против своей же конторы?

– Тихо, сядь спокойно, – прошипел Боб. – Не привлекай постороннего внимания.

Хадсон принял прежнюю позу, несколько раз глубоко вдохнул, приводя мысли в порядок.

– С чего такая уверенность? У тебя есть доказательства?

– Ещё нет, но будут. Мы хотим установить прослушку в его кабинете. – Рой дёрнулся, но Боб жестом приказал молчать. – Когда Тедди по твоей наводке обнаружил «жучки» в отделе криптологии, мы проникли в серверную, просмотрели записи и узнали, кто их установил. Это некто майор Хантингтон. Мы начали его искать и выяснили: он физически не мог этого сделать, к тому времени его уже не было в живых. Получается, кто-то убил майора, под его видом проник в зал шифровальных устройств, установил «жучки» и собирал информацию.

– Ты хочешь сказать – это сделал Бэйли?

– Нет, сам он этого не делал. Зачем пачкаться, если есть исполнители?

– Тогда откуда вам пришла в голову эта бредовая идея? – Хадсон поставил обе ноги на асфальт, наклонился вперёд, упираясь локтями в бёдра.

– Не кипятись, Рой. Разве ты сам не видишь, что происходит в Агентстве? Кто мог отдать приказ капитану дредноута, кроме Бэйли? Никто. Это раз. – Штиман загнул палец. – Только у полковника есть доступ к засекреченным сведениям об агентах, и что мы видим? На некоторых мирах агентурная сеть уничтожена подчистую. Вырезали не только действующих, но и добрались до «спящих», ещё никуда не внедрённых агентов. Это два. Кто отдал тебе приказ отправить парней на Низебул к месту пропажи последнего агента? Полковник. А на чём они туда полетели, на ведомственном корабле? Как бы не так! Кто, по-твоему, приказал коменданту космопорта отказать твоим парням в наряде на судно? Это три…

Боб выкладывал козыри один за другим. Лейтенант слушал его вполуха, разглядывая выступающие из асфальта камушки. Всё это и многое другое уже нашло отражение в его схеме. Неужели старый следователь прав и вопросительный знак в треугольнике это и есть полковник Бэйли? В голове не укладывается. Разве так можно?

Боб толкнул лейтенанта в бок:

– Эй, ты меня слышишь? – Рой кивнул, повернул голову к следователю. – Хорошо, а то мне показалось – ты уснул. Так вот, незадолго до смерти Хантингтон звонил невесте предупредить, что не придёт на свидание. Он сказал, – Штиман достал из кармана блокнот, раскрыл на нужной странице и прочитал: «На сегодня всё отменяется, старый козёл отправил меня в командировку».

– Кто отправил? – переспросил лейтенант.

– Старый козёл, – повторил Боб, засовывая блокнот обратно в карман. – Угадай, как звали начальника этого майора?

– Полковник Бэйли, – буркнул Хадсон. – Всё это хорошо, но у нас нет никаких доказательств, у нас вообще ничего нет, кроме домыслов! Может, это не он, вдруг его кто-то подставил?

– Вот поэтому мы и хотим установить прослушку в его кабинете. Только так мы докажем, виновен он или нет.

– Но как вы это сделаете? – Рой откинулся на спинку скамейки, сложил руки на груди. Мимо проходили две девушки в коротких платьицах и туфлях на высоких каблуках. Заметив недурного собой лейтенанта, они улыбнулись. Девица с короткой стрижкой что-то прошептала подруге, та стрельнула глазками, прыснула и весело засмеялась.

– А это уже не твоя забота. Ты вообще сиди и не вмешивайся, жди сведений от Уилкиса. Я уверен, с ним всё в порядке, такие парни просто так не сдаются. Собирай любую информацию, узнаешь что-нибудь дельное – сообщи. Всё понятно?

Рой кивнул, встал со скамейки, одёрнул сбившуюся штанину.

– Хорошо, Боб, на том и порешили. Появятся доказательства – дай знать. Я пошёл, а ты выжди пять минут и дуй в другую сторону.

48

Став вице-председателем, Генрих развернул активную деятельность по подготовке мятежа. Осторожно перенаправляя транспортные потоки, он доставлял мятежникам необходимое оборудование, вооружение, медикаменты и боеприпасы. Действовать приходилось с большой осмотрительностью, не привлекая постороннего внимания, но дела всё равно шли в гору. Решая свои проблемы, Генрих заботился и о делах государственных. Делал он это не потому, что чувствовал в этом потребность, просто так ему было легче проводить махинации с переброской стратегических грузов.

Несмотря на плотный график работы и массу новых обязанностей, Генрих Клаус фон Йодли не спешил передавать управление корпорацией в другие руки. Почти каждый день он наведывался в штаб-квартиру «Фарм Гэлакси», выслушивал отчёты, подписывал важные бумаги, давал новые указания и не только.

Не до конца доверяя Скиннеру, вице-председатель предпочитал вести тёмные дела из офиса корпорации. Там, в этом он был уверен на сто процентов, его никто не мог подслушать, а значит, все секреты и переговоры оставались в тайне.

На сегодня как раз намечался один из таких важных разговоров. Время, данное Витторио Ди Чинелло на поимку диверсантов, истекало, и Генрих ожидал получить отрадные известия.

Отправка группы спецвойск на Низебул явилась для него неприятным сюрпризом, хорошо Бэйли успел вовремя предупредить. Правда, несмотря на все усилия Генриха, им всё-таки удалось добраться до места назначения, и теперь всё зависело от Ди Чинелло. Он должен остановить их любой ценой, иначе тщательно выстроенная операция провалится, и казавшаяся такой близкой цель станет недостижимой.

Автомобиль плавно притормозил возле парадного крыльца штаб-квартиры. Первым вышел водитель. В тёмно-синей форменной одежде и фуражке с лакированным козырьком он сильно смахивал на пилота гражданской авиации, не хватало нашивок на рукавах и «крылышек» на пиджаке. Шофёр обогнул чёрный лимузин, распахнул дверь.

– Прош-у-у вас, сэр, – протянул он.

Генрих покинул комфортный салон, посмотрел на убегающий в небо зеркальный фасад здания. Высоко вверху горели неоновым светом пятиметровые буквы «Фарм Гэлакси» и вращался символ компании – восьмиконечная звезда в овале из змеи, кусающей себя за хвост.

– Жди меня здесь, – бросил вице-председатель и двинулся к стеклянной карусели, сквозь которую проходили возвращавшиеся с обеденного перерыва служащие. На крыльце его обогнала стайка весело щебечущих девушек в светлых блузках и серо-голубых юбках и несколько клерков в такого же цвета костюмах. Они немного потолкались возле роторной двери, поочерёдно проходя в здание.

Когда Генрих подошёл к входу, возле него уже никого не было. Он толкнул одну из четырёх створок с жёлтым кругом по центру. Дверь медленно провернулась, увлекая за собой в просторный холл с декоративным водоёмом посередине.

Генрих зашагал к искусственному пруду, в центре которого пузырился маленький фонтан. Задержавшись на мгновение у водоёма, с наслаждением втянул насыщенный освежающей прохладой воздух, полюбовался большими красно-белыми рыбинами с выпуклыми глазами и похожим на полупрозрачную вуаль хвостом. Они величественно плавали в голубоватой воде, лениво шевеля плавниками. Из усеянного камнями дна вырастали кустики подводных растений, рыбы иногда подплывали к зелёным веточкам и, выпуская изо рта редкие пузырьки воздуха, откусывали кусочки листьев.

У дальней стены наполненного светом холла царила шумная суета. Обед вот-вот должен был кончиться, а потому возле лифтов образовалась настоящая свалка. Сумевших пробраться в кабины осаждали орды наступающих клерков. Женщины визжали, царапались и кусались, мужчины пускали в ход кулаки, иногда награждали друг друга пинками. Под каблуками хрустели стёкла очков, одежда трещала по швам, лифты дзинькали в безуспешных попытках закрыть двери.

Свара длилась до медного звона гонга под пятиметровым потолком. Опоздавшие разом сникли, створки лифтов наконец-то захлопнулись, кабины покатились вверх, развозя счастливчиков по этажам. Оставшиеся в фойе приводили себя в порядок, одни прилаживали оторванные рукава, другие занимались пострадавшими в бою брюками. Женщины возвращали растрёпанным причёскам прежний вид, поправляли юбки, некоторые судорожно прижимали к груди блузки, поскольку пуговицы потерялись во время драки.

Генрих строго оглядел столпившихся.

– Что происходит? Почему вы здесь, а не на рабочих местах?

Застигнутые врасплох клерки повесили головы, все знали его пунктик насчёт дисциплины, даже секундное опоздание каралось увольнением с работы. На этот раз им повезло, сегодня директор оказался в хорошем расположении духа. Это было видно по его довольному лицу, с каким он рассматривал потерпевших поражение в битве за лифт.

– До конца квартала забудьте о премиях и дополнительных выплатах, пусть каждый напишет объяснительную. – Генрих заметил облегчение, промелькнувшее в глазах некоторых служащих и добавил с нотками лёгкой угрозы: – И не надейтесь улизнуть, у меня хорошая память.

Йодли хотел сказать что-то ещё, но в этот момент двери персонального лифта распахнулись, он вошёл в кабину, оставив сотрудников наедине со смешанным чувством радости и тревоги.

Скоростной лифт за сорок секунд доставил его на сто двадцатый этаж, где располагался офис президента корпорации.

В приёмной Генрих застал привычную картину: затянутые в блестящую лайкру ножки Брунгильды Майерс покоились на полированной столешнице, сброшенные туфли небрежно валялись под столом. Сама секретарша сидела спиной к занавешенному вертикальными жалюзи окну, перелистывая глянцевый журнал и слушая гремевшую в наушниках музыку.

Напольный вентилятор гонял по приёмной потоки воздуха. Когда он поворачивался к девушке, искусственный ветер шаловливо заглядывал под блузку, играл длинными волосами, шуршал уголками страниц. В такие мгновения полоски жалюзи осуждающе перешептывались, пока ветер, устыдившись, не убегал в сторону. На какое-то время воцарялся покой, но вентилятор поворачивался, и всё начиналось сначала.

Генрих с минуту любовался стройными ножками Брунгильды. Он любил её и надеялся когда-нибудь добиться взаимности, хотя врождённая скромность и робость по отношению к девушкам практически не оставляли ему шансов на счастье.

Вдоволь насмотревшись, Генрих бесшумно приблизился и пощекотал пальцем розовую пяточку. Брунгильда Майерс вскрикнула, отброшенный журнал прошелестел страницами, шлёпнулся на пол и раненой птицей замер в углу.

Спустя мгновение она уже стояла на ногах, сорванные наушники болтались на шее, а серо-зелёные глаза выразительно смотрели на босса. Ноздри точёного носа трепетали, вишнёвые губы слегка приоткрылись, показывая жемчужную полоску ровных зубов.

Генрих услышал под столом негромкую возню. Сначала на его лице отразилось недоумение, затем одна бровь поползла вверх, а губы искривились в лёгкой усмешке. Он понял: девушка наощупь надевала туфли.

Не желая ещё больше смущать секретаршу, Генрих Клаус фон Йодли шагнул к двери с табличкой «Президент».

– Брунгильда, приготовьте мне, пожалуйста, кофе. Ко мне никого не впускать, я буду занят в ближайшее время.

Майерс кивнула. Как только начальник скрылся за дверью, прошла к небольшому шкафчику, достала баночку кофе и стала колдовать над кофеваркой.

49

Девушка вплыла в кабинет, неся на подносе чашечку ароматного кофе, молочник со сливками и хрустальную сахарницу с кусочками колотого сахара. Всё время пока секретарша крутилась возле стола, Генрих молча наблюдал за ней. В те редкие моменты, когда она наклонялась, он замирал от восторга. Брунгильда не всегда носила бюстгальтер и сегодня, вот счастье, как раз был такой день.

Помощница закончила хлопотать, улыбнулась и, придерживая поднос у обтянутого короткой юбкой бедра, вышла в приёмную. Едва за ней закрылась дверь, Генрих вышел на связь с Низебулом.

Интерком коротко пискнул, извещая об устойчивом сигнале. На экране появилось изображение Ди Чинелло, тот, не мигая, смотрел в объектив камеры.

– Как твои дела? – Генрих добавил в кофе сливки, кусочек сахара, перемешал.

Витторио собирался с мыслями, не зная с чего начать. Услышав стук ложечки о край чашки, заговорил:

– Не очень хорошо, бывало и лучше.

Йодли сделал маленький глоток.

– А поподробнее. Или мне из тебя слова клещами вытягивать?

– Нет, сэр, не надо. Просто у меня несколько новостей и все не очень хорошие. С какой начинать?

– С любой, – хмыкнул вице-председатель. – Раз они все плохие – нечего и выбирать.

– Хорошо, сэр, – кивнул Витторио и отвёл глаза в сторону.

– В камеру смотреть! Я должен видеть твои глаза, чтобы знать обманываешь ты или нет.

Витторио снова кивнул, провёл рукой по безупречно уложенным волосам и уставился в глазок объектива.

– Сэр, на днях очередной караван подвергся нападению. Есть потери среди сухогрузов и судов сопровождения, но в целом груз почти полностью доставлен покупателям.

Генрих звякнул дном чашечки о блюдце.

– Та-а-к. И кто слил информацию о маршруте?

– Не могу знать, – Витторио опустил голову, но уже через мгновение пожирал глазами миниатюрную камеру. – Судя по расшифрованным сообщениям капитана каравана, виверы АБН появились неожиданно. Они вынырнули из ниоткуда и сразу атаковали суда конвоя и сухогрузы. Ответным огнём большую часть нападавших уничтожили. Капитан отметил одну странность: почти все корабли имели повреждения и атаковали из пушек, не применяя ракет. Я думаю, они случайно наткнулись на караван, возвращаясь на базу после тяжёлого боя.

Витторио замолчал, сложил руки на стол и как порядочный школьник ждал реакции на ответ.

– Понятно, – Генрих допил кофе, поставил чашечку с блюдцем на стол. – С этим я сам разберусь. Что с диверсантами? Твои люди их взяли?

– Нет. Пока нет, – быстро поправился Ди Чинелло, заметив, как сжались кулаки таинственного начальника. – Но мы работаем над этим вопросом и скоро сообщим приятные новости.

Генрих вышел из-за стола. В последнее время его немного донимала боль в левом колене. Он не мог долго сидеть, приходилось вставать и делать небольшую разминку. Камера повернулась за ним, но, будучи настроена под определённым углом, выдала на экран Витторио узор дорогого ковра и ноги в стильных ботинках. Один ботинок то исчезал, то появлялся в кадре, из чего мафиози сделал вывод: его покровитель делает какие-то упражнения.

Словно в подтверждение из динамиков интеркома вырвался слегка сбивающийся голос:

– Скоро – это когда уже будет поздно?

– Нет-нет, ни в коем случае. Обещаю, мы поймаем их до того, как они успеют вам навредить.

Зная, что патрон наверняка наблюдает за ним, Витторио решил выказать усердие. Он резко поклонился, но не рассчитал расстояние и с размаху треснулся лбом о столешницу.

– Молодец! – усмехнулся Генрих, следя за происходящим по экрану интеркома. Тот всегда поворачивался вместе с камерой, чтобы владельцу было удобно общаться с собеседниками. – Продолжай в том же духе. Можешь убиться головой об стену, но чужаки должны быть обезврежены.

– Будет сделано, – Ди Чинелло ощупал появившуюся на лбу шишку.

Вице-председатель сел за стол. Камера повернулась за хозяином, и на экране Витторио появились руки патрона.

– Хорошо, надеюсь, мы поняли друг друга, и ты всё сделаешь как надо. Да, забыл поблагодарить за проделанную работу, – сказал Генрих, намекая на недавние нападения на офисы «Фарм Гэлакси». – Всё вышло намного лучше, чем я ожидал.

– Спасибо, сэр, – расплылся в улыбке наркоделец. – Я рад, что мои действия принесли вам реальную пользу…

Генрих отключил интерком, заглянул в чашку, где, кроме коричневого полумесяца на дне, ничего не осталось. Побарабанил по столу, размышляя, вызвать Брунгильду или нет, но после короткого раздумья решил не беспокоить девушку. Гораздо важнее чашки кофе сейчас разобраться с неожиданно возникшими проблемами.

Новости Ди Чинелло и впрямь оказались безрадостными. По-видимому, эффект от ликвидации агентов АГБ закончился и всё началось сначала. Опять пойдут нападения на караваны, он будет получать сводки о потерях сотен тонн груза, возрастут расходы на боевое охранение.

– Ну уж нет! – Генрих треснул кулаком по столу, чашка подпрыгнула на блюдце, бдзынькнула и распалась на две неравные части. – Что за фигню делают эти чинайцы?! Наводнили Федерацию дешёвым дерьмом! Стоит дорого, а проку никакого, ломается от простого щелчка. Эх, то ли дело была посуда в моём детстве… – он смахнул обломки в урну для бумаг, мечтательно закатил глаза к потолку, вспоминая бабушкин трёхсотлетний чайно-кофейный сервиз. – Так, о чём это я? Ах да! Не для того я потратил столько времени и средств, чтобы, стоя на пороге безграничной власти, терпеть подобные унижения. Где этот мерзавец? Да я его в бараний рог согну!

Вице-председатель достал из внутреннего кармана пиджака телефон, нажал кнопку быстрого вызова. В трубке раздались длинные гудки, потом послышался бодрый голос директора Агентства Галактической Безопасности – полковника Дина Бэйли:

– Слушаю.

– Что всё это значит, полковник? – накинулся на него Генрих, даже не поздоровавшись.

– А-а, это вы, мистер Йодли, и я рад вас слышать, – скорчил недовольную гримасу Бэйли. Хорошо, вызов шёл не по видеоканалу, можно делать, что угодно, всё равно никто не увидит.

– Перестаньте паясничать! Вы забыли наш уговор? Я за что вам плачу огромные деньги?

– Да что случилось? Потрудитесь объяснить сначала, а уж потом осыпайте упрёками.

– А чего тут объяснять? Снова действуют какие-то тайные агенты, вы не до конца выполнили условия сделки, полковник! – крикнул в телефон Генрих.

Дин Бэйли почувствовал, как по спине пробежал холодок. Эта новость стала для него неожиданностью. Нападение на караван Йодли означало одно – в его Агентстве появился кто-то, кто работает против него. Тревожный сигнал. В любой момент его могут подсидеть, значит, надо держать ухо востро, чтобы не потерять нагретое местечко.

– Но я сдал всех, кто был в моём подчинении, – сказал полковник, лихорадочно просчитывая в уме, кто из его окружения мог бросить ему вызов. – Мне даже пришлось давать пояснения специально созданной комиссии по расследованию массового провала агентурной сети. Ваши упрёки не по адресу, господин вице-председатель. А кто напал?

– Судя по расшифрованным данным, нападение совершила группа виверов Агентства по Борьбе с Наркотиками.

– Ха! Тем более я ни при чём, – заявил полковник, с чувством огромного облегчения. – Вот если б это мои корабли общипали ваш караван, тогда другое дело. Вы ищете не в том месте, мистер Йодли.

Генрих услышал в трубке короткие гудки, нажал на кнопку сброса, спрятал телефон в карман. В мозгу беспрестанно вертелась оброненная полковником фраза: «Вы ищете не в том месте».

Он достал из ящика стола электронный планшет, вынул из гнезда стило с оптическим наконечником и начертил таблицу. В левой колонке записал названия планетных систем, с которыми вёл торговлю наркотиками, а в правой – имена и фамилии всех, кто знал о его тайных делах на каждом из миров. Заполнив таблицу, открыл новый файл, где изобразил схематическую карту маршрутов и условными знаками пометил места нападений на его караваны.

Пока он пытался выявить закономерности, Брунгильда, предварительно заперев дверь в приёмную, набрала на плеере цифровой код. На самом деле это устройство было настоящей шпионской машинкой, позволявшей не только прослушивать разговоры объекта, но и передавать зашифрованные сообщения координаторам операции.

Когда на дисплее высветилась комбинация цифр, означавшая, что установлен зашифрованный канал связи, Брунгильда склонилась над маленькой дырочкой в боку плеера и зашептала:

– Ястреб, Ястреб, я Синица. Код 2-13-47. Приём.

Через пару секунд на дисплее появилась какая-то несуразица из непонятных слов. Прошло ещё несколько мгновений, во время которых буквы в словах постоянно менялись. Но вот они выстроились во вполне понятную фразу: «Синица, я Ястреб. Есть контакт. Приём».

– Ястреб, мой клиент подкупил какого-то высокопоставленного полковника, – прошептала Брунгильда, прикрывая плеер рукой. – Тот за вознаграждение сдал ему информацию обо всех тайных агентах его ведомства. Предположительно речь идёт о гэбистах, личность предателя не установлена. Приём.

Минули томительные секунды ожидания, буквы прекратили чехарду, и секретарша прочитала: «Вы уверены? Обвинение серьёзное и требует весомых доказательств. Приём».

Майерс обхватила гаджет руками.

– Уверена. Поднимите личные дела всех полковников, недавно допрошенных спецкомиссией, проверьте каждого из списка, вряд ли их там будет очень много. Один из них «крот». Приём.

Наблюдая за быстроменяющимися буквами, Брунгильда краем глаза следила за дверью в кабинет начальника, тот мог выйти в любой момент. Главное, перевести устройство в стандартный режим до того, как Йодли заметит неладное. Впрочем, он уже привык к секретарше с плеером в руках и вряд ли его заинтересует её занятие. Но, как известно, лучше перебдеть…

Наконец на дисплее высветилось новое сообщение: «Принято. Благодарим за службу, Синица, конец связи». Плеер слегка завибрировал в руках, дисплей моргнул и выдал длинный список с названиями и хронометражем песен. Из лежащих на столе наушников полилась негромкая музыка. Это означало: объект ни с кем не ведёт переговоров и не пытается общаться с помощью сервиса мини-сообщений. В противном случае умный прибор сразу бы их зарегистрировал и выдал информацию агенту Синице.

50

Седьмой галактический сектор. Планета Низебул.

 

После чудесного освобождения из плена удача повернулась к путникам лицом. Каким-то чудом Чан вывел их к руслу широкой реки, по одному ему понятным признакам определил, если следовать вдоль него, можно добраться до границ деревни. Выбора всё равно не было, кроме проводника никто не знал дорогу, поэтому отряд доверился ему и двинулся вниз по течению.

Едва ступили на берег, крестьянин предупредил:

– Близко к воде не подходите, речные демоны монунгу очень коварны, они могут напасть на вас и утащить с собой.

– А как они выглядят? Зелёные, с глазами и чешуёй как у рыбы и пахнут тиной? – усмехнулся Стивен.

– Нет. У них когтистые лапы, зубастая пасть и длинный хвост. Вон они.

Крестьянин показал на песчаную отмель посреди реки. На небольшом островке грелась пара огромных монунгу. Они лежали как брёвна, расставив мощные лапы в стороны. Вдруг один из гигантов повернул плоскую голову, зубастая пасть распахнулась и путешественники услышали утробный рёв.

Приглядевшись, путники увидели: вся река буквально кишела этими тварями. Их зеленые, покрытые костяными щитками тела полностью скрывались в воде, на поверхности оставались только выступающие части морды.

– Смотрите, – прошептал Чан Кай-Ши, взял плоский камешек и, размахнувшись, запустил «блинчики». Камень запрыгал по реке, как пытающаяся взлететь птица. Неожиданно вода забурлила, несколько чудовищ бросились за приманкой. Самый крупный монунгу первым догнал обманку, заглотил и, кувыркнувшись, ушёл на глубину.

После впечатляющего представления у солдат пропало всякое желание идти рядом с водой, но поскольку выбора не было, Герхард и Стивен взяли оружие наизготовку и двинулись в путь.

Со временем бойцы успокоились и перестали коситься на реку. Ящеры оказались не любопытны и довольно ленивы. Они не обращали внимания на людей, предпочитая спокойно плавать в воде, загорать на покрытых травой и выброшенной тиной островках, да изредка зевать, оглашая окрестности ужасным рёвом и глухими стуками захлопываемых пастей.

Прогулка вдоль берега пошла Мэтью на пользу. Он с удовольствием шёл по мокрому песку, подставляя лицо лучам Циката и набегающему ветерку. Несколько раз Даймонт порывался взять сумку у одного из новых товарищей, но получал отказ.

– Ты ещё не совсем окреп, – как-то сказал ему Джонсон, перешагивая через упавшее дерево. Негромкий всплеск привлёк его внимание. Держа автомат перед собой, он посмотрел на реку, вдруг какой-нибудь монунгу решил подобраться поближе. Возле притопленных ветвей вода бурлила от множества мелких рыбёшек. Серебристо поблёскивая чешуёй, они лакомились колониями тлей, густо облепившими листья поваленного дерева. Судя по количеству поражённой листвы, рыб ждало долгое пиршество.

– Но я себя нормально чувствую, дай мне сумку, – Мэтью тоже перешагнул через дерево, догнал Стивена, ухватился за ремень.

– Нет, – Джонсон убрал его руку, перевесил тяжёлый баул на другое плечо. – Свалишься – нам тебя не дотащить. До вечера набирайся сил, а завтра понесёшь сумки по очереди. До обеда мою, после – Миллера.

– А чего это сразу твою? – спросил шедший последним Герхард. – Может, моя сумка ему больше нравится, и он захочет понести её первой. Я прав, Мэтью? – Пилот кивнул. – Вот видишь, это ему решать.

Джонсон отмахнулся, сорвал с пояса фляжку и сделал маленький глоток пальмового энергетика. Силы сразу прибавилось, жара как будто немного спала, даже броня вроде как убавила в весе.

Он обернулся к пилоту:

– Будешь?

Мэтью взял фляжку, пригубил чудо-напиток. Он уже успел с ним познакомиться и знал его удивительное действие на организм.

– Чан, долго ещё? – крикнул Герхард. Близкое соседство с рекой доставляло ему больше неудобств, чем пользы. Ноги вязли в сыром песке, москиты постоянно толклись возле лица, донимали укусами и раздражающим писком. Яркие блики на воде слепили глаза, мешая следить за речными ящерами. Кто знает, что у них на уме? Это сейчас они тихие и спокойные, а потом возьмут да и утащат под воду. Чан ведь неспроста предупредил.

Стивен тоже не особо радовался. На открытом месте Цикат жарил немилосердно. В лесу не так сильно ощущались его обжигающие лучи, да и какое-никакое, а укрытие от посторонних глаз. А здесь они как на ладони, любой возьмёт на мушку и снимет, даже понять ничего не успеешь.

– Нет, господин. Видите поворот? – Чан показал на изгиб реки в трёхстах метрах от них, где лес вплотную примыкал к воде. Выступившие из джунглей невысокие деревья и кустарники низко клонились к реке, словно хотели напиться. – Как дойдём до него, ещё пара километров туда, – Чан махнул рукой в джунгли, – и мы в деревне.

– Хорошо бы, – буркнул Герхард. Его уже изрядно достало блуждание по лесу, хотелось быстрее оказаться в городе, найти сержанта, если он там, и приступить к заданию. – А что это за шум? – он приставил ладонь к уху, прислушиваясь к далёкому грохотанию.

– Это гремящая вода, – пояснил проводник. – Там река разбивается о камни и превращается в пыль.

«Водопад», – понял Герхард и немного помрачнел: он-то надеялся – это доносится шум автострады.

Вскоре путники добрались до поворота и с облегчением вздохнули. Оказалось, сородичи Чана часто ходили к этой реке. Они даже проделали в джунглях просеки и регулярно прочищали их, поддерживая в проходимом состоянии.

Теперь отряд двигался по тропическому лесу, как по ухоженному городскому парку. Не надо было продираться сквозь густые заросли, внимательно смотреть по сторонам, опасаясь атаки ядовитых насекомых. Рай для туристов, да и только. Проблемы могли доставить жители деревни, но за весь путь по просеке им никто не попался навстречу.

Чем ближе странники подходили к селению, тем явственнее до них доносились звуки и запахи деревенской жизни. Лениво брехали собаки, наперебой горланили петухи, слышалось протяжное мычание и звон колокольчиков.

Не желая попасть на глаза местным жителям, солдаты свернули в джунгли. Вместе с ними с открытого места ушёл Чан. Он тоже не спешил встретиться с соплеменниками.

Когда в просветах между деревьями показалась деревня, крестьянин повернулся к солдатам и низко поклонился в пояс.

– Господин «ангел», могу ли я попросить об одолжении?

– Чего тебе? – спросил Стивен. Присев на колено и отодвинув мешавшую ветку в сторону, он искал незаметные подступы к деревне. Сбоку от него этим же занимался Герхард, а Мэтью просто сидел на земле, привалившись спиной к искривлённому стволу дерева.

– Я хочу, чтобы вы покарали жестокого старосту. Пожалуйста, примените колдовство ещё раз, накажите Сяо Ляна, избавьте нас от него. Вы могущественный колдун, что вам стоит?

– Колдун, твою мать, – сплюнул Миллер. – Чан, ты в своём уме? Какое колдовство?! Да ты знаешь, кто всё это устроил?

Джонсон положил руку на плечо друга:

– Тихо, Герхард, остынь. Пора тебе пустить в ход магию. В деревню вместе с Чаном пойдёшь ты, а мы с Мэтью останемся здесь и будем наблюдать за вами. Только шлем не снимай, а то волшебство не получится, – сказал он с усмешкой.

– А-а, ну если так, то конечно, – с важным лицом кивнул Герхард. – Я тебе, Чан, такого наколдую, до смерти не забудешь. Согласен?

– Да, господин «демон», – поклонился Чан Кай-Ши, потом посмотрел на Герхарда узкими щёлками глаз, просительно улыбнулся: – А вы не могли бы надеть красные глаза?

– Это можно, это я запросто. Отчего ж не помочь хорошему человеку? – забормотал Миллер, вынимая из сумки ноктовизор.

Закрепив прибор на шлеме, он передвинул маленький рычажок. В отличие от большинства подобных устройств, этот ПНВ мог использоваться не только ночью, но и днём, как бинокль-тепловизор. Стивен с улыбкой наблюдал за его действиями.

– Чего ржёшь? Герхард водрузил шлем с прибором на голову.

– Ничего, просто так. Джонсон попытался сделать серьёзное лицо, но не выдержал, и улыбка расползлась от уха до уха.

– Не, я не понял, что смешного в том, чтобы помочь человеку, если он об этом просит? Миллер с укоризной посмотрел на приятеля.

– Да ничего, расслабься. Всё нормально. Верно, Мэтью?

– Абсолютно, – подтвердил пилот, старательно пряча взгляд.

– Да ну вас, – отмахнулся Герхард. – Вам бы только поржать, да позубоскалить, а человек, вон, в помощи нуждается.

– Угу, ты только сильно не увлекайся, а то всякое может получиться. Наколдуешь ещё что-нибудь не то, – прыснул со смеха Джонсон.

– Очень смешно, – огрызнулся Миллер и повернулся к Чану, терпеливо поджидавшему в стороне:

– Давай, веди меня к старосте.

51

Крестьянин и солдат, направились в сторону деревни. Внимательно глядя под ноги, они бесшумно скользили между деревьями. Над их головами порхали пичуги, выискивая в поражённых вредителями плодах вкусных червячков. Обычно осторожные и очень пугливые, на этот раз птички не обращали внимания на двигавшихся как привидения людей. Возможно, если бы хрустнул под ногами сучок или треснула сломанная ветка, они бы подняли шум, но Чан и Герхард были предельно осторожны.

Вскоре разведчики добрались до края леса, засели в кустах и стали наблюдать. В деревне готовились к какому-то торжеству. Нарядно одетые жители выносили из домов различную утварь и тащили её куда-то в центр селения.

Герхард дёрнул Чана за рукав:

– Что происходит? У вас ожидается праздничный ужин?

– Нет, господин «демон», – помотал головой Чан Кай-Ши. – Я сам не понимаю. До праздника урожая ещё целый месяц, а кроме него у нас никаких торжеств нет. Всей деревней мы отмечаем только свадьбы, похороны и день рождения старосты, но его мы уже отпраздновали.

– Значит, кто-нибудь женится или умер, – предположил шёпотом Герхард и придавил Чана к земле. Тот, пытаясь разобраться в происходящем, случайно высунулся из кустов и мог выдать место засады. К счастью, снующие по деревне жители занимались приготовлениями к торжеству и не смотрели в сторону джунглей.

– Это не похороны, – Чан сплюнул прилипшие к губам кусочки полуистлевших листьев. – На проводах умершего женщины ходят в чёрных платках, а мужчины повязывают на руку траурные ленточки. В деревне готовятся к свадьбе, но обычно их играют после праздника урожая. Как-то всё это странно. У меня дурное предчувствие, господин «демон».

Миллер посмотрел на проводника. В его раскосых, обычно весёлых глазах он увидел боль и отчаяние, видно, тот и впрямь чувствовал что-то нехорошее. Герхард приблизил губы к уху крестьянина и что-то прошептал.

Чан Кай-Ши с сомнением посмотрел на него.

– Думаете, получится?

– Можешь не сомневаться, я колдую не хуже «ангела». – Герхард порылся в сумке, достал из неё дымовую гранату, сунул в руку проводнику. – Действуй, как я сказал, и ничего не бойся. Давай!

Миллер буквально вытолкал крестьянина из кустов. Тот спрятал гранату за пазуху и, не оглядываясь, зашагал к деревне.

 

После того как Герхард и Чан Кай-Ши ушли, Стивен повернулся к Мэтью. Тот всё ещё сидел, привалившись спиной к дереву, и что-то высматривал в тёмно-зелёной листве. Стивен поднял голову, присмотревшись, увидел чёрные бусинки глаз, мокрый смешно шевелящийся нос и дрожащие усики на вытянутой мордочке. Сгорая от любопытства, древесная крыса могамбе высунулась из-под прикрытия резных листьев и с интересом наблюдала за людьми.

Любознательность этих животных часто играла с ними злые шутки. Мясо могамбе отличалось отменным вкусом и охотно употреблялось в пищу местными жителями. Они делали ловушки с различными приспособлениями, которые крутились на ветру или производили разные звуки. Пытаясь узнать, что происходит, любопытные животные сначала попадали в клетки, а потом оказывались на столе в качестве главного блюда. Но поскольку солдаты не собирались её ловить, могамбе могла спокойно удовлетворять любопытство, сколько ей влезет.

– Скажи мне, Мэтью, ты ведь служил в АБН? – спросил Стивен, потеряв к древесной крысе всяческий интерес.

– Да, – кивнул пилот и посмотрел на спутника.

– А как ты сюда попал?

– Нам передали приказ уничтожить судно с крупным грузом наркотиков. Мы бросились в атаку. Сначала всё шло хорошо, затем контрабандист скинул капсулы с грузом и скрылся, применив неизвестное оружие. Ты бы видел, какие разрушения нанёс всего лишь один залп, он почти все корабли вывел из строя. Удивляюсь, как мы вообще остались живы.

Стивен обрадовался, но не подал виду. «Сообщу сержанту при встрече», – подумал он, хотел продолжить расспросы, но решил повременить. Одного взгляда на пилота оказалось достаточно, чтобы понять: тому не до разговоров.

А Мэтью сидел с закрытыми глазами, заново переживая космический бой. Он снова на орбите в кабине истребителя, прочно пристёгнут к удобному креслу. Перед ним панель управления с множеством различных рычажков, кнопок, переключателей и разноцветных лампочек, в руках джойстик, палец нервно подрагивает на гашетке.

Огоньки на панели весело перемаргиваются, бортовой компьютер монотонно объявляет дистанцию до цели. А вот и она – маячит на фоне приближающейся планеты, пытаясь сбросить преследователей с хвоста. Виверы неотступно следуют за вражеским кораблём, повторяя за ним каждый манёвр. Звёзды мечутся как сумасшедшие, они то прыгают вверх-вниз, то стремительно уносятся в стороны. Планетный диск появляется в разных углах экрана, а то и вовсе исчезает из виду.

Компьютер продолжает отсчёт, расстояние сокращается, ещё чуть-чуть – и можно открыть огонь. Мэтью давит на кнопку, на экране появляется прицельный круг. Он пульсирует красным. Мэтью ждёт, когда в промежуток между четырьмя сходящимися к центру линиями попадёт вражеский корабль. Есть! Палец сильно жмёт на гашетку.

Зелёные трассы лазерных импульсов тянутся к обречённой цели. Счётчики показывают стремительный расход энергии, ещё немного – и пушки затихнут, израсходовав накопленный боезапас.

Прошедшие секунды показались вечностью. Ни один из импульсов не попал в увёртливый корабль. Тот каким-то чудом умудрялся в последний момент уходить от верной гибели.

Как только пушки замолкли, Мэтью почувствовал лёгкую вибрацию от заработавшего нагнетателя. Он бросил взгляд на небольшой экран посреди панели управления. Два из четырёх столбиков медленно заполнялись зелёным свечением.

Напарники Мэтью открыли огонь. К удирающему судну потянулись сгустки энергии. Они почти нагнали его, но в последний миг корабль провалился вниз, туда, где под защищённым броневыми пластинами брюхом проносятся стальные коробки орбитального форта.

Мэтью толкнул штурвал, вивер послушно бросился в погоню, нырнул под фермы, промчался мимо каких-то труб, непонятных цилиндров и ребристых шаров. Бипер издал серию отрывистых сигналов: накопители полны – можно стрелять.

Пушки огрызнулись серией импульсов. Мимо! Мэтью только нажал на гашетки, как неуловимый корабль свечой взмыл вверх, крутанул петлю и помчался к планете, занявшей половину обзорного экрана.

Мэтью увеличил скорость, но перед тем, как он пустил залп, от преследуемого корабля отделилось три десантных капсулы, а потом экран ярко вспыхнул и погас. Заполошно завыла система оповещения, панель управления заморгала десятками огней, а приборы будто сошли с ума…

Мэтью Даймонт открыл глаза. Он словно вынырнул с глубины: перед глазами плавали фиолетовые круги, грудь высоко поднималась. Рядом на корточках сидел Стивен и молча ждал, прекрасно понимая, что испытывает пилот.

В кроне дерева раздался короткий писк, послышалось какое-то копошение. Могамбе надоело наблюдать за людьми, и она отправилась по крысиным делам. Может, решила перекусить или ей захотелось прогуляться, заодно и территорию проверить, вдруг наглые соседи вздумали похозяйничать в чужих угодьях.

Не отвлекаясь на крысиную возню, Мэтью продолжил рассказ:

– Почти все корабли звена получили повреждения. У моего истребителя вышла из строя система навигации и дальнего обнаружения, один из двигателей оказался повреждён. Командир приказал сесть на планету. Я кое-как приземлился, пошёл в лес, там меня схватили дикари, а дальше ты и так знаешь.

– Хорошо, а кто отдал приказ? И почему решили, что судно перевозит наркотики?

– Я не знаю, – пожал плечами пилот. – Приказы получает звеньевой, только на его корабле есть станция связи дальнего радиуса действия.

– Понятно, что ничего не понятно, – Стивен встал с корточек, поглядел в небо, которого почти не было видно сквозь густую зелень, помолчал, вслушиваясь в шум джунглей и деревенские звуки.

Над головами людей послышалось шуршание, дрогнула потревоженная листва. Вернувшаяся с прогулки могамбе прошмыгнула по ветке, нырнула в дупло. Свернувшись калачиком на мягкой подстилке из травы и собственной шерсти, древесная крыса решила немного отдохнуть, чтобы ночью отправиться на охоту за вкусными жуками. После целого дня полётов те прятались под камнями, корягами, зарывались в прелую листву. Умные животные находили их по запаху и, схватив насекомых передними лапками, пожирали с головы, сочно хрустя хитиновым панцирем.

– Мэтью, а хочешь правду? – спросил Стивен, когда могамбе исчезла в дупле и ему стало не за кем наблюдать. Даймонт кивнул. – Мы и есть тот груз наркотиков, за которым вы охотились.

– Как вы? – обалдел пилот. – Не может быть!

– Ещё как может, – усмехнулся Стивен. – Странно, да? А вот и боеприпасы от неизвестного типа оружия, – он вынул из кармана стальной шарик и протянул его Мэтью.

– Это что – обыкновенные шарики от подшипников? Гениально! Дёшево и эффективно!

– Кто бы спорил, – Стивен посмотрел в сторону деревни. По всем подсчётам Герхард и Чан должны уже добраться до селения, оглядеться на месте и принять решение. Скоро Миллер выйдет на связь, доложит, что к чему, а там уж видно будет – идти к нему или оставаться на месте. Он вздохнул, сел рядом с пилотом, тоже опёрся спиной о дерево.

– Всё это хорошо, Мэтт, только вопрос остался без ответа: кто хотел уничтожить спецназ АГБ?

– Так вы из Галактической Безопасности? – повернулся к нему Мэтью. Стивен увидел восторженные глаза, радостную улыбку и невольно улыбнулся сам. – Вот здорово! – пилот схватил руку Стива и сильно затряс. – Я давно хотел с вами познакомиться… не с вами конкретно, а с агэбэшниками вообще… ну ты понял меня.

– Вот и познакомился, сбылась мечта, – улыбнулся Стивен. Мэтью всё ещё тряс его руку, потребовались некоторые усилия, чтобы освободиться. – Но я никак не могу понять: зачем сталкивать лбом две спецслужбы? А главное – для чего?

– Ну да, мне тоже непонятно. Слушай, я видел, как перевозчик отстрелил три капсулы, а вас всего двое. Неужели третий погиб?

– Не знаю. Самому интересно.

В это время в наушниках шлема раздался голос Миллера:

– Чан из деревни не вернулся. У местных ожидается какое-то торжество, наш приятель не в курсе событий. Перебирайтесь ко мне.

– Понял тебя, дай привязку.

– Как пройдёте просеку, возьми курс на запад. Через сто метров увидишь надломленное дерево, возле него поверни на север, ещё десять метров – и ныряйте в кусты. Там и встретимся.

– Хорошо, скоро будем.

Джонсон встал на ноги, снял автомат с предохранителя, подхватил сумку и лихо забросил на плечо.

– Вставай, Мэтт, пора выдвигаться. Понесёшь сумку Герхарда.

Он уже собрался обойти кусты и двинуться в сторону просеки, как Даймонт остановил его:

– Дай мне пистолет или нож. Случись чего, у меня даже палки в руках нет.

Стивен щёлкнул замком кобуры, вынул пистолет.

– Держи. А где твоё оружие? Или пилотам его носить не положено?

– У дикарей осталось, – буркнул Мэтью и сунул пистолет за пояс.

52

Солдаты обогнули кусты, поднырнули под лианы и оказались перед странным деревом. Одни его листья были зелёными и выглядели вполне здоровыми, другие напоминали смятые тряпки, третьи вовсе состояли из одних прожилок. По ещё не тронутым порчей листьям медленно ползали чёрные слизни. Они оставляли за собой поблёскивающий след и дырки в тех местах, где останавливались на обед.

Слизни непрочно держались на глянцевой листве. Даже лёгкое дуновение ветра горстями сбрасывало их на землю. Не желая попасть под лавину склизких тварей, солдаты обошли обречённое дерево стороной, прошли небольшую полянку высоких папоротников и оказались у просеки.

Осторожно выглянув из-за травянистой пальмы, Джонсон посмотрел в сторону деревни. В конце широкого коридора виднелись маленькие домики под изогнутыми крышами. Стивен быстро перебежал просеку, встал с той стороны, глянул на деревню. У выхода из зелёного тоннеля никого из местных не было. Он помахал рукой. Мэтью выскочил на открытое пространство, в два прыжка преодолел его и встал рядом с Джонсоном.

– Куда дальше?

– Сто шагов на запад, у поломанного дерева меняем курс, ещё десять метров на север – и ныряем в кусты.

Джонсон бесшумно пошёл впереди. За спиной топал и громко дышал Даймонт, цеплялся сумкой за ветки и вообще сильно шумел.

– Тихо! – шикнул на него Стивен. – Будешь так идти, всю деревню на уши поставишь. Старайся передвигаться незаметно, ноги ставь вот так, – он показал, как надо идти. – Дыши негромко и смотри куда ступаешь.

Мэтью правильно воспринял советы и стал внимательно следить за тем, как шагает. Результат не заставил себя ждать, но всё равно по сравнению с профи он производил много шума.

Впереди показалось сломанное дерево с отпечатком удара молнии. Там, где в него вонзился заряд небесного электричества, навсегда осталось обугленное пятно, а на выходе торчали пожелтевшие пучки размошившейся древесины. Чуть выше ствол переломился, и теперь гигант стоял, воткнувшись некогда курчавой вершиной в землю.

Длинные полосы свернувшейся в трубки коры тянулись в стороны от обнажённого исполина, прятались в траве, служа домом для множества насекомых. Сюда часто совершали набеги муравьи из ближайших муравейников. После жестокой битвы они уходили домой, нагруженные богатыми трофеями. Какое-то время квартиры из коры пустовали, потом в них поселялись новые жильцы и счастливо жили до нового нашествия.

Возле дерева солдаты повернули на север, прошли ещё с десяток метров и оказались рядом с кустами, где их дожидался Герхард.

– Ну, что там интересного? – спросил Стивен, улёгшись на землю рядом с напарником.

Чуть в стороне Мэтью опустил сумку. Она шумно бухнулась в кусты. Спутники шикнули на него, а Стивен показал кулак. Мэтью виновато развёл руками, постарался бесшумно лечь, но зацепил ногой ветвь кустарника. На головы солдат посыпались листья, зрелые ягоды забарабанили по шлемам и бронежилетам. Миллер повернулся к пилоту, состроил страшное лицо, чиркнул ногтем большого пальца по горлу, а Стивен просто закатил глаза и покачал головой.

По счастью, никто из суетливо бегавших по деревне жителей не обратил внимания на затрясшийся куст.

– У них какой-то незапланированный праздник, – сказал Герхард, когда град из ягод закончился, а листва перестала шуршать над головой.

– Всё непривычное наводит на размышления, – прошептал Даймонт. Напарники повернулись к нему, ожидая продолжения. – Ну, если праздник есть, а его не должно быть, значит, тут что-то не так.

– Тоже мне, кассандр хренов, – фыркнул Джонсон, порылся в сумке, достал бинокль и, сфокусировав изображение, стал наблюдать за деревней.

Белые домики под бамбуковыми крышами тесно жались друг к другу. На первый взгляд они казались хаотично разбросанными, но, присмотревшись, взгляд улавливал определённую закономерность: кривые, с заломами, улочки тянулись к старой пагоде. Мощный фундамент из булыжников высоко поднимал её к небу, широкие каменные лестницы вели к раскрашенным причудливыми узорами дверям. Круто загнутые кверху концы восьмиугольных крыш венчали деревянные головы драконов. Их нарисованные глаза зорко следили за жизнью в деревне, а ужасные пасти распахнулись в немом рыке.

В дождливый сезон драконьи головы извергали на деревенскую площадь потоки воды, но сейчас им нашли другое применение: почерневшими от времени зубами они удерживали пылающие факелы. Просмолённая пакля весело трещала, огненный дождь капал на каменные плиты. Вокруг пагоды уже скопились тысячи крохотных костерков, а пасти драконов всё исходили горящей слюной и не собирались останавливаться.

Разведчики так и не поняли: зачем жечь факелы днём, но раз в чужой монастырь со своим уставом не ходят, то и они не стали заморачиваться. Может, у местных так принято, обычай такой. Да и какая им разница, они сюда не за тем пришли, чтобы в крестьянских традициях разбираться.

Метрах в двадцати от пагоды возвышался красивый дом. Его крытая черепицей, круто изогнутая крыша покоилась на резных колоннах, накрывая собой не только залы дома, но и просторный внутренний двор. Солдаты, не сговариваясь, решили: этот дом принадлежит старосте. Вряд ли у бедного крестьянина хватит денег на строительство такого дворца.

Вся деревня утопала в зелени. Фруктовые деревья, ягодные кустарники стеной росли возле каждого дома, мешая Стивену вести наблюдение. В отличие от него Герхард не испытывал трудностей. С помощью тепловизора он прекрасно видел даже сквозь листву. Белые фигурки людей ходили по тёмно-серой земле, забегали в чёрные провалы дверей, появлялись в тёмных дырах окон, проглядывали светлыми пятнами за серыми громадами растений.

Крестьяне выносили из домов блюда с горами еды, пузатые кувшины с вином и пивом, корзины с фруктами. Они снашивали их к расставленным возле пагоды столам под полотняными навесами, обходя стороной деревянный подиум, где на обтянутом красным шёлком возвышении стояло тростниковое кресло.

«Для старосты», – подумал Стивен, безуспешно выглядывая проводника среди суетливых крестьян.

Закончив сервировать столы, жители выстроились в шеренги и побрели на другой конец деревни. Уходя за дом старосты, они поодиночке исчезали из виду наблюдателей. Через минуту последняя пара скрылась за углом и на улочках не осталось никого, кроме лениво брехающих собак.

Лёжа в кустах, солдаты терпеливо ждали развития событий. Десять минут ничего не происходило, потом они услышали какой-то шум, похожий на тот, с каким симфонический оркестр настраивает инструменты перед концертом.

Из-за маленькой кучки столпившихся в конце деревни домиков вывернул невысокий упитанный человек с козлиной бородкой и тонкими свисающими книзу усами. В длинном до пят красном халате с вышитыми золотом драконами и нелепом головном уборе с десятком белых и красных шаров и двумя полутораметровыми цветными перьями. Перья свисали по бокам как усики насекомого и покачивались при каждом шаге, а шары на самом деле оказались колокольчиками, громко звеневшими при малейшем движении.

В метре от него важно вышагивала группа хорошо одетых людей с высокомерными лицами. За ними шли деревенские музыканты. Они отчаянно били в барабаны, натужно дули в длинные трубы, бренчали струнами непонятного вида инструментов.

Позади самопального оркестра плелась толпа местных жителей. Мужчины в одежде как у Чана, с такими же коническими шляпами на головах и в плетёных сандалиях. Женщины в длинных платьях с высокими воротничками и широкими рукавами семенили позади мужчин, негромко постукивая деревянной обувью. Собранные в пучки волосы крест-накрест проткнуты тростниковыми спицами, сильно накрашенные лица наполовину прикрыты бумажными веерами с нарисованными пейзажами.

– Тот впереди, вероятно, староста, – прошептал Герхард, разглядывая необычное шествие, – а эти позади него – «шестёрки».

– Скорей всего, – согласился с ним Джонсон.

По всему видно, жизнь в деревне казалась мёдом только для кучки самодовольной знати. Зато крестьянам жилось несладко. Их чисто выстиранная, штопаная одежда имела далеко не праздничный вид, в отличие от нарядов главенствующей верхушки.

Толпа местных жителей прошла мимо солдат, преодолела ещё несколько домов и, выйдя на выгнувшуюся коленом улочку, направилась к пагоде. Позади всех шли два дюжих молодца. Они волоком тащили по земле сильно избитого человека со связанными за спиной руками.

– Это же Чан! – воскликнул Мэтью, показывая на пленника.

– Не ори, – зашипел Герхард, а Стивен без разговоров заткнул рот пилота ладонью. Даймонт замычал, дёрнул головой, пытаясь освободиться, но тот придавил его сверху локтем.

– Ещё раз вякнешь – придушу, – прошептал он. – Лежи молча и не встревай. Понял?

Мэтью кивнул. Стивен убрал руку, повернулся к Герхарду:

– А староста действительно редкая сволочь, если из-за какой-то коровы так уделал беднягу.

– Угу! – Миллер осторожно приподнялся. – Пойду, посмотрю, что там и как. Оставайся на связи.

Он выскользнул из кустов и, низко пригибаясь, перебежал к ближайшему дому. Стивен видел, как Герхард прижался спиной к стене, сделал несколько глубоких вдохов и выглянул из-за угла.

Церемония по-прежнему двигалась к пагоде, никто из крестьян и не думал оборачиваться. Герхард рывком пересёк улицу, завернул за дом и выпал из поля зрения напарника.

53

Когда Миллер исчез из виду, Стивен сосредоточил внимание на толпе крестьян. К тому времени те уже добрались до площади. Староста отделился от общей массы, поднялся на возвышение, сел в кресло. Подчиняясь его жесту, молодчики вытолкали Чана вперёд, поставили на колени и заковали в грубые деревянные колодки.

Стивена отвлёк шёпот Мэтью:

– Дай и мне посмотреть.

– Поищи у Герхарда в сумке, – не отрывая глаз от бинокля, бросил Джонсон.

Мэтью завозился, забрякал запасными обоймами, загромыхал оружием. Стивен старался не обращать на него внимания. Пилот – что с него возьмёшь? Не привык на земле в разведку ходить. У них там, в космосе, не нужно часами тихариться в засаде. Налетел на неприятеля, пустил пару-тройку ракет и свободен.

Наконец Мэтью затих, наверное, нашёл бинокль. Джонсон облегчённо выдохнул, возня пилота его изрядно достала, и сосредоточился на Герхарде. Тот уже добежал до выступившего на площадь дома и снова попался на глаза напарнику.

Стивен оценил его выбор. К тому времени Цикат занял такое место на небосклоне, что Герхард находился в густой тени и мог видеть всё, сам оставаясь невидимкой.

В отличие от него, Стивен видел только часть площади с помостом, возле которого выстроилась кучка шавок Сяо Ляна. Они стояли в ряд перед корзинами, доверху набитыми отбросами и гнилыми фруктами. На площади что-то произошло, холуи старосты потянулись к корзинам и стали швыряться объедками.

– В чём дело? В кого это они? – спросил Стивен.

– Бросают в Чана, – прошуршало в шлеме. – Староста обвинил его в краже коровы. Сказал, он освежевал её в лесу, а мясо тайком передал матери.

– Вот сволочь! Я же сам её застрелил.

– Так пойди к нему и скажи. Может, он тебя послушает и отпустит беднягу, – злобно скрипнул зубами Герхард. – Пора кончать с этим ублюдком. Найди у меня в сумке С-4 и заминируй дом старосты.

Стивен повернулся к пилоту:

– Эй, Мэтью, поищи у Герхарда в сумке взрывчатку.

Даймонт кивнул, отложил бинокль и приступил к поискам.

С площади долетел короткий свист, сменившийся глухим стуком. Потом опять свистнуло, и раздался звук, будто ударили по свёрнутому ковру.

– Чана бьют, – сообщил Герхард, – лупцуют палками почём зря. Поторопись, не то поздно будет.

Мэтью закончил копаться в сумке, вывалил на траву четыре брикета. Стивен схватил все, выбрался из кустов и, почти не таясь, побежал к деревне. Быстро преодолев открытое пространство, он запетлял как заяц, перебегая от дома к дому. Стараясь держаться в тени, пробрался к жилищу старосты.

К тому времени Сяо Лян прекратил экзекуцию пастуха и снова приступил к допросу. Дом находился близко от площади, до Стивена долетал каждый звук. Он слышал громкий голос старосты, обвинявшего Чана в преступлении против его собственности, приглушённый ропот крестьян, обидные выкрики прилипал, старавшихся угодить сюзерену.

Джонсон рывком преодолел последние метры, перемахнул через невысокое ограждение и оказался на террасе. Осторожно шагая по вощёным доскам, добрался до высокой двустворчатой двери с растительным орнаментом, сдвинул одну створку в сторону, шагнул в прохладную тень и сразу уткнулся носом в стену. Она перегораживала проход, не давая сходу попасть в дом.

Шёлковую драпировку стены украшали золотистые драконы. Свиваясь в тугие кольца, они злобно щерили зубастые пасти, держа наготове лапы с изогнутыми когтями. Чудовища казались живыми, Стивену даже почудилось, будто драконы настороженно следили за ним, пока он украдкой шёл вдоль стены.

Обогнув неожиданную преграду, Джонсон вышел в длинный коридор. Одна из стен была целиком из бамбуковых решёток, оклеенных плотной бумагой. Они могли сдвигаться, открывая проходы в многочисленные комнаты.

Время поджимало, искать подходящее помещение, означало терять драгоценные секунды. Стивен доверился чутью, сдвинул решётку перед собой, шагнул в наполненную рассеянным светом просторную залу.

Большую часть комнаты занимал низкий стол, стулья без ножек окружали его со всех сторон. Циновки из рисовой соломы раскинулись длинными дорожками на полу, деревянные стеллажи с посудой тянулись вдоль бумажно-бамбуковых стен. В углу возле раскрытого окна стоял коренастый человек в кожаных доспехах. На голове у него был шлем с сеткой вместо забрала, а изогнутый меч в руке указывал на грудь пришельца.

Автомат мгновенно очутился в руках, доля секунды – и трескучая очередь разорвала бы тишину дома, но, к счастью, взломщик вовремя сообразил, что это манекен, закинул оружие за спину и полез под стол. Вынув из карманов взрывчатку, он прикрепил её книзу столешницы, воткнул радиодетонаторы и выбрался из дома старосты.

– Всё готово, – сообщил Стивен, оказавшись на террасе. – Я заложил С-4 под стол в обеденном зале.

– Спасибо, – шёпотом отозвался Миллер. – Давай обратно в лес, настал мой выход.

Получив сообщение от напарника, Герхард засёк время. Пяти минут Стивену должно хватить, потом можно приступать к исполнению плана. Он присел на колено, снял автомат с предохранителя и приготовился действовать.

Тем временем события на площади достигли апогея. Не выдержав издевательств над сыном, мать вступилась за него, за что была наказана шакалами Сяо. Они накинулись на бедную женщину, избили, связали за спиной руки и заткнули рот подгнившим яблоком.

Когда избиение закончилось, старушка с трудом поднялась на ноги. По её морщинистому лицу текли слёзы, седые волосы растрепались, голова тряслась, а порванное платье сильно испачкалось. Во время издевательств она потеряла деревянные сандалии и теперь босая стояла на холодных камнях.

Никто из жителей деревни не пришёл на помощь пожилой женщине. Все боялись жестокого старосты и его прихлебателей. Только сжатые в бессильной ярости кулаки говорили о кипевшей в сердцах людей ненависти.

После суда над матерью над площадью повисла тишина. Староста встал с кресла, сошёл с помоста. Приблизился к закованному в колодки пастуху, навис как коршун над цыплёнком.

– Хочешь сказать что-нибудь напоследок?

– Я уже всё сказал, – прохрипел Чан и сплюнул под ноги узурпатору. Кровавая клякса расплылась на сером камне рядом с полой расшитого халата. – Ты прекрасно знаешь: в моих словах нет ни капли лжи, но боишься поверить и дёрнуть за магическое кольцо. Демон это ведь не кучка запуганных тобой крестьян. Он может убить или сделать тебя в тысячу раз могущественнее, но тебе этого никогда не узнать, потому что ты трус!

Чан Кай-Ши закашлялся, на губах выступила кровь, он опять сплюнул. В этот раз плевок угодил в цель.

Сяо Лян рассвирепел, выхватил из рук молодчика палку и несколько раз прошёлся по спине пастуха. Старая рубаха не выдержала, ткань порвалась в нескольких местах. Уцелевшие нити белыми штрихами перечеркнули багровые синяки, от которых россыпью разбегались тёмно-красные точки.

– Я не трус! – он отбросил палку. Та ударилась о камни, несколько раз подпрыгнула и покатилась к пагоде. – Я не трус! – повторил староста, схватил Чана за волосы, заглянул в полуприкрытый глаз: – И докажу это всем.

Он повернулся к приспешникам, требовательно протянул руку.

– Дайте сюда артефакт.

Один из подручных приблизился, почтительно согнулся в поклоне, держа перед собой серый цилиндр с проволочным кольцом. Сяо Лян взял незнакомый предмет, ощутил его холодную тяжесть. От него за километр несло потусторонней силой. В этом Сяо хорошо разбирался, все мужчины в его роду владели способностью общаться с духами.

Ему очень хотелось дёрнуть за кольцо, получить безграничную власть над миром, но он прекрасно знал о коварстве демонов. Сяо часто пользовался волшебным напитком для вызова духов. Они приходили, дарили ему лёгкость, ощущение могущества, чувство, что он способен совершить любое, даже самое безнадёжное дело. Так длилось всю ночь, но к утру духи покидали его, оставляя наедине с проблемами, бесконечной жаждой и головной болью.

Сжимая в руке магический артефакт, староста обвёл взглядом толпу, заметил среди крестьян красавицу Сунь Вэнь-Минь. Губы приоткрылись, сердце забилось часто-часто, он широко распахнул глаза и сильно дёрнул за кольцо.

В тот же миг из артефакта повалил густой дым. Сяо Лян вскрикнул, выронил дымящийся цилиндр из рук. Чан увидел, как тот упал на землю и покатился к нему.

Когда граната уткнулась в колени пастуха, на площади уже царила паника. Часть крестьян повалилась в обморок, другие упали на колени, умоляя ужасного демона пощадить их. С десяток бросились врассыпную, надеясь укрыться в домах и там спастись от выходца из подземного мира.

Герхард подбросил ещё пару шашек, для более плотной завесы, надвинул на глаза тепловизор и двинулся к пагоде. Он осторожно шагал между валявшимися на земле крестьянами, различая их светлыми пятнами в сером тумане. Ни на кого не наступив, ни разу не запнувшись о чьи-то руки и ноги, Герхард добрался до узника.

– Это я, – дотронулся он до Чана. – Потерпи немного, сейчас освобожу.

Миллер сбил тяжёлый замок выстрелом из автомата, чем ещё больше усилил панику среди обезумевших от страха крестьян.

– Дальше ты сам, – прошептал он и поискал старосту. Тот позорно скулил, прячась за опрокинутым стулом.

Герхард шёл к помосту, выпрямившись во весь рост. Сяо Лян увидел проступившую из тумана тёмную фигуру с большой головой на широких плечах. Полыхающие огнём глаза уставились на него, «демон» приблизился, и Сяо услышал грохочущий до небес голос:

– Как ты посмел усомниться в словах моего слуги?

– Я думал, он лжёт! – взвизгнул староста, ощутив, как от испуга раскрылся сфинктер.

«Обделался засранец», – Герхард злорадно улыбнулся, почувствовав характерный запах, издал жуткий вопль и несколько раз выстрелил в воздух.

– Пощади! – завизжал Сяо. – Я буду служить тебе верой и правдой. Хочешь, забери в жертву всех жителей деревни, весь скот, только не убивай меня! Не убивай!

Жуткие глаза приблизились, Сяо почувствовал, как сердце прыгнуло к горлу и бухнулось куда-то вниз, угрожая остановиться в любой момент.

– Пожалуй, я пощажу тебя, – загрохотал демон. – Мне понравилась твоя щедрость. В награду я дам тебе ещё один артефакт.

Сяо Лян увидел, как из тумана высунулась рука с чем-то похожим на плод мангустина. Он посмотрел в немигающие глаза, захрипел, пытаясь выдавить застрявшие в горле слова. Демон схватил его за руку, и Сяо ощутил в ладони холодную тяжесть артефакта.

– Эта вещь сделает тебя таким же, как я, – загрохотало чудище, растворяясь в дыму. – Ты обретёшь невиданное могущество. Беги домой, сядь на стол в обеденном зале, положи артефакт перед собой и дёрни за кольцо. Только так ты станешь равным мне. Не мешкай! У тебя мало времени, скоро артефакт превратится в камень, а ты развеешься в прах.

Герхард нёс всякую чушь, медленно отступая от подиума. Со стороны джунглей потянуло прохладой. Надвигался вечер, а вместе с ним и лёгкий ветерок. Пока завеса ещё держалась, но это ненадолго. Староста не дурак, первый шок пройдёт – сообразит, что к чему.

К счастью, Сяо Лян долго не раздумывал, соскочил с помоста и рысью бросился к дому. Испугавшись до полусмерти, уже распрощавшись с жизнью, он неожиданно заполучил бесценный дар и хотел как можно скорее использовать его. Он бы дёрнул за кольцо прямо здесь, но раз демон сказал дома, значит, дома. У них там свои заморочки: векторы магической силы, центры средоточия волшебства, потоки маны и прочая лабуда. Дёрнешь не там – и вместо демона превратишься в какого-нибудь слизняка или жабу.

Староста бежал домой, не обращая внимания на липнущие штаны. В дыму он то и дело натыкался на скуливших крестьян, наступал им на руки и ноги, топтал спины. Длинный халат путался в ногах. Сяо на ходу развязал пояс, перекинул полы через свободную руку и в таком виде взбежал на террасу. Чертыхнулся, наткнувшись на стену, обогнул её и с треском вломился в обеденную залу. Топча обломки реек и обрывки бумаги, вскарабкался на стол, выдернул дрожащими руками кольцо, положил артефакт перед собой и принялся ждать.

54

Пока Герхард пугал Сяо Ляна, Чан пытался сбросить с себя оковы. Подручные старосты сильно избили его, при малейшем движении боль пронзала тело миллиардами острых игл. При каждой попытке скинуть тяжёлую доску он приглушённо стонал, глотая навернувшиеся слёзы, но все усилия пропадали даром. Поэтому, когда Герхард вернулся к нему, он всё ещё оставался в колодках.

Миллер мгновенно сбросил толстенную колоду, не реагируя на стоны, подхватил пастуха под мышки и потащил прочь от пагоды.

Как оказалось – вовремя. В двадцати метрах отсюда грохнул чудовищный взрыв. Дом старосты окутался облаком огня и дыма, из которого во все стороны полетели куски дерева. Взрывная волна догнала беглецов, накрыла пылью, осыпала градом острых щепок и сильно шарахнула об землю.

Герхард очнулся от шлепков по щекам. В голове гудели колокола, в лёгких першило. Он закашлялся, открыл глаза и увидел склонившегося над ним напарника.

– Живой?! Стивен сорвал с пояса фляжку.

Раздался металлический скрип, с каким крышка крутилась по резьбе горлышка, Герхард почувствовал влагу на покрывшихся коркой губах, сделал глоток.

– Ты сколько взрывчатки заложил? – вытолкнул он из себя застрявшие в горле слова и снова закашлял. На зубах скрипнул песок, Миллер отхаркнулся, сплюнул серую от пыли слюну, потянулся к фляге.

Стивен поддержал голову друга, чтобы тому было удобнее пить.

– Четыре брикета.

– Ты что, совсем придурок? Одного бы с лихвой хватило. Герхард оттолкнул фляжку, привстал, опираясь на руку. Лёгкие сотряс кашель, но уже не такой сильный. Голову ещё кружило, в ушах стоял слабый звон. «Контузия лёгкой степени», – поставил он сам себе диагноз и усмехнулся.

– Так я для надёжности, чтоб уж точно рвануло, – обиженно буркнул Стивен, восприняв усмешку в свой адрес. – Сам бы тогда делал, раз такой специалист.

– Ладно, сделанного не воротишь. Только взрывчатки у нас больше нет. Что с Чаном?

– Он в порядке, но без сознания.

– Хорошо, пусть полежит, не будем его трогать. Пойдём, посмотрим, как остальные. – Миллер протянул руку: – Помоги встать.

Стивен схватил его за ладонь, дёрнул. Оказавшись на ногах, Герхард согнулся, опираясь на колени. Мир заплясал перед глазами, тошнота подкатила к горлу. Пришлось сделать несколько глубоких вдохов, сглотнуть, удерживая желудок на месте.

Переждав приступ, Миллер повесил автомат на плечо и вместе с Джонсоном направился к пагоде. Мэтью уже бродил по площади, помогая крестьянам. По счастью, никто не погиб и не получил опасных ран. Синяки, царапины и ушибы не в счёт, не велика цена за избавление от тирана.

Когда Мэтью добрался до Чана, тот уже пришёл в себя и, сидя в позе лотоса, смотрел в розовеющее небо. Неожиданно крестьянин повернулся. Мэтью увидел зрачки с радужку, услышал тихое бормотание:

– Что со мной? Я умер?

– Нет пока. Ты ещё долго проживёшь, в отличие от старосты. Вот он действительно умер, – присел рядом с крестьянином Мэтью.

От новостей о гибели Сяо Ляна глаза проводника приобрели осмысленное выражение, зрачки сузились. На избитом лице появилась слабая улыбка, но тут же исчезла.

– Мама, Сунь Вэнь-Минь – как они? Чан рванулся, собираясь встать на ноги, но сразу обмяк, зашипел, втягивая воздух сквозь зубы. Излупцованная спина отзывалось резкой болью на любое движение.

Мэтью пожал плечами.

– Не знаю. Дай помогу. Он осторожно взял пастуха под мышки, поднял.

Опираясь на руку пилота, Чан кое-как поковылял к пагоде. Там уже скопилась уйма народу. Крестьяне согнали в кучу приспешников бывшего старосты и не давали им разбежаться. Потеряв наглость и заносчивость, шакалы Сяо испуганно жались друг к другу. Они всё время растерянно улыбались и неумело кланялись.

Чан увидел мать, которой уже помогли освободиться от кляпа и развязали руки.

– Мама! Он бросился к ней и чуть не упал, но Мэтью вовремя подхватил его.

– Сынок! Живой!

Старушка подбежала к сыну, осторожно коснулась дрожащими пальцами синяков на лице, провела морщинистыми ладонями по непокорным волосам, прижалась к груди и зарыдала.

Чан обнял её худые вздрагивающие плечи, погладил седые волосы, что-то прошептал, отстранился, посмотрел в глаза и покрыл поцелуями сморщенное лицо.

– Где моя невеста? – спросил Чан, когда мать успокоилась.

– Я здесь! – раздался за его спиной звенящий голосок.

Чан Кай-Ши повернулся. Со стороны дымившихся обломков к нему спешила возлюбленная. В красном расшитом золотом халате поверх белого платья Сунь Вэнь-Минь была неотразима. Украшенная перьями, шёлковыми кистями и медальонами диадема покрывала заплетённые в косу тёмные волосы. На щеках играл лёгкий румянец, раскосые чёрные глаза светились радостью и счастьем.

– Плохая примета, – прокаркала какая-то старуха. – Нельзя видеть невесту в свадебном наряде, если обряд не состоится.

– А кто сказал, что свадьбы не будет? – Герхард окинул взглядом крестьян. – Разве зря вы готовились к празднику? Сейчас жениха умоем, приоденем, а там и свадьбу сыграем.

Толпа ответила радостными криками, Чан Кай-Ши расплылся в улыбке, а красавица Сунь зарделась ещё сильнее.

– А с этими что делать? Стивен указал на подручных старосты.

Чан махнул рукой:

– Без Сяо они никто. Всыпать хорошенько, да и прогнать из деревни, а надумают вернуться – пусть пеняют на себя.

– Правильно! Так и сделаем! Чана в старосты! – закричали крестьяне и набросились на недавних обидчиков. Замелькали кулаки, послышались вопли, визги, треск рвущейся одежды.

Когда толпа расступилась, на камнях возле пагоды остался десяток тел. С минуту они лежали неподвижно, потом зашевелились. Те, кто смог подняться, поплелись в лес, остальные поползли под обидные выкрики довольных крестьян.

Опрокинутые взрывной волной корзины щедро рассыпали содержимое по площади. Жители швыряли гнилые фрукты вдогонку бывшим тиранам. Каждое попадание вызывало взрывы хохота и меткие комментарии.

Чан решил не вмешиваться в самосуд, пусть крестьяне выпустят накопившееся недовольство, и повернулся к солдатам:

– Господин «демон», господин «ангел» и вы, господин Мэтью, я приглашаю вас на свадебный пир. Он хотел привычно склониться в поклоне, но сморщился от резкой, вонзившейся в спину боли.

– Тебе больно, любимый? – осторожно дотронулась до него Сунь Вэнь-Минь.

Чан обнял невесту за талию, прижал к себе.

– Ничего, до свадьбы заживёт

– Не успеет, – заметил Стивен, и все весело рассмеялись.

55

Первый галактический сектор. Планта Атлантис.

 

В последние дни Генрих работал без передышки, слишком много надо сделать за малый промежуток времени. Он прекрасно понимал: не в интересах Председателя долго разыгрывать дружескую карту. Скиннер наверняка уже готовился вонзить ему нож в спину.

Тем более надо озаботиться здоровьем Элтона и Карлоса. Они чудом выжили после перестрелки в поле, пытаясь задержать группу «Викингов» на пути в космопорт, а теперь проходили курс медицинской реабилитации в одном из госпиталей «Фарм Гэлакси».

«Залижут раны – сразу в бой», – с этой мыслью Генрих вышел во двор.

Лимузин плавно остановился возле крыльца. Шофёр в форменной одежде покинул машину, открыл дверцу и ждал, пока босс расположится на удобном диване. Едва лакированный монстр перестал раскачиваться на амортизаторах, водитель захлопнул дверь, занял своё место и, включив передачу, направил автомобиль к пропускному пункту.

Правительственный комплекс находился за двумя высокими заборами. В пятиметровой полосе между бетонных плит располагались сторожевые башни с прожекторами и турельными пулемётами. Поверх ограждения в три яруса тянулась колючая проволока под током, а единственный въезд охранялся хорошо укреплённым КПП.

Притормозив возле шлагбаума, над рядом полуметровых столбов, шофёр опустил окно. Солдат в форме полка охраны взял пропуск из его рук, сунул в щель терминала. На табло высветилась фотография Генриха, должность, личный номер и время выбытия.

Щёлкнуло. Столбы с тихим гудением полезли под асфальт, шлагбаум плавно взмыл вверх. Часовой вернул пропуск, наклонился, разглядывая пассажира. Козырнув Генриху, махнул рукой: «Проезжай!»

Блестящие крышки столбов легли в углубления, лимузин выпустил белесоватое облачко и, рокоча двигателем, выкатился за периметр. Генрих обернулся, в овальном окне увидел, как удаляющийся шлагбаум потянулся навстречу растущим столбикам и замер параллельно земле.

«Напоминает гигантскую расчёску», – подумал он, вернувшись в прежнее положение.

Всю дорогу до госпиталя Йодли провёл в воспоминаниях. Он опять переместился в тот злополучный день, когда отряд ГБ улетел на Низебул, а ему пришлось искать наёмников посреди поля. Он так задумался, что не замечал взглядов водителя, которые тот бросал на него через зеркало заднего вида, не видел, как они въехали в шумный Атлантик-Хиллз и, попетляв по улицам, остановились перед госпиталем.

К реальности Генриха вернул шофёр, он открыл дверь и сказал с вопросительными интонациями:

– Сэр?!

Пока лимузин колесил по улицам, в городе прошёл дождь. Гранитные ступени крыльца влажно поблёскивали, в мокрых глазах стеклянного фасада отражался чёрный автомобиль. Вице-председатель покинул салон, шлёпая по лужам, направился к широкому крыльцу.

Отражение представительского авто, переламываясь, покатило из окна в окно. Вскоре оно исчезло в алюминиевом каркасе, моргнув на прощание красным огоньком.

Генрих поднялся на крыльцо, оглянулся. Колёса оставили на асфальте две чётких линии, от которых тянулась цепочка следов, прыгала по ступеням, пряталась под лакированными ботинками.

Вдохнув влажный, пахнущий мокрой пылью воздух, Генрих вошёл в распахнувшиеся двери. В светлом просторном холле царила ионизированная прохлада. Почти все кожаные диваны оказались пусты, только в дальнем углу сидела мама с девочкой, да возле торгового автомата на полдивана развалился какой-то старик.

За стойкой ресепшена Генриху улыбнулась очаровательная медсестра, хотела выйти к нему, но он жестом велел ей оставаться на месте, пересёк зал и скрылся за дверью с табличкой «Служебный вход». 

56

Элтон Голдмахер очнулся в незнакомой комнате со стенами персикового цвета, ослепительно-белым потолком и сильным запахом лекарств. В занавешенное прозрачной шторой окно лился дневной свет, образуя на полу тёплый прямоугольник. Лёгкий ветерок, заглядывая в раскрытую форточку, надувал занавеску как парус. Та, шурша, дотрагивалась до графина на столе и брякала кольцами о карниз.

Элтон сел, свесив ноги с кровати, пошевелил пальцами, огляделся.

Судя по мешковатой пижаме, он в больнице. У противоположной стены стоит кровать, на ней, завернувшись с головой в одеяло, лежит человек. Слева от стеклянной двери расположился шкаф-купе, а справа в угол втиснулся умывальник. Сбоку от раковины висит квадратное зеркало с позолоченными заглушками, два весёленьких крючка с розовыми полотенцами и стеклянная полочка с гигиеническими принадлежностями.

Элтон хотел встать на ноги, прогуляться по нагретому полу, но в глазах появилась сильная резь. Он зажмурился, поморгал, посмотрел на шкаф. Дверцы задёргались, расплылись. В глазах зарябило, перед ними промелькнули какие-то цифры, значки, цветные фигуры, как в настроечной таблице головизора.

Элтон опешил, сильно потряс головой, постучал по виску. В поле зрения появились какие-то двигающиеся окружности. Одна большая с частоколом светлых чёрточек, окружённая какими-то пиктограммами, вторая в несколько раз меньше с четырьмя направленными к центру зубчиками и белым крестиком внутри.

Он сменил направление взгляда, маленький круг тут же переместился, а справа от большой окружности замельтешили какие-то цифры. Решив провести эксперимент, Элтон подошёл к окну, оно выходило на маленький парк, где прогуливались люди в полосатых пижамах, сдвинул штору. Выбрал невысокое деревце в стороне от беседки, присмотрелся. Дерево оказалось в центре маленького круга, в окошечке появились цифры 37,52. Тогда он посмотрел на забор, внутренняя окружность соприкоснулась с большим кругом, затем застыла посередине. Число поменялось на 69,47. Он снова глянул на дерево – высветилось прежнее значение. Посмотрел на цветы вдоль дороги – цифры застыли на отметке 22,15.

«Дальномер! – догадался Элтон. – Что с моими глазами, где я?»

Он шагнул ко второй кровати, сдёрнул одеяло. Его соседом оказался близкий друг и напарник – Карлос Санита.

Элтон потряс приятеля за плечо. Карлос промычал и повернулся на другой бок. Тогда Элтон схватил его за ухо, сильно ущипнул и отскочил.

Страшный вопль пронёсся по палате. Санита открыл глаза, хотел спрыгнуть с кровати, но вдруг пошевелил носом и оглянулся в недоумении.

– Чем это пахнет? – прохрипел он и глянул на Элтона. – А почему ты в пижаме?

– На себя посмотри, – огрызнулся Голдмахер, садясь на свою кровать. – Судя по запаху – мы в больнице. Ты помнишь, как сюда попал? Я нет. У меня вообще полный провал, будто всю память стёрли, – сказал Элтон и со вздохом погладил колени.

– А ты совсем ничего не помнишь? Карлос сел на кровати, поджав под себя ноги.

– Что значит ничего? Детство помню, как познакомились с тобой – помню, как вместе работали на мистера Ди, потом на мистера Йодли. Помню последнее задание, поле, как мы устроили засаду. Ты стрелял из базуки по броневику, а я из снайперской винтовки пытался прикончить солдат. Шустрые ребята оказались, всё время с разных точек огонь вели. А потом вспышка и темнота. Всё, дальше провал.

– Тебе в голову попали. Я слышал перед тем, как потерять сознание. Очнулся я от телефонного звонка. Босс нас потерял, думал в борделе сидим, девок лапаем, – Карлос невесело усмехнулся, – а мы в поле валялись, как подстреленные куропатки. Я думал, ты умер, так ему и сказал, потом небо померкло. В следующий раз я пришёл в себя от сильной тряски. Помню – шёл дождь, я сильно промок и впал в беспамятство. Когда очухался – увидел яркий свет, каких-то людей в масках и белых халатах… всё.

Элтон посмотрел в угол. Умывальник очертили белые окружности, цифры показали расстояние десять метров и исчезли. Он вздохнул и повернулся к другу.

– Не густо. Ну ладно, я получил пулю в голову, а тебя куда ранили?

Карлос поднял глаза к потолку. Там подрагивали светлые пятна, это вода в графине отбрасывала солнечные зайчики. Он помолчал, заново переживая прошлое, собрался с силами и медленно заговорил:

– Ты исчез в траве, а я спрятался недалеко от броневика. Всё равно, думаю, кто-нибудь сюда забредёт, и оказался прав. Минут через пять около машины появился сержант. Я выхватил нож, хотел напасть на него со спины, а он, зараза, обернулся и всадил в меня всю обойму из автомата. Пули попали в бронежилет, я надвигался на него как танк. Тогда он выхватил пистолет и расстрелял по рукам и ногам все патроны. – Санита облизнул губы, сглотнул. – Дай воды, – хрипло попросил он.

Элтон посмотрел на графин, уже привычно отметил расстояние.

«А ничего так, вполне удобно, хотя бы знаю, сколько идти».

Скрипнула кровать, босые ноги прошлёпали по нагретому полу, стекло графина тонко дзинькнуло о край стакана. Вода громко забулькала, выливаясь из узкого горлышка.

Всё время, пока Элтон хозяйничал у стола, Карлос смотрел на дверь. Ему было неприятно видеть давнего друга в пижаме, в больничном наряде тот походил на старика.

Опять раздались негромкие шлепки.

– Пей! – услышал Карлос и увидел перед собой полный стакан.

– Спасибо, – он ухватился за прохладные грани, толстое стекло хрустнуло, разлетелось на тысячи сверкающих алмазами осколков. Вода брызнула в стороны, тёмным пятном расплылась по одеялу, растеклась лужицами на полу.

– Здоров ты!

– Я ничего не делал, только слегка к нему прикоснулся, даже ладонь сжать не успел.– Карлос посмотрел на руки. Рукава пижамы соскользнули, оголив багровые рубцы шрамов. – Что за хрень?

За дверью раздались приглушённые шаги. Они приближались. На матовом стекле появился двойной силуэт, дверь распахнулась, и друзья увидели босса. За ним топтался главный врач со стулом в руках и фонендоскопом на шее. Он чем-то напоминал доктора из детской книжки. Сходства добавляли круглые очки на носу, бородка клинышком и соломенные усы.

– Ну, как вы себя чувствуете? – Генрих шагнул через порог, поправляя наброшенный на плечи халат. Под ногами хрустнуло битое стекло. – Что это? Он посмотрел на разбросанные всюду осколки.

– Я случайно раздавил стакан с водой, – пробубнил Карлос, пряча руки под одеялом.

– А у меня какая-то фигня маячит перед глазами.

Генрих повернулся к главному врачу:

– Что здесь происходит, милейший?

– Я сейчас всё объясню, мистер Йодли, присядьте, пожалуйста, – врач угодливо подставил стул.

– Уж постарайтесь, – Генрих опустился на круглое сиденье, закинул ногу на ногу, обхватил колено руками. – Ну-с, батенька, я жду.

Врач подошёл к кровати Элтона:

– Вы не против, мистер Голдмахер?

– Валяй, – махнул Элтон и сунул руки под голову.

Доктор присел на краешек, поправил очки, откашлялся и заговорил лекторским тоном:

– Думаю, для вас не секрет, мистер Йодли, оба пациента были в плохом состоянии. Задержись вы на десять минут – и спасать было бы некого…

– Так это вы нас привезли сюда? – перебил врача Элтон. – Как вы нас нашли? Карлос сказал, меня ранили в голову. Это правда?

– Босс, расскажите ему, он мало что помнит.

Генрих мельком глянул на Карлоса, потом на Элтона, затем повернулся к доктору:

– Так и должно быть?

Главврач заговорил, поправляя очки:

– Понимаете, оба пациента пережили сильный травматический шок. К тому же характер раны мистера Голдмахера способствовал развитию краткосрочной амнезии. Мы провели ряд серьёзных операций и, к сожалению, а может быть, к счастью, смотря под каким углом на это смотреть, нам пришлось несколько модернизировать их организмы…

Карлос приподнялся на локте:

– Эй, док, ты чё нам внутренности заменил?

– Э-э, не совсем так, мистер Санита.

Элтон вертел головой, переводя взгляд с одного на другого. Генрих молча следил за врачом, у того на лбу проступили капельки пота, глаза бегали за стёклами очков, чуть подрагивали сцепленные на животе руки.

– Внутренние органы мы не заменяли, – заговорил врач, дёрнув кадыком.

Карлос облегчённо вздохнул, упал на подушку.

Палата закружилась. Она кружится всё быстрее и быстрее. Рядом никого нет: ни Генриха, ни Элтона, ни доктора. Он снова ребёнок, бежит по улице, за ним летит бумажный змей. Карлос сам сделал его, целых два дня мастерил. Вдруг какой-то старик в рваном пальто, дырявых башмаках, с мятой шляпой поверх свалявшихся волос хватает его за руку, заглядывает в глаза. От него плохо пахнет кислятиной и ещё чем-то противным. Старик тычет жёлтым пальцем в новую куртку Карлоса, говорит скрипучим голосом: «Береги своё сердце, мальчик, не дай его украсть у тебя».

С той поры Карлос боится больниц, врачей, хирургических операций и всего, что связано с медициной. Ему часто снится один и тот же сон: хирург вырезает ему сердце без наркоза и с жутким хохотом вонзает в него острые зубы. На этом месте Карлос всегда просыпается с дикой болью в груди и долго не может уснуть. Стоит закрыть глаза, как появляется злобный доктор с запачканным кровью лицом и трепещущим сердцем в руках.

Наваждение прошло так же внезапно, как и наступило.

– ...вживили биомеханические имплантаты, нарастили синтетическую плоть, – услышал Карлос и присмотрелся. Что-то не так. В последние минуты палата неуловимо изменилась. Вроде бы всё, как и раньше, но какой-то звоночек внутри тревожно позванивает, даёт сигнал. Карлос осмотрелся ещё раз. Ну конечно, это он! Всё-таки пришёл за сердцем!

Элтон чуть не свалился с кровати, когда Санита с диким рёвом бросился на доктора. Тот заверещал как поросёнок, резво метнулся к двери, но перепутал, в какую сторону она открывается. Послышался сильный удар, матовое стекло задрожало, но всё-таки осталось на месте. Голова доктора дёрнулась назад, отчётливо хрустнули позвонки.

За спиной Элтона раздался оглушительный крик: «Стоять!», что-то громыхнуло, сухо треснуло, и два проводка воткнулись Карлосу в спину. Тот кулем повалился на пол, впечатался щекой в обломки стакана и затих неподалеку от скулившего доктора.

– Давно хотел опробовать, да всё повода не было, – услышал Элтон и оглянулся. Рядом с опрокинутым стулом стоял босс с электрошокером в руке.

– С вами всё в порядке, доктор? – Генрих спрятал устройство в кармане. Главный врач издал какое-то бормотание, дотронулся до шишки на лбу. – Я так понимаю, это связано с какими-то медикаментами? Почему Карлос набросился на вас? – Доктор что-то промямлил. – Понятно. – Генрих поднял стул, пристукнул об пол, сел. – Тогда хотя бы скажите – это всё не зря? Ему будет реальная польза от операции?

Доктор кивнул, поправил треснувшие очки.

– С-су… с-с-су…

Генрих возмущённо приподнял бровь:

– Но-но-но! Только не здесь! Идите… Куда вы там ходите?

Врач помотал головой, потрогал лоб, зашипел. Собравшись с силами, вытолкнул:

– С-супермен.

– Ах, вы об этом. – Генрих вытянул ногу, дотронулся до Карлоса:

– Тебя суперменом сделали, а ты скандал устроил вместо благодарности, – он покачал головой. – Плохо, очень плохо. Извинись перед доктором. – Карлос невнятно буркнул и попытался пошевелиться. – Не слышу!

– Ывывыте, – громко промычал Санита.

– Вот, другое дело. Доктор, вы довольны?

Главный врач выдавил из себя мученическую улыбку, дрожащей рукой ухватился за косяк, кое-как поднялся на ноги. Генрих наблюдал, как тот вынул из кармана платок, снял очки; щурясь подслеповатыми глазами, протёр стёкла. Левая линза хрустнула, распалась по трещинам, блестящими скорлупками вывалилась из оправы. Доктор смахнул осколки на пол, грустно вздохнул и нацепил очки на нос.

– Теперь расскажите, как обстоят дела с ним? Генрих кивнул в сторону Голдмахера. Тот уже с полминуты тряс головой и стучал по лбу, производя впечатление неадекватного человека.

Услышав, что речь зашла о нём, Элтон перестал стучать, посмотрел на доктора. На миг вернулось нормальное зрение, исчезли вращающиеся круги, цифры, непонятные значки. Но скоро в глазах опять зарябило, побежали столбики каких-то чисел.

– С этим господином всё намного сложнее, – доктор сунул платок в карман, боком, будто краб, обошёл Карлоса и приблизился к койке Элтона. – Ранение в голову повредило зрительный центр. – Врач оттянул веко пациента, заглянул в бегающий глаз, пощёлкал пальцами перед лицом. Элтон прекратил шарить глазами по сторонам, сфокусировал зрение на расплывающейся фигуре врача. – Пришлось вживить в мозг микропроцессор, удалить хрусталики, а вместо них установить компактные камеры. Теперь он обладает тридцатикратным зумом и может без оптических средств разглядеть любой предмет на расстоянии до трёх километров. Процессор обработает и выдаст идеальную картинку. Конечно, чем выше зум, тем сильнее сужается поле зрения, зато он без труда определяет расстояние. «На глазок», так сказать, – нервно хихикнул доктор, покосившись на Карлоса. Тот понемногу отходил от электрошока, попытался встать, но у него не получилось.

– Ни хрена себе! – Элтон потряс головой, постучал ладонью рядом с ухом. – У меня компьютер в башке?! Я каждый раз буду видеть цифры, какие-то слова, рябь и прочую дребедень?

– Нет-нет, это временное явление, всё пройдёт, едва микропроцессор закончит настройку.

– А если он никогда не настроится?

– Не беспокойтесь, уже завтра всё будет в порядке. Единственное неудобство доставит дальномер, но и это пройдёт, когда вы научитесь произвольно включать режим определения расстояний. В качестве дополнительного бонуса мы установили не простые камеры, а с режимом инфракрасного видения.

– Ого! Я буду ночью видеть как днём?

Доктор кивнул:

– Совершенно верно. Мистер Йодли сказал, вы отличный стрелок, поэтому мы постарались не только сохранить, но и улучшить ваши способности.

Элтон хотел спрыгнуть с кровати, отблагодарить доктора, но вовремя заметил предупреждающий жест босса. Получить удар током и валяться на полу вместе с Карлосом ему не хотелось, а потому он предпочёл остаться на месте.

– Благодарю вас, доктор, – Генрих встал со стула, вынул из кармана электрошокер. – Возьмите, если у Карлоса повторятся галлюцинации – стреляйте, не бойтесь, я разрешаю.

– Спасибо, – доктор взял шокер дрожащей рукой, с третьей попытки сунул в карман халата. – А я взамен оставлю вот это, – он достал из нагрудного кармана небольшие книжки в картонных обложках. Одну дал Элтону в руки, а вторую бросил на кровать Карлоса. – Здесь краткие инструкции и рекомендации по освоению имплантатов. Если выполнять их со стопроцентной точностью, процесс адаптации пройдёт в сжатые сроки.

– Ещё раз спасибо, – Генрих сжал холодную и влажную ладонь доктора. – Чуть позже я к вам зайду, а сейчас я хочу остаться с ними наедине.

Доктор кивнул и с выражением невиданного облегчения на лице выскользнул из палаты.

Как только за ним закрылась дверь, Генрих повернулся к Элтону и указал на Карлоса:

– Подними его и положи на кровать.

Элтон прошлёпал в тапках по обломкам стекла, подхватил компаньона под мышки, с кряхтением поставил на четвереньки. Смахнул прилипшие к его щеке осколки стакана, сделал несколько глубоких вдохов, обхватил приятеля за грудь, рывком забросил на койку.

Голова Карлоса с пустым звуком ударилась о стену, а ноги так и остались на полу. Не просто справиться с почти бесчувственным стокилограммовым телом.

Со второй попытки Карлос полностью оказался на кровати, правда, лежа задом наперёд. Пришлось выдернуть у него подушку из-под ног и перенести под голову.

Кое-как разобравшись с транспортировкой напарника, Элтон с выражением радости на лице плюхнулся к себе на матрас.

Генрих подошёл к полупарализованному Карлосу, сунул брошюру ему под руку:

– Значит, так! В сжатые сроки ты должен овладеть новыми возможностям частично модернизированного организма… – его перебил сдавленный смех. Йодли повернулся к Элтону:

– Я сказал что-то смешное или это у тебя нервное?

– Простите, босс, я не над вами смеюсь. Карлос – ЧМО, – выдохнул Элтон и захохотал.

Генрих сжал губы, пытаясь сдержать улыбку. Он понял, что имел в виду Элтон и старался не рассмеяться, чтобы ещё сильнее не обидеть налившегося кровью Карлоса. Не удержавшись, Генрих хохотнул, но постарался замаскировать это кашлем.

– Хорошо, тогда ты ЭМО, если пользоваться твоей терминологией.

– С какой стати? Элтон сразу перестал смеяться. Карлос скосил глаза, пошевелил пальцами и безуспешно попытался повернуться. Тело всё ещё плохо его слушалось.

– А с такой. Раз твой друг – ЧМО, то есть частично модернизированный организм, значит, ты – ЭМО, потому как подвергся эксклюзивной модификации.

Карлос что-то радостно промычал.

– Заткнись, ЧМО, – огрызнулся Элтон, ища, чем бы кинуть в приятеля.

– Хватит! – прикрикнул Генрих. – Что вы, как дети, в самом деле? Гордитесь тем, кто вы есть. Я уже для вас название придумал: ЧМО и ЭМО из ООН.

Элтон нахмурил брови, пытаясь расшифровать аббревиатуру.

– А что такое ООН?

Генрих хотел объяснить, но Карлос его опередил:

– Отвяд офобова нанаения, – промычал он, еле ворочая языком.

– Ого, да ты уже почти отошёл, – повернулся к нему Генрих. – Если не хочешь получить ещё, больше на доктора не набрасывайся. Я дал ему шокер вместе с разрешением применять в любое время и в любом количестве. Всё ясно?

Язык ещё плохо слушался Карлоса, последнее предложение забрало много сил, поэтому он просто моргнул.

– Молодец! – Генрих повернулся и пошёл к выходу из палаты. Остановившись возле двери, посмотрел на друзей:

– Поправляйтесь скорее, вы мне очень нужны. Доктор дал вам инструкции – занимайтесь освоением новых способностей. Не прохлаждаться! Времени и так мало. – Он взялся за ручку, дверь плавно распахнулась. Оказавшись одной ногой в коридоре, добавил: – Совсем забыл, из госпиталя вас заберёт Йоган – мой помощник. Слушайтесь его как меня и выполняйте любые распоряжения.

Как только Генрих вышел из палаты, Элтон с Карлосом оказались в прошлом, они больше для него не существовали. Пока, по крайней мере. Теперь всё внимание и силы требовалось сконцентрировать на последнем рывке к близкой цели, а для этого нужен Йоган. Он будет заниматься делами корпорации, работать в Правительстве, прикрывая отсутствие босса.

Генрих не мог точно вспомнить, когда в его жизни появился Йоган Шнитке. Он возник из ниоткуда, пришёл, и всё завертелось само собой. С его появлением сверхприбыльные заказы посыпались на корпорацию как из рога изобилия. Вырос ассортимент производимой продукции, осваивались новые рынки сбыта, филиалы открывались один за другим. По совету Йогана «Фарм Гэлакси» активно внедряла производство во вновь присвоенные к Федерации миры. К тому времени как другие акулы бизнеса расшевелились, корпорация Генриха уже вовсю хозяйничала на необъятных землях периферии.

Шнитке всегда умудрялся быть на шаг впереди, знал многое из того, что оставалось для Генриха тайной за семью печатями. Он даже поздравил его со вступлением в должность вице-председателя раньше остальных. Ещё никто в Федерации не знал об этом, а он поздравил, причём сделал это с такой искренней радостью, словно Йодли был для него близким человеком.

Осведомлённость Шнитке иногда пугала Генриха. Казалось, только мистикой можно объяснить способности Йогана знать всё наперёд, предсказывать развитие событий и быть готовым к любому, даже неожиданному повороту. Но будучи человеком просвещённым, напрочь лишённым любых предрассудков, Генрих прекрасно понимал, откуда растут ноги. Просто Йоган от природы обладал аналитическим умом или имел доступ к закрытой информации. Главное, он использовал эти способности или связи не во вред корпорации. Остальное не имело значения.

57

Прошло около часа с ухода Генриха. Карлос оправился от шока, мог нормально говорить и двигаться, только иногда по лицу пробегала нервная судорога. Всё это время Элтон ждал, когда его друг полностью оклемается, чтобы вдвоём приступить к изучению инструкций. Одному читать не хотелось.

– Ну что, займёмся освоением новых премудростей? Голдмахер первым схватил книжонку, раскрыл и сразу понял: не выйдет. Он старательно пытался читать, но у него мало что получалось. Не до конца настроившийся микропроцессор двоил буквы, иногда перед глазами появлялась рябь, выскакивала какая-то таблица с цветными строчками, полными непонятных значков. Да ещё дальномер постоянно показывал расстояние до бумаги.

У Карлоса тоже были проблемы. Синтетические мышцы плохо слушались, движения выходили какими-то резкими, дёрганными. С третьей попытки ему удалось взять книжку в руки. Высунув язык от старания, он попытался раскрыть брошюру. Картонные корочки смялись, Карлос ослабил усилие, осторожно потянул в разные стороны. Раздался треск, обложка разорвалась пополам, брошюра плюхнулась на одеяло, а смятые корочки так и остались в скрюченных пальцах.

– Да ну её на хрен! – скомкал обложку Карлос. Секунду спустя картонный шарик шмякнулся о стену, отскочил и закатился под умывальник. Следом шуршащая страницами книжка описала красивую дугу, врезалась в шкаф и, распластавшись, скатилась по дверке. – Эй, профессор, а у тебя как дела?

– Никак. Задолбало всё! То цифры мельтешат, то ещё какая-нибудь муть нарисуется. Что они с нами сделали, Карлос?

– Не боись, дружище. Нам бы до спортзала добраться, там сразу видно будет.

– Точно, пошли дока найдём. Уж он-то наверняка знает, где у них тут можно позаниматься.

Друзья отправились на поиски доктора. Они впервые вышли из палаты и с интересом осмотрелись. Под ногами пружинило пробковое покрытие, почти полностью заглушая шаги. В окна широкими потоками лился дневной свет, кондиционеры гоняли охлаждённый воздух по просторному коридору, а невысокие пальмы в кадках создавали уютную полутень над кожаными скамеечками. В отделении для ВИП-пациентов заботились не только о физическом здоровье, здесь всё было направлено на создание иллюзии дорогого отеля. Только неистребимый запах медикаментов всё портил, напоминая о больнице.

Шлёпая тапочками, друзья прошли мимо одинаковых дверей с номерами палат, миновали отделённый раздвижной ширмой пятачок, где администрация устроила небольшой кинозал. Здесь по вечерам собирались элитные пациенты. Належавшись за день в просторных палатах, они рассаживались в удобные кресла перед круглыми столиками, смотрели фильмы на плазменном экране или просто болтали ни о чём, потягивая через трубочку витаминные коктейли.

Едва Карлос и Элтон вышли через двойную дверь из ВИП-отделения, как сразу же оказались в другом мире – отделении для бесплатных пациентов, где обследовались те, кто не мог выложить круглую сумму за квалифицированное лечение. За них платил муниципалитет, как всегда экономя на любой мелочи.

Здесь всё было не так. Вместо покоя царила шумная суета, с потолка лился резкий свет галогеновых ламп. Голый бетон даже через подошвы тапочек неприятно холодил ноги. Вдоль крашеных ядовито-зелёной краской стен толпились длинные очереди. То и дело над широкими дверями мигали лампочки. Люди поодиночке исчезали в кабинетах, проводили там несколько минут, затем выходили и занимали место в других очередях, проходя бесконечные обследования. У всех на руках были пухлые карточки. Некоторые пациенты их перелистывали, пытаясь разобрать врачебные каракули, но большинство тупо смотрели по сторонам.

«Фарм Гэлакси» не просто так нянчилась с бедняками. Учёные корпорации недаром ели свой хлеб, они с завидной регулярностью создавали прогрессивные формулы медикаментов в закрытых лабораториях. Новые лекарства проходили серьёзную проверку перед тем, как попасть на прилавки аптек, целая армия экспериментаторов ежедневно трудилась над тысячами анализов, опытов и проб. А где взять столько крыс, обезьян и кроликов?

Защитники природы постоянно устраивали пикеты перед офисами компании, ходили по лабораториям с проверками, проводили показательные акции спасения животных. С «зелёными» приходилось считаться, их поддерживали влиятельные люди, ими пользовались нечестные конкуренты в грязной борьбе. Зато никто не интересовался судьбой бедняков, за ними никто не следил и не отстаивал их права.

«Фарм Гэлакси» наткнулась на золотую жилу и тестировала лекарства на людях. За мелкое вознаграждение городская беднота подписывала любые бумаги, отказывалась от судебного преследования и позволяла проводить на себе разные эксперименты. Главное, за это платили деньги, да ещё и лечили. А что ещё надо?

Пробиваясь сквозь толпы уставших людей, приятели случайно столкнулись нос к носу с тем, кого искали.

– Рад вас видеть, господа. Осваиваетесь понемногу? – доктор посмотрел на часы, до начала приёма остались считанные минуты. Возле его кабинета уже выстроилась длиннющая очередь.

«Надо выписать кучу рецептов, просмотреть результаты анализов у тех, кто уже принимал, составить отчёт о побочных последствиях, а тут эти свалились на голову. Лежали бы у себя в палате да упражнялись в освоении новых способностей. Нет же, принесла их нелёгкая», – подумал главврач, нащупывая в кармане шокер.

– Док, понимаешь, ты дал нам абсолютную белиберду, – с мягкостью в голосе сказал Карлос, но доктору не стало легче, хватало одного вида громилы, чтобы почувствовать, как сердце рухнуло в пятки. – Элтон ничего разобрать не может, у него все буквы цифрами облеплены, я даже книжку раскрыть не сумел – она сразу порвалась. Ну не даётся нам книжная наука, мы больше по-простому, по-нашенскому привыкли. Нам бы потренироваться где-нибудь, тогда бы мы сами всему научились.

Карлос расплылся в дружелюбной улыбке, но врачу его оскал показался угрожающим. Он шумно сглотнул и немного посерел лицом.

– Эй! – хлопнул его по плечу Элтон. – Ты вообще слышишь, о чём тебе говорят? У вас есть здесь спортзал?

– А-а… э-э… – замычал доктор, глядя то на одного, то на другого пациента. Оба стояли с дурацкими улыбками, от которых ему становилось ещё хуже. Так в его представлении улыбались палачи, глядя на мучения жертвы. «Достал, прицелился, выстрелил. Достал, прицелился, выстрелил», – повторял он как заклинание, сжимая потной ладонью пластиковую рукоятку шокера. Наконец его губы шевельнулись, и Карлос услышал слабое: – Есть… в подвале… там и бассейн есть… если надо.

– Не, бассейн нам без надобности. Ещё заржавею, – усмехнулся Санита. – Ты же из меня киборга сделал.

Он шагнул к лекарю, тот инстинктивно отступил, запнулся о невысокий порожек, повалился назад. Карлос молниеносно выбросил руку, обхватил доктора и сильно прижал к груди.

– Отпустите меня… пожалуйста… – прохрипел эскулап. – Вы мне так грудную клетку сломаете…

– Ах да, прости, – Карлос ослабил хватку. Доктор хватил воздух ртом и часто задышал. – Разве твои книжки могут научить контролировать силу? Давай, веди в спортзал, там мы быстрее освоимся с теми штуками, что ты в нас впихнул.

– Док, может, у тебя здесь и тир есть? – медовым голосом поинтересовался Элтон, строя умильные глаза. Разве что ресницами не похлопал.

Главный врач испуганно покосился в его сторону.

– Сожалею, тира у нас нет, но у меня в кабинете дартс, – торопливо сказал он. – Если хотите – могу подарить.

– Спасибо, не надо, я его одолжу ненадолго, хорошо?

Доктор так резко кивнул, что очки чудом остались на носу.

– О чём речь, мистер Голдмахер, никаких проблем. Я сейчас сбегаю в кабинет за мишенью и дротиками, а потом провожу вас в спортзал.

Лекарь повернулся, собираясь бежать, но тут Карлос опустил руку ему на плечо:

– Давай пулей, док, а то меня ломает от безделья, давненько я хорошо не разминался, – он двинул шеей, громко хрустнул позвонками. Несколько людей возле кабинета офтальмолога посмотрели на него, но вскоре вернулись к прежнему занятию: бесцельному созерцанию стен.

Доктор во всю прыть побежал к себе. При виде его скопившаяся перед дверью длинная очередь оживлённо загомонила. Врач достал из кармана связку на большом кольце, начал перебирать, отыскивая нужный ключ. Дрожащие руки плохо слушались, ключи мелодично звякали, поблёскивая жёлтым. Неожиданно связка бухнулась на коврик, растопырившись металлическим осьминогом.

Лекарь нагнулся, заскрёб негнущимися пальцами по резиновым пупырышкам, кое-как подцепил ключи. С третьей попытки попал в замок и скрылся за дверью. Толпа обрадовалась, заметно повеселела. Первый в очереди встал ближе к входу, готовясь войти в кабинет.

Внезапно дверь распахнулась, чуть не ударив пациента в лоб. Доктор выскочил в коридор и, не отвлекаясь на недовольные крики, бросился к людям Генриха.

– Видал, как рванул? – довольно ухмыльнулся Карлос.

– Ты нисколько не изменился, – поморщился Элтон. – Сколько раз я говорил: будь с людьми мягче, интеллигентнее. А ты? Как был грубияном, так и остался.

Карлос хотел ответить, но не успел. Запыхавшись от быстрого бега, возле них остановился доктор с мишенью под мышкой и дротиками в кулаке.

– А вот и я, – хрипло сказал он. – Идёмте.

Главврач пошёл впереди, показывая дорогу. Чтобы добраться до тренажёров, требовалось пройти через всё отделение для бедных, спуститься на цокольный этаж, пересечь закрытый на лето гардероб и через неприметную дверь выйти в спортзал.

– Эй, док, а ты сам-то занимаешься? – поинтересовался Санита, идя рядом с торопливо шаркающим врачом.

– Нет, мне некогда. Я всё время посвящаю работе.

– Оно и видно, вон как рожа у тебя посерела. Ещё немного – и она позеленеет, – хохотнул он.

– А там беговая дорожка есть? – спросил Элтон, шагая с другой стороны от врача.

– Там много чего есть, – повернулся к нему доктор. – И беговая дорожка, и комплекс силовых тренажёров, и ряд других приспособлений для занятий спортом.

– Ну вот, тогда ты с нами займёшься общефизической подготовкой. Тебе сколько лет?

– Тридцать пять, – выдохнул доктор, открывая дверь на лестничную площадку.

– А выглядишь на шестьдесят. Пора заняться собой и привести тело в порядок, – сказал Карлос, вслед за Элтоном переступая порог.

Две пары ног затопали по лестнице. Доктор немного задержался у двери. После того как в бойлерной чуть не случился пожар из-за какого-то пробравшегося туда мальчишки, персонал больницы тщательно запирал служебные входы и выходы.

За спинами друзей громко хлопнула дверь, скрежетнул замок, раздались шаркающие шаги. Эскулап нагнал пациентов, боком проскользнул вдоль стены и пошёл впереди.

– Я не могу остаться с вами – у меня работа. И так план горит, а на очереди ещё серия тестов на лекарства…

– Забей на работу, док, она никуда не денется. Ты давно в отпуск ходил? – спросил Карлос.

– Два года назад, – ответил главврач и скрипнул калиткой гардероба.

Троица прошла мимо леса из вешалок, проскользнула в обитую железом дверь и застыла на пороге. Перед ними расстилалась тьма. Проникающий в дверной проём свет падал узкой полосой, вырывал из темноты блестящие трубы, тросы, какие-то металлические блины и кирпичи.

Доктор щёлкнул выключателем, по потолку побежали цепочки белых квадратов, несколько раз моргнули, прежде чем ярко засветиться.

Когда вспыхнуло освещение, приятели увидели десятки различных тренажёров, штанг, ряды гантелей в пирамидальных держателях. Карлос издал радостный вопль, подбежал к скамье, лёг. Сорвал штангу со стойки и сделал жим лёжа. Штанга легко взлетела, тогда он решил увеличить нагрузку, навесил «блины», попробовал. Мало. Поскольку рядом дисков уже не осталось, Санита двинулся к соседнему снаряду.

Не отвлекаясь на действия друга, Элтон повернулся к врачу.

– Когда ты, говоришь, был в отпуске?

– Два года назад, – повторил тот, наблюдая за Карлосом. Стальной гриф уже прогнулся, а тот всё ещё добавлял веса, словно хотел установить новый мировой рекорд.

– Понятно. С этого дня идёшь в длительный отпуск, и каждый день занимаешься по четыре часа. – Доктор попытался возразить, но Элтон прижал палец к его губам: – С боссом я договорюсь, он уважает людей в отличной форме…

Сбоку раздался сильный грохот. Не выдержав тяжести, гриф переломился, и штанга домиком сложилась по сторонам от стойки. Удручённый Карлос стоял рядом, почёсывая в затылке.

– Я не виноват, – сказал он, перехватив взгляд Элтона. – Эй, док, ты зачем барахло взял? Не мог нормальную штангу купить?

Доктор промычал что-то невнятное, развёл руками. Карлос отмахнулся и стал выбирать подходящий тренажёр. С новыми мышцами ему любая нагрузка нипочём, хоть выходи на улицу и тягай грузовики.

Элтон вернулся к прерванному разговору:

– О чём, бишь, я? Ах да, – он поднёс кулак к носу врача, – только попробуй обмануть, Карлос тебе за это все кости переломает и шокер не поможет. Ты не думай, мы так просто это не оставим, вернёмся через два месяца и проверим, хорошо ли ты занимался. Понял? – Доктор поспешно закивал. Этим ничего не стоит сдержать слово, они на самом деле вернутся и проверят. – Так-то и давай, не расслабляйся. Сначала разминка, затем силовые упражнения, беговая дорожка и бассейн. И так каждый день. Ну, чего встал? Начинай!

Доктор побежал на месте, высоко вскидывая колени, потом сделал наклоны в стороны. Когда дело дошло до приседаний, Голдмахер сказал:

– Ты, это, бороду сбрей, а то на козла похож, да и усы тебе не идут.

Он ободряюще улыбнулся, подмигнул и, захватив мишень с дротиками, пошёл искать место для тренировок.

58

Седьмой галактический сектор. Планета Низебул.

 

Минуло двое суток со дня гибели жестокого Сяо Ляна. За это время солдаты успели погулять на свадьбе Чан Кай-Ши, поприсутствовали на его инаугурации в старосты, перетанцевали со всеми незамужними красавицами деревни и даже поучаствовали в состязаниях по стрельбе. Из лука они так ни разу и не попали, зато произвели фурор выстрелами из автоматов. Такой меткой и кучной стрельбы в деревне ещё не видели.

Охотник Ли Хай Су, жилистый человек с цепкими раскосыми глазами, волевым скуластым лицом и чёрной косичкой на затылке, попросил разрешения выстрелить из «железного лука стреляющего золотистыми стрелами». Стивен вызвался ему помочь, показал, как целиться и что делать, чтобы «железный лук» поразил мишень.

Ли кивал со знанием дела, слушая объяснения наставника, потом вскинул оружие к плечу, навёл на мишень и нажал на спусковой крючок. Прогремел выстрел, гильза золотистой искрой пролетела по воздуху, звякнула о камень площади, закатилась в щель между булыжниками. Пуля насквозь пробила плетёную мишень, срикошетила о стену дальнего дома и расщепила потемневшую от времени раму окна.

Ли Хай Су вернул оружие:

– Хороший лук, только громкий, одного зверя убьёшь – другие разбегутся.

Против такого замечания Стивен не мог возразить, он просто поставил автомат на предохранитель и убрал от греха подальше.

Ночью Герхард устроил гостеприимным крестьянам сюрприз. У него в сумке завалялась ракетница с десятком сигнальных ракет, он решил, что в городе они ни к чему, и запускал их одну за другой.

Громко хлопал пистолет, светящиеся шары с шипением уносились в небо, косые тени домов пробегали по деревне, прятались в шелестящих джунглях. На мгновения из леса выступали зелёные мазки листьев, коричневые штрихи стволов, извилистые нити лиан, но вот падающая звезда угасала и тьма укрывала всё тёмным одеялом до новой вспышки.

После фейерверка крестьяне разошлись по домам. Солдаты разместились у Чана, с твёрдым намерением завтра отправиться в путь.

Наутро Чан Кай-Ши сдержал слово и дал солдатам проводника. Знающим дорогу до «каменной реки» оказался всё тот же охотник Ли Хай Су. Для него было большой честью отправиться с почётными гостями старосты в далёкий путь.

Несмотря на ранний час, в деревне никто не спал. Все хотели проститься с освободителями и просто хорошими парнями. Крестьяне принесли с собой свежей воды, фруктов, вяленого мяса и рисовых лепёшек. Каждый хотел, чтобы взяли его продукты, а потому набралось несколько полных мешков.

– Ну вот, Мэтью, и тебе работа нашлась. Понесёшь мешки с провизией, – прошептал Стивен, пока Герхард, улыбаясь, принимал гостинцы.

Последними к солдатам подошли стройные красавицы и повесили им на шеи гирлянды из цветов. Следуя обычаю, гости расцеловали дарительниц. У той, что приняла поцелуи Стивена, щёки окрасились румянцем, а тёмные глаза набухли влагой.

Жители уже давно разошлись по делам, а она всё стояла на границе деревни, глядя в поглотившие солдат джунгли. Слёзы катились по бархатистым щекам, падали на грудь, расплывались пятнышками на праздничной рубахе. Наконец она робко подняла руку, чуть заметно пошевелила пальчиками, навсегда прощаясь с тем, кто разбил её сердце.

 

Ли Хай Су на самом деле оказался лучшим из лучших. В кожаной одежде, с луком за спиной и кривым ножом в руках он разительно отличался от других крестьян. По всему было видно, он большую часть жизни проводил в лесу. Здесь Ли чувствовал себя как дома. Казалось, не будь с ним солдат, он бы полностью растворился в джунглях, слился с ними, умчался как ветер, не касаясь земли мягкими подошвами обуви.

В общем-то, проводник так и делал. Он исчезал как призрак и также неожиданно появлялся, показывал дорогу и скрывался в неизвестном направлении. При этом солдаты шли как на прогулке. Если перед ними возникала стена из лиан, в ней оказывался аккуратный проход, перегораживали дорогу заросли – шаг в сторону – и узкая просека позволяла спокойно пересечь преграду.

Похоже, охотник мог одновременно находиться в нескольких местах. Другого объяснения чудесам беспрепятственного путешествия через джунгли у солдат просто не нашлось. Или он вёл их по заранее заготовленным тропам, или обладал какими-то мистическими способностями.

Ближе к вечеру третьего дня пути солдаты услышали раскатистый шум. Ли Хай Су в очередной раз материализовался из джунглей, протянул руку в сторону кустов, откуда доносился рокот:

– Я туда не пойду. Там железные монстры, они постоянно ворчат и отравляют воздух. Я останусь здесь, посмотрю, как вы спускаетесь к каменной реке, а потом вернусь в деревню.

Стивен пожал его руку:

– Спасибо, ты нам очень помог. Не провожай нас, возвращайся домой, ты и так потратил много времени.

Охотник скрестил руки на груди, поклонился. Он только хотел скрыться в джунглях, как Стивен остановил его:

– Подожди.

На глазах Ли «звёздный человек» с негромким щелчком отломил кусок «железного лука», вытолкнул оттуда золотистую «стрелу».

– Возьми на память.

Охотник зажал подарок в кулаке и снова поклонился. Стивен ответил ему тем же. Когда он выпрямился, проводника уже и след простыл, только качалась усыпанная цветами ветка высокого дерева с волнистой корой и длинными листьями. Стивен подумал это Ли задел её, но, приглядевшись, заметил зеленоватую птичку с длинным клювом. Она прыгала от цветка к цветку, высасывая сладкий нектар.

Джонсон защёлкнул магазин, повернулся к друзьям:

– Ну что, вперёд к цивилизации?

Солдаты пошли к дороге. Каждый шаг сопровождался громким треском – это взрывались семенные коробочки аметраладоры – ползучей травы с маленькими фиолетовыми цветами. Испугавшись трескучих очередей, нектарница сорвалась с ветки, полетела на поиски спокойного места, часто трепеща маленькими крыльями.

Шоссе проходило по глубокой лощине между ряда вытянутых холмов. Проводник вывел отряд к вершине одного из таких бугров, сплошь поросших папоротником и ползучими растениями. Цепляясь за жёсткие, усеянные мелкими листочками стебли, солдаты спускались к широкой дороге с бетонным барьером посередине.

По шести полосам с каждой стороны от разделителя степенно катились тяжёлые грузовики, мчались фургоны, из ряда в ряд шныряли проворные легковушки. Чем ближе бойцы приближались к шоссе, тем сильнее в воздухе пахло выхлопными газами.

Вдоль узкой обочины тянулась полоса кустарника. За живым барьером следили, ветки носили следы обрезки, да и выглядел он вполне аккуратно. Солдаты спрятались за кустами, чтобы решить несколько неотложных вопросов. Пока обсуждали, в какой стороне Генусбург и где раздобыть гражданскую одежду, на обочину скатился грузовик, остановился, не заглушив двигатель.

Хлопнула дверь. В просвете между листьев Мэтью увидел ноги в джинсах и коричневых сапогах с металлическими заклёпками. Сапоги прошаркали по асфальту, пропылили по каменистой обочине, остановились чуть в стороне от пилота. Вверху вжикнуло, по листьям ударила тугая струя, язычок пенной жидкости потянулся к Даймонту, наткнулся на камешек, свернул в дождевую промоину и покатился вниз по склону.

Пока шофёр отливал, покачиваясь на носках, двигатель окуривал кусты сизым дымом. В горле першило от едкого запаха, сильно резало глаза и очень хотелось кашлять. Жмурясь и кусая рукава, солдаты держались изо всех сил.

Наконец шофёр застегнул брюки, опять заскрипели камни под сношенными подошвами, снова хлопнула дверь. Двигатель несколько раз рыкнул, грузовик выплюнул вонючие клубы дыма и вывернул на шоссе. За ним ещё долго тянулся светло-серый след, пока колёса не стряхнули всю пыль на дорогу.

– Ссыкун, мать его! – выругался Мэтью, справившись с приступом надсадного кашля. – Я уже хотел встать и врезать ему, да он уехал.

– Да уж, выбрали местечко, – Герхард отхаркнулся, плюнул в чахлый кустик травы. Здесь вблизи от дороги она выглядела какой-то болезненно-жёлтой. – Отдышались? Тогда пошли за одеждой.

Прячась за кустами, солдаты побежали к видневшемуся неподалёку дому. Тот стоял на расширении шоссе, живая изгородь огибала его с тыла и уходила вдаль, теряясь в голубоватой дымке.

Оказавшись вблизи, бойцы подробно рассмотрели здание. Два его крыла, соединённых широким балконом на стройных колоннах, протянулись вдоль трассы. Под навесом пряталась тенистая терраса с плетёными креслами вокруг невысоких столиков. Стены, обшитые досками внахлёст, давно облупились, сохранившиеся пятна грязно-жёлтой краски напоминали сыпь. Закрытые деревянными жалюзи окна выглядели подстать дому. Кое-где наклонных планок не хватало, местами они были сломаны и торчали обломками зубов. Крытая железом с рыжими потёками ржавчины четырёхскатная крыша возвышалась над строением. С дальнего края несколько листов отошли от обрешётки и громко хлопали при каждом дуновении ветра.

Судя по качавшейся на столбе вывеске, это было придорожное кафе с автозаправкой и небольшим отелем на десять номеров. По счастливой случайности, хозяйка сегодня затеяла стирку. Она недавно развесила первую партию чистого белья и теперь шла за новой с пустой корзиной в руках.

Дождавшись, когда прачка скроется в доме, Стивен подбежал к натянутым между перекладин верёвкам и сорвал с них всё без разбору. Напихав тряпки под бронежилет, он прошмыгнул в кусты за минуту до того, как в дверях появилась женщина с доверху нагруженной корзиной.

Не дожидаясь обнаружения хозяйкой пропажи белья, солдаты поползли на коленях за стеной из кустов. Движение сильно замедляли тяжёлые сумки и автоматы. Оружие так и норовило зацепиться за каждую ветку, а баулы казались набитыми свинцом. Переставляя сумки перед собой, отряд прополз несколько метров. Здесь узкая ложбинка разделяла холмы, а джунгли почти вплотную подбирались к обочине. Лучше места не найти для разбора украденных шмоток.

Едва они спрятались в зарослях, как возле дома раздалась громкая брань.

– Крепко выражается мамаша, – уважительно покачал головой Миллер. – Плотно, с чувством, толком и с расстановкой правильных междометий в определённых местах.

– Эй ты, любитель словесности, – хлопнул его по ноге Стивен, – ползи отсюда, а то нам не поздоровится.

В этот момент возле отеля грянул выстрел, над головами солдат промчался заряд картечи, пробил дырочки в листьях и расщепил ствол тонкого дерева. Несколько дробинок сорвали кожицу с ветвей кустарника. Прозрачные слёзы растительного сока побежали по коричневой в крапинку коре.

– Ох, ё! Она видит нас что ли? – Мэтью распластался по земле и накрыл голову руками. В отличие от спутников у него не было ни шлема, ни бронежилета.

Грохнуло ещё раз. Теперь дробь пронеслась далеко в стороне, перебив пучок сочных лиан. Они брызнули соком и с шумом упали в кусты.

Герхард прополз под склонившейся к земле веткой дерева.

– Наугад бьёт мамаша, на испуг берёт. Давай туда, – он переставил сумку в сторону свободного от буйной растительности пятачка. По какой-то причине здесь росла только трава да невысокие кустики папоротника. – Там посмотрим, что ты украл.

– Я не украл! – возмутился Стивен, чуть не врезавшись головой в ботинок приятеля. – Я на время позаимствовал.

– Ага, так я тебе и поверил. Щас! Будешь ты сюда возвращаться, чтобы ношенные шмотки вернуть. Всё! – Герхард в последний раз передвинул сумку, подполз к ней и сел посреди небольшой полянки. Возле отеля опять грохнули выстрелы. Дробь улетела в джунгли, мелко шинкуя попавшиеся на пути листья. – Крепко мамаша разозлилась. Видно, ты украл у неё что-то ценное. Решил примерить женское бельё?

Стивен вспыхнул как спичка, он даже изменился в лице, так его задела неудачная шутка. Неизвестно, чем бы кончилось дело, может, даже дошло бы до драки, но Мэтью резко понизил градус накалившейся обстановки.

– Хватит из-за всякой ерунды спорить, – он пролез между нахохлившимися друзьями. – Давайте уже посмотрим, чем Стивен нас обеспечил.

– Вот! Это всё, что было, – Джонсон вывалил на траву кучу разноцветного тряпья. – Давай, остряк, займись делом.

– Да не вопрос. Так, это мне, это тебе, это Мэтью. Это снова мне, это вообще какая-то фигня, – приговаривал Герхард, раскладывая бельё по кучкам и отбрасывая ненужные вещи в сторону. – Всё, парни, готово. Это куча Стива, это моя, а это Мэтью.

Солдаты стали переодеваться. Стивен щёлкнул замками бронежилета, с выражением бесконечного удовольствия на лице свалил его на землю. Шлем прокатился отрубленной головой и застыл недалеко от ноги пилота. Взъерошив мокрые волосы, Стив стянул с себя ботинки, снял форму и начал примерять новую одежду.

– Это что? – спросил он, стоя в коротких по щиколотку штанах и широкой рубахе с рукавами выше запястий.

– Твоя одежда, – Герхард невозмутимо пошевелил пальцами босых ног. – Рукава можно подвернуть, а брюки… из них мы сделаем шорты. Доставай нож.

– Да иди ты, – отмахнулся Стивен. – А ну-ка примерь шмотки.

Миллер одел отобранные для себя вещи, они сидели на нём как влитые.

– Совсем обнаглел?! Себе всё самое лучшее отобрал, а нам?

– Да тебе и то, что на мне надето, не подойдёт. Тебя никто не просил такой лыжей расти. Сам бы тогда шмотки выбирал.

– Эй, парни, кончай ругаться! – прикрикнул Мэтью. – Я вообще в женском платье стою.

Друзья осеклись на полуслове, одновременно оглянулись на пилота. Тот и впрямь был одет в пышное платье ниже колена, с рукавами-воланами и глубоким вырезом на груди.

– Мэт, ты чего? Я для тебя другую одежду отобрал. Ты зачем в это барахло вырядился? Мы вроде как в город хотим попасть, а не на бал-маскарад.

– Угу! Только в размерах немного промахнулся. Те вещи подростку в самый раз.

– Ну-ка, повернись, – Герхард сделал пальцем круговое движение. Мэтью крутнулся на месте, платье взлетело выше колен, оголив слегка кривые волосатые ноги в ботинках. Кружевная оборка кокетливо выглянула из-под переливающейся ткани и снова спряталась под шуршащими складками.

– Хороша красавица, ничего не скажешь. – Герхард повернулся к напарнику: – Что делать будем? В форме ему разгуливать – только лишнее внимание привлекать…

– А платье лучше что ли?

– Конечно, лучше! Это же не форма пилота федеральной спецслужбы. Не так в глаза бросается.

– Ага! А мужик в женской одежде – естественное событие. Смотри, как бы его за ненормального не приняли.

– А ты что предлагаешь? Выбирать надо было, когда шмотки тырил.

– Сам бы и шёл тогда, раз такой умный!..

– Эй, парни, парни, – встрял Мэтью, – всё нормально. По легенде я буду чья-нибудь сестра или подружка. Нам бы только до города добраться.

– Ладно, уговорил, – согласился Стивен. – Только есть здесь одна неувязочка: сестрица наша уж больно бородатая. Потому, наверное, до сих пор замуж и не вышла.

– Ты это с шутками-то полегче. Выбирай выражения, – повернулся к нему пилот.

– Да брось ты, это так, к слову пришлось. А вот побриться и в самом деле не мешало бы.

Мэтью выхватил нож, провёл лезвием по щетине, несколько жёстких волосков осталось на блестящем металле.

– Сейчас быстренько поскребусь – и порядок. Эх, жаль мыльный корень не захватил, а ведь Чан предлагал, – сокрушённо вздохнул он и сдунул налипшие волоски. – Ладно, водичкой сполосну, не насухо же скоблить.

– Зачем водичкой? – удивился Миллер. – Мы когда от хозяйки прятались, я заметил недалеко от ложбинки пласт глины. Там ещё трава плохо растёт.

– Ну, а мне что от этого?

– Сходи туда, набери немного глины, размочи в воде и брейся на здоровье. Не хуже любого крема для бритья будет, только рожу потом хорошенько промой. Мы в учебке всегда так делали. У нас комендант тащил всё подчистую, там не только крема для бритья не было, в казарме коек для всех не хватало, приходилось спать по очереди.

Пока Мэтью ходил за глиной, солдаты спрятали в сумки броню, сложили туда же форму и лишнее оружие. При себе они оставили пистолеты, да Герхард сунул нож за отворот ботинка. Стивен при всём желании не мог так сделать. Во-первых, Мэтью ещё не побрился, а во-вторых, при ходьбе короткие штаны задирались выше края ботинок и могли зацепиться за рукоятку ножа.

Когда пилот вернулся с горсткой глины, приятели уже сложили вещи и сидели на сумках как бабки на вокзале. В руках каждый держал по куску вяленого мяса и рисовой лепёшке. Поочерёдно откусывая, они старательно двигали челюстями, иногда запивая водой из фляжек.

Герхард показал куском мяса на плотный лист размером с поднос. Тот лежал на земле, а на нём как на столе была разложена порция Мэтью.

– Сначала побрейся, потом поешь. Возьми эту хрень под миску.

Мэтью посмотрел в направлении вытянутой руки Герхарда. Рядом с листом лежала половинка скорлупы ореха. Вся покрытая коричневыми волосками, она походила на обезьяний затылок.

Продолжая жевать, солдаты наблюдали за пилотом. Тот высыпал глину в скорлупу, плеснул немного воды, отломил тонкую веточку и принялся перемешивать. Доведя раствор до густоты сметаны, Мэтью обмакнул пальцы, нанёс рыжую чачу на лицо.

Глиняная эмульсия плотно облепила волоски, лезвие скользило по ней как по маслу. Борода таяла с каждым движением ножа, наконец, дошла очередь и до усов. Мэтью Даймонт в последний раз скребнул клинком по коже, стёр с него остатки глины и посмотрелся как в зеркало.

В узкой полоске ножа отразилась желтоватая физиономия с едва заметными следами давних побоев. Мэт сполоснул лицо, желтизна убавилась, но проявились новые синяки. Он повернулся к товарищам.

– Ну как?

Стивен проглотил последний кусок, поднял большой палец:

– Нормально, так хотя бы издали на бабу похож.

Герхард кивнул, запил лепёшку и сказал:

– Только тебе штаны снять придётся, а то они всю картину портят.

Перед тем как отправиться за глиной, Мэтью надел брюки. Ходить по джунглям с голыми ногами равносильно самоубийству. Того и гляди порежешься об острые края травы или напорешься на ветки. Во влажном климате любые инфекции быстро развивались, ранки загнаивались на глазах и без должного ухода могли привести к смерти.

– Выйдем к шоссе, тогда и сниму, – заявил Даймонт, приступая к еде. – Мало ли хозяева вещей за нами погонятся. Как-то мне не прёт без штанов по кустам мотаться.

Пока пилот утолял голод, солдаты наскоро прибрались. Зашвырнули скорлупу в кусты, туда же закинули пучки листьев со следами глины, ставшие ненужными тряпки.

Как только Мэтью осилил последний кусок, Герхард подхватил сумку.

– Отдохнули и будет, пора в дорогу собираться.

– Рано ещё, ты на Мэтью посмотри. Ничего не замечаешь?

– Девка, как девка, – пожал плечами Герхард, осматривая пилота с ног до головы. – Морда помята? Ну, так перепила – с кем не бывает.

Мэтью усмехнулся и покачал головой. Шуточки новых приятелей иногда ставили его в тупик, хотя он прекрасно понимал – они делают это не со зла. В подобных ситуациях, когда не знаешь, придёт ли подмога да и будет ли она вообще, юмор оставался лучшим спасением.

Между тем Герхард продолжал:

– Штаны снимет – вообще хорошо будет. Ботинки к платью не подходят, да тут уж ничего не поделать. Не босиком же ему идти.

– Да, не босиком, – поддакнул Даймонт, поправляя складки на рукавах.

Стивен шагнул к пилоту, указал пальцем на грудь.

– Неужели это так не заметно?

– Хм, ну да, – Миллер погладил колючий подбородок. – Как это я про сиськи забыл?

Мэтью полез в кусты, зашуршал. Несколько пожелтевших листьев упали ему на голову. Какое-то похожее на сухую ветку насекомое свалилось на платье, поползло к рукаву, медленно передвигая ногами-ходулями. Мэтью щелчком сбил гостя, запихнул оставшиеся вещи в декольте, повернулся к друзьям.

– Так нормально?

– Ага, – кивнул Стивен, – только сдвинь левую грудь чуть правее и выше.

Пилот поправил тряпки.

– А так?

– Во, класс, так и оставь, – прищёлкнул языком Миллер. – Вылитая девочка-подросток. – Он повернулся к Стивену. Тот широко улыбнулся, развёл руками в стороны: мол, претензии кончились. – Тогда пора выдвигаться, а то ещё одну ночь проведём в дороге.

59

Друзья углубились в лес. Лучше сделать приличный крюк, чем наткнуться в украденной одежде на хозяев отеля. Схлопотать заряд дроби в грудь без бронежилета на плечах – сомнительное удовольствие, вряд ли оно поможет скорее добраться до Генусбурга.

Ориентируясь на шум двигателей, солдаты почти час пробирались параллельно шоссе. Заросшая джунглями ложбинка быстро закончилась, пришлось карабкаться вдоль склона холма. К счастью, он оказался не настолько крут, как тот, с которого они спустились, а потому дорога не доставила больших трудностей.

Три раза Герхард выбирался к живой изгороди, посмотреть, нет ли путевых указателей и как далеко остался отель. Последняя вылазка дала желанный результат, и он подал сигнал – затейливый свист.

– Снимай штаны, – сказал Джонсон, услышав заливистую трель и расстегнул сумку.

Плотная ткань зашуршала, кружева нижней юбки белой пеной облепили волосатые руки Мэтью. Коротко вжикнула молния.

Криво усмехаясь, Стивен наблюдал, как пилот снимал брюки, прыгая на одной ноге.

– Чего лыбишься? Лучше бы руку подал, – заявил Даймонт, кое-как стянув одну брючину.

– Прошу прощения, леди, – расплылся в улыбке Стивен. – Позвольте вашу ручку, мадам. Он схватил Мэтью за локоть, одновременно пытаясь изобразить старинный поклон.

– Очень смешно, – скорчил недовольную гримасу Даймонт, поднял ногу и дёрнул штанину. К сожалению, он забыл опустить носок ботинка, тот застрял поперёк брючины, прочно удерживая её на месте. – Нате, пожалуйста. Дохихикался. Снимай теперь.

Он плюхнулся на траву; Джонсон взялся за брюки, потянул, осторожно подёргивая из стороны в сторону. Несколько попыток ни к чему не привели.

Так и не дождавшись товарищей, Миллер сам пришёл к ним, увидел развалившегося на земле пилота, Стивена верхом на его ноге со скомканной штаниной в руках.

– Эй, вы чего тут устроили?

– Да, понимаешь, Мэтью в брюках застрял, – поднял голову Стив. – Надоело мне, сам снимай, – он выпустил брюки из рук, перешагнул через ногу Даймонта и сел рядом с ним.

– Всё потому, что кто-то много ржал, – огрызнулся Мэтью, дёргая брючину.

Герхард присел с другой стороны от пилота.

– Будешь так дёргать, ничего не добьёшься. Выверни штаны обратно и сними ботинок. Так оно быстрее получится.

Мэтью так и сделал. Уже через несколько минут брюки лежали у Джонсона в сумке, а отряд из двух мужчин и «женщины» голосовал на обочине шоссе.

Видимо, в этот день удача была на их стороне. В тридцати метрах от этого места стоял огромный голубой щит с указанием направления и расстояний. Первой в списке шла надпись «Генусбург – 420».

– Далековато забрались, – Стивен выставил руку перед проезжавшей машиной. Синий «Моро» промчался, даже не сбросив скорость. Гнавшийся за ним ветер накинулся на приятелей, затрепал одежду и волосы, заглянул под пышный подол Мэтью, оголив армейские трусы до середины бедра.

– Саморез тебе в шину! – крикнул Даймонт, прижав платье руками. – Никакого уважения к женщине! Мужлан неотесанный!

Герхард ткнул напарника в бок, показал глазами на пилота и прошептал одними губами:

– Во разошёлся, прямо как баба.

Стивен кивнул и повернулся к Даймонту:

– Слышь, Мэтью, постой-ка один. Думаю, на молодую красотку быстрее клюнут.

– А давайте попробуем, – осклабился пилот. – Буду ловить на живца, заодно и свои чары проверю.

Солдаты нырнули в кусты, слегка раздвинули ветки и стали наблюдать. Сквозь узкие бреши в зелёной стене они видели, как преобразился Мэтью: тот подбоченился, выставил чуть согнутую ногу вперёд, слегка поддёрнул подол платья.

– Ну и артист, – прошептал Джонсон, – прямо девица на выданье.

– Точно. Я бы мимо такой не проехал. Две-три минуты – и у нас будет машина.

Герхард как в воду глядел. Ровно через пару минут перед Мэтью затормозил вместительный «Купер». С тихим жужжанием тонированное стекло опустилось, в окне показалось розовощёкое лицо водителя.

– Тебе куда, детка?

– До Генусбурга довезёшь? – фальцетом пропищал Мэтью.

– До Ге-нус-бурга? Тебе это путешествие обойдётся в три штуки, крошка.

– Три штуки?! У меня столько нет. Может, по-другому договоримся? – кокетливо улыбнулся Мэтью, ещё выше задирая платье.

– О'кей! – довольно оскалился парень. – Сначала я на тебе покатаюсь, а потом ты доедешь до Генусбурга. Согласна?

– Ишь, какой, – стрельнул глазками Даймонт. – А ты ездить-то умеешь? Я в тебе не разочаруюсь?

Водила распахнул пассажирскую дверь, похлопал рукой по сиденью.

– Круче меня во всём мире никого нет. Да ты ещё умолять будешь, чтобы я остановился. Да я так тебя укатаю – ты сознание от счастья потеряешь. Готовься к путешествию в рай, крошка.

Неожиданно щёлкнул замок водительской двери, парень вздрогнул, почувствовав, как в спину воткнулось что-то твёрдое. Над ухом раздалось суровое:

– Сам готовься.

Но окончательно его добила «красавица».

– Специально так долго ждали? – грубо спросила она и почесала чуть ниже спины.

– Ага, наслаждались бесплатным шоу, – второй налётчик в коротких штанах и рубахе с закатанными рукавами откатил сдвижную дверь, махнул рукой шофёру:

– Ну, привет, соскучился? Вот мы тебе компанию и составим.

Быстро закинув сумки в салон, Герхард и Мэтью уселись в удобных креслах. Дверь прокатилась по направляющим, чуть слышно сработала защёлка замка. Между лопаток водителя перестало давить, послышались быстрые шаги. В следующее мгновение он увидел другого бандита. Тот обходил машину спереди, заметил перепуганное лицо хозяина минивэна и, широко улыбнувшись, показал пистолет. Им оказались пальцы правой руки.

Устроившись на переднем сиденье, Стивен хлопнул водилу по плечу, тот включил передачу, пропустил попутную машину и вывернул с обочины. Автомобиль быстро набрал скорость. Скоро он уже мчался в потоке, ловко лавируя из ряда в ряд, если впереди мешалась медлительная фура или другой большегруз.

– Извини за цирк, приятель, – обратился к шофёру Стивен. – Просто мы долго ловили машину. Все проезжали мимо, как так и надо. Тогда мы спрятались, а «сестру» оставили у дороги. – Водила посмотрел через зеркало на пассажиров в салоне. Те пялились в окна, разглядывая проносившиеся там автомобили. – А насчёт денег она не шутила, нет их у нас.

– Да какие деньги? Я считаю, люди должны безвозмездно помогать друг другу.

– Молодец! Это ты верно заметил. Мы тоже тебе помогаем. До Генусбурга путь не близкий, с попутчиками всяко-разно веселее будет. Не так ли?

Водитель кивнул и нажал на клаксон, понуждая серебристый «Слэш» уступить дорогу. Компактная машинка нырнула в сторону. Минивэн прибавил ходу, легко обставил бюджетную модель с маломощным движком. Шофёр увидел в зеркале, как «Слэш» вернулся на полосу и с каждой долей секунды становился всё меньше и меньше.

– Мы бы тебе и песню спели, – продолжал куражиться Джонсон, – да вот боимся – не понравится: слуха у нас нет и голоса хриплые.

– Так я это… шансон уважаю, пойте сколько угодно, – водитель снова посмотрел в зеркало. Теперь вместо серебристого седана там маячил чёрный внедорожник. В отличие от «Слэша» он рос на глазах, пока с рёвом не обошёл «Купер».

– Да нет, мы лучше помолчим. Как долго нам ехать?

– Это шоссе скоростное, часа через два будете на месте.

– Хорошо. Высадишь нас в пригороде и свободен.

60

Минивэн затемно притормозил возле таблички с надписью «Генусбург». Солдаты выскочили на дорогу, достали сумки, хлопнули дверцами. Шофёр поспешил скорее убраться от незваных попутчиков, какие-то странные они были на вид. И эти сумки… Кто знает, что в них лежит?

«Надо предупредить полицию, – подумал водила, обгоняя фургон. – Но сначала в бордель, снять напряжение».

– Так, до города добрались, нужно найти, где переночевать, – сказал Джонсон, провожая взглядом минивэн. Тот быстро удалялся, потом мигнул красными фонарями, заморгал указателем поворота. До солдат донёсся визг шин. «Купер» вильнул в сторону, обошёл фургон и резво покатил дальше.

В трёхстах метрах отсюда с обеих сторон дороги темнели какие-то здания. Невысокие, в два-три этажа, они давно стояли заброшенными. Когда-то здесь жил средний класс Генусбурга. Мэрия поощряла покупку жилья в кредит, банки давали деньги под низкий процент и многие из центра переехали в пригород.

Агрессивная реклама побуждала покупать дома в этом районе, обещая неповторимую природу и свежий воздух. Так и было до строительства ультрасовременного шоссе. Шум и высокая загазованность резко обесценили недвижимость.

Большая часть домовладельцев продала дома за бесценок и переехала жить в другие районы. Оставшихся жильцов выселили банки. К тому времени экономику Низебула парализовал кризис, многие остались без работы, выплачивать проценты по кредитам стало нечем.

Банки безуспешно пытались продать конфискованное жильё, чтобы как-то вернуть потраченные деньги. Агенты недвижимости сбились с ног, подыскивая покупателей, но никто не хотел ехать в этот район.

Лишившись крыши над головой, бывшие хозяева домов жили тут же на улицах. Криминогенная обстановка ухудшилась в разы. Даже полиция сюда ездила с опаской, чего уж говорить о простых людях.

Постепенно заброшенный район облюбовал криминал. Ставших бомжами домовладельцев выдавили прочь, тех, кто не хотел уходить, убили, остальные убрались сами от греха подальше. Теперь здесь частыми гостями были наркоманы, проститутки и прочая криминальная шушера, но иногда заглядывали действительно важные птицы.

Поиски жилища продолжались недолго. В первом здании решили не останавливаться, во втором и третьем тоже. А вот четвёртый дом солдатам приглянулся сразу. Немного в стороне и на возвышении, из окон прекрасный обзор во все стороны и подходы видны как на ладони.

К тому времени луны взобрались выше далёкой стены деревьев. Мертвенно-бледный свет залил пригород, придавая заброшенным домам жуткое очарование. Где-то поскрипывали открытые двери, хлопали рассохшиеся рамы, звякали уцелевшие стёкла. В ровный гул шоссе вплетался долетавший издалека собачий лай, да одинокий галдёж взбалмошных птиц. Видно, некоторые из пернатых не успели выяснить отношения днём, или приснилось что-то нехорошее.

Герхард толкнул скрипучую дверь. Три длинных тени упали на заваленный мусором пол, уткнулись головами в лестницу. Друзья вошли внутрь, под ногами заскрипел песок, осколки стекла, зашуршали обрывки бумаги. Тени запрыгали по ступеням, добрались до середины лестницы и двинулись в стороны.

Солдаты разошлись по комнатам первого этажа, элементарные правила безопасности требовали всё осмотреть, прежде чем остановиться на ночлег. Сквозь неряшливо заколоченные окна проникал лунный свет, призрачными кинжалами пронзал плавающую в воздухе пыль, падал на пол неровными полосами. В углах темнели кучи всякого хлама – от пустых бутылок до использованных шприцев и презервативов.

По всему этажу была разбросана разносортная мебель: старые кресла с рваной обивкой, колченогие стулья, стол без двух ножек, место которых занимали поставленные друг на друга ящики, развалившийся диван в углу с торчащими кое-где пружинами и ворохом грязного тряпья. Наверное, на нём отдавались за дозу шлюхи-наркоманки или ночевал какой-нибудь бомж.

Закончив с осмотром, солдаты поднялись по широкой лестнице. Второй этаж состоял из нескольких маленьких комнат и одной большой с окнами на три стороны. В отличие от первого этажа окна здесь не заколотили, большая часть стёкол отсутствовала, а уцелевшие покрывал густой слой пыли, сквозь который с трудом проникал молочный свет лун. Мебели не было совсем. Видно, те, кто здесь хозяйничал до солдат, стащили её вниз или вынесли из дома.

Наскоро посовещавшись, отряд решил переночевать в большой комнате, где расположение окон позволяло занять почти круговую оборону. Хотя от кого им тут обороняться? От бомжей, наркоманов и алкоголиков? Но отработанные до автоматизма принципы самосохранения и правила обустройства убежища взяли своё.

В дальнем углу гостевой залы солдаты расчистили приличных размеров пятачок от обрывков газет, содранных обоев, осыпавшейся штукатурки и прочего сора. Закончив с приборкой, они договорились о времени дежурства и бросили жребий. Длинную палочку вытянул Мэтью. Стивен отдал ему автомат, а сам взял пистолет в руку, сел на пол рядом с посапывающим Миллером и опёрся спиной о шершавую стену. Спустя несколько мгновений Джонсон провалился в глубокий, но одновременно чуткий сон.

Ему показалось, он всего лишь на секунду закрыл глаза, как сквозь сон до него донёсся свистящий шёпот:

– Эй, Стивен, вставай, пора меняться, твоя смена.

– Сколько времени? Джонсон растёр лицо руками, сильно потёр уши.

– Половина третьего ночи, я не разбудил тебя сразу, всё равно спать не хотелось.

– Спасибо, надо было сразу меня будить. Эй, а как там снаружи? – поинтересовался он, когда Мэтью уже устроился на его месте.

– Нормально, только иногда какие-то уроды шляются, – прошептал Даймонт, не открывая глаз. Скоро он уже крепко спал, посапывая на пару с Миллером.

Стивен осторожно выглянул в окно. Маленькие луны тускло светили, заливая окрестности мертвенным светом и отбрасывая длинные тени от домов, невысоких заборчиков, кустов и деревьев. Легко шумел ветерок, играя листвой, где-то скребла по стеклу ветка, в небе кружила ночная птица, охотясь на расплодившихся грызунов. Стивен увидел, как хищник резко спикировал, раздался пронзительный писк, птица поднялась в воздух, сильно хлопая широкими крыльями и сжимая в когтистых лапах крупную тушку с длинным хвостом.

В разбитое окно залетел мотылёк, полетал зигзагами возле головы Стивена. Не найдя для себя ничего интересного, резко метнулся в сторону и выпорхнул на улицу, в поисках самки и сладкой пищи.

Рваные облака скользили по небу, скрывая то одну, то другую луну, иногда прятались обе, и тогда за окнами становилось темно. Джонсон порылся в сумке, нашёл ноктовизор, надел на голову. Мягкие ремни приятно сжали затылок и виски, резиновый нарамник прижался к лицу.

В это время огромная туча приползла с востока и закрыла собой половину неба. Тьма поглотила пригород, стихли все звуки, даже ветер и тот перестал гонять мусор по вымершим улицам.

Осторожно выглядывая в окно, Стивен сканировал местность, переключаясь на различные режимы. Зеленоватые сумерки сменялись светло-серыми, потом всё становилось тёмно-синим. Иногда в этом калейдоскопе мелькали бордово-фиолетовые фигурки животных.

Джонсон перешёл к другому окну. Прижавшись к стене, переключил диапазон, высунул голову и тут же отпрянул назад. Резко присев, он переместился к другой стороне окна, и стал наблюдать за повисшими в воздухе жёлто-красными пятнами. Два из них, те, что поменьше, парили понизу, а одно большое сияло сверху, чуть в стороне.

Пятна шевельнулись, караульный поменял режим аппарата, увидел выступившую из-за тёмного ствола дерева светло-серую фигуру. Незнакомец постоял немного и двинулся в сторону облюбованного солдатами дома.

Стивен плавно передёрнул затвор, тенью выскользнул из комнаты, спрятался в коридоре во встроенный шкаф и принялся ждать. Вскоре скрипнула дверь, послышались осторожные шаги. Сквозь щелки деревянных жалюзи часовой наблюдал, как пришелец, крадучись, пробирался по лестнице. На голове у гостя был прибор ночного видения первого поколения, без тепловизора и с малым разрешением, в руках тяжёлая сумка. Стивен определил это по тому, как тот склонялся в противоположную от ноши сторону, держа равновесие.

Чужак двигался прямо к шкафу. Сердце Стива заколотилось быстрее, руки крепче сжали автомат, палец лёг на спусковой крючок. Неожиданно визитёр повернул направо в бывшую спальню, провёл там несколько секунд и вышел без сумки.

Стараясь не дышать, Джонсон следил за ним, а тот будто бы проваливался под лестницу. Первыми скрылись ботинки, за ними ноги, сначала по колено, затем по пояс. Шаг за шагом исчезла спина, голова мгновение плыла над верхней ступенькой, но вот не стало и её. Шаги доносились ещё несколько секунд, потом хлопнула дверь, и всё стало тихо.

Стивен посмотрел на светящийся циферблат наручных часов, выждал полминуты и выбрался из шкафа. Первым делом он выглянул в окно, проверяя, где находится недавний гость. Тот быстро удалялся от заброшенного квартала. Словно желая ему помочь, туча выпустила луны из плена и те брызнули отражённым светом. Чужак сразу же ускорил шаги и вскоре скрылся из виду.

Джонсон снова взглянул на часы. Время дежурства подходило к концу. Через пятнадцать минут он разбудил Миллера и отправился в спальню, где присел над сумкой, потянул за бегунок и чуть не присвистнул от изумления. Она оказалась доверху набитой пачками денег.

Стивен высыпал деньги на пол, проверил сумку на предмет маячков и прочих следящих устройств, быстро пересчитал пачки столардовых купюр. Всего сто пятьдесят штук. Получается, они в одночасье разбогатели на полтора миллиона. Тут уж он не сдержался.

Миллер услышал свист. Держа пистолет перед собой, проскользнул в комнату, откуда пришёл звук. Там он заметил напарника, тот сидел на полу и что-то быстро складывал в лежавшую перед ним сумку.

– Ты что тут делаешь? Герхард убрал пистолет на предохранитель.

Стивен вздрогнул, вжикнул молнией и повернулся лицом к напарнику.

– Я хочу знать, что ты тут делаешь? – повторил Миллер.

– Пока вы смотрели десятые сны, к нам прилетела зубная фея, убедилась в чистоте наших зубок и оставила подарок.

– Что за бред ты несёшь? – скривился Герхард. – Какая зубная фея, какие подарки?

– Сам посмотри. Стивен отошёл в сторону.

– Ну и на что мне смотреть? Я сумок не видал?

– Таких – нет, – невозмутимо парировал Стивен. – Ты открой её, открой.

Миллер наклонился над сумкой, дёрнул бегунок и приглушённо выругался.

– Сколько здесь?

– Полтора миллиона.

– Сколько?! – округлил глаза Герхард.

– Полтора миллиона.

– Твою же мать, откуда они?

– Я же сказал, прилетала зубная…

– Да пошёл ты на фиг со своей феей. Я серьёзно спрашиваю.

– Да всё просто: пришёл какой-то чувак, поставил здесь сумку и свалил.

– Ох, не к добру это, ох, не к добру, – запричитал Миллер, нарезая круги по комнатке. – Наверно, это криминальные деньги, а здесь место их передачи. Когда ты говоришь, он их принёс?

– Примерно полчаса назад, – прикинул Стивен.

– Быстро валим отсюда, – зашипел Миллер и кинулся будить пилота.

– Эй, подожди, давай пачку возьмём, – бросил вдогонку Стив.

Герхард остановился на пороге, обернулся через плечо.

– Ты с ума сошёл? Они же здесь все наперечёт.

– Ну и что? Им от одной не убудет, а нам это на руку. У нас вообще денег нет, а ведь надо одеться, еду покупать. Или ты предлагаешь воровать?

– Ладно, уговорил, – махнул рукой Миллер. – Но только одну пачку, не больше.

Джонсон вынул из сумки связку банкнот. Едва он вышел из комнаты, как услышал голос напарника:

– Не успели, дьявол их побери. Какого хрена им по ночам не спится?

Стивен подобрался к Миллеру, выглянул в окно. По дороге к заброшенному дому весело катили две машины. Перед ними прыгали лучи фар, освещая покрытый выбоинами асфальт.

– Придётся принимать бой.

– Не в первый раз, – пожал плечами Джонсон. – Ты Мэтью разбудил?

– Ага! Сразу же, как вышел от тебя.

– Вот и хорошо. Не зря мы этот дом выбрали. Смотри, какой хороший обзор.

Герхард не откликнулся, намечая рубежи обороны.

– Эй, Мэт, иди к нам, – позвал Стивен.

Пилот подошёл.

– Держи ещё пистолет, – протянул оружие Джонсон. – Возьми в сумке гранату и заминируй входную дверь. Потом поднимайся сюда, будешь контролировать коридор. А мы с Герхардом займёмся окнами. Всё понятно? Тогда по местам.

Напарники надели шлемы, бронежилеты, накинули сверху разгрузки. Вынули из кармашков запасные магазины, разложили перед собой, чтобы тратить меньше времени на перезарядку.

Мэтью сунул за пояс второй пистолет, схватил гранату. Спустившись, выдернул кольцо, вставил заряд между дверью и ручкой. Скачками поднялся по лестнице и спрятался за выступом стены.

61

Скрипнув тормозами, машины остановились возле заброшенного особняка. Дверцы распахнулись, на заросший сорняками газон ступила группа из семи человек в кожаных куртках и тёмных штанах. Пятеро остались возле автомобилей, двое других прямиком направились к входу.

Тот, что шёл впереди, дёрнул за ручку. Взрыв раскатисто прогремел в предутренней тишине. Дверь сорвало с петель, она пролетела несколько метров и застряла в кустах. Первого гангстера сильно нашпиговало осколками, он сразу отправился в бандитский рай, а второй, оглушённый и раненый в ногу, рухнул возле крыльца.

Бандиты выхватили пистолеты, рассыпались по улице и открыли по дому беспорядочный огонь. Пули вонзались в стены, выбивая из них фонтанчики пыли, оконные рамы брызгали щепой, каменная крошка сыпалась на головы и плечи солдат.

Стивен и Герхард экономно стреляли одиночными. Через минуту всё кончилось, братки корчились на земле и стонали от боли. Стивен сделал ещё несколько выстрелов, колёса зашипели, а машины сразу стали чуточку ниже.

– Ты как хочешь, а я пойду за сумкой, – заявил он, скидывая с себя шлем и бронежилет. – После этой войнушки оставлять её здесь бессмысленно.

– Согласен. Мэтью, бегом сюда, помоги собрать пожитки. – Герхард тоже сбросил броню и теперь укладывал её в сумку. Пилот заскочил в комнату, чуть не столкнувшись на пороге с Джонсоном, присел над его сумкой, запихнул туда бронежилет, шлем и оружие.

– Пошевеливайтесь, парни, а то, не ровён час, ещё гости нагрянут, – крикнул из спальни Стивен.

В подтверждение его слов вдали послышался заливистый вой полицейских сирен. Не желая связываться с копами, солдаты взвалили на себя ношу и направились к выходу. Первым шёл Мэтью с пистолетом в руках. Едва он шагнул с последней ступеньки, как просвистевшая возле его ноги пуля расщепила балясину широких перил.

– Сука! Ты на кого ствол поднял?!

Герхард увидел, как пистолет в руке пилота дёрнулся несколько раз. Бандит выронил оружие, глухо ударился головой о доски крыльца. Под ним появилась лужа крови, быстро увеличиваясь в размерах, она добралась до ступеньки и стала по капле стекать вниз.

– Молодец! – похвалил пилота Герхард. – Здорово ты его. Так держать!

Мэтью кивнул, перешагнул через труп и спрыгнул на землю. Во дворе раздавались громкие стоны раненых, приближался противный вой полицейских сирен.

Солдаты бежали в серой мгле зарождающегося утра. Они держались в тени домов и с каждым шагом всё больше удалялись от места перестрелки. К тому времени, когда расстояние увеличилось до ста метров, полицейская машина остановилась возле гангстерских автомобилей.

Спрятавшись за углом гаража, бойцы наблюдали за полицейскими. Двое зашли в дом, а третий с важным видом стоял среди стонущих подранков. Вот он выхватил пистолет, прицелился в кусты, затем навёл его на притаившихся беглецов. Герхард подумал, их заметили, но в ту же секунду капрал повернулся в другую сторону. Какое-то время ничего не происходило, но вот на крыльцо выскочил молодой коп и подбежал к капралу. Солдаты прекрасно видели, как полицейские спорили друг с другом, потом начальник сорвал с пояса рацию и что-то сказал в неё. Рация захрипела в ответ, капрал внимательно выслушал, бросил ещё несколько слов и вернул передатчик на пояс.

– Как думаешь, что он там пролопотал? – спросил Стивен.

– Не знаю, может, скорую помощь вызвал, – предположил Герхард, – или доложил начальству свои соображения.

– Да? А к какому выводу он пришёл?

– А я знаю? Чего ты ко мне привязался? Иди и спроси у него, если тебе это так интересно. Вон Мэтью стоит и молчит, и ты бери с него пример, вместо того, чтобы глупые вопросы задавать.

– И ничего в них глупого нет. Между прочим, от этого зависит наша судьба. Если копы всё спишут на мафиозные разборки – это одно, а если выяснится, что здесь замешаны другие силы, то это всё меняет.

– Слышь ты, профессор, кончай теории излагать. Ну откуда им знать, что там произошло? Конечно, они свалят на мафию, всё же просто как дважды два.

– Всё, да не всё, – встрял Мэтью. – Налицо явные улики против нас: автоматные гильзы, гранатные осколки. Такое оружие используется только в спецподразделениях. Ты видел, из чего стреляли бандиты?

– Ну, видел. Из револьверов, и что?

– А то! Либо у них нет другого оружия, либо это рядовые «шестёрки», но я сомневаюсь, что за сумкой, битком набитой деньгами, поедут обычные исполнители.

– А ты откуда знаешь про деньги? – насторожился Стивен.

– От верблюда! Вы орали как потерпевшие. Так что, хотите вы или нет, но я в доле.

– Ты о чём говоришь? Ты думал мы возьмём деньги себе? – удивился Герхард. – Они нужны для выполнения задания и только. Всё лишнее мы сдадим в Агентство…

– Мэтью прав, – остановил его Джонсон. – Бабки в контору сдавать не будем. Вместе с сержантом здесь на каждого приходится по триста семьдесят пять штук. Чтобы заработать такие деньжищи, нам десять лет нужно строевую лямку тянуть, да ещё не факт, что их тебе выплатят в полном объёме, вычтут за питание, медобслуживание и прочую байду. Ты как хочешь, а я бы деньги в банк положил и на пенсии прожигал их в своё удовольствие.

– Ты тоже так считаешь? – повернулся к пилоту Герхард. Тот кивнул. – Ладно, раз большинство так решило, я согласен. Главное, живыми выбраться отсюда и найти сержанта.

62

Друзья и не догадывались, что за свинью подложил им водитель минивэна. Проведя ночь в борделе, тот заехал в участок. Здесь ничего не изменилось с момента его прошлого визита. Те же грязные стены, мигающие лампочки, резиновые дорожки на полу, чтобы легко избавляться от нежелательной крови.

В это время суток металлическая дверь в основное помещение участка была заперта. В маленькой комнатке со стенами из решёток, спиной к коридору сидел дежурный капрал. В одной руке он держал надкусанный ломтик пиццы, а в другой распечатанную жестяную банку. Головизор на стене транслировал матч по эйрболу, капрал комментировал его, изредка откусывая пиццу и потягивая пиво.

– Господин капрал, сэр, – тихо позвал водитель. В это время в головизоре забили гол. Капрал закричал и на радостях сделал большой глоток. – Господин капрал, – чуть громче обратился шофёр, но дежурному было не до него. Показывали повтор. На экране нападающий с мячом в руках сделал кульбит, перевёл ранцевые двигатели в режим форсажа, прошёлся низко над полем, обходя защитников – одного, другого. Возле ворот сделал свечу, а когда вратарь рванулся к нему, поднялся ещё выше и в затянувшемся пике закинул мяч в кольцо ворот. Такой игры стадион Сан-Галапагос ещё не видел. Трибуны ревели от восторга, а вместе с ними и капрал Тэтчер. – Господин капрал! – закричал водитель, барабаня по решётке.

Полицейский нехотя повернулся к шофёру:

– Чего разорался, Сирин? Не видишь – я занят, эйрбол смотрю. Или ты по обезьяннику соскучился? Так я это мигом улажу.

Дежурный доел пиццу, поменял банку с пивом на дубинку и шагнул к двери.

– Господин капрал, я по делу, – шмыгнул носом Вольдемар Сирин и на всякий случай подвинулся ближе к выходу.

– Опять шлюха трепаком наградила? – хохотнул капрал.

– Нет, сэр, – покраснел Сирин, – на этот раз всё серьёзно.

– Ну, раз серьёзно – тогда ладно, – полицейский убавил звук головизора, сел за стол. Через решётку Сирин наблюдал за тем, как он перелистывал страницы толстого журнала, где регистрировались звонки и устные донесения. – Готов? – дежурный взял ручку и приготовился записывать.

– Господин капрал, мне кажется, в город приехали террористы, – сказал шофёр и покивал для убедительности.

– Кажется, или приехали? Тэтчер посмотрел в крысиные глазки Сирина.

– Приехали, сэр. Я их высадил возле заброшенного пригорода. У них были огромные сумки, одежда какая-то несуразная, а ещё с ними ехала девка. Странная такая, на смертницу похожа.

– С чего так решил? – заинтересовался капрал.

Похоже, выгорало выгодное дельце. Если Сирин не врёт, поимка террористов сулила большой куш. Тэтчер давно засиделся в капралах, начальство его не замечало, а всё потому, что на его смены не выпадало стоящих дел. Когда он пришёл в участок, с ним начинали служить три капрала. Теперь они уже сержанты, один подал документы в офицерскую школу, а Тэтчер так и сидит внизу карьерной лестницы. Ну ничего, и на его улицу пришёл праздник. Вот как он раскроет преступный замысел, как арестует террористов, посмотрим тогда, что скажет начальник участка.

– С чего ты решил? – повторил капрал.

– Так это… всё просто, сэр. Вы когда-нибудь видели женщину с волосатыми руками, ногами и синяками на лице? – капрал помотал головой. – Вот и я о том, – приободрился водитель. – Они так следят за собой, что каждый лишний волосок выщипывают на бровях, чего уж говорить о других частях тела. А эта вылитая обезьяна. Так может выглядеть только смертница. Будь я такой бабой, я бы тоже взорвался… Сэр, а мне награду дадут? – резко поменял тему разговора Сирин.

– Дадут, – Тэтчер посмотрел на него сквозь решётку и усмехнулся. – Ещё как дадут.

– А как вы думаете, сэр, это будет орден или медаль? Лучше орден. Я один по головизору видел, красивый такой… с камушками.

– Сирин, зачем тебе орден? Тебе бесплатной путёвки к шлюхам за глаза хватит, – хохотнул капрал. – Где ты, говоришь, их высадил?

– Семнадцатое шоссе, у въезда в город.

– Давно?

– Часов шесть-семь назад.

– Какая тебе награда, Сирин? – заорал дежурный, бросил ручку и вскочил со стула. Вольдемар видел, как полицейский бросился к шкафу, рванул на себя дверцы, сорвал китель с плечиков. – Ты почему сразу сюда не приехал? – кричал капрал, не попадая в рукава. – А вдруг они уже город минируют? Если что-то произойдёт, я тебя из-под земли достану!

Дежурный наконец-то напялил китель, нажал на кнопку экстренного вызова. С той стороны здания находилось помещение для дежурного наряда, где коротали смену ещё трое полицейских.

– Господин капрал, сэр, я не думал…

– Не думал он. Молись теперь, чтобы всё прошло, как надо.

– А награда, сэр?

– Какая награда? Пошёл вон отсюда, чтоб я тебя не видел! Капрал треснул дубинкой по столу, схватил со стола ключи и ринулся к двери. Сирин не стал дожидаться, когда взбесившийся коп выберется из клетки. Он выбежал из участка, запрыгнул в «Купер» и с просвистом колёс рванул прочь от участка.

Когда Тэтчер выбрался из клетушки, Сирина уже и след простыл. Только жирные полосы на асфальте показывали направление, в каком он скрылся от гнева полицейского.

Капрал обошёл здание. В служебной машине его ждал водитель и двое полицейских на заднем сиденье. Заметив дежурного, шофёр повернул ключ, бело-голубая «Сиеста» мелко затряслась. Тэтчер уселся вперёд, хлопнул дверью.

– Куда едем, господин капрал? – поинтересовался Бутч, остроухий двадцатилетний парень, недавно поступивший в полицию.

– Из проверенных источников поступил сигнал. В город приехали террористы. Мы должны первыми напасть на след, а то приедут федералы и отберут нашу награду. – Тэтчер повернул раскрасневшуюся морду к парню. В лицо Бутчу пахнуло колбасой с чесноком и дешёвым пивом. – А я не хочу быть капралом, не хочу! Это моё дело, и я его раскрою. Ну, чего встал? Поехали! – рявкнул Тэтчер на водителя. Тот отпустил сцепление, включил сирену, и «Сиеста» покатила к заброшенному пригороду.

63

Когда наряд прибыл на место, оказалось, они далеко не первые. Две машины с пробитыми колёсами стояли на дороге, а в небольшом садике перед домом стонали пять парней Ди Чинелло. Четверо с перебитыми берцовыми костями, а один с пулей в коленной чашечке. Ещё двоих нашли возле дома. Этим повезло гораздо меньше. Один лежал на крыльце в луже собственной крови, второй валялся чуть поодаль, нашпигованный гранатными осколками. Сорванная с петель дверь застряла в кустах, воткнувшись углом в землю.

«Жестоко, но эффективно, – подумал капрал, поглядывая на корчившихся на земле гангстеров. – Сразу видно – террористы. Опасные ребята, с ними держи ухо востро».

Тэтчер представил, как он выслеживает преступников. Вот один из них прячется в кустах. Капрал выхватил пистолет, навёл на воображаемого преступника, изобразил губами звук выстрела. Один убит. Осталось ещё двое. Этих брать живьём. Тэтчер прицелился в темнеющий вдали дом. Бах! Бах! Убежали, сволочи. Ничего, так просто от меня не уйдёте, достану из-под земли и привезу к прокурору.

В мыслях капрал уже справился с преступниками. Его имя гремит во всех новостях, мэр за проявленную во время операции доблесть вручает ему ключи от новой квартиры и машины. Он пожимает ему руку и говорит: «Сержант Тэтчер… Нет, не так. Лейтенант Тэтчер. Да нет же. Вот! Майор Тэтчер, начальник полиции давно уже не справляется с обязанностями, город задыхается в железной хватке преступности. Я, как выборное должностное лицо, не могу смотреть на мучения моих избирателей. Прошу вас, полковник Тэтчер, примите на себя обязанности начальника полиции, освободите нас от тирании преступности. Город вас не забудет, мы поставим памятник генералу Тэтчеру, народному герою-освободителю…»

Противный голос Бутча вернул капрала на землю:

– Господин капрал, посмотрите, что мы нашли. Бутч протянул ладонь с горсткой автоматных гильз, кисло пахнущих сгоревшим порохом.

– Что это? – Тэтчер не до конца освободился из плена грёз и не совсем понимал, о чём говорит остроухий юнец. Суёт ему под нос какие-то гильзы, можно подумать он их никогда не видал. – Ты из-за этого отвлёк меня от важных дел? Да ты знаешь, с кем я сейчас говорил? Да я только что ручкался с самим… – Тэтчер осёкся на полуслове, чуть не ляпнув Бутчу о своих фантазиях.

«Фу, внимательнее, господин Тэтчер, внимательнее. Этак недолго стать посмешищем участка. Этим зубоскалам дай повод, ославят так, всю жизнь не отмоешься».

– Отметил какую-то странность? – миролюбиво поинтересовался он, исподтишка наблюдая за реакцией Бутча. Тот вёл себя как обычно.

«Не заметил», – мелькнула обнадёживающая мысль.

– Да, сэр. Это необычные гильзы. Такими боеприпасами пользуются подразделения федеральных спецслужб. В полицейской академии на занятиях по криминалистике нас учили определять по гильзам тип оружия и его принадлежность силовым структурам.

– Ты уверен, не мог ошибиться?

– Никак нет, сэр! – Бутч вытянулся как на параде, разве что руку к фуражке не приложил. – Вероятность ошибки равна нулю.

– Равна нулю, – пробурчал Тэтчер. – А мне что прикажешь с этим делать? Выходит, это не террористы. Плакала моя должность начальника полиции.

– Простите, что вы сказали, сэр?

– Дай сюда, – капрал вырвал гильзу из рук Бутча, схватил рацию, нажал кнопку приёма.

– Диспетчер слушает, – проскрипела рация.

– Козловский, соедини меня с мистером Ди Чинелло.

Пять дней назад начальник полиции Генусбурга дал установку искать в городе подозрительных лиц. Возможно, двух или трёх, обращать внимание на любые странности и обо всём сразу же докладывать мистеру Ди Чинелло. Тот безвозмездно согласился помочь полиции. Все в городе знали о нехватке полицейских. Риск большой, зарплата маленькая, пособие по безработице и то больше, чем заработок рядового полиции. Правда, через три года выплата пособия прекращалась, а зарплата к тому времени вырастала на пятнадцать процентов, но до этого надо было дослужить.

Меж тем в рации раздавались какие-то щелчки, что-то хрюкало и негромко подвывало. Потом послышался сочный голос:

– Витторио Ди Чинелло слушает.

– Здравствуйте, сэр, это я, капрал Тэтчер.

– Доброе утро, капрал, что-то случилось?

– Да, сэр. Мы тут в заброшенном пригороде нашли группу ваших людей. Двое мертвы, остальные ранены в ноги. Похоже, по ним стрелял кто-то из спецслужб. У нас есть гильзы от… – Тэтчер посмотрел на рядового.

– Штурмовой автомат «хорнет», – прошептал Бутч.

– От штурмового автомата «хорнет», – повторил капрал.

– Ещё что-нибудь нашли?

– Да, сэр, три гильзы от пистолета…

– «Фалькон», – подсказал Бутч.

– «Фалькон», – как попугай повторил Тэтчер. – И кучу гранатных осколков.

– Я не об этом. Сумка где?

Капрал зажал рацию рукой, вытаращил глаза на Бутча:

– Ты сумку там видел?

Полицейский помотал головой. Тэтчер убрал руку с рации, сказал в чёрные дырочки динамика:

– Никакой сумки нет, сэр.

Рация замолчала, капрал слышал сопение Ди Чинелло. Так продолжалось довольно долго, пока передатчик не ожил:

– Спасибо за службу, капрал. Берите своих людей и уезжайте оттуда. Вы сделали всё, что могли.

– А как же раненые, сэр?

– Я сказал: уезжайте! – рявкнула рация и зашипела.

– Тэтчер, вы поговорили? – снова появился на линии Козловский.

– Да, можно отключать.

Тэтчер снял палец с кнопки приёма, повесил рацию на пояс.

– Обратно в участок, сэр? – спросил Бутч, пытаясь поймать взгляд капрала.

– Ты глухой? – накинулся на него Тэтчер. – Тебе по десять раз повторять? Зови этого идиота, поехали отсюда!

Капрал потопал к машине. Бутч пожал плечами. Он уже привык к резкой смене настроения начальника и не обращал внимания на подобные всплески. Сбегав за напарником, Бутч уселся на заднее сиденье.

Дождавшись МакНамару, водитель включил передачу, добавил газу. «Сиеста» сбила заборчик выпуклым бампером, заехала на газон. Выбрасывая комья земли из-под колёс, развернулась широким полукругом. Снеся ещё один пролёт, выскочила на дорогу и затряслась по выбоинам обратно в город.

64

Не дожидаясь окончания досмотра полицией места происшествия, солдаты ушли от дома, где они наблюдали за капралом и его людьми. Оставаться рядом с этим местом опасно, вдруг полицейским захочется прочесать окрестности. На всякий случай у гаража оставили Стивена, наказав ему предупредить товарищей, если что-то пойдёт не так.

Герхард осторожно шагал впереди с пистолетом в руках. К этому времени уже развиднелось. Дома перестали казаться серыми громадами. Всё же ночью они выглядели краше, не так бросались в глаза убогие фасады с выбитыми стёклами, отколоченной штукатуркой и разрисованными краской стенами.

Вдоль дороги тут и там стояли брошенные автомобили. В щелях между асфальтом и бордюрами росла чахлая травка, ветер гонял по улицам всякий мусор. Бродячие животные шныряли по каменным джунглям в поисках пищи. Весело трещали пищухи – городские птицы, похожие на маленькие серо-коричневые комочки с крылышками. Одни скакали на тонких ножках с ветки на ветку, другие плескались в лужах, подставляя пёрышки тёплому ветерку. Даже здесь в заброшенном пригороде жизнь била через край. Не совсем такая, как планировали архитекторы и строители, но всё равно это была жизнь.

Герхард приглядел новое пристанище. Особняк почти такой же, как тот, где они провели ночь. Только вместо садика перед ним раскинулась свалка из пяти ржавых автомобилей. Покорёженные двери напоминают крылья раненых птиц, сломанные зеркала валяются рядом, шины спущены, ржавые диски стоят прямо на земле. Грустное зрелище.

Герхард вошёл в дом. В комнатах тот же бардак, что и в первом коттедже: мусор по углам, какие-то газеты, нашлась даже забытая кем-то кукла и несколько книг. В каждой не хватало страниц. В одной из комнат бомжи устроили отхожее место. Над кучками старого кала жужжали мухи, рядом валялись смятые страницы.

«Кто ведь с какой целью книги использует, – подумал Герхард, выходя из комнаты. – Для одних это источник мудрости, а для других туалетная бумага. Хотя бы так читают, прежде чем задницу подтереть».

К счастью, бомжи гадили только в одном месте – в самой дальней и маленькой комнате первого этажа. Судя по тому, как мумифицировались экскременты, последний раз сюда заходили месяца три-четыре назад.

Герхард обошёл весь дом, заглянул на второй этаж. Особняк был точной копией предыдущего. Видно, район застраивался по типовому проекту.

– Остаёмся здесь, – заявил он, вернувшись к Мэтью после экскурсии по дому. – Надо бы перекусить, посмотри, что у нас осталось, а я за Стивеном схожу.

Герхард направился к выходу. Прежде чем выйти на крыльцо, прижался к косяку, осторожно выглянул. Стивена он увидел сразу. Тот перебегал от дома к дому короткими перебежками, прячась за опрокинутыми мусорными баками и скелетами машин.

Миллер коротко свистнул, выставил руку и помахал. Через несколько секунд он увидел на крыльце тень, услышал дыхание, а потом и сам Стивен завалился в дом.

– А вот и я. Не ждали?

– Отнюдь, даже стол успели накрыть. Пойдём, перекусим, Мэтью уже, наверно, закончил сервировать.

Друзья поднялись на второй этаж. В гостевой зале пилот приспособил под стол перевёрнутый ящик, накрыл его найденными тут же газетами. Три других ящика стояли рядом. Они предназначались под стулья.

Герхард сделал широкий жест:

– Прошу! Не ресторан, конечно, но нам и так сойдёт.

Солдаты приступили к завтраку. Пока они подкреплялись, в разбитое окно залетела пищуха. Прыгая на тонких ножках, поскакала к солдатам, иногда останавливаясь и стукая клювом по полу. Стивен отломил кусок рисовой лепёшки, раскрошил и насыпал перед собой. Птица подскочила к угощению, стала быстро клевать. При этом она не забывала следить за благодетелем. Вдруг тот задумал поймать её, потому и насыпал вкусных крошек.

Стивен с минуту понаблюдал за пернатым комком, откусил немного вяленого мяса.

– Какие у нас теперь планы? – спросил он, проглотив пережёванный кусок.

– Ждите меня здесь, – Миллер стряхнул с колен крошки. – Схожу на рынок, куплю одежду и немного продуктов, повезёт, увижусь с сержантом.

Он подошёл к сумке с наличностью, выдернул из первой попавшейся пачки несколько банкнот, сунул в карман. Мэтью и Стивен молча следили за ним. Говорить не хотелось, нового ничего не скажешь, а сыпать банальностями… не тот случай. Вот если бы Герхард не лез в логово зверя, тогда понятно, тогда можно и поболтать ни о чём. А сейчас лучше помолчать, чтобы не спугнуть удачу. Она девушка капризная. Чуть что не по ней, взмахнула крылышками – и поминай, как звали.

Герхард вынул нож из ботинка, достал из-за пояса пистолет, положил их на стол из ящика, подмигнул.

– Ну всё, я пошёл. К девяти буду на рынке.

Он махнул рукой и вышел из дома. Солдаты не стали его провожать. За время службы у Стивена и Мэтью выработались разные приметы. С какой ноги встать, в какую руку взять оружие, с какой стороны подойти к истребителю перед вылетом. Но одна примета была общей для всех родов войск: никогда не провожать на задание. Будто человек просто так вышел, погулять ему захотелось или за хлебушком сходить. Стоит проводить или пожелать успеха в предстоящей миссии – и всё: готовь горбушку и фронтовые сто грамм.

Герхард направился в город. Идти по заброшенным кварталам означало впустую тратить время. Да ещё, не ровён час, нарвёшься на коренных обитателей района: бомжей, наркоманов и проституток. Разумеется, Миллер их не боялся, он голыми руками легко мог справиться с бандой вооружённых отморозков, что ему какие-то бомжи и нарики. Просто с таким контингентом тесно работала полиция. Зачастую люмпены прекрасно знали о том, кто из новеньких появился в городе. Известны случаи, когда полиция брала гастролёров, а те ещё и ограбить никого не успели.

Не желая попадаться на глаза местной швали, Герхард вышел к трассе, где поймал старый грузовичок. За рулём сидел усатый фермер с большим носом и широкой кепкой на голове. Он как раз вёз на рынок свежие овощи и мясо.

За разговором время пролетело незаметно, Герхард узнал много нового из агротехники выращивания овощей, десять способов, как сделать производство мяса рентабельным, пятнадцать вариантов приготовления молочной каши для поросят и один рецепт сливовой браги. Страшно убойной штуки, если правильно её приготовить.

После десятка перекрёстков с жёлтыми светофорами и потоками транспорта фермерский грузовик подкатил к рынку. Торжище находилось в конце большого квартала, сплошь застроенного приземистыми трёхэтажными зданиями. Они походили друг на друга как близнецы, только отличались формой окон, цветом и отделкой фасадов.

Рынок от города отделялся кирпичным забором и находился в низинке. Во время спуска с горы Герхард разглядел скопище торговых павильонов, они походили на стеклянные грибы и весело поблёскивали под утренними лучами. Несколько ярких бликов попали Герхарду в глаза, он зажмурился, прикрылся рукой, спасаясь от яркого света. Но вот фермер подъехал ближе к воротам, и глаза перестало слепить.

Въезд на территорию рынка строго охранялся охранниками с собаками. Псы лаяли на каждую машину, рвались с поводка. Охранники прилагали недюжинные усилия, удерживая хрипящих собак на привязи.

Не желая светиться лишний раз, а ну как потребуют документы, Герхард попросил остановиться метров за сто от ворот. Фермер кивнул, грузовичок скрипнул тормозами, остановился и мелко задрожал, пофыркивая дребезжащим мотором.

Миллер протянул смятую купюру:

– У меня меньше нет, сдача будет?

Фермер взмахнул сложенными в щепотку пальцами перед его носом и заговорил с сильным акцентом:

– Что ти дарагой, убери эта. Зачем обижаишь? Я эта сдэлал от всей души, от чистого сердца, да. Вартан проиграл в карты дэсат добрых дел. Панимаишь? Это девятое, ещё одно и долга нэт. Слю-юшай, всэ люди братья, да? Будь другом, помоги дядюшке Вартану. Тебе домой нада? – Герхард кивнул. – Давай я тэбя отвезу.

– Давай. Только я не знаю, когда домой поеду.

– Нэ бэда, дарагой, рынок работаэт до трёх. Приходи сюда к этому врэмени, я буду ждать. Дагаварились?

– Дагаварились, – передразнил Герхард. – Я приду, если планы не изменятся. Спасибо.

– Да нэ за что. Ты только нэ забудь.

Миллер выпрыгнул из машины, помахал дядюшке Вартану рукой, тот посигналил в ответ и поехал к воротам. Через десять минут его груз подвергся придирчивому досмотру.

Герхард отправился к центральному входу на рынок. Там вряд ли встречали покупателей собаки с охранниками. Забор тянулся почти километр. Весь покрытый граффити и различными надписями он представлял собой музей современного искусства под открытым небом. Наконец показался центральный вход – широченные металлические ворота. В это время суток он уже был открыт и толпы людей проходили через него в обе стороны.

Герхард шёл мимо ларьков, торговых палаток, возле которых в изобилии крутились люди. Его путь лежал в главный торговый павильон посреди рынка. Огромное светло-зелёное здание под треугольной крышей из стекла и металла.

Толкаясь среди покупателей, он продвигался к условленному месту.

«Подходи, не зевай, выбирай каравай! Пустую воду не хлебай, покупай отменный чай! Купи халву, шербет, конфеток, порадуй утром жену и деток!» – бойко зазывали продавцы, наперебой расхваливая товары. Дородные дядьки и тётки в грязных халатах нависали над прилавками, отгоняя вездесущих мух замызганными картонками.

От пёстрой толпы, смешения различных запахов и гула голосов голова Герхарда пошла кругом. Он поспешил к мясным рядам, где его ждал сержант. Вернее, Миллер надеялся, что ждал.

Надежды разведчика оправдались. Не успел он подойти к первому торговцу мясом, как увидел Уилкиса в толпе покупателей. Герхард ускорил шаг и вскоре нагнал командира.

– Привет, Джон, – шепнул он ему на ухо. – Как видите, я чётко исполняю ваш приказ… э-э просьбу.

Сержант неторопливо обернулся. Ни один мускул на лице не выдавал той бури эмоций, что бушевала в его душе. Только радостные искры в глазах сказали Миллеру, как тот рад встрече с ним.

– Наконец-то, – облегчённо выдохнул Уилкис. Пять раз он приходил на этот рынок и уходил ни с чем. Пять долгих дней он мучился неведением, и вот удача повернулась к нему лицом. – Выбрал что-нибудь? – повысил он голос, заметив, как один из торговцев странно посмотрел на них. Хотя, может быть, это ему показалось. – Взгляни на этот кусок мяса, по-моему, он совсем не плох, – Джон указал пальцем на прилавок чересчур любопытного продавца. – Ты для чего хочешь взять? Для стейка или отбивной?

– Да я так-то за фаршем пришёл, – подыграл командиру Миллер.

Уилкис подхватил его под руку:

– Я знаю, где продают отменный фарш. Он даже сырой выглядит и пахнет так аппетитно, что я постоянно борюсь с искушением съесть его у прилавка.

Продавец проводил взглядом несостоявшихся покупателей, те потолкались в гомонящей толпе, а потом исчезли из виду. Покачав головой, он что-то пробурчал, смахнул назойливую муху с окорока и стал визгливым голосом расхваливать товар.

Сержант тащил Герхарда за собой, умело лавируя в разношёрстной толпе. Здесь были женщины в длинных накидках. У многих лица скрывались за тёмными платками, только сверкали глаза из-под накрашенных ресниц. Мужчины в балахонистой одежде с похожими на детские ведёрки шапочками на головах. Вездесущие подростки в лохмотьях и степенные дети, что пришли на базар с родителями или няньками. Барчуки клянчили сладости, а беспризорники тёрлись возле взрослых, норовя стащить кошелёк или украсть еду с прилавков.

– Ну вот, можно спокойно поговорить, – сказал сержант, когда они вышли из торгового зала и сели за столик какой-то забегаловки. Здесь было так же шумно, как и внутри павильона. Только там под потолком плавало эхо, а тут сизари хлопали крыльями да беспрестанно ворковали, сидя на потолочных балках. – Тебе продавец тоже показался странным, или у меня развилась паранойя?

Герхард не успел ответить. К столику подбежал официант в заношенном переднике. Несмотря на ранний час, он уже изрядно запыхался. Продавцы зачастую не успевали позавтракать дома, поэтому, прибывая на рынок, первым делом шли в это кафе за горячими чебуреками из собачатины и светло-коричневой бурдой, смело именовавшейся кофе.

Сержант приходил сюда каждое утро, официант уже изучил его привычки и тащил к столику поднос с кружкой пива, тарелкой варёных яиц и горсткой соли на клочке грубой бумаги. Выставив заказ на стол, он посмотрел на его спутника.

– Принесите мне то же самое, – попросил Герхард, взял с тарелки яйцо и треснул о край стола. Раздался негромкий хруст, чёрные трещины зазмеились по белому боку. Герхард подцепил одну из них ногтем, отломил маленький кусочек скорлупы. Вскоре очищенное яйцо с фрагментами прилипшей плёночки лежало на столе.

Официант притащил ещё кружку светло-жёлтого пива с шапкой ноздреватой пены, тарелку с двумя яйцами, соль. Сгрузил всё на стол и убежал к новому посетителю. Тот недавно вошёл в пропахшее чебуреками заведение и сел за угловой столик, рядом с автоматом для продажи колы.

– Да, я заметил, как он смотрел, но думаю, его больше привлекла моя одежда, – сказал Герхард.

Сержант окинул его придирчивым взглядом, сделал большой глоток пива, впился зубами в яйцо.

– Увасная бевкусица, – сказал он полным ртом, роняя жёлтые крошки на стол. Потом закончил жевать, проглотил и продолжил: – Бродяги и то лучше одеваются. Это что за маскарад? Где нормальная одежда?

– Не вынесла испытания джунглями, – хмыкнул Герхард и тоже попробовал пиво. Оно сильно пахло мылом и оказалось кислым на вкус. Герхард отставил кружку в сторону, очистил ещё одно яйцо и стал жевать с задумчивым видом. – Пришлось украсть эту в придорожном отеле. А что делать? – ответил он на немой вопрос. – В форме по городу гулять?

– Ну да, тоже верно, – сержант допил пиво, крякнул и посмотрел на рядового: – Будешь? – Тот помотал головой. – Тогда я допью? – Герхард кивнул. Уилкис подтянул кружку к себе и за один присест осушил наполовину. – Что со Стивеном? С ним всё в порядке?

– А что с ним будет? Он ещё всех переживет. – Герхард отодвинул тарелку с яйцами в сторону. – Джон, у нас пополнение.

– Какое пополнение? – Уилкис громко опустил кружку на стол и длинно отрыгнул. – У вас новобранцы появились?

– Точнее, новобранец. Помните обстрел корабля Паркера? Мы нашли пилота со сбитого истребителя. Этим ребятам здорово досталось от Луи. Он врезал по ним картечью из стальных шариков. Вы бы видели, во что превратилась машина Мэтью, не истребитель, а сыр какой-то.

– Вот как? А вы уверены в этом пилоте? Он вообще из чьих будет?

– Даймонт из АБН. Он сказал, им приказали уничтожить судно Паркера, типа тот перевозил особо крупный груз сверхсильных наркотиков.

Сержант присвистнул, допил пиво и сдвинул вместе пустые кружки. Услышав, как звякнуло стекло, официант глянул на их столик. Сержант показал указательный палец. Быстро перебирая ногами, официант притащил полную кружку, составил на поднос опустевшую тару, смахнул грязной тряпкой на картонную тарелочку обломки скорлупы. Друзья молчали, пока он хозяйничал. Едва разносчик еды ушёл, сержант наклонился к Герхарду:

– Это нас, получается, к наркотикам приравняли?

Миллер кивнул:

– Получается, так. Но это ещё не всё. За нами шла группа преследователей, мы чуть не попались, повезло, вовремя обнаружили маячки. Я вот что думаю, Джон, кто-то очень не хотел нас сюда пускать…

– А если бы нам удалось добраться до места, нам вкололи маячки, чтобы нас легче было отследить, – закончил за него Уилкис.

– Именно. По-моему, всё указывает на саботаж.

– Так, приказ о полёте сюда и вакцинации перед заданием мне передал лейтенант. Вряд ли это его рук дело. Эх, мне бы с ним связаться, передать ему наши данные, уж он-то бы во всём разобрался.

– А что с передатчиком? – спросил Миллер, перекатывая по столу крупицу соли. – Разбился при посадке, как и рация в шлеме?

– Да, причём вдребезги. А о рации я бы не говорил столь категорично. Скорей всего нас раскидало далеко друг от друга. Вы где сейчас остановились?

– В заброшенном пригороде у 17 шоссе. Дом 59 по Коттонвуд стрит. Это километров пятнадцать отсюда.

– Сегодня попробуем выйти на связь.

Уилкис поднёс к губам кружку. Герхард увидел, как дёрнулся кадык сержанта, услышал громкие глотки, с какими тот пил жёлтую кислятину. Джон осушил кружку, треснул толстым дном об исцарапанный стол со следами от сигарет.

– Здесь так принято, – пояснил он и вытер мокрые губы. Миллер кивнул, сержанту лучше знать, он сюда не первый день ходит. – Я живу на самой окраине города. Это сокращает расстояние примерно на треть. Мощности сигнала должно хватить. Вечером в девятнадцать ноль-ноль устроим сеанс.

– Договорились. Тогда до вечера?

– Да. И не забудь прикупить для всех одежду. Думаю, ты не один такой забавный.

Герхард усмехнулся. Сержант ещё не видел Мэтью, вот уж над кем можно вволю позубоскалить.

– Денег надо? Уилкис бросил на стол несколько мелких монет в оплату заказа.

– Нет, спасибо, у меня есть. Герхард достал из кармана кучу смятых столардовых купюр.

– Ого! И много их у тебя?

– Много, на всех хватит.

– Ну, парни, вы меня всё больше и больше удивляете, – покачал головой Уилкис. Под ним загрохотал стул, сержант встал на ноги, вместе с ним поднялся и Герхард.

– В нас много скрытых талантов, – улыбнулся он. – Ну, я пойду, а то мне ещё еды надо купить.

– Иди, конечно, вечером всё обсудим, а если сеанс не состоится, завтра встретимся здесь в это же время. Я передам полицейские рации, у них радиус действия больше, да и по городу с ними можно ходить.

Они вышли из кафе, пожали руки и разошлись в разные стороны.

65

Витторио в ярости метался по кабинету. После того как выяснилось, что на его людей напали неуловимые «Викинги» да ещё и ограбили его, он вызвал начальника охраны. Вот уже пять минут Соул Калибур – крепкий мужчина средних лет с коротким ежиком волос, бычьей шеей и сломанным в давней драке носом ждал, когда босс скажет что-нибудь дельное, а тот всё бегал из угла в угол, время от времени потрясая кулаками и изрыгая непристойности.

Наконец Витторио остановился, несколько раз открыл рот, собираясь что-то сказать. Начальник охраны уже решил, что так ничего и не услышит, как Ди Чинелло заговорил:

– А если там не было денег? Вдруг этот ублюдок вконец обнаглел? Мне этот Трапп давно не нравится, какой-то он мутный. Что скажешь?

Соул пожал плечами, давно зная привычку хозяина говорить с самим собой. В начале службы он как-то попался на эту удочку и ляпнул, когда босс вот также с ним «разговаривал». Хрустальная пепельница так врезала ему по губам, что он чуть не лишился трёх или четырёх передних зубов. Два так до сих пор шатаются.

Витторио продолжал себя накручивать:

– Да что этот засранец о себе возомнил? Думает, если держит все злачные места Генусбурга, может так обходиться со мной? А где он будет брать товар, а? У кого? У Марты – этой шлюхи с Восьмой авеню? Да её дурь моей в подмётки не годится!

Соул промолчал. В последнее время босс часто заводился по пустякам, особенно с тех пор, как пропал в джунглях хвалёный наёмник Альваро Родригес. Начальник охраны невзлюбил его с первого взгляда: самоуверенный, заносчивый, ни с кем, кроме своих, не разговаривал и всегда смотрел с каким-то вызовом в чёрных глазах. На первом же серьёзном деле облажался, а сколько гонору было? Наша команда лучше всех, да вы тут дети против нас, да я, да мы! И что? Где он теперь? Валяется в джунглях под каким-нибудь кустом укушенный ядовитой тварью? Или попал на обед к дикарям? Босс говорил, он их серьёзно опасался.

Соул потерял над собой контроль и слегка усмехнулся. По счастью, Ди Чинелло в это время на него не смотрел, а когда хозяин повернулся к начальнику охраны, тот снова был с каменным лицом.

– А вдруг этот Трапп со товарищи перестрелял моих людей, когда те явились за положенной выручкой? Тогда откуда у него специфические боеприпасы? Ну, что ты молчишь как истукан?

Соул пожал плечами, продолжая изображать немого.

– Немедленно возьми двух, нет, трёх самых лучших своих людей и заставь этого гада говорить. Пусть он тебе всё расскажет: где были деньги, сколько, когда унёс, куда. Я хочу знать всё! А он пусть навсегда запомнит, кто хозяин в этом грёбаном городе.

Начальник личной охраны тенью выскользнул за дверь и отправился в подвал. Там за толстой бронёй стен находился его штаб: вотчина с арсеналом на полсотни разнокалиберных стволов, сервером системы наблюдения и резервным генератором на случай внезапного отключения электричества.

Уязвимым местом любой обороны были системы коммуникаций и энергоснабжения. Соул знал это не понаслышке. Когда-то, ещё до работы на Ди Чинелло, ЭсКалибур (так называли его сослуживцы, сокращая имя до первой буквы) служил в армии Федерации на забытой всеми планете Фарланд. Пятилетний контракт подходил к концу, когда на крепость напали аркаимцы.

Толстые пятиметровые стены не мог пробить никакой снаряд, даже орбитальным бомбам это было не под силу. Аркаимцы давно хотели разрушить форт, он мешал им как чирей в заднице, но солдаты крепости легко отражали любую атаку. Тогда враги взорвали бронированный кожух и перерубили питающий кабель. По какой-то причине военные архитекторы Федерации провели силовой кабель снаружи стены, а не изнутри.

Годами аркаимцы не могли взять крепость, а тут федералы ушли сами. Без энергоснабжения оснащённый самым передовым вооружением форт превратился в бетонную коробку. А если бы армейские чиновники озаботились и вовремя снабдили цитадель мощными генераторами, крепость до сих пор бы сдерживала натиск врага.

Сейчас там уже всё быльём поросло. Пока защитники форта, укрывшись в горах, ждали эвакуации, прогремела серия чудовищных взрывов и некогда неуязвимая цитадель превратилась в кучу бесформенных обломков.

С той поры ЭсКалибур трепетно относился к резервным системам обеспечения, а когда стал работать наёмным специалистом по безопасности, заставлял нанимателей раскошеливаться на круглые суммы, проводя модернизацию обороны за их счёт. Что самое интересное – это ему всегда удавалось, а если попадался какой-нибудь скряга, то спутниковые фотографии взорванного форта и рассказ очевидца быстро убеждали того принять правильное решение.

Спустившись в подвал, Соул поднёс магнитную карточку к замку. Дверь с тихим шипением плавно откатилась в сторону, волна горячего воздуха ударила в лицо. Кондиционеры работали на пределе возможностей, но всё равно не справлялись. Из-за огромного количества аппаратуры воздух в подвале сильно нагревался, и ЭсКалибуру всегда казалось, будто он спускается в преисподнюю. Сходства добавляли светильники. Они излучали красноватый свет, а падающие из открытых дверей тени плясали на стенах, напоминая заблудшие души.

Соул шагал по коридору, каждый шаг отдавался звонким эхом. Уже после десяти шагов в ушах начинало звенеть. Начальник охраны давно просил денег на резиновые плиты для пола, но хозяин всякий раз уходил от разговора, прикрываясь более важными делами.

В серверной коротал смену Тайгер. Голубоватые отсветы мониторов рисовали на его смуглом лице причудливые тени, тонкие пальцы порхали над клавиатурами, вертящееся кресло крутилось в стороны всякий раз, когда Тайгер поворачивался то к одному, то к другому монитору. От плотно обхвативших кудрявую голову наушников к губам тянулась тонкая ниточка микрофона. Тайгер отслеживал перемещения автомобилей и время от времени координировал их маршруты. Половина людей Соула собирала дань с торговцев наркотиками и часа через три должна была вернуться с полными денег сумками.

Соул подошёл к диспетчеру, заглянул через плечо. Шесть мониторов из десяти показывали картинки с камер видеонаблюдения. Начальник охраны увидел комнаты виллы, коридоры, бассейн, сад с белоснежными скульптурами, ангар с прикорнувшими вертолётами, территорию за и перед высоким забором, кованые ворота, мощёную дорогу между высокими деревьями, фонтан и центральный вход. На оставшихся мониторах отображалась карта города с красными точками машин. Почти все двигались в разных направлениях, только две неподвижно стояли посреди серых прямоугольников.

ЭсКалибур положил руку на плечо диспетчера.

– Как дела?

– Нормально, сэр. Три бригады из десяти уже инкассировались, скоро вернутся на базу. Пора Блюмфонштейну расчехлять счётные машинки. Сегодня денег будет много, – белозубо улыбнулся Тайгер.

– Нечего раньше времени воздух сотрясать, приедут, тогда и расчехлит. Сваровски, Гилберт, Кузнецов на месте?

– А где им ещё быть? В карты режутся да пиво пьют. Эй, Пьюзо, почему отклонился от маршрута? – закричал Тайгер, поправляя микрофон. – Какие пробки в это время? Что ты мне мозги пудришь?

Начальник охраны не стал вслушиваться в перебранку. Приказ Ди Чинелло звучал ясно: взять лучших людей и вытрясти правду из Траппа. Чем быстрее он с этим делом разберётся, тем больше времени у него останется на «Виолетту».

Соул был без ума от этой винтовки. Крупнокалиберная, дальнобойная, с огромным поражающим эффектом, она имела на него магическое влияние. Каждый день по нескольку часов он полировал её до блеска, вдыхая аромат масла и ощущая исходящую от неё мощь.

Выйдя из серверной, ЭсКалибур прошёл с десяток метров по коридору и остановился у входа в кубрик. Так его люди называли комнату отдыха, где они коротали время между заданиями.

Он заглянул в раскрытую дверь. Половина двухъярусных кроватей пустовала, на остальных лежали его солдаты. Одни читали, другие смотрели телевизор, третьи так и вовсе спали. Нужная ему троица резалась в карты, пристроив табуретку вместо стола. Несколько пустых банок из-под пива валялись под кроватями, рядом стояли вскрытые упаковки.

В армейских штанах, ботинках и майках с пятнами пота на спине, груди и подмышками картёжники азартно шлёпали картами. Громкие взрывы хохота раздавались каждый раз, когда кто-нибудь из них сгребал карты с табуретки и пытался удержать их широким веером в руках.

– Сваровский, Гилберт, Кузнецов, – позвал Соул. – Хватит маяться от безделья, собирайтесь на задание. Встречаемся у гаража через три минуты.

– Оружие брать? – спросил Кузнецов. Длинный шрам тянулся от верхней губы к левому уху, отчего казалось, будто он всегда криво усмехается.

– А я позвал метнуться по бабам?

– Нет, сэр.

– Тогда что за вопрос?

Кузнецов хотел что-то сказать, но Гилберт толкнул его в бок. Соул одарил троицу строгим взглядом, постучал по наручным часам и направился в арсенальную комнату.

Ровно через три минуты боевики загрузились в чёрный автомобиль. С виду он ничем не отличался от обычных фургонов, только по толщине дверей и зеленоватому отливу стёкол можно было определить, что это танк на колёсах. В фургоне на специальных направляющих прятался совмещённый с миномётом крупнокалиберный пулемёт. В случае опасности крыша сдвигалась, оружие выкатывалось на исходную и один из пассажиров дистанционно управлял огнём, корректируя его с помощью джойстика и монитора.

Фургон прошелестел колёсами по аллее. Немного постоял возле ворот, дожидаясь, когда они распахнутся, а затем, помаргивая указателем поворота, выкатился на дорогу.

66

Гейл Ситчин очнулся после очередного провала в беспамятство. Продержаться столько дней ему помогла редкостная дрянь, купленная у уличного торговца на деньги застреленного почтальона. И хотя эта самопальная гадость выжигала вены изнутри, она дала возможность выжить в периоды ужасной ломки.

Ослабленный организм Кейси не вынес испытания самодельной «химией», она умерла, приняв седьмую дозу. На руки жены было больно смотреть. Они почернели в местах уколов, в стороны от локтевого сгиба тянулись чёрные реки сосудов. Ближе к плечу и кисти они приобретали сероватый оттенок, напоминая работу искусного татуировщика.

Окончательно придя в себя, Гейл почувствовал резкий запах. С трудом поднявшись на ноги, он обнаружил, что всё это время лежал в луже собственных нечистот. Ситчин подумал сначала переодеться, но потом отбросил эту идею и заскользил пустым взглядом по комнате. Выцветшие глаза наткнулись на Кейси.

Ноги с трудом держали его, пока он ковылял к кровати. Подойдя к телу жены, Гейл упал на колени, прижал к щеке холодную ладонь. Слёзы прочертили дорожки на пожелтевшем лице. Скользя между жёсткими щетинками, они скатывались к подбородку, росли в размерах и падали на простыню, где расплывались тёмными звёздочками.

В памяти Гейла ярко вспыхнули события последних месяцев. Красочными комиксами они мелькали одно за другим, выстраиваясь в единую картину. Гейл вспомнил всё, что с ним произошло и кто повинен в смерти его жены.

Мечтая о вендетте, Ситчин побрёл на кухню, где, кроме старой мебели, холодильника и дешёвой литографии на стене с изображением какого-то замка на берегу горного озера, ничего не было.

Картина оказалась испорченной. Длинные трещины ползли во все стороны от заросшей лесом горы, пересекали озеро, замок, заползали на небо. Гейл снял эстамп со стены. С обратной стороны несколько широких полос бумаги в точности повторяли рисунок трещин.

На серых обоях в зелёную полоску посреди выцветшего прямоугольника зияла пробоина. Гейл сунул туда руку, вытянул продолговатую сумку и вывалил из неё на стол два десятка красных цилиндров с длинными хвостами и крупными буквами «динамит» по всей длине картонных трубок.

Кто и зачем устроил здесь этот тайник, Гейл не знал. Он и Кейси случайно наткнулись на него, когда та во время очередной пьяной разборки запустила в него бутылкой. Вопреки ожиданиям, поллитровка не разбилась, а застряла в стене горлышком вверх. Забыв о ссоре, супруги занялись исследованием и обнаружили целый склад взрывчатки. На следующее утро Гейл заклеил порванную картину, повесил на место и «забыл» о тайнике.

Пришло время привести находку в действие. Он разложил динамит на столе, взял из шкафа жены длинный шарф, обмотал вокруг себя. Вскоре взрывчатка опоясывала его как патронташ. Трясущимися руками Гейл кое-как сплёл фитили в косичку, застегнул рубаху и высунул наружу небольшой кончик запала.

Трапп ждёт от него возврата долга? Он его получит.

Вернувшись в комнату, Гейл побросал тряпки в сумку. Теперь она походила на саквояж, набитый деньгами. Когда все приготовления остались позади, Гейл поцеловал жену в посиневшие губы и вышел из комнаты.

Город встретил его шумом и ярким светом. С трудом передвигая ноги, Ситчин поковылял в «Розалию», где его ждал бывший работодатель – Дональд Трапп.

Меньше года назад Гейл и Кейси приехали в Генусбург. Столица Низебула сразу невзлюбила приезжих. Прошло много дней, прежде чем Кейси случайно встретилась с Дональдом. Он предложил ей работать в её клубе, а она заодно притащила с собой мужа.

Трапп имел на Кейси далеко идущие планы, трудоустройство Гейла сильно мешало ему. Он инсценировал нападение на пару, но Гейл прекрасно справился с испытанием. Дональд взял на работу обоих, несколько месяцев спустя приучил Гейла и Кейси к наркотикам и почти добился желаемого, но Ситчин и в этот раз помешал его планам. Он ворвался в кабинет, когда Кейси ублажала начальника за бесплатную дозу.

Избив Дональда до полусмерти, Гейл украл дневную выручку школьных дилеров, стащил коробку с таблетками и сбежал с женой из города. Трапп послал за ними погоню, но всё оказалось зря. Похитители как сквозь землю провалились.

Потратив украденные деньги и наркотики, Гейл связался с бывшим начальником и ради Кейси попросил его о помощи, обещая взамен вернуть долг. Он всё правильно рассчитал. Каждый третий четверг месяца почта перевозила федеральные пособия. Почтовые фургоны без охраны колесили по городу битком набитые лёгкими деньгами. Одной ограбленной машины могло с лихвой хватить не только на погашение долга, но и на безбедную жизнь в течение нескольких лет.

Только одного не учёл Гейл: собственного здоровья. Третий четверг месяца он провалялся в беспамятстве, а когда вышел на дело, почтари снова перевозили газеты и письма, а деньги хранились в сейфах отделений почтовой связи.

Гейл смутно помнил день ограбления, всё было как в тумане. Вот он стоит на перекрёстке и ждёт. Почтовый фургон останавливается на красный, Гейл ждёт ещё несколько секунд, запрыгивает в машину, больно тычет пистолетом в бок почтальона и кричит: «Йоркширский тупик! И не вздумай!» А чего не вздумай, он и сам не знает. Перед глазами пляшут фиолетовые круги, сердце готово выскочить из груди, руки трясутся. Как же ему плохо, кто бы знал.

Фургон катится по задворкам города. Гейл старательно избегает оживлённых улиц, там легко нарваться на полицейский патруль, а ему это ни к чему. Он даже не хочет причинить вред почтальону, так только припугнуть, чтобы деньги отдал.

А вот и Йоркширский тупик – длинная кривая кишка. Неожиданно стекло прыгает на Гейла. Он больно впечатывается в него лицом, пистолет громыхает и птицей выпархивает из руки. Фургон заскакивает на мусорные баки, подминает под себя и парит разбитым двигателем. Гейл слышит шипение, видит белый пар, с силой бьющий из-под капота.

Слева сидит почтальон, ремень удержал его в кресле, но какой-то он бледный, рука лежит на животе, сквозь сжатые пальцы сочится кровь.

Гейл трясёт почтальона за грудки.

– Сколько денег везёшь?

– Каких денег? – блеет почтальон, его голова болтается как у игрушечного болванчика. Кровь так и течёт сквозь пальцы, расплывается липким пятном по одежде.

– Не ври мне! Я знаю: по четвергам почта перевозит пособия! – отчаянно кричит Гейл в позеленевшее лицо.

– Сегодня пятница… Ты облажался… ублюдок…

И всё! Мир перестаёт существовать. Кажется, небо упало на землю, так стало темно в глазах, но Ситчин быстро приходит в себя и бьёт почтальона по лицу. Оно превращается в кровавую кашу, рука ноет от боли, а он всё бьёт и не может остановиться.

Гейл всё равно не верит почтальону, берёт ключи от фургона и вскрывает каждый мешок. Плотная ткань рвётся с хрустом, на асфальт высыпаются письма, газеты, бандероли. Возле ног уже растеклось целое море бумаги, а денег всё нет.

Он в ярости обыскивает мёртвое тело, забирает всё самое ценное. С паршивой овцы хоть шерсти клок. А потом бредёт к уличному торговцу. Он обещал жене прийти с дозой и не может вернуться домой с пустыми руками…

Гейл очнулся недалеко от «Розалии». Оказалось, почти весь путь до клуба он прошёл на автопилоте. Повезло ещё, не привлёк внимание полиции. С таким грузом под курткой можно сразу схлопотать пулю в лоб. Никто и разбираться не будет, с террористами везде разговор короткий.

Ситчин оглянулся по сторонам. В пятидесяти метрах отсюда за углом небольшая дорожка между двумя домами. Когда-то он ходил по ней вместе с Кейси, а теперь она мертва. Умерла из-за этого Траппа. Ну ничего, сволочь, недолго тебе осталось радоваться жизни.

Он достал из кармана зажигалку, спрятал в рукаве, пошёл, нетвёрдо преступая ногами. Пешеходы шарахались от него как от прокажённого, и виной тому был не только неприятный запах. Весь его вид вызывал одновременно жалость и омерзение: грязные спутанные волосы, небритое и помятое лицо, пожелтевшие белки глаз и тёмно-фиолетовые набрякшие веки. Мало кому захочется оказаться рядом с таким.

Ситчин завернул за угол, прошёл по естественному коридорчику. Эхо шагов уносилось ввысь и там, как мячик, скакало между стен, поднимаясь к синеющей высоко вверху узкой полоске неба с изменчивыми облаками и тёмными галочками птиц.

Гейл вышел из узкого коридора, двинулся к видневшемуся впереди зданию клуба с цепным псом Траппа на крыльце – злобным амбалом Гарри.

– Явился? – злорадно спросил тот, едва наркоман остановился у входа в клуб. – Никак боссу решил должок отдать? Фу, ну и воняет от тебя! – Гарри зажал нос, протянул руку и прогундосил: – Давай сумку.

Гейл с трудом разлепил ссохшиеся губы:

– Я сам.

– Сам так сам, – пожал плечами охранник. – Стой здесь и никуда не уходи.

Он распахнул дверь, Гейл увидел фрагмент барной стойки, высокие стулья на длинной блестящей ножке, часть танцпола, прожектора на стене. Сейчас они не горят, зато по вечерам изливают на головы посетителей целую феерию света.

Дверь закрылась, отрезая от него окно в прошлый мир. Он один остался на крыльце. Хотелось сесть или прислониться к стене, но Гейл не мог себе этого позволить. Ему нельзя расслабляться, иначе апатия навалится на него, опутает слабостью и нежеланием, лишит воли. Тогда смерть Кейси останется без отмщения, а Трапп не получит по заслугам.

Сколько прошло времени, Гейла не интересовало. Оно потеряло для него всякую ценность. Зачем спешить, если впереди целая вечность? Наконец дверь распахнулась, и на пороге появился Гарри.

– Тебе повезло, босс согласился тебя принять.

Гейл шагнул к входу. Прежде чем переступить порог, посмотрел на дорогу, проходившую в тридцати метрах от клуба. По ней проносились машины, фыркая моторами и оглашая воздух резкими сигналами. Один из автомобилей вырвался из общего потока, остановился возле бордюра. Двери распахнулись, на асфальт из фургона вышли какие-то коротко стриженые люди в военных штанах и кожаных куртках. Гейлу показалось, будто под одеждой они прятали оружие.

Он не сказал об этом Гарри, вошёл в прохладу клуба и направился к лестнице в конце танцпола. На втором этаже клуба располагался кабинет Траппа. Раньше ему часто приходилось бывать там по службе, да и Кейси за непристойным занятием он застал именно в этом кабинете.

Ситчин пересёк танцпол, ступил на первую ступень лестницы. За спиной пыхтел Гарри. Зак, его напарник, крутился возле барной стойки. Уборщик Румпель натирал пол. Каждый вечер в «Розалии» кого-нибудь тошнило. Клуб славился бесплатной выпивкой, за входной билет в сотню лардо в баре продавали спиртное без ограничений, пей, сколько влезет, пока не упрётся. Поэтому туалеты, сам клуб и стены на улице часто были сильно загажены.

Гейл поднялся по лестнице, трясущейся рукой толкнул дверь. Трапп сидел за столом напротив входа, сцепив узкие ладони в замок и поигрывая большими пальцами рук. Слева от него под стенным аквариумом протянулся белый диван. Гейл вспомнил, как лупцевал на нём бывшего хозяина, а удивлённые рыбы пучеглазо наблюдали за летающим кулаком и за тем, как лицо превращается в фарш.

– Принёс?

– Да, – прохрипел Гейл.

– Сколько?

Ситчин поставил сумку на стол:

– Всю сумму, ещё и с процентами.

Дональд щёлкнул пальцами, показал на баул.

– Проверь.

Гарри бросился к сумке. В это время Гейл спустил в ладонь зажигалку. Чиркнуло колёсико, маленький огонёк весело лизнул кончик фитиля.

– Ты что принёс? – заорал Трапп, когда Гарри вывалил тряпки на стол. – Совсем обдолбался, торчок? Где деньги?

Внизу послышались крики, ругань, хлёсткие автоматные очереди. Гейл рванул на груди рубаху:

– В аду!..

Взрывом вышибло дверь. Стеклянные стены разлетелись на миллионы осколков, шрапнелью посекли крепких парней в кожаных куртках и с оружием в руках. Из разбитого аквариума хлынула вода, обрушилась сверкающим водопадом по лестнице, вынесла на середину танцпола дорогостоящих рыб, вперемешку с пучками подводных растений, гладышами мокрых камней и твёрдыми рогаликами улиток.

67

Пока сержант ходил по рынку, пил с Герхардом пиво в забегаловке и договаривался о будущих встречах, произошло несколько важных событий. Тим всё-таки вскрыл загадочную бандероль. Там лежал КПК с секретными данными с завода, где когда-то работал его отец.

Конечно, Тим активировал находку и всё просмотрел, но ничего не понял. Зато о появлении в сети КПК пропавшего агента узнали в штаб-квартире Агентства Галактической Безопасности и сразу оповестили об этом полковника Бэйли. Тот связался с Генрихом и предупредил о возникших трудностях, заодно и скинул данные о частоте, на которой работал маячок устройства. Полковник честно отрабатывал вложенные в него деньги. Карточные долги росли как на дрожжах, а зарплаты директора АГБ давно уже не хватало для оплаты обязательств.

Генрих в свою очередь поставил в известность Ди Чинелло. Неизвестно, зачем спецназ прибыл на Низебул, возможно, его целью и было найти КПК Бёртона. В таком случае требовалось срочно отработать поступивший сигнал.

Когда Витторио узнал о КПК-призраке, то не на шутку перепугался. Его таинственный покровитель не знал о взломе сейфа. Ди Чинелло решил оставить это в тайне, ведь при убитом агенте ничего не нашли, а все документы хоть и были перерыты, лежали на месте. Теперь понятно, что с ними сделал Бёртон. Он переснял каждую страницу, а КПК с данными отправил пневматической почтой, благо её терминалы находились в каждом помещении завода.

Сообщение о находке пришло Ди Чинелло намного позже звонка из полиции. Соул уже уехал на разборки с Траппом, и Витторио пришлось лично набрать группу из оставшихся на вилле охранников.

К тому времени сержант уже вернулся с рынка. Робинсоны сидели на кухне, и пили утренний кофе. Обычно в это время Тим пропадал на работе, но вчера он получил первую зарплату и по этому случаю взял выходной.

Миссис Робинсон давно планировала совместный поход по магазинам, а Тим с первого дня работы лелеял мечту купить матери обновку. Так получилось, что их желания пересеклись, и теперь они готовились осуществить мечты.

Джон поздоровался с хозяйкой дома, помахал рукой Тиму, отказался от вежливого приглашения отведать лимонный пирог с чашечкой кофе и по скрипучей лестнице быстро поднялся к себе в комнату. До вечера нужно чем-то заняться, так почему бы не скоротать время за любимой работой?

Сержант второй день работал над спутниковым передатчиком. Ему оставалось впаять несколько микросхем в плату прибора, как раз вчера Тим привёз недостающие детали, и можно приступать к испытаниям.

«Лейтенант, наверное, места себе не находит, – подумал Джон, включая паяльник в розетку. – Ничего, скоро выйду на связь, доложу обстановку и получу новые указания».

За дверью послышались шаги, заскрипели деревянные ступени.

«Это Глория, – привычно отметил сержант. – Только она ходит посередине лестницы. Тим всегда ступает по левой стороне, вдоль перил, там ступени скрипят по-другому. Интересно, а они знают, что, если идти вдоль стены, ни одна ступенька не скрипнет?»

В дверь постучали.

– Да-да, Глория, входите, – сержант с приветливой улыбкой на лице повернулся к отворившейся двери.

– Вы меня поражаете, Джон, – миссис Робинсон шутливо погрозила пальцем. – Иногда мне кажется, вы обладаете мистической способностью видеть сквозь стены. – Она помолчала несколько секунд, теребя подол платья, а потом сказала: – Мы с Тимом идём на рынок. Он у меня такой заботливый, обещал купить подарок с первой зарплаты.

Джон заметил лёгкий румянец на её лице. Глория очень любила сына и гордилась им. Она специально зашла в комнату постояльца, чтобы похвастаться приятной новостью, не каждой матери сын будет покупать подарки с трудовых денег. В бедных кварталах Генусбурга чаще было наоборот, зарплаты на жизнь не хватало, родители помогали детям, выделяя крохи из мизерных пособий по старости.

– Ваш сын замечательный молодой человек, – приветливо улыбнулся Джон. – Желаю приятно провести время. Надеюсь, подарок вам очень понравится.

Миссис Робинсон махнула рукой:

– Да мне ничего не надо, лишь бы он всегда был рядом со мной. Тим такой милый, воспитанный, настоящий джентльмен, весь в отца, – она прерывисто вздохнула, провела под глазами изящными пальчиками. – Ну какая ему армия? Из него там сделают грубого и чёрствого солдафона, которому чуждо всё прекрасное. Это мой ответ на вашу просьбу. Я обещала подумать, подумала и говорю твёрдое: «Нет!»

Сержант поджал губы, покивал. Несколько дней назад у него состоялся серьёзный разговор с Глорией, он пытался объяснить ей выгоды армейской службы. На гражданке молодёжь шляется без дела и без работы, а в армии всегда есть чем заняться. И думать ни о чём не надо, кроме задания. Всегда одет, обут, накормлен, занят настоящей мужской работой, да ещё и деньги платят. У Тима зарплата в несколько раз меньше, чем пособие начинающего солдата. К концу первого года службы он мог бы получать в месяц годовую зарплату мусорщика – и это без учёта надбавок за боевые действия.

Как только Глория услышала о войне, она сразу запричитала: её сына непременно убьют. Джон пожалел, что ляпнул о боевых доплатах. До этого Глория почти согласилась с его доводами, особенно её слух радовали суммы ежемесячных пособий.

Даже обязательное страхование жизни военнослужащего не смогло её заинтересовать. Она втемяшила в голову: Тима убьют сразу, стоит ему оказаться на войне. Как Джон не пытался убедить её в обратном, она твёрдо стояла на своём. В конце разговора он всё же взял с неё слово подумать, и вот она пришла дать ответ.

– Может, всё-таки передумаете? – Глория энергично помотала головой. – Жаль. Тим так надеялся на меня, а я его подвёл. На вашем месте я бы так не рубил с плеча, может, этим вы испортите парню всю жизнь.

Миссис Робинсон сверкнула глазами. Неизвестно, куда бы мог зайти разговор, но тут снизу донёсся голос Тима:

– Мама, ты где?

– Я здесь, милый, – крикнула Глория, – уже иду. До свидания, мистер Уилкис, надеюсь, вы не будете скучать в наше отсутствие? – язвительно спросила она.

– Ну что вы, миссис Робинсон, – в тон хозяйке ответил Джон. – Видите сколько работы? – он указал на заваленный деталями стол. – Разве тут успеешь соскучиться?

Глория тряхнула головой, длинные серьги чиркнули по щекам, закачались, ярко поблёскивая на свету. Капли радуги упали на лицо, растеклись разноцветными лучами по коже.

Сержант дотронулся до паяльника, тот уже достаточно нагрелся, схватил его и склонился над передатчиком.

В комнате раздались быстрые шаги, хлопнула дверь. Налетевшая волна воздуха скинула со стола несколько листов бумаги. Джон хмыкнул, прислушался к скрипу лестницы и стуку женских каблучков. Потом к цокоту добавились мужские шаги. Какое-то время они соревновались друг с другом, но вот звякнуло стекло входной двери и всё стало тихо.

68

Путь из элитного района до трущоб занял около часа. Синий «Универсал» с пятью боевиками покрутился по улицам центра, подрезал пару грузовиков и один автобус, чуть не въехал в фургон пожилой пары и, намотав ещё с десяток километров, затормозил возле нужного дома.

– Вроде здесь, – командир группы Уильям Гордон, жилистый шатен с прищуренными глазами, сверился с данными телефона. На экране пульсировала красная точка. Тут обнаружили КПК убитого агента, и босс велел разобраться, кто и зачем включил устройство. – Так, парни, – начал инструктаж Гордон, – стрелять только в случае крайней необходимости. Нам лишнее внимание ни к чему. Шеф сказал, мы должны разобраться без шума и пыли. Тихо пришли, взяли, что нужно, и так же тихо ушли. – Уильям обратился к водителю:

– Ты взял нервнопаралитический газ?

– Да, вот он, – боевик выдернул из-под сиденья баллон с газом, положил палец на кнопку, сунул под нос предводителю.

В тишине салона звонко щёлкнула оплеуха. Милко выронил баллончик, схватился за покрасневшую щёку.

– Ты что творишь, дурень? Хочешь нас отравить?

– Я просто показать хотел, – проскулил Милко.

– Не надо мне показывать, можно словами сказать. – Гордон повернулся к сидевшим сзади боевикам:

– Эй, а вы противогазы взяли? – Те помотали головами. – Молодцы! Милко, оставь газ в машине, как-нибудь без него управимся. По-старинке сработаем.

На самом деле Гордон тоже не взял противогаз. Просто забыл о нём и всё, но ведь не признаешься в этом перед подчинёнными. Проще всего выставить их дураками и дело с концом.

– Оружие взяли? – Гордон всем видом показывал, как недоволен группой. Боевики загалдели наперебой, а один попытался выхватить пистолет. – Не надо, я верю, – жестом остановил его Уильям.

Керби выставил руки перед собой:

– Хорошо, а так-то у меня ещё есть нож и гранаты.

Гордон покачал головой. Он недавно уволился из армии, больше трёх пятилетних контрактов подряд никому не разрешалось служить. Многие ветераны находили пристанище в частных охранных организациях, корпоративных армиях и полукриминальных структурах. Гордона прибрал к рукам Ди Чинелло, обещая высокую зарплату наравне с интересной работой. Уильям согласился и почти сразу понял какого свалял дурака: после службы с профессионалами находиться рядом с зелёными сопляками было смерти подобно. В них раздражало всё, вплоть до манеры носить оружие и отвечать не по уставу.

– Так, заходим в дом, нейтрализуем жильцов, находим КПК и берём его с собой. Всё ясно?

– Мы их убьём что ли? – поинтересовался прыщавый юнец с вечно красными ушами и шмыгающим носом.

– Что ты, Стэнли, мы их попросим отвернуться к стенке, – мягко сказал Гордон и улыбнулся. Стэнли растянул губы в ответной улыбке. Уильям увидел неровные зубы в брекетах, недовольно поморщился. – Конечно, убьём! – неожиданно рявкнул он. Стэн вздрогнул и громко шмыгнул, уши сильнее налились краской и засветились как два огромных рубина. – Ведь вы, идиоты, даже не умудрились взять с собой противогазы!

– Э-э… а никого убивать не надо, – негромко сказал Милко.

Уильям резко повернулся к нему:

– Это ещё почему?

– А вон они из дома вышли.

– А если там ещё кто-нибудь есть?

– Нет. Я знаю этого парня, он работает на моего шурина. Они вдвоём с матерью живут, отец погиб полгода назад. Там такая история была…

– Заткнись! – Милко осёкся под взглядом Гордона, крепче вцепился в руль и уставился на дорогу. – Тем лучше. Быстро сделаем дело и обойдёмся без мокрухи. Так, выходим, и смотрите мне, на этот раз без косяков.

Щёлкнули замки, двери распахнулись, боевики высыпали из машины и быстро пробежали по газону к дому Робинсонов. Выстроившись цепочкой вдоль стены, они застыли с пистолетами в руках.

Гордон пропустил вперёд молчаливого парня с квадратной челюстью и татуировкой на лысом черепе.

– Тоби, окно.

Боевик сунул за пазуху пистолет, выхватил огромный нож с пилой на обухе клинка, сунул в щель между подоконником и рамой. Гордон мгновение понаблюдал за притаившимся на затылке парня пауком. Татуировка выглядела очень натурально, хотелось прихлопнуть мерзкое насекомое, ну или просто смахнуть его.

Пока Тоби возился с рамой, Гордон повернулся к пыхтевшим сзади боевикам:

– Надеть маски. В окно лезем по очереди. Тоби первый, Керби замыкающий. – Раздался тихий щелчок, Тоби подковырнул раму ножом, осторожно приподнял наполовину. – Давай, – толкнул его в спину Гордон и следом за ним забрался в дом.

69

Сержант почти закончил с последней микросхемой, как его внимание привлёк посторонний звук. Хозяева недавно ушли, домашних питомцев у них не водилось, шуметь некому. Странно. Джон прислушался. Вроде тихо. Пожал плечами, мало ли что послышится занятому делом человеку. Не успел поднести паяльник к ножке микросхемы, как раздался тот же звук: как будто кто-то осторожно двигал раму окна.

Он выключил паяльник, положил на подставку, снова прислушался. На этот раз более внимательно. Ему показалось, он различил чьи-то шаги.

Джон встал из-за стола, стараясь не шуметь, прокрался к двери. Приоткрыл ровно настолько, чтобы выскользнуть из комнаты, и выбрался в коридор.

Очутившись снаружи, спрятался за угол, присел и осторожно выглянул. По первому этажу ходили какие-то люди в чёрной одежде и балаклавах.

Джон осторожно проскользнул в комнату, достал из тайника нож, сунул пистолет за пояс и уже собрался выйти, как внезапно скрипнула лестница. Тяжёлые шаги приближались, сержант спрятался за кровать, дверь распахнулась, и на пороге возник один из незваных гостей.

Десантный нож просвистел в воздухе, с хрустом вошёл в горло. Джон метнулся к грабителю, подхватил тело, осторожно опустил на пол. Вскоре нож снова оказался в его руке.

Быстрыми движениями Уилкис стёр кровь с клинка на рубаху грабителя, сорвал маску, машинально отметил лысый череп и массивную челюсть. Наскоро обыскал труп, вооружился трофейным пистолетом с глушителем и тремя полными обоймами.

Чуть приоткрыв дверь, выглянул в коридор. Остальные грабители рыскали внизу. На всякий случай сержант проверил обе спальни, заглянул в туалет и ванную. Чисто. Видно, тот налётчик решил в одиночку проверить второй этаж и по случайности заглянул в его комнату.

Держа пистолет перед собой, Джон тенью проскользнул к лестнице, осторожно выглянул из-за угла. В поле зрения не оказалось ни одного бандита. Они разбрелись по комнатам первого этажа и что-то там искали. Что именно, Джон не понимал. Тим с матерью еле-еле сводили концы с концами.

Прижимаясь спиной к стене, Уилкис спустился вниз. Ни одна ступенька не скрипнула, ни один лишний звук не выдал его присутствия. Грабители уверились в отсутствии хозяев и, не таясь, переговаривались вслух.

«Дилетанты, – поморщился сержант, быстро перебежал к дивану и проскользнул на кухню. – Не могли рациями обзавестись?»

– Эй, Тоби, уснул там что ли? – крикнул один из грабителей.

«Наверно, так звали того гада в моей комнате. Долго тебе придётся ждать от него ответа».

– Гордон, я посмотрю, чем он там занимается, – услышал Уилкис мальчишеский голос.

– В журнал с голыми бабами пялится, – сказал третий грабитель под взрыв весёлого хохота.

«Судя по голосам, их трое, четвёртого я обезвредил», – отметил Уилкис, прячась за стойкой для приготовления пищи.

– Тихо! – прикрикнул командирский голос.

«Ого, вот и предводитель. Значит, вместе с ним их осталось четверо. Так, «шестёрок» в расход, главного взять живым».

– Милко, сходи наверх за Тоби. Ещё не хватало, чтобы он там точил карандаш на портрет какой-нибудь шлюхи. Мы и так здесь порядочно наследили.

– Хорошо, Гордон, будет сделано.

Выглянув из-за стойки, Уилкис увидел, как Милко вышел из ванной. Грабитель протопал мимо дивана, завернул к лестнице. Едва он повернулся к сержанту спиной, тот выскочил из укрытия, в два прыжка догнал вора, обхватил его голову обеими руками и сильно рванул за подбородок.

Громко хрустнули позвонки, тело Милко обмякло, руки безвольно повисли вдоль тела. Подхватив труп под мышки, сержант утащил его на кухню, спрятал за метровой перегородкой, разделявшей зоны приготовления и приёма пищи.

Пистолет снова оказался у него в руках. Держа оружие перед собой, Джон осторожно пробирался в комнату, откуда доносились голоса. Неожиданно один из грабителей выглянул в коридор и тут же рухнул на пол с широко раскрытыми глазами. Посреди его лба аккуратно зияли две дырочки.

«Зараза! Как же ты не вовремя выглянул».

– Керби, твою мать, какого хрена на ногах не стоишь?! – прикрикнул один из грабителей и тут же истошно заорал: – Вот дерьмо!

– Заткнись, придурок, – услышал Джон строгий голос, притаившись на кухне.

– Г-гордон, м-мы не одни.

– Что ты мелешь?

– Кто-то у-убил К-керби, всадил ему две пули прямо сюда!

Джон представил, как испугавшийся бандит трясущейся рукой показывает себе на лоб и усмехнулся. С такими лопухами ему ещё не приходилось иметь дело.

– Не ори, я сказал, – услышал он злобный шёпот предводителя. – Встань! Хватит нюни распускать! Он один, а нас двое. Перевес на нашей стороне.

– С чего ты взял, Г-гордон? – шмыгнул невидимый грабитель. – Может, их тут несколько.

– Ага, и прячутся они под кроватью. Успокойся, Стэнли, если б их было много, они бы уже себя проявили. А так у нас есть шанс, если ты перестанешь ныть и возьмёшь себя в руки.

– Хорошо, Гордон, я постараюсь, – грабитель опять шмыгнул носом. Послышалась какая-то возня, видимо, бандит поднялся на ноги.

– Эй ты, ублюдок, выходи с поднятыми руками, – услышал сержант голос предводителя. – У тебя против нас нет шансов. Сейчас я позову ребят, они спустятся и надерут тебе задницу. Милко, Тоби, скорей идите сюда! Керби убил какой-то засранец…

«Умный, гад, пытается вызвать на разговор, хочет определить по голосу, где я нахожусь», – подумал Джон, прикидывая куда бы перебежать. Из кухни комнату Тима не видно, а бандиты, судя по голосам, там и засели. Удобнее всего дотуда добраться из гостиной, но там, кроме дивана и журнального столика, ничего нет. Случись перестрелка, нигде не спрячешься.

– А он умнее, чем я думал, – прошептал Гордон на ухо напарнику. – Молчит, сволочь, чтобы я не мог его вычислить. Слушай, Стэн, попробуй пробраться в ванную. Там есть окно на кухню. Ты сможешь туда пролезть и отомстить за смерть Керби, Тоби и Милко.

– А они тоже мертвы? – спросил Стэнли дрожащим голосом.

– Ну конечно, иначе давно бы уже пристрелили его. Давай, я тебя прикрою.

– Я боюсь, – заскулил Стэн, – он меня убьёт.

– А если ты не выполнишь приказ – я тебя убью, – Гордон передёрнул затвор пистолета, приставил холодный ствол ко лбу Стэна: – Выбирай.

– Хорошо, я пойду.

Стэнли провёл рукой под носом, шмыгнул, встал на четвереньки. Выглянул из комнаты и тут же отпрянул назад. Через несколько секунд выглянул снова. Осмотревшись и не заметив опасности, пополз, быстро перебирая руками и ногами.

Джон лихорадочно соображал, как ему добраться до засевших в спальне Тима грабителей. Краем глаза заметил какое-то движение, посмотрел на противоположную стену. Там в начищенной до блеска сковороде из нержавеющей стали маячила голова одного из преступников.

«Спасибо, Глория, за посуду в идеальном состоянии».

Меж тем бандит уже выбрался из спальни и теперь быстро полз в ванную комнату. Джон высунул оружие за угол, пистолет задёргался, выплёвывая свинец и огрызаясь огнём, пока затворная рама не застыла в заднем положении.

Расстреляв все патроны, Джон бросил взгляд на импровизированное зеркало. Результат его удовлетворил. Свинцовый дождь успокоил преступника, тот неподвижно лежал в луже собственной крови.

На пол брякнулась пустая обойма. Джон вогнал новый магазин в рукоять пистолета, дослал патрон и стал ждать ответного хода.

– Ах так, гадёныш! – крикнул Гордон, едва затихли плевки глушителя, а Стэнли застыл на полу. – Что ты на это скажешь?

Он сорвал с пояса «лимонку», бросил в сторону кухни.

Сержант нисколько не удивился, когда рядом с ним хлопнулась шипящая граната. Вполне предсказуемое развитие событий. Стоит на стандартном замедлении – четыре секунды, времени как раз хватит, чтобы швырнуть обратно. Он схватил ребристый кругляш, метнул назад в спальню. В комнате раздался громкий взрыв, и в коридор выкатилось облако белой пыли.

Не дожидаясь ответных действий, Джон выхватил второй пистолет, выскочил из-за стойки и открыл огонь из обоих стволов. Пули вонзались в стены из гипсокартона, взрывались пылевыми фонтанчиками. На пол сыпалась гипсовая крошка, в воздухе плавала белая взвесь, а Джон продолжал терзать стены, идя следом за шквалом огня.

В затянутой пылью комнате он увидел Гордона. Тот полулежал на полу, опираясь головой на зеркальную дверь шкафа-купе. Несколько пуль угодили в зеркало, оно выдержало, но по нему во все стороны от чёрных дырочек змеились трещины.

Гордон держал одну руку на животе, второй прижимал пистолет к нижней челюсти. Из ран на груди хрипло вырывались красные пузыри, тонкая струйка крови тянулась изо рта к подбородку.

– Говори, кто вас послал и зачем? – Джон сделал несколько коротких шагов, удерживая главаря на прицеле.

– Пошёл ты… – выдавил Гордон и нажал на спусковой крючок. Громыхнул выстрел, кровавые ошмётки вперемешку с мозгами брызнули на нежно-розовые обои.

– Вот и поговорили, – сержант сунул оба пистолета за пояс. – Пока Тим с матерью не вернулись, доделываю передатчик и собираю вещи. Оставаться в этом доме опасно, грабители не просто так сюда наведались. Раз не получилось, явятся снова, но уже в большем количестве и лучше вооружённые.

70

Продолжая говорить сам с собой, сержант утащил труп Стэнли в комнату, свалил рядом с Гордоном, туда же приволок тело Керби. Потом поднялся к себе. Паяльник уже остыл, пришлось нагревать его снова.

Внизу хлопнула дверь, сержант вышел из комнаты, встал наверху лестницы.

– Что здесь происходит? – Глория поставила сумки с продуктами на пол, понюхала воздух. – Почему в моём доме такой странный запах? Откуда вся эта пыль?

Сержант поправил полы расстегнутой рубашки, пряча оружие от посторонних глаз.

– Это я вас хочу спросить, что здесь происходит. Не успели вы с Тимом выйти из дома, как в него забралось пятеро злоумышленников. Они всё здесь переворошили, видно, что-то искали.

– Но у нас нет денег и драгоценностей, мистер Уилкис.

– Я пытался им это объяснить, но они не слушали. Пришлось их успокоить.

Тим быстро связал появление грабителей с находкой, решил проверить, на месте ли КПК, и сделал шаг к своей комнате.

– Не ходи туда, – резко бросил сержант и спустился на несколько ступеней. Полы рубашки распахнулись, миссис Робинсон увидела рукоятки пистолетов, указала на оружие:

– Вы их убили, мистер Уилкис?

Сержант быстро преодолел остаток лестницы, подошёл к Глории.

– А вы думали, они меня послушались и вышли вон?

– Нет, но что теперь делать?

– Бежать. Вряд ли это случайный визит. Глория, вы должны мне рассказать, что эти бандиты искали в доме. Зная, зачем они пришли, я придумаю, как нам быть дальше. Времени в обрез, думаю, часа три, максимум – четыре. Чем быстрее вы всё расскажете, тем лучше для вас и Тима.

– Но я не знаю… ума не приложу, что могло их заинтересовать.

Сержант повернулся к молодому человеку:

– Тим?!

– Я думаю, они искали бандероль. Я случайно нашёл её возле мусорных баков.

– Что в ней было?

– КПК. Я утром включал его, просто хотел посмотреть, что там есть…

– Ну, нашёл что-нибудь?

– Там какие-то схемы, непонятные значки, цифры… Я хотел показать тебе… вам, но не успел. Эти пришли раньше.

– Понятно, где КПК?

– Я его спрятал в спальне, сейчас принесу. Тим шагнул в сторону комнаты.

– Не спеши, парень. Сначала выслушай меня, хорошо? – Тим кивнул. Джон положил руку ему на плечо: – Войдёшь в комнату, не пугайся и по сторонам не глазей. Возьмёшь КПК – и сразу назад.

Робинсон выскользнул из-под его руки, медленно пошёл в комнату.

– Не смотри по сторонам, – напомнил сержант.

– Что там такое, мистер Уилкис? – забеспокоилась Глория.

– Пустяк по большому счёту: три трупа и мозги на стене. – Миссис Робинсон вскрикнула, зажала рот ладонью. – Хорошо, граната далеко взорвалась, никому руки-ноги не оторвало.

– Так у вас и граната была?! Откуда? Вы не перестаёте меня удивлять.

– Граната, кстати, как и оружие, не мои, – Джон немного покривил душой. Для пущего спокойствия миссис Робинсон он решил не открывать ей всей правды. – Мне повезло, она упала рядом со мной, и я успел вернуть её обратно. Потом хотел допросить раненого, но он застрелился. Придётся переклеивать обои, если вы с Тимом сюда ещё вернётесь.

Пока они разговаривали, Тим заскочил в комнату и сразу наткнулся взглядом на трупы бандитов. На мгновение ему стало дурно, тошнота подкатила к горлу, горячим комком уткнулась в зубы. Он сглотнул, глубоко задышал носом, с трудом удерживая в себе завтрак.

«Всё равно уйду в армию, если надо – сбегу из дома, но стану таким же, как Джон. Они вон какие крутые… были, а теперь лежат с дырками в теле, а он там, рядом с мамой, как всегда спокойный и невозмутимый».

Тим достал бандероль из-под матраса и, стараясь не смотреть на трупы и расплескавшиеся по обоям мозги, вышел из комнаты.

– Вот, – он протянул свёрток сержанту.

Джон достал КПК, мельком осмотрел его, сунул в карман. Потом сказал резким голосом:

– Быстро пакуйте чемоданы. Берите самое необходимое: деньги, документы, минимум вещей и продуктов. На всё тридцать минут.

– Куда мы поедем, мистер Уилкис? – спросила Глория.

– Сначала к моим друзьям, а там видно будет.

Он бегом взбежал по лестнице, преодолевая по две-три ступени за раз, ворвался в комнату. Горячий паяльник всё ещё лежал на подставке. Джон схватил его, быстро впаял микросхему, проверил тестером и наскоро собрал корпус передатчика.

Осталось сложить вещи и можно бежать из дома.

Кровать с визгом процарапала пол, следом отъехал сундук. Сержант выхватил нож, одну за другой выковырял несколько планок, сунул руки в зияющую дыру, дёрнул. Сухое дерево ломалось с азартным треском. Джон откидывал выломанные дощечки, всё больше увеличивая отверстие в полу. Когда оно достигло полуметра, лёг на живот и вытащил сумку из тайника.

Нож и оба пистолета исчезли в распахнувшейся пасти баула. Позже пришла очередь готовых раций, запасных деталей от них и от спутникового передатчика. Он сложил их в коричневый чемодан из шкафа. Туда же положил готовый прибор и ещё несколько электронных узлов. Закончив сборы, ещё раз осмотрел комнату, подхватил чемодан, сумку, вышел за дверь и быстро сбежал по скрипучей лестнице.

– Все готовы?

– Да, мистер Уилкис, – запыхавшаяся Глория завела за ухо выбившуюся прядь. Пока постоялец хозяйничал наверху, она не теряла времени даром. У выхода стояли два чемодана, поблёскивая выпуклыми боками.

– Тогда поехали. Тим, беги в гараж, заводи «Сириус» и жди меня там. Глория, идите за сыном, я буду чуть позже.

Оставшись один, сержант вырвал питающий шланг из плиты, открыл кран. Газ с шипением повалил в кухню. Джон раскурочил звонок кухонного таймера, выдернул проводки, максимально сдвинул оголённые концы и поставил время на пять минут.

Когда Уилкис спустился в гараж, «Сириус» с опущенной крышей уже тарахтел заведённым двигателем. В открытые ворота ветер задувал опавшую листву, коричневые лодочки, шурша, перекатывались по бетонному полу, прятались под колёса, забивались в щели между коробками.

Джон бросил чемоданы в багажник, туда же запихнул сумку, хлопнул крышкой капота. «Сириус» качнулся, громко скрипнул пружинами. Не открывая дверей, сержант запрыгнул в машину, даванул на газ. Автомобиль басовито рыкнул мотором, под колёсами заскрипел песок, светлый прямоугольник раскрытых ворот двинулся навстречу. Через несколько секунд «Сириус» перевалился через бруствер дороги и покатился, плавно набирая скорость.

Не успел дом скрыться за зеленью стриженых кустов, как раздался грохот и огненный гриб взметнулся к небу. На дорогу посыпались дымящиеся деревяшки, щепки, строительный мусор. Несколько обугленных головёшек забарабанили по заднему бамперу и крышке багажника.

Миссис Робинсон коротко вскрикнула, прижала кулачок к губам. На глаза навернулись слёзы, но она не сказала ни слова. Раз мистер Уилкис взорвал дом, значит, так надо. Всё равно она бы не смогла там жить после всего, что случилось.

Джон прибавил газу; когда он повернул на перекрёстке, с той стороны улицы послышался вой пожарных сирен. Тим обернулся, но ничего не увидел, кроме широкого столба дыма над кустами.

71

К трём часам дня Герхард с полными едой и одеждой пакетами вернулся к овощному отделу городского рынка, отыскал среди собиравших товар продавцов знакомого фермера.

– Уф! Наконец-то суматошный день кончился. Может, помочь? Ящики там погрузить, или с прилавка убрать?

Фермер закинул ящик с кабачками в машину, вернулся к штабелю аккуратно уложенной тары. Видно, его продукция сегодня шла на «Ура!», полных ящиков осталось всего несколько штук, а на прилавке, кроме кучки капустных листов и пары забытых яблок, ничего не было.

– Нэт, дарагой, нэ нада. – Вартан подхватил ящик с капустой, пошёл к машине. – Я сам сдэлаю, ты отдыхай. Вижу, тэбэ изрядно досталось. Много по магазинам хадил, да? – Ящик с грохотом опустился на пол кузова. Фермер толкнул его ногой, железные накладки на уголках заскрежетали. Герхард поморщился, звук стоял такой, будто гвоздём царапали по стеклу. – Вон как товаром нагрузился, да и обновку прикупил. Харашо выглядишь.

– Спасибо. А скоро поедем?

– Скоро. Видишь эта? – Вартан показал на штабель из десяти ящиков. – Как погружу, можно домой собираться.

– Так давай помогу, быстрее будет.

– Ай, ты какой, – фермер покачал головой. – Ну давай, раз такой неуёмный.

Вдвоём они быстро загрузили оставшиеся ящики, потом Герхард забросил пакеты с покупками в кабину, забрался следом и терпеливо ждал. У фермера было ещё много дел: рассчитаться с директором рынка за торговое место, получить квитанцию и тогда уже двигать к воротам. Без квитанции охранники с торгашами даже не разговаривали.

Через пять минут Герхард увидел фермера в зеркале заднего вида, тот ковылял от здания администрации, смешно переваливаясь с боку на бок. Вартан подошёл к пассажирской двери, дёрнул за ручку, надавил плечом, стукнул. С третьей попытки скрипучая дверь открылась.

– Выхади, дарагой, пешком пойдёшь.

– Почему? – удивился Герхард, продолжая сидеть, как ни в чём не бывало.

– Патаму! Директор с кассиршей пропал. Опять у них трали-вали. Что за люди?! Падаждать не могли, да? Лубов у них панимаешь. Тэмпература у неё поднялась, дэтэй дэлают. – Фермер покачал головой, снял кепку-аэродром, почесал в затылке. – Ты, эта, можешь падаждать, я от своих слов не отказываюсь. Обещал, значит, отвезу, но я честно нэ знаю: сколько они будут там этот трах-тибидох дэлать. В прошлый раз два часа пропадали.

– Нет, спасибо, – Миллер спрыгнул на землю, подхватил пакеты. – Я уж как-нибудь сам доберусь. Где здесь поблизости стоянка такси?

– Зачем такси? Я брату позвоню, он тебя мигом домчит, – фермер достал телефон, затыкал волосатым пальцем в круглые кнопки. – Слю-юшай, а эта, как его, вызов такси считается добрым дэлом?

Герхард пожал плечами, поудобнее перехватил пакеты. Тот, что с едой, всё время норовил выпасть, видно, головке сыра не терпелось почувствовать себя футбольным мячом.

– Думаю, да, считается.

– Тихо! – фермер выставил руку и быстро заговорил в трубку на незнакомом языке. При этом он сильно жестикулировал, и всё время норовил растопырить пальцы. Герхард с интересом наблюдал за ним, но вот Вартан спрятал телефон в карман и подмигнул:

– Вот и всё, дарагой, сэйчас Фарух приедет, дамчит тэбя быстрее вэтра. Ты, эта, извини, так палучилось. Если б не эти тибидошники, я бы сам тебя отвёз.

Герхард хотел сказать, что ничего страшного, всё хорошо, но отвлёкся на пакет с едой, тот опять чуть было не вывалился из рук. В этот момент за воротами рынка раздался грохочущий рёв, глухие удары, уханье, какое-то повизгивание, затем хрипло закрякал клаксон.

– А вот и Фарух. Дэжурил неподалёку, – дядюшка Вартан блеснул золотыми зубами, хлопнул солдата по плечу. – Ну, давай. Понадобится в город, нэ стэсняйся, график ты знаешь. Только, эта, тэперь за дэньги ехать придётся.

– Да не вопрос, – улыбнулся Герхард.

За воротами снова простуженно крякнули.

– Иди, – фермер помахал рукой. – Фарух – парень агонь, нетэрпэлывый. Всегда таропится. Наверно, уже и счётчик включил.

Миллер кивнул на прощание, потопал к выходу. До выезда с рынка было метров триста, не больше. У ворот стояли охранники в чёрной форме с жёлтыми нашивками, в загоне из сетки заходились лаем собаки. Они бросались на рабицу, волоча за собой длинные цепи.

Когда Герхард поравнялся с охранниками, те не сказали ни слова, только один посмотрел как-то по-особенному. А может, просто показалось, у парня немного косили глаза, и он всё время старался развести их в стороны.

Миллер вышел за пределы рынка. В тридцати метрах от ворот дымил старый тонированный «Седан» непонятного цвета с рваными дырами понизу крыльев и пятнами ржавчины на дверях и капоте. Рядом с машиной стоял водитель, чем-то похожий на Вартана, только в два раза моложе.

Хозяин развалюхи подпирал дверь спиной и каблуком остроносого ботинка, накручивая в руке деревянные чётки. Приблизившись, Герхард понял, что сближало продавца овощей и лихого наездника. У обоих крупные носы, чёрные усы и огромные кепки на головах.

В машине по-прежнему громко ухало и долбило, словно в багажнике кто-то лежал и сильно бил в стены и крышку.

– Здарова, брат! – закричал водитель, заметив Герхарда. – Друг Вартана – мой друг. Куда паэдем?

– Двадцатый километр семнадцатого шоссе… Миллер изогнулся, чтобы не выронить пакет с едой.

– Дарогу покажешь? – Герхард кивнул, подтолкнул бумажное дно коленом. – Тогда паэхали.

Фарух оттолкнулся от машины, пнул рядом с замком, дверь отскочила с ужасным скрипом. Брат Вартана уже схватился за руль, когда Герхард окликнул его:

– Эй, мне бы пакеты в багажник убрать.

– Палажи в салон, в багажник нэкуда, там дэдушкин колонка лежит, такой бальшой, всё место занимаэт.

– Тогда помоги открыть дверь. Видишь, у меня руки заняты.

– Пни сильнеэ – сама откроется, – Фарух показал крепкие зубы. – Нэ бойся, нэ развалится.

Герхард сделал, как сказал хозяин хламиды: пнул по центру двери.

– Куда пинаэшь, а? – закричал Фарух. – Ты мне так весь двэр испортишь. Бей аккуратно, прямо по замку.

Герхард пнул – и снова безрезультатно, если не считать крупной вмятины на исцарапанной и побитой двери.

– Кто так делает, а? – Продолжая накручивать чётки в руке, Фарух обошёл тарахтящее чудовище. – Смотри, – он ударил носком ботинка в замок. Дверь подпрыгнула и отскочила, чуть опустившись вниз. – Бросай пакэты-шманэты назад. Паэхали, зачем зря бензин жечь?

Герхард поставил пакеты на заднее сиденье, сел в продавленное кресло пассажира. Динамики внутри машины хрипло изливали восточные завывания, в багажнике надрывался сабвуфер, в салоне сильно пахло какими-то благовониями. Он потянулся к ремню безопасности, но не увидел его на привычном месте.

– А где ремень?

– Зачэм он тебэ? – прохрипел Фарух, усаживаясь за руль в самодельной оплётке. – Это нэ самолёт. Ты лучше двэр пакрэпче дэржи, а то вылетишь на павароте.

Фарух прибавил звук старой магнитолы, с хрустом включил передачу, топнул по педали газа. Двигатель громко зафырчал, прогнивший глушитель выстрелил и трескуче затарахтел под днищем. С ужасными скрипами «Седан» тронулся с места, отравляя воздух вонючими выхлопами.

Всю дорогу по городу Фарух громко ругался. От него доставалось всем: другим водителям, пешеходам, животным и птицам, а если насекомое разбивалось о стекло, тут уж его красноречие не знало границ. Сбрызнув из омывателя, Фарух включал щётки, и те со скрипом размазывали жёлтые кляксы по стеклу.

На перекрёстках таксист нещадно газовал, глушитель стрелял длинными очередями, «Седан» рычал двигателем и плевался чёрными облаками.

– Чтобы «ласточка» нэ заглохла, – повторял Фарух, давя на газ. Разумеется, это мало нравилось другим участникам движения. Водители громко ругались, сигналили. В ответ брат Вартана газовал ещё сильнее и сыпал словами на странном языке.

Смена сигнала светофора была для Герхарда радостным событием. Он радовался как ребёнок, когда очередной перекрёсток оказывался позади. Голова трещала от постоянного грохота, хотелось поскорее оказаться дома, и каждая заминка на пути казалась мучительным испытанием.

Наконец они выехали на «финишную прямую». Так Герхард называл дорогу к заброшенному пригороду. Здесь Фарух чуть не налетел на размеренно кативший «Сириус», обругал водителя с пассажирами и, сильно перегазовывая, ушёл в отрыв. Миллеру показалось лицо шофёра знакомым, но он не придал этому значения. Ещё и не такое привидится за тёмными стёклами развалюхи.

Герхард испытал прилив радости, едва машина Фарида остановилась возле километрового указателя.

– Сдачи не надо, – он запихнул в смуглую ладонь смятую двадцатку, с облегчением выскочил из пропахшего чем-то приторно-сладким салона и с первой попытки открыл заднюю дверь. Стоя с пакетами у обочины, понаблюдал за манёврами старого «Седана». Не жалея покрышек, тот прочертил колёсами два полукруга, чуть не столкнулся со встречным «Табаско» и, громко стреляя глушителем, покатил в город.

72

Герхард стоял до тех пор, пока трескучие очереди не затихли вдали. Лишние свидетели ни к чему. В свободное время он читал детективы и знал, как полицейские находят преступников с помощью таксистов. Конечно, он не считал себя и товарищей преступниками, но раз за ними идёт настоящая охота, зачем облегчать преследователям задачу?

Улучив момент, Герхард перебежал шоссе. В ста метрах отсюда узкая тропинка ныряла в лесозащитную полосу, за которой в отдалении виднелись крыши заброшенных домов. Петляя между деревьев, тропа выбегала на заросшее жёлтыми и голубыми цветочками поле. Постепенно забирая влево, она пересекала растрескавшуюся дорогу, по которой во время строительства ездили автобусы с рабочими и строительная техника, ныряла в заросший бурьяном овраг, перепрыгивала через ручей, взбиралась на склон и бежала к рассыпавшемуся на пригорке пригороду.

День уже плавно приближался к пяти часам, когда Герхард подошёл к дому 59 по Коттонвуд стрит. Его появление не осталось незамеченным. Стивен и Мэтью увидели товарища ещё в начале улицы и прикрывали всю дорогу.

Джонсон распахнул перед Герхардом дверь, едва тот ступил на крыльцо.

– Напрасно ты так, мы вроде как на войне, а ты идёшь прямо по центру дороги и даже не пытаешься прятаться.

– Зачем? – Герхард опустил пакеты на пол, подмигнул пилоту, стоявшему в глубине дома. – У тебя и Мэтью пушки, всё равно бы прикрыли.

Стивен хмыкнул, закинул автомат на плечо.

– Ты в курсе, сколько здесь мёртвых зон? Я из окна не видел и половины дворов. В каждом мог прятаться враг.

– Да здесь, кроме бродячих кошек и собак, никого нет. Я даже ни одного бомжа не видел. Мёртвый город, – Герхард передёрнул плечами. – Брр-р, жуть какая-то. Мне всю дорогу в каждом доме призраки мерещились. Хотя, может, это от ароматизатора. Я думал в такси коньки отброшу, так надышался этой дряни.

– Ты в пригород на такси приехал?

– Нет, конечно, остановился на трассе, а сюда пешком топал. Ладно, потом расскажу. Держи одежду, – он бросил пакет Стивену, – а я на стол соберу. Сил нет, как жрать охота.

– Погоди, – Джонсон опустил пакет на пол. – Ты сержанта видел?

– Видел. Мы обо всём договорились.

– Вот что ты за человек такой, а? – покачал головой Стив. – Когда не надо, так у тебя словесный понос, а по делу каждое слово приходится клещами вытягивать.

– Так говорить особо не о чем. Сержант жив и здоров, всё это время ждал нас. Спутниковый передатчик разбился, со шлемофоном, возможно, всё в порядке. Сегодня ровно в девятнадцать часов он попробует выйти с нами на связь. Если сеанса не будет, утром поеду в город за рациями. Вот и всё. Давайте уже примеряйте обновки, или я зря по городу полдня мотался?

Стивен и Мэтью отправились в одну из комнат, а Миллер подхватил пакет с едой, поднялся на второй этаж. За время его отсутствия приятели благоустроили пункт временного обитания. Пол чисто выметен, собранный мусор вынесен в соседнюю комнату. Только окна остались в пыли и паутине. Протёртые стёкла – явный сигнал, а привлекать постороннее внимание солдаты не собирались. Кто знает, сколько им здесь просидеть придётся.

Едва Герхард закончил сервировать стол из перевёрнутого и накрытого газетами ящика, как на лестнице послышались шаги. В комнату вошли Стивен и Мэтью. Оба в подходящей по росту одежде.

Герхард прищёлкнул языком, удовлетворённо кивнул:

– Вот это другое дело, и Мэтью на человека похож. Можно спокойно идти куда вздумается.

– А обувь ты брать не стал? – спросил Стивен, оглядывая себя со всех сторон.

– Да там везде ерунда какая-то. Я подумал, лучше наших ботинок не найти.

– Это верно. Уж очень они удобные.

– Хорош трепаться, парни, – сказал Мэтью, глядя голодными глазами на импровизированный стол. – Давайте поедим. И так время обеда давно прошло.

– Вот навязался на нашу голову, – хмыкнул Стивен. – Только и знает, как бы пожрать.

– Зря ты так, – вступился за пилота Герхард, – он дело говорит. С голодным пузом много не навоюешь. А мы находимся в условиях, максимально приближённых к боевым. Забыл о главном правиле солдата: война – войной, а обед по расписанию?

– Ладно, уговорили, но, заметьте, я уступаю воле большинства, – Джонсон повернулся и как бы нехотя пошёл к столу, где на картонных тарелках лежал нарезанный хлеб, овощи, сыр, копчёное мясо, колбаса и фрукты.

– Иди уже, профессор, – Герхард шутливо подтолкнул его в спину. – Хватит тут из себя изображать.

С весёлым гомоном солдаты расселись вокруг стола. Несколько минут в доме, кроме торопливого хрумканья и залетавшего с улицы птичьего пения, ничего не было слышно.

Слегка утолив голод, Стивен подцепил кончиком ножа хлеб, положил на него кусок мяса и, привалившись к стене, посмотрел на жующего Миллера.

– Герхард!

– У-у, – отозвался напарник, запихивая в рот пучок свежей зелени.

– Пока тебя не было, я обо всём подумал и решил уйти из армии.

Миллер так и застыл с торчащей изо рта веточкой петрушки, потом торопливо сжевал, проглотил и вытер губы.

– То есть, как уйти? Совсем?

– Ну да, – Стивен положил бутерброд на тарелку. – Понимаешь, я всегда мечтал закончить университет. Ты знаешь мою историю, я не раз её тебе рассказывал. – Герхард кивнул, машинально потянулся к бутерброду, поднёс ко рту, откусил. Стивен продолжил: – Теперь, когда у меня появились деньги, я могу реализовать заложенный во мне потенциал, стать тем, кем я всегда хотел быть: учёным-биологом. Ты видел, как я разглядывал каждую букашку в джунглях?

Герхард опять кивнул, запихнул в рот остатки бутерброда, схватил со стола помидор, впился зубами. Сочная мякоть брызнула в стороны. Несколько капель упали на газету, пара семечек угодила в лицо Стивену. Тот смахнул их рукой, заговорил с усилием, выталкивая каждое слово:

– Это последнее задание. Вернусь на Атлантис, подам рапорт и буду готовиться к вступительным экзаменам.

Мэтью молча переводил взгляд с одного на другого.

– Вот, значит, как? – Герхард доел помидор, провёл рукавом по губам. – Ты это твёрдо решил, не передумаешь? – Стивен помотал головой. – Тогда и говорить не о чем.

Миллер порывисто поднялся с перевёрнутого ящика, подошёл к окну, встал сбоку, чтобы с улицы его не заметили.

– Подожди! Это важно для меня. Я хочу добиться в этой жизни нечто большего, чем просто стрелять из автомата и убивать людей.

– Ты же сам говорил: тебе нравится служба. Забыл? Так я могу напомнить. Армия сделала меня человеком, дала возможность посмотреть мир, многому научиться, работа в пыльном кабинете не для меня, – передразнил он Стива.

– Ну чего ты взъелся? Я передумал. Судьба подарила отличный шанс, – Джонсон тоже встал с ящика, сделал шаг к напарнику.– С такими деньгами я могу начать всё заново.

– Не подходи ко мне, – вытянул руку Герхард. – В новой жизни старые друзья ни к чему. Ты же станешь учёным, профессором, зачем тебе невежественный солдат? Ты меня потом стесняться будешь.

– Герхард, ты не понял…

– Всё я понял. Хочешь учиться – учись, а меня оставь в покое. – Миллер резко повернулся, удивлённо окинул взглядом комнату. – Эй, а где Мэтью?

Пока друзья выясняли отношения, пилот незаметно выскользнул в коридор. Ему не хотелось присутствовать при «семейной ссоре». В армии, как и в полиции, такое часто происходит: напарники так привыкают друг к другу, что становятся почти родными людьми. Порой отношения между близкими родственниками хуже, чем между напарниками, ведь этому человеку ты доверяешь жизнь, подставляешь ему спину и знаешь: он никогда не подведёт, всегда придёт на помощь, спасёт в роковую минуту.

Стивен оглянулся по сторонам.

– Не знаю, может, спустился на первый этаж?

– Может. Эй, а это кто? Ну-ка посмотри. – Стив молнией метнулся к окну, осторожно выглянул. К дому подъехал серебристый «Сириус», притормозил у раскрошившегося бордюра. – Я уже видел его сегодня. Таксист чуть не врезался в него на выезде из города.

В это время на лестнице послышались торопливые шаги, до приятелей донёсся громкий шёпот:

– Ребята, к нам гости.

– Тащи сюда автоматы, – прошептал Стивен, повернувшись к пилоту.

Мэтью бросился в угол комнаты, где лежали сумки с бронёй, оружием и боеприпасами.

– Отбой, парни, – хохотнул Герхард. – Это сержант в гости пожаловал. Ого, да он не один.

Стивен глянул в окно. Возле машины стояла женщина в лёгком платье, а у раскрытого багажника вертелся подросток. Он доставал оттуда чемоданы и ставил их на асфальт. Сержант в это время топтался на газоне, оглядывая фасад дома. Стивен показался в окне, махнул рукой и побежал к лестнице, по которой уже дробно стучал ботинками Герхард.

Мэтью бросился за спецназовцами. Те неоднократно рассказывали о сержанте, и он хотел с ним познакомиться. Да и правила требовали предстать перед командиром, если по какой-то причине попал в другое воинское подразделение.

73

Первой через порог переступила Глория, за ней Тим, последним в дом вошёл Уилкис. Все трое остановились в обширной прихожей, мужчины поставили сумку и чемоданы на пол и теперь оглядывались по сторонам.

– В первый раз и с гостями, сержант? Миллер вышел на свет. За его спиной маячили Джонсон и Даймонт.

– Сержант? – миссис Робинсон обернулась и недоумённо посмотрела на бывшего постояльца.

– Сержант! – радостно воскликнул Тим. – Я так и знал.

Уилкис встал между ними, обхватил Тима за плечи, повернул голову к Глории.

– Я всё объясню, но чуть позже. Перекусить не хотите?

– Никак нет, сэр! – крикнул Тим, вытянув руки по швам.

– Совсем оглушил, – улыбнулся Джон и потрепал парня по голове. – Ты, может, и не голоден, а вот мама твоя, думаю, немного проголодалась. Я прав, миссис Робинсон?

Глория кивнула, поджав губы. Она до сих пор пребывала в шоковом состоянии. За каких-то полдня на неё обрушилось столько событий. Непонятные грабители, торопливое бегство, взрыв дома, да и постоялец оказался не тем, за кого себя выдавал. Это же надо – сержант! Понятно, почему он так её упрашивал отдать сына в армию.

– Джонсон, накорми гостей и размести со всеми возможными в нашей ситуации удобствами, – услышала она голос сержанта, а потом вздрогнула от его прикосновения к локтю. – Глория, пожалуйста, следуйте за ним и не волнуйтесь, всё будет хорошо.

– Сэр, а можно я останусь с вами, я не хочу есть, – Тим пожирал Уилкиса обожающими глазами. В них было столько неприкрытого восторга и восхищения, что сержант почувствовал себя не в своей тарелке.

– Нет, ты нужен матери, не отходи от неё ни на шаг, пусть она успокоится и придёт в норму.

Тим заметно сник и повесил голову. Ему так хотелось остаться рядом с настоящими солдатами, а теперь он пропустит столько всего интересного.

Желая его подбодрить, Уилкис сказал:

– Не переживай, я обязательно позову, когда ты понадобишься. Даю слово – это будет очень скоро, а сейчас иди к маме, она в тебе очень нуждается.

– Есть, сэр! – козырнул Тим, взял чемоданы и, следуя за Джонсоном и матерью, поднялся на второй этаж.

– Хороший парень, – услышал сержант чужой голос. Во время его разговора с Тимом к нему подошёл светловолосый незнакомец, он видел его за спиной Миллера и сразу понял, кто это.

Джон повернулся. Заметив на себе взгляд сержанта, незнакомец подобрался, приложил руку к виску:

– Разрешите представиться, рядовой истребительного полка АБН – Мэтью Даймонт.

– Вольно, рядовой. Ступай к Джонсону, посмотри, чем там надо помочь.

Пилот метнулся к лестнице. Вскоре сержант услышал дробный перестук ботинок, спустя несколько мгновений заскрипели половицы пола, над головой протопали шаги.

«Не верю я ему, – подумал он. – Хотел бы, да не могу».

Между могущественными спецслужбами Федерации давно шла необъявленная война. Каждый год происходило по нескольку случаев, когда гэбисты подставляли абээнщиков, и наоборот. История с нападением на корабль Паркера была, по мнению сержанта, очередным эпизодом в затянувшемся противостоянии.

«Кто знает, зачем этот парень влился в наши ряды? Может, его послали с целью провалить задание?..»

Додумать мысль до конца ему помешал Герхард:

– В чём дело, сэр, кто эти люди?

– Это моя хозяйка и её сын. Я жил у них в доме, до налёта грабителей.

– Ясно, а зачем вы их сюда привезли?

– Затем, что это были не простые воры. Они пришли за этим, – сержант достал из кармана КПК. – Тим сказал, там какие-то схемы, таблицы и непонятные записи. Разобраться бы, но скорей всего, внутри стоит какой-то маячок и начинает работать при каждом включении мини-компьютера. Другого объяснения нежданному визиту у меня нет. Парень включал КПК утром, а после полудня за ним уже пришли. Есть какие-нибудь соображения?

Миллер взял прибор в руки, повертел, разглядывая со всех сторон. Обыкновенный мини-компьютер с тремя кнопками на передней панели и сенсорным экраном. Таких везде пруд-пруди.

– Можно попробовать, когда-то я работал с подобными вещицами, знаю кое-какие секреты.

– Попробуй, по крайней мере, мы сможем отбиться, если у тебя не получится.

Герхард перевернул КПК задней стороной вверх, снял крышку, вынул батарею питания и выдернул из зажимов пластинку с металлическими полосками на оборотной стороне.

– Посмотрите сюда, сэр. – Сержант подошёл ближе, встал сбоку от Миллера. – Видите контакты на карте памяти? Два крайних отвечают за её работу, средний замыкает цепь на маячок, но, если стереть вот эту перемычку, маяк не включится. – Герхард несколько раз провёл кончиком ножа по ниточке металла между тремя контактами, вставил модифицированную карту памяти в слот. Вернул аккумулятор на место, щёлкнул зажимами крышки. – Пожалуйста, сэр, работайте спокойно – не засекут.

Сержант взял из его рук прибор, нажал кнопку включения. КПК завибрировал в ладони, экран засветился. Из глубины дисплея выплыл вписанный в окружность треугольник с нарисованным внутри глазом. Вокруг композиции вращалась сфера, сплошь усыпанная аббревиатурами АГБ и восьмиконечными звёздочками.

– Эй, да это же символика нашего Агентства! – воскликнул Миллер, заглянув сбоку в КПК.

– Совершенно верно, – пробормотал сержант, наблюдая за медленно исчезающим изображением. – И это всё?

В ответ на вопрос на глянцевой поверхности экрана один за другим появились текстовые файлы, какие-то схемы, таблицы, исчёрканные красными и синими стрелками карты входящих в состав Федерации звёздных систем.

Прошло десять минут. Всё это время Уилкис внимательно изучал документы, пока его не отвлёк Герхард:

– Что это, сэр?

– Бомба, Миллер, и она в наших руках. Скорей всего мы прилетели сюда за этим КПК. Помнишь приказ лейтенанта? Прибыть на место, сообщить и ждать дальнейших распоряжений. Наверное, в центре не знали, где он находится, и ждали, когда его включат. Мы должны были получить информацию, взять компьютер и вернуться на базу.

– Но тот, кто хотел нас уничтожить, отправил людей за ним, а вы случайно спутали им карты.

– Молодец, хорошо соображаешь, надо срочно связаться с лейтенантом и сообщить о находке.

Уилкис бросился к одиноко стоявшему чемодану, сумку он отдал Джонсону перед тем, как тот повёл на второй этаж миссис Робинсон.

– Нашли украденные государственные секреты, сэр? – спросил Герхард, наблюдая, как сержант выкладывает рации на пол.

– Хуже. Здесь хранится план свержения действующей власти. Насколько я понял, за этим стоит вице-председатель и, судя по всему, до переворота осталось мало времени. Мы должны опередить Йодли. Если начнётся мятеж, война с аркаимцами окажется меньшим из зол. С внешними врагами можно договориться, а с внутренними – никогда. – Уилкис достал из чемодана спутниковый передатчик, поставил на пол, почесал подбородок. – На испытания времени не хватило, будем проверять на ходу.

Миллер видел, как сержант, что-то бормоча под нос, колдовал над пластиковой коробочкой с десятком кнопок, каких-то переключателей и небольшим дисплеем. Он с интересом наблюдал за его действиями, а сержант попеременно жал кнопки, крутил ручки тонкой настройки, из-за чего на экране постоянно менялись цифры.

Вскоре на дисплее высветились координаты Атлантиса, а внизу зашифрованной абракадаброй горел номер вызываемого абонента. Сержант нажал кнопку соединения. Несколько секунд передатчик нудно пищал, внезапно писк оборвался, и в комнате раздался голос лейтенанта:

– Хадсон на связи. Это закрытый канал, немедленно назовитесь и скажите код доступа.

– Сержант Уилкис, сэр, код: вербена – тридцать.

– Ну, наконец-то! – загромыхал передатчик. – А я грешным делом подумал, вы, ребята, того – погибли при исполнении. Почему не выходили на связь в положенное время? И что за странный тип сигнала? Мой «Магнифик» никак не может его определить.

Солдаты переглянулись. Нелегко сейчас придётся лейтенанту, столько новостей за раз обрушится на голову, того и гляди мозг не выдержит.

– Сэр, нам здесь очень обрадовались и встретили с огоньком, штатный передатчик разбился при десантировании, я смог его починить, но внёс кое-какие изменения, поэтому поток данных не определяется. За Джонсоном и Миллером гонялись наёмники, мне пришлось немного повоевать, а ещё мы нашли у себя под кожей маячки. Думаю, их ввели под видом прививок.

– Вот как?! – искренне удивился лейтенант. Его реакция не скрылась от сержанта, тот весело подмигнул Миллеру: мол, Хадсон на их стороне, а значит, не всё ещё потеряно. – Поня-я-тно. Ну, как вы там? Освоились на месте?

– Да, сэр. Мы добыли ценные разведданные и приняли пополнение.

– Какое пополнение? Я никого не посылал.

– А это не от вас подарочек, сэр, – хмыкнул сержант. – Это АБН постаралось. Их корабли устроили нам тёплый приём на орбите. Хорошо, что у Паркера для таких случаев сюрпризы имеются. Один из сбитых пилотов теперь в нашей команде.

– Интересно дела закручиваются. Так, а что с разведданными?

– Сэр, нам посчастливилось найти КПК одного из наших агентов с копиями плана государственного переворота…

Уилкис подробно рассказал лейтенанту о ключевых моментах заговора, сообщил координаты основных баз по производству наркотиков. Помимо Низебула существовало ещё как минимум семь подобных планет в пяти галактических секторах. В КПК содержались маршруты доставки товара, схемы размещения перевалочных пунктов, названия фирм-подрядчиков, реквизиты покупателей. Ещё там подробно описывался состав мятежных армий, количество и типы вооружения, боеприпасов, военной техники на каждой из участвующих в перевороте планет, карты размещения войск и много другой ценной информации.

– Благодарю за службу, сержант. Перешли мне файлы с КПК, я постараюсь помочь, но придётся немного подождать. Думаю, ты понимаешь: в сложившейся ситуации я не могу обратиться за помощью к руководству. Я ещё не выяснил, кто напал на вас на Атлантисе, да и с вмешательством АБН неплохо бы разобраться. Придётся подключить старые связи и действовать в обход начальства. Рекомендую вам затаиться и ждать от меня сообщений.

– Так точно, сэр. Ловите посылку.

Сержант настроил беспроводную связь КПК с передатчиком, выбрал файлы, включил перекачку данных. На дисплее «Спайворд-мини» появилась пустая шкала, которая заполнялась голубоватым свечением по мере передачи файлов. Оба прибора тихо урчали, помаргивая индикаторами, таймер отсчитывал оставшееся время, а процент передачи всё увеличивался.

Как только шкала заполнилась синевой, передатчик удовлетворённо пискнул и перешёл в режим ожидания. Уилкис коснулся пальцами экрана КПК, отключил беспроводное соединение, сунул компьютер в карман и выдохнул:

– Всё, больше от нас ничего не зависит.

74

Первый галактический сектор. Планета Атлантис.

 

Агентство Галактической Безопасности располагалось в одном из самых высоких зданий Атлантик-Хиллз. Зеркальные стёкла могли давно покрыться толстым слоем пыли, сажи от автомобильных выхлопов, птичьим помётом, если бы не самоотверженный труд мойщиков окон. Два раза в месяц служащие клининговых компаний поднимались на крышу небоскрёба и в специальных люльках спускались вниз, до блеска отмывая окна.

Случалось, чистильщики устраивали внеплановые рейды. Обычно так происходило в конце отчётных периодов, когда оставались неосвоенные средства. Вот и сейчас за окнами восемьдесят седьмого этажа штаб-квартиры АГБ болталась люлька с двумя мойщиками в синих спецовках.

– Вот это да! – Боб Штиман убрал палец от уха. На высоте трёхсот пятидесяти метров гулял сильный ветер, пришлось прижимать наушник, чтобы лучше слышать, о чём говорил полковник Бэйли в своём кабинете. – Только поставили «жучок», а уже всё узнали.

Давний друг и напарник Тедди Брахман кивнул и продолжил водить скребком, он даже высунул язык от усердия, так ему понравилось это занятие.

– Да ты достал уже, Тедди, убери эту штуку, – Боб вырвал из рук приятеля скребок, бросил в ведро с водой. – Я и так боюсь, что запись не получилась.

– Я обеспечиваю прикрытие, – невозмутимо сказал Брахман и взялся за инструмент. Мокрая резина со скрипом поползла по стеклу, сгоняя вниз белые островки пены. – Записи разговоров тебе всё равно не помогут, суды не рассматривают их как доказательство, а Бэйли всегда найдет способ вывернуться, даже если судья припрёт его к стенке.

– Интересно, как он это сделает, если вот здесь, – Боб постучал по нагрудному карману, на котором красовалась пчела с ведром и мочалкой в руках, – хранится его признание в продаже государственных секретов?

– Элементарно. Скажет, делал это в интересах Федерации: сбывал незначительную информацию, надеясь потом захватить врага с поличным.

– Ага, и брал деньги за свои услуги. Это уже продажей государственных секретов попахивает, совсем другая статья.

– Ерунда. Ты Бэйли не знаешь? Скажет, намеревался использовать их на перевербовку вражеских агентов. – Брахман окунул скребок в ведро и повёл по стеклу. Мутные капли потекли вниз, соревнуясь, какая быстрее докатится до алюминиевой рамы. – У тебя ещё есть вопросы без ответов?

Штиман помотал головой:

– Нет, ты всё равно найдёшь тысячу доводов против честного суда над этой мразью.

– Ты до сих пор веришь в справедливое правосудие? – изумился Тедди. Он даже перестал мыть окно, так его удивили слова напарника. – Даже после стольких лет службы в полиции, когда ты не раз видел, как судьи отпускали убийц и маньяков несмотря на неопровержимые улики? А знаешь, почему преступники оказывались на свободе? У них были деньги, на которые они подкупали всех, вплоть до свидетелей, а тех, кто не продавался, убивали.

– Да, я верю, – твёрдо сказал Боб. – Потому что, если я не буду верить, ты не будешь, они не будут, – он указал вниз, где люди, маленькие как муравьи, спешили по делам, а машины размерами с жуков тарахтели моторами, – не останется никакой надежды на справедливость, а я так жить не могу.

В каньоне между небоскрёбами показался патрульный вертолёт. Машины воздушной полиции постоянно шныряли по городу, помогая наземным экипажам в поимке преступников. С недавних пор летающим полицейским добавилось работы. Несколько месяцев назад в Атлантик-Хиллз появилась банда дерзких налётчиков, которые проникали в офисы крупных компаний снаружи, используя как прикрытие костюмы и оборудование мойщиков окон.

Бело-голубой вертолёт с буквенно-цифровым номером на борту, прожектором на носу и колпаком лазерного сканера под днищем завис напротив приятелей. Лопасти винта подняли настоящую бурю, подъёмник опасно закачался, норовя ребром зацепить стекло. Друзья прижались к перилам, крепко вцепились в поручни, опасаясь выпасть из люльки.

– Предъявите жетоны, – пролаял громкоговоритель.

– У нас всё в порядке? – прокричал Тедди не поворачивая головы, чтобы полицейский не понял по губам, о чём он говорит.

– Не дрейфь, этим занимались проверенные люди, – таким же способом ответил Штиман. – Лучше повернись, пока эти ребята не включили шокер.

Приятели повернулись к вертолёту, сквозь стёкла кабины увидели пилота и полицейского в комбинезонах и круглых шлемах с прозрачными забралами. Мельком глянули на торчащие под короткими крыльями ребристые стволы, из которых в любой момент могли вылететь парализующие заряды.

Ураганный ветер по-прежнему раскачивал подъёмник, трепал одежду, заставлял жмуриться. Сквозь слёзную пелену Боб видел, как из тёмного колпака сканера вырвался веер зелёных лучей. Тонкая полоска, изгибаясь на каждой складочке одежды, проползла снизу вверх по Тедди, скользнула по висевшему на левой стороне груди жетону с номером и кодом.

Сканер отключился сразу, стоило лазерным лучам считать информацию с подозрительных личностей. Полицейский приник к экрану в ожидании вердикта. Друзья неотрывно следили за вертолётом и направленными на них стволами шокеров.

Наконец полицейский терминал пискнул и выдал на экран досье мойщиков шестого разряда Петера Брауна и Юргена Шмульке.

– Всё в порядке, продолжайте, – прохрипел громкоговоритель.

Помаргивая сигнальными огнями, вертолёт полетел дальше патрулировать улицы мегаполиса, оставив люльку болтаться из стороны в сторону. Когда она успокоилась, шум винтов уже давно растворился в музыке города, а полицейская вертушка едва различалась на фоне зеленоватого неба.

– Включай лебёдку, поехали, – сказал Тедди. – Не хватало, чтобы эта хреновина рухнула. Тогда никто не накажет Бэйли, ни ты, ни я и ни твоё хвалёное правосудие.

Боб усмехнулся, но на кнопку нажал. Ему тоже не хотелось испытывать на собственной шкуре прочность стальных тросов, уж очень тонкими они были на вид.

Лебёдка заурчала, медленно наматывая трос на барабан, люлька дрогнула и со скоростью черепахи полезла вверх.

75

Добытая сержантом информация пролила достаточно света на запутанную историю с массовой гибелью тайных агентов Галактической Безопасности. География загадочных смертей отлично увязывалась с теневым бизнесом вице-председателя. Погибшие агенты работали в подконтрольных ему структурах или проживали на планетах, где полным ходом шла подготовка к мятежу, размещалось производство и сбыт наркотиков.

Попавшая в руки лейтенанта информационная «бомба» ждала своего часа. Рой Хадсон твёрдо решил оповестить Председателя о готовящемся заговоре, хотя ключевой момент так и остался невыясненным: лейтенант не знал, кто сдал большую часть гэбистов Генриху Йодли.

Не зная кому можно доверять из непосредственного руководства, а кому нет, Хадсон действовал по своему усмотрению. Не понаслышке зная о царившей всюду бюрократии и неизбежном затягивании любого дела, он решил обратиться напрямую к армейскому командованию. Проведение полномасштабных войсковых операций не входило в компетенцию Галактической Безопасности, а без вмешательства военных раковая опухоль мятежа грозила разрастись до немыслимых размеров.

Но перед этим требовалось выявить предателя в рядах Агентства, а Боб Штиман как сквозь землю провалился. Уже несколько дней от него не было никаких известий, а он обещал выйти на связь сразу, как узнает о роли полковника Бэйли в этой истории.

На столе неожиданно завибрировал телефон. Лейтенант мельком взглянул на дисплей. Звонил Штиман.

– Ты как всегда лёгок на помине, – ответил на звонок Хадсон.

– Надо встретиться. Срочно. Есть важная информация. Разговор, как ты понимаешь, не по телефону.

– Это защищённая линия, Боб, можешь не волноваться…

– Ага, ты это своему сержанту скажи. Помнится, там тоже был о-очень закрытый канал связи. По мне так нет ничего лучше, чем переданное с глазу на глаз слово.

– Хорошо. Назови время и место. Лейтенант был не в настроении, чтобы подтрунивать над старым следователем и его неприятием прогресса. Слишком много в последнее время произошло досадных неприятностей с вроде бы абсолютно надёжной связью.

– В доме гусениц, когда мать перестанет печалиться.

– Договорились.

Рой сбросил звонок, переоделся в гражданскую одежду, торопливо вышел из дома. Железнодорожный вокзал находился на другом конце города, а до четырёх часов пополудни, когда под лучами Анукабиса витражи старинного собора начинали сиять, оставалось не так много времени.

Город привычно стоял в пробках. Дрожащий воздух струился над горячим асфальтом, машины продвигались с черепашьей скоростью. Хотя большая часть многомиллионного населения сейчас сидела в прохладе офисов, тысячи пешеходов спешили по улицам. Одни заходили в дома, кафе, магазины, другие выбегали из них, торопливо шли дальше. Очумевшие от жары водители провожали завистливыми взглядами людей на тротуарах, в отличие от них они не могли передвигаться так же легко и свободно. Им приходилось париться в стальных коробках, жать на клаксон и ругаться друг с другом.

По счастью, Рой знал о старых улочках, таких узких, что там с трудом мог проехать автомобиль. Кое-как свернув с забитой машинами авеню, его трёхдверный «Маринер» медленно продирался городскими задворками. Казалось, на этих улицах нашли себе пристанище все бомжи, наркоманы и проститутки Атлантик-Хиллз.

Лейтенант то и дело останавливался, джип громко ревел сигналом, разгоняя сонных обитателей городского дна. Бездомные в заношенной одежде лениво вставали с наваленного на дорогу картона, прижимались к грязным стенам, равнодушно глядя вслед помаргивающему стоп-сигналами «Маринеру». Рядом с пожарными лестницами, мусорными баками, парящими люками канализации кучковались ярко накрашенные шлюхи в коротких платьях, мини-юбках и облегающих блузках. Визгливые голоса летели вдогонку лейтенанту, когда он проезжал мимо, даже не взглянув на жриц любви. Несколько раз какие-то наркодилеры пытались втюхать пакетики с белым порошком. Хорошо в джипе был кондиционер, лейтенант ехал с закрытыми окнами и торговцам ничего не оставалось, как провожать автомобиль злобными взглядами.

Наконец путешествие по кривым улочкам закончилось, Хадсон вывернул на Десятую авеню. В двух кварталах отсюда находился городской вокзал, его сводчатая крыша, сверкающие нитки путей, проносящиеся быстрее ветра поезда виднелись в просветах между жавшимися к дороге жилыми домами.

Возле вокзала пробки заметно рассасывались. Может, потому, что поездами пользовалось не так много людей, хотя это были скоростные ультрасовременные составы на магнитной подушке. За час такой поезд преодолевал почти тысячу километров и мог за сорок минут добраться до пригородов столицы.

Через двадцать минут движения с остановками лейтенант припарковался на почти пустой стоянке перед зданием вокзала. Белое, с тёмными стёклами по всему фасаду, оно возвышалось над широкой площадью. В десяти метрах от него в заботливо оставленных квадратах земли росли аккуратно подстриженные деревья. Площадь делилась на равные части широкой полосой газона. Высаженные заботливой рукой цветы благоухали ароматами, над ними роились насекомые, наполняя воздух лёгким жужжанием.

Вдоль газона тянулись пешеходные самодвижущиеся дорожки, по две с каждой стороны. Они двигались в разных направлениях. Лейтенант ступил на ту, что бежала к вокзалу.

По соседней полосе в сторону остановки общественного транспорта величаво плыли две полных женщины в платьях и шляпах в сеточку. К одной из матрон прижимался упитанный мальчуган в костюме матроса. Рядом с ними возвышалась гора из сумок, коробок и чемоданов. Мальчишка держал в пухлой руке вафельный конус и облизывал широким языком оплывающий на жаре шар кремового цвета. Его нос и щёки давно испачкались в мороженом, а он продолжал лакомиться, не замечая, как со дна конуса капает на одежду.

Хадсон проводил колоритную троицу взглядом, дождался, когда дорожка принесёт его к входу и ступил в автоматически распахнувшиеся перед ним двери.

76

Внутри вокзала веяло прохладой, под высоким потолком весело чирикали пищухи, на подоконнике у широкого окна лениво умывался кот. Робот-уборщик катался по мраморному полу, собирая пыль, фантики от конфет, использованные билеты.

Редкие посетители сидели в креслах вдоль стен, несколько человек толпилось у газетного киоска, молодая пара целовалась рядом с прилавком торговки булочками. Продавщица недовольно ворчала на влюблённых, а те не обращали на неё никакого внимания.

Справа за стеклянной дверью находился зал ожидания, там Хадсон заметил пятнадцать человек, слева у билетных касс он насчитал ещё пятерых. Всего на вокзале в этот час набралось около пятидесяти пассажиров.

Рой свернул налево, спустился по лестнице и вышел на перрон. Здесь в тени вокзала было не так жарко. На пятом пути стоял длинный магнитоплан. Зализанный с обеих сторон с прямоугольниками зеленоватых окон он походил на спящую змею.

В раскрытые двери заходили пассажиры. Вот подбежал ещё один, с ходу запрыгнул в последний вагон. Одновременно захлопнулись двери, мелодично проиграли динамики оповещения, диспетчер объявила приятным голосом об отправке.

На месте соединения трёх путей в один зажёгся синий семафор. Поезд бесшумно тронулся, быстро набрал скорость. Рой так и не увидел, как он вкатился в тоннель из магнитных ферм. За спиной раздался окрик: «Дорогу!» Лейтенант обернулся, увидел почтовый кар и отскочил к стене за несколько секунд до того, как перед ним промчался электромобиль.

– Привет, – услышал он слева и повернулся. Рядом стоял Боб в традиционном пальто и шляпе. – Я всё узнал. Пойдем, сядем вон туда, – Штиман кивнул в сторону привокзального кафе, пустого в это время суток. – Там нам никто не помешает, да и мы не привлечём чужого внимания. Закажем по чашечке кофе с булочкой, там я всё расскажу.

Они решили не заходить в помещение, а расположились на открытой террасе под зонтиком. Едва посетители уселись в удобные кресла, как подле них объявился официант.

– Чего изволите? – расплылся он в широкой улыбке, держа полотенце на согнутой руке.

– Пару кофе и два круассана, – заказал Рой.

– А мне, пожалуйста, картофель фри, порцию жареного бекона и кофе со сливками, – Боб снял шляпу и положил её на стол рядом с собой.

– Одну минуточку, – официант закончил строчить в блокноте, поклонился и побежал выполнять заказ.

– Да, ещё булочку с кунжутом и розетку сгущенного молока, – крикнул вдогонку Штиман. Официант махнул рукой: мол, всё слышал и скрылся в кафе. – Ты за всё платишь, – объявил Боб. Рой только хотел возразить, но старый следователь его опередил: – Информация денег стоит, а я сегодня ещё толком не ел.

В это время из дверей выплыл официант с полным подносом в руках. Приблизившись к столику, мигом расставил заказ, пожелал приятного аппетита и так же быстро исчез.

– Ну и что ты узнал?

– Вкусный бекон и картошка на редкость удачная, – промычал Штиман, уплетая обед за обе щеки. – На, попробуй, – он протянул наколотые на вилку две полоски картофеля с маленьким кусочком мяса. Хадсон помотал головой. – Раз не хочешь, дай мне спокойно поесть. Боб Штиман склонился над тарелкой, быстро заработал вилкой, исподтишка наблюдая за лейтенантом.

Рой понял: следователь что-то задумал, решил не торопить его и принялся медленно поедать круассаны с горячим кофе. Игра в молчанку продолжалась несколько минут. Он перехватил взгляд Боба, но не подал виду. Наконец Штиман отодвинул тарелку, промокнул салфеткой губы, достал маленькую коробочку и положил на стол.

– Здесь хранится запись телефонного разговора Бэйли с неким господином Йодли. Я был прав: полковник и есть твоя крыса. Он сливал информацию за очень большие вознаграждения.

– Спасибо, – Рой накрыл кристалл ладонью, стащил со стола и спрятал в карман. – Ты выяснил кто такой этот Йодли?

– Нет ещё. Я как только добыл информацию – сразу бросился к тебе. Дай мне сутки, я всё узнаю.

– Сутки?! Зачем так много?

Штиман оглянулся по сторонам, поманил Роя пальцем. Тот наклонился ближе.

– Ты знаешь, сколько людей с такой фамилией в Федерации? – Рой помотал головой. – Порядка десяти миллионов. Их только в этом городе больше трёх тысяч. Думаешь, так легко найти тёмную песчинку посреди белого пляжа?

– Понятно. А так навскидку можешь выбрать кого-нибудь?

– Некогда мне догадки строить, – буркнул Штиман. – Я работаю, а не на кофейной гуще гадаю. Кстати, о гуще. Не пора ли выпить кофе? – Он отломил небольшой кусок булочки, макнул в розетку с молоком, сунул в рот и зажмурился от удовольствия. – Вкуснотища! – выдохнул он после большого глотка кофе. – А ты я, вижу, что-то знаешь и молчишь?

– Не хочу, чтобы ты подавился, – сказал Рой, наблюдая, как Штиман возит булочкой в сгущёнке.

Боб съел насквозь пропитавшийся кусок.

– Валяй, не бойся, меня трудно удивить. Он отломил ещё кусочек, макнул в сладость, сунул в рот и облизал пальцы.

Хадсон пожал плечами:

– Сам напросился. Загадочный мистер Йодли – это наш вице-председатель. Он финансирует войска мятежников и задумал устроить государственный переворот…

Штиман подавился, услышав новости, похлопал себя по груди, откашлялся.

– Откуда информация?

– Сержант Уилкис добыл. Не зря их не пускали на Низебул.

– Что будешь делать?

– Сперва нейтрализую Бэйли, потом возьмусь за бунтовщика. Есть у меня кое-какая задумка, надеюсь, поможет.

Боб взял остаток булочки, повертел в руках и целиком засунул в рот.

– Председатель знает?

– Нет. Пока Бэйли на свободе, у меня нет доказательств, а без них какой смысл идти к Скиннеру?

– Ситуация, – Боб задумчиво почесал переносицу. – Слушай, а если привлечь Боткинса? Ему Председатель и так поверит.

– Да вот не знаю, можно ли на него положиться, – Рой сцепил пальцы в замок, положил руки на стол. – Сержант сказал, на орбите Низебула их обстреляли корабли АБН. Может, Боткинс заодно с полковником?

Штиман крякнул, посмотрел на лейтенанта, развёл руки в стороны.

– Ладно, мне пора, – он встал, опираясь на стол. – Тут от меня ничего не зависит. Звони, если что, я всегда рядом.

Рой пожал следователю руку, проводил взглядом. Не успел тот спуститься с террасы, как к столику подскочил официант с красной книжицей в руках. Лейтенант расплатился по счёту, дал щедрые чаевые и двинулся к вокзалу. Там в прозрачных кабинках стояли телефоны, а ему сейчас требовалось срочно позвонить.

77

Когда лейтенант подошёл к вокзалу, на первый путь прибыл магнитоплан. Из него высыпали сотни людей, шумной толпой потекли в распахнувшиеся двери. Навстречу им ринулся поток отбывающих. В дверях возникла давка, послышался многоголосый шум, женщины визгливо ругались, громко плакали дети, мужчины ожесточённо пихались локтями.

Рой не полез в толпу, а в сторонке привалился к стене, наблюдая за охватившим пассажиров безумием. Милые до того люди с прибытием транспорта сходили с ума. Они лезли напролом, давились в дверях вместо того, чтобы встать в очередь и спокойно войти в салон поезда.

Пока шла ожесточённая битва, диктор объявила об отправке. Маглев захлопнул двери и, с немногими успевшими заскочить в него счастливчиками, укатил на восток. Опоздавшие пассажиры мгновенно успокоились, пробка на выходе рассосалась. Люди расселись по местам в зале ожидания и стали ждать следующего поезда.

Оказавшись внутри здания, лейтенант направился к таксофонам. Пять из девяти кабинок были свободны. Рой выбрал первую от угла, вошёл внутрь и нацепил на трубку скремблер. Сначала он решил позвонить бывшему сослуживцу, теперь тот занимал высокий пост в армии, а потом, в зависимости от результата, связаться с сержантом и определить с ним дальнейшие действия.

Спутниковый передатчик в его квартире ожил, на дисплее высветился длинный ряд цифр и загадочных символов. Сигнал вонзился невидимой спицей в небо, замаскированный под метеорологическую станцию спутник принял его на параболическую антенну, преобразовал в сжатый поток фотонов и «выстрелил» в заданном направлении.

Гудки шли один за другим, а заместитель командующего войсками Седьмого галактического сектора Федерации всё не отвечал.

«Уснул он что ли?»

Лейтенант посмотрел на часы, соотнося время Атлантиса со временем в штаб-квартире главкома армии сектора.

– Слушаю! – раздался в трубке громкий голос Билли Кинга на фоне интенсивного шума. Судя по характерному звуку взлетающих челноков, давний приятель лейтенанта находился не в кабинете, а на космодроме.

«Вот почему он так долго не отвечал, звонок проходил переадресацию», – догадался Рой.

– Привет, Билли, это я. Тебя не дождёшься, решил сам позвонить.

– Прости дружище, некогда. Как раз надумал навестить твою подружку на Джаватерре. Готовлюсь с десантниками к вылету.

– Спасибо, Бил, но всё изменилось…

В этот момент один из челноков пошёл на взлёт. Вал горячего воздуха достиг защитных экранов, мелкие камушки забарабанили по прозрачным щитам, оставляя на них глубокие царапины. Стены из термостойкого стекла затряслись, завибрировали от ударных волн, катившихся друг за другом как морской прибой.

– Что ты сказал? – закричал Кинг, поворачиваясь спиной к экранам. – Говори громче, ничего не слышу.

– Нужна твоя помощь, – заорал лейтенант в трубку. В пяти метрах от будки на мягкой скамейке вдоль стены сидела пожилая дама. Она одарила Роя недовольным взглядом, а маленькая собачка у неё на коленях громко тявкнула. – Посылаю файлы, сам разберёшься, – уже тише сказал Хадсон.

В зале появился патруль, полицейские посмотрели по сторонам, скользнули взглядом по таксофонным будкам и вышли на перрон.

Рой достал из кармана кристалл памяти. В паре со скремблером он позволял передавать любой объём шифрованной информации. Получив данные от Уилкиса, лейтенант записал их и всюду носил с собой. Дома он боялся оставлять ценную информацию, держал всегда под рукой и настроил кристалл на самоуничтожение, если отпечаток пользователя не совпадёт с имеющимся в базе.

Коробочка с мнемокристаллом легла в специальное углубление, лейтенант нажал кнопки на скремблере и начал пересылку.

Кинг опустил забрало шлема, на внутреннем дисплее замелькали схемы, таблицы, какие-то карты и текстовые файлы, отражаясь на лице цветными всполохами. Бортовой компьютер космодесантной брони начал обработку и систематизацию цифрового потока.

– Охренеть, откуда Рой черпает информацию? Это же просто бомба какая-то, – пробормотал Билли, следя за быстро двигающейся полосой приёма.

Жужжа моторами экзоскелета и топая магнитными подошвами, космодесантник в антрацитово-чёрной броне приблизился к командиру.

– Взлёт через две минуты, сэр, – сказал боец, проверяя сочленение броневых щитков. Чёрные пластины разом приподнялись, потом, пощёлкивая, опустились одна за другой.

– Спасибо, капрал, – кивнул подполковник Кинг. Со стороны это смотрелось так, будто одна громада чуть наклонила вершину к другой. – Командуйте посадку.

Десантник повернулся, ладонь в массивной перчатке взмыла над шлемом, указательный палец сделал несколько круговых движений.

– По машинам!

Пилот заметил жест капрала, запустил двигатели. Горячий воздух вырвался из опалённых дюз, находившиеся подле корабля десантники ощутили, как вздрогнула земля под ногами. Гудение усилилось, продольные пластины регулируемых сопел чуть раздвинулись, появилось голубоватое свечение, послышался лёгкий свист.

Дверь десантного отсека медленно поползла вверх, из специальной ниши высунулась аппарель. Она ещё не коснулась бетона, а тяжёлые ботинки космических десантников уже стучали по резиновым накладкам трапа.

Компьютер скафандра закончил приём сигнала, о чём тут же оповестил подполковника длинной трелью и вывел на внутренний дисплей боевой приказ. Кинг считал отсортированную информацию и не преминул смачно выругаться с загибом на три колена. К такому повороту событий он явно был не готов.

Билли повернулся, зашагал к ревущему шаттлу, похожему на гигантское насекомое. Струи белого пара поочерёдно вырывались из-под обшивки на носу и корме судна – это автоматика стравливала избыточное давление в испарительных магистралях, чередуя контуры системы охлаждения.

Командир заскочил в полутьму десантного отсека, увидел сидевших вдоль стен бойцов отряда. Стальные трубы фиксаторов плотно прижимали солдат к жёстким креслам, в специальных отсеках рядом с сидениями стволами вверх стояли плазмоганы. Их жидкокристаллические счётчики боекомплекта поблескивали чёрным, широкие коробки магазинов выступали вперёд, а обтекаемые корпуса электронных прицелов плотно охватывали ствольные коробки с обеих сторон.

Пилот до предела сдвинул регулятор мощности. Стальная туша напрягла механические суставы, технические жидкости ускорили бег по трубам, железное сердце забилось в тысячи раз быстрее.

Из дюз вырвалось яркое пламя, земля задрожала, клубы бурого дыма вместе с потоками раскалённого воздуха покатились в разные стороны. Рёв двигателей сменился пронзительным свистом, провисшее брюхо приподнялось, опоры оторвались от бетона.

Тяжёлый корабль начал пологой дугой карабкаться в красное небо. За ним по земле волочилась густая тень. С каждой секундой она уменьшалась в размерах и, наконец, превратившись в пятачок размером с монетку, исчезла.

При взлёте сгоревшие газы просочились в отсек и плавали по нему серыми слоями. Фильтры регенерации сильно гудели, не успевая выкачивать ядовитый дым. До полной герметизации дверей он струйками проникал в салон и отравлял собой корабельную атмосферу. Реагируя на нештатную ситуацию, противно стонала сирена оповещения, моргали красные маячки, но никто из солдат не обращал на это внимания.

С начала войны с аркаимцами пилоты поднимали машины в воздух, не дожидаясь полной герметизации. Все десантники носили скафандры с автономной системой регенерации воздуха, поэтому их не волновала сильная загазованность. Зато быстрый старт обеспечивал возможность уйти от обстрела и спас сотни, если не тысячи жизней.

К моменту выхода в стратосферу двери плотно закрылись, утих ревун, погасли проблесковые маяки. Десантный отсек постепенно очищался от ядовитых примесей. Через пятнадцать минут, когда челнок затрясло при проходе зоны турбулентности, зажёгся зелёный индикатор.

Один за другим десантники подняли забрала, вдохнули очищенный воздух. Подполковник обвёл взглядом молодые лица солдат.

– Операция на Джаватерре отменяется, туда идёт звено орбитальных бомбардировщиков, мы летим на Низебул. – Он протопал в кабину пилота. – Ковальски, передай десантным кораблям новые координаты и следующий приказ: одновременный переход в подпространство через тридцать минут. По прибытии на место провести массированный спуск в точку «альфа». Высадку десанта и командование операцией беру на себя. Подполковник Билли Кинг. Записал?

– Да, – кивнул пилот.

– Включай передачу.

Подполковник вернулся на место, а Ковальски защёлкал тумблерами направленной связи. На панели приборов заморгала лампочка с изображением спутниковой тарелки. Десантники услышали гудение, с каким сдвинулась тяжёлая плита верхнего отсека, над головами что-то зажужжало. Это свёрнутая антенна выезжала по направляющим. Едва она приняла обычную форму, лампочка престала моргать, зато рядом засветилась кнопка с пиктограммой параллельных волн. Пилот вдавил клавишу, и приказ подполковника кодированным сигналом помчался к двадцати десантным челнокам, незадолго до этого стартовавшим с поверхности Андайна.

78

Седьмой галактический сектор. Планета Низебул.

 

Миссис Робинсон жевала хлеб с сыром, не чувствуя вкуса. Шок постепенно отступил, на смену ему пришла апатия и нежелание что-либо делать. Зачем стараться, если за тебя всё решил какой-то сержант? Сначала устроил бойню в доме, а потом и вовсе взорвал его. Теперь у неё и Тима нет крыши над головой. Им негде жить, сыну некуда вернуться после трудового дня.

«А как он будет добираться до работы? Здесь нет общественного транспорта, магазинов, аптек, здесь вообще ничего нет!»

Глория тряхнула волосами, встала на ноги, недоеденный кусок шлёпнулся на газету. Джонсон поднял голову, увидел сверкнувшее в глазах гостьи бешенство и невольно отшатнулся.

– Где ваш сержант? – прозвенел голос миссис Робинсон. – Я хочу немедленно поговорить с ним.

– Мама, не надо! – Тим подскочил к ней, схватил за руку, успокаивающе провёл ладонью по загрубевшей от постоянной работы коже.

На лестнице раздались шаги, Глория посмотрела в ту сторону. Сначала увидела чёрные волосы Уилкиса, затем в проёме появилось его лицо, плечи, грудь. За ним поднимался второй солдат. Прошло несколько секунд, и оба полностью предстали перед раскрасневшейся миссис Робинсон.

На втором этаже сержант застал следующую картину: Тим стоял возле матери, за самодельным столом, привалившись спиной к стене, сидел пилот, а чуть в стороне от него Джонсон расположился вполоборота к лестнице.

– Потрудитесь объяснить, сержант, что всё-таки происходит, – потребовала Глория. Тим по-прежнему держал её за руку.

От Джона не укрылся его взгляд. В нём явно читалось желание быть вместе с солдатами, но и оставить мать в таком состоянии он не мог. Ей скоро потребуется его помощь, когда гневное возбуждение сменится душевной болью и опустошением.

Сержант мгновенно просчитал ситуацию. Пришло время открыть карты. Недавний приказ лейтенанта звучал предельно кратко: мобилизовать имеющиеся силы для обеспечения высадки десанта и проведения войсковой операции.

– Миссис Робинсон, ваш сын нашёл мини-компьютер с важной информацией и случайно активировал его. Грабители оказались не просто ворами, они охотились за ним…

– За моим сыном?! – вскрикнула Глория.

– Нет, за этим КПК, – спокойно сказал сержант, достал из кармана прибор и показал его заметно побледневшей женщине. – Я сожалею, что взорвал дом. Так я пытался замести следы. Тот, кто подослал убийц, а это были они, можете не сомневаться, не остановится ни перед чем. Ему нужны данные из памяти компьютера. Взрыв и последующий пожар задержит его, но ненадолго. Скоро он разберётся, что КПК там не было и снова начнёт искать. Поэтому сейчас вы отправитесь в магазин престижной одежды, потом поселитесь в самую дорогую гостиницу Генусбурга, а мы в это время найдём и устраним опасность.

– У меня нет денег на вещи от кутюр и элитные отели. Я обычная женщина, а не модель с обложки и горжусь этим, – с вызовом сказала Глория.

– Об этом не беспокойтесь, все расходы мы берём на себя.

– Хорошо, Тим, бери вещи, мы уезжаем. Глория сбросила руку сына, шагнула к лестнице.

– Мама! – крикнул ей в спину Тим. – Я бы хотел остаться с ними.

Уилкис перегородил дорогу, широко расставил ноги, сцепил руки за спиной.

– Не спешите. В гостиницу вы поедете без сына. Тим нужен здесь. – Глория хотела возразить, но взгляд сержанта заставил её замолчать. – С него началась эта история, на нём она и закончится. Без него нам не справиться, он прекрасно ориентируется в городе, знает все закоулки и потаённые места. Его охрану и безопасность я беру на себя. Обещаю, Тим вернётся целым и невредимым. Доверьтесь мне.

В комнате повисло напряжённое молчание. Миссис Робинсон понимала, сержант говорит правду: без Тима им, в самом деле, придётся не сладко. Но рисковать собственным сыном… Какая мать добровольно согласится на это?

Глория снова посмотрела на Уилкиса. Открытое мужественное лицо, глаза, полные решимости и отваги. Такой не предаст, не бросит в трудную минуту, будет до конца бороться за её мальчика. Вот только где и с кем?

В памяти всплыл давний разговор на кухне. Она рассказывала сержанту о муже, тот работал на заводе по производству минеральных удобрений и погиб при взрыве конвейера. В тот раз Джон обронил фразу: «Удобрения производят в огромных количествах далеко от фермерских планет». Тогда Глория не придала ей значения, зато сейчас всё стало на места.

– Я знаю, кто охотится за КПК, – сказала она, не сводя глаз с сержанта. – Вам нужен Витторио Ди Чинелло. А теперь, пожалуйста, разрешите пройти.

Миссис Робинсон обогнула Уилкиса, застучала каблуками по деревянным ступеням.

– Так я не понял, мне с ней идти или с вами остаться? – спросил Тим.

Уилкис пожал плечами, повернулся к пилоту:

– Даймонт, возьми деньги, проводи миссис Робинсон к трассе. Там поймаете машину и отправитесь в город. Пусть она купит самую лучшую одежду, ей нельзя выделяться на фоне других постояльцев. В «Плазе» снимешь для неё обычный номер, так ею меньше заинтересуется управляющий отеля. Обычно повышенное внимание привлекают те, кто селится в пентхаусе или президентском люксе. Остальные на их фоне выглядят невидимками. Всё понял?

– Так точно, сэр.

– Джонсон, помоги ему собраться. Миллер, Робинсон ко мне.

Уличив момент, Стивен сунул рацию Мэтью.

– Возьми с собой и будь на связи. Сержант не доверяет тебе, я это понял сразу, как его увидел, но ты нам очень нужен. – Джонсон вынул из сумки пачку денег. – Десяти штук тебе хватит?

– Наверно, – Мэтью спрятал деньги в карман. – Я тоже почувствовал недоверие сержанта, но я не в обиде. Трудно сохранять лояльность к парню из противоборствующей конторы, хотя, что нам делить – не понимаю. Это начальники пускай дерутся за тёплые места и ассигнования, а мы должны держаться друг за друга, помогать, дело-то у нас одно.

– Точно, – Джонсон ударил пилота по плечу, обнял, похлопал по спине. – Ну, давай, брат, до встречи. Долго не задерживайся, как освободишься – сразу сюда.

Мэтью улыбнулся, помахал рукой Миллеру и Тиму, кивнул сержанту. Вскоре его ботинки затопали по лестнице. На первом этаже к звуку тяжёлых шагов добавился цокот каблучков Глории. Хлопнула дверь, в доме стало тихо.

Джонсон проскользнул к окну, осторожно выглянул. По растрескавшемуся тротуару мимо заброшенных домов и ржавых автомобилей шла Глория под ручку с пилотом. Они о чём-то разговаривали. Ветер играл её волосами, трепал платье. Ей приходилось придерживать его руками при каждой попытке невидимого озорника взметнуть подол. В такие мгновения сумочка на тонком ремешке падала с плеча и болталась на локте, пока Глория не возвращала её обратно.

– Джонсон, – позвал сержант. – Эй, Джонсон, – окликнул он чуть громче.

– Да?! – отозвался Стивен.

– Ты там уснул что ли? Иди сюда, надо составить план действий.

Джонсон вернулся к самодельному столу.

– Двадцать минут назад со мной связался лейтенант, – сказал Уилкис, когда перестал скрипеть ящик под Стивом. – По его словам, к Низебулу выдвинулся корпус космической пехоты. Мы должны обеспечить высадку десанта, встретиться с подполковником Кингом, передать ему КПК, и на этом всё. – Сержант обвел взглядом рядовых, заметил неприкрытый восторг Тима и усмехнулся. – Как только на орбите появится армада, здесь все станут на уши. Нужно определить места дислокации зенитных комплексов и вывести их из строя. До начала мятежа осталось менее суток, вряд ли тут будут церемониться с десантом. Пожгут корабли – и дело с концом.

Тим поднял руку, как на уроке.

– Сэр, я знаю, где находится комплекс ПКО.

Солдаты повернулись к нему, внимательно ожидая продолжения. Тим оробел, слова застряли комом в горле. Справиться с волнением помог сержант, он подстегнул Тима строгим голосом:

– Ну, говори, чего замолчал.

– Это старый орбитальный форт, – выпалил Тим и проглотил вязкую слюну.

Миллер и Джонсон заулыбались, сержант недовольно поморщился:

– О чём ты говоришь? Я знаю об этой рухляди. Он уже сто лет как заброшен, его лазерные пушки давно заржавели, а система обнаружения превратилась в хлам. Да если бы форт работал, нас бы превратили в атомы за тысячи километров от Низебула, а мы, как видишь, сидим здесь и слушаем всякий бред.

– Я сам читал заметку в газете, – выкрикнул Тим, чувствуя, как покраснели уши. – Его запустили в строй три дня назад.

На краткий миг наступила тишина, потом за Робинсона вступился Стивен:

– Сэр, а парень дело говорит. Если здесь готовятся к мятежу, значит, ждут ответа со стороны Федерации. А как можно доставить сюда войска и вооружение? Только с помощью космических кораблей. Чтобы этого не допустить…

– Надо восстановить форт, – закончил сержант. – Тем хуже для нас. Даже если я предупрежу лейтенанта, он не сможет связаться с командующим операцией. Через семнадцать часов десантные корабли выйдут из подпространства и превратятся в космический мусор, если мы этому не помешаем. Тим, что там ещё было написано?

– Больше ничего, сэр. Я и эту заметку случайно прочитал, газета вывалилась из контейнера, я нагнулся за ней, увидел фотографию и увлёкся.

– Хреново, – сержант встал с места, зашагал по комнате, заложив руки за спину и о чём-то размышляя. – Миллер.

– Да, сэр! – Герхард подпрыгнул как на пружинах.

– Ты сможешь войти в планетарную сеть через КПК?

– Теоретически да.

– Действуй, нужно всё узнать об этом форте. Кто его восстановил, с какой целью, работают там люди или он управляется в автоматическом режиме? От тебя зависит успех операции.

Уилкис достал из кармана КПК, бросил Миллеру. Тот поймал его, включил и склонился над экраном.

– Теперь другой вопрос: где взять оружие для штурма? – сержант сел за самодельный стол. – С нашими автоматами мы много не навоюем. Нам нужны пулемёты, взрывчатка, рокетбоксы. Неважно, есть в форте люди или нет, коды на запуск ракет поступают из командного центра. Если нам удастся его уничтожить, мы решим все, ну или почти все проблемы. Джонсон, сходи за моей сумкой.

Стивен направился в соседнюю комнату.

Уилкис повернулся к Тиму:

– А этот Ди Чинелло, о котором говорила твоя мама, он кто такой?

– Хозяин завода минеральных удобрений. Говорят, он раньше занимался криминалом и был простым гангстером. Потом связался с химическим бизнесом и его дела пошли в гору. Он стал самым богатым и влиятельным человеком на планете, – сказал Тим, обводя пальцем газетную фотографию довольного толстяка в шортах, короткой рубахе, соломенной шляпе и сланцах на босу ногу. Тот позировал на фоне белоснежной яхты, а рядом висела огромная остроносая рыбина, подвешенная за хвост. Надпись под фотографией гласила: «Новый рекорд!» Чуть ниже шла короткая заметка: «Мистер Аригато Годзаимасу выловил куанира весом восемьсот килограмм двести грамм. Старый рекорд превзойдён на кило триста. Если в течение недели не объявится новый счастливчик, Аригато Годзаимасу станет обладателем приза в сто тысяч лардо и владельцем прекрасной яхты "Катцуки"».

Джонсон притащил сумку, поставил у ног сержанта. К тому времени, как ящик снова заскрипел под ним, Уилкис распахнул «молнию», сунул руки по локоть и стал копаться, позвякивая обоймами. Когда он извлёк наружу сложенную вчетверо карту, послышался голос Миллера:

– Нашёл!

Все вскочили на ноги, подошли ближе к нему.

– Вот здесь. Читайте, – Миллер провёл пальцем по экрану, фотография форта уплыла вверх, таща за собой мелкий текст. Герхард приложил пальцы, раздвинул. Буквы увеличились, позволяя легко прочитать: «Заброшенный форт вернулся в строй. Наша планета под надёжной защитой благодаря усилиям Витторио Ди Чинелло. По настоянию инициатора проекта и главного спонсора центр управления боевой станцией расположен в горах в тридцати километрах от «Дрим сити». На случай внештатной ситуации система контроля над орбитальным фортом продублирована. Запасной центр управления находится на территории виллы мистера Ди Чинелло. Где именно, нашему корреспонденту узнать не удалось. В ближайшее время ожидается подписание контракта между представителем министерства обороны и мистером Ди Чинелло на оказание услуг по содержанию и эксплуатации форта в интересах Низебула и всей Федерации».

– Ну как? – Герхард оглядел столпившуюся возле него команду.

– Ещё не легче, – сказал сержант. – Этот гусь заодно с Йодли, раз вбухал столько денег в восстановление ржавого корыта. Найди все, что сможешь по его вилле и центру в горах: план, подъездные пути, количество человек в охране… ну ты сам знаешь. А мы займёмся кое-чем другим.

В руках сержанта зашуршала карта города, он расстелил её на столе поверх газет и вместе с Тимом и Джонсоном приступил к изучению.

79

Первый галактический сектор. Планета Атлантис.

 

Покинув здание вокзала, лейтенант вернулся в машину и отправился к казармам спецвойск АГБ. Бэйли требовалось обезвредить в ближайшее время, а сделать это в одиночку Хадсон не мог. Без пары десятков крепких парней за спиной нечего и мечтать об аресте полковника.

Рой его не боялся, справиться с Бэйли он мог и в одиночку, просто кто-то должен взять на себя остальной персонал Агентства. Да и вид закованных в броню солдат отрезвляюще действует на буйные головы. Мало кому захочется испытать на себе хлёсткие удары шокера или в последние секунды жизни почувствовать, как заряд плазменной винтовки выжигает внутренности.

Поначалу он хотел последовать совету Штимана и обратиться за помощью к директору АБН. Тот и в самом деле мог доложить Председателю о предательстве полковника без всяких доказательств. Скиннер знал о необъявленной войне между спецслужбами и разветвлённой сетью тайных агентов в обеих конторах, поэтому мог поверить Боткинсу на слово.

Лейтенант целиком погрузился в размышления и не реагировал на царившую вокруг суматоху большого города. Он чудом избегал столкновений с другими автомобилями, притормаживая в самый последний момент. Сворачивал там, где надо. Краем сознания отмечал смену сигнала светофоров и останавливался на перекрёстках, когда для него загорался красный.

В такие минуты перед ним мелькал поток вечно спешащих машин и пешеходов, но он не замечал их, словно те находились в параллельной реальности, а в его мире, кроме него и полковника, никого не было.

Когда дружелюбно загорался зелёный, Рой на автомате двигался с места, проезжал в нетерпеливо фыркающем потоке мимо напряжённо застывших машин и опять никого не видел.

«Может быть, АБН здесь и не при чём. Возможно, столкновение виверов с кораблём Паркера чистая случайность. Хотя не много ли случайностей в этой истории? Нет, рисковать нельзя. Единственно, на кого я могу полностью положиться, – это бойцы из моего подразделения».

Приняв решение, лейтенант будто сдёрнул подушку с головы. Мир засиял яркими красками, в уши ударил шум города. Хадсон сориентировался на местности. До казарм оставалось ещё семь кварталов.

Впереди застыла вечерняя пробка. Ждать, когда она рассосётся, означало провести в ней пять, а то и больше часов. Конечно, можно бросить машину и пойти пешком, а можно…

Ревя двигателем, «Маринер» выскочил на тротуар и помчался, снося всё на своём пути. Кафе выставили на улицу столики? Бах! И сбитые зонтики с поломанными креслами разлетаются в стороны. Цветочные магазины устроили выносную торговлю? Бац! И вёдра с цветами уже кувыркаются в воздухе.

Какая-то девушка в пёстром платье по колено и туфлях с широким ремешком распахнула от страха глаза, кинула в машину стаканчик с мороженым. Огромная жёлто-розовая клякса расплылась по стеклу. Замелькали чёрные полоски дворников, ещё больше размазывая липкую массу. «Маринер» едва не налетел на фонарный столб, взял правее и чуть не проехал по ногам спавшего на разобранных коробках бомжа.

Поездка по тротуару не осталась незамеченной. Из плотного потока машин вывернул полицейский «Гвидо», включил сирену и бросился в погоню. Рой заметил в зеркале заднего вида поочерёдно мигающие фары, тёмный капот, белую крышу, над которой от центра к краям бегали красно-синие огни. По лобовому стеклу преследователя проносились отражения домов, мелькали вывески магазинов, за которыми проглядывал силуэт полицейского в тёмно-синей форме с фигурной фуражкой на голове.

Тротуар кончился. «Маринер» вылетел на перекрёсток, чудом проскочил между пикапом и заскрипевшей тормозами фурой, подпрыгнул на бордюре и снова помчался по пешеходной зоне. Полицейскому так не повезло. Его «Гвидо» сходу врезался в затормозивший тягач и теперь парил разбитым двигателем, уткнувшись в колесо грузовика.

Сразу возник затор. К месту аварии подтянулись зеваки, из автомобилей вышли водители. Некоторые достали телефоны, защелкали встроенными фотокамерами, выкладывая в сеть фотки с места происшествия.

Когда поток машин несколько сократился, Рой вернулся на дорогу и последний квартал проехал как все, соблюдая правила движения. Через десять минут потрёпанный джип остановился перед глухими воротами. Рой предъявил часовому удостоверение, подождал, когда зелёная стена из железа с лязгом и грохотом сдвинется в сторону, и плавно вкатился на охраняемую территорию.

По расчерченной белыми линиями дороге «Маринер» катился к выстроившимся рядами кирпичным казармам. За стеной из деревьев мелькала полоса препятствий, где будущие «Викинги» занимались чуть ли не до потери сознания. Вот и сейчас там бегал отряд из тридцати человек во главе с инструктором. Стажёры давно вымазались с головы до ног, но с прежним упорством атаковали яму с грязью, забегали в горящий дом, карабкались по отвесным стенам, ползали под колючей проволокой. Весь этот марафон сопровождался взрывами пиротехники и страшным грохотом.

Наконец «Маринер» развернулся перед одной из казарм. Лейтенант заглушил двигатель, вышел из машины и скрылся внутри красного здания с полукруглыми окнами.

Через пятнадцать минут возле джипа затормозил чёрный автобус. Из казармы выскочили двадцать закованных в бронекостюмы бойцов. Огромные, неуклюжие с виду, но на самом деле очень проворные, они напоминали роботов. В руках у каждого плазменное ружьё, за плечом стволом вниз повисла тяжёлая пушка, на спине ранец с аккумулятором для сервоприводных двигателей. Шлемы наглухо закрыты, автономная система регенерации всегда обеспечивает чистым воздухом, не страшно ни химическое, ни биологическое, ни ядерное оружие. В таких скафандрах хоть в ад – не подведут.

Скрипя шипами на стальных ботинках солдаты погрузились в транспорт. Зашипел сжатый воздух, двери захлопнулись. Автобус развернулся на пятачке перед казармой и размеренно покатил к выезду с базы.

80

В последнее время директор Агентства по Борьбе с Наркотиками – Фил Боткинс работал на износ. Он давно занимал этот высокий пост, пережил несколько выборных кампаний на пост Председателя, но такого в его профессиональной карьере ещё не было.

Обычно после выборов все затихало, почти все обещания претендентов забывались. Выполнялись только безобидные посулы, не требовавшие больших финансовых и политических затрат. Да и то выполнялись – громко сказано. Делались абы как, лишь бы не будоражить попусту электорат.

А теперь что? Впечатление, будто мир сошёл с ума. Выборы закончились победой действующего Председателя, недавние политические соперники принародно помирились и объявили себя союзниками. Тут бы и пустить дела на самотёк, так нет. Председатель как с цепи сорвался. Получил карт-бланш и давай доказывать Федерации, какой он мудрый, заботливый и успешный политик. Прямо-таки отец родной.

Кипучая деятельность Альберта Скиннера охватила не только внешнюю, но и внутреннюю политику звёздного государства. Прекрасно понимая, как общество устало от политических дрязг и затянувшейся войны с Аркаимским Союзом, он требовал от Боткинса впечатляющих результатов в борьбе с наркомафией. А где их взять, скажите, пожалуйста? Раньше донесения от агентов сыпались как из рога изобилия, а сейчас тишина. Преступники тоже не дураки. Им хорошо пощипали пёрышки, так теперь они затаились, выжидают, что дальше будет.

Боткинс прекрасно понимал: после серии удачных операций по разгрому караванов с наркотиками ему вряд ли удастся удержать планку на достигнутой высоте. Последнее столкновение виверов с конвоем сухогрузов можно без преувеличения назвать катастрофой. Истребители Агентства случайно наткнулись на караван и, будучи изрядно потрёпанными в бою у Низебула, бесславно погибли, не нанеся сколь-нибудь значимого урона противнику.

Сообщать о провале как об удачной операции не имело смысла. Председатель не глупый человек, его подобной липой не проведёшь. Напротив, стоит доложить о мнимых успехах и можно смело ставить крест на карьере. Хотя, что греха таить, если дела не выправятся – позорная отставка станет вопросом времени.

Боткинс откинулся на спинку кресла, потёр покрасневшие глаза. Эту ночь он провёл на работе и только на час прикорнул на диванчике в приёмной.

«Пожалуй, выпью сто грамм коньяку и крепкого кофе».

Не успел он вдавить кнопку коммуникатора, как тот запел приятной трелью.

– Слушаю, – отрывисто бросил Боткинс, удерживая моргающую клавишу.

– Сэр, докладывает куратор операции «Сосед». Мы проверили донесение «Синицы». Наш клиент тесно сотрудничает с полковником Бэйли, – прорвался сквозь треск помех голос капитана Ендольцева.

– Не может быть?! – не удержался от удивлённого возгласа Боткинс. – Вы уверены?

– Абсолютно, сэр. Мы проверили несколько раз, всё сходится. Дин Бэйли – предатель.

– Кто-нибудь знает об этом? – сухо осведомился Фил.

– Нет, сэр, – хрипло рявкнул динамик коммуникатора.

– Благодарю за службу, капитан. В следующий раз, когда «Синица» выйдет на связь, передайте ей мою устную похвалу.

– Есть, сэр! Служу Федерации!

Капитан ушёл с линии. Из динамика полился треск, какие-то хрипы, унылое завывание. Боткинс убрал палец с клавиши, посмотрел на затихший коммуникатор, побарабанил по столу. Новость взбодрила лучше любого коньяка с кофе.

«То, что нужно. Все провалы надо свалить на Бэйли. Главное, заставить его замолчать до того, как им заинтересуются следователи ОСБ».

Глава АБН сложил пальцы в замок и невидяще уставился в настенную карту Федерации. В кабинет заглянула секретарь, увидела шефа в задумчивом состоянии, осторожно прикрыла в дверь.

Боткинс думал долго, проигрывал в уме все возможные варианты, пытался просчитать последствия каждого шага, вероятность успеха и степень риска. Судьба редко разбрасывается подобными шансами, если хочешь выжить и процветать – умей выбрать верное решение. В таких играх нет права на ошибку. Стоит оступиться – и тебя сожрут.

Пока Боткинс думал, солнечный зайчик на стене сдвинулся на десять сантиметров в сторону. Наконец Фил шевельнулся, выудил телефон из кармана, порылся в адресной книге и набрал номер.

81

Полковник Бэйли в очередной раз за последние двадцать минут измерил кабинет шагами. Пять метров от стола до напольных часов, что каждый час играют гимн Федерации. Двадцать шагов разделяют гостевой диван от дубового шкафа с книгами до потолка. Сорок семь от замаскированного под глобус бара до входной двери.

Привычка думать на ходу часто выходила полковнику боком, но он никак не мог с ней справиться. Когда он просто сидел или стоял, дельные мысли не приходили в голову, стоило сделать шаг – неудержимый поток идей затапливал разум. Оставалось из всего многообразия выбрать одну наиболее подходящую.

На этот раз Бэйли не мог решить, на что потратить вознаграждение от вице-председателя.

Как только в голове забрезжила дельная мысль, во внутреннем кармане кителя бравурно запел телефон.

«Как ты не вовремя», – определил Бэйли звонившего по звуку рингтона. На дисплее светилась фотография Боткинса в парадной форме. Полковник нажал пиктограмму звонка, приложил трубку к уху:

– Привет, как дела?

– У меня для тебя плохие новости, – услышал он глухой голос. – Я звоню из чувства старой дружбы, рискую всем, давая тебе последний шанс.

– Какой последний шанс? О чём ты?

– Я всё знаю о твоём предательстве и предупредил Председателя. Пойми меня правильно, Дин, я должен был сообщить Скиннеру. Да он и так бы узнал, не от меня, так от другого. После того как мои люди выявили твой сговор с Йодли – огласка стала вопросом времени. У тебя ещё есть возможность с честью выйти из игры.

– К-какая возможность? – моментально посерел лицом Бэйли.

– Ты должен застрелиться, – вкрадчиво прошептал Боткинс. – В этом случае Скиннер не предаст дело огласке, ему твоё предательство выйдет боком, если об этом узнает пресса. Покончив с собой, ты обеспечишь матери безбедную старость, ей сообщат о твоей скоропостижной смерти от сердечного приступа и будут платить пенсию по утере кормильца.

– А если я откажусь? Скроюсь где-нибудь, залягу на дно. Денег у меня достаточно.

– Не обманывай себя, Дин. Тебя всё равно найдут и приговорят к высшей мере, а перед этим конфискуют имущество. Твоя мать останется без денег и крыши над головой. Подумай, что раньше убьёт старуху: голод или осознание, кем являлся её сын на самом деле?

Боткинс специально давил на чувства Бэйли. Он знал, как тот любит престарелую мать. Её дорогие капризы и прихоти ежегодно обходились ему в круглую сумму, но он не жалел денег. Кроме неё у полковника никого не было.

– Сколько у меня времени? – севшим голосом поинтересовался Бэйли.

– Не знаю… не больше часа. Я предупредил тебя сразу, как позвонил Председателю. Думаю, за тобой уже выехала группа захвата.

Боткинс откровенно блефовал. Откуда ему было знать, что в это время бронированный автобус уже подъезжал к штаб-квартире Агентства Галактической Безопасности.

– Спасибо, Фил. Прощай!

Бэйли положил телефон на стол. Дрожащей рукой выудил из кармана маленький ключик, с третьей попытки попал в замочную скважину. С тихим щелчком сработал секрет. Полковник потянул на себя ящик, схватил кипу ненужных теперь бумаг, бросил. Листы с шуршанием разлетелись по кабинету. Несколько штук скользнули под диван, часть зацепилась кончиками за металлическую полоску на дверце шкафа, да так и осталась висеть.

Директор АГБ взял со дна ящика лакированную коробку из ценных пород дерева, откинул крышку. Изнутри шкатулку выстилал красный бархат. В специальном углублении лежал старинный револьвер, а под ним в отдельных ячейках отливали золотом шесть маленьких патронов.

Дин Бэйли дрожащими пальцами коснулся холодного металла, в памяти мгновенно всплыли события пятилетней давности. Торжественный вечер во Дворце Федерации, зал полон красивыми женщинами в вечерних платьях, мужчинами в чёрных костюмах. Десятки телекамер смотрят на полковника и Председателя. Оба стоят на сцене, освещённые яркими лучами софитов. По залу гуляют мерцающие вспышки фотоаппаратов. Звучит торжественная музыка. Стройная девушка в облегающем красном платье до пят выносит ларец, передаёт Председателю в руки, поворачивается и идёт за кулисы походкой модели. Несколько мгновений всё внимание мужчин в зале приковано к вызывающему вырезу до низа спины, но вот Председатель открывает шкатулку, наклоняется к микрофону. Музыка стихла, в тишине слышен голос Скиннера:

– Этот старинный револьвер я хочу подарить честному человеку, профессионалу своего дела. Благодаря ему мы можем спать спокойно и не беспокоиться за наше будущее…

Снова гремят фанфары, зал взрывается бурей аплодисментов, а Председатель продолжает говорить о самоотверженной преданности, честности и чувстве долга директора АГБ, просит всех быть такими же, добиваться поставленных целей и ставить интересы государства выше собственных.

Полковник ничего не слышит, он как будто отгородился от мира прозрачной стеной, пропускающей свет, но гасящей звуки. Оружие всецело завладело им, манит к себе, притягивает взгляд. Кровь стучит в ушах, шумит в голове, а перед глазами стоит прекрасный револьвер, произведение искусства, поэзия в металле, способная дарить смерть или эстетическое наслаждение. Кому как повезёт.

Видение исчезло, полковник вынул из коробки револьвер, откинул барабан, зарядил патрон в камору.

«Порою жизнь глумится над нами, – усмехнулся он про себя. – Скиннер наградил оружием за беспорочную службу, а я стреляюсь из него, разоблачённый в предательстве».

За дверью послышался топот ног, раздался какой-то шум и крик. Это кричала секретарь. Преданная до мозга костей, безнадёжно влюблённая в начальника, Маргарет Бланш верещала, что полковник не принимает и она никого не впустит в кабинет без его разрешения. Её мало интересует: двадцать ли вооружённых мужланов топчутся в приёмной или вся армия ждёт за дверью.

«Это за мной!»

Бэйли крутанул барабан, взвёл курок и поднёс револьвер к виску в тот момент, когда солдаты ворвались в кабинет.

– Полковник, вы арестованы по обвинению в шпионаже, – громко объявил лейтенант. – Сопротивление бесполезно. Бросьте оружие и следуйте за нами.

Дин Бэйли зажмурился, нажал на спусковой крючок. Щёлк! Щёлк! Щёлк! Вопреки ожиданиям револьвер ни разу не выстрелил.

– Бросьте оружие! – ещё раз скомандовал Рой и, не видя реакции, повернулся к спутнику:

– Сержант, отберите у арестованного револьвер и наденьте наручники.

Боец бросился выполнять приказ.

Полковник взвыл, снова согнул палец. Оружие два раза сухо щёлкнуло, но только сержант протянул руку, громыхнул выстрел. Пуля насквозь пробила череп самоубийцы и застряла в стене. Голова полковника ударилась об стол, а из ослабевшей руки на пол выпал дымящийся пистолет.

В приёмной завизжала секретарь, послышалась какая-то возня. Это Бланш схватила нож для бумаг и бросилась на охрану. Её не остановил ни вид нацеленного в грудь оружия, ни прочная броня. Она кинулась на ближайшего солдата, ударила ножом. На грудной пластине доспеха не осталось намёка на царапину, зато кончик ножа сразу погнулся, а после очередного удара лезвие отвалилось от ручки.

Подвергшийся нападению боец осторожно отодвинул от себя плачущую женщину, посадил на диван. Маргарет закрыла лицо руками, беззвучно заплакала. Только подрагивающие худые плечи выдавали её рыдания.

– Опоздали, – лейтенант подошёл к столу, взял телефон и проверил, с кем полковник говорил перед смертью. В списке входящих звонков последним числился номер директора АБН.

«Интересно о чём они говорили? Неужели Боткинс с ним заодно?»

Он бросился к двери.

– За мной! Не отставать!

«Викинги» затопали стальными ботинками, по одному протиснулись в приёмную и уже оттуда организованно вышли в коридор.

82

Дзинь! Двери лифта распахнулись, выпуская отряд. Бойцы ровными колоннами шагали по холлу, царапая гранитные плиты острыми шипами. Взгляды сотрудников Агентства сопровождали каждый шаг роботоподобных солдат. Слухи распространились по штаб-квартире со скоростью лесного пожара. Тело полковника ещё не успело остыть, а многие уже знали, как он погиб.

Некоторые из подчинённых Бэйли смотрели на группу Хадсона с сожалением, другие с завистью. Были и такие, кто откровенно радовался смерти начальника, примеряя на себя освободившуюся должность. Зато с полной уверенностью можно сказать: в тот день в Агентстве не осталось ни одного равнодушного. Трагедия Дина Бэйли в той или иной мере задела каждого, кто работал под его началом.

– Какие будут приказания, сэр? – спросил сержант, едва отряд оказался на улице.

– Едем в резиденцию Председателя.

Рой оглянулся по сторонам. Столпившиеся зеваки восторженно глазели на огромных солдат в броне. Мальчишки, показывая пальцами на плазменные винтовки с моргающим индикатором заряда и светящимся окошком счётчика боекомплекта, взахлёб обсуждали пробивную мощь наплечных пушек, спокойно дремавших в походном положении.

– Все слышали? – крикнул сержант. – Тогда чего встали, девочки? Бегом в автобус. Быстро! Быстро!

Топая тяжёлыми ботинками, жужжа моторами сервоприводов, солдаты с необычайной проворностью забегали в автобус и рассаживались по местам. Правда, за тёмными стёклами окон зеваки их не видели, поэтому со стороны казалось, будто они бесследно исчезали в чёрной коробке.

Лейтенант последним вошёл в автобус. Перед этим он подмигнул мальчугану, чем вызвал его радостный смех. Зеркальное забрало опустилось, мальчишка увидел в нём своё отражение, улыбнулся и помахал рукой.

Двери захлопнулись, автобус отъехал от тротуара и покатился, набирая скорость.

Водитель, в такой же броне как у всех, крутил руль, почти не убирая ногу с педали газа. Тонированная громада летела посередине дороги. Скрипя тормозами, резко выскакивала на встречку, если по ходу движения возникал затор. Встречные машины еле уворачивались и, огрызаясь длинными сигналами, проносились мимо многотонной махины.

Благодаря виртуозности водителя и счастливой звезде, под которой он родился, отряд добрался до точки назначения менее чем за час, чудом избежав двух крупных и более десяти мелких аварий.

Едва автобус затормозил перед резиденцией Председателя, двери распахнулись и на асфальт, бряцая бронёй и оружием, посыпались бойцы. Они ворвались в ворота, протопали по дорожкам и зелёным лужайкам, выворачивая шипами комья земли. Взбежали на крыльцо и быстро рассредоточились по фойе, перекрывая пути возможного отступления или контратаки.

Лейтенант последним вышел из салона, неторопливо проследовал к колоннам, за которыми виднелся вход в белое здание с куполом на крыше. Когда он переступил порог резиденции, охрана уже лежала на полу, под прицелом пяти солдат. Остальные бойцы поднялись на второй этаж и заняли позиции, позволяющие контролировать многочисленные коридоры и одновременно удерживать фойе в поле зрения.

Пронзая шипами ковровую дорожку, Рой поднялся по широкой лестнице, за ним шагало ещё три человека с оружием наготове. Четвёрка преодолела ступени, прошла в украшенный картинами коридор, и остановилась напротив двери в Овальный кабинет.

Председатель услышал тяжёлые шаги за стеной, отложил проект закона и посмотрел на белую дверь с позолоченным декором. Внезапно она распахнулась, Скиннер увидел четырёх огромных солдат в тёмной броне с опущенными забралами.

Гигант с лейтенантскими звёздами шагнул через порог, закрыл за собой дверь. Поднял руки к голове, повернул шлем и снял его. Потом отцепил проводок от разъёма скафандра, зажал шлем под левым локтем и сделал несколько шагов по кабинету.

– Что это значит? – спросил Председатель спокойным голосом. Он старался держать себя в руках, не показывая, каких усилий ему это стоит. – Вы – бунтовщики, устроившие государственный переворот?

– Всё не так, господин Председатель, мы те, кто помогает вам в трудный час.

– А разве он уже наступил? – Скиннер позволил себе слегка улыбнуться, чувствуя натренированным чутьём, что его жизни ничто не угрожает. Организм моментально отреагировал на перемены, уменьшил пульс и интенсивность дыхания. – Пока я ничего не заметил, кроме вашего вторжения, разумеется.

Рой подошёл ближе к столу, с тихим стуком опустил шлем на лакированную поверхность.

– Господин Председатель, вы окружены предателями и врагами. Федерация под угрозой и ваша жизнь тоже.

– Тихо! – Рой замолчал, в этот момент за дверью раздался бой часов. Когда затих последний отзвук колокола, Председатель заговорил: – Что за бред вы несёте? Сейчас я вызову полковника Бэйли, он всё расставит на свои места.

Скиннер занёс руку над пультом, нацелился пальцем в квадратную кнопку.

– Сэр, пожалуйста, выслушайте меня, – Рой нажал на грудную пластину, та подалась вперёд и сдвинулась в сторону, открывая доступ к небольшому тайнику. – Попросите доставить сюда кристаллофон.

Пока Рой извлекал из ниши телефон полковника и кристалл с записью его разговора с Йодли, Председатель нажал на кнопку.

– Зиберт, принесите, пожалуйста, кристаллофон и чашечку чая. – Отдав распоряжение, он посмотрел в глаза лейтенанту:

– Вам я не предлагаю.

Рой кивнул и пододвинул телефон.

– Что это? Председатель посмотрел на аппарат, не решаясь взять его в руку.

– Телефон полковника Бэйли. Час назад он застрелился у себя в кабинете при попытке ареста.

– Это вы его хотели арестовать?

– Да.

– А за что, позвольте спросить?

– За измену Федерации, сэр.

В этот момент открылась потайная дверь. В кабинет вошёл Зиберт с подносом в руках, составил на стол электронный прибор, чашку чая, сахарницу, блюдце с тонко порезанным лимоном и вышел с невозмутимым видом, словно и не заметил солдата в бронекостюме.

Рой протянул на раскрытой ладони коробочку с кристаллом.

– Сэр, послушайте запись, многие вопросы отпадут сами собой.

– Как бы не появились другие, – пробормотал Скиннер и указал взглядом на кристаллофон.

Хадсон вставил носитель в углубление, коснулся кнопки с чёрным треугольником. Кристалл засветился голубоватым светом, из динамиков полилась запись телефонного разговора. Чем ближе она подходила к концу, тем мрачнее становился хозяин Овального кабинета.

Когда кристалл потух, а из динамиков послышалось какое-то шипение, Альберт повернулся к лейтенанту:

– Как давно вы это узнали?

– Сегодня, сэр, и сразу же принял меры. К сожалению, Бэйли уже предупредили о нашем визите.

– Кто это сделал?

Председатель взял чашечку чая, Рой заметил, как дрожали его руки. Немудрено, не каждый день узнаёшь такие новости. Он и не знал, что тот не доверял Йодли и отдал приказ тайно следить за ним. Заговор вице-председателя не стал для него открытием, а вот предательство Бэйли было как удар ножом в спину. Скиннер ожидал это от кого угодно, только не от него. Он доверял полковнику как самому себе, а тот, оказывается, строил козни у него за спиной.

– Интересный вопрос, сэр. Последний, с кем говорил Бэйли, – это полковник Боткинс. Можете сами убедиться в этом, если просмотрите список входящих звонков. – Рой потянулся к телефону полковника: – Вы позволите?

– Не надо, я верю, – Председатель поставил чашку на стол, так и не попробовав чаю. Откинулся на спинку кресла, прикоснулся руками к вискам. – Значит, они были вместе. Мерзавцы! Неблагодарные! Я всё для них делал, а они так мне отплатили!

– Поэтому, сэр, я и решил после самоубийства полковника предупредить вас о грозящей опасности.

– Молодец, лейтенант. – Альберт Скиннер поднялся с кресла, обогнул стол. – Тебя как звать, сынок?

– Рой Хадсон, сэр!

– Спасибо, Рой, – Альберт пожал твёрдую как камень перчатку бронескафандра. Хадсон не смел шевельнуться, стоит ему чуть сдвинуть пальцы и рука главного человека Федерации окажется в могучих тисках. – Если бы все были такие, как ты, – Скиннер ударил лейтенанта по плечу, с шипением затряс отбитой ладонью. – Я и забыл о твоей броне…

– Извините, сэр.

– Тебе не за что извиняться. Ты и твои ребята герои, такие подвиги нельзя оставлять без внимания.

Он вернулся к столу, нажал кнопку коммуникатора:

– Зиберт, немедленно принеси сюда… – Скиннер вдавил соседнюю клавишу. Она удерживала вызов, но не позволяла помощнику слышать, о чём говорят в кабинете. – Сколько вас всего, лейтенант?

– Со мной двадцать один, сэр.

Председатель снял блокировку.

– Двадцать один орден «За честь и доблесть» и пять… нет семь бутылок канторианского вина из моих запасов.

– Слушаюсь, – прошелестел динамик, и кнопка погасла.

– Зови сюда орлов, лейтенант. Пришла пора отметить ваши заслуги перед Отечеством.

Рой не стал надевать шлем, а просто вышел за дверь и передал приказ сержанту. Тот оповестил всех по внутренней связи. Через минуту девятнадцать бойцов стояли за спиной лейтенанта. Только водитель остался в автобусе. По правилам он всегда должен быть за рулём, даже если вокруг камни сыплются с неба.

Вскоре в кабинете появился Зиберт. Пока Председатель вручал ордена в сафьяновых коробочках, он открывал бутылки и разливал вино по бокалам.

Когда церемония награждения закончилась, а коробочки с орденами заняли места в нагрудных тайниках, Скиннер поднял бокал с пузырящейся жидкостью золотистого цвета.

– За вас, мои верные и преданные солдаты!

Бойцы дружно крикнули: «Служу Федерации!» и пригубили драгоценный напиток. После этого по знаку патрона секретарь устроил небольшой фуршет. «Викинги» мгновенно образовали стихийные кучки по интересам, а Рой подошёл к Председателю.

– Сэр, пожалуйста, ознакомьтесь с этими документами, – он протянул распечатки с найденного Уилкисом КПК. – Здесь подробный план захвата власти.

Председатель бегло просмотрел бумаги.

«И почему плохие новости всегда приходят в последний момент? Через пять часов Йодли объявит о начале войны. Я не успею перебросить войска к мятежным планетам. Имеющиеся там гарнизоны уничтожат в считанные дни, почти треть Федерации выйдет из-под контроля. Это конец».

Он почувствовал, как ноги стали ватными, ещё немного – и они откажутся держать его. Стараясь не допустить возможный конфуз, залпом выпил вино, потребовал ещё. Рядом тут же возник Зиберт, наполнил бокал и вернулся к фуршетному столу.

Рой заметил произошедшие с Председателем перемены, придвинулся ближе и прошептал:

– Сэр, я предпринял кое-какие шаги сразу, как узнал о надвигающейся катастрофе. По моей просьбе сейчас бомбят базу мятежников на Джаватерре, а корпус космических десантников уже на подлёте к Низебулу. Там находится основная ресурсная база Йодли, если верить этим документам, – Рой указал взглядом на распечатку.

– Какой молодец! Уже второй раз ты приносишь хорошие новости. Решено! Только такой человек мне нужен на этом месте.

Рой недоумённо посмотрел на Председателя, а тот взял его за локоть, приблизил губы к уху и зашептал:

– Ты не хочешь стать директором Галактической Безопасности?

– Сэр?! – Хадсон на миг задержал дыхание: – Я не могу принять ваше предложение.

– Почему? Впервые вижу человека, добровольно отказывающегося от блестящей перспективы. Значит, я не ошибся в тебе и повторяю: ты согласен стать директором АГБ?

– Простите, сэр, но я вынужден отказаться. Лейтенант не имеет права занимать высокий государственный пост.

– Всего-то? – Скиннер отпил из бокала, поставил на стол. – С получением ордена, согласно его статуту, вы все автоматически перешагнули через одну ступень. Поздравляю, майор. Теперь, пользуясь правом верховного главнокомандующего и учитывая непростое положение, в котором мы оказались, я досрочно произвожу тебя в чин полковника.

Председатель оставил ошарашенного новостью Хадсона, повернулся к секретарю:

– Зиберт, неси гербовую бумагу. Я буду писать высочайший рескрипт.

Помощник тенью выскользнул из кабинета. Через несколько секунд он притащил коробку из сверхпрочного политана с цифровым замком. Председатель набрал код, замок щелкнул, и крышка резко отскочила.

Рой вытянул шею от любопытства. Внутри коробки лежала стопка кремовой бумаги с водяными знаками. Вверху каждого листа стоял герб Федерации, а внизу оттиск цифровой печати и личная подпись Председателя.

Скиннер достал один лист, сел за стол, взял в руки световое перо и стал водить им по бумаге. На покрытой специальным составом поверхности медленно проявлялись буквы. Они как будто выжигались, их нельзя было смыть химическими растворами, стереть или соскоблить. Закончив писать, Председатель приложил к печати кольцо на правой руке, активируя уникальный цифровой код. Теперь этот лист обладал всеми признаками государственного документа и попал в единый федеральный реестр законов, указов и назначений.

– Ну вот, – Председатель пожал руку молодому полковнику, – поздравляю со вступлением в должность директора АГБ.

Находившиеся в кабинете солдаты радостно закричали, а Рой, смущённо улыбаясь, вытянулся по стойке смирно:

– Служу Федерации!

– Вольно, – улыбнулся Председатель. – Служи на новом посту, как и раньше, а я в долгу не останусь, ты в этом смог убедиться. А теперь, господин директор АГБ, не пора ли за работу?

Рой схватил со стола шлем, в считанные мгновения прикрепил к скафандру, козырнул:

– Так точно, сэр! Отряяяд, слушай мою команду! Крууу-ом! На выход шагооом-арш!

Бойцы выполнили перестроение, но выходить строевым шагом не стали. Шипы на ботинках и так нанесли изрядный ущерб паркету. По всему полу валялись выбитые щепки, а на досках остались глубокие царапины.

– Что делать с Боткинсом, сэр? – спросил полковник Хадсон, оставшись наедине с Председателем.

– Арестовать и поместить в одиночную камеру тюрьмы для смертников. После отправляйтесь за Йодли.

Хадсон кивнул, резко опустил забрало и вышел из кабинета.

«Отличный парень, – подумал Скиннер сразу, как за полковником закрылась дверь. – И почему таких людей не было со мной, когда я начинал политическую карьеру? Глядишь, не стал бы тем, в кого превратился. Кто я есть на самом деле? Старый лгун и пройдоха, заботящийся о собственном благополучии».

Он вернулся за стол, снял трубку телефона.

– Начальник службы безопасности жилого комплекса федеральных служащих слушает, – представился абонент.

– Немедленно задержите вице-председателя и его секретаря без объяснения причин. Доложите по мере исполнения.

– Да, господин Председатель.

В трубке послышались короткие гудки. Скиннер вернул её на рычаг, опёрся локтями о стол и запустил пальцы в седеющие волосы.

83

В тот день удача окончательно отвернулась от Боткинса. С везением всегда так, оно то сыплется как из рога изобилия и тогда всё идёт как по маслу, то превращается в пшик. Ну, это как хочешь воды напиться, открываешь кран, а оттуда доносятся хрипы и шипение. Вот и у Фила также получилось, хотя он всё сделал правильно: мотивировал Бэйли на самоубийство, потребовал доставить ему доказательства его измены, выждал положенное время и с ощущением будущего триумфа отправился на доклад к Скиннеру. Только одного не учёл Боткинс: вмешательства третьих сил. Он даже не подумал, что кому-то ещё может быть известно о сговоре директора АГБ с вице-председателем.

В предвкушении будущих почестей и наград, Боткинс вышел из служебного лимузина. Мельком глянул на тёмный автобус, поправил фуражку, одёрнул китель. Взял с сиденья красную папку с документами, сунул под мышку и быстрым шагом направился к входу в резиденцию.

Когда он приблизился к крыльцу, широкие двери распахнулись, выпуская двадцать солдат в боевой экипировке. Боткинс сделал шаг в сторону, стал боком к входу. Тяжело топая, тёмные гиганты проходили мимо, один остановился, повернул голову. Полковник увидел в забрале собственное отражение: глаза усталые, на лице сильнее прорезались морщины, из-под фуражки выглядывает непокорный вихор. Фил поднёс руку, чтобы спрятать волосы под околыш и в это время услышал:

– Взять его!

Он повернулся на голос, увидел командира «Викингов» и тут же почувствовал, как ноги наливаются свинцом: вытянутая рука смотрела ему в грудь. Полковник попятился, но уже через мгновение железные парни схватили его, и он оказался на холодном асфальте.

Дальше всё произошло с молниеносной быстротой. Он ощутил рывок и легко взлетел в воздух. С головы упала фуражка, неровно покатилась, наскочила на низкий бордюр и легла тульей в траву.

– По какому праву? Что вы себе позволяете? – закричал Боткинс. Ему заломили руки за спину, согнули так, что, кроме дороги, своих ног и чужих ботинок, он больше ничего не видел и потащили.

Через какое-то время полковник услышал скрежет металла, увидел в асфальте часть радиальной полосы.

«Вытащили за ворота», – догадался он, затем услышал звук работающего двигателя, в нос ударил запах сгоревшей солярки. Спустя мгновение раздалось негромкое шипение и хлопок, полковник почувствовал, как взлетает в воздух. Носки остроносых ботинок застучали по ступенькам, потом краткий миг полёта, резиновый коврик прыгнул навстречу и узкие полоски больно впечатались в лицо. В глазах поплыли разноцветные круги. Перед тем как потерять сознание, полковник услышал топот ног, почувствовал сильное раскачивание, ощутил толчок и по нарастающей тряске понял – его повезли.

Боткинс не знал, сколько времени провёл в беспамятстве. Очнулся он уже на улице, запнулся и повис в железной хватке твёрдых рук. Впрочем, похитителям это не помешало, они и так его волокли как мешок с землёй.

Директор АБН не видел, куда его притащили. Определить примерное местонахождение помогла дорога. Вместо асфальта шипованные ботинки конвоиров топтали округлые булыжники. Фил знал только одно место, где в городе сохранилась старинная мостовая. Его привезли в федеральную тюрьму строгого режима, здесь ждали наказания приговорённые к смертной казни и отбывали срок те, кому высшую меру заменили на пожизненное.

Тяжёлая ладонь убралась с затылка, Фил почувствовал лёгкость, поднял голову, увидел уходящее к небу здание тюрьмы, высокие ворота из сверхпрочной стали. Темница располагалась в старинной крепости, стены из огромных блоков достигали в толщину трёх метров, а узкие бойницы окон пропускали в камеры минимум света.

Боткинс услышал рёв сирены, грохот, с каким толстенные ворота сдвинулись в стороны. Его втащили на территорию «Энглин Рок», и мир для него перестал существовать. Сердце сжала костлявая рука страха, холодный пот выступил на лбу, в животе предательски заурчало. Боль скрутила внутренности, словно кто-то связал кишки прочным узлом. Горячая волна подкатила к горлу, он сделал несколько глотательных движений, но не в силах бороться с мощным потоком изверг содержимое желудка на чужой ботинок.

Конвойные тащили Боткинса, не обращая внимания на конфуз. Они проволокли его через весь внутренний двор, мимо гулявших за толстыми решётками арестантов, за которыми следили с вышек десятки автоматчиков, держа под прицелом каждый метр тюремного двора.

Двери темницы отворились, в лицо пахнуло сыростью и спёртым воздухом. Наступил судьбоносный момент. Боткинс напрягся, перестал дышать. Если его поведут наверх – шансы ещё есть. Обычно в надземной части тюрьмы размещали тех, кому долго оставалось до приговора. Если потащат в подземелье, значит, всё уже решено и до смертельной инъекции в руку остались считанные часы.

Боткинса поволокли влево, к уходящей в сырую тьму спиральной лестнице. Полковник взвыл, задёргался, заверещал, но уже через миг обмяк на руках конвойных от сильного удара по затылку.

Бесчувственного полковника тащили по лестнице, ярус за ярусом опускаясь всё ниже. Толстые змеи электрических кабелей соединяли вместе тусклые лампы с плафонами из ржавой сетки. Сочившаяся из стен вода скапливалась на железных ступенях маленькими лужицами, в которых отражались огни светильников. Они вздрагивали при каждом громыхающем шаге и дрожали до тех пор, пока ступеньки не успокаивались.

Когда Боткинс пришёл в себя, долгий спуск почти завершился. В последний раз его ботинки гулко стукнулись о железо лестницы, острыми носками прочертили глубокие борозды в полу. От времени и сильной влажности верхний слой камня превратился в пыль.

Лязгнул замок, толстая дверь с ужасным скрипом провернулась на ржавых петлях. Полковника втолкнули в каменный мешок с маленькой лампочкой вверху, узкой лежанкой вдоль сырой стены, с прикрученным к полу трухлявым столом и табуреткой.

За спиной заключённого захлопнулась дверь, ключ два раза провернулся в замке, послышались удаляющиеся шаги. Вскоре они стихли, и в наступившей тишине раздался отчётливый звук падающих капель.

84

Седьмой галактический сектор. Планета Низебул.

 

Мистер Сэмюель Блэкмор не ожидал подобной удачи. Дела в «Десятом выстреле» шли из рук вон плохо, и он серьёзно подумывал о продаже магазина. Вот и сегодня за весь день заглянул один человек, приобрёл пять патронов для «вессона» и пузырёк оружейной смазки. В кассе кроме мятой двадцатки и горсти мелочи вторую неделю ничего не было.

Устав ждать покупателей, Блэкмор отправился в кладовую, проверить всё ли в порядке с товаром. Это уже вошло в традицию. Бывший военный обожал запах ружейного масла, мог часами смотреть на блеск патронов и строгие формы дремлющего до поры оружия.

В тот миг, когда он дотронулся до промасленного брезента, каким были укрыты ящики с короткоствольными пистолетами-пулемётами, в торговом зале раздался звон. Кто-то нетерпеливо бил по кнопке звонка.

Сэмюель Блэкмор зацепил большие пальцы за подтяжки, вышел из кладовой, в щель между плотными шторами заметил двух мужчин в замшевых куртках, джинсах и надвинутых на глаза бейсболках. Рядом с ними отирался юнец в тёмно-синей рубашке, плащевой курточке и коричневых брюках.

Уилкис снова ударил по кнопке звонка. Шторы распахнулись, и он увидел владельца магазина – высокого человека в тёмных штанах на подтяжках и красной рубахе в зелёную клетку. Короткие волосы окаймляли блестящую лысину, коричневая родинка с тремя жёсткими волосками пряталась под нижней губой, а твёрдый подбородок с ямочкой энергично выступал вперёд.

– Здравствуйте, мы бы хотели купить оружие, – сказал сержант, не вынимая руки из кармана.

Блэкмор подошёл к прилавку, нащупал прикреплённый к столешнице дробовик. В случае опасности он легко мог сорвать его с креплений, передёрнуть подвижное цевье и пустить заряд дроби в грудь любому засранцу.

– Что вас интересует? – спокойно спросил Блэкмор, наблюдая за посетителями. Мальчишка чуть сдвинулся в сторону и вертел головой, разглядывая выставленные в витринах ружья. Особенно его внимание привлёк двухметровый «винсент» с прикладом из орехового дерева.

Мистер Блэкмор улыбнулся кончиками губ. Дилетантов всегда притягивала эта игрушка. Наверное, она покоряла их размерами и величиной патронов. Двадцатисантиметровые, толщиной в два больших пальца, они с лёту пробивали лобовую пластину панцирного медведя – четырёхтонного животного с мощным черепом и длиннющими когтями на могучих лапах. Одним ударом медведь мог опрокинуть небольшой грузовичок. Если охотнику не удавалось завалить зверя с первого выстрела, он автоматически переходил в разряд жертвы.

Другое дело спутники мальца. Чутьё профессионала подсказало Блэкмору – это не простые покупатели. По тому, как они скользнули взглядом по витринам, он понял – эти на барахло не поведутся.

Сэмюель убрал руки с дробовика, положил на стекло прилавка. Теперь он не ждал опасности со стороны клиентов. Такие люди не будут мараться ради мятой двадцатки и пары плюющихся огнём безделиц. Им подавай настоящее оружие.

В подтверждение его мыслей сержант, а Блэкмор сразу определил звание гостя по манере держаться и вести разговор, спросил:

– У вас есть серьёзная продукция или вы торгуете только дамскими моделями?

Тим посмотрел на Уилкиса. Чего ему ещё надо? Неужели его не устраивают эти прекрасные пистолеты и автоматы? Вон их тут сколько, хватит на целую армию. Да с таким количеством оружия они всех бандитов в городе перестреляют.

– Приятно видеть разбирающегося человека, – Блэкмор сложил на груди мускулистые руки. – А у вас есть деньги? Нужный вам товар дорого стоит.

Уилкис посмотрел на Стива, тот вынул из кармана перетянутую банковской лентой пачку, положил на прилавок.

Блэкмор взял деньги в руку, порвал упаковку, провёл пальцем с торца. Проходимцы часто делали «куклу», нарезали простой бумаги, клали сверху и снизу несколько настоящих банкнот и перетягивали банковской лентой. Лохи постоянно попадались на эту уловку, но Сэмюель Блэкмор не входил в их число.

– Хорошо, – он бросил пачку на стекло витрины. – Что вас конкретно интересует? Есть роторные пулемёты «мичиган» – прекрасные машины, безотказные, дают двенадцать тысяч выстрелов в минуту и подстригают кусты лучше любого садовника. Есть барабанные пушки Вильсона – обладают поразительной кучностью стрельбы. Из восьми зарядов семь ложатся в яблочко и лишь последний выбивает девятку. Барабан отлетает сразу после выстрела, потому и результат хуже. В руке немного дёргается, – пояснил Блэкмор. Уилкис кивнул с видом знатока. – Есть две ракетных установки на четыре заряда каждая, ручной миномёт «флай», три комплекта мин к нему, лазерный дистрактор для ослепления оптических приборов, снайперская винтовка «верена», – Сэм наклонился ближе к покупателю: – Ограниченный выпуск, ствол приспособлен под стрельбу бронебойными патронами, а прицел позволяет видеть сквозь стены. Бонусный режим.

Сержант повернулся к Джонсону, словно спрашивая: «Что будем брать?». Тот пожал плечами.

– Мы возьмём всё, – объявил Уилкис.

Блэкмор схватил с прилавка пачку денег, сунул в карман и скрылся в подсобке.

В кладовой раздался какой-то грохот, похоже, продавец снимал ящики с оружием, добираясь до нелегального товара.

Сержант подошёл к двери с табличкой, на которой с одной стороны было написано «Закрыто», а с другой «Открыто». Сейчас табличка приглашала покупателей в магазин, но редкие прохожие проходили мимо, даже не обращая внимания на поочерёдно загоравшиеся в окне десять патронов. Уилкис выглянул наружу, сомнительно осмотрел припаркованный у входа автомобиль.

– Джонсон, в «Сириус» всё не войдёт, нужна ещё машина.

– Сэр, я видел за углом белый фургон. Наверно, принадлежит хозяину магазина.

– Ладно, вернётся, у него и спросим.

За шторами послышалось громкое пыхтение, шаркающие шаги, редкие удары. Сержант подумал: торговец навешал на себя всё оружие разом и теперь с трудом переставляет ноги, собирая углы.

Он не ошибся, мистер Блэкмор обвешался деревянными коробами на ремнях и напоминал носильщика со сдельной оплатой труда. Те тоже грузились по самое не хочу и едва не падали под тяжестью чемоданов.

При выходе в зал продавец зацепился коробом за штору, карниз слетел со стены, больно ударил по голове и грохнулся на пол.

– Ай, чтоб тебя! – Сэм отодвинул карниз под прилавок, туда же запихал шторы. Потом сгрузил короба, снял с шеи две металлических коробки с патронами для «мичиганов» и пять заряженных барабанов от пушки Вильсона. – Сейчас схожу за ракетными установками и миномётом, позже принесу дистрактор и винтовку. К ней патронов всего сто пятьдесят штук. Хватит?

– Больше всё равно нет, зачем спрашивать? – усмехнулся Уилкис.

– Тоже верно, – кивнул торговец, утёр выступивший на лысине пот и скрылся в подсобке.

Пока он ходил, сержант с Джонсоном открыли короба, извлекли на свет пулемёты и пушки Вильсона. Оружие поблёскивало смазкой и выглядело ухоженным, затворы ходили чётко, барабаны легко прокручивались.

Снова появился Блэкмор. В этот раз на нём висели два длинных прямоугольника с четырьмя отверстиями, из которых выглядывали красные наконечники ракет. В руках он держал длинную тубу миномёта. Складные ноги прижаты к стволу, опорная пята в походном положении. Стоит сдвинуть её вниз, развести опоры – и «флай» готов к стрельбе. Знай только мины закладывай.

– Хорошая штука, – Сэм положил миномёт на прилавок. – Дальность боя полкилометра, мины осколочные, при взрыве осколки разлетаются на тридцать метров. Края осколков зазубренные, просто так не достанешь. Кто от взрыва не погиб, умрёт от потери крови. Испытано на аркаимцах. Как-то произошёл со мной случай…

– Простите, мистер… – прервал его Уилкис.

– Блэкмор. Сэмюель Блэкмор. Уорент-офицер пятого мотострелкового батальона двести седьмой дивизии тринадцатой армии Девятого сектора. Продавец резко кивнул и, как показалось сержанту, прищёлкнул каблуками.

– Мы очень спешим, мистер Блэкмор, давайте вы расскажете нам о себе в другой раз.

Блэкмор поджал губы, поморгал, а потом расплылся в широкой улыбке:

– Чего не сделаешь ради хороших клиентов. Я за дистрактором и винтовкой. Он по-военному повернулся и повторно исчез на складе.

Сержант осмотрел миномёт, затем нажал кнопки включения ракетных установок. В боковых дисплеях зажглась зелёным цифра «4», с лёгким жужжанием выдвинулись экраны наведения.

Уилкис закинул один из рокетбоксов на плечо, направил на улицу, посмотрел в экран. Стоило прохожему или автомобилю появиться в поле зрения прицела, как два светлых круга сужались до размеров объекта и двигались вместе с ним. Через три секунды круги вспыхивали зелёным, что означало: можно запускать ракету.

Джон деактивировал установки незадолго до появления торговца. Тот притащил длинный короб шириной сантиметров двадцать, три картонных коробки с пятнами масла и небольшой ящик с полусферой из дымчатого полистекла.

– Уф! Загоняли меня. Каждый бы день так, а то уже почти месяц нет покупателей. Те, кто приходит за патронами, не в счёт. Покупают поштучно, как сигареты, – пожаловался Блэкмор.

Пока клиенты осматривали дистрактор и примерялись к «верене», продавец спросил:

– Намечается большая охота?

– Угу, – кивнул Уилкис, – на крупного зверя. Он передёрнул затвор винтовки, прижал приклад к плечу. Посмотрел в прицел, покрутил колесо настройки. Блэкмор не обманул, один из режимов позволял видеть сквозь стены. Правда, люди выглядели как на рентгеновских снимках, но для выстрела и так сойдёт.

– Скажите, а это ваш фургон за углом? Сержант положил винтовку на прилавок, одну за другой открыл коробки с патронами. Все сто пятьдесят штук были на месте и маслянисто поблёскивали донышками с красными кружочками капсюлей.

– Мой, а вы хотите купить? – оживился Сэм. Сегодня деньги так и плыли к нему в руки. К чему бы это?

– Да. Три тысячи хватит?

Блэкмор чуть не подпрыгнул на месте. Эта развалюха стоит максимум тысячу, а её покупают в три раза дороже.

«Ну точно сегодня открою бутылку шампанского, такую удачу надо отметить».

Он выложил ключи на стол:

– Забирайте. Бак почти полный, вчера заправил, документы под козырьком.

Уилкис взял ключи, бросил Тиму.

– Подгони фургон к входу.

Парнишка выскочил за дверь. Скоро на улице громко зарычал мотор. В окно магазина сержант увидел, как фургон выехал из-за угла, развернулся на пятачке перед входом и встал боком.

Тим выпрыгнул из кабины, подбежал к боковой двери, откатил в сторону. Спустя несколько секунд вернулся в магазин и вместе с Джонсоном понёс коробки с оружием и патронами.

– Сколько с нас вместе с машиной? – повернулся к продавцу Уилкис.

– Шестнадцать семьсот, – без запинки ответил Блэкмор и почесал кончик носа.

«Тысяч на пять обманул», – подумал сержант, но вынул из кармана пачку денег, сорвал банковскую ленту и отсчитал недостающую сумму.

Сэм посмотрел, как покупатель считает деньги, перегнулся через прилавок и зашептал:

– В двух кварталах отсюда хозяйственный магазин, там торгуют железом и сварочным оборудованием. Купите конвертер, уголок, сварите рамы и поставьте на них «мичиганы» с пушками Вильсона. У меня есть два комплекта дистанционного управления. Один поставьте в машину, к другому подключите оружие. Стопроцентный вариант. Пока машина атакует с фронта, вы с ракетными установками заходите с флангов и заканчиваете разгром противника.

– Так мы вроде как на охоту собрались на этого, как его…

– Панцирного медведя, – подсказал Тим, таща к выходу короб с «вереной».

– Во-во, в лес на медведя пойдём.

– Ну так, а я о чём?! – взмахнул руками Блэкмор. – Фургон перегородит выход из берлоги, а вы медведя ракетами нашпигуете. Нести контроллеры?

– Сколько?

– Пятьсот за штуку.

Уилкис бросил всю пачку на стол:

– Сдачи не надо, мистер Блэкмор, это вам за совет и молчание, чтобы медведь раньше времени не услышал.

Продавец сгрёб деньги, ловко спрятал в карман, потом провёл по губам, будто застегнул «молнию» и снова скрылся в подсобке.

К тому времени как он вынес коробки, где лежали джойстики с выдвижным экраном и рычажками, камеры с инфракрасной подсветкой, комплекты приводных устройств и приборы беспроводной связи, помощники Уилкиса уже загрузили фургон. От прежней горы оружия в магазине осталось лишь несколько пятен смазки на полу и стекле витрины.

Сержант быстро проверил комплектацию контроллеров, сложил коробки друг на друга и вышел на улицу. Обе машины стояли с работающими двигателями и включёнными габаритами. Уилкис сел за руль фургона, передал дистанционные устройства Тиму, подождал, когда Стивен выедет на дорогу и следом за ним отправился в заброшенный пригород.

85

Первый галактический сектор. Планета Атлантис.

 

Пока Хадсон решал судьбы некогда всемогущих Боткинса и Бэйли, правая рука вице-председателя Йоган Шнитке приближался к госпиталю.

Его чёрный, поблёскивающий лаком лимузин степенно катился по улицам города, любуясь собственным отражением в окнах домов. Столько гордости, столько аристократизма было в этом произведении автомобильного искусства. Никакого намёка на дешёвые материалы. Только всё самое лучшее, самое дорогое, самое красивое. Полная противоположность суетившейся вокруг машинной мелюзге.

Сам Генрих сейчас мчался в комфортном купе магнитоплана со скоростью пятьсот километров в час. К прибытию поезда Йоган планировал забрать из госпиталя Элтона и Карлоса и вместе с ними встретить начальника на перроне.

Лимузин важно подъехал к перекрёстку. Моргая оранжевым указателем поворота, пропустил встречную «Берту», казавшуюся по сравнению с ним уродиной, и повернул налево. Ещё с километр он катился мимо жёлтых домов с зелёными крышами, выстроившихся вдоль дороги фонарных столбов, каких-то ларьков с длинными хвостами очередей, изуродованных неумелой обрезкой деревьев.

Облепленная маленькими листочками поросль тянулась к ниткам проводов тонкими вицами. Молодые ветки не прикрывали изувеченные стволы, а потому деревья напоминали парад инвалидов.

«Руки оборвать за такое», – подумал Йоган, сворачивая в узкий проезд.

Лимузин прокатился ещё сотню метров и въехал на территорию госпиталя. Заранее предупреждённый главврач уже стоял у входа.

Когда представительский автомобиль затормозил перед гранитом крыльца, доктор сбежал по ступеням, обогнул сверкающий хромом бампер и распахнул водительскую дверцу. Йоган всегда ездил один. Он просто обожал водить машины, тем более такие, как этот прекрасный «Малинетти».

– Добрый день, сэр. У нас уже всё готово. Мистер Санита и мистер Голдмахер скоро появятся. Остались небольшие формальности.

Шнитке вышел из машины. Левое колено опять заболело, сказывалась давняя травма. Посидишь в одном положении – и оно начинает ныть. Чтобы унять боль, нужно несколько раз присесть или просто немного походить.

– А ты чего такой серый, где твоя борода и усы? – спросил Йоган, едва ноющая боль отпустила.

Доктор зашевелил губами, сцепил руки внизу живота, как-то странно улыбнулся.

– Я, это, спортом решил заняться, а под растительностью лицо чешется, когда вспотеешь. Вот я и сбрил.

– Понятно. А серый-то почему?

– Так я и говорю: спортом решил заняться. Тяжело с непривычки.

Йоган похлопал доктора по спине:

– Ну, дерзай, только смотри не переусердствуй. Нам хорошие доктора во как нужны, – он провёл ногтем большого пальца по горлу.

В этот момент двери центрального входа распахнулись и на крыльцо высыпали довольные жизнью Голдмахер и Санита. Лечение в госпитале пошло им на пользу, потому как выглядели они отдохнувшими, бодрыми и полными сил.

– Здравствуйте, герр Шнитке! – осклабился Элтон, окидывая Йогана насмешливым взглядом. – Мистер Йодли сказал, чтобы мы вас во всём слушались и выполняли любые приказы.

– Здрасьте! – пробасил Карлос. – Мы готовы. Куда садиться?

– Назад, куда же ещё? – сухо сказал Йоган. – Где сумки?

– А у нас всё на себе. – Элтон открыл заднюю дверь и чуть ли не запрыгнул в салон. Лимузин качнулся. Йоган поморщился, но промолчал. – Карлос, тебя долго ждать? Не видишь, герр Шнитке торопится? – высунулся из машины Голдмахер.

– Сейчас, – крикнул громила и повернулся к доктору:

– Значит, делаешь по три подхода каждый день и не вздумай отлынивать, если не хочешь ходить со вставной челюстью. – Главный врач посерел ещё сильнее, мелко затряс головой. Санита хлопнул его по плечу, показал двумя пальцами на свои глаза, потом на глаза доктора: – И помни – я слежу за тобой.

Он с улыбкой забрался в салон, развалился на кожаном диване, посмотрел на врача и скорчил злобную гримасу. Доктор икнул и отшатнулся, чем вызвал довольное ржание амбала.

Одновременно хлопнули обе двери: водительская и пассажира. Йоган повернул ключ, негромко прожужжал стартёр, почти бесшумно зашелестел двигатель. Лимузин плавно тронулся с места. Карлос помахал лапищей, показал крепкие зубы. Доктор поднял руку, пошевелил пальцами и стоял так, пока автомобиль не свернул на улицу.

86

Йоган оказался на привокзальной площади за семь минут до прибытия магнитоплана. Этого времени с лихвой хватило, чтобы опустить гривенник в раструб монетоприёмника, проехать под взлетевшим к небу шлагбаумом и остановиться напротив «зелёного коридора». Так назывался вход на вокзал для статусных пассажиров: высокопоставленных дипломатов, генералитета, элиты бизнеса и всех, кто мог себе позволить билет в индивидуальный вагон. В среднем стоимость километра для таких путешественников начиналась с тысячи лардо, куда там первому классу с их сотней за километр и тем более третьему с его тридцаткой за всю дорогу.

Едва Йоган появился в элитной зоне, к нему подошла красивая девушка в чёрных туфлях на шпильке, голубой блузке с вырезом на объёмной груди, тёмно-синей обтягивающей юбке и такого же цвета пилотке на светлых волосах. Посетителей в ВИП-зале было немного, и девушка явно скучала без работы.

– Добрый день, сэр, компания «Рэйл Трэвел» рада приветствовать вас. Вы отправляетесь в путешествие, решили приобрести билет или кого-то встречаете? – она чуть склонила голову набок и мило улыбнулась ярко накрашенными губами.

– Встречаю, – коротко бросил Йоган, не обращая внимания на красотку.

– Тогда могу предложить на выбор виски, диетическую колу, энергетики, «таблетки хорошего дня», орешки вуку-вуку, шоколад, чипсы.

Девушка щёлкнула пальцами над головой. Диск со стеклянным колпаком с лёгким гудением подлетел откуда-то сбоку. Одна половина полусферы спряталась под другую, протяни руку – и дотронешься до запотевших бутылок, жестяных банок, цветных упаковок со съедобной мелочью.

Йоган нетерпеливо отмахнулся, летающий официант захлопнул сферу и взмыл к потолку, помаргивая красным огоньком на антенне.

Сотрудница «Рэйл Трэвел» сложила руки перед собой, согнула одну ногу в колене, слегка изогнулась.

– У нас есть комнаты расслабляющего массажа. Прекрасные девушки помогут вам сбросить груз проблем…

– И приобрести новые, – пробормотал Йоган. – Спасибо, не надо, – громко сказал он. – Когда прибывает магнитоплан из Вирджин-сити?

В это время под стеклянной крышей, на которой в изобилии сидели воркующие сизари, мелодично пропели громкоговорители:

– Рейс триста семь «Вирджин-сити – Атлантик-Хиллз» прибывает к первому пути. Повторяю: рейс триста семь прибывает к первому пути. Проход к перрону через первый этаж вокзала. Магнитоплан с первого пути будет следовать в депо.

Йоган повернулся спиной к девушке, направился к выходу на перрон. Сквозь широкие окна увидел, как с запада подкатил магнитоплан, протянул бело-синий состав до таблички «Остановка первого вагона» и остановился. Двери с прямоугольными окнами распахнулись, на перрон высыпали пассажиры. Чуть меньше десятка из первых пяти вагонов и почти двести человек из трёх последних.

В самом первом вагоне ехал Генрих. Один. Вагон-люкс предназначался для высших лиц государства и тех, кто не поскупится выложить миллион за проезд. Дороговато, зато в этом вагоне было всё: начиная от сауны с бассейном, заканчивая небольшим рестораном.

Генрих вошёл в распахнувшиеся двери и тут же увидел Йогана. Тот стоял чуть в стороне в таком же синем с отливом костюме как у него и широко улыбался.

– Ну, здравствуй, рад тебя видеть. Как доехал, всё хорошо? – Шнитке по-дружески обнял Генриха, похлопал по спине. – Пойдём, устал с дороги? Ничего, домой приедем, отдохнешь как следует.

Невзирая на протесты президента компании, вице-председателя и компаньона в одном лице, Йоган забрал у него дипломат и направился к выходу.

Обернувшись в дверях, Шнитке сказал:

– Ты прости, но в салоне сейчас Элтон с Карлосом, я хотел их вчера забрать из госпиталя, да не успел. Дел столько навалилось, ты не поверишь.

– Ерунда, – улыбнулся Генрих. – Я с тобой в кабине посижу. Нам о многом надо поговорить, там и начнём, не будем время терять.

– Вот и хорошо, – обрадовался Йоган. – Ну что – пошли?

– Пошли.

Вице-председатель с помощником покинули вокзал. Генрих сел в лимузин сразу, а Шнитке сначала положил дипломат в багажник, а уже потом уселся за руль.

Лимузин развернулся широким полукругом, проехал вдоль ряда дорогих машин и остановился перед заграждением. Гривенник снова скользнул в сетчатый конус автомата, шлагбаум с прежней проворностью взмыл вверх. Поблёскивая лаковыми боками, «Малинетти» покинул пределы элитной парковки и, медленно набирая скорость, покатился по городу.

Генрих говорил всю дорогу, рассказывал о произошедших в командировке событиях, о визите на Лайту – планету, где сила тяжести настолько мала, что каждый шаг превращается в гигантский прыжок. Чуть сильнее оттолкнёшься – и паришь по воздуху как птица.

Во избежание подобного губернатор Лайты подарил Генриху специально изготовленную обувь. В подошвы ботинок добавили столько свинца, что на Атлантисе они не оторвались бы от земли, а там ничего, только ноги слегка пружинили, потому как с количеством утяжелителя немного ошиблись. Грамм бы на двести больше в каждый ботинок и нормально.

Хорошо визит был короткий – тридцать часов среднефедерального времени. Всего одна ночь в гостинице. Там-то в ботинках не походишь, а жаль. Генрих со смехом рассказал, как утром собрался в туалет, шагнул и сразу в стенку впечатался. Не рассчитал спросонья.

– А если б я там неделю прожил? Представляешь, сколько бы шишек набил?

– Да, впечатлений на всю жизнь, – Йоган посмотрел в боковое зеркало, перестроился из ряда в ряд и на перекрёстке Бостон и Ривер стрит свернул направо.

– Куда мы? В старый особняк?– Генрих повернулся к окну. За стеклом медленно двигались дома с декоративными колоннами по фасаду и портиками над крыльцом, степенно прогуливались красиво одетые люди. Породистые собаки с аристократическим достоинством гуляли на длинных поводках, не обращая внимания на случайных кошек. Даже птицы и те, казалось, имели долю снобизма. Сидя на деревьях, они свысока посматривали на катившиеся мимо автомобили.

– Да, захвачу кое-какие бумаги. Пока ты мотался по космосу, я прожил в особняке несколько дней. В моём прежнем кабинете работается намного лучше, чем в этих суперсовременных апартаментах Дома Правительства.

– Постой, а как же Олдингтон? Ведь я его рассчитал. Как ты там жил без него?

– Нормально. Я почти всё время работал, а ужинать ездил в «Континенталь».

Йоган свернул к ажурным воротам из металла. Они распахнулись сами, стоило автомобилю оказаться в поле зрения специального датчика.

Лимузин въехал на территорию особняка, прошуршал колёсами по дорожке и остановился возле крыльца. Шнитке заглушил двигатель, повернулся к Йодли.

– Пойдём, я покажу тебе кое-что. Ты должен увидеть это первым, – он опустил перегородку:

– Идёмте со мной, понадобится ваша помощь.

Элтон хмыкнул и посмотрел на Генриха. Тот кивнул и первым вышел из машины.

87

Все четверо поднялись на крыльцо. Йоган извлёк из кармана бронзовый ключ, три раза провернул его в замке и потянул на себя тяжёлую дверь. Коротко звякнул колокольчик. Генрих вошёл первым, глубоко вдохнул так полюбившийся ему запах. В особняке пахло слабо уловимым дыханием времени. Здесь всё пропиталось вечностью, от столового серебра на кухне до портретов далёких предков бывшего хозяина дома.

Этот особняк напоминал ему далёкое детство, родительский дом, где он провёл столько счастливых лет и… брата-близнеца, погибшего при набеге торговцев живым товаром на родину Генриха.

Сам Йодли тогда чудом избежал смерти. В тот день они с Карлом играли в прятки. Генриху выпало прятаться, и он убежал в подвал, где знал несколько тайных мест, откуда прекрасно просматривался внутренний двор.

Генрих подбежал к слуховому окну в тот момент, когда высокие ворота из толстых досок с грохотом рухнули на землю и в облаке серой пыли в имение ворвались железные великаны. Первыми выстрелами они положили охрану. Прячась в укрытии, Генрих видел, как падали стражники в кожаных доспехах с нашитыми поверх стальными пластинами. Вместо привычных стрел и арбалетных болтов нападавшие метали из странных ружей голубые шары. Те с треском пролетали по воздуху и, врезавшись в тело, дерево или камень оставляли огромные дыры с оплавленными краями.

Воздух наполнился запахом палёного мяса и гари. Красное зарево поднялось над деревянными постройками имения. Лошади рвались с привязи. Одним удалось спастись и они с испуганным ржанием носились по двору, остальные заживо горели в охваченной пламенем конюшне.

Железные великаны хватали женщин за волосы, тащили к стальной повозке. Тех, кто сопротивлялся, убивали на месте, другим подносили к боку какую-то палку. Раздавался сухой треск, короткая молния вонзалась в тело, и пленница без чувств валилась на землю. Потом несчастным вязали руки, заклеивали рты и как дрова забрасывали в колесницу.

Обезумевший от страха Генрих молча наблюдал за тем, как убили его мать, гордую женщину, посмевшую дать отпор захватчикам. Она бросилась с вилами наперевес на одного из великанов и упала с дымящейся дырой в груди. Видел он и гибель отца – седовласого барона фон Йодли, крупнейшего землевладельца во всём западном Аррасе. Площадь принадлежавших ему земель равнялась совокупной площади трёх королевств Восточного Тимора – материка за Бенгойским морем. Сам высокородный герцог Арраса сир Гилберт IV Заносчивый позволял Манфреду фон Йодли не снимать шляпу в его присутствии. Потому как кроме него столько денег в казну герцогства больше никто не приносил.

А ещё Генрих видел гибель брата. Вернее, слышал. Смотреть, как убивают Карла, было выше его сил. Когда один из налётчиков поднял оружие, Генрих закрыл глаза, сполз на пол по стенке и, кусая ладонь, глотал душившие его слёзы. В уши ворвался треск вылетевшего заряда, короткий вскрик повис в воздухе и звенящим стеклом обрушился на голову.

Весь день Генрих просидел в подвале, боясь выбраться наружу. Ему везде мерещились призраки погибших. Пересилив страх, он выбрался из укрытия, запасся кое-какой провизией в амбаре, пересёк разгромленный двор и бросился прочь от разграбленного имения.

Здесь ему делать нечего, отец находился в состоянии необъявленной войны с жестоким соседом Эриком фон Нейманом. Тот наверняка уже собрал армию и выдвинулся на захват обширных земель Йодли, как только получил известие о нападении.

Генрих не сомневался насчёт собственной судьбы. Нейман не оставит его в покое. Живой наследник – помеха на пути к землям барона. Герцог не отдаст ему поместье, если узнает об оставшихся в живых потомках Манфреда фон Йодли.

Генрих не знал, что Эрик фон Нейман разделил печальную судьбу его родителей. Торговцы живым товаром разграбили и сожгли не только поместье Йодли, они прошлись по всему западному Аррасу, собирая богатый урожай молодых рабов и наложниц.

Ещё в подвале Генрих подслушал разговор двух налётчиков. Они говорили на понятном языке, только с каким-то акцентом, часто употребляя незнакомые слова. Главное, он уловил суть: небесная колесница пришельцев стоит возле Ригийского леса и будет там ещё два дня.

Когда Генрих немного отошёл от пережитого ужаса, в голове забрезжил план: сбежать вместе с налётчиками. Ему не впервой путешествовать «зайцем». Как-то раз он два месяца провёл на галере отца и ни разу не попался на глаза матросам, что мешает ему сейчас выкинуть подобный трюк?

После стольких кошмаров судьба повернулась к нему лицом. В трёх километрах от разрушенного дома он встретил сбежавшего коня – верного Тристана, на котором часто ездил на охоту.

Далеко за полночь Йодли добрался до Ригийского леса и сразу нашёл гигантскую колесницу. В километре отсюда столбы яркого света били в звёздное небо и в стороны, пронзая тьму длинными клинками.

Он отпустил коня, стук копыт мог привлечь чужое внимание. Скользя по пояс в густой траве, осторожно подкрался к летающей крепости. Несмотря на ночь, на площадке перед опущенным трапом царил белый день. Стальные великаны в два раза больше тех, что ворвались в имение, топали между штабелями каких-то ящиков, брали их в крепкие руки и скрывались в тёмном провале трюма. В поле громко тарахтели железные повозки, похожие на коробки с торчащими из них длинными трубами.

На глазах Генриха пять из таких повозок внезапно остановились, повернули угловатые надстройки, подняли трубы и выпустили из них светящиеся шары. Те с рёвом умчались в северном направлении, через несколько секунд на горизонте загрохотали разрывы. Генриху показалось, будто в одной из вспышек промелькнули кувыркающиеся фигурки людей и лошадей.

А потом из летающей колесницы высыпали люди в серо-зелёных мундирах, высоких ботинках, с металлическими горшками на головах. В руках каждый держал чудные палки с коротким бруском спереди и маленькой рукояткой сзади, так не похожие на ружья железных великанов, неподвижно стоявших неподалёку.

Один из людей повесил палку на плечо, подбежал к великану и… через секунду исчез внутри спящего гиганта. Несколько мгновений ничего не происходило, затем великан ожил, два ярких луча вырвались из груди, упали широкими пятнами на землю. Железный монстр взял висевшее до этого ружьё наизготовку и с лёгким жужжанием направился в поле.

Земля содрогалась под его ногами, Генрих ощущал её дрожь, впитывал вибрацию телом и продолжал наблюдать. Остальные пришельцы тоже забрались внутрь шагающих машин и двинулись прочь от летающей крепости.

Наверняка и в тех, что носили ящики, сидели люди, да и в стальных коробках тоже. Все они на поверку оказались просто машинами, которыми управляли такие же люди, как и он сам.

Желание улететь с захватчиками усилилось, как много он мог узнать, оказавшись в новом мире. Вряд ли там все такие, как эти налётчики. В Аррасе тоже хватает мерзавцев, насильников и душегубов, но ведь по ним нельзя судить обо всех жителях герцогства.

Генрих сумел незамеченным забраться внутрь колесницы. Когда из похода вернулся очередной отряд, все устремились к повозкам посмотреть на богатый урожай пленников. В этот момент, прячась за штабелями, Йодли подбежал к трапу, вскарабкался на него и нырнул в пахнущий механической мастерской проход.

Длинный тоннель со светящимися полосами на потолке и стенах уходил вниз, где разветвлялся на несколько круглых коридоров. Вдоль стен тянулись какие-то трубы, металлические тяги, торчали вентили. Струи пара с шипением вырывались из наростов на железных магистралях, Генрих проскочил под одной из них и с удивлением отметил, что пар не горячий.

После блужданий по коридору беглец забрался в какую-то каморку под лестницей на верхний ярус, наскоро перекусил и заснул. Проснулся он от нарастающего грохота и ощущения тяжести во всём теле, будто спустился на дно глубокого моря, и вся толща воды давит на него со всех сторон. Стенки каморки тряслись, производя непрерывный шум, ужасно болели уши, голова грозила лопнуть в любой момент, но, к счастью, скоро всё прекратилось.

На смену тяжести пришла лёгкость. Генрих на миг ощутил себя легче воздуха, оторвался от пола и взлетел, но чувство полёта продлилось недолго. Нормальный вес вернулся через мгновение, грохот затих, и только лёгкая вибрация стенок говорила о работавших где-то машинах.

А потом был долгий перелёт, посадки в космических портах каких-то планет. Генрих несколько раз пытался сбежать с корабля. С третьей попытки ему это удалось, он устроился юнгой на торговый барк и несколько лет бороздил просторы галактики.

Он многому научился во время этих путешествий, узнал о тысячах обитаемых миров, многие из которых входили в так называемую Федерацию. Оказалось, Тантар сильно отстал в развитии. В то время как тантариане пользовались луками, копьями и арбалетами, люди с других планет давно освоили космос. Теперь Генрих знал: железные великаны – это боевые роботы и научился пользоваться многими из них. Стальные повозки на самом деле оказались танками и бронетранспортёрами, а небесная колесница налётчиков – обыкновенным космическим кораблём.

Живой от природы ум и врождённая тяга к знаниям помогли ему построить карьеру космического торговца. Через год он стал помощником капитана, а ещё через два совладельцем компании «Персиваль и сыновья». Мотаясь по галактике, торгуя всяким барахлом, Генрих сколотил небольшое состояние и на вырученные деньги основал компанию по доставке медикаментов. В различных уголках необъятного космоса постоянно вспыхивали конфликты, и такой товар, как лекарства, всегда был в цене.

После многих лет неустанного труда маленькая компания переросла в корпорацию «Фарм Гэлакси», а её основатель снова взял себе полное имя – Генрих Клаус фон Йодли.

88

Генрих окунулся в прошлое, пока поднимался за Йоганом по широкой лестнице, шёл по коридору вдоль запертых комнат. Двери из морёного дерева скрывали от глаз старинную мебель, витые подсвечники, хрустальные люстры, обои из натуральной ткани, бесценные гобелены и картины прославленных художников. Прежний хозяин обладал редким вкусом и чутьём на истинные произведения искусства. Его стараниями особняк превратился в музей и, если бы не обстоятельства, Генриху вряд ли удалось когда-нибудь купить этот дом.

В течение нескольких лет он заваливал Редрикера письмами с просьбой продать особняк, но старик не сдавался. Только внезапная смерть дочери на одном из окраинных миров и отсутствие денег на билет в один конец вынудили потомка древнего рода уступить настойчивым просьбам. Взамен Генрих не только отвалил старику баснословную сумму, но и обеспечил комфортабельный перелёт на одном из лучших круизных лайнеров Федерации.

Йоган Шнитке дошёл до конца коридора, остановился перед дверью, отпер и первым шагнул в кабинет. Генрих вошёл следом, а Элтон и Карлос остались за порогом. Йоган велел им ждать здесь, на что Карлос как обычно похлопал глазами, а Элтон скорчил недовольную гримасу. Не будь с ними босса Голдмахер давно бы навешал этому Шнитке, но Генрих души не чаял в помощнике, и Элтону пришлось подчиниться.

– Ну, и что ты хотел показать? – спросил Генрих, когда за ним захлопнулась дверь.

– Подойди ближе, – махнул рукой Йоган.

Генрих сделал несколько шагов, остановился напротив широкого стола на коротких ножках, встал спиной к шкафу, доверху заполненному книгами в старинных переплётах.

– Ты помнишь Тантар, Генрих? Наше имение в Аррасе, строгого отца и добрую мать?

Йодли смотрел на Шнитке широко раскрывшимися глазами. Откуда тот узнал о его прошлом и почему он говорит «наше имение»?

Генрих так и спросил, но вместо ответа Йоган выхватил пистолет.

– Значит, помнишь. А день, когда почти все погибли, накрепко врезался в твою память? Не забыл Карла Густава фон Йодли – близнеца и товарища во всех твоих начинаниях?

– Ты знаешь о нём? Он жив? С ним всё в порядке?! – воскликнул Генрих, делая шаг вперёд.

– Стой на месте или я выстрелю, – Йоган навёл пистолет в лоб Генриху. Тот остановился, будто наткнулся на прозрачную стену. – Вернись назад. Ну!

Йодли отступил на шаг, посмотрел в холодные глаза Шнитке. Пистолет в его руке не дрожал. Чёрный зрачок дула застыл в предвкушении выстрела и уверенно глядел прямо между бровей Генриха.

– Хочешь знать правду о брате?

Генрих кивнул, чувствуя нарастающую дрожь и пробудившиеся мурашки. Он не боялся, ну если только чуть-чуть, всё-таки неприятно чувствовать себя на мушке. Просто так его организм реагировал на любые изменения, неважно какие они: хорошие или плохие. Первый поцелуй – дрожь внутри тела и мурашки. Гибель родных – опять они же. Пистолет направлен в лоб – ну как тут без них обойдётся.

– Карл жив! – раздался как гром среди ясного неба голос Шнитке.

Йодли опешил, глаза округлились, лицо вытянулось, а рот приоткрылся.

– Но как такое может быть? Я сам… слышал, как его убили.

– А ты тело нашёл? Ты видел останки? Как ты мог меня бросить, Генрих?

– Так ты… – Йодли медленно поднял руку, да так и застыл с выставленным указательным пальцем. – Ты… мой брат? Ты Карл Густав фон Йодли?

– Да.

– Но как? Почему? Твоё лицо… Ты совсем не похож на него.

– Лицо?! – Йоган схватился за подбородок, сильно рванул. Кожа натянулась, ещё рывок – и она лопнула. Шнитке потянул и уже через несколько секунд стоял с маской в руках. – Что теперь ты скажешь о моём лице? Он бросил фальшивую кожу к ногам Генриха.

Йодли смотрел и не верил глазам. Перед ним стоял его двойник, точная копия, как будто он смотрелся в зеркало. Это на самом деле его брат-близнец или?.. Пластические хирурги творят и не такие чудеса, а ну как это розыгрыш или подстава?

Генрих использовал последний шанс узнать правду:

– А как же твоя родинка в форме девичьей головы?

На левой руке Карл носил небольшое родимое пятно, по которому и различали близнецов. Когда слуги заставали одного из мальчишек за какой-нибудь шалостью, первым делом закатывали рукав, чтобы знать, на кого жаловаться барону и баронессе.

– Ты о ней? – Карл перебросил пистолет из руки в руку, сильно дёрнул рукав пиджака. Нитки лопнули с громким треском, он рванул ещё раз – рукав повис наполовину оторванный. Ещё рывок – и он оторвался совсем. – Ты об этой родинке? – спросил Карл Густав фон Йодли и порвал рукав рубашки.

Генрих посмотрел на левое плечо брата. Коричневое пятнышко находилось там, где ему положено быть.

– Карл, как я рад, что ты жив! – воскликнул он, порываясь сделать шаг.

– Стоять! Или я спущу курок, – Карл вернул пистолет в правую руку. – Надо было идти ко мне на корабле, а не сейчас. Я звал тебя, Генрих, кричал, а ты ни разу не повернулся.

– Так это ты?! А я думал, мне показалось, ведь я никого не чаял увидеть из родных. На моих глазах убили папу и маму, а когда работорговец навёл на тебя оружие, я не смог на это смотреть и сполз на пол. Мне хватило звука выстрела и твоего крика.

– Я кричал от страха. Знаешь, каково это видеть, как сгусток раскалённой плазмы летит на тебя? – Генрих помотал головой. – А я знаю. Тот урод хотел меня напугать, и у него это хорошо получилось. Я упал на землю без сознания, а очнулся уже в трюме в железной клетке. Я видел все твои попытки сбежать с корабля, и каждый раз звал тебя, а ты мне так и не помог. Меня продали на рудники Кантории, семь долгих лет я гнил на этой поганой планете заживо, пока туда не привезли группу каторжников. С ними мне удалось сбежать. Я давно решил тебе отомстить, ещё на корабле, когда ты бросил меня, потом судьба подарила мне шанс, и я им воспользовался. Я навёл о тебе справки, узнал, чем ты занимаешься, где живёшь, что стало для тебя смыслом жизни. Тогда и появился в твоём окружении Йоган – верный друг и помощник, с которым тебе было хорошо как с родным братом. Не правда ли забавная история?

Генрих становился бледнее с каждым словом Карла. Кровь отлила от лица, стала густой как мёд, и сердце с трудом прокачивало её по сосудам. Возможно, всё было не так, и кровь осталась такой, как прежде, но внутренние ощущения говорили сами за себя. В ногах нарастала слабость, очень хотелось сесть, но решиться на это означало получить пулю. Умереть, не дожив до сорока – к этому Генрих не был готов. Он планировал жить до ста двадцати, а если повезёт, то и до ста пятидесяти лет, но, похоже, его планам не суждено сбыться.

– Что ты хочешь сделать со мной? – спросил он, стараясь унять дрожь в голосе. – Убить прямо сейчас?

– Ну нет, это слишком просто, – усмехнулся Карл. – Если ты испытаешь перед смертью хоть тысячную долю моих страданий, я посчитаю себя отомщённым. Для начала у тебя на глазах я стану тобой. Ты увидишь, как все примут меня за тебя, будут ко мне обращаться, как к тебе, а ты станешь для них пустое место. Только надо избавиться от улик.

С этими словами Карл поднёс пистолет к родинке и спустил курок. В кабинете прогремел выстрел, пуля чиркнула по руке и врезалась в деревянную панель обшивки. Карл бросил оружие к ногам Генриха, упал на колени с криком:

– Помогите!

Дверь с треском сорвалась с петель, в кабинет ввалились Элтон и Карлос, застыли на пороге, глядя на двух одинаковых боссов.

– Хватайте его! – закричал Карл. – Это Шнитке, он хотел меня убить!

Генрих выставил перед собой руки, попятился назад. В тот же миг Элтон бросился на него, мощным прыжком сбил с ног, коленом придавил к полу. Чуть позже подбежал Карлос. Вдвоём они скрутили хозяина, связали за спиной руки, засунули вместо кляпа рукав от пиджака и поставили на ноги.

– Босс, можно я ему врежу? – попросил Элтон. – Всю жизнь ненавижу этого Шнитке.

– И я, – пробасил Карлос.

– Только не перестарайтесь, – разрешил Карл Густав фон Йодли, перевязывая раненую руку и наслаждаясь поселившимся ужасом в глазах брата.

Генрих громко замычал, но тут же согнулся от сильного удара в живот. Потом голова взлетела от сильного рывка за волосы, перед глазами мелькнул кулак, сыпанули искры, и наступила тьма.

89

Генрих очнулся, почувствовал связанные за спиной руки, попробовал пошевелить ими. Бесполезно. Стянуты туго, просто так не освободишься. Он заёрзал на стуле, завертел головой в попытке определить место.

По бликам на стенах и потолке, насыщенному влагой воздуху понял: он в подвале особняка. Прежнего хозяина мучали боли в позвоночнике, врач прописал ему ежедневное посещение бассейна, вот он и сделал его у себя в доме. Не любил ходить в общественные места, была у него такая фобия. К тому же бассейн под боком это не только престиж, но и удобство. В любое время спустился в подвал, и плавай сколько душе угодно.

Генрих и сам не раз пользовался бассейном, даже сделал трёхметровый трамплин, очень ему нравилось прыгать в воду. Вот и сейчас оказался на нём, сидел на самом краю, спиной к стене.

Внизу слева раздались гулкие шаги. Генрих повернул голову, опустил взгляд. У края бассейна стоял Карл с дистанционным пультом и пакетом в руках.

– Ну что, брат, как себя чувствуешь? Хочешь искупаться? – Генрих замычал: кляп всё ещё находился во рту, замотал головой. – Жаль, я для тебя сюрприз подготовил, старался успеть к твоему приезду. – Карл нажал кнопку пульта. Послышался металлический скрежет, словно где-то поднималась решётка. – Посмотри вниз, там тебя ждут.

Генрих чуть наклонился вперёд, заглянул за край. Увидел дрожащее отражение трамплина, свою голову и тёмные тени в толще голубоватой воды. Вечно голодные гарпиды, маленькие рыбки с непомерно большой головой и острыми зубами, рыскали в поисках добычи, молниеносно меняя направление.

Карл Густав достал из пакета кусок мяса, бросил в бассейн. Гарпиды набросились на угощение и расправились с ним в мгновение ока. От вкуса свежей крови голодные монстры ещё больше распалились, движения стали более резкими, более стремительными.

Генрих понял, его ожидает та же участь, почувствовал, как бросило в холодный пот. Сердце застучало быстро-быстро, дыхание участилось, зрачки расширились. Он несколько раз сильно дёрнул за спиной руками. Вроде бы путы чуть-чуть ослабли.

– Зря стараешься, – усмехнулся Карл Густав. – Не успеешь. К тому времени, как ты освободишься, стул окажется в воде.

Он повернулся спиной к брату, пошёл к белеющей двери. Звонкое эхо шагов заметалось от стены к стене, повисло под потолком и оттуда дразнилось, искажая звуки. Генрих замычал, задёргался, под ним громко заскрипел стул, запрыгал по резиновой дорожке трамплина.

В это время Карл подошёл к двери, взялся за ручку, повернул и замер, будто что-то забыл и теперь мучительно пытается вспомнить. Генрих, не оставляя попыток освободиться, смотрел ему в спину с болью и отчаянием. Словно чувствуя его взгляд, Карл обернулся:

– Ах да, совсем забыл. Ты помнишь, когда в твоей новой жизни начались первые проблемы? – Генрих помотал головой. – Ну как же? Вспоминай! Ни с того ни с сего пошли нападения на твои караваны, тобой тесно заинтересовались власти, посыпались обвинения в организации преступного бизнеса. Ты справился с этим и даже выдвинул свою кандидатуру на выборы. Молодец! Так это я, – Карл постучал себя по груди, – я под видом тебя организовал заводы по производству наркотиков, я распространял их на твоих кораблях по всей галактике и подставлял безобидные караваны с медикаментами. Это я сделал тебя вице-председателем, пока ты мотался по планетам, собирая голоса избирателей.

Генрих слушал и не мог поверить. Вот откуда Йоган, он же Карл, он же Генрих… фу, запутаться можно – всё знал и был на шаг впереди. Вот почему он первым поздравил его с новой должностью, вот как прогнозировал возможные атаки на сухогрузы корпорации. Он сам сливал информацию властям и под шумок воротил тёмные дела.

Между тем Карл продолжил:

– А знаешь, для чего я занялся производством наркотиков? – Генрих что-то промычал, незаметно елозя связанными руками. – На деньги от продажи я финансировал мятежников с периферийных миров, создал хорошо вооружённую армию и через… – Карл поднёс к глазам руку, посмотрел на циферблат. – Через два с половиной часа объявлю о начале гражданской войны. Любое государство не может долго сражаться на два фронта. Я договорюсь с аркаимцами от имени вице-председателя, заключу мирный договор, по которому получу половину планет Федерации и на их базе создам собственную империю. Я не хочу быть таким, как ты, и пользоваться малым, я хочу единолично править всей галактикой, и моя империя – первый шаг в этом направлении.

Генрих с ужасом осознал, в какое чудовище превратился его брат, какие цели он перед собой поставил и к чему это приведёт. Мечты Карла – полный идиотизм. Скиннер так просто не даст разрушить Федерацию, скорее он сам пойдёт на любые уступки аркаимцам, заключит перемирие и сосредоточит все силы на новой угрозе. А это значит война, миллионы ненужных смертей, сотни разрушенных планет, десятки уничтоженных миров. Ради чего? Пустых амбиций и непомерного самолюбия?

Генрих хотел крикнуть: «Остановись! Одумайся, пока не поздно!», но вместо этого издал бессмысленное мычание.

Карл усмехнулся:

– Хочешь отговорить или умоляешь простить тебя? Бесполезно. Ты выбрал между мной и собственной жизнью, а я принесу тебя в жертву новому богу. Мне!

Он поднял руку с пультом, нажал кнопку. Воздух наполнился гудением. Выносная доска трамплина двинулась назад. Она состояла из нескольких секций, которые складывались друг на друга в специальную шахту.

Громко лязгнуло. Генрих почувствовал толчок – это первая секция спряталась внутри стойки. Он глянул вниз, под ним медленно проплывал бассейн, гарпиды по-прежнему шныряли в воде, предчувствуя скорую добычу.

Хлопнула дверь. Генрих посмотрел туда, где ещё недавно стоял Карл, и никого не увидел. Снова раздался лязг, опять толчок. Сколько их ещё будет? Три, пять, восемь?

Йодли запрыгал вместе со стулом, повернулся лицом к стене, так хотя бы видно, сколько ему осталось, да и падать спиной в воду проще, легче психологически. Как же хочется жить! Жить!! Жи-и-ить!!! Он злобно замычал, отчаянно заёрзал руками. Всегда боролся и сейчас так просто не сдастся. Будет пытаться до конца.

Карл стоял за дверью и слушал. Оказалось, грезить о смерти брата это одно, а видеть, как он умирает – совсем другое. Да, он жаждал мести, жил ею, мечтал об этом дне и вот он настал, пришёл час расплаты, а удовлетворения нет, напротив, какая-то пустота поселилась в душе. Жизнь потеряла для него всякий смысл. Всё стало каким-то пресным, даже мысль о собственной империи не приносила прежней радости.

За дверью раздавался размеренный лязг, словно гигантские часы отмеряли последние мгновения. Карл ясно представил, как медленно двигается трамплин, как секции складываются друг на друга внутри шахты, как брат мучительно пытается спастись, кричит, а слышит только безвольное мычание. Каково ему там сидеть и чувствовать, как из-под тебя уходит жизнь, а вместе с ней и надежда?

Карл едва не бросился обратно, чтобы отключить механизм, развязать Генриха и сжать его в объятиях. Огромным усилием воли он заставил себя остаться на месте. Назад пути нет!

Лязгнуло в последний раз, послышался приглушённый вопль и громкий всплеск. Карл вообразил, как забурлила вода от бросившихся на жертву гарпид, как быстро окрасилась кровью. Представил, как острые зубы вонзаются в плоть, рвут на куски, обгладывают мясо до костей.

Ещё немного – и белый скелет опустится на дно, через несколько дней рядом с ним окажутся рыбьи кости. Гарпиды начнут пожирать друг друга, пока не останется самая сильная. Потом и она умрёт с голоду, будет долго плавать кверху брюхом, разлагаться, отравляя воду гниющей плотью. 

90

Совершив казнь, Карл Густав, отныне и навсегда ставший для всех Генрихом Клаусом фон Йодли, поднялся на первый этаж. В небольшой кладовой возле кухни его дожидались Элтон и Карлос.

Во время разборок босса с предателем, они не теряли времени даром. Элтон обыскал выставленные вдоль стены три стола-тумбы и ничего не нашёл, кроме кастрюль и сковородок. Тогда он принялся за настенные шкафчики, в одном из них лежали рыбные консервы, а в другом упакованные в целлофан стопки пресных лепёшек. Карлос притащил с кухни консервный нож и вилки, вскрыл обе жестянки, одну сунул приятелю в руки, другую взял себе и принялся за еду.

Сквозь открытую дверь Йодли за несколько метров до кладовой услышал металлическое шкрябанье, почувствовал запах консервов. Желудок громко заурчал, настоятельно требуя еды.

При виде босса охранники вскочили на ноги, убрали подальше с глаз наполовину пустые банки. Элтон проглотил неразжёванный кусок сразу, а Карлос продолжал жевать, но старался делать это не так заметно.

– Что едите? – Йодли пошевелил носом. – Консервы из скумбрии?

– Нет, – Карлос закончил жевать, протолкнул рыбную кашицу в пищевод. – Это макрель... в масле… двести сорок грамм, – зачем-то уточнил он. – И не из скумбрии, а из океана.

Элтон ткнул его в бок, а Карл Густав усмехнулся и покачал головой.

– Понятно. Запомни, дубина, макрель и скумбрия – это разные названия одной и той же рыбы. Там ещё есть?

Карлос протянул полупустую жестянку.

– Вот. Немного осталось.

Йодли так и остолбенел.

– По-твоему я должен питаться объедками?!

Элтон подбежал к шкафчику, достал банку консервов, схватил со стола тряпку, протёр крышку и быстро вскрыл консервным ножом.

– Пожалуйста, босс, приятного аппетита. Лепёшки? – он протянул распечатанный пакет.

Йодли взял пару лепёшек.

– А есть я буду руками?

Карлос метнулся на кухню и через несколько секунд три вилки скребли по жестяному дну банок.

Карл Густав быстро расправился с рыбой, накрошил в масло куски лепёшки, подождал, пока они пропитаются, и съел. Повторил процедуру несколько раз, вычищая дно банки до блеска. Глядя на босса, охранники сделали так же, а Карлос ещё и крышку зализал, так ему понравились эти консервы.

После короткого перерыва на обед все трое покинули особняк, уселись в лимузин и покатили в сторону правительственного комплекса, откуда Карл планировал забрать кристалл с ультиматумом Председателю и Брунгильду.

К ней он давно питал нежные чувства, правда, безрезультатно. Утешало одно: женщины часто меняли гнев на милость, когда к их ногам повергали миры. Возможно, титул императрицы прельстит гордую Брунгильду Майерс, и она добровольно станет его женой, а если нет, он возьмёт её силой, так даже лучше. В извращённом понимании Карла женщины являлись такой же добычей, как военные или охотничьи трофеи, а значит, на них тоже распространялись власть и желание победителя.

Лимузин катился по городу в плотном потоке. Йодли нажал кнопку кристаллофона. На этот раз он не стал слушать классическую музыку, а переключился на радиоканал. Новости в прямом эфире – вот что интересовало его в данный момент.

«И последняя новость выпуска, – лишённым эмоций голосом объявила диктор. – По непроверенным данным, позиции мятежников на Джаватерре подверглись массированной атаке с орбиты. Сведений о жертвах и разрушениях нет, но эксперты предполагают высокий процент потерь среди бунтовщиков. О погоде…»

Карл Густав резко нажал на тормоз, сзади раздался гневный гудок. Фиолетовый «Седан» обогнул внезапно остановившийся автомобиль, притормозил напротив. Водитель покрутил пальцем у виска и смачно выругался. Йодли по губам прочитал адресованное ему слово. В другой раз он обязательно бы натравил охранников, чтобы те разобрались с наглецом как следует, но сейчас не до того.

«Началось, – подумал он, крепко сжимая руль. – Тем лучше. Не нужно искать повод для объявления войны».

Йодли посмотрел в боковое зеркало, включил передачу, лимузин плавно тронулся с места. До часа «Х» оставалось не так много времени, а путь ещё предстоял неблизкий. Правительственная резиденция располагалась за городом. От шумного Атлантик-Хиллз её отделяло почти тридцать километров лесов и полей.

Петляя по густой паутине городских улиц, Йодли вспоминал, как работал почти круглые сутки, выдавая себя за пропадавшего в разъездах вице-председателя. Напряжённый график работы дал о себе знать, проявились заработанные на рудниках Кантории болячки, но результат стоил того.

Почти на всех периферийных мирах мятежники получили новое вооружение, не только стрелковое оружие и артиллерию, но и танки и даже самолёты. Единственно, чем Карл не сумел снабдить армию – так это космическими штурмовиками. Этот пробел он планировал восполнить в ближайшее время.

По плану первые звенья штурмовиков должны поступить в распоряжение мятежников сразу, как те получат контроль над Фарландом – одной из планет, где скоро разгорится пожар гражданской войны. С пилотами проблем не возникло, их уже завербовали в достаточном количестве.

Отслужившие срок федералы с радостью шли на службу к мятежникам. Сложно устоять, когда тебе предлагают тройное жалование. На военную пенсию особо не разживёшься, а здесь столько денег, да и цель благородная: бороться с аркаимскими агрессорами. Рекрутёры втирали пилотам, что нанимают их для уничтожения заброшенной в тыл космической дивизии врага. Мол, аркаимцы создали отряд из захваченных в плен кораблей и под видом своих шныряют во внутреннем космосе Федерации, нападая на гражданские и торговые суда.

Одновременно с поставками оружия и провианта мятежникам Карл Густав срывал доставку горючего в войска рядом с периферийными мирами, а также вносил сумятицу в транспортные потоки военных грузов. Пользуясь неограниченными полномочиями, он сломал отлаженную систему под видом модернизации транспортной сферы и сделал это так тонко и виртуозно, что со стороны его вмешательство было незаметно. Всегда и во всём оказывались виноваты исполнители на местах.

Ему хватило даже того малого времени у кормила власти, чтобы привести транспорт и энергетику в состояние коллапса. Настал подходящий момент для объявления войны. Начавшаяся паника и неразбериха ещё больше усугубят положение. Несколько точных ударов в спину – и Федерация рухнет под тяжестью накопившихся проблем.

91

В последнее время Карл Густав активно рассылал эмиссаров с одним единственным заданием: посыльные должны добиться встречи с руководством Аркаимского Союза и передать предложение о сотрудничестве. Широко раскинутая сеть принесла плоды. За день до убийства Генриха с Карлом связался высокопоставленный военный из генштаба аркаимцев.

Переговоры длились недолго. Йодли предложил выгодные условия. По его плану армия мятежников отвлекает на себя часть вооружённых сил Федерации, в это время союзные войска наносят серию сокрушительных ударов на всех фронтах и окончательно побеждают в затянувшейся войне.

Предложение Карла понравилось, устроила и цена: треть из общего числа аннексированных у Федерации планет не так и много за такую услугу. К тому же затребованные нежданным союзником планеты не представляли для аркаимцев никакой ценности, они находились далеко от торговых путей и не содержали в недрах значительных запасов полезных ресурсов.

Зато для Карла эти планеты станут ядром будущей империи. Впоследствии он мечтал расширить её до границ современной Федерации, а там присвоить и часть земель аркаимцев. Но это потом, сейчас надо сделать решительный шаг на пути к державе Генриха Первого.

Карл Густав усмехнулся. По нелепому капризу судьбы новое государство создаёт он, а история сохранит имя брата. Несправедливо?! А это как посмотреть. Мёртвым не место среди живых. Раз для всех бедняга Карл погиб много лет назад, так пусть навеки там и остаётся.

Лимузин по-прежнему двигался в западном направлении. Мелькнули и остались позади десятиметровые буквы из бетона «Атлантик-Хиллз». Йодли ещё долго видел их, когда бросал взгляд в зеркало заднего вида.

В салоне, развалившись на кожаных диванах, Карлос и Элтон смотрели в окно, за которым мелькали двухэтажные дома частных застройщиков. Здесь в основном селились менеджеры и клерки средней руки с доходом около двухсот тысяч в год. За тонированным стеклом проносились аккуратные коттеджи за белыми заборчиками, ухоженные лужайки перед домами. Вечером родители возвращались с работы, дети приходили из школы, наполняя зелёные площадки весельем и жизнью.

Вот и в эту минуту на одной из таких лужаек резвятся дети, а на другой, через два дома отсюда, отец учит сына играть в бейсбол. Он кидает мяч, а мальчишка ловит его новой, пахнущей кожей ловушкой. Возле них с лаем носится пёс, весело подпрыгивает, помахивая хвостом.

Ещё через пять домов кто-то устроил шумную вечеринку. Хозяин колдует возле барбекю, его жена обходит гостей с подносом, полным стаканов с прохладным лимонадом, чуть в стороне столик с напитками покрепче. Громко звучит музыка, несколько пар танцуют под навешанными на верёвку цветными фонариками. Начинает смеркаться, и от этого под разноцветными пятнами света всё кажется намного уютней.

«Малинетти» проехал по трассе ещё с полкилометра, дома кончились, за окнами потянулись усыпанные цветами поля, а впереди, чуть правее, показалась тёмно-зелёная гряда леса. Пока ещё маленькая, она росла с каждым километром, обещая со временем превратиться в высокую стену.

Сумерки быстро надвигались. Карл Густав включил фары, два светлых пятна побежали перед лимузином, высвечивая пятнышки масла, трещины в асфальте, серые и белые камушки, чёрные следы шин.

Когда лес вырос наполовину, а подсвеченные красным облака зацепились за верхушки тёмных елей, слева показалась группа зданий за высоким забором. Йодли свернул на заботливо размеченную дорогу, дал газу. Белые отрезки помчались навстречу, ныряя под колёса автомобиля. Появляясь сзади, они уносились вдаль, сливаясь на горизонте в сплошную линию.

Лимузин катился со скоростью сто километров в час, плавно покачиваясь на неровностях дороги. Анукабис окончательно скрылся в чащобе леса, и над планетой сгустилась ночь. На подступах к правительственному комплексу зажглись яркие фонари. Прожектора на сторожевых башнях зашарили по сторонам, выхватывая из тьмы куски бетонной стены с рядами колючей проволоки поверху, ровно подстриженную траву, низкие кустики с редкой листвой, за которыми нельзя спрятаться.

Приближающийся автомобиль заметили издалека. Два светлых кинжала вонзились в него с обеих сторон и долго удерживали в белом пятне. Как только лимузин остановился перед КПП, прожектора выпустили добычу из цепких объятий, направили столбы света в темноту, ощупывая каждый камушек невидимыми руками.

Лениво жующий жвачку охранник вышел из будки, поправил висевший на груди автомат, неспешно подошёл к машине и посветил фонарём в салон.

Стекло со стороны водителя опустилось, часовой увидел вице-председателя, перестал жевать и разом подобрался.

– Сэр, по правилам внутреннего распорядка посторонним запрещено проникновение вглубь закрытой территории без специального пропуска. Пожалуйста, предъявите разрешение на ваших пассажиров.

Карл Густав поманил охранника пальцем, тот наклонился к окну.

– Послушай, это мои друзья, – проникновенно заговорил Йодли. – Они недавно выписались из госпиталя, перенесли несколько серьёзных операций и нуждаются в постоянном уходе.

Услышав слова босса, приятели приняли страдальческий вид и развалились на диванах. Охранник снова посветил фонариком, луч света упал на мученические физиономии, а Элтон для убедительности закатил глаза и слабо застонал.

– Мы были в трёх кварталах от гостиницы, когда позвонила секретарь и сообщила о забытом мной проекте завтрашнего доклада. Я просил её подождать или отправить с нарочным. Бесполезно. Она вбила себе в голову: если я не заберу документы – случится вселенская катастрофа. Пришлось развернуться и ехать сюда.

Йодли улыбнулся охраннику: мол, нам ли не знать какими бывают женщины, но часовой оставался крепким как кремень.

– При всём уважении, сэр, я не могу пропустить ваших друзей без письменного разрешения Председателя. У вас оно есть?

– Нет! Я уже объяснил и повторяю: они недавно выписались, им нужен постоянный уход. Ещё раз говорю: я приехал за секретарём и проектом доклада. В гостинице я буду готовиться к завтрашнему заседанию Совета, а Брунгильда обеспечит уход за моими друзьями. Чего тут непонятного?

– Я всё понимаю, сэр, но это против правил.

Карл Густав подумал: пора проявить начальственный гнев, и решил немного поиграть желваками.

– Ты мне предлагаешь идти пешком? – добавил он в голос звенящего металла.

– Никак нет, сэр, – равнодушно сказал часовой. – Высадите пассажиров за периметром и проезжайте. Они здесь немного постоят, вы вернётесь и везите их куда хотите.

– Ты в своём уме?! Они сидеть могут с трудом, а ты им стоять предлагаешь? Да я… да ты… – Йодли взглянул на происходящее со стороны, отметил, что неплохо справляется с ролью начальника-самодура, выпучил глаза и злобно проговорил: – Утром поедешь на фронт! Зажрались тут, сволочи!..

– Сэр… – охранник от неожиданности поперхнулся жвачкой. – Я… – он сглотнул, проталкивая внутрь кусок эластичной массы. – Понимаете… кхе! у меня приказ… кхе!

– Открывай шлагбаум!

Солдат нерешительно переступил с ноги на ногу. Понимая, что каждая потерянная секунда грозит провалом всей операции, двойник вице-председателя закричал:

– Бего-о-м!

Охранник заскочил в будку, с размаху ударил по кнопке. Шлагбаум плавно взмыл в небо, сверкающие в свете фар столбики медленно полезли под асфальт.

«Малинетти» въехал внутрь охраняемого периметра.

Часовой посмотрел вслед удаляющимся красным огням. «Смена кончится – напьюсь», – подумал он и вернулся в каморку пропускного пункта.

92

Лимузин долго крутился по внутренним улочкам закрытой территории. Наконец он затормозил возле двухэтажного корпуса, целиком выделенного под нужды вице-председателя.

Карл Густав до конца опустил прозрачную перегородку между салоном и кабиной, обернулся.

– Карлос, за мной. Элтон, достань автомат, как бы не пришлось обратно пробиваться с боем.

Почти одновременно щёлкнули замки дверей, Элтон сразу бросился к багажнику, а Санита стоял возле машины, ожидая, когда хозяин обогнёт лимузин. Вскоре он уже входил в особняк, следуя тенью за боссом.

Чувствуя дыхание Карлоса за спиной, Йодли пересёк холл, поднялся на второй этаж. Коридор заливал приятный свет от многочисленных бра и потолочных светильников. За кажущейся простотой отделки стен, напольного покрытия и направленного освещения скрывался отменный вкус дизайнера. Ничего лишнего, глаз радуют грамотно подобранные цвета, нет ощущения казёнщины, так свойственной большинству государственных помещений.

Не глядя на дизайнерские находки, Карл Густав шёл размашистым шагом мимо закрытых дверей, пока не остановился перед входом в кабинет.

– Найди Брунгильду, – бросил он через плечо, – вели незамедлительно собираться. Скажи – это мой приказ. Пусть берёт только документы, остальным я её обеспечу.

Карлос топтался на месте, ожидая продолжения инструктажа.

– Ты ещё здесь?! Бегом за девушкой!

Санита кивнул, резко развернулся и с необыкновенной для его габаритов быстротой побежал исполнять приказание.

«А этот доктор кудесник, – отметил про себя самозванец. – Раньше Карлос не бегал с такой скоростью. Если Элтон изменился подобным образом – мне вдвойне повезло».

Оказавшись в кабинете, Карл Густав не стал включать свет. Хватало и того, что попадал из коридора. В серых сумерках он зацепился рукавом пиджака за ручку книжного шкафа, больно ударился щиколоткой о ножку стула, налетел животом на стол. Изрядно пострадав от мебели, зашарил по столу в поисках лампы.

Бдзинь! Стеклянный абажур ручной работы вдребезги разбился об пол. Где-то рядом с осколками валялся и сам светильник.

Обозвав себя последними словами, Йодли вынул из кармана телефон, посветил дисплеем. Вот он, заветный ящик. Так, сейчас достать ключи из кармана, отпереть замок, забрать коробочку с кристаллом – и ходу отсюда. Слишком долго судьба благоволила ему, наверняка задумала какую-нибудь подлость, вот и пытается усыпить бдительность.

Карл Густав фон Йодли вставил ключ, повернул до тихого щелчка, взялся за ручку, потянул. Бумаги из ящика полетели на пол, исписанные мелким почерком, они не содержали значимой информации. Обычная мелочевка: куда зайти, с кем встретиться, что сделать. Другое дело – документы в сейфе, их бы тоже забрать, но сначала кристалл.

Карл чуть нажал, сдвинул двойное дно, в небольшом углублении лежала плоская коробочка. В ней хранилась «бомба» для Председателя: запись обращения к гражданам Федерации. Йодли планировал запустить его в эфир сразу, как окажется за пределами Атлантиса.

Когда футляр с кристаллом перекочевал из ящика в карман, он посветил себе телефоном, достал из шкафа пуленепробиваемый кейс.

Сейф с документами стоял под столом в специальной нише. Чтобы до него добраться, требовалось повернуть в разные стороны верхние части левых ножек. Карл Густав заказал стол с секретом сразу, как поступил на службу к брату под видом Йогана. С тех пор он возил его за собой при каждом переезде. Не стало исключением и выполнение воли Председателя. Стол оказался единственной мебелью, привезённой свитой Генриха в правительственный особняк.

Ножки сдвинулись, стенка ниши поднялась. Йодли набрал код на цифровой панели, приподнял утопленную ручку, открыл дверь. Маленькая лампочка осветила нутро сейфа.

На полках лежат две папки. С виду обычные канцелярские принадлежности, на самом деле – надёжные хранители ценной информации. Магнитные замки открываются простым нажатием большого пальца, но если отпечатки не совпадут, вшитая капсула с кислотой взорвётся, полностью уничтожив содержимое папки.

Йодли вынул документы из сейфа, положил в кейс, захлопнул крышку и вышел в коридор, где столкнулся с Карлосом. Тот нёс на плече Брунгильду. Руки и ноги девушки безвольно болтались, кончики длинных волос волочились по полу.

Карл Густав выронил кейс из рук, обогнул наёмника, схватил девушку за руку в попытке нащупать пульс. Потом присел, осторожно приподнял её голову, приоткрыл веко, увидел закатившиеся глаза и закричал:

– Ты что натворил?!

Санита резко повернулся, ноги девушки слегка приподнялись и чуть не ударили Карла по лицу.

– С ней всё в порядке, босс. Скоро очухается. Я её немного придушил…

Самозванец медленно выпрямился.

– Что ты сделал?

– Придушил и чуть-чуть пристукнул. Она не хотела идти, царапалась как кошка. Карлос вытянул руку, показал несколько глубоких царапин от локтя до ладони.

– Ещё раз так сделаешь – убью, – прошипел лжегенрих, наступая на Карлоса. – Это мой секретарь, а не портовая шлюха!

– Хорошо, хорошо, босс, я всё понял, – попятился Санита. – Просто вы мне велели доставить мисс Майерс, а она и слушать не хотела…

– Ладно, проехали, – отмахнулся Йодли, понимая, что сболтнул лишнее. Ещё не хватало, чтобы Карлос догадался о его чувствах к этой девчонке. Он хоть и тугодум, но иногда и на него снисходят озарения.

93

Как только босс и напарник скрылись в доме, Элтон достал из багажника штурмовой автомат с интегрированным глушителем и подствольным гранатомётом, отстегнул магазин. Золотистый бок патрона маслянисто блеснул в свете уличного фонаря. Обойма со звонким щелчком встала на место, Голдмахер провёл ладонью по стволу, полюбовался блеском воронёной стали, положил палец на спусковой крючок и слегка нажал, чувствуя упругое сопротивление.

Оставив автомат на крыше лимузина, склонился над багажником, вынул бандольер, полный гранат, повесил через плечо, чтобы мгновенно извлечь боеприпасы из кармашков.

Когда Карл Густав и Карлос с бесчувственной девушкой на руках показались на крыльце, Элтон стоял позади машины, опираясь левой ногой о бампер. Одна рука на поясе, в другой автомат, смотрит стволом вверх. Этакий герой, воин-профессионал, один пойдёт против целой армии и окажется победителем. Весь его вид кричал о том, как ему не терпится вступить в бой.

– Элтон, открой дверь. Карлос, размести Брунгильду на заднем сиденье. Смотри мне!.. – Йодли погрозил кулаком и направился к месту водителя.

Голдмахер распахнул дверь аккурат перед напарником. Карлос осторожно положил девушку на диван, сам залез в салон, сел на сиденье напротив.

– Двигайся, ты здесь не один.

Санита окинул напарника взглядом, но всё-таки подвинулся. Элтон забрался в лимузин и уже собирался захлопнуть дверь, как вдруг услышал:

– Ноги!

– Чего ноги? – не понял Элтон.

– Ноги подвинь, а то сломаешь. Карлос показал на длинные ноги Брунгильды в туфлях на высоком каблуке. Начиная от щиколотки, они находились на улице и могли пострадать, если бы Карлос не обратил на них внимания приятеля.

Элтон осторожно подогнул ноги секретарши, воткнул каблуки в обшивку сиденья и, пока шпильки не соскользнули, быстро захлопнул дверь.

В это время завыла сирена, с вышки возле КПП в небо с шипением рванула сигнальная ракета. Прожектора на сторожевых башнях резко изменили направление и вместо подступов зашарили по внутренней территории комплекса.

«Началось», – подумал Карл Густав и, резко обернувшись, бросил:

– Элтон, займись снайперами и пулемётчиками на вышках. На всё три минуты. Встретимся за периметром.

Голдмахер кивнул и выскочил из машины.

– Теперь ты, – Йодли повернулся к другому наёмнику. – Делай, что хочешь, только освободи проезд от зануды.

Карлос расплылся в хищной улыбке, сжал кулаки и исчез так же быстро, как напарник за мгновенье до этого.

94

Растворившись в ночи, Элтон усилием воли поменял настройку микрочипа. Мир мгновенно стал серо-белым. За время тренировок в госпитале Голдмахер полностью овладел модернизированным зрением и легко обходился без приборов ночного виденья, тепловизоров, оптических прицелов, дальномеров и прочих приспособлений для усиления слабых возможностей человеческого глаза.

Дорога, по которой они сюда приехали, находилась в поле зрения трёх вышек. Остальным перекрывали обзор здания и высокие деревья. Элтон выбрал удобную для стрельбы точку – холм в окружении фигурно подстриженных кустов с обелиском на вершине. Прячась за широким основанием монумента, он за минуту поразит все цели. Хорошо – автомат с глушителем и пламегасителем. Пока они там сообразят, откуда идёт огонь, он уже со всеми разберётся и скроется в ночи.

Элтон включил режим оптического прицела. Перед его взором появились два круга: один большой, с частоколом светлых чёрточек в окружении пиктограмм и окном дальномера, второй в несколько раз меньше, с четырьмя направленными к центру зубчиками и белым крестиком внутри. Тихо щёлкнув переключателем, он перевёл автомат на стрельбу одиночными, прижал рубчатый затыльник к плечу, прицелился. Белый крестик оказался по центру фигурки солдата, внутренние зубчики маленького круга зажглись красным.

Элтон сделал небольшое усилие, кратность прицела увеличилась. Цель выросла в размерах, но не настолько, чтобы видеть детали. Ещё один мысленный приказ – и он разглядел лицо жертвы. Дальномер справа от большого круга показывал шестьсот метров. Почти предел прицельной дальности для этого типа оружия.

Голдмахер выровнял дыхание, замер и плавно нажал на спусковой крючок. Автомат дёрнулся. Во лбу снайпера появилась чёрная точка. Солдат выронил винтовку из рук и кулем свалился с вышки. Стоявший ярусом ниже пулемётчик повернулся на звук стукнувшегося о заграждения тела и рухнул на пол с пробитым затылком.

Элтон выдохнул, переместился к левому углу квадратного основания, набрал воздуха в грудь. Оружие в его руках щёлкнуло с задержкой в пару секунд, и ещё двое отправились за товарищами.

Настало время менять позицию. Он задумал выстрелить по третьей вышке из подствольника, а у того дальность стрельбы вполовину меньше автоматной.

Элтон сбежал с холма, нырнул в кусты, улучив момент, когда снайпер и пулемётчик повернулись в другую сторону, перебежал через дорогу и спрятался за углом какого-то здания.

Над горизонтом показалась луна. Бледный свет залил округу, мешая незаметно подобраться к вышке. Время идёт. Скоро закончится вторая из трёх выделенных боссом минут. Больше медлить нельзя. Он вскинул автомат, положил палец на спуск подствольника, решив стрелять наудачу.

Вдруг невесть откуда взявшиеся облака закрыли луну. Не мешкая ни секунды, Элтон рванулся в тень, присел, едва дальномер в глазу показал нужные двести пятьдесят метров. Раздался глухой хлопок, мгновение – и на ярусе пулемётчика грохнул взрыв. Стрелок краем сознания отметил сорвавшееся вниз тело и сосредоточился на другой цели. В следующую секунду на железный настил вышки рухнул снайпер с выбитыми мозгами.

По-прежнему выла сирена, лучи прожекторов метались по территории комплекса. Со стороны казарм послышался топот множества ног, раздались автоматные очереди. Это солдаты стреляли вслепую в надежде случайно задеть невидимого противника.

Облака выпустили луну из плена так же внезапно, как и захватили. Элтон оказался посреди освещённой площадки. По счастью, рядом никого не было, и он спрятался в густой тени здания до того, как к полыхающей вышке подбежала рота караула.

95

Карлос немного опоздал. Он подобрался к КПП после пиротехнического шоу напарника и увидел будку с опущенными на окна бронированными жалюзи.

В это время солдат внутри бетонной коробки натягивал на голову шлем с дисплеем, на который транслировалась картинка с установленных по периметру пропускного пункта камер наблюдения. Настроив изображение, часовой бросился на крышу, где в просветах между прозрачными пулепоглощающими щитами торчали пулемётные стволы.

Пулемёты смотрели в разные стороны, на двести семьдесят градусов перекрывая сектор возможного проникновения за охраняемую территорию. Боец поочерёдно передёрнул рукоятки затворов, дослал патроны в патронники и встал в центре крыши, отслеживая поступавшую на дисплей картинку.

Беспорядочная пальба из глубины комплекса постепенно приближалась. Из темноты во все стороны летели трассеры, выбивали щепу из деревьев, чиркали по камням, рикошетили от асфальта и бетонных стен.

Часовому померещилось какое-то движение возле раскидистого куста на северо-западе. Он бросился к прикрывавшему тот сектор пулемёту, довернул ствол и вдавил гашетку. Оружие задёргалось на массивной треноге, тяжёлые пули вонзились в центр густого кустарника. Перебитые ветки брызнули соком, на землю посыпались рваные листья и содранная кора.

Азартно поливая кусты из пулемёта, охранник не заметил, как от огромного валуна на востоке отделилась тень и шмыгнула к пропускному пункту.

Оказавшись возле будки, Карлос присел, напряг синтетические мышцы. Искусственная плоть распрямилась с энергией сжатой пружины, мгновенно закинула его на крышу.

Услышав позади себя грохот, часовой прекратил стрелять и обернулся. В центре глубокой выбоины, от которой во все стороны ползли глубокие трещины, сидел какой-то человек, опираясь на кулак и колено. Охранник мог поклясться: ещё минуту назад здесь никого не было, а крыша не имела повреждений.

Внезапно незнакомец распрямился. Высокого роста, широкоплечий, он на две головы возвышался над солдатом.

Часовой потянулся к пистолету в набедренной кобуре, но наёмник оказался быстрее. Хрясть! Стальной кулак вмял в череп солдата сверхпрочное забрало, которое не могли пробить пули и шальные осколки.

Карлос переступил через труп поверженного врага, мощным прыжком взвился в ночное небо, описал длинную дугу и приземлился в двадцати метрах от пропускного пункта. С первой половиной задачи он справился, осталось ворваться внутрь здания и разблокировать проезд.

Ревущий двигателем «Малинетти» вылетел из проулка на центральную дорогу сразу, как затих пулемёт на крыше КПП. Держа стрелку тахометра у красной зоны, Йодли вёл машину прямо на гребёнку из полосатого шлагбаума и стальных столбиков. Он бросил беглый взгляд в зеркало, увидел отражение огней БМД. Этот монстр развивал приличную скорость для тяжёлой махины, имел на вооружении две кассеты с неуправляемыми ракетами, спаренный пулемёт и стодвадцатимиллиметровую пушку. Один прицельный выстрел – и от лимузина останутся горящие обломки.

Позади сильно жахнуло. Осколки разорвавшегося снаряда, кусочки выбитого асфальта забарабанили по машине, чудом не задев колёса. До сих пор Карлу везло, но так не может долго продолжаться. Стоит наводчику пристреляться – и всё: амба!

«Где же Карлос? Чего копается?»

Шлагбаум и частокол блестящих в свете фар столбиков стремительно приближались. Двойник вице-председателя снова глянул в зеркало, увидел вспышку, окутавшее БМД дымное облако и бросил машину в сторону. Колёса запрыгали по красно-белым поребрикам.

НУРС промчался в опасной близости от лимузина, опалил лакированные бока огненным шлейфом, врезался в забор возле заграждения и взорвался ярко-жёлтым шаром с красными сполохами. Тучи серого дыма рванулись в стороны вместе с бетонной крошкой и обломками.

Не сбавляя скорости, Йодли влетел в дымное облако; что есть силы вцепился в руль, зажмурился в ожидании металлического скрежета и мощного удара о столбики, но ничего такого не произошло.

Как потом выяснилось, Карлос нажал кнопку разблокировки за несколько секунд до взрыва. НУРС врезался в забор в тот момент, когда преграда уже наполовину скрылась в асфальте. К счастью, механизм от ракеты не пострадал и втянул цилиндры за мгновение до того, как лимузин проскочил через КПП.

Ожидая новых выстрелов и погони, Карл Густав сильно удивился, увидев в зеркале заднего вида, как БМД остановился и задымил двигателем. Оказалось, Элтон попал гранатой из подствольника в узкую щель воздухозаборника, а после добавил сумятицы в ряды отставших от броневика пехотинцев, один за другим выбивая командиров и заместителей.

Выскочив за периметр, Йодли ударил по тормозам. В свете фар наискось машине проскочил чей-то силуэт, спустя мгновение сзади раздался сильный удар. Машина качнулась на амортизаторах, дверь слетела с петель, и через образовавшееся отверстие в салон заскочил Карлос. Чуть позже в лимузин влетел Элтон и закричал:

– Ходу!

Йодли услышал треск автоматной очереди, почуял запах сгоревшего пороха, до упора нажал на газ. Задние колёса с визгом провернулись, выбросили бетонную крошку с тучами пыли. Машина рывком прыгнула вперёд и помчалась прочь от высыпавших за пределы периметра солдат из полка охраны.

96

После ареста Боткинса полковник Хадсон во главе отряда отправился к правительственному комплексу, где надеялся перехватить бывшего вице-председателя.

Рой заметил машину беглеца в нескольких километрах от охраняемой территории. Лимузин мчался в полях, то исчезая из поля зрения, то появляясь вновь. Ножницы фар резали темный бархат ночи, увлекая за собой автомобиль. Всякий раз, когда изрядно потрёпанный «Малинетти» подскакивал на ухабах, расширяющиеся кверху световые мечи вонзались в чёрное брюхо неба, разрезали его вдоль, а потом втыкались в сладко пахнущую пряностями землю. Высыпавшиеся из небесной прорехи звёзды ещё долго кружили позади умчавшейся машины, пока, успокоившись, не гасли в шуршащей под лёгким ветром траве.

– Давай быстрее, гони! – торопил водителя Хадсон, вглядываясь через бронированное стекло в мелькающие впереди светлячки габаритных огней.

Шофёр и так давил на педаль с такой силой, что удивительно, как не проломил пол в кабине. Фургон гнался за лимузином, выжимая из стальных мускулов всё до последней крохи. Двигатель возмущённо орал, грозя в любой момент перейти на предсмертный хрип, подвеска отчаянно скрипела и дребезжала на каждой рытвине и колдобине. Бойцы едва не летали по салону, с трудом удерживаясь в жёстких креслах.

Внезапно ударил ослепительный свет, даже через тёмные стёкла в фургон проникли ярчайшие лучи. Солдаты зажмурились, прикрыли забрала шлемов руками в массивных перчатках. Пронзительно завизжали тормоза, Хадсон полетел вперёд, приложился шлемом о лобовое стекло, отскочил и грохнулся на спину в проход между сидений.

Снаружи ворвался оглушительный грохот, толстые стенки фургона завибрировали, словно были из картона, а не из прочной стали. Тяжёлую махину потащило назад, с такой силой в неё ударила тугая волна от стартовых двигателей космической яхты. По стёклам и корпусу забарабанили мелкие камушки и комья земли, сквозь дверные щели в салон проникли ядовитые газы. Мгновенно сработала автоматика шлемов, включились встроенные фильтры, очищая воздух от вредных примесей.

Грохот усилился, фургон задрожал, поскрипывая стальными рёбрами. Интенсивность света нарастала, пока не стала почти нестерпимой. Казалось, свет проникал даже сквозь металл. Наконец, лучи изменили направление, теперь они падали под углом сверху вниз и с каждой долей секунды становились отвеснее.

Когда тяжёлая туша яхты поднялась на достаточную высоту, пытка светом прекратилась. И хотя грохот был ещё довольно силён, он уже не так сильно бил по ушам.

Полковник выскочил из фургона. Вокруг дымилась выжженная земля, в небе горели синим четыре ярких звезды. Через мгновение к ним потянулись длинные цепочки трассирующих пуль.

– Отставить! – высыпавшие за командиром бойцы опустили оружие. – Нечего зря патроны жечь. Возвращаемся.

Солдаты по одному погрузились в фургон, последним туда забрался полковник. Шофер с третьей попытки запустил двигатель и повёл хватившую лиха машину в обратном направлении.

97

Седьмой галактический сектор. Планета Низебул.

 

В это же время в заброшенном квартале Генусбурга отряд Уилкиса заканчивал приготовления к штурму. Следуя советам торговца оружием, сержант и его люди купили железа, сварочный инвертер, защитили основные узлы машины толстыми стальными листами, соорудили добротные конструкции. Две разместили внутри фургона, как раз за сдвижными дверями, а третью закрепили ближе к кабине.

Миллер вырезал в крыше люк, через который выезжала ферма с оружием, соорудил хитроумные механизмы из роликов и стальных направляющих. Маскируя отверстие с воздуха, приспособил заплатку из выкрашенного в цвет машины картона.

Испытания провели сразу, как закончили с монтажом. По сигналу контроллера боковые двери автоматически сдвинулись, рамы с оружием шумно выкатились по рейлингам. Пока они катились на исходную, «мичиганы» раскрутили стволы. Пушки Вильсона и так всегда стояли на боевом взводе. К моменту, когда ролики попали в стопоры, оружие было готово к бою. Одно нажатие кнопки на джойстике – и шквал огня обрушится на охрану Ди Чинелло.

По плану сержанта фургону отводилась основная роль. Он должен протаранить ворота виллы и биться до последнего патрона или до уничтожения либо его, либо противников.

В это время Уилкис и Джонсон обстреливают из ракетной установки забор и через проломы проникают на территорию имения. Отвлекая на себя внимание, они обеспечивают второй команде возможность незамеченными пробраться к ангару.

Там Миллер вызывает огонь на себя, а Даймонт угоняет штурмовой вертолёт «Хьюго», добирается до командного пункта в скале и разрушает станцию управления орбитальным фортом.

Всё это время Тим на последнем этаже недостроенного здания в ста метрах от виллы управляет фургоном, а после уничтожения машины помогает огнём из «верены» и рокетбокса.

Сержант не зря решил доверить винтовку Робинсону. Парень оказался прирождённым снайпером. Хватило десяти патронов, чтобы убедиться в этом. Тим чувствовал оружие, понимал его, был с ним наравне. Ни один выстрел не пропал зря, пули поразили все десять мишеней. Такого результата у новичков Уилкис ещё не видел.

Миллер сел за руль фургона сразу, как определились с диспозицией и распределили между собой боевые задачи и номера. Джонсон вызвался ехать с ним. Даймонт, сержант и Тим Робинсон отправились на дело в «Сириусе».

Город только просыпался. В столь ранний час на улицах, кроме мусоровозов, поливальных машин и дворников, никого не было, если не считать бродяг и нищих. Те, похоже, никогда не спали. Ночью они грелись возле костров в бочках, а днём побирались у кафе, кинотеатров, ресторанов и других присутственных мест. Бомжи попадались Уилкису на глаза всякий раз, как он приезжал в Генусбург. Вот и сейчас без них не обошлось.

Сонное спокойствие города нарушило несколько нарядов полиции. Завывая сиренами, помаргивая цветными огнями на крышах, патрульные машины обогнали спорткар с фургоном на въезде в «Дрим сити», так в народе называли квартал богачей, свернули на перекрёстке и умчались в сторону виллы Ди Чинелло.

Предчувствуя недоброе, сержант настроил рацию на полицейскую волну. Оказалось, Витторио обратился к начальнику полиции за подкреплением сразу, как истекающий кровью Соул Калибур добрался до виллы после взрыва в клубе «Розалия». Мистер Ди быстро понял – это сделали гости, за которыми гонялся Родригес. Они же напали на его людей, когда те явились за выручкой в заброшенный пригород.

Начальник полиции мгновенно откликнулся на просьбу близкого друга мэра, почётного жителя Генусбурга и просто хорошего человека, но Витторио Ди Чинелло предпринятые меры показались недостаточными, пришлось вызывать подкрепление из соседнего мегаполиса. На эти машины и наткнулся сержант со своими людьми.

Жизнь внесла коррективы в казавшийся безупречным план. Полицейские заблокировали въезд на виллу. Фургон уже не мог протаранить ворота, он бы попросту до них не добрался.

Коротко посовещавшись с солдатами, Уилкис принял решение: Тим всё-таки отправляется в недостроенное здание.

«Сириус» притормозил в трёх сотнях метров от виллы. Робинсон выпрыгнул из салона, проскользнул за стеной из кустов, спустился в глубокую яму с заросшими травой и молодыми деревцами склонами, откуда по траншее добрался до нужного дома.

Поправив сползающий ремень модуля, Тим ступил в дверной проём. Из глубины стройки пахнуло сыростью и прохладой, под ногами скрипнула кирпичная крошка.

Робинсон выждал несколько секунд, чтобы глаза привыкли к царившей в здании полутьме. Когда на полу стали видны крысиные дорожки и чёткие отпечатки больших и маленьких следов, он сделал первый шаг. Облако седой пыли поднялось в воздух, плавно закружилось серыми клубами, пока не осело на ботинки и низ брюк.

Тим сделал другой шаг, потом ещё один и ещё. Он шёл по бетонному полу, пыль клубилась за ним, закручивалась широкими завитками, коварно щекотала в носу, першила в горле и толстым слоем покрывала одежду и обувь. Гулкое эхо отражалось от холодных стен из крупных блоков со следами застывшего цемента, дробилось, утраивая шаги. Тиму казалось, он идёт не один, за ним следует целая армия и скоро она вступит в бой.

Свернув в одну из комнат, Робинсон двинулся к скрывавшейся в полутьме лестнице. Проникавшего в окна без рам и стёкол утреннего света хватало, чтобы не тыкаться слепым котёнком и не идти на ощупь. Хватаясь одной рукой за железные перила, Тим поднялся на верхний этаж; хрустя каменными крошками, пробрался к выходящей на виллу Ди Чинелло стене. Половины перекрытий не было, и на полу вместе с какими-то железяками, битым кирпичом и ошлёпками строительного раствора белели птичьи кляксы.

98

Тим встал сбоку от окна, со вздохом облегчения снял с плеча ракетный модуль, отогнул ворот рубашки. Грубый ремень сильно натёр кожу до покраснения и водянистых волдырей.

Потом пришла очередь короба. Тим щёлкнул замками, открыл крышку. В специальном углублении фанерного ящика лежала «верена». Он извлёк на свободу винтовку с непомерно большим прицелом, выдвинул сошку в боевое положение, осмотрелся. Сержант учил: «Снайпер никогда не поставит оружие на подоконник, так его сразу вычислит наблюдатель по высунувшемуся стволу. Лучше всего поставить винтовку в глубине помещения и оттуда вести огонь».

Поблизости не нашлось ничего подходящего. Тим вспомнил о ящике на втором этаже, с сомнением посмотрел на высоту окна. Должно хватить.

Через две минуты фанерная тара из-под какого-то строительного инструмента оказалась в нужном месте. Для этого пришлось немного повозиться: объёмный ящик никак не хотел пролезать в лестничный проём, но выбитая стенка привела к желаемому результату.

Едва он установил ящик в метре от окна, подрегулировал высоту телескопических стоек сошки, как рация заговорила голосом сержанта:

– Готов?

– Так точно, сэр! – Тим откинул защитную крышку с окуляра снайперского прицела, объектив решил не трогать. Уилкис советовал открывать его непосредственно перед прицеливанием, чтобы не привлекать внимания случайными бликами. – Можно начинать?

– Давай, как договаривались.

Тим схватил ракетный модуль, спустился этажом ниже, где было угловое окно и откуда хорошо просматривался участок высокого забора вдали от въездных ворот. Это место сержант выбрал для прорыва на территорию виллы.

Мягкий бугорок кнопки упруго прогнулся под пальцем. В боковом индикаторе высветилась зелёная «четвёрка», с лёгким жужжанием выдвинулся экран наведения. Тим закинул железный прямоугольник на плечо, встал в двух метрах от окна. В жидкокристаллическом дисплее показался забор, отчётливо просматривался каждый кирпичик, фигурные решётки между невысоких башенок.

Тим навёл модуль по центру пролёта, выждал несколько секунд и нажал кнопку вибросигнала на рации.

Чуть позже загромыхало эхо взрывов, это сержант выпустил ракеты по затору из полицейских машин. Тим представил, как бело-синие автомобили с мигалками на крыше взлетают на воздух, как тянутся за ними клубящиеся хвосты яркого пламени. Машины переворачиваются, с грохотом падают на землю, а вокруг всё горит, трещит, громко бабахает, люди разбегаются кто куда.

Он глубоко вдохнул, выдохнул и вдавил «Пуск». Рокетбокс дёрнулся на плече, плюнул облаком красно-серого дыма, из которого шумно вылетела ракета с утолщённой боевой частью. Только сейчас Тим понял, почему сержант запретил подходить к окну. При выстреле ракетный модуль с обоих концов далеко выбрасывал языки дымного пламени.

Грохнул взрыв. Реактивный снаряд вспыхнул ослепительным шаром с чёрно-жёлтыми краями. Как только яркая вспышка погасла, а дым и пыль немного рассеялись, глазам Тима предстала огромная дыра в заборе, возле которой горой валялись битые кирпичи.

Первым к пробоине подбежал Миллер с пушкой Вильсона в руках, автоматом и двумя сменными барабанами за спиной. За ним туда нырнул Даймонт с «хорнетом» наперевес.

Тим бросился на верхний этаж, слегка полегчавший модуль больно бил по бедру. В несколько прыжков Робинсон преодолел лестничный пролёт, подбежал к ящику с винтовкой, снял крышку с объектива и припал к прицелу. Территория виллы приблизилась, отчётливо просматривались садовые скульптуры, посыпанные битым кирпичом дорожки, замаскированные под кустарники сторожевые штуцеры. Теперь они были не опасны.

Незадолго до нападения Миллер с помощью найденного Тимом КПК запустил вирус в компьютерную систему охранного комплекса. Вредоносная программа избирательно действовала только на автоматическое управление штуцерами. Герхард специально так сделал, чтобы не привлекать внимания охранников. Если бы вышла из строя вся система, шум поднялся бы ещё до атаки, а так никто не заметит. Когда узнают, уже поздно будет, потребуется час на диагностику и отладку.

К этому времени диверсанты надеялись сломить сопротивление и завершить операцию. Корпус космического десанта через сорок минут должен выйти из подпространства. Если бойцы Уилкиса не уничтожат станцию управления орбитальным фортом, лазерные пушки космической крепости пожгут десантные корабли до того, как те войдут в атмосферу, а этого сержант допустить не мог. Лучше погибнуть самому и положить весь отряд, но дать десантникам закончить работу.

Тим ловил в перекрестье прицела головы охранников Ди Чинелло. Так учил сержант, ведь враги могли носить бронежилеты. Хотя какой от них прок? Этой винтовке любая преграда нипочём, её бронебойные патроны пробивают навылет тридцатисантиметровую кирпичную кладку, чего уж там говорить о какой-то пятимиллиметровой броне.

Безотказная «верена» строчила как швейная машинка, с такой скоростью стрелял молодой снайпер. Десять выстрелов – короткая передышка, снарядил магазин патронами – снова в бой.

Охранники метались по изрытому воронками саду, пытаясь найти укрытие от беспощадных пуль и воющих в воздухе мин. Повсюду в небо взлетали обломки статуй и фонтаны земли – это сержант прохаживался из миномёта по территории виллы. Он переключился на него, едва самодельный броневик исчерпал все боеприпасы и замер в стороне от развороченных пушками Вильсона ворот.

В метре от Уилкиса рядовой Джонсон фигурно подстригал кусты из «мичигана». Щепки, поломанные ветки, сорванная листва летели во все стороны, когда раскалённые пули вгрызались в зелёные скульптуры.

С третьего этажа долгостроя Тим без сожаления уничтожал прислужников Ди Чинелло и полицейских. Это они виноваты в гибели отца, в бессонных ночах мамы, её горьких слезах в подушку. Они отобрали у него возможность нормально жить и учиться, они залезли к нему в дом в поисках КПК.

Тим так увлёкся, что чуть не пропустил троих охранников с рокетбоксами. Те заскочили в какое-то длинное здание в глубине сада и готовились открыть огонь по сержанту и Джонсону. Их вычислили по дульному пламени пулемёта и дымным следам миномётных выстрелов.

Тим включил рентгеновский режим, стена сарая мгновенно исчезла, проступили зеленоватые очертания предметов внутри здания, словно те проявились сквозь какую-то дымку. Легким движением пальцев молодой снайпер подправил настройку. Картинка стала чёткой. Тим разглядел сваленную в кучу мебель, причём ножки кухонного стола отчётливо виднелись сквозь спинки наваленных горой стульев. Какие-то шкафы со спецодеждой, садовыми инструментами, бухтами шлангов, ручными распылителями. Тут же стояли две газонокосилки, одна без мешка для сбора травы, другая с треснувшей у основания ручкой.

Ближе к распахнутым воротам Тим заметил колёсный трактор, рассмотрел отдельные шестерёнки в двигателе, застывшие в разных положениях поршни и клапаны, сиденье в кабине, руль, педали, рычаги.

Возле трактора притаились враги. Тим видел их согнутые скелеты, окружённые едва заметной оболочкой из мышц. Отчётливо проступали внутренние органы, они будто парили в клетках из костей.

Один из скелетов забросил на плечо длинный прямоугольник с четырьмя трубками внутри, где ждали своего часа остроносые ракеты.

Тим подкрутил нониус. Сердце наёмника очутилось в центре красного круга с двумя треугольниками по бокам. Миг – и прицельный круг сжался до размеров мелкой монеты. Робинсон видел, как бьётся сердце жертвы, ему казалось, он слышит звук биения, чувствует дыхание противника.

Он положил палец на спусковой крючок, чуть надавил, ещё одно небольшое усилие – и «верена» ударила прикладом в плечо. В прицеле мелькнула вспышка, появился спиральный след пули, через долю секунды сменившийся маленьким взрывом на стене. Бронебойный сердечник прошёл сквозь кирпичи, пронзил человеческое сердце и застрял в цилиндре двигателя.

Тим чуть повёл стволом, поймал в прицел второго наёмника, выстрелил. В последний момент противник упал на земляной пол, и пуля злобно вонзилась в несчастный трактор.

Видно, охранники смекнули, откуда ведётся огонь, потому что снайпер потерял их из виду. Они спрятались за сельхозтехнику, даже рентгеновский прицел не мог определить их местоположение. Один из них случайно сдвинулся в сторону от заднего колеса трактора. Тим тотчас заметил его ноги в армейских ботинках, задержал дыхание и плавно спустил курок. Охранник упал, схватившись за перебитую голень. Вторым выстрелом Тим оборвал его мучения.

С третьим противником пришлось повозиться. Пока Робинсон проявлял милосердие к раненому, последний охранник выскочил из-за трактора и бросился вглубь сарая. Тим повернул винтовку, но малый угол обзора не позволил выстрелить. Надо или оставить в покое наёмника с рокетбоксом, или перебираться к подоконнику и оттуда достать мерзавца.

Снайпер не мог отпустить врага с модулем в руках. Если он не убьёт противника, тот рано или поздно накроет ракетами позиции друзей. Тим рванулся к подоконнику, высунул винтовку в окно, выстрелил. Пуля вонзилась наёмнику в бок. Робинсон через прицел увидел, как того швырнуло об стену, сверху посыпалась какая-то утварь, а на месте, где он был ещё мгновенье назад, остался лежать ракетный модуль.

Тим оторвался от прицела и заметил смешанный отряд из полицейских и наёмников Витторио. Те зигзагами бежали в сторону заброшенного здания, стреляя по дому и пригибаясь после каждого взрыва мины. Несколько человек упало, нарвавшись на осколки и шальные пули, остальные заметно ускорились, расстреливая магазины один за другим. Похоже, снайпера задумали взять живьём, пули попадали в стену далеко от оконного проёма.

Тим открыл по нападавшим огонь, снял пятерых, потом кончились патроны. Пока перезаряжал, противники ворвались в дом, топот множества ног заметался громким эхом в цементном колодце лестниц.

Робинсон вогнал последний патрон, вставил магазин, клацнул затвором и выстрелил от бедра. Целиться некогда, самый прыткий уже наполовину высунулся над бетоном перекрытия.

Полицейский с пробитой головой покатился вниз, увлекая за собой всех, кто стоял за ним. Остальные с воплями кинулись на третий этаж.

За несколько секунд Робинсон сжёг патроны, отбросил бесполезное оружие, сорвал с пояса гранаты. Хорошо сержант дал ему парочку из собственных запасов на всякий случай. Вот он и наступил.

Тим размахнулся и бросил боеприпасы в центр лестничного марша. Внизу два раза громыхнуло, из лестничного проёма вырвалось облако серого дыма, послышались стоны и крики. Несколько осколков прожужжали в опасной близости от головы Тима, один всё же чиркнул по уху, кровь брызнула на лицо и шею.

На лестнице опять послышался топот. Робинсон забросил рокетбокс на плечо.

«Прости меня, мама».

Три ракеты вырвались одна за другой, дом задрожал от мощных взрывов, часть стен и перекрытий рухнула. Тучи седой пыли поднялись над горой из кирпичей, кусков бетона и гнутой арматуры, в которую превратился этаж.

99

Пока сержант, Джонсон и Тим воевали, Миллер и Даймонт пробрались на территорию виллы. Прячась за кустами, они благополучно избежали встречи с шестью охранниками, те бежали в сторону грохотавших взрывов и пулемётной трескотни.

Вертолётный ангар находился в стороне от основных зданий имения, в дальнем углу обширного участка. В обычное время его охраняли две группы по десять человек, сейчас их количество наверняка сократилось до трёх, максимум до пяти. На это очень рассчитывал сержант, когда планировал операцию.

Расчёты Уилкиса не оправдались. Ди Чинелло не только не сократил охрану, он ещё и усилил её отрядом полиции. Видно, сообразил, к чему вся эта заварушка, или его предупредил тот, кто всё время вставлял им палки в колёса. Во всяком случае, солдаты насчитали четыре десятка вооружённых пистолетами и автоматами охранников и полицейских.

Определившись с количеством врагов, Миллер отпустил ветку кустарника, та с лёгким шуршанием встала на место, закрыв недавнюю брешь сочной листвой. Он удобнее перехватил пушку Вильсона, тяжёлое оружие сильно оттягивало руки, повернулся к пилоту:

– Как видишь, планы изменились. Время не ждёт, будем пробиваться с боем. Я их отвлеку, а ты беги в ангар к вертолёту. На всё тебе пара минут, на большее у меня боеприпасов не хватит. Успеешь?

Даймонт пожал плечами, немного подумал и резко кивнул.

– Я тоже так думаю, должен успеть. Иначе там, – Герхард показал глазами на небо, – всем крышка. Давай, я пошёл.

По-прежнему не разгибаясь, Миллер побежал прочь от ангара, выскочил на посыпанную красной кирпичной крошкой дорожку в тридцати метрах от затаившегося Мэтью, не целясь, выпустил пару снарядов по кучке куривших охранников и сиганул в кусты по другую сторону от садовой тропинки.

Группу незадачливых курильщиков накрыло первым же снарядом, осколки второго добили раненых и проделали в металлической стене ангара множество дырок разного размера.

Мэтью наблюдал из засады за возникшей паникой. Полицейские и охранники бестолково бегали по обширной площадке с кое-где пробившимися сквозь толстый слой битого кирпича пучками жёсткой травы. Автоматы в их руках тявкали без остановки, но большинство пуль летело в никуда. Только малая часть сохранивших самообладание стреляла на глухое покашливание пушки Вильсона, остальные палили в белый свет как в копеечку.

Миллер прохаживался по защитникам ангара из ручной артиллерии, не задерживаясь подолгу на одном месте. Вражеские пули вонзались в кусты, когда его там уже и след простыл. К тому времени, как сбитые ими ветки и сорванная листва падали на землю, Герхард атаковал из соседних кустов или перебирался на другую позицию.

Взрывы грохотали с почти равными интервалами и сильно перепахали землю. Уцелевшим охранникам приходилось то и дело смотреть под ноги.

Когда взорвался последний снаряд из запасов Миллера, Мэтью передёрнул затвор «хорнета», выскочил из засады и бросился на штурм ангара. Где-то слева громко заговорил автомат – это Герхард заметил бросок пилота и поддержал огнём. К несчастью, артподготовка не дала тех результатов, на которые он рассчитывал. Удалось уничтожить лишь две трети противников, остальные уцелели и теперь поливали свинцом петляющего между кустов Даймонта.

Не только чувствуя, но и слыша поддержку напарника, Мэтью бежал, то и дело нажимая на спусковой крючок. Вот из раскрытых ворот ангара выскочил полицейский с длинноствольным пистолетом в руках. Короткая очередь – и он свалился с тремя распустившимися на груди кровавыми бутонами. Лёгкие пилота не успели прочиститься от попавших туда пороховых газов, как новые выстрелы добавили очередную порцию сгоревшего пироксилина. Ещё два полицейских и охранник упали рядом с товарищем.

Мэт полностью расстрелял магазин, на ходу заменил обойму, с разбегу заскочил в ангар и на миг остановился. Широкий прямоугольник света с длинной тенью Даймонта посередине тянулся по бетонному полу, постепенно теряясь в сумерках длинного здания. Два ряда вертолётов разных форм и размеров замерли вдоль полукруглых металлических стен.

Бронированный штурмовой монстр, слегка расслабив стальные мышцы, застыл в самом конце вертолётохранилища. Под короткими крыльями тяжёлым грузом повисли кассеты с самонаводящимися ракетами, роторные пулемёты торчали двумя направленными вперёд бивнями, прозрачный кокпит напоминал вытянутую морду какого-то хищника. Лопасти разновращающихся винтов тускло поблёскивали, слегка покачиваясь от гуляющего в серой прохладе ветерка.

Мэтью бросился к вертолёту, в последний момент заметил отделившуюся от тёмной стены тень, повалился на бок и выпустил длинную очередь, прокатившись по бетонному полу. О холодный цемент звонко грохнулся тяжёлый автомат, гулко шлёпнулось чьё-то тело.

Даймонт встал на ноги, в несколько прыжков добрался до винтокрылого чудища и уже в следующую секунду карабкался в сверкающую стеклянной бронёй кабину.

Короткая лесенка осталась позади, спустя мгновение пилот плюхнулся в плотно обжимающее с боков сиденье, за доли секунды разобрался с управлением. Ничего сложного, подобная система в стандартных «Спейсах» – атмосферных перехватчиках с возможностью кратковременного перелёта в орбитальном пространстве. Есть кое-какие нюансы, но всё это мелочи.

Хищно клацнули никелированные зажимы страховочного ремня, пальцы привычно запорхали по многочисленным рычажкам, кнопочкам и переключателям на потолочной, передней и боковых панелях.

Вертолёт вздрогнул стальным телом, турбины одобрительно заворчали, постепенно наращивая гул. Лопасти винтов двинулись в разные стороны, плавно заскользили по воздуху, сначала промелькнула одна, за ней другая. С каждым оборотом они крутились всё быстрее и быстрее, пока раздельное мельтешение не слилось в сплошные сверкающие диски.

Мэтью отключил блокировку шасси, направил «Хьюго» к светлому прямоугольнику ворот. Неожиданно просвет начал сокращаться. Видно, Миллеру не удалось полностью уничтожить охрану, или его убили, а может, к врагам неожиданно пришло подкрепление. В любом случае для Даймонта это стало неприятной неожиданностью.

Геликоптер плавно катился по холодному полу, а створки ворот всё ближе сдвигались друг к другу.

– А вот хрен вам, – выругался сквозь зубы Мэтью, откинул защитную крышку с пусковой кнопки, занёс палец над красным грибком, но в последний момент передумал. Щёлкнул по прозрачному прямоугольнику, возвращая его на место, обхватил рычаг управления обеими руками и нажал на гашетку.

Роторные пулемёты огрызнулись огнём, гильзы потекли рекой, запрыгали золотыми каплями по серому бетону. Толстое железо ворот будто вскрыли консервным ножом. Рваный металл торчал во все стороны, дыры размером с кулак красовались по периметру широких полотен. «Хьюго» выплюнул ещё несколько очередей и выкатился на улицу немного погодя после упавших ворот.

Оказавшись на свободе, Мэтью добавил оборотов, турбины усилили гудение, ураганный ветер покатился в стороны от напрягшегося вертолёта. Спустя мгновение, летающая машина прыгнула в небо.

Оторвавшись от земли, Даймонт сделал круг над виллой. Уилкис с Джонсоном по-прежнему окучивали кусты в саду Ди Чинелло, Миллер отбивался от наседавших со всех сторон противников, а возле недостроенного дома Мэтью насчитал с десяток развалившихся в разных позах тел. Тима на третьем этаже долгостроя не было, а сам этаж представлял собой груду развалин.

Пытаясь помочь товарищам, пилот прошёлся свинцовым ливнем по группкам бегущих охранников и едва успел увернуться. В опасной близости от «Хьюго» промчалась ракета, оставив за собой изогнутый белый след. Не желая испытывать судьбу, Даймонт направил воздушную машину к скрытому в глубине скалы центру управления орбитальным фортом.

100

Миномёт выплюнул последнюю мину и затих, глядя дымящимся стволом в курчавое облако. Сержант подхватил с земли автомат, не разгибаясь, попятился к Джонсону, отстреливаясь короткими очередями. Через минуту откуда-то сбоку послышался свист разрубаемого воздуха, а потом бойцов накрыло вытянутой тенью от вертолёта.

В небе завизжали роторные пулемёты, длинные, толщиной в два пальца пули помчались к земле. Они вонзались в нее, словно хотели спрятаться в чуть влажной, прохладной глубине, густо пронизанной корнями растений. Пули, стремясь укрыться в лоне земли, пронзали всё на своём пути, будь это люди, деревья или кирпичи стен.

Поддержка с воздуха оказалась кстати. Едва закончились мины, враги осмелели, усилили натиск, и сержант испытал первые сомнения в успехе операции. С тем количеством боеприпасов, что остались на руках, им долго не продержаться. Несколько полных магазинов на двоих да кучка гранат – вот и весь арсенал.

Пока Даймонт прореживал ряды врага, сержант налаживал с ним связь. Как назло рация забарахлила и никак не хотела настроиться на нужную частоту.

В это время Стивен заметил краем глаза какое-то движение, резко повернулся и дёрнул спусковой крючок. Автомат глухо тявкнул, сверкнувшая на воздухе гильза упала в траву, закатилась под широкий лист лопуха, да так и осталась там лежать. Присевший на колено охранник с тубой ракетного модуля на плече упал на спину с дыркой во лбу. Выпавший из рук рокетбокс валялся рядом, а выпущенная им ракета крутой дугой умчалась в небо. Стив мельком глянул на дымную саблю, чуть не полоснувшую вертолёт по носу, и сосредоточился на новых противниках. Глотая пороховой дым, зажмурив один глаз, он метко выбивал охранников и полицейских, стреляя одиночными в ответ на безостановочную пальбу.

Слева неожиданно заорал сержант:

– Даймонт, Даймонт, как слышишь меня?

Рация захрипела, но слов Стивен не разобрал, их заглушило выстрелами из автомата.

– Оставайся на связи, докладывай каждый шаг, чтобы я всё видел так, будто смотрю на это собственными глазами, – надрывался Уилкис. – И грохни эту долбаную станцию управления, парни должны высадиться на планету.

Сержант включил громкую связь, зацепил зажим рации за край нагрудного кармана, схватил автомат. Оба «хорнета» заговорили дуэтом.

А в это время Даймонт взял курс на скалу, включил форсированный режим и держал обороты двигателей вблизи красной зоны. Полчаса подобного хода, и турбины можно списывать на свалку. За такие эксперименты с техникой полагалось пожизненное отстранение от полётов, но кто здесь будет следить за состоянием машин? Хорошо бы выполнить задание до того, как из подпространства вынырнет корпус десантных кораблей.

Внизу закончились цветные крыши богатых домов, потянулись крупные шары деревьев, амёбы кустарников, беспорядочно разбросанные на травянистом ковре. Вдали показалась серо-голубая полоса скал. Под одной из них прятался центр управления орбитальным фортом, где смена операторов сидела перед компьютерами, управляя нажатием клавиш могучими лазерными пушками. Установленные внутри вращающихся башен форта орудия ждали с земли сигнала, готовясь в любой момент послать смертоносный луч.

Мэтью бросил взгляд на монитор системы наведения. Тонкие зелёные линии делили тёмный фон на одинаковые квадратики, внизу экрана тянулась зеленоватая зубчатая масса. Под одним из больших пиков моргала красная точка – индикатор ненавистной станции.

Скрытый глубоко в скале пункт управления являлся настоящей крепостью, но «Хьюго» имел весомые козыри в виде пары сверхмощных ракет с термическими боеголовками, способными проплавить дыру в сорокаметровой каменной толще.

Вертолёт по-прежнему шёл к цели, до заветной скалы оставалось чуть больше трёх километров, когда Мэтью выпустил первую ракету. Длинный сноп дымного пламени вырвался из-под правого крыла, летающую машину слегка тряхнуло, рычаг управления дёрнулся в руке пилота, стоило реактивному снаряду оказаться на воле.

Удерживая лазерный луч в основании скалы, пилот «подсвечивал» ракете цель, двигаясь в прежнем направлении. Конечно, можно зависнуть на месте и оттуда наводить «гостинцы», но Мэтью привык всё делать наверняка. А ну как ракеты не дадут результата, придётся пускать в ход боеприпасы попроще, а здесь расстояние играет большую роль. Чем ближе к цели, тем меньше рассеивание и больше эффект.

– Дал первый залп, – сообщил Даймонт в рацию. – После контакта запущу второй.

– Понял, – прохрипел исцарапанный динамик и зашёлся автоматной трескотнёй.

Чуть поморщившись, пилот посмотрел на монитор, где светло-зелёная чёрточка, помаргивая, приближалась к пульсирующей точке. Прошло ещё несколько мгновений, прежде чем она вонзилась в центр красного пятнышка.

Посреди сильно выросшей гряды скал вспухло огромное ослепительно-яркое облако, прогремел взрыв такой силы, что даже сквозь толстые стёкла в кабину проник оглушающий грохот. Не дожидаясь, пока вспышка окончательно погаснет, Мэтью запустил вторую ракету.

Вертолёт снова тряхнуло, на этот раз сильнее из-за ощутимой потери в весе. Реактивный снаряд помчался к цели, теперь всё зависело от того, насколько точным окажется выстрел. Если ракета угодит в то же место – задание будет выполнено, а если нет – операция окажется под угрозой. С обычными боеприпасами тут долго провозишься, да и не факт, что получится.

Станция оказалась хорошо укреплённым местом. Замаскированные под скальные выступы зенитные башни выпустили пристрелочные заряды, а потом заговорили наперебой, создавая перед вертолётом плотный заслон.

Мэтью настойчиво вёл ракету к цели, удерживая лазерный луч в центре глубокой воронки от первого взрыва. Его не смущал ответный огонь, рвущиеся по сторонам снаряды. Бортовая броня дрожала от сыплющихся горохом осколков. Несколько штук чиркнули по колпаку кокпита, оставив на нём молочно-белые следы. По счастью, ни один из них не угодил в редуктор, и винты по-прежнему вращались, всё глубже увлекая «Хьюго» в самую толщу зенитной обороны.

Незадолго до попадания ракеты в скалу один из снарядов угодил прямо в воздухозаборник турбины. Машину сильно тряхнуло, заморгали тревожные лампочки, разноголосо завыли биперы. Мэт повернулся, увидел чёрный дым, тот валил клубами из-под винта и широким хвостом тянулся за вертолётом. «Хьюго» заметно потерял в управляемости, он так и норовил уйти в сторону, но Мэтью упрямо держал его на прежнем курсе.

Через несколько секунд ракета влетела в проделанное предшественницей отверстие и взорвалась внутри убежища. Адское пламя мгновенно превратило всех, кто там находился, в пар, оставив на стенах отпечатки человеческих тел.

«Хьюго» заперхал двигателями, из подбитой турбины вырвался огонь. Рыжие проблески то появлялись, то исчезали в чёрном дыму, будто любопытные белки высовывали мордочки из дупел старого дерева. Вертолёт накренился, каменистая земля с силой потянула к себе, словно всегда ревновала его к небу и окончательно решила прибрать к рукам.

– Даймонт, что происходит? Ты как? – хрипло закричала рация.

– Всё нормально, падаю, центр уничтожен. Рыча сквозь зубы, Мэтью потянул рычаг на себя. «Хьюго» чуть приподнял нос, но тут же свалился в неконтролируемое вращение. Рисуя чёрные круги, геликоптер стремительно приближался к земле. Перед глазами пилота всё закружилось, затряслось, приборная панель моргала разноцветными лампочками, пищала на разные голоса. Совершив несколько оборотов, машина задела хвостом горный склон и рухнула на отрог скалы, превратившись в огненный гриб.

101

– Твою мать! – сержант в сердцах сорвал с груди зашипевшую рацию, зашвырнул далеко в кусты.

– Граната! – раздался там чей-то крик, потом послышался треск. Видно, кто-то из нападавших повалился ничком, приняв безобидную штуковину за смертельный гостинец. Сержант выстрелил на звук, в кустах раздался протяжный стон, какие-то хрипы, кашель.

– Джонсон, сколько патронов осталось? – Уилкис поймал в прицел голову полицейского, нажал на спусковой крючок. Автомат отстучал короткую очередь, полицейский споткнулся и рухнул лицом в стриженую траву.

– Сменил последний магазин, сэр, – выкрикнул рядовой, сбив метким выстрелом выбежавшего из соседних кустов охранника.

– И у меня последний. Готовь гранаты, устроим фейерверк на прощание.

Сержант закусил губу, стоя на одном колене, он расстреливал врагов как мишени на полигоне. Один выстрел – одна смерть, и так до сухого щелчка.

Уилкис забросил опустевший «хорнет» за спину, разложил перед собой гранаты: две осколочных слева, по центру свето-шумовая и три дымовых справа. Если память ему не изменяет, у Стивена такой же набор. Хватит для громкого «хлопка дверью» напоследок. Как говорил его отец: «Помирать, так с музыкой», а с этим количеством гранат вполне можно устроить небольшой концерт.

– Готов? – сержант повернулся к рядовому Джонсону. Тот кивнул, сжимая в руке наступательную гранату. – Тогда начали, маэстро.

Они синхронно рванули стопорные кольца, два тёмных шара прочертили длинные дуги и упали в кусты, откуда доносилась какая-то возня. Один за другим раздались взрывы, кусты закачались, на землю упали срубленные осколками ветки, посыпалась сорванная листва. За кустами раздалась громкая ругань, вопли, кто-то закричал, насылая на головы врагов отборные проклятия.

Не успело отгреметь эхо взрывов, как ещё две гранаты взлетели в небо и спустя несколько секунд взорвались, щедро разбрасывая по сторонам осколки вместе с землёй.

Теперь пришло время свето-шумовых гранат. Сержант показал пальцем на группу подстриженных в форме оленей кустов на северо-западе. За ними раздавались крики наступавших противников, сухо трещали автоматы охранников, хлопали длинноствольные «люгеры» полицейских.

Джонсон несколько раз подбросил гранату на руке, примеряясь к весу, глянул на командира. Когда тот подал сигнал, выдернул чеку, запустил «слеповуху» и упал в траву. Через долю секунды рядом с ним повалился сержант. Оба лежали, не отрывая лица от земли, пока не прогремели взрывы.

Выскочившие из кустов охранники нарвались на яркие вспышки и полоснувший по ушам грохот. Одни на время потеряли ориентацию, другие упали, зажимая кровоточащие уши руками, несколько человек бросили автоматы и с воплями убежали назад в кусты.

В ушах сержанта и Джонсона тоже звенело от близких взрывов, пришлось пойти на такой риск, иначе гранаты могли пропасть впустую. Взорвались бы не там, где надо, и всё – нет нужного эффекта. А так почти вся группа наступавших на время выведена из строя, можно передислоцироваться.

– Отходим к забору, – громко крикнул Уилкис, плохо слыша свой голос. – Бросай все «дымовухи», попробуем прорваться.

Они запустили дымовые гранаты одну за другой. Вращающиеся в воздухе цилиндры полетели в разные стороны, оставляя за собой хвосты бурого дыма. Через несколько секунд прилегающую территорию затянуло плотной дымовой завесой.

Взяв наизготовку ножи, солдаты попятились к пролому в заборе. Пуля, конечно, быстрее ножа, но когда все патроны расстреляны и нет гранат – холодная сталь лучше, чем ничего.

В дыму раздавались крики невидимых противников, громыхали отдельные выстрелы. Завеса медленно расползалась по сторонам, как перестоявшее тесто, ещё немного – и она клубящимися щупальцами дотронулась до ботинок, поглотила ноги сначала до середины голени, а потом и до колена.

Раздвигая дым, словно воду, Уилкис и Джонсон добрались до пробоины, нырнули в дыру с неровными краями битого кирпича и оказались за пределами виллы. Завеса полезла за ними, будто какая-то призрачная субстанция попыталась проникнуть через портал из другого измерения, но набежавший ветерок разорвал её эмиссаров в клочья.

По внутренней стороне забора ударил заряд. Кто-то из охранников кинул гранату, думая, что солдаты ещё там, и она впустую растратила смертельную мощь, выбив осколками тучи пыли и кирпичной крошки.

В небе раздался ужасный грохот, бойцы подняли головы, увидели оплывающие огнём десантные корабли.

– Получилось, у него получилось! – закричал сержант, потрясая ножом. – Джонсон, у него получилось!

Он с размаху воткнул клинок в землю, сграбастал рядового в объятья, захлопал по спине, переступая ногами. Стивен, щурясь, растянул губы в улыбке и смотрел на несущиеся к земле челноки с грозно торчащими по сторонам ребристыми пушками. 

102

Корабли шли тремя звеньями. Первое – самое большое ушло в сторону индустриального района Генусбурга, где располагался завод по производству наркотиков. Второе, чуть меньше, приближалось к вилле Ди Чинелло. Носовые орудия дали залп, и спустя миг земля задрожала под ногами. Султаны земли вперемешку с обломками деревьев и вырванными с корнями кустами взметнулись к небу. Несколько зарядов угодили в дом. Когда осела пыль и развеялся дым, оказалось, что от некогда красивого здания остались одни руины. Только бассейн не пострадал, если не считать упавшие на дно каменные обломки и множество плавающих деревяшек.

Разгромив имение, звено отправилось за первой группой. Суда пронеслись так низко, что сержант разглядел сварные швы обшивки, технологические люки, задвижки и другие мелкие детали. Обдав солдат жаром, корабли помчались на звуки разгорающегося боя. Первое звено уже высадило десант, и теперь там шло настоящее сражение. Оттуда доносились раскаты взрывов, а свист плазмоганов чередовался с отрывистой дробью крупнокалиберных пулемётов.

Последнее звено из трёх кораблей зависло в стороне от растревоженного «Дрим сити».

Сержант и Джонсон с интересом наблюдали, как большой челнок с командирскими знаками отличия медленно садился на дорогу. Суда прикрытия обладали скромными размерами, но имели вооружение не хуже штабного корабля. Они садились немного дальше летающей штаб-квартиры.

Тормозные двигатели работали на полную мощность. Балансируя на столбах раскалённых газов, суда приближались к широкой ленте дороги. Не приспособленный к подобным испытаниям асфальт не выдержал высоких температур и начал плавиться.

Земля задрожала под ногами бойцов, грохот всё нарастал, в стороны от шоссе понеслись жгуты горячего воздуха, гоня перед собой пыль и растительный мусор. Суда выдвинули посадочные опоры, телескопические штанги коснулись поверхности и глубоко ушли в расплавившийся асфальт. Заскрипели мощные амортизаторы, корабли тяжело осели, почти касаясь днищем чёрной хлюпающей массы. Один за другим раздались громкие хлопки, дюзы окутались шапками белого пара – это мгновенно образовались облака углекислого газа при соприкосновении раскалённых стенок с карбонатными шашками.

В наступившей тишине послышались звуки далёкого боя, но уже в основном звучало оружие федералов. Из открывшихся шлюзов появились левитационные платформы с десантниками в боевых скафандрах, выстроились треугольником и с лёгким гудением двинулись к спецназовцам.

Первой плыла платформа из штабного шаттла. Среди остальных десантников на ней выделялся гигант чуть ли не на голову выше других. Как только левиторы приблизились к солдатам, десантники спрыгнули на землю. Опустевшие платформы заметно приподнялись над поверхностью и, не разворачиваясь, поплыли обратно, следуя к судам на автопилоте.

Почти весь отряд, кроме гиганта и двух человек, бросился в зияющий в заборе пролом. Негромко бряцая оружием, десантники по одному исчезали в дыре и сходу приступали к зачистке. Сержант крикнул им, что там находится Миллер, мол, будьте внимательнее ребята, не прикончите своего, а если он ранен – помогите.

В это время гигант подошёл ближе, тёмное стекло забрала сдвинулось вверх, открыв смуглое лицо молодого военного. Он оглядел чумазых от пороховой гари солдат, пухлые губы расплылись в широкой улыбке, в глазах сверкнули весёлые искорки.

– Подполковник Билли Кинг, рад встрече. Сержант Уилкис, я так понимаю?

– Да, сэр.

Джон сделал шаг вперёд, заметил приплюснутый нос с широкими ноздрями, сильно торчащие в стороны уши подполковника и тоже улыбнулся. Кинг протянул руку в стальной перчатке, поздоровался сначала с ним, потом со Стивеном.

– Говорят, у вас для меня что-то есть.

– КПК с копиями важных документов, – Уилкис достал из кармана прибор, передал командиру десантников. – А можно вопрос, сэр?

– Валяй, – разрешил Билли, просматривая файлы. Большую часть документов он видел впервые, но встречал и те, что передал ему Рой вместе с просьбой смотаться на Низебул.

– Почему вы сели здесь, а не в порту, и как прошла высадка? Трудности были?

Подполковник оторвался от изучения файлов, взглянул с лёгкой усмешкой.

– Говорил вопрос один, а сам вон сколько задал. Ну, давай по порядку, – он спрятал КПК в тайнике бронескафандра. – Сели здесь, потому как тут и хотели высадиться, посадка прошла почти в штатном режиме, потеряны транспорты с машинами поддержки и роботами.

Улыбка сошла с лица подполковника, взгляд стал серьёзен, а в голосе Уилкис уловил нотки усталости.

– Спасибо, парни, вовремя загасили этот форт. Задержись вы на минуту – и от нас ничего бы не осталось. Мы только вышли из подпространства, перестроились в походный режим, как пушки форта дали залп. Первыми выстрелами транспорты распылило в атомы, мы уж думали: хана всем пришла, как всё прекратилось. Мы так и поняли, кто-то из своих постарался. Рой предупреждал о вас, говорил, вы надёжные парни, так оно и оказалось.

Джонсон кивнул, молча пожевал губами, а Уилкис сказал:

– Да, надёжные, только это Даймонт сделал, пилот из АБН. Хороший парень, хоть я ему и не доверял сначала. Жаль, погиб бедолага.

– Не дождётесь, – услышал он из рации Джонсона. – А за добрые слова спасибо, сержант.

– Кто это? – спросил подполковник.

– Даймонт, зараза, живучим оказался, – сержант провёл испачканной в пыли и саже рукой по лицу, чем ещё больше размазал грязь, улыбнулся. Зубы сверкнули жемчужным блеском на фоне чумазой кожи. Подполковник спросил частоту, на которой работали рации, настроил шлемный передатчик и включился в разговор:

– Даймонт, говорит подполковник космодесанта Билли Кинг. Как ты смог отключить пушки форта?

– А разве ребята ещё не рассказали? – с неподдельным удивлением спросил Мэтью.

– Нет.

– Мы устроили небольшую войну, чтобы украсть штурмовой вертолёт с термическими ракетами. Пока парни отвлекали врага, я угнал «Хьюго», добрался до центра управления и спалил его. Всё как всегда, сэр, нам дают задание – мы выполняем.

– А как ты уцелел? – хором спросили Уилкис и Джонсон.

– Говорите, сэр, – Стивен протянул рацию сержанту. Тот сначала отказался, но позже выхватил её из рук рядового и прижал сетку микрофона к губам.

– Ты же сказал: «Падаю!» Я сам слышал, как взрывались зенитные ракеты, а осколки барабанили по кабине. А потом связь прервалась, я думал, вертолёт разбился.

– Так он и так разбился, вдребезги, а я катапультировался сразу, как только вторая ракета попала в цель.

– Даймонт, ты же угнал вертолёт, разве там есть кресла-катапульты? – вклинился в разговор подполковник.

Рация хрипло сказала голосом пилота:

– Сэр, «Хьюго» удивительная машина. Только он имеет систему отстрела несущих винтов. Если бы не эта особенность, я бы с вами не говорил.

В это время из дыры в заборе по одному выбрались десантники. Зачистка кончилась, так толком и не начавшись, после удара с воздуха не осталось никого живого из охранников и полицейских.

Двое десантников тащили Миллера, тот был живой, но без сознания. Один из выпущенных кораблями снарядов взорвался не так далеко, осколки прошли стороной, а вот ударной волной Герхарда сильно приложило о соседнее дерево. С тех пор он так и не приходил в себя.

Сержант поставил рацию на громкую связь и вместе с Джонсоном бросился к Герхарду. Пощупал пульс, раздвинул пальцами веки, проверил реакцию зрачка.

– Вот оно как. Чего только не узнаешь. Ты можешь определить свои координаты? – поинтересовался Кинг.

– Да, сэр.

– Хорошо, как определишь, передай сержанту и оставайся на месте, я пришлю за тобой людей.

Подполковник ушёл с волны и обратился к Уилкису:

– Молодец, сержант, хорошую команду подобрал. Живой? – он указал взглядом на Миллера.

– Да, только без сознания.

Кинг отдал несколько приказов. Десантник в бронескафандре иного вида с подобием ранца на спине и длинными выпуклостями на руках и ногах склонился над Миллером. Солдаты с интересом наблюдали за ним. Медик прикоснулся пальцем к бугру на правой руке. Раздалось шипение, бугор треснул по длине, из трещины вырвалось слабое свечение, повалил лёгкий дым. Створки сдвинулись в стороны, открывая мобильный кейс с медикаментами.

Эскулап извлёк наружу небольшой шприц-пистолет с ампулой, заполненной розовой жидкостью, поднёс к шее Герхарда. Пистолет негромко щёлкнул, иголка воткнулась в кожу, и через пару секунд ампула опустела. Прошло ещё несколько мгновений, которые показались вечностью. Но вот Миллер широко раскрыл глаза, сел и втянул ртом воздух.

– Ну всё, жить будет. Медик спрятал шприц в кейс на руке, легко дотронулся до неприметной кнопки рядом с перчаткой. Створки двинулись навстречу друг другу и спустя секунду плотно сомкнулись.

Всё ещё громко дыша, Миллер вертел головой не до конца понимая, где находится и кто это рядом с ним. Наконец он увидел сержанта и Джонсона и слабо улыбнулся.

– Значит, вы вчетвером провернули такое дело? Герои! Подполковник взглянул на десантников. Те мгновенно подтянулись, громко ударили стальными перчатками по груди, отдавая дань уважения подвигу.

– Нас было пятеро, сэр. Пятый совсем ещё мальчишка, но с задатками настоящего снайпера, – сказал Уилкис.

– И где он? Почему я не вижу здесь этого чудо-стрелка?

Сержант не успел ответить, рация захрипела и выдала голосом Даймонта:

– Сэр, диктую координаты…

Когда передача данных закончилась, Кинг отправил платформу с пятью бойцами за пилотом и вернулся к прерванному разговору:

– Где сейчас этот парень, сержант?

– Сэр, в задачу Тима входило прикрытие нашего отряда с крыши вон того здания, – Уилкис махнул рукой в сторону видневшегося в отдалении долгостроя. – Во время боя отряд противника бросился штурмом на его позицию, я слышал несколько взрывов в той стороне, много раз пытался выйти на связь, но… – сержант покачал головой.

– Всё равно надо проверить. – Подполковник повернулся и посмотрел из-под ладони на серую коробку недостроенного здания. – Лайтинг, возьми парней и прочеши этот дом сверху донизу.

Рослый десантник козырнул, выкрикнул имена двоих бойцов. Уже в следующую секунду эта троица быстрыми скачками двигалась в нужном направлении.

Неожиданно шлемный передатчик подполковника ожил и все, кто находился рядом с ним, услышали:

– Сэр, докладывает капрал Доггинс: сопротивление подавлено, объект полностью находится под нашим контролем.

– Отлично, Доггинс, закрепитесь на местности и ждите. Я свяжусь с вами сразу, как прибудут новые транспорты с роботами и машинами поддержки.

Вдруг один из десантников поднял руку и воскликнул:

– Смотрите!

Все обернулись. По дороге к «Дрим сити» мчалось жёлтое такси. Шаттлы перегородили ему путь, маленькая машинка бесстрашно свернула с дороги, пропылила по обочине, скатилась по склону и, петляя между деревьев лесополосы, обогнула космических скитальцев. Когда препятствие осталось позади, такси вернулось на дорогу и, громко сигналя и моргая фарами, покатило к военным.

Машина остановилась метрах в пятидесяти от бойцов. Пассажирская дверь распахнулась, из салона выскочила растрёпанная Глория в длинном шёлковом платье голубого цвета без рукавов с глубоким декольте и вырезом на спине. Туфли на высоком каблуке сильно мешали, она скинула их и побежала босиком.

Подполковник повернулся к сержанту:

– Это кто?

– Мама Тима, – сказал Уилкис и глубоко вздохнул. – А если он погиб, что я скажу?

– Отставить панику, я всё беру на себя.

В это время Глория подбежала к солдатам.

– Где мой сын? Джон, вы обещали следить за ним. Где он?

– Миссис Робинсон, – начал Уилкис, но замолчал после выразительного покашливания Билли Кинга.

– Мэм, прошу вас, пожалуйста, успокойтесь, – подполковник сделал шаг к Глории. Двигатели сервоприводов его бронескафандра слегка загудели, металлические подошвы стальных ботинок негромко стукнули об асфальт. – Я отправил группу за вашим сыном. Всё хорошо, перестаньте нервничать, на вас же лица нет. Разве можно так?

Подполковник, как мог, тянул время. Ему не первый раз приходилось сообщать родным и близким о гибели братьев, отцов, мужей и сыновей, он знал, как подготовить родственников к неприятным известиям, но всё равно это было для них тяжёлым ударом. «Хорошо бы парень остался жив, – подумал Кинг и в тот же миг оборвал себя: – чудес не бывает».

В опровержение этой мысли включился передатчик:

– Сэр, мы нашли его. С ним всё в порядке, серьёзных ранений нет, так, пара царапин. Сейчас достанем из-под обломков и будем у вас.

– Ну, что я говорил? – облегчённо выдохнул подполковник. Скоро вы получите сына целым и невредимым.

Глория радостно вздохнула и пошатнулась. Ноги отказывались её держать. Невидимый стержень внутри надломился, ей показалось: ещё миг, и она рухнет на чёрный асфальт. Не подоспей вовремя Уилкис, так бы всё и произошло.

Пока Глорию приводили в чувство, Лайтинг с товарищами извлёкли Тима из-под завала и притащили к подполковнику. На самом деле Робинсону повезло: окажись он в десяти сантиметрах левее места, где его засыпало кирпичом, рухнувшее перекрытие размазало бы его по бетону, а так отделался малым испугом, парой ушибов и лёгким сотрясением мозга. Сущие пустяки по сравнению со смертью.

Когда Глория пришла в себя, Тим уже стоял перед ней и широко улыбался.

– Мама, как я рад тебя видеть!

– Сынок, живой!

Они бросились друг к другу и обнялись под радостные возгласы солдат. Глория гладила Тима по волосам, а он всё хватал её руки и прижимал к губам. Но вот мать отстранилась от сына, посмотрела на него как-то по-иному.

– Я долго думала, Тим, метаясь из угла в угол в номере «Плазы». Я была неправа, запрещая тебе служить. Такие люди, как сержант Уилкис и его солдаты, очень нужны. Без них нам не знать счастливой жизни. Я дала себе клятву: если ты… – её голос дрогнул, она сглотнула, сдерживая невольно навернувшиеся на глаза слезы. – Если ты… останешься в живых… я не буду за тебя решать. Ты достаточно взрослый и можешь сам выбирать свою судьбу.

Глория замолчала, вместе с ней молчали и другие. Каждый из собравшихся здесь понимал, сколько мужества потребовалось этой женщине для такого решения.

– Что скажешь, Тим? – Уилкис положил руку ему на плечо. – Дело за тобой, мама не против, сбылась твоя мечта.

Тим опустил голову. Он смотрел под ноги и не решался поднять глаза. Наконец, он вздохнул и тихо сказал:

– Сержант Уилкис, сэр, простите меня, и поймите правильно. Я не испугался, нет, напротив, только сегодня я понял, как это трудно и вместе с тем интересно служить в армии. Я очень хочу посвятить себя военной службе, но не могу.

Он взял руку матери, прижал к сердцу.

– Мама, я останусь с тобой, заработаю денег на новый дом, обставлю самой красивой мебелью и лишь тогда подумаю о себе.

– О! – только и смогла произнести миссис Робинсон и чуть не расплакалась.

– Сэр, – Джонсон дёрнул сержанта за рукав. – Давайте отдадим им все наши деньги. Я тут подумал: зачем они нам? Что мы будем с ними делать? А Робинсонам они нужней, парню за всю жизнь не заработать и половины стоимости приличного дома. Всё-таки вы их лишили крыши над головой.

Сержант хмыкнул и криво усмехнулся.

– Ну да, а ты как думаешь, Миллер?

– Я «за». Стивен, ты же хотел закончить обучение и стать этим… как его…

– Магистром, – подсказал сержант.

– Во-во, им самым. А теперь что с тобой случилось? Как и меня, приложило взрывной волной?

– Нет, просто я понял – это не моё. Я солдат, а не учёный. Надо будет, так я бабочек и на задании изучать буду.

– Лучше после, – сказал сержант. – А как же Даймонт?

– Мы его уболтаем,– пообещал Герхард. – Раз Стивен никуда не уходит, вдвоём мы его быстро уговорим.

– Хорошо. – Сержант повернулся к Тиму и Глории:

– Тим, мы тут посовещались с ребятами и решили отдать вам все наши деньги. Их там хватит на прекрасный дом в тысячу раз лучше той лачуги, где вы проживали. Прошу прощения, миссис Робинсон, – сержант слегка поклонился Глории, – но вещи надо называть своими именами.

– Не стоит извиняться, мистер Уилкис, вы абсолютно правы, тот дом был не из лучших, но мы и его содержали с трудом.

Тим стоял и не верил ушам. Щедрое предложение сержанта открывало перед ним огромные перспективы. Пока он лежал наполовину засыпанный грудой обломков, он о многом передумал: о матери, о собственном будущем, о том, как ему поступить. Решение остаться дома далось нелегко, он знал, мама примет его желание служить и отпустит в полную опасностей армейскую жизнь. Но если он уйдёт и оставит её одну без жилья с кучей нерешённых проблем, то как примирится со своей совестью? Как сможет жить с таким грузом на сердце?

Пришлось выбирать между мечтой и счастьем матери. Разумеется, мечта проиграла и ушла в тень, а решение остаться и заботиться о маме твёрдо закрепилось в душе. И вот теперь такой неожиданный поворот.

– Спасибо, сэр, – негромко сказал Тим, глядя в глаза сержанту. – Я вас не подведу, стану настоящим солдатом.

– Ну, раз всё так хорошо разрешилось, я, с вашего позволения, господин подполковник, отойду в сторону, – козырнул Уилкис. – Сообщу лейтенанту Хадсону о завершении операции.

103

Первый галактический сектор. Планета Атлантис.

 

Вызов Уилкиса застал полковника в коридоре возле Овального кабинета. Хорошие новости оказались к месту, с их помощью Рой надеялся скрасить горечь неприятной пилюли.

Невзирая на поздний час, Альберт Скиннер не спал, он ждал директора АГБ и дождался. Переступив порог, Хадсон только открыл рот, как в кабинет стремительно вошёл Зиберт.

– Сэр, вы должны это видеть, – сказал он, не обращая внимания на негодующий жест начальника.

Секретарь схватил пульт. Экран на дальней стене засветился, помощник Скиннера защёлкал клавишами, настраиваясь на новостной канал «Гэлакси вижн».

Наткнувшись на нужную программу, Зиберт положил пульт на стол.

– Что это значит? – Председатель посмотрел на экран, где, кроме герба Федерации, ничего не было.

– Не знаю, сэр, я увидел предупреждение бегущей строкой о перерыве в трансляции для экстренного сообщения и подумал, как это важно, ведь подобного ещё не случалось.

– И что?! Мало я видел нашей символики? – фыркнул Альберт Скиннер.

В этот момент изображение на экране затряслось, раздался звук бьющегося стекла и герб, покрывшись трещинами, осыпался как разбитая витрина. Сразу после этого появился Генрих Клаус фон Йодли, он сидел за столом и держал в руках лист с отпечатанным текстом.

– Добрый вечер, господин Председатель, – поздоровался бывший соратник Скиннера. – Я знаю, вы меня сейчас внимательно слушаете, как и миллиарды граждан Федерации.

Генрих опустил глаза в бумажку и начал читать:

– Я хочу спросить всех свободомыслящих людей: вам не надоела бесправная жизнь, на которую вас обрекают? Вы и дальше хотите участвовать в карикатурных выборах, которые меняют декорации, оставляя главных действующих лиц? Вы хотите для себя и своих детей другой доли, чем та, которую определили вам свыше?

Вас заставляют работать на удовлетворение ежедневно возрастающих потребностей правящей верхушки, отбирая право самим решать, что делать и как поступать. Вас растят как послушное стадо, ведут на убой в ненужных вам войнах. За счёт пролитой вами крови власть решает собственные проблемы. Я предлагаю всё поменять.

Вы думаете Федерация – это единственно верная форма существования государства? Вы ошибаетесь! Ваши лидеры доказали нежизнеспособность демократии. Да её и нет на самом деле. Они вас просто дурачат, заставляя поверить, что вы реально управляете государством. Невозможно здраво руководить таким многослойным и растянутым в пространстве образованием, как Федерация, меняя политиков через каждые несколько лет. Даже если придёт толковый руководитель, он всё равно будет думать о том, как сохранить за собой место на следующих выборах. Когда ему радеть о народе, если голова занята другими мыслями?

Вам нужен постоянный и бессменный лидер, при котором не будет никаких политических шоу. Следовательно, Федерацию надо упразднить, а на её месте создать Великую Империю.

Я, Генрих Клаус фон Йодли, готов стать первым Императором и взять на себя тяжёлое бремя создания нового и справедливого государства.

Ренегат сделал глоток воды из стоявшего рядом стакана, отложил бумагу в сторону и посмотрел в камеру. От его взгляда по спине Председателя побежали мурашки, и он внутренне напрягся в ожидании худшего.

– Скиннер, я выдвигаю ультиматум! У вас есть ровно двадцать четыре часа по среднефедеральному времени, чтобы добровольно сложить с себя полномочия и заявить о роспуске Совета. В противном случае я развяжу гражданскую войну и начну массовое наступление мятежников на центральные миры Федерации. Подумайте, сможет ли ваша истощённая длительными боями армия воевать на два фронта? Хватит ли у неё сил противостоять натиску боевых частей Аркаимского Союза и преданных мне войск? Вы способны ввергнуть Федерацию в пучину междоусобиц ради удовлетворения собственных амбиций? Вы и сами прекрасно знаете о неотвратимости перемен. Любое решение – это шаг в неизбежность. Только от вас зависит, каким он будет и что принесёт народу.

Экран погас, в кабинете повисла гнетущая тишина.

– Это конец, – тихо произнёс осунувшийся Скиннер. – Что делать? – спросил он, с отчаянной надеждой глядя на полковника.

– Не поддаваться на провокацию и не вступать в переговоры, – твёрдо сказал Хадсон. – Этот «император» не на тех напал, он ещё не раз хлебнёт горя, это я обещаю. Не забывайте, у нас есть его планы, к тому же корпус подполковника Кинга уже захватил Низебул. Разгром ещё одной базы мятежников будет вашим ответом на ультиматум, сэр.

– Хорошо, если так, – прошептал Председатель, – но чутьё мне подсказывает: нас ожидают трудные времена.

В стороне раздалось негромкое покашливание Зиберта.

– Прошу прощения, сэр. – Председатель и полковник повернулись к секретарю. – Наша организация давно ведёт неусыпную борьбу с врагами Федерации…

– Минуточку, Зиберт, какая организация? – спросил Скиннер.

– Тайная, сэр, вы позволите?

Председатель кивнул, а Хадсон подался вперёд, словно боялся пропустить хоть одно слово.

– Мы давно следили за вашим э-э… оппонентом. Теперь, когда партия разыграна, я могу сказать: у нас есть туз в рукаве. – Зиберт поднёс манжет рубашки к губам и произнёс в запонку:

– Входите.

Двери в Овальный кабинет распахнулись, Председатель от изумления раскрыл рот, а Рой подумал, что повредился рассудком. На пороге стоял… объявивший гражданскую войну изменник.

Секретарь подошёл к нему, положил правую руку на плечи, а левую протянул в сторону Скиннера.

– Знакомьтесь, господин Председатель, ваш верный соратник – Генрих Клаус фон Йодли.

– А-а… э-э… ага… – Альберт кивнул, на лице появилась кривая улыбка и сразу исчезла. – А кто тогда был там, на экране? Он посмотрел на полковника, словно ища у того поддержки.

– Да, Зиберт, потрудитесь объяснить: кто был на экране и кого я сегодня пытался арестовать?

– Он сам вам всё объяснит, – секретарь повернулся к соседу:

– Прошу вас.

 

 

2011-2014

 

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/