Солнце ослепляло своим блеском, если на него взглянуть. Земля и дороги прятались под покровом жёлто-красного пастельного лоскутного одеяла. В воздухе витала тишина, лишь прослушивался шёпот, разносимый ветерком.
- Возьми меня за руку.
- Вот, и не отпускай. Пока ты меня держишь, мне тепло. Отпустишь - мне станет ещё холоднее чем было…
- Я не отпущу! - прерывая девушку дерзко отозвался голос парня.
- Знаю, иначе бы я тебе не доверилась.
Не успела она закончить, как над их ушами просвистел небольшой ветерок и прошелестели листья, отрываясь от земли и летящие в недалёкий, но продолжительный путь.
«Тук-тук» - стук в дверь.
- Ты откроешь мне или нет? - послышалось за дверью дома.
Девушка, лежащая в темноте на кровати, дремала, или лучше сказать дримала, от английского слова «dream», т.е. «мечтать», слегка приподнялась и огляделась. Как это обычно бывает, после сна во второй половине дня, человек теряется в пространственно-временном континууме. После небывалых умственных усилий девушка сообразила, что она находится у себя дома, на кровати, за окном осень, а на часах пол восьмого вечера и она проспала около двух часов.
- Я долго буду тебя ждать? Мне что, самому дверь открывать? - снова раздался разъярённый мужской голос за дверью.
Чёрные глазки блеснули в темноте, отреагировав на знакомый до боли голос. Это был её муж, вернувшийся с работы. Их семья состояла из двух человек, детей никогда не было. Дети у них просто не получались, а причину узнать Он просто не хотел. Семьёй их было назвать трудно. Их семья - чистая формальность. Всё в доме решал только Он, а Эли отводилась роль игрушки и работницы по дому.
Покинув мир грёз и несбывшихся мечтаний, миссис Купер встала с кровати, разгладила покрывало и побежала к двери. Жили они в двух этажном доме, поэтому пока Эли спускалась со второго этажа, её муж уже открыл дверь сам и вошёл в гостиную, изрядно наследив на полу. Надо признаться, Эли спустилась в ад.
- Ты что там делала? - сказал мистер Купер, кинув свой портфель на диван, уперев руки в бока и, задрав голову вверх, взглянул на опустившую глаза девушку, онемевшую на середине лестницы. - Давай уже еды. Не видишь, я голоден и устал.
Эли покорно выполнила приказ. Сперва она накрыла стол белой скатертью. Мистер Купер любил, чтобы всегда на столе был, словно, праздник. Дело в том, что в нём жили воспоминания детства. Он помнил, когда в их серой, ничем не примечательной жизни зажигались маленькие огоньки лампадок, на стол стелилась потёртая от десятилетних стирок уже серенькая скатерть. На которую ставили керамическую посуду, которой его мать очень гордилась и дорожила, она досталась ей от матери.
Затем, вместо керамики из детстве, на столе красовалась новая перламутровая фарфоровая посуда серии «Наутилус» из новой коллекции Антонио Мояно. Еды на столе всегда было больше, чем он мог съесть, а ел он в одиночестве. Со стороны это смотрелась странно, но мистер Купер в этом видел проявление своей власти. Его жена никогда не резала хлеб без его приказа и вообще не выкладывала его на стол. Так же на столе никогда не присутствовали ни соль, ни перец, ни другие приправы, как, например, соусы.
Всё делалось по первому требованию этого Господина. Ему нужен был белый хлеб - жена ему его подавала, ему хотелось соевого соуса - жена ему его приносила. Если вдруг ему захотелось, хоть даже моти, Эли должна была это предугадать. Но за годы, прожитые в этом рабстве, она знала предпочтения мужа, поэтому проблем с продуктами никогда не было. Деньгами он не скупился, а лишнее всегда можно было без проблем выкинуть.
Выйдя из-за стола, мистер Купер обычно читал бизнес журналы, пока в это время Эли доедала несъеденные салаты, но она никогда не доедала еду из его тарелки – до крайностей на доходило. Хотя, однажды, он сделал ей упрёк: «Ты что, брезгуешь моей едой?», но в тот вечер он пришёл с праздника, на котором был вместе с ней. По приходу домой, по привычке, он попросил еды. Эли повиновалась. Поковырявшись в тарелке и отказавшись кушать мистер Купер передвинул свою тарелку Эли, стоявшей рядом, оказав ей честь - отведать пищи, сидя с ним за его столом и в его доме. Эли вежливо отказалась. Пойдя брать чистую тарелку, она заметила, что мистер Купер изменился в лице.
Обычно, вечно рассерженный, в тот вечер он был расстроен и обижен на свою жену. Вместо разлетавшихся слюней изо рта, на его маленьких глазах образовались слёзы. Он хотел было схватить жену за её длинные волосы, которые он ей запрещал стричь, но этого не произошло. Несмотря на пьяный бред, он почувствовал нечто солёной на своих губах. Словно маленький ребёнок, расплакавшийся на глазах у своих товарищей, он вытер слезу рукой и пошёл спать. На утро он был немного, нежели обычного, вежлив с женой, но этим всё и кончилось. Уже вечером, придя с работы, всё снова повторилось. А мистер Купер никогда не вспомнил тот непохожий на все обыденные дни вечер. Эли даже начала сомневаться, было ли это на самом деле?
Вытерев свои алые губки, она прилегла на диван (в спальню идти было нельзя, её муж не разрешал там лежать, кроме как ночью во время сна). Она тоже взяла журнал, как всегда это и делала после еды. Её дни были похожи друг на друга, их вечера были схожи между собой. Они никогда не разговаривали. Каждый занимался своим делом. Мистер Купер иногда прерывал чтение, спрашивая у жены чем она занималась сегодня, но, не давая ей ответить, говорил за неё: «А нет, подожди. Ты после моего ухода постирала вещи, отдохнула. Потом приготовила себе еду, поела и почитала журнальчик. Нарисовала очередную картину, приготовила еду для нас и пошла читать журнал. Я прав?… Конечно прав.».
Всё было также, только в этот день Эли ещё и уснула, перед его приходом. Она уставала, а однообразие дней ей наскучило.
Не успела миссис Купер пролистать пару страничек, как её муж решил бросить чтение и поговорить со своим бизнес партнёром. Уйти в какую-то другую комнату мистер Купер даже и не думал. Стараться не мешать своей жене, соизволив говорить тише, мистер Купер даже и не пытался. Начав с громкого дружеского приветствия и мужского конского смеха, на этих нотах он и продолжил вести свой малоинформативный диалог.
Миссис Купер была терпеливой женщиной, но её терпению пришёл конец. Она встала с дивана и пошла наверх. Переодевшись в платье и надев на голову шляпку, она захотела подышать ночью, её свежим ободряющим ароматом.
Увидев свою жену в прелестном наряде, он преобразился, на его лице появилось просветление, будто он узнал сакральный смысл бытия, но это продолжалось недолго. Уразумев, что жена идёт гулять, не спросив у него разрешения, а на улице ночь и она не спросила у него разрешения прогуляться, его лицо превратилось в покрывшуюся волдырями красную задницу, готовящуюся сиюминутно опорожниться, загадив всё вокруг.
Эли всё поняла, даже не ступив с лестницы. Она, словно, вышла из под заколдованного состояния, вспомнив в каком мире находится. Молча развернулась и пошла к наверх. В аду её никто не ждал.
- Эли! Ты уже спать легла? - говорил мистер Купер, ступая на первую ступеньку лестницу, спустя около часа.
Поднимаясь по лестнице он глядел себе под ноги, поэтому лишь, ступив на второй уровень дома, через его босую ногу до мозга дошёл сигнал, нечто похожее на какой-то импульс - осознание чего-то страшного. Этот взрослый мужик, резко и коротко издавший детский писк, устремился своими прыгающими глазками в конец длинного коридора. Перед ним болталась Эли, висящая на перекинутых через опорную балку потолка и в тоже время обмотанных вокруг шеи собственных волосах.
Схватив со стены нагинату, мистер Купер одним ударом разрубил волосы своей жены. Резкой хлопок раздался в коридоре. Он не удосужился выставить руки вперёд и поймать её, он упал вместе с ней. Перед ним лежало бездыханное тело его жены, а он находился в позе для харакири. В его голове промелькнула мысль о «героическом» завершении этой истории, но толи испугавшись смерти, толи его разжалобили волосы жены, обволакивающие его тело, он выбрал другой вариант.
В конце тёмного длинного узкого коридора напротив окна освещалось единственной лампой бездыханное тело женщины, а перед ней сидел мистер Купер, снимая с себя и пережёвывая солёные пряди её волос, забыв, что ему надо идти спать, ведь просыпаться рано уже не придётся.
***
- И долго он уже не спит?
- Миссис Купер, болезнь вашего мужа прогрессирует, - сказал доктор. - Причины болезни нам до сих пор не известны. Ваш муж себя за что-то винит. Он проецировал ваш образ в созданный им мир. У него есть жена, к которой он не по-людски относится. Совсем недавно он сказал, что она повесилась на своих длинных роскошных волосах. Он винит себя за то, что с ней так плохо обращался, он сожалеет об этом. Я такого случая ещё не встречал. То, что вы видите за окном, это он пытается съесть волосы своей умершей жены. До этого у него был здоровый сон, он ложился, как по часам. Хотя часов у него нет, нам даже свет приходилось выключать на пол часа раньше. Он шлёпал ладошкой по стене, пока мы не выключим ему свет. А сейчас он перестал спать.
- Но можно же дать ему снотворное…
- Можно, но его разум уже не вернуть. Лишив его «воображаемой жизни» мы рискуем встретится с чем-то новым, ещё более страшным по силе. На данном этапе он ещё потребляет пищу. Мы специально для него готовим спагетти. Надо отметить, что он любит пересолённую еду.
- Можно мне его увидеть без этого стекла?
- Увы, нет. Мы не можем Вами рисковать. Но Вы можете ему помахать.
- Дай Бог тебе здоровья, - прослезившись, сказала Эли, махая своему мужу.
Эпилог
Яркий октябрьский денёк. По пути из школы два мальчика увидели в окне женщину, махающую им.
- Смотри, это снова мисс Купер.
- Я уже устал на неё смотреть. Каждый раз, как идём со школы, вечно она нам попадается.
- Может, тоже ей поахаем?
- Ты сдурел что ли?
- Извини, но мне её жаль. Я не могу просто смотреть, как старая женщина машет нам, а мы проходим мимо, - он помахал ей. - Не могу понять: она людей приветствует или просто машет, даже если тут никого не будет?
- Да она больная! - с полной уверенностью раздался голос мальчика. - Мне отец говорил, что раньше она выходила на улицу, после того, как отрезала себе волосы и говорила всем: «Мой муж отрезал мне волосы и начал их есть», но мужа у неё никогда не было.
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/