Глава I
1
Мощный "Боинг" уверенно держался в воздухе. Марк сидел во втором крес-
ле от иллюминатора и наблюдал за происходящим внутри салона. На экране периоди-
чески появлялись данные о высоте полета, температуре за бортом, мелькали сюжеты,
реклама, совершенно не заинтересовавшие летевших. Вскоре порядком надоел не толь-
ко назойливый экран, но и снующие по салону пассажиры и стюардессы, предлагав-
шие напитки, в том числе спиртные.
Он летел вместе с женой и дочерью в другую страну. Там его ждала новая
жизнь. Какая именно, он представлял слабо. Во всяком случае почти все, что состоялось
в его судьбе, он оставил позади, за чертой времени. Жена была не в настроении, как
будто чего-то боялась, в то время как глаза дочери жадно впитывали все вокруг.
Марк пристально вглядывался в иллюминатор. Вне самолета открывался
фантастический вид. На высоте десяти километров атмосфера сильно разрежена. Осле-
пительный солнечный свет и темно-синяя крыша неба. До космоса, как кажется, совсем
близко, его уже можно почувствовать. А если немного подняться, откроется черная безд-
на Вселенной.
Туркмения и Каспий спрятались за толстым слоем облаков, но древний Кав-
каз, как и подобает мужчине, не смущаясь, показал многочисленные морщины своих гор.
Незаметно пролетев Турцию, самолет вышел в район восточного средиземноморья. Ра-
зыгравшееся воображение набрасывало картины давно минувших исторических событий.
Стоит только перенести взгляд дальше на восток, и можно увидеть, как Александр Маке-
донский, вторгшись в Персию, сближается с войсками Дария, а западнее финикийские
корабли, избороздив воды региона, добираются до дальних стран. Здесь господствовал
величественный Рим, а позже через Византию в Палестину шли крестоносцы. Сколько
дорог исхожено за тысячелетия, но Марк чувствовал себя первопроходцем по неизведан-
ным просторам Азии.
А вот и Кипр. Сверху остров выглядел кусочком зеленой суши, который пла-
вает в бескрайнем лазурном море. До Израиля, куда, собственно, и летел Марк, остава-
лось каких-то полчаса.
Вспомнилось, как в Ташкенте совсем недавно с немалыми трудностями он
собирал документы на выезд. Накануне последнего визита к консулу выпал обильный снег.
В посольстве толпился народ. Ожидание в очереди продолжалось весь день, и, наконец,
получив долгожданное "добро", Марк и его жена вместе с другими бежали в Сохнут, что-
бы получить заветные билеты на самолет.
В соседнем кресле сидела женщина, которая уже была в Израиле в гостях у
родных.
- И как там? - спросил Марк.
- Сначала вам все покажется чудесным.
Женщина не была расположена к разговору, она отвернулась и закрыла глаза.
В салоне возникло оживление, и он услышал, что кто-то проговорил: "Подле-
таем". Марк с волнением стал всматриваться в силуэты незнакомой земли. Почему незна-
комой? Никакие средства массовой информации не способны дать необходимого предста-
вления о другой стране. В ней надо пожить.
При подходе к аэропорту Бен-Гурион он увидел пальмы. На земле стояли са-
молеты с цветными эмблемами различных авиакомпаний мира. Пройдя формальности та-
моженного оформления документов, Марк и остальные репатрианты были приглашены в
специальный зал, где их поздравили с прибытием на историческую родину и объяснили
порядок дальнейших шагов в новой стране.
Не имея в Израиле ни родных, ни друзей, Марк с женой доверили решение
вопросов жилищного обустройства маклеру. Тот и предложил им квартиру, которую пред-
стояло снимать у хозяина за немалые деньги. За услуги он взял с Марка сумму, равную ме-
сячной квартирной плате. Квартира оказалась большой, вместительной, с интересной пла-
нировкой. Обставлена она была разномастной и старой мебелью. Выглянув в окно, Марк
увидел внизу мандариновое дерево и огромный фикус. Окружающие дома соседствовали
безразлично и отчужденно. Недостатки нового жилья редко бывают заметны сразу.
Первые впечатления об Израиле - обилие магазинов и продуктов, улицы,
ярко освещенные рекламой и витринами, легко одетая и куда-то несушаяся молодежь. Во-
круг красивые дома, по дорогам беспрестанно едут машины "иномарки". Все необычно,
все другое.
Он ждал встречи с морем. И при первом же удобном случае Марк отправил-
ся к морю, пешком. Жена с удовольствием пошла с ним. Море находилось в нескольких
километрах от места проживания Марка. Водная даль возникла сразу за постройками на
побережье. Солнечный свет и ветер пронизывали тело. Море вжалось в землю, но не по-
мещалось в ней и потому пологим полукругом выпирало по всему горизонту. Оно мерно
дышало, выбрасывая при выдохе волны на берег. Марк говорил с ним как с живым суще-
ством.
Это была сказка. Счастливая ли? Он был слишком переполнен эмоциями, что-
бы задавать себе подобные вопросы.
2
Сдержанно переговариваясь и несколько робея, новые олимы шли по коридо-
ру и искали свои классы. Легкое волнение, почти всегда сопутствующее началу учебных
занятий, заставляло вспомнить школу, институты и университеты. Марка определили в
группу олимов с высшим образованием.
Большинство в группе, как и в ульпане в целом, составляли "типичные" евреи,
темноволосые, с карими и черными глазами, но довольно часто встречались и настолько
же типичные лица славянского происхождения. В одной из групп Марк потом увидел даже
японку.
Перед Марком поневоле возникал вопрос: что побудило этих людей бросить
страну, где они родились и прожили десятки лет? Многие отказались от завидного положе-
ния в обществе, любимых профессий, продали дома и квартиры, нажитое имущество, оста-
вили могилы родителей. Что заставляет евреев всего мира срываться со своих мест и ехать
в землю обетованную? Антисемитизм в странах проживания, пропаганда Сохнута? Мечты
о лучшей доле, которую они надеются найти в Израиле? Очевидно, да. Но есть и те, кто хо-
чет обрести свою национальную родину.
Теперь из стран СНГ в Израиль стремились не только евреи, но и представи-
тели других национальностей. В группе оказались люди самых разных специальностей:
врачи, экономисты, учителя, инженеры, программисты. Кроме Марка здесь обучался еще
один кандидат наук - женщина, биохимик. Возрастной диапазон тоже был достаточно ши-
рок.
В перерывах между занятиями все начали понемногу знакомиться. В группе
была представлена почти вся география бывшего СССР. Как и везде, были люди более от-
крытые в общении, были и скрытные, и осторожные.
Молодая женщина, худая и нервная, много курила и чувствовала себя в груп-
пе неуютно.
- Вы откуда приехали? - спросил ее Марк.
- Из Белоруссии, из Минска.
- И давно?
- Уже около полугода. Но до того, как приехать сюда, я жила в Англии. Была
замужем за англичанином. Потом жила в Германии.
- Одна?
- Нет, у меня был друг, немец. Английским и немецким владею свободно.
Отец, бывший офицер, категорически не хочет ехать в Израиль, и я решила приехать сюда
одна.
Оказалось, что теперь она живет с израильтянином. Иврит до ульпана учила
сама, по словарю.
Не случайно появившийся в ульпане религиозный еврей, видимо еще маль-
чишкой приехавший из СССР, как положено, с пейсами и в шляпе, уже плохо говоривший
по-русски, предлагал всем желающим совершить молитву. Согласился только один муж-
чина. Раввин обратился с аналогичным предложением и к Марку. Марк ответил, что он
православный. Раввин его не понял. Тогда Марк добавил: "Я - христианин". Раввин все
же посоветовал ему учить иврит, так как это священный язык.
Через неделю после прибытия Марк, жена и дочь получили израильские па-
спорта (теудат зеут). В паспорте Марка было указано, что он - русский, по национальности
его матери. Сначала по своей наивности он не придал этому значения.
Итак, главная задача, с которой сталкивается любой репатриант вскоре после
прибытия в Израиль, - изучение иврита. И каждый ее решает по своему.
Серьезным недостатком советской системы образования оказалась языковая
подготовка. "Железный занавес", которым отгородился СССР от мира, отсутствие свобод-
ных международных связей сделали ненужным знание иностранных языков для большин-
ства советских людей. С другой стороны, господство русского языка привело к тому, что
в многонациональной стране у многих детей и молодежи не был привит навык общения
на других языках. И теперь значительная часть этой молодежи, достигнув зрелого возрас-
та, оказалась неспособной в восприятию и переходу на языки тех стран, куда она эмигри-
ровала. К подобным "моноязычникам" Марк причислил и себя.
Сознание воспринимало иврит крайне неохотно. Память выталкивала слова
нового языка. Росла неуверенность в себе, а с ней и чувство отчужденности от местной
культуры и коренных израильтян. Сложности создавались в самом ульпане. Представьте,
в каком положении вы оказываетесь, когда ивриту вас обучают на иврите. Преподаватели
русского языка совершенно не знают. Видимо, это сделано не случайно. Но в таком слу-
чае множество вопросов и неясностей, которые у вас появляются, преподаватель объяс-
нить не может (точнее, вы плохо понимаете или совсем не понимаете его объяснений),
а вы не можете правильно задать вопрос. Да и сам процесс изложения материала, осо-
бенно в начале обучения, принимает просто нелепые формы. (Как рассказывали Марку,
преподаватель одной из групп, чтобы передать смысл выражения "открыть дверь", подхо-
дила к двери класса и открывала ее.) И лишь позже, те, кто успешно осваивает иврит во-
преки всем трудностям, получает возможность какого-то общения с преподавателем.
Безусловно, ульпаны сыграли важнейшую роль в деле массового обучения
репатриантов ивриту. Но методика обучения в ульпанах не разработана должным обра-
зом, отсюда - низкий результат. Существует альтернатива ульпанам. Репатриантами-фи-
лологами, достигшими высокого уровня изучения иврита, организованы курсы, которые,
конечно, стоят недешево.
И все же, несмотря на проблемы с ивритом, Марк обратился в центр абсорб-
ции ученых-репатриантов, расположенный в Иерусалиме. Он выслал список своих пуб-
ликаций и другие требуемые документы. Его пригласили на собеседование. В разговоре
по телефону со служащей центра Марк пояснил, что за те полгода, пока он находится в
Израиле, он, конечно, не смог овладеть ивритом в достаточной степени, и спросил, допу-
скается ли использование русского языка. Служащая ответила, что нет, не допускается.
Марк, естественно, не был готов писать на иврите научные тексты. Надо бы-
ло работать, и Марк пошел в управление по делам трудоустройства. В большом зале си-
дело, стояло и двигалось множество таких же безработных. Неуверенно обращаясь то к
охраннику, то к пробегавшим служащим, Марк наконец нашел, как ему казалось, нужную
комнату.
Подходил еврейский новый год, приход которого отмечается в сентябре. Сот-
рудник с угрюмым и злым лицом бросил ему:
- "Хаг, Хаг (праздник). Лиштот (пить или пей) водка, водка."
- Я не пью водку, - ответил на иврите Марк.
Что же, пришлось идти домой и праздновать.
Новый год наступил, и Марка направили в отдел, где занимались решением
вопросов трудоустройства лиц с высшим образованием. Там тем более ему не могли по-
мочь - работы по его специальности не было, так же, как и подходящих курсов.
После множества неудачных попыток найти работу, которая хоть в какой-то
степени соприкасалась бы с его специальностью, знаниями и интересами, Марк понял,
что перспектив у него почти нет. Он попробовал себя в роли дворника. В конце концов
он устроился шомером (охранником), приобщившись к самому распространенному в Из-
раиле занятию мужчин- репатриантов. Недостаточное знание иврита практически закры-
вало ему дорогу в университеты и школы. Марк чувствовал себя, что называется "не в
своей тарелке". Он потерял былую уверенность в собственных силах.
Марк стоял на дежурстве в каньоне и вспоминал, как для него начиналась
жизнь в Израиле
Быстро темнело. По шоссе двигался поток машин. Впереди перед каньоном
вся территория стоянки была заполнена машинами. Людей не было, только машины.
"Сюрреализм какой-то," - подумал Марк. - "Наверное, это очень символично для нашего
времени." Нескончаемая вереница автомобилей, ехавших с включенными фарами, напо-
минала мифического змея, поглотившего человечьи души.
Глава II
3
Он сидел на диване и мелко тряс ногами. Внутренняя боль накатывала волна-
ми, и когда она становилась нестерпимой, он вскакивал, и, громко стоная, начинал ходить
по комнате или уходил на кухню, на балкон, как бы ища там спасения. Но боль не утихала,
он размахивал руками, в отчаяньи бил ладонью в стену. "Скорее бы уже сдохнуть, чем так
мучиться... Не может же это продолжаться бесконечно!... Ммм... Когда это все кончить-
ся?!" - он сыпал резкими фразами как ударами, хлестал ими себя, родных, весь этот мир.
Потом из внутренней боли взрывом рождалась злоба и обида. Если боль на время утихала,
он переводил дыхание, зная, что приступ сам по себе не прекратится. Но он терпел. Затем
все начиналось заново - нарастание боли, беготня по квартире. Оставалось только одно -
принять лекарство, чего ему очень не хотелось. Лекарство приносило ощущение блаженно-
го покоя и расслабления. Всего на несколько часов. За это время можно было передохнуть
и вспомнить, что еще жив. А потом снова в омут - в приступ.
Когда Марк оказывался на балконе, то подходил к окну. Чаще приступы случа-
лись вечером, люди в это время возвращались домой с работы, молодежь оживленно раз-
говаривала, кто то смеялся, проезжали, сигналя, машины. Он удивленно наблюдал за про-
исходящим на улице и не понимал, чему еще можно радоваться, ведь жизнь и этот мир
настолько отвратительны.
Во время приступов он больше всего боялся потерять сознание. Боялся забо-
леть чем-то серьезным, паниковал и чуть ли не готовился умереть, если где-то что-то начи-
нало болеть. Иногда при мысли о возможном скором конце, воображаемом, его охватывал
прямо таки животный страх смерти. Когда приступы случались ночью, он засыпал только
под утро. В предрассветные часы бывало особенно тревожно. Он смотрел в окно на мрач-
ный, мертвый город, и бледный страх пробирался в душу. Часто, вот как сейчас, у окна,
спрятавшись в листве дерева, плакала птица. Взмах крыльев, - и птица улетала в голубова-
тую мглу.
Очень тягостные чувства оставляли сны, дурные по смыслу и форме. Каждый
раз он оказывался в каком-то неуютном помещении, подвале, из которого стремился выб-
раться, но страшно боялся, что у него это не получиться. Перед ним находилась иногда по-
луоткрытая решетка, иногда просто проход, щель, и он силился пролезть, вырваться через
них наружу. Вот он уже протиснул наполовину руку и старается просунуть голову, остал-
ся один рывок, - и свобода. Но нет, проход сужается, что-то держит его, цепляет, накаты-
вает страх, отчаяние, - и он просыпается. Он прекрасно понимал смысл этих снов - бо-
лезнь держала его взаперти, и он не мог выздороветь и изменить жизненную ситуацию, в
которой оказался.
Он боролся, искал средства излечения в журналах, специальной литературе,
ходил к экстрасенсам и врачам-частникам, отдав немалые деньги. Болезнь не отступала,
временами она даже прогрессировала. Обратившись к официальной медицине, он полу-
чил помощь далеко не сразу. Стало ясно, что препараты придется принимать всю остав-
шуюся жизнь. От наиболее сильных из них он быстро толстел. Главное, что удалось пре-
кратить приступы и остановить истощение организма. Однако здоровым себя он не чув-
ствовал.
Шли сильные дожди. Ливни были непродолжительными, но свирепыми. На-
летавший внезапно ветер ломал зонты, обливал брюки и туфли. Потоки воды стремитель-
но неслись по улицам, заливали низкие места, перейти которые было очень непросто.
В квартире поселились сырость и холод. В зале, к тому же, протекало окно. Во
время дождя под ним собиралась большая лужа, и Марку приходилось периодически выти-
рать пол тряпкой, а затем выжимать из нее воду в ведро. Постоянная слабость и неспособ-
ность сосредоточиться привели к тому, что Марк буквально ничего не мог делать. Любая,
даже незначительная бытовая проблема вносила дополнительный душевный дискомфорт
и усиливала ощущение тяжести жизни.
4
В четыре часа по полудни начиналась вторая смена. С трудом добравшись на
переполненной маршрутке до нужной улицы, он свернул направо, прошел мимо стройно-
го ряда молодых деревьев, затем, поплутав в переулках, через перекресток выбрался к су-
пер-маркету. За углом он сразу увидел огромное здание магазина и обширную площадь
перед ним, заполненную машинами.
- Шалом, - приветствовал Марк стоявших на входе охранников.
Он огляделся. К нему подошел смуглый израильтянин и объяснил, где и как он
будет работать. Второй охранник, с которым ему предстояло стоять на входе, оказался сим-
патичным общительным парнем. Тем временем покупатели заходили в магазин и их нужно
было проверять. Разговаривать между собой шомерам запрещалось, и это, в общем-то, по-
нятно.
Первый день на новом месте прошел относительно спокойно. Марк даже ус-
пел разглядеть колоссального размера зал, ряды касс. У входа были выставлены различные
товары.
Он вспомнил, что нечто похожее видел совсем недавно. В качестве охранника
ему время от времени доводилось бывать в махсане (складе) огромного супер-маркета. Мах-
сан представлял собой подобие целого микрорайона. За входом открывалась центральная
"улица", по сторонам которой высились многоэтажные стеллажи.
Изделия на стеллажах не помещались, их клали, ставили в проходах, у входа, вез-
де, где обнаруживалось хотя бы небольшое свободное пространство. Блестящие и красочные
упаковки, коробки радовали глаз. Небоскребы товаров, ровно уложенных на миштахах (под-
ставках) и еще не разобранных, довершали панораму земного "рая". Тут и там сновали люди,
перевозили тележки, что-то таскали.
По рампе (площадка перед махсаном) один за другим передвигались рабочие.
Они тянули за собой или толкали вперед тележки для тяжелых предметов, называемые
"джеками". Картина напоминала безрадостный труд рабов где-нибудь в Древнем Египте.
Марк назвал все это торжеством материализма.
На улицу вышла группа женщин и девушек, работавших в супер-маркете, и
встала чуть в стороне. Курили, уставшие, и тем не менее оживленно переговаривались.
Они ждали микроавтобус, который должен был развезти их по домам. Марк встретился
взглядом с одной из женщин и поразился особому выражению ее глаз. В них он увидел
интерес к нему и легкий страх. Они словно вода в горном озере отражали таящееся в глу-
бине движение чувств. "Все таки удивительные глаза у русских женщин", - подумал Марк.
Однако отвлекаться на всякие "глупости" не было времени.
В небольшой проход между стальными заграждениями один за другим входи-
ли люди с тележками для продуктов. Пришла кабат. Он увидел невысокого роста женщи-
ну, полную, с прыщеватым лицом. Взгляд маленьких глаз был строгим и властным.
Количество покупателей увеличивалось, и к вечеру это был уже непрерывный
поток. Кабат требовала проверять у женщин даже маленькие сумочки, так как в них мог
поместиться миниатюрный пистолет. Женщины нервничали, выплескивая на Марка свое
раздражение. Нелепость ситуации была очевидна для всех, кроме кабата.
На следующий день погода изменилась, немного похолодало. В этот день он
должен был проверять выходящих из магазина - дело не менее ответственное. Он распо-
ложился у заграждений и приступил к работе. Как снег на голову появилась кабат и нача-
ла наводить порядок.
Кабат сказала ему перейти на другое место - проверять выходящих нужно бы-
ло не у входа в здание, а внутри. Он встал и почувствовал, что из зала сильно несет холо-
дом. Он понял, что с его радикулитом он здесь долго не выдержит. Он пытался как-то при-
способиться, встать так, чтобы меньше дуло. Подошла кабат и сказала, что он расположил-
ся не там, где нужно. Он ответил, что боится застудить спину. Она и "ухом не повела":
"Стойте там", и указала ему на прежнее место, где сквозило.
На выходе покупатели обязаны были предъявлять хишбоны (кассовые чеки),
свидетельствующие о том, что товары ими оплачены. Большинство делало это более или
менее спокойно. Но были и агрессивно настроенные покупатели, которые отказывались
показывать хишбоны. С ними приходилось разговаривать более требовательно. Иногда
случались и крупные скандалы с оскорблениями со стороны особенно злобных граждан,
напрягавшие нервы и моральные силы до предела.
Сложность ситуации состояла еще и в том, что проверка хишбонов представ-
ляла собой элементарное нарушение прав человека, и многие это понимали. Изначально,
априори каждый покупатель рассматривался как потенциальный вор. Но и не проверять
было нельзя, потому что кражи, несмотря на контроль, происходили регулярно.
Сегодня его вновь поставили на вход. Был четверг, и ожидался большой нап-
лыв покупателей. Проверять нужно было детектором - мужчин спереди и сзади, женщин -
только сзади, не касаясь спины. Основной инстинкт израильтян - приобретательский, раз-
горался час от часу сильнее.
Люди шли и шли, а он продолжал их проверять, делая однообразные движения
рукой, в которой держал детектор. Полчаса, сорок минут, час, рука наливалась тяжестью и
немела. Он поменял руку и встал по левую сторону входа. Появилась кабат и сразу сказала,
что он неправильно стоит.
- Рука устала, - спокойно пояснил Марк, думая, что найдет у нее понимание.
- Нет, нет, проверять нужно только правой рукой.
Марк сделал как она хотела. "Час пик" еще не закончился, и нужно было быстро
проверять входящих.
Он почувствовал пристальный взгляд. Повернув голову, Марк увидел, что ка-
бат в упор наблюдает за ним. Она подозвала его к себе.
- Мне не нравится как вы работаете.
- Я могу уйти. Прямо сейчас.
Она ничего не ответила.
Марк чувствовал, что еще немного, и он пошлет куда подальше и кабата и на-
чальство хевры (фирмы, в данном случае, охранной). Но он вспомнил о семье и только
поэтому, стиснув зубы, продолжал работать.
Охранники у нее долго не держались - она их выгоняла через два-три дня, ре-
же через несколько недель или месяц - звонила в хевру и просила убрать очередного не-
понравившегося ей бедолагу.
Позже Марк не раз встречался с ней. Везде, где она появлялась, после нее ос-
тавался "кровавый след". Кто-нибудь обязательно лишался работы, над кем-то нависала
угроза увольнения. Она безжалостно "рубила головы", создавая всюду обстановку нерв-
ного напряжения, обиды и какой-то несправедливости. Жестокость особенно неестест-
венна и отвратительна, когда она совершается женщиной.
Рабочий день закончился. Марк вышел на улицу. Вздохнув свободно, он под-
нял голову вверх. По небу плыли восхитительной красоты облака, но никто из прохожих
этого не замечал. Люди перестали смотреть в небо. Они упираются взглядом вниз, под
ноги, в землю, или прямо вперед, стремительно преследуя ближайшую житейскую цель.
Не до облаков. Ну красивые... некогда, некогда.
Глава III
5
Из окна автобуса были видны новые жилые массивы. Ажурные белые дома вы-
строились вдоль шоссе квадратами. Их теснили чистые зеленые лужайки и островки ярких
тропических цветов. Здания вдали как бы парили в жарком воздухе. Солнце потихоньку са-
дилось, больно брызгая лучами в глаза. Марк проводил взглядом последний массив и въе-
хал в знакомую часть города. До улицы, где он жил, было уже рукой подать.
Под окнами его дома люди, машины шумели почти круглые сутки. По вечерам
особенно досаждала "русская" молодежь, которая пользовалась безразличием окружающих и
неспособностью или нежеланием местных властей поддерживать элементарный обществен-
ный порядок. Подростки группками или поодиночке переходили с места на место и обратно,
кричали, матерились, бросали где попало бумагу и пустые банки, иногда били бутылки. И
так каждый вечер, в общем, проводили время совершенно бессмысленно. Мальчишки уст-
раивали драки, девчонки, нелепо одетые, с голыми ногами, с сигаретами, демонстрирова-
ли развязность манер. Он давно заметил предпочтения "русской" молодежи - им нравится
улица, нравится собираться в полутемных, нередко грязных подворотнях. Там они находят
столь важную для них свободу и возможность делать то, что им хочется. Здесь реализуется
их желание быть подальше от опеки и наставлений родителей и других взрослых. Они соз-
дают свой мир, свои ценности, и, к сожалению, ошибочные. Отсутствие "комплексов", в
том числе стыда, уже в детстве уродует личность. Он подумал, что он, наверное, неспра-
ведлив и слишком жесток по отношению к ним. Ведь каждый из них в душе остается ре-
бенком, пусть испорченным, но ребенком.
Сегодня они были особенно активны. Несколько девчонок, сцепившись в ше-
ренгу, шли и визгливо, намеренно громко, на всю улицу пели: "Обратите внимание на на-
ше воспитание". Парень с длинными русыми волосами бегал туда сюда и диким голосом
орал: "Сволочи!" Видимо, он изображал взрослых, которые так называют его и других
трудных подростков.
А то, что они мешают окружающим, их совершенно не интересует. Им во-
обще неведомы боли, чувства, существование других людей. Откуда у детей такое же-
стокосердие?
Конечно это эгоизм, пусть детский, но уже вызывающий, порой озлоблен-
ный и агрессивный, все отрицающий. Он опасен прежде всего для самих детей, пото-
му что разрушает их души. Как трудно им будет потом, когда они станут взрослыми.
Марк вспомнил свое детство и юность, когда для него существовали толь-
ко его мечты, его желания и нисколько - проблемы его родных. Если его просили о по-
мощи по дому, он раздражался и всегда пытался отлынить от домашних дел - ему ме-
шали жить свободно и радостно. Он вспомнил как позже, обзаведясь собственной семь-
ей, он мучительно долго преодолевал дурное наследие своего детства.
Ночь в пятницу молодежь теперь любит проводить на улице. Их крики, хо-
хот, ругань слышны до утра. Летом, часов в пять, когда уже светает, еще можно разли-
чить полусонные голоса нетрезвых любителей подобного кайфа. Ну, а если поведение
подростков явно неадекватно, то можно быть уверенным, что без наркотиков дело не
обошлось.
Как-то ранним субботним утром Марк прогуливался с собакой. На сосед-
ней улице он неожиданно стал свидетелем неприятной сцены. Голоногая девчонка ва-
лялась на асфальте между машин. Две другие пытались ее поднять. На обратном пути
Марк их уже не застал.
С вечера почти взрослые девицы, собиравшиеся с парнями в сооружении,
напоминающем сквер, бегали писать за ближайшие дома. Причем их совершенно не
смущали жители, иногда выходившие из подъездов. Не мешал им и Марк, дежуривший
на въезде в подземную стоянку в десяти-пятнадцати метрах.
Недалеко от стоянки часто вертелась юная особа в короткой юбке. Она пе-
риодически проходила мимо Марка, спускалась вниз, кого-то ждала. А через неделю
она уже тащила туда парня, держа его за руку. Марк в душе негодовал и презирал ее. Но
тут в его памяти ожили слова Христа, сказанные толпе, готовой к быстрому суду над
блудницей: "Кто без греха, пусть первым бросит в нее камень." Не мог бросить и Марк.
Подошла группа подростков - мальчишек и девчонок. Один из мальчишек -
наглый, смуглый, видимо, из марокканских или тайманских (йеменских) евреев, обра-
тился к Марку, что-то тараторя на иврите. Марк практически ничего не понял. Маль-
чишка протянул ему какой-то рекламный листок-флайер. Суть картинок и текста на ли-
стке Марк тоже не разобрал (он был без очков). Но в поведении подростков он почувст-
вовал нечто нехорошее.
Мальчишка подвел к нему девчоночку лет тринадцати, "русскую". Ее боль-
шие, темные глаза блестели, на личике играла бесстыжая улыбка. Выпятив вперед еще
детскую грудь, она демонстрировала Марку небольшое декольте. Марк посмотрел на
нее таким взглядом, что улыбка тут же сошла с ее рта. Похоже, деточки играли в суте-
неров и проституток. Они хотели смутить дядю-шомера и посмеяться над ним. Марк
никак не мог допустить, что с их стороны это было всерьез.
Но не все потеряно. Марка тронул за сердце один случай. Дикая кошка за-
бралась в вентиляционную систему каньона и не могла из нее выбраться. Кошка громко
и испуганно мяукала. Девчонки из компании, которая безобразничала на улице каждый
вечер, бросились вызволять ее из плена. Надо было видеть, как они переживали за нее.
Они подняли тяжелую чугунную решетку и не успокоились, пока кошка не выскочила и
не бросилась наутек.
Спустя год-два некоторые из них посерьезнили и перестали гулять по но-
чам, кого-то забрали в армию, остальные тоже не появлялись в этом районе. На смену
им пришли другие подростки, точно такие же.
6
В доме и на улице было тихо. Время шумной суеты и нервного напряжения
осталось позади, и теперь Марк наслаждался непродолжительным покоем. Он сидел на
диване, на своем любимом месте, сосредоточившись на постукивании часов. Как хорошо,
что в Израиле есть шабат. В пятницу поле обеда жизнь начинает замирать, все прячутся
по домам. Тишина. Только в Израиле, с его сумасшедшим шумом в центральных районах,
понимаешь, как она прекрасна.
В подъезде раздался приглушенный звук шагов - кто-то поднимался по лест-
нице. Марк, как всегда с нетерпением, ждал прихода жены. Собака тоже ждала хозяйку,
она подняла голову и настороженно стала всматриваться в дверь. Но нет, кто-то, видимо
соседка, цокая каблуками, прошла мимо.
Время тянулось, и Марк с беспокойством начал думать, что жена почему-то
задерживается. Наконец, дверь открылась, и в квартиру, по обыкновению, с покупками,
вошла жена. Собачьей радости не было предела. Собака все время подпрыгивала, пытаясь
"поцеловать" хозяйку.
- Ну все, все. Успокойся, - говорила, смеясь, жена.
Когда, наконец, четвероногая "внучка", как в шутку ее называл Марк, взбодрив
всех положительными эмоциями, немного утихомирилась, она забежала вслед за хозяйкой
на кухню и удовлетворенно улеглась, положив голову на пол.
Жена посмотрела на Марка теплыми глазами. Марк взял у нее пакеты и стал
перекладывать продукты в холодильник.
Уставшая, но в бодром настроении, она быстро принялась что-то готовить не-
смотря на его уговоры хоть немного отдохнуть.
Жена многому его научила: тому, что нужно меньше думать о себе и больше -
о других, не жалеть себя когда больно и трудно. Долгое время он поражался ее готовности
пожертвовать своим здоровьем, личным временем, удобствами и покоем ради близких.
Сначала он думал, что это просто комплекс жертвы, столь присущий русским советским
женщинам, но впоследствии оценил ее душевный героизм.
Когда он болел и не мог работать, жена не предала его. Как потом она рас-
сказала, среди израильтян, в том числе религиозных, находились и те, кто говорил ей:
брось его; ты молодая, красивая, найдешь себе хавера (друга, любовника)... Жена возму-
щалась и не понимала, как вообще можно сделать такое.
В Израиле отношения среди многих репатриантов рвутся на удивление легко,
семьи рушатся, не выдержав напора экономических трудностей. Расстаются, считая, оче-
видно, что свобода для достижения своего личного счастья нужнее, чем обуза, которой
может стать нежелающий зарабатывать или просто больной супруг. Ценность человека,
даже родного, сегодня заметно снижена.
Жена готовила и одновременно оживленно рассказывала:
- Днем какой-то старый дед, еле ходит, залез рукой в маринованные огурцы,
вытащил один и съел. А эти огурцы недешевые, попробовать можно только кусочек, отре-
зав ножом. Мы ему ничего не сказали. Через минут пять он снова приходит и запускает
руку в огурцы. Тут мы не выдержали и сделали ему замечание. Он ушел, а через несколько
минут прибегает сган и говорит: "Девочки, на вас старичок пожаловался. Что здесь прои-
зошло?" Мы ему рассказали как было. Сгана аж прорвало: "Вот мерзавец!"
Жена работала в двух местах. Педагог по специальности, она любила детей,
и дети любили ее. Частично реализовать свое призвание она смогла в русской частной
школе. Из-за недостаточного количества учебных часов, ей приходилось совмещать рабо-
ту в супер-маркете и в учебном заведении. Она вела уроки в младших классах, а детей по-
меньше готовила к школе. О своих любимых учениках жена готова была рассказывать бес-
конечно, причем нередко с юмором.
Маленький Темка после каждого обращенного к нему вопроса переспрашивал:
Те?..Те? Умненькая Софа рассуждала не по-детски разумно. Один раз она не очень вежли-
во обошлась с подружкой, жена сделала ей замечание. Софа глубоко вздохнула и начала:
- Не будете ли вы так любезны...
Мама пятилетней девочки рассказала жене, что несколько дней тому назад дочь
пришла со школы и заявила:
- Мама, я выхожу замуж.
Ошарашенная мать с трудом выдохнула:
- За кого?
- Да мало ли мужиков!
От души посмеявшись, Марк спросил:
- И откуда это у пятилетнего ребенка?
- Не знаю. Наверное услышала чей-то разговор.
В конце недели трудовой день в супере достигал двенадцати-четырнадцати
часов. От изнуряющей работы у жены болели ноги, на пальцах рук росли шишки. Со вре-
менем накапливалась усталость, которая вела за собой нервные срывы. Естественное для
мужчин и женщин взаимное недопонимание, разность характеров Марка и жены обора-
чивались в этот период частыми ссорами.
К счастью жена Марка по натуре была непримиримой оптимисткой, и поэто-
му даже неподъемные проблемы удавалось в конце концов решать. Марка мучила совесть
от того, что из-за своих болезней он не может работать больше, чтобы облегчить жизнь
жены.
Дочь обвиняла отца в неспособности справиться с тяжелой ситуацией, не
могла ему простить обид, которые он нанес когда-то матери, периодами даже ненавидела
его. Марк считал себя виновным в том, что не смог наладить нормальные отношения с до-
черью, когда та была подростком. Она жила своей жизнью. Но постепенно ее детский эго-
изм уступал место здоровым женским чувствам заботы.
Глава IV
7
Раннее утро, но люди уже бежали в магазин, в глазах их играл голодный блеск.
Пенсионеры, встав раньше всех, от нечего делать просматривали свежие газеты, не покупая
их. Над домами вставало оранжевое солнце, расплескивая повсюду теплый свет. Утренняя
прохлада поначалу пряталась в тени деревьев и зданий, но потом скрылась от наступающе-
го зноя.
Во втором часу дня в магазин зашел интеллигентного вида мужчина. Вскоре он
появился, держа в руке упаковку из фольги, в которую обычно кладут готовую пищу. Однако
он вышел не со стороны касс, а из прохода слева. Марк спросил у него хишбон. Мужчина на-
чал искать его по карманам и вытащил кошелек. Марк заметил в кошельке золотую визу. Не
найдя хишбон, мужчина сказал, что он, видимо, забыл его в кассе. Марк попросил мужчину
вернуться в кассу и взять хишбон. Марк пошел вслед за ним, чтобы узнать у кассира, опла-
тил ли тот покупку. Он увидел, что мужчина отдает кассиру деньги. Стало очевидно, что об-
ладатель золотой визы пытался совершить элементарную кражу. Это было тем более удиви-
тельно, что упаковка готовой еды стоила относительно недорого.
Многие покупатели жили недалеко от магазина, и поэтому везли продукты до-
мой прямо в тележках, которые потом не возвращали неделями. Эти лица были убеждены,
что имеют полное право так поступать. Как правило, забиравшие тележки заявляли, что они
здесь живут уже десять или двадцать лет.
Директор магазина почти каждый день считал тележки и спрашивал с Марка,
когда недоставало одной или двух.
- Вы забираете тележку, которая является собственностью магазина. По сути, ва-
ше действие является кражей, - говорил Марк, к слову, какой-нибудь покупательнице.
- Это не кража, - кричала в гневе женщина. - Я ее сейчас верну.
И возвращала ее через несколько дней. В большинстве случаев так и происходи-
ло.
Марк пытался объяснить им, что увозя тележки и оставляя их дома, они соз-
дают трудности для других людей, так как тележек ограниченное количество. Но данный
довод никак не воспринимался. Заскорузлый эгоизм и отсутствие совести просто потряса-
ли.
Очень тяжело было Марку в конце рабочего дня, когда приходилось отражать
атаки опоздавших покупателей. Стрелки часов уже перевалили за предел официально уста-
новленного времени, кассиры уже подсчитывают выручку, а уборщик моет машиной полы
и собирает мусор, но они будут ломиться в закрывающийся магазин, стучать в дверь и тре-
бовать у охранника , чтобы их пропустили, будут толкаться, кричать, угрожать, звать дирек-
тора, уверяя, что им нужно купить лишь булочку. Если же охранник позволит им войти,
они будут ходить по магазину час и наберут чуть ли не полтележки товаров.
Ложь - норма жизни для многих израильтян. Ложь пропитала чувства, мысли,
слова. Ее не замечают, и без нее, наверное, уже не могут жить. Хотя, если быть честным,
мы все лжем, кто больше, кто меньше.
В мелком омуте суеты и однообразия исчезали дни, похожие один на другой.
Солнце опустилось за дома и деревья, а потом совсем убежало далеко за край
земли. Свет из магазина пробил в темноте коридор, в конце которого виднелась слабо ос-
вещенная улица. Держа под мышкой картонную коробку с какими-то продуктами, из мага-
зина быстрым шагом выходил мужчина. Марк едва успел ему крикнуть:
- Рэга, хишбон бэвэкаша (секунду, чек пожалуйста).
Мужчина остановился и не пытался бежать. В кассе выяснилось, что никаких
данных об оплате им продуктов нет. Вышедшему директору он начал что-то объяснять.
Марк услышал:
- Молоко детям... детям.
Зрелище было жалким и крайне неприятным. Вряд ли директор и те, кто были
свидетелями разговора, верили ему. Вызвали кабата, тот быстро приехал. Вместе с дирек-
тором они увели мужчину в заднее помещение. Марк был не нужен, и его отпустили до-
мой.
Незаметно пролетело лето. На диване времени удобно усаживались две подру-
ги - осень и зима.
Вечерами и по утрам становилось все прохладнее. На тротуарах под ногами по-
хрустывали опавшие сухие листочки. Да, осени в Израиле явно не хватает. Той осени, ког-
да улицу накрывает разноцветным ковром, холодок и сырой ароматный воздух бодрят и ос-
вежают, а дома по особому уютно... Потом приходит зима и выпадает снег, он блестит под
светом фонарей, и на спящий город опускается таинственная ночь с ее морозом и тишиной.
8
Около двенадцати появился его знакомый и начал болтать о том о сем. Парень
как-то подходил к Марку пару раз, говорил, что ищет работу. Марк посоветовал ему устро-
иться охранником в его хевре.
Внутри супера один или два покупателя не спеша искали нужные товары, по-
явилась возможность немного расслабиться. В магазин зашел неопрятно одетый мужчина
с бородой. Через минут десять, пока они говорили, он вышел, держа руки в карманах курт-
ки. Марку показалось это подозрительным, но проверять карманы, а также смотреть, есть
ли что-то под курткой, он не имел права. И рядом, как назло, никого не было из начальст-
ва. Знакомый вскоре попрощался и ушел. Редкие посетители не досаждали своей активно-
стью. Марк вышел на улицу. Вокруг раскинулась давно надоевшая панорама: похожие на
бараки мастерские, почти пустая стоянка, левее - помойка. Покурить вышел сган.
Был уже час ночи. Вдруг к магазину подъехала полицейская машина. Поли-
цейский обратился к сгану, потом вытащил из машины несколько бутылок водки и по-
ставил их на капот. Он пояснил, что эти бутылки только что украли в его магазине. За-
тем он подошел к Марку и, показав на двоих мужчин внутри машины, спросил, были
ли они здесь. Он нагнулся и увидел, что на заднем сиденье сидят его знакомый и тот са-
мый бородатый мужчина. Когда составили протокол, Марк не выдержал и едко сказал
знакомому по русски:
- Ну, друг, спасибо! Никто не отреагировал, но ему показалось, что полицей-
ские поняли, что он сказал.
Оказалось, что это отец с сыном. Он почувствовал себя так, словно ему плю-
нули в душу. К нему набивались в друзья, втирались в доверие, вели сердечные разгово-
ры - и все ради того, чтобы потом украсть несколько бутылок водки. В это не хотелось
верить.
В машине они сидели не двигаясь, не поворачивая головы, как бы выражая
презрение ко всему происходящему. Они были очень напряжены. Весь их облик говорил
о злости и вызове этой жизни, этой стране, всем. Он понял, что внутри у них прячется
обида и какая-то безнадежность. Несправедливость, безразличие окружающих всегда по-
рождают цинизм у нравственно слабых людей.
Он ожидал, что последуют карательные санкции, - прозевал, мол. Но обош-
лось.
Глава V
9
В котле под названием "абсорбция" варились живые люди. Человеческие судь-
бы безжалостно ломались. У теряющих почти все репатриантов быстро росли обида и оз-
лобленность. Равнодушие и враждебность общества довершали создание граждан второго
сорта.
Каково быть "русским" в Израиле видно хотя бы из эпизода, рассказанного
Марку одним охранником. В банке, где он работал, служащая, молодая "марокканка" (так
русские олимы называют выходцев из Марокко) подъехала к банку и потребовала, чтобы
охранник открыл дверь ее машины (подобное, как известно, делают при встрече важных
персон). Когда тот отказался, она ему крикнула: "Лех ле Русия!" (Уезжай в Россию!). Марк
был возмущен услышанным.
-
Почему ты не сказал ей в ответ: "Лехи ле Марокко!"?
По примитивным представлениям некоторой части израильского населе-
ния, "русские" имеют меньше прав на проживание в стране.
А вот случай, произошедший с самим Марком. Выйдя из автобуса, Марк шел
к каньону. Впереди пролегало шумное шоссе. У тротуара стояла машина. Марк решил обой-
ти ее сзади. Вдруг машина начала двигаться на Марка. Он инстинктивно уперся в нее ру-
кой и крикнул водителю: "Эй!" Но машина продолжала ехать. Марк отскочил на тротуар.
В машине он увидел смуглого израильтянина, который смотрел на Марка и злорадно улы-
бался.
Обращались к нему во всех суперах сухо и фамильярно: "Эй, шомер!". Имя его
их не интересовало. Марк старался держаться достойно и не позволял собой понукать.
Иногда приходилось быть резким, чтобы остановить какого-нибудь распоясавшегося ха-
ма. Не раз та или иная грубая израильтянка, выходя из магазина с пакетами продуктов,
приказывала ему как прислуге:
- Донеси мне до машины.
Чаще всего Марк оставлял подобные выходки без ответа.
Откуда такая неприязнь, ненависть к "русским" репатриантам? За этими
чувствами угадывается желание, в том числе неосознанное, уничтожить нас если не
физически, то хотя бы морально, сделав рабами.
Многое объяснил один разговор с пожилым израильтянином. Речь зашла о
его жизни и трудностях, с которыми ему приходилось сталкиваться. В какой-то момент
израильтянин не выдержал и сказал:
- Извини меня, но ваши русские - идиоты.
- Почему?
- Приехали в эрец (земля Израиля - Е.П.) и сразу просят зарплату, такую же,
как у тех, кто давно здесь живет.
- Но большинство русских олимов - люди с образованием и неплохие спе-
циалисты. У многих было хорошее материальное положение в бывшем СССР.
По выражению его лица Марк понял, что для него это не аргумент.
Первые поколения современных израильтян боролись за выживание - глав-
ным было не умереть в пустыне от голода и нехватки воды, выстоять в войнах с араба-
ми. Не щадя себя, они строили новую жизнь, свою страну. Они были идеалистами. Те,
кто приехал сюда после второй мировой войны еще детьми и подростками, не имели
возможности полноценно учиться, получить хорошую профессию. И теперь они чувст-
вуют себя обделенными. Не все, конечно. Но таких немало. А тут эти русские с высшим
образованием и претензиями на высокий статус в обществе. Однако вряд ли негативное
отношение к выходцам из СССР всегда осознанно и социально мотивировано.
Ну, а что же официальные власти? После нескольких лет жизни в качестве
нового "русского" репатрианта у Марка сложилось впечатление, что русские олимы в си-
стеме ценностей израильской элиты - дешевая рабочая сила и солдаты для армии. Тако-
го, конечно, никто не скажет, но установившаяся реальность вынуждает сделать именно
этот вывод. А ведь сколько светлых голов приехало в Израиль. На "исторической роди-
не" евреев образовалось государство, которое не ценит интеллектуальный потенциал
своего народа.
Справедливости ради надо отметить, что в Израиле Марк вместе с другими
олимами получил немало: современное медицинское обслуживание и нормальное пита-
ние, доступными стали бытовая техника, или хотя бы тот же интернет. Приобщившись к
Всемирной сети, Марк получил возможность самостоятельно заниматься научными ис-
следованиями, в свободное от работы время, конечно. Но все это не могло компенсиро-
вать колоссальных моральных потерь, душевных и физических страданий, которые неиз-
бежно сопровождают в Израиле жизнь большинства людей, прибывших из стран СНГ.
И здесь нельзя не сказать и об имеющей место в стране национальной (об-
щинной) и религиозной дискриминации: нееврея никогда не возьмут в военно-воздуш-
ные силы или на винный завод. А этнического русского и на выборную должность не
допустят. Хотя, наверное, бывают и исключения.
Иллюзии Марка по поводу его настоящего и будущего развеивались быст-
ро. Он был шокирован, когда узнал, что неевреев в Израиле хоронят отдельно. Похоро-
ны еврея в основном оплачивает государство, и кладут "счастливчика" на еврейском го-
сударственном кладбище. Ведь это страна евреев! Семья нееврея оплачивает его погре-
бение сама, и место такого покойника - где-нибудь в кибуце. Даже погибшего за Изра-
иль солдата, русского по национальности, закопают вне территории, на которой разме-
щены могилы евреев.
Израиль как жестокий отчим тиранит любого, но особенно тех, кто не име-
ет денег, родственных связей, профильной национальности и религиозности.
Наверное, это и не удивительно. Сама идея алии, не говоря уже о ее прак-
тике, противоречива и авантюристична. Зазывать в страну сотни тысяч людей, в том
числе неевреев по национальности (я имею ввиду членов семей приехавших евреев), во-
спитанных, понятно, на разных культурных традициях, не подготовив для них при этом
ни экономических, ни социальных, ни идеологических условий - преступление.
Даже депутатам кнессета до сих пор неясно: Израиль должен быть еврейс-
ким государством или государством евреев? От ответа на данный вопрос зависит очень
важное обстоятельство - возобладает ли в Израиле тенденция к националистическому и
консервативному религиозному диктату или тенденция к демократичности.
Отнюдь не новость, что Израиль находится сегодня в глубоком нравствен-
ном, социальном и политическом кризисе. Будущее его туманно. Как цивилизованное и
суверенное государство Израиль еще не сформировался. И народ страны не представляет
собой единого целого.
Мысли Марка прервались. По улице мчалась машина с громыхавшей из нее
на всю округу музыкой, точнее глухими ритмичными ударами, от которых дрожали стек-
ла в квартире.
В соседнем районе несколько здоровых местных мужиков жестоко избили
"русского" охранника, молодого парня. Он повздорил с женой одного из них из-за тележ-
ки для продуктов, которую она хотела увезти домой. Парень попал в больницу, и потом
тихо, незаметно был уволен. Вызванная полиция, выполнив формальные протокольные
обязанности, уехала. Этим и кончилось.
Другой охранник, честно, на износ проработав в хевре не один год, скоропос-
тижно умер от инсульта. Руководство хевры сделало вид, что это ее никак не касается. На
похоронах присутствовал только его напарник, с которым он работал. Последний приют
умерший нашел в кибуце, где хоронят неевреев.
10
Марк очень тяжело переносил израильскую жару. Ночью он задыхался. Все
лето - обжигающее солнце и пот. Мечта о прохладе и свежем воздухе становилась навяз-
чивой идеей. Жизнь требовала максимального напряжения во всем, даже в том, что свя-
зано с погодой.
Марк помогал жене убирать школу. Он подметал коридор и собирал бумагу
в туалетах, а жена мыла везде полы. Коридор блестел от чистоты. Ученики, заходившие
в школу, шли в грязной обуви по середине коридора. Марк просил их передвигаться бли-
же к стенам, они с трудом понимали, что он от них хочет и чем он так недоволен.
Завершив занятия, учителя и ученики оставляли классы грязными, на полу
валялась небрежно брошенная бумага. Подобного неуважения к труду других Марк еще
не видел.
Мальчишки устраивали в туалете соревнование - писали, кто выше, на сте-
ну. Поэтому жене после каждой перемены приходилось убирать в туалете. Директор ни-
каких мер не принимал. Похоже, он вообще не хотел портить отношения с родителями.
Но если бы дело касалось только учеников.
Жена Марка обязана была следить за чистотой в учительской, а это было
нелегко. Чашки с недопитым кофе и затушенными в них окурками бросались учительни-
цами как попало в раковину, и вырастали горой, часть грязной посуды оставлялась на
столах. Педагогические "барыни" были уверенны, что уборщица за ними все уберет и
помоет. Между тем одеты были "барыни" ужасно - безвкусно и неряшливо. Лишь от-
дельные учителя выделялись некоторой культурой. Очевидно, что учителя тоже вино-
ваты в том, что их не уважают ученики.
Замечание учителя какому-нибудь безобразно ведущему себя школьнику
может обернуться истерикой последнего и жалобой родителям. Те обычно поднимают
крик и устраивают скандал учителю, жалуются на него директору. Особенно сложно в
подобной ситуации, как рассказывали Марку, приходится "русским" учителям. Совсем
не исключением в практике израильской школы становится пощечина, полученная
учителем от взбесившегося подростка, или пущенный в затылок камень и даже бросив-
шийся на него с ножом родитель.
Директор, интеллигентного вида высокий строгий мужчина, был из Поль-
ши. Он имел вторую ученую степень. "А ведь у меня третья степень", - думал Марк, от-
дирая от пола жвачку. Марк направлялся в туалет, чтобы освободить мусорные корзины
от использованной бумаги и женских прокладок.
- Посмотри, это кабинет физики, - сказала Марку жена. Марк зашел в класс
и с интересом стал осматриваться. Кое-где на стенах были прикреплены нарисованные
и вырезанные из бумаги цветы. Доска, столы, стулья. Марк не мог поверить своим гла-
зам - в этом классе преподавали физику. Он вспомнил аналогичный кабинет в советс-
кой школе: на стенах обязательно висели портреты известных физиков, таблицы, фор-
мулы, перед доской - лабораторный стол для проведения опытов.
Проработав с женой около года, Марк чувствовал главное - в школе отсут-
ствует атмосфера, дух знаний.
Дочь училась в неплохом учебном заведении, которое называют тихоном.
Марку, историку по образованию, стало интересно - что же они проходят по его пред-
мету. Он попросил у дочери учебник истории. Тоненькую книжку, написанную на ив-
рите, скорее следовало бы назвать очерками. Ее содержание почему-то в основном ка-
салось истории древней Персии. Позже Марк спросил, дают ли им какой-либо матери-
ал по истории России, Советского Союза. Дочь ответила, что им рассказывали о ста-
линских репрессиях и лагерях.
- И все? - удивленно спросил Марк.
Дочь неопределенно пожала плечами.
Прямо под окном квартиры Марка находился израильский детский сад. И
почти все свободное от сна время в садике страшно шумели. Чем слышнее плакал один
или несколько малышей, тем громче звучала музыка и сильнее кричала воспитательни-
ца. Она бойко хлопала в ладоши, пытаясь таким образом отвлечь ребенка. "Они же де-
лают из детей неврастеников", - говорил Марк жене.
Чуть повзрослев, дети приобщаются к современным формам проведения
досуга.
Войдя в дискотечный клуб, вы попадаете в странное помещение. Вы ока-
зываетесь не то в тоннеле, не то в пещере черного цвета. Округлый свод облеплен звез-
дами из бумаги, что хоть немного скрашивает мрачность первого впечатления. Повер-
нув налево, вы спускаетесь по бетонной лестнице. Застоявшийся сыроватый воздух за-
трудняет дыхание. Зал внизу освещен тускло, и весь его вид свидетельствует о том, что
здесь был обычный подвал.
Возбужденные подростки забегают в клуб, звуковая аппаратура включает-
ся на полную мощность. Гамбургеры, кола, громкая ритмичная музыка и ослепляющий
свет - постоянный набор клубных услуг для детей. В конце мероприятия в середину за-
ла с потолка падает пена и дети, особенно мальчишки, начинают в ней возиться, мазать
ею друг друга. Все в пене, мокрые, они выскакивают с дикими криками на улицу. Празд-
ник удался на славу!
С раннего детства они приучаются к несдержанности, повышенному то-
ну разговора, грубости чувств.
Марк шел домой от автобусной остановки. Перейдя неширокую улицу, он
вынужден был наблюдать следующую картину. По дороге с трудом двигались машины.
Путь им преграждала группа возбужденных детей. В свете фар мелькали головы, ноги,
руки. Водители сигналили, дети, не обращая на них никакого внимания, кричали, бега-
ли, толкались, едва-едва не попадая под колеса машин. Осиный рой перелетал с одной
стороны дороги на другую, не желая успокоиться и остановиться. Неадекватное состоя-
ние детей просто пугало. Это был настоящий психоз толпы, детской толпы, не взрос-
лой, вот что ужасно. К сожалению, данный случай - не единичный. И то, что общество
не реагирует на подобные явления необходимым образом, весьма тревожно.
Воспитание человека начинается в семье и школе. Именно там закладыва-
ются основы личности. Каковы родители и учителя - таковы, в известной мере, и дети.
За примером того, какими они будут завтра, когда вырастут, далеко ходить
не надо.
На проезжей части улицы перед домом образовалась небольшая пробка, во-
дители, проявляя обычное нетерпение, сигналили, громко кричали и ругались, увеличи-
вая и без того порядочный "балаган" (это одно из самых расхожих слов в Израиле).
Глава VI
11
Дожди в Израиле всегда желанны. Они приносят свежесть и успокоение.
Однако не надолго. Даже осенью жестокое солнце быстро восстанавливает свою власть.
Днем, естественно. Теперь же темнота укутала дорогу и будку, возле которой сидел Марк.
Мелкие капли дождя монотонно ударялись об асфальт. Под светом фар и уличных фона-
рей они рассыпались на тысячи маленьких искорок. Колеса проезжавших машин мирно
шелестели.
Часов около девяти вечера, водитель заехавшей машины приветствовал его
словами: "Бокер тов!" (Доброе утро!). "Тяжеловатый народ израильтяне" - подумал Марк.
В первую очередь он имел ввиду евреев - выходцев из стран Среднего Востока и Афри-
ки.
Ему импонировали их открытость, незлопамятность и простота в общении,
которые выгодно отличаются от замкнутости и холодного темперамента жителей Запад-
ной Европы. Израильтяне, как правило, отзывчивы на участие и внимание к ним. Про-
являя определенное простодушие, они не скупятся на благодарности.
Но простота обнаруживает свою обратную сторону, доходящую до хамства,
когда она переходит разумные границы. Израильтянин-начальник часто кричит, грубит,
но через час-два или на следующий день он уже все забывает и подходит с вопросом "Ма
нишма?" (Что слышно?) как ни в чем ни бывало. Любой прохожий запросто вторгается в
ваше "личное пространство", приставая к вам с откровениями о себе или может пройти
рядом с вами в совершенно свободном месте почти задевая вас физически. Занимаясь ка-
кими-то делами, тот или иной израильтянин даже может, нагнувшись, прилюдно оголить
наполовину свой зад, ничуть не задумываясь о впечатлении, которое он производит на
окружающих. Впрочем, последние относятся к данным феноменам бескультурья совер-
шенно спокойно.
Израильтянин - эгоист и невежа. Он запросто останавливает машину на про-
езжей части дороги, заставляя находящихся сзади ждать и сигналить, или стоит, подобно
столбу, на тротуаре, мешая передвигаться другим. Старик ли не может пройти, мать с ре-
бенком, не имеет значения, - плевать на всех! Для него в этот момент никто и ничто не
существует. В равной мере это относится и к женщинам-израильтянкам.
Коренные жители чувствуют себя в любом месте как у себя дома, на кухне.
Они могут зайти в магазин, полный народу, в домашних трусах или в купальном костюме.
Разговаривая по пелефону (мобильному телефону), они нередко кричат на всю улицу или
автобус, совершенно не думая о том, что это может мешать другим.
Потрясающее впечатление оставляют скандалы на улицах. Приходиться пора-
жаться насколько израильтяне бывают безумны в своем упрямстве и внезапных вспышках
злобы. Обладая очень сильными голосами, не только женщины, но и мужики в схватках
с противником берут глоткой.
Местные жители не менее славны своим умением сорить, бросать бумагу и
прочий мусор везде, где только можно. Причем никогда не уберут и за своим ребенком. А
зачем? - ведь есть уборщики и дворники.
Марк давно заметил, что израильтяне всегда проверяют свой хишбон. Но де-
лают это они по особенному, как будто читают художественную литературу. Остановив-
шись в любом месте, они зачарованно смотрят на цифры, и быстро оторвать их от люби-
мого занятия невозможно. Он (или она) тщательно проверяет, правильно ли с него взяли
деньги в кассе, все ли в хишбоне соответствует установленным ценам, и не переплатил
ли он. Действия вполне обоснованные, если учесть, что бывают ошибки и, наверное, на-
меренный обман. Но с какой страстью это делается. Складывается впечатление, что если
бы ему сказали, что осталась последняя минута его жизни, он все равно потратил бы ее
на борьбу за то, чтобы вернуть неверно взятые с него один-два шекеля.
Но стоит ли того наше драгоценное время, нервы и силы? Лучше бы они тра-
тились на достижение чего-то более доброго и высокого.
Когда деньги дороже всего на свете, дороже чести, дороже совести мир начи-
нает искажаться, приобретает уродливый вид.
Марк вспомнил случай в обувном магазине. Мужчина устроил в кассе скандал,
добиваясь, видимо, скидки на пару туфель. Орал на работниц с покрасневшим лицом. Вы-
тянул шекель и ушел довольный. А то, что душу свою обгадил, ему и невдомек.
Он буквально запугал бедных женщин. Был ли он прав в своих претензиях
или нет, но так вести себя нельзя. Это психический террор, разрушающий любые ростки
здоровых отношений между людьми.
С наступившей осенью пришли праздники. Самый шумный из них - праздник
вина. Наша жизнь в общем-то похожа на бег по кругу, и поэтому каждый год происходит
одно и то же. Отдежурив, Марк поднялся к себе домой. Особенно раздражали чьи-то гром-
кие, высокие голоса. Жена уже спала. На следующий день ей нужно было рано вставать, но
шум не давал возможности отдохнуть.
Он выглянул в окно. Перед домом, у самой дороги, сидели две пьяненькие чер-
новолосые девчонки и целовались взасос, возле них стояла начатая бутылка. Мимо безраз-
лично проезжали машины. Праздник вина был в самом разгаре. Крики, хохот, визг слыша-
лись до глубокой ночи.
12
Автобус въезжал в Иерусалим. Дорога шла по склону, и город неожиданно ока-
зался внизу. Он напоминал огромную чашу. Иерусалим его потряс, что, конечно, не ново. И
все же впечатления от Иерусалима у людей остаются разные. Совершенно необычными ему
показались воздух и небо над городом. Небо как покрывало провисло и приблизилось к зем-
ле, словно какие-то мощные таинственные силы, таящиеся в священных зданиях, притянули
его. Ему захотелось поднять руку и осторожно дотронуться до голубоватой массы. Потоки
света спускались сверху, разливаясь и играя в прозрачном воздухе. Но в центре свет был осо-
бенно силен. Пришла мысль, что это какой-то космический город. Он посмотрел в небо, - и
внутри у него все замерло. Казалось, небо вот-вот откроется, и в нем появится божествен-
ный лик.
Каждый шаг по улицам Иерусалима - это путешествие в историю. Древние стро-
ения чуть ли не везде соседствуют с современными зданиями. Идя в первый раз по городу,
вы можете неожиданно наткнуться на недавно отрытую полосу римской дороги с колонна-
ми или на средневековый католический храм. Пока же, туристы, точно соблюдая маршрут,
пересекли арабский квартал и без проблем преодолели несколько военных и полицейских
постов.
Автобус остановился у площади, где располагалась знаменитая "Стена плача".
Собственно, это небольшой участок стены, ограждавшей когда-то храм, точнее фрагмент ее
западной стороны. Это все, что осталось от некогда огромного сооружения. На протяжении
тысячи лет в первом и втором храмах в жертву Богу приносили животных. Все закончилось,
когда римляне взяли штурмом священный город, а храм сгорел.
Стена оказалась разделенной на мужскую и женскую части. Причем первая бы-
ла больше второй раза в полтора. Издалека стена выглядела громоздкой и неуклюжей. На
входе Марку выдали черную бумажную шапочку, которую он должен был одеть. Шапочку
(кипу), чтобы она не упала, приходилось придерживать рукой.
Марк подошел к стене. Большие неровные камни прямоугольной формы давили
друг друга. Между камнями были щели, углубления. Местами в стене проросла трава, кусти-
ки. И почти везде снизу и до высоты поднятой руки пестрели скомканные и втиснутые в
щели бумажки-записки. На них были написаны просьбы к Богу. Тысячи желаний, мольбы,
слезы. Некоторые записки были довольно старые, пожелтевшие. Людей возле стены было
немного. Кто-то стоял, прислонившись лицом к камням, кто-то держал на стене руки. Неда-
леко религиозный еврей с пейсами, раскачиваясь, читал Тору. Марк стоял возле стены и,
почему-то, ничего не ощущал. Он как бы онемел внутренне. Он осторожно попробовал кам-
ни рукой. Нагретые на солнце, камни отвечали приятным теплом. Просить ничего не хоте-
лось... Разве в этом смысл отношений с Богом? Просить, просить... Не вложив никакой за-
писки, Марк отошел от стены.
"Стена плача" - потрясающий урок в истории еврейского народа. Наблюдая
жалкие остатки некогда могущественного и богатого храма, думаешь о людских грехах, оши-
бках и наказании за них. В истории порой невозможно разобраться, что послужило причи-
ной несчастья - Божий гнев или людская ненависть. Хотя, хорошо известно, что наказывая,
Бог действует через людей.
Уходя с площади перед стеной, Марк отчего-то забыл бросить взгляд в сторо-
ну мечети Аль-Акса. А это еще один повод задуматься.
Марк и другие члены туристической группы вошли в узкую улочку, ведущую к
храму Гроба Господня. Двор и наружная сторона храма удивили Марка, особенно дисгармо-
нично выглядела часть фасада вверху слева, закрытая строительными лесами.
"Камень помазания", Голгофа - все призывало к скорби и священной памяти.
Везде - лампады, образа, оправы в искусных украшениях, которые веками украшались и со-
хранялись людьми с особой любовью.
Люди, входившие в храм, удивительным образом преображались. Озабочен-
ность суетными делами, раздражение, усталость остались там, за стенами храма. С торжест-
венными и взволнованными лицами они стояли в очереди, совершая, быть может, самый
важный поступок в их жизни.
Волнуясь и торопясь, Марк, пригнувшись, вступил в пещерку с камнем, где вос-
крес Христос. Марк оказался в тесном, полуосвещенном помещении. Парень, который зашел
перед ним, все еще находился там. Марк ждал, не зная, что делать. "Kweek, kweek" (быстро,
быстро), - донесся голос греческого монаха. Распоряжался он здесь по-хозяйски уверенно и,
некоторым образом, бесцеремонно и равнодушно. Марк наклонился и прикоснулся лбом к
надгробному камню, потом поцеловал его. Марку хотелось побыть возле камня еще немного,
хотя бы минуту, но монах был настойчив, и Марк вышел из кувуклии.
Деталей интерьера внутри и вокруг гроба он не запомнил, да это было и не
важно. Все слилось в едином потоке впечатлений и эмоций. Люди передвигались бесшум-
но, сдержанно перешептываясь. Появилось немного свободного времени, и Марк решил пе-
редохнуть. Он сидел на деревянной скамейке прямо напротив кувуклии. Уходить не хоте-
лось. Блаженное спокойствие и душевный уют объяли его.
Он был дома.
Марк был потрясен увиденным и пережитым. Он сидел в автобусе у окна, и
ничего не видя, мучительно размышлял.
"Для чего мы живем?" - задавался вечным вопросом Марк. "Неужели только
для того, чтобы зарабатывать и тратить, зарабатывать и покупать? Бесконечные оплаты
по счетам, если получиться - своя квартира, машина, поездка за границу. Единственная
бескорыстная радость - помощь детям. Вот и вся жизнь. Но страсть наживы - самая силь-
ная из людских страстей. Ее смысл прост - больше денег, больше вещей, еще больше денег,
еще больше вещей...
И тут Иисус - непонятный, божественный.
Иисус, открыто выступив против облеченного властью религиозного офици-
оза, обрек себя на гибель. Зачем?
Он мог прожить жизнь плотника, иметь семью и детей. Или мог стать извест-
ным раввином, последователем иудаизма, и обеспеченным человеком. Очевидно тогда
его ждала бы долгая и, может быть, счастливая жизнь. Он, вероятно, дожил бы до разру-
шения второго храма римлянами в 70 г. н.э. и погиб бы при защите Иерусалима в возрасте
семидесяти четырех лет. А мог бы и пережить его падение.
Но судьба его сложилась по другому, трагически. Он сам ее определил, выб-
рав путь самопожертвования. Им двигала любовь к истине. И он никогда не сомневался,
что люди, исполняя волю Творца, должны жить по правде.
Судьба Христа - высочайший образец самопожертвования для каждого.
Да, Иисусу-человеку было страшно умереть. Молясь в Вифлеемском саду, он
просил: "Отче Мой! Если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем, не как Я хочу, но
как Ты". Нет, не мог он отступить, он уже сделал свой выбор.
У него не было выбора, а у человека выбор есть всегда. Жертва, принесенная
Христом, стала вечным вызовом эгоизму человечества.
Глава VII
13
В Израиле встречаешь разных людей. Однако отдельного рассказа достой-
ны "русские ура-патриоты".
Довольно молодая женщина, учительница, присматривала за детьми на
дискотеке. Завязавшаяся между ней и Марком беседа неожиданно быстро переросла в
острый спор:
- Да вы посмотрите, что творится вокруг!
- А что творится? Все нормально.
- И вы не видите бескультурья, лжи и душевной черствости, проникших
во все стороны жизни?
- В России этого не меньше.
- Но мы говорим об Израиле, причем здесь Россия?
Позже к ним присоединился мужчина, специальность его была связана с
компьютерной техникой. Он безоговорочно поддержал учительницу.
Чувства, отразившиеся на лицах и в глазах оппонентов Марка, говорили о
том, что после всего сказанного он стал для них ничуть не лучше врага народа.
Знакомый Марка был с ним более откровенен и груб:
- Ты зачем сюда приехал? - спросил он Марка.
Подобный спор с русскими ура-патриотами довольно типичен. Оправда-
ние всего негативного, что происходит в Израиле, и самообман служат в данном случае
способом психологической защиты. Как и нежелание видеть правду - так легче жить.
Слабость идейной базы "русских" израильтян в том, что большинству из
них трудно ассоциировать себя не только с иудаизмом и его крайностями, но и с сио-
низмом. А положительного идеала, который мог бы выступить основой идеологичес-
кой альтернативы, у них нет. Значительная часть "русских" репатриантов, прибывших
сюда в девяностые годы и позже, недовольна своим положением в стране и существую-
щими в ней порядками и не видит для себя никакой перспективы.
Наверное мы слишком много требуем от страны, специфику которой не по-
нимаем. Собственно, более или менее цивилизованный вид, судя по рассказам старожи-
лов, Израиль начал приобретать лишь в последние пятнадцать-двадцать лет. Мы долж-
ны научиться видеть правду. В Израиль по-прежнему лучше приезжать, будучи готовым
на жертвы ради еврейской национальной идеи. На самом деле любой "русский" репатри-
ант, даже со связями и деньгами, может оказаться жертвой бездушия и скрытого сопро-
тивления чиновников и просто граждан, опасающихся и ненавидящих алию из бывшего
СССР.
Марк снова работал в каньоне, в третьем или четвертом по счету. На новом
месте опять надо было привыкать, вживаться, налаживать отношения с людьми.
Каньонам, этому средоточию израильской публичности, принадлежит осо-
бая роль. Покупатели, ищущие необходимый им магазин, дети с родителями, старики,
праздно шатающиеся мужчины и женщины, молодежь - все находят нужным появлять-
ся в каньоне, посидеть в пиццерии, поболтать со знакомыми или просто походить туда
сюда.
Кто-то зарабатывает в каньонах немалые деньги. Некоторые опускаются и
начинают шнырять по помойкам, чего-то ищут там и находят, потом тащат все это к се-
бе или отдают другим, а бывает и продают. Не каждый предприимчивый обыватель, в
том числе и работник каньона, способен отказать себе "в удовольствии" собирать пустые
банки и бутылки, получая за них в магазине хоть и небольшие, но деньги. Не менее ак-
тивны в этом "бизнесе" и пенсионеры.
В памяти остался эпизод из повседневного быта расположенного на краю
города каньона. На помойке властвовали двое русских мужиков: рабочий махсана и
уборщик; к компании примыкала и бойкая пенсионерка, собирательница бутылок. Марк
издали наблюдал, как старуха, разгребая мусор в помойке, отгоняла голодную собаку, а
вокруг кормились, каркали и перелетали вороны. Посещая магазин, она была самоуве-
ренна и довольна собой.
В каньонах бурлит своя закулисная жизнь, которая не видна со стороны. В
закоулках каньонов сформировались социальные ниши, и их обитатели ведут между со-
бой жестокую борьбу за выживание, порой не стесняясь в средствах. Члены каньонов-
ской "семьи", коренные израильтяне и "русские", ругаются, сплетничают, нередко "сту-
чат" на своего "товарища", но работают все вместе. В каждом из них вы найдете своих
приживал, существующих за счет каких-нибудь покровителей.
Спокойствия в каньоне никогда нет.
"Русская" молодежь собиралась у двух пальм каждый вечер. Пиво, скейты и
разговоры составляли, очевидно, главное содержание их жизни. Стайка здоровых парней,
среди которых были и израильтяне, отвоевала себе площадку внутри каньона и каталась
там на скейтах. Прыгая, они создавали сильный грохот и рисковали не только сломать
себе ноги (что и произошло позже с одним из них), но и сбить проходивших по каньону
детей и стариков. Один из парней, высокий и худой, был особенно наглым, вел себя с
Марком вызывающе, заявив как-то, что он был в каньоне до Марка и будет после него.
Печально.
На стене внутри каньона русские подростки, используя свободу слова, катего-
рично выразили свое мнение о государстве, в котором они живут: "Зе ле медина - зе бейт
зоноти" (это не страна - это сучий дом). Дацзыбао "по нашему" красовалось перед всеми
несколько дней, пока рабочий по распоряжению начальства не стер его
В примыкавшем к каньону скверу свирепствовала группа "русской" молодежи
предармейского возраста. Подобно другим, они по ночам смеялись, кричали на всю окру-
гу, мешая спать тем, кто жил в домах рядом. Возглавлял их здоровый парень с длинными
русыми волосами. Он выделялся своим озлобленным характером и агрессивностью. Жи-
тели, кажется, их побаивались. Молодая израильтянка, набравшись смелости, что-то вы-
крикнула им из окна. Парень как будто этого только и ждал. С какой неистовой злобой он
бросился в ругань. Громко крича, он уничтожал ее словами словно пулями.
Марк и жена засыпали лишь после того, как они расходились. Один раз же-
на не выдержала и попросила их перейти в другое место. Главарь вдруг ответил:
- Мы уйдем только потому, что вы - русская.
Душами этих молодых людей уже правит ненависть. И сколько им подобных
в Израиле? Часовой механизм бомбы замедленного действия неумолимо отсчитывает вре-
мя, оставшееся до взрыва. Кто и что его остановит?
И в Марке не было благостного настроения, особенно в первые годы прожи-
вания в стране. Его периодически захлестывали волны раздражения, негодования, обиды,
злости. Ему даже не хотелось лишний раз выходить из дома - лица, поведение, голоса из-
раильтян ему были просто неприятны. Слишком часто, совершенно неожиданно и бес-
причинно, он ощущал их недружественное отношение к себе. Тяжело существовать в та-
кой атмосфере. Большинство же, по его наблюдениям, не видело в этом ничего необычно-
го. Израильское общество привыкло жить во вражде.
Марк как мог боролся с негативными чувствами, в чем ему помогали его хри-
стианские убеждения. В христианстве ненависть считается смертным грехом. И это очень
верно, ведь она губит душу.
Работая с коренными израильтянами, Марк старался быть честным и ответ-
ственным. Он сопереживал их проблемам, по мере возможности откликался на их прось-
бы, проявлял максимум терпения. И, как правило, ему отвечали уважением. Любой чело-
век ценит в другом прежде всего нравственные качества.
У Марка вновь обострился невроз, все время давила слабость, накаплива-
лась усталость. Вероятно, реакция организма на лекарства притупилась, и те перестали
действовать должным образом. Опять усилилось ощущение тяжести существования.
Иногда он чувствовал себя уставшей, заезженной клячей, из последних сил тянущей не
нужный ей воз.
14
Минул год. В жизни Марка ничего не изменилось. Некоторое оживление вне-
сли политические события местного масштаба.
На домах, заборах развесили предвыборные агитационные лозунги и плакаты
с большими фотографиями кандидатов. Почти везде лежали, валялись брошюрки с прог-
раммами партий и листки с именами выдвигающихся на высокий пост. Предстояло вы-
брать городского мэра.
Марк вглядывался в фотографии кандидатов и понимал, что он их совершен-
но не знает. Он пытался найти в агитлистках, программках хотя бы отдельные биографи-
ческие сведения о них. Но тщетно. Марк чувствовал непреодолимый скептицизм и был
уверен, что выборы, их результаты никак не повлияют на его жизнь.
"Выборы, выборы. А если нет выбора?" - это, пожалуй, основная мысль, ко-
торая мучила многих.
В городе песок из под мощеных улиц пробирался наружу, перетекал в углы и
отлеживался там, стараясь быть незамеченным.
Пустыня, миражи, не природные, а общественные. Сбылась ли мечта евреев
о стране счастья? Наверное, нет. Сколько сил отдано, сколько принесено жертв. Неужели
напрасно? Претендуя на исключительность, древний народ, во всяком случае, его свет-
ская часть, теряет веру в себя. Что его ждет? Наверное, ему предстоит серьезно изменить-
ся, чтобы понять свое будущее. Но возможно ли такое?
Израилю необходимы глубокие реформы, социальные и политические. Но
при существующем уровне общественной морали они, даже если и начнутся, обречены
на провал.
Что бы там ни было, а жизнь продолжается. Марк миновал подъезд с разби-
той дверью, вошел в квартиру. Разделся, сделал себе бутерброд, налил чаю. Окно было
открыто, и вечерняя прохлада свободно проникала в помещение. В доме рядом некстати
скандалили. Кричали сильно, и поэтому слова ясно различались. Мужской голос с доса-
дой произнес:
- Эгоисты чертовы. Все эгоисты! Каждый только о себе думает.
Неизвестный прекрасно выразил то, о чем давно думал Марк.
Эгоизмом и бездуховностью поражен не один лишь Израиль и израильтя-
не, а большинство человечества. Современная цивилизация создала материального че-
ловека, который без устали гоняется за деньгами, вещами, плотскими удовольствиями.
Люди отказываются понимать универсальное влияние своих поступков. И именно здесь
следует искать корни всех бед.
Оставим в стороне представления иудаизма о мессианской роли евреев и
футурологические построения каббалистов. Они очень слабо связаны с реальными
нравственными коллизиями. Но так уж сложилось исторически, что на Ближнем Вос-
токе и в Израиле сконцентрировалось множество человеческих проблем. И хочешь не
хочешь, а вспомнишь об Армагеддоне - месте, где согласно Библии произойдет послед-
няя битва между добром и злом.
А там, далеко в космосе, в бесконечном пространстве жила Душа, ранимая
и беззащитная. Сотворил человек зло, и что-то разрушилось во Вселенной, кому-то боль-
но кольнуло в сердце, и огорчился Бог, и стало на его лике одной морщиной больше.
После долгих и непростых раздумий Марк внутренне успокоился. Он понял
очень важную вещь: то, что он пережил здесь, не могло быть случайностью. Внешний ус-
пех не столь важен. Главное - сделать правильный внутренний выбор. Надо уметь жерт-
вовать своим личным эгоистическим "я" ради более высоких ценностей нравственного и
духовного порядка. И тогда душа приобретет способность любить и радоваться вопреки
всем проблемам и трудностям. Истина, старая как мир, но каждый открывает ее для себя
заново.
Начинались будни. Город нехотя просыпался, взбадриваясь криками мусор-
щиков, тарахтением двигателей первых автомобилей, пением птиц. Раздались голоса со-
седских мальчишек. Марк окинул взглядом привычную обстановку квартиры. Рядом, ме-
шая, вертелась его собака. Все как всегда. Собравшись, он вышел на улицу и знакомым
маршрутом отправился в очередной день своей жизни.
Август 2009 г.
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/