ХУДОЖЕСТВЕННАЯ НАЦИЯ

* * *

Я задену струну я спою у окна

И помянет меня дождевая струна

Что висит над туманом в манящей сети

Убегая в мечту - там сольются пути

Можно долго стучаться в иллюзий стекло

На вокзалы смотреть - их дождем замело

Но в высокий полет над забором из шпал

Мне уже не уйти слишком долго я ждал.

Исход стиха

взгляд

А на бельмах у слепого

Целый мир отображен…

В. Ходасевич

Шорох точек серых глаз,

Расширение простора -

Дверь открыта напоказ,

Ни судьи сыскать, ни вора.

Там, в дочерней глубине,

Пух очищенный летает,

Спорит голос, объясняет:

"На войне, как на войне".

Там, в податливом огне -

Мел со льдом - сквозят прямые,

Чертежи дразнят живые:

"На войне, как на войне",

Пробираются цветком,

От опушки до опушки.

Семафорные кукушки -

Над загробным потолком.

Голый лес манит, как плаха.

Злую голову склоня,

Что упрямцу до меня

В сонмах эха или праха?

Заблудился я в глазах:

Даль болотного заката

Все темнеет воровато -

Задержался, как в гостях.

В перламутровых горстях

Всех ручьев, чем гать богата,

Страх - как ломаное злато:

Оглянуться второпях?

Но не нам застать тот час,

Где слетаются живые

Светотени, и впервые

Ропот не тревожит глаз.

* * *

Кому знакома музыка в тиши

И темноте прозрачных городов?

Не размыкай же веки, заслужи

Видения, к которым не готов.

Я умираю каждую весну,

Открыв кому-то земли в красоте;

Но повторится все - когда вернусь,

Услышу: "Вот и снова долгий снег…"

* * *

И над временем чумы

Закружится горький плач

Понесёт за летом вскачь

На приокские холмы

В дивном шелесте осин

Я услышу жизнь свою

Эту песню отдаю

Ветрам чёрным из низин.

* * *

С давней мечтой все снова возвратится,

Вспомнится то, что знал всегда и сам;

У фотографий помолодеют лица

В утреннем солнце в радуге пыльных рам.

В свете звезды мелкий снежок взметнется,

Кружится люд на зеркалах дорог;

В лунном колодце выпала соль эмоций:

Даже пожар их огонь погасить не смог.

"Белая гвардия"

Новой струной

не возвратятся годы

Видится зной

за пеленой иной

Осью земной

вьются пути природы

В далях дорог

движется пыльный строй

Этой зиме

не суждено смениться

Свежей траве

снова взойти не всей

Летний ручей

встретят лишь единицы

Лица друзей

канут в земле ничьей.

* * *

Где эти люди в памяти пустой?

Они те скрипки осени прекрасной -

Среди свободы краткий их постой

В летящих листьях нас тревожит часто.

И пусть огни еще не зажжены,

Резные тени в хвое сонных комнат

День перед чистым холодом зимы

Нам золотым сиянием наполнят.

Традиционалисты

В созерцании истин простых

Серым отсветом той лихорадки

Что, боясь, наводила мосты

Как орудия сложной закладки

От вагонов цветных и глухих

Однотонной длины и объема

Вы не встретили мыслей таких

Что легки, как рассветная дрема

Укрепляя колеблемый стих

Словно бешеный skate под ногами

Вы проехали царство глухих

Но остались в немеющей раме.

* * *

И белопенный ключ и омут черных вод

За ожерельем осени нетленной

Встречают этот быстрый разворот,

Как новый год

Над времени отменой.

Одно с другим: основ иллюзий не видать.

Исчезло время-фокусник под маской -

И за тульей цилиндра, словно тать,

Все, что смог взять,

Уносит безопасно.

Долго смотрел вокруг -

но не видел ничего:

Время слепит меня,

словно солнце на стекле.

1. Исход стиха

…Исход - как множество строфических листков,

Летящих в горловине

Подледного ручья.

Как вдруг - ружейный залп газетной пыли

Горчичниками строфы припечатал

С той стороны гортани ледяной.

(Так создавались первые гравюры).

Что - дивно? Стал ручей - литературен,

Не запросто горазд. А что же листья? -

Не пойман ни один!

2. Письмо незнакомке

Что тебе, комната?

В драгоценнейших рамах -

Холсты и дохлые рыбы.

На пустых шагах озера -

Долгий конверт сбережений волн,

То играющих, то "обратившихся, дабы…"

3. Ответ чужой. Чайка

Плыла зеница ока над полями,

Красневшими от зерен пыли глаз.

Я подошел, спросил: "Который час?"

И прокаженный, стряхивая мел,

как денежную медь,

На мрамор северной травы,

Успел в зенице разглядеть

Печатный хлебец и - хлопок ладоней, и - монету,

Хлопок - монету в два крыла, и - чайка,

Летящая подуть на веер взрыва

Акации прибрежной,

Сказала тихо:

"Час второй".

4. Болезнь

Подошел и смотрю в проливное дупло.

А лицо той березы - зеркало.

В кроне зеркала - арфа.

На оборванных струнах, что нотных качелях,

Мечутся

В ожидании звонкого испепеленья

Золотисто-вечерние, брошенные жучки.

5. Исход

В кольце исхода стих заворожен,

Как ухо, вдруг пронзенное серьгою

Булыжною, уже не слышит леса -

Лишь монотонный обходящий стук

Машины, не имеющей названья.

…Течет ручей, столь плотный и широкий

В чужой октаве снежных берегов.

Не арфы ив - органные берлоги!

Над ним летит печать без облаков,

Железной известью посеребряя лед,

Скрывая дни костей, колес, оглобель…

Теченье замедляется. Октава

Преследует соседнюю канаву.

Вот - полуостров, полуострова…

И стих поет, как поздняя трава:

"Ручей впадает в Мертвое море!

Ручей впадает в Мертвое море!

Мертвое море впадает в Живую

Землю, "осуществовавшуюся человечеством. Аминь".

* * *

Может удар быть чистым,

Может быть грязной ласка,

Боль может быть приятной,

Жесты добра противны.

Ложь может быть во благо,

Истина - хуже смерти,

Смерть же - прекрасней счастья…

Кто может знать хоть что-то?

Рождение веера

(бросание монет)

восточная мелодия

Бумажный лист! Воззри на тень свою.

А я тебе ладонями спою

Про медные монеты узнаванья

Как гибок ты! Воспоминанье - дрожь

В монетный дождь как страшно ты умрешь!

Так притчи затоптали снег Преданья.

Когда приснится веер - не смотри:

Убитый лист сияет изнутри!

* * *

Глау-цзин - золотеющего совершенства книга жемчужницы

Наплыва невластная плавноглазая о-кунь

Словно створки и пыльца отраженных взоров

Пробираются в населенных якорями снах

Так с дерева слетают лепестки - но далеки

И Древа Истины идут цветочные часы.

* * *

Разноцветные окна

В говорящей ночи

Любят город бесплотный

Но об этом молчи

Незаметно развяжем

Паруса на ветру

Прежней памяти даже

Я с собой не беру

И горящие окна

В ошалевшей ночи

Уплывают дремотно

Словно счастья ключи.

* * *

Дошкольный мел не крошится о тьму

Незнания; но - рукавом в воде -

Выводит Солнца мельничные крылья

Из бледных волн дорожного песка

Ажурный штрих - мозаичною пылью

Закатной стрекозы - в кружащийся асфальт

Что - платья всех принцесс длинноволосых?

Не пощадит туман речного зова

Скучающей, стоглазой красоты.

6 ноября 1995

* * *

Тишине сверкал

Только ветер : дунь -

Карусель зеркал,

В ее водах лунь.

Два крыла теперь

Пронесутся пусть -

Та она сверхзверь

Сквозь свободный путь.

В стенах вязь шрифтов -

Среди их картин

В уравненьях снов

Снова я один.

* * *

В осени ветрах

Облетает дикий сад

Сонные цветы

Заслоняет листопад

От слепых шагов судьбы

Осенью земной

Лист кружится высоко!

Стоит ли уметь

Вопреки всему что знал

Так пройти в ее огнях?

Суо-но Найси

сочинительница эпохи Хэй-ан*

Первый смысл:Второй смысл:

Хоть и висят они Хоть и тоскую я

Но уже бесполезны Это уже бесполезно -

Все вместе Вместе с любимым

На шторах Ничем нам не любоваться,

Увядшие мальвы цветы.** День нашей встречи далек.

Сникших моих мальв

Бесполезна уж тоска -

Долго нам не быть

Вместе с ним у штор в окне

Средь цветов весенних встреч.

Сиятельный Тай-кэ,

поэт при экс-императоре Готоба

То метелки ли мисканта

Колышутся как чьи-то рукава (тамамото)

В траве в осеннем поле?

А кажется, что ты

Призывно машешь рукавами (содэ).

То мисканта ли

Стебли в осень на ветру

Или рукава?

В травах видится мне твой

Зов - знакомый взмах манжет.

* * *

- О чем была твоя жизнь? -

Спросил в порту пьяный монах.

- Наверно, о том, что я,

И, может, о кораблях.

- Ну, а о чем будет рейс? -

В глазах пеленой он качал.

Тень вечера шла окрест,

На мачтах закат пылал.

ГОЛОС СТЕКЛА

* * *

Все чужеродно в плаще опадающих волн

Все вопиет о знакомом в зенице фонтана

Голос троллейбуса долог в лице неживом

Соль и бетон пломбируют костлявую рану

Голос стекла - леденящий, ласкающий звон -

Держит в ветвях соки, искры которых готовы

Радужной пылью вонзиться в сей Иерихон

Медленным взрывом вернуть позабытые кровы…

В небе просмоленном сохнет Луны рукоять

В городе насморк; огни зажигаются рано

Только сирены воистину могут сиять

В этой воде сквозь толченые бусы рекламы

Ветер гниет на лету, обрывая кору

Сладких, смердящих афиш; из-под завтрашней кожи

Смотрит иная - и кости сих стен поутру

В мерзостной плоти уже ни на что не похожи

Муторный век на замерзшем пороге застыл

Шар нефтяной согревает последние будни

Голос стекла отсекает, как пел Даниил,

Камень от дивной Горы - во органах и лютне

Пойте его - он побьет пестроту агарян

Лица от племени гари исполнит бесчестья

Землю покроет, стирая безродного шрам

Нитью из тысячи ран вышивая предместья

Нового века. Пока же осколками мгла

Тихо кружится поземкой гарцующей плети

В нервных волокнах ветвей вербный голос стекла

Поит прохожего сердца чумазые клети.

* * *

В долине вечных форм застыли сны

Небывшие небудущей игры

Ничто здесь никогда не тронет шок

Для уник унисон как ты далек –

Он в жизни мглы

Но может и теперь еще не все

А тайна солнц случайность принесет

Лишь цвета шелест из-за тишины

Тем кто участья избежать должны

В том что пройдет

В любви их безразличной ко всему

У новых остановок на ветру

Забыть бы ритма четкий результат

Остывший хаос и кристаллизат

В энергий тьму

Что ж, пусть не возвращается назад

Вчерашний опускающийся взгляд

От истины к успеху своему

Столь частый путь неведом никому

А ум тот сад!

* * *

В слепящем свете фонарей белеет снег

Там за стеклом и холод и печаль

Зима свой начинает мерный бег

Уснувших чувств совсем немного жаль

И в вечер первый наступивших зим

Уходим в мыслей мир совсем иных

И эти мысли так отличны от живых

Как холод от тепла всегда отличен

* * *

В стакане газированной воды

И ты уснешь, как ягода без сени

Зеркальной жести облака млады

В них плещется предгрозовое время -

Стеклянной смертью в шелесте осин

Где, в красоте земного оперенья,

Запел хрусталь из грозовых низин -

Павлиний зрак закатного паренья

2 января 1996

* * *

Сквозь треугольники зеркал весенней дремы

Знакомый мир еще мерещится глазам

Вечерней памяти ленивые хоромы

В себе вращают карнавала караван

А зеркала глядят округло-золотые

Скользя вдоль солнца словно шелк лоснится соль

Обманет внешнее столь склонных много видеть -

И лишь слепой свободно к истине прошел.

* * *

Лишь слово ветра далеко от дома

И синий взгляд зеркал воды вослед

Остановили улиц незнакомых

Через стекло калейдоскопа бег.

В раздельноцветных заревах под вечер,

Где в тишь как в первый снег тропа ведет,

Зеленый летний лед не ищет встречи

С покоем лиц, не знающих ворот.

Сонет о временной печализации

Сады дышали эфемерно

И прочерк солнца был стеклист

Когда в смеркающийся лист

Прильнула северная скверна.

Как иероглиф нот слезист

Что ртутной музыкой примерно

Черкнул сквозливо и чрезмерно

Значок, что зыбок, маслянист

А я бежал, сероросист

И - мысли каменная серна,

Мечта о загнанности, вмиг

Ломалась в липкий сердолик

И в паутинное круженье

Лица, отдавшего свой лик.

6 августа 1990

Ильинка

* * *

Капель по стеклам звон

Зелен весенний плен

Я прихожу с дождем

И ухожу ни с чем.

Солнце за сталью туч

В радуге за чертой

Ветра полет певуч

Пылью той золотой.

Капель по стеклам стон

Снова весенний тлен

Я прихожу с дождем

И ухожу - зачем?

Э.

Мокрое шоссе

Размежеваньем обелисков

В углу проторенных дорог,

Где под дождем белеют риски

И на стекле дрожит чертог

Одной минутой незнакомой,

Лица мгновенной полыньей,

Вдруг отразить его изломы

Стеклянной тихой головой.

Костьми на зеркало разлуки

Сложив чечеточный браслет,

Сменить на творческие муки

Первоначальный влажный бред.

И, как измученный апостроф

Распят над медною строкой,

Вдруг наблюдать далекий остров -

Стрекозий леденцовый рой.

* * *

* * *

Просторечье снежного шума жизнь -

Тишина лишь со всех сторон

Словно мыльные пузыри

Опускаются в Рубикон

Тихоречье белого шума снег -

Лишь в ушах комариный звон

И камыш вдоль замерзших рек

Морем времени окружен.

* * *

За тихими ветками рдят леденцы огоньков

В невидимом пухе купается вечер - стихи

Рождаются странно - как блестками алой фольги

Туманятся стекла закатных и пыльных домов.

Мы ждем возвращения этих оранжевых трав

И видеть хотим, как желтеет древесная ткань

В индийской песочнице дети играют в уран

И сумерки ближе от детского крика "Отстань!.."

Как странно встречать эти краски и пыль на лету

И видеть в окне приглушенную явь и пейзаж

И, как на ходулях, забытых щедрот высоту

Воспитывать и воспевать, не чинив карандаш.

Встречать двух врагов: вдохновение и мастерство

Стать горстью камней для метанья - как всякий поэт

Закончить писать в девятнадцать - ведь мастер не вор

И если он выжил, то более творчества нет.

Не выспренний лепет, не оборонительный плач

Но order - порядок для нитей на ткацком станке…

О, милый гонец - кто живой - опрометью и вскачь

Скорее достигни того, засыпающего вдалеке!

Встряхни его за плечи, если он не упадет

Скажи, что предсмертные сны ни списать, ни прочесть!

А вот и звонок - колокольный, тактильный урод:

Усталость в замке ковыряет, и хочется есть…

3 декабря 1999

* * *

Через глубины янтаря всплывают молча облака

И на бегу куда-то вдаль всегда печальной той реки

Взметает быстрая волна за осень каменный песок

А он струится как струна среди блужданья солнц далек

Как удивительно легко и незаметно никому

Нисходит белая свирель неся снежинки через век

Весь день под крышей у окна кристаллы талые лови

Но уворачивайся сам в неощутимость их любви

А истин трепетный полет не остановится им вслед

Так тихо вечность на ветру хранит покой прозрачных встреч

Ступая в воздухе на нить лишь чуть качнется чуткий миг

И осязает голос нас в себе беспамятный двойник.

* * *

Здесь иногда потоки событий похожи

на фильм, что мчится как поезд,

Повернут лучами во тьму

где стуки на стыках стоп-кадров.

И когда вечерами в дождях

в совершенно пустых кинозалах

мы в одиночку смотрим как в память

считая следы у себя на запястьях

кто может сказать нам "нет"?

Даже чудовища-тени Аэи-Эатти,

чей лик лимонен и мята полынь, мандарин "А" -

просто ничто перед этим искусственным эхом.

* * *

Стекло, стекло, блеск пыльного ветра,

Не соль в морщинках глаз,

Не скамейка, не лаз,

Не кожаный грим коммунального ретро

Не бесстыжая седина младостарца или посвященного,

Не неоконченная соната,

Не суконное трение перочинного или жженого,

Не "любимая", не улыбка в глазках граната

Не луга, не стога, о нет, не скелеты

Не чистота, увы, той тарелки, которую облизали,

Не серебряный клюв и не щелканье сумочки бересклета

И не те кастаньеты, что лежат в облетевшем вокзале

Не руки, брошенные на чемоданы,

не паломничество, не - о Боже! -

Не печаль - то светла, то темна -

отдайте Луне их половник,

Не горящий термитами куст, не сбрасывание кожи,

А значит, не змеи, обвивавшие чаши или колонны.

Не Graecorum et Romanorum,

не белизна сандалий и отрубленных ног

Не медицина, не суточный кашель гортензий

Не ледяной вензель, не вентиль и не отрыжка-оброк

Масоретскому дому и конюшне отхожих лицензий.

Возможно, не серебро, потому что вода глухая

Безусловно, не заросли и не колючие сети

…Перистыми облаками (монетами на глазах) отдыхая

Я был так же правдив, как ворона при лунном свете.

Но - стекло, стекло, блеск пыльного ветра,

Мы стоим и глядим, как сумасшедший в поле,

Забывая отраву скрипки в фанере, глиняного негра

И остатки льдинок-слогов в стакане воды без соли.

16 сентября 1991

ЛЮБОВЬ-СИРОТКА

Женский портрет

Только нервные белые ломкие руки

И высокие скулы бровей

Сочетанье случайно, свивается скрипка в излуке

Сквозь хрусталь, тонко вытканный ей

Совершенна такая беда, и не скоро

Встреч их взгляд ждет всеведущ, но чист:

В море вечности кравшего воду безумного вора

Талисман тех ланит аметист.

Утешающие

Кай несет забывчивые стрелы

В ледяной хламиде тонкой славы

Герды взгляд как росчерк перезрелый

Потолок забвенья - белый, белый…

Лоб звенит под дланью неумелой

Сумрачной, настойчивой забавы

Где-то день - забытый, погорелый

Сонный воздух мусорной облавы

В комнате два удрученных тела

Раздвигают зябкие пределы

Угольком объятий очумелых

Жженьем льда сухого - вы не правы!

Леденец, звезда, младенец смелый -

Кто же вам надумал эти нравы?

Вдоль ладони влажной, потемнелой

Вам какая странница напела

Что кругами сходятся октавы

Двух камней в воде оледенелой?

* * *

С разной скоростью крутятся колеса,

Отмечая бег связанных времен.

Незаметной музыкой для взрослых

Целый день суетою озарен.

Под листвой с отчетливою сенью

Тени тихо колышутся, но вновь

Ты в блестящих сумерках весенних

Не узнаешь и смертную любовь.

* * *

Когда кто-нибудь дарил ей своё "синь"

Она вешала его на стену

И стена была в ужасном беспорядке

И она забыла в ужасном беспорядке

Или не забывала

Или не бывала

Или подолгу всматривалась в трещинки

Между белой стеной и чёрно-белой поверхностью фотографии.

* * *

Тогда, давно, я часто жил в разных местах, не имея иногда желания, а часто и возможности подолгу задерживаться где-нибудь.

Разные женщины, которых я встречал, обычно имели достаточно общих деталей внешности, а бывая у меня, по утрам одевались в халат одного покроя и цвета. Индивидуальные различия стирались, оставалась псевдоличность, и начинало казаться, что это одна и та же женщина.

Потом я жил у нее долгое время, постепенно мелкие различия в ее облике проявлялись все более заметно, и стало ясно, что это разные женщины. Она надевала разные платья, в глазах - узорчатых живых калейдоскопах - сменялись и проходили те, кто снова хотел меня видеть. Было неподвижное лето, и только стрелки на времомере описывали круги, подобные бездумному летанию буревестника.

Теперь, даже когда приходится иметь дело только с носителями псевдоличности, я иногда улавливаю какой-то блик, неуловимый взгляд прежней лжи или забытой истины из-за угла собственного механизированного сознания - и понимаю, что это она снова идет за мной, как шла всегда.

* * *

Так получается всегда

Так получается во сне

Бежит в ночи чудес вода

В лесной прогулке и в листве

Луне направленности нет

Бегу вдоль давней мостовой

Или вдоль дальнего дождя

Но тот же миг теперь не твой

Я шлю привет издалека

Твоим рукам из тростника

Зачем мне чудо этих лет

Зачем мне чудо этих губ

Но я иду за дымом вслед

Хоть и не знаю где найду

Твой след, растаявший к утру.

Тумо для пар

Забудь - разве ты не хочешь забыть

То, что и так уже почти не помнишь?

Незаметный пейзаж за стеклом

Так сложно отличить

от многих других пейзажей.

Пусть теперь для тебя

пылает нездешнее солнце над окраинами Батума

И в раскаленном море

движется черная черточка танкера-рудовоза.

Забудь - ты сумеешь легко забыть

то, чего никогда не знала

за этими окнами, где по двое рвутся к теплу.

Смотри сюда

Лучше вспомни запах оранжевых апельсинов

в ослепительно-жарком полдне,

километровые поля нефти,

едкий дым от горящего бензина

и пряность скверной турецкой шалы.

Танцуй со мной

в лучах древнего огромного солнца

рассыпающегося перед пьяным парным закатом

на тысячи огоньков.

Я пью и от жары не могу напиться

из питьевых фонтанчиков в центре города

чьи плиточные тротуары имеют домашний вид

дорожки на дачном участке -

И возвращаюсь в узкие переулки

встречая долгие пристальные взгляды

полуприкрытых, темных, без белка, всевидящих глаз

потомственных знающих чужого народа

и отвечаю без слов на незаданные вопросы.

Смотри в глаза

ответь мне - а где твое собственное солнце

даваемое каждому при рожденьи?

почему ты оказалась в этом лесу одна?

Ну что ж, в этом сне

мне придется рассказать еще и еще раз

про места где ничего кроме вечного лета не видевшие люди

круглый год едят ритуальные вещества огня -

и умирают от его недостатка.

На перегретых дорогах

над размытыми набережными Махинджаури

за душными вечерами округлившаяся луна

расстилает вытянутые поперечные тени

великолепной южной ночью

в которой пограничники водят по морю прожекторами

подавая знаки контрабандистам.

Забудь - я заставлю тебя забыть

то чего ты никогда не знала

Чтобы и здесь, где в пары объединяются для сохраненья тепла

Над тобой всегда стояло

огромное оранжевое солнце,

пахнущее детством и уютными лаудановыми сновиденьями,

чтобы оно сияло тебе,

пока ты снова не найдешь собственное.

1994

* * *

Под месяцем полным лишь волны танцуют

И кружится череп от запаха туи

Немало столетий осыпалось в лютую пыль

Прибалтика, Ялта и Белое море…

Где руки в оправе - там пепел историй

Так совы слетают в зрачки весом в тысячи гирь.

Над утром в мерцающей хвое лишь Сома

Уйдет в серебристый рассвет невесомо

Оставив нам редкий по звуку предзоревый гимн.

И словно не ведая, славно знакомый

Растает и он, дым наследия, кома

Последние тени ночные исчезнут за ним.

ЗНАКИ ДЕТСТВА

* * *

В координатной сетке века

Дрожит зародыш колдовства -

Неувядающий калека

Певец былого вещества

Наклейкою на шахте лифта

Пришпилен пестро, и звенит

Ткань риторического шрифта

По-женски пряча в алфавит

Его кубические ямбы -

Пустых цистерн подземный гул -

Взрывают мысленные дамбы

Сквозь глаз почетный караул

О, как зернисто созерцанье

Гранитных, пасмурных домов

И как кустисто отрицанье

И светел музыки улов!

Асфальтный дождь, послушный транспорт

Уютной злобы огоньки -

Заморыш спит собакой в ранце

И ты несешь его с тоски

Лиричных молний исполнитель

Осведомитель грома вежд

Он спит что кукольный учитель

До Дня Разодранных Одежд

Пройдя свиданье с первым громом

Пересекая рельсов стать

Он в перелеске незнакомом

Заставит ранец приподнять

И птицей, сизой, как булыжник

Стряхнув остатки сонных трав

Тебя покинет, грустный книжник,

Как оторвавшийся рукав

Пока же спит птенец косматый

В той паутинной, смирной мгле

Дрожат его координаты

Как семафоры на стекле

Дождливом, в комнате свиданий

С самим собой, пока с окон

Чертог, оплаканный годами

Выводит имя: легион.

18 ноября 1995

* * *

Что я найду в этом доме

Столько уж лет нежилом?

Редких случайностей кроме -

Вещи стоят под углом

Белого камня дорога

Выведет строго от бед

Я закрываю пологом

Скучные мелочи лет

Тех что прошли, слава Богу

Жуткий горячий туман -

И ухожу от порога,

Миром иным обуян.

Прогулка

Одиноким опереньем

В книге плотного квартала

Я нашел ее - закладку,

Не запачканную шрифтом.

Эта "ветка Палестины"

В незатейливой прогулке

Мне охотно объяснила,

Где железная дорога

Заворачивает в поле -

Вдоль больших зеленых стрелок,

И весны нагретый пояс

Начинает путь от шлака.

Словно гравием чеканным

В погреб ссыпан жар - и споро

Бьет родник на полустанке

У грибницы семафора

Время – проще, чем из ситца

Поцелуй, склонивший память

Лбом к прохладному плакату

В голой комнате без окон.

"Бесполезное скольженье! -

В чистых стеклах ясной рощи

На озерах грампластинок

Под иглой любви случайной"…

* * *

Солнца пушистые волосы

Чувствую кожей своей

Ласково радуга множится

Мыльных, как мир, пузырей.

Лежалые листья, ободранный куст

Ждите меня, и я вернусь.

Поздняя осень, старый перрон,

Яркое солнце, длинный вагон.

Рыжая девочка солнышко

Здравствуй, родная моя

Здесь, на железной обочине

Снова я встретил тебя.

Бетонные шпалы, на дереве кот

Мимо большой состав идет

В желтой шинели детский герой

Ясность покоя, дым над водой.

1983?

* * *

Пробежала мимо киса -

В жизни ей отведены :

На носу усы-вибриссы,

Меховатые штаны.

Загибается дорожка

Под кусты в пустые сны…

Только словно понарошку

Листья в нитях желтизны.

Ночь

свободный стих

Посмотри на ночь

из окна летящего троллейбуса

и скажи,

что она блестящая.

Посмотри на ночь

сквозь пар, вьющийся над чашкой

и скажи,

что она туманная.

Посмотри на ночь

сквозь горящую спичку

и скажи,

что она тёмная, бархатная.

Посмотри на ночь

сквозь колыхающуюся травинку

и скажи,

что она не вечна.

Посмотри на ночь

сквозь шелестящую ветку яблони

и скажи,

что она дышит.

Посмотри на ночь

с берега маленькой речушки

и скажи,

что она ласковая.

Посмотри на ночь,

стоя у старой раскидистой ветлы

и скажи,

что она могучая.

Посмотри на ночь

сквозь мои глаза

и скажи,

что она хрустальная.

22 октября 1984

* * *

В квартире моей моют пол,

Стоит пора перед дождем

И мокро желтеет паркет,

Блистая под сыростью ламп.

Сегодня устал - от чего?

И завтра устану - зачем?

И через три года устану,

И через семь - не отдохну.

Пылает, блестится паркет,

Родных голосами скользя;

Колышется лист в духоте

Зажатого зданьем двора.

Оттуда слышны голоса

И скрипы качелей дневных,

И вечер опять не настал.

И тьму, как усталый пиджак

Истасканный, старый пиджак

Накинет испуганный день…

Запахнет прохладными складками

(Которые тут же нагреются)

И теплую руку на лоб

Участливо кто-то положит.

Запахнет сухою травой…

В желанье холодного забытия

В желание каменного отрешенья

В желание страстного холода глаз

Зовущих уйти в проницающей дрожи -

Не глядя, - пробьется тухмянная свежесть покоса.

Повеет по вольным полям…

И солнечный ветер, ах, солнечный ветер -

Закройте, закройте глаза!…

Шумит за домами проспект.

Темнеет нагретый пейзаж.

22 мая 1987

* * *

Борзые псы бежали вдоль ограды,

Как будто две дворняги роковые

Им впереди сияла бесконечность

Как девочка с красой невозмутимой

Под влажностью прозрачной черных весен

Все взгляды тех, кто пережили зиму

Спят наяву на прошлогодних травах

Вдыхая солнце без единой мысли

Кирпич стены местами потемневший

В старом дворе безлюдном и заросшем

Слагается в летящие картины

Так нами управляет неподвижность

И птица птиц из глубины экрана

Слоями вертикальных коридоров

Приходит из тех многих измерений

Чтобы увидеть тоненькую плоскость

Где мы - смешные бледные картинки

А время притворяется скользящим

Чуть различая в линзах пыль народов,

Что, вновь узнав квадратный клекот орлий

И эти крылья с перьями из камня

Запомнят – ведь она не забывает

* * *

Пестрой и пушистой кошкою солнце

Спряталось за деревом дальней весной

До незримой линии только дотронься -

Не узнаешь сам киноленты дневной.

Через камень пробный штрих от мониста

В глину превратится ль, хрусталь и ручей?

Пляшущих теней знаки сменятся быстро

Или будут дольше картины ничьей.

Школьное

Литературные мечтанья

В хрустальной дымке ветхих снов!

Где паче слова почитанье

Гравюрно-сумрачных тонов.

Дождем исписанные лица

Нужней бокала дамских слез:

На них в тоске остановиться -

Захватит ветреный курьез.

Где твой покой листвой тревожен,

И парк - преддверие угла,

Куда, отшлявшись, будешь брошен

Творить неверные дела.

Где даже время изничтожит

В лоскутья - сорванный портрет.

Где каждый плачет, если может,

И каждый может, если нет.

* * *

Вот стих, изменяющий детству:

Покладист, знакомо умен

И в нем - коммунальная светскость

И мягкий дворцовый жаргон.

Галантность - и щучья суровость

Мозолей, и праведный холст,

И жизни потертая новость,

И истины - тем, кто не толст.

[…]

Вот Бог, упомянутый криво,

Как будто пылающий терн

Надет истязателем криво

И нужно исправить закон.

От струн - вереница сосулек

Чьи пальцы свежи и грубы,

И Муза дождя изрисует

Куски человечьей судьбы.

И вот огоньками зажглася

Густая вечерняя бровь

И вкус человечьего мяса

Ужасно похож на любовь.

И снова - экс-штампы, шарниры

И судьбы, что лес по реке

Совпавшие карты, квартиры

И бич - по длиннющей руке

Знакомства; озноб интерьера

В раскрытой ладони - рояль,

Летучие мыши, химеры

Размера, которым не жаль

Слагать этот вдоволь знакомый

И вдаль опротивевший стих:

Балованным клубною комой

Поэзия шутит и льстит.

Но страшно такое наследство

Как свет ледяных фонарей:

Вот стих, изменяющий детство -

Зрачок, постигающий клей.

INFANTERIE REGIMENT

Поле

Сквозь пальцы рук

И мглу цветущих рун

Смотрю вокруг

Насторожен и юн.

Торпедною змеей

На грунте - полчаса

Лежал чужой покой

И чавкала роса.

Один, где тучи Вед

И на бугре узор -

Отцветших лет

Невзрачный разговор,

Где в молнии пера

Жужжащий злой шарнир

Исчез с утра -

Забыт на дне чернил.

Стеклянных скал

Сквозь почерк без бровей

О камня угол пал -

Разбился казначей.

Когда светло

Соль мглистых игл проста

Скупое зло -

Хор хрусталя куста.

Последнею змеей

На пояс - полчаса

Сгорел покой

Где дачных Вед гроза.

15 января 1992

Железо

Чертя овраг с заоблачной сиренью

Я проходил кварталы гаражей

Железо синим, маслянистым зреньем

Мне диктовало путь слепых стрижей

Магнитных трав невидимые рамки

Я проходил сквозь луговой трезвон

Все эти металлические гранки

Как контрабанду, пронося в вагон

Когда же обернулся у платформы

Где планер эха обращался вспять

Вдова садов в немецкой униформе

Сметала пыль, забывшую сиять.

…В дрожащих досках ток речной запруды

Величественно шел под окнами в цвету

Стекло курило сел закатных руды

И в конскую бросало темноту.

* * *

Может, ослабнет боль

Или привыкну я

Ворох волос из трав

Так перестанет жечь.

Где ты, вторая роль

Желтого лета грань?

Лета взяла тебя

Вместе с толпой предтеч.

Льет новый лед апрель -

Время иных забав

Легкий июль-король -

Мало осталось ждать

Сумерек акварель

Тенью сомнений став

Сгладила давний столь

След, все начав опять.

* * *

Когда в лесу подумаешь о смерти

То солнце опускается в конверте

Былого пустоцвета в даль болот

Там, на воде, гуляет ветра молот

И циркуль дня вычерчивает холод

Как круг в глазах - пускай себе плывет…

Ни страх, ни боль не выразить обманным

Записанным, простым, сурово-странным,

Знакомым сочетаньем слов-тенет:

Звенят круги в глазах, почти как эти -

"Мы молний шаровых шальные дети" -

И щурится вода от их клевет.

И солнце-рафинад садится в шаткий

Чужой тростник - не сахарный, не сладкий,

В плетеных креслах смотрит на восток,

Где в завтрашней росе ему родиться

Но в том краю непуганая птица

Как заклинанье, знает свой шесток.

Восходит месяц ставропигиальный

К светилу обращая ненормальный,

Отсутствующий взор из букваря.

Всех звезд, взошедших над дорожной пылью

И в сутолоке невидимой кадрилью

Все скачут комары, узор творя.

Вечерних, неописанных, линейных

И слюдяных, мишурных и кисейных

Иных созвездий: свет не говорит

О том, где место нужно приготовить

Сим антиподам звезд, как приколоть их

К бесцветным небесам, чье время бдит.

26 мая 1997

* * *

В траве дощатая тропа

Дозоров полевых погоны

Печать гербового столба -

Жди разрешенья канона

С той стороны - закатный мыс

И бор, шумящий, как чужбина

Сквозь досок хлюпающий смысл

Горчит ольха - я вышел мимо

Камыш волнуется на свет -

Проходит облако дневное

Паук магнитофонных лент

Застыл в осколочном покое

Граница луга здешних вод

Высоковольтными столбами

Гудит, и мрежит, и уйдет

Осокой - близкими кругами.

[1997]

* * *

Распалось эхо

В секретных сумерках румяного дождя

От внутреннего смеха

Вагоны клонятся, пригорок обходя

На пустыре стада бутылей битых

Лежат теплушками всех мыслей выхлопных

"Пока что мертвых больше, чем забытых!" -

Смеется моль в созвездиях Живых

В пустом лесу натянута веревка:

"Куда идешь? Куда идешь?"

На ней с унылою издевкой

Белье сверкает, словно нож

Весь лес в проказе -

Сороки прыгают у ярких простыней

Подброшенной монеткой в газе

Квартального дождя, он кажется верней

Букет прогулок

В том целлофане избранных угас

В глухой проулок

Выводит лес какого-то из нас.

* * *

Существует ли еще водоем

Где мы все еще живем не вдвоем

Отразит ли всплески солнца луна

Отразится ли в воде тишина

Кто исчезнет в этой ясной ночи

Или кто исчез вчера научи

Как скрываться от неясных огней

Или просто от юдоли своей.

* * *

ТЕОРИЯ ЛЕТА

* * *

Лето давно во дворах, ветер ходит сквозь рамы.

Может быть, это жара - к ней я не был готов,

Полупустые дома - остается упрямо

В чашке хранить лепестки облетевших цветов.

Медной луны лепестки - бледных роз освещенье,

Розовый холод фарфор бережет день за днем.

Легкий сквозняк по углам шевелит пыль и тени,

И собираются листья в сухой водоем

* * *

Трав луговых цвет олова в полете

И диких яблок вяжущая плоть!

Вы для чего в июльский день живете,

Давая лету длить свой хоровод?

Не говори - случайность и сравненье:

Не с той землей и не на той земле…

Через ресницы различаю лень я

Сквозь ветви солнца в лаковом стебле.

Лето

Пыль бальзама хромовых сапожек

В полынье утерянных авосек

Сладкогласой каплей чернокожей -

Мотылек локомотивных просек.

Мерный чай речных селений

Розничный извозчик, вотчина оглохших

Нервный воск каких-то озарений

Фосфор леса, колыбель для кошек.

* * *

За перегретым летним днем

Полынь качается у лиц

В неясных возгласах детей

Над переброшенной тропой

Закат вращает ровный диск

Медовый медный запах дня

А на ночном пустом шоссе

Свист ветра в блеске спящих трав

И черный шорох от машин

Мы убегаем от дождя

И легкий звон его гитар

Отсюда кажется слышней.

* * *

В синем трансе натягивать струны

В их нырять голубой глубине

Над сияньем иного июня

Мне ли плыть в недоверчивом сне?

И не надо протягивать руки

К улетающим вдаль островам -

Кораблям избегающим скуки

Не пристать к застоявшимся льнам.

* * *

Кидая спиннинг в солнце предзакатное

Сквозь зелень стрел в оранжевой траве

Я вновь поймаю что-то невозвратное

Как санитар, идущий по Неве.

Вдоль предвоенных троп благоухающих

Туманом и невидимым огнем

Я битого стекла узор слагающих

Найду в траве порхающих времен.

3 декабря 1994

* * *

Сонный звон как летний вечер

Под луной в летящей мгле

Опускается на плечи

Словно взгляды на стекле

И в причудливых фигурах

За сплетеньями листвы

Изменяются и курят

Тени тех, кто были вы

* * *

Пал взыскующий дождь сквозь дверей травоядные стекла,

И автобусный знак на шоссе неприметно горит

Остановка легка, осторожна и истиной блекла

Умирает, как пыль, что в дождливых струях говорит.

Этой истиной серой прозрачных асфальтовых зерен

Воздух города тих, но сверкает в знобящей смоле

Дождевых околотков, многоцветным ненастьям покорен

Сей звенящей сирени стеклянных идей на столе

Если можно решить, кто оранжевым суриком вьется

В уходящих стволах голосов дождевых, дождевых…

До последних времен, в ожидании неба, придется

Ливнем хвои жалеть и невольно наказывать их.

29 января 1995

* * *

Лето наполнено детством и временем

Хвоей смолистою, теплым дождем

Ночь убегает оторванным стременем

Старым некрашеным черным конем

В той тишине, охлаждённой прощанием

Сталью-рекой и дрожаньем зари

Тени как кони взошли на прогалину

И растворились за ней до поры.

* * *

Не зола ли тает золотая?

След листа слетает вдоль ствола,

Лета и тепла тела листая,

Полностью пришедшие в дела.

Только знанье осени чрезмерной

Через глянец времени границ

Удается выманить из нервов

На глухом пути у скользких лиц.

И тогда такая золотая

Вылакает длинные дожди,

Замелькает, днями оплетая

Дивный сон, начавшийся среди.

* * *

Температура, горький дым

И осень лестницами в лето

Когда-нибудь мы оглядим,

Что крыша в лист и дождь одета,

А на вокзале зал сквозим.

Перед метро забудь свой взгляд -

Иди вперед, глотая мелочь

Непреднамеренных утрат:

Их август так умеет делать,

Лишь солнце повернет на спад.

* * *

Плеск близкой осени в прохладных облаках

Неощутимо тронет легким ветром

Прозрачны дни, и крыльев птичий взмах

Встревожит воздух, лишь вчера согретый.

Кристалл законов образует прежний круг -

Он мимо нас проходит незаметно,

А остальные уники плывут

И исчезают в мельтешеньи лета.

* * *

Так неоправданна здесь в августовский свет

Плывет печаль - подарок памяти чрезмерной

Мне утешение в полях, где день согрет

В цветах свободных на ветру иной химеры

Их слишком много - лет летевших, чуть дыша

Жить будешь - боль неоднократно возвратится

И ни на что не реагирует душа

А лишь уносится бесчувственною птицей.

ВРЕМЯ ВЕТРА

1

* * *

Солнце поднялось на

лист лесной у просек

Постоянно вспомнить мы могли бы -

Над водою носит

в синих блестках осень

И сегодня там, где пели рыбы

Разошлись за лодкой

волны, угасая

В холоде беззвучного рассвета

Как таким коротким

снова оказалось

Жаркое и медленное лето?

* * *

Осень, город в коже чемоданов,

Знаки детства, кодовый замок

Волн асфальта вытертое знамя

Улеглось, шурша у наших ног.

В центре тень вошла в дрожанье солнца

Как намёк: "Валяйте дурака!"

Я приехал в новые районы

Просто чтобы встретить облака.

Их свивал из ваты в птичьи гнёзда

С клочьями воды и корневищ

Запах ветра. Раздувая ноздри

Я безвесно падал между крыш

Остановки, мельтешат заборы

Вдаль часы автобусного сна.

С грузом "не работай без упора":

Вывалишься в день - ведь ночь тесна.

* * *

Среди луж в бензиновых разводах

В холод золотого сентября

Как всегда столь многое проходит

Может быть, из созданного зря.

Трефа дуба или крести клена,

Бубна облетающих берез!

Я меняюсь в осени влюбленной

Словно случай, что сюда принес.

Был ли сад, снесенный под стоянку?

В пиках тех кладбищенских оград

Изменилась времени огранка,

Но о том не часто говорят.

Вновь и вновь дождя мелькают спицы,

Птицы лица прячут под крыло…

По такой погоде только спиться

Пряной связью с тем, что отошло

Но не задержаться киноленте,

От рожденья дело в шею жмет.

"Граждане, немедленно наденьте

Шлем - а то зальет сентябрьский мед!"

* * *

Горлышко от бутылки чахнет сухой свирелью

Вдоль облаков вагоны в стан синевы идут

Громкая кровля полдня - искрами акварелей

Стаи кисетных рыбок - в предгрозовой редут.

Перья гранитных ягод яркие точки смыли

Парус огней рябины шелестом - в Альтаир

Звезды - лучей рисунки - гаснут в дорожной пыли

Вечер: сквозь тени были лес открывает тир

Каплет за ворот свечки водный янтарь гаданий

На освещенном круге соль насекомых спит

Стольная рябь протоки; сквозь зеленеет пламя

Меди подводных лилий и купины ракит

* * *

Невыразимой грустью греют душу

Глубин аллей в облёте тополя

Из-за дождя сиреневые груши

В асфальте в листьях вместо хрусталя,

И музыка в забытой кинобудке

Не дозвучит до самой темноты

Я буду плавать в дыме эти сутки -

Им падать на осенние цветы.

А по ночам они живут дождями

В разрезах серых улиц по утрам

Так зёрна звёзд в лучах убора Ями

Имеют форму, ведомую нам.

Когда-нибудь, под барабаны бонго

Случится то, которого не жаль

И я пойду под грузом горизонта

Скитаться в горизоревую даль.

* * *

Нам в драгоценном сентябре

Над краем пенящейся чаши

Искусства сложностей портрет

Неразрешимость дней вчерашних

Извечным ядом подогрел.

Пусть - на балконное стекло

Плеснуло золотом волненья

Уже нестойкое тепло

Сменяя пасмурные тени

Туч проплывавших тяжело

И вот на солнечном листе

Оттенков розовых прозрачность -

Он словно зрелый плод осел

На землю, где сейчас помягче -

Но скоро ветер станет бел.

September

В замороженной пыли осколки и перья плывут

Мозаичных окраин; и битые стекла повсюду

Пьют остывшую воду, в немой синеве узнают

Украшают себя, как консервные банки - запруду:

Стоит золота сор, стерегущий печаль - до сих пор

По дождливому лесу гудят смоляные составы

Схематической ветки, - гудка или дыма вихор

По-над просекой спит; неподвижной, нездешней заставой

Каждый чудится дом, где бежит пограничный трамвай

Как по зыбкой воде - по журчащим и кованым дугам

В будке стрелочник-консул сдвигает вагоны за край

Шелестящего бреда листвы над диспетчерским кругом

* * *

* * *

Снова то же - часты встречи

В серый сумрак в октябре

День осенний словно вечер

Лишь мешающий игре

За дощатою оградой

В каплях стылая земля

Желтый флаг и мокрый праздник -

Облетают тополя.

* * *

Теперь все ясно - кроны зажжены

Над лесопарком осень средь ветвей

И Золотую Осень в стаканы

Уродец-друг, налей же побыстрей.

Когда-нибудь забудет этот звук

И то, что вечность оставляет ей

В зимовье встреч та очередь разлук

С каждым листом, слетевшим с тополей.

* * *

Кто в состояние осеннего экстаза

Впадает сразу - теряет разум

Звон колокольчиков из разноцветных капель

Обрывки мыслей уносит кстати.

А состояние осеннего экстаза

Ко мне приходит обычно сразу

В одно прекрасное и серенькое утро

Вдруг листьев кисти рисуют чудо.

* * *

А дождь все шел, и мокрые собаки

Бежали лапами в блестящих тротуарах

Лежали мордами и в лужах отражались

А людям не было стоять очередями.

А за воротами у старого базара

Ромашек синих и сиреневых охапки

У бабки спрятаны в корзины, и цыгане

Опять затеяли бежать поближе к солнцу.

* * *

И вот я ушел из города

Знакомого вплоть до каждого

Домика на окраине

И старого алкаша.

На долгой дороге в мареве

Теперь вытрясаю мелочью

Привычки к различным будничным

Делам ли, вещам, звонкам.

Отсюда все нереальнее

Мне кажутся лица прежние,

Становятся стертой записью

Беседы почти о том,

Знакомые разной давности,

Контексты и среды общие -

Но по обыкновению

Дни новые бьют числом.

Пускай - мне взамен занятные

Ветра наметают улицы,

Известное одиночество -

Удел уходящих в дым;

Пьют жемчуг исканий огненный

Свободные листья в воздухе,

И купола дальним золотом

Всплеск солнечный близок им.

* * *

Холод, возгласы, ветер, хромое сиянье

Дождевых одеяний оглохшей листвы во дворах

Бесконечные флаги в бензиновых лужах свиданий

Пустырей, где стрекочет невидимый трактор-монах,

Где хмельные руины торгуют остатками дыма

Оглушают амброзией свалок и дольних запруд

И над битым стеклом хворостятся жуки-караимы

И вагоны без стекол в последнее стадо зовут

И заросшие стрелки сливают и гонят различья

Пары пасмурных оттисков северных ссыльных дорог -

Как круги по воде - в тупиков насыпное величье

Где курганы поют, и уходит земля из-под ног.

14 июня 2001

* * *

Первый день по-зимнему холодный

Мокрой солью выпал на листве;

Утра стынь разомкнута, свободна

И трезва в открытой голове.

Преходящей осени вдогонку

Бросил ветер пачку голубей;

Смутный лед ночь опоясал тонко

Борты лодок сделав голубей.

Гаражи, железки в драной краске,

Два бомжа свернулись у костра;

Чист отлет от желтизны вчерашней

Пряной, горькой, дымной как кора.

* * *

Гороховый ветер, бурьян иллюстраций, и на пустыре

Опять я контужен картинно-височным ударом:

стоят поезда на линейных садах в октябре,

строги паутинные кони, кивая ангарам.

На солнечный блеск преломленную голову плит

кладу без опаски, и скорою диагональю

лечу меж прудов сквозь железные воды ракит:

Мертвец из Дамаска, укутан свинцовою шалью.

Сквозь кречеты бликов на сонных озерах листвы

мой путь не замечен никем, но предписан чужими.

В щадящем режиме церковных крапив из Москвы

Перченой монетой лежу, как забытое имя.

Какой акванавт - или ястреб? - возник изнутри

И хвойный паркет вод осеннего свиста - снаружи?

И я поскользнулся; а ты окуляры протри -

В бензиновых пятнах плывет измененности ужас.

* * *

Сквозь горсти красных бус в рябиновом саду

На шпалах иней, словно берег белый дальний

Возможно, в том покое я найду

Столь тайный зов за давностью звучанья.

Когда еще придется чувствовать и лень

В слепом вагоне, пережившем совершенство?

Ну что ж, пора - ведь как их ни одень

Закрутит призрак знающих здесь день свой.

< отрывок >

Опять идти под кованые брызги

И в прелом поле смелость туч вдыхать

И сирые, и мокрые записки

В качающейся лодке сочинять

Сквозь мерный шорох стертой кинопленки

Вдруг наблюдать идущего в дожде

И листьев сонмы в гари и зеленке

Сопровождать по ветреной воде

22 февраля 2000

* * *

За корзинами рябины

Все навстречу декабрю:

Эти ягоды-рубины

Ранней морозью рубимы

В позднюю зарю.

Леденеет, в самом деле,

Солнце в месяце Весы:

Не прошло еще недели -

Только листья полетели

Чаще чем часы.

* * *

В безразличных сплетеньях трав

Пронесутся круги ветров

Необычной метелью став

Среди желтых осенних снов.

Не пройдет и немногих дней -

Цвет изменится в тех полях

Я шагаю, но лишь сильней

Изгибается пыльный шлях.

Над равниной плывет октябрь

И вороны кричат вдали

Это все я узнал, хотя

И спалил корабли свои.

* * *

У мелодии медь не одна -

Голос труб нас волнует, и где-то

В суете запоздавшего лета

Повторяется только она

Сколько осеней тихо ушло

За барьер между летом и ночью…

Пустотою привычно и точно

Режу камни нелепой резьбой

Не для мира, а просто для глаз

Чтоб смотреть мимо них ранним утром

На бегущего улицей шудру

Потерявшего желтый алмаз

* * *

Тяжелые листья вглубь темной воды так спокойно

Легко погружаются в дивной своей желтизне

И рыбы и блесны в том омуте ходят порой, но

Они подымаются вновь и теряются вне.

Осенней капели моя налитая прохлада

Пьянее настоя на тысячелетнем меду

В такую погоду прохожие сами не рады

Что в лес притащились грибы воровать на беду.

Японским лицом улыбается хитрая кошка:

Где осень - шторма над грядою Родных Островов?

Но встретив такую фигуру здесь в травах сторожких,

Всплывает из нас неизвестный, кто ведает все.

* * *

Я предвижу отдельные вещи немного точней

Из желающих жить не извлечь добродетелей Будды -

Водоем обрамляет собой зимний сон для язей

Не имеющих действенных способов лома запруды.

Как круги на воде - разбегаются, тают года:

Мне не выдержать глаз, затуманенных сомкнутой сталью

Задевая тростник, чуть заметно мигает звезда -

Астра сине-серебряных сфер, знак печали случайной.

* * *

Просто это абсолютно излишнее -

Зимы приходят, кружась от старости,

В брошенных зданиях сквозь перекрытия

Видимы быстрые облака.

Инея ценный цвет ветра пение -

Около инея тает утром путь

И не узнать нам какие новости

Будут присутствовать в твердых снах.

* * *

Корка черствого кадра, больные ступени, окно

Серый купол Астарты

С зарешеченной лестницы виден давно

Отжужжавшие карты

Прошлым вереском никнут, пустыми головками льна

Пресный луг устилают

Речь сего инструмента немного больна

Но и так не бывает

Акварельная скука, дождливый закат

На вратах Цареграда

За рекой золотились погоны утрат

Если это - засада.

[1991?]

* * *

Нетленна прозрачность свеч, Лень воска на их плечах;

Алея, осенний лист Срываемый с тополей

Несет за собою дух Ветвей черных гасших, чаш

С напитком льда для зимы Чей снег будет полон свеч.

Февральский плен полон тайн, Ошибок - молодость снов

Сереброликий сквозь лик Ведет за ними свой взгляд -

И только лунь в льнах антенн Канатоходец ночной

Найдет алмазами линз Над зданьем в городе Тир.

* * *

Кто или что картины дарит наших дел

Всем нам в рассвет среди прозрачности теней,

Кому мы с детства посвящаем жизни хмель,

Свой легкий сон или стремленье стать сильней?

На зеркалах луж чуть качается листва,

В них заслоняя шахты неба глубину:

Там кольца осени сгорают, и едва

Вдыхая дым их - я немного отдохну.

Посередине той таинственной поры

Что мне теперь найти такого взять с собой -

В неблизкий путь, где только истины шары

На тело падают как ветер и прибой?

* * *

Мы кому-то нужны, но не мы - автоматы в пустое,

А какие-то мы, истребленные временем в снах,

Волновалась трава колдовскою блестящей водою

И тяжелые птицы застыли на тонких ветвях.

Пусть была - не была, и того что не знаю не стою

Пусть летает луна, лишь оленю рога серебря -

Полегала трава колдовской круговою волною

И блестящие тени сидели у стен сентября.

Плыл звенящий лист осени в пасмурном небе - и сталь та

Грозовой новизной мне напомнила детства огни

Начиная бой с тенью в ночи танцевал смычок альта

Победила ли ночь? Но движений отсветы сини.

Танцевала листва, в корпусах автоматов иное

Чем сироп и вода, берегли городские утра

Колдовалась молва, малевалась неяркой травою

И озябшие тени блестели на зыбких ветрах.

Источает на солнце сирень мед сентябрьского лета,

Все успею забыть в окаянном саду сентября…

Но сиреневый сон если встречу где время нагрето -

Полечу как луна в серебре своих взоров горя.

* * *

Зернистый глаз уплывшего назад

Кустарник пеший

Вернусь свистящей линией палат

И обморочной пешкой

Вкус нового, и глиняный расцвет

Империй Вия

Бог многорук, и тощ велосипед

Цветного кия

Опасность века! Точка серебра

Гудит от растворившихся талантов

Умолкни, синь, умрите, веера!

Ребро Атлантов -

Сеть эстакад над россыпью желёз

За перестук окольный

Зашел поэт, и сторожем замерз

Земли невольной.

8 июня 1991

* * *

Сквозь силуэт струящихся ветвей

Проникнет луч в тень околоземную

Где шорох трав, где, может быть, усну я

В далекий полдень сбросив карусель.

Пусть чешуей блеснет в траве змея,

И чуть шурша соскальзывают листья -

Все исчезает невозвратно-чисто

В том, что не нам повторит колея.

* * *

Снова осень, снова осень

Тронет кроны или травы

На поляне куст корявый

Ловит выпавшие росы

И невидимой тропинкой

Уводя в хрусталь туманный

Наступает слишком рано

Вечер пасмурный и длинный…

* * *

Из отблесков тень соткана тебе,

И к лесу уведет ваш след олений

Недогоревшая свеча в сырой избе

Мерцает как надежда на спасенье

А дни летят, и неподвижен юг

Дыханием тепла иль редким пеньем…

Сверкая, тают сами помыслы вокруг

Сомкнувшихся, но помнящих растений.

* * *

Желанье видеть выше зренья

Взгляд исподлобья бур и слеп

И только листьев повторенья

Восполнят рябь былых судеб

В сырой воде воспоминаний

Электроплитка включена

И всей листвы рукоплесканий

Не стоит порция окна -

Где льдов расколотое небо

В лесах больничных ищет дым

Но на тропинке для ночлега

Стоит кустарник-аноним

Зовет, как свитер из тумана

Как семафор холодных дней

И от разбитого стакана

В траве прошедшее ясней

...А над поломанной осокой

Открылся водный коридор

И вехи мусора - без срока -

Фарватер держат до сих пор

7 мая 2001

Совпадения

Трамвай угас на повороте

Пронзая лиственную трель

И шум помех глуша в пилоте

Что утром вылетел в метель

Над стрелкой, щелкнувшей продольно,

Игрушки плыли, пел снегирь

Когда в фольге непроизвольной

Открылась ветренная ширь

И самолетик - флюгер блеклый -

Дрожал, как пленка над костром

В Небесных Яслях били стекла

Грозя оторванным крылом

17.05.2001

* * *

Кленовый лист местами облетел

И серебрятся в глянце зим игрушки;

Короткий день лишь крутит шорох дел

Сквозь миг забвенья, где предел нарушен.

Мелькает вечер - значит, скоро нам

В бессонице висеть пригоршней пепла;

К малозаметным серым облакам

Вновь наклоняет небо месяц бледный.

* * *

Сколь прозрачны, непрочны ветки…

Только хрупкий шуршащий лист

Окружающей нас беседки

Неоторванно смотрит вниз.

Вдаль струится по травам бывшим

Поздних горьких цветов ручей

В двух шагах от покатой крыши

Под зыбучей игрой лучей.

Солнце с нервностью недотроги

Дышит шаткою теплотой;

Осень - лучшее дней немногих -

Скоро скроется за зимой.

* * *

Листья летят с деревьев

Киснет размокший груздь

Осень в душе лелеет

Дикую волчью грусть

Дождь растворяет тени

И над болотным сном

Звуки накрыты елью

Словно большим зонтом

Тихо стучат дробинки

Дремлет вода стекла

Красный оскал рябинный

Скоро сгорит дотла

* * * Э.

Холод пришел из-за угла.

Окостеневшей птицей

Плыла рябина вдоль ствола

Как мимолетная зола

В попытке сохраниться,

Плыла темница в челноке

Запутанных волос.

С немым распятием в руке

Шагала статуя в песке

Обремененных слез,

Пел заколдованный огонь

Над насыпью, во ржи

У колоколен стыла бронь

Под пеплом бредила гармонь

И гасли этажи.

1989-90

СТРАНА

* * *

О, застекленная разруха!

Рубинный столб и ясный зонт

В песок затоптаны - ни звука,

Дурная дань от бывших зон.

О, я вернусь! Ничто не вольно

Меня убить сырым болтом,

Чтоб я раскрылся с колокольни

Недужных змей пара-шутом.

июнь 1990

* * *

Смотри, куда глядят верхи

Разбитых фонарей

И все трамвайные звонки -

Как поплавки сетей

Где каждый дом, как бакен - вширь -

Купается в тени

Пустого неба - без вершин

И кораблей - тони

В пластах бумаги серой, лист

Белейший! Но одно

Себе тверди, и заклянись:

На дно, на дно, на дно…

Простую песенку совы

И пряники могил

Запечатлеешь ли ? - Увы,

Не нужно много сил…

Как стих рождается, и вот -

Мертвец от Божества -

Рожденный ползать, вдруг прилег,

Не помянув родства…

Как смерть рождается, скажи!

Ты будешь не один -

Белесых молний тиражи

Из фабрики годин,

Слегка разрушенной, несет

И им пощады нет

И осязанья склизкий йод

Запомнил Пересвет

И, всю палитру вдруг собрав

По крохам и цветкам -

Узреть в китайских фонарях,

Испить рекламный срам

Чем глубже скорбь, тем ближе Бог

И тем румяней тьма -

Не от стыда. Но от того

Что светятся дома.

23 декабря 1999

Нестих

железнодорожная симфония

Моя комната мчится по каменным рельсам.

Врозь расцвечена тухлая тьма.

За стеною стена уссурийского леса,

О как вольно сходить мне с ума.

О как вольно мешаются нити вокзалов,

Скрипки волн, зоопарки лесов.

Но тяжелые всплески обратных прогалов -

Налицо.

Может, грязная блажь в скромных искрах хромая

Мне заменит луны чистовой?

Я - к тебе; из преддверия вязкого края,

Где обгрызен гранит постовой.

Ночь как вытекший глаз; перелесок вскипает

Провода нас литавры несут.

Льется праведный ток; но его не пускает

Понаделать из наших гербов.

* * *

Не дождаться морози рассвета -

Лишь следить, как горькая зола…

Осень, ледяное время ветра,

Допылает, в общем, добела.

День, где солнце бросит свои сети,

Станет меркой сумерек утра;

Всякий видел дом, но каждый третий

Уходя - не выйдет со двора.

Эй, синица, синяя страница

Что ты знаешь, птица, обо мне?

Я бегу сквозь лица чтобы скрыться

От загадок в сказочной стране.

К декабрю узорчаты калитки,

След тепла желанней серебра;

Повторяет вид разящей бритвы

Под молитву бренная сестра

А, впустую - многое известно

Разным вне заметности толпы;

Если в темноте играли честно,

То слова покажутся глупы.

Все пройдет, но кажется мне, столько

Не запомнить, даже не любя…

Что угодно - только не жестокость

К тем, кто не отрекся от себя.

* * *

Я - поезд, ковыляющий по полю

Полуночью излезвенных путей

Прожекторов бессонною толпою

Уложенный в тревожную постель

Где пыль и бархат в хлопотно-крахмальном

Бессовестную тяжесть обретут

В уюте смутном и сакраментальном

Ночлежно-желтых, меркнущих кают

Я весь усну, погони не желая

Летящий свет бесшумно ворожа

Ворочаясь, пророча и стеная -

Инерцией нахлынувшей дыша.

Разложение предчувствия гор

Заветным серебром темна,

Едва прикрытая для слога

Явилась нежная страна -

Сухой бриллиант на шее дога.

В жемчужных створках зреет лишь

Шкала реликтовых соцветий

И смутный взор не замутнишь

Игрою праздных междометий,

Где козни флюгерных врагов -

Флюиды, собранные в пряди

Узора ветренных шагов,

Долины сонной посох краден.

Семья чудес, где блудный сын

Тоскливой насыпью скитался…

Бульонный порох выжег сплин

И потрохами рассчитался

За семь глотков и детства ночь.

Височных линз кольнули шторы

И, чтоб друг друга растолочь,

Ушли; тогда и встали горы.

Канаш - Сергач - Горно-Алтаиск

август-сентябрь 1990

Контрольный проезд

И снова отпрянул звенящей тайгой хлороформа

И снова стоит, словно знак, ожидающий знак

Контрольный проезд средь деревьев, теряющих форму

Дурной перфокартой дома засмотрелись в овраг

В стреноженных травах войдя в пограничную заводь

Цветной тетивой отпустив равновесие их

Кто кружится там, словно лист, разучившийся плавать

Закатной полынью в пиру многоточий своих?

Шарахнись к забору - летят телеграфные бредни

Беги мимо свалок - киосков военной поры

В пустом коридоре гудит кабинет предпоследний:

Контрольный проезд сторожит молодые дворы

Изранен асфальт табуляцией глупых прогулок

Бессмысленен шаг - на вечерней заре метроном

Туманных растений дымится пчелиный проулок:

В закатном раю я дышу над разбитым окном.

август 1995

* * *

К пустым надеждам если не готов -

Пусть настроенье мысли не коснется:

Так отдыхает от своих трудов

Ткань центра положительных эмоций.

На силуэт деревьев у пруда

Ложится сеткой ночь и освещенье

Среди листвы колеблется вода,

Все обдавая стылостью осенней.

Скамья качает сомкнутость колен,

Желтеет свет сквозь окна электрички -

Над лесом слышен шум ее лишь тем

Кто ловит знак о жизни как обычно.

* * *

И в будке лай, и звон на переездах

И пестрые горчичники степей -

Уют блуждает в горьком равновесье

Между словами "выпей" и "запей".

В дрожащем бункере сквозящий

грохот стрелок,

В бегущей пене шелковых камней

С меня берет налог на тайность сделок -

Соседи с полок шепчутся верней…

Вино

Еще глоток - и станция близка,

И фонари - ресничными огнями

В груди фальшивый бархат ямщика,

Не уследившего за сонными конями.

Москва кабацкая вместилась в поезда

В полночный, призрачный и мелкий, рыбий транспорт,

В заученных гостей, которых иногда

Как двух ментов, прельстит пропахший пивом паспорт.

На стыках одури я сладостно пою,

Преследуя во тьме пушистых шпал мерцанье

И кажется - все меркнет свет в раю

Для ищущих тропы воспоминанья.

* * *

В ночи белесой холод безголосый

Не отпустила черная гроза

Не обойти ответы на вопросы -

Только закрыть усталые глаза

Но как забыть за этой буйной жизнью

Змеиный блеск бегущей чешуи?

И как зрачки в листве темнели вишни

А той весной - играли полыньи.

Скажи мне все - случайное сравненье

Не убедит глухого к словесам

Но эту роль теперь отставлю в тень я

И видеть грани буду только сам.

* * *

На конечной, где рельсы пускают круги

Кирпичи серебрятся в луженом морозе

Белый дым затевает пейзажную прозу

Так как к лирике рельсов районы глухи

Только молот ударит иль скрипнет бадья:

Механический зверь в бездну эхо обронит

На бегу перекрестков мигает ладья

Мчат машины на желтый; кого-то хоронят

И все мнится, текущее по временам:

Вот за этою свалкой, за этим кварталом…

Мы бы выжили так, если б это - задаром

Ощущать - и наощупь ходить по камням.

Скрипнет форточкой сизой дворовый сквозняк,

Шевельнется в колючках стеклянное море

Вот дворы без догадок, дома без историй

И погоны без знаков на свалке хранят.

Лишь трамвайный снегирь, всех живее, летит

На конечную, где совещаются стрелки

В перехлест проводов и чугунный мотив

Кормит искрами снег из железной тарелки.

6 января 2001

Грех

Не знаю, что еще сказать -

Молчанья сгорбленная нить

Секунду проволокой казнить,

На полсекунды замолчать.

Какой восторг вперяет крест

В тяжелой раме облаков!

Над головой несет Гефест

Свое окно, не зная снов.

Хромает трепетный витраж

Чужих прогулок, где земля -

Какой-то сумрачный плюмаж

И ветер в поисках нуля

Гуляет в северных домах

Документальной красотой.

Но все, что снится не впотьмах

Коснется мокрою спиной

И испугает навсегда…

Я в Город больше не пойду -

Пускай секутся провода,

Звенят секунды в темноту,

Пусть зашнурована листва

Осенних городских полян:

В том парке - холод торжества

Я ж только нищему подам

Зацветших шпал заметен ключ

И неподвижен, и живуч

Мальков и водорослей ртуть

Пошлет вагон на третий путь

Струится насыпи песок

В кольце болот не одинок

Но, чуждой проволоки дрожь,

Он замолчит, а ты умрешь.

1 февраля 1993

* * *

…Босая доброта стучит по батареям

И не дает нам в холоде уснуть

И мы, как лошади, по звонким галереям

Летим, отыскивая верный, сонный путь…

* * *

Зимние осыпи, ветренный кров

Над океаном зыбучих богов

Тайная слякоть, вешняя рать

Шедшему плакать хочется спать

Вечный гавот продолжает во сне

Стебель поет в узловатой спине

Кафельных линий спит череда

Звон, летний иней? - Нет, никогда.

* * *

Серебряной росой мерцают окна

Тепло укрытые от многих непогод

Мы будем ждать, пусть поза неудобна -

Секрет проклятья тайно обернёт

Но линии встречались и струили

Стремясь вернуть себе неявленную нить

Под скорый бег в речном касаясь иле

Понявших ветра знак, чтоб не забыть

* * *

Здесь луч дрожит от коньяка

Скользят стеклянные бока

И тень тонка

В сплетеньях каверзного сна

По кругу движется весна

И в ней луна

Лишь где-то солнца перезвон

Там скал трилистник опален

В мельканьи волн

И мы не властны над собой

Бушует ветер и прибой

Шумит морской.

Самолет

Линейный сон. Пересеченье флагов

Заоблачных полей печальный тихий час

Сквозь горны облаков, невидима для глаз -

Забытая война и рваная бумага.

В людском раю - гуденья тишина -

Я превращен в небесное лекало:

Над той страной, где я рожден сначала

Мы все летим, как запах от вина.

Лазури ложной снежный сахарин

Питает сон невзрачного пилота

В рассыпанных осколках позолота

Скупых дорог, что не приводят в Рим.

* * *

Мир неподвижный непрерывный вечный сон

Слагает нам времен и жизней лабиринт

Но словно эхо в зеркалах я огражден

С тобой в глуби их волн от видимых причин

Течет иллюзия прекрасная вдвойне

Предлог для чувства порожденный только им

Пусть пребывать всегда осмысленно лишь вне -

Подарок каждый примет к вспомненным своим

* * *

Над старым городом теперь туман

Остатки краски смыл с окон и стен

Поднялся мглой вчерашний день -

Здесь многим людям не узнать вчера

А только завтра, где зима и лень

За этим всем не уследить сейчас -

Не успевает проходить обмен

И в сырость бьется ветер нем

Тепло не может позабыть зима

Приносит чувство - жизнь приятный плен

Шахта

Помилуй нас на встреченном ростке

Сквозь терпкую решетку лифта…

Как долог талый путь. Слезою по щеке -

Светящаяся клеть бессмысленного шрифта

И в кнопке вызова сосредоточен страх

Мучений будущих и длительных падений.

Вот с лязгом тронулась в базальтовых слоях

Машина древняя - коробкой сновидений

Волшебным фонарем в журчании ветвей

Невидимых ключиц полян многоэтажных

В контрольной тишине всех встречных фонарей

Вдоль красных чисел жутко-эпатажных

На линии темно; лишь брезжут голоса

С Чердачной Площади героев поднебесья

Рассвета острого чернеет бирюза

В ней сигаретный дым теряет равновесье

В кабине - зимний сон, и тяжкие мечты

О неоконченном сколженьи

Глотками медленной, домашней высоты

Без памяти и униженья

22 - 24 ноября 1995

* * *

Вот светофор смежает веко

В бездонно-тающих снегах

И в белой комнате калека

Листает бывший альманах.

И пыль страниц велеречивых

Он, перечитывая, ждет,

Когда в смеркающихся ивах

Дрожащей искрой протечет

Какой-то планер иль корабль

С нескромным именем своим

И закружившийся декабрь

Вдруг остановится пред ним.

* * *

Кто поверит в этот сон

В это солнце дальних странствий?

Что особенного в том

Остающемся пространстве -

В нем серебряным огнем

Прозвучат немые стансы

О случайном и живом.

Все приходит к нам из снов

Сном становится под утро

О реальности, и вновь

Поступает мозг немудро

Принимая этот зов

Постоянства тех иллюзий

За исток, что вечно нов.

ГЕТТО

* * *

Мы будем пить

за простодушье ваше

соленое вино.

В. Пуханов

Плоским остался лист,

Вянет к утру зола,

Лет отошедших образы молчат -

Стиль порождает лишь

Холодные зеркала

Надменного ментального стиха.

Недалеко рассвет -

Юность-пурга ушла?

На поле астр след атомной весны -

Стынут обломки стен,

Но словно вчера, слова

Бессмысленны и в памяти ясны.

Слушая проповедь

Придут заморские мысли

С хвостатыми головами

Они без воды и сала

Живут в никаком стекле

Картонная сеть устала

Преследовать луч названий

Высвечивая кареты

Впечатанные в гранит

Рекламы какие пятна

Приблизившись, Солнце видит

И пепельными губами

Ночью глядит в сервант

Среди шоколадных комнат

Мелкой, сухой поземкой

Изгнаны ямы, корни

И прочие виды глин

Отдельным, сухим занятьем -

Весенние ветки с салом:

Ларец лирический зол, но

Контекст не у нас в руках...

В такое тяжкое время

Молчание недопустимо

Единственный крест без краха -

Знакомый H - теллур - Z

[1992]

* * *

Среди воды, несущей эту твердь,

Даль прежних чувств тиха и безразмерна,

И волны, образуя формы вер,

Длят представленья - что в которых верно? -

Или бросают с места нас в карьер.

Так слово ритма по ветру метет

И древний ритуал энергий дремлет;

А некогда был дан сигнал: "Вперед!"

В круг возвращений взявший эту землю

Во мгле огней, сверкающих сквозь лед.

Пусть повторенья порождают свет -

Как ровный срез вдоль хаоса над бездной;

Страж времени реальность многих лет

Построит нам из нас, но бесполезно:

Живя, пустой свободе шлем привет.

ФИЛЬМ 70-х

В телевизоре - город присного настоящего

Сизых многоэтажек снежное питие

Ржавых ключей, осколков - меж горожей царящее

Вечноосеннее время - трансформаторный звон в синеве

На остановках улиц людского белья брожение

Крапинками заторов - листья, отдавшие вес

В устье сырых ветвей - глазного дна отражение:

Сергия зрячий дым, окно из Европы - в лес

Нас напоили временем - титры кропят замедленно:

Шорохом красок комнат явь головы полна

Крошево этих дней курится зло и въедливо

В пустыни семафоров долгих путей полотна

* * *

Болезни унылая кляча

Влачит по земле решето

Цветных, и немного горячих

Осколков гражданских пальто

Гремит решето над камнями

И скачет в уютной траве -

Сквозь сон под дурными ногами

Таков наш покой в голове

И облако с колоколами

Ему освещает поля

Где трон с надувными столами

Смеется над словом "земля"

Гремит, как престольная люстра

Парит над придуманной мглой

Пока настоящая с хрустом

Кромсает гражданский покой

И вновь - решето под ногами

И кровь ледяных лоскутков

Звенит, или кажется нами

И лошадью правит без слов.

[1992?]

* * *

Где золотая тайна небосвода?

Преясных синих звезд лишь ночью виден свет

Но словно мост из облаков погода

В предощущеньи грез о грозовой земле

Когда такое в музыке случится,

Прямые жестких струн сойдутся сквозь прицел

И от приклада скрипки в зале лица

Сольются в то одно, что вспомнить не сумел.

* * *

Полосатые ангелы - вверх гляжу меж стропил

Колокольные ноздри еще до утра зарешечены

Жмурюсь в зелень земли, где закашляет ил

Пешеходам по лужам - неуклюжий тротил,

Порох павших лиан, где рубцы не отмечены

Где резцы обеспечены вдоль гравюрной воды

Над кунсткамерой мук - желтый флюгер, стеклянная чайка,

Где карманный фонарик - у куста вопрошает слюды,

Где на пасмурных тропах шатается змейка-всезнайка

Я не знал, что так страшно - тому, кто слагает стекло

В отвлеченные линии - слог вдоль железной дороги -

Оказаться в чулке дурака, где почти рассвело:

Можно вниз головой наблюдать совершенные ноги

В повседневном уюте, где дождь рыболовных крючков

Под китайской водою слагает фальшивые саги

Мы зароем обиды под златом дошкольных значков

Но в пугливом песке возмутим долговые бумаги.

Я не знал, что так страшно, отвесив хвостатый поклон

Лбом уткнуться в седло молотка, что асфальт отрезвляет

Помешавшись умом, и известкой, и задним числом

Ожидать под часами вокзальный, сигнальный циклон

Дым отечества рельсов, тревожащий пасмурный звон -

А дождаться медузы кураре, что в ливне не тает

Расцветая в хромающей пыли, где спит часовой

Скорчив уксусный вздох в переломанный смех канделябров

Это - тоже чулок, где повешенный вниз головой

Наблюдает на солнце уже драгоценные жабры…

* * *

Мы не больны. Больны не мы

За немоту не отвечая

Я выйду из своей тюрьмы

Глазами дикими качая

Там будет духоносный сад

Звонков и перистых созвучий

И не рассеет этот взгляд

Под солнцем место, ни под тучей

И пробираясь меж стремнин

Листков лекарственной когорты

Падучий, гневный властелин

Мы не войдем в твою аорту

Вот посмотри, какая смерть

Лежит таинственным загаром

На лицах, мнящих: неба твердь

Доступна теплым окулярам

Стеклянный вирус холодов

Восходит в сердца колкий щебет

Играет линзами зрачков

И увеличивает лепет

Ведущий в эту высоту:

Один как иней в горнем хламе

Играю перьями во льду

И льдинкой - в радужном стакане.

БЕЛЫЙ ШУМ

* * *

Может за окном сейчас зеленый газон,

А может, огромный синий океан,

Солнечной Австралии сухие пески,

За Тайшетом белая страшная тайга?

Кто может знать

Хоть что-то о себе самом -

Чей разум бьется в тесной клетке,

Исчезающей в дали седого дня?

25 февраля

У окна, на кровати, с неподвижной решеткой внизу

Словно смерти заложник, мечтающий - вниз, на свободу

Исходящих, входящих видений раскачивая косу

Моя мать тихо косит траву уходящего года

Руки заняты частым движеньем - о всех и за вся -

Ноги крепко стоят на безводном лугу сновидений

Потому наяву неподвижна и немощна вся

Та которая плохо судила о жизни растений

Все торопятся руки, чтоб выкосить в поле тропу

До ближайших селений с коротким и ясным названьем

Потому и очнувшись в сей боли, как в грязном снегу,

Громко просит сменить ей белье и исправить дыханье

Предчувствие смерти матери

Венок из дыма над твоей кроватью

Сиротские глаза в последней из палат

Калейдоскоп из лоскутов - халат

Отцветших образов. В колючей стекловате

Твой ум еще живет, и роется на свалке

Строительной, отыскивая ряд

Движений правильных; тебя везут в каталке

И ни о чем с тобой не говорят

Ты смотришь вверх - на ртутный биллиард

Сиреневых огней и белого неона

Я собираю пот, как колотый бриллиант

С предвоскового лба для будущей короны

В венке из дыма и последних фраз

Когда и сам, не веря и не смея

Приблизиться к лицу, принявшему приказ

Не отвечать, все спрашиваю: где я?

Пасхальная молитва

Господи, открой мою железную дверь

Выпусти из лифта грунтовых вод

Свободи от лампы цепной осы

Спой букет салютом куста фольги

Подпоясан в сумерки резедой

Благостной чахотки - в туман путей

Куст ограды дыма у рельсов стал

Вод недвижных - вновь я увижу так

Он стоит, как прежде - костер и моль

Хоровод, сверчок, мыслящая гарь

В полотне растений - тропа из книг

В золотой тюрьме - бесполезный знак

Меж созвездий станций дымит овес

Собирает пыль телеграфный принц

Господи, помилуй, бежит фонарь

Унеси домой под журчанье стрел.

* * *

Белый шум тишины, он прозрачен как дождь,

Осыпающийся в мокрых сетях

Все холодные рыбы уплыли навстречу северному ветру

И там сами стали прозрачными.

Поперек белого листа тишины

Механизм города издает звук рассыпающихся нейронов

Смягчит ли жесткую суету все скрывающий дождь

Перед осенней ясностью облаков?

Подсознательные процессы как усилители Эшби

Из прямоугольного шума, предназначенного для эмоций

Пропустили в дневное сознанье

Запах оглупленья во имя безопасности большинства -

Или то лишь в памяти очаги разрушенья?

Метель

Зимняя муха металась по дому

День был колюч и темнел по-другому

Медь насекомых старинных жила

В ржавых часах, и идти не могла

Душ фонаря согревал желтизною

Снежные воды текли надо мною

Я забывался, и шел наугад

Хлебному ветру и сырости рад

И в обретенных кварталах догадок

Долго кричал о надежности кладок

Не было эха, но снежный Эсхил

Слов оглушенных полотнище вил

В тучах клубилось словесное знамя

Ум закружило цветными домами

Медленно падая, я вспоминал

Холод, в котором себя не признал.

16 февраля 2001

* * *

…Когда чернеет ветра грудь

И окольцованные птицы

Спеша, выслеживают путь

В траве, волнующейся в лицах

Когда светлеет горький стан

Воспоминающих и гневных

И льется холод по перстам

Ключом отзывчивым и нервным

Когда литая пустота

Гремит, как крышка у рояля

Карикатурная звезда

Играет в жестком одеяле

И шлет пунктирные цветы

С небес взволнованных и ясных -

То грани этой пустоты

Уже не будут безопасны –

Возьми награду, и беги

Ведь наяву тебя не тронут

Твои смешливые враги

И не спасет твой тихий омут.

* * *

Песок событий прежних дней

Скрипит во рту;

Немало жарких миражей

Я брал за ту,

Вполне реальную в своей

Твердыне цель -

Но замки таяли быстрей

Чем акварель.

Все также гонит ветер пыль

Пустыни той,

Столетья свист его как был -

Или другой;

Смотрю на прошлые следы -

Тропа кружит -

И числю камни, что тверды,

За миражи.

* * *

Лоснится в частице хвои

Хотите ли, не хотите

Летучая соль из капель

Чимкентских сухих дождей

Вдоль улицы вьются стены

У грязной ограды ангел

Легко и ненапряженно

Блуждает в наборе струн

Прозрачные ниже тучи

Острей скорлупа предметов

Все глубже уходят взгляды

За видимый горизонт

Столь редкая самоценность -

Кирпич замостить дорогу

Но в гетто не раз вернется

Фарфоровый гамаюн

АНГЕДОНИЯ

Сквозь камень горла - тонкий хлад печали

И тропы вдоль себя не с этого двора

Зачеркнуты, развернуты в пенале

Тональности побега в вечера:

Единый звук от множества соцветий

И ксилофона пыли соль-кристалл

Дорогой грунтовой, как хлебом, мы поедем

Вживаться в обесточенный квартал

Вдоль кладки каменной кладбищенский ли холод

Поникнувшей травы: "Печали больше нет"

Она еще видна, как метеор и голод

Но картой стал полет:

Вниз - обобщенья след

Гуляй по карте северной юлою

И тыкай в улицы, к которым схода нет

Застывшей высотой и высохшей корою

Картографический недостижим планшет

И, падая в траву, мы вкус бумаги помним

Проступит ли воды скучающий завет?

Все так же далека в вечерней пыли комнат

Трава в окне преснит: печали больше нет

22.07.2002

* * *

Сорною травою, пустотою улиц

Были так спокойны поиски себя

А теперь, лишь стоит веки мне зажмурить

Налетает ветер, время теребя

Золотые взоры возвращают годы

Длятся тротуары в тихих городках

На асфальте мелом прост узор, который

Переносит лето к странному тогда

Конь, твои свободны стертые копыта!

Туча-черепаха - панцирь солнцем взрыт

Ствол воображенья - тополь - ветки сбиты,

Не представить поля кроме как гранит

* * *

Теперь придется просто быть -

Как в зеркале - но не казаться

Немного света раздобыть

Чтоб в темноте себе являться

В часы рождения стиха:

И в спиритическом движеньи

Скользит невинная рука

Как будто вспять воображенью

И в тонком хладе естества

За бережливость улученном

Все чувства - только покрова

Над всем гранитным и зеленым

И ум, как брошенный словарь

Растрепан, жив, почти не дышит:

Не я! не я! но вот - янтарь

И муха в янтаре запишет

Свиданье это. И печать

Другая будет у поэта:

В янтарной радости молчать -

То насекомое ответа

* * *

Пусть пуст экран слегка подмерзшего стекла

Где иней частый ловит привиденья

Зима плыла

И мыла добела

И дни плела -

Но кончилась в мгновенье

Чьи птицы мечутся, как стаи чувств земных?

Их краткий крик, повторен многократно,

Все слышен с крыш -

Предвестием весны

Слетает с них

В глухих дворов квадраты.

* * *

Мне ночами не уснуть -

Сколько сонник ни сади,

Вспоминается не путь,

А ошибки на пути

В полнозвучной тишине

Столько виденных дорог

Столько песен, и в огне

Пробуждающий звонок

Истин всех и тысяч лет

Не исчерпано вино

И в кувшине на столе

Дух огня твердит одно:

"Не оставь своих мытарств,

Не погаснет пламень уст

Освещая тёмный карст

Твой кувшин не станет пуст "

Ворон

Да, Господи, мне нужно лишь одно:

Холодный сад и ясное окно

И ласка ветра в хладнокровных шторах

Белесый свет над озером стола

И полутьма, и стали полумгла -

Вдоль ряби витражей - прогулка в книжных спорах.

В портьерах серебрится тишина

Как долго я любил тебя, война!

С Тобой? Не женский, не мышиный шорох

Мне говорит про завидные сны

Где серебро и кровь разлучены

Нет, не с Тобой… Звонок гремит как порох -

То было лишь предчувствие войны.

Я открываю дверь - там чахлые костры

А за спиной - окно с холодным садом

Я знаю, кто придет - с нетерпеливым кладом

Поставивший сундук, вспорхнувший до поры

Сложив крыла фольгой меж перьев шоколадных

На люстре временной, возникшей из золы

Хрусталь - как обморок над комнатой прохладной

Где обесточен взгляд и скомканы углы.

Что, ворон, бдишь следя уют злорадный?

Нескучен сад; и время ждет стрелы.

МОДЕЛЬ ВОСПРИЯТИЯ

Родные решетки сыплют картонный снег

Новогоднее поле опоясано трехцветным магнитом

Нарисованный глаз обведите печальным лезвием

Мы сидим дома, держа на коленях старую голову

1990

РИМСКОЙ БОГИНЕ МАНИИ - модель восприятия

Зачем нам то, что скрыто вдалеке?

Волнуют плоть лишь дух и осязанье:

Созвездий свет не унести в руке,

Закатный дым не утолит желаний -

Лишь утвердит в намереньи земном

Напиться столь реальной, жаркой кровью…

Но я молю, чтоб это было сном,

А мир иллюзий сдался добровольно.

Ищу тропинку в воздухе ночном

Прозрачна нить, неощутимым лунным

Я занят летом, залитым огнем,

И бестелесен в космосе безумном.

Прохладным утром солнц белесый щит

В речных изгибах отразится взглядом,

Кристалл почти иначе зазвучит,

И никого со мной не будет рядом.

* * *

Она стезей, а на стезе я, а наст прочней,

Анастасия, черная сестра, Анестезия!

Отсутствие чувства сути.

Но там Тезей и сам эстетик час частый с ней:

Он ластами для ласточек туман все гонит в иней -

А гомон их осью будет.

О нам не лги, аннал, богиня, налог на мозг…

Она логична, лишняя порой, Аналогия!

Теория, узел формул.

Аллегро, и алле! - горю я, как легкий ром.

Аллея гор и арфа горя в том, Аллегория!

И нет ничего иного,

И "нет" ничему иному.

[1985?]

* * *

Как телефонной трубкой в темень

В часах вращается и бьёт

Ревёт муаровое время

Встречая встрах водоворот

Деревьев контуры ветвистых

Невероятно далеки

Погибли чёрные нарциссы

В зеркальных снах Лабытнанги

Что ж, здравствуй, радостное "завтра"! -

А мне и в череп не пришло

Шагнуть туда, как некий автор,

И пить крутящееся зло.

Расстрел

Смерть моя, где ты? - Щелчок за спиной

Плечи согреты шершавой стеной.

Винные ягоды девственных ран

Ты не разглядывай - все по домам!

Зыбкий и тяжкий хронограф-паук

Кажет с оттяжкой, как выстрел упруг.

Но в изумленных глазах без греха

Ласковы волны далекого мха.

* * *

Я неспроста пригрезился себе -

Но вызвав бесов, кончил суицидом:

Неосторожно в глупой той борьбе

Вдруг оказаться не вполне прикрытым

Одна надежда - ведь не сам же здесь

Родился перед веером ошибок….

А верный путь - он в них или во вне,

Во мне, во сне, в тумане или в рыбах?

* * *

Аутизма перламутровые своды

Вокруг смыкаются их створки словно раковин часы

И пылью всех наук звенит природа

Сознаньем в блеске каменном невидимой росы

Что ж, пускай я не пойму из сна в глубинах

Где жемчуг катится по дну как иллюзорных знаний дождь:

В метель во мгле огонь иной, но зримый

Горит - ведь ты его не унесешь, когда найдешь.

Послание Д.А.

Когда неразборчиво отсыхает левая рука

трудно писать незрячему

И если в военно-звенящем небе

глумливые, плывут облака

Слепой замазки наличники будут колодцу стоячему.

Когда река течет влево, магнитно чуешь,

где брод и журчащий лен

Сносимый полосками - подташниванием вод,

расторопным ручьем неразборчивым

И если до прежнего времени

ты частично хмелен

В глубоком бору оглушенный,

станешь себе разъемщиком.

Между делом, конечно, тебе наплевать:

Дым соседний сосновый стоит борщевым кружевом

И, если рушники белые на пухлых руках были - "мать",

То не далее, как через полчаса

дом станет тебе оружием.

Медовыми нитками - формализация старых вер -

Я тебя выткал из сизых растений мер

Вздорная глина - родного реликта ил.

Дань твоя окнам округлым - и угловатость манер

Это ли не сатурнический кобальт, Нил?

Под зеленой тоской, под липами, в сто чудес

Мы играли из ужаса, стенокардическим медом исполнены…

Но едва ли и с плеса, игравшего в тысячу дел

Выйдет стая воздушных петель, шелковицей и патокой вскормлена.

август-сентябрь 1991

Ильинка-Уфа-Горно-Алтайск-Бийск

* * *

Осень долгая как горчичники

Ветер северный как сияние

Я увижу снаружи лужево

Глину дерзкую мироздания.

Упоительно пахнут руки той

Крысы что у самых моих глазниц

Ослепительно знать такой покой

Коим в листопад сырой лес поник.

Так случайно оставлен шар тот был

На углу у какой-то площади

Все равно о чем он говорил

Кто в нем спрятался по-хорошему.

Быстро двое прошли вблизи шара,

Не заметив и даже не задев

Свое собственное вчера

Удивительных муравьев.

* * *

Стоячесть вод под сводами пещер

Уводит словно в высоту все вниз.

Для лика ее камень верный флер.

Как холодно. Какая мгла вокруг.

Я вижу кремень, вкрапленный в металл.

Мне лампы застят свет и рупор гасит звук.

Все кажется. На солнце мелкий крап,

Подвешена Луна - прекрасен диск.

От этих муляжей один ведущий трап.

Нестроен ряд - стабильности гранит.

Неверен, кто затих и кто устал.

Кто поднял торжество - он так легко раним.

1983?

Разделенный дождь

В грозовом хламе Проблеском ланит

Взмывает дверь В слезоточивой гамме

Подводных лип Стекла и слез рекламе

Не встретиться В дождливом балагане

Распластан век Лишь моль во мгле пестрит

Где кладезь стрел Степенный гром хранит

И старческих орбит Замок шкатулки

Над вспоротой равниной Хризолит

Плывет луна В бурьян Кариатид

Я отягчен Надеждою из гулких

От рукава Навета кисея

Течет туда же Где патриархальность

Пробьет свой срок Где пруд асфальтных плит

Дым сквозь гранит Осока и печальность

Где дрогнут Полыхнувшие края:

"Распластан век Лишь моль во тьме пестрит…"

* * *

Сокрытых изменений заводное колесо

Окажется единственной причиной

Нестойких отражений, образующих лицо

Дней микрокосма столь вообразимо.

Значенья субъективных восприятий не отнять,

Лишь аксиома чувств для нас бесценна;

Копила по кусочкам эхо старая тетрадь

От заблужденья ложно-совершенства.

Кто в этом не узнал свою волнующую жизнь,

Проходит мимо, мило улыбнувшись;

Пусть состоит из звука все - покрепче ты держись

За постоянство мира, что из лучших.

* * *

Еще не поздно в храме тишина.

Дрожат часы, объемы теневы -

И этот бодх, ведущий чешуей

Вдоль в даль колонн в леталище листвы.

Какой кошмар, которому впотьмах

Я имя дам и снова повторю:

В земле живет, кто прячется от карт

Светящих волн - опорному нулю

Какая чушь, какой хороший парк;

Побереги тропинку у ноги:

Среди кустов свет отдаленных фар,

Среди всей жизни сонные круги.

Свои листы взметающий паслен

На пустыре где гроздья резеды;

Но кем бы ни был дом тот населен,

Я прекращаю уровень воды.

* * *

Как камень, брошенный с рожденья

В песочном трауре земли,

Что в пепле старческого зренья

Едва рассыплется вдали;

Как ветер, брошенный - по смерти -

Еще плывет в еловых рвах

Изданье снега в свежей тверди -

Дурак, кричащий в свой рукав

И куст на каменной чужбине

Вершины дома - гибнет ум -

Так мы - обретенные ими -

Все догоняем прошлый шум

* * *

И не шагнуть, и руку не поднять к лицу

Все было, есть и будет, и зачем еще повтор

Любого жеста в глубине секунд

Под неподвижной и гудящей маской?

Иллюзией повтора окружен с утра

Кто сможет разглядеть дыханье жизни каждый миг?

Но если стает в памяти гора -

Всегда все ново, день не узнан бывший.

И столько лет над нами все поет листва,

Избранники забвенья в тишине идут сквозь наш

Мир слов-но из предметов лишь для нас -

А солнце вышло на прогулку с ними.

* * *

Может, лучше и не знать

Или просто не запомнить

Истин книги, где печать:

"Осторожно, мир непрочен!"

При каком звучаньи слов

Вдруг раздастся грохот древний,

Кто хранит нас, дураков,

На пригрезившихся землях?

Поколение

…Так, разделяя наше горе -

Не разделяя наших слез -

В одну из спетых траекторий

Нас дым асфальтовый занес

И - тихо радугу погоды

Тая у талых берегов -

У грязных льдов, сквозь эти своды

Создатель смотрит на врагов

Сон Традиции

…А сон моей Традиции, увы,

Все кажет на Аскольдову могилу:

Не знавшие тревожный злак кадила

Прочувствовали вкус чужой травы

Горит калейдоскоп февральского колодца

И детский свет лежит под толщей льда

И в полусне "оранжевым" зовется…

Синтетикой нисходят холода

На поле белое - там воздух колко сшит

Пыльцою инея и свежими крылами

Но Ангел ледяной в колодце не дрожит

Туманными не поит огоньками

Заре покойно в доме ледяном

Я там лежу, все время просыпаясь

И вспоминая, как погиб в одном

Из кладезей, который, улыбаясь

Обходят все задумчивой волной;

Что знатные стихи, как дым, нетерпеливы

Что сон Традиции рождает холод Твой

А пробуждение - помешанную иву.

* * *

Назывался Юорланджте шар икх

В глубине цилиндроточец ход вел - катился

В форме скорости движенья волн вне.

И обрывки этой ленты - бред знакв -

Привлекают все внимание глаз жаб :

Мечутся, бегут фигурки по картонному экрану

Словно кадры кинофильма из утраченного пленкой.

* * *

Я усну среди цветов

Тонких башен, зорких псов

Охраняющих покой

Над рекой

А пока за сталью туч

Орум шара соль и луч

Затаились или ждут

Пять минут

* * *

В зеркалах и стеклах синих

Как в глазах осколки линий

Облетели полукруг

Обернувшихся на звук

А вращаются на деле

В мозге, в комнате, в тоннеле

Только тени и циклоп

И циклон-калейдоскоп.

* * *

Ты спишь, камыш, волною окружен

Твой лист качает ворон остролицый

А ветер извлекает сольный стон

Из крон прибрежных с запахом корицы

Я не скажу, зачем и почему

Идет сквозь воздух мудрый клюв над ними

Но в невесомость мост висел тому

Кто на жаргоне птицы слышал имя.

Наблюдение

Единорукий альбатрос

На пресмыкнувшейся лазури

Коробку льдистых папирос

Толкал за шиворот Мзиури

Свет игл из-под воротника

Заметил плащ-субъект осенний -

И в разношерстные бока

Ударил осыпью растений

Да, сей кумыс не жалит глаз

И неизбежно расстоянье

От уподобившихся ваз

До серебра без окончанья

2 июня 1991

* * *

Полный месяц над лесом птицей над черной водой

Хранящей за играми память вечерних детей

В лунной метели - осень из масок, постой! -

Города плавятся камни, качается змей.

Северная лень Легкокрылый зверь

Верная струна Медленная тень

Да дорога холодна И скользит со мной одна

Мимо вечных стен

Электричкой-привычкой стук по чужим головам

И эльфы и тролли все дальше бегут в тишину

Перед ними дрожит и мерцает река

Листья последние в сваренный эль упадут

Как ни посмотри На случайные цветы

Поздних облаков - Им на небе не застыть:

Снова выпадет росой Где они встречали зной

Линия зари

* * *

Животных чувств среди деревьев дум

Я вижу часто - вот круговорот!

В тайге значков зверь смысла не умрет,

Но не пойдет взглянуть на внешний шум.

Нет меры серой красоте дождя.

Кристалл прозрачный города домов

Обтерт водой. Под сводами его

Возможна ночь, но часто не сейчас.

Возможен молний устремлений блиц -

Под взглядом неба дыбом шерсть земли;

Над явью радужной забыться сном смогли

Лишь веки туч и ливня дрожь ресниц.

* * *

Я вспоминал

В отлив тех скал

Зеленый сумрак

За ним леса

И полоса

Корявой тундры

Светилась мгла

Она могла

Мерцать и таять

Не первый раз

Ее алмаз

Вращает стаи

* * *

Неторопливый звон колоколов

Советует понравиться природе

В снег самый тихий, в первый совий сон

Слетают листья, словно леший водит.

Кто сеет их, тот знает в этом нас?

Всем очень просто звать непостоянство

Любой герой прошествует сквозь лаз

Среди деревьев, царствующих странность.

* * *

Ночь холодна, зреет луна

Плод темно-синего фона окна

Только она знает одна

Как удивительно темень полна.

В рыжий закат серые спят

Тени лишь зданьями чуть шевелят

Что-то не так, видимо, шаг

Станет прочней там где крошится лак.

* * *

Омб игга эта кун

Этх овата пертво вита

Готх капа аэрта кромель

Звуство чука а кром итх ор

Рейхлс пут посл дний дракол

Воробий уток нагла дипруда

Вбра о пара способ легта

Ооаэ эа ио.

В железнодорожных садах

Ветвей характерные жесты -

Холодные взрывы их рек

В лекальной метели на час

Всю жажду невлюбчивых глаз

Залившие флюгерной шерстью -

Серебряных овнов холмы

Вдыхали фарфоровый газ

В железнодорожных садах -

Осанна железному звуку

И плутни корявой ольхи -

Дорожного платья струна

За ней возникает страна:

Офелией тронутый купол

Ментальных шаров цирковых

И свежих конвертов без дна

В железнодорожных садах

Огнями гранитного пресса

Сквозь тусклые флейты путей

Невинность оков изжита

Другая грядет хромота:

Хронограф, летящий по рельсам

Крошится в сметанный рельеф,

Свистящие вызнав уста…

* * *

Ночь в зелёных бликах, свет в метели

Призраки всплывали лилово

Мы страдали, хоть и не хотели -

Это было чьё-то колдовство

В ночи чёрный чай пал день как сахар

Лак. Бежать от города смешно?

Очевидность просто море страха

Каждый шаг - ошибка в домино

При вращеньи звука вокруг друга

Поиск ходит будто бы тогда

Расставляя пешки акведуком

По узлам подсознанного "Да".

* * *

Теперь ночь смотрит на жемчужную луну

Как серебристый диск ее приснится в чудесах -

Запомним диска телефонный номер.

Заполним ночь больных невидимым людей

Еще одетую стремглав просторно в тени -

Их взгляды оставляют долго плавать,

Меж стен и потолков рождая память

Больных людьми палат пустоэтажных

И нежилых как наши сердца комнат.

Когда ночные провода касаются вдоль стен

Из них выходят маленькие змери -

И киска проскользнет, мелькая пеньем

Уверена в своей необратимой

Реальности на все, что происходит.

* * *

Что станет с нами в поздний час

Когда настигнут гости нас?

Всех, обнаруженных в сетях

И лупоглазых, и смешливых -

Хрустальный сор в пустых ветвях

Качнет эссенция в горстях

Над ядовитой ивой

Столярный запах высоты -

И театральные пруды,

И кроны так далеки…

Под нами волны о цепях -

Скалистый страх, пришедший в снах

Про глупость подоплеки

25 мая 1991

* * *

Бежит вода звенящей пылью лет

Кого согреет это постоянство -

Вбить вечность в запыленный кабинет!?

А может - нет,

Не вылечить от пьянства

Кто пил ее, как черный пистолет.

Я очень долго не был в зеркалах

А может быть, я просто долго не был

На берегу холодного "всегда",

Но вот беда -

Как цель яснеет небо

И отразилась в полночи звезда.

Смотри в себя: ты - это только взгляд

Не повтори опала быстротечность

Но ярче очи, видевшие яд

Склонись же над

Серебряной картечью

Сей дивный бисер сея наугад.

Сойдя с ума, сначала оглянись

Куда попал и что вокруг стрекочет

Чья лестница приводит к конуре -

В ней месяц спит на детском одеяле.

Что обещает проволока в пыли…

Детектив

Приехали стрельцы и увезли Фёдора в район.

Поскольку лечебные процедуры никак не отразились на нервной системе нашего героя, через восемь лет администрации загородной больницы пришлось его выписать.

Фёдор надел своё помятое гражданское, положил в карман паспорт и деньги и вышел за ворота. От автобусной остановки навстречу ему шел доктор.

* * *

Депрессья есть тяжелое явленье,

Но все ж в сравненьи с вечностью - мгновенье.

И коль смотреть придется в потолок,

Не надо говорить, чего не смог.

Когда же - дальше - вихрь снов дочерних

Возникнет на пороге слов вечерних,

Которых ты не видел никогда,

И в кознокрадстве буйного цинизма

Вдруг провернется заспанная призма,

Перетечет застылая вода,

Измолотые, оживут суставы,

В глуши осенней отстучат составы,

Тебе же сон приснится городской:

В дразнящей спешке солнечного шага -

Многоголюдье, суетность, отвага,

Наотмашь совмещенная с тоской.

25 декабря 1988

К философии и методологии

безмотивного поведения и восприятия

Вопрос о способах ориентации в косме, лишенном эмоциональной и/ли философской оценочной дуализации "плохо-хорошо" /или аналога, что, по существу, соответствует отсутствию даже одномерного направления как понятия/, традиция относит к метарелигиозным, трансцендентным для "человеческого" сознания вопросам типа непознаваемости психологии имперсонального, в частности, брахмана.

Методические основы поведения в безоценочном и квази-относящемся к реагирующему на него субобъекту пространстве лишь приблизительно подготовлены понятием кастанедовского сталкинга, который все-таки мотивационен, например, по признакам захвата духа нагвалем или поддержания intelehio-статуса тоналем.

В связи с вышеизложенным возможности разумного обсуждения данной темы можно считать исчерпанными.

Приложение.

Три типа алгоритмов движения без использования оценочной функции, бессмысленной, скажем, в косме без закономерностей /где становятся невозможны, кстати, и индуктивно-дедуктивные методы ориентации и структурирования "опыта" - тоже не нужного там/…

1. Следовать импульсам внутренней программы, не обращая внимания на реакцию окружающего другие его изменения и/ли не имея средств их восприятия.

2. Позволять себе свободно изменяться от действия внешних факторов, не имея или не реализуя никакой внутренней программы активности.

3. Комбинированный метод:

А. Пребывать в состоянии 2.

Б. При отсутствии внешних воздействий перейти в состояние 1, при появлении их - вернуться к п. А.

В. Отсутствие внешних воздействий идентифицировать по полному угасанию и внутренних процессов, ранее инициированных из вне , включая состояние "динамической неподвижности" /или "покоя циклических процессов"/.

ЗРАЧОК

Я возбужден и ограничен

О мой палач, зажги свечу!

К иным штрихам небезразличен,

Я известь страха колочу

Но реет сахарная глыба

Глядясь пятнистой головой

В вердикт озерного изгиба

Где стынет росчерка конвой.

* * *

Пусть минут минут немые скобки

Сложится, меняясь, карусель

На манеже звери слишком робки -

О прошедшем ведают не все ль?

Ни любви, ни жалости, ни страха

От нее не надо мне давно

Дикий кот как злая росомаха

Проскочил в разбитое окно

В быстрой неуловленной фигуре

Не узнать хранителя царей

Что обычно скажет нам:

"Покурим - неразумно двигаться скорей!"

История о том,

что нашел дворник дома 21-го,

21-го ноября 95-го г.

В белом глянцевом пакете с надписью лежали:

а) Самый редкий - черная

б) Темно-темно-бордовый

в) Ровный розовый

г) Бледно-бледно-розовый

д) Насыщенный желтый с красно-пламенными краями

е) Ровный светло-желтый

ж) Фиолетовый с белым краем и разводами (под опийный мак)

з) Белый

Представители древнейшей религии беседовали в узком кругу, темой взяв давно забытый догмат "Одари врагов, удави друзей!" После обсуждения было решено:

1. Удавить друзей добрым отношеньем

2. Одарить врагов из пневматички миллиграммом 2',5'-диметокси-4'-бром-3-этилсентанила.

Однако ружье заело.

"Опять ты ошибся…" - вообразил я про себя голос Зороастра.

А все потому, что сегодня я увидел лицо человека, готового защищаться и дорого продать свою суть. В таких случаях лучше молча уйти. Зачем программировать реакции людей, если есть машины, изначально лишенные свободы выбора?

Во дворе трудный подросток написал на мусорном ящике распылителем:

В день перехода из Змееносца в Стрельца

недалеко от Трубы.

* * *

Придорожная синь

бесноватого слова "тюльпан"

Голос вязких твердынь,

образованный клей, караван

Зашифрованных сил -

междометья и ныне тверды -

Простодушный акрилл,

разлинованый бархат воды

Спи, коптилка весны,

голубой барабан выходных

Нету даже стены -

процитировать стойких больных

Воспаленье воды

завершилось гончарным стеклом

А проросшие рты -

глинобитного края крылом

1991

* * *

Остудят медных судей

Пути луды плода

Причудны будут люди

Дойдущие туда

До образа иллюзий

Без шлюза на глазах

Лазутчики обрюзгли

Разыскивая лаз

Косые капли сея

Ветра и листья рвут

Сквозь голую аллею

Шлет отблеск тусклый пруд.

Разрушение размера

1989

* * *

Конец простой: стерильный лед

Нагретый бак, сухая вата

Узоров снежных мнимый взлет

Вне складок - лоб, слепой когда-то

Задавлен пресным хрусталем,

Что младший брат не пожелает:

Пред ним медлительным огнем

Сокровищ груда злопыхает

Смешно различие цветов:

Весны разреженный генезис

Не отогреет пары слов

Бесцветным нервам кровью грезясь

Как будто прошлый результат -

Стекло, искрошенное в тесто,

Где веский след оттиснут вместо

Извечной свежести утрат.

1987

Мухав янтаре

Полураздумчиво-туманно

За опечаленным стеклом.

Мое грядущее - стеклянно.

В нем нет пути; но ВИДНО в нем.

* * *

Недоверчиво распяли

Неразумно пристрелили

На квадратном одеяле

На паркете "или - или"

Озадаченно прибили

К полосатому картону

Удивленно схоронили -

И покашляли до дому

Незаметно опознали

У ворот устало били

Где спросонок яду дали -

Шелестят автомобили

Озабочено расстались

Опрометчиво забыли

Без подвоха надругались,

Без подсказки: "или - или".*

* * *

Ночь печальна, речь грустна

Эту сторону вина

В днях нелепее весны

Познавала тишина

И теперь они одни

В странных шорохах иллюзий -

Непридуманные люди

Среди леса без листвы.

* * *

Из совершенств несовершенство мира -

Для оправдания твоих несовершенств.

Заря плыла, была туманно-сира

А вместо солнца - черный экселенц.

Что повторилось, но не повторится

Среди того, что повторяет нас?

Несовершенство искажает лица

Воспоминаний - даже в первый раз.

* * *

Любовь-сиротка,

Кто тебя калечил?

М. Кузмин

I

* * *

Под луной ничто не ново,

И змеи спираль струится

Бесконечным коридором,

Шаром - тором - вереницей.

Если мнений слишком много,

То всегда одно решенье;

Черепицей спицы рока

Ускользают из мгновений.

И опять бежит по стенам

К вечно новым отраженьям

Горизонт дороги бренной

В ритме волн обыкновенном.

* * *

Склеп, горящий хруст

И возврата нет

Брезжит улей-куст

Звуковых монет

Пыль горящих склер

Треснув в колбах шпал

Посетила сквер

Заседив причал.

20 сентября 1991

* * *

Как-то вор украл у вора дубинку

Инвалид у инвалида - копейку

Штраф с них взяли два мента по дороге -

Но хватило всем нажраться в итоге

У мента раз мент украл да дубинку

Вор укрысил у вора копейку

Все подали инвалидам у бана -

Но вновь стало всем упиться, что странно.

Сколько лет все длится эта планида -

Спер вчера мент у вора инвалида

Карл Маркс понять не может со стенки -

Где прибавочный источник системки?

Блюз 90

Прелый запах чужих гвоздей

И ржаная изнанка инструкций

Взбороздивших музеи костей

По лихой бороне, искрочей,

Гонит велосипед-колизей

Кипяток, соляриев клей

На колесах, которые мнутся.

Палашами исписан дым

Географии ржавого сада

Смерти набережной пилигрим

Бесталанным яйцом уязвим

Каждым скок-парапетом следим

Корнем диким, полуседым

Озирается в пятнах распада.

Застава

Под прицелом "Абсолюта"

Сторожить плечо.

В сноп казарменных салютов -

Хворосту еще.

Два ковша на перекрестке,

Боты из кустов.

Деревянные киоски

Скользких берегов.

Вот наверх бежит засада,

Серпантин кружит -

Часового гиперклада

Молот-малахит.

Сквозь динамик паутины

Гонит первый звон.

В лепетаньи Серпентина,

В лепестках - Харон.

- Есть ли кровь на нотных знаках?

Длительный аккорд?

- Отпечатки пальцев в злаках -

Как всегда, милорд.

…Сквозь пшеничный вентилятор,

Зеркалом в столе

Конькобежный гладиатор

Думал о золе.

Но подследственный сквозь веки

Погрустневших смол

Гнал с бесстыдностью калеки

Про граненый ствол.

Про воздействия и смерчи,

Про ольховый бред,

Керосиновые свечи

И бальзам "Perfect".

Долго следователь мучил:

"Зло", "белье", "струна"…

Напоследок сблагозвучил:

- Сдать анализ сна!

Мигом жертва потеплела,

Уходя в туннель

Фрагментарных клетей тела

С огоньками Хель.

20 июня 1992

* * *

Железнодорожный всадник

понюхал траву

В пристанционном саду

крали битые стекла

Шестнадцатый день

детприемник орал во рву

Прессованных юрт поединок

создал халву

Краска ума истекла,

полотенце засохло!

Вокзал

Я проснулся в центре зала

В башмаке тяжелой лодки

К полу намертво прибитой

Кто зажег лучину весел

Над пустым, безлюдным залом

Люстры эха занавесил?

Сквозь покой холодных ставень

Задрожал стеклом нетленным

Вдаль, товарным самородком?

Станционным лунным полем

Чахлый сад огни направил

Чужеземной перфокартой

Пассажирского экспресса

Вот он - медлен на обиду,

Скор на месть - не забываю.

Чахлый сад огни направил

И подножкой лязгнул первый

Офицер линейных красок.

Я стоял, как лес немытый

И, фонарь разбитый грея,

Вспоминал рубеж осенний:

Переезда злую птицу

Флаг державы в перелеске

У теплушки вестового…

1994

* * *

Как-то начался бухыч дружный

Появился тут гость ненужный

Но он такой интересный, право,

Что это, право, забава!

После начался винт петлюжный

Появился там мент наружный

Но он такой интересный, право,

Что это, право, забава!

Тут явилась пьяна управа

Началась с гостем этим расправа

После начался винт наружный -

И удавился тут гость ненужный.

Но он был такой интересный, право,

Что это, право, забава!

Егор Летов

(автору приснился Егор Летов, который во сне пел этот стих)

Дух времени

Е.Летову

Оберните меня в надпаркетный халат

К нарисованной блузе источенный взгляд

Притяните ремнем беспросветным

Заломите мне руки крученым лучом

Позвоночным сверчком, говорящим врачом

Состраданием красномонетным

И залейте глаза кипяченым зерном

Областная слеза промелькнет в гастроном -

К окаймленной брусчатке болезни

И когда я завою, и лоб расслою

Дайте в руки мне голову - только мою

И потрогайте шею на рваном краю -

Бахрому или песню.

Карточный король

Острый меч мой

Круглый мяч мой

Разгуляйтесь

Страшный матч мой

Я играю нынче

Будет жалким

Мой противник

Будет жертвой

Богу битвы

Преданный союзник

Острый меч мой

Будет матч мой.

Где противник?

Богу душу,

Временный союзник!

astma

Сколько птиц тревожат веер зла

Сколько спиц летят на запах дыма

Силуэт кабацкого числа -

Часовой с листовкой Херувима

Как на мне кричала чешуя

Соревнуясь в сумерках мгновений!

Гас пролог у тихого ручья

Крыльями сосуда вожделений

Я плюю в подзорную трубу

И вдали слетает зло и глухо

Чайной сыпью в цинковом гробу

Листопад аплодисментов духа.

1990-91

* * *

Перекрестись - и стозевным воем:

"По городу рыщут врачи-убийцы!"

Каждый спокоен, как сборный воин

Каждый желает освободиться

Нам надоели колхозные чашки

Верь антологии скормленных масел -

Местоимений: "жди" и "участвуй",

Факел черчения, шут мой Иггдрасиль!

Верно! О том неминуемом времени

Оповестили. Я жду суесловья

Тех, кто гранит открывает беременной...

Парного свиста у киллеров зноя

Не отнимали; но конь идиллический

Бык Маллиган на скамье намалеванный

Сбрит кожурою ладони языческой

Пальцы облизаны – определеннные

Клавиши ждут, и резиновой свежестью -

Заспанный жук снега рыхлого города

Ткал синтезатор, с любовным невежеством

Воз отторжений, гудящий от холода

Снится мне сон, как лежу невеличкою

На потолке угловатого праздника…

Сеном плодов, каббалистскою кличкою

Я оскорблен! Галерея отказника -

Висельный цех свистоплясов и кречетов

Мягкого золота гимн утопающих

Ход межквартирный в стене неразмеченной

Вдоль подворотен сетей немигающих.

весна 1988 - весна 1992

* * *

Незнакомой музыки сложная тропа

Крутые повороты и неправильные па

И ложится черный свист

Поперек тугих берез

Самолет несется вниз

И ревет горящий хвост.

Когда-то я был - и не знал ничего

Но чувствовал все, словно строился мост

На мысленной картине прост направленный гость

И солнце поет освещая насквозь

Дело красного ламы

Носители признаний что времени нет

Лишь раз убив друзей всех встретят ночи осень - свет

Вместо тех, кто так хотел

Лишь покоя за окном

Древний дух сквозь пламя тел

Был противником в ином

Но движется вниз по-другому рука

Гипноз обстоятельств - стакан коньяка

И если Ра с Тафари в долгой яме сидит

Змеиным дарит знаньем или крутит свои

Дело красного ламы

* * *

И я во сне кричал: "Распни!",

И я скитался по ступеням,

В колоннах солнечных тупея.

И вот - толпа Его теснит.

Нет, прав был добрый Феогнид:

Учиться, тлением владея.

Не сожжена твоя Помпея,

Еще разбросаны огни

По нижескошенной равнине,

Еще двусмысленна тоска,

С весельем здравствуя поныне -

И ветер выслеженных линий

Проходит сквозь - но рай песка

Усталым веером - гордыне.

1988

Vers libre

Коркой черствого кадра

Сумерек, и пустырей, и теплушек

С любопытством детским питаясь,

Запивая водой из дрожащего воздуха

Впечатления

От камней и красок весенней прихоти,

Выгадывая мгновенья

Горчащих осенних минут в середине марта,

Тыкая пальцем в порох созвездий, звеня молоточком,

Прибивая новые звездочки

И орденские колодки на низко плывущие тучи,

Прощая врагов своих, заколачивая дом свой,

Завидуя участи предзакатной пыли -

Не забудь попрощаться и с теми,

Кто до недавних времен

Расставлял дорожные знаки, протаптывал тропы,

Устанавливал вехи

Но забыл недоеденный, познанный плод

На границе леса

И городской застройки

10 апреля 2001 г.

* * *

Марта мёртвая луна

Режет ветер вдоль обочин

Край прищурившихся глаз

Столь промозглая весна

Ночь из льда осколков точит

Звёзды, пристально-стальна.

Первый час, дороги глушь

Ни единого болвана

Только редкий меткий груз

Пронесётся мимо луз

В даль канав, тряпья бурьяна

Снега, чёрного как чушь.

Янка

За решеткой сырой

По обочине сизых проталин

Предрассветным селеньям, свершающим зимний хлопок

Мне скользить полчаса

Серым гостем меж двух наковален -

Сиречь неба во льдах и земли поднебесных сапог

Шапкой стелы Свободы -

Рассвета холодные пальцы

И ключи от зари - у дыханья распахнутых юрт

Пусть осудят меня

Белой сотней фальшивых скитальцев

Игрокам надувного стекла

Подлежит недоверчивый суд

Их империя лиственной лжи

Их дожди в полосатых колесах

Их румяная тьма и собачий ремень на ветру

Что качается вновь в расшумевшейся кроне колосса

Светло-серого парка, напомнив дурную игру

Так невиданной смерти

И лед долгожданный свидетель

Парус-шах в синтетическом звоне запретных снегов

Лишь как черная шаль

"Вы простите, безродные дети…"

В этой проруби - шелк ксилофона последних шагов

Лед теплеет и пьет

Плавником отходящую воду

Смерть багрова на людях - мигрантах блошиных зарниц

Что же делать, коль я

Разлучаю топор и колоду

Тихим всплеском воды,

Все хранящей разомкнутость лиц?

Полевая скоба

Или серп разноцветных жемчужин

Все для мертвых лишь кольца Сатурна, и свет изнутри

Островерхих домов

И обителей тех, кто недужен

Триумфальный букет

С темной лентой "иди и смотри".

август 1995

Вольты*

Колючая проволока -

модификации цепких кнутов.

Сколь сложна голова, взглянувшая в блюдце,

подставленное для крови.

Отпустить ему руки,

он скоро будет готов.

Вот стремянка защелкнулась,

зашевелились брови,

Словно гусеницы в колосьях боли - ордена -

эти злаки растут из груди,

Замирая в медовой пыли,

в ледоколе сердечных перегородок.

До чего же дурна и неведома,

словно Смерть во плоти

Та аллея, где шахматный еж

настигает, как тигр,

Заблудившихся мук самородок.

Усья боли уходят в расселины,

где молния и вопросительный знак,

Где яйцо в кожуре допотопной,

в котором игла прорастает.

О, зашейте мне голову,

меж зубами зажатый пятак

Отнимите, пока вам не поздно,

пока про меня не знают!

Но, оторванный от глазка, я -

почти баскетбольная сеть

На зеленом экране, в конвульсиях тел,

в растворимом, как сахар, объеме

Беспокойные тени гуляют по комнатам -

впредь

Рыть каналы ногтем

в искривленном и мусорном доме.

* * *

Я встретил веря зверя смерти

Как он стремглал, сгибая клюв

И извивалась в травах нервных

Змея, что ждет полууснув

Погороди четыре тона

На фортепьяно расписном

Бредет глубокая Горгона

Чей зверь не дремлет не о том -

Его бег - тонкая тропинка,

Что исчезает в ранних снах…

Осока времени, где пинка

Скользит в забытых берегах?

Где распускаются и вянут

Спирали беглой той реки,

На экзотическом пейзаже

Сидят немые сундуки -

Или плывут, кружа картинно

В глазах совы у речки слов,

Чей коготь, вывернутый дивно

Несет сияющий улов.

Коммутативно умноженье,

Необратим, кто затуплен -

Но ищет силу для сражений

Однажды сразу на времен

Трясущих будущее сито

На измельчающую даль…

Лишь нам, счастливым, не грозит он:

Мы были - и ничто не жаль.

Операция на сердце

Круто отравлен, посолен мелко,

Брошенный мел лизать у бойниц,

Я - обыватель левых больниц,

Терпкого лука лиловая стрелка.

Лук мой отцветший! Я рад умирать -

Веришь ли, - вечер коричнев и стоек,

Злое тепло приморозило рать

Суточных лиц у целебных стоек.

Знаю! И это - твоя западня,

Сколь моцион совершаешь ты важный,

Движется встречь - как застреха огня

Выгнала вой из усадьбы овражной.

Жар - и нарывы излечит; как вор

Напоминает о жизни, и пялится

В новый бардак и берложный ковер,

И в приоткрытую комнату пятится.

Если б мы знали, какой инструмент

Руководящим сечением выставлен,

Я просмотрел бы и твой монумент,

Ось переменную клянча, как в присказке

К страшной истории про колдовство

Влаги двуцветной и льда изумрудного.

Развеселись! Ты сильнее его -

Вздоха грудного и знака нагрудного.

* * *

Неизбежность свойственна меже

Я не ставил вкруг всего себя

Гряд противотанковых ежей

Неужели - жалуя, любя

Ты еще не там, где уж, уже?

У дождя всегда твоя вода

Тяжкий взор дракона тонет в ней

Вдаль река уносит облака

Спит пират на маленькой корме

С лодкой схож - морщин кора суха.

* * *

Под землей не слышно страха -

Только клети и портьеры

Тормошат вуали праха

На углях еловой веры

1992

* * *

Cахарок зернистого металла

Падает в раскрытую ладонь:

Яблока луны нам не хватало

Дорогой дареный скифский конь!

Ох, как пахнет море горьким йодом…

В бурю безутешен океан -

Рыбами - рабынями свободы -

Придорожный выхожен бурьян

Мятой бурой хвои ствол до масла

По степи стопами не топтать;

Рожь над синью, все же ты прекрасна -

Я пути повертываю вспять.

* * *

Ожиданье бывает железней любого закона

Уходите, тревоги - листвы зелена чешуя

Я изваян из камня, в подъезде теряясь бетонном

Статуэткой покоя лишь в памяти статус тая

Возвращаться в свой город без снега и солнц мне не скрыться

Где единая радость удар, не задевший висок

Где минувшее сердце приснится в раскосых ресницах

А прохожему вынесут сор или маковый сок

Ясность утренней улицей серого света напета

Отразят парапеты оттенки асфальтовых туч

Так чиста и пуста тишина звуком шага лишь где-то

День в рассветную трезвость встречающий будет везуч

* * *

Дай на сердце квадрат - незашитый и пристально верный

Пробеги под травой против кафеля взлетных полос

Что всегда проступает в осенней дали заозерной

Сквозь намокшего поля растений блаженный склероз

И осколками лета, что бродят на местности глины

Отлетая в рябину, окрасив замедленный залп

Всех проставленных точек в листве неподвижно горимой:

В ближнем свете дождя, в вечном шелесте спит кинозал -

И осколками лета в рассеянных зернах асфальта

От всего разрешенной сетчатки расширенных глаз

Вновь возникшие тропы проводят до первого "Хальта"

На открытой и душной тревоге болотных прикрас

2 авг. 2002

* * *

Булыжник мостовой всю стаю отпустил

И сизая волна волну перешагнула

Вот тронулся асфальт, и в щели потянуло

Подземным холодом; на бронзовый настил

Одутловатых лиц соль меди выступала

И, отирая пот, один совал платок

В зачеркнутый карман, но ветка горевала -

И на асфальте вял матерчатый цветок

Вот площадь провезли на длинном пьедестале

Вот зашуршала мышь под корочкой дворов

И охраняя пласт дециметровой стали

Стоял один из нас - убит и очень строг

Котельные слегка, как осенью, гудели

И серый нимб гулял по скатерти ветров

Белесый взор в лесах искал дурные ели

Хотелось сесть, где земляничный ров

Игрушки во дворах кричали, солнце снилось:

У стылых батарей сменялся ветхий луч

На проволоку дождей: ничто не изменилось -

Мы, лежа на полу, смотрели из-под туч

29 июня 2002

* * *

Пешеходы этих улиц

Странной армии солдаты

Если сложностей не будет

Мы в себе найдем утраты

На земле седой морозы

Не придя - снега уснули

Времена какого года

Нас с тобою разминули?

Мерен шаг зимы бесснежной

У свечи не отогреться

В суете не отыскаться

Среди скверов и проспектов

Словно призрак эти узы

Жизнь звучит как молот в вату

Пешеходам давних улиц

Пленной армии солдатам.

* * *

Листья на камнях - они упали

Их полет ничто не возвратит

Желтым солнцам в мглистом том опале

Угасать в случайностях орбит

Со дня на день первая поземка;

Кто придет, похожий на вчера,

И к чему искать в таких потемках

Способ знать, за что идет игра?

И нельзя поднять листок слетевший

В тени улиц в кружевах ветров

Вновь на ветвь, но летом послеснежным

Цвет забвенья вечен - или нов.

* * *

Зеркалами горят зеркала

Никогда не бывало со мной -

Словно факела пламя светла

Моя память о сути самой

Это всё мне сейчас всё равно:

Незметно здесь канула цепь

Прежних жизней сквозь день за окном -

Что-то стоило в этом сберечь?

* * *

Кто долгим голосом стекло свое воззвал

Кто тронул посохом лекало вод напольных

Кто прочерком в траве себя распознавал

Среди перекати-себя,

взволнованных и дольных

Кто шел по гравию - по каше из Зимы -

Переходя полоски междутравья

Кто воздухом дышал проколотой земли -

Свистящей шины северного края

Кто шел не по воде - по сбитой колее

Змеистой яузы лесных путей железных

И оглушал себя в оглохшей синеве

Кустов предначертаний сил надзвездных

Кто трещины в уме асфальта исцелял

Стальной листвой садов, теперь уже не бывших

Кто руку вскидывал; кто поздно разгребал

Зеркальный лом красавиц недоплывших

Кто видел Города землистый негатив

На лицах, касках - тех, что заживо остались

Тому листва нулем, - и пухом каждый стих

Средь неотпетых сел, что по лесу шатались

Сыграны роли и память бездонна

На следующий надо круг

Армагеддон - Кармадон в Кардамоне -

И ангедония вдруг

Найдя свое прошлое в дальних селеньях

Оставь его там, где нашел

Несущим в суме травы тысячелетий

Грозит любопытство толп

Ведь разум - оружие тем кто не с нами

А здесь он стал частью реки

Бегут вдоль ладони потоки сознанья

СОДЕРЖАНИЕ

ПЕЙЗАЖНЫЙ РЕГЛАМЕНТ

PARADEMARSCHEN