Улей
Автор: Карачевцев Ю.Ю.
20 сентября
В прошлом году мне подарили статуэтку ангелочка. Забавная такая штука, лицо у ангела выполнено просто гениально. С первого взгляда невозможно понять, какие эмоции на нем. Иногда мне кажется, что он улыбается, иногда – что грустит. Довольно часто крылатый злиться. Интересно, настоящие ангелы испытывают гнев? Сейчас эта фигурка осуждающе смотрит на меня. Нет, ну подумайте, какая наглость. Стоять на моем письменном столе и быть еще чем-то недовольным.
Я все время спрашиваю себя. Что, если бы я не согласился? Это сделал бы кто-нибудь другой. Но когда я говорил «да», я не думал ни безопасности человечества, ни о нашей системе. Я думал только о том, сколько заработаю. Стыдно ли мне за это? Да, стыдно. То, что я вернулся живым – просто чудо. Я знаю, что это несправедливо, неправильно. Ангел не зря укоризненно смотрит на меня...
***
Стены огромной комнаты были увешаны фотографиями и разнообразным оружием. Можно было не сомневаться, что любая винтовка готова к бою. Как, собственно, и весь поселок Северный, живший на «пороховой бочке». Причем, слово «как» опущено совсем не случайно – под землей покоилось достаточно взрывчатки, чтобы уничтожить все в радиусе десяти километров. Такова будет плата за ошибку. Каждый человек здесь находится ради одной цели – борьбы с грэббетами. Любой умеет обращаться с оружием.
В музее сейчас было только трое человек, мало кто рвется в эти края. Вряд ли найдется человек, любящий грязь, уныние и смерть. Причем, умереть – не самое худшее, есть куда более пугающие «перспективы». Время от времени, с грузовыми вертолетами прилетают проверяющие генералы, быстро подписывают бумаги и, не задерживаясь ни секунду, возвращаются в свои теплые кабинеты. Но люди живут и здесь, занимаются домашними хлопотами, влюбляются, растят детей, умирают. Все так же, как и везде, за исключением парочки «но». Но жить можно. Благо, в деньгах и продовольствии недостатка нет. Большинство уже привыкло, природа наделила человека исключительной способностью выживать. В конце концов, это далеко не худшее место на планете.
Снаружи поселок выглядел, мягко говоря, серо, запущенно. Однако внутри здания смотрелись отлично, где-то даже шикарно. Любые системы, от бытовых приборов до охранных башен, проектировались военными КБ по спец. заказам. Все было, как говорится, «на века».
Сейчас в Северном было три гостя, они прилетели утром. Первой «достопримечательностью», конечно, был музей. У дальней стены стоял высокий худощавый мужчина лет тридцати. Владимир Быстров. Не смотря на долгий перелет, ученый был в отличном настроении.
– Скоро мы все тут изменим, – ласково сказал он небольшому серебристому контейнеру в руке.
За спиной раздался громкий смех.
– Ну и что же он Вам ответил? – спросил огромный детина в военной форме. Но ответа здоровяк ждать не стал. Добродушно улыбаясь, он протянул руку ученому. – Николай Савин, полковник, командир группы «Медведи». Буду руководить вылазкой в улей.
– Быстров. Владимир.
– Знаю. А Вашего друга как зовут? – Детина снова расхохотался, указывая на контейнер. Когда приступ смеха прошел, он, подправив ремень, продолжил уже более серьезным тоном: – В два часа будет общий инструктаж. Там узнаете все подробности. Ну, а пока – можете осматривать достопримечательности. Хотя я бы посоветовал пропустить стопку в баре, в день вылазки уже нельзя будет.
– Спасибо, – промямлил ученый, и, повернувшись к огромной фотографии, спросил: – Это ведь Николай Морозов, верно?
– Собственной персоной. – Савин встал лицом к экспонату, сложив руки за спиной.
Сверху улыбался полный лысый мужчина в белом лабораторном халате. Большие очки с толстыми линзами делали его очень солидным.
– Но, он же и впустил грэббетов. Зачем вы повесили сюда его портрет?
– Потому что это история, какой бы она ни была, – задумчиво протянул Савин. – Мы воссоздали на этих плакатах основные события.
– Я не спорю, экспонаты очень хорошие… – затараторил Быстров.
Его слова оборвал грохот. Из соседней комнаты вылетела белоснежная кошка и с ходу «нырнула» под тумбочку.
– Вечно она роняет чучело летуна. Чем он ей не понравился? – проворчал командир «Медведей», переходя к следующему плакату.
Здесь было изображено полуразрушенное кирпичное здание, которое почти полностью покрывала какая-то серая мерзость. Надпись на табличке гласила: «НИИ Электроники и информационных систем г. Норильск. Первый улей».
– Вот тут и появились грэббеты, – с улыбкой сказал Савин. – Пятьдесят лет назад, в этом институте работал Морозов. Он изобрел свою систему переноса объектов на расстоянии. Проще говоря, телепортатор. Тогда его опыт с кубиком-рубиком произвел фурор. Весь мир кричал, что ты.
– Пока не опробовали эксперимент над собакой, – закончил фразу Быстров.
– Точно! Это была овчарка по кличке Лана. В камере-передатчике исчезло милое, доброе существо, а в другой камере появился монстр. Как оказалось позднее, это была та же самая собака, просто мутировала.
– Все научные журналы потом задавались одним вопросом: «Где побывала собака?». Даже появилось новое течение в науке, изучающее другие измерения.
Следующий плакат показывал, во что превратилась собака Лана. В прочной клетке сидело существо, покрытое черными, прилегающими вплотную друг к другу, пластинами. По спине беспорядочно разбросаны острые шипы, передние лапы оканчивались внушающей пятерней с острыми когтями. Эти мутации позволяли собаке выжить в любых условиях, перемещаться по любой поверхности. В считанные секунды она могла закопаться в землю. Броня выдерживала прямое попадание из пистолета. В общем, это было существо, способное выжить везде. Прежними остались только глаза, но они были полны злобы.
Под плакатом стояла стойка со стеклянной сферой. В ней лежал маленький черный жучок, напоминавший чесоточного клеща. Многочисленные отростки, торчавшие из прочного панциря, казалось, нельзя сосчитать.
– Грэббет… – прокомментировал Быстров.
– И как они смогли устроить эту заваруху? – задумчиво спросил Савин. – Подумать только, такие букашки…
– Эти крохотные жучки внедряются в тело животного, контролируют все функции. А еще модифицируют ткани, органы. Делают настоящую машину для убийств. Когда ученые поняли, что произошло с собакой, было уже слишком поздно. Все это время грэббеты активно размножались, расползались по всему комплексу. Сначала заражали примитивных животных, крыс, в основном. Потом научились внедряться в тела людей. Зараза распространялась быстро. Конечно, местное управление этому только подсобило. Долгое время они вообще скрывали то, что произошло в лаборатории. Признай они все вовремя – может, и не распространились бы грэббеты по всей стране.
– Кто тут экскурсию ведет, а? – усмехнулся Савин. – Ладно, раз Вы все знаете, оставлю наедине с экспонатами.
– Знаете, многие завидовали мне. Ну, потому что я поехал сюда, – сказал Быстров, когда капитан уже направился к двери.
– Чему тут завидовать?
– Сибирский улей уникален. Мы уничтожили все гнезда грэббетов по стране, кроме двух. Ни один из методов не работает. Как Вы думаете, почему?
– Вы здесь ученый, – хмыкнул Савин, – вот и думайте. Мое дело – на курок нажимать.
Быстров снова посмотрел на серебристый контейнер, похожий на вытянутую сферу. Возможно, скоро весь этот кошмар закончится.
Грэббеты оказались далеко не так просты. Если их носителей еще можно было уничтожить обычным оружием, то сами паразиты проявляли удивительную живучесть. Их ничего не брало: ни огонь, ни вода, ни пули. Дойдя до крайней точки отчаяния, правительство приказало сбросить на Якутский улей атомную бомбу. Но грэббеты выжили, через год они уже добрались до районов, не затронутых взрывом, и создали там новый улей. Радиация не вредила паразитам, однако мутации, которым подвергались носители, стали еще более страшными.
Миновали времена, когда мировое сообщество только и занималось бесконечным поиском козлов отпущения. Виноватых можно искать вечно, но проблема от этого не уменьшается. Теперь человечество принялось исправлять свою оплошность. Ученые рвались, стремясь разработать оружие против грэббетов. Еще бы! Решение такой проблемы впишет твое имя во все учебники и научные труды. И лаборатории работали дни и ночи. Но как показала практика, каждый улей уникален. Оружие, действующее в одной области, далеко не обязательно сработает в другой. За семьдесят лет людям удалось уничтожить практически все ульи. Осталось два.
***
Северный стоял на прочных пластинах из особого сплава, чтобы исключить проникновение из-под земли. Оградительное кольцо вокруг поселка было огромным. На расстоянии десяти метров друг от друга стояли вышки с автоматическими турелями, самонаводящимися установками, оснащенными двумя массивными пулеметами. Иногда орудия оживали, поворачивались к цели и выпускали короткую очередь точно в цель. Единственной заботой человека была своевременная перезарядка. Конечно, полностью на турели не полагались. Чуть подальше стояли вышки с часовыми, которые, в случае необходимости, могли поднять тревогу.
Разумеется, эта база не может изолировать улей от всего мира, она служит, скорей, как мышеловка. Чуя запах людей, грэббеты ведут своих «носителей» в атаку и погибают у высоких стен. Сложней обстоит дело с летающими, их нападения часто заканчиваются жертвами. А сбивать над поселком категорически воспрещается. На этом «погорело» множество подобных укреплений. Когда носитель умирает, грэббет покидает его, чтобы найти новую жертву. Существует опасность заражения.
И все-таки, умирает людей относительно не много. Даже в небольших городах, на дорогах гибнут намного больше. Главное – не зевать. По-настоящему опасными считаются вылазки в улей, вот тут участвуют наиболее опытные бойцы. Такие группы обычно носят название «медведи».
Каждая вылазка тщательно продумывается. Экипировка включает в себя полный костюм химзащиты, изолирующий запахи. Грэббеты любят зарываться под землю, поэтому используют машину на воздушной подушке. Вылазки всегда назначают на сентябрь, когда монстры проявляют наименьшую активность. Кроме того, выбирают дождливый день, тогда запах людей уловить намного сложней.
В этот сентябрь можно было даже не смотреть сводки метеорологической группы, дожди лили все время. НИИ «Борьбы с грэббетами» обычно нанимал две-три команды для сбора материалов, необходимых для исследований. В этом году экспедиция была всего одна, но, судя по воодушевленным возгласам академика Серого, самая важная за двадцать лет. Группа ученых разработала «Пульс-бомбу», которая должна была «очистить» Сибирский улей. На людей излучение не действовало.
Быстров со злостью отбросил бесполезный зонт. Ветер сломал его за считанные секунды. Стихия бушевала, черные тучи грозно громыхали над землей. Подчиняемые ураганному ветру, капли волнами набрасывались на копошащихся людей. Одежда промокла до нитки, руки дрожали от холода.
«Черт бы побрал эту дыру! – думал Быстров, переминаясь с ноги на ногу, чтобы не завязнуть в грязи. – Вот тебе и «героическая миссия, о которой будут писать в учебниках!»
Нет, совсем не так представлял он свою победу над врагами человечества. В НИИ ученый был героем, до вертолета его провожали почти всем составом института. А что здесь? Просто никому не было дела! Грязь, холод, дождь и полное безразличие. Жизнь этих людей могла вскоре измениться, но им, казалось, все равно. И еще эта вонь!
Неподалеку люди в серых плащах грузили мясо в машину, джип без крыши. Быстрова уже давно сжигало любопытство, но подходить к ним не хотелось. Тем более, что запах от мяса исходил ужасный.
– Ты профессор? – громыхнул голос у самого уха.
Быстров так перепугался, что отскочил в сторону. В сердце «кольнуло».
– Я спрашиваю, ты профессор из Москвы, чтоб ее? – повторил невысокий вояка в плаще. Получив в ответ неуверенный кивок, он продолжил: – Тебе где было велено ждать?
– У ворот, рядом с четвертым сектором, – промямлил ученый, основательно сбитый с толку беспардонным обращением. – Вот ведь ворота…
– У нас их десять. Посмотри, что на той стене написано крупными буквами. Считать до десяти вас там, в Москве, не учили что ли?
Быстров был готов провалиться со стыда, как он мог не заметить надпись «седьмой сектор»?
«И буквы, как назло, такие огромные. Не хило я задумался, – подумал он. – Ужасно неудобно получилось».
– Твою мать, понаедут уроды. Потом рыскай по поселку – ищи их, – продолжал военный. – Ладно, пошли за мной. Ну, чего стоишь? Если опоздаем – отменят вылазку. Полкан – мужик серьезный, привык все до секунды.
– Кто, простите? – сдавленным голосом спросил Быстров, стараясь не отставать от своего проводника.
– Полковник Савин, – бросил человек в плаще. Было видно, что к дальнейшей беседе он не слишком расположен.
– А… как Вас зовут?
– Майор Воронов, – раздражительно отчеканил военный и прибавил шагу.
Если у дороги еще горели фонари, то во дворах была темень. Ноги окончательно промокли, одежда казалось тяжелой. Раньше Быстров старался обходить лужи, но теперь оставил эту затею. Раздражение, которое нарастало по мере «приключений» в поселке, перерождалось то в ненависть, то в бессильно отчаяние. Когда в темноте уже можно было различить очертания западных ворот, накатила ужасная слабость. Захотелось плюнуть на все и уехать домой. Это желание, казалось, охватило каждую клеточку организма.
«Как хорошо, наверное, дома. Тепло, уютно», – думал ученый.
Ему хотелось устроиться на диване с книжкой, закутаться в плед. А что вместо этого? Холод, дождь и грязь. Грязь, грязь и еще раз грязь. Взять себя в руки оказалось совсем непросто.
«Хватит ныть, – сказал сам себе Быстров. – Скоро тебя будет знать весь мир, дурак!»
Мечты о будущей славе, частенько посещавшие воображение ученого в последний год, как всегда действовали безотказно. Этот проект требовал полной самоотдачи. Никаких выходных, отпусков, развлечений. Никакой личной жизни. Только упорная работа для достижения заветной цели. Остался последний рывок, финишная прямая.
Майор Воронов подошел к неказистому зданию, встроенному прямо во внутреннее кольцо ограждения, и, обстучав ботинки у порога, открыл дверь. Комната показалась удивительно теплой и светлой. Почти все пространство занимали стройные ряды стульев. У стены стояли массивный стол и специальная подставка для проектора. На школьной доске красовались снимки со спутника. Некоторые места были обведены красным маркером. Видимо, обсуждение основной тактики все-таки уже состоялось.
Быстров снова ощутил укол совести. Вся операция могла сорваться только потому, что он не смог сориентироваться. Уверенность в себе таяла как шоколадная конфета на солнце. Фантик еще сохраняет прежнюю форму, но внутри уже каша.
За столами сидело всего четыре человека, они расположились поближе к доске, у которой стоял Савин. Ряды стульев создавали ощущение пустоты. Неужели, это и есть знаменитая команда «медведи»? Четыре солдата будут сопровождать в самое логово жутких тварей? Теперь ученый ясно осознал, что может и не вернуться из улья. Он-то считал, что сумел обойти конкурентов благодаря своей проворности и подвешенному языку. Теперь все выглядело иначе. Наверняка, он был единственный, кто так рвался в самое «пекло». Остальные были более предусмотрительны и просто побоялись. Настала пора сожалеть о своем выборе. Но уже слишком поздно.
Воронов снял плащ и твердой походкой подошел к полковнику. Некоторое время они о чем-то оживленно разговаривали. Иногда взгляды военных обращались на промокшего ученого, застывшего на пороге. Майор что-то яростно говорил, но его собеседник лишь качал головой. Где-то неподалеку «ожила» автоматическая турель, потому нереально было что-то расслышать.
Дверь неожиданно открылась. Быстров, получив солидный удар в спину, чудом удержал равновесие.
«Вот сейчас только не хватало растянуться на полу, – подумал он с иронией. – Это будет замечательное завершение клоунского номера «приезд важной шишки из Москвы». А я еще их считал странными».
В помещение вошел лысый бородатый тип невысокого роста. Солидный живот придавал ему несколько шарообразную форму. Переваливаясь (хотя любой присутствующий, скорей, сказал бы «перекатываясь») с боку на бок, мужчина направился прямиком к Савину. Быстров направился следом, решив, что все-таки не стоит вечно стоять на пороге.
– А он, какого черта тут делает? – прогремел зычный голос полковника. – Я же сказал, мы не берем сегодня пассажиров. Тем более, журналистов.
– Да не кричи ты так, Сергеевич! – Толстяк улыбнулся и, беспардонно схватив бутылку газировки со стола, сделал два приличных глотка. – Я все согласовал с кем надо, понимаешь? Позвони генералу, он дал разрешение.
Пробормотав что-то нечленораздельное, Савин достал мобильный телефон. Разумеется тоже специальная модель, сделанная по заказу. Сложно было даже предположить, сколько шифрующих и защитных устройств находится в этой маленькой коробочке.
Толстяк, наконец, заметив ученого, заговорщицки ему подмигнул.
– А Вы, наверное, из исследовательской группы Томкина? Быстров, верно? Меня зовут Виталий Голосов, наверняка, видели мои репортажи в Ираке.
– Может быть…
– Сегодня Вы станете легендой, уважаемый! Никаких «может быть». – Репортер сделал еще глоток газировки. – И человек, который вознесет нас на вершину Олимпа, стоит перед Вами. Любой канал душу мне продаст за этот репортаж. От Вас жду интервью после похода.
– Ну, наверное…
– Да что ты заладил, старина? «Может быть», да «наверное». Положись на меня, это будет сенсация с большой буквы.
– Послушай ты, придурок с большой буквы, – рявкнул Воронов. – Насчет тебя еще ничего не решили. Садись сюда и помалкивай. И, не дай бог, ты соврал насчет разрешения. Лично выкину за забор. Там будешь брать интервью. И еще одно – никаких камер. На задание ничего брать нельзя.
Подошел Савин и знаком попросил майора остыть.
– Вы уж извините нас, – сказал он Быстрову. – Этот тип нам много крови попортил своими репортажами. Но, видимо, сегодня нам предстоит работать в одной связке. Так что на время операции забудем все обиды. Садитесь, сейчас закончим инструктаж и отправимся.
Напряжение спало, люди начали рассаживаться на первом ряду. Было что-то неестественное в том, что они могут так быстро сменить свое настроение, как будто и не было конфликта. Скорей всего, дело в дисциплине. Полковник выключил проектор и, посмотрев на часы, продолжил инструктаж.
– Собственно, все детали мы обсудили, – задумчиво проговорил он, перекладывая листки на столе. – Специально для опоздавших, на столе положены копии. Каждый шаг нужно знать наизусть. Операция начинается ровно через час. Но мы, разумеется, парни боевые. Поэтому, отдыхать придется только в мечтах. Причем завтра. Сейчас все отправляемся в душ. Напоминаю правила поведения кабинке. Одежду, кольца, амулеты, подаренные бабушкой – все оставляем в шкафчиках. Как только прозвучит звуковой сигнал, нужно закрыть глаза. Что бы ни случилось, глаза открывать нельзя. Иначе моя физиономия – это будет последнее, что вы увидите в своей жизни. И последнее. Советую на ближайший месяц спрятать подальше шампуни и расчески. Они вам не понадобятся.
После последней фразы полковник залился каким-то недобрым смехом. Быстрову стало не по себе. Больше всего пугала перспектива ослепнуть под душем. Сама мысль о том, что можно больше ничего не увидеть, казалось ужасной. Быстров так углубился в свои размышления, что не заметил, как его о чем-то спросили.
Голосов толкнул локтем соседа, когда по залу уже пошли смешки.
– Наука не дремлет, – съязвил Савин, чем вызвал вторую волну смеха. – Так все-таки, есть у Вас вопросы по проведению операции?
– Зачем нужны грузовики с мясом? – Быстров выпалил первое, что пришло в голову.
Возникла довольно продолжительная пауза, во время которой ученый мысленно проклинал себя за глупый вопрос.
– Оказывается, Вы очень наблюдательны, доктор. – Улыбнулся полковник. – Конечно, когда спускаетесь к нам, на грешную землю. Отвечаю. Грузовики выезжают немного раньше. Их задача – оттянуть силы противника от нашего маршрута. Грэббеты бросятся на них, как мухи на навоз. Еще вопросы?
Савин выдержал паузу и, убедившись, что никто больше не желает высказаться, начал демонстративно собирать бумаги со стола. Солдаты встали со своих мест и пошли в раздевалку. Воронов громко рассказывал какой-то анекдот про врача и лысого пациента. Правда, юмора Быстров так и не уловил. Видимо, слушал невнимательно.
Сразу в раздевалку попасть не удалось. Гражданских перехватил высокий худой парень лет двадцати пяти. Верней сказать, очень высокий и очень худой.
– Меня, это, Джон зовут. Я врач в команде, – сказал он. – Приказано вам сделать кое-какие прививки до отправки. Пройдемте за мной.
– Что, правда Джон? – усомнился Голосов.
– Нет, ну так-то, это, Женя. Но все меня зовут Джон. Я уж привык. Вот сюда проходим.
Было что-то странное в этом парне, что-то выделяло из толпы. И дело было далеко не только во внешности. Каждая клеточка организма была «пропитана» откровенным пофигизмом, что выражалось в одежде, манерах, голосе. Да, таким голосом обычно произносят что-то вроде: «Слышь, ты, закурить есть? А деньги? А если найду?». Не то, чтобы парень был совсем расхлябанным, но он яро стремился к этому, не выходя за рамки военной дисциплины.
Быстров с большой опаской доверил Джону свою вену. Он и так к уколам относился «не очень», а тут еще такой врач. Впрочем, опасения оказались беспочвенными, парень, как оказалось, знал свое дело.
– Странные у нас провожатые, а? – полушепотом спросил Голосов, когда выбросил в урну кусочек ваты.
– А что такого? – спросил Быстров, вынырнув из океана своих раздумий.
– Я повидал много военных на своем веку. Эти странные какие-то. Ну не похожи и все тут. Я думаю, дело в том, из кого набирают эти отряды.
– Что Вы имеете ввиду?
– Вначале с ульями действительно боролась армия в чистом виде. Война есть война, но потери были бешеными. Уже тогда офицеры делали все, лишь бы откосить от этого дела. В военных ВУЗах кризис начался, никто не хотел становиться мясом для монстров. Перелом начался только семь лет назад. А до этого грэббеты активно распространялись, и не было на них управы, да.
– Ну, М-пули тогда разработали...
– Да-да, – продолжил Голосов. – Так вот. До этого граница проходила далеко на запад отсюда. Все СМИ сообщали, что в зараженных районах нет выживших. Но это липа все была. Были там люди. Вот в этих же поселках, только безо всякой техники и навороченного оружия. Их правительство бросило на произвол судьбы, оставило умирать. А они, представь себе, выжили. Дотянули то того самого перелома. Чтобы замять все дело, выжившим дали деньги, награды и отправили в Оренбург, на военную подготовку. Первоклассную подготовку, не поскупились вояки. Бывали в Оренбурге? Чудный город. А потом сделали предложение: вернуться обратно и дальше служить преградой на пути мутантов. И никто не отказался. Ребята в галстуках умеют делать предложения, от которых невозможно отказаться.
– И что потом?
– У них есть звания, финансирование правительства. Но весь этот кошмар изменил людей. Раньше я слышал об этом, а теперь увидел своими глазами. Как-то все проще у них. Не знаю. Может, и лучше они всех этих вояк. Кто знает? И знаете что?
– Что?
– Наши «Медведи» существуют три года. Отряд состоит из четырех человек. За это время прибыло новеньких двадцать три человека. Я готов голову положить на отсечение, что уж на пенсию там никто не выходил. Вот такая арифметика.
Несколько секунд в коридорчике царила тишина.
– Нервничаете? – спросил журналист.
– Еще как, – признался Быстров.
– Ничего, все веселье еще впереди.
Ученый промолчал. Он изо всех сил старался не думать о том, что «все веселье» еще только начинается. Возникло дурное предчувствие, что эта поездка вполне может стать последней.
***
Специальные защитные костюмы были удобными, а вот дышать через фильтры оказалось довольно непривычно. В общем-то, одежда сочетала в себе отличное качество и комфортность. Все было «на месте». Голосов, утверждавший, что присутствовал на испытаниях, сказал, что в такой амуниции можно «хоть на Луну».
Сборы были торопливыми и чересчур обыденными. Дело происходило в пространстве между внутренним и внешним кольцами. Это место военные называли шлюзом. У самых ворот стоял «Леопард», мощная бронированная машина на воздушной подушке. Несмотря на солидные габариты, не было сомнений в ее высокой скорости и маневренности.
Когда снаряжение было погружено и техники все перепроверили, можно было отправляться в путь. Как оказалось, весь отряд насчитывал всего шесть человек (включая двух гражданских). Быстров чуть было не ударился в панику, и только беззаботная болтовня журналиста помогла восстановить душевное равновесие. Но кошки на душе все равно скребли.
Уже перед самым стартом подошел священник с козлиной бородкой и совершенно отсутствующим видом. Безо всякого чувства, он окрестил отправляющихся и побрел досматривать свои сны. Впрочем, определенный заряд надежды был получен. В такие минуты даже самый убежденный атеист вспоминает о Всевышнем. Просто ради самоуспокоения. Хотя, а разве еще зачем-то о Нем вспоминают?
«Леопард» был рассчитан как раз на шесть человек, большие удобные кресла располагались парами друг за другом. Впереди сели полковник Савин и Воронов, который, судя по всему, и был водителем. В серединке устроились Джон и еще один солдат, здоровенный детина. Голосов и Быстров оказались в хвосте.
Вот так все и происходит. Осталось сказать «Поехали!» и отправится прямиком в осиное гнездо. Да, и хорошо, если бы осиное. Тут зверушки пострашней, до сих пор в стране осталось множество городов-призраков, население которых было просто съедено.
Ворота приоткрылись и «Леопард» выскочил на волю. Машина стремительно набирала скорость, стрелка спидометра добралась до двухсот двадцати километров в час и замерла. Перед каждым креслом располагался дисплей, на который поступал сигнал с многочисленных видеокамер.
Степь. Вокруг были бескрайние просторы. Иногда попадались полуразрушенные здания, изуродованные машины. Эти места итак не были особо «обитаемыми», а после прихода грэббетов вовсе превратились в пустошь. Деревья отказывались расти на зараженной земле, водоемы превращались в болота. Это внешне все казалось таким сухим и безжизненным, под землей мутанты вырыли лабиринты туннелей. Некоторые ученые утверждали, что ульи – лишь вершина айсберга, под ними скрываются целые города. Разумеется, проверить эти предположения практически невозможно.
А вообще, глядя на этот мертвый край, трудно поверить, что он представляет смертельную опасность. Правду говорят, огромное пространство заставляет задуматься, уйти в себя. Быстров на несколько минут позабыл обо всем все на свете. Пока не загудел сигнал радара.
То, что причиной неприятного звука являлся именно радар, стало ясно сразу – на дисплее появилось схематичное изображение местности. В центре была большая зеленая точка, подписанная «БМ-4-01.Леопард». Снизу тянулись точки поменьше. Очень настораживало, что их становилось все больше.
– Мать вашу! Почему они так быстро почуяли нас? – Савин был в гневе.
Воронов лихорадочно пробегал по клавишам управления, пытаясь выяснить причину.
– Герметичность не нарушена, температура в норме, инородных тел нет.
– Я думаю, они не за нами прут, – сказал Савин. – Смотри, они увязались гуськом вот за этой пакостью. А она идет за нами. Быстро идет, зараза.
На одной из точек появился синий квадрат, а от него выносная линия. Через несколько секунд надпись «идентификация» сменилась на «автономная видеокамера «ВК 17».
Только сейчас Быстров заметил, что журналист стал бледный как смерть. Стекло его шлема запотело, видимо, от учащенного дыхания. Воронов выдал порцию отборного мата. Его ругательства и угрозы были настолько яростные, что даже закаленным военным стало не по себе. Конечно, майор абсолютно прав. Эта выходка очень даже может стоить жизни всего экипажа.
Савин знаком остановил пилота.
– Мы еще поговорим об этом во время трибунала. На время операции, он официально является военнослужащим, так что получит сполна. – Полковник кивнул в сторону приборов, мол «принимайся лучше за дело», а сам развернулся к журналисту. – А ты, урод, немедленно уводи свою камеру подальше от нас, слышишь?
Голосов молчал, даже не шевелился. Конечно, он осознавал, к чему может привести его ошибка. Трибунал – это серьезно, но до него еще надо дожить. Точек на радаре становилось все больше, они стремительно приближались. Военный, сидевший перед Голосовым, развернулся к нему и схватил «за грудки».
– Сейчас я развяжу ему язык, – зло пообещал он.
– Отставить! – Для большей убедительности полковник ударил кулаком по краю панели управления. – А ты, журналист, отвечай. Даю тебе три секунды, потом лично выкину из машины. Раз! Два!
– Погодите! Я, как его, не могу ее отключить, – затараторил Голосов. – Она, как его, автономная, будет лететь за нами. Я хотел пульт взять, но так вы же меня заставили все вещи оставить в раздевалке. Я не думал. Она же, ну, металлическая, парит над землей. Как они могли почуять?
– Мы можем сбить ее, но выстрел может привлечь тех, что поблизости, – мрачно сказал Воронов, когда журналист замолк.
Все ждали приказа полковника. И он не стал утомлять себя особыми раздумьями, каждая секунда дорога.
– Такой хвост наделает больше бед. Наведение на цель. Стреляй по готовности.
Небольшая пушка, располагающаяся на крыше Ягуара, плавно повернулась к цели.
Злополучная автономная видеокамера (которая отработала свой ресурс уже дважды) парила в метре над землей. Двигатели работали на полную мощность, корпус перегрелся. Изоляционный слой на проводах порядком оплавился, что сопровождалось сильным запахом. И, конечно, это не могло не привлечь внимания грэббетов. Десятки свирепых созданий бросились в атаку.
Видеокамера разлетелась вдребезги. Выстрел пушки был точным и сокрушительным. Однако, его заметили летуны. Один из них, с ярко-желтым рисунком на крыльях, стал стремительно спускаться к машине. Зрение было неестественным для рабов грэббетов, поэтому глаза, как правило, не использовались. Опыт показывал, что некоторые существа могут не излучать запах, но улей нашел выход, используя небольших существ с перепончатыми крыльями, которые могли «видеть» с помощью ультразвука.
Летун сравнялся с Ягуаром и скинул на него два живых шара. Клубки, едва коснувшись крыши, распались, высвобождая десятки крошечных тварей. Существа, похожие на крабов, расползлись, уничтожая своими мощными клешнями все, что только возможно. Из брюшка время от времени вырывалась струя кислоты. От корпуса начали отлетать куски метала, внутри что-то заискрилось.
– Множественные повреждения! – Воронов надрывал голосовые связки, перекрикивая предупреждающие сигналы приборов. – Пока идем на резервных системах, но скоро и они вырубятся!
Скорость стремительно падала, машину сильно трясло. Быстрову пришла в голову шальная идея, что настало время молиться. Правда, ни одной молитвы вспомнить не удалось. Да и вопрос – знал ли он хоть одну? Военные держались довольно хладнокровно, разве что переговаривались исключительно матом. Свет в кабине погас, информационные экраны тоже.
Машина «застонала», ее повело в сторону. Стало понятно, что разрушения внутри сложной системы достигли критической точки. Не спасут уже больше ни «умные» системы ремонта, ни дублирующие блоки. Теперь осталось полагаться только на судьбу.
Ягуар мотало из стороны в сторону, как будто за рулем сидел самый большой пьяница планеты. Посчастливилось избежать столкновения с небольшим пригорком, но машина все равно подпрыгнула, завалилась на бок и, пробороздив метров десять по грязи, замерла.
– Всем покинуть машину, – Прогремел в темноте голос Савина.
Пожалуй, это был единственный приказ, который Быстров выполнял с огромным рвением. Как только открылись запасные выходы, ученый вылетел пулей из злосчастного Ягуара. Голова сильно кружилась, руки тряслись. Стекло защитного костюма напрочь запотело, нужно было угомонить свое дыхание. К голове подкатил прилив крови, перед глазами все закружилось. Быстров понял, что сейчас может потерять сознание. Он схватился за высохший куст, чтобы устоять на ногах.
Дождь изо всех сил поливал землю. Мрачное небо было похоже на живую движущуюся массу. Казалось, сейчас из-за туч покажется какое-нибудь жуткое чудовище. Одинокие кусты покачивались на ветру. Быстров услышал неподалеку голоса. На секунду, забыв о недомогании, он выпрямился, ища глазами команду. Никого не было видно. Скорей всего, они вылезли с другой стороны. Разбитый Ягуар не вносил ничего нового в пейзаж. Покореженные машины, полуразрушенные кирпичные дома, мусор, лежащий здесь уже не один год. Похоже, что на этом месте была когда-то деревня или поселок. Сейчас больше походило на заброшенную свалку.
Сверкнула молния, по черному небу прокатилась судорога. Ветер подхватил старые пакеты и поволок их куда-то в степь. Снова где-то послышались голоса.
«Наверное, меня ищут, – промелькнуло в голове ученого. – Нужно найти остальных».
Земля была мягкой, но еще не превратилась в грязь. Аккуратно, чтобы не наступить на стеклянные осколки, Быстров обошел Ягуар. Все казалось каким-то нереальным. Почти сном. Наконец, показались «медведи». Они о чем-то спорили.
Воронов рвался (его держали двое военных) к съежившемуся на земле журналисту. Голосов, согнувшись пополам, лежал в грязи. Видимо, ему все-таки уже досталось от разъяренного майора.
Савин подошел ближе, положил руку на плечо взбунтовавшемуся соратнику и тот смиренно затих.
– Скажи мне, идиот, что будет, если кто-то из вас повредит защитный костюм? – спросил полковник. Негромко, но твердо, будто делал контрольный выстрел.
– Противник может... – начал было Воронов, но замолчал под натиском взгляда командира. Чуть помедлив, он ответил на вопрос более кратко: Мы умрем.
– Столпились как бабы базарные, – теперь Савин уже обращался ко всем. – Что, мало вас гоняли на тренировках? Приедем – устроим дополнительные. Каждый знает, что нужно делать. Джон, осмотри людей. Воронов, наладить связь, сообщить наши координаты в центр. Глуховской, нам нужно убежище, пока не приедет запасной Ягуар.
«Медведи» принялись за дело. Ученый думал, что и ему достанется какое-нибудь поручение, но полковник просто молча вручил ему пистолет. Тяжелый. Быстров никогда раньше не держал в руках оружие, и в армии не служил. Во время подготовки, ему давали «основы ведения боя», но все началось и закончилось чисто на бумаге. Страшила даже мысль о том, чтобы снять с предохранителя, не говоря уже о том, чтобы стрелять. Быстров, поборов последние сомнения, решил пока спрятать оружие в кобуре.
Голосову тоже достался пистолет, но он вел себя с ним более уверенно. Вообще, журналист выглядел теперь намного лучше, даже улыбнулся пару раз. Вполне возможно, это было связано с «укрепляющим» уколом, который вколол ему Джон (оказалось, что в костюме есть специальное устройство для этого). Молодой врач вообще был самый хладнокровный в этой компании. Казалось, что его вообще ничего не заботит.
Вернулся Глуховской, тот невысокий парень, который сидел в Ягуаре перед журналистом. Еще минуту назад он осматривал местность через бинокль.
– Полковник, с юга приближается противник. Будут здесь минут через пятнадцать. В ста метрах к северу есть уцелевший дом, можно попробовать укрыться там.
Полковник кивнул в ответ и повернулся к Воронову:
– Как там дела со связью?
– Я передал наши координаты. Машина будет примерно через полчаса. И еще, с Вами хотел поговорить генерал. Ну, вы понимаете...
– Времени нет, – сухо прокомментировал Савин. – Двигаемся к укрытию. Если не поспешим – сдохнем тут все.
Расстояние до особняка преодолели бегом. Быстров никогда не любил физкультуру и все, что с ней связано, но слова «сдохнем тут все» давали не хилый стимул. Поэтому ученый ни на метр не отстал от натренированных военных.
Дом стоял на отшибе, возможно, потому и уцелел. Окна и двери были заколочены, от крыльца остались одни «огрызки». Пока военные возились с дверью, Быстров осмотрелся. Довольно большая территория, забор узорный такой, красивый. Но все-таки это не был особняк какого-то богача. Двухэтажное здание отличалась строгостью форм. Унылые стены когда-то были белоснежными. Богач, наверняка, поставил бы себе декоративные решетки. Здесь же были здоровенные прутья.
На земле валялся кусок вывески. Быстров поднял ее и отряхнул от грязи. На красном фоне красовались большие белые буквы. «Банк С». Больше ничего прочитать не удалось. Выходит, здесь был банк. Быстров бросил вывеску в кучу мусора. Падая, она громыхнула, зацепившись за металлический лист. Ученый встретился с грозным взглядом полковника и решил больше не заниматься ерундой. Да и дверь уже поддалась, через пять минут все вошли внутрь.
Савин включил фонарь и снял винтовку с предохранителя.
– Джон, дверь закрой. Ученый и журналист тебе помогут. Остальные – за мной, нужно осмотреть здание.
Солдаты скрылись в темноте, Быстров помогал баррикадировать дверь. Краем глаза он косился на мрачное фойе. Кругом царил полнейший разгром, все перевернуто вверх дном. Стойка, за которой стояли работники банка, была сильно разломана. А еще, вперемешку со всем этим мусором, везде были разбросаны деньги. Самые разные купюры, почти все было усеяно ими.
– Тут столько денег, – прошептал Голосов, поднимая одну бумажку. – Наверное, миллионы валяются на полу.
– Для тех, кто забаррикадировался здесь, – усмехнулся Джон, – они были не больше чем бумажки. Когда дело касается жизни, деньги становятся тем, чем являются на самом деле – мусором. Мы бы давно победили в войне, если бы не они.
– В смысле? – спросил Быстров.
В этот момент в динамиках шлема раздался голос полковника.
– Наверху все чисто. Заканчивайте с дверью и поднимайтесь наверх.
– Тут осталось всего пару досок прибить, – проговорил Джон. – Идите к остальным, я справлюсь.
Луч фонарика опасливо скользил по мрачному помещению. Разбитая стойка, стекла, перевернутые банкоматы, разломанная плитка. Под толстым слоем пыли и грязи покоились деньги. Странно было идти по таким сокровищам, но прикасаться к ним не хотелось. Не говоря уже о том, чтобы взять немного. Забавно звучит, но как будто где-то в сознании поставили барьер, вызывающий страх перед этими деньгами.
– Смотри, там кто-то есть, – тихонько сказал Голосов, освещая обратную часть стойки.
Луч фонарика прощупал фигуру, сидящую на полу. Мертвец был в черной кожаной куртке, джинсах. Голову закрывала маска, сделанная из вязаной шапки.
– Грабитель? – Голосов подошел поближе. – Иди сюда, посмотри на это.
Быстро не мог подойти. Он не мог ни пошевелиться, ни ответить. Страх сковал все тело. Никогда еще не доводилось видеть труп. Он лежал просто так, такой же человек, как и все. Сознание кольнула мысль, что на этом месте может оказаться любой. Под маской могло оказаться лицо родных, близких, знакомых... свое собственное. Любой. Думать о конце (тем более, скором) своей жизни крайне неприятно, поэтому Быстров отогнал эти мысли прочь. Конечно, не без труда.
– Ничего подобного не видел, – Голосов присел на корточки у трупа и почти в упор рассматривал его. – На нем что-то наросло. Что-то живое.
Быстров, наконец, рискнул подойти ближе. На трупе на самом деле была какая-то серая мерзость, она ритмично приподнималась и опускалась. Густая масса очень медленно перетекала вниз, пожирая остатки плоти. Когда умер этот человек? Неделю назад? Месяц? Может, он уже годы разлагается здесь. Последнее было наиболее вероятно, если судить по внешнему виду усопшего.
– Именно такая мерзость покрывала здание Норильского НИИ, – осторожно заметил Быстров. – она есть на всех ульях.
– Ну, мы не так уж далеко от улья. – К перепуганным гражданским подошел Джон. Его лицо как всегда «светилось» откровенным пофигизмом ко всему происходящему. – Эта гадость частенько у нас появляется, даже в поселке. Паучковый лишай.
– А почему «Паучковый»? – спросил журналист, не отрывая взгляд от трупа.
Вместо ответа, молодой врач поднял с пола металлический штырь и вонзил его в грудь горе-грабителя. Живая масса разорвалась, съежилась. Из «раны» в разные стороны повалили десятки маленьких зеленых паучков.
Голосов отшатнулся от трупа и чуть не завалился на спину.
– Они не ядовиты, – поспешно добавил Джон, но это не сильно успокоило.
Пауки продолжали прибывать, они стремительно расползались в разные стороны. Решение бросить все и как можно быстрей подняться к остальным возникло в голове у всех сразу. Озвучено оно так и не было, но этого и не требовалось. Испугался даже Джон. Но не пауков, нет. Он, скорей всего, опасался, как бы гражданские не запаниковали, и не натворили бед.
Опасения были не беспочвенны, Быстров был готов уже впасть в панику. Не замечая ничего на своем пути, он бросился к лестнице. Вдруг в голове возникла мысль, что те пауки гонятся за ним. Быстров прыгнул с разбегу на лестницу. Нога угодила в какой-то мусор, ученый растянулся на лестнице. Стекло шлема звякнуло, налетев на ступеньку, но не разбилось. Все-таки, костюмы были сделаны на совесть.
«Не повредил, – крутилась мысль в голове, – они меня не почуют».
В какой-то момент стало страшно. Он тоже начал привыкать, что-то сломалось внутри. Появилось ощущение, что эта поездка навсегда изменит отношение к жизни. Если, конечно, получится выбраться из этой заварушки живым.
Голосов помог подняться. Джон подключил медицинский прибор к разъему на комбинезоне и проверил показания датчиков. Нет, в их глазах не было ни презрения, ни насмешки. Они понимали. Быстров жестом показал, что с ним все в порядке и начал подниматься наверх. Нога еще болела, поэтому пришлось опираться на хрупкие перила.
Второй этаж был еще более мрачным, свет совсем не проникал через заколоченные окна. Да и на улице было уже темно. Лучи фонариков ощупывали заброшенные офисы, стены, покрытые паучковым лишаем. Под ногами скрипел мусор, пыль стояла столбом.
На одной стене был нарисован огромный крест, заключенный в круг. Чуть ниже было выведено «requiescat in pace». Быстров не знал, что означают эти слова, но и без того было понятно, что тут кто-то похоронен. Ящик, стоявший у стены, по размерам вполне годился на роль гроба. Проверять жуткую догадку не было никакого желания. Сейчас было разумней подумать о своей жизни.
Под ногами что-то лопнуло, из дальнего прохода показались два луча.
– Что вы там возитесь? – В наушниках раздался раздраженный голос Воронова. – У нас каждый человек на счету, нужно заделать отверстия в окнах.
– Они пришли? – спросил полковник. – Быстрова приведите ко мне, разговор есть.
Ученый на миг замешкался, уж очень не нравилась ему последняя фраза. Нет, Савину он доверял, сейчас все в одной связке. Просто нервы были на пределе, каждый шорох отдавался в сердце. Внутри росло какое-то внутреннее напряжение.
Штабом оказалась довольно просторная комната. И самая светлая, ее освещали три лампы на подставке. Весь хлам оттащили к стенам, свободное место заняли аппаратура и рюкзаки. У одного окна стояла наготове снайперская винтовка.
Ученый протиснулся мимо Глуховского, который устанавливал какие-то датчики, и направился к небольшому столику. На складном стуле задумчиво сидел полковник, перед ним, на мониторе, отображалась карта местности. Движущиеся объекты обрамлялись красными квадратами. Они были похожи на муравьев, ползающих у муравейника в поисках пищи. Самое ужасное, что, скорей всего, это было близко к реальности. Монстры почуяли добычу и теперь ищут ее, не зная, что их потенциальный ужин заперся в здании банка.
– Машина, которую нам послали на помощь, тоже была атакована. Сейчас в штабе готовят план эвакуации. Дело затягивается. А грэббеты никак не успокоятся, прочесывают местность, – сказал Савин и, поставив второй стул рядом с собой, продолжил: Если они заметят нас – это будет конец. Я хотел поговорить с Вами насчет этой новой бомбы. Она может стать козырем.
– Но мы должны доставить ее в улей, – сказал Быстров, и непроизвольно потянулся к рюкзаку. – Знаете, сколько стоит такая бомба? Если мы потеряем...
– Я знаю, что она может стоить шести человеческих жизней, – перебил ученого Савин. – Вашей в том числе.
– Но ведь этот дом – настоящая крепость. Опять же, эти специальные костюмы... Грэббеты никогда не заметят нас.
– Дай бог. Но их слишком много. Если начнется осада – нам не выстоять.
– Что случилось с теми людьми, которые были тут? – спросил Быстров после небольшой паузы.
– Они в соседней комнате, можете посмотреть.
Быстров снял рюкзак и направился к темному проему. Не то, чтобы это на самом деле так заботило его. Просто, нужно было обдумать предложение полковника. На одной чаше весов лежала слава в институте, огромная стоимость бомбы, карьера. На другой – возможность спасти собственную жизнь.
Черт, покойника не будут волновать эксперименты и деньги! Жизнь – это все, что у нас есть. Остальное приходит и уходит. Бомба имеет огромное значение. А если умрет молодой ученый, кому будет дело до этого? Научный совет, друзья, коллеги? Нет. Семьи у него нет, только родители. Родителям будет тяжело. Быстров вспомнил, как они отговаривали его. Но он не слушал, тут же такие перспективы, такие приключения. Ага! Сидеть в каком-то склепе, ожидая, что тебя разорвут на части.
Быстров обернулся и посмотрел на полковника.
– Я активирую бомбу. Привести в ее в действие – дело нескольких секунд. Только прикажите.
Савин удовлетворенно кивнул и снова уставился в монитор. Пальцы забегали по клавиатуре. Видимо, набивал сообщение в центральный штаб. Оставалось только завидовать железной выдержке полковника. Впрочем, слишком долго испытывать сильные эмоции невозможно. Внутри срабатывает какой-то блок, и паниковать уже просто нет сил. Остается только действовать.
Ученый сделал шаг в темноту. Это, пожалуй, была самая большая комната. Несмотря на разруху, было заметно, что обставлена она шикарной мебелью. Здесь вершилась судьба банка, королевства денег. Тех самых, что сейчас валяются под ногами вместе с остальным мусором. У другого выхода стояли Джон и Воронов. Видимо, тоже решили посмотреть.
В центре стоял огромный стол, вокруг него – добрая дюжина офисных стульев, на которых восседали бывшие защитники здания. Нет, их не разорвали на части, они умерли спокойно.
Джон аккуратно взял бутылку, стоявшую на столе, и понюхал. Так, как это делают на уроках химии – одной рукой нагоняя воздух на нос.
– Отравились, – холодно констатировал он.
– Это и без того понятно, так многие поступали, – угрюмо заметил Воронов.
Ученый пробежал взглядом по мертвецам. Их было шестеро, две женщины, один подросток. Перед каждым стоял граненый стакан и карты. Все они умерли во время игры, сидя в кресле. Значит, смерть была либо безболезненной, либо быстрой. До какой степени нужно отчаяться, чтобы совершить массовое самоубийство? Воображение живо нарисовало, как полковник Савин разливает всей команде жидкость из бутылки. Кто выпьет первым? Скорей всего, Джон. А следом все остальные.
Что дальше?
Глупый вопрос, ведь есть колода карт. Игра будет продолжаться, пока последний человек не обмякнет в кресле. Возможно ли это, вот так просто сидеть и ждать своей смерти? Можно ли смириться с неизбежностью?
Быстров больше не мог оставаться в этой жуткой комнате. Не говоря ни слова, он вышел. На короткий миг пришлось встретиться взглядом с полковником. Ученый достал из кармана рюкзака серебристый контейнер и отвинтил крышку. Под ней оказался небольшой дисплей. Быстров подключил миниатюрную клавиатуру к бомбе и принялся за работу. Изредка он косился на экран ноутбука, наблюдая за красными квадратиками. Грэббетами, которые ищут их.
***
Стул в очередной раз развалился и Глуховской шмякнулся на бетонный пол. Бормоча под нос проклятия, здоровяк тяжело поднялся на ноги и подошел к маленькому окошку. Потолок на чердаке был слишком низкий, приходилось сутулиться. Лампы, наспех установленные на крыше, почти не давали толку. Было темно, хоть глаз выколи. Глуховской поморщился и сел на пол. Рука ужасно болела. Почти год назад одна тварь цапнула его, тогда пришлось два месяца проваляться в больнице. Странное дело творилось с этой раной. Чем ближе к улью – тем сильней боль. Конечно, Глуховской никому об этом не рассказывал. Потерять сейчас работу не входило в его планы, да и что могут поделать врачи? Ни врачи, ни ученые – никто ничего толком не знает о грэббетах.
Глуховской знал, что он теперь помечен этими тварями. Не предполагал, не догадывался. Именно знал! И сейчас он, конечно, подвергает всю команду опасности. Это тоже приходило в голову как факт, аксиома.
Руку скрутила судорога, боль была невыносимой. Датчики костюма жалобно пискнули.
– Третий, доложить обстановку! – В наушниках раздался голос полковника. – Олег, что там происходит? У тебя сердцебиение зверское.
– Все тихо, – ответил Глуховской как можно более спокойным тоном. – Просто со стула навернулся, ничего страшного.
Боль в руке усиливалась, кровь стучала в висок. Сознание как будто затянула дымка, все вокруг начало двоиться. Сквозь белую пелену Глуховский увидел грэббета, он точно знал, что сейчас служит в качестве маяка для этого монстра. Все происходило словно во сне. Он видел степь, ворота, здание банка. Все ближе и ближе. Грэббет лез по стене.
Сознание вернулось в свое тело, Глуховский попытался встать, но не смог. Фонарик откатился в сторону. Вернулась и боль. Голова раскалывалась настолько, что было тяжело даже смотреть. Только страх мешал желанию закрыть глаза и уснуть.
Через несколько минут в окне показалась какая-то тень. Тварь раскачивалась из стороны в сторону, зацепившись когтями за стену. Не было никаких сомнений, что когда-то это был человек. Мутация сделала из него настоящего монстра – огромная челюсть, черные защитные пластины вместо кожи, длинные острые когти, отростки на голове и спине. Но все равно – это когда-то был человек.
Глуховской почувствовал, как тепло разливается по телу. Тревога пропала, вдруг стало хорошо. Солдат поднялся и подошел к окну. Он знал, что нужно делать. Во что бы то ни стало надо помочь этому человеку снаружи. Ему нужна помощь!
Здоровяк яростно отрывал доски, расчищая путь грэббету. Никогда в жизни он так ни к чему не стремился.
Когда преград больше не было, солдат открыл окошко и отошел в сторону. Монстр не спеша залез внутрь. В комнату пробивался ливень, он яростно колотил по черной спине ночного гостя.
– Брат! Ты спасен, брат! – радостно воскликнул Глуховской. Улыбка расплылась по его лицу.
– Третий, что там происходит? – Снова в наушниках раздался голос полковника. – Доложи обстановку.
Вместо ответа, Савин услышал только хрип. В списке, напротив фамилии Глуховского, поочередно выскочили надписи: «повреждение тканей», «серьезное ранение», «остановка сердца», «солдат погиб».
Все произошло так быстро, буквально за пятнадцать секунд. Полковник пробежал глазами по ряду клавиш, расположенных на предплечье, и нажал «общая связь».
– Третий погиб. Возможен прорыв. Всем занять позиции у выхода на чердак.
Случилось самое страшное – грэббеты нашли их.
Воронов и Джон подбежали к металлической двери почти одновременно. Ожили фонарики, прикрепленные к автоматам, когда оружие было снято с предохранителя. Лучи ощупывали ржавую поверхность. Военные были готовы в любую секунду открыть огонь на поражение.
– Говорит второй, мы заняли позицию, – доложил Воронов.
– Вас понял, второй, – донеслось из наушников. – Нужно отрезать противника от остального здания. Можете заварить дверь?
– Так точно.
– Попробуйте. Только очень аккуратно, любой шум может привлечь внимание тварей.
Воронов кивнул Джону, и тот достал из кармана миниатюрный сварочный аппарат. Из небольшой рукоятки выходила трубка, в середине опоясываемая защитной пластиной (чтобы уберечь глаза сварщика). Медик приступил к работе. Его познания в сварке были довольно поверхностные, но ничего другого не оставалось. Обычно все технические задачи выполнял Глуховской. Если бы он взялся за дело, то, наверняка, верно рассчитал бы, какую нужно установить глубину сварки. А Джон ошибся, совсем ненамного, но этого вполне хватило, чтобы с другой стороны появился специфичный запах.
Прошли две долгие минуты. Когда казалось, что уже все идет «как по маслу», грэббеты атаковали. Дверь вылетела наружу, подмяв под себя Джона. В узенький коридор завалился огромный мутант. Сложно предположить, какое животное послужило ему материалом. Больше всего он был похож на Чужих из фильмов ужасов. Только голова, в отличие от киношных монстров, походила на волчью или собачью. Неестественно длинный хвост извивался и бил по чешуйчатому телу. Огромный язык вывалился и пасти, с него обильно стекала слюна.
Воронов открыл огонь, пули кучно легли в грудь монстра. Рыча от боли, грэббет ринулся на обидчика. Конечно, он не чуял врага, просто кинулся наугад, снося все на своем пути. Со стены посыпали светильники, под лапами ломались стулья. Майор продолжал стрелять и отступал, но разъяренный грэббет приближался слишком быстро. Со всего маху мутант налетел на человека, откинув его к стене. Воронов свалился в кучу мусора и замер.
Из-под вырванной двери выбрался Джон, на его предплечье загорелась красная лампочка, оповещающая о разрыве защитного костюма. Это означало, что теперь он отчетливо видим для грэббетов. Совсем недобрый знак, если ты находишься в доме, куда прорвались эти создания.
Джон открыл огонь. Мутант, видимо, решив повторить удачный опыт, опять ринулся на противника, но обессиленный рухнул на полпути. Кровь, сочившаяся из ран монстра, была самая обычная – красная. Почему-то это казалось чем-то нереальным.
В коридоре появились зловещие фигуры. С чердака лезли новые твари. Одни принялись разрывать зубами своего погибшего собрата, другие направились к Джону. Все-таки отверстие в комбинезоне было не очень большое, но они его чуяли, не было сомнений. Эти грэббеты были поменьше. Возможно, их даже можно было свалить одним точным выстрелом.
Джон отступил как можно дальше, чтобы можно было уйти вниз по лестнице. Палец нажал на курок, одна тварь завизжала и замерла. Остальные ринулись на звук. Выстрелы были на удивление точными, пули кучно ложились в голову. Твари гибли одна за другой. Некоторые тщетно пытались подползти к человеку по потолку и стенам. Джон отходил все дальше, он уже стоял на лестнице. Грэббеты продолжали атаковать, казалось, что им нет числа. Автомат жалобно пискнул. Это значило, что осталось всего десять патронов. Очередная тварь забилась в судорогах и свалилась на первый этаж.
Щелк-щелк. Быстрей! Новый магазин! Джон перезарядил и снова продолжил пальбу. Помедли еще секунду и вот этот, с острыми шипами на голове, достал бы его.
И тут небольшие монстры расступились, залезая на стены. Показался другой огромный монстр, точная копия того, что снес двери. Джон дал две очереди в голову, но тот не остановился. Шел напролом как танк. Огромный хвост раскрутился и хлестнул в сторону человека. Совсем близко! Джон прекратил стрельбу и ринулся вниз по лестнице. Он прекрасно понимал, что этот бой ему не выстоять.
Второй удар хвостом оказался более точным. Солдат упал на живот и покатился вниз по лестнице, автомат остался где-то позади. С потолка спрыгнула небольшая тварь с пятью лапами. Грэббет прижал человека к земле и, не удосужившись умертвить добычу, принялся откусывать куски плоти.
В «командном центре» царила тишина. Гражданские ошарашено глазели на монитор, где отображалось состояние членов команды. Проклятая надпись «солдат погиб» явно показывала, где они оказались. Буквально десять минут назад ты разговаривал с человеком, и вот он уже мертв. А потом пришло ощущение, что смерть скоро придет и сюда. Не успокоится, пока никого не останется в этом списке.
Быстров пробежал глазами по ровным строчкам и нашел свою фамилию. Возник какой-то необъяснимый страх, что сейчас и его статус станет кроваво красным, как у погибших. Впрочем, напротив фамилии Воронова значилась «датчик поврежден», но несложно предположить почему...
Бормоча под нос проклятия, по комнатке метался Савин. Он устанавливал автоматические турели напротив выходов.
– Они погибли, – тихо сказал Голосов. – У нас тоже нет шансов. Что нам делать?
– Во первых... – Полковник замялся на секунду. Его лицо постарело лет на десять не меньше. – Хватит сидеть на заднице. Машина будет здесь примерно через четверть часа. Сейчас мы дождемся ее приезда, забаррикадируемся. Воспользуемся тем, что ни нас не видят. Потом будем прорываться.
– Прорываться?! – закричал журналист. – Их там могут быть десятки!
– Мы взорвем М-бомбу, – встрял в диалог ученый. – Она должна уничтожить всех грэббетов в радиусе пяти километров. Я думаю, у нас будет достаточно времени, чтобы спуститься к машине.
– Ну, а зачем же мы ехали сюда? Зачем это все? – на повышенных тонах продолжал Голосов. – Мы сюда что, на пикник приехали? Отдохнули и домой?
– У Вас есть другие предложения? – Полковник щелкнул переключателем и автоматическая турель «ожила». Она медленно покачивала свою верхнюю часть из стороны в сторону.
– Может, нам вызвать помощь?
– Помощи не будет, – совершенно будничным тоном продолжил Савин, переходя к другой турели. – Повторяю. Мы держимся в этой комнате до тех пор, пока не приедет машина. Потом активируем бомбу, выходим на улицу и уезжаем. Таков план и он не обсуждается.
– Ну, насколько я знаю, это еще экспериментальная разработка. Есть гарантии, что она убьет всех этих тварей?
– Теоретически, должно... – неуверенно начал ученый.
– Теоретически?!
– Молчать! – рявкнул полковник и с силой толкнул Голосова в грудь. Тот не удержал равновесия и свалился на пол. – Здесь я отдаю приказы. А ты их выполняешь. Я понятно изъясняюсь или мне вышвырнуть тебя отсюда?
Журналист выругался про себя, но больше спорить не стал.
В коридорах со всех сторон раздавались странные звуки, от которых кровь стыла в жилах. Это было что-то среднее между рычанием и писком. Что-то неведомое. Что-то не из нашего мира. Стены и пол крошились под мощным лапами, здание стонало гулким эхо.
Звуки приближались, с каждой секундой они становились отчетливей и ярче. Теперь не оставалось сомнения, что в темноте скрываются десятки этих тварей.
Совсем рядом послышалось шипение, оно шло откуда-то сверху. Автоматическая турель ожила и выдала очередь. В темноте мелькнул силуэт чудовища, оно было на потолке.
Второй выстрел. Монстр завизжал и свалился вниз. Извиваясь на полу, он хвостом сбил турель. Та завалилась на пол и закрутилась вокруг оси. Третья очередь ударила по своим же. Пули впивались в стены. Быстров упал не землю и закрыл голову руками. Ему никогда не было так страшно.
Грэббет заревел и замер. Но по коридору уже ползли новые. Вторая турель ожила, рычание и предсмертные визги слились в одно целое. Они наступали.
Но защищен остался только один проход. Голосов понимал, что нужно что-то делать. Он подполз к полковнику, тот корчился на полу от боли.
– Костюм не пробило, – выдавил из себя Савин. – Не могу... встать. Нужно поднять турель и активировать ее. Код: три, семь, два, ноль. И зеленую кнопку. Быстро.
Голосов поднялся и осторожно подошел к турели. Руки дрожали. Установка оказалась довольно тяжелой.
Три.
Семь.
Два.
Журналист вздрогнул. Ожила вторая турель. Грэббет размером с медведя подхватил ее на руки и начал трясти. Пули одна за одной летели ему прямо в морду. Мутант зарычал, отступил на шаг назад и завалился на пол, увлекая турель за собой.
Никогда раньше ТАК не дрожали руки. Они как будто взбесились.
Ноль. Активировать.
Как раз вовремя. Турель тут же открыла огонь по монстрам, которые уже почти подобрались к укреплению людей.
Полковник, держась за стол, поднялся на ноги и приготовил автомат. Ученый отполз к стене. Что-то бормоча себе под нос, он нажимал кнопки на бомбе.
Не отрывая взгляда от мушки, Савин подошел к журналисту.
– Парень, ты цел? Цел, спрашиваю?
– Я... должен выбраться отсюда, – проговорил Голосов. Стекло его комбинезона полностью запотело. Очистительные системы не справлялись. – Должен идти, должен.
– Никуда ты не пойдешь, понял?! Стоять на месте! – Полковник одной рукой прижал журналиста к стене. Тот пытался, вырваться, но хватка была жесткая.
Один грэббет прорвался в комнату, нога была у него расстреляна. Жутко рыча, он обнюхивал воздух в поисках добычи. Савин открыл огонь, монстр отступил назад, к проему, где его уже добила турель.
Быстров потерял сознание. Комната расплылась перед глазами, сознание как-будто провалилось в бездонный колодец. Но костюм не позволил человеку отделаться так легко. Укол вернул ученого в сознание. Странно, но после него, кажется, даже притупилось чувство страха.
Полковник подошел к нему и помог подняться на ноги. Воспользовавшись своей временной свободой, Голосов ногой опрокинул турель и выбежал из комнаты.
– Куда? Стой! Стой, тварь! – закричал Савин.
В этот момент компьютер издал протяжный сигнал, это означало, что машина находится в пяти километрах от дома.
– Уже скоро, – прошептал Быстров, прижимая бомбу к груди.
***
Воронов застонал, голова ужасно раскалывалась. Глаза открывать было страшно, потому что он слышал ИХ. Он знал, что грэббеты сейчас ходят по дому. Солдата спасло только то, что он лежал без движения, ну и, разумеется, костюм. Интересно, почему автоматика не сделала ему укол, приводящий в сознание? Видимо, что-то сломалось. Рука ужасно затекла, но Воронов боялся пошевелиться. Он даже дышал очень медленно, чтобы не привлечь внимания.
Где-то в глубине души майор надеялся, что сейчас откроет глаза – а этих уродов нет вокруг. Разум «говорил» обратное и он оказался прав. В длинном коридоре бродили несколько грэббетов. Иногда появлялись новые, проползали по стене или потолку и снова исчезали.
Радиопередатчик молчал. Где остальные? Живы ли они? Или спаслись без него? Неужели, бросили?
Если автоматика отрубилась, центральный компьютер считает солдата умершим. Нужно выбираться!
Вороном чуть-чуть приподнялся и поискал глазами автомат. Тот лежал совсем недалеко, если быстро вскочить – можно воспользоваться. Но рука онемела вконец, ничего не чувствует, вряд ли сейчас из него будет хороший стрелок.
Майор собрался и сделал первый шаг, аккуратно высвободил руку, прижатую к стене собственным телом. При этом он наделал больше шума, чем предполагал – рука уже почти не слушалась тела. Грэббеты засуетились, прислушались. Один из них подполз почти вплотную к человеку. Огромная пасть открылась, и показались острые зубы. Язык вывалился наружу, чешуйки на месте носа приподнимались, ловя воздух.
Воронов прекрасно понимал, что если этот монстр учует его – это будет конец. Ничто уже не спасет. Майор мысленно взмолился к Господу. Он обещал покончить со всеми своими грехами, начать новую жизнь. Лишь бы выбраться отсюда живым.
Со стены сорвалась бра, болтавшаяся до этого на проводе, и рухнула вниз. Внимание грэббетов переключилось на источник шума.
«Сейчас или никогда, – подумал Воронов. – Если раздумывать – упущу единственный шанс».
Рука не хотела слушаться, ноги тоже затекли. Стараясь действовать как можно тише, майор взял автомат и пробрался к лестнице.
Темно, хоть глаз выколи. Откуда-то снизу раздавалось шипение, но увидеть врага было невозможно. Фонарь на автомате слабо моргнул и потух. Воронов стиснул зубы и аккуратно начал спускаться. Под ногами предательски скрипел мусор.
Звуки вокруг были устрашающие: шипение, рычание, какое-то стрекотание. Здание было нашпиговано этими тварями.
Где-то раздавались выстрелы. Неужели, команда еще здесь? Или это автоматические турели?
Воронов поколебался секунду, но все-таки решил двигаться к выходу. Буквально на следующем шаге произошло то, что разрушило все его планы. Банка. Обычная банка из-под газировки. Она со звоном покатилась вниз по лестнице, сводя на нет мечты о скрытном передвижении. До сих пор все было честно. Противники не видели друг-друга, но теперь человек на время лишился своего преимущества. Этого времени вполне хватило бы, чтобы остаться в этих руинах навеки.
Грэббеты побежали вверх по лестнице. Судя по звуками – их было довольно много. Воронов вскинул автомат, но не успел сделать ни одного выстрела. Со всего маху на него налетела одна из тварей. Человек перелетел через перила и рухнул вниз. В этой ситуации можно было запросто сломать шею, но упал он довольно удачно.
Боль прокатилась по всему телу. Многострадальной правой руке снова пришлось несладко – на нее пришелся весь удар. Воронов скатился со стола, на который он только что приземлился, и затих. Видимо, грэббеты снова потеряли его, все рванули наверх.
До двери оставались считанные метры. Нельзя упускать эту возможность. Воронов поднялся и поковылял к двери. Выход был заколочен, но обычно, в таких случаях, ставили направленную бомбу, чтобы можно было быстро открыть дверь. Майор нашел панель и активировал детонатор. На маленьком дисплее загорелось число десять, которое уменьшалось с каждой секундой. Красные цифры были единственным «кусочком» света во тьме. Воронов зачарованно смотрел на них и отскочил в сторону уже за три секунды до взрыва.
Дверь вылетела наружу. Наконец, свобода!
Воронов выскочил на улицу, держа автомат на изготовке. Метрах в тридцати от здания стоял Ягуар, но добраться до него можно было только чудом. Во дворе то и дело скользили тени грэббетов, их было много. Майор застонал от напряжения. Так близко!
Мутанты не заставили себя ждать. Они со всех сторон бежали к человеку. Все казалось каким-то кошмаром, страшным сном. Но, так или иначе, это было реально. Ужасные создания, скользящие во тьме, идеальные орудия убийства, безжалостные хищники. Гигантские зубы, бронированный панцирь вместо кожи, огромные когти на передних лапах. Не могла природа породить этих тварей, ни в одном из параллельных миров. Они прибыли из самого адского пекла, не иначе. Может, это и есть кара за грехи человеческие?
Вздор!
Воронов прицелился и открыл огонь. Да пусть это хоть свита самого дьявола, он не отдаст свою жизнь дешево! Автомат безотказно бил в противника. Грэббеты визжали и падали на землю, но их место занимали новые. Сама природа пропиталась гневом сражения, дождь как ненормальный колотил по земле. Временами поднимался сильный ветер, и капли летели прямо в лицо. Тогда приходилось стрелять наугад.
Сколько длилась битва? Минут десять? Двадцать? Или это были секунды? Складывалось впечатление, что прошла целая вечность. Мышцы заболели от перенапряжения, глаза слезились.
Воронов как раз взял на прицел здорового монстра, когда услышал этот звук. Что-то похожее на свист. Он очень быстро нарастал и уже через пару секунд майор понял, что оглох. Голова закружилась, автомат выпал из рук.
Это конец?
Воронов облокотился на перила крыльца и ждал, когда его разорвут на части. Но ничего не произошло. Ощущались только пульсирующие вибрации, проходящие сквозь тело. Это были какие-то волны. Невидимые для глаз, но их можно было почувствовать. Майор осмотрелся. Все грэббеты лежали на земле, у некоторых из пасти шла кровь.
Голова сильно кружилась, тело буквально стонало от усталости. Воронов потерял сознание.
***
– Нет, ну вы видели? – Быстров был счастлив как ребенок, которому подарили на день рождения игрушку, которую он клянчил целый год. Ученый только что не прыгал от счастья.
– Да-да, здорово, – хмуро ответил полковник. – Лучше помогите мне дотащить Воронова. И положите Вы свою бомбу в рюкзак, носитесь с ней как с младенцем.
Дождь немного утих, начало светать. Тела грэббетов валялись везде, через них буквально приходилось переступать. Но эта победа была временной. Земля только казалась умиротворенной. Скоро сюда придут новые твари. Нужно было добраться до Ягуара как можно скорей.
Ноги увязали в грязи. Тащить здоровенного амбала было совсем не сахар. Быстров пытался помочь, старался, но сил было маловато. Полковнику пришлось справляться практически в одиночку. Время от времени с небес пикировали летуны, хватали тела своих умерших собратьев и улетали.
«Неужели что-то может остановить их? – думал ученый. – Эта заразу искоренить будет очень сложно. Да хоть весь улей обложи бомбами. Они выживут. Впрочем, это уже не моя проблема, моя война окончена».
До Ягуара оставалось всего пара шагов. Еще немного, еще! Воронова уложили на заднее сидение и закрыли дверь. Савин по-приятельски похлопал ученого по плечу, отошел на два шага назад и пустил очередь ему в живот.
Быстров согнулся пополам и упал в грязь. Пули не пробили комбинезон, но боли были адские. Хотелось кричать, но изо рта не вырвалось ни звука.
– Извини, парень. Ты никуда не едешь, – тихо сказал полковник и открыл дверцу Ягуара. – И не советую тебе рваться к поселку, лучше найди себе укрытие. Все равно ты умрешь через два-три часа. Помнишь тот укол, что тебе сделали перед отправкой? Это был яд, который есть во рту некоторых мутантов. Официально тебя загрызли грэббеты. Мне жаль.
– За что? – прохрипел Быстров, извиваясь в грязи от боли.
Савин ничего не ответил, он сел в Ягуар и завел мотор.
Быстров застонал от обиды. Что происходит с этим миром? Все вдруг перевернулось с ног на голову. Те, кого он считал братьями, оказались предателями. За что? Почему они так поступили? Они ехали сюда и заранее хотели убить!
Комбинезон, прежде чем отключиться, успел сделать поддерживающий укол. Через некоторое время боль немного утихла, можно было подняться на ноги.
В голове мешались мысли. Быстров брел куда глаза глядят. Просто шел и шел, все время прямо. Несколько раз возникала идея зайти в какое-нибудь заброшенное здание, но он отгонял ее. Ученый что-то бормотал под нос и продолжал идти в сторону солнца. А потом просто упал. Тело ослабло, он каждой клеточкой чувствовал яд, растекающийся по телу.
Было обидно, обидно до слез за свою жизнь. И за то, что она так глупо обрывается, и за то, что она так бездарно прожита. Двадцать пять лет! Двадцать пять! А он так не нашел себе девушки, даже ни разу не целовался. Никогда не напивался как следует, никогда не делал чего-то такого, что запомнилось бы на всю жизнь. Боялся, всегда боялся.
А еще, он никогда не ездил за границу, да и вообще редко бывал за пределами родного города. Так и не научился играть на гитаре. А так хотелось поехать с друзьями на природу, посидеть у костра. Да и были ли у него настоящие друзья?
Много чего он не сделали, и не сделает уже никогда. Того, что обязательно сделал бы, лишь бы только вернуться домой. Сейчас впору думать что-то романтичное или вечное. Но на душе только ненависть. К этим уродам из института, этому улью, проклятой бомбе, чертовым воякам, к самому себе. Принес же черт его сюда!
А тело между тем слабло, а с ним угасала надежда...
***
20 сентября
Зачем?
Вот что сказал он мне. Последнее, что я слышал от парня, которого предал.
Ну что я мог сказать? Как объяснить, что он совершенно не причем? Как объяснить, что люди, отмывающие деньги на этой территории, не хотят, чтобы их кормушка была разорена? Рассказать ему, как мне позвонил среди ночи генерал, как приказал уничтожить ученого, который прилетит утром?
А еще этот журналист. Тоже ничего парень, хоть и тупой. Но, видит бог, я пытался от него избавиться. А он, дурачок, подумал, что мы не хотим делиться своими тайнами. Требовал, предлагал взятку, добивался. Вот и добился.
Я знаю, кто должен был вернуться вместо меня. Но, видимо, не хватило добра во мне. Да и самопожертвование нынче не в моде.
Можно было победить грэббетов давным-давно, но эти милые создания нужны нам. Кому?
Военные, СМИ, политики, бизнесмены, мафия, банд. формирования, многочисленные секты, поклоняющиеся грэббетам. Не говоря уже о мародерах, которые любят себя именовать не иначе, как Сталкеры.
Любая война кому-то выгодна, иначе бы их просто не было. Нагревают руки многие, сознательно или нет – не важно. Тут нет вселенского зла, каждый крутится как может. И у каждого есть оправдание, чтобы спокойно спать по ночам. Пока большинство равнодушно – война будет продолжаться.
Когда-нибудь человечество победит грэббетов. К тому времени я накоплю достаточно денег, чтобы безбедно провести старость, залягу где-нибудь подальше от всего этого.
21 сентября
Сегодня пришел в себя Воронов. Мы с ним долго говорили о том, что случилось вчера. Ведет себя странно. Парня будто подменили, в бога начал верить. Рвался рассказать все журналистам. Его уже не переубедить, я точно определил. Видел по глазам. Воронова я знаю слишком давно, он точно пойдет искать правду.
Сижу и смотрю на телефон. Не могу решиться. Хотя, кого я обманываю? Я просто тяну время. Все равно я подниму трубку и позвоню «кому следует», все расскажу о майоре.
22 сентября
Воронова нашли повешенным в палате. Официальная версия: сломался человек, не выдержали нервы, и покончил с собой. Психический срыв, вроде. Точно не знаю формулировку. Скоро приедут его родственники. Как я буду смотреть им в глаза?
Смогу, я уже привык...
Из дневника полковника Савина Н.А.
2008 г.
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com