0
-Позвони ей! Позвони ей еще раз!
Она вбежала в мою комнату посреди ночи. Ее кошмар опять достал ее из объятий сна. Вот уже десять дней она не может спокойно спать. Хотя с того события, послужившего этому причиной, прошло уже около 20 лет. Какой избирательной и непредсказуемой бывает наша память, вроде она спрятала тот страшный кусок, вроде все улеглось в ее неспокойной душе, но временами это поднимается снова, и снова мне надо успокаивать ее, нежно гладить, возвращая из ее кошмара в этот мир, где уже не нужно никому и никуда звонить. Это моя сестра. Двадцать лет назад, в то лето, ей было 6, а мне 12.
Вспоминая о том времени, я хорошо помню ветер. Его резкий порыв чуть не снес меня с дороги в кювет. Я еду на велосипеде, а позади на багажнике, держа меня за пояс штанов, сидит сестренка. Это наша дача, это природа, это запах скошенных одуванчиков, это солнечный свет и бескрайние просторы чистого поля до горизонта. Это наши счастливые дни детства, которые избирательная память всегда держит поблизости. Каждое лето родители отвозили нас на дачу, где мы из обычных школьников превращались в индейцев, пиратов и охотников за сокровищами. Городская жизнь была размеренной и расставленной по полочкам, там была цивилизация, там были взрослые, которые все знали, все разложили по местам и записали в ежедневник. А здесь была непокоренная стихия, полная тайн, насколько волнующих и привлекательных, настолько же опасных и пугающих.
1
…
Я еле выровнял руль и подналег на педали, чтобы нагнать моих друзей, Максима и Андрея. Им хорошо, у них не сидит сзади на багажнике эта малявка, которая напросилась в этот раз поехать с нами. Мы едем по шоссе в сторону реки. По этой дороге мы ездили сотню раз купаться, и каждый раз проезжаем мимо непонятной железной будки, которая каждый раз стоит в чистом поле в двадцати метрах от трассы. Сегодня настал день «железной будки». Мы едем посмотреть, что же там такое.
Она высокая, размером примерно соответствует обычному деревянному туалету, типа сортир, и издалека ее в принципе можно было бы за него принять, если бы не сама неуместность нахождения его здесь, в поле, вдали от дороги, автобусной остановки и от любого другого логического обоснования ее уместности. Когда-то давно она была покрашена в синий цвет, но сейчас почти вся краска облупилась, и оставшиеся участки покрылись толстым слоем ржавчины. Дверь была закрыта на задвижку. Если бы на ней висел замок, то наше исследование «железной будки» на этом, скорее всего, закончилось бы. Но замка не было, и задвижка хоть и слегка приржавела к двери, но поддалась под несколькими ударами небольшим камнем. Со скрипом открыв дверь, мы увидели… абсолютно пустую внутри будку. Если не считать люка в ее бетонном полу, который выглядел в точности как канализационные люки в любом городе, и который был закрыт такой же стандартной крышкой. И опять же, если бы она была закрыта плотно, как и должна быть, то у нас не было бы возможности подцепить ее чем-нибудь, но она не лежала полностью в пазе, под один ее край можно было просунуть целую руку.
- Ого, тут у нас канализация оказывается есть! – изрек Максим.
- Какая еще канализация тут? Это скорее всего какая-то секретная лаборатория, - догадался Андрей.
- Ну что, давайте заглянем и узнаем, что там такое, - предложил я.
Кое-как, с трудом, мы сдвинули железный люк и заглянули вниз, там было темно, но кое-что разглядеть было можно. Солнце светило нам прямо в открытую дверь будки. В десяти сантиметрах от края люка вниз свисала железная лестница, кусочек пыльного пола едва угадывался метрах в трех внизу.
- Ну, кто смелый? – спросил Максим, и, не дожидаясь ответа, полез в люк. За ним стал протискиваться Андрей. Я поглядел на сестру, которая рвала невдалеке какие-то желтые цветы, ее эти железные будки и люки не особо интересовали.
- Кать, подождешь меня тут? – крикнул я ей, и, получив от нее «Угу», отправился следом за Андреем.
Внизу нас ждало разочарование. Ни канализации с подземными лабиринтами, ни следов секретной лаборатории. Когда глаза привыкли к сумраку, я увидел пустое помещение неправильной формы, в нем не было ни одного прямого угла. В нескольких закутках были железные двери, и на этот раз, они все были заперты на замки. В одном углу валялась небольшая кучка разбитых кирпичей.
- Ну и что дальше будем делать? – спросил Андрей.
Не хотелось признаваться, что на этом наше приключение закончилось, больше нам тут делать нечего, на стенах не было никаких надписей, не висело никаких табличек, которые хоть бы дали намек на то, что же здесь все-таки находится. Ну хоть бы одна табличка: «При обнаружении сбежавших мутантов нажать на эту кнопку», нет, ни единой. Разочарованные, мы стали выбираться наружу. Первым вылез Андрей, за ним я, а после Максим. Мы вернули на место люк и задвижку на двери. Каждый молча пошел к своему велику. Я огляделся в поисках сестры и не увидел ее.
- Катя! – позвал я ее.
Тишина.
Несколько раз я обошел будку вокруг.
- Катя! Ты где?! – еще громче стал кричать я.
Очень неприятно стало биться сердце. Черт ее дернул, эту малявку, увязаться с нами, ну зачем я согласился ее с собой взять? Потому что она очень-очень попросилась, и без истерики, что я очень не люблю, когда она что-то просит и ревет, а по-доброму попросилась, как нормальный взрослый человек. Она сказала: «Возьми меня, пожалуйста, с собой покататься, я буду хорошо себя вести, обещаю!» Ну где, где она теперь?
- Катя!!! – стали звать и остальные ребята. Максим выбежал на дорогу, она возвышалась над полем, и с нее было дальше видно. Ближайший лес был в километре отсюда, и она не могла бы успеть добежать до него, пока мы были в люке. Ни одной машины за это время мимо нас не проезжало, мы бы слышали. Ведь слышали бы, точно? Будучи там внизу и увлеченно рассматривая эти идиотские закрытые двери. Да, определенно мы бы слышали. Я даже вспомнил что слышал, как одна машина все-таки проезжала. Но ведь она не могла…
- Катя, вот ты где! Она здесь! - заорал мне Максим. Он был на той стороне дороги и глядел куда-то вниз. Я бегом взлетел на дорожную насыпь, перелетел дорогу и увидел ее на противоположной стороне. Она сидела внизу на корточках и тихо улыбалась, в ее руках был букетик желтых цветов.
Я резко поднял ее за руку и стал трясти.
- Катя, ну зачем, зачем ты спряталась? – допытывал я ее. Но она лишь тихо и загадочно улыбалась. Она умеет загадочно улыбаться и молчать. Ненавижу ее за это.
- Вы исчезли, и я исчезла, - наконец ответила она.
2
«
Однажды один мальчик пошел на болото, и его затянуло в трясину. Отец этого мальчика пошел его искать, и его также затянуло в трясину. Мать этого мальчика от потери сына и мужа сошла с ума, и каждую ночь ходит на это болото и плачет. Те, кто слышат этот плач, идут на звук и навсегда остаются в этом болоте. Когда в деревне пропало уже довольно много людей, власти прислали двух полицейских, чтобы они разобрались, в чем там дело. Полицейские пошли на это болото и устроили засаду. С наступлением сумерек, они услышали неподалеку несчастный плач одинокой женщины. Но они были опытные полицейские, поэтому сразу заподозрили ловушку. Плач приближался, они продолжали ждать, когда женщина подойдет к ним поближе. От звука ее голоса им становилось не по себе, и вот из-за кустов показался ее призрачный силуэт. Она светилась голубым сиянием, в ее распущенных волосах засохли комки грязи, в которых шевелились черви. От ее ужасного вида, один из полицейских лишился рассудка и побежал прочь, но он наступил в густую жижу, и его ноги тут же ушли под землю, он стал барахтаться, и тем еще быстрее стал погружаться вглубь трясины. Второй оказался более храбрым, он достал из кобуры свой пистолет и стал стрелять в светящуюся женщину. После третьего выстрела, женщина упала, и ее тело стало разлагаться с невероятной быстротой. Воздух наполнился таким едким и мерзким запахом, что полицейский чуть не потерял сознание, он попытался уйти от этого места, но вдруг кто-то положил руку ему на плечо. Это оказался один из пропавших жителей деревни. Он выглядел как зомби, наполовину обглоданный червями. Полицейский вырвался от него и пустил несколько пуль ему в голову. Зомби упал, но тут же из-под земли стали выбираться все остальные пропавшие жители. Все они с рычанием стали приближаться к полицейскому. Полицейский стал стрелять во всех по очереди. Это оказалось огромной удачей, когда последний патрон прошиб голову последнего зомби. Полицейский остался совсем без сил, от ужасного запаха кружилась голова. Он дал себе слабость упасть на колени и немного передохнуть. И он не услышал, как сзади него тихо и бесшумно вылез из-под земли его напарник, который тоже превратился в зомби. И никто больше ничего не слышал о судьбе двух пропавших полицейских.
Прошло несколько лет, и на месте болота построили город, болото засыпали цементом, сверху положили асфальт и разбили парк. Но спустя некоторое время, люди, жившие в этом городе стали чувствовать неприятный запах, запах гнили и разложения. Никакие духи и благовония не помогали бороться с этим запахом. Весь город пропах гнилью. Люди стали уезжать из своих домов, и вскоре город совсем опустел. Дома вскоре раскисли, развалились и рухнули. Асфальт потрескался, в нем стали появляться огромные лужи, заполненные вонючей жидкостью. И через несколько месяцев болото опять покрыло всю местность, которую занимал город.»
Мы слушали Максима, затаив дыхание. По части всяких страшилок он был большой специалист. А то, что рассказ мы слушали, сидя в деревянной рыбацкой лодке, катаясь по болоту, которое было под боком нашей дачи, лишь усиливало эффект. Солнце уже почти село. По воде туда-сюда скользили водомерки, и отовсюду доносилось кваканье лягушек. Глядя на эти топкие болотистые берега, поросшие камышами, становилось действительно немного не по себе. Ведь и правда, здесь было несколько случаев, когда неосторожных охотников или детей затягивало в трясину.
- Интересно, какие рыбы здесь водятся? – спросил Андрей.
- Известно какие, рыба филин и рыба сова, - тут же ответил Максим.
- Почему они так называются?
- Потому что у них глаза большие и выпученные. Они ведь на глубине живут, а там темно.
- А еще там есть рыба-дурак! – нашелся Андрей.
- А почему дурак? – хором спросили мы.
- А потому что только дурак захочет плавать вместе с такими рыбами.
Детство. Мы, трое лучших друзей, которых судьба раскинула по разным городам и странам. Ах, если бы вы были рядом. Если бы вы ТОГДА были рядом. Когда с моей сестрой, с моей семьей случилось непоправимое…
3
- Шурик, ты почему еще спишь? – позвал меня в окно Максим, - мы же сегодня пораньше собирались поехать в тот сад.
- Да встаю я, встаю, - продирая глаза, ответил я.
Я был невыспанный, потому что долго не мог уснуть, а долго не мог уснуть, потому что мы вчера ночью долго болтали с сестрой, лежа в своих кроватях. У нас была отдельная комната, огороженная от остального дома только печкой да занавеской, и бабушка, с которой мы втроем жили, всегда выключала нам свет, потому что она не могла спать со светом, ну а мы никогда и не жаловались, что боимся спать в темноте, мы же не маленькие. Хотя, признаться честно, иногда было страшно. Когда выключался свет, весь мир куда-то исчезал. Вот он был только что – кровать, печка, лампочка под потолком, и вдруг раз – и пустота. Это не то, что в городе, в городе всегда светло, даже с зашторенными окнами в полной темноте все равно видно проем окна, и его тусклого света хватает, чтобы разглядеть хотя бы свои руки. Но здесь, где за окном не горит ни одного фонаря, исчезал не только весь мир, но и ты сам. Вот твоя рука перед самым носом, ты думаешь что она здесь, но почему ты ее не видишь? Если подождать несколько минут, зрачки расширяются, и если небо безоблачное, да еще и с луной, то в редких случаях, зрение дает о себе знать. Вчерашняя ночь была не из таких. Мир исчез и не хотел возвращаться.
- Саш, ты не спишь? – Катин голос раздался слева от меня. Спасибо остаткам этого мира, что звуки нельзя выключать так же как и свет.
- Нет, Кать, не сплю.
- Расскажи мне что-нибудь, - попросила она.
- Ты же знаешь, у меня есть только страшные истории, - ответил я. Рассказывать страшные истории друг другу было нашим хобби. Страх, переданный в истории, переставал быть страхом, а становился историей. Но не сейчас, не в такую темную ночь, обычно мы их рассказывали днем или вечером. Точнее это я ей их рассказывал, ее жалкие попытки меня напугать были скорее смешными.
- Ну расскажи мне самую нестрашную из них, - не успокаивалась она.
Я уже не очень хорошо помню, что я ей тогда рассказал, какую-то глупую сказку, подробности которой мне не хочется вспоминать, чтобы приводить ее здесь, но ей вроде понравилось, она довольно хмыкнула и отвернулась к стенке, чтобы хорошенько уснуть, но через какое-то время она снова подала голос.
- А ты правда ничего и никого не боишься? – вдруг спросила она.
- Не знаю, я пока еще не видел кого-то, кого нужно бояться.
- А ты знаешь о смумвие?
- Это кто такой?
- Ну… он каждую ночь ходит вокруг нашего дома, и ждет, что кто-то выглянет в окно. И если его случайно увидят, то тот, кто его увидит, тут же умрет от страха.
- Это ты сама придумала? – поразился я такой неожиданной пугалке, от которой у меня мурашки пошли по телу, ну так, слегка.
- Это мне Ленка рассказывала, она видела его на балконе у себя, проснулась как-то и видит, кто-то ходит по балкону, туда-сюда, туда-сюда. Но шторы были задернуты, поэтому он ее не увидел.
Ленка, была ее подругой в Детском Саду.
- Ну это там у нее он ходит, а здесь у нас чего ему делать?
- Мне кажется, я его видела недавно. Когда бабушка шторы закрывала, там промелькнуло что-то белое.
- Да нет, тебе показалось, никто у нас вокруг дома не ходит. Давай спать, - успокоил я ее. А сам поглядел на штору, за головой кровати и потянул еще немного за краешек, чтобы ни одного миллиметра окна не выглядывало.
Вот так закончился вчерашний вечер, и, с трудом разлепив глаза, я вспомнил, что сегодня с утра пораньше мы собрались разведать небольшой лесок возле нашей деревни. Раньше там была какая-то усадьба, непонятно что с ней стало, но от дома не осталось никакого следа, и весь лесок был высажен искусственно, так как все деревья росли, соблюдая строгую геометрию. Размеры этого леса были примерно около двухсот метров в длину и ширину. По краям он весь зарос травой, но внутри него кроме деревьев практически не было никакой растительности. Земля была темной и сырой. Пахло плесенью.
Нас вел Максим, он был самым старшим в нашей группе, и был ее неформальным лидером. Все авантюры, все наши безумные вылазки исходили, как правило, от него.
- В этом лесу, раньше берсеры жили, - стал рассказывать нам Максим. – Если повезет, найдем их шалаши.
Мы с Андреем не стали уточнять, кто такие берсеры, ведь не могли же мы признаться в своей неосведомленности, поэтому молча покивали и пошли искать их шалаши. Лес хоть и казался снаружи маленьким, изнутри он выглядел совсем не так. Он был огромным, все деревья были примерно одинаковой высоты и одинакового диаметра, и их кроны шумели от ветра высоко-высоко над нашими головами. И в нем всегда было темно и прохладно, даже в ясный солнечный день.
Зайдя в самый центр этого мрачного леса, Максим показал нам куда-то наверх, и там, на одном из деревьев мы действительно увидели какое-то строение. Навесной деревянный домик, сколоченный из трухлявых досок, метрах в пяти от земли.
- Вот оно, одно из их поселений! - с гордостью заявил Максим.
Ну какими же мы были бы мальчишками и исследователями, если бы не полезли туда. Почти до самого верха к дереву были прибиты небольшие дощечки, образуя лестницу. Я хорошо помню, как первым полез наверх, поскольку был самым легким и шустрым из нашей компании. Помню, как поднялся на первые несколько ступенек. И следующее что я помню, как лежу на земле, с дикой болью в спине и голове. Тот момент, когда я забрался почти на самый верх, как я ухватился за сук, как он треснул и отломился, как я пролетел вниз несколько метров и грохнулся спиной на покрытую мхом землю, как затем я ударился головой о деревяшку, валявшуюся внизу – это все стерлось у меня из памяти, об этом мне рассказали друзья некоторое время спустя. У детей есть свой ангел-хранитель, в этот раз он честно отработал свое призвание. Когда я лежал на земле, пытаясь сделать вдох, поскольку из легких от удара вышел весь воздух, я почувствовал, как мое ухо трется обо что-то железное. Друзья помогли мне встать, и после того как мы взглянули на место моего падения, мы все впали в небольшой ступор. Из той деревяшки, на которую я упал, торчали два огромных ржавых гвоздя остриями вверх, один из них оказался рядом с моим левым ухом, второй в нескольких сантиметрах справа, голова попала точно между ними.
- Да, Санек, ты в рубашке родился, - тихо проговорил Максим.
Я вдруг почувствовал, что мое тело стало хрупким, как будто из тонкого стекла. Если я пошевелюсь, то оно возьмет и развалится. Ноги стали ватными и отказались меня держать. Вся боль из спины ушла, или я просто перестал обращать на нее внимание, я сел и старался сидеть неподвижно, потому что мне казалось, если я пошевелюсь, то что-нибудь у меня обязательно сломается или случится еще что-то нехорошее. Та грань, которая отделяла мой мир, с его улыбками, смехом, приключениями, ощущением того, что ты можешь все на свете, от чего-то чужеродного, чего-то того, с чем дети не должны иметь дело, эта грань была теперь такой близкой ко мне. В одном миллиметре от левого уха. И я заплакал. Беззвучно и тихо.
И пока я приходил в себя, ребята молчали, они знали, что сейчас мне говорить ничего не надо. Максим поднял палку с гвоздями, перевернул ее и воткнул остриями в землю. На этом наше сегодняшнее похождение закончилось. Взрослым мы, разумеется, ничего не сказали.
4
У нас было на даче очень много занятий: катание на велосипедах, купание, лазание по деревьям, посещение фермы с коровами. Но изучение всяких странных и страшных местечек было, разумеется, самым интересным. И среди всех странных и страшных мест, на первом месте был Заброшенный Дом. Нет, у нас в деревне не было мистических историй связанных с этим домом, никто не рассказывал, что там живут привидения или еще какая-нибудь нечисть. Но мы-то знали, что заброшенный дом не может быть просто заброшенным домом. С виду он как все другие деревенские дома, но даже одного беглого взгляда хватает, чтобы выделить его среди всех остальных домов. В остальных домах есть жизнь, даже если хозяева уехали на месяц, а глядя на него, тут же становится ясно, что никто в нем не жил уже много-много лет. И вроде стоит он ровно, и крыша еще не подкосилась, и доски еще не начали гнить, но пара выбитых окон на чердаке, глядящих пустыми глазницами, заросший крапивой участок, создавали мрачную атмосферу отчужденности и уныния. Все что нам было известно о бывших жильцах этого дома, это что хозяин как-то ушел в магазин в соседнее село, и не вернулся, вроде он там с кем-то подрался, и его посадили в тюрьму на несколько лет. А хозяйка бросила дом и уехала в город. Вышел хозяин дома из тюрьмы или нет, мы не знали, но то, что в доме этом с тех пор никто не жил, это было очевидно. Первая наша вылазка в тот дом была несколько недель назад, вскоре после приключения с железной будкой. Мы туда и не хотели заходить, просто проезжали мимо, и у Максима цепь слетела с колеса, поэтому мы вынуждены были сделать остановку. В этот раз с нами опять была моя сестра. Дорога в этом месте деревни была сильно песчаная, по такой трудно ехать на велике. Пока Максим чинил свой велосипед, сестренка слезла с моего багажника и стала ковыряться в этом песке, собирая песчаные горки. А поскольку заброшенный дом был прямо напротив, рядом с дорогой, то у нас появилась еще одна возможность хорошенько его рассмотреть. Светло-зеленая краска, в которую он был выкрашен, практически вся облезла, входная дверь еле держалась на своих петлях, а калитка забора была закрыта на щеколду, которую без труда можно было открыть снаружи, просунув руку между досок.
- А что, может заглянем, - предложил Андрей.
Максим оглянулся вокруг, затем вопросительно посмотрел на Андрея, затем на меня. Никого поблизости не было, и мы могли бы, не опасаясь, что нас заметят соседи, спокойно заглянуть в этот дом.
- Кать, пойдем посмотрим, что там, – сказал я своей сестре, чтобы не оставлять ее тут одну.
Она подняла голову, посмотрела на дом и вдруг завыла:
- Ой, нет, нет, не ходите туда, я боюсь!
- Да успокойся ты, там нет ничего страшного.
- А вдруг есть, а вдруг?! Я не пойду туда!
- Ладно, вы идите, а я тут с ней останусь, - сказал я ребятам.
И они пошли без меня. Открыли калитку, подошли к входной двери, Максим заглянул в широкую щель в ней и прислушался. Затем он дернул ее, чуть сдвинув, так что закрытый замок сам вышел из паза, и медленно зашел внутрь. За ним прокрался Андрей. Мы с сестрой стояли на дороге и смотрели, она спряталась за меня, крепко обхватив мою руку, и выглядывала из-за моей спины. Наверное, не прошло и минуты, как из дома раздались громкие шаги и к нам выбежал Андрей, а затем Максим, с круглыми от ужаса глазами.
- Бежим! Бежим! Бежим! Быстро отсюда! – кричал Максим нам, на бегу подбирая велосипед.
Я, цепенея от ужаса, тоже кинулся к велику, поднял его, сестра взлетела на багажник и мы понеслись отсюда прочь. Она кричала и плакала всю дорогу. Я крутил педали как ненормальный. То, что так испугало ребят, сейчас вылезло из дома и гонится за нами. Я чувствовал, как оно бежит за мной, все приближаясь, и от этого вращал ногами еще быстрее. Я ехал последним, те двое уже угнали на другой конец деревни. Топот лап гнавшегося за нами чудовища все приближался. Но вот я увидел впереди, как Максим, подъехав к своему дому, остановился, и Андрей тормозил рядом с ним. Нагнав их, я наконец-то успокоился и обернулся, за нами никто не гнался. Я посмотрел на Максима, на его бесстрашное и равнодушное выражение лица, за которым пряталась какая-то очень сильная эмоция, и видно было, что он еле сдерживается.
- Что там было? – спросил я его.
- Твоя мамаша! – произнес он и тут же расхохотался. Он хохотал долго, задорно и искренне, и мы, несмотря на его грубую шутку, вскоре втянулись вместе с ним.
- Блин, парни, как же вас легко напугать, - задыхаясь от хохота, проговорил он.
5
Может быть, вы удивляетесь, зачем я все это рассказываю, зачем нужны эти несвязанные истории и почему бы мне не рассказать сразу о том трагическом дне, когда все это случилось? В конце концов, это мой личный дневник, и я просто пишу в него все что захочу, все, что считаю нужным тут написать. Но, по правде говоря, я просто хочу еще раз туда окунуться, вернуться в то время и пережить это заново. Все яркие эмоции, страхи, переживания, которые мной владели. Они должны выплеснуться наружу, быть может, тогда голоса, которые не дают спать моей сестре вот уже 20 лет, уйдут… Быть может тогда, они оставят в покое и меня...
Мой отец развелся, когда мне было 5 лет. Не буду называть причину, почему ему с ней невозможно стало жить. Через суд он полностью забрал все права на меня. Спустя год он женился снова на достойной и хорошей женщине, и от нее родилась Катерина, моя сводная сестра. Моя новая мама относилась ко мне очень благодушно, но по-настоящему близкой и материнской заботы я не чувствовал. Впрочем, я никогда ее за это не винил, и всегда глубоко уважал ее. А сестру я считал полностью своей родней, и почти никогда не обижал ее. У новой мамы была своя дача, эта самая, которая перешла ей в наследство еще от ее бабушки. В детстве она сама там бегала и играла с мальчишками. В дальнейшем эти факты будут иметь самое непосредственное отношение ко всему случившемуся в тот роковой день.
Второе наше посещение Заброшенного Дома произошло через несколько недель после первого. Тогда мы заранее решили, что пойдем именно туда, залезем внутрь и все там хорошенько осмотрим. Все самое необходимое было подготовлено и взято с собой: перочинный складной ножик, фонарик, спички и специальное зеркало, которое умело целенаправленно пускать солнечные зайчики. Мой отец как-то принес с работы настоящий спасательный жилет, и это зеркальце было в одном из его многочисленных кармашков, им можно было попасть солнечным зайчиком даже в летящий самолет. При помощи него я вызывал своих друзей, чтобы не кричать их. Подъезжал к их домам, направлял зайчика в окно и, заметив его, они знали, что я их уже жду.
Операция была спланирована в полном соответствии со всеми шпионскими фильмами. Мы подобрались к дому пешком, велосипеды мы не брали чтобы не оставлять их перед домом. Делая вид, что мы просто гуляем и играем в мяч, мы оглядывались по сторонам, в ожидании, что все соседи скроются из виду по своим делам. Вскоре на улице не осталось никого кроме нас. Тогда Максим, бросая мяч мне, как бы случайно промахнулся и перебросил мяч через забор того дома. Теперь мы на законных основаниях могли пролезть на территорию и подобрать его. Но так быстро уходить мы не собирались. Тогда я впервые оказался совсем рядом с тем домом, и он мне не нравился. Не знаю почему, но все в этом доме отталкивало меня, как будто дом со мной разговаривал.
«Не приближайтесь!»
И чем ближе я подходил к нему, тем отчетливее и громче слышал этот голос. Конечно, это все было мое воображение. Я сам себя так запугивал, потому что был день, было солнце и со мной были друзья, которые ничего и никогда не боялись. Легко быть смелым, когда бояться-то и нечего. Мы подошли ко входу. Входная дверь была затворена, но не заперта, по-видимому, она так и оставалась открытой с первого визита туда моих друзей. Первым как обычно внутрь вошел Максим, за ним я, а затем Андрей.
Я очень хорошо помню наш визит туда, и это довольно странно, каждая деталь этого дома как будто выжглась жирными буквами в моей голове. Я поднялся через пять скрипучих ступенек на террасу, слева была дверь, ведущая в дом, а справа стоял пыльный диван, на нем в беспорядке лежало несколько газет и шелуха от семечек. Больше ничего интересного. Мы прошли в дверь слева и попали в сени, там было очень темно, поскольку не было окон, но от света, который попадал с террасы, можно было увидеть кухонный стол, газовую плитку и ведро умывальника. Еще две двери вели оттуда в жилые комнаты. Все углы и стенки заросли паутиной, пахло сырость и плесенью, но при этом запах был какой-то странно сладкий, с привкусом меда. Больше здесь было нечего рассматривать, и мы прошли в одну из комнат. Это оказалась маленькая комнатка, в ней стояла только одна кровать и журнальный столик, столик был завален всяким хламом, как и противоположная от кровати стена, судя по всему эту комнатку использовали как чулан, куда складывали всякую ненужную рухлядь. Тишина владела этим домом. За все время пребывания там, мы боялись говорить, мы могли только шептаться. Казалось, что любое громкое слово разбудит хозяев, разбудит что-то, что сейчас спит здесь, потому что оно просыпается только по ночам. Мы шагали очень осторожно, чтобы подгнившие доски под ногами не слишком скрипели. Но, даже замерев и затаив дыхание, можно было услышать, как этот дом тикает. Тик-так, тик-так. Еле-еле слышно. Позже я узнал, что есть такой жук, поедающий дерево, он так и называется «жук часовщик», потому что он издает звук, очень похожий на тиканье часов, отсчитывает, как говорится, последние часы дома. Но тогда мы не знали это, и решили для себя, что это просто какие-то часы в комнате еще работают.
Осталась последняя большая комната, в которую мы все вошли. Из-за летающей в воздухе пыли, солнечный свет, который просачивался внутрь сквозь кусты, росшие перед домом, становился твердым и осязаемым. Световые колонны падали на пол, на стулья и круглый стол, стоящий посреди комнаты. Создавалась очень красивая атмосфера, покинутая всеми комната, в которой вот уже несколько лет ничего не происходило, лишь только эти столбы света пробегали по ней из одного угла комнаты в другой, на протяжении дня, когда солнце делало свой оборот. Комната была убрана, все в ней лежало на своих местах, но что-то в ней все равно казалось странным, не таким как должно быть. Осматриваясь по сторонам, я заметил довольно интересный подсвечник, стоявший в серванте, такой старинный, витиеватый, почему-то он первый привлек мое внимание, пока я не посмотрел на стол…
…Если бы я писал какую-нибудь страшилку, то здесь я бы непременно придумал что-нибудь такое, что-нибудь совсем необычное, что лежало бы на столе, отчего мы все застыли бы с немым ужасом в глазах.
… и там мы увидели нарисованную кровью пентаграмму… нет.
… отрубленную голову... нет.
… обгоревшую фотографию с чудовищным лицом… нет.
Там всего на всего лежали две вилки, крест-накрест. Да, не так уж и интересно, но от взгляда на них, почему-то меня стало мутить. Почему здесь лежат эти вилки? На чистом убранном столе. Почему тот, кто убирался здесь, решил оставить их, и не просто бросить, а положить их именно так, не точно в центре, а чуть сбоку, образуя крест?
Мне захотелось на улицу, голова что-то совсем закружилась и разболелась.
- Ну что, пойдем уже отсюда? – на счастье вдруг предложил Максим.
- Да, нечего тут больше делать, ничего интересного, - согласился Андрей.
И мы покинули этот дом. Выйдя на солнечный свет, голова вскоре прошла и мутить перестало. Видимо я этого сладкого странного запаха надышался. А к вечеру я уже и забыл, о том, что мне стало тогда нехорошо. Но потом ночью, лежа в кровати, я представлял, что происходит сейчас в этом доме, как там сами по себе скрипят половицы, как тикают стены и как кто-то тонкий и невидимый ходит, смотрит на эти вилки и любуется ими. Вот если бы мне дали миллион, согласился бы я ночью пробраться туда? Да ни за что в жизни! Никто бы из нас не согласился бы… уж поверьте.
6
Описывая все эти события, я решил разобраться в своих старых вещах, связанных с теми временами, и нашел любопытный блокнот. Я тогда, в 12 лет, вел дневник, совсем недолго, больше двух недель меня не хватило, и эти две недели как раз попадают на последующие события, поэтому я приведу его здесь, ровно в том виде, в каком тогда записывал. Исправил лишь орфографические ошибки, которых в том дневнике было предостаточно.
18 июля.
Вчера проводили родителей до автобуса. Без них стало скучно. Когда ехали обратно домой, видели радугу. Вечером шел дождь.
19 июля.
Целый день идет дождь. Сидим дома, играем в Швамбранию.
20 июля.
Утром было солнце, потом опять стало пасмурно. У Кати заболел живот. Бабушка дала ей таблетку. Вечером прошел.
21 июля.
Катались на велосипедах. Ездили на ферму. Лазали в стоге сена. Сегодня радостно, потому что завтра пятница и приезжают папа с мамой.
22 июля.
Сегодня едем встречать родителей.
23 июля.
Родители приехали на две недели в отпуск! Мне и Катьке подарили телефоны! Самые настоящие! Такие здоровские! У меня тяжелее и больше, чем у Катьки. У нее розовый. Ездили купаться.
24 июля.
Папа решил сделать у нас в саду скважину. Сегодня приехали строители, и весь день бурили скважину.
25 июля.
Сейчас пойдем на битву с борщевиком. У нас есть палки и дубинка.
Весь день сражались с борщевиком. Максим срубил шесть или семь борщевиков. Андрей два борщевика. Я повалил три. Один на меня хотел упасть, но я мастерски отпрыгнул от него назад. Битва прошла в нашу пользу. Расчистили большую территорию.
26 июля.
У Максима появились огромные волдыри на руках и ногах. Ходить не может. Сидели у него дома, играли в карты.
27 июля.
У Андрея тоже оказалось несколько волдырей. Максиму стало совсем больно, и его увезли в больницу. Это от борщевика. Если до него дотронуться, то будет сильный ожог.
И последняя запись в дневнике 28 июля.
Днем ездили купаться. А вчера вечером устроили настоящий пионерский костер. Сидели у костра, рассказывали страшные истории.
…Когда сидишь ночью у костра, мир съеживается до небольшого круга, на который ложится его свет. Все, что за ним, становится совершенно черным. Я, Катька, Андрей и мой папа, сидели вокруг костра, тыкали в него палочки, а потом вынимали и смотрели, как они горят.
- Хотите настоящую страшную историю? – вдруг сказал мой папа.
- Хотим! - хором ответили мы.
- Ну так слушайте! Был как-то в деревне один колодец. Все с ним было вроде хорошо на первый взгляд, люди брали оттуда воду, пили ее, и ничего с ними плохого не случалось. Но если подойти к этому колодцу ночью, заглянуть в него и прислушаться, то можно было услышать шепот. Много-много голосов там шепчутся внизу, переговариваются. Все очень боялись подходить к этому колодцу после захода солнца, и от беды подальше стали запирать его на замок, а ключи раздали нескольким соседям, чьи дома были ближе всего к колодцу.
Но однажды днем одна маленькая девочка играла рядом с колодцем, и у нее упал туда мячик. Она побежала к маме и рассказала, что у нее упал мяч в колодец. Тогда мама пошла к нему, опустила в него ведро и достала им мяч. Но это был уже не девочкин мяч, а совсем другой. Её мячик был красный с полосками, а этот был синий, покрытый слизью, и на нем было написано одно слово: «СКОРО». Девочка испугалась этого мячика и заплакала, а мама отнесла его на помойку и выкинула. Позже, через несколько дней еще один мальчик уронил в колодец свою кепку. Он смог сам опустить ведро и достать оттуда свою кепку. Но это оказалась уже не его кепка. Она была другого цвета, вся в пятнах, грязная, и на ней было написано одного слово: «ВСЕ». Мальчик никому не сказал об этой кепке и тоже выкинул ее на помойку. А еще через несколько дней одни смелые ребята решили раскрыть тайну этого колодца и пошли к нему прямо после захода солнца. У одного из них был с собой ключ, которым они открыли колодец, и тут же услышали шепоты из глубины. Но они не испугались и внимательно стали их слушать. «Киньте нам, киньте нам что-нибудь…» - сумели разобрать они. Тогда один мальчик сбегал к себе домой и принес оттуда ненужную тряпичную куклу. Они положили ее в ведро и опустили в колодец. Когда они подняли ведро, в нем ничего не оказалось кроме воды. Тогда они вылили воду из ведра и опустили его еще раз. На этот раз в ведре оказалась кукла. Это была та же самая кукла, только без головы, а на спине у нее было написано слово «УМРУТ». Мальчики не видели предыдущих слов, и для них это ничего не означало, поэтому они закрыли колодец на замок и ушли. А на следующее утро на месте деревянного колодца осталась только дыра, все доски были разбросаны по округе, будто колодец что-то взорвало изнутри. Новый колодец решили не строить на этом же месте, поэтому яму засыпали землей и вскоре все забыли об этом странном колодце и странных шепотах из него. Но затем в деревне стали пропадать люди. Каждую ночь исчезал один человек. Но через несколько дней эти люди находились, и все они рассказывали, что просто ходили прогуляться. И так спустя несколько месяцев, почти каждый житель деревни терялся, а потом возвращался обратно. Но остальные стали замечать, что новые люди были не совсем такие, какими они были прежде, они странно себя вели, странно разговаривали. И оставшиеся жители решили раскопать то место, где был колодец, и пока они копали, они нашли очень много скелетов, их было ровно столько, сколько жителей пропадало. Никто не знает, что случилось дальше с теми обитателями, но сейчас где-то есть деревня, в которой живут люди, и хотя они выглядят как люди, но больше не являются людьми, поскольку раньше они были кем-то, кто жил внизу, глубоко под нашим миром.
Папа замолчал. Мы сидели в задумчивости, пытаясь представить себе, сколько всего необычного и таинственного может существовать вокруг нас.
- Пап, это все правда? – спросила отца Катька.
- Конечно, крошка моя! Но ты не бойся, та деревня далеко-далеко отсюда, и к нам они никогда не придут. А сейчас уже поздно, пойдем уже спать, а мальчишки могут еще посидеть, если хотят.
Он встал и протянул ей руку, она вцепилась в него мертвой хваткой и всю дорогу домой крепко держалась за него. Мы с Андреем остались одни. Костер уже почти догорел и тлеющие дрова уже совсем слабо освещали кружок оставшегося нам мира.
- Блин, твой папка классные истории рассказывает! – восхитился Андрей.
- Да, он мистикой раньше увлекался, писать пробовал, - ответил я.
- Если бы они сложили эти слова вместе, они бы поняли, что им угрожает опасность и уехали бы, - продолжал рассуждать Андрей, - а так… вон оно как вышло…
- Да ладно, это же всего лишь страшилка, так ведь в жизни не бывает, и быть не может, – сказал я.
- А ты откуда знаешь, что может быть в жизни, а чего нет? Не ты же все тут изобрел.
- Ну да, не я, - пришлось согласиться мне.
Андрей был мой ровесник, в отличие от меня, худого и мелкого, он был большой, тучный и немного медлительный, но в умении логично рассуждать ему не было равных.
- У меня тот дом из головы не идет, - опять заговорил он. – Он действительно странный какой-то.
- Согласен, - признался я, - я там себя немного плохо почувствовал, у меня там голова закружилась.
- Во-во! А ты помнишь первый раз, когда мы вдвоем с Максимкой там были? Мы тогда даже до комнат не прошли, как вдруг Максим как развернется, да как кинется обратно. Хоть он и сказал потом, что пошутить просто решил, но я тебе честно скажу, такого ужаса в его глазах я никогда раньше не видел. А потом второй раз, в этой комнате, ну там где стол с перьями стоял, там мне тоже как-будто что-то показалось.
- Подожди, в какой комнате, какой стол с перьями, что показалось?
- Ну в самой большой комнате, там еще подсвечник странный стоял на серванте и круглый стол был, на котором перья лежали в виде буквы Л, ты что не помнишь что ли?
Я немного перестал соображать, что тогда произошло. То ли он прикалывался надо мной? Хотя он бы никогда не смог такое придумать.
- Подожди, подожди, какие перья? Там же вилки лежали!
- Але, у тебя с головой там что не срослось? Какие еще вилки?
- Ну две вилки, сложенные крестом. Перьев там точно не было, я не видел.
Он немного задумался.
- Вот именно, ТЫ не видел, а Я вилок не видел, но видел перья, большие такие серо-черные, от сороки, наверное. Они лежали, соприкасаясь кончиками, образуя букву Л.
Да, нам было о чем теперь призадуматься.
- Интересно, а что же Максим там увидел? – задал я вопрос в никуда.
- Давай ему наберем в больницу, у тебя же телефон теперь есть.
- Здесь связь плохо ловит, да и я телефона туда не знаю.
- Блин, Санек, надо срочно у него узнать, ведь мы сейчас обладаем неполной информацией. Я видел Л, ты крест, или может быть это был плюс… Может быть, он видел еще какую-то букву, Л + кто-то. Может быть, это именно для нас предназначалось. Вдруг что-то случится, если мы не поймем это послание, как в этой истории про колодец?
- Да ладно тебе, что тут может случиться, у меня родители сейчас в отпуске, а если они рядом, то ничего плохого не случится, - успокоил я его. Ох, как же я ошибся.
Случилось.
7
На следующий день к Андрею приехали его родители и забрали его на несколько дней, чтобы отвезти его на юбилей бабушки и побыть немного в санатории. Но мне с родителями и Катькой и без друзей было весело. Мы ездили на речку, купались, загорали, валялись на песке и ели землянику, которую насобирали в лесочке по дороге к реке. День прошел просто чудесно. Вернулись домой уже под вечер, скоро по телевизору должен был начаться интересный фильм. До его начала мама пошла в гости к одной своей дальней родственнице, бабушке Клаве, которая жила на другом конце нашей деревни, а мы с сестрой и папой сели играть в Монополию. Катька хоть в школу еще не ходила, но считать уже могла неплохо, и в Монополию умела играть с нами почти на равных, папа ей, конечно, подсказывал сильно, поэтому они играли в кооперативе против меня. Пока мы играли, уже совсем стемнело, и на улице заиграли сверчки. Так приятно в такие спокойные вечера выйти на улицу в темноту ночи, отойти немного от дома, постоять, прислушиваясь к пению ночных насекомых, вдохнуть свежий прохладный ночной воздух, пахнущий росой, посмотреть на звезды, которые светят намного ярче, чем в городе, оглянуться на окружающую тебя тьму, представить, что где-то за кустами прячутся невиданные существа, и знать, что они не успеют до тебя добраться, потому что вот он дом, совсем рядом, с его горящими окнами, с его уютной террасой, на которой мы играли в Монополию, с его включенным телевизором, который сейчас едва слышно, этот уютный теплый дом, в котором абсолютно спокойно и безопасно, потому что в нем находятся все те, кого ты любишь, и кто любит тебя, и кто тебя никогда не даст в обиду всем этим привидениям, призракам, монстрам, что разгуливают ночью и прячутся по кустам от тебя, потому что они боятся той силы, что находится в этом доме. Они боятся счастья.
Скоро начнется фильм, а мама почему-то задерживается. Я прошел до калитки и выглянул за нее, не идет ли она, но улица была совершенно пуста. Фильм начался и закончился, а мама так и не появилась. Папа решил, что мама осталась посмотреть кино у бабы Клавы, все-таки старушка та совсем одинокая, живет одна, а мама ее с самого детства знает. После фильма он решил позвонить ей на мобильник, тогда мобильники только-только появились, и еще мало у кого они были, и мало кто к ним привык, поэтому никто не удивился, когда звонок мобильника раздался с тумбочки у входа. Мама его оставила тут.
Тогда папа оделся и пошел встречать маму, Катька попросилась пойти с ним, но он сказал, что уже поздно, и нам пора ложиться спать. Тогда Катька заревела и заявила, что не ляжет, пока мама не вернется, и папа разрешил нам не ложиться и посмотреть телевизор, пока они не вернуться с мамой. Мы остались с бабушкой, но она, вскоре уснула перед экраном. Нам с Катькой надоело смотреть телевизор, поскольку после фильма там стали показывать скучные новости и другие неинтересные программы, играть ни во что не хотелось, настроения не было. Уже прошло достаточно времени, чтобы папа мог дойти до другого конца деревни и вернуться обратно, но его все не было, никого не было. Мы вышли с сестрой на улицу, открыв входную дверь пошире, чтобы свет из нее как можно больше освещал входную территорию. В пятно света попал столб вырытой недавно скважины. Поскольку мы не успели еще к нему сильно привыкнуть, Катька вздрогнула, когда увидела странный бледный столб, она не сразу поняла что это. Он на полметра выходил из земли. Глубина самой скважины была, наверное, метров двадцать. Вокруг было пусто и тихо, даже сверчки как будто убавили свою громкость, чтобы напугать нас этой тишиной.
- Я боюсь, – заявила Катя и вцепилась в мою руку.
- Нечего тут бояться, - уверенно сказал я, - пойдем, прогуляемся до калитки и увидим, как папа с мамой возвращаются.
- Пойдем, - согласилась она, но пока мы шли, она все время оглядывалась на нашу скважину, будто боясь, что из нее кто-то выскочит.
Вдруг из дома раздался звонок сотового телефона. Мы побежали обратно, это звонил мамин мобильник, звонил папа. Я взял трубку и сказал:
- Алё!
- Саш, это ты, я думал бабушка подойдет, – сухой голос отца мне совсем не понравился.
- Что случилось, пап?
- Мама не пришла? Я сейчас у бабы Клавы, она сказала, что мама ушла от нее пару часов назад, еще до того как фильм начался.
У меня пропал голос, и я едва смог выговорить:
- Пап, что же делать?
- Ничего пока, я сейчас еще пройдусь у соседей поспрашиваю, Катьке ничего не говори.
- Да, - еле слышно прошептал я.
Но Катька, стоявшая рядом, все поняла. И к моему удивлению, она не стала плакать и впадать в истерику. Она только обреченным голосом сказала:
- Они забрали ее…
- Кто? – не понял я.
- Те люди из колодца, о которых папа рассказывал.
- Да не выдумывай, он же эту историю сам придумал.
- ОНИ ЗАБРАЛИ ЕЕ!!! - заорала она и тут начала рыдать.
- Успокойся, успокойся, - я стал утешать ее, но она не умолкала.
- Они забрали ее, забрали, я слышала их! У нас. У нас в скважине. Она сейчас там. Я знаю, знаю, что она там.
Я не знал, что ей сказать, поэтому просто сидел рядом и ждал, пока она успокоится. Немного придя в себя, она через всхлипы вдруг сказала:
- Давай позвоним ей. Опустим туда ее телефон и позвоним.
И как бы дико эта идея не прозвучала, лучше было делать хоть что-то чем вообще ничего. Хоть какое-то занятие. Я стал искать длинную веревку, через несколько минут нашел и распутал достаточно длинную и тонкую. Еще несколько минут ушло на то, чтобы как следует привязать телефон, чтобы он не выскользнул. Трясущимися и потными руками сделать это было совсем не просто. Все это время, Катя наблюдала за мной, постоянно хлюпая носом. Взяв мой телефон и мамин на веревке, мы подошли к скважине, я снял полиэтиленовый пакет, которым был закрыт верх трубы и стал опускать телефон в шахту. Диаметр трубы был всего десять сантиметров. Я не знал, на какой глубине там начинается вода, поэтому старался опускать очень медленно, прислушиваясь, чтобы услышать плеск, и вовремя остановить веревку. Понимаю, что логики в этом мало, но тогда мне было не до рассуждений, я просто делал не задумываясь, потому что Катя была уверена, что мама там. Когда я решил, что опустил телефон достаточно глубоко, то обмотал оставшуюся веревку вокруг столба, завязал и достал свой телефон. Номер мамы у меня был на цифре 2. Я нажал вызов и стал ждать гудков. Хотя чего ждать, если и так было понятно, что никто не ответит. Но, ни гудков, ничего не было.
- Сеть не ловит, - сказал я.
- Сейчас… - ответила Катя и побежала в дом. Через секунду она выбежала со своим телефоном.
- Набери мне, - попросила она меня, потому что сама еще не совсем разобралась в нем.
Я нашел кнопку быстрого вызова и нажал ее. Пошли гудки.
Один.
Второй.
Третий.
Четвертый…
Дальше ждать было бесполезно, и я протянул телефон сестре. Она прижала его к уху, но я стоял совсем близко, и громкость динамика была большая, так что я продолжал слышать гудки.
Гудок.
Еще гудок.
Еще гудок.
Щелчок.
Сняли трубку.
- Катенька… - это был мамин голос, я едва расслышал это.
- МАМАААААААА!!! – закричала Катя и выронила трубку. Она кинулась к скважине и заорала вниз, нет, даже завизжала туда. И ее высокий визг, эхом отраженный сотни раз от стенок той скважины, раздается в моей голове по сей день.
Эпилог
Баба Клава сняла с плиты вскипевший чайник и стала разливать его в чашки. Я и моя сестра Катька сидели за ее столом и слушали.
- Она девочка такая веселая была, так звонко смеялась, - рассказывала бабушка про сестрёнкину, про нашу маму, и пока она это говорила, у нее самой текли слезы.
- Она с двумя мальчиками еще дружила, они были не разлей вода, все время вместе везде ходили, играли вместе, гуляли вместе, по огородам я их гоняла, чтобы они огурцы не таскали. Один из мальчиков жил раньше в том доме, заброшенном, где ее нашли. Уж и не помню, как его звали, Володя кажется, а второго звали Виктор, это я точно помню, хороший мальчик был, добрый, а Володя хулиган был каких поискать еще, с норовом, но честный, за друзей горой стоял. Много месяцев они так дружили, каждое лето приезжали, каждое лето бегали тут, ко мне в гости часто заходили, я ведь ей как мать родная была. Ну а когда чутка выросли мальчишки-то, то оба в нее и влюбились, как в такую красотку-то не влюбиться. А любовь, она ведь не только творить, но еще и разрушать может, дружбу разрушать. Прибегает она ко мне однажды все в слезах, щеки алые, губы дрожат, сама трясется. «Тетя Клава, я такую ужасную вещь сделала, мне так стыдно! Там Володька из-за меня Витьку избил, у него кровь идет!» - говорит она еле связно. Ну я бегом туда, смотрю Витя валяется на земле, над ним Володя стоит, кулаком ему грозит, и кричит на него: «Больше знать тебя не желаю!» Я стала выяснять, в чем дело, но они со мной разговаривать не стали, Володя убежал, а Витя поднялся и тоже домой поплелся. Тогда я вернулась к Людочке, напоила ее чаем с мятой, она успокоилась немного и все мне рассказала. Решила она, дуреха, шутку с мальчиками сыграть, она ведь поняла, что оба в нее влюбились по уши. И вот она написала на стене одного сарая свое имя, потом нарисовала «плюс», затем оставила место для второго имени и сердечко внизу. А место свободное оставила, чтобы посмотреть, какой из мальчиков первый к тому сараю подойдет, то имя она и напишет, а затем скажет, что это все другой нарисовал. И пока ждала, она первую букву В только написала, ведь оба имени с этой буквы начинаются, а затем они оба одновременно пришли, и она не успела ничего дописать, но сделала вид, что это не она рисовала. «Посмотрите, какую я штуку нашла? Кто это из вас сделал?» – решила она их разыграть. Дальше она мне толком объяснить ничего не могла, мальчики, увидев это, поссорились, и завязалась драка, а она испугалась и прибежала ко мне. С тех пор они и перестали дружить и даже разговаривать друг с другом. В таком возрасте дружба хоть и сильная, но очень хрупкая. А когда она вчера от меня пошла, то, наверное, ей эта история и вспомнилась, вот она и решила зайти в тот злополучный дом. Ох, не отпустила бы я её, знай, что у нее такое сердце слабое, сама бы проводила, я хоть и старая, но могу даже до конца деревни дойти. Ох, зачем, зачем она туда пошла? Как же мне жалко нашу Людочку, она ведь была еще так молода.
Баба Клава опять раскисла и заплакала.
Нашу маму не забирали жители подземного мира из колодца, хотя кое-какие призраки прошлого все же дотянулись до нее. Когда она зашла в тот самый заброшенный дом, у нее остановилось сердце. Кто знает, что она там увидела? Это был тот самый дом, где жил один из ее друзей, один из ее любящих друзей. Наверное тот, кто ей самой нравился больше. Это он исчез из этого дома много лет спустя, это он был последним его жильцом. Отец нашел ее там, когда обходил все дома подряд и стучался в каждый. Там у самого входа в ту комнату с круглым столом он нашел ее тело, она была еще жива, но без сознания. Когда приехала скорая, было уже поздно. Я прашивал потом отца, видел ли он что-нибудь на столе в той комнате, но он был тогда так потрясен, что не помнит, видел он там что-нибудь или нет. То же потом сказал и Максим, после больницы он не смог вспомнить, что лежало на столе в том доме.
Я не знаю, что значил тот телефонный звонок, не знаю, кто на него ответил. Быть может, мамино сознание нашло последнюю возможность что-то передать нам, пролезло в узкую лазейку буровой скважины в наш мир, чтобы попрощаться с нами. Я хочу думать, что это было именно так, потому что никто, никто не сможет меня убедить, что мы с сестрой все это выдумали. На ее телефоне был принят вызов, кто бы это ни был, на глубине около десяти метров в узкой шахте диаметром десять сантиметров, кто-то взял трубку и назвал имя моей сестры. Я хочу думать, что это была ты, мама.
И пусть твоя родная дочь больше не страдает от ночных кошмаров.
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/