С.Э. Воронин, Н.А. Кириенко

 

Прокурор как участник уголовного судопроизводства

 

Биробиджан 2012

УДК 343.1

ББК 67.411

В 75

 

Воронин С.Э. Прокурор как участник уголовного судопроизводства: монография / С.Э. Воронин, Н.А. Кириенко; Биробиджанский филиал ФГБОУВПО «Амурский государственный университет».- Биробиджан, 2012.-232 с.

 

Рецензенты: доктор юридических наук, профессор Н.Н. Дерюга

 

доктор юридических наук, профессор И.Е. Ильичев

 

доктор философских наук, профессор А.П. Герасименко

 

 

 

В монографии рассматриваются проблемы современного процессуального положения прокурора в уголовном судопроизводстве России. Впервые на монографическом уровне подробно исследован механизм принятия уголовно – процессуальных решений через призму усмотрения прокурора; проведена классификация основных процессуальных решений, принимаемых прокурором на стадиях досудебного и судебного производств по уголовным делам; в частности, на стадии предварительно слушания и в апелляционном производстве.

Представленная монография предназначена для преподавателей и студентов юридических учебных заведений, а также работников правоохранительных органов.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

© БФ АмГУ, 2012

 

 

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы предлагаемого авторами научного исследования обусловлена необходимостью решения проблемы обеспечения повышения эффективности современной уголовно-процессуальной деятельности прокурора, так как по смыслу действующего законодательства важная, если не ключевая, роль в этом процессе отведена именно ему, как одному из важнейших субъектов, стоящих на страже законности и правопорядка.

Анализ современной правоприменительной практики красноречиво говорит о том, что в современной России весьма существенно меняется процессуальный статус прокурора, который из ведущего субъекта уголовного преследования становится главным гарантом обеспечения законности предварительного расследования. Кроме того, исчезают или частично нивелируются собственные функции прокурорского надзора в уголовном процессе, особенно в судебном производстве по уголовным делам, а в соответствии со статьей 30 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации» и статьей 37 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее УПК РФ) все полномочия прокурора по надзору, например, за органами дознания неожиданно приобретают процессуальную, но абсолютно не надзорную природу.

К этому процессу может возникнуть двойственное отношение. С одной стороны, хотя прокурорский надзор в уголовном процессе времен УПК РСФСР и использовал в полной мере арсенал имеющихся в его распоряжении надзорных полномочий и средств прокурорского реагирования, дореформенная правоприменительная практика показала недостаточную жизнеспособность прокурорского протеста, представления и предостережения, которые к 2001 году приобрели формальный характер и уже практически не влияли на эффективность уголовного процесса. С другой стороны, отсутствие у современного прокурора даже этих слабых средств реагирования автоматически исключило его из числа активных участников предварительного расследования, начиная уже со стадии возбуждения уголовного дела, что вряд ли может оцениваться в целом как позитивное явление.

Все, что происходит сегодня с институтом прокурора в уголовном судопроизводстве, нуждается в очень серьезном теоретическом осмыслении, чтобы ответить, наконец, на актуальный для современности вопрос: в каком направлении должна идти дальше судебно-правовая реформа в части уголовно-процессуальной деятельности прокурора? Данная исследовательская работа, на наш взгляд, должна проходить именно под углом зрения раскрытия механизма принятия уголовно-процессуального решения, а также усмотрения прокурора, которое должно являться, по сути, своеобразным ограничителем процессуальной свободы прокурора в этом сложном правовом механизме. До настоящего времени исследование механизма принятия уголовно-процессуального решения через призму усмотрения прокурора в научной литературе еще не проводилось.

Хотя следует признать, что в последние годы появилось достаточное количество научных трудов, посвященных проблемам усмотрения следователя и судьи, проблемами усмотрения прокурора, особенно на стадии предварительного слушания и в апелляционном производстве, никто из ученых – процессуалистов пока серьезно не занимался. Это особенно вызывает недоумение сейчас, в период продолжающейся судебно-правовой реформы в России, так как прокурор был и, по – прежнему, остается важнейшим участником уголовного судопроизводства со стороны обвинения. Сказанное выше как - раз и актуализирует тему настоящего научного исследования.

 

 

ГЛАВА 1. ПРОКУРОР КАК УЧАСТНИК УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА

1.1. Прокурор как правовая и научная категория, ее место в понятийном аппарате науки уголовного процесса

Вопрос о процессуальном статусе прокурора остается одним из самых дискуссионных в теории отечественного уголовного процесса. В конце 90-х годов прошлого века даже было разработано несколько вариантов проектов УПК РФ, анализ которых показывает существенное различие во взглядах на нормативное регулирование статуса прокурора.

Так, в условиях незаконченной до настоящего времени судебно-правовой реформы в юридической литературе за последнее десятилетие сформировались две конкурирующие позиции относительно правового статуса прокуратуры и соответственно прокурора.

Сторонники первой точки зрения предлагают заимствовать опыт правовых систем англосаксонских государств и настаивают на том, что прокурор должен осуществлять уголовное преследование и процессуальное руководство органами расследования, а также поддерживать обвинение в суде¹.

Другая группа авторов полагает, что при определении процессуальных функций прокурора в уголовном судопроизводстве необходимо учитывать исторические традиции, национальные особенности и потребности современного развития России. В этом случае прокуратура рассматривается ими как универсальный уголовно-правовой институт, осуществляющий надзор за законностью².

Тем не менее, и та, и другая группы авторов сходятся во мнении, что прокурор является одной из ключевых фигур российского уголовного процесса.

«Сейчас трудно представить уголовный процесс без участия в нем прокурора. Его исключение из уголовного судопроизводства потребовало бы кардинальной перестройки всего уголовного судопроизводства и принципов его ведения, повлекло бы за собой нарушение всех исторически сложившихся схем производства по уголовным делам. Поэтому правовые традиции прокурорской деятельности в производстве по уголовным делам можно отнести к одному из факторов, обуславливающих необходимость участия прокурора в уголовном судопроизводстве», – справедливо отмечает А.А. Тушев³.

Однако прежде чем касаться вопроса статуса прокурора в уголовном судопроизводстве, а именно, выполняемых им функциях и их соотношении, характера и объема процессуальных полномочий прокурора и иных должност­ных лиц органов прокуратуры, необходимо уяснить принятое в сфере уголовного процесса понятие «прокурор».

В отечественное уголовное судопроизводство термин «прокурор» ввел в начале XVIII века Петр I, который в своем указе от 27 апреля 1722 года «О должности генерал-прокурора» четко обозначил его функции: осуществление контроля за соблюдением законности в деятельности центральных и местных органов государственной власти. Прообразом российской прокуратуры того времени стала в основном прокуратура французская. Однако само слово «прокуратура» имеет латинское происхождение.

В латинском языке слово «procuratio (procuro)» означает «попечение, заведывание, управление», слово «procurator (procuro)» – «заведующий, управляющий, распорядитель; представитель, поверенный уполномоченный; прокуратор, заведующий доходами императора в провинции». Слово «procuro» означает «заботиться, ухаживать, холить; обеспечивать, совершать; направлять, заведовать, вести»⁴.

Примерно сходное значение этого слова и во французском языке: «procuration» – «доверенность, полномочие». Слово «procurer» означает «доставлять, предоставлять», а слово «procureur» – «прокурор»⁵.

Современные энциклопедические словари в большинстве своем дают такое определение понятию «прокурор»: 1) должностное лицо, наблюдающее за соблюдением и правильным применением законов; 2) государственный обвинитель в судебном процессе; 3) должностное лицо, осуществляющее от имени государства уголовное преследование в ходе уголовного судопроизводства⁶.

Анализируя вышеперечисленные определения, можно заключить, что прокурор, прежде всего, позиционируется как должностное лицо с перечис­лением направлений его деятельности. Поэтому считаем необходимым при­вести определение термина «должностное лицо».

Должностное лицо – лицо, постоянно, временно или по специальному полномочию осуществляющее функции представителя власти либо выпол­няющее организационно-распорядительные, административно-хозяйствен­ные функции в государственных органах, органах местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждениях, а также в Вооруженных Силах Российской Федерации⁷.

Исходя из того, что прокурор как должностное лицо является представителем власти (деятельность прокурора всегда публичная и государственно-властная⁸), в юридической литературе не утихает дискуссия о том, к какой ветви государственной власти следует отнести прокуратуру.

Если обратиться к мировому опыту, то, как отмечает В.Н. Додонов, анализ положений конституционных и законодательных актов показывает, что в мире существует несколько вариантов решения этого вопроса, хотя далеко не всегда ответ на него бывает четким и однозначным⁹.

В некоторых странах органы прокуратуры отнесены к системе исполнительной власти (Дания, Швеция, США, Мексика, Норвегия и др.). В другой группе стран – к судебной (Болгария, Испания, Латвия, Грузия и др.).

Во Франции, Германии, Бельгии, Египте, Италии, Нидерландах, Румынии прокуратура занимает промежуточное положение между исполнительной и судебной властью, поскольку организационно подчинена министерствам юстиции, но прокуроры входят в состав судейского корпуса и состоят при судах¹⁰.

Есть страны, в которых прокуратура занимает самостоятельное место в системе разделения властей, не принадлежа ни к одной из них (большинство стран СНГ, Сербия, Словакия, Индонезия и др.).

В Венесуэле прокуратура, по сути, относится к контрольной власти.

Такое разнообразие моделей деятельности прокуратуры в мировом сообществе позволяет и отечественным ученым дискутировать о месте прокуратуры Российской Федерации в системе разделения властей. Ко всему прочему и наше законодательство способствует такого рода дискуссиям.

В соответствии с действующей Конституцией Российской Федерации¹¹ государственная власть осуществляется на основе разделения ее на законодательную, исполнительную и судебную. В Конституции РФ прокуратуре посвящена всего одна статья (ст. 129), причем данная норма включена в главу 7 «Судебная власть». Такая юридическая конструкция позволяет некоторым ученым относить прокуратуру к органам судебной власти¹². Однако прокуратура не отправляет правосудие по уголовным, гражданским и иным делам, в ст. 118 Конституции РФ, устанавливающей перечень органов судебной власти, упоминание о прокуратуре отсутствует. Поэтому относить прокуратуру к органам судебной власти не правильно.

Другая группа авторов полагает, что прокуратура принадлежит к исполнительной власти¹³, аргументируя свою позицию тем, что прокуратура в дореволюционной России и в большинстве зарубежных стран входила и входит в систему органов исполнительной власти¹⁴, а так же тем, что полномочия прокурора по надзору за законностью носят административно-властный характер. Однако в перечне органов исполнительной власти прокуратура отсутствует, кроме того органам прокуратуры не присущ ни один характерный признак исполнительной власти. Прокуратура не обладает никакой административной властью, а лишь следит за исполнением законов органами власти, управления и контроля, за соответствием закону их правовых актов. Все это позволяет утверждать об ошибочности отнесения прокуратуры к органам исполнительной власти.

Третья группа авторов полагает, что прокуратура тяготеет к законодательной ветви власти¹⁵, так как ее основная задача – обеспечение исполнения принимаемых законов. Кроме того, ряд субъектов Российской Федерации предоставил прокурорам право законодательной инициативы в своих представительных органах¹⁶. Данная позиция, как мы полагаем, так же является ошибочной, так как прокуратура организационно не входит в состав ни центральной законодательной власти, ни представительной и законодательной власти субъектов Российской Федерации. Прокуратура не принимает законов, ее основная задача надзор за единообразным исполнением законов всеми органами управления и контроля.

Существует и довольно оригинальная позиция, согласно которой прокуратуру относят к «президентской власти»¹⁷. Однако данная ветвь государственной власти даже не предусмотрена Конституцией РФ, а Президент РФ по своему правовому статусу не представляет самостоятельной ветви государственной власти и возглавляет власть исполнительную, одновременно обеспечивая взаимодействие всех ветвей государственной власти. Поэтому, на наш взгляд, относить прокуратуру к органам «президентской власти» не правомерно.

И, наконец, еще одна позиция, которой, к слову, придерживаемся и мы, заключается в том, что прокуратура не принадлежит ни к одной из закрепленных Конституцией РФ ветвей государственной власти и является самостоятельным органом государства. Прав В.И. Рохлин, который считает, что «прокуратуру следовало бы определить как орган, не входящий в систему названных Конституцией ветвей государственной власти и обладающий властными полномочиями только для выполнения функции, предусмотренной Конституцией Российской Федерации, – осуществление от имени Российской Федерации надзора за исполнением действующих на ее территории законов, не зависимый от органов власти и подчиняющийся только закону»¹⁸.

Таким образом, полагаем, в Конституции РФ целесообразно бы было предусмотреть самостоятельную главу, посвященную исключительно прокуратуре, в которой помимо организационной структуры прокуратуры описывались бы ее задачи, функции и объекты надзора. В таком случае на конституционном уровне закреплялся бы правовой статус прокуратуры, а также ее место в системе государственной власти.

Отсутствие единого подхода к проблеме места и роли прокуратуры в системе органов государственной власти, а так же правового положения прокурора, особенно в уголовном судопроизводстве, позволяет некоторым ученым-процессуалистам обращать свои взгляды на зарубежные аналоги этого государственно-правового института и предлагать концепции реформирования прокуратуры по зарубежным образцам.

Однако, как отмечает А.Г. Халиулин, «ни в Европе, ни в мире в целом не существует единой и универсальной модели прокуратуры. Прокуратура в Дании отличается от прокуратуры Германии или Франции, а в США прокурорская система различна даже в различных штатах»¹⁹.

«На современной юридической карте мира, – пишет В.Н. Додонов, – можно выделить два типа органов прокуратуры (континентальная система) и два типа органов, задачи которых в некоторой мере соответствуют прокурорским (англо-американская система):

1. западноевропейский тип прокуратуры как преимущественно органа гособвинения в административном подчинении у правительства (страны Западной Европы и их бывшие колонии, страны Восточной Европы, Япония);

2. самостоятельный конституционный орган с широкими полномочиями (большинство стран СНГ, КНР, КНДР, Куба, а также Испания и др.);

3. юридические службы правительства в Англии и большинстве ее бывших колоний;

4. атторнейские службы США»²⁰.

Поскольку наше исследование не преследует цели глубокого научного анализа вышеперечисленных моделей прокуратуры, остановимся лишь на их характерных представителях. Наша задача – выявить наиболее характерные черты прокуратур выделенных типов, а также определить основные отличия указанных моделей от российской прокуратуры и соответственно различия в правовом статусе прокуроров и их аналогов.

В США аналогом прокуратуры является атторнейская служба. Атторнейская служба – типичный для США институт государственной власти, не имеющий точного аналога в правовых системах других стран. Полномочия атторнейской службы по уголовному преследованию аналогичны функциям прокуратур других государств, поэтому в литературе американскую атторнейскую службу обычно называют «прокуратурой», а самих атторнеев «прокурорами»²¹.

На атторнейскую службу США возложено выполнение таких функций, как обвинение по уголовным делам, юридическое консультирование правительства, представление интересов правительства в судах, обеспечение исполнения закона. Реализуя функцию обвинения, атторнейская служба имеет право возбуждать уголовные дела, расследовать нарушения законов, привлекать правонарушителей к уголовной ответственности, поддерживать обвинение в судах.

Как совокупность правоприменяющих органов исполнительной власти атторнейская служба подчинена только этой власти и в силу принципа разделения властей организационно не связана ни с судами, ни с законодателями.²²

Атторней-обвинитель играет большую роль на всех стадиях уголовного процесса и является важной составной частью механизма уголовной юстиции. Возбуждение уголовного преследования – практически монопольное право государственного обвинителя, логически производное от его функции обеспечения осуществления уголовного закона²³.

По усмотрению обвинителя решаются основные вопросы уголовного преследования: возбуждение дела, отказ от обвинения, квалификация преступления, заключение с обвиняемым сделки о признании вины²⁴.

Возбуждение уголовного дела происходит путем дачи согласия обвинителем (прокурором) на выдачу ордера на арест или обыск. При этом прокурор изучает материалы расследования, проверяя «достаточность оснований» для ареста или обыска, дает оценку собранным полицией сведениям с точки зрения правомерности их получения, их допустимости в качестве доказательств в случае судебного разбирательства. Таким образом, обвинитель, по сути, осуществляет контроль за работой полиции.

Обвинитель вправе отказаться от обвинения, не мотивируя своего решения. Отказ от обвинения автоматически влечет прекращение уголовного дела.

Прокурор в США играет одну из основных ролей и в расследовании преступлений. Прокурор разрабатывает и координирует планы больших секретных расследований, обращается за санкциями на проведение следственных действий, запрашивает следственные материалы, привлекает к сотрудничеству свидетелей, что, по сути, является процессуальным руководством расследованиями.

Таким образом, несмотря на наличие аналогичных функций, между атторнейской службой США и российской прокуратурой в уголовном судопроизводстве имеются существенные различия. Атторней – это, прежде всего обвинитель, а атторнейская служба – орган уголовного преследования, тогда как основная функция российской прокуратуры – надзор за исполнением законов органами, осуществляющими уголовное преследование.

В Англии исторически никогда не существовало органов прокуратуры, обвинение в английских судах по большинству уголовных дел поддерживалось либо полицией, либо отдельными гражданами, и только по наиболее серьезным преступлениям – ведомством Генерального атторнея²⁵.

Основной орган публичного обвинения в Англии – дирекция публичных преследований, непосредственно подчиненная одному из членов правительства – генеральному атторнею (главному юридическому советнику Короны, представляющему ее интересы в правовых спорах)²⁶.

Директор публичных преследований, его помощники и созданный при нем департамент призваны осуществлять в основном две задачи: 1) давать разъяснения, рекомендации и оказывать помощь всем должностным лицам, деятельность которых связана с осуществлением производства по уголовным делам; 2) непосредственно вести уголовное преследование в отношении лиц, совершивших определенные категории преступлений²⁷.

Помощь, оказываемая директором публичных преследований должностным лицам, расследующим уголовные дела, заключается не только в даче консультаций и рекомендаций, но и в выделении в их распоряжение специальных денежных средств для собирания доказательств, приглашения экспертов, для оплаты особых расходов адвокатов.

В 1985 году в Англии и Уэльсе была учреждена Королевская служба обвинения, основной функцией которой является поддержание обвинения в судах всех уровней по делам, расследованным полицией. Кроме того в некоторых случаях Королевская служба обвинения вправе сама возбуждать дела и участвовать в их расследовании. Возглавляет службу Директор публичных преследований, который назначается Генеральным атторнеем и работает под его руководством.

Создание Королевской службы обвинения обозначило отделение и независимость функций расследования и поддержки обвинения. Предварительное расследование по большинству уголовных дел осуществляет полиция. Королевская служба обвинения не имеет полномочий ни заниматься полицейским дознанием, ни давать полиции указания по сбору доказательств²⁸.

Как мы видим, в английской правовой системе прокуратуры как таковой не существует, а функции, которые у нас принято считать «прокурорскими» возложены на различные органы. Основное направление деятельности указанных органов – осуществление уголовного преследования.

Французская прокуратура является представителем исполнительной власти и действует от имени общества. В уголовном процессе Франции провозглашается отделение расследования от преследования.

Возбуждение уголовного преследования, а также руководство судебной полицией, надзор за расследованием и поддержание обвинения в суде, обеспечение исполнения решений судебных органов возложено на прокуратуру²⁹.

Основная функция французской прокуратуры – осуществление уголовного преследования. Прокуроры обладают обширными полномочиями на всех стадиях уголовного судопроизводства. Прокурор правомочен возбуждать уголовное преследование, осуществлять контроль за предварительным следствием и поддерживать обвинение в суде.

Прокуроры осуществляют руководство полицейским дознанием, а так же следствием, проводимым следственным судьей.

Предварительное следствие осуществляет следственный судья только по требованию прокурора Республики. Прокурор Республики в любое время может истребовать материалы следственного дела для проверки, но обязан вернуть их в течение 24 часов. После окончания предварительного следствия все материалы производства направляются прокурору Республики, который в трехдневный срок должен сообщить по нему свои требования.

Функцию поддержания обвинения в суде обычно осуществляют либо генеральный прокурор апелляционного суда, либо прокурор Республики, лично или через своих заместителей. Французский прокурор не является стороной в судебном разбирательстве, однако играет в нем центральную роль.

Итак, прокурор во Франции, являясь представителем исполнительной власти – ключевая фигура уголовного судопроизводства. Основные функции прокурора сводятся к осуществлению уголовного преследования, включая поддержание обвинения в суде, и процессуальному руководству расследованием с некоторыми элементами надзорной деятельности.

В ФРГ нет единой прокуратуры. Так как прокуратура в Германии выполняет в основном задачи обвинения в судах и осуществления обвинения во время судебных разбирательств, то ее структура объединена со структурой судов и вследствие этого урегулирована в законе о судоустройстве (§ 141-152)³⁰.

Прокуратура ФРГ входит в систему органов юстиции и подчинена указаниям исполнительной власти, однако она не является органом исполнительной власти в чистом виде, поскольку функционально относится к правоохранительным органам.

В уголовном процессе ФРГ прокуратура является органом предварительного расследования, которое проводится в форме дознания. Дознание заключается в производстве следственных действий и принятии решений, предусмотренных законом.

Как только прокурору становится известно о совершении преступления, он должен исследовать обстоятельства дела для решения вопроса о возбуждении публичного обвинения.

В германском уголовном процессе нет стадии возбуждения уголовного дела. Производство первых следственных действий и означает начало (возбуждение) производства по уголовному делу³¹.

Так же на прокуратуру возлагается обязанность сохранять доказательства, которые могут быть утрачены, выяснять обстоятельства, для определения меры наказания и применения уголовного закона.

Помимо прокуратуры в дознании могут участвовать полиция, которая законом не отнесена к органам дознания, но фактически таковым является и следственный судья. Следственный судья участвует в дознании по ходатайству прокурора.

Окончание дознания в германском уголовном процессе может произойти в двух формах: путем возбуждения публичного обвинения или путем прекращения дела. Публичное обвинение возбуждает прокуратура путем направления в суд обвинительного акта, если проведенное дознание дает для этого достаточный повод.

Прокурор, возбуждающий публичное обвинение, не должен быть уверен в виновности обвиняемого, а только высказывает прогноз, имеется ли в данном случае и в какой мере шанс осуждения обвиняемого судом³².

Прекращение уголовного дела производится по постановлению прокурора, которое может быть обжаловано вышестоящему прокурору.

Что касается центральной стадии уголовного процесса ФРГ – судебного разбирательства, то законом предусмотрено обязательное участие в нем прокурора. Однако по германскому законодательству прокурор не является стороной в процессе и только представляет в суде обвинение. Бремя доказывания виновности подсудимого лежит на председательствующем судье. Прокурор обязан обращать внимание на то, чтобы дело рассматривалось в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона и обжаловать нарушения в установленном порядке.

Подытоживая вышесказанное, можно сделать вывод, что прокурор в уголовном процессе Германии выполняет три основные задачи:

• осуществляет предварительное расследование уголовных дел, ведет по ним уголовное преследование, а также поддерживает обвинение в суде;

• участвует в судебном разбирательстве в качестве «беспристрастной стороны», не являясь при этом стороной в процессе;

• надзирает за исполнением приговоров, опротестовывает приговоры суда.

Таким образом, как не трудно заметить, правовой статус прокуроров в выделенных нами странах применительно к уголовному процессу в большинстве случаев является производным от места, занимаемого прокуратурой в системе органов государственной власти соответствующей страны. Российская прокуратура имеет общие черты с ее зарубежными аналогами. Прежде всего, это относится к Франции и Германии. Однако имеются и существенные различия как по месту в системе органов государственной власти, так по характеру и объему полномочий. В связи с этим, полагаем, Россия имеет полное право на «своеобразие своей правовой системы, в том числе и исторически сложившуюся прокуратуру «смешанного (надзорно-обвинительного) типа»³³.

Исходя из рассмотренного выше определения термина «прокурор», а также анализа правового положения прокурора в различных мировых типах органов прокуратуры, места прокуратуры в системе разделения властей, думается, будет не безынтересным проанализировать правовую категорию «прокурор» применительно к отечественному уголовному судопроизводству.

Действующее уголовно-процессуальное законодательство Российской Федерации содержит весьма размытое понятие «прокурор», которое заключается в перечислении должностных лиц единой системы органов прокуратуры Российской федерации.

Так, в соответствии с п.31 ст.5 УПК РФ³⁴ прокурор – Генеральный прокурор Российской Федерации и подчиненные ему прокуроры, их заместители и иные должностные лица органов прокуратуры, участвующие в уголовном судопроизводстве и наделенные соответствующими полномочиями федеральным законом о прокуратуре.

Исходя из смысла статей 14, 15 и 16 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации»³⁵, иными должностными лицами органов прокуратуры, участвующими в уголовном судопроизводстве, являются: старшие помощники прокурора и помощники прокурора; старшие прокуроры и прокуроры управлений и отделов.

Согласно ч.1 ст.37 УПК РФ прокурор является должностным лицом, уполномоченным в пределах компетенции, предусмотренной УПК РФ, осуществлять от имени государства уголовное преследование в ходе уголовного судопроизводства, а также надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и органов предварительного следствия. Часть пятая этой же статьи определяет, что полномочия прокурора, предусмотренные настоящей статьей, осуществляются прокурорами района, города, их заместителями, приравненными к ним прокурорами и вышестоящими прокурорами.

Однако, возникает резонный вопрос: включает ли в себя собирательное понятие «прокурор» применительно к уголовному процессу таких должностных лиц прокуратуры как старшие помощники прокурора и помощники прокурора, старшие прокуроры и прокуроры управлений и отделов в прокуратурах субъектов? Исходя из анализа ст.37 УПК РФ ответить на поставленный вопрос необходимо отрицательно. Вышеуказанные должностные лица органов прокуратуры процессуальными полномочиями, предусмотренными ч.2 ст.37 УПК РФ не наделены. Они принадлежат исключительно прокурору и его заместителю.

Однако, как отмечается в определении Верховного суда РФ от 3 апреля 2003 года³⁶, закон не содержит запрета, в частности на поддержание государственного обвинения помощником прокурора, то есть на осуществление уголовного преследования в суде указанным должностным лицом.

Кроме того, ст.54 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации», конкретизируя понятие «прокурор», относит к нему Генерального прокурора Российской Федерации, его советников, старших помощников, помощников и помощников по особым поручениям, заместителей Генерального прокурора Российской Федерации, их помощников по особым поручениям, заместителей, старших помощников и помощников Главного военного прокурора, всех нижестоящих прокуроров, их заместителей, помощников прокуроров по особым поручениям, старших помощников и помощников прокуроров, старших прокуроров и прокуроров управлений и отделов, действующих в пределах своей компетенции.

Таким образом, исходя из анализа приведенных выше определений, можно заключить, что прокурор в уголовном процессе – это должностное лицо единой системы органов прокуратуры Российской Федерации, осуществляющее от имени государства в пределах предоставленных ему уголовно-процессуальным законодательством полномочий надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и органов предварительного следствия, а также уголовное преследование в ходе уголовного судопроизводства, включая поддержание государственного обвинения в суде.

Проблемным вопросом является процессуальное положение Председателя Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации, который согласно п. 3 ст. 20.1 ФЗ «О прокуратуре Российской Федерации» является Первым заместителем Генерального прокурора Российской Федерации. Таким образом, исходя из смысла п. 31 ст. 5 УПК РФ Председатель Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации имеет процессуальный статус «прокурора». Одновременно с этим в силу п. 38.1 ст. 5 УПК РФ Председатель Следственного комитета по своему правовому статусу является руководителем федерального следственного органа и соответственно наделен полномочиями, предусмотренными ст. 39 УПК РФ.

Согласимся с мнением В.Ф. Крюкова, который полагает, что Председатель Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации не пользуется уголовно-процессуальным статусом «прокурора», установленным п. 31 ст. 5 УПК РФ. То обстоятельство, что по своей должности Председатель Следственного комитета является Первым заместителем Генерального прокурора, не меняет данного положения³⁷.

В соответствии с действующим УПК РФ руководитель следственного органа – должностное лицо, возглавляющее соответствующее следственное подразделение, а также его заместитель. Основной функцией следственного подразделения является производство предварительного следствия по делам о преступлениях, отнесенных к компетенции следователей этого подразделения. На прокурора также возложено осуществление уголовного преследования, однако в большей степени это относится к судебным стадиям процесса.

Как справедливо отмечает Т.К. Рябинина, и прокурор, и руководитель следственного органа осуществляют обвинительную деятельность со стороны государства своими, специфичными, отличными от других лиц (а порой и такими же), процессуальными средствами³⁸.

Однако в досудебном производстве главная функция прокурора – надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и предварительного следствия. Прокурор отвечает за состояние законности при производстве по уголовному делу, является гарантом законности и порядка.

«Руководитель следственного органа, каждодневно обеспечивая эффективное, качественное планирование и организацию предварительного следствия, должен выполнять роль связующего звена между следователем и прокурором, быть помощником и того и другого в деле осуществления единой линии – уголовного преследования»³⁹.

Исходя из изложенного, полагаем, Председатель Следственного комитета не вправе пользоваться процессуальными полномочиями прокурора.

Таким образом, в целях исключения путаницы и прекращения дальнейших споров предлагаем внести соответствующие изменения в п.31 ст.5 УПК РФ и изложить его в следующей редакции: «прокурор – Генеральный прокурор Российской Федерации и подчиненные ему прокуроры, их заместители, за исключением Председателя Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации, иные должностные лица органов прокуратуры, участвующие в уголовном судопроизводстве и наделенные соответствующими полномочиями федеральным законом о прокуратуре».

Кроме того, внести изменения в ч.5 ст.37 УПК РФ, которую изложить в следующей редакции: «Полномочия прокурора, предусмотренные настоящей статьей, осуществляются прокурорами района, города, их заместителями, приравненными к ним прокурорами и вышестоящими прокурорами, а также иными должностными лицами органов прокуратуры, участвующими в уголовном судопроизводстве и наделенными соответствующими полномочиями федеральным законом о прокуратуре».

Еще одним дискуссионным вопросом является вопрос о месте прокурора в кругу субъектов уголовно-процессуальной деятельности.

В соответствии с действующим уголовно-процессуальным законодательством прокурор является участником уголовного судопроизводства со стороны обвинения. Следует отметить, что в отличие от ранее действовавшего УПК РСФСР⁴⁰, в УПК РФ прокурор указан среди участников уголовного судопроизводства. К числу участников уголовного судопроизводства по УПК РСФСР относились лишь обвиняемый, подозреваемый, защитник, потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик, их представители, переводчик. Прокурор же относился к субъектам уголовного судопроизводства. Так же еще одной особенностью является то, что в отличие от ранее действовавшего УПК РСФСР в УПК РФ отсутствует глава, специально посвященная надзору прокурора за органами дознания и предварительного следствия.

Итак, по действующему уголовно-процессуальному законодательству прокурор является стороной обвинения в российском уголовном процессе.

Согласно п.45 ст.5 УПК РФ стороны – участники уголовного судопроизводства, выполняющие на основе состязательности функцию обвинения (уголовного преследования) или защиты от обвинения. Впервые в отечественном уголовном процессе достаточно четко «разведены» между собой стороны обвинения и защиты.

Одним из примечательных и значительных достижений нового уголовно-процессуального законодательства России является последовательное проведение в нем принципа состязательности сторон.

Положения принципа состязательности сторон вытекают из ч.3 ст.123 Конституции РФ, в которой говорится, что «судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон».

В Постановлении Конституционного Суда РФ 19-п от 28 ноября 1996 года говорится, что этот принцип «предполагает такое построение судопроизводства, при котором функция правосудия (разрешение дела) осуществляемая только судом, отделена от функций спорящих перед судом сторон. При этом суд обязан обеспечивать справедливое и беспристрастное разрешение спора, предоставляя сторонам равные возможности для отстаивания своих позиций, а потому не может принимать на себя выполнение их процессуальных (целевых) функций»⁴¹.

Под состязательностью понимается деятельность сторон, направленная на усложнение формирования и полное или частичное опровержение конечного процессуального тезиса, формулируемого противоположной стороной в соответствии с ее уголовно-процессуальной функцией в уголовном судопроизводстве, и противоречащего интересам противоборствующей стороны⁴².

Суть этого принципа, согласно ст.15 УПК РФ, заключается в том, что функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга. При этом не допускается возложение этих функций на один и тот же орган или на одно и то же должностное лицо. Стороны обвинения и защиты имеют равные права перед судом. А суд обязан создать необходимые условия для исполнения сторонами своих процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав. Суд выступает неким арбитром в споре двух сторон и, сохраняя объективность и беспристрастность, разрешает дело по существу.

В научной и учебной литературе к исходным положениям принципа состязательности, как правило, аналогично относят: 1) размежевание функций обвинения и защиты и отделение от функции разрешения уголовного дела; 2) наделение сторон равными процессуальными правами для осуществления своих функций; 3) руководящее положение суда в судебном заседании и предоставление только ему права принимать по делу решения⁴³.

Под содержанием принципа состязательности мы понимаем совокупность процессуальных предписаний, закрепленных в законе, способов их выполнения, целей и интересов, обеспечивающих соревновательные начала в действиях участников уголовного процесса. То есть это такое построение процесса, которое обеспечивает возможность соревнования (состязания) и достижение поставленных целей⁴⁴.

Дискуссионным является вопрос о пределах действия принципа состязательности. Так, одни авторы считают, что принцип состязательности реализуется только в судебном разбирательстве⁴⁵, другие полагают, что он действует и в досудебных стадиях, но не в полном объеме⁴⁶.

Действительно, если проанализировать ст.123 Конституции РФ, то можно сделать вывод, что в этой статье речь идет о состязательности применительно к судебному разбирательству, а никак не по отношению ко всему уголовному процессу. В пользу такого вывода свидетельствует и расположение ст.123 в главе, посвященной судебной власти. То есть Основной закон вовсе не требует, чтобы все стадии уголовного процесса были состязательными.

Иной вывод вытекает из анализа ст.15 УПК РФ, которая предусматривает, что уголовное судопроизводство осуществляется на основе состязательности сторон. А так как уголовное судопроизводство включает в себя как досудебное, так и судебное производство, то логично заключить, что действие принципа состязательности распространяется и на досудебное производство, и на судебное производство.

Тем не менее, отмечает В.П. Божьев, «даже при очень большой фантазии невозможно представить осуществление состязательности в тех стадиях и на тех этапах уголовного судопроизводства, на которых: а) либо нет суда; б) либо отсутствует обвинение (уголовное преследование, наличие которого обуславливает существование другой функции и стороны защиты), либо нет разграничения полномочий в соответствии с ч.2 ст.15 УПК РФ»⁴⁷.

Другой вопрос – в полном ли объеме реализуется принцип состязательности в досудебном производстве? Исходя из смысла принципа состязательности, действие его должно проявляться с момента появления в процессе стороны защиты и стороны обвинения, то есть фактически с момента привлечения лица в качестве подозреваемого или обвиняемого. Таким образом, на стадии возбуждения уголовного дела и на первоначальном этапе расследования (до появления подозреваемого) отсутствует само понятие «сторона», а значит, ни о какой состязательности не может быть и речи. Однако и после появления в процессе сторон принцип состязательности проявляется не в полной мере, так как сторона защиты и сторона обвинения фактически не обладают равными правами. Это, прежде всего, относится к собиранию доказательств. Очевидно, что у следователя либо дознавателя возможностей по собиранию доказательств больше, нежели у обвиняемого и его защитника.

Противники данной точки зрения отмечают, что «состязательность, как всякий принцип, явление качественное. Нельзя быть принципиальным наполовину. Состязательность либо в полной мере есть, либо ее вообще нет. Отдельные элементы, характерные для этого принципа, сами по себе не делают производство истинно состязательным. Поэтому, если процесс объявлен состязательным, однако всей совокупности правил, присущей этой форме производства, нет, то такое положение дел есть не что иное, как декларация, фикция, обман»⁴⁸.

Тем не менее, мы склоняемся к мнению, что принцип состязательности проявляется как в досудебном производстве, так и на судебных стадиях процесса. В досудебном производстве состязательность проявляется в соревновании между стороной обвинения и стороной защиты по сбору и оценке доказательств.

«В анализе доказательств, их представлении, заявлении ходатайств об их истребовании или получении, их оценке и состоит сущность состязания. В этом и именно в этом стороны равноправны. Во всем же другом никакого равноправия нет и быть не может. Уравнивается положение сторон еще и тем, что органы обвинения не только имеют право, но и обязаны собирать доказательства, как обвинительные, так и оправдательные», – отмечают С.П. Ефимичев и П.С. Ефимичев⁴⁹.

Таким образом, по нашему мнению, на досудебном этапе уголовного судопроизводства присутствуют отдельные элементы принципа состязательности, и то лишь после появления процессуальной фигуры подозреваемого и обвиняемого.

Как мы уже отмечали, прокурор в уголовном судопроизводстве по действующему законодательству является стороной, причем стороной обвинения. УПК РФ классифицирует участников процесса с учетом сформулированных в ст.15 функций.

Основная функция участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения – уголовное преследование лиц, совершивших преступление. Прокурор же в соответствии с ч.1 ст.37 УПК РФ помимо функции уголовного преследования осуществляет также надзор за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия и дознания. Причем надзор за деятельностью органов предварительного расследования, как мы полагаем, является главной и основной функцией прокурора в досудебном производстве по уголовным делам.

Представляется, что отнесение прокурора к стороне обвинения в полной мере справедливо только для стадии судебного разбирательства, где наиболее полно реализуется принцип состязательности, а прокурор выступает на стороне обвинения. В досудебном же производстве задача прокурора принципиально иная. Прежде всего, это надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и предварительного следствия, а также процессуальное руководство расследованием.

Авторы комментария к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации отмечают, что прокурор в уголовном судопроизводстве выполняет двуединую государственную функцию: возглавляя систему государственных органов, осуществляющих уголовное преследование, участвует в уголовном процессе на основе принципа состязательности в качестве стороны обвинения, и в то же время выступает государственным гарантом обеспечения прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, а также иных лиц, вовлеченных в сферу уголовно-процессуальных отношений⁵⁰.

«Во главе угла целостной системы уголовного преследования, которое, повторяем, имеет четкую и однозначную цель – законное и обоснованное обвинение конкретного лица в совершении конкретного преступления – на любых его стадиях стоит именно прокурор, выступающий в роли потенциального или реального государственного обвинителя», – поддерживает их О.Я. Баев⁵¹.

«Как лицо, отвечающее за состояние законности, в том числе при производстве по уголовному делу, он движет, направляет всю обвинительную деятельность на изобличение виновного, используя в этих целях весь предусмотренный законом комплекс и процессуальных, и организационных средств», – отмечает Т.К. Рябинина⁵².

Однако осуществление прокурором функции уголовного преследования носит вспомогательный характер, а основной его функцией является надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и предварительного следствия⁵³.

В связи с этим высказываются предложения об исключении прокуратуры из числа органов уголовного преследования, ибо прокуратура, прежде всего, надзорный орган государства и, следовательно, основная функция прокурора – надзор за исполнением законов, в том числе и в сфере уголовного судопроизводства.

Так же звучат предложения исключить прокурора из числа участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения. Мотивировка проста. Прокурор осуществляет надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и предварительного следствия в целях предотвращения, выявления и устранения нарушений закона при расследовании преступлений, то есть выполняет действия, направленные на защиту прав и законных интересов лиц, вовлеченных в сферу уголовного судопроизводства. Причем деятельность эта осуществляется, в том числе, и в отношении подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений. Помимо этого в соответствии с ч. 1 ст. 11 и ч. 1-2 ст. 16 УПК РФ прокурор обязан разъяснять подозреваемому и обвиняемому их права, в том числе их право на защиту, и обеспечивать возможность осуществления этих прав всеми способами, не запрещенными УПК РФ⁵⁴. Все это по своей сути представляет собой оказание подозреваемому и обвиняемому юридической помощи, то есть то же самое, для чего в уголовном судопроизводстве участвует защитник, выполняющий функцию защиты. А в соответствии с провозглашенным принципом состязательности возложение различных уголовно-процессуальных функций на одно и то же должностное лицо запрещено.

На этот вопрос недвусмысленно ответил Конституционный Суд РФ в своем постановлении от 29.06.2004 г. № 13-п, в котором говорится, что «осуществляя от имени государства уголовное преследование, ... прокурор, ... следуя назначению и принципам уголовного судопроизводства, закрепленным УПК РФ, обязан всеми имеющимися в его распоряжении средствами обеспечить охрану прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве, обеспечивать подозреваемому и обвиняемому право на защиту. Каких-либо положений, допускающих освобождение прокурора от выполнения этих обязанностей, Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации не содержит.

Следовательно, по своему конституционно-правовому смыслу в системе норм положения части второй статьи 15 УПК Российской Федерации не исключают необходимость использования прокурором в процессе уголовного преследования всего комплекса предусмотренных уголовно-процессуальным законом мер по охране прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве»⁵⁵.

Некоторые авторы считают, что прокурор в досудебном производстве не может осуществлять уголовное преследование лиц, совершивших преступления, тем более что для этого предусмотрены специальные государственные органы – органы дознания и предварительного следствия. Прокурор же, как должностное лицо единой федеральной системы органов, осуществляющих от имени государства надзор за соблюдением Конституции РФ и исполнением законов, действующих на территории Российской Федерации, в уголовном судопроизводстве должен осуществлять именно надзорные полномочия в целях защиты прав и законных интересов граждан, вовлеченных в сферу уголовно-процессуальных правоотношений.

Трудно согласиться с указанным мнением, так как в данном случае внимание прокурора будет сосредоточено только на соблюдении установленных законом правил производства расследования, а само расследование, его направление и результаты будут представлять для него интерес постольку, поскольку в ходе него допущены нарушения закона. Сможет ли прокурор, лишенный полномочий влиять на ход и направление расследования, добиться того, чтобы преступление было раскрыто и виновный изобличен? И если прокурор не будет стремиться к решению этих задач, становясь беспристрастным и объективным органом надзора, не превращается ли он из активного участника процесса в пассивного наблюдателя? Считаем, что подобное изменение функций прокурора вряд ли повысит эффективность работы органов предварительного расследования.

Стоит отметить, что законодатель пошел именно по этому пути правового реформирования. Изменения, внесенные в 2007 году в УПК РФ и законодательство о прокуратуре, кардинально изменили процессуальный статус прокурора в досудебном производстве. Сущность внесенных изменений заключается в разделении полномочий по надзору за исполнением законов и по руководству предварительным следствием. Существенно ограничены полномочия прокурора по осуществлению уголовного преследования и процессуальному руководству расследованием.

Однако, как отмечает Г. Королев, «принятие Федерального закона от 5 июня 2007 г. № 87-ФЗ⁵⁶ и признание утратившей силу ст.31 Закона о прокуратуре не изменило сущности уголовного преследования. Законодатель отвел прокурору (курсив наш – Д.П.) в досудебном производстве ведущую роль в осуществлении уголовного преследования, но с ограниченными (по сравнению с предыдущими) возможностями»⁵⁷.

Кроме того, значительно сокращены возможности прокурора реагировать на нарушения законности в ходе предварительно следствия. За прокурором в полной мере сохранен лишь контроль и надзор за законностью производства дознания, а контроль и надзор за законностью предварительного следствия в большей части передан руководителю следственного органа. Таким образом, сфера прокурорского надзора в УПК РФ определена широко, а реальная возможность ограничена⁵⁸.

«Столь существенные изменения в правовом статусе прокурора и руководителя следственного органа являются не совсем продуманными и логичными, – пишет Т.К. Рябинина. – Так, оставляя за прокурором осуществление функции надзора за процессуальной деятельностью органов дознания и органов предварительного следствия, законодатель должен был предоставить ему равнозначные полномочия по отношению к этим органам, независимо от формы предварительного расследования, закрепив их в одной норме (ч.2 ст.37 УПК). На деле же в соответствии с новой редакцией данной нормы прокурор вправе осуществлять надзор только в отношении органов дознания»⁵⁹.

Мы считаем, что подобная асимметрия прокурорского надзора за законностью предварительного расследования только усложняет решение задач уголовного судопроизводства.

«Эффективность надзора требует разделения надзорных и поднадзорных функций. Именно поэтому замена прокурорского надзора контролем со стороны руководителя следственного органа ни к чему хорошему привести не может»⁶⁰.

Подробный анализ направлений уголовно-процессуальной деятельности прокурора в досудебном производстве с учетом кардинальных изменений в уголовно-процессуальном законодательстве будет дан нами в следующем параграфе данного исследования.

Сейчас же отметим, что поддерживая в целом идеи реформирования прокуратуры, мы полагаем, что в целях повышения эффективности предварительного расследования, а также надзора за законностью его проведения целесообразно восстановить полномочия прокурора по надзору за следствием. Помимо этого, на данном этапе становления российской государственности исключать прокурора из числа участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения и тем самым лишать его возможности осуществления функции уголовного преследования – преждевременно.

Дело в том, что, как мы уже отмечали выше, в досудебном производстве принцип состязательности по действующему уголовно-процессуальному законодательству в чистом виде не реализуется. Поэтому, полагаем, прокурор вправе осуществлять уголовное преследование наряду с осуществлением надзора за процессуальной деятельностью органов дознания и предварительного следствия.

Примечательно в данном случае мнение А.Г. Халиулина, который считает, что «предложения об отказе прокуратуры от осуществления функции уголовного преследования, не только противоречат российским и мировым традициям, но и могут, в случае их принятия, низвести прокуратуру на уровень одного из контролирующих органов с гораздо меньшими полномочиями, чем, например, у налоговой инспекции или санэпиднадзора»⁶¹.

Однако прокурора не следует наделять всеми полномочиями по уголовному преследованию лиц, совершивших преступления, предусмотренными уголовно-процессуальным законодательством. В рамках уголовного преследования в досудебном производстве прокурору, на наш взгляд, следует оставить право возбуждать уголовные дела, а также утверждать обвинительное заключение или обвинительный акт. Это справедливо, ибо в судебном производстве прокурор является единственным органом уголовного преследования, а потому итоговый акт предварительного расследования должен утверждать именно он и тем самым возбуждать государственное обвинение в суде.

В связи с этим следует согласиться с мнением Т.Ю. Ивановой, которая полагает, что прокурору, как участнику процесса, присущ определенный правовой статус, и логика требует, чтобы он оставался единым на всех ступенях процесса. Достаточно сложно будет объяснить, каким образом функция надзора, присущая прокурору на одной стадии, перерастает в функцию обвинения на другой стадии процесса⁶².

Прокурор, как справедливо отмечают А.П. Коротков и А.В. Тимофеев, «сторона процесса и одновременно государственный гарант обеспечения конституционных прав и свобод человека и гражданина, вовлеченного в сферу уголовного судопроизводства, как на стороне обвинения, так и на стороне защиты»⁶³.

Помимо уголовного преследования прокурор в досудебном производстве по уголовным делам, на наш взгляд, должен осуществлять руководство процессуальной деятельностью органов предварительного расследования, выполняя, так сказать, координирующую роль в процессе расследования преступлений.

Следует отметить, что до принятия Закона от 5 июня 2007 г. в среде ученых процессуалистов велась дискуссия о наличии у прокурора самостоятельной функции руководства процессуальной деятельностью следователя, дознавателя. В частности, о существовании этой функции свидетельствовали такие полномочия прокурора, как право продлевать срок проверки сообщения о преступлении, давать указания о направлении расследования, отстранять дознавателя, следователя от дальнейшего производства расследования, продлевать срок предварительного расследования, создавать следственные группы и т.д. Сейчас же анализ полномочий прокурора в досудебном производстве, закрепленных в ч.2 ст.37 УПК РФ, позволяет говорить о процессуальном руководстве и прокурорском надзоре лишь в отношении органов дознания.

Концептуально суть рассматриваемых изменений в УПК РФ заключается в перераспределении процессуальных полномочий прокурора и руководителя следственного органа в отношении следователя. Иначе говоря, законодатель посчитал важным разделить полномочия по надзору за исполнением законов и по руководству предварительным следствием. Однако сама необходимость такого разграничения, вектор его влияния на эффективность и законность предварительного расследования представляются, как минимум, дискуссионными⁶⁴.

Представляется, что процессуальный статус прокурора, как ведущего органа уголовного преследования, предполагает осуществление им процессуального руководства деятельностью не только органов дознания, но и предварительного следствия. Тем более, последние изменения уголовно-процессуального законодательства фактически нивелировали различия между следствием и дознанием. А потому, полагаем, необходимо восстановить полномочия прокурора по надзору за законностью предварительного следствия, а также руководству им.

В целях обоснования своей позиции отметим несколько моментов. Во-первых, анализ полномочий, предоставленных прокурору ч.2 ст.37 УПК РФ, позволяет говорить о наличии у него функции процессуального руководства дознанием.

Во-вторых, мы согласны с мнением С.Ю. Лапина, что «в своем большинстве следователи – это молодые люди, примерно до 35 лет, часто имеющие определенную узкую специализацию, а значит несколько ограниченные в своих знаниях, без достаточного жизненного опыта, не всегда умеющие правильно выстроить отношения со службами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность»⁶⁵. Соответственно прокурор, являясь более опытным работником, во многих случаях проработавшим на должности следователя, компенсируя указанные выше недостатки, может не только давать ценные советы о направлении расследования, но и осуществлять надзор за исполнением требований закона при производстве расследования преступлений и тем самым своевременно реагировать на все нарушения закона.

В-третьих, прокурор осуществляет уголовное преследование в суде, поддерживая государственное обвинение, следовательно, осуществляя руководство процессуальной деятельностью органов предварительного расследования, ему легче будет подготовиться к судебному разбирательству, так как он видит всю перспективу уголовного дела, может своевременно устранить те или иные недостатки в процессе расследования, тем самым более квалифицированно поддержать государственное обвинение.

В-четвертых, прокурор подчиняется только вышестоящим прокурорам и Генеральному прокурору Российской Федерации, следовательно, не зависит от руководителей органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, предварительное следствие и дознание, что позволяет ему координировать деятельность подразделений, имеющих разную ведомственную принадлежность.

Сказанное выше позволяет с полной уверенностью отнести прокурора к участникам уголовного судопроизводства со стороны обвинения и тем самым прекратить возникающие время от времени споры о статусе прокурора в досудебном производстве.

В дальнейшем, после создания единого следственного органа и системы работоспособных органов дознания возможно и предстоит в досудебном производстве исключить прокурора из числа участников уголовного процесса со стороны обвинения, оставив ему исключительно полномочия по осуществлению надзора за процессуальной деятельностью органов предварительного расследования. Однако на данном этапе развития России прокурор, по нашему мнению, должен оставаться ведущим органом уголовного преследования.

Таким образом, на основании изложенного «прокурор» в уголовно-процессуальном смысле – это участник уголовного процесса со стороны обвинения (Генеральный прокурор Российской Федерации и подчиненные ему прокуроры, их заместители, за исключением Председателя Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации, иные должностные лица органов прокуратуры, участвующие в уголовном судопроизводстве и наделенные соответствующими полномочиями федеральным законом о прокуратуре), осуществляющий от имени государства в пределах предоставленных законом полномочий надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и органов предварительного следствия, включая процессуальное руководство расследованием преступлений, а также уголовное преследование в ходе уголовного судопроизводства, включая поддержание государственного обвинения в суде.

 

 

1.2. Понятие и пределы прокурорского усмотрения в уголовном процессе

 

 

Появление в УПК РФ таких абсолютно неопределенных категорий, как усмотрение прокурора, породило немало трудностей не только теоретического, но и прикладного характера. Очевидно, что ничем не ограниченное усмотрение прокурора, принимающего ответственное уголовно-процессуальное решение чревато либо следственной ошибкой, либо волюнтаризмом и закономерным в таком случае ограничением прав других участников уголовного судопроизводства. В современных условиях состязательного процесса это, безусловно, совершенно не допустимо.

Попытаемся определить правовую природу понятия «усмотрение прокурора» и его пределы. Для этого необходимо уточнить элементный состав категории «усмотрение прокурора». Содержание данного понятия раскрывается через его соотношение с категорией «внутреннее убеждение прокурора», а также через связь процессуальной формы и требований закона как к порядку принятия, так и самому уголовно-процессуальному решению прокурора по уголовному делу. Уточним, что здесь мы рассматриваем лишь усмотрение прокурора как государственного обвинителя; усмотрение прокурора в досудебном производстве требует самостоятельного изучения и находится за рамками настоящей статьи.

Вопросы о процессуальной самостоятельности различных участников уголовного процесса уже давно стали объектом пристального внимания ученых-процессуалистов.

Так, о пределах усмотрения судей факта и судей права как научной категории весьма часто упоминается в трудах Л.Е. Владимирова, А. Жиряева, И.Я. Фойницкого и др. О свободе принятия процессуальных решений в суде присяжных также часто упоминается в трудах А.Ф. Кони. Не потеряла актуальности эта проблема и в современной науке.

Вопросы, касающиеся усмотрения следователя, подробно рассматриваются в работах С.С. Безрукова, Ю.Н. Белозерова, П.Г. Марфицина,
А.А. Чувилева⁶⁶ и др.

В литературе высказана и такая точка зрения, согласно которой усмотрение – следствие несовершенства законодательной техники, оно не соответствует исторической перспективе развития уголовной политики и принципу законности⁶⁷.

Однако такое суждение, на наш взгляд, совершенно справедливо, не было поддержано учеными. Так, в 1982 году В.В. Лазарев подчеркивал, что закон всеобщ, а применение закона – творческая деятельность. Поэтому остаются относительно широкие возможности для привнесения направленности субъектов правоприменения по делу и, в особенности, в случаях конкретизации права, преодоления пробелов в праве, решения вопроса при значительном усмотрении правоприменителя.

Соглашаясь с тем, что правовая регламентация означает строгое регулирование процессуальной деятельности судебно-следственных работников, В.В. Лазарев уточнял, что это не означает, что последние не свободны в своих волеизъявлениях, а также в выборе средств в реализации собственной деятельности, ее более рациональной и эффективной организации. Такая свобода реальна. Она выражается в применении тактических приемов и операций, комбинаций и вместе с тем, по мнению автора, осуществляется в рамках требований закона, подчинена его принципам и не может простираться далее оперирования требованиями о порядке деятельности, уже сформулированными в законе⁶⁸.

Позиция В.В. Лазарева в последние годы нашла поддержку и в исследованиях других ученых. Так, по мнению П.Е. Кондратьева в законе, в силу сложности реальных жизненных ситуаций, вынужденной лаконичности формулировок, многообразия смысловых оттенков используемых терминов практически невозможно дать такое описание состава преступления, которое не допускало бы известного разночтения при его использовании. Закон в силу особенностей воздействия на поведение людей должен быть относительно стабилен во времени, в то время как регулируемые им общественные отношения подвижны, изменчивы, как изменчива и оценка этих отношений. Формализация же предписаний может привести либо к нарушениям принципа справедливости при определении ответственности, либо к изменению нормативного акта. Отсюда П.Е. Кондратьев приходит к обоснованному выводу о том, что усмотрение правоприменителя при принятии уголовно-правовых решений необходимо рассматривать не как отступление от принципа законности, а как социально-оправданный элемент правоприменительной деятельности, поэтому требуется не отказ от него, а ввод регуляторов, не допускающих перерастания усмотрения в произвол⁶⁹.

Разделяя в целом взгляды В.В. Лазарева и П.Е. Кондратьева в вопросе о необходимости обращения к усмотрению в процессе уголовно-процессуального применения, уточнили, что не может быть в реальности двух абсолютно одинаковых преступлений. Поэтому, безусловно, прав В.Т. Томин, утверждающий, что «правовое регулирование не может быть индивидуальным для каждого уголовного дела»⁷⁰. Предназначение усмотрения как раз и состоит, чтобы успешно преломить, применить общую схему закона к отдельному случаю, в нашем случае – к конкретной следственной ситуации. Это не простая задача, ибо как справедливо отмечал А.Э. Жалинский «модель (а таковой является всякая норма) принципиально не может исчерпать всех свойств отражаемого объекта»⁷¹.

В 2000 году в издательстве Кубанского государственного аграрного университета вышла в свет монография Васильева Л.М. и Ярославского А.Б. на тему: «Усмотрение следователя при расследовании преступлений и его влияние на установление истины по делу»⁷².

А.Б. Ярославский предложил следующее определение понятия усмотрения следователя: «Оптимальное усмотрение следователя – это отношение (мнения, суждения, взгляды, оценка) к характеру разрешения неурегулированной законом следственной ситуации, обусловленное имеющимся у него жизненным и профессиональным опытом, общими и профессиональными знаниями, навыками, умениями, физическими и психическими особенностями его личности»⁷³.

Несмотря на кажущуюся убедительность, предложенное А.Б. Ярославским определение усмотрения следователя вызвало в литературе серьезную критику. Свое несогласие с выдвинутой А.Б. Ярославским концепцией о сущности усмотрения следователя высказал исследователь этой же проблемы П.Г. Марфицин. Позицию А.Б. Ярославского в вопросе определения усмотрения следователя он считает односторонней, т.к. этот вопрос А.Б. Ярославский увязывает только с наличием индивидуальных качеств правоприменителя (жизненным и профессиональным опытом, общими и профессиональными знаниями, умениями, физическими и психическими особенностями его личности). Предложение А.Б. Ярославского определять целесообразность избираемого следователем решения с точки зрения накопленного уголовно-процессуальной практикой опыта П.Г. Марфицин считает не бесспорным. Опыту он отводит второстепенную роль, а первоочередным при определении целесообразности правового решения должны быть все-таки требования закона и общественная полезность⁷⁴, с чем мы абсолютно согласны.

Не отрицая в принципе возможности критической оценки определения усмотрения следователя, данного А.Б. Ярославским, А.А. Огилец в то же время не может согласиться с критикой позиции
А.Б. Ярославского по исследуемой проблеме. А.А. Огилец считает, что всякий процесс познания объективной реальности есть взаимодействие субъекта с объектом. И при этом, как уже давно установлено, этот процесс невозможен без эмоций и чувств. П.Г. Марфицин по существу отмечает в данной позиции отсутствие взаимодействия.

В действительности, по мнению А.А.Огилец, А.Б.Ярославский не абсолютизирует элемент отношения следователя в форме усмотрения к разрешаемой им следственной ситуации, а всего лишь указывает на связь этого отношения со следственной ситуацией. Вряд ли можно признать оправданным полагать такой подход субъективистским.

Далее, критикуя позицию А.Б. Ярославского о выражении усмотрения в форме права выбора, П.Г. Марфицин противоречит собственным последующим рассуждениям, приводящим его к определению усмотрения следователя как выбора поведения из двух альтернатив, каждая из которых законна⁷⁵. Наконец, П.Г. Марфицин, не придает должного значения такому элементу в механизме определения усмотрения следователя как предшествующему опыту уголовно-процессуального правоприменения. Таким образом, считает А.А. Огилец, критика П.Г. Марфицина концепции А.Б Ярославского об усмотрении следователя не убедительна. Однако это вовсе не означает, что концепция А.Б. Ярославского о сущности и понятии усмотрения следователя безупречна. Основной ошибкой А.Б. Ярославского явилось определение усмотрения следователя без учета форм его проявления. По мнению А.А. Огилец, определение усмотрения следователя в самом общем плане должно охватывать все формы воплощения этого усмотрения, не будучи сводимой ни к одной из них.

В связи, с изложенным, А.А. Огилец полагает, что усмотрение следователя – это определяемая (ограниченная) законом самостоятельность (свобода) следователя в определении направления хода расследования, тактики проведения следственных и процессуальных действий и при принятии решений⁷⁶.

Предложенное определение коренным образом отличается от определений этого феномена, даваемых П.Г. Марфициным и А.Б. Ярославским.

Во-первых, свобода следователя в определении направления хода расследования не может ограничиваться выбором поведения только из предусмотренных законом двух и более альтернатив. Это уже не свобода или ограниченная свобода.

Во-вторых, определяемая (ограничиваемая) законом самостоятельность следователя предполагает полную свободу его в этих рамках, а не выбор из двух или более законных альтернатив поведения.

В-третьих, свобода следователя в том и состоит, что он самостоятельно в интересах достижения задач, стоящих перед стадией предварительного расследования, выбирает вариант своего поведения.

Ограниченность свободы следователя в данном контексте А.А. Огилец понимает как его связанность только принципами, целями и задачами стадии предварительного расследования и уголовного судопроизводства в целом, в том числе и необходимостью защиты прав и законных интересов как потерпевшего от преступления, так и обвиняемого.

Следует отметить, если по усмотрению следователя теоретическая работа ведется, то исследований на монографическом уровне, посвященных отдельно усмотрению судьи, в частности при постановлении оправдательного приговора, за исключением работ В.Ф. Бохана⁷⁷, Е.Г. Веретехина, Ю.М. Грошевого, практически нет. Между тем, по нашему мнению, УПК РФ, существенно изменивший «правила игры» в уголовном судопроизводстве, вызывает необходимость переосмысления весьма сложной и противоречивой практики суда присяжных, анализа судебных ошибок, разработки критериев процессуальной самостоятельности судьи, особенно в суде присяжных заседателей и особенно при вынесении ими оправдательного вердикта.

В юридической литературе существуют несколько точек зрения по вопросу о понятии судейского усмотрения.

Так, К.И. Комиссаров под судейским усмотрением понимает «специфический вид судебной правоприменительной деятельности, сущность которой заключается в предоставлении суду в соответствующих случаях правомочий принимать, сообразуясь с конкретными условиями, такое решение по вопросам права, возможность которого вытекает из общих и лишь относительно определенных указаний закона»⁷⁸.

Другие авторы рассматривают усмотрение как целесообразность в сфере применения закона⁷⁹, третьи – «известную степень свободы суда, определенную рамками закона, в правовом разрешении индивидуального конкретного дела, предоставляемую в целях принятия оптимального решения по делу»⁸⁰.

Полагаем, приведенные выше определения нуждаются в уточнении и дополнении в соответствии с концепцией настоящего исследования. Прежде всего, на наш взгляд, необходимо уточнить элементный состав категории «судейское усмотрение». Содержание данного понятия необходимо раскрывать через соотношение с категорией «внутреннее убеждение судьи», через связь процессуальной формы и требований закона, предъявляемых как к порядку принятия, так и самому решению по существу дела.

Второй проблемой, тесно связанной с первой, является вопрос о пределах судейского усмотрения. Проблема здесь видится в сложности разработки количественных и качественных критериев определения «зон» процессуальной самостоятельности судьи.

Во-первых, эти критерии будут сильно изменяться в зависимости от формы судебного разбирательства и состава суда, например суда присяжных.

Во-вторых, усмотрение судьи во многом детерминировано материалами предварительного расследования, определяющими пределы судебного разбирательства в соответствии со ст. 252 УПК РФ.

В-третьих, усмотрение судьи в большой степени зависит от процессуальных возможностей судьи разрешить дело по существу.

Рассмотрим элементный состав понятия судейского усмотрения. Полагаем, содержание судейского усмотрения необходимо рассматривать в контексте проблемы внутреннего убеждения судьи, которое является основным элементом исследуемой научной категории.

Внутреннее убеждение судьи как категория уголовно-процессуального права известна только российской правовой системе. И это не случайно. Известный исследователь проблем этосологии (учение о нравах и нравственности) В.Т. Ефимов отмечает, что специфика российского менталитета в области правосудия заключается в том, что он ориентирован «не столько на правосудие… в России высший ориентир в регулировании отношений между людьми – это правда и справедливость, а высший судья – совесть»⁸¹.

По-видимому, не случайно законодатель провозгласил принцип разрешения дела по существу, основываясь на законе и совести. Морально-этические категории оценочного характера: справедливость и совесть – пронизывают всю архитектонику УПК РФ, оставляя больше вопросов, чем ответов о точности и конкретности предложенных законодателем критериев. Это особенно актуально для оценки вердикта коллегии присяжных, т.к. у присяжных заседателей могут быть разные представления и о справедливости, и о совести. Закон прямо говорит о внутреннем убеждении, лежащем в основе оценки доказательств, в ст. 17 УПК РФ. Однако в других нормах УПК часто допускается подмена понятия «внутреннее убеждение» понятием «усмотрение».

Основным источником формирования убеждения является судебная деятельность, объединяющая в себе познание и практику. Только в процессе судебного познания приобретаются знания об обстоятельствах уголовного дела, истинность которых проверяется в практической деятельности судей. Их психические состояния, определяющие отношение к истинности полученных знаний и сформированных выводов, возникают и развиваются в процессе разбирательства каждого конкретного дела.

Исходным пунктом формирования судейского убеждения является совокупность знаний, позволяющая выдвинуть судебную версию. Поскольку версия содержит в себе объяснение события или факта, то в ней уже проявляется определенное отношение судей к достоверности тех знаний, из которых они исходили при конструировании версии. Психическое состояние судей здесь характеризуется наличием в большей или меньшей мере чувства сомнения, неуверенности, так как истинность имеющихся знаний не подвергалась проверке. Но все же не исключается наличие в нем и чувства уверенности, которое может возникнуть в отношении истинности знаний, подтверждаемых результатами общественной практики. Чувства уверенности и сомнения являются взаимоисключающими, противоречивыми. В результате борьбы между ними и происходит формирование, становление судейского убеждения.

Первым элементом, являющимся источником и основой судейского убеждения, выступают знания об исследуемом событии. Их логическое обобщение в тесной связи с практикой, целями и задачами правосудия и формирует это особое психическое состояние. Существование убеждения без знаний немыслимо.⁸² Такое соотношение знания и убеждения предопределяет их общность. Оба они являются субъективным отражением объективной действительности, формируются в процессе судебного познания, закрепляют не только индивидуальный опыт судьи, но и коллективный опыт всего состава суда, общества. Но «знания и убеждения – не одно и то же: знание может не переходить в убеждение, а убеждение не всегда основывается на четких знаниях, хотя на какие-то знания оно опирается всегда. На высших этапах своего развития убеждение обязательно опирается на четкие знания в форме высоко обобщенных понятий и их систем»⁸³. К тому же убеждение всегда выражает отношение судей к знаниям, что отсутствует в содержании последних. Поэтому не правы те авторы, которые считают, что убеждение – это «знания судьи об истинности или ошибочности полученных показаний», «знания об адекватности или неадекватности полученных показаний обстоятельствам уголовного дела», «высказывание о показаниях», «вторичное знание». Эти авторы между убеждением и знаниями ставят знак равенства, не видят никакого различия между ними, что не соответствует сущности этих понятий.

Вторым элементом судейского убеждения является отношение судей к содержанию знаний, возникающее в результате оценки их достоверности, относимости, допустимости и значимости.

Не всякое знание может превращаться в судейское убеждение. Об этом постоянно свидетельствует судебная практика. В процессе судебного разбирательства судьи получают большой объем знаний, но в основу убеждений ложится только часть из них. Приобретаемые знания проходят сложный процесс эмоционально - интелектуальной оценки, в результате которой выясняется соответствие их объективной действительности, т.е. устанавливается их достоверность. Вывод о достоверности знаний является основной предпосылкой для перехода их в убеждение, что обуславливается задачами и целями правосудия. Только установив истину, судьи могут правильно определить виновность подсудимых и назначить им соответствующее наказание. Поэтому на протяжении всего судебного разбирательства у судей складывается определенное отношение к содержанию знаний. Они принимаются или за достоверные, или вероятные, или ложные. Суждение судей о степени достоверности знаний может изменяться в процессе судебного разбирательства. Но на момент постановления приговора судьи должны иметь определенное отношение к содержанию накопленных знаний. Их достоверность обеспечивает формирование убеждения у судей. Если же истинность знаний не установлена, то они не могут составлять основу судейского убеждения.

Субъективная оценка судьями истинности знаний может быть ошибочной. Иногда вероятные или ложные знания принимаются за истинные, что обуславливает превращение этих знаний в судейское убеждение. В отдельных случаях истинные знания оцениваются как ложные и неоправданно теряют свое значение для дальнейшего исследования обстоятельств уголовного дела. Только такая закономерность способна объяснить, почему у судей при разрешении отдельных дел возникает ложное убеждение, приводящее к постановлению необоснованного и незаконного приговора.⁸⁴

Истинность является не единственным фактором превращения знаний в судейское убеждение. В процессе проверки и оценки доказательств происходит определение их относимости, допустимости и значимости. Поэтому еще до установления истинности отдельные знания, не относящиеся к предмету доказывания или исходящие из источника, не предусмотренного уголовно-процессуальным законом, устраняются из дальнейшего процесса формирования судейского убеждения.

Значимость доказательств особенно проявляется при формировании убеждения об отдельных сторонах состава преступления, о виновности подсудимых. Обычно для формирования убеждений требуется определенный объем знаний, причем степень значимости каждого отдельно взятого (даже истинного) знания неодинакова. Одно знание приводит к менее ощутимому скачку в этом процессе, другое – к более ощутимому и т.п.; здесь все зависит от того, в какой связи находится это знание с потребностями и интересами судей, какое место занимает оно в совокупности знаний об исследуемом событии. Наиболее интенсивный процесс формирования убеждений вызовут знания, которые в цепи причинно-следственных связей ближе всего расположены к исследуемому событию или факту.

Таким образом, всякое убеждение судьи означает, что знания, вызвавшие это убеждение, по мнению судьи, являются истинными, относимыми к исследуемому объекту, допустимыми с точки зрения требований уголовно-процессуального закона и занимают определенное место в идеальном образе отражаемого явления действительности⁸⁵.

Третьим элементом судейского убеждения выступает то психическое состояние, которое появляется у судей при проверке и оценке знаний и выражается в чувствах уверенности или сомнения.

Установление истины, как указано выше, всегда сопровождается постепенной сменой чувств сомнения и уверенности, эмоционально окрашивающих приобретаемые судьями знания, предопределяющие возникновение убеждения. Какова сущность этих чувств?

Уверенность – такое состояние судей, при котором они без колебаний и сомнений выражают свое отношение к истинности (ложности) результатов судебного познания. Это чувство исключает всякую неопределенность, неясность позиции судей и не допускает возможность иного вывода, кроме того, к какому судьи пришли. Чувство уверенности наряду со знаниями – основа судейского убеждения.

Близким к психическому состоянию уверенности является состояние веры, которое рассматривается некоторыми юристами как тождественное первому. Так, А.С. Александров полагает, что убежденность судьи основывается на вере. Законный, обоснованный и справедливый приговор, тот который воспринимается таковым обществом, любым здравомыслящим человеком. Здравый смысл питается не истинным, а вероятным. Поскольку приговор суда есть оценочный текст, постольку в нем нет места необходимой (научной) истине⁸⁶. С данной позицией, на наш взгляд, трудно согласиться. Нам более близка точка зрения Н.Д. Левитова, который считает, что состояние веры «часто связано с более или менее отдаленной перспективой, а состояние уверенности – с более близкой и более ясной по путям достижения того, во что верят».⁸⁷

Для состояния уверенности характерны обоснованность и конкретность знаний, его вызывающих. Состояние же веры рождается в отношении чувственно не данных судьям объектов, не освоенных в процессе познавательной и практической деятельности. Для веры не обязательно присутствие достаточного количества доказательств, подтверждающих истинность ее знаний.

Так, судья верит в то, что свидетели дают правдивые показания, и это психическое состояние складывается у него под воздействием судебной практики, на основе ранее рассмотренных дел. Но если спросить судью, имеет ли он уверенность, что такой-то свидетель по такому-то уголовному делу будет давать правдивые показания, то положительного и обоснованного ответа он не даст, так как кроме веры он ничем не располагает. Состояние уверенности появится у него лишь в результате исследования дела, когда исследованы и оценены все доказательства в совокупности, т.е. когда судья получит конкретные знания о показаниях этого свидетеля, когда лично сам проверит и оценит их. Эти знания позволяют судье иметь ясный и объективный взгляд на разрешаемый вопрос и вызывают чувство уверенности.

Из приведенной характеристики чувства веры видно, что оно не может лежать в основе судейского убеждения⁸⁸, но это вовсе не означает, что такое чувство не свойственно судьям, что судьи не могут им руководствоваться в своей работе. Как раз такие ошибочные утверждения и высказывались некоторыми юристами. Так, адвокат Ф.Туровский писал: «В действительности же вера в виновность или невиновность обвиняемого не добродетель, а величайшее зло в судебно-следственной практике. Все здесь должно быть основано не на вере в то, что тот или иной человек может или не может совершить преступление, а на судебных доказательствах, собранных следствием»⁸⁹.

Безусловно, решения судей должны основываться на фактических данных, но судье, как и всякому человеку, присуще чувство веры, которое он не может отбросить. Некоторая неопределенность знаний, свойственная вере, имеет не только отрицательное, но и положительное значение, так как толкает судью к исследованию новых доказательств, судебных версий, заставляет более тщательно исследовать имеющиеся данные, т.е. способствует установлению истины.

Четвертым элементом убеждения, возникающим на основе проверки и оценки знаний, является субъективное (положительное или отрицательное) отношение судей к исследуемым объективным явлениям.

Положительное или отрицательное отношение к исследуемым событиям формируется у судей в результате нравственной оценки, сущность которой заключается в сопоставлении действий определенного лица (подсудимого, потерпевшего, свидетеля и т.п.) с интересами общества.

Пятым элементом судейского убеждения является волевое состояние судей, их субъективная готовность действовать в соответствии со знаниями, лежащими в основе убеждения.

Волевые состояния присущи судьям на протяжении всего судебного разбирательства. Они связаны с действиями судей по достижению целей правосудия по каждому конкретному уголовному делу. Судьи совершают целый ряд волевых действий: конструируют судебные версии, отказываются от ненужных знаний, принимают решения и т.д. постоянно волевые действия судей связаны с их чувством уверенности в истинности знаний, так как последнее в значительной мере обусловливает возникновение такого психического состояния, как решительность, т.е. готовность быстро принимать решение⁹⁰. Если уверенность окончательно не сформировалась, не устранено сомнение, то у судей будет отсутствовать и состояние решительности в принятии решения о виновности подсудимого.

Подлинное внутреннее убеждение «по совести» о виновности подсудимого может быть сформировано только у самостоятельно разрешающих дело судей. В соответствии с требованиями закона оно может быть выработано только на основании всех непосредственно исследованных в суде доказательств, доводов, установленных на их основе обстоятельств рассматриваемого дела. Если их оказалось недостаточно для установления существенных обстоятельств дела и формирования внутреннего убеждения о виновности подсудимого, то, очевидно, судьи не имеют права ни по закону, ни по совести признать подсудимого виновным. Это вытекает и из текста закона, и из содержания присяги, которую приносят присяжные заседатели: «Приступая к исполнению ответственных обязанностей присяжного заседателя, торжественно клянусь исполнять их честно и беспристрастно, принимать во внимание все рассмотренные в суде доказательства, как уличающие подсудимого, так и оправдывающие его, разрешать уголовное дело по своему внутреннему убеждению и совести, не оправдывая виновного и не осуждая невиновного, как подобает свободному гражданину и справедливому человеку» (ст.332 УПК РФ).

В связи с вышеизложенным закономерен вопрос: чем отличается усмотрение судьи от его внутреннего убеждения? На наш взгляд, судейское усмотрение – это «зона» процессуальной самостоятельности судьи, принимающего решения по уголовному делу. Таким образом, эта категория является более уголовно-процессуальной, чем психологической. Внутреннее убеждение же – это «зона» психологической свободы судьи при принятии решения. Поэтому, на наш взгляд, данная категория скорее относится к области психологии, описывающей психическое состояние личности, принимающей ответственное решение. В то же время судейское усмотрение в своей элементной структуре складывается из требований закона, материалов уголовного дела и внутреннего убеждения судьи, поэтому категория «судейское усмотрение» с точки зрения формальной логики является более широкой по объему и содержанию, чем категория «внутреннее убеждение судьи». Являясь категорией гносеологической, «внутреннее убеждение» судьи практически не поддается количественному и качественному анализу. Нельзя оценить внутреннее убеждение судьи как «плохое» или «хорошее», это психологическое состояние присуще особенностям характера судьи и не может быть оценено жестко регламентированными критериями. Что касается судейского усмотрения, то такие качественные и количественные критерии имеются. Это, прежде всего, законность, обоснованность и справедливость принимаемого решения. Образно говоря, судейское усмотрение – это внутреннее убеждение судьи, облеченное в процессуальную форму. Законность, обоснованность и справедливость судебного решения – это и есть, полагаем, те «пограничные столбы», которые ограничивают процессуальную и психологическую свободу судьи.

Ядром мотивационно-смысловой структуры личности присяжного заседателя, председательствующего судьи и других участников уголовного процесса, безусловно, является их совесть, которая выступает в качестве основы человеческого фактора состязательного уголовного процесса с участием присяжных заседателей.

Поскольку совесть является нравственной основой человеческого фактора состязательного уголовного процесса, особую актуальность приобретает проблема взаимной активизации совести его участников, прежде всего присяжных заседателей, председательствующего судьи, государственного обвинителя и защитника. Решение проблемы возможно двумя взаимосвязанными путями:

1. нейтрализация присущих в той или иной степени каждому участнику судебного процесса человеческих «слабостей», нравственных недостатков, противоречащих общечеловеческим моральным нормам и ценностям;

2. «поднятие» личной совести указанных участников судебного процесса до уровня требований общественной совести, выражающей общечеловеческие моральные нормы и ценности.

Кратко сущность совести определяет академический Словарь русского языка: «Совесть – внутренняя оценка своих поступков, чувство нравственной ответственности за свое поведение»⁹¹. Однако в этом определении не отражены следующие существенные моменты:

1. человек внутренне оценивает не только свои поступки, но и намерения;

2. критерием внутренней оценки человеком своих намерений и поступков является их нравственная достойность;

3. при оценке нравственной достойности своих поступков и намерений человек учитывает общечеловеческие нормы морали, в которых отражены общечеловеческие представления о добре и зле и свои личные нравственные идеалы, выражающие его ценностные ориентации;

4. чувство нравственной ответственности у человека как субъекта деятельности и общения возникает не только перед самим собой, но и перед другими людьми и обществом.

С учетом сказанного, В.В. Мельник понятие совести сформулировал следующим образом: «совесть – это внутренняя оценка человеком как субъектом деятельности и общения нравственной достойности своих поступков и намерений с учетом существующих в обществе норм морали и нравственных идеалов данной личности и обусловленное этой оценкой чувство нравственной ответственности за свое поведение перед окружающими людьми и обществом»⁹².

Значение совести как внутреннего закона прекрасно выразил Сенека, который, определив совесть как осознанную разумом и пережитую чувством нравственную норму⁹³, обратил внимание на то, что в качестве внутреннего «закона» могут выступать только такие нормы, которые не только осознаны человеческим разумом, но и приняты человеческим сердцем, эмоционально пережиты личностью, т.е. в качестве внутреннего закона выступают только личностно значимые нравственные нормы.

«Голос» совести, в котором выражается ценностное отношение к закону, праву, проявляется как чувство законности, чувство права.

Правильность и справедливость человеческих поступков в сложных жизненных ситуациях, требующих нравственного выбора, зависят от способности личности как субъекта практической деятельности и общения к нравственному самоконтролю. Содержание этой способности также раскрывает психологическое понятие совести: «Совесть – это способность личности осуществлять нравственный самоконтроль, самостоятельно формулировать для себя нравственные обязанности, требовать для себя их выполнения и производить самооценку совершаемых поступков»⁹⁴.

Указания совести имеют особенно важное значение в сложных, экстремальных жизненных ситуациях, требующих нравственного выбора одного из нескольких конкурирующих мотивов, имеющих личностную и общественную значимость. В подобных ситуациях человек, прежде чем отдать предпочтение тому или иному мотиву, тщательно, порой мучительно взвешивает их на весах своей совести и склоняется к тому мотиву, который занимает более высокое место в «табели о рангах» системы ценностных ориентаций личности, осуществляющей нравственный выбор с учетом общественной и личностной значимости каждого «взвешиваемого» мотива. У совестливого и мужественного человека, в системе ценностных ориентаций которого преобладают чувство долга, личной ответственности перед другими людьми, обществом, борьба мотивов завершается выбором нравственного достойного поступка.

Совесть имеет особенно важное значение в процессе рассмотрения в суде запутанных дел об убийствах и других опасных преступлениях, наказуемых смертной казнью, пожизненным лишением свободы или длительными сроками лишения свободы, т.к. выступает, прежде всего, в роли эмоционального стража соблюдения субъектами доказывания презумпции невиновности (в соответствии со ст. 49 Конституции РФ, ст. 14 УПК гласит о том, что обвиняемый считается невиновным, пока его виновность в совершении преступления не будет доказана в предусмотренном законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда; обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность; всякое неустранимое сомнение должно толковаться в пользу обвиняемого). Презумпция невиновности и вытекающие из нее нравственные и процессуальные правила только тогда реализуются в уголовном процессе, когда их соблюдение находится под неусыпным контролем совести субъектов доказывания.

На начальном этапе процесса доказывания вся попавшая в орбиту следствия текущая информация (сведения, фактические данные), имеющая значение для решения вопросов о виновности заподозренного человека, носит не достоверный, а вероятностный характер. В процессе доказывания эти вероятностные знания должны быть преобразованы в достоверные.

В связи с этим представляет интерес мнение А. Жиряева о том, что «психологический переход от вероятности к достоверности совершается через постепенное удаление из сознания исследователя говорящих против действительности доказываемого факта оснований по мере открывающейся в данном случае их невероятности»⁹⁵.

Процесс доказывания, связанный с преобразованием вероятного знания по основным вопросам о виновности в достоверное, путем выдвижения и проверки версий и контрверсий, находится под неусыпным контролем человеческой совести, ее эмоциональных сигналов, оценивающих вероятности удовлетворения потребности в истине и справедливости. При доказывании в условиях не очевидности, при дефиците и противоречивости доказательств совесть помогает субъектам доказывания честно бороться с сомнениями в виновности подсудимого. Трудность правильного разрешения возникающих в процессе доказывания сомнений обусловлена тем, что, как отмечает М.С. Строгович, «не существует в общем виде каких-либо признаков, которые позволяли бы заранее определить, какое сомнение является разумным, а какое неразумным. Если судья неразумно сомневается, он с равным успехом может быть и неразумно уверен, убежден. Судит судья – реальный, живой человек, и ему нельзя сказать заранее, до вынесения приговора, что его сомнение неразумно, а уверенность в обратном была бы разумной. Что разумно, решают сами судьи»⁹⁶, руководствуясь указаниями своего здравого смысла и своей совести.

Сущность борьбы с сомнениями в процессе преобразования вероятностных знаний в достоверные знания по вопросам о виновности четко определил А.Ф. Кони: «В деле суда достоверность вырабатывается из правдоподобности и добывается последовательным устранением возникших сомнений. Благодетельный и разумный обычай, обратившийся почти в неписаный закон, предписывает всякое сомнение толковать в пользу подсудимого. Но какое это сомнение? Конечно, не мимолетное, непроверенное и соблазнительное по легко достигаемому при посредстве него решению, являющееся не плодом вялой работы ленивого ума и сонной совести, а остающееся после долгой, внимательной и всесторонней оценки каждого доказательства в отдельности и всех их в совокупности, в связи с личностью и житейской обстановкой обвиняемого. С сомнением надо бороться – и победить его или быть им побежденным так, чтобы, в конце концов, не колеблясь и не смущаясь, сказать решительное слово – «виновен» или «нет»⁹⁷.

Если возникают определенные гносеологические трудности при определении структуры категории «судейское усмотрение», то еще большие трудности возникают при определении его пределов. Проблема состоит, на наш взгляд в выделении количественных и качественных критериев, определяющих «зоны» процессуальной самостоятельности судьи. Такими критериями, представляется, выступают законность, обоснованность и справедливость приговора, которые, как раз, устанавливают границы, пределы судейского усмотрения.

Очевидно, что квинтэссенцию внутреннего убеждения прокурора – государственного обвинителя составляет его уверенность, убежденность в законности, обоснованности и справедливости обвинительного тезиса, отстаивать который прокурор вынужден до конца в силу возложенной на него процессуальной функции. Среди многочисленных новелл УПК РФ как раз следует отметить изменение процессуального статуса государственного обвинителя как по объему его процессуальных полномочий, так и по кругу должностных лиц, уполномоченных поддерживать в суде обвинение.

Так, в соответствии с п. 6 ст. 5 и ч. 4 ст. 37 УПК РФ обвинение в суде от имени государства могут поддерживать не только должностные лица органов прокуратуры, но также дознаватель и следователь. Поэтому здесь уже уместно говорить не об усмотрении прокурора, участвующего в судебном производстве, а об усмотрении государственного обвинителя. В виду этого законодатель наделил прокурора правом поручить поддержание обвинения в суде дознавателю либо следователю, производившему дознание по данному уголовному делу.

Одновременно в УПК РФ ограничен и круг должностных лиц органов прокуратуры, которые могут от имени государства поддерживать в суде обвинение по уголовному делу. Достаточно сказать, что согласно ч. 6 ст. 37 УПК РФ функции государственного обвинителя могут осуществлять только прокурор района, города, их заместители, приравненные к ним прокуроры и вышестоящий прокурор.

Другая новелла заключается в том, что в УПК РФ существенно расширена категория уголовных дел, которые должны рассматриваться судом с обязательным участием государственного обвинителя.

Так, в соответствии со ст. 246 УПК участие государственного обвинителя в судебном разбирательстве уголовных дел публичного и частно - публичного обвинения является обязательным. Если учесть, что уголовное преследование в частном порядке осуществляется лишь по четырем составам преступлений (ч. 2 ст. 20 УПК), то становится очевидным, что подавляющее большинство уголовных дел подлежит судебному рассмотрению с обязательным участием государственного обвинителя⁹⁸.

Новый УПК значительно расширил процессуальные полномочия государственного обвинителя в уголовном процессе, что не могло не сказаться на пределах прокурорского усмотрения в судебном производстве. Свои процессуальные полномочия, несмотря на необходимость защиты корпоративных интересов органов прокуратуры, государственный обвинитель реализует в судебном производстве самостоятельно. В силу этого прокурор, утвердивший обвинительное заключение (обвинительный акт), как и вышестоящий прокурор, не вправе отменить или изменить принятое государственным обвинителем то или иное решение.

К примеру, несогласие государственного обвинителя с ходатайством обвиняемого о применении особого порядка судебного разбирательства исключает возможность постановления судом приговора без проведения судебного разбирательства в полном объеме, и прокурор, утвердивший обвинительное заключение, не вправе изменить данное решение государственного обвинителя.

Процессуальная независимость государственного обвинителя от прокурора выражается и в том, что он в соответствии с ч. 5 ст. 37 УПК не связан с выводами обвинительного заключения (обвинительного акта). Поэтому, если он в ходе судебного разбирательства уголовного дела придет к иному выводу, чем тот, который изложен в обвинительном заключении (обвинительном акте), он вправе полностью или частично отказаться от дальнейшего поддержания обвинения, что автоматически влечет за собой прекращение уголовного дела или уголовного преследования полностью или в соответствующей его части (ч. 7 ст. 246 УПК).

Таким образом, полагаем, закон описывает жестко очерченные зоны процессуальной самостоятельности (усмотрения) прокурора.

В контексте данной проблемы необходимо отдельно остановиться на приказе Генерального прокурора РФ от 3.06.2002 г. № 28 «Об организации работы прокуроров в судебных стадиях уголовного судопроизводства», который еще до вступления УПК РФ в законную силу запретил прокурорам до особого распоряжения поручать поддержание государственного обвинения в суде дознавателям и следователям. Не отрицая наличия внутренней логики в таком запрете, вместе с тем следует заметить, что Генеральный прокурор РФ не вправе своим приказом ограничить процессуальные полномочия прокурора в уголовном судопроизводстве и тем самым фактически приостановить действие того или иного положения норм УПК РФ. Это как раз тот случай, когда ведомственные нормативные акты вступают в конфликт с федеральным законом, а оплот законности – прокуратура демонстрирует пример неконституционного подхода к нормотворчеству.

Вместе с тем в этом приказе Генеральный прокурор РФ обошел вниманием вопрос относительно должностных лиц органов прокуратуры, которые правомочны поддерживать государственное обвинение в суде. Вследствие этого функции государственного обвинителя в суде сегодня исполняют главным образом помощники прокурора, что противоречит требованиям ч. 6 ст. 37 УПК РФ. Оправдывая такую практику, отдельные представители прокурорского корпуса страны ссылаются на Закон о прокуратуре РФ, в котором помощник прокурора наделен подобными полномочиями, и на п. 31 ст. 5 УПК РФ, где под понятием «прокурор» законодатель подразумевает и помощника прокурора. Действительно, в ст. 36 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации» указано, что помощник прокурора, прокурор управления, прокурор отдела могут приносить протест только по делу, в рассмотрении которого они участвовали. А в п. 31 ст. 5 УПК РФ законодатель разъяснил, что под понятием «прокурор» следует подразумевать Генерального прокурора Российской Федерации и подчиненных ему прокуроров, их заместителей и помощников, участвующих в уголовном судопроизводстве. Однако, не взирая на эти предписания закона, полагаем, они не могут служить основой для наделения помощника прокурора полномочиями государственного обвинителя. Очевидно, что ст. 36 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации» вступает в противоречие с требованиями ч. 6 ст. 37 УПК РФ, поэтому в соответствии с ч. 1 ст. 7 УПК РФ Закон о прокуратуре РФ в этой части не имеет юридической силы.

Ошибочность позиции сторонников наделения помощника прокурора полномочиями государственного обвинителя заключается в том, что они обосновывают свою позицию, исключительно исходя из текста п. 31 ст. 5 УПК, игнорируя при этом специальную оговорку, которую законодатель закрепил в первом абзаце ст. 5 УПК РФ: «Если не оговорено иное, основные понятия, используемые в настоящем Кодексе, имеют следующее значение…». Иными словами, законодатель говорит, что если в тех или иных нормах УПК то или иное понятие, перечисленное в ст. 5 УПК, использовано в узком или широком смысле, то необходимо его и понимать именно в этом смысле. А, как это видно из содержания ч. 6 ст. 37 УПК РФ, в ней законодатель сделал специальную оговорку относительно понятия «прокурор», которое существенно отличается от той трактовки, которая закреплена в п. 31 ст. 5 УПК РФ. Поэтому прокурор района, города обязан при трактовке понятия «прокурор» применительно к процессуальной фигуре государственного обвинителя руководствоваться не п. 31 ст. 5, а ч. 6 ст. 37 УПК РФ и не вправе поручать поддержание государственного обвинения своему помощнику.⁹⁹

Полагаем, что полномочия государственного обвинителя не вправе осуществлять не только помощники районного, городского прокурора, но и вышестоящих прокуроров, вплоть до помощника (старшего помощника) Генерального прокурора РФ, так как они также не наделены УПК РФ процессуальными полномочиями государственного обвинителя.

Практических работников, конечно, меньше всего волнуют несовершенства юридической техники УПК РФ; прокурору как руководителю учреждения, прежде всего, надо обеспечить бесперебойную работу конвейера под названием «уголовное судопроизводство» и «уголовно-судебный надзор». Поэтому необходимо законодательно наделить помощников прокурора процессуальными полномочиями государственного обвинителя, изменив и соответствующим образом дополнив ст. 37 УПК РФ.

Исходя из этого, полагаем, под усмотрением прокурора следует понимать основанное на достаточной совокупности доказательств внутреннее убеждение прокурора в законности, обоснованности и справедливости выдвинутого в отношении лица обвинения в совершенном преступлении, сформулированного в виде обвинительного утверждения в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона.

Очевидно, что в прокурорском усмотрении просматриваются и объективные, и субъективные компоненты, влияющие, в конечном счете, на процесс принятия процессуального решения в судебном разбирательстве. Объективным элементом в прокурорском усмотрении, на наш взгляд, выступает совокупность доказательств по уголовному делу, обеспечивающая обвинительный тезис и соответственно позицию государственного обвинителя в суде. Субъективным элементом в структуре прокурорского усмотрения выступает внутреннее убеждение прокурора в достаточности обвинительных доказательств. Полагаем, именно оценочная природа большинства уголовно - процессуальных категорий является детерминантой субъективного в структуре прокурорского усмотрения. Это касается и оценки достаточности доказательств, которая в силу неопределенности количественных характеристик формирует субъективный компонент в усмотрении не только прокурора, но и других участников уголовного судопроизводства.

Второй проблемой, тесно связанной с первой, является вопрос о пределах прокурорского усмотрения. Полагаем, что применительно к проблеме участия прокурора в досудебном производстве данную категорию необходимо рассматривать через ее соотношение с пределами доказывания по уголовному делу.

Резюмируя изложенное, можно сделать обоснованный вывод, что именно обвинительное заключение или обвинительный акт в уголовном деле описывают предмет и пределы уголовно – процессуального доказывания, которые как раз и образуют те условные границы, которые мы именуем пределами прокурорского усмотрения в уголовном процессе.

Глава 2. Особенности прокурорского усмотрения при принятии решений на досудебных и судебных стадиях уголовного судопроизводства

2.1. Понятие и значение процессуального решения прокурора в уголовном судопроизводстве

Проблема прокурорского усмотрения в уголовном судопроизводстве стала весьма актуальной в последнее десятилетие, особенно после того, как законодатель впервые открыто заговорил об этом в УПК РФ, переведя такие категории исключительно морально - этического содержания, как «справедливость», «совесть», «усмотрение», в плоскость уголовно-процессуальных отношений. Этим законодатель, безусловно, подчеркнул важные изменения государственной уголовно-правовой политики в сторону решения социально значимых задач, важных как для личности в отдельности, так общества и государства в целом. Возможно, это - продолжение поиска объективной истины в праве, от которой законодатель, на наш взгляд, слишком преждевременно отказался в действующем уголовно-процессуальном законе, но которая, по-прежнему, незримо присутствует в «духе и букве закона», читается «между строк» УПК РФ. Больше всего в государственном охвате указанных проблем, на наш взгляд, выступает правоприменительное усмотрение должностного лица в уголовно-правовой реализации закона, т. е. в уголовно-процессуальной деятельности. По сути, формой реализации уголовного закона как - раз и является уголовное судопроизводство, а уголовно-процессуальные отношения всегда будут вторичными и возникают, как известно, только на основании уголовно-правовых отношений. Как справедливо отмечает Толкаченко А., «...любая правовая оценка представляет собой соединение объективного и субъективного, решение задач диагностического типа на основе выбора (того или иного усмотрения) из нескольких законных альтернатив».¹⁰⁰

В основании такого усмотрения лежат основы логики и построения умозаключений, которые в принятии решения на основании наших выводов, являются заключительным этапом реализации уголовного и уголовно-процессуального законов. А уголовно-процессуальная деятельность на сегодня является единственной формой реализации уголовного закона. Каждое принятое решение является единичным, своего рода «эксклюзивным» и подлежит субъективной оценке прокурора с точки зрения его законности и социальной справедливости. Эта оценка в правоприменительной деятельности прокурора, по своей сути, всегда являлась проблемной ситуацией в его поисково-познавательной деятельности, так как содержит в себе значительный элемент субъективизма — то, что принято называть «человеческим» фактором, чреватым рисками совершения уголовно-процессуальных ошибок. Поэтому очень важно, в целях недопущения подобных ошибок, определить разумные границы такого усмотрения правоприменителя, разработать четкие критерии его оценки.

С учетом того, что право есть применение одинакового масштаба к неодинаковым людям, а усмотрение – это выбор вариантов решения, что является с точки зрения права законным права законным и справедливым. Выбор – это всегда лучше, чем его отсутствие. Интересным представляется замечание С.Э. Воронина о том, что правильно – не всегда справедливо, поскольку «правильно – это субъективная оценка какого-либо факта безотносительно к другим людям, справедливо – в соотнесении факта с правами и законными интересами граждан».¹⁰¹

Сравнение по закону это – формализация нравственного начала в правовой деятельности и формализация оценки отклонений нравственных основ социальной общности, исходящих не из закона, а из так называемого социального «люфта» - господствующих представлений в обществе о морали и нравственности в конкретной социально-экономической ситуации в стране. Реализация усмотрения — это не только право, но и обязанность должностного лица, от которой он не может уклониться и проявить бездействие. В условиях современного уголовного процесса усмотрение, в идеале, должно являться действительным ограничителем как объективным, так и субъективным; как по содержанию, так и по форме. Оно необходимо в целях решения стоящих перед уголовным и уголовно-процессуальным законами социальных задач. Как известно, право намного шире закона, а у закона есть не только буква, но и идея, которую запрограммировать, алгоримитизировать, «баллировать», «шкалировать» невозможно. Поэтому неслучайно, что законодатель в УПК РФ, когда речь, например, идет об усмотрении прокурора, всегда оперирует абсолютно - неопределенным нормами уголовно-процессуального права (абсолютно - неопределенные диспозиции в структуре правовой нормы), предоставляя самому прокурору (что, на наш взгляд, не совсем правильно) определять границы своего усмотрения в ходе принятия решений в зависимости от конкретной ситуации по уголовному делу. Имеется множество объективных обстоятельств, влияющих на формирование усмотрения. Они напрямую не входят в предмет нашего исследования, иначе пришлось бы говорить обо всем праве и комплексе его проблем в целом, но и умолчать о них невозможно, поскольку они составляют глубинный фундамент настоящей проблемы.

Личность – это фундаментальное понятие, одна из центральных проблем в юриспруденции и психологии, имеющая ярко выраженный междисциплинарный характер. Понятие личности в юриспруденции нередко заимствуется из психологии, трансформируется представителями разных наук, широко использующих его применительно к субъектам различных правоотношений. Характерной чертой употребления данного понятия в юридической литературе часто является более расширенное толкование его содержания (по сравнению с тем, как оно трактуется в психологии), некоторое его смещение к таким понятиям, как "субъект", "лицо", "человек" - участник тех или иных правоотношений. Эту особенность следует иметь в виду юристам в практической работе для того, чтобы правильно ориентироваться в терминах тем людям, кто изучает юридическую психологию, которая, с одной стороны, использует фундаментальные понятия психологии, а с другой - должна учитывать терминологию законодательных актов, подзаконных источников права.

Прокурор, принимающий уголовно-процессуальное решение, безусловно, является личностью, самостоятельно принимающей решение в процессе своей служебной деятельности, обращаясь к тем или иным нормативно-правовым актам в зависимости от своего процессуального положения. Некоторые правовые источники, регламентирующие деятельность, прямо указывают на норму поведения и принятие решения, а некоторые имеют «плавающую» диспозицию, при этом, как правило «плавающая» диспозиция не имеет прямой и конкретной санкции, что и влияет на личное суждение, понимание, выводы и их реализацию конкретным субъектом правоотношений, в каждом конкретном рассматриваемом случае. Иными словами, практически любое должностное лицо, в том числе прокурор, независимо от отрасли и сферы его социальных правоотношений, самостоятельно приходит к тому или иному умозаключению и выводам, опираясь на свое личное субъективное усмотрение, в отношении правоприменения и реализации закона, к какой ответственности привлечь лицо (административная, уголовная или дисциплинарная и так далее), какую меру наказания применить.

А теперь проанализируем механизм принятия решения прокурором — очень важный вопрос для настоящего исследования, от решения которого зависит правильность построения наших логических умозаключений. Любое принятие решения прокурором, на любой стадии уголовного судопроизводства и по любому юридическому факту влечет свое положительное или отрицательное последствие, которое оценивается другими субъектами правоотношений, наделенными только им присущим полномочиям, согласовать или нет, принять или нет, утвердить или нет, пропустить на другую стадию реализации правоотношений, отменить или дополнительно проверить, в зависимости от того, как и каким образом это решение было предоставлено на рассмотрение в последующую инстанцию, на следующую стадию правореализации. Таким образом, последующее решение в правоприменении закона зависит, в том числе, и от субъективных выводов лица рассматривающего, контролирующего или разрешающего то или иное дело (уголовное, административное, гражданское и так далее), в зависимости от его личного (субъективного) суждения и поведения. Результат этого поведенческого акта, зависит от многих факторов:

- социальные факторы (социальное положение, социальный статус, семейное положение, установки и стереотипы личности, профессиональная среда);

- экономические факторы (материальное положение, уровень доходов);

- личностные факторы (возраст, состояния физического здоровья, стаж работы).

Кроме этого, принимаемые решения могут быть объяснены по законам формальной и диалектической логики, которая играет огромную роль в применении норм уголовного права, уголовного процесса, уголовно-исполнительного права и других отраслей права.

Так, внимание и восприятие человека при осмыслении и принятии уголовно-процессуального решения оказывают безусловное влияние на построение мыслительного процесса и выработку конкретных умозаключений при решении той или иной задачи уголовного судопроизводства.

Конечно, проблема принятия решений участниками уголовно-процессуальной деятельности является комплексной, выходящей за рамки только теории уголовно процесса. В зоне пересечения данного вопроса оказываются предметы науки управления и психологии принятия решений, а также административной деятельности. Причем УПК РФ настолько сильно сместил акценты в подходе к процессуальной форме и к процессуальной самостоятельности участников уголовного процесса, что игнорировать комплексный, системный подход в исследовании данной научной проблемы было бы методологически неверно и ошибочно.

Общеизвестно, что вынесение процессуальных решений представляет собой правовой акт, который влечет за собой реализацию правовых предписаний, и тем самым обеспечивается защита прав и законных интересов участников процесса. Решения, выносимые в уголовном судопроизводстве, могут повлечь за собой появление, изменение и прекращение процессуальных отношений. Их роль может сводиться и к подтверждению фактически уже возникших материально-правовых отношений. Это относится, главным образом, к процессуальным актам, содержащим ответы по уголовно-правовым вопросам о наличии преступления, о вине лица и др. В этом случае процессуальное решение подтверждает уголовно-правовые отношения, возникшие между государством и лицом, совершившим преступление. Процессуальные решения, в этом случае, подтверждают наличие обязанности лица, совершившего преступление, нести ответственность за свои действия.

Разрешение вопросов уголовно-процессуального права включает установление наличия (отсутствия) тех или иных фактических обстоятельств, влекущих определенные правовые последствия и решения о действиях, направленных на установление тех или иных обстоятельств или вытекающих из их установления. Таким образом, мы приходим к понятию внутреннего субъективного усмотрения личности, умозаключения по тем или иным юридическим фактам, в той или иной области; в частности, в принятии решения в уголовном судопроизводстве и его реализации.

В исследуемой проблематике такой потребностью является принятие прокурором обоснованного решения. Поэтому, полагаем, прав П.М. Давыдов в том, что «...мотивированность решения представляет собой изложенные в нем с соблюдением правовых норм и логических правил системы доказательств, а также других аргументов и суждений, для подтверждения выводов и решений прокурора. Мотивированность решения в этом случае является выражением, объективизацией его обоснованности». ¹⁰²

Раскрывая природу мотивировки применительно к приговору, Е.А. Матвиенко отмечает: «Заключая в себе анализ и оценку собранных по делу данных, отражая логическую и правовую связь между выводами суда и имеющимися в деле материалами, мотивировка приговора содействует вынесению обоснованного приговора, делает его убедительным, повышает его воспитательное и предупредительное значение... Мотивировке подлежат все выводы, содержащиеся в приговоре. Суд обязан мотивировать как фактическую, так и юридическую стороны обвинительного или оправдательного приговора, приведя те выводы, на основании которых он пришел к выводу о виновности или невиновности в отношении каждого из подсудимых».¹⁰³

Следует уточнить, что в ст. 297 УПК РФ, предъявляющей требования законности, обоснованности и справедливости, вообще не идет речь о мотивированности. В то же время имеется коллизионная норма ч.4 ст.7 УПК РФ, согласно которой определения суда, постановления судьи, прокурора, следователя, дознавателя должны быть законными, обоснованными и мотивированными. В очередной раз, на наш взгляд, законодатель допустил неоправданную подмену понятий, фактически отождествив понятия, не совпадающие ни по объему, ни по содержанию.¹⁰⁴

Механизм принятия уголовно - процессуальных решений может быть рассмотрен в чисто юридическом аспекте, а именно - в плане регулирования правом самого акта правоприменительной деятельности, прав и обязанностей субъектов и т.п., а также в социальном аспекте, что означает рассмотрение того, каким путем, с помощью каких средств правовые требования, нормативные предписания законов и иных юридических актов переводятся в социальное поведение на всех уровнях его действия - общества, коллектива, малой социальной группы, личности.

Решения прокурора в современном уголовном судопроизводстве можно классифицировать по различным основаниям. Так, по функциям или направлениям воздействия можно выделить: 1) решения оценочного характера; 2) решения направляющего (ориентирующего) характера; 3) решения обеспечительного характера.

По стадиям (этапам) уголовного процесса различаются следующие прокурорские решения: 1) первоначальные; 2) промежуточные; 3) итоговые. Например, итоговым решением прокурора в досудебном производстве является утверждение обвинительного заключения, промежуточным - принятие решения о передаче уголовного дела альтернативной подследственности в другой орган предварительного расследования. Общеизвестно, что в орбиту уголовно - процессуальной деятельности ежедневно вовлечены десятки тысяч людей, уголовно-процессуальные отношения между которыми изменчивы, полиметричны и могут носить характер трехсторонних, четырехсторонних и более связей. Представляется очевидным, что прописать и подробно регламентировать все уголовно-процессуальные механизмы принятия решений на всех стадиях уголовного судопроизводства, было бы утопией. Законодатель решает эту проблему иначе - путем диспозитивности, регулируя поведение участников уголовного процесса достаточно тонкими и эффективными инструментами юридической техники, а именно - относительно определенными нормами УПК РФ, устанавливающими весьма условные границы процессуальной самостоятельности субъектов уголовно - процессуальной деятельности (пределы усмотрения). По существу, законодатель предлагает примерную программу, алгоритм поведения при принятии решения, который участник уголовного процесса может выбрать, сообразуясь с принципом диспозитивности и со сложившейся по делу уголовно-процессуальной ситуацией.

Принятие решения прокурором, как акт применения права, проходит три основные стадии: 1) установление и оценка фактических обстоятельств дела; 2) выбор и анализ норм права; 3) собственно решение дела, выраженное в акте применения права. Выделяя эти основные стадии правоприменительной деятельности, большинство исследователей данного вопроса правильно подчеркивают известную условность этого деления в силу единства фактической и юридической сторон правоприменительной деятельности. ¹⁰⁵

Первые две из указанных стадий правоприменительной деятельности носят в значительной степени подготовительный характер. Они дают возможность установить фактические данные, составляющие основу для применения права. Стадии принятия решения как акта применения права, по существу, охватывают те два основных момента (или акта), которые присущи принятию решения в любой области социальной практики. Первый этап - это собирание и оценка информации, которая приводит к выводам о наличии (или отсутствии) определенных фактических обстоятельств. Второй этап - собственно принятие решения о действии на основе обработанной информации. На этом втором этапе имеющаяся информация сопоставляется с нормативными условиями принятия решения и целями, которые должны быть достигнуты решением; затем в рамках конструктивной деятельности, уже после установления всех фактических обстоятельств уголовного дела, участником уголовного процесса непосредственно принимается само решение о действии. При этом не следует забывать, что закон регулирует не только сам механизм принятия уголовно-процессуальных решений, но еще и порядок установления фактических обстоятельств, служащих предпосылкой для принятия данных решений. ¹⁰⁶

Доказывание фактических обстоятельств дела строго регламентируется законом, происходит по жестким правилам, установленным УПК РФ. Поэтому применением уголовно - процессуального права является не только само решение, но и весь процесс установления фактических обстоятельств дела. Это создает необходимые гарантии законности и обоснованности решений. Первые две стадии применения права являются одновременно стадиями подготовки к принятию решения. При этом деятельность прокурора уже в процессе установления фактических обстоятельств дела выступает как государственно-властная деятельность. Поэтому органам прокуратуры в процессе установления фактов предоставлено право совершения властных действий (вызов на допрос, обыск, выемка, осмотр, освидетельствование и другие), дающих возможность обнаружить необходимые по делу доказательства.

На первой стадии принятия решения особое значение приобретает оценка доказательств как деятельность, ведущая к признанию наличия или отсутствия тех или иных обстоятельств, а также оценка этих обстоятельств с точки зрения наличия в них тех признаков, которые указаны в норме права и влекут за собой определенное правовое решение. Оценка доказательств не является самоцелью, она всегда служит принятию соответствующих решений по делу и осуществлению практических действий. Поэтому правильность решения по существу, его законность, обоснованность и справедливость, в значительной мере, зависят от соблюдения закона при оценке доказательств. Очевидно, что оценка доказательств и установленных обстоятельств обусловливает, в конечном итоге, решение правового вопроса. Ввиду того, что оценка доказательств осуществляется по внутреннему убеждению, здесь отсутствуют заранее установленные правила о силе и значении отдельных доказательств. Оценка доказательств, ведущая к установлению обстоятельств по делу (то есть то, что относится к первому акту принятия решения) только в определенных пределах регулируется законом.

Вторая стадия - решение о действии - связана с проявлением такого общего свойства всех решений, как наличие выбора способа действия. При этом выбор решения в любой социальной деятельности должен быть обусловлен целями и задачами деятельности. Таким образом, на данной стадии решения происходит выбор одного из возможных ответов на вопрос о том, «с чем мы имеем дело», что именно установлено, каковы фактические обстоятельства дела. Такого рода выбор делает прокурор, оценивая доказательства и решая вопрос о фактических обстоятельствах дела, в пределах предоставленных ему полномочий. Ответы на эти вопросы влекут за собой выбор нормы, которая применяется к этим фактическим обстоятельствам. Процесс выбора нормы, которая подлежит применению в данной уголовно-процессуальной ситуации, может усложняться в зависимости от того, как отражены в самой норме случае и условия, на которые она рассчитана, является ли ее гипотеза абсолютно или относительно определенной.

В силу особенности предмета правового регулирования большинство норм уголовно-процессуального права носит абсолютно - определенный, императивный характер. В них способ действия, поведение правоприменительного органа определены законодателем категорически. Это означает, что законодатель предписывает тот способ действия, который должен быть избран при наличии указанных в законе фактических обстоятельств. В этих нормах права и обязанности ее адресатов выражены определенно и не предусматривают возможности избрать иное решение, исходя из особенностей данного случая.

Для прокурора, исполняющего императивную норму, не может быть выбора в способе поведения. При наличии определенных фактических обстоятельств они обязаны действовать в соответствии с предписанием нормы. Их задача, в данном случае, состоит в том, чтобы точно, в соответствии с законом установить фактические обстоятельства дела и выбрать ту норму, которая предписывает определенное поведение применительно к установленным обстоятельствам, признакам, т.е., иначе говоря, решить дело в соответствии с предписанием закона. Поэтому вынесение решения в уголовно - процессуальной деятельности предполагает и выбор нормы уголовно-процессуального закона, предусматривающей данный случай, и закрепление этого решения в соответствующем процессуальном акте. Среди императивных норм по характеру содержащихся в них указаний можно выделить: 1) нормы, предписывающие определенные решения, а, следовательно, и обязывающие действовать тем, путем, который выбран законодателем для данных обстоятельств. Так, например, п.14 ч. 2 ст.37 УПК РФ предоставляет право и одновременно обязывает прокурора утверждать обвинительное заключение или обвинительный акт по уголовному делу. В тех случаях, когда в законе указан точный перечень обстоятельств, при которых решение должно быть принято, установление этих обстоятельств определяет и выбор способа действия. Правильность решения зависит от того, насколько точно и объективно установлены эти обстоятельства.

Выбор правильного решения в случае применения нормы с абсолютно определенной гипотезой и диспозицией зависит только от правильного установления тех оснований и условий, которые предусмотрены в законе для данного решения. Например, оправдательный приговор может быть постановлен при наличии одного из оснований, абсолютно определенно указанных в законе (ч.2 ст.302 УПК РФ). В связи с тем, что в ряде норм уголовно-процессуального закона прямо предписаны те действия, которые должны следовать за установлением указанных в законе обстоятельств дела, неизбежно возникает вопрос: включают ли такого рода решения характерный для природы любого решения признак -наличие выбора? Не случайно, что вокруг необходимости и целесообразности выделения в системе принципов уголовного процесса принципа диспозитивности, как раз предполагающего такой выбор, научные споры не утихают до настоящего времени.

По нашему мнению, то обстоятельство, что закон в ряде случаев категорически предписывает, какое именно решение должно быть принято при наличии определенных фактов, не меняет в целом природы решения. Условием важнейших процессуальных решений, например таких, как обвинительный приговор, является подтверждение виновности подсудимого совокупностью исследованных судом доказательств. Альтернатива, на наш взгляд, всегда присутствует в механизме принятия решения прокурором об отказе поддержания государственного обвинения в суде. Согласно ч.7 ст. 246 УПК РФ, если в ходе судебного разбирательства государственный обвинитель придет к убеждению, что представленные доказательства не подтверждают предъявленного подсудимому обвинения, то он отказывается от обвинения и излагает суду мотивы отказа. Таким образом, принятие процессуального решения прокурором всегда является актом выбора, правильность которого проверяется совокупностью собранных по делу доказательств. Даже в тех случаях, когда законодатель не предоставляет альтернативы в выборе вариантов поведения в конкретной уголовно - процессуальной ситуации, акт принятия решения в целом не утрачивает свойство выбора, поскольку оно имманентно ему и по своей природе неотделимо от механизма принятия решения по существу дела.

Законность и обоснованность решений прокурора находится в прямой зависимости от полноты, объективности и всесторонности предварительного и судебного следствия, как бы законодатель не хотел отказаться от данного принципа уголовного процесса. Справедливость же, в свою очередь, находится в жесткой прямой зависимости от законности и обоснованности уголовно-процессуальных решений. Очевидно, что социальная справедливость в уголовном судопроизводстве абсолютно недостижима в условиях незаконного и необоснованного решения прокурора. Поэтому информационная насыщенность механизма принятия прокурорского решения, т. е. его обоснованность, и законность, т. е. жесткое соблюдение установленной законом уголовно - процессуальной формы, являются главными залогами будущего справедливого решения по уголовному делу.

Наряду с нормами абсолютно определенными уголовно-процессуальный закон включает и нормы с относительно определенной гипотезой и диспозицией. Эти нормы, регулирующие принятие целого ряда процессуальных решений, дают возможность учесть при принятии решения конкретные обстоятельства данного случая и выбрать применительно к ним один из возможных вариантов решения, перечисленных в законе или вытекающих из закона. К таким, например, нормам относятся пп.10 и 11 ч. 2 ст. 37 УПК РФ, предоставляющие право прокурору отстранять дознавателя от дальнейшего расследования, если им допущено нарушение закона, и изымать уголовное дело у органа дознания с передачей его следователю. В этой ситуации принятие итогового решения отдано законодателем на «откуп» прокурору, находится в «зоне» его усмотрения. При выборе такого рода решений закон оставляет больший или меньший «люфт» - своеобразный «коридор» для усмотрения лица, принимающего решение. В связи с этим, полагаем, определенный научный интерес вызывает вопрос о влиянии конкретных обстоятельств дела на выбор решения, а также о пределах прокурорского усмотрения при выборе решения и гарантиях, предупреждающих проявление субъективизма в решениях. Следует отметить, что в некоторых нормах права относительно определенная гипотеза сочетается и с относительно определенной диспозицией.

Обычно диспозиция в относительно - определенных нормах выражена не в категорических предписаниях «должен», «обязан», а в предоставлении права, что выражается в норме словами «может», «вправе», «по усмотрению», «в необходимых случаях ( ч.2 ст.275, ст.284, 289 УПК и др.).

К сожалению, УПК РФ изобилует оценочными категориями относительно определенного свойства, которые, на первый взгляд, расширяя границы процессуальной самостоятельности участников уголовного процесса, в информационном плане не дают ничего - ни одного точного указания на вариант их возможного поведения, особенно необходимого на третьей, заключительной стадии принятия решения, когда прокурором принимается окончательное решение по делу, выраженное в акте применения права. В настоящей параграфе нами умышленно не затрагивались социальный и психологический аспекты механизма принятия уголовно - процессуальных решений, так как, полагаем, они являются объектами самостоятельного изучения и находятся за рамками настоящего исследования.

 

2.2. Особенности принятия прокурором уголовно – процессуальных решений в стадии предварительного расследования

Анализ современной уголовно-процессуальной деятельности прокурора позволяет сделать вывод о том, что в его правовом статусе в последнее время произошли кардинальные изменения. Особенно это проявилось в надзорных функциях прокурора за деятельностью органов предварительного расследования. В связи с созданием Следственного комитета РФ можно говорить практически о полной утрате надзорных полномочий за деятельность следственного аппарата (если не считать утверждения обвинительного заключения). Поэтому в рамках настоящего диссертационного исследования имеет смысл говорить лишь о надзорных функциях прокурора за процессуальной деятельностью органов дознания, которые, как мы увидим в дальнейшем, также претерпели существенные изменения.

Как известно, органы дознания согласно ч. 2 ст. 40, ч. 1 ст. 144 УПК РФ осуществляет следующую процессуальную деятельность:

• по приему, регистрации, проверке и рассмотрению заявлений (сообщений) и иной информации о преступлениях;

• дознание по уголовным делам, по которым производство предварительного следствия необязательно, – в порядке, установленном главой 32 УПК РФ;

• выполнение неотложных следственных действий по уголовным делам, по которым производство предварительного следствия обязательно;

• производство следственных действий по поручениям следователей.

Представляется, что особенности реализации процессуальных полномочий прокурора в отношении органов дознания, по нашему мнению, целесообразно рассматривать применительно именно к данной классификации.

Прежде чем непосредственно рассматривать порядок реализации процессуальных полномочий прокурора при осуществлении уголовно-процессуальной деятельности органов дознания, необходимо отметить, что сама возможность применения того или иного полномочия со стороны прокурора обусловлена, прежде всего, характером уголовно-процессуальной деятельности дознавателя.

Реализация прокурором предоставленных ему процессуальных полномочий, как правило, связана с фактом состоявшегося или возможного нарушения дознавателем норм уголовно-процессуального закона. Полагаем, именно нарушение закона дознавателем является основной запускающей детерминантой для применения прокурором своих процессуальных полномочий. Кроме того, применение прокурором процессуальных полномочий обусловливается не только нарушениями норм уголовно-процессуального закона, но и неэффективностью проводимого дознания и иных процессуальных действий.

Известно, что одним из проявлений закономерности материального процесса является его повторяемость. Из этого следует, что процесс деятельности, в том числе и уголовно-процессуальной, в сходных ситуациях, раз за разом повторяется сходным образом. Именно поэтому мы можем говорить о типичных для того или иного вида процессуальной деятельности уголовно-процессуальных ситуациях.

Так, в рамках нашего исследования представляется целесообразным выявление типичных уголовно-процессуальных ситуаций, возникающих в деятельности органов дознания, которые препятствуют нормальному развитию уголовно-процессуальных отношений, а также определение круга полномочий, применяемых прокурором в той или иной уголовно-процессуальной ситуации.

С нашей точки зрения, имеется необходимость в классификации типичных уголовно-процессуальных ситуаций, возникающих в деятельности органов дознания и, соответственно, влияющих на выбор прокурором того или иного правового средства.

Классификация типичных уголовно-процессуальных ситуаций имеет научно-практическое значение, так как позволяет четко дифференцировать данный класс уголовно-процессуальных явлений, а также алгоритмизировать работу прокурора, вступающего в уголовный процесс в связи с осуществлением им функций прокурорского надзора и процессуального руководства деятельностью дознавателя.¹⁰⁷

Как известно, все уголовное судопроизводство состоит из отдельных взаимосвязанных между собой элементов или этапов, первоначальным из которых является стадия возбуждения уголовного дела. Стоит отметить, что стадия возбуждения уголовного дела является самостоятельной стадией уголовного процесса, задачей которой является рассмотрение первичных сведений о преступлении и разрешение ряда материально-правовых и процессуальных вопросов, необходимых для возбуждения (либо отказа в возбуждении) уголовного дела.

Из курса теории уголовного процесса нам хорошо известно, что стадия возбуждения уголовного дела является самой краткосрочной стадией уголовного судопроизводства. По мнению одних авторов, она начинается и заканчивается одновременно в момент вынесения постановления о возбуждении уголовного дела¹⁰⁸. По мнению других - в содержание стадии, безусловно, должны включаться правоотношения, связанные с моментом регистрации заявления или сообщения о совершенном преступлении¹⁰⁹. Мы солидарны со второй точкой зрения, также считая, что в ходе предварительной проверки по заявлению о совершенном преступлении уже возникают процессуальные правоотношения, а, значит, появляется полноценный объект прокурорского надзора.

Несмотря на проводимую кардинальную реформу уголовно-процессуального законодательства и органов МВД, процедура предварительной проверки по зарегистрированному сообщению в правоохранительных органах (заявление, рапорт или явка с повинной) в настоящее время остается практически в неизменном, архаичном виде.

Основная проблема данной процедуры традиционно заключается в том, что в строго законодательном смысле она не является уголовно – процессуальной, а, значит, субъекты этих, очевидно, не процессуальных отношений не имеют права на такое же полное и всестороннее производство процессуальных действий в ходе реализации норм УПК РФ, как, например, на других стадиях уголовного судопроизводства. УПК РФ предоставляет субъектам уголовного процесса на этой специфической, самой краткосрочной стадии лишь сравнительно небольшой «коридорчик» для реализации своих процессуальных полномочий в деле раскрытия и расследования преступления.

Как и любая другая стадия уголовного процесса, возбуждение уголовного дела – это промежуток времени, в течение которого осуществляется специфического рода уголовно-процессуальная деятельность.¹¹⁰

Очень часто в практике раскрытия и расследования преступлений, особенно по ст. ст. 158, 222, 228 УК РФ и некоторым другим составам преступлений, совершенным в сфере незаконного оборота наркотиков, решая вопросы криминалистического распознавания, например, отнесения растений к каннабисной группе, эксперт - криминалист в ходе предварительного исследования вещества дает ошибочное, часто вероятностное заключение (а в настоящее время по УПК РФ следователь или дознаватель не имеют права назначать экспертизу до возбуждения уголовного дела), основанное исключительно на его субъективном мнении и даже иногда не подтвержденное данными экспресс - анализа. В таких случаях очень высока вероятность незаконного и необоснованного возбуждения уголовного дела, а, значит, и незаконного привлечения граждан к уголовной ответственности. То же самое может происходить и в тех случаях, когда недостаточно квалифицированный эксперт - криминалист дает необъективное заключение о пригодности оружия и боеприпасов к использованию, о характеристиках исследуемых или идентифицируемых объектов.

Данная проблема, на наш взгляд, связана с отсутствием полнообъемной юридической ответственности участников расследования на стадии возбуждения уголовного дела вообще, и в ходе предварительного исследования материалов и веществ, в частности.

Нечеткая позиция законодателя в вопросах возбуждения уголовного дела проявляется и в существующих на сегодня возможностях прокурора влиять на этот негативный процесс, связанный с предварительным исследованием веществ. Дело в том, что даже из духа и смысла ст. 37 УПК РФ, регламентирующей полномочия прокурора, вытекает, что у современного прокурора в «арсенале сил и средств» практически не осталось полномочий собственно прокурорского надзора. Все, что перечислено в ст. 37 УПК РФ, так или иначе, относится к сфере процессуального контроля, практически в том же объеме, что и у руководителя следственного органа или органа дознания. Это означает, что прокурор на стадии возбуждении уголовного дела располагает слишком маленькими процессуальными возможностями, чтобы предупредить в будущем незаконное уголовное преследование лица, как закономерный результат некачественного проведенного предварительного исследования материалов и веществ. Но, все - таки, определенными процессуальными средствами прокурор здесь располагает, что обоснованно ставит проблему прокурорского решения и его значения для стадии возбуждения уголовного дела, которую мы как раз и будем исследовать в настоящем параграфе.

Стадия возбуждения уголовного дела решает специфические, только ей присущие задачи, которые ни в коей мере нельзя толковать расширительно и смешивать с задачами других стадий уголовного процесса, например, со стадией предварительного расследования.

Характерным примером такого смешения, а вместе тем и существенным нарушением уголовно-процессуального закона, являются случаи, когда дознаватели в рамках проверки заявлений и сообщений о преступлениях фактически занимаются расследованием первичной информации с целью сначала раскрыть преступление, а уж потом процессуально оформить свои действия. Однако полагаем, в стадии возбуждения уголовного дела не должна и не может ставиться задача раскрытия преступления. Основная задача, стоящая перед дознавателем на данном этапе – рассмотрение первичных материалов о преступлении и принятие по ним процессуального решения: о возбуждении или отказе в возбуждении уголовного дела; о передаче сообщения по подследственности в соответствии со ст.151 УПК РФ.

Начальным этапом процессуальной деятельности прокурора в отношении органа дознания является надзор за порядком приема, регистрации и оформления заявлений и сообщений о преступлениях.

Как свидетельствует статистика¹¹¹ и материалы нашего исследования (приложения 1), на данном этапе происходит большое количество нарушений закона. Именно здесь существенная часть заявлений и сообщений о преступлениях правоохранительной системой отторгается, что приводит к тому, что пострадавшие от преступлений либо не заявляют о них, либо смиряются с тем, что их сигналы не получают юридической оценки. Именно здесь прокурор должен проводить активную проверочную работу по выявлению фактов нарушения закона при приёме, регистрации и разрешении сообщений о преступлениях, требовать их устранения и привлечения виновных лиц к ответственности, используя при этом весь арсенал предусмотренных законом мер прокурорского реагирования.

Статья 29 ФЗ «О прокуратуре РФ» устанавливает, что предметом надзора, в том числе, является соблюдение установленного порядка разрешения заявлений и сообщений о совершенных и готовящихся преступлениях, а также законность принимаемых по ним решений.

Стоит отметить, что Генеральный прокурор Российской Федерации в своем приказе № 137 от 06.09.2007 года «Об организации прокурорского надзора за процессуальной деятельностью органов дознания»¹¹² особое внимание обращает на порядок приема, регистрации и разрешения органами дознания сообщений о преступлениях и требует от подчиненных ему прокуроров систематически (не реже одного раза в месяц) проводить проверки исполнения требований закона органами дознания при приеме, регистрации и разрешении сообщений о преступлениях; требовать устранения выявленных нарушений с привлечением к ответственности виновных лиц; обеспечить своевременную проверку законности процессуальных решений органов дознания по каждому сообщению о преступлении; совершенствовать методику прокурорского надзора в данной сфере.

В дополнение к этому порядок надзора прокурора за соблюдением законности при приеме, регистрации и разрешении сообщений о преступлениях конкретизируется в приказе Генерального прокурора РФ № 277 от 5.09.2011 года «Об организации прокурорского надзора за исполнением законов при приеме, регистрации и разрешении сообщений о преступлениях в органах дознания и предварительного следствия». В частности, Генеральный прокурор от своих подчиненных требует тщательно и всесторонне проверять соблюдение установленного межведомственными и ведомственными правовыми актами единого порядка приема, регистрации и проверки сообщений о преступлениях¹¹³, а также законность и обоснованность принимаемых по ним решений. При этом особое внимание следует обращать на вопросы соблюдения компетенции уполномоченных должностных лиц, сроков регистрации сообщений о преступлениях и их проверок, порядка продления сроков, достоверности документов и результатов проверки сообщений.

Борьба с преступлениями эффективна лишь при обеспечении быстрого и полного их раскрытия, что, в свою очередь, предполагает, в том числе, отлаженный механизм приема и регистрации заявлений и сообщений о преступлениях. Сбой в этом механизме, выражающийся, прежде всего, в сокрытии преступлений по объективным и субъективным причинам, снижает эффективность, а порой делает практически бесполезным весь имеющийся у правоохранительных органов арсенал для борьбы с ними. Это создает предпосылки для искажения реального положения дел с преступностью в рамках всего государства, а, кроме того, подрывает авторитет правоохранительных органов и доверие граждан к государству¹¹⁴.

Надзор прокурора за деятельностью органов дознания является важной гарантией обеспечения законности прав граждан при принятии, проверке, разрешении сообщений о преступлениях. В его задачи входит предупреждение, выявление, устранение нарушений установленного законом порядка этой деятельности со стороны органов дознания и дознавателей, принятие в пределах своей компетенции мер к восстановлению нарушенных в результате несоблюдения данного порядка прав физических и юридических лиц¹¹⁵.

Как показывают результаты нашего исследования (приложение 2), а также результаты исследований, проведенных другими авторами¹¹⁶, в прокурорско-следственной практике встречаются две типичные и наиболее распространенные уголовно-процессуальные ситуации, связанные с нарушениями уголовно-процессуального законодательства в стадии возбуждения уголовного дела. Во-первых, это уклонение от возбуждения уголовного дела, несмотря на то, что имеются достаточные к тому основания. Во-вторых, возбуждение уголовного дела при отсутствии достаточных к тому оснований. Оба этих типичных случая являются грубейшими нарушениями закона в деятельности органов дознания, так как в первом случае создаются условия для освобождения виновных лиц от уголовной ответственности, во втором, наоборот – предпосылки для привлечения невиновных к уголовной ответственности.

В последнее время значительное распространение получили нарушения, связанные с незаконным и необоснованным отказом органами дознания в возбуждении уголовного дела при отсутствии достаточных поводов и оснований. Наиболее эффективным процессуальным полномочием, из числа предоставленных прокурору, при возникновении таких уголовно-процессуальных ситуаций является проверка копии постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. Копия постановления об отказе в возбуждении уголовного дела в течение 24 часов с момента его вынесения направляется заявителю и прокурору (ч. 4 ст. 148 УПК РФ)¹¹⁷. В данном случае прокурор должен проверить законность и обоснованность принятого решения. Признав постановление органа дознания, дознавателя об отказе в возбуждении уголовного дела¹¹⁸ незаконным или необоснованным, прокурор отменяет его и направляет соответствующее постановление начальнику органа дознания со своими указаниями.

Следует отметить, что нарушения закона, связанные с ненаправлением в надзирающий орган копий постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела имеют массовое распространение. Так, например, число несвоевременно направленных прокурору дознавателями копий постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела только в 2008 году по сравнению с 2007 годом увеличилось на 39%¹¹⁹. Неисполнение этой обязанности лишает прокуроров возможности своевременного реагирования на допущенные нарушения законности.

Как свидетельствует статистика, одним из основных оснований отказа в возбуждении уголовных дел, выносимых органами дознания, является отсутствие в деянии события и состава преступления. Удельный вес решений по таким основаниям в 2010 и 2011 гг. составил 93,6% и 93,7%, соответственно, от их общего числа¹²⁰. Проведенный нами анализ материалов проверок заявлений и сообщений о преступлениях, проведенных органами дознания пограничных органов (приложение 5), также свидетельствует о том, что основным основанием отказа в возбуждении уголовных дел является отсутствие в деянии состава преступления (90%). Наибольшее распространение такое основание отказа в возбуждении уголовных дел получило по делам о преступлениях, предусмотренных ч. 1 ст. 322 УК РФ, как правило, в отношении иностранных граждан.

Однако юридические обоснования таких отказов зачастую носят упрощенный характер и заключаются в получении объяснений задержанных лиц, дополнительная проверка, как правило, не проводится.

Так, 18.08.2007 года пограничным нарядом ПУ ФСБ России по Хабаровскому краю и ЕАО были обнаружены 2 лица азиатской внешности, нарушившие государственную границу по реке Амур. При задержании нарушители границы оказали сопротивление, в результате чего один нарушитель был убит, другой задержан. Срок проверки сообщения о преступлении был продлен на 10 суток в связи с труднодоступностью района совершения преступления и противоречивостью показаний задержанной. В результате рассмотрения сообщения о преступлении (рапорт начальника пограничной заставы) дознавателем 27.08.2007 года было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении убитого нарушителя – в связи со смертью подозреваемого; в отношении задержанного нарушителя – в связи с отсутствием в деянии состава преступления. Согласие прокурора было получено 29.08.2007 года. Отказ в возбуждении уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 322 УК РФ был основан на объяснениях задержанной нарушительницы границы, которая заявила, что они с убитым находились на своей территории, а пограничники открыли по ним стрельбу, в результате чего был сделан вывод об отсутствии умысла на незаконное пересечение границы. Иных проверочных мероприятий, кроме осмотра места происшествия и получения объяснений задержанной и состава наряда не проводилось¹²¹.

Как показало наше исследование, одними из основных причин незаконного отказа дознавателями в возбуждении уголовного дела является неполнота доследственной проверки (56,6%), а также неправильная оценка выявленных обстоятельств и фактов (17,9%), необоснованность выводов об отсутствии оснований к возбуждению уголовного дела (9,4%).

Отказ в возбуждении уголовного дела нередко является следствием нежелания дознавателя проводить расследование по уголовным делам, которые не имеют перспективы быть завершенными производством.

В частности, это касается случаев, когда имеются значительные трудности в установлении лиц, причастных к совершению преступления. Так, например, при обнаружении признаков преступления, предусмотренного ст. 256 УК РФ (незаконная добыча водных животных и растений), очень трудно установить лиц, непосредственно занимавшихся преступным промыслом. В большинстве случаев незаконно добытые водные животные и растения выявляются у лиц, занимающихся их приобретением и транспортировкой, что само по себе влечет уголовную ответственность, предусмотренную ст. 175 УК РФ (приобретение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем), а лиц, непосредственно причастных к незаконному промыслу, в силу разных причин установить не представляется возможным. Все это впоследствии ведет к приостановлению уголовных дел, возбужденных по ст. 256 УК РФ¹²².

Безусловно, возникновение уголовно-процессуальных ситуаций, связанных с незаконным или необоснованным отказом органами дознания в возбуждении уголовных дел, должно влечь соответствующую реакцию прокурора. Для этого ему необходимо тщательно проверять все сообщения об обнаружении признаков преступления, деятельность органов дознания (дознавателей) по рассмотрению и разрешению данных сообщений и, в случае выявления нарушений, требовать их незамедлительного устранения, а незаконные или необоснованные постановления об отказе в возбуждении уголовного дела отменять.

Таким образом, представляется, с содержательной стороны процессуальная деятельность прокурора при возникновении уголовно-процессуальных ситуаций, связанных с незаконным или необоснованным отказом органами дознания в возбуждении уголовных дел, будет заключаться в применении такого установленного УПК РФ полномочия как проверка копии постановления об отказе в возбуждении уголовного дела.

Результаты проверки прокурором копии постановления об отказе в возбуждении уголовного дела должны получать фиксацию, в частности, в других процессуальных средствах: требованиях об устранении органами дознания нарушений федерального законодательства (п. 3 ч. 2 ст. 37 УПК РФ); отмене незаконного или необоснованного постановления органа дознания, дознавателя об отказе в возбуждении уголовного дела; указаниях начальнику органа дознания в связи с отменой постановления дознавателя об отказе в возбуждении уголовного дела (ч. 6 ст. 148 УПК РФ).

Следует отметить, что в подобных ситуациях прокуроры используют свое право отменять незаконные или необоснованные постановления дознавателя (органа дознания) об отказе в возбуждении уголовных дел, так как принятие именно такого решения требует уголовно-процессуальный закон.

Так, например, в 2008 году прокурорами было отменено 1693394 незаконных и необоснованных постановлений органов дознания об отказе в возбуждении уголовных дел, что на 15% больше, чем в 2007 году, – 1472169¹²³. Как свидетельствует статистика, в среднем прокурорами отменяется около 1,6% из числа вынесенных постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела (2002 г. – 1,6%; 2003 г. – 1,7%; 2004 г. – 1,6%; 2005 г. – 1,7%)¹²⁴. Материалы нашего исследования также свидетельствуют о том, что прокуроры используют данное полномочие.

Представляется, что данное процессуальное полномочие является наиболее эффективным в подобных уголовно-процессуальных ситуациях, так как быстрее всего приводит к устранению препятствий для нормального развития уголовно-процессуальных отношений. Каждое третье постановление прокурора об отмене постановления дознавателя (органа дознания) об отказе в возбуждении уголовного дела, из числа изученных нами, содержало в себе конкретные указания прокурора начальнику органа дознания. Характер этих указаний в основном сводился к проведению дополнительных проверочных действий с целью подтверждения (опровержения) тех или иных обстоятельств, отраженных в сообщениях о преступлениях.

Вместе с тем, зачастую одновременно с отменой незаконного постановления об отказе в возбуждении уголовного дела необходимо решить вопрос о возбуждении уголовного дела. Однако у прокурора такое полномочие отсутствует. Вместо этого предусмотрена сложная процедура направления соответствующего постановления начальнику органа дознания со своими указаниями и сроком их исполнения. Такой порядок, на наш взгляд, не способствует эффективности уголовного судопроизводства, поскольку затягивает процесс восстановления нарушенных прав заинтересованных лиц и организаций.

Поэтому представляется обоснованным предложение ряда авторов¹²⁵ о наделении прокурора правом возбуждения уголовного дела в необходимых случаях и поручать его расследование дознавателю либо следователю.

Следует отметить, что в поддержку данного предложения высказались 61,7% опрошенных нами респондентов из числа работников прокуратуры.

В связи с этим предлагаем внести соответствующие изменения в уголовно-процессуальное законодательство. В частности, в ч. 1 ст. 146 УПК РФ, которую изложить в следующей редакции: «При наличии повода и основания, предусмотренных статьей 140 настоящего Кодекса, орган дознания, дознаватель, руководитель следственного органа, следователь, а также прокурор в пределах компетенции, установленной настоящим Кодексом, возбуждают уголовное дело, о чем выносится соответствующее постановление».

Кроме того, внести соответствующие изменения в ч. 6 ст. 148 УПК РФ (смотри приложение 1). Пункт 16 части второй статьи 37 УПК РФ считать пунктом 17. Часть вторую статьи 37 УПК РФ дополнить пунктом 16 следующего содержания: «В случаях установленных настоящим Кодексом возбуждать уголовное дело и поручать его расследование дознавателю либо следователю».

Реализация данных предложений позволит, на наш взгляд, повысить эффективность уголовного судопроизводства.

Как показал проведенный нами анализ, прокурорами было признано незаконными и отменено 40,3% постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела. Основными нарушениями при разрешении сообщений о преступлениях явились: неполнота проверок (77,7%), вынесение постановлений об отказе в возбуждении уголовных дел при наличии оснований к их возбуждению (15,1%), нарушение сроков принятия решений, предусмотренных ст. 144 УПК РФ (9,6%), необоснованная передача сообщений по подследственности (2,4%). Среди других способов укрытия преступлений от учета можно выделить нерегистрацию или несвоевременную регистрацию сообщений о преступлениях в установленном порядке, а также создание гражданам препятствий, затрудняющих доступ к правосудию.

Так, в 2010 году прокурорами выявлено 5701 случай, связанный с неправомерным отказом органами дознания в приеме и регистрации сообщений о преступлениях, что на 19% меньше, чем в 2006 году. В 2011 году число таких нарушений увеличилось на 63,6% и составило 9326 случаев, что свидетельствует о серьезных упущениях ведомственного контроля¹²⁶.

В субъектах Российской Федерации на 22,7% (в сравнении с 2007 г.) возросло число выявленных прокурорами фактов нерегистрации сообщений о преступлениях¹²⁷.

В указанных уголовно-процессуальных ситуациях прокурорами в основном применялись такие процессуальные полномочия как проверки исполнения требований федерального закона при приеме, регистрации и разрешении сообщений о преступлениях (п. 1 ч. 2 ст. 37 УПК РФ); требование полного устранения нарушения закона (п. 3 ч. 2 ст. 37 УПК РФ) с привлечением виновных должностных лиц к ответственности.

На практике, по данным нашего исследования, проверки исполнения требований федерального закона при приеме, регистрации и разрешении сообщений о преступлениях в большинстве случаев проводятся не чаще одного раза в месяц; в исключительных случаях – два раза в месяц либо раз в десять дней, при поступлении информации о нарушениях – немедленно.

Распространенный характер приобретает практика неоднократного принятия решений об отказе в возбуждении уголовного дела в органах дознания. Число таких решений только в 2011 году возросло на 10,4% (в сравнении с 2010 годом)¹²⁸.

Другой распространенной уголовно-процессуальной ситуацией, возникающей при приеме, регистрации и разрешении сообщений о преступлениях органами дознания является возбуждение уголовного дела при отсутствии достаточных к тому оснований.

При возникновении уголовно-процессуальных ситуаций, связанных с незаконным или необоснованным возбуждением уголовных дел органами дознания прокурором применяются следующие полномочия: проверка копии постановления о возбуждении уголовного дела и иных материалов, необходимых для оценки законности и обоснованности принятого решения (ч. 4 ст. 146 УПК РФ); отмена незаконного или необоснованного постановления о возбуждении уголовного дела (п. 6 ч. 2 ст. 37, ч. 4 ст. 146 УПК РФ). При этом отмена постановления о возбуждении уголовного дела является наиболее жестким и эффективным процессуальным полномочием прокурора в подобных ситуациях.

Так, только в 2008 году¹²⁹ прокурорами отменено 48263 незаконных и необоснованных постановления о возбуждении уголовных дел органов дознания. Причины отмены прокурорами постановлений – неполнота доследственных проверок, отсутствие в материалах проверки достаточных данных, указывающих на признаки преступления, нарушение прав подозреваемого, когда при наличии сведений о лице, совершившем общественно опасное деяние, уголовное дело возбуждалось по факту совершения преступления¹³⁰. Об этом же свидетельствуют и результаты нашего исследования.

При рассмотрении результатов работы правоохранительных органов с заявлениями и сообщениями о преступлениях обращает на себя внимание несоблюдение предусмотренных законом сроков разрешения заявлений и сообщений о преступлениях, что негативно сказывается на обеспечении прав граждан и выполнении задач уголовного судопроизводства. Как показало наше исследование, примерно в 5% случаев заявления и сообщения о преступлениях рассматривались в срок свыше 10 суток. Чуть более половины заявлений и сообщений разрешалось в срок до трех суток. Остальные заявления и сообщения, а их примерно 39%, разрешались в срок от трех до 10 суток, в то время как ст. 144 УПК РФ устанавливает этот срок только для исключительных случаев.

Анализ материалов прокурорских проверок свидетельствует, что в подавляющем большинстве случаев нарушение сроков проверки и разрешения сообщений о преступлениях связано с неумением рационально организовать такую проверку.

В 2010 и 2011 гг. увеличилось число принятых решений о направлении сообщений о преступлениях по подследственности, соответственно, на 9,3% и 2,9%¹³¹, что требует акцентирования прокурорского внимания и к этому направлению с целью выявления и пресечения фактов укрытия преступлений от учета под видом направления по подследственности.

В Указании Генеральной прокуратуры РФ от 29.01.2008 г. № 14/49 «Об усилении прокурорского надзора за исполнением требований закона и соблюдении подследственности уголовных дел»¹³² отмечается, что при организации проверок исполнения органами дознания требований федерального законодательства при приеме, регистрации и разрешении сообщений о преступлениях прокуроры должны немедленно реагировать на установленные факты нарушения подследственности. Принимать меры к отмене незаконных постановлений и направлять материалы в тот орган предварительного расследования, который правомочен выносить решение в соответствии со ст. 151 УПК РФ.

В целях устранения причин и условий, способствующих возникновению уголовно-процессуальных ситуаций, связанных с нарушениями законов при приеме, регистрации и разрешении сообщений о преступлениях, прокуроры должны использовать весь комплекс мер реагирования, предусмотренных действующим законодательством.

Вместе с тем к дисциплинарной ответственности за допущенные нарушения должностные лица в среднем привлекаются только в каждом пятидесятом случае¹³³.

Многие прокуроры сообщают, что меры, принимаемые органами дознания по результатам рассмотрения представлений прокуроров, в большинстве своем лояльны, а потому малоэффективны. Руководители правоохранительных органов, правомочные налагать дисциплинарные взыскания, как правило, ограничиваются ранее наложенными взысканиями, тем самым, порождая чувство безнаказанности и безответственности за допущенные нарушения закона¹³⁴.

Действенной мерой реагирования на нарушения закона и средством их профилактики является уголовно-правовая оценка действий должностных лиц, умышленно укрывающих преступления от регистрации и учета, однако на протяжении последних лет число должностных лиц, привлеченных к уголовной ответственности за совершение таких преступлений, сокращается.

В 2010 г. в целом по стране по направленным в суд делам к уголовной ответственности за совершение преступлений в сфере уголовно-правовой регистрации привлечено 196 должностных лиц органов дознания, в том числе 182 сотрудника милиции, тогда как в предшествовавшем году эти показатели составляли, соответственно, 719 и 694.

В 2011 г. при увеличении на 6,9% числа поставленных на учет прокурорами преступлений, ранее известных, но по разным причинам не зарегистрированных, вышеотмеченные тенденции сохранились, к уголовной ответственности за преступления в этой сфере привлечено 121 должностное лицо органов дознания, в том числе 100 сотрудников органов внутренних дел¹³⁵.

Несмотря на изложенное выше, реализация прокурором процессуальных полномочий в отношении органов дознания при приеме, регистрации и разрешении сообщений о преступлениях обусловливают не только уголовно-процессуальные ситуации, связанные с нарушениями закона, но и ситуации, проистекающие в рамках правового поля.

Так, например, опубликование в средствах массовой информации сообщения о преступлении обуславливает применение такого средства процессуального контроля прокурора как поручение органу дознания провести проверку этого сообщения (ч. 2 ст. 144 УПК РФ). Или, например, необходимость производства документальных проверок, ревизий, исследований документов, предметов, трупов влечет за собой применение прокурором такого средства процессуального контроля как продление срока проверки рассмотрения сообщения о преступлении до 30 суток (ч. 3 ст. 144 УПК РФ).

Подводя итог сказанному, отметим, что стадия возбуждения уголовного дела является самостоятельной стадией уголовного процесса и предназначена для незамедлительного реагирования на каждый преступный факт, а также для своевременного предотвращения расследования фактов, не содержащих признаков состава преступления либо вовсе не имевших места в действительности¹³⁶.

Правильно организованная и качественно проведенная прокурорская проверка в стадии возбуждения уголовного дела – залог успеха надзорной деятельности прокурора в последующих стадиях уголовного процесса.

Надзор за производством неотложных следственных действий является еще одним приоритетным направлением деятельности прокурора, так как именно при их производстве происходит получение и закрепление исходной доказательственной информации.

Наряду с тем, что при производстве неотложных следственных действий, особенно при производстве осмотра места происшествия, получается и закрепляется большой объем исходной доказательственной информации, которая на последующих этапах расследования имеет очень большое значение, возникает также немало уголовно-процессуальных ситуаций, связанных с нарушением органами дознания требований законодательства. Как показало наше исследование (приложение 5), наиболее типичными из них являются: неправильный подбор понятых либо производство неотложного следственного действия вообще без понятых (24,3% случаев из числа изученных уголовных дел, содержащих процессуальные ошибки при производстве неотложных следственных действий), а также изъятие вещественных доказательств с грубыми нарушениями уголовно-процессуального закона (18,9%).

Поэтому надзирающий прокурор должен установить наличие оснований для производства неотложного следственного действия; выполнение требований закона об участии всех предусмотренных им лиц, разъяснении им их прав и обязанностей, а также контролировать соблюдение этих прав и обязанностей в ходе производства следственных действий; проверить соблюдение законности в процессе фиксации хода и результатов следственных действий. Также необходимо обращать внимание на деятельность дознавателя по установлению всех обстоятельств, входящих в предмет доказывания, которые возможно выявить в ходе данного неотложного следственного действия.

В случае возникновения уголовно-процессуальных ситуаций, связанных с нарушениями закона при производстве органами дознания неотложных следственных действий прокурор, как правило, применяет такие процессуальные полномочия как внесение представлений об устранении нарушений закона (п. 3 ч. 3 ст. 22 ФЗ о прокуратуре), дача письменных указаний (п. 4 ч. 2 ст. 37 УПК РФ), отмена незаконных и необоснованных постановлений органа дознания (п. 6 ч. 2 ст. 37 УПК РФ), изъятие дела у дознавателя и передача его следователю (п. 11 ч. 2 ст. 37 УПК РФ), отстранение дознавателя от производства по делу (п. 10 ч. 2 ст. 37 УПК РФ), признание доказательства недопустимым (ч. 2 ст. 88 УПК РФ).

Следующее направление процессуальной деятельности органов дознания, находящееся под надзором прокурора – это производство следственных и иных процессуальных действий по поручениям следователей.

Что касается реализации процессуальных полномочий прокурора при производстве органами дознания следственных и иных процессуальных действий по поручению следователя (дознавателя), то типичными уголовно-процессуальными ситуациями, влияющими на реализацию этих полномочий, являются приведенные ниже ситуации.

По уголовным делам о преступлениях, совершенных неустановленными лицами, работа дознавателей и оперативных сотрудников ограничивается, как правило, отдельными шаблонными поручениями о проведении оперативно-розыскных мероприятий и ответами на них об отсутствии положительных результатов. Большинство поручений о производстве следственных и иных процессуальных действий, проведении оперативно-розыскных мероприятий составляются без учета обстоятельств уголовного дела и собранных доказательств. В ряде случаев при получении в ходе дознания значительной информации поручения об ее проверке оперативным путем не направляются вовсе. Имеются случаи, когда на поручения по уголовным делам ответы не поступают¹³⁷.

Уместно отметить, что 33% опрошенных нами дознавателей органов дознания ОВД недовольны своевременностью и качеством выполнения данных ими поручений.

В правоприменительной деятельности органов дознания распространены случаи полного отказа от выполнения органами дознания отдельных поручений о производстве процессуальных действий, вынесенных дознавателями.

Кроме того, на практике распространены уголовно-процессуальные ситуации, при которых, как отмечают отдельные авторы, «…сотрудники следственных подразделений в отдельных случаях злоупотребляют своими полномочиями и поручают органам дознания выполнение таких следственных действий, которые они вполне могли бы осуществить сами. Нередки случаи, когда следователи фактически перекладывают свои обязанности на органы дознания, что вызывает негативное отношение со стороны последних и ведет к конфликтным ситуациям на практике»¹³⁸.

Все это говорит о низкой эффективности «ведомственного процессуального контроля» и поверхностном надзоре со стороны прокурора за деятельностью не только дознавателей, но и начальников органов (подразделений) дознания.

Представляется, что в уголовно-процессуальных ситуациях, возникающих в ходе исполнения органом дознания отдельных поручений следователя (дознавателя) о производстве отдельных следственных (процессуальных) действий, прокурор должен активно использовать процессуальные полномочия, направленные, в первую очередь, на недопущение волокиты, самоустранения исполнителей от выполнения поручений, формализма при их исполнении. Активно должна контролироваться деятельность соответствующих руководителей (начальника органа и подразделения дознания), так как от их деятельности непосредственно зависит процессуальная дисциплина подчиненных им дознавателей. Эффективными полномочиями на данном участке процессуальной деятельности из имеющихся в арсенале прокурора будут, на наш взгляд, являться такие как ознакомление с материалами находящегося в производстве уголовного дела (ч. 2.1 ст. 37 УПК РФ); проверка поступивших в орган дознания поручений о выполнении отдельных следственных действий; дача указаний о выполнении процессуальных действий (п. 4 ч. 2 ст. 37 УПК РФ); внесение представлений об устранении нарушений закона (п. 3 ч. 3 ст. 22 ФЗ о прокуратуре); постановка вопроса о привлечении виновных лиц к ответственности, в т.ч. к уголовной (п. 2 ч. 2 ст. 37 УПК РФ).

А теперь перейдем к исследованию особенностей реализации процессуальных полномочий прокурора при производстве предварительного расследования в форме дознания.

Реализация процессуальных полномочий прокурора при производстве предварительного расследования в форме дознания, с одной стороны, направлена на обеспечение соблюдения органами дознания прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства, защиту личности, общества и государства. С другой стороны – на обеспечение неотвратимости наказания за совершенное преступление.

Полагаем, основными элементами деятельности подразделения дознания пограничного органа при расследовании преступлений, влияющими на реализацию процессуальных полномочий прокурора, являются:

• задержание граждан по подозрению в совершении преступления;

• избрание в отношении подозреваемого меры пресечения;

• производство следственных действий;

• привлечение лица в качестве обвиняемого;

• приостановление (возобновление) производства расследования;

• окончание дознания.

Представляется, что сущность и содержание процессуальной деятельности прокурора в отношении подразделения дознания пограничного органа в рассматриваемой сфере будет обусловливаться уголовно-процессуальными ситуациями, возникающими в указанных направлениях деятельности. В одних случаях прокурора будет интересовать законность того или иного процессуального действия (решения), в других – их целесообразность и эффективность. Именно при производстве органами дознания предварительного расследования преступлений деятельность прокурора носит ярко выраженный контрольный характер.

Как показало наше исследование, прокурора одинаково «интересуют» как вопросы соблюдения законности органами дознания при расследовании преступлений, так и эффективность проводимого дознания (об этом свидетельствует характер применяемых правовых средств, о чем будет сказано ниже).

Распространенным уголовно-процессуальным нарушением в рассматриваемой сфере является задержание лица по подозрению в совершении преступления до возбуждения уголовного дела.

Анализ прокурорско-следственной практики свидетельствует, что наиболее часто встречающейся и характерной уголовно-процессуальной ситуацией при процессуальных задержаниях является неправильное исчисление сроков задержания.

Обычно путаница происходит из-за неправильного разграничения процессуального и административного задержания (доставления). Административное задержание, как правило, направлено на пресечение правонарушения и предшествует уголовно-процессуальному задержанию. Задержание в административном порядке не может продолжаться более 3-х часов.

Надзор прокурора за исполнением закона органами дознания при задержании и обеспечении прав подозреваемого должен осуществляться в целях недопущения незаконного и необоснованного задержания, соблюдения законности при задержании подозреваемого, недопущения превышения установленных законом сроков пребывания подозреваемого под стражей, а также обеспечения реализации им своих прав и обязанностей.

Применение прокурором процессуальных полномочий на данном этапе обусловлено такими возникающими здесь типичными уголовно-процессуальными ситуациями (по материалам исследования) как, прежде всего, сам факт задержания, нарушение закона либо отсутствие основания для задержания, превышение и неправильное исчисление сроков пребывания по стражей, неуведомление заинтересованных лиц о проведенном задержании, нарушение порядка производства задержания.

Начальным этапом процессуальной деятельности прокурора будет являться проверка письменного сообщения о задержании. Для признания задержания законным и обоснованным целесообразно, чтобы прокурор знакомился со всеми материалами уголовного дела (такое право ему предоставлено ч. 2.1 ст. 37 УПК РФ). При этом особое внимание необходимо уделить материалам дела, содержащим фактические данные, обосновывающие применение данной меры процессуального принуждения. Результаты проверки сообщения о задержании, а также материалов уголовного дела должны найти свое выражение в других применимых в данном случае процессуальных полномочиях.

В целях выявления в полном объеме нарушений требований закона при задержании подозреваемых прокурор вправе лично посещать изоляторы временного содержания, следственные изоляторы, специально оборудованные помещения для содержания задержанных (абз. 1 п. 1 ст. 33 Закона о прокуратуре).

Так, в ходе надзора за исполнением норм закона, регламентирующих основания и порядок применения мер процессуального принуждения, ограничивающих конституционные права и свободы участников уголовного судопроизводства, прокурорами в результате проверок в 2008 году из ИВС освобождено 168 незаконно задержанных, что на 21,7% больше, чем в 2007 г. (138 задержанных)¹³⁹.

Каждое выявленное прокурором нарушение закона в отношении задержан­ных требует с его стороны принципиального реагирования. В необходимых случаях прокурор принимает в пределах своих полномочий меры к привлечению лиц, допустивших нарушения, к дисцип­линарной или иной ответственности, а при наличии оснований – направляет материалы проверки руководителю следственного органа для решения вопроса о возбуждении уголовного дела (п. 2 ч. 2 ст. 37 УПК РФ).

Большое значение на данном этапе приобретает правообеспечительная функция. Прокурор в силу закона должен обеспечить подозреваемому право на защиту (ч. 1 ст. 11 УПК РФ). Такая же обязанность возлагается и на дознавателя. Однако если дознаватель по каким-либо причинам этого не сделал, прокурор должен незамедлительно восстановить нарушенное право заинтересованного лица путем дачи соответствующих указаний органу дознания.

Эффективным процессуальным полномочием прокурора при надзоре за законностью избрания меры пресечения виде заключения под стражу является обязательная дача прокурором согласия дознавателю на возбуждение перед судом ходатайства об избрании данной меры пресечения, а также личное участие прокурора в судебном заседании при принятии судебного решения об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Таким образом, при избрании органами дознания меры пресечения виде заключения под стражу процессуальная деятельность прокурора носит предупредительный характер.

Так, в 2008 году в процессе осуществления надзора за законностью и обоснованностью решений дознавателей прокурорами рассмотрено 24258 ходатайств дознавателей об избрании меры пресечения виде заключения под стражу, по 88,8% из них ходатайства были поддержаны. Судом первой инстанции отказано в удовлетворении 2272, или 10,5%, таких ходатайств¹⁴⁰. В 2010 г. количество рассмотренных прокурором постановлений дознавателя о возбуждении перед судом ходатайств об избрании, продлении меры пресечения и производстве следственных действий сократилось на 9,7% (с 59 197 в 2009 г. до 53 467 в 2010 г.). Прокуроры отказали дознавателям в даче согласия на обращение в суд по 5,7% таких ходатайств¹⁴¹.

Анализируя уголовно-процессуальные ситуации, встречающиеся в деятельности органов дознания при принятии решения о применении к подозреваемым мер пресечения, следует отметить, что наиболее распространенной процессуальной ошибкой является недооценка обстоятельств, характеризующих личность подозреваемого (43% от общего числа изученных уголовных дел, содержащих процессуальные ошибки при применении меры пресечения виде заключения под стражу).

Как мы полагаем, столь высокий процент связан, прежде всего, с обвинительным уклоном в деятельности дознавателей, что зачастую влечет за собой игнорирование сведений о личности подозреваемого. Между тем, ст. 99 УПК РФ предписывает, что при решении вопроса о необходимости избрания меры пресечения в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления и определения ее вида должны учитываться также сведения о личности подозреваемого или обвиняемого, его возраст, состояние здоровья, семейное положение, род занятий и другие обстоятельства.

В целях устранения подобных ошибок активную роль должен играть надзирающий прокурор. Прокурор должен проверить наличие оснований для избрания меры пресечения, предусмотренных ст. 97 УПК РФ, а также установить, выяснены ли дознавателем иные обстоятельства, предусмотренные ст. 99 УПК РФ.

Одним из основных направлений процессуальной деятельности прокурора в отношении органов дознания ОВД является надзор за производством следственных действий.

При производстве следственных действий собирается основной массив доказательственной информации, наряду с этим допускается большинство процессуальных нарушений, что, безусловно, требует повышенной активности со стороны надзирающего прокурора.

Надзор прокурора за производством следственных действий, прежде всего, должен быть направлен на обеспечение соблюдения органами дознания установленного законом процессуального порядка производства следственных действий.

При выявлении в процессе производства либо фиксации следственных действий нарушений закона прокурор, исходя из требований ч. 2 ст. 75 УПК РФ, должен признать полученные в результате проведения этих следственных действий доказательства недопустимыми и исключить их из процесса доказывания.

Так, в 2008 году в соответствии со ст. 88 УПК РФ прокуроры вынесли 1699 постановлений о признании доказательств недопустимыми, большинство таких постановлений (1506 или 88,6%) по делам, расследованным следователями (838) и дознавателями (668) ОВД¹⁴².

Как показало наше исследование, основаниями признания прокурорами доказательств недопустимыми в большинстве случаев выступают нарушения порядка их собирания, например: отсутствие при допросе несовершеннолетнего обвиняемого законного представителя; производство следственных действий с обвиняемым без защитника, когда участие последнего обязательно; производство следственных действий ненадлежащим должностным лицом (без принятия уголовного дела к производству); производство следственных действий с участием одного понятого либо без таковых; нарушение процессуального порядка назначения и производства судебных экспертиз и т. п.

Поскольку производство следственных действий составляет сущность предварительного расследования преступлений, то прокурора, безусловно, будет интересовать эффективность и целесообразность их проведения. Прокурор – государственный обвинитель, а само государственное обвинение имеет в своей основе материалы предварительного расследования. Поэтому прокурор заинтересован в качестве его проведения. Кроме того, прокурор, в силу закона, имеет возможность влиять на производство предварительного расследования (только на дознание, но не предварительное следствие), руководить им, определять направление расследования. Таким образом, прокурор, осуществляющий надзор, способен повлиять на «судьбу» уголовного дела, направив расследование в нужное для него русло.

В практике органов дознания наиболее часто встречаются случаи примитивного планирования дознания, когда предполагается производство лишь отдельных следственных действий, осуществление которых не приводит к выяснению всех обстоятельств совершенного преступления. Часто не устанавливаются сроки выполнения следственных действий, что в конечном итоге приводит к нарушению процессуальных сроков, установленных УПК РФ, а также влечет за собой неполноту производства дознания.

Разрешение подобных уголовно-процессуальных ситуаций осуществляется при помощи таких процессуальных полномочий как ознакомление с материалами находящегося в производстве уголовного дела и дача дознавателю письменных указания о направлении расследования, производстве процессуальных действий (п. 4 ч. 1, ч. 2.1 ст. 37 УПК РФ).

Так, например, в 2008 году по сравнению с 2007 годом почти в два раза (со 117338 в 2007 г. до 203348 в 2008 г.) увеличилось число уголовных дел, по которым прокурорами даны письменные указания органам дознания¹⁴³. Думается, это свидетельствует, прежде всего, об активной работе прокуроров по надзору за процессуальной деятельностью органов дознания и, кроме того – о слабой профессиональной подготовке дознавателей и ненадлежащем ведомственном контроле за их работой.

Дача прокурором письменных указаний о направлении расследования, производстве отдельных процессуальных действий (п. 4 ч. 2 ст. 37 УПК РФ) служит основным средством процессуального руководства уголовно-процессуальной деятельностью дознавателей.

В материалах каждого пятого уголовного дела, из числа изученных нами, имелись письменные указания прокурора. В основном эти указания касались производства отдельных следственных действий (79,6%), значительно реже давались указания о направлении расследования (2,2%)¹⁴⁴, избрании в отношении подозреваемого меры пресечения (6,4%), квалификации преступления (4,1%) и объема обвинения (3%), привлечении лица в качестве обвиняемого (4,7%).

Указание о производстве следственных действий – это требование прокурора о проведении таких следственных действий, необходимость которых, по убеждению последнего, послужит полному и объективному расследованию преступлений. Определение конкретных следственных действий происходит в ходе проверки материалов уголовного дела. При недостаточности доказательств или выявлении пробелов в расследовании, затрудняющих выработку и принятие процессуального решения, прокурор вправе давать указание о проведении допроса, обыска, очной ставки и иных следственных действий.

Характерной чертой указаний прокурора является обязательность их исполнения для дознавателя (ч. 4 ст. 41 УПК РФ). Обжалование данных указаний не приостанавливает их исполнения.

Указания – форма властного процессуального решения прокурора, которое должно быть облечено в письменную форму, хотя закон не запрещает прокурору давать и устные указания, но в таком случае отсутствие письменной формы будет свидетельствовать о рекомендательном, факультативном характере таких указаний¹⁴⁵.

Как показало наше исследование, 53,4% опрошенных нами прокуроров дают указания как в письменной, так и в устной форме. При этом только 46,1% респондентов из числа дознавателей и начальников подразделений дознания считают указания прокурора, данные в устной форме, обязательными для исполнения.

Думается, что указания прокурора о производстве процессуальных действий и направлении расследования должны все же в любом случае облекаться в письменную форму. Письменная форма указаний позволяет дознавателю правильно их оценить и при наличии оснований изложить мотивы обжалования указаний вышестоящему прокурору, своевременно ставить вопрос о частичной или полной отмене указаний в случае, если они необоснованны, противоречат закону, направлены на неправомерное ограничение или иное нарушение процессуальной самостоятельности дознавателя.

Полномочия дознавателя в уголовном судопроизводстве обозначены таким образом, что наиболее принципиальные вопросы, касающиеся расследования конкретного уголовного дела, он обязан решать сам. Однако для устранения имеющихся в деле ошибок и нарушений предусмотрено право прокурора давать дознавателю указания. Вот почему исполнение указаний обязательно для дознавателя¹⁴⁶.

Помимо этого в распоряжении прокурора имеются и иные процессуальные полномочия, обеспечивающие объективное, высококачественное расследование преступлений, законность производства процессуальных действий, а также осуществление прав участников уголовного судопроизводства. К числу таких полномочий относятся: право прокурора отстранять дознавателя от дальнейшего производства расследования, если им допущено нарушение требований УПК РФ (п. 10 ч. 2 ст. 37 УПК РФ); право прокурора передавать уголовное дело от одного органа предварительного расследования другому (п. 12 ч. 2 ст. 37 УПК РФ); право прокурора соединять уголовные дела в одном производстве (ч. 3 ст. 153 УПК РФ).

Право прокурора отстранять дознавателя от дальнейшего производства расследования, если им допущено нарушение требований УПК РФ, составляет исключительную компетенцию прокурора.

Исследование показывает, что прокурор передает уголовное дело от одного органа предварительного расследования в целях своевременного, полного и объективного расследования, а также в связи с допущенной волокитой и необъективностью расследования.

Важным участком деятельности прокурора при производстве дознания является надзор за соблюдением законности при привлечении лица к уголовной ответственности.

Каждый случай незаконного, необоснованного привлечения лица к уголовной ответственности грубо ущемляет его права и подрывает авторитет правоохранительных органов.

Известный русский юрист А.Ф. Кони в свое время заметил, что обвинение «слишком серьезная вещь, чтобы не вызывать самой тщательной обдуманности. Ни последующее оправдание судом, ни даже прекращение дела до предания суду очень часто не могут изгладить материального и нравственного вреда, причиняемого человеку поспешным и необдуманным привлечением его к уголовному делу»¹⁴⁷.

В этой связи надзор прокурора за законностью привлечения лица к уголовной ответственности приобретает крайне важное значение. Ведь именно прокурор является представителем государства, призванным осуществлять защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод.

Выявление нарушений при привлечении лица в качестве обвиняемого можно обеспечить изучением материалов уголовного дела; при заслушивании доклада уголовного дела дознавателем или начальником подразделения дознания; при заслушивании материалов расследования на оперативных совещаниях и др.

Однако, согласно действующему УПК РФ (ч. 2-4 ст. 225) прокурор получает уголовное дело с обвинительным актом уже после того, как с ними ознакомились потерпевший или его представитель, обвиняемый, его защитник и законный представитель, если они участвуют в деле, и акт утвержден начальником органа дознания. Такое положение, на наш взгляд, недопустимо, поскольку у прокурора отсутствует возможность заблаговременной проверки законности и обоснованности предъявленного обвинения.

Полагаем целесообразным внести соответствующие изменения в ст. 225 УПК РФ, дополнив ее ч. 1.1 следующего содержания: «Копия обвинительного акта немедленно направляется прокурору».

Таким образом, как мы полагаем, у прокурора появится возможность повлиять на решение дознавателя и в необходимых случаях дать соответствующие указания об устранении выявленных недостатков.

Как показало наше исследование, типичными уголовно-процессуальными ситуациями, возникающими в деятельности органов дознания ОВД при привлечении лица в качестве обвиняемого, являются:

• в тексте обвинительного акта при формулировании обвинения дознаватели указывают не на все обстоятельства предмета доказывания, перечисленные в законе;

• по уголовным делам, по которым к уголовной ответственности привлекается несколько лиц, формулировки обвинения зачастую не согласуются друг с другом;

• нарушение срока составления обвинительного акта и предъявления обвинения в случаях, когда к подозреваемому применена мера пресечения в виде заключения под стражу;

• несоответствие обвинительного акта формулировке предъявленного обвинения.

Особое внимание при осуществлении надзора за дознанием прокурору следует уделять уголовно-процессуальным ситуациям, возникающим при окончании и приостановлении дознания.

В соответствии с действующим УПК РФ органы дознания заканчивают предварительное расследование составлением обвинительного акта, который утверждается начальником органа дознания и вместе с материалами уголовного дела направляется прокурору либо вынесением постановления о прекращении уголовного дела по основаниям, предусмотренным статьями 24-28 УПК РФ.

Поскольку каждый из этих вариантов окончания дознания имеет большое значение для всего уголовного процесса, то соответственно возрастает ответственность как дознавателя за итоговое решение по уголовному делу, так и прокурора, осуществляющего надзор на данном этапе уголовного судопроизводства.

Согласно ч. 1 ст. 37 УПК в ходе уголовного судопроизводства прокурор осуществляет уголовное преследование. В процессе судебного разбирательства от качества проведенного расследования зависит эффективность поддержания государственного обвинения, принятие судом итогового решения. Прокурор так же, как следователь, дознаватель, обеспечивает реализацию назначения уголовного судопроизводства, закрепленного в ст. 6 УПК. Совокупность данных обстоятельств так или иначе лишает всякого смысла рассматривать прокурора в качестве участника, не способного оценивать целесообразность процессуальных действий и решений, имеющих место в ходе досудебного производства¹⁴⁸.

Изучая уголовное дело, прокурор разрешает не только вопросы, касающиеся соблюдения дознавателем требований УПК РФ, но и проверяет наличие оснований для осуществления уголовного преследования в судебном производстве.

В соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 226 УПК РФ именно на прокуроре лежит обязанность по утверждению обвинительного акта и направлению уголовного дела в суд. Прежде чем принять решение об утверждении обвинительного акта и направлении уголовного дела в суд, прокурор должен ознакомиться со всеми материалами уголовного дела, от начала и до конца.

Основной задачей в данном случае является проверка законности проведенного дознания. В связи с чем, прокурор должен удостовериться в соблюдении дознавателем всех уголовно-процессуальных норм, обеспечивающих права и законные интересы каждого из участников процесса, а также норм, регламентирующих порядок производства предварительного расследования. Он должен убедиться в доказанности обвинения и его правильной юридической квалификации, в соответствии текста обвинительного акта материалам уголовного дела. В конце концов, прокурор должен сделать вывод об отсутствии процессуальных нарушений, препятствующих направлению дела в суд.

Прокурору необходимо также тщательно проанализировать доводы, приводимые обвиняемым и защитником в опровержение обвинения, и с объективных позиций проверить, что противопоставляется этим доводам. По этой причине желательно, чтобы уголовное дело, поступившее с обвинительным актом, изучалось не только прокурорскими работниками, осуществляющими надзор за следствием и дознанием, но и прокурорами, которым будет поручено поддержание по делу государственного обвинения¹⁴⁹.

Особое внимание следует уделить допустимости доказательств, так как впоследствии эти доказательства должны использоваться государственным обвинителем при поддержании государственного обвинения в судебном заседании. В этих целях прокурор должен проверить соблюдение дознавателем процессуального порядка производства следственных действий, установленного УПК РФ.

При выявлении недопустимых доказательств прокурор обязан либо возвратить уголовное дело для производства дополнительного расследования в целях устранения допущенных нарушений закона (п. 2 ч. 1 ст.226 УПК РФ), либо исключить такие доказательства из обвинительного акта (ч. 3 ст. 88 УПК РФ).

Кроме того, прокурор при проверке материалов уголовного дела, поступившего с обвинительным актом, должен обратить внимание на форму самого обвинительного акта, так как уголовно-процессуальный закон предъявляет ряд требований к его составлению.

Анализ интервьюирования прокурорских работников, осуществляющих надзор за процессуальной деятельностью органов дознания пограничных органов, позволяет обобщить типичные недостатки, допускаемые дознавателями пограничных органов при составлении обвинительного акта:

1. отсутствие сведений о способе совершения преступлений – 7,2%;

2. отсутствие сведений о сумме причиненного ущерба – 14%;

3. описание не всех эпизодов совершенного преступления – 2,9%;

4. неточность квалификации деяния – 11,6%;

5. неполное выявление сведений о личности обвиняемого – 64,3%.

Особое внимание необходимо уделить правильности уголовно-правовой квалификации преступного деяния. Следует помнить, что в соответствии с ч. 2 ст. 226 УПК РФ при утверждении обвинительного акта прокурор вправе своим постановлением исключить из него отдельные пункты обвинения либо переквалифицировать обвинение на менее тяжкое.

Таким образом, сущность процессуального контроля прокурора при окончании дознания в основном сводится к проверке обвинительного акта и поступивших вместе с ним материалов уголовного дела с целью оценки законности и эффективности проведенного дознания.

Проверка материалов уголовного дела и обвинительного акта обусловливает применение довольного широкого круга иных правовых средств.

Так, в случае если прокурор признает законность и обоснованность выводов дознавателя, что находит свое выражение в доказанности обвинения и его правильной юридической квалификации, правильность составления обвинительного акта и придет к заключению о наличии оснований для направления уголовного дела в суд, то он утверждает обвинительное заключение (п. 1 ч. 1 ст. 226 УПК РФ).

В противном случае в соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 226 УПК РФ прокурор вправе возвратить уголовное дело дознавателю для производства дополнительного дознания либо пересоставления обвинительного акта с целью устранения выявленных недостатков со своими письменными указаниями.

Необходимо отметить, что прокурор возвращает уголовное дело для пересоставления обвинительного акта только в случае, когда ошибки обнаружены в самом обвинительном акте, а не в материалах дела. Если ошибки обнаружены в материалах дела, в таком случае прокурор возвращает уголовное дело для производства дополнительного дознания.

В 2008 г. по сравнению с 2007 г. с 20 292 до 22 004 или на 8,4% возросло число уголовных дел, возвращенных прокурором для производства дополнительного дознания¹⁵⁰.

Исследование показывает, что основной причиной возврата прокурорами уголовных дел для производства доследования является неполнота дознания, в том числе недостаточность собранных доказательств виновности обвиняемых (приложение 5). По этому основанию прокурорами, участвующими в проверке, возвращено дознавателям 65,1% от общего количества возвращенных.

Основными причинами возвращения уголовных дел явились:

• ошибки, связанные с неполнотой установления предмета доказывания – 65,1 %;

• ошибки, связанные с неудовлетворительным исследованием доказательств – 28,6 %;

• технические ошибки – 6,3 %.

Нередко прокуроры вынуждены возвращать уголовные дела для производства дополнительного дознания неоднократно. В 2007 г. в общей сложности в органы дознания повторно, то есть два и более раза, возвращено для производства дополнительного расследования 233 уголовных дела, а за 6 месяцев 2008 г. – 138. Соответственно количество возвращенных неоднократно уголовных дел составило 2% от общего количества возвращенных дел в 2007 г. и 1,2% в первом полугодии 2008 года¹⁵¹.

Так, например, уголовное дело № 202, возбужденное 24.10.2005 г. дознавателем опк «Хабаровск-аэропорт» ОКПП «Хабаровск» по признакам состава преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 322 УК РФ, было возвращено прокурором для производства дополнительного дознания дважды в связи с допущенными нарушениями, одним из которых явилось неразъяснение дознавателем требований ч. 5 ст. 217 УПК РФ¹⁵².

Причинами повторного возврата прокурорами уголовных дел, как правило, являются неустранение нарушений уголовно-процессуального законодательства, неисполнение либо ненадлежащее исполнение ранее данных прокурором указаний по делам, возвращенным для проведения дополнительного расследования.

Если, осуществляя проверку материалов уголовного дела, поступившего с обвинительным актом, прокурор выявит обстоятельства, исключающие производство по уголовному делу, то согласно п. 3 ч. 1 ст. 226 УПК РФ он обязан прекратить уголовное дело по основаниям, предусмотренным статьями 24-28 УПК РФ, о чем вынести соответствующее постановление. Однако необходимо иметь ввиду, что в подобных случаях не всегда присутствует вина органа дознания, так основания прекращения уголовного дела и (или) уголовного преследования не всегда ясно усматриваются в материалах дела, в противном случае уголовное дело было бы прекращено самим органом дознания.

Следует отметить, что факт прекращения уголовного дела прокурором на этапе проверки материалов дела, поступившего с обвинительным актом, вовсе не означает, что дело было возбуждено необоснованно, а прокурорский надзор за дознанием был неудовлетворительным. Дело в том, что в процессе расследования могут открываться новые, на момент возбуждения уголовного дела неизвестные обстоятельства, которые не всегда в явной форме, но, тем не менее, исключают производство по делу.

И, наконец, последнее решение, которое прокурор вправе принять по делу, поступившему с обвинительным актом – решение о направлении уголовного дела для производства предварительного следствия (п. 4 ч. 1 ст. 226 УПК РФ). Такое решение прокурор принимает в тех случаях, когда им выявлены нарушения, которые невозможно устранить при помощи пересоставления обвинительного акта, а сроки дознания истекли.

Как мы уже отмечали, предварительное расследование в форме дознания может быть окончено прекращением уголовного дела. Уголовное дело и уголовное преследование могут быть прекращены по любому из оснований, предусмотренных статьями 24-28 УПК РФ. Основания прекращения уголовного дела перечислены в статьях 24-25 УПК РФ. Основания же прекращения уголовного преследования содержатся в статьях 27-28 УПК РФ.

Так как на прокурора возложена реализация задач уголовного судопроизводства в полном объеме, а также исходя из того, что он является гарантом соблюдения законности в деятельности органов предварительного расследования, в том числе и при прекращении уголовного дела, то именно он должен незамедлительно реагировать на все без исключения факты незаконного прекращения уголовных дел.

Как правило, при осуществлении надзора за законностью прекращения уголовных дел органами дознания прокурором используются общие проверки, проводимые по всем находящимся в производстве у органов дознания уголовным делам. Прежде всего, подобные проверки направлены на предупреждение незаконного прекращения уголовных дел. При проведении таких проверок реализуется предупредительная функция прокурорского надзора. Реализуя свое право дачи письменных указаний о направлении расследования, производстве процессуальных действий (п. 4 ч. 2 ст. 37 УПК РФ), прокурор тем самым предотвращает незаконное прекращение уголовных дел.

Кроме общих проверок в практике прокурорского надзора применяются специальные проверки, связанные с уже свершившимся фактом вынесения постановления о прекращении производства по делу. Основной задачей прокурора в данном случае является анализ оснований прекращения уголовного дела, выявление обстоятельств, свидетельствующих о сокрытии преступления либо о создании условий для освобождения от ответственности виновных лиц. Первостепенное внимание необходимо уделить на исследованность вопросов, связанных с событием или составом преступления, виновностью лица, обвиняемого в его совершении.

В соответствии с п. 13 ч. 2 ст. 37 УПК РФ прокурор утверждает постановление дознавателя о прекращении производства по уголовному делу. Поэтому дознаватель в любом случае после вынесения постановления о прекращении уголовного дела должен направить указанное постановление надзирающему прокурору. Прокурор, прежде чем утвердить постановление дознавателя о прекращении уголовного дела, должен проверить законность и обоснованность его вынесения, то есть дать правовую оценку с точки зрения соответствия его уголовному и уголовно-процессуальному закону. В случае возникновения затруднений в правовой оценке фактических обстоятельств прокурор вправе истребовать для проверки все материалы уголовного дела. Целесообразно также сопоставить постановление о прекращении уголовного дела с постановлением о его возбуждении. Дело в том, что нередки случаи, когда причиной прекращения уголовного дела является незаконность его возбуждения, и при сопоставлении указанных постановлений можно выявить как расхождение, так и совпадение фактических обстоятельств.

Признав постановление дознавателя о прекращении уголовного дела или уголовного преследования незаконным или необоснованным, прокурор отменяет его и возобновляет производство по уголовному делу (ч. 1 ст. 214 УПК РФ).

В 2008 году по сравнению с 2007 годом в 2,5 раза увеличилось число отмененных прокурорами постановлений о прекращении уголовного дела, уголовного преследования, вынесенных органами дознания (с 3613 в 2007 г. до 8981 – в 2008 г.)¹⁵³.

Подводя итог вышесказанному, целесообразно остановиться на типичных уголовно-процессуальных ситуациях, возникающих на этапе окончания дознания. Как показало наше исследование, а также исследования проведенные другими авторами¹⁵⁴, типичные уголовно-процессуальные ситуации, запускающие механизм реализации процессуальных полномочий прокурора на данном этапе, как правило, обусловлены совершением следующих процессуальных ошибок:

1. Неполнота и односторонность предварительного расследования.

2. Существенные нарушения порядка окончания предварительного расследования, связанные с несоблюдением прав участвующих в деле лиц.

3. Существенные нарушения порядка окончания предварительного расследования при прекращении уголовного дела.

4. Несоответствие выводов в итоговом решении по уголовному делу фактическим обстоятельствам.

С вариантами окончания предварительного расследования в форме дознания тесно связано приостановление уголовного дела.

Как показало наше исследование (приложение 5), по большинству уголовных дел процессуальные решения о приостановлении дознания по основанию, предусмотренному п. 1 ч. 1 ст. 208 УПК РФ, приняты без выполнения всех следственных действий, производство которых возможно в отсутствие подозреваемого.

Вопреки ч. 4 ст. 208 УПК РФ в ряде случаев дознание приостанавливалось до истечения его срока.

Нарушения закона, связанные с невыполнением следственных действий, производство которых возможно в отсутствие подозреваемого или обвиняемого, допускаются и по уголовным делам, приостановленным дознанием по основанию, предусмотренному п. 2 ч. 1 ст. 208 УПК РФ.

Выводы о том, что место нахождения подозреваемого (обвиняемого) неизвестно и он скрылся от дознания, обосновываются рапортами оперативных сотрудников, однако достоверность изложенных в них обстоятельств следственным путем не проверяется.

По большинству уголовных дел меры по розыску подозреваемых принимаются по истечении срока расследования и ограничиваются направлением в орган дознания формального поручения (постановления) о производстве розыска.

В ряде случаев дознаватели заведомо приостанавливают производство дознания по ненадлежащему основанию, чем заведомо уклоняются от установления места нахождения подозреваемого или обвиняемого, а если он скрылся – от принятия мер по его розыску, что предусмотрено п. 2 ч. 2 ст. 209 УПК РФ.

Также не всегда обоснованно дознаватели приостанавливают производство по причине временного тяжелого заболевания подозреваемого или обвиняемого (п. 4 ч. 1 ст. 208 УПК РФ), в отсутствие медицинского заключения, свидетельствующего о тяжести временного заболевания подозреваемого и невозможности проведения с его участием следственных действий.

Подобная ситуация с расследованием уголовных дел способствовала росту в сравнении с 2007 годом более чем в два раза – до 562,1 тыс. уголовных дел, приостановленных производством дознания, что составляет 43% от общего числа дел, находившихся в производстве в 2008 году. Абсолютное большинство из них (540,5 тыс.) приостановлено на основании п. 1 ч. 1 ст.208 УПК РФ за неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого. Почти в три раза по сравнению с 2007 годом увеличилось число уголовных дел, приостановленных по п. 2 ч. 1 ст. 208 УПК РФ. Сложилась негативная тенденция к накоплению приостановленных уголовных дел, общий остаток которых нарастающим итогом превысил 809 тыс. и представляется угрожающим¹⁵⁵.

Дознавателями не принимаются достаточные меры для раскрытия преступлений, слабо налажено взаимодействие с оперативно-розыскными подразделениями. По уголовным делам о преступлениях, совершенных не­установленными лицами, работа дознавателей и оперативных сотрудников огра­ничивается, как правило, отдельными шаблонными поручениями о проведении оперативно-розыскных мероприятий и ответами на них об отсутствии положи­тельных результатов. Большинство поручений о производстве оперативно-розыскных мероприятий составляются без учета обстоятельств уголовного дела и собранных доказательств. В ряде случаев при получении в ходе дознания значи­мой информации поручения о ее проверке оперативным путем не направляются вовсе. Имеются факты, когда на поручения по уголовным делам ответы не посту­пают.

На этом фоне особенно настораживающей представляется негативная прак­тика уклонения дознавателей от уголовного преследования при наличии данных, достаточных для раскрытия преступления, а то и прямо указывающих на его со­вершение конкретным лицом.

Не всегда средствами дознания достигается эффективная зашита прав и за­конных интересов граждан от преступных посягательств. В единичных случаях по делам данной категории в соответствии с требованиями закона выявляются об­стоятельства, способствовавшие совершению преступления, и вносятся представления о принятии мер по их устранению.

Дознавателями допускаются факты волокиты, необеспечение полноты и всесторонности предварительного расследования, влекущие принятие незаконных процессуальных решений о прекращении и приостановлении предва­рительного расследования.

По указанным причинам в 2008 г. окончено лишь 35,9% от числа находившихся в производстве дознавателей уголовных дел.

Приостановление производства по уголовному делу может повлечь за собой угрозу утраты возможности получения многих доказательств и вместе с тем, установления фактических обстоятельств совершенного преступления. При этом прокурор должен незамедлительно реагировать на факты незаконного или необоснованного приостановления уголовных дел и своевременно отменять вынесенные в этих случаях постановления (п. 6 ч. 2 ст. 37 УПК РФ). Эффективным процессуальным полномочием в подобных ситуациях является право прокурора давать письменные указания дознавателю, органу дознания о производстве процессуальных действий (п. 4 ч. 2 ст. 37 УПК РФ) в связи с отменой постановления о приостановлении дознания.

В 2008 году прокурорами отменено каждое четвертое незаконное постановление о приостановлении дознания (143 586 постановлений). Из них лишь 1,7% отменены в связи с поступившими в органы прокуратуры жалобами, что свидетельствует о пассивности начальников подразделений дознания в реали­зации предоставленных полномочий по самостоятельному устранению наруше­ний закона¹⁵⁶.

По мнению опрошенных нами прокуроров, осуществляющих надзор за деятельностью органов дознания пограничных органов по расследованию преступлений, основными причинами вынесения дознавателями незаконных и необоснованных процессуальных решений о приостановлении уголовных дел являются следующие:

• низкий уровень профессиональной подготовки работников органов предварительного расследования и оперативных служб;

• их нежелание заниматься сложной и кропотливой работой по раскрытию неочевидных преступлений;

• волокита в расследовании и проведении оперативно-розыскных мероприятий;

• слабое знание оперативной обстановки на местах;

• недостаточный ведомственный контроль.

Немаловажным участком деятельности прокурора является надзор за своевременностью возобновления уголовных дел.

Проверка прокурором своевременности возобновления производства по уголовному делу является условием обеспечения быстрого и полного раскрытия преступлений.

Следует отметить, что о качестве проведенного дознания, а вместе с тем об эффективности процессуального контроля прокурора за деятельностью органов дознания по расследованию преступлений свидетельствует количество уголовных дел, возвращенных судом прокурору в порядке, предусмотренном ст. 237 УПК РФ.

Так, в 2008 году по сравнению с 2007 годом количество уголовных дел с обвинительным актом, возвращенных судом прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ, уменьшилось на 6,6% (с 7222 в 2007 г. до 6742 в 2008 г.), в 2009 году по сравнению с 2008 годом еще на 13,9% (до 5807). В каждом третьем случае такое решение суда было обжаловано прокурором. Судом кассационной инстанции в результате рассмотрения представлений прокуроров отменено в 2007 году – 869, в 2008 году – 937, в 2009 году – 1158 постановлений о возвращении уголовных дел, расследованных органами дознания, прокурору¹⁵⁷.

Приведенные данные свидетельствуют о положительной динамике показателей работы прокуроров по надзору за процессуальной деятельностью органов дознания, являются результатом повышения требований прокуроров к качеству предварительного расследования при изучении уголовных дел, поступивших с обвинительным актом, о чем свидетельствует и рост числа уголовных дел, возвращенных прокурорами для производства дополнительного дознания.

Подводя итог сказанному, сформулируем выводы по параграфу:

1. Реализация процессуальных полномочий прокурора зависит от конкретной уголовно-процессуальной ситуации, возникающей в ходе процессуальной деятельности дознавателя специализированного подразделения дознания пограничного органа.

2. Типичными уголовно-процессуальными ситуациями, возникающими в деятельности органов дознания и влияющими на реализацию процессуальных полномочий прокурора в стадии возбуждения уголовного дела, являются:

• укрытие преступлений от учета путем уклонения от возбуждения уголовного дела, несмотря на то, что имеются достаточные к тому основания; нерегистрации или несвоевременной регистрации сообщений о преступлениях в установленном порядке; создания гражданам препятствий, затрудняющих доступ к правосудию;

• возбуждение уголовного дела при отсутствии достаточных к тому оснований;

• несоблюдение сроков проверки сообщений о преступлениях;

• опубликование в средствах массовой информации сообщения о преступлении;

• необходимость производства документальных проверок, ревизий, исследований документов, предметов, трупов.

1. Типичными уголовно-процессуальными ситуациями, возникающими в деятельности подразделения органов дознания и влияющими на реализацию процессуальных полномочий прокурора при выполнении ими неотложных следственных действий, являются:

• неправильный подбор понятых либо производство неотложного следственного действия вообще без понятых;

• изъятие вещественных доказательств с грубыми нарушениями уголовно-процессуального закона.

1. Типичными уголовно-процессуальными ситуациями, возникающими в деятельности органов дознания и влияющими на реализацию процессуальных полномочий прокурора на стадии предварительного расследования в форме дознания, являются, в основном, ситуации, связанные с уголовно-процессуальными правонарушениями при производстве следственных и иных процессуальных действий.

 

2.3. Особенности принятия прокурорских решений в судебных стадиях уголовного судопроизводства

Особенности прокурорского усмотрения при принятии важнейших уголовно-процессуальных решений в судебном производстве начинают проявляться уже в ходе предварительного слушания. Эта стадия уголовного процесса, успешно заменившая существующую ранее по УПК РСФСР стадию предания суду и распорядительное заседание, по мнению Н.Ю. Луцкой, является своеобразным «фильтром» для недопустимых доказательств, препятствующим их проникновению на дальнейшие судебные стадии.¹⁵⁸

Вокруг предварительного слушания до сих пор не утихают споры ученых-процессуалистов, к какому ряду уголовно-процессуальных явлений, все -таки, стоит его отнести: либо к самостоятельной стадии уголовного процесса, либо к так называемой «субстадии», либо к правовому институту? Не вдаваясь в подробности данной научной дискуссии, которая, очевидно, выходит за рамки нашего диссертационного исследования, рассмотрим предварительное слушание именно как самостоятельную стадию уголовного процесса и подробно исследуем вопросы усмотрения прокурора, появляющиеся в полной мере уже на данной судебной стадии. Это имеет большое значение для того концептуального подхода, выбранного нами в качестве методологической основы в настоящем диссертационном исследовании, так как именно с предварительного слушания, по нашему мнению, возникают первые проблемы прокурорского усмотрения, только уже в судебном производстве.

Полагаем, предмет и пределы прокурорского усмотрения в предварительном слушании тесно связаны с проблемой заявления ходатайств о проведении предварительного слушания. Рассмотрим данное правовое явление более подробно.

Заявление ходатайств о проведении предварительных слушаний во время дополнительного ознакомления стороной с материалами уголовного дела в порядке, предусмотренном ч. 3 ст. 227 УПК РФ.

Согласно ч. 1 ст. 222 УПК РФ прокурор обязан уведомить стороны не только о дате направления дела в суд, но разъяснить им право на заявление ходатайства о проведении предварительного слушания в порядке, установленном главой 15 УПК РФ. Если потерпевший, гражданский истец (ответчик) не заявили ходатайства о направлении им копии указанных процессуальных документов, то они не знают точную дату получения обвиняемым обвинительного заключения (акта) и поэтому не могут своевременно заявить ходатайство о проведении предварительного слушания. Такая же ситуация складывается в случае, если обвиняемый содержится под стражей (ч. 3 ст. 222 УПК РФ).

Следовательно, хотя ранее стороны и имели возможность ознакомиться с материалами уголовного дела (полностью или частично), но в полном объеме ознакомиться с уголовным делом, в т.ч. с обвинительным заключением (актом), они могут лишь после поступления дела в суд. Думается, что такое право на дополнительное ознакомление с материалами уголовного дела может быть предоставлено как обвиняемому и его защитнику, так потерпевшему, гражданскому истцу и гражданскому ответчику (в части, касающейся гражданского иска) и их представителям.

Практика показывает, что ходатайства о предоставлении права на дополнительное ознакомление с соответствующими материалами уголовного дела возникает в случаях:

а) если в судебных стадиях будет участвовать новый защитник¹⁵⁹ (как вновь назначенный, так и иное лицо, указанное в ч. 2 ст. 49 УПК РФ)¹⁶⁰;

б) если при подготовке дела к судебному разбирательству произошла замена ранее назначенного для поддержания государственного обвинения прокурора¹⁶¹. Указанная ситуация должна быть «исключительной», т.к. согласно п.п. 1.3, 2 и 4 Приказа Генеральной прокуратуры от 20 ноября 2007 г. №185 Управлению Генеральной прокуратуры по обеспечению участия прокуроров в рассмотрении дел судами необходимо назначать государственных обвинителей заблаговременно с тем, чтобы обеспечить тщательное изучение ими материалов уголовного дела¹⁶²;

в) если обвиняемый не был надлежащим образом ознакомлен с материалами уголовного дела или не ознакомлен с доказательствами, аргументирующими необходимость разрешения вопроса о мере пресечения, например, замены подписки о невыезде на заключение под стражу, домашний арест или залог.

Ходатайство о проведении предварительного слушания, как известно, является поводом для его проведения. Наряду с поводом, необходимым условием для проведения предварительного слушания является наличие для этого достаточного основания. Правильное толкование понятия «основание проведения предварительного слушания» имеет очень важное значение. Проведение предварительного слушания при отсутствии основания означает серьезный недостаток в деятельности не только судьи, осуществляющего подготовку дела к судебному разбирательству, но прокурора, так как неизбежно влечет за собой необоснованное затягивание сроков рассмотрения, возрастание расходов, связанных с производством по делу, а значит и нарушение принципа процессуальной экономии. Неправильный, необоснованный отказ в проведении предварительного слушания может повлечь за собой не только возникновение оснований для отмены решения суда первой инстанции, но и нарушение прав личности, вовлеченной в сферу уголовно-процессуальной деятельности.

Однако вопрос не только об основаниях проведения предварительного слушания, но и определении самого термина «основание» в юридической литературе освещен не до конца. Законодателем в ч. 2 ст. 229 УПК РФ установлен лишь общий перечень отдельных поводов предварительного слушания (п.п. 1, 4¹) и вопросов (п.п. 2, 3, 5), подлежащих разрешению в рамках этого судебного заседания.

В некоторых работах предпринималась попытка раскрыть содержание данного понятия путем механического перечисления отдельных поводов¹⁶³. Полагаем, правы Н.В. Жогин и Ф.Н. Фаткуллин в том, что этим самым по существу смешиваются поводы и основания, два процессуальных понятия, каждое из которых, при их своей близости, имеет самостоятельное значение¹⁶⁴.

Авторы ряда работ под основанием проведения предварительного слушания подразумевают: процессуальную ситуацию, когда отсутствуют основания для рассмотрения дела в судебном заседании¹⁶⁵; наличие определенных обстоятельств, при которых судья не может ни назначить судебное заседание, ни самостоятельно устранить эти обстоятельства¹⁶⁶; наличие препятствий к рассмотрению дела в судебном заседании¹⁶⁷; условия не позволяющие назначить судебное заседание (наличие ходатайства стороны об исключении доказательства, при наличии основания для направления уголовного дела прокурору и т.д.)¹⁶⁸.

Соотношение перечисленных терминов (основание и повод) следует рассматривать в контексте предмета правового регулирования. Так, «…правовое регулирование выступает в качестве единого механизма, включающего систему правовых средств, при помощи которых обеспечивается регулятивное правовое воздействие на общественные отношения»¹⁶⁹. Право влияет на общественные отношения, закрепляя их в правовых институтах «…путем оформления их статики и динамики»¹⁷⁰.

Исходя из сказанного и содержания ч. 2 ст. 229 УПК РФ следует, что основанием проведения предварительного слушания являются достаточные данные, свидетельствующие о наличии признаков, обстоятельств, препятствующих назначению судебного разбирательства.

Анализируя это положение, приходим к выводу, что под основаниями проведения предварительного слушания законодатель имеет в виду два неразрывно связанных обстоятельства: наличие данных, свидетельствующих об установлении препятствий к рассмотрению дела по существу, и достаточность данных, на основе которых устанавливается наличие признаков таких препятствий. Таким образом, основания к проведению предварительного слушания характеризуются как с юридической стороны (наличие данных, свидетельствующих об установлении препятствий к рассмотрению дела по существу), так и с фактической (достаточность данных, на основе которых устанавливаются эти препятствия)¹⁷¹.

Основание отражает существование того факта, по поводу которого ставится вопрос о необходимости его устранения или разрешения, что возможно только в порядке предварительного слушания. Рассмотрим это более подробно.

1. Основание проведения предварительного слушания обуславливается,

прежде всего, конкретными объективными данными, свидетельствующими о наличии препятствий к рассмотрению дела по существу. Согласно ч. 2 ст. 229 УПК РФ такими данными является необходимость разрешения вопросов: об исключении доказательств (ст. 235 УПК РФ); о возвращении уголовного дела прокурору (ст. 237 УПК РФ); о приостановлении уголовного дела (ст. 238 УПК РФ); о прекращении уголовного дела (ст. 239 УПК РФ). Кроме того, предварительное слушание проводится для разрешения вопросов: о применении мер по обеспечению возмещения вреда, причиненного преступлением, или возможной конфискации имущества (ст. 115 УПК РФ); о мере пресечения в виде залога (п. 1 ч. 2 ст. 29 УПК РФ) или заключения под стражу, домашнего ареста (в порядке, предусмотренном ч. 10 ст. 108 и ст. 255 УПК РФ и положениями, указанными в Постановлении №4-П Конституционного Суда РФ от 22 марта 2005 г.).

2. Для того, чтобы основание проведения предварительного слушания было налицо, необязательно иметь вполне достоверный вывод о наличии препятствий к рассмотрению дела по существу. Достаточно, если на это препятствие с определенной степенью вероятности укажут стороны в заявленном ходатайстве (например, об основаниях признания доказательства недопустимым), или у судьи при изучении поступившего уголовного дела возникнет серьезное предположение о наличии таких препятствий, вытекающих из фактических данных, отраженных в процессуальных документах или решениях, принятых в досудебном производстве (например, копия обвинительного заключения не была вручена обвиняемому). При этом у судьи должны отсутствовать полномочия на самостоятельное устранение таких нарушений уголовно-процессуального закона.

Итак, основание, в отличие от поводов, ставит на исследование в предварительном слушании следующие вопросы:

а) существуют ли в действительности факты, указывающие на невозможность назначения судебного разбирательства? В этом отношении основание проведения предварительного слушания выступает как предположительный факт, подлежащий доказыванию для правильного разрешения вопроса об отсутствии препятствий или возможности проведения судебного разбирательства (предмет доказывания);

б) так как предмет доказывания выясняется с помощью доказательств, то рассматриваемое понятие отвечает и на другой вопрос: имеются ли доказательства, которые устанавливают факты, позволяющие предположить с определенной вероятностью существования препятствия к проведению судебного разбирательства? С этой стороны основание проведения предварительного слушания выражает собой пределы доказывания на предварительном слушании, и в целом – в стадии подготовки и назначения судебного разбирательства.

2. Если совокупность имеющихся доказательств приводит к обоснованному выводу о наличии препятствия к проведению судебного разбирательства, то такое предположение является правовой (процессуальной) предпосылкой для назначения предварительного слушания. Если такой совокупности имеющихся доказательств недостаточно, то такое предположение послужит правовой (процессуальной) предпосылкой для перехода дела в другую стадию, т.е. в стадию судебного разбирательства.

Таким образом, правовым основанием проведения предварительного слушания следует считать совокупность достаточных данных, свидетельствующих о наличии обстоятельств, препятствующих рассмотрению дела по существу, и обосновывающих необходимость проведения предварительного судебного заседания с участием сторон, на котором выявленные препятствия должны быть устранены или приняты соответствующие меры по их устранению. Уголовно-процессуальной формой правового основания является вынесенное судьей постановление о назначении предварительного слушания, которое, на наш взгляд, и образует процессуальные границы усмотрения прокурора в предварительном слушании.

Виды оснований проведения предварительного слушания. Классификация оснований проведения предварительного слушания представляет собой возможность их разграничения по отдельным группам в силу имеющихся у них особенностей. При этом одно и то же основание, в зависимости от рассматриваемых характеристик, может быть отнесено к различным группам. Весьма актуальным, по нашему мнению, является разделение оснований на следующие группы:

1. По форме закрепления в УПК РФ: 1) напрямую закрепленные в ч. 2 ст. 229 УПК РФ (наличие достаточных данных в ходатайстве об исключении доказательств; наличие оснований для направления дела прокурору; в ходатайстве стороны о проведении судебного разбирательства в порядке, предусмотренном ч. 5 ст. 247 УПК РФ); 2) закрепленные в иных статьях главы 34 УПК РФ (в ходатайстве о вызове дополнительного свидетеля – ч. 3 ст. 235); 3) не закрепленные в главе 34 УПК РФ, но разрешение таких вопросов возможно только в порядке предварительного слушания (наличие достаточных данных, обосновывающих необходимость разрешения вопроса об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста или о продлении их сроков¹⁷², а с 2007 г. еще и залога).

2. В зависимости от инициирующего субъекта, установившего необходимость проведения предварительного слушания: 1) по собственной инициативе судьи на основании выводов, к которым он приходит при изучении материалов поступившего уголовного дела (ст. 237 УПК РФ - необходимость возвращения уголовного дела прокурору) – проводилось в 79,9% от всех предварительных слушаний; 2) по инициативе стороны (20,1%)- при заявлении ходатайства, содержащего основание проведения предварительного слушания (в ходатайствах об исключении доказательства - п. 1 ч. 2 ст. 229 УПК РФ, о рассмотрении дела судом присяжных - п. 5 ч. 2 ст. 229 УПК РФ).

3. По кругу лиц, правомочных заявлять ходатайства, в которых содержатся данные, свидетельствующие о наличии основания проведения предварительного слушания: 1) только обвиняемый (заявить ходатайство о рассмотрении уголовного дела судом с участием присяжных заседателей); 2) только должностные лица, уполномоченные осуществлять уголовное преследование (прокурор вправе возбудить перед судом ходатайство об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу или о продлении этого срока); 3) только сторона обвинения: прокурор, потерпевший, гражданский истец и их представители (ходатайство о принятии мер по обеспечению возмещения вреда, причиненного преступлением, либо возможной конфискации имущества); 4) вправе заявить как сторона обвинения, так и сторона защиты (ходатайство об исключении доказательств).

4. По времени, когда были заявлены ходатайства, в которых содержатся данные, свидетельствующие о наличии основания для проведения предварительного слушания: 1) после ознакомления с материалами уголовного дела (ч. 3 ст. 229 УПК РФ); 2) после направления уголовного дела с обвинительным заключением (актом) в суд в течение 3 суток со дня получения обвиняемым копии указанных процессуальных документов (ч. 3 ст. 229 УПК РФ)¹⁷³; 3) во время рассмотрения прокурором уголовного дела, поступившего к нему с обвинительным заключением (актом); 4) судье в стадии подготовки и назначения судебного разбирательства, и в случае удовлетворения ходатайства о предоставлении стороне дополнительного времени для ознакомления с материалами уголовного дела - ч. 3 ст. 227 УПК РФ.

5. По кругу лиц, в отношении которых рассматриваются заявленные ходатайства, содержащие данные, свидетельствующие о необходимости проведения предварительного слушания: 1) только определенной категории лиц: (например, только в отношении несовершеннолетних обвиняемых – возможность прекращения уголовного дела в связи с применением принудительной меры воспитательного воздействия - ч. 3 ст. 427 УПК РФ); 2) только в отношении обвиняемого (необходимость заключения под стражу, избрания залога, домашнего ареста, наложения ареста на имущество, как меры, необходимой для обеспечения возмещения вреда, причиненного преступлением); 3) в отношении всех участников (совершеннолетние и несовершеннолетние – необходимость исключения доказательства).

6. В зависимости от характера вопросов, решаемых на предварительном слушании: 1) решение вопроса о дальнейшем движении дела (прекращении, приостановлении или направлении его прокурору). В данном случае разрешению подлежит принципиальный вопрос о возможности судебного разбирательства; 2) несогласие стороны защиты с обвинением (например, по вопросу об исключении недопустимых доказательств; о приобщении и истребовании дополнительных доказательств). Такое основание имеет отношение исключительно к объему доказательственного материала, который предстоит исследовать в судебном разбирательстве, и не ставит под сомнение саму необходимость и возможность его проведения; 3) основания, свидетельствующие, что стороной обвинения допущены отдельные нарушения или серьезные ошибки на досудебных стадиях (решение вопроса о направлении дела прокурору); 4) решение вопроса о выборе формы предстоящего судебного разбирательства (о рассмотрении судом присяжных, «которое необходимо для «запуска» сложнейшего механизма судопроизводства с участием присяжных заседателей»¹⁷⁴).

7. По характеру оснований проведения предварительного слушания¹⁷⁵: 1) носят процедурно-правовой характер (необходимость решения вопроса о направлении уголовного дела прокурору, о рассмотрении дела судом присяжных); 2) основания, связанные с доказательственно-правовым значением тех вопросов, которые необходимо разрешить суду (наличие данных о признании доказательств недопустимыми, наличие оснований для прекращения уголовного дела).

8. Основания предварительного слушания, устанавливающие препятствия проведению судебного разбирательства, в зависимости от порядка их разрешения: 1) непосредственно судьей на предварительном слушании (приобщение к делу новых доказательств, признание их недопустимыми, избрание или продление меры пресечения в виде заключения под стражу); 2) для устранения которых необходимо направить уголовное дело прокурору (ст. 237 УПК РФ).

Полагаем, что предложенная классификация, основанная на неоднородности оснований проведения предварительного слушания, имеет скорее теоретическое, нежели практическое значение.

Представляется, что наиболее важное значение для практики имеет проблема разграничения оснований проведения предварительного слушания по способу их закрепления: 1) основания, закрепленные в ч. 2 ст. 229 УПК РФ; 2) основания, закрепленные в иных правовых актах; 3) основания - наличие достаточных данных, свидетельствующих о необходимости рассмотрения отдельных вопросов, разрешение которых невозможно вне проведения предварительного слушания.

К первой группе относятся достаточные данные, свидетельствующие: о недопустимости доказательства - п. 1 ч. 2 ст. 229 УПК РФ; о необходимости направления уголовного дела прокурору - п. 2 ч. 2 ст. 229 УПК РФ; о наличии оснований для приостановления или прекращения уголовного дела - п. 3 ч. 2 ст. 229 УПК РФ; о наличии оснований для проведения судебного разбирательства в порядке, предусмотренном ч. 5 ст. 247 УПК РФ - п. 4.1 ч. 2 ст. 229 УПК РФ; о желании обвиняемого на рассмотрение дела судом с участием присяжных заседателей - п. 5 ч. 2 ст. 229 УПК РФ.

Вторая группа оснований проведения предварительного слушания, установленная судьей, включает в себя достаточные данные, свидетельствующие о необходимости разрешения вопросов: о мере пресечения (см.: Постановление Конституционного Суда РФ от 22 марта 2005 г. № 4-П, п. 1 ч. 2 ст. 29 УПК РФ), о мерах по обеспечению гражданского иска и возможной конфискации имущества (ст. 230 УПК РФ).

Третья группа оснований определяется нами по результатам обобщения судебной практики районных судов г. Хабаровска. Так, возникает необходимость проведения предварительного слушания в каждом случае, когда следователь ненадлежащим образом разъяснит положение, предусмотренное ч. 5 ст. 247 УПК РФ, а обвиняемый не укажет, каким именно правом он желает воспользоваться. На практике такое предварительное слушание может быть проведено для «разрешения вопроса о составе суда, который будет рассматривать дело по существу»¹⁷⁶.

Следует отметить, что на момент поступления уголовного дела в суд не всегда можно однозначно определить основание проведения предварительного слушания. Анализ изученной судебной практики показывает, что по отдельным уголовным делам перед прокурором и судьей возникала необходимость рассмотрения сразу нескольких вопросов.

Например, необходимость разрешения вопроса о мере пресечения в виде заключения под стражу возникала при наличии иных оснований проведения предварительного слушания (в 17,6% случаев), таких как направление уголовного дела прокурору (11,0%), прекращении уголовного дела (6,2%) и, особенно, о признании доказательств недопустимыми (0,4%). Уточним, что, как показывает практика, до начала судебного разбирательства участники уголовного дела вообще крайне редко пользуются предоставленным им правом на заявление ходатайства об исключении доказательства как недопустимого. Причинами такого положения можно считать: 1) недостаточно внимательное изучение сторонами материалов уголовного дела по завершению досудебного производства; 2) недостаточную активность суда при изучении поступившего дела по выявлению нарушений, допущенных в ходе досудебного производства по вопросам рассмотрения и заявления ходатайств о признании доказательства недопустимым; 3) определенную сложность процесса доказывания недопустимости доказательств в ходе предварительного слушания; 4) существует опасность, что у судьи, проводившего предварительное слушание, по его итогами возникнет мнение, способное предрешить его позицию при рассмотрении уголовного дела по существу; 5) процедура проведения предварительного слушания по основанию исключения доказательства не способствует процессуальной экономии, так как ч. 7 ст. 235 УПК РФ и положения, указанные в определении Конституционного Суда РФ от 12 июля 2005 г. № 323-О¹⁷⁷, допускают повторность рассмотрения вопроса о допустимости этого же доказательства в судебном разбирательстве.

В каждом из изученных нами случаев сторона обвинения возражала по сути внесенного ходатайства, не признавая его законным и обоснованным, настаивая на решении этого вопроса непосредственно судом. В подавляющем большинстве названных случаев суд либо частично удовлетворял данные ходатайства (14,4%), либо значительно чаще (85,6%) отказывал в их удовлетворении. Полагаем, что сторона защиты постепенно теряет веру в эффективность и продуктивность предварительных слушаний, оставляя за собой право - обратиться к вопросу об исключении доказательства непосредственно в судебном разбирательстве.

Наличие достаточных данных о необходимости истребования дополнительных доказательств по ходатайству стороны защиты (ч. 7 ст. 234 УПК РФ). Законодателем остался недостаточно разрешенным вопрос о том, может ли необходимость истребования дополнительных доказательств, отраженная в ходатайстве стороны защиты, предусмотренном ч. 7 ст. 234 УПК РФ, считаться самостоятельным основанием проведения предварительного слушания. Это обусловило разные точки зрения процессуалистов по данному вопросу.

Одни ученые считают, что такое ходатайство¹⁷⁸ служит самостоятельным основанием проведения предварительного слушания, т.к. согласно п. 4 ст. 228 УПК РФ, все заявленные ходатайства по поступившему в суд уголовному делу подлежат выяснению¹⁷⁹. Другие процессуалисты утверждают, что такое ходатайство не может служить самостоятельным основанием проведения предварительного слушания¹⁸⁰.

Полагаем, что не права первая группа авторов, т.к. не все заявленные ходатайства об истребовании доказательств могут послужить поводом для назначения предварительного слушания. Часть из них разрешается единолично судьей при подготовке дела к судебному разбирательству. Например, при разрешении вопроса о направлении запроса нет необходимости проводить предварительное слушание, что, в свою очередь, согласуется с положениями, закрепленными во Временных инструкциях по делопроизводству в районном или краевом судах. Ранее на это указывалось в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 16 июня 1978 г. №5«О практике применения судами законов, обеспечивающих обвиняемому право на защиту».

Полагаем, что с ходатайством об истребовании дополнительных доказательств может обратиться любой участник уголовного процесса, имеющий в данном деле собственный или представляемый интерес. Большинство процессуалистов утверждают, что при заявлении таких ходатайств, предпочтение отдается стороне защиты, т.к. сторона обвинения уже имела полную возможность собрать все необходимые доказательства в ходе предварительного расследования, используя для этого весь арсенал следственных действий и мер процессуального принуждения¹⁸¹.

Необходимо отметить, что, к сожалению, предложения ученых о расширении прав стороны защиты за счет допустимости проведения альтернативного адвокатского расследования не были восприняты и закреплены законодателем в УПК РФ¹⁸².

Действующая редакция ч. 3 ст. 227 УПК РФ свидетельствует о праве судьи при наличии соответствующей просьбы стороны (как защиты, так и обвинения) предоставить ей возможность дополнительного ознакомления с материалами уголовного дела. Закон не запрещает прокурору (назначенному для поддержания обвинения), потерпевшему или гражданскому истцу (или их новым представителям) по результатам ознакомления заявить ходатайства об истребовании дополнительных доказательств. Конституционный Суд РФ в определении от 4 декабря 2003 г. №446-О существенно расширил круг лиц, участвующих в качестве представителей потерпевшего и гражданского истца, а ч. 1 ст. 45 УПК РФ не запрещает судье на этом этапе производства разрешать вопрос об их замене при наличии соответствующего ходатайства.

Поэтому мы солидарны с Н.Н. Ковтуном и А.А. Юнусовым, которые предлагают закрепить в ч. 7 ст. 234 УПК РФ право стороны обвинения на заявление ходатайств о приобщении к делу новых доказательств, и, тем самым, обеспечить равенство прав сторон на предоставление и исследование доказательств в рамках последующего судебного разбирательства¹⁸³.

Положения глава 34 УПК РФ не запрещает сторонам заявлять ходатайства об истребовании или приобщении к материалам дела новых доказательств в ходе предварительных слушаний, проводимых для разрешения вопросов о признании доказательства недопустимым, о направлении уголовного дела прокурору, о приостановлении или прекращение производства по уголовному делу.

Следует обратить внимание на то, что сторонами могут быть заявлены две различные группы ходатайств: об «истребовании дополнительных доказательств» и о «приобщении к материалам уголовного дела представленных дополнительных документов». Ходатайство об истребовании дополнительных доказательств представляет собой просьбу заинтересованного лица о проведении отдельных процессуальных (например, направить запрос в соответствующую организацию) или следственных действий (например, допрос дополнительного свидетеля) с целью получения определенной информации и приобщении ее в качестве доказательства к материалам уголовного дела.

Рассматривая поступившие ходатайства об истребовании или приобщении к материалам дела новых доказательств, судья вправе вызвать для объяснения лицо (или его представителя), заявившего ходатайство для разъяснения его обоснованности или представления документов, подтверждающих обоснованность ходатайства.

Практика последних лет свидетельствует, что с ходатайствами об истребовании или приобщении дополнительных доказательств на предварительных слушаниях в равной степени обращаются как прокурор, так и обвиняемый и (или) его защитник. Чаще всего прокурор обращается с ходатайствами о приобщении к делу копий приговоров, вынесенных по другим уголовным делам, совершенным этим же обвиняемым¹⁸⁴. Защитник и обвиняемый заявляют указанные ходатайства для подтверждения ими нарушений уголовно-процессуального закона, допущенными органами предварительного расследования. Например, для подтверждения факта несвоевременности вручения копии обвинительного заключения – соответствующий запрос в СИЗО¹⁸⁵, для подтверждения наличия заболевания обвиняемого или его родственников¹⁸⁶ - запрос в медицинские учреждения, или запросы - для приобщения к делу характеристик с места работы или жительства¹⁸⁷, для обозрения в суде копии постановления о снятии судимости¹⁸⁸ и т.п.

Следовательно, на предварительных слушаниях, проводимых по иным основаниям, необходимость разрешения вопроса о приобщении к уголовному делу новых доказательств может возникнуть в следующих ситуациях: 1) при наличии такого ходатайства, заявленного стороной в стадии подготовки и назначения судебного разбирательства; 2) при наличии ходатайства, не рассмотренного следователем, дознавателем в ходе предварительного расследования, и оставленного без внимания прокурором при утверждении обвинительного заключения (акта). Такие ходатайства могут поступить в суд вместе с уголовным делом от прокурора, либо дополнительно переданы или отправлены по почте непосредственно в суд; 3) при наличии необходимости проведения дополнительного процессуального или следственного действия в судебном заседании, связанного с разрешением вопросов об исключении доказательств или иных вопросов, послуживших основанием проведения предварительного слушания.

Наличие достаточных данных, указывающих на необходимость вызова дополнительных лиц для дачи показаний в качестве свидетелей (ч. 8 ст. 234 УПК РФ). Часть 8 ст. 234 УПК РФ закрепляет право сторон на заявление ходатайства о вызове в качестве свидетелей дополнительных лиц.

Вместе с тем, в УПК РФ надлежащим образом не закреплено процессуальное положение лица, в отношении которого прекращено уголовное преследование, в случае если возникает необходимость вызвать для дачи дополнительных показаний по следственным действиям, ранее проведенным с его участием. Согласно ч. 2 ст. 74 УПК РФ такой субъект может быть вызван и допрошен только в качестве свидетеля.

На предварительном слушании данное лицо не является обвиняемым и поэтому не имеет комплекса прав, которым тот наделяется в соответствии с законом. Это лицо не может быть свидетелем по «чужому» теперь для него делу, поскольку оно ранее было заинтересовано в его исходе. Это обстоятельство существенно ограничивает и пределы прокурорского усмотрения в предварительно слушании, так как суть работы государственного обвинителя в суде как - раз и состоит в отстаивании им обвинительного тезиса, сформулированного в обвинительном заключении или акте, о чем пока речь на данной стадии не идет.

Наличие достаточных данных, свидетельствующих о необходимости возвращения уголовного дела прокурору (п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ).

Предварительное слушание по данному основанию – это наличие достаточных данных, свидетельствующих о необходимости возвращения уголовного дела прокурору (п. 2 ч. 2 ст. 229 УПК РФ), может проводиться как при наличии ходатайства, заявленного одной из сторон, так и по собственной инициативе судьи (при наличии данных, установленных им по результатам изучения материалов поступившего уголовного дела).

Анализ изученной нами судебной практики показывает, что предварительные слушания, по анализируемому основанию проводились в 15,5% от их общего количества. Этот вопрос так же рассматривался судом на предварительных слушаниях, проводимых и по другим основаниям.

Инициаторами возвращения уголовных дел прокурору с предварительных слушаний явились: в 77,2% - судья; в 10,5% - обвиняемый (1 ходатайство заявлено при ознакомлении с материалами уголовного дела, 5 - при передаче дела в суд); защитник - 10,5% (2 ходатайства заявлены при ознакомлении с материалами уголовного дела, 2 - при передаче дела в суд, 1 - непосредственно судье, на этапе изучения им уголовного дела). По результатам исследования, проведенного С. Бурмагиным, инициатором возвращения уголовных дел прокурору явились: в 56,2% - суд; в 40,4%- прокурор; в 2,3%- защитник; в 1,2%- другие участники процесса¹⁸⁹.

Выборочный анализ материалов уголовных дел показал, что предварительные слушания по основанию, предусмотренному п. 2 ч. 2 ст. 229 УПК РФ, могут проводиться как для разрешения одного из вопросов, перечисленных в п.п. 1-5 ч. 1 ст. 237 УПК РФ (в 63,2% случаях), так и нескольких, в том числе по основаниям: п.п. 1, 2 ч. 1 ст. 237 УПК РФ (14,0%); п.п. 1, 5 ч. 1 ст. 237 УПК РФ (7,0%); п.п. 2, 5 ч. 1 ст. 237 УПК РФ (7,0%); п.п. 1, 2, 5 ч. 1 ст. 237 УПК РФ (8,8%).

Изучение вопроса о нарушениях обвинительного заключения (акта), показывает, что большинство процессуалистов¹⁹⁰ разделяют их на две основные группы, к которым относятся: непосредственное нарушение требований закона при составлении обвинительного заключения (акта) и иные нарушения уголовно-процессуального закона, допущенные в ходе предварительного расследования.

Другие ученые, уточняя вид нарушений, полагают, что таковыми могут быть: несоответствие обвинительного заключения (акта) требованиям ст. 220 (225) УПК РФ¹⁹¹; нарушения только уголовно-процессуального закона¹⁹²; любые нарушения как уголовно-процессуального, так и уголовного закона, препятствующие рассмотрению дела, исключающие возможность постановления судом приговора или принятия иного решения¹⁹³.

По мнению А.И. Ткачева, все нарушения обвинительного заключения можно объединить в следующие группы: связанные с изложением содержания доказательств; связанные с указанием данных о личности обвиняемого; связанные с указанием иных данных; связанные с изложением обвинения в обвинительном заключении¹⁹⁴.

Считаем, что правы все авторы, т.к. УПК РФ не только не содержит исчерпывающий, но и вообще какой-либо перечень нарушений обвинительного заключения (акта), служащий основанием для возращения уголовного дела прокурору. Следовательно, п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ подлежит расширительному толкованию в части перечня оснований для направления уголовного дела прокурору, но только при соблюдении условия, если возращение дела прокурору не связано с восполнением неполноты произведенного расследования¹⁹⁵. Такие нарушения уголовно-процессуального закона признаются существенными, если допущены они в досудебном производстве и не могут быть устранены в судебном заседании.

Практика последнего времени показала, что нарушения, допущенные при составлении обвинительного заключения (акта) можно объединить в следующие группы:

1) нарушения, связанные с изложением в обвинительном заключении

(акте) информации о месте¹⁹⁶, времени¹⁹⁷ и мотивах¹⁹⁸ совершения преступлении, или наличие указанных противоречий в обвинительном заключении и постановлении о привлечении лица в качестве обвиняемого¹⁹⁹;

2) нарушения, связанные с указанием данных о личности обвиняемого (фамилии, имени и отчества; информации о месте и времени нахождения, о прошлых судимостях, не указан состав семьи) или указаны неверные сведения²⁰⁰;

3) нарушения, связанные с указанием в обвинительном заключении (акте) данных о других участниках: о потерпевшем, гражданском истце, гражданском ответчике, законном представителе обвиняемого²⁰¹; не содержится списков лиц, подлежащих вызову в судебное заседание, со стороны защиты или обвинения, либо в него включены не все лица²⁰²;

4) нарушения, связанные с изложением обвинения: в постановлении о привлечении лица в качестве обвиняемого или в обвинительном заключении (акте) не раскрыто существо обвинения; отсутствует юридическая формулировка обвинения, содержащая квалификацию данного деяния; не указана статья УК РФ (часть или пункт), конкретные действия обвиняемого²⁰³; отсутствие ссылки на смягчающие и отягчающие наказание обстоятельства, тома и листы дела²⁰⁴; отсутствие данных о характере или размере вреда, причиненного преступлением, если он охватывается уголовно-правовой квалификацией²⁰⁵; при совершении нескольких преступлений не дана правовая оценка каждому из них; не указаны действия пособников при совершении преступления²⁰⁶; имеются противоречия в изложении существа обвинений, предъявляемых разным лицам, обвиняемым в совершении одно и того же преступления (в части места, времени и способов и иных отдельных обстоятельств совершения единого преступления)²⁰⁷; формулировка обвинения, данная в обвинительном заключении, существенно отличается от предъявленного обвинения²⁰⁸;

5) нарушения процессуального порядка окончания досудебного производства: обвинительное заключение (акт) составлено лицом, не уполномоченным на то законом или подлежащим отводу²⁰⁹; не подписано следователем (дознавателем)²¹⁰; нет утверждения руководителя следственного органа (начальника органа дознания); не утверждено прокурором²¹¹ или утверждено прокурором, в компетенцию которого это не входило²¹²; составлено после предусмотренного срока расследования дела²¹³;

6) нарушения, связанные с изложением содержания доказательств: имеются неподтвержденные в установленном порядке исправления и дописки²¹⁴; если обвинительное заключение (акт) не включают в себя перечень доказательств, подтверждающих обвинение, или перечень доказательств, на которые ссылается сторона защиты²¹⁵. Если по делу привлечено несколько обвиняемых, то перечень указанных доказательств должен быть приведен отдельно по каждому обвиняемому и эпизоду.

Для наиболее полной реализации положений п. 13 Постановления Пленума Верховного Суда РФ №1 от 5 марта 2004 г.²¹⁶, обязывающего судью возвращать уголовного дело прокурору в случае, если обвинительное заключение (акт) содержит только перечень обвинительных доказательств, но не включает в себя краткое их содержание, полагаем необходимым:

- внести изменение в ст. 220 УПК РФ, дополнив ее частью 2.1 следующего содержания: «2.1. Перечень доказательств, на которые ссылается сторона защиты или обвинения, должен включать в себя не только ссылку на источники доказательств, но и приведение в обвинительном заключении краткого содержания доказательств».

- внести изменение в ст. 225 УПК РФ, дополнив ее частью 2.1 следующего содержания: «2.1. Перечень доказательств, на которые ссылается сторона защиты или обвинения, должен включать в себя не только ссылку на источники доказательств, но и приведение в обвинительном акте краткого содержания доказательств. Если делу привлечено несколько обвиняемых, то перечень указанных доказательств должен быть приведен в отдельности по каждому обвиняемому и по каждому эпизоду»;

7) нарушения, связанные с указанием иных данных: не указана избранная обвиняемому мера пресечения²¹⁷; при предъявлении обвинения допущены нарушения требований ст. 171 УПК РФ (не указаны статья УК РФ, часть или пункт статьи, конкретные действия обвиняемого, либо при совершении нескольких преступлений не дана правовая оценка каждому из них); если в материалах дела, поступивших в суд, не содержится сведений об уведомлении потерпевшего об окончании предварительного следствия и направления дела в суд; не приобщена справка о движении уголовного дела и о месте нахождения обвиняемого; материалы предварительного расследования подготовлены ненадлежащим должностным лицом, и поэтому все уголовное дело не имеет юридической силы, что также делает невозможным предстоящее судебное разбирательство; отсутствует подпись следователя под текстом постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого²¹⁸; в деле отсутствует постановление о выделении уголовного дела в отдельное производство в отношении неустановленного лица²¹⁹; дата утверждения прокурором дела отсутствует либо предшествует времени составления обвинительного заключения.

Перечисленные уголовно – процессуальные проблемы, конечно же, отнюдь не исчерпывают весь спектр вопросов, который надлежит решать прокурору вместе с судьей на предварительном слушании. За рамками нашего исследования остались, например, проблемы, связанные с решением на данной стадии вопросов применения принудительных мер медицинского характера, а также прекращения и приостановления уголовного дела. Тем не менее, представляется, впервые в научной литературе нам удалось столь глубоко затронуть вопросы прокурорского усмотрения, возникающие уже на этой первой судебной стадии, которые существенно проливают свет на прокурорское усмотрение не только на предварительном слушании, но и в дальнейшем судебном разбирательстве, а также в апелляционном производстве. А теперь, следуя логике научного изложения, рассмотрим особенности прокурорского усмотрения в судебном разбирательстве по уголовным делам. Чтобы уяснить природу данного правового явления, необходимо рассмотреть понятие «пределов судебного разбирательства», которые являются условными границами для усмотрения прокурора в суде.

Наряду с понятием «пределы судебного разбирательства» в научной литературе часто встречаются и такие, как «предмет судебного разбирательства» и «пределы доказывания в суде». Идентичны ли эти понятия? Если нет, то в чем их различие? Ряд ученых считают, что «предмет» и «пределы» судебного разбирательства являются равнозначными понятиями, т.е. выражающими один и тот же смысл и имеющими одинаковое значение. Так, М.И. Бажанов писал, что «большинство ныне действующих уголовно-процессуальных кодексов союзных республик …содержат принципи­альное положение, определяющее предмет судебного раз­бирательства. Согласно этим статьям рассмотрение дела в судебном заседании производится лишь в отношении лиц, до от­крытия судебного заседания преданных суду, и притом лишь в отношении первоначально предъявленного им обвинения».²²⁰ Т.Г. Морщакова отмечает: «Закон устанавливает пределы судебного разбирательства, т.е. указывает, что может быть предметом судебного исследования и судебного решения по переданному в суд делу…»²²¹ Другие выделяют и предмет, и пределы, как самостоятельно существующие понятия, отмечая, что пределы судебного разбирательства определены законодателем по субъектам, в отношении которых ведется судебное разбирательство и по предмету, составляющему фактическое и правовое содержание рассматриваемого дела.²²² Представляется, что последняя точка зрения наиболее соответствует закону и здравому смыслу. Предмет и пределы судебного разбирательства - понятия различные, но не только потому, что пределы охватывают своим содержанием предмет и субъектов, в отношении которых проводится судебное разбирательство. Это различные стороны одного явления - обвинения. Выделяя предмет судебного разбирательства, как отдельное понятие, под ним большинство ученых понимают обвинение.²²³ Я.О. Мотовиловкер считает предметом судебного разбирательства преступное событие, которое положено в основу обвинения.²²⁴ И.Я. Фойницкий признавал предметом судебного разбирательства вопрос о виновности лица в приписываемом ему деянии.²²⁵ В ст. 312 УПК РСФСР 1923г. с изменениями, внесенными 16 ноября 1924г., говорилось о предмете рассматриваемого дела, которым является преступное деяние.

По сути, во всех вышеуказанных мнениях предметом судебного разбирательства является обвинение в зависимости от того, какой смысл вкладывается в данное понятие. В словаре русского языка одним из значений понятия «предмет» является тема, то, что служит содержанием мысли, речи, на что направлена познавательная или творческая деятельность.²²⁶ В толковом словаре В.И. Даля под предметом понимается «все, что представляется чувствам: предмет вещественный; или уму и воображению: предмет умственный». К примеру, предметом сочинения является «основа, смысл его»²²⁷. В судебном разбирательстве деятельность суда направлена на установление виновности или невиновности лица в деянии, совершение которого ему инкриминирует обвинитель и которое выражено в обвинении и облечено в определенную процессуальную форму. Предъявленное обвиняемому в ходе предварительного следствия и поддержанное обвинителем в суде обвинение в совершении конкретного деяния составляет основу судебного разбирательства. Поэтому можно согласиться с мнением большинства ученых о том, что предметом судебного разбирательства является обвинение.

Таким образом, и предмет и пределы судебного разбирательства связаны с его сущностью, основой - обвинением. Но если предмет судебного разбирательства отражает его основу, т.е. «то, по поводу чего», то пределы судебного разбирательства показывают, как эта основа (ее содержание) может видоизменяться. Если предмет отвечает на вопрос «что?», то пределы – «как?». Предметом судебного разбирательства является обвинение, а пределы судебного разбирательства отражают границы изменения этого предмета.

Понятие «пределы доказывания в суде», как и «предмет судебного разбирательства» также не является идентичным понятию «пределы судебного разбирательства». Тот факт, что это пересекающиеся между собой, но абсолютно разные по смыслу и содержанию понятия, в настоящее время уже является очевидным и общепризнанным. Несмотря на отсутствие в науке уголовного процесса единого подхода к пониманию «пределов доказывания», все же наиболее распространенной среди ученых является точка зрения о пределах доказывания как совокупности доказательств, необходимых для установления всех обстоятельств дела (предмета).²²⁸ Следовательно, применительно к судебному разбирательству - это та совокупность доказательств, которая необходима для установления всех обстоятельств по делу и принятия законного и обоснованного приговора. Пределы же судебного разбирательства не определяются совокупностью доказательств и связаны с ними только в той части, в какой изменение доказательственной базы (уменьшение или увеличение объема доказательств) влияет на изменение обстоятельств совершенного преступления и требует изменения обвинения в суде или привлечения к уголовной ответственности новых лиц. Если пределы доказывания в судебном разбирательстве устанавливаются непосредственно судом, который не связан никакими доказательствами, добытыми в ходе предварительного следствия, и может, как по ходатайству сторон, так и по своему усмотрению либо расширить данные пределы, либо сузить их, то пределы судебного разбирательства определяются вмененным обвиняемому органами уголовного преследования обвинением и устанавливаются уголовно-процессуальным законом. В этой связи прав М.М. Михеенко, утверждая, что норма с названием «Пределы судебного разбирательства» «… в действительности устанавливает не пределы доказывания в суде, а только ограничение относительно лиц и деяний, которые рассматриваются судом и за которые они могут быть осуждены»²²⁹. Насколько четко и полно будут установлены и регламентированы законом данные пределы, настолько более защищенными от произвола как органов уголовного преследования, так и частных лиц, будут «чувствовать» себя в судебном заседании обвиняемые и другие заинтересованные в исходе дела лица.

Таким образом, изложенное выше позволяет сделать вывод о том, что пределы судебного разбирательства - это установленные законом границы судебного исследования и судебного решения (приговора, а в суде присяжных – вердикта и приговора), определяемые предъявленным обвиняемому и поддержанным обвинителем в стадиях назначения судебного заседания и судебного разбирательства обвинением. Каковы пределы изменения обвинения в суде, каковы его условия (критерии), а также пределы исследования в судебном разбирательстве действий других лиц, влияющих на пределы ответственности обвиняемого в совершении инкриминируемого ему деяния, необходимо рассматривать исходя из установленных в законе принципов уголовного судопроизводства, и, в частности, принципов состязательности, презумпции невиновности и обеспечения права подозреваемого и обвиняемого на защиту.

В соответствии со ст. 252 УПК РФ судебное разбирательство осуществляется лишь в отношении обвиняемых, то есть лиц, которые на момент рассмотрения уголовного дела в суде являются обвиняемыми (подсудимыми) по делу. Лицо может быть признано обвиняемым лишь в строго установленном законом порядке. Кроме того, привлеченное в качестве обвиняемого лицо до начала судебного разбирательства может "потерять" статус обвиняемого, если в отношении него уголовное дело или уголовное преследование прекращается следователем, дознавателем, прокурором в стадии предварительного расследования, при утверждении прокурором обвинительного заключения (акта) либо судом в стадии назначения судебного заседания. Таким образом, не может исследоваться в судебном разбирательстве виновность (либо невиновность) в совершении преступления лиц, которым не предъявлялось обвинение в установленном законом порядке, а также лиц, в отношении которых уголовное преследование было прекращено в стадии предварительного расследования, при утверждении прокурором обвинительного заключения либо в стадии назначения судебного заседания. Кроме того, обвинение в отношении этих лиц должно быть поддержано обвинителем и в подготовительной части судебного заседания. Как уже отмечалось, в этом и состоит состязательность уголовного судопроизводства: нет обвинения - нет судебного разбирательства. Учитывая, что судебное разбирательство состоит из судебного заседания, где исследуется вопрос о виновности лица и постановления приговора, где разрешается этот вопрос, то преступные действия вышеуказанных лиц не могут быть как предметом судебного исследования в судебном заседании, так и предметом судебного приговора.

Между тем, в правоприменительной практике в ходе судебного заседания зачастую возникает необходимость исследовать вопросы виновности других лиц, совершивших то же преступление в соучастии с подсудимым, но в отношении которых по разным причинам не было назначено судебное заседание, а также совершивших другое преступление, тесно связанное с исследуемым. Тесно связанными с исследуемым в судебном заседании преступным деянием могут быть противоправные действия других лиц, повлекшие совершение преступления подсудимым и либо исключающих преступность исследуемого в суде деяния (к примеру, необходимая оборона, крайняя необходимость и т.д.) либо смягчающих наказание подсудимого (к примеру, совершение преступления в состоянии аффекта). Также к ним относятся противоправные действия лиц, достоверное установление которых влияет на доказанность исследуемого преступного деяния (к примеру, лжесвидетельство, заявление о незаконных методах расследования). Необходимость исследования в судебном заседании противоправных действий данных лиц вытекает из взаимосвязанности их действий при совершении одного преступления, а также разных преступных деяний, которые охватываются одними фактическими обстоятельствами и связанными юридическими последствиями. Неустановление либо неправильное установление факта одного преступного деяния (либо в отношении одного лица) может повлечь постановление незаконного и несправедливого приговора по другому (в отношении другого лица). Допустимо ли исследование в судебном заседании вопроса о совершении данными лицами противоправных действий? Если допустимо, то каковы пределы данного исследования? Каково их процессуальное положение? Каким образом обстоятельства совершенного ими деяния должны отражаться, а данные лица должны упоминаться в приговоре? Не противоречит ли исследование обстоятельств совершения преступления другими лицами установленным в законе пределам судебного разбирательства? Эти вопросы лишь отчасти затрагивались в научной литературе, однако, комплексно, исходя из установленных пределов судебного разбирательства, не исследовались. Нет единого подхода и в правоприменительной практике, где можно встретить, наряду с многообразием различных вариантов решения данной проблемы, и прямые нарушения закона. Пленум Верховного Суда РФ (РСФСР) указал лишь на некоторые проблемы, связанные с пределами судебного разбирательства по кругу лиц. Так, Пленум разъяснил, что не допускается применять в приговоре формулировки, свидетельствующие о виновности в совершении преступления других лиц²³⁰. Остальные же вопросы разрешаются судами в каждом конкретном случае по-разному, что вполне обоснованно и оправданно. Нет, и не может быть единого ответа на указанные выше вопросы в виду многообразия тех субъектов (их различного фактического и процессуального положения), которые не являются обвиняемыми по делу, но противоправные действия которых необходимо исследовать в судебном разбирательстве в целях вынесения законного, обоснованного и справедливого приговора.

Всех названных субъектов можно условно разделить на две группы. Во-первых, это лица, которые совершили преступление в соучастии с подсудимым, но по каким-либо причинам не были привлечены к уголовной ответственности, либо материалы дела в отношении них были выделены или уголовное преследование в отношении них было прекращено. К данной группе в большей степени относятся соучастники преступления, хотя к ней можно отнести и тех субъектов, в отношении которых уголовное дело прекращено, выделено либо данные лица уже осуждены по тем преступлениям, которые взаимосвязаны по своим фактическим обстоятельствам (к примеру, кража и приобретение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем). И, во - вторых, это лица, противоправные действия которых повлекли совершение подсудимым преступления либо лица, установление виновности которых в совершении противоправного деяния может повлиять на доказанность исследуемого в суде преступления, совершенного подсудимым.

К первой группе можно отнести как минимум 7 категорий лиц, не являющихся обвиняемыми по делу, но интересы которых могут быть существенно затронуты как в ходе самого судебного разбирательства, так и постановленным в отношении другого лица приговором:

1. Участники преступления, в отношении которых уголовное преследование прекращено по нереабилитирующим основаниям;

2. Лица, в отношении которых уголовное преследование прекращено по реабилитирующим основаниям;

3. Участники преступления, уголовное дело в отношении которых выделено в отдельное производство в связи с розыском, болезнью, а также в связи с невозможностью их участия по иным причинам в следственных и иных процессуальных действиях (к примеру, лицо, находящееся вне пределов Российской Федерации, до экстрадиции последнего);

4. Лица, совершившие преступление (общественно опасное деяние) совместно с подсудимым, признанные невменяемыми и в отношении которых уголовное дело выделено в отдельное производство;

5. Осуждённые участники преступления либо оправданные приговором суда;

6. Участники преступления, обладающие иммунитетом (дипломатическим, депутатским и др.);

7. Неустановленные участники преступления.

Совместный характер совершения преступления данными лицами с обвиняемыми, оказавшимися на скамье подсудимых, влечет иногда невозможность разъединить между собой их действия и рассмотреть лишь те преступные действия, которые совершил подсудимый. Установление факта совершения преступления совместно с другим лицом, установление его роли, степени и характера участия в преступлении может повлиять на назначение подсудимому менее или более строгого наказания. В то же время исследование в судебном разбирательстве противоправных действий лиц, не являющихся подсудимыми по делу, влечет нарушение установленных в законе пределов судебного разбирательства, а также нарушение прав этих лиц. В связи с этим необходимо: во-первых, определить пределы исследования противоправных действий данных лиц; во-вторых, разрешить вопрос о возможности, необходимости и целесообразности участия их в рассмотрении уголовного дела в отношении соучастника преступления, а также их процессуального положения в суде; и, в-третьих, определить пределы отражения в приговоре преступных действий этих лиц и допустимости указания в приговоре их фамилий в связи с исследуемым в суде преступным деянием. Эти вопросы взаимосвязаны между собой и должны быть исследованы комплексно. К примеру, могут ли данные лица упоминаться в приговоре в связи с совершенным преступлением, и какими будут границы исследования и отражения в приговоре их преступных действий, зависит от их фактического и процессуального положения в судебном разбирательстве, проводимом в отношении соучастника преступления. Все эти вопросы необходимо рассмотреть применительно к каждой из указанных выше категорий лиц ввиду их различного фактического и процессуального положения на момент рассмотрения дела в суде в отношении соучастника преступления.

1. Первая категория лиц – участники преступления, в отношении которых уголовное преследование прекращено по нереабилитирующим основаниям. Теории уголовного процесса известно несколько классификаций оснований прекращения уголовного дела (преследования), однако существенное значение для установления пределов судебного разбирательства по кругу лиц имеет классификация, предложенная В.А. Михайловым²³¹, согласно которой все основания можно разделить на реабилитирующие и нереабилитирующие. Тем более что законодатель в УПК РФ определил те основания прекращения, по которым лицо имеет право на реабилитацию (п.3 ч.2 ст.133 УПК РФ). Все остальные основания по существу являются основаниями, не влекущими реабилитацию, а, следовательно, являются нереабилитрующими. Другой вопрос, что к реабилитирующим действующий уголовно-процессуальный закон отнес достаточно широкий круг оснований, что вызывает некоторое недоумение. Более логичной представляется ч.2 ст.212 УПК РФ, в соответствии с которой при наличии лишь оснований, предусмотренных п.1, 2 ч.1 ст. 24 и п.1 ч.1 ст. 27 УПК РФ прокурор, следователь, дознаватель должны принимать предусмотренные законом меры по реабилитации лица, хотя она и противоречит п.3 ч.2 ст.133 УПК РФ²³².

Прекращение уголовного дела по нереабилитирующим основаниям означает, что обвиняемый (либо подозреваемый) участвовал в совершении преступления, однако в силу ряда смягчающих и иных обстоятельств освобождается от уголовной ответственности. В соответствии с законом по нереабилитирующим основаниям уголовное преследование в отношении одного из соучастников может быть прекращено как в стадии предварительного расследования, так и в стадии назначения судебного заседания. В результате прекращения в отношении данного лица уголовного преследования оно перестает быть обвиняемым. Дальнейшее его процессуальное положение в судебном заседании представляется уже неопределенным. В уголовном процессе нет самостоятельного субъекта - лицо, освобожденное от уголовной ответственности, который был бы наделен определенным правовым статусом. Он уже не подозреваемый и тем более не обвиняемый. "Потеряв" статус подозреваемого или обвиняемого, он не приобретает статус какого-либо другого участника уголовного процесса. Как верно замечает И.Ю. Потемкин, лицо, в отношении которого прекращено уголовное преследование, участвует в "чужом" деле и его процессуальное положение существенно меняется²³³. В суде данное лицо не является подсудимым и поэтому не имеет того комплекса прав, которыми последний наделяется в соответствии с законом.

В научной литературе вопрос о правовом статусе данного лица в большей степени рассматривался с точки зрения права или обязанности давать показания о тех действиях, которые он совершил совместно с подсудимым. Кроме того, не делалось различий между лицами, в отношении которых уголовное дело прекращено по реабилитирующим и нереабилитирующим основаниям, хотя этот факт имеет существенное значение: признано ли лицо постановлением следователя совершившим преступление либо невиновным²³⁴. Рассматривая вопрос о правовом статусе в суде данных лиц, ученые ставили в один ряд с ними и других лиц: лиц, уже осуждённых (либо оправданных) по делу и лиц, в отношении которых уголовное дело выделено в отдельное производство. Между тем различие в фактическом и процессуальном положении данных лиц представляется очевидным и значимым. К примеру, различие между лицом, в отношении которого уголовное преследование прекращено по нереабилитирующим основаниям, и осуждённым заключается в том, что приговору суда, постановленному в отношении осуждённого и постановлению следователя (прокурора) о прекращении уголовного преследования придается разное значение. В соответствии со ст. 90 УПК РФ лишь приговор имеет преюдициальное значение. Постановление же следователя (прокурора) никакого преюдициального значения для суда не имеет. Кроме того, постановление следователя может быть отменено прокурором, как незаконное и необоснованное. По приговору суда лицо уже признано виновным и правовой статус его неизменен - осужденный. Если же постановление следователя будет отменено, то лицо, в отношении которого прекращено уголовное дело, будучи допрошенным в суде в качестве свидетеля, впоследствии вновь может стать обвиняемым (подсудимым, осужденным).

Первоначально в научной литературе доминировали две точки зрения по поводу правового статуса данных лиц. Первая - признавать их подсудимыми и, исходя из права подсудимого защищаться любыми способами, предоставлять им право давать показания, а также отказаться от дачи показаний.²³⁵ Вторая - признавать его свидетелем и, не делая для него никаких исключений, вменить ему в обязанность давать показания²³⁶. Необходимо отметить, что, упоминая о процессуальном положении данных лиц, ученые не наделяли их всеми правами того или иного участника уголовного судопроизводства (например, обвиняемого), а наделяли их правами обвиняемого или свидетеля лишь при даче показаний ими в суде. Впоследствии ученые стали дифференцированно подходить к разрешению данной проблемы в зависимости, во-первых, от категории лиц, и, во-вторых, разделяя в целом их процессуальное положение в суде и непосредственно при даче показаний. Так, И.Ю. Потемкин, разделяя таких субъектов на лиц, в отношении которых прекращено уголовное дело или вынесен оправдательный приговор, и лиц, осужденных, предлагал дополнить норму, регламентирующую процессуальное положение свидетеля, словами: "Если по делу о преступлении, совершенном в соучастии, в отношении одного из соучастников дело было прекращено или был вынесен оправдательный приговор, то такое лицо может быть допрошено по обстоятельствам другого дела только как свидетель. В тех же случаях, когда в отношении одних из соучастников был вынесен обвинительный приговор, то такое лицо может быть допрошено в качестве свидетеля, но при этом ответственности за отказ от дачи показаний или за дачу заведомо ложных показаний оно не несет."²³⁷ Однако, как уже отмечалось, лицо, оправданное по приговору суда и лицо, в отношении которого прекращено уголовное дело, с точки зрения преюдициальности приговора неравнозначны в своем фактическом положении.

Л.Д. Кокорев писал: "Решать вопрос о том, вправе или обязан давать показания осуждённый, оправданный, а также лицо, в отношении которого дело прекращено, необходимо, исходя из предмета и содержания этих показаний. Если они касаются обвинения лица, которое их дает, то, несмотря на то, что вопрос с обвинением уже решен, давать показания может быть лишь правом данного лица, и нельзя его в этом случае предупредить об ответственности за отказ от дачи показаний и за ложные показания. Если же показания такого лица совершенно его самого не касаются, то, надо полагать, он обязан их давать и допрашивать его в таких случаях необходимо с соблюдением всех правил допроса свидетеля".²³⁸ Остается только ответить на вопрос, где грань между показаниями, которые касаются данного лица и которые его совершенно не касаются и кто должен определить эту грань?

И.Ю. Потемкин предложил различать процессуальное положение лица в зависимости от того, кем он является по "своему" делу на момент рассмотрения дела в суде в отношении соучастника. Если он уже осуждён, то допрашивать данное лицо необходимо "по правилам, установленным для обвиняемого, т.е. являясь фактически только свидетелем по делу, лицо при допросе пользуется всеми правами обвиняемого". Если лицу не было предъявлено обвинение, то "такое лицо допрашивается либо как свидетель, либо как подозреваемый. В случаях же, когда оно привлечено к делу в качестве обвиняемого, то, естественно, допрашивается в качестве обвиняемого."²³⁹

Пытаясь решить вопрос лишь о том, в качестве кого допрашивать данных лиц, И.Ю. Потемкин наделяет одних и тех же лиц различным правовым статусом. В разных ситуациях и даже в одном судебном разбирательстве лицо может быть свидетелем, но при допросе пользоваться правами подсудимого. Наличие у одного и того же лица двойного правового статуса в судебном разбирательстве вряд ли допустимо в правовом государстве. Появление же в судебном разбирательстве такого субъекта, как подозреваемый, выглядит абсурдным. Подозреваемый - это вынужденный, кратковременный субъект стадии предварительного расследования. Кроме того, в ходе судебного разбирательства (к примеру, продолжающегося несколько дней) подозреваемый по «своему делу» может стать обвиняемым или свидетелем или лицом, не имеющего никакого правового статуса.

Признавая осуждённых, лиц, в отношении которых уголовное дело прекращено или выделено в отдельное производство свидетелями по делу, М.М. Михеенко предложил ввести в уголовно-процессуальный закон норму, в которой предусматривалось бы право свидетеля "отказаться давать показания, если это связано с изобличением его в совершении преступления, в причастности к преступлению"²⁴⁰, считая, что таким образом будут решены все проблемы. В настоящее время это предложение реализовано в ст. 51 Конституции РФ и в ряде норм УПК РФ. Любое лицо (а не только свидетель) вправе не свидетельствовать против себя самого.

Вместе с тем эта норма не разрешила проблему правового статуса названных лиц в суде при рассмотрении уголовного дела в отношении соучастника преступления, а также иных лиц, причастных к совершению исследуемого в суде преступления. Допрашиваемые в суде в качестве свидетелей такие лица предупреждаются об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний и отказ от дачи показаний. Лицо, в отношении которого прекращено уголовное преследование по нереабилитирующим основаниям, вправе не давать показания против себя самого, но, как свидетель, не вправе отказаться от дачи показаний и дать правдивые показания в отношении соучастника преступления, для установления факта совершения преступления.

В правоприменительной практике распространены ситуации, когда в случае отсутствия свидетелей, уголовное преследование в отношении одного или двух соучастников прекращается по нереабилитирующим основаниям (п. 3-6 ч.1 ст. 24, п. 3-6 ч.1 ст. 25, 27, 28, 427 УПК РФ) и в уголовном деле появляется один или два свидетеля, которые в судебном разбирательстве предупреждаются об ответственности за дачу заведомо ложных показаний и отказ от дачи показаний. Но тогда возникает вопрос: можно ли возбудить уголовное дело в отношении такого свидетеля в случае дачи им заведомо ложных показаний? Если исходить из того, что данное лицо имеет статус свидетеля, то можно. Если же руководствоваться тем, что оно признано совершившим преступное деяние в соучастии с подсудимым постановлением следователя, но по ряду причин освобождено от уголовной ответственности, то нельзя, поскольку лицо не может дважды нести ответственность за одно и то же преступление. При этом постановление о прекращении уголовного преследования может быть отменено прокурором, и дело в отношении данного лица может быть направлено в суд с целью назначения ему реального наказания. Факты же, установленные вступившим в законную силу приговором суда в отношении соучастника преступления, будут иметь преюдициальное значение для суда, рассматривающего дело в отношении другого соучастника преступления, и они могут быть положены в основу другого приговора.

Представляется, что назрела необходимость в более четком определении правового статуса лиц, в отношении которых прекращено уголовное преследование по нереабилитирующим основаниям, ввиду их особого положения в уголовном судопроизводстве. Из всех вышеназванных субъектов - это самая незащищенная категория лиц в уголовном процессе. Они не могут быть подсудимыми по делу, поскольку участвуют в "чужом" деле, не могут иметь статус того субъекта, которым они наделены по "своему" делу, поскольку роль их другая в "чужом" деле (хотя и в отношении соучастника преступления), и они не могут быть свидетелями по делу, поскольку являются заинтересованными в исходе дела лицами. ²⁴¹

Изменение состава соучастников преступления неизбежно влечет за собой изменение пределов судебного разбирательства и может спровоцировать довольно щекотливую уголовно – процессуальную ситуацию отказа прокурора от обвинения в суде. Часть 7 ст. 246 УПК РФ предоставляет такое право государственному обвинителю в случае, если он придет к убеждению, что предоставленные доказательства не подтверждают предъявленное подсудимому обвинение. Однако у этой правовой нормы есть и «оборотная» сторона – это так называемая «корпоративная этика» прокурорских работников, «честь мундира». Легко представить себе последствия подобного отказа от поддержания обвинения в ситуации, когда главный процессуальный документ, обозначающий пределы судебного разбирательства - обвинительный акт или обвинительное заключение - утвержден непосредственным начальником государственного обвинителя – прокурором или его заместителем.

Резюмируя изложенное, можно сделать обоснованный вывод, что и пределы судебного разбирательства, и пределы прокурорского усмотрения объединяет то обстоятельство, что в их основе лежит так называемый обвинительный тезис, сформулированный в обвинительном акте или обвинительном заключении.

А теперь перейдем к исследованию особенностей прокурорского усмотрения в апелляционном производстве. Анализ судебной практики показывает, что здесь произошли существенные изменения, которые затронули практически каждого участника апелляционного производства. Это – те самые изменения, внесенные еще в 2003 году в ч.2 ст.360 УПК РФ, которые, на наш взгляд, чрезмерно расширили ревизионное начало в апелляционном производстве, существенно ограничив тем самым личный интерес в угоду интересу публичному. Законодатель фактически утвердил неограниченное расширение полномочий суда апелляционной инстанции, полностью сведя на нет диспозитивное начало апелляции, отдав на усмотрение судьи важнейшие вопросы, напрямую затрагивающие интересы всех участников уголовного судопроизводства. При этом в апелляционном производстве создались объективные предпосылки для возникновения конфликта между судейским и прокурорским усмотрением, что неизбежно сказывается на качестве принятых впоследствии уголовно-процессуальных решений по делу. Попытаемся разобраться в природе данного конфликта.

Итак, в соответствии с уголовно-процессуальным законом личная инициатива учитывается только при подаче жалобы и ее отзыве, а также внесении представления прокурором. Во всем остальном пределы прав суда ничем не ограничены, в том числе усмотрением прокурора.

Как известно, ч. 2 ст.360 УПК РФ предусматривает, что в случае установления обстоятельств, касающихся интересов других лиц, которые были осуждены или оправданы по этому же уголовному делу и в отношении которых жалоба или представление прокурора не были поданы, уголовное дело должно быть проверено и в отношении ука­занных лиц. Несмотря на то, что подобная формулировка выглядит как апелляция в защиту лица, она обязывает суд в любом случае проводить полную ревизию дела. Данная новелла, на наш взгляд, значительно усиливает в апелляционном производстве роль прокурора, который до­статочно часто на практике выступает инициатором такой ревизии уголовного дела.

Как известно, особенностью апелляционного рассмотрения дела является проведе­ние проверки специфическим способом — путем повторно­го рассмотрения дела. При этом, если пределы пересмо­тра не ограничивать довода­ми жалобы, суд обязан пере­смотреть дело в полном объ­еме, непосредственно иссле­довать все доказательства, как бывшие предметом ис­следования в суде первой ин­станции, так и вновь пред­ставленные, поскольку только в результате этого можно сделать вывод об отсутствии нарушений прав и законных интересов осужденных при рассмотрении дела судом первой инстанции.

В этой связи совершенно теряет смысл содержание ч. 2 ст. 360 УПК РФ, в соответ­ствии с которой суд, рассмат­ривающий уголовное дело в апелляционном порядке, про­веряет законность, обосно­ванность и справедливость судебного решения лишь в той части, в которой оно об­жаловано.

Законодатель в одной час­ти статьи изложил два взаимо­исключающих принципа опре­деления пределов апелляци­онного рассмотрения дела, что вряд ли можно признать обосно­ванным. В связи с новой ре­дакцией ч. 2 ст. 360 УПК РФ не совсем понятны жесткие тре­бования, которые предъявля­ются законодателем к содер­жанию апелляционной жалобы и представления. Если при на­личии жалобы или представ­ления дело будет пересмотре­но в полном объеме в ²⁴²ревизи­онном порядке, то неясно, ка­кую правовую нагрузку несут требования п. 4 ст. 363 УПК РФ о мотивировке доводов, изло­женных в жалобе и представ­лении, а также о подтвержде­нии их доказательствами.¹

В тесной взаимосвязи с принципом ограничения пре­делов апелляционного рас­смотрения доводами жалобы и представления, являвшим­ся до последних изменений одним из основных, находит­ся правило non reformatio in pejus («запрета поворота к худшему»), законодательно закрепленное в ч. 2 ст. 369 УПК РФ. В теории уголовного процесса под запретом пово­рота к худшему понимается недопустимость ухудшения положения осужденного, оп­равданного (в сравнении с приговором) в результате принесения жалобы на приго­вор осужденным, оправдан­ным, их защитниками, закон­ным представителем.²⁴³

У стороны, неудовлетво­ренной приговором суда пер­вой инстанции, не должно быть опасений, что в результа­те обжалования вторая ин­станция ухудшит ее положе­ние. Как справедливо замети­ли И. Юхо и С. Курылев, «это правило обеспечивает сторо­не уверенность, что решение, вынесенное в ее пользу, не бу­дет отменено по ее жалобе и тем самым гарантирует на де­ле право на подачу жалобы».²⁴⁴ Существование данного пра­вила является одной из важ­нейших гарантий права на апелляционное обжалование.

Таким образом, апелляци­онное производство возбуж­дается в том случае, если апелляционная жалоба подана лицом, наделенным правом ее принесения, или если внесено представление прокурора, вы­ражающее несогласие с при­говором либо постановлением суда первой инстанции.

Исследования, проведенные нами, показали, что все конфликты между судейским и прокурорским усмотрением в апелляционном производстве возникают в связи с содержанием вносимого прокурором представления. Статьей 363 УПК РФ опре­делены достаточно конкретные требования, предъяв­ляемые к пред­ставлению прокурора. Полагаем, данные требования закона излишне жестки.

Во-первых, этим су­щественно ущемляется право граждан на свободу обжалова­ния судебных решений. Во - вторых, данные требования, по нашему мнению, сужают «зону» процессуальной само­стоятельности прокурора, принимающего решение о возбуждении апелляционного производства. Несмотря на проводимую в настоящее вре­мя масштабную унификацию уголовного процесса, акты прокурорского реагирования до сих пор не имеют четких процессуальных реквизитов. Следовательно, с определен­ной долей условности положе­ния ст. 363 УПК РФ можно рас­сматривать как попытку зако­нодателя облечь прокурор­ские акты в процессуальную форму, хотя бы применитель­но к апелляционному произ­водству.

Очевидно, что наиболее су­щественным в представлении является пункт, где изложены требования прокурора. Именно данный пункт в ос­новном определяет пределы рассмотрения дела апелляци­онной инстанцией, с которыми может не согласиться судья, который в таком случае оставит представление без удовлетворения.

Однако некоторые из уста­новленных законом требова­ний к содержанию представления или жалобы все же ограничивают права граж­дан. Прежде всего, это отно­сится к указанию, содержаще­муся в п. 4 ч. 1 ст. 363 УПК РФ, о необходимости предостав­ления доказательств, обосно­вывающих изложенные в представлении или жа­лобе требования. Как извест­но, все уголовные дела, по ко­торым возможно апелляцион­ное обжалование, рассматри­ваются мировыми судьями, и в их структуре большую часть составляют дела частного об­винения. В их рассмотрении, как правило, защитник не уча­ствует, поэтому участникам процесса правовая помощь не оказывается. Если для представления прокурора данная норма – не помеха, то в отношении жалобы граждан весьма часто возникают серьезные проблемы правого характера, так как соблю­дение требований, предъявля­емых к жалобе, предполагает наличие хотя бы минимальных знаний в области уголовного права и процесса, каковыми стороны часто не располагают. Бо­лее того, указанное требова­ние приводит к нарушению конституционного принципа презумпции невиновности, в соответствии с которым каж­дый обвиняемый в соверше­нии преступления считается невиновным, пока его винов­ность не будет доказана в предусмотренном федераль­ным законом порядке и уста­новлена вступившим в силу приговором суда. Рассматри­ваемые требования противо­речат и закрепленному ч. 2 ст. 15 УПК РФ правилу, в соот­ветствии с которым обвиняе­мый не обязан доказывать свою невиновность и бремя доказывания лежит на стороне обвинения. Таким образом, закон неизбежно приводит к нарушению принципа состязательности в апелляционном производстве, а также конфликту судейского усмотрения с усмотрением частного обвинителя или прокурора, если он участвует в процессе.

Поскольку приговор ми­рового судьи, на который осужденный намерен по­дать жалобу, не вступает в законную силу в случае его обжалования в апелляцион­ном порядке, требование о включении в содержание жалобы доказательств не­виновности лица является нарушением указанного принципа и поэтому, полагаем, должно быть исключено. Кроме того, жест­кость требований к содержа­нию жалобы приводит к судеб­ной волоките. Часть 2 ст. 363 УПК РФ предусматривает воз­вращение судьей жалобы в случае ее несоответствия ус­тановленным требованиям с предоставлением лицу, при­несшему жалобу, срока для ее пересоставления.

Так, приговором мирового судьи Ш. был осужден за со­вершение тайного хищения чу­жого имущества без отягчаю­щих обстоятельств. Не согла­сившись с постановленным приговором, осужденный в жалобе, поступившей в апел­ляционный срок, указал, что кражу он не совершал. Осуж­денный заявил, что во время совершения кражи он был на базе отдыха за городом. Ми­ровой судья апелляционную жалобу возвратил, отметив в постановлении, что осужден­ный должен привести в жало­бе доказательства пребыва­ния на базе, указать свидете­лей, которые могли бы под­твердить данное обстоятель­ство, а также название базы и место ее расположения.²⁴⁵ Не­обоснованность этих требова­ний очевидна.

Проведенные рядом авто­ров исследования показыва­ют, что до настоящего времени в практике судов имеют место случаи подачи так называемых предварительных жалоб и представлений. Данное обсто­ятельство мотивируется тем, что либо не готов протокол су­дебного заседания, либо дело не сдано в канцелярию суда. Указанные доводы могут яв­ляться основанием для вос­становления пропущенного срока на обжалование, никак не оправданием изготов­ления немотивированной жа­лобы. Полагаем, если жалоба не отвечает установленным требованиям, то она должна возвращаться апеллятору.

Практика подачи предвари­тельных представлений суще­ствовала в судах многих реги­онов страны. Государственные обвинители сразу же после вынесения приговора либо по­становления приносили пред­ставление, содержащее пере­числение всех возможных оснований отмены либо измене­ния приговора, и лишь впоследствии, уже за пределами срока обжалования, ссылаясь на право принесения дополни­тельных жалоб, подавали мо­тивированные представления. Обобщив практику, суды стали возвращать прокурорам по­добные предварительные представления как не осно­ванные на законе. Их содержа­ние, естественно, не отвечало требованиям, установленным ст. 363 УПК РФ.

Апелляционное производство можно условно разделить на два этапа, каждый из кото­рых имеет самостоятельное значение. На первом этапе при поступлении апелляцион­ной жалобы либо представления суд первой инстанции обя­зан совершить ряд процессу­альных действий, предшеству­ющих направлению дела в апелляционную инстанцию. Отправным моментом на дан­ном этапе является принесе­ние в суд первой инстанции апелляционной жалобы либо представления, а конечным — направление дела в суд апелляционной инстанции. Рас­смотрение апелляционной жалобы либо представления и принятие решения составляют второй этап апелляционного пересмотра.

Действия, которые должен выполнить суд первой инстан­ции (мировой судья) перед на­правлением дела в апелляци­онный суд, можно также под­разделить на три этапа, на каждом из которых проверяет­ся своя группа вопросов. Пер­вый - проверка соблюдения порядка принесения жалобы либо представления. Содер­жание второго этапа составля­ет анализ жалобы или пред­ставления для установления наличия предмета и субъекта обжалования. Суть третьего этапа заключается в проверке соблюдения процессуальных сроков обжалования. Поступившая апелляцион­ная жалоба либо представле­ние незамедлительно должны быть зарегистрированы в кан­целярии суда и переданы су­дье, рассматривающему де­ло. Порядок принесения жа­лобы либо представления урегулирован ст. 355 УПК РФ. При анализе указанной статьи может возникнуть ощущение нечеткости ее формулировок. В части 1 ст. 355 УПК РФ за­креплено, что жалобы и пред­ставления приносятся через суд, постановивший приговор либо вынесший иное обжалу­емое судебное решение. Во второй же части статьи указа­но, что апелляционные жало­бы и представления подаются в районный суд. В действи­тельности данная статья не содержит каких-либо проти­воречий или нечеткости фор­мулировок. Жалоба должна подаваться (в смысле адресо­ваться) в районный суд, по­скольку он является апелля­ционной инстанцией, а при­носить ее следует мировому судье, вынесшему решение. Однако к недостаткам данной статьи можно отнести неразрешенность вопроса о том, как должен поступать суд, если жалоба направлена непосредственно в суд вто­рой инстанции? УПК РФ не содержит ответа на этот вопрос. В теории и на практике существуют не­сколько мнений по данному поводу. Общим для них является то, что наруше­ние порядка принесения жало­бы либо представления не мо­жет являться достаточным ос­нованием для оставления их без рассмотрения. Такое мне­ние разделяют, в частности, А. С. Александров и Н. Н. Ковтун. ²⁴⁶ В то же время по вопросу о порядке возвращения отзы­ва мировому судье позиции специалистов расходятся. В частности, Л. Ф. Мартыняхин полагает, что единственно правильным для устранения подобных практических колли­зий было бы рекомендовать возвращение жалобы со ста­дии подготовки судебного за­седания апелляционной ин­станции мировому судье, вы­несшему решение, без прове­дения предварительного слу­шания. ²⁴⁷

В таких случаях в постанов­лении о возвращении уголов­ного дела предлагается кон­кретно указывать, для выпол­нения каких требований ст. 355-359 УПК РФ оно воз­вращается мировому судье. При этом районный суд дол­жен известить о принятом ре­шении лицо, подавшее жало­бу. Для гарантии обеспечения прав участников процесса можно рекомендовать направ­лять копию данного постанов­ления подателю жалобы. Тем самым, по мнению Л. Ф. Мартыняхина, апелляционная ин­станция будет способствовать реальному повышению качес­тва подготовки материалов мировым судьей.

Несколько иначе разреша­ется данная проблема на прак­тике. Так, Краснофлотский район­ный суд г. Хабаровска апелляци­онные жалобы, поступившие в его адрес, направляет с со­проводительным письмом ми­ровому судье соответствую­щего участка для надлежаще­го апелляционного оформле­ния. Копия сопроводительного письма направляется апеллятору.

На наш взгляд, практиче­ский вариант предпочтитель­нее решений, предлагаемых в теории. В противном случае остается непонятным, в каком порядке, со ссылками на какие нормы УПК РФ следует выно­сить постановление. Апелляци­онное производство нельзя возбудить путем подачи жало­бы непосредственно в апелля­ционную инстанцию, минуя суд, рассмотревший дело. В этой связи возможность вы­несения какого-либо постанов­ления представляется сомни­тельной. С целью устранения указанных разночтений в ч. 1 ст. 355 УПК РФ необходимо внести дополнение о том, что жалоба, направленная непосредственно в суд апел­ляционной инстанции, воз­вращается суду, постано­вившему решение. Получив апелляционную жалобу или представление, судья обязан проверить их на соответствие требованиям ст. 363 УПК РФ.

Если будет выявлено несо­блюдение требований, предъ­являемых к жалобе, судья вы­носит постановление о воз­вращении жалобы заявителю. В постановлении должно быть указано, в чем заключаются недостатки жалобы, и установ­лен срок, в течение которого эти недостатки необходимо устранить. Также следует разъяснять, что невыполнение данных требований влечет за собой прекращение апелляци­онного производства по делу.

Указанная норма закона на­ходит достаточно широкое применение на практике, од­нако анализ изученных нами уголов­ных дел, рассмотренных в апелляционном порядке, по­зволяет сделать вывод о том, что далеко не все судьи ее применяют.

Так, мировым судьей г. Биробиджана было рассмотрено дело по обвине­нию А. в неправомерном за­владении транспортным сред­ством без цели хищения. В те­чение установленного срока государственным обвините­лем было принесено апелля­ционное представление, где отражалось буквально следу­ющее: «Приговор подлежит изменению в связи с наруше­нием уголовного закона. По­дробно основания к измене­нию приговора будут изложе­ны в дополнительном апелля­ционном представлении после ознакомления с протоколом судебного заседания». К мо­менту поступления в суд этого представления протокол был изготовлен и дело сдано в кан­целярию. Вместо возвраще­ния представления для приве­дения его в соответствие с требованиями ст. 363 УПК РФ суд направил обвинителю письменное уведомление с предложением пересоставить представление. В результате только через месяц после вы­несения приговора в суд по­ступило апелляционное пред­ставление, изложенное с со­блюдением требований ст. 363 УПК РФ.

По ряду дел жалобы или представления не со­ответствовали требованиям закона в мотивировочной час­ти, однако заявителям они не возвращались, а направля­лись вместе с делом в апел­ляционную инстанцию. Так, на судебном участке №1 г. Биробиджана несколько жалоб не были под­писаны апелляторами, а внесенные прокурором представления не со­держали достаточной, с точки зрения судьи (очередная борьба мнений юристов данной ситуации – это очередной конфликт усмотрений прокурора и судьи), мотиви­ровки заявленных требова­ний, ссылки на опровергае­мые доказательства и т. п.: суд не выявил оснований об­жалования (из жалоб не сле­довал вывод о том, чего доби­вается апеллятор).

При возвращении жало­бы либо представления апеллятору закономерно возникает вопрос: каким дол­жен быть срок, предостав­ляемый для устранения не­достатков? Здесь также может возникнуть конфликт между усмотрением судьи и прокурора, по - разному трактующими «разумность» данного срока. Судья просто-напросто может не согласиться с доводами прокурора, посчитав их недостаточно обоснованными.

Полагаем, в дан­ном случае при установлении срока для устранения замечаний по жа­лобе или представлению нужно учитывать время, объективно необходимое для их пересоставления и на доставку почты. Также следует иметь в виду, что с подачей жа­лобы либо представления, да­же не соответствующих требо­ваниям закона, возбуждается апелляционное производство и начинает исчисляться срок рассмотрения дела. На прак­тике, в частности в судах г. Биробиджана, вместе с поста­новлением о возвращении жалобы для устранения не­достатков заявителю на­правляется разработанный в суде образец жалобы. Тем самым стороне оказывает­ся существенная правовая помощь, необходимая для приведения жалобы в соот­ветствие с требованиями закона.

Если в установленный срок требования судьи не были выполнены и жалоба в суд не поступила, судья выносит по­становление о прекращении апелляционного производ­ства. В данном случае суд не может вынести постановле­ние об отказе в возбуждении апелляционного производ­ства, поскольку жалоба уже была подана. С момента по­ступления жалобы в суд апелляционное производ­ство считается возбужден­ным и в дальнейшем либо может быть прекращено, либо должно получить ло­гическое завершение в ви­де принятия решения по существу жалобы или воз­ражения. Представляется, что в случае вынесения по­становления о прекращении апелляционного производ­ства нет необходимости из­вещать об этом лиц, не приносивших жалобу либо пред­ставление. Постановлением о прекращении их интересы не нарушаются, поскольку они еще не были ознакомле­ны с поступившей жалобой. Лицу, подававшему жалобу либо представление и не вы­полнившему указание суда об устранении недостатков, должно быть разъяснено пра­во обжалования постановле­ния о прекращении апелля­ционного производства.

Получив апелляционную жалобу или представление, мировой судья обязан также убедиться, что она подана надлежащим субъектом. При поступлении жалобы от лица, не наделенного правом апел­ляционного обжалования, она должна быть возвращена за­явителю.

Производство по уголовному делу в суде апелляцион­ной инстанции осуществляет­ся в порядке, установленном главами 35-39 УПК РФ.

Принципиальное значение после открытия судебного за­седания и выполнения иных обязательных процедур име­ет проверка явки участников процесса. Неявка лиц, своев­ременно и надлежащим обра­зом извещенных о дне слуша­ния уголовного дела, может иметь различные процессу­альные последствия.

С одной стороны, закон по­зволяет провести судебное заседание в отсутствие тех участников процесса, кото­рые не обжаловали приговор или иное судебное решение. С другой стороны, ч. 3 ст. 364 УПК РФ строго определен перечень лиц, участие которых в судеб­ном заседании апелляцион­ной инстанции обязательно.

Согласно п. 1 ч. 3 ст. 364 УПК РФ участие государ­ственного обвинителя в апелляционной инстанции обязательно по всем без ис­ключения делам. Буквальное толкование названного поло­жения поддерживают ученые М. Г. Загорский и Б. Т. Безлепкин.²⁴⁸ Подобной позиции придерживался и автор ис­следования. В качестве од­ного из доводов указыва­лось, что апелляционное производство является про­верочной инстанцией, в силу этого в процессе необходи­мо участие обвинителя, име­ющего соответствующее об­разование и практический опыт.

Разрешение вопроса об участии прокурора в заседа­нии суда апелляционной ин­станции необходимо связы­вать и с основаниями апелля­ционного производства. Та­ковыми являются жалоба ли­бо представление прокурора. Как следует из положений ст. 354 УПК РФ и ч. 1 ст. 36 Федерального закона от 17.11.95 № 168-ФЗ (с после­дующими изменениями) «О прокуратуре Российской Федерации», прокурор впра­ве привнести представление на любой приговор, поста­новленный судом первой ин­станции. При этом в УПК РФ закреплено право прокурора на внесение представления и по делам частного обвине­ния. Тем самым за ним при­знается право на участие по этой категории дел в апелля­ционном процессе на сторо­не обвинения. Однако ряд ученых, в частности В. В. Де­мидов, полагают, что из пра­вила, установленного ст. 364 УПК РФ, должно быть сдела­но исключение в отношении дел частного обвинения.²⁴⁹

Учитывая специфику дел, которые возбуждаются только по заявлению потерпевшего и в связи с примирением подле­жат прекращению независимо от позиции прокурора, требо­вание об участии в судебном заседании государственного обвинителя представляется излишним. Тем более в ст. 365 УПК РФ указано, что произ­водство в суде апелляционной инстанции осуществляется в порядке, установленном для производства в суде первой инстанции. Статья 246 УПК РФ не предусматривает участия государственного обвинителя по делам частного обвинения.

Для устранения некоторой неточности положений п. 1 ч. 3 ст. 364 УПК РФ целесообразно дополнить ее указанием на то, что участие государственного обвинителя обязательно по делам частно - публичного и публичного обвинения, а так­же по делам частного обвине­ния, возбужденным прокуро­ром. Таким образом, в случае неявки прокурора по первым двум категориям дел судебное заседание следует отложить, о чем поставить в известность стороны и потребовать обес­печения их участия в судебном заседании.

Если же дело частного об­винения принималось к рас­смотрению по апелляционно­му представлению государ­ственного обвинителя, то его неявку в апелляционную ин­станцию без уважительной причины по последствиям следует признавать аналогич­ной отзыву апелляционного представления. В этом случае выносится постановление о прекращении апелляционного производства, если против этого не возражает частный обвинитель. Если государ­ственный обвинитель не был извещен о предстоящем су­дебном заседании или свое­временно сообщил о невоз­можности участия по уважи­тельной причине и невозмож­ности замены, рассмотрение дела в его отсутствие недопус­тимо. Нарушение этого прави­ла может послужить основани­ем для принесения кассационного представления, что повлечет отмену состоявшихся в отсутствие прокурора решений суда апелляционной инстанции. Судебная и прокурорская практика строго придерживается установленного правила.

Таков в общих чертах на сегодня порядок рассмотрения апелляционной жалобы и представления, который накладывает отпечаток на всю уголовно-процессуальную деятельность прокурора в суде апелляционной инстанции, определяя предмет и пределы прокурорского усмотрения в апелляционном производстве.

Подводя итог сказанному в данном параграфе, можно сделать вывод, что пределы прокурорского усмотрения в апелляционном производстве ограничены внесенным прокурором представлением, содержание которого подробно регламентировано ст. 363 УПК РФ, а содержащиеся в представлении доводы прокурора образуют предмет и пределы судебного разбирательства в суде апелляционной инстанции, обуславливая порядок нового судебного рассмотрения уголовного дела.

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

В настоящее время российская прокуратура является многофункциональным государственным институтом, имеющим особый статус и разные по своей сути направления деятельности, приоритетным из которых является государственный надзор за соблюдением законности в стране.

Государственный надзор за соблюдением законности осуществляется в различных отраслях человеческой деятельности. Не является исключением и уголовное судопроизводство. Одним из основных направлений деятельности прокуратуры в уголовном судопроизводстве, в соответствии с действующим законодательством, является надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и предварительного следствия. Основной субъект надзора – прокурор.

«Прокурор» в уголовно-процессуальном смысле – это участник уголовного процесса со стороны обвинения (Генеральный прокурор Российской Федерации и подчиненные ему прокуроры, их заместители, за исключением Председателя Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации, иные должностные лица органов прокуратуры, участвующие в уголовном судопроизводстве и наделенные соответствующими полномочиями федеральным законом о прокуратуре), осуществляющий от имени государства в пределах предоставленных законом полномочий надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и органов предварительного следствия, включая процессуальное руководство расследованием преступлений, а также уголовное преследование в ходе уголовного судопроизводства, включая поддержание государственного обвинения в суде.

Проведенное нами исследование правовой природы функций прокурора в судебном производстве по уголовным делам позволило сделать ряд теоретических выводов и предложений по дальнейшему совершенствованию уголовно-процессуального законодательства и законодательства о прокуратуре в целях оптимизации ревизионной деятельности прокурора в уголовном судопроизводстве.

На прокурора в соответствии с ч. 1 ст. 37 УПК РФ возложено выполнение двух процессуальных функций: уголовное преследование (в ходе всего уголовного судопроизводства) и надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и органов предварительного следствия (на досудебных стадиях уголовного процесса).

Однако, приняв Федеральный закон № 87-ФЗ от 05.06.2007 года, законодатель фактически лишил прокурора полномочий по осуществлению уголовного преследования в досудебном производстве, сохранив за ним это право лишь в суде.

По нашему мнению, проводя правовую реформу уголовного досудебного производства, законодатель поступил непоследовательно. Складывается впечатление, что реформа остановилась на полпути – запретив прокурору осуществлять уголовное преследование на досудебных этапах процесса, законодатель, тем не менее, сохранил эту функцию прокурора в суде. Вместе с тем логика требует, чтобы процессуальный статус прокурора был единым. Решение данной проблемы возможно в одном из двух направлений:

1. Вернуться к пониманию деятельности прокурора как осуществление «высшего надзора» за соблюдением законности, определив надзор в качестве главной и единственной функции прокурора в уголовном судопроизводстве.

2. Создание единой и неделимой обвинительно-следственной власти под руководством и надзором прокуратуры. Ликвидация предварительного следствия либо низведение его до уровня экстраординарной формы досудебного производства.

Вызывает немало вопросов и второе направление деятельности прокурора в досудебном производстве – надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и предварительного следствия.

Согласно ФЗ «О прокуратуре РФ», надзор за соблюдением законности является основной функцией прокурора, в какой бы отрасли он не осуществлялся; все иные направления его деятельности являются дополнительными функциями.

Особенность прокурорского надзора заключается в том, что он предполагает не только выявление правонарушений в деятельности органов дознания и предварительного следствия, но и функционирование механизма правообеспечения (правообеспечительной функции). Надзор служит выявлению нарушений, а правообеспечительная функция – для непосредственного исправления нарушения. Таким образом, надзор прокурора за предварительным расследованием служит предпосылкой возможной реализации им механизма правообеспечения.

В результате изменений, внесенных Федеральным законом № 87-ФЗ от 05.06.2007 года, за прокурором в полной мере сохранен лишь надзор за законностью производства дознания, а надзор за законностью предварительного следствия в большей части передан руководителю следственного органа.

Вместе с тем, логика современной правовой действительности требует, чтобы был восстановлен отлаженный многолетней практикой прокурорский надзор за законностью предварительного следствия. Исходя из смысла надзора за законностью тех или иных действий, для прокурора не должно существовать каких-либо ограничений, он вправе немедленно принять срочные меры для восстановления нарушенного права.

Однако такой механизм процессуальной деятельности прокурора предполагает ее осуществление в отношении процессуально независимого от него субъекта предварительного расследования. Зависимость и отсутствие процессуальной самостоятельности свидетельствуют не о надзоре, а о процессуальном руководстве.

Процессуальное руководство находится в определенном противоречии с принципом процессуальной самостоятельности субъекта предварительного расследования, ибо согласно закону прокурор не в состоянии помимо воли и внутреннего убеждения субъекта расследования определить направление расследования преступления.

Большое значение в деятельности государственного обвинителя имеет так называемое «усмотрение прокурора», под которым следует понимать основанное на достаточной совокупности доказательств внутреннее убеждение прокурора в законности, обоснованности и справедливости выдвинутого в отношении лица обвинения в совершенном преступлении, сформулированного в виде обвинительного утверждения в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона.

Обвинительное заключение или обвинительный акт в уголовном деле достаточно подробно описывают предмет и пределы уголовно – процессуального доказывания, которые как раз и образуют те условные границы, которые мы именуем пределами прокурорского усмотрения в уголовном процессе.

Пределы прокурорского усмотрения в апелляционном производстве ограничены внесенным прокурором представлением, содержание которого подробно регламентировано ст. 363 УПК РФ, а содержащиеся в представлении доводы прокурора образуют предмет и пределы судебного разбирательства в суде апелляционной инстанции, обуславливая порядок нового судебного рассмотрения уголовного дела.

Тема настоящего исследования представляется нам весьма перспективной в научном плане и нуждается в дальнейшей разработке.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

1. Нормативные акты и официальные документы

1. Конституция Российской Федерации : принята всенар. голосованием 12 дек. 1993 г. М. : Маркетинг, 2001. 39 с.

2. О судебной системе Российской Федерации [электронный ресурс]: федер. конст. закон Рос. Федерации от 31 дек. 1996 г. Доступ из информационно-правового обеспечения «Гарант». Дата обращения 23.11.2011 г.

3. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 дек. 2001 г. № 174-ФЗ : принят Гос. Думой Федер. Собр. Рос. Федерации 22 нояб. 2001 г. : одобр. Советом Федерации Федер. Собр. Рос. Федерации 5 дек. 2001 // Парламент. газ. 2001. 22 дек. ; Рос. газ. 2001. 22 дек. ; Собр. законодательства Рос. Федерации. 2001. № 52, ч. 1, ст. 4921.

4. О внесении изменений в уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации» [электронный ресурс]: федер. закон Рос. Федерации от 05 июня 2007 г.  Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс». Дата обращения 23.11.2011 г.

5. О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации [электронный ресурс]: федер. закон Рос. Федерации от 6 июня 2007 г. Доступ из информационно-правового обеспечения «Гарант». Дата обращения 23.11.2011 г.

6. О государственной границе Российской Федерации [электронный ресурс]: федер. закон Рос. Федерации от 1 апр. 1993 г.  (ред. от 30 дек. 2008 г.). Доступ из информационно-правового обеспечения «Гарант». Дата обращения 23.11.2011 г.

7. Об оперативно-розыскной деятельности [электронный ресурс]: федер. закон Рос. Федерации от 12 авг. 1995 г.  (ред. от 26 дек. 2008 г.). Доступ из информационно-правового обеспечения «Гарант». Дата обращения 23.11.2011 г.

8. По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 7, 15, 107, 234 и 450 уголовно-процессуального кодекса российской федерации в связи с запросом группы депутатов государственной думы [электронный ресурс] : постановление Конституционного суда Российской Федерации № 13-п от 29 июня 2004 г. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс». Дата обращения 23.11.2011 г.

9. По делу о проверке конституционности положений статьи 133, части первой статьи 218 и статьи 220 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан В. К. Борисова, Б. А. Кехмана, В. И. Монастырецкого, Д. И. Фуфлыгина и общества с ограниченной ответственностью «Моноком» [электронный ресурс]: постановление Конституционного суда Российской Федерации № 5-п от 23 марта 1999 г. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс». Дата обращения 23.11.2011 г.

10. Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года [электронный ресурс]: утверж. Указом Президента Рос. Федерации от 12 мая 2009 г. № 537. Доступ из информационно-правового обеспечения «Гарант». Дата обращения 23.11.2011 г.

11. О едином учете преступлений [электронный ресурс]: приказ Генеральной прокуратуры РФ, МВД РФ, МЧС РФ, Минюста РФ, ФСБ РФ, Министерства экономического развития и торговли РФ и Федеральной службы РФ по контролю за оборотом наркотиков от 29 дек. 2005 г. № 39/1070/1021/253/780/353/399. Доступ из информационно-правового обеспечения «Гарант». Дата обращения 23.11.2011 г.

12. Об утверждении Инструкции о порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности дознавателю, органу дознания, следователю, прокурору или в суд [электронный ресурс]: приказ МВД РФ, ФСБ РФ, ФСО РФ, ФТС РФ, СВР РФ, ФСИН, ФСКН и МО РФ от 17 апреля 2007 г. № 368/185/164/481/32/184/97/147. Доступ из информационно-правового обеспечения «Гарант». Дата обращения 23.11.2011 г.

13. Об организации прокурорского надзора за исполнением законов при приеме, регистрации и разрешении сообщений о преступлениях в органах дознания и предварительного следствия : приказ Ген. прокурора Рос. Федерации № 277 от 5 сент. 2011 г. Доступ из информационно-правового обеспечения «Гарант». Дата обращения 23.11.2011 г.

14. Об организации прокурорского надзора за процессуальной деятельностью органов дознания : приказ Ген. прокурора Рос. Федерации № 137 от 6 сент. 2007 г. // Законность. 2007. № 10. С. 53-58.

15. Об организации прокурорского надзора за соблюдением конституционных прав граждан в уголовном судопроизводстве : приказ Ген. прокурора Рос. Федерации № 189 от 27 нояб. 2007 г. Доступ из информационно-правового обеспечения «Гарант». Дата обращения 23.11.2011 г.

16. О разграничении компетенции прокуроров территориальных, военных и других специализированных прокуратур [электронный ресурс]: приказ Ген. прокурора Рос. Федерации № 84 от 7 мая 2008 г. Доступ из информационно-правового обеспечения «Гарант». Дата обращения 23.11.2011 г.

17. О мерах по совершенствованию деятельности органов внутренних дел по производству предварительного расследования в форме дознания [электронный ресурс]: приказ МВД РФ от 6 авг. 2007 г.  697. Доступ из информационно-правового обеспечения «Гарант». Дата обращения 23.11.2011 г.

18. Об усилении прокурорского надзора за исполнением требований закона и соблюдении подследственности уголовных дел [электронный ресурс]: указание Ген. прокуратуры РФ от 29 янв. 2008 г. № 14/49. Доступ из информационно-правового обеспечения «Гарант». Дата обращения 23.11.2011 г.

19. Инструкция органам дознания вооружённых сил Российской Федерации, других войск, воинских формирований, и органов, в которых законом предусмотрена военная служба [электронный ресурс]: утв. приказом Главной военной Прокуратуры РФ от 18 янв. 2008 г. № 20. Доступ из информационно-правового обеспечения «Гарант». Дата обращения 23.11.2011 г.

20. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР от 27 октября 1960 г. [электронный ресурс]: введен в действие законом РСФСР от 27 октября 1960 г. Доступ из информационно-правового обеспечения «Гарант». Дата обращения 23.11.2011 г.

21. О прокуратуре СССР [электронный ресурс]: Закон СССР от 30 нояб. 1979 г.  (с изменениями от 3 декабря 1982 г., 16 июня 1987 г., 7 января 1988 г., 11 июня 1991 г.). Доступ из информационно-правового обеспечения «Гарант». Дата обращения 23.11.2011 г.

2. Научная и учебная литература

1. Азаров В. А. Функции предварительного расследования в истории, теории и практике уголовного процесса России: монография / В. А. Азаров, Н. И. Ревенко, М. М. Кузембаева. Омск: Изд-во ОмГУ, 2006. 560 с.

2. Александров А. С. Участие прокурора в досудебном производстве по уголовному делу / А. С. Александров. Н. Новгород, 2009. 48 с.

3. Афанасьев В. С. Рассмотрение сообщений о преступлениях / В. С. Афанасьев, Л. А. Сергеев. М.: Академия МВД СССР, 1972. 115 с.

4. Бакаев Д. М. Прокурорский надзор за законностью задержания подозреваемых и ареста обвиняемых: Учебное пособие / Д. М. Бакаев, А. Н. Балашов. Харьков, 1980. 32 с.

5. Баранов А. М. Процессуальные ошибки, совершаемые на этапе окончания предварительного следствия, и способы их исправления: лекция / А. М. Баранов. Омск: Юридический институт МВД России, 1996. 44 с.

6. Басков В. И. Прокурор в суде первой инстанции / В. И. Басков. М., 1968. 199 с.

7. Бачило И. Л. Функции органов управления: (Правовые проблемы оформления и реализации) / И. Л. Бачило. М.: Юрид. лит., 1976. 198 с.

8. Белозеров Ю. Н. Обеспечение прав и законных интересов личности в стадии возбуждения уголовного дела. Уч. пособие / Ю. Н. Белозеров, П. Г. Марфицин. М.: УМЦ при ГУК МВД РФ, 1994. 76 с.

9. Березовская С. Г. Прокурорский надзор в советском государственном управлении (общий надзор) / С. Г. Березовская. М.: Госюриздат, 1954. 108 с.

10. Ветрова Г. Н. Уголовно-процессуальная ответственность / Г. Н. Ветрова. М., 1987. 112 с.

11. Викторский С. И. Русский уголовный процесс. Учебное пособие / С. И. Викторский. М.: Юридическое бюро «Городец», 1997. 448 с.

12. Вицин С. Е. Системный подход и преступность: Уч. пособие. М.: Академия МВД СССР, 1980. 140 с.

13. Власов А. А. Участие прокурора в судебном разбирательстве: Учебно-практическое пособие / А. А. Власов. Ульяновск: Ульяновский дом печати, 2002. 368 с.

14. Власова Н. А. Досудебное производство в уголовном процессе / Н. А. Власова. М.: ЮРМИС, 2000. 144 с.

15. Воронин С. Э. Проблемно-поисковые следственные ситуации и установление истины в уголовном судопроизводстве. Монография / С. Э. Воронин. Барнаул: АГУ, 2000. 208 с.

16. Воронин Э. И. Участники уголовного процесса: Учебное пособие / Э. И. Воронин, С. Э. Воронин. Хабаровск: Дальневосточный юридический институт МВД РФ, 1998. 48 с.

17. Гавло В. К. Теоретические проблемы и практика применения методики расследования отдельных видов преступлений / В. К. Гавло. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1985. 333 с.

18. Гаврилов В. В. Прокурорский надзор в России. Устройство и деятельность прокуратуры Российской Федерации / В. В. Гаврилов, Т. П. Николаева, А. П. Чугунов. Саратов, 1995. 367 с.

19. Григорьев В. Н. Прокурорский надзор: учебник / В. Н. Григорьев, А. В. Победкин, В. Н. Яшин, В. Н. Калинин. – 2-е изд., перераб. и доп. М.: Эксмо, 2009. 544 с.

20. Деришев Ю. В. Органы предварительного расследования России: прошлое, настоящее, будущее... : Учеб. пособие / Ю. В. Деришев. Омск, 1998. 99 с.

21. Добровольская Т. Н. Принцип законности в деятельности следователя органов внутренних дел / Т. Н. Добровольская, М. Ю. Рагинский. Волгоград: ВСШ МВД СССР, 1976. 72 с.

22. Добровольская Т. Н. Принципы со­ветского уголовного процесса. Вопросы теории и практики / Т. Н. Добровольская. М.: Юрид. лит., 1971. 200 с.

23. Доля Е. А. Использование в доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности / Е. А. Доля. М.: Спарк, 1996. 111 с.

24. Еникеев З. Д. Механизм уголовного преследования: Учеб. пособие / З. Д. Еникеев. Уфа: Изд-во БашГУ, 2001. 116 с.

25. Жогин Н. В., Фаткуллин Ф. Н. Предварительное следствие в советском уголовном процессе / Н. В. Жогин, Ф. Н. Фаткуллин. М., 1965. 367 с.

26. Жук О. Д. Уголовное преследование по уголовным делам об организации преступных сообществ (преступных организаций) / О. Д. Жук. М., 2004.

27. Захаров С. А. Дознание как форма расследования: правовое регулирование, тенденции развития: учебное пособие / С. А. Захаров, А. Б. Сергеев. Челябинск: ГОУ ВПО ЧЮИ МВД России, 2008. 129 с.

28. Зеленецкий В. С. Деятельность прокурора в советском уголовном процессе. Харьков, 1977. 40 с.

29. Зеленецкий В. С. Функциональная структура прокурорской деятельности / В. С. Зеленецкий. Харьков, 1978. 79 с.

30. Зусь Л. Б. Проблемы правового регулирования в сфере уголовного судопроизводства / Л. Б. Зусь. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1978. 145 с.

31. Иванов А. А. Прокурорский надзор за исполнением законов при предварительном расследовании: Учебное пособие / А. А. Иванов. Уфа, 2001. 32 с.

32. Казиян Г. С. Актуальные проблемы уголовно-процессуального законодательства в третьей Республике Армения (сравнительно-правовое исследование) / Г. С. Казиян. Ереван: Изд-во Ереванского ун-та, 1999. 256 с.

33. Карповцев А. Г. Контроль в органах внутренних дел: Учебное пособие / А. Г. Карповцев, Ю. Г. Карпухин, В. Д. Малков. М.: Академия МВД СССР, 1990. 201 с.

34. Кобзарев Ф. М. Правовой статус российской прокуратуры и проблемы его развития: Лекция / Ф. М. Кобзарев. М.: Изд-во ИПК РК Генеральной прокуратуры РФ, 2002. 52 с.

35. Ковалев М. А. Прокурорский надзор за обеспечением прав личности при расследовании преступлений / М. А. Ковалев. М., 1981. 160 с.

36. Коврига З. Ф. Уголовно-процессуальная ответственность / З. Ф. Коврига. Воронеж: Изд-во Воронежского Ун-та. 1984. 191 с.

37. Ковтун Н. Н. Судебный контроль в уголовном судопроизводстве России: Монография / Н. Н. Ковтун. Н. Новгород, 2002. 332 с.

38. Кожевников О. А. Участие прокурора в досудебных стадиях уголовного судопроизводства: монография / О. А. Кожевников. Екатеринбург: Издательский дом «Уральская государственная юридическая академия, 2007. 180 с.

39. Кокорев Л. Д. Участники правосудия по уголовным делам / Л. Д. Кокорев. Воронеж, 1971. 160 с.

40. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / под общ. ред. А. И. Бастрыкина. М.: Волтерс Клувер, 2008. 944 с.

41. Кони А. Ф. Избранные произведения: в 4 т. / А. Ф. Кони. М., 1959. Т. 2. 401 с.

42. Коротков А. П. Прокурорско-следственная практика применения УПК РФ: комментарий. 2-е изд., доп. и перераб. / А. П. Коротков, А. В. Тимофеев. М.: Экзамен, 2006. 607 с.

43. Кочергин Е. А. Контроль как функция управления / Е. А. Кочергин. М.: Знание, 1982. 64 с.

44. Кругликов А. П. Правовое положение органов и лиц, производящих дознание, в советском уголовном процессе: Учеб. Пособие / А. П. Кругликов. Волгоград: ВСШ МВД СССР, 1986. 44 с.

45. Крюков В. Ф. Уголовное преследование и надзор за исполнением уголовно-процессуального законодательства в условиях реформирования системы прокуратуры Российской Федерации / В. Ф. Крюков. Курск: МУП «Курская городская типография», 2007. 212 с.

46. Кулагин Н. И. Структура и функции управления в системе предварительного следствия / Н. И. Кулагин. Волгоград: ВСШ МВД России, 1994. 76 с.

47. Кутафин О. Е. Компетенция местных Советов / О. Е. Кутафин, К. Ф. Шеремет. М.: Юрид. лит., 1986. 223 с.

48. Лазарев Б. М. Компетенция органов управления / Б. М. Лазарев. М.: Юрид. лит., 1972. 280 с.

49. Лазарева В. А. Прокурор в уголовном процессе: Учеб. Пособие / В. А. Лазарева. Самара: Изд-во «Самарский университет», 2008. 76 с.

50. Ларин А. М. Расследование по уголовному делу: процессуальные функции / А. М. Ларин. М.: Юрид. лит., 1986. 160 с.

51. Лебедев В. М. Судебная защита свободы и личной неприкосновенности граждан на предварительном следствии: Учеб. пособие / В. М. Лебедев. М.: Городец, 2001. 160 с.

52. Леконцев Ю. А. Досудебная подготовка материалов в протокольной форме: Практическое пособие / Ю. А. Леконцев, Н. А. Власова, В. Л. Зуев. М.: ВНИИ МВД ССР, 1991. 64 с.

53. Лонь С. Л. Протокольное производство в уголовном процессе (исследование по материалам Западной Сибири) / С. Л. Лонь. Томск: Изд. Томского университета, 1996. 238 с.

54. Луковников Г. Д. Органы дознания в уголовном судопроизводстве России: монография / Г. Д. Луковников. Ижевск: ИФНА МВД России, 2008. 178 с.

55. Мартынчик Е. Г. Охрана прав и законных интересов личности в уголовном судопроизводстве / Е. Г. Мартынчик, В. П. Радьков, В. Е. Юрченко. Кишинев: Штиинца, 1982. 188 с.

56. Морщакова Т. Г. Оценка качества судебного разбирательства (по уголовным делам) / Т. Г. Морщакова, И. Л. Петрухин. М., 1987. 239 с.

57. Мотовиловкер Я. О. О принципах объективной истины, презумпции невиновности и состязательности процесса / Я. О. Мотовиловкер. Ярославль, 1978. 96 с.

58. Мотовиловкер Я. О. Основные уголовно-процессуальные функции / Я. О. Мотовиловкер. Ярославль, 1976. 94 с.

59. Муратова Н. Г. Система судебного контроля в уголовном судопроизводстве: вопросы теории, законодательного регулирования и практики / Н. Г. Муратова. Казань: Изд-во Казан. ун-та, 2004. 346 с.

60. Настольная книга прокурора. Коллектив авторов. М.: НИИ проблем укрепления законности и правопорядка, издательство «Эсклит», 2003. 848 с.

61. Николаева Л. А. Прокуратура и законность в советском государственном управлении / Л. А. Николаева. Л.: Изд-во ЛГУ, 1978. 79 с.

62. Новиков С. Г. Прокурорская система в СССР / С. Г. Новиков. М.: Юрид. литература, 1977. 168 с.

63. Ольков С. Г. Уголовно-процессуальные правонарушения / С. Г. Ольков. Тюмень, 1996. 268 с.

64. Орлова А. А. Органы предварительного расследования (виды, структура, компетенция). Лекция / А. А. Орлова. М.: МВШМ МВД России, 1994. 20 с.

65. Павлухин Л. В. Развитие института дознания по делам, предварительное следствие по которым не обязательно / Л. В. Павлухин. М., 1970.

66. Павлухин Л. В. Расследование в форме дознания Л. В Павлухин. Томск, 1979. 70 с.

67. Погорелко В. Ф. Местные Советы в механизме осуществления функций Советского общенародного государства / В. Ф. Погорелко. Киев, 1986. 232 с.

68. Полянский Н. Н. Очерк развития советской науки уголовного процесса / Н. Н. Полянский. М.: АН СССР, 1960. 213 с.

69. Прокурорский надзор: учебник для студентов вузов, курсантов и слушателей образовательных учреждений высшего профессионального образования МВД России, обучающихся по специальности 030501 «Юриспруденция» / под ред. О. А. Галустьяна, А .В. Ендольцевой, Н. Х. Сафиуллина. 5-е изд., перераб. и доп. М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2008. 415 с.

70. Прокурорский надзор в стадии возбуждения уголовного дела: Научно-методическое пособие / Под ред. Короткова А. П. и Токаревой М. Е. М.: «Юрлитинформ», 2002. 184 с.

71. Прокурорский надзор в суде первой инстанции по уголовным делам / Под общ. ред. П. И. Кудрявцева. М.: Юрид. лит., 1978. 152 с.

72. Прокурорский надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и органов предварительного следствия: Учеб. / Под ред. А. Ф. Смирнова. М.: Ин-т повышения квалификации руковод. Кадров Генеральной прокуратуры РФ, 2006. 320 с.

73. Прокурорский надзор: Учебник для вузов / Под ред. проф. О. А. Галустьяна. М., 2004. 399 с.

74. Рахунов Р. Д. Участники уголовно-процессуальной деятельности по советскому праву / Р. Д. Рахунов. М., 1961. 278 с.

75. Рыжаков А. П. Предварительное расследование: учебное пособие / А. П. Рыжаков. М., 1996. 320 с.

76. Рябов В. Н. Прокурорский надзор за исполнением законов в оперативно-розыскной деятельности криминальной милиции: Монография / В. Н. Рябов. Хабаровск, 2001. 168 с.

77. Савицкий В. М. Государственное обвинение в суде / В. М. Савицкий. М.: Наука, 1971. 343 с.

78. Савицкий В. М. Очерк теории прокурорского надзора в уголовном судопроизводстве / В. М. Савицкий. М., 1975. 384 с.

79. Савицкий В. М. Прокурорский надзор за соблюдением законности в деятельности органов дознания и предварительного следствия / В. М. Савицкий. М.: Гос. юр. лит., 1959. 262 с.

80. Соловьев А. Б. Законность в досудебных стадиях уголовного процесса России / А. Б. Соловьев [и др.]. М., Кемерово, 1997. 162 с.

81. Соловьев А. Б. Прокурор в досудебных стадиях уголовного процесса России / А. Б. Соловьев, М. Е. Токарева, Н. В. Буланова. М.: Юрлитинформ, 2006. 176 с.

82. Солодилов А. В. Судебный контроль в системе уголовного процесса России. Томск: Изд-во Томского ун-та систем управления и радиоэлектроники, 2000. 297 с.

83. Состояние законности и правопорядка в Российской Федерации и работа органов прокуратуры. 2008 год: информ. аналитич. доклад: [в 2 ч.] / И. Э. Звечаровский [и др.]. М., 2009. Ч. II. 140 с.

84. Стремовский В. А. Участники предварительного следствия / В. А. Стремовский. Ростов н/Д: Изд-во Ростов. ун-та, 1966. 259 с.

85. Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса : в 2 т. / М. С. Строгович. М.: Наука, 1968. Т. 1. 470 с.

86. Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса : в 2 т. / М. С. Строгович. М.: Наука, 1970. Т. 2. 516 с.

87. Строгович М. С. Обвинение и обвиняемый на предварительном следствии и на суде / М. С. Строгович. М.: Советское законодательство, 1934. 48 с.

88. Строгович М. С. Уголовное преследование в советском уголовном процессе / М. С. Строгович. М., 1951. 192 с.

89. Студеникина М. С. Государственный контроль в сфере управления / М. С. Студеникина. М., 1974. 160 с.

90. Таджиев Х. С. Прокурорский надзор и ведомственный контроль за расследованием преступлений / Х. С. Таджиев. Ташкент. 1985. 183 с.

91. Теория оперативно-розыскной деятельности: Учебник / Под ред. К. К. Горяинова, В. С. Овчинского, Г. К. Синилова. М,: ИНФРА-М, 2006. Х, 832 с.

92. Теория управления в сфере правоохранительной деятельности: Учебник / Под ред. В. Д. Малкова. М.: Академия МВД СССР, 1990. 324 с.

93. Трубин Н. С. Прокурорский надзор за исполнением законов органами дознания / Н. С. Трубин. М., 1982. 132 с.

94. Туманов Г. А. Организация управления в сфере охраны общественного порядка / Г. А. Туманов. М., 1972. 232 с.

95. Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: Учебник / Отв. ред. П. А. Лупинская. М.: Юрист, 2003. 797 с.

96. Уголовно-процессуальное право РФ: Учебник. 3-е изд., перераб. и доп. / Под ред. П. А. Лупинской. М.: Юрист, 2000. 696 с.

97. Уголовный процесс. Учебник для студентов юридических вузов и факультетов / Под ред. К.Ф. Гуценко. М.: Зерцало, 2005. 736 с.

98. Уголовный процесс: Учебник для студентов юридических вузов и факультетов / Под ред. К. Ф. Гуценко. Изд. 4, переработанное и дополненное. М.: ЗЕРЦАЛО, ТЕИС, 2000. 587 с.

99. Фаткуллин Ф. Н. Обвинение и защита по уголовным делам / Ф. Н. Фаткуллин, З. З. Зинатуллин, Я. С. Аврах. Казань, 1976. 166 с.

100. Химичева Г. П. Досудебное производство по уголовным делам: концепция совершенствования уголовно-процессуальной деятельности: Монография / Г. П. Химичева. М.: Экзамен, 2003. 352 с.

101. Химичева О. В. Концептуальные основы процессуального контроля и надзора на досудебных стадиях уголовного судопроизводства: Монография / О. В. Химичева. М.: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2004. 287 с.

102. Цукрук М. В. Возникновение, становление и развитие дознания в уголовном судопроизводстве: Учебное пособие / М. В. Цукрук. Иркутск: БГУЭП, 2004. 81 с.

103. Чекалин К. С. Контроль в деятельности советской милиции: Уч. Пособие / К. С. Чекалин. М., 1976. 84 с.

104. Чельцов М. А. Советский уголовный процесс / М. А. Чельцов. М., 1951. 624 с.

105. Чельцов-Бебутов М. А. Курс уголовно-процессуального права. Очерки по истории суда и уголовного процесса в рабовладельческих, феодальных и буржуазных государствах / М. А. Чельцов-Бебутов. СПб.: Равена, Альфа, 1995. 846 с.

106. Чистякова В. С. Полномочия следователя в советском уголовном процессе: Лекция / В. С. Чистякова. М.: ВЮЗИ, 1974. 32 с.

107. Чувилев А. А. Оперативно-розыскное право: Метод. пособие / А. А. Чувилев. М. 1999. 29 с.

108. Чувилев А. А. Прокурорский надзор за исполнением законов при задержании подозреваемых / А. А. Чувилев. М.,1999. 36 с.

109. Шорина Е. В. Контроль за деятельностью органов государственного управления в СССР / Е. В. Шорина. М., 1981. 301 с.

110. Шпилев В. Н. Участники уголовного процесса / В. Н. Шпилев. Минск, 1970. 176 с.

111. Элькинд П. С. Сущность советского уголовно-процессуального права / П. С. Элькинд. Л., 1963. 172 с.

112. Элькинд П. С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве / П. С. Элькинд. Л., 1976. 143 с.

113. Юркевич Н. А. Реализация правообеспечительной функции в стадии предания обвиняемого суду / Н. А. Юркевич. Томск, 1991. 143 с.

114. Якимович Ю. К. Избранные статьи / Ю. К. Якимович. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2006. 224 с.

115. Якубович Н. А. Протокольная форма в уголовном судопроизводстве. Методическое пособие / Н. А. Якубович, Т. А. Михайлова, Е. И. Конах. М.: ВНИИ проблем укрепления законности и правопорядка, 1989. 104 с.

116. Ястребов В. Б. Прокурорский надзор: Учебник / В. Б. Ястребов. М.: Городециздат, 2001. 400 с.

3. Диссертации и авторефераты

1. Асриев Б. В. Начальник следственного отдела в советском уголовном процессе: дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Б. В. Асриев. М., 1973. 185 с.

2. Бабин К. А. Уголовное преследование как функция прокурора в уголовном процессе: автореф. дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / К. А. Бабин. Н. Новгород, 2008. 34 с.

3. Белавин А. А. Процессуальные и организационные аспекты правового положения органов предварительного расследования России: дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / А. А. Белавин ; Сиб. юрид. ин-т. Красноярск, 2003. 204 с.

4. Болотов М. Ю. Дознание по делам, отнесенным к подследственности пограничных органов федеральной службы безопасности Российской Федерации: дис. … канд. юрид. наук : 20.00.03 / М. Ю. Болотов ; МПИ ФСБ России. М., 2004. 171 с.

5. Болтошев Е. Д. Функции прокурора в досудебных стадиях уголовного процесса: автореф. дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Е. Д. Болтошев. М., 2002. 24 с.

6. Веретенников Н. В. Обеспечение прокурором законности в стадии возбуждения уголовного дела: автореф. дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Н. В. Веретенников. Ростов-на-Дону, 2009. 26 с.

7. Виноградова О. Б. Прекращение уголовного дела по нереабилитирующим основаниям: автореф. дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / О. В. Виноградова. М., 2003. 24 с.

8. Воронин С. Э. Проблемно-поисковые следственные ситуации и установление истины в уголовном судопроизводстве: дис. ... д-ра юрид. наук : 12.00.09 / С. Э. Воронин ; Алтайский гос. ун-т. Барнаул, 2001. 404 с.

9. Галузо В. Н. Судебный контроль за законностью и обоснованностью содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых на стадии предварительного расследования: автореф. дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / В. Н. Галузо. М., 1995. 21 с.

10. Дехтяр С. И. Прокурорский надзор за исполнением законов органами дознания федеральной таможенной службы России: дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / С. И. Дехтяр ; Рос. таможен. акад. М., 2005. 232 с.

11. Есина А. С. Процессуальная компетенция органов дознания системы МВД России: дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / А. С. Есина ; Мос. акад. МВД России. М., 2001. 212 с.

12. Иванова Т. Ю. Участие прокурора в доказывании на предварительном следствии : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Т. Ю. Иванова ; Самарский гос. ун-т. Самара, 1999. 215 с.

13. Исламова Э. Р. Процессуальные полномочия прокурора в стадии возбуждения уголовного дела: автореф. дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Э. Р. Исламова. Иркутск, 2009. 26 с.

14. Калдышев А. Н. Деятельность пограничных органов Федеральной службы безопасности как органов дознания (уголовно-процессуальный аспект): Дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / А. Н. Калдышев ; ХПИ ФСБ России. Хабаровск, 2009. 210 с.

15. Кальницкий В. В. Ведомственный процессуальный контроль за деятельностью следователей органов внутренних дел: автореф. дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / В. В. Кальницкий. М., 1982. 24 с.

16. Кан М. П. Процессуальные функции прокурора в досудебных стадиях уголовного судопроизводства : автореф. дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / М. П. Кан. Ташкент, 1988. 18 с.

17. Капинус К. В. Прокурорский надзор за исполнением законов при разрешении заявлений и сообщений о преступлениях: автореф. дис. … канд. юрид. Наук : 12.00.09 / К. В. Капинус. М., 2004. 20 с.

18. Колоколов Н. А. Судебный контроль в стадии предварительного расследования преступлений: важная функция судебной власти (проблемы осуществления в условиях правовой реформы): автореф. дис... канд. юрид. наук : 12.00.09 / Н. А. Колоколов. М., 1998. 23 с.

19. Конярова Ж. К. Дискреционные полномочия прокурора и проблемы их реализации на досудебных стадиях уголовного процесса: дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.09 / Ж. К. Конярова ; Ур. гос. юрид. акад. Екатеринбург, 2008. 215 с.

20. Кулагин Н. И. Управление следственными аппаратами внутренних дел (функционально-структурный анализ) : дисс. …докт. юрид. наук. / Н. И. Кулагин. Волгоград, 1989. 605 с.

21. Курбанов Р. Д. Прокурорский надзор за исполнением законов в досудебном производст­ве по уголовным делам о незаконной добыче водных животных и расте­ний (по материалам деятельности органов прокуратуры Республики Дагестан) : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.11 / Р. Д. Курбанов ; Науч.-исслед. ин-т проблем укрепления законности и правопорядка при Генер. прокуратуре РФ. М., 2002. 171 с.

22. Лазарева В. А. Судебная защита в уголовном процессе РФ: проблемы теории и практики: автореф. дис. … докт. юрид. наук : 12.00.09 / В. А. Лазарева. М., 2000. 41 с.

23. Лемента П. В. Ведомственный процессуальный контроль за предварительным следствием в органах внутренних дел : дис. ... канд. юрид. наук : / П. В. Лемента. Волгоград, 1999. 231 с.

24. Лопаткина Н. А. Институт судебного контроля на досудебных стадиях уголовного процесса России: автореф. дис... канд. юрид. наук : 12.00.09 / Н. А. Лопаткина. Краснодар, 2002. 22 с.

25. Лукин В. М. Уголовно-процессуальная деятельность органов дознания: автореф. дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / В. М. Лукин. СПб., 2004. 24 с.

26. Матвиенко И. В. Меры уголовно-процессуального принуждения, ограничивающие право на неприкосновенность жилища, при расследовании преступлений: автореф. дис... канд. юрид. наук : 12.00.09 / И. В. Матвиенко. М., 2000. 26 с.

27. Меглицкий Г. Н. Совершенствование системы контроля в следственном аппарате органов внутренних дел: дис. … канд. юрид. наук : / Г. Н. Меглицкий. М., 1984. 230 с.

28. Михайлов В. А. Прокурорский надзор за прекращением уголовного дела на предварительном следствии в советском уголовном процессе: автореф. дис… канд. юрид. наук : / В. А. Михайлов. Воронеж, 1968.

29. Нажимов В. П. Суд как орган правосудия по уголовным делам в СССР: автореф. дис. … докт. юрид. наук : 12.00.09 / В. П. Нажимов. Л., 1971. 21 с.

30. Побережный В. В. Гарантии независимости суда при отправлении правосудия по уголовным делам: дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.09 / В. В. Побережный. М., 1993. 182 с.

31. Попов И. А. Законность и обоснованность прекращения уголовных дел в стадии предварительного расследования: дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / И. А. Попов ; М., 1992. 249 с.

32. Рябкова О. В. Судебный контроль на стадиях возбуждения уголовного дела и предварительного расследования: автореф. дис... канд. юрид. наук : 12.00.09 / О. В. Рябкова. Екатеринбург, 2003. 23 с.

33. Седова Г. И. Процессуальные и криминалистические проблемы деятельности органов дознания : дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Г. И. Седова ; Саратовский юрид. ин-т. Саратов, 2000. 184 с.

34. Сергеев А. Б. Процессуальные проблемы досудебного производства по уголовным делам в чрезвычайных ситуациях: дис. … д-ра. юрид. наук : 12.00.09 / А. Б. Сергеев ; Челяб. юрид. ин-т МВД России. Челябинск. 2003. 363 с.

35. Табаков С. А. Ведомственный процессуальный контроль за деятельностью следователей и дознавателей органов внутренних дел: дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / С. А. Табаков ; Ом. акад. МВД РФ. Омск, 2009. 225 с.

36. Таричко И. Ю. Функция судебного контроля в российском уголовном процессе: дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / И. Ю. Таричко ; Омская акад. МВД России. Омск, 2004. 226 с.

37. Турилов Г. Г. Прокурор как субъект доказывания в российском уголовном процессе: автореф. дис. … канд. юрид. наук : 12.00.09 / Г. Г. Турилов. Ижевск, 2002. 23 с.

38. Тушев А. А. Прокурор в уголовном процессе Российской Федерации: система функций и полномочий : дис. … д-ра юрид. наук : 12.00.09 / А. А. Тушев ; Кубанский гос. ун-т. Краснодар, 2006. 384 с.

39. Устимов Н. А. Судебный контроль на стадии предварительного расследования: автореф. дис... канд. юрид. наук : 12.00.09 / Н. А. Устимов. Саранск, 1999. 26 с.

40. Федоров И. Г. Применение в досудебных стадиях уголовного процесса конституционных норм, допускающих ограничения прав и свобод человека и гражданина: автореф. дис... канд. юрид. наук : 12.00.09 / И. Г. Федоров. М., 1998. 23 с.

41. Халиулин А. Г. Уголовное преследование как функция прокуратуры Российской Федерации (проблемы осуществления в условиях правовой реформы): дисс. …докт. юрид. наук : 12.00.09, 12.00.11 / А. Г. Халиулин ; НИИ проблем укрепления законности и правопорядка. М., 1997. 261 с.

42. Химичева Г. П. Досудебное производство по уголовным делам: концепция совершенствования уголовно-процессуальной деятельности: дис. … докт. юрид. наук : 12.00.09 / Г. П. Химичева ; Моск. ун-т МВД России. М., 2003. 399 с.

43. Черняков М. М. Вопросы теории и практики процессуального контроля в досудебном производстве: дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.09 / М. М. Черняков ; Сиб. юрид. ин-т МВД России. Красноярск, 2004. 180 с.

44. Яблоков В. А. Реализация судебной власти на досудебных стадиях уголовного процесса России: автореф. дис... канд. юрид. наук : 12.00.09 / В. А. Яблоков. Самара, 2001. 19 с.

4. Статьи

1. Александров А. С., Круглов И. В. Правовое положение начальника подразделения дознания в уголовном судопроизводстве // Российский следователь. 2007. № 17. С. 5-6.

2. Балакшин В. Возбуждение уголовного дела прокурором // Законность. 2008. № 8. С. 22-25.

3. Баранец В. Бороться с дедовщиной в армии будет военная полиция // URL: http://www.kp.ru/daily/24391/569914. Дата обращения 16.06.2010 г.

4. Бобырев В. Обеспечение законности при расследовании / В. Бобырев, С. Ефимичев, П. Ефимичев // Законность. 2007. № 12. С. 28-31.

5. Божьев В. Актуальные проблемы производства по делу на рубеже двух главных стадий уголовного процесса // Законность. 2008. № 9. С. 8-13.

6. Божьев В. П. Состязательность на предварительном следствии // Рос. юстиция. 2004. № 1. С. 3-6.

7. Винокуров А. Ю. Требование прокурора об устранении нарушений федерального законодательства, допущенных в ходе дознания или предварительного следствия // Адвокат. 2008. № 4. С. 13-16.

8. Вицин С. От формирования судебной системы к ее реформированию // Российская юстиция. 2001. № 4. С. 2-4.

9. Гаврилов Ю. Коп и 300 сержантов // Российская газета. 2009. № 5053 (229) от 2 дек. 2009 г.

10. Гирько С. И. О современных проблемах процессуальной регламентации дознания / С. И. Гирько, Н. Н. Скударева // Журнал российского права. 2004. № 7. С. 76-84.

11. Григорьев В. Н. Процессуальная регламентация предварительного расследования в результате реформы 2007 г. / В. Н. Григорьев, А. В. Победкин, В. Н. Калинин // Государство и право. 2008. № 6. С. 48-58.

12. Гущин В. З. Правозащитные функции проку­ратуры в постсоциалистическом государстве / В. З. Гущин, А. В. Чурилов // Государство и право. 1998. № 5. С. 59-67.

13. Давлетов А. Проблема состязательности решена в УПК РФ неудачно // Российская юстиция. 2003. № 8. С. 16-18.

14. Даев В. Г. Процессуальные функции и принцип состязательности в уголовном судопроизводстве // Правоведение. 1974. №1. С. 66-72.

15. Демидов И. Оперативно-розыскная деятельность и уголовный процесс // Законность, 1993. № 8. С. 33-36.

16. Есина А. С. Некоторые проблемы, возникающие при исполнении отдельных поручений следователя // Проблемы предварительного следствия и дознания: сборник научных трудов / МВД РФ, Гос. Учреждение «ВНИИ»; [ред. кол.: Цоколова О. И. (отв.ред.) и др.]. М., 2003. С. 79-86.

17. Ефимичев С. П. Принцип состязательности и его реализация в уголовном судопроизводстве / С. П. Ефимичев, П. С. Ефимичев // Российский следователь. 2005. № 1. С. 5-10.

18. Загидулин Р. А. Военная полиция – необходимый элемент нового облика военной организации государства (к вопросу установления правосубъектности военной полиции) / Р. А. Загидулин, А. В. Кудашкин // Право в Вооруженных Силах. 2009. № 12. С. 17-20.

19. Зинатуллин Т. З. Осуществление правосудия – функция российского уголовного процесса // Российский судья. 2001. № 6. С. 12-13.

20. Иванов В. Военная полиция 20 лет искала казармы // URL: http://www.ng.ru/nvo/2009-11-11/2_police.html. Дата обращения 16.06.2010 г.

21. Калугин А. Г. Сущность и формы процессуального контроля в деятельности органов предварительного расследования // Актуальные проблемы раскрытия и расследования преступлений. Красноярск, 2000. С. 3-4.

22. Козлов А. Ф. Компетенция прокуратуры СССР // Компетенция прокуратуры СССР: Межвузовский сборник науч. трудов. Свердловск: Изд-во Свердл. ун-та, 1985. С. 4-5.

23. Корешникова Н. Р. К вопросу о понятии и сущности правовых средств прокурора // Юридическая наука и правоохранительная практика. 2009. № 4 (10). С. 88-92.

24. Королев Г. Единство и дифференциация функции уголовного преследования // Законность. 2007. № 9. С. 5-7.

25. Кравчук А. Р. Вопросы совершенствования дознания сквозь призму следствия / А. Р. Кравчук, Л. А. Кравчук, И. А. Ретюнских // Следователь. 2004. № 12. С. 11-14.

26. Кругликов А. Роль прокурора в уголовном судопроизводстве // Законность. 2008. № 8. С. 25-29.

27. Лотыш Т. А. Проблемы гарантий принципа состязательности в уголовном судопроизводстве // Государство и право. 2002. № 6. С. 104-109.

28. Малышева О. А. К вопросу об уголовно-процессуальном статусе дознания // Российский судья. 2004. № 5. С. 25-28.

29. Малько А. В. Правовые средства: вопросы теории и практики // Журнал российского права. 1998. № 8. С. 66-67.

30. Мичурина О. В. О перспективах совершенствования института дознания // Адвокатская практика. 2008. № 2. С. 25-27.

31. Нажимов В. П. Об уголовно-процессуальных функциях // Правоведение. 1973. №5. С. 74-76.

32. Овсянникова Н. В. Понятие, содержание и основные задачи контроля в следственном аппарате / Н. В. Овсянникова, П. Л. Громов // Следователь. 2001. № 6(44). С. 51.

33. Паничева А. Не оставляйте следователя безнадзорным / А. Паничева [и др.] // Законность. 2008. № 5. С. 7-10.

34. Петрухин И. Л. Прокурорский надзор и судебный контроль за следствием // Российская юстиция. 1998. № 9. С. 12-14.

35. Петуховский А. А. Юридическая сущность и виды дознания // В сб.: Уголовно-процессуальные основы деятельности ОВД. М., 1988. С. 38-39.

36. Рыжаков А. П. Орган дознания: понятие и проблемы // Юридический мир. 2002. № 1. С. 39-43.

37. Рябинина Т. К. И вновь к вопросу о правовом статусе прокурора в уголовном судопроизводстве // Уголовное судопроизводство. 2008. № 1. С. 41-45.

38. Савельева Т. А. Конституционные основы судебной власти // Реализация Конституции Российской Федерации. Саратов, 1994. С. 85-86.

39. Селезнев М. Ведомственный процессуальный контроль и прокурорский надзор на предварительном следствии // Законность. 1999. № 1. С. 13-15.

40. Соловьев А. Б. О функциях прокуратуры в досудебных стадиях уголовного судопроизводства. // Проблемы совершенствования прокурорского надзора (к 275-летию российской прокуратуры). Материалы научно-практической конференции. М., 1997.

41. Соловьев А. Б. Соотношение надзора и ведомственного контроля при расследовании преступлений органами внутренних дел // Проблемы повышения эффективности прокурорского надзора за законностью расследования преступлений. М., 1992. С. 23-26.

42. Статкус В. Ф., Чувилев А. А. Прокурорский надзор и ведомственный контроль на предварительном следствии // Советское государство и право. 1975. № 3. С. 73-74.

43. Строгович М. С. Прокурор – государственный обвинитель // Сов. прокуратура на страже законности. Саратов, 1973. С. 21.

44. Супрун С. В. Дознание – сокращенное следствие? // Российский юридический журнал. 2010. № 5. С. 138-142.

45. Халиулин А. Судебный контроль и прокурорский надзор за законностью расследования: границы и возможности // Уголовное право. 2000. № 1. С. 69-73.

46. Чувилев А. А. Соотношение оперативно-розыскного и уголовно-процессуального права // Право. 1997. № 1. С. 26-29.

47. Чувилев А. А. Процессуальный контроль начальника следственного отдела / А. А. Чувилев, В. Ф. Кальницкий // Сов. государство и право. 1983. № 4. С. 71-72.

48. Шалумов М. С. Прокурорский надзор и государственный контроль за исполнением законов: разграничение компетенции и ответственности // Государство и право. 1999. № 1. С. 79-85.

49. Шимановский В. В. К вопросу о процессуальной функции следователя в советском уголовном процессе // Изв. вузов. Правоведение. 1965. № 2. С. 175-178.

50. Элькинд П. С. К вопросу о функции обвинения в советском уголовном процессе // Вопросы теории и практики прокурорского надзора. Саратов, 1974. С. 3-13.

51. Якубович Н. А. Процессуальные функции следователя // Проблемы предварительного следствия в уголовном судопроизводстве. М., 1980. С. 23-31.

5. Словари и справочники

1. Александрова З. Е. Словарь синонимов русского языка: Практический справочник: Ок. 11000 синоним. рядов / З. Е. Александрова. – 13-е изд., стереотип. М.: Рус. Яз. – Медиа, 2005.

2. Большой Российский энциклопедический словарь. М.: Большая Российская Энциклопедия, 2005. 1888 с.

3. Даль В. И. Толковый словарь русского языка. Современная версия / В. И. Даль. М.: Изд-во Эксмо, 2004. 736 с.

4. Ефремова Т. Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный. 2-е изд. стереотип. М.: Рус. яз., 2001. Т. 2: П-Я. 1088 с.

5. Малов А. А. Состояние законности на досудебной стадии уголовного судопроизводства и практика осуществления прокурорского надзора за органами предварительного следствия в Российской Федерации в 2008 году / А. А. Малов [и др.]. М.: Генеральная прокуратура Российской Федерации, 2009. 40 с.

6. О практике прокурорского надзора за соблюдением конституционных прав граждан в уголовном судопроизводстве в 2008 году: информационное письмо Генеральной прокуратуры Российской Федерации № 36-20-2009 от 9 апр. 2009 г. Документ официально опубликован не был.

7. О состоянии законности и практики прокурорского надзора за производством дознания в органах внутренних дел в 2008 году: информационное письмо Ген. прокуратуры Рос. Федерации от 3 апр. 2009 г. № 69-14-2009. Документ официально опубликован не был.

8. О состоянии прокурорского надзора за исполнением законов при приеме, регистрации и разрешении сообщений о преступлениях в органах дознания и предварительного следствия: информационное письмо Ген. прокуратуры Рос. Федерации от 10 марта 2009 г. № 36-20-2009. Документ официально опубликован не был.

9. Обзор деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей в 2008 году // Российская юстиция. 2009. № 7. С. 54-64.

10. Ожегов С. И. Словарь русского языка: Ок. 53000 слов / С. И. Ожегов; Под общ. ред. проф. Л. И. Скворцова. – 24-е изд., испр. М.: Издательский дом «Оникс 21 век»: Издательство «Мир и образование», 2003. 1200 с.

11. Савицкий В. М. Уголовный процесс: словарь-справочник / В. М. Савицкий, А. М. Ларин. М.: Юридическая фирма КОНТРАКТ; ИНФРА-М, 1999. 271 с.

12. Словарь иностранных слов / отв. редакторы В. В. Бурцева, Н. М. Семенова. М.: Рус. яз. – Медиа, 2003. 820 с.

13. Состояние законности и правопорядка в Российской Федерации и работа органов прокуратуры. 2008 год: информ. аналитич. доклад: [в 2 ч.] / под общ. ред. И. Э. Звечаровского. М., 2009. Ч. II. 140 с.

14. Состояние и тенденции преступности в Российской Федерации: Криминологический и уголовно-правовой справочник / НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генер. прокуратуре РФ; ВНИИ МВД России; Департамент уголовного розыска МВД России; под общ. ред. А. Я. Сухарева, С. И. Гирько. М.: Экзамен, 2007.

15. Статистическая справка о работе судов общей юрисдикции за 2008 год // Российская юстиция. 2009. № 3. С. 63-65.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ПРИЛОЖЕНИЯ

Приложение 1

Проект

РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ

ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ЗАКОН

«О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации»

Статья 1. Внести в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Феде­рации (Собрание законодательства Российской Федерации, 2001, № 52, ст. 4921; 2002, № 22, ст. 2027; № 30, ст. 3020, 3029; № 44, ст. 4298; 2003, № 27, ст. 2700, 2706; № 50, ст. 4847; 2004, № 27, ст. 2711; 2005, № 1, ст. 13; 2006, № 28, ст. 2975, 2976; № 31, ст. 3452; 2007, № 1, ст. 46; № 24, ст. 2830, 2833; № 49, ст. 6033; № 50, ст. 6248; 2009, № 11, ст. 1267; № 44, ст. 5170; 2010, № 1, ст. 4; № 15, ст. 1756) следующие изменения и дополнения:

1. В статье 15 часть 2 изложить в следующей редакции:

«Функции уголовного преследования, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или одно и то же должностное лицо».

1. Пункт 3 части 2 статьи 37 изложить в следующей редакции:

«требовать от органов дознания и следственных органов безусловного устранения нарушений федерального законодательства, допущенных в ходе дознания или предварительного следствия посредством внесения представления об устранении нарушений закона».

3. Часть 2 статьи 37 дополнить пунктом 3.1 следующего содержания:

«исходя из характера нарушения закона должностным лицом органа дознания или следственного органа, выносить мотивированное постановление о возбуждении производства об административном правонарушении».

4. Часть 2 статьи 37 дополнить пунктом 3.2 следующего содержания:

«в целях предупреждения правонарушений и при наличии сведений о готовящихся противоправных деяниях со стороны руководителя следственного органа, следователя, начальника органа дознания, начальника подразделения дознания, дознавателя направлять в письменной форме соответствующим должностным лицам предостережение о недопустимости нарушения закона».

1. В статье 37 часть 2 пункт 5 после слов: «Давать согласие» дополнить «следователю,» далее по тексту.

2. В статье 37 часть 2 пункт 6 после слов: «а также незаконные или необоснованные постановления» дополнить «руководителя следственного органа, следователя и» далее по тексту.

3. В статье 37 пункт 16 части 2 считать пунктом 17.

4. В статье 37 часть 2 дополнить пунктом 16 следующего содержания:

«В случаях установленных настоящим Кодексом возбуждать уголовное дело и поручать его расследование дознавателю либо следователю».

1. В части 2 статьи 37 пункты 4, 9, 11, 13, 15 исключить.

2. В статье 39 часть 4 изложить в следующей редакции:

«Руководитель следственного органа в срок не позднее 5 суток принимает меры к исполнению требований прокурора об устранении нарушений федерального законодательства, допущенных в ходе предварительного следствия, и сообщает прокурору об устранении допущенных нарушений».

11. В статье 40 пункт 3 части 1 изложить в следующей редакции:

«специализированные подразделения военной полиции».

12. В статье 40.1 часть 1 дополнить пунктом 5 следующего содержания:

«разрешать отводы, заявленные дознавателю, а также его самоотводы».

13. В статье 40.1 часть 1 дополнить пунктом 6 следующего содержания:

«утверждать постановление дознавателя о прекращении производства по уголовному делу».

14. В статье 40.1 часть 1 дополнить пунктом 7 следующего содержания:

«отстранять дознавателя от дальнейшего производства расследования, если им допущено нарушение требований настоящего Кодекса».

15. В статье 40.1 часть 1 дополнить пунктом 8 следующего содержания:

«возвращать уголовное дело дознавателю со своими указаниями о производстве дополнительного расследования».

16. В статье 40.1 часть 1 дополнить пунктом 9 следующего содержания:

«продлевать срок предварительного расследования».

1. В статье 146 часть 1 изложить в следующей редакции:

«При наличии повода и основания, предусмотренных статьей 140 настоящего Кодекса, орган дознания, дознаватель, руководитель следственного органа, следователь, а также прокурор в пределах компетенции, установленной настоящим Кодексом, возбуждают уголовное дело, о чем выносится соответствующее постановление».

1. В статье 148 часть 6 изложить в следующей редакции:

«Признав постановление органа дознания, дознавателя об отказе в возбуждении уголовного дела незаконным или необоснованным, прокурор отменяет его, возбуждает уголовное дело и поручает его расследование дознавателю либо следователю, либо направляет соответствующее постановление начальнику органа дознания со своими указаниями, устанавливая срок их исполнения. Признав отказ руководителя следственного органа, следователя в возбуждении уголовного дела незаконным или необоснованным, прокурор в срок не позднее 5 суток с момента получения материалов проверки сообщения о преступлении отменяет постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, о чем выносит мотивированное постановление с изложением конкретных обстоятельств, подлежащих дополнительной проверке, которое вместе с указанными материалами незамедлительно направляет руководителю следственного органа. Признав отказ руководителя следственного органа, следователя в возбуждении уголовного дела незаконным или необоснованным, соответствующий руководитель следственного органа отменяет его и возбуждает уголовное дело либо направляет материалы для дополнительной проверки со своими указаниями, устанавливая срок их исполнения».

19. В статье 151 пункт 3 части 3 после слов «частью первой статьи 323» дополнить словами «частью третьей статьи 327 (в части, касающейся использования заведомо подложного документа, выявленного пограничными органами федеральной службы безопасности)».

20. В статье 152 часть 2 изложить в следующей редакции:

«Предварительное расследование производится по месту совершения деяния, содержащего признаки преступления, за исключением случаев, предусмотренных настоящей статьей. В случае необходимости производства следственных или розыскных действий в другом месте следователь, а также дознаватель вправе произвести их лично либо поручить производство этих действий соответственно следователю или органу дознания, который обязан выполнить поручение в срок не позднее 10 суток. Поручение дознавателя о производстве следственных или иных процессуальных действий утверждается начальником органа дознания».

21. В статье 223 в части 3 слово «прокурором» заменить словами «начальником органа либо подразделения дознания».

22. В статье 223 в части 3.1 слово «прокурора» исключить.

23. В статье 223 в части 4 слова «прокурорами района, города, приравненным к ним военным прокурором и их заместителями» заменить словами «начальником органа либо подразделения дознания».

24. В статье 223 часть 5 изложить в следующей редакции:

«В исключительных случаях, связанных с исполнением запроса о правовой помощи, направленного в порядке, предусмотренном статьей 453 настоящего Кодекса, срок дознания может быть продлен начальником органа либо подразделения дознания с согласия прокурора субъекта Российской Федерации и приравненного к нему военного прокурора до 12 месяцев».

1. Статью 225 дополнить частью 1.1 следующего содержания:

«Копия обвинительного акта немедленно направляется прокурору».

Статья 2. Настоящий Федеральный закон вступает в силу со дня его официального опубликования.

Москва, Кремль Президент

__ _______20__ года Российской Федерации

№ ____ -ФЗ Д. Медведев

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Приложение 2

Оценка состояния регистрируемой преступности

Диаграмма 1

Динамика количества зарегистрированных преступлений за 2003-2011 гг.

Диаграмма 2

Динамика количества выявленных лиц, совершивших преступления

за 2002-2009 гг.

Приложение 3

Состояние законности в досудебном производстве по уголовным делам и надзор прокурора за деятельностью органов дознания

Диаграмма 1

Динамика выявленных прокурорами нарушений закона в деятельности органов дознания и предварительного следствия

Диаграмма 2

Динамика нарушений закона в деятельности органов дознания, выявленных прокурорами при разрешении поступивших к ним жалоб в порядке ст.124 УПК

Диаграмма 3

Динамика выявленных прокурорами нарушений закона при приеме,

регистрации и рассмотрении сообщений о преступлениях

Диаграмма 4

Динамика отмененных прокурорами незаконных и необоснованных

постановлений органов дознания об отказе в возбуждении уголовных дел

Диаграмма 5

Динамика незаконно задержанных лиц, освобожденных прокурорами из ИВС

Диаграмма 6

Динамика уголовных дел, по которым прокурорами даны письменные указания органам дознания

Диаграмма 7

Структура указаний прокурора органам дознания

(по результатам исследования)

Диаграмма 8

Динамика уголовных дел, возвращенных прокурором для производства

дополнительного дознания

Диаграмма 9

Динамика отмененных прокурорами постановлений о прекращении уголовного дела, уголовного преследования, вынесенных органами дознания

Диаграмма 10

Динамика уголовных дел с обвинительным актом, возвращенных судом

прокурору в порядке ст. 237 УПК

Приложение 4

СВОДНАЯ АНКЕТА

по результатам анкетирования практических работников

№ п/п	Вопрос	Ответ
Категории респондентов
Категория 1	Категория 2	Итого
Кол-во	%	Кол-во	%	Кол-во	%
60	16,4	306	83,6	366	100
1	Ваш возраст:
до 25 лет	–	–	104	34	104	28
до 30 лет	28	46	147	48	175	48
до 35 лет	17	28	31	10	48	14
до 50 лет	10	17	24	8	34	9
свыше 50 лет	5	9	–	–	5	1
2	Ваше образование:
юридическое	58	97,3	266	87	324	88,5
иное	2	2,7	40	13	42	11,5
3	Стаж работы в должности:
до 1 года	4	7	18	6	22	6
до 3 лет	11	19	98	32	109	29,8
до 5 лет	12	21	169	55	181	49,4
до 10 лет	13	22	12	4	25	6,9
свыше 10 лет	20	31	9	3	29	7,9
4	Как Вы полагаете, какие функции выполняет прокурор в досудебном производстве по уголовным делам?
уголовное преследование и надзор за процессуальной деятельностью органов предварительного расследования	13	21,4	212	69,4	225	61,5
только надзор за процессуальной деятельностью органов предварительного расследования	12	21,1	10	3,3	22	6
иные функции наряду с вышеперечисленными	35	57,5	84	27,3	119	32,5
5	Как Вы считаете, осуществляет ли прокурор процессуальное руководство расследованием:
да	20	34	223	73	243	66,4
№ п/п	Вопрос	Ответ
Категории респондентов*
Категория 1	Категория 2	Итого
Кол-во	%	Кол-во	%	Кол-во	%
60	16,4	306	83,6	366	100
	нет	34	57	70	23	104	28,4
затрудняюсь ответить	6	9	13	4	19	5,2
6	Как Вы считаете, в каком соотношении находятся понятия «уголовное преследование и «обвинение»?
тождественные понятия	5	8,3	55	18	60	16,3
«обвинение» по содержанию шире «уголовного преследования»	2	3,3	4	1,4	6	1,6
эти понятия нельзя сравнивать	6	9,9	23	7,4	29	7,9
эти понятия соотносятся как общее и частное	47	78,5	224	73,2	271	74
7	Согласны ли Вы с таким пониманием правообеспечительной функции: это направление уголовно-процессуальной деятельности, состоящее в обеспечении надлежащего поведения всех участников процесса, ограждении, защите и восстановлении интересов судопроизводства, прав и законных интересов лиц, в нем участвующих, и создании тем самым условий для достижения задач уголовного процесса по раскрытию преступлений, изобличению и наказанию виновных, а также недопущению осуждения невиновных?
да	32	53,4	202	66,1	234	63,9
нет	10	17,4	27	8,8	37	10,1
затрудняюсь ответить	18	29,2	77	25,1	95	26
8	Укажите место правообеспечительной функции в системе функций прокурора:
самостоятельная функция	29	48,3	135	44,1	164	44,8
входит в содержание функции надзора	30	50	162	52,9	192	52,4
такой функции у прокурора нет	1	1,7	9	3	10	2,8
№ п/п	Вопрос	Ответ
Категории респондентов
Категория 1	Категория 2	Итого
Кол-во	%	Кол-во	%	Кол-во	%
60	16,4	306	83,6	366	100
9	Как Вы считаете, каким образом соотносятся друг с другом предмет процессуального контроля начальника органа (подразделения) дознания и предмет надзора прокурора?
прокурор и начальник органа (подразделения) дознания имеют собственные предметы контроля и надзора	29	49,7	162	53	191	52,2
предмет процессуального контроля начальника органа (подразделения) дознания поглощается предметом надзора прокурора	25	40,6	97	31,7	122	33,3
затрудняюсь ответить	6	9,7	47	15,3	53	14,5
10	Следует ли более четко разграничить предмет и пределы контроля и надзора субъектов контрольно-надзорной деятельности в досудебном производстве по уголовным делам?**
да	33	55,3	74	79,1	107	69,5
нет	20	33,6	5	5,8	25	16,2
затрудняюсь ответить	7	11,1	15	15,1	22	14,3
11	Как Вы считаете, «подменяет» ли собой надзирающий прокурор начальника подразделения дознания при осуществлении надзора за процессуальной деятельностью дознавателя?
да	35	57,7	203	66,3	238	65
нет	14	22,9	54	17,6	68	18,6
затрудняюсь ответить	11	19,4	49	16,1	60	16,4
12	Как Вы считаете, имеет ли современное дознание существенные отличия от предварительного следствия по содержанию?
да, имеет (указать какие)	7	11,7	96	31,4	103	28,1
фактически ничем не отличается	48	80	199	65	247	67,5
№ п/п	Вопрос	Ответ
Категории респондентов
Категория 1	Категория 2	Итого
Кол-во	%	Кол-во	%	Кол-во	%
60	16,4	306	83,6	366	100
	затрудняюсь ответить	5	8,3	11	3,6	16	4,4
13	Какие средства, по Вашему мнению, должны использоваться при осуществлении дознания:
процессуальные и оперативно-розыскные	27	45	147	48	174	47,7
только процессуальные	33	55	159	52	192	52,3
14	Чем, по Вашему мнению, является производство неотложных следственных действий:
формой (видом) дознания	23	38,3	150	49,1	173	47,3
самостоятельным видом процессуальных действий	35	58,3	152	49,7	187	51,1
иное	2	3,4	4	1,2	6	1,6
15	Имеется ли, на Ваш взгляд, необходимость в более четкой регламентации системы органов дознания в действующем УПК РФ?
да	46	76,2	256	83,7	302	82,5
нет	11	6,6	38	12,4	49	13,4
затрудняюсь ответить	3	17,2	12	3,9	15	4,1
16	Имеется ли, на Ваш взгляд, необходимость в создании и наделении полномочиями по осуществлению дознания в вооруженных силах военной полиции?
да	30	50	203	66,5	233	63,7
нет	7	11,7	90	29,4	97	26,5
затрудняюсь ответить	23	38,3	13	4,1	36	9,8
17	Поддерживаете ли Вы предложение о наделении прокурора правом возбуждения уголовных дел?
да	37	61,7	119	38,9	156	42,6
нет	23	38,3	146	47,7	169	46,2
затрудняюсь ответить	–	–	41	13,4	41	11,2
18	Поддерживаете ли Вы предложение о наделении прокурора правом создавать группы дознавателей (по аналогии со следственной группой)?
№ п/п	Вопрос	Ответ
Категории респондентов
Категория 1	Категория 2	Итого
Кол-во	%	Кол-во	Кол-во	%	Кол-во
60	16,4	306	60	16,4	306
	да	40	66,4	118	38,6	158	43,2
нет	19	31,6	162	52,9	181	49,5
затрудняюсь ответить	1	2	26	8,5	27	7,3

 

Примечания:

* Категории респондентов: 1 – прокуроры и их заместители; 2 – дознаватели, начальники подразделений дознания.

** Вопрос задавался респондентам из числа прокуроров, их заместителей (60) и начальников подразделений дознания (94).

 

 

 

Приложение 5

АНАЛИТИЧЕСКАЯ СПРАВКА

по результатам изучения уголовных дел, материалов об отказе в возбуждении уголовных дел о преступлениях, отнесенных к компетенции органов дознания пограничных органов и органов внутренних дел, а также актов прокурорского реагирования

Исследование проводилось в Дальневосточном федеральном округе в период с 2005 года по 2011 год.

По различным анкетам изучены в общей сложности 170 уголовных дел, отнесенных к компетенции органов дознания пограничных органов ФСБ России, как прекращенных и приостановленных, так и рассмотренных судами; проанализировано более 300 материалов проверки заявлений и сообщений о преступлениях, по которым принято решение об отказе в возбуждении уго­ловных дел о преступлениях, отнесенных к компетенции органов дознания пограничных органов; изучено около 80 актов прокурорского реагирования на выявленные нарушения в деятельности органов дознания пограничных органов.

В структуре изученных уголовных дел 71% (121 уголовных дел) составили дела о преступлениях, предусмотренных ч. 1 ст. 322 УК РФ, 14% (24) – дела о преступлениях, предусмотренных ч.ч. 1, 3 ст. 256 УК РФ, 10% (17) – дела о преступлениях, предусмотренных ч. 3 ст. 327 УК РФ, 3% (5) – дела о преступлениях, предусмотренных ч. 1 ст. 188 УК РФ, 2% (3) – дела о преступлениях, предусмотренных ст. 253 УК РФ.

Обобщение показало, что основными поводами для возбуждения уголовных дел явились: рапорт об обнаружении признаков преступления – 87%, сообщения, исходящие от различных юридических лиц или государственных органов – 11%, заявления и письма граждан – 2%.

Доследственная проверка заявлений и сообщений о преступлении проводилась по 74% от числа изученных уголовных дел.

Исследование показало, что решения о возбуждении уголовного дела принимались дознавателями в следующие сроки: в срок до 3-х суток – по 56% от общего числа дел; в срок от 3-х до 10-ти суток – по 39% уголовных дел; в срок свыше 10-ти суток – по 5% уголовных дел.

В ходе проверки заявлений и сообщений о преступлениях осуществлялись следующие проверочные действия: осмотр места происшествия – 48%, получение объяснений – 68%, истребование необходимых материалов – 23%.

Основными нарушениями при разрешении сообщений о преступлениях явились: неполнота проверок (77,7%), вынесение постановлений об отказе в возбуждении уголовных дел при наличии оснований к их возбуждению (15,1%), нарушение сроков принятия решений, предусмотренных ст. 144 УПК РФ (9,6%), необоснованная передача сообщений по подследственности (2,4%).

Прокурорами было отменено 8 (4,9%) постановлений дознавателей о возбуждении уголовных дел по причине неполноты проверочных мероприятий, проведенных по материалам доследственных проверок.

В ходе исследования было проанализировано 305 материалов проверки заявлений и сообщений о преступлениях, по которым принято решение об отказе в возбуждении уго­ловных дел о преступлениях, отнесенных к компетенции органов дознания пограничных органов. Подавляющее большинство решений об отказе в возбуждении уголовного дела вынесено в связи с отсутствием в деянии состава преступления (90% от числа изученных). Наибольшее распространение такое основание отказа в возбуждении уголовных дел получило по делам о преступлениях, предусмотренных ч. 1 ст. 322 УК РФ (97% случаев), как правило, в отношении иностранных граждан.

Прокурорами было признано незаконными и отменено 40,3% постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела. Одними из основных причин незаконного отказа органами дознания в возбуждении уголовного дела является неполнота доследственной проверки (56,6%), а также неправильная оценка выявленных обстоятельств и фактов (17,9%), необоснованность выводов об отсутствии оснований к возбуждению уголовного дела (9,4%).

Каждое третье постановление прокурора об отмене постановления дознавателя (органа дознания) об отказе в возбуждении уголовного дела, из числа изученных нами, содержало в себе конкретные указания прокурора начальнику органа дознания. Характер этих указаний в основном сводился к проведению дополнительных проверочных действий с целью подтверждения (опровержения) тех или иных обстоятельств, отраженных в сообщениях о преступлениях.

Как показали результаты исследования, значительное количество нарушений допускается должностными лицами пограничных органов при оформлении протоколов задержания. Например, отсутствуют сведения о времени задержания, объяснения задержанных.

Основными уголовно-процессуальными нарушениями, совершенными органами дознания пограничных органов ФСБ России при задержании и обеспечении прав подозреваемого, явились: задержание до момента возбуждения уголовного дела (17% случаев из числа изученных уголовных дел, содержащих процессуальные ошибки при задержании и обеспечении прав подозреваемого); отсутствие основания для задержания (24%); превышение и неправильное исчисление сроков пребывания по стражей (9%); неуведомление заинтересованных лиц о проведенном задержании (13%), нарушение порядка производства задержания (31%); иные нарушения (6%).

Наиболее типичными ошибками при производстве органами дознания неотложных следственных действий, выявленными прокурорами явились: неправильный подбор понятых либо производство неотложного следственного действия вообще без понятых (24,3% случаев из числа изученных уголовных дел, содержащих процессуальные ошибки при производстве неотложных следственных действий), а также изъятие вещественных доказательств с грубыми нарушениями уголовно-процессуального закона (18,9%).

Как показали результаты исследования, 24% изученных уголовных дел содержали указания прокурора о направлении расследования уголовного дела, в то время как подобные указания начальника органа (подразделения) дознания содержали лишь 5% изученных дел. По уголовным делам прокурорами были даны следующие указания:

• о производстве отдельных следственных действий – 79,6%;

• об избрании меры пресечения – 6,4%;

• об уведомлении о подозрении – 4,7%;

• о квалификации преступления – 4,1%;

• об объеме обвинения – 3%;

• о направлении расследования – 2,2%.

Характер указаний прокурора, данных органам дознания:

• указывалось, какие следственные действия наиболее целесообразно провести в целях проверки имеющихся доказательств – 21,5%;

• конкретизировалась задача доказывания по делу – 15,5%;

• указания содержали анализ имеющихся в деле доказательств – 13%;

• указывалось на принятие конкретного процессуального решения – 11%;

• указания о производстве конкретного вида экспертизы – 10,5%;

• о привлечении лица, содержащегося под стражей, в качестве обвиняемого и предъявлении ему обвинения – 7,5%;

• указывалось на противоречивость имеющихся доказательств – 6,5%;

• указания о предъявлении нового обвинения – 5%;

• указывалось, какие именно доказательства нуждаются в проверке – 4,5%;

• указания о постановке перед экспертом конкретных вопросов – 3%;

• указания о сборе данных, характеризующих личность подозреваемого – 1%;

• выдвижение различных версий – 1%;

Указания прокурором были даны:

• при возвращении уголовного дела для производства дополнительного дознания после изучения обвинительного акта – 67%;

• после отмены постановления о прекращении дела – 19%;

• в ходе расследования – 14%.

Указания начальников подразделений дознания, содержащиеся в изученных уголовных делах, касались:

• производства отдельных следственных действий – 79,4%;

• квалификации преступления – 15,1%;

• объема обвинения – 2,3%

• уведомления о подозрении – 2,1%;

• направления уголовного дела – 1,1%.

Из изученных уголовных дел 31 дело (9,7%) было приостановлено: 21 – в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого; 4 – подозреваемый скрылся, либо место его нахождения неизвестно по иным причинам; 6 – в связи с отсутствием реальной возможности участия подозреваемого в уголовном деле. Прекращено производством 55 (17,2%) уголовных дел: в связи с истечением срока давности уголовного преследования – 3 уголовных дела; в связи с деятельным раскаянием – 37 уголовных дел; в связи с отсутствием события преступления – 5 уголовных дел; в связи с отсутствием в деянии состава преступления – 10 уголовных дел.

Надзирающими прокурорами было отменено 8 (25,8%) постановлений дознавателей о приостановлении уголовных дел, так как были выполнены не все следственные действия, производство которых возможно в отсутствии подозреваемого или обвиняемого.

Прокурорами в ходе осуществ­ления надзора решения по 13 (23,5%) уголовным делам признаны незакон­ными и отменены. Основными причинами отмены прокурорами постановлений дознавателей о прекращении уголовного дела явились:

• применение оснований, не предусмотренных законом – 17,3%;

• неправильное установление основания прекращения дела – 11,3%;

• неполное исследование обстоятельств, дающих основание для прекращения уголовного дела или без учета всех обстоятельств, которые должны быть приняты во внимание – 61,8%;

• применение нескольких несовместимых оснований прекращения уголовного дела – 7,9%;

• нарушение прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства при установлении оснований прекращения уголовного дела – 1,7%.

Наиболее распространенными уголовно-процессуальными нарушениями, возникающими в деятельности органов дознания пограничных органов ФСБ России при привлечении лица в качестве обвиняемого, являются:

• в тексте обвинительного акта при формулировании обвинения дознаватели указывают не на все обстоятельства предмета доказывания, перечисленные в законе (44% случаев из числа изученных уголовных дел, содержащих процессуальные ошибки при привлечении лица в качестве обвиняемого);

• по уголовным делам, по которым к уголовной ответственности привлекается несколько лиц, формулировки обвинения зачастую не согласуются друг с другом (18%);

• нарушение срока составления обвинительного акта и предъявления обвинения в случаях, когда к подозреваемому применена мера пресечения в виде заключения под стражу (24%);

• несоответствие обвинительного акта формулировке предъявленного обвинения (10%);

• иные процессуальные ошибки (4%).

Для производства дополнительного дознания прокурорами возвращалось 32 (13,7%) уголовных дела. Для пересоставления обвинительного акта возвращалось 10 уголовных дел. Основными причинами возвращения уголовных дел явились:

• ошибки, связанные с неполнотой установления предмета доказывания – 65,1 %;

• ошибки, связанные с неудовлетворительным исследованием доказательств – 28,6 %;

• технические ошибки – 6,3 %.

Из числа изученных уголовных дел судами рассмотрено 234 дела (73,1%). Оправдательных приговоров нет. В связи с деятельным раскаянием прекращено 34 уголовных дела. Судами в порядке ст. 237 УПК РФ возвращались 7 уголовных дел по следующим основаниям:

• в обвинительном акте отсутствовали подписи дознавателя и начальника подразделения дознания;

• отсутствие ссылок на нормативные акты в обвинительном акте;

• необходимость дополнительного установления личности обвиняемого;

• обвинение предъявлено по двум эпизодам, а в обвинительном акте указано три эпизода.

В ходе исследования проанализировано 82 акта прокурорского реагирования на выявленные нарушения в деятельности органов дознания пограничных органов.

Проверки исполнения требований федерального закона при приеме, регистрации и разрешении сообщений о преступлениях в большинстве случаев проводились не чаще одного раза в месяц; в исключительных случаях – два раза в месяц либо раз в десять дней, при поступлении информации о нарушениях – немедленно.

При изучении актов прокурорского реагирования в качестве типичных ошибок, выявленных прокурорами при проверке уголовных дел, находящихся в производстве органов дознания пограничных органов, можно выделить следующие:

• нарушение срока дознания – 7%;

• волокита по уголовному делу – 29%;

• неполнота и низкое качество дознания – 41%;

• невыполнение требований УПК РФ – 12%;

• нарушение процессуальных сроков – 4%;

• нарушения порядка производства следственных и иных процессуальных действий – 7%.

Таким образом, большую часть допускаемых нарушений закона составляют неполнота проводимого расследования, некачественное и несвоевременное проведение неотложных следственных действий, незаконное принятие решений о пре­кращении и приостановлении производства по уголовному делу.

Установлены факты получения дознавателями доказательств без со­блюдения требований УПК РФ, что приводит к признанию таких доказа­тельств недопустимыми, не имеющим юридической силы. Исключение дока­зательств, полученных в нарушение действующего закона, зачастую лишает органы дознания возможности привлечения виновных к уголовной ответст­венности.

Основаниями признания прокурорами доказательств недопустимыми в большинстве случаев выступают нарушения порядка их собирания. Материалы исследования показали, что такими нарушениями явились: отсутствие при допросе несовершеннолетнего обвиняемого законного представителя (19%); производство следственных действий с подозреваемым без защитника, когда участие последнего обязательно (16%); производство следственных действий ненадлежащим должностным лицом (без принятия уголовного дела к производству) (22%); производство следственных действий с участием одного понятого либо без таковых (37%); нарушение процессуального порядка назначения и производства судебных экспертиз (3%) и т. п.

В изученных актах прокурорского реагирования прокурорами особо отмечается ненадлежащий ведом­ственный контроль за процессуальной деятельностью дознавателей, при этом начальники подразделений процессуальной деятельности в полной мере не используют своих полномочий, предусмотренных уголовно-процессуальным законом. Зачастую материалы уголовных дел ими не изуча­ются, указания о направлении расследования не даются, в результате чего процессуальные решения по уголовным делам принимаются необоснованно, по неполно исследованным обстоятельствам и в нарушении требований УПК РФ.

В целом изучение эмпирического материала показало, что прокуроры при осуществлении ревизионной деятельности в отношении органов дознания в большинстве случаев используют формы реагирования, предоставленные им УПК РФ и позволяющие непосредственно устранить нарушения закона, а также повысить эффективность процессуальной деятельности органов дознания (путем отмены решений дознавателя и органа дознания и дачи им указаний о направлении расследования). Применение прокурорами общенадзорных полномочий (внесение представления) составляет лишь 8% от количества примененных процессуальных полномочий (по материалам исследования).

 

 

 

 

СОДЕРЖАНИЕ

Введение..................................................................................................

Глава 1. Прокурор как участник уголовного судопроизводства ..................

1.1.Прокурор как правовая и научная категория, ее место в понятийном аппарате науки уголовного процесса....................................................................

1.2. Понятие и пределы усмотрения прокурора в уголовном судопроизводстве, его отличия от усмотрения следователя и судьи..................................

Глава 2. Особенности прокурорского усмотрения при принятии решений на досудебных и судебных стадиях уголовного судопроизводства .............

2.1.Понятие и значение процессуального решения прокурора в уголовном судопроизводстве............................................................................................

1. 1. Особенности принятия прокурором уголовно-процессуальных решений на стадии предварительного расследования....................................

   2. Особенности принятия прокурорских решений на судебных стадиях уголовного судопроизводства...................................................................

Заключение.........................................................................................................

Список литературы............................................................................................

Приложение........................................................................................................

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/

---

Сконвертировано и опубликовано на https://SamoLit.com/