1.
Это было смешно. Стоять и ждать ее. Незнакомку с небесными чертами лица. Белокурую нимфу, чей образ являлся ему каждую ночь. Вот уже полгода. Он выдумал ее. Самую прекрасную женщину, когда однажды его бросила невеста. Сбежала, оставив после себя, лишь горечь утраты, да пропахшую духами подушку, которая терзала его ночами, пока он с ней не разделался. Пух заполонил всю комнату. Два часа пришлось потратить, чтобы она снова не походила на курятник, в который пробрался неуклюжий лис. Но это стоило того – запах пропал. Когда призрак невесты покинул голову, ему не составило большого труда придумать ее. За три дня она заполонила всего его. Теперь она была рядом не только ночью, но и при свете дня. В кафе, и на работе. За кружкой пива с друзьями, или же при невинном флирте с парикмахершей. Его мысли неизменно возвращались к ней. Это было похоже на то, как обычно у детей возникает вымышленный друг. За одним малюсеньким исключением – ему было 29 лет…
Николай Котов занял освободившееся место у окна. Еще три остановки. Выспаться не успеет, но подремать можно. Глаза закрылись помимо воли. Почти всю ночь он провел без сна. До полуночи читал, а с трех не давали спать лунатики соседи, громко переругиваясь, они решили, что сейчас самое время для перестановки мебели. В пять, наконец угомонившись, они затихли, но лишь на час, потом возня возобновилась с новой непомерно шумной силой. Удивляясь чужой энергичности, Коля встал в шесть утра с темными кругами под глазами. Душ не помог. Хоть он и крутил краны, словно фанатик, делая воду, то невыносимо горячей, то ледяной. Голова была тяжелой, и весила не меньше тонны. Еда вызывала тошноту, а ведь Коля еще только посмотрел на холодильник. Белая дверца давно уже имела серый оттенок. Грязные разводы, и отпечатки пальцев. Мужчина поморщился. Любимый кофе казался жженым, а молоко прогорклым. Коля сунул чашку в раковину, не удосужившись помыть. Рубашка была мятой, но утюг щетинился под диваном, и вылезать не собирался. Он надел ее, приняв такой, какая она есть.
Июльское солнце приятно грело спину, пока Коля шагал на остановку, помахивая коричневой кожаной барсеткой. Краски сегодня казались особенно яркими, звуки улицы неправдоподобно громкие. Николай решил, что еще одна такая бодрая ночь со стороны соседей и придется покупать снотворное.
Конечно же, он проспал свою остановку. Ругаясь про себя, вылез из троллейбуса.
«Ну и денек», - с досадой подумал мужчина. Часы издевательски указывали на то, что на работу Коля опоздает. Ждать нужного троллейбуса бессмысленно – можно не дождаться. Николай решает идти пешком. Три остановки.
Что ж, неплохая нагрузка для ног. Не правда ли?
Впервые за это утро он заговорил с ней. Она не ответила. Что не удивительно, иначе бы все это попахивало шизофренией, и раздвоением личности.
Как тебе все это? А ведь сегодня пятница…. Правда, не тринадцатое. Утро. Представлять, что будет вечером даже не стоит. Хотя как-то пессимистически получается. Может, все беды за день свалились утром?
Николай почти подошел к зданию музея, где он работал (будучи по образованию архитектором – реставратором, Коля обучал детей этому ремеслу). Осталось перейти оживленную магистраль, оставленную по недоразумению сиротеть без светофора. Что он всегда проделывал с легкостью. Но не в этот день…. Вначале раздался звонок. Его начальница дознавалась, когда же Коля «Николай Петрович» соизволит явиться на работу.
-Я? Я скоро. Бегу. Через три минуты в мастерской.
-Можете, не торопится, - язвительно заявила она. – Сегодня вообще можете не приходить, я вас Дарьей Михалной заменила.
-Э! О! Я все же буду!
Николай ступил на проезжую часть. Изрыгая проклятья, он принялся засовывать телефон в карман брюк, когда истошный гудок заставил его вздрогнуть и отскочить в сторону, безумно вращая глазами. Иномарка промчалась мимо. Николай остался цел и невредим, вот только грязь с асфальта перелетела на него. Светло – голубая рубашка стала походить на новенькую всего лишь раз использованную половую тряпку.
О, черт! И что ты с этим прикажешь делать?
Почему – то Коля наивно решил, что влажные салфетки поправят дело. Небольшой магазин, в котором мужчина был постоянным покупателем, был закрыт. Пришлось бежать в супермаркет. Который обычно не удостаивался посещения, по причине слишком огромного помещения, корзин, и, как правило, длинных очередей у касс.
Салфетки нашлись лишь после того, как Николай во второй раз обежал магазин. Кинув в корзину для компании еще и коробку персикового сока, он подошел к кассе. Их работало всего три, поэтому людей в каждую было немеренно. Николай встал в конец очереди, поставил корзину у ног. Сегодняшний ночной кошмар всплыл в голове совершенно случайно. Просто, Коля наткнулся глазами на шпроты в масле в корзине женщины, стоящей перед ним в очереди.
Во сне была Она. Ее белокурые волосы мокрыми сосульками прилипли к спине и плечам. Она только искупалась, и все ее тело было влажным. Девушка стояла по колено в воде, и протягивала руки к Николаю. Звала его. Мужчина улыбался, но качал головой, отказываясь. И все-таки она заманила его, когда стянула с себя мокрую майку, обнажив грудь.
-Ну, ты идешь? – усмехнулась девушка, откинув волосы.
Николай сделал глубокий вдох, шаг назад, а потом бегом побежал в воду. Девушка тем временем уже плыла к другому берегу. Он догнал ее. Быстро работая руками. Обнял за талию, заставляя остановиться. Она двигала ногами, так как не доставала до дна. Бледно-голубые глаза смотрели с насмешкой.
-И что теперь? – ее губы слегка посинели от холодной воды, и подрагивали.
-Ты меня любишь? – вопрос сорвался с языка случайно. Он прекрасно осознавал, что не собирался его задавать.
Девушка захохотала, запрокинув голову, будто услышала новую шутку. Ее открытый рот демонстрировал белоснежные зубы, и нить слюны тянущуюся от клыка. Еще бы пару капель крови и было бы похоже на то, что изголодавшийся вампир нашел-таки свою жертву.
Испустив протяжный стон отвращения, Николай отдернул руки. Отплыл в сторону. Несостоявшаяся вампирша ушла под воду. Взбив руками воду в пену, ей удалось всплыть. Она истерически выпучила глаза, то и дело открывала рот, что-то хрипя, и учащенно дыша.
-Ты сдурел?!? – у нее, наконец, появился голос.
Николай кивнул, положил руки ей на плечи, слегка притянул к себе, и вдруг принялся толкать ее вниз, под воду. Она барахталась, пиналась ногами, но сил вырваться у нее не было. А Николай кричал, но рук не отпускал, а держал ее все крепче, стараясь придавить и голову. Наконец, ее тело обмякло. Пузыри на поверхности воды лопались.
Коля проснулся от собственного крика. Его подушка была насквозь мокрой. Простыня под ним влажная от пота. Мужчина ощущал запах речной воды. Его руки тряслись, будто до сих пор держали утопленницу.
Боже, ну и бред! Я бы никогда не смог тебя утопить…
Очередь продвигалась быстро, Николай с удивлением отметил, что пора уже выкладывать товар из корзинки. Присовокупив к соку и салфеткам, еще жевательную резинку, он вытащил деньги из кармана, и принялся выжидать, когда женщина со шпротами отыщет в кошельке тридцать копеек. И вот она расплатилась, Коля занял ее место, продолжая рассматривать витрину, прикидывая, а не поменять ли ему жвачку, когда голос с легкой хрипотцой заставил его поднять голову.
-Пакет нужен?
-Э?! – в этом звуке было все: удивление, смущение, смятение – перед ним была она. Она. Та, что приходила к нему, когда город погружался в ночь, и днем, тоже являлась. Та, с кем он говорил мысленно пару секунд назад. И не важно, что в его голове она представала ему в гламурных нарядах, а сейчас сидела за кассовым аппаратом в синей фирменной бейсболке и с бейджиком «Антонина» прицепленным к синтетической блузке. Он ее узнал. И был шокирован. Стоял с открытым ртом, выпученными глазами и смотрел, смотрел на нее. Впитывая ее настоящую. Живую. Николай очнулся, будто из небытия, лишь, когда осознал, что его рука тянется к девушке, желая потрогать, ощутить.
-Вам нехорошо? – ее зеленые русалочьи глаза выражали сочувствие, участие, такое профессионально холодное. К тому же она дернулась от его руки, видимо слегка испугавшись странного покупателя.
-Извините…
Его малый набор товаров смирно лежал на двигающейся черной ленте. Николай смотрел на него и не понимал, зачем ему все это надо.
-Извините…
Его тихое бормотание не разбирал даже он сам.
-Пробивать? – она насмешливо подняла бровь.
Николай мотнул головой, и рванул на выход. Покупатели, стоящие в кассу позади него, удивленно зашептались. Антонина покачала головой, убрала осиротевшие вещи, и улыбнулась, призывая всех к спокойствию, намекая на то, что больных много, и не надо судить их так уж строго.
А Николай быстрыми шагами рассекал солнечные улицы, не замечая луж. В голове кавардак не мог разобрать даже ветер, отчаянно шумевший в ушах.
Так Коля встретил ее. Через два часа, когда его захлестнет отчаяние, что он не познакомился с ней, ему в голову придет гениальная мысль – подстеречь ее у работы.
Антонина потерла виски, отпила из глиняной чашки кофе. Зевнула. Мимо прошествовал охранник, кинув на нее откровенный взгляд. Тоня улыбнулась в ответ. Ей нравилось флиртовать с ним, дразнить. Не больше – дома его ждала беременная жена.
-Уже собираешься домой?
-Да, - она потянулась, и свела руки, так чтобы ложбинка между грудью вылезла из блузки и показалась миру.
-Пойдешь куда-нибудь вечером?
-Нет, устала. Приму расслабляющую ванну лучше.
-Хм? Я бы с радостью присоединился…
«Не сомневаюсь» - устало подумала Антонина.
-Сожалею, но у меня одноместная ванна.
Он ухмыльнулся. Растрепал волосы.
-Ну, что ж, до завтра.
-Пока.
Мужчина отошел. Тоня насмешливым взглядом проводила его. Он обернулся, поймав ее выражение, грустно улыбнулся.
Три месяца длился флирт, их словесное обоюдное обольщение друг друга. Миллион раз Тоня приглашала его в постель, миллион раз он соглашался. Но на деле они никогда даже не целовались. Лишь раз Антонина чмокнула его в щеку, когда на день рожденье ей был преподнесен букет из двадцати трех роз. Нежно-розовых с красным ободком. Она больше любила алые, но была и этим рада, так как на тот момент была одинока, и кроме как от подруг подарков не ждала. А внимание мужчин Тоня любила, и ценила даже, иногда.
И не страшно ей было так играть с ним, почему-то она была уверена, что он опередит ее в отказе, и, наговорив кучу комплиментов, уйдет, сославшись на неотложные дела. Не посмея признаться, что изменять жене не собирается.
На работе они будут друг на друга посматривать косо. Он, считая ее легкодоступной. Она – его трусом, или же злостно – импотентом. Слухи бы поползли, точно. Ни одного из них нельзя считать молчаливым, или скрывающим личные отношения. Друзья есть у всех, и отчего-то, они редко оказываются немы. Им не нужны проблемы, оттого-то стремится к близости, они не собирались.
Антонина сняла с себя кепку, расчесала волосы, подкрасила губы яркой помадой, подмигнула своему отражению, которое в ответ улыбнулось. Встав, и приспустив набедренные джинсы, поправив вылезающие трусики, ушла, покачивая бедрами. В голове зрел план сегодняшнего вечера. К ней придет Альберт. И надо готовить ужин, создавать романтическое настроение, а ведь она, действительно, устала. По дороге, заскочив в небольшие магазинчики, купила пару ароматических свечей, масло для массажа, продукты для ужина. Присмотрела нижнее белье оранжево-желтое очень дорогое. Денег на него не было. И даже в день зарплаты она не сможет его себе позволить. Одна надежда на Альберта. Он был старшим менеджером по рекламе, но они встречались всего две недели, и негуманно будет так рано выкачивать из него деньги.
Тоня заметила его, когда вышла из большого парфюмерного магазина. Благоухая любимыми духами от Calvin Klein, и размахивая сумочкой одной рукой, а другой, волоча два набитых пакета, Антонина увидела этого сумасшедшего, что сбежал из магазина, оставив покупки. У Тони была прекрасная память на лица, и то, что это он она не сомневалась. Он пристально смотрел на девушку. В мятой, с грязными потеками рубашке, с всклокоченными волосами, небритыми щеками он выглядел неряшливо, но в его фигуре, движениях читалось что-то ненормальное, безумное. По спине поползли мурашки. Тоня поспешно отвернулась. Зашагала быстрее, решая идти не дворами, а оживленными улицами.
Он следовал за ней. Тоня заметила это, когда пару минут спустя обернулась. Он был довольно близко, чтобы можно было заметить красный ободок вокруг холодных серых глаз. Которые неотрывно следили за ней.
-Черт, - пискнула Антонина. Сердце ее остановилось, а потом понеслось галопом. И испугавшись, что ей будет его не догнать, Тоня ускорила ход.
Заскочила в дверь булочной. Стекла были с серым налетом, но даже через них она видела его. Психа преследовавшего ее. Он стоял у входа, с невозмутимым видом, читая объявление на кирпичной стене.
Тоня обернулась, зеркальная стена отразила ее бледную кожу, большие в пол лица глаза.
Продавщицы и две покупательницы смотрели на девушку, в их глазах мелькали знаки вопроса, с красивыми круглыми точками.
Антонине не нужен был хлеб, но она его купила. Грубого помола, жутко полезный, который она никогда не ела, и знала, что буханка проваляется в специальном шкафчике, пока не заплесневеет. Только тогда, можно будет со спокойно спящей совестью выкинуть его в пластмассовое мусорное ведро.
Психа не было. Тоня крутила головой, словно заведенная, но его не видела. Выскочила из булочной. Осмотрелась. Нет. Вздохнула. Поблагодарила за нетерпеливость. И пошла домой. Поминутно оглядываясь, и шарахаясь от всех.
Николай решил подождать вечера. А потом подойти к ней, и познакомится. И все было бы просто, если бы он не испугался. Язык стал шершавый, и плохо слушался. Весь день, проведенный на лавочке, близлежащего к магазину двору, не изменил, а даже ухудшил положение Николая. К вечеру, как говорится, запал пропал. И без страха, вернее даже какого-то больного ужаса, он не мог думать, как подойдет к ней. Заговорит. Все это казалось иррациональным. Не раз Коля щипал себя, дабы убедится, что не спит. Но его сон, мечта, фантазия была явью. Словно книжный герой, вырвавшись из плена букв, она ожила, задышала, заговорила. И хотя Николай понимал, что она жила и до того, как он ее выдумал, он не хотел воспринимать, что жизнь ее идет не с ним, не с Николаем. А она о нем и не знает вовсе.
Ну, ничего. Скоро познакомимся.
Он волновался. Ругал свою лень, что не побрился утром, не погладил рубашку. Кидал мимолетный взгляд, видел грязные серые пятна, и махал рукой безнадежно – а толку-то?
Можно было бы съездить домой, переодеться, но может Николай не догадался, а может, боялся покинуть пост, не найти потом магазин, или же если и найти, то не обнаружить ее. Ту, которую он вовсе не искал, но, найдя, боялся потерять.
К восьми Коля подошел к дверям супермаркета, только для того, чтобы убедится – ему ждать еще два часа. Он вернулся на свою скамейку. Тупо глядя на старые часы, с истертым ремешком – стрелки которых издевательски медленно, сведенные старушечьим ревматизмом, ползли, огибая круг. Николай почти слышал, как скрипит механизм, лениво толкая колесики.
Мозги начинали закипать. Работая реставратором, он любил время. Любил ждать, выполняя кропотливые действия. Но сейчас его уже трясло от этого, или оттого, что до девяти осталось всего двадцать минут. Николай встал, шаркающими шагами дошел до супермаркета, и увидел ее.
Антонина. Имя всплыло совершенно случайно. Думая о ней, Коля никогда не придумывал, как называть ее. И Тоня…, да, пожалуй, ей подходит это имя.
Девушка шла, покачивая бедрами, неся свое холеное тело, как драгоценность. Шла довольно быстро, и этим объяснял Николай, то, что он не может заговорить с ней именно сейчас. Он все выжидал и выжидал. А Тоня забегала на пару минут в магазины, ее пакеты толстели на глазах, набирая килограммы.
Николай уже отчаялся, когда случилось непоправимое – она его заметила. Широко распахнула глаза, вздрогнула, отвернулась, и ускорила шаг. Оборачиваясь часто, натыкаясь на него, Николая, глазами, пугаясь.
Нет, не этого он желал. Но, проклиная себя, он, зачем-то, продолжал преследовать ее.
До тех пор, пока не увидел ее, пусть и голубые, но все равно оленьи глаза. Трепещущие ужасом глаза.
Николай ушел, с головой полной скомканных, невеселых мыслей. Брел по улице заполоненной шумными подростками, целующимися парочками, засунув руки в карманы. Пытаясь припомнить, стоит ли в холодильнике запотевшая бутылка водки. Да так и не вспомнив, махнул рукой – на сегодня магазинов хватит.
А, придя домой, скинул одежду, сунув ее в корзину для грязного белья и лег спать. Николай был вымотан до предела, но, не смотря на это, долго лежал без сна. Ворочаясь, сминая простыни, ощущая какую-то безысходность, тупо режущую все тело.
Весь следующий день до обеда Николай провел на работе, пытаясь сосредоточиться, отвечать на глупые вопросы учеников. Ничего не выходило. Пришлось отпустить детей по домам, которые, кстати сказать, недовольными не выглядели, радостно скакали по ступенькам, и оглушено орали на все здание, от чего все сотрудники хватались за голову и выбегали в коридор, с осоловелыми глазами. Как обычно, впрочем. И начальница Николая выскочила. Лепетала что-то про дисциплину. А Коля отвел ее в кабинет, и попросил подписать заявление об отпуске за свой счет.
В три тридцать пять, ощущая себя свободным человеком, он уже проходил мимо полок с маслинами и другими консервантами. Сердце Николая выбивало дробью замысловатую мелодию, отдаваясь в голове. Она была здесь. Сидела за кассой, пробивая товар, дразнясь белой лентой языка. В синей кепочке, с лейблом магазина. Сосредоточенное лицо, вежливо-приветливая улыбка.
А Николай прятался за стеллажом, съедая глазами Антонину. И девушка, будто, чувствуя что-то, вздрагивала, поднимала голову, искала, искала кого-то, и не находя, вздыхала, вымученно улыбалась, пряталась за чеками.
Приобретя бутылку пива, и расплатившись, естественно, не у Тони, Коля прошел к своей скамейке. За вчерашний день она стала родной. Дерево, испещренное надписями – черный маркер, рубцы от ножа.
Бутылка жалобно пискнула, расставшись с крышкой. От скамейки отлетела щепка, затерявшись в высокой сочной траве, сдружившись с мятыми пачками сигарет, фантиками и другим мусором.
Время текло медленно, словно мед стекая с ложки, падая в горячий чай ожидания, тая там, сливаясь с чернотой напитка. Потом Николай задремал, а проснувшись, от треска издающего пластмассовым стаканчиком, который ломала большая черная ворона, в надежде отыскать там то чем можно поживится, удивился – стрелки, словно усмехаясь показывали 10.12.
Он вскочил, и почти вприпрыжку помчался, желая чтобы Тоня, замешкавшись, ушла с работы попозже.
Перед магазином стояли лишь три бабуськи, самозабвенно сплетничали, перемывая косточки своим родственникам.
Николай сжал кулаки. Скрипнул в отчаянии зубами. Озираясь по сторонам, он все-таки заметил ее. Переведя дыхание, кинулся к ней. Эффектной, длинноногой блондинке в пожарно-красном платье.
Это была не она. И глупо было спутать. Коля тронул ее за руку. Желтые удивленные глаза, веснушки, весело рассевшиеся на носу.
-Простите…
Это была не она, и Николай знал это, еще до того, как подошел к ней, иначе, он бы не осмелился на столь дерзкий поступок.
Надо было что-то срочно придумывать.
Что же делать? Что, подскажи?
У Николая осталась последняя надежда, созревшая из маленькой семечки сомнения, она раздулась, и заполонила всю голову, господствуя и повелевая.
Коля отчетливо помнил, каким маршрутом шла вчера Антонина домой. Вернее до булочной – дальше он оставил девушку, осознав, что не так понят.
Николай побежал, натыкаясь на прохожих, перепрыгивая лужи. Бежал во всю силу своей натренированности, чувствуя боль в правом боку, тяжесть в икрах, сердце билось уже в горле, наровя вылезти, и шлепнутся ненужным куском на асфальт.
Но Коля тяжело взглатывал, загоняя сердце на свое законное место, прижимал руку к боку, успокаивая возмущенную печень, и ускорял бег.
Он увидел ее, и лицо разрезала улыбка, немного вымученная, за счет физической боли.
Но потом – ее рука была захвачена в плен мужской рукой. Тоня флиртовала, откидывала голову, смеялась. А ее спутник улыбался в ответ нахально. И Николай видел его взгляд в вырезе ее нежно-розовой кофты, состоящей из рюшек, надетой поверх красного лифчика.
-Спасибо тебе большое, - Антонина благосклонно разрешила чмокнуть себя в щеку.
-А то после вчерашнего…. Этот псих напугал меня до смерти. Я спать даже не могла. А Альберт только смеялся: «это твое больное воображение разыгралось!» Может у меня и больное воображение, да только этот ненормальный шел за мной, и неизвестно какие мысли таились в его воспаленных мозгах!
-Все нормально, Тонь. Ну, я пойду…. А может, тебя до квартиры проводить?
Антонина покачала головой отрицательно.
-Не надо, Дима, спасибо. Только если зайдешь. Посидим. Альберт сегодня не придет, - и она посмотрела на него лукаво.
Охранник взглотнул, кадык его дернулся в смущении.
-Я…. До завтра. Хорошо?
Антонина улыбнулась, маскируя гадкую ухмылочку – она не сомневалась, что он откажется.
-До завтра. Еще раз спасибо.
Он кивнул и ушел.
А Тоня открыла дверь, ступая в темноту парадной. Почтовый ящик забит газетами, рекламными проспектами – ненужной макулатурой. Девушка посетовала, что на лестничных клетках нет мусоропровода, и понесла «бумагу» домой. Окно в парадной серое и шершавое на вид от грязи, но Антонина пытается высмотреть удаляющегося охранника. Где-то в животе зарождается смех, но так и умирает. Глаза девушки расширяются, она приседает и отползает от окна, ключи дрожат в руке, но замок все же сжаливается над ней. Дверь запирается с обратной стороны на все замки, цепочка удивленно позвякивает, за всю ее жизнь она никогда не работала, поэтому сейчас готова служить.
Тоня бежит к окну, оглядывает сквозь тюль двор. Пусто. Псих уже ушел. Девушка звонит Альберту и упрашивает его прийти сегодня.
-Футбол приходит в каждый дом! – скандирует она, изображая Бриджит Джонс. Желая, чтобы ее проблемы были тоже лишь по поводу лишнего веса.
Альберт робко заметил, что она не любит футбол, и когда Тоня заорала об обратном, мужчина, видимо отведя трубку от уха, глухо заверил, что придет.
Николай сидел на табуретке, на кухне лучшего друга. Водка с удивительной быстротой исчезала из бутылки, принесенной Колей. Домашние маринованные грибки. Шкварчание котлет на сковородке. Шипение за дверью жены друга – их неприязнь была взаимной. Да только Николай не желал ее видеть, а вот она вечно норовила сунуть голову в неплотно закрытую дверь, и сказать что-то едкое в адрес мужа, или друга.
Сергей смотрел выжидающе. Он не хотел выслушивать жалобы – своих проблем выше крыши – но статус друга обязывал.
Николай сгорбился, качаясь на задних ножкахтабурета. Осознавая, что не хочет ничего рассказывать, ему было стыдно и неловко. Но Сергей хотел знать, а будучи лучшим другом Коля, обязан был его просветить.
Но он не мог вымолвить и слова. Рассказ получился бы глупым и нелепым, смутил бы обоих.
-Сегодня футбол, - в словах Сергея была тоска, он не надеялся, на благоприятный исход, просто сказал первое попавшееся на ум.
-Да? – Николай встрепенулся. Хватаясь за спасение, всеми конечностями. – Прости, не знал. Не буду тогда тебе мешать. Пойду.
Он вскочил.
-Точно? – Сергей ликовал, но постарался придать голосу озабоченности. – Может, посидишь еще?
-Э? Нет, нет. Пойду. Спасибо за гостеприимство.
Коля вышел из кухни, попрощался с супругой друга, которая закрыла за ним дверь. В глубине квартиры раздался шум трибун, голос комментатора – заканчивался первый тайм.
2.
Так прошла неделя. Семь беспокойных ночей, полных слез через смежные веки, сновидений – мучительные образы не покидали его до рассвета. А днем его ждала работа – Николай брел на скамейку, иногда заходил в магазин, чтобы убедится – она реальна!
Или не находить ее – Тоня работала три через три, и тогда пугаться, в отчаянном, каком-то болезненном расстройстве идти к себе домой, и не раздеваясь ложится в кровать. Сны были яркие, реальность серой. Ее скрашивали разноцветные блики от телевизора. Николай смотрел его без звука, удивляясь порой, как хорошо без назойливых комментариев.
За эту неделю он осунулся, так как ел только покупные пирожки с грибами, а дома сил на то, чтобы подойти к плите не было. О бритве Коля забыл на пару дней, а потом, наткнувшись на нее в ванной, очень удивился встретив.
Николай сидел в какой-то жуткой забегаловке, на ее месте когда-то был общественный туалет. Теперь же за пластмассовыми столиками сидели неискушенные посетители.
Коля выбрал это место только по одной причине – рядом от супермаркета. Теперь близость к магазину, а вернее к Антонине, которая там работала, являлась главным критерием. Николай и раньше, после работы, заходил сюда, но лишь для того, чтобы, скривив нос от смешанного запаха пыли, затхлости, подвальной сырости и дурных духов, которыми обливалась официантка, бежать сломя голову в другое заведение.
Коля находился здесь уже полтора часа и успел порядком набраться. В принципе, именно этого он и хотел добиться,
«Ты не оставляешь мне выбора, придется пойти и нажраться. А потом спокойно сигануть под машину. Надеюсь, ты узнаешь…»
когда сегодня не обнаружил Тоню на рабочем месте. С решением проблемы решил не заморачиваться, и, заказав бутылку водки, а на закуску бутерброды с какой-то жутко липкой колбасой, принялся за дело.
Чтобы не выглядеть совершенно беспросветным одиночкой, Николай достал из барсетки мобильный телефон, и принялся давить кнопки, делая вид, что посылает sms-ки. Четверть бутылки спустя, он уже и не помнил, зачем ему понадобился, сей кусок цивилизации.
Мужчина уже собирался уходить, когда в забегаловку зашел он. Он, который не так давно, провожал Антонину домой.
Николай скрипнул зубами, и, нацепив на лицо самую благожелательную улыбку, принялся волчьим взглядом съедать господина.
Дима уже сто лет не был в баре. Выходя из здания магазина, он мчался домой, к молодой беременной жене. Та очень волновалась, если супруг задерживался. Охала, причитала, закатывала глаза, прижимала руки к груди, короче, доводила Диму до белого коленья. Потом она извинялась, конечно, ссылаясь на беременность, и бежала готовить мужу ужин.
Дима качал головой, пытаясь представить, что его ждет в будущем, ведь обожаемая супруга только на втором месяце беременности.
Но вторая половинка умотала к родителям в Пензу. И сейчас Дима ощущал себя наисчастливейшим человеком. Даже заказанное пиво, которое было явно разбавлено водой, казалось очень вкусным. Два бокала, тарелочка чипсов и можно идти домой.
На улице дул холодный ветер и накрапывал мелкий дождь. Выругавшись, Дима поднял воротник джинсовой куртки, и зашагал широкими шагами, не замечая того, что попятам за ним следует, сутуло согнувшись, пьяный мужчина.
Телефон в кармане завибрировал и выдал незамысловатую мелодию. Дима, притаившись под навесом магазина, достал мобильный. Супруга.
-Да, милая. Привет.
Она затрещала, пытаясь поскорее огласить все новости. Дима улыбнулся.
-А у тебя как дела? – наконец речь ее иссякла.
-Все отлично. Скучаю. Как родители?
-Хорошо, спасибо. Передают тебе привет!
-Им тоже. Ну, ладно любимая, целую. Люблю, сильно – сильно.
Находившийся в паре метров Николай чуть не задохнулся от возмущения. Ему все было прекрасно слышно, несмотря на шум дождя и порывы ветра, путающиеся в кроне деревьев.
«Любит он ее. Черт страшенный. Тоня, Тоня, как ты можешь встречаться с ним».
Отчаянье ударило в голову, стараясь вытеснить алкогольный занавес. Коля тяжело вздохнул. Сделал пару шагов и…
Свет желтых фар выхватил его фигуру в темноте. Звук истеричного гудка оглушил его. И тут чьи-то сильные руки схватили его за шею и поволокли от надвигающейся опасности. Машина лишь легонько толкнула его в бедро. И тут же остановилась, визжа от страха.
Людмила была очень усталой. Работа на этой неделе выдалась тяжелой и напряженной. Работая уже три года в одном не слишком популярном журнале, и ведя кинообзорную рубрику, девушка привыкла к порой идиотским замечаниям редакторов, к сплетням сотрудников, форс-мажорным обстоятельствам. Естественно, этих обстоятельств было мало, учитывая область работ. Если бы это была сфера криминала, политики, или других умно-забавных статей тогда надо было бы попотеть, вырывая у конкурентов право первой осветить тему. А фильмы. В каждом мало-мальски приличном печатном издании пишут о новинках в сфере кино. И не нужно было ни с кем грызться.
Просмотреть и описать пять - семь кинокартин в месяц, интервью со знаменитым актером, или режиссером (если еще одобрит редактор) – вот и вся работа. Занятие, которые по большому счету не были интересны Люде. Да она и сама не знала, что ей интересно. Потому и не меняла место службы. Работала не лучше, но и не хуже других. Всегда вовремя сдавала материал, сплетен и интриг вокруг себя не создавала, а потому ее не замечали. С премиями и повышениями обходили стороной. И если приличный довесок к зарплате, а вернее его неимение расстраивали Люду, то уж повышение ее не привлекало. Она не была карьеристкой. И если бы за ничего не делание вдруг стали платить, Людмила вцепилась бы в такую «работу» руками и зубами.
Наверно, ей стоило бы выйти замуж, родить ребенка и засесть дома. Можно было бы ходить в домашних уютных халатах, и спортивных костюмах, не краситься, не беспокоиться о чистоте волос и в свободное время сидеть на диване, поглядывать любимые телевизионные шоу, и вязать. Вязать Люда научилась еще в школе, где в отличие от многих одноклассниц не прогуливала уроки труда. Теперь она обвязывала подруг. На себя никогда не хватала времени. И вот о таком свободном времени она – то и мечтала. Но имелось два «но»: первое, это то, что руку и сердце ей никто еще не предлагал, а второе, Люда очень сомневалась, что если даже и найдется мужчина пожелавший надеть колечко на ее безымянный палец, то врят ли он будет такой альтруист, что потерпит у себя дома нечесаную и неумытую мымру.
С такими вот развеселыми мыслями Людмила свернула на небольшую улочку. Светофоров тут не наблюдалось, так же как и фонарей, не смотря на то, что город окутала ночная мгла. Еще чуть – чуть и дома. Где можно принять душ, съесть пакет чипсов, купленного по дороге домой, и лечь спать. Спать. Блаженный сон. Нельзя, наверно, быть такой соней, - укорила себя Люда, и тут случилось это…
-Господи, вы не ушиблись? Все в порядке? – она суетилась вокруг. Хотя больше всего хотелось разрыдаться, и плюхнутся на тротуар – коленки стали совсем ватные.
-Все отлично, - губы у Николая дрожали, он судорожно отмахивался от девицы, как от назойливой мухи.
-Вы что, совсем сдурели? Нашли место сводить счеты с жизнью!? – кипела праведным гневом Люда.
-Что-о? - глаза Коля расширились, а ноздри трепетали, так шумно втягивая воздух, что девушка испугалась, как бы уличный мусор не забрался в этот усовершенствованный пылесос.
Но тут Николай заметил, кто все еще по инерции держит его. На время он позабыл о полоумной.
-Ты?
Дима с непониманием уставился на Колю, ожидая продолжения. Из объятий он его выпустил, и встал на почтенном расстоянии.
-Извините, - влезла Людмила. В этой тишине ее голос показался писклявым. – Я…. Я очень извиняюсь. Может, вас свезти в больницу? Вы хорошо себя чувствуете?
Николай продолжал пялиться на Диму.
Определенно псих!
Вся эта ситуация уже пугала Люду. Она бранила себя и никому не нужную добросердечность.
-Знаете, было бы очень любезно с вашей стороны, если бы вы отвезли его домой. По моему он не в себе.
-Да? – она тронула Колю за плечо. – Простите, вам нужна медицинская помощь?
-Нет! – он сбросил ее руку, даже не взглянув на девушку.
-Ты… гад!
Николай сделал шаг навстречу, Дима отошел.
-Но, позвольте! – природное чувство справедливости, подавило страх. – Он спас вам жизнь! Если бы не он…
Люда вздрогнула. Перед глазами снова встал силуэт сутулой фигуры. Она чувствовала тошноту, и пульсирующую боль в висках.
-Ах! Он!
Коля сплюнул. Сделал шаг, и, выпуская воздух между зубами, застонал. Прижав руку к бедру, осилил еще три шага.
-Сумасшедший! – Люда покачала головой. – Стойте! Так вы далеко не уйдете. Садитесь, я вас отвезу.
-Так будет рациональней, - подтвердил Дима, но ближе подходить не стал, наоборот, подался назад.
Николай колебался.
Людмила удивлялась своей смелости.
Дима изумлялся странностям человека, которого он спас, и жалел бедняжку, которая страдает из-за своей гипертрофированной жалости.
-Ну, ладно, - тон подобран Колей удачно – будто одолжение кому-то делает.
Псих и хам. Мило!
Люда подошла к дверце со своего водительского места, и глазами показала на Колю. Красноречиво повела бровями, когда Дима не отреагировал. Ясно же, что это месть за то, что идея подбросить до дома принадлежит ему.
Диме пришлось подойти. Открыть переднюю дверь. И поддерживая Николая, опустить его на сидение.
Тут Коля не сдержался, с бранным шипением, врезал – таки «помощнику» по лицу. Удар получился смазанным – не болезненным.
Людмила вскрикнула.
Дима резко разогнулся, стукнувшись головой о крышу машины, побледнел, потер щеку.
-Антонина принадлежит мне!
Дверь закрылась.
-Я вас повезу, если вы пообещаете не распускать руки, - предупредила Люда.
Николай кивнул, посмотрел на девушку, его глаза блестели от возбуждения, либо радостного, либо пьяного. Людмила терялась в догадках.
Коля назвал адрес.
-Может, стоит ваше бедро показать специалисту?
-Не стоит.
Возразив, Николай махнул головой. Брызги с волос попали Люде на лицо и руки. Она была так напряжена, что удивилась, когда они не зашипели.
-Простите меня, за чудовищное поведение. Обычно я спокойный малый. – Коля улыбнулся. Алкоголь выветрился, и теперь голова отчаянно болела, выпрашивая аспирин.
Людмила не улыбнулась в ответ. Она всматривалась в дорогу. Будто находила мокрый асфальт, освещенный фарами, чем – то ужасно увлекательным.
-Он был явно сумасшедшим! Видела бы, какие безумные глаза! – Дима размахивал руками, животрепещуще повествуя Тоне о вчерашнем злоключении. На его скуле поселился фиолетово – желтый синяк.
-Это просто ужасно! Он был, наверно, пьян.
-Да уж, но я представляю, каково было той дурочке, что согласилась подвести его.
-О! – Антонина закатила глаза. – А, кстати, твоей жены нет сейчас?
-Она у родителей.
-А ты?
-У меня много работы, - отрезал Дима.
И Тоня чуть не поперхнулась смехом – три дня назад его, можно сказать, чуть ли не силой пытались отправить на заслуженный отпуск. Но Дима уперся.
-Да, кстати, это тип он… Тоня, он говорил о тебе.
-Что?!
-Угу.
-И ч-что он говорил?
-Что ты – его!
-Ты своими шутками меня в могилу сведешь, Дима!
-А это и не шутки совсем. И знаешь, что-то мне подсказывает, что этот умалишенный не кто иной, как твой маньяк.
Тоня вскрикнула и схватилась за голову.
-Боже мой! Да как же это так. Ты точно не шутишь? – в голосе сквозила призрачная надежда.
Дима покачал головой.
-Мне страшно.
-Наверно, тебе не стоит ходить одной.
Антонина кивнула.
-Да и дома сидеть.
Еще кивок.
-Твой парень сможет встретить тебя?
Тоня кинулась звонить Альберту, и узнавать ответ на этот животрепещущий вопрос.
Припарковав машину около уже знакомого дома, Люда схватила барсетку и устремилась в подъезд. Четвертый этаж. Звонок звенит ровно две секунды, затем повторяется вновь.
Наконец замки загремели, дверь отворилась.
-Вы? – Николай озадаченно почесал щеку. Выглядел он не ахти, хотя был уже вечер. Вытянутые спортивные штаны, светло – серая футболка с рыжим пятном на животе. Помятое небритое лицо.
-Я. Хотела спросить, вы ничего не потеряли?
-Что? – впускать он ее и не собирался.
Людмила покачала барсеткой перед носом Коли, держа ее за кожаный ремешок.
-Ох? Я ее забыл, да? У вас в машине?
Девушка кивнула.
-А я даже и не заметил…. Спасибо огромное.
-Все в порядке.
-Может, зайдете? – Николай, наконец, решил проявить гостеприимство.
-Хм?
-Я угощу вас чаем.
Сегодня он не выглядел таким психованным. Вполне обычный, а если привести в порядок, то и симпатичный.
-Хорошо.
Кухня была маленькой, неопрятной. На клеенке сморщенные крошки. В раковине гора немытой посуды. Вода омывала жирные тарелки, на поверхности плавала жалкая пена – ясно, она замочена, для отвода глаз.
-У меня беспорядок, - заметил Коля, удивленным тоном, будто сам только что заметил.
Люда пожала плечами. Протерла рукой табуретку, села.
-Я хотел бы извинится, - Николай сбросил тряпкой крошки со стола на пол. – Не знаю, что вчера на меня нашло…. Это…
-Это меня напугало, - заметила Людмила.
-Простите меня, - повторил мужчина, после того, как он поставил чайник на плиту, принялся яростно намывать посуду.
-Ничего. Мне жалко, того молодого человека, которого вы побили.
Николай сделал напор слишком сильный, вода ударила об эмаль и веером брызг опустилась на футболку.
-Что? Я кого-то побил?
-А вы не помните?
Коля покачал головой.
-Чайник вскипел, - спокойно проговорила Люда. Ей было забавно и грустно от его реакции на ее повествование.
Мужчина заварил чай. Разлил его по чашкам.
-У меня где-то тут было печенье, - дверцы шкафчиков хлопали – сладости не отыскались.
-Ничего. Все равно я не ем сладкое.
-Фигура? – он понимающе кивнул, сел.
Люда незаметно улыбнулась – она была худая, даже чересчур.
-Нет. Просто, не люблю.
-Значит, я его ударил? – Коля сменил тему, на более ему важную.
-Да. А, между прочим, он спас вам жизнь.
-Ему было больно?
Люда округлила глаза.
Нет, все же псих!
-Я…. Я не знаю, - потом она решила, что с больными не спорят. – Но вполне вероятно. Он скривился.
-А…
Ухмылка вышла вполне в стиле этакого героя фильма Хичкока.
Люда подавилась чаем, обожгла язык и небо.
-Знаете, спасибо за чай, но мне пора. До свиданья.
У дверей Людмила обернулась. Как и любая девушка, она страдала любопытством.
-Э…, возможно, это не мое дело. Я за ранее прошу прощения. Но кто такая Антонина?
-Тонь, я с тобой таскаюсь уже третий день подряд. Твой маньяк не появляется. И вряд ли появится когда-то.
-Альберт. Но мне страшно, понимаешь. А если сейчас он идет следом, - на этом девушка покрутила головой. – Следит за нами!
Альберт покачал головой.
-Ну что? Ты хочешь, чтобы со мной что-то случилось? Да? Я тебе не дорога?
-Что ты говоришь, дурочка! – мужчина поцеловал Тоню.
И следовавший за ними Николай передернулся. Сжал кулаки.
В знак правдивости слов Альберт купил Антонине комплектик нижнего белья. Оранжево – желтое, то, которое так желала девушка.
Во дворе ее дома пока парочка прощаясь, самозабвенно целовалась, Коля спрятался за помойным контейнером. Воняло нещадно какими-то гнилыми овощами. Мужчина пару раз чихнул. И тут внезапно его схватил кто-то за штанину брюк. Вздрогнув, он обернулся. Собака. Большая черная и лохматая. Рыча, скалила зубы, видимо защищая свою территорию, или желая поиграть, но с такими габаритами второе было так же опасно.
-Пошла отсюда! – Коля шикнул, но псина вцепилась зубами еще сильнее. Принялась мотать головой, трепля ногу.
-Ох! Мерзавка.
Коля высмотрел палку. Нагнулся, не обращая внимание на злобный рык. Схватил дубинку, занозив ладонь. Замахнулся. Пес прищурил глаза, сморщил нос в испуге, но штанину не отпустил.
-Пусти! У-у, гадюка! – палкой коснулся носа. Ноль реакции. Бить Коля не мог. Вот если б она укусила, а так. – Эх.
-Барашек! Вот ты где? – девчонка лет четырнадцати, в короткой юбке, оголяющей ноги – палки, подбежала и схватила мохнатого монстра за ошейник. – Пусти дядю, Барашек.
Собака хрюкнула, вздохнула, выражая недовольство. Но разжала челюсти. Брючина была мятая и слюнявая.
-Вам бы ее на поводке водить, - посоветовал Коля, отдуваясь.
-Бесполезно, - вздохнул подросток. – Все веревки рвет. На волю хочет. Даже металлический ошейник поломал. Вы уж извините.
Коля кивнул.
-Я надеюсь, - протянула девчонка, вдруг наткнувшись взглядом на палку, которую все еще мужчина держал в руке. – Что вы не били Барашка.
-Не бил.
-Тогда, пока!
-До свидания. Следите за… Барашком лучше.
-Угу!
Хозяйка с собакой скрылась из виду.
Николай вытер испарину на лбу. Сделал шаг, выходя из-за помойки, и тут…
Страшный визг чуть не разорвал его барабанные перепонки. Ведро упало на землю, все содержимое высыпалось. Открытый рот, огромные в пол лица глаза. Ошарашенная Тоня продолжала кричать. Затем она резко развернулась, и кинулась прочь, не обернувшись не разу.
Николай застонал – в который раз он напугал Антонину. А ведь не этого он хотел!
Николай ощущал себя растоптанным. Ничтожным. Поэтому когда позвонила Люда, он даже не удивился, откуда она узнала его телефон.
-У тебя грустный голос.
-Да, день не сложился.
-Виной тому она?
Коля тогда удовлетворил ее любопытство – рассказал все об Антонине. Люда даже попыталась сделать вид, что ничуть не удивлена. Чем рассмешила мужчину.
-Да. Она.
-Хочешь рассказать?
-Нет, пожалуй.
Все это было слишком постыдным. Она меня испугалась. Хорошо, что еще не надела ведро на голову. Ха!
-Может, сходим куда-нибудь?
-Вполне разумное предложение, - ехидно пробормотал Николай.
-Тебе надо развлечься.
-Знаю.
Коля пощелкал языком.
-Кино?
-Да.
-Заедешь за мной?
-Жди через час.
Во мраке кинотеатра на последнем ряду сидела лишь одна парочка. Она хихикала и шумно целовалась.
-Боже, я больше не вынесу! – Коля закатил глаза. Им посчастливилось сидеть ближе всех к подросткам.
Люда усмехнулась в ладошку.
-Можно пересесть, свободных мест много.
-Да, или подсесть к ним и посоревноваться в громкости.
-Для этого необязательно покидать наше место.
Людмила лукаво посмотрела на Николая. Тот хоть и усмехнулся, но был полностью согласен.
Прошло уже три недели с тех пор, как Николай видел Антонину последний раз. Он снова вернулся на работу. Стал встречаться с Людой. Она еще не жила с ним, но уже подумывала об этом, после того как оставалась ночевать у него пару раз. В этих отношения вся инициатива принадлежала ей, Коле оставалось лишь наблюдать, и иногда, по просьбе Людмилы действовать.
Его скамейка не была забыта. Почти каждый день он приходил туда, гулял около магазина, по обычному маршруту до дома Тони, и думал. Думал о ней. Рисовал в воображении. Ночью она приходила к нему, и тогда Коля просыпался, дрожа от возбуждения. Подходил к окну и вглядывался во тьму.
3.
Пансионат в Лен. области. Жаркий август. Живописная природа: сочная зелень, мохнатые сосны. Стрекот кузнечиков, комары. Жужжание пчел над яркими цветами. Искусственный пруд, а чуть дальше река. Со многими ключами, а потому холодная. Николай с Людой приходили туда с рассветом. Раскладывали на траве красный плед. Лежали, прикрыв от солнца глаза руками, и наблюдали за бегущими облаками сквозь пальцы. Мазали тела солнцезащитным кремом, пытаясь отгородить кожу от ультрафиолетовых лучей тонкой пленочкой. Купались в ледяной воде до синевы губ, и мурашек на руках. И грелись, натирая махровыми полотенцами друг друга, хохоча, как ненормальные.
Так длилась неделя, а потом откуда ни возьмись, подул сильный ветер. На небосводе спряталось солнце, теперь оно лишь изредка выглядывало, лаская землю теплыми лучами, как бы извиняясь за свое поражение. Серые тучи завладели небом, и царствовали, как хотели, то, поливая мелким дождем, а то, гневаясь за что-то и грозясь утопить всех и все сильным ливнем.
Люда лежала в номере на кровати, заботливо укрытая одеялом, листала журнал и грызла яблоки. А Коля стоял у окна, наблюдая, как по лужам барабанит дождь. Капли, приземляясь, пузырились, а это, как известно признак, что непогода продлится долго.
-Может, сходим, пообедаем?
-Пожалуй. – Людмила погладила свой уже кругленький живот. – Мы проголодались.
Пятый месяц беременности. Желанный ребенок. Николай сперва был ошеломлен, а потом…. Он долго кружил Люду, носился по квартире, радостно вопя. Умчался на улицу, а, прибежав назад, принес связку разноцветных воздушных шаров, и гору коробок с морской пиццей, так любимой Людой. Он ходил с ней к врачу. Запоминал дату и время следующего приема (как ни странно правильно). Они вместе искали роддом, ходили по магазинам в поисках коляски, кроватки, игрушек и прочих милых, но дорогущих вещичек.
Николай поцеловал Люду. Ее губы были в кислом яблочном соке. Протянул руку, помогая подняться.
В холе царил полумрак. По телевизору передавали новости. Рассказывали про транспортную аварию. Легковой автомобиль врезался в экскурсионный автобус. Семь пострадавших, пятеро из которых дети не старше тринадцати, все они в плачевном состоянии доставлены в больницу. Глаза Людмилы расширились и наполнились слезами. Николай поспешил оттащить ее от экрана.
-Ты взял деньги, милый? – Коля усадил поудобней жену, кивнул.
Одно из окон было открыто. Ветер принес свежий запах дождя, и мокрой травы.
-Не холодно?
Людмила была в легком желтом сарафане в крупных ромашках. Она пожала плечами.
-Принести кофту?
-Да, пожалуйста. Мой зеленый жакет.
-Угу. А ты пока подумай, что хочешь. Девушка! – подозвав официантку, он встал.
-Спасибо, - ее глаза светились любовью. Набранные килограммы не портили ее, наоборот, делали более трогательной, уязвимой, маленькой.
Коля нагнулся к ее уху:
-Ты самая красивая на свете.
Сжал руку. Поцеловал ее холодными губами. Улыбнулся.
-Я скоро.
Люда не успела улыбнуться ему в ответ – Коля уже ушел.
Искать жакет в шкафу было нерационально – с любовью Люды засовывать вещи в самые неподходящие места. Вот и сейчас Николай нашел темно – зеленый жакет в тумбочке, где хранились продукты.
Покачивая головой, Коля запер дверь. И мягко ступая, спустился вниз. Девушка с кем – то разговаривала. Николай даже не обратил внимание. Все его внимание было приковано к беременной женщине. Его беременной женщине. Он подошел позади, поцеловал Люду в шею, улыбнулся, и поднял голову, глядя на собеседницу Людмилы.
-Коля, познакомься. Это моя школьная подруга. Наталья.
Темноволосая и коротко стриженная. С серыми глазами. Немного полноватую фигуру окутывала бирюзовое платье – туника.
-Наташка, а это мой муж! – Людмила даже порозовела от смущенья.
-Николай, - муж представился и снова улыбнулся. Накинул на плечи Люды жакет, пододвинул стул и сел.
-Впечатляет, - Наташа нагнулась к подруге, глаза лукаво блестели. – Очень, очень.
А потом уже громче.
-Ну, ладно, мне пора. А вы заходите. Запомнила номер?
-205 номер, - отрапортовала Люда. – Зайдем, обязательно.
-Только предупредите, - Наташа встала, чмокнула подругу в щеку, кивнула Коле. – Пока.
Когда она ушла, Людмила грустно заметила:
-Когда-то мы были лучшими подружками. Делились всем, всем. До девятого класса. Тогда к нам перешла девочка из другой школы, и украла у меня Наташку. Она, конечно, не перестала со мной общаться, но я уже стала для нее вторым номером. А они, они до сих пор дружат. Даже приехали сюда вместе. Девичник под лозунгом «Все мужики – это научившиеся включать компьютер свиньи!» Правда, забавно?
-Да, смешно.
Люда тяжело вздохнула, ее лицо выражало грусть по ушедшим временам.
-Ты выбрала, что будем есть?
-Коль, прости, но я не хочу. Пойдем в номер, а?
-Ну, конечно. Подожди, я закажу бутерброды.
-Только не с курицей, - Людмила сморщила носик, и сразу же стала походить на суслика.
-Хорошо, - Николай встал.
-И кофе, - она придержала его за руку. - Кофе не заказывай.
-Есть, сэр! – Коля козырнул. И пошел к стойке, чеканя шаг.
Люда хихикнула, как пятиклассница, и в который раз подумала, как его любит.
Два дня спустя Коля с Людой пошли в гости. Прикупив тортик, так любимый Людмилой «птичье молоко», и цветы, которые были тут же измочалены, превращены в венок и водружены на голову Николаю.
В оговоренное время они стучались в дверь номера 205. Она отворилась незамедлительно, будто их давно поджидали.
-Привет, Наташка.
-Привет – привет, ну заходите. О, торт! О-очень кстати.
-Здравствуйте, - ленивый голос, а потом оп! и сама она.
-Тонька! – Людмила обняла девушку.
-Познакомься, это мой муж Николай.
-Муж? – грациозно выгнув бровь, она ухмыльнулась. Маньяк! – мелькнуло в голове. Антонина его узнала, хоть это было и трудно. Некогда небритый, осунувшийся с потухшим взглядом, болезненными пятнами на щеках, и мятой одежде, Николай превратился в интересного тщательно подстриженного, выбритого мужчину. От него пахло хорошим одеколоном и уверенностью. В глазах светилась любовь. Джинсы и голубой джемпер, подчеркивающий цвет его глаз. Начищенные до блеска ботинки.
Да, пожалуй, она могла им увлечься. Хотя в ее голове царил хаос. Он ее преследовал! Или нет? За это время в ее памяти произошла чистка, и то время она помнила смутно. А, сейчас наблюдая за мужчиной из-под опущенных ресниц, Тоня не верила, что это был он.
Казалось, он спит и видит сон, причем не самый приятный. Этого года будто и не было. Не было терзаний, чтобы забыть Антонину. Не было снов с ее участием. Коля не напивался до беспамятства, чтобы, целуя Люду, представлять, что это не она – другая. Завладевшая его сердцем. Его мечта. Его заноза.
Коле понадобилось около полугода, чтобы понять и принять то, что Тоня никогда не будет его. Что его судьба быть не с ней, а с Людмилой.
И вот сейчас мечта стоит перед ним. Розовое платье с завышенной талией, расшитое бисером. Две белокурые косы с вплетенными ленточками. Сама невинность! Прежние чувства нахлынули, как лавина, погребая его под себя. Безудержная любовь, желание обладать, и какое-то сумасшедшее поклонение. Как идолу, как божеству. Божеству его мысли.
-Коля! – крик оглушил его. Николай выдохнул, и тут же судорожно вздохнул. Оказывается, он задержал дыхание, а даже этого не заметил. Людмила с беспокойством смотрела на него, и это глупое выражение ее лица начало его раздражать. Тоня плотоядно улыбалась. Наташа хлопала глазами.
Вечер прошел несколько скучно. Женщины вспоминали школьные годы, а Коля поедал глазами Антонину. Пока та не отправилась на балкон покурить. Коля прошествовал следом, проигнорировав удивленный взгляд жены.
Красный огонек вспыхнул и погас. Дым окутывал двоих, донося запах ментола. Прищуренные глаза. Охрипший голос. Близость ее тела.
-Я смотрю, ты рад меня видеть, - губы покрытые яркой помадой растянулись в улыбке.
-Да, - он немного смутился таким откровениям. – Рад.
-Те преследования. Это ведь был ты?
-Я, - хмыкнул Коля, ощущая всю глупость ситуации.
-Хотел со мной познакомится?
Кивок.
Ее рука скользит по выбритой щеке, подбородку с едва ощутимой щетиной.
-Я тебе нравилась?
Еще кивок. Улыбка. Тоня улыбается в ответ. Только губами, глаза блестят лишь.
-Коля? – Людин голос. Удивление на лице. Боль в глазах.
Рука лениво, царапнув коготком, покинула лицо Николая.
-Завтра в восемь в холле, - шепнула Антонина и покинула балкон. Оставив супругов разбирать отношения по кубикам. До этого детсада ей не было никакого дела.
Опять отрешенное лицо. Пустые глаза. Люда лежала без сна в три часа ночи, вспоминая о том, каким Коля был, когда они вернулись из гостей. Рядом сопел муж, вздрагивая, видимо ему что-то снилось. Или кто-то – мрачно подумала Люда. Она уже знала, что означает это выражение его лица, скованность движений. Все было знакомо. Людмила потратила примерно полгода, чтобы превратить Колю из ржавеющего робота в человека с не отрафированными чувствами. Ей не жаль было потраченного времени на любимого человека. Она страдала оттого, что не знала, хватит ли ей сил возрождать его снова.
В горле родился крик, закусив губу, Людмила постаралась погубить его на корню, но он просочился между губ легким всхлипом. Глаза саднило от не пролитых слез. И поддавшись искушению, она обняла мужа и тихо-тихо заплакала.
-Где моя джинсовая рубашка, Людмил?
Николай выворачивал шкаф в поисках одежды. Часы показывали семь тридцать девять.
-Не знаю, - сидя на кровати, подогнув под себя ноги, закутанная в плед, Люда выглядела подавлено.
-А ты познакомишь меня с этим своим другом?
Коля кивнул.
-Правда этот пансионат пользуется популярностью? Сначала мои подруги, теперь твой друг. Забавно?
-Угу.
-Когда ты придешь?
-Не знаю…
Людмила не верила в эту байку про друга, и не хотела никуда его отпускать. Она связала бы его веревками по рукам и ногам и заперла в шкафу. Она сделала так, если бы была сильнее физически. Но нет, и приходится смотреть, как твой мужчина уходит к другой. И не понятно на ночь он уходит, или навсегда.
-А я, пожалуй, посмотрю телевизор, и пораньше лягу спать, но ты когда придешь, меня разбуди.
-Аа.
Ему было глубоко плевать на ее планы, поняв это, Людмила замолчала.
Рубашка была найдена и надета.
-Я пойду, - он выглядел несколько виновато.
Хоть что-то! Люда кивнула.
Николай уже подошел к двери, когда она вскрикнула. Бледное лицо, руки прижаты к животу.
-Он толкается! – голос испуганный и в то же время счастливый.
Пару секунд Коля смотрел, не веря, а потом в два шага достиг кровати. Склонился над женой.
-Хочешь?
Она убрала свои руки, предоставляя ему во власть свой живот. Коля аккуратно приложил ладонь. Еле ощутимые толчки. Довольная улыбка Люды.
Николай обнял жену. Попытался незаметно взглянуть на часы. Восемь.
-Иди, - она оттолкнула его легонько. Посмотрела в глаза. В них не было ничего.
-Я постараюсь скоро.
-Да. Я знаю. Иди. Я люблю тебя.
Кивок.
Антонина может, и была разгневана опозданием кавалера, но вида особенно не подала, хоть кокетливо и указала на оплошность. Заказали шампанское, выпили. Тоня казалась расслабленной, и Коля ей завидовал. Сам он был зажат, и нервничал, как перед выпускными экзаменами. Она тут, рядом. Смеется над его шутками. Николай так давно мечтал об этом, что принять за реальность никак не мог. Светская беседа не клеилась. Антонина трещала без устали, а Коля молчал, думая о чем-то своем. Силясь сосредоточится на словах девушки, но они были настолько пусты, что голова пухла, словно в нее вдували воздух через уши. И Николай снова отключался, улыбался, кивал головой.
Он почти заснул (не переставая улыбаться, и с открытыми глазами), когда вдруг ощутил, как по его ноге скользит ее нога. Тоня смотрела пристально, губы сложились в улыбку.
-Может ко мне? Там, конечно, Наташка, но мы попросим оставить нас, - голос тихий, хриплый. Когда-то он казался ему верхом сексуальности.
А теперь?
Нежное бормотание Люды.
Коля улыбнулся своим мыслям. Наткнулся глазами на девушку, и нахмурился. Ошарашено потряс головой, не веря собственным ушам. Он о ней мечтал больше года. И вот она здесь, предлагает себя через двадцать минут. Совершенно не брезгуя лечь в постель с незнакомым мужчиной?
Николай встряхнулся, словно сбрасывая с себя вековую пыль забвенья. Ну, годовую точно. Он никак не мог понять, что тут делает, это не его место. Его место сейчас рядом с Людой, его женой, будущей матерью его ребенка. Его любимой женщиной. Сейчас они бы лежали на кровати посмеиваясь над глупыми шутками какого-нибудь юмориста. И Коля массировал бы ее стопы и икры, которые стали уставать, но снимать каблуки Людмила отказывалась.
А Тоня вот она. Далекая, холодная. Безжизненная. И не она его судьба, а Люда. И тут…
-Спасибо тебе. – Николай встал.
-За что?
-За то, что с твоей помощью я встретил Люду.
Антонина подняла брови – как плечами пожала.
-Прости за потраченное на меня время.
-Ты уходишь?
-Да, - Коля улыбнулся, провел рукой по волосам. Он походил на мальчишку. Довольного, смущенного несколько, будто одноклассница, которая ему жутко нравилась, поцеловала в щеку.
-Если ты ее любишь, почему согласился со мной встретиться?
-Тупица! – хлопнув себя по лбу Николай ушел.
Бедная моя девочка, прости меня.
Он снова разговаривал про себя надеясь, что это дойдет до адресата.
Какой я дурак! Какой дурак! Я никогда не любил Тоню, никогда. И все это была какая-то гнусная игра моего воображения. Идиот! Как я мог мечтать о Тоне, все это время, когда передо мной была Люда?
-Люда? Людочка?
Николай влетел в номер. Людмила сидела в той же позе, по телевизору, действительно, показывали комиков.
-Что-то ты рано, - она не посмотрела на него.
Восемь сорок три. И, правда, рано. А Коле показалось, что прошло часа два.
-Как дела?
Голову мысли умнее не посещали.
-Хм? Это я тебя должна спросить, как свидание? Но! не отвечай, не надо.
-Догадалась, - Коля кивнул.
-Немудрено! – Людмила посмотрела на мужа. Глаза ее были красные.
-Прости…
-Чего уж там!
-Люда, я люблю тебя.
-М? – она покачала головой. – Не надо врать. Все это время я верила тебе, хоть за спиной и маячила тень Тони. Теперь, когда она появилась реальная, да к тому же заинтересованная в тебе, как я могу соперничать, как могу требовать твоей любви?!
-Не говори глупостей. Ты моя жена, и ты имеешь все права на меня.
-Я не буду тебя держать, - она все-таки заплакала, хоть и не собиралась.
-Ох, о чем это я! Людмил, но тебе не нужно меня удерживать. Я никуда от тебя не уйду.
Он сел рядом сжал ее руку.
-А Тоня? – она доверчиво прижалась к нему, и Коля вздохнул ее запах: детского мыла и сирени. Глаза прикованы к его.
-Тоня для меня ничего не значит. Я люблю тебя, малыш. Тоня – это бред, дурной сон, про который уже давно пора забыть.
-Ты не мог этого понять раньше! Обязательно надо было мучить меня столько времени, проклятый идиот!!! – она застучала по груди мужа кулаками. Плед свалился с кровати на пол.
-Но ведь любимый идиот, так? – улыбка вспыхнула на лице и засветилась ярко. Поцелуй хранил солоноватый вкус слез.
-Ох! – Людмила отстранилась и схватилась за живот. – Опять пинается. Видишь, даже он разволновался!
-Простите меня, - Николай снова обнял жену. – Я обещаю, что больше не заставлю вас волноваться.
Он приподнял ей футболку и поцеловал голый живот.
-Ты веришь мне? – спросил он, проводя губами по нежной коже.
Ему никто не ответил. А молчание, как известно знак согласия.
Конец.
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/