Ирина Лианова

  

ЗАПИСКИ МЕДВЕДЯ

или

ПО ТУ СТОРОНУ РЕАЛА

                                                  

(РОМАН В ТРЁХ ЧАСТЯХ)

                                                                      

 

 

 

Часть вторая

 

 

 

 Глава 3 
А ЛЮБИТЬ НЕКОГО

 

 

Из зеркала на меня смотрел медведь, старый, больной медведь, который ещё толком не вышел из коматозного состояния…Но, всё по порядку.

 

 

ЧУЖАЯ КВАРТИРА

 

Допустим, тебе показывают свой двухэтажный дом, допустим этот дом очень красивый и статусный, да и показывает тебе его твой потенциальный жених. Ну, ещё предположим, что ты - незамужняя, одинокая женщина. Какая у тебя будет реакция …?

- Очень красивый! Видно, что всё делалось с любовью..., - ну что-то типа того.

А у меня - нет. Меня всё это имущество начинает раздражать.

И я начинаю зло шутить:

- Не обижайся, но я бы не хотела в таком жить. Одной уборки сколько! Да и заблудиться в нём можно!

И жениху непонятно, почему у меня такая реакция? К чему эти ироничные высказывания? Да и как же ему догадаться, что у меня срабатывают психологические установки против имущества. Одна из причин распада моего первого брака - это самое имущество!

 

***

Серёжа, мой первый муж и моя первая любовь, имел большую квартиру в центре города со всем необходимым. Нам было по 24 и у нас уже всё было, даже 12-летний сын. Серёжка учился в военном Симферопольском училище, когда умерла его мама. Он бросил учёбу, вернулся в наш город, небольшой русский городок в Узбекистане, и оформил опекунство над своим несовершеннолетним братом, отца у них не было. Всё это произошло ещё до нашего знакомства. После того, как мы поженились, я переехала жить в Серёжину квартиру, квартиру его родителей. Не могу сказать - Серёжка с братом давали мне это понять или это были мои собственные заморочки, но меня постоянно угнетало чувство, что я живу в чужой квартире, пользуюсь чужим имуществом. Когда Игорю, Серёжкиному брату, исполнилось 18, и я была беременна Ксенией, всё усугубилось. Мне казалось, что нам с Серёжей лучше жить отдельно от Игоря и в своей квартире. Мой развод, Ксюше тогда было 2 месяца, имел своей целью получение собственного жилья. Правда мужа я в свои планы не посвятила. В том, что Сергей согласится восстановить семью, я не сомневалась, да и развод считала формальностью, необходимой для получения квартиры.

Я, с грудным ребёнком на руках, оббивала пороги кабинетов начальников, благо мы строительная организация, а я молодой специалист, которому по закону обязаны были выделить жильё. Через год мне дали однокомнатную квартиру, в только что построенном общежитии. Когда я пришла к Серёже, с предложением начать жить вместе со мной и дочкой, он мне ответил:

- Меня уже НЕТ, я - УМЕР!

Оказывается, при обследовании у него обнаружили онкологию. И в дальнейшем, как я его не уговаривала, он не соглашался ни жить со мной, ни поехать со мной на Кубань, твердил:

- Живи сама! Я уже УМЕР!

Он умер в 1995, через год как я уехала. Я никак не могла получить из Узбекистана свидетельство о смерти Серёжи, его брат Игорь боялся, что я заберу их квартиру, хотя этот документ нужен мне был, чтобы оформить пенсию по потере кормильца на нашу дочь. Для себя я сделала вывод, что никогда больше не буду жить в чьём-то доме, пусть мужчины приходят жить ко мне, пусть голые, босые, наживём вместе, - мне морально так легче.

С Мишей так и вышло. Он в прямом смысле был голый и босый. Когда мы с ним познакомились, Миша был женат, я его не воспринимала как будущего супруга, свято чту: «на чужом несчастье, счастья не построишь», но так сложилось. Я встретила его в тот период, когда он, отправив жену с детьми, контейнер со всем имуществом, задержался, что бы продать квартиру. В квартиру мы заселили квартирантку (узбечку, которая вселилась с одним одеялом…). Впоследствии, Мишина жена продала эту квартиру уже самостоятельно.

К жене Миша так и не вернулся, а так как дело было летом, то летняя одежда – это всё, что у него было.

 

 

ИГОРЬ

 

Несмотря на то, что я уже давно была женой Миши, я вновь и вновь вспоминала подробности своего первого брака, своей первой любви. И задавала себе вопрос: «Почему?»

Мой первый муж не считал нужным вдаваться в подробности своих душевных переживаний, и часто я не могла объяснить его поступки, объясняла их по своему, а кое-что до сих пор не могу для себя уяснить и спросить-то уж не у кого…

Одно из оставшихся не понятым – это его поведение в конфликтной ситуации тройственного союза: Я, Муж, Брат мужа.

От Игоря стала исходить по отношению ко мне агрессия, допустим он, мог выключить свет в ванной комнате в тот момент, когда я принимала душ, а я, беременная, с трудом выбиралась из ванной в полной темноте. Но, предел всему наступил, когда Игорь, не пуская, раздавил мне пальцы дверью. В нашей квартире отдыхала компания подростков, совместно с Игорем, и по какой-то причине им не хотелось, чтобы я вошла в квартиру. Они держали дверь и смеялись. «Обкуренные, что ли?» Мне послышался в этом смехе голос мужа, и я упорно толкалась в дверь. Дверь распахнулась, когда у меня лопнули ногти, и брызнула кровь. Мужа среди них не было, я успокоилась, но теперь у меня перебиты пальцы, а на беременном животе - огромный синяк от дверной ручки. Поэтому, родив на неделю раньше срока, я с трудом ухаживала за Ксюшей. Перебинтованные пальцы с каждым пеленанием травмировались и кровоточили.

Я родила на третий день, после этого происшествия. Муж во всём обвинил только меня:

- Сама виновата! Куда ты лезла беременная?! Это же дети, - что с них взять?!

Серёже хотелось, чтобы я ушла пока жить к маме:

- Скоро Игорь уйдёт в армию, и ты тогда вернёшься!

Он любил своего брата – это был единственный для него родной человек после того, как они похоронили маму. Проходя мимо соседей, живших в Серёжином доме, я слышала за спиной:

- Захватила квартиру сирот! А после рождения ребенка, у неё ещё больше прав будет!

«Может эта мысль раздражает Игоря? А может то, что появится грудной ребёнок, и будет ему мешать? - Не знаю!»

Когда после родов я с дочерью на руках входила в дом, - одна, меня никто не забирал из роддома, соседи поинтересовались:

- Куда ты идёшь? Кому ты там нужна? Не боишься, что Игорь положит на лицо ребёнка подушку и он задохнётся?

Переночевав одну ночь с новорожденной Ксюшей, я утром ушла жить к маме , а когда немного окрепла, стала выбивать жильё для себя у нашей организации, где мне сказали:

- Дели квартиру своего мужа!

Так как я не рассматривала этот вариант, посоветовали:

- Разводись!

Вот, пожалуй, и всё по теме ЧУЖАЯ КВАРТИРА. И всё же – «Ну, почему?»…и….«За что?»

 

 

СНЫ

 

Вам когда-нибудь снились вещие сны? Мне снятся. Я чувствую, когда это именно тот сон… - вещий.

После гибели моей одноклассницы, Лены Переверзиной, я завела дневник. И вела его до окончания института. Я периодически перечитываю этот дневник – заглядываю по ту сторону детства. У меня очень болят ноги после неудачной операции на обеих стопах. Лучше бы врачи ничего не делали, и не начинали даже. Единственное, что было в моих силах, это сделать швы более аккуратными, есть мази специальные.

Обмазав уже не такие уродливые швы, я открыла дневник на странице, где описывался сон, который приснился мне тридцать лет назад:

«Двенадцать часов ночи. (Я это во сне чувствую, что двенадцать часов). Я просыпаюсь, иду в ванную комнату, и начинаю отрезать себе ноги. Ступню пришиваю к коленке, остальное прячу под ванну. И любуюсь: «Какой ровный шов у меня получился!» Возвращаюсь в спальню.

Утро. Просыпаюсь и тут же вспоминаю: «Я же ноги себе отрезала!» Бегу к зеркалу: «О, ужас!» На меня смотрит уродец с длинным телом и короткими ножками! Но, мама ходит рядом и ничего не замечает.

Двенадцать часов следующей ночи. Я просыпаюсь и иду в ванную комнату, ищу под ванной куски своих ног. Всё холодеет внутри: «Ног нет…! Я теперь навсегда останусь уродцем!» Уже отчаявшись, натыкаюсь на что-то мягкое в углу: «Это мои ноги!» Отпарываю стопы и пришиваю всё на место. Теперь всё как прежде. «И зачем я это всё делала? Но, какой ровный и красивый шов!» Ложусь обратно в кровать.

Утро. Вспоминаю свой кошмарный сон и с ужасом подбегаю к зеркалу:

- «О счастье! Это был только сон!»

 

 

***

 

С Мишей я рассталась в 2000 году. Мне тяжело было принять это решение, я очень любила своего мужа. Но Миша пил и пил, - и это было уже не выносимо!!! После вынужденного расставания, я впала в тяжёлую депрессию. Будучи в таком состоянии, а я не пила, не ела, и спала, не спала – не понятно, я вижу сон, который воспринимаю как явь…

Я сплю, и мне снится, что я сплю. Но уже невмоготу спать – «Очень холодно!» Открываю глаза. Ночь. Темно. Вглядываюсь и вдруг со страхом осознаю, что я лежу на мраморной могильной плите. Я сплю на чей-то могиле. Вокруг кресты и памятники. И я с ужасом понимаю: «Я на кладбище!»

Больше мы с Мишей не виделись, а сейчас он на кладбище под могильной плитой.

 

 

***

 

Мне предстоит сложная операция. Я уже пять лет, как развелась с Мишей и пять лет, как мы с ним не виделись. И вот, в ночь перед операцией мне приснился Миша. Почему-то он был в одном доме с моим покойным дедушкой, и как я не билась в двери:

- Откройте!

Они мне так и не открыли. Я тогда очень обиделась на Мишу. (Я не знала, что его уже нет в живых!) От наркоза отошла с большим трудом, но отошла, - дедушка и Миша не открыли мне дверь!

Я уже давно поняла, что мне снятся вещие сны.

 

 

МИША

 

«Ну, почему - хочу любить, а любить некого? Проходят годы…а любить некого!» Сердце, главный мой камертон, - молчит.

Этот ролик я впервые увидела спустя 12 лет после съёмок, тогда мы с Мишей только приехали на Кубань. Сквозь слёзы смотрю на себя молодую, на Ксюшу маленькую и на Мишу – живого. На видео, под аккорды гитары, он обращается к своему другу, который уезжает на ПМЖ в Германию:

- Прощай, Санёк! Прощай, Санёк! Ты уезжаешь далеко….

На что, тот ему отвечает:

- Но, я ещё вернусь!

И он вернулся, зашёл повидать друга, он не знал, что Миши уже нет в живых. Я и сама об этом узнала, только, через год после смерти Миши.

После нашего развода Михаил жил в городе Нелидово под Тверью, сошёлся с какой-то женщиной, но периодически звонил мне:

- Машенька! Я не могу тебя забыть! Хочу к тебе вернуться! Поверь, я бросил пить!

Однажды, даже его женщина мне позвонила:

- Мария! Я Вас прошу - позвольте Мише вернуться! Он очень страдает!

Что было вдвойне удивительно! «Видимо, хорошая женщина!» Но, меня сковывал страх воспоминаний о запоях.

Через пять лет развода я всё же согласилась:

- Приезжай!

Миша радостно прокричал в трубку:

- Я сейчас же выезжаю! Жди! - и пропал. На связь больше не выходил.

«Значит, передумал, - мало ли что в жизни бывает?» Особо кручиниться, по этому поводу, у меня не было времени, - наступила череда мучительных операций. Мне кромсали стопы, но не очень удачно. По принципу: «Хотели как лучше, - получилось как всегда!» И я надолго впряглась в костыли.

В этот период и позвонила мне Мишина сестра:

- Маша! Наш Мишенька погиб в автокатастрофе! Он так к тебе рвался! Так тебя любил! Постоянно вспоминал вас с Ксюшей! Когда ты его позвала, он сразу же засобирался в дорогу!

От неожиданности, я чуть не выронила костыли. Выталкиваю слова, но кроме всхлипов ничего не могу произнести. Узнав, что Миша выехал сразу же после моего звонка и со времени его гибели уже прошёл год, расстроилась ещё больше:

- Когда это случилось? Год назад? Почему ты мне только сейчас позвонила?

- Машенька! Я не могла найти твой номер телефона, -оправдывалась Лена срывающимся голосом, - Мишенка так обрадовался, что к тебе вернётся, но по дороге к вам попал в аварию. В его машину врезалась машина с пьяными тверскими депутатами. Это было воскресенье. Мишенька был ещё жив, когда его привезли в больницу. Представляешь, Маша, он был весь переломанный! Но помощи так и не дождался! Нам с мамой потом рассказали больные с его палаты, врачи к Мише не подходили и даже не ввели обезболивающие. Вроде бы кроме анальгина у них лекарств не было. Мишенька прокричал от боли всю ночь, а под утро умер. Знаешь, Маш, ведь этим депутатам ничего так и не было! Большие шишки! И врачам - тоже ничего! Хоть мама и писала жалобы министру здравоохранения.

Саша, Мишин друг, с которым они вместе служили в Афгане, сразу же после возвращения домой, в Германию, передал мне видеокассету с проводами. (И выходило, что там Миша прощается не только с Сашей, но и со всеми нами, - прощается навсегда!) Я собрала все Мишины стихи, которые были записаны в тетрадках, на клочках бумаги, и перепечатав их в виде сборника, отправила Ленке в Нелидово вместе с видиокассетой.

Молодой Миша перебирает струны гитары и вместе с молодой Машей поёт песню о любви, песню, которую сочинил для неё. И я, сглатывая слёзы, подпеваю нам, - ему и ей, таким молодым и красивым, двадцать лет назад:

Цветы в ледяном янтаре
Застыли в руках на ветру.
Зима холодна в декабре,
Особенно поутру.

Свежемороженных роз
Тебе я, родная, принёс.
Ты так смеялась до слёз,
А я от мороза замёрз.

Цветы в ледяном янтаре
Таят в твоих руках.
Будто весна в декабре
Пришла на моих глазах.

Ты тёплым дыханьем своим
Зиму сменила весной,
Я буду вечно твоим,
Ты будешь вечно со мной.

Цветы в ледяном янтаре -
Наши с тобою цветы!
Наша весна в декабре!

Наши с тобою мечты!

 

 

КАМЕРТОН

 

Не хотела я жить в одиночестве и, после развода с Мишей, пыталась найти мужчину, с которым уже не расстанусь. Искала взаимного притяжения и прислушивалась к главному своему камертону – сердцу.

Познакомилась я, по объявлению в газете, с одним интеллигентным мужчиной. Пригласил он меня в гости. И с порога давай меня по своим апартаментам водить, всё показывать и рассказывать, - как на экскурсии. Упакован жених был, конечно, от и до, но я не гувернанткой к нему пришла устраиваться, что бы пыль с его имущества вытирать. Дача двухэтажная у него в Геленджике, около моря, и там все прибамбасы соответственно.

Это знакомство как раз перед первой операцией было. Потом приехал ко мне в больницу, - навестить меня. Это был первый и последний раз, когда я попросила богатого жениха о какой либо покупке:

- Купи мне костыли!

Я не знала, что предстоящая операция связана будет, впоследствии, с этим видом передвижения. У врачей времени нет, всё подробно бедным кроликам рассказывать. Я тогда предупредила хирургов:

- Денег у меня нет! Могу предложить только собственные органы, если Вы меня разберёте…

От такого «подарка» врачи отказались! Зато, с чистой совестью приступили к экспериментам, - не удосужившись поставить меня в известность о риске и последствиях.

Когда приехал меня навестить в больницу мой «богатый жених», (Я ему не рассказывала о предстоящей операции. Просто в ответ на его предложение о встрече, сообщила, что лежу в Краснодарской больнице. Вот он и приехал), я уже после операции на койке лежала, мне пять дней вставать нельзя было. Но, как пришло бы время встать, - мне встать было не на что! Ни костылей, ни денег на них не было. Вот и попросила «жениха» о подарке.

Ещё просила, что бы домой меня после операции отвёз, - куда я на костылях в общественный транспорт? И, между прочим, тогда же жениху сказала, что у меня к нему душа не лежит, - чтоб он не обижался на меня! А после снятия гипса, обратилась к нему ещё раз с просьбой, - побыть у него на даче у моря, чтобы ногу восстановить. Мне врачи, для восстановления двигательных способностей, рекомендовали плавание в море. «Жених» согласился. Вот и все наши контакты. Не нужен он мне был, несмотря на его дома и дачи. Какая разница сколько у тебя комнат? Если нет главного – взаимного притяжения!

 

Наконец, на горизонте появляется ОН! Настоящий герой! Бывший морпех, служил в Эфиопии, командовал танковой *****(не помню, как называется – где-то из 10 танков). Какое-то элитное подразделение в песках. Сам Фидель Кастро вручал награду Кубы, имеет много различных наград за боевые заслуги от нашей Родины. Правда, контуженный, причём на всю голову. Контузию мы не проходили, а вот то, что пьёт – насторожило. «Нет! Это не наш герой! Мы дважды на одни и те же грабли не наступаем!»

Но, не тут-то было:

- Кого ты всё ищешь? Я - твой мужчина, лучше меня ты никого не найдёшь, ты будешь жить со мной! Ты - моя женщина! Я тебя никуда не отпущу!

И в качестве аргументов – удары! Видимо потихоньку хотел, так получилось, расчувствовался очень, отпускать не желал. «Так оригинально в любви мне ещё никто не признавался!»

До сих пор с памятного 2008-го по частям собираюсь.

 

 

Глава 4 
ОТЕЦ

 

Мой мозг отказывался понимать, что моя двенадцатилетняя подруга делает в этом ящике. Я, молча смотрела на неё, и плакала. По обе стороны гроба стояло по венку, один венок от родителей, второй – от одноклассников. Я ещё не отошла от похорон отца, а тут похороны подруги-ровесницы.

Причём, со мной на похоронах папы происходило что-то не ладное, все вокруг плакали, а у меня не получалось, всё внутри окаменело, а губы непроизвольно кривились в улыбку, и я ничего не могла с собой поделать, я понимала, как со стороны это нелепо смотрится и закрывала улыбку платком. Так и сидела я рядом с гробом отца, улыбаясь.

Он умер от рака желудка. Причём, испытывал сильнейшие боли, и последние месяцы его только держали на морфии. Он был довольно статный, крупный мужчина. Но болезнь так его высушила, что, во время прогулок, когда он ещё мог двигаться, его никто не узнавал, а я страдала от этого. И палочкой на песке писала большими печатными буквами, как зовут моего отца - «Алушта Иван Фёдорович». Но никто не обращал внимания на мои записи, а потом не могли скрыть своего удивления, когда папа им представлялся, - что этот сгорбленный кощей и есть начальник управления строительства Иван Фёдорович. Наступило время, когда он постоянно кричал от боли, и это было не выносимо. Самое ужасное - это осознание собственного бессилия, что ты ни чем не можешь ему помочь. Помню ночью, слыша его стоны, я представляла себе провода, которые можно было бы подсоединить к папе и передать эту боль мне, я бы потерпела, что бы отец хоть немного передохнул. Самое ужасное, что иногда наступали такие моменты, что ему становилось легче, и он тогда искренне верил, что выздоровеет, раньше же не принято было больному сообщать, что он смертник, и человек надеялся…Не знаю, правильно это или нет, но мне кажется, человек имеет право знать, что его ждёт.

Отец до последнего на что-то надеялся, а это слушать было очень тяжело, да еще, и плакать при этом нельзя было: «Папа же не поймёт, почему я не поддерживаю разговор о выздоровлении, а реву.» И я кивала, изображая подобие улыбки:

- Да, папа, ты обязательно скоро поправишься!

И вот его хоронят, а у меня не слезинки и уголки губ предательски ползут вверх. Вот в это время и увидела меня Лена Переверзина (в машине у гроба). Пришла в школу и всем рассказала, что я радовалась, когда отца хоронила. Я тогда очень разозлилась на Ленку.

А теперь она сама лежит в гробу, и я не могу отвести от неё глаз. Она была вся изуродована, это сейчас марафет покойникам наводят, тогда видимо этого не делали. Лицо Лены было исчиркано ножом, а под ногтями у неё, - я так внимательно смотрела на Ленку, что замечала мельчайшие детали, - я заметила кусочки кожи. Как я это могла понять, и почему так решила – не знаю, но я ясно осознавала: « У неё под ногтями кожа убийцы!» Потом веки у Лены вздрогнули, и она взглянула на меня из-под них, я понимала, что мне это кажется, но ничего не могла с собой поделать, мне казалось, что она на меня смотрит и злится: « Ты то живая! А я вот перед тобой лежу - мёртвая!»

Потом меня долго кошмары с Леной преследовали, и постоянно в этих снах я Лену боялась. Кстати, если бы она мне, сейчас, приснилась, мне тоже было бы страшно. Это уже отпечаталось на подкорке.

А вот когда отец мне снится, мне всегда радостно, и я всегда забываю, что его нет, что он покойник. А сразу после похорон, мне приснился сон, что я на стук открываю дверь, а там стоит мой папа в костюме, в котором мы его похоронили, и весь обсыпанный землёй. Но мне не было страшно, я была рада его видеть:

- Папа вернулся!

А он так укоризненно мне:

- Что же Вы меня живого похоронили? Еле выбрался!

И я была счастлива, что папа опять рядом с нами.

 

 

Глава 5 
ЛЕСОПОЛОСА

 МАША

 

Хватит про мёртвых. Поговорим про живых. Поговорим про меня – я живее всех живых. Слышала, что когда человека по ошибке похоронят на словах, то жить ему долго! В тот памятный 1976 г. меня похоронили мои одноклассники. Несмотря на летние каникулы, слух о том, что Алушта Мария изнасилована и убита, разнёсся быстро. Одноклассники стали собирать деньги на венок. Оказывается вместо Лены Переверзиной, собрались хоронить меня, - путаница какая-то вышла. Я тоже сдала деньги, только уже не на свой, а на Ленкин венок. Вот так бывает. Значит, жить я буду долго. И, надеюсь, счастливо.

Если бы моя дочь оказалась даже на половину такой же, как я, моё сердце бы не выдержало. Я постоянно куда-нибудь залазила, прыгала и как при этом оставалась целой - одному Богу известно. И это началось не много не мало, а с детского сада. Ещё с тех времён я поняла, что залезть куда-нибудь гораздо легче, чем слезть. Но сдавалась я в крайних случаях. Тогда детвора бежала за моим папой, и меня он снимал с крыш, козырьков и других возвышенностей. Если я получала травмы, а я постоянно была или порезана – любила босиком бегать, или с синяком, от неудачного приземления, то родители меня не жалели, а ругали. И я для себя чётко уяснила, что все травмы, после неудачных вылазок, нужно скрывать. Поэтому если что-то случалось, то я умоляла окружающих:

- Пожалуйста! Не говорите ничего маме с папой!

Это единственное чего я боялась. Мне не страшно было залазить и слазить по балконам на третий этаж, если вдруг я потеряла ключи от дома, не боялась лазить по подвалам за кошками – я их обожала, ну и конечно - на козырьки и навесы, если мне что-то там понравилось. Я с детского сада занималась гимнастикой и была очень гибкой, - могла буквально узлом завязаться. До сих пор помню эти приятные ощущения, когда ты в совершенстве владеешь своим телом! В школе я часто на концертах выступала с гимнастическими упражнениями. После чего меня отлавливали старшеклассники и просили сделать сальто или шпагат, что я с удовольствием и проделывала. Мне не интересно было ходить по дороге, - гораздо увлекательнее было бежать по бордюрам, по плитам ограждения. До сих пор удивляюсь: « Как я в те времена не свернула себе шею и умудрилась ничего не сломать?» Что, правда, было компенсировано мною в более сознательном возрасте. Со временем уже появился страх, а чувство полёта, от владения собственным телом, улетучилось. Но остатки ловкости меня всё же ни раз выручали в жизни.

 

Я уже привыкла жить в общежитии с моей маленькой дочкой, у нас там было хорошо и уютно. Единственное, что район, в котором находился наш новый дом, пользовался в городе дурной славой. Раньше там жили так называемые «химики» или «условники». В общем, неблагонадёжные. И в те времена часто в лесочке, который отделял этот район от города, находили или повешенных или зарезанных. Химиков уже и след простыл, а страх перед тем местом у людей остался. У меня страха не было, когда каждый день ходишь по одному и тому же месту, то двигаешься уже на автомате, только отмечаешь мысленно: «Вошли в лесок, - значит, скоро будем дома!» И вдруг! - я ничего не успеваю понять, как лечу куда-то вниз и резко повисаю на локтях. Рядом, перевёрнутая коляска с плачущей Ксюшей. Вокруг темно. «Что произошло?!» Потом осознаю, что я провалилась в канализационный колодец. И единственное, что меня удерживает на весу – это мои локти. Почему-то представляю весь комизм (не трагизм!) ситуации. «Буквально в нескольких шагах от меня видны огоньки улиц, куда-то спешат люди, нам всего-то оставалось пройти несколько метров, а тут в полной темноте торчит голова дамочки из колодца. А дамочка-то вся расфуфыренная в длинном модном плаще!»

Этот дурацкий плащ мешал мне выбраться, но я понимала: «Всё нужно делать быстро, а то я выдохнусь! Не могу же я здесь висеть до бесконечности?!» На помощь кого-либо было звать бесполезно, да и комплекс у меня перед криками о помощи, уже не раз так случалось - позвать бы на помощь, а мне стыдно! Вот тут-то и пригодилась бывшая ловкость. Ну, и видок же у нас с Ксюшей тогда был!

… Жители недоумённо оглядывались на интелегентную молодую даму в рваных колготках и грязном плаще, и на её ободранного ребёнка, которого, прихрамывая, везла в коляске эта странная особа.

 

 

УЗБЕКИ

 

Злосчастный лесочек, отделяющий мой дом от города, напомнил мне о себе ещё раз. Было смутное время, когда русские рассматривались некоторой категорией отсталых узбеков, чуть ли не в качестве добычи. Вокруг царила безнаказанность. То тут, то там находили изуродованные трупы русских девушек. Их насиловали и убивали повсеместно. Узбеки и раньше, при удобном случае, могли напасть на беззащитную девушку, ну а сейчас… - «Почему бы и нет, если никто никого не ищет?! А ты чуть ли не герой! Чего они тут понаехали, да ещё и все посты главные позабирали?! - Ату их!»

Только вхожу в эту опасную полосу и чувствую, что сзади меня тяжело дышат и убыстряют шаги. Я быстрее, сзади быстрее. Слышу узбекскую речь и в который раз жалею, что не выучила этот «язык аборигенов». Но, и без перевода нетрудно было догадаться, что они задумали! Но, я только в начале этого лесочка, позади город, а до дома вся лесополоса. «Если я продолжаю идти вперёд, то я загоняю себя в западню и отрезаю пути к отступлению. Главное - не вести себя как жертва! А то, даже если и не было такого намерения, у них появится охотничий азарт и меня начнут преследовать!»

Резко разворачиваюсь и сталкиваюсь лицом к лицу с преследователями. Передо мной два молоденьких узбека с горящими от возбуждения глазами и раздувающимися ноздрями. Они хватают меня и начинают тащить в кусты, подальше от тропинки. Инстинкт самосохранения подсказывает: «Нужно постараться переломить ситуацию! Необходимо выиграть время и, по возможности, уйти с этого безлюдного, глухого, тёмного места» (Уже был глубокий вечер). Тогда я спокойным голосом, не впервые попадаю в подобную ситуацию и впоследствии сама себе удивляюсь, откуда у меня хватает выдержки, говорю им:

- Ребята! Да я и сама не против! Только, здесь в лесу грязно и сыро! Пойдёмте лучше ко мне домой! Я здесь рядом живу!

На моё счастье один из преследователей знал русский, вот его напарник явно был не в теме и раздражённо одёргивал товарища, что, мол, за остановка представления. Но молодой узбек-полиглот приостановился и явно заинтересовался.

- А ты не обманешь нас? - спросил он меня на ломанном русском.

Первую победу я уже одержала, - насильники пошли на контакт, теперь главное - выйти к людям!

- Что Вы, что Вы, как можно, я же сама Вам предложила! Я, правда, - непротив! Но только здесь не хочу!

- Хорошо, - ответил абориген, немного подумав, - но мы пойдём не к тебе, мы пойдём к нашему брату в общежитие!

«Да, Вы ж, мои ласточки, (это я не говорю, это я думаю!) да куда угодно, лишь бы на люди выйти, там уж разберёмся!» Узбек, непонимающий по-русски, что-то раздражённо говорит моему собеседнику, явно недоволен и отговаривает моего «спасителя». Но тот видимо в авторитете, и мы двигаемся в сторону общежития, а значит - в сторону города, в сторону спасения! По дороге я вкрадчиво беседую с русскоговорящим узбеком, - главное снять у них напряжение от состояния преследования. Чувствую, что парень расслабился и доверчиво рассказывает о том, что они приехали из кишлака и остановились у своего брата в общежитии.

Так, за разговором, мы вошли в черту города, я напряглась, через дорогу показалось общежитие, но явно не туда намеревались меня привести. Это было общежитие инженерного состава, там жили мои друзья офицеры. Нам приходилось работать с контингентом заключённых, поэтому на строительной площадке работали только ребята и в основном это были военные офицеры. Наши мастера и прорабы. Вот туда я и рванула на середине разговора. Я, наверное, побила бы всевозможные рекорды по скорости, у меня был хороший стимул – ЖИЗНЬ!

 

 

ЗНАКОМСТВО С МИШЕЙ

 

На следующий день я вновь около этой злосчастной лесополосы, - домой-то нужно попасть! Смеркается. Делаю несколько шагов и останавливаюсь. «Страшно!!! А вдруг меня здесь поджидают мои вчерашние «друзья»? Вчера, мне удалось им заморочить голову, сейчас, - они меня порвут, не дав раскрыть рта!»

Несколько раз пытаюсь идти, но каждый раз страх меня возвращает назад. «Как же мне попасть домой?! Мне нужен провожатый!»

И я возвращаюсь назад в город, решив остановить первого попавшегося парня и попросить его проводить меня до дома. И вот, навстречу мне идёт длинный худощавый молодой человек. Я к нему:

- Проводите меня, пожалуйста! Очень прошу!

Но, к своему удивлению, слышу отказ:

- Меня, на днях, так же, попросила одна симпатичная девушка проводить, а потом я еле пришёл в себя - с разбитой головой, без денег и без кроссовок!

«Вот тебе и на! Я была уверена, что мне не откажут!» Я считала себя девушкой привлекательной и отказ меня смутил. «Не повезло!» Только хотела отойти от разочаровавшего меня парня, как вдруг он соглашается:

- Хорошо! Я провожу Вас, девушка!

Всю дорогу через лес молодой человек молчал и явно был напряжён, - видимо ждал подвоха! Но когда мы, наконец, вошли в жилой микрорайон, он, заметно повеселел, и даже не захотел уходить, когда я, поблагодарив его, стала прощаться:

- А можно к Вам на чашечку чая?

«Человек тебе помог, почему бы не отблагодарить его чаем»:

- Конечно, можно!

И вот, уже мой провожатый, довольный, сидит у меня в гостях, а я развлекаю его пением под гитару и игрой на пианино. Прощаясь, он чуть ли не признаётся мне в любви и сетует на то, что женат:

- Но, у меня есть очень хороший друг! Замечательный человек! Вы подойдёте друг другу! Он тоже на гитаре играет и недавно развёлся. Давай, я тебя с ним познакомлю?

- А почему бы и нет, - познакомь, если парень хороший!

Этим хорошим парнем был… МИША! Так мы с ним и познакомились. Зловредная лесополоса на сей раз выступила в роли свахи.

Правда, как выяснилось впоследствии, Миша тоже был женат.

 

Глава 6 
МАМА

 

А теперь поговорим о моей маме. Без неё меня понять невозможно. Если папа – это всё, что есть во мне положительного, то мама – это все мои комплексы. Мама, у нас с папой, была своеобразной женщиной. Она очень красивая от природы, но любуешься ею только до тех пор, пока она молчит, как только раскрывается рот, хочется бежать, куда глаза глядят, далеко-далеко. Она и сама страдает от этого, она не злая, не коварная, но по своей глупости ведёт себя так, как вела бы себя упомянутая категория людей.

Папа был для меня папа-мамой. Он полностью занимался моим воспитанием, ухаживал за мной, когда я болела, контролировал и помогал с учёбой, моя любовь к математике – его заслуга, любовь к книгам, да, что говорить, я уже повторяюсь, всё чего я достигла – это благодаря отцу. И я даже подозреваю, что и не спал по ночам, пеленал меня и стирал мои пелёнки – тоже папа, а мама меня только кормила грудью.

Мама жила у нас сама по себе, как-то отдельно от нас, просто на одной жилплощади с нами. Кроме её самой маму ничего больше не интересовало. Все шкафы были забиты её нарядами (с тех пор, наверное, я испытываю отвращение к тряпкам, правда, только недавно поняла, что это неверно, но тяжело учиться одеваться, когда тебе уже далеко за…) Все мои детские воспоминания – это мама с лицом в мёде и с чурбаном на голове - маски для волос. Когда папа умер, мама вынуждена была обратить на меня внимание. Лучше бы она меня по-прежнему не замечала!

Всё её воспитание сводилось к тому, что бы установить мне как можно больше ограничений, если бы её воля, она наверно закрыла бы меня в шкафу и потеряла ключ, что бы быть спокойной, что я на месте и волноваться не о чем. Мне запрещалось буквально всё, кроме учёбы. Меня никуда не пускали, контролировали каждый мой шаг. Я понимаю, что тяжёлый переходный период у ребёнка, но я была вполне адекватной в этом смысле. Скорее всего, мама просто избавляла себя от лишних переживаний. Да, в городе время от времени происходили убийства, изнасилования, - виновниками которых были, как правило, или узбеки, или бывшие заключённые, которых в нашем городе предостаточно. Но, не перегибать-же палку, - запретив ВСЁ! До сих пор, когда я попадаю на дискотеку, а я обожаю танцевать и именно под такую музыку, я пьянею от неё, - я не могу избавиться от дурацкой мысли: «Ура! Мне уже можно!» В этом плане моя дочь, уже в 14 лет была старше меня сорокалетней, для неё дискотека – это обыденность, и она не могла понять, почему мама никак не хочет уходить с дискотеки, когда мы с Ксюшей отдыхали в Анапе, а просит её:

- Ксюшенька! Ну, ещё немножечко! Давай не будем уходить! Выспишься!

И дочка продолжала танцевать вместе с мамой до 4-х утра, пока уже всё не заканчивалось.

Я уезжаю учиться в другой город, пять лет живу самостоятельно, без этого удушающего тотального контроля. «Кто бы знал, как я не хотела возвращаться!» В институте, во время распределения, студенты заходили в кабинет к декану, что бы выбрать будущее место работы и город, где они теперь будут жить. Очерёдность устанавливалась согласно набранным баллам, чем выше бал, тем больше шансов подобрать что-то хорошее. У меня бал был высокий. Я захожу в числе первых, рада, что могу выбрать то, что мне будет интересно. И вдруг:

- Алушта Мария? На Вас пришёл вызов с Министерства Среднего Машиностроения, Вы направляетесь в Узбекистан.

«Спасибо, мамочка, - удружила!»

И вот я опять в Узбекистане, мне 23, я работаю инженером в строительной организации, - вполне взрослый, самостоятельный человек. Но меня, как в «старые добрые» времена, начинают душить тёплые мамины объятия. Причём, теперь упор делается на мужчин. «Мужчины – это зло!» - под таким девизом прожила мама, и этот флаг упорно пытается передать мне, как эстафету. Исключение составлял только её Ванечка, мой папа, стало быть, ну а все оставшиеся и последующие это - «Козлы!»

У неё кроме папы, действительно больше мужчин не было, и не удивительно, - под таким-то флагом! И когда я влюбляюсь в Серёжу, на меня со стороны мамы начинает изливаться поток негатива. Сколько гадостей было высказано в его адрес, не смотря на то, что она его ни разу не видела!

Серёжа стал моим первым мужчиной, - мои установки, что всё можно только после свадьбы, ужасно мучили меня. И я поделилась своими переживаниями со студенческой подругой, Галкой, которая была замужем ещё с пятого курса и имела уже 2-х летнюю дочь. Вот эту переписку и нашла мама. Я как всегда у Серёжи, последнее время я от него почти не уходила, только ночевать возвращалась домой, и тут заявляются к нам гости. «И откуда они узнали адрес?» Моя мама и тётя Наташа, папина сестра, собственной персоной. Настроены как-то агрессивно. Серёжа гостеприимно приглашает всех к столу.

Делегация присаживается и сходу:

- Вы спите вместе?

На что, Серёга спокойно отвечает:

- Мы взрослые люди и это наше личное дело!

Этот ответ для моих незваных родственников послужил сигналом: «Фас!» и они дружно, с криками и воплями налетели на нас с Серёжкой. Моя мать трепала меня за волосы, тётка тягала Серёжку:

- Бессовестная! Разве так тебя папа воспитывал!

- Вот если бы мой брат был бы жив, он бы тебе показал! ШЛЮХА!

Потом маме становится плохо, а ей постоянно становится плохо, когда надо поставить заключительный аккорд, - уж не знаю, почему и как это получается. И нам приходится вызывать скорую, под удивлённые взгляды любопытных соседей, прислушивающихся к воплям, которые раздавались из Серёжиной квартиры. Врачам мама доложила:

- Моя дочь ШЛЮХА! Она меня в гроб загонит! Сил моих уже больше нет!

После этого концерта я ушла из дома. Пошла, правда, жить к своей однокласснице, у неё была двухкомнатная квартира, мама у Лены умерла, а папа жил с другой женщиной. Сработала ещё одна установка, - нельзя жить с мужчиной без печати в паспорте. Но Серёжа меня в этом разубедил, и я поселилась у него.

Вскоре мы сыграли свадьбу, пригласили мою маму, но она не посчитала нужным приехать, она гостила в это время у своего отца на Кубани. С Серёжиной стороны на свадьбе никого из родителей не было и у меня тоже – никого.

 

 

***

 

Но и после свадьбы кошмар продолжался. Мама никак не могла успокоиться. Она была уверена, что мы с Серёжей живём неправильно, и рьяно искала подтверждения своим догадкам.

Мысль: «Машка – пьяница!» Прибегает к нам, находит в холодильнике вино и выливает его с победоносным видом. Не понимает, - если мы алкоголики, то не стояла бы бутылка в холодильнике. Там бы вообще ничего не стояло! Но мама, с чувством выполненного долга, удалялась, что бы в ближайшее время появиться вновь с контрольной проверкой. Это уже стало надоедать!

Попутно обращает внимание на упаковки лекарств:

- Колёса глотаете?

Мама читала «Комсомольскую правду» и была в курсе, как живут те, кто живёт неправильно.

Наконец, её осенило: «Машка – наркоманка!»

Подговаривает родственников, - тётку с мужем, и они инспектируют нашу квартиру на предмет осмотра моих вен.

Маме я это всё ещё прощала, недаром же отец звал её:

- Безмозглая курица!

Но остальные то, что ведутся на её бредовые мысли? «Они что, - меня не знают?» Но о том, что я НАРКОМАНКА, оказывается, знал уже не только весь наш город, учителя, ученики и их родители, но и все другие города, в которых жили наши родственники. Заботливая мама, всех оповестила об этом ГОРЕ! Ничего другого не оставалось, как совсем прекратить общение с мамой!

 

 

ДЕТИ

 Началась череда несчастий. Мне никак не удавалось родить здорового ребёнка. Я постоянно находилась в состоянии беременности. Первый ребёнок родился с аномалиями развития. Когда мне показали сына в родильном отделении, ещё не отдышавшейся после схваток, я ужаснулась! У мальчика на спине был какой-то мешочек, а ноги вывернуты в обратном направлении вдоль тела. Как мне потом объяснили, у сына была грыжа позвоночника, в мешочке находился его спиной мозг, ноги вывернуты от косолапости, которая не позволит встать на ноги. Уже на родильном столе я приняла для себя решение, что откажусь от ребёнка. Я жалела о том, что не рожала его в поле: «Я бы убила своё несчастное дитя, что бы он не мучился!» Но у врачей по этому поводу другие установки. Спросила у мужа:

- Что будем делать?

- Как ты решишь - так и будет, - был Серёжин ответ.

Весь груз ответственности теперь ложился уже только на мои плечи, - потому что это было МОЁ решение!

До сих пор меня мучает вопрос: «Права я была тогда или нет?» Но, врачи не могли внятно ответить, - «Сколько мой сын проживёт?» Прочили от дней до десятков лет. Я не хотела, чтобы Сашенька мучился десятки лет, а если я его заберу и начну о нём заботиться, то неизбежно тем самым буду продлевать его мучение.

Саша умер через два месяца. В больнице. Лёгочно-сердечная недостаточность и двухсторонняя пневмония. Надо было забрать тело из морга и похоронить. Я видела сына только один раз, - когда родила. Ещё раз взглянуть на него у меня не было сил! Я отказывалась от предложений врачей покормить его грудью, - я знала, что если я на него взгляну, возьму на руки, то я уже не смогу от него отказаться! Взглянуть на него, на мёртвого, у меня тоже не было сил!

Муж взялся организовать всё сам. На моей работе хотели сделать гробик для моего мальчика, - но Серёжка отказался, сказал:

- Я всё беру на себя. Не переживай! Я всё сам сделаю!

Когда мы уже с Серёжкой расстались, он рассказал мне, плача, как похоронил нашего сына. Он одел его в те распашонки, которые я дала, положил его в спортивную сумку и отдал тельце кладбищенскому сторожу, заплатив за погребение.

А я его всё это время спрашивала:

- Где могилка сына?

А он молчал, он и сам не знал, оказывается. Говорит, что сразу убежал оттуда, споткнулся при беге, упал и так и лежал на кладбище, плакал. Он мне никогда об этом не рассказывал, рассказал только когда расстались и когда уже сам был одной ногой в могиле. Вот такой грех на моей душе! И это меня мучает всю жизнь!

Уж и не знаю, сыграло тут свою роль то, что меня травили и преследовали родственники, но я как раз в это время была беременна Сашенькой. Тётка с дядькой возили меня по кишлакам, якобы лечили моё лицо, - оно у меня сильно воспалилось. Надо мной читала молитвы, что-то шептала странная бабка русской внешности, но в узбекской одежде. Сейчас думаю: «А может эти придурки из меня бесов изгоняли?!»

 

 

***

 

Москва. Больница. Я со свистом влетаю в трубу, впереди свет, внизу вижу себя в маске и врачей вокруг. Ребёнок уже начал разлагаться внутри меня, - а говорили, что биение сердца слышат. Хорошо больные по палате заметили, что я сознание потеряла. Плохих врачей везде хватает…

… Я с грудным ребёнком на руках вхожу в квартиру. Муж меня не забрал с роддома, ему хотелось, что бы я ушла жить к маме. Но я не хочу к маме. Пахнет мантами, на кухне много молодёжи. Я с больницы уставшая и голодная. Но меня никто не встречает, никто не приглашает к столу. Меня же просили уйти к маме. Когда я зашла на кухню, от мантов был только запах. «Ладно, попью чая. А где сахар?» А сахар по талонам и он в комнате, в которой закрылись муж и его брат. «Мне надо хотя бы чая с сахаром попить, - ведь мне ребёнка кормить». Сжалились, дали сахар. Осень. Отопление ещё не дали, холодно. «Одеяла нет, - унесли к себе в комнату». «Что-то Ксюша забеспокоилась, - посмотреть нужно», включаю свет – «ан нет, - лампочка вывернута». «Мне же сказали – иди к маме! Да ещё эти слова соседки о подушке на лице моей дочери…Мама! Я иду к тебе!»

 

 

***

 

- Пришла, Гнида! - ласково встречает меня мать.

И зажили мы счастливо! Ключей от квартиры мне не дали, - мало ли что, вдруг стащу что-нибудь и к Серёжке унесу. Попала под подозрение в воровстве сала из холодильника:

- Серёжке, наверное, отнесла?

«И почему Серёже? Да и не брала я ничего!» Несмотря на то, что у Сергея меня давили дверями, морили голодом – мне всё равно, почему-то было там легче. А здесь всё ясно и понятно, - меня же предупреждали.

- Наркоманка, она и есть наркоманка, вот и ребёнка не могла родить сразу из-за разгульного образа жизни. Это расплата за то, что маму не слушала! Мама плохого не пожелает!

Я старалась как можно реже находиться дома, собирала охапку ползунков и к друзьям, благо питание при себе, на мне так сказать. Только возвращаться к закрытым дверям было проблемно. Не в туалет сходить, не воды попить, особенно, когда уже жаркое лето наступило. В доверие так и не вошла, и ключей от квартиры мне так и не вручили, вплоть до моего ухода в общежитие. Я могла бы сразу же получить комнату в старом, но это в двух шагах от мамы. А мне нужно было уйти далеко-далеко, что бы меня оставили, наконец, в покое, и лесополоса как раз кстати была. Но моё общежитие в стадии строительства, - необходимо ждать. Наконец я ухожу, а в след ласковое мамино напутствие:

- Не хочешь рядом со мной жить, припомнишь мои слова, - переломают Вам там позвоночник и засунут Вас в трубу!

Что позвоночник переломают, ещё хоть как-то понять могу, но в трубу-то зачем?

 

 

ВОЙНА

Мне очень жалко мою маму! Она на самом деле добрый, безобидный и беспомощный человек. А все эти глупые выпады – следствие её заболевания, нарушения психики. У неё было тяжёлое военное детство. Папа, - мой дедушка, ушёл на фронт, вскоре на фронт ушла и её мама, - моя бабушка. Осталась она, шестилетний ребёнок, вместе со своей младшей двухлетней сестричкой на попечении моей прабабушки. Кубанская станица Крюково была оккупирована немцами и в их доме поселились фашисты, а прабабушка с ребятишками ютились в сарае. Есть было нечего, - всё немцы забрали. Приходилось им есть от голода червяков, мама говорит, что они беленькие и сладкие, долго варили кожаную обувь и потом её грызли. Как то, во время воздушной бомбардировки одна из бомб упала рядом с мамой, но не разорвалась, зарылась в песок. Маму подбросило и ударило об землю, после чего она онемела и перестала двигаться.

Последствия всех ужасов, которые мама перенесла ребенком, и сказались на её психике. Она у меня красивая, и в юности была подвергнута насилию, - насильник изрезал ножом всю её одежду. Отсюда и нелюбовь к мужчинам! Я не имею права на неё обижаться, она больной человек, но всё равно тяжело переносить все эти глупости!

 

 

БАБУШКА

Хотелось бы рассказать и о маминой маме, - моей бабушке. Мама обижалась на бабушку, обвиняла её в том, что она бросила их во время войны, оставила на попечение свекрови. После войны дедушка с бабушкой расстались, и мама между голодным проживанием со своей родной мамой и сытым проживанием, но с мачехой, выбрала второе. Это был её выбор. Но во всём она обвиняла свою маму, - мою бабушку. А я бабушку очень любила! Солнечный был человек! Умная, добрая и весёлая. Она буквально притягивала к себе людей, - никогда не была одна. И взрослые к ней тянулись и дети. Ну, а про нас, про внуков, я вообще молчу. Мы от неё не отходили. Замечу, что внуков у неё было ни много, ни мало - 13 человек, и правнуков несчётное количество. Внуками «подогрела» бабушку Вика, - бабушкина дочь, она родила пятерых: четырех мальчиков и одну девочку.

Как я уже говорила, бабушка ушла на фронт. Там она полюбила генерала и в 1945 родила ему сына. Но приехала жена генерала и забрала его назад. Бабушка тогда осталась беременной, и родила двойню. И получилось - у неё от генерала трое детей, и от дедушки трое. Она на фронт с ребёнком уходила, с маминым братом, уж не знаю, как это было возможно. И сколько дедушка бабушку назад не звал, он очень любил её и хотел жить вместе с ней, но бабушка к нему так и не вернулась, генеральских детей поднимала одна, - боялась, что дедушка будет к ним плохо относиться. Видимо по генам передалось, все генеральские дети стали военными. Виктория, правда, не военнообязанная, но замужем за военным. Она жила на Камчатке вместе с нашей бабушкой. А летом, бабушка привозила камчатских внучат в Крюково. У неё там дом был, ровно одна автобусная остановка от дедушки. И я бегала по гостям от дедушки к бабушке. И дедушка, и бабушка уже умерли. Теперь они вместе - в Крюково.

Глава 7 
БОЛЕЗНЬ

 БОЛЬНИЦА

 

Я по сути своей наблюдатель. Люблю наблюдать за поведением людей и представлять, о чём они думают.

2005 год.

Сижу в больничном сквере Краснодарской Краевой больницы. Гипс сняли. Я на реабилитации после первой операции, с первой моей стопой. Август, в палате находиться невыносимо, и я практически живу в этом сквере. С трудом отыскав свободную лавочку, положив рядом поднадоевшие костыли, принимаюсь за моё любимое занятие – наблюдение.

В сквере, толкая впереди себя каталку, появляется потрёпанного вида женщина. А в каталке, приподнявшись на локтях, для лучшего обзора, красивая девчонка лет шестнадцати. Редко встретишь такую красоту. Копна густых, волнистых, каштановых волос спадает ниже плеч, но в первую очередь, обращаешь внимание на огромные выразительные зелёные глаза, обрамленные длинными ресницами. Девчонка накрыта больничной простынёй, но под ней прорисовываются контуры стройного девичьего тела. Девушка весело осматривает окружающих.

«Что же в ней не так? Почему она не может ходить?»

Она единственная в больничном парке на каталке, остальные передвигаются самостоятельно, даже инвалидных колясок не видно. Но вот, у меня начинают наворачиваться слёзы, девочка под покрывалом приподняла ногу, и явно прорисовалось очертание культи. А если она на каталке, - значит и со второй ногой проблемы! Девушку подкатывают к лавочке с молодежью, и она начинает весело щебетать со своими товарищами. Потом закуривает. По соседству сидит симпатичный молодой человек, он искренне обрадовался появлению девчонки.

Я почему-то решила: «Любит!».

- Здравствуй, Надя!, - приветствовал он девушку.

Та, радостно ему закивала:

- Здравствуй, здравствуй, Толик!

Толик сидел с магнитофоном, из которого раздавалась танцевальная музыка.

- Станцуй мне, пожалуйста!, - просит его юная красавица.

И парень начинает танцевать, а девушка не сводит с него глаз. И мне кажется, что она сейчас мысленно танцует в нём, - двигается сама через его тело!

И я вспомнила далёкий 1983, когда мы с моим будущим мужем Сергеем отдыхали компанией на даче у парня инвалида. Он был наш ровесник, поездом ему отрезало ногу выше колена. Тоже, на редкость очень красивый, высокий, стройный парень!

Я тогда танцевала до одури и неизменно чувствовала на себе его взгляд, и мне казалось, что через меня он сам танцует, - «он же молодой! Ему тоже танцевать хочется!» И я выкладывалась, - «танцуй, танцуй со мной!»

Толик вдруг внезапно прерывает танец и резко уходит.

- Толик! Толик! - зовёт его девушка,- ты куда? Постой!

Но юноша не оборачивается.

«Наверное, не выдержал и заплакал», - подумала я, - «не хочет показывать своих слёз». Я тоже тогда, на даче, с трудом сдерживала готовые вырваться наружу всхлипы.

 

 

ТОЛИК

Толик подходит к соседней со мной лавочке и присоединяется к компании больных. Надя продолжает настойчиво его звать, но он, так ни разу и не обернулся.

Я внимательно приглядываюсь к этому молодому человеку. Глаза сухие, - нет, не плачет. Прислушиваюсь к разговору, меня заинтересовал этот странный юноша.

- Неужели ничего так и не помнишь? - обращается к нему кто-то из сидящих.

- Да, ничего не помню, - отвечает Толик.

- Ну, а как жену звали, помнишь? Дочку?

- Не помню! - последовал ответ.

Оказывается у него амнезия, - «он ничего не помнит!»

На следующий день было свободным только место на лавочке рядом с Толиком. Испросив разрешения, присаживаюсь рядом. Мне даже понравилось, что именно с ним я сижу. Мне захотелось расспросить его о Наде.

- Ну как дела у Нади? - интересуюсь я у Толика.

На что он недоумевающе:

- Какой Нади?

- Для которой ты вчера танцевал.

- А её разве Надя зовут?

«Вот те и на! Уже и имя забыл!»

Расспрашиваю о его заболевании.

И Толик рассказывает мне свою невесёлую историю:

- Поехали мы с отцом в Москву - картошку продавать. Распродали всё и уже на вокзале, по дороге домой, к нашему столику подсел незнакомый мужчина. Мужик, как мужик. Ничего особенного. Разговорились. Выпили. В себя пришли на следующий день - денег при нас не оказалось, а у меня и памяти. Обо всём мне папа потом рассказал, он то меня и домой привёз. Я то уже ни дома, ни жены, никого я уже не помнил и не узнавал. Сейчас постоянно по больницам лежу. В нейрохирургии. Мне сейчас намного лучше, но жена со мной всё равно развелась. Зачем ей инвалид нужен? Да и Бог с ней, с женой. Я её до сих пор толком так и не вспомнил. Дочку вот жалко! У меня дочка есть! Три годика ей.

- А как зовут твою дочку? – поинтересовалась я, сочувственно разглядывая перебинтованную голову молодого парня.

Толик наморщил лоб, и помолчав немного, - видно было, что он расстроился, ответил мне виновато:

- Не помню…! Имя ещё у неё такое редкое, необычное….! Вот вчера ещё ведь помнил! Длинное такое, на букву «М» …, кажется …, начинается…Сейчас у мамы спрошу!

Он выхватил сотовый и позвонил, после чего радостно вскрикнул:

- Ну, точно же – Аня её зовут! Ну, как же я мог забыть это?!

Я не раз в жизни ловила себя на мысли, что если бы то, что случается со мной показали в кино, то я посчитала бы сюжет надуманным и далёким от действительности. Но в жизни бывает всё ещё более закручено, чем в кино. Я не могла тогда подумать, что случайно подсмотренная мною картинка из жизни «безногая Надя и танцующий Толик» пересечется каким-то образом и через мою жизнь.

Не знаю, как уж получилось, но этот тридцатилетний Толик в меня влюбился. Он звонил мне через каждые пять минут и посылал смс-ки, поджидал меня на лавочке в больничном скверике, в котором мы сидели вместе до вечера, и даже познакомил меня со своей мамой, которая приехала его проведать. При этом не забывал не только моё имя, но и всё, что я ему рассказывала. Время пребывания в больнице истекло. Толик провожает меня до автобуса, а я уже без костылей, целует на прощание и обещает приехать ко мне в гости. Я естественно воспринимаю это как обрядные прощальные слова и уезжаю домой, в Крюково.

На второй день после моего отъезда, мне звонит мама Толика и сообщает о том, что Толик сбежал с Краснодарской больницы и сейчас едет ко мне, в Крюково.

- Ты уж встреть его, пожалуйста! - просит меня его мама.

Стали мы дружить с этим мальчиком, и он зачастил ко мне, несмотря на то, что приезжать приходилось из-под Краснодара. Я понимала, что он мне далеко не пара, но, с одной стороны мне было его жалко, а с другой он мне тоже нравился. Но моего романтического настроения не поддерживала моя пятнадцатилетняя дочь:

- Что ты с инвалидом связалась! Найди себе нормального мужчину и живи! - как всегда очень разумно, заявляла она.

А в первый день приезда Толика, Ксения вообще концерт закатила, - впоследствии объяснила:

- Я тебя, мам, ко всем ревную!

Боясь оказаться такой же, как моя мама, я предоставила Ксюше больше свободы, чем следовало, и потом уже не могла ничего изменить. Дочь у меня была, как это принято говорить, трудным подростком. Стояла на учёте в детской комнате милиции, и меня постоянно вызывали на комиссии по делам несовершеннолетних, где читали лекции, что нужно заниматься своим ребёнком, а то меня лишат материнских прав, после чего выписывали штраф, чтобы я чувствовала, что они не шутят. Ксюша пропускала школу, пила, убегала из дома и как неудивительно – дралась. Потом родители избитых девочек обращались с заявлениями в милицию, а я умоляла дочку попросить прощение у потерпевших и у их родителей, на что Ксения не соглашалась. Попадало в драках и Ксюше, но она скрывала всё от меня. В результате, - сотрясение мозга, перелом копчика, до сих пор дают о себе знать. Дочь у меня была боевая, и её знали все местные участковые. Кстати, до сих пор интересуются у меня, при встрече:

- Как дела у Ксюши?

Так вот, мой «Чингачгук», когда увидел впервые Толика, а я Ксюше рассказывала про то, что Толик болен, и что его нельзя волновать, - закатила такой концерт, что не любой здоровый бы выдержал. Когда, после грубости подвыпившей Ксюши в мой адрес, Толик приблизился к моей дочери, объясняя, что негоже пить в таком возрасте и маму обижать, она, недолго думая, набрала - 02 и обратилась к дежурному с мольбой о помощи:

- Помогите! На меня напал мамин ухажёр!

После чего хотела сбежать, но я её задержала до прихода милиции. Участковый посоветовал дать своей дочери ремня. Но я никогда Ксению не била и не собиралась начинать.

Толик представил меня уже всем своим родственникам – маме, отцу, сестре и всячески давал понять, что хочет со мной серьёзных отношений. Мне это было не нужно, и я поняла, что если и дальше продолжать встречаться с Толиком, то я неизбежно нанесу ему ещё одну душевную травму, которая ни к чему при его здоровье.

Подошло время ехать на следующую операцию в Краевую Краснодарскую больницу. Об этом Толику я ничего не сказала, это было бы равносильно – «место встречи изменить нельзя», но как можно мягче постаралась ему объяснить, что нам не стоит больше встречаться. Как потом рассказала Ксюша, бедный парень ещё неоднократно приезжал ко мне в Крюково, но я лежала уже в больнице, рядом с его домом.

 

 

НАДЯ

Февраль 2006.

Операция оказалась на редкость неудачной. Лучше бы врачи и не начинали. Всё это время я пролежала в Краснодарской Краевой больнице, включая и Новый Год. Исключение – два дня, проведённые дома в день моего рождения, по существующим правилам врачам требовалось прервать продолжительность моего пребывания в клинике.

С ноября 2005, когда я рассталась с Толиком и легла в клинику, я успела перенести две операции, причём, - последняя была по исправлению предыдущей. Во время первой операции мне занесли инфекцию, которая привела к последующему гниению костей. Меня наградили остеомиелитом.

Я была лежачей больной, что больше всего и напрягало. К моему обозрению только потолок и стены, да ещё вид из окна, с которого я не сводила глаз. Но за окном тоже ничего не менялось, - только белая заснеженная гладь! Стояла на редкость суровая, холодная зима.

Меня уже три дня как выписали, но я продолжала находиться в больнице, машина из Крюково не могла за мной приехать, дорога на Краснодар завалена снегом, который непрерывно продолжал сыпаться с неба. Не я одна была в таком положении, и врачи не знали где уже нас разместить. Я лежала в какой-то подсобке, на прикоридорной кушетке. Сердобольные повара приносили невостребованные обеды, больные делились ужином.

«Наконец я дома!» Опираясь на костыли, надавливаю на кнопку звонка. Дверь мне открывает….Надя! Та самая красавица Надя, за которой я летом наблюдала в больничном скверике!

Я уже привыкла к тому, что в нашем доме постоянно кто-то живёт из молодёжи. Наверное, Ксюше от Серёжи, её отца, передалось, она не могла находиться одна, её душа требовала компании. И я решила, что чем моя дочь будет убегать в поисках острых ощущений и компанейского общения, пусть лучше живёт вместе со своими друзьями у нас. А друзья у Ксении были своеобразные. Дети из неблагополучных семей или сироты из интерната. Мне приходилось их поить и кормить, Ксюша раздавала им свои и мои вещи, но зато дочка была на моих глазах, и я имела возможность познакомиться с её окружением.

Надя была из неблагополучной семьи. Жила с мамой алкоголичкой. Попала в автокатастрофу. Ей ампутировали одну ногу чуть ниже колена, а на второй – пятку. Она любила парня, водителя машины попавшей в аварию. Но, молодой человек был женат, боялся огласки, и попросил Надю и её маму, не подавать на него в суд, - он материально им поможет! Протез Надежде сделали бесплатно, как несовершеннолетней. А те небольшие деньги, которые дал Надин любовник, мама пропила. Она пропивала и Надину пенсию по инвалидности. К слову сказать, женщина потрёпанного вида, катившая каталку по больничному парку, и была Надиной мамой.

Надя не отходила от меня. Любое моё желание, с которым я обращалась к своей дочери, бежала исполнять Надя. Она делала мне уколы, помогала с перевязками. И морально поддерживала меня, я успокоилась, когда Надя поделилась, что у неё тоже были на ногах долго незаживающие, источающие гной свищи, но потом всё прошло. Глядя на Надежду, не верилось, что эта девочка инвалид. Она даже не прихрамывала и всё время улыбалась! Мне было легче, глядя на неё, она вселяла в меня надежду, что и у меня всё пройдет, и я снова буду ходить без костылей!

Ксюша опять ушла из дома, оставив меня наедине с Надей! Как позже дочь мне объяснила, - приревновала к Наде. Сейчас, будучи уже сама мамой, Ксения больше всего боится, что и её дочь начнёт вести себя так же, как некогда вела себя она сама:

- Отомстит мне за тебя!

Меня эти слова радуют, - значит, Ксюша всё осознала!

За Надей ухаживал замечательный парень. Он приходил к нам в гости. Мальчик был образованный, из состоятельной семьи и родители категорически были против их брака. Но Женя, вопреки родителям, женился на Наде и сейчас у них растёт чудесный мальчишка с выразительными, огромными, зелёными глазами.

Я не могла и подумать, что случайно подсмотренная мною картинка из жизни «безногая Надя и танцующий Толик» пересечется, таким образом, через мою жизнь.

 

 

С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ

Заключительная стадия операций, несмотря на всю трагичность результатов, в моральном плане переносилось мною легче – я была не одна, за мной ухаживали и поддерживали меня. Ничего нет хуже, остаться один на один в беспомощном состоянии. Так было в предыдущие приезды домой. Я, - ещё неопытный «костыльщик», только осваиваюсь с этим видом передвижения. Замечу, что необходимо иметь определённую ловкость и навык. Вот при последующих операциях, меня уже можно было посылать на соревнование по скачкам на костылях, - я наверняка бы выиграла!

Сейчас я беспомощна. Руки неуверенно опираются на костыли, и при каждом прыжке я боюсь упасть и потом не подняться. Помочь-то некому, я одна в пустом доме. И хочется волком выть! Хотела попить чая, прыгнула на костылях вместе с чашкой и весь кипяток на мне! Не сразу можешь переключиться с сознания здорового на действия человека с ограниченными возможностями. Что-то принести к столу, складываешь всё в пакет и тащишь в зубах. Потом уже сообразила, что стол накрывать и необязательно, можно поесть и с плиты, а тем более не разумно скакать со стаканом чая, - всё равно расплескаешь.

Для начинающего «костыльщика» условия конечно тяжёлые – нога не только в гипсе, но и утяжелена металлическими растяжками и гайками, тяжело удержать равновесие с такими прибамбасами.

Ксюша ушла из дома. Я побоялась, что не смогу прокормить ещё и её подругу, - выплату больничных задерживали. Тут как-нибудь самим бы на плаву продержаться. И прошу девочку уйти жить домой. Дочь обвиняет меня в жестокосердии:

- Подругу чуть не изнасиловал пьяный отец, куда она пойдёт? Раз так! Я ухожу вместе с ней! Оставайся одна!

И уходит, прихватив с собой сотовый телефон. А у меня там номер моего врача. И теперь я не могу с ним созвониться, если у меня проблемы.

А проблемы не заставили себя долго ждать. Жар, температура под сорок, и нога в открытых от гипса участках распухшая и чёрная. Читаю медицинскую литературу, и ставлю себе диагноз – гангрена. Врач скорой помощи недоумённо смотрит на мою почерневшую ногу:

- Я в этом ничего не понимаю!

На руках выносят меня к машине. Как опытный «костыльщик» замечу, что подниматься по лестнице гораздо легче, чем спускаться. Это даже опасно для жизни. И меня перетаскали на руках наверное, все таксисты города, когда я вызывала такси на дом, а спуститься к машине была не в состоянии.

Но и в больнице хирург разводит руками:

- Я не знаю, что с Вами! Вы делали операцию в Краснодаре, вот и езжайте туда.

Краснодарский врач подтвердил мои опасения по поводу гангрены и тут же отдал распоряжение стоявщей рядом медсестре:

- Срочно за пилой! Пилить ногу будем! - он был человеком с юмором.

Но юмор я оценила только после слова пила, а в то время когда он с серьёзным видом подтверждал мои опасения, я чуть разрыв сердца не получила. Медсестра принесла ножницы, и мне сняли гипс и железки, нога задышала, - тяжело в летнее пекло ходить с гипсом!

Завтра у меня день рождение! А сегодня, - меня выписали из Краевой Краснодарской Клиники на несколько дней, что бы прервать время пребывания в больнице. Я уже затянула все отведённые на пациента сроки.

Дома меня встречает гора мусора и немытой посуды. Я просила маму пожить с Ксюшей, но всё закончилось тем, что Ксюша - ШЛЮХА, и вся школа об этом знает. (Мамина реклама, как в старые, добрые времена!) Настя в школу теперь не ходит и дома не живёт. Прошу маму по телефону, что бы она вынесла хотя бы мусор, я то по-прежнему нетранспортабельна, на костылях.

В ответ слышу:

- Что ты мне распоряжения отдаёшь! Дочку свою попроси! Воспитывать надо было!

Тема закрыта, я остаюсь один на один с мусором.

Сегодня у меня день рождение! Просыпаюсь от того, что по мне ползают надоедливые мухи. Запах стоит невыносимый! Мусор уже не первый день как разлагается, на кухне пакетов десять, не меньше, и все благоухают. Мухам это нравится! Я залезаю с головой под одеяло, потому что справиться с этими насекомыми я не в состоянии, и открыть форточку, что бы поступил свежий воздух – не могу! И начинаю потихоньку скулить.

Но вот, дверь открывается и появляется моя пропавшая дочь с подругами. Быстро наводят порядок. Прогоняют недовольных мух. Готовят праздничный стол. А всё ещё и не так плохо!

- С днём рождения!

 

 

 

 

 

МЕСТНЫЕ

 Здесь, на Кубани, живёт на редкость добрый и отзывчивый народ! По крайней мере, мне посчастливилось повстречаться именно с этой категорией людей. Конечно же, все разные, но лично мне повезло! Я в полной мере почувствовала их заботу, когда попала в беду. Мне часто приходилось их переспрашивать, думала, что я ослышалась. Но я слышала хорошо. И начинала уже сомневаться в психическом здоровье собеседников.

Я дома, после очередной операции. В гипсе, в железной амуниции на ноге. Я работник коммунального предприятия. Уже 10 лет там проработала. У меня проблемы с электричеством, обращаюсь за помощью к главному энергетику нашего предприятия.

В ответ слышу:

- Чем расплачиваться будешь?

Я рассчитывала на дружеское участие. С выплатой больничных задержка, в тот период было модно подолгу задерживать заработную плату.

- Я заплачу, - отвечаю.

- Мне деньги не нужны! - заявляет главный энергетик.

- И что же ты хочешь? - интересуюсь.

- Минет! - слышу в ответ.

Считая, что это телефонные помехи, переспрашиваю. В ответ чётко произносят в трубку:

- Я хочу, чтобы ты сделала мне минет!

Весёленькая картинка мне нарисовалась,- я на костылях, в гипсе и металлоконструкциях, делаю минет главному энергетику. Бросила трубку! Но меня и на следующий день ещё била нервная дрожь!

Больничный начисляют неверно, ровно половину положенного. Я не имела возможности сходить в бухгалтерию и разобраться. Наконец, после того как перешла с костылей на тросточку, прихрамывая, захожу в бухгалтерию. Слышу:

- Ещё и с тросточкой пришла! Ещё и прихрамывает, артистка!

Указываю на ошибки в начислениях по больничному, в ответ:

- Это всё он виноват!

- Кто он? - переспрашиваю.

- Компьютер! - на полном серьёзе отвечает бухгалтер, - я бы на его месте, тебе вообще ни копейки не дала! А то, удовольствие получила, ещё и деньги за это хочешь?

Опять переспрашиваю:

- Что я получила?

- Удовольствие! - повторяет возмущённая до глубины души женщина, - а то мы не знаем, как ты эти больничные листы получила!

- И как же я их получила? - заинтересовалась я.

- Купила ты всё! - не смогла сдержать свой праведный гнев работник бухгалтерии. - Вон ты какая! - окидывает она меня оценивающим взглядом, - вся отдохнувшая! А мы пашем тут, головы не поднимаем!

Я уж не стала интересоваться у завистливого бухгалтера, - где же я столько денег взяла, чтоб всю Краснодарскую Краевую больницу подкупить, да ещё и на год. Ясное дело где – в тумбочке!

Краснодарские врачи выносят вердикт о проделанной работе:

- Нетрудоспособна! Направляется на прохождение комиссии на предмет получения инвалидности!

Опустим те круги ада, которые нужно было обойти в Крюково, перед тем как попасть на эту самую комиссию, поэтому самому предмету.

Но, вот я здесь, и меня осматривают расплывшиеся женщины в белых халатах и возмущённо заявляют:

- А зачем Вам ноги? На Вашей работе ноги не нужны! Вам нужна – голова!

А что эту голову ещё до работы донести нужно как-то, не принимают во внимание. Не говоря о том, что скакать по объектам на голове очень неудобно. Мне уже объяснили, что этим женщинам нужны деньги. Но я действительно больна, поэтому не хочу никому (если бы даже и были деньги) ничего давать. А узнав, что эта процедура досмотра должна повторяться ежегодно, и даже у тех, у кого ампутированы конечности, - видимо удостоверяются, что они действительно не отросли, я перекрестилась от этого дурдома и пошла искать работу. (С коммунального предприятия меня к тому времени уже уволили, несмотря на то, что я одинокая мать с несовершеннолетним ребёнком.)

 

 

РАБОТА

Я в поиске работы. Чувствую, что-то не так. Моя кандидатура устраивает организацию, но на следующий день неизменный звонок об отказе. Закономерность настораживает. Мои догадки подтверждает бывшая сотрудница. На просьбы охарактеризовать меня, - а нужно заметить, что должности были выше и престижней предыдущего места работы, неутомимые сотрудницы, неизменно обрисовывали глупого и никчемного работника. Вынуждена была написать рекомендательное письмо от имени моего начальника, и утвердить директором коммунального учреждения, указав сотовые того и другого. Помогло. Меня принимают в районную администрацию главным специалистом градостроительной инспекции.

Но тут прослеживается другая закономерность, с которой я уже была не в силах бороться, - работа и болезни идут рука об руку. Устроившись на работу, я заболеваю, причём анекдотично быстро. В должности градостроительного инспектора я проработала ровно один день! На следующий день у меня воспаляются ноги, причём обе сразу. Я надела новые туфли. Безобидная потёртость, которая прошлась по операционным швам, привела к воспалению ног. Я вышла на работу, но температура стала зашкаливать до сорока, - пришлось идти в больницу.

У меня - рожистое воспаление. Нельзя было допустить, чтобы восполительный процесс перекинулся на кости. Месяц ежедневных капельниц и уколов. Воспаление снято, - и с должности я снята.

После увольнения, на нервной почве, - мне же надо содержать ребёнка, а я не работаю, воспаляется лицо. Ещё месяц под капельницами в Краевой Краснодарской больнице. В следующей организации я продержалась три месяца, ноги опять воспалились. У меня из ноги стали вылазить нитки, оказывается, их не все удалили. Распарывают швы, выковыривают нитки. Только снимаю бинты, а тут наш морпех на очереди – я в травматологии. Замечу, что на последнем моём месте работы, в должности главного специалиста отдела строительства, ЖКХ, транспорта и связи администрации, я легла на операцию через неделю, как устроилась на работу, но, как не удивительно, меня не уволили после этого, и я больше не болела. Но мне повысили вдвое зарплату, это должность стало кому-то интересна. И вновь я безработная. И вновь на операциях.

Вот, пожалуй, и всё про работу и болезни.

 

 

Глава 8 
ДУРАЦКАЯ ПРИВЫЧКА – ПАДАТЬ ПРИ ХОДЬБЕ

МОРПЕХ

 

Ну, что за бзык, право, - потребность ЛЮБИТЬ! Но, без этого состояния в душе у меня пустота. Десять лет пыталась эту пустоту заполнить. Нет у меня ощущения счастья от жизни, без этого чувства. Душа объект любви сама выбирает. А вот, на протяжении десяти лет, - молчит и всё тут. На морпеха чуть было не встрепенулась - на образ ГЕРОЯ!

Вася меня, между прочим, сам предупреждал, что у него проблемы с психикой, что он на учёте, что все вокруг его панически боятся, никто к нему не ходит. И каждый раз, как я приходила, интересовался:

- Ты не боишься меня?! Я иногда сам себя боюсь! - потом перестал спрашивать, заверял: - Ты не такая как все! Я тебя никогда не обижу!

И я, слушала Васины рассказы про то, как он воевал в Эфиопии. Как в зыбучих песках проглатывались танки вместе с экипажем. Как Вася горел в танке! И как, он так считает, по его вине погиб экипаж его танка, и погибли остальные танкисты. Они попали в засаду и Вася обвинял себя в том, что не перепроверил разведданные. Нашим танкистам помогали местные жители, и он поверил одному из них. Этот житель чуть ли не штатным помощником числился. А там засада ждала. И все почти погибли. Вася выжил, его только сильно контузило, а экипаж сгорел заживо. Когда морпех вернулся из госпиталя, то проехался танком по хижинам мирных жителей Эфиопской деревушки, раздавив тех, кто в этих хижинах находился. Вроде бы они, эфиопцы, проживают семейными кланами. По клану предателя Вася и проехал. После этого, военно-полевой суд, или как он там называется, определил его в дизбат. Сняли с Васи все награды, звания и грамоты. За каждую награду по два года удаляли из начисленного срока. Морпеху предложили выбор: или отсидеть весь срок, или же пойти на эту сделку с наградами, якобы, адвокат всё это организовал. Вот, с тех пор, Вася и стал прибабахнутым! С одной стороны - контуженный, с другой - гложет его вина за смерть товарищей!

Морпех мне говорил:

- На самом деле я ещё тогда умер, - когда в засаду попали! Это просто недоразумение, что я жив – оболочка просто, а внутри - я мёртв! Благодаря тебе, я оживать начал!

Я с ним супружеских отношений заводить не собиралась. Меня тянуло к нему, как к героической личности, как к человеку, много испытавшему. Я, как кино смотрела, когда его рассказы слушала. Друзей из его экипажа уже по характеру и внешности могла описать. И вместе с ним переживала всё то, о чём он мне рассказывал. Но, потом…. Васю всё же перемкнуло! Недооценила я опасность, которая от него исходила, как от больного.

Из зеркала на меня смотрит уродец – и это не сон!

 

 

***

 

Удары следуют один за другим. В живот. В грудь. Но в основном по голове. Нос сломан ещё от первого удара, но по нему бьют и бьют. Мне уже не больно! Всё онемело! Во рту скрипят крошки зубов. Меня бьют и насилуют, бьют и насилуют. Я один на один с психически нездоровым человеком и нет возможности вырваться. Отсутствующие стеклянные глаза. Достучаться не возможно. Я пыталась! У бывшего контуженного морпеха, что-то перемкнуло в голове, и он с возгласами:

- Ты моя! Ты отсюда не уйдёшь! - добивал меня.

Колотила нервная дрожь, - я уже верила, что отсюда не уйду! - «Не хочу умирать!»

Удар в область сердца! Левую половину тела обжигает кипятком, и сердце останавливается… Судорожно хватаю воздух ртом, - но… тщетно! На моё счастье, из психа вылезает человек, и делает мне массаж сердца. «Где милиция? Как долго! Я, наверное, не успею дождаться!»

Оказывается та боль, которую я испытывала с прооперированными ногами, - ничто, по сравнению с болью, которую я переживаю сейчас! Я не могу не дышать, не двигаться, не смотреть, не думать! Я ничего не могу! Я – сплошная боль!

На больничную койку установили деревянный уголок, чтобы я имела возможность потихоньку дышать, - лёжа не получается, полусидя и очень потихоньку. Если захватываешь воздуха больше, чем можешь себе позволить, то выдыхаешь маленькими порциями, что бы ослабить боль. У меня внутри всё отбито. Глаза открыть тяжело, да и незачем, они слезятся, а всё вокруг плывёт и дёргается. Ничего не видно! Самая невыносимая боль - голова! Рот приоткрыт, нос, вбитый в череп, - не дышит.

Такая вот красавица лежала на больничной койке, после признания бывшего морпеха Васи в том, что он без неё не может!

 

 

ВАСЯ-2

 Глава администрации города, к Новому году, вручает нам, руководящему составу сотрудников, дорогие подарки, и большие красочные пакеты с конфетами, фруктами, огромным ананасом и бутылкой шампанского. После торжественного концерта, прихватив подарочный пакет, я, в приподнятом настроении, направляюсь к детям. Меня пригласила Ксюша встретить Новый 2009 год вместе с ними. Четыре часа до Нового года.

Брезгливо вхожу в несуразный, бестолково спланированный хозяевами, неизменно плохо пахнущий, - уличная уборная под одной крышей со строением, убогий домишко. Меня встречает нарядная заплаканная Ксюша, - её гражданский муж, Вася, напился, накурился анаши и в невменяемом состоянии ушёл к друзьям, предварительно оттаскав её за волосы.

«Ужасно жаль моего ребёнка! Дочка старалась, как могла: украшала дом, готовила …».

Меня приглашают к праздничному столу. В смежной комнате спит двухмесячная Настенька. За столом - подвыпившая Васина мама, неопрятного вида, помятая женщина лет за шестьдесят, Васины племянники, - сироты, бывшие воспитанники интерната, их мамы, дочери Ксюшиной свекрови, скончались от туберкулёза и наркотиков. Им по 18, как и моей Ксюше. Васины племянники - Ксюшины друзья, через которых она, тогда ещё несовершеннолетняя, и познакомилась с будущим отцом своего ребёнка. Племянники и Васина мама живут вместе с молодой семьёй. Вася старше моей дочери на четыре года. Пьёт, курит анашу и периодически поколачивает Ксюшу. Семейка Адамс. В течение своей жизни я не сталкивалась и не общалась с подобной категорией людей. Не общалась бы и впредь, но теперь, благодаря моей дочери, - это мои родственники.

Шампанское разлито по бокалам, мы не успеваем пригубить, как вваливается невменяемый отец семейства – Вася. Увидев меня, повеселел, и, присев рядом, стал осыпать свою тёщу комплиментами. Свекровь встрепенулась: - «Самая лучшая мама, - а Вася называл меня мамой, - она, его родная мать!»

Испытывая пьяную ревность, хватает из кроватки спящую Настёну и суёт грудного ребёнка в руки своему сыну:

- Поиграй! Настенька соскучилась по папе!

Я, как битая собака, предчувствую угрозу, мать что-то разбудила в своём сыне и он нервно теребит пальцами по большой стеклянной салатнице. Я явно представляю, что сейчас этой салатницей Вася ударит меня по голове, а рикошетом и по ребёнку.

Ксюша тоже почувствовала неладное и закричала:

- Мама, берегись!

Я уворачиваюсь от безумца и кричу его пьяной матери:

- Уберите отсюда ребёнка!

При этих словах, Вася хватает меня за волосы и начинает колотить моей головой об стол. Свекровь прыгает рядом с ребёнком на руках!

Моей головой продолжают стучать по столу, но у меня перед глазами стоит только беззащитная головка внучки, и я истошно кричу, призывая на помощь:

- Ребёнка! Заберите у неё ребёнка!

Ксюша пытается отобрать дочку, но свекровь уворачивается, при этом неизменно находится, с грудным ребёнком на руках, рядом с обезумевшим сыном.

Вася, намотав мои длинные волосы на руку, тянет меня из-за стола и волочит в соседнюю комнату. Племянники, вместе с Ксюшей, пытаются вырвать у него добычу. Ксения бьёт Васю, разбивает ему нос, и на меня начинает капать его кровь. Может он подумал, если он вообще что-то думал, что это я сделала? Но, увидев свою кровь, рассвирепел ещё больше и со всей силы ударил мою голову об свою коленку.

Почувствовала знакомое онемение: «Не дай бог опять нос!» Ударом в грудь, Ксюше удается, наконец, вырвать ребёнка у полоумной старухи! Племянники освобождают меня от мёртвой Васиной хватки. Ксюша, завернув в одеяло Настеньку, вручает мне ребёнка со словами:

- Беги отсюда! Мы постараемся его задержать!

Без шубы, босиком, крепко прижав к себе внучку, бегу по снегу, не чувствуя холода, к соседям. Но никто на стук не открывает! Выбегаю на дорогу, буквально кидаюсь на машины, - но они уворачиваются и уезжают.

Новый год! Все спешат! Мало ли, что там делает босая баба с ребёнком на руках в эту морозную новогоднюю ночь?!

 

 

ПОСЛЕ …

 Меня приветствует незнакомая девочка, - Ксюшина ровесница. Со мной знакомы многие из друзей дочери, но я не всех помню, только избранных, и эта девочка не входит в их число. Окидываю её взглядом и еле скрываю раздражение: «Во всё Ксюшино нарядилась!»

Я устала покупать и покупать Ксюше одежду, которую она, надев пару раз, может отдать подругам, и опять нет куртки и опять нет сапог! Вернуть, якобы, не имеет возможности. То же самое и с моей одеждой, некоторые, из купленных мною вещей, исчезали сразу же после покупки. Зато, у Ксюши появлялись обновки, подростки устроили круговорот вещей в природе и обменивались друг с другом, в этом плане мамины вещи как нельзя кстати. Учитывая, с каким трудом, я их покупаю, мне было очень обидно. Но я ничего не могла сделать, и чтобы не остаться совсем голой и босой, приходилось некоторые вещи хранить на работе.

На этой девочке буквально всё было с Ксюшиного плеча. Но, как всегда промолчав, - девочка-то тут причём, я вежливо здороваюсь в ответ и собираюсь идти дальше.

- Мама! Ты что? Не узнаёшь меня? Это я! Ксюша!

Начинает сильно болеть голова. Сейчас я ясно вижу, что передо мной стоит моя дочь: «Как я могла её не узнать?! Как болит голова!»

Звоню дочери, и вдруг с ужасом осознаю, что не помню её имени, помню только первую букву:

- Ка… , «Катя», «Клара» - лихорадочно перебираю в уме имена, - «нет, не то!»

- Мама! Ты что, моё имя забыла? Меня Ксюшей зовут! - раздаётся в трубке испуганный голос дочери.

«Ах! Как болит голова!»

При обследовании, на группу инвалидности, установили, что у меня осталось только 20 процентов памяти.

- Это от наркоза, у Вас подряд много операций, постепенно восстановится, - успокоили меня врачи.

Время меня лечило и одновременно приближало к объяснению в любви бывшим морпехом.

Сейчас я неминуемо провалилась бы в тот злосчастный колодец, с отсутствующим люком, на который я наткнулась, по дороге к дому, в те далёкие времена, когда ещё жила с маленькой Ксюшей в Узбекистане. Кстати, на утро я заглянула в тот колодец – глубина более шести метров, со всех сторон торчат острые куски арматуры! Шашлык из меня был обеспечен!

Сейчас я постоянно падаю. Причём, - на ровном месте. Мне неудобно перед прохожими. Солидного вида женщина неуклюже растягивается на дороге, поднявшись, продолжает путь, стыдливо прикрывая сумкой ободранные коленки.

Темно, я засиделась на работе, в администрации, спешу на последнюю маршрутку, к груди прижимаю папку с документами, - рассчитываю ещё поработать дома. И вдруг, а перед падением я всегда отключалась на секунду, - падаю с высоты бордюра, обходила лужу, - на асфальт! И прямо в эту лужу, и прямо лицом, обе руки были заняты папкой. Документы, в отличие от моего фейса, не пострадали. У меня лицо - в крови, перемешанной с грязью! Во рту - содержимое лужи! Ощупываю языком зубы, - «Я с таким трудом недавно их восстановила!» – на месте! Нос осмотрю уже дома, - темно, ничего не видно.

Извиняюсь перед водителем маршрутки за свой непотребный вид, я же вся вымазана мокрой липкой грязью, да и лицо в крови:

- Поскользнулась!

Три месяца прошло с тех пор, как морпех Вася сделал мне «предложение руки и сердца». Скоро Новый 2009 год!

 

 

НАСТЕНЬКА

 Звонок будильника! Как тяжело вставать! Казалось, только прикрыла веки, а уже пора! Через двадцать минут кормить Настеньку, нужно подготовить бутылочку. В больничном автоклаве вскипятить воду, приготовить детскую смесь и остудить. Внучке десять дней отроду. В кроватке, рядом со мной, спит маленький несчастный комочек, проткнутый медицинской иглой – фликстура для капельниц. Кормление через каждые три часа, в перерывах капельницы и уколы. На несчастном тельце нет живого места.

Меня качает от слабости, - я уже не та молоденькая, полная сил девчонка, некогда бегавшая по друзьям с грудным ребёнком на руках! Да, и таких проблем с кормлением у меня не было, - приложил ребёнка к груди и не болит голова о составе молока и его температуре.

В первый день я боязливо подошла к кроватке к незнакомому новому человечку:

- Страшно! Она такая маленькая и хрупкая!!! И непонятно, что она хочет, когда плачет?!

Сейчас я её чувствую. Сейчас это МОЙ РЕБЁНОК! При любом шорохе просыпаюсь, - но если только этот шорох исходит от Настеньки. Если прогремит даже пушечный залп, то я его не услышу, - я очень хочу спать!

Зная, что несчастья – повод для увольнения, захожу к заместителю главы администрации, чтобы испросить разрешение на отпуск без содержания. Мне нужно лечь в детскую больницу, чтобы помочь новорожденной внучке выжить.

В Крюкове на редкость обученный медицинский персонал. Не смогли принять грамотно роды у моей дочери. Ксюша рожала ранним утром. Её предшественнице, у которой схватки начались ночью, повезло ещё меньше. Ребёнок умер по вине врача, и роженица лежит располосованная в больнице. Акушеру не хотелось принимать роды, ей хотелось спать, а роженица надумала рожать. Желания не совпадали. Но будущие мамочки беспомощны, а у врача есть возможность приостановить роды, пока не выспится. В результате, схватки прекращаются, и пробудившаяся, наконец, акушерка делает кесарево сечение и вытаскивает - мёртвого младенца! Ребёнок стучал! Но перед ним захлопнули дверь и он задохнулся! Врач могла бы скрыть это всё, но рядом были медсёстры, которые обсуждали произошедшее.

Ксюша рожала следом, у того же врача. От медсёстер, дочь и узнала об этой истории. До мужа той бедной женщины тоже дошли слухи. При встрече, он ударил этого врача, но она не подала на него в суд. Муж обратился за справедливым наказанием в прокуратуру, но, как всегда в медицинских историях, – дело замяли. При родах моей дочери, «опытный» врач допустила, что бы внучка наглоталась околоплодных вод, а медсёстры довершили начатое, застудив ребёнка, проветривая помещение.

У внучки, Настеньки, - двухсторонняя пневмония, лёгкие на снимках не просматриваются. Стоит вопрос выживания! Через неделю пребывания в детской больнице, Ксюшу, с температурой за сорок, переводят в гинекологию. Доблестная врач не до конца провела роды, у Ксюши осталась плацента, которая начала разлагаться. Стоит вопрос о спасении моей девочки, - у неё может развиться сепсис!

Как объяснить заместителю главы, что и такое, бывает:

- Да, - я только две недели как отработала после выхода с больничного, после операции! Да, - я уже отпрашивалась у Вас на операцию, через неделю после устройства на работу! Но, - так получилось! Я всё отработаю!

- Следующий раз приходите сразу с заявлением на увольнение, я Вас не для этого принимал на работу! - был ответ заместителя главы администрации.

Мне и самой неудобно: «Меня приняли на работу, а я всё никак не могу приступить к выполнению должностных обязанностей!» - Стыдно, но на душе спокойно: «Я могу идти на помощь к внучке, и меня за это не уволят!»

Впоследствии, я добросовестно отрабатывала подаренную мне возможность не быть уволенной, - не уходила на больничный в каком бы состоянии я не находилась.

Через месяц я передаю выписавшейся из больницы Ксюше, СВОЮ Настеньку. Мать и ребёнка выписали одновременно. Мне выдают больничный по уходу за ребёнком.

Но бухгалтерия отказывается его оплачивать:

- На Вас оформлено распоряжение на отпуск без содержания!

- Нельзя ли как-то вместо отпуска оформить больничный, мне месяц нужно на что-то жить!

В ответ безопеляционное:

- Нет!

Знакомая история, - «Удовольствие получила, ещё за это и денег хочешь!»

Этого мне в администрации не говорят, - но ситуация до боли похожа! Пришлось месяц пожить впроголодь.

У меня появилась дурацкая привычка - падать при ходьбе!

 

 

Глава 9 
ДЕРЕВНЯ КРЮКОВО

 МОЙ ГОРОД

 Что Крюков НЕ МОЙ город - я знала давно, ещё со студенческих лет, когда приезжая в гости к дедушке с бабушкой выдерживала не более трёх дней. По одному дню на каждого из них в гости и собственно прогулки по городу. Дедушка не первый год в своих письмах зовёт нас с мамой в Крюково: «Что Вы сидите в этом своём Навои, пока не поубивают Вас там?! Вон по телевизору, какие страсти показывают! У меня здесь дом, места всем хватит, а после моей смерти всё Вам достанется». Такой вариант меня не устраивал. Я давно лихорадочно думала, как мне выбраться с Узбекистана, сейчас чужой для меня страны. Но Крюково и мама – это перебор! Я бы не согласилась на этот вариант под дулом пистолета.

Миша с первого дня знакомства живёт с нами в общежитии. У него дома кроме матраса на полу ничего больше нет. Я подшучиваю над ним, что понимаю причину, по которой он от нас не уходит. Но Миша клянётся в любви и говорит, что никогда нас не оставит. Я это воспринимаю, как ничего не значащие слова женатого мужчины. Знай изначально, что он не свободен я бы и не начинала с ним отношений. Но уже свершилось, пусть живёт. Лучше, чем одной. Миша рассказывает о своих родных и сообщает, что мама с сестрой три года назад переехали из Навои, в город Нелидово Тверской области. Я сразу настораживаюсь – вот оно, идея! Предлагаю переехать к его матери. Говорю, что вместе будем там жить, подыгрываю ему, в моём понимании у него одна дорога – назад, в семью, которая сейчас проживает где-то в Красноярске, у родственников жены. Жена и двое малолетних сыновей, один из которых старше моей двухлетней Ксюши на год, а второй – младше на год.

Мишина мама присылает телеграмму, что она якобы находится при смерти, в этом случае Узбекистан меняет сумы на рубли по достойному курсу и есть возможность купить билет и уехать. Провожаю Мишу в Россию, сама заказываю контейнер. Я давно надеюсь только на себя и не верю во всякие там сказки, которые мне рассказывают мужчины. Поэтому Мишу рассматриваю как друга, а его родственников, как возможность перекантоваться первое время, пока не устроюсь на работу и не получу жильё. Работа и жильё, причём своё жильё, – приоритетные для меня понятия. Взяв две недели без содержания, приезжаю в Тверь на разведку. С опаской появляюсь перед Мишиными родственниками, в моём понимании: они должны гнать меня поганой метлой – я разбиваю семью. Но мне на удивление все рады, а его мама записывается ко мне в союзники и подговаривает меня сказать Мише, что младший сын не от него, что якобы я об этом знаю. «А он точно не от него!!!», - возмущается Мишина мать. Я никогда не видела и не знала Мишину жену и не сказала бы этого, даже если бы в мои планы входило разбить их семью. Отказываюсь и от предложений его мамы «обработать» Мишу на продажу квартиры в Навои: «Жена и так всё имущество забрала!!! Он теперь нищий!!!». Но это всё было не моё дело, пусть разбираются между собой сами. Я, конечно, не афиширую свои мысли, что я просто собираюсь воспользоваться тем, что они живут в России, что бы вырваться из Узбекистана. Меня воспринимают как будущую Мишину супругу. А я действую по плану. По плану – жильё и работа. Наконец, когда я уже отчаялась найти то и другое в одном флаконе, а я устраивалась на работу только в случае предоставления мне жилья, в ЖЭКе обещают работу и общежитие по приезду, и квартиру через три года. Я выполнила свою миссию, можно возвращаться и собираться в дорогу.

Контейнер, и всё что с ним связано, да ещё в то смутное время, – это целая песня! Пропустим подробности, скажу только, что одной, с малолетним ребёнком, это было сложно. Контейнер направляю в Крюково, для подстраховки, мало ли что. Мама запихивает в контейнер и свои вещи, без меня она не хочет оставаться в Узбекистане.

Но и окончательно расставить все точки над «и» - боится:

- А вдруг у тебя ничего не получится?

Я ей объясняла:

- В Узбекистан я больше не вернусь, а для тебя проблем, в отличие от меня, с пропиской в Краснодарском крае не будет, ты - прямой родственник дедушки и ни чем не рискуешь.

Я не могла контейнер отправить в Нелидово. Мишу, вместе с его родственниками, воспринимаю, как людей, временно повстречавшихся на моём пути, рассчитывать на них я не могла. И куда бы я, в случае «провала своей операции», дела бы всё это барахло?! Миша каждый день звонит, ждёт меня. И вот я в поезде, с дочкой и мамой, но мама не в счёт, она всю дорогу меня раздражает, и я жду не дождусь, когда же мы, наконец, расстанемся. По моему замыслу, под Тверь я еду одна, устраиваюсь на работу, получаю общежитие, а потом уже забираю ребёнка и перенаправляю контейнер.

 

 

***

 

В Москве мы с мамой разъезжаемся в разных направлениях. Мама с Ксюшей в сторону Краснодара, я - в сторону Твери. По договорённости, я должна была приехать к Мише с контейнером и ребёнком.

Из Москвы прозваниваю ему и слышу:

- Извини…! Тут такое дело…! Мы с женой - помирились, и я еду к ним!

«Да и ради Бога! Я так и думала!», - промелькнуло в голове.

- Можно я всё же подъеду и пару деньков у Вас поживу, пока не устроюсь на работу, - прошу я Мишу. - Ты даже можешь не напрягаться и не встречать меня. Дорогу я знаю, найду!

Миша соглашается на такой вариант, а я лишний раз убеждаюсь в том, что права в оценке мужчин, - нельзя на них положиться!

Михаил меня встречает у поезда и удивляется:

- А почему ты без Ксюши?

«Я же не совсем «ку-ку», - таскать ребёнка по чужим семьям», - этого я, конечно же, вслух не произношу, но интересуюсь:

- А ты зачем меня встречаешь? Я бы и сама дошла!

Миша потупил глаза и признался:

Да и не мирились мы с женой. Не собираюсь я к ней ехать. Просто я, честно говоря, - испугался! Но сейчас понимаю, какой я подлец! У нас всё будет хорошо! Давай жить вместе!

В то время я не заострила внимания на этом предательстве. Михаил не входил в мои планы, поэтому и не мог их расстроить. Но когда он меня предал в 2000 г., в ситуации идентичной по значимости, но уже, будучи моим супругом, я этого простить ему не смогла и подала на развод.

В ЖЭКе извинились, что не могут выполнить своих обещаний, изменились-де обстоятельства. Помыкалась, помыкалась, - ни с работой, ни тем более с жильём ничего не получилось и пришлось мне ехать в Крюково, где меня ждали дочь и имущество из контейнера. Поездка не прошла в холостую, я с российской пропиской и Тверским статусом вынужденного переселенца. Уже можно на что-то рассчитывать в Краснодарском крае. Да и честно говоря этот маленький, забытый богом шахтёрский городок под Тверью, не особо-то меня привлёк. Приглядевшись, я увидела непролазную грязь, пьянь и нищету. И всё это в окружении болотистых лесов, посреди заброшенных шахт.

«В Краснодаре хоть природа», - успокаивала я себя под стук колёс поезда, приближающего меня к городу Крюково.

 

 

***

 

Изучаю дедушкины документы на дом. И сообщаю удивлённому хозяину домовладения, что он не является хозяином.

- Я же всё этими руками строил! Как же это всё не моё? - не понимает дедушка.

Дедушка всю жизнь любил нашу бабушку, но бабушка не соглашалась с ним жить и жила одна. Дедушка один жить не мог, и у него была целая коллекция жён, он со всеми расписывался и потом каждой что-нибудь должен был при разводе. Не успев рассчитаться с одной, как на очереди уже была другая, любвеобильный был дедушка и честный – всех вёл в ЗАГС. В результате в документах такой бардак, что сам чёрт не разберёт. Но помимо прочего, явно просматривались судебные ошибки, допущенные при разделе имущества на бракоразводном процессе, в том числе и процессуального характера. В результате всей этой чахорды, дедушка не мог распоряжаться своим имуществом. Им вообще никто не мог распоряжаться, так хитро были составлены постановления суда грамотеем судьёй. Это не по моей части, я вообще-то технарь по образованию, но юридическая безграмотность документов была вопиющей. Поэтому, можно было попробовать восстановить дедушку в его законных правах. Если мне явно видно, - то юристам тем более. Дела были давно минувших лет, точнее далёких шестидесятых. Я уже забыла, как это звучит на юридическом языке, но можно было подать в суд на поднятие этих дел, не смотря на срок давности, и пересмотреть.

Дедушка выписал на меня доверенность и я, через Краснодарский Краевой суд, восстанавливаю его в правах. Дедушка меня просит оформить всё сразу на маму, но я не соглашаюсь, пусть он сам, будучи хозяином, поступит так, как считает нужным. Как в воду глядела!

Не успел дедушка стать хозяином своего дома и придомового участка в семнадцать соток, тут такое началось…!!! Туши свет, бросай гранату!!! Откуда-то повысыпало море родственников, которые стали обвинять меня в корысти. Я опять захватчик! Опять меня интересует это, пропади оно пропадом, чужое имущество! Меня затаскали по судам родственники. Никто не верил, что мне ничего не надо. Что я получу квартиру от миграционного центра. Никому не верилось! Для местных родственников – тёмных, безграмотных, озлобленных нищетой или не знаю чем там ещё, я казалась бэтманом, который всё может и всё заберёт у дедушки. А значит, - им ничего не достанется.

И вот я уже враг номер один для всех многочисленных родственников, которых я так и не выучила, за время моего здесь проживания. Дедушка и тот меня боится! Ему сказали, что я желаю его смерти, и он от меня в страхе шарахается! Дурка отдыхает! Я и сама не рада была, что ввязалась во всё это. Но я же только сделала дедушку хозяином всего того, чем он и так пользовался, только по бумагам не имел на это прав, а значит, - не имел права никому ничего дарить и завещать.

От всего этого дурдома меня парализовало. Это только говорится весело, а когда нет своего угла, а тебя травят и травят… То это не выносимо! Я уже двигаюсь с трудом. Краевая Краснодарская больница ставит мне в диагнозе грыжу позвоночника, предлагают операцию на позвоночнике, я отказываюсь. Предлагают инвалидность, на что я оскорбилась – мне только тридцать четыре! Вся правая, а может левая, сейчас не помню, сторона лишена чувствительности. Меня колют иголками, а я ничего не чувствую. Чувствую только постоянную боль в области поясницы и днём и ночью. Будто воткнули нож и не вынимают, а только периодически его прокручивают внутри тебя. Я спала на досках. Пройти могла в полусогнутом состоянии шагов пятнадцать, потом ноги отнимались и я садилась. Посидев немного, восстанавливалась чувствительность, и я могла пройти ещё пятнадцать шагов. Мише было легче пронести меня на руках, и он носил меня на руках, взваливал на спину. А ходила я в двух направлениях – суды и больница. Денег на адвокатов у нас не было, хватало только на юридическую литературу, по которой я готовилась к судам и защищала себя, Мишу и мою маму.

А нас родственники собирались выселить:

- Пускай едут в свой Узбекистан! Приехали тут и всё захватывают!

Все обвинения были глупыми, несмотря на то, что родственников, а точнее моего двоюродного брата, родственники объединились с ним, защищал адвокат. Мы для местных родственников - инопланетяне, а они все свои, - выросли на глазах друг у друга.

Да и вообще – странные мы какие-то, непонятные и страшно становится от этого! Мало ли что?!

Помню, я уже вконец скрюченная от этих судов. И тут, заходит в нашу времянку участковый вместе с моим двоюродным братом, Николаем. Милиционер окидывает безразличным взглядом наше скромное жилище, в котором из удобств одно электричество, и заявляет:

- Вы обязаны в течение трёх дней освободить помещение. Теперь владельцем этого дома является Калугин Николай Иванович.

Николай стоит рядом, самодовольно улыбаясь: «Как я Вас! Знай наших!» - Дедушка теперь на него выписал доверенность и он творил правосудие.

- Если Вы в течение трёх дней не покинете помещение, то Ваше имущество будет вывезено насильно на территорию милиции. Вы будете оплачивать каждый день хранения, – грозно предупредил участковый.

Но я уже достаточно начиталась юридической литературы, и попросила участкового предъявить постановление суда или прокурора. На что участковый ретировался. А Николай подал в суд на наше выселение.

Сколько жизненных сил забрали у меня эти родственники. Я их просила:

- Не помогаете, хоть палками не бейте! Не нужно мне ничего! Уйду я скоро отсюда! Получу жильё и уйду!

С таким же успехом я могла бы разговаривать со стенами. Меня обвиняли в краже, во лжи, в подделке документов, в покушении на убийство дедушки! И всё это не на словах, а в судах, с подписями свидетелей. Я думала, этот дурдом никогда не закончится!

Когда же наконец, миграционная служба дала мне жильё, - я перекрестилась. И без содрогания, до сих пор не могу смотреть на дедовский дом, который забрал у меня столько здоровья ни за что, ни про что! Я человек не злопамятный, но при виде родственников, я ощущаю приступы тошноты и брезгливости.

Не успеваю я вселиться в свою квартиру, как меня дедушкины соседи спрашивают:

- Что Вы дедушку бросили? Почему за ним никто не ухаживает?

Оказывается, мой двоюродный брат, высудив всё что хотел, бросил дедушку. Дедушка стал мне звонить, что он выпишет теперь на меня доверенность, и что бы я заявила в суд на Николая, якобы двоюродный брат всё по документам оформил на себя. Чтоб я всё назад отобрала!

- Но это уже не ко мне! До свидания!

- И твоей же маме негде будет жить! Пока я жив - восстанови справедливость! - просил в трубку дедушка.

Но я больше не влазила ни в какое имущество. «Пропади оно пропадом! Не первый раз по мне оно колесом проехалось! Причём, - не заслужено!»

 

 

***

 

Дедушку больше ничего не волнует, он лежит в гробу, а родственники смиренно стоят рядом, рядом с дедушкой и рядом друг с другом. Тут же у гроба и его любовь – моя бабушка, она на два года переживёт своего первого и единственного мужа. Бабушка носила дедушкину фамилию и все её дети, - и дедушкины, и генеральские, числились под одной фамилией – дедушкиной, все они были - Калугины.

Нам с Мишей сильно поддаваться эмоциям нельзя – нужно контролировать ситуацию, - все похороны на нас. И мы переживаем - за катафалку, которая что-то задерживается, - за автобус, который должен отвезти родственников и соседей к месту захоронения. Приглашённый нами церковный служитель, совершает положенный христианский обряд и удаляется. Фотограф, запечатлев стоящих у гроба родственников в дружеском соединении и, договорившись с нами о количестве и сроках выдачи снимков, тоже покидает нас. А вот и катафалка с автобусом. Впоследствии, я была в шоке, в то время, когда моя голова была занята похоронами дедушки, двоюродный брат, Николай, в содружестве с пососедству проживающими родственниками, обдумывал план захвата плохо лежащего имущества. Машина с телом дедушки удаляется в сторону кладбища, а вышеупомянутые родственники, сославшись, что поедут на своих машинах, приступают к осуществлению замысла. Тащат с дедовского двора всё, что плохо лежит: мотоблок, электронасос с колодца, с мясом вырывают тиски со столярного стола… Это всё мы увидели, когда вернулись с кладбища.

В день смерти дедушки, жена его племянника вручила мне N–ую сумму на похороны дедушки, сказав, что это дедушкины деньги, подготовленные им для похорон.

И предупредила, что по всем расходам необходимо будет предъявить чеки, для отчёта перед родственниками:

- Вы же сами понимаете, какие у Вас взаимоотношения друг с другом. Это и для Вас нужно. В случае, если потребуется доказать, не оставили ли Вы часть денег себе.

Эти чеки действительно понадобились, когда моя тётка из Воркуты, мамина сестра, так и не приехавшая на похороны, несмотря на отосланную ей телеграмму, подала на меня в суд. Тётка входила в клан родственников объединённых борьбой с «узбеками». Меня обвиняли в вывозе имущества с дедовского двора, перечислялось то, что вывезли родственники и то, что мы с Мишей действительно забрали. А забрали мы старый шкаф, дряхлый диван и трельяж. Я жалела, что не воспрепятствовала перевезу этого хлама в нашу квартиру. Мой муж был возмущён, когда узнал, про то, что проделали родственники во время похорон деда. Действовал по принципу: с драной овцы - хоть шерсти клок!

Теперь, на суде, мы действительно выглядели как стяжатели, - поди докажи, что из предъявленного длинного списка вещей, ты взял только это. Все же видели, как подъехала машина и Миша грузил вещи. Меня обвиняли в краже крупной суммы денег в рублях и ещё более крупной суммы в долларах. Я доллары ни тогда, ни сейчас в руках не держала, как мне объяснили, на указанную сумму можно было купить хороший дом. Доллары действительно существовали. Дедушка, как ветеран отечественной, получал большую пенсию, ничего на себя не тратил, всё откладывал. Потом, всю эту сумму, по чей-то подсказке, перевёл в доллары и отдал, сам или опять-таки по чьей-то подсказке, жене своего племянника, проживающей по соседству, со словами, что передаёт ей эту сумму на хранение, что она теперь его доверенное лицо и, после его смерти, он поручает ей поделить эти деньги на три равные доли и передать их его детям. А чтобы у жены племянника не было соблазна присвоить эти деньги, рассказал об этом всем соседям и родственникам, указав и точную сумму долларов, переданных на хранение. Видимо дедушка и, правда, думал, что всё здорово придумал.

Когда жена дедушкиного племянника дала нам деньги на похороны, мой муж поинтересовался:

- А где же доллары?

Мы тоже включены были в состав оповещённых.

На что эта женщина ответила:

- Перед смертью дедушка попросил вернуть ему все деньги, что я и сделала!

В присвоении этих денег меня и обвинили.

Уже полтора года я живу в квартире, выданной мне миграционной службой. Родственники успокоились, суды прекратились, и я уже стала забывать все прелести этих процессов.

Но, в апреле 1999, испуганная мама, она проживала совместно с дедушкой, - ухаживала за ним, звонит мне на работу:

- Что мне делать? Дедушка сейчас лежит передо мной мёртвый! Как мне быть?! Помоги!

И мы с Мишей помогли. И вновь суды!

Совсем недавно я узнала, а это спустя пятнадцать лет, как похоронили дедушку. Узнала о том, что деньги, в пропаже которых обвиняла меня тётка, взяла сама тётка – и рубли и доллары. Сама в этом призналась. И даже пояснила, что побоялась она тогда, что мы с Мишей обвиним её в присвоении долларов, и поспешила обвинить нас в воростве. Николай, двоюродный мой брат, обо всём знал, - он был в доле с тёткой. А на суде он возмущённо размахивал руками, выступая свидетелем, свидетелем того, что пропало дедово имущество, которое сам же и вывез во время похорон, и того, что дескать:

- Были у дедушки доллары! Были деньги, на которые большой дом можно было построить, а теперь вот денег нет! Куда они могли деться? Кроме как, обвиняемым, - Машки с Мишкой взять некому!

 

 

МОСКВА

 Я проживаю в Крюково. Но воспринимаю это как вынужденное, а не желаемое. Чтобы вырваться наконец с того места, которое меня раздражало, необходимо было встать на ноги. Миграционная служба выдала квартиру – есть угол, я работаю – есть деньги, рядом муж – подставит при необходимости плечо. Можно приступать к задуманному.

Лето1999.

Мой поезд подъехал к конечной станции – Москва. В Москве у меня тётка – сестра отца, в Москве - друзья родителей, в Москве - мои друзья, в Москве - возможности, цивилизация, по которой я уже соскучилась в своей деревне. Пора выходить. Меня встречают друзья моих родителей, по совместной некогда работе в Навои, они же и мои друзья. На минуту расслабляюсь, передавая гостинцы - коробки с фруктами. В это время мою сумку забирает кто-то из следом идущих пассажиров, а значит, - забирает паспорт, диплом и все мои деньги. Устроилась на работу! Именно с этой целью я приехала в свой очередной трудовой отпуск в Москву. Теперь у меня вместо документов только справка с милиции подтверждающая, что у меня украли паспорт и украли диплом.

Почему-то больше всего переживаю за диплом, уже столько времени прошло, даже власть переменилась:

- Что теперь с моим институтом? Перешлют ли мне копию диплома?

А напрасно переживала. Когда я вернулась домой, там уже в главпочтамте ждал меня привет с Томска – ценный пакет с дипломом. Привета с Узбекистана я так и не дождалась, ни через месяц, ни через два, ни через полгода. Жила по справке, которую приходилось продлевать ежемесячно.

- Меня теперь и похоронят по этой справке? - спрашиваю начальника паспортного стола.

Крюковские паспортисты послали запрос в Узбекистан, оттуда должны прийти документы подтверждающие, что я нигде не сидела, не привлекалась и ещё что-то там очень важное. Но Узбекистан упорно молчал, он обиделся, что я его покинула в трудную минуту.

- Мы послали запрос в Краснодар, уже прошло полгода, как Узбекистан молчит, мы можем выдать Вам новый паспорт и без этих документов, если Краснодар даст на это разрешение.

Краснодар разрешение не дал:

- Родилась в Узбекистане? Это очень подозрительно! Лучше пусть со справкой походит!

«Рождённый в Узбекистане» - почётное звание, которое я с высоко поднятой головой несла сквозь строй паспортистов и служб миграции.

Почему-то государственные службы и жители этого благодатного края не любят нашего брата:

- Понаехали тут! Самим бы хватило!

Помогла моя подруга, бывшая одноклассница, которая проживала в Москве и была в курсе моей паспортной проблемы. Её мама, тоже моя хорошая знакомая, ездила в Навои погостить, заодно и привезла с Узбекистана необходимые документы. «Спасибо! А то ходить бы мне со справкой и по сей день!»

А тут и очередной отпуск подоспел. Дубль два! Теперь я выезжаю уже всем семейством! Настроены решительно!

Как всегда без предупреждения: «А зачем предупреждать? Не родные что ли?», звоню в домофон московской тётке, проживающей на Кутузовском проспекте, напротив гостиницы «Украина», рядом с вокзалом.

Спросонья тётка не поймёт в чём дело: «Кого это принесло в три часа ночи?!»

Первая на лифте поднимаюсь я, как самая близкая и знакомая родственница, мою дочь и моего мужа тётка ещё ни разу не видела.

Тёткина дверь квартиры нараспашку, вижу спину удаляющейся вглубь комнат тёть Нелли и слышу её недовольное бурчание:

- Какая не воспитанность! Это же надо - явиться без предупреждения среди ночи! Неужели нельзя было заранее сообщить?! Разрешения спросить?! Может, я не могу тебя встретить?!

«А я, поэтому и не предупреждаю, - тётка терпеть не может гостей, она с 50-х здесь живёт. Почти коренная, а коренные - они такие, нас родственников не любят встречать». Но тёткино бурчание на сей раз почему-то меня обижает, - может потому что я устала? Разворачиваюсь на стовосемьдесят, и сталкиваюсь с выходящими из лифта Мишей и Ксюшей. Заталкиваю ничего не понимающих дочь и мужа назад в лифт.

Ночь! Метро закрыто! Идти пока некуда! Я уже отошла, - но поздно! Назад дороги нет! Хоть Миша на этом и настаивает. Не хочет сидеть под дождём на улице!

Но проситься назад я не буду, пусть Мишенька и не старается:

- На себя наплевать, так о ребёнке бы подумала! Гордость у неё взыграла! И потерпеть могла бы! Мы и, правда, без предупреждения припёрлись среди ночи!

Надежда, что тётка, с балкона, под которым мы сидим, окликнет нас и позовёт в дом, таит окончательно. Тётка и не догадывается, что я приехала с мужем и десятилетним ребёнком, и что на улице идёт дождь. Я уже и сама понимала, что надо было сдержать эмоции, но - дело сделано, надо ждать утра, пока не откроют метро. Тогда уже можно будет поехать к своим друзьям, которые всегда мне рады. Ксюшенька мирно посапывает под зонтом, свернувшись калачиком у нас на коленях.

 

 

 

 

 

***

 

Миша пил и пил, это было уже не выносимо! Все мои мысли сводились неизменно к одному: «Сегодня он пьян или трезв?» Чем тяжелее были проблемы, стоящие перед нами, тем сильнее мой муж уходил в запой.

Ещё в Навои, когда мои друзья офицеры с нашей работы узнали, что их комсорг, то бишь – я, дружит с председателем Афганского комитета, то бишь Мишей, они стали предостерегать меня от серьёзных отношений:

- Не стоит, Маш! Он – алкоголик!

- Да мы все вместе пьём, чего они на меня наговаривают! - оправдывался тогда Мишка.

Он и, правда, пил как все.

«Наговаривают», - подумала я тогда,- тем более, что говорящие предлагали взамен Миши свои кандидатуры.

Теперь я убедилась в том, что Миша действительно серьёзно болен и просто сдерживался до свадьбы. За то время, пока мы с ним общались, я успела полюбить Мишу, и было невыносимо наблюдать за тем, как он постепенно деградировал у меня на глазах. Ничего не помогало! Гитара, друзья и водка – атмосфера в которой он неизменно находился!

Виноваты во всём, по его версии, были обстоятельства:

- Жить в этих собачьих условиях! Встречаться на судах с твоими родственниками! Да тут любой запил бы!

Я предлагаю ему сделку:

- С меня - квартира, с тебя - бросить пить!

Я знала, что вот-вот должна получить квартиру от миграционного центра. На том и порешили. У нас теперь квартира, и новые друзья-собутыльники.

По новой версии, причина запоев от ощущения собственной несостоятельности:

- Ты меня подавляешь! Рядом с тобой я чувствую себя слабым!

С этим уже ничего не могла поделать. Нужно иметь большую силу воли, чтобы, наконец, бросить пить. У Миши такой силы не было.

2000 год.

Я подаю на развод.

- Давай уедем отсюда! Этот город не для нас! Поверь мне! Я больше не буду пить! - умоляет меня Миша.

И я ему поверила. И вот мы в Москве. Сидим под дождём возле тёткиного дома.

 

Остановились мы у моей подруги-одноклассницы. У Луизы трёхкомнатная квартира в Москве, дети в деревне у родителей мужа. Миша отвозит Ксюшу в Нелидово к своей маме, возвращается, и мы начинаем искать работу. Михаил находит её быстро. Рабочие специальности востребованы, квалифицированные сварщики везде нужны. Инженеру, да ещё и женщине, это сделать сложнее. Подготавливаю резюме, новое в то время для меня слово, и хожу на собеседования.

Наконец, - я устраиваю работодателя, работодатель устраивает меня. Фирма «Крост». 500 $ сразу при приёме на работу, с перспективой дальнейшего повышения заработной платы. Для 2000-го это нормальные деньги. Фирма занимается полным комплексом работ от проектирования, строительства и продажи жилья. Выполняет непосредственно заказы Лужкого. Строительство жилья в Москве и в ближайшем Подмосковье. Объёмы на десять лет вперёд. Работая в подобной организации, получаешь шанс решить и свои квартирные проблемы. К выполнению должностных обязанностей я должна приступить уже на следующий день. Прошу две недели отсрочки - «Нужно съездить в Крюково, уволиться с работы, забрать зимние вещи и решить ещё ряд вопросов, учитывая, что в течение года мы в Крюково появиться не сможем». От Миши – снять доступное жильё, аванс на эти цели, на своей Московской работе, он получил ещё при мне.

Когда через неделю, уволившись с «Водоканала» в Крюково, я с баулами вещей возвращаюсь в Москву, меня встречает одинокая фигура Луизы.

- А где Миша? - встревожено, интересуюсь я.

- Миша запил. В собутыльники взял моего мужа, который находился в завязке. А после того, как я предложила Мише пожить в рабочем общежитии при его работе, (он рассказывал, что у них есть там такое) собрал свои вещи и уехал к маме в Нелидово! – сочувственно объяснила мне подруга.

 

- Выходи на работу. Сними квартиру. А попозже Михаил к тебе подъедет,- предлагает мне такой расклад свекровь, когда я, на следующий день, приехала к мужу в Нелидово.

«Только зачем мне тогда её сын нужен? Если он уже второй раз меня предаёт в таких серьёзных вещах. Первый раз - когда я приехала в Москву из Узбекистана, тогда я на него не рассчитывала, и это не было так болезненно. Теперь – другое дело!»

Забираю Ксюшу, что я развожусь с Мишей, уже сомнению не подлежит, и возвращаюсь с дочерью в Москву. Что вернусь в Крюково, я приняла решение ещё в Москве. Не могла рисковать. Квартира в Крюково принадлежит Миграционному центру. Моё долгое отсутствие могут, с подачи доброго населения, посчитать как не востребованность в жилье и передать квартиру другому переселенцу. Этого может и не быть. Но выбираю синицу в руках. Одна я не потяну новую работу, ребёнка школьника, уже пропустившего месяц учёбы, и отсутствие жилья, - это тоже в пользу возвращения домой.

Миша едет с нами в Москву, денег на билет до Москвы у него нет, он догадывается, что нас больше не увидит, хочет проводить. Я беру ему билет до Москвы и обратно.

Прощаясь со мной на Московском вокзале, Миша пророчествует:

- Зря ты со мной расстаёшься! Ты не сможешь одна удержать Ксюшу!

Почему он тогда это сказал? Проблем с Ксюшей в то время для себя не видела. Позже, я переслала в Нелидово бывшему супругу экземпляр свидетельства о разводе.

Больше с Мишей мы не виделись.

 

 

Глава 10 
ВОПРЕКИ ВСЕМУ

 Ноябрь 2010 года. Сегодня опять не спала всю ночь! После того, как меня избил бывший морпех, у меня образовались внутренние гематомы, которые привели к опухоли. Я, видимо, была предрасположена к онкологии и удары спровоцировали развитие заболевания. Из всех болезней – эта меня пугает больше всего, - мне хватило детских впечатлений. Поэтому, услышав, что необходима операция, я согласилась тут же, считая, что при онкологических заболеваниях главное время.

Операцию мне делали в Краевом Краснодарском Онкологическом Центре. Опухоль была удалена во время, ещё до начала развития рака. Только проверяться теперь надо, подстраховываться на всякий случай. Операция имела побочные осложнения, которые мне доставляли проблемы. С этим жить было можно, но не хотелось.

Врачи назначают мне уколы, которые я делаю себе сама.

Делаю и боюсь: «Вдруг, что-нибудь со мной произойдет, - и я даже не смогу вызвать скорую, так как живу одна?»

Всё бы ничего, - да уж больно впечатлили меня побочные явления, указанные в аннотации к лекарству, то бишь парализация тела, языка, остановка сердца. Примиленькая, я бы сказала, картинка: вводишь себе лекарство и лежишь с парализованным языком, телом и остановленным сердцем.

Но, в очередной раз пронесло!

«Живучая я! Тьфу-тьфу-тьфу».

 

 

***

 

Я живу под девизом: Вопреки всему! Моё рождение - вопреки желанию моей мамы. Папа почему-то не желал жениться на беременной маме. Она пришла делать аборт. Но, гинеколог уговаривает оставить ребёнка. Мне суждено было появиться на свет! Буквально перед родами, папа всё же зарегистрировался с мамой. Не успев родиться, я заболела и болела постоянно. Но, вопреки всему, росла подвижным и любознательным ребёнком.

Я часто лежала в больницах, в это время школьную программу приходилось изучать самостоятельно. Учителя отмечали мне, что необходимо освоить, и я, захватив с собой тетрадки и учебники, ложилась в очередной раз в больницу. Так как я любила математику, и считала её одним из важных и нужных предметов, то изучала я самостоятельно в основном математику, остальные предметы у меня были запущены, не было последовательной логической цепочки. В больнице я каждый день садилась за учебники.

Москва, шестая клиника. Эта больница обслуживала Министерство Среднего Машиностроения – атомщики, они работали на оборонку. В этой клинике лечились физики-ядерщики и другая категория учёных и работников, так или иначе задействованных с работой в атомной промышленности.

Для неосведомлённых небольшой экскурс в историю:

«Министерство среднего машиностроения СССР — центральный орган государственного управления СССР, осуществлявший функции по управлению атомной отраслью промышленности и обеспечивавший разработку и производство ядерных боезарядов. Образовано 26 июня 1953 Указом Президиума Верховного Совета СССР.

Атомная отрасль начиналась со Специального комитета при Совете Министров СССР и ПГУ (Первого главного управления). ПГУ создало первую атомную и водородную бомбы, построило первые объекты атомной промышленности. После смерти Сталина, перед «товарищами по партии» встала серьезная задача – убрать Берию, но сделать это надо было так, чтобы не «просел» Атомный проект, которым он руководил. Берия был арестован 26 июня 1953 года, и в этот же день Указом Президиума Верховного Совета СССР за подписью Ворошилова было образовано общесоюзное Министерство среднего машиностроения СССР - легендарный Минсредмаш».

Наше предприятие подчинялось непосредственно Москве и проходило под номером почтового ящика. С нас брали подписку о неразглашении, вход по пропускам. Часть документов для работы получали по разрешению первого отдела. В административном здании нашего управления всюду военная охрана. Некоторые документы изучаешь, не вынося за пределы здания, сидя за решётками. К нашей строительной площадке относились три города – Навои, Учкудук, Зарафшан. Добыча золота и урана.

Не знаю, чем занимался мой отец, перед тем как женился на моей маме, но когда он умирал, маме сказали, что он последний из списка, - самым живучим оказался! Существовал какой-то список людей, которые, как я поняла, были приговорены из-за того, чем они когда-то занимались. Но я так думаю, что папа и не догадывался о том, что он кролик.

Только всё удивлялся:

- И что это меня обследуют, да на комиссии вызывают, я здоров и ни на что не жалуюсь?!

Его товарищи из списка умерли, не дожив и до тридцати. Папа дотянул до сорока, сорок за два месяца до смерти исполнилось.

А мама и того хлеще, как выяснилось, она пострадала в радиационной катастрофе в 1957 году. Мама, молодым специалистом, по направлению того же Средмаша (Министерства среднего машиностроения), по окончанию Новороссийского строительного техникума, работала в закрытом городе Свердловске-45 (на секретном военном предприятии), когда случилась авария на заводе «Маяк». Тогда были сброшены ядерные отходы в реку Теча. Из воспоминаний мамы – кругом выставлены щиты с черепами, с предупреждением о смертельной опасности. Но, насколько действительно опасны последствия двадцати трёхлетняя мама тогда не догадывалась, думаю, что ни она одна. Она даже купалась в той самой речке, несмотря на предупреждающие знаки. Благо молодых девчонок и ребят отгоняли военные. Люди неосознавали той опасности, которая нависла над ними после случившегося.

Сейчас категория этих людей причислена к Чернобыльцам, и государство выделяет им прибавку к пенсии. Но, если про Чернобыль говорилось сразу, то мама о том, что она пострадавшая, узнала только что, то есть почти через 60 лет. Что поделаешь – издержки секретности. И никаких добавок к пенсии не получает. Может получит, когда-нибудь. Но, это уже другая тема разговора. (Тема: Да, здравствует наше государство, которое бережёт своих граждан и заботится о них!)

Мама плюс папа и получилась гремучая смесь – Я! Врачи тогда, а тем более сейчас, так до конца и не поняли, что со мной не так. Ни с того, ни с сего могла подняться температура, ногти были оранжевого цвета, и другие скачки человеческих нормативов. Вероятно две смерти подряд моих сыновей, так же связаны с таинственной болезнью отца и облучением мамы.

После смерти Сашеньки, моего первенца, я вспомнила про страшный список, в который входил мой отец, про маму я тогда не знала. И мы с Серёжей, перед поездкой в Болгарию, прошли обследование в Московской клинике. Мне рекомендовали не беременеть в нашем городе, и рожать у них в клинике. Вторым сыном я забеременела, отдыхая в Болгарии. Но, спасти ребёнка Московской клинике всё же не удалось. Да и меня-то тогда они еле спасли. Я уже разглядывала сверху врачей и саму себя, лежащую на операционном столе под наркозной маской. Помню, что в себя вернулась на том же столе и в прекрасном настроении, я тогда безудержно смеялась и шутила в процессе операции. Это сейчас понимаю, что под маской у меня была закись Азота (веселящий газ). А я то думала, что это я сама по себе такая молодец – весёлая девчонка!

Говорят, у девочек сопротивляемость больше, они более живучие, вероятно, поэтому удалось выжить только третьему ребёнку – моей Ксюше. Её я рожала в Навои и мой муж со своим восемнадцатилетним братом сделали всё, что бы я на следующий день после того, как пришла домой из роддома, покинула их квартиру.

События последних лет разболтали моё здоровье окончательно. Поэтому, в том, что кто-нибудь, что-нибудь в моём организме поймёт - маловероятно. Просто я стараюсь его поддерживать на плаву как могу.

И всё же я живучая! Там, где другой уже давно бы умер, я продолжаю жить!

 

 

ВОСПИТАТЕЛЬ

 Я увлекаюсь гороскопами, - чувствую близнеца. И не по книжным знаниям, а по опыту семейной жизни с Серёжкой, - первой любовью. Муж был близнец и, согласно предписанию звёзд, - любитель повоспитывать! Не понимал, что порой, своим дурацким воспитанием, подставляет меня под удар!

Как-то, захотел мне объяснить, что если Серёжа сказал, - то так и будет! Мужчина типа! Мы тогда поехали всем семейством, а это - я, муж и Серёжкин брат, на базу отдыха. Она очень далеко была расположена, чуть ли не на территории Таджикистана. Вдали от населённых пунктов, на много километров – ни одной души! Там находилось огромное природное озеро (А может искусственное? Но навряд ли, уж слишком масштабно!) Вот там, нашим предприятием, и была организована база отдыха. Около озера построили домики с кондиционерами и без. Организованного питания, правда, не было. Отдыхающие просто на выходные приезжали. Потом база до следующей недели пустела. А в субботу, воскресенье - отдыхай, плавай, загорай! Я, будучи комсоргом, часто писала заявку на отдых нашей комсомольской группы на этой базе, заказывала автобус, прилагала список желающих и вписывала себя ответственной за поездку. Естественно, кроме моих комсомольцев, под фамилией некоторых числились Серёжка с Игорем и их друзья. Мы тогда набирали с собой мяса и шашлыки там готовили. Мангалы на базе были. Всю ночь бесились, песни пели под гитару, в ночном озере плавали! Здорово было!

На сей раз, поездку организовала не я. Просто автобус вывозил желающих работников нашего предприятия. Вот я и поехала на отдых вместе со своим семейством. Знакомых у меня среди пассажиров автобуса не было. В те времена я очень любила загорать. Это сейчас боюсь. Да и врачи запрещают. А тогда, я всегда чёрная ходила.

Захотелось мне перед отъездом ещё поплавать и позагорать, - Серёжка такого желания не изъявил. И был категорически против того, чтобы я задерживалась на пляже. Он ушёл вместе с Игорем в домики собирать вещи, прихватив с собой и мою одежду.

Я попросила Сергея:

- Как будут автобусы уезжать, прийдите за мной, а то у меня часов нет.

Но муж предупредил:

- Или ты уходишь с озера сейчас или пеняй на себя, - звать мы тебя не будем!

Естественно, я это восприняла, как пустую угрозу. Но, когда по времени почувствовала, что уже пора бы и уезжать автобусам, так и не дождавшись Серёжку, вернулась в домик. - Там пусто! Побежала к автобусам – автобусов нет!

Завтра мне на работу, а я за тридевять земель от дома! Да в дополнение ко всему, без одежды – в одном купальнике, благо полотенце было, которым я бёдра обмотала. Без денег, само собой. Самое страшное, что база омертвела, - никого нет, кроме сторожей узбеков. А я их до смерти с детства боюсь. Меня тогда колотить от страха стало. Я уже похоронила себя мысленно.

Брела вдоль озера, как контуженная, и думала:

- Как же выпутаться из этой ситуации?!

Набрела на ангар. Это спортивная база яхтсменов, байдарочников. К моему счастью, спортсмены, - красивые, загорелые до угля ребята, а главное - русские, ещё не покинули базу.

Я поняла: «Это моё спасение!»

Изобразила на лице улыбку и попросила, чтобы ребята меня с собой забрали, когда домой поедут.

А на их удивлённые взгляды (явление - девчонка в одном купальнике, обмотанная полотенцем!), объяснила, стараясь при этом быть весёлой:

-Друзья уехали, а меня забыли!

- Хороши друзья, - возмутились ребята, - головы бы им поотрывать! А если бы нас не было? Как бы ты отсюда выбралась? Поживились бы тобой узбеки!

Знали бы они, что и ни друзья вовсе меня бросили, а собственный муж в воспитательных целях! «Пацан сказал – пацан сделал!»

Пригласили к столу, - спортсмены как раз арбузы ели. После этого только меня отпустила нервная дрожь, и я почувствовала себя в безопасности.

Сначала-то я и их боялась: «Мало ли?! Раздетая девчонка, вокруг на много километров ни души!»

Но вижу, что свои – весёлые, дружелюбные.

Стали заигрывать со мной, я не призналась, что замужем, мне вообще было стыдно за ту ситуацию, которая сложилась, потому что в моей голове, никак не укладывалось: «Как так можно было поступить с собственной женой? Хоть и в воспитательных целях?!»

Довезли меня до дома. - Всё обошлось! Даже, один из них, уже чуть ли не жених, - свидание мне назначил! Я, до конца то только около дома смогла расслабиться, - всё равно боязно было, что я одна, раздетая, среди такого количества ребят! И когда, один из них стал со мной заигрывать, то поддержала ухаживания, считая это некой гарантией того, что со мной ничего не сделают.

И опять я выжила, а помогло мне то, что вообразила я себя, как бывало в детстве, - литературным героем: «Разведчик я, заброшенный в стан врага! И должна добраться до места назначения, во что бы то ни стало, несмотря на то, что меня подставили».

Сейчас, я снова разведчик, точнее - радист. Передаю шифровку своему любимому мужу. Дело в том, что независимо от того, что у нас произошло – виноватой была всегда я. Я чуть не погибла, еле добралась до дома. И всё из-за того, что муж не позвал меня с пляжа к автобусу и уехал без меня. - Кто виноват? Для меня был однозначный ответ – Серёжка. Кто должен извиняться, просить прощение – Серёжка!

А на деле, Серёжка ещё у нас и в обиженных ходит: - «Его ослушались, проигнорировали. И теперь имеем то, что имеем. А имеем мы бойкот!»

В нашем семействе не принято было ругаться, Серёжка просто надолго замолкал и не разговаривал со мной неделями. Для меня это было невыносимо. Я уже забывала о том, кто прав, а кто виноват и хотела только одного: «Что бы мы быстрее помирились и, наконец, стали разговаривать». А так как у меня тоже было своё самолюбие, то я придумывала такие способы примирения, что бы это выглядело как шутка, и в тоже время говорило о том, что Серёжка не прав, ну и о том, что пора мириться. Тогда я или рисовала самого Серёжку, намекнув на рисунке в шутливой форме, что я о нём думаю, или сочиняла стих, и подсовывало всё это ему как-нибудь случайно.

Вот и сейчас. Зная, что сегодня Серёжка на дежурстве, набираю номер их конторы.

- Дежурный! Лейтенант фельдсвязи Захаров Сергей! Слушаю! – раздаётся в трубке рапортующий голос мужа.

- Лейтенант Захаров! Примите срочную телефонограмму! – строго говорю я.

- Диктуйте, я записываю, - тем же командным голосом продолжает отвечать Сергей.

И я даже начинаю сомневаться, что он меня узнал. Диктую мужу свои стихи металлическим официальным голосом, предваряя каждую новую строчку словами:

- Пишите с красной строки.

Мы оба понимаем, кто с кем разговаривает, но продолжаем игру, тихо радуясь, что, наконец-то, мы помиримся. Потому что ссора и Серёжке порядком надоела, но по заведённой традиции, я должна была что-то предпринять.

- Дальше, - подтверждает написание каждой строчки Сергей.

В конце, я отдаю распоряжение:

- Лейтенант Захаров! Прочитайте первые буквы каждой строчки. До связи!

 

С ам себя не пожалеешь,
Е сли разом околеешь!
Р азом можно всё разрушить,
Е сли жёнушку не слушать!
Ж аль себя – когда виновен,
К оли не виновен – жаль:
«А х, какой я благородный,

В умный, строгий, не двурогий!
Р азве можно обижать,
Е сли я такой хороший?
Д айте мне жену под стать
И меня Вам не узнать!
Н адобно гиеной стать
А нгела чтоб обижать!»

Задание выполнено. Шифровка передана. Мир восстановлен!

 

 

УВЛЕКАЮЩАЯСЯ НАТУРА

 Увлекающаяся я натура, и жила, порой, по книжным знаниям. Книги в детстве читать любила. И в каждой из жизненных ситуаций, я была каким-то героем! Когда папа бил меня ремнём (было и такое!), «Я - Зоя Космодемьянская!» Ни разу не заплакала – герои не плачут! И засыпала в углу, так и не попросив прощения. Прощение впоследствии, как правило, просил потом у меня сам папа:

- Ты бы хоть заплакала! Прощения бы попросила! - сетовал он.

«Сам виноват, не надо было мне с глубокого детства книги о героях читать! Теперь я - герой, и ничего не могу с этим поделать!» Но каждый раз, делаю для себя по жизни какие-то выводы. Из ремня поняла, что это бесполезно, не через это место знания приходят. Наоборот, - в своём бессилии расписываешься. Папа так и говорил:

- Извини! Не сдержался!

В институте я была комсоргом. В советское время, в основном работали на бесплатных работах студенты и солдаты, ещё зэки. А так как мы были строительным факультетом, то практика и пахота у нас совпадали. Мне нужно было вдохновлять своих комсомольцев, а как – только личным примером! «Я – Павка Корчагин!»

Из-за этого Павки надорвалась, - до сих пор аукается! В нашей группе из 25 человек - было только 5 девчонок, и когда распределяли фронт работ, то, как правило, нашей группе доставались тяжёлые, мы как то тоже за парней проходили. А так как у меня фамилия непонятной половой принадлежности – Алушта, то меня автоматом к ребятам причисляли. И бордюры ставили, и асфальт укладывали, земли тонну перелопатили. А я - впереди всех на белом коне! Теперь, периодически этот конь аукается! Тем ни менее - весело было!

Я, добровольно записывалась в студенческие бригады, которые работали во время учёбы. Днём мы работали, а вечером - учились по той же программе, что и остальные, а ночью - чертили! Я почти не спала, помню, в студенчестве. Мы засыпали в общежитии где-то часа в 4 утра, а к 8 на занятия. А если в стройотряде – то на работу, а вечером на учёбу. И передвигаешься на автомате. До сих пор помню состояние, когда несколько ночей подряд не спишь – в невесомости, как космонавт! Потом лекции смотришь, а там буквы чередуются с прямой чертой. Засыпаешь на лекции и сам этого не замечаешь. Вздрагиваешь, и дальше продолжаешь писать. Так и стоит потом в тетрадке азбука Морзе – буквы, тире! Меня награда вдохновляла – потом, месяца два плюсом отдых. Все, кто днём учились, на практику идут, а у нас практика зачтена, и можно на все четыре! Именно это мне больше всего нравилось. Брала путёвки в студенческом профсоюзе, и куда-нибудь отчаливала на отдых. И вообще, - я старалась всегда всё или досрочно сдавать, или автоматом. Бегом - легче препятствия преодолевать! Да и знаешь, что ничем не рискуешь! Подумаешь, не сдашь досрочно, - сдашь со всеми.

А наш факультет считался одним из самых сложных. Что бы мы высыпались, нам в общежитии в 12 часов ночи свет вырубали:

- Спать!

Но мы, - именно в это время и просыпались! Прикорнешь на пару часиков, ну, а в полночь - самая жизнь начинается, - по темноте, со свечками.

Как вспомнишь молодые годы – и откуда силы брались? Помню, работали мы на свиноферме, за городом. Стоял октябрь. Для Томска – это уже холодная пора. Мы жили в палатках. Дубор неимоверный! Спали, не раздеваясь, даже шапки с головы не снимали, а если попадался свободный матрас, то и его сверху на себя кидали. Утром встаёшь – лужи льдом покрыты, пар изо рта! Идёшь умываться, а вода ледяная, - руки красными становятся и не разгибаются. Я - в кирзовых сапогах сорокового размера, в фуфайке (между прочим, хорошая вещь – тепло и удобно!) и на работу! Работали мы рядом с зэками. Они через забор от нас сидели. Только в основном сидели, а мы в основном работали. За время нашей работы, заключённые уже всех нас по именам знали.

Я тогда укладывала асфальт, вместе со своими комсомольцами девчонками. На них тоже были сапоги не по размеру и фуфайки. Я, как всегда, - на белом коне! Личным примером, так сказать! Впервые дни, мы, в промозглые палатки полумёртвыми заползали. - Холодно! Асфальт на морозе мгновенно схватывается. Всё надо делать очень быстро! А лопата с асфальтом неимоверно тяжёлая! И мы, девчонки с тоненькими шейками из объёмных фуфаек, торопливо разбрасываем озябшими руками эту дорожную смесь. Рядом, в тёплой кабине катка, нас ожидает скучающий толстый дядька, что бы проехаться по этому асфальту.

Когда совсем всё заледенело, жить перевели в неотапливаемое здание. В помещении установили двухъярусные койки, - по типу казармы. Что интересно, - после этой каторжной работы, студенты вытаскивали в коридор магнитофон, и начиналась дискотека!!!

В студенческой библиотеке я брала книги Джека Лондона. Его герои, на тот момент мне помогали. Например, читала «Белого Клыка» - но, сюжет сейчас не расскажу. У меня в памяти не задерживается содержание книг, остаётся только ощущение от прочтения, - энергетика! Допустим, читали «Сто лет одиночества» Габриеля Гарсиа Маркеса? Убей, - не помню про что! Прочитала в десятом классе и такая тоска смертная взяла! Поэтому, сейчас, не согласилась бы перечитать, - в памяти, от этой книги, осталась угнетающая тяжёлая энергетика.

Я, говорила уже, что увлекающаяся натура. Я как начну что-то делать, то меня из этого «что-то» начинают вытаскивать, а мне жалко со своим детищем расставаться! Я люблю что-нибудь придумывать! Когда в «Водоканал» устроилась, то поручили мне выполнить расчёты к лицензии для защиты в вышестоящих инстанциях. А там формулы такие, что завернуться можно! Я то ни на ВиКе (факультет водопровода и канализации) училась. Мы эту часть бегом проходили, я и не подозревала, сколько заморочек при расчёте потребности и расхода воды. Тем более, что рассчитать надо было не только Крюково, а и ещё 10 населённых пунктов. Так я, что бы ни запутаться при защите, всё подробно расписывала, - как в методичке. Сначала формулы, потом пояснения - что есть что в этих формулах, а потом уже цифры. И так, дальше разжёвывала всё по тексту. Потому что, сама с трудом понимала: «Откуда что берётся?»

Так в Краснодаре были в восторге:

- Сколько здесь работаем, никогда не видели, подобного!

И удивились, что я в «Водоканале» всего месяц как работаю.

До моего устройства на работу, списание материалов в «Водоканале» по факту было, не то, что у нас в строительстве. Так я разработала типа сборника - куда включила все виды работ, которые выполняет эта организация, и таблицы рассчитала. Водишь пальчиком и, на пересечении твоих данных, находишь расход материала. Шесть секунд делов, а на расчёты потрачено масса времени, которые больше уже не надо делать. Тоже и по потерям воды. Поручили мне отслеживать потери. А я, по сути ленивая, - не люблю по десять раз одно и то же делать. Матрицу компьютерную сделала, которая всё сама считает, начиная от расхода за месяц, по каждому населённому пункту, и анализа по всем месяцам, с графиками и т.д. Заноси только тупо данные, формулы уже не надо помнить.

Сейчас «Водоканал" по этим программам и считает. Краснодар приезжал, забрали себе эту программу. А когда меня уволили, - боялись, что я всё постираю с компа. Сборники расхода материалов я штук двадцать распечатала и мастерам раздала, а программа расчёта потерь воды у меня в компе. Так мне комп заблокировал программист, когда я, перед увольнением, пришла на работу,. А мои друзья советовали стереть всё, - но это не в моём характере. Пусть пользуются, мне наоборот приятно, что моя работа на пользу!

В Администрации, когда уволили, тоже боялись, что я сейчас им что-то не расскажу, скрою. Знакомые, так же советовали не объяснять ничего. Но, я напротив, - всё подробно расписала, где что лежит и что нужно в первую очередь сделать. Речь шла о миллионах для города, которые я еле выбила через Краснодар. И обидно было бы, если бы, из-за наших распрей, город эти деньги бы потерял!

Распределяются Краевые деньги, но дают их не всем, а только тем, кто выиграет в конкурсе. И наш Крюково на строительство получил приличную сумму, - только трём городам её выделили из всего Краснодарского края, а претендовало 15. Но, что бы выделенные средства ни забрали назад, нужно было кое-что ещё предоставить в отчётности. Этот момент бы упустили, пока устраивался бы новый человек. Вот я и расписала всё подробно, - жалко было, город то тут причём?! Так меня ещё месяц дёргали, что бы я им разжевывала, - что есть что. Сами не звонили, - стыдно, наверное, было, мне звонил зам главы по финансам, а я его уважала. И ходила, этих Гавриков ещё обучала.

Кстати, человек, ради которого меня уволили, когда посмотрел, что нужно делать, отказался от должности! И они почти каждый месяц сейчас меняют людей - никто не выдерживает. И это - несмотря на то, что моя должность распочковалась на три. Вместо меня, теперь три человека там сидят. И то, периодически меняются. А я говорила, что не в состоянии один человек всё строительство по городу тянуть, что по объёму работ нужен целый отдел – ОКС. Я не хвастаюсь, просто я, когда работаю, увлекаюсь и что-нибудь обязательно придумываю. В администрации придумала программку по отслеживанию финансирования.

Короче, захвасталась я уже совсем! Это я всё к тому, что натура я уж больно увлекающаяся. Сижу себе на работе, увлекаюсь и не замечаю – ни как интриги плетутся, никак коллектив, по каким бы-то ни было причинам пучить начинает. Время то сейчас тяжёлое, - рабочих мест не хватает. А я, то ли по дурости своей, то ли от увлечённости этой великой, навыдумываю что-нибудь, после чего, уже во мне и не особо нуждаются. Расскажите, чего Вы тут навыдумывали, а мы вместо Вас своего родственника посадим, без работы он ходит последнее время. Ну, как-то так, если уж о последствиях «увлечений» в работе говорить.

 

 

Глава 11 
ЭПИЗОДИЧЕСКИЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ

 

ДА ЗДРАВСТВУЕТ НАШЕ ГОСУДАРСТВО

Пишу, пишу и никак не могу приблизиться к ответу на вопрос: «Что есть я? И что есть жизнь моя?» Я есмъ продукт общества, я есмъ гражданин государства Российского. Будем размышлять, не философы мы, но всё же, где живём - понять очень хоцца. Делюсь своими жизненными наблюдениями.

Первое впечатление я получила ещё будучи ребёнком, когда похоронила отца. Об этом я уже рассказывала. Когда отец заболел, маме кто-то из медиков по секрету сообщил, что они закрывают список смертников, за которыми велось врачебное наблюдение. Отец был последним в этом списке. Не знаю уж куда и для чего была послана группа молодых специалистов, в том числе и мой папа, но тот, кто их посылал, знал, что они рискуют здоровьем. Все умерли, не достигнув и тридцати, папа немного задержался.

Как выяснилось в свете последних лет, и услугами моей, тогда двадцати трёхлетней, мамы государство воспользовалось в ущерб её здоровью. Послав её, молодым специалистом, в закрытый город Свердловск 45, - где велись разработки урана. Это впечатление два.

Ну, и три - это работа моего мужа в Узбекистане. Он работал в фельдъегерской службе при организации, которая занималась добычей урана. Постоянно ездил в командировки и неизменно при оружии. Ничего мне не рассказывал, говорил - секрет. Уже после его смерти я узнала о том, что он служил живым контейнером. Доставлял к месту назначения уран в специальном дипломате, пристёгнутом наручником к его руке. Когда получилась заваруха с государственностью, и предприятие ушло из подчинения Москвы к местным властям, странным образом стали заболевать и умирать Серёжкины сослуживцы, и он в том числе. Усматриваю в этом некоторую закономерность.

Из всего делаю вывод: Государство тебя использует, а потом выкинет!

Ещё одно открытие я делаю для себя, когда нахожусь в декретном отпуске. Сережка платил мизерные алименты, денег не хватало, и друзья предложили заняться перепродажей вещей. Как впоследствии дали этому название, - они были челноки, привозили товар и находили покупателей. Я с трудом согласилась, но когда от одной из сделок получила ровно свою месячную зарплату советского инженера, то это наложило определённый осадок. И при выходе на работу, тяжело было осознавать - за какие в принципе гроши мы здесь работаем. С "купи-продай" я завязала быстро, посчитала звоночком, убийство одного из членов нашей группы. Он отослал жену и детей к маме, а когда жена вернулась, то нашла его повешенным в ванне. Где крутятся деньги – там крутится и опасность, - мне это не нужно было. Но народ, опять таки, вдруг превратился в "челнока" не от хорошей жизни, просто: - Очень кушать хочется!

Как-то, я была доведена до такого отчаяния, что сейчас понимаю, что люди, способны иногда на такие поступки, способность на которые не могли допустить не только окружающие, но и сами участники событий.

Дочери долго не выдавали паспорт. Сейчас он вручается четырнадцатилетним. Ксюше уже было пятнадцать и уже год меня мурыжили паспортные службы, дочь родилась в Узбекистане и, как нарушитель родильной территории, не имела право на Российский паспорт. Не гражданин она России, хоть умри! Абсурдность наших законов иногда приводит меня в бешенство. Необходима была долгая волокита, вплоть до судов, чтобы представить паспортному столу неоспоримые доказательства того, что с трёх лет Ксюша действительно проживала на Российской территории: посещала садик, школу и т.д. Такого дебилизма от чиновников я не ожидала. Ксюше нужно было поступать в техникум, паспортисты ей пока предоставляли только вид на жительство. А это значит, что за всё нужно платить бешеные деньги. Начиная от учёбы и заканчивая медицинской помощью. В это время я была в гипсе с металлическими прибамбасами, выслушав это предложение от начальника паспортного стола, я не выдержала и крикнула: «Дайте мне автомат! Я Вас всех перестреляю!» Руки у меня были заняты костылями, поэтому меня никто не испугался, а начали успокаивать. А вот не будь я тогда на костылях, и будь у меня в руках оружие, я даже не знаю, что было бы…?

Да здравствует наше Государство, которое бережёт своих граждан и заботиться о них!

 

 

БОЛГАРИЯ

 1988 год. Летим с Серёжкой в Болгарию. Первый раз за пределы нашей Родины! Это Серёжина затея, муж хочет вывести меня из состояния ступора, в котором я нахожусь после смерти сына. В самолёте бесплатно предлагаются спиртные напитки: вино, шампанское, коньяк, водка. Каждый из напитков был продигустирован членами нашей узбекской туристической группы, некоторые не рассчитали своих сил.

Гипнотически звучит для нашего брата:

- Халява, сэр!

Мы на пляже. Всюду слышится иностранная речь: английский, французский, немецкий. Времена Горбачёва. Россия интересна своими переменами для иностранцев. Те из них, кто владеет русским, пытаются с нами заговорить.

Но мы строго проинструктированы на этот счёт:

- Общение с представителями других государств, а упаси боже, знакомство с ними, почти приравнивается к измене Родине – всюду шпионы! Их интересует всё, что мы знаем о нашей Родине. Нужно молчать и улыбаться: «Твоя моя не понимает!»

Знакомимся с парнишкой из ФРГ, он в тринадцатилетнем возрасте был вывезен родителями из Киргизии. Знание русского на уровне подросткового сленга. Что забавно слышать с немецким акцентом из уст двадцати трёхлетнего парня. Ему хотелось бы побывать в России, но он, почему то боится, что там его насильно заберут служить в Армию. Просит нас с Серёжкой познакомить его с русской девушкой. Мы знакомим немца с двумя казашками из нашей группы, учителями немецкого, нам показался этот факт интересным для знакомства.

Парень не доволен:

- Кого Вы привели? Я же просил русскую?

Не поймёт никак, что они и есть наши – русские! Узнав, что наш знакомый владеет немецким, по официальной версии он, якобы, из Прибалтики, девочки принялись исправлять неточности в произношении его немецкого. Немец спорит, отстаивая своё право на правильное произношение, но учителя неумолимы. Они же - учителя и лучше знают, как надо! Мы с Серёжкой падаем от смеха.

Первое, что бросилось нам в глаза на пляже Золотые пески, это множество женщин загорающих топлес. В нашей пуританской стране, в которой не было секса, топлеса не было тоже. Я, любитель острых ощущений и экспериментов, сразу порываюсь тоже снять лифчик купальника.

На что, Серёжка возмущается:

- Если ты его снимаешь - то я ухожу!

Я не хотела, чтобы Серёжка ушел, и осталась в лифчике.

Так же меня он не пустил покататься с водных горок:

- Вдруг захлебнёшься!

прыгнуть с парашюта:

- Вдруг разобьёшься!

Он постоянно чего-то боялся.

Бедным узбечкам с нашей группы, в связи с топлисом, мужья запретили появляться у моря, и они загорали у отеля. Мужья же пляж посещали, и там, с девушками без лифчиков, фотографировались, иногда по одной, иногда с двумя сразу. Видимо на память о Болгарии, потом в семейный альбом наклеят.

Смущает непривычное для нас качание головы в разные стороны при согласии. Болгарское «Да» - по нашему «Нет», «Нет» - по нашему «Да». Хоть и знаешь об этом, но постоянно путаешься.

Подбегаешь к такси:

- Свободен?!

Таксист дружески отрицательно мотает головой, стало быть «Да!» по ихнему. Но мы с сожалением отходим от таксиста и останавливаем следующего, пока не вспоминаем, что болгарское «Нет!» - это наше «Да!».

Ещё комичнее в этом плане выглядит попытка сбросить цену, когда болгарин согласен её уменьшить, что и подтверждает отрицательным мотанием головы из стороны в сторону, после чего наш брат покупает товар за большую цену, так как не понял, что с ним всё же согласились и снизили эту цену.

Нашу группу ведут в кабаре, или ресторан, я тогда толком не разобралась, куда мы попали, а сейчас тем более.

Перед походом неизменный инструктаж о достойном поведении:

- Мы должны не терять бдительность и всё время помнить, что за нами наблюдает загнивающий Капитализм и делает выводы обо всей нашей необъятной Стране!

У нас есть руководитель группы, который отвечает за наш отдых, и парторг, его напарник, ответственный за наш «облико–моралис», который не допустит попыток разложения в наших рядах за время этой поездки.

Подошли к дверям увеселительного заведения за час до открытия. Неизменная перекличка и ожидание под дверью.

Наконец, мы на месте. Места на самой галёрке – сзади стена, а впереди каскадом вниз места со столиками и в самом низу, в центре круга, зал выполнен в виде амфитеатра, - сцена. Которая то поднимается, то опускается. Всё сверкает, мелькают обнажённые ноги танцовщиц, которые под конец представления обнажаются почти полностью. Наверное, наш блюститель не ознакомился с программой, но уже поздно и неискушённая группа во все глаза следит за безобразиями, происходящими на сцене. На столах шампанское и разные вкусности. Группа расслабилась, а некоторые даже уже подмигивают рядом сидящим барышням. Бедный парторг! Он еле собрал нашу группу, которая окончательно расслабившись и наплевав на «облико-морале», весело отплясывала в дискотечной части представления, а особо назюзюканные, полезли на сцену и стали неистово бить в барабаны, оставленные выступающими артистами.

На следующий день, на собрании, посвящённом разбору полётов, особо провинившиеся, опускали ещё непротрезвевшие глаза в пол, - им было стыдно, что они не оправдали возложенного на них доверия!

Парнишка из ФРГ неизменно присоединялся к нам с Серёжей, с нами ему было веселей. Нам с ним тоже было интересно. В нашем распоряжении были дискотеки для русских, магазины для русских, и вообще повсюду чувствовалась грань между нашими и не нашими. В местах не для наших всё было за валюту, и мы могли за чудесами капитализма только подглядывать как экскурсанты. Благодаря нашему знакомому, мы посмотрели отели, в которых живут иностранцы, потанцевали на дискотеках для иностранцев, попробовали то, чему даже не знали названия. Прощаясь, парнишка оставил свой адрес и пригласил нас в гости в ФРГ.

Когда я потом у мужа попросила адрес нашего общего знакомого, то он возмущённо зашикал на меня:

- Ты в своём уме?! Какой адрес?! Ты что, подставить меня хочешь? Я офицер фельдсвязи, вдруг кто-нибудь про это узнает!

После поездки в Болгарию у меня сложилось впечатление, что СССР – это большая закрытая картонная коробка. Жители которой и не догадываются, что за её пределами вовсю кипит жизнь, более интересная и красочная, чем в тёмной душной коробке. Я это увидела, когда просверлила дырочку в стенке коробочки. Но, несмотря на это, поняла, что не может наш брат из коробки быть полностью счастлив в другой стране. Пусть там всё хорошо и прекрасно! Я обратила внимание, с какой тоской бывшие жители СССР смотрят на нас, как они мучаются ностальгией! Как им хочется пообщаться с нами, голодранцами, которые несмотря не на что, живут с распахнутой душой, которой эмигрантам так не хватает в их холодном Капитализме!

 

 

ГОРЫ

 

 

С детства обожаю приключения. Наш город располагался прямо у подножия гор. В горах я испытала море острых ощущений, начиная уже с третьего класса. Глубоко в горах, часа два, три от города и всё по горам, наше предприятие, для своих детей, построило пионерский лагерь. Каждый год я отдыхала в этом лагере, иногда по две смены подряд. Впечатлений потом у меня было на весь учебный год, и я с нетерпением ждала следующего лета, что бы вновь окунуться в эту атмосферу.

Походы в горы делились на сиюминутные, когда нас просто выводили за пределы лагеря, однодневные, двух и самые интересные – трёхдневные. Я особенно любила походы на несколько дней, больше всего мне нравилось проводить ночь в горах. Это непередаваемая атмосфера величественных гор в ночи, огонь костра и неизменные песни под гитару. Гитару обязательно кто-нибудь нёс с собой, несмотря на тяжёлый рюкзак. Спали мы под открытым небом. В этом была непередаваемая романтика, когда лежишь на тёплых одеялах, а над тобой ночное звёздное небо.

Однодневные походы тоже были интересны. В нескольких шагах от лагеря находилась, так называемая, «Ванна Эмира Бухарского». Это природное сооружение на горной реке, хотя утверждать не могу, настолько там всё продуманно, может и рукотворное, может и правда там купался Эмир Бухарский, ведь недаром дали этому месту такое название. Это, по сути, природный аквапарк. Скатываешься с горы, по которой стекает горная река, а дно этой природной горки гладкое до зеркальности, покрыто какой-то зеленоватой слизью, по которой скользишь с большой скоростью и с высоты падаешь в глубокую, горную ванну, наполненную чистейшей водой. Слышится писк и визг восхищённой детворы, скатывающейся с этой горки.

 

 

***

 

 

А неподалёку от «Ванны Эмира Бухарского» находилась пещера. Пещера – это тоже поток непередаваемых ощущений.

Я в младшем отряде, пещера расположена относительно рядом с лагерем и мы, совместно со старшими отрядами, отправились на её покорение. Довольно интересное сооружение в горах. Не зная о существовании пещеры, никогда не догадаешься, что небольшое отверстие заросшее кустарником и есть вход в пещеру. Вползаешь в это отверстие и сразу же попадаешь в огромный зал. В этом зале могут разместиться сразу все дети прибывших отрядов. Из зала в разных направлениях видны ходы. По некоторым нужно ползти – это небольшие лазы. А есть и такие, по которым можешь идти в полный рост. Вожатые рассказывают нам, что это пещера с потайными ходами и раньше, зная по какому из лазов нужно пробираться, якобы можно было дойти до самой Бухары.

Некоторые дети залом и ограничиваются, некоторые пытаются исследовать эти самые лазы. Я конечно в их числе. Приходится пробираться ползком. По бокам каменная стена и над головой камень, полнейшая темнота. Фонарики у впереди ползущих, у меня фонарика нет, и я стараюсь не отставать от кедов товарища, за которые периодически цепляюсь руками. Эти кеды напылили, и я, приостановившись, чихаю и куда-то проваливаюсь. В полнейшей темноте, судорожно вытянув руки, пытаюсь нащупать куда мне двигаться, но руки неизменно упираются в камень. Я кручусь по кругу, чувствую, что сейчас мне стало намного просторней, до этого я ползла по каменному коридору, по обеим сторонам была стена, а сейчас ползаю по кругу, и руки неизменно упираются в камень. От тёмного замкнутого пространства, от ощущения замурованности, у меня наступает паника. Выдохнувшись от бесполезного кручения, я обречённо прислоняюсь к стене и вдруг падаю, и оказываюсь у ног своих товарищей, в большом круглом зале, с которого мы и начинали свой путь.

Лаз, по которому мы ползли, по небольшому кругу, должен был возвратить нас назад в зал. Вернулись все кроме меня. Вожатые забеспокоились. Пройдя по лазу повторно - меня не нашли. Откуда я сейчас прилетела - не понятно!

Как потом разобрались, я попала в так называемый каменный мешок. Вожатые потом обследовали это место, о его существовании, кстати, они не знали. Лаз действительно по кругу возвращал в зал. Но в этом лазе, нашли разветвление, в виде небольшого замкнутого круга, оно было ниже уровня самого лаза, поэтому, когда я ладошками ощупывала стену, то неизменно натыкалась на камень, выход был чуть выше. Когда я прислонилась к стене, то к своему счастью, как раз попала спиной на этот выход и вывалилась.

Благодаря мне, теперь знали о существовании каменного мешка, и детвора с удовольствием стала исследовать это место. Но разве сравнить, те ощущения, которые испытывали они, разглядывая всё это с фонариком, и мои – в полной темноте, неизвестности и страхе, что ты здесь останешься навсегда!

Наш младший отряд расположился на небольшой площадке в горах, под нами, в десяти метрах вниз – горная речка, воды по щиколотку. Не осознавая опасности затеянной игры, начинаем бегать по площадке, догоняя друг друга.

Вдруг, - я бегу по этой площадке, а она была с уклоном вниз в сторону речки, - осознаю: «Разбежавшись, я не могу остановиться, а впереди обрыв, внизу равнодушная речка и в этой речке ждёт меня огромная каменная глыба!»

Я мгновенно оцениваю ситуацию, в детстве у меня была отличная реакция: «Если я падаю на этот камень, - то разбиваюсь! Моя задача перепрыгнуть его, - падение неизбежно, площадка покатая, я не могу затормозить, падая, я разобьюсь о камень!»

И я вынужденный бег, использую как разбег, с силой отталкиваюсь и прыгаю вниз, стараясь попасть как можно дальше от камня. Мне это удаётся! Поднимаю вверх глаза, - на меня с десятиметровой высоты смотрят испуганные вожатые. «Вот бы им влетело, если бы со мной что-то случилось!»

Интересно то, что ощущения, которые я испытывала при прыжке, были необычны. Всё происходящее перед прыжком виделось мне как в замедленной съёмке, а картинка была как в негативе – в чёрно-белом изображении, и то, что должно было быть чёрным - было белое и наоборот. Я никогда больше не ощущала подобного!

 

 

***

 

Из ярких детских воспоминаний всплывает ещё одна картинка. Я бегу по горе, вообще ходить спокойно не могу, бегаю всё время, даже сейчас, и вдруг лечу вниз. Как потом выяснилось, - провалилась в старую могилу. Меня за руки вытягивают оттуда вожатые, а на дне могильника недовольно зашевелился клубок змей. Вовремя меня вытащили!

 

 

***

 

А вот некоторые приключения из детства, может и не задержались бы в моей памяти, если бы не последствия.

Плаваю я как-то на территории пионерского горного лагеря в хаузе, кажется, так называется природный водоём, уже не помню. Рядом детвора на плоту. Они считают до трёх и одновременно спрыгивают с него. Плот движется на меня и вот-вот ударит по голове. Я ногой отпихиваю его от себя и глубоко распарываю стопу ржавым гвоздём. В этом ничего примечательного нет. И я бы про это давным-давно забыла, если бы на протяжении всей жизни меня не беспокоил шрам от глубокого пореза, - стопу стало предательски сводить судорога, причём тогда, когда я далеко заплываю.

 

 

***

 

Цепь гор, окамляющая город, добавляла Навои дополнительную живописность. А для детворы школьного возраста их близкое расположение позволяло увлекательно проводить школьные каникулы.

Вот и на сей раз, небольшим коллективом из нашего класса мы отправились в поход на весенних каникулах. Шли на гору «Три бобо». У каждой высокой горы своё имя. Отличительная черта этой горы - три её вершины, поэтому и назвали её три деда (если не ошибаюсь в переводе).

Весна – время цветения диких тюльпанов в горах. Это непередаваемая картина - горы, покрытые разноцветным ковром из крупных, жёлтых и красных тюльпанов!

Мы уже добрались до вершины и вдруг сверху, с двух сторон, навстречу к нам, стали спускаться, откуда-то появившиеся узбеки. Их было несколько человек в засаленных халатах с заросшими лицами, с ружьём и огромной собакой – волкодавом! Складывалось впечатление, что они нас окружают, потому что разбились на две группы и спускались по двум тропинкам с обеих сторон по направлению к нам. Русские дети без взрослых, далеко в горах и узбеки – от этой встречи веяло опасностью! Мы побаивались узбеков, тем более такого диковатого вида, это не те гостеприимные узбеки, которые жили рядом с нами. В городе, узбеки из кишлаков, встречая на своём пути русскую девчонку, неизменно хватали ее, за что успеют ухватиться, пока она, увернувшись, не убежит. Более того, в тот момент, мы находились под впечатлением рассказов о пастухе-узбеке, собаку которого убил русский мальчишка. Якобы старик содрал с мёртвой собаки шкуру, пришил её мальчишке на спину и посадил мальчишку на цепь, вместо своей убитой собаки. Нам на цепь не хотелось и мы в панике стали буквально падать с горы.

Поднимались мы на неё долго, скатились – мгновенно! Я буквально съезжала на пятой точке, потом шкура с неё у меня слазила, как с банана. Ногти на ногах почернели и тоже слезли. Мы, не оборачиваясь, долго бежали. Когда, наконец, успокоились, то поняли, что заблудились!

Стояло невыносимое пекло. Продукты и запасы воды мы побросали при бегстве. Невыносимо хотелось пить! Мы брели и брели под палящим солнцем и думали только о воде! Попадись сейчас лужа полная лягушек, не задумываясь, стал бы пить из неё грязную воду, выплёвывая лягушек. Но лужи не было! Ничего, хоть отдалённо напоминающего воду, поблизости не было…

Вдруг, вдали показалось что-то вроде пойла для овец, мы из последних сил ринулись к этому бетонному сооружению! Но тщетно, если там когда-то и была вода, то она давно испарилась под солнцем! Язык распух и во рту не помещается. И вообще, этот язык стал каким-то неправильным, мало того что большой, так ещё и деревянный - не сгибается и совершенно сухой…

Наконец, нам повезло, - мы добрели до какого-то домика. Хозяева угостили нас ведром колодезной воды. Ах! Какая бесподобная на вкус была эта вода! Никогда в жизни я такой вкусной воды больше не пробовала!

 

***

 

 

С Серёжкой я познакомилась 23 февраля 1985 года. Почему точно помню дату первой встречи с Серёжей? Во-первых, - праздник, во-вторых, - в кафе, принадлежащем нашему предприятию, проводился праздничный комсомольско-молодёжный вечер, на который я пришла со своей комсомольской группой.

Серёжка на этом вечере не отходил от меня, но он совершенно не вписывался в мои представления о моём мужчине. Самое главное – он был маленький, и сразу отпадал как кандидат. Я всю жизнь не слазила с высоких каблуков по 10 см. А это плюс к моему росту 168 см. При этом мне хотелось, чтобы я, будучи на каблуках, доставала мужчине до плеча. У Серёжи было 168 см, я уже была выше его на высоту каблуков. И меня раздражала его настойчивость. Мало того, он ещё набрался наглости и приглашал меня на танец. Я смущалась разницы в росте, но в танце не отказала, я понимаю, что это обижает, а мне никого обижать не хотелось, тем более в такой праздник. Серёжка был другом моих подруг, и, воспользовавшись этим, подсел за наш столик, а впоследствии и напросился нас проводить. Всю дорогу развлекал анекдотами, но мне хотелось быстрее от него избавиться.

Мои подружки подсказывают Серёге, что я люблю горы, и он тут же загорается и предлагает на следующий день вылазку в горы. Это был удар под дых! Конечно же я согласилась! На следующий день, небольшой компанией направились в горы, где Серёжке удалось обратить на себя моё внимание. После этого похода мы с ним больше не расставались!

Наше свадебное путешествие, кстати, тоже было связано с горами. Мы поехали отдыхать на турбазы в Чимгане и Янгиабаде. Там налазились по горам от души, причём Серёжка постоянно в горах тащил меня на руках или на спине.

Мне кажется, что у него был комплекс, что он маленького роста, хоть и скрывал это, говорил:

- Надевай высокий каблук! Мне плевать, что ты выше меня!

Но я перешла на обувь без каблуков.

Что бы доказать свою силу и мужественность, он, во время подъёма в горы, когда все выдыхались, предлагал залезть к нему на спину:

- Запрыгивай!

- Я не устала! - говорю ему.

Я знаю: «Через небольшой промежуток времени, когда кажется, что всё, уже и шагу нет сил ступить, откроется второе дыхание, и я пойду с обновлёнными силами. Главное - дождаться этого второго дыхания!»

Но Серёжка настаивает, и я, - чтобы не обижать его, запрыгиваю к нему на спину, и он несёт меня по горам.

 

 

***

 

Когда у меня уже была Ксюша, я познакомилась с ребятами из группы профессионально занимающихся скалолазанием. Вот где я отвела душу! Дух захватывало, когда ползёшь по совершенно отвесной скале, выискивая малейшие трещинки. Главное, что я и не срывалась ни разу! Приятно слышать комплименты в свой адрес от профессионалов. Но, у меня же великолепная растяжка и гибкость, тело пока ещё полностью в моём подчинении.

«Да и страховка! Я ей доверяю на все сто! А когда не страшно упасть, почему-бы не карабкаться вверх!»

Мы в палатках у подножия горы, в лагере. Налазились от души, вернулись и отдыхаем. Молоденькая девчонка с нашей группы, восемнадцати лет, пожелала вместе со своим парнем ещё полазить по скалам. Через некоторое время, в горах гулким эхом раздаётся пронзительный крик и тяжёлый звук падающего тела…

Подбегаем к скалам. Наверху скалы парень со страховкой в руках, внизу девушка – она обездвижена, жива, но двигать может только глазами. Меняясь, по очереди несём её на руках по горам, до горной трассы, где можно поймать машину. У девушки перелом позвоночника.

Больше я страховке не доверяла и по скалам не лазила!

 

 

На этом я заканчиваю горную тему – тему, которая, в моей памяти, хранится в отсеке под названием – «Романтика».

 

 

Глава 12 
РИСУЮ С НАТУРЫ

 

ХУДОЖНИК

 

Я, как заправский художник, осматриваю своё творение. У меня первая такая серьёзная и большая работа! Картина маслом от пола до потолка, и так четыре раза по замкнутому кругу. Панно! Я рисую море и горы. Но рисовать могу только с натуры. Моря и гор рядом нет, поэтому перед глазами картинка, которую я переношу на стенку. Серёжкин заказ! Он умел предложить то, от чего я не могла отказаться. Узнав, что я рисую, попросил разрисовать ему ванную комнату, причём все четыре стены в одну тему, - эффект объёмности.

Я в жизни не писала красками. Простым карандашом набрасывала портреты. Мне нравилось рисовать людей, их лица. Часто, на уроках в школе, я, слушая, машинально набрасывала учителя или же кого-то из рядом сидящих за партой. Мне это нравилось. В дальнейшем, будучи уже инженером, я набрасывала портреты присутствующих на планёрке, чтобы не было так скучно по десятому кругу слушать одно и то же.

И вот мне поступил от Серёжки большой заказ! Я сначала отказывалась – стена не листок бумаги, краски – не карандаш, а природа – не человек. Но Сергею удалось убедить меня в том, что в случае моего фиаско, ничего страшного не произойдёт, просто закрасят стену.

Больше всего я волновалась за мнение Серёжиных родителей: «Приедут, - застанут на месте преступления и позорно выставят за дверь, предварительно заставив отмыть стену!»

Серёжа оставлял мне ключи от квартиры, и я творила, стоя на одной ноге. Вторая нога была в гипсе! В первом в моей жизни гипсе, я тогда ещё не знала, что будут последующие. Мы с Серёжей дружим уже почти месяц. За этот период, расстаемся только на время его командировок, в которые он, по специфике своей службы, ездит очень часто.

У меня растяжение с разрывом связок коленного сустава. Хирург, откачав жидкость из коленки, сказал:

- У Вас травма характерная для футболистов.

В футбол я никогда не играла, а вот прыгать – любила! Это результат моего очередного прыжка, который на сей раз оказался неудачным.

Группа аэробики готовилась к выступлению на городском празднике. Я уже давно хожу в эту группу, сразу же, как приехала из Томска и устроилась на работу. Мне нравится заниматься аэробикой! Мы тренируемся, потом плаваем в бассейне. Всё очень красиво и здорово! Играет современная музыка и мы, молодые и стройные девчонки, выполняем под музыку синхронные движения. Нас часто приглашают на выступления.

Мне захотелось блеснуть перед товарищами: «Прыгну очень высоко и очень красиво!»

Я блеснула! Только в ноге что-то хрустнуло. И она перестала работать. А потом безобразно распухла.

«Лучше бы я не блистала!»

Теперь я - на больничном. Теперь я - художник! Выполняю Серёжкин заказ. И мне это ОЧЕНЬ нравится!

Серёжка дал мне кучу тюбиков с краской и я, высунув язык, старательно прорисовываю все светотени. Хочу передать объём камней, блики солнца на прибрежной растительности, живость моря… - «Только Серёжка всё время мешает! Просит заканчивать произведение, - он будет его лаком покрывать. Но у меня ещё столько замыслов! Мне так понравилось играть красками!»

Наконец, Серёже надоело ждать бесконечного конца, и он покрыл моё произведение лаком.

В дальнейшем, уже будучи супружеской парой, мы так и мылись на фоне этих гор и моря. «Довольно таки неплохо получилось!» - Мне нравилось!

Подруги по секрету сказали:

- У Серёжки нет родителей, мама у него умерла, и он живёт один вместе со своим младшим братом.

А мне Сергей говорил:

- Родители в длительной командировке.

И на мои страхи по поводу моей картины, успокаивал:

- Не переживай, Машуля! Я уверен, - родители не будут против!

Я ещё больше зауважала Серёжку: «Не ноет, не жалуется. Всегда весёлый и подтянутый. В квартире уют, чистота и порядок. Заботится о младшем братишке. А Серёжке только 23 года».

Моё сердце было покорено!

 

 

СВАДЕБНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

Мы с Серёжкой отправились в свадебное путешествие в Ташкент. Остановились у его друзей. Собираемся поехать отдыхать на близлежащие горные турбазы, а пока, хозяин дома приглашает нас с Серёжей на рыбалку.

К нам присоединяются друзья жителя Ташкента.

«Вот это снаряжение! Вот это экипировка! Никогда такого не видела!»

Стоят две гружённые под завязку машины, в них надувные матрасы, лодки, палатки. Рыбаки одеты в пятнистую военизированную одежду и пятнистые панамки.

«Берегись рыба! Мы уже в пути!»

Когда прибыли на место, то оказалось, что при всём при этом, забыли самую малость – удочки. Но рыбаки, к моему удивлению, сильно не расстроились, принялись колдовать у костра и вытягивать ящики с водкой - «Берегись рыба!»

На вторые сутки возвращаемся назад, рыбу покупаем в ближайшем магазине. «Улов был удачным!» - Столько рыбы трепыхалось в машине. «Вот жёны-то будут довольны уловом!»

Среди рыбаков я была единственной женщиной. Конечно же, я молчала как рыба – «своих не выдаём!»

От души налазились с Серёжкой по горам Чимгана и Янгиабада, я, в придачу, и вдоволь накаталась на спине мужа. Днём путешествуем по горам, вечером танцуем на дискотеках, готовим шашлыки на природе. «Красота!»

Но, пора возвращаться. Сергей едет домой, - у него работа, а для меня путешествие ещё не закончено. Еду в Томск, - выполнять намеченную мужем программу.

«Зачем мне это надо – не знаю, но Серёжке очень хочется, что бы я защитила кандидатскую. Какую кандидатскую? Зачем она мне?» Но я, как всегда, не могу отказаться от предложений мужа: «Кандидатскую – так кандидатскую!»

Я в Томске не была с окончания института, уже прошло два года. Интересно навестить друзей и товарищей, посмотреть город.

Про Серёжкину идею, конечно же, думаю с долей иронии, воспринимаю всё, как очередное приключение: «Встречусь с бывшими преподавателями, зайду в стены института. Ну, хорошо, - поинтересуюсь и про кандидатскую».

В выставочном зале фойе кафедры архитектуры, к моему удивлению, вижу свою дипломную работу – все 24 листа и планшет! Почувствовала гордость за себя!

Вспомнила, как тряслась перед защитой. Работа была выполнена мной самостоятельно. Я с первого курса отказывалась от чьей бы то ни было помощи, - больше всего боялась потерять веру в себя. Стоишь перед планшетом, обтянутым листом ватмана и мучает страх, что не справишься. Окончание работы – это чувство удовлетворения, и вера в то, что ты МОЖЕШЬ! А с каждым годом задачи всё усложняются и усложняются, как же ты поднимешься на следующую ступень, если не преодолел предыдущую.

Но в моей дипломной работе всё же был один маленький прокол, на который не обратил внимание профессорский состав комиссии. Я не успевала написать пояснительную записку к дипломной работе на французском языке, у меня она была только на русском. Времени на перевод не было – завтра уже защита. Прошу друзей архитекторов помочь. И они помогли! Только перевели на английский! Значит, иностранная кафедра вопросы по диплому будет задавать на английском, который я не изучала. И это меня мучило. Но, - пронесло. Иностранная кафедра, к моему счастью, воздержалась от вопросов.

Я с улыбкой смотрю на свои чертежи и на пояснительную записку к ним, на незнакомом мне английском!

Приступаю к выполнению поставленной передо мной задачи, хоть и чувствую себя неуверенно, интересуюсь у ректора по поводу защиты кандидатской:

- Что это такое и с чем его едят? И с чего, собственно говоря, всё начинать?

К моему удивлению, ректор вопросы воспринимает спокойно, для профессорского состава - это проза. Мне предлагают кафедру сопромата, закрепляют за мной специалиста. Сначала надо защитить кандидатский минимум. Получаю пропуск в институтскую библиотеку, изучаю предложенные мне инструкции и рекомендации, разрабатываем совместно с закреплённым за мной профессором план совместной работы, и я, немного оглушённая происходящим, - я всё это проделывала полушутливо, а у меня закрутилось всё всерьёз, отчаливаю, наконец, домой!

А дома меня заждался муж, который, за время моего отсутствия, загремел в военный госпиталь с желтухой! Это значит - всё парное, отварное, соблюдение диеты и тому подобных ограничений. Готовлю и ношу Серёжке диетические обеды - сначала в госпиталь, а как выписали, - на работу. Игорь в школе запустил математику, - надо позаниматься, - подтянуть. «Какая там кандидатская!» Я и думать про неё забыла, - «так, очередное приключение». Но я не жалела о поездке. Приятно осознавать, что в институте до сих пор тебя помнят, и даже берутся помочь с кандидатской!

 

 

СВИДЕТЕЛЬ

 На протяжении своей жизни я оказывалась свидетелем трагических событий, о которых, в наше время обязательно бы упомянули в средствах массовой информации. В СССР всё было хорошо! В газетах, об увиденном мною, не было ни строчки!

Я пришла на занятия в музыкальную школу, но на сольфеджио не тороплюсь, подхожу к огромному окну в фойе школы и рассматриваю, вместе с другими юными пианистами, вид жилого дома напротив. Собственно говоря, того, что от него осталось. Прогремел взрыв и пятиэтажка раскрылась. Фасадная часть стен отсутствовала полностью. Открывался вид на ячейки жилых квартир с первого по пятый этажи. Видишь мебель, нехитрые людские пожитки. Вглядываюсь в одну из таких квартир-ячеек: стоит кровать, на кровати обломки строительных материалов, из-под них торчат ступни ног. То тут, то там попадаются на глаза фрагменты человеческих тел. Запомнилась голова, лежащая на крыше – рот широко открыт, всклокоченный чуб и всё это тёмно болотного цвета. Дом оцеплен милицией, придомовая зона огорожена. На крыше лежала голова молодого милиционера Парды Очилова. Через крышу он пытался проникнуть в квартиру и остановить безумца, грозившего взорвать дом. Потом именем этого милиционера назвали одну из улиц нашего города. От виновника взрыва естественно осталось только месиво. Та, из-за которой разгорелся весь сыр бор, вместе с малолетними детьми жива. Она то и вызвала милицию. Военнослужащий принёс домой тротил и грозился взорвать дом, жена ему изменила, и он сильно расстроился.

 

 

***

 

Лето 1980 года.

Я возвращаюсь с каникул на учёбу. Каждый год, как минимум четыре раза, совершаю перелёты из Томска в Навои и обратно. Долетаю до Ташкента, а оттуда уже в Томск, с посадками в Алма-Ате и Семипалатинске. Сижу в салоне самолёта, слышен шум запускающихся двигателей. Вот-вот взлетим и покинем Алма-Ату.

Вдруг, раздаётся оглушительный взрыв и нас подбрасывает, в окно иллюминатора вижу столб яркого огненного гриба, напоминающего изображение атомного взрыва на картинках по гражданской обороне.

Нас выводят из самолёта. В аэропорту стоит людской вой! Только что, на глазах у провожающих, взорвался в воздухе двухсалонный самолёт ТУ-134, полный детей! Он упал буквально в нескольких метрах от аэропорта на близлежайшие жилые дома. И всё это на глазах несчастных родителей! Они кричат и рвут на себе волосы. Дети летели организованной группой на отдых в Симферополь.

Ни один самолёт до завтрашнего дня теперь не поднимется в воздух, но посадку разрешают. Прибывают всё новые и новые пассажиры, в аэропорту не протолкнутся. В воздухе кружат военные вертолёты.

Я уже давно в дороге и очень устала, состояние полной опустошённости, смертельно хочется спать. В аэропорту искать место бесполезно. Покупаю в качестве простыни газету и иду в посадочный отсек, в котором расположились пассажиры нашего самолёта. Устала ни я одна. Даже на земле найти место тяжело. Среди сплошь лежащих тел, невидно свободного места, - на асфальт ложиться не хочется! Наконец, около мусорки, нахожу кусочек вожделенной земли, падаю на расстеленную газету и тут же проваливаюсь в сон.

Слышу, как начинает накрапывать дождик. «Плевать! Очень хочется спать!»

 

 

***

 

По городу движется похоронная процессия. Больше двадцати гробов. Среди них и маленькие – с детьми, и совсем малюсенький – с младенцем. Некоторые погибли семьями.

Авиакатастрофа в нашем городе. Самолёт при посадке задел крылом складированные на взлётной полосе железобетонные плиты, - поодаль шло строительство нового аэропорта. Самолёт буквально разломило по полам, - он загорелся и взорвался вместе с пассажирами и экипажем.

Навои городок небольшой. Аэропорт маленький и, как правило, это конечный путь следования пассажиров. Таким образом, все погибшие – жители нашего города, кроме одного – пожилого грузина. Он был гостем и мы готовились к его торжественной встрече. Бывший начальник нашей строительной организации, летел из Сухуми, соскучился по городу, который строил с самого начала, по городу и по своим друзьям, строителям.

Его гроба не было в похоронной процессии. Вахтанг Гвасалия вернулся в Сухуми, так и не увидев своих друзей, вернулся к своим родным, для захоронения.

Ни в газетах, ни по телевизору, не только не обмолвились о гибели почётного строителя города Навои, но и не посчитали нужным вообще сообщать об этой катастрофе. В СССР – всё спокойно!

 

 

***

 

Я была тогда ребёнком, когда в Навои произошло первое землятресение. Тогда, девятиэтажки буквально раскрылись вдоль. Люди в панике выпрыгивали с этажей. На тот момент Навои не относился к сейсмически опасной зоне и здания строились без учёта сейсмики. Процесс восстановления девятиэтажек был очень сложным, шёл в несколько этапов. И я, уже после окончания института, то есть через 10 лет, принимала участие в заключительном этапе восстановления этих зданий. Разрушения в нашем городе – это было не самое страшное, что тогда случилось. Тогда, целый узбекский посёлок ушёл под землю. Земля раскрылась и люди, животные, строения провалились в трещину. А трупы, оставшихся на поверхности, разлагались под палящими лучами солнца. Слышала, что трупы людей закапывали бульдозерами, особо не разбирая где мусор, где люди. Торопились, что бы ни началась эпидемия. А один из бульдозеристов сошёл с ума от увиденного.

Тогда, об этом землятресении и его последствиях в средствах массовой информации ни слова не было сказано. В СССР – всё спокойно!

 

 

***

 

И вот наше время – 2012 год.

Звонок из Лондона среди ночи. Звонит подруга, Ирина:

- У тебя всё нормально?

- А что случилось? – интересуюсь я спросонья, не понимая, чем вызвано беспокойство подруги.

- Да я слышала, что у Вас там сейчас потоп в Крымске – это же в двух шагах от тебя! Ты как?!

- Да я даже и не в курсе, - удивилась я осведомлённости подруги.

Вскоре звонок с Нового Уренгоя, тоже друзья волнуются – не утонула ли я?

«Надо же, - мы тонем! Все в курсе, - кроме нас».

Погибло тогда немыслимое число людей. Тысячи! Фуры загружали трупами и вывозили из города. Была свидетелем разговора в городской маршрутке, медики между собой обсуждали свою сотрудницу:

- Слышали? Ермакова-то Наталья Петровна, повредилась в рассудке после командировки в Крымск.

Фамилия этого врача мне была знакома – добрая, обаятельная женщина, бывшая завполиклиникой.

Наши больницы заполнены пострадавшими с Крымска, информацию узнаём из первых уст:

- У нас в городе стоит удушающий трупный запах! Люди вынуждены ходить в масках! Помощь приходит не от государства, а от валантёров!

А что слышим из средств массовой информации, то бишь из телевизоров:

- Несколько сот погибших, - (уже не помню сейчас точно, но где-то в районе 140 человек), - Всё в порядке, всё под контролем!

Ну и что изменилось? В СССР всё умалчивалось, и сейчас та же история? В СССР, конечно, скорее всего, затопления бы этого вообще бы, как бы не было, как бы показалось. Сейчас хоть озвучили:

– Да, беда! Да, случилось!

Ну, а чтобы всё как есть, что бы всё по-честному – никак нельзя? Правда - вредна для ушей сограждан? Извиняйте, господа хорошие! Но, как ни крути, всё же сейчас, - это ни тогда! И, мы уж как-нибудь разберёмся, как-нибудь отфильтруем! Тем более что есть такое замечательное средство связи – интернет!

Ой! ЧтоЙ-то расфокусировалась я на всё государство сразу! Тут бы в своей личной жизни разобраться. Вернусь к себе.

  

Глава 13 
МОИ МУЖЧИНЫ

 

Меня Миша ревновал к Серёжке, даже, несмотря на то, что мы уже с Мишкой вместе жили. На мне, кстати, до сих пор кольцо, которое мне Серёжка в Загсе одел. За двадцать пять лет ни одного дня без него не была. Только переставляла с одной руки на другую. Но на безымянном пальце у меня никогда кольца не было, - как положено! Серёжка купил это обручальное кольцо в Ташкенте, не зная размера моих пальцев. Оно мне большим оказалось, и я его на средний палец одела. Так и ношу всю жизнь на среднем пальце, оно мне до сих пор большое.

Я узнала, что у Серёжки рак! Эта гадость съела моего папу, теперь собиралась поужинать другим моим родным человеком. Я приготовилась к предстоящим трудностям, - знала, что это такое! Серёжку любила и готова была ради него пойти на эти страдания, что бы облегчить его боль. Но Серёжка благородный, - не хочет стать для меня обузой! И так как мы на тот момент находились с ним в разводе (из-за жилья), - отказался вернуться!

У меня тогда на руках была грудная Ксюша, и Сергей сказал:

- Тебе, Машуль, дочь поднимать нужно, а я уже УМЕР! Я здесь останусь!

Несмотря на то, что я уже жила с Мишей в общежитии, я продолжала приходить к Серёжке, интересовалась его жизнью. Он был очень сильным внутренне, и я поражалась тому, как он стойко переносит вынесенный ему приговор. Несмотря ни на что - он не сник, а продолжал весело шутить, и по прежнему был душой компании, и все к нему тянулись. И как всегда, у него в доме торчала вся молодёжь.

Я отправила уже контейнер на Кубань, пришло время уезжать мне самой, но сердце разрывалось: «Как он здесь один останется?...»

И я попыталась уговорить его поехать с нами, но он в очередной раз отказался от моей помощи:

- Машуль, меня уже НЕТ! Едьте без меня! Я здесь останусь!

Я догадывалась, что откажется, но должна была попытаться его уговорить.

Мишка постоянно меня ревновал к Серёжке. Несмотря на то, что Серёжка уже был в Узбекистане, а я - в Крюково!

- Ты любишь его, а не меня! - говорил он мне.

А я на тот момент, несмотря на все перипетии с переездами и обустройством, продолжала думать о Серёжке: «Как он там?»

Писала друзьям, что бы проведывали его, что бы писали мне, - «что с ним?» И когда мама приехала с Узбекистана и сообщила мне о том, что Серёжки больше нет, что он умер, у меня случилась истерика, и я кричала, как сумасшедшая, хоть и знала, что это было неизбежно! Мишка тогда ушёл из дома, чтобы я выкричалась. Михаил к тому времени был уже моим мужем, но сердце моё оставалось с Серёжкой! Только когда его не стало, я полностью повернулась к Мише, и …влюбилась уже в Мишу!

Михаил тоже был романтик, тоже душа компании, тоже интересная личность! Кстати, его семья из белогвардейцев, покинувших Россию во время революции. Эмигрировали в Харбин. В Харбине родились Мишины мама с папой. В Харбине родились и две его сестры: Лена и Света. Его мама только в шестидесятые вернулась на Родину предков. Из всех детей, только Михаил был рождён в России. На родину предков вернулась только его мама, - все остальные родственники уехали кто в Америку, кто в Японию и т.д. Они как-то пытались помогать своей сестре в нищей России, но в те времена это было сложно. А мама у Миши очень интересная женщина. Красивая и образованная, именно из старой интеллигенции. Она знала китайский и японский языки. В Китае работала в журналистике. Мне с ней было очень интересно общаться.! Она - сильная женщина! Но сын у неё был слабым. Миша физически может и сильнее Серёжки, но у него внутренний стержень был надломлен. От трудностей не закалялся, а обмякал. Поэтому и пил, - от душевной слабости! Вероятно, Афган его надломил.

Из-за того, что Михаил был председателем Афганского комитета, я в Навои насмотрелась на ребят инвалидов, после этой войны. Мы к ним с Мишкой в гости ходили. Помню одного парня, он совершенно слепой, и без ноги к тому же. В Афгане всего три дня пробыл. Наступил на пехотную лягушку. Ему ногу оторвало и глаза повредило, да и лицо всё покоцало. Но, один глаз немного видел! Миша возил его в Ленинград, в больницу, что бы восстановить зрение единственного сохранившегося глаза, но, в результате операции, парень лишился и этого глаза, и ослеп окончательно! Миша чувствовал себя перед ним виноватым, - но причём тут Миша? Он же хотел ему помочь!

Михаил выбивал для своих афганцев у чиновников квартиры, машины, направления в клиники, в санатории. Он был очень чувствительным и всю их боль пропускал через себя! А это тяжело, конечно.

И в Афгане ему пришлось насмотреться на изуродованные и истерзанные тела. Он на БТРе (кажется, так называется?) ездил. И рассказывал, как собирали изуродованные тела наших бойцов. Самое ужасное было в том, что некоторые ещё были живы, но помочь им было невозможно, и они складывали эти полутрупы в машину, - а они кричали! Рассказывал, что душманы повязывали галстуки нашим бойцам, - это когда надрезается горло и из него наружу высовывается язык. Делали мешки – это надрезается шкура, сдирается с человека и поднимается кверху, где завязывается узлом. Но, человек ещё жив какое-то время! Вот такие тела собирал Миша, – как тут умом не тронуться? Они постоянно на анаше сидели. Под наркотическим дурманом есть вероятность не сойти с ума от увиденного! Конечно же, у Мишки надломилась психика после этого!

Что-то я начала за здравие, а кончила за упокой. Я вроде как про Серёжку вела рассказ. Серёжка у меня был очень красивый, и пластика у него была красивая. После регистрации, из Загса мы заехали к моей бабушке, - папиной маме, она тогда у своей дочери жила, моей тётки, двигаться уже не могла. Папины родители вообще сразу сдали после папиной смерти, он у них любимым сыном был. Дедушка - так сразу же умер, а бабушка вот до моей свадьбы дожила, но двигаться не могла. Они, кстати, тоже из старой интеллигенции, очень были умные и образованные. Я жалею, что не расспросила про их жизнь до их смерти. Что-то там было не то, для нашего времени, поэтому они сильно не распространялись. Их сослали в Узбекистан ещё давно, как неугодную интеллигенцию. Дедушка владел английским, французским, да и бабушка была не менее образованна. Жили они в Андижане. Свободно говорили на узбекском, потому что жили среди узбеков. Так же, узбекским в совершенстве владели и мой папа, и его сёстры, потому что росли среди узбеков.

Приезжаем мы с Серёжкой к бабушке, я в свадебном платье, Серёжка соответственно в торжественном костюме, а бабушка Серёжку впервые увидела, и воскликнула:

- Да где ж ты себе такую куколку нашла?

Серёжка тогда, конечно же, обиделся, я думаю. Он был симпатичным и маленьким, - действительно как куколка. Но внутри был сильным! Иногда перегибал палку, конечно же, но это я думаю, у него по молодости было. Хотел казаться сильным и непоколебимым, скорее всего небольшой комплекс Наполеона, из-за маленького роста, в замесе с молодостью.

Несмотря на кажущуюся суровость, он был очень ранимым и нежным внутри, и я это чувствовала и пыталась содрать с него эту напускную броню, а он сопротивлялся. Но тем ни менее, всегда с работы приносил мне полный дипломат роз! Он на работу неизменно с дипломатом уходил, а возвращался с розами! И любил меня на руках носить. Мне аж неудобно было, он же устал, просилась на землю, а Серёжка не опускал! А на свадьбе вообще дурдом. Он утащил меня из зала, когда уже все гости перепились, кстати, к моему удивлению, - у нас вообще-то была безалкогольная комсомольско-молодёжная свадьба, и кружил меня на руках всю ночь!

Свадьба – это его идея! Я её не хотела. Родителей у нас нет, с мамой я была в ссоре, да и не приверженец я всех этих обрядов. Для меня достаточно было просто расписаться в Загсе, что мы, кстати, и сделали с Мишей. Но Серёжка заявил, что хочет свадьбу! И была свадьба!

В это время существовал сухой закон, и приветствовались безалкогольные свадьбы. Я, как комсорг, конечно же, не могла остаться в стороне. За это, наше предприятие выделило мне музыкальную группу на свадьбу, и ещё в чём-то там помогли в организации этого мероприятия. Я всё по честному, - уговор, есть уговор! Безалкогольная – значит безалкогольная! На столах соки, чайники с чаем. Но, почему-то от чая, гости хмелели всё больше и больше. А мои тётки сидели с заговорщицким видом, - весьма довольные! На свадьбе, только моей мамы не было, а родственники с папиной стороны были все, даже московская тётка! Они то и нарушили моё слово, данное нашей комсомольской организации. Гости были в курсе, что свадьба безалкогольная, и тётки в том числе. Но, они не понимали свадьбу без распития! И разлили спиртное по чайникам. Только у нас с Серёжкой в чайнике был чай. А гости, довольные, - налегали на свои чайники. У меня на свадьбу был приглашён мой отдел с работы в полном составе, но они меня не выдали, что свадьба прошла не вполне по плану, - наоборот, довольны были! Они вообще молодцы, столько всего напридумывали интересного и фактически вели свадьбу, несмотря на то, что комсомольская организация выделила мне тамаду.

 

 

РЕВНОСТЬ

Но не всё так было безоблачно, как хотелось бы. Кто сталкивался с изменой, - тот меня поймёт. Переживать и прощать измену – это очень больно!!! Что в первом, что во втором браке, я этой горечи нахлебалась по горло!!! Так, что в мозге настолько всё отпечаталось, что и во сне своих мужей покойников вижу именно под углом ревности! До сих пор, значит, я до конца не успокоилась.

С Серёжкой, так вообще у меня шок был. Мне говорили, что он встречается с другой, когда мы с ним были в ссоре, а я была беременна Ксюшей. И что её тоже зовут Машей. Не хотелось верить! Когда мы с ним развелись, Маша стала жить с Серёжкой в открытую, и мы сталкивались с ней у наших общих с Серёжкой друзей. Куда он приходил в паре с Машей, а я в паре с малолетней Ксюшей. А так как я продолжала ещё его любить, то эти встречи для меня были ножом по сердцу! Но, старалась сдерживаться и пыталась улыбаться, - чтоб не расплакаться!

Как-то мы даже вместе с ними справляли Новый год! У меня друзей всегда мало, а Нинка, на тот момент, была моей самой близкой подругой. Вот у неё-то мы с Серёжкой и сталкивались. У неё и Новый год вместе отмечали. Горький тогда для меня был праздник! Мне вообще с Новыми годами не везёт!

Но, самый большой шок испытала, когда, уже в Крюково, разбирая вещи, наткнулась на негативы фотографий, на которых были запечатлены Машка с Серёжкой в обнимку. Это было в Сочи. В первый свой отпуск после нашей свадьбы Серёжка поехал отдыхать в Сочинский санаторий. Я ещё тогда обиделась на него:

 

- Почему без меня едешь? Дождись моего отпуска и вместе в Сочи поедем!

Именно от этих снимков было особенно больно, - я оправдывала Серёжку стечением обстоятельств – ссора, раздельное проживание, болезнь и нежелание меня обременять своими проблемами! А на деле оказалось всё намного проще и прозаичней – сколько мы с Серёжкой были в браке, столько он с этой Машкой и встречался!

Михаил - вообще сплошная измена на измене! Правда, к этим изменам я относилась легче, потому что они у него были чисто разового и физиологического характера, - на фоне алкогольного опьянения. Тяжелее, когда изменяют отношениями. Но, тоже мало приятного! Мишка потом мне во всём признавался, винился:

- Бес попутал!

И я его прощала. Но, боль оставалась! Поэтому, и он в моих снах мне изменяет!

 

 

CЕКС

Сексуальная энергия – очень мощная энергия! Разберёмся и с ней, для общей картины восприятия. По поводу секса… Чем больше занимаешься сексом – тем больше возникает в нём потребность, всё идёт по нарастающей, по крайней мере, у меня. Поэтому, если нет постоянного партнёра, то ни к чему и упражнениями заниматься, а то - СПИоДин получишь! Ещё в Узбекистане, помню, приезжала к нам мусорная машина во двор, а на ней работал узбек без носа. Нос был провален, только дырки сквозные, - жуть! Говорили, что из-за сифилиса! С тех пор, это заболевание у меня сразу с тем узбеком ассоциируется! Не сторонник я грязь всякую собирать и коллекционированием заниматься. Не моё это! Мне достаточно одного мужчины, но самое важное при этом условие – ЛЮБОВЬ! И можно хоть на ушах, хоть на голове стоять! Серёжка от меня шарахался по этому поводу. Я уже рассказывала, что я любитель острых ощущений, экспериментов, и сама приставала к мужу, что, мол, давай попробуем. У меня просто такое понятие было – «если не с мужем это всё испробовать, то тогда с кем?» Других вариантов быть не могло! Заморочка у меня такая есть – любопытство называется! В сексе табу – количество участников, членовредительство и т.п. А всё, что доставляет друг другу удовольствие – почему бы и нет? В студенчестве попробовала покурить – не понравилось, мне и не надо больше! Попробовала пить – ужасное потом состояние, сдохнуть можно, – тоже больше мне не надо! Ну, а такое как наркотики, и тому подобное – интереса не вызывает и не вызывало! То, что без вреда для здоровья, – почему бы не испытать? Испытатель я, просто, по жизни! Интересно мне всё ощутить и увидеть, - бзык такой!

А вот что у меня с сексом сейчас? Я же вообще перестала им заниматься! Да и врачи настаивали, говорили, что из-за этого у меня проблемы со здоровьем. Мне, честно говоря, нравилось сексом заниматься. Я улетала в нём! Но, крылья с мясом выдрал морпех! Он меня буквально растоптал, разломал и по остатком катком проехался. С ним в сексе я улетала, мы позволяли себе всё, что только взбредёт в голову! Но одно, когда всё это делается добровольно и по обоюдному согласию! И другое дело, - когда тебя насильно заставляют, ломая при этом кости! И к твоему лицу, с перебитым носом и выбитыми зубами, подносят ненавистный обвисший член, - Вася пьян и у него не стоит, и заставляют поднять орган! Нанося при этом удары, доламывая то, что ещё пока цело. Ты вынужден пойти на это унижение, чтобы выжить! Но член не стоит и тебя бьют за то, что член не стоит! Таскают тебя за волосы, пинками заставляют принимать различные позы! И я всё это делаю – потому что очень хочу жить!

Вася рассказывал, как они расправлялись с эфиопками, услугами которых воспользовались. Военнослужащих наказывали, если от жителей поступали жалобы на сексуальные домогательства. Поэтому они, что б избежать проблем, этим несчастным, после собственного удовлетворения, вставляли в промежность гранату и выдёргивали чеку! Я понимала, что я для Васи сейчас эта самая эфиопка!

И я выполняла его пожелания, давясь слезами, слюной и крошками собственных зубов.

Очень эротичная картина – не правда ли?!

Я выжила, залечила раны. Но физически всё, что произошло ещё перенести можно, а вот психологически от этого шока оправиться до сих пор не могу! Отсюда и моё неприятие секса. В моих мозгах идёт отторжение партнёра, о каком сексе можно говорить? Вот и всё, пожалуй, про Машин секс!

 

 

Глава 14 
КВАРТИРА В УЗБЕКИСТАНЕ

 

Я, кажется, ругала Россию? Да у нас в России – рай, по сравнению с тем, что в других государствах творится! Посчастливилось мне в прошлом году, а если быть совсем точной, то посчастливилось мне в 2011 году продавать Навоинскую мамину квартиру.

 Мама уже не жила в Узбекистане, а, следовательно, и в этой самой квартире, уже в пределах 20 лет. И, конечно же, я понимала, что продать эту квартиру в другом государстве мне будет весьма сложно. Но, что скрывать, помимо коммерческой направленности, моя поездка несла и другую нагрузку. Уже двадцать лет мне снится мой родной город, - мой город детства! Я им брежу во сне и на яву. Ищу в интернете видео о моём городе, слушаю песни про мой город. Одним словом, настал час икс. «Наконец-то, состоится долгожданная встреча. Наконец-то, я его увижу! Мой родной, мой любимый город НАВОИ!»

Я выхожу из самолёта в предвкушении возврата в детство, возврата в юность - как в машине времени. В этом городе я родилась! В этом городе я впервые влюбилась! В этом городе я родила свою любимую, единственную доченьку!        

И меня даже не расстроил тот факт, что родственники, до сих пор проживающие в Навои, так и не встретили меня, как обещали. И то, что я, глупо конечно, но я даже не знаю их адреса. Но, в Навои живёт ещё моя одноклассница, дом которой я найду закрытыми глазами и которая тоже в курсе, что я приезжаю. Она хотела меня встретить, но я на родственников понадеялась.

С интересом оглядываю здание аэропорта. Его строительство начиналось ещё при мне, но вот что из всего этого получилось, могу увидеть только сейчас: «Ох! И красиво же получилось, чёрт побери!»

Но, аэропорт – это ещё не город. «А вот, как и на чём до него добраться?» Раньше то, к каждому авиа рейсу подъезжал экспресс. Ты садился в автобус и больше ни о чём твоя голова не болела. Едь себе и едь. Помню только, что до города нужно ехать около часа: «Но вот в какую сторону?»

Нас, пассажиров, прилетело из Ташкента всего три человека.

(Самолёты заполнены до отказа только в противоположном направлении, сотрудники аэропорта шутят:

                - В сторону России выкупаются все места, включая стоячие!)

Тех двоих сразу встретили и они уехали. А вот я стою одна, под дождём, рядом с красивым зданием аэропорта и не пойму куда шагать. Настроение моё упало после того, как на пару моих вопросов, получила пару ответов, на узбекском.

Но, мне этот язык не знаком, - о чём я сейчас очень жалею: «Нет, что бы выучить его в школе – преподавали же его, да и пятёрка у меня». Узбекский язык был как приложение к учёбе и оценки по нему нам ставили те же, на которые ты учился. У меня большинство пятёрки – значит и по узбекскому пятёрка.

На моё счастье, мне попался узбек, говорящий на русском. Он мне и объяснил, в какую сторону ехать и на чём.

Транспорт, я Вам скажу, финдиперсовый. К сожалению, я в машинах не разбираюсь, но все машины, которые мне попадались на глаза, были диковинными: «Я таких раньше не видела!» Особенно интересны были маленькие такие машинки, как игрушечные, в которых, сложившись пару раз поперёк, сидело даже вполне как в большом автомобиле – человека по четыре, вместе с водителем. Оказывается, это машины местного, узбекского производства. Ремни безопасности – в понимании местного населения, по поводу гаишников не знаю, таковых там вообще не заметила, так вот, в понимании местного населения, ремни безопасности - вещь бесполезная и потому, они или удалены из машин или крепко накрепко закреплены к корпусу машины в свёрнутом состоянии, что бы ни дай Аллах, ремень не развернулся, в процессе складывания пассажира во внутренность машины.

Наконец, пассажир на месте. Он говорит водителю, куда бы он хотел поехать, ну а потом… потом водитель едет туда, куда он считает нужным. Иногда, ровно в противоположном направлении от пожелания пассажира.

Всё просто: «Ты сидишь один – экий барин, а может ещё кому куда надо?!»

Вот таксист и едет собирать, подбирать, а иногда упрашивать всех идущих вдоль дороги:

- Тебе куда? Давай подвезу?

Ещё хотелось бы заметить, что таксисты в Навои все, кто сидит за рулём. Если ты за рулём, то автоматически ты и таксист. Я даже старалась подолгу вдоль дороги не идти, что бы «таксисты» не утруждали себя остановками и упрашиванием:

- Э! Кизим (девочка)! Опа (тётенька)! Куда ты идёшь? Давай довезу! (Ну, или то же самое, но на чисто узбекском)

А если сядешь к нему, то не удивляйся, что водитель развернётся и поедет в противоположном твоему движению направлении. «Просто в том направлении больше шансов ещё кого-нибудь подвезти». Так и будешь кататься по городу, пока до тебя очередь не дойдёт.

Я не разбираюсь в правилах дорожного движения. Но, в Навои мне в машине было страшно! Там едут по правилам: куда хочу и как хочу! Вот где я оценила наших гаишников и вообще, правила дорожного движения, как таковые. В пору было глаза закрывать, что бы ни так страшно было от этого каскадёрства. А движение по дороге там происходит вдоль, навстречу, поперёк и по диагонали. Но, что интересно, я не оказалась свидетелем ни одной аварии. Как то всё это у них там здорово получалось, вжик – вдоль, вжик – поперёк и в дамки. И все довольны!

 

 

***

 

И так, моя остановка! Сердце забилось часто-часто!

«Наконец-то сбылся мой сон, я по ту сторону детства! Но, позвольте? А где всё? Где всё то, что так бережно хранила моя память?»

Центральная часть города, старая, но самая излюбленная для жителей зона отдыха и проживания. Моя часть города, здесь был мой дом, моя школа, мой любимый кинотеатр. Этой части города - нет. Есть, конечно, но это уже не город – это кишлак! Детские сады, кинотеатры огорожены высокими глиняными дувалами, за которыми ничего не видно. Теперь это домовладения с земельным участком, или гостиница, или что-то там ещё. А вот и катеджи. Такой любимый район из двухэтажных домов с придомовым участком. Я догадываюсь, что это он, знаю, что это было здесь. А вижу не катеджи, вижу глиняные заборы, через которые протискиваюсь по узенькой улочке. И не дай Бог, если у тебя клаустрофобия! Упадёшь под одним из заборов, если во время не унесёшь ноги с этого чудного квартала. А вот и многоэтажные дома! О, ужас! По галерее девятиэтажного дома бежит ребёнок, узбечонок. Перил нет, ограждения почти полностью разрушено. Закрыла глаза – зрелище не для слабонервных! Может, и привыкну со временем, но не так быстро!

Подошла к дому, в котором прошло всё моё детство, - к своему дому. Но, сердце уже давно не замирает от предвкушения детских воспоминаний. Хорошо, что по пути следования, уже психологически подготовилась к смотринам. Тем ни менее, - смотрины впечатлили! Передо мной - карикатура на серийный трёхэтажный дом ленинградских архитекторов. «Чудо-юдо, рыба-кит». Часть окон заложена кирпичом, часть  - просто заляпана глиной; в глухих стенах пробиты дверные проёмы, а бывшие дверные проёмы заложены кирпичом или просто заляпаны глиной. Балконы первого этажа плавно переходят в достарханы, а достарханы перетекают в глиняные  заборы, увенчанные калитками, или коронованные воротами. «Прелесть, а не архитектура!» Короче, машины времени не получилось!

Но мне нужно где-то остановиться. В свою квартиру я попасть не смогу. Я и заходить-то туда боюсь – мало ли что! Иду к своей старой подруге, к Ленке, однокласснице. К которой, я ушла когда-то жить, когда с мамой из-за Серёжи поссорилась, после того, как они устроили с моей тёткой погром в его квартире. Кстати, тут поблизости и Серёжкин дом стоит. Его я потом посмотрю, сейчас мне бы упасть где нибудь, потому что я уже не сплю вторые сутки. Всю ночь в аэропорту в Ташкенте на улице просидела, сейчас там, ни то, что раньше, из здания аэропорта на ночь выгоняют, и сидишь на улице. А там, даже лавочек нет.

У Ленки меня ждало новое неприятное открытие. Ленка - тихий алкоголик! Её папа похоронил свою вторую жену, маму Лена потеряла, когда ещё в школе училась, и вернулся к дочери. Теперь они на пару пьют! У каждого своё. Отец от того, что уже вторую свою жену хоронит. А Ленка, от того, что за всю свою женскую жизнь, так и не вышла ни разу замуж, и нет у неё мужчины, и навряд ли она его уже здесь, - в Узбекском государстве, себе найдёт. А выехать из Узбекистана - нет ни денег, ни сил. Живёт и тихо проклинает узбеков, среди которых вынуждена доживать свои годы. От одного и от другого несёт перегаром. То один, то другой периодически выпадают из реальности.

«Боже мой, бедная, бедная Ленка! Но, мне нужно бежать отсюда, с ними я не смогу сделать то, ради чего я сюда приехала».

Ленка с папой собирают свою, довольно неплохую, книжную библиотеку по мешкам, идут сдавать, то ли в макулатуру, то ли ещё куда. Выхватываю из этого вороха книг Булгакова «Мастер и Маргарита». Ленка не против, что бы я взяла её себе. Созваниваюсь по домашнему телефону со своими родственниками, и они за мной приезжают.

- Где ты была? Мы тебя обыскались! Мне с сердцем из-за тебя плохо было! – налетела на меня с претензиями тётка.

- А где я была? Прилетела, вышла из аэропорта, да и поехала домой.

- А мы тебя в машине сидели ждали, около аэропорта. Шёл дождь, и мы замёрзли, в машину сели. Что же ты к нам не подошла?

«Ой! Ля-ля! В машине они меня ждали. Замёрзли. Бедненькие, и среди троих пассажиров меня одну-то и не приметили. Сильно видать встретить хотели. Правда, я подозреваю, что и не ездил никто в аэропорт этот. А если и ездили, то это полный крындец! Встречать сидя в закрытой машине, о существовании которой я понятия не имею!»

Короче, теперь живу я у тётки. Живу в новом районе. Он мне и раньше был ни о чём, район этот, а сейчас, так и подавно. На этом, вся моя ностальгия закончилась.

Единственное, что я для себя ещё запланировала, это проведать Серёжин дом. И могилу папину и Серёжину.

 

 

***

 

И вот я перед Серёжином домом. Не буду описывать все его красоты, что бы лишний раз не портить себе настроение.

Скажу просто: «Ну, о-о-очень красиво! Глаза б мои всю эту красотень бы не видели!»

Поднимаюсь на второй этаж, звоню в дверь, некогда нашей квартиры. И что же я хочу увидеть? Сроду не догадаетесь, а вот хочу я увидеть Серёжиного брата – Игоря! «А вдруг он не уехал? Ленка же не уехала! Тогда он мне расскажет про последние Серёжины дни и покажет его могилу».

Дверь открывает узбечка, которая ни бум-бум по-русски. Да, мне в прочем и не надо от неё ничего. Главное, - Игоря нет. Скорее всего, он уехал, как и 99% русскоязычного населения.

«Ну, и правильно сделал!»

Выходя из подъезда, бросила взгляд на русского мальчишку лет пяти. Он играл с узбечатами и бойко общался с ними на узбекском языке.

Почему-то кольнуло в сердце: «А раньше всё наоборот было! Да и Бог с ним. Теперь это чужое государство, теперь здесь все на узбекском разговаривают!»

Иду по новым районам города. А очень даже ничего! В моё отсутствие наши строители довели задуманное ленинградскими архитекторами до логического конца. Каскад фонтанов в парковой зоне у городского озера, поражает своей масштабностью. Экзотические растения вдоль аллей и скульптурные сооружения в восточном стиле завершают архитектурный ансамбль. Да, Питерцы знали своё дело, талантливо всё спроектировали. Ну, а русские навоинские строители успели всё это построить, до своего бегства. Что не говори, а приятно видеть воплощение архитектурных шедевров в жизнь. Жителям Крюково такое и не снилось!

И я вспомнила свои размышления над объектом, который вела когда-то в Навои.

 

 

***

 

 На чертежах было написано – объект ГО-2, т.е. по гражданской обороне. Раскрываешь чертежи, а там – дача Рашидова, президента, стало быть. Должен был он к нам на отдых приехать, правда,  в нашей пустыне – что за отдых, не знаю. И Дача была расположена в черте города, рядом с моим местом жительства, кстати, где я в общежитии с дочкой жила. А я обожала чертежи разглядывать. Особенно, если они не типовые. А дача была, конечно же, эксклюзивной. Целый городок!

По замыслу, на эту дачу Рашидов приезжает из Ташкента на поезде. Рельсы были подведены к территории дачи, перрон, беседка деревянная резная, по национальным мотивам. Естественно вокруг ограждение, ВЧ-связь, КПП и т.д. А потом начиналось самое интересное. Есть такое понятие – парковая архитектура. У нас же в Навои само ни что не растёт, поэтому всё засаживалось искусственно. Такие экзотические деревья и кустарники были предусмотрены для посадки! И запускались туда ещё павлины! Красота, одним словом! Не говоря уже о самих постройках. Всё необычно, как в сказке!

Для приготовления пищи было предусмотрено две кухни. Одна – в узбекском варианте, там и тамдыр и всё что положено, для приготовления национальных блюд. А рядом – европейская. Внутри основного здания – как у падишаха всё! Крыша состояла из стеклянных фонарей-витражей из разноцветного стекла, представляю, как бы это красиво выглядело, когда, преломляясь,через эти витражи падали бы лучи солнца. Полы выложены разноцветным мрамором, с узором на узбекские мотивы. Бьёт фонтан! Азиатская архитектура перекликается с европейской, - в огромном зале для гостей, - оригинальный русский камин. Баня, сауна, бассейн! Для просмотра фильмов целых два кинотеатра! Естественно и номера для самого Рашидова, и для его гостей. Я мысленно всё это себе представляла, изучая чертежи, и у меня дух захватывало! Так же, на территории дачи располагалось двухэтажное здание для обслуживающего персонала, но уже типовое.

У меня было задание, поехать на этот незаконченный объект и выяснить, на какой он стадии строительства (объект был замороженный, как раз перестройка и посадки начались)!

Я ещё подумала: «Жаль, что недостроили, такая красота бы городу досталась!» О том, чтобы закончить строительство дачи, речи уже не шло, - не то время было!

И что же я увидела на этом объекте? Следы от рельс. Ясно, что они были проложены прямо до перрона, но доблестный народ, с близлежайшах дач, эти рельсы повыдёргивал и к себе домой утащил. И вообще, как выяснилось, этот народ утащил все, что только можно было! Даже то, что, казалось бы, уже и не выдернешь. По следам на потолке вижу – была перегородка, но народ её по кирпичику разобрал и унёс к себе на дачу, только след на потолке и остался. И так повсеместно, под чистую всё было вырвано и разобрано. Собиралась на сказку посмотреть, а увидела кошмар и разруху! Но вот, если бы не смена власти, дача бы стояла и при этом известно, что, ни факт, что её посетил бы Рашидов, - она как запасной вариант строилась, - на всякий пожарный так сказать! Вот так они и жили, наши высокопоставленные узбеки в те недалёкие советские времена.

Кстати, когда я, в те времена разглядывала чертежи, то думала, - ну какой же отдых может быть в этой климатической зоне, с этими природными условиями, при таком то пекле?!

 

 

***

 

Сейчас, город буквально утопает в зелени. Я переиначила для себя известную фразу: «Когда деревья были большими» - «Когда деревья стали большими». Город был молодым, и деревья росли молоденькие, а спустя двадцать лет, из этих деревьев такие исполины повырастали, что диву даюсь! И кто скажет, что Навои  - город в пустыне? Я шла по городу-лесу! А вот Краснодарский город Крюково, на фоне этого узбекского города,  - лысый, и ему подошла бы фраза «А деревья-то где?»

 

 

***

 

Стою перед папиной могилой, Серёжину я так и не нашла. А папина, на старом русском кладбище, чудом сохранилась. Ни одной мраморной плиты вокруг, одни вывороченные останки осквернённых могил. Папе тоже досталось, - ему глаза выскоблили гвоздём.

В Навои я приехала как раз к празднику – 9 Мая! Но, в Узбекистане это теперь не привычный для нас день победы – это теперь день поминания усопших. Всех усопших, - независимо от времени смерти.

Со своей тёткой еду на новое кладбище. Там похоронена моя бабушка, мама моего папы и тётки. В сторону кладбища движется большой людской поток. От этого потока разветвляется небольшая струйка – это русские, они направляются в сторону русского кладбища, основной поток – движется на мусульманское.

Привели бабушкину могилу в порядок, положили принесённые с собой букеты цветов и я прошу тёть Наташу подождать меня, пока я поищу могилу Серёжи.

- Бессовестная! – неожиданно слышу тёткин крик. – Нет, чтобы около бабушки своей посидеть - когда ещё сюда приедишь?! Ты, как сучка, к своему кобелю хочешь побежать?!

Тётка продолжала злобно выкрикивать в мой адрес и в адрес Серёжи, - моей первой любви, пошлые слова, припоминая подробности из моей личной жизни, - выворачивая наизнанку и унижая всё, что мне было близко и дорого. То, что эти слова произносятся на кладбище, вдвойне раздирало мою душу. Люди недоумённо оглядывались, заслышав бранные слова, которые доносились со стороны бабушкиной могилы.

По моим щекам текли слёзы и нехватало воздуха от острой боли, которая растекалась у меня внутри. А вот и машина времени! Опять я и Серёжа наркоманы. «Я – сучка, которую взяли замуж только благодаря стараниям тётки». Я с трудом улавливаю бред, который несёт тётка, но тем ни менее, успеваю удивиться тому, как тётка воспринимала всё то, что происходило двадцать пять лет назад.

Оказывается, тот приход моей мамы и тётки в Серёжкину квартиру, когда они устроили сканадал, а мама упала в свой знаменитый обморок, со словами:

- Шалава!

Это оказывается, было сватовство, и что, только благодаря этому, меня подобрали и соизволили на мне жениться.

 «Боже! Что за бред! И всё это, наверное, слышит сейчас и Серёжка, могила которого где-то рядом». Оказывается, у злобы нет срока давности.

Как вдохновенно спорит со мной тётка, в ответ на моё робкое уточнение:

- Какие же мы наркоманы, с чего Вы взяли?

- Так мать твоя всё нам с Борисом рассказала. А почему же тогда у Вас так долго детей не было, одни уроды рождались?! Да потому что наркоманами Вы были с Серёжкой, и притон у Вас там был в квартире. Только попробуй отойти от могилы бабушки, - твоей ноги не будет в моём доме! Иди, живи где хочешь!

И я опять, как двадцать лет назад, чувствую обиду за все чудовищные обвинения со стороны родственников, - только тогда я ушла из дома, а сейчас мне деваться некуда, я вынуждена идти вслед за тёткой. Которая победоносно покидает кладбище, предотвратив осквернение светлой памяти её покойной мамы, остановив «сучий позыв племянницы навестить могилу своего кобеля-наркомана».

«Папочка! Почему ты так рано ушёл из жизни? Если бы ты был жив, то не произошёл бы весь этот дурдом, ненасобирали бы вокруг меня столько грязи родственники. Ты бы их остановил! Ты бы им не позволил! Постой, …», - я вслушиваюсь в обвинителную тёткину речь, которую она не в силах была прервать, и у меня закрадывается сомнение в здравости рассудка моей тётки. В том, что умер её брат, мой отец, - оказывается я виновата!

- Уморили Вы моего братика голодом, со своей матерью. Если бы не Вы, жил бы ещё Ванечка и жил! Это Вы его в могилу свели! Был он у Вас голый и босый, и есть Вы ему не давали.

«Понятно. У тётки башню снесло окончательно, если она меня, в то время двенадцатилетнего подростка, обвиняет в том, что мой папа был голый, босый и ни разу не кушавший».

И опять я слышу, что должна быть благодарна ей, тётке, за то, что она не смотря на то, что я убила её брата, позволила поселиться мне у неё.

«Боже, Боже! Быстрее бы продать эту чёртову квартиру, да бежать отсюда!»

Мне нужно было заниматься тем, ради чего я, собственно говоря, сюда и приехала, - продажей квартиры. И завертелось…

 

 

***

 

Мне «повезло». Я, наверное, перезнакомилась со всеми аферистами города Навои. Родственники, помогать в продаже квартиры мне не стали, - сказали, что ты, мол, уедешь, а нас зарежут. Намекнули, что за моей мамой долг, что якобы она заняла у них много-много долларов, которые я должна им вернуть, после продажи квартиры. Правда, после того, как я созвонилась с мамой, и выяснила, что ничего подобного не было, даже в размере одного рубля, прикинулись неверно понятыми. Дядька кивал на тётку, что мол эта информация поступила от неё, а та, в свою очередь, крутила у виска, указывая на своего мужа, что мол, это его выдумки.

«Но,  - кто там и что, зачем и почём?» - мне, собственно говоря, было мало интересно. Главное, что инциндент исчерпан, и ко мне больше не будут приставать с возвратом мистического долга.

Правда, была ещё одна обида, которую я не могла у них загасить:

- А почему твоя мама не оставила нам свою квартиру, когда уезжала? Нашему сыну жить негде было! Почему она нам её не продала?!

Я так и не поняла, что моя мама должна была сделать, в их понимании: «Отдать, подарить или продать им эту злосчастную квартиру, - одно я понимала ясно - В продаже квартиры, никто из них помощи мне не окажет».

 Пришлось действовать самостоятельно. А под конец, уже за два дня до отъезда, родственники даже ночевать меня не пустили, уж очень видимо им страшно было за себя.

 Они повторили ночью в замочную скважину закрытой двери, уже известную мне фразу:

- Ты уедишь, а нас зарежут!

 Переночевала у женщины, с которой познакомилась в этот же день.

 

 

***

 

Продажа квартиры продвигалась с большим трудом. Мамину квартиру заняли опытные аферисты со связями, и  я не столько занималась продажей квартиры, сколько борьбой с этими аферистами. А так как я одинокая слабая женщина, то в данной ситуации мне ничего не оставалась, как одних аферистов натравить на других аферистов и в качестве приза предоставить им мою квартиру. В результате естественного отбора, за приз боролись уже настоящие матёрые волки. Достаточно сказать, что моим покупателем был зам начальника милиции, а риэлтором начальник ЖКХ.

Они купили у меня квартиру, но через три дня деньги отобрали, причём прямо в банке, на глазах у многочисленных свидетелей, при сотрудничестве самих служителей банка. Короче, полный беспредел!

Но самое главное, что никто не хотел, чтобы я уезжала, а мне так хотелось домой, тем более, что и билет уже на самолёт купила и улетать уже завтра, а покупателям не хочется со мной расставаться. Им хочется меня мучить! Попытались даже паспорт у меня отобрать, но у них не получилось. «Я за паспорт больше чем за деньги волновалась!»

Правда, деньги за квартиру я всё же привезла, зам начальника милиции под конец сжалился надо мной и со словами, что, мол, поделит всё по-честному, разделил мои деньги ровно наполовину, а вторую половину взял себе, и даже не пытался больше отбирать у меня мои (некогда его) деньги. Но почему-то очень не хотел, чтобы я уехала.

Он видимо не вполне рассчитал свои силы, мои квартиранты (из-за которых собственно весь сыр-бор и начался) оказались ушлыми ребятами, вцепились мёртвой хваткой в чужую квартиру, как в свою. Покупателю хотелось, что бы я осталась на судебные процессы, которые предстояли для выселения захватчиков. Но я именно из-за того, что не хотела оставаться в Навои на годы судебных тяжб и продала им квартиру задаром…

За полтора месяца проживания в Узбекистане, я уже почти выучила язык, так как русских там днём с огнём не сыщешь, и русский язык знать уже совсем не обязательно, скорее наоборот, малочисленные русские там заговорили на узбекском.

Перед отъездом, несмотря на то, что меня не пустили ночевать родственники, так как были недовольны размером денежной благодарности, которую я им предоставила за их гостеприимство, после того, как продала квартиру. Я, переночевав у чужого человека, утром забрала у тётки свой чемодан, добавив ей денег, что б родственники, наконец, успокоились. Попросила помочь с отъездом, так как у меня были серьёзные проблемы и меня необходимо было подстраховать (Помимо тётки, в Навои ещё жили два моих брата, тёткины сыновья – спортсмены под два метра ростом. Но они с детства привыкли слушать маму с папой. Команды провожать, - я так понимаю, так и не поступило) Но, несмотря ни на что, уехать мне всё же удалось!

И я считаю, что я всё равно молодец, хоть и денег мало привезла, главное, что я себя привезла в целости и сохранности!!! Недавно в  Навои  раскрыли банду аферистов, которые убивали русских, продававших квартиры. Сначала нашли один труп, а через него вышли на 17 убитых. Там все повязаны были -  и нотариусы, и юристы, и риелторы. С этой точки зрения у меня всё замечательно: «Я не стала восемнадцатой!»

И всё благодаря тому, что рядом со мной были не только подонки, но и замечательные люди. С некоторыми (как, например, с женщиной которая предоставила мне кров, после того как меня не пустили ночевать родственники) я вообще никогда раннее не была знакома. Но больше всех мне помогала моя одноклассница – Катька Римлер. Она, вместе с сестрой другой моей одноклассницы, подстраховала меня, когда я садилась на поезд (начальник милиции грозился, что не даст мне уехать, что он сообщил мои паспортные данные в АВИР и меня задержат).

В Ташкенте меня встречали незнакомые люди (между прочим, узбеки), тоже с целью подстраховать. Это мой однокурсник  из Андижана (вместе в Томске с ним учились) попросил своих друзей мне помочь. Одним словом, много плохих людей, но хороших – больше!

В самолёте, заполненном под завязку, кроме меня не было ни одной женщины и ни одного русского человека, я сидела как белый лебедь.

Под конец полёта, симпатичный парень – молодой узбек семнадцати лет, сидящий рядом со мной, признался мне в любви на ломанном русском языке: «Я тебя очень-очень люблю!» И подарил мне свой браслет.

Так как я была в расстроенных чувствах, то у меня всё ломалось. При входе в самолёт у меня сначала сломалась сумка – парнишка помог мне её сделать, а потом у меня порвались бусы, которые этот парень  собрал по салону и тоже сделал. А когда принесли стюардессы листки декларации для заполнения, я помогла этому парнишке её заполнить. Вот после всего этого он и «влюбился» в меня.

Да, хороших людей больше! И, Слава Богу, и Слава Аллаху - …я уже ДОМА. В среду 15 июня вечером выехала поездом из Навои, а 16 вечером уже прилетела самолётом в Краснодар. Только когда завелись двигатели самолёта я, наконец, расслабилась, а так … до последнего боялась, что мне кто-нибудь помешает уехать.

Да здравствует РОССИЯ! Я тебя люблю!

 

 

Глава 15

 

ЭКСКУРСИЯ В МЕДВЕЖЬЕ ЛЕЖБИЩЕ

 

 

 

Когда я писала свой рассказ, то одновременно погружалась в воспоминания. Тяжелее всего было возвращаться к смерти своих близких. Некоторые моменты стёрлись из памяти. Я уже забыла, что улыбалась у гроба отца, что трупик нашего сына лежал в спортивной сумке, когда Серёжа передавал его кладбищенскому сторожу. Мой сынишка даже не заслужил гробика, ведь ему было так неудобно в этой сумке!

 

А про морпеха я долго не могла написать, неоднократно подходила к компьютеру и вновь отходила, испытывая реальную физическую боль. Написано всего пара строчек, но дались они мне нелегко. После того, как я закончила писать, у меня заболело сердце, и я стала задыхаться. О том, что от удара моё сердце остановилось, вспомнила только за клавиатурой компьютера. Я про это забыла в тот же день и не рассказывала об этом даже самой себе. Тогда мне было очень страшно! Перед каждым ударом, я внутренне сжималась, и боялась, что он последний. Из рассказов бывшего морпеха я знала, что передо мной машина для убийства, у которой всё доведено до автоматизма. И боялась, что этот автоматизм сработает, и Вася убьёт меня! Несмотря ни на что, я продолжала шутить, а это его раздражало.

 

Бывший морпех завёл моё сердце и, дав немного отдышаться, вновь стал бить меня, теперь уже по голове, со словами:

 

- Ты слишком умная! Я из тебя дуру сделаю!

 

На что я ему отвечала, улыбаясь:

 

- А зачем я тогда тебе нужна буду такая? Мало того, что страшная, ещё и дура?

 

 Когда шутишь,  действительно легче, и я сейчас догадалась откуда это у меня.

 

Я всегда анализирую то, что со мной происходит, считаю, что ничего в этой жизни не случается просто так. Пытаясь разгадать очередную жизненную шараду, думаю: «Что я должна для себя уяснить? Какой урок вынести?» Говорят, что душа покойника ещё сорок дней витает над землёй. Видимо, когда я сидела у гроба отца, он преподал мне свой последний урок, дав понять, как надо относиться к трудностям, желательно – улыбаясь!

 

С тех пор, когда мне трудно – я улыбаюсь, и мне от этого легче.

 

 

 

***

 

 

 

Я и сама не поняла, как это мне удалось продать эту чёртову квартиру в Узбекистане. Но чувствовала, что это был, скорее всего, мой последний подвиг в этой жизни, - я выдохлась! Мне стало очень жалко себя, но я ничем не могла себе помочь. Тем более, что и не могла бы объяснить, а в какой такой помощи, собственно говоря, я нуждаюсь? Только понимала, что никакие человеческие или природные катаклизмы не сдвинут меня с места. А вот несколько лет тому назад…

 

Когда Миша приходил домой с очередного побоища, и зашивал разорванную губу иголкой с ниткой перед зеркалом, он был как всегда под водочным наркозом, я не выдерживала и бежала искать обидчиков моего Мишеньки. Что я с ними собиралась делать, не знаю, я в жизни никого не била, но внутри, в тот момент, испытывала потребность набить им морду! К счастью, я никого не находила на поле брани и возвращалась к своему раненому супругу.

 

А вот сейчас, у меня нет сил не только кого-то защитить, а просто жить: «Я так устала, и я так хочу спать! И нет у меня больше сил на улыбку!»

 

 

 

 

 

***

 

               

 

Некогда ручной медведь ушёл из цирка и залёг в лежбище. Как не удивительно, его берлога находится среди людей. Но видят они косолапого редко. Он устал после цирковых выступлений и теперь в основном спит.

 

Поднявшись на второй этаж двухэтажного жилого дома, безошибочно узнаёшь вход в пещеру по обвалившемуся проёму в стене. Берлога косолапого расположена в некогда жилом помещении. Включив воображение, можно, по остаточным эпизодам, восстановить следы раннее жившего здесь человека. То тут, то там бросаются в глаза остатки обоев, которые ещё не успел ободрать косолапый. По периметру стен видны следы когтей. Перекрытие берлоги пугает своим провисанием и глубокими трещинами. Двигаться по лежбищу необходимо с осторожностью, конструкции ненадёжны и могут обвалиться в любую минуту.

 

А вот и сам медведь. Он немного одичал. Вид неухоженный и, от долгой спячки, одутловатый. Медведь не опасен для окружающих. Реакции у него замедлены. Он до сих пор понимает человеческую речь и даже может произнести несколько слов, если не будет сильно напуган.

 

Он освоил компьютер и вот сейчас сидит и пишет роман из деревни Крюково на деревню Дедушке…

 

 

 

 24.04.2013

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/