СЕРГЕЙ ЕСЕНИН
Со вторым по известности футбольным вратарем в России Львом Кудасовым меня познакомил великий русский поэт Сергей Есенин. Тогда в 1970-ом году в ростовском цирке режиссер Казимир Бобок создавал молодежный цирковой коллектив «Поиск» и жили мы все недалеко от цирка, в гостинице «Ростов». Мой знакомый, из бывших артистов, Александр Бардков пел здесь в ресторане. И, когда после репетиций я иногда заходил к нему вечером, он со словами: «Ты все равно лучше меня Есенина поешь», - протягивал мне микрофон. На сцене притушивали свет и я пел. Ресторан вначале прислушивался, а потом затихал. И если вдруг я слышал, что кто-то продолжал шептаться или есть, расстраивался и чувствовал себя виноватым перед Есениным.
Однажды ко мне подошел официант и сказал: «Подойди вон к тому столику, Лев Кудасов хочет с тобой познакомиться».
- Лев Кудасов!
- Да, да, он самый, «вратарь ростовского СКА».
Высокий красивый парень, в костюме с переливом из серого цвета в блестящий стальной, протянув мне руку, спросил:
- Как зовут?
- Володя.
- А меня – Лев. Садись. Уж больно красиво Есенина поешь. Ты случайно не рязанский?
- Нет. Я донской.
- А сколько ж тебе лет?
- В апреле будет двадцать.
- А где работаешь?
- Пока только репетирую, а буду работать в цирке.
- В цирке, - хохотнул он, – в цирках казаки не работали, тебе бы петь надо, - и вдруг неожиданно спросил, – а кто в России первый стационарный цирк построил?
- Братья Никитины.
- А где?
- Да в Саратове.
- А что еще к этому надо добавить?
Я пожал плечами.
- На родине Льва Кудасова, - рассмеялся он и, разлив по бокалам вино с названием «Черные глаза», сказал, – давай выпьем за знакомство и встречу когда-нибудь в цирке на саратовской земле.
Наш отъезд из Ростова на первые наши гастроли совпал с моим днем рождения. Поезд уходил ночью и мы в конце дня, попрощавшись в цирке с манежем, бросились все в ресторан. Облепили на радостях столы и давай, как пчелы, над бокалами жужжать. А я все на двери поглядываю – Кудасов обещал приехать!
Смотрю, заходит. Большой стеклянный проем за его спиной напоминал футбольные ворота. Сидящие в зале повернули головы, многие подскакивали с мест, тянут руки, здороваются. Все его любят. Еще бы! Второй вратарь в СССР после знаменитейшего Льва Яшина.
Увидев меня, махнул рукой оркестру. Оркестр смолк. Потом, как при штрафном ударе, когда вратари устанавливают из футболистов стенку, стал показывать мне рукой место, куда я должен стать. Иду на сцену, снимаю со штатива микрофон. Держу маленькую паузу, и только когда Кудасов садится за стол, начинаю петь:
Ты жива еще, моя старушка?
Жив и я. Привет, тебе, привет.
Пусть струится над твоей избушкой
Тот вечерний несказанный свет.
Когда я закончил, он подошел ко мне и, обняв, сказал в микрофон:
- Дорогие друзья! Я хочу вместе с вами поздравить с днем рождения моего друга Володю Дерябкина, который так душевно пел для нас Есенина. Ему сегодня исполнилось двадцать лет, - и он, протянув небольшую коробочку, сказал – а это тебе подарок от всех нас – часы новейшей марки с автоподзаводом.
Зал загудел и зааплодировал.
- А теперь – сказал он шепотом, - давай быстро на выход, там ждет такси. До поезда еще есть время. Я хочу показать тебе два самых шикарных ресторана Ростова.
Привез он меня на вокзал после этих шикарных ресторанов, как говорили казаки «на голенишах». Начальник поезда, узнав, что в купейном вагоне его состава вратарь ростовского СКА провожает кого-то, прилетел как ужаленный, и, приветствуя рукопожатием своего любимчика, запричитал:
- Что ты, что ты, Левушка! Твой артист поедет у меня только в мягком вагоне «люкс».
Вот так и уехал я с цирком на первые в жизни гастроли с рук популярного тогда футбольного вратаря Льва Кудасова.
Прошло почти десять лет. И вот незадолго до открытия олимпийских игр в Москве в 1980-ом году, на стадионе «Динамо» мой медведь Герасим на телесъемках у режиссера Виктора Черкасова выполнит поставленную перед ним задачу и под смех, и аплодисменты собравшихся на стадионе зевак забьет гол в ворота известного на весь мир вратаря Льва Яшина.
В перерыве я спросил у него:
- Лев Иванович, скажите пожалуйста, а правда, что когда вы увидели игру Льва Кудасова, сказали: «Я вратарем становился, а он – вратарь от Бога. И теперь мне есть, кому оставить после себя динамовские ворота».
- Да, так оно и было, - сказал он чуть с грустинкой, - но…
И в это время режиссер Черкасов закричал в микрофон: «Все по местам, продолжаем работать». Над стадионом зазвучала музыка, и нанайский певец Кола Бельды запел свою знаменитую песню «Увезу тебя в тундру». Начались съемки.
Не раз я потом вспоминал тот прерванный разговор с Яшиным. В голове так и осталось «НО». Значит, что-то помешало ему. Но что? Где было узнать?
«Захотел бы – узнал! Да, интерес у тебя стал к нему пропадать. Раньше, когда он звенел, так ты только и толдычил всем, что сам Кудасов тебе часы подарил. А когда он стих – забыл».
Уже чуть дальше середины моей артистической жизни, когда по дорогам Россиюшки меня возила не здоровающаяся с другими машинами моя черная «24-я Волга» с номерами «2828-ЛДО», приехал я на гастроли в Саратов.
- Вот тут-то уж точно пополню свою коллекцию граммофончиками! – подумал я. - Город то, вон какой старинный.
И в первый же выходной пошел по улицам, как я тогда говорил, «искать их ногами». И вот, не очень далеко от цирка увидел я сидящих на лавке мужиков, живущих как видно теперь уже только для водки.
- Здорово, волжане, – поздоровался я с ними.
- Наливай, – ответил один из них.
- Я вот, мужички, чего к вам. Дрессировщиком в цирке работаю и делаю номер с медведями. Нужен старый самовар, керосиновая лампа. А может, у кого и старинный велосипед сохранился? Короче все то, что дореволюционное.
- У меня старинячий шкаф от дедов остался, - сказал тот, у кого теперь вместо русского слова «здравствуйте» слово «наливай», - пойдем, я тебе его не за дорого отправлю.
- А где вы живете? – спросил я.
- Да вот здесь, совсем рядом, два квартала шагануть.
Мы подошли к одноэтажному купеческому дому из красного кирпича. На ступеньках сидел, поджав ноги, и читал книжку неопрятный, давно бросивший себя человек. Не поднимая головы, он отодвинулся, и мы зашли в коридор.
- Давай-ка я сначала сараи обследую, а потом уже и шкаф посмотрю.
Мы вышли во двор, оглядев три сараюхи и, не найдя ничего кроме примуса, зашли в дом, где одиноко стоял одностворчатый с зеркалом шкаф. Отодвинув ногой книги, вываленные из мешка, посередине комнаты, он сказал:
- Дай на пару бутылок водяры, и выволакиваем его отсюда.
- Нет, волжанин. Мне такой шкаф не нужен. Куда я с ним. Вот тебе трёшка за примус, да надо идти, а то на представление опоздаю.
Выходя из комнаты, я обратил внимание на старую выгоревшую от солнца газетную вырезку, приклеенную прямо к стене возле дверного проема, с фотографией и крупным заголовком «Два льва».
- О цирке что ли, - подумал я и вернулся, - да это же вратари Лев Яшин и Лев Кудасов! Вот это да, вот это встреча! – обрадовался я.
- Волжанин, на тебе деньги, здесь больше, чем на две бутылки, а ты быстренько вырежи мне эту статью.
- Да за такие деньги, циркач, я тебе со стеной ее вырежу. А зачем она тебе?
- Да жизнь меня с Кудасовым сводила. Шестнадцать лет прошло. Вот интересно, где ж он теперь?
- Тю! Да, он вон, на крылечке сидит.
- Ты чего говоришь!?
- Что слышал! На крылечке, говорю, у дома сидит, книжку читает.
- Тот самый Кудасов, что в Ростовском СКА играл!? – готов был я закричать.
- Да, да! Тот самый Кудасов, что на кубок СССР тогда с московским «Спартачком» в финале за двадцать две секунды до окончания матча бездарно пропустил легкий мяч, и хрустальная рюмка в Москву укатила. А он после этого покатился вниз. Ну, чего ты остолбенел? Идем, сам увидишь.
Мы вышли на улицу. Прислонившись к крыльцу, спал еще не старый, но уже на большую часть спившийся человек. А рядом с ним на ступеньке лежала маленькая книжечка стихов Сергея Есенина.
***
Через одиннадцать лет после нашей встречи, за два дня до своего пятидесятипятилетия вратарь–легенда Лев Федорович Кудасов ушел из жизни.
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/