Второй роман серии.

 

Посвящается Алёне

 

ДУЭТ ТРОМБОНА С АРФОЙ
 или
 ЖДИ СВИСТКА, ПАЦАН

 

ГЛАВА 1
 МУХА И МОРДАН

 

         Ошалевшая от жары муха подлетела к еще не загаженной ее сестрами люстре, сделала вокруг нее несколько вынужденных проверочных кругов. Вроде все нормально. Вдруг, неожиданно в первую очередь для себя самой грозно загудев и уверенно разогнавшись,  долбанула головой в оконное стекло. Стекло выдержало. Мухе от этого прискорбного факта стало обидно.

         Жалуясь и причитая на несправедливости этого мира, она растерянно и недовольно загудела: «За что боролись на куче дерьма? Почему солнце всегда светит другим? Где элементарная справедливость?».

         Она опять подлетела к центру комнаты, как бы рассчитывая угол и скорость атаки. Усилив громкость полета на максимально возможную, добавила обороты во все работающие системы... и еще раз, бесстрашно бросилась в атаку на стекло. Н-да... И на этот раз ничего не получилось.

         Башка и без отсутствия мозгов гудела раненым паровозом. Переносчик возбудителей инфекционных заболеваний решился на довольно нестандартный ход. В своих попытках преодолеть стеклянную преграду была взята длительная и тягостная пауза.

         Муха удобно вниз крыльями расположилась на потолке. Безотчетное чувство тревоги заставляло ее задуматься, где здесь фас, а где профиль? Что-то тянуло ее из помещения, в котором она находилась? Что-то заставляло ее, как можно быстрее отсюда убраться?

         Вполне возможно, что пришло время подкрепиться, а может быть совсем наоборот - в целях поддержания биологического равновесия в природе самой стать чьим-то кормом. Выдумывать разные глупости и спорить по этому поводу бесполезно за долгое время эволюции окружающий мир все сам отрегулировал. Но то, что действиями мухи руководили не разум, а нечто другое это точно. Ничего не поделаешь - существо низшего порядка. Однако, дело по большому счету и не в ней. Но все по порядку.

 

                                                        * * *

 

         С потолка, по мнению мухи была видна совершенно роскошная обстановка комнаты, больше напоминающая средних размеров зал. Вон там, слева - на подставке стояла гитара, у стены - большая картина изображающая книжный шкаф доверху набитый книгами. У противоположной стены - журнальный столик, со стоящими по бокам креслами. На столике, чуть мерцающий матовой поверхностью... Нет, не бутылка... Компьютер.

         Муха присмотрелась. Ба! Да это ноутбук, из последних, из престижных и дорогих. «Уважаю» - сказала она вслух, и при этом ничего не подумала.

         Сидящий в кресле мужик, если бы искренне захотел, мог вместе с ней разделить восторг от обстановки, в которой они вместе с мухой находились. Однако даже если бы его искреннее желание пришлось измерять гектопаскалями или, скажем сантиметрами, ему бы это все равно не помогло. Чуть выше надбровных дуг, точно по середине у него во лбу имелось очень аккуратное отверстие круглой формы.

         «Эти люди такие странные существа. Понаделают себе дырок в разных местах и сидят без дела» - не зло и без удивления выразилась муха.

         Она продолжала свой ленивый осмотр. Взгляд заскользил  к затылку непонятного человеческого существа. Внезапно ее охватила необъяснимая радость. Она наконец-то поняла, почему стекло не хотело ее отсюда выпускать. Как бы это поточнее сказать? Пришло время не только предвкушения, а реального наслаждения полезной и свежайшей жратвой...

         Затылка у сидящего в кресле, как такового не наблюдалось вовсе. Вместо него к радости насекомого имелось кашеобразное кровавое месиво. Которое, не торопясь мягко и с пузырями съезжало сидящему на плечи. От внезапно охватившего ее чувства нахлынувшего счастья муха радостно зажужжала и стала беспорядочно и хаотично летать по комнате. Ей казалось, что она истребитель охраняющий небо отчизны.

 

                                                        * * *

 

         - Тише ты дура, - услышала муха от появившегося со стороны кухни, что-то пережевывающего грубого субъекта.

         К тому времени она уже свыклась с мыслью, что у каждого из этих существ во лбу должна быть дырка. Поэтому отсутствие таковой у вошедшего, ее озадачило. Сев на лоб сидящему в кресле, она хотела всего лишь убедиться в наличии отверстия. А вот у вошедшего явно сработал приобретенный с детских лет условный рефлекс по поводу мух. Полотенцем которое было в его руке, он размахнувшись точно попал по мухе. Чье упитанное тельце размазалось на лбу задумчивого человека с дыркой.

         Так не стало мухи.

         Эпитафией для нее безвременно ушедшей от нас от руки безжалостного убийцы были следующие строки: «Здесь покоится обычная бляха-муха, которая по-настоящему любила людей».

          Труп. На нем еще один - размазанный в грязь. Грустно все это, господа.

 

                                                        * * *

 

         - Вот же-ж, падлы, - брезгливо подумал душегуб, присаживаясь перед креслом на корточки и с интересом разглядывая «задумчивого» гражданина N. - Этот жмурик, не так давно с комфортом расселся,  а их уже полным полно... Мозги с кровью начинают остывать. Интересно, а если бы сейчас был мороз, они бы дымились? Ладно. Черт с ним... Пойду, посмотрю, может у этого борова кроме чипсов и огуречного рассола еще что-нибудь из жратвы есть?

         Посмотрел. Из еды было немного строительного мусора.

         Внизу, еще теплый труп Бетховена. И все. В руке, полотенце, которым он неуклюже пользовался вместо перчаток. Он вспомнил про муху, выражение лица приобрело довольный характер: «А ловко я эту тварь прихлопнул» -  и ему сразу стало как-то легче.

         «Придется поесть в другом месте», - решил он для себя. - «Молодец, Чичи, ловко со всем этим управилась».

         Он тщательно протер гладкие поверхности. Еще раз окинул взглядом место своего пребывания и, ничего не взяв себе даже на память, покинул это неприятный дом с размазанной на трупе мухой.

 

* * *

 

         За несколько часов до убийства мухи, в этой же комнате ничего не предвещало появление трупа и описываемых событий.

         Гражданин Бетхович Самуил Израилевич сценический и эстрадный псевдоним «Самый русский шансонье - Михаил Шимутинский» в неформальных кругах своих почитателей откликавшийся на имя «Бетховен» из-за зеркального окна второго этажа, с интересом наблюдал за тем, как к его, еще недостроенному громадному дому, подъехала неброская машина. Из нее выпрыгнула молодая особа и направилась к металлической двери, штурмуя неприступную твердыню огороженного забором дома.

         Самуил Израилевич залился мелко дребезжащим счастливым смехом. Пока она шла по мощенному итальянской плиткой двору, он успел рассмотреть ее и очень развеселился от того, как она была хороша.

         Девица не смотря на то, что ее сопровождал сухощавый мужчина в кроссовках и спортивном костюме вела себя довольно уверенно и свободно.

         Лет двадцати-двадцати пяти. На голове легкомысленная прическа из шикарных волос была заколота разными приспособлениями, на манер японских гейш... Коротенькая чуть прикрывающая лобок кожаная юбка и такая же кофта. Всё это туго обтягивало все прелести дискотечно-ресторанной дивы. Причина ее прибытие в этот дом была проста, и незатейлива...

         Старому и похотливому козлу захотелось разнузданного, но дешевого разврата. Для остроты впечатлений кроме битвы с бригадой строителей ему хотелось испробовать опытного в деле сексуальных излишеств молодого тела. Он его заказал перед возвращением в США в системе быстро развивающегося сектора оказания интимных услуг.

         До отлета самолета было еще семнадцать часов. Есть время за “дешевые бабки, круто развлечься”.

         В Москву или иначе на периферию, он ездил “рубить капусту”, т.е. зарабатывать  деньги на попсово-ларечном блатном романсе. Но постоянно жить, вместе с большой семьей предпочитал за океаном.

 

                                                        * * *

 

         Деньги после визгливой базарной торговли были уплачены вперед с учетом двух часов пятнадцати минут беспрерывной, сексуальной эксплуатации. Минуты им были выторгованы в качестве премиальных, как крупному оптовому покупателю. Плечистый сутенер, несмотря на развитую мускулатуру и узкий лоб, плюнул и чтобы не слушать этот сорочий гвалт, согласился.

         Бетховен, понаблюдав за бесплатным видом из окна, обернулся. Потер руки, облизал толстые сальные губы и глянул на часы. Приблизился, сопя и громко топая своими плоскостопными ступнями к сидящей на клеенке (он ее предварительно расстелил на разложенном диване), красивой и вызывающей секс-диве и затараторил:

         - Ты уж постарайся... Как тебя зовут... Наташа?  Красивое и очень необычное имя. А если ты от души постараешься... То уж и я тебя не обижу, колбаски вкусной на дорожку отрежу... Любишь колбаску? Вижу, вижу, что любишь... Конфет дорогих отсыплю. У меня вкусные конфеты, “Молочный ирис” называются...

         Он торопливо бубнил текст, успевал сверяться с тем, что показывали часы, при этом грубо тиская проститутку. Путаясь в собственных пальцах он пытался снять то немногое из одежды, что было на ней.

         -  Ты уж помоги мне раздеться, а то видишь, возбудился я крепко... Пальцы-то так и прыгают так и скачут... Да и “молодца” моего приголубь, а то с моей старой шваброй... Видишь... Болтается без дела туда-сюда... Совсем грустный стал, и видать от робости съеженный весь...

         Путана стала раздевать старого Сатира с отвислым брюхом пытаясь не задохнуться от запаха псины исходивший от клиента. А он заходился от бурно закипающих в крови гормонов счастья, радости и щенящего восторга.

         - Какой ты сильный и красивый, - ворковала она, травмируя изнеженные ладони о его волосатую грудь и спину. Потом достала из пакета принесённый  магнитофон,  включила спокойную мелодию. Начала пританцовывать перед ним, распуская  длинные, волнистые волосы. - Ложись на живот, мой рыцарь я тебе сделаю специальный тайский массаж. После него ты станешь смелым и стойким, как солдатик в одной сказке.

         Он млел от такого обращения. С эрекцией правда, по-прежнему была беда, но он надеялся на то, что попал в руки настоящей специалистке своего, вернее - его дела. Он ждал и верил, что сегодня все будет хорошо, тем более деньжищи отвалил, немерянные. Поэтому торопливо мешком повалился на свой необъятный живот, ожидая продолжения удачно купленных дивных наслаждений.

 

                                                        * * *

         Жрица телесных наслаждений уселась на бедра клиента и стала массировать ему спину, царапая руки о жесткую и ржавую растительность. После, достав из своих роскошных волос длинную тонкую заколку, окончательно распустила волосы.

         Совершенно неожиданно, в первую очередь для всех читателей, резким ударом профессионально точно, загнала эту тонкую иглу клиенту в точку соединения шейных позвонков с черепной коробкой. Именно в то место головы, где только и остались редкие волосики, но, зато, имелась многочисленная угреватая сыпь. Для верности, сидя все там же, сдавила ногами дернувшегося клиента... Пару раз, чтобы уж наверняка, провернула заколку, присмотрелась и резко ее выдернула... Точка укола между угрей видна не была.

         Ожидающий совсем не такого к себе отношения “гордость русского шансона” даже не успел дернуться как следует.

         Тот, кто подумал, что после укола должен был раздаться нечеловеческий крик, свидетельствующий о невыносимых страдания потерпевшего, ошибается. Смерть от таких уколов наступает практически мгновенно.

         Знания обо всем этом, любознательная девушка получила на семинаре повышения квалификации. Они проводились в одной дружественной, но очень азиатской стране. Конечно, если бы стояла задача принести данному гориллаобразному гражданину не только смерть, но и мучительную боль... Немного покумекав, эта проблема была бы также успешно решена.

         Так как нашим людям, главное правильно поставить задачу. И они все сделают правильно. Однако сегодня задача была банальна и проста - лишить скрытого импотента, его никчемной и шаркающей  жизни. Все. Финита...

         Лжеблядь, вывернув из тела жертвы орудие убийства, неторопливо слезла с клиента и, как могло показаться непосвященным в тайны подготовки специалистов данной профессии, с воем и проклятиями в адрес родной страны не побежала  в  душ, чтобы попытаться смыть с себя скверну и греховность последних тридцати минут. Нет, она, отодвинув клеенку уселась на край дивана, деловито достала из сумочки телефон и набрала знакомый номер.

         - Бетховен отправился на встречу к своему тезке, Людвигу, - доложила она. Абонент юмора не понял, поэтому, язвительно хмыкнув, она повторила, тщательно выговаривая слова. - На встречу, к Людвигу ван Бетховену.

         Как ни жалко ей было уходить без колбаски и дорогих ирисок, но пришлось.

         Она быстро, по военному четко, одела свое обмундирование. Расчесала волосы, вколола в них булавку. Осмотрев внимательно себя в зеркало, подправила  помадой губы. Обвела сентиментальным взглядом комнату и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

 

* * *

 

         С этим Бетховеном, я и не понял как-то сразу. Пришлось переспросить.

         Я просто каким-то третьим взглядом увидел, как она торжествует и тащится от моего скудоумия. Буквально по буквам в издевательской форме был продиктован ответ. Пока она тщательно выговаривала буквы, их смысл до меня наконец-то дошел.

         Терпеливо выслушал ее до конца. Проглотил горькую пилюлю. Отключил аппарат. Позже выбросил его в костер, над которым строители разогревали очередную порцию битума. Сам же из подвала где сидел, поднялся туда где минутой раньше была моя помощница.

         Приблизился к обездвиженному телу. Взвалил эту тушу себе на спину и отнес в кресло. После чего, чтобы не замазаться, закрылся покрывалом и бабахнул трупу в лоб. Нет, серьёзно, а куда без контрольного выстрела.

         Пошуровав по покоям и не найдя никакой еды отправился на работу. Следовало торопиться, т.к. отпросился с нее буквально на пару часов.

         До следующей встречи, моя добрая и смышленая Чичи.

 

                                                        * * *

 

         Им, таким как Чичи, совершенно не следует меня видеть и тем более, знать меня в лицо.

         Кому им?

         Всем тем, кто контактирует со мной при весьма специфических обстоятельствах.

         Личные встречи, испытующие взгляды, раскаленные искры из ноздрей... Это все лишнее. Так как другие ребята, играя в свои необычные секреты, предпочитают всех нежелательных свидетелей и участников событий отправлять в Большой Белый вигвам, к Большому Белому отцу. В крайнем случае, делать так чтобы ни в прериях, ни в пампасах о них никто и никогда, уже больше не вспоминал. Кроме, естественно, родных неосторожного.

         И вот в этом самом месте меня охватывает грусть, и даже поступь Командора, не выведет меня из хандры.

         Про Командора, это я ввернул умышленно, образованность показываю. А вот причиной грусти является следующее обстоятельство: забывают все, обо всех, просто до безобразия  быстро. Достаточно посетить кладбище, этот вечный “приют комедиантов” и разных других людей, чтобы в этом убедиться. Поваленные, сгнившие кресты и заросшие травой холмики. Запустение. И только ветер...

         Впрочем. Куда-то не туда меня замело...

         Я достаточно долго живу и давно беззаветно люблю свою жизнь. И жизни тех, кто в ней занимает свои по праву, главные места в первую очередь маму, потом своих любимых деток, еще, эта, как её, ну да, жена... Но главное. Главное в моей жизни, это мое увлечение мое хобби.

         Именно оно дает мне возможность безбедно жить, содержать семью и интересно проводить свой досуг. Или как обо мне сказали в трудовом коллективе, где находиться моя трудовая книжка - призвание нашло достойного.

 

                                                        * * *

 

         В отличие от разных “чикатил”, “головкиных” и других маньяков-убийц я не придумывал пошлых теорий связанных с оправданием убийств, истязаний и пыток беззащитных детей и женщин. Нет уж, увольте, господа хорошие, этим не занимаюсь. 

         Оправдание  таких мерзостей не входит в мои планы и глубоких философизмов под это, не создаю. И уж тем более не чувствую себя сверхчеловеком, который упивается властью над копошащимися у его ног людьми.

         Конечно, многие мои заказчики пытались найти того, кто выполнял порученную работу. Искали долго. Бросались во все тяжкие. Дежурили у почтовых абонентских ящиков. Вламывались в квартиры и подвалы моих одноразовых помощников. Некоторых даже расспрашивали под физическим принуждением.

         Только все это было в пустую, тем более, что ассистент будет помнить после одноразового интересного укольчика, как это в пионерском детстве пели «ну, подумаешь, укол - укололся и пошел...»  И пошел, вместе с  амнезией в легкой форме, не делающей из него олигафрена. Хотя пробел в памяти оставался надолго. Впрочем, за полученные деньги несколько страниц из дневника жизни, для той же жизни, можно было вырвать с корнем.

         Конечно, ничего у этих любопытных ребят не получалось. После одного случая, когда неугомонного и любопытного клиента пришлось пристыдить с помощью энного количества взрывчатых веществ, их любопытство до поры до времени поостыло. А у  меня выработался принцип: «Личные встречи исключаются из арсенала наших действий, как непоправимое зло».

         Уколы, приклеенные бороды, изменение голоса и разная другая фигня - все это вчерашний день. Сегодня когда есть Интернет, связь с клиентами и другими ребятами идет только через него. С помощью постоянно меняющихся “голодных программистов” специально для меня разрабатываются приемы и методы. Пользуюсь всем этим добром весьма успешно. Коль скоро,  брался за выполнение той либо иной работы, следовательно отдавал себе отчет и о степени подстерегающей меня опасности. Свидетелей постыдного для светлого будущего никто оставлять не хочет.

         Но моя безопасность волновала меньше, нежели негативные последствия для близких. Поэтому я и старался  все сделать так, чтобы ни одна ищейка даже запаха моего не учуяла.

 

                                                        * * *

 

         В самом деле, кто скажите на милость или хоть укажите пальцем, кто может определить в обычном педиатре или иначе детском  докторе, специалиста широкого профиля по устранению не самых достойных граждан нашей и не нашей (ну, было, было и такое) страны. 

         «Вот этот вот, миляга-доктор, в котором дети и их мамы души не чают? Этот любитель покопаться на своем дачном участке? Этот фанат внеурочных дежурств и малооплачиваемой работы? Разве такой человек может быть тем профессионалом - ликвидатором, подписывающим свои сообщения именем “Ассенизатор”. Видно вы полковник окончательно сдурели на старости лет, пора вам на пенсию. Идите на нее сами, а меня с собой не тяните...»

         Примерно такой диалог, иногда представлял себе, для того чтобы потешить не самый страшный человеческий грех - тщеславие.     

         Почему выбрал себе такое странное имя, или уж если “по фене” - погоняло? По-моему, я уже где-то говорил, а если нет повторю. Где-то наткнулся. Заинтересовало происхождение. Ассенизация, как написано в умной книжке “Словарь иностранных слов”, это совокупность мероприятий по удалению жидких отбросов и  нечистот из выгребных ям.

         А если отбросить эту заумь и говорить по старинке, то это просто-напросто говновоз или - говнюк. Звучит грубо и очень режет славянское ухо не привыкшее к такому арго. Но все те, кто вместо конкретного, но грубого - говно, предпочитают мягкое и поднимающее над толпой - фекалии, каждый день извергают из себя это самое...

         И осуждать за это я никого не могу. Хотя и подписываюсь загранично, вместо привычного - говнюк. Но, коли вышел на международный уровень, приходиться перестраиваться на ходу, т.к. с отечественным говном, там делать нечего.

 

                                                        * * *

 

         До того момента, как я стал врачом, мне удалось поработать и слесарем-инструментальщиком, и послужить в армии в “интересных” войсках. После чего дал подписку о неразглашении, и за границу мне выезжать вовсе не полагалось.

         Именно поэтому довольно поздно стал медицинским студентом с педиатрическим уклоном. И пока развитые однокашники, поступившие кто за кабана, кто по блату проявляли в учебе леность и нерадивость, мне за свое искреннее желание быть врачом, приходилось отдуваться по полной учебной программе.

         Когда детки состоятельных родителей, кстати, много было вполне нормальных ребят, увлеченно пьянствовали и активно отдыхали в девичьих комнатах нашей общаги или в наркотично-дискотечном тумане лихо отплясывали энергичные танцы. Я как-то все больше любил посидеть в химической лаборатории или сходить в стрелковый тир. Особых результатов там не достиг, но мастером спорта стал. Как знал, что пригодиться.

 

                                                        * * *

 

         За выполняемую работу никаких авансов и предоплат я не требовал. Все это лишнее. Только вносило ненужную суету и нервотрепку. Наличие шуршащих купюр в руках, очень отвлекает от решения поставленной задачи.

         Конечно, в первом раунде накопления шального капитала пару раз братва пыталась, как они выражаются, кинуть автора и исполнителя их заказа. И я  даже знал, вернее, предчувствовал это.

         Наглое и бесцеремонное “бычье”. Они тогда только входили в силу. Это о них все эти дурацкие анекдоты “о новых русских”. Но зря они пытались жульничать и обманывать.

         Чуть позже в  их стриженые головы приходило понимание, что это решение было не самым мудрым в жизни, а у некоторых, “типа” и последним. Все потому, что платить все равно приходилось, только извините уже гораздо больше. И деньги в определенных  случаях не всегда являлись той валютой, которую мне приходилось получать за свои услуги.

 

                                                        * * *

 

         Всякое бывало.

         Помню, как одна залетная бригада из нечерноземной полосы России начала “типа” нервничать. По пустой и незатейливой причине.

         В переговорах с моими доверенными лицами о том, что работа по иссечению злокачественной опухоли в виде конкурента выполнена. Прозекторский шов выглядит вполне прилично. За ними - оплата. Все проще простого. Можете приступать…

         Однако их  идейный вдохновила и вождила - Колян Бурелом решил надо мной сирым и беззащитным, покуражиться. Денег, говорит, не дам. А если тебе, козел, обидно или ты, типа, не согласен с моим справедливым решением - подавай на меня в суд. И ржёт во всё бандитское горло.

         Когда мне принесли такую плохую весть, в отличие от восточного сатрапа гонца, принесшего ее, головы не лишал. Просто в скором времени великий криминальный вождь  районного разлива закончил свой жизненный путь от передозировки героина.

         Случившаяся после этого  суета возникла оттого, что все знали, что он не ширяется, а пока только нюхает. И  вот, поди ты, первая же попытка поиграть в доктора со шприцем и  летальный исход.

         Оставшимся без своего конюха беспредельщикам, тонко намекнули, что расчет еще не окончен и пора вернуть “дедке”, причитающиеся ему “бабки”. А убитые горем пацаны, не утруждая себя мыслями о последствиях, послали меня подальше...

         Меня послали и сами поехали... В заранее известный мне ресторан. Покушать и помянуть по христианскому обычаю, своего “бугра”. В этом самом заведении они почти все, естественно  по ошибке, тогда это часто случалось, угостились неправильным водочно-спиртовым раствором.

         Приехавшая ну очень скорая помощь, стала бесполезным свидетелем их предсмертных судорог, пены и агонии, как результата группового отравления метилосодержащей жидкостью.

         “Шестерке”, робко присевшей  на место покойного Бурелома пришлось основательно тряхнуть бандитские припасы, чтобы восстановить во мне веру в человеческую порядочность и людское бескорыстие. Также возместить мои издержки в виде подписки на нашу городскую газету проезд городским общественным транспортом и уж извините - затраты на усиленное питание. Счета фактуры и чеки с печатями он требовать не решился, а я и не представлял. Не хотел казаться слишком мелочным и назойливым.

 

                                                        * * *

 

         Поэтому, уж если возникала такая настоятельная необходимость обращение ко мне. В дальнейшем, был уверен, что после исполнения работы оплата будет получена в полном объеме и точно в срок. Незначительные мелочи и сбои возникали всегда, но это только подтверждает правило.

         Если уж совсем не было выхода и приходилось получать гонорар в виде помеченных разными растворами или знаками купюр приходилось заниматься уже не в переносном, а в прямом смысле отмыванием денег. Баблосы вывозились в разные места планеты и располагались на отдых, например, в только мне известных банках. Или где-нибудь еще... Но... Друзья мои... Не ждите от меня, что я раскрою вам, свои профессиональные тайны. Главное результат - деньги становились, девственно чисты и непорочны.

         Для всех родных и знакомы в такие дни, взяв отгулы или кратковременный отпуск, мы с приятелем покрывали шифером и матом стоящий вдалеке от цивилизации сарай. Дружок, предоставлявший такой сарай, был твердо уверен, что у этого тихони появилась любовница. Но об этом сознать он мог только на  страшном суде. Просьбу прикрыть незадачливого искателя любовных приключений, обычно подкреплял  вульгарными подарками и подношениями. От этого мужская солидарность становилась еще крепче и пока сбоев не давала.

 

                                                        * * *

 

         Не часто, но мне приходилось заходить на праздничные посиделки в Интернет-кафе. В режиме поиска я болтался по бескрайним просторам всевозможных сведений. Если хотел, мог даже посмотреть сообщения с ключевым словом - Ассенизатор.

         Сообщения были. Приходилось тщательно их отсортировывать. Любители загадок, связывающиеся со мной впервые,  оформляли свой интерес к моей персоне двумя - тремя ничего не значащими сообщениями. Профессиональные же поисковики размещали на каком-нибудь наиболее посещаемом сайте средства массовой информации статью, на которую оставалось наложить специальный, (не хотел повторяться, но придется) для меня разработанный шаблон и - текст, как на ладони. Сиди, читай глаза порти.

         В последнее время три исполненных и по высшему разряду оплаченных заказа были присланы по моему твердому убеждению из одной и той же конторы. При чем, судя по возникшему после завершения работы общественному резонансу, эта контора имела самую непосредственную связь с государственными структурами.

         Очень не хотелось влезать в политику... Впрочем, пока туда никто силой и не тянул.

         А с другой стороны постоянный, солидный и богатый клиент. Мечта любого работника. Такой работодатель гарантирует стабильность, твердые заработки и наличие постоянной занятости. Тем более уверенность в завтрашнем дне, как у бывшего советского человека - остаётся и возрастает.

         Жертвами несчастных случаев, были проворовавшиеся чиновники среднего министерского звена. Кто-то в последнее время очень не хотел, выносить сор из кремлевских палат и подводить под монастырь правящую политическую элиту.

 

                                                        * * *

      

         Когда примерно за две недели до сегодняшних событий неведомый заказчик толково и четко расписал мои действия, я был по хорошему взвинчен и озадачен. Сегодняшний заказ, очень необычный и интересный случай.

         Меня предупредили об обязательном и строгом соблюдении временных рамок. График расписывал действия вплоть до минут. Особо выделялось то, что в строго определенный момент прибудет ОМОН, с прокуратурой и сыскарями. Вполне вероятно будет вестись скрытая видеосъемка. Промедление и нерасторопность Ассенизатора, грозила заказчику наступление серьезных неприятностей и нестыковок. Об этом упомянуто не было, но прекрасно читалось между строк. При чем читалось, как грозное предупреждение.

         Главное то, что я даже не задумывался над вопросом, почему именно этот либо иной объект выбран в качестве будущего покойника. Как говаривал Владимир Владимирович «…Ведь, если звезд  заказывают - значит - это кому-нибудь нужно?» Раз выбран, чего париться попусту?

         На начальном этапе о Бетховене, хриплом “кабацком лабухе” позаботилась выдрессированная мною “обезьянка Чичи”. Помогло самое стандартное мышление.

         На всякий случай решил ее подстраховать. Пришлось с вечера сидеть на куче мусора в подвале его недостроенного, пропахшего кошками дома. Через две минуты после звонка и отъезда Чичи, выбираться оттуда и пулять объекту между глаз, практически в упор.

         Не забыл и про доблестную прокуратуру. В чулане на втором этаже живописно разместил несколько подобранных бутылок и пластиковых стаканчиков с очень четкими отпечатками пальцев. Рядом с трупом, разбросал короткие не принадлежащие покойному волосы. Окурков собранных в разных местах, сыпанул в подвале достаточно.  Пусть  ребята не скучают, следов оставлено много, хороших и разных. Изобличай, старайся...

 

                                                        * * *

 

         Когда через несколько дней я с негодованием читал, до какой степени распоясалась наглая и хорошо организованная преступность. Эсклю... Эклю... Тьфу ты, сразу и не выговоришь. Эксклюзивное интервью, замначальника следственного управления городской прокуратуры, мне полегчало... Нет, правда.

         Мне стало понятно, прямо, как озарение наступило, что еще немного усилий и с заказными убийствами и убийцами будет покончено раз и навсегда. Я даже прослезился от умиления. Дерзайте, ребята. Граждане страны с нетерпением ждут результата.

         А у меня снова прием детишек. Грипп надвигается. И это волнует меня гораздо больше, нежели проблема подготовки и принятия бюджета на следующий  календарный год.  И все вместе взятые заказные убийства разных мерзавцев и негодяев, о которых так убивается замначальника из прокуратуры.

 

Глава 2
 ЦЕНТРАЛЬНАЯ ОБЛАСТЬ РОССИИ

 

         Решение о ликвидации явных противников нынешнего губернатора, было принято на самом верху областной власти.  Особенное возмущение губернатора Александра Ильича Шолошонко, вызвала последняя хулиганская акция - весь Птурск был исписан надписями, типа: “Врежем по мошонке, Саше Шолошонке!” И это еще не самая плохая, в ней хоть мата не было.

         Ну? Куда это годится?

         Несколько либералов входящих на то время в ближний губернаторский круг вяло пытались оказать на него воздействие и тем самым попытаться уберечь его от принятия этого дикого с любой точки зрения решения. Они приводили убийственные на их взгляд аргументы: если дело всплывет, вас больше не пригласят в Кремль, и вы не сможете сфотографироваться на одну фотку с другими банди..., вернее лидерами областных держав. А уж после этого в родной деревне вам не будет чего показать односельчанам, каким крупным деятелем вы когда-то были. Даже этот убийственный на взгляд либерально настроенных советников  аргумент не смог оказать на упрямца никакого воздействия.

         Руководитель области, с маниакальной настойчивостью, психически больного человека, настаивал на “окончательно-радикальном” решении вопроса. Причем, задача состояла в том, чтобы решение данной проблемы было исполнено, исключительно с опорой на свои, местные силы.

         Тем самым, декларировались известные каждому урке принципы. Во-первых, своим можно не платить. Они, повинуясь принятой присяге, будут обязаны исполнить любой приказ вышестоящего начальника. Во-вторых, для того чтобы члены банды были послушны воле главаря, они должны быть замазаны, вернее, повязаны кровью. Тем более, чтобы уже завтра они не сдали своего пахана (когда наступит время “большого шухера”), сегодня их надо хорошенько испачкать. Таковы жестокие законы преступного мира и тот, кто собирается им следовать, просто обязан им подчиняться.

         На, казалось мирных вечерних посиделках держателей местечковой государственной власти, “всенародноизбранный” каждодневно с кровавой пеной на губах бился в государственных очень нервных припадках и районных истериках.

         Кроме всего-прочего он обвинял своих соратников в предательстве, угрожая и требуя, срочно, а лучше незамедлительно принять меры и заткнуть рты этой “национал-демократической” сволочи мешающей жителям области строить светлое будущее.

 

* * *

 

         Все эти невыносимые для губернатора страдания случились ранней осенью. Ближе к зиме, как водится, наступило время обострения болезни. Поэтому, дабы не нарушать его пограничное, такое непрочное психическое состояние через цепочку исполнителей: руководитель администрации; начальник УВД; командир спецподразделения “Черные береты”.  Был спущен приказ для непосредственных  исполнителей операции по физическому устранению лидеров оппозиции.

         Однако отдать приказ еще не значит, что он будут исполнен четко, беспрекословно и в срок. Дело это было новое, а сегодня на одном энтузиазме далеко не уедешь. Настоящих, творчески относящихся к любимому делу специалистов-профессионалов, как таковых в наличии не было.

         Все это и  доказало первая попытка проведения операции с использованием автотранспорта, в качестве карающего меча пролетариата. Непрофессионализм исполнителей сорвал Великий почин.

 

* * *

 

         Результатом дорожно-транспортного происшествия должна была стать безвременная кончина экс-вице-премьера областного правительства главного конкурента Шолошонка на предстоящих выборах. Именно благодаря стараниям которого он ранее и был избран губернатором.

         Машина ГАЗ-53, должна была лоб в лоб врезаться в светлый автомобиль смутьяна.

         Подстраховка была серьезная, видимых причин остаться живым после лобового столкновения практически не было. За неделю до этого по многочисленным просьбам трудящихся города был принят специальный закон, запрещающий разъезжать в городских условиях на бронированных автомобилях. Поэтому если бы машины столкнулись, как было задумано, бывшему лояльному чиновнику и  верному другу пришел бы мгновенный и безболезненный копец. 

         Вмешались непредвиденные обстоятельства. Водитель чиновника оказался человеком с крепкими нервами, отменной реакцией и желанием жить долго и счастливо. Он успел увернуться от нагруженного металлоломом грузовика, просто перескочив бордюр. Машина выскочила на пешеходную часть, где акробатическую ловкость с веселым, лающим матерком уже продемонстрировали пешеходы.

         Сотрудник бездарно заваливший порученное ему дело, кстати, только положительно характеризующийся по службе, оправдывался тем, что, дескать, машина была старая и нужного маневра не дала.

         Руководство, детально взвесив все “за” и “против” решило в дальнейшем на орудиях преступления не экономить. Специальным циркуляром предписывалось, чтобы впредь при проведении специальных операций денег не жалеть. Делалось это все под извечную попевку: во имя народа, во благо народа, и что вполне  естественно, на его деньги. А бюджетники, разные набившие оскомину - врачи да учителя, с их смехотворными требованиями, платить во время зарплату - подождут.

         По правде сказать, для этой операции, была выделена нормальная машина. Однако, вышестоящий командир здраво рассудил, что новая, только с завода техника, будет нужнее и гораздо полезнее на строительстве его загородного домика - трехэтажной сараюшки. С полным убеждением в правоте своих действий он поменял новую машину на старую, списанную еще во времена расцвета покорения целины и посадки за полярным кругом кукурузы.

         Но это так, пустячок - ни к чему не относящаяся ремарка. Как говорится, спустил пары - облегчил организм.

         После очередной порции губернаторской пены, вытаращенных глаз и оглушительного визга, исполнители стали более серьезно готовиться к проведению подобных мероприятий. При этом воровство, халатность и всяческая самодеятельность жестоко пресекались.

         Для того чтобы повысить профессиональные кондиции личного состава и привить навыки гордости за профессию, с ликвидацией заметных личностей временно решили повременить.

         Для более слаженной отработки действий всех подразделений было решено провести легкую, разминочную операцию по исчезновению из этого мира кого-нибудь из преступной среды.

         Поэтому фигурантом следующей операции был избран, так называемый смотрящий области авторитетный вор с погонялом Салат. 

 

* * *

 

         Одним из офицеров привлеченных к данной операции, был Алексей Гусаров. 39-летний капитан спецподразделения “Черные береты”. Видный военнослужащий не лишенный флера романтизма и чего-то такого обаятельного в его глазах, о чем теща командира части глядя ему вслед, со вздохом говорила: «Почему время так жестоко обошлось со мной? Почему этот юноша, не посмотрит на меня сверху?»

         Ее зять, от греха подальше, мало ли что запретил впредь пускать истомлённую женщину на территорию части.

         Согласно документам, Гусаров уже успел повоевать в горячих точках бывшего СССР и поучаствовать  в миротворческих операциях проводимых под эгидой ООН. Так было написано в его личном деле. Там же можно было прочитать, что он прошел горную подготовку бойца спецподразделений и снайперскую выучку.

         Все это не было чем-то сверхнеобычным. Подстать ему были и другие офицеры. Рядового и сержантского состава, у них в части не было.

 

                                                        * * *

 

         Главная задача при захвате авторитета заключалась в строжайшем приказе взять его живым. Этот приказ родился из той информации, которую предоставили секретные сотрудники (сексоты), а проще говоря - воровские коллеги “Салата”, претендующие на теплое место.

         Для многих, его исчезновение сулило продвижение к лакомому куску, в виде шикарной области в центре России. Но до этого он должен был “сдать дела и подельников” и конечно воровскую кассу, т.к. являлся единственным полным носителем информации о структуре созданного преступного сообщества. А главное общака - воровской кассы взаимопомощи.

         Все нити были в руках авторитета. И если он сам не принимал участия в громких уголовных делах, которые по непонятной случайности до сих пор еще не были раскрыты, то уж полной информацией об этом, располагал точно. Низкую раскрываемость уголовных дел можно объяснить обычным стечением обстоятельств, а не продажностью и предательством оборотней и братвы в погонах. Упаси господь даже думать о таком.

         Молодые офицеры-оперативники, не посвященные в основные моменты областной жизни, страстно желали поболтать с Салатом в теплой и неформальной обстановке. И для этого он также нужен был живым и соображающим.

         До этого времени его трижды задерживали и с оружием, и с наркотой. Но всегда находились “шестёрки” которые брали вину на себя как за “стволы”, так и за “дурь”. А иногда хватало пары сотен долларов для независимых судей и дело благополучно разваливалось.

         Салата приходилось с извинениями выпускать, что задевало профессиональную честь уже не одного сотрудника и даже не целого подразделения, а всего аппарата УВД. Многих это угнетало и они выпивали алкоголя сверх меры, что в свою очередь снижало и так не слишком высокий уровень дисциплины среди личного состава. Хотя бы только из перечисленного, но его следовало взять живым. Чтобы потом по кабинетам в наручниках поводить для укрепления среди сотрудников веры в торжество справедливости. Подавить, так сказать панические настроения, связанные с проживанием в криминальном государстве.

 

* * *

 

         Операцию готовили долго и тщательно. К ее проведению были привлечены практически все силы “Черных беретов” и глубоко законсперированных информаторов. Одновременно было задействовано до двенадцати спецмашин повышенной проходимости, оборудованных самыми современными средствами связи, работающих на выделенных только для них закрытых частотах.

         Наружное наблюдение велось в открытую. Цель была одна, заставить объект наблюдения волноваться, нервничать и попытаться уйти от преследователей. Выражаясь охотничьей терминологией, следовало выгнать его на “номера”, где с двустволками стояли матерые, под стать хищнику охотники.

         Как настоящим браконьерам, “лже-охотникам” лишние свидетели гона и травли “зверя”, были совершенно ни к чему. Потом сочтемся славой, позже. Исходя из этого, было решено заключительную фазу операции провести в безлюдном месте. Для непрофессионалов это звучало еще более красиво: «В целях снижения, возможных негативных последствий связанных с захватом и задержанием особо опасного, хорошо вооруженного преступника. Заключительную фазу операцию необходимо провести вне границ населенного пункта».

         В помощь были привлечены психологи, которые довольно точно рассчитали алгоритм действий преследуемого, назвав не только день, но и час, когда у него должен был наступить психологический слом и в результате немотивированные для него, но объяснимые для специалистов действия.

         К мнению людей в белых халатах прислушались и не ошиблись.

 

* * *

 

         Салат торопился на внезапно “забитую стрелку”, иначе встречу с братвой. Рассказывать им о том, что он не успел на нее прибыть только из-за того, что его пасут “менты” было, по меньшей мере, смешно.

         Также  смешно было говорить и о том, что встречу “организовали” совсем в другом месте. Правда, с подачи и при помощи одного из ближайших  друзей-соратников авторитета, носящего погоняло Зыря, в отношении которого был собран убийственный для блатного компрометирующий материал (пассивный гомосексуализм). «Тебе, так и так не жить,» - объяснили ему опера. - «Но одно дело сдохнуть ссученым и совсем другое пидором-горбатым... Выбирай... А болтать про нашу с тобой дружбу не будешь, еще поживешь». 

         Зыря выбрал жизнь ссученного, став прахом и пеплом. Он прекрасно знал, что такое попасть на зоне в петушатник. «Уж  лучше сразу на пику», -  обреченно думал он, совершенно не придавая значения выступившим у него подмышками пятнам. Он мечтал еще пожить. Но глупая привычка всем “кагалом” колоться одним шприцем, примерно через месяц после описываемых событий все-таки привела  его к  тому состоянию, которое веселые медбратья называют летальным исходом, связанным со СПИДом.

 

* * *

 

         Машину Салата  остановили под предлогом проверки документов за пределами городского кольца. Причем это было сделано не на стационарном посту ГАИ, а там где по обеим сторонам дороги начинались аккуратные посадки молодых елей.

         Салат, как видно даже не понял, что произошло, когда спецназовцы переодетые в нарядную форму гаишников, вежливо предложили ему выйти из машины.

         Пока он раздумывал, в какую сторону и на какие вершины их  послать... Совсем другие люди одетые в довольно потрепанную пятнистую форму без всяких дипломатических условностей, перед принцем уголовной крови, довольно бесцеремонно выволокли его из уютного салона, предваряя свои действия несколькими ударами прикладом по затылку, от которых пропадает всякая охота к сопротивлению и разумной товарищеской критике.

         Если бы он не потерял так быстро сознание, он бы увидел, что ему еще повезло. Так как у проводящих задержание бойцов в отношении “телохранителя-быка” и водителя, приказа брать живым и неувечным не было. Эх! Размахнись плечо! Раззудись молодецкая удаль!

         К сопровождавшим его людям, были применены меры, именуемые в служебной инструкции, как «Приемы и методы жесткого подавления сопротивления и захвата».

         После строгого выполнения требований Инструкции, даже если тебя потом и отпускали по добру, но не по здорову, кровь в моче будет еще долго видна невооруженным глазом, примерно полгода, а вооруженным и вовсе  всю недолгую оставшуюся жизнь. В данном случае, применялся известный каждому ребенку партизанский принцип: «Если враг сдается, его тем более уничтожают».

         После остановки машины и до момента, когда избитые и окровавленные братки вместе с их лидером были заброшены в оперативную машину, замаскированную под мусоровоз, прошло не более тридцати секунд.

 

* * *

         Машину авторитета, красавец-джип темно-вишневый “Мерседес”, отогнали в лесопосадки и бросили на съедение грибникам.

         “Груз” был упакован и загружен. Все было проведено чисто.

         Когда группа подъезжала к месту дислокации, Гусаров вспомнил “мать”. Обидно обозвал всех “лопухами” и громогласно сообщил, что задержанных не обыскали. Из вывернутых бессознательных карманов, были извлечены три пистолета “ТТ” и столько же ручных гранат.  Алексей невольно поежился, представив на мгновение, что могло случиться, если бы  этот арсенал оставался в карманах пришедших в себя уголовников.

         Их все еще находящихся в бессознательном состоянии за ноги отволокли в бункер, где приковали наручниками к специально приготовленным трубам отопления. Дальнейшая судьба задержанных ни Алексея, ни его сослуживцев принимавших непосредственное участие в захвате не интересовала.

         Пока не интересовала...

 

                                                         * * *

 

         Командир спецотряда, полковник Подлюченко от имени областного руководства, поблагодарил офицеров участвовавших в этой операции и, как бы между делом сообщил, что сегодня ночью арестованных заберут представители центрального аппарата МВД.

         Позже, гораздо позже, Алексей со стыдом вспоминал то чувство необъяснимого восторга, с которым он слушал похвалы в свой адрес.

         «Как пацана на базаре вокруг пальца обвели, не поморщились» - зло укорял он себя, продолжая костить плохими слова. - «Вот же безмозглая скотина, урод недоделанный видит, что совершает преступление, а подумать не может. А кто будет следующий в этом ряду?»

         Пока же, повинуясь приказу "трое суток отдыха”, он отправился домой, заранее блаженствуя  от  предвкушения горячей ванной и чистой постели в которой можно спать, не заботясь о том, что рядом храпит еще семь человек.

         Все это, плюс несколько бутылок холодного пива и  нормальная домашняя еда, заслонили вопросы, которые сами собой возникали после сегодняшней операции. «А, ну их всех к чертовой матери. Сегодня я заслужил право на отдых. Потом во всем разберемся» - махнул он рукой на  необъяснимое чувство тревоги, которое не давало полностью расслабиться и отдохнуть.

         И крутился, и вертелся, и даже водой холодной брызгал на разгоряченное тело, призывая спокойный сон. Но нормальный расслабляющий отдых не приходил.

         Поэтому отдыхать  пришлось хорошо испытанным способом, с водкой, телевизором и соседкой, которая по сложившейся практике зашла одолжить соли  и ушла через двое суток. Правда нельзя сказать, что она ушла “несолоно хлебавши”. Очень даже солоно, о чем говорила ее вспухшие губы и усталая, но самая счастливая улыбка тридцатисемилетней девушки на выданье.

 

* * *

 

         Все было хорошо, и задавать самому себе неприятные вопросы совсем не хотелось. Только тогда когда их группе поступил приказ о задержании бывшего начальника УВД пользовавшегося среди большинства офицеров заслуженным уважением. Только тогда Алексей засомневался в правильности тех действий по задержанию Салата, которые совершались с его непосредственным участием.

         Он думал об этом постоянно, пытаясь хоть в чем-то найти логическое объяснение принимаемых на верху решениях. Но ничего утешительного лично для себя не находил.

         «Понятно, Салат враг и с ним можно не церемониться, но генерал человек достойный во всех отношениях, его то за что?»  Подумав, “раскрутив до основания извилины” он пришел к неутешительным для себя выводам - власть элементарно подло мстит неугодным. При чем, делает это руками людей связанных присягой и понятиями офицерской чести. Предварительно “проверив их всех на вшивость” на примере воровского авторитета, судьба которого так и оставалась не выясненной.

         Осторожно расспрашивая своих сослуживцев и сопоставляя полученные сведения со своими тревогами  и сомнениями, он воссоздал картину последних дней жизни “вора в законе”.

 

                                                        * * *

 

         Как и предполагал Алексей, никто из оперативных работников высшего звена министерства за задержанными так и не приехал. Через два дня братки попросту исчезли из поля зрения. Растворились... Растаяли...

         Бункер, в котором они сидели, был пуст. Но большие знания, рождают великие печали,  это утверждение классиков Алексей в полной мере почувствовал на себе. Ему стало известно в достаточно достоверных деталях, что именно происходило в бывшем бомбоубежище их части в течение прошедших суток.

         Уголовного авторитета, в миру - Харченкова Игоря Николаевича все это время страшно пытали. Непосредственно пытками занимался командир спецотряда, полковник Подлюченко. Который, в целях оказания устрашающего воздействие на Салата в течение двенадцати часов медленно с садистской жестокостью убивал  водителя и телохранителя. Последний от боли сначала полностью сорвал голос, потом на глазах палача поседел и сошел с ума.

         Вор не зря в свое время был коронован братвой. Он долго держался, но всему есть предел. Он не выдержал боли. В оставшееся время своей жизни, он просил только об одном, чтобы его быстрее пристрелили. Ему пошли на встречу, но только после того, как записали все пытки до конца на видео. Всех троих после выстрела в затылок в дальнейшем закопали, как умерших и неопознанных бомжей на городском Северном кладбище.    

         Кассету с пытками, как и просили, отправили губернатору. Теперь он любил во время ужина со своими ближайшими подчиненными посмотреть эти кадры. Взбодриться, посмаковать отдельные особо полюбившиеся моменты и в боевом настроении, вернуться к любимым вопросам поголовья свиней и уборочной страды на подведомственных нивах.

 

                                                        * * *

 

         И все же пытки с применением электрической розетки и обычного рифленого лома принесли много интересных сведений касающихся деятельности уголовного сообщества области.

         Небольшой конспект вопросов, размером и объемом напоминающий школьную тетрадь Падлюченко во время допросов из рук не выпускал. На все интересующие спецслужбы вопросы он получил полные и исчерпывающие ответы. В результате чего начались проводиться всевозможные многоходовые комбинации.

         Например, братва с ног сбилась в поисках воровской казны, а общак как сквозь землю провалился.

         Недавно еще он лежал вот здесь, в старом кладбищенском склепе. Проверили. И замки, и тайные засовы - на месте. Страхующая от несанкционированного доступа к казне взрывчатка, с отжимным взрывателем, лежит не разорвавшись... Только ящиков с общаком нет.

         Люди видели, как на четвертые сутки после исчезновения Салата, вечером приехала группа однояйцевых “близнецов-археологов”. Достали из машин какие-то ящики… Покопали землю... Громко, чтобы слышали местные пьянчуги заявили, что ничего не нашли. Загрузили назад привезенные ящики и убрались восвояси.

         Пора было в адрес Салата, как хранителя общака, “предъяву” заявлять, да вот только найти его не могли. Обратились, было к продажным  ментам с большими погонами  (пусть работают, от “братишек” зарплату побольше получают, чем в своей ментовке), так и они ничего не знали.

         Все помнили историю пропажи всероссийского общака. Тогда, со стопроцентной уверенностью было доказано, что там действовала “факин-контора”. Должно быть и здесь без них не обошлось. Даже машину нашли на лесосеке. Смотрящего все равно нигде нет.

         Кроме пропажи Салата, уголовное сообщество стало нести незапланированные  потери среди личного состава. На первый взгляд совершенно необъяснимо стали взлетать в воздух разорванные на куски от очень тротиловых взрывов авторитетные воры.

         Других, которым повезло чуть больше чем взорванным расстреливали в бытовых условиях  какие-то незнакомые люди, которых все называли загадочным именем - киллер. Прикормленные шавки из средств местной дезинформации, захлебываясь от восторга, подняли лай и вой «идет большой, криминальный передел областного мира».

         Сопоставив полученную информацию с тем, как перед этими акциями в кратковременные командировки собирались и выезжали офицеры их отряда и что после возвращения они под богатую водку и нищую закуску рассказывали. Алексею становилось понятно, что эта жестокая череда событий не что иное, как кровавая отрыжка вынужденной откровенности Салата.

 

* * *

 

         Конечно, ничего хорошего в результате отстрела руководителей преступного мира не получилось. На место воров старой заполярной закалки, которые хоть как-то удерживали жадных, злых и голодных, не прошедших тюремные университеты бойцов пришли так называемые “отморозки-беспредельщики”.

         Эта категория “недоносков” для получения быстрой наживы нарушали не только общеустановленные законы, что было вполне понятно и объяснимо (ну, не в филармонию же им ходить и там бестолку таращиться на скрипки и другие скульптуры). Они нарушали и воровской закон. Что было из ряда вон выходящим событием. Правда, сказать им об этом было некому. Лучшие кадры уничтожены, а общий сходняк по каким-то своим внутренним причинам не собирался.

         Алексею в это время было даже немного обидно за то, что его сослуживцы  занимаются хоть каким то делом, а его к планируемым операциям не привлекают.

         Но зря он думал, что о нем забыли или что еще хуже сомневаются в его способностях. Просто офицеры его уровня подготовки придерживались для проведения более серьезных акций. Потому что кроме мероприятий связанных с ликвидацией авторитетов полным ходом разрабатывались операции по “активному воздействию”, а проще говоря - устранением основных оппозиционных фигур политической жизни птурской области.

         Поэтому, главные силы отряда были брошены на охоту и устранение лидера движения “За Веру и Отчизну” Серафима Бального. Алексей Гусаров был назначен командиром группы непосредственного захвата и транспортировке “объекта” на базу.

 

ГЛАВА З
 ГУСАРОВ

 

         Вождь бескомпромиссной оппозиции хоть и был трусоват в душе, но под хоругвями борьбы за национальное возрождение и восстановление славянской идеи умело маскировал эту слабость под такими качествами человеческой натуры, как осторожностью и осмотрительностью.

         Люди знавшие эту его черту характера старались внимание на ней не заострять и тем самым Серафима Егоровича не травмировать. А он вознесясь над послушной его воле толпой часто сам себе напоминал Мессию на пару минут, по нужде спустившегося на эту бестолковую и грешную землю.

         “Водки я не пью” - со значением сообщал он незнакомому собеседнику. В такие моменты он очень собою гордился. Сверкая глазами при произнесении зажигательных речей, издали частенько походил на  “Неистового Виссариона”, т.е. Белинского во время обличения последним язв ненавистного царизма. Непосвященные в секреты портретного сходства, частенько их путали.

         Особенная путаница происходила при произнесении им любимого текста. «В этой стране, единицы могут подставить плечо под вздымаемый на Голгофу мученический крест Иисуса. Мы, готовы пойти на все ради святой и великой идеи...».

         Без сомнения, глядя в зеркало на гордый, чеканный профиль себе он отводил место и роль Христа, но не распятого на кресте, а как Сизиф, вздымающего камень на гору. Только в нашем случае вместо камня был предполагаемый виртуальный крест.

         Всем хорош был Серафим Бальнов и статью, и прической и особыми искрами из глаз во время произнесения своих спичей. Но вот своими недальновидными призывами, призвать всех прорвавшихся к власти инородцев к ответу (за их захватническую политику), отпугнул многих колеблющихся, которые могли из сторонних наблюдателей, перейти в ранг активных сторонников. Мало того этими же действиями внес раскол в общее движение. Своими диктаторскими замашками и неприятием любого, отличного от его суждения мнения, он породил большое количество недовольных, даже в числе самых верных соратников.

         В один из моментов его так занесло, что он начал озвучивать совершенно непозволительные вещи о том, как его бывший дружок по комсомольской службе - Шолошонко пришел к власти... Опять же он поднял вопрос о деньгах, якобы похищенных из фонда “Всенародная жатва” и об исчезнувших людях.  Наш народ любит борцов-краснобаев, поэтому рейтинги, доверие и другие составляющие следующих президентских назначений губернаторов, были почти что решены.

 

* * *

 

         Проанализировали полученную оперативным путем информацию. Главным и самым проверенным источником которой был еще во времена КГБ, внедренный в окружение Бальнова сексот. Этот кадр за короткое время сумел виртуозно овладеть пустой риторикой призывающей к единению и рыночным реформам. Поэтому входил в круг особо доверенных и приближенных к Серафиму лиц.

         Так вот основываясь на этих данных, было выявлено следующее. Через четыре дня Бальнов и несколько его матерых агитаторов, включая, как видно и осведомителя отправятся в глубинку жечь глаголом сердца людей и призывать делать пожертвования для борьбы с ненавистным ворогом - антихристом Шолошонком, временно сменившим личину диавола на агнца и занявшим пост губернатора области.

         Досконально изучив все варианты передвижения передовиков плакатного слога, было принято решение о захвате и устранении Неистового Серафима.

         Алексей пытался активно возражать. Он ссылался на то, что во время проведения силовой акции, обязательно пострадаю посторонние люди, да просто сопровождающие его в поездке.

         Однако все его аргументы и сомнения были с негодованием отвергнуты. «Связываясь  с этой вонючей гнидой, - лениво процедил тогда Подлюченко, - Они должны были понимать, какие последствия их ожидают».

         Тогда же стало понятно, что приговор был подписан не только главному смутьяну, но и всем сопровождающим.

         Появившийся в скором времени в кабинете Подлюченко аппарат секретной связи ясно указывал, из каких источников их командир черпает свое вдохновение, которое в дальнейшем облекается в форму приказа. Распоряжения этой музы не обсуждаются, а исполняются точно и в срок.

 

                                                        * * *

 

         Для того чтобы исключить малейшую возможность, связанную с утечкой информации, отряд  до особого распоряжения был переведен на казарменное положение. Весь личный состав, под подпись был предупрежден о запрете ведения с посторонними каких бы то ни было  разговоров, связанных с их непосредственной службой. Телефонные переговоры по проводной сетке прослушивались совершенно открыто. Радиоэфир сканировался, а радиочастоты заполнялись шумами.

         Правда всем этим безобразием  занимались свои же офицеры из взвода радиоразведки, люди веселые понимающие толк в дружеских попойках и имеющие весьма привилегированное положение среди остальных.

         Кроме хорошей музыки и качественного ремонта всевозможной радиотехники, у них было еще одно великое достижение человеческого гения. В свое время им для технических нужд при непосредственном участии Гусарова удалось выбить ежемесячное получение спирта.

         Специалисты спиртового дела, могут возразить, мол эка невидаль, спирт. Но главное ведь не это. Главным и определяющим было то, что по бумажкам выписывалось и получалось “его родненького” для протирок-смазок аппаратуры, ровно восемьсот грамм, а фактически расходовалось несколько десятков  литров. Причем не только спирта, но и других крепких, креплёных и мало разбавленных алкогольных продуктов.

         Ребятки, вы все правильно поняли, никто со склада его конечно не воровал, хотя грехом это у нас не считается. На базу и в служебные помещения, кунги и боксы, вполне официально приносили свой. Это называлось “декоративная маскировка, десерта вампира”. Попробуй кто-нибудь из линейных офицеров держать спиртное у себя по месту службы? Грандиозный скандал и увольнением из органов с “волчьим билетом” такому неразумному смельчаку будет обеспечен, как пить дать...

         Как говаривал старший лейтенант Фомич, любовно оглаживая бутылец: «От детей ради общего блага отрываю, вместе с квашенной капустой, салом и огурцами». Хотя, детей у него, как раз то и не было, но это не самая существенная деталь нашего повествования.

         Порой доходило просто до смешного. Не успеет еще их высокоблагородие, вышестоящий начальник выразить высочайшее неудовольствие оттого что, понимаешь, из нутра офицера спиртным духом прёт. Как несколько слаженно кивающих голов соглашались с этим прискорбным фактом. Добавляя при этом, да, “наша служба и опасна, и трудна” приходится в таких невыносимых условиях, с честью ее нести. Присутствие на рабочем месте спиртного, только приветствовалось, так как доказывало, что “эти сукины дети” спиртягу еще не выдули и служебное правонарушение не совершили.     

 

* * *

 

         Все вышеизложенное необходимо было рассказать по одной простой и в тоже время сложной причине. Алексею срочно надо было позвонить, при чем сделать это так, чтобы как можно меньше людей об этом знало.

         Как уже упоминалось, все стационарные телефоны части прослушивались и записывались. Однако в очередной раз солдатская смекалка не подвела и офицера.

         Для внештатных звонков, был заготовлен телефон мобильной сотовой связи и даже не очень заготовлен. Просто во время недавно проведенного захвата «бандитского логова оппозиционеров», “мобила” совершенно случайно была положена в карман куртки и в суматохе событий, аппаратик просто забыли приложить в качестве вещдока. Руки от волнения были липкие - вот оно прилипло.

         Потому и бежал Алексей к своим друзьям-связистам поклониться фляжкой спирта и банкой тушёнки, а заодно попросить отключить на десять минут “глушилки”.

         Его встретили радостно и с упреками, мол, совсем забыл нас, зазнался. Но, узнав о просьбе сказали свое категорическое “нет”. Объяснили просто - боязнью последующего сурового наказания, но это ерунда и пшик. Главное - сложностью технологического процесса и разной другой ерундой, в которой проситель ни черта не смыслил.

         На его дремучем невежестве в радиоэлектронике и строился тонкий процесс вымогательства. И только после стремительной дегустации содержимого фляги, а также торжественного обещания и клятвы «Я - Алексей Гусаров, торжественно обещаю и кляну...»,  данного перед лицом какого то лохмана, смутно напоминающего Ринго Стара в молодости. - «...Не приносить вреда Родине». Старший лейтенант Фомич, еще раз добре хлебнув из заветного сосуда, обещал через час, ровно на пятнадцать минут отключить свою адскую машину. Ударили по рукам  и сверили часы.

 

* * *

 

         В задрипанном, с большим количеством поломанной мебели помещении, куда ровно через час, позвонил Алексей. Долго  выясняли кто, да что...

         Узнав, что это не по поводу очередного “гранта” на поддержку яркого огня в горниле “общенародного сопротивления”, интерес к звонившему утратили. Но Серафима Егоровича к аппарату позвали.

         Алексей по военному кратко изложил известную ему информацию. Бальнов не поверил, но трубку не бросил.

         «Это провокация... Вы, что там все с ума посходили... Мы с ним в одном райкоме, рука об руку… Какое еще покушение?» - визгливо, боясь показать свою трусость разорялся он, потея от негодования.

         Пришлось спокойно объяснять и про маршрут следования, и пофамильный состав сопровождающих, и даже пикантные подробности последнего ночного разговора Серафима с его верной соратницей по борьбе.

         - Кто вы? - даже не видя собеседника чувствовалось, как Бальнов нервно передернул плечами.

         Оставив вопрос без ответа, Алексей отключил аппарат и с тяжелым сердцем поплелся к связистам, продолжать проводить дегустацию дагестанского коньячного спирта.

 

* * *

 

         Через сорок минут, сотрудники наружного наблюдения сообщили интересные сведения. Серафим Бальнов в сопровождении своего главного доверенного лица (по совместительству, сексота глубокого внедрения) прибыл в здание местного управления ФСБ. Из ворот которого через два с половиной часа выехало два автомобиля с затемненными стеклами. Направление движения - столица нашей Родины, город - Москва.

         Когда, о последних событиях сообщили губернатору, тот принял правильное решение:

         «Пусть едет  - думал он, перебирая лежащие на столе карандаши. - Останавливать машину никто не будет. Все неприятности, а их будет с избытком - еще впереди. Этот отъезд равносилен бегству. А бегство, это добровольный отказ от активной, политической борьбы. Кто сегодня поверит крикуну, кукарекающему на деньги зажравшегося олигарха. Тем более, что другие борцы будут, - он невесело оскалился, - обязательно будут, в это время гнить в тюремных казематах. Оставшиеся здесь активисты-соратники этого поспешного бегства, ему никогда не простят. Он сам своими же руками сегодня поставил жирный крест на своей политической биографии, превратившись в еще одного нахлебника-приживала. Ну, что же баба с возу - мне легче. Одним пропавшим без вести, будет меньше. Меньше трупов - легче в жизни».  

         Ему настоящему верующему и истинному христианину необходимо было принять решение. Перекрестившись и пробормотав молитву, связался с оперативным отделом.

         «По операции “ЗЕК” прошла утечка информации. Срочно разобраться и доложить свои соображения. На все про все, даю сутки». 

         Он пододвинул настольный календарь и стал делать в нем пометки по ходу разговора.

         «Обращаю ваше особое внимание на то, что утечка, в результате которой была провалена заключительная часть тщательно планируемой, особо секретной операции, произошла из хорошо осведомленного источника, принимавшего непосредственное участие в работе. Ваша задача - с привлечением необходимого количества сотрудников из всех имеющихся подразделений спецслужб, изобличить предателя, перед его  ликвидацией провести профилактическую “санитарную обработку” всей местности. Круг лиц перед их обработкой утвердить, лично у меня». 

         Этот пассаж о “круге лиц” означал, не только ликвидацию самого источника, но и тех, кто так или иначе входил с ним в контакт. 

 

 

Глава 4
 ГУСАРОВ. РЫБАЛКА

 

         Он включил радиоприемник. Настроил его на местный радиоканал, которым забивалось все другое радиовещание. Шла трансляция музыкально-эстетической передачи “Дуршлаг”. Радио думать не мешало.

         «Хорошо, что оппозиционные рыцари без страха и упрека, а если без сарказма, то - обычные люди, были своевременно предупреждены об опасности».  Алексей пытался думать об этом, соблюдая некий нейтралитет по отношению к самому себе. Но чувство гордости за то, что вполне возможно спас не одну человеческую жизнь (включая жизнь бестолкового сескота) не испугался последствий, невольно переполняли его.  

         Много позже из красочной брошюры Серафима “Моя борьба - моя победа” он узнал от “совести нации”, подробности счастливого спасения. Они были цветисты, красочны и изумляли читателя неподражаемым мужеством автора. Особенно этот момент, когда благодаря своей прозорливой мудрости и неподражаемому уму он разгадал преступный замысел “областного царька-змея трёхглавого”.

         О том, что нашелся некий господин N, который предупредил его о грозящей опасности, в результате чего, как видно лишился головы, ничего написано не было. И правильно. Нечего всякой ерундой засорять бумагу и дурить людям голову. Когда позолота нанесена, не следует ковырять ее ногтем.

         Все это будет позже. Сейчас, когда приблизился момент назначения и наказания виновных в провале операции, настало время подумать о себе. Инстинкт самосохранения, тревожно размахивая красными сигнальными флажками, колотился внутри организма, ясно указывая на опасность. 

 

* * *

 

         Главного предателя сорвавшего операцию по окончательной “профилактике” Серафима Бальнова уже начали искать. На Гусарова пока не вышли, но это было временной передышкой.

         «Момент проверки прямой кишки на прочность, хотя и не наступил, но горячие волны неотвратимости этого мероприятия безжалостно накатываются на кольцо ануса. - Я стал говорить о себе в третьем лице - подумал он. - Это тревожный симптом».

         Кому, как не ему была известна вся система установки и прослушивания телефонных переговоров враждующих между собой партий и движений. Во многих операциях по установке такой аппаратуры, Алексей принимал самое непосредственное участие.

         То, что разговор записан, прослушан и сейчас в  фонографической лаборатории  идет детальное изучение особенностей характеристик записанного голоса, сомнений не вызывало. Человеческий голос - это своего рода звуковые отпечатки пальцев. Похожие - есть, одинаковые - исключаются. По ним достаточно легко найти любого говоруна.

         Можно было не сомневаться, что в настоящее время среди всех немногочисленных лиц, посвященных либо обладающих доступом к информации по ликвидации Бальнова, шел негласный сбор образцов голоса, для последующего сличения и определения говорившего. Это пока первичные оперативные, так сказать негласные действия. Но если будет проведена официальная служебная проверка, а все говорила том, что она будет обязательно, скрыться от карающего меча пролетариата, в образе Смерти с косой будет ой как непросто.

         - Гусаров, к телефону, - в очередной раз, зычно гаркнул помощник дежурного.

         Инстинкт ли ему подсказал, чутье на подсознательном уровне дало отмашку или что-то другое. Но он почувствовал, что настырный абонент, это именно тот кто занимается сбором образцов. За последние пару часов, его уже несколько раз звали к служебному аппарату. Пока, под разными предлогами от разговоров удавалось уклоняться...

 

                                                        * * *

 

         В пропахшей табаком дежурке кроме него был только помощник дежурного, капитан Паняшин. Простой служака, прибывший к ним с Дальнего Востока из расформированной ракетной части, но считающий себя много повидавшим и хлебнувшим в полной мере лиха.

         Под маской хитроватого мужичка находился нормальный и главное добрейшей души человек. Из той породы людей, которых когда они рядом - не замечаешь, но если их какое-то время поблизости нет - начинаешь испытывать серьезный дискомфорт и беспокойство. Именно у них, всегда можно и денег до получки перехватить и бутерброд, когда ты рядом они всегда переломят наполовину. Главное же в них было другое - они умели внимательно слушать и искренне сочувствовать, когда тебе плохо или радоваться вместе с тобой, когда хорошо.

         Алексей отдавал себе отчет в том, что по отношению к Паняшину поступает достаточно скверно, если не сказать бесчестно. Но времени на придумывание, чего-то другого, более элегантного и  детального у него не было. Поэтому, повздыхав для порядка, он как можно слезливей, стал жаловаться на свою лихую судьбу и пристрастие к женскому полу.

         - Ты понимаешь, Паняшин. Достал он меня, - начал он издалека, как бы приглашая своего собеседника к разговору.

         - Случается и хуже, - охотно вступил в разговор, скучающий Паняшин. - По службе достал или где? 

         После этого Алексея понесло по кочкам красноречия и фантазии. Врал он вдохновенно. Главная тема - молодая любовница, жена их начальника. «Извини, при всем уважении к тебе,  назвать его имя не могу».

         - Так вот, - закручивал он сюжетные болты. - В последнее время, он - так называемый муж, стал в чем-то подозревать ее, ласточку мою сизокрылую. Постоянно, гадюка очковая, выспрашивает у неё подробности, где была с кем, все с подковыркой, все с издевкой. Сейчас вот, змееныш, за меня взялся. Пытается, гад, по моему голосу определить, была у меня с его женой связь любовная или нет? Если была? Продолжается ли сейчас? А когда я начинаю с ним разговаривать, сразу очень волнуюсь. Потому как твердо знаю, что в мои объятия её первоначально толкнула не любовь ко мне, а его измены. Он и ее-то, дочку своего боевого товарища, совратил, старый мерин. В результате, всех сексуальных излишеств сегодня стал настоящим импотентом. Пьет, негодяй, водку и в нетрезвом, просто в голове не укладывается, аморальном виде, ее мою голубку белую, оскорбляет. А она, мой цветочек аленький женщина молодая, красивая. Ей хочется нормальной, а главное, полноценной жизни и большой, светлой любви. Так, что он, скунс вонючий, придумал. Когда зовет меня к телефону, голос меняет. Спрашивает всякую ерунду, а  разговор, енот полосатый, записывает на магнитофон. После режет пленку на мелкие куски, монтирует запись и дает ей, моей лебедушке, прослушать. Как будто бы я, со служебного телефона, развратом занимаюсь и  разговариваю  с любовницей. Скоро он опять позвонит так я тебя, как последнего оставшегося в живых боевого друга очень прошу, ты чуть голос измени и поговори с этой жабой от моего имени...

         После прослушивания познавательной лекции для начинающих зоофилов и ботаников, Поняшин мужественно сдержал скупую, закипающую слезу, отвернулся и прерывающимся от волнения голосом, дал слово поговорить. Для убедительности, зачем-то провел ребром ладони по шее.

         Во время следующего сеанса связи, он, страшно волнуясь, потея и заикаясь, поговорил.

         Его выступление проходило под одобрительные взгляды и просто неприличный до колик в желудке молчаливый припадок хохота Гусарова. В изнеможении склонившись над соседним столом, он то ли плакал, то ли хрюкал от смеха. Однако Поняшин в дальнейшем готов был поклясться здоровьем своих детей, утверждая, что во время его разговора Лёха рыдал как дитя неразумное.

         Называть ту, искреннюю чушь, разговором было нельзя. И все же, после разговора, он чувствовал себя настоящим героем нашего времени. Ну, если и не героем, то чем-то сродни мифическому богатырю, которому исходя из его человеческих качеств, доверили чужую тайну. А богатырь тот, “размахнись плечо, раззудись рука”, спас добрых и кротких русичей, от поругания иноземным и ненавистным чудищем противным и осклизлым.

         Когда Паняшин положил телефонную трубку на рычаги и оттер пот со лба. Умирающий от хохота, с раскрасневшимся лицом и полными слез глазами Алексей, всхлипывая, прислонил голову к его плечу...

         Пытаясь восстановить дыхание, все еще изрыгая из своих недр остатки хохота, умело маскируя их под рыдания, он признался Паняшину, что тот своим героическим поступком спас не одну, а две жизни.

         Счет до двух, здесь прост. Если бы этот гиеновый шакал с которым он только что балакал по телефону узнал об их связи и взаимной любви, то из табельного оружия убил бы свою жену. Гусаров же умер бы  от горя во время посещения заброшенного могильного холмика...

         Сообщив эти сентиментальные и кровавые подробности, он выбежал из дежурки, чтобы где-нибудь подальше от нее, вволю поплакать над своей неудавшейся судьбой.

 

  * * *

 

         К середине продолжающегося суточного дежурства страсти вроде бы улеглись. Многим службам находящимся в состоянии боевой готовности был дан отбой. Офицеры, забегавшие в помещение дежурной части звонить домой, бурно обсуждали со своими родственниками знакомыми и примкнувшими к ним людьми всевозможные мероприятия связанные с проведением наступающих дней отдыха.

         Алексей был невольным свидетелем разговоров своих подчиненных и просто сослуживцев, в которых те обстоятельно, а иногда и со скандалом обсуждали свои семейные проблемы. Его удивило то многообразие граней человеческих взаимоотношений о которых он, как человек живущий один и думать не мог.

         Послушав, кто, чем будет заниматься в выходные, кое-какие зарубки в памяти сделал.  Без этих зарубок задуманное им “варенье из лопухов” могло не получиться.

 

* * *

 

         Через пару часов началось цирковое представление. К нему он особенно не готовился но, как и в разговоре с Паняшиным, основным моментом выбрал джазовую импровизацию.

         В джазе, что главное?

         Синкопа.

         А еще?

         Правильно. Выдерживать ритмический рисунок.

         Сочинение же самой музыки, происходит в момент ее исполнения.

         С радостным выражением на лице, Алексей заходил к знакомым офицерам с очень интересным на его взгляд предложением. Он приглашал “друзей” на рыбалку. При чем именно тех из них, кто под завязку был занят своими семейными проблемами. Для многих его увлечение таким серьезным занятием было неожиданным открытием.

         - Ты рыбак? - они искренне недоумевали. - Тебе, зачем этот геморрой? Живешь один. К любой бабе, когда захочешь... Хоть в преферанс, хоть в домино... Хоть с пивом, хоть с водкой… Ни какого прикрытия искать не надо. Отчетный доклад, никто не потребует...

         Такие рассуждения, заставляли уже его удивляться. Он и не думал, что рыбалка для большинства это не более чем красивый и благородный предлог вырваться из семейного теплого и  уютного гнезда. Но с оптимизмом строителя коммунизма, где каждому по потребностям не терял надежды найти бескорыстного любителя рыбалки.

         - Посидим. Поболтаем. Главное место знаю отличное. Всего пару часов пешком от шоссе. Нет. Машина там не пройдет. Болота, топи...

         - Змеи? Гадюки?

         - Змеи... Конечно, есть. Как это, на болоте и чтобы змей не было. Но зато, не будет ни баб, ни водки, - сладким голосом токовал он, заранее меняя нравственные и моральные ориентиры своих боевых товарищей. После переходил на мечтательный шепот. - Зато будет... Ты не поверишь... Будет, успокаивающее нервную систему мерное и монотонное гудение кровопийцев-комаров и бессонная, сырая ночь у воды.

         От предвкушения всего этого, его голос приобретал некий бархатисто-лирический оттенок.

         И ему искренне было непонятно почему, после того как он так заманчиво и красочно расписал перспективы проведения свободного времени. В ответ простые люди, с которым он бок о бок служил не за страх, а за совесть пожимали плечами, морщились и с сожалением смотрели на него, как на сумасшедшего.

         А ведь он еще даже не подошел к описанию того, что они теряют в результате такого похода. Скажем, теплая не чужим, а собой согретая жена, которую не видел и не ощущал восемь суток.

         Туда же, в потери, надо было списывается и вкусный наваристый борщ из молоденьких размером не больше средней луковицы бурачков.

         Почетное место в списке лишений и самоограничений должна была занимать молодая картошечка без сожаления посыпанная большим количеством укропа и сверху политая специально для этого растопленным сливочным маслом.

         А салат? С утра еще нежившийся на грядке, а сейчас уютно разместившийся на блюде рядом с пупырчатыми первыми огурчиками нынешнего сезона, размером не больше указательного пальца.

         Да, про селедочку забыли, бережно украшенную колечками, слегка замаринованного репчатого лука. И ожидающий с прошлой недели, запотевший заветный графинчик с волшебным нектаром, чей рецепт передается из поколения в поколение и является семейной реликвией...

         Все это по боку и вперед, в сырую палатку, давиться “Завтраком туриста”?

         Не останавливаясь на достигнутом, от описательной части он перешел к более конкретным действиям, в чем и преуспел. У всех своих собеседников, понижая голос до шепота и постоянно оглядываясь, интересовался некими совершенно таинственными, титаново-заграничными мормышками.

 

                                                        * * *

 

         Чувствуя рыбацкий зуд и тяжкое томление в предвкушении речной забавы, так ничего не выяснив по поводу мормышек Гусаров наперекор судьбе, где-то раздобыл лопату и тут же на территории части накопал червей. Через пару часов все эти извивающиеся звери расползлись по помещению дежурной части, вызывая справедливые нарекания со стороны руководства.

         Не собираясь останавливаться на достигнутом, Алексей начал просил бедного Паняшина, позвонить какому-то Леньке Смоглею и потребовать у него возвращения подсачека... Того самого, который он у него брал лет шесть или восемь назад... Ну и так далее...

         К окончанию дежурства вся смена. Нет. Весь отряд уже знал, что их классный офицер и надежный товарищ сошел с ума.

         Ярким свидетельством, пока еще тихого помешательства было то, что он без водки, без особ противоположного пола, без нормального проведения свободного времени у телевизора, поедет на рыбалку. Там, у быстрой, болотной речушки, под дождем (по крайней мере, об этом говорили все метеосводки) ночью будет ловить рыбу.

         Начальник штаба отряда подполковник Католиков безнадежно семейный человек хотя по образованию и историк, пожалел его. Посоветовал прихватить с собой на всякий случай гранату или грамм двести тола, чтобы подкормка рыбного места, а главное ее ловля проходили более успешно.

 

* * *

 

         Сдавая дежурство своему сменщику, Алексей указал точные координаты того места, где в случае непредвиденных обстоятельств он будет находиться.

         После разных “сдал-принял” поехал к себе. Принял душ. Переоделся. Выпросил у соседа настоящего фаната рыбалки, надувную резиновую лодку. Нашел массу своих знакомых и малознакомых людей, у которых набрал удочек, подсачеков, донок. Достал где-то какие-то хитрые, полубраконьерские шнуры со зверскими крючками.

         Росточку-то он был небольшенького - сто девяносто два сантиметра. В плечах широк, в талии узок. Но от всех этих снастей, палаток, лодок, которые в рюкзаке не уместились, он еще больше уменьшился, приобретя внешнее сходство с верблюдом. Данное сходство имело место быть только сзади. Спереди боевой офицер больше напоминал беременного бегемота, так как тащить все это хозяйство, пришлось не только в  рюкзаке, но и на груди и в обеих руках. В таких условиях рост только мешает.

 

 

ГЛАВА 5
 ГУСАРОВ

         Чуть живой он приволокся на железнодорожный вокзал. Оттуда, сперва на гудящей электричке, потом от райцентра на ребристом трясущемся всеми суставами автобусе и уже в конце концов на добитой беспросветной жизнью попутной машине, принадлежащей местному колхозу.

         Поздно вечером, почти на ощупь, уставший, как собака прибыл на место. 

         Первое, что он сделал, осмотрев местность - размотал снасти. Затем, с трудом выдирая ноги из болотистого берега, всю эту адскую кухню созданную для уничтожения живой рыбы забросил в черные воды заснувшей речушки. После чего страшно матерясь по поводу натыканных всюду острых веток, норовящих расцарапать лицо и выколоть глаза, собрал в прибрежном кустарнике хворост и с облегчением разжег костер.

         Справившись с кромешной мглой, поставил палатку. Достал съестное и очень плотно поел привезенных консервов.

         Потом стал делать совершенно не понятные для непосвященных неофитов действия.

         Разложил у костра в беспорядке пустые и полупустые консервные банки, остатки хлеба, огурцов, лука. Достал бутылку со спиртом. И... Чтоб у него руки отсохли - большую часть вылил в реку. Оставшееся положил в палатку у изголовья надувного матраса. Туда же сунул свое служебное удостоверение с тем, чтобы его нашли не сразу. Сначала спирт...

         Внимательно осмотревшись, увеличил площадь горящего костра. Достал из рюкзака огромный и бесформенный костюм химической защиты, специально созданный в годы лихолетья, для отражения атаки ненавистного ворога. Натянул его на себя.  В его непромокаемые карманы положил кроссовки. Еще раз проверил наличие денег и документов, для страховки завернутых в несколько полиэтиленовых пакета и замотанных клейкой лентой. Забросил в спущенную на воду лодку пакет с одеждой, сел в нее сам и с силой оттолкнувшись, поплыл вниз по течению, стараясь держаться ближе к противоположному берегу.

 

                                                        * * *

 

         Проплыв около километра вниз по течению к тому месту, где река несколько расширяла свое русло, Алексей поступил вообще нелогично. Выбрался из лодки там, где вода доходила ему до самых.., гм.., ну, скажем, ниже поясницы.

         Чуть притопив, затолкал  лодку в растущие прямо в воде кусты. Забрав пакет с одеждой, не выходя на берег и постоянно увязая в илистом дне, двинулся против течения, в ту сторону, откуда приплыл.

         Через час такого изматывающего времяпрепровождения он все-таки выбрался на берег. Снял резиновый костюм, эту очень нездоровую баню и все то мокрое что находилось под ним. Досуха вытерся. Одел на себя вещи из пакета и кроссовки. Туго свернув оборонное изделие в скатку с ним под мышкой, двинулся в сторону шоссе.

         По его прикидкам до шоссе надо было топать около двух часов. На этом временном отрезке следовало избавиться от тяжелого резинового чудовища, которое пришлось тащить на себе. Бросать его где попало было никак нельзя. Бросать его следовало в определенном и конкретном месте.

 

* * *

 

         По дороге к шоссе должны были встретиться небольшие хутора.

         Эти компактные поселения, являются своеобразными островками свободы.

         Очаги самогоноварения, мелкие удельные княжества и рассадники язычества в одном лице. Со своими понятиями обычаями, а иногда и языком. С четко разграниченными представлениями о льзя и нельзя.

         Алексей достаточно хорошо ориентировался в окружающем его пространстве и к своей чести неплохо знал нравы населяющего эти благодатные земли населения. Основной особенностью которого была такая необычная национальная черта характера, как находить бесхозные вещи и предметы задолго до их потери.

         Теоретики “Частного Римского право”, попав в эти достаточно своеобразные условия могли просто отдыхать душой, наблюдая за действиями тех, кто о таком праве и не слышал, но душой понимал его правоту.

         Стоило только на пять минут оставить вещицу без присмотра, как она тут же признавалась “res nullius” (лат.) - ничьей. Мгновенно приобретала статус бесхозной и изымалась во владение того, кто ее первым поднял и, забросав соломой, погрузил на телегу чтобы достаточно быстро скрыться с места преступл.., вернее с места нахождения данной вещицы...

         Такие преграды на пути к цели нахождения бесхозных предметов, как замки, засовы, запоры и так далее  населением во внимание не принимались и с негодованием отвергались.

         Поэтому все, что таким образом появлялось в хозяйстве, мгновенно признавалось постоянным имуществом, передаваемым из поколения в поколение, из рода в род. Этот небольшой штрих национального характера, являлся неотъемлемой чертой местного колорита, о котором живущие здесь “пейзане”слагало песни, былины и мудрые сказания. В дальнейшем весь этот кладезь премудрости с  большим удовольствием и любовью собирали этнографические экспедиции и просто любители фольклора.

         Вооруженный этими знаниями Гусаров не обращая внимания на рвущихся с поводков волкодавов расположился недалеко от забора стоящего на отшибе добротного хутора. Осмотревшись по сторонам, аккуратно положил в развилку растущей неподалеку ивы изрядно надоевший ему химический костюмчик.  Прекрасно понимая, что к тому времени, когда наступит трудовой день, резиновое изделие будет найдено, внимательно осмотрено, примерено на всех членов семьи и признано необходимым атрибутом крестьянского быта.

         В случае возникновения спорных вопросов, связанных с его появлением хозяин будет клясться и божиться, не глядя на наличие пришитых бирок и заводских штампов, что данную вещицу его прадед еще в Первую мировую войну принес до дому в качестве трофея. И если “гражданин Начальник” вещицу конфискует, уже сегодня представить уклад жизни его семьи без этого резинового монстра, просто даже вообразить тяжело.

 

* * *

 

         В пределы видимости шоссе, которое пока было пустынным он вышел к пяти утра.

         Еще через час движения по автостраде и любования пробуждения природой он появился у небольшой, но достаточно компактной стоянки дальнобойщиков, т.е. большегрузных автомобилей. В целях личной безопасности и сохранности груза, ночующих в компаниях таких же водителей, у придорожных кафе или неподалеку от постов автоинспекции.  

       Осмотрелся. Оценил обстановку. После этого начал проделывать  со своим лицом странные манипуляции. Затонировал его чем-то темным, лицо приобрело смуглый оттенок. Подклеил щегольские усики и, одев на голову потрепанную бейсболку, ссутулившись и прихрамывая на левую ногу, направился в придорожное кафе. Которое из старой строительной бытовки, превратилась стараниями ее новых хозяев в уютное, круглосуточно работающее заведение мгновенного питания с неброским и скромным названием “Хилтон-Астория”.

         Наш герой, долго копаясь в карманах и выуживая мелочь, купил стакан бочкового кофе и ржавую булочку. Угощался он этим пиршеством богов в компании плохо выспавшейся, но не теряющей оптимизма шоферни.

         С одним из них, которого все называли уважительно по отчеству - Корнеевич он договорился о том, что тот подвезет его до ближайшего райцентра расположенного километрах в тридцати от этого места.

         Добравшись до райцентра, который среди окружавших его пейзажей, состоящих из сельскохозяйственной разрухи, казался центром мировой цивилизации. Алексей продолжил свое хаотичное,  движение к  неясной цели. Внимательно глядя под ноги, он пересел в рейсовый автобус с сонными, злыми и крикливыми местными жителями. Потом еще в один... И еще... И к  семи вечера без излишней помпы прибыл в большой приграничный город. 

         Испытывая легкую тошноту от поездки с боевыми, пахучими и крикливыми тетками, он испытал большое облегчение, когда покинул последнее средство передвижения. После чего прямиком направился к зданию железнодорожного вокзала. Потратившись на платный туалет, зашел в комфортабельную кабинку, где стоя по щиколотку в какой то жидкой субстанции, вернул своей внешности былую безусую сущность.

         Там же в туалете, перепоясанная веревкой женщина в линялом халате, на его вопрос, где у них можно приобрести туристический ваучер, элегантно вытерев руки о висевший на ней халат, за совершенно смешные деньги продала ему четвертушку бумаги с неясным текстом. По этой бумажке, к большому удивлению ее обладателя, он через два часа, в компании трусливых челноков-спиртовозов, пересек границу с Польшей.

 

* * * 

 

         Наивно было бы полагать, что Алексей пересекал границу с тем паспортом, который сейчас, должен был находиться в его квартире. Нет. Границу он переходил легально, тем самым подтвердив свое законопослушное поведение. Тех, кто настроил себя на шпионский сюжет, где главным атрибутом является фальшивый документ с фотографией его владельца, в темных очках, бороде, шляпе и без нижнего белья спешу огорчить. Паспорт был настоящий.

         Все дело в том, что несколько лет назад, он со своими сослуживцами отмечал День машиностроителя и шпалаукладчика. Что тогда явилось поводом для этого, сейчас никто и не вспомнит. Да и не в этом суть повествования. Главное праздновали с размахом. Одним днем не ограничились. Пили несколько суток. Потом практически все участники этого торжества делая вид, что ничего особенного как бы и не случилось, долго искали утерянные секретные документы, табельное оружие, печати, ключи от сейфов и многое другое.

         Алексей искал паспорт и водительские права. Безрезультатно. Махнув рукой и заплатив полагающийся в таких случаях штраф, выписал новый паспорт. Старый же паспорт, как и полагалось в таких историях, нашелся в день получения нового. Он тогда еще искал место, куда бы его положить и обнаружил пропажу, на дне выдвижного ящика письменного стола, вместе с вложенными в него  водительскими правами.

         О своей находке он говорить никому не стал, дабы не выглядеть в глазах окружающих полным дураком и растяпой. Пытаясь найти  в получении второго паспорта хоть что-то позитивное, он еще тогда заставил себя поверить, что в любимой поговорке приговоренного к смерти “все, что не делается - делается к лучшему” есть, пока еще скрытый от него тайный смысл. Сейчас выяснилось. Точно. Есть.

         Главным в документе было наличие штампика на всю страницу. Совершеннейшая безделица. Кто не знает, пролистает страницы, не обратив на него абсолютно ни какого внимания. Обычный цветной прямоугольник, вклеенный особым способом. Но простота его обманчива. Такая, как казались для Али-Баба обычные слова “Сезам, откройся” из правдивых историй, дошедших до нас в книге  “Тысяча и одна ночь”.

         При помощи этого волшебного штампа, можно было преодолевать границы и на великих, тучных и богатых пастбищах, растворяться среди других многочисленных стад овец и баранов, пастись на них, не пугаясь разной нечистой силы. Имя ему - Шенгенская виза.

         Неоднократно осмеянный ангел-хранитель в очередной раз, великодушно простил неразумное человеческое создание. Конечно. До сих пор, потраченных денег на приобретение этого самого штампика, было бесконечно жалко, уж больно тяжело они доставались. И все же, когда наступает время выбирать между жизнью или деньгами, очень немногие выбирают второй вариант.

 

 

* * *

 

         Он все время пытался разобраться в своих чувствах. В той траурной музыке, которая неотступно и очень неостроумно  врывалась к нему в душу в самый неподходящий момент. Задавал сам себе неприятные вопросы... Пытался понять, почему только его задела данная ситуация, а другие? Никто ведь не возразил, не возмутился? Что случилось? Возможность безнаказанно убивать людей несогласных с твоим мнением - это что, предел бреда параноика или именно в этом заключается новая форма ведения дискуссии о путях вывода средней области в передовые? Новые заводные механические манекены готовые исполнить любую прихоть хозяина? Откуда эти упыри и манкурты появились... Где они все были до этого? Ссылки на необходимость беспрекословного выполнения приказов и требований уставов, не выдерживали ни какой критики, т.к. это уже было. Материалы Нюрнбергского процесса над верхушкой фашистов, дали очень чёткое понятие о преступном приказа и тех, кто их выполняет. Он опять глубоко задумался...

 

* * *

 

         Прибыв через три часа в Варшаву, пришлось подвести итоги. В активе - вывезенные с родной земли две двухлитровых бутылки воды и каравай хлеба. В пассиве - полная неопределенность.

         Здесь же, в районе Центрального вокзала, нашел что-то напоминающее ему международный автовокзал. В какой-то будке с четырьмя рядами решеток, на ломаном польско-украинско-русском языке выяснил интересующую его информацию. В соседнем окошке обменял доллары на необходимое количество злотых и купил билет на автобус до Гамбурга.

         Оставшееся время, стараясь не заблудиться в прекрасной Варшаве, побродил по городу в районе привокзального базара, задавая себе ряд совершенно бесполезных вопросов, на которые так и не смог найти ответ. Поняв, что для копания в себе он выбрал не самый удачный день, прекратил это бесперспективное занятие.

         Ближе к ночи, комфортабельный  автобус повез его в сторону следующей границы. И когда автобус, уже глубокой ночью, после совершенно формального прохождения всех таможенных процедур въехал в Германию, только тогда он смог расслабиться и по настоящему заснуть.

 

                                                         * * *

 

         В Гамбурге на стоянке автобуса его разбудил добродушный поляк-водитель. К тому времени были пересмотрены почти все сны. Часы удивили цифрами циферблата. По всему получалось, что после пересечения границы он все время спал.

         Стоя среди шума и гама немецкого портового города, с каким-то странным внутренним удивлением он наблюдал за тем, как от него удалялся автобус привезший его сюда. Бывают такие моменты, когда время переходит в режим замедленной киносъемки. Так и с ним. Сейчас он видел только дурацкую рожу на пружинах прикрепленную к заднему стеклу удаляющегося автобуса. Прошлая жизнь, удалялась вместе с ним, пока не исчезла полностью. Вместе с ней, хохоча и всячески издеваясь над ним, исчезла и наглая рожа.

 

                                                        * * *

 

         Сегодня жизнь начиналась с нуля. Не было только детства, отрочества и юности.

         Минуя все эти довольно интересные стадии, в жизнь вступал взрослый человек, не умеющий говорить, ходить и думать. Он надеялся избавиться от накопленного негативного опыта советского человека, имеющего свою гордость в виде: рабской психологии, излишнего чинопочитания, боязни и ненависти к государству - своего главного врага и многого того, о чем он, живя в своей прошлой жизни, и не догадывался.

         Примерно так рассуждал наш Алексей Гусаров, неторопясь пережевывая полкаравая хлеба в сквере неподалеку от места десантирования на немецкую землю.

         На лавочке напротив него сидел и с завистью смотрел, как можно есть сухой хлеб и ни разу не подавиться некий немытый субъект неопределенного пола и возраста.

         Съев солдатский обед, судя по времени и ужин тоже, он вместо десерта пересчитал денежную наличность. Мог и не пересчитывать. Однако, не поленился, провел сверку кассы и повеселел. Имеющиеся чуть более пяти сотен долларов давали призрачную уверенность в завтрашнем дне и могли на первое время поддержать его.

         Придя в доброе расположение духа и эдакую сонную эйфорию, Алексей привезенной водицей, лениво прополоскал рот. Спрятал остатки пиршества в пакет. Посмотрел картинки в лежащей на скамейке газете. После чего обратил внимание на сидящее напротив существо.

         - Ну что немчура, хлеба, небось хочешь?

         Обратился он к немцу, по доброте душевной стараясь смягчить существовавшие в прошлой жизни рокочущие оттенки командного голоса.

         - Э.., да ты, видать, меня не понимаешь?

         - Сам ты, немчура…

         Зло ответила противоположная сторона на  пока еще незабытом языке.

         Алексей слегка опешил. Коль скоро его понимают, решил разом выяснить все диктующиеся жизнью вопросы:

         - Тогда скажи, соотечественник, как найти площадь героя немецкого народа Эрнста Тельмана?

         - Площадь героя? Хм... Площадь героя можно найти, перемножив ширину героя на его  длину. 

         Вначале запнувшись, но быстро взяв себя в руки, ответил тот и так же быстро продолжил:

         - Не дурил бы ты людям голову. Подай лучше соотечественнику на “мерзавчик”, надо срочно подлечиться, чтобы воспаление легких не получить...

         - Держи, солдатик, - легко поддался на уговоры сытный и подобревший Леша, протягивая еврик. Ответ, про площадь героя ему понравился.

         - Вместо спасибо, слушай пару советов, - деловито пряча деньги в лохмотья, сообщил бывший обладатель краснокожей паспортины. - Хочешь дожить до вечера, деньги при посторонних никогда не доставай, это, во-первых. Во-вторых, забудь про русский язык. Здесь с этим строго. Полиция тебя в два счета сграбастает и вышлет. Мстят, суки, за сорок пятый... За падение Берлина...

         Видя, что Алексей хочет ему возразить и рассказать что-нибудь пустячное, мол есть виза на полгода, все честь по чести. Тот в отчаянии от бестолковости и неумения собеседника слушать мудрые и главное, бесплатные советы бывалых, замахал на него руками.

         - Не перебивай. Я, как последний мудак, сижу с горящими трубами тебя развлекаю, вместо того, чтобы опростать шкалик, может и больше, - он наигранно-картинно вытер выступивший пот и продолжил. - Не доверяй соотечественникам, слышишь русскую речь, как можно дальше рви когти от них. Это третье. На силу свою бычью не надейся, твой визави, может просто пристрелить тебя - четвертое. И последнее, когда припрет, будь таким чтобы псам-рыцарям, сиречь немецко-фашистским захватчикам тебя было просто в руки взять противно. Используй, вернее, обрати их брезгливость, себе на пользу. Ну, бывай...

         Он протянул ему руку цвета свежеперегнившего навоза. Алексей инстинктивно спрятал свою за спину. Собеседник торжествующе ухмыльнулся.

         - Ничего, скоро привыкнешь. С нами здесь не церемонятся. Мы для них нищие оккупанты, - и видно пытаясь оставить хорошее впечатление, добавил: - Звать меня  по ихнему Петер, а по нашему - Петр. Если понадоблюсь и не сдохну, к тому времени - спросишь. Если не здесь, то в-о-о-н в тех люках. Но там меня ищи, когда похолодает. А так, я больше на лавочках...

         Приседая и бормоча себе под нос что-то радостное, “по ихнему Петер”, поковылял опохмеляться. Алексей двинулся в другую сторону, удивляясь превратностям судьбы и странной  встрече.

 

Глава 6
 АССЕНИЗАТОР.
 РЫБАЛКА ПОСТОРОННИХ.

 

         Что с нами делает любовь?

         Что ей заблагорассудится, то и делает. Я сам был этому свидетелем...

         Когда на пример любимому человеку захочется чтобы мы достали звезду с неба, ну попадет ему такая вожжа под хвост. Мы с охотой лезем в карман и вытягиваем оттуда... Кукиш... Со скандалом и упреками суем под нос нашему божеству, чтобы больше глупостей не говорило и не спекулировало на светлом.

         Но если эфирное создание на кукиш обидится, ничего не поделаешь, будешь скакать под музыку ее надутых губок и стараться исполнить любые капризы гневно изогнутых бровей.

         Так все и случилось с моим однокурсником, а сейчас главрачом, Птурской областной наркологической лечебницы Куземой Пыр. Тыр-ом.

         - Хочешь, вместо звезды я увезу тебя в Париж? - забегая спереди, спрашивал он у своей молодой любовницы. С надеждой, что сегодня у его принцессы не будет болеть голова и она милостиво согласится с его вялотекущими, двухминутными фантазиями - Хочешь? Вот просто так, р-р-раз... и в Париже?

         - Хочу... Даже очень, - сладостным, завораживающим мычанием, молвила красна девица. Надеясь, что под разговоры о Париже и во время подготовки к поездке папик замотается и забудет о своих явно преувеличенных достоинствах сексуального тирана.

         - В честь нашего отъезда давай соберем друзей и как следует, отпразднуем это событие, - не унимался он, нервно теребя в карманах упаковки с виагрой и тая надежды на разнузданный разврат и грандиозные сексуальные рекорды,.

         - Давай. Но пить много не будем, чтобы не опоздать на самолет, - лукаво жеманилась она, заранее зная, что чем больше говорить с наркологом, об умеренном питие, тем неумереннее будет происходить его потребление. В результате, все закончиться обычным крепким сном головой в салате или носом в пепельнице.

         - А виза французская или, на крайний случай, шенгенская, у тебя есть? - ярился от вседозволенности он.

         - Зачем мне виза, если рядом со мной ты, мой мужественный рыцарь, - порхала мотыльком она.

         - Но без этого, нас дальше Польши не выпустят, - с придыханием, испуганно оглядывался он при слове Польша.

         - И не надо. Одно твое предложение посетить Париж, уже говорит о многом. И вообще... - тут она надувает свои прелестные губки и начинает говорить томно, как с клиентом. - Не создавай в компоте пены... Будем тратить твои деньги, здесь на родине... Их блошиные рынки пусть подождут других дураков.

         Так-то вот. Поэзия чувств. Вальсирование души. Одним словом  романс с гитарой и, прости господи, беллетристика с бантиком.

 

                                                        * * *

 

         Вот поэтому в душную пятницу ближе к  вечеру на лоно природы прибыла веселая компания.

         - Мы здесь не одни, - томно сказала пышногрудая блондинка, обращаясь к тучному дядьке, судя по замашкам и осанке в виде отвисшего пуза, главному в прибывшей компании. Это и был главрач Кузема.

         Я, как бедный родственник педиатр-неудачник при богатой родне стоял в стороне и в обсуждении выбора натуры участия не принимал. Чего уж там. Спасибо, что пригласили...

         Блондинка, лениво отгоняя мелких мошек от покатой, аппетитно выглядывающей из роскошного декольте груди, небрежно добавила. - Мне-то все равно, но лишние глаза совсем ни к чему. Твоя медсестра в прошлый раз устроила жуткий скандал... Да и мой таможенник, ходил, принюхивался к разным местам... Контрабанду, дурачок искал.

         Вся компания, как будто только этого и ждала, разразилась дробным, заливистым хихиканьем. Мне пришлось хихикать вместе со всеми.

         Все смеялись с удовольствием и от души, потому что главный смеялся. Но, как только он прекратил, тут же, как по мановению волшебной палочки вокруг все стихло... Ити его в мак, комар все портил... Уж, очень громко зудел, зараза...

         Хозяин жратвы строго посмотрел на окружавшие его ласковые, масленые и подобострастные лица. Затем решительно тряхнул нависшими на грудь подбородками и сказал, как отрезал.

         - Мы им мешать не будем, - он подошел к кострищу, носком туфли поддел пустую консервную банку. - Судя по количеству закуски выпито было немало... Костер давно погас... Они, наверное, с самого утра здесь угощаются. Лишние неприятности нам не нужны. Постараемся не мешать друг другу.

         После этого началась гулянка.

         Перепить нарколога задача немыслимая. Лучшее не пытаться. Зная это, я опростал свои “сто пятьдесят” и завалился спать. Хотелось отдохнуть после трудной недели...

         Как публика напилась и уснула, я и не знаю. Сам спал глубоким и здоровым сном.

 

* * *

 

         Поднялся раньше всех. Полюбовался на рассвет. Искупался и пошел ловить рыбу.

         На ушицу для снятия болезненного состояния у большинства участников застолья пескарей и окуньков надергал.

         Сварил... И даже сам успел похлебать.

         Ближе к полудню, на поляне началось оживленное движение в сторону бодрящего пива и живительной водки.

         Основательно опохмелившись и чуть протрезвев, после вышибания алкогольного клина клином, публика с вновь возникшим  интересом стала глазеть по сторонам, куда это их занесло?

         Соседей по полян так никто и не видел. Зато, на их заброшенных удочках, донках и браконьерских шнурах трепыхалась большое количество рыбы.

         Рыбу, вандалы-кочевники с криком, гамом и бандитским пересвистом, перепутав все лески с крючками, вытянули на берег. Гордость от улова так переполняла слабенькие городские тушки, что они, заливаясь от вполне объяснимого распиравшего их восторга, гурьбой покатились будить соседей, т.с. разделить одну радость на всех. Тем более, сразу появлялся повод выпить за удачно проведенную путину, а потом можно было начинать угощаться за знакомство.

         Прибывшая хмельная ватага, стала так орать и трясти палатку, что мне показалось, будто бы разъяренная толпа фанатиков зубами рвет на тряпки стоявшую поодаль от их бивака палатку (в которой и должен был находиться хозяин выловленного). Понятно, что праздник переставал быть вялотекущим и и переходил в стадию буйного помешательства, поэтому пришлось забыть о его продолжении и как можно тише с места наблюдения удалиться.

         Новообращенные рыбаки-варвары, до этого бывшие обыкновенными борцами с наркоманией и алкоголизмом, на мой уход из компании, ни как не реагировали. Всех захватил порок азарта и нездорового возбуждения.

 

                                                        * * *

 

         Недолго помучив палатку, они все же с корнем ее вырвали. По пьяной неосторожности попали кому по носу. От выпитого алкоголя кровь разжижается, а ее сворачиваемость падает. Из двух пьяных ноздрей, ручьями хлынула алая кровь.

         Тяжело раненый в нос, постояв у разрушенной палатки и видя, что кровотечение продолжается, затейливым алкогольным зигзагом потянулся к реке. Говоря, что произведет тампирование источника кровотечения…

         Преодолевать имеющиеся пятьдесят метров по жаре и вытоптанной траве было совсем непросто. Бредущий к неясной цели споткнулся и покатился по берегу. Весь тернистый путь был устлан крупными кровавыми пятнами и следами волочения.

         В конце концов, добравшись до воды, истекающий кровью обратил внимание, что его нарядная рубашка и так безнадежно испорчена, а кровь не останавливается. Пострадавший не доставал из кармана брюк носовой платок, чтобы приложить к месту кровотечения, там его, кстати, отродясь не было. Он поступил проще так, как недавно сделал в телевизоре, герой художественного фильма в сцене ранения.

         Он оторвал от рубахи рукав, сделал из него компресс и не опуская в воду, приложил к носу. Терапевтическое воздействие лекарственного средства, ровно через пять секунд, оказало свое лечебное воздействие. После чего, гражданин с грязной тряпкой на лице, уснул прямо у воды. И уже ровно через полминуты, кровотечение прекратилось.

          Пропитанный кровью рукав, чья-то заботливая женская рука, борясь за чистоту окружающей среды оторвала от лица вместе с кусками кожи и бросила не в реку, а в кусты растущие неподалеку. Где он изъеденный ржавыми, бурыми пятнами живописно повис на густых ивовых ветвях.

 

                                                        * * *

 

         Оставшиеся граждане в замешательстве стояли над следами своего недавнего буйства и с недоумением разглядывали оставленные повсюду следы разбрызганной крови. В воздухе повисли непростые вопросы.

         Мол, как же так? С чего бы это мы Все так разошлись? Все разошлись... Странно как-то... Все нормальные люди и в то же время, Все, так разошлись.

         Один из Всех, попытался не входить в это всемирное общество Всех. Коллективу пришлось его строго отдернуть и призвать распоясавшегося числителя к общему знаменателю.

         - Николай.., Николай Петрович.., Господин Пирогов! Все - это значит, Все, - начали объяснять они несознательному гражданину и будущему нарушителю уголовного законодательства.

         Я же под шумок попытался взобраться на растущее дерево и там, в его густых осиновых ветвях исчезнуть навсегда.

         Пристыженный вернулся в компанию. Для снятия волнения и стресса мне быстренько подали, а я, будучи по натуре доверчивым человек, залпом выпил полный стакан.

         Ёпсель-мопсель… Это было вода. От такого подлого сюрприза судьбы, конечно, поперхнулся и закашлялся. Закатив свои белокурые глаза, задыхаясь от удушья, очень правдоподобно стал заваливаться набок, пытаясь жадно схватить своим большим ртом побольше воздуха, успевая при этом помогать себе руками. Собравшаяся публика начала неуклюже спасать меня, отвлекаясь, таким образом, от разрухи и вспаханной местности оставленной за спиной.

         Когда меня, безвинно пострадавшего от воды привели в чувство. Бывшие романтики студенческих походов, а теперь торговцы “Клятвой Гиппократа”, вспомнили, как необходимо правильно возводить палатку и совместными усилиями восстановили ее.

         Натоптали, наследили еще больше. Но кое-как привели матерчатое сооружение в горизонтальное положение.

         При проведении восстановительных и реставрационных работ, рядом с ополовиненной бутылкой спирта, было найдено красивое удостоверение офицера спецгруппы быстрого реагирования.

 

                                                        * * *

 

         Послушное большинство, подержав красную книжицу в руках оказалось в длительном нокдауне,  перешедшем в постоянный болезненный нокаут. Остальных более крепких в смысле градусов, находка повергла в уныние. Черт его знает, что могло бы произойти от этого, не улыбнись судьба в очередной раз унылым и растерянным.

         Я его в руки не брал, глянул через плечо. Фамилию, имя и саму физиономию прочитал, что означало - запомнил.

         Как раз под рукой оказалась недопитая бутылка спирта принадлежащая пропавшему офицеру. Она и помогла снять временное уныние.

         Несмотря на то, что качественным спиртным до верху был забит стоящий метрах в двадцати микроавтобус, пить почему-то стали гидролизный спирт. Запивали пивом.

         Адская смесь, запрещенная всеми международными конвенциями ООН как оружие массового поражения, сделала свое черное дело. 

         Большинство опять очутилось в горизонтальном положении и в бессознательном состоянии. По неосторожности опорожненную бутылку разбили рядом с ранее созданной лужей крови... Осколки никто убирать не стал, иначе раненных, было бы гораздо больше.

         Те же кто не успел к разделу спиртяги, успели еще раз внимательно перечитать удостоверение. Безграничному унынию и досаде не было предела.

 

                                                        * * *

 

         Разгоряченная ночным невниманием к себе со стороны пьющего мужского контингента кассир-бухгалтер Зинаида Алексеевна Синяк, в ультимативной форме потребовала отъезда с места пикника  для сообщения о находке в компетентные органы. Тем более скучно здесь... Мужики какие-то квелые и ненастоящие...

         Опасаясь за сохранность девичьей чести, она спала очень беспокойно, всю ночь проворочалась лежа в жестком спальном мешке... Хоть бы один гад позарился... Просто перепутал с пьяных глаз палатки... Нет... Ну ладно... Подождите.

         Дама известная всей округе своей честностью и принципиальностью, стала скандалить и требовать возвращения на большую землю.

         От водки и разгоряченных поклонниц рыбной ловли уезжать не хотелось никому. Не хотелось уезжать тем, кто уже напился “гидрашки” и сейчас, находясь в полосе испепеляющих, солнечных лучей, вообще ничего не хотел. Но больше всего не хотелось уезжать водителям легковых средств повышенной опасности. По правде сказать, они  больше других были пьяными. И в этом была их большая, шоферская правда жизни, которую пешеходам просто необходимо правильно разъяснить для снятия многочисленных недоразумений.

         А все дело в следующем. К вечеру им пить уже будет нельзя, так как завтра в воскресенье надо будет разъезжаться. Вот они и напились до самых бровей уже сегодня, с самого утра в субботу. Знающие толк в тяжелой шоферской доле их поймут и не осудят.

         Сейчас их сюрреалистические тела можно было видеть повсюду в качестве разнообразных, диких и бесприютных элементов, там и сям натыканных в природную среду засоряющих буколический пейзаж безобразными и безграмотными татуировками на предплечьях и запястьях. Они храпели.

         Один из тех шоферей кто еще не утратил способность соображать, по фамилии Неспелый, до того момента, когда ясное сознание покинуло его отравленный алкоголем мозг, высказал предположение о том, что офицерик имел плавучее средство, на котором и отплыл в светлую даль. Возможно, даже в поисках лучшей доли. С большим облегчением остальные были вынуждены с этим согласиться.

         Несогласной Зинаиде Алексеевне, сорока шестилетней девушке-переростку, на ее настойчивые требования покинуть, сей очаровательный уголок природы, в грубой, бестактной форме предложили пройтись пешком до ближайшего телефона и сообщить куда следует... Но куда - не сказали, хотя направление к вершине счастья указали верное. Она, опасаясь недоразумений в виде нападения местной распоясавшейся банды насильников, благоразумно от похода по пересеченной и неосвещенной местности отказалась.

         Поняв весь трагикомизм создавшейся ситуации, я пошел ей на встречу. Мы мирно беседуя и обсуждая случившееся, отправились в сторону шоссе. По дороге заблудились... Ночевали в какой-то романтической копне сена. Там было изумительно мягко, тепло... Вдыхая ароматы луговых цветов,  спалось великолепно. И не только… Впрочем, затрагивается честь женщины, поэтому я умолкаю

         В город, очень довольные друг другом, я с Синяком прибыл только к ночи.

         Дальнейшие похождения всей теплой компании, я узнал из газет и нервных пересказов очевидцев.

 

 

ГЛАВА 7

 

         В воскресенье рано утром, на место рыбалки, за пропавшим офицером прибыл служебный вездеход. Его разыскивали в срочном порядке уже вторые сутки. Причина этой срочности, заключалась в начале служебной проверки по факту утечки совершенно секретной информации.

         Когда посыльный прибыл по месту жительства, у двери Гусарова он натолкнулся на любительницу соли, которая в замочную скважину вела переговоры с отсутствующим Алексеем. Прибывший офицер строгим голосом поинтересовался причиной столь странного поведения миловидной женщины.

         Соседка не растерялась. Совсем наоборот, добавив пару децибел она со слезами на глазах и трещиной в голосе, сетуя на свою бабью долю, пожаловалась, что Лёшенька с рыбалки еще не вернулся. Позабыл, скотина, про большую и светлую любовь.

         Восприятие посыльного утяжелялись крупными, женскими слезами и привычным каждому мужику криком: « чует мое сердце, беда пришла в наш дом».

 

                                                        * * *

 

         Растолкав, еще более пьяных чем вчера рыбаков, хмурые люди в штатском из вздохов, охов и причитаний, связанных с поиском носков, трусов и опохмелки выяснили, что соседа по рыбацкой стоянке они не видели.., а может и видели.., а может и не соседа...

         Путано, подозрительно путано они излагали свои мысли.

         Посыльный задумался. Задумка не пошла.

         Попытался нахмуриться - сразу не получилось.

         Находясь при исполнении, он должен был соответствовать порученной ему миссии и ответственному решению задачи. Пришлось помогать себе руками - собирать лицо в гармошку и удерживать его в этом строгом, вдумчивом состоянии, довольно долгое время.

         Вместе с сопровождавшим его сержантом, они более детально изучили место, где была установлена палатка Гусарова. Нашли втоптанное в землю служебное удостоверение на его имя.

         Вокруг установленной вверх ногами палатки, всюду были бурые пятна крови. Такого же цвета - застывшая лужица. Вытоптанная, пожухлая трава. Всюду следы жестокой борьбы и волочения тела. В кустах пустые водочные бутылки и оторванный от рубашки, пропитанный потемневшей кровью рукав. Ощущение было однозначным.

         В целом, явно прослеживалась картина жестокого убийства. Было видно, что перед тем как убить, эта озверевшая от выпитого алкоголя банда долго и с садистским наслаждением пытала беззащитного офицера.

         Посыльный связался со штабом и доложил о своих умозаключениях при обследовании местности. Не забыл поделиться и своими впечатлениями по поводу обнаруженных пятен и найденного удостоверения.

 

                                                        * * *

 

         Через полчаса после сообщения прилетел вертолет.

         Прибывшие автоматчики, не глядя на жару, все были в масках закрывающих лица. Вели себя довольно бесцеремонно. Прикладами автоматов и бойцовыми, коваными ботинками провели первичные отрезвляющие действия. Не смущаясь и не обращая внимания на возмущенные крики, позагоняли всех отдыхающих без разбору в речку, где провели водные процедуры... После сеанса гидротерапии все кто побывал в реке были оставлены в мокром состоянии до полного выздоровления.

         Строгий тип в зимнем камуфляже обладатель тупого целеустремленного взгляда с реденькими волосенками на голове и землистым цветом кожи казенным голосом отдавал указания по проведению первичных следственных действий.

         - Найти его... Из под земли... Достать живым или мертвым... Как он не вовремя со своей рыбалкой... А этих... - подыскивая нужное слово, с явной угрозой ткнул в сторону мокрой, опухшей и тоскливо притихшей толпы. - Этих скотов, всех до единого, арестовать... И к нам на базу... Я сам, каждую бл...дь, лично буду допрашивать.

         У недоопохмеленной толпы не было даже сил, чтобы испугаться грозного обещания. Только обессилевшие за ночь женщины сопротивлялись. Кратковременная потеря ими боевого духа случилась совсем не оттого, что следует подразумевать после бурнопроведенной ночи, а совсем наоборот.

         Усталость пришла с другой стороны - они изнемогали от этих немощных и пьяненьких существ. От их нежелания вести себе более активно. Потом они устали еще и  оттого, чтобы уговорить их вести себя хоть как-то, речи об активности уже вообще не велось. Но, небритые и дурнопахнущие субъекты прикинулись инопланетянами и наотрез отказывались понимать, чего от них хотят эти полуголые нимфы с распущенными волосами и критическими днями...

         Возвращаясь к обессилившим женщинам. Только они и пытались протестовать, но как-то вяло без присущего им огонька в словах и задора в глазах. В общем, только для проформы без энтузиазма.

 

                                                        * * *

 

         Строгий военный, был печален той настоящей мужской грустью, которая возникает от неопровержимой силы, загоняющих в угол фактов и обстоятельств. Кстати, это был именно начальник штаба, подполковник Католиков. Несколько дней назад из сострадания именно он предлагал Алексею прихватить на рыбалку гранату. Тоска его в тот момент была горючая и, даже в чем-то, кипучая.

         Перед вылетом сюда, с самого утра приехавшие люди из областной администрации, вместе с остальными, внимательно слушали запись беседы между лидером непримиримой оппозиции Серафимом Бальновым и НЛО (неопознанным, “летальным” объектом). Голос Бальнова, этот изрядно надоевший, сиплый фальцетик, был узнаваем. Однако второй голос, несмотря на его тихий говорок, также можно было идентифицировать по хриплому придыханию в момент произнесения определенных согласных.

         В наиболее пиковый момент прослушивания, когда весь ужас предательства был явно налицо, и никаких сомнений ни у кого не осталось - измена шла из государевых конюшен. Католиков неуклюже дернул рукой и свалил на пол, невесть откуда взявшиеся в кабинете начальника деревянные, бухгалтерские счеты. Все вздрогнули, как от удара бичём. Подлюченко оглянулся, внимательно посмотрел на него.

         - Ты чего ужом закрутился? Узнал голос мерзавца, этой продажной бл...и, - дальше он ругался длинно и заковыристо...

         Все понимали, как ему, честному офицеру тяжело. Еще совсем недавно, он принародно обещал выполнить любой приказ назначившего его на эту должность губернатора. Вместо выполнения приказа на него легла тень подозрения, что утечка совершенно секретных сведений произошла из подчиненных ему подразделений. «А не сам ли ты, говнюк, организовал эту провокацию?» - могли строго спросить у него. И как на такое отвечать? Как после этого жить?

         - Ни как нет! - вскочив со стула, четко доложил Католиков.

          - Тогда не крутись, не мешай слушать... - жестко приказал он ему, после чего Католиков, животастый представительный мужчина, предпочел дышать через раз и как можно меньше обращать на себя внимание.

 

                                                            * * *

 

          Начальнику штаба первому хотелось допросить, вернее, опросить Гусарова. Чего уж скрывать, хорошо он к нему относился. Но его не было. Он попросту исчез. Если его укатала в асфальт, утопила, убила, свела с белого света и т.д. - эта воинственная в пьяном, и, кроткая, даже жалкая в трезвом виде компания. Это одно. Но если нет и голос принадлежит именно ему, пристрелят его дурака, как пить дать. А всех остальных, тех кто зовется красивым словосочетанием “отцы-командиры”, либо разжалуют, это в лучшем случае, либо по отношению к ним применят простой и безотказный способ, который привнес в современную жизнь области, нынешний властительный параноик, «мертвые угрозы не представляют и свидетелями быть не могут».

         Он даже поежился от таких предположений и с испугом оглянулся, не догадался ли кто-нибудь о его преступных мыслях.

         И ведь к концу дня, когда Гусаров задурил всем голову со своей рыбалкой на столе лежал официальный приказ, в рамках проведения служебного расследования собрать образцы голосов всех сотрудников. Прибыл даже примерный текст, который необходимо было наговорить под запись. Но все тогда вздохнули с облегчением, когда свихнувшийся рыбак, наконец-то покинул территорию базы. Какие образцы? Ушел и на том спасибо.

 

* * *

 

         Для сохранения погон на плечах, плюс неплохой цифры в ведомости на зарплату, следовал срочно, что-то предпринять. В настоящий момент, Католиков мог размышлять только в этих категориях.

         О том, что кроме погон можно лишиться головы он вообще не думал - сильно нервничал... Да еще новый загородный коттедж начал строить на свою голову. Машину кстати пора уже было поменять, год поездил, капот не открыл ни разу, значит дефект скрыт очень глубоко. И модель за это время  устарела, стало стыдно подъезжать к родному управлению.

         Рассуждая обо всем этом в категория большой и классической литературы, на извечное «Быть или не быть?». Ответил всем своим недругам, твердым и уверенным: «Быть».

         Да! Быть и еще раз быть! Прочь все сомнения.

 

                                                        * * *

 

         Вечером того же дня когда неудачливых рыболовов выводили по одному и в наручниках из временно приютившего их подвала на оправку. Ответственный во всех отношениях офицер спецподразделения Католиков запаковывая последнюю кассету с образцами голосов вызвал в свой кабинет безотказного Паняшина. Прибывший офицер выделялся среди других, наутюженной повязкой “Дежурный” на рукаве кителя и преданным выражением, на лице под фуражкой.

         - У нас с тобой текст плохо записался. Ты вот что, Паняшин кончай саботировать. Забыл, что ли? Сверхсекретное дело государственной  важности. На первый раз я тебя прощаю... Давай в эту штуку поговори. Только не спеши, но слова не растягивай, - он придвинул микрофон и включил запись.

         Исполнительный Паняшин страшно волнуясь и от излишнего  старания, чересчур сильно спотыкаясь и заикаясь, несколько раз прочитал текст. Довольный Католиков похлопал его по плечу.

         - Пока иди. Но смотри, чтобы это было в последний раз, - и не давая Паняшину, ничего сказать в свое оправдания, взяв его за плечи, чуть не силой, выпроводил из кабинета. Уже на пороге, на прощание предупредил его строгим голосом: - Никому ни слова... Даже жене. Смотри мне, капитан, а то «ни когда ты не будешь майором».

         Появившийся образец был запакован, подписан нужным числом с небольшой пометкой “Проба капитана Гусарова”.

         Зная следственную практику и людей, занимающихся подобными расследованиями, он все правильно рассчитал. Никто не будет сличать полученные образцы друг с другом, так как вопрос был поставлен достаточно лаконично и ясно. Найти мерзавца выдавшего служебные секреты. О том, что проводилась еще одна неофициальная акция по сбору голосов, он предпочитал не думать. Неофициальное, оно таким и остается.

 

* * *

 

         Результаты исследования однозначно показали, образцы предоставленных голосов не принадлежат ни одному из офицеров подразделения. В том числе и странно пропавшего капитана Гусарова. Больше всех этому заключения радовался Подлюченко. Голосом именинника на собственных торжествах, он сплошь и рядом похвалялся:

         - Ну, что я говорил? Если бы это был кто-нибудь из наших, - от предвкушения того, что он бы с ним сделал, мечтательно закатывал глаза в потолок. - Собственными руками удавил бы, но перед этим... Нет, - он опять закатывал глаза, - легкой смерти, он бы не дождался...

         А притихшую и очень быстро, всего-то от пары оплеух, протрезвевшую компанию рыбаков, продержав дармоедов (их ведь надо было кормить) трое суток, пришлось отпустить под подписку о невыезде. Каждый, в том числе и дамы под угрозой тюрьмы и других ужасов подписали обязательство о  неразглашении тайны следствия.

         Для пущей острастки, чтобы успокоить разошедшихся не на шутку женщин, их попытались напугать групповым, солдатским изнасилованием. Однако, когда они почти хором, с торопливой решимостью людей, потерявших последнюю надежду, согласились за правду потерпеть и это...

         Да. Что говорить? От этого намерения Подлюченко пришлось отказаться. Мало того, даже по прошествии большого количества времени, ему приходилось водкой глушить эти безрадостные и позорные воспоминания.

         Вроде умный мужик, а такие до конца непродуманные слова и действия. Долго он еще потом, с дрожью в своем военном организме вспоминал, как пулей, «едри его в качалку» выскакивал из того помещения, где робко попытался оказать устрашающее психологическое воздействие на наших женщин. Представь только. На женщин, прошедших испытание в социалистическом раю и инквизиторской гинекологией, и очередями за место под солнцем в виде сосисок, и кухонные баталии с соседками по общежитию, и...

         Зачем зря воду в ступе толочь и опилки пилить?

         Вздохнув, командир вспомнил свою жену и ее тяжкую сексуальную долю... Чего уже больше? Самый подходящий пример, безнадежного женского существования.

 

* * *

 

         Когда в середине партии интеллектуальной игры в «морской бой», о пропаже одного из славных ратников и его безрезультатных поисках на дне реки, доложили “начальнику всея губернии”... Дальнейшее можно было вообразить, только с помощью кисти, голландского художника Босха.

         Главный чиновник величаво поднялся с мягкого кресла. Глянул окрест, все ли внимательно и подобострастно смотрят на него. После этого отступил на три шага от доложившего помощника в фартуке. Воздел руки к небу, закатил туда же глаза, откашлялся и возопил ни кем не приготовленный текст...

         - О, если бы я знал, куда судьба забросит наших сыновей. Трагическую весть принос.., понос.., принас.., при... - Закашлялся. Смахнул набежавшую мужскую слезу… Нахмурившись, отвернулся.

         С первого раза “плач Ярославны” не получился. Он, придав своему лицу, недавно разученное мудро-трагическое выражение попробовал страдануть в других тембрах и регистрах.

         - Что скажу я на погосте, чем отвечу его матери? Куда я буду смотреть ей в глаза? Я ей... А она мне доверила самое святое, что есть у женщины. И я в ответе, с вашей помощью не смог этое уберечь, - не опуская рук, строго посмотрел на “беса” отвечающего за внутренние дела.

         - Никак нет! Виноват! - выпучив преданные и достаточно одаренные генеральские глаза, заорал тот. После чего, одернув холуйскую ливрею расшитую фальшивым золотом, стал во фрунт, однозначно давая понять, что готов не только выполнить любой приказ, но и вылизать все.

         - Вы его, нашего национального героя, даже похоронить не можете по-человечески. На каком примере, будем воспитывать новых Павликов Морозовых... Эти. Как оно... Других, преданные колхозно-кооперативному делу... патриоты. Молчать, я вас спрашиваю? - во время этой простой речи, он был очень хорош. Ну, как никогда. Ну, просто Цицерон какой-то, спаси господи. Главное - он сам понимал этое лучше всех. После последних слов повисла тягостная пауза.

 

                                                        * * *

 

         Насчет матери, ее женских главных сокровищ, опять же по поводу “национального героя”, хочется внести уточнение. Но, не для того, чтобы сатиры неприличные строить, указывая пальцем на руководство и в рукав хихикать, только истины для и ради сестры ее названной, правды, во имя...

         По всем имеющимся документам (кому, как не им, только и можно было верить) Алексей Гусаров был детдомовским подкидышем, из славного города Калинин (переименованным потерявшими человеческий облик  демократами в город со странным названием - Тверь).

         Из всего сказанного, верным было только утверждение (как бы это не было кому-то противно) что он был русским и по духу и по наднациональным признакам, то есть по содержанию. Убедиться в этом можно было, сходив с ним в баню. Там вся правда вспучивается во всей красе, без религиозных обрезаний, сатанинской ретуши и ритуальных татуировок.

         Хоть в одном “губерния” была  права.

 

                                                        * * *

 

         Через два дня было подписано распоряжение о его награждении. В документе все геройства были расписаны красочно и сочно. Во время проведения похоронных мероприятий, прерывистым голосом текст зачитал Подлюченко.

         «За проявленное мужество и немыслимый героизм при задержании особо опасной группы фашиствующих боевиков-журналистов под предводительством обезумевших от вседозволенности и национального зазнайства Маркейко и Мажевича, просить президента страны наградить - капитана Гусарова Алексея Сергеевича, орденом “Народной Славы” и присвоить ему внеочередное звание майора железнодорожных войск (посмертно)».

         Под звуки траурного марша и выстрелы салюта почетного караула запаянный гроб с телом покойного торжественно вплыл в могилу. 

         По мысли организаторов траурного мероприятия место погребения должно было стать пантеоном для лучших сынов областной Отчизны. Многие присутствующие на похоронах довольно ревниво следили друг за другом, чтобы под шумок друзья из собачьей своры, не застолбили, не захапали в этом оазисе беспримерного геройства лучшие и самые теплые места.

         После берущих за душу холостых выстрелов  группа поддержки, в виде толпы “непродажных проституток” от журналистики одобрительно загудела. Для них это был сигнал к началу поминок, на которых можно было пожрать и «на халяву» дармовым алкоголем глушануть поднимающую голову мерзавку совесть.

         Однако на эту бесцеремонную братию цыкнули, просипели «К ноге!» после чего они послушно потупясь, продолжали махать куцыми хвостиками, и терпеливо переминаясь с ноги на ногу стоять, где им было указано. Дым от их дорогого трубочного табака весело поднимался над головами присутствующих, внося мажорную ноту, в общем-то, грустное мероприятие.

         Боевые друзья погибшего, в лице Подлюченко, склонив колено, дали торжественную клятву отомстить врагам за погибшего товарища.

         Выбор врага они оставляли на свое усмотрение. Глаза Подлюченко, хотя он сам укладывал тщедушное тельце в гроб, блистали негодованием, а голос предательски дрожал от волнения.

         В гробу лежало настоящее человеческое тело одного безвестного бомжа умершего от причин банальных. Он и сотоварищи нашли на свалке недоеденного осетра. Во время поедания оного, бедолага подавился костью и в страшных мучениях закончил свой жизненный путь. Мораль: не жри всякую дрянь и садись только в свои сани - проживешь еще много дополнительных лет.

         В очередной раз, трагедия превратилась в фарс. Хотя точнее, фарс как был, так и остался фарсом. За это полагается выпить.

         Ну, за память о здоровье!

 

 

Глава 8
 АЛЕКСЕЙ ГУСАРОВ.
 ГАМБУРГ

 

         Конечный пункт своего путешествия, веселый город Гамбург Алексей выбрал не случайно. Здесь необходим комментарий.

         Конечно, ему очень нравилось вкусное слово - гамбургер, но совершенно не это привлекло его сюда.

         Главное что было в этом городе, это то, что любуясь плавным течением Эльбы у Алексея была возможность поговорить по телефону на русском языке с пока неизвестным ему человеком. Чем он незамедлительно и воспользовался.

         Прислушиваясь к немецким гудкам в трубке, он пытался разгадать, не кроется ли за ними что-нибудь хитрое и неприятное...

         - Я, - ответил ему тусклый, немецкий голос. Пришлось незапланированно напрягаться и вспоминать, что «я» по-немецки для русского уха означало тоже что и для русского - «да».

         На чистом, русском языке, он попросил к телефону герра Залупенко, забыв о том, что мобильный аппарат может быть в руках только самого “герра” коль скоро это его номер.

         - Я слушаю, - голос Залупенко выдавал постоянную, встревоженную озабоченность, бывшего советского человека, действующего во вражеском, капиталистическом окружении.

         Алексей представился и не вдаваясь в подробности объяснил цель своего приезда. Молчаливый абонент узнал о его желание поработать на фатерляндских стройках народного хозяйства.

         После вступительного спича Алексей, сославшись на определенного вида источники информации, попросил у абонента совета, где, мол, соотечественнику можно устроиться на ночлег? Сразу выдвинул жесткие условия, чтобы было подешевле, но обязательно: в одноместном номере, с душем, чистым бельем, в комнате без насекомых, за два полновесных, немецких евро. После такой простой просьбы он поинтересовался, может ли его собеседник поспособствовать ему с трудоустройством?

         Залупенко ничего конкретного обещать не стал. Надо отдать ему должное, он обладал железной выдержкой и умел слушать.

         Гусаров воспользовался положительными качествами таинственного Залупенко и разъяснил ему, что он на территории Германии находится вполне легально. Все документы в порядке. Он это сказал так, для порядка мол, к чему испуг и дрожь, мы тоже кое в чем поднаторели...

         Однако абонента эта новость не взволновала и в экстаз не привела. Он попросил Алексея особых восторгов по этому поводу не испытывать и ни с кем в контакт не вступать. Для обоюдоприятной, с нетерпением ожидаемой встречи вернуться к автобусной стоянке и в течение часа, предварительно указав ему марку и номер автомобиля ждать приезда за ним, именно этого автомобиля.

         Алексея до глубины, не понятой до сих пор на Западе русской души тронуло такое радушие и уровень сервиса. За будущим разнорабочим на стройке работодатель присылает роскошный лимузин-лайнер. Несколько позже выяснилось - уровень сервиса объяснялся дальнейшим хорошим заработком на каждом привлеченном батраке-работнике.

 

                                                        * * *

 

         Через сорок минут подъехала старая разбитая колымага, даже на снимках из космоса отдаленно не напоминающая лимузин. Разбитной безусый чернявый парнишка лет тридцати пяти, с загнутым в виде банана носом и глазами навыкате протянул ему руку и представился Семеном или Семой, а можно и «профессором Франкенштейном». После чего отвез его на окраину города по месту будущего проживания.

         Новоиспеченный остарбайтер хотя и не надеялся увидеть шикарные апартаменты и даже всего того, что он просил у Залупенко за всего каких-то, два евро, но то, что он увидел, подействовало на него удручающе... Если не сказать более определенно - погано на него этот вид подействовал.

         То, что представилось взору, затуманенному от исходящих из эпицентра нелегальной жизни, разъедающих глаза испарений, было большим, мрачным подвалом. У стен, теряясь в тусклой дали во множестве стояли узкие двухъярусные то ли кровати, то ли нары.

           Неимоверная скученность. Затхлый сырой и спертый воздух подвального помещения со сладким запахом гниющей картошки и жареной селедки. Навскидку в этом крысином царстве ночевало или правильнее сказать жило человек около ста двадцати... Кто их считал-то?

         Судя по-всему, солнце последний раз заглядывало в эти казематы кайзеризма тогда, когда их строили, т. е. каких-то сто восемьдесят два года назад.

         Как и следовало ожидать, готовый сорваться с губ вопль отчаяния затих, не имея своего логического продолжения. Лишь неутоленная печаль слабо обозначилась в молодых гусаровских глазах.

 

                                                        * * *

 

         Сема выполняющий при Залупенко роль слуги, шофера и секретарши с широкими полномочиями ознакомил вновь прибывшего с правилами внутреннего санитарного и гигиенического распорядка. Многозначительно для пущей солидности собрав на шее отвисшие подбородки, показал имеющиеся туалет и кухню. Пока показывал, рассказывал и знакомил, успел задать не менее сотни вопросов, на большинство из которых ответов не получил.

         Но экскурсию с вопросами без определенных ответов, это не прервало. Она продолжилась в стремительном темпе. Все шло своим чередом.

         Алексей вежливо с присущей ему невозмутимостью и спокойствием прослушал техминимум по правилам пользования унитазом и туалетной бумагой. Узнал еще много полезной и разнообразной информации, рассчитанной на грамотных туркменов и не менее продвинутых турок.

         - Евриков шесть, семь в час, ну, это, будешь получать. По рукам вижу, что специальности строительной у тебя, ну, это, нету, - придирчиво оглядывая его своими заплывшими, свиными глазками, точно определил он. - Меньше десяти часов, как его, ну... Мы здесь не вкалываем... Сам понимаешь, не отдыхать, это, приехали... Первое время, это, ну, в общем пока втянешься в.., как её… в работу. Это... Забыл. А, ну да... Это, типа, будет тяжело, по себе знаю,  прошел через это... Ну... Это... В принципе, все тип-топ... Это, путем...

         Из-за богатства и разнообразия владения русским языком следить за мыслью Семы было тяжело. И уже в конце разговора больше напоминающего допрос тот задал вполне невинный вопрос, к которому Алексей был готов понимая, вполне обоснованный интерес к вновь появившемуся человеку с улицы. А, где эта улица, где этот дом..?

         - Сам-то, это.., короче.., ну.., чем там занимался? - он мотнул головой неопределенно в сторону.

         «Там» - Алексеем было понято правильно. Речь шла о многострадальной и осиротевшей без него России.

         - Да ты понимаешь под Хабаровском, при Вашингтонском сельсовете была школа средняя «десятилетка». Я там учительствовал. Основная моя специальность - учитель физкультуры, но там таких «прорабов духа», занимающихся возведением фундамента будущего России, кроме меня было еще четыре человека, на тридцать шесть учеников. Поэтому преподавать приходилось и другие предметы.

         На тощий желудок его фантазии приобретали обличительный характер, вскрывающий антинародную сущность воровского продажного и псевдодемократического режима. Правда, он об этом даже не догадывался. Но с болдинским вдохновением продолжал свое повествование о тяжелой доле русской интеллигенции в условиях грязных, в условиях сельских.

         - Учителей не хватает, а те которые появляются, принимая правила предложенной в деревне игры, деградируют в течение нескольких месяцев. Пьянство - повсеместное, беспробудное, черное. На его фоне происходит вырождение нации. Дети все низкорослые с плохой успеваемостью по большинству предметов и  явным отставанием в умственном развитии...

         У него еще были домашние заготовки с рассказами о маленьких учительских зарплатах, о том, что деньги последний раз выдавали полтора года назад. Дальнейшее бытописание должно было сопровождаться сверканиями в глазах, искренним негодованием и отчаянной жестикуляцией руками.

         Живой и полный невысказанной боли рассказ  учителя-подрывника был прерван появлением дородного сильно обрюзгшего дядьки одетого с претензией на роскошь. Он протянул Алексею потную тестообразную ладонь, буркнув при этом:

         - Залупенко Махмуд Сарафанович. Это ты со мной разговаривал.

         Видя, как от такого красивого сочетания имен-фамилий нового работника, видать с непривычки качнуло в сторону, примирительно пояснил:

         - Шутю, однако... Михаил Афанасьевич мое простое незамысловатое имя и отчество - это по документам, а Махмудом Сарафановичем меня называют работающие таджики. Настоящее имя запомнить легко так звали Булгакова только не философа, а писателя.

         Последнее замечание вызвало у Алексея невольное уважение. Сравнивать и отождествлять себя хотя бы по имени отчеству с Булгаковым, кроме этого знать еще и какого-то другого это было приятным сюрпризом.

 

                                                        * * *

 

         Пока Алексей пожимал руку и слушал Залупенко, тот продолжал с любопытством, но без всякого живого интереса  рассматривать его. Таким взглядом сельские зоотехники рассматривают коровье стадо, пытаясь по известным только им признакам заранее определить, сколько молока можно будет получить, от пока еще яловой телки. 

         - Все вопросы будешь решать со мной. Я здесь и бог, и судья. Продажные профсоюзы, стоящие согласно учению марксизьмы-ленинизьмы на службе олигархического капитализма - это также я. Милую и казню, хотя до этого, слава богу, не доходило - опять же я.

         Он видно хотел перекреститься поискал глазами икону, но на стенках со всех сторон были наклеены только голые сисястые молодухи, поэтому опустил за ненадобностью приготовленную щепоть в карман.

         - Солдафон! - он обратился к Семе. - Познакомились?

         - Само собой, Ах-фанасич. Но он совсем и не строитель, а так недоразумение одно, нам такой алимент лишнее и не нужное в хозяйстве приспособление, - заныл тот сразу довольно мерзким простуженным голосом.

         От налета собственной значимости и внушительности  еще несколько минут назад присутствующих на его лице и во всей фигуре ничего не осталось. Так, мелкие брызги детского поноса.

         - Это Сема-Солдафон - Залупенко ткнул в его сторону пальцем. - Раньше он был Семой-Прапором, но когда стал крысятничать обворовывать работающих у меня алкашей жертвы его жлобства и мерзости тамбурами (табуретками) легонько поучили его жизни и понятиям, а потом, разжаловали до Солдафона. - После чего брезгливо оттопырив губу, добавил. - Дрессируя лакеев... Так устаешь... Господи, они такие тупые...

         После сказанного он задумался, должно быть, вспоминая былые события. С неприязнью посмотрел на того, о ком говорил и инстинктивно вытер руку о чью-то рубашку, висевшую на спинке кровати.

         - Видишь. Живучим оказался, хорек-гнойный. Другого бы уже давно, отдали корейцам на мясо, они любят такое... Чуть провонявшее, с гнильцой и тухлое, а это... - он неловко с сожалением, передернул плечами, как будто почувствовал озноб. -  Беда моя в излишней природной доброте и вредной в этих климатических условиях сентиментальности. Но... Нужен он мне здесь, понимаешь, незаменим в качестве надсмотрщика и устрашающего фактора. Потому и не гоню. Смотри, как преданно пёс смотрит. Показывает уважение, а сам бы, с радостью вцепился мне в загривок и порвал на мелкие кусочки. Так, что ли, Сема?

         Он по-свойски обратился к стоящей рядом прислуге. Казалось что тот, в связи с тем, что его любимый «Ах-фанасич» обратил на него внимание, очень быстро завилял хвостом, после чего, преданно заскулив от восторга, начал лизать хозяйскую руку.

         Гусаров не сдержался и попытался уже своей рукой, отогнать видение. После неудавшейся попытки разгона миражей не опуская рук, с силой протер глаза. Все оставалось по прежнему. Мало того из глаз и рта ползающего на брюхе, извивающегося существа на пол стекала клейкая слюна вожделения.

         - Дела-делишки... Усталость и напряжение последних дней, начали сказываться, - подумалось ему.

         Такое объяснение видению, облегчения не принесло. Начались и слуховые галлюцинации. Впрочем не порадовали и откровения нового барина. На взгляд Алексея так откровенно при посторонних втаптывать в грязь своего холопа было ни как нельзя. 

         Алексей не пробыв и трех дней на земле вольного города Гамбурга, успел обзавестись личным врагом.

         Лакеи не любят тех, кто присутствовал при их унижении. Темпы приобретения недоброжелателя в лице доносчика и мерзавца Солдафона, розовые и голубые перспективы нахождения здесь, перекрасили в колер тоски и печали - черный и серый.

 

                                                        * * *

 

         - В общем располагайся. Завтра в шесть начинаешь работать подсобником «куда пошлют». Извини, брат, но если ты ничего не умеешь делать то только подсобником. Оплата четыре евро в час, это примерно - чуть больше 6 долларов. Работаем шесть часов до обеда. Час на обед и еще шесть часов, после него. Пьяницы, наркоманы и экономящие на своем здоровье - токсикоманы здесь долго не задерживаются, а замеченные безжалостно изгоняются. Да сам все увидишь.

         Залупенко повернулся к выходу, но потом, вспомнив что-то важное, вернулся в исходное положение и уже рыбьим бесцветным голосом сообщил:

         - Окончательный расчет после сдачи объекта заказчику. Пока же оплата в конце каждой недели исходя из полутора евро в час. Поэтому каждому... Тебе в том числе выгодно продержаться до дня окончания строительства. Выходной один раз в неделю скользящий. Остальное тебе расскажет и покажет Солдафон.

         По тяжелому взгляду, каким Сема посмотрел в спину уходящему хозяину Алексей определил, что тот давно имеет в своем активе очень злобного и мстительного оппонента, который дождется своего большевистского часа и ткнет ему в жирное брюхо что-нибудь металлическое и очень заостренное.

         Залупенко нарушил основное правило должностных взаимоотношений «начальник - подчиненный».  Алексей постигал его в своей жизни очень серьезно - если в дальнейшем не хочешь иметь «гантелей по голове» или «сапёрной лопаткой в спину», никогда не унижай своего подчиненного  в присутствии посторонних. Не наживай без нужды себе врагов - они и так обязательно появятся.

         Сема, эта дрожащая тварь болотная кривил рот и побелевшими губами шептал... Прислушаемся... Молитвы? Вроде - нет. Первомайские призывы к надежде, совести и вере? Да, нет же. В конце-то концов! Что на этот раз вытекало из его зловонного отверстия в голове? Ах, вот оно что.

         Чем дальше удалялся Ах-фанасич от того места, где они стояли, тем громче раздавался тихий шепот, в котором уже без труда можно было разобрать бесконечно грубые ругательства. Изложив которые на бумаге можно будет смело ставить крест на том издательстве, только попытавшемся их напечатать.

         Поверьте - очень грубый текст.

 

ГЛАВА 9
 ГУСАРОВ.
 РАДОСТЬ СОЗИДАНИЯ

 

         Восемь месяцев прошло с того момента, как Гусаров ступил на благословенную землю Германии... Как сейчас помнил, по малой нужде ступил, просто вынужден был спрыгнуть. Сколько можно терпеть?

         Прошла осень. Закончилась зима. Сейчас повсюду была середина благословенной весны, теплой и непривычно ласковой, но ничего этого строительный разнорабочий Гусаров не видел или вернее не замечал.

         Что же произошло за это время?

         Общим счетом - ничего.

         Та работа, которой он занимался в течение всего светового дня, а иногда и сумерек так выматывала, что обращать внимание на что-то другое сил уже не оставалось. 

         Сил хватало только дотянуться до спального места и рухнуть в забытьи на выделенный артелью жесткий топчан.

         Чтобы выпить алкоголя или подраться с дружескими, но ужасно обиженными на всех албанцами даже и мыслей не появлялось.

         Общение с  желанным женским полом претерпевало системные изменения и переходило в активную фазу в момент  разглядывания расклеенных у изголовий кроватей веселых картинок  порнографического содержания заменяющих: искусство, литературу и тоску по Родине.

         Все это происходило по простой причине которую, давно тому назад указал «херр» Марксэнгельс. Он говорил о бесчеловечной сущности капитализма, а многие не верили. Когда пришлось столкнуться - ужаснулись.

         По шатким, зимой часто обледенелым подмостям на высоту пятого этажа при помощи носилок и разных украинцев, белорусов, русских поднималось, перетаскивалось много всякой всячины: шлакоблоки, раствор, цемент, кирпич и т.д.

         Двенадцать часов бега по шатким доскам, когда в любой момент можно было сорваться вниз и... К ебени-матери... Вдребезги...

         Такие акробатические обстоятельства довольно основательно травмировали психику и если бы не необходимость хватать следующие носилки и тянуть их наверх, можно было сорваться в нервном крике. 

 

                                                        * * *

         Херр Гусаров ни один раз пожалел о том, что не может штукатурить или класть - всё на всё... в т. ч. облицовочную плитку. Однако мирился с этим, уговаривая себя потерпеть еще, хотя бы день, особенно налегая на то, что до окончания строительства времени осталось совсем немного. Не очень молодой, но сверхтренированный организм помогал ему в этих уговорах, в том числе, чтобы справляться с адскими нагрузками.

         Жаловаться на такие условия труда и отдыха?

         Смысла не имело.

         Во-первых, он знал, что его ждет на подобной стройке еще тогда, когда состоялись смотрины «работник-хозяин».

         Во-вторых, в случае малейшего бунта, несмотря на боевой опыт его, как нелегально находящегося на территории страны, попросту вышвырнули бы из нее, с дальнейшим запретом въезда на всю территорию Шенгенской зоны.

         В-третьих, Залупенко предупредил всех через Солдафона или как он выспренне себя называл «профессора Франкенштейна» о том, что работники немецких контролирующих структур получают в данной строительно-подрядной фирме небольшой, но очень солидный дополнительный заработок. Поэтому любая жалоба от рабочих-нелегалов будет рассмотрена соответствующим образом.

         В-четвертых, это, просто было не в его правилах...

         Да... Чего уж там... Хотите? Можно и в-пятых… Быть высланным и оказаться там откуда так стремился исчезнуть навсегда ему вовсе не хотелось. 

 

* * *

 

         Время беспощадным колесом катилось по жизни бывшего капитана Гусарова. Катилось и уходило. Вместе с ним уходили и таяли силы. Так как работа продолжительностью двенадцать часов в сутки только декларировалась. На самом деле приходилось вкалывать и четырнадцать, и шестнадцать часов. Из тех работяг, кто начинал работать вместе с ним с того момента, когда он только появился на стройке остались считанные единицы.

         Не глядя на свою семижильную выносливость и десантно-штурмовую подготовку, работать с каждым днем становилось все тяжелее. К следующему рабочему дню Алексей попросту не успевал восстанавливать свои силы. Чтобы сменить образ жизни или уйти со стройки по добру по здорову от гнетущей, проклятущей усталости даже мыслей не возникало.

         Когда ближе к ночи он наконец-то добирался до своей койки, у него уже не было сил не только почистить зубы, но и просто что-нибудь съесть. Все чаще вспоминались слова «дурака работа любит», а знаменитая, полная искрометного, озорного юмора народная пословица «от работы кони дохнут», все чаще приобретала для него истинный смысл и свои зловещие, зримые очертания. В конце концов, дело дошло до того, что у него полностью пропал аппетит и он погрузился в трясину жуткой и беспросветной депрессии...

         Но это была депрессия не сытого избалованного плейбоя, которому надоела праздная жизнь, а другой он не знает. Настигший его синдром хронической усталости, было основано на полной физической  изношенности и моральной усталости.

Из этого состояния его вывел пожилой работяга, спавший на соседней койке.

         - Давно я хлопец за тобой наблюдаю, как ты не жалея себя, будто живёшь последний день рвешь себе жилы. Ты не обижайся, что я тебе в черный сон не даю провалиться. Послушай старого человека, может, что и пригодиться. Тебе плотют не за носилко-километры, а за время, проведенное на объекте.

         По всему чувствовалось, что сосед готовиться к долгому и обстоятельному разговору. У Алексея, хватило сил лишь безучастно повернуть в его сторону голову и слушать, совершенно не придавая значения словам.

         - А когда тебя подгоняют штукатуры да разные маляры, не обращай внимания. Это они орут и подгоняют таких как ты подносчиков раствора для куража, для создания хоть какого-то веселья. Между нами говоря, работа  у них сама по себе скучна и неинтересна, вот ее чуток и приукрашивают. Они ведь такие же, как и мы с тобой. А известку, которую ты сверх всяких мыслимых сил им тягаешь, они все равно добрую половину тайком вываливают в отходы.  А вот то, что ты не ешь - это очень плохо. И глаза у тебя стали какие-то пустые...

         Он говорил и в то же время доставал из тумбочки какие-то пакеты, кульки, мешочки. Насыпал в глубокую пластмассовую миску разных видов хлопьев,  добавил туда жирного молока и протянул Алексею.

         - Знаю. Знаю, что не хочешь. А всякую химию, есть хочешь? А таблетки через клизьму начнут в тебя пулять, - он округлил глаза и с деланным ужасом произнес. - Вряд ли такое издевательство над мужчиной, тебе понравиться.

         У Алексея не было сил даже сопротивляться. И его сосед, которого другие окликали уважительным словом «Механик», почти насильно заставил его этот силос из орехов, дробленного зерна, изюма съесть кормя из ложки, аки дитятю неразумную. После чего Алексей заснул даже не найдя сил раздеться. Оставшиеся силы ушли на переваривание проглоченной еды.

 

* * *

 

         После того знаменитого кормления, когда здорового, физически мощного мужика кормили из ложечки, а он сквозь пелену слез послушно открывал рот и глотал то, что ему осторожно закладывал человек, годившийся ему в отцы, прошло несколько дней.

         Алексей и сам не заметил, как постепенно сошелся с Механиком или Рюриковым Степаном Андреевичем так его звали на самом деле. Однако на стройке никто так никого не кликал, а обращался простецки либо Механик, либо Андреич. Для него же самого принципиального значения форма обращения не имела.

         Андреич был точно в таком же положении, что и Алексей. Но его знания в строительном деле, вне всякого сомнения, выделяли его из общей массы. Видно Алексей ему чем-то приглянулся и он, не боясь прогневать большое начальство, попросил Залупенко перевести его на другую более спокойную операцию - связывать арматурные конструкции.

         Тот согласился практически сразу, даже не расспрашивая причин просителя, только попросил Андреича первое время проконтролировать работника и правильно все своему подопечному объяснить. Вроде разговор был окончен, но Механик не уходил, мял свой малахай в руках и смущенно топтался.

         - Что еще? - Залупенко был удивлен, вроде как все решили, обо всем договорились.

         - Так я насчет оплаты этому пареньку он вроде перешел на другую, должно быть более серьезную работу, что ему передать-то, да и не лодырь, - он продолжал мять шапку.

         - Шесть евро в час, тебя устроит? - однако, увидев, как тот поморщился, достал какие-то бумаги, сверился с записями и примирительно сообщил. - Восемь.

         Новая работа была гораздо легче заработок в два раза больше. Получается, что если ты выдержал испытание, в туалете не повесился и до смерти не напился то судьба к тебе становиться благосклонна. Нестыковочка получается с современным миром...

         В течение десяти минут до начала работы Механик показал Алексею, что такое точечная сварка и в буквальном смысле на пальцах, объяснил и показал, для чего она необходима. После этого он пару раз еще подходил, поправлял, показывал и помогал Алексею освоить эту нехитрую премудрость. А у того к обоюдной радости все стало получаться.

 

                                                        * * *

 

         - Я ведь для чего здесь нахожусь? - после работы, что-то на ходу мастеря, подправляя и перекусывая, разговорился Степан Андреич. - После того, как от чернобыльской беды умер мой единственный сынок Степушка. Кстати, на тебя уж больно был похож. Они мне выдали медальку-то. Красивый такой кругляшок, блестящий. Жена моя как увидела, что ей заместо сына отдали, слегла в постель все болезни на нее разом и навалились. Невестка оставила двоих внуков нам на попечение сама сюда подалась на заработки и попросту пропала здесь, сгинула. Говорят наших девчат, здесь в развратных-то домах попользуют, а потом свои же русские, басурманом в разные арабские страны продают. Может она не по этой части? Как думаешь, Алеша?

         Если бы Гусарова, в той стране, где от каждодневной подготовки к войне, небо всегда хмурое, а хлебушек постоянно горек, научили словам утешения, он бы их сказал. Но не знал он этих слов, учили командам да приказам, а другому и не учили. Только-то и смог, что пожать плечами и стыдливо отвернуться.

         Да старику слов и не надо было. Он просто хотел выговориться, а для этого не каждый подойдет. Алексей оказался рядом очень вовремя. Он неспешно говорил, говорил. Казалось та постоянно мучающая изнутри боль, тревога, отчаяние покидали его вместе с произносимыми словами.

         - Она нам как дочка была. Вот мы с супругой посоветовались, и приехал я на ее поиски. Обошел здесь все, что только мог. В первый же день меня здесь обокрали, после несколько раз избивали, но вот видишь, не убили же. И от голода не умер, хотя пришлось и поголодать. Что-то сверху, мне все-таки помогает. Да и хороших людей всюду гораздо больше, чем плохих они тоже помогли справиться с испытаниями. Сам посуди. Внуков кормить, обувать и одевать надо? Доктора требуют, чтобы жене операцию сделать, а она больших денег стоит, и делают ее только в Свердло... Тьфу, ты, забываю все время, в Екатеринбурге. Продали мы нашу четырехкомнатную, мне ее как заслуженному изобретателю СССР, еще когда работал на заводе дали. И поселились в деревне, в заброшенном доме. У нас таких деревень-то, умирающих нынче много. С внуками домовенку починили, подлатали. Печку переложил, дров на зиму запас...

         Он опять надолго замолк. Было видно,  мыслями перелетел туда, где остались его самые дорогие и любимые на земле люди. После встрепенулся.

         - Ты только не подумай, что я их деньги сюда привез. Нет, мне только на билет, да на штамп в паспорте в их консульстве, чтобы сюда пустили и все. Думал, найду невестку, сам немного подзаработаю внучатам на гостинцы. Ребятишки-то у меня огонь. Да и растут быстро. Одному - 13 лет, а второму - 15. Их одним хлебом с картошкой не выкормишь. Мясом надо кормить, а оно сам знаешь, больших денег стоит. Это богатые с жиру бесятся, диеты придумали, мясного не едят. А у нас не поешь, так рахитом и останешься, еще могут в армию не взять. Вот позор-то... Кроме еды обязательно надо дать им образование. Сейчас, говорят, за него большие тыщи платить надо. Да хочется, чтобы и супругу мою драгоценную, Степаниду Ивановну подлатали, да операцию сделали, чтобы пожила она еще хоть немного. Уж больно человек она душевный. Поверишь? За сорок два года, что вместе живем, она со мной ни разу не поругалась. Дела? Я- то бывала с получки, мог пошуметь, а она только обнимет меня, прижмется ко мне... Не то что грубости, вообще все матные слова забывал... Уж, такая ласковая... Очень мне сегодня эти деньги нужны. Так нужны, что сил просто моих нет, как нужны...

         Он достал бутылку с водой налил сначала Алексею после себе. Не торопясь обстоятельно, как и все, что он делал, аккуратно придерживая стакан снизу отпил пару глотков.

         После продолжил говорить самым обычным языком, на котором разговаривают простые люди не делающие попыток понравиться собеседнику, а излагающие свои мысли просто и без затей на доходчивом народном языке. Слушая его мягкий говорок, становилось спокойнее и вся окружающая грязь не казалось такой безобразной. Зажмурившись от удовольствия, допил воду до конца и поставил стакан на тумбочку.

         - Ох, хороша водица. А дома, из лужи вкуснее все ж будет... Вишь ты, а торговать-то я так и не научился. Не приучен к такому ремеслу. Только и могу, что при помощи головы руками робить. Сегодня этим-то много не заработаешь, только на постную еду нам с супружницей моей дорогой и хватало... Да, дрова с торфом покупали. Все остальное шло на ребятишек. Ох-хо-хо, если бы не невестка, разве ж бы я оставил своих дорогих и любимых, - он, как-то по детски, захлюпал носом и уткнувшись в подушку, что-то жалобно простонал. Но быстро успокоился, устыдившись своей слабости. - Больно ты мне сынка моего покойного напоминаешь, Царство ему небесное, такой же спокойный, уважительный. Ну, да ладно. Даст Бог, все будет хорошо.

         Алексей с волнением выслушал монолог человека, годившемуся по возрасту ему в отцы. После чего, с еще большей симпатией и нежностью, стал относиться к нему, поддержавшему его в тяжелую минуту и продолжающему оказывать свое теплое и человеческое отношение, ничего для себя не требуя взамен.

 

ГЛАВА 10
 Набросок: генерал Тарзанцев

 

         Управление по борьбе с наркотиками и все кто участвовал в многоплановой и многоходовой операции радовались как дети. У многих, кто с этим был ознакомлен через средства массовой информации, до сих пор шум в ушах не прошел. Слишком уж фальшиво звучали фанфар и неестественно громко раздавалось павлинье бахвальство.

         Поводом ко всем этим салютам и танцам с саблями, послужила не групповая дегустация кокаина, или, что уж совсем невероятно добавка им жалованья в виде продовольственных пайков с той же «дурью». Повод был иным.

         Внедренными в разнообразные преступные организации агентами была вскрыта и обезврежена серьезная организация по производству доставке и продажи наркоты на территории Птурской области. Откуда позже эта зараза добиралась до столицы, где путала карты другим сбытчикам.

         Сотрудники, участвовавшие в этой операции, готовились принимать поздравления. Арестованные скучали в камерах следственных изоляторов, не без причин ожидая выхода на свободу. Арестованных пугало только то обстоятельство, что главари банд потребуют от них полного отказа от потребления зелья. Или, того хуже, возместить им финансовые потери, связанные с уничтожением товара.

 

                                                        * * *

 

         Птурский наркокартель, как позже выяснили ушлые журналисты, разгромлен не был, ни боже ты мой, господи.

         Да, было задержано пару мелких рыбешек. Через несколько недель их за недоказанностью участия в наркотраффике и положительные школьные характеристики выпустили на свободу. Но об этом факте даже скользкие журналюги не написали ни одного слова, так как для всех понимающих граждан дальнейшая судьба арестованных была и так очевидна и неинтересна.

         Также очевидна была судьба руководителей наркокартелей. Они как правили миниимпериями, так и продолжили заниматься этим продуктивным, но скучным делом.

         Борцам с наркотиками оставалось принимать поздравления от губернатора Шолошонко и делиться славою со всеми кто об этом, в год очередных местных выборов просил. То есть все были довольны и что немаловажно остались при своих интересах.

         Вся эта хорошо организованная шумиха, была связана с тем, что в поезде Душанбе-Москва проходящего через птурские просторы был проведен обыск. В результате которого была задержана крупная партия героина, предназначенная для переброски, сперва в Птурск, а потом в Москву и Санкт-Петербург. Как водиться имелись и преступники, схваченные за алчные, тянущиеся к богатству руки. Арестован был проводник вагона, где были найдены наркотики. Он сейчас в присутствии четырех адвокатов давал интересующие следствие правдивые показания.

         Поставка была несанкционированной. Кто-то воспользовался ситуацией жаркого лета и отпускными настроениями основных бандитов. Этому умнику, как видно захотелось в это время поправить свои финансовые дела и подзаработать на поставке «белой смерти». Судя по всему, этот некто был полный профан и дилетант в данном деле. Он даже не удосужился подумать о том, что наличие строго распределенного, планового наркохозяйства не терпит самостоятельных действий.

         На этом сегменте капиталистического рынка, за прошедшие годы все подверглось жесточайшей глобализации и регулированию. Появление большого количества неучтенного товара могло привести к разбалансировке, анархии и в результате, снижению прибыли и доходов.

         Такие непродуманные действия обратным концом взаимосвязанных между собой отношений, ударяет по социальной сфере наркоиндустрии. Посудите сами. Строится меньше школ повышения квалификации, открывается недостаточное количество лабораторий и производственных предприятий. Снижается количество рабочих мест. И что уже совсем возмутительно, работники собственной службы безопасности начинают пользоваться ржавыми зенитно-ракетными комплексами. То есть все приходит в запустение и уныние. Такого истинные рачительные хозяева допустить не могли.

         Глава преступного синдиката Ивановский, согласно протокола общего собрания трудового коллектива выразил общее мнение и подвел черту под горячими прениями, произнеся емкое и проникновенное слово:

         - Непорядок - и выразительно посмотрел на заплечных дел мастеров выполняющих функции палачей-экзекуторов. Они сдержанно задвигали бычьими шеями. И все. Трибунал удалился спать. Дальше это дело передавалось специалистам, любящим и понимающим толк в своей работе.

 

                                                        * * *

 

         Ситуация простая - милиции сидеть в засадах и выслеживать распоясавшуюся преступную сволочь не пришлось. Не было засад, погонь и перестрелок. Безутешные вдовы убитых стражей порядка из спецотрядов не рыдали на кладбищах, прижимая под объективами фото- и телекамер своих белокурых малюток оставшихся сиротами.

         Все было просто и обыденно.

         В адрес борцов с наркотиками поступило загадочное сообщение. Всем управлением его крутили, вертели, пытались догадаться к чему бы это? После догадались... Надо же, прочитать. С трудом, но одолели - справились.

В бумаге был указан полный расклад сведений по всем позициям предполагаемой доставки. Где, сколько, в каком вагоне - вплоть до количества пакетов и упаковочного материала. Автор примерно догадывался, кто будет читать, поэтому и указал под какой доской купейной панели, следовало пытливо искать наркозаразу.

         Оказалось, что читать иногда можно и это не смертельно.

         Если наркоторговцы сами не убирали провинившихся и алчных коллег, это всегда можно было сделать руками конкурентов. В данном случае конкурентами выступало государство.

         Однако наказания для провинившихся не последовало. Государство сработало отвратительно, т.е. наркоту изъяло и, судя по актам - безжалостно уничтожило, а организаторов поставки оставило на свободе.

         Многими такая ненужная и прямо скажем, вредная мягкотелость могла быть воспринята как слабость. Слабых не любили. Если только в этой среде, такие появлялся, начинали действовать законы дикой природы. Либо бывший член стаи изгонялся и подыхал всеми брошенный и покинутый, либо стая сама уничтожала его, и после этого делила самок и принадлежавшую ему территорию. Оставшееся хозяйство, как правило, отходило самому сильному и клыкастому самцу по совместительству являющемуся и вожаком.

         Поэтому слабым в стае не место. Это дезорганизует коллектив диких особей. После чего прекращается естественный отбор злых, сильных и ловких. Выживать и размножаться начинают слабые и больные. В итоге наступает период вырождения и гибели всей стаи.

 

                                                        * * *

 

         Перехваченный груз качественного, иначе, фабричного героина, прежде чем направить в розничную торговлю и тем самым пополнить секретные милицейским фонды, оприходовали по все правилам и инструкциям. На фоне солидного пригорка отравы дали сфотографироваться отличившимся спецагентам.

         Еще разрешили на его же фоне, в прямом эфире государственного телеканала провести обличительную передачу с проклятиями в адрес наживающихся на чужом горе наркодельцов. Призвали граждан к объединению и поддержке усилий правительства, сообщив в очередной раз о повышении налогов. После собрали пожертвования для закупки наркоманам одноразовых шприцев и закрыли тему. На следующий день все обсуждали вопрос: «На хрена козе «баян»?».

         А с героином все было как обычно. Вы не спрятали, я нашел и поэтому моё. Обиды или там горя не было. Правила, есть правила. Привлечение третейского судьи с автоматом и взрывчаткой скорее исключение.

         Однако в каждой, сотни раз обкатанной ситуации, на сто первый наступают неожиданные и неподдающиеся логическому объяснению события.

         Нашелся какой-то идеалист-романтик из мелких чинов, который взял и аккуратно упакованный в специальном контейнере товар, облил бензином, как сиропом поливают мороженое, и поджег. Лишив фонды спецслужб большого количества денежных средств, а специалистов службы ритуальных услуг еще и работы.

         Чудака, само собой разумеется, за уничтожение судебных улик «коррупцию и связь с мафией» направили в тюремный замок, пусть там представляет себя графом Монте-Кристо - борцом и мстителем.

         Те ребята, которые не уследили за сохранностью дорогостоящих вещественных доказательств, и, «разрушили» дело по разгрому законспирированной сети наркоторговцев, понесли суровое наказание. За халатность кого-то выгнали с работы, кого-то понизили в должности, а кто и сам на себя руки наложил. По крайней мере, именно так говорили на панихиде. В определенных кругах забывать о трагедии не хотели, а главное и не могли.

 

                                                        * * *

 

         Главный организатор этой трансакции получил вместе с нею и все риски по доставке и распространению дури в сети мелких дилеров. Однако после изъятия и уничтожения героина денег в кассе, как поставщика, так и получателя не прибавилось.

         Злая, но хорошо организованная преступная организация, которая очень надеялась на эту партию товара и потому слишком поспешно выдала солидный аванс на его приобретение, вопрос поставила жестко. Основным моментом поставленной проблемы была жизнь неудачливого наркодилера, а также всей его родни по восходящей и нисходящей линии. Все имущество, которое собирали, копили поколения - на проституток, скачки-казино не расходовали и не тратили.

         Сейчас вопрос ставился ребром - все с себя и всей родни сними, заложи, продай, а деньги верни.

         На той точке, откуда товар героинового свойства был получен, также всполошились. У них ни товара, ни денег. Со дня на день должна была состояться плановая поставка. А что с этой точки можно было взять, кроме изношенного, морально устаревшего оборудования. Маковые головки так быстро не растут, чтобы провести сбор и создать путем несложных химических превращений необходимую по ранее заключенным обязательствам товарную массу. Плановое хозяйство потому так и называется, что там все заранее предусмотрено и оговорено.

         Виновного в срыве централизованной поставки никто в суд с требованиями имущественного характера не потянет и неустойку за невыполнение обязательства не потребует. Все было прозаичнее и от этого страшнее - виновного ждала смерть. При чем - не просто смерть. Сначала у него на глазах законченные наркоманы вволю поиздеваются над его семьей и всеми, кто мог иметь к нему хоть какое-то к этому касательство. Когда он искричится весь, изойдется от моральной боли, только после этого наступает его очередь мучаться и умирать.

         Поэтому-то наркодельцы и ставили перед сбытчиками, которым товар отдали на реализацию, а денег в полном объеме не получили такие жесткие задачи. Хотя тоже непонятно зачем им деньги, если нужен был товар?

 

* * *

 

         Вляпался на старости лет неглупый на первый взгляд человек. В настоящий момент, вице-губернатор Птурской области, бывший боевой генерал-орденоносец Тарзанцев Георгий Лукич.

         После первой Чеченской войны наступил расцвет апофеоз его деятельности.

         Молодой генерал, восхитительно владеющий простыми и от того понятными солдатскими манерами. Он с удовольствием был принят простым и грубоватыми чиновниками из современной плеяды бюрократов. Они и сами были не образованными и других за это уважали. Сошлись на общих увлечениях. Они любили бизнес, как возможность бесконтрольно торговать всем чем бог послал и власть, которая давала право, кого угодно в это дело вовлекали. Основной товар, как таковой отсутствовал. Торговать или обменивать было сверхвыгодно. Торговали всем подряд, от ниток и нефтехимических комбинатов, до танков и изысканных проституток из птурского высшего света.

         Большой популярностью пользовалось трофейное оружие, отбитое у боевиков, оно должно было уничтожаться, путем переплавки. Процесс «перековки мечей на орала» по безукоризненно составленным бумагам, проходил более чем удачно. Но большинство господ «Макаровых» и «Калашниковых» даже не лежали рядом с плавильными печами. Все это хозяйство предусмотрительно скупалось в запас динамично развивающейся преступностью. Во всем этом, Тарзанцев имел свой законный, достаточно выгодный интерес.

         Очень интересный вид торговли, появился в таком специфическом и для многих непонятном виде деятельности, как торговля определенного вида услугами. Их оказывали солдатики. Построить что-нибудь, или в рабство навсегда продать, или поменять на что-то более важное, чем солдатская жизнь

         Но, боже ты мой, господи! Со временем выяснилось, что заниматься такими делишками, можно было совершенно свободно, не испытывая ни каких угрызений совести, оставаясь при все при этом, блестящим военным отличающимся от окружающих его людей утонченным понятием офицерской чести.

         Неплохо ему удалось заработать выступая посредником во время чеченской военной компании середины девяностых годов. Созданные, как раз в то незабвенное время подставные фирмы «однодневки» поставляли чеченским смутьянам современное оружие и боеприпасы.

         На смерти простых русских парней, гибнущих от пуль повстанцев, тех самых пуль, которые поставлялись при непосредственном участии генерала он, как истинный патриот и гражданин в дальнейшем кавалер высшей награды России очень хорошо упрочил свое финансовое состояние. 

         Когда финансы в порядке - любовь и уважение общества к индивиду растет пропорционально увеличивающемуся банковскому счету. Но не всегда. В условиях современной России чье-то благополучие рождает зависть и вселенскую злобу.

         Копающие своими погаными рылами, клыками и мордами газетчики к главному торжеству - вручению погон генерал-полковника и ордена «Александра Невского» приготовили очередную гадость.

         Так называемый «сюрприз» состоял из серии статей составленных, в чем была стратегическая ошибка редакции на основе слухов, подозрений и домыслов. Прямых доказательств того, о чем писали продажные газетенки, добыто не было.

         В опубликованных материалах «Совесть России» отражаясь от зеркальной поверхности Кремлевских стен, представала несколько в ином нетрадиционном свете. Впечатлял опубликованный список и подробное перечисление почти всех его грехов, включая продажу оружия врагам государства и изменникам родины.

         Одна из крупнейших российских газет вслед за таблоидами посмевшая «покрыть священную корову» была замордована судебными исками. В околополитических кругах даже стали поговаривать о ее закрытии и финансовом крахе. Однако когда дело о ликвидации и уничтожении газеты находилось в высшей точке своего развития, вдруг к всеобщему удивлению выяснилось, что главный держатель контрольного пакета акций этой газеты оказался хорошим знакомым и почти что другом генерала. (По тем же не проверенным слухам - главным партнером по нелегальному бизнесу.) Дело до суда было решено не доводить. Спор решился полюбовно.

         Газета официально извинилась и неофициально выплатила за понесенные нравственные страдания и муки серьезную денежную сумму в качестве компенсации морального ущерба.

         Казалось, что «доброго имени» Тарзанцева, как представителя военных кругов, возникший скандал не поколебал. Он его только упрочил. Все было представлено в виде гнусных провокаций и подлой мести конкурентов по политическому бизнесу.

         «...Этих стервятников и некрофилов замахнувшихся на того, кто своим примером создает образ истинного Патриота и Гражданина, мы все знаем.

         Однако чтобы не уподобляться им, действующим грязными методами пофамильно перечислять тех, кто подло наносит удар в спину совести Единой и неделимой России, мы не будем. Только ради торжества справедливости на земле уточним одно немаловажное обстоятельство - все они являются пидарасами, а также больными сифилисом и гонореей...» - С обеспокоенностью и болью писала в те дни центральное средство массовой информации «Голос радикала».

         Тем не менее, пока страсти улягутся, было решено отправить генерала подальше от Москвы. Он человек военный. Гаркнул «Есть» и вся недолга. Предложили несколько достойных вариантов, генерал остановился на Птурском направлении.

 

                                                        * * * 

 

         Господи, как же все устали от набивших оскомину трюизмов и общеизвестных истин. Устать устали, а все равно выводов не делают, головой не думают, а только едят. Еще раз напоминаю: денег вне зависимости от их количества всегда не хватает, их может быть только недостаточно... Недостаточно мало... И катастрофически недостаточно.

         Из страсти к наживе и желания владеть, как можно большим капиталом возникает взрослая игра, направленная на увеличение денежного объема. Биржи, банки, спекуляции. Чтобы не просто играть, а и выигрывать, нужны крепкие и основанные на седалищных мозолях знания. Ну, там таблицы всякие диаграммы, графики.

         Для всего этого, нужны знания в фундаментальных экономических науках, таких как рынок ценных бумаг, финансы, банковское дело. Умение зычно отдавать команды для биржевого игрока значения не имеет. Генерал же, ошибочно подумал, что этого вполне достаточно для вступления в игру в качестве полноправного биржевого игрока и инвестора.

         Основные капиталы были бездарно вложены в сумасшедшие проекты с красивыми и манящими названиями.

         А что кроме этого еще надо?

         Прекратите!

         Какие там к чертовой матери: капитализация средств; динамика роста; котировки на биржах... Зачем?

          Главного профессионального инструментария он не знал и не хотел разными глупостями забивать себе голову. Да и зачем, позвольте спросить, если одно название чего стоит «Вечный двигатель и бессмертие человека».

         Итог вполне закономерный. Разорился практически мгновенно. Впрочем, газеты об этом не писали. Скандал удалось замять. Но это было очень неприятным эпизодом.

         Внезапно, т.е. очень скоро подошло время платить невесть откуда взявшиеся ежегодные и ежемесячные платежи. И здесь, как гром с ясного неба новое открытие и очень неприятная особенность современного мира. Оказалось, что под бывшие заслуги деньги давать никто не собирался.

         Зато недвусмысленно давали понять, что своими заслугами, генерал, можешь подтереться, если уж приспичит о них вспомнить.

         И все?

         Да! И все.

         Внезапно, как в детской сказке, пропали все друзья и близкие товарищи.

         Все кто раньше клялся в своей привязанности и горячей любви при твоем появлении в пределах видимости делали очень рассеянный вид и предпочитали переходить на другую сторону улицы.

         Вполне понятно. Куришь из-за этого без фильтра и пьешь из бутылки без этикетки, уж, что дадут, то и пьешь. И на том спасибо.

         Выход из финансовой пропасти был найден с помощью тех же «друзей». Генералу напомнили его успехи по перевозке наркоты во время выполнения «интернационального долга» в Афганистане. Сегодня поставка и реализация самого выгодного товара  приносит и самые высокие доходы.

         Да, что говорить. Слаб человек. Тарзанцев, как услышал про большие деньги, так и пустился во все тяжкие... Но не учел, что своим дилетантским подходом к занятию наркоторговлей, он нарушает установленный порядок... Поэтому, вторая сделка с треском провалилась...

 

 

Глава 11
 АССЕНИЗАТОР

 

         В очередной раз связался с базой данных Интернета. Меня очень удивили, и скажу прямо, насторожили настойчивые попытки срочно найти и получить обратную связь с неким Ассенизатором.

         Мне следовало бы выключить аппарат, а я как любопытная гимназистка, или, точнее - упрямый баран, продолжал читать, интересоваться.

         Кто-то, выпрыгивая из штанишек, пытался срочно найти этого специалиста. Связался со своими помощниками, они указали со стопроцентной уверенностью точку на карте, откуда раздавались сигналы бедствия и крики о помощи.

         Это не был поселок, затерянный на высокогорном плато, в приграничном районе между Колумбией и Венесуэлой. И даже не азиатский “Золотой треугольник”. Это был... мой родной город.

         Путем всевозможных ухищрений я получил полный расклад того, что могло заинтересовать и чего хотели далекие абоненты. Правда, они также попросили предоставить доказательства, что я именно тот, кто был им нужен. В мой адрес была выслана анкета по исполненной три года назад работе, подробности о которой мог знать лишь заказчик и непосредственно исполнитель-ликвидатор. Пришлось расписать, дела давно минувших дней, преданья старины глубокой.

         Что говорить? Конечно, при написании этого доклада, хотелось заняться украшательством своих подвигов и элегантно приврать, добавив героизма. Однако, как говориться и рад бы, но обстоятельства вынуждали быть лаконичным и придерживаться строгой хронологии событий.

         Заказчики получили и прочитали мой текст. Содержание понравилось. Поэтому в тот же день был получен увесистый блок информации все то, что касалось будущей работы.

         Единственное, что смущало это поступление предоплаты, при чем в полном размере той суммы, о которой говорилось в сообщении. Хотя, тот кто рассказал о существовании такого спеца от неформального и последнего для многих общения, наверняка рассказал о его принципах. О том, что до выполнения работы деньги не являются чем-то уж самым главным. После - да. Они становились главным в отношениях с заказчиком.  Но, тем не менее - деньги пришли. Причем, очень хорошие и большие деньги, о чем был поставлен в известность, пипиканием своей хитрой компьютерной машины. Из этого факта далеко идущих выводов я делать не стал, но где-то в памяти свое удивление зафиксировал.

         В пакете сообщений выудил снимок прекрасной, легкой и воздушной яхты с четко читаемым названием. Далее была представлена  фотография реактивного самолета, на которой были ясно видны бортовые номера аппарата. Всюду позировали два джентльмена, очень друг на друга похожие, красивые и беззаботные. Я поначалу даже растерялся, неужто обоим уготована преждевременная встреча с всевышним? После, решил сам с собой сыграть в интеллектуальную игру «Зайка! - Угадайка». Не раскрывая карт и не подсматривая в полученные материалы, прикинул кого из двоих, фотогеничных и красивых их лучшие друзья могли признать виновным во всех своих неудачах и потерях?

         Тот - который моложе?

         Нет, слишком легкомысленный взор. На челе отсутствует увесистая печать мудрости. Впрочем. Он вполне мог наставить рога богатому и знаменитому подрастерявшему в условиях первичного накопления капитала готовность к утехам сладким и прекрасным.

Но пол-лимона? За кустистые рога? Многовато, однако, будет.

Пока отметаем, из-за отсутствия накопленных мыслей и предрасположенности к нервной экземе по поводу карточных долгов.

         Больше, склонен был остановить свой выбор на моложавом господине. К его годам можно было сильно наследить в жизни. Присмотрелся. Лицо волевое, мужественное. С таким лицом, дядька мог многим перейти дорогу, оставляя очень неприятные воспоминания и выразительные следы своего присутствия.

         Есть такие, черт их побери, принципиальные человеческие особи, которые перед смертью пытаются своим оппонентам по жизни возразить последний и самый главный раз. Одной ногой, мерзавец, стоит в могиле и все равно при помощи гадалок, черных магов и гадких наемных убийц, грозит счастливо живущим на земле, своим маленьким, сухоньким кулачком.

         Что за мир? Куда катиться цивилизация?

         Стоп!

         Эти стоны, слышны из области неконтролируемых эмоций.

         Избавляемся от них: умываемся цветочным мылом; пырскаем вкруг себя одеколоном; крестимся.

Все!

После счастливого избавления  медленно.., не торопясь.., приподнимаем карты...

         Одним глазком, боясь разочарований... Смотрим...

 

                                                        * * *

 

         Точно. Интуиция не подвела. Основным фигурантом был тот, кто выглядел постарше. Небольшое резюме, прилагаемое к заказу, было достаточно емким по фактуре и полным по содержанию. Прилагался также распорядок жизни на ближайший месяц, с детальным описанием всех намечаемых, мелких и крупных мероприятий. 

         Не понимаю людей, которые планируют свою жизнь на неделю, на месяц, на год вперед.

         Хоть режьте, хоть казните - не понимаю. Становиться рабом кем-то составленного  расписания. И не принадлежать себе даже тогда, когда тебе плохо. Видавшие виды ребята могут возразить, мол, именно такой режим дисциплинирует, заставляя жестче контролировать свои поступки. Не хочу. Просто жить, это так прекрасно. А любить и ненавидеть, быть счастливым и несчастным, по расписанию - не хочу.

         Тем не менее, хочешь, не хочешь, а садись читай.

         Сел за этот ворох бумаг.

         Подумал.

         Н-да, по поводу вороха - это я загнул. Однако, метафора насчет загиба, не помешала основательно вооружиться терпением и прочитать весь текст. Худо-бедно разобрался. Понял, где следует быть для решения поставленной задачи. Какие документы необходимо иметь для нахождения в иноземной стране Кюрасао. И много чего еще познавательного и захватывающего.

         Как на духу. Первый раз, когда сдуру решил связаться с заказом для выполнения которого следовало выезжать за рубежи моей необъятной родины, много тогда наделал глупостей и поправимых ошибок. Много лет с того времени прошло, а до сих пор стыдно вспоминать... Одним словом, беспомощный чудак берется за работу.

         В результате того вояжа, работу конечно выполнил, но полегло много постороннего люда. Да что говорить, самого чуть не убили, но вроде обошлось. Соответствующие выводы, густо замешанные на растерянности и безысходности, навсегда остались со мной. И в тоже время с тех давних времен за мной закрепилась репутация жестокого, ни перед чем не останавливающегося ликвидатора. Лично для себя сделал следующий вывод: если в пределах родной земли полно работы, то совершенно незачем отвлекаться на разные пустяки за ее пределами.

 

                                                        * * *

 

         По прогнозам гадалок, хиромантов, астрологов и других подручных сатаны выезжать следовало завтра. Но об этом не могло быть и речи. Чего не любил, так это спешки. За свою не такую уж короткую жизнь, пришел к одному правилу, известному за долго до моего, на горе другим, рождения:  «Поспешай медленно»  Да и обдумать все детально, не мешало бы.

         Объект преступного посягательства в настоящий момент находился на острове Кюрасао в Карибском море.

         Снимки, которые получил оттуда, говорили о богатстве и разнообразии растительного мира острова. Также они подтверждали многочисленные догадки о чистоте моря, голубизне неба и белизне песка. Даже завидно. Чтобы просто выехать в расположенную рядом Европу приходиться крутиться волчком. Иногда даже хитрить и обманывать. Через десятые руки в паспорт визы получать. А кандидат в покойники, практически не прикладывая ни каких усилий, имеет все необходимое к чему предназначено и, соответственно привыкло его барско-генеральское изнеженное тело. Не зря выходит с соседней улицы, поступают специфические просьбы по его поводу...

         Минуточку...

         Еще раз прислушался к своим мыслям.

         Это что? Начинаю брюзжать и раздражаться? По какому, пардон, такому поводу?

         Я его должен пожалеть, а не пытаться находить в нем негативные черты и характеристики тем самым, оправдывая убийство. Мне допустим, совершено безразлично, какой мерзавец, более других гнусен и мерзок. На нормальных людей, как правило, наемных убийц не насылают.

         Бывают в жизни невероятные, но правдивые истории, когда подобные людские проблемы решаются другими способами, но, тем не менее, с тем же результатом.

         Например, многие особенно близкая родня, заламывая тонкие руки в голос кричит, сетует, отчего это молния, попала в их  близкого? После покопавшись в прошлом покойного, поковыряв палочкой оставленную им после себя кучу в виде справок, счетов, автобиографий и иных свидетельств. Изучив все это самым тщательным образом. Подтверждают божественное провидение. Правильно говорят, его шарахнуло. Еще, мол хорошо отделался, скотина.

         Конечно, на Кюрасао лететь не с руки. Зачем лишний раз светиться и терять с жизнью профессию. Посмотрел паспорт. Имеющейся в нем визы, как раз хватало для неспешного прибытия в Туркмению, разведки на местности, выполнения работы и возвращении домой.

         Да только и туда ехать нет ни каких резонов. Объекту там находиться без интересу.

 

                                                        * * *

 

         Пока готовился к исполнению заказа: чистил оружие, гладил маскхалат, приводил в порядок пряжку ремня, продолжал беседовать и спорить.

         Нравственно ли пользоваться полученными за такую деятельность денежными и иными материальными средствами? Вопросики задаваемые самому себе острые, да неприятные всегда говорят о системном кризисе, когда из строя выходит не отдельная деталь, а разваливаются целые узлы и системные блоки отлаженной системы. Поэтому, исходя из сложности вопроса придется успокоить себя простым риторическим ответом.

         Интересно, мучаются ли подобными проблемами и, задают ли себе такие же вопросы оружейники заграничных и отечественных предприятий производящие, скажем, те же «калаши» или системы залпового огня? Не говоря уже о тех, кто создает бактериологические и химические средства массового убийства. Или, опять же, на табачной фабрике, когда  получают премии за перевыполнение плана.

         Конечно, нет. Берут и еще как берут. Дерутся у кассы боясь, что всем денег не хватит. Раньше при лагерном социализме вообще была умора. Брали повышенные обязательства, перевыполняли их, а тех, кто меньше производил орудий убийства, считали вредителями и драли на всех уровнях. С одной оговоркой, если виновного до собрания ячейки оставляли живым.

         Наперекор себе, просто исходя из ослиного упрямства, еще раз пролистал расписание занятий на следующую неделю кандидата в покойники.

         Так. Прибытие домой. Номер авиарейса. Место в самолете. Ещё. Летит бизнес-классом. Зачем они мне это сообщили? Неужели заказчику только на минуту пришла в голову мысль, что ради него, я смогу взорвать самолет, с ни в чем неповинными людьми? Как им в голову только такое могло прийти?

         С другой стороны...

         Хотя...

         Конечно смогу.

         Звучит несколько цинично, но пассажирам комфортабельного авиалайнера и так всем умирать, так не все ли равно когда? Поэтому ничего страшного не случится, если я несколько сдвину срок свидания с богом. Тем более, согласно религиозным доктринам, все невинно убиенные, прямиком отправляются в райские кущи. Хотя самолет, как чудо человеческого гения жалко. Но иногда приходиться идти на такие жертвы...

 

                                                        * * *

 

         Нет, самолет мы взрывать не будем. Про взрыв, это такая смешная шутка с целью снятия напряжения и избавления от скуки по поводу знакомства с моими философемами...

         Что там дальше? Ему надо будет заехать домой. Мыться, бриться, в чистое одеваться... Потому, что нечистым (или неверным, скажет каждый мусульманин) трубочистам, стыд и срам...

         Дорога к дому вьется красивым, изогнутым серпантином. Вилла на горе, на горушке. Раньше там была резиденция генерал-губернатора. Достаточно перспективное место. Повороты, крутые виражи. Встречное движение...

         Наличие круизной яхты... Тоже очень интересная деталь гардероба и элитной упаковки. Знать бы, соберется он выходить на ней в море? Если соберется, - то когда?

         Кое-что еще? Ах, да…Чуть не забыл. Еще был вертолет…

         Хорошо. Все это будем рассматривать по дороге...

         Все, что умный принтер напечатал, в огонь.

         Хитрые приспособления умной машины - отключаем. Приспособления прячем.

         Продумываем существенные детали, унылой легенды про появившуюся возможность подзаработать на погрузке-разгрузке в тайге смолы-живицы и,  недели на две исчезнуть.

         Не забыть поцеловать маму, жену, детей на прощание. Обязательно сказать о том, что я их очень люблю. Хотя жене можно не говорить, она это выслушает брезгливо оттопырив губы и морща нос…

 

                                                        * * *

 

         Боюсь быть неправильно понятым. Но опять проклятых вопросов возникает гораздо больше, нежели ответов на них.

         Зачем им его устранять?

         Наказать виновного?

         Оставить себя без реального возмещения потерянных денег?

         По-видимому, заказчик думает, что родственники возьмут на себя бремя исполнения финансовых обязательств и вернут долги? Не могу понять причину такой поспешности? А когда с самим собой тяжело найти общий язык тогда и трудно определить степень правильности или вернее этическое кредо жизненную позицию того, что совершаешь... Своих поступков. Получается какая-то железобетонная версия «Девочки на шаре», где вместо шара - дырка. Впрочем, успокаивает лишь то, что все это мне диктует неведомая сила.

         Возможно, все это и не имеет под собой тягостных сомнений и раздумий.

         Возможно, что все вокруг просто и незамысловато. Решение данной головоломки находиться на поверхности. Не надо никуда нырять, жемчуг плавает на зеркальной глади лужи. Настоящий конфликт интересов произрастает из двух источников и одна рука не ведает, что творит другая. Когда лоб начинается от затылка, ум приобретает аномальные формы. Ладно. Вопросы по поводу загубленной старухи-чиновницы и сестры ее Лизаветы оставим любителям прикладной психиатрии и достоевщины.

         К сведению: если в тебе стали одновременно звучать тысячи голосов в сопровождении больших симфонических оркестров, это не значит, что ты стал лучше слышать окружающий мир... Это значит только одно - шизофрения.

         Об этом после.

Перед раздачей карт глянем лучше, что у нас в сложной колоде жизни? Каково предполагаемое виртуальное меню действий и поступков?

         Клиент имеется?

         А-то..?

         Предлагай.

         Можно шмальнуть из винтаря с накрученной оптикой. Но от такого субъективного понимания решения поставленной задачи попахивает солдатской казармой.

         Слишком оскорбительно и примитивно. Отсутствует художественное творчество. Не наблюдается полета фантазии. Подумаешь! Тоже мне ефрейторская мудрость.

         Затаиться, залечь, набраться выдержки и ждать. Ждать, любуясь в оптический прицел окружающими красотами.

         Дальше все просто.

         Вот, объект охоты выходит. Так. Фиксируем его в визире оптического прицела. Боковым зрением наблюдаем за всем, что твориться вокруг. Охрана кругом суетиться головы в разные стороны крутит, создает видимость неприступности. Прицеливаемся. Задерживаем дыхание и между ударами сердца, плавно нажимаем на курок...

         Сухой щелчок...

         Всем привет.

Следующая остановка: «Кладбище».

         У тефлоновой пули, есть одна интересная особенность - стальной сердечник бессердечно (простите за каламбур) пробивающий сразу несколько человек навылет,  в том числе и заказанный объект...

         Но это все теория солдата. Согласен, когда работа срочная и не до сантиментов, не до романтической поэзии с художественными изысками, тогда понятно тогда конечно: «Нам нет преград на море и на суше..» и сокращать расстояние для горячего общения, приходится при помощи пули-дуры. Штык-молодец пока отдыхает. Но...

         Сильная индивидуальность ищет место открытия в себе этой особенности то ли силы, то ли индивидуальности. Можно ли доказать себе что ты, что-то стоящее из себя представляешь? Можно. Но главное, зачем?

         Зачем примерять на себя белые харизмы и красоваться в них на темном от грязи и крови фоне? Искать в чужих линиях проступающие черты собственного лица?

         Постоянно хочется сказать очередную банальность и  тем самым утратить последние крохи и без того хрупкого самоуважения.

         Все. Время слов и рассуждений окончено.

         Деньги получены сполна. Очень, кстати большие деньги.

         Будьте любезны приступать к выполнению задачи.

 

 

ГЛАВА 12
 АССЕНИЗАТОР

 

         Поздравляю всех, кроме себя, с праздником доброго утра.

         Себя поздравлять поздно. Впрочем можно пожелать спокойной ночи.

         Откуда эта горечь и ядовитый сарказм?

         Да, все оттуда. Завалил я порученное мероприятие, хотя работу и выполнил.

         Меня подвела национальная славянская болезнь, с именем “беспечность”.

 

                                                        * * *

 

         Когда подрезал у надежного вертолетного двигателя топливный шланг и устанавливал безотказное устройство, воспламеняющее топливо при помощи мощного взрыва, в тот момент я даже улыбался, и ничего не предвещало прискорбного окончания моего посещения авиационного ангара.

         Удаляясь после работы, с места пропахшего романтикой высоты и авиатоплива, забыв об осторожности и существующих суевериях, даже позволил себе  насвистывать нечто легкомысленное из репертуара известного исполнителя блатного шансона Шимутинского.

         Казалось, что сейчас можно было отправиться в недорогой ресторан и как следует кутнуть по поводу удачного завершения  командировки на Черноморские курорты Краснодарского края. Тем более взрыв произошел на моих глазах.

         Претензий ко мне возникнуть не должно было. Особенно со стороны таких уважаемых людей, которые по призванию и зову сердца пришли служить в антитеррористическое ведомство. Так как следов после такого взрыва фактически не оставалось.

         Выводы комиссии, которая в скором времени будет разбираться с очередной вертолетной трагедией, будут однозначны. Неполадки в проводке и электрической начинке летательного аппарата оказавшегося летальным. (Что-то тянет меня в последнее время на каламбуры, прости господи.)

         Настроение прекрасное. Кухня ресторана великолепна и хотя она дороговата для педиатра, но зато в самый раз для Ассенизатора.

 

                                                        * * *

 

         Очень удивился, когда после чудесного раннего ужина находясь в прекрасном расположении духа, сидя в баре аэропорта «Сочи» рассеянно глазея по сторонам, случайно увидел себя вернее свое изображение в экстренном выпуске телевизионных новостей. 

         Начало показа зрителей должно было заинтриговать. Сначала была продемонстрирована большая во весь экран чуть смазанная фотография. Ничего себе фотогеничен, похож на актера Игоря Бисептолова, в основном играющего правильные роли молодых депутатов и прогрессивных бандитов, борющихся с засильем первых  лиц в криминальной пирамиде. Помните, как он принципиально в нашумевшем фильме “Идиот преступления и наказания” говорил: «Напустили всюду свежего ветра перемен дышать нечем... Поэтому я вашу кошку есть не буду...» Очень живо и достоверно. С чрезвычайно широким спектром разных мнений. Но это, так, неуместные воспоминания...

         Налюбовавшись изображением периферийным или иначе боковым зрением, заранее скорчив рожу в висящую над головой камеру слежения (напомню - дело происходит в аэропорту) посмотрел за реакцией людей стоящих и сидящих рядом со мной. Они лениво смотрели в экран.

         Люди привыкли к крови, насилию, убийствам. Казалось, такие картинки и комментарии к ним сегодня просто необходимы и предназначены в их повседневной жизни для улучшения пищеварения во время еды и пополнения положительных эмоций.

         Боже! Куда катиться этот мир? Хватит ли для всех места в той пропасти безнравственности, куда мы летим?

         Думаю. Должно хватить.

         В теленовостях пошел следующий сюжет: из разбитого, взорванного израильского автобуса, выносили увесистые куски человечьего мяса...  Вслед за этим заискрилась реклама о женских прокладках... Выражение на лениво жующих и пьющих лицах не изменилось.

 

                                                        * * *

 

         Однако на этом открытия и сюрпризы сегодняшнего дня не закончились.

         По большому телевизору показали интересные кино, в котором подозрительный тип очень похожий на меня, что-то проделывал с двигателем разбившегося вертолета. Он воровато оглядывался и что-то резкими отточенными движениями вытворял в механической начинке.  Вот он достал подозрительную коробочку и примостил ее внутри. Сейчас, спрыгнул с приставной лесенки. Поднял ее на плечо и пошел прямо на камеру. Ну, просто загляденье вылитый испанский мачо любимец миллионов женщин - Эрнесто Будильёс. Как хорошо видно его лицо такое мужественное открытое, но сейчас отстраненно-сосредоточенное... О, он безусловно понимает, что будут жертвы... Он заранее их внутренне оплакивает, но сделать ничего не может... В судьбу вмешались иные потусторонние силы. Рок. Фатум. Предназначенье.

         В авиакатастрофе погибли... Шел перечень фотографий, среди которых увидел и того, ради которого все это задумывалось и совершалось.

         Ну откуда мне было знать, что в ангаре стоят специальные видеокамеры (хотя у меня есть подозрение, что где-нибудь на стене об этом была предупреждающая надпись) которые по желанию клиента постоянно направлены на место стоянки самолета и в режиме медленной съемки снимают все, что двигается в сенсорном поле. Они автоматически срабатывают на любое движение в зоне их деятельности. Отснятые кассеты вынимаются один раз в неделю. Их никто никогда не смотрит. Могут полюбопытствовать только в том случае, если произойдет  что-то уж совсем необычное и сверхъестественное. Судя по телевизионной трансляции, этот момент наступил...

         Оказывается, в Сочи (вот уж где-где никогда бы не подумал) бояться своих доморощенных террористов - лиц кавказской национальности. В основном местного производства и сборки, т.е. обучения. Поэтому в местах с повышенной степени опасности, постоянно проводятся мероприятия направленные на пресечение и профилактику террористических актов. Там наблюдают, фиксируют, следят, успешно доносят и с восторгом рассказывают обо всём, что удалось заснять на пленку.

         Все показанное для меня явилось откровением и служило весьма познавательным материалом для размышлений. Можно было бы в старости весело над этим посмеяться. Остается только до нее дожить. Так как то, что показали уже через несколько мгновений, очень мне не понравилось.

         В режиме прямого репортажа, ушлый ведущий, трындел на своем журналистском языке из гостиничного номера за сто тридцать пять долларов в сутки, в котором я жил несколько дней. А неприятный дежурный портье, тыча в мою фотку пальцем, оживленно кивал головой, и делал это с таким видом, как будто застал в постели дочери собственного деда. Мол. «Да, это тот самый гад, которого вы все разыскиваете».

         Вот ведь, скотина!

         А как же хваленные, демократические ценности? Гарантии неприкосновенности личности? Невмешательство государства в личную жизнь гражданина?

         Если бы знал, что у них все, что предусмотрено нашей родной Конституцией, так безобразно топчется ногами репортеров и журналистов. Ноги моей там точно бы не было. Вместе с моими сто тридцатью пятью долларами за сутки проживания. Мерзавцы!

         Помнится мне, что отпечатки своих пальцев, перед сдачей ключа и снятия с регистрации, я вроде как все протер-вытер. А, ну, как не все?

 

                                                        * * *

 

         Я ведь в аэропорт не просто так, с визитом вежливости прибыл. У меня в руках уже был билетик, такая симпатичная специальная бумажка.  По этой бумажке должен был, заняв место у окна комфортабельного авиалайнера, через пару часов приземлиться в Праге прекрасном городе, освобожденном Красной Армией от фашистского ига, в далеком, но памятном 1945 году.

         Знать не судьба была мне там побывать и полюбоваться знаменитыми мостами через Влтаву и Пражским Градом. Побаловаться знаменитым чешским пивком с кнедликами. Ладно. Еще успеем. Сейчас проблема переходит совсем в другую плоскость. Выжить. И желательно не быть пойманным наймитами демократов милицейскими молодцами из ведомства по борьбе с терроризмом.

         Чтобы не светиться перед сотрудниками службы охраны и агентами в штатском, вынужден был хитрить и изворачиваться.

Недопив кофе, сполз полиэтиленовым пакетом с высокого барного стула. Прихрамывая и уменьшившись росточком сантиметров на десять,  отправился на поиски любого места, где интеллигентному доктору можно было недельку, другую спокойно пересидеть это тревожное время. Задача на грядущий час,  поскорее избавиться от собственного паспорта.

         Это была та еще улика. С ним на руках можно было, как Родя Раскольников сразу выходить на центр круга, кричать “вяжи меня, робята” и признаваться в содеянном. А все потому, что опять же из-за боязни террористов, все данные этого документика были тщательно переписаны в регистрационную книгу гостиницы.

         Ой, как не хорошо. При сверке с базой данных страны выдавшей этот паспорт, будет выяснено, что такой гражданин, указанный в исходных данных вообще не существует. Хотя и фото цветное на меня похожее, и вполне законно полученные разнообразные визы - всё это имеется. А человека такого не существует.

         Заговором попахивает, и не просто заговором, а конституционным переворотом, направленным против имеющихся властей.

         «А позвольте тогда любезнейший спросить, кто таков сей муж есть, и, почему от его интересу, наши почетные граждане, взрываются в своих собственных вертолетах? Ответствуй-ка господин начальник криминальной милиции, давай, без утайки».

         И пошла, на мою голову писать губерния. И про международный заговор, и про попытки дестабилизировать политическую обстановку волоокой жемчужины Черного моря, и про... Черт его знает, что они там придумают.

         Одно несомненно радует, что в нашей гуманной и цивилизованной стране, отменена смертная казнь, а то как-то странно грудь слева зачесалась оттого, что я только представил себе как горячие пули проникают в моё тельце.

         Чик, и, полный чирик, буйной головушке. А может быть они, как гостеприимные хозяева своего благословенного края, для особо отличившихся гостей, во время силового задержания делают исключение? Почитать бы в их «Черноморской газете».

 

                                                        * * *

 

         Чтобы не изводить себе неизвестностью и не развлекать представлением неясных перспектив следует обдумать. Что обдумать? То, что я слишком много этим обдумыванием занимаюсь? Похоже, запутался основательно среди живущих в моей голове господ и товарищей?

         Возможно, следует плюнуть на раздумья и просто бежать. Бежать  без разбора и без направления. Дико воя от ужаса и не выбирая дороги? Авось, кривая выведет в нужную точку?

         Мама дорогая! Вместо мыслительных процессов, коими всегда гордился и даже бравировал, меня охватил самый обычный животный страх безысходности, ужаса и боязни быть схваченным. Наступление подобных моментов, конечно же планировал, внутренне готовился к ним. Но пришел “пиз...ц” - отворяй ворота, а вот к этому я оказался не готов...

         После последнего фейерверка, устроенного мной в Питере, прошло около года. Тогда во взорванной машине, отдельными кусками пришлось запустить в космос, одного умного специалиста примерно моего профиля.

         Еще тогда после выполнения заказа, что-то нехорошо меня  тряхнуло... Тогда и предусмотрел, в случае провала, залегание в глубокую нору, где следовало затаиться и надолго запрятать себя. Свернуться там клубочком и не дышать, не реагировать на посулы «в случае добровольной сдачи и отказа от вооруженного сопротивления вам гарантируется - жизнь, холодный чай и теплые носки». Но все эти проекты увязывались с родной птурской землей, которая оденет, накормит и даже спрячет в своих лесах и переулках.

         Интересно если бы у меня была граната железная, большая, противотанковая... Смог бы я, чтобы не попасть живым в плен, по примеру Героев Советского Союза, ею, себя и десяток врагов подорвать?

         Что-то опять на патриотическую лирику потянуло, как будто уже сегодня готовлюсь к выступления перед школьниками с рассказами о своем славном, героическом прошлом. Ох, чую время еще к этому не пришло, не наступило.

 

* * *

 

         Самое неприятное во всей этой истории было то, что теперь «заказчик, бандитская морда»  знает меня в лицо. По цепочке выполненных когда-то «поручений», наступило время легкого вычисления автора и исполнителя. Этого жуткого типа с таким провокационным именем на ошейнике - Ассенизатор.

         Откуда он появился? Почему участвуя в ликвидации такого большого количества плохих, сам остается хорошим человеком, а главное живым?

         Всем ведь известно, что после исполнения заказа дни наемного убийцы, как правило, бывают сочтены. Уже после его ликвидации в цепи размыкается не главное, но важное звено и сама цепь, как нечто цельное перестает существовать. В результате заказчику убийства не угрожает  разоблачение и последующие неприятные последствия. И всем от этого сразу становиться хорошо и радостно, кроме естественно размазанного танком убийцы. Впрочем, и кроме танков бывают довольно занимательные сюжеты необходимого свойства.

         ...Многим будет интересно повидаться. Особенно тем, чьих друзей и родственников в свое время удалось достать. Представляю, как им хочется пообщаться со мной в неформальной, но никак не дружественной обстановке. Поспрашивать о житье-бытье. Кто был инициатором того, что их близкие или хорошо знакомые люди, с моей помощью отправились на  свидание с всевышним? А если покойник ещё и задолжал, то и невозвращённые долги переходят к убивцу, а если остались детки- то и детки, а если неудовлетворенная жена то и она, а если… Свят, свят, свят…

         Просто умереть, от выстрела или быть погребенным в морской пучине, мне никто не даст. Это со стороны пострадавших. А со стороны заказавших и оплативших?

         Опять двадцать пять. Для них я и есть то самое звено соединяющее разорванную цепь. Как с этим статным красавцем любителем вертолетов и объятий неба. Кому-то его смерть была необходима как оправдание своей никчемной жизни, а кого-то возможно и задела за живое, скажем он не получит от генерала причитающиеся  золото и бриллианты... Искать для горячей беседы меня будут и те, и эти...

         И каковы у нас после этого перспективы?

         «Жене передай мой прощальный привет, а сыну отдай бескозырку». В общем «Раскинулось море широко».

         Два варианта, либо в бомжи и с ними перекантоваться год, другой, либо... С этим вторым были задумки, но... Опять это «но». Как не крути, а для реализации всех планов надо было выскакивать из тройного кольца окружения.

 

                                                        * * *

 

         Нет, паспорт выбрасывать не стал, дорогая ведь бумаженция, большие деньги были на его приобретение в свое время потрачены, а сейчас, что просто взять и бросить? Так рачительные хозяева не поступают.

         Пока же, прихрамывая и не оглядываясь, с беззаботным видом  олигафрена на пенсии неторопко поспешая, пришлось удалиться из современного здания аэропорта.

         Прага... Да, бог с ней, с Прагой-то...

         По пути снял рубаху, а майку очень живописно в виде кургана накрутил себе на голову. По ходу движения на свежем воздухе, внимание привлекла вихляющая всеми частями своего механического тела, заруливающая на автостоянку страшно дымящаяся машина. Чудо отечественного автопрома, эдакий раздолбанный агрегат, который мог украсить своим присутствием любую городскую свалку.

         Из разрисованного механического троглодита стремительно выпорхнула молодая парочка, беззаботных молодых людей. Они стремглав бросились к зданию красавца вокзала. По ходу движения, прямо на дороге они успевали оживленно друг на друга покрикивать, обиженно плакать, меняться чемоданами и целоваться.

         Час я пускал слюни около этой автотачанки.

         “Дуракам везет” - это обо мне и в прямом, и в переносном смысле. Взбалмошная пара молодых людей, в спешке оставила ключи в замке зажигания. Хотя можно было замкнуть электрическую цепь и другим способом, но опять камеры слежения крутились над буйной головой, неровен час, сфотографируют, сличат...

         Так волновался, что даже сочинской жары не замечал... Мог совсем элементарно увязнуть в раскаленном, расплавленном асфальте.

 

* * *

         Молодые люди, т.с. подрастающая смена, судя по всему улетели. Успокаивая себя и слегка прыгающие руки, довольно бесцеремонно подошел к машине. К ветровому стеклу, как у большинства стоящих рядом машин была прикреплена квитанция. Нездоровая доля авантюризма и легкого нахальства не только не помешала, но и в очередной раз выручила меня.

         Усевшись на продавленное водительское сидение, быстро осмотрел рычаги управления, проверил наличие бензина и поехал себе с богом.

         Выезжая с обширного поля, колосящегося выхлопными дымами жнивья, как и планировал, уперся в полосатый шлагбаум. Тут же ко мне выскочил, некий потный и запыленный человече в униформе. По прибору в его руках определил, что выскочил он не для того, чтобы поприветствовать меня, а за оплатой. Вместе с квитанцией протянул ему стопку кредиток. Чувствовалось, что мужик любит деньги. Он долго мял их в руках, ощупывал, обнюхивал, со вздохом отсчитал мне восемьдесят рублей сдачи, выдал квитанцию, козырнул и поднял шлагбаум.

 

                                                        * * *

 

         Дальше все было обыденно и достаточно неинтересно.

         По дороге я подобрал подвыпившую парочку. То ли хиппи из нового поколения, то ли просто идейные оборванцы. Они что-то со мной оживленно обсуждали. Но я от перевозбуждения и геройского страха, вообще плохо понимал, где и кто я. Знаками и толчками в спину попросили, чтобы остановился. Привал и отдых. Пришлось подчиниться ласке.

         Ребятишки из недр замусоленного рюкзачка достали один на двоих шприц. Не стесняясь незнакомого мужичка, поколдовали над примитивными приспособлениями и вкатили друг другу по уколу.

         Ну, подумаешь, укол? Укололся и пошел... вернее поехал, а еще лучше улетел.

         Деваху скелетистую, прислонив к дереву, как специально для нее выращенного пришлось оставить одну закатывать в полете глаза, а парнишку, моего росточка и щуплого телосложения предварительно легко вырубив ударом по шее, я повез дальше. Хотя по шее можно было не бить... Он и так был в далеком улёте.

         Но береженного бог бережет... А не береженного?

         Правильно. Конвой стережет.

         Даже вспоминать неприятно.

         Оправдывает меня только то, что я спасал свою драгоценную жизнь и жизнь кормильца большой семьи.

         Приметив на своем тернистом пути какой-то карьер или стройку, не знаю, не до того мне было, чтобы читать названия. Сделал там небольшенький привал. Внес в порядок движения кое-какие коррективы. Волоком усадил паренька, за руль машины. Засунул ему под задницу свой паспорт, плотно придавил его телом к сидению, машину сбросил в какую-то яму. Думал, что она загорится. Не получилось. Дизельный движок правильного воспламенения от удара о землю не даёт.

         Пришлось самому, обдирая локти и колени об острые камешки спускаться и поджигать ее. Мне просто необходимо было его обезображенное огнем тело, с обгоревшими пальцами на руках. Сидел рядом, ждал когда пламя разгорится.

         И тут очередная незадача. Паренек, любитель поиграть шприцем, пришел в сознание. Стал бедный кричать и биться, там, внутри. Попытался даже выбраться. Ногами лобовое стекло начал выбивать, дергать дверцу, которую от удара заклинило. Очень уж он громко кричал и на меня смотрел жалобно и непонимающе. Как бы спрашивая - за что, дядя? И когда салон авто, заволокло дымом изнутри. Он еще пару раз дернулся и окончательно затих.

         Чтобы не видеть мучительных страданий сгорающего заживо паренька отошел подальше. Сил нет смотреть на такой ужас. Что я каратель-фашист какой сжигающий живых людей? Нет, вполне нормальный человек, хотя и медик.

         Сидел, ждал, что будет дальше. После этого услышал звук пожарных и милицейских сирен. Отбежал подальше и спрятался за кучами песка, тут-то и услышал слабенький взрыв.

         Кара небесная меня в очередной раз не настигла. Куски железа от взорвавшегося бензобака, до меня не долетели. Встреча с пожарными и милицией, в планы на сегодняшний день также не предусматривалась. Молча по-английски, не попрощавшись с правоохранителями, ретировался в неизвестном направлении.

                                                         * * *

 

         Это место я покидал с тяжелым чувством. Вот так просто, без оплаты убивать невиновного?

         Судя по всему, начинаю деградировать и утрачивать чувство профессиональной гордости. Работать бесплатно? Это так на меня не похоже.

         Хотя, почему бесплатно? Они, найдут обгоревший паспорт. Сверят с записями, оставленными в гостинице. Приложат дактокарту без сравнительных образцов. Начнут самое серьезное расследование и потом торжественно передадут это дело в архив, где ему будет самое место. А безвинно убиенного может будут искать, а может и нет. С наркомана, какой спрос?

 

                                                        * * *

 

         Только к концу дня заметил, какая жуткая здесь жара и то, что устал как «драный цуцик»...

         Через пару часов добрался до моря. Искупался раз десять и шабаш... Пора на покой.

         Тьфу-тьфу-тьфу... В другом смысле «на покой»...

         Полежал на разогретом галечнике... И смирился с тем, что семья должна отдохнуть от меня...

         Наступило самое время на перекладных отправляться в далекий город Березовое, в военкомат. Там меня ждал пункт вербовки в наши славные вооруженные силы. По старой службе имелся дружок закадычный. Проверенный кадр. В свое время помогал ему в спецподготовке...

         Главным преимуществом данного вербовочного пункта являлось то, что там таких бедолаг как я, принимали по любым документам, даже по проездному билету. Раньше и документов не спрашивали, верили на слово. Сейчас не знаю. Но на всякий случай, у меня имелись добротные водительские права и хорошо оформленный паспорт, с весьма похожей на меня фотографией, так что бюрократические формальности соблюсти было чем.  

         Что привлекательного таит в себе воинская служба? Меня манит возможность открыть горизонты и полюбоваться широкими перспективами. Слишком туманно?

         Хорошо, объясняю чуть проще. Исходя из специфики той службы которую нёс раньше. Сегодня появись я перед старыми знакомыми даже в форме генерала НАТО, бывшие сослуживцы даже глазом не поведут. Секрет на секрете, но тогда все служили, даже не имея видимых знаков воинских различий... Все равно туманно?

         Извините, более понятно рассказать не могу.

         В армии меня искать не должны. И это главное. Ой, как жить хочется. Да и кто поверит, что богатый и умный пойдет подставлять голову под пули ваххабитов за какие-то сущие гроши?

 

                                                        * * *

 

         Итак, что мы имеем в сухом остатке: полученные деньги отработал; «спалился», но выкрутился. Жизнь круто меняет направление.

         Свидание с родными детками, их матерью моей смешной, но законной женой, чьей фамилией я украсил свой паспорт, откладывается на неопределенный срок.

         Однако увлечение, это и работа, и страсть. Перед армейскими буднями осталось связаться из ближайшего города с Чичи и передать ей пламенный привет с  новыми координатами для связи со мной. Служба службой, а о деле забывать нельзя.

 

 

Глава 13
 Алексей ГУСАРОВ.
 БАЛ И НАРОДНОЕ ГУЛЯНЬЕ

 

         Сегодня в добрый майский день, когда буйство зелени там, где ей положено расти веселит уставшие за зиму и пасмурную весну человеческие души, произошло довольно знаменательное событие. Хозяин стройки - Залупенко Михаил Афанасьевич, кулак-мироед по определению и безжалостный вампир по своей сути объявил об окончании работы и предстоящем денежном расчете со всеми кто дотерпел выматывающий все жизненные силы строительный марафон и добрался до финишной черты.

         Окончательный расчет для оставшейся группы семижильных строителей будет производиться завтра. Выдаваться будут все заработанные деньги за исключением штрафов вычетов за спецодежду инструменты. За проживание, конечно, не забудут содрать три-четыре шкуры. В общем, за комфорт придется кое-что заплатить. Комфорт стоит того.

         «Если кто в последний момент передумает приходить за деньгами, я на него обиду держать не буду» - шутил известный балагур и весельчак Залупенко.

         Однако, к его деланному удивлению люди таких шуток не понимали и на задорное перемигивание с автором репризы не переходили.

 

                                                        * * *          

 

         Вот наконец-то и настал этот долгожданный день сходный по силе эмоциональных потрясений с тем, когда в пустыне измученные дурни, решившие экстримом испытать себя, доползают до долгожданного родника со свежей и чистой водой. Если принять во внимание, что до этого, из своих фляжек они пили тухлятину налитую неизвестно из какого источника кроме всего прочего отдающую по вкусу и запаху, чем-то сродни протухшим яйцам, то можно понять их ощущения.

         Хотя и эта поэтическая метафора: вода, яйца, тухлятина страдает не достаточной полнотой верного и правильного понимания чувств Алексея Гусарова - гордого славянского мужчины.

         Если бы он, серьезно занимался альпинизмом свои чувства с тем, что ему сообщил его добрый приятель Степан Андреевич Рюриков по прозвищу - Механик, он мог бы сравнить с  покорением семитысячника. И не только с ощущением победы над вершиной, в мороз и ветер, да еще по северному, самому трудному маршруту, но и главное - удачным спуском с нее. И уже глядя снизу, задирая голову до ломоты в шейных позвонках, удивлять себя и других расспросами и вопросами:

         «Я там был? Нет, вы мне ответьте... Все-таки... Я там был или мне это приснилось?»

 

* * *

 

         На следующее утро, чтобы в пустую не растрачивать эмоциональный заряд и постараться сохранить его на тот момент, когда в его душе зазвучит торжественный марш, который херувимы сыграют на своих трубах. Алексей собирался, как можно дольше поспать и просто поваляться на кровати. К сожалению, не получилось. На кровать к нему подсел Механик. Был он какой-то растерянный и встревоженный.

         - Как-то мне, Лешенька, не спокойно на душе и вообще не хорошо...

         Непонятно почему заговорил он, оглаживая рукой одеяло под которым спал Гусаров.

         - Знаешь... Прости, пожалуйста... Мне неловко тебя просить об этом, но...

         Алексей не до конца проснулся. Потянулся до хруста во всех частях тела и сел на кровати, свесив с нее ноги.

         - Что случилось? - он потер затылок и встряхнул головой.

         - Сегодня мы все получаем деньги... Я хотел бы... После их получения всю сумму передать тебе... У тебя получиться их сохранить...

         По-прежнему, не понимая о чем речь,еще раз потряс головой. Он с удивлением и не пониманием смотрел на человека, который за довольно непродолжительное время стал для него настоящим другом советчиком и наставником.

         А тот продолжал, виновато улыбаясь объяснять свою просьбу.

         - Ты их пожалуй, лучше сумеешь сохранить, чем я. Ты молодой, здоровый. В случая чего, хоть сумеешь убежать. И мне будет спокойнее. Ты только не подумай, что я хочу тебя втянуть в какие-нибудь неприятности. Нет, прости старика, что я тебе мешаю отдыхать... Ничего не надо... Уж, как-нибудь, я сам...

         Виновато пересев на свою койку, стал увязывать какие-то узелки, стараясь не смотреть на своего соседа. Ему было неловко за то, что из-за неясных, тревожных предчувствий побеспокоил своего молодого товарища.

         Рывком подняв свое крепкое мускулистое тело пришедшее в норму благодаря заботам именно Механика. Алексей уважительно  с сыновней любовью приобнял его за плечи и просто сказал:

         - Дорогой вы, мой! То, о чем вы просите, это такая ерунда, что мне просто неловко даже говорить о своем согласие. Конечно, я их возьму и сделаю все, чтобы вы их доставили домой в целости и сохранности.

         - Большое тебе спасибо, - засуетился Механик и забормотал, виновато глядя на него. - Я знал, что в тебе не ошибся... Спасибо. На всякий случай... Мало ли, всякое может случиться, я вот адресочек написал, где сейчас мои живут.

         - Вы меня пугаете? - он попытался мягко отстранить руку, но это было совсем не просто.

         Не слушая его и преодолевая возникшее сопротивление, Степан Андреевич передал ему в руки бумагу.

         - А это номер счета, куда мне хотелось бы положить заработанное. Если я сам не смогу... Не с собой же таскать... - робко положил в его руки еще одну записку.

         - В чем дело? Откуда эта паника?

         Алексею начало передаваться волнение собеседника и ему хотелось разобраться в странных чувствах

         - Мне один человечек шепнул, - он посмотрел, можно ли говорить такое Алексею, потом махнул рукой. - Дело в том, что полтора года назад после такой же выплаты многие люди попросту исчезли... И здесь больше не появлялись, и домой не вернулись... А сказал мне об этом, сам Залупенко. Как бы предупредил...

         Он развел руками, как бы говоря, что вот такая случилась, странная история. После этого завздыхал, закопошился со своими вещичками, чувствуя опять возникшую неловкость.

         - Не дрейфить и не бояться...

         Алексей легко нагнулся над кроватью. Взял полотенце и перед тем, как идти умываться успокоил встревоженного приятеля:

         - Пустые страхи. Хотя, на всякий случай далеко от меня прошу не отходить... А вдвоем мы горы свернет.

 

* * *

 

         За праздничной суетой и ожиданием главного события, утренний разговор как-то сам собой забылся. Алексей все услышанное списал на специальное нагнетание страхов со стороны Залупенко. Его в этом можно было понять.

         Для того чтобы народ на радостях по славной славянской традиции окончательно не перепился и сам себе головы не посворачивал, следовало придумать некое подобие страшилки на ночь для мальчиков старшего возраста тяжелой и полутяжелой весовой категории. Рассказать ее следовало человеку в чьем исполнении и пересказе она будет выглядеть правдоподобно и достоверно. 

 

                                                        * * *

 

         Во второй половине дня, отстояв солидную очередь из желающих поскорей получить деньги. Гусаров зашел в сквозную комнату, где и производился расчет. Там его встретил несколько уставший Залупенко в окружении своих мордатых вьюношей. Не глядя на их безмозглый вид спиной к ним поворачиваться, было опасно при любых обстоятельствах. Там же крутился и суетился, постоянно потирающий потные руки Сема-Солдафон.

         Оказывается, он мог лебезить и стелиться половой тряпкой не только перед самим боссом, но еще и перед его охраной. Верткий, талантливый и способный паренек. И как такого не любить? К себе не приближать? И недоеденное не отдавать? Почему-то руководство все равно недовольно морщит лоб и кривит губы в его присутствии? Ну, ни как им не угодить.

         - Каждый зарабатывает, как умеет, - то ли оправдывался, то ли объяснял он брезгливо слушающему Залупенко. - Я ведь только ради пользы дела...

         - Ага... И мира на земле.

         Не давая ему красиво врать, закончил вместо него Залупенко.

         - Смотри мне зарабатывающий, - зло усмехнулся он. - Если узнаю, что ты в этом замешан, уж не обессудь. Придется из твоей рожи делать большой, плоский телевизор...

         Дальнейшие угрозы и отеческие увещевания он прервал, увидев терпеливо ожидающего Алексея.

         - А, это ты. Ну, давай, подходи ближе, - вяло протянул он, мгновенно утрачивая интерес к Солдафону. - Минуточку... Где-то ты у меня здесь был...

         Он рассеяно перебирал лежащие перед ним на столе бумаги, пытаясь что-то в них отыскать. Найдя нужную и сверив в ней какие-то данные, удовлетворенно произнес:

         - Ну, что Алексей, твоей работой я доволен... Да... Хотя, вот это чмо, - он ткнул в сторону Солдафона. - За твоей спиной и пытался на тебя шипеть. Но ты не обращай внимания, натура у него такая говнистая, он всех ненавидит...

         Тот на кого был направлен указующий перст, стоял в углу и довольно мерзко щерился своей зловонной ямой у других называемой ртом. Однако на Алексея не смотрел, показывая всем своим видом, что разговор его не касается.

 

                                                        * * *

 

         Залупенко лениво продолжал расчетно-кассовый разговор. Вдруг он распрямился. Закрыв глаза левой рукой, начал тянуть резину-паузу. После убрал от лица руку. Посмотрел, как бы не веря собственным глазам еще раз в записи.

         Красиво, рукавом «Армани» вытер со лба испарину. Попытался взглядом найти сочувствие и понимание у секьюрити. «Быки» были к этому не готовы. Не найдя приступил к исполнению солирующей партии-речитативу:

         - Вот тут... Боже, я не верю своим глазам... У меня записано, что ты, Леша заработал восемь тысяч евро... и еще полторы - премиальных...

         Произнесено это было красивым баритоном «героя-любовника», чувствовалось, что оратору нравилось быть солистом-премьером. И не только произносить, а самому участвовать в постановке и режиссуре легких театральных этюдов. В финале, разбавляя их смысл трагическими вводами с моральным подтекстом.

         - А не много тебе будет? На радостях-то - поди пропьешь?

         Алексей ни как не реагировал на высказывания... Проявляя, полное безучастие и отсутствие сопереживания поступкам главного действующего лица.

         Залупенко, не дождавшись эмоционального всплеска после прекрасного, на его взгляд, исполнения роли «Доброго и отзывчивого батяни-родного».

         Что говорить? Он не дождался вообще никакой реакции. Видно поэтому не стал, по примеру римского императора орать: «Какой великий артист во мне пропадает?»

         Он сделал по-другому. Нагнулся к стоящему в ногах саквояжу, достал из него пухлый конверт и протянул Алексею. Тот взялся за него, но Залупенко его не выпускал. Гусаров тут же ослабил свою руку и выпустил конверт. После этого совсем немного, на каких-то несколько миллиметров подался вперед, очень внимательно и дружелюбно посмотрел в глаза, пока еще здорового и не кашляющего босса. Потом, обезоруживающе улыбнулся.  Тот никак не ожидал такого подвоха, и почему-то захлопав отсутствующими ресницами, инстинктивно вздрогнул.

         Чем-то очень неприятным повеяло от обычного участливого взгляда и неуловимой иронии сероглазого молодого человека. Эти глаза такие чистые и светлые, как будто говорили: «Что, дурачок, поиграть хочешь? Я готов. Начинай.»

         Залупенко поежился и быстро приподняв свою толстую, сплющенную задницу сам торопливо и даже как-то суетливо втиснул Алексею конверт в руку и буркнул, не глядя на него, а  больше пытаясь увидеть что-то у себя под ногами:

         - Мы с тобой в расчете, можешь уе... убираться...

         Судя по всему, должно было прозвучать другое слово. Но не прозвучало.

         Один из охранников распахнул противоположную дверь и когда Алексей, небрежно сунув толстый пакет в карман, уже вышел из нее Залупенко всполошливо его окликнул:

         - Ты, вот что... Даже не знаю...  Механик собирается уезжать домой, говорит, что навсегда. Мне нужны толковые и преданные люди... Он тебя очень хвалит...

         Говоря эти, вроде бы приятные слова, он внимательно наблюдал за реакцией Алексея. На этот раз тот улыбнулся иной улыбкой. Что ни говори, а когда тебя, у тебя за спиной хвалят, в отличии от привычной хулы, это всегда вызывает добрые чувства.

         - Чем-то ты ему понравился, - на этот раз сухо и строго, без артистических импровизаций продолжал разговор Залупенко. - Говорит, что уж больно ты понятливый... Все с полуслова ловишь... В общем так... Месяца через три, я собираюсь опять взяться за кое-какое строительство... Приходи, будешь вместо него...

         Как бы Алексей не пытался убедить себя в том, что он находится не в африканской саване, а в полной цивилизованного блеска Европе и удивляться по разным пустякам не стоит, но не удержался... Удивился. Было отчего. Для него, прозвучавшее, заманчивое предложение оказалось полной неожиданностью. Он вернулся в комнату. Подошел вплотную к носителю идеи и учтиво поинтересовался:

         - Что еще сказал обо мне Механик? 

         По его тону никак нельзя было догадаться, он осуждает услышанное предложение или согласен.

         - Какие у высоких договаривающихся сторон еще есть предложения, заявления или дополнения?

         Вроде бы ничего грозного не сказал, но охрана перестала ухмыляться. Видать, почувствовали пацаны, что-то не то.

         Выражение сонной тупости, сменилась на их лицах проявлением угрюмой недоброжелательности. Малохольные кооперативные ларечники времен первоначального накопления дикого капитала хорошо это выражение знают. После него начинались безобразные выходки в виде уничтожения товара и нанесения легких и очень обидных телесных повреждений.

         - Если не присмотрел себе угол для жилья, можешь здесь перекантоваться. Заодно и за барахлом присмотришь, чтобы не растащили, - как-то невпопад, растерянно продолжал завлекать посулами  и обещаниями Залупенко. - Короче говоря, если надумаешь дай знать.

         - Обязательно, уж больно интересное и заманчивое предложение. Спасибо.

         Вежливо кивнув, Гусаров вышел вон.

         - С полицией, чтобы они к тебе не цеплялись, я все улажу.

         Видя, как выходящий Алексей, в такт шагов кивает головой, приняв это за знак одобрения, опять перешел к своей начальственно-хамоватой манере разговора, с зависящими от него людьми.

         - Сейчас пока иди. Много еще вас таких, задерживаешь долго...

         Со стороны, последние слова и выглядели, и прозвучали довольно комично. Алексея уже и так, в комнате не было.

         Один из “быков” не удержался и обидно заржал. Вот на нем-то начальник и отыгрался, дав ему в зубы. Врезал больше для порядка, чем с желанием выбить пару коренных. От этого настроение не улучшилось. Однако равновесие в природе восстановилось.

         Формула: «Я начальник - ты дурак» приобрела свой обычный вид. Возвратив свои утраченные начальственные кондиции, только и буркнул, ни к кому конкретно не обращаясь:

         - Механика зови...

         И снова углубился в изучение лежащих на столе бумаг.

         Гордый тамбовский «секьюрити», аккуратно прижимая носовой платок к разбитой и вспухшей губе, что-то тихо пришептывал сквозь боль жалуясь на превратности судьбы.

         За что был подвергнут наказанию, он благоразумно решил не спрашивать.  Ничего не попишешь - производственная травма.

         Отчего барин гневается - дворни знать не положено.

 

* * *

         Через несколько минут, из тех же дверей вышел совершенно обалдевший от счастья Механик.

         Алексей, стоя неподалеку между этажами, невольно слышал, как Залупенко уговаривал его остаться. Сквозь филенчатую дверь это было не сложно. Предлагал змей-искуситель, удвоить сумму выплат.  И что уже было совсем из области запредельного понимания выдать прямо сейчас пятьдесят процентов аванса в счет следующей оплаты. Это был вроде бы беспроигрышный ход. Но старик, хотя какой он старик с грустью подумал Алексей - отказался.

         И в самом деле. С внуками, с любимой и единственной дорогой женщиной провести остаток отведенного тебе для жизни на земле времени. Каждый день видеть их. Постоянно быть рядом с ними - разве это не счастье? А деньги? Да, сколько их не имей, всегда будет не хватать.

         Сейчас он стоял рядом с Алексеем и счастливо как-то уж совсем по-детски, застенчиво улыбался. Потом, взяв его за руку сделав заговорщицкое лицо, потянул вниз по лестнице. Когда они стали спускаться механик торопливо, с опаской осмотрелся по сторонам и быстро сунул Алексею, даже не конверт, а свой пакет.

         - Здесь двадцать четыре тысячи, - с каким-то хриплым восторгом прошептал он. - Даже сердце зашлось от счастья. Сбереги, пожалуйста, до завтра. А завтра я их в банк оформлю и поедем отсюда. Дел дома... У-у-ух! Столько накопилось, что тебе и не передать...

         И он стал подробно и обстоятельно рассказывать Алексею, сколько бытовых проблем накопилась за время его отсутствия.

         Пока они спускались по лестнице, Алексей слушал его несколько растеряно, не переставая удивляться человеческой природе и ее сущности.

         Вот так спокойно почти незнакомому человеку отдать свой годовой заработок мог либо очень наивный человек, либо романтик, твердо уверенный в том, что его окружают лишь идеальные божьи создания, сотканные из чести и добра, честности и бескорыстия.

         Не выходя из здания, предварительно убедившись, что его никто не видит, Алексей под мышкой у основания рукава надорвал подкладку своей довольно старой куртки и оба конверта засунул, как можно глубже, распределив их справа и слева. Посмотрел на себя, как бы со стороны. Мешковато, конечно. Зато все время при тебе. Он вопросительно глянул на Механика. Тот пожал плечами мол, все нормально.

         После этого они отправились в ближайший гаштет, так у немцев называются закусочные,  отпраздновать успешное окончание строительства и получение денег.

         Оба были оживленно-возбуждены. Пока они туда шли, а это пять минут ходу Алексей выслушивал все новые и новые подробности счастливой жизни, которая наступит после их возвращения домой.

         Судя по всему, Степан Андреевич уже и в мыслях не допускал, что они могут, вот так за здорово живешь расстаться.

 

                                                        * * *

 

         Когда они пришли в пивную, на пороге их ноздри уловили запах, нет, аромат, чего-то вкусного из свинины и специй. Также, как бы в придачу, выделялся здоровый, пивной дух этого заведения.

         Из вестибюля Механик позвонил своей то ли знакомой, то ли соседке в Россию. Долго извинялся и, в конце концов, попросил ее передать жене, чтобы она не волновалась т.к. он скоро, дня через два или три возвращается домой.

         После этого «будьте любезны кушать».

         Оба с видимым удовольствием вышли на кулинарное ристалище, где им не без усилий пришлось скрестить свои ножи и вилки с серьезными соперниками - огромными порциями вкуснейшей и нежнейшей еды.

         Практически не вставая из-за стола, они с удовольствием, не испугавшись возможных последствий, съели по две порции свиных ножек с капустой и гороховым пюре. В финале пиршества плоти, накрыли все это великолепие, парой баварского пива. После этого, сытые и довольные вспомнили, что сегодня состоится отвальная или иначе прощальный ужин.

         Зашли в супермаркет, где... А..! Гулять, так гулять! Купили две бутылки отечественной водки «Столичная», гораздо более дорогого продукта, нежели местное пойло с названием шнапс.

         Но если у тебя за подкладкой больше тридцати тысяч, то скажите, кто будет обращать внимание на такую ерунду?

         Жен рядом нет. Пилить некому.

         Поэтому, как там у Владимира Семёновича - «гуляй, рванина, от рубля и выше». 

 

 

ГЛАВА 14
 ГУСАРОВ.
 БАНКЕТ

 

         Когда они сытые, чуть под хмельком вернулись в свое жилище, ставшее за прошедшее время почти что родным, мало того, обретшее элементы домашнего очага, праздник «Хрустящего евро» был в самом разгаре. Судя по количеству ящиков с дешевым шнапсом и ещё большим количеством пива, народ решил напоследок гульнуть широко и с размахом.

         Алексея, так как он стоял ближе всех к штабелям со спиртным, попросили передать еще пару бутылок, он с улыбкой взялся за торчащие горлышки, вынимая их из гнезда и очень этим захватом, вернее самими бутылками остался недоволен. Ему не понравились пробки на бутылочных головках, они прокручивались по оси вперед и назад, вместо того, чтобы быть закрепленными намертво.

         «А водка хоть и с немецкими наклейками, но самопальная» - однозначно определил он.

         Он вдруг почувствовал, вернее сказать мимолетно ощутил на себе чей-то очень внимательный и колючий взгляд. Передовая следующие бутылки, кстати, с тем же дефектом он наткнулся на глаза наблюдавшего  за его руками Солдафона. Тот  попеременно смотрел то на них, то на лицо Алексея, как бы пытаясь понять, догадался ли подавальщик о небольшом секрете спиртного? Посреди атмосферы всеобщего веселья и радости, это было и странно и неприятно.

         Обменявшись этими неприятными для него взглядами, Алексей глазами поискал Степана Андреевича. Тот счастливый и раскрасневшийся сидел за столом в окружении улыбающихся и довольных строителей, что-то оживленно рассказывал им, смеялся вместе со всеми чьими-то шуткам, сам рассказывал и подначивал рядом сидящих, а главное, и это было не особенно приятным зрелищем, с удовольствием пил поддельный шнапс. Короче говоря, вел себя за столом так как ведет себя основное мужское большинство - весело и непринужденно.

         Купленная  водка лежала в пакете.  Увидев, что Механик готов опрокинуть очередную порцию «палёнушки», Алексей довольно бесцеремонно вмешался, вклинившись между сидящими, раздвинув их сплоченные ряды своим могучим телом.

         - Что же меня не дождались?

         Спросил он, откупоривая принесенную бутылку и как бы случайно локтем задевая пластмассовый стаканчик, в котором был налит подозрительный на взгляд Алексея алкоголь. Тот упал на стол, расплескивая содержимое.

         - Да чего тебя ждать, растяпу, - загалдели, загоготали сидевшие за столом славяне. - Не успел прийти как все поразливал, порушил... Руки-крюки, морда - комом.

         Алексей под хохот сидящих поднял с импровизированного стола (в виде снятых с петель дверей) упавший стаканчик Механика и, наливая ему принесенной водки, как бы между делом поинтересовался, сколько тот уже выпил. Тот показал ему два пальца и, чокаясь с кем-то через стол, выпил налитую водку.

         Эти вопросы и, казалось бы, навязчивое проявление беспокойство за своего старшего товарища, были связаны с тем, что он пытался отгородить его от отравления. Неизвестно какую дрянь намешали в близлежащем подвале и разлили в бутылки под видом шнапса.

         Кому-кому, а ему хорошо были известны случаи, когда даже закаленные выпивохи, от разбавленного метилового спирта под видом водки не только теряли зрение, но и сознание. После чего всех участников застолья, скопом приходилось перевозить в городской морг с целью выяснения причин отравления повлекших за собой смерть.

         По правде сказать, Алексей и сам бы с удовольствием опрокинул пару стопок нормального продукта. Но, во-первых, дал слово, чтобы не случилось, сберечь и свои и переданные ему Степаном Андреевичем именно для этого деньги. Во-вторых, с целью сохранения денег курточку он не снимал. А стоит выпить, сразу становиться душно. Душа требует простора для хора, танца и песни. Контроль теряется вместе с головой, в итоге - ни куртки, ни денег. И в-третьих, очень ему не хотелось, в последний день пребывания на «каторжных работах», отравиться химическим суррогатом.

         Поэтому, имея все это в сумме слагаемых, приходилось имитировать бурное потребление «ведьминого настоя на поебень корне» наливая и себе, и Механику обычной простой воды. Но так как организаторы веселья ее на столы не выставляли, за ней необходимо было бегать в умывальню.

         До того как он успевал вернуться чья-то заботливая рука, не со зла конечно, а для поддержания веселья и бодрости подливала, как и всем, развеселившемуся г-ну Рюрикову подозрительного пойла. Тот же испытывая эйфорию освобождения от рабского гнета, пил этот раствор и продолжал веселиться, как мог.

 

                                                        * * *

 

         К радости сидящих рядом братьев-славян Алексею имитировать закусывание после посещения гаштета и съеденных там свиных ножек с гарниром уже не получалось.

         «Это хорошо, что ты ешь мало, - говорили малороссы, торопливо набивая себе животы и пищеводы местным сальтисоном и дешевыми кровяными колбасами. - Это в хозяйстве очень выгодно. Потому, как мне больше достанется».

         Очень они гордились тем, что овладели этой простой и житейской мудростью.

         Глядя на жруще-жующие, лоснящиеся от жира лица дядька Дарвин был бы просто обязан пересмотреть свою теорию эволюции и признать, что не все особи, называющие себя людьми произошли от обезьян. Многие произошли от свиней, т.к. ни одна обезьяна и уж тем более homo sapiens столько за один присест не сожрет и не выпьет - она отвернется и поморщиться.

         Однако, несмотря на осуждающие нотки внутреннего голоса, которым интеллектуалы и интеллигенты пытаются уличить господ отдыхающих в неумеренности это пиршество было рассчитано не для них. Так как простому народу с ними двигаться, кроме тупика некуда. Хватит с него той заварухи, которую эти господа, под руководством нацменов закрутили еще в 1917 году. До сих пор расхлебаться не можем... Поэтому веселье продолжалось.

         Уж, извините... Празднуем, как умеем.

 

                                                        * * *

 

         Из-за спин и раскрасневшихся лиц выглядывала возбужденная физиономия Солдафона. Он с перекинутым через левую руку полотенцем, расхаживал в роли трактирного полового и занимался довольно странным для себя делом - откупоривал и подавал на стол бутылки со шнапсом и пивом, да еще покрикивал и подзадоривал веселое сообщество.

         - Давай ребята пей, ешь. Всех угощаю...

         Возбужденно потирал руки. При чем, это «угощаю» он произносил, как-то уж совсем по особенному - «ухущаю». Заметив, что кто-нибудь недопивает или наливает не полный стакан, он пытался своими шуточками пристыдить симулянта, призывая на свою сторону общественное мнение сидящих рядом за столом. Эффект пьяной толпы проявлялся в полной мере. Все недовольно гудели, а пытавшийся схитрить, послушно выпивал и наливал по полной, тем самым «становясь на путь исправления».

         С чего это он так расщедрился, было не понятно. И хотя каждый из пьющих-закусывающих, сам закупил для отвальной разных продуктов и напитков...

         Но это сладкое и манящее в небесные дали, слово «халява» или дармовщина...  О, это даже не слово, это наднациональное мировоззрение. Великое состояние, которое туманит и опьяняет, приводит в особый экстаз  и расположение духа. Когда даже самый маленький человек, оценивает спустившееся на него с небес угощение, как некое воздаяние за его заслуги и долготерпение, как некую бесплатную милость. Забывая и про сыр, и про мышеловку.

 

                                                        * * *

 

         Через час веселье достигло своего пика. Сквозь клубы табачного дыма, окутавшего все вокруг, помещение стало приобретать вид декораций из жизни ночлежек начала ХХ века.

         Необходимый скандал для создания более полного антуража такого помещения не заставил себя ждать. Кто-то повысил голос. С другой стороны длинного помещения раздался угрожающий матерок вслед за ним - истошный крик.

         В углу завертелась подтасовка с мельканием ножей и «розочек» - отбитых горлышек бутылок с острыми краями. То есть все было, как обычно бывает в компаниях, где люди выпивают.

         Выяснять и выявлять вкусовые пристрастия, скажем к Тарковскому-стихотворцу или молекулярной биологии, после чего отстаивать собственную и потому правильную точку зрения, приходилось традиционным способом - табуреткой по голове оппонента.

 

                                                        * * *

 

         В последнее время Алексей как-то свыкся с мыслью, что для многих окружающих его людей он из-за своего ровного бесконфликтного характера и спокойной натуры принимался за своего. Поэтому он и  не выказал ни какого удивления, когда к нему подсел хорошо потеющий и оттого плохо пахнущий мордатый Мыкола с обрюзгшим, испитым лицом и жарко задышал в ухо сивушно-чесночным перегаром...

         - Что? Не слышу...

         Алексей затряс головой. И в самом деле, то, что по секрету пытался сообщить ему  дружок  Мыкола, больше напоминало свист и завихрения стартующего стратегического бомбардировщика с полными баками и боекомплектом.

         - Олесь, - еще жарче, но уже без скороговорки и удалого торжества опять задышал Мыкола. - Мы, вже скоро будем москалей резать. Ты що, з намы, ти як?

         - Конечно, - Гусаров тряхнул чубом. - Всех зарежем. Ты только скажи за что?

         - Как за что? - удивился Мыкола и на мгновение потерял дар речи. - То ж, кляти москали. Удивляешь, прямо...

         - А... - сообразил Алексей. - Так бы сразу и сказал. Когда начинаем?

         - Молодец! Гарный хлопец. Сразу рвется в бой. Но ты погоди... Не горячись... Их ще, падлюк, выявить трэба.

         -Слухай, а колы они нас всех порежут? - засомневался здоровенный Олесь. - У них вот и ракеты, и армия... Колы их будеть, больш як нас?

         - Ни, ни боись, - как-то сразу засомневался «жовто-блакитный боевик». - Щё ни колы они нас нэ гнули... Це ж, мы их завжды  в дугу... Ось подывись, и в Приднестровьи, та в Чечни... Ни... ни боись...

         - Так я буду начеку, чуть что, кликнешь меня. А сейчас давай выпьем,  - он взял со стола полный стакан воды, и даже не сказав за что, под одобрительные взгляды Мыколы выпил содержимое до дна.

         Пока организатор этнической чистки, алкаш Мыкола наливал себе такой же полный стакан подозрительной немецкой горилки и поднимал его со словами «Ну, ще нэ вмэрла Украина». Олесь Гусаров уже спал. Для достоверности даже похрапывал.

         Мыкола с удивлением и недовольством посмотрел на буквально только, что улыбавшегося и рвавшегося в бой казака-собутыльника. 

         «От жешь, яки слабак, а на вид бугай-бугаем. А так хотелось с ним выпить и покалякать об жизни». - Он даже гыхнул от досады.

         - Стэпан! - капризно крикнул он в глубину помещения, из-за густого дыма в котором ни черта не было видно.

         - Шо? - откуда-то справа промычал тот, к кому обращались.

         - Та, Олесь вже сбрыкнувся с копытов, - досадливо поморщился Мыкола. - И шо робыты?

         - Та и холера з им, сами справимся, - ответил равнодушным тоном невидимый Степан.

 

                                                        * * *

 

         Но драки и резни, как таковых не случилось. Причина неудавшегося застолья (застолье без хорошей драки исторически нельзя признать удачным), была простой  и достаточно прозаичной.

         Очень скоро, почти все участники ударного слета передовиков строительных починов и движений были мертвецки пьяны. Прямым свидетельством чему являлся клокочущий храп и молодецкий посвист, раздававшийся из всех углов и закоулков помещения. Что было удивительно, у большинства спящих глаза были полуоткрыты, как от хорошей дозы какого-нибудь сильнодействующего наркотика.

         По опыту, полученному Гусаровым в бытность его службы в спецподразделениях МВД, такой странный эффект давали опиаты (производные масличных маков) при чем в больших дозах.

         Несколько человек непьющих принципиально, поняв, что в созданной человеческим гением атмосфере, им будет просто морально тяжело находиться. Похмелье с утра от вдыхаемых паров со всем набором бессмысленных вопросов все равно будет обеспечено.

         Поняв данную неизбежность, как злой рок они приняли правильное решение. Выражаясь неприличными словами, придуманными больной головой, которые только чудом не попали в данное повествование, им пришлось подняться и разбрестись, кто куда смог.

         Алексей, подхватив под мышки уснувшего вместе со всеми Механика, попытался его вынести. Но тело расслабленное выпитым было и малотранспортабельным. Поэтому он плюнул.

         Еще раз осмотрел жутковатый «сомнамбулический бал» лежащих повсюду тел с полуоткрытыми глазами. Оставил Механика спать на его кровати, а сам улегся рядом на своей.

         Казалось, что он перенервничал, хотя причина неясна, однако симптомы на лицо - перед сном даже не пожелал себе спокойной ночи. Как был, в одетой на полосатую рубашку куртке завалился в койку. Поворочался, покрутился на купюрах, пытаясь как бы поудобнее подоткнуть их под себя, чтобы они, подлые, выступающими углами и морщинами, не кусали изнеженное спецназовское тело... И, через секунду провалился в черную яму неспокойного, тревожного сна.

 

* * *

 

         Через несколько часов от невыносимой духоты и смрада Алексей проснулся. Страшно хотелось пить. В темноте, нащупав стоящую на тумбочке минеральную воду, не наливая в стакан, прямо из горлышка он не отрываясь, выдул весь литр тепловатой и не приносящей облегчения воды. Смачно срыгнул. Оттер губы. Хотел, было опять завалиться спать, но что-то мешало.

         Он проверил переданные для сохранности ценности. Куртка перекрутилась, деньги лежащие за подкладкой сбились в ком. Все было на месте.

         Ситуация запутывалась еще больше. Ценности есть, а преступных посягательств на них нет. Очень странно все это.  Конечно, если бы сейчас на соседней койке спал специалист-психиатр, можно было его разбудить и выяснить причину отсутствия сна в здоровом теле.

         Еще лучше, если бы вместо психиатра там примостилась пышногрудая гражданка с платиновыми волосами, желательно без комплексов, но с легкодоступным для сексуальных утех телом. Но ни того, ни этого - не было. Приходилось выкручиваться самому и, включать аритмично мерцающее подсознание.

         Опаньки! На подсознательном уровне почувствовал, происходит что-то неприятное. Он напрягся и прислушался. Сначала возникло чувство тревоги, которое очень скоро переросло в состояние надвигающейся неизвестно с какой стороны опасности. Он прислушался более тщательно.

         Большое помещение жило своей нервной и взбалмошной жизнью. Правда, вместо буколического пасторального стрекота цикад и пения птиц в залегшей цепи стройбата раздавались иные звуки. Народ храпел. Без натуги, но очень громко портил воздух, исторгая из себя кислые зловонные пары и газы испорченных желудков. Кто-то во сне кричал. Чей-то голос по-украински жалобно звал маму. Все было как обычно, но чего-то в этой сонной и разнообразной многоголосице не хватало.

         Алексей посмотрел на соседнюю койку туда, куда несколько часов назад укладывал Механика. Сквозь серые подвальные сумерки явно различался скомканный пригорок одеяла. Между кроватями валялась подушка, но его самого не было. В этом и было скрыто ощущение опасности. На всякий случай Алексей рукой похлопал по соседской кровати и заглянул под нее.

         Странно, Степан Андреевич Рюриков даже после похлопывания все равно не появился. Было от чего прийти в смятение.

         Как не притягивала подушка буйную головушку, как не манила теплотой и уютом, Алексей решил подняться и посмотреть, куда исчез наставник.

         В своих целенаправленных поисках Алексею далеко выдвигаться не пришлось. Из-под двери в помещение, где сегодня с ним и с остальными участниками стройки, т.с. «остарбайтерами» проводился денежный расчет, пробивался робкий лучик света. Пробивался и затухал. Опять пробивался и опять затухал. Такое бывает когда, кто-нибудь двигается у ярко горящей лампочки. Скажем, белье развешивает или гимнастику производственную исполняет под музыку Вивальди... Под старый клавесин... Но сейчас не об этом.

         Сейчас нашего следопыта захватила резкая и агрессивная шипучесть среды, в которую он собирался срочно окунуться.                                                       

 

Глава 15
 АЛЕКСЕЙ ГУСАРОВ.
 ЗАЩИТА СЛАБЫХ

 

         Наступил хорошо известный ему с давних времен момент покалывания в кончиках пальцев, похожий на ощущения во рту после первого глотка шампанского.

         Эксперимент над живым человеком?

         Сейчас торопиться - себе вредить.

         Так? Что за дверью?

         Комната. И не просто комната, а сквозная... С одной стороны она примыкает к длинному коридору, в котором находились помещения для жилья, а с другой - выводила на черный ход... Как правило, она все время закрыта... Пожара не было чего зря стараться и держать открытой? Еще эти разбалованные немцы сопрут чего... Закрыли и проблема с головы долой... Но та дверь, которая сейчас была перед ним, явно была открыта.

         Вот за этой самой дверью определенно что-то происходило. При чем, это «что-то» носило довольно странный характер. Из-за двери раздавались глухие, шмякающие звуки очень похожие на удары в живую боксерскую грушу. Тот, кто избивал ногами лежащего без сознания и уже обобранного прохожего хорошо знает этот звук. Недостаточно ясные звуки сопровождались ясными и отчетливыми, с сухим хрустом ломаемых костей вскриками и жалобным мужским плачем.

         - Не давайте ему терять сознание, - услышал Алексей знакомый голос. - Водой его, падлу, отливай... Да, не брызгай так, сука, и так измазался... 

         Опять удары, хруст ломаемых костей и тот же голос.

         - Где деньги, старый засранец? - и через несколько секунд совсем уже неприятное. - Вот же, старый козел, обосрался по самые уши, а мы его еще и не били по настоящему...

         Голос принадлежал Семе-Солдафону. Даже если и не ему, а кому-то другому, Алексей, как цельная и любознательная натура, все равно заглянул бы в помещение, откуда раздается мужской скулящий плач.

 

                                                        * * *

 

         Когда голос за дверью принадлежит твоему явному недоброжелателю, да еще с угрозами в чей-то адрес, наступает момент игнорирования того, чему тебя учили в молодые годы. Алексею пришлось отказаться от правил хорошего тона и элементарных приличий связанных с тем, что воспитанные люди приходят только по приглашению, а перед тем как зайти обязательно стучаться или, в крайнем случае, звонят.

         К удивлению для Алексея, в причитаниях и всхлипах ему также почудилось, что-то очень знакомое. Стоять под дверью теряться в догадках и подслушивать было не хорошо. Этому правилу его достаточно жестоко обучили еще в отчем доме.

         Что за черт?

         Ощутилась потребность выяснить, кто именно всхлипывает и почему? Думать о том, что это может быть Рюриков, даже в голову не приходило. Сколько там имелось типусов с отрицательными, а может даже и преступными намерениями, было не ясно? Опять проклятые вопросы бытия.

         На фоне всеобщего равнодушия и лжи хотелось живительной правды. А правда всегда связана с риском... Исходя из сложившейся ситуации, пришлось проигнорировать и риск, и воспоминания о том «что такое хорошо и, что такое плохо».

         Ударом ноги с разворота он аккуратно открыл дверь.

         Та рухнула вместе с дверной коробкой, накрыв стоящего за ней человека.

         Вот так посрамив хваленное немецкое качество, ему пришлось зайти в помещение.

 

                                                        * * *

 

         Открывшаяся его взору картина, совсем не напоминала акварельные наброски, присланные для участия в детском конкурсе «В каждом рисунке - солнце».

         Пытливый взгляд, возможно будущего балетомана или литературного критика, выхватил из представшей его взору композиции элементы криминальной хроники, изображенной в известной картине Бориса Иогансона «Допрос коммунистов».

         Что-то серое из чекистских застенков времен одновременного расцвета  коллективизации и индустриализации. Короче говоря, из 1937-ого года. Он присмотрелся. Сомнений не было. Точно 37-ой год…

         В правом от вошедшего углу кулем лежали завернутые в окровавленную мешковину то ли трупы, то ли живые, но все еще бессознательные тела. На стуле, пристегнутый наручниками к его ножкам с кляпом во рту сидел плохо соображающий, что происходит Механик. Левый глаз у него от побоев заплыл и превратился в узкую щель из носа двумя ручейками, заливая грудь, лилась кровь.

          С кастетом на правой руке над ним склонился Солдафон. По его виду было понятно, что он пытками пытался выведать у безобидного Степана Андреевича, какую-то страшную троцкистскую тайну. Сейчас его голова была повернута в сторону вошедшего. Взгляд выражал удивление. Заметно было видно, что оно пришло на смену превосходству, которое имело место в момент избиения связанного старика. 

         Еще два деклассированных элемента стояли рядом и своими жирными тушами лениво заполняли остальное пространство. Четвертый гад лежал накрытый дверью. Не святая троица стояла весьма удачно, образуя неправильный треугольник.

         Открывшаяся взору кровавая картина совершенно не напоминала Алексею монументальное полотно 1950 года того же Б. Иогансона «Выступление В. И. Ленина на 3-м съезде комсомола». Хотя стоя под дверью, кое-какие отрывки тезисов из планируемых  выступлений делегатов, он слышал.

         Непрошеный гость, правильно оценив обстановку и не ожидая великого чуда природы - потери сознания от удара ломом по голове, взял инициативу неформального общения с налетчиками в свои руки... и ноги тоже. Ради правды и истины для, и не на такое пойдешь.

         Неизвестно, что больше ударило при этом ему в голову - кровь правдолюба или моча бойца спецназа армейской разведки. Впрочем, для тех, кто в раскоряку стоял перед ним, это было не принципиально, а чуть позже, уже и не важно.

         После того как на одного из бандюков упала дверь, совершенно не причинив ему никакого вреда, кроме длительной потери сознания прошло не больше секунды ну от силы полторы.

         Непрошеный гость, оказался гораздо хуже татарина. Легко спрыгнув с двери, на которой стоял, сделал всего три шага и шесть взмахов руками, т.е. для любителей статистики всего девять энергичных движений.

         Комплекс физупражнений для утренней гимнастики включал в себя: одно движение - ногой, снизу вверх в промежность и два - левой и правой рукой, попеременно, в область переносицы и гортани. После этого - шаг в сторону рядом стоящего. Последовательность движений не меняется.

         И еще в сторону...

 

                                                        * * *

 

         Результат производственной гимнастики ткацких фабрик был налицо.

         Вся троица мародеров валялась на заплеванном и залитом кровью полу, не успев внятно и толком объяснить Гусарову причину столь поздней сверхурочной работы.

         После того, как он посмотрел на валяющихся в совершеннейшем беспорядке у него под ногами «мокрушников» он зачем-то подумал...

         Взгляд упал на руку с кастетом...

         Потом, на разбитое лицо Механика...

         Махнул рукой... И подумал после этого еще раз...

         И поднял-таки руку, в которой удобно лежал хромированный кастет украшенный фашистской свастикой...

         Бесцельно растрачивая на пустяки и безделицу полученные знания по анатомии... Взял... Резким движением сделал еще одно, десятое по счету круговое движение. Выворачивая из суставной сумки плечевого пояса руку Солдафона...

 

                                                        * * *

 

         Паренек, наверное, только притворялся насмерть убитым. Ему «volens nolens» пришлось подать сигнал опасности. Он так заорал от внезапно возникшей боли, что Алексей даже невольно поморщился, но руку не отпустил. Кровь или другая субстанция того, что до этого ударила в голову, сделала обратный поворот и отлилась туда, где была ранее. Правда, руку в нужном направлении он все-таки довернул, по пути, в лохмотья разрывая, нетренированные преступные связки и сухожилия Семы, тем самым лишая его сознания.

         Такой принципиальный оказался, не приведи господь. Привык, понимаешь,  все доводить до конца. Раз начал дело - закончи его.

         Закончил.

         Только после этого, бросился к Механику, оказывать первую необходимую помощь.

         Подняв веко уцелевшего глаза, он, если можно было так сказать, несколько успокоился. Зрачок Механика сокращался реагируя на свет. Но сам он был без сознания то ли от того, что его задели при исполнении группового комплекса физзарядки, то ли опять заснул от выпитого.

         Валявшимся здесь же под ногами непременным бандитским атрибутом, ножом, перерезал липкую ленту и, легко подняв на руки безжизненное тело, вынес его по пожарной лестнице на воздух ночного Гамбурга.

         - Потерпи, старик, потерпи... Только не умирай... Все будет хорошо...

         Просящим, умоляющим голосом, всхлипывая, бормотал он укладывая его на землю.

         Срочно нужен был телефон. Он вспомнил, что у одного из мордоворотов перед тем как тот завалился навзничь,  был сотовый аппарат.

         Рывками через три ступеньки опять побежал туда, где лежали тела бандитов и их жертв. За время вынужденного отсутствия в комнатенке ничего не изменилось. Даже вода нигде не капала, монотонно и гулко. Все лежали так, как были уложены - в беспорядке, но надежно.

         К сожалению, телефон, который он видел, был расплющен и раздавлен. Пришлось по очереди обыскать всех. Партмоне, пистолет, запасная обойма, презервативы... У всех гопников в карманах был одинаковый набор вещей первой необходимости. Телефон нашелся у Солдафона, у него же были и ключи от машины, и даже початая упаковка белого порошка. Однако выяснять, что за порошок и с чем его едят, не было времени. Он засомневался...

         Звонить в полицию или скорую помощь...

         Может быть... Сначала Залупенко... Хотя он мог быть во все это замешан... Очень сильно сомневаясь, все-таки позвонил. Распорядок жизни в свое время регламентированный дисциплинарными уставами несения караульной и другой службы, давал о себе знать даже в такие, казалось бы, далекие  от этой самой службы моменты. Обо всем доложить вышестоящему начальнику, а дальше действовать по обстоятельствам.

         Пока шли гудки, он опять посмотрел на часы. Времени, с того момента, когда он первый раз зафиксировал его для себя (ну, не для протокола же), прошло всего двадцать две минуты.

         Раздался сонный, и чувствовалось пьяный голос Залупенко. Гусаров, нетерпеливо расхаживая по коридору выразительно и вкратце, рассказал ему события последнего получаса.

         - Ты полицию вызвал?

         Не встревожено, а благим матом закричал Залупенко, отбросив в сторону актерские потуги... Чувствовалось, что он серьезно напуган.

         - Нет. Хотел сначала посоветоваться. Тем более надо срочно помочь Механику. Боюсь, эти скоты сломали ему ребра и проломили череп.

         - Через полчаса, ну максимум минут сорок, подъедет врач со всем необходимым. Ты его знаешь, - он запыхтел в трубку и почти зарыдал. - Лешенька, не губи. Только полицию не вызывай. У меня скоро намечается новое строительство... Заплачу... Отблагодарю...

         - Я жду врача, - заорал в трубку Алексей. - Кончай разводить сопли... Механик умирает... Шкура! ...Твою мать.  У тебя только деньги на уме... Поторопись! Сука!

         И в сердцах швырнул телефон в стену. Телефон превратился в мелкие брызги. Схватив чью-то шмотку, сбежал вниз, посмотрел, как себя чувствует Степан Андреевич. Сел рядом. Подложил ему под голову чужую куртку. Попытался успокоиться. Но нервная дрожь, сотрясающая тело, не давала спокойно усидеть на одном месте. Он опять побежал наверх...

 

                                                        * * *

 

         Там все было по-старому. Правда стонов и плача, как полчаса назад не было. Взгляд упал на лежащие шприцы, заполненные бесцветной жидкостью. Из этого хозяйства он машинально взял первый попавшийся. Невидящим взглядом озирнулся по сторонам. Острая, как перец кровь закипала, туманя взор. Берегов океана его гнева видно не было. В утлом челне бушующих чувств, эмоции понесли его в неизвестную для читателя сторону.

         Клокочущая ярость захлестывала горло и не давала нормально дышать. Он рванул ворот рубахи. Дышать стало чуточку легче.

         Нагнулся.

         Резким движением, через штанину, он вколотил иглу в бедро ближайшему бандюку. Тот почти сразу открыл глаза. Алексей поднес к его носу шприц.

         - Что это?

         Острие иглы было направленно прямо в зрачок. При таких обстоятельствах не хочешь, а скажешь.

         - Приводит дурака в чувство, после нашего лекарства... - не отрывая глаза от иглы, стараясь быть умным и покладистым почему-то прошептал тот.

         - Что вы от них хотели?

         Гораздо более мягко поинтересовался Алексей у плохо соображавшего грабителя, указывая на сложенную у стены поленницу тел.

         - Денег... Забрать...

         Пробормотал мордатый тип, плохо представляя себе, где он находиться и с кем говорит. - «Ты только старшому не говори»

         - Сема... Солдафон? Наводчик? - указывая на того кто лежал рядом, спросил Алексей.

         - Нет, он у нас старшой, заместо «бугра» будет, - замотал тот головой, чуть ли не с обидой. - Его идея... Он показывал, а мы этих олухов сюда собирали... Не знали... у кого все деньги... вот всех и притащили...

         - Значит, говоришь, денег захотелось?

         Опять с нескрываемым участием, поинтересовался Алексей, разглядывая преступника взглядом патологоанатома, - «Боюсь, что они тебе уже не понадобятся...»

         Должно быть, он хотел еще что-то сказать, а может быть даже и сделать. Но от стены раздался протяжный стон, именно стон, не песня, одного из  лежащих...

         - А потом, что с ними должны были сделать?

         Он повернул залитую кровью бандитскую морду в сторону сложенного штабеля из непонятных тел.

         - В канализацию их побросать... Вместе с тобой, ментяра поганый!

         Распоясавшийся преступник вдруг резко выбросил вперед руку, коварно и подло пытаясь выбить глаз у мирно сидящего перед ним на корточках Алексея. Тот легко увернулся.

         - Не балуй, агрессор!

         После чего, легким и стремительным ударом в область сломанной до этого переносицы, отключил лежащего бандита на более длительное время.

         Потом поднялся  и только после этого обратил внимание на то, как сильно вспотел в не снимаемой с вечера куртке с деньгами. Тем не менее, курточку все равно не снял. Только оттер пот со лба.

         После подошел к ближнему из сложенной скирды, тому, кто с мешком завязанной на голове лежал у стены и  громко стонал от жалости к себе... Тем же ножом-бабочкой, перерезал мешковину и скотч, которым был скручен добрый человек по рукам и по ногам.

         Из мешка показалась пыльная голова Мыколы. Икая от ужаса и выпитого, заикаясь от страха, тот на чистом русском языке тут же отрекся от «неньки Украины». Чтобы ему поверили окончательно и бесповоротно, призвал к суду истории над Степаном Бандерой и его пособником Мельником.

         Бить и резать москалей он уже не хотел. Главное, чтобы они его не били и не резали. Оказывается это больно. В сущности, мордатый Мыкола оказался обычным болтуном не способным личным примером, пламенными призывами и искрометными заявлениями, увлечь за собой на последний и решительный бой, притаившихся за каждым углом настоящих патриотов и творческую интеллигенцию.

         Чтобы быстрее привести «главного друга всех русских на земле» в чувства скрытный, но мощный Олесь вколол ему то, что было в другом, еще не испытанном на преступнике шприце.

         Пока Мыкола приходил в себя остальным потерпевшим также был введен препарат. Они все очень быстро зашевелились. Очухавшемуся Мыколе, он постарался быстро и главное, доходчиво на языке межнационального общения объяснить все происходящее.

         - Держи нож, помоги своим освободиться от мешков и пут, - передавая нож, он вскочил, чтобы бежать к Механику лежащему на улице.

         - Погоди Олесь, - плохо слушающимся языком, опять перешел на великий язык Т. Г. Шевченко, негласный лидер нацменьшинства Мыкола. - Что произошло? Почему мы здесь?

         - Вот эти «не добрые люди» хотели нас всех поубивать, а наши деньги забрать... Похоже, они убили Механика. Я вынес его на улицу... Если хочешь узнать остальные подробности, спроси вот у этого бугая, он самый разговорчивый... Главный у них - Солдафон... Все, я бегу к Механику...

         Он бросился вниз. Сзади слышалось только кряхтение и сопение разбуженных. Но все громче раздавался украинский  говорок, все возбужденней становились эпитеты, междометия и восклицания.

         Было понятно, что сейчас небрежно разбросанным по углам комнатенки мордастым люмпенам придется в полной мере познать насколько бывает отвратительна человеческая природа.

         Ожидать сердобольных и плаксивых старушек, жалеющих на автобусных остановках драчливых, пьяных молодцов им не придется. Старушки и иной человеколюбивый десант спал и попросту не успевал вмешаться.

 

* * *

 

         Механик по-прежнему лежал, не подавая признаков жизни. С минуты на минуту должен был появиться врач. Кровь из носа течь перестала. Он взял его за запястье, пульс прослушивался тоненькой, слабой морзянкой, но достаточно ровный. Это было слабым утешением.

         Ему хотелось хоть как-то облегчить страдания лежащего без сознания друга. Он побежал за водой и одеялами. Как медленно тянется время. Пробегая через комнату, он даже поморщился.

         Пришедшие в себя «дуже гарны хлопци» хотя и пошатывались, но от души лупцевали нашаливших мордатых молодцов. Чтобы им ничего не мешало, предварительно каждому в рот засунули какую-то ветошь и скрутили  липким скотчем, ручки их нежные и ножки их маленькие.

         По всему было видно, что это только начало. Праздник со следами на глазах, только-только начинал раскрывать бутоны своих зловещих цветов с необычными оттенками и замысловатыми фигурами, участвующих в нем озлобленных граждан.

         Постараемся не задумываться над таким пустяком, как пришедший в современный обиход и ставший обыденным явлением древний юридический принцип: «око за око, зуб за зуб».

         Когда Гусаров возвращался назад, двое из подвергшихся неправедному суду истории, уже не подавали признаков жизни. Даже кровь изо рта и ушей перестала течь. К удивлению «Олеся» рядом с ними не оказалось Солдафона. Это неожиданное открытие несколько удивило его.

         - Где Сема? - на ходу успел бросить он.

         - Убег, падлюка, - услышал он. - Хлопци за им погналыся, зараз притягнут.

         Недавно репрессированные уже не торопясь курили, обсуждая произошедшее и свободно интерпретирую произошедшие события. Шальными глазами с усмешкой поглядывали на суетящегося Алексея.

         Что-то ему не понравилось в их взглядах. Он еще не понял что, но внутренние датчики начали тихонько подрагивать и лениво тренькать. Однако для более детального анализа и  разбора своих подозрений времени не было.

         Он опять спустился к лежащему в темноте Механику, укутал его одеялом и стал мокрым полотенцем вытирать кровь с лица и груди.

         Под звуки приближающейся сирены скорой помощи в голову лезли разные грустные мысли и невеселые сюжеты.

         “Наследил я здесь сверх меры... Отпечатки оставлены в больших количествах... Уничтожить стереть хотя бы самые заметные не успел... Судя по улыбкам, братья-славяне сдадут меня за милую душу, не вспомнят кто им жизни спас... А может и нет? Хорошо, что хоть для полиции фотки на память нет. Для поощрения на капиталистическую доску почета не сфотографировали... Если Андреич не оклемается, не придет в себя мне копец... Нападение на него так же повесят на мою шею... Или здесь в тюрьме пожизненно за тех двоих бандитов, или экстрадиция на родину под предлогом воссоединения семей. А там уж, как водиться дальше границы не отвезут... Закопают прямо на контрольно-следовой полосе. Было бы не плохо, если то, о чем я думаю, оставалось обычной паранойей, а если нет? Если это та самая интуиция, которая, взяв за руку, просто продолжает вести по жизни? Оберегая и предостерегая... Что тогда?”

         Через пару минут после побега Солдафона от справедливого народного возмездия и его тревожных размышлений пришлось что-то предпринимать. Печальный сюжет, нарисованный в его воспаленном сознании, который можно назвать - страх перед будущими последствиями и допросами, заставил принять решение, резко меняющее данное повествование. Дальнейшее развитие событий, подтвердили все его догадки и смутные подозрения.

 

ГЛАВА 16
 ГУСАРОВ.
 Возвращение на Родину

 

         Когда прибывшие полицейские, судя по экипировке - местное антитеррористическое подразделение GSG-9  окружили здание. В ход пошли традиционные в таких случаях действия. Спящих внутри людей стали забрасывать дымовыми гранатами и обстреливать слезоточивыми бомбами.

         После того, когда по идеи служивых внутри ничего живого остаться уже не могло, начались заключительные действия. Отчаянно смелые ребята браво ринулись штурмовать спящих и полузадушенных газами людей.

         Алексей в это время находился, как раз напротив объекта штурма в старом, загаженном и заброшенном пакгаузе. Он не покидал своего укрытия до тех пор, пока лихой немецкий антитеррорист не наткнулся на тело Механика и не дал команду на его эвакуацию. Подъехавшая машина скорой помощи, загрузила лежащего без сознания человека и увезла в больницу.

         Дальнейшее было неинтересным как проводы в последний путь малознакомого покойника. Наблюдать за тем как грубо и небрежно выволакивали на улицу пьяных, одуревших от газа, побоев и дурного штурма людей не хотелось. Да и засекреченные принципы и методики действий, у всех антитеррористических подразделений были одни и те же: лупи вдоль и поперек, и правых, и виноватых после разберемся who’s who. 

 

                                                        * * *

 

         Шум, гам, тарарам - возникли, конечно же по прямой наводке  и общению с полицией Залупенко

         Он спустил псов с цепи. Больше некому.

         Ларчик открывался элементарно просто. Ему в очередной раз необходимо было получить разрешение на строительный подряд. Для того чтобы скрыть факты, связанные с тем, что под вывеской его фирмы свое гнездо свила банда убийц он, змей поганый, несколько раз поменял свою кожу, но выкрутился.

         Для полиции он позволил разгуляться своей фантазии. Придуманная им душераздирающая история про то, как нелегальные восточные эмигранты, заполонившие наш цветущий фатерлянд, незаконно захватили его склад, поселились там и распоряжаются не принадлежащим им имуществом, заставляла немецкие органы правопорядка, гневно сжимать кулаки и хмуриться.

         То, что все было именно так, Гусаров не сомневался ни одной минуты. Но оправдывать интересы будущего строительства массовыми избиениями, унижениями, а потом позорной принудительной высылкой и без того забитых и запуганных людей, которые создавали для того же Залупенко возможность богатеть и разъедаться...

         Оправдывать это, он не мог и не хотел.

         «А повлиять чем-нибудь можешь? Нет! Тогда вали отсюда и много не выступай?» Он сам задал себе вопрос и сам ответил на него в виде команды. Легче от этого не стало. 

 

                                                        * * *

 

         Для Гусарова просмотревшего со стороны живой триллер с душераздирающими сценами избиений людей, травли их газами и собаками, настала пора выбираться из просмотрового зала и уходить как можно дальше.

         Можно было красиво рассказать, как он благородно полз по-пластунски, на локтях не отрывая тело от земли постоянно прислушиваясь и недоверчиво присматриваясь к загадкам серой немецкой ночи.

         Однако не было этого. Границу в обратном направлении он не переходил. Поэтому и нужды ползать по-пластунски не было.

         Ему следовало поторопиться, так как утро могло наступить на лохматую макушку в любой момент. Поэтому, став на карачки и пачкая руки в заграничное дерьмо, смешно подбрасывая зад засеменил своими четырьмя конечностями, чтобы оказаться подальше от места событий.

         Шкуру спасал?

         Нет!

         Проявлял свойственный каждому нормальному человеку, инстинкт самосохранения.

         Он знал, что изъятые из кармана мерзавца Солдафона ключи от машины (слово «изъятые» - употребим, только в отношении плохого Семы-Солдафона, в отношении других людей правильно было бы сказать - «украденные») можно было использовать по назначению и прокатиться с ветерком за городскую черту.

         Как не заманчиво, но подавил в себе внезапно возникшее искушение поискать машину, и, в целях экономного использования обувной подошвы, проехаться на ней. Нельзя. Машину, стараниями того же Залупенко, будут тщательно искать... Возможно, уже ищут... А может и нет...  Но, все равно, рисковать было незачем.

         В десяти минутах ходьбы, от места их расположения и проживания, находилась заправочная станция. Иногда остарбайтеры, когда другие точки были уже закрыты, заходили туда перекусить либо сделать необходимые табачно-пивные покупки. Сейчас уже в полный гренадерский рост, перескочив через кучи мусора перебравшись через какой-то забор из сетки, он быстрым шагом направился туда.

 

                                                        * * *

 

         АЗС представляла собой подобие небольшого оазиса для лиц находящихся в пути. С полным набор услуг, включая бесплатные круглосуточно работающие душевые кабины. Желающим узнать подстерегает ли там нашего человека какая-нибудь опасность, особенно тех, у кого возникла необходимость справить по-малому нужду. Отвечаем: нет - не подстерегает.

         Предварительно покопавшись в мусорных контейнерах, видно было, что не из брезгливых, Алексей нашел одноразовый станок для бритья и зашел в одну из кабинок. Нет, он не собирался сделать ритуальное харакири. По его лицу было видно, что не японец. (Тем более, для автора это было бы крайне неразумно. В середине повествования, распрощаться с одним из главных действующих персонажей? Возможно, мы его дальше, по тексту, прикончим. Возможно? Но сейчас? Великодушно извините.)

         В душевой кабине он тщательно, ни разу даже не поморщившись, намылил голову. Благо жидкого мыла там, у любящих чистоту и уважающих гигиену немцев было навалом. Не боясь заразиться какой-нибудь заразной шоферской болезнью, найденным станком сбрил себе на голове и лице все волосы. Насухо вытерся бумажными полотенцами и чуть приободрился. Голову жгло, но напряжение последних часов несколько упало.

         Он глянул на себя в зеркало и для создания атмосферы праздника хорошего настроения озорно, сам себе этим худым шаром улыбнулся. Подвел т.с. черту произошедшим событиям.

         Предварительно одевшись. Сразу видно, что предусмотрительный. Вышел из душевой.

         Осмотрелся. На заправке было тихо и пустынно. Оператор в своей будке, свесив голову на грудь, спал. Машин не было. Часы указали почти четыре часа утра. Мысленно пожелав оператору АЗС приятных и не обременительных снов, он пошел по благоустроенной немецкой дороге, которая выводила его из города.

 

 * * *

 

         Добравшись к вечеру того же дня, до города Шверина, дабы не пугать добропорядочных граждан, своим немецким произношением отдельных слов и целых предложений, он прикинулся глухонемым. И стал во всю общаться с аборигенами.

         Размахивая руками и томно мыча на обслуживающий персонал, он снял комнатку, где на чистых простыня, в холе и неге переночевал в придорожной чистенькой и уютной гостинице. Там же с утреца поел свежеприготовленной домашней еды, о которой давно мечтал.

         Напоследок расплатился. Выдал щедрые чаевые, при этом в знак благодарности, как какой-то испанский гранд по всем правилам дворцового церемониала поклонился, но рук целовать не стал. В этом городке было не принято мужикам руки целовать. 

         Отойдя достаточно далеко от гостеприимного города, из придорожного телефона он связался с Залупенко. Выяснил, что у Механика хоть и есть пару переломов, но он вывернется. То есть, его жизни угрозы нет.

         Эта новость должна была, что называется взбодрить, а она почему-то обрадовала. Степан Андреевич пришел в сознание. Врачи, а больше дежурящие у палаты полицейские пока к нему никого не пускают. Следователь его уже предварительно допросил.

         Разговор у них затягивался. Алексей все бросал и бросал монеты в прожорливое брюхо телефонного аппарата, а он ненасытный прислужник капитализма, требовал все новых и новых. Но в общих чертах, без лирических подробностей и душераздирающих фактов прояснилось следующее. Братья-украинцы по поводу тех двух затоптанных и размазанных ими до смерти амбалов, указали на него на Гусарова как на главного душегуба.

         Полицейские хотя и сомневаются, но очень активно разыскивают его. Четверку самых горячих «южных хохлов» до выяснения всех обстоятельств дела они безо всякого удовольствия, но задержали. Больно уж много на них было крови, при чем в самом прямом, а не переносном значении этого слова.

         Механик согласно официальной бумаге сообщил, что из того, что он запомнил его убивал и грабил какой-то Сема-Солдафон, по фамилии... Нет, он ее, как и сам Залупенко не знал. Но по его рассказу спас его он - добрый и благородный рыцарь - Лешенька. По фамилии... Тоже не знал фамилии. Если бы он во время не появился, то грабители, кстати, очень неприятные типы его бы просто замучили до смерти... По всему получалось, что главный свидетель всего происшедшего именно он - Алексей, чью фамилию никто не знал и не помнил.

         Полученные известия заставили Алексея удивляться. Он прекрасно помнил, что пока крутилась веселая карусель из гимнастических и физкультурных упражнений, для младшего школьного возраста, Андреич все время был без сознания... Значит, не все...

         Солдафона, как не искали всем обществом, так и не нашли... Засада у его машины до сих пор не снята... Полицейские надеются на то, что раз за машину были заплачены деньги, значит преступник вернется за ней... Блажен, кто верует... Ну, что еще? Предложение Залупенко о работе остается в силе... На том телефонное общение и закончился.

         Разговор закончился, а мистика осталась. Дело темное. То ли сам он выдумывает, то ли в самом деле потусторонние силы мудрят не намудрят. Однако ж что-то опять легко коснулось и мягко тронуло загадочную русскую душу... Похоже, прикосновения касались  конспирации и заметания следов...  Поговорил по телефону, обнаружил свое место нахождение... Не стой бараном на открытой местности. Не загораживай своей фигурой, вид на восходящее солнце. Уходи. По возможности, как можно дальше. А если от утренней гимнастики и кроссов не отмахивался, то и как можно быстрее.

 

                                                        * * *

 

         В Германии, чем хорошо?

         Прекрасно развита сеть обслуживания тех, кто за рулем. Заправочные станции буквально одна от другой на расстоянии взгляда. А еще водители не пуганы повсеместным нападением бандитов на автомобили и грузы. Поэтому желающих подвести глухонемого сиротку с небрежно обритой головой, жалобно мычащего и беспомощно машущего в направлении куда ему нужно, было гораздо больше, чем нежелающих.

         Когда он усаживался в кабину, для порядка покрутив у виска пальцем, выяснялось, что убогий был с определенными странностями. Задумчиво глядя на дорогу, он вдруг совсем не к месту начинал себе под нос что-то напевать или, что еще смешнее в такт музыке несущейся из радиоприемника начинал дирижировать и правильно отбивать музыкальные доли и такты. Но это был глухонемой, а они все любят почудить. Поэтому внимания на такое поведение никто из водителей не обращал или, по крайней мере, делали вид, что напевающий глухонемой это вполне привычное для Германии зрелище.

         В самом деле, не вешаться же из-за этого. Тем более, что самое интересное в этой жизни, как правило, всегда еще впереди.

         Когда он, по прежнему лысый, без темных окуляров, проезжал мимо того места, откуда буквально пятнадцать минут назад беседовал по телефону. Там уже стояло несколько полицейских машин, расцвеченных специфическими огнями. Люди в форме делали свое нужное и важное дело. Брызгали водой. Как кадилом размахивали жезлом. Вместе с уставшей собачонкой нюхали воздух и пытались снять отпечатки пальцев с телефонной трубки. Они наверное еще как-то пытались и себя взбодрить, и другим доказать необходимость своего присутствия в демократическом государстве.

         Однако Алексей всего остального уже не видел. Все потому что в их сторону не смотрел, дабы не привлекать к себе лишнего внимания. Поэтому всего и не знает.

         «Ай да Залупенко, ай да, сукин сын!» - без восторга радовался он, за ушлого и пронырливого пройдоху, который естественно добровольно и бескорыстно, вызвался помочь родной немецкой полиции в изобличении, розыске и привлечении к ответственности особо опасного преступника.

 

                                                        * * *

 

         Ровно через сутки он снова позвонил Залупенко, но уже из другого города с красивым немецким названием - Берлин.

         На этот раз разговор получился предельно сжатым, лаконичны и коротким, т.е. с учетом возможностей немецкой техники по определению места нахождения абонента.

         Чтобы избежать лирики и ненужного пафоса он свой спич записал на бумажку, по которой и пробормотал: «Что он его, стукача и пособника полиции, раскусил... Что находиться неподалеку и все его контакты и связи с полицией отслеживает и фиксирует...»

         Залупенко, заикаясь и томясь от неизвестности, стал задавать наводящие проверочные вопросы. Гусарову пришлось на него цыкнуть: «Не перебивай плесень, сам собьюсь».

         Еще предупредил, что Залупенко неразумно себя по отношению к нему ведет. Так как знает больше других о его невиновности. Также тонко по тексту, занесенному в бумажку, намекнул или пригрозил, чтобы он кончал «стучать» на него, иначе организовывать строительство и пользоваться простыми житейскими благами будет попросту некому... Причина проста - из-за выбытия Залупенко из списка живых и плавный переход, в целях семейной экономии (уж больно земля на кладбищах дорогая) в клиенты крематория.

         На всякий случай подпустил непонятного, процитировав Платона: “Необходимо всякому так или иначе быть причастным доблести - в противном случае ему не место среди людей...”

         В заключение попросил, чтобы послезавтра, тот был с телефоном в палате у Механика, так ему надо будет с ним поговорить по важному делу. Попытка возразить и сослаться на занятость у Залупенко не прошла, т.к. телефон отключился.

 

                                                        * * *

 

         На этот раз засечь не успели, а может быть уже и не пытались? Но дело было не в этом. Основной задачей оставалась сохранение денег. Он дал слово, а это не доллары - инфляции и обесцениванию оно не подлежало.

         Ради этого стоило придумать себе опасность и скрываться от нее, уходя от погони, т.е. побегать и перетерпеть кое-какие бытовые неудобства. Он по-прежнему носил строго на себе курточку с деньгами за подкладкой. Ни-ни... Не снимал, ни боже ты мой господи, - расхаживая в ней и в жару и в холод. Если бы обслуживающий персонал берлинской гостиницы видел, что он и спит в ней, они бы очень удивились. А если бы он еще и действительно в ней спал, то точно был бы последним дураком и неврастеником.

         Страдания, которым он сам себя подвергал, являлись для него в полной мере очищением от той ранее проводимой неправедной и греховной жизни полной вредных привычек и нехороших ругательных слов. Так сказать, подготовкой к большому и правильному пути. Где не будет места разной гадости, а лишь одни ромашки и исполняемые кастратами-тенорами слезливые арии про миру-мир, а маю, соответственно, май.

         Лежа на кровати у работающего гостиничного телевизора и пытаясь скоротать время до следующей связи с Залупенко, он не пытался бесцельно таращиться в потолок. Он это делал целенаправленно.

         Рассуждая и обдумывая все произошедшее, ему хотелось обобщить и передать опыт идущим за ним поколениям, тем самым принести человечеству пользу. Возможно, в момент этих рассуждений, находись рядом с ним, кто-нибудь подостойнее, чем горничная отеля Клара, Гусарову можно было предложить исполнить духоподъемную и нацииобъединяющую песню про Мороз, где есть правильные слова про то, что обниму жену и запрягу коня. Но рядом чтобы предложить такой нестандартный ход по перегибу палки никого не было. Поэтому, влекомый жаждою познаний, он продолжал наблюдать в телевизоре голых теток и дядек, вытворяющих под музыку черти что и сложные акробатические композиции.        

 

                                                        * * *

 

         Когда в указанное время он позвонил Залупенко, тот и в самом деле находился в палате у Механика. Чуть ли не плача от восторга, передал Алексею привет от себя и пламенное многоточие от обслуживающего персонала медицинского заведения.

         Покончив с этими формальностями, он скороговоркой безграмотного американского рэпера в стиле чернокожих обитателей трущоб добавил, что ни какая полиция их не подслушивает и не контролирует, говорить можно все что вздумается.

         После этого раздался звук сухого выстрела, означающий выразительный залупенковский выдох - типа - отмучился.

         Совершив этот выдающийся по смелости гражданский поступок, он тут же отметил его в памяти галочкой. После этого передал трубку Механику.

         - Как самочувствие? - с тревогой спросил Алексей.

         - Нормальное, ты то как? - как-то совсем без энтузиазма и просветления, слабым, дребезжащим голосом произнес Степан Андреевич.

         - Все  в порядке, - голос старика ему не понравился. Чтобы не утомлять его разной ерундой быстро спросил. - По поводу денег. Номер счет и все остальное, о чем мы говорили все это остается в силе?

         - Лешенька... - старик заплакал. - Ты их сохранил? Да? Ты спас жизнь не только мне, но и еще троим... - он продолжал счастливо и не стесняясь, рыдать... - А от внуков обязательно родятся еще дети... Ты спас жизни гораздо большему количеству...

         - Да. Не надо плакать. Я сейчас не могу быть рядом - он слушал всхлипывания. - Андреич, успокойся подтверди то, о чем мы говорили все остается по-прежнему? Если нет. Я приеду и передам тебе в руки...

         Несколько циничный, в большей степени ироничный Гусаров был смущен такой откровенной демонстрацией чувств. До этого момента, он еще ни когда не выступал в роли спасителя такого большого количества народа...

         Вскоре почувствовал, как от прилившейся к лицу крови, на лбу выступила испарина. В его носу опять предательски защекотали тоненькие кисточки и защипало глаза как тогда, когда его вымотанного и раздавленного работой Рюриков кормил из ложечки приговаривая успокаивающие слова. Как за маленьким ребенком, ухаживал за ним, здоровенным мужиком, повидавшем на своем пути и кровь, и смерть близких, и несправедливость, и предательство...

         - Прости, что вынужден так быстро попрощаться, но меня ищут, подозревая в совершении того, что я не делал. Сейчас наш разговор могут записывать. Езжай спокойно домой. Адрес у меня твой есть, поэтому еще увидимся. И прошу - не беспокойся по поводу денег. Спасибо за все и передай трубку Залупенко. От волнения он легко перешел на ты.

         - Не обижай старика. Я тебя не пугаю, но предупреждаю, как умного человека не обижай его своим невниманием, помни, что я тебе недавно говорил по поводу стройки. И еще, я по-прежнему неподалеку...

         Говорил очень сумбурно не связно, но чем больше тумана для трусоватых мужиков, тем лучше для дела.

         Он повесил трубку.

 

                                                        * * *

 

         Через день, нацепив темные очки и обнажив бритую голову, определенным образом рискуя от этого маскарада, он отправился в дюссельдорфский филиал Нобелевского банка, где давно был открыт счет на имя Рюрикова Степана Андреевича. Под стрекот беспрерывно работающих кино- и видеокамер слежения, положил на его счет  тридцать тысяч евро. Деньги приняли и вопросов не задавали. Изогнутые спины мелких банковских клерков давали понять, что они его любят, уважают и всегда рады таким клиентам.

         “Добро пожаловать, вашим деньгам в наш банк!” - тевтонскими аршинными буквами, было написано на их лицах.

         Выходя из банка, он не удержался и послал их всех подальше... Всех в одно место одновременно, при помощи воздушного поцелуя и дружеской улыбкой. Однако улыбка получилась несколько натянутой. По простой причине. Появившись в банке, он выдал свое место нахождение. И чтобы избежать неприятностей с полицией и расходов связанных с официальной высылкой за пределы германской земли, с этого момента придется уже по настоящему попетлять, побегать.

         Поэтому рассмотрев несколько фантастических вариантов, включающих в себя: самоутопление; добровольное вступление в ряды Французского иностранного легиона; поступление и обучение на курсы официантов; прорыв в Парагвай, et cetera...

         Он принял решение, в результате которого не без усилий перескочив две границы, сейчас сидел с двумя плохо соображающими подвыпившими прапорами в армейском козле, направлявшимся в глубь учебного центра заштатного военного города Березовое.

         Примерно по такому же поводу, восемнадцатилетний бунтарь-дворянин написал: «Увы, - он счастия не ищет и не от счастия бежит!»

         Напугав себя и читателя данными событиями, я уверен, что через восемь страниц вы об этом и не вспомните.

 

Глава 17
 ПИРОГОВ и ГУСАРОВ.
 НОВАЯ ЖИЗНЬ

 

         Прежде чем заполнять и подписывать бумаги Гусарову разъяснили, что максимальный срок службы контрактника - пять лет. Все нормальные воины желающие послужить Родине, искренне и с радостью подписывают именно пятилетний контракт. Этот срок включает в себя в основном учебно-боевую выучку бойца. Непосредственное участие в боевых действиях возможно, но мало вероятно.

         Ясно, что врет. Находиться рядом с Чечней и не воевать? Абсурд.

         Все эти хитрые тонкости, объяснял молодцеватый и безмерно довольный собой офицер, который одним своим рекламно-выставочным видом давал понять сомневающимся, что они сделали правильный выбор, направившись сюда.

         Такие красавцы служат только при штабе. За что их там держат?

         Нет. Не за знания, а за молодцеватый вид, умение щегольски носить военную форму, щелкать каблуками... Много еще чего... Сразу всего и не упомнишь.

         Дежурный красавец, проводивший с ним беседу, объяснил, что до подписания контракта должно пройти время. Прежде чем что-то подписывать, ему, как и всем остальным, вновь прибывшим из запаса офицерам придется пройти небольшой карантин. Однако и после прохождения этого самого карантина, автоматического зачисления также не будет, так как всех без исключения ждет новое испытание - проверка на физическую выносливость.

         Поэтому время пребывания в карантине, желательно использовать для восстановления своей богатырской силы и выносливости. Все условия для этого созданы. Можно повисеть на перекладине или для наращивания мышечной массы, постоять около гантелей.

         «Подтягивая брюки в туалете, тоже можно качать мышцы живота» - невесело подумалось Гусарову.

         Он докурил сигарету достал пачку и отдал ее, почти полную сидящему в курилке молоденькому солдатику. На время подготовки к несению службы решил с курением погодить. Иначе нагрузку не вынесешь.

 

                                                        * * *

 

         Точно такой же разговор состоялся и у вошедшего вслед за  Алексеем, офицера Пирогова.

         После беседы оба подписали бумаги, содержание которых сводилась к тому, что можно, а что нельзя делать лицам, прибывшим в расположение учебного центра и находящимся в карантине.

         Потом они сдали на склад, тучному каптеру свою одежду, а в канцелярии у них настойчиво попросили сдать паспорта и имеющиеся деньги. Оба беспрекословно подчинились.

         Взамен гражданской одежды им выдали спортивную малоношеную форму. Причем всякие глупости в виде необходимого размера или чтобы костюмчик по фигуре лежал - нет, этого не было.

         Освобожденный от подобных условностей, кандидат в будущие герои ни в чем преград не знает. Если же они внезапно возникают он их с честью преодолевает... Обойдя со стороны.

 

                                                        * * *

 

         Сопровождающий отвел их помещение отведенной под проживание тех, кто был принят проходить карантин. Показал им их кровати, туалетную комнату.

         Обоим хотелось одного. Тишины и хотя бы кратковременного отдыха. Алексей, петляя и кружа, добирался сюда через пол-Европы. Путь был тяжелым и долгим. Несмотря на силу и семижильную выносливость тело требовало отдыха.

         Николаю Ивановичу Пирогову, более известному под вымышленным именем Ассенизатор было просто тяжело от всего пережитого. Выпитый после продолжительной встречи с бывшим дружком кофе перестал оказывать свое бодрящее действие. И кроме кислятины во рту и тянущей изжоги в желудке ничего другого не оставил.

          Знакомство с окружающим миром оба решили перенести на следующий день. Тем более что глаза смотреть по сторонам отказывались. Они закрывались сами безо всяких внутренних усилий.

         Днем валяться на кроватях не разрешалось, но для вновь прибывших, было сделано временное послабление режима содержания. Правда, к их чести следует отметить, что в верхней одежде и повседневной обуви они на чистых простынях не лежали, а сняв ее аккуратно повесили во встроенный шкаф.

         Забравшись под одеяло и ощутив манящую прохладу солдатских простыней, посмотрев каждый на своего соседа, они почти одновременно, пожелали друг другу приятных сновидений. И все. Шторки сознания на время задернулись. Оба уснули почти одновременно.

 

* * *

 

         Как не хотелось, но наступило утро, пришлось вставать. Кроме них никого рядом не было. Проснулись они не по своей воле. Их разбудил дежурный. То, что он выкрикнул Алексей все еще сонный, не понял и вопросительно посмотрел на медленно открывающего глаза соседа. Тот ему повторил слова дежурного и видя, что его новый сосед ни черта не разобрался, на пальцах показал ему и сложные приемы умывания и псевдо-технические приемы рукопашной еды.

         Когда Алексей увидел эти движения, он весело рассмеялся. Засмеялся и собеседник. У обоих с утра налаживалось веселая и беззаботная жизнь.

         После быстрого принятия контрастного душа, облегчения кишечника и мочевого пузыря наступило то состояние, когда можно было начинать двигать горы и перегораживать ими реки.

         Однако очень вовремя случился завтрак. Поводырем был Пирогов. Из складывающегося дуэта он оказался более способным к тому, чтобы свои, по-военному умные мысли облачать в понятные для окружающих слова, а главное -  вопросы: «Где столовая? Как туда добраться?» Вскоре, из-за его умения разговаривать они попали в святая святых для каждого офицера прекрасное и постоянно манящее к себе место - столовую.

         Такое обилие еды: салатов, джемов, ветчин, всевозможных булочек и другой выпечки Алексей в своей жизни не видел. Лишь в рекламах связанных со средствами для похудения могли все это демонстрировать. От всего этого разнообразия, глаза разбегались в разные стороны, и стоило больших усилий вернуть их на прежнее место.

         Когда оба поняли, что сегодня времени на еду у предостаточно, каждый позволил себе то, что лежало в его тарелке, жевать, а не заглатывать целиком. Потом разрешили себе же брать пищу и с других подносов, а не только с того, который стоял ближе.

         Когда через тридцать минут первый шок от обилия, а главное разнообразия прошел, Гусаров осмотрелся по сторонам. Офицеры-инструкторы, сидящие отдельно от претендентов на занятие вакантных военных должностей с удивлением и недоверием смотрели на него. Если бы они не видели собственными глазами, что человек может замолотить в себя такое количество еды. Рассказам других, они бы точно не поверили.

         Тем более еды, которая не полагалась кандидатам. Она была выставлена для офицеров, которые здесь служили, о чем имелась грозная надпись. Но, понятно, что прибывший только вчера читать, еще не научился. Правда, большинство тех, кому предназначалась эта роскошная и здоровая пища, уже поели, от этого настроение у них было достаточно благодушное. Поэтому за руки Алексея никто не хватал и взашей из столовой не выгонял. 

         Пирогов, открыв рот, в немом восхищении любовался этим неподвластным его уму умением, есть все, до чего дотягиваются руки и при этом не бояться того, что по этим рукам могут огреть палкой.

         Он-то себе на разнос поставил кашу, масло и бочковое кофе с булочкой. Глядя на стоящее перед его глазами убогое сиротство, в один из моментов он пожалел о том, что умеет читать. Иначе, тоже поел бы вволю.

         - Солитер, солитер у меня внутри!  - Как бы оправдывая свое обжорство, полным ртом виновато произнес Алексей, успевая заложить в свою камнедробительную машину очередную порцию снеди.  Для достоверности и быстрейшего понимания сказанного, показал себе в область желудка и подкрепил показ элегантным, волнообразным движением руки.

         Восхищению Пирогова-Ассенизатора не было предела. Глаза округлились. Из них от беззвучного хохота потекли слезы. Он, почему-то на английском языке (забыл, что ли где находиться?) полупроизнес, полупростонал: «Ес, риалы, солитер», что в переводе означало «Действительно - солитер». После этого, положил свою голову на стол рядом с кашей продолжая, похрюкивая беззвучно хохотать.

         «Чего он так лыбится?» - думал, сыто щурясь, Алексей. - «Удивляюсь, прямо, я на этих кандидатов глядя. Оказывается в слове солитер, для штатских скрыто много радостного смысла». 

         Как догадался пытливый ум стороннего наблюдателя, произошла игра слов и путаница понятий.

         Слово «солитер» - обозначает и ленточного червя живущего в теле человека, который в этом случае, не звучит гордо, а также - крупный бриллиант, который вправляется в ювелирную оправу отдельно, без других камней. Он слишком хорош сам по себе и не нуждается в чьем-либо другом соседстве.

         Потому врач Пирогов и развеселился, когда желудок назвали бриллиантом, драгоценностью, сверкающей отдельно от других украшений человеческого тела. (О глистах во время еды думать не хотелось.) Он продолжил свои творческие измышления и стал думать, как бы сосед назвал другие части мужского организма, если желудок обозначен им, для краткости - бриллиантом.

         Вот такая, вкратце, причина смеха. Впрочем, стоит добавить, что на этом служба и жизнь, не заканчиваются...

 

                                                        * * *

 

         После завтрака их опять вызвали в канцелярию, где они с еще двумя десятками претендентов заполняли бумаги. Зашедший перед этим проведать Пирогова, недавний сослуживец, а сегодня начальник оперчасти майор Брегов, поведал, что это тесты для определения ума и сообразительности. По его глазам, полным сожаления к сослуживцу было ясно, что он их тоже проходил... и срезался. Но раз служит, значит, как-то выкрутился.

         Сами по себе вопросы были легкие квадратики, кружечки, таблица умножения и много другой ерунды.

         По поводу ерунды.

         Этот пренебрежительный взгляд на вещи, имело большинство кандидатов, которое умело читать и писать. Для них и других претендентов, обремененных багажом знаний тесты для простоты понимания, были напечатаны большими буквами.

         Будущие воины-контрактники, выставив раздвоенные кончики языков и не обращая внимания на наглых мух, пытающихся расположиться чуть ли не в мохнатых ноздрях, старательно занимались разгадкой ребусов до ужина. Весь следующий день, также пришлось посвятить этому продуктивному занятию. Вкрадчивому изучению их ума и сообразительности...

         Однако жаловаться на судьбу поводов не было. Кормили исправно. Что еще надо?

         Алексей своего «червячка» баловал по полной программе, вернее диете - научно рассчитанной для дистрофиков срочно набирающих вес. До сих пор замечания по поводу того, что он кормился не с того стола, с которого можно было харчеваться кандидатам, ему никто не делал. При каждой посадке за стол Пирогов, как ведическое заклинание произносил кодовое слово «солитер» и веселился от души.

         Присутствующих в столовой, как видно вводило в заблуждение раскованная и свободная манера поведения, при заполнении Гусаровым подноса. В армии ведь как, попробуй сегодня сделай незнакомцу въедливое замечание, а завтра окажется, что это твой непосредственный начальник. И вместо службы при продуктовом ларьке придется бегать по минному полю с чекой выдернутой из гранаты, задавая вопрос, где враг и куда этот смертоносный заряд кинуть? 

 

                                                        * * *

 

         За прошедшие несколько дней оба кандидата как-то незаметно для себя сблизились и даже придумали для обоюдного общения какое-то веселящее чириканье и горловой сухой клекот. У них оказалось изумительное чувство взаимопонимания друг друга. Одинаковое чувство юмора. На все, что могло вызвать смех,  резервисты-близнецы реагировали довольно бурно.

         Складывалось впечатление, что до попадания в недра военной части, они тщательно скрывали свой веселый и бесшабашный нрав, и только попав сюда, развязали мешки с эмоциями. Вели себя достаточно спокойно и беззаботно так, как ведут себя люди, которым окончательный вариант решения их судьбы уже известен. Наверное, у них были даже общие интересы? Хотя... Оба это тщательно скрывали.

 

                                                        * * *

 

         Оставшиеся шесть дней до сдачи тестов по физической и атлетической подготовке были использованы обоими для посещения зала с тренажерами и длительным изматывающим кроссам по территории учебного центра.

         Наблюдать за этой живописной парой со стороны было всегда довольно забавно. Один внешний вид спортсменов  чего стоил. Спортивной формой в виде спортивного трико и маек они были  обеспечены. Но не понятно, почему выданной формой не пользовались. Наверное, берегли ее нарядную для уборки территории и чистки туалетов. Поэтому бегали в том, что носили на себе. Это у них была такая очередная забава. И хотя явно и открыто никто им в спину не смеялся, однако смотреть на бухающие башмаки Пирогова и развивающиеся на ветру семейные трусы Гусарова с разрезами в самых не подходящих местах было более чем любопытно. 

         Эти ребята пахали на беговой дорожке и занятиях со штангой, в самом деле, как ненормальные. Но им это нравилось. После чего было приятно подставлять свое ноющее, уставшее тело под обжигающие струи контрастного душа. Вечером, завалившись в постель спать сном человека, уверенного в том, что завтра он проснется, и утро для него будет красочным и теплым.

         Если бы их не использование на самых грязных и тяжелых работах. Если бы еще их постоянно не проверяли на выносливость и психологическую устойчивость. Все вообще было бы великолепно.

         Проверяли и испытывали кандидатов в контрактники постоянно. Делалось это примитивным, но действенным способом. По ночам, когда больше всего хочется, чтобы тебя оставили в покое, в коридоре казармы раздавался звук падающего штабеля ящиков с пустыми бутылками. Это означало подъем по тревоге. После чего под лающие команды прапорщиков просыпались даже самые ленивые. Одевшись, следовало организованно выйти из помещения и сходить в указанное место.

         В указанном месте, к утру следовало выкопать траншею.

         Для чего?

         Ты, что пьяный?

         Для того...

Чтобы следующей ночью ее закопать. Грунт там был мягкий, как пух, видно не одно поколение новобранцев  развлекали таким способом.

         У Пирогова был хороший советчик и координатор поведения - майор Брегов. Он под большим секретом сообщал ему все свои сиречь командирские коварные планы. Поэтому они всегда были первыми и на построении, и при исполнении заданий командования копать и закапывать. Все действия пунктуально фиксировались в заведенных личных делах.

         В учебной части ничего просто так не делалось. За почти двадцать лет ее существования, выработался целый комплекс отбора самого лучшего «боевого, живого мяса» которое без рассуждений и с присущей  храбростью будет выполнять приказы командиров и с радостью идти на смерть во имя чужих политических химер и финансовых интересов.

 

                                                        * * *

 

         Когда подошло время к демонстрации «купцу» своих возросших физических возможностей оба претендента были прекрасно к этому подготовлены.

         Каждый из них подтянулся двадцать один раз на перекладине. Прекрасно пробежал кросс показал пресс и выдержку... Что-то еще выполнил, намного превысив существующие нормативы. Ах да, преодолел полосу препятствий в полном боевом снаряжении. Хотя в требованиях по сдаче норматив этого и не было, но майор Брегов очень этим гордился.

         У обоих лучшие результаты тестов. Исходя из всей этой массы позитива, им, в порядке исключения было предоставлено право выбора. Они выбрали то, к чему лежал сердце, что оба любили и к чему стремились -  разведовательно-диверсионные подразделения.

         При комплектовании команд к ним примкнули еще двое. К удивлению Алексея большинство из тех, кто проходил вместе с ними тесты и проверку физической готовности отсеялись. 

         Остались только лучшие. Те, кто мог и яму по ночам копать и на хитрые вопросы тестов отвечать. Об этом не скромно говорить, но приятно чувствовать себя победителем этого своеобразного соревновании... Как не крути, а из-за повсеместной безработицы выходило одиннадцать человек на место.

 

                                                        * * * 

 

         Подразделение диверсантов, так с любовью называли их в десантно-штурмовой бригаде, располагалось неподалеку от все того же Березового. Довольно в живописном месте, закрытом от не в меру любопытных глаз вражеской агентуры.

         Прибыли. Разместились в казарме. Даже не в казарме, а что-то наподобие трехзвездочного отеля. Комнаты на двоих со всем положенным для нормального проживания наполнением: душ, туалет, телевизор с тумбочкой. Соответственно кровати, четыре стула, стол... Даже какое-то подобие сушилки было. Они расположились. Осмотрелись. Обнюхали углы. И однозначно решили - жить можно.

         Что для профессионального военного всегда на службе ценно? Правильно! Это возможность заниматься только ратным трудом и подготовкой к нему. То есть своей специальностью. В подразделении на кухне работали специально обученные этому люди. Другие потребности части, скажем, уголь разгрузить или коровам вымя помассировать, а заодно подоить для этого также нанимали иных подготовленных к этому граждан. Конечно. Они и получали меньше и с парашютной вышки не прыгали. Но по поводу вышки жалоб пока не поступало.

         После обеда случилось начало службы. Опять канцелярщина. Заполнение большого количества бумаг. Очередной еще более строгий углубленный медосмотр. Сдача анализов. Ужин. Об этом стоит сказать отдельно.

         Еды навалом было там, где демонстрировали прелести ратной службы. На прищуренный гусаровский взгляд здесь ее было гораздо меньше. Бывший врач, увидев сколько здесь съедается подножного корма даже подумал, что у несущих службу проблема борьбы с вредящим сердцу холестерином не столь актуальна, как за воротами части.

         После ужина, каждому хотелось есть. Потом прошло. После этого возникла потребность сесть написать письмо на родину или сочинение на тему: «Как я собираюсь провести лето». Но что-то в этом желании не сомкнулось.

         Эпистолярный жанр был позабыт, позаброшен, а о лете, вообще писать не хотелось. Пирогов, терзаемый сомнениями по поводу правильности своих поступков, уныло смотрел в телевизор. Тот показывал ему по всем каналам полоски и крупнозернистую рябь.

         Алексей в свою очередь, удобно раскинувшись над столом, листал чьи-то оставшиеся журналы и пытался при помощи англо-русского словаря к месту найденного здесь же читать вслух.

         Ассенизатор прислушался к выразительному завыванию соседа по комнате очень напоминающее бормотание английских слов. Он никак не мог понять, что сослуживец делает и для чего издает эти странные  заунывные звуки. Проследив за взглядом Алексея, попытался прочитать тот же текст. Прочитав и вникнув в то, что написано он громко рассмеялся. Слишком уж велика была разница между тем, что написано и тем какие при этом чтении раздавались звуки. Чтец-декламатор, услыхав смех, вопросительно поднял голову, мол, чего ржешь?

         - Да, лучше когда над тобой, внучек, смеются, нежели плачут. - Со вздохом, сам себе ответил Алексей. И видя все еще смеющиеся глаза соседа по комнате, обреченно махнул рукой.

         Тыкнув пальцем в строку, которую пытался освоить Алексей, Пирогов начал громко с театральными вывертами с выражением читать  отрывок. Когда он закончил. Выражение тупого недоумения не только  с лица слушателя не сошло, а еще и усилилось красным лицом и пятнами недоумения. А всё оттого, что даже когда ему читали медленно, он всё равно ничего не понимал.

         Делал вид, что не понимал?

         Хотя, чего вязать к постояльцам? Не пьют и не дерутся меж себя - уже хорошо.

 

                                                        * * *

 

         Граждане, запертые по собственному желанию в дешевую клетку, нахохлились на своих жердочках и решили дальнейшее продолжение эксперимента по выживанию в неволе продолжить со следующего утра. После этого легли спать. К удивлению тех кто знает современные нравы или по крайней мере догадывается о их существовании они легли каждый в свою кровать. (Даже как-то не современно.) Т.е. сделали все так, как предусмотрено Внутренним дисциплинарным уставом. Там по поводу того чтобы военные спали в нормальных условиях в одной койке, ничего не написано, а раз так - значит запрещено.

         Выводы и предложения, напрашиваются сами собой. Первый день службы закончился удачно. Новоиспеченные ратники заснули, аки ребятишки набегавшиеся за день - крепко и без тяжелых мыслей.

         Военная служба тем и хороша, что думать, критически осмысливать, сказанное и сделанное тобой, нет никакой необходимости. Для этого, приказом командира N-ской войсковой части назначаются другие, специально отобранные командиры. То есть в армии, пока не стреляют, живется хорошо и счастливо, хотя постоянно хочется, чтобы было еще лучше.

 

                                                        * * *

 

         Оба в свое время отслужил срочную и сверхсрочную службу. Оба разными путями дошли до капитанских погон. Весь окружающий быт был хорошо знаком. Главное - это как можно быстрее вжиться, втиснуться в существующий распорядок дня, и все, после этого время побежит быстрее и мозг без лишних усилий атрофируется сам без чье бы то ни было помощи.

         Как только почувствуешь, что думать и рассуждать уставом не положено. Как проникнешься мудрыми мыслями изложенными в нем, все... Изменения в черепной коробке приобрели необратимый характер. Об этом тебе расскажет кладезь задорного юмора и неисчислимых пословиц, добрый и мудрый волшебник в чине прапорщика. А может старослужащий по боевому позывному «Дед» оторвется от сковородки с жареной картошкой  и одарит тебя былиной о том, как он в далекие-придалекие времена тоже был солдатом и гарантом Конституции, но как только перестал думать, так сразу и стал сержантом.

         После таких правильных воспоминаний и размышлений время службы побежит легче, быстрее и веселее. И уже когда лет этак через сорок пять или даже пятьдесят ты будешь со слезами старческого восторга теребить свой дембельский альбом, читать глупые стишки, вспоминать марш-броски или ночную покраску недавно вырытой траншеи. Тебе, приятель, будет до слез и немощных всхлипов жалко того, как ты подгонял и торопил эту странную субстанцию - время.

         Не ценить и не любить каждую прожитую минуту жизни, это исключительная привилегия молодости.

 

                                                        * * *

 

         Еще больше обоюдные симпатии пироговско-гусаровского тандема укрепились после событий сегодняшнего дня.

Утро началось по давно заведенному распорядку.

         В коридоре чем-то гавкнуло - подъем. Зарядка.

         При помощи смятой бумажки - санитарно-гигиеническая обработка тела.

         Водные процедуры.

         Завтрак.

         Общее построение.

         Представление вновь прибывших под их новыми именами, к которым самим их носителям придется долго привыкать. После этого распределение по подразделениям. Сейчас и пригодились результаты проводимых тестов.

         Группа, в которую попали приятели, входила в разведовательно-диверсионную роту. Как раз во время первого знакомства с боевыми товарищами и традициями подразделения, в котором им придется служить,  состоялись любопытные и интересные события. После этого об их боевой связке заговорили, кто с нескрываемым восхищением, кто с завистью и злобой. Не участвуя в боевых действиях, эти ребята, тем не менее, смогли отличиться и войти в неписаную историю бригады, которая сродни мифическим преданиям и легендам островов Полинезии.

         Теперь эти сказания в виде местного мифологического фольклора, будут в устной форме передаваться из поколения в поколение, от набора к набору...

 

Глава 18
 АССЕНИЗАТОР и ГУСАРОВ.
 РУКОПАШНЫЙ БОЙ

 

         По традиции существующей во всех спецподразделениях мира каждого вновь прибывшего бойца испытывают на профессиональную пригодность службы в нем. Так случилось и с вновь зачисленными. 

         В это же утро всем вновь зачисленным, включая Гусарова и Пирогова, устроили смотрины по полной программе. Тесты на физподготовку они проходили еще в карантине, а вот спарринги так называемые тренировочные бои с целью всесторонней проверки возможностей и способностей новичков к рукопашному бою, пониженному болевому порогу этого не было. Да и незачем заранее устраивать этот маскарад с мордобоем. Ведь рекрут потом может служить обычным шофером или поваром, а с поломанными ребрами и вывихнутыми суставами это делать гораздо сложнее.

         В начале занятия по рукопашному бою отрабатывались приемы защиты-нападения. Алексея инструктор поставил в пару с Пироговым, они были примерно одного роста и одного веса. Особого старания «молодое пополнение» не проявляло. Так, легкая разминка тела после тридцатиминутного кросса.

         Замах, удар, блок, контрдвижение, подсечка... Замах, удар, блок, контрдвижение, подсечка... Это было нудно и неинтересно.

         Оба пока еще не избавились от невразумительного отношения к жизни, которое следовало бы оставить за воротами части. Они по-прежнему ошибочно считали, что им должно быть интересно то, чем они занимались. Белобрысый инструктор Понятовский проводивший занятие с явным акцентом в сторону вновь прибывших, сделал им замечание.

         После этого активность увеличилась, но старания не было. Чувствовалось, что тягой к познанию жизни в плане отработки приемов оба не обладают.  Да и приемчики, следует отдать им должное, были плёвенькие. Смысл механической отработки движений, был в доведении до автоматизма всех действий связанных с их применением в каком-нибудь неравном бою...

         - Всем внимание! Прекратить занятие.

         Спокойно произнес инструктор, наблюдая за тем киселем, который демонстрировали новички. Говорил он тихо, но все его слышали.

         Тихий голос, объяснялся достаточно просто. В отличие от рекрутских подразделений США, где присутствует только неразборчивый, подавляющий любое внутреннее сопротивление крик, здесь этого старались по возможности избегать.

         Все потому, что крепкие молодые парни, собрались в одном месте не для того, чтобы завтра вскопать кукурузное поле или провести слаженную уборку маниока. Нет, не для этого.

         Завтра надо было сходить в бой. Послезавтра сбегать в атаку.

         А там, не всегда бывает благополучно в плане взрывов. Ещё там стреляют и прыгают с парашютом. Пулю в спину получить или, к примеру, полетать по воздуху с нераскрытым, пустым школьным рюкзачком за спиной было очень даже элементарно. Вокруг же ж одни вооруженные бандиты. Чтоб, им кисло было. К слову говоря, многие  прапора и офицеры, не ко вовремя посчитавшие себя крупными начальниками так и летали, с нераскрывшимися рюкзаками за спиной и с крупнокалиберной от очереди в упор дыркой в организме. А чему там было раскрываться? Завернутые в газету кирпичи, могут дать планирующий полет только фантазии.

         Вернемся к тихому голосу. Занятие было остановлено. Инструктор подозвал всех к себе и, указывая на парочку вновь прибывших ленивых бойцов, с большой выдумкой рассказал всем, как важно в бою не растеряться и до автоматизма отработать приемы защиты от нападения. После своей тирады он, указывая на вышеназванных, произнес:

         - Наше пополнение, пока не понимает важность того, о чем я только что говорил. Предлагаю вам, - он с вызовом посмотрел на них. - Провести боевые схватки с вашими сослуживцами. Чтобы вы поняли, насколько необходимы эти навыки для вашего боевого духа и тела... Хотя бы, для того чтобы в рукопашной схватке с превосходящими силами врага, вас не забили до смерти. Вопросы есть?

         - Я не понял... - Пирогов старался быть подчеркнуто вежливым, но с тревогой и озабоченностью уточнил. - Схватка в полный контакт?

         - Да, капитан, вы прибыли в спецподразделение. Все шутки остались за его воротами.

         То ли съязвил, то ли серьезно произнес Понятовский, неверно истолковав тревогу Пирогова:

         - Про счастливую жизнь в нашей дружной семье вы узнаете после... Из тех фильмов, в которых прямо сказано, что наша часть - ваша новая родина и семья... Но прямо сейчас вы можете отказаться от выполнения моих команд, после чего будете немедленно переведены в инженерно-саперные роты... Как говорит наш командир: «У каждого рядового Моцарта, есть свой сержант Сальери». И не верить ему, оснований у меня быть не должно.

         - Ну, зачем же так категорично, сразу в саперы...

         Проворчал несколько смущенно Пирогов, взглядом ища поддержки у стоящего рядом Гусарова, - Раз у вас так принято... Тем более... Подготовка к встрече с врагом... Не дай бог, с Моцартом каким-нибудь...

 

                                                        * * *

 

         Окружающие их полукругом сослуживцы, разогретые тренировкой от предвкушения интересного зрелища, уже потирали руки. Новички держались как-то уж чересчур независимо. Кому такое понравиться? Многим преждевременно слышался хруст ломаемых костей, и виделось усыпанное зубами поле битвы.

         Для монотонных армейских будней забитых каждодневной рутиной и требованиями строгого исполнения жестких уставных предписаний, легальное избиение несмышленых зеленых-офицеров, было хоть каким-то развлечением. А для любителей щелкнуть себе по нервам взрывом адреналина, кроме всего прочего и активным зрелищем.

         Почти все из присутствующих желали лично поспособствовать  «поднятию боевого духа» пополнения. Помочь им собственным участием избавиться от штатской лени и зазнайства.

 

* * *

 

         В свое время, еще до службы в разведовательно-диверсионном отряде спецназначения «Каскад» Алексей с первой же попытки стал обладателем крапового берета. Это было серьезным испытанием, т.к. бывало и такое, что из тридцати-сорока претендентов, как правило, не в первый раз оспаривающих право носить этот почетный головной убор в результате всех испытаний его получали один-два самых заслуженных. Бывали случаи, что не выходило у всех претендентов. Бывало и такое. У Алексея все получилось по всем статьям расходной спецназовской ведомости. Там было в несколько раз труднее. Но ничего ведь смог же. Вера в себя, так же как и вера в успех - уже половина победы.

         Стоящий рядом боец, бесцеремонно оттеснив плечом Гусарова в двух словах, из которых не было ни одного печатного, объяснил на нормальном русском языке, чего от них ждет инструктор. Похоже, что паренек происходил из обычной «рэкетирской» среды специализирующейся на вымогательствах у «беспробудно несчастных» инородцев, торгующих на рынках необъятной России. Именно из таких рептилий, в основном и состоит уголовный бомонд.

         Выслушав со стороны пояснительную и устрашающую речь, Алексей по-хорошему внутренне завелся.

         Глуповато улыбаясь и суетливо теребя край своей робы, он предусмотрительным жестом, перед этим странно поцокав языком, попросил уступить ему право первого боя. Пирогов попытался возражать, даже ругался на понятном языке, однако, видя решительность своего нового приятеля, уступил.

 

                                                        * * *

 

         Алексей вышел в середину круга, покрытого пружинящими пластами, тщательно пригнанной друг к другу резины. Опробовал покрытие. Крутанул шеей. К удивлению многих ушел с места боя. Молча разулся. Посмотрел на босые ноги, потом на Понятовского. Тот что-то пробурчал на своем инструкторском... Однако, возражать не стал. Гусаров вернулся на резиновой покрытие и стал в обозначенный кружком центр площадки.

         Против него, плотоядно улыбаясь и заранее потирая от удовольствия руки, выскочил соперник, тот самый «удалой малый» кто минутой раньше плохими словами объяснил, как во все дырки «отмудохает» Пирогова.

         - Будет больно, скажи, - вполне безобидно произнес он.

         - Обязательно, - искренне пообещал Алексей.

         - Проверка на вшивость... - он хотел еще что-то умное сказать, но прозвучала команда к началу схватки.

         Алексею достаточно было двух ложных замахов руками и одного удара ногой, чтобы большого и не в меру самоуверенного соперника с удивленной, запрокинутой навзничь физиономией понесли с площадки.

         - Случайность... - Коротко прокомментировал Алексей свои действия, глядя вслед глубоко загорюнившемуся бойцу пытавшемуся рассмотреть ставшее бессмысленным небо.

         Когда кто-то из стоящих вслух это повторил, Пирогов рассмеялся громко и весело. Такой смех у многих народов, населяющих земной шар, называется -  от всей души. Уж он-то знал толк в таких движениях. Они из разряда обычных физических упражнений переходят в нечто более крупное, чем просто быстрое и стремительное действие. Это больше напоминает искусство.

         Никто танец Галины Улановой не называл комплексом упражнений для аэробики, это относилось и относится к божественному искусству. Занимаются подобным тысячи, а осваивают единицы.

         Так и здесь.

         То, что показал Алексей, было наполнено красотой. Глядя на то, что он сделал, а главное - как? Настоящему ценителю мордобоя с философией, можно было получить эстетическое  удовольствие. Недаром японцы свои силовые виды единоборств называют боевыми искусствами. Пластика проиллюстрированная практически невидимым движением после которого наглый вьюныш был унесён с татами происходила из их числа. Она была отточена до миллиметра и соткана из изумительно тонкой, еле видимой нити, так искусно, что швов и стыков даже на ощупь  не ощущалось.

         Как человек, посвященный в подобные тайны единоборств, смешливый Пирогов понимал, что такой молниеносной жалящей случайности не бывает, даже в красивых киносказках. Наносить удары в прыжке с разворота и главное,  попадать при этом в голову своего vis-a-vis... Не один год надо попрыгать, прежде чем такое начнет получаться.

 

                                                        * * *

 

         Инструктор, момент удара не видел, что-то его отвлекло. Но этот смех, он понял по своему.

         «Они не просто... Они нагло, издеваются над нами» - зло подумалось ему.

         Однако, формально придраться было не к чему. Наказывать старшего по званию из-за возникшего к нему немотивированного раздражения, уставы не позволяли.

         Если вначале схватки, он просто хотел показать вновь прибывшим то, что они ничего не умеют и им следует много и тяжело трудиться. Теперь же приходилось отстаивать честь диверсантов. Больше того, свою собственную честь...И стоящую рядом с ней - белобрысую гордость.

         Почти всех бойцов, недоуменно затихших вокруг него, именно он обучал всем этим штучкам. Получалось, плохо учил, коль скоро один из лучших, злой и настырный Костя-Рыба рухнул на... На какой он упал минуте? Да вы что? Примерно, десятой секунде...

         - Следующий, - он ткнул пальцем в лежащего, и казалось спящего невдалеке еще одного здоровяка. Со стороны было очень заметно, как ему трудно сохранять спокойствие и выдержку.

         Тот на кого указал младший командир, поднялся, небрежно отряхнул воображаемый песок... и для чего-то сделав сальто назад прямо из него сел в продольный  шпагат.

         Сейчас настало время от души рассмеяться Алексею, слишком уж неестественно все это выглядело. Его, наверное, пытались такими дешевыми приемами, в стиле узкоглазого кино из Гонконга, испугать или вывести из себя. Отсмеявшись, он с любопытством посмотрел на будущего соперника.

         Акробата его смех несколько смутил. Возможно, это было ошибочное утверждение, но тот над кем смеялись вида, что его это задело, не показал.

          Глядя на Алексея исподлобья, он чуть сутулился и левым боком стал напротив него и больше уже не безобразничал. Застыв в выжидательной позе стал ждать дальнейшего развития событий.

         - Может больше не надо? - Спросил Алексей, глядя на Понятовского.

Была у него надежда, что сегодня доброта в данном конкретном случае спасет мир. Да видно недосуг. Время торжества справедливости и человеколюбия пока не наступило.

         Тот остался непреклонным и нетерпеливым движением указал на центр площадки. Гусаров с недоумением покачал головой и разведя руками посмотрел на своего приятеля. Тот чуть заметно усмехнулся и кивнул ему, давая понять, что если ребята сами этого требует, придется подчиниться.

         Вышедший в центр боец, неизвестно для кого обнажился по пояс.  Женщин в округе не наблюдалось. Красивая игра рельефной мускулатуры плечевого пояса, растрачивалась в пустую.

         Он протянул на встречу мягко вышедшему Алексею руку, как бы его приветствуя. Алексей, зная или заранее предвидя, что должно будет произойти, после того как он в ответ тоже протянет руку, на такой дешевый прием не поддался. (По задумке плохих людей, он должен был получить сокрушительный удар и протянуть вдоль тела, непослушные, расслабленные руки и в беспорядке раскинуть дурацкие ноги.)

         Он помнил уговор - бой в полный контакт.

         При такой, зашнурованной до последней дырки договоренности, действует всего лишь одно, незыблемое правило.

         Это правило гласило - если в наступивший миг пожалеешь ты, то через мгновение твои яйца очень быстро превратятся в шипящую и раскаленную, яичницу-болтунью.

         Лицемерная жалость к другим легко переходит в демонстративную жестокость по отношению к себе.

         Поэтому вместо пожатия протянутой руки он прочертил рукой круговое движение и очень вовремя. Так как с имитацией дружеского рукопожатия Алексей успел, одновременным смещением корпуса назад, влево и выставлением правой ноги вперед, удачно блокировал нанесенный в следующее мгновение, удар в его незащищенную броневыми трусами промежность...

         Раздался сухой треск ломаемых грабель.

         Лирика первой, самой трогательной минуты встречи, закончилась.

         Соперник не ожидал такого явного прочтения его намерений. Несколько мгновений, даже не пытаясь опустить хрустнувшую ногу, он был явно чем-то обескуражен. По его задумке и технически правильно исполненному движению соперник уже должен был валяться у его ног, корчась от боли, моля о пощаде и о чем-нибудь холодном в виде компресса, чтобы не так болело.

         Однако этот подонок не только не рухнул с кровавым омлетом в штанах, но как ни в чем не бывало, стоял напротив, с иронией наблюдая за его реакцией.

         А реакция надо сказать, была довольно болезненной. Бил-то он в промежность соперника со всего размаха, а тот, как назло выставил свою ногу ему навстречу и (причем, именно выставил, а не бил ею) попал точно в коленный сустав.

         Когда жестокий и беспринципный соперник Гусарова, в возвратном движении, ставил ногу твердо назад... Он зычно, как будто для того чтобы его все услышали, закричал и нога, не глядя на обнаженную мускулистую плоть тренированного тела, вывернулась в обратную сторону. Коленный сустав провалился вовнутрь. От наступившего болевого шока, он потерял сознание.

         Попытались привести лежащего на земле в чувство. Однако не смогли. Поняв тщетность своих попыток и то, что он хлопков по щекам пострадавший в смертельной схватке в сознание не приходит, а может получить лишь сотрясение мозга, пришлось менять тактику оказания первой помощи.

         Кряхтя и тужась, для оказания более профессиональной помощи толпа из пяти человек потащила его в лазарет. Делалось все это непрофессионально и очень неумело. Спотыкаясь и мешая друг другу по пути в медучреждение, они еще несколько раз роняли пострадавшего на голову. Как они его при транспортировке не убили уму не постижимо. Было видно, что до сегодняшнего дня с такими явлениями здесь не сталкивались.

         - Наверное, достаточно? - невесело спросил Алексей. - А то людей не хватит для несения службы.

         Инструктор только и смог отреагировать на сказанное, что-то прошипев в ответ. Может, молился, а может, ругался?

         - Тогда давай со мной, - произнес на нормальном русском, еще один легионер. - Ты не удивляйся...

         - Да, вроде я и не удивляюсь, - перебивая его, ответил Алексей.

         Очередной земляк-доброволец казался вполне нормальным симпатичным парнем. Ни татуировок, ни шрамов, ни даже стригущего лишая на нем видно не было. Смуглый, физически развитый. Смотрит доброжелательно. Стервозности в глазах нет. Он продолжал беседовать с Алексеем, делая массирующие движения, разогревающие кисти рук.

         - Здесь целый интернационал из бывших десантников. Процентов тридцать, если не больше. Русские, украинцы, белорусы - ну как без них? Кто с чем, сюда пожаловал... В основном, пытаемся избежать сумы и тюрьмы. Тех пацанов, которых с твоей помощью отсюда унесли, не жалей... Солдаты хорошие, но «болгары»... Первый, он из бандитов, а второй, так просто садист... Они нас не любят, мы их... Приходиться  терпеть... Мы не в обиде. Давай теперь с нами поработаем. Ты готов?

         - А есть другой вариант? - поинтересовался Алексей и вполне серьезно добавил. - Я бы сейчас, запотевшего кислого Жигулевского, пару бутылочек, оприходовал... С подвяленной плотвичкой, да, с Бородинскими сухариками...

         - Это чуть позже...

         Не давая ему продолжить, не очень вежливо, перебил его землячок. Как-то очень быстро меняя образ добродушного свойского паренька на облик злобного и неприятного вышибалы-мужичины.

         - Сейчас продолжим катания на каруселях. Ну, начали, что ли? Однако извини, в помощь я еще двоих любителей Жигулевского позову... Не боишься? Впрочем, какая разница?

         Алексей беззаботно пожал плечами.

         - Если, ребята, у вас здесь такие порядки то о чем может быть разговор. Давайте начинать...

         Вышли помощники. Опять закрутилась лихая чехарда. На этот раз Алексея все-таки достали. Ощутимо попали по губе.

         Тонкая струйка крови, текла по подбородку, в виде отмщения за поверженных. Впрочем, выпущенная на волю кровь также не смогла удержать эту троицу в вертикальном положении. Хотя один из земляков даже горсть песка успел швырнуть ему в лицо. Этот не красящий его соперников поступок не смог переломить ход нетоварищеской встречи.

         Очень скоро они лежали вокруг него, как попало скучно и без всякого интереса рассматривая, кто голубое, ставшее в одно мгновение бесцветным небо, а кто и резиновое покрытие, на котором они скакали. Больше досталось тому, кто исподтишка сыпанул песком в благородное и породистое гусаровское лицо, после чего и была разбита губа. Этот паренек не отделался, как другие тяжелым выходящим за признаки обморока нокаутом. У него кроме сотрясения мозга была еще и напрочь выбита челюсть.

         Подвести итог решительным действиям Алексея, можно было словами известного детского писателя Маршака: «Вот какой рассеянный с улицы Бассеенной».

         Интересно, а чтобы сказали, глядя на все это безобразие истинные «толстовцы» с их теорией непротивления злу и насилию? Смогли бы они осудить Алексея за его жесткие, граничащие с жестокостью поступки?  Вместо того чтобы  самому быть битым, он позволил себе воспротивиться постулату и не подставить вторую щеку, а других нарубил в мелкую щепу.

         Такое повергает в уныние и депрессию.

         Отчаяние переходит в сдавленный крик и задушенный стон.

         Жлобы и ревнители морали посыпают свои головы крупнозернистым пеплом. Сверху натягивают заячьи треухи, так и ходят.

 

                                                        * * *

 

         Как было понятно изначально, инструктор Понятовский толстовцем не был. И никогда уже им не станет. От такого поворота событий когда, почитай, пять выдающихся бойцов в лучших ритуальных традициях спецназа искалечены, он только и смог, что тягостным стоном помогая при этом себе руками показать Алексею свое кровоточащее к этому отношение... И все же заводной характер не давал ему возможности признать свою неправоту и прекратить человеконенавистническое проверочное занятия.

         Прекратить калечить юность нашу боевую пусть даже и болгарскую. Ему, понимаешь, захотелось отыграться на, казалось, беззащитном бойце по имени Пирогов. Он просипел, пытаясь откашляться от внезапно возникшего кома в горле: «Сейчас, ты, капитан».

         Что за напасть?

         Этот тоже оказался улыбчивым. Но хоть ничего не просил, не издевался. Просто вышел не разуваясь, ожидая следующих козней и подвохов со стороны Понятовского. А того при виде очередного спокойного и уверенного новичка, обуяло, иначе и не скажешь, яростное раздражение.

         - Твой приятель, показал всем нам неплохое владение приемами...

         В первый раз их назвали приятелями, не отделяя одного от другого. А тот продолжил: “Нам всем хочется посмотреть, сможешь ли и ты справиться с двумя... Нет, с тремя соперниками...”

         Судя по хмурым и неприветливым физиономиям столпившихся  бойцов, им совсем не хотелось того, о чем говорил бравый инструктор. Конечно, трусов среди них не было, но и желающих вот так просто, за здорово живешь без всякого повода и дополнительной оплаты «за боевые» быть искалеченным тоже не находилось.

         Их горячечный пыл и молодецкое желание позабавиться с беззащитными и необученными новобранцами за последние десять минут улетучилось как дым Отечества, который оказался не сладок и не приятен.

         Очень не хотелось прямо с утра, имея громадьё всевозможных планов на вечер, вместо их исполнения надолго оказаться в лазарете. Поэтому стоящие вокруг импровизированного татами, опустили очи долу и превратились в ничем не интересующихся и ко всему равнодушных оловянных солдатиков.

         Понятовский, глядя на опушенные головы и неуловимые глаза, к совести и чести не взывал. Зачем. Мы в армии. Здесь можно приказать и этих глупостей нам не нужно.

         Он зычно выкликнул фамилии троих офицеров. Те вышли, явно с большой неохотой. Когда они расположились в треугольник, последовала команда - бой.

 

                                                        * * *

 

         Пирогову, глядя на этих безутешных обреченных мужчин, внутренне смирившихся с тем, что им сейчас побьют морды ерничать расхотелось. Хотя и солнце в небе веселилось, и птички над головой щебетали. Но, наблюдая за их агрессивной решимостью, как можно дороже продать разбитую физиономию и от этого готовых, на решительные действия ему пришлось напрячь все силы мобилизовать все скрытые возможности и вспомнить уроки, которые ему некогда давал сэнсей Сакебимбер-сан.

         После команды к началу схватки, трое одновременно бросились на него. На этом и строился его расчет. Он старался кружиться и двигаться так чтобы, резко меняя направление, сбивать с толку атакующих его бойцов. Увертывался, блокировал и уходил от мощных, скулодробящих ударов. Успевал выделывать немыслимые балетные па и защищаться при этом от их нападения их же телами. Они, подхваченные азартом схватки, тут же сломали треугольное построение. Как Понятовский с края площадки не пытался призвать их к дисциплине, как не командовал, срываясь на крик, но ребята оказались слишком азартными и увлеченные погоней, просто не слышали его.

         Со стороны все происходящее напоминало детскую забаву. Когда трое старших оболтусов, ради скуки и развлечения пытаются поймать младшего, для того, чтобы сначала подкрутить ему уши, а потом послать на поиски окурков и других запрещенных радостей жизни. Но от пристрастия к вредным привычкам, бегают они неумело и только мешают друг другу.

         Потом от своего же неумелого не координированного бега ударяются лбами друг о друга и падают, как-то уж слишком навзничь. Третий же здоровяк неосмотрительно натыкается переносицей на вытянутую руку шустрого паренька и падает на них сверху... Шок приобретает необратимые последствия.

         Удар диверсантскими лбами, напоминал бильярд. Любимую в народе американку. Звук последнего триумфально-победного загоняемого в лузу шара. Сухой, хлесткий, с оттягом. Обычно после такого удара невыдержанные игроки победно вскидывают руки. В нашем случае, были вскинуты ноги, но тоже достаточно высоко и победно.

         Инструктор, наблюдая эту кучу малу и предусмотрительно отскочившего от тех, кто попадал Пирогова, дал команду к прекращению этой беготни. Он так и скомандовал: «Прекратить беготню». Хотя уже никто и не бегал.

         Трое молодых мужчин достаточно сексуально один на одном лежали вповалку. В то время, как рядом с этой живописной композицией в недоумении стоял еще один и искренне удивлялся, неповоротливой неосторожности своих соперников. Выражение на его лице было такое, словно ему предложили исполнить Пасхальную ораторию И. С. Баха на бубне, при этом петь и одновременно рыдать от умиления.

 

                                                        * * *

 

         На этот раз, Понятовский сам вышел на поле рукопашной битвы. Его соперник, видя и правильно оценивая внутреннее состояние вышедшего против него бойца, оказался кроме всего прочего и благоразумным человеком.

         «Избежав неравной схватки и радости от победы над слабым, ты одержал победу над собой... Над своими страстями». - Любил повторять ему сэнсей.

         Хотя и им овладел спортивный азарт борьбы, и даже несколько раз его соперник очень неловко падал, натыкаясь на собственные препятствия в шароварах. И все же в один из моментов, кулак инструктора настиг его. Правда, у последнего ощущение было таким, как будто кулак вошел не в живот соперника, а попал в рыхлую вату. У боксеров такое движение телом называется - микширование, т.е. за счет движения корпуса происходит не очень заметное со стороны, но очень эффективное управление силой и мощностью удара соперника. К огромному удивлению недоверчивого Понятовского, соперник мешком свалился ему под ноги.

         Инструктор оказался вредным парнем, и пока Пирогов падал, он не удержался и наподдал ему ногой по заднице. Окружающие кто недовольно, а кто восторженно загудели.

 

                                                        * * *

 

         Так, что мы имеем?

         Честь подразделения героическими усилиями инструктора была  спасена.

         Критичный объем пара из готового взорваться котла, спустили.

         Окружающим бойцам поникший, неустрашимый дух диверсантов подняли.

         Полегчало?

         Ис-сес-сен-но!

         Победа победе рознь и, как бы потом Пирогова не пытались убедить, что главное это мужская честь и выигрыш любой ценой. Он с оппонентами категорически был не согласен. Находиться на одной линии огня с озлобленным и затаившим обиду вооруженным однополчанином не хотелось.

         Не в компьютерные, виртуальные стрелялки играем. Все гораздо серьезнее.

         Инструктор конечно в эти тонкости не вдавался. Однако сразу понял, что соперник сам лег. Подавая ему руку уже успокоившись от напряжения и азарта схватки, миролюбиво проворчал:

         - Можно было и не поддаваться.

         Довольный исходом боя и восстановлением равновесия во всех линиях, он терпеливо ждал, когда его соперник поднимется. Продолжать бой, как того требовали столпившиеся бойцы, он не хотел.

         - Зря вы так думаете, товарищ инструктор - легко вскочив на ноги и вежливо улыбаясь, произнес Пирогов. - Именно ваше мастерство и боевой опыт повергли меня на землю. Уж больно удар был мастерский. Научите?

         Он благосклонно кивнул головой, мол, для того и поставлен на должность отца родного, чтобы вас пацанов обучать и посвящать во все эти хитрости.

         - Вновь прибывшим пополнением я доволен, - инструктор обращался к ним в третьем лице. - Со временем из них могут получиться классные специалисты. Вы должны понимать, что эта легкая разминка перед тем, что будет ждать нас уже завтра... или, когда это там... позже еще... в боевых условиях... Пока же занятия закончить и построиться.

 

                                                        * * *

 

         Гусаров с Пироговым начали неторопливо стряхивать с себя песок и пыль. Оба обратили внимание на то, что их действия были практически синхронны. Обоих это позабавило. Когда же они одновременно, подняли большой палец вверх, выражая тем самым, определённую степень восторга от действий друг друга, эта одновременность и слаженность уже заставила их расхохотаться. Сейчас, весёлые и довольные, они были очень похожи один на другого.

         Через  минуту, вместе с остальными они покинули площадку веселых аттракционов.

         Вот так и родилась очередная армейская байка о том, что неизвестно откуда, появились два богатыря и выбили из зазнавшихся старослужащих их пошлое зазнайство, боевую спесь и дутые заслуги.

 

 

                                       

Глава 19
 АССЕНИЗАТОР.
 ПИРОГОВ НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ - ЛЕГЕНДА ХИРУРГИИ

 

         Да, ребятки, было дело.

         Недавно я сам без принуждения и угроз совершил высоконравственный поступок с далеко идущими  последствиями.

         Некоторое время я был очень горд тем, что сделал. Но если бы, к примеру скажу, знал о последствиях возможно и не пошел на поводу благородных порывов. Послал бы их к чертовой матери и дело с концом. Хотя кто его знает, что там ждет за горизонтом?

         Говорила моя теща, без обычной злобы своей дочери, а моей жене:

         «Погубит его, дурака с высшим образованием, его же доброта».

         Мамаша, ты была на волосок от гибели.

         Шучу...

         От правды ты была маманя на волосок...

         И что здесь такого?

         На занятиях по рукопашному бою. Мы с новым знакомым, почти приятелем за милую душу отметелили неплохих ребят будущих боевых товарищей. Конечно больше курочил их здоровье Гусаров. Но злятся, косятся и пытаются обидеться на нас обоих. На стрельбище придется быть осторожнее. Шальной пулей, того и гляди можно по голове получить.

 

                                                        * * *

 

         Теперь и мне, настало время подумать вместе со всеми. Побрататься со здравым смыслом. Настроиться на общую волну. Задать себе и другим, важные риторические вопросы бытия мировой истории. Начну с моего любимого:

         «Кто допускает в мир полный красоты и нежности, столько мерзости и дряни? Почему мы не гоним от себя все плохое, алчное, бездушное и жестокое?» 

         Красиво, правда?

         Еще вот это:

         «Сколько человеческую природу не украшай искусством божественного Леонардо, Шекспира, Моцарта и Пантелеева Вовы она, эта природа не становиться лучше. Те, кто должен был все это впитать в себя до краев до отказа. Впитать с такой силой, чтобы с краев стекало наполняющее их бездуховное дерьмо, которое должно быть вытеснено из их существования без остатка и навсегда... Они, к сожалению, для нас болеющих за них и за другие судьбы мира от этого отмахиваются. Предпочитают разменивать себя на кабаки и погоню за призрачными богатствами, которое не делает их свободными, а закабаляет еще больше.

         Браконьеры духа, отстреливают все живое, оставляя позади себя голую, безжизненную пустыню. Они забывают о том, что после их кончины мир не кончается, а продолжает свое существование. Их детям придется жить в тех условиях, которые создаются сегодня... Из-за глупости и неразвитости, нарушается баланс, которого мы добиваемся всю жизнь. Многие, когда познают окружающий мир, называют это состояние - жить в ладу с самим собой. Состояние хрупкого равновесия внутри души, когда мы избавляемся от холодного расчета, трезвого взгляда и живем с открытым воротом, навстречу жизни и ее ветрам».

         Ну, и чем не передовик прогрессивной психологии? Чем не кандидат на Доску философского почета, как лучший человеколюб и духобор-гипербореец? 

         Жалко отменили почет, а из досок оставили только гробовую.

         Однако радует, что восстановлено Царствие небесное. Для достойных появился шанс.

 

                                                        * * *

 

         Ломать ноги, ребра, выворачивать челюсть из черепа? Это, наверное, безумно больно?

         Меня когда удалось служить на сверхсрочной к таким фокусам приучали за счет длительных тренировок. Называлось это - резким понижением болевого порога. Судя по тому, как закаленные офицеры теряли сознание от боли и побоев, как они спичками ломались на помосте с современными методиками подготовки элитных бойцов, здесь знакомы не были.

         Когда смотришь такие бои по телевизору это не так сильно дрючит и адреналинит как воочию вживую.

         Мы с Гусаровым не боялись махать руками и делать дураков из старослужащих, которым возможно в ближайшем будущем, когда они вылечатся, будет поручено оказывать нам огневую поддержку сзади. Прикрывать тылы или держать круговую оборону. От одних мыслей прямо скажу, мне было не по себе и не по тебе тоже было. В таких случаях злопамятным парням очень удобно запулить обидчику пулей точно в затылок.

         После таких признаний хочется откровенно спросить у себя: «Ты че, воин, конкретно, боишься? Что ли?».

 

         Честный ответ звучит: «Да! Боюсь».

         После боя никто, как правило, вскрытия погибшим не делает, образцы отстрелянных пуль не собирает и судебно-медицинскую экспертизу не назначает. Иди, докажи, что свои разнесли башку. Хотя тому, кому отстрелили, все уже по барабану.

 

                                                        * * *

 

         Служба шла и деньги начислялись. Впрочем, деньгами эти слезы очень сложно назвать. Много армейского мата мне пришлось выслушать во время рассказов о том, как надо крутиться, чтобы их получить у армейских финансовых жуликов.

         Зато, как врач очень скоро почувствовал благотворное влияние несения службы на свой изнеженный организм. Исчезли любые упоминания и проявления жировых складок. Походка - легкая. Цвет лица - здоровый и загорелый. Мышцы - упругие. Глаза горят и по ночам светятся фосфорическим светом. И еще много чего, касаемого тела. 

         А вот с духовной сферой, полная прострация и вселенская беда. Такие признания, даже самому себе тяжело даются. За двадцать два дня службы и размеренной жизни, мозгов осталось для того, чтобы ими думать о сексе, еде и...

         Забыл...

         Зато, такое времяпрепровождение, прекрасно помогает беспрекословно нести службу и выполнять приказы командиров, не обращая внимания на связанные с этим тяготы и лишения...

         Если все пойдет такими темпами и дальше, то я скоро смогу похвастаться устной благодарностью командования. 

 

                                                        * * *

 

         До определенного момента меня устраивало состояние, в котором я находился. В выходные дни с удовольствием постигал жизнь и натужно развлекался. Из стороны в сторону болтался по городу.

         При местной замызганной гостинице была открыта интересная комната аттракционов с названием «Казино». Не особенно торопясь, иногда заходил во внутрь. Благая цель вела меня туда. Пытался, дергая ручки автоматов выяснить отношения ко мне судьбы-злодейки. Денег  для прожорливого «однорукого бандита» имелось достаточно.

         Можно было и очень хотелось попытаться обмануть свою давно предначертанную сверху судьбу. Исходя из живости натуры и занятием побочной профессией повышенной опасности, жить мне осталось совсем не долго. Поэтому я не к нотариусам бегал, заверяя бумаги по наследованию своего имущества, а болтался в игровом зале вредного заведения. Полученного там заряда адреналина в игре с запрограммированным на мой проигрыш игровым автоматом, хватало на первое время. Потом пришло время  взбадриваться за рулеткой и карточным столом. Выигрывал по мелочам, проигрывал по крупному...

         Со вздохом отчаяния констатирую. Места для азартных игр, создавались не для моего обогащения... Совсем наоборот.

         Казино и потасовки в баре, переходящие в форменные сражения перестали меня устраивать. Впрочем, от местных драчливых молодцов из комендатуры, а может и не от них, пару ножевых ранений получил. Даже не ранений, больше порезов, так по мелочам вскользь.

         Как говориться, рабочие моменты военной службы с их некрасивой оборотной стороной... Делили проституток. Потом коллегиально голосовали. После обсуждали цену и поставили бар вверх ногами... Обслуживающий персонал уж слишком ее заламывал... Мне это не нравилось. Я возмутился и потребовал проведения конкретных мероприятий по поводу настойчивых предложений, снизить расценки на рынке сексуальной эксплуатации наших жен, дочерей и боевых подруг... Сутенеры еще со своими мордоворотами под горячую руку не вовремя подвернулись...

         После, стоя перед зеркалом в номере гостиницы, куда меня завели те же гетеры, сам себя суровой ниткой и штопал.

         И не смотря на все на это, к Интернету - ни ухом, ни рылом, ни ногой, ни рукой - не подходил. Чего я там не видел? Зазывных сообщений, которые меня выведут из душевного состояния и равновесия? Или всяких завлекательных и манящих порнографических картинок? Так я уже большой мальчик, мне это без интересу.

 

                                                        * * *

 

         И вот настал этот день. Сегодня дошло окончательно - моя современная жизнь перестала меня устраивать полностью и окончательно.

         Ну не хватало мне этого чувства игры чужими жизнями смертельной опасности и возможности избежать её, найдя правильный выход из тупиков.

         Странное дело... Просто патология какая-то. Оказывается, совершать чьи-то акты возмездия и приводить в силу приговоры, обжалованию не подлежащие приносило не только шестизначные гонорары, но и моральное удовлетворение, если не сказать более чётко - профессиональное удовольствие.

         Начинал подумывать о посещении психического доктора. Мы с ним посидим, поговорим... Постараюсь выговориться. Разгрузиться...

         Хотя после разговора с ним, придется того... И его... Отправить на долгие курсы повышения квалификации. Когда еще найдут его тело?

         Нежелательные свидетели мешают всем.

         Вот такая геометрия круга - формулы сходятся, а применить их в жизни, не представляется возможным.

 

                                                        * * *

 

         Каким магнитом меня затянуло в Интернет, не знаю. Несколько своих выходных потратил на то, чтобы доказать самому себе, что мне, все это совершенно безразлично... Уже не манит. Даже кофе пил просто так без задней мысли. Уходил сразу. Зашел, кофе глотнул и вышел. И вдруг, как будто силой завели и посадили перед монитором.

         Сел за клавиатуру... Набрал свои пароли, и другую лабуду для выхода к данным. Так полегчало... Что и сказать без музыки Пахмутовой на слова Добронравова не возможно... Ни с чем несравнимое чувство облегчения и счастья...

         Хотя сравнить через пару минут было с чем. Оттого что я там прочитал, меня так тряхнуло, как будто я свои пальцы, в стиле любителя наблюдать большие звезды сунул в розетку и 220 вольт не заставили долго ждать...

         Забыв даже заплатить за услуги, я поплелся на выход. Правда меня нагнали на улице, сунул им ворох бумажек не считая, они видать подумали что чудак под кайфом и отстали. А я по любимой русской традиции, поплелся в близлежащее питейное заведение. Там пришлось крепко обдумать прочитанное...

         Пересекал улицу уже на разноцветном облаке. Сразу заказал бутылку местного сорокаградусного продукта и пачку крепчайших сигарет без фильтра. Не курящему такое курить это очень серьезное испытание, поверьте мне. После затяжки выдохнуть уже не чем... Резкий спазм клещами зажимает легкие и носоглотку экстремала...

         А курить я бросил, после того как в анатомичке вскрывали одного симпатягу, как сейчас помню, вши на нем были злые как собаки. Видно поэтому и запомнил.

         Увидел тогда легкие курильщика во всей красе... В черно-бордовых язвах... Свисающие лохмотьями старой истрепанной, половой тряпки. Запах они распространяли… как бы помягче..? гниения и тлена. От одной мысли, что во мне расположилась, точно такая красота стало тоскливо и одиноко. Я еще тогда фотографию спившегося Эрнеста Хемингуэя в свитере и с трубкой отдал одной достойной женщине. Чтобы у меня даже вид трубки, не вызывал воспоминаний о счастье и удовольствии первой затяжки...

         Опять куда-то не туда меня занесло...

         Я ведь хотел поделиться впечатлениями, как в местной офицерской забегаловке рядом с той точкой во вселенной, где я попал в Интернет... Как в достойном во всех отношениях питейном заведении за хорошие полновесные деньги мне удалось плохо нарезаться.

         Когда к этому делу подходишь творчески и артистично, вкладывая всю без остатка душу. Когда пьянство превращается не просто в удар по печени и мозгу, а в акт самосовершенствования, познания великих открытий и открытие больших человеческих чувств… Это ж совсем другое дело, другая песня на стихи и музыку тех же, поименованных… Навернул пару добрых рюмок... или бутылок... И сиди, кури одну за одной, постигай мир грёз, фантазий и ещё более красивых женщин… У меня же все было с точностью наоборот. Когда по  бездушному пространству кошки скребут (они там же и оправляются)... Когда в тебе ничего кроме ядовитой зелёной отрыжки не осталось… Пьянея только и можешь задирать плохими словами посетителей. Пьёшь, пьёшь… И с каждой рюмкой только  трезвеешь, злясь и кляня судьбину.

         Все это происходило потому, что таки накаркал беду. Много было сообщений на мое имя. Я покопался в интернетовских штучках и... чуть пальцем не проткнул клавиатуру.

 

                                                        * * *

 

         На фотке которая была приложена к одному из сообщений на меня сурово смотрел и в фас, и в профиль мой нынешний для многих незабываемый образ.

         К фотографии имелась приписка.

Большими буквами Ассенизатора ставили в известность, что на фотографии изображён именно тот мерзавец, который виновен в смерти боевого генерала героя Афганской войны Тарзанцева, отдававшего приказы на уничтожение аулов и арыков...

         Я не понял, мне это показали в качестве тонко продуманного издевательского хода или в надежде на то, что эта информация заставит с большим рвением взяться за это дело? Посчитали своим? Так, что ли? Слава растет жалко только, что возможность ею воспользоваться падает?

         Тогда как быть с тем, что я для всех погиб в том взорванном и сгоревшем на дне сочинского карьера «Запорожце». Что же вы, сволочи, милицейских сводок не читаете... Или мой паспорт оставленный в машине сгорел полностью?

         Этим сюрпризы из ящика Пандоры не закончились.

         Другое сообщение было знакомо по стилю передачи информации. В нем передавался пламенный привет с наилучшими пожеланиями. Чуть ниже по тексту привета срочное сообщение с подписью моей маленькой и смышленой Чичи... Датировано сообщение было..? Три дня прошло с того момента, как она его выслала...  (В этом я и нахожу разгадку своего желания забраться в паутину.) Но текст, скверный и очень неприятный...

         С одной стороны редкая удача. Клиент рядом. Только что с руки не ест. С другой - я сам себе хороший знакомый. Как через это переступить?

         Поэтому, тариф на мою голову, должен быть увеличен, как минимум вдвое. Чем-то следует задобрить и размягчить собственную совесть.

         Но это шутка, следовало еще раз перечитать сообщение помощницы, к этому я себя таким своеобразным образом готовил...

         Перечитал... Только хуже сделал.

         Как следы не путал, как не губил безвинные души, все попусту... Вычислили они меня...

         Именно поэтому, все эти дни меня так тянуло к компьютеру... Чичи сообщала: «Из проверенных и сверхточных источников небезызвестного в определенных кругах специалиста по имени Ассенизатор, не сегодня-завтра должны будут арестовать... Все его нынешние координаты известны... В дальнейщем, в момент транспортировки к месту заточения, его надлежит уничтожить заложенным на дороге фугасом... Виновными в подрыве, признать «боевиков-вахабистов».

 

                                                        * * *

 

         Раньше я старался от заказов не отказываться, слишком велика конкуренция.

         Правда, истины ради, должен сознаться. Дважды сподобился. И оба раза предложения поступали по поводу физического устранения президентика одной из вновь образованных монархических тираний на территории страны, народу которой в свое время давал торжественную присягу.

         По этому поводу пораскинул своим скудным умишкой и пришел к выводу. Не надо пытаться обманывать диалектический материализм и тормозить поступательное движение истории. Коль скоро народ избрал себе этого фигляра любителя танцевать над пропастью на проволоке, то не моего ума дело встревать и нарушать историческое возмездие для этого народа. Они его себе избрали, клюнув на бредовые, популистские обещания? Вот  пусть в полной мере сегодня пользуются и наслаждаются сладкими плодами демократии - продажной девки империализма, как говорил мне на лекциях по научному коммунизму преподаватель Сверьхось бывший шпион-неформал.

         До сих пор считаю правильным и верным то, что тогда, не поддался на уговоры профессионалов-оппозиционеров.

         На смену этого бесноватого и припадочного типа, пусть приводят к власти свое ворье, но без моего участия. Тем более что все они раньше с восторгом толпились на ковровой дорожке ведущей к торжественному целованию задницы бывшего конюха, а сейчас монарха. Когда их лишили этого привычного занятия, которое, судя по сохранившимся фотодокументам доставляло им оргазмическое удовольствие, они сразу оказались непримиримыми борцами с антинародным режимом и размахивая своими штандартами и хоругвями побежали куда-то жаловаться и клянчить гранты для продолжения сытной жизни, привыкшего к роскоши партфункционера - борца за народное счастье.

         Нет ребята, коль скоро вы такие правильные на словах продолжайте ими оставаться и на деле. Добивайтесь достижения праведной цели праведными средствами. При помощи любви, смирения и христианских заповедей. Короче. Ищите и обрящите.

         В этом месте я всегда очень красиво, как бы для благословения поднимаю руку, а когда она затекает, опускаю...

         Многие, прослушав этот монолог и представив себе поднятую руку, говорят, уж кто бы поучал и витийствовал, но только не ты - гнусный убийца.

         И правильно сделают. Я прекращаю исполнение гимна унижающего людей с ограниченным набором слов. Затыкаю капустной кочерыжкой свой фонтан красноречия и перехожу к сути поставленной передо мной проблемной задачи.

 

                                                        * * *

 

         Каждый нестандартный поступок таит в себе много опасностей и в тоже время без них невозможно. А раз так, настало время и мне что-то подобное совершить, а если и не совершить, то хотя бы рискнуть и попробовать.

         Пришла пора  вызывать Чичи. Вообще-то еще в детстве ей дали имя Лариса Ромашина, что её, собственно говоря, совсем не портило, однако для того чтобы голову себе именами не забивать, Ларис навалом и молодых и старых - называю ее «Обезьянкой Чичи». Но для того чтобы между нами не возникало никаких недоговоренностей и обид, зову ее только по кодовому имени «Старуха Изергиль». Она в университетах и аспирантурах училась, знает прототип. Вопросов не возникало. В моей деятельности следует учитывать даже такие, казалось, незначительные мелочи, чтобы из них впоследствии не вырастало ничего более существенного и значительного.

         Похоже на то, что внезапно возникшая мысль вызвать из далекой родной стороны смышленого зверька-обезьянку мне все больше и больше нравилась. А, что?

         Во-первых, пусть анонимно поможет выпутаться из сложившейся ситуации, документы привезет или смену белья с вафлями...

         Во-вторых, давно что-то я не испытывал жестких сексуальных наслаждения определённого характера. А чего? Пусть похлещет меня плеткой по причинно-следственным местам или, еще лучше, пустить ее с «совочком поиграть в моей песочнице». А?

         Попробовать, что ли? Избавиться, с получением удовольствия, от удушающего действия адреналина. Может тогда и на вызовы в Интернете буду реагировать спокойнее? Вроде и не англичанин, а юмор оттуда. Мрачный и не смешной. Да и не юмор это вовсе никакой...

         Садомазохизм это интересное времяпрепровождение. Что-то наподобие разновидности кружка юного техника, юного коневода и кроликоведа в одном флаконе. Заниматься в таком кружке, при любом местном Дворце молодежи был готов с кем угодно, только не с Чичи.

         О, эта особа исключительная. Гармонично развитая во всем, подстать мне. Если бы не условия  деятельности и выработанная годами осторожность, мне следовало жениться на ней и быть счастливым в полной мере, по 12-бальной шкале Рихтера.

         Так притягивать к себе внимание, как это делала она, не мог никто. Наблюдал я за ней издали. Где бы она  не появилась куда бы не пришла, все внимание сосредотачивалось и фокусировалось на нее.

         Анекдотическая ситуация, что называется, слава нашла достойную. В одном из популярных изданий «8 2/3 дней». Ошибочно был помещен ее снимок с фамилией известной проститутки из первых звезд отечественной попсы. Просто перепутали. Таблоиды тогда злословили мол, эта карга уже для фотографий в журналах нанимает дублерш даже не заботясь о том, чтобы они хоть как-то были на нее похожи. Скандал был грандиозный.

         Но Чичи, тем не менее, прекрасна. Субтильная и утонченная. Манеры выпускницы Смольного института. Тонкий, изысканный вкус. Ничего лишнего ни в одежде, ни в фигуре. Изящная прическа. Трогательная и беззащитная именно тот образ девушки ахматовского призыва, при виде которой каждому мужчине без исключения, хочется все бросить и защищать это неземное эфирное создание...

         При росте 174 сантиметра, вес - 56 килограмм. Вытянутое, чуть заостренное породистое, холеное лицо. Нежно-розовый цвет кожи с проступающей пульсирующей жилкой на виске. Девическая грудь. Тонкие кисти рук с холёными ноготочками. Миндалевидные, чуть раскосые карие глаза. Вздернутый носик, пухлые губы... Что еще? Косметики ноль, только для работы с целью изменения внешности. Осанка гордая. Походка и независимая, и одновременно сексуально-вызывающая.

         В отличие от других красивых и притягивающих к себе барышень, она умеет разговаривать. Это свое превосходство перед тупыми и самодовольными самцами прекрасно маскирует. Впрочем, мне кажется, что всеми этими качествами наделил ее и одновременно создал некий собирательный образ чего-то недостижимого и нереального. Как врач, могу сказать только одно, при ближайшем рассмотрении, все женщины одинаковы. Но Чичи, тем не менее, прекрасна...

         С сексом придется повременить. Такие самоограничения накладываются не из-за отсутствия женского пола, их и в продаже навалом, и на складе солидные товарные запасы припасены. Как не горько об этом говорить, но ограничивать плоть приходиться по другим поводам и основаниям.

         Если бы читал меньше, меньше бы боялся собственной тени от вставшего колом члена. Мужик из США, а все вселенское зло, на нас духовных и озадаченных спасением человечества плотным потоком идет оттуда. Так вот, этот злой и вредный, даже не мужик, а просто ученый в области вирусологии и ВИЧ на пальцах доказал, что ни какие презервативы от этой дряни не спасают. Мол, вирус, так мал, да удал, что через микроскопические отверстия в латексе проскакивают совершенно свободно. Тем самым, нанося живой силе противника невосполнимый урон. Он, т.е. вирус делает живую силу мертвым «грузом 200».

         Вот так я и рассуждаю сам с собой, боясь беседовать на эти темы с другими, так как велика вероятность выдать себя как агитатора и мастурбатора. А мне это пока без надобности. Мне следовало хорошо подготовиться к встрече моей любимицы и недотроги.

 

                                                        * * *

 

         Опять наткнулся кончиком носа на невидимую преграду. Так всегда бывает, когда долго к чему-то готовишься... Придется отменять вызовы и встречи с прекрасной блоковской «Незнакомкой»

         Днем сообщили новость. Нашему, отдельному подразделению ровно через сутки надлежит всей своей массой нависнуть и раскинуться бреднем над районом населенным мирными террористами-смертниками, вместо кинжала, носящего на себе «пояс шахида».

         За сутки до этого, дружок-собутыльник майор Брегов, по своим каналам узнал и рассказал мне, как бы между прочим, что гада по кличке Ассенизатор, должны были арестовать и привлечь. За что ему было не ясно, но вот такой факт. Зачем он мне это передал, с испугом теряюсь в догадках?

         Самое время, вместе с диверсантами уйти в рейд...

         В местах жаркого сухого климата нам всем, включая и меня, капитана-переростка надлежало выполнить свой долг, предусмотренный суммой прописью в ведомости и записью в контракте.

         Возможно, там судьба будет более милостивой и хотя бы  одними губами улыбнется мне. А уже с меня станется «одним махом, двоих побивахом». Это «побивахом» касается только меня. Возможно, что никого не придется «валить» за компанию.

         Пойду готовить списки для получения необходимых медикаментов и инструментов для оказания первичной и самой необходимой помощи.

         Да, совсем забыл сказать. Служу я военврачом с выполнением обязанностей фельдшера и заодно санитара. Зовут меня здесь, строго и официально, по документам и выпискам из них - Николай Иванович Пирогов. Довольно скромное имя, но со вкусом. Есть у нас здесь Кузьма Шостакович и Юзик Эйнштейн. Сюр и китч в одном лице. Чтоб им всем, включая и меня, провалиться сквозь землю.

 

ГЛАВА 20
 ГУСАРОВ

 

         Подразделение на броне доставили в какое-то странное место. Что-то среднее между блокпостом и заброшенным лагерем в горах. Не глядя на разбросанные по округе горы, месторасположение  открытое, врагу тяжело подобраться незамеченному, зато снайперу «из зеленки» нас отстреливать очень даже удобно.

         Чуть обустроились. На вторые сутки приступили к изучению и освоению местных климатических условий - в теории и занятий по строевой подготовке - на практике.

         Смешнее всего было наблюдать выполнение команды: «По-пластунски, ползком марш».  Группа современных головорезов-коммандос, высоко поднимая свои тощие, мускулистые зады начинала ползти по каменистой почве. Над нами в этот момент, попивая минеральную водичку и сидя под зонтиком, восседал командир и покрикивая учил жизни. Когда вредному майору предложили показать, как следует правильно выполнять данную команду, он со знанием дела заявил, что представителям командования вредно находиться под такими жгучими лучами солнца.

         Вполне понятно, что смотреть на взрослых дядек  занимающихся этим бессмысленным делом было где-то даже смешно. Ползать, не очень - а в остальном обхохочешься...

         Во время выполнения команды «ползком», в кровь сбивались локти и колени. Трепалось и изнашивалось казенное обмундирование. Милитаристский военный груз на спине придавливал к земле так, что создавалось дополнительное смешное впечатление, как будто боец из под этого мешка пытается выбраться, а не тянет его на своем горбу преодолевая земное притяжение и массу неудобств связанных с ним.

         Только все это было бестолку. В районе предполагаемых боевых действий было абсолютно голое плато. Если местность пристрелянная, то ползи не ползи, все равно пулей-дурой попадут. Но пораженческие разговоры из-под горбов с амуницией, командиром жестко пресекались:

         «Отставить разговоры. Продолжать выполнять поставленную задачу».

         И ползали, проклиная все на свете. Пыхтели, кряхтели, горстями жрали пыль, а все равно ползли, ползли...

         Однако передвигаться, таким образом, по пыли и камням было не самое худшее из тягот и лишений, которые на выбор предлагала армейская служба. Особые неудобства во время обучения создавали костюмы химической защиты. Одно дело, прогуляться в подобном одеянии ночью, по прохладному берегу реки. И то, как мы помним, Алексей от такой прогулки взмок основательно, сухой нитки на теле не было.

         В кавказских же условия, когда за бортом прорезиненного счастья, температура за сорок. И это в тени, а на солнце так вообще беда. Так вот, просто находиться в таком одеянии - трагедия, большая и невыносимая.

         Противогаз в стороне также не лежал, он помогал в полной мере ощутить неземное удовольствие от постижения азов химической защиты. Когда пользователи его снимали, воду приходилось выливать в самом прямом смысле. Попробовав в таком костюме поползать по-пластунски, а после просто постоять без движений все желающие быстро теряли сознание от теплового удара. Перегревались неимоверно.

         Дело стало попахивать неуставными взаимоотношениями, расправой и даже судом Линча над  командиром, придумавшим такое бесчеловечное измывательство над живыми людьми. Пришлось перенести обучение этим премудростям на ночное время суток, конечно за счет сна бунтовщиков.

         После обеда перешли к огневой подготовке. Это вместо того, чтобы спать в теньке.

         На стрельбище, цветами и прохладой морского бриза тоже особо не пахло. От жары не все получалось. С десяти метров еще пуляли впереди себя по стоящей мишени, но так не особо. И хотя стволы до пузырей обжигали руки, но в развернутую газету иногда попадали, иногда не очень. А дальше отойти, все плыло и дрожало в горячем воздухе.

         Еще этот чертов бронежилет давил грудь и стальными обручами сжимал спину. А снимать не смей, обучение ведется в условиях полностью приближенных к боевым. Гусарову сполна хлебнувшему лиха, только и оставалось, что вспоминать речку с огромным количеством воды и зелени. После чего он тяжко вздыхал.

 

                                                        * * *

 

         Все эти хлопоты были связаны с донесениями местных лазутчиков и обеспокоенностью мирового сообщества, случайно прознавшего, что где-то в этих краях создается оружие «исламского возмездия» очень химическое и с очень большим поражающим эффектом.

         А дело было так. В ходе профилактических рейдов в южных портовых городах были обнаружены следы рицина. Вообще-то у местных торговцев и мореплавателей искали наркотики, а натолкнулись на такое безобразие. Как испокон веку повелось те, кто изымал, сами и попробовали изъятого. Знакомых угостили, а отчего бы коллективно не ширнуться, если на халяву. Короче, понюхали и «ау».

         Когда спохватились, проверили, что там у покойников в надпочечниках отложилось. Профессионалы проверяли, а им можно верить. Оказалось это то самое вещество, которым в Лондоне в 1978 году был убит болгарский диссидент Георгий Марков. Что вы! Громкое, нашумевшее убийство. Вот тогда все и ахнули. Забегали. Засуетились. Одну лаборантку даже за халатность с работы сняли.

         Вспомнили, что рицин - это белковый токсин. Смертельная доза для человека составляет 0,3 мг/кг. Смерть от его вдыхания наступает через 7-8 дней. Сопоставили с теми данными, которые были по имеющимся трупам. Точно. Семь-восемь дней. Правда, Марков умер через четыре дня, но он не вдыхал, его укололи зонтиком, в который был вмонтирован шприц. Придумают же такое?

         На первой стадии, этот яд (его получаемый из семян растительной клещевины, а ее в свою очередь выращивают для получения касторового масла) не требует серьезной химической очистки и сравнительно просто вырабатывается в небольших количествах. Достаточно двух  небольших комнат для создания кустарного производства и все, разворачивай свой бизнес. Потом хочешь сам нюхай, а нет, так угощай иноверцев и недоброжелателей. Заложи в бомбу и распыляй над их городами. Это и пугало. Возможности-то безграничные.

         Все следы по производству яда в кустарных, читай домашних условиях, вели в район нынешней дислокации вооруженных сил. Где-то здесь находились мобильные биологические лаборатории. Разведка и донесения местного населения указывали на примерный район нахождения этой беды.

         Сейчас следовало скоренько высадиться с вертолетов, быстренько пострелять по сторонам, подорвать собственно, сами помещения и уничтожить производственное оборудование. Плевое, что говориться дело. С малюсенькой оговоркой. Постараться в собственных интересах рицин не вдыхать и уж тем более зонтиком не колоться.

 

                                                        * * *

 

         Подготовку к операции по уничтожению сверхсекретного предприятия по производству рицина, прервала команда «в ружье» и выезд на место боя. По сообщениям радиоэфира в подразделении, которое участвовало в боестолкновении, были убитые и раненые.

         Очень эта команда понравилась и даже чем-то обрадовала диверсантов. Несмотря на то, что все устали как собаки, но главное не надо было надевать гадкий противогаз и на время избавиться от мучений.

         Уже через десять минут, цинки с патронами в машину побросали, гранатами запаслись и рванули. 

         В дороге им объяснили, что на мирно двигавшуюся колонну их товарищей возвращающихся после зачистки территории от бандитов было совершенно нападение, бессмысленное и жестокое, как и все, что делают бандиты.

         О случившемся, успел сообщить один из офицеров. Связь с ними резко прервалась. Больше подробностей не было. Ждать расшифровки донесений со спутников, терять время. Выяснять более детальные подробности придется на месте нападения на миролюбивых солдат несущих жителям этих мест мир-май-труд, процветание и надежду.

 

                                                        * * *

 

         Прибыв на место, обнаружили сожженные машины, несколько обгоревших трупов и огромную воронку с разбросанными в радиусе двухсот метров человеческими останками. Очень этот вид не понравился командованию. Оно ходило вокруг и во все горло материло и войну, и «духов», и неудавшуюся окопную жизнь. Что означало, очередную задержку денежного довольствия и другие нескладухи в личной жизни...

         Гусаров стоял в стороне. Он вспомнил, что с конвоем, от которого остались только сожженные машины, двигался и Пирогов...

         В округе стоял кислый запах взрывчатки и горелого мяса. Поковырявшись в воронке и осмотревшись по сторонам, к правильным выводам не пришли. Остались ли живые? Где остальная техника? Куда все это отогнали и попрятали? Чем больше напрягались, тем больше возникало вопросов. Решили поплотнее поработать с местным населением, в первую очередь для того, чтобы растопить холодок отчуждения, возникший во взаимоотношениях с ним и только во-вторую, чтобы найти у него необходимые ответы на вопросы.

         Местная агентура подобно местному населению была, как и всюду жадная и ленивая. Руку дружбы первыми не тянули. За идею не работали. Добровольно на односторонний контакт не шли. Прежде чем слово из него выдавишь, приходилось основательно попотеть и прикладом и сапогом.

         Позже, устав от бесплодных попыток выяснить обстановку методом «выдавить» стали платить небольшие деньги и начало получаться. И так с каждым осведомителем, на роль которого брали любого подвернувшегося под руку. Стрижка кота получалось - визгу много, а шерсти клок, да и та - некондиционная.  Худо-бедно, но через полчаса уже знали, кто напал и были ли пленные, а главное - куда их увезли.

         Когда подъезжали к нужному месту и сняли оружие с предохранителя, удивились стрельбе и хаотичным взрывам, доносящимся с конечного пункта их кратковременной командировки. Оказывается, там уже шел кровавый и беспощадный бой, за право грабить награбленной, как объяснили бы комиссары, если бы их ввели в кадровый состав части. К сожалению, в штате их не числилось, приходилось до всего добираться при помощи собственного ума.

         Командиры пришли к правильному решению - наши передовые части и без этого понесли большие потери. Не снижая боеготовности, как во время битвы за Варшаву в 1944 году посидим пока в машинах за местной Вислой и издали послушаем музыку сражения.

         Чтобы не оказаться между двух огней, решили маленько подождать. Пусть одна сторона окончательно и до конца поубивает другую и одержит блистательную победу над врагом.

         Когда белые фигуры, беспрерывно атакуя, обрели преимущество на всех направлениях поля сражения. Черному королю матом сообщили о том, что его позиция провальна и партии пизд… т.е. конец. После этого мобильная группа спецназа и вмешалась в межплеменной конфликт интересов.

 

                                                        * * *

 

         Огневого столкновения с победителями фактически не было так, легко стрельнули для острастки и предупреждения, да в матюгальник рявкнули пару идеологически-правильных и ласковых слов. После этого скоренько выяснилось, что нападавшие были союзниками, а конкретнее из той самой этнически обособленной банды, которая воевала на стороне федералов. Поэтому все прошло мирно и спокойно.

         Попросили союзников выяснить были ли здесь пленные и где они? Как же они радостно согласились. С каким неподдельным желанием бросились выполнять эту простую просьбу. Еще бы, им их белые союзники не просто разрешили, а попросили с применением местных особенностей, задавая вопросы расспросить их врагов о разных пустяках. Ведь они в начале испугались, что несколько человек оставшихся в живых у них заберут в православный плен. Будут их там кормить, поить. А когда они вернуться домой, будут на всех местных базарах смеяться над федералами и издеваться над ними...

         К их большой радости этого не случилось.

         Когда победители стали интересоваться у плененных соседей тем, что интересовало их союзников, последним пришлось отводить глаза в сторону и с позорной поспешностью покидать помещение. Такие зверства, хотя и среди них были люди с явными проявлениями садистских наклонностей, даже они знакомые с разными особенностями ведения допросов видеть не могли.

         В результате проведения активных и устрашающих методов опроса пленных, население сказало и призналось во всём, кроме одного, куда делся военврач Пирогов.

         Пока они обсуждали особенности национального характера, прилетели вертолеты.

         Салют, вертолету!

         В одном из них находился особист Понятовский, по совместительству инструктор по рукопашному бою. Прибыл не прапорщиком, а майором. Он в сердцах и проговорился, что Пирогова подозревают в том, что он известный наемный убийца известный в узких кругах под собачьей кликухой -  Ассенизатор, сказав это, зло сплюнул в пыль. Его следует найти, доставить в штаб и там допросить по всем правилам.

         Салют, особисту!

         Гусаров постоял, повздыхал вместе со всеми.

         Услышанная новость его не удивила, она превратила его в соляной, заколдованный столб - и это не сказка, это метафора... Он вспомнил, что в одном из своих оперативных перевоплощений уже встречался с этим именем.

         Раненных, подняв на носилки, отнесли на борт. Ведь не бросишь своих коллег, тем более до вертолета не так далеко и нести оказалось. Разместили их по старой дружбе у окна. Для находящихся бессознания бойцов, возможно, это было и неважно, но речь не о них. Важно для тех, кто это делал. Хоть что-то  полезное сделали и ладно.

         Мертвых десантников, которых «чехи» захватили на места взрыва, для обмена на своих живых, загрузили в другой вертолет. Там уже особо не церемонились, складывали, как придется. Многие были с оторванными конечностями, неузнаваемо изуродованными взрывом лицами. Грязные, закопченные, с вывернутыми наружу внутренностями. Чтобы все эти ужасы не бросались в глаза и не пугали живых, в запасе имелось большое количество специальных мешков. Именно в них и складывались останки молодых ребят, которые в виде бесформенных тюков загружались в вертолет.

         Траурно и протяжно загремели перегревшиеся на солнце вертолетные двигатели. Яростно вздымая клубы черной пыли, завертелись лопасти. «Двухсотый груз» - мертвые и «сотый груз» - раненные отправились прямо в небо. Через минуту все стихло. Ветер быстро разогнал поднявшийся столб пыли.

         Салют, живым и вечная память, мёртвым!

         В наступившей тишине, только было слышно, как за стенами домов, в которых и разворачивались события сегодняшнего дня, протяжно и долго, от невыносимой боли осипло выли и кричали соседи и бывшие друзья. Свои же соплеменники, люди из соседних аулов, иногда даже связанные родственными узами, с наслаждением продолжали пытать своих земляков, не давая им спокойно умереть. При чем свои действия они объясняли просто и без затей. Если бы они попались в плен к тем, у кого вырезав язык, сейчас выкалывали глаза и отрезали мужские принадлежности, с ними проделали бы то же самое...

         Скверная штука гражданская война. Пройдет немного времени и будет забыта причина раздора, из-за чего собственно конфликт разгорелся, а враждовать будут еще десятки и сотни лет. Много крови было пролито, еще больше прольется в будущем.

        

                                           

                                                        * * *

 

         Больше делать было нечего. Раненных и убитых нашли и отправили в т.н. тыл. Под усталыми, но довольными взглядами местных воинов Аллаха, армейцы забрали свой автотранспорт, сами загрузились и отправились восвояси.

         Если бы первобытное племя победителей, еще пару минут назад толпившееся там, где пленных резали на куски, сдирали с живых кожу и растягивали на импровизированной дыбе, не удовлетворило свои кровожадные инстинкты, то возможно просто так, они свои трофеи, взятые в бою, и не отдали.

         Однако, до краев напитавшись видом мучений своих врагов, они с миром отпустили федералов восвояси. А те, после всего увиденного, чему они были непосредственными свидетелями, хорошо, что не участниками покидали это место с тяжелым чувством. Видели они, что оставались еще плененные женщины и дети, в чьем присутствии все эти зверства творились. Что с ними будут делать после их отъезда, даже думать не хотелось.

         Двигались молча. Все увиденное не вязалось с теми рекламными глянцево-выставочными плакатами призывающими служить в вооруженных силах.

         От стыда за участие в этой кровавой резне, многие, хотя, правильнее будет сказать - меньшинство, старались не смотреть друг на друга. У них было абсолютно одинаковое чувство, как будто их вымазались в таком вонючем дерьме, от которого уже ни когда не удастся отмыться. Чтобы хоть как-то сгладить чувство вины и стыда, хотелось поскорей принять участие в операции по уничтожению химического производства. К чему, собственно говоря, их усиленно и готовили все последнее время.

         Прибыв к месту расположения и не заходя на ужин, Алексей  сходил навестил раненных. Постоял, посмотрел. Вздохнув, пошел накачиваться углеводами, жирами и прочей пищей. При чем сразу в столовую, даже не заходя на помывку. Война войной, а кушать хочется даже после жаркого и утомительного дня. Правда кто-то слышал, что на гражданке есть такие люди, у которых отсутствует аппетит. Врут, наверное? Так как даже представить себе такое можно только в нездоровом состоянии.

         Но на этот раз по указанным выше дерьмовым причинам, к его удивлению кусок обрыдлой говяжьей тушенки в горло упорно не лез.

         Помог повар-земляк. Он пошарил под своими мешками и вынул оттуда пол-литра спирта. Только опростав полстакана неразбавленного продукта, немного полегчало. Уныло поковыряв вилкой в еде, Алексей понял, что сегодня удовольствия от поедания продуктов питания достигнуто не будет и отправился спать.

         Дальнейшая служба и участие в подобного рода операциях, из нормальных психически устойчивых личностей, готовила глубоко несчастных спившихся алкоголиков. Да потому что только спиртным и можно было глушить и заливать свое непротивление, творившемуся злу. Хотя, нет. Есть еще наркотики, но с этим успокоительным средством одна беда. Доза растет, а здоровья ее переваривать, постоянно не хватает. Приходиться без желания глушить совесть загибаться от передозировки. С такими мыслями, не глядя на выпитый спирт, тяжело засыпать, ворочаясь с боку на бок в поисках нормальной позы.

 

                                                        * * *

 

         «Пора спросить у себя, не за что мне это испытание, а для чего? Для чего высший разум ниспослал мне это?» - напускал на себя мистическо-религиозного тумана Гусаров. Он пытался разобраться в процессах наступившего духовного созревания, так как то, что раньше с ним когда-никогда случалось, созреванием назвать нельзя, а было просто процессом биологического старения.                         

         Если бы у военных было достаточно свободного времени для просторных мыслей, много бы от этого случилось непоправимого несчастья. И так нет-нет, а получив письмо от лучшего друга о свадьбе с его невестой, истосковавшийся без любви бывший жених засадит себе пулю в лоб или сердце. А если бы еще и времени для мыслей было больше, вообще бы через одного себя порешили. У каждого ж свой огнестрельный аппарат и патронов немеренно.

         Но в том-то и состоит прелесть военной службы, что или траншею копаешь, или на плацу разучиваешь оружейные приемы и оттачиваешь парадный с оттяжкой и блеском шаг. Времени только перед отбоем и остается что на групповой онанизм с мазохизмом.

         У Алексея времени на разные глупые мысли не то что не хватало его вообще не было. Усилиями профессиональных психологов и обычных строевых командиров, эта абстрактная субстанция была столь плотно спрессована, что казалось оно количественно, сосредоточено в одной невидимой точке. Наступало утро, за ним тут же приходил вечер и... снова утро.

         Единственное что «диверсанты» успевали делать для себя это оттачивать один у другого разнообразные языковые особенности. Правда, здесь были свои армейские особенности. Это обучение шло в направлении изучения и познания ненормативной лексики. Материал лингвистических упражнений великолепно усваивался на марше, при команде «одеть костюм химзащиты» или в столовой. А вот перед сном,  даже материться сил не было. Засыпали мгновенно. Снов с криками и недержанием мочи не было... Спать надо, а не пузыри пускать. Понял? То-то же.

 

                                                        * * *

 

         К ночи следующего дня, в приподнятой атмосфере предстоящего праздника бойцам было сказано, что пора в путь-дорогу. Перед этим теряя сознание и проклиная все на свете, ползая в пустыне да на солнышке, да в глухом костюмчике химической защиты учились ребятки работать в зараженной отравляющими веществами и бактериологическим оружием местности и помещении.

         Командиры правильно оценив то, что еще пору дней базовых тренировок и все без химии преждевременно лягут, посчитали сводный спецотряд готовым к выполнению задания по уничтожению ядовитого рицинового гнезда, поэтому и стали снабжать бойцов последними наставлениями.

         У сгруппировавшихся в тени большой палатки военных, от усталости сил не осталось даже головой кивать. Как прибывший профессор химии не призывал беречься от контактов с разными шлангами и непонятными емкостями, его все равно никто не слушал. Все наслаждались покоем и тенью. О том, что ночью начнется заваруха, никто и думать не хотел.

          Армейский спецконтингент, путем целенаправленных и методичных усилий командования по выпариванию и выжиганию на солнце мозгов был превращен в готовую боеспособную единицу способную выполнить любой приказ командования.

                                                        * * *

 

         Спешка начала операции объяснялась тем, что по сведениям лазутчиков завтра всю эту ядовитую лабуду повезут в неизвестном направлении. И в какой вентиляции, какого метро или высотного здания это вынырнет и тихо зашипит, тяжело себе было даже представить.

         Сказать, что настроение было бодрое, это ничего не сказать. Личному составу было громогласно обещано то, что после операции, если все будет удачно, наступит миг возвращения в милую и добрую, дорогую и любимую Россию. Туда где есть настоящие выходные. Где можно не бояться в любую минуту быть застреленным снайпером или подорванным на мине. Да просто, где есть женщины, а не замотанные в черное манекены.

         Как после таких берущих за душу слов, быстренько не сбегать в атаку и не решить возникшие плевые проблемы. Все даже забыли о тех деньгах, которыми их сюда заманили, то есть боевыми надбавками.

         Алексей воин бывалый, в своё время прошедший и горную, и таежную подготовку. Он знал, что в момент подготовки мелочей не бывает. Поэтому для участия в рейде готовился основательно с оглядкой на разные непредвиденные обстоятельства. Другие, глядя на него, только удивлялись и посмеивались, зачем человеку, отправляющемуся на пару часов в пустыню, все эти бесполезные вещи? Алексей не комментируя свои действия, был сосредоточен как никогда.

         - Сейчас только остается запомнить, что куда положил и все, можно отдыхать перед полетом, - он похлопал себя по карманам и карманчикам.

         После сказанного, стал снова все выкладывать и складывать. Оказывается война дело сложное. В одном Алексей был твердо уверен. Если ребята подбирались нормальные, психопатов и паникеров среди них не было, то и воевать приходилось без потерь и малой кровью.

 

                                                        * * *

 

         Сегодня в смертях во время боевых действий в основном виновата водка и стоящая после нее глупость с бестолковщиной. А две главные русские беды, дураки и дороги, это уже для внутреннего мирного употребления. Хотя последствия от них бывают гораздо серьезнее, чем от небольших локальных войн. Однако дело это внутреннее и для постороннего вмешательства не предназначенное. Сами разберемся.

 

 

Глава 21
 АССЕНИЗАТОР.
 СОН ПИРОГОВА И ПАТРУЛИРОВАНИЕ

 

 

         Ярко красные, пунцовые, распираемые от пухлости губы... Жарко... Душно...

         Господи, хоть бы глоток этой пузырящейся углекислотой, запотевшей, холодной до ломоты в зубах воды... Все это надо срочно запить.

         Мясо. Филе. Страсть. Умопомрачительное отборное филе...

         Беспокойство и томление во всех членах, включая главный, от одного только упоминания...

         Кожа. Прекрасная янтарная кожа на белом песке. Загорелая и бархатистая.

         Сперва, бережно и осторожно касаюсь ее. Она смешно, со стоном покрывается пупырышками. Потом нежно глажу своей  заскорузлой рукой, боясь поцарапать... Вид грязной чёрной руки, вымазанной по локоть в крови, в сочетании с видом молочного, нежного девичьего соска, это очень эротично-манящее зрелище.

         При прикосновении к этому сокровищу, ласковое тепло нежного средиземноморского солнца, впитывается и в меня.

         Какие пышные, роскошные волосы. Закутал лицо в это роскошное марево...

         От них идет умопомрачительный запах жасмина, гиацинта, лесной земляники и  розы. Запах моря и солнца. Удивительный свежий аромат молодости.

         Это все обрамление.

         Образы не из прошлого. Тени из настоящего.

         Губы напирают, накатывают, охватывают язык и втягивают в себя... Нечем дышать… Выдавлен из того пространства, которое пытался занимать.

         Пришедшие видения вытеснили спящего отовсюду. Для того чтобы вытеснение из старых джинсов прошло более успешно, пришлось их расстегнуть и перевести дух.

         Предупреждали, учили дурака, умные люди - не спи в одежде. Не услышал. Не посчитал возможным прислушаться. Сейчас кручусь ужом на раскаленной сковородке сновидений...

         Вдруг губы чуть кривятся... и зевают. Им скучно. Обиженно улыбаются и кончиками пальцев берут прядь своих волос.

         Поразительный успех, который они имеют у моих глаз, удивляют и радуют, до невозможности сосредоточиться на чем-то другом.

         Также осторожно беру прядь волос в свои пальцы и проблему возникшие от прикосновений к ним, перевожу в область губ. Они не просто прекрасны, эти кусочки мяса, они совершенны.

         Уже все пространство вокруг меня заполнено ими. Как перчатка они наползают на меня... Ничего не видно... Душно... Не чем дышать...

         Просыпаюсь в холодном поту.

         Ни черта себе эротика!

         Что бы это значило?

         Кто с кем заключил сделку?

         Кто кем управляет?

         Приходиться выбирать. Пальцы. Колени. Кожу. Руки и губы.

         Вроде проснулся, а от губ пригрезившихся мне, до сих пор слышу дуновение морского, очищающего ветра. Опять чувствую их персиковый вкус. Все-таки это жизнь, а не праздник. Все проходит... Хотя... Без них скучаю. В данный момент не готов ни к труду, ни к обороне...

         Попытаюсь уснуть.

Сделаю над собой усилие.

         Послушаю тишину, успокоюсь.

Никак.

Вот ведь привязались окаянные, сил ни каких нет.

         Тишина разной бывает. Иногда, как сейчас, кажется, что от её наступления в голове лопаются сосуды, мозг переполняется кровью, и люди сходят с ума. А иногда, тишина напоминает спящего ребенка, ангельское создание, улыбающееся во сне...  Сегодня тишина приготовила для меня сюрприз - она взорвалась...

 

                                                        * * *

 

         Когда, казалось, опять забылся в полубреду, полусне...

         Окружающее пространство взорвалось.

         Зазвенел раздирающий барабанные перепонки звонок. Я и не знал, что такие ужасы установлены в каждом кубрике. Сработавшей ружейной пружиной, так подбросило с кроватки, что чуть не выскочил в окно... Это конечно преувеличение, но ощущение было прескверное.

         Раздались зычные команды дежурного. Подъем. Десять минут на сборы и построение.

         Посмотрел на спящего Гусарова. Он на все эти команды вообще не реагировал. Пусть спит, у него другая задача...

         Побросав вещи в мешок. Выбежал на построение. Там еще минут десять томились. После команда: «По машинам».

         Загрузились. Не долго тряслись в них. Все же рядом. Самое неспокойное место этого региона. Точка на карте мира, постоянно полыхающая огнем, непрекращающейся гражданской войны.

         Говоря кондовым языком газетного плаката, если бы не огромные запасы нефти, таящиеся в ее недрах, этот источник  нестабильности и напряженности, давно бы загасили.

         Однако, именно из-за нефти и сопутствующих газов, никто не хочет там мира и спокойствия. Плановое капиталистическое хозяйство не желает быть втянутым в глобальный конфликт из-за нефтяного передела. Но главное не это. Суперважным моментом поддержания существующей обстановки являлось серьезное нежелание всех, кто связан с мировой добычей нефти появления на рынке энергопродуктов большого количества дешевого сырья и соответственно снижения цен на нефтепродукты.

         Гражданская война, как бы консервирует нефтяные запасы в одном, удобном для всех месте.

         Сегодня все уже забыли, из-за чего первоначально разгорелся сыр-бор. Но был, наверное, какой-нибудь провокатор, свой Гаврило Принцип, ставший национальным героем. (Убийство Принципом 28 июня 1914 года, австрийского престолонаследника Франца Фердинанда, послужило поводом к началу цепи событий, приведших к Первой мировой войне.)

         Но, как во время Гражданской войны в России, местные революционеры действуют по безотказному принципу анархистов «бей белых, пока не покраснеют, бей красных, пока не побелеют».  Опять грабят зажиточных и зазевавшихся, а убивают всех, кто слабее и против сложившегося порядка внутри страны... То есть, как уже издано повелось, в первую очередь уничтожают интеллигенцию. Лишают нацию мозгов. В дальнейшем так спокойней управляться с народом и вести его в любую сторону. От крайнего национализма и шовинизма к безоглядному религиозному фанатизму.

 

                                                        * * *

 

         Задача поставленная перед нами проста и незатейлива. Патрулирование в заданном районе. Своим бравым видом мы должны как можно более серьезно испугать противоположную воюющую сторону, тем самым, внося в их хаотичные построения, разброд и шатания.

         По возможности, т.е. безоговорочно, мы должны были уничтожать попадающиеся на пути ядовитые гнезда сопротивления и оппозиции. Пленных желательно не брать, но можно парочку-тройку и прихватить, для обмена на наших и активного торга по поводу проведения подобных операций.

         Цели патрулирования и примерное месторасположение «змеиных ям» оппозиционеров, нам должны будут указать настоящие патриоты из местных.

         Что такое настоящие патриоты в условиях Кавказа, я примерно себе представляю. Это когда у тебя с применением современного стрелкового оружия забирают и увозят всю семью в неизвестном направлении. На прощание, на всякий случай предупреждают о том, что если твоей патриотической деятельностью «беззаветно преданного патриота» не будут довольны, то тебе придется похоронить сначала одного ребенка, потом другого и т.д. А если детей тебе Аллах не дал, значит, есть другие родственники и ценности.

         В крайнем случае, патриотов готовят при безотказной помощи, которой пользуются во всем мире. При помощи - денег. Это древний действенный, хотя и небесспорный метод. Его порочность видна на примере тех же смертников-шахидов. Из-за лояльного демократического отношения к религии, появилось большое количество сект, где особо не скрываясь под боком у демократов, и как правило на их же деньги готовят одноразовых самоубийц-смертников.

          Умирают они с улыбкой на губах, если после взрыва губы остаются и твердой верой в то, что вечная жизнь в райских кущах им после смерти обеспечена. Лично для них деньги не самое главное. Главное - эта красиво упакованная и в доступной для них форме вдолбленная в незатуманеные другими знаниями мозги, идея отдать свою жизнь в борьбе с силами зла. При чем, не просто умереть, а унести с собой еще жизни нескольких неверных. «Там, на небесах, - объясняют им те, для кого именно деньги являются главным стимулом в жизни, - от тебя ждут именно этого».

 

                                                        * * *

 

         В таких тяжелейших условиях, постоянно рискую попасть под пули кого угодно, нам предстояло действовать. Так сказать, демонстрировать боевую выучку, чувство солдатской взаимовыручки и смекалки. Но эта идеологическая подкладка для нас была безразлична.

         Что главное для контрактника? Правильно - деньги. Именно ради них подавляющее большинство здесь и оказалось. Поэтому боевой дух неизмеримо поднялся, после сообщения командиров о том, что нынешние условия приравнивались к участию в боевых действиях и потому денежное начисление увеличивается в несколько раз. Неплохо. Очень даже неплохо. Особенную радость при доведения этого сообщения до личного состава удалось испытать мне с миллионными счетами в разных банках мира.

         Пришла пора имеющиеся деньги тратить, а я по-прежнему здесь. Совсем плохо. Но будем надеяться на лучшее.

         Через сутки участвую в рейдах, а после них отсыпаюсь и привожу нервы в порядок. Релаксация, аутотренинг, много другой ерунды... Правда помогает все это слабо. Остается только просто благодарить всяческие небесные силы за то, что остаюсь живым. Слишком напряженная обстановка в этих долбанных горах и песках.

         Несколько человек мы уже потеряли. Совершенно дурацкие смерти. Парочка любителей футболить ногами незнакомые, лежащие на пути предметы. Они от прикосновения очень громко взрывались, унося с собой души бойцов, преждевременно посчитавших себя футболистами. Мне, как медицинскому обеспечению боеготовности и делать с ними уже было нечего. Только устанавливать, да подтверждать хорошее сохранение верхней части туловища.

 

                                                        * * *

 

         Сегодня у нас очередное патрулирование «курятника». Этим странным словом мы называем небольшую деревню километрах в двенадцати от нашего расположения. Когда мы через неё проезжаем, складывается полное впечатление того, что кроме огромного количества кур там больше никого нет. Кроме парочки стариков, всегда сидящих на одном месте, живые люди отсутствуют. И вот, пожалуйста, неприятный подарок, «исконно русской» кавказской земли.

         Два часа назад, отсюда обстреляли нашу колонну. И ведь непросто обстреляли, а ранили четверых героев сидящих на броне. Одного очень даже тяжело. Не знаю, выживет ли. Внутри бронетранспортера, видишь ли ты, им было жарко, зато сейчас с вывороченными кишками в тазике, они там промываются в спецрастворе в самый раз. Дебилы, а не люди. Просто слов никаких не хватает...

         Конечно, после этих событий, что и следовало ожидать, поступил приказ провести жесткую зачистку. Так называемая операция возмездия. Пускай по колонне стрелял даже не один, несколько человек, а отвечать придется всему курятнику.

         Ох, не хочется сегодня заниматься этим. Но, попробуй, только не подчинись. Наступают жестокие реалии военного времени. Во время которых не только выплачивают боевые, но и за неподчинение командованию могут спокойно расстрелять...

 

                                                        * * *

 

         Во время жесткой зачистки некоторыми не особо сознательными бойцами практикуется следующий традиционный метод проверки помещения. Вначале в гостеприимно ногой распахнутую дверь бросается граната, а потом когда осядет пыль от взрыва, не торопясь, заходишь сам. После чего следует чинно поприветствовать хозяев и без назойливого любопытства поинтересоваться, чем и как они живут. С уважением порасспросить, имеются ли у них просьбы или пожелания. Заодно и посочувствовать уничтожению домашней утвари и разбитой посуде.

         Слов нет, многие с непривычки что ли, но поначалу наотрез отказывались следовать этому проверенному методу социалистического реализма. Но когда строптивцев выносили из  избушек на курьих ножках, уже безусловно ранеными или того хуже окончательно убитыми, для других это был сигнал к полному забвению того, что по мнению писателя-гуманиста Горького А.М. называлось «Человек - это звучит гордо». В задоре полемики сошлемся на бесспорное авторитетное мнение.

         Его приемный сынишка, бригадный генерал Французской армии Зиновий Пешков - человек отчаянной храбрости, скромности и благородства. (Всеми этими качествами он был наделен, как видно потому, что являлся родным братом Якова Свердлова, того самого - пламенного революционера, по чьему указанию была уничтожена царская семья.) Тот напротив, всей своей военной жизнью, по поводу «человека» доказывал обратное. Поверим Ешуа Золомону Мовшеву Гаухману (Свердлову) именно так наш бригадный генерал был записан при рождении в г. Нижний Новгород. Тем более, что в исторических справках он был отмечен хоть и потерявшим руку на фронтах Первой Мировой войны, однако по праву числился личным другом генерала Шарля де Голля и хорошим приятелем правителя Тайваня, маршала Чан Кайши. Их должности обязывают верить ему. Это и есть один из неразрешимых военных парадоксов, верить не человеку, а его должности и заслугам.

         Вот такие отчасти невеселые мысли посещали при прохождении по единственной улице курятника. Справа и слева звучали выстрелы и взрывы, сопровождающиеся криками и стонами, а так, в целом, вокруг было тихо и спокойно.

         Ох, обманчива эта зловещая тишина.

         Напряжение возрастало. Голова и без бронекаски вдавливалась по уши в плечи, а с ней, с этой пудовой кастрюлей на голове, вообще беда. Ее следовало одевать, предварительно насыпав во внутрь пару килограммов льда и только потом на голову. Но, не смотря на одуряющую сухость и жару, предложи мне сейчас хоть кто-нибудь снять этот головной убор, я его не послушаю. В этом «шеломе от кутюр» чувствуешь себя гораздо увереннее и главное за голову спокойнее.

         Идти надо вперед, а ноги ватные хозяина не слушаются. Ими даже лежащую десятисантиметровым слоем пыль тяжело загребать. Это сколько же, интересно градусов по Цельсию за пределами одетого на меня кургузого и неэстетичного бронежилета? Может все сорок, а может быть и семьдесят?

         Горячий липкий пот струйкой льется между лопатками, пропитывая в том числе и трусы обыкновенные, хлопчатобумажные. Но если бы мне сейчас, по примеру с бронекаской, предложили бронированные трусачи. Не задумываясь ни минуты, ей-ей поменял бы.

 

         Кроме автоматика, у меня еще и сумка с медикаментами. Приходиться и с эти нянчиться. Но роптать и жаловаться на судьбу  не имею права, т.к. у других ребят из патруля на плечах висят  гранатометы с минами и ручные пулеметы.

         И все же пот заливает глаза. Туловище движется отдельно от головы. Кажется, указательный палец просто врос в спусковой крючок автомата. Кроме всего прочего, просто хочется пить. Обычной пресной воды... Но продолжаю движение. Фиксирую боковым зрением обстановку справа и слева… Пытаюсь запомнить основные глинобитные достопримечательности…

         Улица напоминает мне то, что я видел в туркменском ауле, недалеко от полюса жары - г. Мары. Тени нет. Прохлады, даже забравшись в одежде в арык, служащий одновременно и канализацией, тоже нет. Над головой раскаленное марево в виде горячих потоков воздуха поднимающихся в небо... Кругом миражи, в виде до верху наполненных, запотевших трехлитровых стаканов с шипучей газировкой и льдом. Чинно сидящие под чинарами туркмены. Они пьют горячий, зеленый чай, эта картина вызывает до поры, до времени чувство дурноты и жалости к ним... Ни чего тогда не понимал в красивой жизни.  Сейчас бы этого горячего чайку... Мой путь, а вместе с ним и воспоминания, неожиданно прерывается...

 

                                                        * * *

 

         Из-за дувала, высокой глиняной стены, прямо передо мной выскочил мальчуган 12 -13 лет. Обычный, незатейливый ребенок. Пыльный и чумазый, как и все вокруг. Маленький, пришибленный. Одним словом, безнадзорное дитя сельских закоулков.

         Я уже было собрался его поприветствовать широкой мосфильмовской улыбкой из художественного фильма «Свинарка и пастух». Но не получилось. Жизнь, как всегда внесла свои суровые коррективы.

         Одна малюсенькая деталь омрачала радость нашей встречи. У «дитяти гор» у этого инфантильного создания в руках был автомат. Широкая приветственная улыбка, пожухла и скукожилась, превращаясь в жалкую, ничтожную гримасу.

         С криком «Аллах, акбар» не давая мне ответить «Воистину, акбар» он длинной очередью засадил по мне половину рожка-магазина смертоносного боезаряда.

         В тот момент, когда это чистое и светлое дитя запулило в меня очередью из толстых пуль, я уже видел движение ствола в свою сторону. Именно поэтому в падении не пришлось лишь бы куда расходовать боезапас и исполнять соловьиные трели в виде беспорядочной пальбы в разные стороны. Нет.

         В падении, успел пульнуть из своего ствола и попасть ребенку точно между бровей, в переносицу.

         Об одном жалею, что не было видеокамеры. Некому было зафиксировать  расчётливый прыжок в сторону и выстрел в падении. Получилось бы прекрасное пособие для будущих бойцов спецназа. Правда облако пуховой пыли, поднятой мной во время приземления, могло чуть смазать картинку, но детали можно было пририсовать карандашом и фломастером. Надеюсь, вы поняли, мне не чуждо понимание радости творчества и созидательного труда.

         Поднялся, отряхнулся и пошел смотреть на то, что получилось. Пока осторожно подходил, пришла одна грустная идея. Многие думают, что военным быть красиво. Да, красиво. Девочки желают выйти замуж за красавца с выправкой. Будущие медсестры рыдают и истекают слюной от желания овладеть таким сокровищем. Это добавляет самоуважения и гордости. Но после в беспаркетных условиях случаются моменты, когда приходиться убивать, хотя бы для того, чтобы защитить свою жизнь... После чего с непривычки наступает переоценка ценностей и горькое сожаление о выборе профессии. Все потому, что это единственная специальность, где не учат творить и создавать… При овладении этим ремеслом, учат убивать и разрушать.

         А еще я поднял голову в небеса и поблагодарил тех ребят, что там сидят.  За что? Да, за то, что рефлексы меня не подвели, успел среагировать на автоматную очередь. Проверяя правильность выводов, глянул за спину. На том месте, где стоял, как раз за моей спиной на уровне груди и головы вся глинобитная стена была испещрена отметинами от пуль. Мальчуган практически будучи мертвым, успел-таки правильно поставить руки и расстрелять то место, где находился враг.

         Бедное дитя. Одно только и может быть утешение для родни, что погиб он в борьбе с «неверными». Это значит многое. Это значит, что его душа уже находится на полдороги к вечному блаженству на небе. Жалко его, мог стать уважаемым пастухом или  бастурманщиком. Но кто-то дал ему в руки автомат...

         Когда подошел совсем близко заглянул ему в лицо. Теперь по свидетельству специалистов и испытавших такое потрясение, он должен будет все время мне сниться. Не давать мне спокойно уснуть будить среди ночи. Заманивать меня в потаенные жуткие углы и уже там давить кухонным шкафом и душить полотенцем...

         Глаза у него были открыты и смотрели на меня в полном недоумении, как бы спрашивая «что ж ты, гадкий дядя, пришел на мою землю и меня убил? За что?».

         На всякий случай, я ему ответил: «Чтобы ты меня, сынок, первым не убил. Здесь уж не до сантиментов. Кто первый тот и жив. А кто опоздал и стал вторым, того по мусульманскому обычаю, похоронят в день смерти, до захода солнца».

         Еще раз всмотрелся в его лицо, чтобы не забыть. Красивые детские темно-карие глаза. Когда тело начало остывать, обратил внимание на то, что глаза стали удивительным образом светлеть и приобретать молочно-кофейный цвет.

         Еще обратил внимание на его штанишки. Сшитые из грубой мешковины они едва до щиколоток закрывали его маленькие, покрытые цыпками ступни...

         А еще...

         Я готов был долго стоять, на этой странной для меня улице, с двух сторон окруженной высокими глиняными стенами и смотреть на мертвого ребенка, на лежащий рядом с ним китайским автоматом АК-47... На его разбросанные в разные стороны руки и ноги... На небольшую струйку крови, вытекшую из пулевого отверстия, на само отверстие облепленное жирными зелёными мухами...

         Кто-то взял меня за локоть. Я оглянулся. Мой крестник, Стасик Тернопольский - Терминатор... А я еще, ему несправедливо бил морду...

         Стасушка! Стасушка! - повторял я в каком-то дурмане.

Он стоял у меня за спиной и с беспокойством осматривал спину, потом грудь, потом...

         - Как ты? Ранен? -  тормошил он меня, пытаясь отыскать в бронекаске пулевое отверстие.

         - Великолепно.

         - Сам идти сможешь?

         - А как же.

         - Пойдем, нам нельзя долго оставаться на одном месте.

         - Пойдем, - сказал я, усаживаясь в пыль рядом с трупом и пытаясь прикурить стреляную гильзу.

         Буквально через мгновение услышал тонкий, гортанный крик плачущей женщины. К нему присоединились еще десятка два голосов, а может и две сотни. От шума у меня начала болеть голова. Нестерпимо ломило виски. Казалось затылок, кто-то стал стягивать металлическими обручами. Выскочили женщины заранее одетые в черное. Окружили меня и убитого ребенка. Стаса оттеснили в сторону, а может, это был и не он...

         Громко воя, плача и причитая, сперва они толкали меня, потом стали царапать на мне казенное имущество, после щипать и уже в конце, когда я получил палкой по спине… И раз, и второй… Услышал щелчок снятия автомата с предохранителя… Тогда уж сам, на поднимаясь из горячей пыли,  передернул затвор и в упор расстрелял всех кто стоял рядом...

         Подоспели наши. Женщины частью лежали рядом с убитым ребенком, а частью разбежались. Наверное, пошли готовиться к похоронам. Среди женщин оказались и двое вооруженных переодетых в их платья пареньков, лет восемнадцати.

         Меня волоком вытащили оттуда, усадили в подъехавший бронетранспортер и мы на хорошей скорости помчались к месту дислокации части. Дружбы с местным населением, во время зачистки не получилось. Значит зря приезжали. Фестиваль будет перенесен в другое место и на другое время.

 

                                                        * * *

 

         В определенный только тобой момент вдруг начинаешь понимать, что жизнь с ее сакральными открытиями, неожиданностями и другими непредсказуемыми явлениями заканчивается.  После этих неожиданных самопризнаний начинаешь чесать у себя в башке и простужено гундосить:

         «Ё-мое, как же это так? Все было так хорошо, открыл шкап, а там чистая рубашка. Открыл холодильник, а там колбаса профессиональная, докторская. Где все это? Куда подевалось?»

         Волнуешься, начинаешь бегать  по узкому кругу с занозистым диаметром. Многих такое состояние устраивает, они нашли этому объяснение. В таких случаях они убеждают других, мол,  «Не волнуйтесь. Моя беготня, сопровождаемая резкими некоординированными движениями и жутким хохотом -  это бег трусцой. Провалиться мне под землю вместе с ним».

         Однако со временем начинаешь замечать, что диаметр окружности уменьшается, а скорость движения, напротив -  убыстряется. Возникает новая проблема - не сорваться.

         Умные или глупые, смотря под каким углом рассматривать индивидуума и его поступки, начинают понимать, что наступило время соскочить с круга, так как беготня по короткому бессмысленному диаметру заканчивается трагически. И если справа или слева звучит вопрос: «А почему это? Кто разрешил, собственно говоря?» Отвечу на него с удовольствием. При таком образе движения по жизни, тебя либо выбрасывает за ее пределы, либо по причине создающихся завихрений воздушных потоков, засасывает в воронку.

         Очутившись сперва в воронке, а потом в центрифуге. Ловишь себя на мысли... Да нет уже никаких мыслей. Равнодушие ко всему. Успокоительная ленивая цитата следует за тобой «Я полностью познал жизнь. Мне здесь не интересно».

         Существование на земле утрачивает свой блеск и разноцветные очертания.

         Жить... Да, что жить? Прозябать в духовной нищете и серости, становиться неинтересно. Книжки, интересные ранее очень дефицитные, используешь лишь для того чтобы повесить их на гвоздик на даче.

         Последнее что остается попробовать, это познать жизнь под землей. Стать шахтером. Не умереть на время и не быть захороненным в сырой земле тоже на время, просто заделаться шахтером.

         Но не торопись становиться человеком в каске с лампочкой. Все без тебя продумано до последней черточки. Беспощадные силы природы, разная физика с химией, слаженно и споро берутся за дело, и воронка выталкивает индивидуума уже в деревянной упаковке готового к встрече с вечностью.

         И лежишь ты красивый, ну спасу нет. С накрашенными губами. Нарумяненный. В новых ботинках на картонной подошве и в таком же костюме, с пуговицами на спине. Последний подарок жены, нашему дорогому и незабвенному папочке.

         Ранее купленные тобой друзья даже не пришли проводить тебя в самый дальний путь. От этого их общий вздох облегчения связанный с твоей смертью, явно не бросается в глаза и уши посторонним. Родственники следят за скорбящими, чтобы под безутешные, фальшивые всхлипы, горе и страдание они не сперли чего-нибудь из домашней утвари. Жена с детьми занята другими мыслями, оставил ли этот скряга хоть что-то после себя. А любимая теща прогибается под расчетами - хватит ли на поминках закусок и горячих блюд, так как заказали четырнадцать комплектов, а придет двенадцать человек, куда остальное? От таких рассуждений запросто можно пульс потерять.

 

                                                        * * *

 

         Вот и вся философия. В финале она всегда сводится к самому простому. Всю жизнь усложняли её процессы, диеты разные выдумывали, гарнитуры с путёвками доставали, пыхтели карабкаясь по служебной лестнице, стремились достичь вершин, а теперь основная неразрешимая проблема, куда девать оставшееся бухло и жрачку?

         Да, заберите ее с собой и дело с концом. Если конечно заплачено.

         Расчет с жизнью закончен.

Вольно.

 

Глава 19
 АССЕНИЗАТОР.
 ЗАСАДА.

        

         После неудачной, на мой взгляд, зачистки возвращаемся к месту расположения части. Забегая вперед скажу, что операция нашим командованием была признана сверхуспешной. Так как кроме ненависти к безжалостным оккупантам она принесла и серьёзный воспитательный момент -  эффект устрашения.

         Больше в населенных пунктах в наши боевые порядки не только не стреляли, смотреть косо и то боялись. Понимали  смутьяны-сепаратисты, что в случае повторения таких некрасивых действий незамедлительно будет уничтожено все поселение вместе с постройками и населением. Но это все будет позже, а пока мы двигались в сторону нашей базы. 

         Из-за спешки и излишних нервов движение шло по тому же маршруту, которым мы выдвигались в район боевых действий. Именно поэтому проезжая через разрушенный аул попали в хорошо спланированную и подготовленную засаду. Полностью по своей вине. Нарушили основной закон передвижения механизированных колонн по территории занятой врагом - на одной дороге два раза подряд не появляться.

         Подозревать водителя или командира головной машины, что кто-то из них оказался предателем и продажной шкурой, у меня оснований не было. Они были убиты первыми, причем не только они одни, а все кто там находился. Движение колонны была направлена в узкую улочку, между двух глинобитных стен.

         Там нас, основательно и взяли в клещи. Гранатометчики стреляли сверху. Подбили практически одновременно, первую и последнюю машину и казалось из-под каждой песчинки, на нас обрушился шквал огня.

         Чтобы не быть заживо сожженными в броневых машинах, а они лишенные маневра, были лишь удобной целью для отработки меткости стрельбы гранатометчиков. Пришлось живенько выскакивать из душных железяк и как будто в заранее приготовленном проломе в стене на небольшом пространстве разрушенного междоусобной войной дома, занимать круговую оборону.

         Не знаю как у кого, а у меня создалось полное впечатление, что нападавшие нас в этот дворик специально загнали. Чутье у меня на опасность или что-нибудь другое, не знаю. Тем не менее, мы все  скопились до кучки, на небольшеньком пятачке выжженной местности. Неуправляемая толпа вооруженных людей, напоминающая большое и неуклюжее стадо баранов.

         Залегли в активной позиции «партнер сверху». Ждем решительных команд наших командиров, ну типа «оружию к бою». Странно, но их не слышно. Видно голос в горячке боя потеряли.

         Интенсивность огневого смерча по нашим тощим, отвисшим задницам, многократно снизилась. У меня даже закралось смутная надежда, что все закончилось, и в нас пуляли по ошибке...

         Не успели мы расположиться занять оборону по периметру, как со стороны врага стрельба вообще прекратился. Даже очень одиночных выстрелов не было слышно. Опять наступила неприятная тишина. Она меня сегодня преследует. Подумалось, что и на этот раз, удастся  вывернуться. Надежда, как учили нас классики, умирает предпоследней. Последней умирает душа. Поэтому пока с душой все было в порядке, можно было хлебнуть теплой водички чуть передохнуть и успокоиться.

         Желающие из числа тех, кто в этот дворик успел заскочить, могли даже сменить нижнее белье и уже после обрядовых переодеваний по всем правилам принять бой с плохо организованными повстанцами.

         Не успело теплое пойло из фляжек добраться по пищеводу до желудков, тут как тут, без красочного описания природы и кавказского колорита, началось ни кем не заказанное представление - «Пришел и на нашу улицу праздник».

         С их стороны зазвучала знакомая речь. Мол, сдавайтесь, мы вас убивать не будем. Мы вас будем обменивать на наших детей, стариков и женщин, томящихся в застенках правящей антинародной клики.

         Много еще другой полезной информации сообщалось, я даже устал слушать.

         Но слушать передаваемый текст, тем не менее, было необходимо.

         Исходя из законов жанра - мощной и слезливой индийской мелодрамы, я пытался узнать голос предлагающего эти выгодные условия. Нет, не узнал. Это меня удивило.

         Обычно в подобных описаниях событий похожих на эти невидимый голос всегда принадлежал либо отцу, либо любимому старшему брату с которыми главный герой не виделся одиннадцать лет. В моем же случае голос был совершенно незнакомый. Очень странно и даже как-то нетипично получается.

         Далековато меня сегодня от правды жизни занесло.

 

                                                        * * *

 

         От разумного предложения мы отказались.

         Кроме всего прочего, какой-то дурень из бывших хулиганов и  двоечников, посоветовал невидимому агитатору в очень грубой форме, отсосать… молоко у суки. Страшное оскорбление. Даже я оторопел. Собака для мусульманина, мерзость еще грязнее, чем свинья и гораздо хуже чем «неверный».

         Реакция со стороны врагов была предсказуема. Нападавшие обиделись на нас всех. Сказали, что после таких слов они пленных брать не будут, а всех поубивают. И стали громко и прицельно стрелять по нашим телам выдающим занятые позиции… Того и гляди, скоро опять «зааллахакбарят» и побегут со своей религиозной ненавистью и необъяснимым фанатизмом в штыковую атаку на христиан - т.с. припомнят попытки завоевания «Гроба Господня».

         Ага. Смотрю и мотаю на воображаемый ус. Психической атаки под звуки турецких барабанов, в полный рост и без единого выстрела, не будет. Атакующие избрали для себя более щадящий режим военной работы.

         Они двигаются короткими перебежками, и смешно задирая вверх пятки, падают за естественные укрытия. Смешно? Конечно смешно, но смеяться не хотелось и не моглось. Подкрепления нам ждать было неоткуда. Судя по всему, во время нападения на колонну и случившейся в связи с этим  паникой, наш бравый командир растерялся и забыл передать сигнал терпящих бедствие в океане песка и черного камня.

         А нападающих раз в пять больше чем нас. По правилам ведения наступательных действий на противника, засевшего в укрытиях глубоко эшелонированной обороны, пока все правильно. Трех- пятикратное превосходство обеспечено. В основной массе атакующих армейская выучка была такая же как и у нас, не стоит забывать, что в одной стране жили, в одной армии служили… Бегут толково, стараются. Прячутся за, что только можно.

         Они нас бояться - это хорошо. Только дурак не боится... Однако рассуждения отставим на потом пора готовиться к бою.

 

                                                        * * *

 

         Основательно готовлюсь к схватке. Сумку с медикаментами отложил чуть поодаль, но не особо далеко только чтобы не сковывала движения.  Автомат поближе... Оружие надежное песка не  боится. Все равно поосторожнее с ним. Так, что еще... Запалы вкрутить в гранаты... Разложим их так, чтобы можно было во время схватки грабки не тянуть, а подхватить и сразу бросить, резко, точно - на дальность и на меткость... Что-то забыл... Ах, да.  Запасные обоймы, поближе... Рядом воткнул нож...

         К отражению атаки и ведению активных оборонительных действий с возможностью проведения контратаки готов?

         А то, как же.

         Сейчас не надо дергаться.

         «А что надо?» - спросит дурак у умного. И умный ему ответит: «Береги патроны, сынок...» А дурак спросит...

         Что там у них было дальше, я не успел вспомнить. Потусторонние ребята начали основательно аллахакбарить наши позиции. Собрали довольно приличную, босоногую народную ватагу.

         Воды у них нет. Жрут мало и низкокалорийно. Антисанитария кругом. Высокая детская смертность. Откуда их столько взялось, на мою голову?

         С одной стороны они прут, с другой - солнце жарит так, что с облегчением сбрасываю броневой жилет, погибать сегодня от теплового удара, в мои планы не входит. Без кевларовой защиты вроде полегче. Да и защищает она только от местных музейных бердышей и пищалей, а калашкин с двадцати метров пробивает его навылет.

         «Интересно. А удобно ли грудью ловить выпущенные мною пули?» - задаю я сам себе вопрос, как интересному и умному собеседнику. И тут же отвечаю на него с толком, чувством и расстановкой. - «А вот это мы сейчас проверим на практике, ибо «теория суха, а древо жизни вечно зеленеет». Как для кого? Как для кого?

         Так, так... Смотрим. Выцеливаем... Этот - болезненно суетлив. Этот - простой крестьянин... Ищу что-нибудь посолиднее... На всякий мусор зря расходовать боевой запас не будем?

         Ага... Вот и он, тот, кто поможет мне проверить сухую гармонию рассудка, легким вальсированием  чувств.

         Настроение многократно улучшилось. Я даже стал, что-то себе под нос мурлыкать из Штрауса-сына, что-то из Сказок Венского леса, написанных естественно у нас под Санкт-Петербургом, в Павловском. Любил в свое время этот господинчик Россию. Оценил неповторимую красоту наших женщин. Да и оклад за сезон платили, «не дурите Митю» - 22 тысячи золотом, целое состояние на то время. Зато перекупить его у России, не мог никто. Поэтому приходилось терпеть. С такими деньжищами, красота любых женщин превосходит все мыслимые очертания и величины. Почитай десять лет подряд, с концертами наведывался, все счастье свое искал. Ой - люли - люли, счастье о-о-он искал...

         Продолжаю и я искать свое счастье, только не в Павловском, а в прицеле автоматического винтаря...

         Смотрим внимательно... Давай, сеточка прицела, помогай, родимая...

         Ну, наконец-то... Вот и он, красавец, вот и он родимый...

         Так выцеливаем и изучаем... Изучаем и выцеливаем...

         Бежит... Бежит... Упал...

         Я от возмущения, громко на всю округу выматерился... Неужели убили?

         Нет?

         Ну, слава богу.

         А, понял. Это он согласно тактике мусульманского пехотинца старается... Следы прицелу путает...

         Опять бежит...

         И куды мы торопимся? На каку-таку, кудыкину гору?

         Жизнь и так коротка, а мы все куда-то торопимся, спешим? Одет «воин Аллаха»... прилично…

         Ты смотри! Он даже обут в армейские ботинки. Наверное, командир или… юрист… по профессии? Возможно, что учился где-нибудь в МГУ или чем черт не шутит в Бауманском?

         Возможно, еще не так давно, ходил по Барселонам и Каирам, и знать не знал, что пуля для него уже отлита и стараниями работяги-иноверца прицел для автомата - изготовлен. Значит такого убить почетно, а тяжело ранить - не жалко...

         А лицо какое зверское... Фанатик - с ударением на последнем слоге...

         Опять бежит... Бежит... Плавно, очень плавно нажимаем на курок...

         Выстрел. Отдача в плечо.

         Что мы имеем в сухом остатке? Смотрим.

         Не бежит, а лежит. Лицо сразу лучше. Гораздо добрее. Одной пулей и лишний фанатизм испарился... Как мокрой губкой, смыли мел со школьной доски, так и здесь... 

         И еще одну пулю вдогонку. Пусть попытается... Словить животом...

         Ты смотри?

         Словил.

 

                                                        * * *

 

         Наблюдаю за своими действиями, как бы со стороны. Совесть врача, бездумно отдавшего в чужие руки клятву Гиппократа, бурлит и возмущается. А после последнего выстрела моя бедная душа кровью облилась и возрыдала от негодования.

         Это ж, сколько убитого народа совершенно зряшно лежит? По вздорному поводу раскинулось, разбросалось по земле. Погибли и умерли совершенно бездумно и безнадежно. Прозекторский стол не терпит пустоты, а здесь столько материала для науки. Вместо ее поступательного развития и прогресса, мы имеем большую дулю и кукиш с куском дерьма на конце.

         Простецкие грубоватые утверждения, но они необходимы только для того, чтобы подчеркнуть безграничную меру моего отчаяния и горя.

         Нет. Так нельзя. Будущее мне этого не простит. Следует решиться... Пора уже что-то делать.

         Да, что будущее? Мои коллеги, специалисты госпитально-полевой хирурги, мне этого никогда не простят.

         Автомат схоронил в теньке. Забросил сумку свою полевую с красным крестом на спину и пополз к мной подстреленному воину. Хотелось поприсутствовать при торжественном отправлении его души прямо к Аллаху?

         Своим, чтобы они меня не подстрелили, посчитав предателем и дезертиром, я крикнул, что пополз брать врага в плен. Живого или мертвого.

         Добрался я до него. И... Слов нет моим восторгам. Ох, и живучие создания эти сыновья гор.

         Оттащил его в воронку. Достал перевязочные материалы и медикаментозные средства и стал его раны обрабатывать, да перевязывать, под прицельным перекрестным огнем. Пробил ему видать крупный венозный сосуд. Черная кровь вытекает дымящимися пузырями... Как мог затомпировал рану, провел т.с. тампонаду ввел туда пару гигиенических салфеток...

         И вдруг меня, только я руки убрал, подбросило над землей на несколько метров... В полете я оглянулся на то место, где держали оборону мои товарищи по оружию... Столб дыма, земли и... Не зря они нас, как тараканов гнали, именно в этот глиняный мешок... на эти позиции.

         Сейчас стало яснее ясного, там все было заминировано.

         Когда враги увидели, что нас, отчаянных парней им в плен не взять, они и рванули...

         Мои поздравления коварному агрессивному воинству, в очередной раз обдуривших доверчивых и добродушных деревенских увальней из глубинки России.

         Камни, комья, палки сверху летят. Несут грязь и инфекцию тяжелораненому. А я старался, перевязывал. Пришлось мне, чтобы не было мучительно больно за бесполезно-выполненную работу, накрыть раненого своей хилой, врачебно-санитарной спиной. Падающим, неизвестно откуда взявшимся булыганом, мне и врезало точно по кумполу, что бы не был таким человеколюбивым и милосердным. Пришлось кратковременно отключиться...

 

                                                        * * *

 

         Пришел в себя, оглянулся, а враги со всех сторон окружили. Там где недавно пряталась группа наемников-федералов, только огромная воронка и дым.

         Кажется, всех наших поубивало взрывчатыми материалами. Меня, неразумные братья по разуму окружили, из автоматов целятся, слова незнакомые кричат. Хоть и подташнивало после контузии, но пришлось тужиться и вспоминать. Вспомнил: гранаты и другую амуницию достал из карманов, когда готовился к бою. Ни себя, ни обутого бандита подорвать нечем. Придется сдаваться в плен.

         - Раненному, тяжелораненому помогите, хлопцы, не толпитесь, дайте ему воздуха. - Стал громко кричать, указывая на лежащего без сознания паренька. Поднялся. Стал расталкивать галдящих.

         Рисковал?

Конечно.

Но выхода другого не было, пришлось идти ва-банк.

         Обыскали, конечно. Оружия не нашли и ладно.

         Пока еще не убили. Бережно, с моей помощью и непосредственным участием, стали укладывать раненного на носилки. Уложив, с криком, шумом и воем побежали куда-то за разрушенные постройки. Там стояло несколько автомобилей. Меня босоногое воинство, прихватило в качестве трофея с собой, а чтобы бежал шибче, подгоняло прикладами и палками.

         Я им кричу, что я доктор.

         Не понимают.

         Опять кричу, я - врач.

         Не понимают.

         Ну и рожи у них. Звери, а не воины Аллаха.

         Подбежали к автомобилям, а там под колесами со связанными за спиной руками пару наших контуженных и отброшенных взрывом сидит. Головами трясут, пытаются от контузии избавиться.

         Спорить стали воины-бандиты. Что делать со мной, да с раненными?  Грешным делом подумал, что отведут сейчас рабов божьих подальше и шлепнут там без справедливого приговора шариатского суда. Хотя, почему шлепнут? Кто им мешал это сделать там, на месте боя или прямо здесь?

         Суета, спешка. Бандюги еще не отошли от горячки боя, щелкают затворами, в мою сторону поворачивают автоматы. Начинают грузить раненого и своих убитых. Я на ломаном русском, показывая на раненного говорю, что он может не выдержать дороги и умереть. Намекаю, что без меня, знающего, что почём, ему наступит полный кердык.

         Их главный. Пожилой, с испещренными морщинами лицом, поднял голову от того паренька на носилках, и говорит с долгими паузами:

         - Спаси его, если можешь...

         Услышав знакомые слова, слегка удивился, хотя вида не показал. Переспросил на всякий случай: «Сын?». Он утвердительно кивнул. А я еще тогда подумал грешным делом: «Интересно, от какой по счету жены сыночек?» Вслух, учитывая окружающую обстановку, уточнять не решился.

         А вот как это сообразуется с каноническими нормами их религии? Принимать помощь от неверного, которого убить - доблесть? Имею ввиду, униженно просить его об одолжении? Со слезами на глазах, умоляюще смотреть на него, как бы пытаясь понять, что эта «собака» сможет сделать? Это уже не доблесть, а полный крах идеи.

         Видно старый мусульманин прочел в моих глазах и интерес и сомнение. Для того чтобы у меня не было никаких сомнений, он сперва показал на висящий у него на поясе пистолет, а потом показал деньги.

         Может и неправильно, но я попытался расшифровать эту головоломку следующим образом:

         «Если что не так, то из этого оружия тебя, грязную свинью собственной рукой шлепну. А если все будет нормально, то еще и денег дам».

         Я достал шприцы сделал несколько уколов. Попутно объяснив грозному старикану, что «сыночка вашего, тяжело раненного подлой пулей неверных, следует срочно прооперировать».

         Он достал телефон. Набрал хорошо известный ему номер и туда что-то волнительное сказал. Говорил быстро, я и не разобрал о чем, просто не понял ни одного слова.

 

 

ГЛАВА 23
 АССЕНИЗАТОР.
 Стариковские слабости

 

         Загрузили убитых и раненых. И поехали в сторону горной гряды по каменистой пустынной дороге. Я смотрел на подбитого мной паренька и думал, довезем не довезем. Попал я в него правильно. Пробито, судя по всему легкое и желудок.

         Парнишка этот перед боем, видно вообще ничего не ел, молился. С этим ранением может и обойдется, хотя перитонит (воспаление брюшины) особо не капризничает, ел ни ел... За брюшную полость было более спокойно, нежели чем за ранение в грудь. Легкие от крови следовало очистить, как можно быстрее. И кровотечение пора остановить.  Я кричу, жилы рву на шее: «Быстрее, быстрее...»

         Удивились бы они все, если бы узнали, что тот, кто сейчас руки свои потные от волнения за их парнишку заламывает, кто так сильно переживает и волнуется, а позже будет вынимать пульки из тела паренька, сам же их туда и положил своей меткой рукой и острым глазом.

         Взяли, однако, они меня без оружия. Может и  удастся выкрутиться. Из эпицентра взрыва хочешь, не хочешь, а успел уползти. Ужом, ящерицей, кем хочешь, но вывернулся. Судьба!

         Пока я горестно закручивал ручки свои слабенькие и в голос над раненым причитал, автомобили прибыли в какой-то глинобитный не имеющий лица и возраста аул. Все такие поселения для глаза европейца очень похожи друг на друга.

         Заехали во дворик, я кричу дурным голосом, нагнетаю обстановку: «Быстрее, быстрее». Повстанцы хватают паренька, тянут его в дом. Весь измазанный его кровью бегу следом. Они его мешком сваливают на кровать в комнатенке довольно спартанского вида. Опять балаболю о своем.

         Хватаю за руку близстоящего, испуганного дедка завернутого в простыню. Силой выволакиваю его в большую комнату похожую на их столовую и делаю пальцами движения наподобие ножниц и кричу, что раненого необходимо сюда положить. Здесь его буду чикать.

         Приносят раненого. Выкатывают на стол. Я требую, как можно больше света. Ох, и не нравиться мне то, что его зрачки не реагируют на свет. Делаю хитрый укол, выхожу мыть руки.

         Во дворе пока намыливаю и споласкиваю руки зыркаю по сторонам и выворачиваю себе глаза из орбит в поисках выхода.

         В глубине двора примечаю незаметную дверь, ведущую куда-то в глубь микрорайона. В то же время наблюдаю, как с машины сгружают, а попросту сбрасывают трупы и раненных.

         Что-то очень знакомое мелькнуло в этом нагромождении тел. Вытирая руки полотенцем, подошел ближе к этому скопищу. 

         Вот это да! Это же безграмотные наколки моего крестника. Я даже повеселел. Опять Терминатор под моей опекой. Только, что мне с ним делать? В районе запястья взял его за руку. Откуда-то издали, еле-еле слышно, пробивается ниточка пульса. Зачем они его сюда тащили не  понятно. Может, кожу с наколками хотели снять, жилище новобрачных украсить? Не знаю.

         Показываю на этого разрисованного синими красками и объясняю, что его тоже надо почикать, пусть берут и тянут туда же. Нет, не соглашаются.

         Раз не соглашаетесь... Тогда отказываюсь копаться в их человеке.

         Они на меня кричат. Обзывают плохими словами. Плюются. Перед лицом затворами щелкают. Создают невыносимую, нервную обстановку.

         Вежливо прошу позвать их старшего, а получается и главного.

         Он пришел. Глянул на него твёрдым и храбрым взглядом... А руки-то у него трясутся. Чувствую, что за сыночка шибко волнуется. Вперемешку с гневным взором в своих глазах, объясняю ситуацию.

         Он смотрит на своих людей и сперва тоже отказывается. Тогда как могу объясняю, что отказываюсь от денег и прошу жизнь за жизнь.

         Он шевелит побелевшими от гнева губами... Ругается по-видимому. После машет рукой. Ну, тогда другое дело. Раз денег не надо платить. Старшой видно купец, прикинул свою выгоду и быстро соглашается... Довольный, потираю руки... Однако зря радуюсь, не ударив по рукам при заключении сделки, она у данного вида этноса считается не заключенной. Об этой особенности очень быстро узнал.

         Старшой, что-то отчаянно кричит и через мгновение опять отказывается от своей выгоды.

         Что за черт?

         Тогда я выкладываю последний козырь. Денег при себе нет, приходиться расплачиваться козырной информацией. Говорю, что знаю о том, что готовиться операция по уничтожению их химзавода. Называю место - Ножай-Мадрас.

         Он по настоящему удивлен. Кратковременный шок быстро походит. Придя в себя, уточняет время операции. Я спокойно называю. Он кивает головой, видно мои сведения совпали с его информацией и только после этого соглашается полностью.

         По его приказу тушку Терминатора, тянут в ту же комнату и укладывают у окна, в сторонке.

         Но свое согласие он пусть упакует в бумагу, положит в унитаз и спустит воду. Вижу, что даже если во славу медицинской науки вытащу их паренька с того света. Все равно и меня, и Стаса, несмотря на то, что он Терминатор - убьют. Предчувствие пока еще меня не обманывало. Ладно, посмотрим.

 

                                                        * * *

 

         Когда мы вернулись к столу, паренек был уже совсем плохой. Чтобы не быть убитым прямо у импровизированного операционного стола, следовало предпринять какие-нибудь эффективные меры, при чем - незамедлительно. Надуванием щек и латинскими фразами из Вергилия, здесь вряд ли можно будет отделаться.

         Посмотрел я бляху на груди умирающего. У меня была точно такая же. Удивился. Кровь у нас с ним одинаковая по всем позициям. Мне необходимо закрепить свое здесь присутствие. Тем более, что предчувствие было правильное, нехорошее.

         Зову его батяню, как бы для помощи. Показываю бляху с груди его сына и свою. Мол, все одинаково...

         На его глазах, ложусь рядом с раненым и делаю прямое переливание крови. Показываю лицом, как мне от этого больно. Как капля по капле из меня уходит жизнь. Старик надо мной бьет себя по щекам, чуть не рыдает. В его сыночка, «собака-неверный» вливает свою поганую кровь. Получается, если его дитятко выживет, значит, оно будет до конца своих дней носить в себе кровь неверного, который автоматически становится его сыном?

         Возможно, он так не думал. Основная мысль у него была, выживет ли сын? Хотя о чем это я? Почем я знаю, о чем в тот момент мог думать старик? Может, он ругал себя за то, что продешевил с ценой за жизнь своего сына? Мне сие неведомо.

         Граммов может двести отдал своей кровищи, вот так, за здорово живешь и без надежды на талоны для калорийного питания. После этой высокогуманной акции морщась и стоная слез со стола, перевязал себе руку. С перевязанной рукой и страдальческим выражением на лице, стал пытаться достать пули и вычерпать кровь из легких...

 

                                                        * * *

 

         Но до конца в одиночку работать мне не пришлось. Приехала большая бригада местных врачей. Оказывается, пока мы тряслись с группой бунтовщиков по проселочной дороге, старик успел вызвать своих.

         Прибывшая группа, вплотную занялась раненным, а я уже более-менее внимательно, смог осмотреть своего. Осматривал, пальпировал его путем ощупывания пальцами вероятных мест переломов и других поражений. Голова вроде цела, кости тазобедренных суставов переломов не прощупывается. Так - голень и лучевая кость, явные переломы...

         Пока пальцы бегают по телу Терминатора, краем уха прислушиваюсь к интонациям и звукам, доносящимся с того места, где бригада колдуют над своим пареньком. Мне было интересно их мнение как-никак, коллеги. Насколько совместимы полученные ранения с жизнью? Поэтому краем глаза я посматривал в их сторону и прислушивался к негромкому говорку. Пока меня из той комнаты не выгнали, можно было и поприсутствовать.

         Осмотр Стасика меня озадачил. Ничего на первый поверхностный взгляд у него особо не повреждено. Сломаны рука и нога. Судя по всему сотрясение мозга. Ещё - очень грязный. Кровь на лице, вперемешку с грязью, стали подсыхать и достаточно своеобразно стягивать кожу. Углы губ поползли один вверх, а другой вниз. С одной стороны полуоткрытого рта обнажились зубы. С другой приоткрылся глаз. Получилась жуткая, устрашающая маска. Если бы мы были в Африке, то такой маской не грех бы было украсить хижину вождя. Пусть смотрит. Пугается - любуясь. Чего не сделаешь из любви к прекрасному и  для постижения великого?

         По восклицаниям своих коллег я понял, что если Аллах смилостивится, то паренек жить будет.

         Представил только на мгновение и тут же засомневался, что если в той стране, откуда мы все родом, вернется престиж и уважение к медикам, тогда вернется и радость от обладания научными степенями. А я в этот момент тут как тут, прошу удивляться, у меня уже добротного материала на диссертацию поднакопилось. Название еще не придумал, но уж какую-нибудь околонаучную заумь, всегда можно будет состряпать...

         Однако пора плотнее заниматься Стасом... Знаками показал, чтобы его из комнаты, где шла сложная операция вынесли.

 

                                                        * * *

 

         В затемненном углу двора я видел старое приспособление, где водой поили скот. Туда раненного выволокли и прямо в воду швырнули. В этом длинном, выдолбленном из целого куска камня корыте, мыть его пришлось довольно долго. Сперва он отмокал, после пришел в себя, ругался. Ему казалось он кричал, что есть мочи, а на самом деле, еле шевелил губами.

Когда я его из воды достал, туда же пришлось кинуть его грязное барахлишко, прополоскать, да кровищу смыть. Здесь же на камнях двора, разложил на просушку.

         Всеми этими манипуляциями и банно-прачечными работами пришлось заниматься под насмешливыми взглядами вооруженных небритых людей. Они что-то обидное выкрикивали в нашу сторону, но на их счастье, не знаю я местных диалектов, а-то пришлось бы им показать, насколько они неправы... Своей дутой смелостью, хоть как-то пытался себя успокоить да отвлечь от неприятных мыслей.

         По их зверским рожам было видно, что недавно окончившийся бой не удовлетворил их жажду крови. Они ею еще не насытились и чувствовали себя голодными и злыми. Тем более, что перед носом безоружного всегда проще подергать затвором автомата, нежели чем у вооруженного.

         - Он... Эта собака, уже сдохла? - на ломаном русском языке спросил меня один из подошедших.

         - Да, - говорю. - Осталось его только перевязать. Отмыть от крови твоего брата, которая натекла на него, пока он лежал внизу... И можно будет хоронить.

         - Зачем перевязывать? - он был очень удивлен, услышав про кровь его брата.

         - У нас обычай такой. Перед смертью привести человека в порядок, чтобы он перед нашим богом предстал чистым и с завязанными ранами.

         - Ладно, занимайся, - показываю свою значимость, якобы разрешил он и в недоумении отошел рассказать своим бандитам о том, что услышал.

         Но, качая головой, далеко он не ушел, буквально сделав пару неуверенных шагов, вернулся... Быстро приставил Стасику к груди автомат и выстрелил. Посмотрел на меня, оторопевшего потерявшего дар речи и спокойно сказал:

         - Это ускорит его встречу, с вашим богом, - нагнулся, посмотрел, как из раны толчками выбрасывается кровь, удовлетворенно сказал. - Порядок...

         - Что ты наделал? - я чуть не задохнулся от ненависти и злости.

         - Мне отец, сказал, что мой брат может умереть. У нас обычай «кровь за кровь», - как что-то само-собой разумеющееся, объяснил он мне. - Я решил, заранее отомстить... Мало ли что...

         - Твой отец пообещал... Что этому солдату, ничего плохого не будет сделано...

         - Ничего плохого ему и не сделали, - он был удивлен. - Ты сам сказал, что он уже мертв...

         После его глаза побелели от злобы. - Так ты меня хотел обмануть и он был жив... - Он передернул затвор автомата и стволом дал понять, что мои минуты на этой земле сочтены...

         Я понял, что пора скромность и хорошие манеры ради жизни на земле забыть...

         - Полчаса назад я отдал твоему брату свою кровь, убьешь меня, считай убьешь брата...

         Закончить я не успел...

 

                                                        * * *

 

         Видно весть о том, что этот тейп хорошо пограбил беззащитных федералов, дошла до противоборствующей группировки из соседнего тейпа.

         Из-за волнения и пережитого стресса по поводу своей драгоценной жизни я и внимания не обратил на клацанье затворов и беготню во дворе. Любопытный брат буквально только что стоявший над моей душой, довольно бесцеремонно толкнул меня в спину и махнув рукой, закричал чтобы я уходил.

         Сам, вместе с другими побежал к воротам, за которыми находились непрошеные гости. По гортанным выкрикам и бессистемной жестикуляции понял, что они стали ругаться со стоящими с другой стороны людьми, лиц которых я не видел, но их присутствие ощущалось достаточно отчетливо.

         После громких выкриков, начали плевать сквозь дырки в воротах... А вот когда слова и слюна закончились, а миротворцы подъехать не успели, они в упор стали сквозь ворота расстреливать один одного. После во двор полетели гранаты.

         «Вот ведь дикари ненормальные. Уже расшифровали структуру двойной спирали ДНК, в космосе гуляем, как у себя на кухне, а без оружия общаться так и не научились».

 

                                                        * * *

 

         Стараясь не привлекать к себе внимания, смыл руки от засохшей крови. Впрочем, тут же опять их испачкал, так после начала стрельбы рухнул за каменную ёмкость с водой. Всё пора и честь знать. Настало время воспользоваться шумихой и срочно рвать когти отсюда подальше и побыстрее. Не ровен час, загнется тот малый с моей кровью, скажут - кровь неверного убила. А так у меня перед самим собой благая, красивая цель - бегу к нашим за помощью, чтобы вытащить тело Стаса. На всякий случай, взвалил голый труп на спину и оттащил его в сараюшку. Они там то ли  припасы свои хранили, то ли фрукты сушили. Пару горстей орехов и кураги в карманы себе сунул. На всякий случай, мало ли... Тело вязанками хвороста завалил и пополз осматриваться, выискивать лазейки и тайные ходы.

         Под прикрытием пальбы с двух сторон нырнул я в маленькую металлическую дверь, примеченную еще до этого...

         Маленькая, незаметная, окованная железом дверка. Проскользнув в нее, оказался... Вот это сюрприз. В большом внутреннем саду. С фонтаном посредине. Невысокие деревца  персиков, абрикосов, еще чего полезного названия которому не знал. Растущий сверху виноград, больше выполнял декоративные функции, т.к. своей тенью накрывал почти всю площадь садика и создавал прохладу. По его корням, растущим вдоль стены, вскарабкался наверх.

         Очутившись сверху на стене, уже было собрался спрыгнуть вниз, но чуть замешкался и тут же получил тумака в левое плечо. Но это был не удар огромной силы, сбросивший меня вниз, обратно в прохладные кущи. Это была обычная пуля, гонявшаяся за мной давным-давно. Чуть придя в себя после удара о землю, обследовал рану. Пуля прошла навылет, не задев жизненно важные органы и, что очень важно для меня - чувства. Цепляясь правой рукой за переплетенные стволы виноградника, по которым только что поднимался попытался подняться, но не удачно, т.к. кратковременно потерял сознание и камнем рухнул вниз. Падая, как следует, не сгруппировался и еще носом ударился. Из двух ноздрей сразу хлынула, густая и тягучая жидкость красного цвета. Зато сознание вернулось.

         Пришлось уползать в схрон, где присыпал хворостом  тело Стас свою сумку с медикаментами и бирку с моим идентификационным номером.

         Примостившись кое-как, достал шприцы-ампулы и ввел в мышцу предплечье противостолбнячную сыворотку, а в бедро раствор исключающий болевой шок. Отдышавшись, и вытираю льющуюся из носа кровяку,  сикось-накось перевязал себя. Одной рукой лучше и не получится, только так. Когда перевязывал, успевал сам себя отвлекать и одновременно разными грубыми упреками и насмешками, мешать проводить перевязку. В очередной раз раздвоил свою личность и одной ее частью, вволю поиздевался над другой.

         Что-то типа: «У тебя, у козла, денег столько, что мог бы спокойно сделать пластическую операцию и не заниматься этим копеечным геройством во славу и для заработков неизвестных тебе жуликов в лампасах и тех политических авантюристов, кто стоит у них за спинами», - гогочет одна раздвоенная сторона.

         Вторая часть моего «эго», на такие грубые выражения уныло отвечала: «Покопавшись в архиве и отыскав свое свадебное фото, как я смогу понять, что это я? Зачем операция?»

         Первая опять безуемно издевается: «Будешь узнавать себя по надгробной бирке без всяких фотографий», - и нагло так щерится в лицо...

         «Без знания особенностей жизни, батон колбасы не купишь, а ты говоришь чтобы пластику на лицо нанести и измениться в лучшую сторону... Тем более, я сам это видел в художественном фильме местного дешевого производства... Идентичная и подобная ситуация, бандит, его роль исполнял, ныне, к сожалению ушедший от нас... в Голливуд, актер Владлен Мешков. Этот положительный герой, хотя и бандит, заметая следы своих неблаговидных поступков через своих преступных дружков, на чистом английском...» - Плечо простреленное стало нестерпимо болеть, но раздвоение от этого только усиливало звучание... - «Да, на чистом английском (это у них такая национальная особенность в кино все так говорят),  решил обратиться к доктору и изменить себе внешность. Достали для операции и бинты, и вату, и даже врача, который это все должен был сделать. В финале, когда казалось, уже все было договорено и даже выплачен задаток... Забыл сказать... Перед этим (слышится неловкое покашливание и нескромные смешки) в подробностях показали бурную ночь главного героя с женой начальника УВД. Тем самым, честным и неподкупным, который за ним гонялся, а на супружеские обязательства под предлогом отсутствия времени наплевал... Что там еще было? Да!  Главный герой еще сходил в баню, после оделся прилично, во все заграничное... И двинулся в дорогу по известному ему маршруту. По ходу движения он твердо дал себе слово, когда снимут послеоперационные швы распрощаться со своими преступными наклонностями, устроиться автомехаником и зажить честно... С женой милицейского начальника. Пришел к доктору, а тот клюнул на вознаграждение и сдал его, как ненужную стеклотару, ему там засаду организовали. В перестрелке с ОМОНом он и погиб...»

         Второе я, хотело еще кратко пересказать содержание предыдущих тридцати двух серий, но первое его вовремя перебило и сразило наповал одним неприятным, даже не знаю - тезисом не тезисом, а так, общим замечанием.

         «С твоими деньжищами, можно было уже несколько раз пол сменить и в конце концов испытать то, что все-таки чувствует женщина или девушка в момент дефлорации и пробного испытания оргазма, после снова стать мужиком и рассказать об этом миру. Получился бы классный бестселлер. А ты здесь валяешься весь в крови грязный, простреленный, некрасивый».

         После этого возникло долгое, как в настоящих книгах называется - неловкое молчание.

 

                                                        * * *

 

         Паузой в беседе двух достойных людей воспользовался в полной мере. Кривясь от боли не такой уж и сильной после инъекции наркотика, подполз к отверстию и более внимательно окинул взором окрест  внесарайные пейзажи.

         Сквозь щели в стене увидел, как нападающая сторона стала одерживать вверх над гостеприимными хозяевами дома. Основная их часть проникла во внутренний двор через калитку, которую я (по рассеянности и не по чему иному, попрошу это официально отметить) забыл за собой затворить на засов.

         Нападавшие, именно те, кто проник во внутрь дома через сад отворили ворота. Через них ворвалась остальная часть шайки. Всё согласно пословице «Пришла беда - отворяй ворота» Присмотревшись к тем, кто вбежал, не удивился, а только пожал плечами. Нападавшие ни чем не отличались от защитников неприступной тверди...

         Вот выволокли грозного атамана. Падая на камни двора, он картинно раскинул руки... Ребятишки, годящиеся ему если не во внуки, то уж точно в сыновья стали без злобы, больше для разжигания страстей, лупцевать его ногами и прикладами…

Опаньки... Совсем не хорошо… Это зрителю уже перестаёт нравиться. Старика в упор, почти одновременно из нескольких стволов, изрешетили во дворе его же собственного дома.

         Что-то  не приятное в воздухе начало витать. Пахнет смертью и несчастьем. Слышны крики и неприятные возгласы. Судя по этим жутким воплям, у кого-то отрезают самое дорогое, что смогла дать ему природа. Смотрим дальше.

         Вон радостно волокут странный предмет, издали напоминающий отрубленную голову. Так и есть, это на самом деле отрубленная голова. А принадлежит она туловищу... Нет, мы с ним знакомы не были. Глаз не видно, так как голову используют в качестве... Поближе... Подтянусь на руках... В качестве футбольного мяча.

         Слышатся женские плачущие крики. Должно быть, бесчестят басурманы своих землячек. После по законам войны и их будут убивать. Вслед за женскими криками, раздаются автоматные очереди. Возможно, там спонтанно возник очаг сопротивления? Возможно, не успел - его подавили в зародыше.

 

                                                        * * *

 

         Дальше я уже не разбирался, кто кого убивает. Это их внутреннее семейное дело. Тем более у меня перед глазами картинка поплыла. Резкость изображения пропала. Краски потускнели. Отполз от щелей подальше. Попытался сменить намокшую повязку, но видно потерял много крови. Сил засыпать себя ящично-упаковочной тарой хватило, а перевязать нет. От потери крови геройски потерял сознание, где и пребывал достаточно долго, заранее прощаясь с жизнью и накопленными средствами. 

         Вот только чуток оклемаюсь и всерьез придется подумать о смене любимой профессии. Сменить на что-то более спокойное и умиротворенное. Уйти в такую филателию и нумизматику, где тебя не дырявят, бл…ть, как решето и кровь после этого, как с кабана ведрами не хлещет.

         Осталось только решить не большую, но очень важную для меня проблему. Где еще, кроме своего тела, можно кипятить бурлящий адреналин и куда его после кипячения сбрасывать? Как разрубить этот узел?

         Занавеска перед глазами качается... Качается... Кача...

 

Глава 24
 ГУСАРОВ.
 СПАСЕНИЕ ПУСТЫНЕЙ

 

         После полуночи три вертолетных борта, загруженных по самую горловину начали прогрев двигателей. Через несколько минут покачав бортами и упрямо тряхнув днищами они были в воздухе.

         Удобно разместившись на узких металлических скамейках, злая и невыспавшаяся  спецгруппа отправилась в рициновое логово врага. Летели достаточно долго около получаса.

         При подлете к заданной цели, сидящий рядом Гусаровым офицер от неожиданности представшего в иллюминаторе вида присвистнул.

         - В чем дело? - озадачено переспросил его Алексей. - Живот схватило? Придется потерпеть.

         Тот кивнул в иллюминатор. Алексей только крякнул оттого, что представилось его взору.

         Перед ними в полной красе, как на торжественном построении для генеральского смотра, стояли освещенные со всех сторон нефтяные вышки. И было их немереное количество. Красиво стояли. Величаво. Особенно этим строем должен был гордиться тот, кто владел всем этим богатством...

         Другие спецсолдаты также заинтересовались открывающимся промышленным пейзажем... Бывший абхазский ботаник, а ныне снайпер Гурам Фурия, невежливо толкнул командира группы в бок требуя пояснений тому, что видели все.

         Поднявшийся со своего места, командир их спецгруппы толково объяснил, что нефтяные вышки это только прикрытие того, что здесь на самом деле твориться. Говорил неуверенно и неубедительно. Чувствовалось, что для него самого полной неожиданностью явилось наличие в этом месте колосящегося во всей его красе нефтяного поля. Не двух-трёх бытовок из фанеры, а около ста мощных нефтяных сооружений с мощной, хорошо развитой инженерной инфраструктурой.

         Однако в присутствии подчиненных, согласно уставных положений, чувство уверенности его не покидало. И уж тем более, он не мог сомневаться в правильности полученного от вышестоящего командования приказа или подвергать сомнению мнение мирового сообщества. Раз сказано, что здесь должен быть рицин, значит, так тому и быть. А вышки, нефть, пулемёты и ракетные комплексы…  Развернутая производственная и ремонтная база,  это... несущественные детали досадного недоразумения.

 

                                                        * * *

 

         Вертолет, чтобы не испортить себе винты и не очутиться в аварийной ситуации сел чуть поодаль от нефтяных монстров. При чем первый вертолет, где гремел амуницией Гусаров сел сразу. Два других стали кружиться над нефтяным полем, прикрывая спустившихся.

         Когда десантники выпорхнули из своей вертушки, на пахнувший от земли жар, они даже внимания не обратили.

         Спросите почему?

         От неожиданности...

         В честь их прибытия специально созданный комитет по торжественной встрече устроил салют...

         Оба вертолета, прикрывавших их посадку с воздуха были сбиты у них на глазах ракетами из переносных зенитно-ракетных комплексов. Те ребята, которые находились в середине винтокрылых птиц, сгорели заживо прямо в воздухе. Части остальных разбросало взрывом...

         Шок был ужасный. Надо было что-то командовать. Их командир растерянно, но все тем же бравым голосом тоненько закричал: «В атаку! За мной!» Дальше было не разобрать. Судя по услышанному резкому дисканту, всем рядом стоящим с ним показалось, что перед боем он превратился в кастрата. Слишком высоким стал его голос.

         Кричал он почему-то по калмыцки, а основную публику вооруженную автоматическим оружием этот язык, бегать, куда не попадя, вообще-то не убеждал. Поэтому никто и не последовал его примеру. Тем более, он сам, озираясь в поисках чего-то потерянного, ни куда не торопился. Было не ясно, где враг, куда бежать и зачем?

         Прятаться или, в самом деле, сбегать в атаку?

         Мощные прожектора подсветили их место высадки великолепно. Было светло как днем. Коварный враг считая, что уничтожение контрактников это “fair play” (благородная игра) на время затаился.

 

                                                        * * *

 

         На земле догорали вертолеты с останками воинов. О том, что кто-то из них выжил, не могло быть и речи. Еще в воздухе, при попадании реактивных снарядов в бак с горючим все начало гореть и взрываться. Земли коснулись только горящие факела. И даже после падения, на земле продолжали взрываться дополнительные топливные баки, ручные гранаты и снаряды к подствольным гранатометам. Всем этим вертушки были загружены основательно.

         Шуму и неразберихи хватало вполне.

         Первые минуты было непонятно, это в их сторону прицельно жарит пулемет или в горящих вертолетах во всю “разгулялись” цинки с патронами?

         Запаниковал их командир, забегал. Оказывается, ему-то, молодому парню, умирать не хотелось больше всех. Он заполошливо закричал поднимая вверх руки: «Отступаем!» И тут же подтвердил свое намерение отступать тем, что дал команду всем загружаться обратно в вертолет и улетать.

 

                                                        * * *

 

         По всему было видно, что их здесь давно ждали и готовились к этому событию основательно.

         Вертолеты горели жерстко, похрустывая взрывающимися боеприпасами. Рядом с горящими машинами мощные агрегаты продолжали качать нефть.

         Людей видно не было. Никто из невидимых противников затаившихся в темноте, особой суеты не проявлял и желания перестрелять их прекрасно освещенных прожекторами, не выказывал.

         От этого было еще страшнее, еще неприятнее. Отсюда и возникшая паника и суета.

         Многие поддались общему порыву и ринулись вместе со всей толпой в вертолет. Но что-то в этой бегущей и загружающейся в брюхо машины толпе отвлекало и останавливало.

         Внимание приковывал к себе Гусаров. Алексей, находясь в самой гуще толпы штурмующей борт вертушки, пытался остановить рвущихся туда людей. Ему под руку попался заползающий в брюхо винтокрылой машины командир спецгруппы.

         - Капитан, не делай этого, все погибнем, - схватив за грудки, он тряс его увесистое тело так, что у того только голова болталась из стороны в строну. - Одумайся, идиот, предатель... У них Стингеры, они собьют нас в два счета. Сука, блядская... Пожалей ребят...

         Но тот, не обращая внимания ни на крик Алексея, ни на  полученные от него оплеухи, отрывал от себя его цепкие пальцы и истошно кричал: “Все на борт. Все на борт... Улетаем...”

         Командир вертушки, уже запустил двигатели. Их шум заглушал голос Алексея. Он, отбросив от себя капитана, стал ловить десантников и стаскивать их с борта, при этом, чтобы они его в горячке не подстрелили, изо всех сил кричал:

         «У них Стингеры. У них Стингеры...» 

          Скверно, когда в плохо организованном бою есть паникеры. Еще хуже, когда инициатором паники выступал непосредственно сам командир, это была полная катастрофа. Капитан на карачках вскарабкался на борт и тыча летчику в ухо стволом пистолета орал: «Взлетай, это приказ... Застрелю...»

         Двигатели заработали бойче, машина качнулась и резкими рывками стала набирать высоту. Оставшиеся, внизу «благодаря» усилиям Алексея с горечью провожали глазами улетающий аппарат, уносящий призрачную надежду остаться у в живых.

         В воздухе незримо, но очень отчетливо, появилось ощущение недовольства действиями капитана Гусарова. Явно слышалось громкие, неприятные звуки, снятия автоматов с предохранителей. После этого должно было начаться выцеливание груди Алексея, в качестве мишени для смертоубийства и дальнейшего глумления над трупом... В этот момент, откуда-то справа раздался мощный взрыв. Небо осветила яркая, резкая вспышка и вертолет в совершенно черном небе, огромным полыхающим шаром с догорающим, как у кометы хвостом стал падать на землю.

 

                                                        * * *

 

         Алексей, стараясь не обращать внимания на направленные в его сторону стволы. Только и успел скомандовать «за мной». И рванул в противоположную от взорванного вертолета сторону.

         Оставшиеся в живых бесформенной толпой побежали вслед за ним в спасительную темноту. Все еще не отойдя от постигшей череды несчастий, пригибаясь и падая, они пытались поскорее вырваться из освещенной хорошо пристрелянной местности и уйти из зоны визуального охвата приборов ночного видения.

         Враг явно не ожидал такой прыти от небольшой группы оставшихся на земле. Ему было неприятной видеть, как  убегают трофеи и пленные. А это, как не крути живые деньги и прямые доказательства русской имперской, захватнической политики. И все это улепетывает. Убегает. Пробует скрыться. Следует исправлять несправедливость.

         В сторону бегущих был открыт ураганный огонь. Подствольные гранатометы лупили своими гадкими чмокающими штучками так, что на какое-то время пришлось залечь. Быстро осмотрелись.

         Несколько человек было убито, несколько ранено. Все они лежали на совершенно ровной голой поверхности. Ни кустика, ни петрушки, ни укропа…

         - Если мы здесь останемся до рассвета, они нас перебьют как тараканов на кухне. Живого места от нас не останется, это я вам обещаю.

         Тяжело дыша, проговорил Алексей, пытаясь восстановить дыхание и определиться с тем, сколько осталось лежащих вокруг него живых.

         - Поэтому, по моей команде вскакиваем и бежим, как можно быстрее и дальше. Путаем следы и в глубине вражеской территории занимаем круговую оборону.

         - Пока не жарко, тем более без химзащиты можно и побегать -  поддержал его лежащий рядом, обычно немногословный абхазский ботаник.

         - Внимание, - Гусаров явно взял на себя функции командира. - Все видели, что они делают с пленными, когда мы спасали попавших в засаду?

         - Видели... - зло проговорил, кто-то лежащий сзади и дальше на одном из славянских языков мудрено выругался.

         - Тем, кто не видел, - Алексей чувствовал, что его внимательно слушают. - Рекомендую держать наготове гранату...

         - Зачем? - тяжело дыша, переспросил кто-то из лежащих.

         - Для души, - зло бросил в сторону Гусаров. - Когда она под рукой, не так страшно попадаться к ним живым в плен.

         - Может еще все обойдется? - спросил все тот же голос.

         Алексей на это не ответил, как будто не услышав вопроса. Восстановив дыхание, продолжил свою мысль.

         - ...Итак, по моей команде бросаем в сторону прожекторов каждый по гранате… Создаем пылевую завесу и... Молитесь богам и своим ногам. Сейчас в них ваше спасение, жизнь и много, много пива, - говоря все это, он достал гранату и дальше командовал в полголоса. - Сорвали чеку, при счёте «три» бросаем и бежим. Раз... Два... Три...

         Все стали в беспорядке швырять боезапас. Хорошо, что хоть ни одна из брошенных гранат не упала бомбистам под ноги и на том спасибо. Прозвучало шесть взрывов...

         Когда взрывы отгремели, а осколки полетели куда им и положено.  Алексей скомандовал: «Пошли...»

         Лежащие поднялись и неорганизованным гуртом побежали... Затопали... Запыхтели.

         За их спинам раздались слабые недовольные крики. После чего были включены дополнительные мощные прожекторы. Загавкали длинными очередями, залились в неимоверной злобе вражеские пулеметы. Но поднятая гранатами пыль держалась в воздухе. Это стабильно спасало бегущих от смерти.

         Бежать в кромешной тьме, да еще имея у себя на теле пару десятков килограммом дополнительного груза было обременительно. Но страх и инстинкты уверенно гнали их дальше и заставляли держаться рядом. Во время бега они страховали и прикрывали друг друга. Получалось довольно слаженно.

         Кто-то падал, но тут же вставал. Кто-то из стайеров цеплялся за собственные ноги. У кого-то по ходу движения возникала проблема «плохого танцора»...

         Один вскрикнул... Другой споткнулся... Отстал, упал...

         Останавливаться вслед за упавшими и участливо у них интересоваться случившимся, времени не было, так как автоматно-пулеметная пальба в их сторону, хоть и была достаточно хаотична, но уж больно много трассирующих и разрывных пуль, плотно крутились над головами и между ног бегущих.

         Бегуны напоминали спортсменов на районных соревнованиях. Где подвыпивший судья-стартер, зарядил стартовый пистолет боевыми патронами и развлекает собравшихся болельщиков тем, что пуляет по ногам отстающих спортсменов.

         Когда почувствовали, что ноги стали увязать в песке, а они бегут в гору, вздохнули свободнее. Было похоже, что из зоны обстрела удалось выскочить.

         Песчаный бархан оказался достаточно пологим и невысоким. Они сбежали с него и утопая в песке, упрямо разгребая и разбрасывая ногами это препятствие, уходили из под обстрела и возможного преследования.

         Воздух еще был напитан ночью, но серая дымка наступающего утра, легкой и нежной патиной, уже начала разбавлять непроглядную темень.

 

                                                        * * *

 

         Сил бежать уже не было давным-давно. Однако вынужденные физкультурники где-то их находили и продолжали движение. Второе дыхание открылось, что ли? В такт топающим ногам и свистящему дыханию, в бегунах все время боролись и находили общий язык противоположности классического, полярного толка. Во-первых, очень хотелось жить и во-вторых в дополнение к этому, совершенно не хотелось умирать.

         Два идентичных желания, да еще страх (конечно, не хотелось об этом думать, бахвальство присутствовало даже сейчас, но самый обычный человеческий страх был очень хорошим помощником для быстрого бега) гнал вперед и находил в организмах здоровых мужчин те необходимые силы и возможности, которые заставляли тело двигаться вперед.

         Оглянувшись через некоторое время, Алексей к своему удивлению увидел, что сквозь туман подступающего утра, они бегут только вдвоем со снайпером Гурамом . Куда подевались остальные бегуны, думать не хотелось. Можно было развернуться и сбегать поискать их. На голом, каменистом пространстве, это было равносильно самоубийству.

         Такие решения даются тяжело. Сам погибай, но товарища выручай. Слишком вероятна возможность того, что до конца своих дней будешь винить себя, что не сходил на поиски пропавших и не погиб вместе с ними.

         - Не отставай, пехота...

         Крикнул он на ходу продолжая свой быстрый координированный бег.

         Тот бежал все тяжелее, пока не стал заваливаться на бок и окончательно не свалился.

         На этот раз Гусарову пришлось остановиться.

         - Что у тебя?  - с каким-то остервенением и злостью спросил он.

         - Похоже, зацепило, - Гурам говорил, старясь не кривиться от боли - Между створками жилета.

         - Двигаться можешь? - что бы не потерять ритм, Алексей продолжал имитировать бег на месте.

         - Больно, - честно признался тот, мужественно закусывая губу.

         - Так, привал. - Резко останавливаясь, сам себе приказал Алексей. Склонившись над ним, потребовал. - Показывай.

         Снайпер сбросил жилет. Алексей фонариком в виде авторучки подсветил место ранения. Всмотревшись, нахмурился и стал комментировать осмотр.

         - Здоровые вы все-таки ботаники парни. Бегать по пустыне в тяжелом бронежилете это ж сколько следует иметь сил в организме...

         Он оторвал прилипший и окровавленный край майки от тела Гурама, повыше приподнял некое подобие маскировочной рубахи.

         - Так, что тут у вас, досточтимый сэр. Пуля прошила бронежилет насквозь. Вместе с ним и брюшину слева. Ранение сквозное. Наверное, у смертоносной пули был стальной наконечник. Она хотела вас, сударь, убить на смерть, но на тридцать сантиметров дала отклонение. Повезло.

         Алексей начинал заговаривать раненому зубы, а тот, слушая анатома-экскурсовода, пытался, скривив от боли губы, тоже заглянуть туда, где было много интересного. Раньше на теле имелись только синяки и ссадины, а теперь вот и сквозное ранение бронежилета. Все бы было нормально и за порчу военного снаряжения, можно было не волноваться... Но незадача... Бронек был одет на тело.

         - Делаем укол.

         Продолжал осмотр и комментарий Алексей:

         - Смотри, кудрявый, трачу на тебя цельный тюбик-шприц... С тебя, пиво...

         С этими словами, он пробил брючину спецштанов, вколол  толстенную иглу в бедро и ввел своего рода «коктейль диверсанта». О, это довольно забавная штучка-дрючка...

         В состав коктейля входит много всяких лекарств, в том числе и болеутоляющее и общеукрепляющее.

         Интернационал наркоманов, единожды его попробовав, зауважал такие шприцы-ампулы за простоту обращения и легкость освоения. Не надо было буравить вену, лупи прямо в мышцу и все. Кайф и улёт получишь стойкий, заодно с лекарством и прививками от кори и коклюша. Впрочем, брали все же из-за кайфа и главной особенности, у «плесени» плотно и безнадежно сидящих на игле, препарат, якобы снимал ломку.

         Алексей же делал укол, не для снятия ломки, а чтобы раненный в бронежилет во время движения не испытывал боли и мог сам передвигаться.

         После инъекции, из своего жилета, с нашитыми на нем поверху в огромном количестве карманами и приспособлениями, этот, ей-богу, шарлатан, а не доктор, достал какую-то присыпку.

         Тут же  вылил из пластиковой стограммовой бутылочки то ли спирт, то ли водку на рану. Запекло. В качестве местной анестезии (обезболивания) он стал дуть на рану.

         Ну, что еще после этого говорить? Шарлатан.

         Прекратил дуть. У него воздух кончился. Взял да и присыпал рану с одной и другой стороны этим порошком. Понесло запахом инфекционной больницы, поперло ароматом засыпанного хлоркой летнего туалета в дачном поселке «Гамлет».

         - Ты, зачем мне это, сейчас...

         Попытался было разобраться, в бесцеремонных действиях этого типа, Гурам.

         Но тот, прикрываясь своим здоровым положением, его тут же перебил и не дал сказать правильных слов.

         - Молчите, больной.. Молчите. От вас только одни неприятности, - грубо и бестактно оборвал он его.

         Достав перевязочный пакет, стал ловко бинтовать место ранения. Пока бинтовал, бубнил себе под нос.

         - Надо было пациенту вместо наркотика-антибиотика дать выпить оставшиеся алкогольные витамины. Пусть пациент лучше песни поет, а не губы бантиком кривит и задает дурацкие вопросы.

         Забинтовав. Быстро рассортировал имеющиеся на двоих вещички. Автомат и снайперское ружье раненого вместе с запасными обоймами, гранатами и чем-то еще  закопал в песок. На нем оставил только медицинские принадлежности. Сухой паек и флягу с водой переложил в свой мешок. Критически осмотрел его в утренних сумерках и добавил:

         - Снять бы с тебя башмаки эти тяжелые, да робу, пропитанную кровью, но через пару часов начнется самое интересное. Солнышко взойдет и станет нам с тобой, малец, тепло и хорошо, - посмотрел на часы. - Скоро ты, бедолага, в полной мере познаешь наше национальное утверждение, что «жар... или пар, костей не ломит». Ладно, двинулись легкой рысью. Вперед, иноходец-инородец!

         Не зря их отцы командиры приучали к жаре. Впрочем, никто к такой, чисто конкретной ситуации не готовился. Но помогло. Пригодилось. Вот и ругай после этого, платную военную службу. Оказывается, не все так плохо...

 

                                                        * * *

 

         Они двинулись. Гураму под кайфом, да «с дырочкой в левом боку» бежать было тяжело. Поэтому Алексею пришлось до восхода солнца тащить и свои и его восемьдесят четыре килограмма при росте за метр девяносто. Да барахлишко свое, и его... Не бросишь, оно же денег стоит. Вот шутник и надрывался. Опять же военное снаряжение получал под роспись. Автомат. Патроны. Гранаты. Это все, под ту же роспись в ведомости, надо будет сдать на склад. Не сдашь, вычтут из зарплаты, а это непорядок.

         Последний час он не шел, а еле тащился, лениво передвигая ноги и оставляя за собой на песке длинные борозды. Причина этого была видна невооруженным взглядом.

         У него на плечах висел Гурам. Он по ходу движения, как-то незаметно потерял сознание. Шел, шел и потерял. Пришлось опять совершать привал. Поправлять сползшую на пояс опоясывающую раненого повязку. Еще раз тщательно обрабатывать ему рану. Ремнем впереди связывать ему руки. Взваливать себе на загривок и тащить.

         Иногда Гурам приходил в сознание и как герой из ложной, патриотической киноромантики славных советских времен говорил: «Брось меня... Сам спасайся...»

         Алексей неизменно отвечал лихому седоку, коротко и определенно. Сквозь свист дыхания и шорох гребаного песка можно было узнать до боли знакомые слова: «Пошел на х...» Ну, типа, отстань...

         «Все равно тебя не брошу, потому, что ты хороший» - этот кусок патриотического стишка Гусаров, то ли где-то слышал, то ли сочинил только что сам, но бубнил себе под нос, не переставая. Вроде помогало. 

         Ну, а когда взошло солнышко... Тогда он уже сам, добровольно вместе с чужой ношей свалился с какого-то бархана вниз. Но особо не кувыркался и перед зрителем, следящим за его нудными передвижениями, не выделывался. Просто  съехал на животе вниз и вся недолга.

         Разлегшись внизу, он долго кривлялся.

         Показывал как ему тяжело. Долго обессилено лежал на животе, потом перевернувшись лежал на спине. Ловил широко открытым ртом, раскаленный от солнца воздух. Пытался облизать растрескавшиеся губы они совсем некстати начали кровоточить. 

         Что можно было сказать, глядя на эту безмолвную сцену, с высоты песчаного бархана и попивая прохладную минеральную водичку?

         Не подготовленные солдаты, эти современные молодые люди. Совсем не подготовленные.

 

                                                        * * *

 

         Придя в себя от длительного пути. Гусаров снял с себя рубаху военного образца и накрыл ею голову раненого. Он, растяпа, потерял свой капелюх, а сейчас лежал на правом боку и особой активности или желания очнуться не проявлял.

         Чуть отдышавшись и переведя дух, Алексей приложился к фляжке с теплой водой... Ох, и хотелось, выдуть ее всю до конца... Одним глотком... И еще море в придачу... и лопнуть...

         В этот момент подавил в себе эти некрасивые желания напиться одному. Проявил солдатик силу воли, только прополоскал водичкой рот и не  выплюнул, а проглотил ее. Пить от этого гигиенического полоскания захотелось еще больше. Он плеснул в свою емкость, называемую ртом, полглотка влаги и не глотая стал ждать когда она закипит. Сигналом к этому должен был послужить пар из ноздрей как у Сивки-Бурки или дракона трехглавого.

         «На такой жаре сколько не пей, все равно через пару минут, все это с потом будет выведено наружу».

         Последние слова он не говорил. Ему почудилось, что кто-то снизу постучал ему под кумпол и сказал эти, в общем-то, правильные слова, но пить от них не стало хотеться меньше, а совсем наоборот. Значит надо отвлечь свое внимание от булькающей емкости.

         Огляделся. Песочница, в которой он сидел, была громадной. Кроме песка, имелись и разнообразные камни, осколки ледникового периода. Ненароком даже подумалось, что чем та, черная, выжженная, каменистая почва, где они до обмороков учились бегать в противогазах, так может быть здесь, коников из гов.., т.е. куличики из песка лепить будет веселее. Несколько позже он понял верность пословицы диверсантов «член редьки не слаще». Видно еще после Гражданской войны эта незатейливая мудрость пришла в солдатские массы, только и заменив первое слово, но оставив главное - смысловую нагрузку.

 

                                                        * * *

 

         Чтобы отвлечь себя от воды еще больше, он достал нож и склонился над Гурамом...

         События начинали приобретать форму, неожиданно возникшего крутого виража на мокрой, горной дороге.

         При чем здесь нож?

         Зачем он склонился над лицом бойца.

         Ну, не прыщик же, в конце концов, он собирался с его помощью выскабливать?

         Он поднес его ко рту бессознательного снайпера, и...  разжал им зубы. Но ведь мог сделать это и пальцами. Гурам в этот момент был далеко от того места, где лежало его тело, поэтому и не думал зажимать межчелюстные мышцы. Лежал устало и расслабленно. Был мягок и податлив.

         Алексей взял его голову в свои сильные, клещеобразные руки, приподнял ее... и отвинтил... Нет. Не голову... Пробку с фляжки. После этого поддерживая голову, стал очень бережно вливать ему в рот воду.

         Кажись, обошлось...

         Чего только не почудится на такой жаре?

         После сеанса лечебного водопоя Алексей как мог, стал руками откапывать, отбрасывая горячий песок, пытаясь докопаться до прохладных глубин. Получалось плохо. Но если ничего не делать, тогда вообще ничего не будет получаться. В выкопанную ложбину заложил тело. Но закапывать не стал. Умаялся.

         Отдышавшись. Оттер пот. Осмотрелся. Красивое место. Песок всюду одного цвета. Хотя местные жители утверждают, что это совершенно не так. И уж чего-чего, а песка одного цвета просто не бывает. Недаром о его красоте сложено столько песен, сказаний и народных легенд. Красота песка сразу переходила в красоту неба и там терялась... Его шуршание создавало ощущение космической бесконечности…Оп-па, опять не туда понесло…

         Зато ощущение, вот оно то было таким, как будто тело засунули в раскаленную духовку и  отключили подачу воздуха. И все это было... Он посмотрел на часы... В восемь часов семнадцать минут.

         Утро со всей ответственностью говорило. Ребята, пощады не ждите.

 

 

ГЛАВА 25
 ГУСАРОВ и ПУСТЫНЯ

 

         Ближе к полудню выяснилось правильность утверждения аборигенов этих мест, что не только песок бывает разного цвета, но и солнце светит совершенно по разному, причудливо сверху преломляя лучи и донося до зрителей разноцветные, переливающиеся блики, переходящие в черное безумие...

         Чуть погодя выяснилось, что и тишина может гудеть почище любой электрички и сирены. Возможно, она и не звенела, но в ушах кроме ударов сердца, отчетливо отдавался звенящий гул, то до боли раздирающий барабанные перепонки, то утихающего до абсолютной тишины.

         Позже стало казаться, что из ушей пошла густая и липкая кровь. Она ручейками стекала у полусидящего Гусарова по шее и терялась в недрах майки.

         Еще ему казалось, что все происходящее, это просто долгое, нескончаемое, нудное кино. Случившиеся события были не с ним...

         В обычное, вполне мирное время... Столько смертей у него на глазах... Потери и смерти ребят... После, эта скачка по пустыне... Что-то еще было?

         Миражи с водой?

         Обычной, журчащей водой?

         Нет... Не посещали... Было не до них...

         Вон Гурам по-прежнему находился на тонкой линии пограничного сознания. Следовало что-то предпринимать, чтобы он далеко от этой линии не удалялся. Иногда создавалось впечатление, что он открывал глаза и не видел солнца. А если бы и открыл, то увидел не солнце, а стоящего над ним, заботливого сослуживца - Алексея, держащего над его головой свою рубаху.

         Кроме добровольного принятия функции живого щита,  защищающего раненного от солнца. Была еще одна сверхзадача. Следовало отвлечь себя от жары, и, уж куда проще, от мыслей о воде.

         Надо было забить свою голову размышлениями о какой-нибудь несущественной ерунде. Забить этим мозги. Потеснить и основательно вытеснить воду и все жидкое... Решать уравнения, математические задачки, перемножать в уме трехзна...

         Отставить. Сначала двузначные числа...

         Отставить... Как раз, сначала однозначные...

         После разобраться с тем барахлом, которое он, как последний идиот, тащил на себе.

         Бережно прикрыв лицо Гурама все той же рубахой, занялся систематизацией и инвентаризацией разложенного по карманам имущества... Нитки, иголки, щипчики-ножнички...

         После занимался сборкой-разборкой автомата. Выщелкивал из рожков обоймы патроны, каждый из них тщательно протирал и опять вставлял в обойму.

         Посмотрел на часы. Не было и двенадцати. Время тянулось бесконечно медленно.

 

                                                        * * *

 

         Он опять стал перебирать свои вещи. Взял в руки легкий цилиндр, пытаясь вспомнить, для чего он брал его с собой. Соображалось с трудом. Через некоторое время он коротко, но емко выругался... Значит вспомнил.

         Цилиндром были туго в фабричных условиях скрученные обычные полиэтиленовые пакеты для бытового мусора. Развернув один из них, он задумчиво тонкой струйкой стал сыпать на него песок из сжатого кулака...

         - Не надо, - услышал он со стороны раненного. - Только не это!

         Гурам почти кричал и откуда только силы взялись, он даже смог приподняться на локте и сделать попытку подползти.

         - Что не надо, - участливо склонился над ним Гусаров. - Головка от солнца, бо-бо... Или призрак ходит по округе и делает тебе некрасивые знаки, что пора идти на парад.

         - Ты собираешься..? - лицо скривила гримаса боли.

         Раненый с ужасом смотрел на него. По поводу ужаса, возможно Алексею это только казалось? Тот, глядя на него одним глазом, второй был закрыт, намотанной на голову рубахой Алексея. 

          - Ты собираешься... Прямо здесь... Начать...

         Гурам не договорив, уронил голову в песок, но смог найти в себе силы, чтобы закончить упреждающее, необдуманные поступки предложение.

         - Ты собираешься убирать здесь песок? - он почти стонал. - Не делай этого... Нет! Нет!

         - Но, почему нет? Почему? - Алексей был удивлен не меньше его. - Посмотри сколько его здесь? С этим уже надо, что-то делать.

         - Я забыл метелку и совок... - снайпер выглядел виноватым. - Понимаю, что виноват... Поэтому и прошу...

         Алексей пожал плечами:

         - Ладно. Не буду, раз ты просишь. Но это только из уважения к твоему сквозному ранению - он сел рядом поправляя покрытие головы и осматривая забинтованное место.

         - Но учти, если тебе захочется кружкой или ведром вычерпать озеро или речку? Я - человек чуткий, и, в отличие от тебя, мешать не буду.

         - Вот зря ты сказал про воду, сразу пить захотелось.

         Он вопросительно посмотрел на Властелина воды и, пытаясь казаться развязным, потребовал: «Давай не жмись. Я выпью много прохладной жидкости, от этого мне станет значительно лучше и легче. Потом... Мы вместе, собравшись с силами, быстро побежим и оторвем голову супостату».

         Гусаров посмотрел на часы. Стрелка по-прежнему находилась в районе двенадцати. Сидеть еще двум вооруженным йогам, ох, как долго. До какой границы человеческих возможностей, было не совсем ясно.

         - Достопочтенный, сэр. Вам со льдом или подогретое? - елейным голосом поинтересовался он.

         Пользуясь привилегиями, имеющимися у раненого их сиятельство, вальяжно раскинувшись, капризничало.

         - Мне все равно, - своенравным голосом заявил сэр - Просто стаканы, Эдуард, тщательно протрите, пару капель лимонного сока и можно подавать.   

         Для того чтобы «Эдуард» поторопился, он даже щелкнул пальцами. Но тот особого рвения не проявлял, пришлось возвращаться в суровую реальность.

         - Дяденька, дай водицы напиться, - жалостливо захныкал он.

         - Ужо, гляди мне пострел... Ишь ты разошелся, - заворчал Алексей радуясь, что за разговором, еще пару минут удалось выиграть у бесконечного и мучительного времени.

         - Вот ведь народ, вот прямо щас, вынь да положь перед ним воду, - опять забубнил Алексей. - А вечером, бриллиантовый ты мой, я тебе, что подам? Воспоминания и размышления Калигулы? Посмотри на часы. Нет, ты глянь, на свою китайскую подделку. Видишь? Четверть первого... Всего только...

         - Знать ничего не хочу, - затянул раненный незатейливую песню пустыни. - Хочу только воды... А ещё  пива хочу... А ещё... Неправильно охлажденного шампанского, чтобы зубы ломило от холода... А ещё коктейля с мятой и мохитой в придачу… А ещё…

         Делая вид, что просьба напиться с таким неприятным припевом, адресуется кому-то другому, Алексей развернув один из мешков для компактной укладки мусора, бережно разглаживал его у себя на коленях, как-то уж слишком медоточивым голосом, сообщил интересную новость.

         - Если нас не найдут и не вытянут отсюда в самое ближайшее время, это наше с тобой спасение, - для верности он даже потряс им у носа собеседника.

         - Я же тебя предупредил, - отстранился от него тот. - Совок и метелку, я забыл в материнском доме.

         - Вот люди, - он укоризненно посмотрел на своего. - Что угодно готовы придумать, только бы не работать.

         - Я не в этом смысле...

         - Ладно, не оправдывайся. Соберись и прослушай отрывок из курса лекций по выживанию. Исполняет... Как его… В общем, читает грамотный автор, - он кашлянул, - самой универсальной и полезной вещью  в боевом походе являются большие мусорные пакеты. Желательно прозрачные, а если нет, сойдут черные. Из них получаются непромокаемые пончо, подстилки под палатку и емкости для засолки рыбы. А если налить в мешок подогретой воды, подвесить его на дерево и натыкать в нем дырок - получится роскошный походный душ...

         - Хочу в душ, - тут же заявил слушатель импровизированных курсов.

         - Пока еще рано, ты не такой грязный, - он критично окинул взглядом лежащего . - В крови только весь... Неряшливый... Неопрятный грязнуля...

         - Тогда просто воды, - не унимался Гурам.

         - Но ты еще не рассказал нам стишок и не спел песенку, - Гусаров потрепал его по голове. - Вот ведь, баловник...

         - Ладно, не даешь воды, тогда хоть скажи, долго ты меня сюда тащил? - становясь серьезным, спросил экс-снайпер.

         Переход на строгость мысли и серьезный тон никак не входил в планы Алексея. Перспективы выживания в тех условиях, в которых они находились, были слишком мрачные и призрачные.

         Поисковые операции по их спасению, будут вряд ли проводиться. Разбросанные фрагменты боевой авиатехники в месте уничтожения вертолетов даже самым романтичным оптимистам не давали возможности надеяться на то, что кто-то останется жив.

         Нет переходить на серьезный тон, было никак нельзя. После него потребуется дать критический анализ всему происходящему. Потом признать факт безвыходности и уже в результате этого, от безысходности обоим застрелиться.

         Поэтому настроение и веру в чудесное спасение (как это случиться - он еще не решил) будем поддерживать уверенным насмешливым, ироничным и юмористичным отношением к себе и к окружающим.

         Все эти размышления, пронеслись мгновенно и он ответил:

         - Ни хрена себе? Ты что такое говоришь? Ты сам бежал и меня еще соленым словом подгонял. А сейчас признавайся, откуда у тебя такое мастерское владение матом, если ты абхаз?

         Создавалось ощущение, что он даже покраснел от возмущения и искренности своих слов. Как будто его уличили, в чем-то постыдном и бесчестном.

         - Значит долго! - Радостно подтвердил раненный. Он и сам начал понимать, что серьезный тон в этих условиях совершенно не к месту. Поэтому элегантно подвел черту.

         - Повезло тебе. Столько сокровищ, тебе видно никогда еще на своих плечах не удавалось носить? Что скажешь?

         Алексей не отвечая, встряхнул над ухом флягу, прислушался. После другую и, как бы раздумывая, вслух обронил.

         - Сейчас ее пить, только портить, - с надеждой посмотрел на лежащего Гурама. - Может, потерпим?

         И не давая ему возможности ответить, как будто вспомнив что-то важное, хлопнул себя по лбу и горячо стал убеждать его в обратном.

         - Выпей все. - Судорожно глотнув собственный язык, он встряхнул фляжку, как бы прислушиваясь и наслаждаясь услышанным бульканьем.

         - Здесь граммов шестьсот. Выпьешь, постарайся уснуть и особо не двигаться. Пока ты будешь спать, я похожу по округе. Пивка холодненького с исландской провесной рыбкой, то да се... Осмотрюсь, на каком свете мы живем. И к твоему пробуждению, а значит и выздоровлению, вернусь бодрым живым и здоровым. С подробным докладом об окружающей нас обстановке. Договорились?

         Алексей с каким-то даже внутренним удовольствием, протянул живительный сосуд. Гурам протянутую флягу не взял. Отстранил ее.

         - Сперва ты, - твердо сказал он. - Пьем наполовину.

         Алексею пришлось долго его убеждать, что ему пить не хочется. А если он и сделает пару глотков, то они, уже через пару минут будут   выпарены из организма безжалостным солнцем. И вот тогда то, ему захочется пить по-настоящему. А это мучительно. И ему в нарушении конвенции ООН «О запрете лакать из грязной лужи» придется становиться на карачки и хлебать всякую дрянь вперемешку с тиной головастиками и другими микробами.

         - Тогда и я не буду, - твердо сказал бывший ботаник.

         - Это приказ!

         Попытался надавить на раненного, неизвестно откуда взявшийся командир... или начальник.

         - Пошел ты на х.., вместе с твоим приказом, - вспомнил раненый нужные слова, когда следует, как можно мягче отказать в требовании, но сделать это так, чтобы не обидеть собеседника.

         Долго они спорили, безжалостно уничтожая аргументацию друг друга. И только после того, когда Гусаров прибег к запрещенному приему, обвинив сослуживца в том, что тот непонятно по какой причине заставляет его тратить последние силы истощенного организма на бесплодную дискуссию...

         Гурам не был Атлантом и не был Титаном. Не выдержав мощного груза аргументов, пришлось согласиться. Но все же как-то уж очень зло подвел итог их спору.

         - Если ты умрешь от обезвоживания организма мне как честному человеку придется жениться на твоей старой ведьме-вдове и содержать твой дом вместе с твоими непослушными... И... И разбалованными... И плохо воспитанными детьми. После всего этого от невыносимого проклятия бытия застрелиться на глазах твоих ухмыляющихся взрослых детей.

         - Почему ухмыляющихся? - опешил Алексей.

         - Потому, что они все в отца. Говорят правильно. Давят на совесть и ведут себя вредно. Мне от бессилия придется их бить розгами и ставить в угол. И мое самоубийство будет ими расценено, как праздник с салютом.

         - Значит, солдатик, судьба у тебя такая, - на прощание сказал Алексей.

         Однако сразу в поход не пошел. Терпеливо дождался, пока Гурам, судорожно давясь от нетерпения, выпьет содержимое фляги. Только когда тот уснул, проверив еще раз накрытие его головы, повязку закрывающую рану и только после всего этого, с каким-то внутренним облегчением, отправился в свою исследовательскую экспедицию. Уходил не оглядываясь.

         Часы показывали, двенадцать сорок пять местного времени.

 

                                                        * * *

 

         Взобравшись на гребень бархана, Алексей осмотрелся. Окрест ничего примечательного не наблюдалось. Только разноцветный песок (подтвердилось мнение местного населения) да танцующее над ним жаркое марево. На миражах внимание можно было не заострять. Все равно руками его не потрогаешь, не укусишь и в сумку не положишь. Так, баловство природы. Оптический обман.

         Он нашел в себе силы, аки витязь на распутье, приложить ладонь козырьком к богатырскому лбу. Не торопясь, по часовой стрелке осмотрел все триста шестьдесят градусов видимой поверхности земли. Один архиважный вопрос не давал ему покоя и возможности, нормально развалиться на песочке и основательно принять солнечную ванну:

         «Видать ли полчища вооруженных врагов, ищейками рыщущих и спешно идущих по их следу?»

         Нет, не видать.

         За ночь пустыня проглотила их следы полностью. Даже если бы сейчас, нашлись силы по своим следам отправиться в обратную дорогу, пески уже лишили их такой возможности.

         Что еще?

         Большой оазис, с манящей прохладной тенью от густых пальм. С кокосами на верхушках огромных деревьев и родником, бьющим из под толщи пустыни. Где рядом с водной гладью так удобно в палящий зной растянуться на изумрудной шелковистой траве и заснуть под шелест больших пальмовых листьев.

         Все это - на расстоянии протянутой руки... Отсутствовало полностью, да и не протянутой, также в окрестностях не наблюдалось.

         Зато наблюдалось то, что он и высматривал. Заросли саксаула и километрах в двадцати присутствие горного массива.

         Конечно, заросли - это сильно сказано. А может и не саксаула, а может и не наблюдалось. Но скелеты чего-то древесного просматривались. Можно было порадоваться этому. Однако он решил поберечь силы.

         Добравшись до кустов с почти невидимыми бурыми, скрюченными, кожистыми листьями. Он бережно нежно и трогательно, чтобы не порвать мешки, стал ими укутывать и одевать эти причудливые древесные создания. Снизу эти фантастические обвисшие шары начал заклеивать неизвестно из какого карманы боевого жилета взявшимся тонким скотчем. Правильность того, что у этих карликов огромные толстые и крючковатые корни он проверять не стал. Решил поверить тому, что пишут популярные издания. Силы остались только для этого.

         Прицепленным к поясу десантным ножом отпилил какие-то сучья и понял, что заготовкой дров для отопления, чтобы не порубить себе пальцы, лучше заниматься попозже, когда солнце уйдет и пустыня отдаст накопленный жар в атмосферу. Хотя насчет атмосферы... Существует ли она на самом деле? Пробыв в таких условиях, всего меньше суток, он очень сомневался.

         Скомандовал себе: “Не раскисать! Е... Е...”

         Но приказу не подчинился. Прихватив отрубленные сучья, поплелся туда, где между барханами загорал раненый Гурам.

         Когда Алексей вернулся, гордо неся в руках сучковатую добычу было полное впечатление, что тот по прежнему спит.

 

                                                        * * *

 

         Когда тридцатью минутами ранее, очнувшись от сна Гурам не увидел подле себя некурящего дружка своего, ох, и затосковал... Просто внутренняя истерика случилась с неподготовленным к таким поворотам судьбы снайпером с художественным уклоном, посмевшим к кисти, прировнять боевой штык-нож и саперную лопатку. По всему получалось, что бросил его сослуживец на верную гибель, несмотря на пуд соли, которым давились - а все ж таки ели.

         Болели раны, полученные в неравном бою. Да и солнце вело себя не очень гостеприимно.

         Увидел спускающуюся сверху фигуру, его счастью и радости не было предела. В очередной раз, впадая то ли в сон, то ли в обморок он безжалостно обругал себя всякими плохими словами. И поделом. Не следует так плохо думать о людях.

 

                                                        * * *

 

         По-прежнему, чтобы не рехнуться на солнышке, капитан Гусаров продолжал развлекать себя разнообразными занятиями.

         Из принесенных в виде добычи сучьев - стал сооружать над головой спящего товарища, что-то похожее на каркас. Это сооружение, после того как он стал накрывать его пластиком из разрезанного мусорного пакета, не простояв и минуты, тут же развалилось. Песок конструкцию не закреплял и не удерживал. Пришлось начинать осваивать  премудрости плетения кривых палок с самого начала. Начинал все заново раз десять. Упрямый, спасу нет... Раз одиннадцать делал это в самый последний раз. Но делал.

         Он занимался этим строительством из семи веточек медленно, не торопливо, бурча себе под нос:

         «Даже в Бразилии с Парагваем, сиеста - это сиеста. Святое время. Спи себе в глухом прохладном подвале, плюя и храпя на все, что за его пределами. Присынай сон с красотками из сериал «Возьми отца за яйца». А здесь, где сиеста, где прохлада, где заслуженный отдых каторжанина? Нетути... Да здравствует свободный творческий труд, на благо демократам, удобно развалившимся в своих креслах с кондиционерами! Сволочи и мерзкие твари! Называется, вырастили зеленого друга... Эти кривые веточки только в задницу Чингачгуку  воткнуть, чтобы злее был...»

         От его неразборчивых бормотаний,  переходящих в проклятия и пожелания провалиться в преисподнюю, всему окружающему миру, с его миролюбивой внешней политикой, с дальнейшими успехами на ниве просвещения и процветания... Что-то еще, в этом же роде... В общем, от всего сказанного, в природе случилось непредвиденное.

 

                                                        * * *

 

         В один из моментов, он расставил слова в таком порядке, после которых, как в сказках «Тысячи и одной ночи» начали происходить чудеса. Дело происходит почти на востоке, чему тут удивляться?

         От его причитаний и проклятий, в конце концов, откуда-то сбоку появился сотканный из солнца, песка и раскаленного воздуха некий фантом.

         Он долго скрипел песком, кряхтел, после упал рядом с Гурамом... Чуть полежав, опершись на локоть, он хоть и с трудом, но приподнялся и сел.

         - Дежурный, едрит твою маму!  Почему песок такой горячий? - недовольно произнес мираж, дуя на якобы обожженную руку. - По твоей милости, яйца можно на таком песке сварить. Срочно принимай меры или нам придется расстаться.

         Гусаров даже не удивился. Он взглянул на подошедшего, широко перекрестился и уверено произнес:

         - Сгинь, нечистая сила... Э-э-э..? Как там дальше..? - подняв глаза к небу, пошевелил губами и вспомнив текст, твердо закончил мысль. - Сгинь, окаянная! Пропади! Тьфу-тьфу-тьфу...

         Если бы во рту была слюна нечистой силе пришлось бы долго утираться, Гусаров целился ей точно в глаз...

         - Ага! Щас, - язвительно произнес вредный дух. - Прямо разбежался и сгинул... Ты, глазенки-то протри, не видишь, я же раненный...

         Как бы не было тяжело, как не жарко, но Гусарову пришлось удивиться. В нечистую силу, как в таковую, он не верил, а в раненную и тем более... Материалист, ядрит его палкой...

         - Жив, - устало ворочая жестким шершавым языком спросил Алексей.

         - Господи, какой же бестолковый контингент подобрался в вооруженных силах страны победившей демократии, - начал возмущаться неизвестно откуда появившийся Пирогов. - Сам видит и сам еще спрашивает...

         После лобызания и возникшего мира, Пирогов достаточно слаженно рассказал о своем житье-бытье. Как он, будучи раненным «вот сюда» он показал на свое плечо, был пленен превосходящими силами противника. Но смог врага обдурить и спрятаться в подсобном помещении. Там потерял сознание, а когда очнулся, черная ночь кружила вокруг него свои тихие хороводы. Он поднялся и пошел. Сперва, напился из того корыта-емкости, где отмывал тело Стаса, а дальше двинулся в сторону своих...

         Двигался мимо костров и подготовленных к погребению трупов. Увидев вышедшего из темноты грозного предвестника дальнейших бед и несчастий, собравшиеся со всех сторон профессиональные плакальщицы, называли его шайтаном и дружно падали в обморок. После его появления народ в ужасе разбежался. Шел почти всю ночь. Не глядя на кромешную тьму и тяжелое ранение, не забыл прихватить чье-то музейное, старинное ружье, бурдюк вина и сухофруктов с орехами...

         Шел, шел и вышел сюда. Чему очень рад. Сейчас вдвоем они смогут выбраться из этого ада...

         Глядя на спящего Гурама, Алексей на замечание, что будут выбираться вдвоем ни как не отреагировал...

 

ГЛАВА 26
 АССЕНИЗАТОР

 

         До того момента, пока я вышел на дорожку следов Гусарова и парня, которого он на себе тащил, мне и в самом деле  пришлось попотеть, покрутиться... Поверьте, с простреленным плечом, это было, ох, как не просто... Но цель? Цель оправдывала мои усилия.

         Я должен был, просто обязан выкрутиться и на этот раз. Более глупой ситуации, в которой я оказался на этот раз, трудно было себе представить. Мне необходимо было выбраться отсюда, чего бы это не стоило. Что получается? Я наколотил столько заграничного бабла и что? Из-за любви к искусству потерять все это?

         За что боролись? А детки - ручки, ножки ко мне тянут, умоляют спасти от болезней? А теща - тонкогубая фея с вечнозлым, неудовлетворенным лицом? Она вообще без меня не сможет. Скажите, пожалуйста, на ком ей безмятежной вдове вымещать свою неудавшуюся бабью долю?

         Змеей буду вертеться, тараканом прятаться, крысой бежать, но выберусь.

         Мама дорогая, я тебя одну на старости лет без своей поддержки не оставлю...

         Все случилось само-собой... Тяга и страсть к жизни заставили меня стараться соответствовать нелепому желанию жить.

 

                                                        * * *

 

         Когда я выбрался из  сарая любой даже самый воинствующий атеист и тот испугался, если бы увидел меня. А здесь женщины, привыкшие к патриархату и размеренному укладу жизни. Неторопко перед ними нарисовался... Тут и началось. Я себе представляю... Такое на картиночке.

         Собравшиеся плакальщицы, как увидели меня измазанного кровью, грязного всклокоченного с дикими от боли глазами. Сразу же кто в обморок, кто в рассыпную. Даже забыли, зачем собрались.

         «Шайтан, шайтан» - неслось над уснувшими горами и долинами, дальше сплошной визг.

         После, приглаживая волосы, достал торчавшие из головы сучья стебли и пух... Прострелянное плечо так сильно болело, что и внимания на это не обращал, но пришлось.

         Вокруг все разграблено самому для самообороны даже взять нечего. Но горит пару костров, что-то на них вариться. Много плача, горя, несчастья. А здесь еще я... Выбрался из сарая и на полусогнутых ногах, молча и пошатываясь, прошелся мимо. Напился из корыта... 

         Древний дедок в белой папахе, сидит за порядком присматривает. Между колен зажато ружьишко, рядом патронташ. Уставился на выбравшегося из преисподней - не мигает.

         Вот он то один и не побежал в рассыпную оцепенел и на меня смотрит. Я хотел было ему объяснить о своих мирных намерениях, но в горле пересохло, слишком много крови потерял. Только гыхнул и двумя руками себе на горло показываю, мол, прости оцец, но пить уж очень хочется.

         ...Когда руки в сторону деда двинул, вот тут он захрипел и стал на бок заваливаться. Мне бы оказать ему первую помощь, но времени совсем не было. Боялся, что по мне из подствольника бабахнут, пришлось скоренько исчезнуть. Итак, задержался.

         Больше я ничего не спрашивал. Руки ни в чью сторону не тянул? Нашел там же, при свете костра бурдюк вина, опять напился вволю. Прихватил еще орехов и сухих абрикосов. Подобрал дедово ружьишко с патронами и пошел, петляя и кружа. Ориентировался по звездам. Конечно, я знал, что ковш Большой Медведицы указывает на какую-то сторону света, но забыл на какую... Да и саму Медведицу, сколько не искал, так и не нашел...

         Отойдя подальше, прилег отдохнуть. Однако полного расслабления не достиг. Сзади меня раздались взрывы, стрельба. От греха подальше, двинулся в противоположную от взрывов сторону.

         Ноги идут плохо. Одна за одну цепляется. Прострелянное плечо разболелось. Вино очень мне пригодилось. Частенько я к живительным истокам прикладывался. На какое-то время, плечо переставало саднить и дергать.

         Через короткое время, параллельно моему курсу, метрах в пятидесяти протопал Гусаров с пареньком на плечах. Он был такой замордованный и уставший, что даже когда я его тихонько окликнул, он никак не отреагировал.

         Громче орать было опасно. Если их преследовали, могли и меня за компанию прищучить.

         Посмотрел я за ним со стороны, здоровый чертяка, хоть и с грузом, но движется быстро. Пыхтит, что-то под нос себе бормочет, а ношу не бросает, хотя мог бы конечно. Я еле поспевал за ними.

 

                                                        * * *

 

         Когда все воедино объединил, сам удивился тому, что произошло. Получается, что те сведения, которые я в обмен на жизнь Стаса Тернопольского сообщил, вовремя добрались до нужных людей.

         А то что Гусаров так старается, тащит на себе этого бойца. Это здорово. Раз его тащит, значит и меня сможет вытащить... Шел я за ними посматривал, прикидывал.

         В утренних сумерках было не разобрать, но сам он похоже цел и невредим. По правде сказать, я даже не знал кто этот паренек у него на плечах. Форма наша, значит не пленный иначе, зачем с ним возиться?

         Пошел я вслед за ними. Интересно же, что да как? Не зря встретились на таком пространстве, что-то в этом должно быть.

         Дождался момента, когда Алексей куда-то отошел что-то высматривал. А мне сверху знак и направление верной мысли.

         Спустился, приблизился к раненному. Парнишка находился бессознания... Молодое, красивое лицо... Что-то в нем выдавало восточного человека. Смуглая кожа? Крепкие скулы? Тонкие усики? Не знаю?

         Постоял я над ним, полюбовался. Такому стоило оказать первую помощь...

         Жалко было парня... Я имею в виду Гусарова. Каким бы он не был лосем и Гераклом, однако двоих раненных он из этого ада не вытащит. Как т ам у О,Генри - Боливар не вынесет двоих…

         Поэтому. Срочно. Пока поблизости не было Алексея, пришлось предпринять необходимые меры по собственному спасению. Подготовить условия для счастливого выхода из песков и нагромождения камней.

         Для порядка повздыхал, посетовал. Подумал с сожалением - пожалеешь другого, погибнешь сам.

         Одной рукой многого сделать нельзя... Как-то примостился к лежащему чернявому пареньку и резким движением крутанул ему голову... Как и ожидалось, раздался резкий хруст. Юноша даже не охнул. От перелома шейных позвонков такое случается. Положил все аккуратно на место. Спит человек. Пусть спит дальше. Зачем мешать?

         Как организм от возбуждения не трясся, как не прыгал, а пришлось найти в себе силы и на время покинуть место действия.

         Пересидел за барханом. Дождался когда вернется Гусаров. Спустился вовремя. Сил не осталось. Вино перестало оказывать болеутоляющее действие. Исчезло всякое желание двигаться.

         Послушал гусаровские причитания и пожелания в адрес нечистой силе «сгинуть»... Чтобы он упокоился, угостил его остатками вина. Он пытался напоить покойного, но я попросил его не будить спящего. Для раненного, как и для меня, главное сейчас - это отдых.

         Когда проснулся. Почувствовал, покойник на солнышке начал пованивать. Что-то очень быстро. С умным видом объяснил Гусарову, что паренек скончался.

         Солнце, было очень сильное солнце. Мы оба, даже переживать не могли по поводу смерти боевого товарища.

         От боли и общей слабости, мне не удалось помочь ему в захоронении трупа. Пока он справлялся с сыпучими песками, я боролся с болтающейся перед глазами мутной занавеской.

 

                                                        * * *

 

          - Собирайся, понесешь меня в другое место. Теперь твоя очередь, - сказал мне бравый капитан, отряхивая руки. - Чтобы жиром не зарасти вам мужчина, необходимо больше двигаться.

         После чего, Алексей начал разминать уставшее от работы в песочнице тело, явно намереваясь взобраться для передвижения на мою спину.

         - Я не могу. Я очень раненный, - отказался от такой чести. - Да и плотют мне не за то, чтобы я носил по пескам лба, с шеей в три обхвата. А совсем наоборот. Чтобы я правильно стрелял в мишень... Чтобы любил полковое знамя... Чтобы командиров слушался... Чтобы кушал по норме, вообще...

         - Ну, тогда держись за меня притворщик, - не давая закончить длинный перечень причин, остановил меня Гусаров. -  Пользуйся ксплутатар, отсутствием в пустыне профсоюзов уж они бы меня защитили от твоих наскоков...

         Прежде чем покинуть насиженное место и идти в гору он собрал все вещички с автоматическим оружием. Не забыл хрустящие саксауловые палочки. После помог подняться отдыхающему и, приняв меня на бедро, да еще подставив плечо впридачу, повел к чахлым посадкам.

         - Молодец! Быть тебе садовником, - выдирая ноги из песка, прокомментировал я увиденные мешки на кустах. - Оживил этот унылый пейзаж, украсил его, достойно кисти Карава...

         Оборвав свою речь на полуслове, я вновь потерял сознание. Снова открылось кровотечение. Пришлось ему бросать вещи в песок. Взваливать мое обмякшее тело себе на плечи и тянуть его сперва - в гору, гору, гору, а потом, все с горы, горы, горы...

         Падать и катиться вниз, было никак нельзя. Упрощать задачу спуска не позволяла моя открытая рана. Жиденькая повязка, закрывающая ее, не давала уверенности в полной стерильности и дезинфекции. Нельзя было допускать, чтобы песок и вредная стафилококковая палочка попала в дырку от пули, в этом Алексей был категоричен и строг, особенно по отношению к самому себе.

 

                                                        * * *

 

         Притащил он свою драгоценную ношу к зарослям пустыни. Аккуратно и бережно снял меня со своих плеч и положил рядом с одним из кустов. Сам свалился там же в полном беспорядке. Тягать на солнышке свое тело тяжело, а чужое - тем более. Отдохнув, вернулся на тропу, собрал брошенное кое-как имущество. И опять попытался грустить и расстраиваться.

         Он очень переживал по поводу смерти того абхазского молодца. От своей беспомощности. Оттого, что не было ни какой возможности помочь товарищу по оружию.

         Впрочем, был один плюс, правда, уже для меня. Именно Гусаров сейчас был рядом со мной раненным. Для меня, насквозь продырявленного, это был не самый худший вариант.

         Чем только не успокаиваешь себя самого в такие минуты.

 

                                                        * * *

 

         Весь оставшийся день мы пролежали под навесом, сооруженным человеческим гением. Сил и желания шевелиться и говорить, не было. Не было вообще ничего - ни Нью-Йорка, ни Сибири, ни даже Чехова с его Достоевским... Не было ни птиц, ни ветра, ни макрокосмоса... Ничего!

         Все внутренности и начинка головы превратились в некое подобие мартеновской печи с ржавым напильником в самой середине. От любого, самого легкого прикосновения или движения внутри будь-то вдох или выдох, мысль или ее отсутствие, желание увидеть или услышать происходило металлическое трение и нематериальное высечение искры. После чего во всех органах, особенно во рту чувствовался привкус металлических опилок.

         Когда возвращалось сознание, появлялось одно единственное желание: чего-нибудь глотнуть. И если вначале этих мучений  развлекал себя тем, что представлял на расстоянии вытянутой руки, хорошо охлажденное пиво в высокой запотевшей кружки, то чуть позже вспоминал принесенный мной бурдюк с вином, но было так жарко, что пока готовился к тому, чтобы встать и глотнуть из него, сознание снова покидало меня...

         Сила воображения вместе со слуховыми галлюцинациями заносила меня в молодые годы в знакомое место. Я оказывался в старой раздолбанной предыдущими жильцами обычной питерской коммуналке. Где в наличие имелось одно из чудес современной цивилизации - совершенно роскошный пожелтевший и почерневший от длительного пользования расколотый по краям, ни разу со дня его установки в начале 20 века не мытый и не чищенный - чугунный унитаз. Великолепное сооружение со сломанным сливным бочком, из которого с веселым журчанием струилась, текла, лилась, смеялась и переливалась через край настоящая холодная вода.

         Казалось, не обращая внимания на вековой въевшийся запах мочи, снующих по стенам и полу тараканов с мокрицами, ну не поленись, протяни руку, почувствуй манящую прохладу воды. Подставь стакан, банку, в конце концов пакет из под молока набирай воду, сколько тебе будет угодно, да пей себе на здоровье...

         Но, что-то мешало... Какой-то извечный груз накопленного... Руки были забинтованы и загипсованы, стянуты наручниками за спиной, колючей проволокой примотаны к телу... Я тянулся всем телом головой, ртом, губами... Готов был лакать по-собачьи, но сзади что-то крепко держало и не пускало... В проеме двери стоял улыбающийся, красивый и очень похожий на Гусарова - Кирилл Новиков...

         Этот Новиков - легендарная фигура. В свое время много он мне попортил крови. Года полтора-два назад, при помощи хорошо направленного взрыва, пришлось его отправить в космос. Он смотрит на меня с сочувствие и, не переставая указывать  пальцем, объясняет кому-то стоящему у себя за спиной: «Не обращай на него внимания... Столько времени прошло, но он так, ничего и не понял. Он же идиот... Он просто идиот... Идиот...»

         Журчание воды в унитазе вместе со словами становились громче. После еще громче. Через мгновение звук льющейся воды стал увеличиваться и постепенно превращаться в огромный, ревущий водопад.

         «Не стесняйся, глупенький оловянный солдатик, возьми его себе обними покрепче почувствуй прохладу и пей, сколько захочешь», - смеется надо мной Новиков. - «Протяни руку под холодные струи и подумай что, а главное кому ты хочешь своим присутствием здесь доказать. А пока ты будешь думать, попрошу жильцов этой коммуналки, наполнить... кровью в твою честь, подвальный бассейн. Не сегодня, так завтра, тебя сцапают и на кусочки почикают. Вот то будет радость тебе в нём купаться».

         Присмотревшись, очень удивился тем фигурам, которые стали выходить у него из-за спины и заполнять пространство вокруг меня. Синие, зеленые, разложившиеся, полуистлевшие... Изо рта течет бордовый гной... Я воочию слышу запах гниющей плоти...

         Под звуки прохладного водопада они окружают меня. Их лица превращаются в козлиные морды... Вместе со смехом Новикова вновь превратившегося в Гусарова, а его смех больше похож на беспрерывный вой, который переходит в шум реактивного самолета. Он воет на одной скулодробящей ноте, у меня по-прежнему стоящего на коленях от всего этого лицо собирается в гармошку... Становиться невыносимо, находиться рядом с чугунной посудиной. Еще слышались громкие, со всей силой ударяющие по барабанным перепонкам, сухие щелчки метронома, отсчитывающие оставшиеся для жизни секунды и минуты.

         Неизвестно откуда взявшимся усилием воли заставил себя очнуться и, надо признаться, очень своевременно это сделал.

         В полуметре от головы Алексея, находящегося в таком же развинченном разбалансированном и бесполезном для мира состоянии, как полуминутой ранее я сам готовилась к каким-то своим внутренним событиям довольно упитанная змея.

         Вполне обычная, ни чем  не примечательная метровая рогатая гадюка с вредным и смертоносным укусом. Она с удивлением (из-за отсутствия век) неподвижно разглядывала спящее существо, постоянно выбрасывая раздвоенный язычок, собирая об этом существе информацию на предмет съедобности.

         Наверное, это знамение такое там, где живут змеи, обязательно должна появиться необузданная толпа диверсантов, чтобы пугать подотряд пресмыкающихся и нарушать баланс в живой природе.

 

                                                        * * *

 

         На первый скользящий взгляд хорошо воспитанная змея просто хотела укрыться от беспощадной жары под невесть откуда взявшим в ее королевстве импровизированным навесом.

         Может быть, она пыталась заползти в широко открытый бесполезный рот легкомысленного воина. Заодно обследовать внутренности, как там у него? Правда ли имеется солитер, которым он так любит во время еды козырнуть и похвастаться?

         Вполне возможно, что она мечтала, как и каждая молодуха зарыться в густую шерсть на груди уснувшего бедолаги и там понежиться, порезвиться?

         Кто их гадов знает, что на самом деле они замышляют? Может быть плохой поступок, а может быть... и... и еще хуже? У пишущей на такие темы писательской публики всегда на это не хватает ни желания, ни времени, ни знаний. А по правде-то сказать ритуальщики ленятся полюбопытствовать по этому поводу у специалистов.

         Видя такую раскачивающуюся заинтересованность, этот завораживающий и немигающий змеиный взгляд я не на шутку разволновался. Введет такая дряннюга своего ядовитого раствора в гусаровскую жилу и тю-тю... Поминай, как звали. Зачем тогда было крутить голову пареньку, которого Гусаров недавно присыпал песком?

         Чтобы отвлечь внимание гада от аппетитного спящего воина, быстро стащил у себя с ноги казенный ботинок и бросил его здоровой рукой в сторону бесцельно лежащего и отдыхающего Гусарова, пытаясь нанести змее болезненный удар по корпусу. К своему удивлению в своем желании преуспел. Без оптического прицела и специальной подготовки точно попал в цель.

         Отдадим должное змее. Удар она приняла с честью, не кричала и не возмущалась, а резко скрутилась клубком, обвила вокруг неопознанного летающего объекта свои мощные кольца и со всей силы куснула его.

         Воспользовавшись тем, что змеища отвлеклась на процесс порчи вверенное военное имущество, забыв о своем ружьишке, резко выдернул из-под лежащего Алексея автомат, но тот уже открыл глаза и успел оценить обстановку.

         - Не стреляй, - прохрипел он. - Могут услышать.

         Змея же не на шутку разозлившись, напоследок еще раз куснула ботинок и что-то недовольно прошипев, поползла в свое змеище восстанавливать дорогостоящие запасы яда, а заодно и перекусить более покладистыми зверушками. Не такими гадкими, которые вероломно без объявления своих действий, бросаются обувью в грудь.

         Обиду и несправедливость по отношению к ней можно понять. Явились вроде бы как в гости, а ведут себя по отношении к хозяевам, нагло и по-хамски.

 

                                                        * * *

 

         - Ужин уползает, - прохрипел Алексей. - Держи скотину за хвост, не давай ей уйти в чужой загон...

         - Не волнуйся, далеко не уползет, скоро вернется, - стал его успокаивать правильными словами. - Нас еще ждут посещения скорпионов, не тех, которые с гитарами, а настоящих. Каракуртов, тарантулов... Черная вдова в любой момент может пожаловать на огонек, без приглашения. Она, знаете ли, такая  бесцеремонная...

         В свои опасения мне пришлось вложить достаточно твердой и основательной безысходности. Сказал об этом очень уверенным тоном. Да так уверенно, что мы оба стали достаточно нервно крутиться на охлажденном под нашими телами влажном песочке, беспокойно оглядываться по сторонам, ожидая нашествия ядовитых тварей.

         Цель сказанного была иной подготовить Гусарова к срочной эвакуации отсюда... А то, в самом деле, из-за какой-нибудь ядовитой твари могли рухнуть планы на счастливую и обеспеченную старость.

         - Известный итальянский танец приспособили именно для лечения от укусов тарантулов назвав его тарантеллой, так что если и цапнет какая-нибудь вошь, хоть потанцуем перед смертью, - мрачно поделился своими бездарными знаниями Алексей.

         Однако воспоминания о тарантелле, спокойствия в мятущиеся души не принесли, в результате чего последние силы тратились на глубокие волнения и переживания.

         - Умный ты, - я попытался изобразить восхищением. - Где вас только таких начитанных прятали? Почему вы не спасли цивилизацию от нашествия современных варваров? Если не захотели, то тогда почему не вооружили нас передовой национальной идей таким коктейлем на все случаи жизни... из христианства и ислама? И всем бы было хорошо и радостно...

 

                                                        * * *

 

         - Чего ты, говнюк, так лыбишься, веселишься? - спросил мудрый греческий философ, у молодого человека цветущего вида, увенчанного лавровым венком.

         - Я стал Олимпийским чемпионом! - гордо, не без позерства ответил ему говню.., извините - прекрасный юноша.

         - Не радуйся, - осадил его вредный старикан. - Ты победил тех, кто слабее тебя.

 

 

Глава 27
 ГУСАРОВ

 

         Гусаров очнувшись с тоской посмотрел на спящего Пирогова, вспоминая события прошедших нескольких суток. По всему получалось, что из всей десантной группы остался в живых он один. Тяжело вздохнул. Перед глазами замелькали невеселые картинки, среди них выделялось лицо Гурама...

         Сколько еще здесь придется куковать, было не ясно... С момента, когда они зарылись в песок и легли в летнюю спячку, шли третьи сутки. Нестерпимо хотелось пить, а со вчерашнего дня и есть. Пирогов был совсем слаб... Правда, когда он был в забытьи, силы ковыряться в зубах как после хорошей кормежки, у него хватало. Думать о том, что он втихаря, что-то жрёт, не хотелось. Короче говоря, куда ни посмотри, всюду безнадега. С другой стороны, при помощи мусорных пакетов одетых на деревца, удается собрать небольшое количество терпкой, вяжущей жидкости...

         Если бы не эта страшная до звона в ушах одуряющая жара, он был бы в еще большем отчаянии. Она да еще солнце со всех сторон нивелировали абсолютно все чувства и мысли, а в некоторые из моментов лишали и  этого.

         Язык тат тот вообще перестал слушаться, и казалось, алмазным резцом кромсал изнутри рот. Дыхательные трубы, о существовании которых в обычной повседневной жизни и не подозреваешь, отказывались всасывать раскаленный воздух. Растрескавшиеся от жары губы кровоточили. Кровь сворачивалось. Под этим застывшим комком губы продолжали истекать сукровицей. В результате весь рот был покрыт каким-то подобием струпьев и язв. Рубаха до этого защищавшая голову снайпера Гурама три дня назад закопанного в чужой песок, сейчас успешно переместилась на голову Пирогова...

         Гусаров по-прежнему был в одной майке, отчего кожа на руках, включая предплечья, покрылась волдырями от солнечных ожогов и высохла до трещин. Они тоже начали кровоточить. Попадающий в эти микротрещины соленый пот вызывал зуд и жжение. Остальные участки кожи закрытые от доступа солнца, были покрыты толстым слоем слизи из грязи, пота и жира...

         При помощи веточек сучьев и уже самих кустов, соорудил некое подобие навеса. Не сразу, но между двух кустов растущих неподалеку один от другого, удалось закрепить пластик. Втащил под эту благодать бессознательного Пирогова. Сам, как мог, пробрался под сляпанный на скорую руку навес и укрыл в его спасительной тени голову и плечи.

         Вначале после принятия горизонтального положения он проваливался в сон больше похожий на обморок. Сейчас это уже  был не обморок, а начало тихого, но стойкого помешательства. Мерещились и виделись странные картинки. Приходилось терпеливо все это смотреть, запрещая себе просыпаться. Внутренним чутьем понимал, что если прогонит скучное кино, отмахнется от проблемы, которую предложил режиссер-постановщик, придется просыпаться и вместо кино смотреть на пугающий и уже надоевший до отвращения песок. Поэтому и смотрел разноцветные видения со стереофоническим звуком.

 

                                                        * * *

 

         Солнце с неохотой стало клониться к закату. Жара не спадала. Раскаленный песок по-прежнему давал необходимую температуру для ощущения преисподней. Но приближение вечера и обладание жидкостью бодрило неимоверно. Настроение улучшилось.

         - Пока солнце не зашло, давай рану огнестрельную насквозь организм продырявившую посмотрим, - Алексей, хлебнув терпкого раствора, пришел в радушное и благодатное состояние. Начав мурлыкать себе под нос мелодию комсомольцев-добровольцев, стал готовить тело к процедурному осмотру, освобождая рану от бинтов и поясняя. - Зальем бальзама полезного... Промоем... Бактерии болезнетворные выведем, и будешь еще краше прежнего с большой рожей и такой же умной жопой…

         Им обоим было хорошо. Оказывается можно и в пустыне выжить. Главное это обладать простейшими знаниями четырнадцатилетнего следопыта, который и влагу отыщет, и рану перевяжет. Но пока четырнадцатилетних не наблюдалось. Любовались и осматривали рану вдвоем. Со стороны это выглядело очень трогательно.

         Посмотрели. Рана, как рана. Промыли ее вокруг входного и выходного пулевого отверстия. Опять перевязали. Узелок получился с игривым бантиком. Как видим, наступило время, несколько украсить походные условия боевого ранения.

         Что-то в окружающей обстановке изменилось. Понятно, солнце сдвинулось с верхней точки и тень от импровизированного навеса переместилась в сторону. Но было и что-то еще. Точно. Подул легкий ветер. Эффект от него был похож на тот, когда в русской бане любитель свежего пара в очередной раз плеснул ковшик горячей воды на раскаленные камни и от них на разомлевшую публику, хлынул поток нового жара легкой тяжести. В тех условиях, в которых сейчас находились два бойца, перед ними была поставлена серьезная задача - научиться получать от этой жары удовольствие подобное тому, которое испытывают в бане.

         - Природа несет нам разнообразие, чтобы мы могли спросить друг у друга «Любите ли вы пустыню так, как люблю её я?» - приспосабливая пакеты для защиты от песка и солнца, со стоном пробурчал Пирогов, после перевязки опять укладываясь на свое место.

 

                                                        * * *

 

         Сегодня ночью они собирались двинуться в обратный путь. Туда откуда прилетел Гусаров, а не туда, где весь их отряд расколошматили вдребезги. Однако именно к моменту выхода в путь-дорогу, пироговская рана разболелась так, что об этом не могло быть и речи.

         - Придется еще одну ночь здесь пересидеть, - грустно подвел итог Гусаров, после того как своей огромной ладонью измерил температуру выздоравливающему. - Лежи, набирайся сил. Жидкость у нас есть, мусорные пакеты правда закончились, но не беда, влаги должно хватить еще на пару суток.

         - А может плюнуть на нестерпимую боль. Вернуться в это рициновое гнездо затаившихся террористов и раздраконить его голыми руками, - начинал иногда бредить Пирогов, наслушавшись рассказов Гусарова о невыполненной боевой задаче. - Внезапно, сверху, навалимся на них, хотя бы для того, чтобы доказать, что мы не трусы... И погибнем во славу нашей главной святыни... Полкового знамени...

         - Мелкая самонадеянность, избалованного моим вниманием офицера, - горько подвел итог услышанному Алексей.

         Тщательно всё обдумав и взвесив свои шансы (к удивлению обоих при принятии решения обошлось без ругани и мордобоя), решили ждать своего часа. Также решили не обращать внимания на воинственные, а порой малодушные призывы сбегать в атаку и погибнуть во имя знамени...

         Решение приняли единогласно, т.е. одним голосом «за». Второй голос в этот момент опять начал бредить, поэтому было решено не учитывать его при голосовании. Ничего не попишешь - военная демократия.

         Алексею хотелось ночью исследовать окружающие пески. Подумав, пришлось от этого намерения отказаться. Не в лесу.  Заблудиться можно легко и просто.

         Ему осталось, заботясь о своем однополчанине, воспользоваться спадающей жарой и поискать еще дряблых кустиков. Повернул он голову вправо, повернул влево, поискал, но ничего даже похожего не было. Пришлось обламывать веточки у куста, на котором не было влагосборного мешка и он казался самым сухим. Для небольшого ночного костра, часа на полтора не больше, хворост был найден. Но на всю ночь этого было мало. Взяв десантный нож, Алексей пошел в надвигающихся сумерках добывать все с того же уже нещадно ощипанного кустика еще дров. Сделав в походе все те же несколько ободряющий и необходимых шагов, он наконец-то достиг цели.

         Обошел несколько раз вокруг предполагаемой жертвы, как бы примериваясь и оценивая масштабы будущей экологической катастрофы. В конце своих тягостных раздумий, отдавая предпочтение сохранению двух человеческих жизней против одного куста (откуда эти крайности ведь не мороз же, жара вокруг) решил обкопать кустик по диаметру и выкопать его вместе с корнем.

         На этот раз его как слабого специалиста пустыни ждал приятный сюрприз. Корень у чахлого кустика был толщиной в руку или даже ногу смотря, чьи образцы принимать для сравнения. Подождав еще немного времени (он явно ожидал, пока тот еще чуток вырастет) он стал отбрасывать песок и откапывать корень. Углубившись метра на полтора в толщу земли, частью отпилил, а частью отрубил корневого топлива. Заготовка топливного провианта закончилась, когда было уже совсем темно. Устал, как собака и поплелся в обратный путь. Все те же несколько шагов. Хорошо, что хоть во время работы раненный санитар замолк и сатирическими комментариями не мешал и не выдавал своего присутствия.

          Когда с солидной связкой дров он вернулся во временный лагерь, то понял причину молчания раненного и оттого язвительного соратника по ратному ремеслу. До сегодняшнего часа из-за остроты положения и дергающих болью ран, они оба не обращали внимания на тот пейзаж, где оказались.

         Сейчас выяснилось, что райский уголок, куда им посчастливилось попасть, было хорошо обжитое место пустынной фауны. И когда солнце в очередной раз наконец-то ушло на отдых. Вся эта шипящая, пищащая, шуршащая и довольно прожорливая толпа, привыкнув к соседям, выбралась из песчаных толщ и глубин, и очень оживила нагретое за день пространство. Пирогов, как завороженный сидел и слушал все эти стоны, плачи и всхлипывания, раздающиеся буквально со всех сторон.

         Бравым защитникам конституционного строя пришлось быть весьма осторожными, чтобы, скажем не опереться о выступающий ядовитый шип или не пораниться о ядовитые зубы, так не к месту оказавшиеся на их пути. Не хотелось оставаться на этом пляже из-за укусов недружелюбных жителей пустыни дольше того времени, которое они планировали на выздоровление.

 

                                                        * * *

 

         Само собой разумеется, что зажечь костер было делом пустяковым, чиркни спичкой и танцуй... Греми бусами на шее и браслетами на босу ногу. Главным оставалось отыскать источник огня. В качестве которого хорошо могли подсобить уже упоминавшиеся спички, неплохо было бы иметь и зажигалку. В конце концов, двух кусков кремния будет вполне достаточно, чтобы воспламенить трут.

         Но ни огнива, ни трута, ни даже двух кусков кремния под рукой не оказалось. Да и откуда было всему этому хозяйству взяться в пустыне? Поэтому пришлось, предварительно достав из карманов запалы от гранат похлопать себе по ним и прислушаться, а не загремят ли спички? И спички не гремели. Тоска.

         Дрова - вот они лежат аппетитной горкой. Добывая их в нечеловеческих условиях, Алексей основательно затупил и чуть не сломал десантный нож из сверхпрочной стали. Сейчас он сиротливо лежал в ножнах, задавая правильный и своевременный вопрос, доколе?

         Доколе, такая бесполезная растрата времени и сил будет продолжаться? Вы, что там все опупели от жары? Прежде чем становиться дровосек и огнепоклонником следовало хотя бы поинтересоваться насчет зажигалки - газовой пстрикалки.

         В конце концов, понимая, что огонь нужен хотя бы для того, чтобы ночью было веселее коротать время. Пришлось прибегнуть к извечной солдатской смекалки, многократно выручавшей попавших в казалось безвыходные ситуации и странные обстоятельства. Ради этого и одному и второму сидельцу пришлось пойти на хитрость и практически одновременно доставать зажигалки. Возникает резонный вопрос. Как у одновременно не курящих, они оказались?

         Сегодня за ответом, уже не надо ехать в Вологду или бежать на мичиганщину в библиотеку тамошнего университета. Ответ вот он на поверхности сознания и опыта коллективного выживание в  экстремальных условиях, где время лишений и испытаний приучает к вразумительным поступкам.

         И в самом деле, положи этот невесомый квадратик в карман. Если он не пригодиться то и не вспомнишь о его существовании, а если припрет и ты неожиданно для самого себя со словами «Елы-палы, я признаться и забыл, о таком подарке судьбы» случайно достаешь это сокровище из кармашка и при условии если оно еще и работает. Будешь счастливее вылечившегося от СПИДа.

         Оба даже не готовились ко сну. В пустыне ночью, когда появляется относительная прохлада спать просто нерационально, так как на следующий день возникает проблема борьбы с бодрствованием. Поэтому решили ночью насладиться прохладой по возможности подготовиться к завтрашнему дню и уже завтра ночью, если самочувствие позволит отравиться в долгий и решительный поход.

         В какой поход? Куда? Зачем?

         Откровенно сказать они и сами толком не знали.

 

                                                        * * *

 

         Уже сейчас, как невылупившиеся цыплята наклевывались два выхода.

         Один из них собраться с силами и как в знаменитом голливудском боевике «Мозги без хрена» наброситься вдвоем на превосходящие силы противника и в молниеносной атаке одержать убедительную победу. После чего вызвать вертолеты и в свете наступающего багряного восхода дождаться их уверенного рокочущего появления.

         Когда они прилетят, а пыль осядет, неторопясь подойти и радостно обнять своего сурового, но справедливого командира.

         Все спасены. Семьи воссоединены. Седой отец украдкой смахивает набежавшую скупую слезу и утыкается в плечо сына-героя.

         «Но не время праздновать, - вдруг скажет командир. - Нас, на доклад и  вручение оловянной медали «За службы в пустыне» ждет президент США» Звучит гимн. В результате счастливого финала с «хэппи эндом» все плачут, все довольны...

         Такое, только с мозгами без хрена, как у местного зрителя, так, кстати и у тамошнего режиссера и можно было себе представить. Авторство этого варианта можно было даже не гадать с трех раз, принадлежало раненому навылет.

         Значит, план Б. Он предлагался уже Алексеем. Основной его особенностью было, не мудрствуя лукаво, топать по песку и камням, иногда сверяясь с картой. Ночи хотя и короткие, но вполне достаточные для марш-броска по пересеченной местности. Дойти бы. Два десятка верст протопал и можно пользоваться услугами кафе-закусочной.

         Пока шли бурные переходящие границы дозволенного дебаты Гусаров без суеты и спешки спокойно зажег костерок. Гораздо уютнее получилось.

         И одному и второму срочно были необходимы положительные эмоции. Впечатление было такое что, глядя на огонь, не торопясь, подбрасывая  в костер сучки, оба этим лечились от хандры и безысходности... Дождавшись пока язычки пламени, охватят небольшую горку хвороста, они зачаровано уставились на пляшущие огоньки.

 

                                                        * * *

 

         Оба проснулись к восходу солнца. Костерок их убаюкал почище всякой Арины Родионовны. В одной из фляжек оставалась обычная вода. Чтобы не травить однополчанина раствором из коры Алексей заставил его, её выпить. Тот конечно ради приличия отнекивался,  просил бросить его здесь на временную погибель, а самому быстренько сбегать за скорой помощью. В общем, благородно ломался и корчил из себя, по выражению Алексея «художника-разночинца». Но в результате уговоров под бодрое исполнение на губах военного марша воду все-таки выдул.

         Пирогов пил и ему строгим тоном было разъяснено, что в подобных условиях пить можно два раза  в день - рано утром и поздно вечером. Тогда организм еще задерживает влагу, а не выгоняет её с потом. Да и пить хочется гораздо меньше.

          После выпитой воды раненный красиво и сытно мурлыкал о пользе ее потребления. Алексей осмотрел рану. Ее края, как спереди, так и сзади были воспалены. Она продолжала истекать сукровицей. Достав флягу с густым вчерашним бальзамом, лжепророк выдающий себя за доктора тщательно промыл края и попытался имеющимся скотчем, хоть чуть-чуть стянуть ее края для затягивания и срастания.

         Когда он своими нежными пальчиками больше подходящими для разгибания подков и ломки пятаков попытался чуть сильнее стянуть рану. Пирогов вдруг странно дернулся, после чего начал громко и фальшиво исполнять арию Кармен из одноименной оперы Бизе. Женская партия в неумелом мужском исполнении слушалась отвратительно, а смотрелась еще хуже. Певец, несмотря на достаточно прохладное для пустыни утро, весь был покрыт пятнами, по которым обильно струился пот, а широко расширенные зрачки говорили, что ему не просто больно, а чертовски больно. Чтобы не орать ерунду, он пел.

         - Я, что, зря учил тебя правильным солдатским словам, - забинтовывая рану, виновато забубнил Алексей. - В спецназе это называется орать благим матом. Орать, слышишь? А ты поешь... Создаешь беспорядок в операционной... Потерпи, солдатик, скоро полегчает...

         После этого, наблюдая как перевязанный, продолжает картинно закатывать глаза достал шприц-тюбик и, не портя военные брюки, а приспустив их, загнал толстенную иглу в ягодицу раненого.

         И только после всех этих общеукрепляющих утренних процедур смог сам отведать пойла из собранной с кустов терпкой влаги. Оставшуюся часть, он предусмотрительно перелил из мусороуборочного пакета в пустую флягу.

         Серое утро все еще восседало за линией горизонта. Хотя робкая полоска уже пробивалась над линией горизонта. Чтобы занять себя до появления солнца каким-то полезным занятием он сходил, ровно семь метров и проверил, что накопилось за ночь в обвязанных вокруг крон кустарника мешках.

         Ничего.

         По ночам интенсивность испарения снижается. Это подтвердили уныло обвисшие влагосборники.

 

                                                        * * *

 

         Появившееся пока еще ласковое солнышко застало Гусарова за полезным занятием - он отбрасывал в сторону песок. Увеличивал полезную площадь логова.

         Внутри яма была прохладной. Пришлось копать у корней. Раненный, как мог, помогал. Лежал в стороне и от полученной лекарственной дозы блаженно молчал. Как было хорошо, когда ничего не болело, не хотелось пить и... И просто было распрекрасно и великолепно чувствовать себя живым.

         Беспрерывная легкость бытия... Как не хочется думать, что она кратковременна и быстро заканчивается.

         Предстояло пережить еще один тяжелый день. Алексея больше пугал вечер, т.к. сегодня, придется потаскать по пустыне соратника по оружию. Вот он вальяжно раскинулся в восходящих лучах солнца. Зачем его таскать туда-сюда? Не надо. Лежит и пусть лежит, отдыхает.

         Алексей, бережно затащив раненного в выкопанный окоп, укрепил не только над головой, а уже над всей площадью тела  козырек из пластика.

         После обработал все тем же лечебным бальзамом сбитые в кровь руки. Он их использовал в качестве лопаты и ковша экскаватора. Посмотрел за тенью, быстро меняющей угол своего преломления. Зачем-то глянул на часы и улегся рядом. Предстояло пережить денёк сродни вчерашнему.

 

ГЛАВА 28
 ГУСАРОВ

 

         У обоих отдыхающих почти одновременно поднялись торчком уши и повернулись головы в сторону раздающихся знакомых звуков. После этого они посмотрели друг на друга и по привычке безнадежно махнули рукой. Смысл его можно было расшифровать следующим образом «мы оба сходим с ума, не обращай на такую ерунду внимания».

         До того как они стали отчетливо слышать вертолетные звуки. Они слышали много чего другого.

         Например, звуки легко струящихся, а потом бурлящих и ревущих потоков воды. Причем, первым водичку услыхал доктор, а после двух часов дня и Алексей сподобился. Оба пролежали большую часть дня в анабиозе. Не двигаясь, не реагируя, не открывая глаза, ничего...

         Солнце всецело принадлежащее перекати-полю и колючкам, сторицей отмерило и им своих витаминов «Д», прекрасно предохраняющих от рахита. Поэтому, по поводу возникновения последнего можно было не волноваться, оба насытились им до конца жизни.

         Что-то торжественное и завораживающее своей силой все-таки было в этом царстве безмолвия. Какая-то тайна проглядывалась в роковой раскаленной бездне. Да хоть эта, подчеркнутая... За весь день удалось помочиться всего один раз. Ощущения остались незабываемые, как будто струя состояла не из жидкой субстанции, а из колючей проволоки, протягиваемой через мочеиспускательный канал. Боль и резь после стряхивания, еще долго преследовали обоих. За день организм накопил столько соли, что казалось, по трубе катились острые и зазубренные кристаллы. И хотя о следующем сеансе мочеиспускания думалось с большой неохотой и тревогой,  желания пить от этого не становилось меньше. А тут еще очередной неприятный сюрприз судьбы.

         Пока они находились в спячке, какое-то пустынное животное в клочья разодрало пакеты, наполненные за день влагой от испарений. Сама-то тварь напилась, а вот люди, которые очень надеялись на этот концентрат, не смогли утолить жажду. Так или иначе, спасти удалось граммов двести. Выдавливая влагу из пакетов, превращенных в тряпочки, пришлось тратить оставшиеся скудные силы.

         К концу дня, когда выяснились результаты устроенного погрома, оба жалели, что так бездумно вылили и избавились от своего высококонцентрированного рассола. И не беда, что с мочевиной. Даже не очень страшно, что один яд остался. Но вместе с утолением жажды, привили бы себе отвращение к питью и заодно провели бы сеанс уринотерапии.

 

                                                        * * *

 

         В кромешной мгле наступившей ночи были слышны мощные звуки летающих где-то наверху вертолетов, а может и баллистических крылатых ракет. Когда спрыгиваешь с нормального сознания в глубины непознанного, такие мелочи как тактико-технические характеристики летающих призраков интересуют все меньше. Ну и пусть себе жужжит железяка... Они даже не помнили, какая именно...

         Собранного вчера хвороста и дровишек вполне хватило для разжигания небольшого костерка. Опять веселые и поэтому бездумные огоньки заскакали по сучьям. Глядя на яркие сполохи, оба облегченно дремали, все в тех же затейливых позах.

         Обсуждать житье-бытье с видами на урожай и погодой на Соловецких островах не хотелось категорически. Они наслаждались тишиной и прохладой. Лишь изредка слышались звуки летающих где-то неподалеку вертолетов. Вначале это волновало, но спустя несколько минут они перестали обращать на них внимание. Как на головную боль... Поболит, поболит, да и сама пройдет.

         И в самом деле, звуки, раздающиеся сверху, очень скоро утихли, заменяя собой шуршание песка и возню в кустах. Там продолжалась привычная жизнь. Кто-то кого-то ел, кто-то пытался спрятаться, предварительно съев другого. Сама пустыня казалось, дышала мерно и ритмично. То мощно накатывая, то мягко отступая от сидящих у костра.

         Потерянные в песках, очень скоро стали клевать носом и опять задремали. Намаялись за день бедолаги вот и не смогли продержаться. Хотя спать, думая о том, что в любой момент тебе за пазуху может забраться змея или паучок было не приятно. От таких не пляжных мыслей, чувствуешь себя скованно и тревожно, но это было раньше, сейчас такая ерунда уже перестала, и волновать и интересовать.

 

                                                        * * *

         Как не хотелось думать, что все вокруг один сплошной мираж и мистификация, но когда из зависшего над ними вертолета, по их костру стрельнули длиной пулеметной очередью, пришлось очень быстро приходить в себя. Спасло только наличие выкопанного окопа, в котором оба удобно отдыхали.

         Пару горстей песка смогли потушить то, что называлось костром.  Гусаров, не понимая, что творит, откатившись от ямы, лупанул из Калаша на звук работающего двигателя винтокрылой птицы. В темноте было не разобрать, чей это вертолет. Одно было ясно, что это свои ребята-летуны, из антитеррористической группировки войск. У бандитов вертолетов быть не могло.

         Вертолетчики действовали по своей схеме: сперва постреляем, а потом будем... пулять ракетами и только затем, попытаемся выяснить, кого мы уничтожили.

         По удаляющемуся звуку, пришлось думать, что Гусаров в летательный аппарат попал, хотя он пытался только отогнать его от их лежбища. Сейчас стоило ждать высадки армейского спецназа и полного огневого контакта с ними.

         Перестрелка со своими в планы не входила. Пришлось в авральном порядке, побросав имущество и прихватив только оружие срочно сниматься и тикать как можно быстрее.

         Через полчаса, слыша задыхающийся посвист отстающего Пирогова, Алексею пришлось взваливать его себе на спину и тащить на себе. Нес его обессилевшего, не час и не два, аккурат до утра пер на своем загривке. 

         К рассвету они прошли голый участок из песка и камней. Когда добрались, Гусаров в изнеможении свалился в кустах зеленки. Раньше любые зеленые островки вызывали боязнь и настороженность, сейчас именно там было спасение. Федералы за милую душу могли ухлопать. Пальба с вертолета это подтвердила. Да и были ли они в этом районе? Неизвестно.

 

                                                         * * *

 

         Они вовремя покинули тот район. Неизвестно откуда подул сухой знойный ветер. На землю обрушилась буря. Все заволокло непроглядной занавеской из песка и пыли.

         Очень неприятное явление в тех местах.

         Нефть добывать можно, а жить привычной жизнью европейца нельзя. Песок и пыльная пудра во всем. Самое неприятное, что в еде. Как она туда попадает тяжело себе представить, а все потому что видимость снижается до нескольких метров. С такой видимостью даже иголку в стоге сена можно не искать. Найти хотя бы то место, где сам стог стоит.

 

                                                        * * *

 

         Ветер принес с собой не только пыльную бурю. Пока они отлеживались под кустами в который раз, надоедливо и капризно думая, хотя бы о глотке воды мимо них (протянув руку можно было коснуться плеча проходящих) в полном камуфляже войск США прошли трое. Это были невысокие крепкие бородачи, с тем характерным запахом давно немытых тел присущим местным повстанцам. Все трое сгибались под тяжестью рюкзаков.

         Алексей, проследив за ними взглядом, не поленился увязаться им в хвост и посмотреть в чем собственно дело?

         Оказывается, по кромке плато, где они отдыхали четверо суток, пролегала гравийная дорога. Пришельцами, на обочине была выкопана глубокая яма и туда, судя по всему, было заложено взрывное устройство. После чего, буквально по голове Гусарова протянуты провода. Сами электрики залегли чуть выше. Достав средства связи, стали туда балаболить о выполнении первой части задания и подготовке непосредственно к взрыву.

         Пришельцы занимались обустройством быта в засаде: едой, питьём, переговорами с главарями. Алексею пришлось, сделав солидную петлю, в круговую обойти их и залечь повыше.

         Он хотел ограничиться только наблюдением, дождаться, чем все закончиться. Но все испортил Пирогов, до этого находящийся в безмятежном обморочном состоянии... Он пришел в себя, пошатываясь поднялся в полный рост и во все горло стал орать какую-то чушь. Звал обезьяну и какую-то Чичи...

         Гусарову, из-за клубящегося песка и пыли, орущего плачущим голосом и призывающего к себе животных Пирогова было видно плохо. Только неясный силуэт. Зато, четко было видно, как испуганно прижалась к земле появившаяся троица... Вот один из них пришел в себя, достал пистолет и лихорадочно стал накручивать на ствол глушитель...

         Ждать дальше было нельзя, лишь бы хватило патронов...

         Короткой очередью, с пяти-шести метров он уложил двоих. После чего автомат замолчал. В третьего, он как раз обернулся на звук выстрелов, пришлось бросать нож. Хорошо, что он не сломался при рубке древесины. Как раз, пригодился. Нож попал своей тяжелой рукояткой, точно в лоб коллеге по диверсионной работе. Гусаров удивился, он-то целился в грудь...

         Спустился вниз, с испугом думая, что во время стрельбы мог задеть Пирогова...

 

                                                        * * *

 

         Да, наделал дел этот неугомонный ветер. Он посеял не только бурю, но и смятение в голове одного из участников пикника. События начали приобретать стремительный, вихревой оборот.

         Как только Гусаров опустился рядом с обхватившим голову и сидящим под кустом Пироговым и стал его осматривать, тот ни с того ни с сего схватил его автомат.

         - Спасибо тебе, что спас меня, но мне свидетели того, что я остался жив, не нужны. Прости и пойми меня правильно… - после чего начал лихорадочно дергать за курок «Калаша». Тот молчал, а Пирогов дергая автомат, продолжал лихорадочно говорить. - …Один раз на речке ты уже пропал. Я хорошо запомнил тебя и твое удостоверение... Ты тогда…

         - Ну что, стрельнул? - не давая ему возможности закончить мысль, язвительно, как бы пытаясь пристыдить баловника, проворчал Гусаров и продолжил свою издевательскую речь. - А ведь ты меня, Ассенизатырыч уже один раз убивал. Деньги большие за меня, как за мертвого получил...

         - Как? Когда? - не поверил Пирогов и лихорадочно оглядываясь, стал глазами пытаться найти хоть какое-то оружие. - Этого не может быть... Я тоже видел на рыбалке твое удостоверение... Ты тогда утонул... Зачем спасал?

         - Меня тогда называли Кириллом Новиковым. Взрывал ты меня в Питере, неужто, забыл? - он с удивлением, как бы не веря тому, что такое можно забыть, пояснил. - По легенде у меня было имя Хрущ Хрущов... Вместо меня в воздух тогда поднялся твой подручный, приданный тебе в помощь Афанасий Варламов... А утонуть я не смог, сам знаешь, бывают такие вредные люди, которые в воде не тонут...

         Взгляд Ассенизатора забегал поверх головы, сидящего в метре от него Гусарова. Он отбросил в сторону автомат и выглядел достаточно растерянно. Его беспомощность, привела Алексея в состояние злого веселья, на этой новой юмористической ноте продолжил вести свои смелые речи.

         - У нас с тобой мерзкий дуэт получился, - он смотрел прямо в глаза. - Я - тромбон, все, кому не лень в меня дуют, все «надувают»... А ты - арфа, чьи струны щиплют с большой охотой. Этим арфистом может быть любая дрянь, у которой есть деньги, и он может позволить себе заказать эту мелодию...

         Пирогов его не слушал, по-прежнему с шальными глазами, лихорадочно пытаясь отыскать оружие.

         - Ты, из ружьишка попробуй, глядишь, бабахнет, а то непорядок получается. О том, что ты жив, знаю один я, тебя ищет огромное количество разного народа - он нехорошо прищурился. - Сам понимаешь, слаб человек, выпьет, расслабится и может случайно проговориться.

         Как будто под гипнозом, Пирогов схватил поданное ему ружье и стремительно выстрелил. Гусаров вовремя закрыл лицо руками, так как казенную часть ружья разнесло в клочья. Почти весь заряд, ушел не вперед, а назад в лицо Пирогова. Тот упал навзничь.

         Алексея посекло мелкими осколками. Не обращая внимания на кровь, он наклонился к Пирогову и пощупал пульс у Пирогова. Его  не было. Мертв.

 

                                                        * * *

 

         Странно. Как будто дожидаясь этого события, разом прекратилась буря.

         Гусаров, кровоточащие руки, перетянул резиновым жгутом и, перед тем, как выйти на дорогу, наконец-то вволю напился нормальной воды, полные фляжки были у лежащих в кустах убитых. Было и мясо, и хлеб. Чтобы сразу после разгрузочной диеты не кувыркнуться в могилу, с едой решил погодить.

         Он что-то пытался придумать, заранее оправдывая и жалея родных Пирогова, но умаялся и уснул почти на кромке дороги.

         Там его через пару часов подобрал бронетранспортер, сопровождающий большую автоколонну. Старшему колонны, пришлось в двух словах объяснить ситуацию о том, как он здесь оказался. Про своего героического друга, с которым они, выходя из вражеского окружения, предотвратили подрыв боевиками мирной военной колонны. Рассказал об уничтоженных боевиках.

         Майор не поленился, сходил, посмотрел. После чего приказал поднять мертвых боевиков на броню. Можно было снять их на видеокамеру и показать по телевизору, как очередной успех по ликвидации бандформирований.

         Осмотрев ружьишко с разорванной казенной частью, майор очень удивился тому, что оба ствола были залиты свинцом. Но за время, проведенное в боевых условиях, приходилось наблюдать и не такое, поэтому отбросил бесполезный, бесформенный метал в сторону. О том, где второй герой он также не спрашивал. Наверное, погиб. Тела не было, значит возни будет меньше.

         Если в условиях тяжелой войны по каждому убитому в бою проводить следствие времени на сами военные действия не хватит.

         Когда он увидел, как этот грязный и симпатичный офицер, назвавшийся Гусаровым, задыхаясь и захлебываясь от нетерпения, пьет воду, он и в самом деле пожалел его.

         Загрузив его они отправились к месту назначения.

         По дороге, Алексей не переставал задавать себе один, мучающий его вопрос. То, что известный и легендарный киллер Ассенизатор не изучил или хотя бы, не проверил ружьишко из которого стрелял, это была трагическая ошибка или просто самоубийство? Но главное, кто и для чего, залил стволы охотничьего ружья свинцом?

 

                                                        * * *

 

         После прибытия в часть Гусаров узнал, что его уже успели похоронить в одной могиле с теми ребятами, чьи останки удалось собрать на месте подбитых вертолетов.

         Как справиться со своими вторыми, по счету похоронами, Алексей не знал. В принципе, как не знал, что делать и с первыми, но зато он прекрасно знал народную примету «Если тебя при жизни хоронят, то жить тебе долго и счастливо до того момента пока самому не надоест, и после этого - еще двадцать один год».

         Поэтому хочешь, не хочешь, а подчинись тому, что все сопутствующее и сопровождающее тебя в момент путешествия по поверхности от тебя не зависит. А коль скоро так наслаждайся тем, что видишь солнце, вдыхаешь воздух и имеешь верного друга. Будь-то: мама, жена, приятель, ребенок, животное или насекомое в голове. Не так много еще болтаться по поверхности и пускать пузыри. Смирись человече и наслаждайся...

         Жизнь продолжается.

 

                                                        * * *

 

ЭПИЛОГ.
 СОН ПИРОГОВА

 

         Мужчина с военной выправкой и без руки, это что-то загадочное и притягивающее внимание окружающих своей тайной.

         Руки должны проверять ощущения того, что видят глаза? Не всегда. И совсем не обязательно.

         Когда радуга соединяет воедино небо и землю. Для проверки этого мне не нужны руки, как не нужны они и для того, чтобы восхищаться нежной теплотой улыбок моих спящих детей и их дневным смехом. Это не несет под собой ничего вещественного. Но и радуга, и детские улыбки слишком одухотворены, лаская и питая изнутри мою душу.

         Я умен, я красив, я сексуален. Любовь к жизни переполняет меня.

         Перерождение заставляет оглянуться и увидеть много нового.

         Кто-то хмурится, почуяв запретное и неладное. Где-то гремит гром с ослепительными и сияющими молниями... Наступает апокалипсис? Нет, наступает сон, за ним пробуждение... И утро. Когда оказывается, что все ночные страхи были вызваны хандрой и плохой проходимостью кишечника, причинами простыми и банальными.

         Не торопись делать поспешные выводы. Они, как правило, ошибочны. Дождись утра. С его высоты все вчерашние беды и неприятности покажутся мелкими и нестоящими никакого внимания.

         Жизнь в это время суток особенно прекрасна и притягательна. В тысячный раз я смотрю на себя, - просто любуюсь красотой этих линий.

         Мое тело приобрело новую форму.

         Я становлюсь похож на свистульку, издающую щебет дрозда.

         В моей истории рука перестала иметь материальную форму, однако по ночам она продолжает волновать меня горячей болью и яростным выражением эротизма. И только...

         Любовный голод. Страсть. Вечная неудовлетворенность.

         Шарм воинственности моей Чичи, живого воплощения современной Минервы, покровительницы целителей, богини мудрости и помощницы в войне.

         Это не портрет, это попытка выразить мое нынешнее состояние. Формула моей жертвенности и попытки приблизиться к мудрости, стать одновременно и совой, и змеей.

         Терпение, красота, любовь и жизнь - это единственный путь собственного взгляда на мир. При помощи этого, я могу вглядываться в темноту и видеть там свет, чтобы еще раз сказать.

         Жизнь прекрасна!

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/