ALMA MATER, или спи спокойно, страна

 

Я не могу назвать это Высшее Учебное Заведение, потому что связан корпоративными клятвами и подпиской о неразглашении. Ни при каких обстоятельствах! Даже и не обсуждается!

 

Специалисты по «извлечению информации» скептически улыбнутся: допрос пятого уровня и спецсредства с лёгкостью способны развязать язык любому. Теоретически это возможно, хотя ежедневный тренинг, новейшие разработки в области нанохимии и генетики делают выпускников института нечувствительными к боли, полный контроль над сознанием они сохраняют при любых, даже самых невероятных ухищрениях вероятного противника. Ну а в крайнем случае, допрашиваемый просто остановит свое сердце и доставит ряд неудобств «принимающей стороне», ведь бездыханное тело требует утилизации.

 

Если по какому-то невероятному стечению обстоятельств информация будет извлечена, и счастливая от выполненной работы улыбка засияет на усталых лицах палачей, то это будет последняя улыбка в их жизни. В ближайшие же часы бригада ликвидаторов восстановит «status quo». Всё произойдет быстро, гуманно и не больно.

 

В остальном данный институт почти ничем не отличается от других высших заведений нашего государства. Разве что на всех занятиях записи ведутся в толстых брошюрованных тетрадях с печатью, которые потом возвращаются в «секретку», оснащённую тяжёлыми сейфовыми дверями.

На первых курсах есть несколько предметов, при изучении коих такое соблюдение тайны не требуется. Это общеобразовательные дисциплины и занятия, связанные с освоением разного рода технических средств потенциальных противников. Скрывать тут нечего – каждый житель страны вправе знать, что разработано в секретных лабораториях агрессора. Предупреждён – значит вооружён.

 

Учатся в институте и молодые люди, и девушки. Внешне они ничем не отличаются от других студентов страны, по крайней мере, на первых курсах. Это потом, после практики и защиты дипломного проекта, в глазах появляется «холодная сталь» кое-что уже повидавших и готовых к выполнению любых задач молодых специалистов.

 

Имена студентов я могу не скрывать, потому что вместе с дипломом они получат новые документы, и даже близкие родственники в течение долгих лет ничего не будут знать об их судьбе. Таковы «издержки профессии», тут ничего не поделаешь. Фамилии преподавателей менять тоже не вижу смысла, так как «в миру» их называют совсем по-другому.

 

Павлик, хорошо сложенный, кудрявый юноша с лицом потенциального «нелегала» нашёл наконец пустую аудиторию, придвинул тяжёлый стол к входной двери и устроился на преподавательском месте. Развернул конспект, выпрошенный у старосты группы, и приступил к подготовке. Дифференцированный зачёт, по итогам которого выставлялась оценка, влиял на стипендию, к слову, вполне достойную, и сдать его «хорошо» или «отлично» было жизненно необходимым. Со следующей «получки» Паша обещал романтический вечер со свечами Наташеньке, девушке, учившейся на параллельном потоке. Наташа, юная особа с невинной улыбкой и мощным нокаутирующим ударом, не далее как вчера вечером интересовалась ходом подготовки к мероприятию. Глядя в её серые глаза, Павлик ещё раз подтвердил серьёзность намерений и пообещал назвать время и место ужина в ближайшие пару дней.

 

К великому сожалению, лекции по этому предмету проводились в пятницу, четвёртой парой, а в канун выходных посещать занятия особенно не хотелось. За весь семестр Паша присутствовал лишь на трёх лекциях, своего конспекта, естественно, не имел, и вот пришёл час расплаты.

Сдаваться без боя – это не в Пашиных правилах, памятью он обладал отменной, и половина толстой тетради через пару часов была освоена «на ура». Здесь бы не останавливаться и продолжить чтение, но он решил перекурить, в результате чего допустил роковую ошибку. Что поделаешь, молодой ещё, неопытный. После сигареты и изучения через оконное стекло обстановки у пивного ресторанчика вернуться к усвоению материала не получилось. Паша посмотрел на хронометр, обнаружил, что до зачёта осталось сорок две с половиной минуты, и запаниковал. Он «помучался» ещё с полчасика, а затем решительно отодвинул конспект. На обшарпанной столешнице открылся художественно исполненный текст: «Конь хитёр и коварен, в нём ЗВЕРИНАЯ злоба. Смотри в оба!!!»

 

А это предупреждение вообще вывело Павлика из равновесия. Старший преподаватель Конев и был именно тем человеком, которому предстояло сдавать дифференцированный зачёт.

 

Конев, худой мужчина с лицом интригана, студентов не жаловал, обстановка на его экзаменах всегда была нервной, а если половина группы получала положительные оценки, это было чем-то из ряда вон выходящим. Противоборствующая сторона платила ему той же монетой. По старой институтской традиции в группах, где Конев читал лекции, производился сбор денежных средств, и выписывался с доставкой на дом журнал «Коневодство». Много лет назад «наружка» из студентов-добровольцев довела клиента до дверей квартиры, несмотря на то, что Конев постоянно «проверялся», используя собственные нестандартные наработки. Нужная сумма, кстати, собиралась легко, так как отказники и колеблющиеся предавались обструкции.

– Студент – это рыба, плавающая на поверхности знаний и ныряющая два раза в год за стипендией, – не было занятия, на котором бы Конев забывал произнести любимую сентенцию.

 

Правда, нырнуть так глубоко дозволялось не всем и не с первого раза. Для него, похоже, это было делом принципа.

 

« Я не рыба, а "морской котик" – боевой пловец. И мы ещё поныряем», – Паша попытался восстановить тонус. Попытка, прямо скажем, была не совсем успешной.

 

Но стипендия необходима, как воздух. Слово «морского офицера», данное Наташеньке, следует выполнить обязательно. Девушка может обидеться, а о последствиях лучше было и не думать.

 

Он бросил конспект в рюкзак, где сиротливо лежала тетрадь с защищёнными лабораторными работами, и, прощаясь, окинул взглядом аудиторию. На оштукатуренных стенах висели портреты руководителей государства и пустые рамы с латунными табличками, где были указаны имена и фамилии почётных выпускников института. Отсутствие фотографий означало, что герои до сих пор «на посту».

Павлик, обращаясь к Президенту, поднял правую руку и торжественно произнёс:

 

– Идущие на смерть приветствуют тебя!

 

А затем обречённо побрёл на зачёт. Шёл он долго, так как заглянул в столовую, где выпил чашечку кофе, посетил пару мест для курения, и прибыл к нужной ему аудитории с опозданием в тридцать минут. Судя по всему, первая часть группы уже «отстрелялась», причём в полном соответствии с многолетней статистикой. Среди унылого десятка страдальцев был весел лишь Сева, его сосед по парте.

 

– Сдал, что ли? – Паша пожал руку приятелю. – Как Конев, как обстановка?

 

– Сдал, и это был не лёгкий бой, а тяжёлая битва. Сегодня, похоже, мой день.

 

Сева продемонстрировал счастливую белозубую улыбку.

 

– А вообще, лютует, зверюга, восемь выносов из десяти. Как тебе это нравится? Сейчас вторая партия зашла, пойдём посмотрим.

 

Могучим плечом Сева раздвинул любопытствующих, чуть приоткрыл дверь в аудиторию и тут же обнародовал первые впечатления:

 

– Адский пламень, запах серы. Если есть на планете чистилище, то оно там, – указательный палец приятеля был направлен в дверную щель. – Там Конев правит бал.

 

– Дай посмотреть, – Паша попытался отодвинуть друга.

 

– Это может нанести тебе психическую травму, – стоял стеной Сева. – Сейчас я всё тебе доложу. Вадим на позиции. Я верю в тебя, дружище, – комментатор выдержал долгую паузу, а потом грустно добавил:

 

– Мощный «кросс» в челюсть и вдогонку – кик в полёте по суставам… Он умер, не успев упасть.

 

– Кто? – не выдержал Павлик.

 

– Кто-кто, конь в пальто. Вадик, конечно. Конев ему зачётку возвращает.

 

В бой вступает Гога, ветеран спецподразделений. Пожелаем удачи боевому товарищу, – Сева опять затих, ожидая результатов схватки. Голова его время от времени содрогалась, как от мощных ударов. – Всё! Кличка – Гога повесился. Вынос тела состоится с минуты на минуту. Родных и близких я попрошу собраться у ворот крематория.

 

Павлик окинул взглядом лица окружавших его студентов и про себя отметил, что кроме Севы настроение у присутствующих было подавленным.

 

– Радость моя, как успехи? – Сева выпускал из аудитории Таню, самую красивую девушку потока.

 

Таня показала два унизанных золотом пальца и грустно улыбнулась.

 

– Плохо, Танюша. А как же спецпредмет Методы Невербального Общения? – Сева укоризненно качал головой. – Или Конев на женские чары уже не реагирует? Практиковаться надо чаще. Кстати, какие планы на сегодняшний вечер?

 

– На вас, солдафонах, что ли, практиковаться? Мой уровень – дипломатические работники и крупный бизнес, – Таня обласкала взглядом Севино основание черепа и, покачивая бедрами, направилась к выходу.

 

– Ты разрываешь мне сердце – Сева с удовольствием провожал взглядом стройную фигурку.

 

Паша выбрался из толпы и устроился на подоконнике. Перед смертью, конечно же, не надышишься, но чем чёрт не шутит. Пару-тройку страниц он одолеть сможет. А вдруг зачтётся? Павлик не успел углубиться в чтение, как рядом присел его удачливый приятель.

 

– Откуда конспект? Что-то я тебя на занятиях редко видел. Дай взглянуть.

Сева быстро перелистал страницы, а потом с недоумением уставился на друга.

 

– Вот скажи мне, зачем ты тут сидишь? Зачем я тебя жду, трачу свое время? В эти минуты мы должны предаваться безудержному веселью в ближайшей кафешке. У тебя конспект с тремя визами Конева, а значит, ты имеешь полное право получить зачёт «автоматом». «Хорошо» тебе обеспечено, если хочешь «отлично», отвечаешь нашему другу на пару вопросов. Но испытывать судьбу не советую.

 

Оказывается, Конев трижды в семестр проверял записи у присутствующих на лекциях, расписывался на страничках, что и гарантировало всем прилежно посещавшим занятия получение зачёта «автоматом». Для этого всего лишь нужно явиться в назначенное время, иметь при себе зачётку, конспект с визами и тетрадь с защищёнными на «отлично» лабораторными работами. Свои подписи он перечёркивал, после чего чужим имуществом уже не мог воспользоваться никто. Как Конев «прокололся» с этой тетрадью, осталось загадкой. Возможно, Папа – а именно так студенты обращались к уже послужившему и имевшему опыт боевых операций старосте – отвлёк преподавателя очередным рассказом «о восьми ходках за линию фронта». Ошибаются, как видите, и профессионалы, но иногда ошибка эта может стать роковой.

 

Полученную информацию требовалось «переварить», и Паша уединился на ближайшей лестничной клетке.

 

«Итак, что мы имеем? В плюсе: конспект, лабораторные работы, защищённые на "пятерку", и зародившаяся, но пока ещё очень робкая уверенность в победе. К минусам можно отнести несовпадение почерков, каллиграфическая вязь старосты совсем не была похожа на его собственные каракули. Вызывало беспокойство и следующее соображение: а вдруг Конев обладает феноменальной памятью и помнит в лицо всех студентов, посещавших его лекции?

Шансы – пятьдесят на пятьдесят, с одной стороны, немного, а с другой – совсем немало… для настоящего профи».

 

– Как дела, Павлик? – погружённый в собственные мысли, он не заметил Наташеньку, стоящую рядом уже целую минуту. – Сдал зачёт?

 

– Наташ, всё будет «буги-вуги». В самое ближайшее время мы вместе зайдём в Сеть и выберем достойное заведение. Ужин будет незабываемым.

 

– Ну причём тут ужин, – улыбнулась Наташа. – Я вообще-то о тебе беспокоюсь. Удачи!

 

– Спасибо, это то, что мне сейчас нужно, – он проводил взглядом девушку и мгновенно переключился на подготовку к «операции».

 

В первую очередь следовало изучить место боевых действий, и Павлик твёрдым шагом направился к аудитории. Занял тактически выгодную позицию у дверной щели и в течение нескольких минут наблюдал за повадками Конева, поведением экзаменуемых, фиксировал в памяти какие-то важные только для него детали. А спустя четверть часа Паша был готов войти в логово Зверя.

 

– Что, рискнёшь? – Сева положил руку на его плечо. – Я и не сомневался. Но учти, не сдашь с первого раза – не сдашь никогда. Конев такой «кидок» не простит. Смотри в оба!!!

 

– Умеешь подбодрить, ты настоящий друг! – Паша решительно распахнул дверь.

 

В аудитории было невыносимо жарко. Майское солнце, заглядывающее в высокие окна, горячие тела экзаменуемых и работающие технические средства вероятного противника создавали обстановку, очень напоминающую преисподнюю.

 

Паша аккуратно поставил свой рюкзачок на стоящий у входной двери стол, расчистив место среди вороха чужих сумок и кейсов. Свободный доступ к нему обеспечивал 25 процентов успеха. В рюкзаке осталась «случайно забытая» тетрадка с лабораторными работами. С конспектом лекций и зачёткой в руках он быстрым шагом направился к Коневу. Момент атаки выбирался очень ответственно, с учётом внешних факторов.

 

Паша шёл вдоль длинного, усиленного металлическими уголками стола, на котором грудой лежали известные ему по лабораторным работам, но в большинстве своём абсолютно незнакомые устройства, и ловил на себе удивлённые взгляды присутствующих. Регулярность, с которой Павлик посещал теоретические занятия, была притчей во языцех.

 

– Здравствуйте, Олег Сергеевич, – уверенно обратился он к преподавателю.

 

– В чём дело, молодой человек? – Конев недовольно поморщился. – Я, кажется, не приглашал следующую группу. Покиньте аудиторию, зайдёте вместе со всеми.

 

– Олег Сергеевич, я не отниму много времени. Поставьте мне зачёт «автоматом», «хорошо» меня вполне устроит.

 

– …«Автоматом»… устроит, – эхом повторил Конев, с трудом отрываясь от очередной жертвы.

 

В данный момент мизансцена выглядела так: слева от преподавателя сидел Женька, и, судя по его довольной физиономии, дело приближалось к счастливой развязке, справа мучился известный всему институту Тайсон, боксер и чемпион всех мыслимых и немыслимых первенств. Тактика Тайсона оригинальностью не отличалась и заключалась в следующем: он ссылался на частичную потерю памяти, вызванную тяжёлыми травмами, полученными в боях за честь родного института. В особо трудных ситуациях он демонстрировал экзаменаторам медали и прочие регалии. В 99 процентах такая тактика имела успех, но не в случае с Коневым.

Тайсон ни на минуту не умолкал, удивляя Олега Сергеевича красноречием.

Этот момент Паша учёл, выбирая время для начала «атаки».

 

– Ну и подошли бы в начале зачёта, я, кстати, предупреждал об этом на последней лекции, – он с удовольствием отвернулся от Тайсона. – Вы ведь были на ней? У меня неплохая память, но вас я что-то не помню.

 

Конев с подозрением смотрел на Пашу. Поединок взглядов продолжался несколько показавшихся бесконечными секунд, холодные капельки мгновенно выступили меж Пашиных лопаток.

 

– Конечно был, Олег Сергеевич. Вы же расписались в моём конспекте. Вот он, – Павлик протянул Коневу тетрадь. – А что касается опоздания, прошу прощения. Сегодня было заседание студенческого научного общества. Подводили итоги года, вы же меня понимаете.

 

– На чём специализируетесь, молодой человек? Кто ваш научный руководитель?

 

К такому вопросу Паша был готов и несколько раз про себя отрепетировал правильный ответ. Поэтому негромко, но с достоинством он произнёс:

 

– Профессор Воронов, – немного помолчал и добавил, – Николай Фёдорович.

 

Николая Фёдоровича знали все, при упоминании его имени хотелось немедленно встать по стойке смирно. В аудитории воцарилась благоговейная тишина, и в этот момент умолк даже Тайсон.

 

Преподаватель пролистал конспект, внимательно рассмотрел собственные визы и, не найдя к чему бы придраться, закрыл его и отложил на край стола. Паша незаметно выдохнул: пока всё шло по плану.

 

– Зачётку, – Конев протягивал руку.

 

Олег Сергеевич тщательно изучил результаты текущей сессии, нашёл их вполне удовлетворительными: все экзамены и зачёты Паша сдал на «хорошо» и «отлично».

 

– Так, я не вижу ваших лабораторных работ, – в голосе Конева опять появились столь привычные недовольные нотки.

 

Паша с «удивлением» осмотрел преподавательский стол и, не обнаружив тетради с собственными лабораторными работами, с досадой хлопнул себя по лбу.

 

– Извините, Олег Сергеевич, забыл в рюкз… в портфеле.

 

Конев поморщился:

– Несите, вы отнимаете мое время.

 

Паша быстрым шагом достиг входных дверей, прикрывая телом рюкзак, достал «лабораторные», но обратно возвращаться не торопился. А спустя несколько секунд преподаватель уже был страшно занят: он заполнял зачётку радостному Женьке, приглашал занять его место следующего студента и «возил носом по столу» чемпиона по боксу. Задача почти выполнена: в руках у Конева одновременно не оказались тетради разных хозяев, и теперь следовало грамотно довести операцию до успешного финала.

 

Павлик выждал ещё немного, вернулся к преподавательскому столу и, раскрыв «лабораторные» на нужной странице, положил перед Коневым. Далее всё произошло довольно прозаично. Олег Сергеевич очень быстро проверил знакомые подписи коллег по практическим занятиям, вывел в зачётке «хорошо» и добавил:

 

– Можете идти, вы свободны.

 

За это время Паша успел, не выказывая волнения, забрать со стола конспект и тетрадь с «лабораторными». Завистливые взгляды коллег по группе приятно волновали сердце.

 

Эйфория от успеха несколько вскружила голову, и когда он шёл вдоль длинного стола к заветной двери, то не заметил, что параллельным курсом вышагивает что-то заподозривший Конев.

 

Павлик схватил рюкзак и уже было потянулся к дверной ручке, как сзади раздался знакомый голос:

 

– Одну минуту, молодой человек…

 

Павлик даже в лице переменился, но к счастью, многочисленные зрители этого не увидели.

 

Что дальше намеревался сказать Конев, осталось загадкой, потому что дверь неожиданно отворилась, и в проёме показался Сева.

 

– Что ты так долго? Отпросился же на пять минут. Николай Фёдорович ждёт тебя на кафедре… Извините, Олег Сергеевич, Павла Воронов ищет.

 

Конев молча показал рукой на дверь и отправился на свое место.

 

В коридоре Сева пожал кисть приятелю и, иронично улыбаясь, сказал:

 

– Молодец. Ни один мускул не дрогнул на лице. Ваше шоу мне очень понравилось, слышал всё до последней реплики и не мог не поучаствовать.

 

– Твой выход тоже был неплох, и шоу ты совсем не испортил, – к Паше опять возвращалось хорошее настроение. – Спасибо.

 

Этим же вечером Павлик занял денег в счёт следующей стипендии, и романтический вечер со свечами удался на славу. События минувшего дня и несколько бокалов красного вина вскружили ему голову. Когда молодой человек провожал Наташеньку домой, то размечтался и позволил себе несколько ускорить события, о чём и пожалел в следующую секунду. Сначала он оказался в тяжёлом нокдауне, а потом девушка умело привела его в чувство и окружила нежной заботой.

Ну, вот и всё. Спи спокойно, страна!

 

 

 

Искушение

 

Иногда, пасмурными осенними вечерами, он достаёт эту странную монету. Кладёт на ладонь и в который раз рассматривает чеканный профиль лукавого козлобородого сатира. Когда свет падает на монетку под определённым углом, кажется, что тот подмигивает Николаю, как бы спрашивая:

 

– Что, брат, удивлен? Помнишь, как всё было?

 

А дело было так: Николай Викторович, старый меломан и без пяти минут аудиофил, поправил жиденькую седеющую косицу и осторожно прикрыл дверь в гостиную. Там, в полумраке комнаты, на стойке из тонированного стекла разместилась чёрная жемчужина его мечты – чудная стереосистема «Plinius»: детальнейший CD-проигрыватель и мощный усилитель, способный без труда «раскачать» самые «тугие» колонки. Правда, самой акустики ещё не было: для её покупки не хватало сущего пустяка – одного килобакса, ну, может быть, двух. А вот когда необходимая сумма наконец окажется в его руках, долгий и тернистый путь к аудиофильскому счастью можно будет считать завершённым. Коля радостно улыбнулся, и пред глазами возникли лакированные кабинеты «наутилусов» от «B&W».

 

«Вот ведь искушение! Сколько денег потрачено на поиски идеального звука. 99 процентов людей покрутят пальцем у виска, узнав о суммах, вложенных в "извлекатели квинтэссенции". Это, брат, болезнь, – Коля подмигнул собственному отражению в зеркале. – Немного утешает, что здоровью не вредит. Скорее – наоборот. Релаксация, удовольствие ни с чем не сравнимое. Ну, будет, будет. Никаких сомнений. Верной дорогой идёте, товарищ. Всё что угодно бы отдал, лишь бы приблизить этот приятный момент».

 

Николай влился в немногочисленные меломанские ряды совершенно случайно. Давно это было: в девятом классе средней школы, в далёкие восьмидесятые годы прошлого века. На школьной вечеринке его, чуть захмелевшего от терпкого алжирского вина, пригласила на белый танец одноклассница Наташа.

 

Everyday when I’m away

I’m thinking of you… –

 

проникновенно пел Нодди Холдер.

 

Everyone can carry on

Except for we two.

 

Просто? Незамысловато? Может быть… Но тут случилось то, на что способна лишь волшебная сила искусства. Фортепианные аккорды, красивая мелодия, исполняемая брутальным Нодди, рука партнёрши на плече – и, что называется, «пробило». Возник искренний, подкреплённый гормоном интерес к девушке Наташе и рок-музыке. Через месяц в его сердце поселился нежный образ восьмиклассницы Юленьки, что, с одной стороны, вроде бы говорило о некотором непостоянстве в увлечениях, но преданность рок-н-роллу свидетельствовала о твёрдой жизненной позиции.

 

Впоследствии, размышляя о воле случая в собственной судьбе, Николай не раз возвращался к этому памятному событию. Музыка, прозвучавшая в нужное время и в нужном месте, выстроила некую систему координат, задала вектор движения в его последующей жизни.

 

По истечении пары десятков лет Коля вдруг понял, что рок-исполнителей он прослушал всех, ну, или почти всех. Всё, что заслуживает внимания. В классической музыке, к которой он относился с безграничным уважением, всё же не хватало драйва, привносимого ритм-секцией горячо любимых групп. Джаз, где смыслом существования является импровизация, был близок ему, но виртуозные вариации «на тему» иногда заводили исполнителя в такие дали, что мелодия – основная, на взгляд Николая, составляющая музыкального произведения – терялась среди россыпи звуков.

 

А посему следовало переслушать хиты всех времён и народов в другом, аудиофильском качестве: на дорогой аппаратуре, используя только фирменные носители.

 

Полноцветные специализированные журналы, или как их называют приверженцы качественного звука – «мурзилки», в течение нескольких лет зомбировали сознание Николая. И не без успеха: в результате весьма приличная сумма денежных знаков осталась в ближайшем Hi-Fi-салоне.

 

Правда, теперь почти всё готово для того, чтобы разложить горячо любимые гармонии на волшебные ноты, таинственные звуки: возможно, есть нечто, доселе укрытое за призрачной цифровой вуалью. Какие-нибудь обертоны, касания струн, – всё то, что способно вдохнуть жизнь, создать эффект присутствия. Сидишь ты на диване с бокалом хорошего вина, нажимаешь кнопку «play», и только для тебя поёт Дженис Джоплин, импровизирует Риччи Блэкмор, бьёт в барабаны Джон Бонэм. Они пришли к тебе в гости, и ты всем им рад.

 

Предстояло, как сказал бы классик, «алгеброй гармонию поверить», и это вызывало некоторое беспокойство. А вдруг на каких-нибудь концертных записях он услышит, как его кумир не возьмёт «верхнее фа», или виртуоз-гитарист, понадеявшись на чутье партнёров, уйдёт ненароком в другую тональность. В кульминационный момент барабанщик может потерять палочку, и гениальная «сбивка» останется несыгранной. С другой стороны, это и есть жизнь: победы, ошибки и работа над ошибками. К тому же, это его друзья, а друзьям можно простить всё.

 

Но для этого нужно сделать ещё один шаг, – шаг к великой цели. Неделю назад Николай Викторович вывесил объявления о продаже лота, состоявшего из пары десятков виниловых пластинок, на всех известных ему аудиофильских сайтах. Подборка представляла собой классику рока, записанного в далёкие семидесятые. Диски были «новодельными», и он без особой жалости принял решение об их продаже.

 

«Разберусь с акустикой, постепенно прикуплю ещё разок по мере поступления денег, – успокаивал себя Николай. В конце концов, столь дорогие сердцу "первопрессы" остаются с ним и не будут проданы ни при каких обстоятельствах».

 

Через пару дней начались редкие звонки: «пипл» интересовался состоянием пластинок, пытался «подвинуть» владельца на серьёзные проценты, но Коля был твёрд, потому что и так просил «честные полцены».

 

И вот вчера вечером на e-mail пришло конкретное предложение, а послал письмо, без сомнения, реальный покупатель, без пяти минут новый хозяин. Его устраивало всё, он только предупреждал о тщательном прослушивании музыкального материала. Такой подход вызывал лишь уважение, и Николай охотно согласился на встречу в 19.00 следующего дня. Правда, из письма было не понятно, сколько лет клиенту, каковы его музыкальные пристрастия, ну и, наконец, он даже не представился.

 

Спустя сутки, в шесть часов вечера, пришла sms-ка, в которой говорилось, что покупатель выезжает и в назначенное время, без опоздания, будет у Николая Викторовича.

 

Коля переместился в гостиную, включил старый «Technics», топовый музыкальный центр прошлого века: «Пусть пока лампы прогреются», – и разложил пластинки на журнальном столике.

 

«Не уступлю ни копейки. Подборка редчайшая, если человек разбирается, то купит непременно. А вырученная сумма – ещё один шаг к намеченной цели».

Он взял в руки пару дисков и задумался…

 

«Семидесятые годы XX века! Расцвет рок-культуры. Уж тогда-то точно не было того, что в наши дни называют кризисом идей. Золотое время! Бурлящий музыкальный котел: группы создаются и так же стремительно распадаются, музыканты ищут единомышленников, свой звук. Молодые ещё, полные энергии люди покидают насиженные места, меняют города и страны для достижения своей цели. Конечно, большое значение имеет Его Величество Случай. Когда Холдер и Ли искали вокалиста и фронтмена, они по старой рок-н-ролльной легенде обращались даже к Роберту Планту. Что-то в этих переговорах не сложилось, и почитатели рок-музыки получили две интереснейшие и совершенно непохожие команды: "Slade" и "Led Zeppelin". Нодди Холдер сам встал к микрофону, а в результате "Slade" уже не спутаешь ни с кем другим. А это, как говорят представители точных наук, "необходимое и достаточное условие" возникновения великого коллектива…»

 

Звонок в дверь прервал приятные размышления, и Коля поспешил в прихожую. Он щёлкнул замком и остолбенел: вместо убелённого сединами коллеги-меломана перед ним стояла очаровательная девушка, лет двадцати с небольшим. Стройная брюнетка с нежной матовой кожей.

 

– Удивлены, Николай? – улыбнулась гостья.

 

– Не то слово, – вышел из ступора хозяин. – Проходите, пожалуйста, обувь можно не снимать.

 

Он смотрел на её стильные туфли на высоком каблуке.

 

– Меня зовут Рита, – девушка шагнула через порог.

 

Коля помог снять чёрное приталенное пальто и пригласил в комнату. Цокая каблучками, она прошла в гостиную, оставив приятный, но какой-то странный аромат дорогого парфюма. Необычная, но очень знакомая нотка витала в воздухе.

 

Через мгновение он вспомнил: так пахнет горящая спичка. Только запах этот был едва уловим.

 

– Располагайтесь поудобнее, Рита, – Николай показал на кресло. – И, пожалуй, приступим. У меня всё готово.

 

Девушка окинула взглядом комнату, на мгновение задержалась на стойке с «чёрной жемчужиной», одобрительно покачала головой, а затем подошла к стеллажам с дисками.

 

– Великолепная коллекция, Николай. Самая большая из тех, что я видела, – она с непритворным удивлением подняла ресницы, серебряные искорки блеснули в её глазах.

 

Николай Викторович, прекрасно знающий, что есть подборки и побогаче, воспринял это сообщение с чувством глубокого удовлетворения. А если говорить прямо, расплылся в счастливой улыбке.

 

Рита устроилась в кресле, напротив музыкального центра, и выдала ещё одну на редкость приятную реплику.

 

– A magic music box, – и тут же перевела на русский, – волшебная музыкальная шкатулка. Таких аппаратов с таким звуком ещё поискать надо.

 

– Риточка, посмотрите пока пластинки, а я приготовлю кофе.

 

Ещё час назад он и не помышлял о таком градусе гостеприимства. Встреча должна была пройти быстро, по-деловому: клиент оставляет оговорённую сумму и немедленно покидает помещение. Но жизнь иногда преподносит приятные сюрпризы.

 

Через несколько минут лёгкий сквознячок принёс из кухни аромат кофе, а потом появился Николай Викторович с двумя «праздничными» чашками. Гостья тоже времени зря не теряла и разложила на диване конверты с винилом.

 

– Пока вас не было, Коля, я посмотрела пластинки. Отличная подборка – всё то, что я очень люблю. Без сомнения, приобрела бы их все, – здесь она сделала небольшую паузу, – но думаю, что мы могли бы поговорить о небольшой скидке. Как говорится, оптом дешевле.

 

«Началось, – с тревогой подумал Николай, – сейчас подключит обаяние, и пиши пропало. А великая цель?»

 

– Риточка, напомню вам, что продаётся лот, то есть все пластинки. К тому же, это ровно полцены от магазинной стоимости. Да и чтобы собрать этот винил, требуется время, и немалое. Просто пойти и купить – так не получится. Нужно ждать поступлений, звонить в магазины, самому наведываться.

 

Гостья скинула туфли и грациозно, как кошка, устроилась в кресле. С ногами. По-домашнему. А затем неожиданно и легко согласилась:

 

– Вы правы, давайте тогда послушаем. Поставьте для начала «Queen», «Ночь в опере» я уже отложила.

 

Николай установил пластинку, карбоновой щёточкой снял пыль с крутящегося диска и опустил тонарм. «A magic music box» не подвёл и выдал чудесный аналоговый саунд. Глубокие бархатные басы, кристально-чистые высокие, прозрачные средние частоты, а голос Фредди был просто прекрасен.

 

Коля расчувствовался от этого великолепия, глаза у него подозрительно заблестели, появились некоторые сомнения в необходимости продажи.

Украдкой он посмотрел на девушку:

 

«Боже, как слушает. Такого не может быть! Если бы она проявила настойчивость… Пожалуй, о небольшой скидке можно было бы и подумать».

 

– Удивительно, Рита, как всего за несколько лет появилось столько гениальной музыки. Практически одновременно. Феномен какой-то!

 

Он пододвинул гостье пепельницу и продолжил:

– Что вы об этом думаете? Да, и можно на «ты», Рита.

 

Именно в этот момент, здесь и сейчас, он считал её коллегой, тонким ценителем, да что там говорить – другом.

 

– А я скажу тебе, Коленька, почему так получилось, – Рита поудобнее расположилась в кресле. – Сейчас мы с тобой всё разложим по полочкам.

 

Она достала коричневую сигарету и как-то очень быстро чиркнула спичкой. Настолько быстро, что хозяин даже не успел предложить даме зажигалку. Опять запахло серой.

 

«Так вот откуда эта странная нотка в её парфюме».

 

Девушка глубоко затянулась, затем очень непринуждённо исполнила невербальный и старый, как мир, приём: «кончик носа – собеседник – кончик носа». Отметив изящество, с которым были сделаны «глазки», Николай с некоторым скепсисом поинтересовался:

 

– Ну и почему?

 

На этом его адекватное восприятие действительности закончилось.

 

– Давай вспомним время и место, где происходят так интересующие тебя события.

 

– Семидесятые-восьмидесятые годы прошлого столетия, старушка Англия, – послушно, как школьник, ответил Коля.

 

– Отлично, – поощрительно улыбнулась Рита. – Вот и ключ к разгадке этой нехитрой тайны. Сколько же было лет этим молодым людям в то время? Немножко за двадцать или около этого. Путём нехитрых математических вычислений мы с тобой выяснили годы рождения музыкантов – первые послевоенные годы.

 

– Согласен. Нодди Холдер родился в 1946-м, Роберт Плант – в 1948-м. А что из этого следует?

 

– А то, мой любознательный друг, что все они явились на свет в послевоенный бэби-бум. Во время Второй мировой на Острове было нелегко: бомбёжки, обстрелы, нехватка продуктов. Мужчины под ружьём, и, как ты понимаешь, совсем не до детей. И вдруг всё меняется: ПОБЕДА, всеобщая эйфория. Вчерашние солдаты возвращаются в семьи – приходит время любить. Все глубоко спрятанные чувства, эмоции вырываются наружу, ведь они копились несколько тяжёлых лет. Видимо, откладывается это на генетическом уровне, потом следует колоссальный выброс энергии, и появляются дети любви. Всё то, что не смогли реализовать родители, передалось их чадам, у которых и собственный потенциал огромен.

 

Рита стряхнула пепел, а затем продолжила:

– Это первая причина, как ты говоришь, феномена. А может, и не первая. Потом всё сам расставишь в нужном порядке.

Итак, они уже пришли в наш мир. Выдумщики, фантазеры и на редкость трудолюбивые люди.

 

Огонёк сигареты, плавно перемещающийся перед глазами Николая, производил какое-то гипнотическое действие. А этот ароматный дымок её табака… На мгновение ему показалось, что перед ним сидит не юная милая девушка, а красивая умная женщина. Вот она, иллюзорная мечта взрослого мужчины: очарование молодости – это для сердца. Отличная собеседница с интересным внутренним миром – это для разума. Ну а когда эти половинки фантастического целого соединяются в одном человеке – сносит, сносит мужскую голову. Любую! И вообще ему вдруг показалось, что перед ним Наташа. Да-да, та самая… Её рука у него на плече…

 

Everyday when I’m away

I’m thinking of you…

 

– Э-эй, ты здесь? – Рита трясла его за плечо. – С первой пластинкой всё в порядке, я «Slade» поставила. Продолжим?

 

Николай вздрогнул и вернулся в реал.

 

– А жизнь идёт своим чередом. Правда, время всё ещё тяжёлое. У родителей проблемы с работой, в послевоенные годы всё непросто. Наши дети подрастают, младшие донашивают вещи старших братьев и сестёр. И с едой всё ещё бывают проблемы. А игрушки? Их зачастую просто нет. Но ведь можно сделать и самому. Может быть, потом, через несколько лет, эти навыки пригодятся, когда они будут собирать свои электрогитары.

В это время и формируется самая первая, незамысловатая мотивация – жить лучше. Преодолевая трудности, не смотря ни на что, идти к своей цели.

 

– Всё правильно, Рита. Но ведь такая ситуация была в каждой воевавшей стране. Италия-то чем от Англии отличается? – спросил Николай Викторович. – Почему у них такая музыка не появилась?

 

– Я, Николай, даже и половины пока не рассказала. Сейчас я продолжу, и ты сам всё поймёшь.

 

Она взяла чашечку кофе.

– В пятидесятые годы на экранах кинотеатров идут американские фильмы, звучит американская музыка. Фабрика грёз оказывает огромное влияние на подрастающих мальчишек. Вот они – настоящие герои, сильные и успешные. А когда споют свои хиты Билл Хейли и Чак Берри, появятся пластинки Пресли и Ричарда, сформируется как стиль рок-н-ролл, то, как говорили в то время, «цели определены, задачи поставлены». Плюс ко всему – это язык, понятный и почти такой же английский язык. Это к твоему вопросу об Италии.

 

В Англии и свои музыкальные традиции весьма богаты. В школах есть уроки пения, и это не простая формальность. К тому же, навыки вокала можно получить в церковном хоре. Во многих семьях есть фортепиано, и в праздник кто-нибудь из родственников или друзей исполнит всем знакомую песню, а остальные подтянут. А если ребенок ходит в музыкальную школу, его удел – классика. Но как она поможет, когда он начнёт свои первые эксперименты в рок-музыке?

 

Не будем забывать, где происходят описываемые события. На ОСТРОВЕ! Этому месту на планете я придаю некий сакральный смысл, – сказала Рита с какими-то таинственными нотками в голосе. – Вот уж точно обласканное богом место, – говорю, конечно же, о том времени. Я не очень высокопарно? – она изучающе смотрела на собеседника.

 

Николай отрицательно помотал головой. Когда человеку говорят то, что он хочет услышать, когда напротив приятный и умный рассказчик, которому веришь, как самому себе, всё кажется абсолютно логичным. А как созвучно собственным мыслям! И сомнений быть не может.

 

– Так вот… Мне иной раз кажется, что это просто большой дом, где все знакомы. Соседи приходят в гости, но не за солью и спичками, а за свежими идеями, новым звуком и, конечно же, в поисках единомышленников. На ОСТРОВЕ все друг друга знают, если не знают, то хоть раз видели, ну а если не видели, то слышали от своих знакомых. Разве не удивительно, что Холдер, уже получивший признание, покупает вещи у пока никому не известного труженика торговли Меркьюри? А тот верит в свою звезду и обещает Нодди, что скоро станет ещё более успешным музыкантом.

 

Это я немного в будущее забежала. А пока наступили шестидесятые годы. Будущие рок-звёзды в данный момент ещё очень молодые люди, но у них уже появились свои инструменты, кое-кто даже играет в никому не известных группах. А дома – многочасовое совершенствование техники, поиск новых гармоний, и всё это для того, чтобы завтра прийти на репетицию и доказать, что ты лучший.

 

И вот, представь себе: то, что уже есть в них, весь потенциал, о котором мы сейчас говорили, очень напоминает сжатую пружину, которая стремительно распрямится в семидесятые-восьмидесятые годы. Когда придёт их время.

 

Рита немного помолчала.

– Ну вот и всё, Коля. Вот вы всё и узнали. Как видите, нет здесь никакой тайны. Наоборот, всё очень просто, – она неожиданно перешла на «вы» и посмотрела на часы. – Мне пора, десять вечера уже.

 

Состояние, в котором пребывал Николай Викторович, описать довольно трудно, но если попробовать передать одним словом, то слово это – катарсис.

Глаза его были закрыты, глубочайшее блаженство читалось на лице. Правда, в голове неожиданно возникла и так же стремительно исчезла странная мысль: «Большие знания рождают большие печали».

 

Он нехотя вернулся в реальность, молча упаковал винил в специально приготовленную коробку и повернулся к уже успевшей одеться Рите.

 

– Напомните, Николай, сколько я должна за эти великолепные пластинки, – она открыла сумочку.

 

– А знаете, Рита, – Коля помолчал, собираясь с мыслями. – Этот винил я вам подарю. Так хорошо мне давно не было. Вы отличный собеседник.

 

В этот момент он хотел лишь одного: увидеть её ещё раз. Для этого все средства хороши, конечно, в рамках Уголовного кодекса. Возможно, подарок меломана другому ценителю музыки поможет завязать продолжительные отношения. А сказать, что внешность Риты никак не повлияла на это решение, – значит погрешить против истины. Хотя Николай Викторович мысль эту отметал категорически.

 

– Это очень дорогой подарок, – она опустила глаза, в тёмных зрачках опять сверкнули серебряные искорки. – Девушка не может такой принять. И всё-таки, сколько?

 

Мысль, неожиданно пришедшая в голову, показалась Николаю гениальной:

– Раз вы не можете просто взять, я продам их вам. За один рубль! Вы спросили, сколько стоит, а я назначил цену. Всё честно.

 

– Спасибо, Коля. И до свидания. Очень рада знакомству, – Рита протянула монету и открыла дверь. – Не провожайте.

 

Николай Викторович дождался, пока закроются створки лифта, и подбежал к окну. Он увидел, как его необычная гостья обернулась и помахала рукой, будто знала, что тот приник к стеклу. Она села в большой автомобиль неразличимого в темноте цвета и завела двигатель. Через мгновение машина выбросила из выхлопных труб два огромных снопа искр, а потом растаяла в октябрьской ночи.

 

Коля опустился в кресло и окинул глазами изрядно поредевшую коллекцию.

«Интересно, увидимся ли мы ещё раз? В конце концов, электронный адрес остался. Через недельку, чтобы не быть чересчур навязчивым, обязательно напишу.

А вот захочет ли она? – он достал из кармана рубль. – Если решка – встретимся обязательно».

 

Николай высоко подбросил монетку, ловко поймал её и припечатал к тыльной стороне ладони. На реверсе рубля вместо двуглавого орла был отчеканен узколицый длиннобородый лик, немного похожий на одного известного рок-музыканта, и очень сильно – на какого-то персонажа из голливудского ужастика. Вот только на какого? Николай Викторович в задумчивости поднял глаза к потолку, а когда снова взглянул на монету, то с удивлением обнаружил, что ему хитро подмигивает сам Князь Тьмы.

 

 

Озеленители Луны

 

– Хочу на Луну!

 

Дасти швырнул разделочный нож на столешницу, но, услышав деликатное покашливание господина Ё, нежно взял инструмент в руки, заботливо обтер салфеткой и уложил на специально отведённое место. С ненавистью покосился на запекаемые в противне тушки насекомых, а затем, избавившись от негативных эмоций, повернулся к бесшумно возникшему за спиной начальству. Лицо Дасти излучало радость от выполненной работы.

 

Хозяин обнажил два больших квадратных зуба и равнодушно напутствовал своего самого опытного работника:

– Хорошего уик-энда, Дасти. Деньги за неделю уже в твоём электронном кошельке.

 

– Спасибо, господин Ё, – молодой человек направился в раздевалку, снимая на ходу маску и поварской колпак.

 

Ещё два года назад этот маленький ресторанчик принадлежал ему, Дасти Хиллу. Здесь отродясь не бывало вычурных инопланетных блюд, элитных напитков, но любой житель его квартала мог утолить голод и выпить кружку пива. Без проблем! Не обременяя себя чрезмерными тратами.

 

Сейчас же всё изменилось: на улицах странные круглолицые существа, говорящие на незнакомых языках. Их поведение и обычаи пугают, хотя, надо признать, в городе спокойно. Правительство в столице строго следит за соблюдением порядка. Порядок-то есть, справедливости нет. Приезжие скупили всё, что можно… На самых законных основаниях. И что в итоге? Незваные гости поменялись местами с хозяевами. Коренных обитателей почти не видно, разъехались кто куда. Или сидят по домам, в экраны уставившись. На другие развлечения просто нет денег. Да и откуда их взять, если предлагается только самая низкооплачиваемая работа. А в таком случае – лучше вообще не работать. Пособия худо-бедно хватает, и гори всё ясным пламенем. Пусть правительство думает: стабильность в обществе денег стоит. Страну они уже профукали, адвокаты дьявола.

 

– Привет, Дасти, – на экране коммуникатора возникла волевая физиономия Фрэнка, его старого приятеля. – На дачу, как обычно?

 

Слово «дача» пополнило словарный запас несколько лет назад, после того, как русские нашли залежи льда в Море Дождей. На Луне возник посёлок, начались промышленные разработки, но дела у россиян не пошли: в их стране такой же бардак. Домики были распроданы на аукционе в Сети, торги особого внимания не привлекли, и Дасти посчастливилось почти за бесценок приобрести участок или, как говорит его русский сосед, дачу. Несколько сотрудников прогоревшей компании решили не возвращаться на Родину и организовали товарищество собственников жилья со странным названием: «Озеленение Луны ЛТД». Ох уж эти русские! Не поймёшь иной раз, что у них на уме.

 

– Привет, Фрэнки, – обрадовался Дасти Хилл. – На дачу, и как можно скорее. Во-первых, меня ждут мои огурцы, а во-вторых, только там я по-настоящему отдыхаю. Передумал, решил присоединиться?

 

– Нет, к сожалению. В частях рейнджеров очередное усиление. Обеспечиваем порядок на правительственном сборище, – сокрушённо ответил приятель. – Так что в этот раз без меня.

 

– Жаль, дружище. Я думал, поговорим… жахнем «огурцовки»… Ведь так давно не виделись.

 

– Послушай, Дасти. Хочу попросить тебя о небольшом одолжении, – осторожно произнёс рейнджер. – Моей знакомой нужно срочно попасть в ваш посёлок. Бизнес и всё такое…

 

– Интересно, какой там может быть бизнес? Ну и чем занимается твоя новая девушка?

 

– Она действительно просто моя знакомая. А вот что касается работы... Как бы тебе объяснить. Слово «эскорт» ты, наверное, слышал? В общем, сфера услуг. Маис нынче дорог, всё понимаю. Расходы на горючку она оплатит, не беспокойся.

 

– Ты очень благородно, Фрэнки, обозначил сферу её деятельности. Эскорт! Красиво и загадочно. Чем она расплатится, даже и не спрашиваю, – с сарказмом произнёс Дасти Хилл.

 

– Конвертируемыми денежными знаками, друг мой. Вижу, что согласен. Тем более, я ей обещал, можно сказать, дал слово рейнджера. Она уже ждет тебя на стоянке, – сказал Фрэнк с облегчением и отключился.

 

«Что ж, круг моих немногочисленных знакомых пополнится. Теперь кроме военных сержантского состава, тружеников общественного питания и русских колонистов буду общаться с представительницей древнейшей профессии. А что ты хочешь? Другие твои знакомые, приятель, в другой жизни и остались. Правда, есть один интересный собеседник: бывший учёный. Гляциолог! И скоро я его увижу», – обрадовался Дасти и нырнул в подземку.

 

Полчаса до конечной остановки Хилл провёл в переполненном составе, среди непривычно одетых и шумных сограждан. Его новых сограждан. Невыносимо пахло потом, табаком и тошнотворной пищей. Довольно невежливо растолкав попутчиков, Дасти стремглав выскочил из вагона и первым ступил на ленту эскалатора.

 

Ещё издали он заметил юное, с претензией одетое создание, неторопливо прогуливающееся у высокой стены паркинга. Нарядная девушка нелепо смотрелась рядом с проржавевшим, разрисованным граффити трёхметровым забором.

 

– Привет, – улыбнулся Дасти Хилл. – Вы, наверное, меня ждёте?

 

Девушка покосилась на экран своего коммуникатора и продемонстрировала 32 идеально ровных зуба. Идентификация попутчика прошла успешно.

 

– Здравствуй, Дасти. Я – Лиз, рада знакомству… а вот мой билет, – она протягивала свёрнутые в трубочку кредитки.

 

Они миновали входные ворота, где Хилл предъявил охранникам пропуск, и очутились внутри паркинга. На бетонной площадке циклопических размеров ровными рядами стояли челноки класса «Кобальт-18», недорогие и надёжные аппараты. Дасти подвёл девушку к своей тарелке, помог забраться в кабину и велел пристегнуть ремни.

 

А через пятнадцать минут челнок уже парил над Землей, ожидая разрешения на старт. Внизу нескончаемыми змеями еле ползли к Скалистым Горам вереницы монстрообразных автомобилей. В предгорьях ещё сохранились зелёные оазисы, но участки там стоят бешеных денег. Даже Дасти, имеющий постоянную работу, не мог себе такого позволить. Его удел – купол на Луне да тарелка эконом-класса.

 

– Долго лететь, Дасти? – девушка решила прервать затянувшееся молчание.

 

– Часов пять-шесть. Как дорога… Не знаю. Во всяком случае, доберёмся быстрее, чем они, – взгляд пилота был устремлён вниз.

 

– А что с дорогой? Межпланетные пробки? – пошутила Лиз.

 

Дасти не успел придумать достойный ответ: на мониторе пульта управления загорелась зелёная пентаграмма. На пару минут их вдавило в кресла, а потом в панорамном окне появилась удивительно красивая картинка звёздного неба. Пилот приступил к работе, а Лиз достала из сумочки розовый коммуникатор. Общение с многочисленными знакомыми продолжалось, пока челнок не оказался вне зоны действия мобильной связи. За это время Дасти многократно умилился её коронной, с придыханием, фразе: «Я вас внематочно слушаю». А может, это были переговоры с клиентами? Впрочем, какая разница. Бог ей судья! Во всяком случае, все десять «симок» её навороченного гаджета, наверное, раскалились добела. Воспитанный Дасти смог наконец сделать музыку погромче.

 

Через пять часов Луна в панорамном стекле выросла до гигантских размеров, и Хилл запросил разрешение на посадку. Диспетчер в ответ пробурчал что-то нечленораздельное и приказал лечь в дрейф.

 

– Вот и проблемы с дорогой, – пилот обратился к задремавшей пассажирке. – В наших «огородах» – метеоритный дождь. Дело обычное. Придется сделать пару лишних витков. А пока посмотри… Видишь вспышки прямо под нами…

 

Лиз прильнула к окну и выдала несколько восхищённых, но странных и понятных только ей комментариев:

– Золотой дождь, выдача! Полный страпон!

 

Увидев недоумение на лице Дасти, девушка пояснила:

– Не обращай внимания, малыш. Это профессиональный сленг. Да… Высади меня у вашего отеля. Я там остановлюсь. А если в воскресенье захватишь меня обратно, буду очень признательна.

 

– Нет проблем, – кивнул Дасти Хилл. – Любой каприз за ваши деньги. Хозяин отеля – мой хороший знакомый, кстати, русский. Сидит обычно в баре за чьим-нибудь столиком. Ты его сразу узнаешь.

 

– Интересно, как? У него что, четыре руки? – засмеялась Лиз.

 

– Нет, всего две. Но в одной – бутылка водки, а в другой – балалайка.

 

Пилот бросил взгляд на озадаченную девушку и усмехнулся:

– Местный фольклор. Не пугайся, Дасти шутит.

 

Шлюз гостиницы был свободен, высадка пассажирки не заняла много времени, и через десять минут Дасти Хилл переступил порог своего купола. Надел любимые тапки, а потом проверил почту локальной сети «Озеленение Луны ЛТД». В ящике сиротливо ожидало прочтения единственное письмо:

 

«Привет, Дасти.

Огурцы я поливал каждый вечер, как ты и просил. Вода заготовлена на неделю. Не беспокойся, в этом году без урожая не останешься. Правда, дожди идут часто, но система регенерации работает, пробоины затягиваются за считанные секунды. И это хорошая новость.

Но есть и плохая. Похоже, опять появились гости. Вчера видел чужую тарелку: пряталась в тени кратера. Думаю, что это саранча, а поэтому сразу же проверь парник. В прошлом году у меня весь крыжовник обожрали. Если встретишь супостата – гаси в роговой отсек, бейсбольная бита у тебя в прихожей. В нашем товариществе они не зарегистрировались, а значит – чужие. Чужих нам не надо, и пока я здесь главный, так и будет.

Дядя Леша».

 

Дасти Хилл вооружился битой, отодвинул многочисленные засовы и осторожно приоткрыл дверь теплицы. По обе стороны от дорожки ровными рядами, цепляясь усиками за толстые нитки, ласкали глаз узловатые стебли любимых овощных культур. Урожай действительно обещал быть приличным: в нижней части лиан огурцы уже созрели, а под куполом ещё продолжалось обильное цветение. Дасти повернул голову, намереваясь в очередной раз полюбоваться полуметровым овощем, своей гордостью, – семенным фондом следующего огородного сезона. Но чуда не произошло: любимый огурец был самым безжалостным образом обглодан.

 

– Мать твою… – выругался Хилл и обнаружил в дальнем углу парника свежую пробоину. – Успел пролезть, зараза, пока дыра не затянулась.

 

Глаза Дасти налились кровью, и он осторожно, стараясь не обнаружить себя раньше времени, начал движение к противоположному краю теплицы. Сначала он увидел брошенный на грядке шлем конической формы, а потом и его хозяина – метрового кузнечика, с удовольствием вгрызающегося в очередной огурец. На животе у насекомого виднелась сумка, очертаниями напоминающая кобуру. Медлить было чревато, и Дасти одним прыжком преодолел расстояние до противника. А затем с молодецким гиком опустил биту на вражью голову, аккурат в роговой отсек.

 

«Завалил зверюгу! И так будет с каждым…» – охотник с любопытством осмотрел поверженного кузнечика.

 

Редкозубое насекомое напоминало господина Ё, и это обстоятельство подарило Дасти чувство глубокого удовлетворения. Чужой нашёл последний приют в компостной куче, а Дасти Хилл вернулся в жилой отсек.

 

Парень плеснул в гранёный стакан «огурцовки» на три пальца, прокрутил в памяти события последних минут и задремал. Ему приснилась Лиз, но сюжет сновидений никакая бумага не стерпит, поэтому здесь мы поставим многоточие.

 

Увлекательный сон прервал пронзительный зуммер внутренней связи. Этот чёрный аппарат, стилизованный под телефоны середины XX века, издавал громоподобные скрежещущие звуки и был способен разбудить даже мёртвого.

 

– Да, – недовольно промычал Дасти.

 

– Просыпайся, приятель, – поведала трубка голосом дяди Леши – Ждём тебя в баре через полчасика. Будем думку думать силами членов правления. На повестке дня – несколько важных вопросов. Не опаздывай!

 

Всё правление было в сборе, и это неудивительно: попытки манкировать обязанностями дядя Леша пресекал решительно и жёстко. Дисциплина в ТСЖ царила железная. Удивляло присутствие на собрании его сегодняшней попутчицы. В связи с чем Лиз оказано столь высокое доверие? Неужели? Нет, не может быть! А вообще-то русские – «ходоки» известные.

 

– Что ж, кворум есть. Начнём, пожалуй, – председатель окинул взглядом собравшихся. – Хочу вас огорчить, господа дауншифтеры. Судя по всему, наша спокойная и счастливая жизнь заканчивается.

 

– Дядя Леша, я попросил бы не выражаться. В присутствии дамы, – пошутил ревнующий Дасти, а потом продемонстрировал знание русского языка. – Какие есть ваши основания?

 

– Словами нашу красавицу не испугаешь, – улыбнулся председатель и серьёзно продолжил. – И она это доказала, поведав мне одну интересную историю. Её новый хозяин, господин У, имеет виды на нашу маленькую колонию. Здесь он планирует открыть большой бордель. Как вам это нравится?

 

В ответ последовали трудно переводимые идиомы на нескольких европейских языках.

 

– Грубо, но, по сути, верно, – констатировал дядя Леша. – Скажу сразу, номер не пройдёт. Деньги товарищества, пусть это будет приятным сюрпризом, потрачены правильным образом, и теперь мы владеем значительной частью Моря Дождей. Пока я здесь старший, перекупить участки не удастся никому. Но есть другие варианты развития событий. Чужие, будь то саранча или гости с Земли, уже замечены на нашей новой Родине. Так сказать, нелегально… Нам это надо?

 

– Леша, а ты не слишком преувеличиваешь? – усомнился его бывший коллега. – Ничего страшного не произойдёт, если появятся в колонии несколько продуктовых лавок или пара бригад сезонных рабочих. Лед-то рубить надо кому-то?

 

– Давай не будем делать дурацких ошибок, – дядя Леша кивнул на видневшуюся в окне Землю. – Слово «экспансия», я надеюсь, тебе знакомо. Это процесс, который невозможно остановить. А вот предотвратить вполне реально. Любой биологический вид будет стремиться к расширению сфер влияния, границ обитания и далее по списку. Окажись мы в такой ситуации, то делали бы ровным счётом то же самое. Поэтому, коллега, сам кайло в руки и возьмёшь. На первое время. А потом, не сомневаюсь, рабочих рук в нашей колонии будет предостаточно. Людей, разделяющих наши ценности, на Земле много. Пусть прилетают, для всех места хватит.

 

– Ну, дядя Леша, у тебя целая программа, – усмехнулся Дасти. – Ты же на Луне спокойной жизни искал. А с твоими амбициями её точно не будет. Возвращайся на Землю, там для тебя много работы.

 

– На Земле для меня работы уже нет, – неожиданно завёлся председатель. – С системой бороться невозможно. Всё прогнило – что у вас, что у нас. Систему можно только поменять, и все ваши либеральные методы не работают. Выборы, парламенты, президенты – туфта это всё. Знаешь, наверное, что одна маленькая, но очень гордая страна в полном составе убыла на Марс. И бомбу с собой прихватила. Надоело ребятам слушать, как их жизни учат. Меня их ценности не устраивают, но поступили они мудро. Меряться, у кого бомба круче, это добром не кончится. Так что такой метод не для нас. Мы за мир, как говорили мои предки.

 

Лиз, до поры не принимавшая участия в споре, вдруг неожиданно сказала:

– А я бы осталась.

– Ну и правильно, – одобрил дядя Леша. – Работу мы тебе найдём, правда, придется профессию поменять. А ты, Дасти?

 

– Не знаю… – протянул парень. – Хотя почему нет? Здесь друзей у меня намного больше. Да и огурцы опять-таки.

 

Дядя Леша положил руку на его плечо.

– Ты же рейнджером служил, а нам бойцы потребуются. Не дай бог, конечно. А с другой стороны, не вижу ничего страшного, если у каждого из нас будет гранатомёт под кроватью. Так, на всякий случай. Как в Швейцарии! Чужого нам не надо, но и своего не отдадим.

 

Посчитав, что официальная часть закончена, председатель вытащил из сейфа бутыль «огурцовки», а Лиз принесла из холодильника пару тарелок с бутербродами. Пока она ловко собирала на стол, дядя Леша шепнул Дасти:

 

– Оставайся, ей-богу. Невесту я тебе уже нашёл, из девчонок её профессии, говорят, верные жены получаются.

 

– Кто говорит? – засомневался оттаявший Дасти.

 

– Русские классики! – прошептал со священным трепетом дядя Леша. Сказал, как отрезал!

 

А потом поднял свой стакан с шестнадцатью гранями и торжественно произнёс, почти пропел:

– Мы наш, мы новый мир построим!.. За нас! За озеленение Луны!

 

 

 

Принуждение к миру.

 

“Отлично устроился, Дасти. Завидую белой завистью! - Фрэнк покосился на взошедшую над секвойями Луну. – Здесь работаешь без выходных, карьерой рискуешь. А иной раз и жизнью! Даже сегодня, в день Новой Конституции, когда законопослушные граждане предаются безудержному веселью, следует быть на посту”.

Фрэнк Гриффитс, известный среди военнослужащих элитных подразделений, как Спаситель Президентов, расслабился лишь на какую-то пару наносекунд, но тут же взял себя в руки и приступил к исполнению прямых обязанностей. Он проверил силовое поле над Розовым Домом, загородной резиденцией руководителя государства, скользнул взглядом по многочисленным мониторам системы видеонаблюдения, а затем вежливо постучал в массивную дубовую дверь.

- Входи, Гриффитс, - устало отреагировал Президент, пряча под стол бутылку виски. – Что у тебя?

“Празднует... наш трудоголик. Боже, храни Президента!” - умилился телохранитель, проглотив слюну.

- Геликоптер мисс Тейлор на подлете, просит разрешения на посадку, - доложил Фрэнк. – Пилота я не знаю, тест на лояльность он не проходил. Сэр, ситуация может быть очень опасной.

- Выключай поле, герой. Пусть садится, - обрадовался руководитель страны и благодушно добавил. – Это родной брат Бэкки. Он не выйдет из геликоптера, пока мы с мисс Тейлор поработаем с файлами. Не беспокойся. Думаю, пары часов нам будет достаточно.

На волевом лице Президента отразилась немедленная готовность приступить к делам государственной важности.

“Знаю я ваши файлы, - добродушно подумал Фрэнк, отметив загадочную улыбку на устах гаранта конституции. – А впрочем, пусть работают, лишь бы на пользу стране пошло. Надеюсь, одно другому не мешает. Хотя мне эти часы будут стоить пары седых волос. Ведь глава государства распорядился обеспечить полную конфиденциальность, опять приходится работать в одиночку”.

За свою десятилетнюю карьеру Фрэнку Гриффитсу довелось спасти жизнь шести президентам, то есть всем руководителям, безопасность которых он обеспечивал по долгу службы. Шести Первым лицам? За десять лет? Это нормально! В соответствии с Новой Конституцией, принятой четверть века назад, срок президентских полномочий не был регламентирован: отставка после года работы – не такое уж редкое событие. А год - это максимальный срок, отпускаемый избирателями для выполнения предвыборных обещаний. Не выполнил – давай, до свидания. Справляешься – работай хоть до смерти. Но таких прецедентов в новейшей истории еще не наблюдалось.

Наблюдалось желание нетерпеливых граждан несколько ускорить процесс отлучения от власти. Пусть даже такими жестокими методами. Гриффитс заслонял президентов от пули, ломал руки любителям холодного оружия и даже прикончил муху-мутанта, специально выведенную в лаборатории сумасшедшего ученого. Но это были дилетанты, а что произойдет, когда за дело возьмутся обученные профессионалы.

Много лет назад жители государства перестали ходить на выборные участки. В этом не было никакого смысла, зачем ноги топтать. Законодатели “страны развитой демократии” ничего не делали для своих сограждан, а лишь развивали и развивали “власть народа”. Доразвивались! Fucking crazy! Иногда следует сказать: “нет”, но для этого нужно иметь мозг, желательно головной.

Сейчас люди выбирают президента, не выходя из дома. Позаботился об электронном идентификаторе – и ты избиратель. Коснулся виртуальной кнопки – и ты проголосовал. Просто, легко и в ногу со временем. А предвыборная кампания? Смеху подобно! Кандидаты на экранах – настоящие херувимы, PR-технологии не стоят на месте, мастерство специалистов видео ряда не вызывает никаких сомнений.

Правда, разочарование в своем избраннике приходит также быстро, виновник всех бед – очевиден, а людей “больных на голову” в любом обществе достаточно. Поэтому президентская служба охраны без работы не останется.

Слава богу, Первое лицо государства, в соответствии с 12 поправкой к Новой Конституции, до сих пор человек. Генетические тесты – обязательная процедура для кандидатов, к тому же ее невозможно обойти: в лаборатории проверенные и неподкупные люди.

“Охранять круглоголовых? Нет уж, увольте! Лучше к Дасти, на Луну, огурцы выращивать”, - размышлял Фрэнк, наблюдая за приближающимся летательным аппаратом.

В последние годы инопланетяне появились и в конгрессе. Размножаются, как мухи, лезут во все щели, как тараканы. Их влияние на принятие решений видно невооруженным глазом, но к великому сожалению “зрячих” становится все меньше и меньше. Промывание мозгов достигло пределов совершенства. А за этим стоят огромные деньги, грязные деньги чужаков.

В их рядах, к счастью, тоже нет единства, враждебные группировки дерутся за власть. Незаметно, пока в тиши кабинетов. Но что будет дальше?

А вообще-то, пора появиться “жесткой руке”, может президент Хиксон оправдает надежды болеющей за страну части общества.

Гриффитс отключил на несколько секунд защитный кокон, и черный геликоптер вальяжно приземлился на ухоженной лужайке перед резиденцией.

- Привет, здоровяк! – Бэкки Тейлор осмотрела Фрэнка с ног до головы и недвусмысленно облизнулась.

В изящных пальчиках президентской пассии дымилась толстая сигара. Да и вообще, эта загорелая брюнетка весьма напоминала приму бразильского карнавала - ее “деловое” платье мало, чем отличалось от открытого купальника. Немного перьев, чуть-чуть цветов, несколько па из арсенала танцовщицы самбы – и первое место обеспечено.

- Здравствуйте, мисс Тейлор, - невозмутимо ответил Гриффитс. – Президент ждет вас в Каминном зале. Сумочку я попрошу оставить здесь.

Бэкки недовольно поморщилась и, покачивая бедрами, исчезла за дубовой дверью. В комнате остался аромат дорогого табака.

“Почему она мне так не нравится? – задумался бодигард, но потом успокоил себя. – Впрочем, … не доверять – это специфика моей профессии”.

Фрэнк вывел на монитор картинку с геликоптером, обнаружил неподвижный силуэт за выпуклым тонированным стеклом и успокоился. Брат мисс Тейлор, похоже, спал.

Через сорок две минуты пронзительный звуковой сигнал заставил подпрыгнуть Фрэнка Гриффитса. Зуммер мог означать лишь одно – Президент коснулся имплантата на затылочной части черепа. Президенту угрожает опасность!

Фрэнк обнажил табельное оружие и ворвался в Каминный зал. Картина, которая предстала перед глазами, заставила вздрогнуть не страдающего излишней впечатлительностью телохранителя. На паркетном полу, под пышнотелой Тейлор бился в конвульсиях Президент Великой страны. Его голова, встречаясь с дубовой доской, выстукивала четкий затейливый ритм. Бэкки в стрингах и топлесс сомкнула руки на горле задыхающегося мистера Хиксона. На ее обнаженных, вздрагивающих от напряжения ягодицах, шевелили крылышками татуированные бабочки. Рядом с телами валялись разломанная надвое сигара и цилиндрический картридж для инъекций. Его тончайшая реактивная струя пробивает кожу, не оставляет следов и доставляет точно рассчитанную дозу на нужную глубину. Судя по цвету, в прозрачном полупустом цилиндре находился “коктейль дьявола” – яд, который невозможно обнаружить спустя пару минут.

“Неужели опоздал”, - с ужасом подумал Гриффитс и вороненой рукояткой проверил на прочность затылок мисс Тейлор.

Сбросив обмякшее тело на пол, Фрэнк наклонился к Президенту и, отложив ствол, тактично похлопал по щекам гаранта конституции. Хиксон открыл глаза и радостно улыбнулся.

- Так хорошо мне давно не было, - поделился с телохранителем его подопечный, наполнив помещение свежим перегаром.

Кажется, Президент посчитал легкое удушение элементом сексуальных игр. В искренность его чувств невозможно было не поверить.

Фрэнк проверил пульс, осмотрел зрачки, но признаков близкой смерти не обнаружил. Странно! Возможно, лошадиная доза алкоголя послужила противоядием, но о таких случаях в документах для служебного пользования ничего не говорилось.

“Это может означать лишь одно – Президент Великой страны преодолел порог человеческих возможностей. А может он и не …”, - четко сформулировать мысль помешала мисс Тейлор, отдыхавшая до поры за спиной у Фрэнка.

Гриффитс услышал шорох, молниеносно обернулся и увидел Бэкки, готовую опустить на его голову кадку с пальмой. Он прыжком ушел в сторону, ударом левой сбил дыхание нападавшей, а указательным пальцем правой руки едва коснулся ее шеи. Тайные боевые практики мастеров Дим Мак входили в спец. подготовку элитных подразделений. Касание было строго дозированным, а сила тычка подразумевала, что через пять секунд на паркет рухнет начинающее остывать тело. Она покушалась на жизнь его Президента и должна умереть.

Фрэнк отсчитал до пяти, и … остолбенел от удивления. Бэкки восстановила дыхание, схватила лежащий на полу пистолет и, пальнув в сторону обнимающихся мужчин, скрылась за дверью. Послышался щелчок электронного замка.

“Это профи! И совершенно точно - не человек. Никакие медитативные техники снижения болевого порога не способны противостоять удару Дим Мак, - загрустил Гриффитс, поднимая с паркета руководителя государства. – Мы в западне”.

Через мгновение в Каминном зале погас свет, хотя монитор президентского компьютера продолжал светиться. К сожалению, устройство аварийного питания долго не протянет – ситуация требовала немедленных действий. Фрэнк попытался отправить сигнал тревоги коллегам из 5-го управления, но тщетно. Компьютер диагностировал неисправность в канале связи. Неприятель, судя по всему, вывел из строя спутниковую тарелку. Гриффитс осторожно выглянул в окно и увидел следующую картину: у геликоптера стояли трое вооруженных мужчин, внимательно слушающих распоряжения уже успевшей одеться Бэкки. Новые персонажи, судя по всему, появились из муляжей топливных баков. Четыре против двух, даже одного – испуганный Президент явно не тянул на боевую единицу. Кроме того, над секвойями исчезло едва заметное марево, а это означало, что силовое поле снято. Прибытие вражеского подкрепления не сулило ничего хорошего.

Фрэнк скользнул взглядом по алебардам и кинжалам, украшающим стены Каминного зала, и остановился на древнем штуцере 8-го калибра, явно предназначенного для охоты на большую африканскую пятерку. Радом висел патронташ с устрашающими боеприпасами. А вот это – то, что нужно. Гриффитс нежно погладил оружие и вернулся к окну. Чуть приоткрыл створку и произвел выстрел. У ног мисс Тейлор взмыл в воздух клок травы, вырванный крупной дробью. Вся четверка, демонстрируя выучку, рухнула наземь и открыла ответный огонь. Бронированные стекла президентской резиденции лопнули с оглушительным звоном.

“Что делать? Думай, Фрэнки, думай”, - не вставая, он еще раз пальнул на удачу.

В ответ последовал залп, мало, чем отличающийся от артиллерийской канонады.

“Просить о помощи по открытому каналу? – Гриффитс с тоской смотрел на коммуникатор. – Конец карьере! Журналюги пронюхают моментально и съедят с потрохами. Это же сенсация. Очередное покушение на главу государства. Всплывут все подробности, и виноватым назначат его, Спасителя Президентов. Лучше пуля в лоб”.

Гаджет внезапно ожил и на экране появился улыбающийся Дасти Хилл, собственной персоной. Гриффитс даже вздрогнул от неожиданности.

- Хай, Фрэнки! – зачастил приятель. – Как дела? Что нового? Мы с дядей Лешей сейчас на Земле, только что закупили тонну взрывчатки. Лед на Луне раскупается влет, колония не бедствует. С Лиз у нас все хорошо, она тоже передает тебе привет. Ждем тебя дружище. Мы - в очереди на старт, так что извини, связь вот-вот прервется.

- Добрый вечер, Гриффитс. Действительно, прилетай на выходные. Встретим, как надо, - раздался голос дяди Леши. – Дасти, будь внимателен. Старт через три минуты.

С лица Дасти исчезла улыбка. И не удивительно - он услышал звуки перестрелки.

- Что происходит, Фрэнки? Похоже, у тебя большая война. Говори - где ты, и я скоро буду.

Спаситель Президентов задумался:

“А стоит ли втягивать в это дело лучшего друга? Но он единственный, кто может помочь. Окажись я на его месте, примчался бы незамедлительно. Два бывших рейнджера – это реальная сила”.

- Дасти, ты хочешь спасти мир? – начал с шутки Гриффитс. – А если серьезно, твоя помощь необходима. Я на северном склоне горы Хэнка, в розовом домике с вертолетной площадкой. Найдешь, с высоты его хорошо видно. Против меня четверо вооруженных профи, а у тебя максимум десять минут. Больше не продержусь, круглоголовые воевать умеют.

Друг оставил коммуникатор включенным, поэтому Фрэнк, не смотря на ожесточенную перестрелку, краем уха слышал все, что происходило в кабине челнока.

- Дасти, это не наша война! – пророкотал дядя Леша. – Мы говорили об этом уже не раз. Старт через минуту, не делай глупостей.

- Там Фрэнк, - крикнул верный друг. – Если не смогу помочь, никогда себе этого не прощу. А ты, дядя Леша, останешься в челноке. Тебе рисковать, действительно, не стоит.

На несколько мгновений в кабине установилась тишина, а потом Гриффитс услышал, как взвыли двигатели “Кобальта-18”.

- “Подвзорвать” этот розовый курятник! – из динамиков донесся грозный рык дяди Леши, и Фрэнк понял, что помощь где-то рядом. – Ладно, повоюем. Русские в беде не бросают. А ты, Дасти, садись за большой секвойей, “принуждение к миру” начинается.

Экран коммуникатора погас: радиомолчание – это хороший признак. Дасти не утерял навыков диверсионных операций.

- Давай дружище, штурм вот-вот начнется.

Ослепительная вспышка, и в дубовой двери появилась овальная дыра, размером с человеческий рост. Взрывная волна легко разметала баррикаду, сооруженную Фрэнком из президентской мебели.

Он очнулся от прикосновения пальца к собственной шее: круглоголовый брат мисс Тейлор пытался нащупать пульс.

- Охранник живой. Ничего, Бэкки, сейчас я все исправлю, - сообщил круглоголовый и вынул из ножен зазубренный тесак.

Планам не суждено было осуществиться: под окнами прогремели два взрыва и раздался боевой клич 2-ой бригады рейнджеров. Два/ноль в нашу пользу, добро пожаловать в ад.

Гриффитс мгновенно оказался на ногах и атаковал дрогнувшего врага. Средневековый кинжал, без дела провисевший на стене не один десяток лет, оказался в умелых руках. На занятиях по ножевому бою Фрэнку не было равных в родной бригаде.

Когда в Каминный зал вбежали Дасти и дядя Леша, увешанные взрывчаткой и с трофейными автоматами в руках, Гриффитс вытирал кровь с клинка. О черный вражеский комбинезон. В противоположном углу его Президент склонился над поверженной мисс Тейлор. В решающий момент он показал себя настоящим мужчиной: судя по вывернутой шее Бэкки, Хиксон сломал ей позвонки.

- Как у вас все запущено. Ну да ладно. Вроде, всех умиротворили, - дядя Леша брезгливо смотрел на посмертный метаморф мисс Тейлор.

Искусственная плоть Бэкки медленно сползала на паркет Каминного зала, обнажая смуглое круглоголовое тело.

- Поздравляю, Фрэнк. Ты опять спас своего Президента, седьмого по счету Президента, - подвел итог Дасти, ногой раздавив картридж с “коктейлем дьявола” – Семь – это счастливое число.

- Мне больше нравится цифра шесть, - Гриффитс поднял лежащий на полу штуцер и нажал на курок. – А этот не считается! Мой подарок стране в день Новой Конституции.

Хиксон что-то пробормотал на незнакомом языке и рухнул на паркет. Из ран на теле Первого Лица государства хлынула зеленая, тошнотворно пахнущая жидкость. Операция “принуждение к миру” завершилась абсолютно непредсказуемо.

- Ты прав, дядя Леша. Здесь все прогнило, - плюнул в зеленую жижу Дасти Хилл. – Хочу на Луну!

 

Петля времени

 

Э-эх, пути-дороги российские. Куда ведут, зачем? Чуть свернул с оживленной, “пронумерованной” трассы где-нибудь километров за двести от большого города, и попадаешь на то, что в народе называют “направлениями”. Заглянуть бы на мгновение в будущее, посмотреть – что же там, в конце пути? Но нет, к сожалению, у человека таких способностей. И этого не знает даже автомобильный атлас, пахнущий свежей типографской краской. Вполне вероятно - там тупик: какая-нибудь ферма, недостроенная в ударную пятилетку, или брошенный, оказавшийся ненужным секретный объект.

Пара минут на убитой, никогда не знавшей разметки дороге и ты, проклиная все на свете, разворачиваешь свой автомобиль в обратном направлении.

Совсем другое дело, если вы за рулем мощного внедорожника, машинка эта принадлежит фирме, а на “торпеде” - листок с нарисованной от руки картой. Сей, подробный план начертан нетвердой рукой Петровича, соседа по даче и ветерана “тихой охоты”. Свои грибные места он не показывает никому, деликатно переводит разговор на другую тему, если чувствует, что собеседник проявляет соответствующий интерес. А если визави в наглую просит показать заветные угодья, старый хитрец закатывает глаза и глубокомысленно заявляет: “ Сие - тайна великая есть!” Так и было до вчерашнего вечера, на протяжении которого Петрович подвергался изощренной психологической обработке с применением разноцветных химических составов. Виски, коньяк и водка в соответствующей пропорции, как выяснилось, заменяют сыворотку правды, и сосед не смог устоять. Под большим секретом он рассказал Дмитрию о затерянном в лесу “плато” – сосновом оазисе, окруженном болотом, где растут по его словам: “чудные белые грибы”.

“Почему плато, откуда тут плато, - Дима хитро посмотрел на соседа, но промолчал. - Звучит красиво!”

Рассказанному Дмитрий “не поверил” и сказал, что таких мест просто не осталось, что он то в округе все знает, и что Петрович, мягко говоря, “заливает”. На свет божий была извлечена карта области, и Дмитрий очертил окружность вокруг дачного поселка, радиусом километров этак пятьдесят. А затем Петровичу было заявлено, что Дима здесь исходил каждый сантиметр и готов “забиться”, что сосед все только что придумал, так сказать, для поднятия авторитета.

- Сынок, - сверкнул глазами ветеран. – Убери ты эту филькину грамоту, смотреть на нее не могу. Сейчас я тебе правильную карту нарисую. Увидишь, что еще есть, есть “белые пятна”!

В слабеющую руку Петровича Дима быстро вложил ручку и пододвинул вырванный из блокнота листок. Сосед трудился несколько минут, высунув от усердия язык и бормоча таинственные заклинания, а потом мирно опочил. Лицо у него было умиротворенное, можно сказать, счастливое. Наверное, он находился в своей чудной стране, где в обязательном порядке присутствуют земляничные поляны, стройные колонны гигантских боровиков и гектары лесных фиалок.

Дима взглянул на карту, сверился с одометром, из показаний которого следовало, что он уже проехал отмеченные Петровичем 15 километров, и что вот-вот появятся нужные ориентиры. А вот и они: огромный валун справа от дороги, крутой поворот почти на 180 градусов, выглядящий на плане, как петля и старая сосна, возвышающаяся над разношерстным перелеском – завершающая точка путешествия. Здесь Петрович написал – стоянка ТС и изобразил машину, больше похожую на телегу.

Дмитрий без труда преодолел то, что когда-то было придорожным кюветом и заглушил двигатель.

“Молодец, Петрович. Старый проверенный кадр. Даже после ударной дозы ничего не упустил, все соответствует действительности. Что-то будет дальше?”

Дима снял костюм и аккуратно повесил его на плечики. Вчера, даже домой заскочить времени не было – опять на работе задержали. А в пятницу вечером каждая минута дорога: километровые пробки на выезде из города могут испортить настроение на все выходные.

Он достал из машины рюкзак с легким дюралевым коробом и надел болотные сапоги. Накинул куртку с надписью “Охрана“, давным-давно подаренную приятелем, а потом, ломая придорожную малину, углубился в лес. Солнце светило в затылок, на часах было 8.30.

Метров через триста началось болото. На карте это место было обозначено буквами “Бо..”. Видимо, к моменту написания силы начали покидать Диминого соседа, и слово не было дописано до конца.

Это самое “Бо..” на первый взгляд выглядело устрашающе, а на второй – просто жутко: редкие березки на мшистых кочках, там и тут затянутые ряской водяные блюдца. Ну и, конечно же, запах – болотные испарения в неподвижном воздухе напрочь заглушали ароматы оставшегося за спиной хвойного леса.

Дмитрий достал карту и закурил, с тоской посмотрев на коричневую жижу, покрывающую сапоги: лезть в трясину категорически не хотелось. Однако, пунктир на карте, решительно пересекающий болото, авторитет Петровича и страсть к авантюрам, как магнитом притягивали к лесному массиву, видневшемуся метрах в восьмистах, прямо по курсу. Дмитрий нашел слегу, двухметровый шест, еще недавно бывший елкой, и решительно направился к первой кочке. Надо сказать, что весь маршрут, разработанный соседом, состоял из переходов от островка к островку и представлял собой почти идеальную прямую. Зеленый ковер хорошо держал Дмитрия, только иногда болото издавало тяжелые вздохи, чувствовалось, что совсем близко вода.

На половине пути располагался островок побольше: на нем с трудом поместились три худосочные березки с изогнутыми ветром стволами. Дима выбрался на земную твердь и с облегчением сбросил оттянувший плечи рюкзак. А что будет на обратном пути: с коробом, до краев наполненным боровиками?

Появление нового островитянина спугнуло серую змею, начертившую синусоиду на прелой листве и стремительно исчезнувшую в чахлой черничной поросли.

Оставшийся отрезок пути занял минут пятнадцать и Дмитрий очутился в смешанном лесу, где время от времени встречались упавшие ели, циклопических размеров. Огромные, с хорошо видимой корневой системой, глинистые пласты стояли перпендикулярно земле и были похожи на полуразрушенные стены. Обходить эти нагромождения было весьма затруднительно, отнимало много сил, и, тем не менее, солнце продолжало светить в затылок, на часах было 9.15.

Судя по плану, Диме предстояло пересечь просеку с высоковольтной линией, пройти где-то с километр по заболоченному лесу, а потом, по словам Петровича, из воды и мха должен подняться песчаный полутораметровый берег – край “плато”, “засекреченного” соснового оазиса.

Через пятнадцать минут лес стал редеть, стали попадаться следы давней вырубки: старые, покрытые поганками пни, кучи полуистлевшего от времени лапника.

Дмитрий достал сигарету, бросил взгляд на часы и вдруг заметил, что солнце, так привычно греющее затылок, куда-то исчезло. Небо затянуло облаками, стало прохладней, и появился довольно сильный ветерок. Он дул в спину и ощутимо подталкивал в сторону пока еще невидимой “высоковольтки”. Дима пошел быстрее и вскоре оказался на краю просеки, шириной никак не менее сотни метров. Прямо перед ним был довольно ровный участок с редкими невысокими деревцами. Зато на противоположной стороне ели поражали своими габаритами. И удивительное дело, над исполинами было хорошо видно какое-то свечение, сильно напоминающее искорки бенгальских огней. А еще больше оно походило на серебристую рождественскую мишуру, точно повторяющую контуры еловых верхушек. Дима скользнул глазами по металлическим фермам высоковольтной линии и на многометровой высоте, там, где должны быть видны провода, увидел ту же картину, правда, в гипертрофированном виде. Здесь было бы уместно сравнение с гигантским инеем, диаметром примерно в пару метров. “Иней” этот изменял свои геометрические размеры: то уменьшался примерно на треть, то “разбухал” на такую же величину. Отчетливо различалась пульсация вдоль оси - еле заметной паутинки проводов. Воздух был стерильно чист, очень легко дышалось.

“Коронные разряды. Фантастика, да и только, - удивился Дима. – Их еще огнями Святого Эльма называют. Такое мало кто видел”.

Однако любоваться причудами атмосферного электричества, времени не было: емкость для грибов пока пуста. Дмитрий прислушался к ровному гудению проводов, угрозы не заметил и быстрым шагом, почти бегом пересек просеку. Углубившись в лес, он еще раз сверился с картой, нашел очередной ориентир и “взял” направление. Несколько беспокоило отсутствие солнца, но до конечной точки - почти рукой подать. Через пару минут раздался довольно громкий хлопок, сильный порыв ветра ударил в грудь. Дмитрий даже зажмурился от неожиданности, а когда осторожно открыл глаза, то с удивлением отметил, что солнце греет левое ухо, на часах 16.30.

“Странно все это, - Дима зачарованно смотрел на циферблат. – Хотя, кто его знает? Может быть сильное магнитное поле, там, у ЛЭП, как-то повлияло. Ладно, будет, что друзьям рассказать”.

Он взял немного правее и прибавил шаг, благо, что передвигаться стало намного легче. Завалов практически не встречалось.

“Что-то Петрович напутал: судя по плану должно начаться болото”.

Дима с удивлением осмотрел ближайшие окрестности: молодой лес, зеленый мох под ногами, высокие травы на пятачках, где росли лиственные деревья. Появилось ощущение, что “плато“ уже рядом – стали попадаться редкие сосенки, а через сотню метров в лесной чаще Дмитрий увидел просвет.

Бегом преодолев оставшееся расстояние, он очутился на берегу какого-то водоема. Скорее всего, озера – следы течения отсутствовали. Прямо перед ним, из неподвижного зеркала воды поднимался полутораметровый песчаный берег с высокими статными соснами.

- Красота то, какая! - не удержался он. – Если я и сбился с дороги, то на редкость удачно.

Он скинул рюкзак и взглянул на часы. Было 17.00.

- Ерунда. Еще утро, - Дима достал сигарету и, оглянувшись, нашел на небосводе солнце.

Появилось пока еще не ясное беспокойство – светило уж очень низко располагалось над кронами деревьев, да и лучик солнца на щеке совсем не производил впечатления, что впереди полдень.

В данный момент следовало подумать, как перебраться на тот берег. Расстояние до хорошо видимой отмели в этом месте было не велико, метров пятьдесят от силы, но пускаться вплавь уж очень не хотелось.

Сзади послышался слабый шорох, но оглянуться Дмитрий не успел.

- Стой, не дергайся, - с угрозой произнес низкий мужской голос. – Пристрелю.

Под лопатку уперлось что-то твердое.

- Руки в гору, филер. Даже здесь охранка нашла, - как-то непонятно выразился мужчина и медленно провел пальцем по рельефным буквам на спине Дмитрия.

Затем незнакомец ловко обстучал Димин торс свободной рукой, обнаружил на ремне охотничий нож и снял вместе с чехлом. Пленник скосил глаза, успев заметить здоровенную клешню с черными ободками под ногтями.

“Во влип”, - футболка мгновенно прилипла к спине.

“Хотя брать то нечего: денег с собой нет, телефон в машине оставил – все равно вне зоны… Стоп – машина”, - Дмитрий осторожно согнул левую руку и почувствовал связку ключей в маленьком кармане на предплечье.

Сзади меж тем слышалось тяжелое дыхание: мужик знакомился с содержимым рюкзака. Спустя минуту незнакомец разочарованно крякнул и затих, видимо обдумывая Димину дальнейшую судьбу. Сказать, что стало грустно, значит, ничего не сказать.

- Обернись. Медленно, - под лопатку больше ничего не упиралось.

Дмитрий осторожно повернулся и увидел перед собой небритого гражданина в черном потертом бушлате поверх тельняшки. В руке военмор сжимал вороненый маузер, а деревянная кобура от прибора покоилась на худом матросском бедре. И если бы не черный пистолетный зрачок, смотрящий прямо в Димин живот, мизансцена могла показаться забавной.

- Нас ищешь, контрик? Хоть бы клифт снял, чему вас только учат. Никакой конспирации, - моряк ненадолго замолчал, пристально разглядывая Дмитрия. – А ведь нашел! Значит, правильно учат.

Дима открыл рот, намереваясь объяснить, кто он такой и что здесь делает, но матрос грозно нахмурил брови.

- Ша, будешь говорить, когда скажу. Щас я тебя к твоим отведу, много вас сегодня – на мою голову. А товарищ Беспощадный вернется с рекогносцировки, тогда и решим, что с вами делать.

Военмор отступил на пару шагов и кивнул на рюкзак:

- Ранец в правую руку, слегу в левую, - он бросил Дмитрию длинную палку. – Курс на кривую сосну.

Дима проследил за решительным взглядом матроса, увидел указанное дерево на противоположном берегу и догадался:

“Брод, наверное, есть”.

Он опустил слегу в непрозрачную, с красноватым оттенком воду и нащупал твердую поверхность на тридцатисантиметровой глубине. Затем осторожно сделал несколько шагов по притопленным мосткам и, не оглядываясь, пошел к противоположному берегу. Судя по плеску воды, моряк двигался в нескольких шагах сзади.

На берегу конвоир натянул сапоги, перекинутые до этого через плечо и приказал двигаться дальше. Время от времени он сурово корректировал маршрут, применяя морские термины – зюйд-весты, норд-осты, румбы и галсы.

Вскоре они вышли на крошечную поляну, в центре которой стояла приземистая изба, похожая на баню. Крыльцо и сени отсутствовали за ненадобностью и, перешагнув через порог, Дима сразу оказался в маленькой полутемной клетушке. Загнав пленного в угол, матрос загремел засовами и отворил дверь, ведущую в следующее помещение. А затем, отобрав рюкзак, маузером протолкнул Дмитрия внутрь.

Дима пару минут постоял, привыкая к темноте: свет проникал в комнату лишь через маленькое, размером с книжку, оконце, вырезанное в бревенчатой стене. Пол в застенке отсутствовал – прямо на земле была рассыпана солома. У дальней стены, в противоположных углах сидели еще два невольника. Они смотрели на Дмитрия и молчали.

- Приветствую, - сказал он на всякий случай и остался стоять. Бог его знает, какие тут порядки у “старожилов”.

Узники никак не отреагировали, и Дима решил, что “прописка” прошла успешно. Он ногой собрал оставшуюся солому в кучу и рухнул в свой угол.

Глаза привыкли к полумраку, и теперь можно было рассмотреть своих новых соседей.

В левом углу беспокойно шевелился и громко сопел волосатый питекантроп. Именно так предка современного человека изображали в школьном учебнике. Причем, самец – первичные половые признаки не могла укрыть даже густая шерсть. А может это йети – загадочный реликтовый гоминоид? Время от времени “шерстяной” утробно рычал, плотоядно поглядывая на своего соседа.

В этот миг солнце, совершив положенный путь по небосводу, заглянуло в окно и осветило противоположный угол.

Там, по диагонали напротив Дмитрия, невозмутимо восседал длинноволосый мужчина с телосложением бодибилдера. Мужественное лицо атлета было гладко выбрито и имело приятный глазу бронзовый оттенок. Гибрид изнеженного метросексуала и отважного искателя приключений. Одет он был в стильный комбинезон песочного цвета, без каких-либо следов пуговиц, молний и других застежек. Несколько портило впечатление наличие густой растительности на теле, которую можно было наблюдать между задравшейся штаниной и странного вида обувью, похожей на толстые, тускло блестящие носки. Волосяной покров атлета, к слову, ничем не отличался от шерсти реликтового гоминоида.

Обращаясь к Дмитрию, мужчина произнес небольшую речь на незнакомом языке. Дима в ответ лишь покачал головой. Кроме “мир-дружба” в голову ничего не приходило – первый контакт явно зашел в тупик.

Атлет стремительно поднялся, напугав “шерстяного”, да и Дмитрий тоже вздрогнул от неожиданности, мгновенно осознал свою ошибку и приложил руку к груди – мол, все в порядке, не бойтесь други. Даже одежда не могла скрыть перекачанные нижние конечности бодибилдера – кентавр, да и только.

Мужчина в два шага пересек помещение, опустился напротив Димы, а затем, доброжелательно улыбаясь, возложил огромную пятерню ему на лоб.

“Щас голову отвинтит”, - логика подсказала именно этот вариант.

Дмитрий приготовился дать отпор, но атлет просто излучал спокойствие: рука была теплой, и в прикосновении какой-либо опасности не чувствовалось. Наоборот - стало легко, комфортно, Дима даже закрыл глаза. Мысли упорядочились, и он вдруг явственно представил фантастическую реальность, в которую так неожиданно попал. Если вооруженный матрос, расхаживающий за стенкой, мог оказаться шизиком с бутафорским пистолетом, то присутствие двух новых персонажей в простое объяснение никак не вписывались. Они были не отсюда, не из 200.. года, а тогда, впрочем, и военмор с товарищем Беспощадным логично дополняли эту странную компанию.

Мужчина снял руку с Диминого лба и торжественно произнес:

- Приветствую тебя, - на секунду замолчал и добавил, - братка.

Из каких глубин подсознания он извлек это замечательное слово, а главное из чьих глубин?

- Здрасьте, - на автомате выдал несколько опешивший Дима.

Собеседники пару минут помолчали, видимо и у бодибилдера первый контакт не каждый день случается.

- Откуда ты и как твое имя? – продолжил здоровяк.

- Дмитрий, можно Дима. Из Питера.

- А я…, - тут атлет задумался, - называй меня Миша.

- Питер? Это название мне ни о чем не говорит. Расскажи о своем времени.

- 21 век от рождества Христова, - улыбнулся Дмитрий.

Атлет наморщил лоб и пожал плечами.

- Плохо я историю знаю, что-то очень далекое. Лучше расскажи о технике, мне это ближе. Огонь, порох, электричество, - здесь он увидел часы на руке Дмитрия. – Хотя это уже было. Тогда может межгалактические перелеты…

Далее Миша произнес несколько никогда не слышанных Дмитрием слов. Точнее, слова то были обычные, русские, но вот причудливые комбинации из них ничего Диме не говорили.

- Понимаешь, о чем я?

- Что же тут не понятного. 21 век – это мобильный телефон, Интернет, классные тачки и спутниковое телевидение. На Марс полетим… Скоро. Да еще много чего.

- Понятно, - разочарованно произнес Миша, а потом неожиданно добавил:

- Жесть!

Проникновение в лингвинистические глубины современного русского языка потрясало воображение.

В дальнем углу неожиданно зашевелился их лохматый товарищ по несчастью. Наверное, он тоже хотел присоединиться к беседе, а потому издал несколько гортанных звуков.

- А это кто? - Дима кивнул в сторону возбужденного гоминоида.

- Тупиковая ветвь развития…Ничего интересного, - ответил Миша и цыкнул на “шерстяного”.

Тот послушно затих, и вмешаться в разговор больше не пытался.

- Что он сказал? Может чего-нибудь хочет?

Здоровяк лишь махнул рукой:

- Хочет кушать - всегда, и время от времени, - тут Миша явно подбирал нужное слово, - любви. Его, кстати, первого поймали.

Дмитрий украдкой посмотрел на гоминоида и вдруг заметил взгляд “полный нежности”, устремленный в их сторону. Дима решил, что сей пылкий взор предназначен атлету: тоже волосатому и накачанному. Кстати, похожи однозначно – вот ведь спираль эволюции!

Но твердой уверенности не было.

- Послушай, Миша, а вы там все такие? Как-то я вашего брата совсем другим представлял.

- Что тебя смущает?

- Цвет волос, например. В наше время блондинов уже мало оставалось. В северные страны приезжали черноволосые и темноглазые люди, ассимилировались, ну и … сам понимаешь, смешение рас. Голубые глаза – вообще нонсенс. Да и телосложение у тебя… Далекий потомок по прогнозам – тщедушный человек с большой головой и отсутствием волосяного покрова, говорят, за ненужностью.

Миша снисходительно посмотрел на неразумного предка.

- У нас разные люди есть – внешний облик не проблема. Есть и такие, как ты описал. Все зависит от профессии. Я, например, работаю там, - здоровенный палец атлета смотрел в потолок, - где большая гравитация и очень холодно. Элита космофлота, да что там говорить, человечества! Профессиональная каста, куда посторонним вход воспрещен.

“Касты, классы, сословия – похоже, ничего не изменилось. Как это не называй – суть одна”, - подумал Дмитрий.

Он поднял глаза на Мишу, принявшего античную позу, и ехидно поинтересовался:

- Если существуют касты, значит, есть и иерархическая лестница. А ты, по всей видимости, на самой ее вершине?

Здоровяк погрустнел, гонора у него явно поубавилось.

- Ну, типа того…. Почти. Есть еще Правители, да несколько групп, которые обеспечивают их деятельность.

- Живут они здесь, на Прародине, где кроме девственной природы и чистого воздуха ничего и нет - Миша недовольно наморщил лоб. – А все остальные там.

Его палец опять смотрел в небо.

- Сюда только на отдых приезжать разрешается, да и то - не всем.

- Я могу это делать каждый год, - лицо его опять приняло надменное выражение.

Собеседники немного помолчали, и Дмитрий решил взять дело в свои руки.

- Выбираться нам отсюда надо. Товарищ Беспощадный вернется, и что они решат одному богу известно. Времена, Миша, сейчас суровые – шлепнут на раз.

- А ты откуда знаешь? – атлет спустился на землю.

- Всего сотня лет прошла, об этом еще книжки пишут.

Миша обошел клетушку по периметру, попробовал расшатать бревна, запустив руку в оконный проем.

- Ничего не получится. Крепко построено, - с уважением произнес он.

- Ты, Дима, не бойся. Матросов я возьму на себя. Выведут же нас когда-нибудь, а там…, - Миша сжал пудовые кулаки.

- … а там, - продолжил Дмитрий, - из тебя решето сделают. Это профессиональные революционеры, боевики. Они свое дело хорошо знают.

Тут надо все хорошенько обдумать. Подождем немного. Время у нас есть – товарищ Беспощадный еще не вернулся. Меня другое беспокоит: допустим, выбрались мы отсюда, а дальше то, что делать? Хорошо бы домой попасть. Как думаешь?

Миша был полностью согласен и в течение получаса говорил о хорошо знакомой ему теме. Парадоксы времени, пространственно-временной континуум, кротовые норы первого рода, что в дальнем космосе – эти и другие, незнакомые Дмитрию термины присутствовали в его докладе. По его словам выходило, что подобные аномалии возникают, время от времени, но что сам он встречается с этим впервые. Подводя итог, Миша сказал:

- Нужно оказаться в той же точке, где мы выпали из своего времени. Если аномалия еще существует – есть надежда. А вот место мне не найти, в этом лесу черт ногу сломит. К тому же шансов, что все попадут домой немного.

Куда выведет петля времени? ….Если б знать…

Дима представил себя в гостях у “шерстяного” и энтузиазмом не проникся.

- Место я найду, - он вытащил из кармана план Петровича. – За сто лет, к счастью, мало что изменилось. А дальше… Как карта ляжет.

Солнце скрылось за верхушками деревьев - в клетушке стало темно. Пленники разошлись по своим углам и замолчали. О чем думали Димины соседи, осталось загадкой, но ему очень захотелось очутиться за рулем, поставить любимую музыку и, как следует, притопить педаль акселератора. А потом - домой, и как можно быстрее.

Сладкие мечты грубо прервал гоминоид, зашевелившийся в своем углу.

- Коллега то наш проголодался, - отреагировал Миша, услышав громкое урчание в желудке “шерстяного”. – Да я бы и сам не против.

Дима кулаком ударил в дверь.

- Товарищ матрос, поесть бы чего.

- Какой я тебе товарищ, вражина. Терпи, недолго тебе осталось. Беспощадный вернется – мы вас всех определим.

Несколько минут в соседней комнате слышалась тяжелая матросская поступь, открывалась и закрывалась входная дверь. А потом загремели засовы, и в свете горящей лучины появился ствол маузера.

- Живые, черти? Не все погибли от чумы? – добродушно пошутил военмор.

- Ладно, выходи по одному. Руки за спину и без глупостей.

Матрос ждал на улице, отойдя на несколько шагов от двери.

- Что я нехристь, какой? Покормлю, а дальше не обессудь. Каждому по заслугам.

- А этот леший пусть штаны наденет, - моряк протягивал промасленные клеши, необъятных размеров. – К столу, чай, приглашают.

С помощью тычков и затрещин Дима с Мишей натянули штаны на упиравшегося “шерстяного”.

Затем военмор приказал сесть на лежащее у костра бревно, а сам расположился напротив, на колоде для рубки дров. Маузер при этом он из рук не выпускал.

- Сидеть смирно, а не то заведу за шмуру и шлепну, - матрос указал взглядом на место казни – густые заросли на месте давнишней вырубки.

Ногой пододвинув к себе дырявый мешок, он запустил в него левую руку, а потом перебросил через пламя по три небольшие картошины каждому пленнику.

- Чем богаты – тем и рады. Может товарищ Беспощадный чего из разведки принесет. Верстах в десяти деревня, так у него родня там живет. Загостился, наверное, товарищ мой дорогой.

Душевный рассказ моряка сопровождался хрустом разгрызаемой картошки и жадным чавканьем. Гоминоид быстро управился с сухим пайком, с вожделением поглядывая на кормильца.

- Такие робяты! – восхищенно прокомментировал увиденное военмор и бросил “шерстяному” еще одну картофелину.

Миша осторожно обнюхал немытые корнеплоды, но последовать примеру соседа не решался. Он посмотрел, что делает Дмитрий, вооружился длинной щепкой, а потом закопал картошку в золу.

В черном небе ярко горели звезды, ковш Большой Медведицы повис прямо над головой, потрескивали угольки, и было так хорошо и уютно, что Дима даже забылся на пару минут.

- А ты, видно, дворянских кровей. Вон, какой хронометр, - взгляд моряка был устремлен на позолоченный “Франк Мюллер”.

Дмитрий вздрогнул и спустился на землю.

- Ну, да ничего, скоро и на нашей улице праздник случится, - продолжал военмор. – Не будет ни бедных, ни богатых, заживем. Землю - крестьянам, фабрики – рабочим. Контру всякую на перевоспитание.

- А за ум не возьметесь – разговор будет коротким, - матрос грозно потряс маузером. – Жаль, товарища Беспощадного нет, он бы все обосновал, все по полочкам разложил. Врага - сразу видит. Если не по совести живешь – придет и накажет. Вот какой он человек!

- Такие люди всегда нужны, и мысли правильные, не поспоришь - осторожно начал Дмитрий. – И когда же это все произойдет?

- На верном пути стоишь братишка. Вижу, проникся. А ждать недолго осталось. Год-два и победим. Через десять лет на Руси все изменится, через сто – на всей Земле - свобода, равенство и братство.

“Вас бы с Беспощадным к нам, на ознакомительную экскурсию, - подумал Дима. – Посмотрели бы на равенство и братство. Кстати, как раз сто лет прошло”.

За разговором испеклась картошечка, и Дмитрий разворошил золу. Снял обугленную корочку, вручил белую дымящуюся сердцевину Мише и случайно поднял глаза на гоминоида. Голодный взгляд “Шерстяного” был настолько выразителен, что Дима, не раздумывая, бросил ему свою, самую большую картофелину. Гоминоид поймал ее на лету и мгновенно проглотил. Жевательных движений не наблюдалось.

- Такие робяты! – опять умилился моряк. – Цирк, да и только.

Военмор подождал, пока пленники доедят, и решительно поднялся.

- Ну, что повечеряли? До утра не помрете, а завтра Беспощадный решит, что с вами делать. По справедливости решит!

- А сейчас встали в затылок друг другу, руки на плечи, леший идет первым.

Спотыкаясь в темноте и зацепив все, что только можно было зацепить, коллеги опять очутились в застенке. Разошлись по своим углам и затихли.

Вариант, при котором все будет решено по справедливости, в данной ситуации намечался лишь один, но человеку присуще надеяться на лучшее. Вдруг товарищ Беспощадный окажется умным, образованным революционером и поймет, что пленники совсем не похожи на агентов охранки или пособников мирового империализма. Так, вроде бы, они раньше выражались. Но надежда эта была слишком слабой.

“Шерстяной” немного повертелся на своей подстилке и громко засопел: все равно ведь ничего не соображает – тупиковая ветвь развития, а Дима с Мишей в течение часа обдумывали варианты спасения. Варианты разнообразием не отличались и предполагали стремительный бросок на конвоиров, когда надежды, что их отпустят уже не останется. Участие гоминоида в этой акции даже не обсуждалось.

Дмитрий долго ворочался и забылся последним, только под утро.

Проснулся он оттого, что кто-то теребил его за ногу. Дима открыл глаза и с удивлением увидел в рассветном сумраке чью-то грязную, но довольную физиономию. Сильно пахло свежевскопанной землей. Гоминоид, оказывается, зря время не терял и вырыл широкий лаз под нижним венцом тыльной стены. Вот ведь дитя природы. Да и кормежка явно впрок пошла.

Мишу “шерстяной” уже разбудил, и тот с уважением посматривал на выдающегося представителя человечества. Путь к свободе был в двух шагах от арестантов, через него в темницу даже проникал слабый свет.

Ничего не подозревающий матрос громко храпел за дверью, и лучший момент для бегства было трудно представить. Помогая друг другу, пленники проползли под стеной и оказались в густых зарослях крапивы. Далее Дима взял руководство операции по спасению в свои руки. Дорогу к избушке он запомнил хорошо, поскольку шел впереди конвоира, и резво побежал к берегу, с удовлетворением слыша за спиной легкую поступь остальных беглецов. Когда впереди показался просвет, и можно было вздохнуть с облегчением, Дмитрий, наконец, увидел то, ради чего он и очутился на этом острове. Небольшая полянка перед ним была густо усыпана темно-коричневыми шляпками.

“Вот они – “чудные белые грибы”. Не соврал Петрович. Эх, попробовать бы столетних грибочков”.

Слега лежала на том же месте, в паре метров от притопленных мостков, поэтому переход на другой берег занял не более пяти минут. На суше беглецы укрылись в лесу и остановились перевести дыхание. Дмитрий вытащил карту и не без труда разработал маршрут до искомой точки. Для этого понадобилось вспомнить все вчерашние события: время и положение солнца на небосводе, продолжительность перехода к озеру, места перекуров и те нужные приметы, которые человек, умеющий ориентироваться в лесу, запоминает автоматически. К счастью день обещал быть ясным, первые лучи солнца уже пробивались сквозь кроны деревьев.

Дима взмахнул рукой, и беглецы быстрым шагом направились вслед за своим командиром.

Переход продолжался примерно тридцать минут.

- Все, пришли, - Дима покрутил головой. – Это где-то здесь.

- Предлагаю разойтись, но так чтобы все видели друг друга и прочесать это место. Давайте попрощаемся на всякий случай. Кто знает, как все это случится. И пусть все попадут домой.

Дмитрий протянул руку Мише. “Шерстяной”, который явно что-то почуял, отвлекся от созерцания высокой сосны и проникся торжественностью момента.

- С богом, - три ладони соединились в крепком рукопожатии.

Первым пропал гоминоид. Раздался громкий хлопок и у сосны появилось зыбкое марево, которое растаяло через несколько секунд. Дмитрий помахал рукой Мише, идущему параллельным курсом, в паре десятков шагов от него, и устремился к дереву.

Все произошло, как и день назад. Плотный воздух наполнил легкие, сильный порыв ветра ощутимо ударил в грудь. Продолжалось это какие-то мгновения, но Дмитрию показалось, что из-за призрачных деревьев поднялась летающая тарелка, на секунду зависла над верхушками, а затем стремительно исчезла в голубом небе, что мимо него, ломая ветки, пробежал гоминоид в черных матросских клешах.

Дима осторожно открыл глаза. Солнце светило в лицо. Часа показывали полдень.

Спустя несколько минут он прошел под высоковольтной линией. Над головой монотонно гудели провода, и ничего не напоминало о вчерашних событиях.

В 13.00 Дмитрий продрался сквозь придорожную шмуру и вышел к машине.

Первое, что сразу бросилось в глаза, это отсутствие стекла на задней двери. Дима по инерции сделал еще пару шагов и остановился, наступив на что-то мягкое. Под ногами лежала черная пахнущая болотом одежда: широкие брюки и бушлат с тускло блестящими пуговицами. Догадаться, чьи это вещи труда не составило.

Дмитрий открыл машину и заглянул внутрь. На сидении среди блестящих осколков валялись плечики, на которых еще вчера висел его собственный, почти новый костюм. Туфли тоже отсутствовали.

“Врага - сразу видит. Если не по совести живешь – придет и накажет”, - всплыла в памяти выдержка из характеристики товарища Беспощадного.

Дима внимательно осмотрел ближайшие кусты, не заметил ничего подозрительного и только после этого сел за руль. Он выехал на дорогу, а потом, не жалея подвеску, помчал на юг - туда, где по асфальтовому полотну несутся сотни автомобилей, где оживет мобильный телефон, и где он сможет почувствовать себя в безопасности.

Мужчина в темном костюме выглянул из-за огромного валуна, строгим взглядом проводил большой серебристый автомобиль и бросил на землю обглоданную куриную ножку. Уложил нехитрую снедь в вещмешок, и, поправив тяжелую деревянную кобуру, тоже взял курс на юг – туда, где еще так много работы.

 

 

День Всех Святых

 

В этой маленькой, обласканной богом стране лето незаметно переходит в уютную тёплую осень, и даже в конце октября под ковром из опавших листьев проглядывается зелень ухоженных газонов. Лужайка перед домом – своеобразный стандарт местной жизни, а вот сами коттеджи здесь, в тихом уютном пригороде, абсолютно не похожи друг на друга. И уж совсем нетрудно догадаться, что строились они в разное время – современные «умные» дома соседствуют с основательными, но какими-то безликими представителями прошлого века, островерхие домики-пряники – ровесники ветряных мельниц – располагаются рядом с роскошными дворцами времён заморских колоний. Земля в этих местах – дорогая, хозяева – люди обеспеченные, вкусы у всех – разные. Главное, что домики симпатичные и ухоженные, а эклектика квартала глаз даже радует. Необычно и свежо.

 

«Интересно, где буду жить я, – подумала Кира, незаметно взглянув на своего "остепенённого" соседа.– Хочется побыстрее сбросить туфли, босиком проскакать в душевую, а потом обрести покой на каком-нибудь уютном буржуазном диване. Желательно с ноутбуком на коленях, ведь именно завтра, в последний день октября, может решиться судьба».

 

Лукас Бремер, доктор медицины, профессор местного университета, а в данный момент её персональный водитель, словно почувствовал нетерпение пассажирки:

– Ещё несколько минут, госпожа Логинова, и мы будем на месте. Надеюсь, вам понравится гостевой домик. Он, можно сказать, ровесник нашей alma mater. Не пугайтесь, за эти годы дом пережил несколько основательных ремонтов, последний, кстати, был нынешним летом. Осталось несколько недоделок, но на качестве жизни они не отразятся. Я говорю о системе охранной сигнализации: через несколько дней рабочие завершат монтаж, закопают траншеи, и на этом можно будет поставить точку. Внутри – всё готово на сто процентов.

 

Асфальтовая дорожка закончилась у нарядного домика с высокой черепичной кровлей, и водитель мягко притормозил у ворот.

 

«А избушка-то на отшибе, завез девчонку молоденькую, – подумала Кира. – Правда, местечко очень живописное: перекрёсток двух близнецов-каналов».

 

Берега водоёмов заросли травой, но было видно, что и сюда периодически захаживали обученные люди с триммерами. На неподвижной поверхности воды плавала жёлто-красная листва, промелькнула байдарка с атлетичным гребцом нордической внешности.

 

– Хо-ро-шо, – прошептала Кира.

 

Бремер обошёл машину, предложил руку даме и помог сделать первый шаг на посыпанную ракушечником дорожку. Занёс чемодан в прихожую и опять взял Киру за руку, беззастенчиво вторгшись в личное пространство госпожи Логиновой. Доктор медицины благоухал дорогим, но каким-то странным, «тяжёлым», «мускулистым», не соответствующим внешнему облику парфюмом. Бледно-голубые, чуть навыкате, глаза Бремера остановились на безымянном пальце девушки, его тонкие губы чуть дрогнули, а потом расплылись в белозубой самоуверенной улыбке.

 

– Отдыхайте, Кира, – он сжал её ладонь, личное пространство затрещало по швам. – Завтра в 16.00 ваше выступление, не забудьте. Коллеги ждут с нетерпением, да я и сам в предвкушении… Кроме того, придут гости из центра эстетической медицины, возможно, ваши будущие работодатели. Вечером я покажу вам город: сначала мы погуляем в его историческом центре, а потом отметим, не сомневаюсь, успешную презентацию в уютном ресторане. Не попробовать местную кухню – это непростительное легкомыслие, граничащее с тяжёлым преступлением. Никаких возражений! В три часа за вами заедет мой водитель, будьте готовы.

 

Лукас Бремер отпустил наконец её руку и, легко исполнив поворот на 180 градусов, прикрыл дверь снаружи. В окно можно было увидеть, как худосочный, убелённый сединами профессор прыгнул в салон, и его брутальный автомобиль задним ходом рванул к развилке.

 

«Наверное, по утрам круги нарезает в местном парке… в кроссовках "Nike", – улыбнулась Кира. – А что, достойно уважения. Как там у классика? "В комнату вошёл сорокалетний старик…". Это точно не про него, хотя лет Бремеру явно побольше».

 

Девушка остановилась у зеркала, сбросила туфли и придирчиво изучила собственное отражение.

 

«А вот мне точно следует поработать над фигурой, – она, нахмурившись, положила ладони на бедра. – Сидячий образ жизни, что поделаешь. Стыдно, Кира Павловна, тебе – двадцать девять лет. Хотя есть такая категория мужчин, утверждающих, что женщины должно быть много. Врут! Если будет выбор – выберут других: гибких и стройных… Диета и спорт, а не поможет – есть одно радикальное средство, уж мне ли не знать.

Настоящий учёный должен опробовать изобретение на себе, – Кира лукаво улыбнулась. – Ха! Кто сказал? Это не наш метод, только в самом крайнем случае».

 

Она прошла в гостиную, скользнула взглядом по невысокой уютной мебели, по средневековым гравюрам, украшавшим стены, и остановилась на широком кожаном диване – вожделенной точке её сегодняшнего путешествия.

 

– Хо-ро-шо, – она с удовольствием погладила кремовую, приятную на ощупь подушку.

 

Кира выглянула в окно: по периметру лужайки шла узкая канавка шириной от силы двадцать сантиметров. Желтоватый, усыпанный листьями грунт лежал рядом аккуратной горкой.

 

«Разве это траншея? Вот у нас – траншеи. Всерьёз и надолго! – шутливо возгордилась госпожа Логинова. – Напугал! Совсем незаметно».

 

Она переместилась к окну на противоположной стене и приоткрыла створки. Здесь, как бы сказали земляки, «на заднем дворе», стояла невысокая постройка хозяйственного назначения, и была выкопана квадратная яма шириной около метра, к которой и приходили вышеупомянутые траншеи. Обилие листьев подсказывало, что строители не появлялись на рабочем месте как минимум несколько дней.

 

«Вот и славно. Надеюсь, в ближайшее время никто меня не потревожит. Люди, где вы? А в ответ тишина… Хо-ро-шо!»

 

Кира с удовольствием посетила ванную комнату, облачилась в любимый халат и с ногами устроилась на диване. Включила телевизор, пробежалась по каналам, числом не менее сотни, а потом вернулась к местным новостям. Диктор говорил быстро, и с её знанием языка понять что-либо было затруднительно: английские титры совсем бы не помешали. Лишь когда на экране появился светильник Джека, сушёная тыква с глазницами, Кира поняла, что граждане страны готовятся к празднику.

 

«Ересь какая-то! У нас тоже пытаются отмечать, но ничего из этого не выйдет. Не приживётся, никогда, абсолютно точно».

 

Девушка погасила экран и достала сигарету, третью и последнюю позволенную. Решила – значит, так тому и быть. Открыла окно и с удовольствием затянулась, выпустив тонкую струйку в вязкую темноту.

 

«Вот и первый минус, – Кире вдруг стало не по себе. – С наружным освещением – проблемы: шарики-фонарики на лужайке не работают. Не-хо-ро-шо».

 

Она нашла распределительный щиток, пощёлкала тумблерами, но чуда не случилось.

На противоположном берегу канала озорно подмигивали огоньки, огненные змейки извивались на ближней воде, а здесь лишь узкая полоса света упиралась в засыпанную листьями яму. Девушка в последний раз глубоко затянулась и закрыла окно. Сквозь дымное облачко, тающее за стеклом, ей вдруг показалось, что по листве пробежала лёгкая волна. Жёлто-красный ковер вздыбился на мгновение, а потом плавно опустился на земную твердь.

 

«Ерунда! Ветер», – она задёрнула шторы и, открыв ноутбук, устроилась на диване.

 

Кира честно, до конца прочитала текст завтрашнего выступления, а потом быстро уснула.

 

 

*****

 

– В заключение хочу ещё раз остановиться на проверенных к настоящему времени областях применения углеродных нанороботов, – Кира посмотрела в аудиторию. – Это удаление повреждённых клеток, а в некоторых случаях, возможно, их полное восстановление, транспортировка лекарств в нужную точку тела, синтез новых тканей. Всё то, что уже сейчас можно использовать в эстетической медицине, пластической хирургии.

 

Она с облегчением перевела дух: не сбилась ни разу, голос не дрожал. Хо-ро-шо!

 

– Я готова ответить на ваши вопросы, коллеги. А в заключение вы сможете увидеть практическое применение этой технологии. Господин Бремер, спасибо ему большое, нашёл пациента, готового пожертвовать собой ради науки.

 

Кира кивнула сидящему в первом ряду доктору медицины.

 

– Скажите, госпожа Логинова, – не преминул воспользоваться ситуацией Бремер. – Неужели вы в одиночку решали эти сложнейшие вопросы? Ведь нанороботы, управление ими – вотчина узких специалистов, а вы, насколько нам известно, выпускница медицинского института.

 

– В одиночку с такой задачей справиться невозможно, вы совершенно правы. Как обычно и бывает, свою роль сыграл Его Величество случай. Я познакомилась с увлечённым человеком, инженером-робототехником, который и повлиял на мою судьбу, дал некий толчок к моей работе, – перед глазами Киры возник образ немногословного, но очень симпатичного соседа по площадке. – Это именно он заставляет крохотные частички размером около микрона двигаться, обрабатывать и передавать информацию, выполнять заданные программы. Поначалу он просто пугал меня непонятными терминами, такими, как точность позиционирования, скорость распознавания и многими другими. А потом самым естественным образом они пополнили мой словарный запас.

 

Кира улыбнулась и с удовлетворением отметила реакцию зала. Шутка, сказанная к месту, помогает расположить к себе аудиторию.

 

– Правда, и ему пришлось познакомиться с плазмой, лимфой, эпителием и альвеолами. Взаимное обогащение не прошло даром – теперь мы имеем готовую и опробованную технологию.

 

Сосед Бремера поднялся со стула, дождался тишины и спросил:

– Госпожа Логинова, у меня два вопроса, первый: инородные тела в организме – это мощная атака на иммунную систему человека. Как вы справляетесь с этим? Мои опасения, согласитесь, не беспочвенны. И второй вопрос: к каким последствиям может привести программный сбой? Может ли это привести к фатальному исходу?

 

– Начну со второго вопроса, – Кира стала серьёзной. – Такого, я говорю о программном сбое, в моей практике ещё не было. На данный момент мы готовы к двум десяткам операций, к двум десяткам, и не более, побочные эффекты отсутствуют, это я могу гарантировать. Программная часть неоднократно проверена и абсолютно надёжна. Поймите, пока есть какие-либо нерешённые вопросы, мы не берёмся за практическую реализацию. Выглядит довольно непривычно на первый взгляд: тысячи углеродных пылинок в человеческом теле… хаос. Но это не совсем так, точнее, совсем не так. Мы научились управлять хаосом, и ему никто не позволит управлять нами.

Кира опять улыбнулась.

 

– Диагностика, распознавание поражённых клеток, сведение к минимуму реакций иммунной системы на присутствие инородных тел и прочие, чисто медицинские аспекты, – это задачи, которыми занималась я. Детальное описание, за исключением know-how, вы сможете найти в буклетах, они будут розданы в конце нашей встречи. А теперь я приглашаю наших vip-гостей пройти в операционную. Остальные смогут посмотреть видео трансляцию.

 

В холле перед медицинским блоком Кира Логинова с удивлением заметила клетку с огромным чёрным котом, пушистым персом.

 

– Хозяйка – на операционном столе, – пояснил Лукас Бремер и расплылся в улыбке. – Боюсь, что кот не узнает её в новом облике.

 

Зверь привстал, проводил делегацию строгим взглядом и лишь потом улёгся, просунув мощные лапы между прутьями решётки.

 

Операция прошла успешно, а в результате пациентка похудела на несколько килограммов. Кот остался доволен.

 

 

*****

 

В небольшом уютном ресторанчике в восемь вечера уже не было свободных мест. Бремера здесь встретили как родного и под белы руки провели к единственному незанятому столику.

 

«Завсегдатай! – усмехнулась про себя Кира. – Какой важный, сейчас с удвоенной энергией приступит к осаде. Чрезмерные знаки внимания начинают утомлять».

 

– Не стесняйтесь, госпожа Логинова. Заказывайте всё, что пожелаете – выбор здесь богатый, – Лукас протянул солидную кожаную папку. – Я возьму на себя смелость предложить что-нибудь лёгкое, но с местным колоритом. А вот горячее придётся немного подождать.

 

Кира пошелестела страничками – перечень незнакомых блюд казался бесконечным.

 

«С Бремером, что ли, посоветоваться? Ну нет, он только и ждёт, чтобы придвинуться ближе. Выдерживаем паузу. Я изучаю меню, он деликатно молчит. Хо-ро-шо!»

 

Она дождалась, пока Бремер начал ерзать, а потом отложила папку. «Гулять так гулять, тем более, с утра ничего не ела. Кофе не в счёт».

 

– Тушёный кролик и можжевеловая водка, её я никогда не пробовала, – девушка подняла глаза на визави. – Это ведь местная кухня?

 

– Отличный выбор, Кира, – Лукас важно кивнул стоящему поодаль официанту. – Я, пожалуй, присоединюсь.

 

Пока Бремер расхваливал собственноручно выбранные закуски, наполнял рюмки и давал распоряжения персоналу, девушка украдкой посматривала в окно. На противоположной стороне улицы, у входа в пафосное заведение, собралась причудливо одетая толпа. Феи и ведьмы, вампиры и странные персонажи в ролевых костюмах на сексуальную тематику. Настроение у граждан уже сейчас было приподнятым, а впереди ещё весёлая ночь.

 

– Да, Кира, – Лукас Бремер перехватил её взгляд. – 31 октября, канун Дня Всех Святых. Не могу сказать, что этот праздник прижился у нас, но молодежи нравится.

 

– Интересно, но я совершенно не в теме. Для моих соотечественников это милые забавы.

 

– Конечно, для большинства – это всего лишь развлечение, но… – здесь голос собеседника вдруг стал притворно пугающим. – В такую ночь грань между реальным и сверхъестественным мирами становится прозрачной. На планету опускается таинственный и призрачный сумрак. Сонмы бесов выходят из преисподней и расхаживают по земле, пугая живых. Ночью можно погадать, девушки обычно любят это делать. Как? Очень просто. В доме следует погасить свет, подняться по лестнице спиной вперёд и провести свечой перед зеркалом. Возможно, Кира, вам повезёт, и вы увидите в нём своего будущего жениха.

 

– У меня есть молодой человек, – она оградила личное пространство высокой стеной. – Да и гадать я не люблю.

 

– Молодые люди далеко не всегда становятся женихами. Если в зеркале девушки отразится череп, то она умрёт, так и не выйдя замуж, – очень буднично произнёс Бремер, но потом снова продемонстрировал белозубую улыбку. – Суеверие, не обращайте внимания.

 

Кира натянуто улыбнулась и кивнула в окно:

– А это что за персонаж? Вот, в конце очереди, похожий на орка из «Властелина Колец».

 

– Гоблин, – не поворачивая головы, ответил Лукас Бремер.

 

– Забавное существо. А у нас это слово приобрело ругательный оттенок. Недалёкий, тупой, вульгарный и так далее… Кто же они на самом деле?

 

– Их мало кто видел, – с иронией произнёс Бремер. – А те, кто видел, почему-то помалкивают. Так что о внешнем облике судить трудно. Тупыми их точно назвать нельзя. Они испытывают маниакальную страсть к технике, разобраться в устройстве любого механизма для них не составляет труда. Живут гоблины под землей, отлично видят в темноте, вечно голодны, перемещаются на варгах, оборотнях, ну, что ещё… Не знаю… С огромным удовольствием насылают мучительные ночные кошмары.

 

– Напугали! Но я редко вижу сны, мне это не грозит, – засмеялась Кира. – Откуда такое знание предмета, доктор?

 

– Интересовался, – усмехнулся в ответ Бремер. 

 

– За вас, Кира, – он поднял рюмку. – Уверен, что мои коллеги предоставят вам место в клинике. Не в этой, так в другой. В городе их несколько.

 

– Спасибо, – девушка выпила водку. – Это был хороший тост.

 

Она попробовала закуски, которые оказались на удивление вкусными, выслушала похвалы Бремера, приятное тепло разлилось по телу.

 

– Кстати, о технике, – доктор закончил с комплиментами. – Вы нашли интересный образ в своем выступлении – хаос. Так как же вы им управляете, я не заметил, что вы пользуетесь своим компьютером. Или это страшная тайна?

 

– Очень страшная, но не для вас. Ведь вы мне действительно помогли.

 

Кира немного помолчала, собираясь с мыслями.

– Я пользуюсь своим компьютером, – она провела ладонью по лбу. – И он – здесь. Небольшой органический имплант, его не видно под волосами. Именно он управляет хаосом. Есть ещё маленькая энергетическая установка – углеродные пылинки нужно заставить двигаться, но это не моя тайна. Да и деталей я, честно говоря, не знаю. Поэтому – всё свое ношу с собой, а кроме того, работа ещё не запатентована. У нас всё происходит не так быстро, к сожалению.

 

– Вот как? – Бремер быстро отвёл глаза и задумался, по его лицу пробежала тень, но через мгновение он опять приступил к расспросам. – А это не опасно? Органический имплант, значит, задействованы нервные окончания, значит, существует обратная связь с мозгом и, следовательно, бесконечное множество абсолютно непонятных вещей, непредсказуемых последствий.

 

Кира с интересом взглянула на профессора. Что за странная реакция? Зависть? Вряд ли, просто доктор уже много лет занимается исследованиями мозга. И, как пишут в научных изданиях, успешно. В этой области он большой специалист, а следовательно… понятен его интерес. Всё логично!

 

– Такие органические компьютеры начали применяться несколько лет назад, об этом много писали. Мы лишь программируем имплант. Элемент риска, конечно, есть, но удалить его можно быстро и без особых проблем. Жаль только, информация не сохранится.

 

– Я надеюсь, дело до этого не дойдёт, прекрасная девушка-киборг, – Бремер опять принялся шутить. – Как прекрасен мир машин! А мне стыдно, что я всё ещё человек.

 

– Поменьше голливудских фильмов смотрите, Лукас, – поддела в ответ Кира. – Хотя… всё поправимо, как говорят у нас, «ещё не вечер».

 

– Ещё не вечер… поправимо, – эхом отозвался Бремер, а потом с сарказмом произнёс: – С этим трудно спорить.

 

Доктор, похоже, исчерпал свое любопытство и с нетерпением поглядывал в сторону официанта.

 

– А вот и наш кролик.

 

Под горячее Лукас Бремер ещё трижды наполнял рюмки, и, когда тушёный зайка был доеден, Кира почувствовала, что пора остановиться: иногда она не успевала за ходом мыслей профессора.

 

Кира достала пачку сигарет и придвинула пепельницу.

– Спасибо, Лукас, за прекрасный вечер. Но… я, честно говоря, устала. Столько событий… Не обижайтесь, мне пора.

 

К её удивлению, Бремер не стал возражать, он тут же распорядился, чтобы вызвали такси.

 

– Извините, Кира. Сам отвезти не смогу, – доктор покосился на пустую рюмку и пошутил. – Да и у водителя рабочий день закончен. Нам не нужны революции – он тоже имеет право на отдых.

 

Некурящий Бремер вдруг достал из кармана портсигар жёлтого металла и ловко открыл крышку.

– Угощайтесь, госпожа Логинова. Это сигареты ручной набивки. Их делает мой друг, большой ценитель элитного табака. Знакомство с местной кухней правильно будет закончить местными табачными изделиями. Угощайтесь, смелее, вам понравится.

 

Кира взяла светло-коричневую сигарету и прикурила от поднесённой официантом зажигалки. Тонкий аромат, необычный, чуть сладковатый привкус, приятное послевкусие – такой табак действительно стоило попробовать. Удивительно, но в голове прояснилось, пришла необычайная лёгкость.

 

Через десять минут радушный хозяин посадил гостью в такси, поцеловал руку на прощание и был таков.

 

«Ловко я расставила точки над "i", – довольно подумала Кира. – Даже в гости не стал напрашиваться. Иногда стоит упомянуть о своём молодом человеке. Так, небрежно, но к месту».

 

 

*****

 

Кира наполнила ванну, нашла в шкафчике упаковку с ароматизированной солью и высыпала её содержимое на дно. А потом целый час пролежала в зеленоватой, пахнущей водорослями воде. С великим наслаждением. Надела свой любимый шёлковый халат и обрела наконец долгожданный покой на диване.

 

«Боже, как хо-ро-шо. Уютно, даже вставать не хочется. А надо! Устройство для инъекций и оставшуюся капсулу с углеродными "друзьями" стоит убрать. Как говорится, подальше положишь, поближе возьмёшь».

 

Она достала из сумочки металлический, тускло блестящий контейнер и спрятала его в сейф. Этот скромных размеров железный ящик она ещё утром обнаружила в верхнем отделении комода. Почему именно здесь? Наверное, сейф, как предмет обстановки, не соответствовал задумкам дизайнера. На полированной крышке комода красовался витой подсвечник с единственной свечой. А вот этот бронзовый аксессуар, похоже, отвечал вкусам мастера.

 

« Погадать, что ли? После местной кухни – местные суеверия. Бремер бы точно порекомендовал, для полноты ощущений. Ну уж нет! Вдруг череп увижу! За месяц до свадьбы!»

 

Девушка зажгла свечу, а затем вернулась на диван. Чуть колеблющееся пламя производило странное гипнотическое действие, и веки опустились сами собой. Фитиль еле слышно потрескивал, разбавляя звенящую тишину. Во рту опять появилось приятное послевкусие бремеровской сигареты, пришла необычайная лёгкость. Хотелось, чтобы это состояние продолжалось как можно дольше, чтобы пропало ощущение времени… навсегда… А потом Кира задремала.

 

Кратер свечи переполнился, мгновенно созрела большая горячая капля и, устремившись вниз по сахарной боковине, с громоподобным шлепком упала в чашу подсвечника. Кира испуганно вздрогнула и открыла глаза.

 

Что-то изменилось. Ушла лёгкость, стало трудно дышать, появилось ощущение давления, словно в набирающем скорость гоночном болиде. Девушка включила свет и подбежала к окну, намереваясь распахнуть створки, да так и застыла с поднятыми руками.

 

Листья в яме зашевелились, и на лужайку выпрыгнул кот, чёрный и пушистый, очень похожий на знакомого перса. Зверь встретился взглядом с Кирой, нырнул в траншею и припустил, задрав хвост, вокруг дома. На его месте появился близнец и, не мешкая, отправился тем же маршрутом. Коты один за другим выпрыгивали из ямы, как черти из табакерки. Через мгновение чёрное пульсирующее кольцо стремительно закружилось на лужайке. Узкая, падающая из окна световая полоска превратилась в мерцающий круг, в комнату со всех сторон проникало зеленоватое свечение.

Давление росло, гоночный болид разгонялся до предельной скорости. Свинцом наливались лёгкие, завибрировал пол под ногами… А потом спрессованный воздух со страшным дребезгом выдавил оконные створки, и Кира смогла наконец вздохнуть. Но это не принесло облегчения: в комнату вполз смрад тлена и свежевскопанной земли.

 

Невидимый пиротехник замкнул контакты, и столб прелых листьев с лёгким хлопком ушёл в чёрное небо. А потом наступила зловещая, не предвещающая ничего хорошего тишина.

 

Пестрый дождь, кружась, падал на плечи существа с лицом доктора Бремера. На Киру равнодушно взирал двухметровый атлет с накачанными до безобразия мышцами. Серая, нездорового вида кожа контрастировала с пурпурной тканью его дорогого костюма.

 

Коты сгрудились под окном, образовав ступеньку, и существо шагнуло в комнату. Кира попятилась, уткнулась в диван и неуклюже рухнула на кожаные подушки. В мокрую тряпку мгновенно превратился шёлковый халат.

 

– Управлять хаосом? Вы много на себя берёте, госпожа Логинова. Это мания, психическое заболевание или, как вы говорите, «программный сбой», – саркастически произнёс гоблин. – Я вылечу вас.

Он рывком поднял её с дивана, огромными ладонями сжал голову, а потом зубами вырвал имплант. Выплюнул на пол клок спутанных волос и улыбнулся, обнажив острые мелкие зубы.

 

– Вот и всё, вы здоровы. Не забудьте отблагодарить своего доктора.

 

Гоблин, как куклу, качал её на руках. Кира даже не пыталась сопротивляться, дикая головная боль пронзала мозг при малейшем движении.

 

– Один поцелуй, Кира. А может быть, что-то большее? – он похотливо облизал окровавленные губы. – Я подумаю…

 

Смрадный запах изо рта, ледяное прикосновение и этот страшный немигающий взгляд, – омерзительно. Кира Логинова нырнула в чёрную бездонную яму. Хо-ро-шо!

 

 

*****

 

– Что случилось? – Лукас Бремер затормозил у кареты скорой помощи.

 

– Бабушка сошла с ума, это бывает в их возрасте, – врач равнодушно взглянул на хорошо одетого господина – Сидела в яме, листьями играла. Говорить не может, ни на что не реагирует. Привезём в клинику, разберёмся.

Он приоткрыл ворота, выпуская санитаров с носилками. На них, опутанная ремнями, лежала неопрятная седая старуха в замусоленном халате.

 

– Голова, осторожно, – доброволец, брезгливо морщась, помог занести женщину в салон. Секунды хватило, чтобы нащупать бугорок под её волосами.

 

«Отлично: есть с чем поработать. Череп, к счастью, она не разбила. Хорошие сигареты получились, но курить вредно. Доказано!»

 

Он с облегчением улыбнулся, проводил взглядом карету и зашёл в дом. Без труда открыл сейф, вынув из него металлический контейнер. На дне в целости и сохранности лежали устройство для инъекций и стеклянная капсула.

 

Бремер неторопливо обошёл гостиную, по пути распахнув закрытые оконные створки, и с удовольствием вдохнул осенний воздух.

 

«Я держу свое слово, Кира Логинова. Для вас нашлось место в ХО-РО-ШЕЙ клинике».

 

 

Волчья пустошь

 

“Мелодию в телефоне надо поменять. Так ведь можно и любимого композитора возненавидеть”.

Дима включил свет и посмотрел на часы.

“Двенадцать ночи, какого черта. Специально лег пораньше, чтоб хоть раз на неделе выспаться”, - недовольно подумал он и снял трубку.

- Привет, Дим. Это Эдик. Извини, что так поздно, но дело очень важное. В субботу мне нужно в деревню ехать, а приятель заболел. Выручай.

Не так давно Эдику была продана машина, трехлетняя ”Нива” в очень приличном состоянии. Водить он толком еще не умел, и поэтому часто просил знакомых, имеющих права, помочь. С Эдиком его свел приятель, и виделись они лишь при переоформлении машины, да на банкете после сделки. Парни очень хорошо посидели у Эдика дома, и после первой бутылочки армянского коньяка Дмитрий немножко расслабился, дал свой телефон и пообещал помочь, если будут проблемы с машиной.

- Что случилось? - спросил он, думая о том, что сейчас придется тащиться на другой конец города и заниматься какой-нибудь ерундой.

- Съезди со мной в деревню, - попросил Эдик, - я в безвыходной ситуации. Боюсь ехать один. Во-первых, далеко, а во-вторых, вдруг что-нибудь случится с машиной, я ведь ничего в ней не соображаю. В деревне родственники ждут, у них провиант закончился, да надо кое-что забрать оттуда. В субботу утром уедем, в воскресение к полудню будем дома. Выручай, ты же обещал помочь, если что.

- Братка, все так неожиданно. У меня совсем другие планы на субботу, - попытался отказаться Дима. - Попробуй найти кого-нибудь еще.

- Всех обзвонил, никто не может. На тебя вся надежда. К тому же гарантирую отличный отдых на природе. Чистый воздух, за грибками сбегаем, - задел слабую струну Эдик.

- Ну, хорошо. Умеешь ты уговаривать.

- Тогда подходи к семи утра на стоянку. Очень на тебя надеюсь, - довольно сказал Эдик и повесил трубку.

В субботу Дмитрий встал рано, но все равно опоздал, искал как сквозь землю провалившиеся сапоги, и прибыл на стоянку минут пятнадцать восьмого. Еще из окна автобуса он увидел бегавшего вокруг машины Эдика.

- Слава богу, - облегченно сказал тот, - я уж думал, что ты не приедешь.

- Клади свой рюкзак в машину, - Эдик протягивал ключи, - да и поедем потихоньку.

Дима поднял крышку багажника. Среди его еще недавно собственных вещей - полиэтиленовых мешков с запасными камерами, проводами прикуривателя и прочей мелочевкой, стояла небольшая корзинка с бутылкой коньяка, плиткой шоколада и скромным свертком из плотной бумаги.

- А где же провиант для родичей? - спросил Дима, укладывая рюкзак.

- Не беспокойся, все, что нужно я взял, - как-то странно улыбнулся Эдик и сел на место пассажира, - поехали быстрее.

Дима повернул ключ в замке зажигания, и "Нива" легко завелась. Через пять минут они выехали на Московское шоссе.

Машин было немного, дорога отличная, и Дима с удовольствием притопил педаль акселератора, стрелка спидометра замерла на цифре 100. Яркое солнце, низко висевшее над горизонтом, слепило глаза, и ребята надели темные очки.

- Как насчет музыки, - спросил Эдик и, не дожидаясь ответа, вставил диск в магнитолу.

Из динамиков полилась приятная мелодия с жизнерадостным текстом:

- Приятнее нет эмоций, чем смерть от стекла,

- Как музыка кровь прольется в бокал для вина…

- Обожаю старые вещи, - прокомментировал текст Эдик.

В течение часа Дима наслаждался психоделическими песнопениями, где в обязательном порядке присутствовали вампиры, опиумный дым и белые саваны.

- Куда хоть едем, - спросил он, покосившись на барабанившего по коленкам Эдуарда.

- Пока прямо, а где свернуть я скажу. Рядом с тобой лучший штурман Веселого Поселка, - засмеялся тот. - Ехать нам часов пять, а потом пешком часа полтора. Впрочем, если так поедем и дальше, то к часам шести будем в деревне. Я учел еще и то, что нам с тобой необходимо устроить небольшой пикничок где-нибудь на обочине, а потом большой пикник с коньяком, когда машину спрячем.

“Интересно, на что этот штурман живет, - подумал Дима, - Оля с Игорем говорили, что он уже год нигде не работает, а денежка не переводится. Квартиру купил, обставил итальянской мебелью, аудиотехника дорогущая, одна плазменная панель, чего стоит - домашний кинотеатр. Машину мог себе и новую позволить, да в подпитии сказал, что пока учится - покатается на "бэушке””.

- Эдик, а где ты работаешь, - закинул удочку Дима.

- По коммерческой части, брат. Доставка спец грузов из пункта А в пункт Б, - неохотно ответил Эдик.

- Окажи протекцию.

- Боюсь, ничего не выйдет. В нашей фирме только одна такая штатная единица. Кстати сверни на заправку, - резко поменял тему штурман.

Подбежавшему мальчишке он дал ключи от бака и приказал залить его до краев. Пацан был шустрым и честно заработал сдачу, а потом на радостях даже протер лобовое стекло.

“За детство счастливое наше - спасибо родная страна”, - подумал Дима и вырулил на автостраду.

Через полчаса они пересекли границу родной области. За границей ничего не изменилось, кроме качества дорожного покрытия. Строго за пограничным столбом ровная, как стол, дорога превратилась в место, по которому ездят. Пришлось заметно снизить скорость и какое-то время привыкать к медленно проплывающим за стеклом деревьям.

- Справа, через пять километров будет полянка с молодыми сосенками, очень живописное место, - сказал Эдик. - Там отдохнем немного и перекусим.

Спустя пару минут Дима свернул на грунтовку, ведущую к поляне, и метров через сто они были на месте. Эдик достал c заднего сидения термос и пестрый полиэтиленовый пакет.

- Я всегда здесь останавливаюсь, - сказал он, вылезая из машины. - Ты пока разомни конечности, а я соберу на стол.

Дима набрал полную грудь пахнущего смолой воздуха и огляделся. Место действительно было живописным. Редкие сосны с ярко-зеленой хвоей окружали небольшой пятачок, заросший невысокой густой травкой, стрекотал кузнечик, над головой кружилась парочка синих стрекоз. Сделав несколько шагов, он очутился в лесу и решил поискать грибы, пока Эдик заботится о хлебе насущном. Подняв с земли палку, Дима подошел к зарослям невысоких елочек и раздвинул лапник. Под елкой что-то желтело.

- Лисички, - обрадовался он и присел на корточки.

В опавшей хвое лежала позолоченная зажигалка “Зиппо”. Точно такая же была у его приятеля Женьки.

“Сто лет ведь не виделись”, - подумал он и подобрал зажигалку.

- Димыч, - услышал он крик Эдика, - все готово. Давай по быстрому, а то я все съем.

Дима вернулся на поляну и присел на травку возле полиэтиленовой скатерти, на которой уже стояли кружки с ароматным чаем и большие бутерброды с ветчиной, копченой колбаской, приправленные петрушечкой, помидорами и еще какой-то зеленью. Проголодавшийся Эдик уже активно работал челюстями.

- Ты, великий шаман, - похвалил Дима, откусив большой кусок ветчины.

Пару минут они трудились в полной тишине. Прикончив первый бутерброд, Дмитрий полез в карман и извлек находку.

- Смотри, что я нашел. Точно такая же у Женьки Петрова, моего приятеля.

Продолжавший жевать Эдик, увидев зажигалку, подавился. Глаза у него вылезли из орбит, лицо побледнело. Дима долго колотил его по спине, пока не прошел кашель.

- Ты в порядке?

- Нормально, - ответил Эдик, тяжело дыша.

После обеда ребята решили перекурить. Дима вытащил пачку “LM”, и предложил сигарету Эдуарду.

- Спасибо, я привык к своим, - ответил тот, достав дорогущий “Parliament”.

Дима откинул крышку зажигалки, крутанул колесико и протянул ее Эдику. Эдик как-то неохотно нагнулся над скатертью и, придерживая сигарету пальцами, прикурил. Руки у него заметно тряслись. После этого, веселившийся всю дорогу штурман, не проронил ни слова. Перемена в настроении показалась Диме странной, но расспрашивать о причине он не стал. Мало ли что бывает, не зажигалка же в том виновата.

Часа через два притворяющийся спящим Эдик открыл глаза и распорядился свернуть на проселок. Пройдя километров двадцать по отвратительной грунтовке, они свернули в лес и, наконец, остановились. Штурман сам сел за руль и пару раз “заглохнув”, въехал в заросли малины. Помятые кусты он расправил, и старательно замаскировал машину зелеными ветками.

- Ну вот, почти добрались. Еще восьми километровый марш-бросок с полной выкладкой, и мы дома, - наконец обрел дар речи Эдик.

“Насчет полной выкладки он явно загнул”, - подумал Дима, закидывая за спину рюкзак. В руках у Эдуарда была лишь вышеупомянутая корзинка весьма скромных размеров.

- Родня-то голодной смертью не умрет?

- Абсолютно исключено, - криво ухмыльнулся Эдик.

Пройдя минут десять по лесу, они вышли на старую дорогу, которая скоро вывела их в поле. Лес остался по левую руку, а справа в сотне метров был довольно крутой обрыв, за которым до горизонта простиралось болото с редкими высохшими деревцами. Над обрывом стояло несколько красавиц берез с ровными белыми стволами.

- Вот, где мы устроим пикник, - сказал Эдик.

Ребята сошли с дороги и, пройдя по давно некошеной траве, очутились в чудесном тенистом местечке. Опять на земле появилась скатерть-самобранка с бутылочкой пяти звездного коньяка, походными стаканчиками, плиткой шоколада и парочкой огромных спелых груш, сочных и сладких.

- Первую за тебя, Димыч, - поднял стаканчик Эдик.- Без тебя я бы пропал. Сегодня последний день….

- Последний день? - переспросил Дима.

- Это я …… Родне ты понравишься. За тебя, - тот ушел от ответа и медленно выпил коньяк.

Напиток был просто великолепный и стоил, наверное, недешево. Дима надкусил грушу, и капли теплого сока брызнули на ладонь. Мякоть просто таяла во рту и, вообще, груша была явно к месту.

Эдуард еще раз наполнил стаканы и стал рассказывать о деревне. Было в ней дворов десять, но жили лишь в трех домах. Электричества там не было, и на всю деревню был один радиоприемник на батарейках. Жили там Эдиковы бабка с дедом, еще одна старуха с внуком, мальчишкой лет восьми и мужик лет около сорока, надежда и опора всего народонаселения.

- Невеселая жизнь, - посочувствовал, опрокинувший второй стаканчик, Дима.

- У них нет выбора. А потом … им нравится. Они не хотят, чтобы кто-нибудь мешал….

Вскоре бутылка опустела и ребята, достав сигареты, молча дымили.

“До чего же место странное, - подумал Дима, - лежу в березовом оазисе, а под ногами Гнилое болото”.

Он сильным щелчком отправил окурок вниз и долго наблюдал как тот, подхваченный порывом ветра, медленно планировал в покрытую зеленой ряской воду. Было очень тихо, и только иногда с болота доносились какие-то похожие на вздох звуки. Болото дышало.

- Солнце уже низко. Пора идти, мои уже, наверное, волнуются, - прервал молчание Эдик.

Они быстро собрались и, продравшись через густую траву, вернулись на дорогу. Заметно охмелевший Дима собрал небольшой букетик васильков, которые видел лишь однажды, в далеком детстве, и расчувствовался. Вскоре дорога опять свернула в лес, и идиллия закончилась. Дима вдруг обнаружил, что давно не слышно птичьего пения, огромные ели-исполины окружили дорогу, а из грибов, для которых припасена корзина солидных размеров, попадаются лишь немыслимых габаритов мухоморы, да какие-то фиолетовые поганки. Было жутковато. Дима посмотрел на быстро шагавшего впереди Эдуарда и прибавил шагу. Перебираясь через упавшую на дорогу елку, Дима увидел вдалеке просвет, и дорога пошла под уклон.

- Почти пришли, - обернулся Эдик, - сейчас перейдем Волчий ручей, потом немного в горку, а оттуда уже и деревню видно.

- А как деревня называется? - спросил Дима.

- Волчья пустошь.

“Ну и название, жуть берет”, - подумал почти протрезвевший Дмитрий.

И действительно, вскоре деревья поредели, и все чаще стали встречаться невысокие кусты волчьей ягоды, густо усыпанные ярко-красными плодами. У ручья их стало настолько много, что сверху это напоминало большое кровавое пятно. Сам ручей, густо заросший тростником, был невелик, около метра шириной, но прозрачен и чист. Дима сел на корточки и набрал в ладони холодной воды. Сделал глоток - вкуснотища. На глине в двух шагах от себя он увидел четкий отпечаток дорогих кроссовок, а вокруг много крупных звериных следов, похожих на собачьи.

- Кто это у вас в модных шузах по грязи гуляет? - улыбнулся Дима.

- Это я неделю назад приезжал, - не сразу ответил Эдик.

“Что-то все это перестает мне нравиться, - подумал Дмитрий. - Ведь сам же мне в дороге говорил, что не любит кроссовки, когда обсуждали в чем лучше машину водить. Заврался в конец”.

- Напился? Пойдем дальше. Еще с километр осталось.

Они поднялись на крутую горку, и Дима увидел, наконец, то ради чего он на ногах уже почти двенадцать часов. Десяток почерневших от времени домов, окруженных со всех сторон лесом. Людей в деревне видно не было, лишь одинокая коза шлялась без привязи у околицы. Солнце уже наполовину скрылось за гигантскими елями, которые приобрели какой-то сизый оттенок. Войдя в деревню, они прошли по заросшей подорожником и ромашкой тропинке в самый конец деревни, к высокому, покосившемуся, как Пизанская башня, дому. Вокруг него стоял частокол, окружавший то, что раньше было огородом. Среди зарослей сорняков угадывались кусты смородины и крыжовника, опустившиеся грядки, а в дальнем конце участка, почти соприкасавшимся с подступающим лесом, стояли несколько старых яблонь. Эдик поднялся на гнилое крыльцо и несколько раз сильно ударил кулаком в дверь. Занавеска на окне дрогнула, и внутри послышался шум.

- Здорово, внучок. Мы уж думали, что не приедешь сегодня, - из-за дверей выглядывал крепкий дед в темных очках, ультрасовременный вид которых казался странным в этом забытом богом месте.

- Могло и такое случится, если бы не Дмитрий, - Эдик отступил в сторону и Дима предстал пред черны дедовы очи.

Старик осмотрел его с ног до головы и беззубо улыбнулся.

- Ну, проходите быстрее, а то у меня глаза на солнце болят, - отступил в сени дед.

Дима вслед за Эдиком шагнул внутрь, и хозяин захлопнул дверь. Стало темно. Старик прошел мимо по скрипучим половицам, обдав каким-то затхлым запахом, и отворил дверь в жилое помещение. Все вошли в комнату средних размеров, полумрак которой немногим отличался от кромешной темноты.

- Посидите пока, - дед показал на деревянную лавку со спинкой, - а я бабку разбужу.

Дима опустился на гладкие холодные доски и осмотрелся, благо глаза уже начали привыкать к новой обстановке. Справа угадывалась русская печь, небольшой стол с чугунами разных калибров и настенный рукомойник. Прямо перед лавкой стоял стол побольше, сколоченный из толстых “пятидесяток”. В красном углу вместо привычной иконы висел отрывной календарь, где обычно присутствует много нужных и ненужных сведений, восход и заход луны и солнца, продолжительность дня, кулинарные рецепты и прочая ерунда. Больше собственно описывать и нечего, за исключением того, что в комнате напрочь отсутствовали какие-либо цветы. На подоконнике стояла пара горшков с землей, покрытой мхом, и это было все, что призвано создавать домашний уют.

- Здравствуйте, мальчики, - в комнату вошла высокая худая старуха с длинным сморщенным лицом.

- Что же вы в темноте сидите.

Она сходила на кухню и вернулась с зажженной свечой. На носу красовались такие же, как у деда, черные очки.

- Сейчас я на стол соберу, а ты Корней за соседями сходи, - приказала она мужу.

- Мы тут все вместе собираемся, когда новый человек приходит.

Бабка вернулась на кухню и загремела посудой, а старик безропотно отправился исполнять приказ. Дима, сидящий у окна и прекрасно видящий калитку, мог поклясться, что дед со двора не выходил. Тем не менее, спустя минут пять, он вернулся и сказал, что скоро все будут.

На столе к тому времени уже стоял небольшой графинчик с густым темно-красным напитком и квадратный штоф с прозрачной жидкостью. Дед пошел на кухню и принес, в несколько приемов, хлебницу с крупно-нарезанными ломтями ржаного хлеба, громадную сковороду с жареной картошкой и пару банок рыбных консервов. А затем пододвинул к столу тяжеленную табуретку и сел напротив Димы. В этот момент дверь широко распахнулась, и в избу вошли тщедушный ребенок, ведущий за руку слепую старуху, и квадратный мужик с руками до колен.

- А вот и наши соседушки, - подала голос хозяйка.- Рассаживайтесь поудобнее, да и приступим, пожалуй.

Гости, увидев свечу, закрыли глаза и тоже надели очки, за исключением старухи, которую уже ничего не волновало.

Хозяин разлил красный напиток в маленькие лафитнички, стоящие перед каждым аборигеном, включая и несовершеннолетнего, а Эдику и Диме плеснул самогона в стограммовые граненые стаканчики.

- Первый тост я хочу поднять за Эдика, нашего кормильца, - начала хозяйка. - Без него всем нам было бы нелегко.

Сто грамм хорошо очищенного самогона, упавшего на старые дрожжи, произвели благоприятное впечатление на Дмитрия.

“А все-таки Эдик молодец, - подумал он,- помогает старикам. Тимуровец, однако. Странно, что недостаток продовольствия несколько преувеличен. Вот ведро с картошкой, батарея консервов не полке”.

После второй Дима был вынужден рассказать о себе, о том, где работает и с кем живет. Больше всего стариков почему-то интересовало его здоровье и, поразмыслив немного, он решил, что это вполне естественно, годы есть годы. Полумрак сделал свое дело, и через десять минут он был изрядно пьян. Люди сидевшие рядом с ним казались старыми добрыми знакомыми, милыми чудаками, живущими вдалеке от цивилизации и нашедшие в этом свое счастье. Дима вытащил сигарету и потянулся за свечой.

- Спрячь хохулину, или во двор выйди, - строго сказала бабка. – В доме не курят.

Пошатываясь, он вышел из-за стола и, чуть не упав в сенях, выбрался на свежий воздух. Тяжело опустившись на крыльцо, Дима достал сигарету и прикурил от своей роскошной находки. Напрягая зрение, нашел стрелки на циферблате. Начало первого. Над лесом появился краешек луны, небо было звездным и ясным. Первые сентябрьские заморозки посеребрили траву и довольно быстро привели Дмитрия в чувство. Он поежился и нырнул обратно в сени. Найдя, наконец, дверную ручку, он уже было, собрался открыть дверь, как вдруг услышал голоса, где-то впереди по коридору. Дима вытянул руку и на цыпочках двинулся вперед. Через несколько шагов рука его коснулась холодного металла. Деревянная дверь была, похоже, обита железными полосами. На уровне груди находилась замочная скважина, сквозь которую пробивался слабый лучик света. Дима приник к отверстию и увидел любопытную картину. В маленьком, заваленном старой рухлядью, чулане друг напротив друга стояли старуха-хозяйка и Эдик и о чем-то спорили. На деревянном ящике, заменяющем стол, тускло блестели несколько колец с камушками.

- Мы с тобой о другом договаривались, - шипел Эдик, глядя на старуху.

- Бери, что даю, а то ничего не получишь. Опять привез, черт знает что. На всех может и не хватить.

Старуха пристально посмотрела на Эдика и зловеще добавила:

- А может, еще и останется.

Тут он сник, молча сгреб украшения со стола и рассовал по карманам.

“Так вот откуда денежки, - подумал Дмитрий. – Интересно, что за пакет был в его корзинке. Может быть лекарство?”

Дима отпрянул от двери и, в два прыжка, вернулся на крыльцо. Через мгновение там появился Эдик. Было он чем-то озабочен, разговор не поддержал и, пару раз затянувшись, предложил вернуться и еще что-нибудь выпить.

Когда Дима опустился на свое место, то увидел наполненный до краев стакан и полную тарелку с картошкой. Пили и закусывали, похоже, только он с Эдиком, у остальных тарелки были чистыми, а из рюмок едва отпито. Вся эта лесная братия не отводила от него глаз и молчала.

Наконец молчание прервала слепая старуха и медленно прошамкала:

- Выпьем за Димочку, гостя дорогого. Пей, закусывай, наш сладкий, а потом пора и отдохнуть. По последней и закаемся.

Все подняли свои рюмки и полезли чокаться, дружелюбно улыбаясь. Дима опрокинул стакан, пообещав себе, что это точно последний и, сразу же, почувствовал сильное головокружение. Комната поплыла перед глазами, и фигуры аборигенов стремительно завертелись вокруг стола.

“Намешали что-то гады, заклофелинили”, - подумал он и из последних сил крутанул под столом колесико, неизвестно как оказавшейся в руке, зажигалки.

На несколько мгновений он все же потерял сознание, но потом обжегся и пришел в себя. Чуть-чуть приоткрыв глаза, он увидел, что свечу уже успели погасить, что занавески полностью раздвинуты и при мертвенном свете полной луны сидят, закрыв глаза, аборигены, Эдика нигде видно не было.

“Надо делать ноги”, - пришла в голову отличная мысль.

Дима уже начал, слегка покачиваясь, вставать из-за стола, как вдруг раздался какой-то резкий звук, напоминающий треск рвущейся материи. Челюсти аборигенов стали вытягиваться вперед, лица, которые еще мгновение назад можно было назвать человеческими, быстро превращались в звериные рыла. На коже, сидевших, как истуканы, соседей появились черные точки - пучки шерсти, которые почему-то напомнили Дмитрию извивающийся фарш, медленно выползающий из мясорубки.

“Этого не может быть. Чушь собачья. Мерещится с перепоя”.

Первым открыл глаза мальчишка или точнее то, что от него осталось. Это был получеловек-полуволк, густо заросший черной шерстью, с заостренными большими ушами. Невыносимо запахло падалью.

“Акселерат, мать твою….”, - подумал с ужасом Дмитрий и окончательно пришел в себя.

Волчонок дико завыл, и глаза открылись у остальных монстров. Дима схватил со стола штоф и ударил по оконной раме. Со звоном посыпались стекла и створки распахнулись. Рыбкой нырнув в окно, он, на редкость удачно кувыркнулся через голову и тут же поднялся на ноги. Волки, тем временем, завыли хором, громко и многообещающе. Дима ногой снес с петель калитку и стремительно помчался к ручью. От ужаса волосы на голове поднялись жесткой щетиной. Пару минут его никто не преследовал, и он сумел добежать до горки, за которой протекал ручей.

Вой прекратился, и Дима понял, что начинается охота. Перемахнув через ручей, он опять устремился в гору, к спасительным деревьям. На противоположном берегу послышался топот и хруст ломающегося тростника. Расстояние по прямой между ним и волками было метров пятьдесят, но им нужно было спустится вниз, преодолеть ручей и снова подниматься в гору.

“А ведь догоняют”, - мелькнула невеселая мысль.

Подъем окончательно измотал его, и в лес он вбежал, еле волоча ноги. В нескольких метрах стояла молодая сосна, сантиметров сорока в обхвате, к которой он и пошел, собираясь с силами. Пара сухих сучков помогла ему добраться до первой ветки. Он подтянулся, сделал “выход силой” и уселся на сук, а потом полез наверх, обдирая в кровь руки. Внизу послышалось злобное рычание, он оглянулся и увидел пять пар красных точек.

- Слезай обезьяна, - услышал он. - Лучше сразу, чтобы и не мучаться….

Звуки, исходящие из неприспособленной для человеческой речи волчьей пасти, производили ужасное впечатление.

- Сами вы козлы. Можете Эдиком, ублюдком вашим, поужинать, - выкрикнул Дима, стараясь подавить панический страх.

- Отличная мысль, - прогавкал монстр, в котором можно было угадать квадратного мужика с длинными руками. - Приведите кормильца.

Акселерат и дедок сорвались с места и побежали в сторону деревни. Остальные расселись вокруг елки и, подняв морды к луне, завыли. Диму трясло так, что дрожал ствол, во всяком случае, ему так казалось.

Спустя несколько минут, Эдик был доставлен под конвоем. В руках у него был топор, и он выглядел весьма напуганным.

- Руби сосну, внучок, - приказала старуха- волчица.

- Какого черта, все, что нужно я сделал, - возразил он, стараясь говорить уверенно.

- Руби, если не хочешь оказаться на его месте, - с угрозой прошипел акселерат.

Тяжело передвигая ноги, Эдик направился к дереву и неумело ударил топором. Несколько щепок полетели в стороны, оборотни отошли на несколько шагов. Эдик бросил топор и довольно ловко прыгнул на дерево. “Выход силой” он сделал так, что позавидовал бы гимнаст. Маленький монстр попытался достать его, но опоздал на мгновение, и ударился о ствол.

- Димыч, не бойся, - тяжело дыша, сказал Эдик, поднимаясь вверх.

- Стой, где стоишь, урод, - крикнул Дима.

- Успокойся, ты же видел, они и меня хотели….

- Стой, я сказал. Иначе вниз спикируешь.

- Эдик, сволочь. Мы же тебя и в Питере достанем, ты уже труп, - прорычал ушибленный акселерат, а потом проникновенно добавил, - расчлененный.

- Без денег быстро на помойке окажешься, - добавила старуха.

- Ты ведь и Женьку, гад, сюда заманил, его ведь зажигалка, - плюнул вниз Дмитрий.

Оказавшийся меж двух огней Эдик, затих. Было лишь слышно, как он затравленно дышал. Пару минут он, видимо, обдумывал, что же делать, а потом внезапно встал на носки и схватил Диму за ногу. Нападение было неожиданным, и Дмитрий стал съезжать по стволу, отчаянно пытаясь удержаться. Боясь потерять равновесие, Эдик левой рукой обхватил дерево, и тем самым ослабил захват. А затем получил сильный удар ногой по голове. Он покачнулся и, завизжав, полетел вниз, ломая ветки. Послышался удар о землю и громкий стон.

Внизу его ждали. Несколько минут Дима слышал треск рвущихся тряпок, хруст костей и жадное чавканье.

- Эй, обезьяна, - послышалось снизу. - Ты тоже долго не проживешь, не повезло тебе. В полнолуние жди гостей.

Потом послышался звук удаляющихся шагов, и наступила звенящая тишина. Через полчаса стало светать. Начиналось пасмурное унылое утро. Под деревом уже можно было разглядеть остатки одежды и темное пятно метров двух в диаметре. Посидев еще с полчаса, Дима спустился вниз и, стараясь не смотреть на то, что еще недавно было человеком, побежал. Он бежал все восемь километров, чего не делал никогда в жизни. За вторым дыханием открылось третье, и до машины он добрался меньше, чем за час. Разбив стекло, он открыл дверь и, поколдовав с пучком проводов, вырванных из замка зажигания, завел машину. С силой провернул руль, сломал противоугонку и выехал из малинника. А через минуту уже гнал по грунтовке, поднимая тучи пыли.

- Жди гостей..., жди гостей..., жди... - звучал в голове злобный шепот.

Юна

 

Тем летом Диме повезло. Коллега по работе, человек мира, за год планирующий свои путешествия и собиравшийся отдохнуть в августе, неожиданно явился к начальству и попросил перенести отпуск на декабрь. Бывает же такое! Ещё пару дней назад он ходил по офису с пачкой буклетов, дразня сослуживцев экзотическими пейзажами маленькой страны в Юго-Восточной Азии. Народ завидовал счастливчику – уж очень вкусно тот рассказывал о грядущих приключениях. И Дима не был исключением.

 

В конце рабочего дня директор пригласил его в свой кабинет. Появилось пока ещё не ясное, но крепнувшее с каждой секундой предчувствие чего-то очень хорошего.

 

– Дмитрий, у Орлова возникли, как он говорит, семейные проблемы, – осторожно начал шеф, изучая невозмутимое лицо подчинённого. – Я не мог ему отказать. Сам понимаешь, отсутствие двух сотрудников в отчётный период, это нонсенс. А у тебя ведь отпуск в декабре? В конце года наш славный коллектив и без того работает почти на износ. Я, конечно, понимаю: у тебя свои планы, но ты человек неженатый… Давай-ка, собирайся, две недели в августе – это подарок судьбы, потом спасибо скажешь. Приказ я уже подписал.

 

Особых планов на декабрь у Дмитрия не было, и поэтому он согласился, внешне выказав чуть заметное недовольство. В конце концов, лёгкий намек руководству на недопустимость подобных решений, то есть без длительных, с взаимными уступками согласований, Дима посчитал правильным. Ну, это так… с расчётом на будущее.

 

Времени до отпуска оставалось немного, и он тем же вечером приступил к поиску горящих путевок. Через пару дней выяснилось, что сумма отпускных и стоимость приглянувшихся вариантов абсолютно исключали друг друга. И это было, пожалуй, единственным минусом подарка судьбы. Каких-либо серьёзных накоплений он не сделал, полагая, что трёх предшествующих декабрю месяцев хватит с избытком.

 

Ничего-ничего, бывает. В трудный момент ему позвонил друг и рассказал, каким образом который год поступают его продвинутые родственники. Молодая, не обременённая излишками денежных средств супружеская пара вдумчиво подходила к единственному и долгожданному отпуску. Оказывается, ребята через Сеть искали доступные варианты жилья, просчитывали дорожные расходы, визы, еда и развлечения также не оставлялись без внимания. А в результате и волки сыты, и овцы целы.

 

А сыты ли волки? После той поездки в Волчью пустошь прошло почти два года, но страшные воспоминания, видимо, навсегда останутся в его памяти. Время идёт, и события сентябрьской ночи порой кажутся ему фантастическими и нереальными. Это может продолжаться месяцами, но лишь над городскими крышами восходит полная Луна, Дмитрию, случайно оказавшемуся у окон, вдруг становится не по себе, и он тотчас закрывает шторы. Рассказать кому – не поверят, а, быть может, покрутят пальцем у виска. Пусть всё останется по-прежнему.

 

Главное, не поддаваться унынию, найти занятия, способные отвлечь от неприятных воспоминаний. Путешествие в маленькую дружелюбную страну – чёрные горы, лазурное море – не самый плохой способ решить собственные проблемы. Так и надо поступить, а интернет станет в этом помощником. Вариант, на котором он в итоге остановился, был бесконечно далёк от исхоженных туристических троп, и это вызывало некоторое беспокойство. Но всё сложилось как нельзя лучше…

 

Десять дней в маленьком семейном отеле, в трёх минутах ходьбы от немноголюдного песчаного пляжа, подарили ему удивительные впечатления. Здесь-то он и познакомился с Юной. Стройная темноволосая девушка с южнославянскими корнями неплохо говорила по-русски, и вскоре Дмитрий знал о ней очень много. Юна приехала из большого города на севере страны, где жила и работала последние пять лет. А родом она была из этого чудного местечка, знала здесь всё и почти всех. Знала, где вкусно и недорого накормят, где можно купить терпкое молодое вино. Ночные прогулки и купание нагишом в тёплом фосфоресцирующем море, большие зелёные глаза на расстоянии девичьей ладошки, и Дмитрий влюбился. Последние дни они почти не расставались: девушка лишь под утро уходила к себе, оставляя в номере у Димы странный и будоражащий запах. Нежный, еле уловимый. Долго не дающий заснуть.

 

Юна, свернувшись клубочком, уютно, по-кошачьи, рассказывала о местных обычаях, странных суевериях. Интересно рассказывала, с «картинками», и Дмитрий, поначалу чуть заметно хмурящийся при любых упоминаниях о нежити, быстро привык, да и сидящая рядом девушка почему-то вселяла уверенность и спокойствие. Однажды ему даже захотелось поделиться собственными воспоминаниями, но, представив, что череда ужасных сцен опять пройдёт перед глазами, вовремя остановился. Девушка долго смотрела ему в глаза: ждала и молчала. А потом, как ребенка, погладила по голове.

 

Иногда кошка выпускала коготки: однажды вечером, когда всё предвещало ещё одну удивительную ночь, Юна оделась, поцеловала его и, сказав, что ждёт гостей, направилась к двери. Странно! Какие гости на ночь глядя? Дима попытался остановить её, но, увидев, как странно изменились глаза девушки, немедленно снял руку с талии. Ему даже показалось, что зрачки на мгновение изменили форму: большие, круглые, совершенно естественные для полумрака номера вдруг стали похожими на кошачьи. Ладно, пусть идёт. Кошки, как известно, гуляют сами по себе, но всегда возвращаются.

 

Дмитрий немного покурил у открытого окна, но когда из-за горки появился краешек Луны, задёрнул шторы и лёг в постель.

 

– В полнолуние жди гостей… жди гостей… жди, – тихо и убаюкивающе звучал в голове чей-то голос.

 

Уснул он быстро, и ему даже приснился сон. Сюжет не сохранился в памяти, но осталось очень хорошее чувство, чувство уверенности и защищённости.

 

Через две недели он, загорелый и отдохнувший, переступил порог родного офиса и первым делом совершенно искренне поблагодарил шефа. Ведь прошедший отпуск действительно стал самым настоящим подарком судьбы. Юна тоже возвратилась в свой город, пообещав приехать в Санкт-Петербург перед Новым Годом. Говорят, как его встретишь, так и проведёшь. Они уже не сомневались, что лучше это сделать вместе. Раз в неделю, по субботам, Дмитрий звонил девушке, писал письма, по нескольку раз в день заходил в свой почтовый ящик, ожидая ответа. Молодой человек не сомневался, что полностью в курсе её планов, но каким же неожиданным и очень приятным сюрпризом стал утренний звонок. А случилось это на исходе сентября.

 

– Здравствуй, – услышал он знакомый голос. – Я – в Пулково, только что прилетела. Сейчас – в гостиницу, а вечером – в твоём распоряжении.

 

– Юна?! Удивила, не скрою! Что же ты не предупредила? Какая гостиница? Я отпрошусь с работы на пару часов и отвезу к себе.

 

Девушка на мгновение замолчала, видимо, обдумывала его предложение, а потом продолжила – медленно, словно подбирая слова:

– Всё неожиданно получилось, я только вчера почувст… узнала, что нужно в Петербург. У меня здесь срочные дела, и сегодняшний день, надеюсь, поможет их решить. А завтра опять домой. Не беспокойся, в гостинице мне будет удобнее. Правда-правда. Увидимся чуть позднее.

 

– Ну хорошо. Вечером жду тебя… часов в восемь. Адрес ты знаешь, на такси от центра доедешь максимум за полчаса. Не опаздывай, я очень соскучился.

 

Дмитрий, наверное, с минуту смотрел на погасший экран телефона, прокручивая в памяти прошедший разговор.

 

«Интересно, какие у неё здесь дела? Да ещё и срочные. Работа Юны никак не связана с командировками, к тому же, нужна виза. А её за день не сделаешь».

Странной показалась оговорка «почувствовала», какая-то озабоченность в голосе Юны. Да нет, показалось. Чувствовать – это от слова «чувство», значит, от сердца. Просто она тоже соскучилась и решила сделать сюрприз. Билеты и визу подготовить за неделю вполне реально, а последний телефонный разговор был шесть дней назад. Это единственное и правильное объяснение. Что ещё может быть?

 

 

*****

 

Солнце скрылось за огромными, окутанными сизой дымкой елями. На небе, радуя глаз человеческий, показались одинокие звёздочки, самые яркие ориентиры знакомых созвездий. Но совсем не надолго. С севера на деревушку уже надвигалась чёрная гигантская туча – хищная туша, равнодушно пожирающая еле тлеющие небесные искры. Сильный порыв ветра, и волна пробежала по крапивным зарослям, окружающим избу. Почерневшую, согнутую временем, с дранкой, заросшей седым мхом. Холодная морось, предвестница затяжного дождя, чёрной тушью пролилась на крышу, и в Волчью пустошь пришла ночь… лаская глаз звериный.

 

Скрипнула дверь, и на крыльце появились две тени в длинных дождевиках: коренастый мужчина с руками до колен и субтильный подросток лет пятнадцати. Они смотрели во мрак дверного проёма, внимательно слушая невидимого собеседника.

 

– До города вам часа четыре на машине, времени хватит, но всё же поспешите. Плохо, если оборот в дороге случится. Тогда точно не доедете, да и водителю вашему не повезёт, – проскрипел старушечий голос. – Сегодня Димочку нужно увидеть, поговорить по душам. А дальше – как получится.

 

– Увидим и поговорим. Я сам по нему скучаю, – ухмыльнулся мужик. – Малой заодно город посмотрит, там есть чем поживиться.

 

– Ладно, ступайте. Хорошей еды, малой.

 

Мужчина и подросток спустились по гнилым ступеням на едва заметную тропу и побежали на восток, к темнеющему в сотне метров лесу. Шквальный ветер согнул некошеную траву, разверзлись хляби небесные.

 

Они миновали накренившийся столб с открытым настежь трансформаторным шкафом, перепрыгнули через спутанный клубок проводов и потерялись среди гигантских деревьев. В избе тотчас захлопнули дверь.

 

Напарники бежали не останавливаясь, уверенно и быстро, оказавшись через пару километров на краю старой вырубки. Меж пней уже поднялась шмура, труднопроходимая лиственная поросль, но это ничуть не замедлило бег. Звериная тропа, малозаметная неискушённому глазу, вела в нужном направлении – на восток, к Волчьему ручью. Справа остались слуды, полуразвалившиеся штабели из догнивающих бревен, чем-то напоминающие пирамиды ацтеков, слева – бивак лесорубов с высыпанной в кострище грудой мусора.

 

– Хорошие времена были, малой, – оживился мужчина. – Сытые!

 

Спустя четверть часа они достигли ручья. В этом месте хозяева – бобры, это их владения. Здесь вброд не перейдёшь: русло запружено, и на сотни метров простираются глубокие водяные блюдца, окружённые заболоченными берегами. Неопытному путнику пришлось бы долго идти вверх или вниз по течению, чтобы обнаружить переправу, но только не аборигенам, умеющим видеть в темноте. В зарослях тростника напарники нашли край бобровой плотины и по узкой глиняной полоске, чуть возвышающейся над уровнем воды, ловко протискиваясь меж стволами густого кустарника, устремились на восток. Пятиметровая глиняная дуга смыкалась со следующей, короткие прямые участки опять переходили в причудливые лекала – так до противоположного берега. …И чёрная вода по обе стороны плотины, с высокими фонтанчиками от дождевых капель. Мужчина раздвинул заросли и показал малому бобровую хатку: для неискушённых – высокую кучу хвороста, сваленную на крохотном земляном пятачке.

 

Они ступили на берег, без труда нашли новую звериную тропу и всё так же уверенно и быстро побежали к автомобильной трассе. До неё оставалось полчаса пути.

 

Напарники вышли к автобусной остановке, сняли плащи – дождя здесь не было и в помине, и мужчина извлёк из кармана модной куртки белую тряпицу. На ней большими буквами, начертанными бурой заскорузлой краской, сообщалось, что путешественникам нужно в Санкт-Петербург – срочно, а водительский труд будет щедро оплачен. Но так, чтобы не вызвать подозрений и в то же время пробудить алчность человеческую.

 

 

*****

 

Дмитрий решил накрыть стол на балконе, благо что для этого здесь было всё необходимое: два мягких стула с подлокотниками, хорошие динамики в обшитых деревом стенах, шаговая доступность к плите и холодильнику, а самое главное – из окон открывался прекрасный вид на лесопарк. Достаточно перейти асфальтовую дорожку, опоясывающую дом, и сразу очутишься на зелёной до сих пор траве, среди белоствольных берез. В глубине рощи есть глухие места, но здесь, под окнами, красиво и ухожено.

 

В восемь часов приехала Юна. Дмитрий расплатился с таксистом, и через минуту девушка сидела за столом, напротив, на расстоянии вытянутой руки. Она улыбалась, но Дима почувствовал какую-то еле заметную напряжённость.

 

– Как твои дела? Всё удалось сделать?

 

– Да, почти. О них сейчас говорить не хочется. Ничего интересного, правда. Ты обещал удивить меня ужином. Удивляй, немедленно, – девушка неловко ушла от ответа.

 

Сегодня Дима старался как никогда: мясо по-аргентински получилось на редкость вкусным. Даже Юна, знающая толк в готовке, отметила его кулинарные таланты. И за разговором три часа пролетели незаметно. Бутылка вина, того самого – молодого и терпкого, которую он приберег для такого случая, опустела, и Дима пошёл за другой. А вернувшись, увидел, что девушка приникла к окну.

 

– Смотри, облака уходят. На горизонте уже звёзды видно, – она смотрела в небо. – Сколько сейчас времени?

 

Дмитрий остался за её спиной и обнял за плечи. Поцеловал, чуть сдвинув в сторону волосы.

– Скоро полночь. Устала?

 

Девушка обернулась, положила руки ему на грудь – между ними сразу образовалась дистанция – и виновато сказала:

– Дима, мне пора. Самолёт утром.

 

Такого поворота Дмитрий и представить себе не мог: оба мечтали о встрече, дни считали, и вот…

– Я тебя не отпущу. Переночуешь у меня, а прямо сейчас закажем такси… Мы всё успеем. В конце концов, я соскучился.

 

– Не обижайся. Мне нужно собраться, – она поцеловала его и холодно отстранилась.

 

«Отлично! Вот это подарок – подарок судьбы. Как легко всё испортить, несколько бесцветных слов, равнодушный поцелуй… А что делать дальше? Сделать вид, что понял? Что поверил наивным объяснениям?» – подумал Дмитрий, но вслух произнёс:

 

– Я провожу, поздно уже.

 

Юна, направившаяся было в прихожую, вдруг остановилась:

– Зачем, не нужно! До такси я сама дойду.

 

– Что случилось, Юна? Мне всё это не нравится. Посажу в машину, запомню номер. Так мне будет спокойней.

 

Девушка немного помолчала, изучающе разглядывая Дмитрия, а потом улыбнулась:

– Наверное, ты прав. Останусь у тебя, завтра заскочу в гостиницу за вещами и сразу в аэропорт. Мне только нужно хоть немного поспать, я действительно устала.

 

Злость мгновенно улетучилась: вот ведь как мало надо для счастья.

– Умница! Полотенце я тебе приготовил, всё остальное в ванной. Душ – в твоём распоряжении, а мне нужно постель застелить.

 

– Это не мужское дело, я сама всё сделаю. Лучше ты иди первым, а я – потом. Знаешь ведь, что у меня быстро не получается, – она подтолкнула его к двери.

 

Дмитрий услышал, как девушка прошла в комнату, как откатилась створка шкафа, и только потом включил воду, тугие горячие струи быстро сняли напряжение. Отсутствовал он не более десяти минут, а когда вышел из ванной – Юны уже не было. В комнате остался лишь её запах: странный, будоражащий, еле уловимый. На столе под пустым бокалом он нашёл короткую записку.

 

«Извини, и до свидания.

Целую.

Юна».

 

Дмитрий вышел на балкон и, достав сигарету, развернул стул к окну. Западный ветер разогнал облачность, почти полностью открыв звёздное небо. Уже появился краешек Луны – ещё несколько минут, и жёлтый диск повиснет над верхушками берез.

 

«Даже не знаю, как поступать в таких случаях. Вот передумает она, вернётся… И что? Сделать вид, будто ничего не случилось? Тапки в зубах принести? Не выйдет! Я мужчина или нет? Провожу до такси и… Дальше будем думать», – он открыл бутылку и наполнил до краев бокал.

 

«За подарки судьбы!» – тост получился с горчинкой.

 

Телефон в ночной тиши зазвенел чересчур громко, и Дмитрий вздрогнул. На дисплее высветился номер Юны. Не прошло и полгода, только что о вас вспоминали.

 

– Да, – ответил он, стараясь сохранять хладнокровие.

 

На другом конце отвечать не торопились: слышалось тяжёлое дыхание запыхавшегося человека, и скорее всего, мужчины. А вот теперь всё понятно – герой появляется в последнем акте. Зачем нужна была эта комедия!

 

– Здравствуй, Димочка, – после паузы произнёс низкий мужской голос. – Вот мы и пришли. Как обещали.

 

– Где Юна, кто вы?

 

– Молчи и слушай. Времени мало, а нам нужно сначала поговорить. Привет тебе из Волчьей пустоши.

 

Дима почувствовал, как задрожали ноги, как ледяными стали кончики пальцев, сжимающие телефон. Стараясь побороть оцепенение, он косноязычно выдохнул в трубку:

– С-слушай-те… вас.

 

– Молодец, хороший мальчик. Выгляни в окно, ты увидишь, что мы совсем не страшные… пока. Спускайся, и поговорим, о тебе, о девушке твоей. Только помни, что у тебя очень мало времени. Луна зовёт!

 

Дмитрий посмотрел вниз: от деревьев отделились два силуэта и вышли на освещённую фонарём лужайку. Обычные, неплохо одетые люди. Очень знакомые: взрослый мужчина и подросток.

 

– Обо всём можно договориться: и волки будут сыты, и овцы останутся целы. Ждём пять минут, а потом пеняй на себя, – подвёл итог мужчина и отключился.

 

Дмитрий вздрогнул, кинул трубку на стол, а потом бросился на кухню. Схватил разделочный нож и застыл, чувствуя, как опять отнимаются ноги.

«Запереть дверь на все засовы, что-нибудь тяжёлое придвинуть. Да и вообще, маловероятно, что они в квартиру полезут. Тут такой шум поднимется. А Юна? Ей уже не поможешь, шансов – ноль. Вот ведь угораздило, осталась бы на ночь, так нет…» – мысли путались, мешая принять окончательное решение.

 

«"И волки сыты, и овцы целы". Что это значит? Может, всё-таки есть шанс, похоже, они что-то от меня хотят. Надо идти и торговаться, использовать эту возможность. Немедленно, пока они ещё не обернулись».

 

Дмитрий сунул нож в потайной карман ветровки и открыл дверь.

 

– Ну вот, а ты сомневался, – ухмыльнулся мужчина, обращаясь к подростку. – Говорил, не выйдет, испугается. Плохо ты нашего Димочку знаешь.

 

Гости остались стоять в тени деревьев, поджидая, пока Дмитрий приблизится.

 

– Где Юна? – спросил он, стараясь обуздать страх. – Пока её не увижу, говорить не о чем.

 

– Увидишь и домой заберёшь, если договоримся. Сегодня играем по нашим правилам. Советую, соображай быстрее. Малой уже от Луны глаз не отводит.

 

– Что вам нужно?

 

– Эдика вспоминаешь? Хороший был мальчик, исполнительный. Только жадный немного. Это ведь ты его подставил. Ну так вот. Будешь работать вместо него. Будешь-будешь, и не дергайся. Деньги на машину мы тебе дадим. Прямо сейчас. Да и вообще не обидим, как сыр в масле будешь кататься. И всего-то за одну поездку в неделю. В пятницу привезешь человечка, в субботу будешь дома.

 

– Отпустите Юну, и я сделаю, что вы хотите.

 

– Красавицу твою мы сейчас покажем, ничего с ней не случилось. А вот заберёшь её после первой ходки. Заберёшь и деньги получишь. Не бойся, отдадим, ты уже кровью будешь повязан, да и мы за долгосрочное сотрудничество. А пока от страха наобещаешь всё что угодно. Иди за нами.

 

Мужик направился вглубь рощи, Дмитрий был вынужден встать ему в затылок, шествие замыкал помалкивающий до поры мальчишка. В тишине они прошли пару сотен метров и очутились на небольшом, свободном от деревьев пятачке. В центре стоял двухметровый огрызок с зазубренным концом – всё, что осталось от столба старой линии электропередач.

На земле перед ним лежали какие-то тряпки вперемешку с обрывками веревок.

 

Дмитрий оттолкнул мужика и подбежал к одежде, – Юниной одежде. Луна висела над головой, и ошибиться было невозможно. На веревках и платье ещё не высохли пятна крови.

 

– Зачем? – Дима обернулся, доставая нож.

 

– Похоже, не договоримся, – подросток в первый раз открыл рот. – А жаль! Живая она была, да, видно, кто-то ещё здесь охотится. Всё – пришло время, прощай овца.

 

Малой, закрыв глаза, вытянул шею к Луне и на мгновение замер, словно прислушиваясь к чему-то.

 

«Сейчас, или будет поздно, – Дмитрий шагнул вперёд, неумело выставив перед собой нож. – Несколько секунд – пока он беспомощен».

 

Мужчина мгновенно вырос у него на пути, сжимая в руках совершенно неподъёмную перекладину с блестящими в лунном свете клыками-изоляторами.

– Даже и не думай.

 

Мальчишка присел, широко расставив ноги, – в этот момент он стал похож на гигантскую, прильнувшую к земле жабу. По телу его прокатилась судорога, в груду тряпок хлопком превратилась одежда, и Дима обречённо понял, что опоздал. Эту картину он уже видел два года назад. С неестественным хрустом трансформировался человеческий костяк: лицо вытянулось и приобрело форму звериного рыла, конечности обросли узловатыми мышцами, вширь раздалась спина, обтянутая смуглой лоснящейся кожей, из которой шевелящимися пучками поднималась шерсть. Ликантроп выпрямился во весь рост, оказавшись на голову выше Дмитрия, и скосил глаза на жертву. Из пасти выпал на траву смрадный сгусток слюны.

 

Кровь в жилах превратилась в колючие ледяные кристаллы, Димины руки безвольно опустились, нож выскользнул из разжавшейся ладони и беззвучно вошёл в мягкий дёрн. Он на инстинкте сделал шаг назад, но уперся спиной в огрызок телеграфного столба. Подогнулись ноги, и Дмитрий сполз на подёрнутую инеем траву. Ужасало то, что он не мог отвести взгляд от немигающих глаз-угольков оборотня.

 

– Ну и мне пора, – мужик аккуратно повесил на сучок свою модную куртку. – Вещь хорошая, может, завтра пригодится.

 

Он упал на корточки и под ужасающий вой малого стремительно обернулся в квадратного безобразного волколака с выступающими буграми позвонков. Вздыбилась спутанная, с проплешинами шерсть, и он подхватил эту страшную песню.

 

– Вот и всё, – Дима обречённо ждал, прикованный яростным взглядом ликантропов. – А я – овца!

 

Вой неожиданно оборвался – наступила гнетущая тишина. Оборотни одновременно, как по чьей-то неслышимой команде, повернули головы направо, к густым зарослям ивняка. Крылья носа у малого завибрировали – он отчётливо уловил посторонний запах. Из кустов, заполняя опушку, сочилась угроза. Уверенно и неотвратимо. Жертвенная овца была немедленно забыта – приближалась по-настоящему серьёзная опасность. Волколаки согнулись, касаясь передними конечностями травы, и приготовились к схватке.

 

На поляну, мягко ступая, вышла чёрная кошка. Неестественно крупная, но размерами почти в два раза уступающая ликантропам. Она обнажила огромные клыки и припала к земле, вытянув хвост в струну. Прижала уши и угрожающе зашипела.

 

Оборотни атаковали первыми: малой бросился вперёд, намереваясь когтями вспороть подбрюшье обнаглевшей твари, опытный напарник мгновенно оказался с противоположной стороны. Но кошка оказалась быстрее: удар малого пришёлся в пустоту – в воздух лишь взлетел огромный кусок дёрна. Скорость, с которой она перемещалась по опушке, казалась фантастической. Неожиданно для всех кошка оказалась за спиной акселерата, прыгнула на загривок и сомкнула челюсти на его голове. Череп лопнул со звуком переспелого арбуза. Тело ещё не успело упасть, а кошка, увернувшись от броска квадратного волколака, сбила его с ног и вырвала передними лапами сердце. Пульсирующую плоть она брезгливо стряхнула с когтей на землю – всё было закончено.

Победительница повернула голову в сторону Димы и лениво спрыгнула с безобразной туши.

 

«Какая разница, кто тебя сожрёт, – равнодушно подумал Дмитрий. – Она хоть сначала убивает».

 

Кошка занесла лапу над головой, и он закрыл глаза, лихорадочно пытаясь вспомнить хоть какую-нибудь молитву. Тщетно… А потом провалился в чёрную бездонную трубу. Последнее, что осталось в памяти, это тепло кошачьих подушечек. Что-то очень знакомое, напоминающее ласковое прикосновение человеческой ладони…

 

Очнулся Дмитрий от холода, руки на скованной инеем траве онемели, начав ощутимо побаливать. Он осторожно открыл глаза и с удивлением обнаружил, что поляна пуста: ничто не напоминало о произошедших событиях. Лишь в центре пятачка лежал побелевший кусок дёрна.

 

Дима глубоко вдохнул морозный воздух и вдруг почувствовал еле уловимый запах. Будоражащий, нежный и очень знакомый.

 

 

Глазливая

 

Чувство вины. Яд или лекарство? Оно не даёт покоя. Приоткрывает дверь во тьму и приходит в страшных снах, подавляя или гипертрофируя обычные человеческие чувства.

Если остались хоть какие-то чувства…

 

В конце августа на побережье стояла изнуряющая жара. За завтраком старожилы-отдыхающие рассказывали, что дождя не было более трёх недель, а синоптики на предстоящую декаду обещают около тридцати градусов тепла и такую же солнечную погоду.

 

«А мне – на руку. Свои десять честно заработанных дней я хочу провести на пляже. Купаться, загорать и ни о чём не думать. Сутки уже бездарно пропали, зато отоспался на месяц вперёд. Усталость накопилась, и тут уж ничего не поделаешь. Вот только этот страшный сон, неужели вернутся давно забытые кошмары?»

 

Дима прогнал дурные мысли, перевернулся на лежаке, подставив солнцу живот, и осмотрелся. Людей на пляже было немного, всё-таки до города далековато, и это не могло не радовать. Свои, пансионатовские, как-то научились рассредоточиваться меж многочисленных волнорезов. Каждому хотелось заполучить несколько метров жизненного пространства, и, что удивительно, получалось. Ведь чистый песок и невзбаламученная вода – маленькие радости приморского отдыха.

 

«Вечером тоже есть чем заняться, – Дима закрыл глаза. – В пансионате несколько кафе, в самом большом даже танцуют. Приходят "дикие" отдыхающие, местные девушки заглядывают, а если в цивилизацию захочется – нет ничего проще. Махнул рукой на автостраде, и за пару сотен тебя в центр доставят».

 

На Дмитрия упала чья-то тень, и он с неудовольствием поднял голову. Прямо перед ним раздевалась девушка. Она уже сняла джинсы и, скрестив руки, пыталась стянуть с головы выцветшую футболку. Лица видно не было, зато фигуру можно было оценить.

 

«Хорошо сложена, – он с удовольствием осмотрел незнакомку. – Хотя и не в моём вкусе, мне всегда тоненькие девушки нравились, тонкая кость. Да, именно так! Эта, пожалуй, тяжеловата, хотя лишних килограммов точно нет. А какая загорелая, просто шоколадка. У меня так никогда не получалось».

 

– Прекрасная туземка, – он негромко хмыкнул, а потом почему-то добавил: – Погоды, меж тем, стояли хорошие. К чему это я?

 

Девушка повернула голову, украдкой посмотрев на Дмитрия, а затем медленно, как бы приглашая, пошла к воде.

 

«Интересно, она из этих, вечно находящихся в поиске? Есть здесь такая категория местных барышень. Они легко знакомятся, а когда узнают, что ты из пансионата, очень интересуются, на каком этаже живёшь. Если не на двух последних, где располагаются люксы, сразу следует другой вопрос – на какую сторону окна выходят. Сначала было непонятно, какая разница. Сосед по столику объяснил. Если окна выходят на море – номер одноместный, а значит, и шансов у тебя больше. На интересное продолжение».

 

Девушка зашла на мелководье, остановилась, соединив ладошки на затылке, и повернулась лицом к солнцу. С десяти шагов она выглядела ещё привлекательней.

 

– Прекрасное видится на расстоянии.

 

Дима привстал с лежака.

 

«Давай поднимайся, нас ждут великие дела».

 

Уже в воде он догнал незнакомку.

– Не возражаете, если я с вами…

 

– Попробуйте, мне не жалко. Окунуться вам точно не мешает. Обгорите ещё. Вон кожа-то как покраснела, – южно-российским говорком ответила девушка.

 

– А мне казалось, что я уже прилично загорел. В Москве специально этому несколько выходных посвятил.

 

– Из Москвы? – с интересом посмотрела незнакомка. – Не хочу вас огорчать, но вы совсем белый. А плавать-то умеете? Спасать не придётся?

 

– Я плыву, как дельфин, – улыбнулся Дима.

 

– Ну, тогда до буйков, дельфин?

 

Через двадцать метров он отставал на корпус, а когда, тяжело дыша, подплывал к финишу, понял, что форму потерял окончательно. Обхватив качающийся на слабой волне буек, девушка снисходительно посматривала на Дмитрия и улыбалась.

– Так кто здесь дельфин?

 

Он уцепился за поплавок и вдруг увидел прямо перед собой огромные, в поллица, чёрные глаза.

– Вот это глазищи, даже зрачков не видно, – удивился Дмитрий. – Сдаюсь, вы победили. Я – Дима, а вас как зовут?

 

– Жанна.

 

– Чувствую, Жанна, мне нужно взять у тебя несколько уроков плавания. Давайте на «ты».

 

– И мне на «ты» привычнее. Дима. А насчёт уроков… Я редко здесь бываю.

 

– Предлагаю сегодня вечером встретиться вот в том кафе и поговорить об этом, – Дима кивнул на хорошо видную отсюда веранду – Скажем, часов в восемь. Придёте?

 

– Постараюсь, – Жанна оттолкнулась от буйка и быстро поплыла к берегу.

 

Когда Дима добрался до отмели, девушка уже подобрала вещи и, не одеваясь, шла к волнорезу. Она ловко взобралась на бетонный монолит и помахала Дмитрию рукой.

 

Без четверти восемь он занял двухместный столик у парапета. Отсюда, с высоты второго этажа, хорошо видны все подходы к кафе. Пандус, по которому можно спуститься с автострады, подземный переход на пляж. В любом случае, пропустить появление Жанны было бы нереально.

 

«Придёт или нет? Пятьдесят на пятьдесят. Хотя нет, думаю, шестьдесят к сорока, что появится.

Жанна… интересно. У меня ещё не было девушки с таким именем».

 

– Жанна. Желанная, жгучая, жаркая, живая, – Дима попробовал слова на язык.

 

А с другой стороны: «Жестокая, жалящая, жуткая», – этот вариант ему совсем не понравился.

 

– Привет, – раздался сзади знакомый голос.

 

Дмитрий вздрогнул и обернулся. У столика стояла Жанна, улыбалась и гипнотизировала его своими огромными глазами. Она была в каком-то старомодном платье и в туфлях на высоком каблуке. Чёрные длинные волосы, прямые ещё утром, сейчас были завиты и пушистой волной лежали на плечах. С лицом тоже произошли перемены, и не в лучшую сторону. Цвет помады не сочетался с её смуглой кожей, да и с глазами что-то произошло, но здесь Дима, не очень сведущий в тайнах макияжа, был пас.

 

«Пришла бы в джинсах, подумаешь – светский раут, – недовольно подумал он. – И косметика всё испортила, такой естественной утром была. А с другой стороны, старалась. Готовилась».

 

– Добрый вечер, присаживайся.

 

Дима посмотрел по сторонам и заметил ехидные взгляды из-за соседних столиков.

– Отлично выглядишь. Что закажем, есть пожелания?

 

– Я не голодна. На твой вкус, немного.

 

– Хорошо. Тогда сухое вино, ну и мясо какое-нибудь, – Дима помахал рукой официантке.

 

После дежурных «за знакомство» и других банальностей вдруг выяснилось, что Жанна разговор не очень-то и поддерживает. Дима рассказал немного о себе, о перспективной работе, с которой связывает большие надежды, но найти темы, интересные обоим, не получалось. Она была немного напряжена, и если не оглядывалась по сторонам, то как-то странно смотрела Диме в глаза.

 

– Жанна, расскажи о себе. Почему ты молчишь, тебе не интересно?

 

– Наоборот, очень интересно. Настоящая жизнь – только в большом городе. А здесь ничего не происходит. Ну, может быть, летом, в сезон. Я бы так хотела уехать отсюда.

 

– Где ты работаешь?

 

– По медицинской части…

 

– Так ты врач?

 

– Да, почти… Скоро буду, я ещё учусь, – и опять замолчала.

 

– Какая тебе музыка нравится? – Дима вытягивал клещами слова из собеседницы. – Какие певцы, группы, а может быть, ты классику любишь?

 

– Мне вообще музыка нравится…

 

«Куда же девалась бойкая, весёлая девушка, – думал Дмитрий. – Похоже, пора завязывать, вечер не получился, а перспектив на ночь вообще никаких».

 

– Послушай, Жанна, я, наверное, перегрелся на солнце. Голова разболелась. Сейчас я тебя в такси посажу, а завтра увидимся.

 

– Давай я тебя вылечу, – она сразу оживилась. Чувствовалось, что ей не терпится уйти.

 

– Как? Лекарств в номере нет, а хирургическое вмешательство преждевременно, – Дмитрий с интересом взглянул на собеседницу.

 

– У меня есть всё, что нужно. Пойдём к тебе.

 

Перспективы на постель начали неясно вырисовываться, и Дима решительно встал из-за стола.

Они поднялись в номер, и Дмитрий, пропустив её вперёд, незаметно закрыл дверь на ключ.

 

Девушка выдвинула кресло на середину комнаты и кивнула:

– Садись.

 

Дима устроился поудобнее и вдруг почувствовал её ладони у себя на висках. Руки были горячими, и он ощутил лёгкое покалывание.

 

– Зачем ты меня обманул, – разочарованно сказала Жанна. – У тебя ничего не болит.

 

– Всё прошло неожиданно. У меня так бывает, – соврал он и отодвинул кресло в сторону.

 

Тогда у Дмитрия не возникло никаких вопросов, ему просто была нужна женщина. Немедленно.

Он обнял её и поцеловал. В плотно сжатые губы. Попытался расстегнуть змейку на платье, но Жанна отвела его руки и пересела на краешек кровати.

 

– Я тебе нравлюсь? – её огромные глаза были на расстоянии вытянутой руки. – Скажи.

 

Дима сел рядом и положил руку на её колено.

– Очень, – в этот момент он уже ни в чём не сомневался.

 

Рука поползла вверх, обнажая загорелое бедро, и он опять попытался найти её губы.

 

Жанна отодвинулась, натянула платье на колени и сверкнула глазами:

– Дима! Не надо!

 

Желание мгновенно пропало. А ведь ещё секунду назад… Странно. Никогда такого не было.

– Насиловать я тебя не собираюсь.

 

Он достал сигарету и вернулся в кресло.

– Успокойся. Что мне было думать? Ты же пошла со мной в номер. Мне казалось, что ты тоже этого хочешь.

 

– Ты очень торопишься, Дима.

 

– Извини. Попробуй конфеты, для тебя купил, – он распечатал пеструю коробку.

 

Жанна взяла шоколад и опять замолчала. Казалось, она чего-то ждала. Каких-то особенных слов, и Дима, похоже, знал, каких.

 

– Давай я тебя провожу, поздно уже, – а ему хотелось, чтобы всё это скорее закончилось.

 

– Хорошо, – разочарование сквозило в её голосе.

 

Они поднялись к автостраде, и Дима поднял руку, намереваясь поймать машину. Неожиданно Жанна заскочила в подъехавший рейсовый автобус, и ему ничего не оставалось, как последовать за ней. Ехали минут двадцать и молчали. Автобус еле полз, останавливался на каждой остановке и всё дальше и дальше увозил их от побережья.

 

Они перебежали автостраду, даже ночью здесь сильное движение, и сразу же очутились в каком-то другом, совсем не праздничном месте. Дмитрию показалось, что шоссе – это своеобразная граница, разделяющая яркий, цветной мир побережья и унылый, серый мирок повседневной жизни. Где-то там, далеко, остались пальмы и магнолии, морской ветерок, даже в жару приносящий свежесть, звуки музыки, шум голосов. Здесь было тихо и очень душно. Тополя и кусты акации засыпаны пылью. Пока встречались фонари, на листьях можно было увидеть серый налёт, потом в полумраке ощутить мельчайшие крупинки на языке. Или это мнительность? Диме здесь всё не нравилось, появилось неприятное чувство тревоги.

 

«Скорей бы пришли, – подгонял он время. – Ну, где же она живёт?»

 

Они миновали улочку, застроенную частными домами, и оказались в квартале древних пятиэтажек. Когда-то здесь жизнь била ключом, следы её были видны повсюду. Вот развалившаяся детская площадка, вот магазин с заколоченной крест-накрест дверью, заросшее сорняками футбольное поле с покосившимися воротами. На них даже сохранилась полуистлевшая сетка.

 

– Пришли, – Жанна остановилась у тускло горящего фонаря. – Вот мой подъезд. Спасибо, что проводил. Не жалеешь? Получилось не так, как ты хотел.

 

– Пожалуйста. Одной, наверное, страшно по ночам ходить, – Дима ушёл от ответа.

 

– Я не боюсь. Со мной ничего не случается. Никогда.

 

– Не зарекайся. Ты девушка красивая, всякое может быть.

 

– Всё-таки я тебе понравилась?

 

«Начинается, – раздражённо подумал он. – Сколько можно? Я просто хочу домой, лечь и уснуть, а завтра что-нибудь более интересное произойдёт».

 

– Если бы не нравилась, меня здесь не было.

 

Жанна нашла его глаза.

– Дима, я хочу уехать из этого города. Уехать с тобой.

 

– Уехать из рая? Ты шутишь? Ласковое море, тепло круглый год. Я бы ни за что отсюда не уехал, – Дима совсем не был готов к такому повороту.

 

– Это тебе кажется. Через пару месяцев закончится сезон, и здесь нечего будет делать. Заштормит, начнутся дожди. Скука! Возьми меня с собой.

 

– Жанна, мы же совсем не знаем друг друга. Одного вечера, поверь мне, недостаточно.

 

– Всё, что надо, я о тебе узнала. Возьми, и ты не пожалеешь.

 

– А я ничего о тебе не знаю, – её настойчивость начинала утомлять. – Ты молчала весь вечер. Я так и не понял, что тебе интересно, чем ты живёшь. Секс у нас тоже не получился. Просто не понимаю, что у нас общего.

 

– Всё у нас будет, знаю. Ты станешь у меня первым.

 

«О господи, она ещё и девочка. Бывает же такое», – Дима опустил глаза.

– Милая девушка, люди живут вместе по разным причинам. По привычке, по расчёту. Но лучше это делать по любви, хотя бы с этого начать. Для меня это важно.

 

– Но я же тебя люблю. Ещё тогда, на пляже, я поняла, что ты – мой.

 

– Так не бывает, для этого нужно время. Мы же, в конце концов, взрослые люди. Давай завтра поговорим, – Дима пытался закончить надоевший разговор.

 

– Я всё поняла, ты хочешь уйти. Иди, упрашивать не стану. Только помни, что завтра у нас не будет. И без меня у тебя ничего не будет. Ничего и никогда. Я знаю.

 

– Это ещё почему? Бред какой-то!

 

– Потому, что я глазли́вая.

 

– Прощай, Жанна, извини, если что не так.

 

– До свидания… – она пристально посмотрела Диме в глаза и скрылась в чёрном проёме подъезда. – …с Павликом…

 

Дима вздрогнул. Почудилось? Поднимался ветер, может, это прошелестели тополиные листья.

 

«Откуда она может знать про Павлика? Точно, послышалось».

 

Ветер становился всё сильнее, и Дмитрий побежал к автостраде. На пыльную дорожку упали первые капли, а через несколько секунд яркая вспышка прочертила небо. Загремел гром. Разверзлись хляби небесные, начался сильнейший ливень. Дима укрылся под старым тополем, прижался к морщинистому стволу, стараясь спрятаться от тугих струй. Бесполезно. Спустя пару минут одежда промокла. Впереди, в какой-то сотне метров, он увидел заколоченный магазин и по лужам помчал к крыльцу, укрытому козырьком. У дверей здесь даже было сухое место. Дима встал на светлый пятачок и перевёл дух.

 

«Вот ведь угораздило! Лежал бы сейчас в своей постели и десятый сон досматривал. Надо было посадить барышню в такси, так нет, провожать потащился.

Глазливая? А это ещё что такое? Наверное, ясновидящая какая-нибудь. Обалдели они тут от скуки провинциальной».

 

Он вытащил зажигалку и над огнём подсушил изрядно промокшую сигарету. Прикурил и задумался, глядя на пламя…

 

 

*****

 

– Павлик, оставил бы свою машину внизу. Там ведь было где спрятать.

 

Мальчишка покраснел, но бросать игрушку не собирался. Упрямо сопел и перебирался со ступеньки на ступеньку, стараясь не отстать. На крыше он поставил машинку на колёса и потащил за собой. На неровной бетонной плите игрушку потряхивало, стук пластмассовых колёсиков был неприятен, и, казалось, его могли услышать на нижних этажах.

 

– Тише, Павлик. Вдруг здесь кто-нибудь есть.

 

Димка оглянулся и приложил палец к губам. Мальчишка снова взял машинку в руки, и, осторожно ступая, стараясь обходить кучи строительного мусора, они пошли дальше, к лифтовой шахте, рядом с которой из кирпичей и досок старшие ребята соорудили скамейку.

 

– Садись пока… – Дима достал из кармана игрушечный маузер, чудный пистолет с длинным стволом. Пошарил под грудой битых кирпичей и извлёк длинную «макаронину» артиллерийского пороха.

 

– Я так и знал, что подойдёт, – он вставил «макаронину» в отверстие.

 

Порох идеально разместился в канале ствола, не болтался и выступал на пару сантиметров, как раз для того чтобы поджечь.

 

– Димка, дай мне. Я буду огнемётчиком, пожалуйста.

 

– Ладно, держи пистолет. Только на меня не направляй.

 

Дима вытащил из кармана спички.

– Оставь ты эту машину, держи маузер двумя руками.

 

Павлик не хотел ничего слышать и левой рукой сжимал капроновую веревочку. При малейшем движении игрушка елозила по бетонной крошке, колёса скрипели и неприятно постукивали.

 

– Ну, ты готов? Зажигаю, – Дима чиркнул спичкой.

 

Порох загорелся мгновенно. Метровый язык пламени вырвался из ствола, ярко осветив чёрную дыру лифтового проёма. Дима увидел, как покраснел от высокой температуры пистолет и исказилось от боли лицо брата. Запахло палёным.

 

Павлик завизжал, уронил изрыгающий пламя маузер и отскочил назад, в сторону шахты. Пистолет как волчок закрутился на полу, выплюнув огненную струю под ноги мальчика.

 

Ещё шаг назад, ещё полшага, Павлик оказался на краю бездны, неловко взмахнул руками и скрылся во тьме. Машинка, в последний раз противно скрипнув колёсиками, полетела вслед за хозяином. Короткий крик и тяжёлый удар там, внизу.

 

– Паша, Павлик, ты живой? – Дима испуганно приблизился к краю плиты.

 

Было очень тихо. И страшно.

 

Дима попятился, сдвинул ещё горячий пистолет и побежал к лестнице, размазывая слезы по щекам.

На вычищенной пламенем бетонной плите остался пожелтевший след, точно повторяющий контуры игрушечного маузера.

 

 

*****

 

Сильнейший раскат прямо над головой, и спустя мгновение – ослепляющая вспышка, настолько яркая, что в ней потерялось слабое пламя зажигалки.

Тополь, под которым он ещё недавно стоял, развалился на две части, словно рассечённый гигантской бритвой. Тяжёлый удар упавшего дерева, и в воздухе появился запах озона. Дима запоздало вздрогнул и выронил зажигалку.

 

– Ну, братка, с тебя причитается. Бутылка коньяка как минимум.

 

Он зябко поежился, представив возможные последствия: обугленный труп неизвестного, без документов. Малосимпатичная картинка.

 

Ливень прекратился так же неожиданно, как и начался.

Дима вышел из-под козырька и направился было к автостраде, но потом повернул к сломанному тополю. Молния поразила дерево на высоте двух метров, сделав косой неровный срез. Дмитрий поднял руку и с опаской дотронулся до тёплой обугленной сердцевины.

 

– Рассказать кому, не поверят.

 

Когда впереди послышался шум автострады, он перешёл с бега на быстрый шаг и через минуту стоял на обочине, подняв руку. Водяная пыль, взбитая сотнями колёс, висела над дорожным полотном и причудливо искрила в лучах фар. Жёлтые огоньки автомобильной оптики казались в несколько раз больше, чем были в действительности. Секунда-другая, и рядом пронесётся машина, обдав фонтанами брызг.

 

Лишь через десять минут Диме улыбнулась удача. От плотного потока отделилась легковушка и, зачастив сигналом поворота, остановилась на обочине.

 

Дмитрий увидел на крыше фонарь с шашечками, а затем без лишних переговоров залез в салон.

– До пансионата, знаете, где это? Только по дороге остановите у какого-нибудь магазина, за сигаретами схожу, – обещанный самому себе коньяк следовало купить как можно скорее.

 

– Пятьсот. Ночной тариф, – ответил низкий женский голос.

 

Дима повернул голову и увидел на водительском месте даму предпенсионного возраста.

– Нормально. Поехали. В первый раз вижу женщину-таксиста.

 

– Загадывай желание. Здесь я одна такая.

 

Она лихо выкрутила руль и довольно бесцеремонно перестроилась в крайний левый ряд.

 

– Скажите, вы отсюда родом?

 

– Всю жизнь тут прожила, здесь и на погост отнесут. А что?

 

– Слово новое услышал. Глазливая. Может, знаете, что это такое?

 

Машина дёрнулась и заметно сбавила скорость.

– Неужто с глазливой познакомился? Не повезло тебе парень, коли так.

 

– Это ещё почему? Расскажите, мне интересно.

 

– Сглаз, порча. Слышал, наверное? Есть в наших краях бабы такие, темноглазые. Ведьмы. Знаю, что и здесь одна живёт. Сама, правда, не видела, врать не стану. Но люди говорили.

 

– Бред всё это. Средневековье какое-то.

 

– Хочешь – верь, а хочешь – не верь. А только, что слышала, то и рассказываю. Говорят, они и лечить могут, но только делают это редко. Близких людей пользуют да тех, кто понравился. Но если возненавидят кого, то и до беды недалеко.

 

– Да ладно? Что же они могут такого?

 

– Год назад здесь один отдыхающий повесился. А незадолго его с глазливой видели. Вот и думай. Когда с делом этим разбирались, всю комнату перерыли. Ни записки предсмертной, ничего. И дома у него всё в порядке, семья хорошая. Не было причины в петлю лезть. А только это глазливой дело.

 

– Допустим, всё – правда. Что же, ничего с порчей поделать нельзя? Снимают её ведь как-то?

 

– Сглаз от глазливой только глазливая и снимет. А лучше от них подальше держаться. В глаза им, главное, не смотреть. Как там по науке, не знаю, но вот что думаю. У каждого человека есть ангел-хранитель, у самого, наверное, такие случаи были, когда чудо какое-нибудь происходило. Подумаешь, так обязательно вспомнишь. Глазливые как-то делают, что хранитель своего подопечного видеть перестаёт, как будто и нет человека такого. А если у тебя какая-нибудь беда впереди, так она обязательно случится. Рано или поздно. Ну, бабка, придумала, – довольно усмехнулась женщина и дальше не проронила ни слова.

 

В номере Дима сбросил мокрые тряпки и переоделся. Дунул в казённый стакан, а потом наполнил его до краев. Взял конфету из открытой для Жанны коробки и торопливо, без должного уважения выпил янтарный напиток. Несколько минут в голове беспорядочно вертелись какие-то обрывки мыслей. Прощальный взгляд Жанны, обугленный тополь, женщина из таксомотора, – всё это, помноженное на озноб не успевшего согреться тела, вызывало сильное беспокойство. Дима посмотрел на будильник. Начало пятого. Через пару часов солнце взойдёт, начнется новый день.

 

– Как там у классиков. До первых петухов продержаться.

 

Он поудобней устроился в кресле, зажёг сигарету и, не торопясь, смакуя, допил коньяк. Напиток наконец подействовал, Дима согрелся, и беспокойство отступило.

 

– Сказки провинциальные, дурью народ мается. Повесился, говорите? Не дождётесь, у меня и веревки-то нет.

 

Он лениво потянулся и задремал.

 

 

*****

 

Из стены вышел Павлик. Штукатурка, выкрашенная светлой краской, вдруг потемнела, обрела человеческие контуры и треснула, а затем беззвучно рухнула на пол.

 

Мальчишка был в тех же коротких штанишках, в испачканной мелом синей футболке с номером десять. Игрушечная машинка, противно поскрипывая колёсами, выкатилась вслед, повинуясь маленькой, в ожогах руке, сжимающей капроновую нить.

Медленно, с опаской глядя под ноги, он направился к тёмному проёму балконной двери.

 

– Паша, Павлик, подожди. Иди ко мне, это же я, – Дима поднялся из кресла.

 

Мальчишка не слышал. Он шагнул на балкон и растаял, как бестелесный фантом.

 

Дима сунул ноги в кроссовки и, не зашнуровывая, бросился вслед.

 

Некоторое время он бежал в полной темноте, ориентируясь по стуку автомобильных колёсиков.

– Чёртовы шнурки, лишь бы не упасть.

 

Внезапно кромешная тьма сменилась полумраком. Серые бетонные стены излучали слабый мерцающий свет. И Дима увидел брата.

 

Волоча за собой машину, он приближался к лифтовой шахте. Она находилась в какой-то паре шагов от мальчишки. В опасной близости. А вот и он – пожелтевший след, повторяющий контуры игрушечного маузера.

 

Павлик уже занёс ногу над пропастью, когда Дима догнал его. Схватил за плечо и, стараясь не напугать, выдохнул:

– Стой, не надо.

 

Тот обернулся, и на расстоянии вытянутой руки Дмитрий увидел пожелтевший, покрытый мелкими трещинами череп. В глазницах антрацитово блестели чёрные радужки, окружённые фарфоровыми, в розовых прожилках белками.

Чужие, очень знакомые глаза! Он уже их где-то…

 

– Ничего и никогда, – отчётливо прошептал женский голос и отразился от стен многократным эхом.

 

Дима в ужасе отпрянул от мертвеца и застыл, пригвождённый страшным гипнотизирующим взглядом.

 

– Я знаю! – Павлик потерял равновесие и, беспомощно закричав, скрылся в чёрном проёме.

 

 

*****

 

Страшный, леденящий душу крик. На одной пронзительной ноте. Казалось, он никогда не кончится. Дима вздрогнул, открыл глаза и увидел внизу, десятью этажами ниже, мигающий габаритными огнями автомобиль. Оглушающий ревун сигнализации в предрассветной тишине был способен разбудить и мёртвого. Дима судорожно схватился за холодную перекладину парапета и выпрямился, восстанавливая равновесие. Он сидел на тонкой металлической решётке, ограждающей балкон, свесив босые ноги над многометровой пропастью. На капоте машины в неярких сполохах световой сигнализации можно было увидеть его белые кроссовки.

Сценаристы.

 

Черный глянец под ногами, удивительно чёткий и контрастный, как на умело отретушированной фотографии. Красиво, необычно, немного странно…

Короткий дождик закончился пару минут назад, и тонкая водяная пленка на асфальте, видимо, и явилась причиной такого оптического эффекта. Впрочем, для идеальной картинки этого недостаточно: даже начинающий фотохудожник вспомнит об освещенности. Именно сейчас, когда ветер порвал сплошную облачность, когда уже можно угадать, где на небосводе солнце, буржуазное дорожное покрытие выглядит, как рекламный разворот богатого журнала: на черном фоне не хватает лишь золота швейцарских часов. Дорога в …? Интересно, куда ведут эти дороги?

С набережной озера Фирвальдштеттер, “язык сломаешь”, хорошо видно гору Пилатус. Правда, добрая половина ее закрыта облаками, но при изрядном воображении можно представить извилистую “тропу драконов”, поднимающуюся к вершине. По пути желательно заглянуть в уютный ресторанчик, а там есть такой, отведать пару-тройку блюд местной кухни, ну и благородные напитки совсем не будут лишними. Граммов сто, в крайнем случае – сто пятьдесят. Но не больше! “Руссо туристо – облико морале”.

“Ладно, не в этот раз. Будет праздник и на нашей улице. Рано или поздно. Уверен! А пока времени в обрез. Автобус отходит через два с половиной часа, а еще нужно купить какие-нибудь сувениры, да и вкуснейший швейцарский шоколад будет правильным подарком для друзей и коллег по работе. Плюс ко всему - для кошелька необременительно”.

Дюша Снегин исполнил поворот на 180 градусов и взял курс к месту парковки туристического автобуса. Неторопливым шагом прогулка займет минут тридцать, от силы - сорок, а по сему есть время внимательным прощальным взглядом запечатлеть достопримечательности Люцерна.

В чистых водах реки Ройс курсировали жирные лебеди, “машины смерти”, сильные птицы внушительных габаритов. Недостаток продуктов питания пернатые явно не испытывали.

“Умирающий лебедь”? Не в этой стране!

Вот и сейчас, китайские молодожены, сопровождаемые десятком друзей и фотографом, кормили пышными булками позирующих птичек.

“А невеста очень даже ничего, - отметил Дюша, с ног до головы осмотрев хрупкую девушку в белых одеждах. – Вин Чунь – девушка-весна”.

Жениха Дюша проигнорировал, мужчина издавал гортанные, неприятные уху, возгласы, наверное, в предвкушении доселе неизведанной счастливой жизни. Это напоминало восточный базар и на картинку сонного Люцерна абсолютно не ложилось.

Снегин, стараясь не привлекать внимания, сфотографировал невесту: для этого пришлось немного поработать с zoom-ом. Остальных участников действа Дюша вывел “за скобки”, оставив лишь черного лебедя, к слову, единственного в пернатой стае. Птица и девушка в белом гармонично смотрелись на фоне прозрачной, чуть зеленоватой воды.

На скверном английском Дюша попросил благообразного пенсионера, нажать кнопку на Canon: декорации в этом месте были действительно очень живописными. Старец с задачей справился: с дисплея фотоаппарата белозубо улыбался Андрей Снегин, собственной персоной, привлекательный шатен с седеющей прядкой, начинающейся в районе безупречного пробора. Пернатые тоже не подвели: на заднем плане виднелся геометрически правильный косяк, возглавляемый черным фронтменом.

“Ну, как-то так! Исторический момент запечатлен. В свое время на благословенную швейцарскую землю ступала нога Чехова и Марка Твена – любимых авторов, а если вспомнить нелюбимых, то имя им – легион.

Теперь и Снегин А. В. отметился, и, так сказать, приобщился. Занял свое, достойное место среди исторических персонажей”, - Дюша засмеялся. Чуть-чуть самоиронии не помешает.

Через десять минут он свернул к мемориалу “Умирающий лев”. Приметный “Неоплан” запаркован неподалеку и еще есть время осмотреть аллегорическое изображение храбрости Швейцарских гвардейцев.

Экскурсию с собственной группой Дюша пропустил, решив, что более разумно распорядится и так ограниченным временем. И это было правильным решением, он ни о чем не жалеет. Теперь следовало наверстать упущенное. Дюша тотчас прибился к какой-то иностранной группе.

Снегин прислушался к рассказу гида. Мужчина, явно не носитель языка, по-английски говорил медленно и громко. Андрей почти все понял.

“Спасибо, очень кстати. А ведь думал, так и помру неучем”.

Он дослушал гида до конца и выбрался из многоязычной толпы. Достал сигарету и задумался, устроившись на свободном пятачке.

Прошлой осенью, гуляя в парижском саду Тюильри, разве мог он подумать, что вновь, так скоро, попробует на язык это труднопроизносимое название. Швейцарская гвардия, оказывается, защищала Людовика XVI, героически, до конца. Погибло почти восемьсот человек. Дворец Тюильри был разрушен, через какое-то время сожжен, а сад остался. Кстати, очень красивый и уютный садик.

“Какая же все-таки маленькая эта Европа! Исторические события, знакомые персонажи – все переплетено, связано в причудливые узелки. Расстояния и годы совсем не ощущаются. А сейчас и планета кажется крошечной. Кого только не встретишь”, - Дюша вдруг вспомнил товарищей из Поднебесной.

Снегин степенно перешел улицу, покосившись на замерший перед “зеброй” красный кабриолет: правила дорожного движения здесь свято чтут. Вошел в примеченный утром сувенирный магазинчик с намерением “сбросить” последние франки, ведь в Германии они явно не понадобятся. И недовольно нахмурился.

Желающих “сбросить” в маленьком помещении оказалось предостаточно: Андрей с трудом протиснулся к ближайшей витрине. Прямо перед ним под толстым стеклом покоились на черном бархате три десятка швейцарских ножей, разных габаритов и исполнений. Диапазон цен был также весьма внушительным.

“Вот и готовое решение: подарю шефу ножик. Доверюсь судьбе, а ведь мог бы оказаться у прилавка с часами. Тогда бы никаких франков не хватило”.

Дюша произвел в уме нехитрые арифметические действия и удовлетворенно хмыкнул. В бюджет явно вписывался краснобокий красавец с крестом, говорящим о принадлежности к достойной фирме, и десять плиток горького шоколада.

Андрей достал деньги и, уже было вознамерился подозвать продавца, как слева раздался тембрально-богатый уверенный голос:

- Не советую!

Снегин повернул голову и увидел невысокого хорошо одетого господина. Мужчина лет пятидесяти в черном приталенном пальто с множеством усложняющих элементов смотрел ему в глаза и доброжелательно улыбался.

- Очень не советую, - повторил он, коснувшись стекла над приглянувшимся Дюше ножиком.

- Да ладно? Это еще почему?

- Подделка, сталь некачественная, - мужчина сурово нахмурился. – Через месяц-другой будет заметно. Нож изготовлен где-нибудь в пригороде Хэйнань или Ухань, не к ночи будут помянуты. В качестве подарка не годится, одаряемого можно огорчить, а о последствиях лучше и не думать. Всякое может произойти, не так ли?

“Ну да, мой мудрый руководитель – человек непредсказуемый. Настроение меняется по сто раз на дню. Обидится еще! Лучше уж ничего не дарить, чем такую дешевку. А вдруг в руках развалится?” - согласился с незнакомцем Дюша Снегин.

Мужчина продолжил, указывая на нож с весьма приличным ценником:

- Вот то, что вам нужно. Стоит недешево, зато, как говорится, “натур продукт”.

Снегин пересчитал купюры: на нож хватало, но мечты о шоколаде пришлось бы оставить.

- Жизнь – это постоянный выбор, как минимум из двух вариантов, - Дюше показалось, что незнакомец прочел его мысли. – Вам решать.

- Беру, - Андрей подозвал продавца.

Снегин повертел в руках приобретение, изящное и тяжелое, и протянул его собеседнику.

- Точно настоящий?

- Отвечаю! – мужчина, улыбаясь, продемонстрировал знание лексики 90-х. – Тот, кому вы его подарите, будет счастлив.

Дюша отобрал ножик и с интересом еще раз осмотрел незнакомца: тот просто излучал спокойствие и уверенность. А затем взглянул на часы.

“До отправления автобуса еще сорок минут. Не пригласить ли моего консультанта в кафе, видел неподалеку. В конце концов, грамотный консалтинг денег стоит, - Дюша нащупал в кармане купюру в двадцать евро. - От двух чашек эспрессо не обеднею”.

- Спасибо вам. За помощь. Меня зовут Андрей, - Снегин протянул руку.

Незнакомец крепко сжал Дюшину кисть и улыбнулся уголками губ:

- Очень приятно.

- А мне приятно на чужбине получить помощь от земляка, - продолжил Снегин, отметив, что мужчина в ответ не назвал себя. – Могу я вас угостить кофе?

- Можете, Андрей. Можете. Почему нет?

В заведении было немноголюдно, и через пять минут на столике дымились две крошечные чашки с эспрессо.

- Извините, Андрей, не представился, - мужчина придвинул Снегину визитку.

На черном глянце карточки белым курсивом было вытеснено:

Радов Константин Сергеевич

СЦЕНАРИСТ

тел. XXX-XXX-XXX-XXX

“ О как! Сценарист – это интересно. Нужные связи, нужные люди.… А вдруг пригодится“.

- Еще раз спасибо, Константин Сергеевич. Главному редактору понравится подарок, теперь я не сомневаюсь. Мужчина он запасливый: в его кейсе чего только нет. На все случаи жизни. Есть и ножик, но…. Как говорится: “труба пониже и дым пожиже”. Со швейцарским офицерским – ни в какое сравнение…

- А вы я вижу, Андрюша, представитель творческой профессии. Слышал, и до вас докатилось модное словосочетание - креативный класс, – Радов явно ёрничал.

- Ну, можно и так сказать. Работаю в журнале “****”. Слышали, может быть? Ежемесячное издание для мужчин. Кроме того, в этом году вышел сборник рассказов, моя первая книжка. Так что, Константин Сергеевич, мы с вами коллеги.

- Читал я вашу книжку, Андрей. Увлекательные сюжеты, интересные герои. Мне понравилось.

- Вы серьезно?

- Абсолютно серьезно! Белая обложка, коллаж на лицевой стороне, фотография автора…. Андрей Снегин? Не так ли?

“Так вот она какая…. Слава!” – ухмыльнулся про себя А.В. Снегин.

- Как продается ваша книга?

- Неплохо, - слукавил Дюша, теребя в кармане двадцатку Евросоюза. – То есть вы, господин Радов…

- Да, Андрей, - подхватил сценарист. – Я вас еще в сувенирной лавке узнал. Память на лица у меня хорошая. Трудно поверить, не так ли? Наверное, есть в этом элемент случайности: из тысяч книг, выпускаемых на моей бывшей Родине, попалась в руки именно ваша. Может случайность, может судьба…. Это как посмотреть!

“Так…. Господин – эмигрант, очевидно. Случайность, судьба…. Вербует, наймит империализма, - ухмыльнулся Дюша. – Военную тайну хочет узнать. Сейчас вытащит толстую пачку долларов и …. Размечтался! Шиш тебе, а не доллары А.В. Снегин”.

- А как у вас дела? Приносит ли доход сценарный бизнес? – Андрей покосился на шикарные часы господина Радова.

- Грех жаловаться, - собеседник перехватил взгляд Дюши. – Мои сценарии всегда востребованы и превосходно оплачиваются.

- Окажите протекцию, - Снегин взял быка за рога, думая, что через двадцать минут он сядет в автобус, и они никогда больше не встретятся. – Словом русским я владею, от черновой работы нос не ворочу.

“Ну, пошлет и черт с ним. Пять минут позора, но ведь и не такое бывало”.

- То есть, Андрей, вы предложили себя в рабство. Литературное! – Радов громко рассмеялся. – Не обижайтесь, не смог удержаться. В этом качестве вы мне не нужны.

- В этом не нужен…, - Снегин почувствовал намек на продолжение разговора. – Но ведь в каком-то нужен. Мне кажется, наша встреча совсем не случайна.

- Угадали, Андрюшенька. Времени у нас осталось немного, но я успею. Послушайте и подумайте, я вас не тороплю. А надумаете – позвоните. Телефон включен круглосуточно, дня на размышления, полагаю, хватит.

- Итак, - собеседник немного помолчал, еле слышно барабаня пальцами по пластику столешницы. Это одновременно напоминало и фортепианное арпеджио и суету паучьих лапок, холеных и узловатых.

- Прежде всего, мне хотелось бы разобраться в ваших мотивациях, дорогой Андрей. Поскольку человек вы творческий, как сами только что сказали: “мой коллега”, думаю, что не ошибусь, если предположу… Успех, признание, достаток – вот такая логическая цепочка. Интересная, приносящая радость работа подразумевается сама собой.

Однако мы живем в век нездорового удовлетворения потребностей или, как говорят продвинутые соотечественники – консьюмеризма. Мое предположение может оказаться не соответствующим действительности. И я ничуть не огорчусь.

Радов спрятал руки под стол и продолжил:

- Жизнь коротка, а вокруг столько соблазнов. Достаточно посмотреть рекламу в вашем славном журнале для мужчин. А вы кроме как “двигать буквы” ничего не умеете. Это ваш хлеб, временами поднадоевший. К чему это я? Попробую объяснить.

Вообразите, живет на свете каменщик. Ходит на работу, любит это занятие, и к середине жизни приобретает необходимые навыки и, как следствие, максимально возможную зарплату. Но это не вольный каменщик, а скорее – подневольный. Предложи такому волю, другими словами достаток, и он выберет волю, не сомневаюсь.

- Счастья нет, а есть покой и воля, - зачем-то пошутил Дюша Снегин, скорчив трагическую мину. – Все – в масоны!

- Начитанный, - строго одернул его Радов. – Покоя не будет, придется потрудиться. И вам, да и мне.

Затем он немного помолчал, изучающе разглядывая собеседника.

- Вот и вы, Андрей, напоминаете мне такого подневольного каменщика.

Возможно, два первых звена цепочки лишние. Возможно, стоит перейти сразу к “достатку”. Путь к славе и известности долог и тернист, даже если я вам помогу – пройдет достаточно много времени. Писанина в стол, поэтапная и нудная работа на узнавание, а потом, в случае успеха, подневольный труд на издателя.

Есть и другой вариант развития событий. Сразу хочу сказать, что мне интересен только он. Именно в этом случае я получу свой гонорар быстро и в полном объеме. А результат я гарантирую.

- Заинтриговали, Константин Сергеевич, - Дюша, иронично улыбаясь, вставил реплику в образовавшуюся паузу. – Хотелось бы услышать, что я должен делать и чуть подробнее о вашем гонораре. Раз у меня нет выбора – пусть будет ваш вариант…. Как вариант! Хотя, положа руку на сердце, первые два звена цепочки меня тоже очень интересуют.

- Выбор есть всегда. Никто кроме вас, Андрей, его не сделает. Вот и сейчас вы сделали выбор, и я рад, что он получился именно таким. А могли бы встать и уйти, не поверив ни одному моему слову.

- Это буква V, виктория, вилка, - Радов продемонстрировал Дюше комбинацию из указательного и среднего пальцев. – Вот они наши два, зачастую взаимоисключающие, варианта развития событий. К вершинам вилки можно приставить еще по одной букве V и так до бесконечности. Упрощенно - это и есть наша жизнь, бесчисленное количество сакральных букв, очень напоминающее паутину, сеть, если угодно. Подавляющее большинство людей обречено барахтаться в ней всю свою жизнь. Но только не …. Пожалуй, удержусь от пафосных слов.

Наша совместная работа будет заключаться в следующем:

я предлагаю вам сценарий, вы старательно следуете ему. Сеть превратится в обычную ломаную линию с редкими прямыми участками, ведущая к исходной точке. В идеале она может быть и прямой, но человеку свойственно ошибаться. Это я о вас, Андрей, вам предстоит делать выбор. Пусть вас не пугают ошибки, опытный автор, это я о себе, внесет изменения в сценарий и результат все равно будет 100%-ным. Высокие гонорары нужно оправдывать. Ну а теперь самое время перейти к конкретным цифрам. Наши с вами доходы будут распределены так: 80% получаю я, остальные 20 – вы. Это не обсуждается, предупреждаю, чтобы не тратили мое время. Ну и последнее, цифры, с которыми я работаю, начинаются от пяти нулей после целого, так что ваша часть тоже будет весьма достойной.

Если вас действительно интересуют первые два звена цепочки, то вы без труда реализуете амбиции. Несколько минут славы можно просто купить.

Радов посмотрел на часы.

- Автобус, Андрей, отправляется через пять минут. Поспешите. Да, и перестаньте мусолить ваши двадцать евро. За кофе заплатит работодатель. Конечно, если вы согласитесь.

- Скажите, Константин Сергеевич, почему я? – Снегин резко выдернул руку из кармана и поднялся из-за стола. – Мне трудно будет принять решение, не зная причины.

- Есть у вас, Андрюшенька, очень импонирующая черта: вы не откладываете решения в долгий ящик. Быстро ориентироваться в ситуации не каждый может – это первое. Второе: способность к импровизации, помноженная на здоровый авантюризм. С одной стороны вы творец, с другой – хорошо подготовленный исполнитель. То, что мне и нужно. Только в этом случае наша совместная работа обречена на успех. Все, идите.

- И все-таки, Константин Сергеевич, я….

Радов опять продемонстрировал букву V и улыбнулся:

- Если вы опоздаете на автобус, мне придется менять сценарий. А это обойдется нам в кругленькую сумму. Надеюсь, что позвоните.

Дюша заскочил в салон, когда гид уже считал присутствующих по головам.

-Успел, - Андрей довольно засмеялся, разглядывая шикарное пальто, уходящего сценариста. – Неустойка отменяется, “дедушко”.

“Здорово тебя отмассировали, дружище. Творец, способность к импровизации, здоровый авантюризм…. Приятно! Радов дело знает”.

Через минуту автобус набрал скорость и, попетляв по узким улочкам, взял курс на Баварские Альпы.

Снегин опустил спинку кресла и задумался, глядя на мелькающие за стеклом буколические картинки. Луга становились все краше, коровы - все более упитанными. Вечерний удой и ежедневный привес обещают стать рекордными. Идиллия, страна обетованная!

“Верной дорогой идете, товарищи! – поощрил трудящихся А.В. Снегин. – Пожалуй, я с вами”.

В населенных пунктах ранним вечером поражала тишина и отсутствие прохожих. Никто не помашет рукой, не пожелает доброго пути усталым путникам. Правда, своеобразное напутствие от жителей одного славного городка Дюша все же получил. В аккуратно подстриженном кустарнике он разглядел несколько самодельных скульптур. Из окон проезжавшего транспорта это выглядело, как забавная нравоучительная мультипликация. Первый кадр – мужчина с бутылкой в руке, далее – тот же персонаж, припавший к горлышку, по нашему – “горнист”. Потом зрителям предлагалось несколько стадий морального падения, и, наконец, завершала клип выглядывающая из кустов жирная свинья.

“Забавно, – оценил творчество Снегин, нащупав в сумке бутылку вискаря. – Интересно, что пил этот персонаж”.

Солнце скрылось за горными вершинами, сизый сумрак повис за оконным стеклом, затих говорливый гид, откинули спинки сидений попутчики, наступила приятная успокаивающая тишина. Ничто не мешало поразмышлять над предложением сценариста.

“Давай, Снегин, соображай. Ты же автор, сам сюжеты придумываешь. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы представить, что может предложить дядя Радов. Прикинь, просчитай варианты. Он кто, Господь Бог или дьявол-искуситель? Обладает сверхъестественными возможностями? Ерунда!

А вот связями, похоже, обладает, видно невооруженным глазом. Я нужен ему, зачем-то. Он нужен мне. Взаимная заинтересованность налицо, это обнадеживает.

Итак, работа. Но вот какая? Преступник тоже называет свои деяния работой. Надеюсь, в мои обязанности не будет входить кража художественных ценностей, наркотрафик, грабеж запоздалых прохожих и другие нечестные способы отъема денег у трудящихся. Не мое – это, да и не обучен.

В конце концов, всегда можно отработать назад, внести собственную правку в предложенный сценарий. За пару-тройку дней разберусь. Да и деньги скоро закончатся, а ведь нужно и домой как-то попасть. Утешает, что там никто не ждет: последний поход за семейным счастьем опять не увенчался успехом. А поскольку до конца отпуска еще две недели, можно посвятить оставшееся время трудоустройству”.

В мозгу засыпающего Дюши промелькнули несколько незамысловатых, отдающих Голливудом, вариантов обогащения, и он забылся. Приснилась ему черная глянцевая дорога, яркое зарево на горизонте и тиканье невидимого хронометра.

В начале десятого вечера автобус прибыл к мотелю. Гид в микрофон проинструктировал группу о порядке заселения и побежал к reception, предвкушая долгожданный человеческий отдых.

Дюша первым выбрался из салона и, закурив, осмотрел место ночлега.

Гостиница весьма напоминала затерянное в полях отечественное родовое гнездо, и представляла собой одноэтажное П-образное здание с высокой кровлей. Рядом находилась пара хозяйственных построек, красного кирпича, унылых и безликих. Вокруг комплекса были посажены несколько десятков деревьев, в полумраке очень напоминающих яблони. И все! Далее – только луга, уходящие к горным склонам.

Здание, судя по всему, построено давно. Хотя крыша перекрыта современной металлочерепицей, стены отделаны искусственным камнем, крыльцо и холл облицованы гранитом, что-то выдавало стилистику прошлого века. Сейчас так не строят.

- Интересно, что тут было раньше? – Дюша остановил, пробегавшего мимо гида. – Образцовый баварский хутор?

- Не угадали, Андрей. Это санаторий, построен где-то перед войной. Правда, несколько лет назад появились новые хозяева и теперь это обычный туристический мотель. Ничего особенного, зато кормят хорошо, завтра утром убедитесь.

Гид вручил Дюше ключи от номера и побежал дальше. Работа – есть работа.

Снегин справился с замком и вошел в квадратную комнату средних размеров. Внушительная кровать, вплотную к стене, рядом прикроватная тумбочка, напротив - узкий столик, над ним телевизор, по бокам - пара стульев, большое мягкое кресло. Вот, пожалуй, и весь интерьер. Скромно, но аккуратно и чисто.

Справа от кровати – дверь, там, судя по всему, санузел. Дюша потянул за ручку и проник в следующее помещение. Так и есть: он шагнул на выложенный красно-коричневым кафелем пол. Стены облицованы белой продолговатой плиткой: кабанчики, вроде бы их называют. На стене узкое и единственное окошко, почти под самым потолком.

Эта комната ничуть не уступала размерами гостиной, а, пожалуй, даже и превосходила. Слева – большая деревянная скамья, здесь вполне смог бы разместиться массажный стол, или другой инвентарь процедурного кабинета. Далее большая ванна за сдвижной ширмой, ну и в самом конце – кабинка с белоснежным унитазом.

“Действительно санаторий, весьма спартанского вида. Вполне вероятно здесь поправляли здоровье летчики Люфтваффе или мясники из тайной полиции. Может быть, на этой скамейке восседал какой-нибудь герой Крита и Нарвика. Стоп, иначе фантазия может вас далеко завести, господин Снегин. Сейчас думать надо о другом”.

Дюша быстро скинул одежду на “историческую” скамью и несколько минут простоял под упругими горячими струями. А теперь – ушат холодной. Хорошо!

Потом он вернулся в гостиную, достал бутылку виски и налил в казенный стакан на “три пальца”. Ну а долька швейцарского сыра, отрезанного швейцарским ножом, будет достойной закуской. Через пять минут захорошело, Дюша закрепил это прекрасное состояние еще одной проверенной дозой. Теперь, пожалуй, хватит. Как там у древних? “Вино вдохновляет поэтов”. Но если не остановиться к поэтам приходит жирная свинья из придорожных кустов.

“Пора звонить, решение принято еще в автобусе. Рискну, пожалуй. Кто не рискует, тот…”.

Снегин достал глянцевую визитку, вооружился телефоном и набрал номер.

-Добрый вечер. Это Андрей Снегин.

- А, Андрюшенька. Рад, что вы позвонили. Ответ – да? – судя по голосу, Радов ничуть не удивился.

- Я согласен, Константин Сергеевич. Что я должен сделать?

- Через час будьте на парковке. Там вы увидите микроавтобус, скажете пассажиру: “сценарий семнадцать”, ну а далее выполняйте его распоряжения. Пока это все.

Радов дал отбой.

- Константин Сергеевич, а…, - Дюша выдохнул последнюю фразу в уже безмолвную трубку.

“Немногословен мой сценарист. Как-то все это странно…. Да и вообще удивляет информированность Радова: знает, где я сейчас, знает, сколько денег у меня в кармане. Не удивлюсь, если он знает, чем эта авантюра закончится. А вот это мы еще посмотрим! Кое-что и от меня зависит”.

Андрей переоделся, уложил вещи в сумку, сунул в карман ножик, так на всякий случай, и вышел на улицу. После телефонного разговора прошло около пятидесяти минут. В черном небе горели звезды, Луна запуталась в ветвях высокого дерева, из приоткрытого окна доносился звук работающего телевизора. Как-то все очень обыденно, что-то будет дальше….

Дюша закурил и осмотрел ярко освещенную стоянку: кроме пары автобусов, да десятка легковушек иных транспортных средств не наблюдалось.

“А это не розыгрыш? “Легкий и остроумный”. Пожалуй, нет, Радов на шутника мало похож”.

Из темноты послышался звук приближающегося автомобиля. Через мгновение уже можно было рассмотреть приметную трехконечную звезду на крышке капота. Черный “Мерседес”, микроавтобус без единого пятнышка пыли, свернул с асфальта и бесшумно затормозил на середине стоянки.

Дюша выбросил окурок и, покачивая сумкой, направился к “Мерседесу”. Шел он медленно, отметив огонек сигареты на водительском месте, звуки работающего радио и немецкие номерные знаки. Дверь еле слышно скользнула по направляющим, и Снегин увидел силуэт человека, сидящего в неосвещенном салоне. Человек молча кивнул, как бы приглашая войти, а потом загорелся тусклый плафон на потолке.

Андрей сел напротив, затолкав сумку под сиденье.

- Ну? – спросил визави довольно бесцеремонно.

“Баранки гну, - возмутился про себя Дюша. – Шпионские страсти, пароль ему подавай”.

- Сценарий семнадцать, - постарался не выдать раздражения Снегин.

- Семнадцать? Интересно.… А впрочем.… Семнадцать, так семнадцать! – комментарии были сделаны русским человеком. Возможно, долгое время живущим за границей. Еле заметный акцент говорил об этом.

- Радов сказал: “сценарий семнадцать”, - Андрей поднял глаза на собеседника. – Можете перезвонить.

Но толком рассмотреть визави, не успел. В салоне опять погас свет, а мужчина сказал что-то по-немецки водителю. Автобус плавно тронулся с места.

- Я не знаю никакого Радова, - равнодушно сообщил мужчина.

- Куда мы едем? Может, вы объясните, в чем будет заключаться моя работа? – возмутился Снегин.

Мужчина, как отечественный гаишник потянул носом воздух, обнаружил промилле и брезгливо отвернулся к окну.

- Не сегодня…. Утром вам все расскажут, - снизошел он через минуту. – Отдыхайте, ехать около двух часов.

Ехали быстро, ночные дороги – абсолютно пусты. Микроавтобус еле заметно раскачивался: в другой ситуации Снегин бы точно уснул, но сейчас его не покидало чувство тревоги. Чего не скажешь о его спутнике. Мужчина дремал, вытянув ноги под Дюшино сиденье.

“Гастарбайтер Снегин. Дожили! Моя платить – твоя работать. Мало говорить, много работать. Ладно, утро вечера мудренее. Надеюсь, настоящий работодатель окажется более цивилизованным. А этот, что напротив, просто сопровождающий. Гонора много, но явно не в теме”.

Через два с небольшим часа автобус подъехал к металлическим воротам: широкому решетчатому проему, уходящей в темноту основательной, на вскидку, трехметровой стены. Слева от ворот находился КПП, в ярко освещенном помещении можно было рассмотреть трех охранников в черных комбинезонах, очень напоминающих форму коммандос. На высоком столбе висела купольная видеокамера кругового обзора.

“Серьезно, не по детски! – отметил Снегин. – Может это какой-нибудь иностранный легион, сейчас – бегом в казарму, на двухъярусные нары”.

К машине подошел охранник, и что-то сказал сопровождающему.

- Идите за ним, вам все покажут.

Дюша потянулся за сумкой, но его сосед покачал головой:

- Сумку принесут, для этого есть персонал.

Андрей встал в затылок охраннику и, миновав проходную, они очутились внутри огороженной территории. Прошли по дорожке, окруженной шарообразными фонариками, и остановились у небольшого одноэтажного дома, нарядного и современного. Охранник вставил карту в считыватель, толкнул дверь и пригласил Дюшу войти. Включил свет и, пожелав по-немецки спокойной ночи, удалился.

Снегин осмотрелся: убранство его нового жилища сильно отличалось от скромной обстановки мотеля. Кухня, оснащенная современной техникой, гостиная с дорогой мебелью, уютная спальня с гигантской кроватью – все это указывало на то, что гостям рады в этом доме. В противном случае ему бы предоставили нары в клетушке с решетчатым окном.

Дюша обнаружил бар с десятком разнокалиберных бутылок и плеснул немного “островного” виски в тяжелый стакан. Состояние неопределенности все же угнетало. Сердечко стучало быстрее, чем обычно.

“Ну, все! Хватит на сегодня. Завтра, чувствую, потребуется свежая голова”.

Андрей забрался под одеяло и на удивление быстро уснул.

В 10.00 его разбудил телефонный звонок. Негромко, как-то по-домашнему, трезвонил белый аппарат, стоящий на прикроватной тумбочке.

Дюша осторожно снял трубку:

- Да.

- Доброе утро, господин Снегин. Надеюсь, хорошо отдохнули? Через полчаса вас проводят ко мне, тогда и познакомимся. Завтракайте, приводите себя в порядок. До встречи, - неизвестный дал отбой.

Дюша быстро вскочил, побрился и почистил зубы. В ванной комнате он нашел все необходимое: зубную щетку и бритву в нераспечатанных упаковках, хорошо пахнущую пену для бритья. Холодильник также был укомплектован здоровыми продуктами питания. Пара чашек кофе с огромным бутербродом помогли Дюше утолить голод.

В 10.30 в дверь постучал охранник, знаком предложив следовать за собой. На улице было пасмурно, в воздухе повисли капельки влаги, за высоким забором сквозь туман угадывались горы. А вот что за оградой? Поселок таких же нуворишей, пустынные альпийские луга или что-то еще?

Дюша ступил на дорожку, мощенную серой плиткой и, стараясь не отстать, пошел за коммандос. По обе стороны от тропы зеленели фруктовые деревья с разноцветными бирками, на скошенной траве газонов краснели упавшие яблоки, меж крон виднелась какая-то скульптура. Дюша присмотрелся и опознал оленя, гигантских размеров. Судя по масштабам имения, хозяин мог себе позволить стадо живых четвероногих. Правда, ни один олень до таких размеров не вырос бы и за двести лет.

Дорожка закончилась у двухэтажных домиков, разделенных небольшой площадкой. У левого строения стоял белый “BMW” с открытым багажником. Красивая женщина лет тридцати громко руководила персоналом, укладывающим многочисленные чемоданы. Персонал всячески демонстрировал усердие.

Охранник повернул к правому зданию и нажал кнопку рядом с дверью.

“Нам, похоже, на мужскую половину, - хмыкнул про себя Снегин. – Приятно, когда это можно себе позволить”.

Щелкнул электронный замок и охранник, отступив в сторону, пригласил Дюшу войти. Снегин миновал полутемный холл и очутился в просторной комнате с большим письменным столом у окна. Из кресла поднялся мужчина, по всей видимости, Дюшин ровесник, и пошел навстречу. На середине комнаты они и обменялись рукопожатиями.

- Здравствуйте, Андрей. Меня зовут Игорь Сергеевич.

- Очень приятно, - Дюша с облегчением улыбнулся. Хозяин дома совсем не походил на людоеда.

- Как спалось на новом месте? Надеюсь, встретили вас хорошо? Может быть, есть какие-нибудь замечания? Вопросы? – Игорь жестом предложил сесть.

- Спасибо, спал замечательно. Единственное: мне не принесли вещи - дорожную сумку. А ведь в ней все моя одежда, да и телефон, к сожалению, там оставил.

- Я в курсе. За вашей сумкой уже послали, она уехала в машине курьера. Виновные будут наказаны. Но вы не беспокойтесь, мой гардероб в вашем распоряжении. Одежда подойдет, мы одного роста. Да и разница в возрасте, вижу, небольшая. Вам ведь тридцать два? Ну а я - на три года старше. Надеюсь, вкусы у ровесников примерно одинаковы. Кстати, небольшая компенсация, вдруг деньги понадобятся, - Игорь Сергеевич вытащил из ящика письменного стола пятьсот евро, сотенными бумажками. – Еще раз прошу прощения. Новый телефон вам принесут в гостевой домик.

Ну, что же…. Давайте прямо к делу, времени в нашем распоряжении совсем немного. В понедельник я уезжаю, дела, ничего не поделаешь. Жена улетает прямо сейчас. Сегодня суббота и за оставшиеся дни нам необходимо решить все вопросы. Андрей, я хочу вам предложить работу в моем новом проекте. Кое-что мне о вас известно, остальные подробности, как говорится, в рабочем порядке.

Итак, в двух словах – сценарий таков….

“Еще один сценарист, - подумал Снегин. – А вот и “вилка, где, наконец-то, потребуется мое решение”.

- В России я планирую открыть большой Интернет-магазин, аналог EBay, Amazon. Вы в курсе? Приходилось пользоваться?

- Да, конечно, - немного обиделся Дюша.

- Я и не сомневался. Кое-какие справки мы уже навели и знаем, что Интернет для вас – не загадочное пространство, а обычная рабочая площадка. Организацией такого портала вам и предстоит заняться. Российские реалии вам известны, навыки проведения рекламных компаний у вас есть – на первом этапе этого будет достаточно. Что думаете?

- Неожиданное предложение, этим я никогда не занимался. Но…., думаю, справлюсь.

“Слава богу, все чисто. Никакого криминала”, - расслабился Дюша.

- Отлично! Тогда поступим следующим образом: сейчас идите к себе, а во второй половине дня вам предстоит небольшой медосмотр.

- Медосмотр? А это еще зачем? – насторожился Снегин.

- Обычная процедура, таков порядок в моей фирме, - успокаивающе сказал Игорь Сергеевич. – Нам предстоит долгое сотрудничество, и я должен быть уверен, что вы абсолютно здоровы. Знаете, как у спортсменов…. Вы будете играть теперь в команде самого элитного дивизиона. Это первое. И второе: мои юристы за воскресение подготовят все необходимые документы, для этого нужен ваш паспорт. Надеюсь, он не уехал вместе с сумкой?

- Паспорт всегда со мной, - Дюша похлопал по нагрудному карману.

- Замечательно! Оставьте его мне. В понедельник утром, в офисе, в официальной обстановке мы подпишем необходимые бумаги, и я со спокойным сердцем могу улететь. А вы сразу приступите к делу, условия вас не разочаруют. Уверен!

Хозяин встал, показывая, что разговор закончен.

Дюша вышел на улицу, сияя, как медный пятак. Игорь Сергеевич произвел хорошее впечатление: манеры, правильная речь, отсутствие высокомерия. Конечно, первое впечатление бывает обманчивым…. Но, когда с первого взгляда понятно, что перед тобой жлоб, то ожидание неприятностей будет постоянно отравлять жизнь. Не дай бог!

Андрей немного побродил среди деревьев, обогнул участок – рядом со стеной шла мощеная дорожка, и направился к своему домику. Несколько удивляли меры безопасности: кроме видео камер на ограде присутствовали датчики, непонятного назначения, а через окошко КПП Дюша рассмотрел стену, увешенную многочисленными цветными мониторами. На четырех из них он увидел себя в разных ракурсах. И захочешь - не забалуешь! Большой брат отдыхает!

Войдя в дом, Снегин сразу заметил блок “Kent”, лежащий на столе: точно такой же остался в сумке и новый телефон Nokia.

“Позвонить что ли Радову? Может, что-нибудь удастся вытащить из хитреца. Любая информация не помешает”.

Дюша набирал номер трижды, но трубку почему-то не брали. Странно! Снегин отправил стандартную sms-ку:

“Я вам звонил. Снегин.”

Около пяти вечера за ним опять зашел охранник, но отвел в этот раз на “женскую половину”.

“Надеюсь, меня не разберут на органы. Не похоже: для этого не нужны такие сложности”.

В небольшой комнатке на первом этаже, здесь, видимо, проходила косметические процедуры хозяйская жена, его уже ждали. Друг напротив друга сидели и о чем-то говорили Игорь Сергеевич и представительный немец в белом халате.

- Проходите, Андрей. И приступим, пожалуй.

Затем последовала стандартная процедура: врач измерил давление, послушал легкие и, прибегнув к помощи нового работодателя, знающего немецкий, задал несколько вопросов. А вот потом была осуществлена непонятная Дюше технологическая операция: его усадили в кресло, зафиксировали череп специальными креплениями, и жужжащий прибор совершил полный оборот вокруг его головы. Что-то похожее он наблюдал в зубопротезном кабинете, панорамный снимок, вроде бы, называется.

Игорь Сергеевич и доктор, судя по всему, результатом остались довольны. Немец карандашом показывал что-то работодателю на мониторе, кивал на обездвиженного Дюшу и удовлетворенно улыбался.

- Поздравляю, Андрей. У нашего эскулапа больше нет никаких вопросов. Вы – в команде, ну а завтра продолжим, - Игорь Сергеевич скрылся за дверью.

Воскресение прошло в задушевных разговорах с работодателем. С десяти утра до восьми вечера Дюша рассказывал о своей работе, несущественных с его точки зрения фактах биографии, увлечениях и много еще о чем. Игоря Сергеевича интересовали самые разные подробности, например любимая музыка бывшей жены. Жена и музыка – две непересекающиеся прямые. И, тем не менее, дай ей бог здоровья. К чему все эти вопросы?

Ненавязчиво, в разных интерьерах (рабочий кабинет, обеденный стол в гостиной, бильярдная) хозяин узнал о нем, похоже, все, что хотел узнать.

Уже ночью, лежа в постели, Снегин еще прокрутил в голове события минувшего дня, но ответ на вопрос: “зачем?”, так и не нашел. Странное собеседование! А с другой стороны, каждый развлекается как может, и Дюша определенно скрасил досуг скучающему по работе трудоголику.

В понедельник Андрея разбудили в семь утра. Сначала ему сообщили, что выезд через час, а потом мужчина с военной выправкой принес шикарный костюм, рубашку, галстук и даже туфли, мягкие и удобные, точно по ноге.

Дюша побрился и тут же примерил обновки. Из зеркала на него смотрел безупречно одетый мужчина: так и должен выглядеть руководитель крупного проекта. А он им станет в самое ближайшее время, остались небольшие формальности.

“Действительно, как все-таки одежда преображает человека. Чем я отличаюсь от Игоря Сергеевича? Да ничем! Поставь рядом и не отличишь”.

Снегин пришел на стоянку у домиков за пару минут до отправления. У “мужской половины” еле слышно тарахтел темно-синий “Фольксваген” с открытым багажником.

“Фольксваген? Вроде бы не по статусу. А впрочем, их – богатых не поймешь”.

Знавал Снегин одного бизнесмена, так тот очень любил кружить вокруг своего участка на разбитых “Жигулях”, в окружении двух “Гелентвагенов” с охраной. Большой любитель экстрима.

- Садитесь, Андрей. Сейчас поедем, - из дома быстрым шагом вышел Игорь Сергеевич. – Сегодня сам поведу, иногда так хочется посидеть за рулем.

Дюша устроился на месте пассажира и сразу пристегнулся. Так, на всякий случай. Со стилем вождения работодателя он еще знаком не был. Пока хозяин нарезал круги по площадке, отдавая распоряжения по телефону, в боковом зеркале появился охранник, несущий Дюшину черно-синюю сумку. Да, сумка тяжелая, но не на столько же. Мужчина дважды поменял руку перед тем, как загрузить ее в багажник.

- Все, я готов, - Игорь сел на водительское место, аккуратно повесив пиджак на плечики. – Кстати, вещи ваши доставили. В целости и сохранности. А мой костюм на вас – как влитой. Отлично смотритесь.

Хозяин нажал на акселератор, и машина бодро покатила к открывающимся воротам. На выезде к ним в хвост пристроился черный джип с хорошо одетыми секьюрити.

- Через полчаса будем в офисе, подпишем бумаги, юристы вернут ваши документы, и после этого мы расстанемся. Я – в аэропорт, вы - в гостиницу, ваш самолет вечером.

Потом Игорь замолчал, полностью сосредоточившись на управлении автомобилем. Дюша скосил глаза на спидометр и поежился: стрелка замерла около цифры 180. Лихач, однако. Какой русский не любит быстрой езды…. по немецким шоссе. Дорога свернула в лес, за стеклами стремительно проносились породистые деревья. Спустя пять минут Снегин успокоился: участок прямой, асфальт безупречен, автомобиль немецкий. Оснований для паники нет.

И вдруг машина “клюнула”, да так сильно, что пиджак вместе с плечиками упал на заднее сиденье. Загорелась подсветка на приборной панели, а Игорь, стараясь не войти в занос, остановил “Фольксваген”.

- Заглох, твою мать, - удивился водитель.

Джип тормознул неподалеку, и охранники быстро увели Игоря Сергеевича в свой автомобиль. Внедорожник проехал вперед пару сотен метров, из него вышел водитель, быстрым шагом подошел к “Фольксвагену”, а затем открыл капот.

“Бывает же такое, - Андрей немного успокоился после экстренного торможения. – И это хваленое немецкое качество”.

Он обернулся к заднему сиденью, намереваясь поднять хозяйский пиджак и замер в удивлении. Из внутреннего кармана выглядывала знакомая обложка с чуть потертым углом. Дюша протянул руку и достал собственный паспорт. Вот это номер! А как же юристы, бумаги на подпись, его новая работа. В кармане еще что-то лежало. Снегин осторожно, двумя пальцами вытащил небольшой конверт. Внутри находились пять банковских карточек и распечатки с пин-кодами.

“Ну и что это значит? Мне то, что делать?”

Внезапно пискнул телефон, сообщая, что пришла sms-ка. Дюша взглянул на дисплей:

“Быстро из машины. Радов”.

Водитель джипа захлопнул капот и, подозрительно взглянув на Снегина, бегом направился к своему автомобилю.

“Охрана гневается, а я, кажется, попал. Время шуток закончилось, такого шанса больше не будет”, - он достиг деревьев одновременно с открывающим дверь шофером. Паспорт и конверт уже лежали в боковом кармане Дюшиного пиджака.

Внедорожник взревел и задним ходом помчался к “Фольсвагену”. И тут опять пришла sms-ка:

“Немедленно перезвони на свой телефон”.

Дюша трясущимися руками набрал знакомую комбинацию, нажав кнопку вызова.

В ту же секунду джип поравнялся с пустым автомобилем, а затем случилось то, что Снегин не мог бы представить и в страшном сне: одновременно с первым гудком ослепительная вспышка скрыла машины, а потом взрывная волна опрокинула его на землю. Заложило уши, в папоротник улетел телефон, во рту появился привкус крови. Через минуту Дюша пришел в себя и осторожно поднял голову. От Фольксвагена мало что осталось, а внедорожник лежал на боку: красно-черные языки облизывали мятый кузов с выбитыми стеклами. Стало очень страшно.

“С..ка, Радов! Втравил…. И что теперь делать, сценарист Снегин?”

Андрей обшарил заросли папоротника, но телефон не нашел. Нужно уходить, вопрос куда…. Дюша углубился в лес - так, чтобы видеть просвет и

побежал параллельно дороге. В прежнем направлении, куда вез его бывший работодатель, а ныне покойник.

Через пару километров он услышал сирену: меж деревьев мелькнул бело-зеленый кузов полицейского “Опеля”, спустя пять минут промчалась пожарная машина. Вскоре лес закончился, и Снегин до наступления темноты просидел на поваленном дереве, не решаясь выйти на открытое пространство. Вечером он выбрался из придорожных кустов и полем, приседая при каждом проезжающем автомобиле, побрел в сторону еле заметного зарева. Впереди явно был какой-то населенный пункт.

Дюше повезло: на окраине маленького городка он сразу обнаружил мотель. Бродить по пустынным ночным улицам было бы подозрительно, да еще и с иностранным загранпаспортом. Дюша на пороге снял испачканный пиджак, перекинул его через руку, а, войдя, ошеломил сонного портье бумажкой в сто евро. Уже через минуту он отпирал дверь одноместного номера. Страшно хотелось есть, но в торговом автомате у стойки были только пиво и чипсы.

Андрей смыл засохшую грязь и, устроившись у телевизора, открыл пивную бутылку. Возможно, что-нибудь расскажут о сегодняшнем происшествии. Дюша пробежался по каналам, но кроме фильмов и викторин в вечерней сетке ничего не нашел. Странно!

Раздумья прервал настойчивый стук в дверь. Снегин щелкнул замком и в изумлении отступил на середину комнаты: через порог шагнул улыбающийся Радов, собственной персоной.

- Добрый вечер, Андрюшенька. Звоню вам, звоню, а вы трубку не берете. Я начал беспокоиться.

- Вы? На…

Снегин, дравшийся в последний раз с десяток лет назад, неловко бросил кулак, целя в холеную физию сценариста. Радов, похоже, был готов к такому сюжетному повороту. Он нырнул под руку Дюши, а потом сильно ударил в печень. Положение Снегина в пространстве спустя мгновение напоминала коленопреклоненную позу нокаутированного боксера: локти прижаты к бокам, рот широко открыт, в зажмуренных глазах слезы. Это больно, реально….

Отпустило не сразу, первое, что Снегин увидел – это черный глянец пижонского ботинка. Радов поставил стул перед неудачливым бойцом и теперь сидел, покачивая ступней у Дюшиного носа.

- Ну, что? Оклемался, забияка? Мог бы сначала спасибо сказать.

- За что это? – Андрей поднялся с колен и сел напротив. – За то, что моими руками людей на тот свет отправил?

Радов перестал раскачивать ботинком, с лица исчезла улыбка.

- Игорь сделал свой выбор, сейчас, наверное, с ангелами беседует. Хотя, врядли: горит в аду. А вот остальным просто не повезло. А вам, Андрюшенька, посчастливилось. За вас выбор сделал я, и здесь нет вашей вины. Поверьте! Ситуация немного изменилась, вы ей не владели, правильного решения принять бы не смогли. А я же обещал внести изменения в сценарий, если что…. Помните: “высокие гонорары нужно оправдывать”.

- Туманно излагаете, господин Радов, - Дюша немного успокоился.

- Ну, хорошо. Просто и доступно…. Специально для вас…. Ваш работодатель решил покинуть эту гостеприимную страну, не рассчитавшись с долгами, никого не предупредив, в соответствии с собственным сценарием. А вам в этом проекте была отведена главная роль, правда, трагическая. Зрители бы долго плакали. Вообразите: под прицелом телекамер погибает известный бизнесмен, меценат и прочая, наш дорогой Игорь Сергеевич. Страшный взрыв испепеляет автомобиль этого благородного человека, рвет на себе волосы начальник охраны – с таким клеймом ему никогда не найти работы, безутешно рыдает вдова. Новостные программы несколько дней показывают, как скромный, любимый народом “Фольксваген”, ведомый молодым человеком в стильном костюме подъезжает к художественной галерее. Кстати, существующей на его пожертвования. Ослепительная вспышка, капли расплавленного металла и столб дыма, поднимающийся в небеса. Как, эффектно? Вот только роль жертвы пришлось бы сыграть вам, Андрюшенька.

А где же настоящий Игорь Сергеевич? Несколько штрихов мастера, а точнее скальпельных надрезов, и персонаж превращается в Андрея Снегина. Пару месяцев он залечивает раны, а потом появляется где-нибудь в другом полушарии и счастливо доживает до глубокой старости. Но это не наш с вами сценарий, не так ли.

- А ведь вы все знали, Радов. Заранее, - Дюша попытался найти глаза сценариста. – Но что-то пошло не по-вашему…. В благородство я плохо верю….

- Всего я знать не мог, вы меня за кого-то другого принимаете, - тот поднял палец к потолку. – Да и вам всего знать не стоит, это секреты ремесла. Мои маленькие секреты. С их помощью я зарабатываю на жизнь.

- Давайте вернемся к нашим баранам, - Радов веером развернул банковские карточки. – Тащите любую, суммы на всех одинаковы. Остальные я оставлю себе – это и есть мой гонорар, те самые 80 процентов.

Сценарист аккуратно сложил четыре оставшиеся кредитки и убрал их в портмоне.

- А наш сценарий еще не закончен, - Радов протягивал Дюше авиабилет. – Вам пора, собирайтесь. Свою группу догоните в Ростоке, поболтаетесь несколько часов в порту у Дьюти Фри, автобус обязательно туда заедет, расскажете слезную историю гиду, а через пару дней окажетесь дома. Приятно было с вами работать, Андрей. Вы стали настоящим профессионалом, человеком, способным зажечь….

- Шучу, шучу, - сценарист увидел исказившееся лицо Снегина. – Собирайтесь, ей богу. Сейчас приедет такси.

Андрей надел пиджак, похлопав по карманам.

- Послушайте, Радов. Заберите, видеть его не могу, - Дюша вытащил швейцарский нож. – Может, и вас поскорее забуду.

Сценарист охотно взял подарок:

- Как для себя выбирал, - вспомнил он события двухдневной давности. - Спасибо, я очень счастлив. До свидания, Андрюшенька. Звоните.

Снегин обогнул улыбающегося Радова и вышел в коридор.

“Щас. Будем дружить семьями, поздравлять с праздниками. Надеюсь, мы больше никогда не увидимся”.

- Кстати, Андрей, - услышал он за спиной. – Может статься, что вы теперь обеспеченный человек, усопший об этом позаботился. Мне потребуется время, чтобы навести справки и написать новый сценарий. Подумайте, вам решать. Полагаю, месяца хватит? Ну а я буду ждать звонка.

 

 

 

Странные игры

 

 

Саша

 

Снегопад… Уже который день… Похоже, сегодня он побьёт рекорды, и дежурный синоптик обнародует «сенсацию» в вечерних новостях. Видимость отвратительная – метров пять от силы, а дальше сплошная белая стена. Саша чуть не пропустил поворот на парковку: придорожные поребрики утонули в забрызганных грязью отвалах, и въезд был едва заметен.

 

«Хонда», продавив слежавшийся наст, еле «вползла» на персональное, добытое хозяином место. Александр повеселел, заглушил двигатель и огляделся. В половине восьмого утра стоянка не была заполнена даже на треть. Почему-то строго по центру размещалась живописная группа из нескольких разноцветных сугробов. Красно-белый – машина охранника, сине-белый – «Форд» знакомого из службы эксплуатации, остальные транспортные средства плохо идентифицировались. Радовало отсутствие больших чёрных автомобилей: начальство ещё досматривало сны.

 

Саша натянул капюшон и нехотя выбрался из салона.

«Стихия разбушевалась», – усмехнулся Александр, провалившись в снег чуть ли не по колено.

От хронического недосыпа в голову кроме заезженного штампа ничего не приходило.

 

Сипло посвистывая, гнал позёмку западный ветер. За минувшую ночь он повесил лохматую бороду на фасаде серого дома с массивными колоннами. «Осиное гнездо» ещё не проснулось: свет виден лишь в нескольких окнах на втором этаже. Зато вечером здание будет ярко освещено, зажжётся неоновая реклама, побегут огоньки по многочисленным растяжкам. Стоянка до отказа заполнится машинами всех цветов и размеров. И загудит «осиное гнездо» пороков человеческих. Музыка, голоса, звон жетонов создадут этот причудливый акустический эффект. А пока только белые мухи безмолвно кружатся и, обессилев, падают под ноги.

 

Александр повернулся спиной к ветру и нажал кнопку звонка. Через пару минут загремели засовы, в дверном проёме появилось бдительное лицо охранника.

 

– А, это вы, Сан Саныч. Здравствуйте.

 

«Кому Саша, а кому Сан Саныч, – подумал главный механик. – Для Бориса – по имени-отчеству, и никак иначе. В отсутствие директора я – начальник. Да и охранник этот – субъект неприятный».

 

– Привет. Как дежурство?

 

– Происшествий нет. Ночью посетителей много было, наверное, выручка неплохая.

 

Пока они поднимались по центральной лестнице, Александру было доложено, что механик Кирилл привёл десяток друзей, нагло занявших два бильярдных стола. Кассирша Наташа по окончании смены набрала казённых жетонов и попытала счастья на «одноруких бандитах». Попытка не увенчалась успехом. Раздосадованная барышня нанесла «тяжкие телесные» ни в чём не повинному автомату.

 

«Всех сдал, – ухмыльнулся про себя Саша. – А я ведь ничего не спрашивал. С другой стороны, пришлось бы долго гадать, почему статистика на "бандитах" не совпадает с реальной выручкой. Наташка на крючке».

 

– Ладно, Борис. Можешь собираться, – он посмотрел на часы. – Пост принял.

Охранника нужно отослать. Присутствие посторонних мешает работе, да и может быть просто опасным.

 

Александр подождал, пока за Борисом захлопнулась дверь «дежурки», и открыл кассу. Включил свет и бегло осмотрел помещение. Всё вроде бы на месте. Коробки для жетонов полупустые, нужно добавить из автоматов. Кии в ложементах, шары в наличии, мелков хватит на сегодня. Записок с пожеланиями также не наблюдалось. Начало хорошее.

 

Саша откинул крышку на распределительном щитке и включил полное освещение. А затем с удовольствием осмотрел владения. Справа ровной шеренгой стояли «однорукие бандиты», подняв в приветствии руки-рычаги. Слева соблазнительно шелестели картами «покер-автоматы», предлагая померяться интеллектом. В полумраке балкона, как на подиуме, демонстрировали зелёное сукно бильярдные столы. В дальних углах зала подмигивали и довольно громко «обеспечивали» звуковое сопровождение «детские стрелялки». Всё это создавало причудливый и ласкающий ухо шум.

 

«Музыка сфер, звуки космоса, – улыбнулся Александр. – А я – командир Вселенной».

Саша выключил свет, оставив работающим единственный светильник у последней в ряду «слот-машины». В этом ничем не примечательном аппарате, а точнее, в шкафчике под ним находился тайник, где дежурная бригада прятала выручку и отчёты за прошедшую смену. Обычный шкафчик: немного поцарапанная дверца да несколько синих от бильярдного мелка отпечатков пальцев.

 

«Посмотрим, как они поработали».

 

Александр открыл тайник. Под его чутким руководством в дверцу был врезан хороший немецкий замок, внутренние стенки усилены металлическими пластинами, а в результате получился неплохой сейф. На дне ящика лежал пухлый конверт и листок бумаги, исписанный торопливым неровным почерком.

 

«Судя по величине пакета, выручка неплохая».

 

Саша поднёс отчёт поближе к глазам, в этом углу всё же было темновато.

«Так, что там? Ого! Директор будет доволен.

«Происшествий не было». Это хорошо.

«Покер-автомат №11 "глючит"». Ладно, посмотрим.

«Не работает жетоноприёмник на "флиппере"». Знаю, в чём там дело».

 

Александр закрыл сейф, взял отчёт и переместился в офис. Сейчас долго и нудно придётся считать выручку, но не ту, которая имеет место быть, а другую, единственно верную. Как говорит директор, «распиленную». Пилить, как правило, нужно пополам. Но не всегда. Бывают дни, когда изымаются куда более значительные суммы. Скорее всего, это получки, авансы и премиальные шефа. Главный механик должен выполнять его распоряжения и не задавать лишних вопросов.

 

Распил – дело для настоящих профи. Тем, кто не дружит с математикой и не обладает определёнными навыками, выполнить подобную операцию невозможно. Саша полистал журналы со статистикой за предыдущие дни и быстро набросал черновик, где разнёс на пяток игровых автоматов денежные суммы, подлежащие корректировке. Взял толстую связку ключей и пошёл в игровой зал.

 

«Правку» электронных счётчиков он выполнил довольно быстро, а вот с дублирующими, механическими, возился более часа, но всё равно не успел. До 11.30 полагается всё закончить. Автомат №8 придётся вообще на денек вывести из эксплуатации. На него главный механик повесит табличку «ремонт», выкрутит все лампы, но, подойдя вплотную, имеющий уши сможет уловить едва заметное пощёлкивание. Это «трудятся» механические счётчики.

Александр вернулся в офис и заполнил журналы отчётности уже в окончательном варианте. Ещё раз пробежал взглядом по колонкам с цифрами, минутку посидел, закрыв глаза, затем в последний раз окончательно всё перепроверил.

 

«Идеально!»

 

Он подошёл к зеркалу, трепетно любимому предмету главного бухгалтера, и проверил, не испачкался ли свитер.

«Ну, так и есть, пыльное пятно на спине. Надо сказать уборщице, чтобы автоматы не забывала протирать».

 

Подарок Марины сидел на нём безупречно. Этот крупной вязки свитер оказался весьма практичным и удобным в носке. С утра в зале было довольно холодно, а клубный пиджак хоть и выглядел нарядно, нужными свойствами не обладал. Глядя на собственное отражение, Саша почему-то представил себя скандинавским политиком в непринуждённой домашней обстановке.

 

«Политик, да ещё скандинавский. Бред какой-то, перетрудился, не иначе, – засмеялся Александр и отошёл от зеркала. – Перекурить, что ли?»

 

Достал сигарету, прилёг на кожаный диван, устало закрыв глаза.

«В полдень директор заявится. Начнёт "строить". Что-то в этот раз придумает?»

 

Щёлкнул зажигалкой и отправил в полёт большое кольцо.

«Вчера прочёл лекцию на тему "надо быть честным". Заглядывал в очи и недвусмысленно намекал: "Всё знаю".

Я был хорош, ни один мускул не дрогнул на лице. Всячески демонстрировал лояльность фирме и лично – руководству. Ну знаешь, а дальше-то что? Я тоже всё знаю, ну, или почти всё. Понимаю, что наседают учредители. Им всё мало.

 

Понимаю, что немецкие партнёры требуют свою долю. С контролирующими органами нужно жить дружно. Но я знаю, что и себя ты не обижаешь. Опять машину поменял, наверное, у старой – пепельница переполнилась.

Попросил зарплату увеличить. Всё-таки работаю по 12 часов почти без выходных. Что в ответ? "Я тебе и так хорошие деньги плачу".

Это я себе деньги плачу. Твоей зарплаты только на бензин хватает.

 

В конце концов, что посеешь, то и пожнёшь. После рюмки-другой директора обычно тянет на откровенность. Оказывается, это политика у него такая. Платить мало, но закрывать глаза на небольшие шалости. Говорит: "Знаю, что воруют, знаю, кто, и знаю, сколько. Давайте, пока можно. Но я единолично буду определять предел". В общем, все и всегда виноваты, ими можно управлять, достаточно только раз схватить за руку. Всех он уже поймал, один я остался. Попробуй! Для этого нужно очень постараться и быть на работе с 8.00 до позднего вечера. А не четыре часа максимум.

 

Впрочем, это его проблемы. Меня должно беспокоить совсем другое. Я единственный, кто владеет информацией о реальной выручке. Бухгалтеру даются откорректированные цифры, учредители тоже не совсем в курсе, а немецких партнёров просто обвели вокруг пальца. Рано или поздно придут злые и любопытные дяди и поинтересуются: "А всё-таки, сколько?"

 

И первыми, скорее всего, спохватятся хозяева. Хотя список желающих обещает быть длинным… Тут-то директор на меня все стрелки и переведёт. "Кто счётчики крутит? Сан Саныч! А я так ему верил…" Учредители – люди серьёзные, душеспасительными беседами не отделаешься, братка. Сразу перед глазами объявление появляется: "Ушёл и не вернулся…"

Ладно. Я в системе, знал, куда шёл. Держи нос по ветру и соблюдай правила, иначе проиграешь».

 

Саша посмотрел на часы. Начало первого.

«Где же мой шеф? Да и бухгалтера что-то не видно. По графику у меня работа в "лаборатории". Можно смело двигаться в сторону подвала, не дожидаясь промывания мозгов».

 

Он запер офис и вышел в полумрак зала. Толстая ковровая дорожка гасила звук шагов, и Александр бесшумно добрался до главной лестницы. Незаметно улизнуть не удалось. По ступеням бодро поднимался директор в сопровождении главбуха и какого-то толстого гражданина с кейсом в руках.

 

– Саша, ты куда? Пойдём, доложишь ситуацию, – вместо приветствия бросил босс.

 

– Происшествий не было, Сергей Николаевич. Отчёты для бухгалтерии я подготовил, всё сошлось идеально. Остальные бумаги у вас на столе.

 

– Ты что, торопишься?

 

– Да, одиннадцатый автомат капризничает, – Саша продемонстрировал захваченную материнскую плату. – Нужно срочно «вылечить». Если будут вопросы, звоните. Я тут же поднимусь.

 

Александр быстро спустился по лестнице и достал толстую связку ключей, намереваясь отпереть бар. К его удивлению, дверь в помещение уже была открыта. Саша зашёл внутрь и увидел за стойкой Марину, которая, напевая, загружала в холодильник бутылки с пестрыми этикетками.

 

– Марин, слова спиши.

 

– А, Сашка, это ты. Напугал, – смутилась хозяйка. – В лабораторию идёшь?

 

– Точно. Сейчас приду, запрусь и до обеда не выйду. Покормишь сегодня?

 

– Часика через два, не раньше. Продукты ещё не привезли. Пива хочешь? – Марина продемонстрировала запотевшую бутылку.

 

– Вечером обязательно. Начальство уедет, сразу заскочу. Жди.

 

– Ох, как я буду ждать! – засмеялась девушка.

 

Александр пересек бар, спустился в подсобку и в конце длинного коридора остановился перед тяжёлой металлической дверью. Осмотрел замок, проверил «метку». Дверь в его отсутствие не открывали.

 

Саша вошёл в помещение и сразу почувствовал амбре, к которому так и не привык за три года работы. В «лаборатории» пахло специфически: букет из ароматов канифоли, пластика и отсыревшего дерева. Да и все предметы, хранившиеся в комнате, вносили посильный вклад в формирование запаха.

 

Вдоль длинной стены плечом к плечу стояли три неучтённых «покер-машины», наполовину разобранный «бандит» ждал донорских органов, на стеллажных полках лежали платы различных размеров и назначений, коробки с жетонами, упаковки электронных компонентов.

 

Сан Саныч включил паяльник. Положил на стол «материнку», внимательно осмотрел её и обнаружил покоробившуюся от высокой температуры деталь.

«Похоже, микросхема "умерла"».

 

Не прошло и двадцати минут, как в дверь постучали. Саша впустил в «лабораторию» директора и сделал «преданное лицо».

 

– Чем занимаешься? – глаза Сергея Николаевича подозрительно обшарили помещение.

Не дождавшись ответа, он продолжил:

– Послушай, Саша. Мой знакомый хочет поиграть в одиночестве. Включи ему три «покера». Сделай всё, как обычно. Я с собой журналы захватил. Времени до открытия у нас с тобой мало, а денег у клиента много. Так что не подкачай.

 

Александр запер за шефом дверь и открыл прошнурованную тетрадь. Предстояло обнаружить «насосы», то есть автоматы, на которых только что были крупные выигрыши. Вероятность, что в ближайшее время они позволят одержать победу, ничтожно мала. Саша пролистал статистику и обнаружил искомые «покеры». Размещались они, к счастью, рядом, у игрока не должно возникнуть никаких подозрений. Александр быстро поднялся в зал и включил «насосы», дополнительно установив на платах минимальный процент отдачи. К приёму клиента всё было готово.

 

– Сергей Николаевич, – механик заглянул в офис. – Оживил три «машины». К сожалению, не могу включить все автоматы. Остальные – на профилактике.

 

– Плохо, Сан Саныч. Я настаиваю, чтобы к 12.00 зал был полностью готов к приёму посетителей. Идите и работайте.

 

«Директор, как всегда, в ударе», – подумал Саша, пряча улыбку и подобострастно кивая.

 

Клиент был препровожден к «покерам» и усажен на малиновую банкетку, а если называть вещи своими именами, на эшафот. Он, видимо, хотел завладеть крупной суммой денег единовременно, так как решил сразиться с тремя автоматами.

 

– Послушай, как там тебя, – дядька протягивал деньги. – Поставь по тысяче кредитов на каждый.

 

«А вы, мужчина, хам, – взгрустнул Александр, вставляя ключ в гнездо на боковой крышке "покера". – Сейчас начнётся – мальчик, любезный или что-нибудь в этом роде. Ну ничего, сейчас мои "мальчики" тебе покажут».

 

«Насосы» свое дело знали, и как клиент не старался, денежка постепенно перемещалась в Сашины карманы.

Дядька морщил чело, страстно молотил по кнопкам, ругался и нервно курил. Бусинки пота покрывали его обрюзгшее лицо, едкий запах кожных выделений чувствовался за пару шагов. Прощание с «честно заработанными» проходило весьма тяжело.

 

Через полчаса он заискивающе стал заглядывать в глаза Александра, от былой фамильярности не осталось и следа. Саша был строг и невозмутим.

Без четверти два мужчина расстался с последними купюрами и, не прощаясь, покинул помещение.

 

Директор, наблюдавший за поединком из офиса, выбежал в зал и отобрал у Саши выручку. Пошелестел банкнотами и подозрительно спросил:

 

– Здесь всё?

 

– До копейки! – в кармане у Александра лежали справедливые 10 процентов от сделки.

 

Ежесекундный контроль обстановки и тонкая «мониторика» пальцев позволили незаметно отделить несколько купюр от пухлой пачки денежных знаков.

 

– Подчисти тут как следует, – отдал распоряжение шеф и пошёл считать выручку.

 

В два часа дня новая смена приступила к работе. Саша быстро проинструктировал сотрудников и направился в «лабораторию». В зале зажгли освещение, из динамиков, встроенных в подвесной потолок, полилась музыка, и у кассы появились первые клиенты.

Минут через тридцать Сашу пригласили на обед.

 

Марина заперла дверь, предварительно повесив табличку «Перерыв. 15 минут». На столе уже находилась тарелка с большим и аппетитным лангетом. Гарнир из хорошо прожаренного картофеля выглядел тоже очень привлекательно и стимулировал слюновыделение.

 

– Попробуй, Саш. Полуфабрикаты сегодня привезли хорошие. А мы с микроволновкой очень старались.

 

– Я всегда верил в ваши кулинарные способности, – Саша взял в руки нож и вилку. – Послушай. Мне удастся когда-нибудь попробовать домашней еды?

 

– На работе? Никогда! Найди время и приезжай. Когда у тебя был последний выходной?

 

– Давно. И, кстати, я был с тобой.

 

– Что же ты тогда отказался от ужина? Я старалась.

 

– В тот вечер я не хотел есть, я хотел другого.

 

– Другое ты тоже получил. Доволен?

 

– Марина, я думал только о тебе. Мне самому так мало надо, – отшутился Саша.

 

На серьёзные разговоры в середине дня что-то не тянуло.

Александр украдкой взглянул на сидящую напротив девушку и с удовлетворением обнаружил свой подарок – колечко с красным камнем.

Он молчал, делая вид, что занят едой, и всё так же незаметно посматривал на Марину.

 

Средней длины чёрные волосы, смуглая кожа, наверное, кто-то из родственников южных кровей. Вообще, полукровки очень часто симпатичными получаются. Да, пожалуй, именно так, симпатичная. Красавицей сложно назвать, но насколько привлекательна. Матушка-природа постаралась. Такую фигурку ещё поискать надо. Как там у зодчих? «Золотое сечение», если это уместно по отношению к женскому телу.

 

«Интересно бы узнать, о чём она думает. Может быть, ей тоже что-нибудь от меня надо».

 

Марина появилась в баре три месяца назад и спустя пять недель стала старшей с подачи Александра. Директор хотел кого-то из своих пристроить, но Саша «втихую» переговорил с одним из учредителей, и вопрос был решен нужным образом.

 

Назначение это произошло после их первого «настоящего» свидания, но, справедливости ради, Марина разговор на эту тему даже не заводила.

 

«Какая-то параноидальная подозрительность. Совсем плох стал, – Саша прогнал дурные мысли. – Работа способствует. Бытие определяет сознание».

 

Вторую половину дня он провёл в зале.

Починил «флиппер», а затем устроил «тестовое испытание». Так было доложено вышедшему в зал директору. На самом деле он в течение часа просто поиграл от души. Аппарат сверкал и переливался разноцветными огоньками, издавал космические звуки и привлёк тем самым несколько клиентов, образовавших даже небольшую очередь.

 

Потом зашёл в кассу, выпил с Ольгой чаю, выслушал её размышления о том, что было бы неплохо изменить график дежурств, освободив её на выходные. Напиток был с печеньем, и Саша обещал подумать.

 

В разгар чаепития он увидел поднимающуюся по лестнице Марину. Она, конечно, заметила Александра, но не подошла, а быстро направилась в сторону офиса. Наверное, шеф на ковер вызывает. Однажды Саша присутствовал на этом мероприятии. Та же самая полуденная промывка мозгов, только в специальном обрамлении.

 

– Меня не устраивают эти копейки, – кричал директор, потрясая пухлой пачкой денег. – Мне нужны прибыли и сверхприбыли. Буду проверять вас ежедневно. Вы должны требовать от своих подчинённых…

 

В общем, типичная психическая атака, ничего нового. Александр подобные мероприятия больше не посещал.

 

В шесть вечера он проводил бесконечно усталого шефа и спустился в бар. Хотел поговорить с Мариной, но не удалось. Зал был переполнен, гремела музыка, да и Маринка помогала девчонке, в одиночку не справлявшейся с заказами.

 

В половине восьмого неожиданно погас свет. Саша нашёл нужный телефон и уже было начал набирать номер, как электропитание восстановилось. Он с облегчением достал сигарету, но повернуть колёсико зажигалки не успел. В комнату влетел взъерошенный дежурный механик.

 

– Сан Саныч, иди, поговори с клиентом, – оглянувшись на дверь, тихо сказал Олег.

 

– Что случилось?

 

– Ты же видел, свет на пару минут погас. На пятом «покере» счётчик обнулился, и игрок революцию устроил. Кстати, выглядит как олигофрен. Иди, сам полюбуйся.

 

– Послушай, Олег. Поставь ему сотню-другую, только потом мне скажи, – попытался отказаться Саша.

 

– Клиент говорит, что у него больше тысячи кредитов. Врёт. Я, конечно, специально не следил, но столько – точно не было. И вообще, он директора требует. Не нравится мне это, на наезд похоже. За вторым столом двое его знакомых шары катают, имей в виду.

 

– Ладно, скажи, что сейчас главный механик выйдет. Пойди, успокой его.

 

Саша взглянул на часы. До прихода охраны минут двадцать. Они знают об этом, или всё случайно получилось? Тянуть нет смысла, нужно идти разбираться.

 

«Чёрт бы побрал это руководство. Экономят на всём, даже на охране. Денег, видите ли, нет на круглосуточное дежурство. Смеху подобно, правда, сейчас мне будет не смешно».

 

Саша вышел в зал и сразу заметил нависавшего над Олегом широкоплечего громилу с явно спортивным прошлым. Нос у гражданина был сильно приплюснут, наверное, в результате встречи с боксерской перчаткой.

 

– Ты директор? – с места в карьер взял громила.

 

– Директор будет завтра, в 12.00. Приходите к этому времени, он решит все вопросы, – Александр попытался обеспечить шефа работой.

 

– Зайдём. Передай ему, разговор есть. Только пусть не бегает, ценит наше время. А сейчас я хочу выигрыш получить. На полторы тысячи кредитов.

 

«Ого, аппетиты растут», – подумал Саша, изучая физиономию клиента.

 

Кривая улыбка гражданина говорила о серьёзности намерений.

 

– Послушайте, мне нужно проверить счётчики, а автоматы опломбированы. Ключи у директора, – импровизировал Александр, встав на всякий случай вполоборота к собеседнику.

 

За время работы всякое случалось, трижды пытались по голове настучать. В нашем случае всё может закончиться нокаутом, клиент в более тяжёлой весовой категории. К тому же, двое его угрюмых товарищей побросали кии и, демонстрируя неподдельный интерес, приближались к месту событий.

 

– Тогда поставь по триста кредитов мне и моим друзьям на других автоматах. Мы поиграть хотим.

 

– Завтра я посмотрю счётчики, и вы получите ваш выигрыш. Если он есть, на самом деле. А сегодня могу поставить сто кредитов за счёт фирмы, – Саша пытался погасить конфликт.

 

– Ты чё, терпила, мне не веришь, – дипломатические выражения, похоже, закончились. – Тебе чё, в падлу пацанам нормальным по триста очков поставить? Нет, ты скажи, чё, в падлу?

 

Александр оказался внутри треугольника, в вершинах которого стояли ласково улыбающиеся соотечественники. В радиусе десяти метров ни одной живой души не наблюдалось, и это навевало грустные мысли. Несколько игроков, предчувствуя возможные неудобства, удалились на перекур, а Олег переместился в район кассы.

 

«Силы неравны. А как хочется жить», – подумал Саша.

Чёрный юмор иногда бодрит. Особенно в критические моменты.

 

Конечности начали предательски вибрировать, и он незаметно переступил с ноги на ногу.

«Вариант "герой умер молодым" что-то не устраивает. Думай, Саша, думай.

А посажу-ка я их за "нормальные и правильные", как говорят подобные граждане, автоматы. Вряд ли они что-нибудь выиграют, а счётчики я завтра поправлю».

– Ладно, садитесь вон туда, – Александр кивнул на «насосы».

 

Видимо, и плохие парни устают от «нервной» работы. Они нарушили свои боевые порядки и неторопливо рассаживались у «покеров», явно довольные одержанной победой. Старший даже как-то «по-доброму» проинструктировал Сашу:

 

– Шевели ногой, примерз, что ли. Сейчас ключ отберу.

 

Александр, стараясь не суетиться, выставил на «насосах» по двести кредитов.

 

– Не понял. Плохо считаешь или на память жалуешься? – отреагировал клиент.

 

– Больше двухсот не могу, – тянул время Саша. На часах было 20.00. – Автоматы так устроены.

 

– Будешь должен, – подвел черту старший и приступил к игре. – Далеко не уходи.

 

Александр обернулся и с удовлетворением заметил двух бойцов, стоящих у кассы. Олег находился рядом, и, судя по тому, что он время от времени кивал головой в сторону «покеров», охрана получала вводную.

 

Спустя пару минут ребята рассредоточились и с двух сторон подошли к месту конфликта, заняли позиции в нескольких метрах от автоматов и стали наблюдать за происходящим.

 

Как и следовало ожидать, «кредиты» быстро закончились, и старший оглянулся, собираясь подозвать Александра. Увидев охрану, он изменил намерения и что-то тихо сказал своим соседям. Парни посидели ещё пару минут, делая вид, что собираются продолжить игру, а потом неторопливо поднялись с банкеток. Бойцов они старательно игнорировали.

 

– Продолжение следует. В 12.00. Директору передай, – громила невозмутимо смотрел на Александра.

 

Всё так же, не торопясь, троица удалилась из зала.

 

– Что, Саня, мы вовремя? – ехидно улыбнулся охранник.

 

– Я бы и один справился, да решил у вас хлеб не отбирать, – теперь можно было и пошутить.

 

Александр подошёл к окну и отдёрнул штору. Посмотрел на стоянку, нашёл машину, в которую садились плохие парни, и попытался рассмотреть номера. Безуспешно. На улице творилось что-то невообразимое. Снегопад усилился, и вычищенная днём площадка опять превратилась в труднопроходимую целину. Неприятельская машина, пробуксовывая, с трудом выехала из сугроба и на большой скорости умчалась по направлению к центру города.

 

«Клиентов сегодня будет немного, – Саша устало смотрел на полупустую парковку. – Ну и ладно. Главное, что мои игры сегодня закончились. Завтра, похоже, будет интересный день».

 

 

Босс

 

В часы, свободные от добывания денег, Сергея Николаевича интересовали две вещи: автомобили и охота. Он вооружился пультом и оживил «плазму», свое последнее, ещё не успевшее надоесть приобретение. Быстро найдя любимые телеканалы, он вывел обе картинки на экран. Слева – два увлеченных товарища вертели в руках вертикалку-беретту, глаза у них горели, и им явно не терпелось пульнуть прямо в студии. На правой половинке экрана шла реклама «лексуса». Автомобиль, безусловно, хорош. Правда, если бы Николаевича спросили, какой должна быть машина, то он бы не задумываясь ответил – немецкой. Это первое и обязательное условие. Второе – полный «фарш». В автомобиле должно присутствовать максимальное количество опций.

 

«Кстати, о фарше. Что там жена сегодня приготовила?»

 

Сергей Николаевич снял крышку с кастрюли и обнаружил тёплые ещё котлеты. Именно те, из лосятины, мясо для которых он добыл в минувшие выходные. Если удалить плёнки, сухожилия и прочие несъедобности, пропустить через мясорубку, добавить свиного фарша в пропорции этак пятьдесят на пятьдесят, хотя жена лучше знает, то полдела сделано. Потом котлетки следует хорошо прожарить, чтобы корочка появилась, и можно на стол.

 

Николаевич подумал и достал из холодильника бутылку водки.

«Не ради скотского удовольствия, а от стресса. А как ещё напряжение снять?»

 

Налил большую стопку, а потом залпом выпил. Подцепил вилкой половинку котлеты и с удовольствием закусил. Через минуту водка справилась с возложенной задачей. Захорошело.

 

«Неплохое ружьишко, надо о нём узнать поподробнее».

 

Взгляд его переместился на другую половину экрана.

 

«"Лексус", говорите? Всех на "Жигули" – по записи и членам профсоюза», – лёгкий первый кайф располагал к шуткам.

 

Да, давно это было. Старая разбитая «тройка», первая машина. Сколько вечеров провозился, чтобы восстановить «лохматку», убитую прежними хозяевами. Сейчас даже страшно вспомнить. Если бы моя сегодняшняя «немка» так ломалась… А с другой стороны… Какие были соседи по гаражу! Как хорошо иной раз сидели вечерами. Все друг друга по имени знали. Портвейн, яблоки с дачи. Разговоры, байки. Каждый готов помочь.

 

Да и на работе всё шло неплохо. Ведущий инженер, перспективы в карьере. Гибкие производственные системы, средства автоматизации – это престижно и интересно. Приходилось ездить на пуско-наладку по всей стране, многое тогда стало получаться. После успешной сдачи объекта, после рюмки-другой казалось – «догоним и перегоним» супостата. Дайте только срок. Правда, в конце каждого квартала идиллия на какое-то время пропадала. Плановое хозяйство неуклонно требовало побед, и немедленно. Победы тут же организовывались на бумаге. А потом опять настоящее дело. Всё можно было исправить, не торопясь, тщательно обдумывая. Эх, какую страну…

 

Зазвонил телефон. Сергей Николаевич поставил рюмку и недовольно посмотрел на аппарат. В последнее время от поздних звонков он не ждал ничего хорошего.

– Да, – недовольно процедил шеф. – А, это ты, Сан Саныч. Что у нас плохого?

 

– Сергей Николаевич, сегодня около восьми вечера опять свет отключали. На «покере» электронный счётчик обнулился, и клиент потребовал выигрыш. Но это так, предыстория. На самом деле – была «пробивка», плохие парни заглянули. Хотели с вами пообщаться.

 

– Что же у тебя, Саша, аппараты так хреново работают, – раздражённо сказал шеф. – То одно, то другое, понимаешь.

 

– «Покеры» старые. Где они работали до нас и сколько? Я в одном даже «никель» нашёл, монетку в 5 центов.

 

– Ладно, знаешь, чьи это люди?

 

– Понятия не имею.

 

– Как одеты, какая машина? Давай подробнее.

 

– Одеты? Прилично одеты, не из секонд-хэнда. Машину не рассмотрел, снег очень сильный шёл, да и темно уже было. «Японка», по-моему, из последних.

 

– Как думаешь, это серьёзно?

 

– Трудно сказать… Но голову они мне чуть не оторвали. Хорошо хоть охрана вовремя пришла. Обещали завтра в 12.00 заглянуть, очень хотят вас увидеть. Я с утра посмотрю механические счётчики и точно скажу, есть ли выигрыш. Но думаю, что нет, а всё это только повод. Не удивлюсь, если и отключение – их рук дело.

 

«В принципе, они могли в главный распределительный щит залезть, – подумал Сергей Николаевич. – Напугали или денег предложили, очень даже легко».

 

– Хорошо, Александр, разберусь. Завтра до 12.00 я должен иметь всю информацию, – преувеличенно бодро сказал шеф и отключился.

 

Он выпил тёплую невкусную водку и задумался.

«Позвонить, что ли, учредителям, пусть пошевелятся. Хотя, что они ответят, и так ясно. "Не наш уровень, разбирайся сам"».

 

Сергей Николаевич посмотрел на часы и набрал номер Игоря – начальника охраны.

– Алло, это органы правопорядка? – шеф решил начать с шутки, люди это любят. – Сергей Николаевич меня зовут.

 

– Звоните 02, – Игорь поддержал шутливый тон. – Доброй ночи, босс. Проблемы?

 

– Сегодня нашего Сан Саныча пытались обидеть. А завтра обещали добраться и до меня. Так что ваш выход, «оборотни», пора проявить себя.

 

– Так. Сергей Николаевич, давайте всё по порядку, – Игорь сразу стал серьёзным.

 

Директор кратко пересказал всё, что узнал от главного механика, и добавил от себя:

 

– Игорь, мне нужно, чтобы не было шума. Мирно встретились, поговорили и разошлись. А после я бы никогда этих бандосов не видел.

 

– Хорошо, Сергей Николаевич. Давайте встретимся завтра в половине двенадцатого и окончательно всё решим. А сегодня я подумаю и приготовлю достойный ответ.

– Игорек, это не мой уровень, – строго сказал шеф. – Разберитесь без меня и доложите, когда всё будет закончено. У меня своих дел хватает.

 

– Есть, босс. Враг будет разбит, победа будет за нами.

 

– Очень на это надеюсь. Только в зале мне ничего не разбейте. Помни: тихо, мирно, спокойно.

 

Ночью Сергей Николаевич долго не мог уснуть. Завтрашний, а точнее, уже сегодняшний разговор с немецким партнёром вызывал сильное беспокойство. А тут ещё эти разборки ненужные, слишком много для одного дня. Забылся он только под утро.

 

 

*****

 

На краешке бильярдного стола сидели двое в серой форме с полковничьими погонами. Головы офицеров украшали высокие папахи. Саша, поднимавшийся по лестнице, даже вздрогнул от неожиданности.

 

– Саня, иди, перекурим.

 

Голос был знакомым, и Александр, присмотревшись, узнал Игоря, начальника охраны.

 

– Парни, что за маски-шоу?

 

– Внеочередное звание, за особые заслуги, – улыбаясь, ответил Игорь.

 

– А серьёзно?

 

– Тебя же вчера обидеть хотели. Вот мы и пришли разобраться.

 

– Лучше бы взвод ОМОНа подтянули. Сколько их сегодня заявится? Я, например, не знаю.

 

– А спецназ не хочешь? Мы и так здесь нелегально.

 

Саша достал сигарету и ногой пододвинул к столу напольную пепельницу. Прикуривая, он, не торопясь, с головы до ног осмотрел ряженых: «Хороши. Но видно, что нервничают. Сидят на краешке стола, как-то несолидно, не по-полковничьи».

 

Все ребята, вечерами дежурившие в зале, были в основном лейтенантами. По каким-то внутренним служебным циркулярам офицерам не разрешалось заниматься подобной деятельностью, и на работе они появлялись с сержантскими погонами. В общем, «маскерад».

 

– Когда «хулиганы» появится? – Игорь посмотрел на часы.

 

– В 12.00 обещали.

 

– Ну, если обещали, будут вовремя.

 

– Ладно, парни. Пойду в офис, директору покажусь, заодно морально подготовлю, – Саша затушил окурок.

 

– Можешь не спешить, твоего босса ещё нет. Вчера сказал, чтобы мы тут все вопросы порешали, а потом отзвонились. Сказал, что верит в нас и ждёт победного рапорта. Так что гуляй, развлекайся, можешь с нами постоять. Для количества.

 

Этого Александру хотелось меньше всего, но понаблюдать за развитием событий было бы интересно. Он подошёл к окну и отдёрнул штору. На стоянке, прямо перед входом, присутствовали две незнакомые иномарки с тонированными стеклами. Тех, кто сидел внутри, видно не было.

 

– Игорь, у нас, похоже, гости.

 

Охрана слезла со стола и быстро переместилась к окну.

 

– Что-то они не торопятся, – Саша вопросительно посмотрел на близнецов-полковников.

 

– Придут. Домой не уедут, не надейся.

 

В 11.59 двери машин распахнулись, и на свежий воздух выбралась четвёрка серьёзных мужчин, возглавляемых вчерашним громилой. Сколько человек осталось в автомобилях, определить не удалось.

 

Охрана опять уселась на стол и закурила, а Александр остался у окна, маячить в первых рядах не хотелось. Вчерашних впечатлений – предостаточно.

 

Тактически, надо признать, позиция у бильярдов была выбрана верно. Любой, оказавшийся на верхних ступенях лестницы, сразу же мог лицезреть живописную группу в серых папахах. Плохие парни не оказались исключением. Они, замедляя шаг, преодолели последние ступеньки и остановились у кассы. Постояли пару минут, тихо переговариваясь и посматривая в сторону бильярдных столов, а потом молча направились к выходу. Спустя несколько секунд внизу захлопнулась дверь.

 

– Ну вот. А ты боялся, – солидно произнёс Игорь, погладив кожаную макушку папахи. – Наша крыша выше! Можем и огорчить… до «невозможности».

 

Лоб у него подозрительно блестел, наверное, шапка тёплая.

 

– Можно теперь и шефа твоего обрадовать. А вообще, что-то здесь не то… Чувствую… Парни не местные, по рожам видно. Южане! Да и номерные знаки из тех краев. Обнюхали тут всё, жалом поводили, а общаться не захотели. Разведгруппа какая-то.

 

 

*****

 

В 13.00 Сергей Николаевич ступил на гранитный пол вестибюля.

Окинув взглядом полутёмное помещение, шеф обнаружил выдвинутую из ниши кадку с искусственной пальмой.

 

«Уборщица, наверное, забыла».

 

Он ботинком вернул предмет декора на место и внезапно услышал голоса и смех, доносящиеся из бара.

 

Шеф решительно толкнул дверь и вошёл в помещение. У стойки друг напротив друга сидели главный механик и Марина. На столешнице – чашечки с казённым эспрессо, в руках – дымящиеся сигареты.

 

«Роман, что ли, у них? Служебный. Этого мне ещё не хватало. За Александром надо смотреть внимательней, деньги теперь другие понадобятся. Как бы не замутил чего».

 

– Здравствуйте, Сергей Николаевич, – первой шефа увидела Марина. – Кофе хотите?

 

– Спасибо, нет. Как вчерашняя выручка? – он сразу приступил к работе.

 

– Меньше, чем обычно, – Марина протягивала отчёт. – Посетителей немного было. Опять приезжал Дима, сын учредителя. В этот раз с двумя подругами, выпили две бутылки коньяка, не расплатились. Хорошо покушали и ещё взяли блок сигарет.

 

– Я же говорил, чтобы ему ничего не отпускали бесплатно, – Сергей Николаевич повысил голос.

– Меня уже не было, он приехал около часа ночи, – Марина заметно нервничала. – Девочек запугал, обещал всех на улицу выставить. Сказал, что у него «открытый кредит».

 

– Сергей Николаевич, он в последнее время совсем обнаглел, – пришёл на выручку Саша.– В зале тоже проблемы.

 

– Ладно, Марина, готовьтесь к открытию. Сан Саныч, потом кофе попьёшь, пошли наверх. Доложишь обстановку.

 

Они молча поднялись по лестнице и вошли в офис. За столом, напротив зеркала, сидела и что-то писала Наталья. Безупречная прическа и умелый макияж главбуха доказывали способность быть красивой без отрыва от производства.

 

– Здравствуйте, Сергей Николаевич, – Наташа оторвалась от бумаг. – Через полчасика всё закончу, а потом в банк. Подпишите, пожалуйста, платежки.

 

– Наталья Олеговна. Нам нужно с главным механиком посовещаться. Спуститесь пока в бар, выпейте кофе. Я вам позвоню.

 

Едва за главбухом закрылась дверь, шеф вопросительно посмотрел на Сашу.

– Что произошло?

 

– Да всё как обычно. Дима погудел в баре, а потом поднялся в зал. Заставил механика поставить на «покерах» себе и своим подружкам и, естественно, проиграл. Сказал, что папа заплатит. В конце вечеринки обкурился так, что разбил стекло в кассе. Стекло уже поменяли.

 

– В итоге? – директор уже начинал заводиться.

 

– В итоге – если сейчас придёт проверка, то увидит громадное несоответствие между реальной выручкой и показаниями счётчиков. Хотя бы играл на одном аппарате, так он мне три покера «испортил».

 

– Сколько проиграл?

 

– Я сделал расчёты, посмотрите сами, – Саша протягивал листок бумаги.

 

– Скотина, урод, – прорвало шефа. – Да за эти суммы нам такие штрафы подвесят, что все без зарплаты сидеть будем, а могут вообще лицензию отобрать. Задушил бы подонка.

 

– Сергей Николаевич, вы бы поговорили с его отцом. Пусть приструнит парнишку.

– Сегодня и позвоню. Но… Саша, – директор доверительно посмотрел на главного механика, – ты же понимаешь, что денег нам не видать. Надо как-то выходить из этой ситуации. У нас завтра плановая проверка. Я, конечно, постараюсь, чтобы инспектор дальше моего кабинета не пошёл. Однако всё может быть. Делай, что хочешь, оставайся на ночь, но чтобы завтра к 12.00 вопрос был снят. Премию я гарантирую. Иди работай.

 

Без четверти два Сергей Николаевич отправил Наталью в банк и наконец остался один. Надо было подготовиться к разговору с немцем. Что сказать, как сказать, не сказать бы чего лишнего. К великому сожалению, ничего нового он сообщить партнёру не сможет. Денег как не было, так и нет. Учредители играют в свои игры, а прибыль вкладывают в сторонние проекты. Один магазин достраивает, второй купил недвижимость в маленькой спокойной стране и, скорее всего, отъедет на ПМЖ. Эх, выкупить бы у них бизнес, да где ж взять столько.

 

Шеф достал из сейфа коньяк и плитку шоколада, наполнил рюмку до краев и, как водку, одним глотком выпил. Настроение не улучшилось, но в желудке стало тепло.

 

«Сейчас немец позвонит, – директор посмотрел на часы. – Опять несколько минут унижения. Хорошо хоть всех отправил».

 

В 14.00 ожил телефон. Немецкая пунктуальность. Сергей Николаевич вздрогнул и с ненавистью посмотрел на аппарат.

 

«Послушаем, что нового на "Немецкой волне"».

 

Попытка привести себя в тонус не очень-то удалась, и шеф медленно побрёл к столу. Со стороны это напоминало восхождение на эшафот. Выражение его лица по мере приближения к трубке несколько раз менялось. Маска уверенности в правом деле – на маску нашкодившего мальчишки, промелькнули ещё какие-то неясные лики, наконец, его лицо приобрело откровенно испуганное выражение. Чёрный, истошно звонящий прибор был похож на готовую к прыжку чёрную мамбу. Шеф тяжко вздохнул и представился.

 

Господин Майер немедленно начал вещать. Говорил он по-русски безукоризненно, но с характерным акцентом. После кратких и корректных приветствий он сразу приступил к делу.

 

– На нашем счёте в конце месяца опять появилась сумма, ничего общего не имеющая с договорённостью. В чём дело?

 

Вражеский голос был спокоен и деловит.

– Выручка упала, господин Майер. Это временные, сезонные затруднения. Сейчас в городе сильные морозы, и количество клиентов резко сократилось, – шеф начал выстраивать оборонительные редуты.

 

– В прошлом месяце тоже были морозы, и в позапрошлом. Я стал интересоваться прогнозом погоды. У вас сейчас всего минус пять.

 

– Сегодня действительно не холодно, но последние дни идёт сильный снег. Объявили штормовое предупреждение, – в первый и последний раз Сергей Николаевич сказал чистую правду.

 

– Всё это – детский лепет, у нас есть филиалы и в других городах. Там почему-то климат не мешает собирать хорошую выручку.

 

– Буду с вами откровенен, господин Майер, есть ещё две причины, влияющие на нашу работу, – шеф сделал паузу.

 

– Не тяните, я жду.

 

– Первое – криминальная обстановка в городе, второе – некоторое недопонимание со стороны налоговых органов. Это наши постоянные и, к сожалению, не уменьшающиеся расходы.

 

– Почему только у вас находятся какие-то причины? Мне они совершенно не интересны, – голос немца на секунду изменил тональность, но сразу же вернулся в заданную октаву. – Мне нужны деньги. А от вас требуется решение этих проблем на месте, как там у вас говорят, в рабочем порядке.

 

– В ближайшее время мы всё исправим, – чересчур оптимистично произнёс директор. – И вернём все задолженности.

 

Собеседник оптимизмом не проникся и начал выходить из себя.

– Я всё это слышу уже который месяц. Мне сложно с вами работать, я буду говорить с учредителями.

 

– Учредители в курсе, им всё своевременно докладывается. Они попросили меня принести извинения немецкой стороне и донести до наших партеров, что необходимые действия предпринимаются, – смиренно произнёс босс, чувствуя, что перестарался.

 

Далее Майер перестал сдерживаться, и речь его, чётко артикулированная мгновение назад, вдруг стала напоминать лай вражеской овчарки.

– Криминальная обстановка? В городе? У вас в фирме криминал! Бандиты! Наше терпение закончилось. Воры!

 

Шеф замолк, давая немцу выговориться, и с удивлением заметил в майеровской речи нечто знакомое по кадрам военной кинохроники.

 

«Бесноватый»!

 

В голове совсем не вовремя зазвучал армейский марш. Медь военного оркестра, литавры и чеканный шаг одетых в чёрное людей.

«Дойчен зольдаттен унтер официррен… марширрен, марширрен».

 

Сергей Николаевич чуть не засмеялся и потерял нить разговора.

– …последний срок. Иначе мы будем думать о закрытии вашего филиала.

Ставя жирную точку, немец издал тирольский йодль «швайн» и бросил трубку.

 

Переговоры можно было считать успешными – отсрочка в очередной раз получена. Учредители будут довольны. Несколько портил настроение последний штрих, понятный и без перевода.

 

- Сам ты хряк, – громко и запоздало выдал шеф. На душе стало немного легче.

 

 

Марина

 

В маленькую щель меж низко висящими облаками выглянуло солнце. Слабый лучик чуть коснулся щеки, зажёг редкие снежинки, застывшие в плотном морозном воздухе, и растаял, так и не успев порадовать редких прохожих. Свинцовые снежные тучи неторопливо уходили на север, и хотелось верить, что до следующей зимы.

 

Марина улыбнулась, помахала отъезжающему автомобилю и, стараясь ступать в чьи-то следы, направилась к большому серому зданию.

 

«Всего-то две недели, и весна, а потом день рождения, 26 лет. Уже или ещё? Мама бы сказала "ещё", а вот мне иной раз кажется…

Ладно, пусть будет "ещё". Немного солнца, и настроение поднялось. Ещё 26, у меня всё впереди, всё будет хорошо. "Уже" оставим на какой-нибудь серый вечер…»

 

Марина поздоровалась с охранником и, стуча каблучками, направилась к знакомым, потемневшим от времени дверям. Зажгла свет и сразу же включила вентиляторы. Воздух тяжёлый: табак и алкогольные ароматы, – хоть ножом режь. Она взглянула на кофе-машину и достала любимую чашку. Начать рабочий день с горячего ароматного напитка было бы очень правильно. Пока варился кофе, Марина подошла к зеркалу и раскрыла сумочку.

 

«Я сегодня очень хороша, выспалась наконец, да ещё и Олег подвез. Так бы ловила машину или тряслась в маршрутке. Интересно, он случайно мимо остановки проезжал или поджидал? В засаде.

Нет, правда, я выгляжу просто замечательно.

И вообще, я похожа на Сельму Хайек. Да, что-то есть. Или она на меня?»

 

Марина повернулась на каблучках и показала язык зеркалу.

«Зато у меня фигура лучше».

 

Скрипнула дверь подсобки, и на пороге появился Саша, заспанный, лохматый и с зубной щёткой в руках.

– Привет, Марин, это я. Не напугал?

 

– Привет. Ты что, в «лаборатории» ночевал?

 

– Пришлось ночью поработать, не успел вчера закончить.

 

– Не бережёшь ты себя. Саш, я похожа на Сельму?

 

– Какую ещё Сельму? Не доставай меня, я голодный, невыспавшийся и злой.

 

– На Сельму Хайек, актрису. Сейчас я тебе кофе сделаю и поесть что-нибудь найду.

 

– Точно? Тогда ладно. Ты лучше, Сельма отдыхает.

 

– Ответ правильный. Иди чисти зубы, через полчаса экспедитор придёт, мне будет некогда.

 

Она покормила Сашку, приняла машину с продуктами, и до половины второго ей так и не удалось толком присесть.

 

Минут за двадцать до открытия в бар пришла Света, села за столик и сразу задымила.

– Марин, налей кофе, пока директор не пришёл. Вечно он в самый неподходящий момент появляется.

 

– Успеешь, он сейчас в офисе, я только что с ним по телефону говорила. Что же ты Кирилла с собой не взяла, он бы тоже от чашечки не отказался.

 

– Так ты не в курсе? – Света с удивлением посмотрела на Марину. – Его от работы отстранили. Пока на две недели. Я сегодня с новым механиком работаю.

– Интересные дела. А за что?

 

– Точно не знаю, – Светка глубоко затянулась и пристально посмотрела на Марину. – Сан Саныч, Сашенька твой постарался. Он что-то директору рассказал, а тот Кириллу допрос с пристрастием устроил. Бедный мальчик красным вышел из офиса, хоть прикуривай.

 

Не прошло и пяти минут, как в дверь заглянул директор. Быстро осмотрев помещение, он остановился у столика, недовольно процедив:

– Заканчивайте посиделки, на работу пора. Света, у тебя всё готово? Иди с новым сотрудником познакомься, введи его в курс дела. Быстрее, быстрее давай. А ты, Марина, помнишь, я тебя вчера предупреждал? У меня важный гость, собери в офисе стол, как обычно. Что нужно, надеюсь, ты знаешь?

 

В два часа открылись, как всегда.

 

Марина отругала девчонку, опять опоздавшую на смену, и пока та переодевалась, сама стояла за стойкой. Народ подходил и подходил, наверное, окончание снегопада так на всех подействовало. Через полчаса все места были заняты.

 

Она занялась подготовкой меню для директорского мероприятия, но разговор со Светкой не выходил из головы. Осуждение, с которым та говорила о Сашином поступке, было неприятно.

 

«Вот так и узнаешь человека, по делам. Можно вести задушевные беседы, заниматься приятными вещами, но только по поступкам видно, что тот из себя представляет. Я же не бегаю к директору на сотрудниц жаловаться, а поводов сколько угодно. Стараюсь сама эти вопросы решать.

Да и вообще, это как-то не по-нашему. Не принято у нас так. Обязательно с ним поговорю. Может, эта Светка мне просто завидует».

 

В три часа заглянул Александр, недовольно покосился на занятые столики и подошёл к стойке.

– Что это у вас за столпотворение, присесть некуда. У меня, кстати, обеденный перерыв.

 

– Саш, иди в лабораторию. Я туда принесу, – Марина ставила тарелки в микроволновку.

 

Через пять минут она толкнула тяжёлую металлическую дверь. Поставила поднос на столешницу, на маленький пятачок, свободный от каких-то непонятных штуковин, и укоризненно сказала:

– Ты бы хоть стол убрал.

 

– Я ещё работу не успел закончить. Боюсь, что-нибудь потеряется.

 

Он с удовольствием придвинул поднос.

 

– Саш, а правда, что Кирилла от работы отстранили? Что случилось?

 

– Отстранили? Наш директор верен себе. Опять какие-то хитрые комбинации придумывает. Мне сказал, что уволит без «выходного пособия». Я бы так и сделал.

 

– Расскажи, я ведь ничего не знаю. А ты вечно молчишь как партизан. Кирилл – хороший мальчик, вежливый, всегда улыбается. Не верю, чтобы он мог что-нибудь натворить.

 

– Доулыбался твой мальчик, – усмехнулся Саша. – Если коротко – на выручку позарился.

 

– Мне сказали, что ему очень деньги были нужны. Он даже к директору ходил, просил в долг на пару месяцев. А тот не дал. У парня, говорят, кто-то в семье болеет.

 

– Интересная версия! Проиграл твой Кирилл в бильярд какому-то профи. Думать надо было!

 

– Мне очень обидно, Саша, что это ты шефу всё рассказал. Можно было как-то по-другому поступить. Предупредить, что ли. Просто деньги отобрать. А пойти и заложить – это, по-моему, подло.

 

– Послушай, выбирай выражения. Подло! – Александр резко отодвинул тарелку. – Что ты вообще знаешь?

 

– Так расскажи. Ты никогда мне о своей работе не рассказываешь.

 

– Предупреждал я его. Дважды. В последний раз сказал, что больше покрывать не буду. А он стоял и улыбался, подонок. То, что он в карман к фирме залез, меня, честно говоря, не очень волнует. В этом кармане все шарят по мере возможности. А вот то, что он меня подставил… Я здесь за всё отвечаю, с меня и спросят, в случае чего. Директор скажет, что не знает, с какой стороны к автомату подойти, его дело – организовать работу. А я останусь один на один или с учредителями, или с соответствующими органами. Если выявят какие-либо нарушения, могут и лавочку прикрыть. Все за воротами окажемся. Тебя устраивает твоя работа?

Не Голливуд, конечно. Здесь не походишь, как твоя Сельма Хайек, в бикини, с коктейлем перед камерой. Но всё же лучше, чем китайскими тряпками торговать.

– Намекаешь, что это ты меня сюда устроил. У меня, кстати, высшее образование, не пропала бы.

 

– Может быть. Что же ты тогда к нам пришла, да ещё в бар, работать? Стояла бы за стойкой по 12 часов за зарплату копеечную. А сейчас, наверное, ещё что-нибудь перепадает.

 

– Перепадает, не жалуюсь. Можно подумать, ты у нас кристально честный. Девчонки говорят, что у тебя деньги к рукам прилипают.

 

– Девчонки… Говорят, – передразнил Саша. – Потому и не рассказываю ничего, сболтнёшь кому случайно. Меньше знаешь, лучше спишь. Это как в дешевых голливудских фильмах, если есть баба, значит, жди неприятностей. Там хоть понятно – законы жанра. Кого-то ведь надо спасать из рук злодеев. Сам себе проблемы я создавать не намерен.

 

– Ты уже никому не веришь, даже мне. Это обидно, Саша, – Марина резко встала и пошла к дверям.

 

– Отлично поговорили, – он бросил ложку на стол – Спасибо, сыт по горло. Если хочешь, чтобы тебе доверяли, сама должна верить, а не слушать всякую ерунду. Подло, видите ли.

 

Марина хлопнула дверью так, что зазвенели стекла в шкафу.

 

 

*****

 

Сегодня Сергей Николаевич решил не изображать крутого бизнесмена и лично вышел для встречи важного гостя. По задумке предполагалось провести инспектора по залу, поведать о проблемах, можно сказать о кризисе, а потом слегка утомлённого экскурсией гостя плавно, под белы рученьки, препроводить к скромному столу, соответствующему текущему моменту.

 

– Здравствуйте, Валерий Васильевич, – директор протягивал руку. На лице его читалось безграничное уважение к представителю власти.

 

– И вам не кашлять, – негромко пошутил гость. Лишних глаз поблизости не наблюдалось.

 

Их последняя встреча прошла в тёплой непринуждённой обстановке. Сопровождалось это дегустацией элитных алкогольных напитков и пением на два голоса.

 

– Я надеюсь, у вас всё в порядке?

 

– За ваше отсутствие никаких происшествий не произошло – улыбнулся Сергей Николаевич.

 

Он заглянул в бар и начальственным тоном обратился к Марине:

– Будьте на телефоне, я позвоню.

 

В течение получаса директор водил гостя по залу, отдавал распоряжения «вышколенному» персоналу и рассказывал о проблемах текущего момента.

Когда делегация подошла к «покер-машинам», очень кстати зазвучала так ненавидимая шефом музыка. На одном из «покеров» клиенту выпало «каре», и железный ящик громко исполнил регтайм «Миссурийский почтальон». Далее игрок обычно забирал выигрыш, чем очень расстраивал Сергея Николаевича, но в данном случае следовало извлечь максимальную пользу из этого события.

 

– Большинство «покеров» сейчас в «отдаче», так уж совпало. Это обычный цикл. В следующем месяце всё поменяется, – импровизировал директор, хорошо помня, что заветный конверт, приготовленный для гостя, был несколько тоньше обычного.

 

– Ну что ж, бывает, – согласился тот. – Надо бы пломбы на аппаратах проверить. А где этот спортивный молодой человек, главный механик, что ли?

 

– Проверим, обязательно, – шеф выразил немедленную готовность. – Я предлагаю сначала пройти в офис и начать с журналов отчётности. Сан Саныч сейчас в местной командировке, за комплектующими поехал.

 

Александр тем временем отсиживался в «лаборатории», о существовании которой посторонним знать не полагалось.

Делегация двинулась было в сторону кабинета, но внимание инспектора вдруг привлёк последний в этом ряду аппарат. На погасшем экране висела табличка «ремонт».

 

– По каждому неисправному аппарату мне нужен акт вывода из эксплуатации.

 

Тренированное ухо Сергея Николаевича ещё за пару шагов уловило чуть слышное потрескивание шестеренок в блоке механических счётчиков, поэтому ответ осуществлялся командирским голосом, сопровождаемым громким кашлем.

– Есть такой акт, уже подготовлен.

 

На этом обход был завершен, и директор пригласил гостя в офис. Подвёл к журнальному столику, укрытому салфеткой, и лихо сдёрнул накрахмаленную материю. Для начала здесь было всё необходимое. Бутылочка настоящего армянского коньяка, тарелка с бутербродами, салаты и ваза со свежими фруктами.

 

– Предлагаю перевести дух и восстановить силы, – Сергей Николаевич вопросительно смотрел на проверяющего. От его ответа зависело дальнейшее развитие событий.

 

Тот, наверное, в самом деле был утомлён экскурсией и гнуть пальцы не стал.

– Отличная мысль.

 

Пока директор открывал бутылку и разливал содержимое в коньячные рюмки, Валерий Васильевич завладел толстым прошнурованным журналом и перевернул несколько страниц. Там, где и следовало, точно в середине, он обнаружил заветный конверт. Силы начали стремительно восстанавливаться. Гость вопросительно посмотрел на Сергея Николаевича, увидел ответный кивок и потряс журналом над собственным кейсом. Через мгновение конверт обрёл нового хозяина.

 

– Ну что же, особых нарушений я не обнаружил, – официальным тоном начал Васильевич, а потом по-свойски добавил. – Так держать, Серёжа.

 

Конечно, можно было сразу пройти в офис, получить конверт и обмыть это дело. Знали они друг друга не первый месяц, но работа – это святое.

Когда коньяк подходил к концу, покрасневший Валерий Васильевич выглянул в окно. Уже начинало смеркаться.

 

– Вот так пашешь от темна до темна, света белого не видишь.

А потом неожиданно затянул:

– Подкрался сзади вечер, весь город им укрыт…

 

Директор был готов к такому развитию событий и немедленно подхватил:

– И надо бы развлечься, как нам быть…

 

Следующие строчки исполнялись дуэтом, очень близко к первоисточнику. Нота в ноту. Правда, со словами были небольшие проблемы.

 

И мы ещё закажем, монет не хватит, пусть,

Ведь я платить не тороплюсь.

 

Давай дадим друг другу руки,

Ведь этот вечер – не для сна,

И лихо спляшем буги-вуги,

А что ещё осталось нам.

 

– Сейчас я насчёт горячего распоряжусь, да и горючее на исходе, – шеф снял телефонную трубку и коротко распорядился. – Несите.

 

Когда Марина подошла к офису, то услышала негромкое пение. Слов нельзя было разобрать, но выглядело это вполне музыкально.

Она постучала и толкнула дверь. У журнального столика друг напротив друга сидели возбуждённые исполнители и допевали куплет. На вошедшую они не сразу обратили внимание. Волшебная сила искусства.

 

Дым табака укроет плечи,

И будет плавиться капрон.

 

Последнюю строчку директорский гость допевал в одиночестве, устремив пламенный взор на Маринины колени.

 

– Мариночка пришла. Как поживаете, солнце мое, – красная физиономия гостя излучала неподдельную радость.

 

Сказав в ответ пару слов, подобающих моменту, она поставила горячее на стол и сразу же ушла.

 

«Папик слюни распустил. И будет плавиться кальсон. Скорее бы день закончился».

 

Около десяти вечера вокалисты разъехались по домам, удовлетворённые проведённой работой.

Марина забрала посуду из офиса и уже подходила к главной лестнице, как вдруг увидела Сашу, мелькнувшего в окошке кассы. Светка что-то говорила ему и улыбалась.

 

«Вот ведь гад, уже со Светочкой развлекается. Никогда не прощу, пусть только попробует подойти. Нет, ну какой же всё-таки гад. И на день рождения не приглашу».

 

В уголках глаз созрели две большие капли, и она опустила голову. Не дай бог увидит кто-нибудь.

 

Саша стоял на коленях перед стойкой с аудиоаппаратурой и пытался разобраться, почему пропал звук из колонок у бильярдов. Соображалось плохо. Во-первых, было уже поздно, из-за проверки пришлось отсиживаться в «лаборатории», во-вторых, больше суток дома не появлялся, устал, голова тяжёлая. С Маринкой поругался, мог бы сдержаться, но характер такой, копишь-копишь в себе неприятности разные, а потом как выплеснешь на кого-нибудь. Молодец, в этот раз на близкого человека, сподобился. На начальство так голос не повышаешь, здесь голова хорошо работает. Самокритично. Проехали. Она тоже хороша – «подло», могла бы и поаккуратней слова выбирать. Ладно, извинюсь, язык не отвалится. Но не сегодня и не завтра, пусть подумает, это полезно. А если сама захочет помириться, пойдём девушке навстречу.

 

Александр осторожно потянул за толстый жгут проводов, выходящий из-за стойки, в руке у него остался отвалившийся «шнурок».

– Елозят тут ногами своими, – глаза Александра остановились на коленях кассирши.

 

Света заметила взгляд и ехидно посмотрела сверху вниз.

– Как приятно – мужчина у твоих ног. Марина, наверное, такого и не видела?

 

«А вот это ты зря», – подумал Саша и вслух добавил:

– Что ты сегодня ей наговорила? О напарнике своём честнейшем, обо мне – стукаче, о моих доходах нетрудовых.

 

– Саша, это не я. Вообще ничего не понимаю. О чём ты? – Света перестала улыбаться.

 

– Дурочкой не прикидывайся, – разозлился он. – Держи язык за зубами. Если ещё раз что-нибудь подобное услышу, я твоей смене особое внимание уделю.

 

Света обиженно отвернулась, загремев жетонами.

 

Александр вытащил усилитель и быстро вернул «шнурок» на место. Настроение было испорчено окончательно, какая-то мутная волна проникла в душу, не сорваться бы опять. Домой, и как можно быстрее.

 

– Эй, красавица, организуй нам бильярд, – в окошке кассы маячила чья-то пьяная физиономия. – Пойдём с нами, поиграем.

Парень поймал Свету за локоть.

 

Александр поднялся и увидел троих прямоходящих, которые что-то громко обсуждали, размахивали руками и в выражениях не стеснялись.

 

– Молодые люди, – Саша через силу улыбнулся. – Пройдите к пятому столу, там вас уже ждут.

 

Парень отпустил Светкин локоть и недобро посмотрел на Александра.

– Идём-идём, – пошатываясь, клиенты отправились на балкон.

 

Он собрал инструменты, покосился на обиженную Светку и открыл дверь, намереваясь наконец-то закончить трудовую вахту.

– Можешь включать музыку.

 

– Саш, смотри, там что-то начинается, – девушка кивнула в сторону бильярдных столов.

 

Клиенты окружили дежурного механика, возбуждённо размахивая киями. Раздался звон битого стекла, и погасла лампа над пятым столом.

 

– Где охрана?

 

– Кажется, ужинать пошли.

 

– Оба, что ли? Сколько раз им говорить, чтобы по очереди ходили. Закрой кассу и найди их, срочно. Эти ребята мне сейчас все плафоны перебьют, – Саша побежал на балкон.

 

Между столами уже начиналась нешуточная драка. Парни побросали кии и в шесть рук дубасили слабо сопротивляющегося механика. Нос, похоже, ему уже разбили, белая рубашка была в капельках крови. И это в первый рабочий день. Повезло!

 

– Достаточно, ребята. Я сейчас наряд вызову, – Александр остановился в паре шагов.

 

Один из бойцов отделился от группы, сократил дистанцию и сильно ударил, метя в челюсть. Саша нырнул под руку и остановился, выжидая. Драться не хотелось.

 

– Эй, – возбуждённо крикнул нападавший. – Здесь ещё желающий.

 

Один из клиентов остался добивать механика, а второй рванул на помощь соратнику.

 

«А вот это – зря», – Саша начинал заводиться. Предчувствие боя, выброс адреналина, и ушла накопившаяся за сутки усталость.

 

Дожидаться, пока бойцы слаженно приступят к делу, было чревато, и Александр коротким «джебом» пробил в челюсть ближнему сопернику. Прицел у того сбился, больно, надо думать, и он как-то вяло атаковал Сашу в голову. Полшага в сторону, и быстрый «кросс» в ту же бедную челюсть. Парень, тряся головой, упал на пятую точку, мириады маленьких точек перед глазами ему обеспечены. Как минимум на пару минут.

 

Второй времени зря не терял, ногой ударив Александра в спину. Саша не стал упираться, сдвинулся на пару шагов, разорвал дистанцию и повернулся к сопернику.

 

– Каратист, что ли?

 

Нападавший застыл в какой-то замысловатой стойке.

 

– Смотри не ошибись.

 

Саша легко ушёл от прямолинейного пинка в живот и разрядил длинную серию в голову. Вместе со «стойкой» сенсей закатился под бильярдный стол.

 

– Сзади! – успел предупредить подоспевший охранник.

 

Саша пригнулся, у головы, задев волосы, просвистел кий. Раздался треск ломающегося дерева, и в руках у парня остался зазубренный конус длиной в полметра. Стол помешал отскочить в сторону, и следующим ударом нападавший сумел-таки попасть в Александра. Обломок порвал рубашку, сильно оцарапав правый бок. На одежде мгновенно проступило тёмное пятно. Если бы не охрана, с огромным наслаждением пинавшая скрюченные тела, Александр добрался бы до обидчика. Первобытная злоба уже была готова выплеснуться наружу.

 

Саша прислонился к бильярдному столу и поднял глаза. Вокруг собралась толпа, подошли игроки, привлечённые бесплатным зрелищем, подтянулся народ из бара. Прямо перед собой, во втором ряду, он увидел Марину. Глаза у неё были очень испуганные.

 

Александр заправил в брюки уже изрядно намокшую рубашку и ушёл в офис.

«Где же эта чёртова аптечка», – правой рукой он шарил по полкам стеллажа, левой расстегивал пуговицы на рубашке.

 

– Сан Саныч, повязали уродов, – на пороге стоял охранник. – Сейчас всё сделаем как положено. Органы правопорядка, группа дознания.

 

– Делайте, что хотите, но никакого дознания. Если ещё и дознаватели будут по залу бродить, директор нас не поймёт. Нам своих проверок хватает. Всё, идите.

 

Саша снял наконец рубашку и осмотрел рану.

«Ничего, бывало и хуже, – он вытащил пару заноз, обработал йодом и прилепил большой кусок пластыря. – Зашивать вроде не надо, само зарастёт».

 

Сильное возбуждение не проходило, начали немного дрожать ноги. Александр достал директорский коньяк и сделал пару глотков прямо из горлышка. Через минуту отпустило, сигарета в руке перестала вибрировать.

А через полчаса Саша забылся.

 

Разбудил его стук в дверь. Александр посмотрел на часы – три часа ночи.

– Кто там ещё? – он поднялся и повернул ключ в замке.

 

За дверью стояла Марина.

– Саш, мне сказали, что ты домой не поехал. Я беспокоюсь.

 

– Всё в порядке. Куда я поеду? – он кивнул на полупустую бутылку. – А ты почему не дома?

 

– Я не смогла, – тихо сказала она, а потом с иронией добавила. – Ты же сегодня такое шоу устроил, народ в баре весь вечер обсуждал, расходиться не хотел. Я поговорить с тобой собиралась.

 

– Вызови такси, утром поговорим. У меня всё хорошо, правда, – он легонько подтолкнул её к двери.

 

Марина щёлкнула замком, вытащила ключи из скважины и бросила за стеллаж. Связка звякнула несколько раз, падая с полки на полку, и затихла на полу.

 

– Зачем, Марина? Завтра же не найдём.

 

– Это будет завтра, – улыбнулась девушка и погасила свет.

 

 

Game over

 

В конце апреля в город пришла весна. Долгожданная, солнечная, с тёплыми короткими дождями. Набухли почки на старых каштанах-близнецах, появилась первая зелень на узких, обрамлённых камнем газонах.

 

«Отличный день, весной пахнет, – Марина распахнула окно и улыбнулась. – А каким ещё должен быть день рождения? Сашка сдержал слово, разогнал облака. Молодец!»

 

Она вернулась к столу, ещё раз выровняла тарелки и посмотрела на часы. Пора приглашать гостей, праздник начинается.

Марина заперла бар и по главной лестнице поднялась в игровой зал. Прошла мимо шелестящих картами «покер-машин» и на минутку задержалась у любимого бильярдного стола.

 

«Вечером сыграем. Главный механик обещал матч-реванш».

 

Она погладила зелёное сукно и направилась к офису.

 

Наталья сидела спиной к зеркалу, и это было странно. Полуденный макияж никто не отменял.

 

– Привет, Наташ. А где начальство? – Марина зашла в комнату. – Не забыла, у меня сегодня день рождения. Я в баре столик накрыла, хочу всех пригласить.

 

– Поздравляю, – невесело отозвалась главный бухгалтер.

 

– Что случилось, проблемы?

 

Наталья раздражённо бросила папку на стол.

– У нас всех одна проблема. Большая! Поиски новой работы.

 

– Вот это новость! Что случилось? – улыбка исчезла с лица Марины.

 

– Вчера немцы продали бизнес. Надоело ребятам: их уже целый год кидают.

 

– Как же так, Наташа? Кому? Конкурентам наше оборудование даром не нужно, они только новые аппараты покупают. Мне Сан Саныч рассказывал.

 

– Нашли покупателей. В другом городе, где-то на юге нашей необъятной родины. А самое главное, они приобрели бизнес вместе с долгом. Понимаешь, чем это пахнет?

 

– Не совсем.

 

– Элементарно. Новые хозяева найдут виноватых, или назначат. Им, похоже, всё равно. Но деньги вернут! Ты спрашиваешь, где все? Я бы тоже очень хотела знать. Ни директора, ни учредителей. Телефоны не отвечают. Мне-то что делать? Я ведь из тех, кто много знает.

 

Марина села напротив и уверенно сказала:

– Сейчас Саша вернётся, посоветуйся. Я с ним по телефону утром говорила. Он обещал в полдень вернуться, сказал, что за цветами съездит и сразу к праздничному столу.

 

– Да уже почти час. Свяжись с ним, пожалуйста.

 

В салоне джипа, сворачивающего на проселок, зазвонил телефон. Пассажир, развалившийся на заднем сидении, перевернул лежащее в ногах тело, брезгливо расстегнул окровавленный пиджак и вытащил трубку.

 

– Марина какая-то… Пообщаться, что ли? А то вы всё молчите. Скучно!

 

Его широкоплечий, с перебитым носом напарник процедил сквозь зубы:

– Скоро приедем, ещё пара километров осталась. С Сан Санычем пообщаешься, а может, он тебе соловьём споёт. Да и папа его с удовольствием послушает. Мобильный выброси, клиенту он теперь ни к чему. Как говорится, «ушёл и не вернулся…» Game over!

Бойцы Шаолиня.

На исходе светового дня в тихий зеленый двор, окруженный пятиэтажками,  въехал иностранный автомобиль, благородного темно-синего цвета. Покружив по разбитым асфальтовым дорожкам, он лихо тормознул у дверей гимнастического зала.
 
Перед заветным, выкрашенным в черный цвет порталом, ведущим в "глубь веков" стояло человек пятьдесят, обоих полов и почти всех возрастных групп, желающих приобщиться к тайнам китайских единоборств под руководством г-на Азарова, как было сказано в рекламном плакате, опытного сэнсея. Паша Азаров задерживался и “желающие приобщиться” уже начинали нервничать. Действо это напоминало фильм “Александр Невский”, а именно, тот момент, перед решающей схваткой с немцами, когда рать князя Александра ожидает появления неприятеля. Ряды дружинников беспорядочно раскачиваются, бойцы переминаются с ноги на ногу, поднимаются на носки, поворачиваются ухом к горизонту, стараясь уловить появление врага, ибо оно означало бы конец тягостного ожидания.
 
Появление иномарки приостановило ритуальное раскачивание, пятьдесят пар глаз пытались рассмотреть сэнсея за темными тонированными стеклами. Попытка не увенчалась успехом. Из салона лишь доносилась музыка. Но не плавная китайская мелодия, а жесткие гитарные рифы, подкрепленные мощным сабвуфером. Борис, молодой человек, сидящий за рулем иномарки, сегодня закончил свой трудовой день пораньше. Папина фирма процветала, сотрудники дело знали, и до финансового краха было, как до Шанхая. Батю возили на служебном автомобиле, а по сему, воспользоваться его личным авто, было делом святым.
 
 Боб сразу смекнул, что его принимают за другого, но рассеять сомнения не торопился. Он опустил стекло, приглашая окружающих оторваться под “Rush”, и закурил “Кент  №8”. Опытные бойцы Шаолиня сразу поняли, что обознались, но молодежь, молодежь немного дала маху. Худой подросток в бейсболке приблизился к окну и вежливо осведомился:

- А когда начнутся занятия?

Боб выпустил в лицо парнишке толстую, как шаолинский посох, струю дыма и с придыханием ответил:

- Через полторы минуты, когда закончу медитацию.

Молодой человек понял, что над ним насмехаются, и обиженно удалился.

Десяток девочек старшего школьного возраста, среди которых одна была очень даже ничего, продолжали стрелять глазками в сторону иномарки и  весело хохотали. Симпатичную Боб взял в разработку. Мужская же половина состояла в основном из бойцов лет 15-20, небольшой группой стояли ребята постарше, поодаль радостно повизгивая, демонстрировали боевые приемы дети, но особое внимание привлекал ветеран шаолинского движения, представленный в единственном числе на этом празднике здорового образа жизни. Он был, несмотря на теплую погоду, в шляпе, ужасного вида, и с матерчатой авоськой в руках. Невысокого роста, худощавый, с непропорционально длинными руками и короткими кривоватыми ногами. Из-за такой комплекции, его славная авоська покоилась на грязном асфальте. Он стоял в "опасной близости" от резвящейся молодой поросли и давал советы по тактике ведения рукопашного боя. Время от времени, мужчина, не выпуская авоськи из рук, демонстрировал технически-сложное движение, и это было чрезвычайно забавно. Обделенный от природы какой-либо координацией, ветеран смотрелся, как актер пантомимы. Такие штуки, дающиеся лицедеям упорными репетициями, получались у него легко и непринужденно. Боб получил истинное эстетическое наслаждение.

Опоздав на двадцать минут, появился, наконец, г-н Азаров: высокий, хорошо сложенный молодой человек, лет тридцати, в дорогом спортивном костюме. В руках у него находилась необъятных размеров сумка, где, наверное, могли поместиться все известные в древнем Китае средства для умерщвления ближнего своего. Девочки оторвались от темно-синего автомобиля и переключились на г-на Азарова.

Паша отпер заветную дверь и хорошо поставленным голосом скомандовал:

- Проходим в зал и переодеваемся.

Минут через десять полсотни “желающих приобщиться” построились вдоль длинной стены гимнастического зала. Из “тренерской” упругим шагом вышел сэнсей и направился к ученикам. На нем был черный костюм, состоящий из свободных штанов и длинной рубашки навыпуск, с разрезами на бедрах. Стоячий воротник рубахи не мог скрыть накачанную шею г-на Азарова.

“Желающие приобщиться” выглядели довольно убого. Хорошее белое кимоно было лишь на Борисе, еще несколько ребят постарше имели что-то похожее на форму. Среди них выделялся молодой человек с фанатичным взглядом, облаченный в черные короткие штаны, подпоясанные длинным красным кушаком. Торс его был обнажен, на лбу красовалась, опять-таки, красная повязка с иероглифом. "Юноша бледный со взором горящим". Боб сразу же окрестил его “клоуном”. Остальные, в том числе и девочки, щеголяли в разноцветных спортивных костюмах. В этой живописной группе забавно смотрелся ветеран шаолинского движения. Его наряд состоял из застиранных спортивных штанов с пузырями на коленях и такой же заслуженной полосатой рубахи. Рукава рубахи "дедушко" высоко закатал, чтобы знатоки смогли оценить размер бицепсов.

Собственно тренировке на первом занятии времени уделено было мало. Паша долго и красиво говорил о стиле, носителем знаний о котором, он является. Знания эти ему передал его учитель, как самому лучшему из учеников. Из его рассказа следовало, что стиль этот возник в наше время в результате слияния мягких стилей ушу и таэквондо. Вся эта информация выдавалась громким уверенным голосом, но название стиля Боб так и не уловил, хотя очень прислушивался. В заключении Паша предложил на коммерческой основе приобрести  костюмы для занятий. Первыми их пожелали приобрести девочки и Боб, для которого названная сумма показалась смехотворной.

Через несколько занятий выяснилось, что жесткий шаолинский стиль к изучаемой технике никакого отношения не имеет. В тренировочном процессе будут использоваться комплексы неформальных упражнений: "тао", или в японской интерпретации: "ката", из арсенала бойцов-монахов, но скорее для ознакомления. А "катать", понятно от какого слова произошел этот глагол, - это выполнять подобные упражнения. Слово же "Шаолинь", которое часть бойцов произносило со священным трепетом, а Борис сотоварищи - с иронией, впоследствии прочно войдет в лексикон группы.

Прошло несколько месяцев. Ряды “желающих приобщиться” заметно поредели. Куда-то пропали девочки, да и часть мужиков, не выдержав нагрузок, перестала появляться в зале. Осталось человек двадцать-двадцать пять, особо преданных шаолинскому делу. Все они постепенно купили форму, за исключением ветерана, который был верен родным отечественным штанам и полосатой сорочке. “Клоун”, правда, тоже решил сохранить индивидуальность. Поверх форменной рубахи он наматывал горячо любимый красный кушак.

К этому времени сложились небольшие группы, как правило, по степени подготовки. Боб и еще шесть человек уже занимались различными единоборствами и держались несколько обособленно. С ними, обычно, работал Паша, показывая технику исполнения того или иного приема. Да и спарринги с их участием выглядели учебным пособием.

В тот день, как обычно, за полчаса до окончания занятий, начались учебные бои.
Соперником Бобу сэнсей  определил “клоуна”. Тот был на голову выше Бориса и физически явно сильнее.
Боб иногда позволял пошутить насчет красного кушака, чем посеял неприязнь в израненной насмешками душе “клоуна”. Он хотел немедленной сатисфакции и бил копытом. Исполнив ритуальные поклоны, бойцы приступили к делу. Техничный Боб ввязался в обмен ударами, но быстро понял, что не прав. Длиннорукий и длинноногий соперник доставал его почаще, и пара сильных ударов в голову заметно охладила первоначальный пыл. Боб решил поработать на контратаках и обдумать, как уронить неприятеля. Решение пришло довольно быстро. “Клоун”, страстно желающий “загасить” врага, делал очень длинные шаги, пытаясь дотянуться до головы Бориса. Синяк под глазом у Боба порадовал бы его израненное сердце. Надо сказать: арсенал приемов "клоуна" не баловал разнообразием. Он опять сделал глубокий правосторонний выпад, атакуя кулаком. “Вот она, вражья голова, совсем рядом”. В этой ситуации вся тяжесть тела нападающего сосредоточена на "передней" конечности.
Боб стремительно присел на левую ногу и, опираясь ладонями для сохранения равновесия круговым движением правой ноги по часовой стрелке подбил опорную лодыжку соперника. По высокой траектории "клоун" переместился на паркет. Он с грохотом упал на спину, и, судя по всему это было больно.
Боец тут же попытался подняться, но рукой придавил свой горячо любимый кушак и опять очутился на полу. Боб взял этот прием на вооружение и наступил на красный “клоунский” пояс. А потом обозначил удар в голову. Триумф был полным.
 
Паша одобрительно хмыкнул: "Сметающая подсечка - на пятерку", - и стал наблюдать за другими спаррингами.

Боб прилег на сложенные в углу маты и перевел дыхание. Рядом стоял ветеран шаолинского движения и давал советы детям, отрабатывавшим атаку в верхний уровень.

- Жестче ставь блок, - критиковал тот обороняющегося мальчишку.

”Похоже, он до сих пор не понял, что это не каратэ, - подумал Боб. - Чему он их научит?”

Уже столько времени Паша показывает, как мягко блокировать атаку, как отвести удар, изменив его траекторию. Вся базовая техника построена на этом. А толку - ноль!

 - Педа…, - презрительно начал он, собираясь сказать: “педагог”, но неожиданно для себя закончил:

- Педофил!

Сидевшие рядом бойцы оценили шутку и громко заржали.

- А действительно, что он постоянно у детей крутится?

Спустя пару минут Паша закончил тренировку.

- Борис, и вы ребята, - обратился он к продвинутым ученикам, - как переоденетесь, подойдите ко мне.

Боб быстро, как только смог, скинул форму и выскочил из спортзала, совсем забыв о приглашении сэнсея. В тот вечер родитель забрал “иномарку”, и ему пришлось взять заслуженную боевую “Ниву”. Машина весь день капризничала: плохо заводилась, глохла при торможении, и были все основания полагать, что, остыв, она выкинет еще что-нибудь неприятное.

На улице шел противный мелкий дождь, и было довольно зябко. Боб забрался в салон, закурил и приступил к оживлению “лохматки”. Погоняв несколько минут стартер, он понял, что понапрасну сажает аккумулятор. С досады, исполнив “железный молот” по “торпеде”, Борис откинулся в кресле и закрыл глаза. Холод уже стал забираться под одежду, и горячее еще пять минут назад тело покрылось мурашками. Лезть под капот, страшно не хотелось, тем более, что толку от этого не было бы никакого. Он ничего не понимал в двигателе "унутреннего изгорания". Когда Боб сподобился вылезти из машины, дождь, как назло, только усилился. Борис открыл капот и, прикрывая курткой жигулевские внутренности, тупо уставился в моторный отсек.

- Что случилось, Боря?

Боб оторвался от созерцания высоковольтных проводов и поднял глаза. Рядом стоял “педофил”, собственной персоной.

- Однажды в полете мотор отказал, - бодро отреагировал Боб. Все-таки вдвоем повеселее.

- Это все свечи, - начал ветеран, в свойственной ему манере. - Сырость, дождь. Сам понимаешь.

- Я вообще-то ничего не понимаю, - расставил точки над “i” Борис, - Ну, просто, вообще ничего.

- Слушай. Давай выкрутим свечи и зайдем ко мне, прокалим их над газом, и машина заведется. Никуда не денется. Пошли-пошли, я рядом живу, в соседнем доме.

”Делать нечего. Придется к “педофилу” в логово идти. Может и сжалится над парнишкой молоденьким”, - предвкушая тепло и сухость, ухмыльнулся Боб.

Через пять минут ветеран шаолинского движения отпер дверь и подтолкнул Бориса в полумрак коридора. Тот сделал пару шагов, поравнялся с лучом света из кухни и услышал громкий старушечий голос:

- Маха, шкура ты барабанная! Опять загуляла. Жрать и то не хочешь. Что я тебе приготовлю, а?

- Проходи вперед. Там моя комната, - сказал, справившийся с дверным замком, хозяин.

Боб очутился в комнате, площадью метров двадцать, скудно обставленной мебелью шестидесятых годов. Посередине находился стол, укрытый фиолетовой скатертью. У стены, противоположной окну, стояла пружинная кровать. Тумбочка со старым телевизором, обшарпанный платяной шкаф, пара стульев, вот, пожалуй, и весь интерьер.

- Посиди пока. Я переоденусь, - хозяин полез в шкаф.

- А кстати, ты почему к Паше после тренировки не подошел? Он на тебя очень рассчитывал.

- И зачем это я понадобился великому сэнсею? - улыбнулся, начинающий согреваться, Боб.

- Ты понимаешь, он хотел несколько наших ребят отвести к своему знакомому. У того тоже своя школа. Как ее…, забыл. Школа собаки, что ли?

- Этот знакомый устраивает бои. Пригласил сразиться Пашу и несколько его ребят.

- Ну и как, набрали команду?

- Ты не остался, двое наших отказались. Испугались, наверное. А я сам подошел.

- Ну и что? - спросил, крайне заинтересованный Боб.

- Паша взял меня в команду.

”Добрый все-таки Паша человек, - подумал Борис. - Брать человека, которого невозможно ничему научить, с полным отсутствием техники. Можно просто опозориться”.

- Ну, я готов. Пойдем, свечи калить, - сказал довольный “педофил”.

- А удобно ли? Там, на кухне, старушка с какой-то Машей разговаривает.

- Не с Машей, с Махой. Это так кошку Тихоновна назвала.

Хозяин взял в руку свечи и повел Боба на кухню.

- Добрый вечер, Витюша, - бабка на минуту оторвалась от воспитания кошки. - Чайник еще горячий. Можете с молодым человеком “чайковского” погонять.

Потом старуха взяла в охапку свою тощую подругу и пошаркала к себе.

Витюша, тем временем, разложил свечи рядом с зажженными конфорками и достал две, неслабых размеров, кружки.
За чаем Боб узнал, что Виктор уже довольно давно работает на заводе в механическом цехе, но друзей там не завел. По пятницам дружный коллектив станочников обычно ходит в пивную, а это не попадает в сферу интересов знатока единоборств. По словам Витюши выходило, что он буквально с детства занимался самбо, боксом, а в последние годы, когда пришло увлечение восточными видами борьбы, он освоил джиу-джитсу и айкидо. Сейчас же он решил немного подшлифовать грани своего таланта, освоив, дополнительно, мягкие стили ушу.

- Ты, кстати, позвони все-таки Паше, - сказал он Борису. - Тренер на тебя очень надеется. Завтра в восемь собираемся на “Маяковской”.

Боб посмотрел на часы:

- 23.15., пора и честь знать.

Поблагодарив хозяина за чай, он завернул горячие запчасти в бумагу и попрощался.
А после того, как свечи оказались на месте, машина довольно легко завелась, и, спустя пять минут, Боб уже летел к дому.

Сегодняшние посиделки оставили какое-то двойственное чувство. С одной стороны “педофил” производил довольно странное впечатление: полная неспособность взглянуть на себя со стороны, туповатая самоуверенность. С другой, подкупала увлеченность, доброта, желание помочь. Бескорыстно!

Из дома Борис позвонил Паше и сказал, что готов сразиться, чем несказанно того обрадовал. Попутно выяснилось, что “школа собаки”, о которой, захлебываясь от удовольствия, говорил Виктор, ничто иное, как “таи-сабаки” - техника маневрирования в кэмпо. Просто сэнсей-соперник долгое время занимался дзюдо и решил внести свой вклад в формирование своего “нового совершенного стиля”.

На следующий день сборная команда лучших бойцов Шаолиня встретилась у метро “Маяковская”. Пройдя пару полутемных дворов, они, в конце концов, очутились перед закрытой металлической дверью. Паша надавил на звонок, и через несколько секунд на крыльцо вышел охранник в черной униформе. После того, как Паша объяснил, кто они и к кому идут, сборная была запущена внутрь. На последнем, четвертом этаже оказался очень неплохо оборудованный зал. Здесь были макивары и груши различных размеров и назначений, много разнокалиберных тренажеров.

Бойцов Шаолиня уже ждали. Алексей, так звали сэнсея, показал раздевалку и пошел к своим, которые числом около двадцати, разминались в дальнем углу зала. Пашина сборная, включая его самого, насчитывала шесть человек. Все быстро переоделись и вышли размяться, а Паша отправился на переговоры к сопернику.

Через полчаса все было готово к великой битве всех времен и народов. Договорились сразиться командами по пять человек, т.к. Алексей Пашин вызов не принял, перечислив такое количество травмированных частей тела, что Боб засомневался, выживет ли тот. Так же решили биться по пять минут, с протекторами  на суставах, босиком, с накладками на руках и в полный контакт.

- Ну, что, никто не боится? - спросил Паша. - Тогда вперед, Борис дерется первым.

Боб надел накладки, несколько раз сжал кулаки и пошел в центр зала.

В соперники ему достался крепкий парнишка, примерно такого же возраста, может чуть помладше, который после приветствия пообещал порвать Боба в клочья и сожрать его печень. Боб оценил шутку и засмеялся, что сопернику весьма не понравилось.

После гонга парнишка ринулся осуществлять свои намерения, но Боб контратаковал его "передней" ногой в живот. Удар получился сильным, но ожидаемого эффекта не произвел: пресс у соперника был подкачан основательно. В ответ, не снижая темпа, тот мощно пробил правой ногой в бедро Бориса. Боб немного загрустил, все-таки полный контакт - это не стерильный спарринг со своими. Через минуту выяснилось, что “прямые” руками в голову у соперника получаются весьма неплохо, о чем свидетельствовала разбитая губа шаолинца. Но “боковые” с подкруткой, коронные Бориса, парнишка практически не блокирует. Еще через минуту неприятель просчитал, что атаковать нижние конечности дело весьма перспективное, да еще, если сначала пугнуть “прямым” в голову. Боб ощутимо стал прихрамывать и о собственных ударах ногами пришлось забыть. Он стал атаковать с коротких дистанций, стараясь провести серию, благо с Пашиной подачи, изучил их изрядное количество. Смена тактики дала реальные результаты очень быстро. Двигаясь вперед и упрямо намереваясь атаковать в нижний уровень, парнишка на вдохе поймал кулак в “солнышко” и даже остановился, широко раскрыв рот. Два боковых в голову им практически не блокировались, соперник был, в общем-то, готов. Не хватало лишь эффектной концовки. Поэтому напрашивался хороший бросок, который Боб и не преминул исполнить. Положив соперника на бедро, подбил опорную ногу и с хорошей амплитудой бросил. Парнишка подниматься что-то не торопился и Боб, прихрамывая, направился к своим.

- Убедительно, - отметил довольный Паша.

Боб прилег на маты и стал наблюдать за происходящим. В следующих боях, надо сказать, разница в технике практически не чувствовалась. Единственное, что бросалось в глаза -  удары руками и ногами со "встряхиванием", которые выполняли братья по стилю.  “Таи-сабаки”, сиречь техника маневрирования, что-то тоже была не слишком заметна в арсенале противника. Хотя один боец в ней весьма преуспел, постоянно уходя с линии атаки и контратакуя с неожиданных позиций. Ударный арсенал у неприятеля был довольно скуден: усеченное каратэ или таинственный боевой раздел дзю-до. Все просто, жестко и по делу. Кстати, свой бой он выиграл по очкам, никто из шаолинцев даже спорить не стал, настолько это было очевидно. В итоге к последнему поединку сборные подошли со счетом 2:2.

Приближалась развязка великой битвы. Кровавая развязка, как выяснилось через несколько минут. Виктору, который должен был драться последним, выдали форменную рубаху, чтобы не позорил Шаолинь. Поменять трикотажные тренировочные брюки на прочные штаны он наотрез отказался, мотивируя тем, что это может снизить эффективность ударов ногами.

- Паша, а это нам надо? - усомнился кто-то. - Все-таки ничья - это не поражение.

- Спокойно ребята. Виктор своего уберет, я в него верю, - ободряюще улыбнулся “педофилу” Паша.

В стане соперника чувствовалось радостное оживление. Да и было от чего. Соперники смотрелись, как Шварценеггер и Дени де Вито. Хотя плечи и руки, пожалуй, у них были примерно одинаковы.

В первую же секунду Виктор получил страшный удар кулаком в лицо. Боб "примерил" его на себя и даже зажмурился. Техника “педа”, а точнее, полное ее отсутствие приводила к тому, что практически каждая атака соперника достигал цели. То, что с большой натяжкой можно было назвать блоками, постоянно запаздывало, а удары не достигали цели из-за своей прямолинейности. Боба удивляла лишь одно:

”Почему тот еще не лежит?”

После каждого удара Витя тряс головой, но упрямо шел вперед. Через минуту на его лице живого места уже не оставалось. Рубашка была покрыта пятнами крови.

- Витя, ближе подходи, не давай ему замахнуться, - крикнул Паша, осознав, что о маневрировании не может идти речи. - Бей по суставам.

Боец, решивший “убрать” шаолинца на первых же минутах, начал понемногу уставать. Довольно корявый, но, видимо, сильный боковой “педофила” достиг, наконец, цели, попав сопернику в ухо. Парнишка невольно сбился с ритма.

Почувствовав, что характер боя немного меняется, шаолинская сборная заметно оживилась.

- Витя, прибавь, минута осталась.

“Педофил” услышав совет, стал передвигаться быстрее на своих плохо гнущихся ногах и даже умудрился пробить хороший лоу-кик в бедро соперника. Это, наверное, и помешало тому проскользнуть Витюше за спину. Он на мгновение замер в опасной близости от локтя бойца Шаолиня, чем тот не преминул воспользоваться. А затем послал конечность в челюсть неприятеля. Уклоняясь, тот ослабил удар и тем самым избежал дорогостоящих услуг стоматолога, но все равно упал. “Педофил”, как большой паук, взобрался на жертву и взял на “удушающий”. Его с трудом оторвали от агонизирующего соперника и под белы руки препроводили к умывальнику.

Герой дня, постанывая, сунул голову под струю воды и плохо слушающимися руками стал смывать кровь. Когда он поднял голову, то Паша даже в лице переменился. Вместо глаз узкие щелочки, окруженные красно-лиловыми кругами, основательно припухшие губы и пара-тройка уже окончательно созревших синяков, несимметрично расставленных соперником.

- Придется такси взять, - сказал Паша. - В таком виде в метро точно не пустят.

- Я подвезу, - вызвался Боб, - нам почти по дороге.

Всю дорогу герой молчал, но Боб краем глаза видел, что тот страшно доволен и все еще переживает события получасовой давности. Да и у самого Бориса в памяти запечатлелась унылая группа приверженцев "таи-сабаки" во главе с сэнсеем. На его лице читалось желание немедленно осуществить обряд харакири.

Потом Борис отогнал машину в гараж и, поскольку следующая тренировка намечалась только через три дня, он вместе с парой бойцов Шаолиня, одобряющих продукцию “Степана Разина”, отметили удачное завершение “Mortal combat”. Ребята от души посмеялись над последним поединком, вспоминая изысканную “педофилову” технику, но все же пришли к единому мнению, что тот молодец и в нем что-то такое есть, исконно русское.

В воскресение дороги были полупустыми, и Боб приехал на тренировку раньше обычного. Зал уже открыли и несколько юниоров “катали” “длинный кулак”. Виктор тоже переоделся и был готов к торжественному выходу. Синяки на его лице пожелтели, но все еще были заметны. Вид у него, надо сказать, был довольно “бомжеватый”. Шаолинская форма в купе с боевыми шрамами придала бы ему героический вид, но эти ужасные “треники” и застиранная рубаха… Ему бы кумачовую сорочку и топор в руки - типичный палач после недельного запоя.
Боб пожал протянутую руку:

- Ну, как дела?

- Отлично. Мы с Пашей уже разобрали все бои. Больше всего он тебя и меня хвалил.

- А где он, кстати?

- Пошел к директору насчет аренды поговорить, - ответил Витюша. – Пойду  я, детям помогу. Что-то у них “кулак” не “катается”.

Боб прилег на маты, решив понаблюдать за педагогическим процессом. Юниоры весьма продвинулись в деле приобщения, и комплекс формальных упражнений под названием “длинный кулак” получался у них довольно эффектно. Витюша со своими замечаниями, надо сказать, просто мешал. Мальчишки во всю старались не замечать мудрых советов, но через минуту терпение у одного из них закончилось.

- Отойдите…..отойди…. педофил, - довольно резко сказал он.

Сомнительно, что и юниор и Витюша знали значение этого слова, но выражение с которым оно было сказано не оставляло сомнений, что это нечто оскорбительное.

“Педофил”, еще секунду назад, неловко размахивающий руками, так и застыл в нелепой позе. Потом он сник, как шарик из которого выпустили воздух, и, ссутулившись, медленно пошел в раздевалку. Взял сумку и, не переодеваясь, вышел из зала.

Боб поднялся с матов и дал хорошую затрещину зарвавшемуся юниору. После чего тому было разъяснено, что ветеранов Шаолиня нужно уважать и что только глубочайшее раскаяние и извинения смогут вернуть его в ряды тренирующихся. Потом, тот был препровожден в раздевалку.

Отряд не заметил потери бойцов, и тренировка прошла как обычно.

Виктор пришел домой, попросил у соседа энциклопедический словарь и нашел слово “педофилия”. Затем спустился в магазин, купил бутылку водки, чего не делал уже много лет, и в одиночку выпил ее.

Через неделю, как ни в чем не бывало, он явился на тренировку. Юниор принес извинения и был прощен, а потом ветеран указал младшему товарищу на ряд ошибок в “длинном кулаке”.

 

 

 

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/