В этот особенный день Елена проснулась раньше обычного. Скорее для самоуспокоения, а не с целью получения информации, измерила базальную температуру и, пользуясь экспресс- тестом – уровень ЛГ. Всё подтверждалось: овуляция в самом разгаре, ближайшие часы для зачатия будут наиболее благоприятными. Муж, спешивший на работу, осознавая значимость дня, спутницу жизни с утра не беспокоил, позавтракав самостоятельно, лишь доложил, как подчинённый начальнику: «Там всё на месте», и, поцеловав по обыкновению в лоб, покинул квартиру. В комнате мужа возле его кровати мужа в специальном контейнере, поддерживающем внутри себя нужный температурный режим, стояла пластиковая баночка с заветной белой жидкостью. Отказ от традиционной формы совершения акта был обусловлен весомой причиной: врач- консультант сказал Елене на приёме, что при спринцевании вероятность зачатия на несколько процентов, но всё же повышается – а эти проценты могли стать для семьи Звонаренко спасительными. Елена Викторовна машинально захотела узнать, что же подвигло партнёра на судьбоносное извержение, включив компьютер на повтор проигранных недавно страниц сети. Андрей, недооценивая интеллектуальные возможности жены, записи из специального плеера удалял, но Елена знала пути выхода на восстановление - вообще с тех пор, как ведение домашнего хозяйства стало формально основным её занятием, в компьютере тайн для неё почти не было. На этот раз мужем был просмотрен в объемном формате допотопный ролик (вероятно, производства ещё прошлого века, умело восстановленный современными программистами и представленный современным же пользователям), инсценировавший эпизод известной сказки. Бронзовотелый атлет с намощенным на спину аккуратно-овальным панцирем и надетой на голову шапкой с антеннообразными усами (что в глазах зрителя должно было, вероятно, делать его похожим на майского жука) насаживал на свой неестественной длины и формы отросток разодетую дюймовочкой грудастую модель. Узнать о виртуально-сексуальных вкусах супруга вынуждало Елену положенное любопытство, сродни интересу ленивой хозяйки, которая смотрит на запылённую верхнюю полку лишь с тем, чтобы удостовериться, что слой пыли ещё не требует немедленной уборки. В прошлый раз найденная в тайном архиве мужа запись сношения гермафродита с пассивным педерастом её не только не возмутила, но даже не рассмешила. Главное – столь необходимая сейчас семенная жидкость в наличии и готова к применению. Елена, набрав семени в специально для подобных целей произведенный одноразовый стерильный дозатор, сочетающий в себе признаки шприца и клизмы, и введя нужную дозу на положенную глубину, приподняв таз над уровнем туловища – это также советовал врач, для увеличения вероятности зачатия и производя рукой ещё одну манипуляцию, призванную шансы повысить, обосновалась на диване напротив гигантской на всю стену плазмы, включаемой при получении голосовой команды. Обстоятельства складывались так, что от чёткого выполнения ее организмом репродуктивной функции зависело сейчас благосостояние семьи. Кому, как ни ей, было знать, что на данный момент ни она, ни муж, активов в своей собственности практически не имеют. Квартира в четверть сорок седьмого этажа уютно обосновавшегося на Печерских склонах небоскрёба, джип-внедорожник, легко дающий на автобане двести пятьдесят миль в час (она даже боялась переводить это в километры), а сейчас ползущий к месту службы благоверного через пробки не быстрее пешехода, выделенное место в подземном паркинге, куда лифт везёт прямо из квартиры, новейший компьютер, где только на жёстком диски хранится информации в миллиарды раз больше, чем во всех книгохранилищах мира, но используемый Андреем в основном для просмотра переведённой «в объём» порнухи и раскладывания карточного пасьянса, начинка квартиры из суперсовременной бытовой техники, чудо-плазма с диагональю двести дюймов – всё это взято в кредит, а выкупленная часть давно в залоге, и кредитный отдел банка уже дважды предупреждал о возможных санкциях за задержки платежей – третья просрочка – и в кредитную историю будет внесено уведомление о потенциальной неплатежеспособности заёмщика. Единственным на данный момент выходом было зафиксированное врачами, наличие развивающегося в организме женщины эмбриона, зачатого хотя бы несколько часов тому – уже две овуляции прошли впустую, а менеджер по работе с клиентами даже интересовался возрастом просительницы отсрочки, хотя в базе данных указан год её рождения, и сорок один при современном уровне развития медицины – это почти девочка, многие знакомые рожали и под пятьдесят. Елена Викторовна прекрасно знала, что радости материнства ей испытать не придётся –но сейчас было не до таких пустяков – полученные от фирмы «Счастье» деньги пойдут на уплату процентов, а это значит, что кредитная история подпорчена не будет, то есть появляется перспектива на будущее. По странной прихоти судьбы, именно желание молодой когда-то пары иметь своих детей явилось одной из причин катастрофической нехватки денежных средств, что впоследствии и толкнуло супругов к «счастью» - то есть в объятия фирмы с таким благозвучным названием.
***
То, что Андрей и Елена созданы друг для друга, не уставали твердить все однокурсники с самого первого дня занятий. Действительно, не было во всём ВУЗе пары красивее – их вдвоём можно было изображать на обложках глянцевых журналов. К тому же были они друг другу ровней, несмотря на традиционное в этом вопросе отсутствие единого мнения среди сватов. Если предки Елены проживали в Киеве ещё во времена, когда ходила конка, то отец Андрея, сделав довольно успешную карьеру в Харьковской областной прокуратуре, был переведён в столицу, где, правда, проработал не больше двух лет и, в связи с ухудшением здоровья, расшатанного очередными выборами, был отправлен на заслуженный отдых. Однако, это не помешало заслуженному надзирателю за соблюдением законности получить от столичной мэрии в распоряжение подлежащее приватизации жильё. Отец Елены Виктор Павлович за глаза называл зятя «киевлянином в нулевом поколении», не зная, однако, того, что родители последнего между собой окрестили невестку «Проней Прокоповной» - и это было лишь признаком провинциальной желчности, поскольку красотой девушку природа не обделила наверное. Брак никак нельзя было назвать мезальянсом – не была Лена убогой золушкой, обречённой до старости выслушивать напоминания о том, в какую пристойную семью её из милости взяли, не был и Андрей ущемлённым в правах зятьком, каких принято в определённых кругах брать в достойные, но пообветшавшие семьи вместо тряпки: чтобы затыкать амбициозным, но от природы малозначимым человечком дыры в прогнившей семейной посудине, либо подтирать им же собственное паскудство.
Был каждый из молодоженов в своей семье единственным ребёнком, поэтому сваты, поскрежетав от злости зубами и вволю нажаловавшись знакомым о том, как их любимое чадо прогадало с выбором себе пары, уже через два года утвердившись в мысли, что эта семья надолго, стали продуктивно работать на укрепление вновь созданной ячейки общества. Поскольку связи, так сказать, оперативные были как капитал предоставлены приданым со стороны жениха, не было ничего удивительного в том, что по карьерной лестнице продвигать будут именно главу молодой семьи (в патриархальном значении этого слова), хотя получение высшего образования было оплачено обоим.
Трудоустройство Андрея прошло успешно, компания «Укрспецимпорт», получив через кассу вступительный взнос, а также рекомендательные письма, на работу перспективного сотрудника приняла. Однако, без разъяснений, чем же так славна указанная компания, а также описания произошедших в жизни украинского общества за последние полстолетия изменений, боюсь, читатель не осознает того факта, насколько счастливый билет получил на старте своей карьеры молодой специалист Андрей Звонаренко.
***
***
Украинский прорыв.
(Часть вторая)
***
«Укрспецимпорт» матерел, вне зависимости от бурь политических, превращаясь со временем в корпорацию самую влиятельную в стране.
Со временем компания , имевшая контрольные пакеты акций множества промзон (в те времена ещё не объединённых в мегатресты), нашла способ контролировать принадлежавшие ей активы, при этом почти не вмешиваясь в производственный процесс. Чтобы осознать гениальность принимавших решение управленцев, следует кратко описать устройство промзоны, которое изначально было практически типовым. Весь «личный состав», обслуживающий зону разделяется на контингент и персонал. Поскольку промышленные зоны созданы для того, чтобы свободно собравшиеся люди свободно трудились, внешнего ограждения никогда не было - центр зоны обозначен охраняемой внутренней территорией, где проживают представители более привилегированного персонала, контингент, набиравшийся из местных жителей, обитал в своих частных владениях, приходя на работы пешком. Обычно промзона размещалась возле населённого пункта, но бывали прецеденты, когда бизнес переработчиков шёл настолько успешно, что зона село или посёлок «съедала». В таком случае жители в добровольно-принудительном порядке переезжали в ближайшее село – благо, опустевших населённых пунктов в стране много, стратегическое планирование обязывало собственника размещать промзону в таком месте, чтобы даже при спонтанном разрастании было куда отселять контингент – предоставление жилья вместо снесённого не планировалось, ибо могло повлиять на себестоимость технологического процесса в сторону увеличения. Охрана внутреннего пространства необходима из-за низкой сознательности контингента: в первые годы, когда неблагодарным рабочим доверяли, случались ничем неспровоцированные бунты с погромами и резнёй, а это вводило в убыток хозяев объекта: восстановительные работы, плюс компенсация родственникам убитых инженерно-технических работников – всё это дало основания произвести глубокое экономическое исследование проблемы и установить нормативы обеспеченности контингента охраной. Охране и обороне подлежат также некоторые производственные объекты, расположенные за пределами внутреннего пространства. Охранники, как правило, живут на полуказарменном положении в специальных жилых помещениях, расположенных на территории внутреннего пространства. В самом центре этого пространства расположено здание резиденции начальника промзоны, половину помещения занимает начальник охраны. Эти уважаемые люди могут проживать по месту службы даже с семьями – спецохрана резиденции обеспечит безопасность их жёнам и детям - но из-за неблагоприятного экологического фона предпочитают родных людей оставлять в городах.
Для контроля за деятельностью находящихся в собственности промзон компания «Укрспецимпорт» стала назначать на ключевые должности в системе охраны объектов своих людей. Со временем присылаемы стали и инженерно-технические назначенцы, но эти профессионалы усердно работали на любого хозяина, назначения же в силовых структурах важны всегда. Была достаточно оперативно создана служба корпоративной безопасности корпорации, в которой табель о рангах копировала государственную. Поскольку денежное обеспечение сотрудников СКБ превышало должностные оклады работников государственных силовых структур, то желающих перейти из госсектора офицеров брали иногда с понижением в звании, при переходе же офицера охраны частной корпорации в госструктуру ( а в жизни силовиков случается всякое) звание всегда сохранялось. Сразу после прихода к власти партии борцов за национализацию, всех офицеров СКБ причислили к разряду госслужащих, засчитав стаж, отработанный на корпорацию в выслугу лет. После заветный статус несколько раз охранникам промзон то снимали, то давали вновь. Но работать в СКБ «Укрспецимпорта» почётно и прибыльно всегда.
***
***
Автор крылатой фразы «Блат выше Совнаркома» не то, чтобы слукавил, просто не сказал всей истины. А она заключается в том, что блаты бывают разные. Есть такой блат, когда для протеже влиятельного человека, если только ОНО согласится осчастливить предприятие (учреждение, организацию) своим в заведении трудовым участием, беспрекословно организуют рабочее место (расширят штат, откроют отдел, создадут факультет), а если штатное расписание не позволит этого сделать, непременно соответствующее чину блатодателя место освободят (даже если для этого придётся выгнать взашей сотрудника пусть и заслуженного, но связями не облеченного. А бывает такой блат, что если сказали человеку: нужно непременно быть в такое-то время с такими-то документами в таком-то кабинете, то необходимо все дела бросать и бежать за недостающими справками, потому что если придёшь без бумажки с мокрой печатью, или опоздаешь на десять минут – вперёд проскочит более расторопный и собранный, причём также по звонку от Ивана Ивановича (Петра Петровича, Семёна Семёновича). Но таким блатом тоже не следует пренебрегать, поскольку без него в высоких кабинетах человек вообще никто.
Блат Андрея Звонаренко представлял собой нечто среднее из двух описанных крайностей: отец его Геннадий Васильевич был из той харьковской волны, представители которой получили назначения после бескровно разрешившегося политического кризиса. Правда, уже через два года выборы президентские стали причиной новой смены верхушки генпрокуратуры, и опытный в кабинетных интригах харьковчанин понял, что если не уйти добровольно – «уйдут» принудительно, может быть, и без заведения уголовного дела, но обязательно с применением внутриведомственной проверки как последнего аргумента – поэтому вовремя почувствовал лёгкое недомогание и боли в правом подреберье, а после обследования в «Феофании» имел даже справку о медицинских показаниях к переходу на щадящий режим жизнедеятельности. Уже через полтора года расклад сил вновь изменился, и старые боевые товарищи звали снова в строй, но Геннадий Васильевич с мудрым видом констатировал, что в игры эти уже наигрался в молодости, а про себя подумал: пенсия приличная, квартира и две дачи под Киевом приватизированы, одна из дач продана по рыночной цене, и вообще, если у него и есть заслуги перед своим ведомством, то лучше о них вспомнить, прося за сына. Хотя одной просьбы было мало: кадровая политика «Укрспецимпорта» основывалась не только на уважении к слову людей заслуженных (без этого, конечно, не обходилось), а еще и на холодном расчете. Человек не просто поступал на службу, он должность покупал. И это не банальная взятка, какими промышляли неразумные нарушители законов, а прописанное в уставе условие: поступая на службу, человек вносил в качестве залога сумму, равную своему окладу за два последующие года. К услугам людей с рекомендациями, но неденежных, всегда был «Специмпортбанк», готовый выдать кредит, но тогда сумма выплат составила бы жалование за три года службы. И это помимо того, что свой имидж служащий обязан был поддерживать за свои деньги. Выходило, что поступающий служить в столь престижное учреждение (внесение залога касалось не только соискателей в СКБ, но и во всех прочих департаментах разросшейся и обюрократившейся корпорации) первые пять лет работал фактически бесплатно. Но зато - какие перспективы открывались после. А недостачу денежных средств всегда был готов компенсировать «Специмпортбанк», обслуживавший исключительно сотрудников корпорации. Рекламный слоган «Вы не платите - платит банк» знали все без исключения работники: кредитная история заводилась одновременно с личным делом. Проценты по кредитам снимались ещё до начисления заработной платы, так что наличных денег на пластиковую карточку новичкам практически не перечислялось. Желающие внести сумму наперёд, естественно, освобождались от выплаты и процентов и тела кредита, но и цифра была впечатляющей. Когда Елена, по просьбе мужа, обратилась за финансовой помощью к отцу, первой реакцией Виктора Павловича был безудержный смех. Выпив холодной воды, коренной киевлянин с презрением сказал про зятя:«Куда ему в СКБ? Из ж него особист, как с говна пуля!». Пожилой человек был недалёк от истины: если Андрею и стоило посвятить себя военной службе, то исключительно в роте почетного караула: и ростом и статью мужчина вышел хоть куда. Но вот для оперативной работы – а именно её исполнение предполагала должность в силовой структуре – молодой красавец не подходил вовсе – и осознание этого факта веселило Виктора Павловича ровно настолько, насколько угнетало его свата. Но отца Лена всегда могла уговорить – в этот раз даже не пришлось плакать в его присутствии, либо повышать голос. И отец прекрасно понимал, что новая семья дочери, если не спрашивает её ежедневно «А что дали твои родители?», то уж точно имеет это ввиду. Упрекнуть же сватов в том, что те молодой семье дали мало, Виктор Павлович не мог: Геннадий Васильевич с супругой, поселившись на остальной своей пригородной даче – разумеется не в Конча-Заспе, но место также престижное, соседи все приличные люди - оставили в распоряжении молодой пары отдельную квартиру, полученную прокурором за заслуги перед отечеством. Квартира тоже, разумеется, не в Печерском районе, но до метро идти пешком – такого подарка родители жены позволить не могли.
Андрей и Елена Звонаренко были той парой, кого во времена советские называли «нулевиками», хотя начинали они, как уже понятно, отнюдь не с нуля. Отсутствие необходимости решать жилищный вопрос, выплачивать первый кредит за место мужа, рекомендации – всё это не было их заслугой, но давало огромную фору перед ровесниками. Лена, кстати, также по звонку свёкра, поступила работать в бухгалтерию социального департамента «Укрспецимпорта» - зарплаты там были в несколько раз ниже, чем в привилегированном подразделении, где служил её супруг, поэтому на семейном совете решено было, что для уплаты своего вступительного взноса жена возьмёт кредит на своё имя. Это означало, что первые годы своей зарплаты женщина видеть не будет, но при повышенном денежном довольствии мужа особой проблемы здесь не было. Сама же Лена больше радовалась тому, что будет в коллективе, пусть и в бабьем – квартиру она по молодости считала не золотой, но все же клеткой, не признавая в ней гнезда, чем, понятно, огорчала мужа и раздражала его родителей. Последние были уверены (и при каждой встрече накручивали сына), что стремление его жены выходить «в люди» - неспроста, что женщина молодая и не сильно загруженная легко может сорваться и загулять. Старые брюзжащие ханжи сильно ошибались на счёт невестки: в её стремлении быть на виду у мира похоти вовсе не было - как не было ничего сексуального в желании юной московской графини быть на первом в своей жизни балу приглашённой кавалером самым достойным. С точки зрения физиологии была молодая жена полностью удовлетворена отношениями со своим мужем (по крайней мере тогда была в этом уверена), состоялась она и социально, так что другие мужчины были Елене ни к чему. Просто радовалась она своей молодости и относительно беззаботной жизни и хотела, чтобы и окружающие порадовались так же за неё, либо вместе с ней. И мини-юбками и декольтированными (кстати, в пределах разумного) платьями вовсе не приваживала она кобелей, как любила повторять свекровь, а, будучи женщиной, ко всему, неглупой, понимала: именно сейчас такой возраст, что обновки эти вызывают у созерцателей восхищение, а лет через десять-пятнадцать, она же, как носительница такой откровенной одежды вызовет у окружающих в лучшем случае жалость, а через тридцать - отвращение, как ее же тезка и коллега Елена Вячеславовна, выставляющая по неизвестной никому причине через большое декольте свою обвисшую, но поддерживаемую специально заказанным лифчиком девятого номера грудь на обозрение всех сотрудников и посетителей офиса. Возможно поэтому не торопилась молодая женщина с ребёнком – желание пожить «для себя» в двадцать три года простительно и понятно. Муж, занятый на службе и имевший рабочий день ненормированный, также пока не представлял, как хватит у Лены сил обслуживать не только его, а, возможно, как все, даже женатые, мужчины, боялся ответственности.
Как уже отмечалось, блат Геннадия Васильевича не был бездонным, к тому же числился пожилой человек, хоть и номенклатурщиком, но всё же отставным, а это означало, что получив данный карьере толчок, сын дальше должен трепыхаться сам. Между тем особенностью службы с СКБ было повышение возможности карьерного роста при работе на охране стратегических объектов. Служебная командировка в промзону во-первых, в разы увеличивала денежное содержание, во вторых ускоряла присвоение очередного звания. Полученное в двадцать шесть лет предложение о переводе на службу в один из городков бывшей Луганской области силы прямого приказа не имело: к людям достойным, которые, в свою очередь, сами являются детьми людей достойных, даже во времена ужесточения режима отношение может оставаться либеральным. Но это был шанс данное родителем успешно преумножить. Особенно обрадовался предстоящему переводу Геннадий Васильевич, думая, что не напрасно он звонил, ходил и бегал, хлопотал, унижался и пресмыкался на старости лет – что вот сын уже сам выбивается в люди – и даже начал наводить справки о том, кто из прежних его подчинённых в указанном регионе какую должность занимает. Однако, на собеседование сотрудник кадрового департамента в чине майора пригласил молодого офицера вместе с женой с тем, чтобы в конфиденциальном разговоре сообщить одну значимую для обоих супругов подробность. Первым делом важный чин поинтересовался тем, что его, казалось бы, не должно касаться никоим образом: пыталась ли молодая пара зачать ребенка? В ответ на возмущение Елены служащий пояснил, что интерес его не праздный – дело в том, что утилизация – процесс далеко не всегда контролируемый, а именно в этом районе идет утилизация таких веществ, химическую формулу и степень токсичности которых он сейчас ввиду секретности обозначить не может, но о неблагоприятном экологическом фоне в регионе сообщить обязан всем, и всем без исключения назначенцам рекомендует (опираясь на заключение медицинской комиссии) во-первых, ехать в указанный регион без супруги – влияние утилизируемых веществ на женский организм ещё до конца не изучено – во-вторых, уже парам советует родить или хотя бы зачать ребёнка до командировки, или, как альтернативный вариант, мужчине стать вкладчиком банка генетического материала. Учитывая вышеизложенное, а также то, что перед ним сын уважаемого человека, кадровик даёт паре время на раздумье ( а также на действия определённого характера) не две недели, как предусмотрено инструкцией, а месяц. На чисто женский вопрос Лены: «А как же рожают местные жительницы?» чиновник не без солдафонского юмора ответил: «Они там привычные».
Необходимость такого резкого перемещения из продлившейся юности сразу в зрелость повергла обоих супругов в уныние. Оба не хотели ребёнка немедленно, но потерю шанса после родить, причём традиционным способом, и взрастить здоровое потомство, считали против своей семьи провокацией. Несколько дней подряд убеждали Лена и Андрей друг друга, а в те часы, когда не были рядом – каждый себя, приводя бесчисленное количество аргументов, что никакие деньги не стоят потерянного здоровья. Отказ майору было дать легко, но разговор с родителями мужа предстоял довольно сложный, а поскольку невестка давно уж была у них не в чести, решено было, что Андрей своих стариков поставит в известность самостоятельно. Отец воспринял решение сына адекватно – он не так давно посещал указанный регион – такой катастрофы, какую сын возомнил со слов майора-кадровика тогда ещё не было, но, зная алчность и беспринципность своих братьев по оружию, предполагал Звонаренко-старший, что запаскудить родную землю они вполне могли, и на том, чтобы единственный сын сгорел, это дерьмо разгребая, не настаивал. Зато мать сразу сочинила себе легенду, в которую до конца своего пребывания в здравом уме твёрдо верила сама и без устали пересказывала всем, кто соглашался, или по каким-то причинам был вынужден её выслушать. По версии пожилой женщины, сын не поехал в героическую командировку зарабатывать генеральский чин из-за того, что по месту назначения жильё на жену не было предусмотрено, а оставлять откровенно слабую на передок половину в кишащем соблазнами мегаполисе порядочный мужчина не рискнул.
Отказ лейтенанта Звонаренко от многообещающей поездки, разумеется, не вычёркивал его из номенклатурных списков, но оставлял в нижнем офицерском звании на неопределённое время: следующий чин, даже имея выслугу, всё равно необходимо покупать – выплаты за должность, командировочные, суточные, надбавки, получаемые приписанными к промзонам офицерами, сделали бы эту сумму малозначимой в бюджете семьи, но сидящий в Киеве на голом окладе лейтенант собрать такие деньги вряд ли будет в состоянии. Вставала необходимость в получении нового кредита, оформленного вновь на Елену, которая свой «вступительный» к тому времени уже выплатила. Но молодые не унывали – Лена оказалась на удивление рачительной хозяйкой, способной «растянуть» любую наличествующую сумму на любое время – главное, чтобы цифры были известны заранее. Она не стеснялась ходить по рынкам и гипермаркетам, высматривая товары со скидками, при этом твёрдо знала, какой из дешёвых продуктов питания пригоден в пищу, а какой нужно обходить стороной. Хозяйка с удивлением замечала, что, если бы она исключительно вела дом, выгоды было бы для семьи больше, чем от её работы, особенно в первые годы, когда денег на руки не выдавалось вовсе, а на суровый дресс-код, складчину, дорогие сигареты тратиться приходилось, один же процент прибавки к маячившей в далёкой перспективе пенсии не стоил того, чтобы все дни просиживать в одном кабинете со старыми язвами – из приведенных рассуждений видно, что от коллектива она устала. Но бросить работу Елена Звонаренко не могла – тогда непременно возникнут проблемы с банком, который обоснованно востребует собственные деньги, а переоформление кредита на мужа – процесс не только с юридической точки зрения сложный и нескорый, но к тому же дорогой – в случае разрыва контракта по инициативе, равно и по вине заёмщика предусмотрены были штрафные санкции.
Чтобы было зачем ходить на опостылевшую работу, решила Лена избрать себе среди сослуживцев объект внимания – чисто платонического – изменять мужу она не собиралась, а имея некоторый опыт человеческого общения, то есть, будучи способной отличить явного подонка от мужчины порядочного, выбирала в «рыцари своего сердца» человека такого, кто её расположением злоупотреблять не станет.
В отделе промышленности, который по нелепой случайности размещался на этаже социального департамента, работали двое по возрасту подходящих мужчин: Алексей Гмыря и Евгений Шустерман. Фамилии обоих казались Елене говорящими, выходили они на перекур вместе лишь потому, что больше курящих в их коллективе не было – курение вновь вошло в моду, когда врачи научились лечить рак гортани и лёгких на любых стадиях, то есть совсем недавно, поэтому представители старого поколения продолжали по привычке вести здоровый с их точки зрения образ жизни. Во время обучения Елены в ВУЗе табак курили поголовно все студенты, а большинство крепко сидело на гидропонике и дорогих синтетических миксах– это также стало следствием развития медицины, которая могла по желанию пациента снимать наркотическую зависимость. Евгений чем-то напоминал Лене мужа – такой же средней руки мажор с крепкими папиными связями, также собой довольный, хотя характером был скорее альтер-эго Андрея: весёлый, задорный, каждый раз с новым анекдотом, балагур – в характере мужа преобладала серьезность, он с молодых лет был «мужчиной тяжёлого поведения». Алексей по тяжести поведения, по всему, даже превосходил мужа, хотя эрудирован был нисколько не меньше «соперника» с подвешенным языком. Однажды Лена, пришедшая на работу без сигарет, попросила его угостить (она вообще «стрелять» не любила, да и курить особо не хотелось, но нужно же было как-то объяснить своё появление на лестнице) – на что Алексей честно предупредил, что она, всего скорее, его сигарет курить не станет. Лена немного даже обиделась (мол, в студенчестве и не такое покуривали), и из принципа (как лётчик, идущий в лобовую атаку), взяла из его пачки «Приму» без фильтра и даже смогла сделать три затяжки, прежде чем её чуть не вывернуло на пол. Это событие почти склонило молодую женщину к избранию объектом воздыхания бывшего в тот день в отгуле Шустермана, но вскоре сама судьба лишила её выбора.
По интенсивности распространения сплетен и перемывания чужих костей женские коллективы уступают лишь мужским, да и то самую малость. Поэтому все подробности личной жизни разной удалённости знакомых всплывают на поверхность достаточно быстро, особенно когда возникает повод о ком-то поговорить. Тот день, когда Елена безуспешно пыталась «одемократиться», был также последним рабочим днём сотрудника Гмыри в промышленном подотделе управления «Укрспецимпорта». После обеда Алексей бродил по этажам с обходным листом, а сотрудницы бухгалтерии рассказывали друг другу такие подробности из жизни покидавшего столицу сотрудника не своего отдела, какие Лена не смогла узнать за полгода совместных перекуров. Оказывается, был молодой человек уроженцем посёлка сельского типа в Черниговской области, принятый в ВУЗ по квоте выпускников сельских школ – одно время корпорация практиковала обучение молодых специалистов, оплачивая образование прошедшим жесточайший отбор школьным медалистам. Уже после десяти лет работы программы её финансирование пришлось свернуть, поскольку по квотам стали поступать исключительно дети районной элиты, а, учитывая априори низкий уровень подготовки в периферийных школах, да ещё лень и взбалмошный нрав отпрысков местных царьков, льготники объективно не тянули даже на слабенькую «тройку» в ВУЗе. Но первые годы – пока мелкопоместные вседержители не нашли выход на экзаменаторов, отбор велся объективный, и судя по тому, что защитил Гмыря диплом технического ВУЗа с отличием, был он именно из этой первой когорты. Однако, обучение перспективных молодых людей простой благотворительностью не было: «Специмпортбанк» фактически выдавал кредит, не пропуская его даже через руки получателя. Вот почему такой выпускник сразу по получении диплома обязан был ехать по распределению на ту промзону, где его труд востребован корпорацией, стало быть, и страной. Отработать полученный кредит (включая проценты) молодой специалист, даже учитывая повышенные в промзонах зарплаты, мог не меньше, чем за три года, но стандартный контракт заключался на пять лет. По возвращении с места отбывания трудовой повинности, Алексей женился, и, будь он в «курилке» поразговорчивее, несомненно нашлись бы у них с Леной общие темы, поскольку его жену (на данный момент уже бывшую) она знала ещё по институту. Стервозность характера суженая молодого специалиста Анжелика Одинцова проявляла ещё в период обучения высоким наукам – это Лена точно знала, поскольку не раз замечала, как сокурсница строит глазки Андрею. Поводом для совместных воспоминаний о малой родине мог стать тот факт, что отец Анжелики Сергей Дмитриевич был, как и Геннадий Васильевич, переведён в Киев из Харькова в числе многих уважаемых людей. Не будь Андрей таким нерасторопным в мысли, непременно заметил бы оказываемые ему, в обход объявленной девушки, знаки внимания. Потом горе-соблазнительница трепалась всем, что Андрей её домогался, но она, мол, ценит себя куда выше - это было уже откровенной ложью, ибо все изменения в поведении и даже способе мышления своего парня Лена всегда ловила на лету. Однако, тогда она заставила себя быть снисходительной – это было не трудно, ведь не всем же так повезло, как ей. Анжелика в институте замуж так и не вышла, не сложив себе цены. Но неумолимое время шло, а общественное мнение, нормы которого, несмотря на прогресс, с веками меняются мало, всё же понуждало недооценённую девицу искать себе пару уже на менее престижных этажах социальной пирамиды. Ведь тридцать лет когда-нибудь исполняется каждому человеку, а в этом возрасте, если мужчина, ранее не связавший себя узами Гименея, говорит, что причиной– отсутствие той единственной, поискам которой готов он посвятить всю жизнь – велик шанс того, что слушатель ему поверит, особенно если это слушательница, увлечённая поиском своей половинки. А тридцатилетняя, ни разу не расписанная в ЗАГСе, женщина может говорить что угодно, но в мозгу собеседника заштампованным стереотипом слышится «Никто не брал». На всё это плевать личности сильной, поставившей перед собой определённую в жизни задачу, но женщины социозависимые, либо по какай-то причине зависящие от общественных умонастроений, порой выходят замуж на третьем своём десятке с тем лишь, чтобы «там побывать» - иногда из таких браков получаются довольно крепкие семьи, но только не в случае Алексея и Анжелики.
Пробыв в законном браке два года, жена подала не только на развод, но и денежный иск на возмещение понесенных ею материальных убытков. Дело в том, что, выйдя замуж, молодая женщина с работы моментально уволилась, и после в иске утверждала, что по воле мужа. Требовала она возместить не только недополученную ею зарплату, но и выгоду гипотетически упущенную – юрист с дипломом ещё и экономического ВУЗа помог ей рассчитать сумму заработной платы, начисляемой ей, если бы повышение по службе, которое, опять же, судя по иску, обошло её стороной, из-за того, что все силы женщины были брошены на укрепление семейного очага, таки состоялось. В придачу к тому, требовала неудовлетворённая женщина моральной компенсации за ненадлежащее исполнение супругом своих обязанностей в постели. Аргументы даже откровенно абсурдные могут убедить районный суд , если любовником истицы – секретарь коллегии адвокатов. Апелляционный иск у ответчика сразу не приняли по причине неверно составленной «шапки» заявления, а тем временем во исполнение удовлетворённого райсудом иска, «Специмпортбанк», ещё до подачи исправленной формы апелляции, оформил кредит на сотрудника корпорации, и деньги, опять же минуя руки кредитополучателя, ушли на счёт доверенного лица удовлетворённой теперь уже истицы.
Обо всем этом в «курилке» Гмыря не говорил ни слова, зайдя же в бухгалтерию социального департамента за очередной подписью лишь дружески кивнул Елене на прощанье. Поскольку он был должен банку, а последний инкорпорирован в «Укрспецимпорт», то задолженность имел Алексей уже перед всей компанией, задолженность, которую необходимо было погашать срочно, иначе выполнение бюджета системообразующей корпорации ставилось под угрозу. Оптимальным выходом руководство сочло перевести задолжавшего сотрудника на такое место службы, где он мог бы долг скоро отработать – первое, что просилось на ум – промзона.
Этот насыщенный событиями и полученной «сарафанной» информацией день закончился вечером ссорой Елены с мужем: то ли неугомонная свекровь продолжала проедать ему плешь, ругая ненавистную невестку, то ли обзавелся Андрей на стороне близкой подругой – мужчины, имеющие любовниц, часто превентивно грызут жён – тогда его всегдашние попрёки, которые раньше произносил он лишь как шутки, начали, казалось, обретать серьёзную форму. В эту ночь супруги впервые за всё время совместного проживания спали в одной квартире, но не в одной постели.
Следующий день был пятницей, на том этаже, где работала Елена, проходил «корпоратив» - последние полвека именно так принято называть общую пьянку сотрудников, Елена была на мужа зла, мечтая ему традиционным в таких случаях образом «отомстить», а Женя Шустерман в белоснежном костюме-тройке (вероятно, сохранившемся со времен прадедушки) весь вечер вился вокруг «сигаретной сестры» с какими-то новыми анекдотами и прибаутками, когда заметила она возле стены Алексея Гмырю. Присутствие почти уже уволенного сотрудника объяснялось просто: на его обходном не хватало росписи начальника отдела снабжения – это был тип на рабочем месте воистину неуловимый, хотя, в отличии от престарелого горца, нужный абсолютно всем. Но на корпоративной вечеринке он должен был появиться обязательно. Именно его подписью обзавелся несколько минут назад бывший работник, уже спешивший покинуть мероприятие. И тут в голове Елены промелькнула блестящая мысль: уж если «мстить» - то лучше с тем мужчиной, какого, скорее всего, никогда больше не увидит, чем с соседом по офису, который, того и гляди, возжелает развития мимолётных отношений.
Отшив на время Евгения банальщиной о необходимости «припудрить носик», Лена, ловко подхватив со стола лишь начатую бутылку с шампанским, незаметно выскользнула на лестницу – она знала наверное, что Алексей захочет перекурить в последний раз на традиционном месте и ошиблась лишь этажом – отъезжающий вскоре коллега поднялся двумя пролётами выше – вероятно, не желая быть замеченным снующими пролётами в поисках уединения парочками. Отхлебнув шампанского прямо из горла, Елена, поднявшись к нужной лестничной площадке, поставила бутылку на ступень, дождалась, пока мужчина выбросит окурок своей крепкой «Примы» подкралась сзади, по её убеждению, незаметно, и коснулась рукой его локтя. Алексей обернулся, но не резко, казалось, он удивлён не был – тогда молодая женщина просто поцеловала молодого мужчину в губы. Он на поцелуй ответил, как будто ждал, но тут - тоже словно готовился, взял её за голову двумя руками и нежно, но уверенно отстранил её лицо от своего. На вопросительный взгляд сказал ровно и тихо:
– Зачем делать то, за что потом стыдно будет? Вы же сами пожалеете…
Лена вдруг не то чтобы протрезвела – она и не пьянела почти – но увидела картину со стороны: она, всю жизнь считавшая себя особой порядочной, вознамерилась впервые изменить мужу в условиях откровенно скотских (хотя некоторые подруги нашли бы их экстремальными): тремя пролётами ниже кого-то стошнило перемешанными с шампанским крабами, на лестнице и на площадке разбросаны окурки из перевёрнутой пепельницы, между ними точками пестрели жёлто-зеленые сморчки, а также использованный презерватив в углу – видимо, здесь уже кто-то изведал сегодня прелести экстремального секса. Елена не знала, заплакать ей или рассмеяться, не помнила она, как ушёл вниз Алексей и попрощался ли он, и сколько стояла молча одна, взяв в руку бутылку с шампанским – но не для того, чтобы выпить, просто что-то нужно было держать в руке, а курить не хотелось. Из странного состояния вывело её появление Жени Шустермана – тот задорно рассказывал, как долго её искал внизу, даже в женский туалет забегал, убедившись, что все посетительницы оттуда вышли – она блаженно улыбалась ему вместо ответа, и, видимо, сотрудник воспринял это, как знак согласия. Повесив на перила пиджак, он начал на удивление медленно расстёгивать ширинку белых брюк – то ли блюдя какой-то ритуал, то ли сражаясь с заедавшим зиппером. Лена машинально закрыла пальцем горлышко бутылки и немного её встряхнула. В тот момент, когда Шустерман уже готов был высвободить из штанов своё достоинство, струя игристого напитка, направленная как раз то самое причинное место, неожиданно прервала не успевший начаться процесс. После Лена долго смеялась над мокрыми разводами на переставших быть белоснежными штанах, потом были извинения, прерываемые заливистым хохотом и пересыпанными матом репликами пострадавшего:
– Ну и сказала бы, что не хочешь, дура! Зачем было весь вечер яйца крутить?
Женщина в ту ночь шла домой, думая что всё, включая кризис в семье, позади.
Алексей ошибался: вскоре Елена жалела именно о том, что э т о г о тогда не случилось. Ведь прояви отъезжающий в неизвестность своё мужское начало там на заблёванной и заплёванной лестнице, женщина, по результатам горького опыта, навсегда получила бы отвращение к адюльтеру, а главное – к тому, с кем совершила низкое деяние. Теперь же она всё чаще ловила себя на мысли, что о случайном в своей жизни человеке думает гораздо больше, чем не то что подобает, а даже чем нужно для адекватного восприятия действительности. По внутрикорпоративной миниглобальной сети легко было пробить перемещение персонала – Алексей Гмыря работал в районе Мариуполя – и Елена всегда с жадностью слушала новости, боясь, что диктор упомянёт о стихийных либо техногенных катастрофах в районе пребывания чужого ей человека. Перед очередными муниципальными выборами был выброшен в сеть и в телевидение компромат на одного из глав районных администраций: весь Киев обсуждал новость о том, что незаконный, но признаваемый сын госчиновника на внедорожнике въехал в колонну идущего с работы к месту проживания контингента и насмерть раздавил десятерых. Даже на снятых древней камерой-телефоном кадрах было заметно, что вывалившийся из машины высокородный ублюдок под героином. Позже дело замяли, потерпевшим и их семьям выплатили компенсацию – в эквиваленте пятьдесят долларов за труп, двадцать за увечье. А Елена всё думала: как же так, за человеческую жизнь полтинник, а пронырливой суке лишь за то, что два года грела свой целлюлитный зад не в офисе, а дома – на два порядка больше.
Курить на лестницу женщина больше не выходила, Шустерман же и так обходил её десятой дорогой.
С мужем в тот раз примирились достаточно быстро, но приносивший раньше наслаждение секс казался теперь пресным. Из женских журналов, а также дублировавших их сайтов всемирной сети, предназначенных для того, чтобы представительницы прекрасного пола находили ответы на возникающие у них вопросы, Лена знала, что причиной поведения не совсем адекватного женщины её возраста может быть сексуальная неудовлетворенность. Пробовать как средство супружескую измену она зареклась, но вездесущий научно-технический прогресс и тут пришёл на помощь. В те времена широко рекламировалось и продвигалось на рынке, который маркетологи обозначили рынком медицинско-сексуальных услуг, некое нововведение, воплотившее последние достижения в области высоких технологий. Новоявленное чудо называлось «виртуально-осязаемым любовником» и представляло собой пятое поколение технологий виртуального секса. Из всего оборудования предоставлялся фирмой-производителем один только микрочип, прикрепляемый к волосам на затылочной части головы. Дальше чудесное устройство, улавливая биотоки мозга, определяло, чего желает клиент (клиентка), и путем воздействия на соответствующие участки коры головного мозга создавало героя(героиню), воплощавшего в жизнь заветное и существовавшего лишь в воображении потребителя, но реально последним осязаемого. Виртуально-осязаемый любовник мог смоделировать любые мечты как сексуального, так и духовного характера, если только информация о чем-либо подобном когда-нибудь была известна человечеству. Акт с любовником продолжался ровно столько, сколько хотела женщина, в момент кульминации мог он исполнить арию в любом регистре – от Фаринелли до Шаляпина, а мог на протяжении всего действа наяривать под балалайку матерные частушки. Женщина могла выбирать рост, вес, цвет кожи и волос партнёра, а также размеры всех без исключения органов, а могла выбор доверить компьютерной программе. При этом удовлетворение она получала абсолютно реальное. Виртуально-осязаемый любовник спас тогда многие семьи, удержав в узде превеликое количество сексуально озабоченных матрон. Для мужчин была своя модификация изделия, также оптовые партии для сексуальных меньшинств и эксклюзив для эстетов.
Игрушка стоила изрядно, но Лена умела и экономить, и ждать – уже через полгода заветная бандероль была отправлена наложенным платежом и получена заказчицей. Хозяйка, приходившая домой, как правило, много раньше мужа, сумела так распланировать время, что успевала ещё и по дому, к тому же делая вид, что из офиса вечером уходить не спешит – чтобы ничего не заподозрили старые перечницы. Первую неделю женщина выдумывала себе любовников поэкзотичнее – удовлетворение физиологическое действительно приходило. Но уже вскоре начала замечать, что и в черных папуасах, и в закутанных в шубы эскимосах воображает она лишь Алексея. Тогда, перестав себя обманывать, несколько дней подряд совершала она половые акты с виртуально-осязаемым Гмырей, моделируя даже запах его «Примы». После еще дней десять у неё с виртуальным Алексеем вообще никакого секса не было – воображаемый любовник, повинуясь её подсознательному заказу, читал ей стихи, рассказывал о далёких странах, о технике безопасности при утилизации токсичных отходов высокомолекулярных хлорсодержащих органических веществ (теоретическая часть его дипломного проекта, обнаруженного женщиной в сети виде текстового файла), высказывал свои взгляды на политику разных стран в определенные периоды их развития, описывал шедевры живописи и архитектуры, просто говорил свои сказки. На второй месяц поняла Лена, что ей не нужен идеально смоделированный Алексей Гмыря, а нужен лишь тот, далёкий, но живой Алёша. Суперустройство было положено на верхнюю полку платяного шкафа, где валяется, вероятно, и по сей день. Елена, как уже подчёркивалось, умела ждать. Поэтому обозначенный максимум пребывания инженерного работника на промзоне – пять лет, определила для себя чем-то вроде срока наказания. Что будет по возвращении человека её мечты в Киев, она и сама толком не знала.
Ждать женщине пришлось много меньше: большой силы взрыв на перерабатывающем (ранее – металлургическом) предприятии не только повлёк человеческие жертвы, но и сделал необходимым переброску живой рабочей силы из близлежащих регионов в район бедствия. Среди погибших в первые часы Алексей Гмыря не значился, но каждый день приходили сообщения о ликвидаторах - представителях персонала, поступающих на реабилитацию в санаторно-курортные комплексы, расположенные в Крыму. На лечение представителей контингента средства корпорацией никогда не выделялись – это могло увеличить валовую себестоимость процесса в целом по стране.
Каждый день Елена просматривала базу данных, через два месяца обнаружила искомую фамилию – и за несколько секунд уже знала, в каком госпитале находится человек, встречи с которым ждала больше всего на свете. Организовать поездку в зону вывоза ликвидаторов было совсем просто: командировки туда участились, желающих было мало, поскольку ходила неподтверждённая информация, что произошёл выброс не только токсичных, но и радиоактивных отходов, наиболее внушаемые твердили, что в Азовском море теперь вместо воды бариевая каша. Поэтому стоило лишь сказаться добровольцем, когда организуется командировка в нужную точку.
Пиетет работников перепрофилированного под госпиталь алуштинского санатория перед командированным из Киева должностным лицом, а также немалая (по периферийным меркам) сумма наличными открыли доступ приезжей чиновнице на территорию того объекта, к которому её служебная командировка отношения не имела. Поскольку должность Алексея Гмыри соответствовала офицерскому в СКБ чину, ему была положена отдельная палата, а значит, проблем с поисками места не возникло. Первое, что сказала Елена, войдя и закрыв дверь изнутри на ключ без удивления взглянувшему на неё Алексею: «Теперь я точно жалеть не буду!». Глаза, губы и руки любимого человека совсем не изменились с того памятного вечера, но сам он казался очень слабым, худоба была сразу заметна. Ничего общего с теми придуманными образами реальный Алёша не имел. До этого у Лены был в жизни всего один мужчина – её муж (как ни обманывай себя, а виртуально-осязаемые любовники – это всего лишь осовремененная разновидность онанизма) – и, если сравнивать по объективным параметрам, как сексуальный партнёр муж превосходил любовника. Но в ту ночь это было не важно – одно случайное прикосновение руки любимого возбуждало сильнее, чем долгие минуты осточертевших предварительных мужниных ласк, а поцелуй пьянил забористее затяжки настоящего голландского блюмштайна. У неё было сначала семь часов, потом пять, потом четыре – она старалась не заснуть, чтобы потом помнить каждую минуту. Поговорить им почти не пришлось – как-то не клеилось. Лишь один раз Лена что-то начала о тяжелой вредной работе, заслугах перед компанией, неадекватной оплате труда, но Алексей сразу оборвал её:
– Из тех, кто т а м был, мне больше всех повезло. Меня вывезли, лечить попробуют, а если умру – почти в лабораторных условиях, как крыса белая. Контингенту такое и не снилось – у них оттуда выхода нет.
Лена попыталась перевести разговор на оптимистичный лад:
– Но ведь хотя бы дети их могут выучиться, уехать оттуда, как ты в своё время…
– Да я и выучился-то случайно,– улыбнулся в ответ на её наивные рассуждения Гмыря. - Год моего рождения оказался неурожайным - в смысле приплода в блатных семействах, а льготные квоты в ВУЗах уменьшать не хотелось - вот и взяли для массовости уличных. А эти даже выучиться не могут. Они с десяти лет на сортировке целыми классами, почти всё учебное время. Из учителей редко кто грамотно писать умеет - главное, был бы партбилет в кармане и протекция. Из зоны выхода нет никому. – Потом подумал, и то ли с сарказмом, то ли с оптимизмом добавил:
– Но зато они эту жизнь сами выбрали. И, если представится возможность – ещё раз выберут…
Елена не понимала, о чём говорит знающий гораздо больше неё человек. Она лишь чувствовала, что на разговоры тратить их единственную в жизни ночь не стоит. Знала она, что не будет у них больше ничего: эта поездка – самое большое в её жизни безумие, и скорее всего – последнее. Возможно, позови он её за собой – бросилась бы не задумываясь, поставив крест на здравом смысле, логике, самой жизни. Но Алексей не зовёт – значит имеет на то причины, и о причинах этих она знает и сама. Есть проблемы, о которых раздумья сколько ни откладывай на завтра – сами собой не рассосутся. Ведь её выбор сделан давно – может быть, опрометчиво, может, с подачи мнимых авторитетов, но сделан ею самой. Поэтому даже то, что сейчас перед ней человек, с которым они без всяких сомнений созданы друг для друга, не изменит необходимости возвращаться в ставшую для неё своей семью. У неё своя зона, куда более комфортная, но и оттуда выхода нет. Случись разводиться – неподъёмные финансовые обязательства лягут на неё – а значит и на Алексея, ведь кредит для расчёта за вялоползущую мужнину карьеру взят был лично ею. К тому же выражение «уйти к нему» не имеет смысла – уходить некуда, жилья у её любимого человека нет. А выезжать из Киева, чтобы обосноваться в убогом регионе, который непременно поглотит очередная промзона, или поселиться в типовом бараке-общежитии для жён персонала, где разжиревшие крысы даже днем не бегают, а вальяжно ходят коридорами, а вода в краны подается в лучшем случае раз в сутки на полчаса – на такое медленное самоубийство она не пойдёт. Все эти мысли и прежде посещали Елену, но раньше они разлетались перед одной высокой целью: увидеть близкого человека, дотронуться до него, быть с ним. Теперь мечта осуществилась – а дальше – тупик. Не хотела она тратить единственную ночь на такие раздумья, но отказ от сна к ним просто вынуждал. Борьба Елены закончилась безоговорочной победой Морфея: около четырёх утра она всё-таки заснула рядом с любующимся ею любимым и любящим её человеком.
До семи утра палату надлежало покинуть. На прощанье ничего друг другу не говорили – всё было и так ясно. Скорее соблюдая присущую ей пунктуальность, чем из интереса, попросила она у дежурной медицинскую карту Алексея Гмыри. То, что там увидела, в секунду сделало бессмысленными все ночные переживания: любимый ею человек умирал просто на глазах. Современная медицина, умеющая исцелять четвёртую стадию рака, была в этом случае бессильной: врачи даже не могли определить, где расположен очаг болезни, а где – метастазы. Но женщина не жалела, что не взглянула в медкарту вечером – это бы перечеркнуло их единственную ночь. Уже через неделю Лена из базы данных компьютера узнала о смерти Алексея – больной не вышел из наркоза на третьей операции.
А через три недели знала она, что беременна. Отцом ребёнка мог быть и муж – секс с ним давно уже стал для Лены чем-то вроде мытья грязной посуды: накопилось – хочешь не хочешь, а совершить придётся. Но если ребёнок от Алексея – страшно подумать, с какими патологиями он может родиться. Чтобы мотивировать принятие мужем её решения о прерывании беременности пришлось придумывать сказку, что пила она в ночь их любви шампанское, но Андрей и без обоснований на удивление спокойно принял сторону жены. Офицеру сейчас было не до семейных проблем: его снова обошли должностью, теперь за очередное звание придётся платить без пятидесятипроцентной скидки, а это значит, он вынужден будет оформить кредит на себя, семье оставят лишь два прожиточных минимума к выдаче на руки, остальное пойдёт на погашение долга перед банком – в таком финансовом положении семьи заводить детей – преступление перед ними же.
В корпоративной поликлинике, куда для решения своей проблемы обратилась Елена, рядом со входом в кабинет гинеколога висел плакат, а под ним на столе лежали рекламные проспекты. Скорее чтобы убить время в небольшой очереди, взяла женщина один из них. Фирма по предоставлению медицинских услуг «Счастье» предлагала всем женщинами, не планирующим пока рождения собственного ребёнка принести счастье другим людям и пользу себе. Поначалу Елена подумала, что речь идёт о суррогатном материнстве, но вчитавшись в текст рекламы поняла, что фирму интересуют женщины уже беременные, но рожать не желающие. Продавать детей хоть и запрещено законом, но ушлые дельцы лазейки в нормативной базе всегда находят. Рассудив про себя, что в поликлинику всегда успеет, женщина пошла по указанному адресу. В офисе медицинской фирмы было чисто и светло, никаких очередей не наблюдалось, к Елене сразу вышла медсестра, узнав причину прихода проводила в кабинет врача. «Доктор Счастье» - так сразу про себя назвала женщина человека в приёмном покое – сказал, что интересуют их фирму здоровые дети, которые родятся лишь от здоровых родителей. Поэтому прежде, чем подписывать контракт, необходимо пройти полную проверку и сдать некоторые анализы: СПИД, гепатиты,– всё это легко лечится в наши дни, но в организмах родителей остаются антитела, а это создает, согласно результатам новейших исследований, плохой генетический фон, не желательна также предрасположенность к онкологии. Поэтому обследование пройти придётся и генетическому отцу ребёнка. Лена решила, что с такими серьёзными людьми лучше играть в открытую, поэтому обрисовала «доктору Счастье» пикантность ситуации, не уточняя, где сейчас находится второй претендент на отцовство. Врач согласился пойти навстречу на удивление легко - на самом деле, больше половины приходящих девиц отбраковывались из-за того, что не могли точно указать отца ребёнка, предоставляя, порой, списки из десятков мужчин, из которых многих не знали даже по имени. Если же кандидатов на роль осеменителя всего двое, причём один из них – законный супруг – перед врачом, без сомнения, порядочная женщина. Прочитать код ДНК эмбриона труда не составляло, доступ к базе данных отдела медицинских страховок корпорации «Укрспецимпорт» у медицинской фирмы был – и Елену это почему-то не удивило – там хранится информация о геномах всех сотрудников. Уже через пять минут все сомнения развеялись: ребенок (вернее, пока ещё плод) от мужа и абсолютно здоровый. Ещё три дня понадобилось на полное медицинское обследование мужа и жены: пригласивший их в кабинет для беседы радостный доктор счастьем просто сиял. По его словам, таких здоровых людей, как супруги Звонаренко, трудно было сыскать даже в двадцатом веке. Когда распечатанную копию контракта прочитали потенциальные подписанты, у обоих возникло сомнение: а не напутано ли с нулями? Сумма положенного вознаграждения предполагалась того же порядка, что зарплата Андрея за год, Елене же нужно было сидеть в своей бухгалтерии пятилетку ради таких денег. Правда, один пункт был конфиденциален, информация, содержавшаяся в нём не только не подлежала разглашению, но супруги даже обязывались не собирать сведений, касающейся данной темы, для чего на их домашний компьютер, а также рабочий Андрея и средства мобильной связи устанавливался специальный поисковый фильтр. Фирме нужен был не рождённый ребёнок, а человеческий эмбрион, но возрастом от зачатья тридцати недель. Что именно будет делать фирма с полученным материалом - доноров не касается, не задавать вопросов руководству и персоналу фирмы требовал один из пунктов контракта. Все разговоры о стволовых клетках, и опытах по омоложению, ведущихся за океаном в тайном режиме «доктор Счастье» сразу назвал грязными инсинуациями. У семейной пары было на размышление три дня. Уже через день супруги Звонаренко пришли в офис медицинской фирмы с согласием.
***
Двенадцать лет минуло с тех пор, как Елена и Андрей стали постоянными донорами фирмы «Счастье». Дабы не перетруждать женский организм, материал позволяется сдавать не чаще, чем раз в год с обязательным девятимесячным перерывом каждые три года. В продолжении трёх дней после того, как домашний экспресс-тест на беременность даст положительный результат, женщина-донор обязана явиться в клинику, с тем чтобы зафиксировать время зачатья. В течение пяти первых недель носительница плода должна посещать клинику не реже чем раз в три дня, следующие десять недель - через день. На шестнадцатой неделе производится госпитализация – через пятнадцать недель операция и ещё через два дня выписка. Если случается выкидыш до тридцатинедельного срока, фирма «Счастье» выплачивает паре половину указанной в контракте суммы, но из списка штатных доноров этих людей вычёркивают. Если же пара в указанный срок «материал» сдавать отказывается, их никто не неволит, женщина подлежит выписке из специализированной клиники и рожает в той больнице, на оплату услуг которой у семьи хватает средств, но в таком случае с семейной пары подлежат взысканию стоимость оказанных ей фирмой «Счастье» услуг, плюс неустойки в строгом соответствии с пунктом договора. Когда у пары «отказников» отсутствует необходимая сумма - «Специмпортбанк» рад подставить плечо своим клиентам, выдав необходимую сумму в кредит.
Из социального департамента компании Елена, разумеется, уволилась – согласование с руководством прошло даже без её участия. Уже два раза покупалось мужем очередное воинское звание – он по-прежнему служит в Киеве, и выполняет, кажется, ту же работу, что и двадцать лет назад лейтенантом. Мать его тяжело больна – у неё Альцгеймер в какой-то особо буйной форме. Из окружающих узнаёт она лишь мужа, во всех мужчинах возрастом от двадцати до пятидесяти лет видит своего сына, которого пытается прижать к сердцу и защитить от житейских напастей, а во всех того же возраста женщинах – развратницу-невестку, загубившую родному человеку жизнь, причем так некровную родственницу ненавидит, что одной неосторожной сиделке прокусила руку. Пять последних лет пребывает старая женщина в специализированной платной лечебнице.
Благодаря навыкам в планировании домашней экономики Елена успешно оперировала и большими денежными суммами: после продажи старой квартиры, куплена была(разумеется, в кредит, но под рекордно низкий процент) роскошная в новостройке, сделан в ней в сжатые сроки ремонт по последнему слову техники. Автомобиль представительского класса – непременный атрибут элиты, без его покупки никак нельзя было обойтись. Полгода тому припал её сердцу плазменный телеприёмник – чудо современной техники - проецирующий на мнимый экран изображения - от огромных во всю стену, до мультимедийных, есть режим объемного телевидения, работает плазма как монитор для компьютера и в режиме видеотелефона. Это практически единственный каприз, который позволила себе женщина за последнее десятилетие.
Мужу сорок два, а он до сих пор в майорах – это означает примерно то же, что когда-то в советской армии: бесперспективность и пенсия в сорок пять по выслуге. Но если купить очередное звание, то появляется ещё пять лет надежды. Именно теперь беременность нужна как никогда – а вот уже два раза не вышло. В позапрошлую овуляцию Елена, после неудачной попытки, так громко орала, обвиняя мужа в рукоблудии перед ответственным моментом, что, несмотря на отличную звуковую изоляцию, громко смеялась прислуга соседей снизу. В прошлый раз не вышло без всякой на то причины. А сроки выплат по всем полученным кредитам прошли уже давно – это лично ей, как проверенной клиентке, банк идёт навстречу, перенося каждый раз на четыре недели крайний срок . Но доброта не может быть безграничной, тем более, что «Специмпортбанк» и так уже сделал для их семьи более, чем невозможное. Именно поэтому сегодняшний день – решающий.
***
Прошло четыре часа с момента спринцевания. Дальше тянуть нельзя – если сейчас тест даст негативный результат, остаётся время ещё на одну попытку. Невозможно себе представить, как могли теперешние бабушки в начале века терпеть целую неделю, пока их допотопные тесты с полосочками начинали показывать результаты – Елена просто сошла бы с ума от ожидания. Современные тесты ловят нано-количества гормона, который начинает выделяться с первых минут после оплодотворения яйцеклетки, хотя для удобства пользовательницы визуальным признаком позитивного результата остаются те же две полосочки. Лена долго ходила по комнате, прежде чем решиться. Потом долго не смотрела на результат. Потом держала тест перед собой, а глаза не открывала, а открыв, обомлела от радости: их две! Еще несколько разных времён тестов – вплоть до экспресс-биохимии – всё в позитиве! С такой радости раньше бы пили шампанское, но Елена Викторовна знала: максимум, что можно себе позволить – слабогазированная минералка. С сего дня начинаются хлопоты, но это уже хлопоты знакомые и почти приятные: хождение в клинику, диеты, анализы, поддержание уровня всего во всём… Но первым делом нужно с подтверждением от фирмы «Счастье» идти в «Специмпортбанк»: теперь крылатое выражение «Вы не платите - платит банк» - это опять про их семью. Кстати, о семье – Лена подошла к плазме и дала команду включить режим видеотелефона, приказав набрать мужа. Напряженный в ожидании Андрей сидел на рабочем месте. Мучить неизвестностью его явно не стоило.
– Милый, я беременна! – сияя радостью выпалила жена.
– Дорогая, как я счастлив! – с не меньшей искренностью ответил будущий подполковник корпоративной службы безопасности. – Я постараюсь быть сегодня пораньше, а ты береги себя – нам ещё столько предстоит в жизни!
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/