Елена Полякова
Я вернусь
СООБЩЕНИЕ В МЕСТНОЙ ГАЗЕТЕ И ПО МЕСТНОМУ РАДИО ГОРОДА N…:
« Вчера в Железнодорожном районе потерялась девочка, Катя Бельская. На вид 4 года. Приметы девочки: светлые волосы, на голове атласный красный бант. Лицо овальное, глаза большие, серые. На лбу, у корней волос, небольшой шрам. Девочка одета в платье розового цвета в мелкий белый цветочек, белые носки и красные сандалии. Катя знает своё имя, имя родителей и адрес, по которому проживает. Если кто-то видел девочку или у кого-то есть сведения о её месте пребывания, просим сообщить по телефону:…… Или в РОВД по телефону 02.»
ИВАН КОПТЕЛОВ, ПУТЕВОЙ ОБХОДЧИК.
Ну, на сегодня весь участок обследован. Три раза приходится его обходить, он все три раза и обошёл. Всё в порядке. Смену сдал. Можно и к мамане с батей заглянуть, они тут неподалёку. Через лес, так совсем пустяк. Батя у Ивана лесник, вот и живут в самой глуши, на заимке. Или домой податься? Вон уж скоро дрезина будет. Домой-то тоже надо бы поскорее, у Ивана недавно первенец появился, Васька. Василий Иванович, стало быть. Ольга, поди, ждёт… Ладно. Решено. До дрезины он ещё успеет к родителям завернуть, повидаться, а то всё недосуг. Ну, а как не успеет, придётся у бати мотороллер просить, а что делать? Завтра вернёт… Правда, езда по этим лесным дорогам… Иван вздохнул и решительно свернул на тропинку, которая и должна была привести его к родительскому дому.
Он уже проскочил было это место, как из кустов, справа, ему послышался стон не стон, вздох не вздох… Притормозил. Ещё раз прислушался. Нет, ничего нет. Только было двинул дальше – вот, опять! Что ты будешь делать… Вернулся.
АННА КОПТЕЛОВА.
Анна Семёновна, Семёниха, лесничиха, только-только вынула из печи горячую картошку. Сдобрила её растительным маслом, да зеленью посыпала. На столе уж горкой огурчики, помидоры – всё со своего огородика. Из погреба достала бутылочку самогона, тоже свой, как слеза, чистый, да на травках. Любит, любит её Егор, вечеряя, пропустить стопочку… Сам-то вон в сарае ещё одну полку прилаживает – год урожайный, сколько ещё варенья да соленьев нужно пристроить.
Дверь в горницу открылась с грохотом, ногой он ее, что ли открывает-то? Семёновна уж и рот открыла, чтобы на место Егора поставить, не кабак, чай, дом твой. Глядь, а это вовсе и не Егор, а Ванька... Лицо перевёрнутое, да с каким-то свёртком, в куртку рабочую укутанным…
- Маманя, - говорит, а сам еле отдыхивается. Бегом, что ли бежал? - Маманя, я девчонку нашёл… Живая ещё…
- Какую-такую девчонку-то, - покосилась она на сына.
- Вот…
Прямо в сапожищах прошёл в горницу и на кровать положил свёрток свой.
- Смотри…
- Ах, ты ж батюшки! Где же её так? – ахнула Анна Семёновна.
Девочка была маленькая, лет трёх-четырёх. Платье на ней было грязным, изорванным… Босые ножки все в ранах и глубоких царапинах, на тоненьких ручонках такие же царапины и засохшая кровь… Спутанные волосики прилипли ко лбу. Рот был чёрным – то ли запёкся от жара, то ли землю ела… Дышит редко, с трудом, со свистом…
Анна Семёновна дотронулась до лба и отдёрнула руку.
- Дак жар у неё!
- В больницу бы её… Отец мотороллер-то даст?
- Да, какой мотороллер, господь с тобой! Помрёт, пока до посёлка-то доедешь… Я её сама выхожу, ах, ты ж господи… А чья она? Поселковая?
- Да не знаю я, маманя… Я на неё случайно наткнулся… Да и то, если бы не застонала, мимо бы пробежал…
- Оставь пока… Слышь, отец, - повернулась она к вошедшему мужу, - вот испытание нам Господь послал…
- Испытание?.. - Егор внимательно посмотрел на лежащего ребёнка. – А, ежели, помрёт? Что потом скажем?
- Никто у меня ещё не помер, сплюнь! Ванюшка, а ты завтра всё же поспрашивай в посёлке-то… И в милицию сообщить надо… Может, потерялась, ищут её…
- Ладно, мамань… Ну, бывайте. Я к вам подскочу, как узнаю, как и что…
КАТЯ БЕЛЬСКАЯ.
Ура, мама разрешила! Папа с утра собрался в гости, сестру свою проведать, Катину тётку. Маму тоже звал, но она не захотела. Ну, не любила она папиных родственников: ни тетю Маню, ни тётю Васюту, ни брата его Николая… А всё потому, что у них всегда водилась брага, и папа приходил от них не очень трезвым…
- Дима, ты не забудь, что ты с ребёнком, слышишь?
- Да мы на часок только, Том. Скоро придём.
- Твоё «скоро» я знаю… Катьку не потеряй. Отпускаю только потому, что там и Ниночка с Серёжкой будут…
И опять ура! Ниночка и Серёжка – дети дяди Коли, ей, Кате, значит, двоюродными сестрой и братом приходятся. Давно они не виделись, уже, может, даже целый год…
- Мамочка, ты не бойся! Мы скоро-скоро вернёмся!
- Ну, что дочка, на автобус или поездом? – спросил папа, когда они вышли на улицу.
- Поездом! – закричала она.
Просто поездом она ещё никогда не ездила, а автобус, что автобус, автобусом они с мамой часто ездили…
В вагоне сразу села к окошку и песню запела, свою, придуманную… Отец всегда смеялся: «У нас Катька, что видит, то и поёт…». Только недолго ехали.
- Приехали, Катюха, давай-ка, выходим…
- А обратно мы тоже на поезде? – спросила заинтересованно.
- Ну, видно будет… Может, и на поезде…
Дом тети Мани совсем рядом с железной дорогой. Быстро дошли. Во дворе уже и Ниночка, и Серёжка бегали. Ну, и она в дом не пошла. Пусть там взрослые сами. Будут сейчас есть, пить и песни петь. Бывала она уже у тёти Мани-то.
- За калитку ни-ни! – строго сказал отец. - Во дворе играйте.
Они и играли. Сначала просто бегали, потом Серёжка мячик вынес. Стали в мячик играть, кидать друг другу. Расшалились. Она так мяч кинула, что он улетел за забор…
- Сейчас я папу позову, - крикнула Ниночка.
- Да я сама достану, - храбро сказала Катя.- Только вот до щеколды не дотянуться…
Она подбежала к калитке, встала на цыпочки, но до щеколды было ещё, ой, как высоко!
-Дядя Митя! – крикнул Серёжка, вбегая в дом. – Там Катька хочет калитку открыть…
- Иди сюда, Сергунок, племянничек ты мой, - пьяновато сказал Катькин отец. – Ну-ка, кто хочет холодца?
Сергунок холодца хотел. Рядом пристроилась и Ниночка.
- Стоп, непорядок! – сказал дядя Николай, Ниночкин и Серёжкин отец. - А моя-то племяшка где?
- Счас, позову, - вызвался Серёжка и выскочил из-за стола.
Прибежал он быстро.
- Дядь Мить, а её нигде нету… И калитка открыта!
- Да, как же… - тяжеловато поднялся из-за стола Катин отец. – Спряталась, вот и всё…
- Катя! Катюха, дочка! – покричал он с крыльца. Но ему никто не ответил.
Бросив взгляд в сторону калитки, он увидел, что та и в самом деле открыта… Рядом лежало большое полено из дровяника…
За калиткой, на улице, Кати тоже не было. Только в канаве, через неширокую дорогу валялся грязный красно-синий мяч…
Катю искали до темноты. Никто на улице в четыре дома не видел девочку в розовом платьице с красным бантом в волосах.
АННА КОПТЕЛОВА.
Выздоравливала девочка медленно, трудно. Анна все её ранки настоями из трав обмыла, перевязала. Ранки-то скоро затянулись. И поила её отварами разными, какими - ей лучше знать. Только долго жар не спадал. В бреду металась, кричала про мячик какой-то, козу…Маму звала. Тогда Анна подходила, по головке её гладила, ласкала…
- Ничего, милая, ничего, маленькая… Скоро здоровенькая будешь, найдём твою маму…
И вот однажды случилось. Открыла девочка глазки, мутные, ничего не понимающие. В себя пришла. Анна к ней.
- Как зовут тебя милая? Как ты в лесу оказалась?
Только девочка смотрела на неё непонимающе и молчала, молчала…
- Не привыкла она ещё, мать… Да и не помнит, может… Видишь, что-то страшное с ней произошло, а ты – гу-гу-гу, бу-бу-бу… Оставь девчонку в покое, - досадливо говорил Егор.
А из посёлка никаких новостей не было. В посёлке ни у кого дети не пропадали, да и в окрестных деревнях тоже. Ванька и в милицию ходил, спрашивал, не было ли запросов о детях потерянных? Нет, не было ничего.
КАТЯ БЕЛЬСКАЯ.
Не получается открыть калитку, ну, никак не дотянуться. Оглянулась вокруг. А! Вон чурочка возле дровяника лежит! Тяжёлая… Еле дотащила до калитки. Вот теперь и засов открылся! Катя распахнула калитку, да за мячиком. Вон он, в канаве, далеко упал. Полезла было, да поскользнулась, скользко! Сама не заметила, как в канаве оказалась. Ой, а платье-то! Всё грязное, в тине, глине, да мокрое! Вот теперь от папы попадёт! « Не пойду в дом», - решила Катя. «Домой поеду, к маме. Всё равно, Сережка дразнится и Нинка ябеда!» Повернулась решительно и пошла вдоль улицы, к железнодорожным путям…
АННА КОПТЕЛОВА.
Вот теперь девочка пошла на поправку быстро. А ту ночь и вспоминать-то страшно… Металась вся в жару… Анна едва успевала постель менять – всё мокрое. Да полотенце в уксусе на лобик прикладывала. «Кризис, кризис… Дай, Господи, пережить, помоги ей выжить…», - шептала она нескладную молитву у постели девочки. Сам-то тоже не спал. Ворочался, курить вставал. Подошёл как раз, когда у неё пот холодный выступил… Задышала легко, спокойно… Успокоилась, заснула.
- Всё, мать… Считай, выходила… Миновал кризис-то. Теперь только кормить, а то вон какая, лядащая…
- Спаси, Господи…
КАТЯ БЕЛЬСКАЯ.
Катя долго блуждала межу рельсов путанных. Вот тут они с папой шли, да, вот тут… Вон и поезд стоит. Только не такой, вроде… Там проводники везде были и скамейки, а тут… Ворота широкие открыты, а за ними какие-то ящики, мешки… Ну, и пусть. Всё равно все поезда едут к маме! Вход в вагон был очень высоко для Кати, но она ловкая. Цепляясь и кряхтя, всё-таки оказалась в вагоне. А вагон-то! Огромный-огромный! Ничего. Пока она за мешками спрячется, а то кто-нибудь увидит и выгонит. Или спросит: «А где твой папа?» Скоро поезд тронется, и она приедет домой. Так Катя думала-думала и незаметно уснула там, за мешками…
Проснулась она оттого, что поезд шёл. Мерно постукивали колёса, но в вагоне было темно… Широкие двери были закрыты и ничьих голосов не было слышно, только перестук колёс… Кате хотелось есть, пить. Но ничего этого в вагоне не было. Из мешков плохо пахло, каким-то цементом или другим чем-то, но тоже несъедобным… Она заплакала. Плакала она долго, пока снова не уснула. Сколько шёл поезд, она не знала. Всё время было темно и только перестук колёс и только иногда где-то далеко раздавался гудок… Этот паровоз гудел, что вёз её, или другой, она не знала… Просыпаясь, она вновь плакала, кричала, звала маму, папу, но никто её не слышал, никто… А товарный поезд шёл и шёл по своему назначению…
ВАЛЯ КОПТЕЛОВА?
Наутро девочка открыла глазки, совершенно ясные, чистые.
- Проснулась, доченька? – подскочила Анна.
- Я кушать хочу, - тихо прошелестела девочка.
- Кушать? А вот сейчас мы бульончику куриного… И яичко сырое…
Знала Анна, что ничего другого пока нельзя, а то животом маяться будет…
Девочка поела с аппетитом, потом снова уснула.
Окрепла быстро. Знала Анна, как таких больных на ноги ставить. А вскоре девочка уже играла с котятами, которых Анна ей прямо в постель посадила, смеялась.
Только вот о прошлом ничего не говорила. Пыталась было Анна разговор-то заводить, но натыкалась на ничего не понимающий её взгляд.
- Хватит мучить её… - как-то пробурчал Егор. - Не помнит она ничего, видишь?
- Как с ней быть-то теперь? Ведь заявить надо…
- Не надо… - помолчав, произнёс Егор. – Это, правда, как ты говоришь, Бог её нам послал. Вместо…
Он не договорил, но она поняла.
После Егора у них детей не было. И, вдруг… Уж и годы какие, а понесла она. Родилась девочка, маленькая, недоношенная, слабенькая…. Только месяц и пожила. Ничего не смогла тогда Анна, как ни старалась. Только окрестили ребёнка, да в ЗАГСе зарегистрировали, тут и угасла… А хоронить стали – тут свидетельство о рождении куда-то пропало. Пришлось дубликат брать. Уехали они тогда со старого места, ближе к сыну поселились. Хоть внуков понянчить…
- Бог, говоришь… - прошептала она. - У неё же нет ничего. Никакой метрики.
- Есть метрика… - помолчав, сказал Егор. - Никуда она тогда не терялась. Я спрятал, не хотел… Думал, пусть память будет, хоть такая… И по возрасту подходит…
Ахнула Анна, рукой рот прикрыла.
-Где же?
- Вот…
Егор полез в какие-то свои книжки, достал бумажку.
Вместе прочли: Коптелова Валентина Егоровна, месяц, год рождения…
- Эта-то постарше будет… На полгодочка точно…
- Ничего. Полгодочка – незаметно. А прививки все потом сделаем. На безграмотность свою сошлёмся, да на то, что далековато от больниц… Да и сделаны они уже поди, прививки-то…
КАТЯ БЕЛЬСКАЯ.
В этот раз Катю разбудило яркое солнце, светившее ей прямо в глаза. Двери вагона были широко распахнуты и где-то рядом слышались грубые мужские голоса.
«Они поймают меня и накажут», - испуганно подумала Катя.
Потихоньку она подобралась к распахнутым дверям. Ой-е-ёй, как высоко! Нипочём не слезть… Цепляясь за какие-то железки, попыталась слезть, но сорвалась, упала… Больно, больно! Катя скатилась по насыпи и тихонько заплакала, чтобы дядьки эти не услышали.
Потом потихоньку встала и пошла. Она не знала, куда, лишь бы придти к маме, ведь поезд остановился, значит, уже приехали…
Но рядом был только лес. Катя пошла по тропинке.
« Я только чуть-чуть пройду и сразу назад» - думала она, « Я только найду ягодки, а то очень хочется кушать… И пить…»
Какую-то лужицу она нашла быстро и попила прямо из неё. Потом посмотрела на себя. Нет, вроде козлёночком не стала, а в сказке, что с мамой читали, Иванушка сразу козлёночком стал… Грибы Катя обходила, знала, что ядовитых много, это ей папа рассказывал. А вот и ягодки! Да как много! Эти ягоды Катя знала, это земляника, её можно есть. А теперь можно назад к поезду. И там спросить у дядек, как дойти к её дому.
Катя смело отправилась обратно, но поезда не было, а был всё лес и лес… Стало темнеть. Катя заблудилась… Ночь была холодной и страшной, она плакала, кричала, но только ночные птицы гукали, пугая её, что-то шуршало и потрескивало… Споткнувшись о какую-то корягу, девочка упала. Сжавшись в комочек, попыталась согреться… Холодно, холодно, холодно… Кто-то подхватил её на руки и куда-то понёс… Кто, куда? Всё равно…
ВАЛЯ КОПТЕЛОВА.
К тому году, что Валюхе в школу надо было собираться, они в посёлок переехали.
- Хватит, - говорил Егор Петрович,- помесил лес, ноженьки все исхожены… Да и девчонку, последыша нашего, в школу определять надо… Не всё же ей с нами стариками, да со зверьём… Я вот в школу сторожем устроился, а Анюта моя в детсад, нянечкой… Девка-то у нас растёт развитая, читает уж… А тут и книжки, и библиотека. Да и подружки уж вон появились…
В школе Валя училась как все. Оценки всякие были. Вот только шустра была очень, как какая проказа – непременно Валя участница. От отца доставалось…. Только он её словом воспитывал, другим-то вон и ремнём попадало…
А мать баловала, ой, баловала! Что повкусней – Валюшке, что помодней - тоже Валюшке… Но и она родителей любила, лишний раз огорчить боялась.
К последнему классу красавицей стала. Что рост, что стать… А уж ресницы… А косы - толстые, русые… Все говорили – на батьку похожа. Ванька, тот больше на мать, а эта – батькина… Племянников Валюшка оберегала. Все знали, Коптеловых младших трогать нельзя, Валька за них горой!
Это лето, когда Валюшка окончила школу, было жарким, очень жарким. Ребятня из речки не вылезала, а речка тут быстрая была, коварная, с водоворотами. Потому далеко и не заплывали.
Валюшка готовилась в педагогический. В этот день, устав от учебников, тоже на речку собралась. Ну, не лезет в голову никакая история, когда такая жара!
Ещё до речки и не дошла, как крики услышала:
- Тонет, тонет, спасите!
- Ой, помогите кто-нибудь!
Босоножки сняла и бегом…
Увидев её, Лидка, соседка, бросилась навстречу, закричала:
- Валя, Валя, Толик ваш тонет!
Издалека увидела голову племянника, то скрывающуюся, то вновь появляющуюся над водой…
Не думала, думать некогда. С разбега в воду прыгнула, в несколько мгновений к племяшке подплыла, за волосы схватила, вытолкнула… Кто-то уж рядом подхватил. Только вдруг ногу схватило, свело, невмоготу… Барахталась, сама пыталась, никак… Уже перед глазами круги цветные поплыли.. «Всё… больше не могу…», - равнодушно подумала, перестав бороться и опускаясь всё ниже и ниже… Глаза открыла, последний раз на свет глянуть, а перед глазами морда собачья, мокрая, оскаленная… Боли не почувствовала - сознание ушло…
Очнулась на берегу. Звуки все – словно сквозь вату. Застонала, голову повернула, вода из неё так и полилась…
- Живая! «Скорая» сейчас будет, потерпи, – говорил незнакомый мужской голос. Кто-то плакал, кто-то что-то кричал… Голову как тисками зажало… Она снова застонала. В лицо ей ткнулось что-то, пахнущее мокрой собакой…
- Амур! Фу! Нельзя! – крикнул этот же голос, который про «Скорую» говорил…
...Амур?.. Ну, да, конечно же, Амур… Там льдины так красиво плыли, словно корабли… Холодно, холодно... И она замёрзла очень, папа её на руки взял… Папа?.. Папа… Только не Егор, другой… В мозгу всплывали картины – мама, машущая им из окошка... коза Нюрка у огорода.... Ниночка... красно-синий мяч... канава с гнилой водой... рельсы... мешки с цементом… Холодно...
Она снова застонала, замычала…
- Тише, тише, вот уже «Скорая» приехала…
КАТЯ БЕЛЬСКАЯ.
Из реанимации её перевели в палату только на второй день.
В этот же день к вечеру в палату пришёл молодой парень в милицейской форме и наброшенном на плечи белом халате.
- Извините, - смущаясь, сказал он знакомым голосом.
Она закрыла глаза и вспомнила – ну, да, это он кричал: «Амур!»
- Я новый участковый, лейтенант Долгов… Сергей. Мне надо у Вас, Валентина, кое-что выяснить…
- Катя, - сказала она. – Екатерина Бельская.
- Простите?
- Меня зовут Екатерина Бельская. Я проживаю… проживала в городе N… На большой реке, она называется Амур… Я потерялась. Давно. В детстве. Проверяйте.
СЕРГЕЙ ДОЛГОВ.
Запросы заняли немного времени. Хорошо, что уже везде есть телефоны, да и телеграф работает исправно.
Нет, по этому адресу живут уже другие люди.
Да, Бельская Тамара Николаевна работала на заводе.
Да, у неё пропала дочь четырнадцать лет назад, Екатерина Дмитриевна Бельская. Поиски ничего не дали.
Бельский Дмитрий Иванович умер пять лет назад.
Бельская Тамара Николаевна проживает в небольшом городе под Ленинградом, работает на нефтезаводе. Только теперь она не Бельская, а Просветова. В семье есть сын, восьми лет.
Сергей постучал в двери ординаторской и осторожно приоткрыл её. Доктор Иван Сергеевич приветливо поднял голову и кивнул на его «Здравствуйте».
- Психология, брат, трудная штука… Вот изучаю её карточку. Что прививки нужные сделаны – только со слов родителей, данных нет. Но и не болела она ничем, практически, здоровая была девочка. Видимо, память от страха, от стресса пропала… А тут новый стресс, да ещё ты со своим Амуром… Она всё вспомнила, рассказала. А рассказывала-то... Ну, как дети рассказывают четырёхлетние... Путешественница… Это надо же, организм какой выносливый иметь! Ведь кроха совсем была, а без еды, без питья… Чудеса!
КАТЯ БЕЛЬСКАЯ.
В палату к Вале (или Кате, запутался совсем!) Сергей заглянул осторожно. Может, спит?
Но Валя-Катя не спала. На кровати, возле неё, сидела мать, Анна Семёновна и её руки держали руки Вали-Катерины.
- А ты сначала съезди к ним, доченька… Ведь мама твоя тебя столько лет ждала… А потом к нам пригласи… Пусть поживут у нас, отдохнут…
- Что я скажу… маме?.. Я виновата...
- А ничего не говори... Она - мать… Она сама всё скажет, доченька…
Сергей осторожно прикрыл дверь… Не время для его расспросов.
ЛЕНИНГРАД, МОСКОВСКИЙ ВОКЗАЛ, КАТЯ БЕЛЬСКАЯ.
Поезд медленно подошёл к перрону, и сразу в вагоне все засуетились. Подхватывали сумки, чемоданы, надевали плащи – в Ленинграде моросило…
Катя сразу увидела их, как только поезд подошёл, ещё в окно. Высокая, статная женщина, напряжённо вглядывающаяся в выходящих пассажиров, и мальчик лет восьми, такой же, как её племяшка, Толик… Она узнала её, узнала сразу… Мама почти не изменилась, только стала ещё красивее…
- Мама! Это я... я, Катя... Мамочка, я вернулась...
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/