Антонина Романова-Осипович  
2012  г.

сборник сказок

 

Коровье счастье

Божья коровка летала над лугом. Она прекрасно знала, что может принести кому-то счастье. Эта легенда жила в её семье с незапамятных времён. Она вот только опасалась, что этого могут не знать те, на кого она сядет. Каждый хочет счастья, да не знает, как оно выглядит.

Большое стадо коров усиленно питалось на её любимом лугу. Крупный, уверенный в себе бык улёгся  прямо на коровкины любимые ромашки.

 «Этот обойдётся, ему и так хорошо», – решила посланница счастья. «А хвостом-то размахался, и не замечу, как меня с моим счастьем смахнут. Пропаду ни за что».

Под большой берёзой, улёгшись в тени, наблюдал за стадом пастух.

«Для чего этот пастух сюда коров привёл? Здесь пчёлы работали, нектар собирали, а ему лень найти другое место».

 

Облетая ещё разок  стадо, коровка более внимательно разглядывала всех претенденток на её подарок. Красавицу, которая напоминала ей «кисейную барышню», она тоже отказалась осчастливить. Сразу видно, что её любят. И чистенькая, и толстенькая, и бык с неё глаз не сводит. А ресницами хлопает, как крыльями машет.

 Только одна странная молодая корова привлекла внимание носительницы счастья. Бока впали, хвост растрёпан, язвы и грязь покрывали коровье тело.

 «Кажется, нашла! У этой не хозяин, а аспид какой-то. Доить доит, а любить не любит. Сажусь!»

Коровка, что Агнец Божий, тихонько и ласково опустилась на лоб избранницы. Та подняла голову, продолжая жевать траву. Через мгновение, она вздрогнула всем телом и рванула с места.

Остальные коровы, напуганные такой выходкой, побежали за ней. Даже бык поднялся и сначала медленно, а потом всё быстрей, двинулся за своими коровами.

Пастух, догоняя, отстал от всех на приличное расстояние. Ну, две ноги не четыре, тут людям не повезло.

Божья Коровка сидела между рогами и наслаждалась силой своего дара. Молодая корова мчалась на всех парусах. Бежать впереди всех опасно, но так здорово! Раны не болели, не чесались, ветерок сдул всю грязь со впалых боков. И откуда взялась прыть! Она уже не завидовала ни одной дойной корове с их рекордными литрами молока, ни любимицам быка, ни красоте ресниц «кисейной барышни». Оказывается, она стремительная корова! И в этом ее особенность.

Божья Коровка взлетела. На сегодня работа закончена, можно просто отдохнуть на любимом лугу, поболтать с подружками.

Остановилось и стадо, сразу же  приступив к поеданию свежей травы. Пастух, наконец, настиг убежавших подопечных. Подошел, стирая пот со лба, к зачинщице коровьего непослушания. Потрепал её по голове и сказал,

– Ну ты даешь, Рыжая! Я-то думал, что ты помираешь совсем. А ты, оказывается, быстрее всех бегаешь! А может, мы с тобой  ещё столько молока надоим, что не перестанут удивляться!

Корова подняла на него счастливые глаза, моргнула, и смело хлопнула его своим  хвостом чуть пониже спины.

Счастье, что это? Может один разок пробежаться впереди всего стада!

Капитан

Муравей Гришка сидел на берегу ручья и грустно наблюдал, как вода  убегала, догоняя саму себя.
«Капитан –  как же красиво звучит это волшебное слово! Это самый смелый, умный и главный. Меня никогда не поставят вести кораблик вперёд, по этим бушующим волнам».
Март слишком рано растопил снег, и муравейник ещё не был готов начать свою сложную и трудную жизнь. Ручьи окружили жилище Гришки со всех сторон, и нужно было срочно выбрать капитана, чтобы он повёл всех на добычу пропитания. Гришу считали умным, даже философом, но в капитаны никто не звал. Муравей Вовка, уже не первый раз возглавлял поиск еды, не всегда удачно, но муравейник рад был и этому.

Рабочие муравьи давно перестали верить, что можно жить легче и веселее. Каждый год одно и то же. Но Гриша знал, что под муравейником есть много запасов разнообразной еды, он даже говорил об этом другим, да кто же послушает философа?

В этом году многие муравьи хотели стать капитанами, устроили голосование. Гриша попытался крикнуть пару умных фраз, да перекричать никого не смог. А капитан обязан  кричать громче всех!
«Ладно, сделаю себе сам кораблик, поплыву и найду  много всего нужного. Может, и ещё несколько муравьёв  с собой возьму. Поэтов и писателей... Никто и  не заметит, что они исчезли».
Гриша потрогал лапкой воду. Холодная! Почесал затылок лапкой и громко крикнул:
– Я капитан!
Муравейник ответил ему громким смехом.
– Ну и живите себе, как насекомые. А могли бы жить, как люди.

Глупая утка

Утка высидела первое яйцо. Оно было красивое и теплое.
– Эта уточка вырастет у меня лебедем. Она будет жить на большом озере, а люди  станут давать ей корм из своих рук.
Вскоре у нее опять появилось яйцо, тоже очень симпатичное.
– Великолепное яйцо. Когда вылупится птенец, то я выращу из него голубя. Он высоко взлетит, станет разносить людям почту и жить в просторной голубятне.
Дети подрастали, и уточка решилась высидеть третье яйцо.
– Только орлом, гордым и независимым станет мой детеныш!

Утка совсем забыла о себе.  Целыми днями она собирала зернышки повкуснее, местечко потеплее и посуше. Закрывала птенцов своим телом во время дождя и ветра.
Когда первая уточка совсем подросла,  мама повела ее на озеро.
– Плыви, держи спинку гордо, вот как те лебеди.
– Не хочу, я хочу плавать, как мне вздумается.
– Тогда ты не станешь лебедем.
–  Ну и ладно.
Однажды прилетел молодой селезень на пруд и забрал с собой мамину дочку в дальние края. Оба только крыльями махнули. Горько заплакала утка.
– Как же  так, я  хотела сделать как лучше, все ей отдавала, а она не стала лебедем.
Пришло время второму утенку вырасти.
– Теперь-то моя мечта исполнится, – решила утка.
Они отправились на голубятню.
– Смотри, как они высоко летают, как хорошо им жить.
– Не хочу я быть голубем, почему ты так решила?
– Но это так здорово!
– Вот сама и становись, а я лучше уткой останусь, на соседнем пруду очень весело, молодежи много. Пока.
Вновь горько заплакала утка:
– Ну почему меня никто не слушает, я же им только счастья желаю.
Третий утенок почти подрос. Решилась утка спросить его:
– Сынок, ты станешь орлом?
– Нет, мама, они в горах живут, а там холодно. Мне пока и здесь хорошо, в нашем пруду.
Третий раз громко заплакала мама. Обиделась  на детей.
– Всю жизнь им отдала. Неблагодарные, не ценят добра.

Подошла к ней ворона, клюнула в затылок, шлепнула черным крылом:
– Глупая ты утка, зачем свои мечты на детей переносишь? Сама красиво не плавала, высоко не летала, другими не командовала, а от детей этого захотела. Пусть сами свою дорогу ищут. А ты, пока не поздно, иди, поплавай в красивом озере, нечего сидеть в старом пруду. Слетай на голубятню и в горы. Скорее всего, вернешься домой внуков нянчить.  

Каркнула ворона и улетела. Вороны иногда дают очень правильные советы.

Курица и философия

Собрались как-то курица, петух и гусь, – так, наверное, начал бы свою сказку классик. Но автору до классика, как до луны, поэтому начнёт, как может.

Петух решил прокукарекать на заборе, и его унёс орёл. Шучу,  это тоже народная поговорка, а  автор всё никак не может начать.

Каждое утро в деревне неизменно начинается с крика петуха, а вот чем же закончится день, точно не знает никто. В конце одного такого дня встретились курица, петух и гусь, как раз перед тем, как их должны были загнать на ночь в сарай. Они любили поболтать на закате, курица солировала. Все жители курятника смеялись над ней, даже обзывались:

– Мокрая курица, а тоже петушится!

 

На самом деле они ей просто завидовали.  А всё потому, что нелетающая птица обожала философствовать и привлекала много внимания.

«Умеют же некоторые курицы разговаривать ни о чём с особями мужского пола. Курам на смех!» – думали о ней сожительницы по курятнику.

Говорила в основном всегда курица, а петух и гусь только недоумевали и поддакивали.

 – Вы посмотрите, какой сегодня закат! – начинала курица свою песню, – Как прекрасно и великолепно создан этот мир! Одного яйца два раза не высидишь, так и мир, он уже сотворён таким, каким и должен быть!

Петух, переминаясь с лапы на лапу, делал вид, что отыскивает остатки зерен в грязи двора. Он так увлёкся, что наблюдающим уже стало казаться, будто вот-вот он найдёт жемчужное зерно.

-Га, га, га, – качал головой гусь, прекрасно понимающий, что и за ним следят глаза остальных обитателей курятника.

– Какая гармония при…..В этот самый момент, кто-то, а скорее всего это был озорной мальчик, кинул большой камень в то место, где и происходила философская беседа.

От неожиданности Петух опрометью бросился к забору и даже не взлетел, а забежал на него. Гусь рванул в другую сторону, прямо в гущу толпы, наблюдавшей за странной троицей. И только курица осталась стоять неподвижно. Она опешила. Глаза округлились, а перья будто окаменели. Такого удара судьбы философская курица не ожидала. Страх сковал её лапы. И только гром аплодисментов повис над птичьим двором.

Через мгновение все уже окружили её, называя смелой и мужественной.

– Женщина, а смелее всякого мужчины! – кричали подружки, – Не зря ты так много говорила, а ведь мы не верили, что ты можешь любить этот мир, даже когда в тебя кидают камнем! Думали, что от дурной курицы, только дурное яйцо!

Онемевшую курицу подняли на крылья и торжественно отнесли в курятник.

На следующий день петух, как и положено в природе, всё же прокукарекал свою утреннюю песню. Но как-то с хрипотцой, неуверенно. Гусь сказался больным и просидел весь день в сарае, почёсывая лапу об лапу. А любительница философии весь день тихо клевала корм, ежеминутно поглядывая на небо. Она боялась!

А в небе летел белый лебедь. Хотя, погодите, может это журавль, или ласточка. Так далеко она не могла разглядеть, только движущаяся точка. Рыжая хохлатка, переваливаясь, подошла к ней. Она тоже попыталась разглядеть эту точку, но куриную голову так трудно задрать к небу.

– А какая у тебя сегодня тема вечерней беседы? Я бы хотела послушать, – громко объявила рыжая.

– Не надо. Если какой-то случайный камень может в одну секунду изменить взгляд на всё, то какой смысл так много рассуждать.

– Какой, какой?

– Да никакой! Клюй зерна, да молчи. Птица, которая много поёт, не сможет свить гнезда.

Все мы философы, пока не прилетит по голове.  Лишь тот, кто кидает, не боится, пока сам не получил.

Больше бесед не было, но за сараем, под лопухами, теперь часто можно было увидеть странные записи, написанные куриной лапой.

Кто боится говорить, а молчать не может, всегда может что-нибудь написать.

Как собаке «здрасьте»!

Чёрная маленькая собачонка гоняла по двору коттеджа  толстую белую кошку. По всему было видно, что делает она это без злобы, а так, лишь бы чем заняться. Белая кошка тоже убегала далеко не из страха, а скорее потому, что ей было ужасно скучно. Как говориться, в богатом доме и кошка важная персона. А для данной персоны богатства хватало, а поговорить-то и не с кем. Для чего все эти прелести бытия, если никто не может тебе позавидовать?

А тут, здрасьте, приехали гости! Кошка с первого взгляда поняла, что пёс не злой, даже глуповатый немного. Простак, одно слово.

Когда ей надоело бегать – остановилась.

–  Не устал?

–  Не а! Сидеть хуже, чем бегать.

–  Не скажи, лежать – одно из лучших удовольствий. Может, поболтаем?

–  О чём с тобой, женщиной, можно поговорить? Я смотрю, ты уже «собаку съела» на удовольствиях.

–  Твоя праaaaaвда!  А так хочется ещё чего-нибудь особенного, внезапного. Давай вытворим этакое, несуразное, необъяснимое, даже неразумное.

–  Кто нам разрешит?

–  А мы не спросим, мы ненадолго сойдём с умааааааа.

Пёс, призадумавшись, высунул язык и лихорадочно задышал. Если честно, то хоть он и сидел на «цепи только из сосисок», но настоящей свободы не видел. Туда нельзя, сюда нельзя. Хотя мама ему наказывала, что бояться надо злых собак и болтливых женщин, сейчас, под тёплым солнцем и голубым небом, он это забыл.

– А полезли на крышу! Слышала я, что там и есть настоящая свобода!

– Кем бы ты ни был, но желание увидеть мир с высоты есть у каждого внутри, – думал пёс, пытаясь зацепиться лапой за перекладины лестницы, приставленной к дому. Лапы срывались, он устал как собака, но пока смог преодолеть только половину желанного пути. Кошка уже давно стояла на краю крыши и орала во все горло.

– Свобода! Поднимайся быстрее, мой чёрный рыцарь!  Я вижу небо, я чувствую божественный ветер!

Чёрный пёс сорвался и упал на траву, больно ударив заднюю лапу. Заскулил.

– А ну тебя  с твоей свободой! Нужна мне эта крыша, как собаке пятая нога.

Прихрамывая, он добрался до крыльца дома и лёг. Тем временем кошку позвали обедать. Она ловко спустилась и махнула хвостом перед самым носом пса.

– Прости, ничего не могу с собой поделать. Всех собак на собак спускаю, когда они у меня в доме появляются. Очень уж забавно смотреть, как вы падаете.

Пёс зарычал, будто с цепи сорвался. Но где там, красавицы  и след простыл. Только её протяжное  «мяу», очень уж похожее на смех, послышалось где-то в глубине дома.

Для кого-то свобода – это желание наслаждаться чужим падением, а для кого-то тяжелее привязи из  сосисок.

Ай да умница, Коза!

Коза одиноко стояла на остановке, глядя вслед ушедшему из-под носа автобусу. Три тяжелых пакета, большая сумка, и упаковка апельсинов в авоське, оттягивали вниз её тонкие лапки. Шляпа сдвинулась вбок, правый чулок сполз, а поправить его она никак не могла.

На остановке не было ни души. Первой подошла семейная пара медведей. Супруг громко смеялся, рассказывая что-то своей большой медведице. Потом откуда-то появился оборванный волк и встал совсем рядом с козой. Он всё пытался разглядеть содержание пакетов, принюхивался и заглядывал через плечо. Шумная ватага поросят, толкаясь и резвясь, подбежала к остановке. Не желая успокаиваться, они бегали вокруг несчастной козы. Расфуфыренная лошадь в манто с маленькой дамской сумочкой, вела за руку жеребёнка, а тот завистливо поглядывал на весёлых поросят. Народ прибывал, и вот на остановке уже яблоку негде было упасть.

Звук приближающегося автобуса волной придвинул всех к краю дороги. Автобус остановился, коза подняла ногу, собираясь вступить на первую ступеньку, но её закрутило, приподняло, отбросило ломящееся стадо пассажиров. Дверь закрылась, автобус уехал.

Коза осталась стоять, грустно глядя вслед очередной упущенной возможности.

Шляпка висела на одном роге, ручка у сумки оторвалась, а апельсины просыпались и раскатились по всей остановке. Не выпуская из лапок пакетов, горемычная старалась одной ногой поправить сползающий все ниже чулок.

Народ опять начал заполнять остановку. Толстый бегемот, пыхтя, нёс тяжелый чемодан. Не замечая козы, он давил ногами все её апельсины. Три осла, изрядно подвыпивших,  толкались  локтями и не извинялись. Лисья семья, вся обвешанная коробками, заняла половину пространства на пути к заветным дверям.

Маленький зайчик поднял из грязи целый апельсин и со всей силы пнул его на середину дороги.

Автобус подъехал, коза подняла ногу и…отошла в сторону. Она уже не смотрела на автобус, она смотрела на единственный целый оранжевый апельсин, одиноко лежащий на сером асфальте.

Она поставила пакеты, поправила свой чулок, сняла шляпку и пошла. Она шла, не обращая внимания на стремительно проезжающие машины, которые  едва успевали объехать странную козу. Когда до заветного фрукта оставалось пройти один шаг, прямо перед ней остановился велосипед. На велосипеде сидел  козёл, он  наклонился, поднял апельсин, и подал его козе.

Она улыбнулась ему очаровательной улыбкой, а он предложил её подвезти. Коза оглянулась на свои пакеты, махнула лапкой, села, и укатила, прижимая к себе оранжевый кусочек счастья.

На остановке  свинья заметила три огромных пакета. Оглянувшись по сторонам, она заглянула в них, обрадовалась,  и подняла с земли. За спиной у неё начала собираться толпа. Стая гусей, небольшой слон, и четыре собаки. Автобус подъехал, свинья подняла ногу и…

Бедная овечка

В небольшой квартире, на четвёртом этаже кирпичного дома, хлопотала на кухне овечка. Её сын, совсем юный барашек, лениво ел суп, стараясь удержать равновесие на двух ножках стула. Овечка открывала и закрывала холодильник, доставая оттуда

что-нибудь  вкусненькое. Сын поглядывал на суетящуюся маму с хитрой улыбкой.

Овечка нарезала хлеб и вспоминала истории своего детства. Она не умолкала ни на секунду. Намазывала на хлеб масло, при этом сетовала на убогость нынешнего образования и слабость учителей. Наливала молоко, и  не преминула коснуться темы о поведении сына. 

– Качаться на стуле опасно и некрасиво! – сердито проблеяла она.

 Периодически овечка подходила к окну и громко жалела бедняг, вынужденных ездить в общественном транспорте. Сын поел, быстро обулся, и побежал во двор играть с друзьями.

Овечка осталась одна. Снова подошла к окну, взглянула на остановку автобуса из окна,  села за стол. Налила себе чашечку чая. Задумалась. Стала вспоминать  детство.

Её мама, бедная овца, обычно хлопотала на кухне  маленькой двухкомнатной квартиры. Молоденькая овечка каждый день по утрам ела суп, и совсем не слушала свою маму. Она  не любила маминой болтовни, рассказов о  тяжелом детстве, но особенно о правилах поведения. Ей так хотелось покачаться на стуле. Самое лучшее время наступало тогда, когда суп был доеден, и можно было идти играть во двор.

Сколько там было приключений, сколько друзей! Целая отара маленьких овечек и барашков, которые всё время влюблялись, влюблялись…

Овечка не заметила, как начала качаться на стуле. Удерживая  равновесие на двух ножках, она улыбалась сама себе. Но вдруг стул не выдержал, и с грохотом упал, прихватив с собой тело незадачливой хозяйки. Было немного больно, где-то в правом боку, но овечка смеялась. Теперь она знала, чем занималась мама, после того, когда закрывала за дочкой дверь. Наверное, она позволяла себе стать подростком, перестать воспитывать, и, громко включив музыку, блеять назло всем соседям.

Лошадь в небе

Лошадь умела летать, такой уж она родилась! Крылья легко несли её над Землёй.

Где-то внизу  деревья переговаривались между собой. Поля  шептались травой и цветами, а реки бежали именно туда, где они должны были попасть в моря. Там, в огромных морях и океанах, лошадь иногда отдыхала на прекрасных островах, пила вкусную, чистую воду, ела сочную траву и спала под ясным звёздным небом. День сменялся ночью, солнце дождём, а тёмные тучи растворялись в небе, превращаясь в белоснежные облака. Зимой она любовалась снежинками, летом бабочками, осенью падающими желтыми листьями.

Некоторые листья никак не хотели падать на землю, а улетали вверх, цепляясь ей на хвост и гриву. Весной, да весной она просто радовалась солнцу и теплу…

Однажды она  почувствовала, что устала. До моря было далеко, зато прямо под ней, среди поля ромашек и васильков, она увидела прямую, вымощенную дорогу.

«Прогуляюсь, – подумала уставшая Лошадь, – Пройдусь по дороге, вон она, какая ровная и чистая!»

Так показалось ей с высоты своего полёта. Да и давненько уже она не использовала свои ноги. Ей было приятно идти по гладким камням и слышать:

 -Цок, цок,цок…

– Осторожней, наступишшшшшь, – услышала лошадь и опустила голову.

На дороге, свернувшись клубком, грелась змея.

– Простите, я вас аккуратно перешагну.

– Смотри, не оступись, укушшшшшшу.

Лошадь переступила змею и пошла очень медленно, не поднимая головы. Она начала бояться, что не заметит кого-нибудь. Это ей только сверху казалось, что дорога пустая, но жизнь так и кипела вокруг. Вереница муравьёв  нескончаемо бегала поперёк дороги, перетаскивая на себе множество разных и, видимо, очень нужных вещей. Им было трудно! Лошадь ясно видела, как тяжело им нести это грузы, но так важно построить  свой муравьиный дом. Весёлые пчёлы тоже не сидели ни минуты, трудились над цветами, собирая урожай нектара. Толстый хомяк с набитыми щеками, несколько раз чуть не попал под ноги идущей лошади, торопился заготовить еды себе на зиму.

«А я почему ничего не делаю?» – спросила себя лошадь. Она шла всё медленней и медленней, и всё ниже опускала голову. Теперь  она уже видела каждую пылинку на дороге, и ей мерещилось, что и пылинки устраивают между камнями свои города и деревни, выстраивая рядами серые домики.

Ночами светлячки и мотыльки пролетали мимо лошадиного носа, задевая и щекоча, а иногда даже пугая несчастное животное.

В темноте она различила два горящих глаза, вздрогнула и споткнулась.

– Бредёшь, неприкаянная? – спросили Глаза, – А куда?

– Не знаю, я забыла. Я шла, шла и забыла.

– Вот, все вы так. Забываете, зачем вообще живёте, – глаза моргнули и исчезли.

А Лошадь пошла дальше. Ночь кончилась, но дорога всё не кончалась и не кончалась. Огромный овод щёлкнул своими железными зубами прямо над ухом. Но Лошадь ухом не повела, что ей этот жалкий овод. Может у него работа такая – щёлкать. Но злое создание не угомонилось. Облетев лошадь несколько раз, овод вцепился в неё, где-то совсем рядом с хвостом. Боль  мгновенно пронзила всё тело, лошадь крутилась, размахивала хвостом, пытаясь согнать это мелкое чудовище. Когда боль утихла, лошадь остановилась и задумалась..

– А в какую сторону я шла?

В одну и другую сторону дорога была совершенно одинаковой. И если бы она помнила, где было солнце! Но нет, она все время шла  с опушенной головой, лишь глядя себе под ноги.

«Всё, дальше не пойду».

 Она присела на обочину, потом вовсе растянулась на придорожной траве, вытянув уставшие ноги, и принялась наблюдать, как бабочки красиво летают  от цветка к цветку.

«Останусь, еды полно, мягко, есть на что посмотреть. Вот и солнце так ярко светит в небе».

Грозовая туча  закрыла солнце не сразу, редкие капельки не смутили дремлющую лошадь, но когда начался уже сильный ливень, то лежать уже не хотелось.

Град забарабанил по спине, заставил побегать, хотя это не помогало. Хорошо ещё, что это продлилось недолго. Изрядно побитая, Лошадь поплелась по мокрой дороге.

Дождь закончился, и на дороге образовалась огромная лужа. Наклонившись попить, лошадь увидела большие грустные глаза,  растрёпанную чёлку и два поникших уха.

Но что-то ещё виднелось там, в отражении. Повернувшись одним боком, потом другим, она разглядела сложенные крылья. Помятые, грязные, но крылья!

«Вспомнила, ну как же я могла забыть! Я же летающая! Это не моя дорога, моя там, в небе.

Моя работа летать – у меня есть крылья!» 
Она расправила их, отряхнулась от воды, чуть приподнялась над лужей и залюбовалась своим отражением. Потом она плавно полетела, улыбаясь тому, какая же она забывчивая. Прекрасная работа – летать и приносить всем на земле вдохновение и удивление!

Судьба лося

Представим на минутку, нам же не трудно?

На освещённой ярким солнцем поляне, было слышно только щебетание пташек, стрёкот кузнечиков, да шуршание листвы под тёплым летним ветерком. Большой лось мирно жевал зелёные листики.

Представили?  Воображение в сто раз интереснее того, что приходиться видеть каждый день.

Огромные рога лосю мешали, цеплялись за ветки. Но спокойный и умиротворённый, он наслаждался едой, погодой, и приятным одиночеством.

На поляну выскочил взлохмаченный заяц, тяжело дыша, и петляя на ходу между кустами. Через несколько секунд появился и старый волк, догонявший несчастного.

«Ну, началось», – подумал лось.  И охота им бегать. Чего не хватает? Всего же вокруг полно. Птички поют, бабочки летают, красота»

«Ну, опять началось», – лихорадочно мыслил заяц.  Век бы из норки не выходил, чем так жить. Детей двадцать душ, кормить-то, кто их будет? Что это вообще за жизнь, если всё зависит только от количества волков, встреченных по дороге»?

«Ну, сейчас начнётся», – рассуждал на бегу волк. Здоровье уже ни к чёрту. Волчица совсем перестала на охоту выходить. А зайцы больно шустрые стали, хоть волком вой. Полдня пробегаешь, ни одного не поймаешь. И что это за жизнь, если волка только ноги кормят, а ноги не казённые, болят часто».

«Ну,..», – только и успел подумать толстый суслик, высунувшись на секунду из своей норки и тут же шмыгнув обратно, увидев приближающегося волка.

«Н..», – только начала соображать Букашка, как была раздавлена лапой Зайца.

Лось продолжал спокойно поглощать растительность. Природа наделила его бесценными дарами. Ему не нужно было тяжелым трудом добывать себе пропитание, да и бояться особо было некого, с такими-то рогами!

Вот-вот, кто рискнёт обидеть животное, если оно уже защищено Богом? Ему и «мудрствовать  лукаво» не  требуется.

«Я мог бы, конечно, помочь этому зайцу. Только от судьбы не убежишь. А убежит сегодня, так завтра и попадётся. Суждено родиться  зайцем, так и приходится всё время убегать. Да ничего не спасёт обречённого».

О чём мы, собственно? О превратностях  природы. И что она?

А природа  благоухала и не думала ни о чём.

 

 

 

 

 

 

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/