Эмпатия

 

 

Было достаточно шумно и накурено так, что хоть топор вешай. Обычное такое состояние для вечера пятницы в ночном клубе. Мы с мужиками с работы отмечали очередные изменения структуры компании в целом и штатного расписания в частности. Теперь Сашка становился IT-директором, Серега - производственным, а я - главным редактором местного новостного портала, за который наконец-то решил серьёзно взяться наш генеральный директор, он же - собственник. В общем, пока ничего толком понятно не было, но для нас троих новые должности были приятным сюрпризом, так что мы решили пока просто им порадоваться, а начать разбираться со следующей недели. 

Отмечать мы начали еще на работе, часов с пяти-шести. Не сказать, чтобы весь остальной коллектив был в абсолютном восторге, так что начали мы с кофе и коньяка в уединенном кабинете генерального, потом пошли к Сереге в кабинет, где был уже просто коньяк. После пришлось разойтись по рабочим местам на некоторое время. Но сразу после работы мы втроём почти не сговариваясь отправились в суши-бар, где наконец-то поужинали. Обед мы, да чего там, все сотрудники, пропустили из-за большой планёрки, где наш любимый гендир сообщил о грядущих изменениях. Ничего удивительного, что порадоваться им успели только мы. Ужин проходил под вино и разговоры. А после того, как и то и другое как-то сошло на нет, мы решили, что самое время тряхнуть стариной (кстати, ни одному из нас еще не было 30) и отправиться в ночной клуб, который находился совсем неподалеку.

 Ребята пили пиво, я - виски. Что с ними будет завтра с утра было страшно подумать. Что будет со мной - тоже, ибо столько пить мне нельзя. Впрочем, количество алкоголя в моей крови всё ещё только приближалось к критической норме. А мужиков уже накрывало - они пили больше раза в два.

- Жека! - проорал Серега, пытаясь заглушить шум музыки и остальных пьяных компаний. - Вот скажи мне, как мужик мужику...

- Да что тебе Жека скажет! - заорал в ответ Сашка и мне подумалось, что сейчас самое время свалить в туалет. Что и было сделано.

Путь был неблизкий и из-за большого количества народа и моего опьянения проходился медленнее, чем хотелось бы. По дороге на меня налетела какая-то девушка (или я на нее?) в совершенно невозможно коротком платье, уронила сумочку, неловко извинилась, подняла сумочку и извинилась ещё раз. Всё-таки хорошо, когда у посетителей одного заведения примерно один и тот же градус. 

Наконец, цель была достигнута. Но как же медленно расстегивалась ширинка. Еще медленнее она застегивалась. Кажется, на сегодня пора завязывать, расплачиваться, брать такси и валить домой. Господи, как всё это сложно. 

На выходе из туалета на меня снова налетела та же девушка в невозможно коротком платье. На этот раз она не спешила извиняться. Сначала просто повисла на мне, что в общем-то, было тяжеловато в связи с моим текущим состоянием, так что пришлось отступить назад и снова оказаться в туалете. Она некоторое время смотрела на меня, а потом уверенно поцеловала. Её платье неприятно кололось, но отрываться от девицы совершенно не хотелось. От неё пахло чем-то сладким, обволакивающим. После того, как осознание этого пришло мне в голову, её рука оказалась в моих брюках.

Ещё через десять минут мы были в такси, едущем ко мне домой.

Девочка была отличная. Мне, правда, нравятся попроще, но когда такое сокровище само идёт к тебе в руки, грех отказываться. Колючее платье было сброшено ещё в коридоре. Без него стало гораздо лучше. Не помню во сколько мы угомонились. Кстати, исключительно только потому что физически больше не могли продолжать. А хотелось. Потому что было очень хорошо. Давно со мной такого не случалось.

 

Было три минуты десятого и уверенность, что ещё через четыре минуты придет пиздец. Голова болела, да. Все тело ныло, да. Потому что нельзя столько пить. Потому что можно заниматься столько и так сексом, но только при условии ведения более активного и трезвого образа жизни. И за четыре минуты до пиздеца я успела умыться, кое-как почистить зубы, накинуть на себя что-то из одежды, спрятать наручники (наручники?! какого хера? ладно, потом), накинуть что-то из одежды на спящую красотку, поставить кофе в турке на газовую плиту, закурить. И тут в дверь позвонили и спустя всего пару секунд настойчиво постучали. Я почувствовала, как на кровати испуганно вздрогнула моя гостья.

- Привет, - сказала я ей прежде чем пойти открывать дверь.

Она смотрела на меня непонимающими глазами. Стало ясно, что дело дрянь.

- Что случилось? Где?.. 

- Меня зовут Женя. Ты у меня в гостях. Можешь пока надеть мою рубашку.

- А что?..

- Ты вчера много выпила. Не могла назвать адрес таксисту. Так что... - настойчивый стук, предположительно издаваемый мужским ботинком о мою дверь, повторился. - Не пугайся. Как только мы выясним, что за люди хотят сюда попасть и позавтракаем, я вызову тебе такси. Кстати, как тебя зовут?

- Алёна.

- Круто.

Не круто. Не круто. 

Я подлетела к двери и не особо обратив внимание на бурчание, доносившееся из-за нее, поспешила открыть. 

- Привет, - торопливо выпалила я в двух вооружённых людей в форме (омоновцев!?). - Проходите, у меня там кофе убегает и сигарета... - я продемонстрировала угрожающе свисающую палочку пепла.

Проходите, у меня там кофе убегает и сигарета... - я продемонстрировала угрожающе свисающую палочку пепла.

- А... хм, - настороженно откликнулись омоновцы, но в квартиру за мной прошли. А могли и мордой в пол положить. Так что, спасибо.

Я стряхнула пепел в банку на кухне и сняла готовый кофе с плиты. Да, обычно он варится дольше. Я знаю. Но тут мне было очень надо.

“Омоновцы” неразборчиво представились. Секунды полторы потоптались в коридоре, прошли на кухню, заглянув в комнату, откуда им испуганно помахала Алена, завернутая в простыню (а не в мою рубашку, которая теперь валялась на полу), и в пустую и темную ванную тоже заглянули.

- Кофе хотите? 

- Эммм... - напряжённо отвеил один из них.

- Нам тут вызов поступил. На вашу квартиру, - начал говорить второй.

- Анонимный? - спросила я и, боюсь, вышло у меня это с изрядной долей сарказма.

- Э... да.

Я разлила кофе по четырем маленьким чашкам (хорошо хоть, заранее их не достала; было бы смешно). 

- Алёна, я налила тебе кофе. Ты же будешь?

- А? Да! - послышалось из соседней комнаты. 

- Может быть, вы присядете? - я пододвинула две чашки к краю стола поближе к гостям. - Так что за вызов?

Один из омоновцев сел, передал чашку другому, оставшемуся стоять, и свою пододвинул поближе. 

- Что вы тут насильно удерживаете несовершеннолетнюю девушку. Ну, то есть, кто-то удерживает. - сказал тот, что сел за столик. 

У меня по-моему испарина на лбу выступила. Я взяла свою чашку и сделала глоток. 

- А где у тебя полотенце? Я в душ хочу! - в коридоре появилась Алена, всё ещё

 завернутая в простынь и в мою рубашку (аминь!).

Омоновцы дружно обернулись в её сторону.

- В ванной, конечно же. - ответила я. - Полагаю, вы захотите проверить наши документы? - гости с неохотой отвлеклись на меня и утвердительно заугукали. - У тебя паспорт с собой? - обратилась я уже к Алёне.

- А, паспорт. Да, в сумочке. А где она?

Ещё один спешный глоток кофе. Блять, почему я?

- На стуле, рядом в кроватью. 

- Это ваша подруга? - спросил тот, что стоял.

Он облокотился о холодильник и теперь загораживал проход. Блин, он может облокотиться о холодильник. Мне приходится тянуться, чтобы что-то оттуда взять. Например, сейчас, когда я лезу за паспортом.

Я передала документ омоновцам. Они вдвоём начали пристально его изучать.

- Не совсем. Мы вчера познакомились.

Мне было прямо больно говорить. Возможно, дело только в похмелье, но черт подери, это признание про вчерашний вечер звучало сейчас совершенно не к месту. Вот если бы я могла сказать: да, это моя подруга, мы снимаем эту квартиру вместе уже пол года. Или: это моя сестра, приехала погостить. Но нет.

Омоновцы переглянулись.

- Вы же не здесь прописаны, Евгения Александровна?

- Ну да. Снимаю квартиру у знакомого. Точнее даже, у мамы знакомого. Хотите покажу договор аренды?

- Давайте, отчего же не посмотреть. - сидеть на табурете во всем, что на омоновце было понавешено, наверное, трудно.

Мужчина допил кофе одним глотком и вернул чашку на блюдце. Тот, что остался стоять всё ещё к напитку не прикасался. Я вздохнула. Полезла на холодильник опять. Передала им договор аренды. Из комнаты вернулась Алёна и, отдав паспорт, скрылась в ванной. Умничка. Стал слышен шум воды. 

- Алёна Игоревна Шегурия, - прочитал тот, что сидел на табурете. - Евгения Александровна, вы знали, что Алёне Игоревне всего семнадцать лет?

Блять. Спокойствие. Главное спокойствие. 

- Нет. Я даже не знала, что она Игоревна. - попыталась отшутиться я. - Мы познакомились вчера в ночном клубе. То есть как познакомились. Я собиралась домой, вышла поймать машину, а там стоит Алёна Игоревна. Никакая. Я решила сначала узнать у неё адрес, куда её довезти. Таксисты, сами понимаете... А тут девушка красивая. Ну, в общем, оказалась, Алена Игоревна не в состоянии свой адрес назвать. И я решила, что пусть лучше ночует у меня. А утром на трезвую голову уже сама скажет, куда ей надо. 

Омоновцы переглянулись снова.    

Я допила свой кофе.  

- Я похожа на того, кто насильно удерживает несовершеннолетнюю? - спросила я с совершенно невинным видом, а лучше бы промолчала.

Ну же, пей и ты свой кофе, дорогой, стоящий напротив меня, омоновец. 

Они вообще никуда, судя по всему, не торопились. 

Неловкая пауза, заливаемая звуками воды из ванной, казалось, длится вечность. Наконец, вода перестала течь. 

В коридоре появилась теперь завёрнутая в полотенце Алёна. Сидящий омоновец слегка отодвинул в сторону стоящего, чтоб тот не закрывал вид.

- Всё в порядке? - у неё невинность в голосе получалась гораздо лучше, чем у меня. 

Стоящий омоновец залпом выпил свой кофе. Феминь.

- Да, - ответил тот, что занимал табурет. - Только у нас к вам всего пара вопросов, Алёна Игоревна. Вас силой удерживали здесь?

Глаза Алены распахнулись в искреннем удивлении, а ресницы сделали два потрясающих взмаха.

- Что? Нет. Конечно, нет. Я вчера выпила лишнего.

- Вам еще нет восемнадцати.

- Я знаю. Но я выпила. - Алёна улыбнулась в духе "ну, вы же понимаете: молодость, молодость". - И я стояла на улице и даже не знала, как вызвать такси. Просто не знала. Так что, если бы я не оказалась здесь... ещё не известно, где бы я оказалась. Я пойду одеваться, можно?

Омоновцы переглянулись опять, но уже как будто с другим значением. Алёна не стала дожидаться их разрешения и упорхнула в комнату. Я ждала. 

- Вам придёться проехать с нами и написать объяснительные, - внезапно строго сказал тот, что стоял и с шумом поставил пустую чашку на стол. 

- Для чего это вам? - спокойно спросила я, переходя на мои любимые интонации.

- Поступил ложный вызов и вы должны письменно засвидетельствовать, что он был ложным.

- Для этого необходимо ехать с вами?

- Да.

Я вздохнула. 

Прекрасно, просто прекрасно оставлять в наших органах объяснительную о том, что я не удерживала несвершеннолетнюю в арендуемой мною квартире.

Я внимательно посмотрела на мужчин. Кофе очень быстро начинает действовать. К тому же, он наверняка был выпит на голодный желудок.

- Это лишнее. - произнесла я. - Вполне достаточно ваших объяснительных о том, что вызов оказался ложным. 

- Достаточно, - согласился тот, что сидел. 

- Но у вас в квартире всё-таки находится несовершеннолетняя, - сказал второй, выпивший кофе последним.

- Это недоразумение. - заметила я.

Сидящий за столом покорно покивал. 

- Это факт, - продолжал спорить стоящий. - Соседи слышали шум.

Шум. Ха. Наверняка они слышали шум. 

- Значит, вызов был не анонимный? - спросила я. 

- Анонимный, - хором ответили мне.

- Номер телефона анонима у вас есть? 

- Нет, - уверенно сказал сидящий.

- Да, - одновременно с ним произнес стоящий омоновец.

- Мы не имеем дело с номерами. Нам сообщает о вызове дежурный оператор. - заметил первый. 

- Я стоял рядом, когда звонили. Запомнил первые пять или шесть цифр, - отозвался второй. 

- Напишите, - попросила я и пододвинула по крыше холодильника омоновцу лист бумаги для записок и ручку. Он написал. 8 985 31. Да это практически любой номер. Ну, хорошо, не любой. 

У меня оставалось всего минут шесть. Пора было закругляться. 

- Спасибо, - сказала я. - Вы мне очень помогли. 

- Ну что вы.

- Не за что, - откликнулись польщённые омоновцы.

- Надеюсь, у вас не возникнет проблем в связи с тем, что вы будете писать о том, что вызов ложный. 

- Ну что вы. 

- Нет. Вообще-то мы даже не всех возим.

Любопытно. 

- А меня просили привезти?

- Вас надо было привезти.

- Кто-то конкретный просил об этом?

- Нет. Просто надо было.

- Как видите, это исключено. Мне очень жаль. 

- Ничего. Спасибо.

- И вам большое спасибо.

Под эти любезности мы медленно шли по коридору к входной двери. 

- До свидания, - сказали мне на прощание вежливые и подобревшие вооружённые мужчины. 

- Лучше, прощайте, - улыбнулась я и они улыбнулись мне в ответ. 

Я закрыла за ними дверь. Надеюсь, оставшегося времени им хватит на то, чтобы сесть в машину и уехать. Я смягчила пиздец, как могла. Честно.

Я взяла короткое колючее платье с вешалки в коридоре (надо же, ещё хватило сил накинуть его на вешалку, а не бросить на пол, например) и отправилась в комнату. Там Алена с наушниками от гарнитуры телефона в ушах и с телефонам в руках искала повсюду свое платье. Она слушала музыку, иногда подпевая всего пару слов, и ей было не до окружающего мира. Вот она в очередной раз повернула свою хорошенькую голову, я попала в её поле зрения, она искренне обрадовалась и тут же стащила наушники.

- О! Привет ещё раз. 

Я улыбнулась. 

- А ты не знаешь в чём я была вчера одета? Ищу свою одежду и не могу вспомнить, что надо искать. 

- Это. - я бросила Алёне платье. Она его поймала, помяла немного в руках. 

- Ничего себе, какое короткое. 

- Оно не твоё?

- Не знаю. Если я была в нём вчера, значит, моё. 

В её голосе не было ни страха, ни любопытства. 

- Только как я в нём пойду сейчас?

- Надень сверху мою рубашку. Она длиннее. 

- Да. - согласилась Алёна и сбросила с себя полотенце. - Точно.

Я отвернулась. Постояла пару секунд так, а потом пошла на кухню. Порция кофе для Алёны остыла. Ну или для того, чтобы окончательно потерять силу оставались какие-то секунды. Смысл? Я даже думала вылить его в раковину, но внезапно передумала и оставила на столе всё, как было. 

- О, а мужики с автоматами что, уже свалили? - спросила уже одетая Алёна, заглядывая в кухню. 

- Ага, - отозвалась я. - Вот твой паспорт, забирай. Ты голодная? Внизу есть приличная кофейня. Можем сходить позавтракать.  

- Да! Только у меня нету денег.

- Я тебя угощу. 

 

Я стояла на улице перед входом в кофейню и курила (внутри было нельзя). Голова уже не болела, но небольшую слабость я чувствовала. Завтрак должен был это исправить. 

Ветер вяло гонял первые жёлтые листья прямо передо мной. Было довольно тепло, но я всё равно захватила пиджак. Алёна уже устроилась внутри и выбирала из меню. Мне было видно её через огромные окна кофейни. Она правда такая наивная дурочка или прикидывается? Она ничего не помнит про вчерашний вечер, знает об этом и ей не страшно. Наркоманка, может? И ей, кажется, совсем безразличны девушки. Что за хрень? Хотя, зачем сейчас мучиться всеми этими вопросами? Какой смысл?     

Я бросила недокуренную сигарету в урну и вернулась за столик к Алёне. 

- Выбрала?

- Да. Я даже уже заказала. 

- Круто.

Через какое-то время нам принесли мой капучино, френч-пресс с эфиопским кофе и две чашки к нему, печенье, омлет (мне) и блинчики с вареньем Алёне. Я налила в её чашку чёрного кофе из френч-пресса и предложила его тут же попробовать.

- Фу, - скривилась Алена после первого же глотка. - Горький. 

Интересно.

- Если хочешь, можешь заказать другой напиток. 

- Тогда чай.  

Я сделала глоток из своей чашки с чёрным кофе. 

Официантка шустро принесла нам чай. Я разлила его по чашкам, положила в свой два куска сахара, как и Алёна, размешала, попробовала - приторно. Впрочем, тоже очень интересно. 

Девушка отхлебнула из своей чашки.

- Что ты помнишь про вчерашний вечер? - спросила я.

- Ну, - начала Алёна, принимаясь за блинчики. 

Она рассказывала очень медленно, растягивая слова и делая паузы. 

- На самом деле немного. Мы собирались, кажется, в клуб с друзьями. И, кажется, собрались. Дальше я помню, что я пила что-то. Кажется, меня кто-то угощал. Я помню, как несколько раз (или один?) роняла сумочку и было очень неудобно её поднимать. Теперь ясно, что это из-за дурацкого платья. Больше ничего не помню.

- А меня ты помнишь?

- Нет. Извини. Видимо, когда ты меня перед такси подобрала я была уже вообще в нули.

Я вздохнула. Жаль. 

Мы сделали ещё по глотку чая.

- Может быть, тебя мне подкинули? 

- Может быть, – согласилась она и продолжила поедание блинчиков, тут же забыв о вопросе.

- Ты би?

- Я?! – спросила она меня с таким искренним возмущением, что я даже на секунду забеспокоилась о действии кофе. - Нет. Я встречаюсь с парнем. Он старше меня на пару лет. Учится в университете. 

Мне стало совсем грустно. Тут ещё включился мой домашний параноик и сразу заработал на полную мощность.

 

- Спасибо, - вполне искренне сказала Алёна, уже сидя в такси и забирая у меня деньги на поездку домой. Она уезжала в моей рубашке. Слава б-гу к этой я не испытывала особенных чувств.

- Пожалуйста, - улыбнулась я. – Ты поаккуратнее с алкоголем.

Её лицо мгновенно поскучнело.

- Да-да-да. 

Дверь захлопнулась и одновременно с этим звуком я услышала какой-то ещё.

- Привет, говорю.

Я обернулась. На возвышении, рядом со входом в кофейню стоял Игорь Иванович Макаренко – глава пресс-службы краевой администрации – и хищно улыбался. Игорь Иванович был меня старше лет на двадцать пять. Сегодня была суббота, однако он вырядился в костюм, надел галстук. Ботинки его блестели, как будто были только что тщательнейшим образом вычищены. Боюсь, так и было. 

- Привет, - отозвалась я и поднялась к нему, шагая через клумбу, обратно к кофейне.

Я не припомню, кто ещё кроме меня обращался к нему на «ты». Это большой плюс для редактора местного портала новостей. А для журналистки, которой я была ещё вчера, тем более. Правда, в моём случае имел место один нюанс.

- Слышал, тебя повысили.

- Это правда.

От Игоря Ивановича несло дорогим парфюмом и перегаром. Он протянул мне сигарету.

- Будешь. - довольно уверенно сказал он.

- Прости, у меня свои. Кстати, мог бы и спросить, а не приказывать.

- Тогда покури со мной.

Я закатила глаза от невозможной категоричности его тона. 

Мы закурили. Каждый свои сигареты. Каждый от своей зажигалки. 

- Выпьешь со мной кофе? – спросила я. 

У меня к нему был какой-то вопрос. 

- Боюсь, что нет. С тобой опасно пить. Что бы то ни было. Я не готов. - мне показалось в его тоне была издёвка.

- Можно подумать, с тобой безопасно.

Мы постояли и покурили ещё немного. Солнышко так тепло пригревало, совсем было не похоже на здешний обычный сентябрь.

- От тебя так сладко пахнет той девушкой, которую ты только что проводила, - медленно произнес Игорь Иванович, внимательно наблюдая за моей реакцией.

Ничего удивительного не было в том, что он был в курсе моей личной жизни. Настолько, что озвученное напоминание об этом с его стороны казалось мне излишним. Даже слишком очевидным наездом оно мне казалось.

- Сменил бы ты уже тело, а? - в том же тоне, но как-то совсем асимметрично, ответила я. Впрочем, я точно также как и он продемонстрировала очевидную осведомленность в очень личном вопросе. 

- Сменил бы - и что? - лицо Игоря Ивановича медленно расплылось в косоватой улыбке. 

Я поморщилась. Не надо было начинать этот разговор. Точнее - отвечать на его подколки.   

- Тебе не нравится, что коллеги думают, будто к тебе неравнодушен глава пресс-службы, разменявший пятый десяток? Хочется кого-то помоложе? - улыбка стала ещё шире. 

Я саркастично улыбнулась в ответ. Мы сделали ещё по паре затяжек. Моя сигарета была официально объявлена докуренной и я без сожалений отбросила бычок в урну. 

- Ты такая опытная и благовоспитанная девушка, - произнес он таким тоном, что мне даже стало любопытно, что же он скажет дальше. - Позови меня в гости. 

- Нет. Это исключено, ты же знаешь.

Я давно никого не зову в гости. 

- Думаю, мы могли бы быть друг другу полезны. 

- Да, могли бы.

- Тогда я согласен на кофе. 

- Хорошо.

Не то чтобы у меня было желание давать согласие на приглашение. Просто очень хотелось поговорить. 

Я первой поднялась по ступенькам, ведущим ко входу в кофейню, но перед тем как открыть дверь, помедлила, обернулась.

- Ты же понимаешь, что если нас кто-то увидит вместе, а потом расскажет об этом Игорю Ивановичу, тот очень удивится. 

- Я тебя умоляю, Игорь Иванович со вчерашнего вечера в говно. Он будет рад, если ему хоть кто-то что-то расскажет о прошедших сутках. Заботливая ты моя.

Мы прошли внутрь кофейни и сели за тот же столик, за которым я недавно сидела с Алёной. Я оказалась на прежнем месте, а мой собеседник - на её. Он уселся в кресло так, будто это постель; потянулся и даже зевнул.

- Как жена? - из вежливости спросила я. 

Ну, скорее даже из вредности. Очень уж он был доволен собой.

Официантка оставила нам пару меню и удалилась. Кроме нас в кофейне больше никого не было.

- Неминуем развод. - беспристрастно констатировал он. - Впрочем, время ещё есть. Думаю, пара месяцев. 

- Мне кажется, Игорю Ивановичу осталось примерно столько же, - осторожно заметила я. 

Макаренко скорбно вздохнул в том духе, что "ничего не поделаешь". 

- Ты уже присмотрел себе кого-то ещё? - спросила я. 

- Я хотел бы тебя. - мне кажется, на этой его фразе я вздрогнула. - Но, вообще, можно сказать, что я в процессе. 

Теперь тяжело вздохнула я. Мне, наверное, должно было здорово польстить его заявление. Но не польстило. Мы как-то уже были довольно близки, но тогда у того, кто был сейчас Макаренко, было другое тело. Впрочем, за пять лет нашего знакомства, он сменил их уже три. Не важно, в общем, знакомство вышло довольно близким, но, сначала, очень, очень неприятным: я пыталась выкурить его из тела своего приятеля, а он - меня убить. Но потом мы как-то постепенно подружились. Впрочем, это отдельная история. В общем, желания продолжать близкие отношения у меня не было.

Я подозвала официантку, заказала чёрный чай со специями, тарелку сыра с орехами и мёд. Игорь Иванович заказал двойной эспрессо. Девушка спешно удалилась. Мы молчали до тех пор, пока нам не принесли весь заказ.

- Сколько тебе нужно времени на раздумья? - спросил он перед первым глотком кофе.

- Я боюсь, что нисколько и мой ответ ты знаешь. Это решительное нет.

Он сделал ещё глоток. 

- Ты умная девушка, хорошо воспитанная...

- Да, ты говорил. Ближе к делу.

- Ну так что? Своего священника ты бросила, бегать по городу - с чем ты там бегала? - перестала, ты знаешь меня несколько лет. Думаешь, я наврежу тебе?

- Да. Дорогой, я знаю, что ты мне навредишь. Делить одно тело с тобой вредно. Мне и так уже испортили достаточно много крови.

Я налила себе чаю, который к тому моменту успел прекрасно завариться. 

Игорь Иванович осушил свою чашку и задумчиво вздохнул.

- У тебя ресурсов больше, чем у обычных людей. Думаю, со мной или без меня ты проживёшь достаточно длинную жизнь. Если тебе этого захочется, конечно.

- У меня ресурсов ровно столько же, сколько у остальных. Возможностей для их получения больше.

- Какая разница? - фыркнул Макаренко и жестом указал официантке повторить для него кофе. - Ну и ломака же ты. 

Я улыбнулась.

- Какое слово! - заметила я. - Ты его так произносишь. 

Он посмотрел на меня довольно странно, но промолчал. Видимо потому, что ему через секунду поставили на столик вторую порцию кофе.

Я принялась за орехи.

- Угостишь меня чаем?

- Нет.

- А орехами?

Я кивнула и пододвинула тарелку к центру стола. Макаренко потянулся к ней, захватил целую горсть и принялся уничтожать их по одному с весьма довольным видом. Он стал похож на большого кота.

- Ты такой милый, - заметила я.

- Милый? Я? - он перестал есть. - Обычно я слышу это от четырёхлетних девочек. И то для этого приходится прилагать усилия.

Я пожала плечами. Он, конечно, скорее подходит под определение "беспринципная тварь". Но я, в общем-то, немногим лучше. 

- Соглашайся, - мягко сказал он.

- Неа. 

Я подкатила к своему краю тарелки немного орехов, зацепила парочку и отправила в рот.

- Я приду к тебе сегодня и мы поговорим ещё. 

- Нет. Ты останешься там, где ты обычно остаёшься. 

- Я приду к тебе сегодня, - строго повторил он. - И мы поговорим ещё.        

Секунды две я находилась в замешательстве. Как это он придёт ко мне, если я только что ясно сказала "нет"? А потом до меня дошло. 

- Что ты спросил у меня на самом деле?! 

- Я просто приду поговорить.

- Ты спрашивал про гости, сука. Когда, твою мать? - официантки, до этого что-то тихо обсуждавшие за стойкой, внезапно притихли. - Думаешь, это прибавит тебе очков? Блять, как?! Я же ни разу не сказала тебе "да".

- Ты говорила. И ты один раз кивнула.

- Это тоже считается? Отлично. - просто встать и уйти или всё-таки сначала расплатиться по счету?

- Ты такая милая, когда злишься.

- Пошёл к чёрту!

Очень хотелось швырнуть в него тарелку. Я держалась из последних сил.

- О, а я думал, что ты считаешь меня милым.

Я сделала большой глоток медленно остывающего чая, посчитала в уме до десяти и осторожно вдохнула и выдохнула. Ок, ну чем самое страшное мне это грозит? Ну даже, так и быть, предположим, что у него получится влезть в моё прекрасное тело (что само по себе довольно сомнительно). Выкурить его оттуда займет, ну, скажем, дня три. Поболит ещё пол года. Или даже всего пару месяцев. Ну, в общем, не очень страшно. Терпимо. Хотя бы интересно.

- Ты очень милый, - процедила я, - сукин сын.

- Не могу поверить, что ты до сих пор злишься, - сказал Макаренко, азартно доедая мои орехи и сыр с блюда.

Ну да, в общем, это была такая весёлая игра с элементами обучения. Типа, кто кого достанет. По ходу можно узнать немного нового, прокачать какие-нибудь скиллы (например, выучить несколько защитных заклинаний, научиться варить разговорный кофе) или вляпаться в дерьмо по уши.

- Злюсь. Но уже меньше. - я сделала ещё один глоток чая.

Я потянулась налить себе еще. Макаренко перехватил мою руку над столом и положил свою тяжёлую ладонь на мою. Я вздрогнула от неожиданности (с тех пор, как я с ним не сплю, старательно избегаю тактильных контактов), но руку убирать не стала.

- Евгения, - произнёс он своим самым доверительным тоном. - Я хочу...

Нас бесцеремонно перебил звонок моего мобильника.

- Прости, - я воспользовалась моментом и вернула себе свою ладонь, вытащила мобильник из кармана и ответила на звонок.

- Поверить не могу! - раздался жизнерадостный щебет. - Я тут в центре гуляю и, короче, в кофейне Макаренко держит за руку вылитую тебя.

- Вообще-то, это я и есть. 

- Ёлки!

Мы выдержали секундную паузу. Я думала о том, могло ли оказаться так, что моя коллега поверила бы тому, что это просто "девушка, похожая на меня" или рано или поздно догадалась бы. Уж не знаю, о чем там думала Алла. Макаренко в эту паузу неловко прикрывал ехидную ухмылку. 

- Я тебя хочу, - громким шёпотом произнес он. Думаю, вся кофейня это слышала. Я запустила него чайной ложкой. И попала! 

- Блииин, - протянула Алла на том конце трубки. - Я не вовремя, да?

- Даа, - неохотно подтвердила я. 

- Блииин, - снова повторила она. - А что теперь делать? Это же секрет, да?

- Да. Давай завтра поговорим. Или, ещё лучше, в понедельник.

- А... Хорошо. Пока.

- Пока.

Я убрала мобильник в карман.

- Ну ты сучка, - заметила я. - Мне казалось, вовсе не в твоих интересах так палиться.

Макаренко почти бесшумно рассмеялся.

- Ну, было весело. 

- С тобой весело, конечно. Но я бы уже пошла. Счёт?

- Да. 

Официантки были слегка напуганы, и, видимо, поэтому рассчитали нас чрезвычайно быстро. 

- Ну, до вечера. - улыбнулся Макаренко. - Поцелуешь меня на прощание?

- Да пошёл ты.

 

*** 

Надо было как-то дополнительно обезопасить квартиру. А то знаю я эти штучки. Сначала тебе задают другие вопросы, а потом могут и тело отобрать. Есть в моей практике одна такая история. Не про меня. Ну да ладно. 

К моменту, когда я закончила с квартирой, мне позвонил наш новый сотрудник. Очень неожиданно, как и всё в этот день. Впрочем, этот сюрприз был из приятных. 

Сотрудника звали Светлана. Ей было лет на десять больше, чем мне и она была потрясающая. Светлана была антикризисным управляющим, её нанял наш генеральный директор спустя пару месяцев переговоров с ней же. О чём они там переговаривались, пёс их знает. На самом деле, за ту неделю, что Светлана работала в нашей волшебной компании, мы только и успели, что побыть на двух планёрках и обменяться телефонами. Хотя я даже не уверена на счет последнего. Впрочем, какая разница. Я была рада её слышать.

- Я тут как бы в этом городе впервые и вот настали выходные, - явно смущаясь сказала Света. - И я никого особо не знаю.

- Ага.  

- Ну, я хотела спросить, может, ты что-нибудь сможешь подсказать. 

- Ну, я могу сходить с тобой куда-нибудь. Давай в суши-бар.

И мы сходили с ней в суши-бар поужинать. Поужинали, выпили бутылку вина. Света мне сразу понравилась. То есть ещё на работе. С первого взгляда, как бы пошло это ни звучало. Поэтому я немного волновалась, идя на ужин. И волновалась во время ужина. У меня даже сердце быстрее биться начало. Я всеми силами старалась показать свою уверенность и спокойствие. Уж не знаю, насколько у меня это получалось. Но вроде бы, даже несмотря на дефицит общения на работе, мы вполне мило разговаривали. Можно сказать, подружились даже. Болтали про журналистику вообще и нашу работу в частности, про наше издательство (действительно, о чем ещё разговаривать субботним вечером, как не о работе), о фильмах каких-то. И так у нас восхитительно пошёл разговор про это дурацкое кино под белое вино, что сначала мы заказали ещё вина, а потом пошли ко мне смотреть один из обсужденных фильмов. Лишний раз я порадовалась тому, что снимала квартиру в центре города. Можно было просто взять и пойти пешком ко мне. С женщиной, которая мне нравится.

- А у тебя есть?.. - Светлана поморщилась, припоминая название предмета. - Так. Чёрт. Начинаю забывать слова. 

- Ничего, я тоже начинаю их забывать, - соврала я и открыла входную дверь.

Квартира была чистенькой. Точно такой, какой я её и оставила. Ну, фильмы, так фильмы.

Мы прошли внутрь, нашли на моем ноуте нужный (по-моему, это был "Белая кошка, чёрный кот") и залегли на кровать смотреть его. Светлана уснула минут через двадцать, а я воспользовалась этим и ещё некоторое время просто смотрела на неё. А потом и сама отрубилась.

 

***

 

В комнате было темно и прохладно. Было очень странно. Голова была тяжёлой. Да и всё тело тоже. Я уже подумывала о похмелье. Очень медленно так думала. Это даже немного напрягало. Стало совсем зябко и неприятно. Я с трудом глубоко вздохнула. 

- Ах ты сукин сын, - тихо протянула я сквозь зубы. 

К сожалению, чётче и громче сказать не могла. Надо уже осваивать новые обереги и ловушки. А то каждый визит нечисти приходится переживать целую гамму неприятных ощущений. 

- Тебе же нравится, - раздалось у моего левого уха.

- Совсем нет. - я подождала секунд тридцать и, так как ничего не происходило, попросила. - Покажешься мне?

- Нет. Я пришел поговорить, а для этого тебе видеть меня не нужно.

- Ну так, говори, - я попробовала вдохнуть ещё раз, но глубокого вдоха не получилось. Впрочем, я была рада тому, что есть. 

На кровати рядом со мной никого не было. Но ведь я-то точно знала, что Светлана сейчас находится рядом со мной, значит, я сплю. Это должно было радовать. Но почему-то мне  это не нравилось. Не знаю пока почему. 

- Ну же, - поторопила я.

- Просто скажи мне "да".

- Нет. - я даже попробовала рассмеяться. - С какой это стати?   

- Я буду с тобой честен.

- Будешь? Можешь начать прямо сейчас. - последние два слова у меня получилось произнести уже шёпотом. 

Как-то в этот раз мне очень быстро сплохело. Или он слишком на меня давил.

- Я не буду врать тебе про вечную любовь, про предназначение или про что бы то ни было.

У меня комок подступил к горлу. И вовсе не от избытка эмоций.

- Отойди-ка подальше от меня, дорогой. Меня от тебя тошнит. Буквально. 

Он издал какой-то малоразличимый звук и стало полегче, можно было дышать.

- Лучше? - спросил он.

- Да. - я поморщилась от досады. 

Нельзя отвечать "да" даже на такие вопросы. Дура. Хотя во сне сложно спросить что-то другое, не то, что ты имел в виду буквально. Но у меня был такой день, что мало ли. Блин. Мне даже показалось, что он рассмеялся.

- Евгения, - протянул он. - соглашайся. 

- Я хочу простой человеческой жизни, а не...

- Я тоже. - настойчиво произнес он. 

У меня снова подступил комок к горлу. 

- Я тоже хочу простой человеческой жизни. Но у меня нет тела. 

- Ох, - руки свело судорогой. - Дальше. Отойди дальше. Больно.

И снова стало чуть легче, мышцы расслабились, стало можно дышать свободнее.

- Держи дистанцию, дорогой, пока я ещё настроена сотрудничать. 

Никто мне ничего не ответил.

- Я знаю, как выкинуть тебя отсюда, если что. Пожалуйста, будь нежен со мной. Я всё ещё тебя слушаю.

Вообще-то с выкидыванием могли быть проблемы, но я старалась об этом не думать. Я почувствовала, как он довольно улыбается. Или во всяком случае, испытывает приятное удивление.

- Вот поэтому ты мне нравишься. Ты уже знаешь, на что ты идешь, ты достаточно знаешь о нас. И о себе тоже. Соглашайся.

- Нет. Ты сказал, что ты будешь честен, но ты уже соврал мне. 

- Это было давно.

- Нет, ты соврал сейчас. Ты сказал, что хочешь обычной жизни. Я бы поверила тебе, правда. Но, посмотри, кого ты выбираешь в последние пять лет. Глава местных извращенцев, начальник пресс-службы. Вполне себе властные фигуры. Где там обычное счастье и простая жизнь? А я? Нашёл, кого выбрать.

- Ты-то как раз то, что надо.

- Дорогой, ты помнишь, да, про разнообразие и богатство ресурсов и про ту чёртову книгу, из-за которой меня чуть не убили лет шесть назад.

- Книги не существует, и мы оба это знаем. 

- Есть я. И я кое-что помню. А если в моей голове покопаться значительно, возможно, я вспомню её всю.

Он вздохнул. Я тоже. Но сон не кончился.

- Дорогой, - сказала я. - выходит так, что у меня уже есть гораздо больше, чем ты мне способен дать. 

Молчание.

- Мой ответ "нет". Уходи. 

- Мне не нужна книга. Ты мне нравишься.

- Ты мне тоже нравишься. Но мне нечего тебе предложить. Я уверена, ты найдешь себе подходящее тело.

Он долго молчал. Я решила не торопить его. 

- Мы поговорим ещё. - пообещал он.

- Возможно. Но мой ответ останется прежним.

Я наконец-то смогла легко и глубоко вдохнуть. Я открыла глаза снова. Отдышалась. Справа от меня тихо спала Светлана. Несколько рыжих прядей спадали на её красивое белое лицо. Я протянула руку и убрала пряди с её щеки и лба. У меня внезапно снова перехватило дыхание. Нестерпимо хотелось её поцеловать. Но было страшно. И, разумеется, неуместно. Я перевернулась на другой бок, проверила квартиру (предсказуемо чисто) и быстро уснула. 

 

***

Утро было солнечным, но проснулась я только часам к одиннадцати утра. В постеле со мной никого не было, однако из кухни доносились еле различимые звуки, которые получаются только от нажатия пальцами на клавиши ноутбука. Это было отлично. Ну, во всяком случае, так мне показалось. Я ещё пару минут провела в кровати, прислушиваясь к мерному тихому постукиванию, и, наконец, встала.

- Ты давно проснулась? - спросила я, зависая в дверном проеме кухни и стараясь не подавать вида, что рассматриваю Светлану, которая сидела напротив в одной рубашке и с мокрыми волосами.

- Часов в восемь утра.  

- Ого.

- Ага. Я решила тебя не будить и поработать немножко. Ну и, воспользоваться твоей ванной. Ты же не против, правда?

- Я только "за". Я, кстати, тоже собираюсь ей воспользоваться, а потом с удовольствием приготовлю тебе кофе. Ну, и постараюсь накормить завтраком. Но с этим в моем доме несколько хуже. 

- Идёт.

 

***

В ванной поймала себя на том, что волнуюсь. Волнуюсь потому, что девушка, которая мне нравится находится сейчас у меня дома. Давно со мной такого не случалось. Если быть ещё несколько точнее, то я вообще такого за собой не помню. Блин. Встала в восемь утра и пошла работать. Утром в воскресенье. Интересно.

 

***

- А что ты делаешь сейчас? - спросила я, уже стоя у плиты с туркой на изготовку. 

- Презентацию для завтрашней планёрки.

Когда я вышла из ванной, на Светлане появились джинсы и жилетка, в которых она была вчера. Только волосы были все еще мокрыми и придавали девушке совершенно немыслимо трогательный вид.

- О чем?

- О планах на будущее, о конвергентной редакции.

Я насыпала кофе в турку и налила воды.

- Ээээ, - я поставила турку на огонь. - Ты хочешь рассказать про объединение наших редакций?

- В общем, да. - Светлана наконец-то подняла голову из-за ноутбука.

Светлана замялась и было видно, что она теперь очень думает, рассказывать мне подробности своих планов или нет. Ну, или хотя бы с чего начать. И она начала рассказывать с примеров успешной работы других редакций по такой схеме. Когда она закончила с примерами, у меня в голове уже сложилась какая-то картинка того, что должно происходить с нашей работой, да и кофе уже был готов. Я разлила его по кружкам. 

- Ты думаешь, у нас получится объединить интернет-редакцию с другими редакциями холдинга? - прямо спросила я. 

Я-то испытывала массу сомнений. Несмотря на то, что редакции всех изданий, выпускаемых нашим издательством находились в одном здании, они были очень разными и в каждом из них было много своих особенных порядков, за нарушение которых, бывало, и увольняли. А тут такое. Местные редакторы взбесятся с вероятностью более чем в сто процентов, потому что скорее всего воспримут объединение, как заход на их территорию и попытку лишить их власти. Да, это действительно будет что-то с чем-то.

Светлана улыбнулась на слове "нас", но после того, как дослушала вопрос посерьёзнела. 

- Не знаю. Но мне бы хотелось. Эта система гораздо эффективней. Новости получаются совсем в ином качестве. И времени на работу уходит меньше, потому что работа разных изданий над одним материалом перестает дублироваться.

Мы сделали по глотку кофе, предварительно положив в него по ложке коричневого сахара.

- Тебя ведь за этим наняли? - спросила я. 

- Да. 

- Не ожидала от нашего владельца такой... эмм... инновационности в подходе. Мне он всегда казался жутким консерватором. 

- Ну, ты, видимо, максималистка.  

Мы сделали ещё по глотку кофе. Я достала банку печенья.

- И как ты собираешься работать дальше? - спросила Светлана. 

- В смысле?

- Ну, как ты собираешься вести себя на новом месте? Ты ведь редактор теперь.

Внезапно до меня дошло. 

- О, так это ты попросила генерального меня назначить? - спросила я даже с некоторым озорством.

- Да. - немного смутилась Светлана.

- Неплохо. - похвалила я. 

Ну круто. Одной ей с нашими монстрами, сидящими на постах редакторов по несколько лет (а то и десятилетий) точно не справится. Даже несмотря на поддержку генерального. Даже, возможно, и благодаря ей. А молодой перспективный редактор, который выступит союзником очень даже кстати. Очень мило. В моих глазах сейчас Света приобрела несколько баллов к карме. Хотя использовать меня без моего ведома - плохо (в первую очередь для того, кто собрался это делать), меня такое обычно бесит. Но с моим ведомом и по моему согласию - забавно. Хотя, конечно, это кофе не дало сказать всю эту чепуху про то, что "ерунда, ты просто перспективный сотрудник" и бла-бла-бла. Но тем не менее. 

Света немного удивилась моей реакции, но ничего не сказала по этому поводу.

Однако, это было ещё не всё, что я хотела выяснить.

- Ты поэтому мне позвонила вчера? Потому что тебе нужны сторонники для осуществления грандиозного плана?

- Ну, - запнулась она. - И поэтому тоже. 

- А почему ещё? 

Светлана совсем смутилась, опустила голову вниз и некоторое время подбирала слова.

- Ну, - ещё раз запнулась она. - Ты мне нравишься и я бы хотела узнать о тебе больше. - она сделала ещё одну долгую паузу, в которую её глаза успели немного побегать в панике, а дыхание задержаться. 

- И, возможно, дружить. - наконец, выдохнула она. 

Я нахмурилась. Спрашивать про "как насчет переспать" мысль возникла, но желания задавать такой вопрос не было. Было страшно услышать "нет". Да и вероятность услышать “нет” после такого вопроса явно возрастала. А так оставалась хотя бы гипотетическая возможность. Да и какой смысл спрашивать? Мне самой явно хотелось чего-то большего, чем просто переспать. А как тогда узнать про такую возможность? 

 

 

***

Надо было, конечно, отменить встречу, но я этого не сделала. То есть, не то, чтобы мне было трудно, нет. Просто, когда вокруг происходят какие-то странные события, надо бы поберечься. Остаться дома. Выспаться, в конце концов, перед первым рабочим днём в новой должности. Ну или хотя бы полежать в тёмной комнате и просто подумать. Но я почему-то решила упрямиться и продолжать следовать собственным планам. Сейчас-то я понимаю, какая это была невероятная глупость. Впрочем, человек инертен до невозможности. Я-то чем хуже?

- А что тебе сказали твои бизнес-партнеры? - спросила я.

- Что они скажут? Ссыкло. - Егор выглянул на улицу, чуть отодвинув плотную штору. - Как я скажу, так и будет. 

- Но ты же советовался.

Он вздохнул и отошел от окна. 

- Конечно, я разговаривал с ними. 

У него было такое болезненно-брезгливое выражение лица, как будто он сомневался плюнуть в этих людей или засветить в морду, хоть тут никого и не было. 

- И?

- Они боятся выходить на новый уровень. Боятся... всё потерять. А на самом деле рискую я. Что у них есть? Ипотечная квартирка? - уголки губ Егора совсем ушли вниз, а брови страдальчески изогнулись. 

Он походил по комнате из стороны в сторону. Подошёл к столику, налил себе вина (почти полный, хоть и небольшой, бокал), выпил залпом, стукнул стеклом о дерево, сел рядом со мной.

- А жена?

Егор вздохнул ещё тяжелее и привалился ко мне горячим боком.

- Говорит, начинать.

Мы помолчали. 

- Она всегда говорит начинать, делать то, что я хочу. 

Чем это отличается от того, что сотрудники и партнеры всегда делают то, что я хочу? - громко подумал Егор. 

- Тем, что она сама хочет. И тем, что ей не страшно. И она доверяет тебе.

Егор вздрогнул и отодвинулся от меня.

- Я никогда не привыкну. - серьёзно сказал он. 

- А зачем тебе привыкать?

Он встал, снова подошёл к столику, потянулся к бутылке.

- Хватит сегодня алкоголя. С ним тяжелее. 

- А я думал, легче. 

Я отрицательно покачала головой. Пятьдесят грамм, чтобы расслабится - вполне годится, а двести уже нет.

- Ок. Чего ты хочешь?

- Я хочу, чтобы инвестор мне дал бабла на расширение бизнеса. 

- Клево. Встреча завтра в одиннадцать?

Егор подозрительно посмотрел на меня.

- Нет, я никогда не привыкну. 

- Да ты думаешь о ней всё время, громче, чем разговариваешь, - заметила я. 

- Ну раз ты всё знаешь, зачем ты у меня переспрашиваешь?

- Убеждаю тебя, что ты не зря платишь деньги. 

- Справедливо. Давай начинать. 

- Я думала, ты никогда не скажешь!

Егор прямо в ботинках лег на кровать и положил свою голову мне на колени. Я тихо начала напевать мотивчик песенки, которую в детстве Егору пела его мама. Уже через пару минут он уснул, но я продолжала напевать. Через час Егор проснется и отправится домой, к жене. Просветленный, спокойный и уверенный в себе. А я поползу в чужой пустой дом. Пешком. Впрочем, тут, конечно, недалеко. Гостиница в центре. Идти минут пятнадцать всего. 

 

Я лежала на огромной кровати, застеленной бордовым покрывалом и раздумывала над тем, идти ли мне домой или остаться в номере. Он всё равно был оплачен до следующего утра. Голова слегка кружилась и тело явно говорило мне, что устало и хочет отдохнуть.

Я привыкла спать дома, где были расставлены в нужных местах обереги и натянут экран (да, я параноик и не без причины). Дома мне было гораздо спокойнее, чем где бы то ни было.

Помаявшись немного и даже успев уснуть на двадцать минут (а также проснуться, испугаться, что вырубаюсь и сползти, наконец, с кровати) я отправилась домой, прихватив со стола конверт с деньгами. Было около одиннадцати вечера и уже совсем темно. На улице было неожиданно холодно и пронзительно промозгло.

 

 

***

Я не заметила падения и удара о землю. Зато почувствовала сильную боль в районе солнечного сплетения от удара ботинком. И поразительную пустоту в голове, где сейчас была только одна мысль: это происходит не со мной, потому что со мной такого не может быть. Я заглядываю на пару шагов вперёд, я чувствую неприятности за версту, ну или хотя бы минуты за четыре. Я могу настраивать других людей на то, что им нужно. Я вообще много чего могу. 

Однако второй удар в район поясницы с возможным замахом на почки привел меня в чувства. Мозг охренел от того, что тело может по какому-то недоразумению испытывать боль без предварительного согласия и проскочил стадии принятия решений. Правда, застрял на сотые доли секунды на страшной мысли: меня сейчас убьют и мне конец. Но вспомнил, что умирать не страшно и успокоился.

Ок, случилось. Да, со мной. Я лихорадочно заметалась в поисках решения задачи. Нападающих двое. Когда я последний раз работала с парой? Не помню. Вероятно, никогда. Это ничего не значит. У меня есть уникальная возможность поработать сейчас. Они всё равно в одинаковом положении. Конечно, все люди разные, но, думаю, адреналина в их крови поровну, им примерно одинаковое количество лет. Скорее всего они друзья, у них куча общих воспоминаний. Приготовься, будет легко. 

Я глубоко вдохнула. Мне даже почти удалось увернуться от ботинка, летевшего в мое лицо. Но организм пока отказывался быстро сосредотачиваться в таких невыносимых условиях, так что лицу тоже досталось. Кажется, они приняли меня за мальчика. Школьники. Блять, меня побили школьники. Как глупо. Как всё это глупо и нелепо. Ок, эмоциональная оценка потом. Хотя, возможно, она и могла мне сейчас сильно пригодится, но я справлюсь и без неё. 

Я глубоко вдохнула ещё раз. Казалось, что время изменило ход. Я испытывала жгучий стыд за то, что меня побили школьники, вину за то, что я позволила с собой это сделать, страх, что сейчас получу серьёзные увечья или, если не получу, об этой постыдной истории станет известно дорогим мне людям. Я искала эти же чувства на той стороне. И я их легко нашла. Когда мальчики старшего школьного возраста испытывали одновременно стыд, вину и страх?

Я ещё раз получила по почкам и это слегка выбило меня из колеи. Правда, к тому моменту, я уже секунды четыре дышала в одном ритме с нападавшими и знала о них даже больше, чем было нужно. Зайчики были уже настолько мои, что пора было и им узнать об этом. Я поднялась на локте. Они остановились. Локоть тут же мерзко заныл - оказывается я именно на него упала, содрала об асфальт рубашку и кожу, да и, судя по всему, ударилась им как следует. Это разозлило меня. Я встала на одно колено, а мальчики упали. Сначала на колени, потом совсем. Я прекрасно знала, что они чувствуют. Они не могут двинуться с места и им сейчас очень страшно. И не только от того, что они утратили контроль над своими мышцами. Я добавила им немножко паники для полноты ощущений. Знаете, того самого чувства из детства, когда ты понимаешь, что полностью зависим, что ты сделал непростительную вещь и теперь неотвратимо будешь наказан.

Я встала на ноги и поняла, что мир вокруг меня вертится. И это плохо. Мальчики пытались расползтись в разные стороны, но их чувства им этого не давали сделать. Один из них всхлипывал и собирался вот-вот заплакать. Второй пытался отчаянно материться, но у него получалось только ожесточенно мычать. Мне стало неловко. Но я всё ещё злилась. И не просто злилась, а прямо кипела от злости. К сожалению, главным образом на саму себя. 

Я чувствовала, что у меня по лицу стекает кровь то ли с головы, то ли с виска, что рубашка намокла от воды из лужи, крови и пота, что локоть и левая нога мерзко ноют, бок болит, солнечное сплетение жжётся, а организм утверждает, что никогда мне этого всего не простит и прямо сейчас собирается упасть в обморок. Стало обидно. За себя и продолжающуюся нелепость. Меня побили школьники. Кажется, я даже издала какой-то звук, выражающий всю бессмысленность бытия. Тот, что всхлипывал, всё-таки разревелся.  

 

Не знаю, сколько времени у меня ушло на то, чтобы добраться домой. Наверное, целая вечность. Или наоборот. Не помню. В любом случае, к тому моменту, когда я перешагнула порог стало хуже, чем было. Организм оправился от состояния шока, весь адреналин куда-то исчез и осталась только боль и огромное желание отрубиться. К сожалению, я не могла себе этого позволить. Завтра (или уже сегодня?) в восемь утра нужно быть редактором. 

Я с трудом доковыляла до ванной. В зеркале был какой-то бесполый, измученный субъект с окровавленным лицом. После болезненного умывания стало ясно, что если я срочно не предприму меры, через пару часов у меня будет кровавый синяк на пол лица и заплывший правый глаз. Тем временем, локоть, нога, спина и рёбра тоже настойчиво требовали внимания. Плечо и бедро также подавали сигналы, но надеяться им было уже совсем не на что. Мозг грозил перестать функционировать прямо сейчас. Ему было тяжело ещё после Егора, а я заставила его так много работать сегодня. Я включила воду в ванной, а сама отправилась на кухню, где благополучно съела несколько таблеток сильного обезболивающего. И расплакалась. Будем считать от того, что глотать таблетки было больно и унизительно.

О своих моральных качествах я решила не думать вообще. Наверное, я могла бы обойтись с мальчиками и помягче. Но с другой стороны, могла и убить. Так что будем считать, что мы квиты.  

Лёжа в ванной с водой, температуру которой я ощущала разными частями тела сильно по-разному, я уговаривала организм согласится с тем, что потратить все оставшиеся силы на лицо - самый разумный вариант. Организм был со мной категорически не согласен. Он всё ещё негодовал по поводу случившегося и хотел сначала пройти до конца все стадии принятия. У меня было очень мало времени, но я согласилась. 

После этого я прочитала то, что обычно прочитывают в таких случаях. 

Вылезая из ванны, я ухитрилась ударится коленом. Организм на это оживился и припомнил мне всё, чем мне довелось сегодня удариться. Я доковыляла до кровати и рухнула в сон.

 

***

После таких приключений и последующих манипуляций, хорошо бы поспать хотя бы десять часов. Но у меня было только пять или шесть. Несмотря на это зеркало встретило меня довольно дружелюбно. И плевать, что до ванны я доползла согнувшись пополам. Правда, на лице осталась лопнувшая кожа в районе правого виска и сухая корка крови. Но ни синяка, ни припухлости не было. Это безумно радовало. Однако со всем остальным дела обстояли значительно хуже. Левая нога опухла (могло бы быть хуже, да, но текущего факта это не отменяло), локоть ныл, поясница была мерзкого бордового цвета, всё болело. И обещало болеть сильнее, так что я позавтракала парой таблеток, бутербродом и кофе. Кофе был довольно особенным, так что через некоторое время солнечное сплетение, на которое я пожалела сил вчера, должно было успокоится и прийти в норму. На всё остальное должны были подействовать таблетки. Голова предательски кружилась.

 

***

- У тебя новая прическа? - весело спросила Алла, пришедшая на работу сразу за мной. 

Я перекинула волосы на правую сторону, чтобы хотя бы частично скрыть ссадину.

- Да, что-то типа того.

Она включила ноут, уселась на своё место и стала наводить порядок на рабочем столе, который с пятницы был завален распечатками каких-то текстов, фантиками от конфет и записками разного рода.

Я чувствовала себя немного неуютно, восседая по одну из сторон огромного овального стола. И дело было не во вчерашней глупой драке. 

- Слушай, а можно, пока никого нет, спросить тебя про Макаренко?

Ах, чёрт, еще же и Макаренко. Мне захотелось прислонить руки к лицу, но я опасалась, что оно откликнется на это болью, поэтому не стала. 

- Ну, спрашивай. 

Тут Алла задумалась, немного поёрзала на стуле, видимо, выбирая из всех вопросов самый актуальный для неё. 

- У вас с ним роман?

Заныла почка. Я сделала страдальческое лицо. 

- Ну нет, - она приняла это на свой счет, хотя на её счет часть гримасы действительно приходилась. - То есть, если у вас отношения, это как-то повлияет на работу? То есть, мы теперь будем дружить с администрацией и делать, как она хочет? Или, мы теперь будем иметь эксклюзив?

Ненавижу Макаренко, ненавижу Аллу, ненавижу всё человечество. 

- Думаю, ничего этого не будет. У нас просто приятельские отношения. Как были, так и остались. Сколько я могла позволить себе эксклюзива, не обременяя редакцию обязательствами перед администрацией, столько и позволяла. Пока надеюсь продолжать в том же духе.

- Ой, а у вас давно приятельские отношения?

Блять, только не это. Меня спасла Марина, внезапно ворвавшаяся в кабинет.

- Так девочки, прошел слух, что сегодня в десять утра в администрации пресс-конференция с губером по поводу организации инвестиционного фонда для местных. Нас не позвали и не позовут. Типа для своих. 

Марина сделала большие глаза и вопросительно посмотрела в мою сторону.

Организовывать прессухи "для своих" у нас было в порядке вещей. Поэтому мы дружили с некоторыми "своими", чтобы получать информацию о мероприятиях и напрашиваться в гости к власть имущим.

- Кто пойдет? - спросила я.

- Можно я, можно я? - живо откликнулась Алла, не дождавшись даже конца моего вопроса.

Марина сделала страдальческое лицо.

- Марин, я достану тебе приглашение.

- Спасибо, - она сверкнула на меня своими красивыми карими глазами и уселась на свою часть стола в ожидании, что я сделаю ей пропуск прямо сейчас. 

Хорошо, я всё равно хотела поговорить с Макаренко. 

- Что ещё сегодня на день? - спросила я, чтобы заказать все пропуска разом и по десять раз не названивать в пресс-службу. 

- Я не знаю. Ты редактор, ты и скажи, - отозвалась Марина. 

Отлично. 

- Ну вот, пресс-конференция, - начала перечислять Алла, сверяясь с содержанием экрана ноута. - потом сегодня должны объявить победителей конкурса поэзии, - блядь, конкурс поэзии, - в обед круглый стол про выборы, а вечером... вроде бы ничего. 

- Отлично. Ты пишешь про всё, кроме прессухи. Кому-нибудь за чем-нибудь в администрацию надо?

С учётом того, что в комнате было только двое моих коллег из шести, вопрос был риторическим.

- Прекрасно. Тогда, Марин, у меня к тебе будет просьба: возьми у губера комментарии по поводу его конфликта с мэром; вылови Синельникова, попытай его насчет того, чем закончился тендер на ремонт дорог и почему он закончился именно так. А заодно спроси, почему об этом никто не слышал и приходится вылавливать его лично, чтобы узнать результаты. Ну и, про инвестиционный фонд по-подробнее. Посмотри, кто сидит в зале. Кто из бизнесменов пришел. Возьми у каждого комментарий в контексте происходящего. И я на весь день от тебя отстану.

Марина рассмеялась:

- Хорошо, только пропуск мне достань. А то щас Макаренко тебя убеждать будет, что у них ничего не запланировано, а потом - упс - а прессуха-то уже и прошла. 

- Ок.

Я доковыляла до двери и вышла в коридор. Кроме пропуска у меня были ещё вопросы к Игорю Ивановичу.

Мимо меня прошли две девочки из нашей редакции. Вообще, весело. Семь человек в редакции и все исключительно женщины.

Я нашла укромное место в коридоре, между кабинетами.

- Макаренко. Слушаю, - раздалось неприятное шипение в трубке.

- Привет, дорогой. Я хочу пропуск на сегодняшнюю прессуху. 

- У нас нет пресс-конференций сегодня, - безразлично отозвалась трубка.

Голова всё ещё кружилась и хотелось найти дополнительную точку опоры. Например, облокотиться о стену. Но, как только я сделала это, организм вспомнил всё, что с ним случилось этой ночью. Я сжала зубы.

- Чёрта с два у вас нет пресс-конференций.

Я произнесла в трубку ещё пару слов. Тон тут же поменялся.

- О, дорогая, не злись. Конечно я достану тебе пропуск, но только один. Ты сама ко мне придёшь или, может быть, нет?

- Нет. Выпиши, пожалуйста, пропуск на Марину Аверову. И... я хочу с тобой поговорить. 

Трубка некоторое время отвечала мне ехидным молчанием.

- Я могу к тебе прийти.

- Хорошо, - внезапно согласилась я.

 

 

***

В десять была общая планёрка руководителей. Действие таблеток мягко ослабевало и я гадала, почему у меня не хватило ума прихватить их с собой на работу.

- Похмелье? - сочувственно спросил Серёга, подсаживаясь ко мне.

Я поморщилась, потому что никак не могла найти удобное положение, в котором можно было безболезненно сидеть, не задевая спинкой стула, его ручками и соседями ни одного больного места. Кроме того, сидеть как на иголках помогали коллеги, которые дёргали меня в мессенджерах по поводу выхода новостей, прочтения репортажей и корректировки заголовков. Очень хотелось выбросить ноут к чёртовой матери.

- Будем считать, что оно. 

- Я тоже всю субботу промучался, - доверительно поделился Сергей. - Саня, по-моему, и пол-воскресенья. Но ты, конечно, круче.

- У меня просто всё самое интересное случилось вчера.

- А я думал, в ночь с пятницы на субботу. - Серёга подмигнул мне. - Ты ушла не одна.

Я поморщилась снова. Не то, чтобы ребята были не в курсе, что мне девочки нравятся больше, чем мальчики. Просто мне сейчас было не до того и вообще, это была неприятная история. Ну, хорошо, частично неприятная.

- А-а-а, ты видел. Я теперь кстати кому-то из вас двоих денег должна. Сколько? 

- Да забей.

- Нет, не забей. - рядом с Серёгой сел Сашка. - Штуку. Мне. 

- Ок, после планерки отдам. 

- Ужасно выглядишь, - поделился наблюдением Сашка. 

- Чувствую себя ещё хуже, - призналась я. 

- У неё похмелье, - прокомментировал Серёга. 

- Спасибо, кэп! - уже шёпотом, но довольно громко ответил Саша, ибо генеральный только что вошёл в переговорку. 

За ним зашла Света с ноутом и бумагами подмышкой. Это было непредусмотрительно с её стороны: входить следом за генеральным. У нас тут всё очень превратно понимают. Редакторы других изданий тут же зашушукались.

- Коллеги, давайте тише, - зычно попросил генеральный и все тут же заткнулись. 

Только стук клавиш прерывал тишину. Нужно было исправить совершенно неподходящий лид к очередной новости.

- Евгения, да оставьте уже в покое компьютер, - так же громко произнес генеральный. 

Очень хотелось его убить. 

- С первым днём вас, кстати, в новой должности. Коллеги, знакомьтесь. Наверняка, ещё не все знают Женю. Женя, встаньте.

Я поморщилась и с трудом поднялась со стула. Не могу поверить, что генеральный затеял такие реформы в своей вотчине. Потому что сейчас он был похож на председателя грёбаного партсобрания конца восьмидесятых годов. 

- Евгения теперь у нас редактор новостного портала. 

Все люди в комнате посмотрели на меня. Нам ещё повезло, что не все пришли на планерку.

Кто-то из пришедших меня видел вообще впервые. Зато я знала их всех. Их было семеро (в том числе представители федеральных газет и журналов). И почти к каждому прилагалось по несколько начальников отделов: политики, культуры и "жизни" (слава богу, многие сегодня отсутствовали). В некоторых изданиях главных редакторов было два (один как бы главный, а второй как бы шеф). Что все эти люди делали на работе я понятия не имею. Лично я спокойно могла в день написать восемь новостей или четыре небольших  авторских материала на выбор. С учётом того, что наша лента состояла примерно из 25-35 новостей в день (с плавающей от 20 до 40 процентов исключительного авторского контента), я пока даже не совсем понимала, зачем мне шесть корреспондентов.

- Можно я уже сяду и мы перейдем к основной повестке дня? - спросила я, вкладывая как можно больше дружелюбия в свой тон, нагло игнорируя закравшийся в вопрос сарказм.

- Да, конечно, - генеральный сделал широкий жест рукой. 

Я с трудом удержалась от всхлипа при касании спинки стула. Почему я не пошла в гадалки? Я же могла. И платят там лучше.

- Слушай, по-моему, тебе вообще плохо, - зашептал слева Сашка. - Может, уйдешь отсюда домой?

Я метнула в него недовольный взгляд. 

- Что? - удивился он.

- Отстань, я работаю. 

Пока генеральный рассказывал об абстрактных больших переменах, я копалась в заголовках и лидах новостей, поглядывала на сайт администрации и на сайты конкурентов. Новость о сегодняшней пресс-конференции с губернатором появилась в 10:15. В тексте также содержалось совершенно издевательское предложение для представителей прессы записываться заранее.

Наконец, генеральный передал слово Свете, которая к тому моменту уже подключила свой ноут к проектору. Света начала с того же, с чего начала разговор со мной: про успешность подхода и практик конвергентных редакций. Но народ уже был слегка напуган генеральным, и тут разволновался вконец. Даже Саша с Сергеем поглядывали на Свету с подозрением и даже пытались спрашивать о чем-то меня (видимо, я была слишком спокойна и сосредоточена на фоне остальных). Но что я им могла ответить? Такой же спокойной выглядела Диана - редактор глянца с ненатуральным загаром и тонной бижутерии. Она появилась у нас относительно недавно и, видимо, чувствовала себя более защищённой, чем те динозавры, что находились в нашей компании довольно давно.

В итоге прямые вопросы посыпались на Светлану. Генеральный стоял в сторонке и молчал, пока кто-то не спросил: "Что, нас теперь всех уволят?".

- Нет, - подал он голос и опять оказался громче всех и снова все затихли. 

Генеральный вышел в центр переговорной и загородил собой Свету.

- Я вам лично обещаю, что никого, - он сделал значительную паузу и обвёл присутствующих взглядом, - никого не уволят.

Я заметила, как Света напряжённо поджала губы и упёрлась своим взглядом ему в спину. Генеральный вернулся на свое место - в верхний правый угол переговорной. 

- А как же мы тогда объединим отделы? - резонно спросил кучерявый толстячок с подвижными усами, местный радийщих, следящий за контентом сразу трех радиостанций. - Так и останется по три редактора политических новостей что ли?

Аудитория снова разволновалась. 

- Я никуда не уйду! - отчётливо произнесла тетка с начёсом, редактор бывшей сельской патриотической, а сейчас вообще не пойми какой (то ли "Звёздочка", то ли "Зорька" - один хрен полный пиздец). Как-будто кто-то говорил про её уход. Хотя, конечно, было бы неплохо.

От всего этого шума у меня разболелась голова. Я приложила к лицу руку и тут же одёрнула. Может, выглядела я вполне приемлемо, но от прикосновения, вся правая половина лица мгновенно загорелась. Боль перешла на скулу и висок. Блять.

- Женя, - заговорщически начал Серёга. - Иди домой. Хватит мучиться.

- Иди в жопу, - в тон ему процедила я сквозь зубы. 

Препирательства в переговорной продолжались ещё минут сорок. За это время я успела несколько раз пожалеть о том, что не могу себе позволить свалить; получить первую новость от Маши (инвест.фонда не будет, они тупо решили слить государственное бабло паре знакомых крупных предпринимателей на "развитие отрасли"); переписать за коллегами три новости и попутно популярно объяснить им в аське чем вызваны мои жестокие правки (и даже получить согласие и одобрение). Финалом стала смска от Егора о том, что за второй частью денег я могу приходить сегодня. Я порадовалась, но перенесла эту встречу на завтра.

- Давайте, посмотрим на то, что мы можем сделать уже сейчас, - несколько уставшим голосом заметила Светлана. - Не нужно никого увольнять или перестраивать всю структуру для того, чтобы хотя бы вести календарь событий. Ведь все согласятся, что сейчас работают в аврале.

Наконец-то стало тише. 

- Давайте каждый составит календарь событий, чтобы корреспондентам было проще. Ведь мы же заранее знаем как минимум, что наступит 1 апреля или 23 февраля. Это значит, что к этим датам понадобятся специфические новости. Это нормально.  

- Да, мы могли бы готовить специальные фотосессии с тематическими вещами и приводить тренды, относящиеся к тому или иному стилю, - подала голос Диана.

- Я этого не буду делать! - снова влезла дама с начесом. 

- Ради Бога, каждый готовит календарь для своего издания. Я лично буду, - неожиданно для себя довольно громко высказалась я. 

Видимо, так сублимировалось моё горячее желание поскорее свалить. 

Мне показалось Света посмотрела на меня с приятным удивлением. А вот Сашка с Серёгой подозрительно покосились. 

- Зачем тебе календарь? - полушёпотом спросил Серёга. 

- Я работаю редактором один день и уже заебалась раздавать задания и переписывать новости. Что будет дальше - страшно подумать. 

Хотя, наверное, в тот момент мне больше хотелось поддержать Свету и сделать так, чтобы всё это поскорее закончилось. 

Тем временем генеральный семенил к двери и таки вышел. Светлана нахмурилась. Мне тоже не понравился этот его ход. Стоит ли говорить, что он не вернулся? И мы так ни о чём конкретном и не договорились. 

Из переговорной кому-то посчастливилось вырваться около двух. Лично я - выползла. Всё это было бесчеловечно.

- Женя, тебе надо поесть, - заметил Сашка. 

- Надо, - с неохотой согласилась я. 

Организм поддержал меня начавшим пульсировать солнечным сплетением. Да когда же ты восстановишься-то?

- Пошли тогда. 

- Нет. Меня народ с утра не видел. Некоторый так и вообще. 

- Иногда мне хочется просто взять тебя в охапку и унести уже туда, где тебе будет хорошо. - с досадой произнес Сергей.

- А вот свои сексуальные фантазии попрошу оставить при себе, - серьезно заметила я.

Ребята заржали. Они были правы на счёт обеда. Надо было поддерживать организм. 

- Давайте Свету с собой возьмем. - внезапно предложила я. 

Сергей с Саней снова подозрительно переглянулись. 

- Зачем?

- Ну, новый сотрудник, все дела. Надо вливаться в коллектив.

- Пусть ходит с генеральным, если ей так хочется, - заметил Сашка. 

- Какие вы... недружелюбные. Я пойду с ней.

Ребята переглянулись. И переглядывались ещё несколько секунд. Я ждала. Они сейчас договорятся и пойдут с нами. 

- Хорошо, - подвел итог невербальной коммуникации Сашка. 

 

 

***

В кафешке рядом с нашим офисом было внезапно почти безлюдно и довольно прохладно, что не могло не радовать после душной переговорной. 

Однако голова у меня продолжала кружиться. На боль я обращала внимание только когда что-то внезапно начинало болеть сильнее.

Света выглядела слегка подавленной. Ребята с ожиданием смотрели на нас обеих. По дороге до светиного кабинета они уже успели спросить у меня спала ли я с ней и собираюсь ли это сделать. Я ответила честно. "Нет" и "хотелось бы". Для них, наверное, такая мотивация к общению будет понятней. В любом случае, произносить предложения длиннее нескольких слов мне было сложно: голова, правый висок и скула не переставали болеть. 

- Как ты? - спросила я у Светы, когда нам принесли напитки. 

Она быстро оглядела нашу компанию: можно ли при мальчиках говорить правду? 

- Странно. Я ожидала, что получится более продуктивно. 

Сергей хмыкнул.

- У нас странная кадровая политика, - осторожно прокомментировал Сашка. 

Непонятным осталось, он про наши недавние назначения, внезапный приход Светланы, количество лишних сотрудников или старпёров на руководящих местах. Наверное, про всё сразу. Однако Света метнула на него короткий подозрительный взгляд. Ничего говорить не стала. Вздохнула. 

- Я боюсь, что её у нас нет, - прокомментировала я, чтобы снять некоторую напряжённость. 

Нам принесли часть еды. Организм ясно дал мне понять, что ничего есть не будет. Надо, сказала я и запихала в себя ложку сырного супа. Организм сопротивляться не стал, но пообещал, что обязательно отомстит.  

- Света, а ты вообще... э... откуда взялась? - спросил Серёга. 

Я пнула его под столом ногой. Здоровой, конечно же. Но от неловкого движения заболела сильнее спина. Серёга только скосил на меня взгляд.

Светлана снова вздохнула и попросила уточнить вопрос. 

- Ну, я хочу сказать, как нашему генеральному пришло в голову затеять перемены и почему он выбрал тебя этим руководить? 

Серёга меня немного удивил. С другой стороны, это же отлично, что он думает то же, что и я и ещё и не стесняется задавать вопросы. 

- Это долгая история. Мы с вашим генеральным знакомы довольно давно. Как-то раз речь зашла о вашей компании. Постепенно этот разговор вылился в мое устройство на работу. Но я бы не сказала, что я руковожу изменениями. Я скорее просто менеджер, который должен подружить между собой разрозненные подразделения одной большой компании.

Ответ Светы мальчиков удовлетворил, а меня нет. Она соврала в нем дважды. Фиг с ним с тем, что она тоже считает, что руководит изменениями, но на публику выносит формулировку помягче. Это нормально и так и должно быть. Они не были знакомы с нашим генеральным. Во всяком случае, не давно. А, впрочем, такое ли большое это имеет значение?

У меня зазвонил телефон.

- Женя, поднимитесь в 206, пожалуйста. - это была секретарша генерального Полиночка.

- И тебе привет, - ответила я. - Что случилось?

- Владимир Эдуардович хочет тебя видеть. Он очень зол.

Я не успела больше ничего спросить, ибо Полина положила трубку. Меня хочет видеть генеральный и он очень зол. По-моему, отличное продолжение дня.

- Что случилось? Кто это? - забеспокоились ребята.

- Генеральный зол и хочет меня видеть. - честно ответила я. - Я пошла. 

- Я с тобой. - подала голос Света. - Мне в ту же сторону.

 

- Какого хрена?! - негодовал генеральный. - Женя, что происходит? Вы что, совсем спятили там в своей интернет-редакции?

Я уже минуты три слушала оскорбления, стоя в его кабинете. Присесть мне не предложили, да и я очень сомневаюсь, что погружение на местные стулья облегчило бы мою жизнь. 

- Вы даже не спросили меня, моего мнения! А я, между прочим, владелец этого балагана! Позовите сюда Светлану! Я хочу, чтобы она послушала.

Я ехидно улыбнулась. Он так орал, что было слышно и в приемной, и, думаю, в коридоре тоже, так что Света слышала всё. Она тут же появилась в кабинете. 

- Что случилось? - спросила она.

Я тоже очень хотела это знать. Потому что за всё время, генеральный не сказал ни единого слова по поводу того, что же именно вызвало в нём такую бурю эмоций.

- Это неприемлемо! То, что они там сделали ставит под угрозу всю компанию! Мне уже звонили из администрации и требуют, чтобы мы немедленно - немедленно! - сняли материал. А Женя ничего не может мне ответить.

- Потому что вы не даёте, - заметила я. 

Мне было настолько плохо и даже, скорее, я настолько вымоталась за последние сутки, что мне уже было как-то не до субординации и формальных приличий. 

- Что? - возмущённо переспросил генеральный.  

- Давайте ближе к делу. Что случилось? - снова подала голос Света. 

Владимир Эдуардович переключил свое внимание на неё. 

- Вы, Света, говорили мне, что Евгения, - он меня так называл, когда особенно негодовал, - справится с новой должностью.

Голос его стал тише, но звучал он гораздо более устрашающе. Картонные спецэффекты.

- Но в первый же день она подложила всему нашему дому такую свинью, что я просто теряюсь, что же придется сделать, чтобы остаться с администрацией в нормальных отношениях.

Отлично, теперь виновата Света, что виновата я. Прекрасно, просто прекрасно. Кстати, а что же случилось?

- Мне только что звонил Макаренко, - я поморщилась, - это глава пресс-службы, если вы не знаете, - пояснил он для Светланы. - И знаете, что он сказал? Что мы написали, будто администрация распилила 7 миллионов. Распилила! 7 миллионов! Евгения, уберите немедленно - я сказал, немедленно! - этот материал с сайта.

- Это почему? - удивилась я.

По виду Владимира Эдуардовича можно было решить, что сейчас он кинется меня душить.

- Во-первых, там написано, что инвестиционный фонд для предпринимателей оказался просто “более чем странным” - я слежу за формулировками, я помню, что вы дружите с администрацией, я знаю, как это нам важно. Но там была правда: фонд создали пол года назад, втихаря. И за пол года успели раздать троим местным крупным предпринимателям около 7 млн. рублей. Между прочим, не сказать, что большие деньги. Особенно, если поделить на три (ну, хорошо, на четыре - откат), да и на полгода (хотя лично я сомневаюсь, скорее документы были оформлены задним числом). Но в новости-то про мои домыслы ничего нет. Где там написано, что кто-то что-то распилил?

Владимир Эдуардович тяжело дышал. Было видно, что душить он меня передумал, но как-то ещё повоздействовать готов. Света поглядывала по очереди то на меня, то на него.

- Мне сказали другое.

Отлично, сам он новость не читал.

- Там есть ещё комментарии. За них мы ответственности не несём, - заметила я.

- Убрать их можно? - с надеждой спросил генеральный.

- Нет. Их уже все, кому надо, видели.

- Вот именно это меня и беспокоит! Давайте их выключим!

- Нет, - в голос произнесли мы со Светой. - Это исключено.

Мы ещё поговорили пару минут о том, почему это невозможно и повторили пару раз, что удалять комментарии нельзя. В итоге генеральный отпустил меня с миром, а со Светой разговаривал ещё некоторое время.

Я зашла за свою любимую колонну в коридоре и набрала Макаренко.

- Макаренко, слушаю, - раздалось привычное в трубке.

Я опустила приветствие и сразу перешла к нашим кодовым словам.

- Дорогой, что же ты, блять, делаешь?

- Ты от Эдуардовича? - ласково спросил Макаренко.

- Какого хрена происходит? Ты меня травишь?

- Ну что ты, как ты могла такое подумать. Но я рад, что ты не стала ждать вечера, а позвонила сразу.

Зачем я позвонила сразу? По телефону не слышно всего, что мне нужно. И реакций не видно. Ох, ну и дура же я.

- Расскажи мне, как было дело на самом деле. - попросила я. 

Не бросать же трубку, действительно. 

- Кто-то дал губернатору прочитать эту новость. А он озверел и для начала спустил всех собак на Макаренко, это же мы выписали тебе приглашение. Потом мы позвонили вашему шефу, потому что должны были. 

Я вздохнула. Некоторое время мы оба молчали. 

- Старикан сдаёт, - произнес наконец Макаренко, явно имея в виду не губернатора или нашего генерального. - С ним в последнее время тяжело. Иногда работа ему важнее, потому что это всё, что у него осталось.

- Я понимаю. Как ты? Уже знаешь, куда будешь переезжать?

- Нет. В любом случае, моё предложение ещё в силе.

- Давай вечером поговорим нормально, - тактично ушла я от прямого ответа или однозначной реакции.

- Хорошо. До связи.

 

 

***

В кабинете редакции, как и всегда в это время, кипела жизнь и не было половины сотрудников. Оставшиеся Алла, Марина и Вера встретили меня очень по-разному. Новости у нас распространяются благодаря Полиночке со скоростью ее печати, так что все уже были в курсе. У Ани бегали глаза, ее всю распирало от любопытства и неловкости. Как же так: я же дружу с Макаренко, почему же меня вызвали на "ковёр" с его подачи? И спрашивать при остальных неудобно, и узнать хочется.

Марина выглядела довольной. Она написала материал, а поругали меня. Вот и не чего из себя главреда строить: ему и все шишки. Вера смотрела понимающе и даже сочувственно.

Я бросила ноут на свою часть стола.

- Убираем материал? - спрсила Марина.

- Нет, - ответила я.

- А генеральный что сказал? - уточнила она, с наездом, но уже сомневаясь в правильности и уместности своих действий.

- Генеральный тоже решил оставить, - выдохнула я и опрометчиво опустилась на стул. - Ни у кого таблеток обезболивающих нету?

- Нет, неа, - нестройно ответили мне.

- Чёрт.

Я включила ноут.

- Странно, - медленно произнесла Марина, глядя в свой монитор.

- Что странно?

- Просто я не вижу новости на сайте.

Я открыла наш сайт и прошлась по новостной ленте. Дважды. Новости про

инвестфонд не было. Блять.

Я поднялась со стула, собрала ноут в охапку и зло потопала этажом ниже к генеральному. В коридоре на подходе к его кабинету я наткнулась на Свету, которая что-то хотела сказать мне, но я настолько целенаправленно шла в сторону приемной нашего Эдуардовича, что это было бессмысленно.

- А Владимир Эдуардович занят, - сообщила Полина уже закрывающейся за мной двери в его кабинет.

Внутри кабинета за широким дубовым столом сидел генеральный, а рядом стоял Сашка и что-то показывал Эдуардовичу на его компе.

- Вот так это и работает, - закончил какое-то объяснение он и поднял на меня несколько удивленные глаза. Думаю, он встретился примерно с таким же взглядом в ответ. Впрочем, кажется, стало ясно, что произошло.

- Сашка, только не говори мне, что ты только что удалил из админки новость про инвестфонд, - попросила я.

- Ну, - начал он и все стало окончательно ясно.

- Восхитительно, - заметила я. - Владимир Эдуардович, а что, простите, это за... эээ... интересная ситуация такая? Пять минут назад я искренне была уверена, что мы с вами договорились все оставить, как есть.

- Да, - весомо ответил генеральный. - Я понял, что с тобой невозможно договорится и попросил Александра помочь мне удалить новость полностью.

Я бы сказала, что я удивилась, но я именно охренела. Я очень редко пользуюсь своими способностями на работе. Можно сказать, почти никогда. А вот сейчас мне внезапно так захотелось позволить себе много лишнего.

- Со мной невозможно договориться? - медленно переспросила я.

- Да, я вижу, что тебе не хватает опыта работы на руководящей позиции. Видишь, генеральному директору приходится делать твою работу за тебя.

Я медленно выдохнула. Сашка шустро просёк ситуацию: он просто очень быстро сгрёб меня и вытолкал, точнее, практически вынес в коридор. Пока он меня нёс было невыносимо больно практически во всех местах, где меня вчера успели приложить, но я стоически молчала. В коридоре, Сашка привалил меня к стене, внимательно посмотрел на то, как у меня закрываются глаза от негодования и боли, сгрёб обратно и переместил в курилку. Там никого не было, но было заметно, что совсем недавно, народу было достаточно: дым ещё висел в воздухе, пепельница была заполнена окурками. Сашка достал свои сигареты и протянул мне. Я на автомате вытянула одну из пачки. Щёлкнула зажигалка. 

Я очнулась на тертьей затяжке.

- Ты дал ему права к админке, - скорее утвердительно сказала я, чем спросила.

- Да. Мне пришлось. Он попросил.

- Готовься ктому, что он что-нибудь сломает. Или к тому, что он  все сломает. Это более вероятно.

- Женя, - оправдательно начал он, но я перебила.

- Что? Что? Ты понимаешь, что это пиздец, когда мы пишем новость, а генеральный её удаляет? Что это, блять, такое вообще?

Сашка очень серьезно смотрел на меня. Я ещё раз затянулась и заметила, что у меня сильно дрожат руки. Мы молчали. Вот ведь техническому директору заняться больше не чем, как генеральному права в админку выдавать. Я докурила сигарету.

- Спасибо, - сказала я по поводу того, что Саша выступил спонсором перекура, но получилось нечто похожее скорее на "спасибоблять". Я вышла из курилки. Нужно было найти ноут и поработать. Блять, как работать в этой компании?

Ноут, вероятно, был в районе приемной генерального или, еще хуже, в его кабинете. Делать было не чего, я отправилась туда. В коридоре встретила Свету. Она встревоженно поглядывала в мою сторону.

- Ты как? - спросила теперь она меня.

- Будем считать, что нормально. Ты не видела мой ноут?

- Он в приемной.

Я двинулась туда, несмотря на то, что Света, кажется, хотела сказать мне что-то еще.

Ноут нашелся рядом с Полиной.

- Владимир Эдуардович просил передать, чтобы вы впредь не забывали свои вещи в его кабинете, - ехидно сообщила она.

- Заглохни, - бросила я и забрала ноут.

Пока я шла до лифта (хотя по лестнице было бы быстрее), я размышляла на тему увольнения. Очень активно. Ок, я работаю в этой компании меньше полугода. Кому какая разница, почему я уволилась? В конце концов, займусь наконец всерьез своей карьерой мага и гадалки. Будет весело. Звучит, правда, паршиво. Тем более, что в городе меня скорее знают, как журналиста. Ох, какие сплетни расцветут вокруг. Хотя, с другой стороны: какое мне дело? Да и переезд устроить можно. Но мне, по ходу, нравится эта работа. В другое издание в этом городе идти бесполезно. Или условия еще хуже, или я там уже работала. Кстати, может, вернуться на предыдущее место? Там было здорово. Крошечный коллектив, клевый шеф, большая независимость самого издания. Но очень мало денег. Очень. Мало. Денег. Хотя, опять же, карьера гадалки, лол.

Ах да, вот почему я ушла. У меня не было времени на свои дела и свою жизнь. Потому что нас было всего четверо и мы делали в ленте процентов 50 эксклюзива и авторских материалов.

А сейчас? Сейчас у меня есть время на свою жизнь?

Лифт гостеприимно распахнул передо мной свои двери. Я зашла и нажала на нужную кнопку. Из зеркала, которое было расположено внутри лифта, на меня смотрело несчастное, бледное лицо со шрамом на правом виске. Наверное, пока меня нес до курилки Сашка, прическа растрепалась. Я снова спрятала уменьшающийся шрам под волосами.

Коллег в нашей комнате прибавилось. Выглядели они все также по-разному, но одинаково тревожно. После того, как меня вынесли из кабинета генерального - о чем, конечно же, все были в курсе - от меня вообще чего угодно можно ожидать.

- Работаем в штатном режиме, - попыталсь пошутить я. Ну, или сказать хоть что-то, только чтобы сказать. Ибо когда я появилась в кабинете не только разговоры сразу затухли, но даже стучание по клавишам и то прекратилось.

- А новость? - спросила Марина.

- Забудь.

- Но я ее писала, тратила время, ходила в администрацию в конце концов. И что, зря?

Марине, наверное, больше хотелось поиздеваться, чем выяснить, зря она работала или нет. Но какая, в сущности, разница?

- Конечно, не зря. Теперь наше издание читает сам губернатор, - снова попыталась пошутить я.

- Но я написала так, как ты мне сказала, - внезапно произнесла Марина фразу, мало вписывающуюся в контекст, но несущую массу смысла. - И ты сама новость правила, - добавила она чуть тише.

Объяснять при всех, что мы обсуждали с Мариной в смс-ках по ходу пьесы, т.е. пресс-конференции, не имело смысла. Я не говорила, как ей писать. Она взрослая девочка, не первый год в профессии вообще и в этой компании в частности, так что сама она все знает. И написала она нормальный материал. Мои правки были косметическими. Но говорить при всех, что "я тебе такого не говорила" - при людях, которые знают Марину дольше, чем меня и поверят скорее ей, - опрометчиво. Несмотря на то, что правда. Открыто признавать то, что "да, это я так велела написать и поэтому ты работала зря" - глупо. Нужен срочно правильный ответ, который устроит меня и коллег.

- Марина, - мягко произнесла я. - Ты очень клевый профессионал и достаточно независимая женщина. Ты умеешь думать критически - а это в нашей профессии незаменимо. Я с трудом могу представить себе ситуацию, в которой ты будешь писать то и так, как тебе скажут. Тем более, если тебе об этом скажу я. Но я, как редактор, несу ответственность за все те материалы, которые выходят у нас в ленте. И перед генеарльным в том числе. Я считаю, что ты написала очень классный материал. И я до последнего настаивала на том, чтобы его оставить. Но Владимир Эдуардович в итоге все равно поступил по-своему, несмотря на то, что сначала согласился со мной. Мне очень жаль.

Открытый рот Марины медленно захлопнулся.

 - Спасибо, - сухо произнесла она и в кабинете снова раздался кликающий звук клавиш и посторонние разговоры.

Я с облегчением выдохнула. Потом вдохнула и обнаружила, что солнечное сплетение больше не беспокоит меня и я могу, наконец, свободно дышать.

По дороге в курилку меня выловил Серега.

- Ты обиделать на Сашку?

- Что? Что за глупые вопросы? - удивилась я. - Если у нас генеральный... очень специфический человек, то при чем здесь Сашка? Ну взял бы Эдуардович потом логин-пароль у той же Марины, с него бы сталось. С нее, кстати, тоже. Ничего бы не поменялось.

- Ну, слава Богу, а то он там сидит, переживает.

Мне очень хотелось курить. И стоять на месте я долго не могла. Голова начинала кружиться.

- Серега, мне надо покурить. Ты со мной? - поторопила я.

- Тебе надо поесть. Поесть и выспаться. - строго заметил он. - Потрахаться еще можно, но это по желанию.

- Прости, мне сейчас важнее другое.

- Очень жаль. Я с тобой.

Мы дошли до курилки. В ней сидел наш главный радийщик и курил трубку.

- Женька, ты как? - спросил он с ходу.

- Уже нормально. А все в курсе, да? - иронично спросила я.

- Конееечно, - протянул он. - И про Марину тоже.

- Чихнуть нельзя, все уже все знают. А что про Марину?

Радийщик неопределенно помахал трубкой в воздухе.

- Ну, знаешь, - он поднес трубку ко рту, медленно сделал несколько коротких и вдумчивых затяжек, выпустил пару колечек дыма, зевнул. - Она ведь тоже хотела редактором быть.

- А, - поскучневшим голосом ответила я. - Это многое объясняет.

Серега к тому моменту уже закурил и сейчас протягивал мне сигарету.

- Марина при этом очень классная, - честно призналась я, закуривая. - Мне нравится, как она пишет.

Радийщик одобрительно покивал. Очень скоро он закончил, вытряхнул пепел из трубки, почистил ее специальной штуковиной, раскланялся и вышел. К тому моменту от наших сигарет оставалось совсем немного.

- Что ты делаешь сегодня вечером? - неожиданно спросил Серега.

Я была весьма удивлена. Но особенно это показывать не стала.

- Занята. И завтра тоже, - честность работает лучше всего. - А что ты хотел?

- Думал накормить тебя наконец-то. Потому что смотреть на тебя страшно.

- На меня не только поэтому смотреть страшно, - уныло заметила я. - Я действительно себя паршиво чувствую.

- Иди домой.

- После всего, что сегодня было, все решат, что я свалила из-за этой дурацкой новости и криков генерального.

Серега закатил глаза, как бы говоря, что я слишком заморачиваюсь.

- Мне казалось, тебе все равно, что о тебе думают, - заметил он.

- Мне тоже так казалось, - протянула я.

Моя сигарета была докурена и ее останки теперь находились вместе с несколькоми десятками таких же трупиков в большой и тяжелой общей пепельнице. Сигарета Сереги валялясь где-то там же. Однако я не спешила уходить, да и он тоже. Мы молчали и каждый думал о чем-то своем. В один прекрасный момент я поймала себя на том, что сжимаю и разжимаю больной локоть. Я была неприятно этим удивлена и немедленно прекратила его терзать.

Серега заметил перемену в моей позе и, видимо, решив, что я собираюсь уходить, встал с табурета. В связи с тем, что с моей стороны никаких движений не последовало, его взгляд стал вопросительно-нетерпеливым. Мне хотелось еще посидеть там, где меня никто не тогает, но очевидно не хотелось объяснять это Сереге. Я неохотно встала. Заболела поясница и колено. Я поморщилась в сотый раз за этот день.

- Ты знаешь, - начала я, чтобы он не успел у меня ничего спросить, - иногда мне кажется, что вот сегодня, именно сегодня, у меня худший день в жизни.

Серега понимающе улыбнулся.

- Но потом я вспоминаю вчерашний день, или один из дней моего детства и понимаю, что сейчас-то со мной все в порядке и все у меня хорошо.

- Этот день закончится.

- Я знаю, - я вздохнула и совершенно искренне сказала - Спасибо.

В 7.15 вечера в офисе уже никого не было. Я не знаю, как я дожила до конца этого рабочего дня, но мне удалось. Однако никаких сил встать со своего редакторского места у меня не осталось. Я просто сидела,  смотрела в монитор ноутбука и ждала, когда же эти силы появятся.

- Женька! - я вздрогнула от оклика Сереги, который внезапно появился в дверях.

- Ну что? - устало спросила я.

- Ты почему еще на работе?

- Иди в... - я не успела закончить фразу.

- Давай я отвезу тебя домой.

Я посмотрела на Серегу, как на спасителя. Однако почему-то сказала совсем другое.

- Я сама доберусь.

- Куда ты доберешься? - усмехнулся он. - Как? Пешком?

- Прекрати.

- Ну, давай-давай-давай, быстро. Собирайся.

Сергей не стал дожидаться пока я сгребу свои вещи со стола, выключил мой ноут, отобрал его из моих рук и демонстративно поставил обратно на стол. Типа "нечего дома работать". Не дал мне забрать даже мои записи с планами на ближайшие пару дней и ежедневник. Попытался отобрать и телефон, но встретил достаточно сильное сопротивление.

- Ладно, можешь оставить себе. Но обещай, что отключишь его прямо сейчас.

До лифта я дошла с трудом. Когда мы оказались снаружи, мне показалось, что я стала чувствовать себя лучше. Я достаточно уверенно добралась до машины, однако когда оказалась внутри, отрубилась. Надеюсь, я просто уснула, а не потеряла сознание. Мне казалось, я должна была почувствовать разницу, но, боюсь, не в тот раз.

Я открыла глаза. Машина не двигалась. По сменившимся декорациям за окном стало понятно, что мы уже приехали. Но Сереги рядом не было. Сил оглядываться вокруг тоже. Мои глаза закрылись. Я больше не чувствовала боли. Ну, или по крайней мере, мне так казалось. Было просто чудовищно тяжело все, включая процесс дыхания. Но не страшно.

Я слышала, как снаружи шелестит листва, иногда проезжают автомобили и ходят люди. Через какое-то время я услышала шуршание полиэтилена, соседняя дверь дважды издала хлопающий звук и шуршание стало громче.

- Ууу, - протянул Серега. - Жень, может, "скорую"?

Он не мог спрашивать серьезно.

 

- Какую, в жопу, "скорую"? - медленно и тихо отозвалась я.

- Как хочешь. Расскажи мне, где ключи от твоего дома.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить.

- В кармане пиджака. В левом.

Серега нашел ключи. Снова хлопнула дверь. Потом еще раз и в лицо мне подул теплый вечерний ветер.

- Ты идти сама можешь? - спросил Сергей, извлекая меня из машины.

- Надо попробовать.

На удивление, идти сама я могла. Правда, медленно. И с поддержкой Сереги. Он припарковал машину внутри двора моего дома, поэтому путь был совсем близким.

- Я купил еды в твоей кафешке. Тебе надо поесть. - заявил он, когда мы оказались у меня дома.

О, так вот, что шуршало - пакет с едой.

- Я не.. - начала было протестовать я.

- У тебя просто нет сил, чтобы осознать, чего ты на самом деле хочешь. Тебе надо поесть. - повторил Серега.

- Спасибо.

Он уложил меня на кровать, а сам отправился распаковывать еду на кухню. В квартире было поразительно тихо. Не было слышно ни шума улицы, ни шагов на лестнице, ни соседей (а обычно их слышно).

- Тебе что-нибудь еще принести? - крикнул Серега из кухни. - Чай? Кофе? Теплого молока?

Хотелось ответить ему что-нибудь ироничное, но я не могла. Я просто улыбнулась и, на всякий случай, проверила, все ли маски, обереги и защиты находятся на месте. Все было в полном порядке.

Скоро появился Сергей с миской супа и тарелкой с чем-то еще.

- Я не знаю, что ты любишь, но, раз уж ты типа болеешь, то это - куриный бульон.

Выздоравливай.

Я с трудом села на кровати и приняла из его рук теплую миску.

- Я тоже голодный, но готов поделится своим сандвичем. Хочешь? - он сел на кровать рядом со мной.

- Нет, спасибо.

Когда с едой было покончено (а лично у меня это заняло какое-то невероятное, с моей точки зрения, количество времени), Серега отобрал у меня тарелку и унес ее на кухню. Я сползла обратно в максимально горизонтальное положение и закрыла глаза. По хорошему, надо бы выгнать Серегу, залезть в ванную и только потом идти спать. Это была последняя мысль, которую я успела подумать.

- За весь разговор ты так мне ничего и не ответила.

Я хорошо расслышала эту фразу, несмотря на то, что с моей точки зрения, еще спала. На удивление, у меня ничего не болело, но ныло и было ощущение тяжести во всем теле, было немного трудно дышать. Я удивилась тому, как четко и ясно услышала эту фразу и удивилась тому, как пусто и ясно было в голове. Знаете, такое состояние бывает иногда с похмелья. Когда ты отлично соображаешь, но не можешь пошевелить даже пальцем на руке. Я попыталась приподнять голову и поняла, что да, это именно оно. Я не без труда откыла глаза. В комнате было темно, но, кажется, свет где-то все-таки был включен, так что силуэты предметов можно было различить.

- А что ты у меня спрашивал? - на автомате ответила я, неповоротливо размышляя о том, почему Серега все еще у меня и зачем он будит меня глупыми фразами посреди ночи. У него дома молодая жена, годовалый ребенок и все дела. Что он здесь забыл? Ах да, я же вырубилась. Ну, мог бы уйти и захлопнуть дверь. Где-то на этом месте я решила развернуться к нему и даже предприняла попытку к этому, однако внезапно обнаружила, что моя левая рука находится в каком-то странном для нее месте - запрокинутой за мою голову. При продолжении движения стало понятно, что на запястье находится что-то холодное и жесткое.

- Я спрашивал "да" или "нет".

Наручник.

Блядь.

Я дернула правой рукой. Хотя "дернула" - слишком сильно сказано. Пошевелила.

Она оказалась зафиксированной в районе моего лица за стальной край кровати. Пластиком. Видимо, провод или что-то еще, я не могла рассмотреть. Очень тактически верный ход, развести руки ассиметрично в разные стороны: никаких действенных пассов в таком положении не сделать. Годы, похоже, не делают меня умней. Впрочем, могу вспомнить сразу парочку ситуаций, в которых мне приходилось гораздо хуже. Хотя, возможно, здесь у меня еще все впереди.

- Здравствуй, дорогой. - произнесла я и все-таки повенулась к Сереге.

- Виделись, - меланхолично отозвался он и погладил меня по голове.

Просто не верится. К сегодняшнему дню стало понятно, кто в ответе за мой отличный секс с пятницы на субботу и побои в воскресенье. Самое смешное, что я хотела спросить его напрямую еще в субботу о той девушке, но попалась на самое простое заклинание для отвода глаз. Господи, какая я дура. Я в последнее время так расслабилась, что перестала замечать очевидные вещи. И начала недооценивать противников. Мертвые - не друзья, черт побери. И ведь чертовы маски не сработали. Я ведь рассчитывала на то, что он явится без оболочки. Или во сне - так вообще максимально безопасно. Кто мог знать, что он организует контракт с кем-то из моего ближнего круга? Черт. Разве у меня в арсенале существует что-то на такой случай?

Ладно. Ок, забили. Подумаем про другое. Что он мне может сделать? Убить - не убьет. Покалечить - вряд ли. Кому нужна хромая лошадь? Напугать - да, вероятнее всего. А как меня можно напугать? Занять тело друга? Я вас умоляю. Во-первых, это уже было, а, во-вторых, каждый несет ответственность за свои поступки самостоятельно.

- Что было в супе? - быстро спросила я, осознавая, что страшно мне становится только в одном случае - когда я теряю контроль над собой.

- Молодееец, - потянул он и снова погладил меня по голове.

И страшно мне действительно стало; еще до того, как я почувствовала боль каждым нервным окончанием, которым обладала. Хуже всего приходилось голове, солнечному сплетению, локтям и коленям. Ну, или, по крайней мере, так казалось.

Боль прилила и исчезла через несколько секунд. Демонстрационный образец. Мне и его хватило.

Мы молчали. Я пыталась отдышаться. Было тяжело. Мне нехватало воздуха. В голову отчаянно стучались воспоминания, которые я считала исчерпанными и безопасными уже много лет. Но они были страшными и сейчас.

Меня скрутило новым приступом. Когда отпустило, я почувствовала, что глаза и веки горят и по щекам бежит что-то теплое.

Я не знала, что говорить и что делать. Соглашаться на соседство в одном, моем, теле - безумие чистой воды. У меня уже был такой опыт в жизни. Даже воспоминания о нем весьма болезненны.

Сопротивляться - и он меня съест. Ну, сколько я еще подходов выдержу? Мой рекорд - 6. А дальше я готова на все, лишь бы это прекратилось. Ну хорошо, в этот раз будет 7 или даже 9, но что толку? У нас вся ночь впереди, а я явно сдамся раньше, чем ему надоест.

Согласится, а потом выкурить его за пару месяцев? Я уже думала об этом. Пару дней назад мне казалось это реальным. А сейчас он оказался слишком умным для меня. Что будет дальше? Что будет, когда у нас с ним будет одна голова на двоих?

- Ты можешь кричать, если хочешь. В конце концов, ты у себя дома.

Третий подход был длиннее предыдущих.

Со мной уже случалось такое раньше. Правда, никогда еще воздействие такого рода не было настолько внешним. И каждый раз после я становилась шелковая и соглашалсь на все, что можно и нельзя.

Когда меня отпустило я ощутила, что левое запястье изодрано краем наручника.

Открытые раны, даже такие небольшие - это плохо. Это очень плохо. Открытые раны, нанесенные самостоятельно (а, в моем случае, к сожалению, так оно и было) - это не высказанное согласие. Но это, безусловно, спорный вопрос.

Рука Сереги опустилась мне на солнечное сплетение. Я невольно вздрогнула, чем вызвала довольную гримасу на его лице.

- Зачем? - спросила я быстро. - зачем тебе это нужно именно так?

Он улыбнулся. Я быстро заговорила снова, чтобы выиграть время.

- Я про девчонку и школьников. Зачем нужно было организовывать мне досуг?

- Чтобы ты поняла, что мы с тобой хотим одного и того же.

- Спокойной жизни? - мне даже удалось впихнуть в свой тихий голос немного иронии.

- Нет. Секса, насилия и власти.

- Что? - переспросила я довольно отчетливо. День открытий.

Он чуть надавил на солнечное сплетение и меня скрутило опять.

- Секса, насилия и власти, - медленно повторил он, не убирая руку и не ослабляя давления. - Тебе же нравится.

Отпустило ровно на то, чтобы я успела ответить "нет" и все началось снова.

- Нет, нравится.

Я готова была сдаться. Мозг слетал с катушек. Нам больно все, хотя мы просто лежим и ничего не делаем. И никак не можем ничего сделать, чтобы почувствовать себя лучше или хуже. Раз все так плохо, то, может, нам действительно нравится?

Я ясно ощутила момент, когда расслабилась, все еще ощущая боль. А в следующий момент мне стало так хорошо и легко. Все еще больно, да. Но так хорошо. Дышать стало легче. Просто потому что мышцы расслабились, страх сделать глубокий вдох пропал. Ко мне даже вернулась возможность говорить, но этого мне совсем не хотелось.

Сразу после удовольствия накатило чувство разочарования в себе и вины. Сколько я потратила времени, чтобы избавиться от этой зависимости? Несколько лет. И вот, не прошло и 10 минут, а мой мозг сдался. Мог бы и пострадать хотя бы еще чуть-чуть.

Хотя здесь стало очевидно, зачем был нужен балаган со школьниками. Тело испытывало знакомые с детства ощущения больше суток. Мозг сдался быстро, потомучто свои предыдущие реакции начал вспоминать еще днем.

- Ну вот, как в старые добрые времена. - прокомментиовал Серега, убирая руку и продолжая внимательно наблюдать за моей реакцией. - Хочешь еще?

- Нет.

- Не надо себя обманывать.

В этот раз я даже вскрикнула, хотя невероятным образом воздерживалась от этого ранее. И я вскрикнула от удовольствия. Черт.

Я много лет делила свои ресурсы с таким же бестелесным существом, как и это. Лет с четырех. Этот опыт - мой персональный ад. Мне было очень плохо. Я была умной девочкой, со способностями. К 16 годам я поняла, что не так. В 17 я поняла, что с этим делать и рассталась с подселенцем. Это оказалось тяжелее, чем жить с ним. Но я справилась.

Сложно быть не таким, как все, видеть и знать то, что другие не видят. Мне нужна была поддержка. И я на какое-то время обратилась к религии. С ней у меня не задалось - слишком много нестыковок и откровенного вранья. И я ушла. Правда, уходить было особенно не куда и я оказалась совсем одна и долго не могла прожить без адреналина, эмоций и ощущений определенного характера. Когда ты с детства подвергаешься насилию сложно представить, что люди могут жить и без него. Что ты можешь прожить без него. Привыкаешь к тому, что оно в той или иной форме есть. Просто есть и все.

Меня ломало несколько лет. Но мне казалось, что я обрела какую-то гармонию с собой, что ли. Что я могу прожить без этого всего и буду чувствовать себя нормально. Ну, видимо, нет.

- Тебе понравилась девочка?

- Ты знаешь.

- И мальчики?

- Нет.

- Нет, понравились. Это же было так волнующе и приятно, когда ты могла управлять ими обоими, да?

В моем взгляде должно быть отазилась вся беспомощность, которую я сейчас ощущала. Три "да" и мы будем вместе. Уже не важно ответом на какой фомальный вопрос это будет.

Я не хочу. Только не это.

- Ну? - поторопил меня голос Сереги.

- Ты потрясающе все спланировал.

- Я знаю. Ответь мне.

- Не надо.

Лицо Сергея нахмурилось.

- "Не надо"? - переспросил он с издевкой. - А зачем ты позвала меня в гости?

Действительно, зачем?

Я хотела узнать, он ли организовал мне досуг на выходные и узнать, зачем он это сделал.

Да, иногда я бываю сказочной идиоткой.

У меня был последний туз в рукаве. Я подвесила вопрос в воздухе.

- Ну, - поторопил он.

- Я не думала, что между нами все произойдет так быстро.

- Ты сомневалась во мне?

- Нет.

- Да, - протянул он. Раз. - Сомневалась. И недооценивала.

Он взял меня за подбородок и сейчас пытался заглянуть мне в глаза. Я старательно их отводила. Рано. Еще рано.

- Нет, как я могла.

- Могла.

- Нет. - мне пришлось закрыть глаза, чтобы не встречаться с ним взглядами.

- Да. - два.

Сердце предательски зачастило. Одно неверное движение и мне, в привычном понимании этого слова, конец. Господи, я знаю, что тебя нет, но помоги. Мой подбородок отпустили. Я почувствовала, как рука Сереги легла мне на сердце. Нет, все-таки бога нет.

- Почему ты так нервничаешь, мой дружочек? - шепотом спросил он, склонившись над моим левым ухом. Я позволила себе открыть глаза. - Я тебя чем-то обидел?

 

Мое сердце забилось еще сильнее. Черт. Черт. Черт.

- Хочешь, я буду хорошим? - спустя несколько секунд после этой фразы, я услышала, как одна из пуговиц на моей рубашке отлетела в сторону и упала куда-то за кровать. Потом вторая отлетела и легко ударилась сначала о стену, потом о мягкое покрывало, третья плавно укатилась под пиджак.

Только этого мне не хватало. Бессилие и отчаяние накатили на меня новой волной и я издала какой-то нечленораздельный звук. К сожалению, это было все, что мне оставалось. Ну все, жизнь, какой она была раньше, кончена. Можно сказать "да" сейчас, можно подождать, пока он доберется до брюк. Это мало что изменит. Я почувствовала, как глаза против моей воли наполняются горячими слезами. Мыслей было крайне мало. И ни одной по поводу того, какой вопрос можно задать, чтобы получить утвердительный ответ. Только о том, как просто сейчас облажаться.

- Нет, - тихо произнесла я, скорее протестуя против собственной беспомощности и паники, которая меня охватила.

- Да, - в тон мне ответил Серега, видимо, приняв мою реплику на счет своих действий.

Я вздрогнула. Мозг мгновенно переключился на интересную задачу. Я открыла глаза и нашла взглядом его взгляд. На исходе той секунды, что мне понадобилась, его выражение лица стало стремительно меняться на удивление и негодование. Но сделать он уже ничего не мог, было поздно.

Я стояла в проходе между рядами красных мягких кресел, в самом начале зала. Свет был приглушен, но не выключен, несмотря на то, что проектор работал. Серега сидел в седьмом ряду, почти посередине зала на боковом месте. Кроме меня и его в кинотеатре никого не было.

Я осторожно спустилась к нему: боялась спугнуть и обратить на себя лишнее внимание раньше времени. Серега увлеченно смотрел в сторону экрана и не торопился отвлекаться на меня. Я осторожно дотронулась до его правого плеча. Он вздрогнул, испуганно обернулся и виновато и торопливо заговорил, будто его поймали на чем-то стыдном.

- Жень, я не думал. Я просто... это же сон, да? Мне сказали, что это будет сон. То есть, это же не ты? Ты мне снишься?

Я внимательно смотрела на него. Времени было мало. Моих сил тоже.

- Что ты делаешь? - спросила я.

Серега заметался взглядом.

- Сплю?

- Ты причиняешь мне боль.

- Но я думал...

- Пожалуйста, остановись. Я знаю, что ты можешь.

Серега огледелся по сторонам. На мгновение стало темнее, стало тяжелее дышать, но это ощущуение быстро ушло.

Кинотеатр затрещал по швам. Сначала задрожал пол, потом пошли крупные трещины по стенам. Приглушенные лампы, помигав на прощанье, полопались и погасли. Шторы, скрывающие экран между сеансами, с грохотом упали. Кресла принялись проваливаться под пол и на их месте не оставалось ничего кроме зияющей пустоты. Серега вовремя успел вскочить со своего места и мы оказались в картинке, которую транслировал проектор.

Женя лежала на своей кровати. Левая ее рука была заведена за голову и пристегнута наручником к спинке кровати, а правая зафиксирована пластмассовой стяжкой в районе плеча. Фигура Сереги нависала над ней. А над его фигурой нависала светящаяся темнотой тень.

 

- Что это? - упавшим голосом спросил меня Серега, оказавшийся рядом со мной в

дверном проеме.

- Это ты.

- Но... я не мог с тобой так. Я не хотел... Это на самом деле?

Я молчала.

- Что это? - снова спросил Сергей, но на этот раз уже с нотками паники указывая на тень, позади его тела.

- Это намерение без формы. У вас с ним краткосрочный контракт на твое тело, который ты можешь разорвать в любой момент, как только пожелаешь.

- Нежить?! - он бы подпрыгнул, если бы мог.

- Нежить.

- Но я не мог...

- Они достаточно изворотливые. С ними почти всегда так: не успеваешь даже заметить, как становишься их едой.

- Так они...

- Поддерживают жизнь за счет электрических импульсов нашего мозга и эмоциональных волн. Когда человек испытывает эмоции, он выделяет кучу энергии. Ты знал?

Серега пялился на своего двойника в 2х метрах от нас с тенью за спиной и опасливо поглядывал в мою сторону.

- У нас мало времени. - заметила я. - Тебе нужно разорвать с ним контракт.

- Как это сделать?

- Захотеть.

- Я хочу!

- Осознай контроль над своим телом. Ты справишься.

И я оставила его справляться одного.

Реальность возвращалась поэтапно, но стремительно. Сначала я вновь ощутила свое тело (правда слабо), которому было плохо, некомфортно и все еще больно. Потом на свое место пришло окружающее пространство. Я сделала глубокий вдох и тут же получила размашистую пощечину (что, кстати говоря, заставило меня окончательно прийти в себя).

- Сука, - скривилось лицо Сергея.

- Нет ты, - сдержанно заметила я.

Он не то зарычал, не то заревел. Его глаза закатились под веки.

- Обожаю краткосрочные контракты, - без энтузиазма сказала я. Сил у меня не хватило даже на то, чтобы вложить в этот комментарий хоть малую долю иронии.

- Я вернусь. - пообещал он каким-то надрывным шипением. Зрачков уже не было видно, только белки глаз.

- Конечно, дорогой, возвращайся. - все таким же парадоксально спокойным тоном ответила я. - В следующий раз ты так легко не отделаешься.

Тело Сереги, казалось, на несколько секунд свело судорогой. В следующее мгновение он открыл глаза и с удивлением оглядл комнату. Потом уставился на меня.

- Поздравляю, у тебя все получилось. - тон у меня все еще был безразличным, но похвала настоящей.

- Женя, это пиздец. - выдохнул Серега. По его глазам можно было понять, что он говорит искренне. И что он только что осознал, что все, что он до этого воспринимал как сон - а он видел большую часть того, что здесь происходило - было на самом деле.

- Я знаю. - протянула я. - Ты должен помнить, где ключи от наручников. Ножницы на кухне.

 

- Эта хуйня вернется? Она может вернуться сейчас?

- Сейчас - нет. Он слишком много своих сил потратил. Да и у меня тут довольно чисто. Потом - возможно. Но вряд ли к тебе.

На самом деле силы закончились и у меня. Со стороны могло показаться, что я очень спокойна, но нет. Даже слова произносить было уже сложно и тяжело. Серега обеспокоенно и совершенно бессмысленно крутил головой в разные стороны, осматривая комнату.

- Ты не увидишь его, даже если он здесь. - заметила я. - Но его нет. Пожалуйста, сними с меня эти долбанные наручники.

Серега вздрогнул. Совершенно невротическим образом стал шарить по своим карманам и вскоре достал ключи из кармана брюк. Руки у него тряслись. Открыть замок удалось только с четвертой, или даже пятой, попытки.

- Я... я... прости меня.

Я предвидела неприятности. Обычно люди, которые как-то подвергаются влиянию, не так близки ко мне. О них легче забыть.

- Ничего. Тебе не за что извинятся. Нож на кухне, но лучше ножницы или кусачки. Впрочем, они тоже где-то там.

Серега, наконец, слез с меня и неровным шагом отправился на кухню. Долго там чем-то гремел. Мне показалось, что прошла вечность прежде, чем моя правая рука оказалась на свободе. Во вторую очаредь потому, что и на перерезание пластиковой стяжки ушло несколько предварительных неудачных попыток. Но я ничего не сказала. Экономила силы.

Встать я не могла.

- Женя, прости меня, - снова начал Серега, когда мои руки освободились.

- Прекрати. Я же сказала.

- Да. Да. Но... как? как ты с этим живешь? как мне?..

- Ты хочешь все забыть. - скорее просто произнесла, чем спросила я.

- Да, - с внезапным облегчением в голосе выдохнул Серега.

- Ты забудешь.

В шесть утра жизнь казалась дерьмом, а мир - отвратительным. Я плохо чувствовала свое тело, периодически ловя себя на ощущении будто какая-то его часть просто отсутствует. Голова кружилась. Контрастный душ слабо помог прийти в себя. Я выпила, наверное, стакана два просто холодной воды, чего со мной давно не случалось. У меня обычно всегда хватает сил на приготовление чая или кофе. Меня немного знобило. Синяки и ссадины на запястьях пришлось маскировать бинтами и рубашкой размером больше и длинными рукавами.

Наконец, я нашла в себе сил приготовить кофе. Я сосредоточенно наблюдала за тем, как кофейная шапка медленно поднимается в турке. Из комнаты послышался звук падающего тела и испуганный возглас "блять!". Серега практически вбежал в кухню, хотя расстояние тут было всего метра 2.

- Я остался у тебя?! - скорее прокричал он, чем спросил.

- Да. - спокойно ответила я.

- Блядь.

Он судорожно начал шарить по карманам пиджака и брюк, в которых собственно и спал. Извлек, наконец, свой телефон и с ужасом уставился на меня.

- Он выключен, - произнес он так, будто жизнь была кончена.

Шапочка кофе лопнула и я сняла турку с плиты.

- Женя, я вчера пил?

- Нет. Ты вчера очень устал. Выпей кофе.

 

Серега пропустил мои слова мимо ушей: он направлялся в глубь коридора, включал телефон и уже набиал номер жены. Наверняка, она уже обзвонила все больницы и морги. У Сереги была хорошая жена. Красивая, женственная, недавно родившая прекрасную девочку. Я разлила кофе по чашкам, краем уха слыша монолог Сереги состоящий приемущественно из "прости-прости-прости". Он разговаривал минуты 4.

У меня не было сил волноваться за то, что кофе может остыть и не дать желаемого эффекта. Я просто держала эту инфу у себя в голове.

- Женя, - Сергей вернулся ко мне из коридора и упал на табурет напротив.

- Кофе, - напомнила я и мы одновременно сделали первый торопливый глоток.

- Женя, это какой-то бред. Я не помню как остался у тебя, я же не пил. Зачем я выключил телефон? Это же не ты его выключила? По-моему, мне снился какой-то кошмар. Голова ватная.

Я сделала глубокий вдох. Сергей тоже.

- Ты не хочешь знать правду. Ты хочешь успокоиться. И знать, что ничего страшного не произошло.

- Да, - обезоруженно произнес он.

Еще один глоток кофе на двоих. Еще один глубокий вдох.

- Ты вчера очень устал. Выключил телефон, чтобы тебя никто не беспокоил с работы. Прилег отдохнуть на минуту и уснул. Ничего страшного не произошло.

Серега перевел взгляд с меня в свою чашку.

- Какой странный кофе, - медленно произнес он после паузы. У меня не было сил нервничать по поводу его возможной подозрительности. Я просто отметила про себя, что кофе показался Сереге странным. И все. - Оля варит совсем другой.

- Да, - отозвалась я спокойно. - У меня особая смесь.

Он еще немного поприглядывался к содержимому своей чашки. У меня в голове впервые за много лет не было ни единой мысли. Это было неожиданно приятно.

- Слушай, а мы с тобой... - Сергей запнулся и спрятался в чашку, допивая последние остатки кофе.

Я допила свой. Серега поставил свою пустую чашку на блюдце. Я одним глазом заглянула в нее. Кофейная гуща легла в какой-то странный знак больше походивший на "забвение". Кажется. Это многозначный символ. Неведение в трактовку входит. Ну и отлично.

- У нас с тобой, - все мялся Сергей.

- Ничего не было, - отозвалась я.

Я заглянула в свою чашку. Тоже "Забвение". Смешно.

- Хорошо. Это хорошо.

Мы еще немного посидели молча. Вдруг Серега будто проснулся или вспомнил что-то важное.

- А как ты себя чувствуешь? - внезапно спросил он. Ах, да. Я же себя чувствую.

- Лучше, чем вчера. - честно ответила я. Хотя сложно было определить правда ли это. То, что у меня сегодня ничего не болит скорее тревожно. С другой стороны, мой бедный мозг получил за последние пару суток столько забытых и интенсивных ощущений. Ничего удивительно, что сегодня он отказывается чувствовать более обыденные вещи.

Мы с Серегой приехали на работу часам к 8. В это время обычно еще никого нет. Серега всю дорогу переживал по поводу того, стоит ли ему заехать сейчас домой переодется, или уже отправится на работу. Или сначала завести меня на работу, а потом поехать переодеваться. В общем, мы оба остались в офисе.

День начался как обычно. Меня завалило работой уже к 9: письмо с угрозами от помощника руководителя транспортного управления края (слава богу, отправлено _только_мне), пресс-конференция по поводу презентации туристического комплекса и отчета по деньгам, потраченным на него, письма от коллег, которые то опаздывают, то болеют, то отправляются сразу на задание.

Я была поразительно спокойна и собрана. Потому что думать о другом не хотелось. Несмотря ни на что, слухи все равно поползли. Чертов бабский коллектив. И я, и Серега были довольно помятые и не выспавшиеся. И это бросалось в глаза. Серега был в том же, в чем и вчера (от чего казался еще помятее). Кроме того, он все еще помнил обрывки своего сна и был немного встревожен. Раньше ему ничего подобного не снилось. Еще бы. Ну, и главное, что его сейчас беспокоило - как воспримет все произошедшее его жена, привыкшая к тому, что муж всегда ночует дома и есть на связи - буквально большими буквами было написано у него на лице.

Кроме того, кое-кто видел, что Серега вчера подвозил меня и, вероятно, в нашем коллективе найдется сука, которая об этом расскажет Ольге.

Первым спросил Сашка.

- Вы с Серегой переспали?

Я посмотрела на него убийственно безразличным взглядом. Мы сидели в курилке и я правила черновой вариант новости про развлекательный комплекс. Мне было мало интересно все: и комплекс, и то, что мне переслали такой сырой материал, что его приходилось переписывать набело, и слухи по поводу Сереги мне тоже были безразличны. Но реагировать как-то надо было.

- Саша, посмотри на меня внимательно. По-твоему, я буду спать с мужчиной, коллегой, у которого уже есть молодая жена и ребенок?

- Ну кто тебя знает, Жень. Может, у тебя с девочками несерьезно.

- А за это можно и по морде получить.

- А что я сказал?

Я глубоко вдохнула и выдохнула. Все-таки следовало мне ограничиться простым и понятным "нет".

- Нет, мы просто спали на одной кровати. Секса не было.

Лицо Сашки заметно поскучнело.

- Да? - недоверчиво переспросил он. - Скукотища какая. А слухи ходят ого-го.

Мы были в курилке одни. Я думала о том, что мне придется сегодня ехать к Корсару за дружеским советом. И еще о том, что с утра была очередная пресс-конференция, которую мы пропустили. Нет, наверное, лучше вернуться к разговорам про служебные романы.

- Ну и кто у нас такой болтливый?

- Жень, все. Вы себя-то с Серегой видели со стороны?

Я нахмурилась.Меня раздражало излишнее внимание к моей скромной персоне. Но ни одно из предстоящих дел, разговоров, дум мне не нравилось, несмотря на то, что после вчерашнего на меня накатило тотальное безразличие. Не на что больше было переключаться. Я вздохнула и закончила лид к новости про комплекс.

- Кстати, Полиночка - секретарша нашего шефа - заболела, - внезапно сообщил мне

Сашка. - Сегодня генеральный по этому поводу сам отвечает на телефонные

звонки, отчего очень раздражен.

- Ну надо же, - протянула я.

Полиночка ожидаемо потеряла голос. Я была вчера очень зла, так что голос к ней

вернется только дня через три. А Эдуардович поотвечает на звонки пока сам,

ничего страшного. И кофе сам себе приготовит. Глядишь, так и приучится к

самостоятельности.

Я докурила свою сигарету.

- Жень, ты очень странная сегодня. У тебя точно все хорошо?

- Нет. Честно, все херово. Но могло быть и хуже.

Я собиралась уже идти. Минут 15 провести в кабинете в девочками, а потом

отправится на обед (да-да, я быстро учусь).

 

Дверь курилки распахнулась.

- Жень, запиши меня на прессуху, - сказала Марина.

- Легко, - все также безразлично ответила я. - Что за прессуха, откуда взялась?

- По поводу вчерашнего инвест-фонда. - неохотно отозвалась Марина. - Наши

власти решили высказаться по поводу слухов.

- Это им только повредит, - заметила я. - Впрочем, это их дело.

- Ну да. Запиши меня, ладно? Прямо сейчас, чтобы я не беспокоилась, - она вышла,

закрыв за собой дверь.

Я без особого желания набрала Макаренко. Пока я слушала длинные гудки, Сашка

спросил:

- Она всегда такая стерва?

- Стерва? Нет, Марина нормальная. У нее стиль общения такой. А ты, как баба.

Сашка усмехнулся. Трубка ответила мне внезапными короткими гудками. Странно,

на совещании Макаренко каком что ли. Но, вообще-то, он мне и с совещаний

отвечал. Ладно, проехали, где там у меня городской номер пресс-службы?

- Пресс-служба краевой администрации, здравствуйте, - поприветствовал меня

напряженно вежливый женский голос.

- Здравствуйте. Меня зовут Женя Лялина, я редактор городского портала

новостей. Я бы хотела записать на сегодняшнюю пресс-конференцию своего

сотрудника.

- На какую?

Ох ты ж, боже мой, у них много их проходит можно подумать. Я открыла вкладку с

сайтом администрации, шустро нашла нужную и продиктовала полное название

пресс-конференции и назвала имя Марины.

- Хорошо, пропуск на вашего сотрудника будет выписан.

- Спасибо. А, подскажите пожалуйста, глава пресс-службы на конференции будет?

- зачем-то спросила я.

- Эм, - булькнула трубка. Я подождала. Ответа не было. И трубку никто не клал.

- Так...

- Да, конечно, - внезапно бодро ответила девушка на том конце и тут же

послышались короткие гудки.

Это было как-то очень подозрительно. Впрочем, куда важнее сейчас было поесть.

- Говорят, с Макаренко что-то случилось, - поделилась с нами Марина за обедом.

Мы отправились есть впятером: я, Марина, Сергей, Сашка и Света.

Про Макаренко новость, наверное, все-таки закономерная, чем удивительная. Его

подселенец сегодня ночью потратил на меня с Серегой кучу своих сил. Ему теперь

надо восстанавливаться. А кроме как за счет своего человека он это сделать не

может. Так что, ладно, ничего удивительного не было в том, что он сегодня не

отвечает на мои звонки. Вероятно, он и на работе сегодня не появлялся.

- Что же? - равнодушно спросила я.

Остальные из нашей компании не проявили ни малейшего интереса к затронутой

теме. Света смотрела какие-то графики, которые в распечатанном виде

прихватила с собой, Сашка штырил в телефон, а Серега просто не находил себе

места.

- Никто не знает, но в администрации его сегодня нет и на звонки он не отвечает.

Бинго.

- Слушай, Жень, - внезапно заговорил Серега, каким-то совершенно потеряным

тоном и в то же время чересчур громко, будто перед этим несколько раз

произносил эти пару слов про себя, подбирая нужную интонацию и громкость, но

сделать этого так и не смог. - Мне надо с тобой поговорить. Давай выйдем на улицу.

 

Я встала из-за стола и мы с Серегой направились наружу. Нам в след очень по-

разному смотрели коллеги.

Серега закурил, сделал пару затяжек.

По его обеспокоенному лицу лично мне можно было решить, что он ничего не

забывал. А, наоборот, все прекрасно помнил. Ну, может, и не прекрасно, но то, что

моих сил не хватило на запуск нужных механизмов в его голове, было весьма

вероятно. Я бы даже сказала, очевидно.

Серега переминался с ноги на ногу.

- Слушай, - сказала я, чтобы уже как-то начать этот самый разговор. - Ты вроде

хотел...

- Да, - перебил он меня все тем же странным тоном. И тут же снова замолчал

секунд на семь, явно что-то напряженно обдумывая.

Я вздохнула. Чертовы огромные стекла. Через них на нас посматривали по очереди

то Марина, то Света, то Сашка. Не то, чтобы меня это особенно беспокоило. Но я

представляла себе масштабы последствий. И я представляла масштабы

последствий того, что Серега может помнить всю или частично всю прошлую ночь.

- Серега, на нас уже ребята поглядывают.

- Да они весь день поглядывают. И не только они. - уже тихо заметил он,

отшвыривая недокуренную сигарету.

- Ты хотел о чем-то поговорить, - напомнила я.

- Да. - он на автомате достал еще одну сигарету.

Было видно, как ему сложно подбирать слова. Но через пару десятков секунд и

всего одну затяжку он справился.

- Жень, это какая-то херня.

Я молчала, ожидая продолжения.

- Нет, правда. У меня очень нехорошее чувство, будто я тебя чем-то обидел. А я не

помню, чем. - Он сделал огромную паузу, в которую пустым взглядом исследовал

асфальт у себя под ногами. - Просто, я хочу сказать... может, я напился. Я правда

не помню. То есть я хочу сказать, ты говоришь, что нет. Но, может, если это

правда, тебе лучше сказать. Я пойму. Потому что если я напился и тебе чем-то

угрожал. Или сделал что-то. В общем, я не знаю, как было на самом деле. Ты мне

скажи. Но если, если я правда сделал что-то плохое тебе, я прошу прощения. Я,

наверное, действительно выпил. Или, может, я не знаю.

Больно на него было смотреть. Хотя я сама немного растерялась и тоже понятия не

имела, что сказать.

Мне было удивительно слышать такие монологи от Сергея. Он был нормальный

мужик. Ну, как все. Достаточно уверенный в себе. Он никогда раньше так не

разговаривал. Ему к лицу шли выражения типа: "прорвемся", "хуйня" и "какого

хера". А не эти странные, запутанные и, временами, оборванные фразы.

- Серег, да все нормально, - попыталась свернуть разговор я.

- Нет, - весьма запаьчиво ответил он. - Нет, не нормально. У меня такое ощущение,

что я спал часа два всего, хотя, судя по телефону, отрубился в девять. Я, мне

кажется, - он снова надолго умолк. - Мне кажется, я видел какой-то кошмар.

- Вероятно, - слабо поддержала я.

Складывалось впечатление, что Серега действительно помнит все, но не хочет

показаться мне умалишенным, если что. Это ведь мог быть просто кошмар. А я не

торопилась ракрывать все карты. Вдруг, это всего лишь подозрения и недосып.

- Ты себя очень странно ведешь, - вдруг сказал он.

Это я себя странно веду, ага.

- Для кого странно? Для того, кто помнит, что было прошлой ночью? - попыталась

пошутить я.

 

Серега перевел взгляд на длинные рукава моей рубашки, которые были

сантиметров на 10 длиннее, чем обычно. Я еще не решила насколько мне не

нравится этот поворот. Он молча смотрел на мои руки, почти до пальцев скрытые

под тканью, потом посмотрел мне в глаза. Я выжидающе молчала. Он протянул

мне свою руку, какбы призывая мою.

Блядь, безучастно подумала я, будет сцена.

Что можно сказать ему, чтобы он отвалил? Что сделать? Просто уйти? А эта сцена

не перенесется туда, куда я уйду?

- Ты уверен? - спросила я, на всякий случай немного отступая назад.

- Да.

Я протянула ему руку. Он отвернул рукав и наткнулся на повязку. Лицо Сереги

мгновенно побледнело. Он выпустил руку и даже отошел на пару шагов назад.

- А, - протянул он, но голос сорвался и он начал снова. - А что под повязкой?

- На правой руке синяк, на левой две широкие царапины.

- От наручников? - совсем упавшим голосом спросил Сергей.

- Ты сам, кажется, знаешь. От наручника и стяжки.

- Блядь, - он опустился на корточки и на автомате сделал затяжку. - Почему ты мне

не сказала?

Я села с ним рядом.

- Потому что ты здесь ни при чем. Ты помог мне освободиться. И все.

- А, - голос снова дрогнул, но, чтобы скрыть это, Сергей приложил сигарету ко рту. -

А где же я был все то время, пока ты...

- Там тебя не было.

- А где я был?

- Слушай, это совсем неуместный разговор. Правда. Ты хотел забыть и забыл. Ну,

почти забыл. Подумай хорошенько, хочешь ли ты знать правду. А пока лучше

подумай над тем, как мы смотримся для компании коллег, оставшихся в кафе.

Там, кстати, были не только те трое, с которыми пришли мы, но и еще какое-то

количество наших сослуживцев.

Сергей затушил об асфальт сигарету.

- Может, мы прогуляемся с тобой и ты мне все расскажешь? - спросил он.

- Нет. Мне нужно поесть. И тебе тоже. Это важно.

- Пошли тогда куда-нибудь в другое место.

Я вздохнула.

Интересно, у кого-то из тех коллег, что остались в кафе, есть телефон Ольги? Да

какая мне разница? Это семья Сереги. Почему я должна о ней думать?

- Пошли, - согласилась я.

К тому моменту, когда мы дошли до соседнего ресторанчика, Серега уже был

ознакомлен с основными событиями прошлой ночи. И не то чтобы их описание его

особенно удивило. Скорее он успокоился и перестал подозревать в себе

сумасшедшего. А еще перестал подавлено озираться вокруг и просить у меня

прощения. Правда, тут настал черед сомнений.

- Не может быть, - задумчиво произнес он, когда мы садились за столик.

- Ок, не может, - легкомысленно согласилась я.

- Но тогда почему я все это помню?

- Серега, без проблем, хочешь забыть - давай забудем, хочешь помнить - помни.

Это свободная страна. У тебя всегда есть выбор.

Официант положил перед нами пару меню. Сергей схватил лежащее сверху и

принялся так пристально изучать его содержимое, что меня охватили соменния,

видит ли он вообще, что читает. Через какое-то время он резко отложил меню в

сторону и довольно серьезно произнес:

 

- Я не знаю.

Я молчала. Пауза длилась так долго, что к нам успел подойти официант,

решивший, что мы готовы сделать заказ. Пришлось его отсылать обратно.

- Я тоже не знаю, - наконец, неохотно выдавила из себя я.

- Ты - чертова ведьма, - нейтрально откликнулся Серега.

- Я не ведьма, - также нейтрально отозвалась я. - Я просто слишком много знаю. И

вижу.

Со второй попытки мы сделали заказ.

- Я не могу решить за тебя, надо тебе все помнить или нет, - заметила я, когда

официант отошел от нашего столика. - Если и ты не можешь решить - брось

монетку.

Серега кисло улыбнулся на мое предложение.

- В конце концов, мы можем просто притвориться, что ничего не было. И никаких

больше вмешательств в твою светлую голову.

Он вздохнул. Мы снова на некоторое время замолчали.

За соседними столиками сидело подозрительно мало народа и этот народ себя

подозрительно тихо вел. Хотя, хватит подбирать слова в угоду моей паранойе.

Народа было просто мало. Точка.

Официант поставил передо мной тарелку с пастой. Перед Серегой стояла

одинокая и уже пустая чашка из-под эспрессо.

- Тебе тоже надо поесть, - заметила я, закладывая виражи вилкой. - Ты помнишь

вообще, когда последний раз ел?

Сергей поморщился, но снова открыл меню.

- Эта херня может вернуться? - спросил он.

- Да. Но все зависит от того, как вы с ней договаривались в первый раз. - ответила

я, когда немного пасты наконец-то оказалось в моем желудке.

- Я не помню, чтобы мы с ней договаривались вообще.

Сергей сделал усилие над собой и заказал себе ризотто.

- Ты разговаривал с Макаренко вчера, правда? - спросила я.

- Кто это? А, этот, как его. Ну, какой-то хмырь из администрации.

- Точно.

- А причем здесь Макаренко?

- Да, в целом, ни при чем.

Я внезапно поняла, что не хочу Сереге рассказывать прямо все. Оно ему не надо. И

мне тоже.

- Тебя, наверное, все-таки интересует, что сделать, чтобы "эта херня" не

вернулась, правда? - уточнила я.

- Да.

- Все достаточно банально. Тебе нужно осознать, что ты - целое, прибавить

осознанности своим мыслям и действиям. Почитай какие-нибудь умные книжки.

Впрочем, это по желанию. Освободи себе время в течении дня, чтобы можно было

просто подумать. Советую медитировать и делать упражнения для дыхания и

разминки всех мышц.

Серега аж ложку, которой размешивал жалкие остатки холодного кофе, уронил.

- Что? Это как меня защитит?

- Ты будешь смеяться. Без этого все остальное не работает.

- Есть остальное? - мне не понравилась скорая радость, которая внезапно

появилась в голосе Сереги.

- Есть. Но без связи с собой ничего не работает.

И тут я начала вспоминать, когда сама последний раз делала гимнастику. Или

дыхательные упражнения. Или медитировала. Ох. Гимнастику я последний раз

делала года полтора назад. Дыхательные упражнения забросила уже месяцев

 

шесть как, или около того. Медитировала я вроде недавно. Но когда именно - я не

помню. Черт. Зато весь дом в масках, оберегах и заклинаниях. Ну отлично, че.

Дополняет картину то, что я с самого утра ничего не чувствую. Я вздохнула.

- Что еще помогает?

- Содержать дом в чистоте.

- Ты меня разыгрываешь?

- Да нет же. Все достаточно просто.

А когда я делала уборку в последний раз? На прошлой неделе? Или позже?

- А есть какие-нибудь, эм, сувениры там?

- Обереги в смысле? Есть, конечно. Можно и татуировку себе сделать с каким-

нибудь заковыристым символом.

- У тебя есть татуировки?

- Нет.

- Почему?

Сереге принесли его ризотто. А я воспользовалась паузой, чтобы прикончить свою

пасту. Она правда уже была несколько остывшей. Но мне было слегка все равно.

Видимо, у меня и со вкусовыми ощущениями что-то произошло. Ох, блин, что бы

такого с собой сделать, чтобы все заработло, как раньше.

- Так почему ты себе не сделала тату с каким-нибудь оберегающим знаком?

- Ну, татуировка, это как якорь. В какой-то момент помогает зафиксироваться, а

потом только мешает плыть дальше.

Серега нахмурился. Не знаю, понял ли он меня, но, по крайней мере, отстал. Еще

какое-то время мы потратили на еду.

- А есть какой-нибудь гарантированный способ избежать встречи с нечистью?

- Это жизнь. Тут никто ничего не может гарантировать.

Вид у Сереги был безрадостный. Мне показалось, что он хочет спросить у меня, что

ему делать дальше. Но он не спросил. И я была ему за это благодарна.

Егор позвонил часа в 4 и заехал со своим шофером около 9 вечера. Я уже была

дома и - более того - была готова встречаться с Корсаром. Было очень непривычно

снова стоять на каблуках - я не носила ничего подобного уже около года. Я даже

было думала, что стоит переобуться в ботинки, но нет, все-таки решила остаться в

ботильонах на каблуке.

- Ты так рада меня видеть? - первым делом спросил Егор, опасливо оглядывая мой

внешний вид. - Или у тебя свидание?

- Встреча со старым другом.

Мы сделали кружочек по городу. Егор рассказал мне, как у него все прошло, как

все восприняли коллеги, что сказала жена. Потом он отдал мне деньги. Я

попросила подбросить меня до ночного клуба и мы поехали.

Ко входу вела приличного размера очаредь и нам понадобилось некоторое время,

чтобы ее объехать. Кого-то из этой очереди я знала. Сейчас, наверное, эти ребята

составляли процентов 20-30% от общего числа людей возле клуба. И они меня

знали. Надо было сделать так, чтобы ни у кого из них не возникло желания

здороваться.

- Спасибо тебе, - сказал Егор на прощание.

- И тебе, - искренне отозвалась я.

Я уже вышла из машины, когда до меня дошло, что я иду в довольно опасное

место. И мне может понадобится охрана. Но отступать было поздно, я уверенно

направлялась к охраннику, который сдерживал нетерпеливую разряженную толпу.

Я могла бы пройти мимо него, просто пройти, но я отвлеклась, волновалась на счет

того, что не подстраховалась на случай неожиданностей. И они произошли.

 

Я врезалась в жесткое упругое плечо охранника. "Блядь!" - подумала я. Очередь

отреагировала жидкими смешками.

- В очередь, - мрачно произнес охранник. Люди в ней заинтересовано наблюдали за

происходящим.

Я, наконец, отвлеклась от своих мыслей и огляделась. Охранник был выше меня на

полторы головы, шире раза в два с половиной и предельно серьезен. Интересно,

было ли у него оружие. Наверное, нет. Зачем ему? Хотя.

- ...кто?

- Это Женя. Я тебе потом расскажу, - долетел до меня обрывок разговора справа.

- В очередь, - повторил охранник и попытался толкнуть меня тем самым плечом, в

которое я врезалась. Когда он только начал движение мы уже вдохнули

одновременно. Я достаточно легко увернулась, даже ухитрившись устаять на

каблуках. И мы сделали выдох. Я прочла имя на бэдже и в следующую секунду

поймала его взгляд.

Лицевые мышцы охранника напряглись, складываясь в гримасу неудовольствия.

- Саша, - произнесла я и его лицо мгновенно разгладилось.

Я подалась вперед и мы соприкоснулись плечами: мое правое к его правому.

- Я хочу того же, что и ты, - произнесла я очень тихо, так, что ему пришлось

прислушаться, чтобы расслышать. - На колени.

Его ноги подломились и он, опасно качнувшись вперед всем своим тяжелым телом

(думаю, порядка 110 кг) упал коленями в отглаженных коричневых брюках со

стрелками на мокрый после прошедешго сегодня дождя асфальт. Я положила свою

руку ему на плечо.

- Ты будешь моей собакой.

Я вдохнула и выдохнула уже в своем ритме и снова огляделась по сторонам,

прислушиваясь к окружающему миру и собственным ощущениям. Все вокруг на

секунду стало таким медленным. Очаредь испуганно затихла (мне показалось, что

я не слышу ни звука) и, мне показалось, что люди даже немного отступили назад.

Навстречу мне из стеклянных дверей уже выплыывал местный начальник охраны.

Почти такой же широкий бугай, только ростом пониже и с более осмысленным

лицом. Мы были знакомы.

- Привет, Андрей. - мне показалось, я произнесла эту фразу нараспев, так

медленно и в какой-то особенной тональности.

- Женя, - протяжно пропел он и звук настиг меня, как волна. Однако в следующую

секунду все вернулось на свои места. Андрей оказался совсем рядом. В его руке

была рация, а за спиной маячили еще двое в костюмах. Интересно, могла ли я

войти внутрь менее привлекающим внимание способом? Потратить на Андрея еще

немного своих драгоценных сил или договорится так? Как лучше поступить?

Сказать правду.

- Я его верну, как только закончу.

Андрей внимательно посмотрел на меня, оценивая уровень моей адекватности и

опасности ситуации. В общем, он еще и не такое видел. Правда, это обычно

происходило внутри, а не снаружи. Андрей повернул голову на своей короткой

бычьей шее в сторону притихшей очереди.

- Пропусти меня, это наименьшее из зол.

Андрей отвернулся, сделал знак охранникам за стеклянными дверьми и они

отступили. Сам он развернулся в сторону очереди и не сказал мне больше ни

слова. Но освободил достаточно места, чтобы я и моя новая охрана смогли пройти.

Мы миновали ярко освещенный коридор, прошли мимо двух человек в костюмах.

Один из них был также мне знаком и я даже кивнула ему. И даже получила

ответный кивок в подарок.

 

Еще одни стеклянные двери и вокруг стало темно и громко. В зале было еще мало

народу. Большая часть сидела у бара или жалась парочками по углам. Ну, или

каким-то другим количеством.

Пока мы проделывали этот короткий путь, я раздумывала над тем, что я чувствую

по поводу всего происходящего. Я знала, зачем я иду сюда. Но как? Что я чувствую

сейчас, когда за мной на коленях шаркает двухметровый бугай? Удовольствие?

Наслаждение влатью?

Мы не привлекали столько внимания, как на улице. Но уже на пятом или шестом

шаге ко мне подлетел Дятел. Высокий, худой, бледный, с больным взглядом,

крашеными волосами и шеей, обернутой в кожаный ошейник.

- Женя! - выпалил он.

- Корсар. - медленно и четко ответила я.

Дятел (вообще-то его звали Сергеем, весьма распространенное имя, знаетет ли)

дернулся в сторону, вернулся на место, изменился в лице, огляделся по сторонам,

будто боялся быть застуканным на месте преступления и отрицательно замотал

головой.

- Да. - так же медленно и отчетливо произнесла я.

Сергей продолжал мотать головой:

- Сама.

Я улыбнулась:

- Мне и не нужна твоя помощь.

Корсар нашелся в конце зала за плотными шторками вип-зоны.

- Хэй, Женька! Давно не виделись! - зычно произнес он, вставая мне навстречу с

дивана и прогоняя из-под стола чрезмерно накрашенную девицу. - Зачем тебе этот

хмырь?

- Ты физически сильнее меня. Для равновесия.

Корсар расхохотался так громко, что его смех на какое-то время заглушил музыку,

доносящуюся из общего зала.

Он сидел на том самом диване, где мы с Олегом когда-то сидели рядом и

разговаривали.

- С чего ты взяла, что я собираюсь применять к тебе силу? - он добродушно

расправил усы и налил себе виски из большой бутылки, стоящей на столе.

Я пришла в тусовку после того, как разорвала последние отношения с церковью. Я

устала слушать вранье и мне было откровенно скучно тогда. Не знаю, может, мне

хотелось сделать что-то такое, после чего мое возвращение обратно стало бы

невозможным. Но важнее было то, что мне надо было научиться перестать

помогать людям, окружающим меня, без их запроса. И даже с их запросом быть

более разборчивой. Потомучто от таких действий больше вреда, чем пользы. И я

решила, столько лет я находилась в страшных садо-мазохистских отношениях,

почему бы сейчас не попробовать их безопасный вариант. Во-первых, я перестану

их бояться. Во-вторых, здесь мне точно не светит помогать людям. Скорее даже

наоборот. И, главное, здесь все будет происходить по их и моему собственному

желанию. Это же то, что нужно.

Тусовка приняла меня с неохотой. Я понимаю их. Первое, что я сделала прийдя к

ним, это заявила о том, что ни в чем участвовать не собираюсь, я пришла просто

посмотреть, насколько они мне подходят. Я тогда в принципе, отличалась

нахальностью. У них был шанс меня выгнать, я навязываться не собиралась. Но

Олег, он тогда был неформальным лидром этих прекрасных извращенцев, решил

познакомиться со мной поближе. И познакомился.

Он неуловимо напоминал мне кого-то. И через некоторое время выяснилось

почему.

 

Мы были знакомы с подселенцем Олега. Тот когда-то был вместе с одним моим

хорошим другом. И когда я узнала об этом соседстве с тем самым моим хорошим

другом, подселенец решил, что я представляю для него и его тогдашнего

пристанища угрозу и попытался меня убить. Ну как убить. Они же бестелесны.

Сами ничего сделать не могут. Могут только толкнуть к этому человека. Но мы

тогда с этим приятелем были довольно близки и раскачать его, чтобы он что-то

сделал со мной или даже просто перестал со мной общаться было без шансов. Но

вот что еще хорошо получается у нечисти этой категории, так это пугать. И эта

гнида действительно хорошенько меня напугала. Он ходил за мной в образе моего

друга и просто рассказывал мне, что собирается со мной сделать. В подробностях.

Это было жутко до чертиков. Особенно с учетом того, что видела и слышала его

только я. И не было перерывов на еду и сон. Он находился со мной постоянно. Это

продолжалось больше двух суток. Черт, да кто угодно бы уже рехнулся. Мне тогда

даже не было 20, так что я была, можно сказать, еще юной и неопытной. Но все-

таки не совсем простым человеком.

Когда мои нервы окончательно сдали, сердце уже аритмично билось, дыхание

сбивалось, а руки и колени подрагивали, я решила, какого черта? Кто это вообще

такой? Это мой друг? Нет. Это хренота, которая пользуется его ресурсами. Что он

мне может сделать? Ничего. Ну, в крайнем случае, продолжать действовать на

нервы. Мне не нравится это. Что я могу сделать?

Тогда я вернулась с работы домой, села в позу лотоса, прочитала пару молитв,

чтобы сделать окружающее пространство как можно чище. Эта сука никуда не

делась. Тогда я всомнила еще парочку про неприкосновенность моего бренного

тела. Он продолжал ходить вокруг. Тогда я развернулась в его сторону и коротко

рассказала ему, что я собираюсь сделать с ним, если он не угомонится. Что я знаю

способ не только выкурить его из моей комнаты, но и из тела моего друга. И, если

он хочет, чтобы я бездействовала, то лучше ему убраться.

И это сработало.

Он, кажется, не ожидал, что я смогу с ним заговорить так, как я это сделала, а я

говорила на том языке, на котором когда-то говорил мой собсвенный подселенец.

От своего я к тому моменту уже успела избавится. Он не ожидал, что я знаю о них

так много. И не ожидал, что я знаю способ отсылать их из занимаемого тела куда

подальше.

Он ушел. И даже довольно быстро оставил моего друга в покое. Я была приятно

удивлена произведенным эффектом.

И вот я встречаю Олега.

Правда, я вовсе не сразу поняла, с кем именно я имею дело. Но это другая история.

- Ну, если ты хочешь остаться, можешь остаться. - сказал Олег, жестом приглашая

меня сесть.

На вид ему было лет 25-27.

Я села рядом с ним.

- Вообще-то к нам не приходят вот так с улицы. Ты откуда взялась?

В отдалении от общего зала и за плотной шторой почти не было слышно музыки.

- Я просто решила, что мне нужны такие ребята, как вы. Найти было несложно.

- Зачем тебе такие ребята, как мы? - Олег с интересом смотрел на меня.

Хороший вопрос, вообще-то.

- У меня сложный период в жизни.

Мне было неуютно, я уже раздумывала о том, что, наверное, действительно зря

пришла. С другой стороны, куда мне было идти? Мы с церковью разошлись

окончательно и бесповоротно. Друзья понятия не имели, что я за человек на самом

деле. Коллеги тем более. В одиночку я бы рехнулась.

 

- Сложный? Ок. Тебе 18 хоть есть?

- Мне 22.

- Хорошо.

Олег все еще изучающе смотрел на меня.

- У тебя раньше был опыт подобных отншений?

Я вздохнула.

- Был. Но без правил. Мы расстались пару лет назад.

Вся остальная компания осталась развлекаться в главном зале. Сейчас музыка

стала еще тише, но стали слышны другие звуки: рассечение воздуха, удары и

крики.

- Страшно? - спросил Олег, заметив, что я обратила внимание на звук.

- Нет. - честно ответила я. - Любопытно.

- Можешь сходить посмотреть, если хочешь. Там просто небольшое шоу.

Я отрицательно покачала головой.

- Расскажи мне о правилах, - попросила я.

И Олег рассказал. И мне не понраивлись эти правила. Стало понятно, что

существовать по ним я не хочу и не смогу. Я даже успела испытать разочарование

в своей идее прийти сюда, пока их слушала. Но все решилось практически само

собой. Мы как-то так увлеклись беседой, что она плавно перешла в приглашение

домой. А дома у Олега произошло все самое интересное. Это было лучше, чем секс

(хотя и он был, но позже). У меня подрагивали ресницы, я слышала, как бьется мое

сердце, я чувствовала, как спокойно мое дыхание и как накатывают горячие и

холодные волны, как они проходят сквозь меня. Боль фиксировал мозг, но только

отмечая сам факт ее наличия. В голове было приятно пусто, тело было

расслаблено насколько это было возможно. Я скучала по этим ощущениям. Ну, не

совсем по этим, но это уже было не важно.

После того, как Олег покончил жизнь самоубийством, я ушла из этой тусовки.

Правда, не сказать, что я как-то активно в ней присутствовала. Просто так

случилось, что меня знало какое-то количество человек. Корсар остался за

главного. Ему это нравилось. Так что каждый оказался на своем месте. Но был

один нюанс.

- Ты ведь не знаешь, зачем я пришла. - предположила я, хотя чего тут было

предполагать, он не знал.

Корсар вопросительно поднял брови, но вопроса задавать не стал. Было очевидно,

что для продолжения диалога придется выдать себя с потрохами. Мне должно

было быть немного тревожно.

- Я хочу поговорить с твоим братом.

Выражение лица Корсара за секунду изменилось. Он угрожающе привстал из-за

стола. В ту же секунду с одного колена поднялся Саша и угрожающе зарычал.

- Женя, - произнесла я и одновременно сделала останавливающий жест в сторону

охранника. Весьма иронично у нас с Корсаром были одинаковые имена. Ну и,

ничего удивительного, что он предпочитал, чтобы его называли Корсаром.

Мы молчали. Корсар напряженно думал, с чего бы мне понадобилось разговаривать

с его братом, но снова зажилил вопрос.

- У меня неприятности, - сказала я, как будто это должно было все объяснить.

Надо заметить, что я все еще почти ничего не ощущала, кроме легкой тревоги по

поводу ее отсутствия. Но ни страха, ни беспокойства не было. Это было странно.

- Я не буду говорить при нем, - напряженно, но сдержанно ответил Корсар.

Я отпавила охранника за штору. С другого ее края появился Дятел с весьма

обеспокоенным выражением лица.

- Корсар, я не смог ее удер... - торопливо начал он.

 

- Принеси нам еще один бокал, - перебил Корсар.

Сергей послушно и быстро ретировался. Через минуту он мелькнул снова, оставив

на столе холодный бокал-рокс. Косар разлил нам виски.

- Я бы не стала пить, - заметила я.

Корсар сделал кислую мину, пододвинул ко мне бокал, звякнул своим о мой и

залпом проглотил содержимое. Я вздохнула. Что мне будет от одной порции виски?

Будет немного сложнее контролировать охранника и сложнее общаться с

Корсаром. Нет, никакого алкоголя сегодня. И еще какое-то время.

- Ну, и что у тебя случилось?

- Ты не хочешь знать.

- Ты хочешь говорить с моим братом. Как ты собралась это делать, если ничего не

расскажешь мне?

- Я знаю способ.

- Жень...

- Ты не захочешь знать, что случилось. А если узнаешь, ничего хорошего не будет.

Я серьезно.

Корсар налил себе еще виски и выпил. Я наморщила нос.

- Жень, - на этот раз протянула я. - Не надо столько пить.

Он усмехнулся в усы.

Мы никогда не проводили много времени вместе. Я просто знала, что Корсар есть в

нашей тусовке. Но была пара моментов, когда мы друг друга выручали. И

продолжали не замечать дальше. Впрочем, скоро стало понятно, что у нас и с

Корсаром есть немного общего.

- Хорошо, - сказал он и полумрак, царивший вокруг, растворился, превратившись в

плотную тьму.

Я вдохнула и выдохнула несколько раз. Скоро я почувствовала, как со мной дышит

кто-то еще. Это был Корсар. Через несколько мгновений я смогла видеть его на

некотором расстоянии от себя.

- Бля, - произнес он и его фигура слегка качнулась. - Как накрывает. Это ты

делаешь?

- Нет, это слишком много алкоголя, - ответила я. - Следи за собой внимательно. Я

тоже буду.

- Хорошо.

У меня закружилась голова. Стала тяжело дышать.

- Женя, ты пришла со мной поиграть? - между мной и Корсаром возникла тень. В

сторону Корсара угадывались очертания высокого парня, а в мою - девочки лет

восьми.

- Нет, я пришла позадавать вопросов.

- Уууу, - девочка заорала так пронзительно, что у меня на мгновение заложило

уши. Корсар как будто этого не замечал. То есть, он этого не замечал, все верно.

Для него картинка была ясна: вот я, вот его брат и, может, мы даже

переговариваемся, но ему не нужно нас слышать.

У каждого из нас своя история.

Когда я была маленькой, ну, ок, когда я была постарше, я долго думала, что у меня

раздвоение личности. Чуть позже, когда стало понятно, что в моей голове

действительно 2 личности, но они вполне самостоятельные - у одной есть тело, а у

другой его нет - то стала работать другая сказка. Над созданием которой мы,

безусловно, потрудились вместе. Потомучто очень сложно выносить правду. Но и у

сказки был свой срок. И в один прекрасный момент он истек.

У Корсара все было иначе. У Корсара был младший брат. Предположим, его звали

Лешей, хотя сейчас его имя не имеет значения. И у него был подселенец. Довольно

нервный и требовательный. Собственно, я уже говорила, что соседство с такой

 

нежитью ничего хорошего не приносит. И Леша периодически пытался себя убить.

Алкоголь, рискованное вождение, рискованное вождение под алкоголем. Я уже

говорила, что подселенцы живут за счет людей. Но им, бедняжкам, совсем тяжело,

они не могут чувствовать, как люди, да и жить, как люди, тоже не могут. Все, что

они слышат, это только эхо. Поэтому они часто раскачивают психику человека, к

которому подселились, чтобы усилить импульсы, чтобы почувствовать эмоции.

Опять же, в измененном состоянии сознания, с человеком можно на некоторое

время поменяться местами. Запихнуть его личность в подвал подсознания и

поуправлять его телом.

Здесь главное, не раскачивать лодку слишком сильно. Можно и утонуть.

В общем, в один прекрасный момент, Леша сел за руль машины пьяным и врезался

в дерево. Нет, он и раньше попадал в аварии. Просто в этот раз он умер. И его

подселенец остался без дома и еды. Подселенцы плохо выживают без людей.

Этому пришлось очень быстро искать себе новый дом. И он нашел его, выдав себя

за душу Леши, которая решила остаться на земле нашей бренной, чтобы

"заботиться" о брате. Корсар любил Лешу. И с радостью поверил в то, что сможет

сохранить его личность, поделившись с ним своими жизненными ресурсами.

Я знала правду. И подселенец тоже. Но Женя вряд ли бы вынес ее.

Я выругалась на другом языке. Девочка заткнулась и рассыпалась пылью. Однако

очертания мужчины между мной и Женей остались прежними.

На мгновение стало легче дышать, но потом накрыло снова.

- Что ты хочешь узнать? - раздалось у меня над самым ухом на том же языке и уже

совесем другим голосом.

- Зачем ко мне приходил тот, что раньше был с Олегом?

- Мне скучно. Ты сама знаешь все.

- Нет никакой чертовой книги. Зачем он приходил?

- Ты сама знаешь все! - меня обдало холодом. - Мне скучно! Я хочу развлекаться!

Ты мешаешь мне!

Окружающий мир мелко затрясся, но я сохранила равновесие.

Наверное, мне стоило волноваться на счет всего происходящего, но нет. Мне было

весьма безразлично.

- Ты знаешь, зачем ко мне приходил этот ублюдок, - медленно произнесла я.

- Ты сама знаешь, зачем он приходил! Он приходил за тобой!

- Да, и за чем-то еще. За чем? Чего он хочет?

- Быть человком. Если мне нельзя с тобой развлекаться, то пошла вон!

Мир сильно качнулся и мигнул. В следующий момент лицо Корсара плавно выплыло

из сумрака. Вскоре вокруг появилось все остальное, включая диван, на котором мы

сидели, стол, 2 бокала, бутылку виски, штору. Чуть позже волнообразно вернулся

звук: сначала доносился издалека, а потом хлестнул и успокоился.

Корсар смотрел на меня с подозрением.

- По-моему, Лехе не очень понравилось, о чем вы там говорили.

- Да, так и есть.

Он налил себе еще порцию виски.

- Расскажи. Я имею право знать.

Я прикидывла варианты. Пока я это делала, Корсар осушил свой бокал.

- Ну, - поторопил он.

- Если я скажу тебе, что ко мне приходил Олег, ты мне поверишь?

Корсар изменился в лице в секунду и это было не его типичное выражение лица:

- Врушка.

Мои мысли медленно перетекали одна в другую. Слишком быстро Корсар

напивался. Его подселенец очень хотел, чтобы я свалила из его головы. Он хотел

развлекаться. Блять.

 

Я отклонилась назад как раз тогда, когда рука Корсара протянулась ко мне, но

встать я не успела. Он довольно быстро сориентировался и схватил меня за руку

выше локтя, подтянул к себе. Я все еще была безобразно безразлична к текущей

ситуации.

- Вот так гораздо интереснее, - заметил Корсар, криво улыбаясь.

- Тебе надо тренироваться управлять мышцами лица, - заметила я. - Вам бы всем

следовало, если честно.

Корсар расхохотался, придвинул меня ближе и захватил покрепче правой рукой.

Дурацкий день.

Штора покачнулась и перед столом возник охранник. Он пристально посмотрел на

Корсара и низко зарычал.

- Я хочу и с ним поиграть, - оживился Корсар и даже ослабил хватку, так что я

воспользовалась возможностью и пнула его в больную коленку. Он скривился от

боли и совсем выпустил меня. Я тут же оказалась возле Саши.

- Ах ты блядь! - прокричал Корсар. - А ну вернись.

Ну нет. Мы уходим.

Я спрыгнула с подиума, в котором находился диванчик и направилась к выходу.

Охранник волочился за мной следом.

- А мы хотим, чтобы ты осталась! - послышалось позади, но догонять меня никто не

стал. Думаю, Корсар вряд ли был способен сейчас на активные действия. Слишком

много алкоголя не только затуманивает сознание, но и создает помехи в

передвижениях.

Зал был все еще пуст и новых людей я что-то не замечала. Где-то ближе к выходу

меня снова догнал Сергей.

- Ты зачем приходила вообще?

- Это не твое дело.

Он переминался с ноги на ногу.

- Корсар хочет, чтобы ты вернулась.

- А я - нет.

Крыть ему было не чем. Остановить меня он не мог. Уговорить тоже.

Я толкнула первую стеклянную дверь и оказалась в светлом коридоре, где стало

заметно тише, как только дверь за нами закрылась и отсекла звуки музыки. Здесь

меня ждал Андрей с одним из своих ребят.

- Женя, - учтиво произнем он. - Уже уходишь?

- Да.

Я повернулась к своему охраннику.

- Встань. - он поднялся, а я наклонилась чуть вперед, чтобы быть к его уху

поближе. - На счет "раз" ты придешь в себя и будешь тем, кем ты являешься. Ты

забудешь все, что с тобой было после того, как ты увидел меня сегодня. В

ближайшее время найди и почитай пару книжек по психологии и всяким

психологическим защитам. Осознай уже в конце концов, что ты личность и у тебя

есть границы, которые никто не может нарушать. - Андрей с товарищем с

недоверием на меня косились. - Три, два, раз.

Саша вздрогнул и оглядел коридор, узнавая людей и место. Ему потребуется еще

пара десятков секунд на то, чтобы окончательно прийти в себя.

- Ничего страшного не произошло. Все в порядке, - произнесла я для всех

присутствующих.

- Я провожу тебя, - Андрей любезно подставил мне свой локоть и я

воспользовалась его предложением.

Мы вышли на улицу. Здесь стоял еще один охранник и никого не пускал внутрь.

Разряженная толпа слегка поредела, но только слегка.

- О, вы ждали, пока я уйду. Как мило.

 

Мы с Андреем поцеловали друг друга в щеки.

- Больше не приходи, - настоятельно сказал он, отмечая важность произнесенного

поднятой вверх рацией.

Я очаровательно улыбнулась и пошла на этих дурацких каблуках проч от этого

дурдома.

Было уже около полуночи, когда я добралась домой. Не то, чтобы я торопилась.

Весь путь от клуба я проделала пешком (да-да, на этих сраных каблуках). Мне надо

было подумать. Я все еще плохо себя чувствовала. То есть все еще плохо ощущала

свое тело и испытывала парадоксально скудное количество эмоций. Я надеялась,

что мне удасться выспаться сегодня и все это просто пройдет.

Пока я шла домой, в голову мне прихоиди разные мысли. Например, о том, что

никому из подселенцев нельзя доверять. И что, наверное, то, что сказал "брат"

Корсара - правда и важно. Представить себя на месте этих засранцев: живешь без

тела, ощущаешь только эхо эмоций других людей. Конечно, им хочется найти себе

пристанище как можно более постоянное. То есть я хочу сказать, что это имеет

смысл. Но, что если кому-то из них захочется заиметь совсем постоянное

пристанище? То есть стать человеком. Правда, какой в этом смысл, мы-то

смертны, а эти гады не совсем. А что, если смерть - это как раз то, к чему следует

стремиться? Мой подселенец чуть не угробил меня, потомучто хотел, чтобы мы

были вместе на том свете. Чтобы я стала такой же, как и он. Ну, или, может быть,

нет. Я не знаю, как он себе это представлял. Просто, мне внезапно подумалось,

что все эти раскачивания лодки, то есть человеческой психики, может, они не из-

за жизни на самом деле? А из-за смерти?

У меня зазвонил телефон. Я вздрогнула. Наконец-то включила свет в квартире и

посмотрела на трубку. Смс от Светы: "ты еще не спишь?". Боже мой, что может

быть глупее подобных сообщений? Я ответила, что собираюсь и закрыла все замки

на входной двери. Потом прошлась по квартире, проверила все маски и остальные

защиты. Взяла перо на кухне и написала еще парочку на стене в коридоре. Мало

ли. Пришло еще смс: "А.Ну ладно". Женщины. ]

 

Мне было странно. Очевидно, что я переутомилась в связи с последними

событиями и мне был необходим отдых.

Сны мне снились неприятные. На утро я ничего не могла вспомнить, кроме того, что

там что-то происходило со мной против моей воли.

- Конечно, поедете. - совершенно утвердительно произнес Владимир Эдуардович.

- Я понятия не имею, что мне там делать, - заметила я, успев сказать "нет" до этого

три раза.

Сашка пнул меня под столом.

Мы сидели в переговорной вокруг одного из столов: я, Сашка, который, видимо,

просто попался под руку, и генеральный. Он выцепил нас в коридоре. Я, кстати,

позорно проспала и только-только пришла на работу (около 10 утра).

- Осмотреться, поспрашивать местных жителей, сделать фоторепортаж. Ну, то, что

вы там обычно делаете в таких ситуациях, - почему-то задумчиво протянул

генеральный.

Я находилась в некотором замешательстве. Наша краевая администрация за счет

правящей партии решила отчитаться о строительстве загородного

развлекательного комплекса. Казалось бы, причем здесь редактор городского

портала новостей? Нет, ну то есть, конечно, они позвали журналистов. Но я уже не

журналист. Да и Марина, например, поехала бы с большей радостью, чем я. Или

Алла. Да кто угодно. Я не очень люблю журналистские тусовки. Правда. И голова у

меня была занята сейчас совсем другим. Мне нужен был отпуск.

 

И тут меня осенило. Я вчера подумала про отпуск. А сегодня мне предлагают

скататься на несколько дней за город, в, по слухам, прекрсное место. Подышать

свежим воздухом, поесть и попить на халяву (тут у меня был ряд возражений и

несколько едких реплик в сторону партии власти). Так это он и есть. Отпуск. Ну

толпа крикливых коллег, ну представители чиновничества. А какая мне разница?

- Хорошо, давайте я съезжу. - согласилась я.

- Я хочу поговорить с тобой, - сказала Света.

У меня аж дыхание перехватило от такой приятной неожиданности. Впрочем,

наверняка, она хочет поговорить со мной только про работу, так что надо просто

вдохнуть, выдохнуть и продолжать сохранять спокойствие.

- Да, конечно, только дай мне показаться в редакции, - она выловила меня при

выходе из переговорки, а мне правда очень надо было сверить со всеми часы и,

возможно, пораздавать задания. Хотя, судя по тому, что я наблюдала в ленте

новостей, все пока прекрасно справлялись сами.

- Хорошо. Сколько тебе нужно времени?

- Пять-десять минут.

- Ок, я подожду.

В редакции сидело человека четыре. Остальные были на заданиях. Стоял обычный

шум.

- А мы опять пропустили пресс-конференцию с утра, - радостно сообщила Марина.

- Почему? - на автомате спросила я.

- Потомучто ты не заказала нам пропуск.

Меня начинали утомлять эти неуклюжие игры.

- Во-первых, любой из вас может самостоятельно заказывать пропуск в

администрацию. Это делает редактор просто для того, чтобы при большом потоке

событий и людей не возникало путаницы. Ну и для того, чтобы быть элементарно в

курсе. Во-вторых, кто мешал позвонить мне и попросить сделать это?

Я прошла на свое место и положила ноут на стол. Теперь в кабинете было тихо и я

слышала даже то, как пол слегка поскрипывает от моих шагов. У кого-то из

девочек зазвонил мобильник.

- У меня нет твоего номера телефона, - ответила Марина.

Я тяжело вздохнула. На моем столе россыпью лежали мои старые визитки, где еще

было написано "корреспондент", но номер телефона был актуальным. Эти визитки

лежали тут все это время. Я еще раз вздохнула, взяла 4 своих визитки и раздала

каждому в комнате.

Вера ответила на вызов, но ничего не говорила в трубку, просто слушала. Когда я

подала ей свою визитку она подняла на меня глаза и как-то очень странно

посмотрела. Наконец, она забрала у меня визитку и положила мобильник на стол.

- Что-то случилось? - спросила я.

- Макаренко умер. Вчера. Завтра похороны.

- С тобой все в порядке? - обеспокоенно спросила Света, дождавшаяся меня в

коридоре.

- Пошли в переговорку. Ты хотела со мной поговорить.

- Пошли, - растеряно согласилась она.

- Что случилось? - повторила Света, когда дверь переговорки за нами плотно

закрылась.

- Макаренко умер.

- Макаренко? Это тот, который из пресс-службы.

- Да.

 

- Вы с ним... - слово "встречались" повисло в воздухе.

- Дружили, - тихо ответила я.

Я не ожидала, что эта новость произведет на меня такое впечатление. Сейчас

впрочем я даже еще не осознала до конца какое именно впечатление она на меня

произвела. Но в голове стало неприятно пусто. Все мысли о работе и о всех моих

проблемах просто кончились. Я внезапно очень детально вспомнила ночь перед

самоубийством Олега. Мы были у него уже какое-то время. Все, что я хотела со

мной уже произошло, Олег вроде бы тоже выглядел довольным и немного

уставшим. Я даже уже успела пообщаться с его подселенцем и, в общем-то,

настала пора одеваться и уходить. И тут что-то такое случилось, какая-то

совершенно неуловимая перемена в Олеге. Такое ощущение, что остались только

мы вдвоем. И он сказал:

- Мне рассказывали, ты знаешь, как избавиться от него.

Мне раньше в голову не приходила мысль о том, знает ли он вообще, с кем делит

ресурсы и как к этому относится. Ну, и не такие это были отношения, чтобы все

друг другу рассказывать. Даже чтобы что-то друг другу рассказывать. Мы просто

встречались несколько раз в месяц, хорошо проводили время и все. Не то, чтобы я

не видела, что Олег тоже личность. Мне просто было все равно.

И вопрос этот дурацкий, да не вопрос даже, предложение было сказано

совершенно без какого-то контекста или предварительного вступления, но было

сразу понятно о чем речь. В общем-то я знала, что жить с подселенцем очень

сомнительное удовольствие. Но я ушла из церкви, потому, что стало ясно, что

помощь извне в решении таких вопосв все только усугубляет. А не наоборот, как

могло бы показаться со стороны. И, если честно, меня так все устраивало сейчас.

- Нет, не знаю.

Я сказала это и быстро ушла.

Мне было откровенно страшно слышать от Олега подобные слова. Он что-то

поверхностно знал обо мне и моих способностях, я что-то поверхностно знала о

нем. Я не хотела лезть глубже.

Через пару дней Корсар позвонил мне и спросил, знаю ли я, что случилось. Я, в

общем, подозревала, что ничего хорошего. Но то, что Олег повесился в перечень

моих проедставлений о "ничего хорошего" все равно не укладывалось. Для меня

моя вина была очевидна.

Я пошла на похороны. Наша кучка девиантных личностей стояла дальше всех от

центра событий. Подходить ближе мне не хотелось. Корсар обнимал меня и

говорил, что он знает, как мне тяжело. Его подселенец с любопытством наблюдал

эту сцену. Я слушала, что мне говорит Корсар и с одной стороны большую часть

пропускала мимо ушей, а с другой очень удивлялась откуда столько

соболезнований. Почему все эти речи достаются мне? Пожалуй, у меня очень

убитый вид. Но вот вокруг меня стоит еще человек шесть девушек, с которыми

Олег тоже спал. Почему их никто не обнимает и не говорит, как жаль? Что, у меня

_самый_ убитый вид?

Я отвела Корсара в сторонку.

- Жень, а почему ты меня так утешаешь?

- Ты себя со стороны видела?

Я вдохнула и выдохнула. Чертова паранойя.

- Ты ему ничего не сказала, правда? - спросил Корсар и стало понятно, что я уже

разговариваю не совсем с ним.

- Да пошли вы все, - я развернулась и ушла.

В тусовке я больше не появлялась. Думаю, они даже вздохнули с облегчением. Я

все-таки была слишком странной даже для них.

 

- Слушай, я знаю, у тебя в редакции намечается конфликт, - серьезно сказала

Света.

- Если ты о Марине, то, мне казалось, конфликт не намечается.

Света вопросительно уставилась на меня.

- Ну, - попыталась объяснить я, - у Марины в голове он точно существует. А я пока

его игнорирую. И, если честно, не совсем понимаю, чего она хочет. Быть

редактором - так поезд ушел. Чтобы у соседа корова сдохла? Ну, это в принципе

типично для этой полосы России. Только решительно не ясно, что с этим делать

мне.

- А сама ты как думаешь?

Я немного помолчала, собираясь с мыслями. Точнее, переключая их с

воспоминаний на решение новой задачки.

- Поговорить на прямую с Мариной без свидетелей, которые ее провоцируют на

бурную деятельность. Может быть, передать часть ответственности за выпуск

новостей. Хотя, если честно, она и так на всех размазана ровным слоем.

- На кого-то ровнее, - улыбнулась Света.

Я даже нашла в себе силы, чтобы улыбнуться в ответ. Удивительно, кстати, как

быстро мне удалось сформулировать ближайший план действий и как долго я не

задумывалась о его даже теоритической возможности.

- Ты знаешь, спасибо, что позадавала мне вопросов. Я бы сама не догадалась как

следует подумать в эту сторону.

Подселенец Олега долго не показывался. Даже не являлся во сне. Я его тоже не

звала. Я надеялась, что он пропал насовсем. Но через пару месяцев Макаренко

зажал меня в углу после какой-то очередной пресс-конференции и очень по-

особенному поздоровался. Я не очень этому обрадовалась.

- Ты не рада меня видеть, - констатитровал он.

- Если честно, да.

Лицо Макаренко мгновенно поскучнело.

- Мало времени, - сказал он.

- Приходи в гости. Поговорим.

Мне казалось, что он появится незамедлительно, в ту же ночь, но он не пришел.

Мы виделись с Макаренко еще несколько раз. Отношение ко мне у них обоих

поменялось. Сам Макаренко потеплел, а подселенец охладел. Приглашение

оставалось открытым и через несколько недель подселенец наконец им

воспользовался. Я по поводу всего происходящего не знала, что думать. Скорее не

хотела ничего думать. Он пришел и разговора по поводу проиходящего не

случилось. Мы потрепались о какой-то ерунде и разошлись. Меня это порадовало и

принесло облегчение.

Мы встречались еще. И еще. Мы ходили с Макаренко пить кофе, обедать, есть

мороженое на клылечке администрации. На него косо посматривали коллеги, на

меня косо посматривали коллеги. Но скоро все они успокоились решив, что у нас с

Макаренко роман. А мы продолжали общаться. Я продолжала общаться с ними

обоими. Макаренко рассказывал мне про семью и родственников, подселенец

подкалывал, но в целом был мил, спрашивал о моей семье, рассказывал про свою

жизнь. Мы подружились. Макаренко был типичным представителем

чиновничества, скучным, пугливым. Но было приятно узнавать о нем что-то, что

делало его человечнее. Было интересно узнавать новое о подселенце, что делало

человечнее его. Но привязываться к ним обоим я не планировала. Однако,

выходит, что привязалась.

Было часов пять вечера.

 

- Я хочу с тобой поужинать, - выпалил Серега, едва не налетев на меня в коридоре.

Я внимательно посмотрела на него.

- Нет, ты хочешь со мной поговорить. Это немного разные вещи.

- Можно совместить.

- Первое: информацию нужно дозировать. Второе: тебя дома ждет взволнованная

жена. Я с ней разбираться не буду. Это твоя семья и твои отношения.

Безусловно я была виновата сама. Я дотянула с разговором с Мариной до вечера.

Если бы я потерпела неудачу раньше, у меня было бы время все исправить

сегодня. Но нет. Марина просто сказала, что не хочет и не будет со мной

разговаривать и ушла, а я, как дура, еще некоторое время продолжала стоять у

переговорки и тупить.

Почти целый день я потратила на составление планов на ближайшие пару недель.

Это отняло у меня кучу и без того дефицитных сил. Я все еще мало чего ощущала,

кроме усталости. Так как я весь день была занята планированием лента новостей

на нашем сайте выходила кое-как. Это сильно раздражало меня, сотрудников,

Свету, генерального. Но я понимала, что если не составлю планов сегодня: не

составлю никогда. Если еще завтра уеду до понедельника - вообще труба.

- Есть церковь.

Серега помнил явно больше, чем я рассчитывала.

- Я могу к ним обратиться за помощью?

- Конечно, можешь. Только толку от них.

- Почему? Ты говорила, что был священник и, я так понял, ты вместе с ним

помогала людям.

- Я бы поубавила пафоса. Я никому не помогала, кроме себя. Мне было приятно

думать, что я могу влиять на жизни людей. А он считал, что это правильно. И мне

так считать, и людям. И, ты знаешь, вообще вопрос не в этом. Вопрос в том, отчего

и почему ты хочешь защититься. Ну?

Мы ехали к Сереге домой. Он внезапно решил совместить все: поговорить,

успокоить жену, показаться дома и до кучи накормить меня ужином. Мне было

немного неудобно вот так внезапно знакомится с серегиной женой, но, в принципе,

я была не против. Пусть лучше убедится как можно раньше в том, что я не

представляю для нее никакой угрозы.

- Нууууу, - протянул Серега. - Я не знаю. Ты мне скажи.

- Если ты все еще про ту хрень, которая появлялась ночью, то она вряд ли

вернется к тебе. Но на всякий случай сообщаю, что, если такое произойдет, лучше

всего не вступать ни в какие диалоги и ни на какие предложиения с ее стороны не

соглашаться. Даже если это будет стакан воды.

- Но я же как-то согласился в первый раз. А если она будет в другом человеке? Как

я пойму?

- Боюсь, что никак.

Мы помолчали.

- Слушай, ему не нужен ты. - попыталась успокоить Серегу я. - Он не вернется.

- Он? Они еще разные бывают: мальчики и девочки?

- Все сложно. Это не важно.

Мы еще какое-то время ехали молча. От работы до серегиного дома на машине

было минут 15 пути и он подходил к концу.

- А ты их видишь? - внезапно спросил он. - Ну, эту нечисть в других людях?

- Могу, если постараться. Вообще: нет. Иначе я бы тебя на порог вчера не пустила.

- Ну да, ну да.

 

Мы заехали в серегин двор, не очень аккуратно припарковались и он заглушил

двигатель.

- А тебе не страшно?

- Что? - переспросила я. Как-то уж несколько диковато прозвучал для меня его

вопрос в темной машине в незнакомом мне месте. На какую-то долю секунды даже

причудилось, что я снова разговариваю с подселенцем Олега.

- Тебе не бывает страшно? Это же пиздец.

- Бывает, конечно. Но я всю жизнь так живу. К большей части этого пиздеца я

привыкла.

- Всю жизнь? - переспросил он несколько удивленно и тут же сам себя перебил. -

Ладно, пошли, а то там Олька волнуется.

Мы вышли. Оказалось, Серега жил в панельной пятиэтажке, на третьем этаже.

Дом, вроде не разваливался, но ухитрялся выглядеть достаточно зловеще.

Когда мы только прошли в квартиру Ольга подозрительно посматривала в мою

сторону и поджимала губы. Но, как только в коридоре включился яркий верхний

свет и стало понятно, что я имею вид "своего парня", чуть расслабилась и даже

довольно тепло поздоровалась со мной. Однако все-таки вопрос "какого хрена он

притащил ее с собой" периодически читался на ее лице.

Про ночевку Сереги у меня все молчали. Разговоры не клеились. Я чувствовала

себя слегка не в своей тарелке.

- У вас очень уютно, - заметила я для оживления диалога.

Квартира и вправду была миленькой.

- Спасибо, - рассеянно отозвлась Ольга.

- Да, мы тут ремонт еще хотим сделать, - поддержал мое начинание Серега. - В

ванной точно нужен. Хотим совместить с санузлом и еще душевую кабину

поставить.

- Здорово, - сразу же поставила себе "двойку" за актерскую игру. Я немного

поквырялась вилкой в домашней котлете.

- Ольга, прости меня, пожалуйста, за то, что так вышло.

Серега сделал страшное лицо (в том смысле, что испуганное), а его жена посто

вскочила из-за стола и попыталась начать мыть посуду в оправдание резких

действий, но просто застыла с губкой в руке над раковиной.

- Мне надо было проследить, чтобы Сергей отправился домой хоть на такси.

Ольга отложила губку и развернулась к нам с Серегой.

- Я не понимаю, - сказала она, тщательно подбирая слова, - как можно было забыть

позвонить.

- У меня разрядился телефон, я же сказал, - чуть более громко, чем нужно ответил

Серега.

Как мне вообще могло прийти в голову, что ехать сюда, это хорошая идея?

Было видно, как Ольга сдерживается, чтобы не переходить на личности:

- Я волновалась, - она схватила со спинки стула полотенце и принялась перебирать

его край.

- Я знаю, родная. Я просто отключился, как только проснулся, сразу набрал тебе.

- А она?

- А она вырубилась раньше.

Это все отвратительно звучало.

- Так, так, простите. Можно я расскажу эту историю с начала? - вмешалась я, хотя

совсем этого не планировала. - Мне кажется, что вчера мы... я могла чем-то

отравиться. Не знаю. Но Сергей увидел, что мне не очень хорошо вечером и

преджложил меня подбросить до дома. Я согласилась. Мы приехали. И, надо

сказать, что первый раз я вырубилась еще в машине. Потом он меня довел до

квартиры и дальше помню только, что мы в нее зашли и я отрубилась снова. Не

 

знаю, может быть, давление вчера было какое-нибудь особенное. Или вспышки на

Солнце. В любом случае, вот так это выглядело с моей стороны. Утром я

проснулась и обнаружила, что Серега - (а, черт, я все-таки назвала его Серегой) -

спит спокойно у меня в кресле.

- А я просто, - подхватил Серега, - проводил Женьку до квартиры, и, думал,

присяду на дорожку и поеду. А очнулся утром только. И только утром обнаружил,

что телефон-то у меня сел.

Ольга стояла посреди кухни и накручивала полотенце на указательный палец. А я

раздумывала, говорить ей о том, что я предпочитаю встречаться с девушками или

это только все испортит. И неужели же это и так не понятно, особенно если

сравнивать меня с ней.

- Я же уже рассказывал все это, - добавил Серега.

Ольга бросила полотенце на край стула.

- Я, пожалуй, пойду, - отреагировала я. - Спасибо большое за ужин. Вы чудесные.

Все будет хорошо.

- Я могу тебя подвезти, - зачем-то предложил Серега.

- Лучше не надо! - эту фразу мы произнесли с Ольгой вместе и это хоть как-то

сгладило окончание вечера.

Правда, стоит отметить еще, что ужин был вкусным.

На улице уже, понятное дело, было темно. Я вызвала такси только тогда, когда

оказалась у подъезда. Представления не имела, как отсюда выбираться

общественным транспортом.

Такси обещало быть через пять минут. Вот в чем прелесть небольших городов.

Всегда ждешь только пять минут.

Я закурила. Где-то посредине сигареты поняла, что больше не хочется и швырнула

окурок в урну, стоявшую неподалеку от гнилой скамейки. Промахнулась.

Начинал накрапыватьмерзкий дождик. Он вынудил меня вернуться под козырек

подъезда.

Прогресс по сравнению со вчерашним утром был очевиден. Я могла чувствовать

состояния своего тела. Сейчас мне было довольно прохладно в рубашке и

пиджаке, дождик явно делал мне мокро и неуютно. И даже сигарета осталась

недокуренной, потому что организм почувствовал, что просто больше не хочет. Это

было прекрасно.

Чуть хуже обстояли дела с дыханием. Было сложно понять, я дышу вообще или

как. Но если последить за собой внимательно, становилось ясно, что дышу,

конечно, просто как-то уж очень осторожно. Попытка вдохнуть глубже ничем не

увенчалась. Я сделала еще одну. Холодный воздух (странно, а раньше я не

чувствовала его температуры?) с трудом прорвался в легкие. Солнечное сплетение

вдруг заныло и под ребрами коротко вспыхнула боль. А, так вот чего я так

осторожно дышу.

В автобусе было довольно шумно. Коллеги начали разогреваться спиртными

напитками еще когда мы ждали опоздывающих, так что сейчас подавляющая часть

едущих была весьма увлечена разговорами, временами переходящих в пение. У

меня была неделя трезвости, поэтому ни в употреблении, ни в разговорах я не

участвовала.

Подозрительно, но никто не звонил мне с работы, из администрации или откуда-

либо еще. С самого утра я не очень хорошо чувствовала себя. Голова немного

кружилась и стали подавать признаки жизни больные участки тела. В принципе,

это было хорошо. Но, вообще-то, я не очень обрадовалась.

Через некоторое время в пути я уснула.

 

- Уволена, - повторила я чуть тише, чем ожидала.

Пока мои коллеги развлекались и выпивали, я ничего особенного не делала.

Ходила со всеми на экскурсии, устраиваемые чиновниками, на вечерних пьянках

некоторое время сидела со всеми, правда, в сторонке, а потом уходила гулять по

окрестностям. Две ночи из трех провела в лесу, познакомилась с местным духом,

довольно остроумным, кстати. В перерывах написала материал. Приехали мы

ранним утром понедельника. Настолько ранним, что на работе я была уже в 8.

Первым делом, проверив рабочую почту я обнаружила несколько десятков писем.

Несколько было от ньюс-мейкеров, несколько из рассылок различного рода и еще

несколько писем, которые меня несколько удивили. Первое было от Марины,

которая зачем-то именно почтой жаловалась мне на то, что я снова не записала ее

на очередную пресс-конференцию. В копии стоял генеральный. Ну, это совсем

детский сад какой-то. Следующее письмо было с тем же набором адресатов и с

тем же отправителем и содержало жалобу на то, что я не оставила никаких

инструкций относительно работы. Я еще немного удивилась. Ничего хорошего,

разумеется, это не предвещало. Но, надо сказать, что ни одного ответа от

генерального не было также. Разумеется, это могло означать, например, что он

отвечал только Марине.

Я залезла на наш сайт. Части запланированных мной на пятницу новостей не было.

В 9 мне позвонил на сотовый генеральный и поинтересовался где я. Выяснив, что

уже нахожусь на рабочем месте, пригласил к себе в кабинет минут через 10.

В кабинете мы были одни. Мне казалось, мы были одни во всем здании. Мои

сотрудники еще не пришли, в коридорах я еще никого не встретила, и Полиночка

также отсутствовала.

- Вы уже ознакомились с содержанием своей почты?

- Да.

- И что?

Меня всегда ставили в тупик подобные вопросы.

- А что бы вы хотели услышать?

- Вы мне ничего не хотите сказать?

- Эмм. Ну я несколько удивлена тем, что...

- Так вы удивлены?

Мне хотелось приложить руку к лицу. Что за дешевые спецэффекты? Что за

любовь к дешевым спецэффектам? Но я сдержалась.

- Ок, - сказала я. - А вы что хотите сказать?

Генеральный возмущенно фыркнул. Действительно, неужели же мне было не

понятно, что он хочет сказать? Он же сделал все, чтобы я поняла.

Молчание затягивалось.

- Хорошо, - примирительно сказала я (зачем?) - Вас интересует моя версия

событий?

- Нет.

У меня практически сами собой поднялись брови.

- В таком случае, я, видимо, уволена?

Генеральный еще более выразительно посмотрел на меня.

Я улыбнулась.

Серьезно?

- Уволена, - повторила я чуть тише, чем ожидала. - Хорошо. Что-нибудь еще?

- На сегодняшней планерке передадите дела Марине.

Мне понадобилось приложить усилие, чтобы не улыбнуться снова. Черт с ней, с

Мариной. Передавать дела на планерке? Это что за херня? Еще я могла бы

пошутить на тему того, что если человек не может прочесть то, что написано на

 

стене, то странно предполагать, будто передача дел на планерке сделает эти дела

для него более понятными. Но я не стала.

Я молча встала и вышла.

Когда коллеги начали приходить в кабинет, они застали меня за уборкой моего

рабочего места. Марины среди них не было. Думаю, план был в том, чтобы она

пришла сразу на планерку, где бы ее и представили остальным в новом качестве.

На планерке я не появилась, ушла минут за 20 до ее начала, прихватив с собой

ноут и пару исписанных мной ежедневников. Ноутбук был моей собственностью.

Когда я только пришла в компанию лишнего компа для меня не нашлось, а потом

мне просто забыли оборудовать рабочее место. Впрочем, я и сама не особо

стремилась его оформить по местным правилам.

Я вышла на улицу. Сегодня солнце светило так ярко с самого раннего утра, что

прогревало воздух и предметы, до которых могло добраться. Было всего градусов

15, но почти по-летнему.

Пока я шла до своей любимой кофейни стало понятно, что те ежедневники,

которые были исписаны моим мелким почерком на прошедших пресс-

конференциях и интервью, мне не нужны. И я без сожаления выкинула их в

ближайший мусорный бак.

Когда я уже поднималась по ступенькам к знакомой стеклянной двери мой

телефон зазвонил. Это была Света.

- Да?

- Ты что делаешь? - выпалила трубка.

- Собираюсь позавтракать, а ты?

Пауза.

- Ты, - голос на том конце затух, - как ты? Ты в своем уме вообще?

Я решила, что с удовольствием поговорю со Светланой позже. Например, вечером.

Поэтому я нажала отбой, выключила телефон, положила его в карман пиджака и

тут же с удовольствием забыла о его существовании.

Сырники. Мед, клубничный джем, орехи и латте. Впрочем, латте был холодноват.

Поэтому я заказала еще и капучино. Утро было прекрасным. Теперь.

Впрочем, пока мне несли заказ я успела помучатся совестью за оставление

рабочего места в неуставном порядке и позлится на генерального, и усомнится в

своих профессиональных качествах (вполне обосновано). В общем, испытать

полный набор чувств и эмоций человека, который только что лишился работы. Но

основным, конечно, было облегчение. Какое счастье, больше никаких планерок

протяженностью в три часа. Никаких бессмысленных выговоров от начальства.

Никакой зарплаты.

Я нахмурилась.

Думать о нахождении новой работы было рано. Надо было выделить время только

для себя и своих мыслей. Возможно, про постоянный заработок следует вспомнить

через неделю. Или даже две.

Я сделала большой глоток только что принесенного мне от стойки капучино. Он

был прекрасен.

Через пару часов (я даже сама удивилась, как долго я смогла бездельничать,

просто наслаждаясь видом из окна) я поднялась к себе в квартиру.

Надо было навести порядок в квартире. Разобрать сумку. Выкинуть старый хлам.

Я не разбирала вещи с тех пор, как сюда переехала. Вот ведь кошмар.

 

Я освободила от вещей сумку, рассортировала их и отправила часть в стиральную

машинку, а часть в шкаф. Раскладывая шмотки по шкафу я поняла, что его

содержимое также надо бы полностью перетрясти. Чем и занялась.

После того, как у меня набрался целый пакет вещей на выброс, я принялась за

шкаф в коридоре. Он состоял из большого количества полок, где у меня были

расставлены книги (к моему не знаю чему, весьма умеренное количество) и разные

безделушки, большая часть которых, разумеется, была совсем не из обычных

вещей. Переставляя их с полки на полку, стараясь организовать пространство, я

поняла, что их у меня слишком много. Да, я параноик, но должны же быть какие-то

пределы.

Стиральная машинка тем временем перешла в режим отжима, поэтому я не сразу

распознала какой-то посторонний звук, явно присутствовавший в квартире.

Его присутствие я осознала только, когда на меня упала довольно высокая тень.

Звук был похож - нет, точно, это он и был - на скрипящие половицы. Хотя я не

знаю, в этой квартире, вроде был постелен паркет. Или ламинат? Он мог издавать

такие звуки?

Я обернулась.

За мной, мерно раскачиваясь, стоял Макаренко. За ним находилось окно, в которое

ярко светило солнце, поэтому лица мне не было видно. Можно было лишь

различить силуэт, да распознать его повседневный костюм: серые брюки и пиджак,

светлую рубашку и галстук. Я бы прибавила, что он был довольно безвкусным, но

не могла знать этого наверняка - из-за освещения рисунок невозможно было

увидеть.

В первое мгновение я испугалась.

Все эти вещи в моем доме вместо конкретной помощи только создавали у меня

иллюзию безопасности. И вот уже во второй раз меня просто обескураживала

реальность.

- Ты, - сипло протянул Макаренко.

Первый испуг прошел. Я начала думать. Может, вещи в моем доме и создают

иллюзию безопасности, но польза в них тоже есть. Они позволяют исключить

многие другие вещи. Извините за каламбур.

- Убила меня, - закончил предложение Игорь Иванович.

Я нахмурилась. Во второй раз не смешно.

То, что стояло передо мной не было призраком. У меня от них тут есть несколько

написанных заклинаний и пара безделушек. Ни то, ни другое никуда не делось

после посещения Сергея.

У его временного подселенца явно был план Б. Видимо, он предвидел, что дело

может закончится и не в его пользу, поэтому, вполне вероятно, подстраховался. Ну

так, чтобы мне потом жизнь особенно сладкой не казалась, чтобы можно было

поиграть на моих чувствах и вывести из душевного равновесия.

Не призрак, не зомби (вот кстати, не встречала еще ни одного), не дух.

Очевидно, это был - как же его назвать - собранный образ, сохраненный в

артефакте и появляющийся при определенных условиях. Будем считать, что

фантом.

После визита Сергея я проверила, не пропало ли чего из квартиры, но я не

проверила, не появилось ли чего лишнего в ней. Черт!

Макаренко тем временем продолжал раскачиваться и скрипеть. Выглядело это

довольно комично, если честно. На очередном уклоне вправо он потерял

равновесие и упал бы на меня, если бы я не отпрыгнула вовремя в сторону кухни.

Макаренко упал головой в открытую ванную комнату. Из кухни я могла видеть

только его ноги, дергающиеся в попытках поднять тело.

 

Очень он был реальный для фантома. И тяжелый. По крайней мере, на первый

взгляд.

Надо было быстро найти лишнюю вещь в квартире.

Я быстро проделала несколько пассов руками и коротко попросила показать мне

лишнюю вещь.

Все происходило достаточно быстро. Сначала мне показалось, что это Макаренко

раскачивает полки в коридоре (уж не знаю как), но нет, они сами прекрасно мелко

тряслись пока из них не выпало что-то маленькое, темное. Это маленькое нечто

приземлилось на пол, сделало кружок и улеглось подальше от меня и поближе к

ванной комнате.

Я нахмурилась.

Макаренко потихоньку поднимался.

Очевидно, мне не хотелось каким-бы то ни было образом прикасаться к этому

странному существу. И я очень сильно надеялась, что оно мне не будет мешать в

уничтожении артефакта.

Я коротко вздохнула и в один небольшой прыжок оказалась у места падения

предмета.

Это была пуговица.

Обычная пластмассовая пуговица. Вероятно, от одного из пиджаков настоящего

Игоря Ивановича.

Тем временем сам Игорь Иванович (ну ок, не он, а что там это было) перевернулся

с живота на спину и смотрел теперь из ванной на меня пристальным ненавидящим

взглядом. Наконец-то я увидела его лицо. Было похоже. Но чего-то недоставало.

Машинка все еще отжимала мои вещи. Господи, какой сюр, подумалось мне.

Макаренко больше не пытался встать.

Я подняла пуговицу.

- Ты убила меня, - сказал он и сделал страшные глаза. От этого его жеста я даже

невольно усмехнулась - настолько это было похоже на сцену из третьесортного

кино.

- Нет, - ответила я. - Второй раз не проканает. Очень хорошо, но нет. - и сломала

пуговицу. Это получилось довольно легко, что меня слегка удивило.

Псевдомакаренко исчез, будто его тут и не было. Я нахмурилась снова.

Очень странно. Объемный, имеющий тело, вес и исчезающий к черту после

поломки артефакта. Что это за херня? Никогда раньше не сталкивалась.

Понимаю подселенца. Появись этот голем ночью, когда я спала, да я бы умерла со

страху. Я бы призналась во всем, включая убийство Кеннеди. И могла бы

согласиться на что угодно.

Ну хорошо, только испугаться.

Все равно, отличный план. Только, видимо, что-то пошло не так. А, уборка.

Близость артефакта к нужному объекту, может его запускать. Известный факт.

Мило.

В следующие пол часа я проверила всю квартиру на наличие лишних предметов,

хотя и знала, что, если бы они были, появились бы вместе с пуговицей, по запросу.

И немного перепрограммировала маску в коридоре. Чего мне не удалось, так это

отделаться от совершенно глупой улыбки. Нет, ну серьезно, голем?

- То есть, по-твоему, я поступила неправильно?

- Это тебе решать, - сдержанно сказала Света, но ее поза и выражение лица

отвечали "да" на мой вопрос.

В нашем диалоге образовалась приличная пауза.

- Просто ты сделала, как хотели они, как они и планировали, - довольно

экспрессивно попыталась объяснить мне она.

 

- Я не вижу в этом ничего плохого, - заметила я.

- Зачем ты согласилась уехать? Это же был тест. Тебе надо было остаться.

Мы сидели в суши-баре, "отмечая" мой уход с работы. С нами был еще Сашка и вот-

вот должен был прийти Серега и еще кто с работы, кому, так сказать, было не все

равно. Сашка пялился то по сторонам, то в телефон, так что в нашем разговоре не

участвовал. Однако на словах про тест заинтересованно поднял голову и

уставился на меня.

- Что?

- Ничего, - ответил Сашка. - Просто я подумал, что я, наверное, мог тебя

остановить, а вышло, что подначил уехать на выходные.

- Не бери в голову, все что ни делается, к лучшему.

- Ты не расстроена? - спросила Света.

- Нет. А я должна?

Она коротко, но тяжело вздохнула, кажется, в некотором недоумении.

Я решила, что один бокал вина мне не повредит. И пила его последние 20 минут.

По моим прикидкам мне должно было хватить его на весь вечер.

Было любопытно, что произойдет дальше. И я все еще оставалась в некотором

недоумении по поводу того, что за странная штука была у меня дома.

В итоге я не смогла заставить себя выкинуть хотя бы маленькую часть талисманов,

хранившихся на полках. Точнее - не смогла выбросить ни одного.

Между столиков замаячил Серега. Он выглядел немного не в себе. Наконец, он

добрался до нас. В левой руке он держал телефон и, казалось, только

поздоровавшись с нами, заметил это. Сергей поспешно убрал телефон в карман и,

наконец, присел за столик.

- Как развлекаетесь? - спросил он.

- Пьем, - безразлично ответил Сашка, не отрываясь от телефона.

- У тебя что-то случилось? - спросила я у Сергея.

- У меня? - с удивлением переспросил он. - Мне казалось, это тебя сегодня

уволили. - ужаснулся, что сказал это вслух и моментально поправился. - То есть,

черт, ты же уволилась, да?

- Это не важно. Заказывай и выпьем за внутреннюю свободу, - предложила я. -

Кто-нибудь еще придет? Или это все?

- А. Э. Вроде бы еще Алла собиралась, но она там, кажется, надолго.

Когда Сергею донесли его виски, мы выпили. Беседа не очень-то шла.

- Теперь, когда все мы выпили, - начал Сашка. - А я выпил даже уже трижды, давай

ты скажешь, почему ты ушла.

Ах да, для коллег я ушла внезапно. Впрочем, почему только для коллег. Я и для

себя все довольно внезапно решила. Только для коллег еще и разумной причины

не находилось. Ну не объяснять же им всю эту историю с Мариной. Зачем? Да и со

стороны смотреться будет она как детский сад: а она написала письмо, а я, а он, а

она. Бред.

- Я поняла, что я хочу сейчас потратить время на что-то другое, - отозвалась я. И,

кстати, это было чистой правдой.

- Мне казалось, что тебе нравилась твоя работа. - заметила Света.

- Мне тоже так казалось, но на выходных у меня было время подумать и я решила,

что пора уходить.

Света посмотрела на меня таким взглядом, в котором просто читался ее

комментарий на счет того, на сколько это незрелый и глупый поступок.

Еще пол часа я оборонялась от вопросов в духе: и чем же ты будешь заниматься

дальше, кто тебя возьмет на работу и на какие деньги ты собираешься жить. Потом

пришла Алла и стало немного повеселее, хотя вопросы про мотивы ухода и

туманное будущее на некоторое время даже усилились. Впрочем, пока меня

 

занимало другое, было легко от них уходить. Вечеринка явно не клеилась.

Пожалуй, только Алла радовалась наступившим в моей жизни переменам,

остальные были загружены своими проблемами. Света очевидно решала в голове

задачу, как ей справится без лояльного редактора и найти общий язык с Мариной,

Сашка был занят чем-то своим, уж не знаю чем. Серега очевидно имел очередную

порцию проблем с женой. Ну, или на работе что-то случилось.

Как бы там ни было, разошлись мы достаточно рано, в начале десятого. Сашка

взял себе такси и прихватил с собой Аллу. Света сказала, что доберется сама. Мне

было немного жаль ее отпускать. Все-таки она мне все еще нравилась. Но было

очевидно, что у нас с ней сегодня точно ничего не получится. Собственно,

неизвестно, получится ли вообще.

Серега вызвался проводить меня до дома. Тут, конечно, было недалеко, но мне эта

идея все равно не очень нравилась. Однако я согласилась.

К вечеру похолодало и, покуда мы шли, начал накрапывать мелкий мерзкий

дождик. Ни у меня, ни у Сереги не было зонта. Я рассчитывала, что он проводит

меня до дома и уедет, но он зашел со мной в подъезд (козырька не было, поэтому

укрыться от дождя можно было только внутри). Внутри было темно и сыро, стоять

на месте явно не имело никакого смысла. И он поднялся со мной до квартиры. Всю

дорогу мы молчали. Я остановилась перед дверью. Серега тоже.

- Можно я зайду? - почему-то виновато спросил он.

Я тяжело вздохнула. Вообще-то я намеревалась провести вечер тихо, по-раньше

лечь спать.

- Ну, заходи, - согласилась я.

- Что случилось? - спросила я, после того, как закрыла за нами дверь.

- Я бы выпил твоего кофе.

Я еще раз тяжело вздохнула.

Кофе был сварен и выпит. Разговор до этого момента не шел.

- Что случилось? - в очередной раз повторила я свой вопрос.

Серега молчал еще с пол минуты.

- Да ничего особенного.

- Может, вызвать тебе такси? - предложила я.

- Нет. Можно мне еще кофе? И... Я, в общем, выпил уже. И машину оставил возле

офиса. Можно я у тебя останусь?

Мне не нравилось, куда зашел этот разговор. Я планировала побыть одна и

собраться с мыслями, а тут Серега сейчас мне начнет рассказывать, как у него все

херово в жизни. Да еще и утром с ним общаться надо будет. Нет. Нет. Не хочу.

- Серег, я, если честно...

- Нет, ты так и скажи, - он внезапно встал из-за стола.

- Как?

- Чтобы я на хер шел со своими проблемами.

Я почувствовала приятное удивление.

- А какие у тебя проблемы? - спросила я вполне заинтересовано, но Сереге,

видимо, послышалась усмешка.

- Что? Я с женой развожусь!

- Соболезную.

- Да по хер мне твои соболезнования.

- Ок.

Он смотрел на меня с каким-то разочарованием и злобой. Ладно, играть в друзей,

так играть.

- Сварить еще кофе?

Серега сел обратно на место.

- Вари.

 

Я действительно была приятно удивлена такой внезапной эмоциональности своего

гостя. По крайне мере, на этом моменте он перестал был легко предсказуемым.

Поэтому ради интереса получившийся кофе я разлила по двум чашкам. Мы

одновременно сделали первый глоток. Я почувствовала его разочарование и

досаду.

- Это неправильно, - он с угрожающим звоном поставил чашку на блюдце.

- Что неправильно?

- То, как ты живешь.

Я снова испытала легкий приступ любопытства.

- А как я живу?

- Ты не думаешь о последствиях. Уволилась. Это было глупо.

- Ты тоже так считаешь?

- И это твое поведение вообще. - Сергей сморщился, будто кофе был кислым. -

Случайные связи эти. Девчонки.

- Ок, жена думает, ты ей изменяешь, при чем тут я?

- Ты слушаешь вообще? Я видел девушку, с которой ты ушла тогда. Ей было 18?

- Это не твое дело. - заметила я.

- Не мое? А ты о родителях ее подумала?

Даже представить себе не могу, что заставило меня не расхохотаться. О

родителях? Серьезно? Почему я должна думать о чужих родителях?

- Думаешь им приятно, что их дочь...

- Трахает какая-то лесбиянка? - закончила я его предложение.

Кстати, мне всегда казалось, что какое-то количество родителей не устраивает,

что у их ребенка начался период половой зрелости в принципе. Не важно даже

встречаются они с кем-то при этом или нет.

Серега испугался. Было только не понятно, чего именно: того, как эта фраза плохо

звучала вслух, того, как я ее могла понять или того, что я закончила предложение

за него.

- Я не это хотел сказать.

Я усмехнулась:

- Не надо мне рассказывать, что ты хотел сказать. С чего это я тебя так волную?

- Что? - переспросил он, возвращая в свой голос горечь и отвращение. - Ты меня

волнуешь?

- Ну а зачем ты так много обо мне говоришь, когда вообще-то у тебя есть дела

поважнее. Ну, на мой вкус, конечно.

- Какая ты все-таки...

- Сука, - закончила я.

- Да, - согласился Серега. - Думаешь, я из-за тебя, - он осекся и замолчал на

некоторое время. - Я из-за тебя развожусь, - сказал он серьезно. - Понятно? Да, из-

за тебя.

- Мне очень жаль, - ответила я также серьезно.

Мне действительно было жаль. И даже немного грустно, что Серега и Ольга не

могут договорится и остаться вместе. Но я в этой ситуации ничего сделать не могу,

чтобы им помочь. И разводятся они не из-за меня, а из-за ревности Ольги и ее

недоверия Сереге. А он, кстати, тоже молодец: вместо откровенных в смысле

честности разговоров с женой предпочитает большую часть происходящего с ним

замалчивать. Кого угодно начнет нервировать такая ситуация. Но я-то тут при чем?

- Из-за тебя в моей жизни творится какая-то непонятная херь! Херня эта

светящаяся. Развод. Как мне с этим со всем быть?

- Почему ты считаешь, что я должна лучше знать, как тебе поступать со своей

жизнью?

Сергей снова поморщился.

 

До меня дошло, что ему не нужен ответ, он просто таким образом делится со мной

эмоциями. Но, как ни странно, мой вопрос заставил его мозг работать - раньше он

не задумывался об этом.

- Ты просто втянула меня в это и бросила.

- Я тебя никуда не втягивала, - заметила я. - Ты сам...

- Я не мог этого сделать сам!

- Что ж, выходит, это я тебя заставила?

Сергега зодохнулся от негодования и даже привстал со стула, чтобы иметь

возможность вдохнуть. Я последовала его примеру.

- Ты все выворачиваешь на изнанку.

- Конечно, - отозвалась я в том же тоне. - Только почему-то такие люди, как ты все

время забывают главное.

- Что? - с наездом спросил он.

Я легко ткнула Серегу указательным пальцем в солнечное сплетение. У него глаза

стали шире, чем я когда-либо видела, грудь наполнилась воздухом, взгляд

расплылся по комнате.

- Любовь.

Он посмотрел на меня совершенно дикими глазами.

- Что? - переспросил Серега так, как будто не слышал до этого ни слова из нашего

разговора.

- Любовь, - повторила я. - Ну, в моем понимании, конечно. Это состояние гармонии с

собой, осознание себя и ощущение окружающего мира. И полное равнодушие к

другим людям. То есть вот сейчас тебе должно быть наплевать на то, с кем я сплю.

- Что? - произнес он ровно тем же тоном, что и предыдущий вопрос.

Я впервые видела, как он искренне улыбается (не саркастически и не цинично). Он

смотрел по сторонам так, будто впервые видел все, что находилось вокруг.

- Так, все, на первый раз хватит.

Я ткнула его в солнечное сплетение еще раз.

Магия кончилась. Но Серега все еще смотрел по сторонам зачарованным взглядом.

Некоторое время мы молчали.

- Что ты кладешь в кофе? - наконец медленно спросил он.

- Ничего. Это просто кофе. Иногда добавляю корицу или мускатный орех.

- А это...

- Не рассказывай мне ничего. Пусть это побудет с тобой. Будешь постоянно

испытывать это чувство - станешь буддой. - я улыбнулась. - Я вызову такси.

Во вторник до меня дошло, что мои родители еще совершенно не в курсе

сложившейся ситуации. У нас как-то было принято информировать друг друга о

текущей ситуации в жизни. По крайней мере, мне так казалось. Сначала я решила

позвонить им. Уже когда взяла в руки телефон подумала, что, наверное, стоит

увидится с ними и тогда уже все рассказать. Если честно, совершенно не

представляю как сообщать подобные новости по телефону. "Привет, мам, я

уволилась с работы. Привет папе. Все, пока." Отстой.

Папа, мама и бабушка (мама папы) жили на окраине в старой панельной

девятиэтажке. Я даже в кои то веке воспользовалась общественным транспортом,

чтобы до них добраться. Житье в центре города развращает: или ходишь пешком,

потому что все рядом или берешь такси, потому что лень идти, но все еще близко.

В этот раз я почему-то обошлась без такси и желтая маршрутка довезла меня

практически до подъезда.

Мы не виделись месяца три или четыре. Сейчас мне казалось, что это больше

обычного. Не помню, созванивались мы за это время или нет.

 

Я поднялась на старом лифте, практически лишенном освещения, на нужный этаж

и нажала кнопку дверного звонка.

Было около 4 часов дня, но я надеялась застать всех дома, потому что, на сколько

я знала, они все и должны были там находится. Мама работала преимущественно

из дома, папа халявил, бабушка была на пенсии и предпочитала следить за миром

с помощью газет, радио и окна.

Мне никто не открыл.

Я вздохнула.

Надо было все-таки позвонить, прежде чем радостно выдвигаться в путь.

Я прислонилась лбом к входной двери и нажала кнопку дверного звонка еще раз.

Дверь была из старой ДСП, покрытой несколькими слоями краски. Папа когда-то

сам ее смастерил из чего пришлось.

Время шло. Никто не открывал. Я не чувствовала никакого беспокойства или

напряжения. Это означало, что с домашними, в целом, все в порядке, что

радовало. Но где они - хрен их знает.

Наконец, послышались шаги в коридоре и - о, счастье! - дверь все-таки отворилась.

На пороге стояла моя бабушка в халате и тапках. Ее густые седые волосы были

собраны в хвост на затылке. Она несколько озадаченно уставилась на меня, а

потом распахнула дверь пошире и прямо через порог обняла меня. Я немного

растерялась и на долю секунды даже утратила равновесие, но потом нашлась.

- ...а ты все не звонишь, - бабушка налила мне еще чаю.

- Так и вы не звоните.

- Так и ты не звонишь.

Я улыбнулась и отпила чаю из чашки. На столе стояли ватрушки, которые бабушка

"как раз" испекла, и ягодный пирог.

В квартире было достаточно света. Когда я проходила в кухню через коридор,

сильно задержала взгляд на куске бывшей своей комнаты, видимом в открытую

дверь. Мне в глаза как раз бросился старый шкаф с посудой за стеклом. К черту

посуду, со стеклом у меня было связано очень много воспоминаний.

Когда я была маленькой, мне было страшно пользоваться зеркалами для всяких

своих целей. Мне они казались небезопасными. Да и не было в моей комнате

зеркала, кроме всего прочего. Пользоваться карманным - убийство. Поэтому,

очевидно, мне нужна была другая отражающая поверхность. Стекло, в общем,

идеально подходило. Даже не припомню, использовала ли я из домашней утвари

что-нибудь еще. Мне всегда казалось это каким-то "плохим". Я старалась

обходится только тем, что имела под рукой постоянно. Этому учил меня мой

первый подселенец. Цацок у тебя может и не быть, ситуации бывают разные. Что

ты можешь, когда тебя оставят совсем без всего?

Сукин сын.

- А где эти... все?

- Мама с папой уехали. Что-то им было где-то надо. Вернутся.

Такой ответ меня вполне удовлетворил.

На кухне было достаточно светло. Я сидела лицом к окну и периодически начинала

щуриться на яркое солнце. Бабушка сидела напротив.

- Ну, рассказывай, что случилось. - произнесла она.

Я вздохнула, выбирая с чего бы начать.

- Я уволилась.

А чего тянуть резину? Начнем с главного и понятного всем аспекта. Из-за света

мне не была видна реакция бабушки, но я была готова к стандартному списку

вопросов: почему? зачем? как/на что ты будешь дальше жить? начала ли уже

 

искать новую работу?. Я даже уже придумала каким тоном буду на них отвечать.

Но я удивилась, когда почувствовала совсем другие намерения.

- Ты уволилась из-за Того? Из-за Того, Темного?

Мой мир схлопнулся. Я никогда не говорила про то, что творилось в моей голове и

окружающем пространстве ни с кем из родителей. Потому что очевидно: если твой

ребенок слышит голоса и видит мертвых людей - он спятил. Не важно, любишь ли

ты его и как сильно. Ты его сдашь врачам, потому что это ненормально. Я не

хотела к врачам. Они бы мне не помогли. А что происходит с такими, как я в

учреждениях я видела. Это заставляло меня скрываться еще тщательней.

Я почувствовала, как комок подступил к горлу и сердце аритмично забилось.

Я услышала, как громко поставила чашку с чаем на стол и часть ее содержимого

выплеснулась наружу, лизнув мои пальцы.

- Бабушка, - у меня сорвался голос.

У меня должна была быть куча вопросов, но в голове образовалась звенящая

тишина. Вокруг образовалась звенящая тишина.

- Не расстраивайся, - произнесла она примирительно.

Свет заливал всю комнату. Мне хотелось видеть ее лицо - это она всерьез? - но я

не могла.

- Вы знали. - у меня не хватило голоса, это был почти шепот.

Она тяжело вздохнула.

- Вы знали все это время.

- Не все.

- Мне плевать. Вы знали.

Я почувствовала жжение вокруг глаз.

- Я, - я задохнулась, - я была ребенком, я думала, что схожу с ума, а вы знали, что

нет и молчали?

Кажется, я попыталась рассмеяться. У меня не вышло.

- Ты знаешь, что он со мной делал?

У меня сильно дрожали руки, я зажала их коленями, чтобы не отвлекаться на

дрожь.

- Но ты справилась.

- Справилась?! - руки вырвались наружу, я вскочила со стула. - На это ушли годы

моей жизни! Годы! Моей! Жизни! Слышишь меня?!

Я отступила назад, случайно опрокинув стул и оказалась в коридоре. Стул занял

пространство между мной и кухней. Бабушка поднялась со своего места. Мне было

плохо видно, глаза застилали слезы, вокруг был слишком яркий свет. Я

развернулась и вышла из квартиры. Выбежала, если быть точнее. Хлопнув дверью.

Невыносимо было ждать лифта, я решительно двинулась вниз пешком. Я не очень

видела путь. Было невыносимо. Остро хотелось, чтобы все это происходило с кем-

то другим. Я задыхалась от желания рыдать, слезы и так текли по щекам ручьями.

Где-то между четвертым и третьим этажом меня вырвало. Я наконец-то

разрыдалась. Прошла еще немного времени и я опустилась на холодные ступеньки

подъезда. Здесь было также омерзительно светло, как и в квартире. Должно быть,

было видно пылинки, плавающие в воздухе и каждую трещинку в полу и на

штукатурке.

Я очнулась, когда вокруг началось движение и усилился шум: часто стал работать

лифт, стали слышны шаги, обрывки разговоров. Это люди возвращались домой с

работы и прочих дел. Я больше не рыдала. Мне казалось, я просто больше никогда

не смогу зарыдать. Глаза уже были сухие до скрежета. В груди было тяжело, но

уже пусто.

Наверняка, есть вещи и похуже. Определенно есть. Только мне на них плевать.

 

Я с трудом поднялась с холодных ступенек. Солнце ушло на другую сторону дома,

так что теперь в подъезде было мрачно и сыро. Меня все еще подташнивало и

пошатывало. Что, впрочем, было вполне объяснимо.

Я стояла на третьей ступеньке седьмого пролета и понятия не имела, куда хочу

идти. Возвращаться было тошно. Идти домой - еще хуже. Залезать под одеяло, и

скулить там, как побитой собаке. Нет. Домой я не пойду. Почему-то особенное

отторжение вызывала мысль о самой дороге и необходимости находится в

замкнутом пространстве с другими людьми. Не важно, кто это будет: водитель

такси или пассажиры маршрутки.

Можно поехать к главе местных сатанистов. Весело провести время. Мы дружим с

ним еще с моего детства. Ну, как дружим. Знаем друг друга. Он бы мог меня

утешить? Вряд ли. И что за дешевая прокрастинация? Еще бы в бар мне пришло в

голову пойти.

Желудок скрутило очередным приступом, но в этот раз ничего, обошлось.

Я тяжело вздохнула.

Входная дверь оказалась открыта. За мной ее никто не закрывал. Я прошла

короткий темный коридор, открыла вторую дверь (тоже, замечу, не запертую) и

обнаружила бабушку с тряпкой в руках и ведром. Сначала я подумала, что ей вдруг

взбрело в голову вымыть пол, но когда я огляделась до меня дошло, что в

квартире было просто полно воды. То есть теперь-то ее почти не осталось -

вычерпали. Так, только если последствия в виде мокрых ковриков и отсыревших

розеток. Я огляделась повнимательнее. Швы в потолках, люстры, розетки - все

продолжало сочиться водой, но было видно, что это уже финальный аккорд, самое

страшное уже позади.

- И еще сорвало кран в кухне, - сообщила мне бабушка.

- Оу.

- Но я знаю, как перекрывать там воду - твой отец меня научил.

Она с усилием выжала мокрую тряпку в почти полное ведро.

- Эм. Это я сделала? - неуверенно спросила я.

Бабушка утвердительно вздохнула.

- Ты не виновата.

Комок снова подступил к горлу. Я с трудом сглотнула.

- Никто не виноват, - в тон ответила я, но пока совсем не была уверена, что так на

самом деле считаю.

- Соседей тоже затопило? - спросила я.

- Пока никто не приходил, - бабушка выпрямилась. - Как только все началось, я

перекрыла у нас воду и бегала собирала, что могла. Надеюсь, успела, пока дальше

не полилось.

- Есть еще тряпка?

Какое-то время мы собирали остатки воды вместе. Удивительно, в квартире пахло

так, как будто бы в лесу прошел сильный дождь. Думаю, это было из-за размокшей

штукатурки.

- Я думала, ты не вернешься, - произнесла бабушка, наливая мне чай. - По крайней

мере, не сегодня.

- Я повзрослела, - вяло улыбнулась я. - Когда вернутся родители?

- Через час.

- Насколько они в курсе?

- Не очень. Они предпочитали не замечать, что происходит.

Я с трудом удержалась от едкого комментария.

- Не думаю, что они воспринимали все, как есть.

 

- Бабушка, - я произнесла это с явной угрозой.

- Я не это хочу сказать. Не то, что ты думаешь. - она опустилась на стул напротив

меня.

Сейчас, когда солнце ушло, мне было видно все, что происходит в кухне. На улице

начинало темнеть, я включила верхний свет.

- Твои родители совсем другие, - бабушка положила два куска сахара себе в чай. -

У нас это все передается по женской линии.

Я не смогла скрыть гримасу отвращения. Честно. Все? Передается? Только по

женской линии? Да ладно.

- Нет, послушай, - заметив мою реакцию, заворчала бабушка. - Я хотела девочку, а

родился мальчик. Думала, что все, некому будет передавать. Да и было не понятно,

что будет с его ребенком. Действует ли это через поколение.

Она явно хотела продолжить мысль, но я перебила ее:

- Ты мне ничего не передавала. Все, что я знаю и умею, я знаю и умею не

благодаря тебе.

Она опустила глаза.

Я была достаточно спокойной и собранной. Во всяком случае, я не орала и не

кидалась мебелью. В этот раз.

Молчание затягивалось.

- Как так вышло, что у нас в семье... - я осеклась. - Почему ты ничего не сделала,

если все знала?

- Это не так, - сказала она тихо. Было видно, что она тоже переживает. У меня это

пока вызывало только раздражение, но мне было понятно, почему так происходит

и я уже решила выслушать все объяснение до конца.

- Когда... это случилось ты была совсем маленькой. Тебе, наверное, еще не было

четырех.

- Я знаю, - сухо вставила я и еле сдержала себя от того, чтобы поторопить ее.

- Было ясно, что с тобой что-то не то. Врачи ничего не могли сделать, они не знали,

что делать. Ты же была нормальным ребенком, только... со странностями. Это не

лечится. Мы думали, если покрестить тебя, будет лучше. И стало лучше.

Я помнила сам обряд крещения: церковь на отшибе и священника с длинной

бородой, но больше ничего не помнила. Стало мне лучше, или хуже - ничего.

- Но потом все вернулось опять. Ты ничего не говорила. Молчала, как партизан. Но

было видно, что тебе очень страшно. А однажды ты сказала маме, что видишь

черное чудовище и оно тебя съест. Мало ли что говорят дети, но когда ты это

сказала стало очевидно, что ты его действительно видишь.

У меня горячая искра прошлась по левой щеке. Надо же, а я думала, больше не

смогу плакать.

- Я сказала, что оно меня ест. - поправила я. - Не съест. Подавится. А ест. Сейчас.

Потому что эти твари питаются чужими эмоциями. Людей едят, понятно? А знаешь,

когда я об этом узнала? Когда мне было 20. А до этого я думала, сначала, что

просто сошла с ума. Потом, что эта хрень - это демон, который - ну, ты помнишь, -

терзает плохих людей. Что я сама виновата, что меня жрут заживо, потому что я

плохой человек. Так мне и надо. Потом мне, правда, стало все равно какой я

человек, и стало понятно, что кем бы я ни была, надо с этим что-то делать.

Пришлось выкручиваться. Как-то.

Я вздохнула.

Бабушка смотрела на меня полными слез глазами.

- Я не знала...

- Что мне так тяжело? - я поймала себя на том, что ухмыляюсь и быстро стерла эту

гримасу со своего лица. - Что сделано, то сделано. Что было дальше?

Бабушка некоторое время собиралась с мыслями и чувствами.

 

- Если б ты раньше сказала... - я снова с трудом сдержала себя. - Когда тебе было

шесть или семь, я вызвала свою знакомую. Она поколдовала над тобой и...

Я начинала вспоминать. Действительно, была какая-то слепая женщина, которая

приходила к нам в дом, водила надо мной свечкой и шептала какие-то заклинания

(или молитвы?). А что было потом?

- Нельзя сказать, что мы не пытались, но ничего не вышло. Вы, как будто, прилипли

друг к другу. Не хотели отпускать.

- Мы? Я не хотела отпускать?

Бабушка тяжело вздохнула и устремила взгляд в сторону пола.

- Как было на самом деле? Я хочу разобраться. Вот, пришла эта женщина,

поводила надо мной свечкой... и что?

Я вспомнила, что. Воск со свечи сливали в глубокую тарелку с водой. Несколько

раз. Когда свечка закончилась, все, кто присутствовал заглянули в чашку, а оттуда

на них смотрела рогатая голова с высунутым языком. Тогда было также светло,

как и сегодня днем. Все происходило в этой же самой кухне. Взрослые

отреагировали по-разному: слепая женщина испугалась, моя мама была озадачена

(она во все это явно не верила), а бабушка, кажется, не знала, что же делать

дальше. Мне было шесть или семь и меня эта ситуация тогда откровенно

позабавила. Или моего подселенца. Я тогда еще плохо отличала, где чьи чувства и

мысли.

- Там была из воска...

- голова с рогами, - добавила я.

- И ты рассмеялась и сказала: "Видите! Теперь видите!".

Я почувствовала, как кровь отливает от рук и лица.

- И что было дальше?

Бабушка сильно мялась и осторожничала.

- Ничего. Женщина сказала, что она ничего не может сделать, что это выше ее сил.

И что ты должна справится сама.

- Херово. - заметила я.

Мы помолчали.

- А вы знали, что это за тварь? Или просто было понятно, что со мной что-то не то и

все?

- Я никогда раньше не имела дел с такими формами, - бабушка запнулась,

подыскивая слово, но быстро нашла, - жизни. Я не знала сама, что делать.

Я сделала несколько глотков чая и поняла, что это было слегка преждевременно.

- Мы не стали ничего больше делать, потому что ты - в это до сих пор невозможно

поверить, не то, что тогда - вот такая вот, - бабушка показала, какого роста я была

от пола, - заговорила не своим голосом.

- Когда?

- Когда приходила та женщина.

- Я сказала "Видите" не своим голосом?

Бабушка еще больше замялась. Схватила со стоящего рядом стула полотенце и

стала перебирать его в руках.

- Нет.

- А что я сказала?

- В это невозможно поверить. Тогда это было вообще чем-то не реальным. На

дворе девяностные, советский союз позади, люди вообще все заняты совсем не

этим.

- Что я сказала?

Что он сказал?

- "Не трожьте. Это мой ребенок."

 

Вот ведь сука. Я ничего этого не помнила. Почему? Было бы так кстати запомнить

хоть что-нибудь. Я бы тогда не так боялась родителей. Я бы понимала, что я

нормальная. Что просто со мной случилось такое, но это поправимо. Я бы, может

быть... черт!

- Вы испугались?

Бабушка посмотрела на меня взглядом, говорящим "еще как!".

- И ты пошла потом играть в какие-то свои куклы так, как будто ничего не было.

- Я вообще ничего этого не помню.

- Было страшно. И мы решили оставить тебя в покое. Просто дать тебе время.

- Не начинай про время. Я пока не готова об этом говорить.

Она понимающе вздохнула, сложила полотенце вчетверо и положила на соседний

стул. Мы помолчали.

- Я избавилась от него, - наконец сказала я.

Бабушка вопросительно посмотрела на меня.

- Я не знаю, кажется, ты не видишь их. - она отрицательно покачала головой. - А я

вижу, если настроюсь. В общем, от того гада я избавилась. Ты знала об этом? И

откуда ты знаешь про второго?

- Я не знаю точно про то, что происходит в твоей жизни. Но я вижу, что ты в таком

же состоянии, в каком была когда-то, когда еще... ну, ты понимаешь. Я решила, что

у тебя снова сложности в жизни.

- Ну да, - я усмехнулась. - сложности.

- Я порадовалась, когда ты избавилась от того существа. Мы решили, что ты,

наконец, будешь нормальным человеком. Что у тебя все получится.

- А у меня не получается? - я почувствовала, как снова начала закипать.

- Нет-нет, просто ты была все время такая печальная. Это мешало тебе жить.

Правда? - хотелось спросить мне, но я снова удержалась. Стало понятно, что пора

валить домой, иначе все это плохо закончится.

- Я хочу уйти.

- Возьми с собой ватрушек.

Скомканный какой-то получился разговор, ну да ладно.

Такси везло меня домой. На улице было уже совсем темно. Мне в окно

периодически били пролетающие мимо фонари.

Я весьма удачно не пересеклась со своими родителями.

Очевидно было, что бабушка без понятия, что делать со мной и моими проблемами.

Как-нибудь в другой раз надо будет встретится с ней в более дружественной

обстановке и поспрашивать, что же умеет она, раз уж способности у нас семейные.

Опять же чудовищно очевидно, что умеет она гораздо меньше меня. Осознание

этого факта было, почему-то, неожиданно приятным. Такая тихая месть: ты

оставила меня в трудную минуту, зато я знаю больше заклинаний. Так глупо. Так

по-детски.

Пока я ехала в машине, заедая горечь во рту мятной конфетой, я вспоминала, что

же такого еще произошло в моем детстве, что я могла случайно забыть.

Вспомнила, как один раз в нашей квартире уже шел дождь с этажа выше. Мне

просто в январе очень захотелось весны и майского ливня. Пахло тоже мокрым

лесом. Не помню, как это восприняли родители. Хотя, я вроде, не озвучивала

желания про ливень.

Что же было еще? Не могу вспомнить.

Когда я только избавилась от своего первого подселенца, память мне сослужила

верную службу: отказала нахер. То есть все, что было со мной до того, как я

осознала, в какой жопе нахожусь и начала что-то активно с этим делать просто

исчезло. На пару лет. Оооо, это была лучшая пара лет в моей жизни. Все навыки

 

остались, но ни следа про ужасы насилия и собственную беспомощность. Потом,

правда, память начала постепенно возвращаться. На каком-то этапе я даже

осознала, как это правильно и даже полезно: принимать все события твоей жизни.

Тем более так поэтапно и дозировано. Но, кажется, вспомнила я все равно еще не

все. Да и приятного в этом уже мало. Утешает только то, что и это мне зачем-

нибудь нужно.

Такси не стало заезжать во двор и остановилось возле кофейни. Она вполне себе

еще работала, внутри горел яркий свет, сидели люди, бегали официантки.

Я размышляла над тем, что, кажется, бабушка действительно понятия не имела,

что же происходит в моей голове. И это, конечно, ее в некоторой степени

оправдывало. Знала бы она, что там действительно происходило. То, что ее

напугала я в шестилетнем возрасте, говорящая не своим голосом - это просто

такие цветочки, такое ничто по сравнению с тем, что пугало в этом возрасте меня,

что я, в общем, кажется, готова ее простить.

У человека легко вызвать несколько эмоций, которые можно довести до

достаточно высокой степени интенсивности: страх, вину, стыд, ненависть (ну,

хорошо, ненависть вызвать чуть сложнее). Остальное все очень сложное.

Попробуйте вызвать у человека интенсивное чувство любви или счастья. Ну, хотя

бы, удовлетворенности. Осознали, да? Я сильный эмпат. Это значит, я способна

почувствовать состояние практически любого человека, доступного для меня. Мой

подселенец развлекался тем, что направлял мое внимание на людей различной

степени неблагополучности, чтобы я могла почувствовать всю "прелесть" бытия

ими. Или всю прелесть определенного рода ситуаций, в которых определенный

(каждый раз вполне определенный) человек испытывает страх, вину, стыд или

ненависть. Я знаю об этих чувствах практически все. Теперь. К счастью, я уже не

помню всех тех людей, которых я чувствовала. Но я до сих пор помню некоторых

из них. Сейчас мне уже не так больно. Но я все еще помню отчаяние, в которое я

погружалась каждый раз, когда не могла прервать контакт с ними и когда

понимала, что ничем не могу помочь ни этим людям, ни себе. Отчаяние - еще один

колоссальный источник энергии для этих тварей.

Когда я была маленькой, я не могла отличить своих чувств от чувств моего

подселенца (потом я была даже несколько удивлена от того, что он тоже способен

их испытывать), своих мыслей - от его. Но постепенно я научилась это делать.

Постепенно, я поняла, как работает схема принуждения в моей голове.

Постепенно, я поняла, как она работает вне моей головы. На других людях. Я

вообще много чему научилась, вопреки (и тут я даже боюсь, что благодаря) моему

соседству с этой херней. Если бы мне еще досталась обычная заблудшая душа,

имеющая сознание инфузории-туфельки, я бы справилась быстрее. Но мне

достался тот, который в прошлой жизни был каким-то неибическим не то магом, не

то шаманом, не то еще кем-то в этом роде (я как-нибудь обязательно расскажу эту

историю с начала). Так как у нас с ним была одна голова на двоих - моя - мне было

достаточно легко узнавать новые заклинания и обряды, да и просто получать

любую информацию о той части мира, про которую в учебниках не пишут. Это же

прекрасно, что система работает одинаково в обе стороны. Правда, я поняла это,

когда мне было лет 15. До этого система для меня была устроена по-другому.

Я расплатилась с таксистом и направилась в сторону дома. Я не сразу заметила,

что вышедшая из дверей кофейни фигура направляется ко мне. Но так и было.

- Жень, привет.

Яркие окна кофейни не давали мне рассмотреть лицо, но голос и фигуру я узнала.

Это был Серега. Что у меня за отношения со светом сегодня?

- Привет, - вяло ответила я.

- А я тут тебя ждал. Хотел в гости зайти, а тебя дома нет, а...

 

- Нет, - прервала его я.

Он даже сделал достаточно длинную паузу.

- Но...

- Нет, - повторила я. - Никаких гостей. Иди отсюда. К жене там, или в гостиницу.

Мне все равно. Я хочу побыть одна. Ясно?

Серега переминался с ноги на ногу, не находя, что мне ответить.

- Я пошла, - предупредила я и, обогнув его фигуру, загораживающую мне проход,

двинулась к своему подъезду.

В подъезде было привычно темно, а еще промозгло и сыро. (Кстати, совершенно

случайно, за то время, пока я была в квартире родителей, в городе прошел

нормальный такой дождь.) Лампочки горели только на первом и последнем этажах.

Я шла по лестнице вверх, к дверям своей квартиры и почему-то думала о том, что,

может быть, не стоило выгонять Серегу. С другой стороны - что мне с ним делать

дома? Разговаривать по душам? С ним? Сейчас? Мне вчера хватило. Слушать его

нытье про жену? Только не это. Сексом с ним заниматься? Ни за что.

Странное у меня было состояние. Мне не хотелось никого видеть и было страшно

оставаться одной.

Рядом с дверью моей квартиры стояла темная фигура, в которую я чуть не

врезалась.

Блять, подумала я. Почему же именно сегодня? Почему, например, не вчера, когда

у меня было такое отличное настроение?

Внутренне я даже была готова к тому, что это будет очередной призрак

Макаренко. Только я от этой мысли ощутила такую усталость. Опять искать

лишний предмет? Но нет, это был не он.

- Спорим, ты сегодня думала обо мне?

- Адольф! - я практически кинулась на шею к главе местных сатанистов. Ок, просто

обняла. Но и это случается со мной крайне редко, поэтому он слегка удивился.

- Ого! Я тоже рад тебя видеть.

- Привет, - уже немного смутившись произнесла я, заодно отодвигаясь от него

подальше. - Прости, что-то я сегодня не очень адекватна. Какими судьбами?

- Ты сегодня думала обо мне.

- Ну. И?

Я не торопилась открывать дверь квартиры. Мы, конечно, знаем друг друга сто

лет, но какого черта происходит?

- Я решил, вдруг ты еще и видеть меня захочешь.

- Нет. Вообще-то, нет.

- Да ладно.

- Ну, я была рада с тобой повидаться. Ты все-таки единственный в моем окружении

такой же ненормальный, как я. Ну, почти единственный. Но мы вроде повидались

уже. Я готова прощаться.

Мы постояли немного в тишине. Было слышно, как где-то капает не то кран, не то

труба протекает. Дверь подъезда успела открыться и закрыться. Адольф стоял на

месте.

- Может быть, тебе нужна помощь? - спросил он.

- Твоя - нет.

Мы, конечно, были в приятельских отношениях много лет. Но это не отменяло,

например, того факта, что Адольф со своей мелкой бандой гонялся за мной, чтобы

отобрать у меня книгу. Ну, ту самую, которой нет.

Я огляделась вокруг повнимательнее. Справа от Адольфа переливался

подвешенный вопрос. За ним стояла черная тень.

Блядь.

 

Я вяло дернулась в сторону лестницы, но он меня поймал.

- Не надо резких движений. Внизу ждет мой человек, все равно тебе не куда

деваться. Открой дверь и пригласи меня войти.

Собственно, было понятно и так, что выбора у меня не будет. Просто я не ожидала,

что все произойдет так быстро. И именно в этот день. С другой стороны такие

вещи никогда не происходят вовремя, потому что как ни готовься, все равно это

застанет тебя врасплох.

- Как ты собираешься требовать у него то, что хочешь узнать? Потом ты ему

будешь больше не нужен.

- О, мне льстит, что ты так заботишься о моих интересах, но, по-моему, тебе

следует переживать за другое. Открывай дверь.

Я послушно достала из сумки ключи. Руки у меня немного тряслись, меня вообще

трясло и знобило. Думаю, Адольф с этой нечистью как само собой разумеющееся

приняли это на свой счет. Мне, в общем, это было на руку.

Я начала прикладывать к замочной скважине не тот ключ, поняла это, решила

поменять на правильный и тут вся связка выскользнула у меня из рук и звонко

шлепнулась на пол.

Адольф тихо рассмеялся и взял меня за плечо.

- Ну-ну, - сказал он утешительным тоном.

Я тяжело вздохнула.

- Ты уверен, что мы не можем решить эту ситуацию каким-либо другим способом?

- Я уверен.

Я подняла ключи, открыла дверь и сделала один шаг внутрь не менее темного, чем

подъезд, коридора. Адольф аккуратно придержал дверь, чтобы я не смогла ее

захлопнуть.

- Пригласи меня.

- Пожалуйста, входи.

Адольф довольно улыбнулся и настолько уверенно, что даже уже несколько

расслабленно, шагнул вперед. Но тут сработала моя перепрограммированная

маска, висевшая аккурат напротив входа. В голове у Адольфа в ту же секунду

возникло такое ангельское пение, что он тут же сложился пополам и заткнул уши

руками. Дело, конечно, было не в ушах, но инстинкты, сами понимаете. Мне было

страшно не успеть.

Как только Адольфа подкосила моя импровизированная сигнализация (надо

сказать, меня тоже слегка задело), я бросилась в ванную. И даже успела закрыть

за собой дверь прежде, чем под воздействием внешнего вмешательства лопнула

моя маска.

Сегодня я успела только позавтракать и то этот завтрак остался на лестнице дома

моих родителей. И сейчас меня зацепило краем сигнализации. Но очень нужно

было, чтобы меня не стошнило снова.

Я нашарила коробок с таблетками (да, было как-то не до света) на полке с пастой

и ватными палочками, но, прежде чем открыть его, включила воду. Открыла

коробок, запихнула в себя две таблетки и запила их водой из-под крана. Желудок

был возмущен, но сдержан.

В дверь уже стучали.

- Это глупо! - услышала я сквозь шум воды и все еще присутствовавший в ушах (я

помню, что дело не в них) звон.

Я ополоснула лицо холодной водой.

- Ты понимаешь это?! - в дверь ударили так, что сквозь образовавшиеся щели в

ванную на секунду пробился свет. На мгновение стало страшно.

- Тебе лучше открыть дверь, - уже только посоветовал Адольф и еще раз ударил по

двери. На этот раз ногой.

 

Я выключила воду.

- Ты прав, - ответила я. Руки быстро холодели.

Я добралась до щеколды и открыла дверь.

В коридоре горел свет, входная дверь была все еще открыта. Из подъезда несло

сыростью. Адольф смотрел прямо на меня и у него было убийственно серьезное

выражение лица. Он не стал выволакивать меня из ванной или делать что-то

подобное. Но было заметно, что он был к этому близок.

- Прости, кажется, это действительно было довольно глупо, - согласилась я, отводя

взгляд и ища опоры у дверного косяка.

Входная дверь закрылась. Не сама по себе. Думаю, ее закрыл снаружи человек,

который пришел с Адольфом и все это время ждал внизу. Впрочем, это было не

важно.

- Ну, куда ты денешься?- спросил Адольф.

- Выходит, больше некуда.

Он отступил назад, из светлого коридора в темную комнату. Как только он

оказался там, сам собой (ну, да, конечно) загорелся ночник.

- Сюда иди.

Я все еще с опущенными глазами, переместилась от одного дверного косяка

(ванной), к другому (комнаты).

- Ну, - поторопил Адольф, присаживаясь на край кровати.

Я коротко вздохнула. С трудом, но достаточно быстро преодолела расстояние от

дверей комнаты до кровати и тихо села рядом. Несколько секунд мне

потребовалось на то, чтобы отдышаться.

- Да, - сказала я на выдохе.

- Еще, - Адольф смотрел прямо на меня, но я не рисковала отвечать ему

взаимностью.

- Да.

- Ну.

- Да.

Свет дрогнул и мир, в привычном его обличие, перестал существовать.

Прошло какое-то количество времени. Кажется даже чрезмерное количество

времени. Сначала я не слышала ничего, кроме ударов своего сердца. Они были

частыми и отрывистыми, ритм был неровным. На каком-то этапе после каждого

удара сердца я стала отчетливее понимать, в каком положении находится мое

тело. Постепенно появилось ощущение наличия окружающего пространства. Оно

было шершавым и не особенно дружелюбным. Чуть позже стал появляться свет.

Мне с трудом удалось разглядеть шершавую поверхность в неровных разводах -

деревянные доски, почти не обработанные, но покрытые сверху толстым слоем

темной краски. Цвет не угадывался - слишком скудное освещение. На мгновение

мне пришло в голову, что я нахожусь в деревянном ящике, но нет, здесь было

слишком мало места вокруг и слишком много - вверх. Я сидела на жестком полу,

одной рукой опираясь на пол, другой пытаясь хоть что-нибудь нашарить на одной

из четырех стен. Постепенно до меня дошло, что источник света находится позади

меня. А в ящик он проникает из щелей между досками. Пришлось развернуться.

Это потребовало каких-то значительных усилий: места было мало, а руки и ноги

меня плохо слушались. В ушах гудело.

Состояние было, будто меня поместили в огромный колокол и хорошенько по нему

вдарили.

Надо было сосредоточится на себе и своих ощущениях. Пока не получалось.

 

Сквозь щели я могла видеть комнату: деревянный пол, засаленная подстилка на

нем (ковром не поворачивался язык назвать это), кусок деревянной кровати и где-

то справа темное пятно - очевидно, открытая дверь.

Оттуда тянуло холодом.

Внезапно послышались тяжелые шаги, они быстро приближались. Кто-то зашел в

комнату. Я смогла разглядеть только высокие ботинки (или сапоги?). Свет на

мгновение ослепил и меня выдернули из шкафа. Освещение несколько секунд

было невыносимым, но - глаза быстро адаптировались - стало ясно, что он тут

даже скорее приглушен. Просто в шкафу было совсем темно.

Пока меня тащили из шкафа, я пришла в себя. Чувства обострились на мгновенье:

я ощущала шершавость пола, слышала скрип досок, видела стены и пол комнаты.

И отчетливо чувствовала ужас.

- Попалась, - донеслось откуда-то сверху. Я бы даже сказала прогудело.

Почему мне так страшно в моей голове?

Когда глаза привыкли к местному освещению, я смогла разглядеть общий цвет

пола и стен - темный, грязно-бирюзовый. Моя левая рука лежала сейчас на

половике. Он был сделан из старых тряпок и за годы прилично нахватал шерсти

каких-то домашних животных. Видимо, все-таки длинношерстной собаки. У меня

никогда не было собаки.

Я подняла голову.

Мой знакомый подселенец возвышался надо мной грозной горой. Он не принял

обличие кого-то из моих знакомых, а предпочел собрать пугающие черты из

различных образов. Местами получилось комично. Но в целом, действительно

жутко.

- И что ты будешь со мной делать? - мой голос будто настигал меня эхом.

Вместо ответа меня схватили за волосы. Надо же, здесь они у меня были такой

длинны, чтобы за них можно было схватиться.

- Я же не в своей голове, правда? - спросила я. Ужас отступил. - Вот зачем тебе

нужен был Антон. У тебя же нет своей головы.

Я, кажется, улыбнулась. Тем временем меня довольно сильно приложили лицом об

угол кровати.

- Серьезно? А чем тебе не понравилась моя? Страшно - "оставаться со мной один

на один?" - хотела спросить я, но не успела. Меня снова встретил острый угол.

Было забавно найти себя в чужой голове.

Но это многое объясняло. Совершенно незнакомая обстановка, заторможенность в

восприятии, чужой страх. Нет, то есть, мне тоже было страшно. Но с моим страхом

все понятно. Я примерно знаю, что делаю. А это прямо был ужас. Я еще не в ужасе.

Мне пока просто страшно.

Находится в голое Адольфа нельзя.

Кто их знает, что они там задумали _на_самом_деле.

На своей территории комфортней, ресурснее и безопасней. Осталось только туда

вернуться. Только было не понятно, как.

Хотя после того, как я озвучила мысль о том, что это чужое место, связь с этой

реальностью стала еще слабее. Она качалась и кружилась вокруг меня.

Сначала меня начало сносить куда-то в сторону. (Господи, как я люблю когда все

происходит само.) А потом я вдруг нашла себя падающей в какую-то

горизонтальную воронку.

Последний удар настиг меня в ней. И было почему-то так пронзительно больно.

Будто я лишилась части себя - потеряла руку или часть плеча, например.

Я оказалась в своих и чужих воспоминаниях. Они были все реальны для меня, я

ощущала каждый момент, каждую секунду каждой клеточкой своего тела, каждым

 

миллиметром кожи. Их было достаточно много, я бы сказасла, что здесь и сейчас

они были все. Их объединял страх, стыд и вина, испытываемая их участниками. А

также злость, ненависть и агрессия, которые шли за ними следом.

- Я больше никогда не буду!

- Ты ошибка моей жизни!

- Никто не узнает.

- Я покажу, как надо.

- Ты все испортил.

- Я все испортил.

- Все это знают.

- Ненавижу!

Мне было тяжело находится здесь. Но уйти было сложнее. Все эти эмоции, как

крюками цепляли меня к этому месту.

Я вырвалась оттуда, казалось, оставив там что-то ценное.

Я падала так долго вниз. Так долго, что успела почувствовать себя Алисой в

стране чудес.

Наконец, я с треском провалилась под воду и неожиданно быстро пошла на дно.

Успокаивало меня то, что это мое озеро (река? море?) и значит, я знаю, как

отсюда выбираться.

Мимо лениво, но стремительно из-за моей собственной скорости пронеслись

несколько огромных рыбин.

Я попыталась оттолкнуться от воды, но вместо того, чтобы подниматься вверх,

будто завязла в тяжелой трясине.

Воздуха не было вообще. Только тонны воды. Неба сквозь толщу тоже не было

видно.

Я оттолкнулась от воды еще раз.

Тщетно.

Левая нога будто застряла в чем-то. Я наконец-то осмелилась посмотреть вниз.

Ногу обвивала не то гигантская водоросль, не то щупальце. Я высвободила ее и

оттолкнулась от воды еще раз. И еще раз. Я перестала ощущать движение, но

вокруг становилось светлее и скоро я смогла видеть небо сквозь воду.

Наконец, моя голова оказалась на поверхности воды. Я сделала глубокий вдох и не

почувствовала разницы между тем состоянием, в котором я находилась в воде и

нынешним. Вероятно, я сейчас в скучной реальности тоже не дышу. Ок.

Интересно, сколько я уже не дышу?

Я всплыла на поверхность посреди огромного озера. Оно было таким темным,

почти черным. Меня это не устраивало. Сил плыть до берега не было. Озеро стало

меньше, светлее и я оказалась не в центре, а уже гораздо ближе к берегу.

Вот, я определенно в себе.

Нащупав ногами дно, я двинулась в сторону песчаного края земли. Одежда была

тяжелой и тянула вниз. Наконец, я добралась до берега и рухнула на теплый песок.

Мои пятки совсем нежно лизнула легкая волна.

Я попробовала дышать. Никакой разницы снова не ощутила. Ну, ладно, может

быть, я ее и не почувствую даже когда будет пора.

Голова немного кружилась.

Интересно, сколько у меня времени?

Потянуло холодом и мой взгляд уперся в высокие ботинки. Я сделала усилие и

подняла его чуть выше. Да, в этой части мозга не до эффектов, выше ботинок

подселенец выглядел как размазанная картина. Надо сказать, это делало его вид

еще более жутким. Но боятся его внешнего вида было бессмысленно.

- Думала сбежать от меня? - слова ударялись об меня, как порывы ветра или

жесткие волны.

 

- После согласия бегать от тебя бессмысленно. Я просто люблю порядок.

Я почувствовала острое желание встать.

- Я давала согласие на свою голову, а не на перемещение меня в чужую, извини.

- Мальчишка думал иначе.

Эта подробность позабавила меня. Выходит, подселенец пообещал Адольфу - ну,

что он там пообещал - а потом кинул. О, это так мило. Я даже, кажется,

улыбнулась.

Люблю находится здесь. Я уже стояла напротив подселенца.

- Книга, - напомнил он. Меня слегка качнуло.

- Книги нет, а я там наверху умираю от анафилактического шока.

- Прекрасно.

- Думаю, оказаться через некоторое время в коме, а там - как пойдет. А какие у

тебя планы?

Он стоял не шевелясь.

- Ты не понимаешь, что я могу здесь делать, - наконец с угрозой сказа он.

Я почувствовала, как у меня в районе солнечного сплетения что-то кольнуло и

часть окружающего пейзажа провалилась в пустоту.

- Нет, это ты не понимаешь, - спокойно ответила я. - Ты не выберешься отсюда. Мы

умрем вместе. Как Ромео и, мать ее, Джульетта. Или застрянем здесь надолго.

Боюсь говорить "навсегда", не могу гарантировать.

Меня сбило с ног его рычание, он схватил меня за горло, протащил пару метров и

засунул в воду. Я расхохоталась. Множество воздушных пузырьков устремились к

поверхности.

- Ты так скучаешь по тому, как был человеком? Здесь нет законов физики. Ну, ок,

есть только те, которые я хочу.

Мне не нужно было разговаривать, чтобы он услышал это.

- Чего ты пытаешься добиться? Скоро оба мы исчезнем. Ты так хочешь проводить

свое последнее время? Я не против, это весело! Продолжай!

Меня отпустили и я тут же оказалась снова на берегу.

Подселенец исчез из виду, но я чувствовала, как он мечется в попытках отсюда

свалить. Тщетных, разумеется. Я, может, не всегда бываю достаточно

сообразительной, но уж поставить одно свое жесткое условие, которое вступает в

силу при занятии моей головы кем-то еще, я в состоянии. Собственно, я сделала

это еще при первом расставании с предыдущим подселенцем. Просто не стала

афишировать.

- Позволь мне объяснить кое-что. Я не буду тебя изгонять или что-то в этом духе.

Ты же вернешься. Какой в этом смысл? Самой умирать, лишь бы тебе ничего не

досталось, а ты так и будешь паразитировать на других людях - это вообще как-то

глупо. Мне нравится мой вариант.

- Не боишься, что мальчишка тебя спасет?

Меня захлестнул на мгновение ужас, но он был не моим и я легко переключилась

на себя.

- Адольф? Нет. Он, в связи со спецификой собственного здоровья, не умеет

оказывать первую помощь. Скорая будет добираться пол часа. Они опоздают.

Здесь я, возможно, все-таки была слишком самоуверенной. Они могли и успеть. С

минимальным шансом, конечно, но могли.

- Отдай мне книгу!

Я почувствовала раздражение.

- Вы все тупые ублюдки! Нет никакой книги! И никогда не было никакой книги!

Сколько можно говорить одно и то же?

- Ты знаешь, что и он!

Вокруг никого не было, слова будто валились с неба.

 

- Тогда имей смелость задать вопрос!

Образовалась очень длинная пауза. Весь горизонт затянуло плотными иссиня-

черными тучами.

- Я не знаю того же. Я знаю только то, о чем смогла сама спросить и что сама

смогла запомнить. - Или то, что применили ко мне. - А у тебя даже нет смелости

узнать то, что ты хочешь. Чего ты хочешь?! Ты хочешь умереть.

Напротив возникла фигура, святящаяся темнотой, с очень серьезными и строгими

человеческими глазами. Глаза были желто-карие и смотрели на меня с

невыносимой пронзительностью, не мигая.

- С чего ты взяла?

- Я эмпат. Я могу чувствовать то, что чувствуешь ты.

- Ты решила мне одолжение сделать, наглотавшись таблеток?

- Нет. Я уже озвучила, почему я это сделала. Одолжения тебе делать не с чего, от

тебя одни проблемы.

Я вроде вздохнула.

- Ты в отчаянии, тебе страшно. Нет больше смысла в поиске новых людей, которые

смогут стать тебе временным пристанищем. Потому что тебе скучно, ты устал. Нет

никакой радости в том, чтобы питаться второсортными эмоциями, в том, чтобы

только урывать моменты, когда ты можешь сделать что-то сам. Это пытка. И она

не заканчивается. В бесконечности ничего привлекательного нет, во всяком

случае, на практике все иначе. Когда ты был человеком, ты мечтал о бессмертии,

чтобы что-то успеть, чтобы что-то сделать. Но сейчас ты ни успеть, ни сделать не

можешь.

- Откуда ты знаешь, о чем я мечтал, когда был человеком?

- А вы все одинаковые. Другие не становятся подселенцами, только те, кто жаждет

вечности, вечной жизни, бесконечности существования. Плевать вы хотели на

правила и на других.

- При чем здесь другие?

- Ну, надо верить в собственную избранность и вести несколько неправедный

образ жизни, чтобы так боятся оказаться на том свете и столько не успеть

сделать, чтобы якобы было зачем оставаться. Ну, сделал ты что-нибудь из того,

что планировал?

Глаза напротив потухли, тень растворилась в общем фоне с тучами и

надвигающейся грозой.

- Правда, занятно, что Вселенная все-таки исполняет ваше желание? Правда, со

свойственной ей иронией.

Вдалеке сверкнула молния и ударил гром.

- Что ты хотел узнать из книги, которой на самом деле нет?

Мне никто не ответил, но я начала кое-что понимать.

- Ты не хотел узнать, как тебе умереть, ты хотел узнать что-то другое. Что?

- Как заменить собой человека.

Я задумалась. И что, менять людей также как и раньше, только с большим

процентом настоящей жизни? Нет, не сходится. А как же умереть. Поменяться

один раз и...

- Да.

- Дожить его жизнь, а потом умереть вместо него?

- Да.

- Почему так сложно?

- Что происходит с людьми понятно. Как умирать нам - нет. Я хотел пожить немного

напоследок по-настоящему. Сгодилась бы и ты, или какой-нибудь старик.

Ну вот спасибо.

 

- В сущности не важно. Главное, надо было понять, куда девать основного хозяина

тела.

- Ты думал, я могу знать.

- Ты нет. Он мог.

- И не воспользовался бы?

Полил дождь.

- Он был странный. Может, он даже пользовался этим раньше. Никто не знает.

- Я не знаю о возможности того, про что ты говоришь. Впрочем, думаю, даже если

бы знала, тебе бы не светило. Но я знаю, как тебе умереть по-настоящему.

Дождь прекратился.

 

Не сказать, что других вариантов не было. Были, конечно. Подселенец мог не

поверить мне на слово по поводу нашей с ним неизбежной гибели. Но, как я и

предполагала, факт исчезновения так испугал его, что он забыл включить голову.

Ну, а еще он поверил в то, что я настолько безрассудна, чтобы так поступить с

собой. В общем, он оказался прав. Я долго не могла проснутся. Мне было, в

принципе, хорошо. Как говорится, всегда приятно провести время с умным

человеком. Надо было о многом подумать, навести порядок в голове. Простите за

каламбур. В какой-то момент мне стало скучно. Все надоело. Я наигралась в

окружающем пространстве и постепенно начала скучать и тосковать по своей

нормальной жизни. Несколько раз я пыталась проснуться самостоятельно. Ничего

не вышло. В какой-то момент я испугалась, что никогда не проснусь. Что я в коме

настолько, что уже овощ и все, что остается, это ждать, когда же меня отключат

от приборов жизнеобеспечения. Я даже в панику впала на некоторое время. Но

нет, я была в порядке. Просто некоторые процессы в моей голове, которые

должны были завершиться, еще не завершились. Другого объяснения я не

находила. Но когда нашла это, оно меня несколько утешило. Не знаю, правда, как

описывать эти процессы. Когда начинаешь формулировать подобные вещи

получается какая-то банальщина. Ну, знаете, типа: "и она осознала, как ценна

каждая жизнь" или "Питер понял, что нельзя есть суп, пока он еще очень горячий".

Ну серьезно, без шансов. В общем, я порядком утомилась к тому моменту, когда

начала различать серый потолок. Через какое-то время вокруг меня забегали

люди. Через пару дней я начала ощущать сухость во рту, жесткость кровати и

шершавость простыней. Слышать, двигать пальцами и говорить я начала

одновременно. Впрочем, может быть, слух вернулся ко мне еще раньше, но мне

было приятнее размышлять о своем и игнорировать действительность покуда я

никак не могу ее контролировать.

За эти дни, а прошло их к тому моменту штук десять (или, может, неделя. кто

считал?) у меня перед глазами мелькали медработники (достаточно умеренно) и

посетители (несколько пестровато. Родители все вплоть до бабушки, которую

специально вывозили до больницы на такси, Серега появлялся почти каждый день

(я искренне не могла въехать, зачем он так часто сюда приходит), один раз

прибежала Алла, когда я уже могла разговаривать. Она даже плакала. Это было

так трогательно (ха-ха). Сашка с работы тоже заходил, мои коллеги с предыдущей

работы, мои университетские друзья, мои одноклассники. Все они меня жутко

раздражали. К моменту, когда несколько посетителей пересеклись в моей палате,

я уже могла нормально разговаривать и даже самостоятельно садиться на кровати.

Я полагала, что даже немножечко ходить, но рисковать не хотелось. Но я все еще

притворялась слабой, чтобы лишний раз ни с кем не разговаривать. Ну, серьезно, о

чем разговаривать с этими людьми?

"Мы волновались!"

Я знаю. (И мне все равно.)

 

"Ты так плохо/хорошо выглядишь."

Ага.

"Обожемой, без тебя тут столько всего случилось!"

Не желаю знать.

Все мои посетители были весьма осторожны в некоторых моментах и до меня не

сразу дошло, что все эти люди думают, что я хотела покончить жизнь

самоубийством. Я же наглоталась таблеток. И сейчас они ходят ко мне толпами,

чтобы "поднять мне настроение". Идиоты. По количеству стало понятно, что их кто-

то организовал, что кто-то им "все" рассказал. Не хотелось знать, кто это, но на

подозрении оказывались все мои близкие родственники. Это печалило меня.

Как объяснить, что я знала, что точно проснусь? И что я вообще не за этим все это

затеяла?

А зачем объяснять?

Единственный минус всей этой истории: она могла отразится на моем будущем

трудоустройстве в этом городе. Но я пока вроде не определилась, куда хочу себя

деть.

В этот день в моей палате (где, кстати, находилось еще пара человек, которые

меня совершенно не беспокоили и на которых мне было искренне плевать)

пересеклась моя мама, Серега и, пришедшая чуть позже Алла. Все трое пребывали

в уверенности, что я сплю и разговаривали при этом, не очень-то заботясь о том,

чтобы меня не беспокоить. Как дети.

Я слушала в пол уха, как они обсуждают физиотерапию, иглоукалывание и прочую

дребедень. Добраться бы мне до моего арсенала, я бы быстро поставила себя на

ноги. Но мой арсенал в съемной квартире. Съемной квартире. Черт!

Я открыла глаза.

- Что там с моей квартирой? - постаравшись произнести слова как можно более

отчетливо, спросила я.

- Она бредит, - почему-то заключила моя мама и бросилась ко мне щупать лоб.

Я почувствовала себя четырехлетней девочкой, которая спрашивает, как изгнать

демона, а ей дают конфетку. Я тяжело вздохнула.

- Я в порядке. А что с моей квартирой? Макс. Макс приходил? Я все еще живу у

него или там, - мне понадобилось время, чтобы вспомнить нужное слово, все-таки

мозг еще не до конца восстановился. - Там, - я запнулась еще раз. - Или там новые

а-рен-до-да-те-ли?

- Арендаторы, - поправила мама.

- Да.

Выяснилось, что Макс заходил, когда я еще была без сознания. Он оставил второй

комплект ключей от квартиры и сказал, что если ничего не поменяется, он придет

в понедельник и заберет оба. Сегодня оказалась суббота. Это объясняло наличие

трех взрослых людей в моей палате в светлое время суток.

На улице стоял ноябрь. Я пролежала в коме около полутора месяцев.

Приятно было, что квартира оставалась за мной все это время.

Было бы здорово выписаться на следующей неделе, чтобы туда вернуться.

Мне было любопытно, как именно я попала в больницу. Я была уверена, что план с

таблетками сработает. Я даже не знаю почему. Но все-таки, я вспомнила только

сейчас, я же никак не подстраховалась. Изначально, был смысл оставить воду в

ванной включенной. Открыть кран под ванной (включить газ,ага). Все что угодно.

Хотя конечно, по моим расчетам, Адольф и должен был вызвать скорую - все-таки

содержимое моей головы ему сильно интересно - но это могло и не сработать. Тут

как-то я совсем легкомысленно поступила.

 

В воскресенье Серега пришел по-раньше. Мне не хватало мотивации спросить его

при всех, какого хера он тут делает. Но я спросила его в воскресенье.

- Просто пришел тебя навестить. А что такого?

- С женой развелся? - спросила я.

Он погрустнел, ссутулился, опустил глаза и коротко кивнул.

- Ты имеешь какое-то отношение к тому, что меня увезла "скорая"? - спросила я,

потому что Серега до этого все время держался слишком радостно. Будто ему

было чем гордится.

- Это я ее вызвал, - сообщил он, снова выпрямившись.

Оу.

- Серьезно? - со скепсисом спросила я, хотя то, что он говорит правду было

очевидно.

- Ты так хорошо разговариваешь сегодня. Явно идешь на поправку.

- Я вообще хорошо разговариваю. - заметила я, садясь на кровати. - Как так

вышло? Как так могло произойти?

У меня в голове ничего не сходилось.

- Я решил вернуться. Ну, то есть, я еще посидел в кафе у тебя под домом и решил

подняться, проверить, все ли у тебя в порядке.

Я подняла одну бровь. Ну, да. Именно за этим он и пошел. Впрочем, я сдержалась и

не стала ничего говорить.

- Дверь была не заперта.

Но закрыта.

- Я прошел, в комнате горел ночник и ты лежала на кровати и не дышала. Я сразу

вызвал скорую.

- Кроме меня в квартире никого не было?

Он посмотрел на меня с нескрываемым удивлением.

- Нет. А ты была с кем-то?

Ох, не надо было этого спрашивать. Если бы Серега кого-то видел, сам бы

рассказал, не удержался бы. Адольф меня бросил. Ну, ничего удивительного.

Собственно, даже если он и был в комнате, Серега мог его и не заметить. Антон

мозги пудрить умеет лучше меня. Даже если их там было двое, все равно.

- Нет, - ответила я.

- А почему ты тогда спрашиваешь про кого-то?

У Сереги на лбу читалось, что я, наверное, еще и обкурилась перед тем как

наглотаться таблеток, не меньше.

- Ну, ты же сам говоришь, дверь открыта была.

- А. - Серега аж отступил от моей кровати.

- Спасибо тебе. Ты, выходит, меня спас.

Мы молчали некоторое время.

- Можно только попросить тебя больше не приходить ко мне?

С какого-то хера ночью был дождь. Бедные автомобилисты, завтрашнее утро

будет началом дня жестянщика. Я проснулась от того, что в комнате был кто-то

еще.

- Привет, - тихо сказал Адольф.