Вкус добродетели
Главная и величайшая мысль Аристотеля, запечатленная в “Никомаховой этике”, состоит в следующем. Если только человек поймет, что лишь постоянное следование во всем уму, т. е. главной ведущей части души, способно привести к состоянию, когда человеку нечего будет стыдиться в прошлом и бояться в будущем, т. е. к действительному, по мнению Стагирита, счастью, то он никогда уже более не пойдет против своей совести (будет всегда честен с самим собой), а относясь также и к своим друзьям, будет иметь истинных друзей и т. д. Таким образом, стоит только понять этот главный принцип всякого своего действия в жизни, как все остальное автоматически приложится и – человек будет счастлив, поскольку будет обладать полным внутренним миром и согласием с самим собой.
И в этом смысле основная задача всякого воспитания сводится к тому, чтобы соответствующим образом реагируя на благородные и постыдные поступки, с детства приучать воспитанника стремиться к совершению добродетельных и избеганию недобродетельных поступков. И если ребенок и раз и другой вкусит ощущение торжества от своего добродетельного деяния, то он и в своей взрослой жизни будет стремится постоянно испытывать этот “вкус добродетели”, единственно настоящее и полноценное ощущение счастья. Более того, “...быть рассудительным, не будучи добродетельным, невозможно”(1144b)! (Выделено мной, В.Р.) Здесь заключена, на мой взгляд, самая главная идея этики Аристотеля. Он считает, что правильное понимание неизбежно приводит к добродетельному образу жизни, и если человек не стремится к добродетели, значит он недостаточно рассудителен и не в состоянии отличить действительного блага от мнимого.
Таким образом, Аристотель как бы отвечает Платону: для того, чтобы стать добродетельным нужно и в самом деле немало потрудиться. Однако, главный труд состоит в воспитании мужества (недаром он отводит рассмотрению этой добродетели вдвое больше места, нежели остальным), которое позволит никогда и ни в чем не поступать руководствуясь чувством страха, а наоборот – поможет поступать, руководствуясь только разумом. И тогда вполне можно стать добродетельным. Трудность заключается лишь в одном – в обретении достаточного мужества всегда поступать согласно со своим разумом. Таким образом, по Аристотелю, истинно мудрый человек не может быть несчастным.
Однако, Платон остался не удовлетворенным таким решением вопроса. Давайте вернемся к “Протагору”, с которого все это рассмотрение началось. “Да, того, кто познал хорошее и плохое, ничто уже не заставит поступать иначе, чем велит знание...” (352с5) “Как мне благодарить тебя, – говорит Сократ Протагору, – прежде я считал, что хорошие люди становятся хорошими не от человеческого попечения. А теперь я убедился в обратном. Разве только одна мелочь мешает мне...” (328e) (Выделено мной, В.Р.) Ведь как сказал Симонид в своем стихотворении: “Богу лишь одному дан этот дар...”(341e).
То есть получается, что Аристотель, тщательнейшим образом разобрав вопрос возможности достижения человеком счастья благодаря собственным усилиям самого человека, упустил из виду всего лишь “одну мелочь”. Вероятно, это и была та самая “мелочь”, о которой им говорил Платон в узком кругу и при закрытых дверях.
Здесь мне представляется вполне уместным сделать одно небольшое отступление.
Немецкий философ М. Мендельсон, глава берлинских просветителей и ближайший друг Г.Э. Лессинга, в 1767 году написал диалог “Федон или О бессмертии души”. Этот диалог замечателен тем, что начинаясь едва ли не слово в слово со знаменитым Платоновским “Федоном”, постепенно все больше отходит от него и приводит новые доказательства бессмертия души, найденные им и другими мыслителями в течение прошедших после смерти Платона двух тысячелетий. Но самым замечательным в этом диалоге является один неожиданный и тем не менее со всей логической неизбежностью естественно возникающий поворот. Сократ, распрямляя и потирая ногу (это происходит практически в самом начале) говорит: “Я думаю, что можно предположить не ошибаясь, что боги (но да позволено мне будет сказать Бог – кого мне теперь страшиться?), что Бог есть истинный Господь наш...”! (Федон или О бессмертии души Моисея Мендельсона, СПб, 1837, с. 15)
А не происходило ли чего-то подобного и на самом деле? Но в таком случае обвинение было предъявлено Сократу на основании именно того, что кто-то из его “близких” учеников однажды проговорился и заявил, что он де “вводит каких-то новых богов”. Обвинители и имели в виду именно это его замечание о том, что существует какой-то им неизвестный Единый (только один) Бог, Творец и Создатель всего сущего. И это не Зевс!
Обвинение и могло сработать только в этом единственном случае. Ибо к бесконечному сонму греческих олимпийцев, охватывавшему практически все стороны жизни обычного грека, вряд ли можно было прибавить еще что-то, что могло бы существенно кого-то задеть. В те времена богов было множество не только у просвещенных народов, но и у варваров. Позднее римляне, завоевывая новые провинции, “пленяли” и богов завоеванных народов, дабы поместить их в свой Пантеон (храм всех богов). Тем не менее с христианством они воевали несколько столетий. Потому что решающее значение могло иметь только принципиальное отличие вводимого бога от привычно существующих; т. е. был предложен не сын Зевса (Юпитера), и даже не сын кого-либо из Титанов и пр. Такое новшество грозило сменой культурной парадигмы. А для этого необходимо только принципиальное отличие нового Бога от всех других богов. Признание наличия Бога живого. Отличия же множества других богов – всего-лишь простая разница именований. В этом случае Сократа, скорее всего, обвинили бы в пристрастии к чужим богам. Нет. Здесь, судя по всей логике вещей, речь шла об одном, едином Боге. А не его ли и имел в виду Сократ, когда говорил о каком-то своем даймонии. Суть которого открывал лишь самым избранным. И эта речь достигла однажды ушей человека недостойного.
Ведь и во втором (неподлинном?) письме Платона мы можем найти нечто подобное: “Вот в чем дело: все тяготеет к царю всего, и все совершается ради него; он – причина всего прекрасного...”(312d5) – пишет Платон Дионисию. И что же именно он подразумевает под словом “царь”? Ум? Единое? Однако, какой смысл зашифровывать под словом “царь” то, что было совершенно естественным для философского языка того времени? Нет. И здесь, похоже, скрывается все то же сакральное знание. Знание о наличии Бога Единого. Бога живого. Не по этой ли причине открещивались и от подлинности письма? Ведь в том же самом письме Платон оговаривается: “Остерегайся только, чтобы все это не стало достоянием людей невоспитанных...” (314a) О, Платон уже был научен горьким опытом.
Попытка же Аристотеля разобраться во всем безо всяких богов, пользуясь только умом и человеческими способностями, в конце концов приводит к тому, что в трактате “О душе” он прямо заявляет – опыт не позволяет нам говорить о том, что душа бессмертна.
Платон в недоумении. Что делать? В “Протагоре” все уже было высказано едва ли не совершенно открытым текстом. “Значит, и это место песни подтверждает, что быть человеку хорошим, то есть постоянно хорошим, невозможно, стать же хорошим можно; но тот же самый человек способен стать и дурным, а всего дольше и всех более хороши те, которых любят боги” (345с).
Однако, не только это, но даже и столь тщательно и буквально назло Протагору проведенное Сократом различение удовольствия, приводящего к страданию и страдания, ведущего к освобождению и тем самым к удовольствию, совершенно проигнорировано. Иначе не было бы речи ни о каком “вкусе добродетели”, потому что действительное качество поступка, уже согласно Платону, можно определить никак не по его вкусу (поскольку вкус – это лишь непосредственное вкушение), а лишь благодаря послевкусию. Именно поэтому и не может человек постоянно быть только хорошим, ведь он во всех своих поступках руководствуется прежде всего наличным, сиюминутным вкусом, который только и является для него единственным реальным сигналом из внешнего мира. Вкус же добродетели очень часто бывает горьким. И дело здесь совсем не в незнании, а в отсутствии настоящего знания, о котором постоянно говорит Сократ.
Настоящим же знанием является только знание о наличии Бога живого. И только в этом случае сходятся все концы с концами.
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/