Исследователь жизни

Кирилл Кудряшов

 

- Подбросите до шоссе? – произнес давно заученную и сотни раз отрепетированную фразу Коля Никодимов, просунув голову в окно остановившегося "Жигуля".

- Садись, - коротко бросил водитель, - На кой бы я останавливался, если бы не решил тебя подвезти?

- А кто вас знает, - ответил Коля, захлопнув дверцу "Шестерки" и пытаясь нащупать за спинкой кресла ремень безопасности, - Со мной бывало и такое, что человек просто останавливался проверить габариты, или высадить кого, а тут подбегаю я. В таких случаях бывает трудно понять, куда это меня послали, но приличными в этих адресах бывают только предлоги, да и те – "В" и "НА".

Водитель – пожилой мужчина с седыми бакенбардами, проглядывающими из-под шляпы с огромными полями, весело рассмеялся.

- Так значит, ты – хичхайкер¹ со стажем?

- Да, уже второй год болтаюсь по дорогам, зачастую – вместо того, чтобы учить уроки.

- Ну и куда тебя несет на сей раз?

- Понятия не имею, - честно ответил Коля, - Хочу пройтись по Садовому, найти дорогу через него до Пашино. Да и вообще, просто хочется вырваться из дома. Конец августа, все-таки – скоро в школу… Вот и хочется напоследок совершить какой-нибудь подвиг. Вот из таких, вот, побуждений меня как-то раз понесло пешком до карьера Мочище! Не слабо, да – от "Снегирей" до карьера?!

И Колю понесло! Наверное, ничего на свете он не любил больше, чем болтать о своих грандиозных походах и поездках. Дорога стремительно уходила под капот машины, слева промелькнуло некогда красивое, а ныне превратившееся в болото озеро, справа – электростанция, чудесные рощицы пока еще зеленых, но уже ощущающих приближение осени березок, старые, недостроенные коттеджи, в одном из которых Коля однажды испытывал убойную силу "Коктейля Молотова", а он все говорил и говорил, ведь разве не для этого водители подбирают одиноко стоящих на обочине автостопщиков – чтобы те развлекали их разговорами.

"Шестерка" вывернула на Мочищенское шоссе и прижалась к обочине, сбавляя скорость.

- Выходи, парень, приехали.

- Спасибо, что подвезли, - улыбнулся Коля, выбираясь из машины и проклиная на чем свет стоит придуманный каким-то пьяным ГАИшником ремень безопасности, созданный словно бы для того, чтобы затруднять движения нормальных людей, - Счастливого вам пути!

- Смотри, не заблудись! – предостерег его напоследок водитель и нажал на газ. Недовольно ворча "Жигуленок" тронулся с места и, набирая скорость, помчался вперед, задумчиво глядя на дорогу своими четырьмя глазищами-фарами.

- "Смотри, не заблудись" – передразнил водителя Коля, глядя вслед удаляющемуся автомобилю, - Да блудить – мое призвание!

Говорить сам с собой – безусловно, привычка весьма и весьма дурная, но когда часами простаиваешь на обочине, стопя² машину, поговорить, собственно, больше и не с кем. Да и к тому же, как гласит народная мудрость, выданная кем-то из юмористов, "Приятно поговорить с умным человеком". По этому, бормоча себе под нос сплиновское "Катись колесо" для бодрости духа, Коля зашагал в сторону Садового поселка.

Садовый не представлял из себя ничего особенного – так, обычный поселок, приткнувшийся в паре километров от города. Все те же, виденные сотни раз, деревянные дома с выдающимися из крыш печными трубами, все те же лошади, коровы и овцы, с умным видом щиплющие траву у ограды. Увидев один такой поселок, вы можете считать, что видели их все, по крайней мере, в Новосибирской области.

Размышляя таким образом, Коля протопал большую часть поселка, наблюдая, как асфальтированные переулки плавно перетекают в мощеные чем попало дороги, те, в свою очередь, сменяются на широкие поля, а покатые крыши домов сменяют огроменные стога сена. Обойдя пару этих высоких и душистых сенных замков, залезть на которые не представлялось возможным и даже попытавшись взять их штурмом с разгона, раздосадованный Коля двинулся дальше, как всегда, беседуя сам с собой.

- Ну и какого гада-колхозника, чтоб его дети пылесоса боялись, угораздило навалить такие высоченные стога? А где, понимаешь, забота о несчастном подрастающем поколении, то есть, в частности, и обо мне – бедном и всеми забытом? Как же мне, прикажете, отдыхать? Сидя на земле, что ли? А еще говорят, мол, дети – наше будущее… И чего это я, кретин, не взял с собой воды? Да и денег тоже не взял?.. А, собственно, если подумать, то на кой ляд мне, вообще, деньги? Эх, добраться бы до колонки! – таков уж был Коля Никодимов – он мог заговорить зубы кому угодно, неся полную околесицу и перепрыгивая с одной темы на другую. Однажды он даже исхитрился заболтать учительницу химии, выбив у нее "пятерку" вместо "четверки".

- Да как вы можете снижать мне на балл оценку за какие-то там, никому не нужные и мало заметные не проставленные коэффициенты в уравнении реакции? – увещевал он химичку, шестидесятилетнюю глуховатую мымру, державшуюся в школе только благодаря личной дружбе с директором. - Вы знаете, чем это пахнет? Это же прямое следствие политики Иосифа Виссарионовича Сталина в 1937 году! Проще говоря, вы пытаетесь вернуть наш класс к темным временам тоталитарной системы! Но мы, свободные граждане свободной страны, не допустим возврата к репрессиям! – "свободные граждане", то есть ребята, находившиеся в этот момент в классе, просто в лежку лежали от смеха. - Верно, товарищи?!! – взывал Коля, бросая пылкие взгляды на свою соседку по парте, - Отстоим идеалы демократии в рамках родной школы?! Вы все еще не согласны поставить мне "пять"? Тогда я и мои единомышленники вынуждены будем обратиться в Конституционный суд Российской Федерации.

Сбитая с толку и абсолютно обалдевшая химичка уже готова была поставить пятерки хоть всему классу, лишь бы только этот сорванец прекратил выкрикивать лозунги ЛДПР у нее под ухом.

Таким был Коля – веселым, болтливым и не теряющим бодрости духа.

Поле медленно, но верно переходило в болото. Под ногами захлюпала вода, земля при каждом шаге уходила куда-то вниз, издавая при этом звук, отдаленно напоминающий дыхание астматика. Идти становилось все труднее и труднее.

Коля остановился. Возвращаться назад после сорока минут ходьбы не хотелось. И дело было не в расстоянии, просто повернуть назад означало бы признать свое поражение, так что этот вариант Коля отбросил сразу. Идти вперед – глупо! Черт его знает, что таит в себе это болото – вдруг там трясины и топи? К смерти Коля относился философски, но все же утонуть в трясине, захлебнувшись мерзкой, вонючей жижей, да еще и в свои пятнадцать лет, ему как-то совсем не улыбалось. Оставалось одно – обойти это гиблое место. Справа болото тянулось почти до самой линии горизонта, но слева, всего в километре – двух, виднелись какие-то кирпичные строения. "Ну, туда – так туда", - решил Коля и свернул налево.

По мере приближения становилось ясно, что эти кирпичные строения – ни что иное, как стойла для животных, но явно заброшенные очень и очень давно, кое где уже даже обрушились стены, или крыша. Земля под ногами стала хлюпать и вздыхать значительно реже и тише, но все же болото подступало почти что к самым стенам заброшенных коровников. Тишина вокруг не нарушалась ничем, кроме шелеста травы под ногами, но подойдя ближе Коля услышал и еще один звук – долгий, протяжный вой, срывающийся иногда на жалкий визг и поскуливание. Коля встал, как вкопанный, отчетливо ощущая, как от страха шевелятся на затылке волосы. Должно быть, именно так воет собака возле трупа своего хозяина, отдавая ему последний долг и охраняя от любых посягательств уже остывшее тело.

Этот жуткий, леденящий кровь вой смолкал лишь на секунду, чтобы вновь прорезать тишину болот с новой силой. Он исходил, казалось, не из какого-то конкретного стойла, а из всех сразу. То, что в первую секунду Коля принял за вой собаки представлялось ему теперь в новом свете – казалось, завывало все это место, оплакивая свою горькую судьбу простаивать здесь долгие годы, ожидая, когда разрастающееся болото подползет ближе и окончательно поглотит все постройки.

- Господи! – воскликнул, вдруг Коля, - Ну и осел же я! Ветер! Просто ветер, завывающий в окнах и дверных проемах! – но твердой уверенности в своих словах у него, все же, не было. Страх, сжавший сердце своей ледяной рукой, никак не хотел уходить, уж слишком жутким выглядело это место.

- Все, хватит торчать на одном месте, - подбодрил себя Коля, - Нашел, чего пугаться. Но все же, место здесь жутковатое… Мертвый город… Точно, так я его и назову, Мертвый город. А теперь – вперед!

Самогипноз или самовнушение, как известно, самый действенный метод борьбы со страхом. "Вперед!" – и ноги сами срываются с места; "Вперед!" – и страх вновь прячется в темный уголок души; "Вперед!" – и вновь возвращается, казалось бы, сгинувшая навсегда, уверенность в себе. Всего одно слово, но какую власть оно дает человеку над самим собой или над другими людьми.… И Коля смело зашагал вперед, навстречу жуткому вою и неизвестности.

- Исследователь жизни идет в чужом пространстве,

За черными очками глаза его открыты,

Фонарик освещает таинственные знаки,

Труба провозглашает его ритмичный шаг!

Входя в первое стойло и распевая во весь голос "Легион" "Агаты Кристи", чтобы отогнать страх, Коля и в самом деле ощущал себя загадочным исследователем жизни. Серые, поросшие мхом стены, узор из солнечных лучей, пробивающихся сквозь многочисленные трещины, и легкий запах навоза, смешанный еще с каким-то, ужасно знакомым, создавали вокруг атмосферу таинственности. Казалось, вот-вот откуда-нибудь выскочит чудовище с горящими жаждой крови глазами, и бросится в атаку. Чудовищ Коля как то не особо боялся, поскольку ни одного из них еще не встречал, но вспомнив "Псов" Светозарова³ зябко поежился.

- А это что еще такое? – его внимание привлекли довольно широкие щели в полу, тянувшиеся вдоль всего стойла. Он присел и заглянул в одну из них, но не увидел ничего, кроме темноты – туда, под пол, не проникало ни единого луча света, самое место для чудовищ. - Должно быть, это для стока навоза… Ну и вонь же здесь, наверное, стояла в свое время. Да она, собственно, и сейчас приличная.

Коля принюхался. "Навоз, и еще что-то… Что-то еще… Что-то очень знакомое!" – какая-то мысль крутилась в голове, упорно не желая поддаваться аналитическому механизму мозга – "Вспомнил!" - Мысль пронзила сознание как молния, вызвав новый прилив волны страха.

Он вспомнил, как однажды, лет в 9-10, родители подарили ему на какой-то праздник маленький детский микроскоп. Он давал увеличение всего лишь в сорок раз, но много ли нужно десятилетнему любопытному мальчугану? Паук под микроскопом выглядел гигантским монстром, челюсти муравья внушали уважение, а строение клеток, едва различимых при столь малом увеличении, притягивало и завораживало.

В комплект с микроскопом входила, помимо всего прочего, пластмассовая баночка для сбора объектов исследования, без которой Коля долгое время вообще не выходил из дома и в которую он собирал всех найденных по дороге насекомых.

Но, как это часто бывает с детьми, интерес к микроскопу поугас, а затем и пропал вовсе и лишь месяцев через шесть-восемь Коля вновь достал его из коробки, чтобы рассмотреть какого-то жука, имевшего наглость влететь к нему в квартиру. Тогда же он, впервые за долгие годы, открыл и баночку-морилку, в которой более полугода лежали напрочь позабытые дохлые мухи и комары.

В нос ударил едкий и противный запах разложения и мертвечины, запах самой смерти! И этот же запах исходил сейчас из-под пола, у него под ногами! Что же могло издавать его?!! Коля отшатнулся, прижав руки к груди и борясь с приступом подступающей тошноты. "БЕГИ! БЕГИ ОТСЮДА!" – кричал инстинкт самосохранения, и Коля побежал! Он мчался в сторону поселка, не оглядываясь и не разбирая дороги, а за его спиной кто-то большой и сильный грузно топал огромными ногами о землю. Быть может, это была лишь галлюцинация, вызванная испугом – он не знал, и поэтому просто бежал, боясь обернуться и увидеть преследующий его полуразложившийся труп с остекленевшими глазами и предсмертной агонией на лице.

Коля бежал, слыша, как в ушах свистит ветер и остановился лишь добежав до середины поселка. Никто не преследовал его, по крайней мере, ему так казалось, ведь далеко не все на свете можно увидеть…

Тварь преследовала его от самого Мертвого города, невидимая и неосязаемая привычными нам органами чувств. Она была духом этого заболоченного места, его проклятьем. Со временем ей надоело топить в трясине скот, и она набросилась на людей, сводя их с ума и медленно убивая, наслаждаясь зрелищем этой агонии. Так стойла опустели, превратившись в город-призрак, и лишь случайные люди, не знавшие местной легенды об обитающем там чудовище, заглядывали в заболоченные коровники – кто от нечего делать, случайно и проездом, а кто – за торфом, коим местные болота изобиловали. Последние пятнадцать лет тварь старательно выслеживала их, чтобы хоть чем-то себя развлечь, но это занятие было слишком уж скучным для ее изощренного разума. И вот, появился этот мальчишка.… Не такой, как все – болтливый, веселый, не поддающийся ее гипнотическим чарам. Охотиться на него было куда интереснее, чем на всех тех, кто побывал в ее когтях ранее. Откуда он? Быть может, он там такой не один? И тварь последовала за ним, до самого города, который кишел сотнями тысяч людей, словно гигантский муравейник, покинув давно обжитые места. Сотни тысяч объектов веселой и интересной охоты!..

Коля вернулся домой под вечер, усталый и разбитый. События последних нескольких часов постепенно выветривались из головы, и он уже окончательно убедил себя, что никаких трупов в подвале коровника нет, и что никто не гнался за ним по полям и болотам…

А в городе, три долгих летних месяца изнывавшем от жары, одно за другим распахивались окна на встречу осенней прохладе.… И не только прохладе!

 

 

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/