ГЛАВА   17.  ТЕОРЕМУ  ЛЮБВИ  КАЖДЫЙ  ДОКАЗЫВАЕТ  ПО-СВОЕМУ.

 

На следующее утро я поехала в мастерскую поздравить своих работников с наступающим Рождеством, вручить подарки и опечатать помещение на каникулы. Ребята по русской традиции быстренько соорудили стол. Но засидеться за ним не пришлось. Позвонил Макс:

–  Кэтрин, как ты смотришь на то, чтобы встретить это Рождество в узком семейном кругу британских аристократов?

–  Не пугай меня. И потом, я думала, мы проведем его вдвоем.

– Так оно и будет, любовь моя. Сэр Эдвард Фицуотер, мой старинный университетский приятель. Он с женой должен был улететь на континент, но что-то в последний момент сорвалось. Нас приглашают не только на сегодняшний ужин, но и на все праздничные дни. Конечно, это не «Пемберли», но достаточно солидно. Эди и Мэги очень милые и приятные люди. Ты согласна?

–  Уговорил.  Тем более что другого выбора, как я понимаю, у меня нет.

–  Ты права, у тебя всегда будет только один выбор.

–  Какой же?

–  Я.

           

Родовое поместье Фицуотеров находилось достаточно далеко от Лондона, поэтому Макс торопился.  Когда я приехала домой, мой чемодан был уже собран. И мне оставалось только надеяться, что он ничего не забыл. Впрочем, я всегда доверяла ему.

Хозяева оказались действительно милыми людьми и сразу начали с извинений, что их приглашение поступило так поздно. Они собирались провести Рождество во Французских Альпах, но поездку пришлось отменить из-за матери Эдди – у той на днях случился инсульт, и они ежедневно навещают ее в больнице. Поэтому наше пребывание здесь будет экспромтом, и степень полученного удовольствия от проведенного в их доме времени будет зависеть от нашей изобретательности.

Ну, что же экспромт так экспромт, и Макс попросил разрешение провести  для меня экскурсию по дому. Я знаю, у него была идея-фикс иметь загородный дом, и он не упускал случая продемонстрировать мне, насколько при этом меняется уровень жизни. Эдди с удовольствием согласился стать нашим экскурсоводом, но через какое-то время жена позвала его к телефону, и мы продолжили одни.

От дома у меня остались самые приятные впечатления. Он был большой, рациональный, поэтому очень удобный и  уютный, но больше всего понравилось, что в нем  было полно разных закутков, где так классно целоваться. В конце концов, я сказала Максу, что, если и буду покупать дом, то только этот, как напоминание о том, что и в сорок семь женщина может ощущать себя семнадцатилетней девушкой, при этом чувствуя значительно глубже и острее.

Вернувшись в отведенное нам помещение, я принялась разбирать свой чемодан и поразилась тому, что Макс действительно ничего не упустил. Но, развесив наряды на плечики, подумала, что выбрала бы другие, особенно для сегодняшнего вечера.  Павла в подобном случае просто убила бы, хотя нет, я бы ему вообще не доверила столь ответственного дела. Но ссориться с Максом из-за этого не хотелось. Я посмотрела на него и решила, что когда он отбирал эти вещи, то о чем-то думал, так пускай поделится со мной своими мыслями.

–  Макс, знаешь, чего больше всего на свете боится такая пугливая и осторожная женщина, как я? Выглядеть смешно, не так, как все. Если уж и отличаться от других, то так, чтобы вызывать восхищение, а не презрение. Скажи мне, в  каком из этих нарядов сегодня вечером я понравлюсь тебе больше всего?

Он придирчиво осмотрел содержимое шкафа, а потом, безапелляционно заявил:

–  Ни в одном из них.

 – Что?! – Других слов у меня не было, да я их и не искала: слишком уж хорошо знала себя в гневе. Это раньше я заводилась с полуоборота, потакая своим эмоциям. Сейчас же после секундной паузы, заполненной обидой на него, подумала о том, что ни одна тряпка в мире, пускай самая дорогая, не стоит тех минут счастья, какие он мне подарил. Я обвила его шею руками:

–  Мне очень жаль, что впечатление от сегодняшнего вечера будет несколько омрачено и что тебе придется испытывать чувство неловкости за сидящую рядом с тобой спутницу. Может быть, ты посоветуешь, как я могу исправить ситуацию?

–  Даже не знаю, что можно придумать. Как я мог так сплоховать? А ты уверена, что до конца разобрала чемодан, и там  ничего не осталось?..

Неужели все повторяется, как с Павлом: во всех проблемах будем искать виновного, и им всегда буду я?  Что же, дорогой, если тебе так хочется, давай вместе перетряхнем пустой чемодан.

Освободившись от его рук, я подошла к этому предмету, ставшему вдруг центром наших взаимоотношений, и демонстративно откинула крышку, даже не заглянув во внутрь.

 – Я же говорил, что ты не все достала. – Его серьезному тону не соответствовали задорные огоньки в глубине глаз.

На дне пустого чемодана лежала большая плоская серебристая коробка.

Как хорошо я знаю тот магазин, где упаковывают вещи именно в такие коробки! Как хорошо я знаю, какие вещи упаковывают в эти коробки! Как хорошо я знаю, каких сумасшедших денег стоит любая деталь одежды, лежащая сейчас внутри нее. Сколько раз, даже при  нынешнем своем финансовом благополучии, я отказывала себе в удовольствии купить что-нибудь из этой дороговизны, находя такую трату денег не стоящей того.

–  Макс! Ты сошел с ума! – Отбросив крышку, я достала платье и приложила его к себе. Чувство стиля и вкуса не изменило ему ни на йоту.

–  Нравится, любовь моя? – Я не успела опомниться, как он уже приступил к делу, расстегивая на мне пуговицы. – Можно, я помогу тебе примерить?

Не знаю, что мне больше понравилось, само платье или примерка. Скорее всего, мужчина, который все мои мечты превращал в реальность.

 – Я заслужил прощение? – Спросил он, накидывая мне на открытые плечи длиннющую белую лису, которая, контрастируя с темно-серым матовым отливом платья, подчеркивала изящество и элегантность линий кроя, потому что никаких других деталей, кроме шнуровки на спине, на этом шедевре портняжного мастерства не предусматривалось.

–  Макс, это стоит безумных денег! – Я крутилась перед зеркалом под взглядом его влюбленных глаз.

– Ты дороже!

В моей жизни уже была подобная сцена: шкаф, мужчина и разговор о том, сколько я стою. Тогда мне не хотелось продолжения. А сейчас я была бы удивлена, если бы его не было. Неужели ты меня разочаруешь?

–  Я могу просить о награде? – Спросил Макс, как будто читая мысли.

–  Да.

Он бросил взгляд на часы, до праздничного ужина оставалось чуть больше  часа:

–  Успеем...

–  В крайнем случае, опоздаем...

      

Ровно в назначенное время мы спустились в гостиную. Вот когда мне пригодилось мое умение приводить себя в порядок, одеваться и краситься за десять минут, но сейчас рядом с этим мужчиной я чувствовала себя королевой.  Я держала его за руку, и мои пальцы невольно нащупывали у него на запястье браслет, мой подарок. Я давно готовила его к Рождеству, просто в знак признательности за то, что этот человек сделал для меня. Еще пару месяцев назад, якобы ради расширения ассортимента, я попросила Мишаню разработать несколько моделей мужских браслетов. На понравившемся мне бриллиантиками выложили его инициалы. Тогда мне и в голову не могло придти, что я подарю его в постели, а потом между поцелуями услышу: «теперь я прикован к тебе навсегда».

 

Ужин, начавшийся в довольно официальной обстановке, быстро перешел в приятную беседу. Сэр Эдвард Фицуотер занимал достаточно высокий пост в аппарате премьер-министра, а его жена, леди Маргарет, была художницей. Безусловно, их заинтересовал рассказ о моей столь необычной судьбе. Но когда Макс упомянул, что сейчас в профессиональных кругах меня называют за глаза Бриллиантовой королевой, Маргарет, несмотря на хорошее воспитание, удивленно произнесла:

–  Кэтрин, если вы носите такой высокий титул, почему на вас нет ни одного бриллианта? Я уверена, они вам очень идут.

–  Наверное, как в поговорке, «сапожник без сапог».

–  Нет, Кэтрин, – глубокомысленно произнес Эдди, – может быть это подходит для России, но в Англии сапожник ходит в хорошей обуви.

Да, ребята, с юмором у вас туговато.

Я взглянула на Макса, его серьезный вид говорил о том, что в этом вопросе он поддерживает сторону хозяев.

Потом мы разделились по половому признаку: мужчины пересели в кресла покурить, а Маргарет стала занимать меня рассказами о своей семье. Я все время ловила взгляды Макса. В них читалось все: и сожаление, что ему пришлось оставить меня на эти несколько минут, и напоминание о тех чудесных мгновениях, какие мы вместе пережили совсем недавно, и радость от того, что скоро это опять повторится. Но больше всего меня поразила нежность, с какою все эти чувства  передавались.

– Кэтрин, как вам это удалось? – Вдруг среди плавного рассказа Мэгги услышала я ее вопрос.

–  Что? – Не поняла я.

–  Он смотрит на вас с таким обожанием.

–  Не знаю. Я ... просто люблю его.

– Думаю, не открою для вас страшной тайны, если скажу, сколько женщин тоже просто любили его. Но я никогда не видела его таким.

–  Может быть, потому что он тоже просто любит?

 

На следующее утро мы встали поздно и, когда вышли к завтраку, хозяев дома не было. Погода стояла отличная: совсем легкий морозец при отсутствии ветра, пушистый снег, выпавший к Рождеству и изменивший облик пейзажа за окном. Чистота, покой и  светлая радость. Меня не покидало ощущение рождественской сказки. Старой сказки, новой сказки. Лучше так: старой сказки на новый лад.

Но было еще что-то. Я ощущала себя на вершине, на пике своего счастья, то есть там, где все сказки и заканчиваются. А вот что дальше? Неужели, счастье – это вечный поиск его? А если я его уже нашла и хочу в этом состоянии жить всегда?

Можно сколько угодно говорить, что настоящее счастье в работе, в покорении каких-то там заоблачных высот, в достижении поставленных целей. Все это глупость. Для женщины счастье только в любви, рядом с любимым мужчиной. Но этого мало. Весь мой предыдущий горький опыт свидетельствовал, что этот мужчина сам должен уметь любить. Счастье – это когда растворяешься в своем любимом и от этого становишься еще сильнее, потому что чувствуешь силу его чувства. И понимают тебя только когда любят. А если не понимают, значит,  не любят, а только говорят.

А как насчет такого тезиса: любовь – это теорема, которую нужно доказывать всю жизнь? Или всей жизнью? Нет, это слишком мрачно.

Но если вернуться к извечному сюжету, то сейчас мы начинали писать свои собственные главы о совместной жизни золушки и ее принца. И тут многое зависело от него как от соавтора. Насколько долго он способен выдержать основную линию сюжета, творить эту сказку в реальности? Пока он оправдывал мои надежды.

После завтрака мы отправились в близлежащий городок, просто так, поболтаться, взявшись за руки, посмотреть на уличных актеров, фокусников и мимов, разыгрывающих на центральной площади рождественское представление.  

В связи с праздником все ресторанчики были закрыты, и мы, проголодавшись, решили вернуться в гостеприимный дом. Я уже села в машину, а Макс, обойдя ее, открывал водительскую дверь, когда рядом с ним, резко затормозив, остановился добротный «Бентли», но не сверкающий, современный, а проверенный временем и расстояниями. А еще через пару минут мне пришлось открыть свое окно, так как Макс подвел ко мне мужчину, чуть выше среднего роста, с редкими светлыми волосами, и приятной улыбкой.

–  Кэтрин, разреши тебе представить. Сэр Джеймс Фергюсон.

–  Кэтрин Кремер. – Сказала я, протянув ему руку, которую он галантно поцеловал.

–  Очень приятно, мадам. Теперь я понял, что заставило меня сегодня вдруг выехать из дома. Я надеюсь, что вы не откажите в моей просьбе посетить меня.

Я вопросительно посмотрела на Макса.

–  Кэтрин, сэр Джеймс приглашает нас к себе на обед.

–  Я думаю, что от такого приглашения не принято отказываться.

–  Благодарю вас, Кэтрин.

Мужчины расселись по машинам, и мы двинулись за невесть откуда взявшимся английским лордом. Мне оставалось только диву даваться уровню знакомств моего Джеймса Бонда, о чем я его и спросила.

– Я знаком с Джеймсом с юности. Мы были извечными соперниками во всех видах спорта, которыми увлекались.

–  Судя по количеству призов, побеждал ты?

–  А без них ты бы не догадалась? – Он лукаво улыбнулся – Но в дальнейшем мне это помогло. Джеймс не совсем удачно женился и пригласил меня, тогда еще мало кому известного юриста, в качестве своего адвоката, вести дело о разводе. Результатами процесса он оказался доволен.

Меня как будто что-то кольнуло и сбило дыхание.

–  А его жена? Она осталась довольна? – Он нащупал мою руку и слегка сжал ее. – Я понимаю, что это твое славное боевое прошлое, и я не ревную. Но если ты захочешь вернуться к нему, то, предупреждаю сразу, без меня.

Дурочка! Если ты на этом зациклишься, то превратишь свою жизнь в ад, а еще хуже, потеряешь его. Ведь сама же учила других, доказывая, как легко становится жить, когда применяешь на практике старое, как мир, правило: не можешь изменить ситуацию, поменяй на нее взгляд. Теперь подумай, что этот неотразимый мужчина, эта мечта любой женщины сейчас с тобой. Что все остальные могут только мечтать, а ты имеешь.  Тешь свое самолюбие тем, что он держит свой сотовый выключенным, чтобы ни один звонок не потревожил тебя. Разве ты не предполагала, как трудно быть подругой Бонда, Джеймса Бонда?

 

Въехав в ворота великолепного английского поместья, мы, вслед за хозяином, припарковались на заднем  дворе огромного дома. Я слегка удивилась, но Макс, видя мое недоумение, разъяснил, что нас принимают не как почетных, но не слишком желанных, гостей, а как близких друзей. Следующим жестом, подтверждающим это, было приглашение хозяина последовать за ним в невысокую пристройку.

Если вспомнить русских классиков, описывающих барскую усадьбу с огромным прилегающим к нему парком (краем похожего мы проезжали), то помещение, куда нас проводили, следовало бы назвать давно забытым словом «псарня». По нынешним же временам сэра Джеймса можно считать заводчиком собак. Как настоящий аристократ, он разводил и соответствующую породу. Естественно, не русских борзых, как это делал бы российский помещик, а английских догов. Мраморной масти, необыкновенно красивых, царственно величавых и по-собачьи надменных. Как выяснилось, к традиционной забаве, охоте на лис, он относился спокойно, хотя закон о ее запрете не одобрял. Может быть, поэтому и породу выбрал не охотничью.

Он с увлечением и трогательной любовью стал показывать своих питомцев, щенят разных возрастов. Естественное умиление у меня вызвали совсем маленькие, на что сэр Джеймс тут же посоветовал завести собаку и даже вызвался выбрать самого лучшего из этого помета. Как только я представила, в какого теленка вырастет это чудо, согревающее сейчас своим теплом мне руки и грудь, так тут же вспомнила про баскервильского пса, а может быть и суку, расценив, что в данный момент приобретение собаки будет трагической ошибкой. Но отказывать английскому лорду даже в таком пустяке надо тоже уметь.

– Я разделяю вашу любовь к собакам и с удовольствием воспользовалась бы вашей любезностью, сэр, тем более, что вы достигли в этом деле совершенства. Мне даже в кино не приходилось видеть подобных красавцев, – пела я соловьем, – но мне все же милее небольшие собачки, которых можно было бы тискать и гладить, носить на руках, целовать и класть с собой спать.

Сэр Джеймс не выдал ничем своего презрения к тому женскому бреду, который я несла, только в какой-то задумчивости отвернулся. В этот момент Макс наклонился и тихо сказал:

– Действительно, Кэтрин, зачем тебе собака, когда у тебя есть я?

Другой страстью этого человека было холодное  оружие. Недаром же он в молодости серьезно занимался фехтованием. Мне это было совсем не интересно, но он так увлекательно рассказывал о том, что называл жемчужинами своей коллекции, давая мне и Максу покрутить их в руках, что время до обеда пролетело совсем незаметно, после которого мне было позволено узнать о еще одной, на этот раз тайной, страсти сэра Джеймса.

 

ГЛАВА  18.  ИДОЛ  ИЛИ   ЧЕЛОВЕК?

 

За обедом светская беседа о последствиях лондонских терактов перешла в не совсем обычное русло, когда Макс с сожалением сказал, что один из погибших несколько лет назад уже побывал в подобной ситуации и остался жив, а вот теперь судьба все-таки его настигла.

–  Да, жаль, конечно, и его, и всех остальных погибших. – Решила я поддержать разговор. – Но если задуматься, дорогой, то кто-то за пять секунд до взрыва вошел в смертельную зону, а кто-то из нее вышел. Ты думаешь, это случайность?

–  Я понимаю, куда ты клонишь. Но неужели все эти люди были настолько грешны, что заслужили подобную смерть? Я знаю более достойных кандидатов для подобной расплаты.

– Это с нашей, человеческой точки зрения. А с точки зрения Системы, Высшего Разума, Бога, называй, как хочешь, у каждого свой уровень греха. Ведь ты же не знаешь, что сделал тот или иной человек в прошлых жизнях, в результате чего оказался сейчас в эпицентре смерти.

Макс смотрел на меня с удивлением, а сэр Джеймс с интересом. Я же продолжала:

– Первый теракт, после которого тот человек остался жив, был для него сигналом, предупреждением, что он должен что-то изменить в своей жизни, очень и очень серьезно задуматься. Но он, судя по всему, посчитал свое спасение счастливой случайностью, и обманулся.

–  Кэтрин, так ты, оказывается, веришь в карму?! –  С нескрываемой насмешкой поинтересовался  Макс.

-- В самом деле, Кэтрин, -- изрек хозяин дома, -- сейчас эти идеи весьма популярны. Может быть, это надуманная теория, ради того, чтобы многое оправдать?

–  Но если она многое объясняет, чем же она надуманна? Вы христианин, сэр? – Я специально употребила обобщающий термин, без уточнения его принадлежности к какой-либо из концессий, чтобы, не дай Бог, не ошибиться.

–  Да.

– Удивительно, что христианство, имея в своем распоряжении основные понятия о функционировании Системы, такие, как воскрешение души, понятие Тонкого мира, законы причины и следствия, не поднимается до уровня их объяснения.

– Но христианская религия  говорит о воскрешении души в том же физическом теле. 

–  Религию, сэр, придумывали люди, такие же смертные, как мы с вами, зачастую многого не понимая и преследуя свои, земные интересы. Кстати, ни в одном из Писаний точно не указано на воскрешение Иисуса в том же теле.

–  А Фома? Он даже вкладывал руки в его раны.

–  Судя по описаниям, которые дает евангелист, все не так однозначно. Если бы перед Фомой было реальное физическое тело, то и рассказ о таком событии выглядел бы совсем по-другому. В данном случае следует больше доверять Павлу, которому по дороге в Дамаск  привиделся образ Иисуса, как явление чисто духовное.

У меня давно не было аудитории. С Максом мы никогда не обсуждали подобные темы, а мыслей накопилось много, причем самых разных. Я поняла, что меня уже не остановить.

–  Вы хотите сказать, что христианство построено на обмане? – Своим вопросом Джеймс меня еще больше подзадорил.

–  Упаси Бог, я никогда не возьму на себя такую ответственность. Скорее, на многих неточностях и легендах, как впрочем, любая религия.  Значительную часть своей жизни я прожила в стране, где на глазах нескольких поколений была создана новая религия со своими богами и святыми. На долю  моего поколения выпал период ее развенчания. Вы не представляете, как всего за семьдесят с небольшим лет можно переделать историю, подтасовать факты, вычеркнуть из памяти целого народа ряд важных событий и имен.

–  Любая религия построена на легенде, имеющей под собой реальную основу. Чем, например, вам не нравится история о непорочном зачатии?

Макс фыркнул, выразив этим свое отношение к ней. У меня же от слов Джеймса перехватило дыхание: я столько времени размышляла над реальной основой этого религиозного казуса. Святого Духа, конечно, не было. Был мужчина, имя которого вызывало большую озабоченность у властей. Но начинать об этом разговор  с незнакомым человеком я побоялась, и потому сместила акценты.

–  Во-первых, это нелепость. От Духа, пусть даже Святого, дети не родятся. Во-вторых, мне претит постулат об унижении женщины, как таковой: только одна из общей массы греховниц смогла зачать непорочно.

–  Но Христос сам называл Бога своим отцом.

–  И правильно делал. Он родился и жил в той среде, где взаимоотношению человека с Богом уделялось огромное внимание. Заметьте, с одним, единственным Богом, в то время как все остальные народы были языческими. Не случайно этот народ взвалил на себя груз богоизбранности. Ко времени его служения евреи вышли на уровень общения со своим Богом как Отцом, конечно же, духовным. С сегодняшних позиций такие отношения означают,   что все мы дети Божьи, так как в каждом Его частица -- наша душа.  Именно она, воплощаясь из жизни в жизнь, и несет тот определенный уровень ответственности, не хочу говорить «греха», из-за которого кто-то попадает в теракт и погибает, а кого-то за пять секунд до него из опасной зоны выводят. Но так как религия не объясняет человеку, почему это с ним произошло, он считает, что ему чертовски повезло.

–  В этом я с вами не согласен, Кэтрин. Любой священник объяснит человеку, что ему помог Бог, потому что эту награду ценою в жизнь он заслужил тем, что был примерным прихожанином, хорошим семьянином, верным мужем.

–  А вот я, сэр, согласна и с вами, и с тем священником, что здесь без Божьей помощи не обошлось. Но почему Бог помог только ему? А как же другие? Их близкие расскажут, какие они были замечательные люди. Или те, кто, с нашей точки зрения грешит направо и налево, но Бог смотрит на это сквозь пальцы? А как было бы здорово собрать их всех вместе и жахнуть! Но ведь нет, такого никогда не будет. Вы знаете, в чем проблема современной религии? Она не объясняет человеку механизмов Божественных решений, предпочитая впихивать в него закостеневшие догмы.

–  Кэтрин, ты говоришь так, как будто эти механизмы хорошо знаешь! – Не удержался Макс, пытаясь несколько охладить мой пыл.

– Это было бы слишком самоуверенно с моей стороны. Скажем так, я пытаюсь в них разобраться. Послушай, дорогой, религия за сотни лет вбила в человеческие головы отношение к Иисусу как к богу. На самом деле он был такой же человек, как мы с тобой, из плоти и крови, не говоря уже о том, что он был иудеем, что должно значительно  повышать наше национальное самосознание. Его отличало от других одно важное качество: он обладал сильнейшими экстрасенсорными способностями, что прекрасно описано в Евангелиях. Что касается его учения, то разобраться в нем можно только сквозь призму иудаизма. Ведь другой религии он не знал.

-- Вы не разделяете точку зрения Рерихов, которые, считали, что он проповедовал кармические законы? – Своим вопросом Джеймс выказал отнюдь не поверхностные знания в эзотерике. – Они рассказывают, что в одном из Тибетских монастырей нашли следы пребывания некоего паломника Исы, путешествовавшего по Тибету  около двух тысяч лет назад.

-- Вы имеете в виду «потерянные» евангелистами годы? Думаю, он никогда не покидал пределов Иудеи, проведя это время за изучением Торы.

-- Почему вы так уверены?

-- Потому что целительство, воспринимаемое как чудеса, это только способ привлечения к себе внимание людей. Основное поле его деятельности – толкование Закона, то есть Торы. Этому учатся многие годы. К тому же, евангелисты все время подчеркивают авторитетность Иисуса среди народа и духовенства. Иисус не был богатым или родовитым человеком, следовательно, его авторитет основан на знании Писаний.

-- И все же, надеюсь, вы не будете возражать, что многие его высказывания –  это трактовка кармических законов?

-- Нет, не буду. Но объяснение этому нахожу в том, что учения Востока и иудаизм, развиваясь параллельно, пришли к пониманию одних и тех же законов, но в соответствии со своими религиозными установками.

-- Вы говорите об их различном отношении к божественным силам? В самом деле, Будда мало  придавал значения участию Бога в судьбе человека. А Иисус соединил знания о работе этих законов с тем Богом, которому поклонялись иудеи.

-- Не следует забывать, сэр, что и греческих философов весьма занимали вопросы смерти человека и бессмертия души. Вряд ли Платон и Пифагор были знакомы с законами кармы, однако, пришли к убеждению, что тело человека – темница для  его души. Как вы думаете, что стало бы следующим шагом в развитии этой теории?

-- Неужели догадка о реинкарнации души?!

-- Вполне возможно. К сожалению, христианство, получившее развитие в греческой среде, не восприняло идеи своих великих мыслителей. Наоборот, мысль отцов церкви пошла по очень приземленному и понятному пути, связав плохо понятый ими монотеистический иудаизм с языческими сказками о совращении земной женщины Божественным началом и рождении ею сына-бога.  А заодно из новозаветной литературы было сознательно изъято все, что, так или иначе, касалось вопросов  реинкарнации. Впрочем, как и женской сущности Бога. Это к тому, что религию создают люди.

–  Вы поклоняетесь Богине? – Сверкнув глазами, прошептал сэр Джеймс. Мы уставились друг на друга.

–  Простите, я, безусловно, рискую показаться полным кретином, но объясните мне, о чем идет речь? – Увидев перекрест наших взглядов, спросил Макс.

–  Дорогой, тебя ничего не смущает в христианском постулате  «Бог отец, Бог сын, Бог Святой Дух»? – Спросила я его.

–  В общем, нет. Это – основа христианства. Признаться, я никогда не задумывался над этим.

–  А ты подумай. По-моему, тут явно не хватает Матери, женского начала.

–  Но ведь существовала дева Мария, которая родила Бога-сына.

–  Реальной еврейской женщине, идише маме, приписали роль матери Сына Божьего? Нет сомнения в том, что она была необыкновенно светлой личностью, но это все же не Богиня, равная во всех смыслах Богу. Ею просто подменили понятие о женской Божественной силе, тем самым значительно ее принизив. Церковь даже побоялась поставить Марию в один ранг с Богом отцом и Богом сыном. Но генетическая память человечества намного крепче,  чем представляли себе высшие духовные чины, совершая это святотатство. Не зная о существовании Богини, люди поклоняются деве Марии или Богородице, ничуть не меньше, чем ее сыну, ассоциируя ее с Богиней. Кстати, на иврите понятие «Святой Дух», к которому обращается Иисус, существительное женского рода. В переводе его слова звучат так: «Дух Святой – матерь моя!» Не удивительно, что  в канонических Евангелиях их нет. А в найденных археологами древних списках Евангелий они присутствуют.

-- Вы считаете, что в этой субстанции евреи видели женскую сущность Бога? -- Сделал вывод из сказанного мной Джеймс.

-- Вполне возможно. Ведь они поклонялись Богине Астарте в течение тысячелетий. И только благодаря упорной борьбе пророков и солидарных с ними в этом вопросе жрецов, культ Богини был запрещен, а потом  забыт.

 – Но не носит ли такой подход к развитию этой темы слишком приземленного  характера?

– Вы знаете, сэр, моя бабушка видела живого Ленина, невзрачного больного человека. А мне в школе преподносили его, как бога.

Наступила продолжительная пауза. Не знаю, о чем думали мужчины, а я, вспомнив, что сегодня Рождество, поняла, почему нам так хочется говорить об имениннике.

Возобновление разговора сэром Джеймсом подтвердило мои мысли.

-- Мне кажется, Кэтрин, что ваши взгляды в какой-то мере созвучны протестантским. Мы тоже представляем историю жизни этой семьи как историю  реальных живых людей.

-- Но при этом считаете их богами!

-- Почему бы нет?

-- Потому что для верующего иудея, а Иисус несомненно таковым являлся, возведение любого человека, и уж тем более его самого, в ранг бога, мысль недопустимая. А уж легенда о соблазнении его матери богом просто оскорбительна.

--  Почему, Кэтрин? Что в ней плохого? В других религиях существует масса подобных сюжетов.

-- Вы сами ответили на свой вопрос, говоря о других религиях. Все они языческие. И только иудаизм поставил в центре своего учения неимоверно высокую духовную личность, не имеющую никаких сексуальных аспектов. Почитайте внимательно Ветхий завет, и вы не найдете ни одного намека на желание этого Бога соблазнить земную женщину. Более того, Его требования к евреям в отношении  семьи настолько моральны и нравственны, что именно они в огромной степени привлекали язычников того времени к иудаизму.

– Ты хочешь сказать, что встреть Мария на самом деле того ангела, возвестившего ей, что она выбрана для рождения сына от бога, она прогнала бы его? – Со смехом спросил Макс. – Подумала, что это посланец Зевса или Юпитера, которые любили  сходить налево с земными женщинами? –  Потом серьезно добавил. –  Кэтрин, почему тебя так волнуют эти вопросы? Какая тебе разница, что проповедуют священники в храмах? Я уважаю чужие религиозные чувства, если они не идут в разрез с общечеловеческими принципами.  Но, согласись, все это настолько далеко от нашей жизни.

–  Прости, дорогой, но в этом ты ошибаешься. Я – не религиозный человек и не принимаю никаких религиозных догматов по той простой причине, что, породив современную теологию, они мешают людям понять причины их проблем, трагедий, болезней. Безусловно, Церковь дает  очень много. Главным образом, утешение. Но, по-моему, сегодня этого мало. Современный человек должен научиться понимать происходящее с ним. Но помочь ему в этом может только знание  законов  кармы.

– Я согласен с вами, Кэтрин. -- Неожиданно поддержал меня Джеймс. -- Любой думающий человек рано или поздно должен встать на путь познания, что позволит ему разобраться в своих личных проблемах. – Сощурив глаза, внимательно посмотрел на Макса, но вопрос задал мне. – А вы сами разобрались?

 

Ну, как объяснить этим двум мужчинам, одному аристократу по рождению, а другому по образу жизни, получившим самое престижное образование, проведшим всю свою жизнь в благополучии и достатке, имевшим возможность реализовать любой свой каприз, любое желание, что я, девочка из очень скромной московской семьи, сейчас имею те же возможности и общаюсь с ними на равных только благодаря тому, что в самом деле научилась что-то понимать про свою жизнь? И не только про свою. Как такое могло случиться? Просто я любила задавать вопросы.

Наверное, самый первый из них, ставший отправной точкой на этом пути, возник в моей голове еще в десятилетнем возрасте, когда  на дорожном указателе во время одной из поездок к родственникам под Москву, я  прочитала название: «Новый Иерусалим».

–  Мам, а где старый? – Моментально реализовала я свое любопытство. – Почему такое странное название? Совсем не наше, на русское не похожее.

Дать хоть какое-то вразумительное объяснение попытался мой дядя, к которому мы и ехали в гости.

–  Это название связано с Храмом, построенном в этом месте, который, говорят, как две капли воды, похож на Иерусалимский.

Родители сделали умный вид и промолчали, а меня отправили играть с моими двоюродными братьями и сестрами.

Следующее разъяснение я получила от соседки, верующей пожилой женщины, приходившей к моей бабушке посудачить и пожаловаться на судьбу в лице невестки, сживающей ее со света. На мой вопрос, что это за место такое, Иерусалим, она ответила.

–  Это такой город, где наш Боженька Иисус Христос терпел мучения, а потом был убит.

–  За что убит? Кем?

–  За правду, за свою любовь к Отцу Небесному, ко всем людям. А убили его, – тут она опасливо посмотрела на бабушку, – нехорошие люди.

–  Какие нехорошие люди? – Не унималась я.

–  Евреи. – И Марья Петровна заспешила к двери.

– Бабушка, это правда? – От неожиданности и испуга я обратилась к человеку, которому доверяла во всем.

–  Катенька, я в вопросах религии не сильна. Но христиане считают, что это действительно произошло так.

–  Поэтому нас так не любят?

Следующий информационный удар  я получила в тринадцатилетнем возрасте, в Ленинграде, куда мама решила меня свозить на весенние каникулы. По всем историческим местам, входящим в обязательную программу посещения города на Неве, нас сопровождал мамин родственник, ее троюродный  брат, коренной петербуржец.  К моему величайшему удивлению, он совсем неплохо разбирался в тех вопросах, в коих была несведуща бабушка, и о Христе говорил не как о небожителе, об идоле, а как о реальной исторической личности. Из его рассказов выяснилось, что он был убит вовсе не евреями, а распят римлянами. Да и сам был стопроцентным евреем.

–  Катенька, мать Иисуса, Мария, была из очень знатного и уважаемого рода, рода царя Давида. Слышала про такого? – Я отрицательно замотала головой. – А про Псалтырь слышала? Это такой сборник молитв. Так вот, эти молитвы, вернее даже, гимны, еще три тысячи лет назад этот самый царь Давид написал. Выдающийся был человек, воин, политик и поэт. Вот это самое родство и сыграло важную роль в судьбе младенца.

–   Каким образом?

–  В то время Иудея была под властью Рима, но правил ею царь Ирод. Он иудеем не был. А был из рода идумеев, язычников. Его бабку насильно заставили принять иудаизм, поэтому никаких добрых  чувств он к этой вере никогда не испытывал. У него был один бог – власть. Да и сам был редкостным мерзавцем и интриганом. Но когда вспоминал, что он, ко всему прочему, еще и государственный деятель, то начинал обустройством страны заниматься. И однажды вздумалось ему перепись устроить. Но в Торе, главной книге иудеев, есть запрет на пересчет по головам. Поэтому решило семейство на это время из Назарета сбежать. Да не абы куда направились, а в Вифлеем.

–  Почему?

– Потому что все тогда Мессию ждали, Спасителя. По предсказанию, должен он был происходить из рода царя Давида и родиться в его владениях. Вифлеем и был одним из таких мест.

Я тогда слабо представляла, где находятся эти города с такими необыкновенно завораживающими названиями, и каково было женщине в последние дни беременности совершить непростое путешествие, как оказалось, в Вечность.

–  Они, в самом деле, знали, что у них необыкновенный младенец родится?

–  По крайней мере, очень этого хотели. Потому что принадлежали к одной семейной секте. Тогда много таких сект по всей Иудеи было. Не забывай, что они под завоевателями жили, которые им своих богов навязывали.

Но дядя оказался не прав. Не были ни Мария, ни ее муж из знатного рода. Прямые потомки царя Давида были уничтожены вавилонянами в 7 веке до нашей эры. А очень отдаленные потомки Давида, основоположника израильской государственности, одного из самых уважаемых в народе личностей, были все на перечет, а потому хорошо известны. К тому же должны были быть людьми состоятельными. А Мария и Иосиф были бедны. В Храме за своего первенца они принесли в жертву лишь двух горлиц, что говорит об их крайне скудных финансовых возможностях. Кстати, эта информация отметает легенду о волхвах, принесших драгоценные дары, где среди прочего упоминается и золото.

  И перепись эту совсем не Ирод придумал, а римляне. Его к тому времени и в живых уже не было. И хотя Ирод был сложным человеком, на совести которого не один десяток загубленных жизней, даже собственных жены и детей, но к «избиению вифлеемских  младенцев» он никакого касательства не имел. Кстати, не было и великого переселения иудейского народа, вызванного переписью, на что ссылается евангелист Лука, оправдывая переезд семьи в Вифлеем, якобы, к месту, откуда был родом Иосиф. Римлян интересовали финансовые возможности каждого человека с целью сбора налогов, а не демографические показатели. Они ребята конкретные были, и под переписью подразумевалась опись имущества иудеев. В связи с чем, все население должно было сидеть по домам и ждать оценщиков.

Что ни говори, а должна была существовать очень и очень веская причина, заставившая семью открыто не подчиниться властям, отказавшись, по сути, от участия в переписи.  Совсем не просто так покинули они родные места в самое неподходящее время.

Видимо, дядя Веня не был знаком с трудами Иосифа Флавия, который рассказывает о восстании в Галилеи, вспыхнувшем как раз из-за переписи, и даже называет организаторов – Иуду Галилеянина и фарисея Садока. Восстание, как полагается, было подавлено. А вот, что стало с предводителями? Бежали или были казнены? Все тот же Лука в «Деяниях Апостолов» утверждает, что Иуда Галилеянин был убит.

Так ли это важно? Для тех, кто хочет разобраться, почему некий галилейский проповедник, имя которого по-гречески звучит как Иисус, взял на себя смелость утверждать, что является Мессией, знание любых фактов об Иуде Галилеянине является ключевым. Сегодня это имя редко упоминается,  да и то только в связи с его активной позицией против сбора налогов – якобы Иисус придерживался противоположной точки зрения.

А тогда Иуда был национальным героем, кумиром, взявшим в руки оружие против римлян. Был момент в его деятельности, когда он тоже объявлял себя Мессией, потому что только этот статус позволял повести за собой массы. Но ни  массы, ни духовенство не пожелали увидеть в нем Мессию, ибо  к царскому роду Давида он не имел никакого отношения. И все ж определенные надежды на освобождение многие связывали именно с ним. Вопрос, почему?

Родство, происхождение всегда имели большое значение в судьбе человека, а уж в те времена особенно.  Так из какого рода происходил Иуда? Сведений о нем практически не сохранилось, кроме того, что был он из города Гамла, расположенного на берегу Кинерета. Род его не был богатым или знатным. И на этом все исследователи ставят точку.

Но вот Иосиф Флавий, описывая молодые годы Ирода, рассказывает о неком «атамане разбойников» Иезекии, нападавшем на пограничные сирийские селения и римские гарнизоны. Собственно говоря, с  казни Иезекии, которого Иосиф Флавий называет разбойником в угоду своим читателям - римлянам, а в глазах своего народа он мститель и пламенный борец за свободу своей родины, и началась карьера самого Ирода, который, пытаясь выслужиться перед Римом, казнил его без суда. Дело получилось громкое: за учиненный самосуд Синедреон приговорил Ирода к смертной казни, от которой его спасло грозное заступничество римского наместника. Затем, став царем, Ирод без каких-либо колебаний сам вынес смертный приговор своим судьям.

Какое отношение все эти события имеют к Иуде Галилеянину? Самое прямое – он был сыном казненного бунтаря Иезекии.

Не мудрено, что «отягощенная» активным стремлением к свободе наследственность этой семьи,  беспокоила потомков Ирода. Зная, что вдова Иуды, находящаяся на последнем месяце беременности, бежала в Вифлием, вполне возможно,  властями была предпринята попытка убийства младенца, в коем заранее все видели нового Иезекию или Иуду. Но большого масштаба эта акция не получила, иначе нашла хоть какое-то отражение в исторических хрониках. Правда, могла сохраниться как легенда, использованная в дальнейшем евангелистами, описавшими патологический страх Ирода перед появлением младенца, который в народных чаяньях виделся справедливым мстителем.и.лилеянину? Сак к Иуде Галилеянину? Сакмое прямое точку.

а берегу Кинерета.

Если связать все эти нюансы воедино, то можно предположить, что Мария и есть та самая вдова, бежавшая ради спасения сына из Галилеи. И евангелисты писали чистую правду о том, что плотник Иосиф женился на Марии, когда она, будучи вдовой, ждала ребенка. Вот она, реальная основа  легенды.

Но все эти исторические подробности, нюансы, коллизии стали мне известны и понятны значительно позже. А тогда, в Исаакиевском соборе, дядя Веня указал на одну из фресок.

– Знаешь, что на ней изображено? – Для меня  все эти многочисленные  мозаичные панно мало чем отличались друг от друга. Подумаешь, везде одно и то же, в центре розовощекий пухлый младенец, его счастливая мать и заботливые родственники. Но дядя Веня нашел, чем меня удивить. – Обрезание Христа. По еврейским традициям мальчикам на восьмой день обрезают крайнюю плоть.

–  Зачем?

– Такой завет установил Бог между собой и Авраамом, которому обещал произвести от него народ. Впервые такая операция была произведена на Исааке, тому в то время восемь дней было. Исмаилу было тринадцать лет, поэтому арабы, да и вообще все, кто потом мусульманство принял, подвергаются этой процедуре в таком возрасте. Но больше всех не повезло самому Аврааму. Он глубоким  стариком был. Ну, и намучился, должно быть, бедолага. – Потом, ухмыльнувшись, добавил. –  Если бы Христу в наше время пришлось паспорт получать, то национальность у него оказалась бы самая неподходящая. По пятому пункту никуда бы не прошел, а уж в боги точно.

–  Дядя Веня, но ведь его отцом сам Бог был. – Старалась я по-взрослому возражать  ему, сама не понимая, что такое пятый пункт.

–  Катенька, так ведь Бог-то иудейский. В то время только иудеи в единого Бога верили. А римляне, греки, да и все остальные были язычниками, у них целая иерархия богов существовала. Ты же ведь в школе учила.

Тогда мне казалось, что библейские темы всплывали в наших разговорах случайно, во время осмотров Исаакиевского и Казанского Соборов, ставших по чьему-то  глупейшему распоряжению музеями атеизма. Глупейшему, потому что нормальных людей привлекало туда желание узнать правду о том, что рекомендовалось отрицать.

На самом деле, от темы, связанной с жизнью Иисуса, было не уйти, потому что библейские и новозаветные сюжеты, всплывавшие в этом городе на каждом углу, требовали определенных знаний и поисков ответов на всевозможные вопросы. Например, в Эрмитаже меня очень заинтересовало полотно  «Святое семейство».

–  А кто этот старик? – Спросила я дядю Веню, искренне полагая то, что это, должно быть, и есть отец Христа, Бог, о котором все говорят.

–  Это – святой Иосиф, настоящий отец Иисуса. – В ответ на мой изумленный взгляд, он добавил: – Иосиф был значительно старше Марии, лет этак на семьдесят. Основоположники христианства, приняв за основу легенду о непорочном зачатии и о божественном отцовстве, роль Иосифа расценили очень скромно, как попечителя Марии. Хотя, сама понимаешь, если бы в те времена молодая женщина родила ребенка не от мужа, а от другого мужчины, даже если бы тот назывался богом, она бы не пользовалась теми авторитетом и уважением, какие были у Марии.

И тут дядя слишком доверился чужому мнению, ставшему стереотипом. Не был Иосиф таким уж престарелым и несостоятельным мужчиной. Такой вывод напрашивается сам собой, при чтении Благовествований, где говорится о четырех братьях Иисуса. Современная теология предпочитает считать их двоюродными братьями галилеянина или детьми Иосифа от другого брака. При этом богословы дружно забывают первый завет Писания, данный Богом первым людям: «Плодитесь и размножайтесь…», во исполнение которого ни один еврейский священник никогда и ни за что не заключил бы брачный союз, не предполагающий рождения ребенка.  И уж совсем нелепой выглядит католическая точка зрения о вечной непорочности девы Марии.

То, что Иисус был старшим сыном – факт очевидный. Именно за него, как за первенца, был уплачен выкуп в Храме. В христианстве эта процедура получила название посвящения его Богу. Этому посвящению подвергаются все первенцы мужского пола в еврейских семьях и по сей день, потому что такое правило установил Бог через Моисея. Другое дело, что Мария была из рода священников, поэтому ее семья была освобождена от уплаты выкупа. Да и в Храм для этого вовсе не обязательно было ходить. Обычно  служитель Храма приглашался на дом, где в торжественной обстановке за богато накрытым по такому случаю столом получал строго установленную Торой сумму. Но ведь они для чего-то потащились в Иерусалим с двухнедельным  малышом?  

Кстати, подтверждение тому, что Иосиф не был родным отцом Иисуса, можно найти в самих Евангелиях. В иудейских семьях была, и по сей день существует, традиция называть первенцев именем деда по отцовской линии. Отца Иосифа звали, по версии Матфея, Иаковом, а по свидетельству Луки – Илия.  Среди братьев Иисуса был Иаков, но… Но выкуп-то был уплачен за первенца, имя которого на иврите, считается,  звучит Иегошуа.

Почему «считается», понять не сложно. Зная, насколько грубо греки исковеркали географические названия и имена людей, кто сейчас возьмет на себя смелость категорически утверждать, как же его звали на самом деле. Да и имя это, Иегошуа, хорошо не только тем, что, хотя и с шероховатостями, ложится под известную всем греческую транскрипцию. Символичен его перевод – «Бог спаситель».

«Спаситель! Спаситель! Мессия!» 

Но Мессия  переводится как «помазанник», помазанник на иудейский трон. Значение «спасителя» ему придало христианство, не утруждая себя знаниями лингвистических тонкостей. Хотя, какие же это тонкости? По-гречески «спаситель» называется «соттер». 

Что касается еврейских традиций, то они никогда не интересовали христиан.  Зачем, если по их мнению, этот человек себя евреем не ощущал? Правда, тогда не понятно, почему, как нормальный верующий еврей, называл  своим Отцом иудейского Бога?

 Отец. Конечно же, у него был настоящий отец – земной реальный человек. Легендарный отец! Вспомнить только, как радуется Елизавета, узнав о беременности Марии. Уж она-то, в отличие от евангелистов, знает, кто был муж Марии. Какими только восхваляющими эпитетами его не называет. Особенно ее вдохновляет сила мышцы его, которой сметет он сильных мира сего с их престолов и воздаст бедным и страждущим. Ибо он -- герой и надежда всех иудеев на свободу.

А старец Симеон, благословивший младенца в Иерусалимском Храме и предрекший ему великую славу? Разве мог служитель Храма подумать, что перед ним «сын бога живаго»? Да никогда.  Ему и в голову такая ересь не могла придти. Все его предвиденье основано на знании отца и деда младенца, в котором он мечтал видеть продолжателя их дела.

Дед. Дед, оказывается, тоже был легендарной личностью! Его именем и должны были назвать младенца – Иезекия…

Иисус – Иезекия. Да уж, это значительно ближе, чем Иисус – Иегошуа.

Кстати, Иезекия погиб на кресте. По всей видимости, точно так же закончил свои дни Иуда. Не в связи ли с этим печальным фактом были сказаны последние слова Иисуса о чаше, которая не миновала и его?

 

Конечно же, в те свои юношеские годы я совсем не разбиралась в перипетиях иудейской истории, не знала массы тонкостей, без которых невозможно понять смысл слов и поступков героев Нового завета.  Но уже после первого столкновения с христианскими догмами в мою детскую голову совершенно отчетливо закралась мысль: почему христиане так далеки от реальной истории? Почему столько неточностей и несоответствий существует в том, что окружает эту религию?  Остается  только предположить, сколько же в самом учении можно найти несуразного и необъяснимого.

Собственно, эти размышления, о смысле основных постулатов христианства, стали занимать меня в дальнейшем, когда в школе на уроках литературы начался разбор хрестоматийных образов, сначала Горьковского Луки, а потом Платона Каратаева. Большинство из этих постулатов я не принимала. Например, почему нужно всех прощать и даже подставлять другую щеку? С какой стати? Чтобы показать свою слабость, дающую повод меня еще больше обижать?  Почему нужно не противиться злу, прощать, и что еще хуже, любить своих врагов. Духовный подвиг? А что делать тем, кто к нему не готов?

Такое же непонимание, а, следовательно, неприятие вызывали и другие утверждения. Почему я должна возлюбить ближнего своего, когда вокруг столько разных тварей, и явных, и скрытых, прикрывающихся красивыми словами? Какое мне дело до Страшного суда, если он состоится невесть когда, да и как я могу предстать на нем, если к тому времени от моего бренного тела ничего не останется? Воскрешение? Глупая выдумка, схожая с непорочным зачатием.  И самое главное, как можно говорить, что Бог нас любит, если люди, все без исключения, проходят через страдания? Просто у каждого уровень этих страданий разный. 

Тогда мне, как сейчас Максу, казалось все это настолько далеким от реальной человеческой жизни, что представлялось в виде благостных пожеланий  осуществления красивой мечты, которую человечеству, как бы оно не старалось, никогда не суждено воплотить в реальности.

К своему несчастью, а может быть, счастью, я родилась в атеистической семье. Более того, мои родители затеряли и не особенно стремились найти свои национальные корни. Если отец, делая себе карьеру, старательно их скрывал под нажимом советской действительности, то маму это совершенно не интересовало. Бабушка об иудаизме знала очень мало, а к христианству была безразлична. Побудительным для меня моментом разобраться во всех неточностях стало огульное обвинение полуграмотной женщиной всего еврейского  народа в убийстве ее бога.

Первые же попытки докопаться до истины привели меня к подсознательному решению отделить религию от веры в Бога, в существование которого я свято верила.

А потом в моей жизни случилось событие, напрочь изменившее отношение к образу самого Иисуса. Совершенно случайно мне в руки попал самиздатовский экземпляр «Мастера и Маргариты». И если поначалу меня, семнадцатилетнюю девушку, приковали к этим странницам приключения в Москве компании нечистой силы, к которой Михаил Афанасьевич решил обратиться в поисках правды и возмездия, то потом поняла, что больше всего в этой «нетленке» меня впечатлил другой роман, ради которого, наверное, и была написана вся книга.

 Роман о  человеке по имени Йешуа а-Ноцри избавил меня от одномерного, иконного представления о человеке, возведенного в ранг бога. Мало того, что весь его облик приобрел естественные человеческие черты и ощущения, а судьба предстала как реально произошедшая личная трагедия,  стало понятно, насколько наше понимание о нем искажено нашей же доверчивостью. Да, да, мы слишком доверились чужим словам и мыслям, так называемому контексту. А Михаил Афанасьевич, на основе своих уникальных знаний, попытался от них уйти.

Сейчас бы я с ним поспорила…

Но именно там, у Булгакова грустное и минорное название Иерусалим сменилось на звонкое и радостное Ирушалаим, вместившее в себя и голубизну бездонного неба, и золото палящего солнца над вечным городом. Ведь на иврите небеса зовутся «шамаим», а солнце – «шемеш».

Я ощутила это, когда уже в зрелом возрасте бродила по его улицам, шла крестным путем, Via Dolorosa, стараясь понять, что же произошло на самом деле с этим незаурядным человеком, если в последующем его многострадальным  именем, его любовью к Богу и ближнему прикрывались массовые убийства ни в чем не повинных людей. Если во всем мире до сих пор существует ненависть к тому народу, из плоти и крови которого он появился. И сам этот народ, давший человечеству принципы, именуемые общечеловеческими, до сих пор с маниакальным упорством ждет Мессию.

В Израиле я облазила все места, так или иначе связанные с христианством, где каждое событие, описанное в Евангелиях, имело под собой реальную основу, во многих случаях обыкновенный житейский эпизод. Мне хотелось понять, где вымысел, а где правда, что соответствует действительности, а что – чрезмерное человеческое стремление подделать действительность под себя.

 В поисках крупиц знаний, из которых впоследствии сложилась более-менее правдоподобная картина, пришлось перелопатить груды литературы, начав, естественно, с первоосновы, с четырех канонических текстов. Вот когда наступило время «открытий», о некоторых из которых я уже упоминала выше. Я задавала себе бесконечные «почему» и искала на них ответы. Часть из них лежала на поверхности, надо было только не полениться и навести историческую справку. Где? Да хотя бы там же, куда адресовал Михаил Афанасьевич, у Иосифа Флавия.  Другая часть требовала объективной оценки личности самого Иисуса и окружавшей его действительности. Слава Богу, христианство во все времена было неисчерпаемым кладезем исследований не только христианских теологов, но и объективных историков. Третья лежала в области логических размышлений.

Мне, как и многим, интересующимся его служением, не давал покоя вопрос: почему этому человеку, если он, в самом деле, пришел на эту землю ради спасения человечества, довелось так рано умереть? Вот Будда, например, дожил до восьмидесяти пяти лет, из них сорок пять проповедовал свое учение, создав четкую философскую систему и досконально  разъяснив ее постулаты. И самое главное, за что Иисус был предан позорной смерти? Ну, не за идеи же милосердия и человеколюбия.

Иудаизм, при всей кажущейся суровости, отличается большой терпимостью к разным своим течениям, если при этом они не нарушают принцип единобожия.  Тем более что все основные мысли, приписанные Иисусу, задолго до него были высказаны пророками и мудрецами, в большинстве своем фарисеями. Так что, на самом деле, никаких существенных расхождений с ними у него не было. Все уже было сказано до него.

Кем же он был? Мессией? Но своему народу он не принес освобождение. Не прекратились с его приходом войны, мечи до сих пор не перекованы в орала, а копья в серпы, не установилось царство справедливости, не воссоединились все сыны Израилевы на своей земле. Напротив, пролилось море слез и океан крови, а сам народ с жестокостью и цинизмом был рассеян по всему миру людьми, забывшими главный завет своего бога о любви к ближнему. Ждать его второго пришествия? Но если он за две тысячи лет не вернулся, то где гарантия, что это когда-либо произойдет?

Сам он называл себя назореем. Христиане посчитали это прозвищем, связанным с местом его рождения. Но назареем был и Иоанн Предтеча, о чем имеется указание в Писании, к Назарету не имевший никакого отношения. Как, впрочем, и сам Иисус. На иврите это слово назорей звучит «назир».  Назирут означает обет ритуальной чистоты перед Богом. Человек, давший его, обязывал себя не стричь волосы. Из чего можно сделать вывод, насколько правдивы изображения Иисуса длинноволосым. Далее, назореям запрещено употребление в пищу винограда и продуктов из него. Поэтому на тайной вечере Иисус никак не мог пить вино, а тем более говорить соратникам, что это его кровь. Это уже из области языческих домыслов и фантазий. И третий запрет. Он не имел права прикасаться к источнику ритуальной нечистоты, то есть к усопшему. Не мог даже находиться в одном помещении с ним. Поэтому рассказы об оживлении им мертвых крайне сомнительны.

Иоанн был ессеем, то есть членом иудейской секты, обосновавшейся в пустыне. Об этом свидетельствуют факты его биографии и содержание его проповедей об очистительной войне и конце света – фактический пересказ ессейских гимнов. К тому же,  физическая и духовная чистота была у ессеев, что называется, пунктиком. И хотя ритуальное омовение у иудеев существует столько же, сколько существует сам иудаизм, ессеи к нему относились по-особенному, придавая повышенное значение. Именно его поставил во главу своих проповедей Иоанн.  Потому и обещал спасение только тем, кто пройдет водное очищение у него. Не кропил и не обливал водичкой, а со всего маху, с головой под воду, чтобы ни один волосок не остался на поверхности, как и положено при принятии миквы. Потому что символизировал этот акт самую важную идею ессейства –  смерть для «тьмы» и Воскресение для новой жизни. Ессеи всю жизнь готовили себя к борьбе с тьмой, называя себя «воинами света».

А Иисус, судя по его высказываниям и поведению, имевший сан  раввина-фарисея, был ли он ессеем? По всей видимости, да. Его слова о свече, которую зажигают, чтобы «поставить в подсвечнике», а не «ставят под кровать» - это  упрек отцам секты, долгое время скрывавшим ессейское учение.  И только благодаря Иоанну, ставшему впервые проповедовать его открыто, учение стало доступным всем иудеям без ограничений.

 А тьма? Что подразумевали ессеи под тьмой? Здесь их взгляды были весьма радикальны, так как они считали, что весь народ иудейский погряз в грехе, К сынам тьмы, они причисляли всех, кто не разделял их учения. Но  основное зло видели в саддукеях,  касте жрецов Храма, превративших служение Богу в профессию, обогащавшую их, и прикрывающих свои корыстные интересы необходимостью совершать формальные ритуальные жертвоприношения. Именно вследствие чрезмерного радикализма не приняли взглядов Иоанна пришедшие к месту его проповедей фарисеи.

А потому больше всего досталось фарисеям от евангелистов, сделавших их главными оппозиционерами Иисусу, а само слово – синонимом подлецов и лицемеров.

 Ессеи считали, что Бог присутствует среди них, в общине глубоко верующих в него людей. Но почти то же самое проповедовали и фарисеи – Бог, говорили они, живет в сердце верующего. Были, конечно, противоречия между этими течениями иудаизма, но не настолько серьезные, чтобы отдавать своего оппонента на смертную казнь. Почему? Да потому что никто из них не нарушал главный принцип иудаизма – единобожие. 

 На самом деле, трагедия фарисейства состояла в том, что к моменту возникновения первых списков Евангелий, главной еврейской святыни – Храма – уже не существовало. А потому ушли с исторической арены и накрепко связанные с Храмом жрецы-саддукеи. И в эти смутные времена на плечи раввинов-фарисеев легла колоссальная ответственность за сохранение иудаизма как религии, когда на смену первым христианам-иудеям,  исполнявшим все предписания Торы, стараниями другого еврея, Павла, пришли христиане-язычники, которые отказывались соблюдать Закон, за что и были изгнаны фарисеями из синагог. И весь гнев этих, не только мало понимающих в иудаизме, но и вообще малообразованных людей, в массе своей нищих и рабов огромной Римской империи, был направлен на хранителей духовных ценностей.

Нельзя, конечно, сказать, что антисемитизм -- порождение христианства. Евреи  задолго до его возникновения страдали из-за своей религии, из-за необходимости строгого соблюдения ее норм. Языческий мир, полный насилия и жестокости, с надменностью и одновременно  с опаской относился к евреям, чья религия требовала справедливого равенства всех перед Законом и любви к ближнему своему. Ну, с какой стати, например, господин должен давать свободу рабу, получившему увечье от руки хозяина? И вообще, какой бог мог такое выдумать – каждые семь лет отпускать рабов на свободу? Или распространять на них все законы, принятые для свободных людей? Вот уж действительно, непонятные, а потому опасные  люди, эти евреи.

К вышесказанному осталось только добавить – до отмены крепостного права в России и принятии Декларации прав человека в США осталось всего навсего три тысячи лет.

А Суббота? Почему евреи раз в неделю отдыхают, ничего не делают, когда остальные, а остальные – это весь мир, работают от зари до зари без выходных? Иосиф Флавий описывает, с каким цинизмом местные правители препятствовали евреям диаспоры осуществлять одно из самых главных предписаний Закона – соблюдение Субботы. Кстати, именно с этой заповеди начали евангелисты свои атаки на иудаизм, возложив на Иисуса сомнительное первенство отмены его. Но если разобраться, разве мог человек, называющий Бога своим Отцом, пренебречь днем, заповеданным самим Богом, когда все сыновние помыслы должны быть обращения к Отцу, к Богу?

И уж если рассматривать  этот день подобно язычникам, как обыкновенный выходной, то очень даже полезно вспомнить, что только в двадцатом веке, ценой неимоверных усилий рабочих профсоюзов, жестоких стачечных войн, цивилизованный мир буквально  выбил себе право на законный выходной день.

И как тут не вспомнить о кашруте? Только сейчас современные ученые и врачи-диетологи пришли к единому мнению, что законы кашрута – это принципы правильного питания. Хочешь быть здоров – соблюдай кашрут!

Можно привести еще с десяток примеров массовой глупости, но пришло время спросить, почему человечеству понадобилось три тысячи лет, чтобы понять очевидные истины? Почему оно рукой, сжатой в железный кулак, упорно отталкивало от себя то, что было ему преподнесено как бесценный дар? Наверное, потому что это была рука больного, зараженного гадкой болезнью под названием антисемитизм, главной  причиной которого является элементарное невежество.

Болезнь эта оказалась столь легко проникающей в головы людей, с  поражением их ума и душ, что даже такие признанные гении и гуманисты, как Шекспир, оказались подвержены ей. Ведь  только по невежеству можно было поселить еврея-ростовщика Шейлока в Венеции. Кто сейчас помнит и знает, что этот город был центром христианского ростовщичества, изгонявшего из своих стен евреев как опасных конкурентов, так как те давали ссуды под значительно меньшие проценты, да и настаивали на порядочности ведения дел, потому что так, видите ли, требовала их религия?

Кому сейчас в голову может придти мысль поинтересоваться: а почему, собственно говоря, евреям пришлось заняться этой неблаговидной профессией? Им что, по кайфу было слушать в свой адрес проклятия и грязные обвинения в том, что они де принадлежат расе, наживающейся на нужде других? Может, им нравилось умирать от рук циничных и жестоких должников? Да нет же. Спасибо императору Константину, возведшему антисемитизм в ранг государственной политики, сделавшему этот народ вечным изгоем. Именно он лишил его родины, запретив селиться в Иудее и Иерусалиме, а также покупать земли в других уголках Империи. Оставил  без защиты закона, чтобы подло ограбить. Ведь так легко и просто обогатиться за чужой счет, отобрав земли, имущество, дома, завладев целыми флотилиями кораблей, наполненных богатыми грузами драгоценных камней и пород дерева, пряностей и благовоний, тканей из Индии и Китая. А чтобы не мешались,  вообще запретил заниматься торговлей и ремеслами. Впоследствии евреям пришлось заняться единственным ремеслом, которое сами христиане считали презренным – ростовщичеством. Но до поры, до времени.

Но если сам Константин еще отдавал себе отчет, что ненависть христиан к иудеям вызвана его же собственными действиями, то его сыновья посчитали ее Божьей волей. И вот уже по всей Палестине за сынами Израилевыми начали свою отвратительную охоту работорговцы. А диаспора обиралась нещадно.

  Почему бы не  убивать, грабить, насиловать, ведь другой еврей уже оплатил своей смертью все чужие грехи? Особенно в убийствах ни в чем не повинных людей преуспели первые крестоносцы, так что даже Папа Урбан II писал им в Иерусалим: опомнитесь, ведь Господь наш Иисус был тоже иудеем! Не помогло.

А испанский позор!? Испания, несомненно, до сих пор оставалась бы одной из самых процветающих и влиятельных стран Европы, если бы не задушила саму себя руками отцов-доминиканцев. Как же им всем хотелось поживиться чужым добром. Как им всем стояла костью в горле поощряемая религией, Торой, образованность евреев, позволявшая с успехом заниматься финансами и коммерцией. Сначала их всех поставили перед выбором: обращение в христианство или смерть. А потом вновь обращенных жгли без устали на кострах.

Невежество, лежащее в основе мыслей и действий. Невежество, передающееся из поколения в поколение. Невежество, закрепленное догмами и  ритуалами. И, наконец, апофеоз -- уничтожение европейского еврейства в печах Освенцима, Дахау, Бухенвальда! «Мы убиваем евреев не за то, что они распяли Христа, а за то, что они его нам дали», вещал идеолог нацизма Розенберг. Другие на Нюрнбергском процессе пытались  прикрыться цитатами из Библии, как инструкцией к действию. Может быть, после тех страшных признаний христианство прекратило ничем не прикрытый антисемитизм?

Папа Иоанн-Павел Второй даже попросил у евреев прощение. Он прекрасно знал, что делает. Его родная страна особенно «постаралась» в годы второй мировой войны, когда в Польше практически не осталось ни одного еврея. В этом вопросе поляки мало чем уступали немцам. Может быть, став Папой, Карел Войтыла, наконец, понял, что любое проявление антисемитизма – это плевок в лицо того самого бога, которому он поклоняется? И неужели люди так мало продвинулись в своем духовном развитии, что готовы зачислить в ранг святых человека только за то, что тот  публично проповедовал истины о любви к ближнему своему, ставшие известными  языческому миру две тысячи лет назад благодаря еврею, возведенному ими же в ранг бога?

А сам Иисус? Каково ему было видеть от туда сверху мучения своего народа?

Я редко задумывалась, почему судьба этого человека, ставшего богом для половины населения земного шара, так меня занимает. Поначалу мне просто нравилось удовлетворять свое любопытство. Потом это безобидное человеческое стремление сменилось неуемной жаждой знаний, открывшихся  сразу же, как только я постаралась расстаться с привычными шаблонными представлениями о нем.   Когда же законы о реинкарнации и карме наложились на учение, которое во всем мире называется христианским, все совпало.

 Еще больший смысл, а самое главное, практический выход этих, казалось бы, чисто духовных аспектов в реальную жизнь я ощутила при совместной работе с Владыкой своей кармы. Я всегда относилась к нему с большим уважением и доверительностью, признавая в нем своего Наставника и Учителя. Но при этом никогда не испытывала чувства слепого поклонения. Для меня он был, скорее, другом, хотя знала, что это духовная личность высоченных энергетических вибраций. 

В ответ на мои робкие вопросы о том, как его зовут и кто он, я видела лишь мягкую улыбку, говорившую о том, что сейчас для меня это не  важно. Главное –  принципиальное понимание того, что он от меня хочет, а его имя не имеет к этому ни малейшего отношения. А хотел он активной работы по очищению энергетики, изменению мыслей, умения работать с эмоциями, что, в конечном счете, привело к открытию широкого и чистого информационного канала.

И уже здесь, в Лондоне, получив реальное богатство и постоянно забрасывая его просьбами разъяснить, для чего мне его дали, Владыка, успокаивая меня, что скоро я сама пойму смысл этих денег, вдруг сказал, что сейчас у него прекрасное настроение, и он готов ответить на мой самый сокровенный вопрос. Я сразу поняла, что речь идет о его имени.

–  Разве ты не поняла, кто я? О ком ты думала с самого детства, чья судьба всегда интересовала тебя? Разве ты не ходила в церковь только затем, чтобы пообщаться со мной? Я всю твою жизнь был рядом и направлял тебя.

–  Ты – Иисус? Но я много читала и думала не только о тебе, но и о духовных Учителях востока, махатмах, аватарах. О том, какие знания они открывали своим ученикам.  И потом, я никогда не видела в тебе бога.

–  Интересно, «а за кого ты почитаешь меня?»

–  За человека. За необыкновенного, но все же человека, с самой трагической судьбой, не только земной, но и посмертной. Я смотрела в твои печальные глаза на иконах и видела в них боль, но не от физических страданий. Мне казалось, ты глубоко скорбишь, что так и не был понят людьми: ученики, не пожелавшие смириться с твоей смертью, «воскресили» тебя, а потомки жестоко исказили, почему-то решив, что своей смертью ты искупаешь все грехи человечества. Нет, каждый отвечает за свои собственные поступки и мысли своими же собственными несчастьями, болезнями и проблемами. И ты ответил. Хотя  считал, что тобой движут самые чистые помыслы. Ты  мечтал принести свободу и счастье своему народу, установить Царствие справедливости на земле. А получилось так, что следом за тобой распяли твой народ. Я видела страдания в твоих глазах за миллионы и миллионы невинно убитых и замученных твоим именем. Я ощущала, как содрогаешься ты от каждого антисемитского выпада, как от очередного гвоздя, вгоняемого в твое тело. Поэтому ставила свечи не за себя, свое здоровье и благополучие, а за тебя, чтобы как-то уменьшить твою боль.

–  Ты уменьшаешь ее и радуешь меня тем, что идешь путем, каким я направляю тебя.

Ну, как объяснить этим мужчинам, особенно тому, что мне так дорог и близок, что у меня, в самом деле, свои отношения с Богом, Богиней, Иисусом? Как им рассказать о тех удивительных чувствах, каждый раз охватывающих меня, когда Наставники подтверждают правильность моих мыслей и поступков, давая возможность воплотить в жизнь самые невероятные мечты? Попробую.

 

ГЛАВА  18.  ИДОЛ  ИЛИ   ЧЕЛОВЕК?

 

За обедом светская беседа о последствиях лондонских терактов перешла в не совсем обычное русло, когда Макс с сожалением сказал, что один из погибших несколько лет назад уже побывал в подобной ситуации и остался жив, а вот теперь судьба все-таки его настигла.

–  Да, жаль, конечно, и его, и всех остальных погибших. – Решила я поддержать разговор. – Но если задуматься, дорогой, то кто-то за пять секунд до взрыва вошел в смертельную зону, а кто-то из нее вышел. Ты думаешь, это случайность?

–  Я понимаю, куда ты клонишь. Но неужели все эти люди были настолько грешны, что заслужили подобную смерть? Я знаю более достойных кандидатов для подобной расплаты.

– Это с нашей, человеческой точки зрения. А с точки зрения Системы, Высшего Разума, Бога, называй, как хочешь, у каждого свой уровень греха. Ведь ты же не знаешь, что сделал тот или иной человек в прошлых жизнях, в результате чего оказался сейчас в эпицентре смерти.

Макс смотрел на меня с удивлением, а сэр Джеймс с интересом. Я же продолжала:

– Первый теракт, после которого тот человек остался жив, был для него сигналом, предупреждением, что он должен что-то изменить в своей жизни, очень и очень серьезно задуматься. Но он, судя по всему, посчитал свое спасение счастливой случайностью, и обманулся.

–  Кэтрин, так ты, оказывается, веришь в карму?! –  С нескрываемой насмешкой поинтересовался  Макс.

-- В самом деле, Кэтрин, -- изрек хозяин дома, -- сейчас эти идеи весьма популярны. Может быть, это надуманная теория, ради того, чтобы многое оправдать?

–  Но если она многое объясняет, чем же она надуманна? Вы христианин, сэр? – Я специально употребила обобщающий термин, без уточнения его принадлежности к какой-либо из концессий, чтобы, не дай Бог, не ошибиться.

–  Да.

– Удивительно, что христианство, имея в своем распоряжении основные понятия о функционировании Системы, такие, как воскрешение души, понятие Тонкого мира, законы причины и следствия, не поднимается до уровня их объяснения.

– Но христианская религия  говорит о воскрешении души в том же физическом теле. 

–  Религию, сэр, придумывали люди, такие же смертные, как мы с вами, зачастую многого не понимая и преследуя свои, земные интересы. Кстати, ни в одном из Писаний точно не указано на воскрешение Иисуса в том же теле.

–  А Фома? Он даже вкладывал руки в его раны.

–  Судя по описаниям, которые дает евангелист, все не так однозначно. Если бы перед Фомой было реальное физическое тело, то и рассказ о таком событии выглядел бы совсем по-другому. В данном случае следует больше доверять Павлу, которому по дороге в Дамаск  привиделся образ Иисуса, как явление чисто духовное.

У меня давно не было аудитории. С Максом мы никогда не обсуждали подобные темы, а мыслей накопилось много, причем самых разных. Я поняла, что меня уже не остановить.

–  Вы хотите сказать, что христианство построено на обмане? – Своим вопросом Джеймс меня еще больше подзадорил.

–  Упаси Бог, я никогда не возьму на себя такую ответственность. Скорее, на многих неточностях и легендах, как впрочем, любая религия.  Значительную часть своей жизни я прожила в стране, где на глазах нескольких поколений была создана новая религия со своими богами и святыми. На долю  моего поколения выпал период ее развенчания. Вы не представляете, как всего за семьдесят с небольшим лет можно переделать историю, подтасовать факты, вычеркнуть из памяти целого народа ряд важных событий и имен.

–  Любая религия построена на легенде, имеющей под собой реальную основу. Чем, например, вам не нравится история о непорочном зачатии?

Макс фыркнул, выразив этим свое отношение к ней. У меня же от слов Джеймса перехватило дыхание: я столько времени размышляла над реальной основой этого религиозного казуса. Святого Духа, конечно, не было. Был мужчина, имя которого вызывало большую озабоченность у властей. Но начинать об этом разговор  с незнакомым человеком я побоялась, и потому сместила акценты.

–  Во-первых, это нелепость. От Духа, пусть даже Святого, дети не родятся. Во-вторых, мне претит постулат об унижении женщины, как таковой: только одна из общей массы греховниц смогла зачать непорочно.

–  Но Христос сам называл Бога своим отцом.

–  И правильно делал. Он родился и жил в той среде, где взаимоотношению человека с Богом уделялось огромное внимание. Заметьте, с одним, единственным Богом, в то время как все остальные народы были языческими. Не случайно этот народ взвалил на себя груз богоизбранности. Ко времени его служения евреи вышли на уровень общения со своим Богом как Отцом, конечно же, духовным. С сегодняшних позиций такие отношения означают,   что все мы дети Божьи, так как в каждом Его частица -- наша душа.  Именно она, воплощаясь из жизни в жизнь, и несет тот определенный уровень ответственности, не хочу говорить «греха», из-за которого кто-то попадает в теракт и погибает, а кого-то за пять секунд до него из опасной зоны выводят. Но так как религия не объясняет человеку, почему это с ним произошло, он считает, что ему чертовски повезло.

–  В этом я с вами не согласен, Кэтрин. Любой священник объяснит человеку, что ему помог Бог, потому что эту награду ценою в жизнь он заслужил тем, что был примерным прихожанином, хорошим семьянином, верным мужем.

–  А вот я, сэр, согласна и с вами, и с тем священником, что здесь без Божьей помощи не обошлось. Но почему Бог помог только ему? А как же другие? Их близкие расскажут, какие они были замечательные люди. Или те, кто, с нашей точки зрения грешит направо и налево, но Бог смотрит на это сквозь пальцы? А как было бы здорово собрать их всех вместе и жахнуть! Но ведь нет, такого никогда не будет. Вы знаете, в чем проблема современной религии? Она не объясняет человеку механизмов Божественных решений, предпочитая впихивать в него закостеневшие догмы.

–  Кэтрин, ты говоришь так, как будто эти механизмы хорошо знаешь! – Не удержался Макс, пытаясь несколько охладить мой пыл.

– Это было бы слишком самоуверенно с моей стороны. Скажем так, я пытаюсь в них разобраться. Послушай, дорогой, религия за сотни лет вбила в человеческие головы отношение к Иисусу как к богу. На самом деле он был такой же человек, как мы с тобой, из плоти и крови, не говоря уже о том, что он был иудеем, что должно значительно  повышать наше национальное самосознание. Его отличало от других одно важное качество: он обладал сильнейшими экстрасенсорными способностями, что прекрасно описано в Евангелиях. Что касается его учения, то разобраться в нем можно только сквозь призму иудаизма. Ведь другой религии он не знал.

-- Вы не разделяете точку зрения Рерихов, которые, считали, что он проповедовал кармические законы? – Своим вопросом Джеймс выказал отнюдь не поверхностные знания в эзотерике. – Они рассказывают, что в одном из Тибетских монастырей нашли следы пребывания некоего паломника Исы, путешествовавшего по Тибету  около двух тысяч лет назад.

-- Вы имеете в виду «потерянные» евангелистами годы? Думаю, он никогда не покидал пределов Иудеи, проведя это время за изучением Торы.

-- Почему вы так уверены?

-- Потому что целительство, воспринимаемое как чудеса, это только способ привлечения к себе внимание людей. Основное поле его деятельности – толкование Закона, то есть Торы. Этому учатся многие годы. К тому же, евангелисты все время подчеркивают авторитетность Иисуса среди народа и духовенства. Иисус не был богатым или родовитым человеком, следовательно, его авторитет основан на знании Писаний.

-- И все же, надеюсь, вы не будете возражать, что многие его высказывания –  это трактовка кармических законов?

-- Нет, не буду. Но объяснение этому нахожу в том, что учения Востока и иудаизм, развиваясь параллельно, пришли к пониманию одних и тех же законов, но в соответствии со своими религиозными установками.

-- Вы говорите об их различном отношении к божественным силам? В самом деле, Будда мало  придавал значения участию Бога в судьбе человека. А Иисус соединил знания о работе этих законов с тем Богом, которому поклонялись иудеи.

-- Не следует забывать, сэр, что и греческих философов весьма занимали вопросы смерти человека и бессмертия души. Вряд ли Платон и Пифагор были знакомы с законами кармы, однако, пришли к убеждению, что тело человека – темница для  его души. Как вы думаете, что стало бы следующим шагом в развитии этой теории?

-- Неужели догадка о реинкарнации души?!

-- Вполне возможно. К сожалению, христианство, получившее развитие в греческой среде, не восприняло идеи своих великих мыслителей. Наоборот, мысль отцов церкви пошла по очень приземленному и понятному пути, связав плохо понятый ими монотеистический иудаизм с языческими сказками о совращении земной женщины Божественным началом и рождении ею сына-бога.  А заодно из новозаветной литературы было сознательно изъято все, что, так или иначе, касалось вопросов  реинкарнации. Впрочем, как и женской сущности Бога. Это к тому, что религию создают люди.

–  Вы поклоняетесь Богине? – Сверкнув глазами, прошептал сэр Джеймс. Мы уставились друг на друга.

–  Простите, я, безусловно, рискую показаться полным кретином, но объясните мне, о чем идет речь? – Увидев перекрест наших взглядов, спросил Макс.

–  Дорогой, тебя ничего не смущает в христианском постулате  «Бог отец, Бог сын, Бог Святой Дух»? – Спросила я его.

–  В общем, нет. Это – основа христианства. Признаться, я никогда не задумывался над этим.

–  А ты подумай. По-моему, тут явно не хватает Матери, женского начала.

–  Но ведь существовала дева Мария, которая родила Бога-сына.

–  Реальной еврейской женщине, идише маме, приписали роль матери Сына Божьего? Нет сомнения в том, что она была необыкновенно светлой личностью, но это все же не Богиня, равная во всех смыслах Богу. Ею просто подменили понятие о женской Божественной силе, тем самым значительно ее принизив. Церковь даже побоялась поставить Марию в один ранг с Богом отцом и Богом сыном. Но генетическая память человечества намного крепче,  чем представляли себе высшие духовные чины, совершая это святотатство. Не зная о существовании Богини, люди поклоняются деве Марии или Богородице, ничуть не меньше, чем ее сыну, ассоциируя ее с Богиней. Кстати, на иврите понятие «Святой Дух», к которому обращается Иисус, существительное женского рода. В переводе его слова звучат так: «Дух Святой – матерь моя!» Не удивительно, что  в канонических Евангелиях их нет. А в найденных археологами древних списках Евангелий они присутствуют.

-- Вы считаете, что в этой субстанции евреи видели женскую сущность Бога? -- Сделал вывод из сказанного мной Джеймс.

-- Вполне возможно. Ведь они поклонялись Богине Астарте в течение тысячелетий. И только благодаря упорной борьбе пророков и солидарных с ними в этом вопросе жрецов, культ Богини был запрещен, а потом  забыт.

 – Но не носит ли такой подход к развитию этой темы слишком приземленного  характера?

– Вы знаете, сэр, моя бабушка видела живого Ленина, невзрачного больного человека. А мне в школе преподносили его, как бога.

Наступила продолжительная пауза. Не знаю, о чем думали мужчины, а я, вспомнив, что сегодня Рождество, поняла, почему нам так хочется говорить об имениннике.

Возобновление разговора сэром Джеймсом подтвердило мои мысли.

-- Мне кажется, Кэтрин, что ваши взгляды в какой-то мере созвучны протестантским. Мы тоже представляем историю жизни этой семьи как историю  реальных живых людей.

-- Но при этом считаете их богами!

-- Почему бы нет?

-- Потому что для верующего иудея, а Иисус несомненно таковым являлся, возведение любого человека, и уж тем более его самого, в ранг бога, мысль недопустимая. А уж легенда о соблазнении его матери богом просто оскорбительна.

--  Почему, Кэтрин? Что в ней плохого? В других религиях существует масса подобных сюжетов.

-- Вы сами ответили на свой вопрос, говоря о других религиях. Все они языческие. И только иудаизм поставил в центре своего учения неимоверно высокую духовную личность, не имеющую никаких сексуальных аспектов. Почитайте внимательно Ветхий завет, и вы не найдете ни одного намека на желание этого Бога соблазнить земную женщину. Более того, Его требования к евреям в отношении  семьи настолько моральны и нравственны, что именно они в огромной степени привлекали язычников того времени к иудаизму.

– Ты хочешь сказать, что встреть Мария на самом деле того ангела, возвестившего ей, что она выбрана для рождения сына от бога, она прогнала бы его? – Со смехом спросил Макс. – Подумала, что это посланец Зевса или Юпитера, которые любили  сходить налево с земными женщинами? –  Потом серьезно добавил. –  Кэтрин, почему тебя так волнуют эти вопросы? Какая тебе разница, что проповедуют священники в храмах? Я уважаю чужие религиозные чувства, если они не идут в разрез с общечеловеческими принципами.  Но, согласись, все это настолько далеко от нашей жизни.

–  Прости, дорогой, но в этом ты ошибаешься. Я – не религиозный человек и не принимаю никаких религиозных догматов по той простой причине, что, породив современную теологию, они мешают людям понять причины их проблем, трагедий, болезней. Безусловно, Церковь дает  очень много. Главным образом, утешение. Но, по-моему, сегодня этого мало. Современный человек должен научиться понимать происходящее с ним. Но помочь ему в этом может только знание  законов  кармы.

– Я согласен с вами, Кэтрин. -- Неожиданно поддержал меня Джеймс. -- Любой думающий человек рано или поздно должен встать на путь познания, что позволит ему разобраться в своих личных проблемах. – Сощурив глаза, внимательно посмотрел на Макса, но вопрос задал мне. – А вы сами разобрались?

 

Ну, как объяснить этим двум мужчинам, одному аристократу по рождению, а другому по образу жизни, получившим самое престижное образование, проведшим всю свою жизнь в благополучии и достатке, имевшим возможность реализовать любой свой каприз, любое желание, что я, девочка из очень скромной московской семьи, сейчас имею те же возможности и общаюсь с ними на равных только благодаря тому, что в самом деле научилась что-то понимать про свою жизнь? И не только про свою. Как такое могло случиться? Просто я любила задавать вопросы.

Наверное, самый первый из них, ставший отправной точкой на этом пути, возник в моей голове еще в десятилетнем возрасте, когда  на дорожном указателе во время одной из поездок к родственникам под Москву, я  прочитала название: «Новый Иерусалим».

–  Мам, а где старый? – Моментально реализовала я свое любопытство. – Почему такое странное название? Совсем не наше, на русское не похожее.

Дать хоть какое-то вразумительное объяснение попытался мой дядя, к которому мы и ехали в гости.

–  Это название связано с Храмом, построенном в этом месте, который, говорят, как две капли воды, похож на Иерусалимский.

Родители сделали умный вид и промолчали, а меня отправили играть с моими двоюродными братьями и сестрами.

Следующее разъяснение я получила от соседки, верующей пожилой женщины, приходившей к моей бабушке посудачить и пожаловаться на судьбу в лице невестки, сживающей ее со света. На мой вопрос, что это за место такое, Иерусалим, она ответила.

–  Это такой город, где наш Боженька Иисус Христос терпел мучения, а потом был убит.

–  За что убит? Кем?

–  За правду, за свою любовь к Отцу Небесному, ко всем людям. А убили его, – тут она опасливо посмотрела на бабушку, – нехорошие люди.

–  Какие нехорошие люди? – Не унималась я.

–  Евреи. – И Марья Петровна заспешила к двери.

– Бабушка, это правда? – От неожиданности и испуга я обратилась к человеку, которому доверяла во всем.

–  Катенька, я в вопросах религии не сильна. Но христиане считают, что это действительно произошло так.

–  Поэтому нас так не любят?

Следующий информационный удар  я получила в тринадцатилетнем возрасте, в Ленинграде, куда мама решила меня свозить на весенние каникулы. По всем историческим местам, входящим в обязательную программу посещения города на Неве, нас сопровождал мамин родственник, ее троюродный  брат, коренной петербуржец.  К моему величайшему удивлению, он совсем неплохо разбирался в тех вопросах, в коих была несведуща бабушка, и о Христе говорил не как о небожителе, об идоле, а как о реальной исторической личности. Из его рассказов выяснилось, что он был убит вовсе не евреями, а распят римлянами. Да и сам был стопроцентным евреем.

–  Катенька, мать Иисуса, Мария, была из очень знатного и уважаемого рода, рода царя Давида. Слышала про такого? – Я отрицательно замотала головой. – А про Псалтырь слышала? Это такой сборник молитв. Так вот, эти молитвы, вернее даже, гимны, еще три тысячи лет назад этот самый царь Давид написал. Выдающийся был человек, воин, политик и поэт. Вот это самое родство и сыграло важную роль в судьбе младенца.

–   Каким образом?

–  В то время Иудея была под властью Рима, но правил ею царь Ирод. Он иудеем не был. А был из рода идумеев, язычников. Его бабку насильно заставили принять иудаизм, поэтому никаких добрых  чувств он к этой вере никогда не испытывал. У него был один бог – власть. Да и сам был редкостным мерзавцем и интриганом. Но когда вспоминал, что он, ко всему прочему, еще и государственный деятель, то начинал обустройством страны заниматься. И однажды вздумалось ему перепись устроить. Но в Торе, главной книге иудеев, есть запрет на пересчет по головам. Поэтому решило семейство на это время из Назарета сбежать. Да не абы куда направились, а в Вифлеем.

–  Почему?

– Потому что все тогда Мессию ждали, Спасителя. По предсказанию, должен он был происходить из рода царя Давида и родиться в его владениях. Вифлеем и был одним из таких мест.

Я тогда слабо представляла, где находятся эти города с такими необыкновенно завораживающими названиями, и каково было женщине в последние дни беременности совершить непростое путешествие, как оказалось, в Вечность.

–  Они, в самом деле, знали, что у них необыкновенный младенец родится?

–  По крайней мере, очень этого хотели. Потому что принадлежали к одной семейной секте. Тогда много таких сект по всей Иудеи было. Не забывай, что они под завоевателями жили, которые им своих богов навязывали.

Но дядя оказался не прав. Не были ни Мария, ни ее муж из знатного рода. Прямые потомки царя Давида были уничтожены вавилонянами в 7 веке до нашей эры. А очень отдаленные потомки Давида, основоположника израильской государственности, одного из самых уважаемых в народе личностей, были все на перечет, а потому хорошо известны. К тому же должны были быть людьми состоятельными. А Мария и Иосиф были бедны. В Храме за своего первенца они принесли в жертву лишь двух горлиц, что говорит об их крайне скудных финансовых возможностях. Кстати, эта информация отметает легенду о волхвах, принесших драгоценные дары, где среди прочего упоминается и золото.

  И перепись эту совсем не Ирод придумал, а римляне. Его к тому времени и в живых уже не было. И хотя Ирод был сложным человеком, на совести которого не один десяток загубленных жизней, даже собственных жены и детей, но к «избиению вифлеемских  младенцев» он никакого касательства не имел. Кстати, не было и великого переселения иудейского народа, вызванного переписью, на что ссылается евангелист Лука, оправдывая переезд семьи в Вифлеем, якобы, к месту, откуда был родом Иосиф. Римлян интересовали финансовые возможности каждого человека с целью сбора налогов, а не демографические показатели. Они ребята конкретные были, и под переписью подразумевалась опись имущества иудеев. В связи с чем, все население должно было сидеть по домам и ждать оценщиков.

Что ни говори, а должна была существовать очень и очень веская причина, заставившая семью открыто не подчиниться властям, отказавшись, по сути, от участия в переписи.  Совсем не просто так покинули они родные места в самое неподходящее время.

Видимо, дядя Веня не был знаком с трудами Иосифа Флавия, который рассказывает о восстании в Галилеи, вспыхнувшем как раз из-за переписи, и даже называет организаторов – Иуду Галилеянина и фарисея Садока. Восстание, как полагается, было подавлено. А вот, что стало с предводителями? Бежали или были казнены? Все тот же Лука в «Деяниях Апостолов» утверждает, что Иуда Галилеянин был убит.

Так ли это важно? Для тех, кто хочет разобраться, почему некий галилейский проповедник, имя которого по-гречески звучит как Иисус, взял на себя смелость утверждать, что является Мессией, знание любых фактов об Иуде Галилеянине является ключевым. Сегодня это имя редко упоминается,  да и то только в связи с его активной позицией против сбора налогов – якобы Иисус придерживался противоположной точки зрения.

А тогда Иуда был национальным героем, кумиром, взявшим в руки оружие против римлян. Был момент в его деятельности, когда он тоже объявлял себя Мессией, потому что только этот статус позволял повести за собой массы. Но ни  массы, ни духовенство не пожелали увидеть в нем Мессию, ибо  к царскому роду Давида он не имел никакого отношения. И все ж определенные надежды на освобождение многие связывали именно с ним. Вопрос, почему?

Родство, происхождение всегда имели большое значение в судьбе человека, а уж в те времена особенно.  Так из какого рода происходил Иуда? Сведений о нем практически не сохранилось, кроме того, что был он из города Гамла, расположенного на берегу Кинерета. Род его не был богатым или знатным. И на этом все исследователи ставят точку.

Но вот Иосиф Флавий, описывая молодые годы Ирода, рассказывает о неком «атамане разбойников» Иезекии, нападавшем на пограничные сирийские селения и римские гарнизоны. Собственно говоря, с  казни Иезекии, которого Иосиф Флавий называет разбойником в угоду своим читателям - римлянам, а в глазах своего народа он мститель и пламенный борец за свободу своей родины, и началась карьера самого Ирода, который, пытаясь выслужиться перед Римом, казнил его без суда. Дело получилось громкое: за учиненный самосуд Синедреон приговорил Ирода к смертной казни, от которой его спасло грозное заступничество римского наместника. Затем, став царем, Ирод без каких-либо колебаний сам вынес смертный приговор своим судьям.

Какое отношение все эти события имеют к Иуде Галилеянину? Самое прямое – он был сыном казненного бунтаря Иезекии.

Не мудрено, что «отягощенная» активным стремлением к свободе наследственность этой семьи,  беспокоила потомков Ирода. Зная, что вдова Иуды, находящаяся на последнем месяце беременности, бежала в Вифлием, вполне возможно,  властями была предпринята попытка убийства младенца, в коем заранее все видели нового Иезекию или Иуду. Но большого масштаба эта акция не получила, иначе нашла хоть какое-то отражение в исторических хрониках. Правда, могла сохраниться как легенда, использованная в дальнейшем евангелистами, описавшими патологический страх Ирода перед появлением младенца, который в народных чаяньях виделся справедливым мстителем.и.лилеянину? Сак к Иуде Галилеянину? Сакмое прямое точку.

а берегу Кинерета.

Если связать все эти нюансы воедино, то можно предположить, что Мария и есть та самая вдова, бежавшая ради спасения сына из Галилеи. И евангелисты писали чистую правду о том, что плотник Иосиф женился на Марии, когда она, будучи вдовой, ждала ребенка. Вот она, реальная основа  легенды.

Но все эти исторические подробности, нюансы, коллизии стали мне известны и понятны значительно позже. А тогда, в Исаакиевском соборе, дядя Веня указал на одну из фресок.

– Знаешь, что на ней изображено? – Для меня  все эти многочисленные  мозаичные панно мало чем отличались друг от друга. Подумаешь, везде одно и то же, в центре розовощекий пухлый младенец, его счастливая мать и заботливые родственники. Но дядя Веня нашел, чем меня удивить. – Обрезание Христа. По еврейским традициям мальчикам на восьмой день обрезают крайнюю плоть.

–  Зачем?

– Такой завет установил Бог между собой и Авраамом, которому обещал произвести от него народ. Впервые такая операция была произведена на Исааке, тому в то время восемь дней было. Исмаилу было тринадцать лет, поэтому арабы, да и вообще все, кто потом мусульманство принял, подвергаются этой процедуре в таком возрасте. Но больше всех не повезло самому Аврааму. Он глубоким  стариком был. Ну, и намучился, должно быть, бедолага. – Потом, ухмыльнувшись, добавил. –  Если бы Христу в наше время пришлось паспорт получать, то национальность у него оказалась бы самая неподходящая. По пятому пункту никуда бы не прошел, а уж в боги точно.

–  Дядя Веня, но ведь его отцом сам Бог был. – Старалась я по-взрослому возражать  ему, сама не понимая, что такое пятый пункт.

–  Катенька, так ведь Бог-то иудейский. В то время только иудеи в единого Бога верили. А римляне, греки, да и все остальные были язычниками, у них целая иерархия богов существовала. Ты же ведь в школе учила.

Тогда мне казалось, что библейские темы всплывали в наших разговорах случайно, во время осмотров Исаакиевского и Казанского Соборов, ставших по чьему-то  глупейшему распоряжению музеями атеизма. Глупейшему, потому что нормальных людей привлекало туда желание узнать правду о том, что рекомендовалось отрицать.

На самом деле, от темы, связанной с жизнью Иисуса, было не уйти, потому что библейские и новозаветные сюжеты, всплывавшие в этом городе на каждом углу, требовали определенных знаний и поисков ответов на всевозможные вопросы. Например, в Эрмитаже меня очень заинтересовало полотно  «Святое семейство».

–  А кто этот старик? – Спросила я дядю Веню, искренне полагая то, что это, должно быть, и есть отец Христа, Бог, о котором все говорят.

–  Это – святой Иосиф, настоящий отец Иисуса. – В ответ на мой изумленный взгляд, он добавил: – Иосиф был значительно старше Марии, лет этак на семьдесят. Основоположники христианства, приняв за основу легенду о непорочном зачатии и о божественном отцовстве, роль Иосифа расценили очень скромно, как попечителя Марии. Хотя, сама понимаешь, если бы в те времена молодая женщина родила ребенка не от мужа, а от другого мужчины, даже если бы тот назывался богом, она бы не пользовалась теми авторитетом и уважением, какие были у Марии.

И тут дядя слишком доверился чужому мнению, ставшему стереотипом. Не был Иосиф таким уж престарелым и несостоятельным мужчиной. Такой вывод напрашивается сам собой, при чтении Благовествований, где говорится о четырех братьях Иисуса. Современная теология предпочитает считать их двоюродными братьями галилеянина или детьми Иосифа от другого брака. При этом богословы дружно забывают первый завет Писания, данный Богом первым людям: «Плодитесь и размножайтесь…», во исполнение которого ни один еврейский священник никогда и ни за что не заключил бы брачный союз, не предполагающий рождения ребенка.  И уж совсем нелепой выглядит католическая точка зрения о вечной непорочности девы Марии.

То, что Иисус был старшим сыном – факт очевидный. Именно за него, как за первенца, был уплачен выкуп в Храме. В христианстве эта процедура получила название посвящения его Богу. Этому посвящению подвергаются все первенцы мужского пола в еврейских семьях и по сей день, потому что такое правило установил Бог через Моисея. Другое дело, что Мария была из рода священников, поэтому ее семья была освобождена от уплаты выкупа. Да и в Храм для этого вовсе не обязательно было ходить. Обычно  служитель Храма приглашался на дом, где в торжественной обстановке за богато накрытым по такому случаю столом получал строго установленную Торой сумму. Но ведь они для чего-то потащились в Иерусалим с двухнедельным  малышом? 

Кстати, подтверждение тому, что Иосиф не был родным отцом Иисуса, можно найти в самих Евангелиях. В иудейских семьях была, и по сей день существует, традиция называть первенцев именем деда по отцовской линии. Отца Иосифа звали, по версии Матфея, Иаковом, а по свидетельству Луки – Илия.  Среди братьев Иисуса был Иаков, но… Но выкуп-то был уплачен за первенца, имя которого на иврите, считается,  звучит Иегошуа.

Почему «считается», понять не сложно. Зная, насколько грубо греки исковеркали географические названия и имена людей, кто сейчас возьмет на себя смелость категорически утверждать, как же его звали на самом деле. Да и имя это, Иегошуа, хорошо не только тем, что, хотя и с шероховатостями, ложится под известную всем греческую транскрипцию. Символичен его перевод – «Бог спаситель».

«Спаситель! Спаситель! Мессия!» 

Но Мессия  переводится как «помазанник», помазанник на иудейский трон. Значение «спасителя» ему придало христианство, не утруждая себя знаниями лингвистических тонкостей. Хотя, какие же это тонкости? По-гречески «спаситель» называется «соттер». 

Что касается еврейских традиций, то они никогда не интересовали христиан.  Зачем, если по их мнению, этот человек себя евреем не ощущал? Правда, тогда не понятно, почему, как нормальный верующий еврей, называл  своим Отцом иудейского Бога?

 Отец. Конечно же, у него был настоящий отец – земной реальный человек. Легендарный отец! Вспомнить только, как радуется Елизавета, узнав о беременности Марии. Уж она-то, в отличие от евангелистов, знает, кто был муж Марии. Какими только восхваляющими эпитетами его не называет. Особенно ее вдохновляет сила мышцы его, которой сметет он сильных мира сего с их престолов и воздаст бедным и страждущим. Ибо он -- герой и надежда всех иудеев на свободу.

А старец Симеон, благословивший младенца в Иерусалимском Храме и предрекший ему великую славу? Разве мог служитель Храма подумать, что перед ним «сын бога живаго»? Да никогда.  Ему и в голову такая ересь не могла придти. Все его предвиденье основано на знании отца и деда младенца, в котором он мечтал видеть продолжателя их дела.

Дед. Дед, оказывается, тоже был легендарной личностью! Его именем и должны были назвать младенца – Иезекия…

Иисус – Иезекия. Да уж, это значительно ближе, чем Иисус – Иегошуа.

Кстати, Иезекия погиб на кресте. По всей видимости, точно так же закончил свои дни Иуда. Не в связи ли с этим печальным фактом были сказаны последние слова Иисуса о чаше, которая не миновала и его?

 

Конечно же, в те свои юношеские годы я совсем не разбиралась в перипетиях иудейской истории, не знала массы тонкостей, без которых невозможно понять смысл слов и поступков героев Нового завета.  Но уже после первого столкновения с христианскими догмами в мою детскую голову совершенно отчетливо закралась мысль: почему христиане так далеки от реальной истории? Почему столько неточностей и несоответствий существует в том, что окружает эту религию?  Остается  только предположить, сколько же в самом учении можно найти несуразного и необъяснимого.

Собственно, эти размышления, о смысле основных постулатов христианства, стали занимать меня в дальнейшем, когда в школе на уроках литературы начался разбор хрестоматийных образов, сначала Горьковского Луки, а потом Платона Каратаева. Большинство из этих постулатов я не принимала. Например, почему нужно всех прощать и даже подставлять другую щеку? С какой стати? Чтобы показать свою слабость, дающую повод меня еще больше обижать?  Почему нужно не противиться злу, прощать, и что еще хуже, любить своих врагов. Духовный подвиг? А что делать тем, кто к нему не готов?

Такое же непонимание, а, следовательно, неприятие вызывали и другие утверждения. Почему я должна возлюбить ближнего своего, когда вокруг столько разных тварей, и явных, и скрытых, прикрывающихся красивыми словами? Какое мне дело до Страшного суда, если он состоится невесть когда, да и как я могу предстать на нем, если к тому времени от моего бренного тела ничего не останется? Воскрешение? Глупая выдумка, схожая с непорочным зачатием.  И самое главное, как можно говорить, что Бог нас любит, если люди, все без исключения, проходят через страдания? Просто у каждого уровень этих страданий разный. 

Тогда мне, как сейчас Максу, казалось все это настолько далеким от реальной человеческой жизни, что представлялось в виде благостных пожеланий  осуществления красивой мечты, которую человечеству, как бы оно не старалось, никогда не суждено воплотить в реальности.

К своему несчастью, а может быть, счастью, я родилась в атеистической семье. Более того, мои родители затеряли и не особенно стремились найти свои национальные корни. Если отец, делая себе карьеру, старательно их скрывал под нажимом советской действительности, то маму это совершенно не интересовало. Бабушка об иудаизме знала очень мало, а к христианству была безразлична. Побудительным для меня моментом разобраться во всех неточностях стало огульное обвинение полуграмотной женщиной всего еврейского  народа в убийстве ее бога.

Первые же попытки докопаться до истины привели меня к подсознательному решению отделить религию от веры в Бога, в существование которого я свято верила.

А потом в моей жизни случилось событие, напрочь изменившее отношение к образу самого Иисуса. Совершенно случайно мне в руки попал самиздатовский экземпляр «Мастера и Маргариты». И если поначалу меня, семнадцатилетнюю девушку, приковали к этим странницам приключения в Москве компании нечистой силы, к которой Михаил Афанасьевич решил обратиться в поисках правды и возмездия, то потом поняла, что больше всего в этой «нетленке» меня впечатлил другой роман, ради которого, наверное, и была написана вся книга.

 Роман о  человеке по имени Йешуа а-Ноцри избавил меня от одномерного, иконного представления о человеке, возведенного в ранг бога. Мало того, что весь его облик приобрел естественные человеческие черты и ощущения, а судьба предстала как реально произошедшая личная трагедия,  стало понятно, насколько наше понимание о нем искажено нашей же доверчивостью. Да, да, мы слишком доверились чужим словам и мыслям, так называемому контексту. А Михаил Афанасьевич, на основе своих уникальных знаний, попытался от них уйти.

Сейчас бы я с ним поспорила…

Но именно там, у Булгакова грустное и минорное название Иерусалим сменилось на звонкое и радостное Ирушалаим, вместившее в себя и голубизну бездонного неба, и золото палящего солнца над вечным городом. Ведь на иврите небеса зовутся «шамаим», а солнце – «шемеш».

Я ощутила это, когда уже в зрелом возрасте бродила по его улицам, шла крестным путем, Via Dolorosa, стараясь понять, что же произошло на самом деле с этим незаурядным человеком, если в последующем его многострадальным  именем, его любовью к Богу и ближнему прикрывались массовые убийства ни в чем не повинных людей. Если во всем мире до сих пор существует ненависть к тому народу, из плоти и крови которого он появился. И сам этот народ, давший человечеству принципы, именуемые общечеловеческими, до сих пор с маниакальным упорством ждет Мессию.

В Израиле я облазила все места, так или иначе связанные с христианством, где каждое событие, описанное в Евангелиях, имело под собой реальную основу, во многих случаях обыкновенный житейский эпизод. Мне хотелось понять, где вымысел, а где правда, что соответствует действительности, а что – чрезмерное человеческое стремление подделать действительность под себя.

 В поисках крупиц знаний, из которых впоследствии сложилась более-менее правдоподобная картина, пришлось перелопатить груды литературы, начав, естественно, с первоосновы, с четырех канонических текстов. Вот когда наступило время «открытий», о некоторых из которых я уже упоминала выше. Я задавала себе бесконечные «почему» и искала на них ответы. Часть из них лежала на поверхности, надо было только не полениться и навести историческую справку. Где? Да хотя бы там же, куда адресовал Михаил Афанасьевич, у Иосифа Флавия.  Другая часть требовала объективной оценки личности самого Иисуса и окружавшей его действительности. Слава Богу, христианство во все времена было неисчерпаемым кладезем исследований не только христианских теологов, но и объективных историков. Третья лежала в области логических размышлений.

Мне, как и многим, интересующимся его служением, не давал покоя вопрос: почему этому человеку, если он, в самом деле, пришел на эту землю ради спасения человечества, довелось так рано умереть? Вот Будда, например, дожил до восьмидесяти пяти лет, из них сорок пять проповедовал свое учение, создав четкую философскую систему и досконально  разъяснив ее постулаты. И самое главное, за что Иисус был предан позорной смерти? Ну, не за идеи же милосердия и человеколюбия.

Иудаизм, при всей кажущейся суровости, отличается большой терпимостью к разным своим течениям, если при этом они не нарушают принцип единобожия.  Тем более что все основные мысли, приписанные Иисусу, задолго до него были высказаны пророками и мудрецами, в большинстве своем фарисеями. Так что, на самом деле, никаких существенных расхождений с ними у него не было. Все уже было сказано до него.

Кем же он был? Мессией? Но своему народу он не принес освобождение. Не прекратились с его приходом войны, мечи до сих пор не перекованы в орала, а копья в серпы, не установилось царство справедливости, не воссоединились все сыны Израилевы на своей земле. Напротив, пролилось море слез и океан крови, а сам народ с жестокостью и цинизмом был рассеян по всему миру людьми, забывшими главный завет своего бога о любви к ближнему. Ждать его второго пришествия? Но если он за две тысячи лет не вернулся, то где гарантия, что это когда-либо произойдет?

Сам он называл себя назореем. Христиане посчитали это прозвищем, связанным с местом его рождения. Но назареем был и Иоанн Предтеча, о чем имеется указание в Писании, к Назарету не имевший никакого отношения. Как, впрочем, и сам Иисус. На иврите это слово назорей звучит «назир».  Назирут означает обет ритуальной чистоты перед Богом. Человек, давший его, обязывал себя не стричь волосы. Из чего можно сделать вывод, насколько правдивы изображения Иисуса длинноволосым. Далее, назореям запрещено употребление в пищу винограда и продуктов из него. Поэтому на тайной вечере Иисус никак не мог пить вино, а тем более говорить соратникам, что это его кровь. Это уже из области языческих домыслов и фантазий. И третий запрет. Он не имел права прикасаться к источнику ритуальной нечистоты, то есть к усопшему. Не мог даже находиться в одном помещении с ним. Поэтому рассказы об оживлении им мертвых крайне сомнительны.

Иоанн был ессеем, то есть членом иудейской секты, обосновавшейся в пустыне. Об этом свидетельствуют факты его биографии и содержание его проповедей об очистительной войне и конце света – фактический пересказ ессейских гимнов. К тому же,  физическая и духовная чистота была у ессеев, что называется, пунктиком. И хотя ритуальное омовение у иудеев существует столько же, сколько существует сам иудаизм, ессеи к нему относились по-особенному, придавая повышенное значение. Именно его поставил во главу своих проповедей Иоанн.  Потому и обещал спасение только тем, кто пройдет водное очищение у него. Не кропил и не обливал водичкой, а со всего маху, с головой под воду, чтобы ни один волосок не остался на поверхности, как и положено при принятии миквы. Потому что символизировал этот акт самую важную идею ессейства –  смерть для «тьмы» и Воскресение для новой жизни. Ессеи всю жизнь готовили себя к борьбе с тьмой, называя себя «воинами света».

А Иисус, судя по его высказываниям и поведению, имевший сан  раввина-фарисея, был ли он ессеем? По всей видимости, да. Его слова о свече, которую зажигают, чтобы «поставить в подсвечнике», а не «ставят под кровать» - это  упрек отцам секты, долгое время скрывавшим ессейское учение.  И только благодаря Иоанну, ставшему впервые проповедовать его открыто, учение стало доступным всем иудеям без ограничений.

 А тьма? Что подразумевали ессеи под тьмой? Здесь их взгляды были весьма радикальны, так как они считали, что весь народ иудейский погряз в грехе, К сынам тьмы, они причисляли всех, кто не разделял их учения. Но  основное зло видели в саддукеях,  касте жрецов Храма, превративших служение Богу в профессию, обогащавшую их, и прикрывающих свои корыстные интересы необходимостью совершать формальные ритуальные жертвоприношения. Именно вследствие чрезмерного радикализма не приняли взглядов Иоанна пришедшие к месту его проповедей фарисеи.

А потому больше всего досталось фарисеям от евангелистов, сделавших их главными оппозиционерами Иисусу, а само слово – синонимом подлецов и лицемеров.

 Ессеи считали, что Бог присутствует среди них, в общине глубоко верующих в него людей. Но почти то же самое проповедовали и фарисеи – Бог, говорили они, живет в сердце верующего. Были, конечно, противоречия между этими течениями иудаизма, но не настолько серьезные, чтобы отдавать своего оппонента на смертную казнь. Почему? Да потому что никто из них не нарушал главный принцип иудаизма – единобожие. 

 На самом деле, трагедия фарисейства состояла в том, что к моменту возникновения первых списков Евангелий, главной еврейской святыни – Храма – уже не существовало. А потому ушли с исторической арены и накрепко связанные с Храмом жрецы-саддукеи. И в эти смутные времена на плечи раввинов-фарисеев легла колоссальная ответственность за сохранение иудаизма как религии, когда на смену первым христианам-иудеям,  исполнявшим все предписания Торы, стараниями другого еврея, Павла, пришли христиане-язычники, которые отказывались соблюдать Закон, за что и были изгнаны фарисеями из синагог. И весь гнев этих, не только мало понимающих в иудаизме, но и вообще малообразованных людей, в массе своей нищих и рабов огромной Римской империи, был направлен на хранителей духовных ценностей.

Нельзя, конечно, сказать, что антисемитизм -- порождение христианства. Евреи  задолго до его возникновения страдали из-за своей религии, из-за необходимости строгого соблюдения ее норм. Языческий мир, полный насилия и жестокости, с надменностью и одновременно  с опаской относился к евреям, чья религия требовала справедливого равенства всех перед Законом и любви к ближнему своему. Ну, с какой стати, например, господин должен давать свободу рабу, получившему увечье от руки хозяина? И вообще, какой бог мог такое выдумать – каждые семь лет отпускать рабов на свободу? Или распространять на них все законы, принятые для свободных людей? Вот уж действительно, непонятные, а потому опасные  люди, эти евреи.

К вышесказанному осталось только добавить – до отмены крепостного права в России и принятии Декларации прав человека в США осталось всего навсего три тысячи лет.

А Суббота? Почему евреи раз в неделю отдыхают, ничего не делают, когда остальные, а остальные – это весь мир, работают от зари до зари без выходных? Иосиф Флавий описывает, с каким цинизмом местные правители препятствовали евреям диаспоры осуществлять одно из самых главных предписаний Закона – соблюдение Субботы. Кстати, именно с этой заповеди начали евангелисты свои атаки на иудаизм, возложив на Иисуса сомнительное первенство отмены его. Но если разобраться, разве мог человек, называющий Бога своим Отцом, пренебречь днем, заповеданным самим Богом, когда все сыновние помыслы должны быть обращения к Отцу, к Богу?

И уж если рассматривать  этот день подобно язычникам, как обыкновенный выходной, то очень даже полезно вспомнить, что только в двадцатом веке, ценой неимоверных усилий рабочих профсоюзов, жестоких стачечных войн, цивилизованный мир буквально  выбил себе право на законный выходной день.

И как тут не вспомнить о кашруте? Только сейчас современные ученые и врачи-диетологи пришли к единому мнению, что законы кашрута – это принципы правильного питания. Хочешь быть здоров – соблюдай кашрут!

Можно привести еще с десяток примеров массовой глупости, но пришло время спросить, почему человечеству понадобилось три тысячи лет, чтобы понять очевидные истины? Почему оно рукой, сжатой в железный кулак, упорно отталкивало от себя то, что было ему преподнесено как бесценный дар? Наверное, потому что это была рука больного, зараженного гадкой болезнью под названием антисемитизм, главной  причиной которого является элементарное невежество.

Болезнь эта оказалась столь легко проникающей в головы людей, с  поражением их ума и душ, что даже такие признанные гении и гуманисты, как Шекспир, оказались подвержены ей. Ведь  только по невежеству можно было поселить еврея-ростовщика Шейлока в Венеции. Кто сейчас помнит и знает, что этот город был центром христианского ростовщичества, изгонявшего из своих стен евреев как опасных конкурентов, так как те давали ссуды под значительно меньшие проценты, да и настаивали на порядочности ведения дел, потому что так, видите ли, требовала их религия?

Кому сейчас в голову может придти мысль поинтересоваться: а почему, собственно говоря, евреям пришлось заняться этой неблаговидной профессией? Им что, по кайфу было слушать в свой адрес проклятия и грязные обвинения в том, что они де принадлежат расе, наживающейся на нужде других? Может, им нравилось умирать от рук циничных и жестоких должников? Да нет же. Спасибо императору Константину, возведшему антисемитизм в ранг государственной политики, сделавшему этот народ вечным изгоем. Именно он лишил его родины, запретив селиться в Иудее и Иерусалиме, а также покупать земли в других уголках Империи. Оставил  без защиты закона, чтобы подло ограбить. Ведь так легко и просто обогатиться за чужой счет, отобрав земли, имущество, дома, завладев целыми флотилиями кораблей, наполненных богатыми грузами драгоценных камней и пород дерева, пряностей и благовоний, тканей из Индии и Китая. А чтобы не мешались,  вообще запретил заниматься торговлей и ремеслами. Впоследствии евреям пришлось заняться единственным ремеслом, которое сами христиане считали презренным – ростовщичеством. Но до поры, до времени.

Но если сам Константин еще отдавал себе отчет, что ненависть христиан к иудеям вызвана его же собственными действиями, то его сыновья посчитали ее Божьей волей. И вот уже по всей Палестине за сынами Израилевыми начали свою отвратительную охоту работорговцы. А диаспора обиралась нещадно.

  Почему бы не  убивать, грабить, насиловать, ведь другой еврей уже оплатил своей смертью все чужие грехи? Особенно в убийствах ни в чем не повинных людей преуспели первые крестоносцы, так что даже Папа Урбан II писал им в Иерусалим: опомнитесь, ведь Господь наш Иисус был тоже иудеем! Не помогло.

А испанский позор!? Испания, несомненно, до сих пор оставалась бы одной из самых процветающих и влиятельных стран Европы, если бы не задушила саму себя руками отцов-доминиканцев. Как же им всем хотелось поживиться чужым добром. Как им всем стояла костью в горле поощряемая религией, Торой, образованность евреев, позволявшая с успехом заниматься финансами и коммерцией. Сначала их всех поставили перед выбором: обращение в христианство или смерть. А потом вновь обращенных жгли без устали на кострах.

Невежество, лежащее в основе мыслей и действий. Невежество, передающееся из поколения в поколение. Невежество, закрепленное догмами и  ритуалами. И, наконец, апофеоз -- уничтожение европейского еврейства в печах Освенцима, Дахау, Бухенвальда! «Мы убиваем евреев не за то, что они распяли Христа, а за то, что они его нам дали», вещал идеолог нацизма Розенберг. Другие на Нюрнбергском процессе пытались  прикрыться цитатами из Библии, как инструкцией к действию. Может быть, после тех страшных признаний христианство прекратило ничем не прикрытый антисемитизм?

Папа Иоанн-Павел Второй даже попросил у евреев прощение. Он прекрасно знал, что делает. Его родная страна особенно «постаралась» в годы второй мировой войны, когда в Польше практически не осталось ни одного еврея. В этом вопросе поляки мало чем уступали немцам. Может быть, став Папой, Карел Войтыла, наконец, понял, что любое проявление антисемитизма – это плевок в лицо того самого бога, которому он поклоняется? И неужели люди так мало продвинулись в своем духовном развитии, что готовы зачислить в ранг святых человека только за то, что тот  публично проповедовал истины о любви к ближнему своему, ставшие известными  языческому миру две тысячи лет назад благодаря еврею, возведенному ими же в ранг бога?

А сам Иисус? Каково ему было видеть от туда сверху мучения своего народа?

Я редко задумывалась, почему судьба этого человека, ставшего богом для половины населения земного шара, так меня занимает. Поначалу мне просто нравилось удовлетворять свое любопытство. Потом это безобидное человеческое стремление сменилось неуемной жаждой знаний, открывшихся  сразу же, как только я постаралась расстаться с привычными шаблонными представлениями о нем.   Когда же законы о реинкарнации и карме наложились на учение, которое во всем мире называется христианским, все совпало.

 Еще больший смысл, а самое главное, практический выход этих, казалось бы, чисто духовных аспектов в реальную жизнь я ощутила при совместной работе с Владыкой своей кармы. Я всегда относилась к нему с большим уважением и доверительностью, признавая в нем своего Наставника и Учителя. Но при этом никогда не испытывала чувства слепого поклонения. Для меня он был, скорее, другом, хотя знала, что это духовная личность высоченных энергетических вибраций. 

В ответ на мои робкие вопросы о том, как его зовут и кто он, я видела лишь мягкую улыбку, говорившую о том, что сейчас для меня это не  важно. Главное –  принципиальное понимание того, что он от меня хочет, а его имя не имеет к этому ни малейшего отношения. А хотел он активной работы по очищению энергетики, изменению мыслей, умения работать с эмоциями, что, в конечном счете, привело к открытию широкого и чистого информационного канала.

И уже здесь, в Лондоне, получив реальное богатство и постоянно забрасывая его просьбами разъяснить, для чего мне его дали, Владыка, успокаивая меня, что скоро я сама пойму смысл этих денег, вдруг сказал, что сейчас у него прекрасное настроение, и он готов ответить на мой самый сокровенный вопрос. Я сразу поняла, что речь идет о его имени.

–  Разве ты не поняла, кто я? О ком ты думала с самого детства, чья судьба всегда интересовала тебя? Разве ты не ходила в церковь только затем, чтобы пообщаться со мной? Я всю твою жизнь был рядом и направлял тебя.

–  Ты – Иисус? Но я много читала и думала не только о тебе, но и о духовных Учителях востока, махатмах, аватарах. О том, какие знания они открывали своим ученикам.  И потом, я никогда не видела в тебе бога.

–  Интересно, «а за кого ты почитаешь меня?»

–  За человека. За необыкновенного, но все же человека, с самой трагической судьбой, не только земной, но и посмертной. Я смотрела в твои печальные глаза на иконах и видела в них боль, но не от физических страданий. Мне казалось, ты глубоко скорбишь, что так и не был понят людьми: ученики, не пожелавшие смириться с твоей смертью, «воскресили» тебя, а потомки жестоко исказили, почему-то решив, что своей смертью ты искупаешь все грехи человечества. Нет, каждый отвечает за свои собственные поступки и мысли своими же собственными несчастьями, болезнями и проблемами. И ты ответил. Хотя  считал, что тобой движут самые чистые помыслы. Ты  мечтал принести свободу и счастье своему народу, установить Царствие справедливости на земле. А получилось так, что следом за тобой распяли твой народ. Я видела страдания в твоих глазах за миллионы и миллионы невинно убитых и замученных твоим именем. Я ощущала, как содрогаешься ты от каждого антисемитского выпада, как от очередного гвоздя, вгоняемого в твое тело. Поэтому ставила свечи не за себя, свое здоровье и благополучие, а за тебя, чтобы как-то уменьшить твою боль.

–  Ты уменьшаешь ее и радуешь меня тем, что идешь путем, каким я направляю тебя.

Ну, как объяснить этим мужчинам, особенно тому, что мне так дорог и близок, что у меня, в самом деле, свои отношения с Богом, Богиней, Иисусом? Как им рассказать о тех удивительных чувствах, каждый раз охватывающих меня, когда Наставники подтверждают правильность моих мыслей и поступков, давая возможность воплотить в жизнь самые невероятные мечты? Попробую.

 

 

 

 

 

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/