Первый урок часть первая

Надежда Белякова. ПЕРВЫЙ УРОК

***

ДЕРЕВЯННАЯ, ПЕЧНАЯ ТАГАНКА

Я родилась и выросла в Москве 60-х годов, в стране , которая называлась СССР. Но суть не в том, как она называлась , а в том, находилась она там же , где и сейчас мы живем , вспоминая то время, вспоминая и СССР.

И так я родилась в живописном районе Москвы-разудалой и отчаянно-веселой Таганки, пахнущей в те годы дымом печного отопления и пирожками.

Там, на деревянных улочках кипели страсти, комичные и драматичные одновременно.

А незабываемое пестрое мелькание колоритных лиц участников тех событий... Словом, рисовать и рисовать! И ,писать, конечно. Но я человек обстоятельный - решила сначала учиться рисовать. А писать уж ладно - как жизнь научит... Если сочтет нужным.

Попасть, даже в обыкновенный районный детский сад в 60-е годы в Москве, было очень трудно. Потому что их было мало и на всех детей не хватало. Поэтому , в ожидании очереди на свободные места в дет.саду, родители отдавали меня разным бабушкам –нянькам на день. С собой мама протягивала и еду на день- в китайских эмалированных чашках с крышкой. Это, что предстояло мне съесть днем, пока я буду находиться у няньки. Эти небольшие чашки казались мне тогда огромными

Утром , перед работой -, родители меня отдавали няньке. А вечером по пути домой- забирали. Даже двое работающих супругов, не могли на крошечные советские зарплаты нанимать няню для ребенка, чтобы она сидела с ним дома. Поэтому мне пришлось погостить в старых деревянных домах Таганки у разных нянек. И прожить ту жизнь и уклад старинных бревенчатых , старо московских домов прежней Таганки с печным отоплением. Поэтому помимо туалета – типа «очко» во дворе были и дровяные сараи. К ним обычно и пристраивались те деревянные туалеты, такие же ,как на дачках в шесть соток.

Раньше Таганка представляла собой целые улицы и закоулки некрашеных бревенчатых , темных от старости домов. Дома эти , как старые поношенные одежды- были пропитаны запахами своих хозяев, их жизнью, прожитой их горечью , щами-борщами, как старая верно прослужившая свой век одежда.

Такие няни-«бабки» держали обычно по нескольку ребятишек. Они устраивали такой, как сейчас назвали бы- частный детский сад из таких же бедолаг,как и я - росших без бабушек-дедушек. Последней моей «бабкой» , в доме которой я пересиживала рабочие часы родителей , была добрая баба Настя. Её дом находился, где-то напротив нынешнего кинотеатра «Рубин» или , как называлось это место до постройки кинотеатра «РУБИН»-«Остановка «МИЛИЦИЯ!». Так торжественно и громко выкрикивала название кондукторша на остановках. Или истошным, зачастую хриплым от крика на весь автобус или троллейбус голосом, просто:- "МИЛИЦИЯ!"- громко выкрикивала кондукторша при приближении к этому месту.

Я хорошо запомнила бабу Настю-эту хрупкую, тихую, пожилую женщину. Она разогревала нам то, что давали с собой мамы и кормила нас всех. Она была аккуратная и немногословная. Но у неё была особенная безмолвная светлая улыбка. И ей честно в голову не приходило развлекать нас или уж тем более развивать, читая что-то вслух. Просто во время кормила, и присматривала , чтобы не безобразничали. Во дворе мы не гуляли, чтобы не раздражать соседей. Да и из опасений , потому что это было для бабы Насти "нетрудовыми доходами", то есть не законным бизнесом, за который в те годы можно было нажить большие неприятности. Поэтому и меня мама строго предупредила, что , если будет кто-нибудь вдруг расспрашивать:»..а зачем вы приходите к бабе Насте?» . То я не должна была сознаваться, что она моя няня.

-« Никогда не говори , что баба Настя твоя няня! А говори, что мы всей семьей дружим с нею и ходим к ней в гости»- напоминала мне мама, по дороге к ее старинному домику с двумя окошками, укращенными деревянным кружевом резьбы наличников. Очень красивых наличников, давно кем-то любовно и мастерски вырезанных И , когда приближаясь к дому бабы Насти, я видела эти окошки, мне казалось , что у домика бабы Насти такие красивые и добрые глаза, что я могу спокойно довериться этому дому. Как,… и встреченным с добрыми и красивыми глазами, людям.

Развлечением в доме бабы Насти было -всей стайкой, таких же приёмышей , как и я, сидеть у печки с любимой игрушкой , взятой из дома. Но и без нас в комнате было тесно, и потому играть было негде. Баба Настя именно "присматривала за нами", но ей и в голову не приходило читать нам книги или, как-то развлекать. Она целый день была занята хозяйством. Но, за то, тут процветала особая свобода слова. Поэтому игры были "на сообразительность"-такие , как та, что традиционно начиналась со скороговорки:



"Вам барыня прилала сто рублей

и коробочку соплей.

Вы поедите на бал?

"Да" и "Нет" не говорите,

что хотите, то берите!"



Сидение у печки холодными днями для нас -детей это было настоящее удовольствие.
Чтобы приукрасить это житьё-бытье , я сама рассказывала вслух сказки. Но сказок не хватало, да и те, что я знала – знали и все остальные.Книжки давали с собой, но скорее, как собрание красивых картинок для рассматривания. Поэтому я «нашла свою нишу»-придумывала сама приключения, завиральные расклады, в которые , как в мясорубку попадали по моему желанию короли-цари и королевны с принцессами и волшебниками. За это баба Настя после того, как покормила нас , когда приходило время налить чай для детей , доставала лично для меня чашку из старинного и довольно обшарпанного, но витиевато украшенного резьбой буфета. Взрослую чашку!А не детскую кружечку .
Помню эту чашку отлично- это была большая чашка Дулёвского фарфора с большой , размашисто нарисованной розовой с золотом розой на боку. Она наливала мне чай в эту призову чашку , ласково произнося: « Сказочнице чай - первой ! За сказки, потому что заработала!»
Наверное, это и был мой первый гонорар.


***


ГЕГЕМОН И ЗАСТРЕЛЬЩИК



ВСКОРЕ ПОДОШЛА И МОЯ ОЧЕРЕДЬ ПОЙТИ В ДЕТСКИЙ САД. Там освободилось место в районном Дет.саду на Абельмановской заставе. Москва.Таганка 60-х. На шумном перекрестке Абельмановской заставы на первом этаже высокого сталинского дома находился тот самый детский сад, в который мне предстояло посещать. Наш районный детский сад. На прогулку нас выводили во внутренний двор этого серьезного и по тем временам очень высокого дома , или в нечто подобное палисаднику вдоль дома. Это был кусок зарослей, расположенный вдоль дома совсем близко к шоссе. Копаясь там с совочками в земле , мы- дети, радовались, когда находили там залежи слюды. Поэтому, когда мы туда попадали, нами овладевала «золотая лихорадка» кладоискательства. Увести нас обратно от наших сокровищ воспитательницам детского сада было нелегко. Теплыми днями, мы копались в земле, отыскивая слюду; прекрасную, слоистую, таинственно мерцающую, причудливо – капризно ломкую,переливавющуся радужным отливом, какую-то волшебную. И никогда раньше, нигде не встреченную мною за всю жизнь, сколько не приходилось мне копаться в земле в других местах. Это был такой восторг, что каждый раз, начиная копаться в земле около здания детского сада на Абельмановской , я ничего не замечала вокруг. Так было и в тот детсадовский вечер. Я так увлеклась, что не заметила, что всех детей уже разобрали по домам, и даже то, что за мной пришел папа. Он пришел за мной после своей работы, чтобы забрать меня домой. Но и папа не сразу подошел ко мне, потому что у него завязался разговор с нашей воспитательницей Анастасией Романовной. Оказалось , что у них вышел спор о поэзии. Все началось с того, что папа этим вечером пришел в наш детский сад очень счастливый и обрадованный тем, что он как раз в этот день получил из издательства сборник стихов молодых поэтов. И среди опубликованных в этом сборнике поэтов был и мой папа -Александр Ливанов. В этой книжке было напечатано десять его стихотворений. И эта стопка книг, перевязанная веревочкой, стояла на скамейке, как его подарок , подаренный ему Судьбой. И я увидела, как веселый и счастливый папа, развязав веревку , достал одну из этих книжек из стопки книг. Чтобы подарить её воспитательнице.- Анастасии Романовне. Потом достал из портфеля ручку и надписал сборник стихов , заодно балагуря с нею-моей воспитательницей.воспитательницей. Но Анастасия Романовна высказала папе свои взгляды на поэзию. И лицо папы, от этого менялось и грустнело на моих глазах. Я почувствовала , что происходит , что-то не хорошее. И тоже замерла с совочком в руках , обронив на землю, с трудом добытый пласт слюды. Папа, дописав дарственную надпись на белом форзаце книги, замер слушая её , так и не поставив подпись под дарственной надписью.

- Вы, товарищ- поэт, видимо не учли, текущий момент! – строго отчитывала моего папу. Моего папу- штурмана, боевого летчика истребителя , честно воевавшего на войне!. И потому гордо одевающего на праздники пиджак с орденами и медалями. Ведь у него столько медалей за победу! А теперь-в мирное время- редактору очень крупного и уважаемого издательства! Но, не смотря на всё это, молоденькая воспитательница, Анастасия Романовна , словно решила поиграть с моими папой в строгую учительницу. Она почувствовала себя маленьким, но начальничком, от мнения которого кто-то зависит. И потому не унималась:

- У нас в стране строго: «КТО НЕ РАБОТАЕТ, ТОТ НЕ ЕСТ!» Людям не нужны красивые слова, людям нужен хлеб,одежда, жильё! А тот, кто отлынивает от работы – дармоеды и тунеядцы!

- Я редактор в издательстве «МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ»! Почему Вы, Анастасия Романовна, решили, что я дармоед? Вам не нужны красивые слова? Аааа…. Я понял! Вы не замужем и у Вас нет детей, потому что Ва никто не говорил пока «красивых слов»…

Причем тут «замужем-незамужем»!!! Красивые слова, вся эта поэзия нужна только для обмана честных девушек! Вот о чем Ваши стихи?

- О любви!- опять начал веселиться папа, внимательно рассматривая пухленькую, раскрасневшуюся от негодования, воспитательницу Анастасию Романовну.

-Вот! Вот! «О любви!» А зачем мне « Ваша» любовь? Ведь это же чужая любовь?! Это же Вы о своей любви пишете. И мне от неё-от какой-то « Вашей любви» к другой женщине: ни жарко - ни холодно! Делом бы лучше занялись! Взрослый человек ! У нас гегемон –пролетариат! Застрельщик….

Но папа, не дослушав её,  махнув в сердцах на Анастасию Романовну  рукой , как на надоедливую осу, повернулся ко мне и крикнул –

- Идем домой!

В одной руке он держал стопку своих сборников, а в другой крепко держал мою руку. Папа был явно расстроен, мрачен. Он нервно кусал губы.И совсем не разговаривал со мной по дороге, погруженный в свои невесёлые мысли. Только , когда кондукторша, глубоко вздохнув, громко выкрикнула на весь 16 –ый троллейбус : «Милиция!!», так называлась наша остановка, папа словно очнулся. Выходя на нашей остановке, он вдруг сказал:

-Так! Решено! До школы будешь опять у бабы Насти сидеть! Верну тебя туда.Там гораздо лучше и чище!

Я тотчас вспомнила- «чище» бабы Насти. Да, она старательно мыла полы. Но они были такими щелястыми с отслаивающейся буро-рыжей краской, что мыши легко пролезали через давно изношенные половые доски из подвала. И, увидев нас, испугано мчались то в одну, то в другую сторону. Все было смущенно в душе моей- Я хорошо относилась к доброй бабе Насте, но возвращаться туда…?

У меня появилось такое чувство, словно у меня отняли самую любимую игрушку.

Целый мир для меня рухнул от этих произнесенных папой слов. И вспомнился один из первых дней в детском саду. Когда я играла в песочнице, наполняя разноцветные плассмассовые формочки песком, оттискивала у себя под ногами песочных котят.и утят. Пока не залез в песочницу Мишка Нечаев. Он сказал , что мою куличики- скука. А вот он мне слепит дворец. И я присела на деревянный бортик песочницы, и стала смотреть, как он сделает дворец своим руками

И я сидела , а у моих ног Мишка лепил дворец. И солнце светило. И было так хорошо, и все радовало и то, что мама ошиблась, когда уверяла меня, что меня ни один мальчик не полюбит, если чулки у девочки морщат. А мои чулочки в резиночку желтого цвета на щиколотках предательски улеглись валиками-морщинками, как всегда бывает , когда увлечешься игрой.Но моя строгая мама, оказалась не права;-вот сижу я в чулочках со сморщинившимися складочками на щиколотках, а у моих ног такой замечательный Мишка Нечаев дворец для меня лепит. И Мишка нравится мне и его дворец, и все вокруг! . И дворец получился. Красивый . И сломанная веточка с листьями, воткнутая в вершинку –крышу дворца , развевалась на ветру, как знамёна.

Но дворец простоял недолго, потому что вдруг налетел Вовка Дугин. И растоптал подаренный мне Мишкой дворец. Он злобно растоптал мой дворец, потому что,…да понятно почему, раз с первого дня моего появления ходим за мною хвостиком. И на уроке пения садился рядом. И даже в куклы пытался со мной играть, но девчонки его на смех подняли…А теперь этот тихоня не только расправился с Мишкиным дворцом , но и подрался с ним. Но, получив сдачи –убежал. А Мишка сидел с расквашенным носом. И, смеясь, смотрел на меня. И я достала из кармана пальто кружевной платочек, как всегда тщательно отглаженных мамой, и попыталась им протереть лицо героя. Но испугалась сделать ему больно. И отдала платочек Мишке, чтобы он сам остановил идущую из носа кровь и вытер лицо. Но он , не отводя от меня смеющихся глаз , вытирал под разбитым носом рукой, а другой , как цветок, держал свой трофей-мой кружевной платочек. А ребята скакали вокруг нас, корчили рожицы и дружно дразнили нас: «Тили-тили-тесто-жених и невеста!!!» И мне и Мишке Нечаеву было так приятно, что и им понятно, что не только : тили-тили, ти-ли - тесто» , но и , что мы с ним –«жених и невеста»!




***

ПОЭТ


Я постаралась сдержать слезы до возвращения домой, чтобы не расстроить и без того раздосадованного папу.Потому что решение папы вернуть меня к бабе Насте, испугало меня, что все то хорошее, что я встретила в детском саду , сейчас будет отнято у меня.Подумав, вот останусь одна тогда и поплачу. Потому что я там- в детском саду со многими подружилась! Там было столько игрушек, огромный ковер , посреди общего зала, на котором все играли. А какие там разноцветные обеденные столи со стульями! А как весело играть в игрушечном городке ! Ведь там был разноцветный домик посередине! И так хорошо было играть там с куклой, словно- не я сама принесла куклу, а пришла к кукле в гости. А в песочнице огромный гриб мухомор- с ножкой из высокого полена и «шляпкой из покрашенного в красный цвет железа с белыми горошинами! Под этим зонтом-мухомором в самой середке песочницы . Под ним можно болтать с друзьями в дождь, а не бежать прятаться в домой! А главное, в детском саду были уроки пения и музыки ! С настоящей учительницей! Это было таким счастьем петь на этих уроках, что скрыть его было невозможно! Настолько не возможно, что учительница время от времени была вынуждена поворачиваться ко мне. И , продолжая проворно пробегая изящными пальчиками рук по клавишам, чтобы музыка не прерывалась,смеясь, делать мне замечания:

-Надюша! Мы сегодня учимся петь, а не кричать!

Или:-Наденька! Петь громче всех это не значит, петь лучше всех!

Словом , учительнице музыки и пения нелегко со мной пришлось. Но то, что я в восторге от неё, конечно, она не могла не догадаться. Поэтому расстаться со всем, что я так легко обжила с первых же дней, мне было очень жаль. Тем более, что кроме глуповатой Анастасии Романовны, была еще и другая воспитательница-замечательная, молоденькая, добрая и очень красивая Тамара Дмитриевна.

Когда в тумане сумерек показался наш двух этажный дом, я вспомнила, что хотела спросить у папы. И спросила, пока мы не пришли домой:

- Пап, а кто это такой –ГЕГЕМОН? Ну, застрельщик, понятно…это тот, кто застреливает… Застрельшик пролетариата, …только зачем его застреливать?

- О, Господи! Плоды воспитания в детском саду!- сказал папа и засмеялся. И почему-то именно от этих моих вопросов в наш дом вернулся праздник выхода книги. Потому что папа и мама стали так оба смеяться, что все мрачное сразу улетело. . А главное , что во всех этих переживаниях, я не заметила, что стол был праздничной накрыт белой скатертью! Что на столе - салат оливье, разные вкусности. И тут я заметила, что и мама особенно красива в этот день . Причесана, в новых туфельках на тонюсеньких по моде того времени каблучках. Но папа вспомнил, что не ответил на мой вопрос и сказал:

- Гегемон – это главенствующий, ведущий, главный. Это твоя воспиталка хотела сказать , что пролетариат, то есть рабочие в нашей стране-главные.

-А кто не главный? –переспросила я наблюдая, как папа вместо того, что бы сесть на чудесно накрытый мамой стол , переодевается. Белая рубашка сменила , повседневную клетчатую. Да и к тому же он старательно завязывает праздничный галстук, отвечая на её вопросы.

- А «не главный», хм, получаемся мы, дочка!- Мы – творческая и научная интеллигенция, а не пролетариат. Пролетариат- это рабочие!! Но не главные только мы для тех, «кому не нужны красивые слова», а для умных это в целом чушь! Все нужны и важны одновременно! Все главные и друг без друга не могут, как настоящая семья! Смотри , какая наша мама сегодня красивая! Потому что интеллигенция создает не только «красивые слова», но всю науку и технику!-ответил папа, так и не

справившийся с узлом галстука. И поэтому теперь его завязывала на нем мама.

-«Физики и лирики!» - пояснила она, смеясь. И добавила-«Вот через минут двадцать их тут столько будет, что….ох! Вот и познакомишься!»

-Науку и технику делают «Физики и лирики»? Так значит и в космос…-продолжала допытываться я.

-Молодец, что догадалась! И в космосе без единства «красивых слов» и научных открытий , которые излагают тоже «красивыми словами», ничего не получится! И научные формулы – это самые красивые слова! Но , взглянув на рассмеявшуюся маму, улыбнулся и добавил :

--Или одни из самых красивых! И не полетел бы Юрий Гагарин в космос , если бы не наука , достигшая таких высот…не была бы она ему в помощь!

Папа хотел еще что-то пояснить мне, но раздался звонок в дверь. Это пришли гости. Папины друзья , поэты художники и среди них его сокурсники по Литературному институту. И мамины приятельницы- манекенщицы, художницы.Мне особенно нравился поэт Александр Ревич – сокурсник папы . Потому что он всегда приходил с трубкой и не только красиво курил, но курил он всегда особенно приятно пахнущий табак. Пришел и другой сокурсник-Владимир Цыбин, он почти не слушал те стихи, которые читали другие, а с удовольствием громко читал свои. Я очень обрадовалась , увидев манекенщиц- потому что сразу догадалась, что будут танцевать. А танцевали они всегда потрясающе , самые смелые модные танцы! И, как всегда с шутками и веселым подтруниванием друг над другом, они уселись за стол, отпраздновать папин выход сборника стихов. Они веселились, а я хотя мама меня и поторапливала пока кормила ужином, напоминая, что скоро мне нужно идти спать, насмотреться не могла на то, какие они яркие , красивые и остроумные. Но, вскоре мама отвела меня спать в другую комнату. С моим уходом в другую комнату смех в той комнате, где кипел праздник, явно усилился. До меня донеслось и то, как папа рассказывал о высказанном мнении Анастасии Романовны о том, что поэзия это красивые слова и не более.

Тут соседи стали стучать в стену. И когда все стихли , я услышала мамин голос:

- Да будет вам всем смеяться над влюбленной дурочкой!

-А я , как услышал эту историю,сразу догадался, что эта Гретхен влюблена в нашего Сашку лохматого! Подумать только , это же недописанный Фаус. Мольба обманутой Грэтхен-« Поэзия- это красивые слова о чужой любви!» Не забудь записать это! Какой материал, золото под ногами! Лохматый, а ты везунчик!Из этого такую повесть можно сделать!

Или – роман! Не случайно и отчество у неё - Романовна- мечтательно произнес поэт Владимир Цыбин.

Мама в ответ так рассмеялась, но вдруг пояснила: Да она, как увидела Сашу, сразу глазки ему строила! Но!!! Хватит обсуждать влюбленную девушку! Давайте танцевать!

И из-за стены послушался грохот стульев. Раздалась музыка А я задумалась,о том, что оказывается у взрослых всё , как у детей !

Анастасия Романовна- вовсе не злая, а влюбленная в моего папу! А , как же и не влюбиться в моего папу!В героя войны, поэта, такого доброго и веселого! Но папа любит маму, а она страдает и от обиды наговорила папе, что в голову пришло, лишь бы обидеть его…..

Она влюбилась совсем, как я в Мишку Нечаева, тогда в песочнице. Но мне- повезло- и Мишка тоже меня любит, а папа любит маму-у-у. А Анастасия Романовна не глупая и не злая, раз она поняла-какой мой папа хороший, добрый....она поняла...поняла...она...

И я заснула, перелетев туда, где все хорошо. Повезло сон был такой теплый, светлый. Там был улыбающийся папа, танцующая мама, Анастасия Романовна поливала диковинные цветы в кадках. Но резкий звонок в дверь вытолкнул меня из сна, как грубиян в очереди за колбасой.

За стеной все веселились, но танцы кончились. Мне стало интересно. И я , не одевая тапочки, чтобы оставаться незамеченной и неслышной, на цыпочках подошла к двери. Чуть приоткрыла её, чтобы увидеть, кто это так поздно пришел, но так , чтобы меня никто не увидел. И увидела, что в гости к родителям пришел настоящий «стиляга», которых изредка удавалось встречать на улице. Они так нравились мне, что когда я увидела их на улице, начала хлопать им в ладоши, как в цирке. Потому что он очень напоминали мне увиденных в цирке клоунов. Но этот-папин друг «стиляг»а и среди клоунов был бы самым- самым лучшим. Потому что он чудесно играл на саксофоне. Он принес маме цветы. И сняв зеленое пальто с ярким клетчатым красно- фиолетовым галстуком, вежливо поцеловал маме руку , со словами: « Музе поэта!» Проходя следом за мамой в комнату , где отмечали появление папиного сборника стихов, он слегла подправил обеими руками свой высоко взбитый кок-эта , взбитая и тщательно уложенная челка его черных волос, возвышающаяся и нависающая над его лбом.

. И он , немного перекусив и выпив за удачу папиной книги, встал у стола и стал играть на своем саксофоне. А все сначала задумчиво слушали его. А потом он стал играть веселую музыку. И все стали танцевать полу запрещенный в то время рок эн рол. Я стояла босиком в новенькой ночной рубашке в полоску с розовыми розовыми цветочками. У чуть открытой щелочки двери, любуясь мельканием видимым в проеме . И свет из ярко освещенной комнаты, где шумел праздник, наложился на меня яркой полосой, разделяющей тот -праздничный мир, и мой- еще тонущий в темноте и сумраке коридора, я делал шаг в сторону и яркая полоса света рассекала коридор.Вставала обратно, и полоса вновь очерчивала меня по середине. Потом,я стала ,подражая их движениям, танцевать настоящий рок эн ролл. И я веселилась. Пока не заметила, как у двери оказалась мама. Она, как раз хотела заглянуть ко мне в комнату, чтобы проверить, насколько крепко я сплю. Конечно, она расстроилась и рассердилась на мое непослушание. И пошла укладывать меня спать еще раз.



Перед сном, лёжа в постели, я думала о загадочном гегемоне. Потому что и сейчас , когда произношу слово «гегемон» представляю себе не главного трудящегося , с лопатой и молотом, потного в грязной одежде, а огромную и сердитую птицу. Которая,крыльями за спиной зловеще хлопает и всех пугает.

-Только бы не приснился мне этот гегемон!- подумала я ,засыпая.

Но он мне всё же приснился. Это был какой-то ужасный рабочий с огромными черными крыльями за спиной. В промасленной шоферской кепке, в рваной майке и в черных сатиновых шароварах, как на физкультуре. В тряпичных синих кедах «Турист» одетых на босу ногу , с широким резиновым кантом и белой резиновой блямбой по бокам. В одной руке он держал лопату, а в другой молот, как царь-скипетр и державу на картинке в книжке русских народных сказок.Он ,пугающе взмахивая огромными чёрными крыльями , громко курлыкал, как воркуют голуби весной:"Гегемон!Гегемон!Гегемон! Гегемон!" И бегал за мной , угрожая лопатой.

Когда я в ужасе проснулась, мама поняла, что у меня высокая температура. Рок ен рол в ночной рубашке и босяком в темном , холодном коридоре не прошел бесследно.

Поэтому нескоторое время в детский сад не ходила. Болела. И «страсти улеглись», как мне казалось. Но папа больше не приходил за мной в детский сад. Приходила мама после работы и забирала меня домой. Но после того, как я выздоровела,оказалось, что ничто не забыто. И Анастасия Романовна все же устроила мне показательно-воспитательный урок, который я запомнила на всю жизнь.

В тот день заболела обожаемая мною учительница пения. И урок был отменен, но тотчас заменен на другой. И провела его Анастасия Романовна. Узнав, что урока пения не будет , мы все разбрелись , кто играть, кто посильнее качаться на коне качалке. Словом, кто ,чем хотел, тем и занимался. Но, несколько раз хлопнув в ладоши , Анастасия Романовна приказала всем встать в круг. Услыхав это, я и мои подружки, очень обрадовались. Мы решили, что затевается игра в хоровод «Каравай». Это значит, что будем водить хоровод , распевая «Каравай, каравай, кого хочешь –выбирай!» А потом внезапно, выхватывается из цепочки тот, кого выбрали проворные игроки.И мы взялись за руки и стали водить хоровод. В хоровод вошла и Анастасия Романовна, взяв за руки детишек.

Анастасия Романовна водила хоровод так же, как и все дети, указывая , кого выхватывать из хоровода. И ,среди выхваченных из хоровода ребятишек, оказалась и я. Выдернутая из хоровода я стояла по середине зала. А все вокруг водили хоровод.

Мы стояли смеясь и радуясь этой веселой и доброй игре-«Каравай»

Но вдруг Анастасия Романовна резко остановила хоровод. И сказала детям:

-Дети пусть каждый громко скажет Наде, кем работают ваши папы!Ну, Петя! Скажи!

И Петя отвечал - «Мой папа рабочий!»

-А твой папа, Машенька, кто?- требовала ответа Анастасия Романовна.

Мой папа повар…а, что?

-А твой папа , кто Ванечка?!Кем он работает? Ну, ка! Скажи громко нашей Наденьке!

- Ну-ну….ну-у..ну,это...-милиционер!-густо покраснев и низко опустив голову выдавил из себя мальчик

-Вот видишь , Наденька! У всех папы честно работают! А твой папа в это время стишки пишет, вместо того, чтобы работать! А в это время папы всех ребят работают на заводах и фабриках! А он-стишки пишет! Вот сегодня вечером придешь домой, и скажи папе:

-Хватит бездельничать , папа! Хватит писать стихи! Ты должен стать рабочим! «КТО НЕ РАБОТАЕТ ТОТ НЕ ЕСТ!»

С этим лозунгом, повторяя его , она подхватила детишек, так , что опять образовался хоровод. Но теперь он послушно двигался вокруг меня. А я в него не была включена. Я стояла посередине, на том самой красном ковре. На котором мне так нравилось раньше играть.

А дети, ведомые по кругу Анастасией Романовной, вяло и скучающе повторяли за нею привычные советские лозунги, которые и без того постоянно неслись из радиоприёмников, телевизоров, белели буквами плакатов на кумаче:

«КТО НЕ РАБОТАЕТ, ТОТ НЕ ЕСТ!» "Тунеядству- бой"-«Наша цель коммунизм!», «Рабочий класс-гегемон!»- она так увлеклась, что маршировала все напряженнее. И тут я заметила, что вошедший в моду капрон ее чулок, так же, как и чулки у заигравшихся детей, сложился складочками на её щиколотках. Тут я и вспомнила, что об этом говорила мама. И подумала:

-А мама-то-права! Вот ведь, как важно подтягивать чулочки, чтобы не быть похожей на Антонину Романовну! Действительно, кто же её такую полюбит?-думала я глядя на неё , словно в первый раз, увидела воспитательницу. Черные , разметавшиеся волосы, полуразвалившаяся "Бабетта" на голове....Упрямо смотрящие мимо нас ,неведомо куда совсем не голубые, а почти прозрачные глаза, словно утратили свою красивую голубизну.

Мишка Нечаев вдруг выдернул руки из кулаков , идущего впереди и за ним -ребят , с которыми он был в хороводе.

Анастасия Романовна прикрикнула для него:

-Назад, Нечаев! В хоровод!А, ну! Вернулся быстро!!!

Но Мишка, мрачно, опустив голову, ответил:

-Нога болит! – и ушел к окну, повернувшись ко всем задом, глядя в окно.

Чтобы не упасть, не дать им всем возможность смеяться надо мной, я как на физкультуре, поставила «ноги на ширину плеч». Определение, которое в детстве тоже приводило меня в изумление, своей акробатичностью.

И не заплакала. Только старалась ровно и глубоко дышать. Думая только о том, что никогда не буду такой злой, и никогда никого не буду так обижать. Но ,подняв голову развеселилась, потому что увидела Мишку Нечаева, который стоя у окна, передразнивал ребят и корчил уморительные рожи. Но только в тот момент, когда Анастасия Романовна , водя хоровод, оказывалась к нему спиной. Как только ситуация становилась опасной , и Анастасия Романовна оказывалась лицом к стоящему у окна Мишке, от тотчас становился серьезным. И отворачивался к окну, делая вид, что увидел там, что-то интересное.

Меня спасли, неожиданно возникшие в дверях; заведующая этим детским садом и Тамара Дмитриевна. Не помню , как звали заведующую, но это была хорошая и добрая женщина. Она и вторая воспитательница, отлучились куда-, как раз, когда Анастасия Романовна затеяла этот зловредный хоровод. Заведующая строго приказала Анастасии Романовне немедленно «зайти к ней в кабинет».И судя по её строгому тону-ничего хорошего Анастасию Романовну в кабинете начальства не ждало.

Удивительно, но именно в тот вечер за мной зашел папа. Меня отдала ему приветливая Тамара Дмитриевна. В ушах у меня звенело:
-«Папа! Хватит писать стихи! Иди работай!Кто не работает-тот не ест!»
И я смотрела на папу , подняв голову вверх. И эти непроизносимые слова душили меня. Но я собралась с силами. И, старая не плакать, когда мы вышли из детского сада на улицу , я спросила папу:

-Папа, а ты вправду пишешь стихи? Ты поэт?

-Да…я –поэт! Я пишу стихи. Я даже Литературный институт закончил. А для тебя это важно?- остановился папа, внимательно глядя мне в лицо. Он присел на одно колено рядом со мной, и мы оказались, «одного роста». И он шепотом очень серьезно спросил меня:

-Доченька, но, понимаешь, тревожно мне. Я всё думаю; а вдруг, окажется , что я пишу не те стихи, не такие хорошие , как хотел бы, понимаешь? Бездарные...

-Папа! Всё равно пиши! Главное-ты будь поэтом! Все равно каким! Ты всегда будь поэтом!

- А ты будешь любить папу, если стихи окажутся не те, и поэт я окажусь- так себе? Знаешь, ведь я этого боюсь…

-А почему ты боишься, папа?

- Потому что тогда мы будем бедны. Знаешь, как живут поэты? Штаны и рубашку купить не на что будет!

- Пап! Я, когда вырасту куплю тебе рубашку и штаны! Только ты никого не слушай! Пиши стихи! Всё равно какие! И плохие тоже! Только пиши, папа!-отец так обрадовался , услыхав это, что схватил мена на руки и поднял высоко, радостно смеясь, выкрикнул посреди тротуара около троллейбусной остановки:
-Купишь папке рубашку?!!!
- Куплю-ю-ю!!!-кричала я.
-И штаны?-спросил папа , опустив меня так, что я привычно обняла его за шею и прижалась к его груди с модным , ярким шарфом.
-Куплю штаны!!!-кричала я радостно. И, увидев сверху папины ноги в черных ботинках, стоящие на сером асфальте. И прошептала ему на ухо:
-И ботинки самые модные, пижонские-куУуплюююю, папа!!!
Проходящие по тому тротуару люди, увидев таких счастливых, смеющихся отца и дочь -улыбались Не мешая нам, огибали нас, как корабли встреченный остров посреди течения. Островок нашей с папой любви.
Пока я росла, папа часто вспоминал: «А помнишь, как ты мне обещала, что, когда вырастешь- купишь мне рубашку и штаны?» И , конечно, я всегда помнила о моём обещании!
И обещание сдержала. Правда, обувь он всегда выбирал сам. Но мне всегда приятно было дарить отцу разную одежду. И дело было не только в моих подарках, но и в том, что к нам из невозвратного далека возвращался тот вечер с молодым, счастливым, смеющимся моим папой. Так же, как и ему в сборниках его стихов или прозы было отрадно ставить посвящение в его книгах: « Дочери моей, Надежде!»