Призвание

 

Сегодня я проснулся с ясной головой: мысли не путались. Я поверил в себя, определился и достиг умиротворения.  Долгие годы я провёл в размышлениях, и прозрение, снизошедшее на меня, не может быть случайным. Не осталось и малой толики сомнения.

Неизвестная птица пела мне дифирамбы, и, распахнув окно, я ещё раз утвердился в своей правоте, изобразив словами это пение - вышло грандиозно. Ничтожная пичужка упорхнула, а я, поборов ложный стыд, громко произнёс вслух то, о чём боялся некогда думать.

«Я - творец!!! – кричу я в холодный осенний воздух. И мои слова превращаются в пар, струятся, достигая ушей редких прохожих внизу. Те оглядываются и втягивают головы в плечи. Жалкие существа… Всё, что они могут, - это бояться цветочного горшка…

Надо спешить. Одеваться и скорее идти! На встречу с другом. Не терпится поделиться радостью. Он поймёт, поддержит и направит!

По пути вспоминаю день, когда возникло первое робкое подозрение. Это произошло очень давно. Как и сейчас, была осень, и я маялся зубами, проклиная холод и телевизионных стоматологов, которые, напоминая о кариесе, провоцировали пронзающую боль. Я думал о том, сколько мучений доставляют челюсти, царапая меня обломками зубов, коверкая лицо флюсами, причиняя невыносимую боль мозгу. Мне даже не на кого было излить раздражение. Истинное одиночество!

И вдруг в голову пришла неожиданная мысль: «У меня очень, очень плохие зубы, в точности, как у Набокова!». Я остолбенел: это так очевидно! Вот она - связь! Боль прошла мгновенно, а на следующий день зуб покинул десну без посторонней помощи.

С того момента я, не сворачивая, шёл верной дорогой, а моё существование наполнилось смыслом. Отыскалось одно - должны быть и другие неоспоримые доказательства моей принадлежности.

Верно! В следующие три дня я выяснил, что пью кофе, как Оноре Де Бальзак, ростом с Пушкина, а невоздержанностью в еде могу удивить самого дедушку Крылова. И это не всё! Скажу по секрету: у Маяковского тоже была замужняя любовница.

Полгода я находился в эйфории, получая подтверждения своей теории каждый день. Я никогда не покидал родного города – Александр Грин тоже. Люблю приврать – и Тургенев… А Куприн-то… продавал пудерклозеты и безбожно кутил. Ну, тут уж сходство налицо. Обилечиваю страждущих в платном заведении, а уж подебоширить, закусив в точности такую бороду, как у Льва Николаевича, - мёдом не корми.

Почти пришёл… На лавочке справа - две девицы. Вышли покурить, посплетничать и поглазеть на прохожих. Они духовно слепы и не понимают, кто идёт мимо, потому теряют драгоценные мгновения. Сейчас за мной закроется дверь, и я буду всецело принадлежать будущему, а они никогда не получат бесценный автограф.

А вот и мой Федя, основательный и мудрый, - истинный сын земли, неотделимый от людской массы. Вальяжно откинувшись на спинку металлического стула, он покачивается на его задних ножках в ожидании меня… Бокалы покрыты высокой пеной янтарного напитка. В воздухе еле уловим нежный аромат псинки. Сажусь напротив, выпиваю всё большими глотками и без обиняков излагаю наиболее важное - момент назрел.

Фёдор не удивлён. Он не хватает звёзд с неба, но недостаток ума с лихвой дополнен богатым жизненным опытом, практическими примерами и почти животным чутьём. «Да, - соглашается он. – Ты талантлив, но будь осторожен. Гений должен появиться в назначенное свыше время, иначе человечество не оценит дара. Нельзя допустить этого!». Я в смятении: когда было задумываться над мелочами?! «Помоги, молю! Утеряна связь с народом. Только ты можешь вернуть мне её».

Обговорили всё, и стало покойно на душе. Теперь понимаю, что должен ждать своего часа,  а пока, по рекомендации Фёдора, начинаем практические занятия по расширению сознания методом Амброза Бирса. Виски никогда не был родным напитком русскому человеку, и потому отторгнут. Делаем правильный выбор - и вперёд, навстречу фактически необъяснимому.

Стремительно летит время, стирая из памяти подробности эксперимента. Невозможно сказать определённо, что именно я видел, слышал, чувствовал, но порой мне было очень страшно,  и я не шевелился, а когда мог двигаться, то страшно было всем остальным.

В изысканиях прошло около года – я уже не тот, что прежде. Теперь легко вижу наяву то, чего не видит и спящий. Слава Богу! Вряд ли простой смертный может вынести такое. Курс закончен, но подозреваю, что буду продолжать и дальше. Моё время совсем уже близко, а надо ещё успеть развить воображение…

Совсем как Максим Горький, я окаю и широко шагаю, переставляя миниатюрные лермонтовские ноги. При появлении мысли напрягаюсь сильнее Флобера. От напряжения потею и на ходу вытираю лысую - в Демьяна Бедного - голову. Спешу: Федя подобрал методу, тренера, и сегодня мы приступаем. Говорит, способ проверенный, и я всё пойму, когда почитаю Оскара Уайльда, - вот отменное воображение, лучше не надо. Но некогда читать, кроме того, я полностью доверяю другу - он практик и лучше знает, как получить мировую известность.