Говорят, если сидеть на берегу реки, то можно увидеть, как мимо проплывет труп твоего врага. Забавно, но у меня никогда не срабатывали такие приемы. Каждый чертов день требует от меня достижения все новых пределов возможного, и если я действительно хочу увидеть чей-то труп и остаться при этом в живых, то мне придется изрядно попотеть.
Но речь сейчас пойдет не о том, насколько трудным я вижу свое будущее. Нет, эта история даже не о настоящем. Она давно уже в том прошлом, которое едва можно вытянуть на поверхность, чтобы как следует встряхнуть и разгладить потертые временем уголки. Тем не менее, именно это сейчас я попытаюсь сделать для Вас.
Хотя, кого я, собственно, пытаюсь обмануть?
Я намерена это сделать для себя. Увидеть ту самую точку отсчета и, наконец, понять, в какой именно момент заело тормоза и все понеслось под откос. Разобраться, был ли хоть один шанс избежать этого, и если да, то почему же я его упустила? Осознать - и смириться, заглушить эту не стихающую боль. Отпустить ее, чтобы как следует собраться с мыслями, набрать воздуха в легкие и…
Жестоко отомстить.
Глава 1. Мне бы в небо
Двери вагона метро широко распахнулись, выплевывая немногочисленных прохожих на унылую станцию. Раздалось тихое, едва уловимое шарканье; ночные путники устало зашагали к выходу, вяло переступая заплетающимися ногами. Спустя мгновенье монотонность фона разбил звонкий цокот, эхом раздающийся по ширине всей платформы. Нервно и со скрежетом, отбивал он ритм нестройной походки, напрочь игнорирующей хрупкость летних босоножек. Сочувственно отзывались в такт слепые головы мраморного пролетариата под потолочными сводами. Брезгливо оглядывались люди.
Но мне уже все равно.
Лица охранников мне знакомы. Кажется, их взяли еще на прошлой неделе. Паспорт – штамп на руке – и «добро пожаловать в «Рай»»! Музыка врезается в грудную клетку, словно таран: что-то очень современное и сексуально-электронное. Людей немного, как и в любой другой день. Только самые отчаянные. Или же в стельку пьяные.
Но в большинстве своем – исключительно постоянные.
Обстановка недорогая, а если присмотреться, то и вовсе убогая. Длинная барная стойка в дальнем углу клуба давно пережила свои лучшие времена. На ней с десяток нечищеных пепельниц тесно соседствуют с заляпанными меню и недопитыми бокалами сомнительного вида. Должна признаться, зрелище отвратительное, но я прекрасно знаю, куда пришла, а потому не трачу время даром и машу бармену.
Сегодня нашим апостолом пьяного безумия является Сергей. По меркам сего заведения он работает здесь целую вечность – полгода, а потому его моложавое лицо приятно растягивается в улыбке при виде меня.
- Хорошо выглядишь, красавица. Тебе как всегда?
Горы остаются горами, небеса по-прежнему голубые, а Сережа никогда не перестанет мне льстить. Мило улыбаюсь в ответ:
- Двойную порцию, пожалуйста. И, если можно, без трубочек.
- Ого, кто-то сегодня в настроении поднять весь клуб?
Стараюсь представить, как бы мне удалось поднять всех завсегдатаев « Рая» со своих мест. В расплывчатых мыслях витают подъемные краны огромных размеров. Сажусь в один из них на птичьей высоте, дергаю рычаги, подъезжая вооон к тому столику…
Нет, к этому я не имею никакого настроения.
Но все равно улыбаюсь, протягиваю купюры и забираю полные пурпурной жидкостью бокалы. Лед приятной симфонией бьется о стеклянные стенки. Один бокал я с жадностью выпиваю, ставлю пустой чуть поодаль, второй же придерживаю в руке и оборачиваюсь в зал. Неясное зрение постепенно становится еще более расплывчатым. Страшно хочется закурить, но я сдерживаюсь, чтобы не отвлекаться, и настойчиво пытаюсь рассмотреть окружение.
Да-да, именно так. Никто не хочет быть застуканным в «Раю». Это как если бы вы случайно выбросили в мусорный контейнер ключи от квартиры, а после наткнулись на пораженный взгляд соседа, наблюдающего за вашими «грязными танцами» с банановыми шкурками и использованными тампонами.
Что ж, сегодня любопытных не обнаружено. Я спокойно выкуриваю сигарету, допиваю содержимое второго бокала и, надев одну из своих самых сексуальных улыбочек, прохожу в центр микротанцпола. Музыка окутывает, затягивает в туман ритма, и мою голову тотчас же покидают все мысли.
Совсем скоро…
Всего через мгновение я чувствую запах резкой смеси алкоголя и копеечного одеколона. Чьи-то настойчивые руки тянутся к талии, спускаются ниже, осторожно гладят выступающие части тела и продолжают свое путешествие вверх. Горячее дыхание обжигает затылок, позвоночник изгибается в ответной реакции…
…Образ, возникший в моей голове настолько живой, реальный, что, кажется, если я обернусь, то действительно окажусь рядом с Ним…
Что?
…Мы смотрим друг на друга, прикасаемся, пытаясь запомнить, оставить отпечатки на линиях своих жизней…
Дышать становится трудно. Взмахиваю рукой, удерживая равновесие, словно после удара. Мысленно пытаюсь схватить так некстати вырвавшиеся ассоциации, смять их в тугой ком и запихнуть подальше в ящичек моей головы.
Соберись, тряпка, его там нет.
И потерпи, осталось совсем немного.
Но мои старания тщетны: обезумевшее сознание снова дает сбой. Становится очевидно, что времени у меня попросту нет. Компаньон по танцу ничего не замечает. Похоже, он чертовски пьян, и единственное, что его волнует, так это наличие поблизости сисек и отсутствие кое-чего у меня между ног. Он продолжает исследовать столь щедро предоставленное ему поле деятельности, в то время как я просто стою и пытаюсь ровно дышать.
…Выходим из дома в теплых куртках, зимние сапоги скрипят по морозному воздуху. Сильные руки хватают меня и поднимают в воздух, словно пушинку. Грозный взгляд, брови сошлись на переносице… Мои крики распугивают стайки синичек, они разлетаются – темные точки на белом, а я брыкаюсь, словно действительно верю…
…Я верю…
…Кирилл.
Имя отскакивает от стенки черепа и разрывной пулей вонзается в мозг. Ошметки воспоминаний выстраиваются в сумасшедший калейдоскоп.
…Наши улыбки, наша юная беспечность. Костик, – как две капли похожий на брата, высокие речи на помолвке…
…звон бокалов…глухие удары сердца…
Крики. Истошные вопли, агония.
И кровь. Слишком много крови
Чувство опасности вгрызается в тело, словно пиранья. Оглушительными сиренами раздаются подкожные сигналы, проясняя рассудок.
Черт, ЧЕРТ, ЧЕЕЕЕРРТ!!!!!!!!
Нужно срочно что-то придумать. Придумать прямо сейчас. Танцор все еще рядом и, кажется, весьма преуспел в изучении моей анатомии. Его зад виляет в такт музыке, взгляд затуманен, а сам он находится где-то в стране своих грез. Я знаю об этом, к своему стыду, ведь неделю назад этот восемнадцатилетний юнец поведал мне печальную историю о некоей стерве-Наташе.
О, она была красива. Она тратила его деньги. Она бросила его, оставив ни с чем, что означало в переводе с его языка: «Она мне не дала».
Какая жалость.
Этот монолог длился целую вечность и, если б не некоторые финансовые затруднения, я бы давно отправила его на три… стороны. Но обильное количество предложенного виски успешно отговорило меня от столь заманчивого поступка. Правда, в результате мне пришлось выслушать все подробности неразделенной любви, получить парочку похабных предложений в качестве бонуса, а после и вовсе убедиться, что алкоголь неплохо отшибает мозги. Вскоре юный любовник начал узнавать в моем лице «свою Натусю», которой ему позарез как хотелось доказать, что он Настоящий Мужчина, ну просто Мужик-С-Большой-Буквы.
Последнее не возымело на меня должного действия. Скорее, убедило быть более разборчивой в будущем.
Гребаный «Рай».
Думаю, Костя находится в это время где-то в шаге от подобного мнения. Во всяком случае, когда я замечаю его лицо, оно недоуменно вопрошает: «Что же я здесь делаю?», в то время как он нервно оборачивается по сторонам, сидя за своим темным столиком у самого выхода, в поисках того же, что и я… сколько-то там минут назад.
На секунду я немею, а после мгновенно прижимаюсь к пьяному подростку, изображая бурную страсть и мысленно отвешивая себе подзатыльник за невнимательность. Вот ЭТО совсем ПЛОХО. Пути к бегству отрезаны. Сейчас я никак не смогу выйти незамеченной.
Вопрос на миллион долларов: что же делает Костя в Раю? Это на самом деле меня беспокоит. Неужели у него проблемы с женщиной? Или работой?
Ерунда. Это мелочи для такого места.
Тогда, может что-то случилось с семьей или …братом?
Образ Кирилла снова мелькает перед глазами, сбивая с ритма едва успокоившееся дыхание. На секунду желание подойти к Косте и спросить самой, в чем же дело, становится невыносимым. Но я знаю, что ни мне, ни, уж точно, ему это не принесет никакого удовольствия. Тем более - здесь. Вместо этого, преодолев внутреннее отвращение, я наклоняюсь к уху своего партнера и томным шепотом прошу меня провести к «дамской» комнате. Его глаза озаряются предвкушением. Трясущимися руками он обнимает за талию «Натусю», слюняво улыбается и тащит меня по прямой наводке к намеченной цели. Я льну к потному телу, про себя проклиная этот идиотский вечер, и краем глаза слежу за обстановкой.
Вроде бы не заметил. Часть переживаний рухнула с моих плеч.
Уже у знакомой белой дверцы притормаживаю, нацепляю обворожительную улыбочку и прошу своего недо-любовника подождать меня у стойки бара. Все правильно милый, не сейчас. Его взгляд сгущается, разочарование плещется в затуманенных алкоголем глазах, но возраст и опыт не позволяют ему возражать. В моих-Наташиных движениях намек на дальнейшее продолжение – но только если он будет «умничкой», а его желание слишком велико, чтобы упустить этот шанс. Он неохотно сдается и отходит в нужном мне направлении, в то время как его выражение лица ясно дает понять, на какого вида продолжение он рассчитывает.
Один ноль, Лера, хоть что-то сегодня в твою пользу.
Закрываю дверь и звучно выдыхаю, стараясь выгнать напряжение и немного расслабиться. Хотелось бы знать, сколько же я буду здесь сидеть. Час? Три? А успею ли? Найду ли новое место для ночлега? На улице изрядно похолодало – осень есть осень. С вокзала наверняка прогонят.
Может, позвонить Алине?
Мне снова становится дурно. В голове пусто звенит, зрение плывет, окрашивая замызганные стены кабинки в багровые тона. С отчаянием я понимаю, что уже поздно куда-то бежать, и если я сейчас не посплю, то нагрянет очередной сильнейший приступ, лучший исход которого – здравствуй, белая палата. Со слезами мамы и надолго.
Ну уж нет.
Непослушными руками лезу в карман и вытягиваю две таблетки. Этого должно быть достаточно. Забрасываю свою последнюю надежду в рот, оставляя вишневый отпечаток помады на ладони, включаю кран и жадно хлебаю воду с привкусом железных труб.
Банально, но я кое-кому обещала держаться. А значит, мне придется уснуть прямо здесь
Время тянется как резина. Я смотрю в зеркало, ожидая, когда же придет мое спасение, и мимолетно делаю вывод, что бармен Сережа вовсе не миленький льстец, а корыстный наглый лгун. Давно не стриженые волосы моего отражения, претендующие на ассоциации со словами «Локоны» и «Диффузор», спутанными грязными кустами обрамляют сильно натоналенное лицо. К некоторому сожалению его обладательницы, косметика не справилась со скрытием темных пятен под глазами. Как и не справляется дешевенькое черное платье в своих попытках придать высушенному телу хоть какую-либо привлекательность. Синяк на правом локте, два сломанных под корень ногтя, вздутые от напряжения вены, красные воспаленные глаза…
Я вижу забитое, изможденное существо. Но внезапно образ оживает, сочные, естественные цвета проявляются в его очертаниях, а движения приобретают энергичность, присущую молодому сильному телу. Девушка красит ресницы, вопреки всем известным «законам» – не приоткрывая рта. Затем слегка отстраняется, находит любимую – розовую, как я знаю, - помаду, и наносит на губы соблазнительный оттенок. Пару чмоков, легкая улыбка. Затем отойти чуть подальше и взглянуть на фигуру. Знаю, сейчас она думает о несовершенстве своей талии. Ох уж эти вечные лишние килограммы. И хотелось бы мне сказать, что эта Я-Из-Прошлого волнуется совершенно напрасно, ведь бывают вещи похуже ненужных пяти килограмм. Например, недостаток пяти килограмм. Или десяти. Но мой язык намертво прилип к зубам, не давая выговорить ни слова.
Изображение в зеркале вздрагивает и покрывается мелкой рябью. Глаза щиплет, а цветная картинка снова превращается в черно-белое кино с устаревшей героиней а-ля двадцатые годы в главных ролях. Полное соответствие придают два черных пятна, неосторожно растекшихся до самой шеи.
Я еще не встречала такую тушь, которую бы пощадили слезы.
Ироничная ухмылка кривой трещиной разрезает гримасу моего отражения:
- Что за чушь, Лера? Для чего ты все это делаешь?
Я замираю. Неприятный холодок убийственно нежно касается позвонков.
- Ты что, не видишь, что это не работает совсем? Разве ты этого не понимаешь?
Прямое осуждение звучит в низком хриплом голосе. Тяжелый немигающий взгляд впивается в мои испуганные зрачки.
Она прикуривает сигарету и продолжает:
- Все это бред, моя дорогая. Бред - и ты это знаешь. Но есть избавление… - ее тон акцентирует на последнем слове. Она кокетливо подмигивает, выдыхая сигаретный дым, и слегка улыбается. – Пора.
Еще три года назад, возможно, я бы заработала себе инфаркт. Ну, или шок как минимум. А все потому, что вопреки видимой мной картинке в зеркале напротив, мои руки крепко держатся за умывальник перед собой, и в них по умолчанию ничего нет. Что означает: мне не кажется, будто со мной разговаривает мое отражение. Оно и правда со мной разговаривает – в моей галлюцинации или…
…Я не успела.
Вместо актрисы в зеркале появляется Кирилл. Его взгляд мягкий, но немного расстроенный. Он закусывает губу, как делает обычно, когда пытается скрыть эмоции. И нервно улыбается, зная, что у него не выходит.
Разочарование обрушивается на меня мгновенно, словно оползень, сорвавшийся с вершины горы. Не совладав с порывом, я начинаю истошно кричать и со всей силы замахиваюсь на зеркало. Раздается звон битого стекла. В туалет стучат:
- Эй, красотка. Ты что, б##ь, канат проглотила?
Где-то глубоко сознание отмечает, что юнец осмелел. Видимо, не тратил зря времени у барной стойки.
Я тру виски. Ладонь жжет, головная боль выходит на новый уровень ощутимости. Меня трясет, и я едва удерживаюсь на ногах.
Ловлю собственный взгляд в осколке зеркала на полу. «Не к добру» - проносится в голове, но меня уже трудно этим смутить.
«Красотка» напротив была абсолютно права. Невозможно пройти через столько дерьма, оставаясь оптимистом нежнейшего состава. Мои обещания лишь служат аппаратом искусственного дыхания для продлевания никчемной жизни. И сегодняшний бред четко передает глубинные мысли моего организма.
Прямая трансляция слова «ХВАТИТ».
- Остынь, друг, - как бы говорят мои почки.
- Мы сполна отработали свое,- вздыхают легкие.
- Все это заслужили, – жалобно скулит печень.
- Нам пора на покой, – шепчут руки и плавно тянутся в правый карман, доставая спасительный пузырек.
Каждый сантиметр кожи требует отключить последнее, что сдерживает меня на этой земле. Надежда шлет прощальные поцелуи, но некому оценить столь драматичный жест. Больше нет желания цепляться за призрачное будущее из полотна красивых слов. И я наслаждаюсь чудесным видом самой из искренних улыбок на лице черно-белой девушки - отражения в осколке зеркала, что сейчас с радостью глотает белые пилюли.
Давно пора.
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/