Пробирная Ума Палатка,
сиречь
П Р У Т К О В И З М Ы,
или
Совсем-совсем новые
Плоды Раздумья
Козьмы П Р У Т К О В А.
Составитель-сочинитель –
Владимир ТРЕТЬЯКОВ.
СПб: Самолит, 2012
С о д е р ж а н и е
Предуведомление составителя
Задушевное слово Козьмы Пруткова своему читателю
Дело № 1: «Плоды раздумья Козьмы Пруткова обо всем понемногу».
Дело № 2: «Плоды раздумья Козьмы Пруткова о научном поприще».
Дело № 3: «Плоды раздумья Козьмы Пруткова о разных предметах».
Дело № 4: «Отеческие наставленья Козьмы Пруткова начинающим сочинителям».
Дело № 5: «Плоды раздумья Козьмы Пруткова о самом важном».
Дело № 6: «Плоды раздумья Козьмы Пруткова о предметах не столь значительных».
Дело № 7: «Отеческие назиданья Козьмы Пруткова отрокам и отчасти отроковицам».
Дело № 8: «Плоды раздумья Козьмы Пруткова о себе самом».
Дело № 9: «Плоды раздумья Козьмы Пруткова о жизни вообще».
Общее приложение ко всем Делам:
I. Загадка Пруткова и попытка ее разгадки. Филологический экскурс.
II. Круглый стол с Козьмой Прутковым.
III. Сценарий телеспектакля.
IV. Отклик одного из публикаторов прутковизмов.
Предуведомление составителя
Проникновенные раздумья крупного казенно-лирического поэта Козьмы ПРУТКОВА, опубликованные некогда по инициативе А.К.Толстого и братьев Жемчужниковых, все еще продолжают волновать читающую публику. Сообщите адрес того книжного магазина, где невзначай залежался Прутков: туда же толпы прибудут! Таково уж свойство его мыслей: быть среди людей, проситься в цитаты, эпиграфы, даже названия книг.
Словом, Пруткова явно на всех не хватает. И потому нам захотелось со всей внимательностью покопаться в его мысленном наследии, дабы расширить, если не углубить, кладезь его премудрости.
Нас постигла удача: в дополнение ко всем известному «Сборнику неконченного (d’inacheve)» нами был обнаружен никому пока не известный «Сборник неначатого (d’incommence)». Комбинируя мысли без конца, но с началом, с мыслями без начала, но с концом, нам удалось придать им завершенный и, смеем надеяться, вполне козьмапрутковский вид.
Среди набросков мыслей без начала оказалось и «Задушевное слово Козьмы Пруткова к своему читателю», естественно, тоже неначатое, точнее, начатое не с начала. Им мы и откроем наш сборник.
Итак --
ЗАДУШЕВНОЕ СЛОВО КОЗЬМЫ ПРУТКОВА СВОЕМУ ЧИТАТЕЛЮ
... оказал мне честь. За это хвалю! Тем паче, что ты свободно мог выбрать другого какого сочинителя, а то и собак гонять. Но – суди строго! Снисхожденья от тебя мне не надобно; я не нуждаюсь в нем! Пусть другие какие сочинители испрашивают у тебя снисхожденья. Однакож и хулы, даже охулки, тож не потерплю, не надейся! Вот тебе для острастки мое стихотворное предостережение:
Моему горе-хулителю
Вечернего заката
последний луч погас.
Затихли дальни звуки.
Все стихло и вкруг нас.
Но что это? Пегас
крадется на Парнас?
Злоумышленья полон,
Пруткова сбросить мнит
Коварен, зол и злобен
сидящ на нем пиит.
И мчит его Пегас,
взбираясь на Парнас.
Пустая бочка, право,
не столько дребезжит,
Как стих мой велегласный,
когда врага разит!
Так где ж он, тот Пегас,
что крался на Парнас?
Коль жив ты, мой хулитель,
к тебе я обращусь,
С последними словами:
«Тебе я все прощу!»
Ах, сник ты, скис, затих?
Ну что ж, и стих мой
тоже стих.
А теперь, читатель, приятной тебе прогулки меж делами, по рощицам моих плодов раздумий. И пусть прозаическая моя Муза, так мило отвлекавшая меня от вверенных мне занятий в ведомой моей рукою Пробирной Палатке, будет тебе незримой попутчицей!
К делу, мой доброжелательный читатель! Для начала – к «Делу № 1».
Д Е Л О № 1
Плоды раздумья Козьмы ПРУТКОВА
обо всем понемногу
Не совсем понимаю, почему
многие называют судьбу индейкою,
а не какою-либо другою, более
на судьбу похожею птицею?
Бывает, что усердие превозмогает
и рассудок.
ОБО ВСЕМ ПОНЕМНОГУ
Тема «обо всем понемногу», если вдуматься, очень благодарна: любой читатель всегда будет доволен, что понемногу, и не осудит, если не обо всем. Козьма Прутков, с его интуитивно верным пониманием психологии успеха, никак не мог мимо нее пройти, и в его плодах раздумья, как законченных, так и не завершенных спереди или с сзади, эта тема постоянно присутствует. Можно даже высказать предположение, что он поставил своей творческой задачей опровергнуть свой же афоризм – «Нельзя объять необъятного».
Ради справедливости отметим, что Козьма Петрович вовсе не стремится к тесным объятиям с темами; подошел к одной, слегка лишь с ней соприкоснулся – и вот он уж думает о другой. Таков уже его метод – «коснуться до всего слегка с ученым видом знатока». Хотя с другой стороны ежели посмотреть, то от Козьмы Петровича не отнимешь тяги к глубокомыслию. И когда он дает ей волю, возникают удивительные плоды раздумий. «Есть у меня такие мысли, -- признавался К.Прутков в минуту откровенности с читателем, -- сам понять их не могу, сколь ни пытаюсь». Щадя читателя с его самолюбием, мы избегали таковые в настоящее собрание посещать. Но, конечно, не исключено, что одна-другая мысль, вызывающие лишь чувство недоумения, все-таки контрабандно пролезли. Заранее просим читателя за это прощения.
Дело № 1: ПРИЛОЖЕНИЕ
*Неотступное желание славы всегда уподоблю зуду от щекотки, ибо и то и другое от удовлетворения вовсе не удовлетворяется, но токмо пуще становится.
*Угождение есть угощение души!
*Если не хочешь угодить в скользкое положение, проклей сапоги свои смолой или дегтем.
*Будучи спрошен: Кого у каждого хватит хитрости обвести вокруг пальца? -- ответствуй: Себя самого.
*Не читай моих сочинений во время еды: сие может воспрепятствовать правильному усвоению прочитанного.
*Критикующего крупное начальственное лицо смело уподоблю охотнику, вышедшему на тигра с дробовиком.
*Плоды раздумья созревали бы раньше и росли б обильнее, не будь женщин на свете вовсе.
*Помни, о служивый! Предугадай прежде, дабы верней угодить!
*Хорошие манеры дают пристойную видимость дурным замыслам и поступкам.
*Врата бессмертия приоткрываются не для всех желающих.
*Достоин похвал всяк трапезующий, отваливающий от стола едва почуяв легкий приступ недомоганья.
*Эполет придает значительность лицу обыкновенну.
*Скажи мне, кто твои друзья, а уж я скажу им, кто ты.
*Врачеватель! Ты важен, не спорю. Да все ж здоровье важней!
*Не каждому свое обличье по плечу.
*Обстоятельства суть не цель, но средства в достижении цели.
*Молодым супругам отечески присоветую: Грызите кость раздора с обоюдных сторон! Дабы порешить раздор взаимным лобызанием.
*Злоумышленно крадущему мои строки достойно возражу: изыди, малопочтенный плагиатор! Хотя твой выбор и делает тебе честь.
*Некоторые чувства подобны амебам: они умножаются, когда разделяются.
*Бывает, обмануть кого-то не в пример легче, чем самому быть обманутым.
*Будь решителен и смел в предустановленных пределах!
*Изрядно умен тот, кому не так своя глупость докучает, как чужая.
*Дар усердия превыше дарования.
*Муж, подобный мне, достоинство блюдящий, для дам знакомых держит лайковы перчатки, супружницу ж законную держит в ежовых рукавицах.
Д Е Л О № 2
Плоды раздумья Козьмы ПРУТКОВА о научном поприще
Глупец гадает; напротив того, мудрец
проходит жизнь как огород, наперед
зная, что кой-где выдернется ему
репа, а кой-где и редька.
Без надобности носимый набрюшник
вреден!
О НАУЧНОМ ПОПРИЩЕ
Заметив, что у К.Пруткова имеются обо всем понемногу основательные, местами даже отмеченные глубокомыслием, суждения, мы решились с новыми силами взяться за раскопки его мысленного наследия. И что же выяснилось? Что его незавершенные (с начала или с конца) мысли обладают тем же характерным свойством, что и мысли завершенные, всем известные, а именно: направленностью на любимые предметы.
Одним из этих предметов, несомненно, является наука. Пользуясь тем же методом – соединять обрывки неоконченных мыслей с неначатыми набросками, -- мы смогли привести в достойный вид его плоды раздумья о научном поприще.
Трудно отыскать на этом поприще такую территорию, откуда не принесла бы крупную дичь ищущая, рыскающая словно охотничий пес, мысль нашего приметного отечественного раздумца (или раздумщика?), любимого протеже гр. Толстого и бр. Жемчужниковых. Убедитель сами:
Космология: Никто не обнимет необъятного.
Биология: Одного яйца два раза не высидишь!
Метеорология: Ветер есть дыхание природы.
Философия: Мудрость, подобно черепаховому супу, не каждому доступна.
Физиология: Щелкни кобылу по носу – она махнет хвостом.
Теория относительности: Самый отдаленный пункт земного шара к чему-нибудь да близок, а самый близкий от чего-нибудь да отдален.
Физика: Не ходи по косогору, сапоги стопчешь!
Психология: Покорность охлаждает гнев и дает размер взаимным чувствам.
Педагогика: Из всех плодов наилучшие приносит хорошее воспитание.
И если справедливо, что ум К.Пруткова принадлежал науке вообще, то сердце его было отдано химии, что не удивительно, если вспомнить о должности, которую он при жизни занимал, -- директор Пробирной палатки. Химический уклон в составленных нами материалах эту сердечную привязанность достоверно отражает.
Итак, научные прутковизмы.
Дело № 2: ПРИЛОЖЕНИЕ
*Смотри в корень! Так, под кислой миной на лице порой скрыт щелок во внутренних органах.
*Всякому основательно пьющему достойно возражу: In vitro veritas! *)
*Научное поприще – особое поприще: можно беспрестанно удивляться, до чего ж не самую последнюю роль в научных преуспеяниях играет сообразительный и живой ум!
*Вступающему на научное поприще отечески присоветую: Упаси тебя господь хоть что-либо придумывать!
*Впрочем, которые уже вступили, тем тож не воспрещается советом сим руководствоваться.
*Не всякий, рассуждающий здраво о пробирках и ретортах, химическую науку постигнул!
*Назови мне такое исключение, кое не послужило бы к порче правила!
*Ученый ретроград зад называет передом, и благодаря сему ухищрению мнит себя авантажным.
*Справедливо замечено мною: Нельзя объять необъятного. Но умопостигнуть кой-кому все-таки дано.
*Знай, о химик! Самые хитроумные секреты свои природа скрывает в предметах зловонных и дурно пахнущих.
*Наука – нечто вроде многоугольника, беспрерывно меняющего свои формы. Но злостно заблуждается, кто важность сего многоугольника мнит в тупости его углов. Ошибается ж извинительно, кто полагает его в периметре. И лишь кто оное достоинство зрит в площади охвата, вполне может надеяться на мое благорасположение.
*Не совсем понимаю: почему говорят «окружающая среда», а не, скажем, «окружающий вторник» или «окружающая пятница»?
*Будучи спрошен: Отчего химики столь многоумны? -- не боясь солгать, ответствую: От непрерывного надзиранья над сутью веществ и препаратов. ***)
*Если бы на грушах и яблонях росли тыквы и арбузы, то для чего, позволительно спросить, нам были бы надобно все бахчеводство?
*Нарочито стоячи на своем, не долго же усидишь!
*Даже самый изящный цветок опыляем отнюдь не изящной насекомой букашкой.
*Удивленья достойная закономерность: свои доводы отчего-то -- всегда самые убедительные!
*Ученье человеку образованному все одно что кусок черствого хлеба после сытного обеда.
*Знания отягощают; напротив того, звания окрыляют.
*Человек, глядя в корень, есть всего лишь насос, исправно и непрерывно перекачивающий все новое будущее в избытое и даже забытое прошлое.
*Гром есть небесная брань на дурную погоду.
*Опять скажу: In vitro veritas!
---------------------------
*) Догадливый читатель тотчас сообразил, что я здесь имею в виду пагубный обычай допивать до дна якобы в поисках там истины (In vino veritas). Еще ж более догадливый читатель уловил глубочайший мой намек на ведому моею рукою Пробирную Палатку: ибо vitrum по-латински пробирка. **)
**) Здесь и далее примечания мои (К.П.). Впрочем, не льщу себя надеждой быть перепутанным с каким-либо другим крупным химиком.
***) Не всякому тут дано уловить тончайший намек, в раздумьи сем содержащемся. ПРОБИРНАЯ УМА ПАЛАТКА – вот как по справедливости надлежало бы именовать ведомое мною учреждение!
Д Е Л О № 3
Плоды раздумья Козьмы ПРУТКОВА о разных предметах
Если хочешь быть покоен, не
принимай горя и неприятностей на
свой счет, но всегда относи их на
казенный.
Если на клетке с тигром увидишь
надпись «буйвол», не верь
написанному.
О РАЗНЫХ ПРЕДМЕТАХ
Почти наверняка найдутся дошлые читатели, которые отнесутся к «Сборнику неначатого» с подозрением, не поверят в его существование. Может, даже довод приведут: как, мол, можно написать что-либо, не начав писать?
Что составитель может возразить на это обидное подозрение? Только то, что вот он, «Сборник неначатого», у меня прямо как перед глазами –
Это увесистый альбом in quarto, т.е. в четверть листа, одетый в темнозеленый миткаль, с темнокоричневыми ледериновыми углами. На нем изрядно потертая (больше ста лет как-никак минуло!) золоченая надпись:
ЛОМБАРДНАЯ КНИГА
Название вводит в заблуждение, это верно, но и позволяет понять, почему прутковский сборник так долго был сокрыт от читателя. Составитель же, следуя Пруткову, не поверил написанному – и был вознагражден.
Откроем же альбом вместе с вами, читатель. На двойном титульном листе нам предстанут размашистые рукописные надписи, украшенные завитушками. Слева:
Козьма Петрович ПРУТКОВ
СОБРАНИЕ ВСЕХ СОЧИНЕНИЙ
Справа: СБОРНИК НЕНАЧАТОГО (D’INCOMMENCE) C.-Петербург. 1862
Перевернув страницу, мы прочтем:
«... отчего и происходят мозоли».
«... может рассчитывать на мое благорасположение».
«... не каждому пофартит под него угодить».
«... выдернется ему то репа, а кой-где и репка».
Сомнений нет: это он! Его стиль, его рука... и его логика: кто, кроме него, догадался бы мысль без начала назвать неначатой?
А теперь – новые прутковизмы, ставшие известными благодаря неначатому прутковскому сборнику сочинений.
Дело № 3: ПРИЛОЖЕНИЕ
*Не столь прискорбно потерять ассигнацию, как амбицию.
*Надумавшись отдать долг свой, отдай его с видимым удовольствием.
*Прилежному златоискателю от души присоветую: Покопайся в моих сочинениях! Истинные самородки там нередки.
*Надобно иметь собственного достоинства в избытке, чтобы не терять его, угождаючи.
*Коль ближний тебя не по заслугам обожает, прости ему сие прегрешение.
*Почитай предрассудки свои! Ведь в каждом из них, зри – и увидишь! благородную седину традиции.
*Злоумышленно хулящие мои сочинения должны быть поставлены под особое подозрение.
*Колесо истории катится, катится... Однакож не каждому пофартит под него угодить.
*Коль подпись твоя без завитушек и кудряшек, как, скажи, помещу я в тебя свое доверие?
*Голова на службе большею частию не помеха.
*Лишь тонкий ценитель моих достоинств вполне может рассчитывать на мое благоволенье.
*Угождать и угодничать – две разницы.
*Дар зренья дан человеку свыше, дабы он с отдаленной дистанции различал, каков чин и по какому ведомству.
*Сочувствие хвалит; напротив того, зависть хулит. Так, всяк хулящ меня – завидущ.
*Талант прирастает чинами и званьями.
*Одни думают, другие – думаю, что они думают.
*Отнюдь не исчерпывай терпенья своей супруги до дна!
*Будь простоват: польстишь хитрецу!
*Не одобряем мной обычай гостить и угощаемым быть.
*Не в одной лишь слабеющей памяти ищи источник неблагодарности.
*Одни всю жизнь ищут себя, другие – свой закопанный где-то талант.
*Не будь глупцов, как дознался бы ты о своей мудрости?
*Можно беспрестанно удивляться, почему это в арифметике ноль не удается возвести в степени, даже и весьма достойные.
Д Е Л О № 4
Отеческие наставленья Козьмы ПРУТКОВА начинающим сочинителям
Многие люди подобны
колбасам: чем их начинят,
то и носят в себе.
Отыщи всему начало,
и ты многое поймешь.
ОТЕЧЕСКИЕ НАСТАВЛЕНЬЯ НАЧИНАЮЩИМ СОЧИНИТЕЛЯМ
Трудно дались они Козьме Петровичу, ох как трудно! Он был вконец измучен неравной титанической борьбой с самим собой*). Ведь одна половина К.Пруткова всегда стремилась оторваться от преследований восторженных последователей и расчетливых эпигонов, норовящих затоптать его приметные следы в литературе, и потому ему хотелось скрыть от них тайны своего признания у публики, чтобы и дальше он мог гордо выситься над всеми своею главой.
Другая же половина К.Пруткова томилась неизбывным желанием поучать, давать рекомендации и наставленья. Его распирали чувства мэтра, постигшего изнанку литературного сочинительства и научившегося не только кроить сюжет, но и сшивать его без заметных для читетля швов и узлов. И потому ему хотелось оповестить об этом всех и всякого, чтобы расширить по возможности прутковскую линию в русской литературе.
К счастью для нас, читателей, вторая половина, хоть и с минимальным перевесом по очкам, но победила первую, и Козьма Петрович решился записать для пользы начинающих сочинителей свои советы и пожелания, вот только напечатать их при жизни не успел. Наш долг – сделать его наставления достоянием всех пишущих.
Дело № 4: ПРИЛОЖЕНИЕ
*Успех сочинения – в изрядной пропорции с достоинствами оного. Без надобности достоинствами не пренебрегай!
*Каламбурь!
Так, каламБУРЯ в стакане воды, ты обратишь вниманье на себя, а не на воду.
*Чуткий поэт чует трепет вдохновенья от одних лишь междометий, нарочито выразительно произносимых.
*Помни, стихотворец! Перед стихией стиха стихают даже велегласные доводы рассудка!
*Горделивая позиция при стихосложении немало достоинства стихов преумножает.
*Даровитый стихотворец, догадываясь о своей даровитости, не преминет и читающую публику о сем известить.
*Пиши разгонисто, но кратко!
*Настоящий поэт, кто свое общество предпочитает всякому другому.
*Иногда и пофордыбачить не грех!
*Не каждому дозволено писать плохо. Сие право надобно заслужить – верною ли службою, сочинительским ли трудом.
*Пишущий, хорошо заметь: Сильные выраженья – вот изрядная поддержка слабым мыслям!
*Излишне любящий сочинительство писчим спазмом бывает вознагражден.
*Настоящий поэт преимущественно, кто из пустяка сумеет сделать бонбоньерку.
*Крупный поэт, кто ведет своего читателя за собой – в болота метафор, в туманы таинственных, неотчетливых мыслей, и оставляет там, опьяненного сладкой отравой истинной поэзии.
*Чти читателя своего! Ибо он мог гонять собак или читать совсем другого сочинителя.
*Тщательно разжевывающий свои мысли не рискует быть неперевариваем читающей публикой.
*Не лезь за словом в карман! Твой толковый словарь всегда должен быть рядом, на рабочем столе.
*Чем выше поэт в табели о рангах, тем отдаленней ему открываются перспективы.
*Коль ты стоющий поэт, заимей своего восторженного почитателя. Хоть бы и себя самого.
*Вперед расчисли, а уж после сочиняй складно!
*Читатель – крепость, кавалерийские порядки стихов твоих – армия. Бери крепость с наскоку!
*Многажды отмеряя, рискуешь не отрезать.
*С кем бы мне сравнить подающего излишне большие надежды? Даже затрудняюсь сказать.
*Дойдя до степеней известных, назад не поворачивай.
*Храни живую природу! ибо она – пробирный камень для всякого стихотворца.
--------------------------
*) В отечественном прутковедении существует даже гипотеза, что именно она преждевременно свела его в могилу (Прим. сост.).
Д Е Л О № 5
Плоды раздумья Козьмы Пруткова о самом важном
Начинай от низшего степени,
чтобы дойти до высшего;
другими словами: не чеши
затылок, чеши пятки!
Добродетель служит сама
себе наградой; человек
превосходит добродетель,
когда служит и
не получает награды.
О САМОМ ВАЖНОМ
По свидетельству очевидцев, заметив проявления дружеских чувств между сослуживцами по пробирной Палатке, Козьма Петрович приметно мрачнел, суровел, а после строго, по-отечески отчитывал виновных:
-- Дружба, -- поучал он, -- есть сродство мировых сил, это верно, это так, милостивые государи. Но постыдно промахнется всяк, кто позволяет ей проникать в храм служебного ведомства!
Если же кто-либо из служащих, осмелев, позволял себе ссылаться на какие-то там человеческие отношения, то Козьма Петрович иронически вопрошал:
-- А где ж, сударь мой, ты видишь здесь людей? -- И сам же отвечал: -- Нет здесь никаких людей! Здесь в присутствии лишь начальник и его подчиненные!
И, считая тему исчерпанной, отходил прочь, к себе, оставляя сослуживцев в глубокой задумчивости.
Да, во всем этом видна удивительная цельность натуры директора К.Пруткова, определившая его способность судить обо всем с казенной точки зрения и наложившая причудливые тени даже на самые поэтические его творенья, не говоря уже о плодах раздумья.
Обнаруженный нами прутковский «Сборник неначатого» – новое и не лишнее тому подтверждение.
Итак, самые важные прутковизмы.
Дело № 5: ПРИЛОЖЕНИЕ
*Хотев похулить своего чиновника, я говорю: Да ты, сударь мой, мыслитель. Но коль так, для чего ж я?
*Не вдруг давай авансы своим подчиненным; но, нарочито им свое небреженье показав, испытай их к себе приверженность.
*Соблюдай дистанцию служебного передвижения!
*Рассуждать без соизволенья и без надобности – гадко!
*Давно сидящий в присутственном месте сталагмиту подобен.
*Степенный чиновник не унизит себя поспешным ответом просителю; но, нарочито игнорируя оного, дождется от него второго, даже третьего, письменного напоминания.
*Ты угодил мне – и вот уж душа моя раскрылась, потянулась к тебе, словно нежный росток навстречу первым лучам утреннего солнца.
*Дурно то уваженье, что не на должностной вырост.
*Хоть стой, хоть падай, да амбицию не теряй!
*Острастка дело благоугодно.
*Хочешь познать счастье? Учреждай запреты.
*Нарочито скромный чиновник не скоро дождется аванса.
*Без повеленья намерений не изменяй!
*Не имеющим замечания по службе я дозволял бы жить повторно.
*Прав Сократ, полагая, что даже слишком много терний не заменят одной звезды.
*Отговариваясь от службы, как сохранишь ты расположение начальства?
*Вот счастья миг: угадать соизволенье!
*Степенный Нрав и Рассудительная важность изрядно одобряемы по службе, однакож Усердие и их превозмогает.
*Коль ты полагаешь, что есть передвижение без угожденья, то ты не постиг тайн служебного производства.
*Отнюдь не прав, кто суть ставит выше видимости. Преступное сие заблуждение не зря наказуемо по службе.
*Не уверен – все одно угождай!
*Порою достойный служащий бывает затмеваем в глазах начальства другим, еще более достойным.
*Ты стоишь предо мною и не находишь подходящих слов. Но кто мешает тебе принять хотя бы вид подобострастия?
*Верхний чин, подобный мне, без всяких признаков нетерпенья выслушает всякого чиновника, пришедшего выказать ему свое почтительное расположенье.
*Лучше сделай немногое, но на приметном месте.
*Хотев выгородить чиновника, я говорю: «Пороха не выдумает, ручаюсь!».
Д Е Л О № 6
Плоды раздумья Козьмы Пруткова о предметах не столь значительных
Дружба согревает душу,
платье – тело, а солнце
и печка – воздух.
Исполненное предприятие
приятно щекочет самолюбие.
О ПРЕДМЕТАХ НЕ СТОЛЬ ЗНАЧИТЕЛЬНЫХ
Будучи чиновным сочинителем нрава незлобивого, даже простого, Козьма Петрович неоднократно предостерегал своих читателей от тщетных, а потому вредных для их умственного здоровья попыток обнять необъятные просторы мысли.*) Но к себе самому он этого совета отнюдь не относил и следовать ему не намеревался, о чем недвусмысленно свидетельствует намеком высказанный плод раздумья о том, что кой-кому необъятное умопостигнуть все ж дано (см. Дело № 2). И вот, отвлекаясь от самых важных, самых значительных тем, почти-что-классик направлял свой незаурядный талант на темы менее значительные, не столь достойные его внимания – и говорил о дружбе, о жизни, даже о любви.**)
Их немного, подобных плодов раздумий; но именно они дают временами возможность увидеть в их авторе простые человеческие черты, скрытые от взора за виц-мундиром. Потому сделает непростительную ошибку тот читатель, который не потрудится узнать мнение г-на К.П.Пруткова о менее для него значительных предметах и с небрежности лишь пролистает настоящее дело.
Дело № 6: ПРИЛОЖЕНИЕ
*Дружба службе не сродни.
*Любовь иногда лишь повод, дабы чиновного мужа превратить в супруга.
*Многие, еще не заслужив, оказываются непрочь выдать чужое за свое.
*Слабо видящий пускай утешается, что иных мелких чинов отличить не может.
*Я говорю: Стихи Пруткова суть бумаги исходящи! -- а ты, читатель: Нет, входящи! -- Вот и пойми после этого жизнь!
*Будь верстовым столбом своей собственной жизни!
*Соблюдать пост и голодать – две разницы.
*Дружба есть сродство мировых сил, робеющее переступить порог служебного ведомства.
*За один грех два раза не кайся!
*Верная примета человека образованного: портрет К.Пруткова над кушеткою или на письменном столе.
*Полагаю, что наилучший ландшафт есть ландшафт с приятным видом на приличную должность.
*Сбираясь выказать милость, убедись, что твой протеже в доброй памяти.
*Не воспламеняйся излишним вдохновеньем, если не хочешь, подобно Герострату, попасть в историю!
*Постепенность есть упругий рычаг, смягчающий ухабы на пути к отдаленной цели.
*Жизнь человека подобна игре в шашки: она требует необычайно острого ума и неотступного надзиранья над ходами и действиями противника.
*Не совсем понимаю, почему древним грекам воспрещалось дважды купаться в одной и той же реке?
*И у чиновника по особым поручениям могут быть человеческие чувства.
*Иной человек, не будучи облагодетельствован верховным даром чинолюбства, получает свыше, как бы в снисхождение, тот или иной талант.
*Будь верстовым столбом своей собственной жизни!
*Чрезмерный ум, не поучающий ближних, подобен богачу, считающему копейки.
*Больного чиновника пускай бы навещали благодарные просители.
*Трус подобен осиновому листу, колеблемому ветром и мокрой погодой.
*Некоторые люди подобны большому камню у дороги: хоть приметен, а продвижению препятствует.
*Водопад есть свидетельство природы в пользу снисхождения к ближнему.
*Не надевай удил своему любимому коньку, и он не сможет их закусить.
*Опять скажу: лучше сделать немногое, но на приметном месте.
-------------------
*) Напомним: «Нельзя обнять необъятного!» или «Плюнь в глаза тому, кто скажет, что можно обнять необъятное!»
**) Размышления о жизни, ввиду их сравнительной немаловажности, выделены нами в отдельное Дело № 9.
Д Е Л О № 7
Отеческие наставленья Козьмы Пруткова отрокам и отчасти отроковицам
Из всех плодов наилучшие
приносит хорошее воспитание.
Пояснительные выражения
поясняют темные мысли.
НАСТАВЛЕНЬЯ ОТРОКАМ И ОТЧАСТИ ОТРОКОВИЦАМ
Дело, к изложению которого мы приступаем, представляет собой лишь фрагмент более обширного предприятия, исполнение которого, по мысли К.Пруткова, должно было облагодетельствовать подрастающее поколение, лишь вступающее в деятельную жизнь. Замысел его, по обыкновению, был грандиозен: наставить отроков, как, используя годы отрочества, проведенные в кругу старших по возрасту и званию родителей, с наибольшей пользой предуготовиться к грядущей служебной деятельности, с тем, чтобы предстоящая им служба уже начинала волновать их юные умы.
Можно только предугадывать, каково было бы действие проутковского пректа, который он мыслил озаглавить «О введении единообразного воспитания в России», если бы он успел его разработать и продвинуть в жизнь. Возможно, даже его знаменитый «Проект: о введении единомыслия в России» был бы потеснен, отодвинут на второй план.
Увы, об этом можно только предполагать. Ведь перед вами, читатель, лишь малая толика набросков, теснившихся в голове К.Пруткова, и едва ли половина того, что он успел записать. Правда, и эта малость о чем-то говорит, а еще более того на что-то намекает, и потому заслуживает всяческого внимания, особенно недорослей и переростков.
Дело № 7: ПРИЛОЖЕНИЕ
*Не зная нрава собачьего, отнюдь не отымай у нее разгрызаемую ею кость.
*Призванье человека быть при званьи.
*Пользу от своего презента расчисляй по совокупности обстоятельств.
*Прилежно моя уши, ты всегда правильно дослышишь руководительные указания родителей и старших детей.
*Помни, о отрок! жизнь есть семейная служба, где родители – твои столоначальники. Служи исправно!
*Солнце подымается утром рано. Бери с него пример!
*К месту и вовремя вымытая шея вознесет тебя выше, чем длительное послушание.
*Напроказив, на беса не пеняй!
*Стараньями своих родителей ты достиг отрочества. Но тебе самому надобно приложить еще больше стараний, дабы достойно состариться.
*Помни, что в присутствии известных лиц вид непринужденности неуместен!
*Два покаянных слова похеривают половину предуготовленного наказанья!
*Научись послушанию, и не знать тебе великой нужды в малых деньгах.
*Следуй токмо советам, снабдеваемым действительным оных употреблением или разъяснительными замечаньями.
*Не огорчай родителей своих дурными отметками, но приложи старанья, дабы они о них не дознались.
*Завидуя преуспевающему ближнему, человек тянется к идеалу.
*Награждаем нрав почтительный и скромный, уважаемы ж амбицья, даже спесь.
*Слушайся старших, ибо сам вскоре состаришься.
*Скромным знаниям нужна приятная упаковка из пристойных манер.
*Кто тебе препятствует быть ловким? Лови руководительные замечанья на лету!
*От времени до времени выражай родителям свое удовлетворение судьбой, породнившей тебя с ними.
*Овладей хоть каким рукомеслом, ибо всякому желается, да не всякому удается быть произведенным в поэты.
*Отпирайся в содеянном лишь до поры до времени: упрямство даже у осла не всегда радует окружающих.
*Не бери на веру слова Эврипида: Копающий пальцем в носу мудрецу подобен.
*Прилежным от усердия сопеньем дела отнюдь не испортишь.
Д Е Л О № 8
Плоды раздумья Козьмы Пруткова о себе самом
Чувствительный человек
подобен сосульке:
пригрей его, он растает.
Самолюбие и славолюбие
суть лучшие удостоверения
бессмертия души человеческой.
О СЕБЕ САМОМ
С трепетом и любопытством подошел составитель к самой козьмапрутковской из всех представленных здесь тем; ибо что может быть больше похоже на Козьму Пруткова, как не он сам? Оба этих чувства – трепет и любопытство – у составителя не просто так возникли: они передались ему, когда он разбирал мысленное наследие Козьмы Петровича.
Да, К.Прутков трепетал перед самим собой, главным служащим Пробирной Палатки, основателем казенно-лирического направления в русской литературе. Правда, в служебных обстоятельствах он был сдержан в выражении чувств к себе и воли себе не давал, но зато во внеслужебное время... А уж подлинного, неподдельного интереса к себе Козьме Петровичу уж вовсе не надо было занимать. Он всматривался в себя, вдумывался, удивлялся себе и даже низкопоклонничал перед самим собой.
Интерес Козьмы Петровича к самому себе начинался уже с внешнего облика (см. в этом деле второй плод раздумья). И потому нелишне будет напомнить читателю те черты внешности К.Пруткова, которыми он особенно дорожил и передачу которых в портрете считал обязательным для портретного сходства:
- искусно подвитые и всклокоченные, каштановые с проседью волосы;
- две бородавочки на лице;
- длинные, острые концы рубашечного воротника, торчащие из-под шейного платка;
- плащ-альмавиву с черным бархатным воротником, живописно закинутым одним концом на плечо;
- кисть левой руки, плотно обтянутую белой замшевой перчаткой, выставленной из-под альмавивы, с дорогими перстнями поверх перчатки.
Мысленное наследие Козьмы Пруткова сохранило для нас ценные свидетельства его богатых, сложных, теплых взаимоотношений с самим собой. Их немного, этих свидетельств; но к ним смело можно присоединить и все другие плоды его творчества. Потому что о чем бы ни говорил К.Прутков, он говорил всегда о себе. Во всяком случае все, им сказанное, так или иначе о нем говорит. Так что не договорив здесь о себе, в восьмом деле, он договаривает в остальных своих сочинениях.
Особый интерес рассматриваемой теме придает ее камерность: по всей видимости, Козьма Петрович писал о себе исключительно для себя и для опубликования не предназначал.
Дело № 8: ПРИЛОЖЕНИЕ
*Приметно ярка моя звезда на литературном небосклоне российском. Однакож в сравненьи с Солнцем, ярилом нашим светоносным, и она меркнет.
*Подолгу я стою перед зеркалом, вглядываюсь, созерцаю... Не тот час, не вдруг проступают черты нрава незлобивого, даже простого.
*Коль походка твоя быстра, а движения порывисты и резки, ты вотще будешь ожидать моего благоволенья.
*Краткость – вот истинная моя сестра!
*Крутые изгибы моих мыслей у иных читателей моих головокруженье производят.
*Некоторые люди подобны моим сочиненьям: общение с ними удовольствует глаз и причиняет пользу уму.
*Толкуют: Лови мгновенья вдохновенья! -- А коль оно от меня ни на шаг, порою даже отправленьям службы препятствуя?
*Соскучив отправленьями службы, я совершаю моцион по садам своей поэзии. Они примыкают к Пробирной Палатке.
*Возвышаемы мною чаще всего те служивые, у которых амбицьи не по чину.
*Сановный муж, подобный мне, как меж Сциллою и Харибдою: сверху – опасайся немилости, снизу – жди охулки.
*В ком от гордости дух сперт, тот сродственник мне по духу.
*Чувство законной гордости – мое излюбленное чувство. Не оттого ль я так люблю себя перечитывать?
*Удивленья достойно, сколь много мыслей просится ко мне на прием, но так и не удосуживается дождаться.
*Изящные выражения и плавную закругленность фраз я ставлю выше прочих достоинств сочинения.
*Некогда, палим желаньем сделаться приметным, я бы охотно вырядился в кургузое платье, чтобы вызвать о себе пересуды. Не то теперь: достоинство не велит.
*Никогда, ни перед кем гибкую спину свою я не гнул, угождая.
*А все ж повинен в низкопоклонстве – перед изрядным своим дарованьем.
*Равно подозреваемы мною как те, что излишне образованны, так и те, что тщеславятся изысканным воспитаньем.
*Бывают лошади быстрей, но я упорно ставлю на Пегаса!
*Спесив в поведеньи и скромен в мыслях – таков человек мне люб.
Д Е Л О № 9
Плоды раздумья Козьмы Пруткова о жизни вообще
Почти каждый человек
подобен сосуду с кранами,
наполненному живительною
влагою производящих сил.
Прихоти производят разнородные
действия во нраве,
как лекарства в теле.
О ЖИЗНИ
Жизнь вообще и человеческая в частности настолько сложны и многогранны, что каждый видит в них что-то свое: один – поучительное, другой – огорчительное, третий – возвышенное, четвертый – благополучательное. Т.е. от жизни самой по себе зависит тут нисколько не больше, чем от точки зрения, с которой на нее смотрят.
Сейчас, читатель, совершится таинство: приоткроется то, что было для вас сокрыто, и вы увидите панораму жизни, какой она видится с прутковской точки зрения. На вас пахнет запахами пробирнопалаточной канцелярии: скоросшиватели и скрепки, циркуляры и архивы; вы ощутите казенно-возвышенный дух установившихся там взаимоотношений между людьми...
Дело № 9: ПРИЛОЖЕНИЕ
*Вовремя причиненная польза – вот ключ ко многим дверям моего сердца!
*Ничто не доводи до крайности. Так, в меру полный человек важен, излишне полный – смешон.
*Не совсем понимаю: коль мир – сцена, а люди в нем – актеры, то где ж тогда гардероб и буфет?
*Мало обладать дарованиями, надо еще иметь их все дома.
*Будучи спрошен: Что появилось прежде – яйцо или курица? -- я впадаю в задумчивость.
*Многих служебных напастей удалось бы избежать, если бы начальственные сапоги были снабжены скрипом, недвусмысленно выражающим настроение их владельца.
*Если ты сам о себе плохо не скажешь, то как бы об этом не сказали другие.
*На беспристрастных весах истории рассудок и предрассудок пребывают почти что в равновесии.
*Некоторые мои сочинения подобны навозу: они предуготавливают почву для ростков развивающихся талантов.
*Дождь есть простудная хворь природы.
*Справедливо замечено Юлием Кесарем: расширить пределы ума человеческого намного сложнее, чем расширить пределы владения тленного.
*Талант подобен холму, насыпанному при его погребении.
*Не бросай на ветер мудрых мыслей, но внуши их подрастающему поколению.
*Язык свой особливо поставь под подозренье. При нарочитой его развязности применяй испытанное средство: не раскрывай рта.
*Ручей, текущий почти в одном направлении, всегда уподоблю мужу, хранящему верность супружескому ложу.
*Иная кошка, нимало не колеблясь, поедает поющего кенаря.
*В глубине каждой пазухи есть свой философский камень.
*Нет столь большой реки, которую не превзошла бы еще большая. Но реку Времени вдоль никому еще не удалось переплыть.
*Допущенного трапезовать вместе с сатрапом смело и остроумно назову сатрапезником.
*Память человека подобна мокрому коврику возле дверей: всяк входящий норовит оставить на нем свой след.
*Слабеющую же память уместно уподобить тому же коврику, но подсыхающему, даже высохшему.
*Что есть важного? -- Взойдя по ступенькам жизни, оглянуться и увидеть внизу очень многих.
*Смелый человек может быть уподоблен стальному острию, не боящемуся ржавчины.
*Невзгоды судьбы служат на пользу нашей твердости, удачи же, напротив, для размягчения ее.
Общее приложение ко всем Делам
I. Загадка Пруткова и попытка ее разгадки. Филологический экскурс.
Литературный образ Пруткова был задуман его создателями – Алексеем К.Толстым и братьями Жемчужниковыми – по частному поводу (в сущности, для сведения литературных счетов с современными им писателями Бенедиктовым, Хомяковым, Щербиной, чуждыми им по духу). Почему же случилось такое, что образ Пруткова вышел далеко за рамки этого предназначения и стал явлением русской литературы?
В предисловии Феликса Кривина к московскому изданию К.Пруткова 1967 года можно найти ответ на этот вопрос:
«Самое замечательное в этом человеке, в этом действительном статском советнике, было то, что он совмещал роль сатирика с ролью сатирического персонажа, был одновременно субъектом и объектом критики, и это, естественно, удваивало его славу».
Мне же более важным кажется другое: то, что Козьма Прутков не скрывает свою индивидуальность, даже выпячивает ее характерные черты, открывая себя и для обсуждения и для осуждения. Т.е. он психологически приближает себя к читателю.
Давайте посмотрим, как выглядит К.Прутков в сопоставлении с другими мыслителями.
Цицерон: «Non domo dominus, sed domino domus honestanda est», т.е.
Уважать не хозяина по дому, а дом по хозяину (лат.).
Прутков: «Обручальное кольцо есть первое звено в цепи супружеской жизни».
М.Лютер: «Gedanken sind zollfrei», т.е.
Мысли не облагаются пошлиной (нем.).
Прутков: «Без надобности носимый набрюшник вреден!».
Ливий: «Potius sero quam nunquam», т.е.
Лучше поздно, чем никогда (лат.).
Прутков: «Девицы вообще подобны шашкам: не всякой удается, но всякой желается попасть в дамки».
Герцог де Леви: «Quand, par hazard, la flatterie ne reussit pas, ce n’est sa faute, c’est celle du flatteur», т.е.
Если случайно лесть не достигает цели, это вина не ее, а льстеца (франц.).
Прутков: «Глупец гадает; напротив того, мудрец проходит жизнь как огород, наперед зная, что кой-где выдернется ему репа, а кой-где и редька».
Сенека: «Terminus nullus falso est», т.е.
У заблужденья нет предела (лат.).
Прутков: «Человек раздвоен снизу, а не сверху,
-- для того, что две опоры надежнее одной».
Ж. де Лабрюер: «Les femmes sont extremes: elles sont meilleurs ou pires que les hommes», т.е.
Женщины – любители крайностей: они или много лучше, или много хуже мужчин (франц.).
Прутков: «Не совсем понимаю, почему многие называют судьбу индейкою, а не какою-либо другою, более на судьбу похожею птицею?».
Ну и как, не кажется ли вам, что Прутков в этой компании великих вовсе не затерялся? Они мудры, слов нет. Но если бы я вам сейчас сказал: «Ой извините, ошибочка вышла: мысль-то Цицерона на самом-то деле Сенеке принадлежит, а то, что приписано де Леви, в действительности было сказано Ларошфуко» – то, думаю, вы бы приняли это спокойно: вполне, мол, возможная вещь. Но, мне кажется, совсем другой была бы ваша реакция, если бы я стал вас уверять, что «Не совсем понимаю, почему многие называют...» имеет автором де Леви или Ливия. Не поверили бы!
Все потому, что Прутков проявляет себя в своих плодах раздумий, а его великие предшественники, наоборот, старались изрекать объективные истины, для чего, они считали, нужна предельно безличная форма.
Вот и получается, что бывает предпочтительна мысль, включенная в контекст личности. Она воспринимается не сама по себе, а в соотнесению с личностью мыслителя. Потому-то мне и показалось интересным занятием сочинение прутковизмов, чем я и занимался на протяжении нескольких лет. Здесь слоев восприятия их потенциальным читателем оказалось особенно много.
Когда читаешь Пруткова, воспринимаешь и узнаешь, во-первых, используемую лексику XIX века (лексический пласт). Во-вторых, отмечаешь проявления прутковской личности в его размышлениях (иронико-юмористический пласт). В-третьих, соотносишь написанное Прутковым с самодовольно-начальственной его философией (сатирический пласт).
В прутковизмах же слоев восприятия еще на один слой больше: ведь читатель, кроме того, может оценить, насколько удалось «подделаться» под Пруткова, воспроизвести стиль его мышления. Т.е. у прутковизмов есть и еще «сравнительно-стилистический» пласт восприятия.
Несомненно, образ Пруткова – удивительное, психологически глубоко продуманное изобретение А.К.Толстого и братьев Жемчужниковых. Тем интереснее узнать, что у них все-таки были предшественники:
«Scio me nihil scire» -- Я знаю, что я ничего не знаю (Сократ в изложении Платона) – и
«Cogito, ergo sum» -- Я мыслю, следовательно, существую (Декарт).
II. Круглый стол с участием Козьмы ПРУТКОВА
Сценарий телеспектакля, написанного в 1984 г. по случаю 100-летия со дня выхода Полного собрания сочинений К.Пруткова
Действующие лица
ЮРИЙ МИХАЙЛОВИЧ, он же КОЗЬМА ПРУТКОВ и ОТВЕТСТВЕННОЕ ЛИЦО
ЛИДИЯ ПАВЛОВНА, она же СЕКРЕТАРША ПРУТКОВА и ВЕДУЩАЯ (ВII)
ЕВГЕНИЙ БОРИСОВИЧ, он же ПОСЕТИТЕЛЬ и ВЕДУЩИЙ (ВI)
ВИКТОР ФЕДОРОВИЧ, режиссер
ВАСЯ
ЖОРА
ОПЕРАТОР, он же ШОФЕР ОТВЕТСТВЕННОГО ЛИЦА
На экране надпись:
СЦЕНА, ПОКАЗАННАЯ
ПО ОШИБКЕ
Виктор Федорович (В.Ф.), Лидия Павловна (Л.П.), Юрий Михайлович (Ю.М.) и Евгений Борисович (Е.Б.). Перед с трельяжем с пудрой, лаками, красками сидит Ю.М. Глядя на лежащий тут же портрет Козьмы Пруткова работы Л.Жемчужникова, А.Бейдемана и Л.Лагорио, он подправляет свою внешность. В подходящий момент портрет показывается зрителям. Л.П. и Е.Б., одетые как ведущие, просматривают (сидя или стоя) листки с ролями. Все держатся очень непринужденно, не подозревая, что камера включена.
Входит Виктор Федорович (В.Ф.).
В.Ф. Дай, думаю, посмотрю, как там мои прутковисты. (Усаживается на стул верхом). Покажем народу, как мы глубоко под классика копаем. Вообще-то наша задача здорово упрощается...
Л.П. ... ведь Пруткова все знают.
В.Ф. Но в то же время и осложняется...
Е.Б. ...ведь Пруткова знают все!
В.Ф. Так что сосредоточились, задумались. Юра, как самочувствие? На вас ведь основной свет.
Ю.М. То-то и оно. А мне бы в тени хотелось. Предлагаю еще подумать – и передумать.
В.Ф. Что такое!?
Ю.М. Ну и что, что похож я на него внешне? Но внутренне-то, внутри... Да у меня и принципы совсем другие! Мне вон кого поправить нужно, я уж не говорю – поучать, так я же смущаюсь очень, не по себе как-то... А он как? (Показывает). «Я – и толпа»! Нет, я таких манер не признаю. Я у себя это давно искоренил. Нечем, понимаете, нечем мне играть Пруткова!
В.Ф. Нет, Юрий Михайлович, вы эти импровизации оставьте!
Ю.М. А почему, собственно? Разве это не в духе нашего героя? Я вообще не понимаю даже, как это дирекция могла допустить такое. Я, по крайней мере, не собираюсь позволять себе какие-нибудь неприличности. Пусть мне там суфлер шепчет, что вы с автором напридумывали, а я повторять не стану, а свое буду играть. От этого пьеса намного лучше пойдет. Я, если хотите, сыграю, но кого-нибудь другого. Прутков, видишь ли, какой-то! Видали мы таких!
В.Ф. Во разошелся! Ну ладно, побузили – и хватит. Давайте-ка мы кавээном взбодримся. Чур, вопросы задаю я. Поехали – по часовой стрелке. (Показывает на Е.Б.). Когда имя Пруткова впервые появилось в печати?
Е.Б. В 50-х годах позапрошлого, 19-го века.
В.Ф. Чувствуете, к какой традиции мы прикасаемся?.. А кто представлял его произведения? (Показывает на Л.П.).
Л.П. Братья Жемчужниковы и их двоюродный брат А Ка Толстой.
В.Ф. И куда? (Жест в сторону Ю.М.).
Ю.М. (не отрывая взгляда от В.Ф., как бы думая совсем о другом). В некрасовский «Современник», в «Искру» Курочкина и в добролюбовский «Свисток».
В.Ф. Чувствуется, что Юра поработал над образом. Кстати, а какая это пьеса, которая «намного лучше выйдет»?
Ю.М. (Продолжает непрерывно вглядываться в В.Ф.).
Л.П. Нешто не понимаем? «Фантазия», конечно!
В.Ф. А что это за Фантазия такая, может, случайно тоже знаете?
Е.Б. Да знаем: собачка-моська.
В.Ф. (разводя руками). Прутковеды прямо!
Ю.М. (все еще глядя на В.Ф.). Как видите, Виктор Федорович, любой из нас подходит на главную роль. Можно было бы монетку даже бросить, да вдруг на Лидочку выпадет. В общем, я тут к вам (обращаясь к В.Ф.) присмотрелся, покуда вы беседовали: у вас должен во какой Прутков получиться!
В.Ф. Опять вы за свое! (Сокрушенно хлопает себя по туловищу руками). Что за странности такие?
Л.П. А что, Виктор Федорович, если уж Юра так туго вживается, давайте сыграем специально для него сценку.
Е.Б. И пусть он там для начала Голос Пруткова сыграет.
Л.П. Да, сыграет за кадром и привыкнет. Я бы его секретаршей могла быть.
Е.Б. А я – посетителем.
В.Ф. Ну так как, Юрий Михайлович? (Круто повернувшись к Ю.М., он вдруг замечает включенную камеру). Ой? Что это?!
ОПЕРАТОР (выглядывая из-за камеры и снимая наушники). А я смотрю – все собрались, ну и включил. Потом подумал – выключить надо. А смотрю – неплохо получается. Натурально так. Ну, я и оставил.
В.Ф. Немедленно отключиться!
Экран гаснет, и на нем появляется надпись:
В ПРИЕМНОЙ ДИРЕКТОРА
В глубине сцены дверь, на которой надпись:
ПРОБИРНАЯ ПАЛАТКА
Директоръ
К. Прутковъ
Рядом с дверью стол, заваленный рукописями в папках и другими бумагами. За столом – СЕКРЕТАРША ПРУТКОВА (СП). Она что-то пишет гусиным пером, макая его в чернильницу. Появляется ПОСЕТИТЕЛЬ (П).
П. Здравствуйте, сударыня! Одно лишь слово одобренья – вот все, по что я пришел. Факсимиле, конечно.
СП. Здравствуйте, сударь. На сегодня приема нет.
П (сбавляя тон). А у меня вон рукопись...
СП. У всех рукописи. С другим чем сюда, почитай, никто и не приходит. С тех пор, как Козьма Петрович в фавориты вышли. Они-с и сами пишут, и им тож несут. Продыху нету. Забудешь с ними, в котором году живешь. Вон сколько бумаг без пробы лежит. А они знай пишут!
П. На сегодня у нас год одна тысяча восемьсот восемьдесят четвертый.
СП. Теперь вспомнила. Но все одно Козьма Петрович вас не примут-с, хоть бы вы к нему и зашли. Очень уж заняты-с. В другой раз приходите. (Углубляется в бумаги).
П. деликатно кашляет.
СП. Как, вы еще здесь?
П. Одарите уж еще вниманьем! Вот вы сказали: «проба». Что ж, тут с пробирками работают, химические опыты ставят?
СП. Надо же, до чего любопытствующий народ пошел!.. Камень у нас специальный есть, пробирный называется. На сочиненье... да хоть на ваше, к примеру взять, кладется груз, форма и вес которого – это уж от жанра в зависимости. Груз, понятное дело, сдавливает сочинение, выдавливает лишнюю воду и ненужные составляющие. Козьма Петрович, ознакомившись с результатами экспертизы, пишут на специальной карточке свое заключение и ставят пробу.
П. А, так вот почему Палатка – Пробирная! Ну, а посмотреть нельзя ли, как проба выглядит?
СП. Отчего ж не посмотреть. Смотрите. Вот таким клеймом отмечаются, к примеру, сочинения наивысшего сорта. (Показывает клеймо [КП 998]).
П. «Козьма Прутков, проба 998», угадал?
СП. Именно. (С гордостью). На всех его сочиненьях красуется этот знак!
П. А что, другие – бывает ли, что высшей пробы удостаиваются?
СП. Не припомню что-то... К чужим произведениям они очень строги-с. Выше отметки [КП 652], я чай, никто и не подымался.
П. Ну, а что же ваш директор на карточках пишет?
СП. О, это прямо поэзия! Я заключения его на память знаю. Они такие небрежно-вдохновенные! Что-нибудь вроде (декламирует): «Почтенный сударь, господин такой-то! Ну что ж, твой слог местами боек, но мысли, мысли – вот чего не достает! Читай Пруткова! Штудируя его усердно, ты мысль свою обогатишь и будешь заклеймен моим клеймом изрядно!». И подпись: «Уважающий себя К.Прутков»... Они всегда так подписываются -- «уважающий себя». Остроумно, правда?
Звонок колокольчика из-за двери.
Ой, Козьма Петрович зовут!
Секретарша берет чернильницу с тесемкой, вешает ее на шею. Берет гусиное перо и, приотворив дверь, становится в проеме.
Я вся внимание, Козьма Петрович!
ГОЛОС. Есть дело неотложно. Мне надобны копии таких моих сочинений... Записывайте!
СП. Записываю, Козьма Петрович!
ГОЛОС. «Философ в бане»...
СП. Так, в бане.
ГОЛОС. «Древний пластический грек»...
СП. Пластический грек, записала.
ГОЛОС. Пиеса «Черепослов, сиречь Френолог»...
СП. Сиречь френолог, так.
ГОЛОС. Их надобно переписать незамедлительно. Для полного собранья моих сочинений. Более вас не задерживаю. Быть может, вдохновенье меня сейчас посетит, и явится миру шедевр, достойный клейма КП 998.
СП с поклоном удаляется, притворяя за собой дверь.
СП (снимая чернильницу, усаживаясь). Вот, извольте видеть. Копии, да еще незамедлительно... А пишущих машинок до сих пор не придумали, авторучек – и тех нет.
П. Коль уж я вас дождался, сударыня, не откажите в любезности. Скажите, что мне нужно поправить в рукописи, чтобы удовлетворить высоким требованиям господина Пруткова? Сдается, я бы лучше это понял, если бы знал о нем хоть что-то. Каков он как человек, чем живет?
СП (растерянно). Так я ж, сударь, и сказать-то не знаю что... Мне и в голову никогда не приходило с чем-то к нему обратиться, о чем-то спросить. Когда они утром приходят к себе, величественные и вдохновенные, я вся трепещу!
П. Так, может, он у вас когда спрашивает: как, мол, живете? как дела?
СП. Что вы, сударь! Как они могут себя так уронить?! Конечно, нет! Да и то хорошо: я бы, кадется, обмерла совсем, спроси они меня о чем таком. Распоряжения и указания – вот и все дела. «Как поживаете?»... Насмешили, право.
П. Должно быть, я изрядно вас отвлек от дел... но в напутствии мне, как неопытному сочинителю, чай, не откажете?
На экране надпись:
НЕЛЕПАЯ ВЫХОДКА
СП. Да уж извольте. Ну, перво-наперво, ежели у вас какая выдумка есть – уберите без раздумья. Не одобряют они этого. Опять же, коли в своей рукописи вы непочтительно отзываетесь о тех, кто старше вас по чину... Вы до каких чинов дослужились, к примеру?
П. Коллежским асессором вот уж год как служу.
СП. Так что пусть вам неповадно будет судить, даже и с одобреньем, о творениях или там мыслях вот хоть бы статского советника. Потому как...
Из-за дверей кабинета слышен шум: с грохотом отодвигается и падает кресло, раздаются какие-то нечленораздельные выкрики.
Ю.М. (взъерошенный, возмущенный, с шумом выбегает из кабинета. Потом останавливается, увидев СП. и П., говорит с раздражением). Пусть это ваш Прутков... сам себя и играет! (Выбегает из приемной).
Л.П. («Секретарша»). Виктор Федорович, где вы? Спасите!
В.Ф. Я тут как тут.
Л.П. (взволнованно). Вы слышали? Все, значит, потеряно?
Е.Б. («Посетитель»). (Стараясь быть рассудительным). «Пусть Прутков сам себя и играет». Загнал тут Юра нас в угол, ничего не скажешь!
В.Ф. Конечно, чушь это собачья, но что-то в ней есть. Погодите-ка... (Неожиданно). А что, в спиритизм кто-нибудь из вас верит?
Л.П. (смущаясь). Я вроде... Но только немного!
В.Ф. Это хорошо. А то если никто не верит, то не получится. Нам нужно вызвать Пруткова сюда, в студию, поняли? Другого выхода нет. Лидочка, как вы? Справитесь?
Л.П. Сама-то я не пробовала. Читала только...
В.Ф. Уже что-то. А я буду все время с вами, рядом. Надо будет – и в кадр войду. Не пропадем!
Л.П. Ну, если так, я попробую... Но чтобы Женя делал все что я скажу и не смеялся!
В.Ф. (требовательно). Евгений Борисович?
Е.Б. показывает жестами, что все будет сделано наилучшим образом.
На экране надпись:
ПОДГОТОВКА К СЕАНСУ
Круглый стол со скатертью до пола, на столе салфетка, на которой точно посредине стоит ваза с цветами. Вокруг стола три стула. Появляются Ведущий (ВI) и Ведущая (ВII).
ВI. (Отодвигает от стола средний стул). Надо бы вас, как женщину, в центр внимания, да боюсь, Козьма Петрович, если он появится, этого не поймет.
ВII. Ясное дело, не поймет.
ВI. А может, даже скажет...
ВII (подхватывая). «Это меня-то, свидетельство минувших эпох, сбоку-припеку?!».
ВI. Надо и его понять тоже. Так что прошу! (Отодвигает один из крайних стульев, усаживает Ведущую). Лидия Павловна, вам слово. (Усаживается сам на другой крайний стул. Место посредине остается незанятым).
ВII. Дорогие телезрители! Сегодня нам и вам предстоит встретиться с Козьмой Петровичем Прутковым. Конечно, не с ним самим, а с его духом. Надеюсь, нам удастся его вызвать.
ВI. Почему бы и нет? Особенно если мы удачно настроимся на его волну.
ВII. А для этого надо вспомнить самые характерные его высказывания.
ВI. Мне кажется, ему, как крупному казенно-лирическому поэту, очень подходит вот это: «И высимся гордо над вами главами...». Помните?
ВII. «...Но кто ж нас иначе в толпе различит!». Еще бы не помнить!.. Ой, Евгений Борисович, знаете, что я сейчас придумала? Стул ему надо заменить!
ВI. (Хлопает непонимающе глазами, потом проясняется). Верно! (Поднимает указательный палец кверху, потом чешет им лоб в поисках чего-то). Вот! (В сторону). Жора! Где ты там?
ГОЛОС ВАСИ. (Он смущается, старается это скрыть, и реплики его получаются какие-то недовольно-грубоватые). Чего надо? Я за него, занят Жора.
ВI. А, это ты, Василий? Так будь добр, Вася, посмотри: от «Короля Лира» трон еще не разобрали?
ГОЛОС ВАСИ. Тут стоит.
ВI. Тащи его сюда!
ГОЛОС ВАСИ. Чё, прямо в кадр?
ВI. Да. Сам справишься или помочь? (Встает, идет Васе навстречу).
Появляется Вася с троном.
Вася (ни на кого не глядя). Куда ставить?
ВI с Васей отставляют средний стул и устанавливают на его место трон.
ВII (польщенная, что ее идея осуществилась). Вот так – совсем другое дело!
ВАСЯ. А этот (показывает на стул) унести?
ВI. Козьма Прутков был цельной натурой и раздвоенности в себе не допускал. Так что уноси, будет с него одного тронного места.
Вася со стулом уходит.
На экране надпись:
КОЗЬМА ПЕТРОВИЧ,
ОТЗОВИТЕСЬ!
ВI и ВII сидят на стульях, между ними – пустующий трон.
ВII. Вот теперь все готово, можно начинать. А скажите-ка мне, Евгений Борисович, что Козьма Петрович любил больше всего?
ВI. Странный вопрос. Самого себя, конечно.
ВII. А после себя?
ВI. Несомненно, свои сочинения.
ВII. Правильно! Вот их-то мы и используем для приманки. Евгений Борисович, руки на стол! Делайте, как я!
Оба кладут руки на стол и делают «пассы». Крупный план: руки, салфетка, ваза с цветами. Стол начинает двигаться: влево-вправо, влево-вправо...
ВII. Ой, стол задвигался! Жутковатое ощущение...
ВI. Это у вас с непривычки. Давайте будем ориентировать Козьму Петровича на нашу студию, не так, глядишь, и страшно будет.
Стол продолжает вращение уже в одну сторону. Ведущие убирают руки со стола.
ВII (декламирует). Трясясь, Пахомыч на запятках...
ВI (подхватывает). ... Пук незабудок вез с собой...
ВII открывает рот, чтобы продолжить, даже успевает сказать: «Мо...», но тут вступает басовитый, внушительный ГОЛОС Пруткова:
ГОЛОС. Мозоли натерев на пятках, лечил их дома камфарой».
ВI, ВII (вместе). Есть связь! Заработала теле-телепатия! Значит, и сам сейчас появится! Давайте дальше. Будем ему маяком!
ВI (декламирует дальше). Читатель! В басне сей откинув незабудки...
ВII. ... здесь помещенные для шутки...
ВI. ... ты только это заключи:
ВII. Коль будут у тебя мозоли...
Пауза ожидания.
ГОЛОС. Ты, как Пахомыч наш, их камфарой лечи!
ВII. Козьма Петрович, мы вас слышим. Почему же вас нет?
ГОЛОС. Я где-то весьма близко. Будучи руководим своей поэзией, я не смогу сбиться с пути. Продолжим чтение меня. (Декламирует). Хороший стан, чем голос звучный...
ВII (подхватывает). Иметь приятней во сто крат.
ГОЛОС. Вам это пояснить я басней рад.
ВI. Какой-то становой, собой довольно тучный...
ВII. Надевши ваточный халат...
ВI. Присел к открытому окошку и молча начал гладить кошку.
ВII. Вдруг голос горлицы внезапно услыхал.
ВI «Ах, если б голосом твоим я обладал»...
ВII. -- так молвил пристав, --
ВI. «Я б у тещи приятно пел в тенистой роще и сродников своих пленял и услаждал».
ВII. А горлица на то головкой покачала и становому так, воркуя, отвечала...
Замолкает, ожидая Голоса Пруткова.
Надпись на экране:
ЯВЛЕНИЕ ПРУТКОВА
НА СТУДИЮ
ГОЛОС. «А я твоей завидую судьбе...»
Козьма Петрович (КП), появляясь, заканчивает:
КП. «Мне голос дан, а стан – тебе!»
ВII. С благополучной вас материализацией, Козьма Петрович!
ВI. Примите и мои поздравления.
КП церемонно раскланивается.
ВII. Вы уж нас извините, что ваш покой потревожили... (Неожиданно, совсем другим тоном). Козьма Петрович, а можно вас потрогать?
КП. Извольте. (ВII наставляет пальчик, чтобы дотронуться до плеча Пруткова) Однакож любопытство, до чрезмерности доводимое, последствиями чревато.
ВII (отдергивая палец). Боязно. А ну палец сквозь вас пройдет.
ВI (спохватившись). Что ж мы гостя-то на ногах держим? Пожалуйте, Козьма Петрович, сюда, усаживайтесь поудобнее. Ведь мы собираемся, если вы не против, как следует вас в оборот взять. Вашим читателям и почитателям все о вас интересно.
КП (важно кивает). Угу.
ВI (подводя Пруткова к трону). Вас не смутит, если мы вас на трон усадим?
КП. Полагаю, достоинство мое от этого не убудет.
(КП усаживается, прихорашивается, принимает важный вид).
ВII. Приятно, что мы в вас не ошиблись. Итак, вы готовы?
КП (медленно кивает). Угу.
ВI. Козьма Петрович, сейчас вас видят тысячи ваших читателей...
КП недоуменно смотрит по сторонам.
ВI (в сторону). Вася, просьба к тебе: поверни монитор так, чтобы Козьма Петрович видел!
Вася поворачивает монитор экраном к беседующим.
Спасибо. А оператора я прошу сделать наезд на нашего гостя.
Камера стремительно наезжает на Пруткова, он отшатывается в испуге, но быстро берет себя в руки и принимает прежний достойный вид.
Вот, Козьма Петрович, посмотрите. Так же, на своих экранах, вас видят ваши читатели.
Прутков недоуменно оглядывается.
Только они не здесь, а у себя дома.
КП еще больше приосанивается.
На экране надпись:
БЕСЕДА С ПРУТКОВЫМ
ВII. Козьма Петрович, в представлении зрителям вы не нуждаетесь, но – для порядку... Мы все знаем вас как автора естественно-разговорного представления под названием «Опрометчивый турка», таких выдающихся образцов...
КП косится на монитор.
... образцов в хорошем смысле слова казенной лирики, как «Звезда и брюхо», «Чиновник и курица», таких всеобъемлющих раздумий, как «Никто не обнимет необъятного». Кстати, этого мнения вы и сейчас придерживаетесь?
КП. Обнять – нельзя, но умопостигнуть кой-кому всеж дано!
КП опять косится на монитор.
ВII. Позвольте, Козьма Петрович, такой вопрос... Уж больше ста лет прошло, а вас все помнят. Как вы относитесь к своей славе?
КП (зачарованно глядя на свое изображение, отвечает машинально). Будучи спрошен, как я отношусь к своей славе, не задумываясь ответствую...
Пауза. Ведущие переглядываются. Пауза длится.
ВII (деликатно). Козьма Петрович, вы, кажется, что-то хотели сказать?
КП (спохватываясь). Да, так вот! Ответствую не задумываясь: Неодступное желание славы смело уподоблю зуду от чесотки, ибо и то и другое от удовлетворения не удовлетворяется, а токмо пуще становится. Вот так...
КП почесывает себе бок, косясь на монитор.
ВII. Козьма Петрович! Неудобно. Люди же смотрят!
КП (немного смущенно). Я полагал, мое раздумье лишь выиграет в наглядности, так.
ВII. Ну если для наглядности, то конечно.
КП опять косится на монитор.
ВI (проследив за направлением его взгляда). Вася, да отверни ты от нас этот ящик, а то Козьма Петрович отвлекается!
Вася ставит монитор боком к беседующим.
ВII. Козьма Петрович, многие, глядя на ваш многолетний успех...
КП (перебивая). Позволительно ли будет сказать о моей славе еще? Предмет сей меня живо интересует!
ВII. Пожалуйста. Да и нам интересно.
КП. Да, так вот. Приметно ярка моя звезда на литературном небосклоне российском, однакож в сравненьи с Солнцем, ярилом нашим светоносным, и она меркнет. Так-с! Ну, а теперь: что там такое насчет моего многолетнего успеха?
ВII. Я хотела сказать, что многие, воодушевленные вашим успехом...
КП задвигался на троне.
... хотели бы вам подражать. Особенно интересует всех технология, как сейчас любят говорить, производства ваших плодов раздумий. Как вы из взращивали?
КП. Взгляните на чело мое, изрытое морщинами, и вы все поймете. Поясню, дабы не быть понятым превратно: От усердного наморщиванья лба в голове заводятся мысли. Именно это я и имел в виду, создавая свой бессмертный афоризм: Иногда усердие превозмогает и рассудок!
КП достает из кармана своего фрака платок, чтобы вытереть пот с многотрудного лба. При этом из кармана выпадает сложенная вчетверо бумажка. Ни КП, ни ведущие не замечают этого. В кадре – бумажка возле края скатерти, свисающей почти до пола. Появляется рука, которая хватает бумажку и скрывается за скатертью.
ВI. Козьма Петрович! Нам хотелось бы задать вам ряд вопросов по науке, которая в вашем глубокомысленном творчестве всегда была на видном месте. Давайте вместе с вами напомним телезрителям ваши мысли в связи с различными науками?
КП несколько раз медленно кивает.
Итак: биология?
КП. Одного яйца два раза не высидишь.
ВII. Философия?
КП. Мудрость, подобно черепаховому супу, не каждому доступна.
ВI. Физика?
КП. Не ходи по косогору – сапоги стопчешь.
ВII. Физиология?
КП. Щелкни кобылу по носу – она махнет хвостом.
ВI. Теория относительности?
КП. Самый отдаленный пункт к чему-нибудь да близок, а самый близкий от чего-нибудь да отдален.
ВII. Педагогика?
КП. Из всех плодов наилучшие приносит хорошее воспитание.
ВI. Психология?
КП. Покорность охлаждает гнев и дает размер взаимным чувствам.
ВII. Вы доказали всем, как не чужды вам дела научные. Грех было бы не воспользоваться случаем и не задать вам несколько вопросов о науке вообще.
КП. Наука – это нечто вроде многоугольника, беспрестанно меняющего свою форму. Но непростительно заблуждается, кто важность сего многоугольника мнит в тупости его углов!
ВII. Да, тут есть над чем подумать. А вот что бы вы посоветовали молодому человеку, пожелавшему связать свою жизнь с наукой?
КП. Вступающему на научное попрыще отечески присоветую: Упаси тебя бог хоть что-либо придумывать! Впрочем, которые уже вступили, тем тоже уместно советом сим руководствоваться. Хотя с другой стороны ежели взглянуть, можно удивляться, до чего ж не самую последнюю роль в научных изысканиях играет сообразительный и живой ум!
ВII. Ну, Козьма Петрович, вы прямо ошеломили нас… Пробирная Ума Палатка какая-то!
КП (встает, сходит с трона) Сударыня, вашу ручку позвольте! (Целует протянутую руку). Достойно сожаления, что эту мысль никто из моих современников не удосужился высказать!
Восходит обратно на трон.
ВI. Козьма Петрович, вашему обхождению с дамами можно позавидовать.
КП. Хорошие манеры, сударь мой, дают пристойную видимость дурным замыслам и поступкам. Но это апропо.
Ведущие, обалдев, осмысливают сказанное. Пауза.
ВI (спохватываясь). Да, так мы о женщинах. Что вы о них думаете?
КП. Будучи спрошен о женщинах, ответствую: Муж, подобный мне, достоинство блюдящий, для дам знакомых держит лайковы иперчатки, супружницу ж законную держит в ежовых рукавицах!
ВII (разочарованно). Ну, Козьма Петрович, а я-то…
КП (поспешно перебивает)… еще позвольте. Дамы будут не в претензии, надеюсь. (Декламирует). Шея девы – наслажденье… Э… (пытается вспомнить). Помню, что ввысь порой стремленье и что склон порою вниз. И еще: шея – нежный стебелек и в одночасье мрамора кусок. Вот мой стих из «Шеи», пикантностью своей дам влекущий (декламирует):
Кто тебя, драгая шея…
Приставляет палец ко лбу: забыл опять.
ВII (подсказывает). … мощной дланью обоймет.
КП. Благодарю. Так, обоймет. Кто тебя, дыханьем грея…
Исчезает.
ГОЛОС КП: … поцелуем пропечет?
ВI, ВII (вместе). Ой, Козьма Петрович! Где вы?
КП (возникая) Здесь пока.
ВII. Козьма Петрович, миленький, потерпите, сейчас мы вас отпустим!
ВI. Конечно, прошлое вас засасывает. Вы уж и так какой-нибудь рекорд по продолжительности материализации установили.
КП удовлетворенно крякает.
ВII. Оставим вашу «Шею». Женщины, я думаю, вас уже давно простили. А кто позабыл, чем шея кончается, тот пусть в ваше полное собрание сочинений заглянет. Если бы вы еще несколько минут продержались, а? Мы бы вас тогда спросили… чтоб узнать самые важные для вас мысли о жизни, о взаимоотношениях людей по службе, об охране окружающей среды, наконец.
КП. Не совсем понимаю, почему говорится «окружающая среда», а не «окружающий вторник» или «окружающая пятница»?
ВI. Извините, это сугубо наша проблема прорвалась. Тогда, может, о жизни?
КП. Жизнь человеческая, если хотите знать, это кипенье чувств в животворном растворе крови с последующим отлаганием солей в суставах и сочленениях.
ВII. Какая прелесть!
КП (ободренный похвалой ведущей). Это еще что! Вот мудрость жизни: угожденье есть угощение души!
ВI (мимикой, пожатием плеч показывает, что он не в восторге от такого афоризма). Да ну?
Звонок телефона за кадром.
На экране надпись:
УЖЕ ЕСТЬ
НЕДОВОЛЬНЫЕ
В.Ф. подходит к телефону, берет трубку.
В.Ф. Да-да!
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (испуганно). Виктор Федорович, сейчас с вами Савелий Савелович будет говорить… Сам!
В.Ф. (быстро, чтобы не дать С.С. ничего сказать). Приветствую главнокомандующего армией искусств! Но мы в прямом эфире, так что нельзя ли ваши комплименты и прочие указания отложить на потом?
ГОЛОС ОТВЕТСТВЕННОГО ЛИЦА. Какие, к черту, комплименты?! Что вы тут из управленца дурака делаете? Как нам с народом потом справляться -- подумали? В общем, так: если хотите быть режиссером, передачу немедленно…
В.Ф. (не давая договорить). Экая досада, телефон так не вовремя отключился. (Нажимает на рычаг аппарата, а потом и вовсе отключает телефон). Семь бед – один ответ! А то те, которые на Пруткова похожи, доиграть не дадут. (К участникам передачи). Сеанс продолжается, господа! Козьма Петрович, ваше слово.
На экране надпись:
СЛЫШЕН, НО НЕ ВИДЕН
КП (задетый за живое скепсисом ведущего). Которые, может, сомневаются насчет угождения, тем я достойно возражу: Достоинство и угождение в близком родстве состоят.
Исчезает.
ВII. Какая жалость! Вы ведь еще свое кредо не высказали! А если мы еще стол покрутим?
ВI и ВII кладут руки на стол, который начинает двигаться.
ГОЛОС. Ради указания служивым разве что… (Появляется).
КП. … появлюсь.
И тут же исчезает, чтобы уже больше не возникнуть.
ГОЛОС. Служивый, помни: Степенный чиновник не унизит себя поспешным ответом просителю, но, нарочито игнорируя оного, дождется от него второго, даже третьего, письменного напоминания.
ВI. Лихо сказано!
ВII. Последняя к вам просьба, Козьма Петрович: оставьте нам на память свой портрет.
ВI. Нам почему-то кажется, что он при вас.
ГОЛОС. Никогда с ним не расстаюсь, ибо он верно передает мою сущность… Так вот, сударыня, оставлю, но при одном условии…
ВII. Каком же?
ГОЛОС (смущенно). Что вы покажете его вашим… э… теле… зрителям.
ВI., ВII (вместе). Само собой! Конечно!
В воздухе возникает ПОРТРЕТ ПРУТКОВА, который зрители уже видели. Он описывает плавную дугу и приближается к рукам ведущей. Она берет его в руки, показывает крупным планом.
ВII. Значит, мы можем оставить его себе на память о вашем визите?
ГОЛОС (важно). Угу.
ВI. Лидия Петровна, еще стол повертите! Козьма Петрович, не откажите уж в автографе!
ГОЛОС. Охотно.
ВI (освобождая свой стул). Прошу сюда, здесь вам будет удоб… (будто бы столкнувшись с невидимым Прутковым) Ой! Простите. (Тоном ведущего). Вот, Козьма Петрович, пожалуйста.
Кладет перед невидимым Прутковым его портрет, предварительно перевернув его на оборотную сторону, и авторучку. Авторучка, ведомая невидимой рукой, пишет:
Моим теле-
Почитателямъ!
Без надобности носимый
набрюшникъ – вреденъ!
Козьма Прутковъ
На экране надпись:
ТЕХНИЧЕСКИЕ ПОДРОБНОСТИ
ВI. Что ж, Козьма Петрович, разрешите поблагодарить вас… (протягивает руку для рукопожатия) за доставленное нам и всем телезрителям… (рука повисает в воздухе – пожать ее некому. ВI убирает руку, договария по инерции) … удовольствие).
ВII. Улетел...
ВI. Ну и интервью же мы провели, Лидия Павловна!
ВII. Не говорите, Евгений Борисович. Я до сих пор опомниться не могу.
Скатерть зашевелилась.
Ой!
ВI. Может, Козьма Петрович под стол залез, пользуясь своей невидимостью?
ГОЛОС ЖОРЫ. Да нет, это я!
ВII. Кто это «я»?
ЖОРА (вылезая из-под стола) Ну, я.
ВII. Что ж, вы, Жора, так всю передачу под столом и просидели?
Жора. Ну.
ВI. А зачем?
ЖОРА. Мне Виктор Федорович сказал: “Салфетку крутить будешь”. Вот я и крутил.
ВII. Может, ты случайно в курсе: для чего?
ЖОРА. А это чтоб казалось, будто у нас стол крутится.
ВI. Покажи уж тогда, Жора, как ты нас за нос водил.
Жора залезает под стол.
ГОЛОС ЖОРЫ. Сейчас я буду салфетку туда-сюда поворачивать. Похоже, что стол задвигался?
ВI. А, вот оно что!
ВII. Ну и ну, а я уж чуть было в спиритизм не поверила.
ВI. Ладно, Жора, вылезай, спасибо тебе.
Жора вылезает из-под стола.
ЖОРА. Вот это вам, может, нужно будет? (передает ВII оброненную Прутковым бумажку).
ВII (разворачивая ее). Смотрите-ка, листок из календаря! И дата сегодняшняя. И запись для памяти: явиться в … (название города, где ставился телеспектакль), в редакцию литературных программ. С ятями, с ерами… Значит, Козьмы Петровича рука? (смотрит растерянно).
ВI. Ну-ка, ну-ка… (Вглядывается в листок). Да это Юрка… Юрий Михайлович дурака валял! Знаю я его почерк.
ВII. А это значит…
ВI. … что Пруткова все-таки сыграл он!
Появляются В.Ф. и Ю.М.. Последний еще не совсем избавился от внешнего сходства с Прутковым. По ходу разговора он может снимать накладные брови, парик, шейный платок.
В.Ф. Ну вот, и вы уже кое-что начали понимать. Зрители-то, конечно, уже давно догадались.
ВII. Но как вам Юру удалось уломать?
Ю.М. Наш режиссер нашел отличный ход: посоветовал мне представить Пруткова на фоне наших родимых бюрократов. Ну и вспомнил я кое-кого… И после этого не только Пруткова смог сыграть, но и хорошего отношения к нему не пожалел!.. Знаете, я даже… (прислушивается).
Где-то рядом стукнула дверь, слышны шаги.
На экране надпись:
ЗРЯ СТАРАЛИСЬ
Через секунду-другую в воздухе появляется мигающее НЕ, присоединяется к надписи спереди, начинает мигать ЗРЯ, потом СТАРАЛИСЬ, и вся мигающая надпись улетает.
В кадре те же. В.Ф. тоже услышал осторожные шаги.
В.Ф. (резко). Кто там ходит, хотел бы я знать?!
Что это за спектакль такой дурацкий, что в него посторонние лезут?
Появляется ШОФЕР ОТВЕТСТВЕННОГО ЛИЦА.
ШОФЕР (смущенно, оправдываясь). Меня послали, ну я и пошел.
В.Ф.. Кто послал?
ШОФЕР. Да Савелий Савелович. Поди, говорит, предупреди этих... Ну, я не буду повторять -- каких. Он любит, чтобы ко встрече с ним люди готовились. Сам сейчас придет, так что вы уж подготовьтесь.
Л.П.. Может, я чаек поставлю? У меня печенье есть.
В.Ф.. Никаких чайков, Лидия Павловна! Не разжижайте нашу оборону!
Е.Б. А вы кто при нем?
ШОФЕР. Да шофер я. Сказал, заводи машину, поедем спиритов громить. Вот мы и приехали… (В сторону). Сюда, Савелий Савелович!
Появляется СС. Он в шляпе, в незастегнутом плаще с тонким шарфом, багровый от жары и возмущения. Во время его уничтожающей тирады шляпа, плащ и шарф переходят в руки шофера, который становится больше похож на камердинера.
Основная поза СС – руки в боки. Эта поза принимается каждый раз заново после передачи того или другого предмета гардероба.
С.С. Так-так, господа-товарищи, материализм для вас, я вижу, уже не мировоззрение. Вы уже позволяете себе с потусторонними силами заигрывать!
Л.П.. Так ведь…
С.С. Не надо оправдываться! Оправданий вам быть не может. Главная ваша вина – в непонятливости. Да-да! Когда руководство вам на что-то намекает, так вам ох бы как надо подумать, что оно имеет в виду. Так я вам скажу, к вашей недотепистости снисходя: вы же на великих наших мертвецов замахнулись!
Ю.М., Е.Б. и Л.П. смотрят на В.Ф., но он молчит. Взглядом на видеокамеру он показывает им: идет съемка, надо снять всю тираду Ответственного лица.
С.С. В такой ситуации я бездействовать не мог. И вот я, по зову долга, отрывая время от законного отдыха, хотя лично меня ваш спектакль не касается, еду сюда, чтобы здесь, на месте преступления, так сказать… зарядиться энергией. И довести дело до логического конца -- т.е. до персоналок. Всем активно действовавшим лицам.
Л.П. (неуклюже пытаясь спасти положение). Что это мы все о делах да о делах. Чайку бы можно выпить. Вон стол-то у нас какой круглый, уютный…
Ю.М. (игнорируя предложение). Савелий Савелович, я не ошибся?
С.С. внушительно кивает в точности как Прутков.
Ю.М.. Вот вы говорили, что лично вас наш спектакль не касается. Почему, можно узнать?
С.С. Отвечу вам, господин Прутков: потому что я на вас совершенно не похож!
Ю.М.. Ясно. Тогда уточним: вы лучше или хуже?
С.С. (от наглости вопроса он издает лишь какой-то неартикулированный звук). Эк?!!! (Придя в себя). Все, пора с этим кончать! Развели тут, понимаете, демократию!
В.Ф. (рассудительно, как будто бы не понимая, о чем речь). Да, вы правы. Время позднее, пора заканчивать спектакль. Поблагодарим Савелия Савеловича – он так прекрасно дополнил пьесу своим комментарием. Похлопаем ему!
Все, кроме шофера, аплодируют С.С., который от возмущения не может сказать ни слова.
В.Ф. (игриво). Так вы, значит, исключительно из принципа? Лично вы никакого подкопа под себя не обнаружили?
В кадре крупным планом С.С. со сложной гаммой чувств.
В.Ф. (резко меняя тон). А что же вы тогда такой разоблаченный?
Камера отъезжает от СС – он, оказывается, одном нательном белье! Л.П. стыдливо отводит глаза. Увидев свое дезабилье, СС поспешно ретируется. Шофер, недоумевая, пожимая плечами, уходит, неся поверх всех одежд шефа еще и его костюм на вешалке.
Общее веселье.
На экране надпись:
ЭПИЛОГ
Л.П. (спохватываясь). Вот мы веселимся, а он как начнет против нас шуровать!
Е.Б.. Ну и терминология у вас, Лидия Павловна. Шуровать… Да не получится у него ничего!
Л.П.. Почему?
Е.Б.. Времена уже не те! Разве бы раньше он сюда сам приехал? Позвонил бы своему начальству – и нам бы хана.
Ю.М.. А сейчас, если он какую возню затеет, это еще больше умному начальству может не понравиться. В общем, если Савелия снимут, мы будем знать, что напакостить нам ему не удалось, хоть он и очень старался.
В.Ф.. Идеалист вы все-таки, Юрий Михайлович… В хорошем смысле слова. За это я вас и люблю.
Ю.М. (обижаясь). Почему это идеалист?
В.Ф.. Ну как же? Ведь среди других начальничков есть еще больше на Козьму Петровича похожие и, следственно, еще больше растревоженные. Они сюда не пришли и не позвонили, но это еще ни о чем не говорит.
Ю.М. (задумываясь). Вообще-то да…
В.Ф. Ну, пора расходиться. Остальное по дороге обговорим.
Л.П. Виктор Федорович, а вы специально безмолвствовали, когда Савелий нас отчитывал?
В.Ф. Конечно. Надо ж было дать ему выговориться. Что ж мы его, бедного, поставили бы сразу в тупик своими репликами. Не та бы польза была.
Л.П. А так – польза есть?
В.Ф. Еще какая!
На экране рисунок:
Вагон и маленькая тележка, на которой надпись «ПОЛЬЗА». Вагон с тележкой уезжают из кадра.
Все уже готовы уходить.
Е.Б. (спохватываясь). Одну минуточку! (Подбегает к столу, берет из вазы цветы и вручает их Л.П.). Надо бы режиссеру, но это был бы подхалимаж.
Л.П. Благодарю. А вот и вам… для угощения души.
Вручает по цветочку В.Ф., Ю.М. и Е.Б. Все расходятся в обнимку, оживленные.
К о н е ц.
IV. Козьма Прутков – наш земляк и... современник
Отклик одного из публикаторов прутковизмов
Выдумывая Козьму Пруткова, братья Жемчужниковы (Алексей, Владимир, Александр Михайловичи) и поэт Алексей Константинович Толстой долго не ломали головы, где бы его поселить. Наверно, развернули карту Российской империи, пробежались по ней взглядами и (случайно ли?) наткнулись на Сольвычегодск Вологодской губернии. Нашли? Правда, на эти биографические данные знаметитейшего и остроумнейшего писателя мало кто обращает внимание. Зато все знают «Сочинения Козьмы Пруткова»!
Однако до сих пор книга «его и о нем», печатавшаяся, между прочим, в некрасовском «Современнике», лет сто не имела продолжения. Нет ничего странного. Другое удивительно: стали появляться новые прутковизмы. Под самыми немыслимыми названиями. Пробирная палатка. Плоды раздумья Козьмы Пруткова о самом важном» или «Сборник неначатого». Неужели достославный Козьма Петрович... воскрес?
Нет, что вы! На этот раз в «соавторы» к нашему «земляку» записался минский литератор Владимир Николаевич Третьяков. И делает все, заметим, превосходно. «Обкатку» же его работы прошли в ленинградском журнале «Нева» *). А скоро, может статься, угодят и в отдельную книжку**).
Владимир НОГОВИЦЫН,
сотрудник газеты «Двинская правда» (г. Котлас).
Опубл. в «Двинской правде» 13.10.1990 г. в качестве предисловия к серии публикаций прутковизмов в субботних выпусках газеты.
(1987, № 7; 1988, № 9; 1989, № 10).
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com