Что мы знаем об Ирландии? Да навалом! Ну… А! Там мужики носят юбки. Или это в Шотландии? И ещё там много рыжих. Кое-что, как видите, мы об Ирландии знаем. Имевшие в детстве по географии «отлично» вспомнят, что Ирландия меньший из двух самых больших Британских островов и что северная его часть, Ольстер, принадлежит Великобритании. Что ещё? А, ну, конечно же, пиратский капитан Блад, чей папа был ирландец, и Морис-мустангер из «Всадника без головы» бывший вообще стопроцентным ирландцем. Примерно с таким интеллектуальным багажом я и отправился в самую западную страну Европы, имея при себе смену белья, предметы личной гигиены, сухой паёк в виде маминых пирожков и бутылки водки, а также четыре доллара США на мелкие расходы. В «Шереметьево» дама на таможне цепким взглядом  (уж простите за избитый оборот) обволокла мою плечистую (хочется думать) фигуру, коротко стриженую голову и предложила не таиться от неё. В смысле выложить всю незадекларированную валюту. «Вам же легче будет!» -  светился неискренним теплом её псевдоматеринский взгляд.

– У меня, правда, только четыре доллара, - покаялся я в финансовой несостоятельности.

– Ну-ка покажите!    

Я показал.  

– И вы с четырьмя долларами летите за границу?!    

– Да, – честно облегчил я душу.

Холёный пальчик машинально потянулся к виску под аккуратной пепельной прядкой, но по дороге передумал и поправил чёлку.

– Идите, - растерянно разрешила она. Я отошёл и, как водится, оглянулся посмотреть не оглянулась ли она…

Но дама уже работала с другим клиентом, хотя лёгкая печать недоумения ещё искажала прекрасные черты таможенной фемиды. Мне стало стыдно. Лукавил я, видит Бог, лукавил. Дело в том, что ждал меня по ту сторону Европы друг детства, согласившийся спонсировать на первых порах моё пребывание в «Стране ирисов»  (так поэтически называется Ирландия). Впрочем, к таможне этот факт отношения не имел, и врач, временно переквалифицировавшийся в гастарбайтера, перешёл в накопитель.

Сам перелёт описывать не буду. Многие летали на «ТУ-154» (увы, не досталось мне «боинга»), а кто не летал - видел фильм «Экипаж». В общем, ничего интересного.

Пассажиров можно было разделить на три неравные группы, что я тут же с блеском и проделал. Первая  -  явные иностранцы. Вторая -  наши сограждане, возвращающиеся на Зелёный остров из отпусков. Эти демонстративно читают газеты на английском языке, бросая вокруг оценивающие взгляды (Кажется, этот валенок не заметил, как свободно я читаю по-английски! Так, развернём газетку чуть к нему… А! Проняло?! Знай наших!)

Третья группа – новички, летящие за границу впервые. Они тоже пытаются надувать щёки, но это плохо выходит из-за радостной полуулыбки  - «Надо же! Я лечу за «бугор»!

И вот серебристая стрела российского лайнера пронзила круговерть мохнатых облаков, понабежавших с бескрайней Атлантики, и… Прибыли.

Аэропорт Дублина, столицы Ирландии. Зелёного цвета, действительно, очень много.  Даже гигантские «Боинги» ирландских авиакомпаний выкрашены в яркую зелень и напоминают здоровенных лягушек, караулящих мошкару в траве.

Вот и паспортный контроль, форпост цивилизованного мира. Кабинки здесь две – для членов Евросоюза и для просто пассажиров. Члены с шутками-прибаутками без задержек минуют краснощёкого, белёсого офицера. Наша очередь ползёт медленно, каждого бдительно проверяют на благонадёжность, и офицер похож на Карацупу с Мухтаром   в одном  лице. Виза ирландского посольства для него, видимо, просто фикция.  У  каждого требуют  письмо-приглашение, или  разрешение на работу. У меня, как назло, копия рабочего разрешения  в чемодане.

– Стой  пока здесь, - буркнул  паспортист  и  отложил мой  паспорт  куда-то  в темноту своей специальной будки. И даже  гордый двуглавый  орёл  как-то съёжился  придавленный  моей  беспомощностью. 

– Ну,  влип! - заметалась в  мозгу  паническая  мысль, рикошетируя о стенки черепа.  - Ведь  меня должны встречать! А  багаж  без талона не дадут! А  талон в паспорте! А паспорт у  цербера  этого! Что  делать?      

– Мистер, - залепетал я, путаясь  в английских буквах, - у  меня в багаже. Дайте  талон, пожалуйста! 

Мистер  милостиво  повелеть  соизволил, и  я  быстрее лани  (куда там  лермонтовскому  Гаруну) побежал по коридорам, следуя стрелкам на указателях. Дедок, надзирающий за  выдачей багажа, никаких талонов не требовал, полагая, видимо, что совесть лучший контролер.  Недоумённо вытаращившись на мой талон, он проскрипел «О’кей» и равнодушно отвернулся. И я обрёл пропуск в мир всеобщей демократии в виде бледной ксерокопии моего пермита (разрешения). Погрузившись в глубину моего безденежного кармана двуглавый орёл вновь  расправил крылья, вернув своему хозяину веру в человечество. На данном этапе всё закончилось  благополучно. В зале прилёта меня встречал мой собственный портрет в руках пухленькой миловидной дамы. Портрет скорчил рожу – мол, где тебя носит? Дама наоборот  приветливо улыбнулась:

– Мистер Поприадукхин?    

– Иес. - ответствовал я на чистом английском и был уведён на стоянку машин, которую  затем покинул на заднем сидении малолитражной «Тойоты».

Встречающая оказалась менеджером по людским ресурсам той фабрики, где мне и предстояло развивать ирландскую экономику. И понеслись мы по бескрайним просторам, среди мириадов пасущихся овец, на запад от Дублина. Туда, где подпирает небо выщербленными зубцами тысячелетняя башня – в графство Килдаре, в городок с одноимённым названием. «Лежала вокруг Килдара столица килдарского края» шелестел ветер, врываясь  в  салон запахом сырости и выхлопных газов. И старинная колымская баллада обрела новый  текст, но это уже отдельная песня.

 

Немного  истории  с  географией.

 

Ирландия - самая западная страна в Европе, если не считать Исландию, которая лежит  на полярном круге и должна считаться почти Америкой. По очертаниям Зелёный остров  здорово похож на Винни-Пуха летящего брюшком вперёд по атлантическим просторам.  Видны глаза, ручки, ножки и вообще всё что положено, включая некое выпячивание внизу  «живота» в виде мыса Корнсор. Этот мыс двусмысленно обращён в сторону Великобритании  - ну очень не любят англичан ирландцы. В IV-V в. до нашей эры Ирландию заселили кельты, пришедшие из Франции и являвшиеся разновидностью галлов. Язык ирландский так и называется до сих пор – гэльский.

Кельты придумали кучу интересных и полезных вещей, которые, к сожалению, до нас не дошли, а также праздник Хэллоуин, присвоенный впоследствии  нагловатыми янки. Жрецы кельтов друиды также хорошо известны современному кинолюбителю по мистическим  страшилкам типа «Секретных материалов».

Жили древние кельты - не тужили, вот только датские и норвежские викинги донимали их очень. Приплывут, сволочи, на своих  дракарах  и ну грабить. Но и кельты не дураки – построили по всей стране сеть  сторожевых башен, для профилактики разбойных набегов. Придут скандинавы, а грабить  некого, все в леса и горы ушли, только в башне дежурный наряд сидит. Но в башню-то фиг  попадёшь – вход на высоте 5-6 метрови узкий, зараза, только одному пролезть, и то с риском  получить по морде боевой секирой. Да и терпения не было у викингов на месте сидеть. Не регулярная ведь армия, так, пираты северных морей. Покрутятся вокруг, пожгут сараи – и уплывают восвояси. Вот смеху было!

Однако в 11 веке пришли на остров соседи – английские бароны. Пришли капитально и надолго, сделав Зеленый остров первой английской колонией. Продолжалась английская оккупация более 800 лет – куда там татаро-монгольскому игу. Англичане ведь давно привыкли с соседями без нежностей гутарить – взять хотя бы родственных ирландцам шотландцев. Те хоть и горцы, и тоже кельты, и даже мужик у них там бессмертный был (я кино видел), а не сдюжили против регулярной английской армии. Ирландцы тоже не выстояли. Тогда они напрягли мозги в сторону созидания и придумали классную штуку – виски. Жить стало веселей, но голова с утра болела. В одно такое похмельное утро 1641 года началось всеобщее ирландское восстание, тянувшееся ни много, ни мало 11 лет. Да простит мне читатель моё ёрничанье, конечно, знаменитый ирландский виски здесь ни при чем. Свободолюбивые кельты просто устали от залезших в чужой монастырь со своим уставом. Восстание было жестоко подавлено английскими буржуями (или кто там у них тогда был?).

После этого англичанами были присвоены все ирландские культурные ценности, начиная знаменитым пивом «Guiness» и заканчивая писателями Джонатаном Свифтом и Бернардом Шоу. Проклятые колонизаторы знали толк в подавлении мятежей – потомки кельтов утихомирились аж до 1867 года. Но и в этом году освободительное движение захлебнулось, пошло мелкой рябью и утихло, так и не выплеснувшись свободой на берега Айленда (так ирландцы называют свою страну – просто «Остров» в переводе с английского). «Двухспальный английский лёва» впрочем подрастерял к этому времени былую силушку и часть колоний.

В 1916 году в Дублине вновь вспыхнуло восстание под предводительством ирландского «Ленина» О’Коннела. За это О”Коннел увековечен на 25-фунтовой купюре до самого введения «Евро». Восстанию это не помогло, но не за горами уже было независимость.

В 1922 году кельты наконец-то сбросили почти тысячелетнее ярмо английской опеки. Россия, надо думать, сыграла в этом не последнюю роль. Красные дьяволята всыпали по первое число заносчивым интервентам на полях нашей Гражданской войны. Империалисты, вынужденные ловить «неуловимых мстителей» на два фронта, сломались и уступили «айришам» 5/6 Изумрудного острова. Провинция Ольстер осталась за Великобританией, так как подавляющее большинство ее жителей исповедует протестантизм английского толка. Что там сейчас происходит знает любой, кто хоть изредка смотрит, читает или слушает программы новостей.

 

Как ирландцы основали Америку.

 

– Ребята, почему вы такие свободолюбивые и независимые в прошлом, теперь с готовностью высовываете язык завидев звездно-полосатый зад «Дяди Сэма»? – грубовато спросил я однажды у грубоватых ирландских пролетариев, с коими тянул одну лямку. Ответ меня поразил своей непредсказуемостью.

– Это не Ирландия заискивает перед Америкой, а наоборот, потому что ирландцы основали Америку.

Фраза здорово смахивала на расхожий советский афоризм, что «Россия родина слонов». Общеизвестно, что первую постоянную колонию на территории Северной Америки основали английские пуритане, прибывшие туда на корабле «Mayflower» в 17 веке. Но, познакомившись поближе с историей Ирландии, я понял, что доля правды в ответе моих сослуживцев есть. Не в том смысле, что США заискивает перед какой-то европейской страной, а в том, что в 19 веке больше половины тогдашнего населения Острова перекочевало на американский континент. Понятно, не от хорошей жизни.

В 30-40хх годах 19 века страшная болезнь поразила ирландские плантации картофеля – основной пищи островитян. Начался жуткий голод. Несчастные потомки кельтов вымирали целыми поселениями. Английские власти не придумали ничего лучше благотворительных тележек с бесплатными обедами, которые раскатывали по улицам и дорогам Зеленого острова. Добрые миссионеры, заправляющие этими «кухнями милосердия» кормили всех желающих при выполнении ма-а-а-ленького условия:

– Откажись, сын мой, от богопротивной католической ереси и получай миску супа. Да посмотри суп то какой наваристый. А пахнет!

Но упертые ирландцы менять веру на еду не стали, и выбрали третий вариант. Множество кораблей битком набитых переселенцами отправилось в Новый свет. Учитывая скорость парусных кораблей, пересекающих Атлантику, и скученность пассажиров в трюмах, можно себе представить какой ад творился в утробах этих судёнышек. Смертность на «ковчегах» было столь высока, что суда эти прозвали «плавучими гробами». Но всё рано или поздно заканчивается, и выжившие с новыми надеждами ступали на землю «Страны больших возможностей». Однако место оказалось уже занято теми же протестантами, составляющими 99% населения Новой Англии.

И стали эти самые квакеры бедных ирландцев гнобить по полной программе. Вплоть до вывесок на барах: «Собакам и ирландцам вход воспрещен». Ну куды ирландскому крестьянину податься? А тут США отобрали у Мексики Техас и развернули военную кампанию 1846-47 годов с целью оттяпать еще землицы. Все ирландцы, как новые граждане, были тут же забриты в солдаты (женщин, понятно, на войну не брали). Из католиков формировали отдельные подразделения, чтобы не мешать грязных «айришей» со славными американцами. Ну может и другой расчет был – кому хочется пулю от сослуживца получить? Ах, вы вона как?! И большинство ирландских подразделений с оружием в руках перешло на сторону единоверцев-мексиканцев.

Воевали они здорово, но не долго. В 1847 году Мексика, утратив половину своей территории, капитулировала. Всех дезертиров, кого поймали, вздернули на близлежащих деревьях, что тоже не добавило взаимной любви. Дискриминация продолжалась практически до 20-х годов 20-го века и закончилась окончательно с избранием в 60-х годах первого президента ирландца по происхождению – Джона Кеннеди.

Фамилия эта весьма распространена в Ирландии. У нас на фабрике тоже был свой Джон Кеннеди, которого ребята из бывшего СССР прозвали Шуриком за субтильность и круглые очки на остреньком носу. Но это уже другая история.

 

Пушер Его Величества Чилинга.

 

Так называлась моя новая должность – пушер (pusher), от английского push – толкать. А чилинг – общее название для таких предприятий по обработке мяса. Мясохладобойня, проще говоря. Наш комбинат откликался на Килдаре-чилинг по названию близлежащего городка. Похож комбинат на полупиратское-полуторговое судно с международной разноязыкой командой всех цветов кожи.

Собственно ирландцев здесь около трети, остальные «гастарбайтеры». Мои робкие мечты выучить английский внутри языковой среды завяли на корню в гомоне этого «вавилона». Проще было бы выучить румынский или португальский, так как молдавская и бразильская диаспоры здесь доминируют.

Завод делится на две неравные части: большая – «beef» - говядина, и меньшая «lamb» - баранина. Вообще-то баранина по-английски «mutton», но основной объем продукции на этой линии туши молодых барашков – «лэмбов», идущие на экспорт в мусульманские страны.

– Ну шо, студент, - начал инструктаж друг детства, ставший по прихоти фортуны моим непосредственным начальством – твоя прямая обязанность – толкать туши по всему периметру завода. Усек?

– Да.

– Ну тогда push, с Богом.

И начал я толкать убиенных ягнят по всему периметру завода в направлениях обозначенных начальственным перстом. Висят тушки на специальных крюках с роликами, а под потолком на высоте2,5 мцелая железная дорога со стрелками, разъездами и тупиками. Наберешь себе состав из 8-9 «вагончиков» и – вперед! То на обвалку, то на погрузку, то на сортировку. Грохот такой, что без защитных наушников голова начинает звенеть через полчаса, как заблудившийся в зимней ночи трамвай. Стрелки противные сами не в ту сторону переключаются, ролики заедает и разные чудаки пристают с противоречивыми пожеланиями. Не иначе, чтоб веселей работать было. В ботинках, поначалу казавшихся такими удобными, теперь вместо ног мозоли, а под белым форменным комбинезоном жарче, чем в бане. И это несмотря на температуру +2°С вокруг. Каждый англоязычный тип кажется большим начальством, что усугубляется моим непониманием английской речи. Странно, дома я «на раз» понимал разные «май френд» и «гуд монинг» из уст старого приятеля. Должно быть они здесь неправильно говорят. Мои выстраданные английские фразы, впрочем, понимают, но смысл ответа пропадает для меня в какофонии чужих звуков. И какой же дурак придумал поговорку: «Понимать понимаю, а говорить не могу?» Понимать, оказывается, сложнее, чем говорить. Так, толкнём! Ещё разок!

Кто-то теребит меня за рукав. Что? Завтрак? Я думал уже обед. В 9.15 первый 15-минутный перерыв на завтрак. Бреду в колонне сослуживцев в столовую, а вокруг двигаются по конвейеру крюки с тушами, лязгают какие-то цепи, подвизгивают непонятные механизмы. Картина, достойная пера сюрреалиста.

Завтрак разочаровывает. Оказывается, сосиски у них не варятся, а жарятся во фритюре. Да и вообще, кроме яичницы, сосисок и выжаренного до толщины бумаги бекона нечем брюхо набить. Многие из местных вообще не едят – потягивают кофеек с сигаретным дымом на закуску. А вон девица бледная, как спирохета, комплекции такой, что сигарета толще неё. Ей бы бутерброд побольше, а она пепси из бумажного стакана цедит. И как дива эта с таких калорий коробки с бараниной тягает? Должна быть в женщине какая-то загадка.

Перерыв между завтраком и обедом протекает уже быстрее. Присматриваюсь к окружающим работягам. Интересно, вон тот негр из какой страны? О бедра чернокожего бьются ножны со специальными ножами – ни дать ни взять пират с флибустьерского судна.

– Эй, парень, помоги-ка! – флибустьер машет мне рукой.

Нужно перевезти жутко зловещий станок метров на 50. Я начинаю добросовестно помогать, но меня вовремя уводит мой друг и начальник.

– Не впрягайся ты в каждую фигню, это не наше дело. Пусть сами тащат.

И то правда. Постепенно начинаешь понимать, что силы надо беречь. Потому что иссякают они как раз к обеду.

Перерыв на обед – полчаса. Борща здесь не варят. Основная еда – картофель, жаренный соломкой (чипсы по-нашему) и кусок какого-нибудь мяса или рыбы. Вместо супа – пюре, разведенное из концентратов. Нет, чтобы щец сварить. В основном, сплошная сухомятка, которую запивают водопроводной водой, разлитой по стаканам. Вода – бесплатно.

Тяжелые лопасти вентиляторов с трудом перемалывают вязкий, насыщенный сигаретным дымом и кухонным чадом, воздух. За соседним столом веселая компания ирландцев режется в карты, двигая по столу горсти мелочи и смятые банкноты, дальше смуглые бразильцы оживленно беседуют, помогая себе руками.

Вдруг волной децибелов накатывается многоголосый вопль, терзая мои бедные уши. Что такое? Драка?

– Да нет, это какой-то ирландец стакан разбил, а местные пролетарии глумятся – поясняет русскоязычный сосед по столу.

– Дикие что ли? – возмущенно бормочу я, процеживая слова сквозь чипсы.

Причина воплей – молодой ирландский паренек - идет за новым стаканом, отсвечивая красными от смущения ушами.

Чуть отвалившись на спинку стула, я только собираюсь покемарить, но меня сурово выдергивают из послеобеденного кейфа. Пора на работу? Даже съеденной мной цыпленок возмущается безрадостной перспективой переваривания на ходу.

После обеда начинается погрузка. Мы с коллегами по холодильнику – один бразилец, один татарин – выталкиваем на погрузочную площадку туши, которые грузчики затем перевешивают в рефрижераторы.

– Сегодня не очень большая погрузка, - утешают меня ветераны – Всего-то полторы тысячи штук.

Действительно пустячок! Рядом мечется менеджер по продажам француз Паскаль, подгоняя нас визгливым тенорком.

– Скорее, скорее! Грузовик опаздывает на паром.

На каждую тушу ставят специальный штамп арабской вязью.

– А это зачем?

– А это значит, что баран был умерщвлен по всем исламским канонам, и правоверные могут его есть, - поясняет мой друг.

– И что, в самом деле?..

– Да фикция это. Когда приезжает проверка – действительно овец режет специальный араб, а так… Кто там потом проверит. Штамп стоит – все довольны.

Сколько продолжается эта безумная гонка с вереницей скользких бараньих трупов? Во время небольшой передышки я устало опускаюсь на какой-то ящик.

– Не сиди, - тормошат меня, - начальство не любит.

– Так делать же пока нечего?

– Иди вон пустые крючки гоняй и складывай их в корзину.

Закончили мы в это день около 9 вечера. По всему бы завалиться на койку и отрубиться, дергая ногами в беспокойном сне, да жаль время терять. Хочется побыстрее познакомиться со страной пребывания. И мы, наскоро приняв душ и переодевшись в цивильное, бредем на подгибающихся ногах за2 кмв ближайший очаг культуры – один из местных пабов.

Но это уже следующий рассказ.

 

Гастарбайтеры.

 

История гастарбайтеров на «Килдаре чилинг» началась около трех лет назад. До этого русские в ирландской провинции были в диковинку. Ирландцы не очень-то ломились на тяжелую и сравнительно мало оплачиваемую работу, и рабочих на фабрике на хватало. Ответ на вопрос: «Что делать?» привезла ирландка по имени Ди, долго жившая в Питере. Она решила подзаработать на поставках рабочей силы на родину и привезла первую партию ошалевших от кириенковского дефолта россиян. Первопроходцам были обещаны райские условия – 120 ирландских фунтов в неделю и бесплатная кормежка.

Соискатели хлынули со всех сторон. После собеседования из них оставили около двух десятков счастливцев. Состав группы был пестрым – от военного вертолетчика до врача, от телохранителя до журналиста.

Всех объединяло неудержимое стремление попасть в мир западной демократии, а там… А там всё будет просто замечательно! Стоит только пересечь границу постсовкового пространства, и добрые дяди (и тети) понесут валюту прямо в руки – возьми дорогой, не обижай отказом.

Где-то через пару месяцев тяжелого труда на благо мясоперерабатывающей промышленности Ирландии выяснилась одна малоприятная подробность –120 фунтовв неделю сумма, не намного выше прожиточного минимума, даже с бесплатной кормежкой. Чтобы заглушить тоску русские рейнджеры стали налегать на халявное питание. Парни начали поглощать по две-три порции с дорогими десертами на закуску. Взволнованные исчезновением с прилавков ананасового мороженного капиталисты попытались ограничить рацион конкретной суммой, достаточной по их мнению, для нормального обеда. Мнения не совпали, и это посеяло ростки тревожной неуверенности. Отдельные несознательные личности (какой стыд!) стали записываться в книге бесплатных обедов под чужими именами.

Не было в рядах россиян единства… А что поделаешь – капитализм. Скрывали друг от друга крупицы полезной информации, дрались за лучшую комнату, втихомолку пробирались на бесплатные курсы английского.

Однако общая опасность заставила объединиться убежденных борцов за светлое будущее в рамках отдельно взятого «я». Последней каплей стало решение руководства компании не выдавать зарплаты на руки, а складывать честно заработанные фунты на депозит.

– А домой поедете через год мы вам все денежки и выдадим одним куском. Правда здорово?!

Исповедовавшие до этого западный индивидуализм россияне быстро вспомнили советское воспитание и устроили забастовку. Для изнеженных капиталистов это было шоком и им пришлось уступить. Для каждого гастарбайтера открыли счет в банке и стали перечислять зарплату туда. Конфликт утих, но уже через несколько месяцев большинство россиян тихо-мирно расползлось по острову в поисках лучшей доли. И не было возможности их остановить – ведь въехали все на законных основаниях. Не рабовладельческий строй в конце концов.

Руководство компании сделало выводы. В новую партию набрали уже не россиян со знанием английского (одно из условий для первой группы), а молдаван с кишинёвского мясокомбината.

Для ребят из Молдовы не было худшей угрозы, чем «посадим в самолет и вернём на родину», поэтому они стали идеальными рабочими, исполнительными и безропотными. Очень скоро молдавская диаспора стала доминирующей на фабрике. Но об этом в следующей главе.

 

Команды и капитаны.

 

Команда на фабрике действительно подобралась пестрая – практически со всех концов земного шара. Судите сами: русские, молдаване, бразильцы, аргентинцы, португальцы, новозеландцы, французы, англичане, венгры, чехи, болгары, украинцы, румыны. Ну и ирландцы, куда их девать?

Попробую нарисовать коллективный портрет некоторых диаспор. Однако, если я пишу бразильцы или молдаване, это касается только тех, с кем я столкнулся на фабрике. Может сюда приехали какие-нибудь особые бразильцы, и вся остальная Бразилия не простит мне искажения действительности.

Итак, бразильцы – одна из самых многочисленных диаспор на «чилинге». Первую партию рабочих из этой знойной страны привез некто Маркос – белый бразилец хорошо говорящий по-английски. Понятно, не за бесплатно привез. Соотечественники относились к нему с большим почтением и называли не иначе как «мистер Маркос», хотя он был таким же работягой. В среде гастарбайтеров Маркоса прозвали «белый король». Знание (в данном случае английского языка) – сила. Человек, владеющий Знанием, становится в  толпе соплеменников отцом-покровителем, со всеми вытекающими почестями и привилегиями.

Маркос умело поддерживал свой высокий авторитет. Однажды руководство фабрики попросило рабочих, владеющих английским, перевести на родные языки следующий текст: «При возникновении вопросов обращаться к своему супервайзеру (заведующему)». Воззвание было добросовестно переведено на основные языки «острова Чилинг». Португальский же вариант (бразильцы, как известно, говорят на этом языке) звучал так: «При возникновении вопросов обращаться к Маркосу».

Горячие бразильские парни все как на подбор низкорослые, щуплые и тощие. Народ они доброжелательный, общительный, но страшно ленивый. Если бразилец не «привязан» к конвейеру, он работает с постоянными перекурами и отлучками в туалет. Видел собственными глазами спящего в разгар рабочего дня бразильца. Он кемарил сидя на полу возле пилы, на которой должен был работать. Супервайзер-шотландец зорко следил за порядком с высоты своего высокого роста, но маленький бразилец-«сачок» находился ниже уровня обвалочных столов и сверху не был виден. А что пила не работает, так может полотно сломалось и рабочий ушел за новым. Поди за всем уследи.

Бразильцев часто уличают в недобросовестном труде добросовестные ирландские супервайзеры. Но южане не обижаются. Они сияют белозубыми улыбками и включают «дурака» по типу «моя твоя не понимай». Супервайзеры бьются со своими претензиями о непонимающую улыбку, затем плюют и уходят искать более контактный объект для воспитания.

Западные люди вообще не любят выяснения отношений с глазу на глаз, поэтому делать выговор человеку, который в ответ улыбается, для них дело непростое. Так что бразильцы нашли свою нишу, и, не перегибая палку, потихонечку сачкуют. Естественно большая часть труда ложится на дисциплинированных молдаван. Леность конкурирующей диаспоры – любимая тема на молдавских междусобойчиках.

Южноамериканцам также свойственен какой-то гипертрофированный коллективизм и подражательство. Однажды в столовой опустели молочники с молоком для чаепития. Один из латиносов в обеденный перерыв налил полную кружку молока и выпил. Сразу после этого все его соотечественники повторили процедуру. Повара схватились за голову от такого расточительства. На следующий день «друзей с юга» встречал большой плакат: «Молоко только для доливания в чай».

В другой раз в заводской офис принесли счет из телефонной компании на 23 тысячи ирландский фунтов. У управляющего глаза на лоб полезли от этой, непонятно откуда взявшейся суммы. В ходе следствия выяснилось – сумма была востребована за переговоры с Бразилией, которые велись из одного дома, снимаемого компанией для рабочих. В доме жили 23 сына этой  великой южноамериканской страны. Администрация пыталась выяснить, кто и сколько разговаривал, но бразильская мафия только дружелюбно улыбалась и пожимала плечами. В итоге было принято соломоново решение – недостачу высчитывать из зарплаты у всех поровну.

– Скажи, Марсио, - спросил я у своего напарника, - как это получилось у вас?

Марс с помощью жестикуляции, актерской игры и английских междометий рассказал примерно следующее: «Сначала позвонил один, затем другой, а потом остальные воспоследовали дурному примеру. Ну и втянулись пацаны в это дело».

Чтобы наговорить на 23 тысячи – это надо постараться!

Бразильцы, за редким исключением, английским владеют плохо. Из-за этого часто возникает неразбериха и комические ситуации. Словосочетанием “my friend” (мой друг) Марсио и его сограждане пользуются в значении «любой человек, мужчина». Однажды пропал специальный штамп для клеймения мяса. Мы шарили по всем закоулкам, работа стояла.

– Марс, где штамп, - вопрошал бригадир по-русски у нашего бразильского коллеги, делая для наглядности штампующее движение рукой.

– Штамп? А! Май френд… - и Марс махнул рукой в сторону двери, показывая что «его френд» унёс искомое.

Дело запахло саботажем. Бразильцы выкрали штамп! Однако после небольшого энергичного дознания выяснилось, что другом был один из менеджеров-ирландцев с хрестоматийным именем Джон Кеннеди. Это всё равно как если бы сопливый новобранец осмелился назвать своим другом полковника.

В другой раз Марс буквально рисковал жизнью из-за своего английского. Здоровенный ирландец-супервайзер тащил маленького бразильца за шиворот, держа почти на весу. Марс вяло висел в могучей длани и смотрел на мир с безмолвной обидой.

– Чего он натворил?

– Этот маленький нахал меня игнорирует, - сорвался на визг супервайзер, и, отпустив жертву на земную твердь, скрылся с места происшествия.

Прояснил ситуацию грузчик. Оказалось, Марсио с шумом сбрасывал крючки в пластиковую корзину и мешал «суперу» говорить по телефону. Тот сделал бразильцу вежливое внушение. Марс внимательно выслушал, кивнул головой и продолжил своё «чёрное делоё». Супервайзер начал заводиться.

– Ведь я же просил тебя не шуметь минутку! Ты почему меня игнорируешь, маленький нахал?

«Маленький нахал» снова внимательно выслушал и ответил одним из немногих, известных ему,  английских слов: «Спасибо».

Естественно его оппонент решил, что это -  издёвка. А Марс просто хотел быть вежливым. Ну, где справедливость на свете?!

Среди бразильцев много типажей, каждый из которых тема для отдельного рассказа. Чего стоит один Озимар Перейра. Вслушайтесь, как звучит! Этот невысокий белый бразилец похож одновременно на пиратского капитана и злого волшебника из-за кустистых бровей и остроконечной эспаньолки. У него какой-то зловещий дребезжащий смех. Даже имя сказочное – «злой волшебник Озимар». Когда же он работает обвалочным ножом, то становится похож на своего давнего однофамильца (а может предка?) пиратского капитана Себастиана Перейра, который действуя абордажной саблей врезается в оборону купеческой бригантины. Озимар – обвальщик, рабочий, срезающий мясо с костей. Обвальщики получают сдельно от количества обработанных овечьих туш. На ноге каждой висит билетик со штрих-кодом. Иногда туша в процессе забоя ломается и от неё остаются одни задние ноги с крестцом. За такими «задками» обвальщики ведут неусыпную охоту. Билетики на них такие же, как на целых баранах, а обрабатываются они гораздо быстрее. Чтобы заполучить вожделенные части обвальщики приходят пораньше и рыщут по холодильнику. Один  Озимар повел себя как советский человек. Он поставил нашей холодильной бригаде литр виски. С тех пор все задки мы отдавали ему. Русский с бразильцем братья навек.

Вторая по численности диаспора на фабрике – молдаване. Большинство из них до этого работали на кишинёвском мясокомбинате и жили в одной общаге. Все свои общаговские отношения и конфликты они привезли на землю Ирландии. Очень сильны коллективным умом, как пчелы или муравьи. На моей памяти две махинации с телефонными картами придумали именно молдаване.

Суть афер сводилась к тому, что на том конце провода находился автомат, не рассчитанный на психологию советских людей. Поговорив с домом по заранее оплаченной телефонной карте, абонент прерывал разговор и ждал, пока механический голос сообщал ему об оставшейся на карточке сумме. В этот момент нужно было еще раз набрать прежний номер. Сбитый с толку автомат воспринимал это как разрыв разговора по вине телефонной компании и возвращал на карту всю сумму целиком. Таким образом, вся молдавская диаспора совершенно бесплатно пользовалась телефонной связью в течение двух-трех месяцев, наказав компанию «Эйрком» на кучу ирландских фунтов. Наконец до телефонистов дошло несоответствие между количеством проданных карт и истраченного телефонного времени. Они пришли в ужас, и вообще прекратили связь с Молдовой на месяц.

Несмотря на такую кажущуюся корпоративность, молдаване очень разрознены какой-то странной ревностью к успехам собратьев. Стоило одному привести в Ирландию жену, и тут же визиты молдавских жен приняли обвальный характер. Обращаясь к кому-нибудь (немолдаванину) с просьбой всегда добавляют – «только нашим не говори».

Также скрупулёзно скрывают друг от друга крупицы полезной информации, обменивая её только на что-нибудь осязаемое, на какой-нибудь магарыч. Строго следят, чтобы любое мало-мальски заметное событие в жизни каждого сотоварища было как следует «обмыто», естественно за счет виновника торжества.

Жутко боятся начальства, потому что оно может посадить в самолет и отправить в Молдавию, и капиталисты усердно используют этот страх при внеплановых авральных работах.

У молдаван, проживающих в графстве Килдаре, есть поддержка на стороне. Это некто Бёрти, ирландский предприниматель, взявший шефство над представителями этой маленькой виноградной страны.

Около двух лет назад, во время эпидемии ящура, фабрика отказалась от вновь нанятых рабочих из Молдовы. Всех их добросовестно предупредили, чтобы они повременили с приездом, пока всё не уляжется. Но кто же откажется от шанса попасть в мир больших возможностей? Ребята сделали вид, что не поняли, и всем гамузом прибыли на рейсе Кишинёв-Дублин.

В аэропорту группу арестовали, как въехавших без рабочих разрешений, и препроводили до суда в пустующую военную казарму. Вот тут-то и появился меценат Бёрти. Просчитав, с помощью адвоката, что ничего серьёзного узникам не грозит, он выступил на суде в защиту нарушителей границы, пообещав предоставить всем рабочие места.

Какой это был триумф! Все местные газеты (жизнь на западе бедна на сенсации) целую неделю переливались глянцевыми фото: Бёрти слева от молдаван, Бёрти справа от молдаван, Бёрти в окружении молдаван.

Спасенные безвозмездно восстановили великодушному ирландцу заброшенный дом, в котором он их поселил, и стали работать в его ресторанах, на фабриках и фермах. Через месяц, оглядевшись, они поняли, что Бёрти нагрел их на заработной плате, но деваться уже было некуда. Капитализм, брат! Здесь каждое бескорыстное добро должно приносить немалую копеечку.

С тех пор Бёрти и прозвали «молдавский барон», а дом, который он битком набил рабочими из Молдовы, молдавским замком.

Иногда между молдаванами и бразильцами случаются этнические конфликты, в основном из-за недопонимания. Как-то раз Жора-Гици (Гици – молдавский вариант имени Георгий) шел под хмельком домой и встретил двух бразильцев возле фабрики. Гици на срочной дослужился до старшины и на всю оставшуюся жизнь сохранил старшинские замашки. К тому же и комплекции он подходящей – под2 метраростом и в плечах широк. Плюгавенькие бразильцы шли по улице в резиновых сапогах, ходить в которых положено только в убойном цеху. Это вопиющее нарушение формы одежды возмутило бывшего старшину Советской Армии до глубины души. Жора остановил нарушителей и сделал им строгое внушение на русском языке. Бразильцы не поняли. Тогда разозлённый Жора объяснил ещё раз: 

– Сапоги! Надо! Носить! В убойном цеху! Понимаешь?! В убойном цеху! – И Жора обозначил слово «убойный цех», чиркнув себя по горлу толстым прокуренным ногтём большого пальца.

Перепуганные латиносы побежали прямиком к боссу:

– Молдаванин грозился нас убить!

Взволнованный босс (шутка ли, межнациональный конфликт) вызвал Жору на ковёр, где через переводчика и выяснилось, что ничего плохого тот и не хотел сказать. Надо только, чтоб порядок был.

Самое интересное, что это вавилонское столпотворение народов на фабрике администрация устроила специально, чтобы народы не могли между собой договориться и устроить забастовку. Начальство умело тасует национальности, следя за тем, чтобы ни одна диаспора не достигла перевеса. Много молдаван? Добавим бразильцев. Много бразильцев? Давай привезем партию болгар. А вы говорите, что старик Маркс был не прав. Капиталисты, даже  цивилизованные, каким-то шестым чувством улавливают малейшую смуту в среде рабочих и умело всё разводят. Позавидовать можно их чутью.

Однажды на стене столовой повесили безобидное объявление на русском языке – что-то касающееся расселения по домам. Босс увидев текст кириллицей сразу обеспокоился – не прокламация ли к революционно настроенным массам? Узнав, что текст переведен по просьбе менеджера по людским ресурсам, он заметил:

– А всё-таки нужно было написать объявление на фирменном бланке.

Боятся они, гады, мировой революции!

 

Племя «хаппи».

 

А всё-таки живётся иностранцам в Ирландии неплохо. Никто не обижает, и все хотят, чтобы ты постоянно был «хаппи» (то есть, счастлив, доволен). Такое ощущение, что это единственное желание западных людей – сделать тебя «хаппи». Хотя искренности в этом ни на грош, главное, чтобы ты не доставлял проблем окружающим. Даже, если некто, лежащий в крови на улице на вопрос «хаппи» ли он вдруг по какой-то причине ответит утвердительно, его так и оставят так лежать. Ну, может у мужика кайф такой.

Однажды, когда наш грузчик-ирландец забастовал и ушел с погрузки, менеджер по продажам француз Паскаль, засуетившись было в поисках грузчика, остановил свой взгляд на моей персоне.

– О, Владимир будет грузить.

Я, верный трудовой дисциплине, поплелся исполнять распоряжение. Лицо мое, конечно же, не лучилось от радости. Но Паскалю мало было того, что погрузка снова продолжалась. Его расстроил мой мрачный вид.

– Владимир, а ты почему не «хаппи»? Ты что не любишь грузить?

– Паскаль, - дипломатично ответствовал я, - ну кто же любит грузить?

– Я, - гордо ударил он себя в грудь и в доказательство  загрузил пару туш в трейлер, после чего убежал по своим делам.

Своей озабоченностью Паскаль потом поделился с главным боссом и тот тоже поинтересовался, почему я не люблю грузить.

То, что я молча грузил, начальство устраивало не до конца. Видимо, погрузка должна была проходить с песнями и улыбкой счастья на лице. С тех пор ко мне приклеилась эта характеристика: Владимир, который не любит грузить. И хотя я потом полюбил грузить, ярлык этот так на мне и остался.

Да что погрузка. Рассказывали мне совершенно удивительный случай, произошедший с одним поляком в пригороде Дублина. В пригород этот в своё время расселяли припортовые районы, набитые пролетариями. Шёл поляк с работы уставший и недовольный. Навстречу, как в той песне Юрия Лозы, шли три простых рабочих парня коренной нации. Ирландцы были навеселе, но даже в таком состоянии они заметили, что идущий навстречу мужик не «хаппи».

– Эй, друг! - окликнули они поляка, - Ты чего не «хаппи».

«Друг» английский знал плохо, к тому же он устал и хотел есть. Поэтому он пробурчал нечто нечленораздельное в ответ и попытался следовать прежним курсом. Ирландцы обиделись: «Вот сволочь, мало того, что он не «хаппи», да еще и говорить с народом брезгует».

Завязалась суетливая бестолковая драка, закончившаяся ничьей – поляк был парень всё-таки здоровый, а его оппоненты сильно пьяны. И каждый пошёл своей дорогой. Иностранец стал «хаппи», потому что он так здорово противостоял превосходящим силам противника, а ирландцы были довольны, что ещё одним счастливым в Дублине стало больше.

За достоверность этой истории не поручусь, но очень похоже на правду. В общем, перефразируя слова из фильма Эльдара Рязанова из фильма «Человек ниоткуда», можно сказать, племя «хаппи» существует.

 

Несколько развеявшихся заблуждений.

 

    Человек эпохи перестройки, а  затем  и демократической России, никогда не бывавший на Западе между тем почему-то уверен: они там намного умнее нас, лучше во всём разбираются и могут научить нас, сирых, уму-разуму. Смеясь шуткам Задорнова, мы, тем не менее, лелеем в душе робкое недоверие его знаменитому: «Ну, тупые!». Что правда, а что нет я попытался разобраться сам . И вот, что у меня получилось.

 

Образование.

 

Среднее образование в России, по мнению большинства российских эмигрантов, более качественное и фундаментальное. На Западе в начальной школе не перегружают детей знаниями. Они до четвёртого класса, в основном, только рисуют, поют, занимаются разным творчеством и несложной математикой. Одна пара россиян привезла с собой восьмилетнего сына. Учителя удивлялись – парень запросто решает уравнения с иксами!

 – Мама, я как в том «Ералаше» самый умный – делился пацан впечатлениями от школы.

Некоторые потом даже отправляли детей к бабушкам в Россию, чтобы не отупели и не отстали от российской школьной программы. Единственный плюс западного начального образования – ребёнок свободно выучится говорить по-английски.

Престиж образования на Западе очень высок. Окончивший колледж считается там жутко учёным человеком, а уж университет… Соответственно и  заработок у «образованного» неизмеримо выше. Поэтому уровень знаний (как и всё остальное) они привыкли измерять деньгами. Когда  во время одной вечеринки я протрепался, что в России был врачом-рентгенологом (радиолоджистом), с одним из сотрапезников чуть не случилась истерика. Дело в том, что в США у него жила сестра-радиолоджист, получающая 364 тысячи долларов в год. Моё положение на самой низкой ступеньке социальной лестницы приводило брата учёной сестры в полное недоумение, и он так до конца не поверил в мою «учёность».

На мой взгляд, уровень западной высшей школы вряд ли выше российского. Конечно, у меня не было возможности оценить действия коллег-рентгенологов, но я много раз был на приёме у фабричного доктора. Уровень, примерно, как у участкового терапевта в российской поликлинике. Максимум, чем он может помочь – выписать рецепт в аптеку и измерить артериальное давление. В кабинете даже нет кушетки на случай, если больного понадобится  проперкутировать или пропальпировать. О какой диагностике может идти речь? Я бы понял, если бы эскулап этот лечил одних иностранцев – чего с нами возиться – но на фабрике треть рабочих титульной нации. При всем при этом денежку в размере одного евро в неделю взимают исправно и независимо от обращений.

Однажды на фабрику приехал профессор из Великобритании для чтения курса повышения квалификации по чистоте мясной продукции начальствующему составу. Мой друг, хорошо знающий английский язык и занимающий пост заведующего погрузочной площадкой, был удостоен присутствия на этом симпозиуме. Для этой цели специально арендовали на два дня небольшой отель. Россиянин с приподнятым настроением отправился на это священодейство. Наконец-то мы узнаем что-то, чему учат счастливых «забугорных» студентов! Разочарованию его не было предела! Оказалось всё это, выдаваемое, кстати, за эксклюзив, он учил на третьем курсе института в цикле микробиологии. Профессор даже название микроба Эшерихия Коли  написал, как название какого-то напитка – Э.Кола. Остальные курсанты были в полной эйфории от приобщения к знаниям, позволяющим перешагнуть грань между толпой и учёным миром.

Ладно, не буду больше брюзжать по этому поводу. Побрюзжу по другому.

 

Медицина.

 

Наш народ, воспитанный на американском  сериале «Скорая помощь», любит попенять фельдшерам и врачам родной неотложки – вот, мол, гляньте, как они умеют! Аналогичные больницы на Западе существуют только в крупных городах (думаю, в российских больницах скорой медицинской помощи уровень не хуже). В небольших же городках нет, зачастую, даже амбулатории. Всей медицины – несколько машин скорой, дежурящих у полицейского участка и выезжающих только на аварии. Пациент, вздумавший  вызвать скорую по поводу высокой температуры или даже инфаркта, получил бы совет садиться в свою  машину и ехать за сорок километров в окружной госпиталь. Не можешь сам – пусть родственники везут. Можно ещё вызвать врача на дом. Врач только за визит берёт около сорока долларов, и ещё не факт, что за ваши деньги он скажет вам нечто дельное. Небольшая иллюстрация к выше сказанному. Как-то раз наша менеджер по кадрам, ирландка лет тридцати пяти, сильно обгорела на солнце. Пришлось вызвать на дом врача. Тот приехал, осмотрел, взял положенную плату и дал дельный совет: «Вам нужно ехать в госпиталь.» Боюсь даже подумать, что ожидало бы его российского коллегу, позволившего себе нечто подобное у нас. А там  это не вопиющий случай, а норма.

Окружной госпиталь – единственный стационар на всё графство. Палаты там шестиместные (правда, большие по площади), но каждая кровать отделена ширмой. Что меня удивило – мужчины лежат вместе с женщинами. Медсестра производит все процедуры, от клизмы до капельниц. Функция санитара только в кормлении тех, кто не может сам есть, и выносе суден. Мыть полы и делать уборку приглашают рабочих клининговых компаний. Убравшись, они уезжают на другой объект, не обязательно больницу. Много врачей  из Индии и Пакистана. Некоторые даже не утруждают себя ношением халатов – ходят в шапочках-пуштунках и национальных одеждах с фонендоскопами на шее. В фойе госпиталя расположились торговцы ритуальными принадлежностями: гробами, венками и прочей атрибутикой, что бы родственникам в случае чего не пришлось далеко бежать. При виде всего этого похоронного великолепия возмущение нашей общественности возведением инфекционной больницы рядом с кладбищем вызывает улыбку. Да, самое главное: если кто-то решил, что это бесплатная лечебница для бедных, то ошибся. Госпиталь, как я уже сказал, единственный в графстве, и плата, взимаемая за медицину немаленькая. Конечно, у многих она покрывается медицинскими страховками. Однако даже у ирландцев не всегда хватает денег на лечение, несмотря на ссуды и страховки. Один из старейших техников нашей фабрики, похожий на Санта-Клауса дедок, устроил однажды во время обеда благотворительную лотерею. В качестве приза разыгрывалась отличная гитара, купленная им когда-то в США. Таким способом техник собирал деньги внучке для операции на почках. И это,  не смотря на то, что уровень жизни в Ирландии один из самых высоких в Европе. Ниже, чем в Великобритании и странах Скандинавии, но выше, чем в Испании, Португалии, Италии или Греции.

В аптеках тамошних продают всё, что угодно – от парфюмерии и закваски для пива до фотоаппаратов. Лекарства кроме аспирина и парацетамола можно купить только по рецепту врача. Эскулапы таким образом блюдут финансовую сторону своей деятельности: ведь чтобы получить рецепт  надо заплатить за визит к врачу. Наших продвинутых больных ( Доктор, а что вы мне выписали? Я должна знать название лекарства. ) здорово бы удивило, что на баночках с пилюлями просто написано: «По одной три раза до еды» . Больному же говорят: «Это вам от сердца(нервов, головы и т.д.). Гречневую крупу  у них тоже продают почему-то  только в аптеках, да ещё русских магазинах.

Наша санаторно-курортная система не имеет аналогов на Западе. Там словом «санаторий» обозначают лечебницы  для душевнобольных. Узнав от меня о российских лечебно-профилактических  учреждениях,  знакомые ирландцы признали, что идея стоящая, и удивлялись отсутствием подобных мест на продвинутом Западе.

Любое наше высшее образование там действительно. Нужно только перевести все свои дипломы на английский, заверить перевод в министерстве юстиции России и можно сдавать экзамен. В случае с врачами необходима ещё санкция профсоюза медработников Ирландии. Дают эту санкцию очень неохотно, ведь получивший образование в Европе заплатил серьёзные деньги за обучение. Кому понравится, если отучившийся бесплатно постсоветский варяг начнёт отбивать медицинскую паству? Зато в медбратья-медсёстры наших бывших соотечественников врачей берут без проблем. Ну а лет через пять можно попробовать и на доктора экзаменоваться – всё в твоих руках. Годовая зарплата медсестры составляет 46 тысяч евро , а в клинике для душевнобольных 56 тысяч. По нашим меркам вполне приличные деньги. Впрочем, и по их меркам тоже.

 

Менеджмент.

 

Хвалёный западный менеджмент или искусство управления производством тоже оказался не таким уж блестящим при ближайшем рассмотрении. Главное правило у босса – не решай проблем до тех пор, пока они не встанут со всей неотвратимостью, как айсберг на пути  «Титаника». Доходит до смешного: с трудом находят замену отсутствующему грузчику. Казалось бы, чего проще – бери любого работягу с не очень занятого участка и ставь на погрузку. Но менеджер по продажам скрывается  на час в офисе и на наши сообщения об остановке погрузки односложно отвечает: «О’кей, о’кей. Сейчас я пришлю кого-нибудь». Видимо он надеется, что кто-нибудь из нас сам начнёт грузить и вопрос отпадёт сам собой. Но у нас и так дел невпроворот. И потом, если мы вдруг, по глупой случайности, начнём грузить, некому выталкивать туши из холодильников. В итоге опять патовая ситуация. В конце концов, присылают пару бразильцев, которые, белозубо улыбаясь, загружают несколько туш и уходят на минуточку в туалет. Таким образом,  ещё полчаса никто ничего не делает. В кульминацию прибегает разгневанный босс с двумя молдаванами и, вдохновляя всех своим примером, грузит. Дальше всё идёт как по маслу.

А показуха, которая царит на фабрике перед каждым приездом большой ветеринарной инспекции? Да она даст фору любой покраске травы в воинской части накануне визита генерала! Красят заново и так недавно выкрашенные металлические конструкции, моют всё со специальной пеной. Туши из холодильника прячут от греха подальше в трейлер и вывозят во двор. Спрашивается, если вы не уверены в качестве своего мяса, зачем продаёте? Вот он волчий закон чистогана! Всё, как я читал в советских газетах, будучи отроком. В дни инспекции конвейер идёт в два раза медленнее, каждую тушку тщательно чистят и моют. Отсюда вывод – такая скорость конвейера положена по санитарным нормам. Стало быть, мы в обычные дни их нарушаем? Вот вам и хвалённая западная приверженность нормам и порядку. Там, где замешаны деньги, под улыбчивой вежливостью «демократического» начальства тут же пробивается злобный оскал, и уже плевать на всякие сантименты и демократические ценности.

Однажды в холодильнике, где я сортировал убиенных баранов на конвейере быстрого охлаждения, появился запах аммиака. Обеспокоенный, я доложил непосредственному начальству, начальство – боссу. Босс сказал:» О’кей, сейчас что-нибудь придумаем.» Запах становился всё ощутимей, но техники не приходили. На вторичный доклад босс снова ответил: (см. выше). Чего ему волноваться? Конвейер идет, холодильники заполняются, денежки капают. Бригадир принёс мне противогаз, а супервайзер из соседнего цеха посоветовал распылять из шланга воду. Вода должна адсорбировать аммиак и лишить его зловредного действия. Ну и, представьте, что получилось в итоге: бегая возле конвейера в противогазе, где и без того бегать достаточно тяжело, я ещё должен распылять воду. И всё это при температуре +2° по Цельсию с ветерком от вентиляторов. Да что я, клоун что ли? Пришлось наплевать на советскую дисциплинированность и уйти с поста, предварительно предупредив босса. Он тут же прибежал, потому что работа встала, но я был непоколебим в своей правоте.

 – Знаешь, Чемис, (вот оно торжество демократии – босса можно называть просто по имени, без всяких там «мистер») аммиак жутко вредная штука. Пойду я к доктору.

 – Постой – взмолился он, поскольку официальных рычагов давления у него не было ввиду моей безусловной правоты – сейчас чего-нибудь придумаем!

А чего думать? Доктор выписал мне освобождение на этот день от работы, как отравленному газом, и остальная часть дня была посвящена мной приятному безделью.

В этом и заключается парадокс капиталистической демократии: с одной стороны надо получить максимальную прибыль, с другой – приходится отвлекаться на разные досадные мелочи вроде прав человека и тому подобной чепухи. Здесь рабочему постоянно нужно помнить о своих правах. Положено идти в 12 часов на обед – бросай всё и уходи. И не слушай увещевания начальства погрузить ещё часок, потому что грузовик опаздывает на паром. А свои полчаса обеда ты получишь чуть позже. Стоит с этим согласиться , про тебя тут же забудут и ты останешься, как пить дать, без обеда. « Ну что же – скажет шеф – я ещё тоже не ел. Твои проблемы.» А грузовики опаздывают на паром так часто, что если принимать этот аргумент во внимание обедать придётся раз в неделю, по выходным. Вот если ты пойдёшь на ланч вовремя, никто тебе ничего не скажет. Закон есть закон.

Профсоюзы на Западе реальная сила. Стоит только боссу не увеличить вовремя зарплату или провиниться другим образом, как профсоюз вызывает капиталиста на ковёр. Прикрывают союзы всех рабочих, включая иностранцев. Потому что сегодня гастарбайтера « нагнули», а завтра и за коренных возьмутся. Оплата на фабрике, в основном, почасовая. Если работы мало, администрация старается отправить рабочих домой раньше обычного, чтобы  не платить лишку. Но профсоюз сказал : «Ша! Положено сидеть до 16 – будем сидеть. Есть работа – давайте. Нет – просто будем выжидать время.»  Испуганные иностранцы попытались было подчиниться начальничьему повелению, но бравые ирландские работяги не дали совершиться беззаконию. Все сидят на фабрике до 16, и точка! Вот она солидарность трудящихся всех стран! Оказывается, не все социалистические понятия придумали лукавые советские вожди, чтобы задурить голову мечтающему о капиталистическом счастье плебсу.

 

Работаю, как негр.

 

Эта фраза применительно к современной Западной Европе означает: «Не работаю совсем». Поймите меня правильно, я не расист и в детстве тоже плакал над « Хижиной дяди Тома», но то, что сейчас творится на Западе можно назвать «расизмом наоборот». Многие страны, в том числе и Ирландия, сделали безвизовый въезд для граждан ряда африканских стран. Чернокожие гости едут в сытую Европу в больших количествах, живут за государственный счёт и рожают кучу новых граждан. Жителю России и Восточной Европы, даже если у него безвизовый въезд, необходимо рабочее разрешение, без которого невозможно снискать хлеб насущный. Чтобы получить вожделенный work permit приходится заполнять груду бумаг и уверять всех в своей благонадёжности. Смешная ситуация – человек хочет честно работать и платить налоги стране пребывания, а ему предпочитают африканца, который будет сидеть на шее у налогоплательщиков и ни черта не делать. Западные люди боятся обвинения в расизме, как огня, и негры пользуются этим на всю катушку. Не раз ирландские власти робко пытались уменьшить социальные пособия беженцам, среди которых немало и европеоидов. Реагировали одни негры путём демонстраций против расизма, и власти оставляли всё как есть.

Как иллюстрация, рассказ одного русского продавшего свою машину чернокожему. Договорились на трёх тысячах евро.

–  О’кей. – сказал покупатель – Можно я тебе чеком отдам? 

–  Без проблем, - согласился продавец и получил чек на соответствующую сумму от службы социального обеспечения. Более того, деньги бедному африканцу выдали целенаправленно на приобретение автомобиля.

 – А я сказал, что из-за нападок расистов не могу ездить в общественном транспорте – белозубо улыбаясь пояснил негр и отбыл восвояси на купленной «тачке».

Лично мне не продали однажды «пепси-колы» в привокзальном ларьке, так как минуту назад начался перерыв, но подошедшего за мной африканца обслужили без проблем. И попробовали бы они не обслужить! Кому хочется носить ярлык расиста?

У нас на фабрике из небразильских негров работал всего один, и тот недолго. Звали его «усталый Карлос», потому что во время обеденного перерыва он умел как-то выразительно устало курить, чуть склонив голову набок. Ну, вылитая картинка к книжке про тяжёлый труд негров на плантациях! Карлос делал картонные коробки из заготовок, которые надо было только согнуть в нужных местах. Однажды босс во время одного из авралов привлёк его на погрузку (видимо сильно припекло, если чернокожего заставили грузить, ведь это расизм!) Карлос находился на погрузочной площадке ровно десять минут, потом у него заболел живот и он ушёл в  санузел. Ещё потом про него забыли, а когда вспомнили, то оказалось, что всю погрузку он предавался любимому занятию – делал потихоньку коробки в специальной комнатке наверху.

Чем гости с «чёрного континента» зарабатывают себе на жизнь, мне стало ясно после визита на местную дискотеку. В туалете стоял здоровенный негр с рюкзачком, спокойный, как статуя африканского бога. Какой-то молодой ирландец нюхал у него с руки белый порошок.

 – Эй! – крикнул мне «нюхач», видимо принимая за соотечественника. – Давай попробуй!

 – Нет, - сказал я, выдавая себя акцентом с головой – наркота есть ноу гуд.

 – Э-э-э, да ты не ирландец! – разочарованно констатировал «рыжий» и потерял ко мне всякий интерес.

Когда я, впоследствии, рассказывал об этом случае знакомым ирландцам, мне верили  с неохотой. Ну, прямо, в шорах своей любви к бедным африканцам! Правда, один собеседник поведал в ответ, как чернокожая мафия хотела «поставить крышу» небольшому ресторану в Дублине. Случай для спокойной европейской страны вообще вопиющий. Хозяева попросили помочь, почему-то, не полицию, как принято обычно, а ребят из Ирландской Республиканской Армии (кто не знает – боевая организация в Сев. Ирландии). Те, между боями за независимость Ольстера, отсиживались на территории Ирландской республики. В результате произошла «разборка» закончившаяся бесславным поражением сынов знойной Африки. Напоследок им было велено жить спокойно и не пытаться привносить свои варварские порядки в отлаженный механизм цивилизации.

Наша начальница по кадрам шесть лет жила во Франции, где количество чернокожих французов превышает все мыслимые пределы. Там существуют квоты на рабочие места для темнокожего населения, т. е. определённое количество рабочих мест может быть занято только африканцами и никем иным.

 - Со мной работала одна темнокожая девушка. Более ленивой особы я в жизни не видела, но хозяин не мог уволить её, боясь обвинения в расизме.

Судя по всему, скоро белым европейцам придётся оставить Европу пришельцам с Черного континента и разных прочих Албаний, в которых они души не чают, и перебираться куда-нибудь поближе к Северному полюсу. А чё? Пускай отдуваются теперь за эксплуатацию негров в колониях! Читали «Таманго» Мериме? То-то.

 

Бешеные деньги.

 

Стоит пересечь границу Западного мира, и сразу будет всё хорошо! О том, что это представление не всегда совместимо с жизнью я уже немного писал. Люди платят последние деньги, залезают в долги – только бы попасть в заветное Забугорье. Ведь там (страшно сказать!) за самую фиговую работу платят огромные деньжищи в валюте!  Огромные, естественно, по нашим понятиям. Вот если бы зарабатывать там, а тратить здесь – тогда действительно неплохо. Да работу ещё и найти надо. Самые хорошие места уже заняты аборигенами, места похуже – ранее прибывшими счастливцами из СНГ и стран Восточного блока. Что остаётся вам? Даже подработать мытьём посуды в ресторане не удастся – все места разобраны в качестве «парт-тайма». Бывает, на одном месте посудомойщика работают несколько человек по очереди: вечер один, вечер другой. И даже если вы в совершенстве знаете английский ( потому что два года посещали платные курсы) вряд ли пробьётесь к чему то стоящему. Во-первых, в стране, где все с рождения говорят на этом языке лучше вас, знание английского является преимуществом только в среде таких же искателей удачи. Во-вторых, ваши претензии на знание языка Шекспира тут же разбиваются о повседневность. Один знакомый, работавший до этого переводчиком с английского в одном провинциальном издательстве, признался, что начал понимать свободно английскую речь только месяца через два. Чего уж говорить о нас, учившихся по самоучителям. Отговорка: «Понимаю, но говорить не могу.» оказалась несостоятельной.

А насчёт больших денег… Одна русская пара из Казани (оба, в прошлом, преподаватели Ветеринарного университета, а жена даже кандидат наук) привезла на Зелёный остров двоих своих сыновей.  Оба родителя работали на нашей фабрике разнорабочими, но чтобы содержать семью им приходилось вечером подрабатывать уборщиками в «Мак-доналдсе». До двенадцати часов ночи. А утром  к восьми опять на мясокомбинат. При таком режиме работы мать превратилась, буквально, в старуху. Получает работяга в среднем полторы-две тысячи евро в месяц – огромные деньжищи, по нашим понятиям. Но за аренду дома для семьи приходится отдавать от 1000 до 1200 евро в месяц. Потом на еду уходит примерно 200 евро на человека. Всё, что связано с воспитанием детей – няни, детские сады, школы – очень дорого. Да и в школу шпанёнка одеть тоже проблема. Можно, конечно, купить что-нибудь в магазине подешевле. Однако, среди школьников существует своя мода, которой лучше придерживаться, если не хочешь сделать ребёнка изгоем. Если весь класс ходит в одежде от известных фирм, ребёнка уже не оденешь в ширпотреб, даже если вид у ширпотреба вполне ничего. Вот и лезут родители из кожи, дабы обеспечить детям достойное существование. И живут от зарплаты до зарплаты, только что зарплата в валюте и выдаётся еженедельно. Да и то пока здоров.

Другая пара из Волгодонска не могла поменять квартиру ближе к месту работы, потому что соседка украинка присматривала за их семилетней дочерью, пока они работали. Оставить же дочь одну без присмотра даже на пару часов – нельзя. Специальная комиссия за этим строго следит и, если ребёнок дома один, увозит его в интернат. Получить своё чадо потом ты можешь только через суд. А можешь и не получить – как повезёт. Найдут ему родителей из местных, которым не жаль денег на приходящую няню.

Автомобиль у наших «там» является по инерции символом благополучия и достатка. Купил машину – значит «поднялся». Но гордиться своим автовладением на Западе всё равно, что у нас гордиться велосипедом. Машин много, они доступны по цене, и даже подростки раскатывают на своих «карах». Вполне приличный, по нашим понятиям, автомобиль можно взять за 200-300 евро. Правда, здесь есть подводный камень – обязательная страховка. На новую машину она минимальна. На подержанный автомобиль страховка может достигать трех-четырёх тысяч в год, что лишает такую покупку смысла. Наши, в большинстве случаев, по советской привычке игнорируют страховку и ездят просто так. Благо ГАИ на дорогах не видно, и документы каждые три километра не проверяют. Но если вдруг попадёшь в аварию, тебе останется только бросать всё и бежать, даже если в тебя врезался пьяный дебил, с детства страдающий церебральным параличом и дальтонизмом. За езду без страховки грозит очень крупный штраф или, в зависимости от последствий, даже тюрьма. Поэтому многие русскоязычные, чуть пообтёршись, сплавляют потихоньку свои машины восторженным новичкам и покупают новые, застрахованные по всей форме.

Мой напарник бразилец Марс, метр с кепкой курчавый мулат, купил у другого бразильца за 200 «монет» пятидверный «опель-кадет» 94го года выпуска. Бразильцы во многом похожи на нас по менталитету – страховку Марсио проигнорировал. Поначалу он ездил на «авто» только на работу. Но постепенно осознание, что он уже не тварь дрожащая, а автовладелец, расправило щуплые плечи. Маленький бразилец стал даже как-то выше ростом и уже снисходительно, как равный, разговаривал с супервайзером, у которого почему-то машины не было. Но «недолго музыка играла, недолго фраер танцевал». Находясь за рулём в подпитии, Марс остановился на светофоре. Рядом тормознула машина «гарды» -  ирландской полиции. Разглядев по соседству явно неирландца, они, на всякий случай, проверили его документы. Машину у него тут же забрали и велели приходить за ней в участок. Хитрый Марс не пришёл, решив кинуть железного друга на поругание стражам порядка. Предательство не спасло от возмездия – на следующий день полицейские нашли нарушителя на фабрике. Тут уже традиционная бразильская «фишка» «моя твоя не понимай» ему не помогла. Отдали бедного бразильца под суд, хотя он даже правил никаких не нарушал. А случись авария? Впрочем, суды там дело долгое и могут длиться годами. Недавно узнал, что разбирательство отложено из-за отсутствия переводчика с португальского.

Да и машина в Ирландии нужна постольку-поскольку. Автобусное сообщение хорошо развито, автобусы ходят  точно по расписанию, которое висит на каждом столбе в чистом поле. Плюс ко всему, передвигаться на автобусах подчас быстрее – существует специальная автобусная полоса, передвигаться по которой другие машины не имеют права. У нас, где ездят даже по трамвайным путям, такое  трудно представить, но там это работает. Опаздывая раз в аэропорт, я хотел, было взять такси, но предпочёл всё-таки автобус. Каково же было моё удивление, когда мы свободно неслись по специальной полосе рядом с многокилометровой, еле ползущей пробкой из легковых машин.

               Засады на дорогах ирландская полиция всё-таки устраивает. Но если засекут кого-нибудь превысившего скорость, то не останавливают его. Зачем? Может человек на самолёт опаздывает. Или на сделку стоимостью в миллион. Через пару дней почтальон бросит в почтовую прорезь квитанцию об оплате штрафа. Всё тихо и цивилизованно, «без шума и пыли».

Да, что-то я отклонился от темы. Для иллюстрации «забугорного» счастья глазами постсоветских людей небольшая рождественская сказочка. Однажды под рождество в дом, который мы снимали с шестью молдаванами, постучалась гостья. Она оказалась землячкой (из одной деревни) семейной паре, проживающей с нами в этом теремке. Как водится, выпили-закусили. «Каким ветром? Сколько лет, сколько зим?» Оказалось, гостье из Молдовы негде жить, и нет денег, чтобы жильё снять. История её  довольно типична. Работала Алёна бухгалтером в солидном банке, зарабатывала неплохо, имела квартиру на двух уровнях в престижном районе Кишинёва. Но всё манил бриллиантовый мираж больших западных денег. Будучи натурой деятельной, она тут же взяла быка за рога и начала торить свою тропу к светлому «завтра». Первым делом заплатила три тысячи долларов посреднической фирме. Фирма обеспечила ей выезд на курсы английского в Дублин по студенческой визе. «Но это ничего. Виза на три месяца, а там что-нибудь придумаешь». Но ушлые ирландские офицеры в аэропорту прибытия тут же сократили визу до трёх недель – столько длились пресловутые курсы. И заметалась «курсистка» по Дублину в поисках заработка, да только нет ничего, всё занято. А деньги, привезённые с собой, таяли, как сугроб в оттепель. Если для нас, провинциалов, 1000 евро - немалые деньги, в Дублине их едва хватит на неделю проживания при самых скромных запросах. А если ещё и заработков никаких нет…

В итоге поселилась Алёна в гостиной нашего дома на диване по разрешению всех жильцов. Гостиная всё равно пустовала, да и не выгонять же человека на улицу. Но жить бесплатно – живи, а кормить тебя бесплатно никто не будет. Наконец, взяли её временно на птицефабрику. К Рождеству били много индеек и хозяину понадобились дополнительные руки.

 – Да выдержишь ли? – с сомнением спрашивал он субтильную молдаванку – Работа больно тяжёлая.

Но куда деваться? Тут и любой работе будешь рада. Поставили Алёну на конвейер выдирать остатки перьев из птичьих тушек. Стригла перья специальная машинка, но маленькие пенёчки всё же оставались в коже. Вот эти пенёчки своими холёными пальчиками и выдирала наша новая жилица по десять часов к ряду.

 – Это меня Бог наказал – плакала она вечером на кухне, с трудом удерживая сигарету покрасневшими натруженными пальцами. – В детстве мама просила меня помочь ей ощипывать кур, а я всегда убегала развлекаться. Видно теперь все эти неощипанные птицы мне здесь по судьбе достались.

Потом она, правда, нашла себе работу уборщицей в ночном баре – какое счастье! Как видите, конец у этой рождественской истории, как и положено, счастливый. Правда, как решился вопрос с просроченной визой, ума не приложу. Скорее всего, никак. Живи себе нелегалом, благо их в сытой Ирландии не особо и ловят. Вот только на Родину не съездишь. Да кому она нужна, Родина?

 

Благотворительность.

 

Западные люди очень любят благотворительность. Постоянно на улице стоят какие-то люди, собирающие пожертвования то на клуб ходьбы для пожилых людей, то  на атлетическую секцию для подростков. Сборщики в специальных костюмах снуют даже между остановившимися на светофоре машинами, подставляя ведёрки и корзинки под тусклый никелевый дождик добровольных даяний. Каждому раскошелившемуся  лепят на грудь дурацкий значок или наклейку, чтоб все видели, какой ты добрый. По почте постоянно приходят очень красиво оформленные листовки с просьбами помочь детям Африки одеждой и обувью. К листовке прилагается мешок, который нужно заполнить вещами и оставить за порогом дома. В конце листовки трогательная просьба не класть в мешок денег. Видимо, кто-то их всё-таки туда кладёт. Для денег предназначен другой способ сбора. Вернувшись с работы домой вы вдруг находите на полу под почтовой прорезью буклетик, который начинается так: «Дорогой друг! Когда я пишу вам это письмо, на мои глаза наворачиваются слёзы, потому что в этот момент в Африке маленький Джозеф голодает».  Далее рассказывается, как маленький Джозеф живёт в маленькой грязной хижине с матерью и кучей братьев и сестёр. Он хочет идти в школу, но не может. Давайте скинемся всем миром по 10-20 евро и купим семье Джозефа дойную козу. Напоенный целебным молоком мальчик сможет, наконец, посещать занятия. Чтобы уверить вас, что жертвуемые деньги не пропадут даром,  рассказывается также, что мать негритёнка уже прошла специальный тренинг по уходу за козой и вырастила на приусадебном участке специальный, (какой – не сообщается) корм для животины. А потом семья сможет продавать избыток молока, а на вырученные деньги покупать разные нужные вещи .Прямо, волшебная коза Амалфея с её рогом изобилия. Не хотите дать денег на козу? Тут же предлагается на выбор послать трёх кроликов в Китай или дойную тёлку в Албанию. Текст этого буклета не дружит со здравым смыслом, но на западных обывателей действует безотказно. Смешно. Почему, во-первых, хижина Джозефа грязная? Маленькая – понятно, но грязная… Они её,  что всей семьёй убрать не могут, раз уж Джозеф всё равно никуда не ходит? Потом, на деньги вырученные добрым дедушкой сочинившим буклет ( фото прилагается) в Африке можно, наверное, купить целое стадо коз. И на кой чёрт китайцам трио ( так и написано) кроликов? Подобных брошюр приходит великое множество, и, видимо, находят они отклик в душах сердобольных западных обитателей. Близкого участия в чьих-то проблемах они принимать не любят, дистанцируются поверхностным радушием, освещенным гипертрофировано лучезарными улыбками. Вот откупиться деньгами на какого-нибудь несчастного негритёнка  - пожалуйста. Вполне по- американски – за пять минут и пару евро, без возни и соплей, можешь почуствовать себя щедрым и великодушным. Куда идут деньги от этих акций? Сдаётся мне, большая часть их оседает в карманах «добрых дедушек» с улыбками святых угодников на лицах.

Обман по почте у них развит также как и у нас. Красочные письма с радостной вестью: «Вы выиграли большую, очень большую, кучу денег» постоянно вываливаются из почтовой прорези, устилая пол лоскутным ковром. Чтобы получить эту кучу нужно отправить смешную сумму в 3-5 евро по указанному ниже адресу. Вы, загоревшись азартом, уже лезете в карман, одновременно стаптывая задники ботинок, пытаясь их надеть на ходу. Почти у самой двери ваши глаза случайно фокусируются на мелкой приписке внизу счастливого билета. Настолько мелкой, что дочитать её можно только напрягая глаза и волю. Оказывается, отосланная сумма даёт вам право только на участие в розыгрыше вышеупомянутой денежной кучи. Где можно узнать результаты не указывается совсем. Да это и неважно – ведь вам подарили надежду!

                                                    Узкая специализация.

Западное общество – это общество потребителей.  Наряду со всевозможными товарами обыватели потребляют кучу услуг, которые практически избавляют их от любого домашнего труда. Не хочешь готовить? К твоим услугам ресторанчики и кафе, доставка еды на дом. Не хочешь стричь траву на приусадебном газоне? По стране колесят десятки спецов по стрижке лужаек. Раз и к нам в дверь постучался такой кочевник, предложив облагородить кусочек земли за нашим домом. Что правда то правда, относились мы к своему земельному наделу наплевательски, и трава там вымахала по пояс. На вопрос о цене, пришелец ненадолго задумался а потом стал измерять шагами площадь газона. Сколько шагов у него получилось не знаю, но, по моему, участочек был не больше сотки. Во время измерения стригаль искоса поглядывал на нас, оценивая наш социальный статус и платёжеспособность. Видимо, оценив нас, как последних лохов, он с доброй улыбкой запросил за свой труд сто восемьдесят ирландских фунтов (около 220 долларов по тогдашнему курсу). Чего?! Да мы за такие деньги все эти лопухи руками вырвем! Всех делов то на полчаса вшестером. А ему на газонокосилке вообще минут десять. И за десять минут двести баксов? Дорого же у них ценится ручной труд. Но эта дороговизна произвела впечатление только на нас, бедных гастарбайтеров. Коренное население вовсю пользуется услугами подобного рода. Под Новый год в газете появляются даже объявления о том, что специальный дизайнер всего за сто фунтов придёт к вам домой наряжать ёлку. Этак скоро, как в том мультике, и пальцы загибать за них кто- нибудь будет. Подобное разделение труда привело к тому, что средний ирландец не умеет делать ничего, кроме своей основной специальности. Во время сезона окота овец, когда работы по забою почти не было, начальство вызвало меня на ковёр. Босс дал «маленький, но ответственный поручений» заменять перегоревшие лампы дневного света в коридорах завода. Я быстро набрал запасных ламп, набил полные карманы новыми стартерами к ним, и работа закипела. Моим напарником  в этом благородном деле  был заведующий убойным цехом Джон Дарби. Видя, как я без боязни орудую с плафонами, он попросил меня научить его тонкостям искусства (до этого Джон просто держал мне стремянку). Посвященный в это нелёгкое ремесло супервайзер с азартом принялся за работу. Ровно до того момента, пока не попалась лампа несколько иной конструкции. Светящиеся элементы здесь заменялись не выкручиванием, а разведением контактов в разные стороны. Мозговой центр нашей маленькой бригады ( ваш покорный слуга ) достаточно быстро сообразил, что к чему. Увидев быструю работу моей технической мысли, Джон восхитился и спросил: «Владимир, ты наверное дома был электриком?» Надо ли говорить, что от моего ответа он впал в лёгкий ступор. Причём, по большей части от того,  что такой далёкий от электричества человек  свободно управляется со столь сложным делом.

Мой напарник, бразилец Марсио да Самба да Алмейда, на родине был автомехаником. В межсезонье босс, узнав об этом, решил пристроить Марса по специальности. «Я дам тебе работу механика.» осчастливил начальник маленького бразильца. Гордый Марсио посматривая свысока на соплеменников (техники на заводе считались «белой костью») отправился за супервайзером. Тот завел подчинённого в маленький офис при цехе, где выдал напильник и стремянку. «Будешь затачивать стрелки на рельсах, чтобы ролики легко катились». Если бы подобное произошло в России, я бы подумал, что босс издевается. Но начальник наш искренне верил, что обращаться с напильником может только механик. Представьте разочарование бразильца, решившего, что его пошлют что-нибудь чинить.

Простой деревенский парень Серёга Апостол вообще стал техником. Выяснилось, что он совершенно свободно чинит всё, что не попадя. Там, где ирландские спецы втроём колупались час, Серёга справлялся один за полчаса. Плюс ко всему на испытаниях, устроенных ему начальством он легко затмил штатного заводского сварщика. Начальство после этого с Апостола стало пылинки сдувать. Ведь платили ему, как разнорабочему, а выполнял он работу минимум двух техников. «Серёга – спросил я как-то талантливого самородка – Ты кем был в прошлой жизни? (т.е. на родине)  Оказалось, он безо всякого спец образования трудился кузнецом. Вдобавок чинил телерадиоаппаратуру, и даже делал односельчанам модные стрижки.

Где-то прочитал, что американские негры, демократично величаемые афроамериканцами, считают своих белых сограждан гораздо ниже себя по умственным способностям. «Если белого научить чинить красный «бьюик» 78 года выпуска, - шутят они – он научится делать это в совершенстве. Но попробуйте подсунуть ему машину той же марки 79 года синего цвета, и он тут же впадёт в ступор». Очень похоже на правду. Неграм там, видимо, приходится хоть как-то крутиться и напрягать мозги. У подавляющего же большинства белых  обывателей западного мира жизнь так размеренна и спокойна, что нестандартные ситуации возникают максимум раз или два в жизни. И в момент своего возникновения они, эти ситуации, переворачивают мозги вестерн пиплов набекрень. Очень смешная история, иллюстрирующая этот тезис, произошла с одним моим тамошним знакомым. Работал он на маленьком заводике, где перерабатывали вышедшие из оборота архивные бумаги разных официальных ведомств. Парень засовывал макулатуру в резательную машину, а потом в пресс, который сжимал бумагу в компактные тюки. Напарник ирландец электрокаром грузил тюки в склад, ставя их у стенки один на другой. До потолка вмещалось пять тюков в высоту, а высоты рамы у подъёмника хватало только до четвёртого ряда. В целях экономии места босс велел ему всё-таки ставить пять рядов. Боссу что – он велел и пошёл себе по своим боссовским делам. Бедный работяга же голову себе сломал, пытаясь выполнить повеление руководства. Намыкавшись бестолку, незадачливый водитель кара  вышел во двор перекурить и обдумать на досуге сложную головоломку. Вернувшись, ирландец увидел, что тюки стоят, как и велено, в пять рядов. «Иван! – закричал он гастарбайтеру который сидел за рулём погрузчика – Как ты это сделал?!» Здесь у вас, дорогие читатели есть возможность проверить свои способности решать нестандартные задачи. Ну? Ладно, не буду вас томить в неведении. Иван просто поставил на подъёмник  два тюка один на один и таким макаром водрузил эту минипирамиду на третий от пола ряд тюков. Получились искомые пять рядов. Просто, не правда ли? С тех пор Иван пользовался у босса репутацией жутко  головастого парня.  Вывод: лёгкая размеренная жизнь атрофирует мозги.

 В тему об узкой специализации. Очень поразило меня то обстоятельство, что ирландские фермеры буквально всё покупают в супермаркетах. У нас же как – приедешь в деревню к крестьянину, а у него всё своё, от хлеба до мяса. Тамошние же крестьяне скотину только выращивают, а забивать собственноручно не имеют права. Каждая корова или овца занесена в компьютер (с ума сойти!) и должна быть умерщвлена только на специализированном предприятии. Иначе можно запросто загреметь под суд за жестокое обращение с животными. Ну и в итоге, трудолюбивые ирландские пейзане вынуждены покупать конечный результат своего труда уже только в магазине. Впрочем, они от этого не страдают, потому что другой жизни просто не знают. Бедняги!

 

                                              Воруют!

Это выражение из русской классической литературы тоже имеет место быть на Зелёном острове. Не в таких, конечно масштабах, как у нас, но расслабляться всё равно не стоит. Причём, наши сограждане вопреки сложившемуся во время перестройки мнению, просто образец честности. Во-первых, вылететь из страны за вынесенный с завода кусок мяса мало кто хочет. Во-вторых… Ну да хватит вам и во-первых. Когда компания снимает для рабочих дом, хозяин строения сдаёт его полностью меблированным и со всей бытовой аппаратурой, включая посудомоечную и стиральную машины. «А что будет, если я потихоньку продам всё барахло из дома, а потом уеду из страны?» - спросил я ради хохмы у ветеранов гастарбайтеров. Ветераны, посовещавшись, пришли к консенсусу, что дело вполне осуществимое. Ну, посмеялись и забыли. Несколько недель позже в главном офисе, куда я зашёл по пустяковому делу, возникла какая-то не понятная суета. Босс бегал из кабинета в кабинет, жонглируя возле уха двумя мобильниками, и сыпал «факами» как аппарат для воздушной кукурузы попкорном.

 – В чём проблема? – спросил я потихоньку француза Паскаля, менеджера по продажам. Паскаль хоть и был намного выше меня по социальной лестнице, слыл известным демократом.  К тому же русский с французом всегда договорятся( вон хоть Кутузова с  Наполеоном взять). И поведал мне мой французский друг причину всей этой суеты. Оказалось, братцы-новозеландцы несколько дней назад закончили сезон и улетели домой на другой конец Земли. А перед этим новозеландские обвальщики продали всё подчистую из съёмной хаты. И хотя всё имущество было застраховано, но осадочек то остался.  Уж чего им то в сытой Новой Зеландии  не хватает? Так нет же. А чуть что, местные русскую мафию склоняют. Да честнее народа, чем наши соотечественники за границей я вообще не встречал. Правда, главным образом потому, что кидать коренных опасаются, а русскоязычные  своим не верят, но это уже другой разговор. А вот коренные русскоязычных бывает и кидают. Один довольно тёртый парень, долго служивший в молдавском ОМОНе, попался раз на такое детское кидалово, что и писать неудобно. Подходят к нему как-то на улице два ирландца и предлагают купить цифровую видеокамеру. Не совсем задёшево, но на сто-сто пятьдесят евро дешевле реальной стоимости. И захотелось пацану деньжат по лёгкому срубить. Бывалый парень тут же сбил цену ещё на полтинник. Ирландцы недовольно почирикали между собой и нехотя согласились. « А, сволочи! – злорадно подумал бывший полицейский – Засуетились! Я научу вас Родину любить!» И мысленно сделал неприличный жест в сторону продавцов ворованной камеры( а какую же ещё вещь продают за бесценок?). Получив в обмен на купюры футляр с дорогостоящей техникой, покупатель  на крыльях полетел хвастаться, как ловко он развёл местных лохов. В итоге выяснилось, что ирландцы продали молдаванину нечто больше, чем цифровую игрушку. Они продали ему буквально кусок своей страны. Изумленные друзья и сам виновник торжества увидели в футляре неотёсанные камни, как символ победы естественного начала над всеми хитросплетениями лукавой технической мысли. Трюк известный, верно? Настолько известный, что уже навяз на зубах любителям криминальных сериалов. Случись такое дома, омоновец конечно бы не стал вступать в сомнительную сделку. Но спокойная западная жизнь сыграла с ним злую шутку, отучив не доверять разным проходимистым данайцам. 

Но в общем обстановка в Ирландии довольно спокойная. Криминальные рубрики газет из-за отсутствия настоящих преступлений вынуждены печатать  разные околокриминальные глупости, что бы развлечь читателя. Например, один мужик повадился писать под двери пабов. На коварного маньяка устроили охоту и застукали на месте преступления - он мирно осквернял вход в очередное питейное заведение. Потом естественно был суд со всеми положенными участниками от прокурора до адвоката. Защитник витийствовал, взывая к жалости присяжных. Раскаявшийся злодей плакал и просил принять во внимание трудное детство. Апофеозом стал мягкий приговор, а преступник со слезами просветления торжественно поклялся справлять нужду только в отведённых для этого местах. Вот такую заметочку прочёл я однажды в тамошней газете.

Было б здорово, если бы и у нас все преступления ограничивались только этим. Об этом я думаю всякий раз, когда таинственный незнакомец периодически совершает мокрое дело на стенки нашего лифта.

 

                                      

Остров и островитяне.

Что-то устал я брюзжать по поводу капиталистических реалий. Попытаюсь просто рассказать об этой стране и её жителях. Ирландцы очень похожи на нас – любят выпить и никогда не торопятся. Приехав на Остров с гордым убеждением, что русские самая пьющая нация в мире, я был шокирован – ирландцы «бухают» почище наших, тем более что материальных возможностей у них для этого больше. Причём, потребляют не столько слабоалкогольные напитки,  сколько традиционный ирландский виски. Одно удивительно – в пьяном состоянии не только не дерутся, но даже слова грубого ни от кого не услышишь. Больно смотреть – в дребезину пьяный субъект не забывает каждый раз извиняться,  невзначай задевая кого-нибудь. Больно потому, что к такой культуре во взаимотношениях мы, при всей нашей загадочной русской душе,  придём лет через двести. Правда, надо сказать, что ирландцы лет сто-двести назад были довольно драчливым народом. В литературе о том времени часто встречается характеристика «здоровенный драчливый ирландец». Так что лет через сто и мы придём к осознанию -  не стоит сразу лупить по морде человека, который нечаянно наступил тебе на ногу. Разобраться надо, спросить: «Ты чо, слепой что ли, козёл? Куда прёшь?». Ой, что-то я не так. Впрочем, через сто лет будет видно.

Пьют они, в общем. Очень много ирландских работяг не выходит по понедельникам с бодуна на работу, и начальство с пониманием относится к причине прогула. Раз в два месяца, специально для хорошего «оттяга», правительство устраивает для своих граждан оплачиваемый выходной в понедельник, называемый «банк холидей». Вечером в пятницу после четырёх ирландца на работе не увидишь, не смотря на двойные сверхурочные. Вся светская жизнь перемещается в пабы. Паб для ирландцев особое, освященное традициями, место. Там они проводят едва ли не больше времени, чем дома, общаются, смотрят футбол, ну и выпивают в процессе. Во время футбольных матчей все питейные заведения просто вибрируют от цунами децибелов исторгаемых пьяными глотками болельщиков. Дети с младенчества впитывают напоенный перегаром воздух пабов. Часто можно видеть, как компания молодых родителей весело общаются за рюмкой виски или пинтой пива, а их годовалый отпрыск ползает под ногами по усеянному пеплом сигарет ковровому покрытию. Его периодически извлекают из под стола, но без испуганных криков: «Куда полез?!» Конечно, там на улицах чище, но не настолько же! Да и собаки на улицах иногда гадят. Впрочем, их понятия о гигиене весьма не совпадают с нашими. Что касается гигиены тела, то ирландцы чистоплотны, но… Дома ходят в уличной обуви, даже на кровати могут валяться не снимая кроссовок. Дети залезают обутыми ногами на сиденья автобусов или ходят по диванчикам в кафе и пабах. Молодые компании частенько сидят прямо на плитках тротуара, перемежая реплики и хохот затяжками сигаретного дыма. Пить спиртное на улицах запрещено,  даже просто нести по улице незавёрнутую бутылку с алкоголем нельзя. Хочешь выпить – пожалуйста, в паб, благо, что в каждой захудалой деревушке их минимум два-три. Ползанье из одного питейного заведения в другое называется в шутку ирландским национальным спортом. Литробол по нашему. Паб – сокращение от «паблиш хауз», т.е. «публичный дом». Здесь отмечают любое мало-мальски заметное событие. На свадьбу или день рождения приглашают чуть не полгорода.  Если вас пригласили – не спешите радоваться: каждый гуляет на свои кровные, за исключением двух-трёх самых близких родственников.

Важное место в жизни ирландца занимает церковь – по вероисповеданию они католики. Церковь стала объединяющим стержнем для ирландского народа в тяжёлые времена английской оккупации. В тот период запрещалось даже собираться в количестве больше двух. Церковь и паб были единственными местами, где люди могли общаться. Отношение к церкви у современных ирландцев поэтому очень трепетное. Воскресную мессу они посещают почти поголовно и, проезжая в автобусе, крестятся на каждую церквушку, попадающуюся по дороге. Школьные торжества тоже принято проводить в церкви. Знаю случай, когда выпускной школьный вечер проходил в костёле, где в этот момент стоял гроб с телом отца одной из выпускниц. 

 - Да это же издевательство! – вырвалось у меня. – Неужели нельзя было отнести покойника в другое место?

Оказалось – нельзя. Правило территориальности строго соблюдается, и если ты живёшь в этом районе, о твоей душе печётся строго определённый священник.

В тему о церкви. Оказывается, в 19м веке одним из католических священников, заботившихся об ирландской пастве, был падре Печерин, русский дворянин. Преследуемый российскими жандармами этот вольнодумец бежал во Францию из России, где примкнул к массонам. Однако, после того, как  один из «вольных каменщиков» занял у него крупную сумму денег, которую не вернул, Печерин разочаровался в массонстве и уехал в Ирландию. Страна эта считалась тогда тихим захолустьем, задворками Европы. Вступив в орден иезуитов, русский падре понёс слово божие островной пастве. Его деятельной натуре импонировало, что служение Богу в Ирландии было сопряжено с опасностью, почти с революцией. Английские власти всячески притесняли католическую церковь, справедливо полагая её столпом освободительного движения. Периодически (и это просвещённая Великобритания!) устраивались сожжения католической богословной литературы. Однажды в костре оказались почему-то протестантские духовные книги. Мятеж! Расследование крамолы привело к русскому падре. Строптивого иезуита взяли « на цугундер», где он отсидел длительный срок. Это принесло ему всеобщее уважение ирландской паствы. Как видите, русско-ирландские отношения уходят корнями ещё во времена Пушкина и декабристов.

Сейчас различия между европейскими нациями потихоньку стираются. Всё приобретает усреднённый американизированный стандарт. Американская культура, с её фастфуд ресторанами и боевиками со Шварценеггером доминирует в Европе, затушёвывая национальный колорит. Скоро нельзя будет провести чёткой границы между ирландцем, к примеру, и шведом. Впрочем, ирландцы влиянию Большого Брата особо и не сопротивляются. В недалёком будущем не останется ни одной национальной особенности, за исключением любви к выпивке, да впаянных в неестественную зелень газонов  старых замков и башен. Даже традиционное рождественское ирландское блюдо из мяса молодого барашка почти полностью вытеснено американской индейкой. Мой босс под Рождество всерьёз подумывал перейти на переработку индюшатины.

 – Но они же будут везде летать. Как же мы их будем ловить? – в шутку спрашиваю я у него. Босс всерьёз  задумывается, глядя в окно. Как только он решит эту проблему ещё одной ирландской «фишкой» станет меньше. Жаль.

 

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com