Вадим Новосадов.

 

«Маска Гермеса».

 

АННОТАЦИЯ

Метаморфоза конспирологии выталкивает его из сибирского лагеря прямиком в Париж.
Маниакальные властолюбцы инициируют катастрофические события. Хитроумие его главное оружие, хотя и дерзости не занимать. А тут ещё и отчаянная молодая особа, увлечённая им и оказавшаяся в центре заговора.
Гермес – аллегория воплощённого духа злодейского коварства и спасительного плутовства, который может принять личину каждого из участников событий.

 

«Доблесть жаждет опасностей».

(Латинский афоризм).

 

 

ГЛАВА 1. ИСТИНА ВАЖНА ВСЕГДА.

 

Грузный и пожилой надзиратель Панов, ещё подвижный, c бульдожьим лицом из-за брыл и отвислых складок, редко мог впиться покрасневшим взглядом в узника, так как обычно, человеческую массу пересчитывал по парам ног, не подымая глаз, чем, кроме боязни, внушал и безысходный трагизм.
И было отчего. Весь лагерь знал его историю как притчу.
Его мясистые руки, которыми он методично перебирал пожитки в камере, вызывали жутковатые ассоциации.
Лет тридцать тому назад он исполнял смертные приговоры. Но судьба сыграла с ним злую шутку.
Накануне распада советской империи, его младшая сестра, достигнув совершеннолетия, будто сорвалась с цепи. Её сексуальная притягательность и половозрелая отвязность объединили вокруг неё шайку, которая стала орудовать разбоями.
Молодые отморозки однако не тратились на продуманность акций против инкассаторов и кассиров. Очередное нападение закончилось двойным убийством - немыслимая дерзость для советского режима. Банду изловили, а скорый суд вынес приговор - высшая мера, то есть расстрел. Система отправила осуждённых туда, где и служил её брат, откомандировав тайно другого штатного палача.
Однажды, девятнадцатилетняя сестра подстерегла его, когда он пересекал тюремный двор, и выкрикнула из окна, вцепившись руками в решётку: «брат, когда ты меня застрелишь?». Чёрт его дёрнул поднять голову на этот душераздирающий вопль. С той секунды он редко поднимал взгляд, смотрел только под ноги.
Трагедия превратила одряхлев¬шего палача в беспристрастную служебную ма¬шину: он не позволял поблажек, правда, сказать, без деспо¬тизма.
Из-под одного из матрацев, во время очередного ночного обыска, он достал толстую тетрадь, - предмет, не запрещённый правилами. Перелистывая исписанные страницы, Панов всё вдумчивее всматривался в них, а затем покрутил тетрадь, и - не вернул.
Права на дневник заявил узник с неславянской фамилией Визант, хотя и с вполне славянской внешностью.
Молодой, немногим выше среднего роста, спортивного сложения, с крупными се¬рыми глазами, вдумчивыми, но способными вспыхнуть лукавством и угрозой, с овальным лицом, острым носом и выделяющимся воле¬вым подбородком. Короткая стрижка открывала высокий лоб, а густой бобрик указывал на непослушную каштановую шевелюру, снятую из-за тюремного устава.
- Я это заберу, - сиплым голосом и с одышкой пробормотал надзиратель, так и не подняв взгляда на одного из столпившихся обитателей переполненной камеры. - Пусть начальство проверит.
«Чем чёрт не шутит», думал некто Визант, когда встревоженные ночным досмотром сокамерники, укладывались на нары. «Пусть знают, что это не слюнявые мысли о сломанной жизни, а холодный анализ причин, бросивших его сюда».
Впрочем, вряд ли бездушные тюремщики взяли на себя труд копаться в его записях. Им не было дела до хитросплетений его судьбы. Но они могли донести о его размышлениях кому следует.
Отбывал он срок в колонии общего режима, в Новосибирской области, для бывших служителей закона, которая, к счастью, отличалась относительной мягкостью нравов и щадящим трудовым режимом. Хватало сил и на размышление, и на дерзость к игре, как с невидимыми противниками, так и с союзниками на воле.
Двадцатипятилетнего Александра Византа, лейтенанта ФСБ, признали виновным в халатности на закрытом суде, лишив, на пять лет свободы. Сомнительно, чтобы его упекли из-за спасения чести ведомства, которая, требовала бы более показательной и масштабной чистки. Он надеялся на досрочное освобождение, уповая на изменчивость обстоятельств по его делу, которое было лишь эпизодом постоянной террористической войны.
Следующим вечером, перед ужином, его вызвали к начальнику колонии. В скромно меблированной комнате, идеально чистой, его ждали сухопарый начальник и сумрачный надзиратель Панов.
- Что это? - сухо бросил начальник, побивая пальцем о тетрадь. - Здесь, не исповедальные мысли. Впредь, никаких досье. Или забудьте о досрочном освобождении, - после паузы он добавил: - вы ещё ни разу не посещали церковный приход. К этому стремятся все осуждённые, которые хотят доказать, что они на пути исправления.
Глава колонии славился тем, что с ревностью пёкся о религиозности подопечных.
Александр не спешил с ответом. Лицо его оставалось неподвижным, только взгляд возмущённо вспыхнул. Ещё бы год назад он сразу же возразил, что он атеист, однако, сейчас, его покорности хватало только на то, чтобы оставаться невозмутимым. Лицемерие и потакание начальству всё ещё не давались ему. Так бы он и покинул их, не проронив и слова, но взгляд начальника требовал ответа.
- Я не граф Монтекристо. Меня волнует истина. Именно она успокаивает душу, а не месть. Что же касается веры религиозной, то я не имею по этому поводу иллюзий.
- Как это понимать? - глава колонии сдвинул брови.
- Бог ведь не начальство, которое любит подхалимов. Ему, может быть и всё равно, верю я в него, или нет, но если он меня создал, то именно для этого дела. Если же я потеряю верные ориентиры, то готов принять его суд. Человек же легко превращается в зверя, когда уповает на силы извне. Не сотвори себе кумира.
Свою размеренную отповедь Визант произнёс не шелохнувшись, стоя почти на вытяжку, только его ясный и оживлённый взгляд скользил по слушателям и предметам, а уголки губ чуть приподнялись в хитрой улыбке. Панов угрюмо смотрел перед собой, а начальник выдавил злорадную гримасу, уязвлённый независимым суждением узника.
- Можете идти, - холодно произнёс он.
Визант спешил в столовую в приподнятом настроении, нисколько не жалея о дерзости, которая здесь наказуема. Да и осталось ему чуть более двух лет из пяти, не столь уж и великая цена за чувство собственного достоинства. А сегодня, даже обычный тюремный ужин, из баланды, полбуханки хлеба и кружки киселя, казался роскошной трапезой.
Ещё большее ликование вызывало то, что за ним следили неусыпным оком. А кто они, - те, кто опасался его как свидетеля, или же те, кто видел в нём наживку в неизвестной ему игре, пока, не имело для него значения. Лёд тронулся. Предупреждение же лагерного начальства лишь побуждало к действиям.

 

 

ГЛАВА 2. ВИРТУОЗНАЯ НЕРАЗБЕРИХА СЫСКА.

 

Директор Федеральной Службы Безопасности, Григорий Буранов вызвал на экстренное совещание всех руководящих лиц ведомства, отвечавших за антитеррористические мероприятия. Его внешний вид, - прямая осанка, сомкнутые губы, крупные осмысленные глаза, которыми он поглощал собеседника со всеми его потрохами, имели гипнотическое действие. Говорил он ровным приглушённым голосом, что у одних вызывало впечатление хладнокровного человека, у других, скорее недоброжелателей, повод упрекнуть его в чванстве.
Причиной встречи послужила секретная депеша о захвате спецназом на Кавказе личного связного новоявленного лидера террористов, неуловимого как призрак, по прозвищу «геенна», которым он ознаменовывал свои кровавые деяния.
В пику, службисты припаяли этому полевому командиру созвучную кличку, то есть «гиена», в честь омерзительного хищника.
Итак, обращение «гиены» к некоему неизвестному сподвижнику, раскрывало их замысел очередной террористической атаки.
Директор огласил даже текст послания: «Наши люди разлагаются от бездействия. Хотя врагам Аллаха пора преподать следующий урок и нанести удар в сердце. В ближайшую неделю, как будете готовы. Связь та же».
Ситуация требовала внимания ко всем деталям, и потому Буранов подробно описал поимку связного. Он и его сопровождающий нарвались на разведчиков спецназа, у спутника не выдержали нервы и его уложили одним выстрелом. Узнав, кто в их руках, бойцы не могли упустить шанса поиграть с главарём душегубом, затаившимся настолько, что не выходившим даже в эфир, хотя и исхитрявшимся сеять смерть из своего логова.
Погибший напарник связного сошёл бы за случайную жертву снайпера одиночки. В штабе вскрыли письмо, скопировали, поставили новую сургучную печать, неотличимую от подлинной и отпустили связного. Оперативники рассчитывали, что связной не сбежит сразу, и не признается своим, что побывал в плену, иначе его ждали зверские пытки и смерть. Погибла бы и его семья, которая находилась в заложниках, пока он выполнял задание. Главный же кавказский террорист на время затаился бы, усложнив задачу своей ликвидации.
Несмотря на перехват, сведений, как кот наплакал. Приходилось искать иголку в стоге сена. В огромном мегаполисе можно было спрятать любое количество взрывчатки и оружия. Разумеется, кротов следовало бы искать среди выходцев с Кавказа, занесённых в особый банк данных, но для поголовной и быстрой проверки, а речь шла о считанных днях, не хватило бы сил. Поиск усложнялся и тем, что организаторы могли держать наготове несколько автономных групп боевиков, провал одной инициировал бы немедленное действие другой. И всё же, террористы не обходились без инфраструктуры. За нить можно было бы ухватиться, перебирая фирмы однодневки.
Объявив о работе НАКа (национального антитеррористического комитете) в чрезвычайном режиме, основную часть оперативных мероприятий директор возложил на генерал-майора Николая Спирина, руководителя УФСБ по Москве и области. Мужчина лет пятидесяти, поджарый, с угловатыми чертами лица, с проседью у висков, всегда одетый с иголочки, принимал вызов, поблескивая карими глазами.
Уже в самое ближайшее время Буранову пришлось бы держать ответ в Кремле перед главой государства и озаботить остальных членов НАКа. Те представляли скорее армию егерей, тонких игр не вели и могли бы распугать изобретательных хищников, хотя и без них зверя в ловушку не загонишь.
- С этой минуты работаем круглосуточно, - тихо произнёс директор в безмолвие консервативно меблированного кабинета, приберегая силы для экстренного заседания в Кремле.

 

***

Не прошло и четырёх часов, как Спирин снова появился в кабинете у начальника с первыми оперативными выводами, где выискивать крысиные гнёзда. Спирин, по возможности, пытался избегать встречи с директором с глазу на глаз, и потому взял с собой двух подопечных.
Несмотря на внешнее спокойствие, глаза директора возбуждённо горели. Выслушав краткий доклад, он не спешил сделать заключение, ограничиваясь пока уточняющими вопросами.
- Не связан ли их акт с каким-нибудь политическим событием? - нарушил паузу Спирин.
-Террор и есть их политика, - холодно заметил глава спецслужбы. - Впрочем, всё возможно.
- Я позволю себе одно соображение, - осторожно высказывал Спирин то, что у всех крутилось в голове, но в устах начальника показалось бы профанацией. - Здесь, в Москве, диаспора чтит свою репутацию, а наша служба взяла их под своё неусыпное око. Возможно, террористы решили походя отомстить лояльным власти землякам.
- И кто мог бы состоять в их чёрном списке? - сдержанно поинтересовался Буранов.
- У меня на подозрении только один. Фигура известная. Амалиев. Один из самых богатых кавказцев в стране, а может и самый богатый. У него сеть магазинов в столице, а вскоре откроется крупнейший торговый центр.
На непроницаемом лице директора промелькнула ухмылка. Высказанная версия была слишком очевидна, но была ещё одна, о которой уже сам Спирин предпочёл бы умолчать.
- Ты не упомянул ещё одну фигуру. Кадырова, - как бы поправлял его начальник, указывая на главу Чечни.
Террористическая атака в столице, нити которой бы тянулись в Чечню, подрывала авторитет её руководителя в глазах высшей власти.
- Весь бизнес у Кадырова дома. Там же он и разбирается со своими врагами. Поэтому террористы нападут на объекты Амалиева, его конкурента, в Москве, которые не защищены. Одним ударом они скомпрометируют обоих чеченских лоялистов. Так, по крайней мере, они могут рассуждать, - осторожно высказывался Спирин.
- Ну что же, будем в первую очередь разрабатывать эту версию, - сухо заявил глава службы безопасности.
Предыдущей неудачей была пропитана вся атмосфера в последнее время. Буранов не доверял Спирину, впрочем, недоверие, вкралось, видимо и к самому директору, но уже со стороны президента.

 

***

Один из близких знакомых директора ФСБ, с кем бок о бок он прослужил долгие годы, Владимир Моторин также был задействован в розыске затаившихся террористов. Странно, но, получая информацию и отдавая распоряжения в эти напряжённые часы, в его памяти перебирались и события трёхлетней давности. Из-за них, его молодой подопечный, имевший все шансы стать одним из лучших агентов, угодил за решётку. Сам он отделался переводом из штаб-квартиры на Лубянке в столичный округ.
С годами чувство ответственности за судьбы подчинённых только усиливалось, он терпеливо выжидал случая, чтобы вызволить одного из них. Моторин был тёртый калач, человек чести, как бы это странно ни звучало для репрессивного учреждения в обывательском понимании. Он не отмежевался от тех, кому доверял, мог оставаться независимым в очень зависимой системе, и был предан службе, а не начальству. Многочисленные ветры перемен он пережидал со стойкостью китайской мудрости, в нише беспристрастного профессионализма. Карьеризм был ему чужд.
Сейчас город снова сидел на пороховой бочке, и никто не имел представления, с какой стороны могли поджечь фитиль. В прошлом случае, после которого он попал в опалу, проходившая «без сучка задоринки» операция, каким то образом сорвалась, будто вмешался злой рок. Но сыскных дел мастеру не следовало бы полагаться на судьбу. Он подозревал измену, ахиллесову пяту разведки, особенно при всесилии денег в пост советскую эпоху, где бесцеремонно торговали всем, включая и безопасность.
И вот, к полудню следующего дня, после того как он получил директиву по неотлагательным розыскным мероприятиям и соответствующие наводки, его подчинённым, похоже, достался настоящий улов. Редкая удача.
Проверив один из крупных складов строительных материалов, оперативники обнаружили несколько килограммов пластида, скрытых в мешках цементной смеси. Только этой взрывчатки хватило бы, чтобы разнести не одно здание. По свежим следам немедленно проводились облавы. Задержанных фильтровали, перемещали в подвалы Лефортово, где их бесцеремонно допрашивали озверевшие оперативники.
Склад был арендован холдингом крупнейшего коммерсанта Амалиева. Из всех задержанных несколько человек оказались соучастниками, которые показали, что отвозили взрывчатку на строительную площадку торгового центра. Немедленно туда устремились отряд бойцов, оцепивших объект, криминалисты, сапёры, оперативники. Торговый центр был отстроен, оставались приготовительные работы к открытию, которое состоялось бы в ближайшие дни. Его обширные залы могли вмещать до нескольких тысяч посетителей одновременно.
Чувство удачи смешалось с ужасом от того, какую адскую машину удалось обезвредить сапёрам. В стыках купольных балок с колоннами, на которые опиралась громоздкая монолитная крыша, были искусно замурованы заряды. Все они соединялись с электрической сетью, и были снабжены взрывателями. Обнаружив первую закладку, сапёры тут же потребовали отключить объект от электричества, иначе террористы, узнав, что их разоблачили, привели бы свою чудовищную систему в действие.
Позже, выяснили, как всё это должно было сработать. В нескольких местах были скрытно вмонтированы миниатюрные пусковые аппараты, которые реагировали на зашифрованный электронный сигнал.
Катастрофа могла произойти в любую минуту, когда проводник карающей воли Аллаха просто нажал бы на кнопку, превратив торговый центр в руины, под которыми были бы погребены тысячи человек.
Недели через две Моторин узнал, что некто полковник МВД, по фамилии Сотник, обвинялся в связях с террористами. Именно с ним контактировал его подчинённый, до того как его осудили. Дарованный судьбой случай, призывал Моторина к активным действиям.
Он выбрал момент спустя месяц после предотвращённого взрыва и напросился к Буранову на приём личного характера. Это стало возможным благодаря успешной операции, укреплявшей позиции директора ФСБ.
Они были знакомы с незапамятных времён, конечно уже - не друзья из-за разницы в служебном положении, но напрочь связанные соратники, хотя Буранов с некоторого момента чурался опального помощника.
В этот день подчинённый подметил в своём шефе благосклонность, уловимой в смягчённом взгляде и полуулыбке. Мало кто одаривался благодушием главы самой могущественной спецслужбы. Они сели друг против друга за овальным столом.
- Мой бывший подчинённый Визант невиновен, - сразу отчеканил Моторин.
Директор отклонился на спинку кресла с непроницаемым выражением лица.
- То, что обвиняемым стал некто Сотник, говорит в пользу моей правоты. Тогда наша операция была сорвана, возможно, не без помощи всё того же Сотника. Мы воспользовались его агентурной сетью. Не исключено, что и за ним ещё кто-то стоит.
- Владимир, это твои догадки и журналистские домыслы. Обычная вера в заговор. Следствие не закончено. Виновность этого Византа установил суд, его решение никто не может отменить. Есть досрочное освобождение, амнистия, помилование, наконец, что даруется за определённые заслуги. В любом случае, у него есть шанс, - беспристрастно разъяснял директор.
- Визант ориентировался на информацию Сотника, она оказалась ложной. И если он невиновен, не честнее ли пересмотреть дело и признать его таковым? Он способный и преданный агент, его нужно вернуть в строй. Я отвечаю за него. И почему меня не привлекают свидетелем в деле Сотника? - откровенность Моторина имела неисчерпаемый заряд воли.
- Я тебе обещаю, Владимир, что если появятся достаточные основания, будет проведено дополнительное расследование по делу твоего подчинённого, - ответил Буранов, оценивая заступничество собеседника, но с иронией к его вере, что пересмотр дела возможен, в системе то отечественного правосудия. - Зря вы доверились осведомителям из МВД.
- Тогда у нас не было другого выбора. Менты имеют широкую агентурную сеть, хотя и продажность там сплошь и рядом.
- Я знаю, - с выдохом досады ответил директор.
Моторин не очень то и рассчитывал на откровенность высокого начальника, но что таилось под его закрытостью. Может быть Буранов, подозревая происки как внутренних врагов, так и внешних, то есть некоторых высокопоставленных чиновников из других ведомств, задумал игру по их уличению и какую-то роль отводил Византу. Ведомство редко карает своих официально, разве только изменников, иногда - мздоимцев, но привлечь за халатность – редкое исключение. Тайная полиция всегда стояла выше остальных силовых структур, часто спихивая на них вину за провалы. С отступниками расправлялись внесудебными способами. Бытовала правда ещё одна практика – отправлять в отсидку агентов кротов, дабы создать легенду для криминального мира, но эти смельчаки были всё же законспирированы. Его подопечный Визант сел как офицер Федеральной Службы Безопасности.
В России сильна традиция абсолютизировать власть, и кто взобрался на Олимп, заболевает апостольской миссией настолько, что быть повергнутым среди богов, - сродни концу света для них. Прометеи здесь появляются крайне редко. Зато как обычно прогрессирует другая болезнь – самонадеянность, неизменно ведущая к ошибкам и злоупотреблению. А для интриг существует и более низкое сословие, обиженные и амбициозные средние чины, лучшие рычаги для манипуляций, без явного сговора с ними.
- Не одному молодому человеку я открыл путь в нашей службе, - задумчиво объяснялся Моторин, - но я потерял границу допустимого цинизма, нужного для выполнения долга. Когда нет людей, на которых бы я мог положиться, я не доверяю и самому себе.
- Я всё отлично понимаю. Твои слова свидетельствуют о том, что ты сохранил честь профессионала. Но с другой стороны, я сделаю вид, что не расслышал в них пораженческих настроений.
Чтобы не заканчивать встречу на такой официозной ноте, директор предложил подчинённому коньяк, расспросил о семье, затем они вспомнили что-то из давней совместной службы, и таким образом тональность дружеских отношений была выдержана.

 

 

ГЛАВА 3. КОГДА СПАСАЮТ БЫВШИЕ ВРАГИ.

 

Новые сведения о предотвращённом взрыве, последствия которого и представить было невозможно, а вернее, в наихудшем ожидании, дело могло бы дойти и к смене государственного режима, придали Александру осязаемую надежду. Нарекание администрации не могло удержать его от анализа, он просто не вёл записей, от насущного интереса память могла вместить всё нужное и без бумаги.
Суд над Сотником проходил в закрытом режиме, но имел достаточно лазеек для журналистского брата, который привирает и додумывает, однако же, и ложь указывает на правду, достаточно быть умелым сыщиком.
Полковник милиции Сотник из департамента по борьбе с организованной преступностью и терроризмом, обвинялся в халатности, злоупотреблении властью и подделке документов. Если на суде всплывёт и его причастность к предыдущему преступлению, то у Александра появлялся шанс на реабилитацию. Но его случай затрагивался пока только вскользь, и то, журналистами. Управляемое правосудие обрезало бы нити к расширенному расследованию, которое бы могло скомпрометировать более высокие чины. Именно по этой причине, как считал Визант, Сотнику не стали вменять соучастие в терроризме, повесив на него второстепенные статьи.
Спустя три месяца надежда на пересмотр дела если не исчезла навсегда, то на неопределённое время удалилась. Слишком скор был суд, признав Сотника виновным по всем статьям, но из-за предотвращённого преступления вынес ему сравнительно мягкий приговор - шесть лет заключения в колонии общего режима.
Вряд ли случай так распорядился, что Сотника конвоировали в этот же лагерь. Конечно были и те, кто не хотел их встреч. Время упускать никак нельзя было.
На ловца и зверь... Александр сам получил от Сотника записку о встрече после нескольких дней, как он оказался здесь.
В назначенное время, за пару часов до отбоя, они отдалились от куривших у барака собратьев, делившихся впечатлениями ещё одного уходящего дня в неволе. Те могли наблюдать за разговором, хотя и ничего не услышали бы, и делали вид, что их это вовсе не интересует. Но достаточно было жестов, чтобы понять, кто слабее в словесной дуэли, и это мгновенно бы разошлось по всему лагерю, где любая деталь влияла на репутацию, которая здесь стоила очень дорого.
Визант рассчитывал, что противник, будучи подавленным первыми, самыми тяжкими днями пребывания, которых у него бесконечное множество, приоткроет некоторые тайны. Хотя Визант так и не был уверен, спасёт ли его это, или погубит. Им двигал инстинкт сыщика.
Игорь Сотник, молодой человек выше среднего роста, его хорошо сложенная и натренированная фигура не сглаживалась фуфайкой и свисающими штанами. Вытянутое лицо и пронзительный взгляд, смазливый, вызывающий жалость, наверняка неотразимый для баб. Сейчас он выглядел если не потерянным, то с сильным внутренним напряжением. До того, как произнести первое слово закурил дешёвую сигарету без фильтра. Александр избавился от этой привычки, которую здесь же и подцепил, ощутив, как силы и без того убывают с каждым днём, от принудительной работы и скудного питания.
- Не сомневаюсь, что ты очень ждал этой встречи? - бросил Игорь немного тонким мембранным голосом, характерным для мерзавцев.
- Стоит ли нам что-то скрывать друг от друга в сложившихся обстоятельствах?
Сотник жадно затянулся, недоверчиво и с долей брезгливости потупив взгляд.
- Ты для меня уже угроза, когда я с тобой заговорил, - ответил он.
- Ты нарушил это табу, если оно вообще было. Моя операция была намеренно сорвана, и утечка произошла, как я подозреваю, от тебя, или твоих агентов. Ты продался, или тебя самого использовали?
Лицо собеседника зарделось в мутном зареве осеннего заката, взгляд светился отчаянием и раздражением.
- Внутриведомственные разборки выше середины не коснутся. Для этого есть такие как мы, козлы отпущения. Твоё желание узнать больше положенного, комариный писк.
Сотник резко развернулся и энергично удалялся от растерянного Александра, обыграв мизансцену в сою пользу. Очевидно, что Сотник провоцировал его, вызвав на встречу и оборвал её, оставив собеседника не солоно хлебавши. Либо он зондировал почву, не будучи уверен в том, что некоторые сведения могут спасти его, или, набивал себе цену. Так или иначе, его положение казалось безнадёжным, тонущий хватался за соломинку. А в этот бодрствующий и свободный остаток суток, по возвращению в барак, Визант, в который раз, перебирал детали трагического события, которые и перевернули его судьбу.
До своего заключения, он участвовал в планировании и осуществлении ловушек для террористов. Делалось это рискованным способом. Под оком спецслужб тем позволяли просачиваться в столицу, затем отслеживалась цепочка перевозки оружия и взрывчатки, а также фигуранты попустительства среди милицейских чинов. Попавшую в эти сети рыбёшку тут же выуживали. Но, как и бывает в сложных играх, агенты оказываются двойными, в результате и сам охотник попадает в западню.
Так, под непосредственным руководством Византа, в хорошо спланированной операции, спецназ нагрянул на склад, где якобы собрались боевики перед проведением своей акции. С десяток накачанных дурью смертников отчаянно сопротивлялись, но, как позже выяснилось, они были ложной мишенью.
Террористы вели дезинформирующие переговоры по сотовой связи, доступной оперативникам, которые уверовали, что вычислили логово зверя, намеревавшегося покинуть его ради кровавой жатвы. Но нарвались на засаду, в результате, пятеро бойцов погибло, с полдюжины получили серьёзные ранения, а лейтенант Визант пожалел, что остался жив.
Но настоящий кровавый подвох их ждал впереди. Другая группа боевиков захватила универсам с заложниками, цена освобождения вылилась в десятки жизней невинных граждан.
Агент, давший ложные наводки, был завербован Сотником. Византу настоятельно советовали не упоминать об этом на следствии и суде. Даже Моторин, его непосредственный начальник, кому он доверял, убеждал его, что эти показания ничего не изменят, или того хуже, усугубят его вину.
Впрочем, Моторин обещал, что приложит все усилия, чтобы вытащить его из тюрьмы. Сотник же был человеком Юдина, заместителя министра внутренних дел, который курировал антитеррористическую деятельность в своём ведомстве, и был соратником Спирина, своего визави из ФСБ, более влиятельной персоны, чем Моторин. Словом, Визант был первым стрелочником, теперь пришла очередь и Сотника.
Сотник в течение многих лет создавал агентурную сеть среди сепаратистов. Это был его конёк. При разработке и осуществлении операции Визант и использовал его информаторов, за недостатком своих, поскольку милиция масштабнее присутствовала на Кавказе, и в силу этого имела больше связей среди местного населения и диаспоры в России. Но Визант ещё упрекал себя и за то, что рьяно взялся за дело, не без честолюбивых устремлений. Самонадеянность и подвела. С другой же стороны он имел серьёзное поручительство от высокого и опытного наставника, старого волка Моторина. Разве голова не пойдёт кругом?
Не секрет, что милиция разъедалась коррупцией и беспечностью, но Моторин ссылался на жёсткое предписание свыше о всяческом взаимодействии в борьбе с терроризмом. Не исключено, что Визант стал разменной пешкой в соперничестве ведомств. Но в новых обстоятельствах судьба могла дать шанс ему на спасение, или, напротив, перемолоть в своих жерновах. Тут или пан, или пропал.

 

***

Буранов имел закрытую беседу с главой управления собственной безопасности Константином Вольским, мужчиной лет под шестьдесят, невысоко роста, с плотной полнотой, облысевшего, с живыми крупными глазами, от внимания и пронзительности которых ничего не ускользало.
Его служба входила в состав ФСБ, хотя могла действовать и самостоятельно, сотрудничая и с МВД и прокуратурой, но в таких случаях нужна была санкция высшего лица страны. Этот случай как раз сейчас и наступил – президент подписал указ о создании объединённой комиссии по внутреннему расследованию, которая на время подчинялась только ему. Благодаря Вольскому, Буранов узнавал о тех скрытых намерениях лидера страны, которые не доводились до него лично, и сам в свою очередь, мог через Вольского донести свои соображения, без аудиенции.
- Следствие наше почти не двигается с мёртвой точки, - высказался Вольский, когда они уселись напротив друг друга за овальным столом. - Милиция выстраивает невидимую стену для моих людей. Подчищают концы, целые тома дела исчезают.
Вольский хоть и жаловался, но по сути его слова выражали указание.
- Прошли те времена, когда МВД трепетало перед нами, - сдержанно ответил Буранов.
- Пока, я могу только предполагать, откуда ветер дует.
- И откуда же он дует? - директор взирал на собеседника непроницаемыми оливковыми зрачками.
Разговор касался политики, темы скользкой, и как осторожный тактик, Буранов сперва выслушивал кремлёвского фаворита, прежде чем высказаться самому.
- Амалиев и Кадыров конкурирующие кланы, как, впрочем, и все кланы на Кавказе. Не исключено, что Амалиев, или ещё некие силы за ним, надеялись, что нынешний чеченский лидер теряет фавор. Но взрыв, опять же, мог бы похоронить репутацию и того и другого. Кому это выгодно? Я не говорю о террористах, которым нужен хаос. Но кто и по какой причине в МВД противодействуют моему расследованию. Без твоей помощи этот клубок мне не распутать.
- Я так понимаю, ты хочешь взять в разработку кого-то из крупных чинов? - хладнокровно осведомился Буранов.
- Именно. Круг очерчен, но твой совет не помешает.
- Если есть обоснованные подозрения, я готов дать санкцию на отслеживание любого из своих подчинённых, - сухо ответил Буранов, не поддаваясь на лесть и намёк на то, что теракты, кем-то, кроме террористов, могли быть использованы и в борьбе за власть. - Следить за чиновниками из других ведомств я могу только с санкции президента.
Директор уверенно открестился от провокационных версий.
- Думаю, кто-то просто спасает честь мундира. Хотя нельзя исключать, что там завелись продажные мерзавцы, - резко добавил он.
- Основания, Григорий, более чем очевидны, - бойко подхватил Вольский. - Сотник не в одиночку создавал агентурную сеть, где наверняка кишело крысами. Некто Визант, ваш человек, ныне осуждённый, использовал его информацию, и хотел во время расследования указать на Сотника, но его показания замяли. Мои люди поднимали архивы, там полно белых пятен на этот счёт. Уверен, что этого Византа подставили, как и сдали сейчас Сотника.
- То совместное расследование возглавлял следственный комитет, а милиция переиграла моих людей, - развёл руками директор.
- Я знаю. Как и в последнем случае, когда следственный комитет не решился расширить круг следствия дальше фигуры Сотника. А он ключевой свидетел. Там, в лагере, он может замолчать навсегда.
Вольский выставил Буранова в ущербном виде, как проигравшего другим силовым ведомствам. Тут от союза и деться было некуда, чего директор вообще то и хотел, оставалось только вырулить на равноправные позиции.
- Прокуратура больше имеет влияние на суд, чем мы, вот и получаем плоды, - констатировал Буранов.
- Зато есть возможность взять реванш. У нас имеется финансовая зацепка на Сотника. Его брат в Германии открыл пару автосервисов, стоимостью приблизительно в пять миллионов евро. Хотя до этого работал простым моряком.
Раскрывая эту информацию, Вольский давал понять, что имеет сведения и от внешней разведки, через голову Буранова, который стойко снёс и этот маленький укол. Он наверстает позже, подключив своих спецов к делу и подмяв под себя этого Вольского, чтобы тот не обольщался на счёт своего мимолётного фавора у президента.
- Вдруг эта ниточка ведёт к финансовой системе продажных чиновников? А ещё хуже, террористов?
- Хорошо, договорились, - утвердительно произнёс директор, а затем добавил то, о чём будто забыл за важными деталями. - Мы вместе пойдём к президенту за санкцией отслеживать высокопоставленных персон из других ведомств.
- Идёт, - подхватил Вольский.
- Получается, что нашего сотрудника, по фамилии Визант не справедливо упекли за решётку? - поспешил сменить тему директор.
- Его вина слишком натянута, на мой взгляд.
- Я буду ходатайствовать за него, - пообещал Буранов, чтобы не ронять себя в глазах Вольского тем, что равнодушен к судьбе своих коллег. - Не исключено, что мы вернём его на службу.
- Мы его могли бы использовать уже сейчас. Он находится в одном лагере с Сотником. Пока Сотник держал язык за зубами, а Визант, возможно, единственный, кто способен вызвать его на откровенность. Сотник находится в отчаянном положении – и проболтаться боится, а заодно и того, что никто его тайн не узнает.
- Резонно, - согласился Буранов, вскинув бровь, скрывая то, что он приложил максимум своего влияния, чтобы виновного Сотника поместили в ту же колонию, где отбывал срок и его бывший сотрудник Визант, в то время как за неизбежным спором этих двух врагов наблюдало бы всевидящее око ведомства.
Оставаясь в стороне от судебного процесса, Буранов мог ответить присущим его службе способом: продолжить засекреченное расследование. В том, как раздобыть самые недоступные сведения, ведомству, разумеется, не было равных, а дойдёт ли дело до суда, это уже вопрос второстепенный, рассчитанный в основном на публику, к вниманию которой секретные службы не имеют особой ревности.
Важно уличить соперников в глазах высшего лица страны.
Для Вольского же, ревизора в силовых структурах, Буранов, тем не менее, был совсем не по зубам. Поэтому Вольский сам спешил в объятия директора самой могущественной службы.

 

***

В бушлат Византа сунули записку, когда он, нагромождённый миской жидкой каши с ломтями чёрного хлеба и кружкой чая, садился за стол. Узнаваемым старательным почерком Сотник предлагал ему новую встречу.
По лагерю бродили слухи, что в захолустный город, в районе которого находилась колония, прибыли столичные следователи, что сразу связали, разумеется, с не утихавшими событиями раскрытого покушения на массовое убийство. Окажись Сотник соучастником терроризма, он становился смертником по неписанным тюремным законам. Тем более, что заключённые, не избалованные развлечениями, жили ожиданием справедливого возмездия. Однако Сотник прежде времени не выглядел безвольным существом, которому всё равно, живёт он или нет. А вот на Византа злобно и предупредительно косились, как бы говоря, что и у него нет причин для особых надежд. Когда с тобой говорят представители власти в лагере, это всё равно, что тебя опускают до уровня стукача. Здесь же никто не сомневался, что следователи в первую очередь намерены допытывать Византа.
За час до отбоя они укрылись от посторонних глаз и от ледяного ветра ранней сибирской осени, в глухом месте у торца барака.
- Тебе, похоже, светит освобождение, - необычно хладнокровно переда новость Сотник.
- С чего ты это взял? - недоброжелательно брякнул Александр.
- Известно откуда… Твоя служба взялась за новое расследование. Этого следовало ожидать… Ради чего сыскари из ФСБ нагрянули в это гиблое место? Здесь и зэков скоро нужно будет занести в красную книгу. За твоими показаниями, самой собой.
- Нельзя ли ближе к делу? - грубо перебил его Александр в отместку за прошлый раз, когда собеседник позволил пренебрежительный тон.
Ненависти за то, что он оказался в тюремном бараке по причине измены, Визант почему-то не испытывал. Разве только презрение.
- Не перебивай, дело не шуточное. На меня уже один раз стрелки перевели. Но я лямку тянуть не хочу, - признавался Игорь обречёно.
- Первые месяцы здесь особенно тяжело. Но я в этой экзотике более двух лет, даже привык, - с издёвкой подметил Визант.
- Не ври, к этому привыкнуть невозможно. Мне, что молчать, что говорить – один чёрт. Но от молчания на душе погано. А известно мне не так уж и мало, я не забыл собрать компромат, - он всматривался в холодное зарево сумерек. - Уж если я заложу кого-нибудь, то не для того, чтобы медленно догнивать здесь, да и то в страхе, что в любой день утопят в параше, или придушат ночью подушкой.
- Твоё дело закрыто, чего тебе волноваться? - равнодушно бросил Визант.
- Чёрта с два. Следствие заново открыли, ты что, не понял? Да ещё фээсбэшники, у которых зуб на ментовскую контору. На меня повесят всех собак и накинут ещё с десяток годков, мало не покажется. Соучастие в терроризме, сам понимаешь, система тут беспощадна, меня переведут в тюрьму со строгим режимом.
- И что же я могу сделать?
- Помочь и мне выйти на свободу. Я считай, ходячий труп. Но я важный свидетель. Выбор то у меня невелик – между смертью и смертью, между заживо погребённым в каменном мешке, или быстрой гибелью в этом же лагере.
- Тогда странно, что ты ещё жив, - изрёк Александр без злорадства, просто, как бы констатируя факт.
- Странно, что я вообще попал сюда… - Сотник совсем не выглядел малодушным, как этого ожидал Визант, и если он не был настолько циничным, чтобы так хладнокровно держаться, то тогда он относился к разряду мужественных людей, хотя и был крысой.
В эту секунду лагерь осветился электрическими прожекторами и фонарями, их теперь мог наблюдать охранник на вышке, метрах в пятидесяти.
- Пока я тебе почти всё сказал. Если со мной что случится, найди человека по кличке «писарь». Он даст наводку к моему архиву.
- А он не сдаст тебя?
- Материал заполучить всё равно не просто. Я ведь над этим думал. Это получится не у каждого, у кого даже будет наводка. Тебе дам подсказку, додумаешь остальное сам. Риту Вагнер, надеюсь, знаешь?
- Слыхал, - изрёк Визант, но не сразу, и с напускным равнодушием.
- Думаю, что не многие её знают хорошо? Она интриганка, каких поискать. Умеет прятать свои чувства, но хорошо играет чужими.
- В нашей работе, без этого качества нечего и нос совать, - на одном дыхании пробормотал Александр, чтобы скрыть нервозность.
- Что верно, то верно, - нехотя отшутился Сотник. - Так вот, тем провалом ты обязан не мне, как ты, наверное, считаешь, а ей, или ещё точнее кому-то, кто руководил ей. У неё в постели бывали и высокие чины.
От взрыва ревности Визант едва ли не отделал его парой тройкой хуков в уязвимые места. Так бы он и поступил, несмотря на внешнее физическое превосходство собеседника, но удержала мысль, что тот только провоцировал его на откровенность, дабы почерпнуть дополнительные сведения.
- Ты выгораживаешь себя, - презрительно воскликнул Визант. - Не твой ли агент подвёл нас под ложный манёвр бандитов?
- Мой агент разве лично всё довёл до твоего сведения? - резко воскликнут Сотник.
- Нет… - пришёл в замешательство Александр. - Сведения я получал от своего начальства… И от Риты Вагнер тоже.
- Вот именно. Агент погиб вместе с боевиками. Он предупреждал, что бандиты будут маневрировать. Я сохранил его телефонные записи. От него я передавал сведения своему начальству… И Вагнер, то же… Только в устной форме, - хитро добавил Сотник.
- Я доверился потому, что до последней секунды вся информация подтверждалась. Или этот твой агент оказался предателем, или кто-то ещё выдавал сведения бандитам. Но почему именно Вагнер? Где доказательства? - теперь ревность у Византа выразилась в сильное любопытство.
- Мой агент погиб. Предатели не жертвуют собой, они, как правило, подставляют других. А Рита, человек Спирина. Она стоила того, чтобы он продвигал её, и не только из-за постели. Она была его ушами и глазами. Этот серый кардинал Спирин не подстраивает провокации своими руками.
- Значит, из тебя сделали козла отпущения, - позлорадствовал Визант в отместку за язвительный тон собеседника.
- Ну-ну, полегче… Ты вот образец беззаветного служения своему делу, а всё равно сюда попал. Что уж говорить обо мне? - артачился Сотник в презрительно шутовском тоне.
- Допустим, что всё это правда. Зачем им нужно было допускать этот теракт? Ведь Спирина за это не погладили бы по головке, даже если никто и не обнаружил какой либо подтасовки.
- Вот этого точно сказать не могу. Одни продают оружие, другие прикрывают наркоторговлю, самые влиятельные бонзы начинают войны из-за ресурсов. Чем терроризм хуже? Хотя, думаю, всё выглядит банально - клановые разборки. А что касается этого Спирина, может, он переродился, с нашим братом такое бывает. Когда борешься с нечистью, то и самому не долго попасть в её разряд. Но мне наплевать, я лямку тянуть не собираюсь.
Сотник растоптал уже второй, до конца истлевший окурок, и тут же достал из мятой пачки следующую сигарету.
- Я один из тех, кто создавал агентурную сеть среди кавказцев, - продолжил он. - Рекрутировал их в органы. И не скрою, брал мзду, за протекцию. Многие из них просто горят желанием надеть форму. Им нужно крышевать своих земляков, или отбивать чужую собственность. И не только. Не исключено, что туда просочились террористы. Хотя, для меня, они все террористы. Работал я под патронажем Юдина, главного куратора антитеррористической борьбы в ментовской системе. Он же отчасти и рулил бизнесом в кавказской диаспоре. Имеется и кое-какой компромат, но раскрыть карты могу только под гарантии свободы.
Игорь снизил темп своей речи, жадно затягивался третьей сигаретой, пытаясь как бы согреться изнутри. Мороз крепчал поминутно.
- Здорово же ты залетел, - скептически заметил Визант.
- Надеюсь, ещё встретимся, - вдруг ретировался Сотник.

 

***

С ощущением обновлённой надежды и желанием передохнуть от изнурительного и тупого лагерного труда, Визант так и не сомкнул глаз в сладостной истоме, пока трясся в развалюхе фургоне с двумя охранниками по разбитой дороге в пятьдесят вёрст.
- Вы два раза встречались в лагере с Сотником с глазу на глаз. О чём шла речь?
Двое следователей ФСБ, среднего возраста и заурядной внешности, сидели напротив него за узким столом в серой облезлой комнате для допроса, при городском СИЗО.
- Я надеялся, что буду под контролем, - парировал Александр.
- В последний раз Сотник оставил три окурка, - подхватил другой следователь.
- Он готов дать некие показания, если ему гарантируют свободу, - ответил равнодушно Визант.
Сыщики даже не переглянулись, их угловатых схожих лиц едва ли коснулась и тень удивления.
- Мы сомневаемся, что его сведения стоят того, - пробормотал главный из них, старше и по возрасту. - Но вы говорили с ним около полу часа. На что был потрачен остаток времени, кроме того, что вы сейчас передали?
- Он бросил мне затравку.
После сосредоточенной паузы, Александр обрисовал их разговор, не упомянув о «писаре» и Рите Вагнер.
- И он не дал вам ключи к своему компромату?
- Нет, не дал. Он надеется на ваше содействие. Я только могу передать его предложение?
Теперь они уставили на него свои пронзительные взгляды, из которых исчезло всякое расположение. Препирательство стоило ему таким ужесточением допроса, когда бы он вошёл в транс непонимания того, что с ним происходит. Подобное он уже испытывал в своё время. Из него будто вынимали душу, подвергали её некому магнетизму и возвращали уже другую, в ней он чувствовал свою вину и желание раскаяния в том, чего не совершал. Правда, остаток воли срабатывал таким же мистическим образом, и он не признавал вину. Почему же теперь ломаться?
- Он вам назвал кличку «писарь», зэка, к которому вы должны были обратиться, чтобы получить нить к его сведениям. Вы не хотите с нами сотрудничать? - ядовито добавил следователь.
- Я получил свои пять лет, - отрезал Визант.
- Вас могут помиловать, или даровать условно досрочное освобождение. Но могут и увеличить срок, если мы докажем, что вы были в сговоре с Сотником. А мы докажем, если захотим. Мы сейчас прервёмся, сделаем хронометр ваших ответов, если выясним, что разговор с Сотником был длиннее нашего с вами, мы начнём допрос заново. И так будем продолжать, пока вы не вспомните слово в слово обе встречи с Сотником. А ещё подвергнем вас экзаменовке на полиграфе. Вы знаете как это неприятно.
- Мы с ним выясняли отношения, - с горячность высказался Визант.
- Какие?
- У меня есть подозрения, что я нахожусь здесь из-за его предательства. Его агент, чьими данным я пользовался при операции, или был двойным агентом, или террористы знали, что он работает на нас, но использовали его, инсценируя ложную подготовку к теракту. В результате, я попал в ловушку, и даже двойную. Погибли люди из моей команды, и ещё десятки невинных граждан, - с сожалением признавался Александр, но устало, повторяя это уже не раз и не желая выглядеть принуждённо раскаявшимся. - Когда бандиты вычисляют нашего агента, они его убивают. Получается, они задолго до операции знали, что он работает на нас, и дезинформировали нас с его помощью.
- И что же объяснил Сотник? - главный и его помощник заинтересовались кратким рассказом, что снова вернуло их расположение.
- Он перевёл стрелки на Юдина, замминистра МВД, и Спирина, руководителя УФСБ по Москве и области.
- Мы отлично знаем, кто эти люди, - отрезал федеральный следователь, будто не желал произнесения вслух названных лиц.
Но поразило Александра прежде всего то, что упоминание высоких чиновников не произвело на них впечатления. Или присущее хладнокровие осталось при них, или слухи о грязных делах не были для них внове, а вероятнее всего, они не придавали таким показаниям значения, уверенные, что персоны в таком ранге не подвластны правосудию.
Громкими фамилиями Визант прикрывал имя Риты Вагнер, имея на это личные причины. Если бы даже Рита сыграла свою роковую роль в его судьбе, Александр и не подумал бы подставлять её под удар фемиды или каких то её тайных врагов. Он предпочёл бы, и надеялся, рано или поздно, заглянуть в её глаза и самому всё выяснить.
- Мы намерены провести очную ставку с Сотником, - заключил главный из них, к удивлению Александра, ожидавшего более длительного и подробного допроса.
Хотя всё ещё только начиналось, и возможно его будут истязать допросами, пока не поймут, что вымучили из него все нужные показания. Сейчас он не мог разобрать, стараются ли эти службисты провести беспристрастное расследование, или как это чаще бывает, отрабатывают какой то заказ начальства. Да и не мешало бы в первую очередь знать какого именно начальства. Не отводилась ли ему очередная роль разменной пешки?
Неволя безапелляционно приучает человека к состоянию животного, и лучше не будоражить себя надеждой на свободу, это расхолаживает волю к первобытному выживанию. После первого допроса он не помышлял об освобождении, его мечтания ограничивались привычным душным бараком, трёхразовым питанием и жёстко отрегулированным существованием.

 

***

Заключение в городской кутузке продлилось уже два дня, без единого вызова на допрос. На третий день его перевели в одиночную камеру. Неужели решили смягчить содержание, для сговорчивости, меняя кнут на пряник? Или неожиданно испугались за его жизнь, цена которой вдруг поднялась по каким то причинам? Впрочем, Визант сомневался, что чьи-либо показания всерьёз повлияют на ход возобновлённого расследования. Уж слишком сильна круговая порука среди высших чинов, чтобы пешки вроде него или Сотника, могли прорваться в дамки с каким бы то ни было компроматом.
На пятый день подтвердились самые нелепые и навязчивые опасения. Допрос вёл один следователь, тот который меньше чином.
- Сотник мёртв, - сообщил он, не отрывая взгляда от заключённого.
Повисла восклицательная пауза.
- Как это случилось? - тихо спросил Визант.
То, что и ожидалось, произошло, но уж слишком быстро.
- На лесоповале. Накрыло сосной, - неприязненно отвечал федеральный сыщик.
- На моей памяти в этом лагере не было ни одного убийства. Вы верите в несчастный случай?
- Конечно, не верим. Мой коллега остался там на расследовании.
- Когда это произошло?
-На следующий день, когда вас сюда привезли, - следователь перешёл на благожелательный тон, открыл даже бутылку воды, которую принёс с собой, и налил в оба пластмассовых стакана.
Из-за поражения спесь быстро сходила с него, теперь они нуждались в нём ещё и как в помощнике.
- Вы не предупреждали администрацию, чтобы его держали изолировано, - вкрадчиво атаковал Визант.
- Мы высказали такое пожелание. Но просьба – не приказ. Нужно было просто вывезти его из лагеря, вместе с вами, - спокойно объяснял следователь. - Начальник заверил, что на лесоповале не более опасно, чем в других местах.
Офицер ФСБ ждал замечаний от собеседника.
- Странно, что Сотника не убрали раньше, если уж он опасный свидетель. Не верили, что будут пересматривать дело? А когда это случилось, не рискнули отдать его в ваши руки, - рассудив как бы про себя, Визант прервался, а затем снова спросил: - Подробности какие известны?
- Чтобы их узнать, нужны свидетели. А зэки как воды в рот набрали. Ничего не видели, ничего не знают. Сексоты могли бы прояснить картину, но показаний не дадут, если начальство велит. Тут мы бессильны. Есть одна пока зацепка - если это убийство, то здесь, в относительно спокойной зоне, его могли купить за хорошие деньги. Платить ведь надо не только убийце, но и тюремщикам. Получается, что заказчик, не из бедных.
Следователь, какое то время сосредоточенно смотрел перед собой, затем его лицо стало начальственным, вспомнил, что перед ним подследственный, а не коллега.
- Теперь вы понимаете, как нас интересует выход на досье Сотника?
- Вы же сами знаете, как он советовал мне «писаря».
- И этот источник пуст.
-Что, «писаря» тоже убрали? - воскликнул Александр, предчувствуя жесткий тон и пренебрежение к себе и потому желавший ухватить достоинство авансом.
- Нет. Но может именно поэтому ничего не скажет. Ему отсиживаться не так долго осталось. К слову, его то и могут обвинить в непредумышленном убийстве.
- Даже так. Кондово сработано, хотя и надёжно, - насмешливо произнёс Визант. - Не сама же сосна свалилась на Сотника?
- В звене работало несколько человек. Сотник оказался в зоне падающего ствола. Там был и «писарь». Сам Сотник неопытный, как направить падающий ствол - не знал. Нарушение техники безопасности. Скончался сразу, от сломленного позвоночника. Такова будет официальная версия. Хотя это уже не имеет значения.
Следователь оторвался от спинки стула, облокотился на стол и вперился взглядом перед собой.
- Этот «писарь» может дать ключ нашим недругам, а те подчистят концы, - продолжил он сухим тоном. - Наверняка «писарь» боится их больше, чем нас. Сотник же с самого начала опасался покушения, с его стороны вполне разумно было бы подстраховаться, то есть доверить нить к своему компромату ещё кому-то. А именно - вам. Вы не всё нам раскрыли, только непонятно - почему, - он поднял свой колючий взгляд на Византа.
- И вы намекаете, что мне уготована судьба Сотника, если я не раскрою то, что вы мне приписываете? - без досады высказался Александр. - Но у меня нет нужных вам сведений.
- На первое замечание ничего не могу сказать. Это ваши слова. Не хотите помочь, тем хуже для вас. Может вы в шаге от освобождения, - ультимативно высказался собеседник.
У Византа возникла догадка, что они могли разыгрывать его со смертью Сотника.
- Я готов помочь всем, что в моих силах. Но вы требуете того, чего у меня нет, - твердил Визант.
- Вероятно, вы нам не доверяете… Я вас понимаю, мало того, я верю, что вы попали сюда по ошибке. Но ведь ошибку можно исправить.
Даже поддавшись на обещание, Александр не находил аргументов в пользу своего освобождения. Дать клятву, что он будет рвать когти, чтобы вывести на чистую воду изменников в мягких кабинетах, имея на то сильные личностные мотивы, для него самого казалось наивностью. И всё же он решил сыграть вабанк.
- Я бы предпочёл рискнуть в игре за пределами колючей проволоки. На свободе у меня точно будет больше шансов продвинуть ваше расследование. Но готовых ключей от загадок у меня нет, - ответил он также ультимативно, чтобы прервать изматывающий допрос.
- Нам не ставят условий. Завтра вас снова сопроводят в лагерь, - изрёк следователь.
Похоже, смерть Сотника - не вымысел. Завтра, он хотя бы узнает подробности и сможет смотреть угрозе в глаза, а действие всегда лучше ожидания.

 

***

Но он натолкнулся на заговор молчания относительно деталей гибели Сотника. «Писарь» избегал встречи с ним, а когда им довелось столкнуться, он в прямом смысле шарахнулся от него. Вид у него был затравленный, ведь ему грозили сразу два суда - официальный, за неумышленное убийство, и «зэковский», за то, что он мог шестерить на следствие. Последний, страшнее.
На следующий день, в цеху обработки древесины, почти постоянном месте его работы, появились двое, по кличке “кувалда” и “плавник”, про крутые нравы которых ходили слухи, но с которыми Визант до сих пор не сталкивался. Кругом работавшие зэки даже не обратили внимания, будто ничего не происходило. Александр предусмотрительно запрятал в скрытом кармане рукава бушлата увесистый свинцовый кастет.
Двое крепышей встали по обе стороны, с брезгливо отрешёнными лицами, пока Визант пропускал доску через столярный станок.
- «Арнольд» хочет с тобой переговорить, - сдавленным голосом сказал один из них. - На складе.
- А вы конвой? - не удержался от присущей насмешливости Визант.
- Варежку будешь открывать, когда тебя спросят. Босс два раза не зовёт и никого не ждёт, тем более, таких как ты, - протараторил некто «кувалда».
На склад можно было бы попасть из этого же цеха, через пустые переходы, ниши и закоулки, где пырнуть заточкой не стоило труда. У них наверняка есть алиби. Впрочем, к чему такая спешка, успокаивал себя Визант, им нужна сейчас не его жизнь, а информация.
Они миновали безлюдную зону и попали на склад, заставленный штабелями брёвен, с узкими проходами лабиринтами, где у Александра также не было никаких шансов, если бы с ним решили разобраться. Наконец они оказались на просторной площадке, через пару минут с другого узкого прохода вошёл натренированный верзила, коротко остриженный, с холеным выбритым лицом в чистом комбинезоне, а не в бушлате, как все остальные, подчёркивающем его рельефное тело.
“Пахан” всего лагеря, подтверждавший истину, что здесь заправляет именно физическая сила, а не интеллект. Бывший командир спецназа, сбивший группу из таких же, как он, под кем ходили бывшие чиновники репрессивной машины всяких мастей, чьи образованность и прежний статус не имели ценности. Он сел на импровизированную скамейку и указал место Византу напротив. Его подручные исчезли в узких проходах между штабелями.
Верзила по кличке “Арнольд” упёрся округлыми локтями в такие же исполинские ноги, и хворостиной стал выписывать неопределенные знаки на земле.
- А теперь расскажи, о чём был базар у тебя со следователем из столицы, - потребовал тихим голосом он, не глядя на Византа.
По неписаным законам Александр должен был доказать, что его не обратили в стукача после закрытой встречи с начальством, иначе его “зэковский” статус опускался, грозивший самой грязной работой и любыми унижениями. Но если бы дело было только в этом, вряд ли заправила всего лагеря возился с ним. Александру предстояло пройти по лезвию ножа между тайной следствия, жестокими правилами тюремного сообщества, да ещё под маятником неких внешних интриг сильных мира сего.
- Это было длинное дознание? - озадаченно отыграл Визант.
-А я никуда и не тороплюсь, - гроза «зэков» поднял на собеседника стеклянный взгляд. - Есть подозрения, что ты раскрыл тайну, которую тебе доверил Сотник, из-за чего он мог поплатиться жизнью. Тогда, получается, ты его сдал, и отношение к тебе будет соответствующее. Даже я тебе не помогу при моём влиянии.
- Значит, это был не несчастный случай? - наигранно произнёс Визант, с этого момента уверенный, что именно люди этого “Арнольда” убили Сотника.
- Сейчас речь о тебе.
- Заказчики этого убийства мои личные враги, - дерзнул Визант человеку, которому стоило шевельнуть пальцем, и его жизнь превратилась бы в ад.
Хотя Александр сделал это из чувства страха, чтобы именно его и преодолеть. Ведь слово было его единственное оружие.
- Сотник сам хотел сдать кого-то из своего начальства, надеясь на свободу. Через меня зондировал почву. Но сведений мне он не доверял, - рассудительно добавил он.
«Арнольд» потребовал детального пересказа допроса. К концу рассказа он избавился от первоначально недоверчивого и небрежного тона.
- Сдай компромат Сотника и ты будешь под моей защитой, - неожиданно дружелюбным тоном предложил он.
- Уж не вы ли его и убрали? - сдержанно заключил Визант, глядя перед собой.
- Какая разница, кто его конкретно убрал? - также хладнокровно ответил «Арнольд». - Волей неволей я втянут в это дело. Не вмешаюсь, потеряю авторитет, а с другой стороны - за участие, ваше ведомство может отомстить. Ты ведь федеральный агент, да ещё родственники у тебя ветераны спецслужб. А мне скоро на свободу.
- Но у меня нет наводки, - безапелляционно повторил Александр.
Лицо лагерного босса выразило сожаление жреца перед овцой, которую уже отобрали для жертвоприношения.
- Подумай день другой над моими словами, - произнёс он, хищно убаюкивающим голосом. - Иначе не смогу тебе помочь.
Александра пробил жутковатый озноб.

 

***

Весть о гибели Сотника вызвало у Риты Вагнер чувство подавленности. Вереница неудач с теми, с кем у неё были и личные отношения, посеяли сильные сомнения в выборе поприща.
Но более всего её одолевали страхи, что она имела отношение к этой неслучайной смерти, и что её нынешний покровитель Спирин опутал её крепкими нитями вины. Быстрым взлётом в своей карьере Рита бы расплачивалась мстительной ревностью стареющего волокиты и холодного крючкотворца. Если и выберешься из-под его когтей, всё равно останешься под его оком, вечной заложницей. Впервые на неё дохнуло реальной ценой за честолюбивые устремления.
Визант, первое серьёзное увлечение в её жизни, не считая первой любви, когда воображение страсти превосходит реальные достоинства партнёра. Видный молодой человек, отчаянный храбрец, идеалист, выбравший службу как призвание. Но даже при профессиональном азарте он ничего не мог бы сделать для её карьеры. Потому что сам вряд ли высоко поднялся бы. Церберы хозяевами не становятся.
Звучная немецкая фамилия Вагнер сочеталась с такой же дородно соблазнительной внешностью. Округлые выточенные формы, волевое лицо, широкий светлый взгляд, бывавший покорным и весёлым, пронзительным и лукавым, но всегда завораживающим. Русская кровь скорее проявлялась в прямых русых волосах. Неброская, но вкрадчивая красота, если войдёт в душу, то уже не покинет её.
Именно эта красота провела её сходу в театральное училище. Бредив актёрской карьерой, Рита быстро поняла, несмотря на лёгкость первой победы, что остальные ей не дадутся, - её лицедейский дар был другого свойства. Она не ощутила цельности выбранного пути на подмостках. Играть роли обольстительницы и фаворитки она предпочла бы в жизни.
Но театрального образования не хватило бы, и она поступила на юридический факультет. Судьба сама шла на встречу - ей заинтересовались спецслужбы, рекрутирующие кадры среди юристов. Предложение польстило, манило обещающей неопределённостью, оно же разожгло в ней предвкушение реальной власти. Пожалуй, только эта организация и могла выдернуть юных честолюбцев из небытия толпы.
Однако же разочарование и здесь не заставило себя ждать. После года рутинной бумажной работы, подозрительности и замкнутости сослуживцев, где и намёка не было на шанс удовлетворять своё тщеславие, вместо чего приходилось отбиваться от домогательств мелких начальников, она утеряла было насовсем чувство перспективы. Только на третьем году её перевели из аналитической службы в оперативно следственную, где ей доверяли вербовку информаторов вне криминальной сферы, среди обычных граждан, доносивших на соседей, коллег, партнёров и тому подобное. Затем она возглавила отдел, собиравший финансовые сведения о бизнесе, с целью выяснения лазеек в уходе от налогов и других злоупотреблений. Долгожданный успех стал благоволить ей, и дело состояло отнюдь не в скромном повышении. Куда важнее было то, что её впустили в круг неформального общения, более широкий, чем положено было по служебным обязанностям. Она участвовала в вечеринках, пикниках, полуофициальных раутах, встречаясь с начальством высоким и не очень, бизнесменами, даже политиками, словом, с персонами, имевших в этом полусвете влияние.
Всё это сопровождалось тем, чем и должно. К Рите стали относиться как к фаворитке, но первые же слухи о продвижении через постель болезненно и надолго уязвили её самолюбие. Хотя, может быть это даже и к лучшему, оправдывалась она про себя, - разве солидные мужчины всерьёз интересуются дурами, какими бы соблазнительными они ни были, и каких хоть пруд пруди.
В какой то момент, она решила доказать, что знает себе цену, и стала вдруг неприступной, что едва ли ослабило злорадство, которое ровно также упивалось и противоположностью, распуская языки, что возгордившись, она уж точно высоко не подымится. Да не тут то было. Рита познакомилась со Спириным, лицом, не последним в их организации, мужчиной хотя и в возрасте, но притягательным и интересным. Она не сопротивлялась их роману, и со временем злые языки стали побаиваться её как подругу высокого начальника. Но вскоре она поняла, что попала в зависимость к циничному интригану, ревнивому и властолюбивому.
Когда Спирин сообщил о гибели Сотника с дьявольским хладнокровием, она испытала к нему уже необратимую неприязнь. И очень боялась признаться самой себе, что именно он причастен к этому.
- Этот Визант в своих показаниях тебя не упоминал. Его, скорее всего, освободят. А в ближайшее время перевезут из лагеря сюда, в Москву. И отдадут в лапы спецам из управления собственной безопасности. Там у меня своих ушей нет, - неторопливо говорил Спирин в своём обычном духе, будто сплетая из своих слов липкую паутину.
- Визант мой бывший коллега, с ним я давно не имею отношений.
Рита выскользнула из-под одеяла, накинув пеньюар, чтобы его жадный взгляд не смущал её. У Спирина была обычная тактика ловкача – ублажить, усыпить бдительность, напугать, и в секунду расстеренности вонзить свою ядовитую фразу.
Но у Риты имелись свои многочисленные уловки. Сейчас она демонстрировала гладкие белесые ноги, обнажённые чуть выше колена. Когда в утренней мужской истоме зарождается свежий прилив желания, вид ног, самой неотразимой части тела, лишённой резкости натурализма, рассеивает самые важные мысли.
Перед зеркалом трюмо она как бы критически рассматривала свою внешность. Спирина это не отвлекло от его мыслей.
- Поскольку новый суд ему не светит, то нет смысла что-то утаивать.
- И кому тогда грозит суд на этот раз? - как бы легкомысленно поинтересовалась Рита.
- Вот этого я пока не знаю, - рассудил Спирин.
- Я всего-навсего клерк, с привлекательной внешностью, - тонким сладким голосом прощебетала Рита, присев снова на кровать с протянутым бокалом вина для него.
- Известно, что ты была причастна к той операции, который проводил Визант. Они узнают, что ты передавала ему сведения от Сотника. Под их напором ты точно не устоишь, - более мерзких слов она от него не слыхала.
- Предположим… Но тебе то чего бояться? Ты осуществлял общее руководство, и подробностей знать не обязан, - всё тем же легкомысленным голосом произносила она, сгорая внутри от ненависти к нему.
- Я и действительно не знал, - он пристально заглянул ей в глаза. - Хотя и несу ответственность за промахи своих людей.
- Не обязательно мне напоминать, что с начальством шутки плохи, - серьёзно резюмировала она, и сейчас её внутренний и внешний голоса совпали.
Рита превосходно управляла эмоциями, какие то из них таила в архивах своего сознания, и по здравому смыслу могла легко возобновить и обдумать их целесообразность.
- Твоя ошибка только в том, что ты делишь со мной постель, - хладнокровно пошутил Спирин, потому что по настоящему вряд ли мог чему-нибудь радоваться.
По крайней мере, за ним это не замечалось.
- Директор терпит меня из-за того, что у меня самая солидная агентурная сеть. По этой же причине мне не доверяет.
- Я бы предпочла, как можно меньше знать обо всём, учитывая сложившиеся обстоятельства, - она по детски прикрыла уши.
- У меня сильные враги в ведомстве. И за мои недочёты меня съедят в мгновение ока. Сваливать нужно всё на Византа и Сотника.
- Ну, а я то как на это повлияю? - с наивностью воскликнула она.
- Отрицай с ними связь. Играй роль, будто тебя оговаривают. Первый тебя не сдаст, из чувства гордости, а второй – просто мёртв.
- Ты меня утешил. Я даже понижения не переживу, придётся уходить из конторы, - со смирением проговорила она.
- Не торопись. Дело найдётся. Был бы надёжный человек.
Если бы он только знал, как она хотела избавиться от него, когда его крепнущие притязания превращали его в настоящего паука. Она спит с душегубом и одновременно вспоминает Сотника, с жалостью и угрызениями совести.
Но тогда её унесло бы как щепку в бурной реке, и во власть ей уже никогда не вернуться. А власть это рулетка, где честолюбивые устремления не обязательно притягивают расположение судьбы. Поэтому, именно властолюбие единило её со Спириным, вопреки остальным противоречивым чувствам.

 

 

ГЛАВА 4. ЕЩЁ ОДНА НЕОЖИДАННАЯ ТАЙНА.

 

Один из соседей передал Византу просьбу тюремного православного настоятеля встретиться с ним, разумеется, если он того пожелает. Александр был равнодушен к религии, даже провальная операция с жертвами и последующий срок не заставили его искать утешения в вере. Но гибель Сотника и ультиматум «Арнольда», казалось, загнали его в безвыходную ловушку, его гордость сникла, и в этой просьбе он увидел надежду на поддержку, которой всегда здесь не хватало, а сейчас в особенности.
Отец Сергий, бывший заключённый, принял сан и стал отправлять культ в лагере, не пожелавший по каким то причинам возвращаться в европейскую часть страны. На территории лагеря была выстроена часовня с достаточным пространством для богослужения. Сам святой отец жил в десятке верст в деревеньке из нескольких дворов. Хотя поговаривали, что преимущественно он ведёт образ жизни скитника, скрываясь от озлобленных нравов в охотничьих избах. Из транспорта он предпочитал мотоцикл летом, а зимой – лыжный скутер.
Когда не было молебна, тюремный храм по большей части пустовал. Особой охоты к исповеди невольники не имели, скорее всего, из-за неверия в соблюдение тайны, или, от нежелания откровенничать вообще. Хотя, батюшка, всё же пользовался их уважением, и слухи о том, что он занимался доносительством, резко пресекались, по крайней мере, со стороны авторитетных заключённых.
Когда-то отца Сергия, в миру, Феликса Отиса, прибалтийца, приговорили к смертной казни после падения советского режима. За соучастие в хищении бриллиантов с добывающих алмазных предприятий в особо крупных размерах. К счастью, наступили либеральные времена, смертные приговоры не приводили в исполнение, казнь заменили пятнадцатилетним сроком, который лет десять тому назад истёк. Поговаривали, что он самый надёжный хранитель тайн, но только для тех, кому он сам доверял, заодно и распорядитель “общака” от того воровского предприятия, из-за которого пострадал.
Византа здесь уже ждали, - служка, молодцеватый “зэк”, не заговаривая с ним, указал на дверь. Гость очутился в просторном тамбуре, постучавшись во вторую дверь, он вошёл на отклик уверенного размеренного голоса. Убранство комнаты состояло из шкафа, дивана, деревянного стола и лавок с обеих сторон, в бревенчатой стене были врезаны иконы, сделанные под старину. Почивальня и исповедальня для важных персон, подумалось Александру, поскольку небольшой зал для остальных примыкал к этому простому, но уютному обиталищу.
Перед ним стоял упитанный человек, выше среднего роста, в рясе, с окладистой короткой бородой, на вид лет шестидесяти семидесяти, с вытянутым лицом и серым взглядом, спокойным и внимательным. Он предложил место за столом и велеречиво предупредил, что ни одно слово не должно просочиться из этой ризницы.
- Вы чуть ли не единственный здесь, кто не посещал приход. Хотя, это ваше дело. Вас в ближайшее время отпустят на свободу, - произнёс он на растяжку, уверенным басистым голосом, как говорят те, кто не сомневается в своих словах.
- Мне уже это говорили. После чего и случилось несчастье с Сотником. Эти обещания звучат зловеще, - без энтузиазма ответил Визант, преодолевая некую магическую скованность перед священником, абсолютно не похожего на бывшего преступника.
- Близкие мне люди будут незаметно оберегать вас.
- Что вас так заставляет беспокоиться обо мне? - недоверчиво спросил Александр, по началу стушевавшись.
- А почему мной не могут двигать просто гуманные соображения? - бархатным и умасленным голосом парировал отец Сергий. - К тому же у меня есть дело, в котором вы могли бы посодействовать, окажись вы в столице.
Визант был дезориентирован таким резким поворотом. Неужели и священник во всей этой игре?
- Если ваше дело связано с Сотником и новым следствием, то я вам не помощник, - отрезал Визант, скрывая под горячностью удивление и даже любопытство.
- С этим делом это никак не связано, - не изменяя тона, ответил настоятель. - Оно меня касается лишь в той мере, в какой зависит ваша судьба.
- Хорошо, чем могу служить? - поддался на загадочное и льстивое предложение Александр.
- Сперва, дайте клятву, что разговор навсегда останется между нами.
Теперь то Александр ощутил властный характер благоговеющего перед гуманизмом батюшки.
- Я даю слово, - после паузы, громогласно отчеканил он. - Но при условии, что ваша тайна не касается подготовки к преступлению.
- Мои секреты касаются уже совершённого преступления, за которое я заплатил лучшими годами своей жизни.
Отец Сергий некоторое время размышлял, глядя перед собой.
- Что вами двигает во всей этой истории, я имею в виду дело Сотника - служебная честь или опасение за свою жизнь? - он поднял на него испытывающий взгляд.
После недоумевающей паузы Визант самолюбиво ответил:
- Справедливость. Я не могу носить в себе тайну не отмщенного злодеяния, это меня заводит. Возможно, это и есть моя профессиональная честь.
- Меня вполне устраивает ваш ответ. Моё преступление наказано, и теперь я имею право воспользоваться вознаграждением, - обещающе заметил собеседник, с которого стал сходить благообразно назидательный тон.
Александр испытывал непреодолимое любопытство, превратившись в само внимание.
- Я должен вас проверить, прежде чем продолжу, - добавил Отис уже командным тоном.
Он попросил его встать, провёл по поверхности одежды сканером, несколько задев самолюбия Византа, бросившего пару дерзких реплик по этому поводу.
- На большой земле у меня хранится целое состояние. Осталось от моего далеко не божьего промысла, - казалось, отец Сергий, хотел было перекреститься, но его удержал тон светской беседы. - Возможно, я им никогда не воспользуюсь, а если и доведётся надобность, то только частичная. Я вполне готов дожить здесь свой век. Но в столице у меня есть дочь, она только в начале своего жизненного пути. Она едва родилась, как я угодил в тюрьму. Она ничего не знает о сокровище, но даже когда и узнает, не сможет им распорядиться.
Собеседник смотрел прямо в глаза, но Визант не дрогнул, приняв лукавое выражение.
- Вы хотите, чтобы я взял под опёку вашу дочь? - намеренно несуразный вопрос задал Визант, но ведь и предложение собеседника выглядело если не наивно, то уж точно подозрительно.
- Не совсем так. Я давно ищу человека, которому мог бы доверить трату своего состояния. Разумеется, не без оплаты.
- Почему выбрали именно меня?
Александр уже не мог скрыть изумление. Не преследовал ли его какой то рок, раз все так стремились доверить ему свои тайны. Или он попал в центр заговора, притягиваясь тем, что уже имел некую важную тайну. Прах к праху…
- Не знаю, - собеседник опустил свой царственный взгляд. - Вы вызываете доверие, - добавил он, как показалось смущённо.
- У вас должны быть враги, - атаковал Александр, пользуясь замешательством священника.
- Разумеется. Охотники до моего добра. Одному мне не совладать с ними, - признался отец Сергий без тени жалобы. - Глупо это скрывать.
Александр не стал озвучивать очевидную догадку, что сидевший перед ним мошенник, облачённый в рясу, до сих пор опасался человеческого суда, видимо, нагрев, как следует своих сообщников.
- Они не имеют отношения к моим богатствам. А если они выведают тайну, то просто отберут всё. Но им неведом путь к сокровищу. Поэтому, пока, господь миловал меня от несчастья. Уязвимое место для меня - моя дочь. При определённых обстоятельствах, я могу приехать в столицу и воспользоваться богатством, - Феликс Отис перекрестился мелким жестом, так, когда молятся про себя.
Если бы охотники, соображал Александр, могли отыскать его богатство без его непосредственного участия, то, что им мешало это сделать, кроме недоступных секретов? Значит, они действительно были им недоступны. Но почему бы им ни выкрасть его и не развязать язык?
- Ваши сокровища в металлах и бриллиантах? - осведомился Визант.
- Разумеется. Давно нет той страны, в чьих банкнотах я мог держать капитал. Драгоценности, вот в чём я его храню. Можно продавать понемногу, чтобы не навлекать внимание, и хватит не на одну безбедную жизнь, - с лукавством дельца пояснял Отис.
- Искушаете? Не очень то сочетается с вашим саном, - позволил себе дерзость Визант, чтобы расшевелить этого афериста под рясой, вывести его на откровенность, пусть и на раздражение, лишь бы разгадать возможные уловки.
- Вы вправе отказаться. Я не уверен, что менее опасно искушать кого-то другого. А что касается сана, то перед божьим судом я не боюсь предстать, а уж перед человеческим тем более. Пусть бога остерегаются те, кто вершит свой суд.
На эту кудрявую отповедь Александр смог только задать очевидный вопрос:
- И кто же те люди, которые охотятся за вашим состоянием?
Феликс Отис некоторое время сосредоточенно размышлял.
- Высокий милицейский чин. И его прислужники, шавки из охранного бизнеса, связанные с криминальным миром. Ни меня, ни мою дочь, не тронули до сих пор, думаю, именно из-за этого начальника. Из всех он самый информированный и ревностно чтит свою репутацию, потому как с того момента высоко поднялся. Однако времена меняются, а куш стоит риска, - отчеканивал Отис, свербя пронзительным взглядом собеседника.
Сказанное насторожило, а ещё сильнее заинтриговало Александра, похоже, в будущую афёру он втягивался основательно. Но он не подавал вида, что размер сокровищ его беспокоит, что было правдой, ибо подобное любопытство, - первый шаг к алчности.
- И о каком лице идёт речь, если это не секрет?
- Не секрет. О Юдине, заместителе министра внутренних дел.
Лицо Византа выразило немое изумление.
- Если вы соглашаетесь, то мы продолжим разговор, - деловым тоном добавил священник.
Растерянный Александр совсем не готов был дать ответ в сию же секунду. Юдин мог быть причастен к последним событиям, как человек, связанный с тёмной фигурой Спирина, но он не был чист на руку и в прошлом. Это совпадение хитрый Феликс Отис и хотел использовать как главный крючок для Византа. Теперь, всё ясно.
И всё же, искать наживы и совмещать государеву службу - дело совершенно гибельное, как считал для себя Александр, нисколько не разочаровавшийся в своём выборе и действительно готовый беззаветно отдать себя Отечеству, хотя никогда не декламировал своего патриотизма.
- Моя дочь мечтает стать актрисой. Учится в театральном училище и уже сейчас занята в спектаклях, - просящим тоном возобновил разговор священник, как бы отвечая на колебания собеседника, не сказавшего “нет”, но по всему видно, не очень то этого и желавший. - Трудно мне судить о мере её таланта. Но ведь искусство тот же дьявол, влечёт одержимостью, а потом сбрасывает неудачников, как отработанный материал. Я даже не знаю её характера, насколько она сильна и проворна в этом деле. Успех не всегда сопутствует таланту. А я для неё существо с другой планеты. Может даже она боится обнаружить ко мне положительные чувства.
Визант заподозрил в священнике ещё и деспота, рядившегося в сладкозвучные речи. Другой бы отец, не видевший стольких лет своего ребёнка, лишённый шанса наблюдать его взросление, когда, наверное, и созревает настоящая любовь к детям, без всякой ревности ждал бы встречи с ней. Трудно упрекнуть родителей в озабоченности к своим чадам, духом сросшихся с ними. Хотя без знания человека, настоящая любовь к нему невозможна. Значит, не совсем исцелился батюшка, если ревнует к выбору ребёнка, которого не видел почти всю жизнь. Религиозность - не является ли она сонмом для последующей реинкарнации забытых страстей?
- То есть вы всё же хотели, чтобы я опекал вашу дочь? В смысле выбора её жизненного пути? - недоверчиво спросил Визант.
- Мне бы достаточно было узнать ваше мнение на счёт её способностей. Не помешало бы мнение и остальных, близких, знакомых. Впрочем, я не настаиваю на этом.
- Я не берусь судить о чужих талантах, тем более в том, в чём не понимаю, - заносчиво начал объяснять Александр. - Пока человек не реализовался, никто не знает, чего он может достичь. Уличать человека в посредственности – безосновательное оскорбление. Так же как и восхваление может повредить не меньше. Если человеку чего-то не дано, пусть он дойдёт до этого сам.
Александру вспомнилась Рита Вагнер, учившаяся на актрису, но сделавшую карьеру совсем в другой области, где лицемерие и лицедейство точно играли не последнюю роль. Аналогия с актрисой подняла всю горечь досады от неудачной увлечённости Ритой. С другой же стороны, у него появлялся лишний шанс исцелиться новой страстью. Жёсткие обстоятельства ничуть не анестезировали страданий ревности.
Нельзя сказать, что он жаждал мести или отдушины в похожей ситуации, которая могла бы сложиться с дочерью этого двуличного типа. Александр осознал, что его влекли такого рода женщины, непостоянные, искавшие успеха. Пусть он и обжёгся, но им овладела противоречивое предчувствие страсти, то ли забытой, то ли зарождавшейся. Его воображение рисовало в неясных чертах образ незнакомки. Он даже внимательнее всмотрелся в собеседника, пытаясь уловить притягательные черты.
- У вас есть хотя бы шанс отвадить от неё нежелательных лиц, - изрёк настоятель после некоторой паузы. - Я готов уступить вам одну треть.
Александр никак не выразил заинтересованности, но отец Сергий упорствовал, хотя и не впадал в отчаяние.
- Я вас не покупаю. Просто не могу доверяться тем, кто слишком жаден до денег, - настойчиво уверял Отис.
Визант размяк от утомления настолько, что ему, было, казалось, всё равно – отказаться или принять предложение. Может, эта натопленная, почти удушливая ризница имела на него какое то магическое действие.
- Хочу добавить, что ваши враги и мои - одни и те же люди. Это даёт вам надежду на спасение, хотя одновременно и расставляет много ловушек.
От этого последнего вывода Визант встрепенулся.
- Именно, - поучительно воскликнул отец Сергий, как бы прочтя мысли собеседника. - Не знаю, что вам внушал эта накачанная гнида “Арнольд”, но он сотрудничает с лагерным начальником. А тот, тоже продажная свинья, даст полный отчёт вашим доброжелателям, то есть заказчикам убийства Сотника. Обо мне так и говорить нечего, с самого первого дня здесь я под пристальным наблюдением начальства и его шестёрок. Кому надо, непременно решат, что я передал вам тайну богатства. А это залог вашего освобождения. Они ведь будут думать, что вы приведёте их к сокровищам. Вы им нужны.
Теперь то Александр не столько укрепился в доверии к Феликсу Отису, сколько соблазнился его прозорливостью и смекалкой.
- Я соглашусь при том условии, что смогу выйти из нашего договора, - отрезал Визант.
Феликс Отис не долго думал.
- Тогда я жалую вам ежегодную ренту, за выполнение договорённостей. Помимо комиссионных.
- Не торопитесь меня умаслить, - раздражённо изрёк Александр, но увидев покорный взгляд батюшки добавил мягче, будто бы уже согласившись, хотя к продолжению разговора его побуждала всё та же любознательность сыщика. - Я не берусь за что-то, пока не почувствую морального интереса, и не выясню всех обстоятельств дела.
- Хорошо. Я готов поделиться с вами некоторыми сведениями, - воскликнул разгорячённый от эмоций Отис, до этого не терявший хладнокровия.
Хранитель тайны приоткрыл над ней завесу в некоторых деталях.

***

Действенность слов Отиса проявилась сразу же, - главарь “Арнольд” и его нукеры не липли более к Александру, будто и не было предыдущего ультиматума. Впрочем, Визант решил, что осведомлённый батюшка приписал удачным обстоятельствам своё влияние. Скорее всего, начальство из ФСБ предупредило лагерную администрацию, чтобы с их человека не упал и волосок. “Арнольд”, которому осталось два года в отсидке, сам признался, что спецслужба мстит за убийство своих агентов, и вряд ли стал бы проверять это правило на себе. За гибель Сотника ответил «писарь», которому добавили три года за причинение смерти по неосторожности.

ГЛАВА 5. ОСВОБОЖДЕНИЕ.

В очередной раз, в серой глухой камере для допроса в Лефортово, уже пропитанной эхом его повторяющимися до бесконечности показаниями, его ожидали въевшиеся в печёнку два следователя, из управления собственной безопасности. Выглядели они сегодня как-то заносчиво, видимо, из-за того, что откопали нечто свежее, и снова готовые запустить истязающую вереницу вопросов.
- Чем будете заниматься, когда выйдете на свободу? - неожиданно спросил один из них.
При трепетном и опасливом ожидании свободы, вопрос поразил Византа, в какой то момент он не мог опомниться, похоже было на очередную издёвку. Но следователь не шутил, взгляд его был спокоен.
- Подамся в частный сыск, - брякнул Александр, сам ещё, всерьёз не помышляя о том, что будет делать на недосягаемой свободе.
- Начальство готово вернуть вас на службу.
- Мне ставят какие то условия? - апатично заметил Визант, считая, что его дразнят, доводят до отчаяния, чтобы он согласился на любую цену за освобождение.
- Нет… Вас выпустят в любом случае. Хотя, как вы знаете, отставных агентов спецслужб не бывает. Надеюсь, когда освободитесь, вы не откажете в услугах своему Отечеству? - звучал металлический голос.
Следователь не стал дожидаться его ответа, после этих слов покинул обескураженного заключённого.
С этого момента его подвергли тестам и собеседованиям с психоаналитиками. Через два дня его привели всё в ту же камеру, чтобы объявить результаты его психологических мытарств.
Его первый психологический портрет составлялся, когда он нанимался на эту работу, теперь они выясняли, что изменилось в его характере, не будет ли это помехой в его обновлённом амплуа. Предложили ему роботу агента по особым поручениям, не открывая пока, в чём именно она состоит, предупредив только, что она не менее опасна, чем предыдущая. И не всегда ведомство может прийти ему на помощь. Похоже, это и было условием его освобождения, хотя Визант и не думал отказываться. Всё напоминало дурной сон о Джеймсе Бонде, в чью шкуру его пытались засунуть.
- Мы выяснили, что вы не страдаете от озлобленности, - с такого резюме начал следователь. - У вас нет подавленности и неверия в законность. Качество достаточно редкое, то, что нам подходит. И всё же есть потери. У вас почти исчезло доверие к людям. А те, с кем вам придётся работать – команда профессионалов, которые одновременно являются и идеалистами, и прагматиками. Иногда задачу можно будет выполнить, только положившись на соратников. На вашей новой службе нужно быть готовым к самопожертвованию. У вас был неудачный опыт. Тех, кого вы считали друзьями, предали вас. Но в новом статусе вас могут предавать чаще. Однако снискать чью то дружбу, бывает сложнее, чем проявить отвагу. Вы - сильная индивидуальность, одинокий волк, как и многие из нас, но нужно быть частью сообщества, системы, если угодно, несмотря на цинизм и измены.
После этого банального резюме произнёсённого в столь менторском духе, следователь сделал паузу, переглянувшись с напарником, а затем продолжил.
- Мы знаем, что вы превосходно владеете французским языком, хуже английским. Почему не изъявили желания работать заграницей?
Вопрос показался Византу странным, поскольку они отлично должны были знать ответ, если подробно изучали его досье. Он поднял уставшие недоумевающие глаза на допросчика.
- Я был уверен, что здесь я был бы полезнее, - медленно проговорил он.
-А теперь вам предстоят командировки заграницу, - резюмировал собеседник хладнокровно.
Офицер сделал паузу, расстегнул кожаную папку и протянул Византу лист в прозрачном файле. Плотная гербовая бумага.
- Это постановление президента о помиловании. С этой минуты вы свободны. Недели две можете отдохнуть. Вам будут платить пособие. Не живите там, где вас легко найдут знакомые или родственники. Ещё вам предстоит подписать новый служебный контракт.

 

***

Один из богатейших людей страны, Виталий Лаврецкий вкрадчиво пытался примерить политический макинтош. Некоторые из его предшественников, оспаривавшие право у политической власти влиять на судьбы страны, давно осели заграницей, а один, самый дерзкий из них, отсиживал длительный срок.
Но Лаврецкого, насытившегося деньгами, овладела страсть к политическому влиянию, его не пугали поражения, изгнание или даже тюрьма. Войти каким то образом в историю, куда интереснее проживания своих капиталов. Благотворительность, на которую он успел изрядно потратиться, давала скромную известность филантропа. Его честолюбию, это как глоток воды жаждущему.
Власть терпела только лояльных олигархов, к числу которых принадлежал и Лаврецкий. Однако он или недостаточно проявлял преданность власти, или у него завелись очень влиятельные враги, решившие отнять бизнес.
Понимая, что тягаться с заказчиком на самом верху бессмысленно, он продал большую часть прибыльных активов. Его барыши оказались не удел, а спокойно проживать их в тёплых краях было не в его характере, который требовал компенсации. Способ он видел один - формировать независимую от государства идеологию.
Прямое политическое влияние исключалось примером безжалостной расправы над магнатом Ходорковским, после чего спонсировать можно было только партию власти, да и то, нужно было стать в очередь, из-за того, что она итак была перекормлена. Однако, многих, даже среди правящей элиты, это не устраивало, поскольку государство, несмотря на свою пугающую мощь, как огромную эскадру несло на отмель, из-за слеповатого самодовольства её капитанов. Впрочем, многие язвительные умы отмечали, что огромная великая Россия давно села на мель, и вытащить её из болота для далёкого плавания - занятие бесполезное.
Предлагать общественному сознанию альтернативную идеологию также было проблематично, поскольку телевидение контролировалось государством.
Но Лаврецкий не опускал руки и нашёл выход. Он стал скупать киностудии в стране и заграницей, надеясь снимать фильмы в пику официальному искусству, в планах было и создание независимого телевидения, вещавшего из зарубежья.
Однако пока это относилось к дальней перспективе. Сейчас его беспокоили слухи о подготовке новой атаки на него со стороны властей, которые, как правило, подтверждались. Возможно, его предупреждали, чтобы он исчез из страны, отводя ему время для этого. Он имел связи с чиновниками из правительства и даже из президентской администрации, но с какого то момента они отвернулись от него как по команде. Сейчас контакт остался только со Спириным, да и то через связных, и только потому, что спецслужба пыталась контролировать крупный бизнес как и многие важные сферы жизни. Посредник же, это почти всегда испорченный телефон, или подвох, а возможно и признак опалы. Поэтому Лаврецкий не особенно полагался на Спирина, подозревал его в двойной игре, но тот оставался единственным источником информации из высших кругов. В ближайшие дни Лаврецкому предстояла встреча с доверенным лицом этого тайного манипулятора.

 

***

Сегодня, на явочной квартире, Николай Спирин выглядел без тени намёка на интимные отношения с Ритой.
- У меня к тебе ответственное поручение, - начал он, когда они сели друг против друга у столешницы. - Послезавтра тебе предстоит встреча с Лаврецким.
Рита вскинула бровями над своими очаровательными крупными глазами.
- Секретные сведения? - озабоченно спросила она.
- Нет. Расслабься, дело не представляет служебной тайны. Просто слухи. Хотя от них может зависеть многое.
Спирин выдержал паузу, собираясь с мыслями, но выражение его было таким, будто он её гипнотизировал.
- У тебя будет частная встреча, ты подбросишь информацию, которая рано или поздно просочится в прессу. Лаврецкий в любом случае всё узнает. Но сейчас, мне нужна его реакция, до того как он что-то предпримет. Одним словом, ты зондируешь почву, от этого будет зависеть и тактика власти в отношении его.
- Почему именно я? - тихо спросила Рита.
Спирин пристально смотрел на неё.
- Ты, лучшая кандидатура. У меня есть, конечно, и другие. Но у них нет твоего обаяния и ума. Ты выведешь мужчин на откровенность. Тем более что Лаврецкий в настоящее время холостяк.
- Ах, вот оно что? – воскликнула Рита. - Ты даешь мне лицензию на то, чтобы я с ним переспала? - оскорблёно добавила она.
- Разве я способен этого требовать? - воскликнул Спирин насмешливо и высокомерно. - По-моему, ты недооцениваешь наши отношения. Эти слова меня ранят. Твой шарм неотразимо действует на противника, а с другой стороны я же не могу посадить тебя в клетку. Ты вольная птица, этим мне и интересна. У меня недоверие к женщинам, которые принадлежат кому-то, пусть даже и мне. Я не хочу быть связанным ревностью, - резюмировал он спокойно.
- В любом случае, я не собираюсь с ним спать, - отрезала Рита, не понимая до конца, где издёвка в словах Спирина, а где искренность.
- Мне приятно это слышать… Но тебе не придётся с ним даже флиртовать…
- Будто он не понимает, что мы будем его интриговать.
- В политике всё интриги. Рита, это то задание, о котором многие могут только мечтать, - загадочно изрёк Спирин, будто бы хотел даже подмигнуть.
- Ну, хорошо, - воскликнула Рита, ощутив прилив тщеславия, в котором на время утонуло её раздражение. - О чём пойдёт речь? - деловито спросила она.

 

***

Лимузин Лаврецкого доставил её в роскошный подмосковный особняк. Дворецкий в униформе, чуть старше среднего возраста, с прямой осанкой, провёл её в просторный зал, меблированный в духе модерна, с равномерным мягким освещением, с многочисленными диванами, креслами и встроенными шкафами.
Вошёл мужчина средних лет, подтянутый, выше среднего роста, аккуратно стриженый брюнет, с острыми чертами лица, прищуренным тёмным взглядом, в расстёгнутом пиджаке, без галстука. До сих пор она видела его только по телевизору и на снимках печатной прессы.
- На вас готовят атаку, бескомпромиссную, на поражение, - как приговор произнесла Рита, когда Лаврецкий занял место напротив, у журнального стола.
- Пока только вы меня атакуете, - снисходительно ответил собеседник своим мягким голосом.
Её красота, категоричный тон и строгий вид, из-за делового брючного костюма льняного цвета, держали Лаврецкого на дистанции, он избегал вульгарно жадного взгляда.
- Моё дело предупредить. У власти нет желания расправляться с вами, или ещё с кем бы то ни было. Но ваша тайная оппозиционность её раздражает, - высказалась Рита самоуверенно, но с привкусом благосклонности, надеясь на компромисс.
- Понимаю… Я не первый, кто попадает в опалу. Я всегда к этому готовился. Но экономическая элита не может стоять в стороне от политической жизни. Это бессмыслица. Времена государственной монополии на все сферы жизни прошли. Кроме извечной русской гордыни оттого, что получаешь безраздельную власть, или думаешь, что получаешь, ничего в действиях политбомонда, нет.
Ответ показался Рите грубым и не разумным.
- Вы что, всерьёз? Хотя, может быть вы и правы. Но она, власть, настроена жёстко, и никакие очередные скандалы, потрясающие весь оставшийся мир её не пугают. Ведь прошлые скандалы она выдержала, и от них только окрепла. А что касается гордыни, то в Кремле аналогичным образом думают и про вас. Только они то думают от имени державы, страх перед распадом которой, сильнее, чем перед отсутствием демократии.
- Да, да, расхожая мысль, - ядовито парировал Лаврецкий.
- А нахрапистые попытки либерального прогресса обернулись в ущерб самому прогрессу. Не думайте, что власть позволит кому-то играть самостоятельную роль.
- Я на это и не надеюсь, но идеалы либерализма очень живучи. Не грех их отстаивать, - заметил собеседник сдержанно и твёрдо.
Рита смерила его сожалеющим взглядом, но промолчала, не собираясь так сразу уйти.
- Наша беседа приняла слишком жёсткий тон, - вдруг благожелательно прервал паузу Лаврецкий. - Не мешало бы чем-нибудь её смягчить. Воды, соку, кофе, чаю. Может быть, вина?
- В другой раз, - холодно отказалась Рита. - У вас ведь есть серьезные недруги, которые не прочь выгнать вас из страны, а то и похуже. Не мне вам объяснять, как это делается. Стоит только пустить кровь, и на её запах приплывут акулы. И не потому, что именно вас недолюбливают в Кремле. А просто потому, что у него нет других исполнителей.
- А вы беспощадная женщина. Ваши метафоры и аллегории меня поражают. Хотя, это тоже старая сказка - про хорошего царя и плохих бояр. Может, намекнёте ещё на кого-нибудь.
- Если бы даже я и знала, я бы не сделала и намёка здесь, где стены имеют уши. Моя служба не любит огласки. По моему, я достаточно вам наговорила, - как-то неожиданно равнодушно произнесла она.
- Вашей службой не запрещено отобедать со мной в каком-нибудь уютном ресторане, - подхватил её намёк Лаврецкий на то, что официально предупредительный тон встречи закончен.
- Тогда я буду выбирать сама, наугад, по ресторанному справочнику, - отвечала она, прямо смотря своим обворожительным взглядом на него.
Рита не имела указаний от босса опасаться записи разговора. Она сама приняла решение относительно самой пикантной части этой встречи. Попади запись в прессу, и отвечать пришлось бы ей, а не Спирину. Так, видимо и было им задумано - подбросить Лаврецкому информацию или, скорее, дезинформацию, которую сам же Спирин не прочь слить в прессу, а потом откреститься от причастности к этой утечке. Спецслужба пускала дымовую завесу, а затем наносила удар.
В пустующем в эти дневные часы ресторане, они продолжили разговор в отдельном кабинете, охрана дежурила снаружи, в зале.
- У президентской семьи есть преданное окружение, а ещё и те, кто набивается в таком качестве, - продолжила высказываться Рита, когда они сделали заказ. - Некоторые делают это через интимные отношения. Например, ваш визави, алюминиевый магнат Оспин, сорока однолетний холостяк, подбирается к дочери, которой уже двадцать шестой год. Она закончила МГУ, мечтает о публичной карьере. Известность стоит не дёшево, тем более быстрая известность. А томиться, полной юных мечтаний, барышне, из самой высокой семьи страны, в неизвестности, просто нелепо. Президент же наложил запрет на всякую гласность относительно своей семьи. Можно только представить отчаяние дочери. Тут или с ума сойдёшь, или взбунтуешься.
Рита изъяснялась без злорадства, не избегая взгляда собеседника, её сияющие глаза не выдавали ревности к персоне из числа политической элиты. Но в них присутствовало лукавство и сопереживание, она будто отстранялась от чужих приоткрытых тайн, и в тоже время ощущала в них себя.
- Не думаю, что эти сведения мне понадобятся, - пренебрежительно заметил на это Лаврецкий, маска вежливости и иронии сошла с него.
- Родственность между сильными мира сего не теряет актуальности.
- Логично.
- У президентской семьи, а также у ближнего окружения много дочерей на выданье, - Рита гнула свою линию, смотря собеседнику в глаза. - Родственность с ними даёт гарантию безопасности.
- Вы упрямо хотите меня сосватать?
- Если вы этого сами захотите, - пожала плечами Рита.
- Вообще то, я могу позволить себе свободу, в том числе и в интимных связях.
Подали заказанное блюдо из фаршированной форели, испробовав его, Рита поощрила собеседника восторженным взглядом.
- Что вас удерживает в этой организации? - контратаковал Лаврецкий.
- Я удовлетворена своим нынешним положением, - сдержанно ответила Рита, но её голос выдавал то, что она готовилась к такому вопросу.
Лаврецкий лишь посмотрел на неё с наигранным сожалением. Его несговорчивость, и этот мягкий намёк на предложение, которое давало бы ей невообразимый взлёт в карьере, что-то перевернуло в её душе. Уверенность Лаврецкого сочеталась с отчаянием того, кто слишком много ставит на кон, такой человек нуждается в союзниках, и Рита вдруг остро ощутила, что она упускает шанс.
- Я выскажу вам то, что мне не велено было передавать. Высшая власть, возможно, здесь не причём. Это всё интриги Спирина, и тех, кто за ним может стоять. Мои слова - это его слова. Но на что именно вас провоцируют, я не знаю.
Рита высказывалась взволнованным голосом, глаза её блестели искренностью, - то редкостное очарование, которое она не смогла бы сыграть или скрыть.
- Спасибо за то, что предупредили, - с сардонической ухмылкой поблагодарил её Лаврецкий, превратив её озабоченность в шутку, вероятно из-за того, что слова эти не являлись для него открытием, но сама её попытка ослушаться своего влиятельного опекуна ради него, что, по крайней мере, выглядело так, оставила сильное впечатление.

 

 

ГЛАВА 6. ЗАГРАНИЧНЫЙ СЛЕД.

 

Артур Воленталь, возвратившись в пятничный вечер в свою лондонскую квартиру, обнаружил зашифрованную электронную депешу, где предлагалось провести сеанс связи в одном из Интернет кафе. Будучи агентом ЦРУ, не особо секретные сведения он получал в офисе адвокатской фирмы, вывеске одной из штаб-квартир разведки в Великобритании. Сейчас на связь выходила агентура, о которой не знало его местное начальство. На завтра же, у него было запланировано свидание с Мари, которое следовало бы перенести на пару часов позже, или того хуже - совсем отложить. Подобные засекреченные новости, как правило, надолго изменяли все личные планы.
И всё же, этот сигнал Воленталь воспринял с воодушевлением, надеясь на некоторую тайную и рискованную миссию. За последний год кровь застоялась в его жилах без острых ощущений.
Потомок русских эмигрантов во втором колене, американец по гражданству, здесь, в Королевстве, где проживал последние пять лет, он испытывал некую тоску по привязанности, в том понимании, в котором она существовала у его предков, ревностно хранивших атмосферу традиций, и передавшихся ему с молодых ногтей. Хотя Воленталь только по этим семейным признакам и ощущал свою историческую родину, морально никак не единился с её современностью. Британская же деликатность к частной жизни, их холодная привязанность, изобилующая поверхностной колкостью, являлись для него вакуумной оболочкой, в которой он нёсся в таком же пустынном пространстве, пусть оно и было расцвечено, отполировано и вычурно. Ему нужна была страсть, выходившая за рамки индивидуальной меркантильности, по приятельской откровенности, которой здесь так остерегаются.
Чтобы встряхнуть себя от вяло размеренного отсутствия событий, он заводил любовные романы. Последний из них - француженка, приехавшая из страны законодательницы моды в страну зарождения идей этой моды. Идею, как известно легче предложить, чем реализовать. Там, в Париже она имела бутик и почти не имела известности, и посчитала, что ей необходим свежий глоток воздуха, другие впечатления, в надежде, что здесь откроются долгожданные перспективы. Возможно, именно жажда новизны их и свела.
Мари близилось к тридцати, миловидная, но ещё более экстравагантная, неприступная и темпераментная. Познакомился с ней в одном из клубов. До этого уже знал кто она и откуда, и выбор его был не случаен. Угадав в ней тягу к привязанности и свободе, определённую тоску на чужбине, Артур плавно вписался в её круг знакомых. Представился адвокатом, однако квартира в престижном районе, и наличие достаточно свободного времени, что не свойственно преуспевающим клеркам, наводили на него таинственный флёр. Она подозревала в нём собственника, с неплохой рентой.
К тому же Воленталь был галантен, остр на язык, но без обиняков, что совсем не соответствовало её представлению об американцах, кем он представился. Сказалась долгая жизнь в Европе, считала она, находя в таком превращении приятное ощущение.
Одетый в куртку и джинсы, чтобы не очень выделяться среди аудитории, наполнявшей в выходные дни Интернет кафе, он вышел в назначенное время на связь. Зашифрованное послание указывало ему следующее место встречи.
Через полчаса Артур узнал на скамейке в Гайд-парке плотного мужчину в сером плаще и шляпе, лет пятидесяти, с «Таймс» лежавшем рядом, как бы стерегущей место для визитёра. Воленталь присел и развернул туже газету, что являлось паролем. Через пару секунд, связной назвался Биллом, обменявшись парой слов, они решили пройтись.
- Дело серьёзное, - продолжил незнакомец на классическом английском. - Мы будем оплачивать вам некий частный заказ. Придётся ездить по Европе. Подошлём вам пару сотрудников. Изучите их досье, не удовлетворят - пришлём других. Хотя подходящих людей для будущей миссии, раз два, и обчёлся. В дело будет посвящено ограниченное число лиц. Операция будет проводиться под совместным началом русских, и нами. Не будет хватать людей для сопутствующих заданий, можете нанять кого то из местных пинкертонов. Легенда у вас та же - адвокат, частный сыщик, или коммерсант, это уж как вам будет угодно. Словом, свободный художник.
Связной на секунду прервался.
- Русских, в первую очередь, хотя и нас тоже, интересуют финансовые каналы, через которые их опальная диаспора подпитывает подрывную деятельность против их правительства, как они считают.
Артур косо посмотрел на собеседника. Слово «подрывная» прозвучало несколько насмешливо. Связной ощутил немой вопрос.
- Русские магнаты могут финансировать кавказских мятежников, которые здесь сбились в различные организации, чувствуя себя в безопасности. России всё еще опасаются больше, чем осевших здесь экстремистов. И, тем не менее, мы должны выявлять источники финансирования.
Воленталь отметил про себя очевидное сомнение – ему, с небольшой группой помощников, вряд ли взять даже след в таком деле. Значит, он просто часть некоего разветвлённого шпионского холдинга, цель которого гораздо шире скрытых счетов экстремистов. И дело даже не в остаточном предубеждении против России, как к стране далёкой от реальной демократии, но с имперскими притязаниями. Борьбу за влияние в мире никто не отменял. Российской стороне, вопреки соглашению бороться общими усилиями с терроризмом, не предоставляли соответствующих данных в полной мере. Их подбрасывали отрывочно, чтобы оставлять пространство для манёвра. Возможно, из-за этого российские спецслужбы решили создать некое крупнейшее информационное агентство, но тайное. Западные же власти не собирались мешать, и даже намеревались содействовать, а, следовательно - и контролировать.
- Нам нужны любые сведения об их экономической диаспоре. Какие политические силы и издания финансируются здесь и в России, и так далее. Сведения о счетах, на которых чиновники копят незаконные доходы. Последнее, нам особенно важно.
- Не слишком ли много возлагается на мои скромные возможности? - усомнился Воленталь, пока собеседник переключался на другую мысль.
- Мы и не требуем доставать звёзд с небес. Иногда вы будете действовать по наводке, - признал агент то, что у них у обоих было на уме. - Способ связи пока всё тот же.
Связной закончил разговор на сухой начальственной ноте. Воленталь же не успевал на встречу с Мари, хотя мог её просто перенести на час, пока ещё не поздно, и пока её терпение не исчерпалось. Кавалеру на свидание нельзя опаздывать. Он созвонился с ней и сослался на задержку в неожиданной встрече с клиентом. Чтобы уладить эту заминку, и не выглядеть пренебрежительным или глупым, он купил букет из разных цветов. Дабы выглядеть ещё более экстравагантно в попытке реабилитироваться за оскорбительную оплошность, отправил букет с посыльным. Вернулся домой, сменил одеяние спортивного стиля на костюм и пальто.
Воленталь отделался снисходительным упрёком, в котором скорее скрывалось восхищение.
- У меня сегодня знаменательный день, - восторженно заявила Мари, позабыв о его опоздании, когда ей принесли цветы в ресторан. - Я получила заказ от одной известной актрисы.
- Поздравляю, - восторженно произнёс Артур. - И кто же эта актриса?
- Аманда Фоксвилл, - Мари не могла сдержать эмоций. - Да, да, именно она.
- Как тебе это удалось? - Воленталь вопросительно вскинул руку.
- Разве ты забыл, что именно ты предоставил мне список знаменитостей, которым бы следовало отослать образцы?
- Нет, конечно, не забыл, - Артур искренне смутился тем, что она приписывала ему свой успех.
- Ты не ошибся. У тебя прозорливый взгляд, или связи, - вскинув брови, как бы отчитывала она его за лукавство. - Или то и другое.
- Ну, возможно, кое какая информация помогла мне. Я ведь адвокат, и быть осведомлённым - не в последнюю очередь входит в мои обязанности.
Артур дал совет Мари не случайно, хотя и получил неожиданный и не исключено, далеко идущий результат. Известная британская актриса недолюбливала его историческую родину, чьи чувства подогревались тлеющей войной на Кавказе, жертвовала беженцам, но главное, была идеологическим защитником тех, кто искал убежища в Королевстве от несправедливого российского правосудия. Обнаружив, что его новая честолюбивая знакомая также не лишена русофобии, в тайне решил подыграть ей и подал идею на счёт известной актрисы. Но загодя устроил протекцию через своих знакомых.
Это не мешало ему оставаться поклонником их обоих, и помогло бы собирать сведения о существе связей Аманды с сепаратистами. Впрочем, до сих пор, никакого сговора её с ними выявить не удалось. Яркая и преуспевающая личность с резким отрицанием ко всему деспотичному, не более того. Однако теперь она могла бы стать мостом к кавказской диаспоре, на что у Воленталя с сегодняшнего дня были чёткие служебные предписания. Богатая, навсегда закрепившаяся на артистическом Олимпе, она могла себе позволить свободу в выборе знакомств. Одним словом, Артур, имея некоторое представление о её характере, знал, что к ней мог набиться в друзья тот, кто ей был просто симпатичен. Она коллекционировала людей, и это увлечение становилось приоткрытой дверью для него, никакого отношения к искусству не имеющего.
Ему не терпелось ринуться на поле боя светской жизни.
- Она одна из моих любимых актрис, - вставил Воленталь, рассеянно держа перед собой меню.
- Между прочим, она пригласила меня на раут. Не возражаешь быть моим спутником? - в унисон его мыслям предложила Мари, не подозревая какую удачу передавала ему в руки.
- Если не возражаешь ты, - со сдержанной радостью ответил он.

 

***

В её особняке в районе Челси набралось с полсотни гостей. Когда высокая, элегантная Аманда, в лиловом длинном платье с бриллиантовой брошью, царственно приблизилась к ним, Воленталь представился адвокатом. Она не преминула поинтересоваться, в какой именно фирме он служит, но название пропустила мимо ушей. Тогда она спросила, какие дела он ведёт.
- Дела любого рода, - живо ответил Артур, возбудив в ней любопытство, которое бы вскоре, наверное, перешло в равнодушие из-за такой грубоватой уклончивости, если бы ни его независимая, полная уверенности манера держаться.
- Вот так новость. Насколько мне известно, адвокаты обычно ведут конкретные дела. Я наняла своего первого адвоката, который вёл дело о разводе, - подозрительно и насмешливо произнесла очаровательная Аманда.
- Совершенно верно, мэм. Но я не веду дело в судах, я вхожу в адвокатскую группу. А адвокаты, те же ищейки.
- Вот теперь понимаю, - более благосклонно воскликнула она, подразумевая в собеседнике хитрость. - Вы частный детектив, должно быть. Забыла, как называется ваша фирма?
- Не будете ли так любезны, - Артур протянул ей визитную карточку.
- Хорошо, я наведу справки у своих знакомых. Дела любого рода, говорите? - Аманда, похоже, ещё сильнее заинтересовалась ничем не выдающимся типом, кроме дерзости, загадочности и совсем не адвокатской наружности.
Артур был выше среднего роста, хорошо сложен, осанист, с поседевшими висками, с карими спокойными глазами и вытянутым лицом, мужественным и в то же время располагающим. Скорее он похож был на военного, которого гражданский костюм делал не менее галантным, чем мундир.
- И тайны королевского двора вам подвластны? - играя взглядом, но, оставаясь при этом чуть высокомерной, спросила она.
- Это было бы слишком трудно. Но кое-что, мы всё же умеем, - уверенно и с иронией парировал Воленталь, что не всем удавалось перед этой властной и проницательной женщиной.
- У меня есть друг из России. Вернее с Кавказа. По-моему, у него есть какие-то проблемы. Я могу вам его представить, - предложила она серьёзным тоном, подловив его на обещающем намёке.
- Не тот ли, которого оправдал суд? - спросил Воленталь, задумчиво насупив брови.
- Именно.
-Что же, не откажусь, - ответил он с той готовностью, которую проявляют, когда не могут отказать.
Артур взглянул на Мари, прежде чем последовать за королевой бала. Её лицо выражало удивление и борьбу с досадой из-за каких-то проблем в русской эмиграции.
- Я ненадолго, - мягко проговорил Артур.
Сейчас только Мари узнала, какого рода адвокат, её друг. В утешение она могла тщеславиться тем, что на него обратила особое внимание знаменитость.
Аманда, тем временем, представила Воленталя человеку кавказской внешности, которого в России считали экстремистом, а здесь борцом за свободу, опубликовавшего на Западе книгу о своей борьбе против российского господства на Кавказе. Но на балу он чувствовал себя не в своей тарелке. Стакан апельсинового сока, окладистая борода и незнание языка - всё не вписывалось в светскую тональность приёма. Похоже, Фоксвилл, выжав все, что нужно от громкого процесса, где она вышла победителем, заступником угнетённого народа, потеряла интерес к своему жертвенному подопечному, и теперь лишь искала возможности оплатить как-то его уход из своей жизни.
Воленталь как бы играл роль того самого случайного шанса, которым нельзя было не воспользоваться. Командиру мятежников его представили через переводчика, Аманда ввела его в курс дела и оставила их.
- За мной здесь следят, - начал свою растянутую речь бородач по зловеще причудливому имени Зелимхан. - Не уверен, что это местные власти. Я подозреваю русские спецслужбы. Скотленд-ярд не выразил по этому поводу беспокойства. Думаю, им даже выгодно, если меня здесь шлёпнут. Лишний повод ткнуть в Россию пальцем. Моя охрана засекла одного и сделала снимки. Но кто они - выяснить не удалось. Может, вы мне поможете?
Артур выслушал перевод, хотя отлично понял оригинал, но не шевельнул даже и бровью, напоминая совершенно глухого, затем уверенно ответил, после многозначительной секундной паузы:
- Передайте мне снимки, и я постараюсь определить, что за люди вас беспокоят.
Скорее всего, один из людей Воленталя засветился при наблюдении за этим главарём чеченских повстанцев, которое было установлено с пару дней назад. Правда, если бы этого Мерзоева выслеживал ещё кто-то, то задача усложнялась.
Вечер же на редкость удался, особенно для Мари. Аманда кроме всего прочего, представила её британскому продюсеру, и тот изъявил интерес к её коллекции. Прижимистый британец соблазнился отменным качеством при сносной цене, оценив тёмно синий костюм на Артуре, в сочетании с бежевой рубашкой и лиловым галстуком. К слову сказать, Артур, имевший ещё и жилку коммерсанта, помогал Мари находить выгодных поставщиков текстиля.

 

***

На снимках, полученных от Мерзоева, Воленталь узнал своего человека. Теперь нужно было придумать легенду для агентов, не снимая наблюдения. Мятежник был напуган тем, что за ним не просто следят, а преследуют. Логично было бы подыграть его опасениям.
Воленталь послал зашифрованное сообщение неофициальному боссу Биллу, и через час они уже колесили по Лондону.
- И какую игру ты с ним предлагаешь? - спросил Билл, ведя “Мазду” и не отрывая взгляда от дороги.
- Не плохо бы наладить с ним отношения. Он будет оплачивать мне услуги, можно тогда выяснить с каких счетов. Главное что его интересует - кто заказчик наблюдения и какова цель. Не подбросить ли ему липу, что его и впрямь хотят убрать, пусть даже здесь, в старой доброй Англии?
- И что? Ищи его как ветра в поле, как говорят русские? - поторопился с выводом собеседник.
-Именно оттуда и трудно управлять фондами, через которые финансируются экстремисты. К тому же здесь осели опальные и лояльные русские магнаты. Они не плохо адаптировались, создают хитроумные схемы по отмыванию денег. Мерзоев, финансовый эмиссар терроризма, который ссужается с нелегальных источников. Кто знает, может, они все пользуются одними схемами. Мы убедим его, что на него готовят покушение, он занервничает, а мы загоним его в западню. Он ведь от русских бежит, а у нас будет искать защиты.
- Не плохая идея. Может и надо рискнуть, - ответил босс и обычно его колючий взгляд насмешливо вспыхнул, прикрывая то, что эта мысль не пришла в его голову.

 

***

Однако же, представитель Мерзоева не удовлетворился предоставленной ему информацией.
- Это британцы, из сыскного агентства, - заявил Артур.
- Зачем мы частной фирме? - спросил чеченец на внятном английском, хотя и со странным акцентом.
- Может они из спецслужб, а прикрываются частным сыском.
- А вы это определить не сможете?
- Мы многое можем. Но эта задача другой степени сложности, и стоить должна соответственно, - уверенно ответил Воленталь, убедительно выдавая себя за холодного дельца.
- У нас есть сведения, что ваша адвокатская фирма, а, по сути, сыскное агентство, сотрудничает с британской разведкой, - связной повернулся в его сторону, вперив свой недобрый взгляд.
- Ничего не могу сказать по этому поводу, - парировал Воленталь, не пряча своего непроницаемого взгляда. - Я работаю на конкретную фирму, выполняю определённые поручения. В основном, тайные.
- Если вы выполните для нас работу, как нам проверить её качество? - воскликнул нетерпеливый кавказец.
- Мы подскажем, как её проверить, - хладнокровно ответил Артур.
- Я переговорю с боссом. Нужно ещё сойтись в цене, - представитель Мерзоева попросил своего водителя где-нибудь притормозить, чтобы высадить из новенького “Ауди” визитёра.
Цена вряд ли бы их остановила, они осторожничали. То, что они клюнули на наживку, или сделали только вид, даже не означало, что игра стартовала. Но заинтригованный Артур хотел бы поквитаться с теми, на кого потратил определённые усилия. К тому же, из-за этих экстремистов, следы от которых могли бы привести к чёрту на кулички, ему предстояла, возможно, долгая разлука с Мари, от чего он уже предчувствовал досаду.
Он с самого начала не думал, что их отношения надолго. Артур был эпизодом в её жизни, как и она - в его. Он всегда легко сходился и расходился с женщинами, считая, что и связь с Мари из того же разряда. Но ему уже было за тридцать, он ощутил потребность в постоянстве. Судьба до сих пор была милостива к нему, хотя часто доводилось ходить по острию лезвия. Теперь у него появлялось беспокойство, что судьба рано или поздно потребует расплаты. Не уйти ли ему на покой. Открыть своё сыскное агентство, которое бы собирало улики супружеской измены. Или стать партнёром Мари по бизнесу, поскольку свою хватку он уже с успехом проявил.
Пока же он был связан обязательствами своей нынешней службы, а мечты о будущем пагубно расслабляли.
В ближайший выходной он как обычно встретился с Мари.
- Продюсер решил заключить со мной сделку на пошив одежды для телесериала, - делилась своими нарастающими успехами Мари, поглощая Артура пытливым взглядом, будто спрашивая, когда же он по настоящему ответит ей взаимностью.
- У меня просто нет слов, - Артур хотел выразить восторг, но он повис в воздухе из-за этой дурацкой английской привычки к хладнокровию.
А главное, его тяготило предощущение разлуки, из-за чего он выглядел принуждённо, понуро и лживо, поскольку не мог выразить своих чувств.
- Как дела с этим кавказским изгнанником? - спросила Мари, скрывая своё разочарование.
- Мари, я не могу этого сказать. Это профессиональная тайна…
- Ты скрывал от меня свою настоящую работу. Ты совсем даже не адвокат, а частный детектив. Какие ещё, у тебя откроются секреты, на каком-нибудь очередном светском рауте? - язвительно спросила Мари.
- Больше никаких, уверяю тебя, - Воленталю вернулся шутливый тон.
- Ты ведь умеешь заниматься бизнесом. Редкий дар. Неужели частный сыск интереснее? Или просто прибыльнее?
- Интереснее – возможно. Но не прибыльнее, это уж точно.
- Если мои дела пойдут в гору, мне не обойтись без хорошего менеджера…
На лице Артура мелькнула дежурная улыбка. Мари тут же сделала вид, будто и не было ни упрёка, ни предложения. Она будет продолжать свои вкрадчивые атаки, рассчитывая, что вода камень точит. Надолго ли у неё хватит терпения, думал Артур, перегорит, возненавидит, затем невзлюбит эту ненависть, которая мешает ей жить, да и бросит его. Ну и поделом.

 

***

Уже на следующей встрече с подручным Мерзоева, Воленталь передавал свежие сведения, в числе которых имелись снимки новых фигурантов следивших за главарём сепаратистов. Их подослала российская разведка по согласованию с британской спецслужбами, дабы убедить Мерзоева, что на него действительно открыли охоту.
- Те двое британцев исчезли, видимо, поняв, что их обнаружили. В посольствах отказались дать справки об этих двоих русских. Отговорились тем, что подобные данные дают по запросу органов, и то, когда есть основания. Мы имеем связи в полиции, но не оказалось достаточных оснований. Эти люди также растворились после нашего запроса. Мы использовали другие каналы. Выяснилось, что один из них, тот, который помечен красным крестиком, офицер войск особого назначения, ГРУ называется. Снайпер. Послужной список солидный. В последнее время, работает в какой то спортивной организации, учит пользоваться оружием, - расплетал свою ложную версию Артур со знанием дела. - Работают профессионально, раз группа засветилась, тут же её и отозвали, - добавил он, ощущая волнение соседа.
Ещё раз, всмотревшись в снимок, посыльный Мерзоева впал в уныние, затем заметил:
- Неужели они пошли бы на убийство, здесь в Англии? Это ведь международный скандал. Кто бы поверил, что это дело рук бандитов, а не спецслужб?
- Трудно сказать. Из Лубянки подсунули бы стряпню о клановых разборках.
Кавказцу не понравилась речь собеседника, он принял оскорблённый вид.
- И как же нам проверить эту информацию? - неприязненно произнёс он.
- У нас есть адрес и место работы этого человека. По крайней мере, бывшие. А ваш босс наверняка имеет связи с Россией и может это проверить.
Связной выглядел раздосадованно. Вряд ли Мерзоев усомнится, что за ним следят российские спецслужбы, он изначально в это верил и инсценированное наблюдение за ним некоего снайпера из России оправдает самые жуткие опасения.
- Будут ли у вас, ещё какие пожелания? - спросил Артур, интонацией напоминая ему о вознаграждении.
- Пока нет. По уговору, мы оплачиваем задаток, а всю сумму после того, как проверим информацию, - оживился собеседник и передал тонкий кейс с банкнотами.
Артур поставил подпись на платёжном документе. Экстремисты не всегда действовали тайно, по возможности, вели дела официально, что их и выдавало. Агенты выследили, в какой банк наведывались люди Мерзоева накануне, поскольку нужная сумма была достаточно большой, чтобы хранить её дома. Это уже было кое-что. Осведомители и хакеры могли бы войти в архивы банка и выяснить, с какого счёта была снята соответствующая сумма.

 

***

Директор адвокатской фирмы Дэнис Хаксли, официальный начальник Воленталя, согласился на активную игру с Мерзоевым и тут же обещал найти необходимые для этого средства и дополнительный персонал. Даже Воленталь не ожидал такой скорости и масштабности в данном случае, тогда как по другим делам начальство не спешило с затратами. Это лишний раз подтверждало, что Хаксли не просто связан с британской и американской разведками, но и выполняет услуги за их счёт.
Вскоре Мерзоева обложили как зверя в его логове, самыми современными средствами наблюдения. На окна дома направили лазерные микрофоны и видеокамеры с дистанционным управлением, подключились к телефонной и электронной связи.
Сотрудники вышли на служащих банка, которым пользовались экстремисты, и, пугнув их преследованием спецслужб, получили все нужные данные. Компьютерные спецы, нанятые агентством, отследили дальнейшую денежную цепочку. Объявился целый ряд фирм, подставных, и вероятно, используемых для отмывания средств и спонсирования экстремизма. Впрочем, сам их перечень, ещё ничего не доказывал, система была запутана, и уличить можно было при широком и тщательном расследовании. Такие мероприятия, не под силу, иногда, даже спецслужбе целой страны.
Воленталь снова встретился с Биллом, который с каждым разом, всё меньше походил на обычного секретаря, напоминая начальника средней руки, но с присущей напыщенностью соотечественника.
- Концы ведут в арабские страны, и в Турцию, - делился свежими новостями Билл. - Но обнаружено то, что нас особо заинтересовало. Связь с Россией. И не с мятежниками, что не слишком бы нас удивило. В виде подставных фирм новой волны, за которыми стоят коррумпированные чиновники, как мы подозреваем. Все это, насколько возможно, начальство и хочет выяснить. В ближайшее время, вам предстоят поездки по Европе. Но, сперва, вам нужно подобрать помощников. Здесь биографии и характеристики кандидатов. Русские. Нам нужны их резиденты. Когда сделаете выбор, файлы уничтожьте.
Демонстративным жестом, он передал тонкую папку с флэшкой.

 

 

ГЛАВА 7. БРИЛЛИАНТОВЫЙ СЛЕД.

 

- Эта вещица может стоить не один десяток тысяч, в американских бумажках, - он протянул на ладони кулон на золотой цепочке с овальным внушительным бриллиантом в золотой же оправе. - Вес в пять карат. Бриллиант наивысшей чистоты. По нашей шкале это 1/1. Имеется сертификат. Правда на Западе другая шкала, и если получить там сертификат, то можно продать до двадцати тысяч за карат. Не находится в розыске.
Пётр Наумов смотрел на него пристально и недоверчиво, всё никак не мог поверить, что хранимое им сокровище можно вообще кому-то передать.
- До сих пор не могу понять, почему он доверился именно мне, - как бы ответил на немой вопрос Александр.
Он был очарован блеском бриллианта, хотя его раздражало, что судьба свела с преступниками. И в этом Петре Наумове презрение смешалось с чувством триумфатора, заполучившего врага в свои ряды.
- Я бы вам, скорее всего и не доверился. Но ценности не мои, а вас рекомендовал мой друг, хотя и он может ошибиться. На этот случай у нас предусмотрена своя система безопасности.
- Да, да, Отис меня об этом предупреждал, - равнодушно пробормотал Александр. - Достанете меня из-под земли, случись чего. Не так ли?
- Вы вряд ли овладеете драгоценностями, даже если очень захотите, - саркастически ответил Наумов.
- Меня пока распирает от любопытства, а не от алчности. Как вы мне отомстите, если я из спецслужбы? Органы, как известно своих в обиду не дают?
- Вы, погонники, всегда рассчитываете на систему, а мы опираемся на человеческие отношения. У нас понятия дружбы имеют организационную силу. Да у нас больше ничего и нет. И зачем вам нужно знать, как мы вас достанем, когда вы не намерены нас надувать? - Наумов говорил на грани пренебрежения, как старый, повидавший на своём веку морской волк с юнгой.
- С чего у вас такая уверенность? - с насмешливой миной выразился Визант.
Наумов промолчал, не отрывая взгляда от Александра.
- Ну, хорошо, и что я теперь должен с этим делать?
- Продайте. Тридцать процентов ваши комиссионные, а остальное - дочери моего друга. Я расскажу, как её найти. Позже, суммы будут увеличиваться, нужно открыть счета в заграничных банках.
- Это уже тянет на легализацию незаконного дохода, - неприязненно воскликнул Визант. - Почему бы вам самому не продать драгоценности, а я только передам нужную сумму нужному адресату?
Наумов посмотрел на Александра с сомнением и ухмылкой, как бы обесценивая нелепое почитание законности. Визант и сам ощутил натяжку в своей требовательности, хотя и не собирался отступать. Ему, судимому, выглядеть законопослушным, только придавало уважения к себе.
- Потому что вы согласились, это раз. Во-вторых, я засвечусь. Враги сразу поймут, что я хранитель сокровищ. Лучше продавать заграницей, но легальная перевозка бриллиантов запрещена. Надеюсь, у вас есть каналы как это сделать нелегально. А нет, продавайте здесь – через аукционы, антикварные магазины и так далее, - заключил Наумов язвительно.
- А я не засвечусь? - возмутился Визант.
Наумов усмехнулся, но, скорее благосклонно, нежели издевательски.
- Хотите, чтобы сокровища попали другим, тем, у кого и намёка не будет на угрызения совести? Они берут дань с бизнеса, даже наркомафию прикрывают, и надо значит им уступить бриллианты, которые были взяты у нечестной, бесчеловечной власти? И за которые люди заплатили жизнями, или длинными сроками в лагерях? В казну они не попадут, их украдут другие воры, те, которые в погонах. Уж лучше мы. Хотя, можете отказаться, богатство два раза не предлагают, - сказал он, будто отмахивался от глупого упрямства собеседника. - Мне только лишняя забота, - добавил он с холодной неприязнью.
- Да чёрт с ним, - воскликнул раздражённо Визант. - Я дал слово и нарушать его не привык, - добавил он твёрдо, чтобы не оставить повода напарнику почувствовать превосходство над собой.
Покидал он хранителя сокровищ уверенным, что с этим Наумовым не сойдётся. Тем лучше, они выполнят свои обязательства и разойдутся навсегда. Приятным утешением было то, что в руки само плыло богатство без особых усилий и риска. К тому же он мог отказаться от дела, когда бы почуял, что оно пахнет жареным. Бог дал, бог взял. Продажа драгоценностей по частям почти неуязвима с позиций государственного контроля. Мало ли какие семейные реликты, приобретённые несколько десятилетий назад, продаёт тот или иной гражданин. Другое дело, что его могут вычислить охотники за сокровищами, но он и подписался, чтобы защищать их владельцев. Именно это сознание защитника воодушевляло и будило азарт игрока.
Неужели это тот случай, когда всё так складывается удачливо, без признаков будущей беды, всё же сомневался Визант. Такая лёгкость и самоуверенность могла бы стать первым шагом в ловушке жёлтого дьявола.

 

***

Несомненно, существовал расчёт на то, что Александр очаруется дочерью и станет её заступником. Отвратительная затея, думал Визант, в надежде на то, что он может уподобиться деспотичному подонку, который будет преследовать того, кто зависит от него материально. Думают, что раз он из спецслужб, то ему присущи насильственные поступки.
И зачем ей, начинающей актрисе, агент безопасности? Ей нужен тот, кто продвинет её карьеру. А то, что она имела бы толпы поклонников, его убедил портрет. Со снимка, в дымке ретро стиля, смотрели светло зелёные с поволокой глаза, атласный овал лица оттенялся ровными тёмно русыми волосами, кокетливо завитых у плеч. Приподнятые уголки губ придавали облику лукавое очарование. Эту красоту не успела тронуть тень тщетности честолюбивых устремлений. Но возможно, она уже и не так выглядит, изображение здесь было слишком юным даже для первых шагов на артистическом поприще, где большинство претендентов вечные и бесславные мытари.
И всё же, Александр, ощутил, как сердце его оттаяло от загнанной в глубину ревности к Рите Вагнер, которая к тому же усугублялась от желания потребовать справедливости, или, хотя бы выяснить правду относительно предательства.
Он купил билет на спектакль, с участием молодой актрисы Веры Щербаковой, носившей фамилию матери, в театр на сто мест, с одной стареющей звездой, и с неизвестными, по крайней мере, Александру, актёрами, и якобы, перспективным режиссёром. И хотя буклет имел пёстро глянцевый вид, фасад дома, в цокольном помещении которого находился театр, выглядел уныло.
Зато шоу притязало на многое. Оно представляло адаптацию романа «Чёрный принц», Айрис Мердок, а Вера, к ещё большему удивлению Александра играла главную женскую роль – юную Джулию, в которую безнадёжно влюбился неудачливый стареющий писатель. Визант намеренно познакомился с первоисточником перед спектаклем.
К его неожиданности, постановка не просто поразила его, она стала прелюдией увлечённости, которая за эти три часа выросло в полноправное существо в нём.
Джулия-Вера превзошла его воображение. Её игра вошла в него, будто он был участником действа, почти осязая её. Пышная, подкрашенная в каштановый цвет причёска, тонкий, с приятной хрипотцой голос, грация, в мягких, раскованных движениях. Александр пытался уловить есть ли между партнёром и ей нечто большее, чем игра.
Но спектакль закончился, из транса очарования нужно было выйти, чтобы познакомиться. Избитый способ - букет цветов с запиской, в гримёрную. Записка заранее была отпечатана на компьютере и уложена в красочный конверт. В ней он приглашал её в ресторан неподалёку от театра, не представлялся, но предлагал помощь в артистической карьере. Конверт с цветами был передан билетёршей. Не появись Вера на этом свидании, Александр связался бы с ней по телефону, сразу же открывая карты.
Могла ли молодая актриса, не без одарённости, отказаться от карьерного посула, думал Александр, ожидая её в ресторане уже около часа, после назначенного времени. Удерживал ревнивый режиссёр? А если у неё не было отбоя от предложений, и она оставалась разборчивой и не отвечала на анонимные обещания.
Уже почти отчаявшись, он узнал её рядом с метрдотелем, указывавшим в его сторону. Гардероб её был скромен – куртка и джинсы. Александр подал жест. С минуту колеблясь, она сняла верхнюю одежду, оставшись в джинсах, свитере и платке на шее. С удивлённым и одновременно недоверчивым видом подошла к нему.
- Меня зовут Александр, я знакомый вашего отца, - произнёс он, когда она села за стол.
Вера побледнела, молчала.
- Я встретился с вами, чтобы передать от него деньги, - проговорил Александр.
Он продал кулон через антикварный магазин, получив тридцать тысяч, раза в три меньше, чем могли бы дать на западном рынке, или даже здесь, как уверял ювелир, но цена была снижена из-за недостатка времени.
Лицо Веры зарделось, она опустила глаза.
- Надеюсь, вы не откажетесь?
- Вы появились только для этого? - теперь она подняла на него пронзительный мерцающий взгляд.
- С сегодняшнего вечера, похоже, я стал вашим поклонником, - воскликнул он, ощущая, что ей это неожиданное общество неприятно.
- Мне очень лестно, - с сомнением отозвалась она.
Александр выложил на стол конверт и пододвинул ей. Вера взглянула на конверт, потом на собеседника, на какое то мгновение показалось, что она сейчас встанет и уйдёт. Но она взяла конверт, как бы нехотя, только из любопытства, сохраняя ироническую улыбку. Обнаружив внушительную пачку валютных купюр, изумилась.
- Откуда у него такие деньги? - пробормотала она.
- Пусть он сам вам расскажет когда-нибудь. А я время от времени буду передавать вам некоторые суммы. Позже можно будет открыть счета в заграничных банках.
- Он всё еще в колонии поселения? - ей трудно было оставаться равнодушной к своему пропащему отцу из-за этой солидной суммы.
- Да, - ответ Александра звучал с неохотой развивать эту тему.
Она и не стала ничего выпытывать, убрала конверт в сумочку, не собираясь уходить, чтобы не выглядеть невежливо и заказала официанту салат, воду и кофе.
- Вы ищите со мной знакомства, а не просто хотите быть почтальоном, судя по записке и цветам? Хотите контролировать меня по настоянию отца? О чём будем говорить? - язвительно высказалась она.
- Возможно, мои услуги, понадобятся вам, - снисходительно разъяснял Александр, относя её кокетство к желанию выставить дистанцию, и чувству превосходства, смешанному с потребностью опереться на чьё то плечо.
И всё же, он вызвал у неё интерес, отметил Александр.
- А чем вы занимаетесь?
- Частным сыском.
- Вы из мест заключения, раз знакомы с моим отцом?
- Верно.
- За какое же преступление вас упрятали? - недоверчиво допытывалась она.
- Не важно.
- Понятно… Вы из органов. Ведь мой отец тоже бывший милиционер, отсиживался в специализированной колонии, для блюстителей порядка.
- Сударыня, вы слишком легкомысленно говорите о чужих страданиях. Попасть туда не сложно, для этого не обязательно быть угрозой для общества.
Она некоторое время молчала, взгляд её менялся с недовольного на лукавый.
- И вы не держите зла на мир?
- Меня выпустили досрочно.
- Вот даже как. И вы этим удовлетворены?
- Нет. Есть несправедливость, с которой смириться нельзя. Тогда уж лучше уйти в монастырь. Это точно не по мне. Я предпочитаю нечто другое, - Александр принял язвительный тон.
- Значит, будете мстить?
- Нет, просто постараюсь получать удовольствие от жизни. В том числе, защищая других от несправедливости.
- Не перестарайтесь.
- Обещаю. Когда что-то делаешь для других, меньше допускаешь ошибок. Потому что избавляешься от гордыни, к примеру. Вы же откликнулись на встречу со мной, хотя я человек с улицы. Значит у вас не густо от предложений по поводу актерской карьеры.
- А вам то что за дело? - резко оскорбилась Вера.
- Мне понравилась ваша игра, - тут же пытался сгладить хамский выпад Визант, сам не понимая, почему его так заносило. - У вас есть дар. Я не преувеличиваю. Если бы вы были просто красавицей, вы бы не отказывали тем, кто всё покупает. Но вы чувствуете одарённость, и хотите, чтобы оценивали её, а не красоту.
- Не думайте, что вы поразили меня своей проницательностью, - со скучающим видом отвечала Вера.
И в жизни игра ей тоже удавалась, думал про себя Визант, подвергнув испытанию это невинное, талантливое существо, у которого и без него хватает трудностей в борьбе за место под солнцем.
- Вы всё равно не можете мне помочь. Вы не продюсер и не режиссёр, - резюмировала она.
- Зато у меня есть средства. Они ваши, я только их приказчик, и буду ссужать вас по мере необходимости.
- Вы шантажируете меня. Хотите, чтобы я спала с вами?
- Зачем же так грубо? У меня нет желания принуждать кого-либо к чему-либо. А договор с вашим отцом я могу и расторгнуть.
Теперь Визант ощутил, что его колкие высказывания поразили её, хотя он то всего лишь выполнял обязательства и не собирался переходить на личности, эта заносчивая девица сама вынуждала. Он вдруг готов был расстаться с ней, прямо сейчас.
- Я просто не люблю, когда кто-то вмешивается в мою жизнь, - пролепетала вдруг она уже смиренным голосом.
«Тебе уже двадцать три, - думал Александр,- ещё пяток другой лет на рывок в карьере, а там, навсегда застрянешь на второстепенных ролях, в случае неудачи». Ему известно было, что она подрабатывала официантом, чтобы снимать квартиру. Не могло быть и речи, чтобы хотя бы отправиться на просмотр, к голливудским агентам, к примеру.
- Я заплачу за заказ, - холодно ответил он и оставил деньги на столе.
Такого оборота она не ожидала, даже потеряла дар речи, лишь отчаянно поглощая его взглядом.
- Не хватит денег, свяжитесь по этому номеру, - Александр протянул карточку с одним только номером, с видом того, что он только из жалости не разрывает с ней отношения, которые почти и не начинались.

 

***

Теперь она пригласила его на встречу. Слишком мало прошло времени, чтобы она умудрилась потратить довольно внушительную сумму. Наверное, Александр, сделал ошибку, выдав ей так много.
Она ожидала его в кафе, днём, за неизменной чашкой кофе и бутылкой воды. Выглядела Вера сегодня куда более нарядно и респектабельно: светлый костюм, ажурная белоснежная блузка, красно-жёлтый платок, прикрывавший шею, юбка до колен и сапоги на короткой шпильке, видимо для того, чтобы не терять грациозности своей походки. И ещё - бирюзовые сережки, вместо дешевой бижутерии как в прошлый раз. Явная боевая раскраска, на которую Визант ответил загадочно восторженной улыбкой.
- Все деньги я решила вложить в постановку нового спектакля и его рекламу, - сходу пролепетала она, будто долго готовилась к этой фразе.
- Ваше право, - после секундной паузы ответил Александр, несколько оторопев от такой резкости.
- Как-то мне даже неудобно, просить вас, - смутилась она, но взгляд блестел лукавством. - На постановку спектакля той суммы не хватит.
- И сколько же потребуется ещё? - с отцовской снисходительностью поинтересовался Александр.
- Ещё не менее десяти тысяч. Американских.
- Не мало ли? Что за сделку вы совершили с режиссёром? - придирчиво спросил Визант, находясь в состоянии ложного равнодушия, понимая, что тебя пришли очаровывать из корысти.
- Обычную в таких случаях сделку, - невинно отвечала Вера. - Я буду занята в главной роли.
- Я ничего не смыслю в театральном бизнесе, - вставил сдержанно Александр. - Деньги ваши, и я не могу помешать вашим планам. Кстати, мы на некоторое время расстанемся. Мне предстоит поездка заграницу.
- На долго? - досадливо спросила Вера, в чём не ощущалось игры, и что сладостью легло на сердце собеседника.
- Надеюсь, что нет. Я открою счёт на ваше имя. Но имейте в виду, у меня нет сокровищ графа Монтекристо.
Александр понятия не имел о размерах богатств её отца, просто не находил другого способа предостеречь её от крупных трат. Вряд ли разговор о деньгах был единственной темой, оба хотели ещё встреч, глаза Веры сверкали весело и побудительно, она как бы сообщала с молчаливым восторгом, - «Не пригласил бы ты меня куда-нибудь в мой ближайший выходной?».
Визант не мог остаться равнодушным к ней, как любой мужчина к красавице, но деньги снискали ему быструю победу, потому у него таилось предубеждение, что она кокотка, как и свойственно её кругу. Вдобавок она была ещё и легкомысленна, предложив сразу полученные деньги начальству, рискуя вызывать нездоровый интерес к их источнику. Вот бы за что её нужно отчитать, с горечью думал Александр. Впрочем, желания наставлять и опекать у него так и не появилось, а в смысле мужского интереса, он предпочёл бы одноразовые связи с девицами лёгкого поведения.
Расставание было напряжённым, и Вера переиграла его в эмоциях, не выразив огорчения, как бы говоря: «вот я ещё буду переживать из-за твоего высокомерия, ещё пожалеешь, что упустил шанс».

 

***

На очередной встрече в гостинице, агент предписывал ему отправиться в Европу, доведя до него некоторые инструкции. Имя ему оставляли прежнее. По паспорту он являлся швейцарским подданным, поскольку почти безупречно владел французским, хотя и с акцентом. По легенде он несколько лет провёл в Восточной Европе, чем можно было объяснить его знание русского и английского. На своей родине он отныне числился погибшим, в паспортной базе данных имелась соответствующая запись. Теперь он был Александр Визант, но швейцарского гражданства. Труднее всего было сообщить отцу о своей несуществующей гибели, которому нужно было примерить эту несуществующую потерю, что всё равно висело зловещей тенью над судьбой сына. Надо отдать должное, - его отец, отставной офицер ФСБ, потомок пленённого наполеоновского гусара, пустившего корни в России, принял весть с пониманием, хотя бы внешне. Всё же, проживание заграницей по чужому паспорту, в любом случае, лучше отсидки в лагере.
Его легенда, как его уверяли, занесена французской контрразведкой в свою базу данных, значит, обитать он будет в основном во Франции, на своей исторической родине, где он никогда до сих пор не был. Впрочем, его легенду могли стереть нажатием кнопки, и он тут же становился расходным материалом. Цель командировки, как ему объяснили, совместно с партнёрами искать тайные счета экстремистов и всех, кто их мог финансировать.
- У вас есть и личная заинтересованность в этой миссии, - вставил провокационно связной напоследок. - Мы подозреваем, что те, из-за кого вас ложно обвинили, имеют к этому отношение.
- Чувство мести приятно, но мне не по душе, когда им манипулируют, - холодно заметил Александр.
- Ничего, свыкнетесь. Человек не может быть машиной. Немного страсти делу не повредит.

 

***

Пётр Наумов терпеливо выслушал Александра и ссудил ему два золотых перстня с драгоценными камнями. Вырученные деньги в антикварном магазине он перевёл в кредитные карты и теперь мог путешествовать с ними по всему миру и открывать счета в европейских банках, рассчитывая на то, что служба закроет на это глаза.
Неожиданно ему позвонил отец по номеру, доступному только ему, и передал желание некой Риты Вагнер встретиться с ним. То, что она знала, что он жив, вопреки официальной версии, говорило о её связях, а точнее о помощи со стороны всезнающего Спирина.
«Не разведка, а сито», злился Визант.
Опасаясь покушения, он действовал конспиративно. Заметив её на остановке такси, позвонил и велел отправиться по кольцевой дороге. Сам следовал за машиной такси, и когда убедился, что нет хвоста, перехватил её, когда она рассчиталась с водителем. Сделав несколько петель через лабиринты дворов, снова выехал на кольцевую дорогу и привёз её в гостиницу. По ходу, он попросил самой же проверить себя сканером на наличие жучков, и осмотрел её телефон с той же целью. Выглядела она консервативно, - брючный костюм, укороченное пальто, сиреневый платок. Она сняла его, поправив причёску, когда они сели друг против друга, пальто только расстегнув.
- Пожалуйста, только не надо выражать сожаление по поводу того, что со мной произошло, - настойчиво и благосклонно произнёс Александр.
- Хорошо то, что хорошо заканчивается, - ответила она со сдержанным восторгом.
«Да, она неотразима, даже когда принимает сторону врага», подумал Александр.
- Эта твоя инициатива, или начальство тоже знает об этой встрече?
- У тебя превратное представление обо мне, раз ты думаешь, что я глаза и уши начальства. Я его почитаю не более чем остальные, и использую любой момент, чтобы ощутить себя независимой.
- Ну и что, ты пришла раскрыть тайну интриги против меня? - сухо спросил Александр.
- Я пришла с тем, чтобы развеять твои подозрения в отношении меня.
- Мы ведь с тобой всё равно не работаем вместе. Ты высоко поднялась и предпочитаешь связи с людьми другого ранга. Вряд ли ты во мне нуждаешься. А о прошлом, я вообще хочу забыть, - ещё более равнодушным тоном разъяснил Визант.
- Но ведь ты пришёл на встречу? - заискивающе заметила Рита. - Мне трудно носить в душе прошлое, и то, что ещё может произойти. Поэтому я искала встречи. На службе у меня нет друзей, - с сожалением признавалась она.
Следуя шпионскому кодексу, Визант не мог отвергнуть пришедшего недруга, или парламентёра, ему следовало бы поддаться на игру и выяснить её намерения, а точнее её кукловода. Он терпеливо молчал, борясь с внутренним противоречием – вернуть ли отношения с ней, или забыть о ней раз и навсегда. Она остановила на нём пытливый и красивый взгляд. О подобном внимании к нему, он мог, когда-то только мечтать.
- Я думаю, что ты на своём месте, - нарушил он затянувшуюся паузу. - Тебя перевели в аппарат пресс службы. Быть общественной личностью тебе идёт.
- А куда мне было податься? В секретари? Канцелярской крысой я уже была, - возмущённо проговорила она.
- Если ты хочешь сообщить мне нечто важное, я весь во внимании. А если высказалась, то не лучше ли нам выпить немного вина, - Александр ощутил над ней власть, на время.
Чтобы избавиться от её чар, нужно было с ней разойтись.
- В любом случае, вино не помешает.
Пока он открывал бутылку и разливал вино в бокалы, Рита напряжённо молчала.
- Мне больше не подходит роль маркитантки у этого Спирина, - неожиданно и смело призналась она. - У него теперь меньше официальных рычагов подпортить мне жизнь, и я этим хочу воспользоваться. И, похоже, он уже не в чести у начальства.
- Ты донесёшь ему о нашей встрече? - растерянно спросил Александр, не зная, что ответить на такую откровенность, или провокационный выпад.
- Он сгорает от ревности и любопытства. Но не дождётся. Хотя, ему и не нужно ничего говорить. У него нюх как у зверя. По воздуху всё учует.
- Что за тип этот Спирин? Я о нём мало знаю, только со слухов?
- Его называют крысиным королём.
- А я считал его серым кардиналом.
- Нет… Серый кардинал, это человек из высшей власти. Спирин чиновник второго эшелона. Он питается отбросами человеческих страстей. Хорошо видит слабости, его многие недолюбливают, но в нём часто и нуждаются.
- У крысиного короля, насколько мне известно, много голов.
- И у него их много. Я одна из них, или была одной из них, а может, только становлюсь.
- Жаль будет терять такую голову.
Она как бы и не заметила его замечания.
- Это он поставлял мне информацию, которую я передавала тебе, и которая оказалась ложной, - с сожалением призналась Рита. - Но имей в виду, я тебе этого не говорила, - добавила она, будто встрепенувшись от подавленности. - Ну и чем же ты занимаешься, или намерен заниматься?
- Частным сыском? - уверенно отрезал Визант.
Движение её ресниц выдало сомнение.
- Да нет, ты работаешь на контору. И для Спирина, ты, опасный свидетель. Впрочем, как и я, - легкомысленно заметила она.
- Разве тебе мой отец не сказал, что меня нет в живых? - спросил Визант, будто хотел вывести её на чистую воду.
Рита взглянула на него с упрёком, хотя и с готовностью ответить на столь болезненный вопрос.
- Сказал. Но я не поверила. Тон твоего отца совсем не говорил о том, что он убит горем. Тем более что он сперва хотел знать, кто звонит, а уж затем сообщил мне горькую новость. К тому же, в нашем учреждении это обычный приём. Агенты исчезают, потом вдруг где-то, когда-то воскрешают. И похорон твоих никто не видел.
- Были, в закрытом гробу, при родственниках и нескольких соседей. Есть и могила. И запись в ЗАГСе о смерти. Я утонул на зимней рыбалке.
Отступивший было восторг перед ней, вновь просиял на спокойном лице Византа.
- Притворство – не лучшее качество моего отца. Ну так, а чем собственно я не угодил Спирину, или, тем более - ты? - продолжил атаку Визант.
- А чем не угодил Сотник? Я не верю в несчастный случай, - уверенно парировала она.
- Я знаю лишь то, что его агент предоставил ложные сведения. К сожалению в нашей профессии такое случается. Предательство и шпионаж идут рука об руку, - выдержанно ответил Визант.
- Верно. Но частое предательство уже признак паралича системы. А вдруг начальство устроит чистку, хотя бы на среднем уровне. Сотник, конечно больше нас знал, потому что был мостиком между ФСБ и МВД в агентурной сети. Спирин же, между прочим, распоряжался огромными ресурсами для нейтрализации терроризма. К тому же, на Кавказе, вечная борьба кланов, на чём можно зарабатывать. Может Спирину приплачивали за содействие, или бездействие, в чьих то клановых интересах. Кто знает? Вдруг у него есть тайные счета в оффшорных банках, а Сотник имел нити к ним, - высказавшись на одном дыхании, как будто пробежав галопирующим аллюром в своей сладкозвучной интонации, последней фразой она захлопывала тему.
Визант терялся в домыслах насчёт того, зачем всё же она вызвалась на тайную встречу с ним. Искала в нём союзника против своего навязчивого опекуна, или же шпионила на него? Тем временем, медленным движением Рита сняла пальто, призывая его соблазнительным взглядом.

 

***

- Как мне с тобой связаться? - тихо спросила она.
В истоме он уткнулся в её атласное плечо. Этот простой вопрос никак не мог его пробудить от приятного состояния.
- Через Интернет. Я дам тебе электронный адрес.
Рита вздохнула и стала торопливо собираться, будто возвратив некий долг, не желала продлевать минуты смущения.

 

***

Спирин знал о встрече Риты с Византом, поскольку его люди прослушивали телефон его отца. Ревность Спирина компенсировалась удовлетворённой страстью интригана.
Сейчас его заинтересовала другая тайна.
Накануне освобождения Визант имел разговор с настоятелем лагерного прихода, единственным и подозрительно длинным. Спирин стал наводить справки об этом отце Сергии, Феликсе Отисе, в миру. Вскоре он имел досье на это некогда громкое дело, настолько достоверное, насколько позволяли доступные источники.
Спирина приятно удивило то, что ниточка вела к самому заместителю министра внутренних дел, и его нынешнему сподвижнику, Юдину. Причудливым образом сюжетные линии реальности сходились. Ему ли, технологу тайных операций, не знать, какие метаморфозы могут происходить в этом неустанном конспирологическом покере. Явно запахло удачей.
Тогда, лет тридцать тому назад, относительно молодой, но уже опытный следователь МВД Юдин, входивший в следственную группу, отрабатывал заказ спустить одно громкое дело на тормозах, в пику главному инициатору, КГБ, враждовавшему в тот момент с другими силовыми органами. Главная задача заключалась в том, чтобы вывести из-под удара чиновников, покрывавших подпольных производителей, собиравших немыслимую жатву во времена всеобщего дефицита. И видимо, силам МВД и прокуратуры это удалось, в чьей команде, по счастью оказался и Юдин. Такие как он всегда нужны системе. Не будучи сам запятнан, умело отстаивая честь мундира, Юдин быстро продвинулся по карьерной лестнице.
А этот некто Феликс Отис, один из фигурантов дела, мог стать хранителем богатств, как один из немногих выживших, а масштаб финансовых махинаций говорил в пользу того, что вряд ли все спёртые у государства средства вернулись в казну.
Полгода спустя, прогремело ещё одно дело, названное «алмазным», в честь огромных утечек драгоценных камней с алмазодобывающих предприятий. Краденые бриллианты продавались на чёрном рынке и контрабандно вывозились за рубеж. Но кто мог их покупать внутри страны, с бедным населением? Не трудно было предположить. Конечно подпольные производители, у которых накопились несметные суммы денег, не имеющих настоящей стоимости, и им ничего не оставалось, как конвертировать наличность в драгоценности. По делу скоро осудили нескольких незначительных начальников, то есть, по сути, замяли и его, а в следственную группу также входил Юдин, но уже в повышенном звании.
Имел ли Юдин отношение к сокровищам, не известно, но эти два дела связывались воедино сами собой.
Очень может быть, что именно Визант становился неким графом Монтекристо, или уж во всяком случае, распорядителем части алмазов, тайна которых была доступна Отису. У Отиса же имелась дочь, через неё, и следовало бы, охотится на Византа.
Нужно было свидеться с некто Ивлевым, директором охранной организации, бывшим оперативником, выполнявшим неофициальные поручения для Спирина. Именно с его помощью устранили Сотника в лагере, поскольку Ивлев имел связи в системе исполнения наказаний, равно как и в уголовном мире.
Сейчас Ивлев мог бы пролить дополнительный свет на открывшиеся обстоятельства, потому что, будучи некогда в подчинении у Юдина, он знал некоторые его тайны и поддерживал отношения за спиной Спирина. Значит, донесёт о его интересе к этому вопросу, Юдин забеспокоится и предпримет шаги, чем и выдаст свою причастность к делу.
Встреча происходила в кабинете ресторана.
- Я помню это дело, - не без заинтересованности высказался Ивлев, коренастый мужчина лет пятидесяти, до сих пор пышущий силой и здоровьем, возраст которого выдавался залысинами и проседью у висков.
- Меня интересует, есть ли люди, притязающие на эти богатства, если они вообще существуют. Срок Отис отмотал, но здесь так и не появился. Значит, чего-то опасается.
- Отис, скорее всего мелкая сошка, - изрёк Ивлев.
- На мелких сошках иногда прогорают и крупные дела, Василий, - парировал Спирин.
- Это уж точно? - хитро воскликнул Ивлев. - В общем, вы хотите от меня свежих сведений на сей счёт?
- Именно. Но это дело прежде всего твоё. Хотя собирать урожай будем вместе. Меня то интересует некто Визант. Хочу предупредить, что он может быть наживкой у конторы. Нужно оставаться предельно осторожными, - объяснял повелительным тоном Спирин.
- Наживкой на кого? - доселе послушный Ивлев удивился в хитро наивной манере.
- Кто попадётся, Василий. Так что постарайся не попадаться.
Ивлев изобразил опасливо изумлённый жест, потом принял ледяное выражение лица.
- Почему бы его раньше, за компанию, вместе с тем, - пальцем он уткнул в кадык, жестом изображая понятное действо.
- Он полезная пока фигура, - властно одёрнул его Спирин, раздражаясь тем, что подопечный излишне любопытен.
Всегда так бывает, когда приближаешь подельников, они уже не удовлетворяются беспрекословными поручениями, хотят быть самостоятельными, повлиять на ситуацию, поставить в зависимость от себя хозяина, соперничают с ним. Может это отчасти и укрепляет команду, но является залогом провалов и предательств.
Должна быть и некая объединительная идея. А что связывает его, Спирина с такими как Ивлев, кроме тяги к деньгам и власти? То, что в Спирине Ивлев видел себе подобного, такую же сволочь как и он? Ивлев терял страх, расплачиваясь с боссом пренебрежением, что подрывало у Спирина уверенность в себе. Сейчас, походя, он озадачился и тем, как бы сильнее привязать Ивлева, сделать его ещё более зависимым от себя.

 

 

ГЛАВА 8. В СТОЛИЦЕ ВЕЧНОГО ПРАЗДНИКА.

 

Александр снял небольшую квартиру в Латинском квартале Парижа. В ожидании последующих директив, отправился осматривать город мечты, столицу родины предков. Зная их язык, он и хотел проверить его среди парижан. К тому же, дабы влиться в эту индивидуализированную толпу, ему следовало бы приодеться соответственно, благо, что он не был особенно стеснён в средствах и от государственного жалования, и от частного гонорара.
Не мудрствуя, он посетил Форум Центрального Рынка, после чего не отличался в одежде от среднего парижанина, купив плащ, куртку, кепку, пару брюк и джемперы. Он не был похож на студента, или зажиточного клерка, а смахивал на представителя неустойчивых профессий, вроде официанта или таксиста. Теперь только лёгкий акцент выдавал его и внушал некоторую неуверенность.

 

***

- Мари, в ближайшие дни я отправлюсь в Париж, - заявил Воленталь без энтузиазма, в её квартире, служившей ей и мастерской.
Она смотрела на него широким взглядом.
- Каникулы для меня, сплошные показы. Но рождество мы можем провести в Париже, в моём родном городе, - ответила она.
Мари вкрадчиво и настойчиво разрушала в нём холодного профессионала. Она могла бы сыграть роль роковой женщины, открывая ему дорогу в свой мир, влекущий и одновременно разрушающий мечты, которых он всегда сторонился.
- Что за миссия может ожидать сыщика с американским паспортом в Париже? Насколько я знаю, французские частные детективы чаще всего заняты супружескими изменами. Значит, ты туда едешь не для этого? - возмущённо атаковала его Мари.
Неискушённая в страсти, продвигаясь к успеху, из всех форм любовных отношений, Мари предпочла бы ажитацию жадной до чужих историй публики, нежели таинственность и закрытость. А это претило Воленталю, и не только из-за требования профессии, но и по его скрытному характеру.
- География моих командировок мне и самому иногда не известна, - отшучивался Артур. - Но я точно не Джеймс Бонд. Я лишь собираю информацию, никаких погонь и перестрелок.

 

***

По электронной почте Визант получил своё первое задание раздобыть у старшего брата Сотника копию досье, или оригинала, по возможности. Его снабдили адресом проживания и снимками объекта. Начальство было уверено, что погибший Сотник только ему доверил некий пароль, открывавший доступ к тайне. Александр же имел лишь собственноручную записку от Сотника, видимо, с зашифрованным содержанием. На всякий случай он выучил её наизусть, никто о ней больше не знал, по крайней мере, так уверял сам Сотник.
Визант решил встретиться с ним неожиданно, для пущего эффекта. Он нашёл его загородный особняк, остановил машину неподалёку от него и стал выжидать. Автомобиль Сотника заехал во двор сквозь автоматические ворота. Когда он вышел вместе с охранником, Александр назвал его по имени, через решётчатую ограду. Охранник всполошился и сунул руку в грудной карман куртки, загородив собой хозяина. Визант поднял ладонь, выказывая своё миролюбие, и объяснился на русском, что он хотел бы с ним переговорить. Сотник с минуту присматривался к нему, затем подал знак, чтобы он прошёл во двор. Высокий, подтянутый охранник, француз, обыскал его. Затем они вошли в дом, где не было признаков домочадцев, хотя у Сотника была семья. Раз он держал её в другом месте, значит, у него были причины опасаться за неё.
Сотник не очень то был взволнован, будто ожидал незваных визитёров.
- Ну, и с чем вы пожаловали? - спросил Сотник старший, напоминавший брата сиплым голосом и въедливым взглядом, но возраст стёр остальные родственные черты полнотой.
- Из вашего тона следует, что вас уже беспокоили?
- Было дело… Я, поэтому и переехал из Германии. Но и здесь скрыться не удалось, как оказалось. Ну, так, кто вы, и что вам нужно?
- Я из ФСБ, - Александр показал ему удостоверение.
-Таких удостоверений я могу наштамповать сколько угодно, - усомнился Сотник, внимательно просмотрев удостоверение, но с его лица явно сошло напряжение, когда он узнал, что его пока миновала опасность от визита преступников.
- То, что вы мастер по подделке документов, на краденые автомобили, я тоже знаю.
- Это в прошлом, - сделал недовольную гримасу Сотник. - Сейчас, я дорожу видом на жительство. У меня, абсолютно легальный бизнес, по ремонту авто для среднего класса. Я популярен у владельцев “Рено”, “Пежо”, “Ситроен”.
- Это, может быть, для вас в прошлом, - Александр почти не смотрел на собеседника, хотя тот не отрывал от него пытливого взгляда.
Взамен первоначальному страху, а затем минутному успокоению, Сотник всерьёз уже испугался, что его неприятности только начинаются.
- Но я не приехал вас разоблачать, меня интересует компромат вашего брата, который он завещал мне, - продолжил Визант располагающим, но твёрдым тоном.
- Несчастный мой брат, - поговорил Сотник, но ни одна черта его лица не шевельнулась. - Мало им его гибели?
- Именно из-за этого и погиб ваш брат. Когда его недругам станет известно о наличии такого компромата, они и за вас возьмутся. А те, кто за вами наблюдали в Германии, это мои коллеги, - добавил Александр, хотя совсем не был в этом уверен.
- С чего это я должен вам верить? Может вы один из них? Даже если у вас и настоящее удостоверение.
- Вы можете позвонить в консульство, вам там подтвердят, что я их работник. Вряд ли бандиты могут прикрыться этим государственным учреждением. У вас есть досье, и я это точно знаю. Другие только предполагают, - спокойный голос Византа всё больше набирал уверенности.
- Я так и сделаю. Вашу фамилию невозможно забыть. Странно, что у шпионов такие запоминающиеся имена. Псевдоним? Откуда вам всё известно? Может, вы расскажете, как погиб мой брат? - сухо спросил Сотник.
- Подстроенный несчастный случай. Даже следователи ФСБ не могли собрать улик, говоривших, что это всё же убийство. Полная круговая порука. Но мне он успел дать ниточку, готовясь к тому, что не выживет. А почему именно мне? Мы с ним были связаны одним делом, по службе. Я могу посвятить вас в подробности, если у вас есть время, - Визант хотел расположить собеседника, прежде чем выдать основной козырь.
- А мне спешить некуда.
Александр кратко описал свою историю осуждения. Пока Сотник находился под впечатлением сказанного, Визант, увенчал рассказ вопросом:
- Мне он говорил, что писал вам письма?
- Да… Ну, сперва родителям, а они уж переправляли мне.
- Вы сможете узнать его почерк?
- Думаю, да.
- Вот его записка, переданная мне лично.
Визант протянул ему конверт, который переслали родственники Сотника его отцу, уже после его освобождения и гибели Сотника. Тот, предчувствуя свою смерть и не успев передать секреты в нужные руки, предусмотрительно оставил ключ к ним своей родне, с указанием как им распорядиться, ещё до своего осуждения. Взглянув на конверт и затем на рукописный лист бумаги, старший Сотник пригласил его в дом. Там он предложил что-нибудь выпить, но Александр отказался от спиртного, изъявив желание к кофе, и сам его принялся заваривать, благо, что они оказались на кухне, и всё было под рукой.
Хозяин внимательно изучал текст, состоящий из одной фразы. «Передай копии тому, кто предоставит эту записку лично и назовёт пароль».
Старший Сотник отложил лист, какое то время молчал. Александр успел сварить кофе в электрической кофеварке и поднести две чашки.
- Это его письмо, - подтвердил Сотник. - Пароль, надеюсь, не забыли.
- Нет. Это афоризм. «Грех, лучше лицемерия».
Хозяин утвердительно закивал головой. Александр деликатно замолчал, ожидая, что собеседник и без его участия будет достаточно откровенным.
- Я помню ваше дело, по прессе, потому что пополнял его досье всей соответствующей информацией из прессы. Так он мне велел. Хотя я и сам не мог не заинтересоваться. Я запомнил вашу внешность.
Сотник задумчиво молчал с минуту.
- Но копию компромата я отдам в присутствии кого-то ещё, из посольства. Для большей гарантии, - категорически заявил он.
Более, он не был расположен к разговору, и Визант покинул его. На квартире его ожидало электронное сообщение от невидимого начальства, с настоянием изложить результаты встречи со свидетелем. Значит, за его визитом к Сотнику следили. И очень искусно, потому что он этого не заметил. Но зачем? Обкатывали, проверяли его на профессиональную пригодность? Возможно, им было предписано не оставлять его надолго с компроматом, чтобы он не успел сделать копию. В голову полезли подозрительные мысли: а что если им нужны были искомые документы только для их уничтожения? Тогда он был лишь наживкой, а после операции - ненужным свидетелем, заодно с Сотником.
Через два дня Сотник пригласил Византа на встречу в одном из кафе, не указав, в каком именно, назвав лишь улицу Риволи, где их было в избытке. Странно, но на сегодня он не потребовал человека из посольства. Вероятно, ещё чем-то обеспокоенный, хотел лишний раз оценить обстановку.
Когда Александр выехал на эту улицу, и стал неторопливо двигаться по ней, Сотник позвонил ему, выяснив, где он сейчас находится и объяснил, как доехать к нему. Александр хорошо ориентировался на местности, заблаговременно и тщательно изучая карту Парижа и многочисленные туристические проспекты, имея к тому же, навигатор, и вскоре узнал его за столиком на террасе кафе. В ближайшем месте он оставил машину, но, не успев присесть за столик, услышал:
- А теперь следуйте за мной.
Александр отправился на своём арендованном “Рено” за “БМВ” Сотника. В напряжённом потоке, иногда он его терял из виду, и Сотник затем сбрасывал скорость. Примерно с полчаса продолжался этот проверочный прогон. Визант не заметил хвоста, впрочем, не особенно то и стараясь, потому что и так весь был в мыле в погоне за скоростной машиной Сотника.
Вираж, который Сотник вынудил совершить, оказался бессмысленным, хотя и живописным, потому что, в конце концов, они оказались в Латинском квартале, где и обитал в данный момент Визант. Попасть сюда они могли бы с улицы Риволи наикратчайшим путём, просто минуя Сену с этой же улицы через остров Сите.
Но проводник избрал обратное направление. С улицы Риволи они попали на площадь Согласия, проехали запруженные машинами Елисейские Поля, обогнув площадь Этуаль, свернули с неё на проспект Марсо. Снова пересекли Сену через мост, с набережной попали на площадь Сен-Мишель, то есть оказались в Латинском квартале, от которого рукой было подать до улицы Риволи, где они первоначально и встретились. Оставили здесь машины и уже пешком прошли к улице Юшетт, с множеством уютных кафе.
- Ну и что, обнаружили слежку? - саркастически спросил Александр, когда они заняли столик в почти пустующем для этого времени кафе.
- Мы бы тогда не встретились. Я после вашего визита сменил место жительства, а делами сервиса теперь занят мой менеджер. Сколько хлопот мне стоит только одна встреча с вами, - отбивал речь возбуждённый Сотник.
-У вас появились лишние основания для опасений? - оставался хладнокровным Визант.
- Именно. С того момента, когда погиб мой брат, - ещё больше возмутился Сотник. - Я связывался с посольством. Вы действительно тот, за кого себя выдаёте. Подозрительная открытость, совсем не свойственная секретной службе.
- Для вашей же убедительности.
- И из посольства возможны утечки. А я беззащитен. Вы же легко меня нашли. Найдут и другие. Хотите иметь со мной дело – гарантируйте безопасность. Сделайте так, чтобы я и члены моей семьи стали бы другими людьми. У вас это умеют, - Сотник заговорил теперь как делец, знавший цену своего товара, только так он и мог скрыть свой страх.
- Им сперва нужно знать, насколько полезны ваши сведения, - с непоколебимым спокойствием отвечал Визант.
- Послушайте, это ведь вы меня нашли, - с раздражением вдруг воскликнул Сотник, в ком смешались и гордость, и инстинкт самосохранения.
Загнанный в угол зверь.
Сперва они не обратили внимания на бармена, со скучающим видом, пропускавшим мимо ушей их иностранную речь.
- Не плохо бы нам в присутственных местах говорить на иностранном языке, - предложил Александр. - Здесь все напуганы терроризмом, и услыхав непонятный язык, могут донести в полицию. Нам это ни к чему.
- Я не настолько хорошо знаю иностранные языки, чтобы вести столь серьёзный разговор, - бросил Сотник.
Похоже, он впал в непреодолимое состояние нервозности, при этом сохраняя ослиное упрямство. Никак не мог переступить запретную черту, за которой можно освободиться от страха.
- Или вы обезопасите меня, или я исчезаю, в том числе и для вас. А ещё лучше, если я обращусь к французским спецслужбам. Их мои сведения наверняка заинтересуют. Так же как и местную прессу.
Сотник откинулся на спинку стула, высказанные им слова, подействовали на него как спасительное магическое заклинание. Вынул сигарету и закурил, чего в прошлый раз за ним не замечалось. Их прервал официант, принеся свежие круассаны и кофе, чей будоражащий аромат вытеснил другие запахи этой уютной харчевни.
- Что же вы раньше этого не сделали? Подобные разоблачения здесь идут на «ура», - не поддаваясь на раздражение собеседника, возражал Визант.
Сотник лишь равнодушно посмотрел на него. Визант же бросил осторожный взгляд в сторону бара и, похоже, уличил бармена за записью их разговора. Его поза исхитрилась замаскировать шпионский трюк. Он опёрся на стойку бара и, глядя в другую строну, держал в руке сотовый телефон, направленный на них.
- Я высказал условия, мне больше нечего добавить, - сказал холодно Сотник, и видимо, разговор зашёл в тупик.
- Тогда держите со мной связь по этому номеру, - Александр протянул ему маленький листок, вынув из бокового кармана.
Сцена невольно стала напоминать встречу двух заговорщиков.
- В консульство больше не обращайтесь, - успел напутствовать Александр, до того как собеседник с враждебным видом покинул кафе, сунув в карман листок.
Теперь никто не помешал бы Византу разобраться с барменом, исподволь снимавшего его. Он оставил деньги на столе, пожалев о свежих круассанах и кофе, с тающей пеной, и без суеты направился к бару. Бармен накрыл ладонью телефон, вытянулся, и с принуждённой улыбкой встретил его немым вопросом. Александр присел на высокий стул, не торопясь заговорить, пристально и насмешливо взглянул на бармена, затем прошёлся взглядом по полкам со спиртным.
- Что желаете мсье? - спросил бармен, отодвинув вещь, ради которой Александр и затеял свой трюк.
- Рюмку коньяку, - ответил Визант, теперь не спуская глаз с ловкача.
- Реми Мартин, устроит?
- Вполне.
Ловким и быстрым выбросом своей руки, Александр смахнул телефон как фокусник карту. Пока растерянный бармен соображал, что происходит, Александр, включил прокрутку записи как улику.
- Вы крадёте мою собственность, мсье, - протянул бармен, переходя с виноватого тона на угрожающий.
Александр поднёс к его лицу экран с записью.
- А кто вам разрешил меня снимать?
- Верните мой телефон, немедленно, - соперник пытался выглядеть грозно, но голос звучал неуверенно.
Его явно отпугивал акцент, притом, что отчаянный незнакомец правильно говорил на французском, и ещё на каком то загадочном языке, наверное, из пугающей Восточной Европы.
Визант стёр запись и положил телефон на стол до того момента, пока второй официант не приблизился с угрожающим видом. Сам Александр не выказывал агрессии и спокойно покинул кафе с чувством удовлетворения, что заткнул за пояс надменного обывателя в одной из величайших столиц мира.

 

***

Из квартиры он отправил на электронный адрес связного краткий отчёт о требованиях Сотника. Не прошло и десяти минут, как он получил ответ: «Соглашайтесь на его условия». Вслед за этим Александр отослал пожелание, чтобы его невидимый босс всё же обнаружился, потому что ему скучно общаться с компьютером, да и вообще, он устаёт от одиночества даже в Париже. На что получил ещё более быстрый ответ: «Всему своё время. Пока вы справляетесь без посторонней помощи. Найдите развлечение».
Логика Сотника выглядела очевидной. Он намеревался сделать материалы достоянием общественности, или хотя бы поделиться с несколькими сторонами, лучше - соперничающими. Утечка сведений означала бы, что охота на него теряла смысл. С другой стороны, охота на него была бы тут же открыта, пронюхай заинтересованные люди, что он хранит опасные для них документы. Но тогда охотники до сих пор играли слишком осторожно, не естественно для тех, кто лихорадочно спасает свою шкуру, не останавливаясь перед расправой. Возможно, они надеялись выведать все адреса хранения копий, чтобы одним махом всё уничтожить.
Другие же силы, напротив, хотели бы завладеть документами, чтобы дать ход при определённых обстоятельствах, и не позволить попасть им в другие руки. Это как волшебная палочка, которая должна принадлежать одному хозяину.
Может, именно потому, что Сотник сейчас нужен был всем, ему до сих пор не переломали кости, прежде чем сбросить его труп в Сену с гирей на шее.
Между тем Александр стал впадать в тоску, в прекрасном, и столь же безжалостном к чужим проблемам Париже. Сейчас, перед Рождеством, город утопал в мириадах огней, и тем только усиливая ощущение, что он чужой на этом празднике жизни.
Дорогих ресторанов он избегал, где можно было оставить всю заработанную сумму на драгоценностях за десяток вечеров, да и чванливость элитных посетителей этого совсем не стоила, куда более притягивала атмосфера доступных клубов и кафе.
После двух дней загула, ответив как-то на звонок его многоканального мобильного телефона, Визант, узнал голос Сотника. Тот согласился заключить сделку. Накануне, к Александру неожиданно прислали помощника, который представился Сергеем, работником посольства, мужчину средних лет, крепкого, скуластого, совсем не дипломатического вида, в укороченном пальто, при несуразно ярком галстуке.
Александр прибрался на скорую руку, хотя количество винных бутылок на кухне, указывало не на одну бурную ночь, на что напарник реагировал с холодной укоризной, свойственной людям с железной выдержкой, пусть и обманчивой. Перед его приходом, Александр в извинительном тоне выпроводил девицу, до сих пор ощущая её привкус, что совсем не подвигало его к выполнению служебного задания, показавшегося в этот момент бессмысленной игрой состарившихся подростков. Он предложил даже этому истукану вина, на что тот ответил неодобрительным отказом.
Александр сообразил, что этот неожиданный имидж развязного и безответственного типа, каким то загадочным образом попавшего в агенты, может сыграть ему на руку.
- Вот новые паспорта, - начал давать указания визитёр. - На него, жену и детей. Они граждане Литвы, с видом на жительство во Франции. О подлоге известно только нашей службе и их контрразведке. Мы можем раскрыть его легенду, если он нарушит обязательства.
Сотник, как и в прошлый раз, заставил следовать за его машиной около получаса, затем остановился у ресторана, где он забронировал отдельный кабинет. Сотник сразу заказал бутылку вина, покрутил в руках новые паспорта, после чего вынул из своего саквояжа кожаную папку.
- Мы вас предупреждаем, что если ваши сведения попадут ещё в чьи либо руки, мы лишим вас защиты, - заученно пролепетал этот Сергей, умыкнув папку в свой портфель, не удосужившись взглянуть на товар.
Но Сотник не повёл и бровью. Сделка выглядела фальшиво. Вопреки торопливости напарника, Александр изъявил желание к вину, до которого остальным не было дела, а ему нужно было утолить похмельную жажду, к тому же он хотел продолжить разговор, чувствуя, что Сотник чему-то не доверяет. Не исключено, что он, намерен добиться от него встречи тет-а-тет путём тайных знаков, и передаст именно ему ещё одну копию.
Визант решил тянуть время.
- Я голоден как волк, хочу что-нибудь здесь заказать.
Напарник сдерживал раздражение как надутый пузырь, зная, что оставлять их один на один нельзя, и, наконец то проворчал:
- У нас нет времени. Перекусите по дороге. Нас ждёт начальство.
- Нам не назначили точного времени, - нашёлся Александр, отчего напарник, видя упрямство, решился на кофе и сэндвич с ветчиной.
Не сыгранность партнёров и послужила знаком Сотнику. Тот сделал томительную мину, будто его ожидали неотложные дела, расплатился за вино и, холодно распрощавшись, ушёл.
Напарник торопливо выпил кофе, попросил у гарсона пакет для длинного французского сэндвича, и не стал дожидаться Александра, поскольку контролировать больше было нечего.
Визант никуда не торопился, ожидая запечённую рыбу. Вскоре его предположение оправдалось, когда официант принёс блюдо вместе с запиской, объяснив, что её передал человек с улицы.
«Я всё понял. Между вами нет ничего общего. Свою копию можете взять в камере хранения. Найдёте меня по телефону». Здесь же приводились реквизиты камеры хранения и номер телефона.

 

***

Вера вернулась в свою квартиру поздно, после спектакля, с корзиной свежих цветов, которые она каждый день меняла в доме, отбирая из груды, даренной поклонниками, пару самых красивых букетов. Включив свет в комнате, она оторопела, увидев двоих мужчин, неподвижно сидевших в креслах, как манекены. Вдруг их бездушные тела оживились отточенными движениями, внушающими ужас безжалостных роботов убийц. Вера выронила корзину из рук.
- Не пугайтесь, мы вреда вам не причиним. Мы из органов, - произнёс металлическим голосом один из них. - Присядьте, нам нужно с вами переговорить.
Вера бессильно опустилась на диван, другой непрошеный гость встал и поднял корзину с цветами, поставил их на стол и бережно поправил сбившийся букет.
- Как вы сюда попали? - подала тонкий подавленный голос Вера.
- Нам это не трудно. Мы не хотели вас беспокоить в театре, чтобы избавить вас от неприятных сплетен, - объяснял главный из них успокаивающим тоном. - И этот разговор должен остаться между нами.
Его напарник, по моложе который, сел на своё место, наклонился, опёршись локтями в колени и впившись взглядом в Веру. Этот приём психологического давления, въедливой вежливости и наглости, вызывал протест у Веры, с опаской к тому, что с этими визитёрами не стоит откровенничать, ни в запальчивости, ни в страхе перед угрозами.
Она кокетливо скрестила руки и устремила свой надменный взгляд на главного из них, собирая весь свой артистический дар в кулак.
- У вас появился спонсор, богатый. Кто он?
Вера вскинула глазами к небу.
- Какое ваше дело? И на каком основании вы меня спрашиваете? - проверещала она.
- А на том основании, что этот человек легализует доходы от продажи драгоценностей вашего отца. Это уголовно наказуемое деяние, - внятно и чеканно объяснял главный из них.
- Пока вижу, что вы нарушаете закон, проникнув в мою квартиру, - ответила Вера, нисколько не смутившись недовольством непрошеных гостей.
- Послушай, - вступил в разговор второй, тот, кого держали для грубого обращения, если бы Вера не понимала уговоров по-хорошему. - Закон на нашей стороне. И ты нас впустила в дом сама. Твой отец скрыл богатство от сообщников, нам достаточно передать им информацию о том, какие ты суммы получаешь.
- Я так и поняла, что вы не о законе печётесь. Но что тогда вам нужно?
- Мы хотим знать, кто именно перевёл деньги и откуда, - снова взял соло главный, только усиливая свой ледяной голос.
Вера понимала, что отпираться было бессмысленно.
- Я не знаю этого человека. Он представился частным сыщиком, - сдалась она.
- Взгляните на эти снимки, - напарник, сидевший ближе, протянул ей несколько фото.
- Очень похож. Да, это он…
- У вас остался номер или квитанция банковского перевода?
«Почему бы им не выяснить всё по своим каналам?», думала Вера. «Они или липовые милиционеры, или вынюхивают в обход начальства».
- Если только это, то нет проблем. А ваши разборки не моя печаль.
Прекрасно исполненный трюк, отметила про себя Вера, несясь с трамплина своего страха, не успевая, как следует ощутить его.
- Вам, дорогуша, никто не поможет. Не провоцируйте нас на крайние меры, - второй из них был на грани срыва, или демонстрировал это.
- Нам ещё нужен его телефон, - спокойно добавил главный.
- У меня нет его телефона. Он сам звонит.
- У и вас совсем нет обратной связи?
- Когда мне срочно понадобятся деньги, я отправлю сообщение на его электронный адрес. Он свяжется со мной.
- Тогда нам нужен этот адрес и номер вашего телефона.
Это были их последние слова, они терпеливо ждали, когда она передаст им требуемые данные, и улетучились так же, как и появились, словно призраки, оставив после себя звенящую, угнетающую тишину.
К утру, наступившему после бессонной ночи, опасения Веры за почти неизвестного отца и, в особенности, за незнакомца, по имени Александр, выросли до горячего желания спасать их, или хотя бы предупредить. Нужно было трезвонить во все колокола, не привлекая, разумеется, милицию, искать связи со всеми, кто бы мог хоть чем-то помочь, пусть и морально, в качестве свидетелей надвигающейся беды. Дьявол боится своего же оружия – слухов. Она послала электронное предупреждение своему прекрасному незнакомцу, Александру.

 

 

ГЛАВА 9. ПОНЮХАТЬ ПОРОХУ В ПАРИЖЕ.

 

Случилось то, чего Пётр Наумов остерегался и к чему готовился. Но охотники оказались куда искуснее, чем можно было ожидать. Один из соседей, кого он нанял в качестве наблюдателя, заметил подозрительных лиц на улице частных домов в Подмосковье, где бывалый лагерник собирался дожить свою старость. Сбежать из ловушки было почти невозможно. Люди нагрянули серьёзные, имевшие доступ к милицейским данным, раз отыскали его, проживавшего здесь инкогнито. Сам хорош, после визита чужака, нужно было прибегнуть к запасным конспиративным уловкам, но не прислушался к собственным сомнениям. Блеск бриллиантов, известное дело, ослепляет.
Они, похоже, сняли дом в этом посёлке и пару раз покрутились под разным видом у дома Наумова, а потом перестали, не исключено по причине того, что сделали где-то закладку из микрокамер. Он послал СМС предупреждение Отису, или скорее его другому подставному лицу. Тот, наверное, имел не одного хранителя своих богатств, о которых Наумов ничего не знал. И всё же, он думал не только о своей воровской чести, но и пытался спастись. Начал обзванивать частные охранные предприятия, чтобы помогли ему скрыться, те требовали предоплату, на что нужно было время, которого ему и не хватило.
Наконец то позвонили в дверь. Звонок повторился, затем превратился в продолжительную сирену, невыносимую до того, что, кажется, воздух завывал от него, и все предметы резонировали, выталкивая Петра Наумова, повидавшего на своём веку за десятерых, из логова, чтобы совершить свой последний, решительный поступок, с помощью двух пистолетов “ТТ”, с самодельными глушителями.
Он ответил по домофону.
- Откройте, милиция, - протрещал резкий голос.
- Что хотели?
- Откройте, или мы войдём силой, - повторил упрямый голос.
Пётр нажал на кнопку, замок ворот разомкнулся, он увидел вереницу крепких мужчин в штатском. Входную дверь он отворил заранее, они вошли в дом, насторожившись, что хозяин не показался, вынули пистолеты с глушителями. Двое вошли в жилую комнату, с оружием на изготовку. Тут то из-за угла шкафа появился сухой пожилой человек, словно призрак, и открыл беглый огонь с двух рук, приглушённый, как тявканье щенков. Их напарники, находившиеся в передней, растерялись на секунду. Затем открыли ответный шквальный огонь из-за дверного простенка. Но хозяин даже и не пытался уклониться от пуль, сам, сразив на повал двоих, через секунду, изрешеченный пулями, издал последний вздох.
Нападавшим повезло, что всё произошло без шума. Двое из пятерых, мгновенно приняли смерть, даже не пикнув. На остальных не было и царапины. Убедившись, что операция не привлекла внимания соседей, они перерыли весь дом, найдя в кадке с квашеной капустой свёрток с драгоценностями, к их разочарованию, не так густо, как ожидалось. По крайней мере, эта горстка не оправдывала потери. Облив площадь дома бензином, они подожгли его, скрывшись под покровом ночи.
Пожарные потушили полусгоревший дом.

 

***

Ивлев срочно потребовал встречи со Спириным, где и изложил ему не совсем удачную попытку найти бриллиантовые сокровища.
- Там драгоценностей тысяч на сто долларов. Но главное, двоих моих парней, могут идентифицировать. Мы, конечно, предупредим родственников, чтобы они не дергались. Денег этих хватит разве что на компенсацию.
Спирин выслушивал хладнокровно.
- Почему трупы не спрятали?
-Два трупа, не считая хозяина. Долго возиться. Боялись напороться на ментов, - скороговоркой ответил Ивлев.
- Юдин, думаю, поможет избавиться от улик, - заключил Спирин.
- За тот куш, на который вы намекали, я бы поиграл с этим Отисом. Тем более, мы начали игру. Но есть ли в действительности сокровище?
Из этих слов Спирин понял, что его напарник нечто знал от Юдина, встречаясь с ним до этого разговора, иначе после такой неудачи, не открывшей тайны несметных богатств, его бы нутро не ныло бы так от жадности.
- Если они есть, то владелец скоро обнаружиться. Не иголка в стоге сена. Отис исчез после убийства его подручного. Это ли не доказательство, что он прячет бриллианты? - рассуждал Спирин. - Правда, у меня с ним другая игра. Отис может вывести на Византа. И здесь наши интересы совпадают. Отис не может не подозревать своего новоявленного напарника. Но, думаю, нет необходимости торопиться с тем, чтобы подставить этого Византа в глазах Отиса. Отису некому более доверять, и движимый подозрениями, он попытается проверить его. На это нам и следует полагаться.
После этих слов слуга внял своему покровителю, хотя ещё минуту назад он бушевал от ярости из-за того, что у него из-под самого носа ушла бесценная добыча, жар птица, по причине слабого внимания Спирина, кто обладал невероятной властью по сравнению с теми, с кем Ивлеву приходилось когда-либо иметь дело. Однако под конец этой краткой встречи, звериная досада современного пирата была осёдлана алчущей надеждой.

 

***

Получив сообщение от Веры о ночном визите в её дом неизвестных людей, вычитав в криминальной хронике электронных версий газет, с которой регулярно знакомился, об убийстве Наумова, Александр не подумал о том, чтобы сменить адрес. Напротив, он хотел бы выявить слежку и взять “языка”, чтобы узнать, кто за ним следит и с какой целью. До сих пор он не обнаружил наблюдавших, а машину проверял на наличие миниатюрных передатчиков чуть ли не каждый день. Хотя, знал, что за ним следили, по крайней мере, свои же, из резидентуры.
Как им удавалось остаться незамеченными? Возможно, они вели его по спутниковой навигации, имевшийся в его арендованной машине. Не исключено, что и бандиты могли бы воспользоваться таким же приёмом. Не велика премудрость в сверхкомпьютерный век. Совсем плохо было бы, если б спецслужба и злоумышленники оказались одним лицом.
Тем временем, Визант успел детально ознакомиться с копией компрометирующих документов Сотника. Оно включало схемы с названиями фирм, банков, копий банковских авизо и коммерческих сделок, а также имён, в основном, подставных, среди которых встречались, к счастью, два известных, к примеру, племянника заместителя министра внутренних дел, Юдина, и некто Мерзоева, которому российские органы приписывали финансовое участие в сепаратизме. Всё средства курсировали между оффшорными и западными банками. Что касается последних, то следы в них скрыть было невозможно, займись европейские власти расследованием. Если сведения были точны, то они взорвали бы общественное мнение. Речь шла об отмывании сотен миллионов, полученных с милицейского рэкета и взяток. Но самым критическим пунктом этого взрывоопасного компромата было то, что финансовые потоки сепаратистов пересекались с ворованными барышами коррупционеров. Дело пахло не только казнокрадством и вымогательством, а и государственной изменой. И что ещё более странно, что до сих пор ничего не всплыло, хотя, казалось бы, лежало на поверхности.
Возникал ещё один существенный вопрос - как всё это оказалось у Сотника, милицейского чиновника среднего уровня? Не фикция ли эти данные? Или только отчасти фикция, раз Сотник погиб из-за него? Не упоминалось здесь и имя Спирина, одного из главных участников в последних событиях.
Вскоре Вера отправила ещё одно сообщение, о том, что её отец ищет с ним связи. Но пока Отис, со своими дьявольскими сокровищами, интересовал Византа постольку, поскольку он намеревался заманить в ловушку врагов, угрожавших уже не ему, а государству.
Он решил связаться с Ритой Вагнер по электронной почте, чтобы ищейки Спирина смогли разыскать его, так как она была у них под колпаком, или просто делилась информацией.
В назначенный час, в Интернет- кафе он узнал её лицо на дисплее в реальном режиме, подтверждавшим, что именно она ведёт с ним переговоры. Она ответила письменным текстом, зашифрованным, код которого должен знать только Визант:
«Долго ты о себе не давал знать. Хочу сменить род деятельности. Возможно, попробую себя на телевидении».
Не покидая этого Интернет кафе, Визант просмотрел письма на другом электронном адресе, для Веры. Там было свежее письмо от неё с просьбой от её отца помочь с подложными документами, чтобы тот мог беспрепятственно покинуть страну. Александр ответил, что ничего пока не обещает, но будет поддерживать связь.
Визант не имел надёжного партнёра в своём обновлённом качестве, чтобы искать помощи для Отиса. Обратиться в резидентуру? Но как он объяснит свою просьбу?
Ещё пару часов он провёл в Интернет кафе, просматривая прессу и ожидая возможных филёров. Не заметив появления подозрительных лиц, он отправился в поисках укромного места, где мог бы провести остаток времени за трапезой.
До конца дня он так и не обнаружил наблюдения. Значит, охотники не успели засечь его электронные переговоры, что не так трудно сделать при современной компьютеризации спецслужб. Впрочем, не исключено, что они не хотели пока обнаруживать себя.
Оставив машину на стоянке не далеко от своего подъезда, он решил проверить её на маячок, с помощью сканера, который всегда находился у него в салоне. На этот раз без находки не обошлось - к днищу, под багажником, была примагничена шайба, размером с наручные часы. Александр даже не удивился, скорее, воодушевился, что на него наконец то клюнули и теперь он сможет поиграть с невидимыми ищейками.
Он не стал снимать этот шпионский причиндал. Двери в его подъезд, с домофоном, открывались электронным ключом, или по сигналу кого-то из жильцов. Для спецов подобный ключ подделать особого труда не составляло, не трудно было бы проникнуть в подъезд и по требованию через домофон, назвавшись почтальоном, к примеру. Предыдущий раз Александр сканировал машину два дня назад, и поэтому не знал, как долго его отслеживали. Не исключено, что в квартире его уже поджидали.
Он передёрнул затвор, не вынимая пистолета из открытой кобуры под курткой. Беззвучно отворил замок, и по всем правилам боевого проникновения очутился в квартире. Опасения были напрасны, он не заметил даже следов постороннего присутствия. Значит, не добрались пока до жилища, или не имели такой цели. Открыто убить его на улицах Парижа - журналисты раздуют скандал, а там и полиция выйдет на русский след, чего вряд ли хотят преследователи. Если они действительно серьёзные игроки - устроят ловушку, вывезут на тайную квартиру, перебьют кости, чтобы развязать язык и бесследно захоронят труп. Он ведь существует только в досье секретной службы, тенью некоего Византа.
После лёгкого стресса, ограничившись до этого в кафе на приглянувшейся ему бесконечной улице Риволи, лишь парой бокалов вина, он почувствовал настоящую жажду к алкоголю. Когда он открыл бутылку, невольно взглянул на ковролин и заметил полу стёртый след. Озаботившись, прошёл в ванную и обнаружил, что ветошь швабры мокрая. Он открыл выдвижной ящик комода, где среди белья хранил кожаную папку с компроматом, она оказалась на месте, как и вся кипа бумаг, не пропало и листочка.
Сработано в стиле самых искусных шпионов. Он ожидал хищного зверя, а против него ополчились люди призраки. Пораженный Визант не впал, однако в отчаяние, напротив, воспылал самоуважением, имея дело с таким изобретательным врагом. Их скрытность давала и ему шанс устроить ответную ловушку, делая вид, что он ничего не заметил.
Эти невидимки, если они действительно отсняли на фото его досье, вряд ли были из посольства. Узнай атташе, что он припрятал компромат для себя, они просто бы пришли и потребовали вернуть, а его миссия здесь могла бы закончиться. На всякий случай Александр обследовал квартиру, сканер жучков не показал. Его это даже огорчило, ведь он так и не ухватился бы за их хвост, если они, заполучив копию, просто отстали бы от него.
Он отправился в охранную службу квартала, в пяти минутах ходьбы от его дома, которая вела круглосуточное наблюдение за подъездами с помощью скрытых видеокамер. Визант предъявил удостоверение частного сыщика. Увидев, что имеют дело с настойчивым и самоуверенным типом, охранники уступили, к тому же, заинтригованные его опасениями. К этому он добавил купюру в пятьдесят евро, выразив понятное нежелание иметь дело с полицией прежде времени.
Ему предоставили диски за последние двое суток и монитор в другой комнате. У него не заняло много времени, чтобы уловить двух крепких парней в одинаковых пальто, одного в шляпе, другого в кепке, с сумкой в руке. Подъездную дверь они открыли электронным ключом. Не прошло и часа как они вышли. Парни вели себя скрытно, не поднимали лиц, чтобы не попасть в объективы камер наблюдения, о которых они несомненно знали, чем и обращали на себя внимание. Впрочем, и по этому виду, при использовании соответствующей техники, был шанс определить их личности. Александр отснял копию не заметно для охранников, а одному из них, который выразил любопытство, объяснил, что ничего подозрительного так и не обнаружил.
Александр решил вести себя вызывающе, чтобы они снова появились, если конечно, он им ещё был нужен. В течение двух дней посещал кафе, клубы, и одно и то же Интерент кафе. Однажды он и заметил знакомую фигуру, в том же одеянии, что и на записи, в пальто и шляпе. Незнакомец приостановился, и всмотрелся в витринное окно кафе, что не ускользнуло от Византа. Раз они не отвязались, следовательно, пора было готовиться к нападению.
Если охотники так осторожничали, то выбор для способа атаки у них был невелик. Они могли проникнуть к нему в квартиру через дверь, что уже и делали без проблем, и ещё - через пожарную лестницу, проходящей через его балкон. С этой стороны не было камер наружного наблюдения. Это Визант знал точно, посетив наблюдательный пункт охраны, что тоже могли выяснить и взломщики. Чтобы убийцы не устроили засаду в квартире, пока он отсутствовал, он установил микро передатчик, от которого приёмник в машине ловил сигнал в радиусе одного километра.
В ожидании непрошенных гостей, на диване, в единственной и просторной комнате, он укладывал чучело из тряпья, накрывал одеялом, а сам ложился спать на надувном матрасе в кухне.
Долго ждать не пришлось. На второй день, после того, когда он заметил слежку, где-то около двух часов по полуночи, он различил поскрипывающий равномерный звук стекла, разобрав, что работают фомкой. Затем, едва уловимый щелчок, это открыли фрамугу. «Упаси бог, если их будет много и придётся применить оружие», проклинал обстоятельства Александр.
Заметив из-за арочного простенка, как две фигуры в куртках и масках осторожно ступили с подоконника на пол, он предстал перед ними, наставив на них пистолет с глушителем. Они, как два крадущихся зверя, изначально уверенные, что преимущество на их стороне, вдруг застыли. Голосом, далёким от напряжения, Александр велел сложить пистолет с глушителем, который был только у одного из них. Взломщик медленно положил его на пол. Всё говорило о том, что убивать его, по крайней мере, сразу, они не собирались, может быть, именно поэтому, и не готовы были к немедленному отпору. Зато, возможно, намеревались здесь же устроить пытку, о чём свидетельствовал армейский нож в чехле на бедре у второго.
- Вижу, вы земляки, - приглушённо произнёс Визант, пытаясь в своём чувстве восторга не потерять собранности. - Будьте любезны, присядьте на диван.
Они сразу подчинялись, но мерцающие взгляды при отблеске ночных уличных огней, выдавали звериную ярость. Он бросил в сторону двух овеществлённых призраков наручники и движением ствола торопил их пристегнуться друг к другу. Один из них, удручённо взяв железные кольца, тихо произнёс, как бы поддразнивая победителя:
- Через пару минут мы должны открыть дверь в квартиру. Иначе наши помощники забеспокоятся, это их подтолкнёт на радикальные действия. Ты в ловушке, в любом случае.
- Это мы ещё посмотрим, кто в ловушке. Да и вам это не поможет. Лучше сними куртку, вот ты, маску, и подбрось мне, только очень осторожно. Надевайте оковы, не то, я тоже прибегну к радикальным мерам, - всё также тихо убеждал их Визант, добавляя цинизма к своему тону, тут же сообразив как поступить дальше.
Он подобрал трофейный пистолет и осмотрел нет ли на них рации. Но они проникли в квартиру без связи, даже без сотовых телефонов. Опасались датчиков, реагирующих на электронные сигналы. Догадывались, что он не лыком шит, профессиональные хлопцы, хотя явно перестраховались. Или всё-таки просто схалтурили. Были бы более искусные, не ставили бы такой устаревший маячок на машину, который очень легко обнаружит.
- Вы пришли меня убить? - вопрос больше напоминал утверждение.
- Нам нужна информация.
- Значит, всё-таки убить, но не сразу, а с пристрастием. И кто же имел неосторожность подослать вас сюда? - он стоял перед ними, не ослабляя рук, в любую секунду готовых нажать на курки, и к этому смертоносному хладнокровию добавлялся зловещий отлив двух стволовых набалдашников.
Они колебались.
- Ты нас убьешь?
- Только тех, кто за дверью. Столько пленников удерживать в данной ситуации я не могу. Хотя, с другой стороны, мне бы легче всех застрелить. Я сделаю снимки, и по своим каналам узнаю, кто вы.
- Хорошо, мы всё расскажем, - сдержанно взмолился один из них, самый словоохотливый.
- Верное решение. Но не сразу. А сейчас, один ложится на диван, а ты, с ножом, вынь его и останься сидячим. Так, чтобы вошедшие, видели твою фигуру и нож в руках.
Первоначальная растерянность, в мгновение уложилась в план спасительных действий: ростом он был с того же, у кого одолжил куртку, лицо скрыто, ко всему, и пистолет пленника. Прихожая, если её можно было так назвать, сразу переходила в большую комнату. Так что он всегда мог держать на прицеле первую двойку пленников.
Он посмотрел в глазок, и смутно увидел две фигуры в пальто. Визант смело приоткрыл дверь, высунул чуть голову, и, придерживая дверь рукой с пистолетом, обнадеживающе кивнул им. Они не заметили подвоха, вошли в коридор, подгоняемые ажитацией и жестами Александра. И вот он уже видел затылок второго, отработанным ударом опустил на него тяжёлую рукоятку. Тот крякнул, будто на его голову опустился нож гильотины, и беспомощно повалился на четвереньки, открыв спину напарника, который в этот момент потянулся правой рукой под пальто. Всё происходило как в замедленной съемке, за исключением того, что движения Александра оставались такими же свободными как обычно.
Он выстрелил в левое плечо, так как противник развернулся к нему боком в попытке выстрелить в него. Однако крепкий парень даже не вскрикнул, и продолжал поворачиваться, правой рукой он уже вскидывал отливающий воронёной сталью ствол пистолета. Визант даже не ощутил, как его палец торопливо отжал три раза спусковой крючок, недруг судорожно переломился, откинулся и повалился навзничь.
Александр взял оружие у трупа и очутился посреди комнаты. Оглушённый ударом напарник убитого, в прихожей, зашевелился, и потянул руку за пазуху, инстинктивно сопротивляясь и не понимая угрозы для себя. Визант сожалел уже об одной жертве.
- Эй, ты, у порога, вынь пистолет и руки за голову. Мне всё равно, сколько трупов, один, два, - скомандовал Александр.
Этот парень, демонстративно, но из последних сил выбросил пистолет из-под себя, и заложил руки за голову.
- Мы поняли, что с тобой шутки плохи, - дрожащим голосом пролепетал один из тех, кто сидел на диване.
Визант включил свет и установил приготовленную миниатюрную камеру на штативе напротив пленников.
- Приготовьтесь сделать признание, кто вас послал и зачем. Это для моего успокоения, и для оперативных данных. Поторопитесь, у меня мало времени. Расстегните наручники, - он бросил им ключ, - а ты сними маску. Ведите себя спокойно, как будто вас никто не принуждает. И не дёргайтесь, а то мне уже терять нечего.
- Ивлев нас подослал, - сразу начал всё тот же, кто говорил за всех. - Владелец охранного агентства «Граф». Цель, - узнать зачем вы здесь, а затем, избавиться от вас. То есть, от некоего Византа.
- Вы пробрались в эту квартиру, и отсняли мои бумаги?
- Не мы лично, а эти два напарника, - тихо признался пленник.
- Зачем они вам?
- Мы не знаем. Дали задание, мы его выполнили, остальное не наше дело.
- Нельзя было всё сделать с первого раза? Когда вы вернулись, вы сделали ошибку. Грубовато сработано, - издевательски заключил Визант.
Пленники понурили головы, пытаясь отмолчаться.
- У меня нет времени ждать, пока вы надумаете говорить со мной, - добавляя металла в голосе, настаивал Визант.
- Точно сказать не можем. Командует начальство, - пожал плечами один из них.
- Зато я вам скажу. Отсняли документы, а когда поняли их ценность, решили полностью изъять их, включая возможные копии. Но для этого нужно было развязать мне язык. И я подозреваю каким образом. А к людям, которые пришли со мной разделаться, у меня нет и капли жалости. Мало того, я никогда не испытывал такой страсти к убийству, - Визант подёргал слегка стволами пистолетов.
- Вы сказали абсолютную правду. Именно так мы и должны были поступить, - признался налётчик.
- Такой ответ меня уже радует. И как же вы на меня сумели выйти?
- По электронному адресу.
- Значит, ваши люди перехватили мои электронные сообщения?
- Наверное. Хотя подробностей я не знаю.
- А я напомню. Ваши люди навещали одну мою знакомую. Ваша операция слишком дорого стоит, чтобы просто выкрасть мою папку и убрать меня.
Заложник молчал и переглянулся с напарником. Визант направил пистолет на второго, который не проронил ни слова. Сейчас, в отсутствие явной опасности, он всё равно понимал, как его палец готов нажать на курок, повинуясь неуправляемой воле.
- Да за сокровищами мы охотимся, - наконец то не выдержал молчун. - По ходу дела. Или наоборот. Якобы вы знаете их тайну. Нам обещали процент, и эта операция просто бизнес. Нам наплевать, кто вы и на кого работаете.
- Я не знаю этой тайны. И они мне не принадлежат. А хозяин уже в бегах. И вы наверняка знаете, что он ищет у меня защиты, раз сканировали мои электронные переговоры. Какой тогда смысл меня убивать. Скорее всего, вы бы использовали меня как наживку.
- Да, именно так, - снова вступил другой пленник, ослабленный смертельным ужасом.
- И последний вопрос. Петра Наумова, ваши люди убили?
- Мы не знаем, - в один голос сдержанно взмолились они. - По крайней мере, мы там не были.
- Значит, что-то всё же, слыхали?
- Двое парней Ивлева исчезли, это мы точно знаем, - испуганно продолжал отдуваться один из них.
Визант отключил камеру и приказал им снова сковать себя наручниками.
- Когда увидите своего Ивлева, передайте, что если с Веры Щербаковой упадёт хотя бы волосок, я его лично убью, заодно с исполнителями.
Почти все вещи Александра были уже собраны в саквояж, чтобы он мог покинуть дом в считанные минуты.
- На улице ещё кто есть из ваших?
- Нет. Только машина, «БМВ», синего цвета.
Визант обещал оставить ключи от наручников на капоте их машины и исчез.

 

 

ГЛАВА 10. ВИЗАВИ.

 

Возбуждённый говор и смех загулявших обывателей, перемежался с тревожными воспоминаниями прошлой ночи, кошмары которой напоминали затянувшийся сеанс, никак не прекращавшийся, даже когда он ощутил, что пришёл в сознание. Убийство, пусть и оправданное безвыходными обстоятельствами, сути своей не меняет. Не перешёл ли он в ту зону, где легко будет убивать. Если даже и не приведётся больше совершить убийство, всё равно он будет жить с вечным, мучительным оправданием.
Визант окончательно пробудился от полусонья, в машине. Ночью, решил он, всё равно новой квартиры не найти. Мрачный рассвет незаметно отогнал расцвеченную искусственными огнями ночь, превращая её в серую мреть зимнего Парижа.
Машину пора было возвращать арендатору, по ней его легко могли найти. Неприветливый, завывающий среди лабиринтных улиц ветер, оживил его от раздражающей скованности. Срочно нужно было снять новое жильё, набить брюхо, залить его изрядной дозой вина и завалиться спать.
К полудню он нашёл по сносной для него цене квартиру на юге Парижа, ближе к окружному шоссе.
Сотовый телефон выключил, чтобы резидентура не беспокоила его на это время, и не определила его место нахождения по сигналу. С прошлой ночи его недоверчивость усилилась. Вечером он сам связался по телефону автомату. Обеспокоенный и недовольный связной велел ему встретиться с неким агентом из американской спецслужбы, с которым ему придётся иметь дело в дальнейшем, если, конечно, они сработаются.
Пока, Визант не до такой степени изучил Париж, чтобы ему назначали встречу. Не мудрствуя, он связался по указанному номеру, где ему ответили на английском, без американского акцента, и предложил неизвестному лицу сад Тюирли.
Следующего дня, в саду, на одной из скамеек он узнал связного. Мужчина средних лет, в сером плаще, в шляпе, напоминавшего буржуа или комиссара из полицейских сериалов, просматривал, как и условились, глянцевый журнал, рядом лежал зонтик. Внимательно и спокойно посмотрев на подсевшего Византа, представился Артуром Воленталем, начав разговор на натянутом французском, а затем, к удивлению собеседника, перейдя на русский, который у него страдал лишь от лёгкого акцента, характерного для соотечественников, переехавших с десяток лет назад заграницу.
- В вашем посольстве меня никто не знает. Вы, первый. Я держу связь через своего человека. Расскажите мне подробно, что с вами произошло позапрошлой ночью.
- Неужели вы уже знаете об этом?
- Нет, пока я ровным счётом, ничего не знаю. Кроме того, что соседи ближе к утру, заметив, как два человека, выносили из подъезда тяжелый предмет, длиной с человеческий рост, завёрнутый в одеяло, вызвали полицию. Сыщики обнаружили следы убийства, наспех смытую кровь. Вы там были зарегистрированы под фамилией Шмидт, швейцарца по документам. Камеры наружного наблюдения снимали вас, так что и снимок у полиции имеется.
- Да, это верно, - проронил Александр, обескураженный осведомлённостью нового знакомца. - У вас такие обширные связи с французской полицией?
- Вы сделали ошибку, что не позвонили сразу в своё консульство, - Воленталь не заметил последний вопрос. - Там бы убрали следы. А теперь есть опасность, что этот факт просочится в прессу. Отчасти, это будет означать провал.
- Не знаю, какой провал вы имеете в виду, но я готов вернуться домой, раз такое дело, - оскорбился Визант, хотя возвращаться на родину, ему совсем не хотелось.
- Ээ… дорогой друг, у нас не клуб по интересам. Я, кстати вас выбрал, и отвечаю за этот выбор. Вас всё равно будут искать. И не только полиция, но и какие то другие враги, которые охотятся на вас не понятно почему. Возможно, им нужны служебные тайны, которые мы как раз и пытаемся скрыть, или напротив, разузнать.
- Меня много раз запугивали. Мне это не вновь, - отвечал Александр на менторский тон собеседника.
- Я знаком с вашей биографией и с вашими характеристиками, без этого я бы не делал на вас ставку. У меня нет привычки запугивать, я знаю цену словам. Вы можете выбрать свободу, хоть с этой минуты. Но тогда вы теряете нашу защиту. Я имею в виду свою службу. А как будет ваша страна с вами разбираться – не имею представления, - беспристрастно рассудил этот Воленталь, не оставляя как бы надежды, что будет дважды предлагать Византу вступить в его ряды, неизвестно зачем и в качестве кого.
- После той ночи я никому не должен доверять, и вам в том числе.
- Выбор то у вас невелик. Да и с деньгами, похоже, становится туго. На родине ваша свобода будет ограничена.
Визант даже и бровью не повёл на замечание относительно средств, чтобы не выдать тайну сокровища Отиса и его причастность к нему. Неужели этому лису и про бриллианты известно?
- И всё же вы меня принуждаете. Ясно даёте мне понять, что, не работая с вами, я становлюсь лёгкой мишенью.
- Думайте что хотите. Я не призываю вас к государственной измене. Всё это с согласования вашего начальства, в рамках борьбы с терроризмом и коррупцией. Одно скажу, я чувствую, что мне с вами рано расставаться. И уж никак не думал, что вы отступите при первой неудаче. Впрочем, в нашем деле, два раза не приказывают и уж тем более не предлагают, - равнодушно заметил незнакомец, опустив свой баритонный голос.
- Я не из тех, кто отступает. Совсем не обязательно меня интриговать путём комплиментов и угроз. Я хочу знать, зачем я здесь, прежде чем что-то делать. Пока я этого не понял. У меня предчувствие, что и вам я нужен как наживка, но на какую пасть, хотел бы разобраться. А придётся пуститься в бега – значит, так тому и быть, - нервно и категорически отвечал Александр.
- Но вы то не рассказываете, что с вами произошло. Это может скорее вас спасти.
После убийства, такого душевного гнёта, Александр не испытывал даже во время несправедливого осуждения. Всё представлялось так, будто однажды, чья то дурная воля втянула его в одно несчастье, а оно оказалось лишь звеном в нескончаемой цепи зла. И этот тип, со своими утешительно подавляющими речами, лез с лупой в его душу, чтобы вставить свой манипуляционный робот. Сколько раз над ним производили такие эксперименты.
- Я вижу, что раздосадовал вас, - сочувственно продолжил Воленталь. - Вы поможете мне, я помогу вам. Вы испытали шок, и вам нужно выговориться. Затем, мы с вами обсудим дальнейшие планы. Может, то, что случилось совсем не провал. Вы избежали мёртвой западни, чего далеко не каждому удавалось. Я не припомню таких случаев в своей практике. У вас есть серьёзные враги, но вы дали понять, что способны дать отпор. Вам это делает честь. За битого, двух небитых дают, так говорят русские.
- Не плохо бы для продолжения разговора найти укромное место. Хорошая закуска и пару бутылок пива меня бы больше успокоили. Китайская лапша, которую я имел на завтрак, не уплотняют мой желудок так, чтобы мои нервы пришли в порядок, - весело взбудоражился Александр.
- Вот это уже разговор. Я приглашаю вас в ресторан, - бодро откликнулся собеседник.
- Только выбор за мной, - воскликнул Александр. - Чтобы стены не имели ушей.
- Пойдёт.
- И с вами я буду откровенным настолько, насколько и вы – со мной.
Через полчаса они заняли отдельный кабинет дорого ресторана на Елисейских Полях, куда их подвезло такси. Отсутствие машины у Воленталя удивило Византа, хотя и успокоило, поскольку так их легко можно было отследить. Это лишний раз подкупало – Воленталь явно хотел вызвать доверие у напарника.
Александр заказал ветчину, соте и салаты, партнёр же предпочёл тушёную рыбу. Несмотря на желание выпить Визант удерживал себя, по крайней мере, до того, как высказаться. Он поведал все детали ночного нападения, утаив только то, что бандиты, на самом деле, прежде всего, добивались секрета хранения бриллиантов. Про запись одного из нападавших Александр также не упомянул.
После хладнокровной паузы, Воленталь заметил:
- Некто Пётр Наумов, вор в законе, был убит в России. Там же, в сожжённом доме, обнаружили ещё двое тел, погибших от пуль. Словом, похоже, было на разборку. У вас же открыт счёт в швейцарском банке. Ваше ведомство выплачивает такие крупные командировочные? Есть ещё одно имя, Феликс Отис. Оно вам знакомо.
Византа не обескуражила осведомлённость собеседника, он принял её с лёгкой иронией.
- Знакомо. Раз уж вы в курсе дела. Налётчики, той ночью, больше хотели узнать тайну его богатств. А здесь, в Париже, слишком дорогая жизнь, чтобы обходиться казёнными командировочными. Вы во мне ещё не разочаровались?
- Я не доверял бы тому, кто пытается быть безгрешным, - парировал собеседник. - Так же как и тому, кто любит исповедальные разговоры. Судя по всему, эти люди ведут игру за большой куш. Иначе бы не сунулись сюда. Поиск сокровищ дорогое удовольствие.
- Откуда вам всё это известно? - равнодушно спросил Визант.
- Информация – моя работа. Стоит увидеть связи между событиями, и они сами укладываются в систему.
- У меня есть записанное признание одного из бандитов, - признался Визант.
- И с кем работает этот Ивлев?
- Известно с кем, с Юдиным, зам. министра внутренних дел. И со Спириным, главой московского УФСБ. Наверное слыхали про таких?
Воленталь утвердительно кивнул головой.
- Разумеется. Значит, копии компромата у них. А не у нас, - он бросил ненавязчивый взгляд на Александра.
- То, что я владею досье Сотника, могут расценить как должностное преступление. Разглашение служебной тайны. Хотя, семь бед, один ответ. Я могу подкинуть экземпляр, - пробормотал Визант, сам удивляясь такому быстрому согласию.
«Быстро же он меня охмурил, - отметил он про себя, - причём без всяких особенных уловок и усилий. Да я просто осёл».
Воленталь же признательно взглянул на него, но промолчал, зато его обострившееся лицо с приподнятым подбородком, ставшее более мужественным в этом застывшем жесте, могло бы убедить собеседника в соблюдении джентльменских правил.
- Но мне и сейчас не терпится узнать, что там. Пусть и в общих чертах, - разрушил затянувшуюся паузу новоявленный партнёр.
На описание содержания своей папки у Византа ушло минут пять. Напарник выслушал со спокойным, понятливым видом, будто уже был посвящён в существо дела, а сейчас мог только пополнить свои сведения.
- Но что дальше? - задался вопросом Александр под конец своего краткого повествования.
- Пока не знаю… Будем делать, что предписано. Общая задача известна. Начальству нужны схемы пополнения и растрат чёрных касс. Кто владельцы. Финансируют ли они терроризм, или ещё какие грязные дела, вроде наркомафии. А может и того хуже – государственный переворот.
- У власти маниакальная страсть к заговорам, - насмешливо выразился Визант, повеселев от вина.
- В вашей стране авторитарная власть, что не оздоравливает нравы. А враги зарождаются и среди тех, кто присягал на верность.
- Неужели этот Спирин, или Юдин, могут сменить власть в стране? Они всего-навсего чиновники, высокопоставленные, но всё же чиновники, и, кстати, не самые приближённые.
- У них наверняка есть сочувствующие. Как внутри, так и во вне.
- Вы предлагаете спасать мою страну? - саркастически спросил Александр.
- Нет. Только отвести от неё одну угрозу. И от моей страны - тоже, - также шутливо ответил Воленталь.
- Каким же образом?
- Собирая сведения. То, чем мы будем располагать, предназначено для ушей самых высоких лиц. В том числе. Мы, для них, дополнительный и независимый источник информации.
- Клятвы давать я не стану. С меня достаточно официальной присяги, - язвительно проронил Визант.
- С вас, её никто и не требует. Я вообще, не доверяю клятвам. Это кандалы, от которых всегда хотят избавиться. Я предпочитаю иметь дело со свободными людьми. А зло нужно предотвращать, чтобы затем не искать реванша. Лучше ответить на замах, чем на удар, - философски разоткровенничался Воленталь.
- А по-моему, нас от бандитов отличает только то, что мы охотимся на них, а они на тех, кто слабее их. И у нас государственная лицензия на насилие.
Воленталь снисходительно взглянул на собеседника.
- Право на возмездие оставим другим, - заключил он.
Визант снова поймал себя на том, что слишком доверился этому неизвестному типу. Однако на откровенность его влекло как магнитом.
- У меня есть и личные интересы, - продолжил Александр. - Обязательства перед этим Отисом, как и возможность подзаработать на его сокровищах. Я достаточно натерпелся лишений в сибирском лагере. Да и жизнь наша может оборваться в любую минуту, чтобы истязать её нуждой. Воину, время от времени, требуется роскошь. От дополнительного заработка, я не откажусь, пусть это и не всегда будет в рамках закона.
- Понимаю… И ценю откровенность. Я ведь тоже не живу на государственное жалованье, - Воленталя развезло, глаза его миролюбиво блестели, брови доброжелательно поползли вверх, он опустил свой корпус на локти, подавшись вперёд.
- Это тайна? - произнёс Визант, чуть ли не отпрянув от такого расположенного жеста.
- Нет… Но об этом в следующий раз. Буду прикрывать вашего Отиса насколько смогу. Всё остальное – на ваш страх и риск. Попадётесь властям – ваши проблемы.
После этой насмешливой отповеди, резко сменившей дружелюбный тон, Воленталь передал Александру способ связи, расплатился за заказ и лаконично распрощался.

 

 

ГЛАВА 11. ГИДРА.

 

Заместитель министра Юдин, старый конь, не способный испортить борозды, уставший, но знавший на зубок все тонкости карьерной службы, встретился на даче своего родственника, со своим неофициальным подопечным Ивлевым. Сам Ивлев, пока ещё ощущал преимущества пса, кормившегося из рук двух хозяев.
- Ещё один человек мой погиб, - пожаловался Ивлев, едва они сели за стол. - Деньги потрачены впустую. На продолжение поисков этого Отиса средств нет. Но главное, их полиция выйдет на моих людей. В бегах я ещё никогда не был.
- Василий, мы все под богом ходим. Те бумаги, которые ты раздобыл, это и удача, но и серьёзная опасность. Не только для меня, - отчитывал Юдин тоном, не обещавшим напарнику каких либо компенсаций. - Запомни, я тебе предоставил контракт на драгоценности этого Отиса. Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Там богатств, хватит и твоим детям, и внукам.
Истеричный тон Юдина не подавил дерзости Ивлева.
- Да эта сволочь Визант имеет запись признания моего человека. Я наверняка уже под колпаком у ФСБ.
Расплывчатое лицо Юдина, с карими непроницаемыми глазами, на секунду застыло в удивлении, затем вернулось к обычной пренебрежительной гримасе.
- Да и не только ты. Ты ведь точно не удержался бросить взгляд на те бумаги, которые выкрал у него? Дело запахло жареным, Василий, - скороговоркой рявкал Юдин осипшим от волнения голосом. - Не хочешь выполнять контракт, твоё дело.
- Нет уж, я выполню контракт, - гневно воскликнул Ивлев. - Мне некуда деваться. Да и без вашего прикрытия я лишь пешка. Быть бы ещё уверенным, что у Отиса действительно имеются эти бриллианты. Мать их … - уже смиреннее выразился он.
Юдин одарил его липким снисходительным взглядом.
- Поверь мне, я знаю, о чём говорю. Я же участвовал в расследовании. Одна треть алмазов не учитывалась, хотя мы стряпали отчёты, что только десятая часть. Признать такой масштаб воровства никто бы не осмелился. В казну вернули и того меньше. Остальное - бесследно исчезло. По нынешним ценам это десятки, а то и сотни миллионов долларов, - спокойно объяснил Юдин.
- Почему же раньше не взяли его в оборот?
- А кто же знал, что он хранитель. По делу проходило много народу. Каждый из них мог знать тайну. Она у них закодирована, головоломка, китайская шкатулка. Спрятать всегда легче, чем найти. Я ждал, пока кто-то выдаст себя. Вот Отис и обнаружился.
Юдину уже претил этот разговор, властитель не должен долго убеждать слугу, он сделал жест рукой, чтобы Ивлев скорее достал из портфеля набор деликатесных продуктов и бутылку водки.

***

Юдин настолько был перепуган последними новостями, что вопреки выдержке, которую он продемонстрировал перед подопечным, в тот же день не мог обойтись без встречи со Спириным, своим негласным компаньоном. Спирин пригласил его на явочную квартиру.
- Дела совсем плохи, - почти простонал удручённый Юдин. - Они так выйдут и на наши счета.
- А точнее, на твои счета, Виктор, - сухо поправил его Спирин.
- Деньги нужно снова куда то переводить. Но я с этим не справлюсь, ты же знаешь, - Юдин тут же поубавил свой жалобный и претенциозный тон.
Спирин сочувственно приподнял брови.
- У тебя же были такие возможности, раз ты открыл счета там?
- Я доверился этому Сотнику, его брату. Мало того, что они действовали аляповато, так ещё решили и засветить меня. У тебя, Николай, более обширные связи.
- Мало ли какие у меня связи, - поучительно отрезал Спирин. - Переведи все свои деньги в оффшорную зону.
- Ты меня утешил? - с заметным раздражением возмутился Юдин. - Они итак в оффшорах. Но следы остались в европейских банках.
- Испугался? - хладнокровно изрёк Спирин.
- А как же? Нельзя не думать о своей шкуре. Мне припаяют и коррупцию, и легализацию. Да ещё и пособничество терроризму… Я даже не воспользуюсь своими деньгами.
- Не дрейфь. Последнее обвинение тебе не пришьют, ты слишком высокопоставленное лицо для этого. А я не психотерапевт, чтобы утешать тебя в паническом настроении. Мы уговаривались прикрывать друг друга. Но при этом каждый отвечает за своё дело, а не тащит за собой остальных. Уговор я прекрасно помню. Никто тебя выбрасывать на помойку не собирается. Каждый из нас рискует, и я – не меньше тебя. Сотник был слабым звеном именно в твоей цепи.
Впервые Юдин испытывал почти животный страх быть разоблачённым. В давние времена было проще. При избирательном способе соблюдения законности всегда можно было выйти сухим из воды, проявляя разумную лояльность начальству. Когда позиции начальника становились шаткими, нужно было во время переориентироваться на вышестоящее лицо. Сегодняшние же обстоятельства казались абсолютным произволом судьбы. События менялись непредсказуемо, личная преданность, как главный стержень власти, в нынешние времена стала размытой. Казалось, что возобладала чуть ли не единственная сила – жажда наживы. Но ведь ею он и сам был дезориентирован.
- Мне бы, вместе с деньгами и самому махнуть на какие-нибудь острова, откуда не выдают, - как бы вслух размышлял Юдин.
- Наверное, ты просто устал, Виктор. Я тебя не держу. Хотя без тебя, я потеряю союзника и информатора в МВД. Но учти, что настоящее наше фиаско начнётся тогда, когда ты исчезнешь. Они сразу форсируют следствие, - беспристрастно объяснял Спирин.
- Наверное так всё и будет. Роль вора в погонах куда бы не шло... Но чтобы путаться с экстремистами, - Юдин закачал головой.
- Забудь это слово, когда разговариваешь со мной, - одёрнул его Спирин своим внушительным тоном, который редко когда звучал чрезмерно раздражённо. - Это всё политика. А политикам нужно зло, иначе они не оправдывают своего существования. Впрочем, и обывателям тоже. Это их отрезвляет.
От философских рассуждений напарника, Юдин тоже не удержался от откровенности на общую тему.
- Меня то, как раз политика интересует меньше всего. Я пошёл в чиновники, чтобы не быть холопом. Чтобы я манипулировал людьми, а не наоборот. Ты, Николай, ближе к политике, ты в ней участвуешь, пусть и скрытно.
Спирин пристально взглянул на Юдина.
- Власть, это и есть политика, так что не прибедняйся.
- Да, но должна быть конечная цель?
- Цель, Виктор, в движении. Жизнь не может остановиться, и не может быть идеальной. Я удерживаюсь в ней теми средствами, которые у меня есть.
- Цель не оправдывает средства, - равнодушно высказался Юдин.
- А конечная цель недостижима. Потому что политика, это ещё и борьба честолюбий, уязвлённого самолюбия. Власть же часто даётся по воле случая. Поэтому, хороших правителей не бывает в природе. Масштаб власти не соизмерим с узостью эгоизма личности.
- Ээ… Куда хватил. Ты борешься с кем-то, из-за своей гордыни? - вырвалось у Юдина, никогда не имевшего подобного спора со Спириным.
- Именно. Но не только я. Власти добиваются долго, унижаются, загоняя болезнь внутрь. А получив её, мстят за свои страдания.
- Уж не интригуешь ли ты, Николай, против высшей власти?
- Что ты, Виктор, мне это не под силу. Хотя принять участие в негласном сговоре, почему бы и нет? - такого выпада Юдин совсем не ожидал, из огня да в полымя.
- Сговор? Нет, нет, я этого не слышал, - он отрицательно затряс головой, растерянными и бессмысленными жестами не находя места своим рукам, которыми в конце концов, ухватился за бутылку.
- Эти последние теракты - разборки среди кавказских кланов, где не умеют балансировать между различными интересами. Но всё это подрывает репутацию Кремля. Наша традиционно абсолютистская власть, как всегда даёт сбои. Так что, ты, Виктор, изначально был втянут именно в политические подтасовки. Впрочем, как и все. Другого и не могло быть. Не открещивайся.
На это издевательски циничное заключение Юдин ответил не сразу. С минуту он сумрачно молчал.
- Может и так. Но что мне делать? - первоначальный неопределённый страх у Юдина был вытеснен реальными опасениями.
- То, что и раньше. А я помогу скрыть следы твоих денег. Ты потеряешь половину, за комиссию. Своих людей, я в беде не бросаю, - насмешливо бросил Спирин.
Юдина заверения не утешили, глаза его горели сомнением и испугом.
Спирин и сам не доверял этому уставшему чиновнику, хотя был уверен, что имел защиту своего ведомства, в случае, если разоблачат Юдина. Ради спасения чести мундира контора не допустит скандала в отношении такого высокого чина, как Спирин. Да и коррумпированная связь его с Юдиным трудно доказуема. И всё же, Спирин будет покрывать его, иначе отвернутся от него самого, как от персоны, нарушившей круговую поруку.

 

 

ГЛАВА 12. ПРОБЛЕМЫ ОТЦОВ И ДЕТЕЙ СИЛЬНЫХ МИРА СЕГО.

 

Ирина Сергеевна Панина, сестра супруги главы государства, сорока восьми летняя женщина, цветущего вида, которой слабая полнота придавала лишь солидного обаяния, находившаяся в разводе уже почти десять лет, отважилась на серьёзный разговор со своей повзрослевшей дочерью. Тема касалась выбора профессии. И хотя родители давно знали о пристрастиях дочери, они не были уверены в достаточных способностях, которые и выражались только в заявленном желании, и считали это прихотью ребёнка из семьи с почти неограниченными возможностями.
- Итак, Анна, ты решила окончательно, на каком поприще будешь себя пробовать? - мелодичным голосом спросила мать, подойдя к ней в гостиной и сев рядом.
- Я давно об этом заявила, и менять решение не намерена, - ответила дочь с чувством сдерживаемого протеста.
- Ты уверена, что состоишься в этой профессии? Ты ведь закончила второй курс МГУ по филологии.
- Да, чтобы иметь возможность поступать в Сорбонну. Там допускают к экзаменам и после первого курса. Я год потеряла. А лучше в Школу Кинематографии Парижа. То, что я выбрала, это прежде всего призвание. Ты снова говоришь обидные слова. Если бы я не чувствовала его в себе, я бы и не желала.
- Именно поэтому я так говорю, что это чувство может оказаться обманчивым.
- Вот я и хочу себя испытать, а не жалеть потом о неправильном выборе.
-Все дети так говорят, когда начинают ощущать свою самостоятельность. Это стремление стать независимой и вводит тебя в заблуждение.
Щеки Анны вспыхнули, заблестели глаза, хотела ли мать уязвить её самолюбие, открытым сомнением в её дарованиях, или сделала это по неосторожности, уже не имело значения. Неужели она не понимала, как вредоносен такой способ воздействия. Наверное, зов несостоявшихся мечтаний её юности говорил в ней, диктуя свою непререкаемую волю дочери. Однако после того, как её грёзы стать актрисой рассеялись, она превратилась в хорошего искусствоведа и критика, очаровывая окружение могущественного свояка эрудицией. Мужчин это приводит в восторг, а в женщинах вызывает чаще уважение вместо зависти.
- Стремление важнее результата, мама. Нужно ставить сверхзадачи, тогда чего-нибудь добьёшься. Тебе ли это объяснять?
Неожиданно хлёсткая реплика, - к зрелым рассуждениям дочери семья давно привыкла, - обезоружила мать. Анна, вопреки внутреннему возмущению, всё чаще находила в себе силы отстаивать себя в сдержанной манере, что свидетельствовало о разрушении прежних связей с матерью и отчимом. И, в особенности с матерью. Отец её, чиновник средней руки, не имевший отношения к политике или крупному бизнесу, расстался с ними по причине собственной несостоятельности. Полнокровные отношения с Анной, возможно так и не созрели в нём. Последнее время их навёрстывал отчим, крупный предприниматель, да и то, принуждённо, как считала Анна, покровительствуя с высоты своего положения. Они обе про себя считали, что не стань их родственник первым лицом, мать не выбрала бы себе партию из богатейших людей страны. Своенравная Анна хотела независимости, при скрытой поддержке влиятельного дяди.
- Но ты, могла бы, окончить эти режиссёрские курсы, и у нас, в стране, - не отступала мать после некоторой паузы.
- Нет, я предпочитаю учиться заграницей. Там меньше контроля с вашей стороны. А ещё меньше – лести. Я намерена испытать себя по настоящему в беспристрастных для себя условиях.
- Именно там, для тебя менее благоприятные условия. Тамошняя пресса агрессивна, она будет следить за каждым твоим движением. За твои неудачи тебя будут есть заживо, а твоя свобода, о которой ты так мечтаешь, может уронить честь родственника. Ты хоть осознаёшь это?
- Уронить честь можно только свою, мама. А то, что там жёсткая конкуренция, меня, это, только вдохновляет.
- Ни отчим, ни тем более дядя не одобрят. Кроме всего прочего, стоит вопрос оплаты твоего проживания и обучения. Мы не сможем платить за то, что нам не по душе.
На Анну эта жёсткая несговорчивость произвела впечатление, она сбросила с себя насмешливую манерность.
- Племянница из знаменитой семьи составит честь любого учреждения.
- Не смей прикрываться именем своих родственников, - вознегодовала Ирина Сергеевна.
Анна на секунду потеряла бунтарский дух, её смущало, или, пожалуй, задевала обида матери, в чём она видела явную натяжку, а то и ложь.
- На твоего дядю смотрит весь мир. Нашу семью обвинят в коррупции, - тихо произнесла Ирина Сергеевна, будто открывая какую то страшную тайну.
Анна чуть ли не зарыдала от отчаяния.
- Мама, мы ведь проводили каникулы на островах, не один раз, и не за свой счёт.
- Мы гостили у своих друзей, на их частных владениях. Это допустимо, потому что так принято. Совсем другая история.
- Какая нелепость. Я не имею право на успех, потому что он будет оцениваться только моей принадлежностью к мужу моей тётки?
- Родителей, милочка, не выбирают.
- Но я выбираю поприще.
- Мы тебе желаем только добра.
- Все родители так говорят… А я что, хуже чужих людей? Для него моё обучение - копейки.
Упрекающий, но очевидный выпад, обескуражил мать.
- Так он для тебя почти не существует. И то чем я занимаюсь - благотворительность, где нет личной заинтересованности.
- Личная заинтересованность есть всегда.
- Нельзя быть такой эгоисткой.
- Требование права на выбор – эгоизм? Оплачивать обучение другим, но свою дочь превращать в падчерицу изгоя. Разве это не деспотизм? - с расстановкой, но повышенным тоном заявила Анна.
- Ты больна обычным юношеским максимализмом. Это пройдёт. Тебе рано быть совсем самостоятельной. Мы живём в агрессивной, интригующей среде. Дядя наложит запрет на твою вольницу.
- Я не в клетке. Поеду в Париж, буду подрабатывать официанткой, - с издёвкой ответила она.
С сожалеющим, но непоколебимым видом, Ирина Сергеевна вышла из гостиной, дочь также удалилась в свою комнату. Анна знала, что через какое то время мать вернётся, снова ища с ней контакта, проверить, насколько сильно впечатление дочери и способна ли она ещё сопротивляться.
Позже, она удостоверилась в том, что дочь не сникла от обиды и оставила её в покое на продолжительное время. Однако упрямая Анна замыслила интригу.
Её ограниченная свобода в развлечениях, и во всём остальном, не касалась доступа к Интернету. В течение нескольких последующих дней, она разослала обращения в ряд заграничных учебных заведений, чтобы ей предоставили стипендиальный грант, а также студиям и продюсерам для спонсорства её начинаний в киноиндустрии.
Служба безопасности не просматривала её электронную почту в момент передачи, иначе Панина старшая тут же пресекла этот коварный бунт. Вирус гласности был запущен. Попав в питательную журналистскую среду зарубежья, он распространился со скоростью эпидемии. До российской прессы он тоже докатился, однако, лишь в некоторые оппозиционные газеты. Хотя и этого хватило, как слабого голоса в горах с лавинной опасностью.
Однажды вечером, едва Ирина Сергеевна вернулась домой со службы, где она возглавляла благотворительный фонд, как её энергичные шаги приблизились к комнате дочери, и дверь, с таким же щедрым в своей строгости жестом, распахнулась. На столешницу она бросила несколько российских газет. Анна боролась с волнением, хотя и готовилась к неизбежному скандалу.
- Ты хоть понимаешь, что ты натворила?
Анна взяла ворох бумаг, мельком взглянула на них и бросила на прежнее место, не вставая с кресла.
- Мало того, мне пришло несколько положительных ответов, - сдавленным голосом ответила она.
Несмотря на первоначальный царственно грозный вид, Панина старшая, бессильно опустилась на диван. С минуту собиралась с мыслями, опасаясь ещё сильнее обидеть обезумевшую дочь, и в то же время, понимая необходимость жёстко ограничить своеволие.
- Значит так, Анна, Интернетом будешь пользоваться только в допустимых охраной объёмах и под их контролем. Заграницу тебе дорога на время закрыта, - редким командным тоном произнесла Панина старшая.
- И что дальше? Ты запрёшь меня здесь. Я объявлю голодовку. Мне терять нечего. Рано или поздно и про это тоже узнают, - огрызалась дочь в ответ, напоминая зверька, загнанного в угол, но не способного смириться.
- На первое время ты будешь лишена связи.
Ирина Сергеевна удалилась с категорическим видом, предпочитая более не тратить сил на уговоры.

 

***

Отчим встречался со своей падчерицей раз в неделю. В ближайшее воскресенье Анна отказалась присоединиться к традиционному обеду, сославшись на усталость. Избегая прямого разговора, отчим пригласил Анну на прогулку в лесу, прилегающем к его загородному особняку, который он уступил Анне для проживания, оставаясь с её матерью по будням в просторной московской квартире. Анна снова отнекивалась, объяснив, что она уже сделала утреннюю пробежку, и утомилась. Тогда отчим, не имея более терпения обхаживать её, перешёл на откровенность, не покинув её комнаты.
- Ну, расскажи мне, в чём причина твоего затворничества? - спросил он бархатным голосом, откинувшись на спинку дивана, одетый в джемпер, с серьёзным и в то же время располагающим выражением полного лица.
- Я всё давно рассказала матери. Мнения своего не переменю, - отвечала она, без желания развивать эту тему.
- А я не принимаю решений, пока сам всё не выслушаю, - с мягким настоянием продолжил он.
Взгляд его стал напряжённым. Той ауры человека, обладавшего миллиардным состоянием, вполне хватало, чтобы падчерица ощутила довлеющую атмосферу. Но она чувствовала схожесть характеров, не сразу поддавалась на магнетизм одного из влиятельных людей, выложила свои условия в твёрдой и лаконичной форме.
- Ну что же, - заключил отчим, после недолгого раздумья. - Я не вижу смысла препятствовать твоему выбору. Твою учёбу я оплачу. Мало того, ты ни в чём не будешь нуждаться.
Анна, не ожидая услышать такого ответа, готовясь продолжить свой протест, не смогла удержаться от восторга, хотя и сдержанного, - подсела к нему и впервые поцеловала в гладко выбритую щёку, пахнущую утончённым одеколоном. Разумеется, на него повлиял звонок из администрации президента, по настоянию которой племянницу держали в изоляции, но ловко спланированный ею скандал прорвал кольцо заговора молчания и принудил их пойти на уступку. Хотя это и была победа, но с горечью оттого, что даже очевидное право нужно было вырывать из когтей этих всесильных деспотов.

 

***

- У первого лица обнаружилось слабое место, - произнёс Спирин, встретившись с Ритой в снятой на один день квартире.
- Наслышана.
- Не предлагал ли тебе Лаврецкий работать на него?
Рита проигнорировала этот вопрос, подняв лишь брови в ответ.
- Ты ведь училась на актрису, но потом вдруг перешла к нам на службу.
Его слова и жесты как яд проникали в её сознание, и как она ни старалась, но противоядие так и не могла найти.
- У него есть и киностудии. Может тебе и впрямь пойти служить ему. В нашем ведомстве из своего обаяния ты вряд ли что-то ещё выжмешь.
- Я понимаю, куда ты клонишь. Лаврецкий и сам дойдет до этой интрижки относительно президентской родственницы. Если уж я пришла к такой идее, то в его хитрую голову она придёт и подавно.
- Но я то, как раз, и не могу допустить, чтобы этот назойливый интриган с кучей денег действовал самостоятельно. Он всё испортит. К тому же, сделай он опрометчивый шаг, не в унисон власти, и он последует примеру другим опальным олигархам. Хуже того, ещё и в тюрьму попадёт. А он нам ещё пригодится.
- Ну, а ты как задумал сыграть этой фигурой? Я имею в виду племянницу, - выразилась Рита с долей сарказма.
- Пока не знаю, - сухо отрезал Спирин.
После напряжённой паузы продолжил.
- Ну ладно, что мы о делах, да о делах. У нас есть немного времени и эти вкусные блюда, - его сухой тон сменился почти на любовное воркование.
Отдавая свое тело, Рита физически страдала от его гнусного существа, от его ласк, от которых неприятным проникающим до каждой клетки огнём, пылала её кожа. Впрочем, его предложение она находила заманчивым, он указывал ей выход из рабства.
После минут сладострастия он вернулся к деловому разговору.
- Наш общий знакомый Визант, завёл шашни с актрисой театра. Ничего не могу сказать относительно её талантов, но у своего режиссёра она в фаворе, правда, в малоизвестном театре. Труппа скитается по разным местам, не имея достаточных средств арендовать достойные залы. И Визант оказывал им помощь, неизвестно из каких доходов. У простых агентов кошелёк тонок для таких сумм.
Спирин часто не договаривал, оставляя пробелы для партнёра, чтобы тот мог попасть впросак.
- Он финансирует своего соперника, то есть режиссёра, почему-то, - делала выводы Рита, как бы отмежёвываясь от скрытой колкости на счёт её возможной ревности.
- Ну, мне трудно об этом судить. Это скорее по вашей, женской части, разбираться в чувствах, - лукаво объяснился Спирин.
- Послушай, я не могу быть наживкой для Византа. Эту грань я не перейду, - эта полу ярость давалась ей легко, благодаря умению кокетничать. - Не загоняй меня в угол.
- Я предлагаю тебе всего лишь сменить род занятий, - миролюбиво ответил он. - Мне нужны свои люди в разных сферах деятельности. Политики доверяют больше репрессивным средствам. Хотя, пытаются влиять и на общественное сознание, что не всегда у них получается.
- А ты всё надеешься, что советская власть вернётся?
- Я не надеюсь, я знаю. Она, по правде сказать, и не исчезала, совсем. Мифология эффективнее насилия. А люди не изменились. Они, по-прежнему верят в то, что признано, а не в то, что независимо. Не журналисты манипулируют сознанием, которые разгребают чужое дерьмо, или сами испражняются в примитивной идеологии. Это под силу армии художников, которые будут иметь договор с властью. Шоу бизнес, или то, что ещё называют искусством, становится главным дурманящим средством. Менеджеры по управлению умами должны заменить держиморд с их грубым подавлением, - свою пространную речь Спирин произнёс так, будто множество раз повторял её в голове.
- Это что, манифест? - иронично откликнулась Рита. - Но как и сколько не обманывай, людям надоест ложь. Всё равно их нужно прессовать. Без этого не обойтись.
- Я устал от тесных рамок своей организации. Тупость одних, облачённых властью, порождает преступное сопротивление других. Вот и балансируй между ними. Только это тоже мало что даёт.
- Почему бы тогда и тебе не уйти, заняться каким-нибудь частным делом, тем же продюсированием, к примеру. Ты, достаточно молод, и полон сил, - игриво подхватила Рита.
- Увы, я слишком привык к прямой власти. И я не уверен в успехе на другой ниве. А жизнь скоротечна, обеднена выбором, поэтому и приходиться искушать судьбу дерзкими поступками. Явно не в угоду Всевышнему. Многие люди совершают тайную сделку с дьяволом, потому как властное меньшинство, заключило её на легальной основе.
- Так ты к тому же, и падший ангел?
- Я вообще не ангел. Ангел, скорее ты. Я же знаю, как тебе претит связь со мной. Ты делаешь то, чего не можешь избежать, страдаешь, как и все при этом, но в отличие от других, умеешь всё скрывать. Как это у тебя так выходит? - с издёвкой произнёс Спирин.
Рита усмехнулась гортанным, но мягким голосом.
- Может, ты меня не достаточно знаешь?
- Достаточно для того, чтобы иметь к тебе постоянный интерес. Подумай над моим предложением всерьёз.
- Я уже подумала. Я бы и не прочь, но контора на меня обозлится. Вдруг это дело с Сотником обретёт огласку, тогда привлечь того, кто вне службы, легче. В интересах чести мундира - преследовать отщепенцев. Ещё окажусь в роли стрелочника, - с театральным гневом спросила она.
- Мы в одной упряжке. Мне тебя сдать, всё равно, что себя подставить, - уже с неподдельным недовольством, одёрнул он ее.
Глупо ждать от неё мужества, думал Спирин. Этот хрупкий, красивый цветок тут же сломается, когда на неё налягут волки из управления внутренней безопасности. Ко всему прочему, она, не состоявшаяся принцесса, хотя ещё имеет шансы ею стать. Она уже ощутила буйную страсть к тщеславию и власти. Это демоническая сила, под её влиянием Рита поступит как угодно. Никакой страх перед преследованием с его стороны её не удержит.
- Утешил, - воскликнула она с обидой и отчаянием. - Попади Лаврецкий под опалу, и я окажусь в числе преследуемых, как его клеврет.
- Тебе точно нужно уйти из органов. Тогда не будет предлога обвинять тебя в соучастии.
Рита посмотрела на него и встретила вполне осознанный взгляд.
- Тем более, это расценят как бегство, - непринуждённо возразила она.
- Об этом стоит подумать, - согласился Спирин. - Твоё увольнение нужно подстроить.
- Тогда я потеряю репутацию? - уже возмутилась она.
Спирин растерялся от её негодующего восклицания. После паузы ответил:
- Нет, это сохранит репутацию. Ведь ты же не сбежала. Всё должно выглядеть так, что ты попала под немилость одного из начальников, но в целом осталась верной организации, в статусе агента влияния. Среди нашего брата, как ты понимаешь, бывших – не бывает.
- И как это сделать? - сопротивлялась Рита, вскинув бровями.
- Например, можно сыграть на твоей связи с Византом. К нему нет особого доверия у начальства. Его отправили на работу в качестве расходного материала, как и многих, кто прокололся, убедив, что он будет служить отечеству засекреченным агентом. Туда, где ведомство не хочет светиться официально. Появись свидетельство твоей связи с ним, это станет основанием для твоего увольнения.
Рита вздохнула со снисхождением к обычным химерам своей вынужденной пассии.
- Состава преступления здесь нет, но свидетельство неблагонадёжности – есть. Тебя уволят без шума. Будешь моим негласным агентом, как и сам этот Визант, правда, чей, пока не знаю. Это и будет твоя защита.
- Прекрасная идея, - саркастически ответила Рита. - А моё мнение, тебя не интересует?
- Конечно интересует, - губы Спирина раздвинулись в улыбке, проявив паутину морщин у глаз, сузив взгляд настолько, что трудно было в нём что-то прочесть. - Ты свободная птица и создана для высоких полётов. Я заинтересован в твоей общественной карьере, так, ты мне полезнее.
Когда Рита покинула его, её пробила боязнь, что вдруг Спирин всё же задумал и её убрать. Убили ведь Сотника. Она, да ещё неуловимый Визант, остались звеньями, которые ведут к Спирину, а от него, к кому то из крупных чинов. Не обратиться ли ей в управление собственной безопасности?
Нет, эта навязчивая мысль всё равно казалась более опасной. Такую шишку как Спирин не решаться разоблачать. Максимальное, что ему грозит – тихая отставка. Зато он ничего не забудет, да и его противники тоже, поскольку все в этой системе мазаны одним миром, а привлекать другую сторону в свои разборки не позволяют и расценивают это как предательство.

 

***

Рита окончательно решилась на увольнение.
- Ну что же, такой ответ мне больше нравится, - произнёс он, когда они встретились уже в другой квартире. - Я сделаю так, что твой начальник сам предложит тебе уйти. Я изображу ревность к Византу, и подброшу улику, что ты имеешь с ним связь. Надеюсь, тебе это не составит труда?
- Как ты это сделаешь? - удивлённо спросила она.
- Свяжись с его роднёй. Помести объявление на каком-нибудь сайте, так, чтобы он понял, что к нему обращаются, и кто именно, - советовал Спирин без тени колебаний на лице, отчего невозможно было понять, знал ли он о её переговорах с Византом по электронной почте.
- Так всё и будет выглядеть. Мне нет нужды изображать к нему интерес. Он, мужчина, вполне, в моём вкусе.
Спирин стушевался от такого укола, но тут же попытался превратить конфуз в шутку.
- Можешь ему на меня пожаловаться, для пущей достоверности. Легенда такая - ты со мной спишь, но хочешь отделаться. Так что, ревность для меня вполне естественна.

 

***

Спирин встретился с начальником управления собственной безопасности, Вольским, на что имел не только право, но рекомендации, как и многие служаки из органов. Однако согласно субординации и этике ему бы следовало обратиться сперва к своему непосредственному начальнику, директору ФСБ, Буранову. Но Спирин имел объяснение обойти это правило – его проблема не была столь значимой, чтобы отвлекать директора от более важных задач.
Он сообщил, что некто Рита Вагнер, представитель пресс-службы, имеет связь с бывшим сотрудником, некогда осуждённым Византом. В доказательство привёл перехваченные его подопечными сообщения между ними по Интернету. Свою заинтересованность в этом вопросе Спирин обосновал обеспокоенностью за репутацию ведомства, где публичные лица не должны обнаруживать контактов с тайными агентами, да ещё с теми, за кем тянется преступный шлейф. Вывод, что эта зашифрованная эзоповым языком переписка принадлежит Вагнер и Византу, вытекал из существа их отношений. Подчинённые Спирина засекли и адреса абонентов, откуда посылались сообщения. Один из них, в Париже. Вольский, несмотря на туманную косвенность улик, принял их к сведению.
Он не замедлил доложить о свежих новостях главе ведомства, Буранову.
- Что за ход он задумал? - задался вопросом директор.
- Хочет, чтобы её уволили. Так её легче будет устранить. Если она знает, от кого погибший Сотник получал дезинформацию, или просто, хотя бы засвидетельствует, что к ней она поступала от самого Сотника, то она превращается в опасного свидетеля.
- Но подозрение сразу падёт на него. Мы возьмём его в ещё более плотную разработку. Он почувствует это и выйдет из игры. Мне этого недостаточно. Главные улики, это счета в заграничных банках, которые потянуться и к Юдину, и Спирину, и возможно, ещё к кому-то. Компромат Сотника свидетельствует о наличии таких счетов. Правда, клубок предстоит ещё распутывать. Хорошо бы иметь доказательства внеслужебных встреч Спирина и Юдина, - последняя реплика Буранова казалась издёвкой, поскольку именно он располагал почти неограниченными ресурсами в сыске, а не Вольский, со своим куцым штатом.
- Мои люди стараются. Но слежка за самим Юдиным может дать более весомые результаты. Особенно по части тех двух трупов, которые обнаружены в сгоревшем доме некто Наумова. Очень надеюсь, что это люди Ивлева, из агентства «Граф». Его же орлы орудуют и в Париже. Тут уж взаимосвязь Юдин- Ивлев - Спирин, будет явной.
- Те двое, записанные на диске, переданном от нашего агента в Париже, не найдены нами. Их родственники даже не знают, где они работают. Возможно, их уже нет и в живых, - поделился информацией директор, чьи сыщики были подключены к мероприятиям управления собственной безопасности, но чаще действовали автономно.
На таких регулярных летучках тет-а-тет каждый пополнял общие сведения, после чего они договаривались о последующих шагах, не согласовывая их больше ни с кем.
- Нам не обойтись без помощи заграничных спецслужб?
- Мы с ними работаем. И за Ритой Вагнер, тоже нужно проследить, - подвёл итог Буранов.
Никто из высших государственных мужей не будет разоблачён, думал директор, когда Вольский покинул его кабинет. Здесь сговариваются на эзоповом языке. А исполнители, - хитрые, изворотливые, вроде Спирина, которые тщеславятся причастностью к высшей власти, но никогда туда не попадут, и тем яростнее служат ей.
Самые тесные отношения из всех, Спирин имел с Головко, заместителем руководителя президентской администрации. Он же входил и в НАК, имея доступ к сведениям антитеррористических следственно оперативных мероприятий. Головко в своё время протежировал Спирина, кандидатуру поддержали президентская администрация и мэр столицы. Тогда, Буранов ещё не был главой организации и не решился позже избавиться от него, хотя и не доверял ему, боясь испортить отношение с влиятельными людьми. Утешал себя он тем, что хотя бы знал, кто агент влияния внешних сил в его ведомстве. Но сейчас, когда Спирин стал неблагонадёжным, директор мог использовать его как аргумент против его прожектёров, особенно против Головко.
Сам же Головко, не стал заметной политической фигурой, сменив портфель министра внутренних дел на нынешнюю должность, координирующую, не имевшую, однако возможности добывать самостоятельно оперативные сведения. Он курировал всех силовых министров и, владея общей информацией, мог повлиять на ход дела. Хотя, в особых случаях директор Буранов и Вольский, начальник управления собственной безопасности, с согласия самого президента, имели право налагать гриф «совершенно секретно» на любые сведения.
Наблюдение за Головко могло стоить самому Буранову враждебности в среде ближнего окружения президента. Для такого шага нужны настолько веские основания, чтобы их одобрил сам президент. Глава президентской администрации мог бы истолковать сведения и намерения директора в свою пользу. Администрация имела самые тесные связи в бизнес элите, а некоторые её члены и вовсе относились к её числу. Но сильные мира сего чурались спецслужбы, а потому, ахиллесовой пятой Буранова служила непричастность к движению крупного капитала, притом, что его ведомство лучше остальных было осведомлено об этом. В ФСБ служили первоклассные ищейки, но финансовые гении туда не стремились. Кремлёвскими же, или около кремлёвскими интригами, как и всюду, не в последнюю очередь двигали деньги.

 

***

Рита Вагнер появилась в кабинете у своего начальника, руководителя пресс службы, по его вызову, прозвучавшим трескучим, недружелюбным голосом из телекома. Молча, с каменным лицом, обещавшим роковые последствия, он протянул ей кипу отпечатанных листов, с текстом о совсем недавнем разговоре по Интернету с Византом, пространном и откровенном, указывавшем не только на их близость, что не возбранялось, но и некие конспирологические тайны. Объяснения Риты выглядели обычным страхом человека, кого коснулся грешок, но без намёка на преступную виновность.
Стареющий начальник, с обрюзгшим лицом, принял её слова за чистую монету, или уподобился этому. Рита же со своей стороны покорилась сейчас этому пристрастному человеку, некогда переступившего через свою прилипчивость вразумительным предупреждением, что она станет флиртовать с более высоким чином, который способен даже убрать его с этой должности. Теперь, этот приниженный волокита вёл себя мстительно хладнокровно, с позиции того, что исполняет волю того начальства, которое её сюда и протежировало.
- Вы роняете репутацию нашего ведомства. Ваша связь с Византом не была санкционирована. Вам предложат другую должность. Она не будет ниже той, с которой вы пришли в мой отдел.
Начальник наблюдал за ней исподволь, бегающими глазками, а Рита небрежно отложила листки с текстом её переговоров с Византом и отклонилась на спинку кресла, подавляя его непринуждённым и снисходительным взглядом.
- Нет уж, благодарю. Куда уж ниже. Я достаточно уважаю себя, чтобы мною двигали как пешкой, или чтобы сгорать от стыда за свои личные пристрастия. Мой отказ, я так понимаю, означает увольнение. Тогда, моё заявление будет через полчаса на вашем столе, - выразилась Рита, ощущая силу своего шарма, и видимо, освобождаясь от доли своего застаревшего страха.
После удовлетворённого рапорта об отставке к Рите заявился сотрудник секретариата и предложил контракт на внештатного агента, пригрозив карьерными проблемами в других областях, куда бы доходили длинные руки ФСБ. Рита не задумываясь подписала эту конфиденциальную бумагу.

 

***

Когда некоторые газеты успели прописать её отставку, к ней домой позвонил секретарь Лаврецкого и предложил должность в его холдинге. Рита не дала согласия, но и не отказала и, надеясь на особые знаки внимания, упомянула о других предложениях. Тогда с ней связался один из богатейших людей страны, и попросил о личной встрече.
Водитель Лаврецкого привёз её в его загородную резиденцию на «Мерседесе» последней модели. Едва хозяин, одетый в строгий костюм, без галстука, провёл её в просторный зал, предложил ей выбрать место. Рита выбрала группу кресел в центре, за столешницей.
- Вакансия руководителя пресс службы вас устроит? - начал своим убаюкивающим и проникновенным голосом Лаврецкий.
Затем он назвал невообразимо высокий для Риты оклад.
- Мне эта работа хорошо знакома. Поэтому она мне наскучила. Мой характер имеет одну особенность – охоту к перемене мест. Но я предпочитаю всё же карьеру общественного лица.
Она одарила его лукавым взглядом, сколь и обаятельным, который не стирается из памяти любого мужчины.
- Тогда, назовите ваши амбиции.
Рита на мгновение призадумалась.
- Насколько мне известно, вы владеете кино компаниями?
- Верно. Причём уже с известными брендами. Скоро, заграницей, я намереваюсь открыть и телекомпанию, которая будет вещать на нашу страну, чтобы хоть как-то восполнить недостаток свободы слова, - произнёс Лаврецкий, приятно удивлённый её любопытством. - Как вы там хотели бы приложить свои способности?
- Точно, не знаю пока. Может быть, продюсером. У меня, кстати, актёрское образование.
- Но ведь это свободная профессия? - удивлённо воскликнул Лаврецкий. - Хотя, почему бы и нет. В конце концов, можно совмещать это и с административной должностью.
- Анна Панина мечтает стать режиссёром. При этом пробовать себя намерена, прежде всего, за рубежом, - неожиданно проговорила Рита.
- Да, я в курсе дела. Этот семейный скандал не очень заметно, но обошёл весь мир. Однако не вижу связи между нашим разговором и этим событием? - лицо собеседника стало серьёзным.
- Связь всегда есть. Её только нужно найти. Ретивая девушка, в золотой клетке, захотела свободы, а может и она по настоящему честолюбива, что ещё лучше обычной прихоти. И этот лакомый кусочек плывёт вам в руки.
- Это я понимаю… - с загадочной иронией отметил Лаврецкий. - Но что с того, что я буду ссужать деньги на её дилетантские проекты? В возлюбленные, я ей не гожусь в любом случае?
- Деньги то, как раз, многие готовы дать, даже в очередь выстроятся. Они то может и не добьются расположения. Никто не любит быть обязанным. В своих иллюзиях она будет находиться до тех пор, пока они не будут материализованы. Чем бы дитя ни тешилось...
- И что из этого следует?
- Пока я только рассуждаю, пытаясь найти в вас участие.
-Я тоже над этим думал. Вы ведь открыли эту тему в первую встречу. Но я не вижу перспективы. Президентская семья почти неприступна, а уж тем более, для меня.
- Анна, не совсем президентская семья.
- Да, но власть принимает любой намёк на интригу в штыки. Начни я искать расположения у неопытной племянницы – и я рискую попасть в опалу.
- Но вы пытаетесь влиять на политику. Не зря же создаёте телевидение заграницей, оппозиционное режиму.
- Верно… И всё же сути вашего замысла пока не улавливаю.
- А у меня и нет плана, расписанного до мелочей. Есть идея, по-моему, разумная, остальное подскажет реальность.
- Словом, ввяжемся в сражение, а потом посмотрим, - утвердительно воскликнул Лаврецкий, продолжая недоумевать. - Тогда, в чём же идея?
- В том, чтобы вы командировали меня в Париж, где вы намерены открыть телеканал.
Её слова, кажется, возымели действие, хотя Лаврецкий знал о её склонности к интригам, иначе не стал бы искать с ней связи из одной только красоты.
- Я попытаюсь подрулить к племяннице, чтобы реализовать её мечты, - твёрдо заявила Рита.
- Ну что же, попытка, не пытка, - деловым тоном заключил Лаврецкий.

 

 

ГЛАВА 13. КОЛЬЦО СУЖАЕТСЯ.

 

Заместитель руководителя президентской администрации, Владимир Головко, пригласил Спирина на секретную встречу, соблюдая все правила конспирации. Он проследовал за его личной машиной, которую вёл сам Головко в дальнее Подмосковье и оказался в обычном деревенском доме. Этот бонза не ударял лицом в грязь перед подопечным в их негласном деле, которое вряд ли можно было назвать тайным предприятием, хотя невидимые нити их сговора были достаточно крепки, но сейчас избрал жилище более чем скромное, совсем не подходящее для чиновников такого уровня. Перестраховка насторожила Спирина.
- Ты знаешь, что следствие по несостоявшемуся взрыву в торговом центре снова возобновлено?
Головко, отяжелевший мужчина летам к шестидесяти, с поредевшим бобриком уставил на Спирина колючий взгляд из-под выпуклых надбровных дуг.
- Догадываюсь. Судя по тому, как некоторых, одних из самых лучших следователей, забрали у меня. И ещё отшили от дела тех, на кого я мог бы повлиять. Хорошо знают, кто мои люди. Расследование, скорее всего под контролем самого директора, плюс, думаю, курирует его и Вольский, но к нему у меня тоже нет доступа. В общем, они меня подвинули. Не удивлюсь, что и я у них под наблюдением, - сдержанно объяснил Спирин.
- От меня то трудно закрыть следствие, - амбициозно заявил Головко. - У меня нет сомнений, против кого направлен был этот несостоявшийся теракт. Буранов, этой секретностью хочет перетасовать факты, чтобы манипулировать президентом. Только им одним он может от меня защититься, - рассуждал он понуждающим тоном.
- Когда паны ссорятся у холопов лбы трещат, - отшучивался Спирин, хотя настроение босса было далеко не весёлым.
- Ты не прибедняйся. В основе всего – власть, и только власть. Кадырова хотят спихнуть.
- Вы всерьёз считаете, что эти теракты – подстава для чеченского лидера? - придирчиво, и в тоже время наивно, будто ему пытаются всунуть липу, спросил Спирин.
- А для кого же ещё? У него достаточно врагов. В республике, недобитые бандиты, здесь, в столице, оппозиционная диаспора, липнущая ко всей власти, где только может. Конечно, главный, у них, этот наглый Амалиев. Примеряет на себя власть в республике.
- Раньше, в фаворе была другая версия, - осторожно возразил Спирин. - Акт готовился на объекте, принадлежащем клану Амалиева, значит, он и направлен был против него.
- Оценивать можно по-разному, но возобладает точка зрения высшего лица страны. А оно склонно доверять приближённым, к кому я, боюсь, уже не отношусь, - в духе самобичевания изрёк один из самых влиятельных лиц страны, как бы примеряя на себя жупел отстранённого от высшей власти чиновника, за свою независимую позицию.
Но в его словах чувствовалась не только ревность. Кадырову, главе самой беспокойной части России, подложили свинью, которая должна была навсегда сожрать доверие со стороны лидера страны. Адскую машину на объекте его главного соперника Амалиева, установили по заданию самого злейшего террориста, за которым охотятся уже не первый год. Отсюда напрашивается вывод, раз сепаратизм продолжает тлеть, то ответственность падает на президента республики, то есть на Кадырова. Но поскольку взрыв предотвратили, то именно Амалиев, получается, вышел сухим из воды, в отличие от чеченского президента, чьим союзником и был Головко.
- Эта политика, не мой уровень, - сдержанно добавил Спирин, открещиваясь на словах от того, что на самом деле, его интересовало не меньше своего патрона.
- Обходить политические вопросы, значит, быть заведомым аутсайдером. Республике нужна жёсткая рука. Мы же, прижмём пружину, а потом отпустим. Если же придёт к власти этот коррумпированный Амалиев, кого интересует только нефть, пиши, пропало. Кавказ снова оккупируют боевики. Такого рода предательство уже было в недалёком прошлом, до сих пор расхлёбываем.
Головко славился своим суровым нравом, наводя страх даже на своих сторонников. Может быть, именно поэтому ему не удалось стать особой, весьма приближённой к кремлёвскому окружению. Его держали при дворе как цепного пса, на коротком поводке, скорее для острастки, чтобы самим не быть обвинёнными в авторитаризме. Ястреб, проводник жёсткой линии, бескомпромиссный борец с насилием и несправедливостью, не выносил врагов, которые не были окончательно низвергнуты, то есть не сидели бы в тюрьме, не скрывались заграницей, а лучше и вовсе не существовали бы.
В своё время, хорошо поняв намёк на компрометацию чеченского магната Амалиева, Спирин выверял весь механизм своей службы и агентурную сеть, чтобы объекты Амалиева были плохо защищены, а то и вовсе остались вне поля зрения. Террористический акт должен был навсегда уничтожить репутацию входившего в доверие к властям Амалиева, повсюду декларирующего свою лояльность к ним. Но, не состоявшееся чудовищное событие посеяло сомнение в надёжности нынешней власти на Кавказе. У Спирина не было и мысли допустить столь масштабный акт, пусть его люди и покрывали не проверенных людей, просочившихся в столицу, которые оказались террористами. Подобная тактика была логична и неофициально допустима: бандитов заманивали, а потом накрывали их сеть, выходя на пособников, финансовые источники, и организаторов. Если бы всё закончилось крупным провалом, то есть терактом, формально можно было бы всё списать на риск, хотя многим чиновникам не сносить головы, в числе которых могли оказаться и Спирин, и Головко.
Спирин, хотя и манипулировал преступностью, всё же не был безумцем, выйдя даже победителем, предотвратив почти вселенскую катастрофу, которую сам было чуть и не допустил, о чём его начальник не знал, или притворялся, что не знал.
- Нужно искать доказательства в пользу того, что именно Амалиев косвенно причастен к подготовке взрыва в своём торговом центре, - наконец то дал указание Головко, ради которого и назначил эту тайную встречу.
Повисла пауза, подопечный с недоумением насупился.
- Следствие ведётся без моего участия, они не станут принимать мои факты, - скептически отмежевался Спирин.
- Это уже моя задача, примут или не примут. Я буду настаивать. Твоё дело найти эти факты, - Головко высказывался так категорически, будто в этом было их единственное спасение. - Президент доверяет Кадырову. Любую провокацию против союзника, он воспримет как провокацию против себя. Если мы на этом сыграем, то укрепим репутацию в глазах президента.
Спирин расстался с боссом в подавленном настроении. Ему пришлось бы лепить доказательства из воздуха, если, конечно, не запустить в ход какую-нибудь подтасовку. Предстояло поломать голову, рискуя сделать очередной шаг в сторону собственного разоблачения. Впрочем, одна идея у него появилась быстро, не обещавшая особых неприятностей, но способная, как ему подсказывало чутьё, открыть пространство для манёвра. Не откладывая, он вызвал на тайный разговор своего “визави”, Юдина.

 

***

- Люди Ивлева должны помнить, где спрятали труп, тот, который в Париже, - сходу раскрыл карты Спирин на явочной квартире.
- Наверное, - с недоумением и с опаской проговорил Юдин.
- Нужно выдать труп местной полиции. Пусть пресса раздует скандал. Их спецслужба, и наша, по всему видно, снюхались. А Визант, убийца, их тайный агент.
- Выдать самих себя? - занервничал Юдин.
- Не себя, Виктор, а Ивлева, а если ещё точнее - некоторых из его людей. До него то дело вряд ли дойдёт. По крайней мере, это уже больше его проблемы. Мы отдаём на растерзание наших недругов. В лице этого Византа, который несмотря ни на что, не отыграл до конца роль козла отпущения. О нём не плохо бы толкнуть материал в западную прессу, с его то биографией. Это я беру на себя, а от тебя требуются тайные курьеры. О бдительности сейчас нужно думать в первую очередь, - с жёсткого тона Спирин перешёл на утешительный, видя, как заместитель министра впадает в оцепенение. - Задача не сложная. А что касается нашего общего знакомого, Ивлева, то его след и так уже взяли, наши и их спецслужбы.
- Мы сдаём нужного нам человека, - с возмущением защищал главного своего напарника, Юдин, боясь признать, что тот становился опасным свидетелем.
Спирин же чувствовал себя победителем, загоняя их обоих в сети.
- Я и не собираюсь его сдавать. Ты меня не правильно понял, - неожиданно резко возразил Спирин. - Наоборот, я хочу его спасти. Нужно отрезать нити, которые выведут на него. Или отвлечь внимание от него тем трупом, который на совести этого Византа. Но это, прежде всего, его забота. Или, твоя? Не мне же учить тебя как запутывать следы.
Юдин на секунду замялся, потом снова осмелел.
- Николай, у Ивлева туго со средствами. Ничего за свой счёт он не сделает. А этого Отиса и след простыл. Как его найти? Только если в розыск объявить. Для этого нужны основания.
- А если подумать, Виктор? Окажи давление на его дочь, только корректно, путём убеждения. Пусть она официально заявит о его исчезновении.
- Странно, что мне это не пришло в голову, - повинился Юдин с плохо скрываемой насмешкой. - Если сокровищ не видать в ближайшее время, на что мои курьеры будут разъезжать по парижам. Мои счета ты велел не трогать, чтобы не светиться.
- Всё верно. Именно твои счета наши органы совместно с Интерполом и пытаются отследить. Сейчас чревато любое неосторожное движение. Я же занимаюсь этим. Но мне нужна и твоя помощь, всё с теми же курьерами.
Осторожность и предусмотрительность Спирина несколько умерило страхи Юдина.

 

***

Двое одинаково одетых мужчин характерной наружности подстерегли Веру Щербакову, возвращавшуюся вечером после репетиции, из-за неимения машины, всегда спешащей в этот поздний час к подземке, напуганной надолго первым визитом незнакомцев, и потому чуть не потерявшей сознание при повторном их появлении. Они так ловко её подстерегли, что она заметила их в последний момент, когда уже нельзя было скрыться среди толпы.
Они показали удостоверения и с вежливой настойчивостью поинтересовались, не знает ли она, где её отец. Вера сбивчиво отвечала, что не поддерживает с ним отношения, даже не знает его телефонного номера, а сам он пока не объявлялся. Двое незнакомых мужчин реагировали так, будто верили, а затем попросили её заявить в милицию о том, что он исчез. Они удовлетворились её обещанием сделать это на следующий день и исчезли.

 

***

Визант получил послание на электронный адрес от самого Отиса, просившего у него помощи в оформлении документов и предоставления канала для безопасного пересечения границы. Однако у Отиса было достаточно денег, чтобы выправить паспорт и найти подкупаемых таможенников на границе, а потому его просьба выглядела странно. Возможно, он перестраховывался, или намеревался подвергнуть Византа некой проверке, подозревая его в причастности к гибели Наумова.
Как раз к этому времени его вызвал Воленталь. В гостиничном номере, где проходила встреча, Визант упомянул о просьбе Отиса.
- Это не в первую очередь, - равнодушно ответил тот. - Нам нужно искать счета вороватых чиновников и экстремистов. С чего начать я пока не знаю. Хоть и есть зацепки от этого Сотника, но, скорее всего, эти средства давно рассеялись по оффшорным банкам. Придётся хватать ящерицу за хвост, которая сбрасывает его. Кстати, ты знаком, с некой Ритой Вагнер?
Александр сдержанно ухмыльнулся, ответив утвердительно, как бы вскользь.
- Так вот, она сейчас в Париже. Занимается организацией телеканала, который намерен здесь открыть некто Лаврецкий. Его, ты надеюсь, тоже знаешь. Канал, несомненно, будет оппозиционный. Подозрительно, что бывший чиновник, пусть и не самого высокого ранга, я имею в виду Риту Вагнер, взялся за эту миссию, против государства, которому ещё минуту назад служил.
Воленталь бросил пытливый взгляд, не требующий ответа.
- Что замыслил этот Спирин? - продолжил он. - Откомандировав эту хваткую красавицу сюда? Ещё и президентская племянница, Анна Панина, сюда приезжает на учёбу. Действительно, мир тесен, а Париж, центр мира.
- Если за всем стоит Спирин, в том числе и за покушением на меня, и за поиском сокровищ, то тем более есть причина помочь Отису. Он может послужить приманкой, чтобы наши общие знакомые снова обнаружили себя.
Соображения Византа казались убедительными.
- Так и быть, я займусь документами для этого Отиса, и безопасным каналом для транзита. Надеюсь, он более надежный, чем тот, который бы искал ты, через консульство, - хладнокровно согласился Воленталь.
После паузы он полюбопытствовал относительно того, что казалось, в первых встречах уже выяснил для себя.
- Александр, скажи, что всё-таки тебя потянуло на эту работу? Ты же, как я понимаю, свободолюбивый человек. Разве спецслужба даёт свободу?
- В своё время я и не подозревал, что попаду в крысятник, - резво и категорически отвечал Визант. - Меня влёк азарт, лицензированный государством. А вы то как попали сюда? - не замедлил спросить Александр.
-А вот я искал свободы. Возможности приключений, или хотя бы, путешествий, - объяснил Воленталь, но без желания продолжать тему личностного выбора. - Раз на этого Отиса охотятся серьёзные люди, тогда, у него, должно быть, и соответствующее сокровище.
- Вот этого я уж сказать не могу. Он мне все секреты не открывал. На вашем бы месте я бы мне не помогал. Сбыт его бриллиантов незаконен.
- В нашем деле недоверие не повредит. Я был бы не против того, чтобы ты, легализовав эти сокровища, обеспечил себя, и занялся бы частным сыском, время от времени, оказывая услуги правительству. Я, к примеру, достиг такого статуса, меня он устраивает, потому что я завишу, прежде всего, от себя.
- И чем же вы себя обеспечили, если не секрет? - Визант не мало был удивлён терпимостью партнёра к возможному нарушению закона.
- Я немного занимаюсь коммерцией. А сегодня, я тебе подкину интеллектуальную работёнку, - он вынул из кейса диск и выложил его на стол. - Здесь перечень фирм и банков, через которые наши подозреваемые, возможно, отмывали средства. Нужно отсеять то, что лишнее и ухватиться за нити, которые тянутся ещё куда то. Из твоего досье я знаю, что ты не только не плохой оперативник, но и умеешь анализировать.
- Уж слишком общие задачи вы мне ставите.
- Я кое-что уточню, а остальное ты сам додумашь. Здесь далеко не всё, что попало в предварительный список. Только то, что относится к Франции. Войди с банковскими служащими в контакт, под каким-нибудь предлогом. Там, где земляки, те банки и нужно взять под контроль. Сузится круг, я подключусь со своими специалистами. У нас и хакеры найдутся, которые могут присоединиться к данным любого банка. И вот ещё что, не плохо бы продолжить отношения с этой Ритой Вагнер.
- У Риты серьёзная карьера. Вряд ли я ей нужен, - сдерживая раздражение из-за вмешательства в его личные чувства, отсёк Визант.
- Любую женщину можно обольстить, если найти правильный подход. Ты же привлекателен, даже без всяких усилий. Не использовать это, непозволительное расточительство, - оценивал Воленталь без намёка на комплимент, но как показалось с лёгкой издёвкой, в то время как Византа, ссылка на его притягательную внешность бесила, потому что подразумевала нарциссизм.
- Я не путаю личные отношения со служебными, - резко ответил Александр.
- Все отношения личные, - беспристрастным тоном продолжал Воленталь. - А в нашем деле, и то, и другое, неразделимо.
- Я не стану клеиться к тому, у кого нет ко мне интереса, и – наоборот, - сдерживаясь от гнева, возражал Визант.
- Этому легко научиться. Рита не может не нравиться. А для того, чтобы не ударить лицом в грязь, тебе нужно явиться к ней в каком-нибудь обновлённом облике, - Воленталь пронзительно взглянул на партнёра, как бы намекая на то, что ему известно об интимных отношениях его с Ритой.
Визант промолчал с едва насмешливо удивлённым видом, чтобы не усилить чувство превосходства партнёра над его раздражением, которое выражает только слабость.
- Это, на выполнение задания, - напарник выложил на стол конверт. - Потребуются дополнительные расходы, свяжешься.
Взглянув на не очень то и пухлый конверт, и имея уже намётанный глаз, Александр впал в некоторый скепсис, поняв, что этого ему и на месяц, при его привычке посещать людные места в столице наслаждений, не хватит. И вообще, столь скромный гонорар явно не соответствовал поставленным задачам.
- На эту сумму я не смогу надолго покидать свою квартиру, - иронично изрёк Визант. - За компьютером же я быстро устаю, и время от времени мне нужно развеяться.
- Париж, город дорогой, поэтому нужно удерживать себя. Но если ты хочешь регулярно веселиться, попытайся полезное сочетать с приятным.
Визант задержал на нём вопросительный взгляд.
- Хорошо, считай, что эта сумма на первое время. Но мне нужны результаты, - согласился Воленталь.

 

***

На второй день своего затворничества, поглощённый компьютером, уставший до апатии, и со скудными результатами, сузившимися до списка подставных фирм, где настоящих хозяев нельзя было найти, Александр сделал перерыв. Организаций, которые были указаны в компромате Сотника, и след простыл, все закрылись как по команде, ищи теперь их банковские счета как ветра в поле. До того, как задействовать хакеров, следовало бы установить связь с клерками банков. Здесь было только два способа: флирт с женской половиной служащих, что было занятием приятным, но хлопотным, или - подкуп.
Прежде чем сделать в этом направлении первый шаг, Визант решил просмотреть прессу по Интернету, с которой он не знакомился в течение несколько дней. Тут его и ожидал улов. Тревожная сенсация появилась сразу в нескольких газетах, будто компенсируя бесплодность предыдущих поисков, хотя ему она грозила неприятностями.
Полиция достала из Сены труп, незначительно подвергшийся разложению, который ещё поддавался опознанию, с огнестрельными ранениями и грузилом на ногах. В приведённых снимках, Визант узнавал одного из налётчиков на его квартиру, кого он и имел несчастье застрелить. Журналисты уже раздували версию о том, что пострадавший был из России. Вне сомнения, снимки Византа вскоре появятся в качестве подозреваемого, если дело не замнут спецслужбы.
Впрочем, ведь он не столь значительная фигура, чтобы о нём так хлопотать. И Воленталь подозрительно долго отмалчивался для такой ситуации. Была надежда, что местные власти не хотят развития скандала, поскольку в деле замешаны западные спецслужбы. Его просто тихо выпроводят из страны. Отбросив мысль об уголовном преследовании, Визант испытал предчувствие тоски от перспективы возврата на родину. До него добрались здесь, что уж говорить о том беззащитном положении, в котором он окажется дома. Будущность обычного следователя, или частного сыщика, которая ожидала его в лучшем случае, совсем не прельщала.
Не потому ли молчит и Воленталь, что и сам пришёл в замешательство. Но тогда это всё равно знак пренебрежения. Александр не торопился связаться первым, пусть напарник убедится, что у него крепкие нервы. Когда же Воленталь удивится хладнокровию партнёра, тот объяснит это изучением поступающей информации, чем Александр и занялся в действительности. Опасность его подстёгивала.
С найденного трупа, свой прорыв на информационный рынок и начала телекомпания Лаврецкого, вещающая на французском, английском и русском, языках. Только после того, как скандал выплеснулся с телеканалов, Артур позвонил ему.
- Занимайся тем, чем и занимался, - уверенно советовал он. - Если тебя объявят в розыск, что совсем не обязательно, я дам возможность выехать из страны.
- Я бы не спешил возвратиться на родину.
- Я об этом подумаю. Иностранные паспорта для твоего знакомого готовы. Я перешлю сообщение, где будет указан пункт пересечения границы и люди, которые помогут это сделать.
Воленталь не выразил необходимости в личной встрече. Наверное, обсуждать пока было нечего. Скандал запустили охотники на Византа, поскольку именно они знали, где спрятан труп. Кукловодом был Спирин. Какую цель он преследовал в данном случае? Напустить дымовую завесу, чтобы помешать разоблачению финансовых махинаций? Но исчезновение Византа не остановит поиска. Хотя, с другой стороны, здесь, как и на любой войне, время, один из решающих факторов, его то и намеревались выиграть враги.
Тогда Византу следовало поторопиться со своим расследованием. Как это часто случается, в момент напряжения и опасности, цепочка действий выстраивалась быстро и сама собой. Количество подозрительных фирм и банков он сократил до краткого перечня и отправил запрос Воленталю на досье руководителей и важных сотрудников, а также их связей. Такие данные имелись у местных властей, значит и Воленталь мог их получить, раз был связан с ними. Отчет пришёл на удивление быстро, через три дня. Александру понадобилось ещё меньше времени, чтобы обработать и этот файл. Возбуждённый своим промежуточным открытием, он точно знал, что ему предстояло сейчас делать.
Он понадеялся на встречу с Артуром, чтобы обсудить свежую идею, но тот, сославшись на занятость, посоветовал отправить запрос по электронной почте. Византа интересовал некто Доминик Роше, персона, вызывавшая наибольшее подозрение на то, что он являлся посредником в легализации средств, происхождении которых хоть и было тёмно, но вело к России. Около полугода назад он ликвидировал фирму, возглавляемую им, и через которую проводил свои миллионные контракты, по-видимому, фиктивные. Свои операции фирма проводила с одним парижским банком.
Из досье, присланного Воленталем, следовало, что французские спецслужбы подозревали, что Доминик Роше отмывал нелегальные доходы, но до сих пор, не пытались разоблачить его. Причина, похоже, заключалась именно в этом банке, название которого, обязательно бы всплыло, и привело к публичному скандалу.
Этот загадочный Роше хотя и исчез бесследно, но родственники не объявляли об этом в полицию, получалось, что он поддерживал с ними контакт, скрываясь, видимо, под другим именем.
Его исчезновение усиливало догадку, что он согрешил в чём-то именно против теневых хозяев, поскольку полиция не преследовала его. Но база данных спецслужбы позволила быстро обнаружить его под запоминающимся именем Фердинанда Пуатье, чья кредитная карта, со снимком Роше, была зафиксирована две недели назад, в Париже. А то, что он пользовался картой довольно редко для обывателя, свидетельствовало о запасе наличности, которое в ходу у нелегально состоятельных лиц.
Уже через два дня агенты главной разведки Франции DGSE (генеральная дирекция внешней безопасности) вышли на него, и задержали в его же квартире, на юго-западной окраине столицы. При дознании, у него же дома, кроме Воленталя и Византа, присутствовал агент спецслужбы, некто Франсуа Мартен.
Мужчина лет сорока, с самоуверенным и хитрым лицом, время от времени требовал адвоката, держал в руках бокал коньяка, пригубливал его мелкими глотками и вызывающе рассматривал незваных визитёров.
- По-моему, вы не похожи на юристов, - насмешливо восклицал этот Роше.
Тогда Франсуа представил напарника Византа агентом российской спецслужбы, вроде пресловутой и внушающей ужас КГБ. Хозяин на секунду растерялся, услышав слово КГБ. Его голос осип, затем разразился тонкой истерической тональностью, которой он снова потребовал адвоката.
- Хорошо, доставим тебе адвоката, - усмирял его жестким тоном Франсуа, - после того как предъявим тебе обвинение в финансовом мошенничестве. На тебя давно досье заведено. А ещё хуже – сдадим тебя русской мафии, от которой ты скрываешься. Пока ты отмывал их деньги, не забывал и про себя.
- Лжёте, - воскликнул этот Роше и отпил крупным глотком коньяк.
- Мы докопались до всех твоих афёр. Разве то, что мы здесь, не лучшее доказательство?
- Берёте на испуг.
Французский напарник пристально смотрел на соотечественника, который в своей суетливости не знал как себя вести, наливая очередную дозу коньяка. Затем Франсуа кивнул в сторону Александра, и тот поведал ему на французском языке про несколько фиктивных сделок, прошедшие через руки Роше. Знание французского впечатлило хозяина.
- Пытаетесь меня завербовать. Ничего не выйдет, - тем не менее, сопротивлялся он.
- Нет, не пытаемся, - снова вступил в диалог Мартен. - Ты не представляешь для нас интереса. Расскажи о совместных афёрах с русскими, мы тебе сделаем надёжные документы, и проваливай, куда хочешь. Проживай то, что прилипло к твоим рукам. Или, нам на тебя наплевать. Мы мстительные, не говоря уже о русских. Сколько ты у них прикарманил? Миллион? Два? Прячешься в роскошной квартире, в хорошем районе, пьёшь коньяк, который я не могу себе позволить даже по праздникам.
- Не хотите ли хлебнуть? - Роше поднял бутылку с ядовитым выражением лица.
- А у меня другая идея. Я сдам тебя русским. За деньги, - Франсуа кивнул в сторону Византа, который подыграл этому импровизированному выпаду, лукаво и хищно оскалившись.
- Думай. Если мы сейчас уйдём, с этим же предложением уже не вернёмся.
Роше теперь колебался, снова налил себе коньяка, с его лица сошла насмешливость.
- А где гарантии?
Франсуа вынул из кармана паспорт.
- Сюда нужно только вклеить фотографию и вставить чип с биометрическими данными, и можешь катиться на все четыре стороны. Только мы тебя отыщем, когда понадобится.
Роше выхватил тиснёную книжечку и стал её перелистывать.
- В суде показаний не дам, - пугливо и вопросительно возроптал он.
- Думаешь, наше слово тебя успокоит? - бесцеремонно подхлёстывал его французский агент. - Мой напарник задаст тебе кое-какие вопросы.
Дознание продлилось часа два, с перерывами, в которых они подкреплялись кто кофе, кто вином, с холодными закусками из запасов покладистого Роше. Разговор записывался на камеру.
Следующий день Визант потратил на то, чтобы разобраться в дебрях, где этот хитрый Роше пытался запутать следствие.
Подставные фирмы и фиктивные контракты переплетались с финансовой империей магната Лаврецкого, и пары крупнейших российских полу государственных компаний. Факт коррупции на лицо. Весь этот материал сошёл бы для российского и зарубежного правосудия в качестве фитиля для пороховой бочки, на которой сидели некоторые высшие чиновники. Впрочем, рассчитывать на открытость российского правосудия не следовало бы. Оно предпочло бы роль пожарной службы, отгородилась бы стеной политической конфронтации от остального мира, а её специальные органы занялись бы подтасовкой фактов. Чьи то головы, разумеется, полетели.
Визант снова отправил свои выводы Воленталю по электронной почте. Тот ответил ему похвалой за проявленные успехи. Как минимум, отметил Александр, партнёра он не разочаровал.
Спустя два дня, Артур прислал ему следующую инструкцию для продолжения задания с обновлёнными данными. Они шокировали Александра. Перед ним было авизо с подписью Риты Вагнер, на несколько миллионов «евро», завизированной недельным сроком. Электронная копия документа сопровождалась пояснением. Средства принадлежали холдингу Лаврецкого, и предназначались для телеканала, переведены были из Монако, оффшорной зоны Европы. Финансовый посредник, уже известный банк, “Франк Интернациональ”. Новообразованная телекомпания входила в медиа холдинг, “коммуникэйшн дайнэмик групп”, КDG в аббревиатуре, активы которого оценивались в сто пятьдесят миллионов “евро”, и были приобретены другим финансовым конгломератом Лаврецкого. Магнат перекупал сам у себя, то есть легализовал средства.
Воленталь предложил обдумать продолжения связей с Ритой Вагнер, с целью выяснить источники легализованных средств. С банком “Франк Интернациональ” имели дело, кроме Лаврецкого, менеджеры упомянутых компаний и даже сам Мерзоев, известный миссионер экстремистов.
Теперь, можно было понять смелость Лаврецкого открыть оппозиционную телекомпанию. Хотя, дорога на родину ему точна была заказана. Но Лаврецкий пока не преследовался российскими органами. Не представлял ли он некую внутреннюю фронду, из высших чиновников и крупных бизнесменов?
Поражённый Визант понятия не имел, как он добудет оставшуюся цепочку информации.
«Компьютерных дел мастера помогут. Они уже показали, что кое-что умеют. У вас есть аргументы для вашей знакомой», - появилась строка в окне электронного письма от Воленталя.
Но Рита, возможно, и не имела представления на счёт происхождения денег Лаврецкого. Даже если бы она согласилась на встречу с ним, по старой памяти, сумел бы он, сыграть роль обманщика в сердечных делах? Настойчивость Воленталя его раздражала. И всё же, его увлекало участие в разоблачении финансовых махинаций.

 

 

ГЛАВА 14. НЕЗАБЫТЫЕ ИНТИМНЫЕ СВЯЗИ В ВОДОВОРОТЕ ИНТРИГ.

 

Визант избрал прямой путь. Позвонил Рите и как давнишний любовник, тоном того, кто имеет на неё права, заявил о своём настойчивом желании в свидании. Уповал на то, что когда-то сложившиеся отношения притягивают подобно земной гравитации, которую вообще нельзя преодолеть. Самоуверенности Александра в данном вопросе было не занимать, он ощущал себя достойным любовником, галантным мужчиной, чего Рите, по его разумению, в первую очередь сейчас и не хватало, когда смешалось всё – и принуждённые узы Спирина, и новые возможности в общественном положении, и шанс стать немного свободнее. Она не выразила протеста, дав согласие, хотя сказать, что звонок привёл её в восторг, вряд ли можно было.
Александр предупредил, что находится здесь инкогнито, и встреча должна быть секретной. Как и в прошлые разы, несмотря на её возросший статус, Рита позволила вольность для него – решилась ожидать его на одной из улочек, когда он подъедет на своей машине и умыкнёт её.
Он выехал на внутреннюю кольцевую Парижа, миновал площадь Согласия и Сену, оказался на бульваре Монпарнас. Свернул на улочку с тем же названием, прежде чем остановиться у одной из недорогих гостиниц, выбранной им заранее.
Войдя в номер, она нетерпеливо скинула платок, грациозно подправив свою короткую причёску. С минуту они стояли друг против друга, не спешив броситься в объятия. Александр заказал бутылку шампанского и лёгкую закуску.
- Ты ведь за рулём, - удивилась Рита.
- Машина взята напрокат, если напьюсь, позвоню в агентство, чтобы её забрали, а мы воспользуемся такси, - легкомысленно отвечал Александр.
Пока они обменивались впечатлениями о Париже, официант привез тележку с заказом.
- Мне нужны доказательства, или нити к тому, что Спирин имеет отношение к легализации взяток и соучаствует в спонсорстве, или попустительстве экстремизма, - заявил Визант без вступлений, едва они пригубили игристого вина.
Рита вскинула бровями и казалось готова была рассмеяться, но на лице её застыла сожалеющая насмешка, подразумевавшая невозможность его требования, в которой, к тому же, был намёк на слабость их отношений.
- Откуда их взять? А если бы я нечто подобное и знала, я бы стёрла это из своей памяти, - ледяным тоном парировала она, откинувшись на спинку кресла, но испепеляя Александра возмущённым взглядом.
Византу неприятно самому было бросать спичку в эту пороховую бочку, которую представляла её переполненная страхами душа. Рита и не могла отвергнуть его именно из-за этого поглощающего страха, поскольку нуждалась в его поддержке, хотя, наверное, и возненавидела его за это. Александр ощутил себя обидчиком и спасителем одновременно.
Он вынул из своего портфеля копию банковского документа с её подписью под двумя миллионами “евро”.
- Здесь нет ничего незаконного. Это транш на производство программ нашего телеканала. Как ты это раздобыл? - её удивление относилось лишь к технике добычи информации.
- Я тебе открыл только часть того, что имею, а точнее не я, а мои коллеги. Надеюсь, ты убедилась в наших возможностях, - твёрдо объяснил Александр.
- Предположим, я убедилась, - язвительно бросила она. - Хотя, какое мне дело до этого. Я об этом ничего и знать не желаю.
Она хоть и выглядела оскорблённой, но не настолько, чтобы в сию минуту хлопнуть дверью. В такие моменты, когда в ней сочетались ангел и мегера, она казалась самой желанной. Визант даже устыдился на секунду роли грубого шантажиста. И, тем не менее, Рита принадлежала к когорте, которую он должен был преследовать.
- Речь идёт о запрещённых приёмах. О попустительстве терроризма, о политических провокациях, и как следствие – серьезного кризиса в стране. Эти люди заигрались, у них неизлечимо больное самолюбие.
- Может, ты просто хочешь отквитаться? - выслушав его с тоскливой благосклонностью, вставила она.
- Я тебя не сдавал и вряд ли сделаю это. Но, рано или поздно манипуляции Спирина всплывут.
Визант произнёс эту тяжёлую фразу извинительным тоном, а Рита встретила её в поволоке высокомерного взгляда.
- А если я помогу вам, то вы оставите меня в покое? - произнесла она неприязненно, и высоким голосом. - На этот крючок, Александр, я не попадусь. Слишком слабые у тебя позиции. Не случится ли так, что ты будешь нуждаться в моей помощи. То тело, найденное в Сене, сделавшее столько шуму, будет иметь продолжение, - победоносно заключила она.
- Я могу постоять за себя.
- Я знаю. Знаю также, что на тебя ведут охоту с того момента, как ты вернулся с заключения.
- Ты находишься под их контролем.
- Громко сказано. Лаврецкий интригует нынешнюю власть, я в этом участвую и мне это нравится, признаюсь. Это безопаснее ваших шпионских страстей, чреватых банальным насилием, да и убедительнее. В родные пенаты, я может, и не вернусь, а здесь, контора меня не достанет. Ведь я законов не нарушала и страну не предавала.
- Меня трогает твоя откровенность и уверенность. Но огорчает то, что ты стала для меня недосягаема, - жёсткость Александра сдуло как ветром перед её очарованием и самообладанием.
- Это зависит от тебя, - оживлённо подхватила она его раскаявшийся тон, будто позабыв неприятные слова, сказанные ещё секунду назад. - Если женщина возвысилась над мужчиной, то их тандем распадается. Надеюсь, это не всегда справедливо. У меня достаточно поклонников, превосходящих меня. Зато с тобой я чувствую себя заступницей, мне это льстит не меньше остального. Да и против тебя, эти сублимированные мерзавцы, как любовники, ничего не стоят.

***

Выслушав пересказ Византа о реакции Риты, Воленталь заключил:
- Раз наши сведения её не испугали, значит, чувствует за собой силу. Тем лучше, будем продолжать наблюдать за ней. Постепенно она выведет в мутные воды своих хозяев.
- Я не могу долго играть с ней в кошки мышки. У меня к ней искренний интерес, - возразил Александр на бесцеремонное заключение компаньона.
- Я понимаю пикантность вопроса, но придётся потерпеть, мой друг, - мягко ответил Воленталь. - Насколько я понимаю, этой Рите Вагнер, нужно как можно быстрее состояться в публичной деятельности, пока у неё есть такой шанс. Мы ей можем посодействовать.
- Каким образом? - нетерпеливо спросил Александр, пока Воленталь выдерживал паузу.
- Вот это я и хотел бы обговорить. Они намерены подобраться к семье, ты понимаешь, о чём, я. Нужно дать такую возможность. Идея проста, как из акулы, то есть Спирина, сделать жертву. Вся трудность – в технике исполнения.
- И вы надеетесь на меня? - возмутился Визант.
- Более подходящей кандидатуры нет, - не теряя хладнокровия, резюмировал Воленталь.
Воцарилась пауза.
- Ну, так и с чего же начнём? - ядовито воскликнул Александр, раздражённый и заинтригованный.
- Не плохо было бы тебе выйти на Анну Панну. Надеюсь, что она тобой заинтересуется.
Александр громко ухмыльнулся и выпалил:
- Я что, Казанова?
- Именно… Что в этом плохого? - услужливо откликнулся Артур. - Ей не интересны ни богатые, ни назойливые ухажёры. Тем более, когда семья ограничивает её выбор, одних отсекают, других подсовывают, как залежавшийся товар, пусть и дорогой. Из бомонда она предпочитает продюсеров и режиссёров, раз выбрала артистическое поприще. Но это лишь нужные люди, для карьеры. А для души, не исключено, она предпочтёт кого-то, напрямую не связанного с её деятельностью.
- И к этой интриге вы намерены ещё и подключить Риту Вагнер, которая должна, я так понимаю, финансировать проекты великосветского чада, то есть своей соперницы? - продолжал возражать Александр, отбросив пока опасную сторону предлагаемой ему роли.
- Да и пусть ревнует. Тебе это как раз на руку. Ревность укрепляет узы. Твоё оправдание в том, что именно ты провоцируешь Риту Вагнер продвигать карьеру племянницы главы государства. Женщине нравится, когда мужчина предпочитает её другой. Анна Панина – не исключение.
- Так можно скомпрометировать племянницу, а, следовательно, и президента? - не на шутку разозлился Визант на своего коллегу, или, кто он там ему приходился, чуть ли не сочтя его заговорщиком.
- Совсем наоборот, - в ответ повысил свой тон обычно сдержанный Воленталь. - Это они, я имею в виду Вагнер, Лаврецкого, Спирина, плетут интриги вокруг Паниной. Тебе же предлагается роль заступника, того, кто будет разрушать их планы.
- Слишком простой манёвр, чтобы они его не раскусили, - после некоторого замешательства пробубнил Визант, начиная соглашаться с предложенной идеей, имевшей зловещую притягательность.
- Ну и что же? Зверь почувствовал запах жертвы. Ему уже не остановиться.
- Роль жиголо мне не подходит, особенно в отношении незрелых девичьих сердец. Может, иногда я и бываю в шкуре мерзавца, но только когда имею дело с такими же, - горделиво и уверенно высказался Визант.
- Воля твоя, - Воленталь ответил на это, как показалось, с едва уловимой симпатией. - Но ты ещё и не сделал попытки. Или твоё сердце уже занято?
- Нет, моё сердце свободно, и надеюсь, будет таким ещё долго. Пока я на службе. Я привык к безобидному влечению, флиртуя с теми бабами, которых это не слишком оскорбляет. В данном случае, меня просто уничтожат.
- Это дело тонкое, само собой, и ты будешь ходить по лезвию ножа. Но может оно принесёт удовольствие. Или, хотя бы не разочарует. Она привлекательная особа, умная и с характером. Ждёт принца, как и все в её возрасте. В общем, решение за тобой. Пассивное наблюдение за соперниками не даёт ощутимых результатов, мы должны инициировать их действия.
- И всё же, как воспримут её родственники возможный роман?
- Если дело далеко зайдёт, мы тебя защитим. Заочно, можешь ознакомиться с ней с этой дискеты. И вот аванс, - Воленталь выложил на стол дискету и пухлый конверт, раза в два более толстый, чем в предыдущий раз.
Воленталь распрощался с коллегой без особого воодушевления, ему приходилось принуждать человека в том, в чём принуждения не может быть по природе. Визант же пока не принял решения, скорее над ним возобладало сомнение. Для отказа же нужно было обоснование, с этой целью он и принялся с жадностью изучать досье будущей жертвы интриг.
И как это иногда случается, интерес возникает против собственной воли. У Александра шевельнулось то, чего он всегда пытался избегать, и то, что являлось провозвестием влечения, не испытанного, и потому сладостного, то есть - неопределённую ревность. Вдобавок, взыграло и тщеславие. Шанс вступить во взаимоотношения с молодым дарованием из высшего общества окутался фимиамом романтизма. Подступило непреодолимое чувство героя любовного приключения.
Теперь он не торопился с отрицательным ответом, чтобы не огорчать Воленталя, который и сам всё поймёт, если пауза затянется.
Визант решил просмотреть электронную почту с адреса, о котором знала Вера и её отец. Для Риты имелся другой адрес, а с Воленталем вообще была особая связь, защищённая кодами.
Александр обнаружил, кроме свежего письма, что кто-то пытался вскрыть его почту, о чём свидетельствовал знак для такого случая, который появлялся из-за специальной программы, установленной на его компьютере. Снова люди Спирина, взбудоражился Визант. Почему тогда они действовали почти открыто, ведь это на них не было похоже. Если вышли на этот электронный адрес, значит, снова выследили Веру, или её отца?
Александр решил встретить опасность в лицо.
Он вскрыл письмо, написанное от имени Отиса, где тот просил о личной встрече. Поскольку неизвестные сканировали его электронный сигналы, то могли определить его местонахождение, а то и место встречи с Отисом.
После обмена сообщениями Визант договорился с тем, кто подписывался именем Отиса о встрече в каком-нибудь кафе, в каком, он не называл, решив по правилам конспирации затаскать имярека по улицам Парижа, и указать место перед самой встречей, чтобы у незнакомцев не было времени устроить западню.

 

***

Заметив за собой лишь тёмно синий «Ситроэн», Визант назвал кафе для встречи.
Уже минуя кафе пешим ходом, Александр занял столик в другом кафе, снаружи, и заметил как их связной прошёл в назначенное кафе, в куртке и красном шарфе, как его и описали. Похоже, за ним никто не увязался. Наверное, наблюдатели, если они и были, затаились где-то неподалёку.
Визант набрал номер, который ему дали неизвестные.
- Мой друг Феликс хочет с вами встретиться, - снова ответил ему мужской голос на безупречном французском.
Зачем подопечным Ивлева нужно было нанимать француза, если это они? Или эти люди были из местной полиции? Но в таком случае, его дела обстояли не намного лучше.
- Почему он сам не пришёл на встречу?
- Из предосторожности. Я отвезу вас.
- Дайте мне адрес, я сам к нему заявлюсь, - жестко отрезал Визант.
- Такого предписания у меня нет. Клиент не хочет светить свой адрес.
- Что за игры? - не понижал резкости тона Визант. - Хотите устроить ловушку?
- Да не нервничайте вы, - сдержанно остужал его пыл неизвестный голос. - Мы сами из этого же теста. Нас нанял клиент, мы его опекаем. Что вам не понятного?
- Вы из охранного агентства, - уверенно заключил Визант.
- Именно. Я здесь один. Машина в ста метрах отсюда. Есть и другая, которая будет следить, нет ли хвоста с вашей стороны. После встречи, клиент тут же съедет с квартиры.
Визант видел как связной, говоря по телефону, уже вышел из кафе, видимо, чтобы избежать посторонних ушей для своего подозрительного разговора.
- Почему я должен верить, что меня ждёт именно он?
- Сейчас он с вами свяжется.
Мужчина в куртке набирал номер, озираясь по сторонам, но обошёл взглядом самого Византа, с самого начала, похоже, заметив его. Эти люди не лыком шиты, понимают толк в наблюдении, подумал Александр.
Через секунду раздался знакомый голос Отиса, уверенный и доброжелательный, без малейшего намёка на принуждённость. Отступать было поздно, и если ему уготовили столь виртуозную ловушку, то ничего не оставалось, как пройти через неё. Александр давно приучал себя к мысли о смерти.
Незнакомец энергичными шагами направился в противоположную сторону. Ускоренным шагом Визант сокращал расстояние с ним, но спокойный связной не озирался. Когда неизвестный сел в «Ситроэн», за ним нырнул и Визант, направив на того короткий кольт.
- Я должен вас обыскать.
Незнакомец повиновался, оружия у него не оказалось.
- А я должен осмотреть вас на предмет жучков. И ещё отдайте свой телефон. На время. Пистолет можете оставить при себе, - настаивал в свою очередь связной.
За полчаса поездки Александр наблюдал, как за ними следовал светлый «Фольксваген», державший заданную дистанцию.
Дверь открыл сам Отис, без бороды, остриженный, в светло сером костюме из мягкой ткани, совсем не напоминавший того священнослужителя, с которым впервые познакомился Визант. Вполне светский человек, с вальяжным, и в то же время хватким взглядом, негоциант, торгующий средствами роскоши, не изнурённый обязательствами, как многие деловые люди.
Визант осмотрел трёхкомнатную квартиру, просторную и меблированную не по самой дешёвой мерке. В одной из комнат дежурили ещё двое охранников, французов, равнодушно встретивших гостя, скорее увлечённых игрой в карты и не хитрой закуской с вином.
Видимо, Отис, после долгих лет угнетающего аскетизма, расщедрился, или, имея несметные богатства, не знал, как их потратить, а может, решил, что терять ему нечего и почему бы ни позволить роскошь.
Хозяин прикрыл плотно двери и предложил давнему знакомому место в кресле у стола, где стоял коньяк с двумя бокалами.
- Я смотрю, вы не плохо устроились. И вам ещё нужна моя помощь? - пошёл в атаку Визант.
- Ещё как нужна. Я беспрепятственно пересекаю границы благодаря вашим документам и связям. Кое-что удалось с собой прихватить, что помогает мне вести здесь безбедное существование, - неторопливо рассуждал Отис, налив в бокалы коньяка, с мягким виноградным ароматом. - Но этого не достаточно. Мне нужно перевести большую часть своих сокровищ в наличные, и разместить их на счетах, где ни одно правительство не сможет их арестовать.
Визант воспринимал его слова скептически и даже с раздражением, все сильнее ощущая зловещую силу его богатств. Да и похоже, сам Отис, как это бывает во всех притчах о сокровищах, терял от них разум, вскрыв этот ящик “Пандоры”.
- Одну минуту, - Отис поднял палец в глупо восторженном жесте, другой рукой вынул из кармана маленький кисет, опустил его на стол и стал неторопливо развязывать.
Вскоре на чёрной бархатной ткани заблестел бриллиант, размером с горошину.
- Одна эта бусинка стоит автомобиля, а у меня, их, даже счесть трудно. Поможете мне реализовать, тридцать процентов ваши, как с самого начала и условились.
- Это же неоправленные бриллианты, насколько я понимаю. Сбывать их в нашей стране или перевозить заграницу – преступление, - неприязненно и удивлённо произнёс Визант.
- Я и прошу вашей помощи. Вы не хотите обеспечить себя?
- Мне нравится моя работа, и на покой я не собираюсь.
- Но когда-нибудь вы уйдёте на покой. А бриллианты не стареют, - взгляд собеседника потух, приобретя недовольство.
- Откуда у вас такое богатство?
-Эта история, в общем, известная… Когда советская власть уже одной ногой была в могиле, чёрный рынок бриллиантов особенно процветал. Но не для всех, а для партийных бонз, и торгашей. И к тем, и другим, я имел некоторое отношение, мне и перепало.
Отис будто рассказывал о чём-то обыденном, как о невинных грехах своей молодости.
- Вы мне не доверяете, раз обратились к охранному агентству? - скептически заметил Александр.
- Убили моего напарника. Наумова. Я, прежде всего, подозреваю Юдина, он со своими возможностями мог на него выйти. Хотя исключить вашего участия, я просто бы не мог.
- А сейчас вы мне доверяете?
- Я вам доверял с самого начала, больше чем другим. Вы сегодня, должно быть опасались, что вам устроили ловушку, а я, со своей стороны, тоже должен был обезопасить себя. Зато теперь мы квиты.
- Мы будем квиты, когда я расстанусь с вами навсегда, - ответил Визант ровным голосом.
- Зачем так резко? - ядовито произнёс Отис, насуплено вглядываясь в собеседника, когда уголки его губ подёрнулись вверх. - Ну что же, если это окончательный ответ, то мне очень жаль… Но всё же, вы не отказались от встречи?
- Профессиональное любопытство… До меня здесь много охотников, - после некоторой паузы ответил Визант.
- Понимаю… Может нам и не обязательно прерывать отношения. Кто знает, вдруг мне удастся удачно легализоваться. Я буду состоятельный человек, настолько, чтобы помогать другим. Сейчас же я должен помочь одному молодому дарованию – моей дочери. Вы ведь успели с ней познакомиться. Хотел бы услышать ваше мнение на счёт её способностей. Вы обещали.
Визант потерял почему-то прыть немедленно покинуть этого назойливого типа. Он хотел было ответить, что не его дело оценивать чей то дар, однако у него просили мнения, которого не могло не быть. Натура игрока подсказала ему, что Вера может открыть ему дорожку к шоу бизнесу, где и затевались интриги, в которых ему предстояло участвовать. Мир тесен.
- Мне понравилась её игра. Ей доверяли главные роли до того, как я появился и предложил денег. Это о многом говорит, - лаконично изрёк Александр.
- Меня обнадёживает ваш ответ. Она сейчас в Париже. Получила роль в фильме, который будет сниматься русскими. Первая роль в кино. Я к этому не приложил никаких усилий, только оплачиваю её проживание. Вы, надеюсь, знаете продюсера. Это бывший ваш сослуживец, а точнее, она – Рита Вагнер.
- Вот оно что? - воскликнул Визант.
Отис взглянул на него заискивающим и пронзительным взглядом.
- Странное дело, что мы оказались в одно время, в одном месте, и при этом нас так много связывает. Судьба нас явно к чему-то подталкивает, - с мягкой иронией произнёс Отис.
- Как ваша дочь получила эту роль? - спросил Визант, как бы отмахиваясь от неприятной въедливости собеседника.
- Ей предложили агенты. Она пришла на пробы, и режиссёр выбрал её.
- Лучше бы, чтобы Рита Вагнер не знала о моём знакомстве с вашей дочерью.
Отис вздёрнул бровями, а затем взял двумя пальцами бриллиант, и демонстративно поднёс его на свет.
- С десяток таких, и вполне хватит, чтобы купить целый фильм для дочери.
- Боюсь, мы с вами по разную сторону баррикад, - бросил Визант на этот жест. - У меня достаточно врагов, чтобы зарабатывать ещё.
- Не тот ли труп, который недавно выловили в Сене, относился к их числу? - впервые позлорадствовал Отис.
- Скорее это ваши враги. А моими они стали потому, что я связался с вами. Хотя у меня нет претензий к вам, - отрезал Александр, не пошевелив и бровью.
- Я готов компенсировать ваши хлопоты.
- Не беспокойтесь, - Визант сделал жест, будто пытается уйти. - Рита Вагнер может быть связана с теми, кто охотится на ваше богатство. Но в любом случае, желаю вам удачи.
- Бог даст, ещё встретимся.
Когда они поднялись, Отис сунул в карман Александру увесистый конверт, и ухватил его руку, так, чтобы оскорблённый гость, в первую секунду, не выбросил заслуженный гонорар. Через мгновение Визант остыл, смирившись с вознаграждением, которое, под настойчивостью хозяина не казалось ему дармовым, или подкупом.

 

***

Спирин поддерживал электронную связь с Ритой. Подозрительность и недоверие, вечные спутницы его профессии, в последнее время заставляли его ограничивать контакты только с теми персонами, кто находился в полной зависимости от него.
Получив от Риты сообщение, что разведка проследила перевод средств, обойдя банковскую защиту данных, он вызвал её на прямой компьютерный разговор, поздним воскресным вечером из явочной квартиры.
- Ты взяла у него копию документа, - произнёс он, получив изображение Риты на дисплее.
- Он мне его не дал. Только показал.
- Возможно, это подделка.
- Нет. Я знаю свою подпись. К тому же, всё абсолютно сходится.
- И даже номер счёта ты сверила?
- Конечно. В таких делах я осторожна. И память у меня профессионально натренированная.
- Можешь повторить реквизиты?
Цифры и названия банка она отбила на клавиатуре. Спирина это не слишком утешило. Отсутствие личной встречи скрывает слишком много нюансов, по которым можно было судить о состоянии собеседника. Даже её видеоизображение не давало ему той информации жестов, которая бы проясняла картину.
- Что теперь делать? Предупредить босса? - задалась она вопросом.
- Не стоит. Он давно под прицелом. Эти данные ничего не изменят для тех, кто отслеживает его дела. Просто ещё одна зацепка, не слишком важная для них. У меня тоже есть новость для тебя. Отнесись к Вере Щербаковой с вниманием, но так, чтобы она не поняла, что её протежировали. Пусть думает, что её взяли из-за таланта. Хотя, она наверняка им обладает.
- Несомненно.
- Меня, прежде всего, интересует Визант.
После этого короткого и взволновавшего его сеанса связи, Спирин прошёлся по улице и заглянул в попавшийся по дороге бар не переполненный народом, заказал кружку пива, залпом её выпил, и заказал следующую, для неторопливого раздумья.
«И всё же, мне далеко до беса. Бесы не устают», отметил он, ощущая груз накопленной усталости. Без спиртного он уже не мог его сбросить хотя бы на время, лишь загоняя, кажется, себя в ещё более глубокое депрессивное состояние. К этим полубогам от власти ему никогда не дотянуться. А сатана сманил его и отвернулся, оставляя на расправу этим служакам корысти. Даже заговор, в котором он участвовал, был далёк от союза людей с ясными конечными целями. Их объединяет аморфное, карьеристское честолюбие, и ещё, может быть, ненависть к тем, кем они пытаются манипулировать, за то, что те не достаточно подобострастные рабы. Чуть что, разбегутся по норам и будут трястись за свои шкуры и выдавать других.
Спирин почувствовал себя в полном гнетущем одиночестве. А ещё, обделённым, - все вокруг успели сколотить состояние, главным образом через родственников, которых у него не было. Тот куцый счёт по меркам его статуса в оффшорном банке, разве что обеспечил бы скромную старость, до которой ещё нужно было дожить. И это, притом, что мимо его рук протекали финансовые реки. Однако же, дойди дело до суда, все будут думать о его несметных скрытых богатствах, потворствуя предубеждению, которое безжалостно будет требовать сгноить его в сибирском лагере.
На поверку же он гол как сокол. Даже Рита, его несостоявшаяся возлюбленная, в своём новом поприще, к которому он приложил руку, достигнет и богатства и известности, не прилагая к этому и толики тех усилий, в которых он непрерывно бьётся уже не первый год. Его аскетизм некому оценить. Именно из-за него он запретил Рите выдавать Лаврецкому то, что его финансовые потоки отслеживались. Пусть запутается покрепче в сетях, будет сговорчивее. Хотя, нет гарантий, что Рита утаит от Лаврецкого эти сведения, она оказывает услуги кому угодно, лишь бы продвигалась её карьера.
Ему вспомнился и неизвестный ему Отис, чьё состояние, не оценённое в точности, он, с лёгкой руки, на половину, отдал на поживу этим беспринципным и алчным Юдину и его подручному Ивлеву.

 

***

Директор ФСБ поднял в своём кабинете трубку телефона, по которому могло позвонить ограниченное количество лиц, и услышал голос начальника правительственной связи, донёсший ему о том, что вчера вечером, были зафиксированы тысячи электронных переговоров с Парижем. До этого Буранов получил сводку о наблюдении за самым важным на данный момент, объектом, то есть Спириным. Накануне в этот же вечер, его не было ни дома, ни на даче, и что он направился в неизвестном направлении на метро, скрывшись от “наружки”, вернулся поздно, на такси, вероятно, с какого-нибудь увеселительного заведения.
Группа аналитиков сократили количество электронных обменов до числа, которое имело место во временное окно отсутствия Спирина. На проверку перехваченных сообщений ушло ещё пару дней, остались только зашифрованные. Спецы из ФСБ могли расшифровать почти все кодированные сообщения, кроме тех, которые имели достаточно сложные системы криптографии, доступные специально подготовленным программистам, при дополнительных модемах для компьютера. Психолог Спирин, не искушённый в компьютерных дебрях, использовал простую защиту электронной почты, не представлявшей головоломки для спецслужбы.

 

***

Каким бы засекреченным организация ни была, она сродни муравейнику, где каждое движение отдельной особи, как импульс, пронизывает всё сообщество. Николай Спирин занимал не самое последнее место в иерархии, имел сеть информаторов в других подразделениях, которые, пусть и, подчинившись общему сговору против него, именно своим молчанием выдали бы эти скрытые действия, тем более человеку, обладавшему безупречным нюхом ищейки.
Прежде всего, Спирина насторожило, что многие агенты мобилизованы на что-то срочное и засекреченное. Похоже, одна из дверей ловушки захлопнулась, но как это ни странно, Спирину придало это сил к поиску новых лазеек. В любом случае, видимость того, что охотники зашевелились, лучше их полного молчания.
Вскоре, шифровальщики положили директору на стол файл с разговором Спирина и Вагнер.

 

 

ГЛАВА 15. ПЕРВЫЙ СВЕТСКИЙ РАУТ.

 

Рита пригласила Византа на приём, посвящённый успешному дебюту парижского отделения международного телеканала KDG. Первоначально Александр заподозрил некую провокацию и хотел, было, отказаться. Но компанию ему составил его тайный босс, Воленталь, получивший приглашение как друг одной своей знакомой, некой преуспевающей кутюрье, парижанки, моделирующей одежду уже для первого же фильма компании. Кроме любопытства, Артур разбудил и тщеславие союзника. К счастью Рита, возвысившись так высоко, не разорвала связь с Александром.
Воленталь и Визант прибыли на приём порознь, как два незнакомца, первый, как любовник известной персоны и бизнесмен, а второй, как начинающий продюсер. Эту легенду Александру предложила Рита.
Раут проходил в банкетном зале особняка, штаб квартире телеканала, в престижном районе парка Монсо, недалеко от Триумфальной Арки, лучшее свидетельство того, что магнат Лаврецкий не скупился на свой новый проект, возлагая на него серьёзные надежды. Быть сюда приглашённым не только честь и ответственность, но и шанс завязать полезные связи, способные резко изменить карьеру. Поэтому, Визант отправился туда в страхе, что окажется не в своей тарелке, не имея опыта подобных приёмов. Артур накануне подбадривал его, посоветовав приодеться в бутике своей знакомой.
В банкетном зале набралось с полсотни человек, самых важных из них, как успел заметить Визант, с десяток, включая Воленталя и его экстравагантную спутницу. Воленталь не был похож на самого себя, держался независимо и даже скрытно, обменялся комплиментами с Ритой Вагнер, ещё с несколькими важными персонами, а дальше ограничился деловым разговором по части производства одежды, в узком кругу своей подруги и ещё пары человек.
Визант поразился деловой хватке напарника, убедившись, что он действительно ещё и преуспевающий бизнесмен, и совсем даже не выглядит декоративным украшением своей пассии. Они вообще выглядели идеальной парой. Мари, компенсируя сухость и некоторую отстранённость своего спутника, живо поддерживала разговор со всеми.
Миловидная девица, с которой у Мари удачно складывалась беседа, возможно, отчасти из-за хорошего знания французского, оказалась Анной Паниной. Она не выглядела столь амбициозной, как, например, Рита Вагнер, королева этого бала, но явно, естественным образом, являлась цветком общества. Её свобода и отсутствие всякого притязания делали её такой. Насколько успел заметить Александр, Анна умела мягко отваживать тех, кто не вызывал у неё интереса, и потому, подобострастие не имело шансов на успех у неё.
Более всего Византа взволновало присутствие и Веры Щербаковой, державшейся общества какого-то режиссёра. Возможно, она была стеснена непривычкой к подобным приёмам, или, просто осознавала своё место, по сравнению с властной Ритой Вагнер, и родственницей высшего лица страны. Её кроткий взгляд иногда вспыхивал восторгом, растерянностью, а иногда и ревностью, насколько Визант умел читать мимику лица.
Визант перебросился с ней парой слов, когда Рита представляла его гостям, как будто они виделись впервые. Накануне Визант предупредил Веру, чтобы она не выдавала своё знакомство с ним.
Вечеринка была закрыта от прессы, может быть, из-за этого налёт романтизма быстро исчез, и она превратилась в скучное мероприятие, за которым маскировалась видимость полу деловой встречи в честь известной персоны, ищущей пьедестала вне досягаемости своей высокопоставленной семьи. Но маскарад всё равно напоминал золотую клетку, которая огораживала её от нежелательных соискателей её расположения.
Однако Лаврецкого нельзя было отнести к приближённым президентской семьи, хотя он и не стал опальным, вопреки распространённым ожиданиям. К тому же его телекомпания была оппозиционной. Подобный казус трудно было объяснить, если не предполагать некую замысловатую игру. Возможно, решив, что раз уж великосветскую племянницу трудно было оградить от бесконечных атак извне, со стороны тех, кто хотел манипулировать властью, то следовало бы полу явных врагов свести в одно место и разоблачить. И Византу здесь отводили одну из главных ролей, что поднимало его в собственных глазах. С другой же стороны, запущенная интрига казалась ему неразумной.
Когда Александра представили Анне Паниной, она доброжелательно подала ему руку, и одарила испытывающим, но не слишком заинтересованным взглядом.
- И позвольте поинтересоваться, сколько фильмов вы продюсировали? - спросила она своим певучим голосом, услыхав, что перед ней продюсер.
- Пока, нисколько, - бодро и самоуверенно отвечал Визант. - Я занимался компьютерными играми, но теперь решил рискнуть в кинематографе.
Она даже ничего не произнесла в ответ, её язвительно снисходительный взгляд, похоже, означал, что интерес к нему даже не пробудился, и душа её захлопнулась для него на железные двери. Сперва Визант испытал укол в самолюбие, но быстро успокоился, умея сдерживать эмоции. Его отправили на скамейку запасных в матче, в котором он и не горел принимать участия. Отличный предлог для Воленталя не исполнять договорённостей.
Александр уже намеревался незаметно удалиться с раута, как стал лёгкой добычей цепкой Веры, которая выглядела до сих пор скромницей.
- Будь предельно осторожна, - наставлял он её, когда они отдалились от посторонних ушей.
- Ты ведь отказался ему помогать? - с обидой высказалась она.
- Слишком запутанная история. На меня тоже охотятся. Даже тут, есть мои враги. Так же, впрочем, как и твои.
- Значит нас, хотя бы объединяют враги. Может, проводишь меня к дому? - ухватилась она, хотя Александр надеялся отделаться и от неё.
- Только выйти мы должны порознь. Я, первый. Пройдёшь в правую сторону, - спонтанно пообещал Визант, попавшись в её нехитрые силки. - Странно, что твой отец позволяет тебе быть без присмотра.
- Снаружи дежурят мои охранник и водитель.
- Вот как? - удивился Визант.

 

***

Запись разговора Византа с Щербаковой, сделанная благодаря многочисленным микрофонам, которые даже не проверялись охраной племянницы президента, - Анна лишь была предупреждена о том, чтобы не пускаться в нечто экстраординарное, способное затем обернуться скандалом в прессе, - почти сразу была передана людям Ивлева с подачи Риты Вагнер. Теперь у них имелись лишние доказательства, что Отис здесь, и его сокровища стоят того, чтобы продолжать их поиск. О расценках на услуги охраны и найма жилья в Пириже они были отлично осведомлены из своего опыта. Это, иногда, не по карману даже среднему местному обывателю.
Двое агентов Ивлева дежурили снаружи, но преследовать машину Веры благоразумно не стали. У них был номер, а место жительства они ещё успели бы выследить.

 

***

- Эти люди скоро выйдут на тебя, - предупреждал Александр.
- Пусть выйдут. Я буду менять адреса. Да и со мной местная охрана, - Вера кивнула в сторону водителя и охранника на передних сиденьях, не понимавших по-русски.
В этом замечании она видела желание Александра отделаться от неё.
- Вряд ли они осмелятся похищать меня средь бела дня, да ещё в Париже.
- Наивность. Они когда-то выследили и меня, хотя я тоже профессионал, надеюсь, не хуже твоих охранников.
- Мой отец, кое-что рассказал о тебе.
- Лучше бы он держал язык за зубами.
Визант всё больше ощущал себя, несущимся в западню зверем. Сейчас, это не оправдывалось даже тем, что у него вновь появилась возможность разобраться со своими обидчиками, охотниками за сокровищами. Наносить удар нужно было по главарю, а не по его шестёркам, то есть по Спирину.
- Хорошо, твои тайны я оставлю при себе, - живо и подкупающе оправдывалась Вера. - Мне нравятся мужчины с тайнами, - заискивающе взглянула она на него своими широкими глазами. - Ты и вправду намерен стать продюсером?
- Твоя связь со мной может подпортить тебе карьеру.
- Ты имеешь в виду эту Риту Вагнер? - сдержанно спросила она.
- Именно.
- Она влюблена в тебя. Это видно невооружённым глазом. Хотя она пыжится, стараясь этого не выдать.
- Рита слишком возвысилась, чтобы серьёзно ко мне относиться, - равнодушно отмежевался Александр.
Вера ухмыльнулась, но с горечью.
- Именно поэтому она тебя и ревнует, считая тебя своей собственностью. Она ведь человек власти, такие на всё смотрят как на своё, а тут ещё и влечение.
- Ты очень много знаешь, - насмешливо отбивался Визант. - А может, преувеличиваешь?
- Да уж, нет… Я перехватила её хищный взгляд, которым она поедает тебя, украдкой. А та натянутая деловитость, когда ты рядом с ней на публике? Обмануться невозможно.
- Тогда я прав, говоря, что тебе следует остерегаться её.
- Уже поздно предупреждать.
Она взглянула на него пытливо и лукаво, с отчаянием. Неужели она смутилась того, ради чего выкрала его с этого великосветского бала. Визант в ответ лишь мягко ухмыльнулся.
- Может, посмотришь, как я живу?
Александр поддался и на эту просьбу, надеясь, что эта любовная цепочка должна иметь свой конец.

 

 

ГЛАВА 16. САМОЕ ОТВЕТСТВЕННОЕ СВИДАНИЕ В ЖИЗНИ.

 

Он не мог поверить в SMS сообщение, сочтя его за недоразумение, розыгрыш, или в худшем случае за провокацию. Та, кто назвалась Анной, просила связаться с ним, указав телефон, и добавив, что этот звонок должен остаться в тайне. Но скрытность уже была нарушена тем, что этот номер его многоканального телефона знал только Воленталь, и предназначался для связи именно с ним. С другой стороны, его партнёр действовал в духе их договорённости.
Среди его знакомых, только одна носила имя Анна. Визант растерялся и не отвечал.
Послание повторялось. Молчать не было смысла.
Александр узнал её голос, к её покровительственному тону примешивалась игривость.
- У меня к вам деловое предложение. Вы ведь продюсер? Примерно через час мы можем с вами встретиться у одного уютного ресторана. Меня сопровождают охранники, но не обращайте на них внимания. Они предупреждены и постараются действовать незаметно.
У Византа взыграли тщеславие и азарт, но он настраивался на то, чтобы не поддаваться очарованию юного создания, обладавшего властью, которой Анна ещё не осознавала.
На одной из тихих улочек, какими был пронизан почти весь Париж, как бесконечный лабиринт, куда можно попасть, свернув с бурных Елисейских Полей, в районе площади Франклина Рузвельта, он появился заранее, насчитав здесь несколько кафе.
Анна не указала, где именно состоялось бы их свидание, но Александр, вскоре, заметил двух крепких парней, изображавших из себя туристов с камерами, в которых безошибочно угадывались костоломы телохранители. Всегда ожидая западни, он, на всякий случай, сжал в кармане рукоять пистолета и не спускал с них взгляда.
Ещё двое выросли из ниоткуда и прижались к нему так, что он не успел бы сделать неосторожного движения.
- Отдай свою пушку, - грозно и сухо отрезал один из них на русском.
Визант потребовал от него документа, получив в ответ:
- Рот открывай, когда тебе позволят.
Александр осторожно вынул короткий «Кольт», обхватив его пятёрней, и передал в широкую ладонь коренастого охранника с каменным выражением лица.
Спустя минуту он увидел знакомую девушку, в сопровождении ещё одного телохранителя. Она была другой, по сравнению с той, какой он встретил её первый раз. Анна могла преображаться, поражая воображение. Короткое бежевое пальто, пёстрый платок на голове, из-под которого подрагивали пряди светлых волос, платинового окраса, вальяжная, но уверенная походка, в сапогах с длинным голенищем и с позументом. Там, на балу, она выглядела значительно скоромнее, как это ни казалось странным. Рукой в перчатке она размахивала маленькой кожаной сумкой, устремив в Александра пытливый и приветливый взгляд, будто они некогда хорошо друг друга знали и встречались сейчас после долгой вынужденной разлуки.
Анна излучала девический, насмешливый шарм, и выглядела при этом дамой. Никто бы не устоял перед ней, но она спустилась с Олимпа именно к нему. Тут уж и рассудок можно потерять.
Они сошлись как раз напротив ресторана под названием “Spoon, Food and Wine”, где метрдотель, встретивший их почти с порога, провёл их двоих к столику, ещё один, через два стола от них, предназначался для двух охранников. Сейчас ресторан был немноголюден, поскольку днём работал с полудня до двух часов, и можно было провести встречу без суетливой атмосферы.
- Ваши родственники не одобрят вашу встречу с никчемной персоной, да ещё сомнительной репутации, - сразу взял резкий оборот Александр.
- Если бы мои родственники очень не хотели, то этой встречи и не произошло бы. Но, к счастью, в этом вопросе у меня есть свобода, а они заботятся лишь о моей безопасности. И что же такого плохого в вашей репутации? - она чуть склонила голову, поглощая его лучезарным светло серым взглядом.
- Раз вам ещё не донесли, то я предпочёл бы не вдаваться в подробности.
- Вы отозвались на моё приглашение, тем самым согласились разговаривать со мной. За чем же дело стало?
- Я не готов обсуждать свою биографию. Но не прочь выслушать вас, - брякнул оторопевший было Визант.
Она подняла брови в насмешливом удивлении.
- Вы продюсер, значит, у нас уже есть общие интересы.
- Пока всё только в планах.
- А я пока тоже только ассистент режиссёра.
- Думаю, как продюсер я вам абсолютно бесполезен. Вам стоит только дать сигнал, и спонсоры станут в очередь.
- Мне то на них как раз и наплевать, - с детской прямотой воскликнула Анна. - Если я захочу, то к вам в спонсоры станут в очередь. Вы выдержанный человек, но, по-моему, ещё и отчаянный. Не говоря о том, какой вы красавец. Не чета тем подхалимам, среди которых мне предстоит испытывать себя. Во мне достаточно честолюбия, чтобы сносить это меркантильное окружение. Но вот вы, не честолюбец, хотя и гордец, это видно сразу. Мне нужна отдушина. Вдобавок, вы работаете на правительство. Вы, тайный агент. Не спорьте, я знаю. Следовательно, не станете интриговать против меня, в отличие от нашей общей знакомой, Риты Вагнер.
Анна сделала паузу, поглощая Александра своим гипнотическим взглядом. Визант казался невозмутим, но не из-за присущей выдержки – его охватил настоящий шок.
- Эта лиса связана с Лаврецким, который только и строит планы, как насолить правительству. Всё, что связано со мной, буквально пропитано интригами. Поэтому, мне и приятно было бы иметь с вами дело, - её лицо вспыхнуло румянцем, которое кроме искреннего восторга, отражало и возможную обиду за то, что она могла быть отвергнута.
- Почему же вы тогда поддерживаете отношения с Ритой Вагнер, если знаете, что она – человек Лаврецкого, вашего врага? - набравшись духу, осторожно высказался Визант.
- У меня свои причины. Ко мне, или точнее, к семье, все будут клеиться, в кого ни плюнь. Тогда пусть откроют свои козыри. Что пользы отгораживаться от них, и ждать подвоха. Обнаруженный недруг не так опасен как скрытый. Да и телеканал мне их понравился, именно тем, что он независим от правительства. На родине давно исчезла качественная, независимая журналистика. Пусть я и из правящей семьи, но я же человек разумный, и понимаю как это важно. И этим самым, к слову, я подчёркиваю свою толерантность, что ценится здесь, на Западе. А вообще то, говоря, какое это имеет значение? Давайте-ка лучше выпьем.
Удивлённый её отнюдь не юношеской логикой, Визант чувствовал в этом некую зловещую паутину интриг. Неужели и её не чурались использовать как некую фигуру в политической борьбе. За этим скрывались или беспечность, или безумие. Но возможно, тайная политика не признавала границ. Или же, президент просто пренебрегал репутацией своего родственника? Оставалась правда обнадёживающая догадка – кремлёвские кукловоды были уверены, что сумеют управлять всеми игроками.
Лаврецкий будет переводить средства на кинопроекты с участием Анны, в то время как органы имеют улики в легализации его доходов и держат его, таким образом, на поводке. Следовательно, Лаврецкий подбирается к президентскому семейству, дабы получить индульгенцию. Однако же не поддавалось объяснению то, что он учредил оппозиционный телеканал.
- Вы так очаровательны, но в вас столько противоречивого, - вопреки своей воле изрёк Александр с иронией.
- Я уже давно не школьница, не следует со мной разговаривать снисходительно, - с напускной строгостью возразила Анна, позвав жестом гарсона, чтобы сделать заказ.

 

 

ГЛАВА 17. ЗВЕРЬ ИЗБЕГАЕТ ЛОВУШЕК.

 

- Есть серьёзная новость, - начал Воленталь на встрече, проходившей в загородном кафе, на открытом воздухе, откуда открывался мартовский, меланхолично будоражащий вид перламутровой зелени набухающих почек. - Со счетов “Франк Интернациональ” переводились крупные суммы в оффшорные банки и наоборот. Этот банк не отличается требовательностью к происхождению денег, возможно из-за того, что им пользуются некоторые местные чиновники. Счета ранее принадлежали тем фирмам, на которые указывал Сотник. Их уже и в помине нет, зато недавно были учреждены новые, через которые открывались счета в других банках, недосягаемых для европейского правосудия. За этой перетасовкой может стоять Спирин либо его люди. Ивлев или Юдин. Особой изобретательностью в этом вопросе они не отличаются.
- Есть улики? - вяло спросил Александр.
- Это было бы здорово. Но пока только косвенные свидетельства и догадки. Правда появился сильный аргумент против других фигурантов. Несколько дней назад ваша спецслужба засекла электронные переговоры Спирина и Вагнер. Рита предупредила его о том, что вы имеете доступ к данным о переводах Лаврецкого. Известный нам Мерзоев, бухгалтер мятежников, также пользуется этим банком, “Франк Интернациональ”. Есть о чём подумать.
- Вы даже знаете, что перехватили на Лубянке. А я вот не знаю, хотя работаю на неё, - с упрёком вставил Александр, пока Воленталь переводил дух, наливая вина в бокалы.
- Возможно, ваше начальство никому не доверяет в этом вопросе, кроме моего начальства. А может оно хочет уличить коррупцию русских чиновников нашими стараниями. Нам это сделать сподручнее и логичнее здесь. Мы участвуем в игре с высокими ставками. И, похоже, они повышаются. Средства Юдина или Спирина, ушли в оффшор, чтобы не остались следы, на которые мы вышли. Хотя, они опоздали. У нас есть нить, и мы можем её распутать. Но меня сейчас беспокоит суета этого Мерзоева. Это ведь не его личные деньги, а спонсоров терроризма. Вывод напрашивается сам собой.
- Что же мы должны делать? - нетерпеливо спросил Визант, не обращавший внимания на отличное вино, которое заказал Воленталь.
- То, что и раньше. Искать улики. Но теперь появилась и ещё одна задача. Предотвратить вероятный теракт, который готовится при посредничестве этого Мерзоева.
- Это как раз по моей части? - сардонически изрёк Визант.
Воленталь продолжил после паузы, испробовав вина.
- Именно. Рита Вагнер получила следующий транш для своих теле и кино проектов. Через тот же банк. Следовательно, она не доложила Лаврецкому, что мы следим за движениями его денег. Спирин ей этого не велел в последнем разговоре. Получается, что она боится его больше, чем нового начальника.
На намёк продолжить попытку давления на Риту, Визант искал отговорку.
- Не исключено, что Лаврецкий знает об этом, и не придаёт значения. Скорее всего, эти деньги уже легализованы. Кроме плохой репутации он ничем не рискует.
- Вполне, может быть и так, - беспристрастно продолжил Воленталь. - Но плохая репутация в России и здесь, имеют разные последствия. Лаврецкий может и не знать, что этим же банком пользуются экстремисты. Только из-за этого факта, он сразу попадёт в чёрный список полиции. А тот случай с тобой, когда тебя осудили, доказывает, что Спирин манипулирует террористами. А Рита Вагнер, его человек, была причастна к той трагедии. Поэтому и находится у него на крючке. Иначе бы, давно отделалась от этого спрута.
- Если начальство всё знает, почему бы ему, не отправить Спирина в отставку? Или ещё лучше, под суд отдать?
-Это ты у меня спрашивашь? В его руках самая разветвлённая агентурная сеть, возможно, на половину переродившаяся, как и он сам. У других ничего подобного нет, всё это нужно заново создавать годами. В одном случае он допустил преступление, а в другом – предотвратил, чтобы реабилитироваться в глазах начальства. Разве так просто от него избавишься? И как фигура, связанная с другими высокими чинами, он способен потянуть за собой и их. Даже если ему отведут роль козла отпущения, а другие не попадут в поле зрения, выдержит ли ваша власть этот скандал? И вообще, способна ли она на серьёзную перетряску своих кадров?
Воленталь недвусмысленно признавал то, что собираемые ими улики больше подойдут для западных спецслужб, прессы и их политиков, чтобы провести очередную пропагандистскую кампанию против его, Византа, страны. То, что страна сама не способна была вымести сор из избы, может, и служило оправданием участия иностранной разведки, но было плохим утешением.
- Спирин непосредственно руководил предотвращением теракта, который до этого у него под носом готовился, и почти был доведён до реализации. Тут или везение, или спланированная акция.
- Всё равно это больше похоже на голословное утверждение, - скептически, но мягко высказался Визант, чтобы не задевать партнёра.
Кроме этого Визант удерживал себя от пристрастия в деле, которое лично касалось его самого.
- Возможно. Кстати, этот Амалиев, чей торговый центр хотели взорвать, уехал из страны? Я тебе позже назову издания, где ты ознакомишься с материалом на эту тему. Теперь, президентский наместник на Кавказе Кадыров избавился от самой серьёзной оппозиции, та, которая в Москве. Правда, в горах полно партизан, а в некоторых городах иногда гремят взрывы. Но в органах, разумеется, взяли сторону главы чеченской республики. Амалиева сделали стрелочником.
Горло сдержанного и рассудительно Артура пересохло и осипло, он сделал очередной глоток вина.
- Как этот криминально политический расклад повлияет на наши действия? – в унисон хладнокровию собеседника, спросил Визант.
- Ты ещё не распробовал этого вина, Александр, - доброжелательно откликнулся Визант, уходя от прямого ответа.
Подчиняясь комплиментарному тону коллеги, Визант выпил насыщенного, и в тоже время нежного красного вина.
- Нам предстоит провоцировать их на ошибочные поступки, учитывая их напряжённое положение. Если я вас правильно понял?
- Ты правильно понял, Александр.
- В этом и состояло моё кредо, в прошлой жизни, из-за чего я попал в лагерь, - философски изрёк Визант.
Взгляд Воленталя оживленно сиял любопытством.
- Вообще то, я пока сам не представляю с чего нам начать. Но тюрьму я не обещаю. Среди других не лучших вариантов – жаркий мексиканский климат, уж это мне точно под силу, - с лёгкой иронией объяснил Артур.
- Чему быть, того не миновать, - приободрился Александр, ощутив не только вкус к вину.
- Что там с этим Отисом? - неожиданно спросил собеседник.
- Благополучно пересёк границу. Но я с ним более не связан, - отрезал Визант, а Воленталь сделал вид, будто его вопроса и не существовало.

 

***

Причиной прямого служебного разбирательства, ставшего не первым, но самым серьёзным сигналом того, что судьба Николая Спирина повисла на волоске, послужила информационная утка на сайте сепаратистов.
Выезд из страны оппозиционера Амалиева открывал счёт в идеологической войне. Мятежники утверждали, что о подготовке взрыва в крупнейшем торговом центре, знали или скорее участвовали косвенным образом, агенты и представители партии войны среди силовиков. Помимо фамилий никому неизвестных оперативников, назывались имена Спирина и Сотника. Можно было бы считать это очередной идеологической бомбой мятежников, но, повинуясь правилу, что дыма без огня не бывает, пресса, отчасти российская, и в особенности западная, не стеснялась в злобных выпадах против высшей власти страны. Джин был выпущен из бутылки. Тем более что сведения, пусть и в крикливой пропагандистской завесе, содержали, всё же, реальные факты.

 

***

В кабинете у директора, за круглым столом его ожидали Буранов и Вольский. Узость круга говорила о засекреченности разбирательства, что уже обнадёживало опытного Спирина. Всё, что здесь будет сказано, пройдёт определённую фильтрацию, прежде чем станет доступным кому-то ещё. То, что может нанести существенный ущерб самому ведомству, не должно было бы просочиться. И хотя здесь, были два соперничающих начальника, они, видимо, хорошо сыгрались против менее информированных ведомств, МВД и генеральной прокуратуры.
Спирин держался настолько хладнокровно, что противники на мгновение потеряли самоуверенность. Они не тратили время на раскачку и сразу раскрыли карты. По их утверждению, Сотник вербовал под видом агентов тех, кто оказался участником в подготовке взрыва.
- Насколько мне известно, Сотника за это и осудили, - отвечал Спирин с желанием содействовать, но без малейшего чувства вины. - Это ведь наша практика - вербовать агентов, и в случае необходимости, или безвыходности, отказываться от них. Возможно, Сотник являлся двойным агентом, помогая и террористам, ради обогащения. Хотя я этого наверняка сказать не могу. Думаю, что Сотника поспешили упечь за решётку. Сейчас бы он пригодился для этого разбирательства.
- Но вы же и работали с Сотником. Насколько тесными были ваши контакты? - спросил Вольский.
- Настолько, насколько этого требовала работа, - ответил расплывчато Спирин на такой же общий вопрос.
- Хорошо, в последнем случае, какова была роль его информации? - конкретизировал вопрос начальник управления собственной безопасности.
- Я затрудняюсь точно ответить. Всё мои действия отражены в оперативных материалах.
- Николай, - вступил в разговор Буранов. - Мы изучали оперативные материалы. Обвиняемые меняли показания. А это дорасследование мы ведём не ради праздного интереса. Его потребовал сам президент. Вскоре, все силовики должны будут выложить свои обновлённые версии. Сотник был твоим особым партнёром, самым главным из МВД.
- Верно. Но в личный контакт я с ним не вступал. С ним работали другие сотрудники. Например, Визант и Вагнер. Я же, напрямую имел связь со своим визави, Юдиным. И действовал по общей схеме, на основе совокупных данных от всех агентов.
- Информация от агентуры к вам поступала непосредственно от Вагнер?
- В последнее время, да.
- Она предоставила те сведения, которые тут же вывели оперативников на след террористов. Остальные данные, а их было предостаточно, были отброшены почти сразу, без тщательного анализа, - снова вступил в разговор Вольский, приняв несколько гадливый тон, что не увязывалось с серьёзностью такого дознания. - Я имею в виду последнее дело, о предотвращении теракта в торговом комплексе.
Спирин выдерживал паузу, побуждая собеседника продолжить свой монолог, так легче было бы уловить повод для упрёка в пристрастии, когда за оппонента уже всё решено.
- Получается, Рита Вагнер обладает особой проницательностью, или некой логикой, недоступной другим сыщикам.
- Она не плохой аналитик, иначе бы не работала у нас, - уверенно отрезал Спирин.
- И всё же странно, что из всех сведений она выбрала то, что сразу же вывело на результативный след. Даже я, детально изучавший материалы, не смог бы сходу выбрать именно этот вариант. Пока бы не перебрал остальные зацепки, на что бы ушли дни, а у вас, считанные часы.
Спирин был сделан не из того теста, чтобы дрогнуть перед столь очевидной логикой Вольского. А ещё начальник управления собственной безопасности. Лицо его, вопреки ожиданию допросчика, размягчилось от задумчивости, а не напряглось.
- Или, быть может, вы пользовались ещё каким то источником информации, - наседал Вольский.
Спирин не глядел на своего начальника Буранова, не ища в нём защитника.
- Нет. Я не владею особыми каналами информации. И с агентурной сетью не работаю непосредственно. Этим занимаются мои подопечные, - рассудительно объяснял он.
- Но чем-то вы руководствовались, когда выбрали единственно правильный вариант?
- Он напрашивался сам собой, - как бы одёргивая собеседника, возразил Спирин. - У известного всем бизнесмена Амалиева были враги. В том числе и среди сепаратистов. А в последнее время он вёл себя как политик. Были и вполне прагматические догадки. Например, на его объектах много работало земляков. Отсюда напрашивался вывод, что среди них могли затесаться и террористы. Мы и мобилизовали все свои силы, прежде всего, в этом направлении. Ничего бы не нашли, проверяли бы другие версии.
- И нацелились именно на новый торговый центр, который должен был открыться при большой помпе с участием столичного правительства. Хотя у Амалиева десятки объектов.
- По этой причине мы и проверили этот объект. Чтобы догадаться, не нужно быть Шерлок Холмсом, - удовлетворённо парировал Спирин, приведя в замешательство начальника управления собственной безопасности, попавшегося в ловушку своей заурядной логики.
Хотя, с другой стороны, эта краткая победа могла стать лишь уловкой, а настоящие козыри они пока приберегают. Сейчас, они пытаются ухватиться за ниточку, которая бы позволила распутать весь клубок его тайных деяний.
- Кто больше был связан с Сотником, Вагнер или Визант? - вмешался директор.
- Точно сказать не могу, - пожал плечами Спирин, прямо глядя в глаза.
- Спасибо за сотрудничество, Николай, - оборвал дознание директор.

 

***

- Хитёр, лис, - произнёс Вольский, наливая стакан воды, - Так, ни на чём и не попался.
- Просто стальные нервы. Иначе бы он не занимал такой высокий пост. Зато он всё отлично понял. И знает, что мы показали ему только верхушку айсберга.
- Поторопится к своему защитнику Головко?
- Вряд ли он сделает нам сейчас такой подарок.
- Он сдал этого Сотника, а тот даже и не подумал доносить на него?
- Сотник может и не знал о роли Спирина в тайных манипуляциях. Он про своего непосредственного начальника Юдина ничего следствию не открывал, хотя через Сотника отмывались деньги от взяток. Показания не спасли бы Сотника. Единственным звеном в этой цепочке: заказчик - Спирин - пособники, остается, видимо, только Рита Вагнер.
- Поэтому и отправил её подальше от нас.
-Это верно, - снисходительно заметил директор. - Вопрос заключается в том, на чём мы ещё сможем подловить Спирина и его компанию. Жить заграницей, нужны не малые средства. Не исключаю, что у Спирина с Ритой Вагнер существует замысел содрать дань с Лаврецкого. Спирин понимает, что его дни в нашем ведомстве сочтены. А что может его ещё беспокоить, как не обеспечить себя. Может и нет никакого заговора, а есть банальное желание обогатиться, на том, что имеется под рукой.
Этим замечанием директор намеревался отвести обвинение в пособничестве тяжким преступлениям со стороны своих подопечных, что являлось признаком серьёзного загнивания в конторе.
Но Вольский взглянул на него с ледяной строгостью.
- Однако же пахнет организацией терроризма, или даже государственной изменой, - холодно заключил он, глядя перед собой сосредоточенно и сурово.
- Это верно, - подхватил Буранов. - И такого в нашей системе не должно быть по определению. Нужно выжигать это калёным железом.
Директор оставил последнее слово за собой, хотя в душе не прочь был обыграть фигуру Спирина против своих врагов в других силовых ведомствах, с которыми у того были столь тесные и обширные связи. Но в отличие от Вольского, ни в коем случае не хотел бы допустить огласки подобной степени коррупции и антигосударственных провокаций в своём учреждении.

 

***

Спирин никак не выказывал своей суеты после такого судьбоносного для него разговора. Занимался текущими делами, ни с кем не намеревался встречаться, разве только по явной служебной необходимости. Захочет его увидеть Головко, что неизбежно должно состояться, так как слухи о подобных тайных разговорах доносятся и сквозь глухие стены этого закрытого ведомства, пусть вызывает его в официальном порядке.
Они прикармливали его уликами против него же самого. Но зачем? Уж если разоблачили , а они его разоблачили, то почему не захлопывают ловушку? Получается, что пока ловушка не вполне удалась, и они продолжали гнать его к другой западне, приготовленной с большим тщанием. Не очень то здравый расчёт, как ему показалось. Он может прервать все компрометирующие связи, уйти в отставку, или вовсе бесследно исчезнуть.

 

***

Головко не заставил себя долго ждать и позвонил на следующий день, официально вызвав его на встречу в свой кабинет на Старой Площади, где частично располагалась администрация президента. Выслушав рассказ Спирина о прошедшем дознании, заключил:
- Они хотят убрать тебя как моего человека. Особенно их бесит, что именно ты предотвратил тот взрыв. А он, в курсе, - Головко мягко кивнул в сторону портрета, висящего у него над головой, - чья это личная заслуга.
Затем он сделал паузу и отклонился на спинку кресла. Вид у него был необычно для подобного случая, самоуверенный. Всё неистовство своей властной натуры он мог обрушить тогда, когда на его стороне было явное преимущество.
- Странно ему будет услышать, что преданный ему человек, директор, хочет вычистить своё ведомство от тех, кто спасает страну, - Головко поощрительно взглянул на Спирина, который сомнительно ухмыльнулся.
Но тут же подчинённый выразил обнадёживающую гримасу, зная, что босс не бросал слов на ветер.
- Не думаю, чтобы я стал той банановой шкуркой, на которой поскользнулся бы директор, - услужливо ответил Спирин.
- Он хочет, чтобы именно я поскользнулся на тебе, - парировал Головко.
- Его позиции самые сильные, - позволил себе храброе замечание Спирин.
- Конечно. Меня он сожрёт и не подавится. Если очень захочет, - саркастически выразился шеф. - Без тебя, ещё быстрее. Однако это не значит, что у нас нет способов для защиты. Тайным сыском нам его, конечно, не одолеть. Однако у нас есть одно, не менее эффективное оружие. Шумиха в прессе. Это мы можем вполне устроить. Надеюсь, ты не забыл некто Византа? - Головко сверлил подопечного вопросительным взглядом.
- Нет, конечно, - сразу ответил Спирин.
-Он выполняет особые поручения для конторы. У него, там, заграницей, уже появились некоторые проблемы. Я имею в виду местную полицию. Он неосторожно совершил убийство, иностранная спецслужба его покрывает, но у полиции, якобы, есть улики. Если дать ей наводки, а заодно и журналистам, это заставит твоего начальника занервничать. Какие у тебя соображения на этот счёт? Только не говори, что ты ничего не знал о сказанном сейчас мною.
- Даже если бы я и не знал, я не мог бы не думать в этом направлении, - оправдывался Спирин.
Идея Головко не отличалась свежестью. Спирина раздражала ненадёжность его союзника Юдина, который за его спиной делился информацией с Головко. Спирин склонен был счесть это за предательство. Похоже, Юдин, превратился в старого подлого пса, разбитого страхом и усталостью, примкнувшего к более надёжному, как ему казалось, хозяину. А что ёще следовало ожидать - в их среде, иного, и не бывает.
Идею Головко позаимствовал у Юдина, а тот, в свою очередь, у Спирина. Заместитель руководителя президентской администрации надеялся польстить ему, и подбить его на то, что у подопечного давно созрело в голове. Спирин же видел в этом и подвох: один из высших чинов страны намеревался сделать грязную работу его руками, пусть и не в первый раз. Но сейчас Спирин был в шкуре гонимого зверя, и один неверный шаг мог стать для него роковым.
До сих пор такие откровенные разговоры происходили на явочных квартирах, и по обоюдному согласию они оба проверялись на наличие подслушивающих устройств. Здесь же Головко мог поставить разговор на запись. Спирин уже нарушил тайну следствия, раскрыв содержание вчерашнего допроса в кабинете у директора ФСБ, и Головко мог донести этот факт его начальству. Возможно, высшее руководство уже решило, что пришло время для чистки, определив чёрный список, в котором был и Спирин.
Поддавшись на откровенность главного своего покровителя, Спирин, вероятно, без оглядки нёсся в лоно западни. От нахлынувшей растерянности он пытался собрать себя в кулак, сканируя каждое малейшее движение и оттенок интонации Головко, пытаясь уловить фальшь.
- Поделись своими соображениями, - босс вскинул руку, слабая улыбка не сходила с его лица.
Спирин пожал плечами, изображая неуверенность, что было не трудно в его настоящем состоянии.
- Никакого конкретного плана у меня нет. Я не привык идти наповоду у своих внезапных идей, потому что приучил себя думать над конкретно поставленной задачей, и не заигрывать со своим тщеславием.
Жёсткое лицо начальника, по истине, римское, скупое на ужимки, сбитое и морёное от постоянного напряжения, способное лишь на натянутые улыбки, вдруг смялось в паутину множественных и глубоких морщин. Но всё же, эта широта восклицающего жеста светилась вечным, грозным лукавством.
- Другого ответа и не ожидал, - с этими словами его лицо снова обрело вид неподвижного изваяния. - У меня есть полномочия принимать участие в любом расследовании. И материалы засекреченного дорасследования, по несостоявшемуся теракту, мне знакомы.
Головко сделал паузу, будто тяжело выговорил последнюю фразу, но не из-за того, что испугался выдаваемой тайны. Это ему не позволило бы высокомерие. Он выразил торжественность момента, который должен был развеять сомнение подчинённого, и побудить того к ответной откровенности. Спирин замер, будто парализованный ядовитым укусом, оставаясь в здравом уме.
- У следствия есть нить, которая ведёт к финансисту экстремистов. Ты знаешь его имя. Великобритания предоставила ему убежище, - отчеканил Головко.
- Речь идёт о Мерзоеве?
- Именно.
- И какого рода сведения? - протараторил Спирин, скрывая волнение.
- Известны банки, через которые проводились средства.
Головко отлип от спинки кресла и опёрся локтями на стол, его голос потерял и тень насмешливости, и обрёл ту официозную трескучесть, от которой у подчинённых, ненависть к нему, уходила от страха в пятки.
- Его нужно убрать, - отрезал он.
-Убрать? - сиплым голосом удивился Спирин, что не вызвало ни малейшего замешательство у патрона.
- Убрать, значит ликвидировать. То есть, устранить физически, - Головко уставился на Спирина как удав на жертву.
Внесудебные расправы с террористами с некоторого времени были узаконены, и выполнялись по распоряжению главы государства. Разумеется, проводились они негласно и государство своей причастности не признавало. Практика применялась на своей территории, или в мало влиятельных странах, где скандал, как бы, не имел серьёзных последствий для репутации страны. Но Европа совсем иное дело. Спирин усомнился в санкции на такую операцию со стороны высшего лица, для которого такая услуга оказалась бы просто провокацией. Головко даже бы не стал покрывать Спирина, на которого и ложился весь риск.
-Что тебя смущает? Свыше давно отдано распоряжение об уничтожении террористов, где бы они не находились.
- И даже, когда убежище им предоставила Европа?
- Какое имеет значение, кто им дал убежище? - властный тон развеял надежду возражать с позиции политического скандала.
Спирин принял растерянный вид, чтобы не дразнить своего неофициального начальника как разъярённого зверя, не увидевшего знак покорности.
- Почему эту санкцию не даёт сам директор, который в свою очередь, должен получить одобрение президента?
- Тебе он и не даст. Хотя бы потому, что не доверяет. Президент утвердил список, в него входит и Мерзоев. Но ты его не увидишь. Это не твой уровень доступа. Ты ведь раньше не получал непосредственных приказов от президента? В общем, государственные службы не должны быть к этому причастны. Пусть всё выглядит так, будто это внутренние разборки преступников. Такое правило всегда срабатывает. Пусть в прессе поднимется трескотня, чем больше, тем лучше, а нам главное, чтобы не оставлять следов.
Головко снова опёрся на спинку кресла, вальяжно, с видом правителя, которому не только многое как бы подвластно, но и который одаривает своим поручением подданного.
- Директор сразу всё поймёт. - Спирин всё больше чувствовал в себе смелость к возражению.
- Он будет проинформирован, в своё время.
- Но его псы у меня на хвосте. А полномочий на эту операцию у меня нет. Меня это более всего беспокоит.
- Моё слово – твои полномочия. У меня есть разрешение на проведение таких мероприятий. А не только у твоего непосредственного начальства. Случится внутреннее расследование, сошлёшься на меня.
Дверца западни захлопнулась, понял Спирин, крыть при таких заверениях было нечем.
- Это дело, скорее, внешней разведки, там есть для этого специалисты, - с проигрышным видом оспаривал подопечный.
- Они могут помочь лишь информацией. Им незачем светиться. Для этого задания, другой кандидатуры, кроме тебя, у меня нет.
Его напряжённый взгляд не давал много времени на раздумье.
- Этой операцией я компрометирую директора?
- Именно это и нужно. Удачной акции против Мерзоева будет достаточно. Президент заподозрит прежде всего Буранова.
- Значит, президент не отдавал приказа на устранение Мерзоева? - тихо, с острасткой высказался Спирин.
- Я уже сказал, что Мерзоев внесён в список приговорённых террористов. Однако имеется оговорка – выполнить нужно там и тем способом, чтобы это повлекло наименьшие политические последствия. Буранов не торопится с выполнением приговора, поскольку Мерзоев – возможный компромат на нас. Нам нужно его опередить. Для этого потребуется аргумент. К примеру - предотвращение теракта с участием Мерзоева. Подумай, Николай, ты в этом деле дока.
- Совсем не уверен, что у меня есть такие возможности, - возражал озадаченный Спирин.
Сомнительный взгляд Головко скользнул на предметы стола, а потом снова на собеседника.
- А ты постарайся, - менторским тоном произнёс он. - Ты можешь действовать через людей Юдина. Они давно в Париже, и охотятся за этим Византом, а заодно и за бриллиантами некоего Отиса… Я в курсе дела, - добавил он уже снисходительно, но с хитрецой.
- Значит Юдин не надежный человек, - изрёк Спирин, пытаясь отшутиться.
Головко натянуто сгримасничал в сомнении.
- Юдин надёжный человек, потому что крепко запутался в своих грешках. И нити этой сети отчасти находятся в твоих руках, а отчасти – в моих, - победоносно парировал босс.
- Но люди Юдина засветились, и перед нашей службой, и возможно, перед их полицией.
- Верно. И мы можем использовать это в свою пользу. Эта история – мина замедленного действия, где мы должны установить время. Самого Юдина следует оставить в стороне, его связи понадобятся. Да, если начальство будет тебя тянуть за язык, по поводу этой встречи, ответишь, что по текущим делам. Вызвана она бандитскими утками в Интернете. Террористы замыслили что-то, путают нас, чтобы, где-то, где мы не ожидаем, нанести удар. В такие моменты, без консультаций невозможно обойтись.
Собственный замысел Спирина, осторожно, но настойчиво зревший в его душе, мог стать частью партии, которую разыгрывал Головко.
Утешившись этой мыслью и почувствовав азарт, он устроил разнос своим подопечным, вернувшись в кабинет на Большом Кисельном переулке, под неумолимым предлогом террористической угрозы. После чего отправился в немноголюдный бар, обдумывать свои планы.

 

 

ГЛАВА 18. ПОХИЩЕНИЕ.

 

Воленталь назначил срочную встречу в гостинице.
- Нам предстоит вести наблюдение за Мерзоевым. По нашим данным, он сейчас здесь. Вопрос в том, зачем он приехал сюда из туманного Альбиона, где у него политическое убежище? Он финансовый эмиссар по части чеченских мятежников. Он часть сети “Аль Кайды”. Вывод напрашивается сам собой.
Воленталь вроде как беспомощно взглянул на Византа, но столкнулся с хладнокровным молчанием и продолжил.
- Нам хотя бы следует раздобыть данные, чтобы убедить французскую спецслужбу подключиться к наблюдению. Франсуа, с несколькими своими агентами, и спецтехникой, нам в подмогу.
- Судя по вашему тону, Артур, дело, дрянь. Никогда не видел вас в таком скверном настроении, - благосклонно высказался Александр.
- Вы ещё не знаете меня в скверном настроении, - Воленталь налил вина в оба бокала, поднял свой, чтобы ощутить аромат, что размягчило суровое выражение его лица. - Операцию начнём с завтрашнего дня.

 

***

Выяснилось, что Мерзоев проживал в особняке какого то арабского нефтяного магната, в респектабельном районе Сен-Жермен-де-пре, здесь же и находился офис общества по защите прав преследуемых соотечественников. Именно название этого общества и вывело сыщиков на этот адрес.
Команда, в которую входил и Александр, без особого труда установила свои уши на проводную и беспроводную телефонную связь, электронную почту. Разговоры внутри можно было иногда прослушать с помощью лазерных микрофонов. Для наблюдения, агенты сняли квартиру в близлежащем доме, с видом на особняк.
Переговоров, прямо уличавших Мерзоева в подготовке террористических актов, не засекли. Он пользовался кодированной связью, по которой можно было, прежде всего, определить географию его контактов. Сюда входил и Кавказ, и восточные исламские страны. Над отсканированными записями работали американские специалисты, используя особые программы и компьютеры, но результаты не доводились до Византа.
Закрытость союзника, до этого делившегося сведениями, в той мере, в какой у Александра это должно было вызывать доверие, уязвляла его. Для подобной работы “наушника” могли бы задействовать и какого-нибудь среднего агента. Воленталь, чувствуя его недоумение, мягко объяснил как-то, что каждый человек на счету, и расширять круг посвящённых в эту секретную операцию, рискованно.
Несмотря на загруженность, Визант не забывал просматривать Интернет, и прочёл как-то мольбу о помощи от Веры в своей электронной почте. Без вести исчез её отец.
Александр позвонил ей. Вместо ожидаемой истерики, он услышал жалобный голос, который преодолевал собственную беду сквозь застенчивость, и в то же время, скрывал тонкую и прочную как стальная нить женскую волю, совсем не свойственную такому юному возрасту.
Приятно, когда кто-то возлагает на тебя надежду спасителя. Реестр её голоса внушал Византу то, что может связывать людей узами, не объяснимыми ни влечением, ни дружбой. Такое желание помочь Александр испытывал не часто, но именно это чувство и приподнимало его больше всего.
- Адреса я его никогда не знала. Он их меняет. Что делать – не представляю. В стране он находится по подложному паспорту. Обращусь в полицию – его потом депортируют. Но и не обращаться, может быть, ещё опаснее. На частных детективов у меня денег нет. Он ведь перестал делать переводы. Охранников уже не могу оплачивать. И как назло, съёмки в разгаре, - лепетала она по телефону.
- Я буду искать его по своим каналам.
- Да, но мне страшно. И не выносимо одной, - она уже обижалась на Александра за то, что он не давал о себе знать.
-Теперь я буду постоянно на связи с тобой, - твёрдо обещал Александр.

 

***

Воленталь, однако, не выразил горячего желания немедленно отвечать на несчастье знакомой своего коллеги. После некоторого раздумья, он дал лаконичное обещание всё выяснить.
Они встретились на квартире Византа. Партнёр выглядел озадаченно.
- В одном из парижских банков он абонировал ящик пару недель назад, по своему настоящему паспорту, а не потому, который я ему оформлял. Значит, у него есть официальная виза, а подложный паспорт он использует, чтобы его не нашли охотники до бриллиантов. Ведь по фальшивому паспорту дочь не получит наследства в случае его гибели.
- Хотя по доверенности, или по акту дарения содержимое ячейки может получить кто угодно, - подхватил Визант.
- Начальство банка извещено, чтобы немедленно донести на посетителя к этому ящику.
- У вас настолько сильные связи в полиции? - восхищённо отозвался Визант.
- Скорее в спецслужбе. Хотя наши действия полу законны. Ведь дела о похищении или исчезновении никто не заводил, - с выдержанным упрёком отвечал Воленталь.
- Я ваш должник.
- И что делать дальше? - не заметив благодарственной реплики, продолжил Артур.
- Не знаю. Дочь не может заявить об исчезновении. Он ведь пользовался подложным паспортом, когда делал ей переводы, - недоумённо рассуждал Визант. - Если его найдут – выдворят, а то и дело заведут о легализации незаконных доходов.
Воленталь с минуту молчал.
- У него не малые сокровища, раз от него не отстают. Но у меня нет возможностей искать его и оберегать от бандитов. Единственное, что я могу сделать – выяснить, не обращался ли он к торговцам драгоценностей. Если у него несметные богатства, но счетов он не открывал, по крайней мере, во Франции, или мы о них просто не знаем, то он их не успел легализовать, - он сделал паузу. - Я и так многим ему помог, а вернее, тебе, - прямо и твёрдо добавил Артур.
- Я давно замешан в этой истории. Получал деньги от Отиса, - признался Александр.
- Ты предупреждал меня с самого начала. Однако дело принимает явный криминальный оттенок. Речь идёт о крупных суммах. Ещё и пресса пронюхает. Нам нельзя светится.
- У меня нет выбора, - чётко ответил Визант.
- Будут зацепки, я привлеку связи. Вдруг за этим похищением скрывается очередная западня этого Спирина. Мы ходим по тонкому льду, чтобы делать лишние шаги.
- Тем более, - воспрянул духом Визант. - Мы же роем компромат на Спирина и его сподвижников. А тут на ловца и зверь. В любом случае, я займусь частным расследованием. Так мне легче выполнять и служебное задание.

 

***

Александр настоял, чтобы Вера поддерживала с ним связь по телефону автомату, поскольку они имели дело с профессионалами, которые могли засечь разговор и определить место нахождение абонента. Ей бы следовало менять чаще и адреса. Чтобы обезопасить её он предложил ей одну из явочных квартир. Теперь Визант мог и сам проверять, нет ли слежки за ней.
Её отец молчал уже как месяц. И вот, Артур, принёс весть, что некий ювелир распознал в человеке, принёсшего ему горстку бриллиантов для оценки, Отиса. Было это как раз месяц назад. Говорил он на ломаном английском, ювелир бриллианты не купил, из-за отсутствия соответствующей суммы. Камни были наивысшей степени чистоты. Клиент имел представление о ценовой марже, поэтому выкупить у него товар по дешёвке не удалось.

 

***

Тем временем, Мерзоев, покидая свой особняк резиденцию, иногда выезжал в неблагополучные кварталы и там исчезал от наружного наблюдения, которого его охранники, по заверению агентов, так и не заметили.
Объект наблюдения входил в какой-нибудь подъезд, и затем, через лабиринты тесных построек, используя чердаки и чёрные выходы, мог оказаться в доме другого квартала.
Но как ни хитри, от конспиративного клише никуда ни деться, тем более при силах в два охранника и водителя. Изучив его график и повадки, оперативники выяснили, каким образом и куда он исчезает. Агенты, прежде всего, анализировали планы домов в квартале, и даже когда Мерзоев ехал на встречу в новое место, они могли предположить, где, на самом деле, он окажется. Все входившие и выходившие из соседних домов лица, снимались на видео.
Материалы передавались Воленталю, но, не смотря на их обилие, выводов от него никаких пока не исходило. Артур отговаривался, что в их работе, как и при золотодобыче – драгоценную крупицу можно найти, перемыв тонны песка.

 

***

Внезапно с Александром связалась Вера. Сбивчиво, дрожащим голосом она сообщила, что похитители звонили ей, во время съёмок, по номеру секретаря кинокомпании, и предложили сделку за жизнь отца. Деталей не уточнили и обещали продолжить переговоры, потребовав номер её сотового телефона.
- Значит с твоим отцом всё в порядке, - уверял её Александр. - В следующий раз обязательно потребуй его к телефону. Будь предельно осторожна. Не исключено, что они намерены и тебя взять в заложники. Дай им свой номер.
- У меня самый разгар съёмок. Они специально так делают, - Вера не теряла присутствия духа.
- Мне нужно выйти на их след, - лаконично объяснил Александр.
Что они хотели от неё? Выяснить, где находится тайник с драгоценностями? Пыток никто не выдерживает. Тогда Отис уже выдал им, что бриллианты хранятся в ячейке банка, если они действительно там. Но как их взять? По доверенности. Однако они наверняка предполагают, что их там и сцапают. Знают они так же, что Вера связана с Византом, и что он сам притязает на богатство.
Бриллианты имели нелегальное происхождение и когда они поймут, что Визант действует на свой страх и риск, не от имени закона, они будут действовать бесцеремонно.
Что тогда? Уговорить Веру забрать бриллианты из банка по нотариальной доверенности отца? Это казался разумный вариант. На более сложный ход не хватало сведений.
Выяснить намерения противника можно было, сделав какой то шаг.

 

***

Воленталь предпочёл проводить консультации с напарником в гостинице. На этот раз, вид у него был не просто угрюмый, а смешанный с тревогой, как бы он не старался её скрыть.
- Мы нашли электронный ключ к шифрованным переговорам Мерзоева. К счастью он пользовался одним и тем же ключом и упрощённой системой защиты. Теперь знаем с кем он встречался, - начал он, сперва, пытливо взглянув на партнёра, но потом принял свою раскованную позу, отклонившись на спинку дивана. - Он имел связь с неким Мустафой Джаффаром. Это один из организаторов «Аль Кайды». Не самый низший чин в ней. Курирует финансовые потоки экстремистов. Личность известная в спецслужбах. Больше он уделял внимание Ближнему Востоку, но работал и по России. Теперь, видно, дело дошло и до Европы. Они переводят деньги сюда, и вряд ли для благотворительных целей. Мерзоев встречался со связным этого Джаффара. Его личность тоже установлена. Некий бизнесмен, поставляющий товары из арабских стран. Всем этим серьёзно заинтересовалась французская контрразведка.
- Но Мерзоев финансовый посредник для чеченцев. Будет ли он участвовать в организации террора на территории Европы, где ему дали убежище? Он что, настолько потерял разум? - возразил Александр с этой, более чем, очевидной мыслью.
- Согласен, что Мерзоев просто трусливая сволочь для таких поступков. Европа приютила его в пику своему давнему недругу России, под предлогом борца за свободу своего народа. Но его хозяева отвели сейчас ему другую роль, как раз в расчёте на его статус политического изгнанника. Он хотел быть пастухом, а попал в западню к волкам. Хотя, не исключено, что они вовсе и не собираются устраивать теракт в Европе. Их цель может быть, по-прежнему, Россия. А здесь, они просто легализуют средства, используя благотворительный фонд Мерзоева.
Воленталь обратился к бутылке вина, неизменной спутнице всех его встреч.
- Разве нельзя доставить наличные через южные границы? К чему столько хлопот с легализацией? Всё равно банковский след останется? - делал уточнение Визант.
Вино, наполнявшее бокалы с лёгкой пеной, смягчало обсуждение столь неприятной темы и пагубность цинизма, неизменного спутника их миссии. Рано или поздно, в их деле можно было потерять стойкость духа, дойдя до психопатии.
- Точно сказать не могу. Может, у спонсоров есть умысел на то, что российская сторона обнаружит финансовые потоки из Европы и обвинит местные власти в подрыве её безопасности. Пусть чаще всплывает призрак холодной войны. Ссорить всех со всеми, известная тактика.
- Это как-то изменит наше задание? - спросил Визант, взяв бокал.
-Думаю, не очень. Мы будем добирать информацию, чтобы она выстроилась в цепочку улик. С поличным, когда возникнет необходимость, террористов, будут брать местные спецслужбы.
- Очень жаль, - выразился Александр, ощущая благородное действие вина, дарящего уверенность и приятное возбуждение. - Добывать сведения увлекательное занятие, но без острых ощущений кровь застаивается. К тому же, хотелось бы поквитаться с ними лично.
- Поэтому, мой друг, я принёс вам этого великолепного вина. Лёгкое утешение для ожидающего воина. Расслабляет, но не перевозбуждает. А приключений в нашем деле призывать не обязательно. Они часто случаются как гром среди ясного неба.
Воленталь сделал паузу с самодовольством от собственной аллегории.
- Разве у вас не хватает забот из-за этого Отиса? - добавил он.
- Нет пока свежих новостей, - пробормотал Александр.
Неохота Византа к этой теме смутила напарника, поскольку в прошлый раз он горел желанием броситься очертя голову во спасение несчастной девицы, с которой его связывали отношения, трудные для ясного определения.
- Теперь, вы можете рассчитывать в этом деле на мою активную помощь, - неожиданно произнёс Артур, бросив свой благосклонный взгляд. - Наш общий знакомый Франсуа будет подмогой, а дальше - посмотрим.
Визант не знал, что ответить. Понятное дело, что от такого нужного как воздух содействия, ему трудно было отказаться. Но именно в эту минуту он ощутил опёку со стороны партнёра как гири на ногах. Закупоренный в его душе дьявол алчности подавал свой гипнотический голос, сладко убаюкивающий протест опасности. В глазах мерещились бриллианты, высыпанные из мешочка на чёрный бархат Отисом, хотя тогда и был то всего один камешек. Однако сейчас, в воображении он превращался в целую россыпь, в чьём ослепительном блеске Визант ощущал себя как в раю.
Сакральное сияние мечты.
- Что же, хорошо, - проронил Александр, фраза повисла в воздухе, под тяжёлым вниманием собеседника. - Мне как раз не мешало бы проверить, есть ли за Верой наблюдение, - добавил он, будто встрепенулся от оцепенения.
- Можете обращаться к Франсуа хоть с этой минуты.
- А что, операция по Мерзоеву, закончилась, для меня? - с волнением спросил Александр, ощущавший в себе силы вести борьбу на нескольких направлениях.
- Конечно, нет. Но если вам понадобиться срочно спасать эту юную особу, вместо остального мира, вас кто-нибудь заменит. Хотя бы я, например.
Теперь Воленталь говорил так, будто дело с Отисом перешло в его ведение. Однако Визант был убеждён, что тот нашёл подходящий предлог отстранить его от наблюдения за Мерзоевым. Александр не мог понять, чем это вызвано, служебной конспирацией, или личным недоверием.
Если оставить в стороне уязвлённое самолюбие, то Визант невольно заподозрил партнёра в желании получить сокровища. Бриллианты не находятся в розыске, наказание за их незаконный сбыт, в Европе, не столь уж и сурово, против соблазна, да и риск совсем не велик. Из-за связей в криминальном мире, это становится сущим пустяком, хотя, разумеется, самонадеянность в таком деле, прямой путь к неудаче.
Кто откажется от найденного под ногами сокровища?
Тут ещё и этот Франсуа, как всякий француз, любящий наслаждение больше обязанностей, и вряд ли поколеблется обеспечить себе беззаботную жизнь, когда бы можно довольно легко обтяпать дельце.
- Я согласен и на этот вариант, - бодро ответил Александр, скрывая горечь подозрения в замышленном предательстве.
Однажды, это уже случилось. И избавившись, казалось бы, от справедливой злобы, он почувствовал вдруг, как безысходная обида незаметно созрела в нём, будто опухоль, остро проявляясь приступами мести. В Волентале он увидел того же Спирина, как сатану, принявшего другую оболочку. Этот аристократизм, не свойственный американцам, покровительственные манеры, лаконичность вельможи, всё это может раствориться в одно мгновение, когда выгорит дело с бриллиантами, и Воленталь, в лучшем случае, отмахнётся от него.
Переживёт ли Визант ещё одно предательство? И что тогда ему делать с его страстью к приключениям и неуёмным азартом? Частное сыскное дело? Не будучи на государевой службе, он терял бы половину своих достоинств под гнётом того, что должен будет выполнять капризы обиженных и мстительных обывателей, копаться в их грязном белье.
Когда не ощущаешь за собой миссию, становишься ничтожеством. Некогда, Воленталь прямо заявил ему, что не прочь иметь обеспеченного союзника, не падкого на соблазны. Сам он всегда был одет с иголочки, угощал его дорогим вином, имел возлюбленную, уверенно идущей к успеху. Умел делить себя между преуспевающим бизнесменом и тайным агентом. Александр попал в замкнутый круг – в нём ещё сохранялась надежда, что побуждения Воленталя не имеют грязной подоплёки, что он хотел бы, чтобы его напарник подзаработал на ничейных сокровищах, но при этом не потерял головы от их блеска, оттого и оберегал его.

 

***

Едва Артур покинул гостиничный номер, как у Александра в кармане запищал телефон и он узнал взволнованный голос Веры. Почтовый курьер доставил ей заказное письмо прямо на съёмочную площадку, в котором она обнаружила доверенность с заверением нотариуса, дающая ей право забрать содержимое ячейки банка, абонируемое её отцом. Что делать дальше - не сообщалось, но в прилагаемой записке указывалось, чтобы она взяла содержимое не позднее завтрашнего дня.
- Я звоню из телефона автомата. Съёмочный день уже закончился, я тут же отправилась на прогулку. Если они следят за мной, пусть думают, что я пытаюсь справиться с чувствами. Здесь, кстати, не далеко кафе, - её голос приобретал размеренность, когда она говорила с Александром.
- Молодчина. Старайся находиться в людном месте. Домой не торопись. Мне нужен адрес кафе. Возможно, я подошлю человека, он закажет коньяк и кофе, что и будет паролем, - импровизировал Александр, не желая терять ни секунды.
Визант связался с Франсуа, тот согласился, не раздумывая, едва выслушав короткий пересказ обстановки, как будто только и ждал просьбы о подмоге. Александр на такую скорую готовность даже и не рассчитывал, думал, что придётся самому отправиться на встречу, наскоро изменив внешность.
Спустя полчаса Визант уже проехал мимо названного кафе, где, как и почти повсюду в Париже, трудно было припарковаться. В эту минуту Франсуа послал ему текстовое сообщение, что он уже в кафе, что узнал объект, но в контакт не вступает, чтобы не обнаружить себя, в случае, если бы враги следили за происходящим. Александра удивил и польстил тот факт, что офицер спецслужбы самолично играл роль обычного филёра.
Место для парковки он нашёл метрах в пятидесяти от нужного кафе. На этой улице, кафе почти теснились друг к другу. К счастью неподалёку находилось кафе с террасой, которое, несмотря на обогреватели, всё равно не располагало при промозглой погоде, и кроме Александра, кому такое испытание помешало бы не более щадящего морского бриза, приземлилась здесь и пожилая пара. Из-за их фигур он мог удачно наблюдать за входом другого кафе, в надвинутой фуражке и в защитных очках.
Гарсон не спешил, уверенный, что в такую погоду никто не решится на приличную трапезу. Наблюдательный взгляд Византа никого не выудил из людского потока, текущего по стеснённому тротуару.
Наконец то седой официант появился из дверного проёма, лаконично и цепко бросил взгляд на нового посетителя, принял его заказ на кофе, не успев даже дойти до столика. В ту секунду, когда Александр расплачивался за принесённый заказ, он увидел знакомую фигуру, лицо ему также показалось не новым, хотя человек находился достаточно далеко, чтобы разобрать в полной мере его черты. Да, конечно, это был именно тот вышибала, плотного телосложения, с хищной самодовольной физиономией, который когда-то, со своими нукерами, проник в его квартиру, и которого Визант чуть не отправил на тот свет за одно с его напарником.
Он выходил из кафе, где была Вера, неторопливо, в расстёгнутом коротком пальто. Машина его стояла где-то неподалёку, не оглядываясь он отправился прочь.
На телефон Александра пришло текстовое сообщение, что Вере позвонили минуту назад, и, судя по всему, потребовали нечто срочное и трудно выполнимое. Наверное, как Франсуа и Александр догадывались, сегодня же опустошить ячейку в банке.
Недруги наносили упреждающий удар.

 

***

Агент Ивлева сел в машину, откуда можно было наблюдать за кафе. Она не трогалась с места, из-за затемнённых стёкол нельзя было разглядеть сколько в ней человек. По классическим канонам игры с вымогателями нужно было тянуть время. У Византа возникла подходящая мысль. Но как передать Вере срочную подсказку, ведь её телефон, хоть и имевший шифратор, поддавался расшифровке, стоило иметь компьютер соответствующей мощности, возможно, доступный им.
Визант набрал номер Франсуа, чтобы всё объяснить, хотя и этим звонком рисковал провалить операцию. Аппаратура вымогателей, используй они её, писала одновременно десятки звонков в округе, большинство из них вряд ли имело кодированный сигнал, а Франсуа имел, и по этой причине его звонок выделялся. Расшифровать разговор, самое большее, с пару часов.
Франсуа быстро начертал на английском записку, прямо на салфетке, позвал гарсона для расчёта, и полу шёпотом попросил передать это девушке незаметным образом.
«Отправляйтесь в банк, управляющий предупреждён, - разъясняла записка старательным, размашистым почерком. - Объясните, что без личного присутствия нотариуса, вас не обслужат. Возможны ещё какие придирки».
В банк Вера отправилась на такси. Машина наблюдателей ловко увязалась за ней.
Там её ожидал проинформированный клерк. Проверив бумаги, он составил требования, на английском, без которых, якобы, нельзя было предоставить ей ячейку. Ему нужны были: сведения о том, кем приходится доверившее лицо и присутствие нотариуса.
Теперь ей предстояла трудная и рискованная роль в объяснении вымогателям причин отказа доступа к ячейке. Тут ей никто не мог помочь.
Их терпение таяло на глазах. Едва она переступила порог квартиры, как тут же заверещал телефон. Пронзительный и ледяной голос привёл на этот раз Веру в настоящую истерику. В слезах она излила требования банка, на что была способна и при менее драматичных обстоятельствах.
Однако это эмоциональное состояние не настолько парализовало её волю, чтобы она не смогла потребовать голос отца. Они не отказали, и Вера получила наказ от отца вполне спокойным голосом подчиняться их требованиям.

 

 

ГЛАВА 19. СОПЕРНИЦЫ.

 

Связь с Верой всё сильнее укреплялась. Казалось, редкие звонки, из-за конспиративности и остроты обстоятельств были спасительным глотком воздуха. А что будет, когда всё удачно разрешится. Другого, правда, Визант и не допускал, а страшную, провокационную мысль отгонял тем, что скорее пожертвует собой ради неё.
Шансы на успех складывались, похоже, в его пользу. Похитители были известны, оставалось их взять с поличным. А случись что с Верой, они подпадут под его личную месть, и то, что они уже испытали его боевые качества, вселяло в него уверенность и справедливую ярость.
Вера не могла одолеть тягостных предчувствий на съёмочной площадке, они отпечатывались у неё на лице всякий раз, когда приходилось играть совсем не драматическую роль. После пары неудачных дублей, режиссёр перенёс её исполнение на следующий день. Такой горечи, она, пожалуй, ещё никогда не испытывала. Будто всё разрушилось в одно мгновение, к чему она стремилась всю свою сознательную, хотя и короткую жизнь, и виды на карьеру, и обретение ангела хранителя.
Этот Визант, вопреки своему покровительству, всё же не поддавался ей, даже в такие трудные минуты не был с ней искренним, ограничиваясь общением только в интересах службы. Впрочем, утешалась она мыслью, при его работе нельзя давать волю эмоциям. Может быть, он мобилизовал всю свою выдержку именно ради её спасения. А она тут раскисла, и уже не верит в свой успех, смотрит на него почти равнодушно, как на тонущий корабль, которого нельзя спасти. Что это? Несколько недель назад она готова была броситься за мелькнувшей удачей как львица. Вера вдруг поняла, что ей не хватало. Признаний от Александра, от этого бессердечного Дон Кихота, упивавшегося своей доблестью.
А может всё совсем и не так, вдруг встрепенулась она от нашедшего смирения. Вера ощутила себя во власти этого магнетического взгляда. Конечно, что тут и думать, ассистент режиссёра, юная леди номер один. В ней причина. Её взгляд, это взгляд ревнивицы, каждую секунду уничтожающий её. Нет сомнений, что Анна Панина увлеклась Византом. Да и кто бы устоял перед ним, с его внешностью Алена Делона, именно ему быть бы звездой.
Однако же, Визант не звезда и он ей не пара. Девичья влюблённость, прихоть, первый опыт, который станет историей, и в этом качестве будет отвергнут. Александру опасно даже флиртовать с президентской племянницей. Как бы Вера хотела уберечь его, именно сейчас, когда он спасал её.
Она окончательно очнулась от сдерживаемых слёз, напуганная ещё и тем, что её уличат в этом состоянии. Нужно спешить отсюда. Она торопливо принялась поправлять расплывшийся макияж. Раздался стук в дверь, осторожный, но настойчивый, явно не ломился бесцеремонный режиссёр. Сиплым, раскалённым голосом она выдавила “войдите”.
Вошла она, соперница, ей не ровня, да ещё и непосредственный начальник, что ещё сильнее угнетало Веру.
- Мне нужно с вами переговорить, - учтивым и властным тоном произнесла Анна.
До этого момента они только обменивались репликами. Анна, по большей части только наблюдала за съёмочным процессом.
- Меня об этом попросил режиссёр, - добавила она и села рядом на стул.
Вера прятала от неё взгляд, ощущая полную беспомощность, будто совсем потеряла артистизм.
- Могу ли я вам чем-нибудь помочь?
- Скорее всего, что нет, - тихо, с придыханием ответила Вера.
- Мы не можем откладывать съёмки, из-за того, что вы чем-то расстроены.
“Чем-то?”, чуть не вскрикнула Вера.
- С завтрашнего дня, я, буду готова, - у неё вдруг взыгралось самолюбие.
Анна с секунду испытывала её взглядом.
- Хорошо, будем считать, что инцидент исчерпан.
Казалось, что разговор закончен, и она сейчас уйдёт, но Анна закинула ногу, выпятив кроссовок.
- Если причина в этом Византе, то я могу сделать так, чтобы он вас не беспокоил, - она смотрела прямо в глаза, шокируя собеседницу.
Великосветская паинька отшивала не Александра от неё, а наоборот.
- Спасибо. Но я в своих личных проблемах предпочитаю разбираться сама, - выговорила эту тяжёлую фразу Вера.
- Воля ваша. Лишь бы он не отбивал у нас актрис, - заключила она победоносно, и уверенно покинула гримёрную.
Вера вдруг утешилась тем, что эта превосходящая и самоуверенная соперница удовлетворилась её несчастьем, увидев лишь краешек айсберга. Слёзы Веры тут же высохли, едва она осознала насколько крепко связана с Византом, чему драматические обстоятельства только способствовали. Куда там этой порхающей бабочке до настоящих чувств.

 

 

ГЛАВА 20. ДВОЙНАЯ УЛОВКА.

 

В последующие дни Вера не давала повода для разочарований. К вечеру у неё не хватало сил на тревогу за жизнь отца, как бы это бесчеловечно не выглядело. В конце концов, он жертвовал ради неё, и почему бы не принять эту жертву.
Самоуверенные похитители и не подозревали, что им сели на хвост, писали их телефонные разговоры, составили географию их передвижений, знали номера их машин. Несколько звонков были зафиксированы в пригороде, где, скорее всего они и держали заложника. Но для поиска точного адреса потребовалось бы время.
Нотариус, которого выбрали похитители, ожидал в холле банка, с доверенностью и документом, подтверждающим родственность между Отисом и Щербаковой. После проверки, управляющий сопроводил Веру в хранилище, передал ей ключ и оставил одну.
Мягко повернув ключ, она выдвинула бесценный ящик, открыв его на столе, обнаружила толстую пачку купюр, небольшой кисет и записку, которую прочла в первую очередь.
«Дорогая Вера, если ты читаешь это послание, то тебе следует быть очень осторожной. Я знаю, что охотятся за тем, что находится в кисете. Здесь бриллианты поддельные, хотя и очень хорошего качества. Деньги смело бери себе. Записку уничтожь тут же. Большая часть настоящих бриллиантов скрыта в России, другая часть в европейских банках. То, что находится в банках будет передано тебе в случае моей гибели. Тайна российских сокровищ откроется тоже после моей смерти».
Вера ослабила бечевку кисета, из которого посыпались сияющие гранёные горошины, она насчитала их с двадцать. Затем, она исполнила первую волю отца, - попросила клерка о сигарете и зажигалке, смяла записку и сожгла её в пепельнице в комнате для курящих. Покинув хранилище, расписалась на бланке по закрытию ячейки в хранилище.
Она вышла на улицу. «Ну и что теперь?», растерялась она на секунду. Затем решила взять такси и просто отправиться к себе домой. Но не успела дойти до остановки такси, как из вереницы прохожих подступил вплотную молодой крепкий тип и тихо приказал:
- Пойдёшь со мной, - и крепко взял её под локоть.
-Только без рук, - Вера резко высвободилась с готовностью последовать его указаниям.
Он провёл её к тёмно-синему лимузину “Ауди”, где на заднем сиденье её ждала молодая женщина. Едва машина двинулась, как парень, схвативший её на улице, молча потребовал у Веры сумочку, вынул кисет и высыпал содержимое в стакан, взятый из выдвижного бара. Затем, на столешницу бара вытряхнул из сумочки остатки.
- Надеюсь, вы не позволите мне умереть с голоду и вернёте мне эти деньги, - воскликнула Вера, задыхаясь от волнения.
Молодой человек покрутил пачку банкнот в руках и равнодушно вернул её хозяйке.
- Теперь, милочка, я должна тебя обыскать, - раздался пронзительно неприятный голос слева, пока напарник продолжал рассматривать вещи из сумки.
Их холодная вежливость не оставляла шанса для сопротивления. Ощущался дух спецслужбы, будто её парализовали психотронным оружием. Деликатными, но наглыми руками эта девица не пропустила ни одного сантиметра на теле Веры, сгоравшей от стыда и отвращения.
- Чисто, - заключила она, но её напарник вопросительно покосился на неё. - Более тщательно проверить не могу, по крайней мере, здесь. Приедем, тогда и осмотрю.
- А что, у нас есть время? – издевательски спросил этот одетый с иголочки тип.
- Здесь тесно, но всё же можно, - язвительно согласилась напарница.
- Он сказал, что должно быть двадцать штук, вот они здесь все… Разве что, она спрятала какое-нибудь послание от него.
Вера ощутила на себе наглую, похотную ухмылку девицы, да ещё и этот субъект примерялся своим взглядом насильника.
- Попробуйте только троньте, - выпалила Вера. - Моя подруга, племянница президента.
- Мы это знаем. Но как видишь, нас это не смущает, - ответил этот подонок и отвернулся.
На Веру нашло. Резким движением свободной руки она смахнула стакан с бриллиантами. Парень автоматически пытался ухватить блестящие камешки, но тщетно, они рассыпались помимо его мясистых ладоней.
- Ах ты тварь. Я тебе сейчас рожу то подпорчу, будешь ей на съёмочной площадке светить, - пискляво заверещала девица, схватив Веру другой рукой за волосы.
Всё ещё свободной правой рукой, Вера впилась ей в лицо. Неизвестно что было бы дальше, если бы парень не ухватил Веру за руку, отвёл её от лица напарницы и не произнёс глухим тоном.
- Хватит. А ну обе успокойтесь.
- Эта сука мне лицо расцарапала, - выла противница.
- Отпусти её, - приказал парень и стал собирать бриллианты. - А твоё счастье, что всё на месте.
- Вы своё получили. Освободите меня и моего отца, - гневно требовала Вера, её страх перешёл в отчаяние.
- Не торопись. Мы должны ещё проверить эти камни. К тому же мы думаем, что это не всё, что есть у твоего папаши. Уж слишком мало здесь. За такую то горстку, он трубил в лагерях двадцать лет? Притом, что был причастен к афере века?
- Вы уже оставили след, из-за нотариуса и банковских клерков. Случись что со мной, и на вас начнут охоту, - осмелела Вера.
Стражник грозно и пренебрежительно насупился. В эту минуту у него заверещал телефон, взглянув на дисплей, он нажал кнопку отбоя.
- Хвоста нет, - заключил он.
Налил в стакан с бриллиантами воды из бутылки и поднёс его к глазам.
- Старый дедовский способ, - заметила его напарница. - У тебя же есть тестер.
- Дополнительная проверка не помешает, - ответил вымогатель, сосредоточенно всматриваясь в стакан, но лицо его становилось всё более зачарованным. - На стекляшки точно не похожи. Их было бы не заметно.
Затем он вынул из бокового кармана тестер размером с телефон, вынул одну бриллиантовую горошину и приставил её к штырю прибора.
- И что? - нетерпеливо воскликнула напарница.
- А ничего, - спокойно отвечал её босс. - Это тест на ультрафиолет и электропроводность. С этим всё в порядке. Но мне объяснили, что есть подделки, которые не подвластны этим тестерам. Или это искусная фальшивка, или действительно настоящий товар. Окончательное заключение может дать только ювелир в лабораторных условиях.
- Мы её будем держать, пока ювелир не проверит их? - беспокоилась моложавая дама спортивного сложения.
- Это ни к чему. Она от нас не уйдёт.
Машина остановилась, главарь похитителей с галантностью слуги вышел и открыл перед Верой дверцу.
Из ближайшего телефона автомата она связалась с Византом, следовавшего в машине с Франсуа за лимузином похитителей, но на дальнем расстоянии, чтобы они не заметили слежки, а их передвижение определялось по сигналам их телефонов, которые те не удосужились отключить. Ещё одна группа наблюдения в микроавтобусе с оборудованием сопровождала первую машину с агентами, пеленгуя и передавая сведения о местонахождении вымогателей.
Вера сообщила, что бриллианты фальшивые.
- Я рад, что нам не пришлось задействовать группу захвата, - со сдерживаемым ажиотажем заключил Мартен. - Теперь, Александр, дело за тобой.
Тем временем, охотники за сокровищами оставили “Ауди” на стоянке, и пересели в седан “Рено”, арендованный уже в другой фирме. У главного из них снова запищал телефон, теперь, без опознанного сигнала. Раздался голос на русском языке, показавшийся ему знакомым и поразивший его.
- А камни то у вас фальшивые.
- Это кто говорит?
- Тот, которого тебе следует опасаться. Немедленно выпусти Отиса, для его сокровищ у тебя руки коротки. Если с ним что случится – достану тебя из-под земли.
- Не понимаю о чём речь, - огрызнулся главный из бандитов.
Тут бы ему и прервать разговор, если бы не шок от провала операции, которая шла как по маслу.
- Не я командую парадом. А если ты уж там такой ловкий, то обращайся к боссу.
- Твой босс, Ивлев. Мне с ним не о чем разговаривать. Эту операцию ты проводишь с его согласия, но по собственной воле. Эта шишка просто хочет загрести жар твоими руками. Но ты провалился, так что отпускай Отиса. Я отслеживаю вашу шайку (тут Александр назвал пару фамилий из числа участников похищения), и клянусь, око за око, зуб за зуб, нужен мне будет для этого закон, или нет. Так, как в прошлый раз, когда ты остался жив, тебе может и не улыбнуться счастье.
- Теперь я вспомнил кто ты.
- Вот и хорошо. Если Отис не окажется в течение часа на свободе, я открываю на вас охоту.
Дисплей, за которым наблюдал Мартен, связанный с электронным оборудованием группы поддержки, и куда сбрасывалась вся текущая информация, фиксировал телефонные сигналы.
- Особой изобретательностью твои соотечественники не отличаются, - комментировал он. - Телефоны не сменили, место удержания заложника, похоже, тоже.
Хотя звонки похитителей были зашифрованы, оперативная группа Мартена расшифровывала их не более чем, за полчаса. Вскоре дисплей выдал текст переговоров в оригинале, то есть, на русском.
Бандиты, похоже, решили отпустить заложника, и в данный момент вопрос бриллиантов отошёл на второй план, сейчас они спешили просто скрыться от преследования.
Тон его напарника, Франсуа Мартена, говорил о том, что он разочаровался в такой развязке, однако интерес из-за бриллиантов, которые всё больше убеждали француза, что они существуют, вряд ли мог так просто растаять. Зато Визант не сомневался, что на охотников и на него, в секретной службе Франции архивируется досье, которое не прибавит ему репутации безупречного агента. Три человека, не считая самого Франсуа, было задействовано. Трудно было ожидать мушкетёрской преданности от Мартена и его людей.
Похитители перестали выходить в эфир. Теперь оставалось только ждать окончательной развязки. Сейчас Александр не хотел разговаривать с Верой, хотя это и выглядело не по джентельменски, но в минуты отчаяния краткое уединение придавало ему сил, как передышка в бою.
К счастью, телефон молчал. Чувство отстранённости от происходящего, исход которого никто до конца не знал, охватило и других. Примерно через час мягко запищал телефон. Дисплей показывал, что звонок от Веры.
- Он жив, они его отпустили, - лепетала она, задыхаясь от переполнявшей радости и ещё не ушедшего чувства ужаса. - Он в пригороде, они оставили ему телефон. Сейчас я отправлюсь к нему.
- Поздравляю. Желаю удачи, - сдержанно напутствовал Александр, не желая ощутить на себе поток её эмоций.
- Он очень хочет с тобой встретиться, - жалобно протянула она.
- Это подождёт. Пусть придёт в себя.
- Но это срочно, - не унималась Вера. - И очень важно. Искушать судьбу во второй раз нельзя.
Навязчивость этой семьи раздражала Византа, хотя секунду назад он не был уверен в спасении, готовый к тому, чтобы распрощаться с Верой. Отношения с тем, у кого погиб родственник, при твоём свидетельстве, пусть даже ты и пытался спасти его, несли в себе скрытую ненависть.
- Твой отец выходит из потрясения, как и всякий, кто побывал на грани жизни и смерти. Позже можно и будет поговорить, - с язвинкой ответил Александр.
- Он хочет тебя отблагодарить, - восклицала Вера, видимо, потеряв от переизбытка чувств, слух.
- Празднуйте победу, благодарность потом, - Александр прервал связь.
Он ощутил усталость и желание развлечься в каком-нибудь нешумном кафе. Его напарники уже это сделали, когда им дали сигнал отбоя, ещё до освобождения Отиса, на что они уже никак не могли повлиять.

 

***

- Они победили в бою. А сражение только начинается, - делал вывод Ивлев, на явочной парижской квартире, среди двух своих самых доверенных лиц, которые непосредственно не участвовали в операции, но контролировали её. - Мы знаем, что от неё пахло табаком, хотя никто не замечал, чтобы она курила. У неё с собой даже не было сигарет. Значит, там, в хранилище, она от чего-то избавилась. От чего, кроме как от записки? Могла ли записка содержать тайну настоящих бриллиантов? Почему бы и нет. Отис не мог не знать, что ему угрожает гибель. Путь к сокровищу передал своей дочери. Больше некому? Даже если они продадут камни, им нужно будет легализовать крупные суммы денег. Дурень этот Отис. Мы бы по-хорошему всё устроили, процентов за семьдесят комиссионных.
- Да и тридцать процентов ему много, - откликнулась женщина средних лет, сидя за столом с чашкой кофе, в тёмном костюме, с платком на шее. - Если у него огромное состояние, то к чему жадничать?
- Он нам уже не доверится, - вмешался молодой напарник, в джемпере и джинсах.
- Но этому Византу он доверился. Уловка с липовыми бриллиантами - проверка, и не только для нас, но и возможно, для других охотников. Для того же Византа, с его дружками из французских спецслужб. Даже эти законники клюнули. Зато теперь мы пополнили на Византа компромат, - рассуждал Ивлев. - А стал бы Отис затевать такую сложную игру, если бы приз ничего не стоил? И то, что у него такая солидная поддержка, о многом говорит. Но и мы не лыком шиты, во время подстраховались.
Ивлев поощрительно и довольно взглянул на женщину, которая в эту минуту краткого торжества вынула тонкую длинную сигарету и изящно закурила. Безупречно владея французским, с соответствующими манерами, именно тогда в кафе, она была вторым наблюдателем за Верой и её опекунами. Её не заметили, внимание отвлёк первый агент похитителей. Она даже сделала видео-запись сотовым телефоном.
- Кроме как к Византу, этому Отису не к кому обращаться, - добавил Ивлев. - Мы ещё отквитаемся.

 

 

ГЛАВА 21. ГОНОРАР, ОТ КОТОРОГО ТРУДНО ОТКАЗАТЬСЯ.

 

В надежде отделаться от Отиса, Александр принял его приглашение и отправился на встречу в пригородное кафе. Отец и дочь уже ожидали его за самым дальним столиком на открытой площадке, ограждённой кустарником.
Отис хотя и выглядел восторженным, но растерял позитивный азарт, который бился в нём до известных событий. Угроза смерти наложила свой отпечаток. Натянутая улыбка быстро сошла с его лица, после первых секунд появления спасителя. Он осунулся, похудел, глаза ввалились, даже тогда, в сибирском лагере он смотрелся куда более благополучно. Зато Вера сияла переизбытком радости.
Может быть, Отис устал бороться за сохранение и легализацию своих злосчастных алмазов, а его нездоровый вид сообщал, что его пичкали каким то дурманящим зельем, и на повтор столь жестокого эксперимента у него не было сил.
Отис в эту минуту оглянулся по сторонам, поднял левую руку из-под стола и протянул ему коробку размером с портсигар, в чёрном бархате.
- Что это? - удивился Визант, не торопясь принимать презент.
- Это в благодарность за то, что вы спасли мне жизнь, - Отис опустил подарок, держа руку на нём, как бы прикрывая его от посторонних глаз, хотя рядом никого и не было. - Можете взглянуть, только чтобы официант не увидел.
- Дорогая вещь, должно быть? - Александр пока без особого труда сдерживался от жадного любопытства.
- Это сущая мелочь, против того, что вы сделали для меня и моей семьи, - он буквально впился взглядом в Александра, наклонив даже голову в его сторону, так сильно было его желание одарить.
Затем он отпустил руку и откинулся на спинку, уверенный, что собеседник не устоит. А Визант, понимая, что от него не отстанут, вскрыл коробку. На малиновом атласе засияла брошь, в виде паука из двух овальных бриллиантов. Одного – размером со сливу, второго – с оливу, имитирующих брюхо и голову, соответственно. Оправа была выполнена в виде лапок из белого золота. Гордыня тут же отступила перед завораживающим сиянием камня.
- Сделано в начале прошлого века, - комментировал Отис с видом знатока. - Бриллианты высшей чистоты, с безупречной огранкой. Общий вес – двадцать карат. Дизайн прост, что, скорее, достоинство, так как вкусы разные, а чистота алмаза всегда в цене. Имеется рапорт, то есть сертификат западного образца. Минимальная цена – двадцать тысяч за карат, в долларах. На аукционе цена возрастёт из-за крупности бриллиантов и из-за того, что это раритет – фамильная ценность древнего рода. Словом – целое состояние.
- Эта вещица могла бы украсить лацкан монаршей особы. Как бы мне не стать заложником этого сокровища, как и вам, - Александр закрыл коробку и бросил на неё салфетку, чтобы скрыть её от идущего к ним официанта, с подносом из трёх порций жареных цыплят. - Разве можно продать это легально?
- Здесь, запросто. Проблемы могут возникнуть с налоговой инспекцией и охотниками за моими богатствами, узнай они, кто продал эту брошь. Мои преследователи и до сих пор только гадают о размере моего состояния. Эта безделушка серьёзная заявка для них.
- Эта брошь в розыске не состоит, перевезена была в революционные времена, - добавил Отис, когда официант разложил цыплят и удалился. - Моя бабка, потомственная дворянка. Она и вывезла кое-что из фамильных драгоценностей. А дед был купец, его большевики расстреляли. Долгая история.
Отис принялся за цыплёнка, будто он его соблазнял больше, чем история его фамилии, или любопытство его собеседника.
У Александра тоже разгорелся к блюду аппетит, тем более что оно соблазнительно источало кисло сладкий аромат жареного мяса.
Отису вернулся дух дельца, будто бы за его спиной не было никакого жуткого события.
- А поддельные бриллианты, муассониты, я приобрёл здесь же. Я вас подозревал в охоте за моим богатством. Тогда, на квартире, когда я показал вам камни, я забросил наживку. И видит бог, мне стоило рискнуть, чтобы понять, кто мне друг, а кто - враг.
- Очень опасный эксперимент, - недовольно изрёк Визант, из-за того, что собеседник совершил рискованный криминальный кульбит, чтобы набиться ему в друзья. - Вы только раздразнили зверя. Они не успокоятся, пока не вытряхнут из вас эти чёртовы бриллианты, или – не отквитаются.
Он отодвинул в сторону накрытую салфеткой коробку, будто ненужный предмет, и торопливо, как бы отвлекаясь от раздражающего разговора, доедал цыплёнка, который таял во рту. Но сердце его не торопилось таять от хитро навязанной дружбы этого авантюриста.
- А я и не надеюсь, что они от меня отстанут, - бахвалился Отис, как бы получая заряд от эмоций собеседника, пусть и отрицательных, что всегда лучше для прилипал всех мастей, чем равнодушие.
В эту секунду туманное намерение Византа сформировалось в категорическое решение.
- Я приму, пожалуй, ваш подарок. В конце концов, я рисковал, и жизнью, и репутацией, - Александр спокойным движением убрал коробку во внутренний карман куртки. - И желаю вам благополучного исхода для вашей истории с драгоценностями. А цыплята здесь вкусные, - высказался Визант, торопливо омывая руки в чаше с водой, будто собираясь уйти.
- Вы ещё меня не дослушали, - покровительственно произнёс Отис. - Большую часть своих драгоценностей я не реализовал. И без вашей помощи не обойтись.
- А я этим не занимаюсь. Я уже говорил об этом, - сдержанно отвечал Александр, ещё раз убеждаясь, что экстремальные обстоятельства не меняют людей, скорее укрепляют их качества.
- Я помню. Но мой выбор, там, в лагере, оказался верным. Это воля судьбы. Не уносить же мне все свои драгоценности в могилу?
- Отец, ты слишком громко говоришь. Привлекаешь внимание, - впервые вмешалась Вера.
- Поможете мне, а точнее моей дочери, и вам хватит не на одну роскошную жизнь, - заключил Отис, не обращая внимания на дочь, и приняв таинственный вид.
Вера прятала смущённый взгляд, губы сомкнулись в ухмылке, довольно ядовитой. Так она прикрывала уязвлённую гордость по причине того, что её кому-то навязывают, а паче чаяния тому, к кому она была не равнодушна, да ещё при обещании золотых гор.
Византа же охватил приступ ярости, что выразилось в оскале его лица и хищном блеске глаз.
- Вы можете не торопиться с ответом, - добавил Отис хоть и сконфуженно, но, не теряя своего упрямства.
Ещё одна мысль закрепилась у Александра, коварная и столь же спасительная, в которую переродилась вся его накопленная злоба на этого человека. Видимо, чтобы освободиться от его притязаний, нужно было избавиться от него самого.
- Послушайте, - начал он раздражённо. - Я дам вам наводку на человека, который реализует ваши бриллианты, да ещё и средства переведёт в безопасную зону. Только комиссионные у него высокие. Но вы, взамен, забудете обо мне навсегда. Договорились?
Отис затряс отрицательно головой, не понимая всю серьёзность предупреждения.
- Нет, нет… Если только под вашим патронажем. Я никому не доверяю.
- Ну что же. Тогда заберите свой подарок, - Визант потянул руку в боковой карман за бриллиантовой брошью.
Отис хотел было превратить всё в шутку, но тут выдержка подвела его. Он засуетился, скользнул растерянным взглядом по предметам стола, а потом с испугом вперился взглядом в коробку.
Визант не отводил от него грозного взгляда.
Вера взглянула на него изумлённо, затем перевела взгляд на отца, как бы вопрошая к тому, чтобы он не был так упрям, и в следующую секунду приняла вид стороннего наблюдателя, которого даже веселит представленное шоу.
- Отец, соглашайся, - вдруг властно вставила Вера. - А то и я откажусь от твоего богатства. И вообще, от твоего общества.
Такой резкости Отис от дочери точно не ожидал, растерявшись, он смотрел на них горящими обидой глазами. Хотя быстро взял себя в руки.
- Уж раз вашим союзником стала моя дочь, тогда мне некуда деваться, - напыщенно ядовито парировал он.
Визант подтвердил обещание свести Отиса со сбытчиком бриллиантов, и тут же распрощался.

 

***

Александр обратился за помощью к Воленталю.
Оправдывался он тем, что на бриллианты попадутся преступники, имевшие дело с коррупцией, а может даже и замешанные в государственном перевороте. И, в конце концов, почему этим негодяям должны доставаться сокровища?
- Нужно закрыть этот вопрос. Он мешает нашему основному делу. Через нашего коллегу мы найдём этого Роше. Он будет ещё одной приманкой для Спирина и его покровителей, - снисходительно отмахнулся Воленталь.
Через три дня Визант передал сведения Вере, полученные от Франсуа Мартена по поводу продажи драгоценностей, не без условий вознаграждения.

 

 

ГЛАВА 22. ЗАКАЗ НА УБИЙСТВО.

 

Спирин встречался с Юдиным при крайней необходимости, вызывая на тайное совещание посредством связных, оставляя им сообщения по телефону автомату. Сейчас, они вели разговор на явочной квартире, снятую на полдня, куда прибыли на такси. Юдин поведал ему о провале операции с бриллиантами и посетовал на серьёзные расходы, без видимой перспективы вернуть затраченные средства.
- У меня на этот счёт появилась обнадёживающая информация, - последовал монолог Спирина, державшийся как всегда прохладно к жалобам компаньона. - Некий банковский менеджер, по фамилии Роше, переводивший средства моих знакомых через банк «Франк Интернациональ», скрылся примерно полгода назад. Из-за того, что перемудрил с финансовыми документами в свою пользу, примерно, миллиона на два. Но сейчас снова объявился, инкогнито. У меня осведомители в этом банке. Так вот, этот Доминик Роше, зондировал почву через своих старых подельников, как бы перевести в оффшорные зоны пару десятков миллионов евро. Раз он пользуется прежними связями, значит, не завёл новых. Да он бы и не успел.
Густые брови Юдина вздёрнулись вверх на неподвижном и плоском лице.
- Настолько вскружилась голова у зажатого француза? - удивление и ревность Юдин прикрыл иронией.
- Его не остановил риск обратиться туда, где ему уготована ловушка.
- И откуда у него такие «шиши»?
- От нашего общего знакомого, Отиса.
- Как же я не догадался, - высказался Юдин со сдержанным скепсисом.
- А я вот не гадаю, я знаю. Словом, твоим парням не нужно больше возиться с этим Отисом. Он сам отдаст часть своего состояния через этого Роше, на которого у меня есть наводки. Пусть это и не всё, зато бескровно, а главное - без риска, - как бы ответил на немой вопрос Спирин.
- Разумный план, - отозвался Юдин.
- Это не план, а просто благоприятствующие обстоятельства. Думаю, что именно Визант вывел Отиса на этого одиночку афериста Роше. Это компрометирует нашего давнего врага. Твоим людям нужно будет провести одну дополнительную операцию.
Обнадёженный было Юдин затаил дыхание, не ожидая ничего хорошего от подобных предложений, сказанных в последнюю очередь.
- Сразу открою, что работа грязная. Но на неё есть санкция свыше, - продолжал Спирин. - Разумеется, не официальная. Речь идёт о Мерзоеве. Ты знаешь его. Он должен навсегда исчезнуть.
Юдин насупил брови.
- Ты же знаешь, мои люди засветились. Полиция быстро разберёт, что к чему, - возразил он, борясь с жадностью и страхом.
- Не торопись с выводами. Они засветились перед теми, кто сам действует нелегально. Я имею в виду Византа и его напарников. Мерзоев сейчас в Париже. Наверняка агенты разных спецслужб его пасут. Твои люди и должны разобраться с Мерзоевым у этих спецслужб под носом.
- Устроить подставу, значит. Это же международный скандал?
- Тем лучше. Скандал, как мутная вода. Мало кто в этом досконально разберётся. Пресса будет раздувать домыслы. Их фемида также политизирована и лицемерна, а рыльце в пушку. Значит, они станут покрывать истинные факты.
Юдин молчал.
- Виктор, ты можешь отказаться. Но тогда забудь про бриллианты этого Отиса, и про этот разговор, - изрёк Спирин твёрдым тоном, под которым крылась разрушительная пружина для их союза.
- Нет, я не отказываюсь. Тем более, если есть санкция свыше, - как бы приходил в себя собеседник, которому отступать давно было поздно, но можно было выполнить последнее поручение этого дьявола в чине, и уйти на покой.
- Тебе будет оказана финансовая поддержка. Из закрытого правительственного фонда. Это как раз и подтверждает санкцию от высшего руководства, - добавил покровительственно Спирин. - Власть будет отрицать свою причастность, как ты сам понимаешь. Не останемся мы в стороне и в идеологической войне. Через своих агентов, я буду подбрасывать в прессу липу, что это внутренние разборки между бандитами.

 

 

ГЛАВА 23. НЕОЖИДАННО ОЖИДАЕМЫЙ ВИЗИТ.

 

Доминик Роше возвращался после встречи со своим знакомым управленцем из банка “Франк Интернациональ”, в приподнятом расположении духа, договорившись о легализации крупной суммы, на чём, он в недавнем прошлом, не одну собаку съел.
Он открыл дверь просторной квартиры, включил в гостиной свет и замер, столкнувшись, нос к носу с непрошеными визитёрами. Ужас настолько парализовал его, что купленная по дороге бутылка коньяка выскользнула из рук, произведя, возможно, последний звук в его жизни, поскольку, если б его решили сейчас убить, у него не пошевелился бы и язык.
Один из них, широкоплечий, с холодным плоским лицом, произнёс на жутком английском, до боли знакомом:
- Сядьте, мы пришли поговорить.
Вот, они, русские, которые, кое-как освоив английский, за другие языки не берутся. Ещё пол года назад он с ними так воодушевлёно работал, но в последнее время жил в страхе перед ними, ставший манией преследования. Правда, мания стала в один из дней реальностью. После того, как он однажды нагрел этих восточных варваров, нужно было держаться от них всех подальше, независимо от того, чем они занимаются.
Роше безвольно опустился в кресло ближайшее к нему, и эти трое, расселись рядом, одна из них была женщина средних лет.
- Мы знаем, что вы говорите по-русски, - требовательно произнёс главный из них, сидевший напротив.
- Да, да… Я могу говорить, - суетливо соглашался Роше, ища в каждом их жесте признаки того, что они не собираются его убивать, и за каждое их повеление он хватался как за соломинку.
И конечно, нужно говорить на их языке, это повышает собственную значимость тех, кто не привык к чужим языкам, и притом, что в них не изжит императив величия.
Плосколицый крепыш смотрел на него как удав, Роше едва удерживался от того, чтобы его внутренняя дрожь не выплеснулась в истерику.
- Вы увели у наших знакомых около двух миллионов долларов. Вы понимаете меня?
- Я понимаю слова, но не понимаю, о чём речь, - протарахтел француз на правильном русском с лёгким акцентом.
- Всё ты б… отлично понимаешь, - выразилась сиплым голосом эта горилла, не изменяя внешнему хладнокровию.
«Так он и на куски разорвёт, глазом не моргнув», крутилось в голове у Роше.
- Что вы хотите? - ослабевшим голосом выдавил из себя он.
- Мы наводили на тебя справки. И кое-кого знаем из твоих корешей, - главный достал из грудного кармана снимок и протянул собеседнику. - Это некто Отис, русский. Здесь, во Франции, он под разными фамилиями. Он хочет сбыть бриллианты. Мы уверены, что он вышел на тебя, чтобы и камни реализовать и перевести деньги в оффшорные банки.
Роше потирал виски, прагматизм вдруг вернулся к нему.
- Когда-то, ко мне нагрянули француз и русский. Представились агентами секретных служб. Пугали тем, что сдадут меня вам. Вы не от них? - осмелился поинтересоваться он.
Визитёр вынул из кармана ещё один снимок, будто новый козырь.
- Не этот ли русский?
Хозяин чуть ли не выхватил снимок.
- Да, видимо он самый. Видный молодой человек. Ему женщин очаровывать, а не дерьмо разгребать, - страх Роше перед незваными гостями переродился в нервную насмешливость.
- Это дерьмо - бриллианты его знакомого, снимок которого я тебе показал до этого. Этот смазливый ублюдок, - незнакомец выхватил снимок, и небрежно убрал его в боковой карман, - печётся о своих шкурных интересах, и от нас мало чем отличается. Разве что принадлежностью к спецслужбе. Он то и дал наводку на тебя торговцу бриллиантами. И конечно, не за просто так.
- Откуда вы всё знаете? И как вы меня нашли?
- Также как и агенты из спецслужбы. Мы тоже сыщики, только частные. Это, кстати, не так уж было и сложно. У тебя, к слову, плохо с конспирацией. Ты даже хвоста за собой не замечаешь. А ещё берёшься за такое трудное дело. Погоришь без нашей помощи. Каждый должен делать то, что у него лучше получается.
- Но я может с этим делом, и связываться не стану. У этого, как его, Отиса, только бриллианты, которые ещё нужно сбыть. Это дополнительный риск.
- Мы и пришли к тебе, чтобы решить эту задачу вместе. Мы даже готовы найти надёжных ювелиров. А тебе остаётся финансовый вопрос.
- Я так понимаю, что вы люди серьёзные, раз узнали обо всём. И связи у вас есть, в том числе и в этом банке. Почему бы вам, не провести эту сделку самим?
Главный из пришельцев выразил предупредительно разочарованную гримасу, остальные застыли в грозном ожидании.
- Во-первых, ты уже в игре. Если отступишь, Отис, или его опекуны, заподозрят подвох. А во-вторых, ты должен отработать украденное. Мы тебе его оставим. Кстати, какую долю уступил Отис?
- Тридцать процентов, - протараторил напуганный Роше.
- Не густо, - протянул собеседник разочарованно. - Но теперь всё равно это наша доля. О каких суммах шла речь?
- Миллионах о двадцати, тридцати. В евро. Как удастся продать бриллианты. Так уверял голос на очень отвратительном английском языке.
- А это уже совсем не плохо, - воскликнул главный, его напарники тоже засуетились от ажиотажа. - По крайней мере, игра стоит свеч.
Незнакомцы поднялись с места с видом, будто всё уже было решено. Роше, исчерпав аргументы для возражений, застыл со страдальческой гримасой, в которой можно было угадать трусливое побуждение к бегству. Главный из охотников за богатством всё понимал, и заранее решил, как убедить принуждённого компаньона не делать ошибок.
- Мы оставим тебе своего человека. Чтобы ты чувствовал себя в безопасности. Вот, Валентина, к вашим услугам, - он указал на девицу спортивного сложения, с волевым и насмешливым лицом. - Она не плохо говорит по-французски, но ещё лучше по-английски. Может сойти за вашу подругу, из Канады.
Присутствие женщины при возможном акте насилия над ним повергло Роше в мерзкое состояние. И тут он нашёл последний аргумент, способный разоблачить этих господ.
- Вам нужны бриллианты, а не этот Отис. Вы можете отобрать их у него и сорвать весь куш.
- Это сложная комбинация. И сопряжена с грубым насилием, которого мы не любим, - с издёвкой ответил этот русский мафиози.
Визитёры покинули его квартиру, не проронив больше ни слова.

 

 

ГЛАВА 24. НА СТРАЖЕ ЧЕСТИ ВЫСШЕГО ЛИЦА.

 

Сегодня они встретились на Елисейских Полях, оживившихся как муравейник под ласковым солнцем апреля. Нашли наименее людное место.
- Она снова ищет встречи с тобой. Вот её новый номер, - Воленталь протянул записку, хладнокровно произнеся это обязательное пожелание.
- Не горю желанием? - равнодушно ответил Визант.
- Не будем забывать, что эта очень важная персона находится во враждебном лагере. Возможно, она тебе откроет то, что не откроет больше никому. Ты у неё вызываешь доверие, как и любой возлюбленный. Но я не призываю тебя раскрывать её личные секреты, - вынужден был объяснять Воленталь, упреждая естественное раздражение собеседника. - За исключением случая, связанного с её личной безопасностью.
Воленталь на секунду прервался, Александр чувствовал, что тот готовился к другой теме и потому не возражал, и благодаря такту собеседника готов был согласиться на первую его просьбу.
- Мерзоев прекратил активные действия. Мы так и не знаем, что именно готовят террористы. Через него были переведены средства на европейские счета. Большая часть из них растворилась. Но на какие цели, неизвестно. Если возьмём Мерзоева, спугнём остальных. У них подвижная система, всё время мимикрирует. Схватишь за щупальцу, они её отбросят. Французы и не торопятся ухватить. Курьер от «Аль Кайды», тоже исчез.
Воленталь едва склонил голову в сторону Александра, и официальным, и в тоже время мягким тоном произнёс:
- Известно временное окно, когда эту страну посетит российский президент.
Визант перехватил обычно выдержанный взгляд товарища, который сейчас призывал к помощи.
- Опасаются покушения? - заключил Визант.
-Трудно вообразить, как бы они могли пробить систему президентской безопасности. Но не исключено, что их движения приурочены к этому событию. Им нужна показательность. Встреча двух глав крупных государств, как раз подходящий момент. Само присутствие этого ненавистного для русских экстремиста, уже покушение. На политическую репутацию. Российская сторона настаивает, чтобы Мерзоева выдворили из страны, хотя бы на время визита. Или, визит может даже и не состоятся.
Воленталь сделал паузу.
- Горделивые французы, поборники демократии, не менее упрямы, чем амбициозные русские. Не собираются его выдворять. Мы должны вынудить уехать его отсюда, - добавил он усталым тоном.
- И поручается эта грязноватая работёнка мне, но не моим начальством.
- Поручается нашей агентурной группе. Ответственность делим поровну. Помогать будут ваши спецназовцы, это и есть одобрение вашего начальства. Лучше, как говорится, без шума и пыли, но убедительно для него. Срок – неделя.
- А что может быть ещё, кроме как хорошенько пугнуть его? - с приливом воодушевления откликнулся Александр.
- Да, но он может привлечь к себе внимание прессы, пользуясь статусом диссидента. Всё телефонные звонки он записывает. Посылать угрозы по электронной почте, не солидно, смахивает на хулиганство. Словом, нужно придумать нечто, что очень сильно напугает его. А уезжать, он, по всему видно, не собирается, знает, что он – плевок в лицо российской стороне.
- Тогда остаётся личный контакт. Неожиданный для него, - бойко подкинул идею Александр, не имея пока представления о деталях.
Артур помалкивал, наверное, такой замысел у него у самого витал в голове, но, чтобы не казаться ловкачом, принуждающим напарника к риску, он уступал инициативу.
- Здесь есть его земляки, которые никого не интересуют. Некоторые живут по подложным паспортам. Не продемонстрировать ли в отношении них силу? Я не имею в виду насилие, - сразу поправлялся Александр на удивлённый взгляд собеседника. - Есть эффективные, но довольно безобидные методы. Бесшумные выстрелы у самого уха. Похищение на пару дней. В конце концов, помните, когда на меня напали люди Ивлева, и я уложил одного. Следы убирали сами. Боялись привлечь полицию. Однако наёмным убийцей я не стану. Убить я готов только во время сражения.
- Меня это и устраивает, - отвечал Воленталь с иронией на плутовские откровения напарника. - Я сам сторонюсь убийц. Хотя у меня есть право отдавать приказ на убийство.
- Вот даже как? - удивился Визант.
- Да, но я им пока не пользовался. Хотя в отношении многих ублюдков следовало бы. А твоё предложение стоит обдумать.
- И ваше, тоже, на счёт встречи с Анной, - приподнято ответил Визант. - Любовная интрига как нельзя кстати будет стимулировать моё участие в шпионских играх. Если не умру хотя бы героем в глазах страны, которой до меня нет ни какого дела, то хоть утешусь огорчением красотки из высшего света.

 

***

Визант впервые попал в отель «Ритц». К его неудовольствию, ни один посетитель не мог здесь миновать охрану и видеокамеры. В просторном и фешенебельном номере Анна встретила его, стоя у круглого стола, украшенного букетом цветов и сервированного бутылками вина, белого и красного, в разливных корзинках.
Её охранники остались в просторной прихожей, соединённой с соседним номером, где они и отдыхали поочерёдно. Сегодня она была в сером брючном костюме, сиреневый воротник блузки обрамлял её атласную шею, на которой поблескивала золотая цепочка с брошью из опала. Подкрашенные палевые волосы гармонично оттеняли серебряные серёжки и серые глаза.
Она сама подошла и протянула руку. Анна выглядела дамой, хотя и юной, пожелавшей как можно быстрее сбросить подростковую скорлупу, что ей, похоже, и удавалось.
- Хотите вина? Белого, или красного? - предложила она тоном, не терпящим отказа.
- Наверное, белого, - сдержанно отвечал Александр, не двигаясь с места, намереваясь избегать фамильярности как со своей, так и с её стороны.
Он всё острее ощущал опасность встреч с этой молодой леди из самого могущественного семейства страны. Как до сих пор его не стёрли в порошок?
Она поднесла ему бокал.
- Чувствуйте себя как дома.
Александр сел в кресло, оставаясь скованным, бокал поставил на столешницу, отхлебнув немного и не почувствовав великолепного вкуса от волнения. Анна одарила его удивлённым и насмешливым взглядом, который тут же стал снисходительным. Впрочем, все её жесты не теряли вкрадчивой властности.
- Ну что же, тогда сразу к делу, - она тоже отставила бокал. - Тот первый мой фильм, закончен. Я теперь не нуждаюсь в поводырях. Настало время самостоятельного проекта. Вы не забыли про разговор во время нашей первой встречи?
- Нет. Как можно?
- Я предлагаю вам партнёрство.
Визант смутился, не находя слов. Он понимал, что, вряд ли, она всерьёз рассчитывает на него. Он и представить себя не мог в роли шоу бизнесмена.
- На моём счету нет ни единого проекта, - равнодушно ответил он.
- Я знаю. Но вообще, каждый раз ваша характеристика пополняется новыми сведениями.
- Не сомневаюсь. Может быть, вам дают слишком лестные отзывы обо мне.
- Как раз наоборот. Особенно старалась Рита Вагнер. Именно это меня и убедило, что вы чего-то стоите.
Александр молчал, защищаясь сомнением на лице.
- Вы агент по особым заданиям. И вас бы не подпустили ко мне, имей вы дурную репутацию в своём кругу. Проблем со спонсорами у меня нет. Но в силу понятного положения не каждому я могу довериться. Мне нужен человек, который бы отсекал опасные связи. В свою очередь, у меня не сложатся отношения с тем, кто мне не симпатичен. А мне обязательно будут навязывать опекунов, которых я не приму, и значит, буду стеснена, что грозит провалом. Не исключено, что многие, в том числе и самые близкие, именно на это и надеются.
- Вы предлагаете мне быть вашим мажордомом? - восклицание Визанат даже ему показалось дерзким.
- Называйте это как угодно. Мне всё равно. Но вы прекрасно понимаете, чего я хочу, - придала она своему тону острастки.
Эта великосветская девица не из тех, кто умеет прощать отказ, думал Александр, всё же озабоченный не её возможной местью, а обязательством перед Воленталем.
- Мне нужно подумать, - ответил он, опустив взгляд, но задрав свой острый подбородок.
- У вас было время, с прошлого раза. Или сейчас, или мы с вами расстаёмся.
Уязвлённый таким резким оборотом, Визант поднял на неё возмущённый взгляд, перешедший в язвительный, ощутив отличный повод для отказа.
- Я бывал, сударыня, в разных переделках. Но к ультимативному тону не привык. Даже если бы я и согласился, не думаю, что мы сработались бы.
Визант неторопливо, но уверенно поднялся с кресла, чтобы покинуть её, и как он думал сейчас, навсегда.
- Постойте, - она почти вскочила с места. - Я погорячилась. Я бы очень хотела видеть вас, в числе, ну скажем, своих близких знакомых. Не думаю, что можно сильно задеть таким желанием, - её извинительный тон тут же переходил в саркастический, как, наверное, и положено принцессам. - Я принимаю ваш упрёк. Хотя странно было бы прервать нашу связь из-за мелочной пикировки. Вы даже не испробовали вина, а я ещё и ленч надеялась заказать. Из рыбы и королевских креветок…
Она так ловко и быстро оплела его липкими паутинками из слов и жестов, что он застыл, и не мог так сразу уйти.
- И всё-таки, что конкретно вы от меня хотите? - беспомощно повторил он вопрос.
Словесную дуэль она явно выиграла, а точнее, взяла его в плен. Впрочем, изначальное ощущение того, что его порабощают, снова отступало. Внимание, а то и цепкое притязание со стороны такой особы не могли не льстить.
- Я хочу, чтобы иногда вы откликались на мои просьбы. Ну, так, вы не хотите разделить со мной ленч?
- А может, для наших отношений было бы полезнее не спешить с ленчами? - произнёс Визант, превозмогая желание отступить перед этой очаровательной особой, и в тоже время, ощущая сладость гордости, призывавшей держать дистанцию.
- Как будет угодно, - произнесла она с покровительственным сожалением.

 

 

ГЛАВА 25. ПОДСТАВНОЕ ПОКУШЕНИЕ.

 

- За Мерзоевым продолжают следить французские агенты, - начал Воленталь на явочной квартире, обсуждая план оперативного мероприятия. - Им лучше бы не знать, что мы заставим его убраться отсюда. Мои люди будут следить за следящими. Ты будешь действовать с оперативниками из вашей резидентуры. Осталось выработать план.
- У меня один план – похищение, - твёрдо резюмировал Визант.
- Сложно, - спокойно ответил напарник.
- А я убеждён, что всё остальное не эффективно. Звонки, или ещё какие предупредительные знаки, всё это можно сделать и без меня.
На пике обострившихся обстоятельств в Византе заговорило самолюбие, что поставило партнёра в тупик. Причину такого каприза, смахивающего на спекуляцию, Воленталь пока понять не мог, но в силу присущей гибкости, не опускался до личных разборок.
- У него охрана, могут быть жертвы. Нам не избежать конфликта с местными властями, - сдержанно возразил он.
- Даже если всё пройдёт гладко, французы всё равно заподозрят нас, - упрямо настаивал Визант.
- Пусть подозревают. Но напугать, не похищать, - сопротивлялся Воленталь, понимая слабость своих доводов.
Кроме обиды за то, что ему предстояло выполнять мелочную работу, Визант, видимо, имел и другие причины для своего ультимативного тона.
- Я не могу доверить эту операцию другому. У нас времени – в обрез.
- Но я готов рискнуть. И ответственность беру на себя. Я ведь не американский агент. Если что, французы будут обвинять меня, а не вас. Я привык смотреть противнику в лицо. А в данном случае, только личная встреча может убедить его.
- Ты с ним хочешь поквитаться?
- У меня накопились к нему кое-какие вопросы. Думаю, что это будет полезно и для моего начальства, которое, скорее всего, никогда не сможет допросить его как положено.
- И о чём же ты собираешься спросить его? – Воленталь перешёл на повышенный тон.
- Например, о том, платил ли он взятки Сотнику и тем, кто с ним связан, и кто был в сговоре с экстремистами. Ведь не зря финансовые потоки Мерзоева и некоторых сановников из Москвы пересекаются. Мы это уже установили. Нужно распутывать клубок дальше.
- Разумеется, - согласился Воленталь.
- Я и так далеко зашёл, - спешил объясниться Александр. - Я знаком с компроматом Сотника, уже этого достаточно, чтобы мне закрыли рот навсегда. Мне ничего не остаётся, как идти дальше.
Воленталь задумчиво потёр подбородок, сомнение исчезло с его лица.
- Есть конкретный план? - спросил он с видом экзаменатора, смежив свои крупные карие глаза.
Визант даже смутился таким скорым согласием.
- Можно проникнуть в дом, можно взять его на выезде. Он пользуется одной машиной с водителем и охранником. Я бы предпочёл проникнуть в дом. По закону жанра, здесь, они меньше всего ожидают нападения. Это даже не будет похищением. Предполагаю проникнуть через прислугу, когда она будет подвозить продукты на машине. В доме только три человека охраны, один из них, за мониторами. Не думаю, что их трудно обезопасить. Мерзоев проживает здесь без семьи, нам это облегчает задачу. Нужно только как-то отвлечь французских агентов.
- Это я возьму на себя, - подтвердил Воленталь, окончательно сдавшись перед ажиотажем и настойчивостью напарника. - Мне нельзя светиться, а то бы я пошёл с тобой. Чтобы немного разогнать застоявшуюся кровь, - добавил он, проявляя крепнущую солидарность.

 

***

Спирин в очередной раз инкогнито встретился с Юдиным в престижном ресторане и передал ему указание:
- Операцию нужно провести накануне приезда президента. Если позже, то теряется эффект. Вскоре после этого будет спущен в иностранную прессу компромат на нашего общего знакомого. В общем, всё, как мы с тобой и договаривались.
Юдин принял всё молчаливо.
- Что там с этим Отисом? - сменил тему Спирин.
- На этот раз, похоже, складывается всё удачно. Тьфу, тьфу, чтобы не сглазить. Он согласился на наши условия.
- Его нужно поторопить. Когда разгорится скандал, власти начнут хвататься за все известные им нити.
Юдин ощущал себя между Сциллой и Харизмой, не зная кого больше опасаться – поручений Спирина, или самого себя, парализованного неуверенностью в этих обстоятельствах.

 

***

Женщина прислуга раз в три дня выезжала из особняка на минивэне за покупками, в сопровождении то ли помощника, то ли охранника, но не вооружённого, всегда по неизменному пути.
Оставив машину неподалёку, они отправились по рынку. Возвратившись с кульками продуктов, они обнаружили двоих полицейских у машины, со штрафной квитанцией, зажатой Стекловым дворником. Такое уже случалось, из-за отсутствия мест парковки, но обеспеченность позволяла им иной раз идти на нарушение правил.
Обычно, полицейские просто оставляли бумагу, а здесь они зачем-то ожидали владельца. Почти не зная французского языка, охранник и прислуга пришли в замешательство. Один из этих крепких и молодых полицейских, поняв, что они иностранцы, заговорил с ними на английском, попросив документы на машину, и их паспорта.
Охраннику пришлось открыть дверцу, чтобы достать документы, в какую то секунду он ощутил мощную руку на шее, придавившую его голову как пресс, затем металлический стержень, жёстко упёртый ему в бок, похоже, пистолет.
- Не дёргайся, а то кишки выпущу, - произнёс французский полицейский на русском языке.
Через секунду на второе место подсела перепуганная служанка. В следующий момент на задних сиденьях оказались четверо мужчин, двое уже знакомые, в форме, другие, в штатском. Всё кульки они забросили в багажное отделение, не имевшее перегородки с салоном.
Сухим тоном один из незнакомцев потребовал, чтобы заложники пристегнулись ремнями и заблокировали дверцы, после чего скомандовал возвращаться домой.
- Нам нужно попасть в дом, - сняв фуражку полицейского бросил Визант охраннику, потерявшего на время дар речи.
- Что вы хотите? - выдавил из себя тот с кавказским акцентом.
- Вывезти твоего хозяина из страны. Остальных, не тронем. Трупы нам ни к чему, но провоцировать, не советую.
- Все решат, что я его предал. Тогда мне крышка, - залепетал охранник.
- Очень сожалею. Но мы не отменим из-за этого операцию. В крайнем случае, она нам поможет проникнуть в дом. Она часто сидит за рулём, так как ты любишь баловаться пивом, когда твой богобоязненный родственник не видит этого. Охрана в курсе. Нам достаточно въехать в гараж. Есть, правда, и другой вариант, неприятный для вас. Вы оба исчезаете. Это послужит ему предупреждением. Мы вас отпустим потом, но сделаем так, чтобы все вас преследовали, и ваш клан, и правосудие, - быстро и чётко разъяснял Визант.
- Тогда лучше первый вариант, - согласился охранник.
- Ты кое-что должен сделать. Недалеко от особняка дежурят двое агентов из французских спецслужб. Не мешало бы проехать мимо них и помахать им рукой. Пусть знают, что вы их заметили. Вы, кстати, не обратили на них внимания?
- Нет. Для нас это новость.
- Негодная, значит, у твоего босса охрана.
- Охранники следят, нет ли хвоста, когда он покидает особняк. Домовая охрана наблюдает лишь за подходами к дому.
- Вот видишь, ты уже с нами сотрудничаешь, - с удовлетворением поддел заложника Визант, предвкушая дальнейшую игру с неуловимым экстремистом.
- Но зачем раскрывать агентов? - спросил подопечный Мерзоева, уже смирившимся тоном.
- Узнав, что их заметили, они поедут пить кофе.
- А может, и наоборот, заподозрят неладное. Я бы на их месте так бы и поступил, - увлёкся диалогом человек Мерзоева, подтверждая известную истину, что заложник превращается в союзника.
- Верно. Но мы рискнём. Не уедут, значит, не уедут. И на этот случай у нас есть обманный ход.
Всё шло как по маслу, заложники полностью подчинились и желали, чтобы всё скорее закончилось. Незнакомцы ловко стиснулись и пригнулись, так, что их не было заметно снаружи. Машина приостановилась у автомобиля с агентами наружного наблюдения. Приоткрыв окно, охранник Мерзоева демонстративно и продолжительно поприветствовал их рукой.
Немного позже гувернантка и охранник показались из окна перед камерой особняка и машина миновала автоматические ворота, затем оказалась в гараже с ещё одними воротами, где, камер уже не было. Обоим заложникам сделали инъекцию быстродействующего снотворного пневматическими шприцами.
Ловкость и неожиданность сыграли свою роль. Трём спецназовцам не составляло труда обезвредить двух охранников в доме, расслабленно сидящих в одной комнате, пугнув их несколькими бесшумными выстрелами, а потом усыпить. Визант остался один на один с шокированным Мерзоевым, которого не нужно было даже сковывать наручниками. Он остолбенел, сидя в кресле, и ожидал, похоже, как истекают последние минуты его жизни.
- У меня есть к вам несколько вопросов, - Визант вынул миниатюрную камеру, размером с ладонь.
- Это не сможет служить доказательством в суде, - трезво поразмыслил Мерзоев, несмотря на шок.
- Для вас другой суд уготован. Нужна некая информация, ради которой я сюда и заявился.
- Вы пришли меня убить?
- Я не убийца. Но вы должны покинуть Францию, немедленно, после того, как ответите на мои вопросы.
- Если я откажусь, - недоверчиво и жёстко бросил главный бухгалтер экстремистов.
- Мы вас сами вывезем. Тогда то уж вам развяжут язык помимо воли.
Мерзоев с секунду размышлял с пренебрежительным видом, пришедшим на смену смертельному страху.
- Слишком сложно вы замутили. Почему бы вам сразу не вывезти меня из страны и отдать под свой суд?
- Вы гражданин другой страны, и начальство решило не давать повода для международного скандала. Вы того не стоите. Но в моей команде, - Визант указал на широкоплечего бойца в маске, - найдутся те, кто хотел бы отомстить за своих сограждан. Они сделают это с превеликим удовольствием, а ваши останки никто не найдёт. Нет трупа, нет проблемы. Не испытывайте моё терпение. Ваша препоганая жизнь меня не интересует, и пачкаться о вас я не хочу, - высказался Визант с хладнокровием, которое не оставляло уверенности в снисхождении с его стороны.
- Что же вы хотите узнать? - спросил Мерзовев, понимая, что молчанием не отделается.
- От кого в последний раз вы получали деньги и кто их конечный адресат? - Визант направил камеру на пленника. - Мы знаем об этом, известны даже суммы и банк. Нет смысла отпираться.
Мерзоев сослался на секретность их цепочки, признавшись, что отвечает только за своё звено, зная лишь своего куратора и в основном занимаясь легализацией средств.
- Не ваш ли куратор некто Мустафа Джаффар, с которым вы встречались пару недель назад? Я освежу вашу память. О чём шла речь на встрече? Вы обсуждали подготовку к теракту? Отвечайте, Мерзоев. Вы для меня говорящий кусок мяса. Выражаясь по военному, язык, - напирал Визант. - Я ни перед чем не остановлюсь, чтобы развязать его. Но обещаю, что из страны вы уедите живым и невредимым, если ответите на мои вопросы.
- Меня в эти планы не посвящают. Я всего лишь финансист, - Мерзоев суетился в кресле, будто хотел вырваться из невидимых оков. - Этот Джаффар, действительно куратор, он приказал мне обналичить с двести тысяч евро.
- На что они пойдут?
- На идеологическую работу среди мусульман Европы. В организации терактов в Европе я не принимаю участия. Нам, чеченцам она ничего плохого не сделала. Мало того, мне здесь нравится, я же не идиот, чтобы стать для неё врагом.
- Вы переводили деньги в Россию на терроризм?
- На борьбу своего народа. А вы называйте это как хотите.
- Каким образом?
Мерзоев ответил после паузы.
- Через российские банки.
- Какие именно?
Мерзоев назвал два банка.
- Без подставных фирм это сделать невозможно.
- Правильно. Мы сами их создаём, через земляков.
Пленник перечислил несколько фиктивных компаний.
- Имена владельцев вам ни о чём не скажут, - равнодушно закончил он.
- Вы подкупали милицейских чиновников?
- Не могу этого сказать, моё занятие – трансферты. А кому эти средства попадают в конечном итоге, мне не известно. Я уже говорил об этом.
- А я уже об этом слышал. Но меня не удовлетворяет ваш ответ. Я знаю, что вы переводили деньги на счета, которые принадлежали некоему Сотнику.
- Вы все, менты, сучье отродье. С удовольствием сдам всех, кого знаю, - процедил Мерзоев с яростью человека, которому нечего уже было терять.
- Это ответ, которого я и ждал, - не меняя тона, изрёк Визант. - Только не торопись, подумай, прежде чем ответить.
- А тут и нечего думать, я всё отлично помню. Миллионов двадцать долларов я перевёл на фирмы его брата, за последние два три года.
- За какие такие услуги?
- Он продвигал моих земляков во властные структуры. А ещё – взятки за рейдерство, крышу.
Визант отключил камеру, уверенный, что ничего от Мерзоева больше не выдавит, потому как, похоже, тот больше ничего и не знает, или не скажет, даже под страхом смерти, который блестел в его глазах. Страх этот не мог бы перевесить ужас перед местью своих хозяев, которая касалась и его родственников.
- Не густо ты мне наговорил. Без особых для нас открытий. Нам теперь нет смысла с тобой возиться, - сделал вывод Визант. - Мы сдадим тебя кому угодно, французам, американцам. Последние, очень не равнодушны к тем, кто имеет причастность к «Аль Кайде».
- Я не боюсь американцев, а тем более французов, даже вас, хотя знаю, что вы меня точно убьёте, - апатично и презрительно произнёс Мерзоев. - Но если вы меня действительно хотите отпустить, то я сегодня же улечу хоть на край света.
Визант связался с наружным наблюдением.
«Легавые не собираются уезжать», - донёс ему голос.
- Я, мой человек и вы выедем на вашем лимузине из дома, - распоряжался Визант. - Полицейские агенты последуют за нами. Затем и остальные мои люди покинут особняк на минивэне.
Минут через десять бронированный тёмно-синий лимузин “Ауди” выскочил из особняка с Византом и его человеком, игравших роль охранника и водителя, с ними был и Мерзоев.
Французские агенты, наблюдавшие из машины за домом, подозревая в этом какой то трюк, перебросились фразами:
- Поиграть с нами вознамерились.
- Всё равно, по инструкции, мы должны следить за его машиной. Давай езжай.
Их “Пежо” мягко двинулся с места.
После этого особняк покинул минивэн с двумя людьми Византа, один из которых пригнулся на заднем сиденье.

 

***

Группа Ивлева, наблюдавшая за особняком из соседнего дома, со второго этажа, с удачным обзором, с современной техникой, тут же оживилась.
- Получается, что в особняке осталась одна повариха, - сообразил один из них.
- Похоже. В доме два охранника, повариха и ещё один мужик по хозяйству, какой то его родственник. Хозяин не берёт повариху по делам, - отвечал главный.
- Одна баба в доме, и легавые съехали. Когда такой шанс ещё раз подвернётся? - горячился подручный.
- Действуйте, - после напряжённого раздумья согласился их патрон.
Минут через пять машина высадила неподалёку от ворот особняка четверых человек, двое из них в полицейской форме, в зоне, недосягаемой для наружных камер. Одна из них, женщина. Те, которые в полицейской форме, приблизились к воротам. Женщина, владевшая французским, намеревалась разыграть проверку регистрации и нажала на кнопку домофона. Потом ещё раз, продолжительно. Ответа не последовало.
Двое растерянно переглянулись, затем, женщина набрала номер телефона особняка, но и этот звонок остался без ответа.
- Дом наверняка на сигнализации, - ответила она на немой и вопросительный взгляд напарника.
- Придётся рискнуть, - напарник в форме кивнул другому мужчине в штатском, сторожившем неподалёку, готовый к подобной заминке.
- Дом разгерметизирован, - живо объяснял он, приблизившись к своим напарникам. - На мансарде открыто окно, и в цокольном помещении тоже. Возможно, кто-то внутри, но нас не слышит. Если есть сигнализация на инфракрасных лучах, то она скорее отключена. Зачем она, когда кто-то из жильцов в доме? Достаточно отпереть эти ворота.
- Тогда отпирай.
Двое в форме загородили человека в штатском, орудующего отмычкой. Женщина встречала редких прохожих беспристрастным взглядом. Форма действовала безотказно, несколько прошедших обывателей и не думали задержаться.
Не прошло и минуты, как взломщики скрылись за высокой оградой, обросшей плющом. Один из них проник в дом через окно цокольного помещения, затем отворил парадную дверь.
- Сигнализация была отключена. И тут что-то произошло. Смотрите сами.

 

***

Тем временем, норовистый “Ауди” Мерзоева сумел оторваться от преследователей.
- Сейчас мы тебя отпустим. Но сегодня же ты должен убраться. Иначе эти записи, и другой компромат, окажутся и в полиции, и в местной прессе, - напомнил ему Визант. - Как бы так не вышло, чтобы тебя не депортировали на родину.
Они оставили Мерзоева, который спешил домой, ведя теперь сам машину.

 

***

Уже в гараже, когда он вышел из лимузина, перед ним появились две фигуры, в масках, как призраки, нацелив на него жутковатые трубки глушителей.
- Как, вы ещё здесь? - изумился хозяин.
- А кто здесь ещё был? - спросила металлическим голосом фигура в маске.
- Так вы, значит, другие? - заглушая подступивший ужас, тихо выговорил Мерзоев.
- Отвечай на вопрос? - скомандовал неизвестный.
- Видимо, агенты из разведки, - растерянно отвечал вновь застигнутый врасплох террорист, которому ещё одно испытание на сегодня уже пришлось не под силу.
- Из какой?
- Из российской.
- Чего они добивались?
- Чтобы я уехал из страны.
- И всё? Не верю. Зачем им нужна была такая сложная операция, с проникновением в дом и усыплением охраны.
- Они продемонстрировали ловкость, чтобы сильнее запугать меня, - Мерзоев ощущал как земля уходит из-под ног.
- Что ты им выдал?
- А вы кто? - умоляющим голосом недоумевала жертва.
- Вопросы задаём мы, - устрашающая фигура приблизилась, уставив зловещий чёрный набалдашник в грудь.
- Я рассказал только про Сотника, о том, как переводил деньги, - лепетал Мерзоев.
Секунду ствол смотрел ему в грудь, затем раздались плюхающие звуки. В предсмертной агонии Мерзоев так и не успел понять конкретную причину своей смерти.
Усыплённых охранников убийцы решили оставить в живых. Во время следствия они могли бы указать на тех, кто появился в этом особняке раньше.
Группа Ивлева покинула особняк на всё том же лимузине хозяина, пока двое агентов французских спецслужб ещё не успели вернуться на прежнее место наблюдения.

 

 

ГЛАВА 26. СВИТА.

 

Пресса мгновенно и с истеричным ажиотажем раздувала весть об убийстве Мерзоева, политического беженца для одних, и пособника терроризма для других, в пику предстоящего визита российского президента во Францию.
Скандал в европейской стране, где журналистский корпус был настроен отнюдь не снисходительно, вызвал ту степень недовольства у главы российского государства, когда он устраивал разнос по очереди тет-а-тет всем приближенным в своём кабинете, без театральности, присущей публичному обсуждению. Тон при этом оставался сдержанный, лишь сухость могла означать конец карьеры чиновника.
Основную ответственность за намеренный, или же случайный, но всё же допущенный скандал, он возлагал на директора ФСБ, которому глава государства, наверное, более всего и доверял.
- Каким образом это могло произойти и в чьих это интересах? - поинтересовался президент своим бархатным ровным голосом, задержав на собеседнике взыскательный взгляд.
- Точных доказательств у меня пока нет, - заученно отвечал директор. - Но я знаю, кто за этим стоит.
- Тогда поделись своими соображениями.
Буранов отлично знал, что президент быстро разрушит церемониальную атмосферу разговора, вцепится своими острыми когтями в мягкотелую откровенность подчинённого, уличит в пристрастности и выразит затем недоверие, после которого будешь гадать, как долго тебе осталось занимать этот пост.
Хотя директор твёрдо был убеждён, что президент не судья, а, пытаясь быть над схваткой, только и обрастает льстивыми упырями, получающих индульгенцию на свою долю власти. Буранов добивался того, чтобы его организация занималась непосредственным делом, борясь с особыми видами преступлений. Вместо того, чтобы безуспешно пытаться манипулировать общественным мнением, нужно ограничить политическую составляющую службы до информирования общества в той мере, в какой это требует безопасность. Но директор отлично также понимал, что в эпоху информационных войн никто не может стоять вне политики. Чтобы не быть постоянно в числе проигравших, нужно наносить упреждающие удары, в том числе и в идеологии, интриговать как союзников, так и недругов.
Быть же политиком у Буранова пока не очень получалось. А если бы от него этого и вовсе не требовали, он бы давно очистился от плевел в своих рядах, перерожденцев разного рода, ладно бы только от коррупционеров, но и заговорщиков против режима. Они то и стали продуктом политических интриг.
- В моём ведомстве есть высокопоставленное лицо, связанное со вторым человеком в МВД. Они имеют отношение к этому делу, хотя и не только к этому, - прорвало Буранова, и похоже, в своих откровениях он пошёл бы до конца, а там ему уже было всё равно.
- Ты жалуешься мне на неблагонадёжных людей, которые окопались у тебя под носом? - бросил упрёк президент после паузы, опустив взгляд.
- От изменника в своём ведомстве я бы давно избавился, а ещё лучше, предал бы его суду. Но у него влиятельные покровители, он их агент, с огромным опытом работы и много чего знающий.
- Раз пришёл жаловаться, тогда выкладывай всё, - потребовал глава государства, снова подняв спокойный испытывающий взгляд на подчинённого.
- Я назову две фамилии. Спирин, руководитель УФСБ по Москве и области, и Юдин, заместитель министра внутренних дел. Возможно, есть кто и повыше, и пониже.
- Куда уж повыше? Я просил тебя назвать всех, - властно произнёс президент. - Хотя бы тех, кого подозреваешь.
- Я подозреваю и Головко. В числе других, Рита Вагнер, наш отставной сотрудник, и магнат Лаврецкий, открывший заграницей оппозиционный телеканал. В качестве доказательств я могу сослаться на частые встречи Спирина с Головко, и ещё более тесные контакты с Юдиным. Имеются и более существенные факты. Нам даже уже известны банковские счета, через которые прокачивались средства от террористов, с помощью убитого Мерзоева. Эти деньги частично переводились и на брата некоего Сотника, полковника МВД, осуждённого, но погибшего при неизвестных обстоятельствах в лагере. Сотник был сподвижником Юдина и Спирина. Сговор налицо, но доказательств для уголовного дела, недостаточно.
Благообразное лицо президента не долго выглядело озабоченным, он сухо заметил.
- Это серьёзное обвинение. К тому же, не ты первый, кто мне внушает идею заговора.
- Случай с убийством Мерзоева вынудил меня открыть карты, господин президент. Это доказывает, что мой мотив далёк от интриг против своих недоброжелателей.
- Поскольку дело очень серьёзное, мне нужно ознакомиться лично с приведёнными тобою фактами, - глава государства смягчил тон. - Но ими я поделюсь с главой администрации.
- У меня нет возражений. Всё равно многие из названных лиц знают, или подозревают, что они под наблюдением. Особенно Спирин. Он даже в курсе о некоторых наших действиях заграницей. Вероятнее всего именно его люди ликвидировали Мерзоева, подставляя наше ведомство, используя телекомпанию Лаврецкого. Я не отдавал распоряжения на ликвидацию.
- Как им удалось это сделать? - возмутился президент, насупив брови, будто именно эти детали его интересовали больше всего.
- Наши агенты явились к Мерзоеву, чтобы убедить его убраться из страны до вашего визита. Но люди Спирина прорвались в крепость, что называется на их плечах.
- Значит, тонкая работа. Мы имеем дело не только с изменой, но и с серьёзным противником, - возмутился президент с сарказмом. - И какие у тебя соображения на счёт ответных мероприятий?
- Раз нам навязали этот скандал, остаётся повернуть в свою пользу. У нас есть данные, что Мерзоев был связан с эмиссаром от “Аль Кайды”. Не плохо бы напомнить французам об обязательствах в общей борьбе с терроризмом. Не надо забывать и про американцев, которые готовы преследовать эту организацию где угодно. Им явно не понравится, что французская сторона не проявляет достаточной инициативы.
- Тогда срочно подготовь данные для министра иностранных дел. Я дам ему поручение работать с французами по этому вопросу. У тебя нет ничего против министра? - лукаво спросил президент.
- Ничего.
- Продолжай расследование. Когда у тебя будут убедительные доказательства против Головко, я отправлю его в отставку. Остальными будет заниматься прокуратура, - беспристрастным тоном завершил встречу первое лицо государства.

 

***

Через некоторое время в том же кабинете появился глава администрации, с которым президент поделился свежими впечатлениями. Дипломатичный Векшин выслушал всё без тени эмоций на лице, кроме, разве что, терпеливого любопытства.
- Теорией заговора меня не удивишь, но если верить Буранову, тогда, что хотят эти господа? - задался вопросом президент.
- Известно чего, подорвать ваш авторитет.
-Тогда им следует записаться в очередь. Но в чём конкретный замысел их интриги, и каковы её практические последствия?
Векшин, мужчина лет пятидесяти с угловатым вытянутым лицом, на секунду задумался, слегка насупив брови на карие глаза, несколько ироничные, но с мягким блеском.
- Пока у меня есть одна версия. Думаю, это связано с пустотами на рынке средств массовой коммуникации. Это новая сфера приложения капитала, имеющая к тому же перспективу политического влияния. Чего, нашему, во всяком случае, крупному бизнесу и не хватает. Первая ласточка - Лаврецкий. Правда, он открыл свою компанию заграницей, опасается опыта предшественников, Березовского и Гусинского.
- Я и не намерен тормозить этот процесс, если ты, Сергей имеешь в виду узду над прессой, как меру борьбы против происков моих врагов, - неторопливо, но властным тоном высказался президент. - Они только и ждут, чтобы я повернул страну в двадцатый век, куда её тянет, нужно признать, с непреодолимой силой. Ещё пару десятилетий назад названные тобой господа медиомагнаты могли бы своей разнузданной волей разрушить и страну, под лозунгами либерализма. Однако времена меняются. Правда, принципы остаются. Пусть торгуют информацией, но не судьбами отечества.
Глава государства сделал паузу, высказав в очередной раз стратегическое направление в обтекаемой форме, хотя с мёртвой точки дело почти не сдвигалось, или наблюдались лишь слабые импульсы для продвижения реформ, в чём не малую роль играла свобода слова. Высшая власть опасалась предоставить широкую трибуну крупному капиталу, который, при своей незрелой ответственности и патриотичности, бесцеремонной жаждой к власти, разложит страну.
- Ты ведь не отговаривал меня отпустить мою племянницу в свободный полёт, а она, как и следовало ожидать, приземлилась в кругу моих недругов, явных ли, или потенциальных, - по-дружески упрекнул президент того, кто служил ему правой рукой.
- Вы не высказали своей озабоченности именно по этому поводу. Мне показалось, что вы решили предоставить ей свободу выбора, - в приподнятом духе оправдывался глава администрации. - Мы предусмотрели все соответствующие меры безопасности. И в вашем шаге я увидел определённый расчёт. Родственница главы государства может иметь дело с оппозиционными кругами, подтверждая либеральную направленность власти.
- К ней приставили некоего Византа. Я хоть и одобрил эту кандидатуру, но не слишком ли он далеко заходит? Его должны были предупредить о том, чтобы он был рядом с ней, оберегал её, но не сближался, - с недовольством предостерегал президент.
- Я лично знакомился с его делом. На мой взгляд, это надёжный человек. Хотя, возможно, он больше подходит для рискованных операций, а не на роль опекуна. Не исключено также, что Буранов использовал эту фигуру и против Спирина, предателя в его организации, как он считает. У нашего агента Византа есть причины свести счёты, другое дело, насколько он сможет балансировать на грани возмездия и служебного долга, - в своей выдержанной речи Векшин не упустил шанса послать отравленную стрелу в своего главного соперника, директора тайной полиции.
- Храбрецы, сорвиголовы, может и нужны, в сражениях и тайных операциях, но вряд ли тогда, когда речь идёт о близких связях с моей племянницей, - президент будто обращался в пустоту.
- Если вы позволите, я могу переговорить с Бурановым, чтобы он предостерёг своего человека, или же отстранил от этого задания? - услужливо и с готовностью обрушить свою месть на того, кем был недоволен властитель, спросил Векшин.
- А есть другая подходящая кандидатура для этого? - не торопился президент с конкретным выводом, отмежёвываясь, как бы, от излишней ревности и подобострастия своего подчинённого.
Руководитель администрации на секунду смутился, будучи уверенным, что всё ясно понял, хотя президент, часто высказываясь обтекаемо, адресовал это всем, не отдавая кому-то предпочтение, и по мере выполнения его пожеланий оценивал подчинённых. Конкретные и тайные поручения являлись знаками особенного доверия, правда, с другой стороны ничего не означали, кроме обычных текущих распоряжений. У Векшина не было подходящей кандидатуры для великосветской племянницы, то есть такого молодого человека, или хотя бы зрелого мужчины, к которому изначально предъявлялось двоякое требование – и чтобы был Донжуаном, но без серьёзных чувств, и в тоже время, мог бы опекать важную персону, будучи надёжным и отважным мушкетёром.
- Можно подыскать, - хотя он и хотел скрыть неуверенность, но от проницательного политика и отца семейства скрыть это было невозможно.
Векшин же предпочёл бы, разумеется, чтобы президентская родственница была под защитой его человека.
- Ей далеко не все подходят. Да она и почувствует трюк. В отместку начнёт выказывать свой норов. Предупреди этого молодого человека, чтобы он был осторожнее, - хладнокровно заключил президент, отбирая карт-бланш у подопечного.

 

 

ГЛАВА 27. ФРОНДА.

 

Получив закодированное электронное предписание от Спирина, Рита Вагнер настояла на срочной встрече со своим боссом, владельцем телевизионной компании, Лаврецким, по поводу проведения идеологической акции, которая без обсуждения с ним не могла состояться. Миссия ей предстояла не только малоприятна, как и всё, что требовал от неё Спирин, но вероятно, и трудновыполнима. То, что хотел Спирин, не устроило бы Лаврецкого, хотя и настроенного оппозиционно к власти, однако не настолько, чтобы, поливая всякой грязью политический бомонд, запачкаться самому, а то и вовсе не захлебнуться.
Он метил в медийный истеблишмент, который, как известно четвёртая власть, и потому пытался ограничиться щадящими уколами критики. Иначе, первую власть, можно разгневать навсегда, и не конкретных сменяемых лиц, а власть как абсолют, с набором незыблемых правил, существующих в любую эпоху. Нарушь он эти правила, и его бы не пустили на медиа рынок своей страны ни эти власть предержащие, ни последующие. Никакими посулами прагматичного Лаврецкого на отречение от таких перспектив не соблазнишь.
К тому же он, похоже, и не из тех, кто теряет голову от любовной страсти. Ведь он делец. Хотя, как знать. Его первый брак оказался неудачлив, и возможно, уже наступило то время, когда он желал взять реванш. В предложении к ней стать менеджером его компании, в первую роль, сыграли личные мотивы, иначе, зачем бы ему брать на эту должность никак не зарекомендовавшей себя в этой области персону. При этом, как это ни странно, до сих пор Лаврецкий и не добивался её, в чём можно было усмотреть ловушку, которая ткётся терпением.
Эта крыса Спирин хотел сделать её орудием шантажа. Риту, однако, заботил не успех или поражение, а то, как ей не разочаровать Лаврецкого, не превратить его во врага.
Опасалась Рита и того, что эта встреча могла бы спровоцировать Лаврецкого на предложение руки и сердца, к чему она также не была готова.
А чем ей грозило невыполнение поручения Спирина? То, что он был в курсе крупных переводов Лаврецкого из оффшорной зоны, свидетельствовало о его широких связях, к тому же, эта история с убийством Мерзоева, из которой Спирин и рассчитывал изготовить свою сенсационную бомбу, могла бы дать ему неоценимые преимущества в игре. Косвенно, его атака планировалась, вне сомнений, против главы российского государства, но жертвенной пешкой становился Визант, к которому Рита не теряла интереса, более того, он всё сильнее подогревался ревностью в его флирте с Анной Паниной, о чём Рита не знала, но догадывалась.
В отдельном зале парижского ресторана Лаврецкий выслушал идею спокойно, будто был готов к чему-то похожему.
- И какие же у Спирина аргументы, чтобы заставить меня выполнить его требования? - тут же решил выяснить он.
- У него имеются сведения, что переведённые суммы на счета нашей компании, из оффшорного банка. Видимо, это и является предметом его давления.
- Вы в этом уверены?
- Абсолютно. У меня есть копии авизо, которые он мне подкинул, я могу их показать, - она вынула из портфеля тонкую папку и протянула Лаврецкому.
После первых секунд растерянности Лаврецкий внимательно изучил бумаги и затем отложил их на стол, избегая её взгляда, борясь, как видно, с подозрением в её адрес.
- Эти копии были сканированы из электронного архива банка, - упреждала Рита обвинительные выпады в свой адрес.
- Не думаю, что для спецслужбы подобная задача стоит особых трудов, - парировал Лаврецкий в тоне, отрицающим недоверие к ней. - Должно быть, сработали хакеры, или подкупили кого-то из персонала. Семь бед, один ответ, - продолжал он сдержанно. - Этот Спирин давно пытается меня шантажировать. Но у него узкое мышление, как и у всех ищеек. Не уверен, что за ним стоят влиятельные силы. Это похоже на агонию, дешёвую авантюру, а может и месть неудачника. Иначе, зачем он так упорно пытается подставить этого Византа, личность мало кому известную? - Лаврецкий бросил взгляд на Риту. - Моя служба собрала на него досье, - добавил он, встретив её лукавый и непроницаемый взгляд. - Правда, хоть я и могу строить догадки, но я так и не прояснил, чем этот Визант насолил Спирину? И что это, за загадочная личность, ваш, Визант? С какой такой особой миссией его сюда прислали, если иметь в виду превратности его короткой биографии?
- Точно я не могу вам сказать, меня в их отношения никто не посвящал, - уверенно соврала Рита, научившись в своей бывшей профессии говорить неправду без смущения. - А Визант, насколько я могу судить о нём, человек отчаянный, такие, в секретных службах, нужны всегда.
Лаврецкий так и не выдал недоверия к Рите и тем более избежал намёков на её связь с Византом, хотя сам воздух был пропитан этими ощущениями, и чтобы сохранить это хрупкое равновесие, она скрыла, что копии авизо она получила от самого Византа.
- А в чём лежит наш интерес, если мы спровоцируем скандал, или подогреем ту шумиху, которая ещё не утихла? - задался вопросом Лаврецкий. - Президенту критика западной прессы как с гуся вода. Может это только станет поводом для разборок у себя дома, против тех, кто пытается оттуда нанести ему моральный ущерб?
- Я теряюсь в догадках относительно целей этой кампании, - спокойно отвечала Рита, глядя своими обольстительными глазами на собеседника.
- Вы пришли меня убедить обнародовать эти материалы, но не очень, похоже, этого хотите. Не поделитесь ли своими сомнениями?
- В них нет ничего особенного. Если я инициирую этот скандал, то в моей стране, на моей журналистской карьере будет поставлен крест. Если же я этого не сделаю, то, возможно, я и вовсе не смогу вернуться на родину, по крайней мере, какое-то время. Спирин это устроит. С другой стороны, своим журналистским чутьём, я понимаю, что нельзя этот скандал уступить кому-то ещё. Тот, кому нужно слить эту информацию, может обойтись и без нас.
Рита сейчас теряла противоречивые чувства к тому, что ей приходилось приложить руку к гибели человека, с которым она состояла в близости, кто уже пострадал из-за неё, хотя и не пытался мстить. Скандал уничтожит в первую очередь Византа.
Лаврецкий, тем временем, смотрел на неё с мягким восторгом, готовый принять её доводы, под чем скрывался более существенный интерес, чем политика.
- На счёт карьеры вам нечего боятся, вы уже делаете её здесь, вместе с ростом моей компании. А ваше предложение, я одобряю, - от его издевательского взгляда у Риты все вскипело внутри, но она промолчала, закрывшись простодушной полуулыбкой.
- Секретная служба, так бесцеремонно орудующая на территории дружественной страны, это вызов, на который невозможно не отреагировать, - сделал вывод он деловым тоном, а затем добавил уже благосклонно то, чего она опасалась, так как не для того мечтала выйти из-под деспотичной зависимости одного, чтобы попасть в клетку к другому.
- Мы редко с вами встречаемся.
Хотя, покровительство Лаврецкого вряд ли представлялось столь жёстким и угрожающим, как от чиновника самой могущественной организации, зато перспективы открывались такие, что она и представить пока не могла. И почему б ей не повернуть всё в свою пользу, тем более, что в её же сети, спешили сильные мира сего.
- Слишком близкие отношения могут стать помехой для бизнеса, - ответила она, одарив его сияющей улыбкой, которая ничего не обещала, но и не отвергала.
Осязаемость новой любовной интриги увлекала её и казалась спасительным снадобьем.
- Часто успех сопряжён именно с близкими отношениями, - подхватил Лаврецкий, принимая её двусмысленность как зелёный свет.

 

 

ГЛАВА 28. СЛАВА ОТРИЦАТЕЛЬНОГО ГЕРОЯ.

 

Он ждал звонка от Воленталя после этого выпуска новостей, которые, возможно, ставили точку в его профессиональной карьере, а может и в судьбе. Телеканал Лаврецкого хотя и не имел пока широкой аудитории ни во Франции, ни вообще в Европе, но известия подобного рода со скоростью цепной реакции заполнили бы все национальные каналы, перекинувшись и на международное информационное поле.
Так и произошло с неотвратимостью снежной лавины. Его портреты уже на следующий день демонстрировали чуть ли не как террориста, с той лишь разницей, что его представляли специальным агентом спецслужб, возродивших практику внесудебных убийств. Не трудно было представить, что для Европы подобный факт превращался в настоящий шок, и не исключено, с серьёзными последствиями для межгосударственных отношений, а ему отводили роль жертвенной пешки.
Ему вменяли убийство соотечественника, - человека Ивлева, - что было правдой, и сваливали на него убийство небезызвестного Мерзоева, личность хоть и тёмную, но не подвергавшуюся судебному преследованию в Европе.
Больше всех старалась компания Лаврецкого, задавая тон остальной прессе, ссылалась на данные независимых источников из полиции и собственное расследование, а для пущего угрожающего образа описали биографию Византа, трактуя факты в пользу имиджа изгоя, которого спецслужбы превратили в убийцу.
Александр сам себе показался чудовищем. От этой журналисткой открытости повеяло дыханием бездны. И Воленталь как назло не спешил связываться, а выдержать этот скандальный прессинг невозможно было в одиночку.
Рита ещё раз предала его, - по своей воле, или под давлением, это уже казалось не важным, тем более, когда на кону было её блестящее будущее, и осуждать её или желать отмщения, казалось пустой тратой сил.
Визант не просто хотел выжить, в нём открылось знакомое чувство возвышенного отчаяния, риска, когда и мысли о смерти отступают, а если уж и погибать, то не в шкуре убийцы этого ничтожества Мерзоева. Перспектива остаться в истории палачом бесила, она же зародила чувство реванша, сколько бы судьба не отпустила времени.
То, что раньше он подавлял в себе желание мести, считая это вредным для дела, вдруг освободилось. Будто полуосознанный недуг отпустил его, он даже пришёл к мысли, что это и стало причиной его неудач, только сейчас он хотел возместить долги не кому-то конкретно, а враждебным обстоятельствам, что и придавало силы.
Поэтому, он был далёк от того, чтобы им вела слепая ярость, напротив, он испытывал неутомимую волю и расчётливость в своём справедливом порыве. Прежде всего, ему следовало бы покинуть зону Европейского Союза, где его могли бы, или уже объявили в розыск. Но с чьей помощью и куда ему было бы безопаснее отправиться? Воленталю он не доверял до конца, впрочем, как и никому, и, следовательно, те документы, которые он ему выправил, выдали бы его на границе. Для новых поддельных документов и каналов пересечения границ ему нужны были криминальные связи, которых он не имел.
Без осложнений он мог бы покинуть Европу через посольство, но домой его совсем не тянуло, и не только потому, что и там его поджидала опасность. Он почувствовал страсть к жизни вольного агента, к тому же он имел счета суммой почти в двести тысяч долларов в разных банках от проданной броши. Правда, вряд ли ему хватило терпения загорать без дела где-нибудь в Мексике.
Кроме тяги поквитаться с недругами и защитить свою репутацию, он ощутил, как сладко в нём заговорило тщеславие. Ведь он уже имел славу, которая не казалась по здравому размышлению, такой уж и негативной, а скорее интриговала публику, жаждущей продолжения захватывающей истории, куда можно было вплести ещё и связи с известными женщинами, одна из которых, Рита Вагнер, сама бросала ему вызов. Такого шанса просто нельзя было упускать.
Он покинул квартиру, чтобы просмотреть новый электронный адрес в Интернет кафе. Там было кодированное сообщение от Веры, и ещё в иносказательном стиле.
«Некая знатная молодая дама, которую ты знаешь, хочет тебе помочь. И не только она. А одно известное нам обоим дело, похоже, получается, правда оно далеко от завершения. Меняют условия по ходу».
«Я не хочу подрывать репутацию достойным дамам. А там, где меняют условия, лучше не иметь дело?», отправил он письмо тем же эзоповым языком.
Итак, Александр сделал два вывода: его намеревалась спасать Анна, что повышало риск для него, хотя, может, и добавляло шанс выпутаться из ловушки. И второе - Отиса либо обводят вокруг пальца, либо к нему снова прилипли охотники до его сокровищ. Не исключено также, что круг преследователей уже расширился, поскольку бриллиантовый джин был выпущен из бутылки.
Ему, наконец то позвонил Воленталь, пока он возвращался домой, выразив желание к встрече. Визант ожидал его снаружи подъезда, и, убедившись, что он прибыл один, приблизился к нему, когда тот звонил по домофону.
- Я вынужден остерегаться всех. А вы со мной не связывались целую вечность, если учесть обстоятельства, - объяснил Визант своё необычное гостеприимство.
- Мне тебя не в чем упрекнуть, - с присущей невозмутимостью ответил Воленталь, но пристально посмотрев на него.
Оказавшись в квартире, Артур не спешил занять место в кресле, и продолжил.
- Видимо, у местной полиции, есть против тебя улики. Тот труп, найденный в Сене, его ДНК могут идентифицировать со следами крови в твоей квартире. Соседи, домовладелец, наверняка тебя опознают. Но то дело, ещё полбеды. Спецслужба, в лице Мартена, готова была повлиять на следствие. Однако убийство Мерзоева внесло свои коррективы, чреватые не только для тебя, но для меня и нашей миссии. Теперь, французская секретная служба уверена, что это убийство - дело рук российских органов. Всё свидетельствует в пользу этого. Есть прислуга, которую наши люди брали в заложники, а затем усыпили. Они видели тебя до убийства, а во время убийства были без сознания. Ещё и на машине могут остаться отпечатки.
К чести Воленталя он не снимал с себя ответственности, судя по его тону. Поделившись сведениями, он присел.
- Действия местной полиции здесь часто зависит от решения политиков. Впрочем, как и везде. Разумеется, что, прежде всего, вы окажетесь под ударом.
- Я буду всё отрицать, даже связь с вами, - спешил заверить Визант.
- Но у правосудия могут оказаться неопровержимые доказательства, - ответил Артур, не выражая явным образом свою благодарность. - Моя задача обеспечить тебе выезд из страны, и вообще, из Европы.
- В Россию я не поеду, - резко отрезал Александр.
Напарник выдержал паузу.
- Твоё начальство собирает улики против Спирина и тех, кто с ним в сговоре. А ты ведь один из важных свидетелей?
- Я не уверен, что в этом качестве я поставлю точку в деле. Хоть я и служу своей стране, но свою судьбу ей не доверю. Предпочитаю защищать себя сам. Да и нельзя искушать судьбу дважды.
Не похоже было, чтобы Воленталь готов был настаивать на своём.
- Наверное, я бы поступил также, - согласился он, правда, с долей сомнения. - Но есть одна загвоздка, Александр. Беспрепятственно ты можешь переправиться только на свою родину, по дипломатическим каналам. На всех остальных пропускных пунктах Европы тебя будут ждать, а поддельный паспорт станет только ловушкой, поскольку твои биометрические параметры известны, - с досадой признался Воленталь. - Остаются только криминальные каналы, - добавил Воленталь, по сути, отказываясь помогать напарнику в данном вопросе.
- Понимаю, - сдержанно заметил Визант. - Если они существуют, то их можно найти? Франсуа Мартен уже помогал мне не официально, уверен, он знает эти ходы. Или вы перестали доверять ему? - спросил Александр, благосклонно к бессилию партнёра.
- Скорее, его начальство. Должен тебя и здесь огорчить - за то, что он оказался в команде с нами, его перевели в Марсель. Хотя связи его в Париже.
Известие не смутило настойчивого Византа, который не признавал препятствий в своём стремлении.
- Раз его карьера закончилась, тогда, вполне вероятно, его утешат деньги.
- Ну что же, как угодно. Я постараюсь найти его, а дальше вы будете действовать сами, - сухо заключил Воленталь.
- Зачем вы мне помогаете сейчас? - спросил Александр, хотя именно в эти минуты ему казалось, что их непродолжительное партнёрство разрушено.
Артур посмотрел на него ясным и выдержанным взглядом.
- Потому что я надеюсь ещё встретиться с тобой. Ты отчаянный человек, преданный своему делу, больше чем, быть может, сама ваша служба. Сказать, что таких как ты можно по пальцам пересчитать, значит, ничего не сказать.
Услышать из уст сдержанного Воленталя комплимент дорогого стоило, но в силу своего ироничного характера, которому больше по душе поступки, нежели любование словами, Александр ответил с сарказмом:
- У меня давно складывается впечатление, что мы с вами родственные души.
- Именно, - ответил Воленталь так, что нельзя было понять, шутит он или говорит серьёзно. - Люди объединяются по своему подобию, даже когда не понимают этого. Уверен, что у нас одна и та же миссия, независимо от того, чем мы конкретно занимаемся.
- Тогда вам придётся обременить себя ещё одной услугой, - настоятельно воскликнул Визант всё в том же насмешливом духе, подразумевая, что вся помощь Воленталя сводилась к тому, что он просто не мешал союзнику.
Хотя, и этого, возможно, было не так уж и мало.
- И какой же? - покровительственно спросил собеседник.
- Этот Отис, он так и не реализовал все свои бриллианты. Может, у него их так много, что это трудно сделать. Кстати, известный нам Роше, через которого отмывались средства, решил, почему то изменить условия.
- Пусть Отис забудет про этого Роше и этот банк. Здесь легализовали незаконные доходы, в том числе и Мерзоев. Полиция в курсе, рано или поздно разразится скандал. Это всё, что я могу тебе посоветовать в данный момент. Если ты не справишься с этим самостоятельно, возможно у меня возникнут какие то идеи, - спокойно рассудил Воленталь.
Затем он живо встал, и, приблизившись к Александру, подал ему руку, сочувственно взглянув на него. В ту же секунду Воленталь принял непроницаемый вид и покинул это жилище.

 

 

ГЛАВА 29. ЛИЧНЫЙ РАЗЛАД И БОЛЬШАЯ ПОЛИТИКА.

 

Визит российского президента, как и ожидалось, сопровождался шумом в прессе, переполненном домыслами, истерикой и повторными обвинениями, варившихся в журналистском котле, а государственных мужей так и не спровоцировавший на оправдания и серьёзные объяснения. Высшие лица страны открещивались необходимостью тщательного расследования, рассуждениями о постоянной террористической угрозе и неизбежности совместных усилий по её предотвращению.
На эти несколько дней Анну Панину ограничили в свободе, в тактичной форме, предложив в качестве золотой клетки особняк в парижском предместье. Она была лишена доступа к любой связи, разве только с родителями, от которых она упорно искала самостоятельности, и вошла даже во вкус, испытав первый успех, но сейчас ощутила негодование из-за этого последнего всплеска родительской власти. При этом, томясь в комфортабельной неволе, она изнывала от желания действовать, во спасение того, к кому она попала в настоящий плен неравнодушия.
То, что его здесь выставляли преступником ли, агентом ли спецслужб, или всё одновременно, делало его ещё более притягательной фигурой, вопреки стараниям журналистов и родительскому запрету, и вызывало такой интерес, что ей было наплевать на какой-то там риск.
Впрочем, этот риск не так уж был и велик. Репутация её дяди не пострадала бы роковым образом, так как скандал уже состоялся, и она была уличена в связях с загадочным злодеем Византом, прегрешения которого были овеяны романтическим приключением, нежели реальной угрозой. Её рассудок только и выстраивал планы того, как спасти Византа.

 

***

Они сидели в открытом кафе, на узкой пешеходной улочке.
- Уже и меня прописали, что я обслуживаю полу криминальную русскую диаспору, - высказывалась Мари, бросая в него сожалеющие и гневные взгляды. - Я запомнила этого Византа, когда он явился на открытие телевизионной компании. Тогда он представился продюсером, а сейчас, его, демонстрируют, чуть ли не по всем каналам, как наёмного убийцу.
Нельзя было сказать, что Мари усердствовала в упрёках к Артуру, за накат на неё в прессе, возможно, подогреваемый ещё и конкурентами, и как раз в момент подъёма её бизнеса. Со стороны этот успех вполне можно было приписать связям Воленталя с богатой русской диаспорой. Но сейчас он ощущал себя виноватым, вольно невольно толкнувшим её в западню.
- Я же не мог этого предположить.
- Зато ты тоже в этой компании, я имею в виду спецслужбы? - сделала следующий выпад Мари.
- Я иногда сотрудничаю со спецслужбами, в силу того, что я связан с юридической практикой, которая далеко не ограничивается спорами в суде, - объяснил он благосклонно. - И бизнес, между прочим, не в меньшей степени нуждается в информации. Так что оба мои занятия сродни.
- И всё-таки бизнес, это бизнес, а шпионские игры, это несколько другое. Тёмная сторона политики. И эта Рита Вагнер, генеральный директор оппозиционного канала, занимала некогда не самый последний пост в КГБ, или как он сейчас там называется. И вдруг, такой реверанс в сторону противников. Я сразу должна была насторожиться, что это сообщество - вертеп дельцов не самого чистого толка. Винить себя бессмысленно, так же как и тебя. Я жаждала успеха, ты мне сделал протеже, как мог, и мы с тобой - квиты.
Последняя фраза прозвучала как конец их союзу, но Артур не придал этому значения, надеясь, что, попав впервые в отчаянную и незнакомую ситуацию, Мари не могла сразу с ней справиться, кроме как отчаянными упрёками в его адрес. Впрочем, лёгкость, с которой она произносила эти роковые слова, могла свидетельствовать и о худшем, - у неё появился другой любовник и покровитель.
- Некоторые влиятельные заказчики, не стану называть имён, отказались от моих услуг, - с сожалением продолжила она, уже избавившись от обвинительной интонации, мало того, Воленталь, почувствовал ноту самоиронии.
- Очень неприятно, когда тебя сбивают на лету, но к успеху не бывает лёгкого пути, - подбадривал её он.
- Именно… Но если я в ближайшее время не компенсирую потерю, мне придётся туго. Словом, Артур, я опять нуждаюсь в твоей помощи, - категорически заявила она, что привело Воленталя в восторг, если учесть его опасения, что Мари хотела уведомить о размолвке. - Ты ведь ладишь с русскими, они щедры, и кажется, не столь предосудительны. Раз уж они связались со мной, почему бы им ни продолжить деловые контакты? Тем более что они любят привязанность, так, по крайней мере, говорят, - она наклонила голову в его сторону, поглощая его своими крупными пытливыми глазами.
Обнадёженный её просьбой, Артур всё-таки попадал в другую ловушку. Кроме Риты Вагнер он никого не мог взять в расчёт, да и то, к этому моменту она уже стала влиятельным врагом.
- Я подумаю, - озабоченно ответил он.
- Я бы хотела подарить племяннице российского президента по паре платьев и костюмов, - смело предложила она. - Только, не знаю, как это сделать. У меня нет на неё выхода.
Хитрая Мари проверяла, действительно ли он имел связи с ближайшим окружением Анны Паниной.
- Эта принцесса оказалась в центре скандала, задуманного против российского президента. Теперь её удерживают в тайном месте, и без связей с её знакомыми. Как это долго продлится, не известно, но думаю, что на время президентского визита, точно, - поведал ей Артур с осведомлённым видом, за что Мари немедленно уцепилась.
- Вот видишь, ты обладаешь нужной информацией.
- В том, что я рассказал, нет тайны, Мари. Тайна в том, где именно находится племянница и как с ней связаться. Она под присмотром целой свиты охранников, как и положено такой персоне. Опёка может и не ослабнет. Семья только усилит контроль над её контактами после этого скандала. Но, поскольку они не смогут полностью лишить это чадо свободы, они будут отсекать нежелательные связи. Лучше не попадать в их чёрный список.
Она опустила свой потухший взгляд, её миловидное лицо осунулось от досады.
- Мари, я только хотел предостеречь, - успокаивал её Воленталь. - Я сведу тебя с ней, когда осада будет снята. Но это на наш страх и риск. В конце концов, семь бед, один ответ, как говорят русские.
Встреча с Мари подвигла Воленталя на то, чтобы повлиять на события, а не оставаться наблюдателем. Хотя всё свидетельствовало о том, что он оказался вне игры, и, прежде всего, потому, что французские и российские спецслужбы прекратили с ним отношения, а американцы могли помочь разве только что сведениями.

 

 

ГЛАВА 30. И ОДИН В ПОЛЕ ВОИН.

 

Журналистские страсти не улеглись после краткого визита российского президента, которого западная пресса, так и не сумев раздразнить, искала реванша в нападках на собственное правительство. На версии по убийству Мерзоева не скупились. От желания российских спецслужб скрыть огрехи в своей работе и степень коррупции, до выводов геополитического характера, вроде того, что некие силы упорно хотят вернуть холодную войну. Или, ещё нелепее, что могущественный восточный сосед, увязший в отсталости, пытался принудить Запад к более тесным отношениям, под предлогом попустительства терроризма на его территории.
Визант не переставал узнавать свои портреты в изданиях, и как загнанный зверь, не мог избавиться от желания потягаться с охотниками. Изменив незатейливым способом внешность, то есть, самостоятельно сняв машинкой шевелюру, приклеив бородку с усами и надев очки, покинул свою новую квартиру в одном из бедных кварталов, где домовладельцы не пеклись о регистрации жильцов.
Прежде всего, он хотел связаться с Ритой. Он использовал телефон автомат, по которому труднее было бы его засечь, если бы его выслеживали, подсоединившись к телефону Риты.
- Александр, я сожалею, но это была не моя инициатива, - отвечала она, узнав его голос, когда он ещё ни о чём её не спросил.
В ней не ощущалось ни раскаяния, ни равнодушия, она держалась с твёрдостью человека разумно оценивающего обстановку.
- Я понимаю, - Александр проглотил в одну секунду всё то, что хотел ей высказать, но пауза не могла тянуться долго, поэтому он выбросил единственный козырь. - Я знаю, кто меня подставил. Но у меня есть то, что заинтересует прессу в продолжение всей этой истории. Мне это может и не даст гарантий, но я не сдамся без боя.
- Почему ты решил, что я передам кому-то твою угрозу? Если ты знаешь адресат, тогда пошли своё предупреждение, - её хрустальный голос прозвучал с убийственным хладнокровием.
- Разумный ответ. Но атаковала меня твоя компания, и я отвечаю нападавшему.
- Ничем не могу тебе помочь, но желаю удачи.
Несмотря на прощальный тон, она не прерывала связь.
- Спасибо, что уделила мне время, - произнёс он твёрдо и опустил трубку, отсчитав время, за которое спецслужбы успели бы определить местонахождение телефона.
Он укрылся во второй квартире, нанятой именно для такого случая, из которой он мог наблюдать за телефонной будкой. Наученный шпионским премудростям, он знал, что времени его разговора хватило бы, чтобы засечь квартал откуда происходил звонок. Но чтобы поймать его нужно было тоже время и достаточно много полицейских.
Его худшие опасения оправдались, когда он засёк опытным глазом двух филёров, крутившихся около телефонных будок, затем вглядывавшихся в толпу, уже сами, теряя осторожность наблюдения. Всё-таки, они успели определить и точное место. Он явно недооценил их возможности.
Прождав, пока не исчезли агенты, он покинул квартиру, дошёл до остановки такси и отправился в другой квартал, чтобы сделать теперь звонок из общественного телефона Воленталю, которого тоже могли бы взять под колпак, и хотя увеличивал этим риск, удержаться уже не мог.
Он заявил, что хочет получить новые документы и свежие разъяснения в меняющейся обстановке. Воленталь описал марку своего автомобиля, на которой должен был огибать площадь Согласия какое то время, на маленькой скорости, пока напарник не укажет, где ему остановиться.
Визант нанял женщину таксиста, среднего возраста, миловидную шатенку в задымлённых очках, сев на заднее сиденье, увидел в зеркале заднего наблюдения её полускрытую улыбку. Затем протянул ей сотенную купюру, заметив её удивлённый взгляд.
- Я нанимаю вас примерно на полчаса. Хочу прокатиться по кольцевой, по Елисейским Полям. Может, где остановиться, сделать снимки. Надеюсь, этого хватит?
- Не знаю, полчаса это много, - растерянно ответила девушка.
- Тогда получите ещё столько же.
По его настоянию миловидная таксистка передала диспетчеру, что её занял турист, поколесить по Парижу, сделать снимки. Она с любопытством и опаской поглядывала на него в зеркало.
-Только прошу вас, наблюдайте за дорогой. Я именно тот русский шпион, которого разыскивает ваша полиция. Хотя я не намерен причинять вам и вашей собственности какого-либо ущерба, - объяснял на безупречном французском, пассажир. - Не делайте ничего против меня, и ничего не случится.
- И что же конкретно вы хотите?
- Я хочу, чтобы вы следовали за машиной, на какую укажу.
- И для этого вы выбрали именно слабую девушку? Не слишком мужественный поступок.
- Зато очень разумный. Мне всегда нравилось работать с дамами.
- Неужели такой приятный молодой человек мог заставить волноваться всю Францию, - тонким голосом проверещала незнакомка.
- Меня подставили, сударыня. Поэтому, я вынужден в данный момент создать вам некоторые неудобства.
- Перестрелки не ожидается? - шутила она.
- Навряд ли. Так же, как и скоростной погони, поэтому за свою машину можете не беспокоиться. И не передавайте условных знаков диспетчеру. Всё может закончиться очень быстро, и вы ещё успеете выпить кофе.
- Тогда не будем терять время.
Через четверть часа Визант узнал бежевый мини “Пежо”, и Воленталя за рулём, минут десять их такси сопровождало его, чаще держась сзади, один раз лишь обогнав. Хвоста за ним не наблюдалось. Связавшись, Александр велел ему свернуть с кольцевой в проулок, затем, как и было оговорено заранее, Воленталь должен был оставить свою арендованную на подставное имя машину, поскольку таксистка могла запомнить марку и номер, миновали квартал, и пересели на “Фольксваген”.
- Паспорта рядом с тобой, швейцарские, бельгийские и канадские, франкоязычных стран. Подделку можно определить по базе данных Интерпола. Так что лучше не вызывать подозрений у полицейских и пограничников. И скрываться в наименее компьютеризованной стране. Искать канал придётся самому. На Франсуа я не могу положиться, хотя адрес в Марселе есть в записке, в паспорте.
- Странно, что за вами не следят, - позволил себе панибратскую реплику Визант.
- Я разведчик, и знаю как уйти от преследования, - остепенил его Воленталь несколько повышенным тоном.
- Но мне не ко времени покидать Европу.
Воленталь недоверчиво покосился на собеседника.
- Меня рано списывать как игрока, - самолюбиво воскликнул Визант.
- Уж не задумал ли ты покер с сильными мира сего? С козырными картами из своего компромата? - догадался напарник.
- Почему бы и нет?
Воленталь с секунду молчал с неодобрительной ухмылкой.
- Тебе этого никогда не забудут.
- И что же, мне теперь смириться с участью ходячего мертвеца, час которого только отложен на день, другой. На них можно повлиять их же оружием.
- Возможно, - соглашался Артур приглушённым голосом, скрывавшим раздражение, но через секунду взгляд его снова оживился иронией. - Раз уж тебе обеспеченная пенсия в далёкой Мексике не подходит, каким таким рискованным планом ты решил себя развлечь?
- Вот именно, что я не прочь бы провести остаток своей длинной жизни в Латинской Америке, обзаведясь ранчо от скуки. Только я не уверен, что мне хватит моего капитала. Я транжира, чем больше у меня денег, тем больше я их спускаю. Сбрасывать же козырные карты я могу и в любой другой стране. Но пока я готов побыть здесь, всё же французский я знаю как свой родной язык.
Воленталь снова задумался. Должно быть, к Византу, он сейчас относился как к выскочке, и только присущее ему хладнокровие, как панцирь сохраняло его от ударов вздорных поступков окружающих. Впрочем, Воленталь, насколько успел его узнать Александр, совсем не был высечен из кремния. Герметичная душа бурлит сильнее внутри. Не исключено, что модельный бизнес и его подруга отнимали значительную часть его души, а для сыска у него только и оставался холодный расчёт. Здесь, он как бы отдыхал в прагматике познания, мало кому доступном, и потому лишённом эмоциональности.
- Если ты подбросишь в прессу эти данные, то рискуешь не только собой, но и мной, - ледяным тоном прервал паузу собеседник. - Ты поджигаешь фитиль от адской машины, подложенной неизвестно под кого. Одно только ясно - под саму власть. У всех спецслужб есть все эти сведения, хотя у тебя только часть, и дёрнув за одну нить, ты разрушишь их планы. Хотя ты не главный игрок. Всему своё время и место. Здесь я тебе не союзник.
Визант бросил на него ястребиный взгляд, оставаясь внешне спокойным.
- Коррупция и пособничество терроризму - не игра. Это государственное преступление, - недовольно возразил Александ. - А я не только спасаю свою жизнь, но и достоинство.
Воленталь совсем помрачнел, потом принял озадаченный вид, поняв, что зря уязвил самолюбие напарника.
- Александр, мне будет неприятно, если ты попадёшься. То, что за мной не увиваются парни из французской контрразведки, продлится не долго. Пока я под прикрытием своей разведки, но я лишусь этого, едва ты откроешь прессе свой материал.
- И всё же, пока я буду где-то отсиживаться, все факты и домыслы так перепутаются, что потом уже ничего не докажешь, - Визант прямо смотрел перед собой, не внимая доводам наставника. - И я служу стране, а не конкретным чиновникам.
- Увы, но чиновники и считают себя страной.
- Меня принуждают доказывать обратное.
- Тот, кто замыслил эту химеру с убийством Мерзоева, будь то Спирин, или некий безликий сговор, на то и рассчитывали, чтобы ты открыл этот шлюз.
- А теперь вы преувеличиваете мою роль. Если обстоятельства предлагают мне стать рычагом к неким неизбежным событиям, почему я должен уходить в сторону. Чему быть, того не миновать. Они бросили вызов, я его принял. И я совсем не настаиваю на том, чтобы вы мне помогали.
- Я буду прикрывать тебя, насколько смогу, - резко пообещал Воленталь.
Лицо Артура выражало сожаление из-за того, что его напарник пренебрегал собственной судьбой.
- Ну что же, и на том спасибо. Где-нибудь высадите меня, - сдержанно произнёс Визант.
- Ни пуха, ни пера, как говорят русские, - пожелал Воленталь, уткнувшись взглядом сквозь переднее стекло, смирившись с тем, что раз кто-то летит в ад очертя голову, то переубеждать его бесполезно.

 

***

Визант вознамерился подбрасывать приманку прессе, если она среагирует, поведёт игру дальше, доказывая, что не он организатор убийства Мерзоева, и открывая след к истинным заговорщикам во всей этой истории, которая, является лишь фрагментом некоего зловещего сценария. Самое страшное, что ожидало его на этом пути, это обвинение в государственной измене, невыносимая для него ноша, даже, если бы сохранил свободу в изгнании.
Удачей своего мероприятия он мог считать хотя бы отставку Спирина, не говоря о том, чтобы его разоблачили как заговорщика, о чём, возможно, мечтал и директор ФСБ, Буранов, который, не исключено, просто не имел духа пойти против влиятельных сил, либо пока не имел достаточных доказательств. Александр понимал, что мог разрушить сложную операцию своей службы против коррупционеров и изменников, но не в состоянии был остановить себя. Да и обстоятельства не позволяли, поскольку его жизнь могла оборваться раньше, чем он реализовал бы свой замысел.
Он разослал копии документов в несколько изданий, считавшиеся «жёлтой прессой». У одной из газет ушло два дня на раздумье, чтобы, видимо, сверить сведения с общим фоном затухающего было скандала.
Выпущенный джин тут же дошёл и до других газет, вскоре и некоторые телеканалы не смогли замалчивать тему.
Банк “Франк Интернациональ” в считанные дни уже осаждали репортёры, требуя разъяснений от менеджеров, которые пока молчаливо и агрессивно прорывались сквозь толпу, выставив, наконец то, своего пресс атташе, растерянно объяснившего, что банк уже назначил внутреннее расследование. Но этим дело не обошлось, и беспокойная пресса вскоре устремила свой алчный взгляд на полицию, которая, под её же давлением, оккупировала помещения банка с целью выемки документов.
На Елисейских Полях разумно решили, что раз уж шила в мешке не утаишь, то не плохо было бы устроить некоторую чистку в одном отдельном и малоизвестном банке, от которой высшее руководство могло бы только выиграть.
Однако очень скоро от полицейских чинов и политиков повеяло демагогией. Расследование затягивалось, пока публика не потеряла бы интерес, а органы не подчистили бы улики. Попытка провалилась, понял Визант, с горечью отмечая, что правосудие везде подчинено политической целесообразности.

 

 

ГЛАВА 31. БРЕШЬ В ЗАТОЧЕНИИ.

 

Жёсткий надзор после отъёзда президента был снят с Анны Паниной, свита охранников уменьшилась вдвое, ей вернули телефон с шифратором, переговоры по которому могла расшифровать сама же охрана, и компьютер с выходом в Интернет, чью связь они также, могли сканировать и расшифровывать, используй она кодификацию.
Принудительная изоляция оскорбляла её ещё глубже, стремление избавиться от опёки обрело характер навязчивой идеи. Анна, не мудрствуя лукаво, решила, что раз у неё так много недоброжелателей, приписывающих её имя к последнему скандалу, то не справедливее ли довериться своим инстинктам, вместо того, чтобы подкармливать ненасытных к её позору журналистов своими оправданиями.
Пресса то и дело выпускала ядовитые стрелы: раз родственница президента путалась с людьми с тёмным происхождением капитала, значит, высшее руководство не имеет представления, что делается у него под носом. Приписывали ей сумасбродство, неразборчивость в связях, или даже месть своему дяде, который только вынужденно, для публики, поддерживал отношения с ней.
Скорее для собственного успокоения, Анна даже составила пресс-релиз в ответ кровососам журналистам, но тут же успокоилась, как это свойственно молодости, полной оптимизма и беззаботной забывчивости. Её волновало совсем другое, а именно - увлечённость молодым человеком, оказавшемся в центре чуть ли ни мирового скандала. Всё, что сейчас происходило, она видела через призму интереса к нему. Чем туже стягивались сети вокруг него, тем с большей страстью она готова была разорвать их и выпустить его на волю.
Джульетта спасала своего Ромео от безжалостных козней взрослого мира.
Две её соперницы, эта смазливая актрисочка Вера, и гиена в душе, но в оболочке ангела, Рита Вагнер, составляли выигрышный для неё провокационный фон.
Первая, была просто глупа, с насмешкой думала Анна, - или она не имела достаточного таланта, или не ощущала его в той мере, чтобы понять, что ей следует флиртовать с режиссёрами и продюсерами, а не с агентом спецслужб.
Рита Вагнер, пытавшаяся играть роль влиятельного лица, всегда оказывалась лишь средством в чужих руках. Лучший для неё расклад – составить партию такому, как Лаврецкий. Однако богатые любят своих красивых избранниц скорее как бриллианты в красивой оправе, с чем честолюбивая Рита никогда не смирится. Она слишком горделива для покорности. Её кредо – манипулировать мужчинами, сталкивая их лбами, чем она могла бы нажить в их стане врагов. В лице Византа она уже одного заработала, когда спустила на него столь убийственный компромат.
Сделав подобные выводы, Анна не прочь была позабавиться с их ревностью.
На Византа она смотрела как на выдержанного и смелого воина, попавшего в западню из-за неумения избегать роковых обстоятельств, и быть неразборчивым политиком, но именно этот последний изъян давал ей чувство превосходства над ним и шанс пристегнуть его к себе. К тому же, он красив, хотя и не предаёт этому значения, и без натяжек обаятелен.
В своей мечтательности Анна представляла себе, что если весь мир настроен против него, то он не лишён благородства. И, в конце концов, исхитрился же он до сих пор остаться невредимым, значит, проворства ему не занимать. Лишённый честолюбия, он мог оберегать её от агрессивности внешнего мира, не ища славы из-за её спины и обходясь без интриг, как это принято в её окружении слизняков.
Пока она обдумывала действия по спасению объекта своей страсти в один из скучных долгих дней, охранники внесли в её комнату несколько объёмных коробок, перетянутых лентами, но не так изящно, как это делают упаковщики. Раз рылись в коробках, тогда бы уж лучше и не перевязывали, подумала Анна, встретив навязчивых слуг недовольным взглядом.
- Доставлено с посыльным. Внутри записка. Мы только проверили на предмет взрывчатки и отравляющих веществ.
- Вы поступили как настоящие джентльмены, - ядовито заметила Анна.
Они не торопились оставить её, она окинула их удивлённым взглядом.
- От некоего модельного дома “Мари Лоньер”, - борясь с неуверенностью, объяснил охранник.
- Спасибо. Это моя знакомая, - ответила Анна, понуждая их к тому, чтобы они удалились.
Они однако не сдвинулись с места.
- Этот адрес держится в секрете. Вы кому-то его передавали?
- Как? Я под вашим неусыпным контролем. Не пытайтесь делать из мухи слона. Вы выезжаете в посольство, не исключено, что вас выследили, те же папарацци, - Анна сгорала от любопытства и перезревшего желания прорвать изоляцию, что, и сулило ей письмо, а своих тюремщиков она даже не хотела замечать.
- Но ваша знакомая - не папарацци, - не отвязывался охранник.
- Значит, она хотела меня удивить, и возможно, что этот адрес, секрет только для вас.
- Теперь мы вынуждены искать другое место и усилить меры безопасности.
- Это ваша работа. Только я не в заточении, а безопасность не должна касаться моей личной свободы. И не допускайте грубости в отношении моих друзей, если вы ещё не обращались к ним со своими вопросами.
- Мы пока ни с кем не разговаривали.
- Тогда передайте от меня благодарность.
Двое охранников удалилось с недовольным видом. Прежде чем рассматривать сами подарки, Анна нашла широкий конверт, с сургучной печатью, и тут же вскрыла его. В нём, на бумаге с маркой торгового дома, в готическом шрифте выражалась благодарность за принятие подарков и пожелание удачи. За этим следовал постскриптум, где автор предлагал обратиться к электронной справочной системе по геральдике, если у адресата возникнет интерес к древнему фламандскому роду Визарт (в латинском написании “Visart”, схожим с английским словом “Wizard”, означающим маг, или колдун).
Анна сразу сообразила, что ей предлагают некий код для общения с возлюбленным, чья фамилия напоминала указанное дворянское имя, что её поразило, но ещё больше подкрепляло её желание связаться с ним. Мари тоже была, в какой то степени в общем сговоре, правда, оставалось загадкой, в чём её выгода, или же, она являлась только проводником чужого замысла, вероятнее всего, её друга Воленталя. Хотя, вполне возможно, эту записку сфабриковали и недруги. Вскоре всё выяснится, решила Анна, и вопреки заинтриговавшему её посланию, с не меньшим восторгом увлеклась примеркой платьев, костюмов и блузок.
Через секретаря она отослала благодарственное письмо по факсу Мари Лоньер, устояв перед начальным порывом позвонить лично, предпочитая с некоторого времени держать всех на дистанции, как и положено важным персонам, и обещала появиться в нарядах на ближайшем светском рауте.
Мари сочла, что добилась своей цели.

 

 

ГЛАВА 32. КРАТКИЙ БЛЕФ.

 

Туристический сезон был в разгаре, Визант предпочёл скрываться на Лазурном побережье среди массового наплыва отдыхающих, долго не задерживаясь в одной квартире или доме. Преодолевая путь на арендованном «Фольксвагене» между двумя маленькими городами, он решил выполнить давно задуманное, и остановился около придорожного телефона автомата, набрав международный номер секретариата директора ФСБ. Сперва, как и полагается, ответил механический женский голос, Александр назвал свою фамилию и попросил связать его лично с Бурановым, на что голос просил уточнить должность или род занятий. Визант назвался агентом и заверил, что директор знает его, так же как и дело с которым он обращается к нему, и поэтому не откажется от разговора.
Какое то время в трубке звучала музыка, Александр же отсчитывал время, за которое могли бы определить его местонахождение, что было бы нежелательно. Затем раздался уже другой женский голос, более заинтересованный и советовал перезвонить ему примерно через полчаса.
Предварительно изучая карту местности, Визант проехал с пару десятков километров, пока не остановился у следующего телефона, где от шоссе расходились две грунтовые дороги сквозь лесистую местность. Если бы полиция, с какой то немыслимой оперативностью, да ещё и по наводке российских спецслужб смогла бы организовать преследование, у него был путь для отхода.
На этот раз ему не пришлось долго ждать. После узнаваемого голоса секретаря, ответил сам Буранов, лишь назвавшись, но дальше ожидал, что ему скажут.
- Отправьте Спирина в отставку, и тогда мне не придётся раскрывать остальные материалы по счетам некоторых крупных чиновников, - выдержанно проговорил Александр.
- Вы блефуете, - ответил директор брезгливо. - А у меня нет доводов, чтобы отправлять кого-то в отставку.
- Даже тех материалов, которые есть у меня, достаточно не только для отставки.
- Придёт время и всё разрешится, - многоопытный директор был предельно лаконичен, и Александр почувствовал, что он не допустит и толики откровенности, хотя всё же, Буранов, первое лицо среди силовиков, почему-то снизошёл до разговора с ним.
- На меня охотятся все, кому не лень, поэтому у меня нет времени ждать.
- Вы рискуете стать врагом государства. Эта игра не вашего уровня, вы только всё испортите, - оставался непреклонным директор. - Поезжайте в третью страну, где вас не будут преследовать, а там, время покажет.
- Боюсь, что поздно, я дал в руки те нити, по которым местное правосудие распутает клубок. У меня нет выхода.
Визант не мог смириться ни с равнодушным начальником, ни с обстоятельствами, которые всё сильнее провоцировали его на отчаянные поступки.
- Речь не о том, кто враг, а о том, как его обезвредить, - Буранов прервал связь к растерянности Византа, который едва ли услышав нечто поощрительное, тут же был поставлен на своё место.
Вот идиот, подумал он про себя. Осмелился с ничтожеством своего положения обращаться к директору. Он и без тебя всё знает, если ему нужно, давно спустил бы собак на своих врагов. Впрочем, путался Визант в догадках, ведь уделил ему время.
Времени явно не хватило бы для определения места, не говоря о том, чтобы организовать его преследование. Возможно, Буранов и не собирался на него охотиться, и даже не особенно старался отговорить подопечного от продолжения опасной партии. Что это? Одобрение, уверенность в контроле над обстоятельствами, или просто пренебрежение к его судьбе? Визант взревновал к такому спокойствию, и даже предпочёл бы погоню полицейских отсутствию заинтересованности к себе.
Но, поразмыслив, он допускал, что в интересах директора, чтобы эти материалы попали в прессу, именно зарубежную. Сам то тот ничем не рисковал, его бы не обвинили в подрыве репутации страны, которую он должен был оберегать наряду с её безопасностью, а Визант становился разменной пешкой в этой выгодной директору рокировке. Загребать жар чужими руками, приём, впрочем, распространённый, а так как Визант изначально с этим соглашался при поступлении на службу, то его такая перспектива даже обнадёжила. Пусть обострится риск, лишь бы безысходный страх не превращал его в мертвеца до того, как его не взяла смерть.

Глава 33. Опасные замыслы подчинённых.

Наэлектризованный яростью после совещания в Кремле, заместитель главы президентской администрации Головко, при неотложной встрече со Спириным, потребовал отчёта о причинах настоящего урагана в западной прессе, касающейся, якобы, коррупции высших российских чиновников, и даже их связей с терроризмом.
- Мне нужен источник информации, объём этой информации, и кто какую игру ведёт с её помощью, - сотрясал тишину очередной явочной квартиры Головко, пронзительным, полным сдержанной угрозы, тембром.
- Источник давно известен, это некто Визант, имя и вам знакомое, отщепенец нашего ведомства, - не выдержав начальственного напора, резко отчеканил Спирин.
Головко впился в него исподлобным взглядом волка, будто бы подопечный так и не понимал всю серьёзность происходящего.
- Мне нужна вся эта история, от начала и до сегодняшнего момента. Кто и зачем? Без белых пятен и твоих оценок. Выводы я буду делать сам.
Его каменное лицо вдруг устало смягчилось, он налил воды в стакан, но не пил, опустив голову на пальцы и удручённо потирая лоб, затем поднял взгляд на Спирина, как бы прося у него сочувствия.
- Шутка ли сказать, что нам шьют в Европе. Миллионы долларов в зарубежных банках, там же, где и экстремисты переводили свои деньги. Не за горами и шушуканье нашей прессы, и как всегда будут пожирать не царя, а его нерадивых придворных. Я же первый кандидат в этом списке, или, даже единственный. Кому-то из двоих, Буранову, или мне, не сносить головы.
Головко выпил жадно воды и проявил интерес к яствам на столе.
- Нужно повернуть ситуацию в нашу пользу, пока не поздно, - продолжил Головко, опрокинув рюмку и закусив. - Если Буранов спелся с главой администрации, то они вместе настроят его, - Головко воздвиг глаза небу, - против меня. Тогда я уйду в отставку. Но дело не в этом, или, точнее, не только в этом. Я всю жизнь посвятил государевой службе, но в последние годы борюсь с ветряными мельницами. Олигархи снова пытаются управлять государством, прикрываясь либерализмом. На те деньги, которые уплывают к мировому западному капиталу из нашей страны, мы бы построили самую мощную армию, и самую проникающую разведку. Или Россия существует как империя, или она исчезнет. Китай сумел обеспечить развитие при сильном авторитарном государстве, почему бы и нам не взять с них пример? Для этого не нужна революция. Достаточно национализировать сверхдоходные сырьевые отрасли, чтобы они питали сильное государство. А бизнес поощрять в технологической сфере. Такая стратегия ни у кого, кроме как у олигархов, прикарманивших национальные богатства, сопротивления не вызовет. Конечно, бюрократию придётся как следует перетряхнуть. Устроить пару десятков громких процессов над коррупционерами, надолго упрятав их в лагеря. Бюрократия, на самом деле, труслива и гибка, и быстро структурируется под действием внешних условий. А народ наш левый и имперский, примет это на ура. Дело только за политической волей.
Головко заискивающе и властно взглянул на собеседника, будто бы всё, о чём он говорил, не могло оспариваться.
- Знаю, о чём ты думаешь, - добавил он. – Мол, у нас у самих рыльце в пушку. Нас эти олигархи со времён Ельцина и развратили подкупами. С некоторого времени государственная машина взяла верх над ними, требуя от них долю в бизнесе и лояльности. Но когда у них отнимут ресурсы страны, государственная система заработает так, как ей и положено, в интересах империи. Крупный частный капитал и государство не совместимы. Нужно взращивать касту патриотичных чиновников.
Головко вздохнул устало.
- Я предоставляю тебе инициативу, - тихим голосом продолжил он. - Деньги, не проблема. Но всё должно быть выполнено в духе той стратегии, о которой я упомянул.
- Какой именно? - позволили себе уточнить Спирин.
Босс на секунду остановил недоумевающий взгляд.
- В силовых ведомствах должны служить люди, способные брать ответственность за жёсткие решения. Лучше будут такие как мы, чем такие, как Буранов. Надеюсь, ты меня понимаешь. Но для такой политической корректировки должны быть доводы. У меня пока их нет. Это уже по твоей части, не даром, у тебя репутация мастера интриг.
- Но полиция ухватилась за финансовую цепочку, и мои люди тоже могут быть раскрыты. Любой известный нам денежный канал опасно использовать.
- Будем использовать новые. С помощью одного нашего общего знакомого. Ты знаешь, о ком я говорю, - Головко пытливо взглянул на Спирина.
- Вы, вероятно, имеете в виду Лаврецкого? - после некоторой паузы заметил Спирин, отбросив язык намёков. - Но ведь он под колпаком нашей разведки, а теперь, скорее всего, и у западных спецслужб. С него то и начался этот скандал, он плохо контролирует свои финансовые операции, видимо потому, что так много денег трудно утаить.
- Провал произошёл по вине этого предателя Византа, насколько я понял. Но теперь он стал проблемой для самого Буранова. Может, для нас эта персона, послужит козырной картой. Во всяком случае, стоит подумать над этим.
Головко впился взглядом в Спирина, в котором чувствовался жёсткий упрёк по поводу исполнения убийства Мерзоева. Хотя заказанная им операция была исполнена виртуозно, но она неожиданно довела скандал до тайных счетов этого вельможи, который контролировал свою долю бизнеса в стране, то есть, другими словами, занимаясь милицейским рэкетом.
Спирин же этим убийством добился своего - они снова оказались в одной упряжке. Головко не мог от него отмахнуться, поэтому и пришёл с идеей продолжения игры.
В душе Спирин ликовал, чувствуя, что ускользавшая от него было власть, снова возвращается. И, прежде всего власть над магнатом Лаврецким, на которого у него был ещё более сокрушительный компромат, чем у этого загнанного выскочки Византа. Не последнюю роль во всей истории играла и Рита, отпечаток увлечения которой, никогда не изгладился бы в его душе. Она могла вернуться, из-за возможных неудач Лаврецкого.
Получив карт-бланш от одного из высших чинов страны, он надеялся излечиться холодным расчётом в реванше.

 

 

ГЛАВА 34. ТАИНСТВЕННОЕ ПОСЛАНИЕ.

 

Шторм в прессе почти затих, но интерес не исчез, а приобрёл пытливость экспертов, в скрупулёзных заметках на вторых страницах, медленно, но уверенно вырисовывая устойчивую картину происходящего.
Визант просматривал днями напролёт всю доступную прессу и сайты в Интернете на свою тему, ища правдивую информацию как крупицу золота в песке.
Не долго он копался в этой электронной песочнице, чтобы уцепиться за два послания с туманным смыслом, на одном из сайтов, к которому он часто обращался, и о чём знали несколько человек, включая Воленталя.
«Когда твоё положение кажется безнадёжным, попробуй преодолеть табу. Это табу может самое строгое из всех, но не такое опасное. Оно - тайная дверь к спасению».
Второе, более определённое, и адресованное точно ему, как подсказывала интуиция, гласило: «Ищи ответа в геральдике».
Александр хотел разгадать, прежде всего, второе послание, лаконичное, но видимо, имевшее ключ к первому, которое в свою очередь, также являлось допуском к следующей информации.
Итак, герб мог упоминаться в связи с Отисом, имеющего, якобы, знатное происхождение, но также и в отношении самого Византа, родословная которого уходила во французское дворянство.
О гербе Отиса он ничего не знал, хотя выяснить это можно было у его отпрысков, живших здесь во Франции. Герб и девиз своих предков Визант помнил хорошо, пусть даже факт принадлежности к дворянству его почти не волновал, если бы не настояние родителей чтить свой род. Легенда с гербом выглядела завораживающе и потому врезалась в его памяти.
Действительно, его далёкие фламандские предки носили фамилию Визарт, схожую с английским Визард, (Wizard), переводимую как колдун или маг. Смысл слова образовался от аббревиатуры двух латинских слов: “visibilis”, видящий, и второго – “artificiosus”, искусный.
Первоначально, на гербе изображался коршун с розой в клюве. Птица не самая симпатичная и даже зловещая, и падальщик, и хищник, в некоторых преданиях считается провозвестником несчастья, и чтобы смягчить мрачность фамильного амплуа, выраженной в гербе, хозяева решили вложить в клюв цветок. Символ как бы гласил: «мы мстительны, но готовы к примирению». Была ещё и его противоположная интерпретация – этот вестник беды и возмездия нёс цветок, чтобы усыпить бдительность врага, ввести его в заблуждение миролюбивым жестом, а потом уж с лёгкостью коварства погубить.
Отражал ли герб действительный характер его носителей, родовые предания умалчивали, но с какого века коршун был заменён на орла, более благородную птицу, а последующие отпрыски, те, которые обосновались в России, сменили Визарта на Византа, на более звучную фамилию для русского уха.
Родословная Александра указывалась в его досье, к которому Спирин мог иметь доступ. Значит, наживку в виде посланий могли забросить и его люди. Но историю его семьи мог знать и Воленталь, сделав запрос на будущего напарника с самого начала.
Не исключая очередную уловку со стороны врагов, Александр надеялся, что послание исходило от Анны Паниной. Находясь в изоляции, она хотела прорвать её и каким то образом получила подсказку от Воленталя.
Чего же хотел Воленталь, вновь связывая её и Византа?
Чтобы враги смогли продолжить игру с ним, а спецслужбы загоняли бы их в свои сети? Узнать же о связи его с Анной люди Спирина могли бы от Риты, которая, подозревала об этом, и, несомненно, готова была мстить Византу из-за ревности. Анна Панина служила приманкой.
Польщённый таким смелым и изобретательным поступком, Александр всё же допускал, что Анна слепо поддалась романтическим чувствам. Но даже с такой внутренней оговоркой он принимал вызов.
Для связи он использовал свой лэптоп, не выходя из машины, пока был на стоянке, в многолюдном районе Ниццы. Запеленгуй его здесь преследователи, он легко бы скрылся отсюда.
Визант искал электронный адрес с названием «орёл и роза», (на английском «eagle & rose»), что описывало изображение его фамильного герба, - летящего орла с розой в клюве. И хотя он набрал по первой своей догадке, компьютер откликнулся, что такой адрес действительно существует. Он отправил сообщение: «Анна, отзовитесь».
Через полчаса пришёл ответ на его электронный адрес: «Я подключу веб камеру». Ещё минут через пятнадцать он узнал в окне для видео изображения её лицо.
«Я рада, что с вами всё в порядке», - набрала она строку, предпочтя текст для общения и отключив веб камеру.
«Теперь используйте пароль для расшифровки. Вы догадаетесь какой».
Раз она использовала его фамильный герб для связи, то не трудно было догадаться, что шифровальным ключом, служит девиз: «Сила и благородство».
И действительно он открыл этим паролем следующее шифрованное послание.
«Нам нужно встретиться. Я могу помочь вам избавиться от преследования».
«Как?».
«Обращусь к родственнику».
«Он сочтёт, что я подобрался к вам, чтобы спасти свою шкуру», - отвечал он.
«Ему не мешали бы правдивые сведения, иначе, под вопросом, его репутация».
«Слишком самонадеянный поступок»
«Вы ведь сами начали игру. Зачем останавливаться? Попытка не пытка».
Визант с минуту колебался.
«Нас могут пеленговать», - он решил повернуть разговор на более практическую стезю.
«Моя охрана всё сканирует, думаю, она может раскрыть пароль. Много по этому каналу не поговоришь. Но вы же разведчик, придумайте что-нибудь».
Он снова растерялся от её настойчивости. Задеть самого главу государства, всё равно, что дать пощёчину богу, или дьяволу.
«В безвыходном положении используйте язык аллегории на тех же сайтах, у вас это получается», - отбил он.
Преследователей он не заметил после этого сеанса связи, хотя понимал, что встреча с ними только отодвигалась на время. С каждым его открытым шагом, то есть с выходом в эфир, звонком, или переводом денег из банка, сокращалось количество лазеек для него. Желание Анны помочь казалось соломинкой для утопающего.
Правда, одним только интересом к нему он не мог объяснить её мотив. Наверное, она была не равнодушна к политике и пыталась в ней участвовать доступным ей способом. И всё же, если отбросить безрассудство юности, но принять во внимание первый зов честолюбия человека, близкого к высшей власти, и её сообразительность, в её намерениях был расчёт, не так уж и оторванный от реальности.
Чем чёрт не шутит. Вдруг, глава государства, действительно, не прочь воспользоваться лишним источником информации, не ангажированным врагами или подобострастными вассалами. Визант мог бы кое-чего поведать о том, что не попало в документы, переданные в прессу и полицию.
Он отправил зашифрованное сообщение Воленталю с просьбой о том, чтобы тот передал Анне Паниной программу для кодирования, недоступной для расшифровки даже спецслужбам. Артур ответил положительно, не потребовав, каких либо объяснений.
Через пару дней Анна снова получила подарки от Мари Лоньер, на этот раз из коробок с нижним бельём, среди которых была припрятана флэшка в красивом конверте из картона.

 

 

ГЛАВА 35. ПЕРМАНЕНТНЫЙ ЗАГОВОР НАХОДИТ КОНКРЕТНУЮ ЦЕЛЬ.

 

Ивлев, получив щедрый аванс на следующее задание, проводил совещание среди подручных, поводом к чему послужили подозрительные обращения в Интернете, за чем неусыпным оком следили как его люди, так и подчинённые его неофициального босса Спирина.
- Итак, картина, по-моему, более-менее ясна, - подытожил он в компании из пяти человек, собравшихся в просторной квартире, напичканной электронным оборудованием. - Панина ищет связи с Византом, или, уже нашла. Между ними, хотите, верьте, хотите, нет, нечто большее, чем дружба. Это подтверждают и другие надёжные источники. А этот человек, - он указал на снимок Воленталя, сделанный когда-то на приёме в честь открытия телекомпании Лаврецкого. - Американский шпион, видимо, помогающий этому неуловимому Византу. Бизнес, его прикрытие. Его любовница, Мари Лоньер, дружна с Паниной, и этот американец по фамилии Воленталь, использует эту дружбу, правда, пока не совсем понятно, в каких целях. Впрочем, связи с сильными мира сего, сами по себе полезны.
- Что это за ссылка на геральдику? - поинтересовалась дама среднего возраста.
- Поиск пароля для переговоров, которым может стать девиз герба. Мы уже знаем, что Отис из дворянского рода, и что недавно на торгах была продана брошь, фамильная ценность его родственников. А его дочь знакома с Паниной, как и с Византом, и им возможно известен герб фамилии Отисов. Визант кстати, тоже из дворянского рода. Мир тесен.
- Тогда нам нужно покопаться в геральдике, в поисках вероятных паролей, - вставил другой подопечный.
- Пустая трата времени, тем более что этим паролем они уже вряд ли воспользуются. Знают, что мы допрём до их хитрости. Не велика премудрость. Важно то, что Отис продал эту дорогущую брошь, что лишний раз подтверждает его богатство.
- Но фамилия продавца осталась в тайне.
- Не важно, на аукционе было указано, кому она принадлежала ранее.
- Значит, нужны были деньги, - заметила та, которая владела французским и являлась в каких то вопросах главной советчицей Ивлева.
- Именно. Отису нужны деньги, поскольку он по настоящему и не торговал своими бриллиантами. Но у него накладные расходы. А брошь эта только по легенде принадлежит его родне, чтобы он мог реализовать её здесь легально. И заметьте, это дорогостоящее украшение было продано после того, как мы отпустили его. Возможно, деньги от продажи пошли на вознаграждение Византу и его напарникам. Ведь они выручали Отиса неофициально, а это не дёшево стоит, я думаю, - уверенно объяснял Ивлев.
- Значит, охота за сокровищами продолжается, - воскликнул один из присутствующих, выражая общее оживление.
- Её никто и не отменял, - сдержанно заметил Ивлев, пытаясь сбить нездоровый пыл с подопечных. - Его дочь остаётся наживкой для нас, но она сейчас в Лондоне, и туда нужно кого-то откомандировать. Однако на Отиса мы можем выйти не обязательно через его дочь. После первой попытки он стал более осторожным. Впрочем, и раньше был не дурак, раз до сих пор, мы не раскрыли тайник с бриллиантами, хотя хозяин и был в наших руках. Мы должны теперь следить за этим американским шпионом Воленталем, который связан с Византом, а они оба, не исключено, помогают Отису продать драгоценности. Мы, таким образом, можем убить двух зайцев. Пора за работу, - категорически заключил Ивлев.

 

***

Спирин, ознакомившись с дискетой от связных Ивлева, тут же уничтожил её, предпочитая всё держать в памяти и не оставлять улик. Его давний недруг, Визант добровольно превращался в приманку.
То, что витало в его зловещем воображении, едва обретая шанс реального воплощения, тут же отвергалось его отрезвлённым сознанием всякий раз. Эту идею жаждали бы воплотить террористы. И вот, кажется, судьба подыгрывала ему, оставалось подбросить им нужные сведения в подходящий момент.
И всё же, замысел, к которому он мог подтолкнуть людей, не знавших меры в своей бесчеловечности, пугал его самого.
Спирин всегда искал объяснение своим поступкам, уверенный, что без этого идти на какой то шаг, безрассудство, прямая дорога к гибели. Меньшее зло, как часто он уверял себя, необходимо для избегания большего. Но вписывался ли его сегодняшний план в его мировоззрение?
Гибель одного важного лица способно изменить ход истории. Раненый в самое сердце лидер нации не сможет разумно управлять страной, сорвётся до жёстких мер, чего от него многие и ждут.
Спирин, однако, не знал, как он на этот раз сможет выйти сухим из воды.

 

***

На очередной встрече в одном из ресторанов, Мари заявила:
- Меня, наконец-то, допустили до показа здесь, в Париже. Я теряла уже надежду заниматься своим делом на родине. В этом и твоя заслуга, - она говорила без принуждённой благодарности. - Подарки Анне Паниной принесли мне удачу. Когда её приглашали на модельные просмотры, она, как оказалась, увязывала своё появление с моим участием.
- Почему бы ей и не оказать такую услугу? Ей это ничего не стоит, - с сомнительной полуулыбкой ответил Воленталь.
Но Мари этого не замечала, её не пугала возможность снова поднять старую болезненную тему, - несовместимость его профессии сыщика с ролью её любовника.
- Мне необходимо появляться с тобой в обществе, - категорически заявила она. - Неприятно быть одной на публике.
Воленталь хоть и был польщён таким настоянием, но от этого повеяло духом любовной кабалы. Впрочем, он увидел сейчас и определённую выгоду: некоторая известность всегда преимущество перед бесславием, и главное, она активизирует врагов, запутывая их в домыслах прессы, благодаря чему, он сможет удачливее манипулировать ими.
- Сплетни о том, что я утаиваю своего мужчину, создают недоброжелательную атмосферу вокруг меня, - добавила она вкрадчивым тоном. - Многие теперь ищут подходы ко мне, а я хочу им красноречиво показать, что место около меня занято.
- Там бывает много прессы, для меня это испытание. Боюсь проснуться в один из дней известным.
Воленталь отбросил ложную скромность, подчинившись её уговорам. Он, всё-таки, не был её покровителем, а злые языки могли бы припаять ему ярлык ловеласа, и чтобы избежать этого, ему скорее нужно было появляться с ней на светских мероприятиях и вести себя под стать ей.

 

***

- Почему он появился перед журналистами, да ещё в такой компании, - постукивал пальцем Ивлев по журнальному снимку с Воленталем, в обществе Мари Лоньер и Анны Паниной. - Они теперь начнут копаться в его подноготной. Мы же можем и кое-что подбросить им. Зачем ему снова поднимать затухающий скандал?
Его старшая подопечная смотрела на него вопросительным взглядом, ожидая от него же самого и ответа.
- А эта Панина ведёт себя вызывающе, как мне кажется. Не задумали ли они какую то игру, используя её? И была ли санкция свыше? - напряжённое лицо Ивлева на секунду просияло довольством.
- В любом случае, этот Воленталь выведет нас и на Византа, и на Отиса, - поддакивала советчица.

 

 

ГЛАВА 36. ЗАГОВОР ПРОТИВ ЗАГОВОРА.

 

Специальный чувствительный прибор показал, что на телефонной линии его квартиры поставили “жучок”. Стоило ему один раз появиться в свете и его тут же “обложили”. Воленталь сразу заподозрил агентов Спирина, хотя это нужно было ещё проверить, но так, чтобы они не заметили, иначе бы он отпугнул их прежде времени.
Вероятно, они хотели снова выйти на Византа, опасного для них свидетеля, и на Отиса, чьё богатство не могло оставить их в покое. Но Спирин слишком влиятельная и зловещая персона, и бриллиантами дело бы не обошлось. Такому человеку как он не может не прийти в голову отвести Византу роль подставной фигуры, что он уже и делал руками своего негласного подопечного Ивлева. При нынешней репутации Византа всё может пройти как по маслу.
Но на что или кого мог покушаться Спирин? На репутацию российского президента? Покушение на убийство ему не под силу. Зато под силу… Конечно. Очевидно, что его интересовала одна жертва, самая доступная из всех недоступных - племянница лидера страны. Если это так, то это уже дело национальной безопасности, если не сказать большего – в какой-то мере и мировой безопасности.
Первое, что приходило Воленталю на ум - предупредить французские власти и резиденцию российской разведки.
Однако какие доводы он приведёт, кроме своих догадок? Русские и без него знают, что должны оберегать семью своего президента, а французская полиция и вовсе охотится за Византом и уже не доверяет самому Воленталю.
Нанести сокрушительный удар можно было, только поймав заговорщиков с поличным, за которым бы последовало и разоблачение какого-нибудь террористического звена. В Волентале вспыхнул азарт истинного игрока, жаждущего влияния на критическую ситуацию.
Задача была сродни балансированию на кончике острия. И действовать следовало через американскую и российскую спецслужбы, где первая бы компенсировала пристрастие второй. Другие, скорее, понадобились бы как вспомогательные, чтобы зря не путались под ногами и не портачили бы в таком деликатном деле из духа соперничества.
Ему нужно было выйти на высшее начальство сводного подразделения американской и британской разведок, которое находилось в Лондоне.
Он связался с Мари по телефону из своей квартиры, который прослушивался, сослался на срочные дела и отправился в Лондон.

 

***

Свои соображения он изложил Дэнису Хаксли, директору адвокатской конторы и резиденту британской и американской разведок, передав ему дискету с соответствующей информацией. Один день ушёл на анализ сведений у Хаксли, после чего он вызвал Воленталя на повторную встречу.
- Твоя идея заинтриговала нас. Я припишу тебе группу поддержки. Пока занимайся тем, чем и занимался, главное, не спугнуть тех, кто следит за тобой, - бойко и лаконично заключил Хаксли с холодных выражением своего бульдожьего лица.
Воленталь не спешил снова в Париж, а нашёл адрес Веры Щербаковой, снимавшейся сейчас в каком то англо-российском сериале в эпизодической роли. Позвонив ей, он настоял на встрече в одной из гостиниц. Прежде, решил проверить, нет ли за ней наблюдения, и появился задолго до момента встречи у её дома. Через какое то время у подъезда остановился чёрный “Фольксваген”, из него вышел крепкий молодой человек, видимо, охранник, в следующую минуту появилась Вера и села в машину.
За её машиной, с промежутком, достаточным для преследования, увилась маленькая “Нисан”, незаметного бежевого цвета. Артур замкнул эту вереницу, разглядев в “Нисане” двух человек, которая проследовала до самой гостиницы и остановилась в ближайшем парковочном месте. Бесспорно, это был хвост. Значит, её телефон тоже прослушивали.
Воленталь миновал их, оставил машину за квартал отсюда, и подъехал к входу к гостинице уже на такси. Вера ожидала его в холле, номер Артур не бронировал, несколько минут у них ушло на регистрацию.
- За вами хвост, - предупредил Воленталь, когда они оказались в номере. - Но пусть думают, что мы их не заметили.
- О, боже мой, опять, - с горечью воскликнула Вера, опускаясь на диван. - Как они меня нашли? Мой адрес и телефон знают совсем не многие.
- Но я вас нашёл. Они тоже профессионалы.
- Вы специально приехали в Лондон из-за меня? - она смотрела на него с беспокойством.
- Не только. Но это не умаляет моего внимания к вам.
Его деликатность успокоила её, хотя и не избавила от сомнения, что его визит положит скорый конец в изматывающей истории.
- Все мы, ваш отец, и я, должны связываться по электронной почте с помощью шифров. Они у меня с сбой. Люди, наблюдающие за вами, следят и за мной.
- Вам придётся обходиться без моего посредничества. Сейчас, я не нуждаюсь в средствах, а его драгоценности, это проклятье. Хотя в беде, своего отца, я не оставлю, - твёрдо высказалась она, и в её беспристрастности ощущалось, что она сбрасывает ношу алчности.
- Я помогаю всего лишь своему товарищу. Вы знаете о ком я, - ответил Воленталь, втайне удивляясь её волей.
- И всё же, спасибо за заботу, - прощальным тоном произнесла она.
Она не поинтересовалась Византом. Возможно, она решила забыть о нём, поскольку, в самые трудные минуты жизни он искал прибежища не у неё, а у соперницы, у Анны Паниной, о чём она, быть может, и не знала наверняка, но догадывалась. Ревность же усиливает подозрения до агонии. С другой стороны, совсем не исключено, что над ней возобладали прагматические мотивы – откреститься от человека, находящегося в розыске. Такая связь повредила бы её стремительно растущей карьере.

 

***

«Связь со мной поставит вашу репутацию под удар», - набрал Александр строку, после того как получил зашифрованное сообщение от Анны. «Я укажу вам тайник с материалами, если они ещё вас интересуют».
Знаки внимания Анны вскружили голову Византу, увидевшего в ней чуть ли не ангела хранителя, но в тоже мгновение его будто ударило оземь, он как бы потерял невесомость своих спасительных намерений. Пришло жгучее ощущение изгоя, ухватившегося за чужую наивность, как утопающий за соломинку.
«За мою репутацию не беспокойтесь. Мы можем встречаться втайне от всех, даже от моей охраны. Надеюсь, вы знаете гораздо больше, чем могут рассказать бумаги. Всё это попадёт в руки только президенту, обещаю».
«Я передам вам документы и исчезну. Вам придётся забыть про меня».
«Но материалы почти сыграли свою роль. А он не поверит бумагам того, кто бежит с тонущего корабля», - это резкое выражение заставило Александра задуматься и сделать паузу, но Анна не останавливалась.
«Я хочу вас спасти не меньше, чем вы того сами желаете. Будьте всегда на связи».
Её напористость и страсть к риску будоражили в Александре ответное стремление к приключению, поэтому он почти машинально отбил:
«Договорились».
Он терял инфантильность в чувствах к ней, - она не казалась ему той, которая либо могла его погубить, либо спасти, теперь он хотел обладать ею, чему, с этой минуты и подчинялись все его замыслы. Недавнее, казалось бы, твёрдое намерение забыть о ней, стало лишь затишьем перед бурей.
Эта была не та страсть, которую он испытывал к Рите Вагнер, неотразимой красавице, где им руководила ревность, желание не только владеть ей, но и отомстить, ощутить её поверженной. То было больное чувство.
Анна же была свободна в своём выборе по сравнению с ними, принцесса, протянувшая руку - какой мужчина против этого устоит?
Стоп, вдруг встрепенулся он от упоения вниманием с её стороны. Как они могли бы встречаться тайком от охраны? И почему нужно постоянно быть на связи? Что она задумала?

 

***

Александр вернулся в Париж и снял за наличные скромную квартиру в бедном квартале.
К этому времени его французский не вызывал подозрений в том, что он иностранец, или человек не из франко говорящей страны, в то время как его акцент являлся одной из примет, на которую ссылалась полиция. Никому бы не пришло в голову, что ясноглазый шатен, с тонкими чертами лица, выдающимся подбородком и горделивым взглядом, именно тот русский киллер, а не честолюбивый молодой человек, приехавший в столицу попытать удачи.

 

 

ГЛАВА 37. ПОБЕГ ИЗ ЗОЛОТОЙ КЛЕТКИ.

 

Анна не была ограничена охраной в передвижениях и действиях, но находилась под её неусыпным контролем. Освободиться от неё она не могла никак, они применили бы даже силу, хотя пока им не приходилось прибегать к этому, разве только к жёсткому тону, однажды, когда она, проверяя их реакцию, решила покинуть одна своё жилище. Но один только приказной тон уже раздражал её.
Пока они не пытались дознаться, с кем она обменивается электронными посланиями с использованием паролей и шифров, хотя она не сомневалась, что они фиксируют её переговоры и догадываются кто адресат. Раскусив её намерения, они могли бы устроить Александру западню.
С другой стороны, если служба безопасности пеленговала его компьютерные сигналы, почему до сих пор не схватила его, или не выдала местной полиции? Тогда, получалось, что он умел маскироваться, либо у российских спецслужб не было задачи его схватить. Эта мысль вселяла ей надежду.
Таинство любовной и политической интриги подсказало Анне незатейливый способ избавиться от бдительной стражи. Она изъявила желание в очередной раз посетить ресторан, перечислив охране несколько названий, после чего они должны были обследовать каждый из них на предмет безопасности и забронировать кабинет.
- Может, сперва вы решите, какой именно ресторан вам подойдёт? - холодно возмутился глава её охраны.
- А может, я сама лучше знаю, что мне делать. Я буду там с друзьями, и хочу выяснить их пожелания, поэтому решение приму перед самой поездкой, - строго отрезала она, с той же силой погасив в наглеце порыв фамильярности, как и вызвав её. – А вы исполняйте свои обязанности.
Остепенившийся охранник действительно вспомнил о субординации и добавил канцелярским, но не менее пренебрежительным тоном:
- Никто не должен знать заранее, где вы находитесь. Ваших друзей мы должны доставить сами. Таковы безукоризненные инструкции.
- Против ваших инструкций я и не возражаю, - с чувством превосходства отвечала Анна, в душе насмехаясь над тем, что охрана уже сама ищет дополнительных забот.
Проверяя сразу несколько мест, они потеряют бдительность. Впрочем, тут же подумала она, на съёмках десятки людей знали, где она находится, но эти гориллы не возникали и не слишком торопились усилить меры безопасности.
Она пригласила визажиста, с которой подружилась ещё на съёмках и не раз проводила с ней вечера, пользовалась до сих пор её услугами, и в частных встречах любила выслушивать парижанку Жюли о модных веяниях искусства придавать очарования внешности, и о тех знаменитостях, которых она успела к этому моменту обслужить.
Второй приглашённой была её соотечественница, учившаяся в Сорбонне на киноведа. Она имела похожую комплекцию и подходила для задуманной подмены. Обе подруги не сразу согласились на эту подтасовку, пришлось потрудиться, приглашать их в рестораны, чтобы убедить не бояться службы безопасности. Даже за деньги отказывались. Анна брала весь риск на себя, наконец-то угроза потерять её расположение перетянула остальные страхи.
Анна выбрала ресторан квартала Марэ, где был отдельный банкетный зал для VIP персон, который она зарезервировала, и винный погребок, где играла музыка для желающих потанцевать.
Охрана привезла обеих подруг и осталась дежурить снаружи зала.
- Очень всё же надеюсь, что когда обнаружится обман, твоя служба безопасности не лишит меня работы, - с иронией хотела успокоить себя Жюли, осознавшей вдруг какой легкомысленный поступок она совершила, поддавшись на уговоры важной особы.
- Одно могу обещать - ГУЛАГ тебе точно не грозит, - отшучивалась Анна.
Однако волнующий замысел не помешал им испробовать яства и вина, принесённые двумя галантными гарсонами. Это даже развеселило их и подняло дух.
Спустя какое то время Анна и Жюли спустились в бар, где была танцевальная площадка. Двое охранников увились за ними, ещё двое дежурили в баре за кока-колой и сэндвичами, чьё размеренное удовольствие было прервано.
Заняв столик и заказав по бокалу вина, они наблюдали за посетителями. Жюли не заставила себя ждать и вышла на площадку, к группе танцующих. Анна рассчитывала вызвать ревность у охранников, которая должна была усыпить их бдительность к должностным обязанностям. Всё выглядело так, будто подруги спустились в танцевальный погребок, чтобы «снять» пару парней.
Эти жиголо уже были наняты Жюли и получили аванс, не считая расходы на выпивку.
Не прошло и четверти часа как двое мужчин лет до тридцати подсели к столику Анны, охранники тут же возникли рядом как столбы. Жюли заранее объяснила молодым людям, что перед ними важная персона, не называя, кто именно, в то время как Анна не снимала крупных защитных очков. Двое парней последовали со всеми в банкетный зал, позволили себя обыскать, ядовито возмущаясь, но больше всего были уязвлены охранники, становясь свидетелями интимных утех подопечной.
Спустя примерно полчаса из распахнутой двери банкетного зала появилась надменная и довольная Жюли, за ней последовали вторая подруга Анны, Елена, и один из молодых людей.
Жюли жеманно одарила утомившегося охранника прощальным жестом и бросила лукаво на английском, что Анна хотела бы остаться один на один с другом. Вся компания торопливо покинула кафе.
Охранник на всякий случай приоткрыл дверь, чтобы проверить всё ли в порядке, увидел полуобнажённые плечи, знакомую светлую причёску и, смутившись, тут же закрыл её.
Между тем, компания вышла на улицу и разбилась надвое, сев в разные такси. Трюк удался. В ресторане осталась Елена, поменявшись с Анной одеждой, надев светлый парик, в то время как Анна использовала парик шатенки под цвет подруги. Подогнать изменённую внешность помогала Жюли, подмены не заметили даже двое парней, поскольку всё произошло в ванной комнате, примыкающей к залу.
Анна расплатилась с таксистом, набрала наугад номер объявления по сдаче квартир и договорилась с хозяйкой об аренде на несколько дней, без регистрации, за наличные. Затем опустошила свою кредитную карту в банкомате, снова наняла такси, доехав до нужного адреса. Хозяйка, дама в возрасте, ничего не спрашивала, приняв гостью за вульгарную девицу, да ещё иностранку, судя по акценту, ищущей свободной любви. Она сама довезла её на машине к дому, где сдавала квартиру.
По неизвестному для охраны сотовому телефону она послала электронное сообщение Александру о побеге и передала адрес и номер телефона квартиры, где она сейчас скрывалась. Его компьютер просигналил об электронном письме и он тут же ответил.
Время перевалило за полночь. На этой улочке не самого богатого квартала было безлюдно, без признаков того, чтобы агенты спецслужбы устроили ему ловушку. Понаблюдав за улицей какое то время, он связался с ней и передал, чтобы она ждала его у подъезда.
Она села на заднее сиденье.
- Я никого на хвосте не привела? - лёгкая насмешливость скрывала её внутреннее напряжение.
- Если ваш побег обнаружен, то полиция в ближайшее время разошлёт ваши снимки во все общественные места, - предупреждал Александр нервно, никак не придя в себя от шока после её дерзкого поступка.
- Вам до сих пор удавалось скрываться. Хотя я и сама вернусь, когда наступит время. Почему бы вам ни сделать для меня пару фальшивых документов? - лепетала она с восторгом.
- Я подумаю, - сухо ответил он в пику её романтичному настроению.
Анна вдруг замолчала, вероятно вспомнив, что нужно держать дистанцию, притом, что хотела бы сократить её. Александр же помалкивал от смущения, то ли оттого, что перед ним важная особа, или от гордости, что к нему клеится эта девица, чтобы использовать его в своей честолюбивой игре, до которой она не доросла.
Анна была слишком проницательна, чтобы удовлетвориться его галантностью, этой мягкой формой презрения. Невидимую стену можно было разрушить только искренностью, пусть даже она не содержала бы серьёзного чувства.
Они покинули Париж, после чего напряжение спало, а Анна избавилась от частой необходимости при виде полицейского патруля ложиться на сиденье, чтобы не давать повода останавливать машину, если бы её к этому времени уже искали.
К следующему полудню они прибыли в местечко Изель, частично расположенного на склоне гор, у самого Лазурного побережья, где Визант заранее снял скромный дом. После короткой трапезы тем, что они купили по дороге, их свалил сон.

 

 

ГЛАВА 38. НЕ ЧУВСТВО, НО ЧУВСТВЕННОСТЬ.

 

К вечеру, когда они проснулись, Анна подняла насущный вопрос:
- У меня нет никакой одежды, кроме той, которая на мне. И мне нужна маскировка, раз меня могут разыскивать. Придётся тебе сперва идти за париками, шляпами и очками, - к этому моменту они уже перешли на мягкий тон, что произошло как-то само собой.
- Я кое-что понимаю в искусстве маскировки. Прямо сейчас и продемонстрирую.
Визант обнажился до трусов, вогнав Анну в краску, после чего из спортивной сумки достал два свёртка, в одном оказался муляж объёмного живота, который он пристегнул как жилет на свой поджарый тренированный торс, затем сунул за щёки миниатюрные эластичные подкладки, накинул просторную рубаху, ловко натянул шорты, и увенчал свою голову белоснежной панамой.
- Ну как? - пробормотал он, превратившись в моложавого толстячка. - Правда, на кредитной карте, у меня другая внешность. Часто ей пользоваться – опасно.
- Ничего, у меня есть наличные, - отзывалась Анна, заливаясь своим звонкоголосым смешком. - Всё можно приобрести в дешёвых лавках. Там особо не приглядываются к туристам.
Через полтора часа он вернулся на машине, набитой покупками. Пока Анна примерялась, без упрёков к его вкусу, он принялся готовить ужин, а она лишь помогла позже сервировать стол. На комплименты в адрес его кулинарных достоинств, он реагировал равнодушно.
После трапезы она стала пытливо смотреть на него, будто ожидая какой-то откровенности, что напоминало любовный тест, по результатам которого она решила бы, - продолжить с ним связь или нет.
- Ты обещал копии документов. Я бы хотела ознакомиться с ними сейчас.
Просьба, несмотря на расслабляющий ужин, была вполне уместна, поскольку Александр хотел бы, чтобы все неотложные вопросы скорее остались позади.
- Файл у меня с собой. Чтиво, может и занимательное, хотя и утомиться не долго.
- Меня просто распирает от любопытства.
Александр, несколько взревновав её интерес к документам, набрал код доступа к своей дискете и предоставил компьютер ей.
Она удалилась в другую комнату, а он обещал приготовить ей кофе. Прошло около получаса, как она вернулась, по её виду нельзя было судить, насколько её поразили документы.
По началу она избегала прямого взгляда с Александром.
- Мерзкое ощущение оказаться в гуще тайных манипуляций. Так и веет гнильцой, - после паузы высказалась Анна.
- Из-за этой гнильцы погибали люди, и могут ещё погибнуть, - резюмировал Визант.
- Но здесь нет ни одного громкого имени, - удивлялась Анна.
- Цепочка обрывается на Сотнике и Мерзоеве, подставных фигурах. Они, увы, мертвы. Но цепочка восстанавливается, и может далеко довести, если этим займётся Интерпол. Эти десятки миллионов валюты, наверняка, только верхушка айсберга – от мздоимства и воровства. Выбивать такие суммы невозможно без покровительства в самых высоких кругах. Это дело политическое, возможно, что и западные власти не заинтересованы слишком глубоко копать.
- Поэтому ты и не стал открывать прессе все сведения?
- Я подбросил лишь то, что касается Лаврецкого, который и деньги отмывал и, похоже, покупал кое каких чиновников. Я предупредил, что у меня имеются и более серьёзные факты. Хотя, думаю, мне это не поможет.
- Этих документов достаточно, чтобы президент сделал выводы, - уверенно изрекла Анна, потрясая дискетой. - А для тебя я потребую гарантий безопасности в обмен на эту информацию.
- Я слишком мелкая рыбёшка, чтобы президент озаботился моей судьбой, - с сарказмом ответил Визант. - А после того, как ты скрылась от охраны ради встречи со мной, он обо мне и слушать не захочет.
- А, по-моему, это как раз тот случай, когда только смелый поступок и может спасти положение, - воскликнула Анна.
Свой скептицизм Визант скрывал под снисходительной задумчивостью, будто бы пытаясь найти аргумент в её пользу, хотя не мог даже самому себе в этот момент объяснить, как он попал в эту безрассудную авантюру. Кто из них был более сумасшедшим, он или она?
- Я давно хожу по острию лезвия и жив до сих пор именно потому, что отдаю себе отчёт в риске. Твой родственник может просто не поверить мне, и как я докажу, что я не провокатор, или не изменник, всякими путями спасающий свою шкуру. Давай обсудим всё завтра, а на сегодня мы свою миссию выполнили.
- Я готова поручиться за тебя. А усталости я совсем не ощущаю, и чтобы у меня были доводы, мне нужно выяснить всё как можно больше, включая и то, чего нет на дискете, - распалялась Анна, глаза её блестели, а лицо зарделось. - Если, как здесь утверждается, некоторые высшие чиновники путаются с терроризмом, что напоминает заговор, то, что хотят эти люди?
- Чего хотят люди власти? Остаться у власти, - без интереса к этой заезженной теме ответил Александр.
- А если конкретнее? - Анна не намеревалась оставлять его в покое.
- Хорошо, если это только последний вопрос на сегодня. Подорвать репутацию президента. Способны ли они на это, другой вопрос.
- Предположим, что способны, но чего они этим добьются? - Анна спросила так, будто речь не шла о её родственнике.
- Приведут к власти человека, который зависим от них и продлят своё политическое долголетие. Или, вернее, так думают. С другой стороны, может, у них и нет цели сменить властителя. Они получат то, что хотят и без этого. Нужно как следует уязвить самолюбие лидера страны, и волей неволей он захочет ужесточить режим, тут и силовым министрам карты в руки, - рассуждал Александр, пребывая в хорошем расположении духа в её обществе, несмотря на сгустившиеся тучи над его судьбой.
- Но теракты происходят регулярно, а власть до сих пор не опустилась до крайних мер, - не унималась Анна, которую эта дискуссия, сейчас, волновала более всего.
- Терпение не вечно, возможно, они надеются, что сейчас президент не выдержит. Им некуда деваться, в смысле того, что при этой власти они исчерпали весь свой потенциал. Правда, очередной взрыв, похожий на множество остальных, вряд ли что-то изменит. Разве только удастся провести массовое злодеяние, нечто вроде применения химического оружия.
На секунду лицо Византа омрачилось.
- Хотя, существует более простой, но эффективный способ, - он задержал свой взгляд на Анне, как бы подготавливая её к чему-то более катастрофическому. - К примеру, они могут покуситься на твою жизнь.
- Идея не нова, - ухмыльнулась Анна. - Они всем угрожают, и политическим деятелям, их семьям, и известным людям.
- Да, но если верны те предположения, что некоторые влиятельные лица в сговоре против лидера страны, и имеют связи с экстремистами, то они будут подстерегать тебя в незащищённый момент. Поэтому, я всё сильнее ощущаю вину за то, что ты сейчас здесь, а не среди своей надёжной охраны. Мало того, получается, что я пособник их замыслов, пусть и невольно. Это меня ничуть не оправдывает, - под его сдержанностью звучал убедительный голос раскаяния.
- Не вини себя. Мы оба игроки, и имеем дело с игроками. Не поступи мы так, появился бы у нас шанс их разоблачить? Хорошо это или нет, но людей можно убедить только поступками. Я имею в виду, прежде всего своего дядю. Точнее, мужа своей тётки. Особенность его статуса в том, что он никому не доверяет, включая и союзников, - уверенно высказывалась Анна.
- Мной двигало и честолюбие. Ради того, чтобы ты одарила меня вниманием, я рисковал твоей жизнью.
- Поздно отступать. Наша неуверенность нас и погубит, - его откровенность льстила ей, но она не теряла настойчивости.
- Для меня, прежде всего, важна твоя безопасность.
- А для меня всё важно в этом деле, - добавила Анна деловым тоном. - Мне интересно, как террористы могут нас сейчас найти?
- Если полиция тебя разыскивает, то и заговорщики могут об этом узнать. Вряд ли для них тайна, что ты скрываешься вместе со мной. Искать они будут по электронным сигналам. Ещё у них есть информаторы в спецслужбах. Для нас опасен каждый контакт с внешним миром. Пока по телевидению о твоём похищении ничего не сообщалось, значит, служба безопасности решила, что лучше бы не объявлять тебя в розыск.
- Тогда я должна срочно связаться с роднёй и успокоить их.
- Сперва нужно подумать, как это сделать, - сказал Александр, ощущая, как исчезает его неуверенность перед её волевым и побудительным выражением лица, которое раскрывало свою утомлённую царственную прелесть, и перед этим движением её изящной руки, которая откидывала прямые локоны назад.
С ней хоть в ад.
Это был жест, разрушивший последнюю преграду между ними.

 

 

ГЛАВА 39. ВСТРЕЧА РАССТАВШИХСЯ ТОВАРИЩЕЙ.

 

Воленталь снимал просторную трехкомнатную квартиру под офис своего небольшого коммерческого предприятия по текстилю, где с недавнего времени круглые сутки дежурили американские агенты со всей необходимой шпионской аппаратурой. Здесь вся связь была неприступна для прослушивания, но в квартире, где он проживал, она оставалась без защиты, поскольку служила средством дезинформации для следивших за ним неизвестных людей.
Специальные сенсоры показывали, что некто прослушивают не только телефонную линию, но и саму квартиру с помощью лазерных микрофонов. Воленталь и виду не показывал, что раскусил слежку.
Его товарищи обнаружили два минивэна, поочерёдно парковавшихся неподалёку, и выяснили, что они были взяты в аренду на французские имена. Однако агенты не успокоились и проверили этих граждан. Оказалось, что они не пользовались машинами, и вообще, были безработными и лишь предоставили документы для найма.
Вскоре на офисный компьютер пришло кодированное сообщение от Византа. Александр просил оформить два паспорта на молодую женщину, с принадлежностью к русскоязычным странам, но не России, а из числа бывших советских республик. Указывался адрес почты, где уже ожидали фотографии и чип с биометрическими данными. Воленталь догадался, что документы предназначались для Анны Паниной.
Неужели она сейчас с ним? Но каким образом она улизнула из под носа президентской охраны?
Если к этому причастен Визант, то этот поступок никак не укладывался в его голове, пусть он и допускал близость между приятелем и этой высокой особой, но не до такой степени.
Визант просил документы высшей степени надёжности, то есть такие, чтобы можно было пересекать границу. Дешёвую фальшивку Византу сварганили бы и без помощи Воленталя, если бы тот просил подложные документы на Веру Щербакову, скрывавшейся от вымогателей, но не от властей. Вне сомнения Византу нужны были паспорта на Анну Панину.
Российские власти пока не стали объявлять племянницу президента в розыск, чтобы скрыть факт её исчезновения от прессы, а значит и от террористов, чем и воспользовался Визант.
Хотя если её начнёт искать полиция, с объявлением в средствах массовой информации, то Анну быстрее найдут, тем самым, обезопасив её жизнь. И по биометрическим данным её сразу бы идентифицировали на границе при компьютерной проверке. Благо, что внутри Еврозоны не всегда проверяли паспорта. Чем дольше она находилась в бегах, тем больше подвергала себя риску.
Реальность обретала пугающую метаморфозу, неизбежно подталкивающую Воленталя к самому крайнему плану, которого он также не хотел, как любой здравый человек не желает войны.
В тот же день, вскрыв в офисе конверт, полученный на почте, Артур безнадёжно убедился в своих догадках, узнав снимки и чип с биометрическими данными для паспорта Анны Паниной.
Если она и Александр намерены скрыться от своих преследователей надолго, то они становились непредсказуемыми, что разрушало тактику Воленталя, и без того сложную и рискованную. Он подумывал совсем отказаться от первоначального замысла использовать важную особу как приманку, где она и его товарищ могли стать реальными жертвами. Похоже, Воленталь сам попал в ловушку: его начальство просто так не откажется от его же плана, уже запущенного в действие. А его могли бы просто отстранить, выкажи он сомнение или недовольство.
Этот тандем, как предполагал Воленталь, возник скорее из-за порыва Анны, перед которым не удержался Визант в своём положении загнанного зверя, чем, наверное, и разрушил окончательно свою репутацию.
На Анну Панину он смотрел как на взбалмошное чадо, искавшее от скуки острых ощущений.
Между тем, Визант мог разгадать намерение своего напарника и планы их общих недругов, и подавал ему соответствующий знак, разыгрывая роль Ромео. Хотя, не исключено, что Александр всерьёз увлёкся Анной, пусть это и не похоже было на него. Ведь Артур и не знал своего друга с этой стороны. Он представлялся ему увлекающимся молодым человеком без претензий на длительные отношения с противоположным полом. С другой стороны, краткость связи не исключает глубину и силу чувств.
Воленталь отправил зашифрованный ответ на электронный адрес Византа с инструкциями. Нужно было сделать звонок ему на квартиру вечером и договориться о встрече, о которой они уже сейчас условились, но для ушей тех, кто прослушивал телефон Воленталя.
- Пакет пришлёте мне с посыльным, в кафе, в одиннадцать, - позвонил Визант вечером и назвал адрес. - Я сам подойду к посыльному.
- Я всё сделаю. Желаю удачи. Получишь пакет, позвони мне.
Следующим утром Воленталь проехал мимо стоянки, где дежурили машины наблюдателей. Они исчезли. Они перестали им интересоваться сразу после звонка Византа, значит злоумышленники прежде всего охотились за ним. Не заметил он также и хвоста за собой.
Визант позвонил в офис, из телефона автомата, как они и договаривались перед последним звонком в прослушиваемую квартиру Воленталя.
- Похоже, они будут на месте передачи документов. Двое моих людей, мужчина и женщина, будут уже там, изображая американскую пару, оба в куртках и джинсах. Узнаешь, американцев видно за километр. Не думаю, что они захотят с тобой здесь разобраться. Скорее, им нужна Анна, поэтому они попытаются сесть тебе на хвост. Нужно вывести их на какой то адрес, но тогда и я его должен знать.
Повисла пауза. Александр до конца так и не доверял Воленталю, подозревая того в участии по поиску Анны.
Впрочем, его не так уж и огорчало то, что Воленталь мог обмануть его. Их отношения не были столь близкими, чтобы Визант счёл его кровным врагом в случае предательства. С другой стороны, он не желал терять единственного союзника, что и толкало его на рискованную проверку лояльности.
- Об этом я сообщу позже, когда получу документы, - твёрдо ответил Александр.

 

***

- И всё же странно, что этот Воленталь, защитив полностью от прослушивания свой офис, не удосужился этого сделать в своей квартире, - заметил один из участников группы наблюдения Ивлева.
- Скоро всё и выясним. Мы же не собираемся там устраивать перестрелку, наша задача выследить его, - ответил главный.

 

***

На открытой площадке кафе Визант сразу заметил парочку, о которой предупреждал напарник, навык слежения которой, узнавался в реакции естественного любопытства к новому посетителю, без навязчивости.
Исподволь озираясь вокруг, Александр так и не выхватил других шпионов. Вскоре подъехал молодой посыльный на скутере, узнав сходу адресат, передал ему пухлый конверт.
Вызвав на другой улице такси, он доехал до места парковки своей машины. На выезде из города он сделал остановку, чтобы позвонить из телефона автомата Воленталю.
- За вами увязались сразу две машины, “Пежо” тёмно синего цвета, и минивэн “Рено”, - отрывисто предупреждал его коллега. - Будьте осторожны, вы в зоне риска. Быть может, только от вас зависит её жизнь.
- Вы ещё не выяснили, кто они?
- Нет. Если мы сделаем официальный запрос, к нам тут же прилипнет французская спецслужба. Пока время для этого не настало.
- Я и так знаю, что это люди Спирина.
- Вероятно. Хотя и не исключено, что это служба безопасности русского президента. Но мы будем исходить из наихудшего. Мои люди должны находиться рядом.
- Об этом следует подумать. Мне понадобится ещё одна услуга с вашей стороны. Молодой человек и девушка, которые бы имитировали нас. Нужна и компьютерная программа, способная из наших слов составлять фразы. Записи наших разговоров я передам, - предлагал Визант шпионский трюк, о котором подумывал и сам Воленталь.
- Я всё понял, - чётко ответил напарник.
К этому времени Александр снял в том же местечке Изель на Лазурном побережье ещё один дом, в нише пологого ущелья, куда вела грунтовая дорога от серпантина, вьющегося по ступенчатым склонам лесистых гор. От дома вели тропинки в глубину скалистой местности и ещё одна грунтовая дорога к шоссе. Отличное место для предупреждения непрошеных гостей и быстрого ухода от них.
Подъезд машины отдавался здесь гулким шумом, пешие, также не остались бы незамеченными, из-за рукотворной сигнализации Александра, в виде лазерных датчиков, замыкавших периметр и подающих сигнал в дом. Но даже, если бы проворные и оснащённые техникой взломщики обошли эту нехитрую электронную защиту, они бы попали на полосу битого стекла, выдав себя треском шагов. Хозяин же мог покинуть дом через туннель, выходивший в лес.
Обладавший отменным здоровьем и ловкостью Александр легко бы скрылся по тропам среди глыб и расщелин, плотно, к тому же поросшим подлеском. Вторая машина ждала его на одной из городских стоянок.
На загородном шоссе Визант действительно заметил хвост из тёмно синего «Пежо», как и указывал его партнёр. Правда, заподозрив, что его обнаружили, он отстал. Александр сделала пару остановок, но эта машина так и не обогнала его.
Ловко они просекли его в городе, когда такси довезло его до места парковки. Стоп, вдруг напрягся Визант, вспоминая манёвр в Париже. Он пару раз заметил скутеры, один проследовал за такси, другой обогнал его машину. Там их было достаточно много, чтобы ничего не заподозрить. Они могли прикрепить какой-нибудь маячок к его машине, и теперь следовали за ним на безопасном расстоянии.
Наступившая темнота играла ему на руку.
Преследователи поостереглись сворачивать на грунтовую дорогу, которая вела к временному прибежищу Византа, затерявшись среди призрачных пейзажей скал и леса. Надеялись, видимо, выследить его пешим способом позже.
Полуночное мерцающее море, поглощавшие гулкие отзвуки городского шума у подножья гор, романтизировали риск происходящего. Он только и думал об Анне, истосковавшись по ней за этот день, казавшимся вечностью.
Обследовав машину, он не обнаружил каких-либо маячков. Странно, как они его отслеживали, или только показалось. Но ведь заметили одну и туже машину двое человек и в разных местах. Трудно поверить в совпадение. Значит, они следили по системе джи-пи-эс его арендованного автомобиля, или по телефону, который он не отключал всё это время. Для этого нужна сверхсовременная шпионская аппаратура. Возможно, за ним следили агенты разведки.
Он запустил таймер специального датчика, регулировавший включение света для имитации присутствия внутри, и через задний двор покинул дом. По горной тропе он спустился к серпантину, обнаружив знакомую “Пежо”, стоявшую у обочины.
Через полчаса он достиг стоянки, и ещё спустя минут двадцать предстал перед ясные очи Анны. Остыв после первых восторженных минут встречи, она задалась прагматическим вопросом на счёт их мероприятия в целом.
- Мне нужно связаться с роднёй, - настаивала она. - Тянуть дальше нельзя.
- Откуда бы ты не позвонила, нужно ожидать появления агентов за считанные минуты, - апатично отвечал Визант.
- Ты тоже специалист по всем этим приёмам. Тебе и карты в руки. Я не могу их держать в неведении.
- Это верно. Сделать это не сложно. Нужно только достать мини телефонную станцию, - отвечал Александр, приготовив всё оборудование заблаговременно, но, решив отложить звонок. - Завтра же этим и займёмся.
- И ни секундой позже. Мне нужно убедить мать, что я не заложница, а ты - не похититель. Кроме того, я в ответе перед подругами, которые помогли мне скрыться из заточения. Их могут привлечь и к уголовной ответственности за соучастие в похищении, если сочтут всё происходящее похищением, в чём я не сомневаюсь, если мы будем тянуть время, - требовала она, поглощая его мерцающим взглядом.
Зловещее предчувствие того, что опасность дышит ему в затылок, растворилось в этом взгляде, наполненном тревоги и в тоже время нежности.
Всё сошлось в одном месте и в одно время: и Анне нужно было обеспечить звонок, и продолжить тонкую игру с Воленталем, и обхитрить севшим на хвост преследователей.
Ночь не оставила много времени для отдыха, особенно после сладострастия, но Визант совсем не ощущал усталости и ни свет ни заря отправился по неотложным делам.
Прежде всего, позвонил по телефону автомату Воленталю в офис, который тоже уже был на ногах в этот утренний час. Он сообщил, что его коллеги готовы осуществить подлог Анны и Александра в качестве приманки, на что в ответ Визант назвал ячейку на местном вокзале, где хранились ключи от дома, за которым могли следить террористы, набросок плана дома и окрестности. Плюс, запись голосов его и Анны, с помощью которых двойники агенты имитировали бы их присутствие.
Если бы американская сторона решила выдать сбежавшую парочку французской полиции, то расхолаживаться здесь им пришлось бы не долго. Александр тщательно изучал карту местности на всякий случай, не особо надеясь, что им удалось бы просочиться отсюда, перекрой полиция все дороги и тропы. Но время для исчезновения пока ещё было, как он надеялся.
Чтобы не беспокоить Анну тем, что они оказались в ловушке, которая могла бы захлопнуться в любой момент, Александр нашёл безобидный предлог покинуть город.
- Мы установим станцию в этом доме, - он поставил на стол коробки с оборудованием, которое приобрёл задолго до этого момента, - и когда удалимся на безопасное расстояние от этого города, ты позвонишь матери или отчиму. Благодаря этой станции, звонок будет исходить именно из этого дома. За несколько минут служба безопасности определит откуда исходит сигнал, и ещё спустя минут двадцать, может тридцать, сюда нагрянет группа захвата. Если разговор будет продолжаться достаточно долго, они могут засечь и сигнал, который подаётся на эту станцию, то есть наш сигнал. Это значит, что они определят наше местонахождение. Понимаешь? Нам нужно будет успеть раствориться в каком-нибудь крупном городе.
- Вот даже как? - весело и лукаво произнесла Анна, пропуская, похоже, мимо ушей его инструкции, поскольку находилась в восторге перед самой заботой со стороны Александра.

 

 

ГЛАВА 40. ОПАСНОСТЬ РАЗОБЛАЧЕНИЯ.

 

Люди Ивлева, тем временем, уже второй день наблюдали движение в небольшом доме, скрытом среди заросшего лесом склона. Окна были зашторены даже днём, но благодаря электронно-проникающей аппаратуре, они уловили мужской и женские голоса на русском языке, заметили, как один раз выезжала машина со двора, за рулём которой сидел молодой человек, похожий на Византа.
Напав на след давнишнего врага, они очутились в ловушке самообольщения, им и в голову не могло сейчас прийти, что мужчина и женщина в доме, подставные лица, для посторонних ушей включавшие запись с имитацией разговора, сконструированного по самой современной компьютерной технологии из оригинальной речи.
Наблюдатели сразу же передали электронное сообщение в штаб квартиру Ивлева в Париже, а тот, в свою очередь, переадресовал связному Спирина, который использовал более сложную систему передачи информации, чем прямая электронная почта или телефонные звонки.
Спирин, находясь в цейтноте, из-за явного недоверия начальства и слежки со стороны управления собственной безопасности, не мог терять ни минуты, когда наступил момент, которого он давно ждал и который будто был подарен самим провидением.
Для того чтобы запустить механизм плана, достаточно было подбросить сведения террористам. Сложность состояла лишь в соблюдении крайней секретности и в передаче информации именно тому, кто способен бы был выполнить эту дьявольскую миссию.
Но тайна уже была отчасти нарушена, из-за того, что подопечные Ивлева были задействованы в операции, хотя и не знали, чью волю выполняет их главарь. Спирин пребывал в уверенности, что выдай Ивлев его, вряд ли это бы стало достоянием гласности, по той причине, что ФСБ не допустит такого скандала. Слишком он уж крупная фигура, чтобы высшее руководство признало предательство в его ближайшем окружении. А Ивлев закончил бы свою жизнь от несчастного случая, самоубийства, или какой-нибудь внезапной болезни. Вряд ли бы дело вообще дошло до того, чтобы его показаниям дали ход.
Таким образом, Спирина не очень беспокоило возможное раскрытие заговора из-за Ивлева. Его сведения, переданные в западную прессу, может быть, и вызвали очередной ажиотаж, но утонули бы в домыслах любителей теории заговора. Зато российское государство во спасение своей репутации покрывало бы своих чиновников.
Сведения, способные изменить историю, и обжигавшие Спирина как горящий от бомбы шнур в руках, должны были бы попасть тем, кто не допустил бы промаха и не обнаружил бы связи с ним. Выбор был только один – дать сигнал самой влиятельной террористической организации, имевшей разветвлённую сеть агентов по всему миру, то есть “Аль Кайде”.
Его иногда пробивало холодным потом перед подобным шагом, он понимал, что переступает порог исчадия ада, за которым уже не будет возврата. И всё же, людям свойственно испытывать то, что уже было испытано ни один раз в истории. Для него ещё и настал тот момент, когда он по настоящему задумался о вознаграждении.
Он начинал служить по призванию, затем вошёл во вкус власти, затем, его увлекала сама игра, ну а теперь, Николая Спирина более всего притягивала идея комфорта, абсолютной независимости, что могло дать только настоящее богатство. Поэтому сведения, имевшие силу ядерного заряда, но терявшие её в геометрической прогрессии с каждой минутой, он должен был продать за те деньги, на которые мог бы скрыться в любой точке земного шара.
Спирин мог выйти на организацию с помощью того же Ивлева, имея целый список учреждений, которыми прикрывалась эта террористическая сеть. На пике своей карьеры генерал ФСБ являлся настолько осведомлённым человеком, что способен был достать из своих архивов любые сведения, необходимые для текущей ситуации.
Несомненно, этот кладезь он перевезёт с собой, сможет продавать его по частям, чтобы ощущать свою причастность к действительности. Весь мир опутан липкой сетью, и чтобы влиять на него не обязательно иметь много власти, достаточно дёрнуть за определённые нити.
К вечеру он покинул квартиру, пользуясь метро, где легче было скрыться от наблюдения. Сам, будучи превосходным шпионом, он имел представление о современных средствах электронной разведки, всегда держал в квартире самые чувствительные сенсоры, но до сих пор никаких подслушивающих устройств так и не обнаружил. Возможно, они предпочитали традиционные, но надёжные методы слежки, с использованием большого количества филёров, сменявших друг друга, так, чтобы не попасться два раза на глаза.
Хотя не исключено, что он и понятия не имел о последних разработках по скрытому наблюдению, создаваемых в недрах самых засекреченных лабораторий и имевших ограниченное применение.
Он рисковал как никогда, хотя отступать было поздно, и не сегодня, а уже давно. Его разум, может, и осознавал чудовищность и бессмысленность поступка, но сладострастие инстинкта, или некой магической злой воли, он преодолеть был не в силах.
Впрочем, если операция провалится, и он ощутит себя в ловушке, главное, чего он должен избежать, чтобы дверца захлопнулась до того, как он не пустит себе пулю или не схватит её от противника. Презрение и злорадство со стороны победившего врага, было для него страшнее смерти. Спирин мог утешиться, что оставит загадочный след в истории, пусть и в качестве заговорщика или государственного изменника.
Он отправился на встречу с «Вальтером» последней марки, одев рубаху с вшитой в воротник капсулой цианида, зная ловкость своих потенциальных преследователей, способных подобраться незаметно, даже когда ты начеку постоянно, но можешь на секунду расслабиться, что вполне хватит для их кошачьего броска. Тут и оружие не успеешь выхватить. Яд был более надёжным средством.
Накинув лёгкое короткое пальто поверх рубашки, горло прикрыв светлым кашне, одев на голову фетровую шляпу, а лицо защитив тёмными очками, он покинул охраняемый подъезд служебного дома, что фиксировалось обычной камерой внутреннего наблюдения и должно было передаться уже скрытой группе наружного слежения.
Одеяние Спирина легко выдавало его в толпе, из-за чего ему труднее было бы заметить несуетливых агентов, зато, с другой стороны, он усыпил бы их бдительность своим демонстративным равнодушием к шпиономании. Правда, одно действие должно было их насторожить, а именно то, что он пользовался телефоном автоматом, а не обычным мобильным телефоном. Явно для того, чтобы не отследили звонок.
Миновав вереницу остановок, теснясь в длинном переходе, а затем и на эскалаторе, он примкнул к нише телефонов автоматов и набрал номер своего связного, не упуская из виду боковым зрением несущийся человеческий поток. Связным была миловидная девушка, которую он приглашал в ночной клуб.
- Вам и Влад тоже нужен? - прозвучал её деловитый голос, имевший в виду второго связного.
- Обязательно, - нараспев и повелительно ответил Спирин девице, которая считала, что имеет дело с бизнесменом, погуливающего от жены.
Спустя полчаса он занял в клубе один из столов, расставленных вокруг подиума, и ещё зарезервировал изолированный кабинет для своих гостей. Посетители быстро уплотнили пространство, но среди них он не мог выделить ни одного подозрительного лица. Или они безупречно играли роль, или его преследователи упустили его, во что не очень то и верилось. Заказанный бокал пива он пил медленно, чтобы не расслабляться, несмотря на видимую безопасность.
В зал уверенно вошла его знакомая, шатенка высокого роста, некогда расставшаяся с мечтой о карьере модели после первых неудачных попыток. Она сразу бросалась в глаза, в лёгком пальто льняного цвета, с удлинёнными расходящимися полами, в коричневых ботфортах, в шляпе с узкими полями. Окинув зал, она тут же выделила своего кавалера, направилась к нему с независимым видом, стягивая с рук перчатки.
- Они уже здесь, у стойки бара, выпьют немного и отправятся в отдельный кабинет, - проговорила она без суеты, глядя прямо в глаза собеседнику.
- Я уже заметил. И у меня заказан кабинет, там мы и сделаем заказ, а этот столик тоже останется за нами, - он пытался размягчить свой настороженный вид благостным тоном.
Она смотрела на него не без иронии, из-за странного рода маскарада и шпиономании, что явно не тянуло на желание скрыться от ревнивой жены, к тому же её женское чутьё подсказывало, что этот человек и вовсе не был женат. Даже для тайн от конкурентов всё выглядело странно и, быть может, вещало о чём-то опасном. Но Ирина, так звали её, не задавала наводящих вопросов.
Невольно она становилась соучастницей преступления, а сейчас даже и не подозревала, с каким чудовищем связалась, которое на её беду, увидело в ней свою спасительницу. Как бы всё не сложилось, его будет согревать мысль, что красивая женщина думает о нём, и неважно, с ненавистью или восторгом. Ведь любое из чувств, как стойкий яд, трудно выводится.
Если же ему доведётся выйти сухим из воды, он предложит ей обеспеченную жизнь в океанической стране, рассчитывая найти в её душе отклик его приключениям и оправдание. Женщин увлекают рискованные поступки мужчин. Да, влиятельность завораживает, а она невозможна без насилия.
Здесь, в зале, Ирина изъявила желание выпить бокал вина, чтобы вкусить лишний раз внимание к себе в обществе солидного мужчины. Затем они уединились в отдельный кабинет, заказали блюда, и после того, как официант принёс их, Ирина связалась с их знакомой парой. Затем Спирин появился в соседней комнате, поменялся одеждой с напарником и покинул клуб с его подругой.
Ещё раз, удостоверившись в отсутствии наблюдателей, Спирин позвонил по телефону автомату следующему связному, и спустя полчаса передал ему зашифрованную инструкцию для Ивлева.

 

***

Хотя Спирин и не обнаружил слежки, его вели от самого дома, пока в метро агент не брызнул на его пальто бесцветный раствор, служивший радиомаяком и после четырёх часов испаряющийся без следа. Они знали, где он находится с точностью до метра, их агенты дежурили в клубе до самого закрытия, но так и не заметили, как скрылся объект, дезинформируемые сигналом от маяка.
Но спецслужба ничего из виду не упускает, поэтому агенты отсняли скрытно всех посетителей, которых успели застать. Позже они выделили две персоны: миловидную экстравагантную девицу и молодого человека. Выяснилось, что этот посетитель пришёл в клуб с объёмным пакетом, а покидал уже без неё. Не трудно было предположить, что пакет содержал сменную одежду для Спирина, который скрылся из клуба, использовав трюк с переодеванием. Что и подтвердилось, когда они узнали на одном из снимков его, но в другом одеянии.
Теперь бы следовало просеять все электронные сообщения с заграницей, чтобы выделить подозрительные. Однако и в этом случае гарантий перехвата сообщений не было, так как они могли бы передаваться вне электронной или телефонной связи.
Но Спирин и здесь прибегнул к обманному ходу.
Одно сообщение его агент должен был отправить на электронный адрес Риты Вагнер, который разведка сканирует и расшифрует, поскольку Спирин несколько раз использовал один электронный ключ, зная, что в таких случаях хакеры из ведомства могли вскрыть его.
Она была его агентом, и в случае чего, он объяснил бы контакт служебной необходимостью, которую имел право держать в секрете.
Этот отвлекающий текст содержал следующее: «Наш общий знакомый владеет теми сведениями, которые имеются также и у ФСБ. Но ходу им не дают, иначе полетят многие головы. Его, они тоже не защитят. Предложи своему новому другу, чтобы он выкупил этот материал. Он может лучше распорядиться им».
Человек, более-менее посвящённый, догадался бы, что общим знакомым здесь называется Визант, а новым другом – медиа магнат Лаврецкий.
Если это расшифровка попадёт на стол Вольскому, главе управления собственной безопасности, у него возникнут серьёзные вопросы. Что это за материалы, из-за которых могут полететь головы? Почему их держат под сукном? И знает ли об этом президент, которого он, в противном случае, должен оповестить.
У Буранова могло возникнуть желание скрыть этот перехват, но были ещё и службы внешней разведки и президентской безопасности, следившие и за Ритой Вагнер, и за Лаврецким, а теперь ещё и заимевшие зуб на Византа.
Выполняя поручение Спирина, Рита обратилась бы к беглому Византу через Интернет, поскольку другого способа вызвать его на контакт не было, что тоже засекли бы спецслужбы. Сокрытие важных разоблачающих фактов стало бы существенным тактическим проигрышем для директора ФСБ в глазах президента, особенно если учесть его эмоциональное состояние от исчезновения родственницы. Окажись, что правая рука действовала несообразно с головой, да ещё в такой ответственный момент, Буранов значительно терял в президентском доверии.
И всё-таки, при всей интригующей пружине, инструкция для Риты была отвлекающим манёвром. Настоящее сообщение содержалось на флэшке связного, пересёкшего облегчённый таможенный пост соседнего государства, где спецслужбы далеко не были столь вездесущими. А далее было отправлено уже по электронной почте в зашифрованном виде, на подставной адрес Ивлева.
Ему предписывалось связаться с некой исламской организацией, продолжая выслеживать объект, то есть племянницу главы государства, и выдать место её нахождения, когда названные покупатели информации подтвердят перевод десяти миллионов долларов на разных счетах оффшорных банков. Три миллиона указывалось в качестве гонорара Ивлеву.
Нечто страшное Ивлев давно ждал от своего коварного покровителя, но как это и случается, его охватила оторопь, когда он оказался у черты жуткого действа, будоражащего даже его криминальное сознание. Леденящий зуд ничуть не смягчался даже от указанного вознаграждения. Всего то три миллиона, которые к тому же нужно было разделить со своей командой, да ещё за событие, способное изменить ход истории. Не слишком ли мелочился его босс? Этих денег явно не хватит, чтобы почувствовать себя в безопасности, когда на тебя откроют охоту все разведки мира.
Взбудораженный Ивлев решил, что нужно показать товар лицом и тайно от босса, запросить в два раза больше, оставив ему причитающиеся семь миллионов. Увеличенный гонорар питал бы и дальнейшую охоту за сокровищами Отиса. Когда Спирин выполнит свою злосчастную миссию, Ивлев распрощается с ним, имея людей и круглую сумму.
Ивлев, словно ошпаренный не терял ни секунды, поручил самому доверенному человеку из своей команды связаться с указанной организацией.
Подручный набрал номер телефона и изменённым голосом сообщил, что у него есть сведения, которыми должно заинтересоваться их руководство. Там отреагировали сразу, голос просил перезвонить по другому телефону, где уже предложили встречу, не указав ни пароля, ни каких либо опознавательных знаков.
Вскоре Ивлев и его подручный оказались в одном из бедных эмигрантских кварталов Парижа.
Пока они распивали кофе за открытым столиком в кафе, к ним подошел холёный мужчина арабского вида и предложил следовать за ним. Их усадили в машину с затемнёнными окнами, и, накинув кули на головы, путано возили какое то время. Затем они очутились в просторной комнате, скоромно меблированной, из двери вскоре появился мужчина с закрытым маской лицом, судя по осанке, лет сорока, предложивший на выбор – английский язык или французский.
Когда подопечный Ивлева объяснил, что племянница российского президента скрылась от своей охраны с дружком, в которого она якобы влюблена по уши, и что им известно её местонахождение, чёрные зрачки незнакомца яростно вспыхнули, но тут же заблестели сомнением, не менее жутковатым.
- Почему я должен вам верить? - резко спросил он. - Может вы из спецслужб?
- Мы же вам верим, хотя рискуем не меньше вашего, - уже взял на себя разговор Ивлев, прилично говоривший на английском, правда, с выраженным акцентом.
Впрочем, они и не собирались скрывать, что они русские.
- Сколько вы хотите за информацию?
- Двадцать миллионов американских долларов.
Эмиссар даже не шелохнулся, что поражало больше, чем грозное недоверие этого посла «смерти».
- Пять миллионов мы платим за достоверную информацию, и пять – после удачной операции, - собеседник уставил свои остекленевшие глаза на визитёра.
- Нет. Двадцать. И мы продаём только сведения, всё остальное нас не волнует. И сразу, за полную цену, - категорически ответил Ивлев, в душе согласившийся на сниженную сумму.
Хозяин поедал их чёрными горящими глазами, но в какую то секунду в них блеснула насмешливая искра, и Ивлев с сожалением вдруг понял, что продешевил.
- Тогда вы останетесь у нас, пока ваши люди не предоставят нам информацию, - с хладнокровием палача изрёк собеседник.
Ивлев переглянулся с напарником самоуверенным взглядом, от этой секунды, возможно, зависела судьба сделки, а, скорее всего, и их жизни. Нужно было очень убедительно блефовать.
- Мои люди без моего личного участия даже связываться с вами не станут. Мало того, если мы через час не вернёмся, они исчезнут. Если вы не принимаете условия, мы бы хотели оставить вас.
Двое крепких человек в масках, сидевших по обе стороны от главного, вскочили с места и приблизились вплотную к гостям, или уже заложникам, ещё двое таких же вошли из другой комнаты. В критические минуты Ивлев ощущал себя как рыба в воде и угрожающую ясность предпочитал неопределённости, поэтому не выказал паники, читая в глазах «визави» не менее категорическое желание получить своё.
- Вы не уйдёте, пока не поделитесь своей важной информацией, - трескучим голосом объявил теперь уже не собеседник, а тюремщик.
- Я не могу этого сделать, потому что ни у меня, ни у моего друга этой информации с собой просто нет. Вы не думайте, что связались с дилетантами. Сведения у других людей, и если будет нарушена конспирация, они скроются даже из моего поля зрения, - уверенно импровизировал Ивлев.
Наклонившись, террорист впился ястребиным взглядом в него.
- А вы раскройте свою конспирацию, мы последуем ей и спросим ваших людей, - сдавленным голосом проговорил главарь, и Ивлев почти физически ощутил обезумевший страх своего напарника, увидев в незнакомце садиста.
Будто сам воздух обрёл свинцовую тяжесть ужаса. Казалось, если бы подопечного и прорвало бы, то с первым словом он назвал бы город, где скрывалась жертва. К счастью, или нет, точного адреса напарник не знал.
- Я должен убедить своих агентов, что договорился с кем-то из влиятельных лиц. Само собой, что они нам не поверят, если у нас останутся следы насилия, - размеренно объяснял Ивлев перейдя на русский, чтобы своей уверенностью заставить напарника, который ещё и должен был переводить, взять себя в руки. - Когда же они поверят, вашего связного убедят в том, что цель на месте, после этого ваша организация должна перевести полную сумму на разные счета, в разных банках. Если что-то пойдёт не так, наши люди просто выдадут адрес объекта полиции.
Ивлеву удалось растормошить напуганного напарника, который сбивчиво, а затем внятно стал переводить его слова.
Безликий террорист смягчился и неторопливо прислонился к спинке кресла.
- На проверку много времени уйдёт? - спросил он.
- Часа два, если использовать частный самолёт.
- Исходя из ваших слов, можно сделать вывод, что вы работаете как спецслужба, - его глаза поблескивали злорадством и недоверием.
- Можете считать нас русской мафией? - ответил Ивлев, не отрывая от него взгляда. - Только я предупреждаю, что время поджимает, объект находиться в розыске, как вы сами понимаете.
- Я вскоре вернусь и дам ответ, - он торопливо вышел, охранники рассредоточились как и раньше, предупредив, чтобы узники не двигались с места без спроса, а чтобы облегчить их ожидание, предложили им кофе и воду.
Пленники, утомлённые жаждой, предусмотрительно согласились только на воду в жестяных банках.
Главарь вернулся через полчаса и произнёс:
- Мы готовы. Если вы нас обманете, мы вас достанем хоть в преисподней.
- Тогда не будем терять времени, - решительно ответил Ивлев после короткой и многозначительной паузы.

 

 

ГЛАВА 41. ГОРДИЕВ УЗЕЛ.

 

Агенты Воленталя отслеживали звонки злоумышленников, наблюдавших за подсадными утками, и знали место происхождения звонков. Но адрес этот являлся только одним из звеньев цепочки к тому, кто управлял замыслом, то есть к Ивлеву, находившегося изолированно от своей команды. В случае необходимости подопечные подавали лишь СМС сообщения его связному, а тот уже связывался с боссом по телефону автомату.
Ивлев не переоценивал правила конспирации. Поэтому, несмотря на то, что американские агенты хоть и контролировали слежку преступников за ложным объектом, не могли определить, в какой момент готовится покушение.
Александр, по привычке, поднялся рано и приготовил нехитрый завтрак. За эти пару дней он понял, что чувства между ними вряд ли разовьются, а когда всё закончится, может даже в ближайшие часы, он будет напоминать выжатый лимон. Можно было утешиться тем, что сцепление душ произошло, и их магнетическое притяжение никогда не исчезнет, превратится ли оно в неприязнь, воспоминания, или даже в равнодушие. Первоначальный восторг, подогреваемый романтичным приключением, приелся, и вряд ли что-то могло их связывать в дальнейшем. Их страсть как взрыв салюта - красочно осветил ночное небо и потух.
Анна никак не выражала своего превосходства, которое могло всерьёз задеть Александра, скорее наоборот, полностью отдалась его воле, что не мешало ей экзаменовать каждый его шаг. Пока, все их действия укладывались в одну только чувственность, лишённую какой либо корыстной подоплёки.
Она встала сама, впритык к тому времени, когда они условились покинуть дом.
Когда их машина оказалась на безопасном расстоянии от города, так чтобы периметр блокировки полицейскими постами был наиболее масштабным, как это заранее определил Александр по карте, они съехали с шоссе на грунтовую дорогу, чтобы избавиться от автомобильного шума. Он заглушил двигатель и открыл дверцу, чтобы покинуть машину и не быть свидетелем её разговора с матерью, но она взяла его за руку, сказав, что для уверенности ей как раз необходимо его присутствие.
Анна набирала номер по телефону в компьютере, сигнал принимался на портативную станцию в покинутом коттедже и далее транслировался на конечный абонент. Несомненно, служба охраны президента будет отслеживать этот долгожданный звонок, и источник сигнала, соответственно они засекут в покинутом ими убежище. Визант сможет убедиться в слаженности спецслужб разных стран и быстроте их реакции посредством двух микрокамер, установленных в доме и передающих изображение на компьютер.
После набора номера гудок тянулся долго, превратившись в целую вечность.
Раздался щелчок, и Анна услышала родной голос, правда хрипловатый и несколько удручённый, возможно, только после пробуждения. Узнав дочь, мать встрепенулась, обретя радостно упрекающую интонацию.
«За меня не беспокойся, я в полном здравии и свободна. Пусть меня не ищут, я сама вскоре объявлюсь. Но у меня к тебе серьёзная просьба».
«Что за просьба?» - крикливо спросила мать.
«Только не перебивай меня, пока я не выскажусь».
«Я могу тебя слушать сколько угодно, особенно после того, как ты исчезла».
«Я сейчас вместе со своим другом, его имя – Александр Визант. Возможно, ты о нём слыхала, - Анна сбилась от волнения, - у него данные о том, как некоторые из высших чинов пополняли свои тайные счета. Финансовые источники пересекаются со счетами террористов. Тут заговором пахнет».
«Это он подбрасывал утку в прессу?» - воскликнула мать.
«Только часть, и то, касающуюся Лаврецкого. Но оставшаяся часть компромата – настоящая бомба».
«Анна, дочь моя, наверное, ты не очень понимаешь, о чём говоришь. Это слишком серьёзное обвинение. Не исключено, что это очередная провокация».
«Именно поэтому я говорю с тобой на эту тему. Если всё попадёт в западную прессу, они будут поливать грязью страну в очередной раз, а значит и дядю».
«Анна, кто-то из вас намерен передать материал западной прессе?», - её голос обрёл угрожающе пронзительную интонацию.
«Нет, совсем наоборот. Я хочу вручить его дяде лично, чтобы даже его ближайшее окружение не знало об этом».
Мать молчала, слышалось лишь его отрывистое дыхание, Анна же устыдилась на секунду собственной дерзости.
«И чтобы спасти репутацию дяди, а главное, репутацию страны, ты затеяла этот побег?» - снова раздался сдержанный, язвительный, и мало снисходительный голос.
«Не только поэтому. Скорее не столько… Я сбежала, чтобы не ощущать себя птичкой в золотой клетке. Есть и другие причины, но они очень личные, чтобы их объяснять», - ровным уверенным тоном высказалась Анна, хотя только она знала какие эмоции бурлят внутри.
Не влюблённым, или даже тем, кто когда-то был на их месте, но позабыл это ощущение, можно лишь покровительственно взирать на неискушённые страсти, но не понять.
«Хорошо то, что хорошо кончается. При всём уважении к твоим чувствам, твой поступок рискован и неразумен», - с сожалением произнесла сестра жены президента.
Анна, не потерявшая чуткости ребёнка, но осознавшая свою независимость, улавливала в её словах больше лицемерия, чем искренности, заботу о своей репутации и собственного спокойствия.
«Я настаиваю, чтобы он ознакомился с материалами», - не уступала Анна, избегая ультимативного тона.
«Хорошо. Ты меня заинтриговала, - покровительственно согласилась она. - Только вернись к своей охране».
«Но это не всё. Я хочу, чтобы мой друг, Александр Визант, получил гарантию безопасности».
Панина старшая какое то время молчала.
«Боюсь, что такой гарантии ему никто не даст. Если я не ошибаюсь, его обвиняют в разглашении служебной тайны, и ещё в убийстве. Но это полбеды. Он задел таких лиц, на кого даже я не могу косо взглянуть. Он сам начал играть с огнём, да ещё и тебя впутал. И теперь спасает свою шкуру».
Этот грубый выпад мог разрушить едва было найденный компромисс.
«Не ты же в него влюблена. К тому же это была моя инициатива, исчезнуть, чтобы обратить внимание президента на важные доказательства, которые до него так могут и не дойти. Он, прежде всего, рисковал, а побег я сама организовала, с помощью своих подруг. Кстати, ещё я и настаиваю, чтобы от них тоже отстали», - преодолев раздражение, Анна теперь ощутила власть над матерью.
«Анна, ты не понимаешь во что ввязываешься. Решила потешить своё тщеславие? Ты, можешь стать главной зацепкой, чтобы низвести семью. Охотников до этого уйма, и среди своих, и среди чужих», - негодуя, произнесла она.
«Пусть ему сделают надёжные документы и перестанут преследовать. Разве я многого прошу?», - не отступала Анна.
«Хорошо, изволь, ему сделают документы. А ты немедленно возвращайся к охране».
«Мы не договорились как мне передать ему информацию».
«Тебе пришлют курьера из посольства».
Они распрощались на доброжелательной ноте и Анна отключила телефон, откинув голову на подголовник, будто сбросив с себя тяжкий груз.
Визант же, хладнокровно выслушав разговор, явно не лестный для него, придвинул к себе компьютер, наблюдая по дисплею за помещением, где он установил микрокамеры. Пока ничего не происходило, хотя времени прошло более чем достаточно, чтобы запеленговать сигнал. Если за ними охотились, то с минуты на минуту должна была нагрянуть группа захвата.
Во время этого звонка Визант почувствовал будто через него прошёл электрический разряд, после чего он посмотрел на отношения с Анной ещё более отрезвлённым взглядом. Она была далека от него, и её доступность действительно была продиктована мотивами тщеславия, жаждой острых ощущений. Это отчуждение замечалось сейчас и в том, как она задумчиво смотрела перед собой, не удостоив его вниманием после такого серьёзного разговора, от которого зависела его судьба.
Он чувствовал себя жертвой и мерзавцем одновременно.
Его отвлёк треск из монитора, изображение на котором мгновенно затуманилось от дыма. Бросили газовую гранату.
- А вот и долгожданные гости, - изрёк он.
В долю секунды шум разросся в грохочущую какофонию выбитых дверей и топота. Из газа выныривали вооружённые фигуры в чёрном камуфляже и противогазах. Минуты через две они поняли, что их обвели, и с любопытством стали осматривать дом, а когда газ рассеялся, все сняли маски, некоторые расслабленно закурили. Визант отключил компьютер.
- Судя по тому, как они быстро сработали, все спецслужбы объединились против нас.
Его замечание Анну не очень то и напугало.
- Этим способом мы уже не сможем их обвести. Они будут улавливать все сигналы, - объяснил Александр.
- И как же мне теперь позвонить, если возникнет необходимость?
- По телефону автомату, где-нибудь в людном месте, около метро, чтобы можно было мгновенно скрыться. У тебя будет не больше минуты.
- Тогда не будем терять времени. Я хочу отметить наше удачное мероприятие, - она одарила его лукавым мягким взглядом.

 

***

Ивлев поразился тому, как новоявленные соучастники подготовились к предстоящей и долгожданной для них операции: у них были не только снимки, но и видео записи Анны Паниной на частных вечеринках. Похоже, у них имелось досье на тех, кто находился в их чёрном списке, что с содроганием убеждало Ивлева в серьёзности плана этих людей. В качестве контролёра они прислали чеченца из числа сепаратистов, “отмороженного” ненавистника русских.
Их представитель с напарником Ивлева отправились к месту прибытия на частном самолёте. В эти часы, или даже минуты, он не находил себе места. Все его конспиративные меры могут оказаться липой перед самыми могущественными разведками мира, которые рано или поздно достанут его хоть из-под земли.
Денежное вознаграждение, обагрённое кровью известной жертвы, совсем не казалось утешением. Он уже имел несколько билетов на рейсы в третьи страны на ближайшие часы. Оставшуюся, если повезёт, свободную жизнь, он посвятит замаливанию греха и возможных искупительных откровений перед обществом. Ведь он станет обладателем тайны века.

 

***

Тем временем, группа воителей аллаха тоже вылетела частным самолётом, едва получила звонок от своего человека, который узнал на записи голос жертвы, хотя точное место нахождения ему пока не указали.
Террористы не удовлетворились видеозаписью дома, в котором распознавались только голоса, пусть там и стояли дата и время, и потребовали личной проверки.
Ивлев же требовал перевода обговоренной суммы на указанные счета. На подтверждение пополненных счетов по компьютеру ушло не более получаса. Финансовая сторона сделки была завершена.
Группа боевиков подобралась к дому со стороны заросшего горного склона, и сделала пробную запись лазерным микрофоном. Их компьютер идентифицировал оба голоса как искомые.
Сводная команда спецназа находилась в полной готовности для того, чтобы захлопнуть ловушку. Зверь двумя лапами переступил западню. Агенты с самого начала вмонтировали микрокамеры вокруг дома, сканировали сигналы команды наблюдения Ивлева, дежурившей неподалёку на минивэне. И к тому же подключились к телефонному номеру через городскую станцию в их квартире, не прибегая к жучкам, которые они могли бы обнаружить.
Обе секретные службы, американская и французская, вздохнули воздуха победы, и в случае успеха, каждая из сторон надеялась использовать её в своих пропагандистских целях.
Американцы находились в более выигрышном положении, взяв след терроризма на чужой территории. Раздражение с французской стороны в данном случае была бы не уместна, или могла быть списана на обычную американскую вездесущность. А главное, заокеанская разведка предпочла бы видеть и Византа на свободе, с его то неоценимыми сведениями. Так Александр подпадал под тайную защиту американских спецслужб, не без помощи своего друга, правда, сам того пока не подозревая.
Заместитель Ивлева известил своих напарников, чтобы они немедленно оставили объект и исчезли бы кто куда сможет, обещав гонорар за последнюю работу позже. Но события опередили их. Паническая нервозность и неведение того, что они под полным наблюдением, безоглядно гнали их в ловушку – на одном из шоссе их минивэн блокировали полицейские машины. Сам Ивлев, за пару часов до того, как западня захлопнулась, сел на самолёт в направлении Африканского континента, оттуда намереваясь переправиться в Латинскую Америку.
Немногим до этого, шестеро убийц, следуя сценарию своих охотников, едва горы скрылись почти в полной темноте, приближались к дому со всех сторон. Спецтехника уловила это движение и с два десятка отборных бойцов группы захвата, не считая арьергарда из обычных полицейских, покинули свои убежища из фургонов и одного арендованного неподалёку особняка, скоро блокировав злоумышленников в кольце.
Двое агентов, подсадных уток, получив предупредительный сигнал, скрылись в подсобке, выводящий за задний двор через туннель. В спальне оставались включёнными свет и телевизор, в постели лежали два манекена, прикрытых до голов одеялами.
Убийцы проникли с переднего и заднего входов, имевших деревянные двери с хлипкими замками, остановивших их разве что на несколько секунд. Двое, нырнувших в спальню, сразу открыли беглый бесшумный огонь по телам, чтобы жертвы не успели поднять переполох. Не заметив предсмертных стонов и конвульсий, и вообще, каких либо движений, убийцы остыли от своего смертоносного угара, стянули тряпки и онемели в бессильной злобе.
В следующее мгновение они ринулись прочь с отчаянием загнанного зверя, осознавшего свой конец. Главный из них, следовавший за спинами непосредственных исполнителей, не раздумывая, открыл огонь по своим. Уложил троих, кто был в доме, и ещё одного, дежурившего у дверей, но, опустошив обойму, был пронизан очередью подопечным, сообразившим, в чём дело, и пожелавшим выжить.
Полицейским достались только двое, но всё равно улов оказался более чем удачным, имея в виду группировку русских. Для идеологической кампании западных политиков это обстоятельство выглядело ценнее, нежели обнаружение очередной группы исламских радикалов.

 

 

ГЛАВА 42. ПРОЩАЛЬНОЕ СВИДАНИЕ.

 

Визант просмотрел сайт объявлений, где Воленталь мог оставить своё шифрованное сообщение, опасаясь связываться через электронный почтовый ящик, по которому могли бы отследить его местонахождение.
Он быстро выбрал нужное послание.
«На ловца и зверь бежит. Одни кукловоды откроют только часть правды, другие – предпочтут молчание».
Для Византа обращение не представляло трудности для понимания. Террористы, покушавшиеся на Анну, похоже, попались спецслужбам. Хотя в прессе пока ничего об этом не сообщалось, что подтверждало намёк Воленталя на молчание местных властей, которых он сравнил с первыми кукловодами. Под вторыми же подразумевалась российская власть.
Не исключено, что факт соучастия русской спецслужбы в покушении на убийство родственника президента, западные власти скроют навсегда, опасаясь серьёзных политических осложнений, но саму попытку покушения утаить не удастся.
Власти Запада будут разводить руками, либо жонглировать фактами и домыслами, чтобы свести скандал к какой-нибудь безобидной версии, к заговору опальных российских магнатов, к примеру.
Насколько новые обстоятельства благоприятствовали Византу? У него появилось, по крайней мере, ощущение того, что судьба его выходила из роковой полосы. Однако ему следовало бы сделать правильные шаги для спасения, или отведения угрозы. И первым был – вернуть Анну её могущественной родне, невредимой и осчастливленной, так как любой намёк на недовольство усилит его вину. Возможно, французские власти вынуждены умалчивать об операции, в том числе и из-за отсутствия на публике племянницы президента, то есть объекта разоблачённого покушения.
Они сняли скромную квартиру как всегда в квартале, куда полицейские редко суют свой нос, а домовладельцы не торопятся с регистрацией. К своему облегчению, Визант явно стал замечать, как Анна тяготиться только его обществом, вне какой-либо публики, где даже интимная связь для неё, светской львицы, теряла привлекательность. Её тянуло в общественное место, в ресторан, при этом она наотрез отказывалась от отдельных кабин, ей нужно было демонстрировать себя, пусть и не в своём настоящем обличии, что её будоражило ещё сильнее.
Но общественные места были опасны прежде всего для него. Её нужно было вернуть охране. Потешать прессу любовными приключениями с ним она сможет и без его участия. Александр раздумывал над тем, чтобы покинуть её, смягчив её обиду, пообещав тайные встречи, к примеру.
Анна позвонила личному связному президента с телефона автомата, номер которого ей сообщила мать, назвав реквизиты ячейки камеры хранения на одном из самых оживлённых вокзалов “Сен-Лазар”, где Визант оставил компрометирующие файлы. Затем они спустились в метро и доехали до площади Мадлен, откуда простирались Большие Бульвары, одни из самых примечательных мест в Париже, где в одном из дорогих ресторанов заказали столик.
Роскошный просторный зал, заполненный респектабельными посетителями, тускло освещался от настольных бра, имел два яруса, опоясывающие небольшую открытую площадку. Они заказали столик на втором ярусе, откуда просматривался весь зал. Говорили на французском, вполне смахивая на парочку парижан. Впрочем, на долго лингвистического запала не хватило, и после того, как они сделали заказ, Анна, наклонившись в его сторону, перебрасывалась по-русски, несмотря на возражения Александра.
Он быстро сдался, находясь под властью чувств, которая сейчас только и нагнетала мысли о том, как не потерять её насовсем, после этого жестокого момента, когда он вынужден расстаться с ней. Снова он ощущал себя изменником, прежде всего к самому себе, терявшего нечто, чего ему судьба никогда больше не предоставит. Стоило ему каким то чудом избежать гибели в сибирском лагере, чтобы на него свалилась любовь принцессы, от которой он должен был отказаться?
«Хотя, всё это мимолётная любовная забава. Насколько внезапно нахлынувшая, настолько быстро и растворившаяся, - думал Александр. - Для неё это просто прихоть, а для меня – соблазн мелочного тщеславия».
Тем временем, он терпеливо слушал истории из её краткой, но уже насыщенной биографии, пока она не ощутила эту невидимую стену снисходительного внимания.
- Похоже, тебе это всё не интересно? - с упрёком и удивлением спросила она.
Он взял её за руку, взглянул прямо в глаза.
- Анна, как бы мне не было больно это произносить, но нам лучше расстаться.
Её взгляд стал более осмысленным.
- Я почувствовала эту фразу ещё до того, как мы посетили этот ресторан, - ответила она, отведя от него взгляд, но, не освобождая своей руки.
Теперь то ревность по настоящему обожгла сердце Александра. До этого момента он ощущал себя в превосходящем статусе того, кто покидает, а ни кого покидают. Но после её жеста всё поменялось местами - оставляла она его. Анна совсем не выглядела потрясённой, и вряд ли она скрыла бы чувства, если бы они чего-то стоили. Воспылав к нему интересом, мотивированным влечением к интригам, серьёзной страсти в ней так и не вспыхнуло. Он не оправдал её честолюбивых устремлений.
Она отдёрнула руку, он разжал свою, чтобы освободить её.
- Конечно, это не трудно, наверное, понять, - она подняла на него сверкающие глаза.
Вдруг, Анна, казалось, готова была разрыдаться, или разразиться тирадой за обман, или за прикосновение к иллюзии, едва не доросшей до реальности.
- Такая скорая развязка существовала изначально, - добавила она, борясь с собой.
- Я опасен для тех, кто рядом со мной. Возможно, мне придётся скрываться всю жизнь. Наши отношения в открытую повредят твоей репутации. Хотя, мы можем продолжать отношения втайне.
Она отрицательно кивнула головой.
- Тайные связи. Этого точно не будет, - проговорила она язвительно.
-Тебе нужно немедленно вернуться к своим, по причине безопасности. Но я буду звонить тебе, - вырвалось у него каким то хвастливым, гаснущим голосом.
- Разве тебе не нужен надёжный паспорт? - вдруг вспомнила она озабоченно.
- Он пока не готов, а мне, похоже, как можно скорее нужно покинуть страну, и вообще Европу.
- Ещё день назад ты так не торопился, - не отступала она, что несколько льстило Александру, облегчая приступ ревности и отчаяния.
- Со вчерашнего дня кое-что изменилось. Я не могу тебе сейчас всё рассказать, но в ближайшее время ты сама всё узнаешь. И чем быстрее ты убедишь общественность, что в семействе первого лица государства всё в порядке, тем скорее наступит ясность.
Лицо Анны вспыхнуло румянцем, что напоминало затишье перед эмоциональной бурей, и риск привлечь внимание её вряд ли беспокоил.
- Я не терплю, когда от меня скрывают то, что меня касается, - сдерживала она себя, напоминая педагога, который отчитывает провинившегося ученика. - Я хочу немедленно всё знать.
Отпираться было уже нелепо.
- Полиция схватила людей, которые готовили на нас, а точнее, прежде всего на тебя, покушение.
Она на секунду замерла.
- Почему об этом, до сих пор, не растрезвонила пресса? - резко спросила она.
- Думаю, по разным причинам. В том числе и из-за того, что операция полностью не закончена. Цепочка заговорщиков может оказаться длинной. А когда всё всплывёт, пресса потребует твоего появления, иначе, это удар по авторитету твоего дяди, а значит и страны.
- Но как ты узнал об этом за моей спиной? - сухо продолжала она свой допрос.
- У меня есть свои информаторы, как никак, а я всё же шпион.
Анна снова задумалась.
- Так ты знал обо всём с самого начала, а меня использовал как приманку? Не очень благородный поступок, - произнесла она с гневом, но скорее делая усилие, чтобы не впасть в досаду.
- Нет, это совсем не так. Всё произошло по ходу дела. Ты была в безопасности, а террористам подставили агентов, слава богу, они живы. Это долгая история, в двух словах её не объяснишь.
В эту секунду Визант понял, что оправдания сейчас не ко времени. Пора было уносить отсюда ноги. Инстинктивно он оглянулся в зал, неестественная неподвижность посетителей по соседству с их столиком, говорила, что на них обращают внимание. Они забылись и громко говорили по-русски, а Визант ещё и произнёс слово террористы, понятное без перевода, и его достаточно было, чтобы всполошить обывателя. Особенно он обратил внимание на двух барменов, которые потупили взгляд, почувствовав, как он озирается. Видимо, всё же полиция объявила их в розыск, разослав портреты во все общественные заведения.
Сомнений не оставалось. Анна была известной личностью, и её перекрашенная причёска брюнетки не замаскировала бы истинной внешности от пристального взгляда. А уж его то портретами совсем недавно запугивали обывателей со всех экранов и газетных полос, а мушкетёрская бородка и дымчатые очки могли скорее привлечь внимание.
Настороженные посетители, не говоря уже о бдительных служащих ресторана, не замедлят сообщить в полицию. Нельзя было терять ни секунды. Александр, собрав волю в кулак, уже не обращал внимания на гневные импульсы Анны, призванные низвергнуть его.
- Нам нужно уходить, немедленно. Нас узнали, - тихо и без суеты произнёс он. - Полиция может здесь оказаться с минуты на минуту.
- Ну, мне то она как раз и не страшна. Даже, напротив, ты ведь сам меня упрашивал, чуть ли не сдаться им, - ядовито пикировалась она. - Ты, негодяй, но я желаю тебе удачи.
Она принялась за принесённое блюдо, уже не обращая внимания на него, или вообще на что-то, будто внешний мир для неё вовсе не существовал.
После краткого романтического увлечения наступил также быстро и первый серьёзный конфликт, не подвластный их чувствам. Анна излучалась если не ненавистью, то презрением, хотя не могла не осознавать безвыходность его положения, что всё же притягивало её к нему.
Но он боялся оставить её одну и на секунду, пока бы она не оказалась под надёжной охраной. Не исключено, что террористы всё ещё охотились за ней, а недооценивать их агентурную сеть в полиции, и технические возможности, было бы опрометчиво.
Тем временем, плохо прикрытая суетливость охранников и барменов, один из которых вообще покинул стойку бара, просто гнали с этого места. Александр выложил несколько купюр, которых с лихвой хватило бы на оплату заказа.
- Мне нужно немедленно уходить. Как только я выйду отсюда, я свяжусь с консульством и выдам адрес, где ты находишься, - твёрдо сказал он.
- Не беспокойся, я сама это сделаю, - бросила она вскользь, взглянув на него уничтожающим взглядом.
В это мгновение Визант, сидевший лицом к выходу, увидел двух мужчин, в плащах, статных, крепкого телосложения, коротко остриженных, в ком безошибочно узнавались агенты. Оставив в гардеробе верхнюю одежду, они обнаружили ещё и плохо сидевшие на них костюмы, одев их только из-за того, что в ресторан мужчин не пропускали без них. Они прошли сквозь металлодетектор, что несколько успокоило Византа, и метрдотель провёл их за столик на втором ярусе, через несколько столов от Анны и Византа. Агенты не глазели по сторонам, - нарочитое отсутствие любопытство как раз то и выдавала их.
Оперативный ум Византа в считанные секунды оценил обстановку. Парадный и чёрный выходы уж точно были заблокированы. У Александра оставался один вариант, который он продумал заранее, обследовав помещения ресторана, когда удалялся в туалетную комнату до того, как они делали заказ. На то, чтобы оценить здание снаружи, и улицы, где бы он мог скрыться, хватило и тех минут, когда они приближались к зданию ресторана.
Если бы он оставался в зале, эти двое верзил, выждав какое то время, и под видом того, что они направились в туалетную комнату, приблизились бы настолько к Византу, что легко скрутили бы его.
Он решил не дожидаться, поднялся без суетливых жестов и отправился в направлении туалетных комнат. Они находились рядом с рекреацией для курящих. Из рекреации было два выхода: в зимний сад, и в коридор, с запертой дверью, ведущий в служебные помещения. Из застеклённого эркера зимнего сада можно было добраться до пожарной лестницы.
В рекреации, на круглом диване, сидели две курящие дамы, лицом к зимнему саду, так что Византа могла заметить только одна из них, и то, повернув голову.
Он уверенно приблизился к двери, ведущей в служебные помещения. Дверь имела обычный накладной замок, с которым он справлялся с лёгкостью ещё в бытность курсанта академии ФСБ. Память рук не исчезает и он стал орудовать одной из пяти отмычек, которые пронёс в чехле через охрану под видом связки ключей. Он ощутил боковым зрением, как на него обращают внимание, но нисколько этим не смутился, посетители приняли его за обслуживающий персонал.
Дверь поддалась, и он юркнул в коридор, где никого не было, лишь раздавались издалека голоса. Александр снова вышел и захлопнул дверь на защёлку, быстрым движением загнал стержень галстучной булавки в замочную скважину и переломил её. С этой стороны замок теперь не отпирался.
Затем он проскользнул в дамскую комнату, где единственная посетительница среднего возраста прихорашивалась перед зеркалом.
- Тысяча извинений, мадам, - произнёс он, увидев в зеркале застывшее от удивления лицо. - Меня преследуют негодяи, я вынужден скрыться таким необычным образом, - добавил он шутливо. - Я буду вам благодарен, если вы ничего не заметите.
Он открыл окно, метра полтора от пола, и ловко взобрался на подоконник.
- Молодой человек, будьте осторожны, - произнесла дама, сменившая удивление на любопытство.
- Благодарю вас, за беспокойство, мадам. Я только попрошу вас ещё об одной услуге. Не прикроите ли вы окно, когда я выберусь отсюда?
Дама лишь пожала плечами и снова перенесла взгляд на своё отражение.
Визант спустился на парапет над аркадами первого этажа, шириной с полметра, с маленькими французскими балкончиками через каждые метра три, благодаря чему можно было сравнительно легко передвигаться, зато было достаточно высоко, чтобы приземлиться, не переломав костей. Он добрался до торца здания, где была пожарная лестница, и, не заметив внизу полицейских патрулей, спокойно спустился на тротуар, пересёк улицу и через квартал нашёл стоянку такси.
Спустившиеся сумерки сыграли ему на руку, поскольку он слился со стеной, пока передвигался по выступу, возможно, поэтому агенты в штатском проворонили его, или, в противном случае, не удосужились наблюдать за всем зданием, а не только за входами.
Агенты в зале не выдержали столь долгого отсутствия «клиента». В зал вошли ещё трое человек, уселись за столик Анны, предъявив документы французской разведки и службы президентской охраны. Двое наблюдавших до этого за Византом, устремились на его поиск, за ними вслед потянулись ещё несколько человек, появившихся в зале, вызвав настороженный гул посетителей.
Не обнаружив беглеца в мужской комнате, они нарвались на служебную дверь с испорченным замком, затем догадались, что он мог скрыться и через зимний сад. Они разделились, чтобы проверить оба следа. Сбившись с толку, и почти согласившись, что упустили “объект”, агенты предприняли попытку найти свидетелей и хотя бы понять, как их обвели вокруг пальца. Но лояльность парижских буржуа к полиции не перевешивала впечатление испорченного вечера, поэтому никто ничего так толком и не разъяснил. Кроме всего прочего, посетителей стал раздражать наплыв папарацци, каким то образом пронюхавших об операции, вечер скоро превратился в балаган, и полицейские ретировались, не солоно хлебавши.

 

 

ГЛАВА 43. ЛЁГКОЕ РАСПОЛОЖЕНИЕ БОГОВ.

 

Газеты на следующий день пестрели крикливыми заголовками и снимками событий прошлого вечера в ресторане. Визант узнавал себя с Анной, и её одну в кругу агентов спецслужб. Но никто до сих пор не обмолвился о предотвращённом покушении и захвате террористов.
Теперь он думал, прежде всего, над тем, как покинуть Европу. Просматривал сайты, где его недруги и союзники могли обращаться к нему. Кажется, он нашёл послание для себя.
«Покупаю товар, дорого. Просьба, суррогат не предлагать. Настоящий владелец может подтвердить оригинальность по следующим электронным адресам и телефонам».
Не исключено, что это очередная наживка спецслужбы на него. Но стоила ли игра свеч?
Если отбросить секретные службы, то на ум сразу приходил оппозиционный телемагнат Лаврецкий. Кому, как ни ему понадобились разоблачительные материалы против Кремля? В ответ на то, что спецслужбы попытались уличить его в финансовых махинациях.
Его компания до сих пор находилась под проверкой местных финансовых органов, но при этом, Лаврецкий понимал, что французские власти желали бы остаться в стороне от инициации антироссийской акции в прессе, хотя, несомненно, втайне были не против, и потому он мог рассчитывать на их снисхождение. Визант, однако, не спешил доверять компромат третьим лицам, а может, никогда бы этого и не сделал.

 

***

Копии секретного файла президент передал трём высшим должностным лицам: главам ФСБ, администрации, и управления собственной безопасности.
Сам президент, первоначально, относился к материалам без особого интереса, считая их стряпнёй загнанного в угол агента. Но его любопытство проснулось, когда министерство иностранных дел передало сведения от французской стороны, что среди заговорщиков против его семьи оказались российские граждане, по-видимому, связанные с кем-то из силовых ведомств.
Спустя день состоялось закрытое совещание в этом ограниченном кругу.
- Спирин исчез накануне того, как французская полиция схватила террористов, - признался Буранов, опередив начальника управления собственной безопасности, наверняка готовившего выпад против своего визави.
Начальник администрации Векшин сделал прямое заключение.
- То есть, можно с уверенностью утверждать, что этот Спирин участник заговора? Или, быть может, его главный организатор?
Векшин сидел напротив президента за овальным столом, что означало большее расположение к нему со стороны главы государства.
- То, что он участник, это точно. Совместными усилиями, - директор ФСБ подал знак в сторону Вольского, - мы установили за ним наблюдение, надеясь уличить его в прямых связях с преступниками, но до того, как он исчез, у нас имелись лишь косвенные факты. Надеюсь, эти документы помогут нам найти больше доказательств.
В документах были нити, ведущие к нескольким высшим чиновникам, прежде всего Юдину, заместителю министра внутренних дел и даже Головко, секретарю совета безопасности. Буранов наносил удар по репутации Векшина, сделав свой намёк.
Президент озаботился, прежде всего, политической стороной вопроса, на который у него пока не было ясного ответа. Он мог бы назначить беспристрастное расследование и открыть его журналистам, а во время визитов в развитые страны, сделать этот факт коньком политики открытости, что там приветствуется. Вполне продуктивный путь для рафинированных демократий, но пагубный для внутренней политики. Российский истеблишмент такой степени открытости не вынесет, сочтёт это за тактику укрепить свою репутацию за счёт своих голов, которые, несомненно, у некоторых полетят с плеч.
- Я хочу, чтобы было проведено самое тщательное расследование, - вступил президент в их спор.
- Думаю, есть необходимость двух независимых расследований, - подхватил Векшин.
- А хватит ли у нас возможностей, - возразил Вольский. - Потребуются контакты с МВД и прокуратурой.
- А это не самые засекреченные организации, как мы знаем, - вмешался Буранов. - Утечка информации, как из сита.
- И что вы предлагаете? - спешил играть роль арбитра Векшин, освобождая главу государства от очевидных и рутинных вопросов.
- Создать сводную следственную группу, - настаивал Вольский. - Костяк, из ФСБ, и моего ведомства. Остальные – на подхвате.
Президент не сомневался, что от этой сводной команды получит обтяпанный результат, где вряд ли ему назовут истинных зачинщиков. Неожиданно он вспомнил этого рядового агента Византа, чья фигура в эти минуты не казалась столь роковой. Так, или иначе, этот компромат он не выдал полиции или журналистам, по крайней мере, таких сведений не было на данный момент, из чего напрашивался вывод, что он оставался честен к своему долгу, хотя и пошёл против системы. Его поступки были оправданы изменой в самой системе.
Президент пытался даже преодолеть свои родственные инстинкты. Влюблённость понятна тому, кто находится в этом состоянии, а тот, кто вкус этого чувства хоть и подзабыл, способен на снисхождение.
Сейчас он задумался о человеке низшего ранга, что не так часто происходило, если не считать публичных выступлений. Ему это показалось резонным и благородным.
- А что этот агент Визант, ему удалось уйти от полиции? - осведомился он к некоторому удивлению подчинённых.
- Ему уже не первый раз удалось выйти из ловушки, - с охотой отвечал Буранов, польщённый тем, что президент интересуется человеком его ведомства. - На этот раз он, казалось, попал в мёртвую западню, но каким то чудом улизнул. Вернее сказать, благодаря своей дьявольской смекалке. Если ему, кроме дьявола, никто больше не помогал.
Все вдруг пытливо уставились на Буранова, от чего он стушевался, но потом пояснил:
- Он сотрудничал с иностранными спецслужбами, не исключено, что обзавёлся личными связями, которые его и спасают.
- В таком случае, я хочу знать детали того, как проводилась операция по предотвращению покушения на мою племянницу. Я свяжусь с президентом Французской Республики и попрошу, чтобы его спецслужба предоставила все подробности. И ещё, может, есть смысл, чтобы наш агент оставался на свободе? Тогда ему нужно выправить надёжные документы.
- Я не возражаю, - спешил согласиться с президентом директор ФСБ.
- Разумеется, предпочтительно, чтобы он сотрудничал с нами, - присоединился Векшин. - Если за ним не числится серьёзных преступлений и если он такой ловкий агент, почему бы, не использовать его и дальше? Кстати, на какие средства он разъезжает по Франции, да ещё и посещает дорогие рестораны? Наши агенты получают такое довольствие?
- Он не получал жалованья с того момента, как пустился в бега. Но жить на широкую ногу, он начал давно, и, разумеется, нашего содержания на это ему не хватило бы, - проявлял свою осведомлённость Буранов, прежде чем это сделают другие.
Все снова устремили на него испытывающие взгляды, но Буранов набрался духу не раскрывать всего того, что знал.
- Это не плохо было бы выяснить, - завершал встречу президент. - Иначе, до конца мы не сможем ему доверять. Вы знаете, что делать.
Все молча собрали какие то свои бумаги и покинули кабинет, услужливо прощаясь с президентом. Кабинет главы администрации находился на территории Кремля, в то время как Вольский и Буранов проводили большую часть времени вне его пределов, хотя и здесь для них были обустроены помещения. Когда секретарь донесла президенту, что они оба покинули Кремль, он попросил пригласить Векшина.
- Вот что, Анатолий, - начал президент сухим тоном. - Готовь замену для Головко и министра внутренних дел. Раз у них такие подопечные, то и они зря занимают свои посты.
- Насколько это быстро нужно сделать? - хладнокровно спросил Векшин, в глубине души польщённый этим разговором тет-а-тет.
- Думаю, чем быстрее, тем лучше. Никаких утечек, как ты понимаешь.
- У некоторых могут возникнуть проблемы с прокуратурой. Или достаточно будет отставок?
- Над этим ещё следует подумать. О чести мундира нужно забыть, я ожидаю объективного расследования, - сухо заключил глава государства.
В эту секунду Векшин усомнился в своём привилегированном положении. На ход расследования он не мог бы особенно повлиять, все рычаги находились в руках Буранова, который способен был повернуть следствие в нужное ему русло. Получалось, что президент возлагал на него ответственность, которая была ему не под силу, имея с самого начала повод для недовольства. Президент прибегал к обычной тактике, взывая дух соперничества между подчинёнными.
- Есть ещё одна просьба. Я дал поручение Буранову сделать документы для этого молодого человека, Византа. Но чувствую, что он не заинтересован спасти своего агента, - мягко добавил лидер страны.
- Понимаю. Я сделаю ему паспорта высшей степени надёжности, о которых ни в ФСБ, ни в МВД, не будут знать, - с готовностью ответил Векшин.

 

 

ГЛАВА 44. ОТСРОЧЕННАЯ МЕСТЬ.

 

Лаврецкий ожидал Риту в своей парижской квартире, занимавшей целый этаж особняка в центре. Он заказывал пропагандистские кампании, когда чувствовал угрожающие события для российского правительства. Сейчас приходил такой момент: в прессу просачивались слухи о предотвращённом теракте, упоминалось участие таинственных русских, то ли из криминальной группировки, то ли, из спецслужб. И этой затравки хватило бы, чтобы возбудить общественное беспокойство с новой силой, однако, полиция подбрасывала слишком скудную информацию, а журналисты, как это водится, восполняли вакуум домыслами. Но если кто и имел наиболее полные источники информации, то это сами русские.
Лаврецкого, холодность Риты, при их интимной близости раздражала, он всё чаще чувствовал себя неудачливым ухажёром, любовница которого, не спешившая стать невестой, использовала его для карьеры.
- У меня есть сведения, что Спирин исчез, - деловито открыл беседу Лаврецкий. - Власть пока этого не подтверждает, но если это так, в чём я не сомневаюсь, то те русские, которых схватила полиция, должны иметь к нему отношение. Если эту взаимосвязь обосновать, то это сильный пропагандистский удар. А когда вскоре последует отставка высших чиновников, может даже министров, под носом у которых орудовал этот Спирин, то это просто будет подарком судьбы. Мы окажемся в роли прорицателей. Надеюсь, ты, как никто другой знает о Спирине и его связях.
Рита с минуту задержала свой любопытствующий взгляд на нём.
- Он имел отношения со всеми силовыми министрами. Под его контролем была разветвлённая агентурная сеть среди сепаратистов, кем он все последние десять лет и занимался. Но этот факт хорошо известен не только мне, - размеренно пояснила она.
- Нужно делать документальный фильм обо всей этой истории, связать в него максимальное количество участников, включая и Византа и президентскую племянницу. Средств на это можно не жалеть.
- Визант не ответил на предложение продать компрометирующие материалы? - спросила она, раз зашла речь о её бывшем любовнике.
- Похоже, нет. Отвечают многие на объявление, но его среди них нет. Может, он уже кому продал.
- Он не продаст. Не тот он человек, - уверенно высказалась Рита.
Лаврецкий удивлённо посмотрел на неё.
- Несмотря на все свои прегрешения, - поясняла она, - он предан службе, и если он получил от начальства приказ держать досье в тайне, или уничтожить его, он подчинится беспрекословно. Хотя его и предупреждать не нужно, он отлично знает кодекс служивого человека.
Собеседник опустил смущённый взгляд, будто проглотил горькую пилюлю. А пилюлей была всё та же ревность – откуда она так хорошо знает этого Византа, ставшего притчей во языцех. Он выдавил из себя саркастическую гримасу.
- Разве не он подбросил прессе часть из этих материалов?
- Скорее всего, что он. Но подбросил он лишь ту часть, которая скомпрометировала нас. Не исключено, что он получил одобрение и гарантии от власти.
- Не очень я верю в гарантии от спецслужб, и вообще от власти… А если уж этот Визант такой ревностный государев человек, почему позволил увлечься родственницей первого лица страны, да ещё и подвергнул её жизнь опасности? Поступок более чем не разумный, и уж точно не вписывается в кодекс преданности своему повелителю. Может он служит другому начальству?
- С точки зрения разумности, такой поступок объяснить действительно нельзя. Но состояние влюблённости и незачем объяснять, - колко ответила Рита на его язвительный выпад.
- Он воспользовался неопытными чувствами девушки, да ещё в политических играх, где ставки - судьбы страны. Это смахивает на явную глупость.
Выспреннее красноречие Лаврецкого в порицании мужской страсти кольнуло Риту своим лицемерием. Мужчины любят поносить мужчин, скрывая под этим собственные изъяны.
- А откуда взялось, что Анна Панина не искушённая в любовных делах девица? – возразила она. - Насколько я знаю, мужчинами она умеет управлять. А что касается Византа, герой он, глупец, или мерзавец, то это, может быть и не важно для женщины. Он уподобляется влечению, но не унижается и не пытается подавить партнёра. Не самый худший тип мужчины.
Похвала сопернику совсем сбила с толку Лаврецкого, у него отпало желание вторгаться в тему интимных отношений, где женщины всегда сильнее.
- Мне известно, на какие средства Визант проживает в Париже. Он связан с неким Отисом, где встретился ещё в лагере, и кто, по некоторым данным, владелец крупного бриллиантового состояния. История тянется ещё с советских времён. В том уголовном деле участвовал и Юдин, друг Спирина. Эту взаимосвязь мы тоже должны отразить в своём телевизионном расследовании, - сухим тоном продолжил Лаврецкий той темой, которая ему была наиболее близка. - Как можно быстрее мы должны приступать к съёмкам. Фактов для этого достаточно.
- Откуда у вас такая информация? - искренне удивилась Рита.
- Не важно, - с насмешливым превосходством ответил Лаврецкий. - Впрочем, всё вытекает из логики обстоятельств. Некто Вера Щербакова ведёт роскошный образ жизни в Европе. Она дочь этого бриллиантового афериста Отиса. Её гонораров от мелких ролей в телесериалах не хватит на такую жизнь.
Именно эта тема была желанна для Риты, которой не нужно было прикрывать чувство мести необходимостью общего дела. Пока её босс намеревался отквитаться с властью, она могла свести свои счёты, как давнишние, так и вновь приобретённые. Да и чёрт с этим Византом, не она ведь раскрутила маховик политических интриг.

 

 

ЭПИЛОГ.

 

Уже через две недели Александр изнывал от ада бесконечной жары и отсутствия любимого дела. Рыбалка в открытом океане, охота в джунглях и туризм, не восполняли адреналиновый голод, скорее разжигали тоску по острому риску и приключениям.
Выбраться в Латинскую Америку ему помог Воленталь, получивший одобрение от своего начальства, после успешной полицейской операции, которая повлияла и на то, что Визант больше стал доверять своему союзнику.
Он следил за всеми событиями, из которых вынужденно выпал, но как надеялся, не навсегда. Российский президент отправил в отставку секретаря совета безопасности и министра внутренних дел с его заместителями, но дальше этого дело не получило продолжения, несмотря на лавину скандальных публикаций в прессе, особенно западной. Всплыла и тёмная фигура Спирина, бесследно исчезнувшего. Муссировались слухи и о предотвращении покушения на жизнь племянницы президента, хотя власти так этого и не признали.
Спустя ещё неделю, Александр получил зашифрованное электронное послание от Воленталя. Приятель предлагал перевести на его счёт сумму, причитающуюся от сделки с Отисом, хотя Визант давно отмежевался от этого. Впрочем, его доля была довольно соблазнительна, чтобы от неё отказываться, тем более, когда он изрядно поиздержался, а денежного остатка ему вряд ли хватило до конца его дней.
К тому же, Воленталь прибавлял, что прекращает отношения с Отисом, ослеплённого своим сокровищем настолько, что предложившего организовать контрабанду своих злосчастных камней из России, оказавшихся у него, судя по всему, в несметном количестве. Здесь уже дело пахло серьёзным преступлением.
Более приятной новостью было то, что Анна Панина ищет с ним контакт. Приглушённое чувство к ней, которое, как казалось, поглощалось тоской по прежнему образу жизни, должно было совсем истлеть и стать лишь воспоминаниями. Но оно вдруг воспарило, не обременённое безумными поступками, приняло облик ласкового солнца, против прежних образов ослепительных вспышек на фоне тёмного небосвода.
Визант отправил электронное сообщение, указав, в какое время он может выйти с ней на связь. Это произошло в Мехико, в одном из Интернет кафе. Он узнал её лицо на мониторе, но вести переговоры они решили с помощью текста, из-за некачественной визуальной трансляции. Она обещала выслать ему паспорта и письменные гарантии от одного из высших должностных лиц, что его не будут преследовать. Бумаги предполагалось доставить по дипломатической почте, в любую точку мира.
Через неделю Визант получил пакет от посыльного. В первую очередь он обратил внимание на лист с гербовым знаком, подписью и штампом главы президентской администрации. Записка уведомляла, что его не будут преследовать в уголовном порядке.
В этот же конверт был помещён и второй, меньший размером. В нём он обнаружил два паспорта, в одном из которых был вкладыш, с запиской. «По этому паспорту вас могут найти враги из ФСБ. Используйте его, когда возникнет необходимость выяснить, охотятся за вами, или нет. О бриллиантовом деле мы в курсе. Будьте осторожны».
С чувством выполненного долга, и той особой грусти, венчающей окончание яркой и драматической истории, он предвкушал новые сражения.

 

***

Вскоре вышел и фильм телекомпании Лаврецкого, добавив масла в тлеющий скандал, и как бы отвлекая внимание от самого магната, чьё имя фигурировало в прессе в связи с отмыванием средств из России. Европейские власти не могли оставаться в стороне, принимая, правда, скорее второстепенные шаги.
Так, британская полиция открыла уголовное дело против одной русской актрисы Веры Щербаковой, обвинив её в легализации средств неизвестного происхождения. Похоже, карьера Веры была сломана, такого падения репутации, здесь, на Западе не прощают. Был в списке розыска и Ивлев, как человек, имевший отношение к террористической группировке.
Обвинение против Веры провоцировало Византа вернуться в Европу и восстановить справедливость, хотя он не имел представления, каким образом можно было это сделать. Разве что отквитаться со Спириным и его подручными, доводись встретиться с ними.
Первым барьером для его порыва было то, что он сам всё ещё находился в розыске Интерпола. Он стал зондировать почву через Воленталя о возможности снятия с него обвинений со стороны европейской Фемиды, предложив в обмен некое сотрудничество. Воленталь пока обещал только личное желание помочь, что уже само по себе обнадёживало.

 

***

Стечение обстоятельств также привело Спирина в Латинскую Америку, излюбленное место укрытия от мирового правосудия. Наблюдая за обстановкой в России и Европе, он постепенно стал уставать от тропической лености, а настоящий азарт шпиономании в нём проснулся после выхода документального фильма телекомпании Лаврецкого, где ему отводилась чуть ли не главная роль заговорщика в последних событиях. И хотя это будоражило прессу, правосудие до сих пор не имело против него достаточных улик, что льстило ему и придавало чувство превосходства над врагами, чья попытка отомстить ему этим фильмом оказалась неудачной.
Спирин стал посылать кодированные эзоповым языком обращения на сайты, которые мог просматривать и улизнувший от полиции Ивлев. Сообщник откликнулся после десятка попыток, и как оказалось, судьба его также забросила в Южную Америку.
Соблюдая все правила конспирации, они встретились в Сантьяго в одном из кафе. Убедившись, что никто из них не привёл хвост, они отправились в мотель.
Они не распространялись по поводу того, как им удалось уйти от когтей спецслужб, и с уверенностью победителей перешли к делу, которое у них было на уме без предварительной договорённости.
- Надеюсь, ты внимательно просмотрел этот препаршивый фильм? - насмешливо спросил Спирин.
- Даже проштудировал все публикации в прессе и всякие бредни в Интернете, - браво отвечал Ивлев, ощущая тайное превосходство из-за того, что получил гонорар за последнюю операцию, больше чем сам босс.
- Если правда то, что у этого Отиса бриллиантовое состояние миллионов в сто долларов, по некоторым оценкам, тогда следует продолжить игру.
- Я бы от этого не отказался. Но игра усложнилась. После этой шумихи в прессе появится тьма конкурентов. Да и фильм может стать только приманкой для нас. Ведь за нашими головами тоже охотников прибавилось, тут и спецслужбы, и исламисты.
- Наверное, так оно и есть, - ответил Спирин с долей иронии, намекая на то, что охотятся именно на собеседника, а не на него. - Но у тебя есть опыт и зацепки. А у меня есть аргументы против властей. За всю свою служивую жизнь, я собрал очень пухлое досье, по серьёзнее того, чем грозился этот выскочка Визант. У меня на крючке есть и крупная рыба. Хотя, конечно, можно успокоиться, и доживать свои дни у океана.
- Я уже устал от тропических красот и влажной жары. А до старости слишком далеко. Можно и рискнуть.
- Ну что же, я рад, что пришла пора снова заняться делом.

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com