Повороты и судьбы.
---------------------------------------------------------
Глава 1.
Пронизывающий ветер и мелкий моросящий дождь уже, казалось, никогда не кончатся, тем более, что весь горизонт был затянут низкими серыми тучами, как бы прилипшими к верхушкам деревьев и лишь подчеркивая этим общую картину затяжной, гнилой осени.
Листья, сорванные ветром с деревьев, то и дело прилеплялись к лобовому стеклу моего не совсем новенького «жигуленка», но раз за разом смахивались дворниками, итак с трудом справлявшимися с серой стеной дождя.
Я возвращался из командировки из небольшого провинциального городка, уладив кое-какие дела. Устроившись поудобнее в поскрипывающем на выбоинах кресле своей машины, слушая давно нравившуюся мне музыку оркестра Поля Мориа, записанную на кассете. Не заметил, как отмотал уже почти четыре сотни верст. Порядком устав и мечтая только об одном: добраться бы поскорее до своего гнезда. Принять ванну и завалиться в свою любимую холостяцкую постель.
Дорога на Мелех была из тех областных трасс, ремонту которых уделялось не очень большое внимание, да и рельеф местности был никудышным: одни только повороты, да холм на холме, оттого и движение здесь было не оживленное. Попутки и встречные машины попадались редко, находя для своих грузоперевозок другие, более выгодные дороги.
– Надо поднажать - подумал я. - Дотемна хотелось бы добраться до места. Переключив на пониженную передачу и набрав приличную скорость, я привычно откинулся на спинку сидения. Одной рукой достал с соседнего сиденья термос с еще горячим крепко заваренным кофе и, налив в чашку от термоса, не торопясь выпил.
А дождь все льет и льет, только шорох колес по мокрому асфальту да темная полоса шоссе, уходящая вдаль, как в бездну, скрытая куполом огромных деревьев по обе стороны дороги.
Но гонка на повышенных скоростях была недолгой. Проходя по крутому виражу, машину занесло. Затем подбросило на колдобине, образовавшейся то ли от погодных условий, а скорее всего, от некачественного покрытия дорожного слоя асфальта, и, побросав то в одну, то в другую сторону, выкинуло на обочину.
Очнулся я от-того, что что-то мокрое и холодное тычется мне в лицо.
Открыть глаза удалось не сразу; видно, от удара о лобовое стекло была получена травма, и кровь запеклась на моем лице, но когда открыл, то первое, что я увидел и услышал, были мохнатые ветви деревьев и разноголосое пение птиц.
О, Господи, не рано ли ты определил меня в этот бесконечно прекрасный мир под названием рай? Не произошла ли какая то здесь ошибка? Может быть, меня с кем то спутали? Но от пронизывающей боли в ноге мне пришлось отказаться от мысли о бескрайнем блаженстве. Я понял, что нахожусь в своем, порой жестоком и непонятном мире.
Поняв так же, что же все-таки произошло, я попытался подняться. Передо мной открылась картина, о которой всегда вспоминаю с чувством восхищения и благодарности. На траве, рядом с моей разбитой машиной, в метре от меня, лежал пес, примерно лет двух от роду, коричневого, с белыми пятнами, окраса, мокрый, с большими выразительными глазами. Вытянув передние лапы, он, не спуская глаз, наблюдал за мной.
Так вот кто заставил меня очнуться, вылизывая языком мое окровавленное лицо. На какое-то мгновение я опять чуть не потерял сознание.
Головная боль и тошнота постоянно сопровождали мое и без того скверное состояние. Правая нога в голени болезненно припухла, не давая опереться на нее. «По всей вероятности, перелом или, в лучшем случае, трещина», - подумал я.
– Ну, что, дружище будем делать? -сказал я псу.
– Как же тебя кличут? - Шарик или Тузик? И пес, как будто понимая, что ему говорят, сразу заерзал, виляя мокрым как метелка хвостом. Попискивая своим черным как из кирзухи носом на фоне белого пятна морды, сделал несколько ползущих движений в мою сторону.
– Ну, друг, не зря говорят, что дворовые собаки самые умные. Иди ко мне, иди, не бойся. Пес, не совсем доверяя мне, все-таки поднялся, опустив немного голову, виляя хвостом, медленно подошел и сел около меня слева.
– Да ты, похоже, бесхозный. И досталось тебе тумаков, видно, в этой жизни немало. Неосторожно повернувшись, я почувствовал боль в груди, вызвавшую за собой кашель, отдававший болезненными импульсами в голову. Что же это такое, как могло со мной произойти все это? Всегда относился к лихачам и недисциплинированным водителям с презрением и-вот тебе, вляпался по самые некуда сам. Взглянув на машину, которая обняла передней своей частью спиленное дерево и представив, по какой траектории я летел через лобовое стекло, мне опять стало дурно. Но глубоко вдохнув несколько раз влажного, осеннего, чистого лесного воздуха, я в очередной раз избежал обморока. Дождь продолжал идти, но уже не такой сильный, как был, и надвигавшиеся сумерки лишь осложняли мою ситуацию.
За все это время, с того момента, как я очнулся благодаря моему новому знакомому, по трассе не прошло ни одной машины. Это означало вполне вероятно, что мне придется торчать здесь до утра, потому как осенние ночи темные, и водитель проходящей мимо машины может просто меня не заметить.
– Ну, малыш, если уж ты ко мне привязался, тогда давай помоги мне подняться и добраться до машины. Сможешь подтащить вон тот сломанный тонкий сухой сук? С помощью его я смог бы подняться. Пес посмотрел на меня, не понимая чего от него хотят и обнюхав карман моей куртки, лег возле моей ноги.
– Ты, наверное, голодный. Ну, давай, подтащи! –попросил я, указав в сторону жестом руки, где лежал сломанный сук.
– Доберемся до машины-будет тебе еда. Ну, давай-давай, постарайся! К моему удивлению, собака поднялась, даже не взглянув на меня и резво подбежала к тому самому суку ,который мне и был нужен.
– Ну, надо же, какой молодец! - похвалил я его. Пес взялся зубами за конец сука и, упершись всеми четырьмя лапами, начал тянуть его. Сук сначала подался, но потом, зацепившись за ветки, оставался неподвижным.
– Давай, малыш, дергай! - подбадривал я его. И он, как будто понимая, пробовал тащить снова и снова. Наконец-то сук освободился и пес, довольный оттого, что справился с нелегкой для него работой, подтащил сук ко мне. Потрепав его по мокрой взъерошенной шерсти, при этом приговаривая, какой он умный и хороший, стал пробовать встать, опершись на сук, но первые попытки были тщетными. Боль в ноге и груди отбивали все желание к этому занятию. После небольшого отдыха я все-таки поднялся. Опираясь на сук, почти волоча больную ногу, шаг за шагом направился к разбитой донельзя машине. За мной след в след, как и я, шаг за шагом, шел пес, надеясь получить обещанную ему за работу еду.
Добравшись до машины и с трудом открыв правую переднюю дверцу, потому что левую от деформации кузова заклинило напрочь. Взяв из бардачка в первую очередь зажигалку, чтобы попытаться развести костер, (хотя в такую погоду сделать это не просто). Затем, захватив пакет с бутербродами, которые купил на дорогу в гостиничном буфете и папку с рабочими документами с заднего сидения. Медленно передвигаясь, волоча больную ногу, направился к сваленному большому дереву метрах в пяти от машины. Присел переведя дух, нащупав в боковом кармане сигареты и, чиркнув зажигалкой, закурил.
– Ну что, пестрый? На, малость подкрепись, хоть и не густо, но все же еда.
Вытряхнув все, что было в пакете на землю, стал наблюдать, как пес с жадностью заглатывал общепитовские бутерброды, а съев все, принялся нюхать то тут, то там, ища, не осталось ли чего еще.
– Да, друг, – промолвил я. – Видно, давно ты не нюхивал приличную корочку хлеба, коль так рыщешь по сторонам в поисках пищи. Собака покрутилась вокруг и села передо мной, глядя в глаза. Наверное, хотела спросить, если бы могла:, - может, еще чего-нибудь есть? Но я сказал:
– Нет, друг, это все, что у меня было. Правда, есть кофе, но ты же его не пьешь.
Слушай! Что я все-пес да друг. Давай я буду звать тебя Пестрый. Хорошо? Псу, видно, понравилась эта кличка, так как он сразу радостно завилял хвостом.
– Ну, вот и отлично, Пестрый. Теперь давай позаботимся о костре, а то становится совсем темно. Докурив сигарету, я поднялся с помощью елового сука и направился к машине, надеясь в багажнике найти какие-нибудь сухие тряпки и взять из канистры оставшегося бензина. Хотя ветки поваленных деревьев и хворост были мокрыми, с помощью ветоши и бензина мне все-таки удалось разжечь небольшой костерок. Но как долго я смогу поддерживать его горение, этого я не знал.
Сколько времени мы с Пестрым просидели у костра, я не знаю, потому что ручные часы при аварии, видимо, были повреждены и не работали, да и костер уже прогорал. Только мне вдруг показалось: на трассе, вдали, за поворотом я увидел проблеск огней машины. Спустя полминуты мои надежды подтвердились. Из-за поворота показались два больших огня.
Два пучка света фар, по всей вероятности, фуры, так как над кабиной были видны три желтых габарита.
– Скорее! Скорее! Нужно успеть выйти на дорогу!
Резко поднявшись, забыв о том, что у меня болит нога, я вскрикнул от резкой боли. Но думать о ней сейчас было не время.
– Только бы успеть, – пробормотал я сам себе. – Пестрый, за мной!
А Пестрый летел уже впереди меня, гавкая, как будто хотел остановить эту машину. Уже был слышен шум мотора приближавшейся фуры, когда я понял, что мне не успеть. Нога не давала мне передвигаться достаточно быстро. Машина пронеслась с ревом, обдав пса потоком воздуха, оставив за собой лишь красный след задних габаритов, отражавшихся на мокром ночном асфальте. Пестрый еще долго лаял вслед уходящей машины, а я, стоял как вкопанный, из глаз текли по щекам слезы и от боли, и от обиды, просто не знаю, от чего больше.
Вот опять тишина. Собака коснулась моей ноги и села рядом, учащенно дыша.
– Что ты, глупый. Разве возможно остановить тебе, малышу, такую громадину? Но все равно-спасибо. Сопли распускать нечего. Сам виноват. Не надо было так гнать по мокрой дороге, да еще на вираже. Надо ждать попутки здесь, на обочине.
Доковылял до рядом стоящего километрового столба. На нем была отметка 25 км. Опустившись на придорожный камень, еще раз закурил сигарету и, прижав к себе такого же мокрого и трясущегося от холода Пестрого, я стал ждать.
Сидя в обнимку с псом, мне почему-то стало приятно на душе от мысли, что в темной, осенней, промозглой ночи я все-таки не один. Со мной рядом сидит, прижавшись мокрый, посапывая в две кирзовых ноздри своего носа и дрожа, но при этом оставаясь преданным, мой четвероногий друг.
От этого стало как-то приятно и тепло на душе. Всякое в эти минуты лезло в голову. Вспомнились почему-то студенческие годы, времена стройотрядов, турпоходов, бесконечных ночных зубрежек перед экзаменами и, наконец, первой любви, которая приносит множество никому не понятных страданий. Конечно, многое в своей жизни, если бы начать ее заново, хотелось изменить, но ведь так не бывает. Жизнь как нотный лист - все расписано по партиям, до последней нотки. Только вот партии у всех разные. Кому достанется длинная, а кому и короткая.
Не заметив, как закемарил, я вдруг вздрогнул и очнулся одновременно от лая Пестрого.
– Что такое, что случилось!? Господи, как ты меня напугал, – пробурчал я, ничего не понимая , что же все-таки происходит. Но, посмотрев в сторону поворота, да, того самого крутого поворота, от которого и начались мои сегодняшние приключения, я понял, что пес лаял не зря. Из-за него показались огни теперь, как было видно не грузовой, а, скорее, легковой машины или микроавтобуса. Прилив сил от чрезмерной радости помог мне подняться почти не чувствуя боли. Хотя ноги были как ватные от того, что затекли и покалывало их будто сотнями острых иголок.
– Молодец! Умница, Пестрый! Хороший из тебя сторож получится. Ну, теперь не промахнись, Сергей Николаевич, может быть, это твой выигрышный билет в большой лотерее жизни. Рассуждая вслух и размахивая своей курткой круговыми движениями над головой, я пытался изо всех сил привлечь внимание водителя идущей прямо на нас автомашины. Собака бегала вокруг меня, гавкала, стараясь помочь, но уже не лезла, как в первый раз к машине, будто помня мои слова, что ей машины не остановить.
Водитель, видимо, заметив нас, включил сигнал правого поворота, и машина, проскрипев тормозами, остановилась чуть дальше, не съезжая на обочину. Поднявшийся после дождя сильный ветер быстро подсушил асфальт. На затянутом дождевыми тучами небе, благодаря ему, время от времени стала показываться луна в периоде своего зарождения то освещая, то снова погружая в темноту все находящееся на земле.
Доковыляв до машины, под кратковременным освещением луны можно было разобрать, что это был джип с мощными колесами и объемом двигателя, наверное, не меньше четырех литров. Все это было одето в широченный корпус обтекаемой формы. Оформленный по периметру всякими молдингами и прочими наворотами. С левой стороны опустилось стекло с мягким звуком, похожим на жужжание шмеля, и женский голос с каким-то испугом и в то же время озабоченно спросил:
– Что случилось?!
Подойдя к открытому окну, я увидел сидящую за рулем белокурую женщину, а рядом, развалившись, откинув голову назад, по всей видимости, спал крупного телосложения мужчина.
– Что случилось, я вас спрашиваю?! Чего в такую погоду шарахаетесь?!
– Авария. Авария у меня случилась. Машина разбита, да и сам пострадал. Похоже, нога сломана, да и с головой что-то. – Переведя дух добавил: – Может быть, подбросите до города? Здесь недалеко километров двадцать пять будет.
Мужчина сквозь сон, видимо, услышал разговор, но, не поняв сути дела, что-то буркнул себе под нос и, повернувшись боком к стеклу, продолжал спать.
– Да, конечно, раз такое дело. А как же ваша машина?
– Да какая уж там машина. Остались от козлика рожки да ножки. Кажется, так говорят. Вызову техслужбу, а там видно будет.
Почувствовав, что об ногу что-то трется, вспомнил о Пестром. Он сидел и смотрел на меня, слегка попискивая и этим напоминая о своем присутствии. «Что же с тобой делать?- подумал я. -Как ни-как самые трудные минуты с тобой пережили. Не бросать же тебя здесь одного, без жилья и еды, на произвол судьбы. Не знаю, как на это посмотрит хозяйка машины», – сказал я почти вслух.
– Чего вы там говорите? – спросила женщина.
– Простите меня. Я не знаю, как вам это сказать.
– Что сказать? Говорите же! – с какой то нетерпимостью и раздражением ответила она.
– Я не один.
– А с кем вы?! – с испугом воскликнула женщина.
– Да нет, не бойтесь. Вы меня не так поняли. Я с Пестрым.
– С каким еще Пестрым!?
– Так зовут мою собаку.
– Послушайте, мужчина, а коровы там у вас случайно нет? – На мгновение мне это показалось обидным, но оценив свое положение, ее ирония мне стала понятной.
– Ну, садитесь в машину, – немного сменив тон на мягкий, она добавила:
– Где есть место троим, там и четвертому найдется. – Бросив сухую палку, я не успел открыть заднюю дверцу, как пес в один миг залетел в джип и уже устроился на резиновом коврике под сиденьем, прижав морду между лап, и не двигался. Сам кое-как, морщась от боли, забрался в машину. Захлопнув за собой дверцу и, устроившись полулежа, чтобы ноге не было так больно, несмело сказал:
– Все, можно трогать.
После перегазовки двигатель приятно-мощно проревел, и машина тронулась, незаметно набирая скорость. Потрепав Пестрого за ухом, который лежал, все еще не веря в то, что он тоже едет, я тихо произнес:
– Ну что, друг, домой едем? Домой.
Женщина вела машину уверенно, одной рукой держа рулевое колесо, крутя его то влево, то вправо, объезжая выбоины на асфальте, другая лежала на рукоятке переключения передач. Сразу было видно, что за руль она села не в первый раз. Я лежал так, что мне было видно ее сбоку. Это была светловолосая, на первый взгляд- лет сорока, женщина, которая, по-моему, знала, где ее место в жизни, или во всяком случае, старалась его найти. Мужчина, спавший на соседнем сиденье, от тряски и качки уже почти сполз с кресла, только иногда шевелясь и что-то бормоча во сне, заставляя этим злиться женщину. Кто он был ей, я, конечно, не знал, да и не мое это дело -соваться в чужие жизни.
От дорожной качки и от чертовской усталости я стал впадать в сон, как вдруг услышал голос хозяйки машины:
– Ну, как вы там, живы?
– Извините, что вы сказали?
– Я говорю, как вы себя чувствуете.
– Спасибо. Вроде еще жив, только вот нога все ноет и ноет. Это результат
моего неудачного приземления.
– Как вы попали в эту аварию? Извините, я не должна была спрашивать.
– Да нет, что вы, все нормально. Сам не понял. Все произошло в одно мгновение. Немного превысил скорость, а дорога -сами видите какая.
– Да уж , дорожка так дорожка, – сказала она и одной рукой поправила мужчину за плечо, чтобы совсем не свалился вперед на панель приборов.
– Что, муж заболел? – спросил я зачем-то, хотя знал, что он не болеет, а просто сильно пьян. Этого нельзя было не заметить потому, что дух винный чувствовался по всему салону машины.
– Муж?! Ха-а-а. – негромко засмеялась она и добавила:
-Кому я сделала что-то плохое, чтобы наградить меня этим словом “муж”. Нет, это мой любимый младший братец. Изволил накушаться так, что его в машину чуть затащили. Мы были на юбилее нашей милой мамочки. Было полно гостей, хороший стол, выпивка, а у братца насчет выпить никаких тормозов. Да вы не думайте, он хороший человек и должность занимает приличную, но насчет этого, как говорят, редко да метко.
– Хорошая у вас маши.... – Не договорив, я сильно закашлялся, и боль в груди, как ножом, резанула.
– Вас нужно сразу везти в больницу и показать специалисту.
– Да, вы правы насчет больницы, но не сейчас. Во-первых, два часа ночи я вижу у вас на автомобильных часах, и до утра со мной ничего не случится, а вовторых, я же не один, со мной пес и его надо на время куда-то пристроить. Доберусь до дома, позвоню своему товарищу. Знаете, он прекрасный малый и всегда выручит меня в трудную минуту. Разумеется, и я сделаю то же самое. Вот для этого и существует дружба.
– А что, кроме друга у вас некому присмотреть за собачкой? Жена, к примеру, или дети.
– Что-то мы с вами разоткровенничались, – сказал я. – Нет, женой и детьми я еще не обзавелся, хотя друзья и знакомые говорят, что уже пора бы.
Вдали показались огни новостроек.
– Ну, хорошо, – сказал я. – Откровение за откровение. А вы замужем? Простите меня за нескромный вопрос.
– Была, – ответила она и после этого последовала пауза. – Извините конечно, но мне не хотелось бы в данный момент ворошить прошлое.
– Да-а-а, – вдруг невнятно, заплетающимся языком промямлил ее братец. После, пробормотав еще что-то, вновь погрузился в свой насыщенно-хмельной сон. Пестрый что-то завозился, потом поднял свою мордашку, лизнул мне лицо своим влажным шершавым языком и, свернувшись в клубок, снова продолжал спать. При въезде в город женщина спросила:
– Где вы живете? Куда вас подвезти?
– А знаете небольшой скверик возле музея?
– Да, знаю.
– Так вот, после скверика сразу направо будет улица Северная, и по этой же стороне увидите серое здание с обувным магазином. Вот это и будет мой дом.
Машина въехала в наш дворик и, негромко пропищав тормозными дисками, остановилась у моего подъезда.
– Ну, что же, Пестрый, вот мы и добрались наконец-то. Давай просыпайся.
Выбравшись кое-как из машины, я, хромая, подошел к уже опущенному стеклу передней дверки и хотел было поблагодарить женщину за помощь, оказанную мне, не побоявшуюся ночью на пустой трассе остановиться, но она, опередив, меня сказала:
– А может, все-таки, отвезти вас в больницу? Вы очень сильно хромаете. Это может быть серьезно и затягивать с ногой не стоит.
– С ногой разберемся завтра, да и больница у нас рядом, через квартал. Сейчас мне хотелось бы не об этом, а просто сказать вам спасибо. Если бы не вы, Бог знает, сколько бы мне пришлось там куковать, среди непогоды и тьмы. Выходит, есть еще добрые люди на земле, значит, не так уж все плохо.
– Ну что вы, не стоит благодарности. Я думаю, на моем месте вы поступили бы так же. Если честно признаться, там, на дороге, я чуточку струхнула, но почему -не знаю, а все-таки остановилась. Мы оба рассмеялись и я, как бы невзначай спросил:
– А как вас зовут?
Мне кажется, в этот момент я сбил ее с толку своим вопросом, потому что после приличной паузы она ответила:
– Светлана Николаевна. А вас?
– А меня - Сергей Николаевич, – и опять мы оба рассмеялись. Может быть, потому, что у нас совпали отчества, а может, в то время между нами уже зарождались какие-то отношения. Не знаю.
Мы крепко пожали друг другу руки, как это полагается при знакомстве и, обменявшись еще парой-тройкой слов, попрощались.
Машина медленно пересекла наш дворик, освещая ярким светом фар разбегавшихся по сторонам прогуливавшихся соседских кошек, и скрылась за углом дома.
Стоял я еще какое-то время, не двигаясь, все, смотря вслед уходящей машине.
– Давай, малыш, вперед! Теперь здесь будет твой дом.
Пестрый, завилял хвостом и величаво, не торопясь, как это полагается хозяйскому псу, зашагал в сторону подъезда. Через пару минут мы уже были в своей квартире. Собака, осваиваясь, ходила из комнаты в комнату, все обнюхивая и приглядываясь ко всему. Я же не знал, за что схватиться и с чего начать.
-Так. В первую очередь умыться, потом накормить пса и наконец позвонить Андрею на счет Пестрого, -спланировал я и направился в ванну.
Набрав номер Андрея, я почувствовал себя как-то виновато. Звоню человеку в четыре утра и прошу его о том, чтобы он приглядел за моей собакой, которой у меня сроду не было. Нормальный человек не каждый может это понять. Но это нормальный человек, а он же все-таки мой друг. Это о многом говорит.
– Алло, алло, Андрей?
– Да. Кто это?
– Это я, Сергей. Ты что, спишь?
– Серега. Ты спрашиваешь, сплю ли я в четыре утра? Это на тебя похоже. Где ты пропал? Что случилось? Мы тебя ждали еще в полдень.
– Да тут, старик, такая история приключилась. В общем, попал я в аварию, машина разбита, зато теперь у меня есть Пестрый.
– Ка...ка... какая авария, Сергей?! – заикаясь от неожиданности спросил он.
– Да в двух словах все не расскажешь. А если ты хочешь спросить - кто такой Пестрый, так я тебе скажу, что это мой верный друг, конечно, после тебя, Андрюша. У меня появилась собака.
– Сергей! Конечно, спросонок я ничего не могу взять в толк, но я точно знаю, что тебе нужна моя помощь. Я угадал?
– Ты, как всегда, проницателен. В общем, попав в аварию, я немного побился и, по всей вероятности, мне завтра, то есть уже сегодня, придется лечь в нашу больницу, а вот пса не с кем оставить. Как ты на это смотришь?
– Сережа, ты же знаешь, что я пока еще нахожусь на даче, так, что надо считать, что этот вопрос решен. Я думаю, все равно сон уже перебит, так что я часика через два буду у тебя. Хорошо?
– Конечно, Андрей. Буду ждать. Давай. Пока.
Заварив крепкого кофе и заодно покормив собаку остатками запаса из холодильника, я уселся в свое удобное кресло. Закурил сигарету, смакуя небольшими глотками ароматный напиток, чередуя с затяжками. Невольно вспомнил свое необычное знакомство со Светланой Николаевной. Казалось бы, что произошло такого? Да ничего особенного. Просто один человек спас, или точнее сказать, выручил из беды другого, вот и все. Простые истины.
Обычная, на первый взгляд, женщина, а все же что-то в ней есть такое необыкновенное, нешаблонное. Господи, что со мной происходит, о чем я думаю! Ничего о ней не знаю кроме того, что ее зовут Светлана Николаевна. Да таких знакомств в день может быть несколько, и что из этого.
– Не забивай себе голову, Сергей Николаевич, – сказал я сам себе вслух. Потом, пройдясь по комнате, докуривая сигарету, добавил, – И все-таки в ней есть что-то такое.
Глава 2
В больничной палате, где я пролежал уже два дня, кроме меня было еще трое больных. Это дед Степан лет так семидесяти, невысокого роста, коренастый, лежал с переломом ноги. Большой любитель шахмат и не менее любитель потравить анекдоты. За два дня я столько их услышал и, конечно, многие запомнил, но при мысли о том, сколько мне придется их еще услышать, мне, ей-богу становилось дурно. Его соседом был мужчина помоложе, высокого роста, с представительной внешностью и черными огромными усами. Глядя на таких людей, скажешь: этот какой-нибудь директор или начальник, хотя он и на самом деле был начальником какого-то стройтреста. Вчера ночью привезли с острым аппендицитом. А третьим был парнишка лет восемнадцати. Призывник. Его направили от райвоенкомата подлечиться перед армией. А у меня самого, в трех словах, трещина в голеностопе, ушиб грудной клетки и легкое сотрясение. В общем, отделался легким испугом. Вчера выпал первый снег, украсив два куста рябины растущих под окнами палаты, наполнив гамму цветов и без того красивого, насыщенного красками, осеннего пейзажа. А к полудню следующего дня весь сошел, оставив после себя грязь, холод и ничего больше… Как там Пестрый на даче, без меня поживает?
Андрей приходил меня навестить, рассказывал, что собака живет с ним хорошо, только скучает, видно, по хозяину. Надо же, за такой короткий срок, а привык ко мне, да и я, по правде говоря, по нему скучаю. Ну, ничего, скоро увидимся.
Вот слышу: медсестра приглашает на процедуры. Кричит, – Северцев, готовь мягкое место!
Ох уж эти уколы, ни сесть, ни лечь, вся задница от них болит. Сегодня воскресенье. По выходным происходит обычно массовое посещение больных родственниками. Слышишь, то одного вызывают, то другого, а у меня сегодня выходной. Андрей сказал, что не сможет прийти, есть срочная работенка по ремонту своей небольшой дачи. Ну, да ладно. Завалюсь-ка я на правый бок, да покемарю минут так шестьсот на каждый глаз. Накрывшись одеялом с головкой и закрыв глаза я попытался уснуть, отгоняя всякие ненужные мысли за- бивавшие мне голову. Сквозь дремоту было слышно, как дед Степан закатывал кому-то очередной анекдот, без удержу хохоча, придавая рассказываемому эпизоду особую остроту и интерес. Дед что-то сегодня разболтался, видно, друг, навестивший его с утра, приходил не пустой. Вот возьми его. Семьдесят лет, а он еще сотку или две пропустит -и хоть бы что. Рожа красная, да весь день языком молотит. А с другой стороны, посмотришь и скажешь, дай Бог ему здоровья хоть еще лет на тридцать. Не жалко. Видно, медсестра Надя зашла в палату, потому что дед сразу притих. Она всегда его ругает за нарушение тишины. Вот и сейчас говорит:
– Слушай, дед! Ты опять своими анекдотами людям покоя не даешь? Опять где-то хватанул? Вот я все доктору доложу, задаст он тебе.
Отвязавшись от деда, сестра спросила кого-то в палате: – Северцев спит что ли? К нему пришли.
Услышав, что это меня, я резко повернул голову и спросил сестру, – Меня? А кто же это?
– Не знаю, не знаю, кто, – с хитрой улыбочкой и любопытством в голосе, ответила она.
Спускаясь по лестнице, осторожно переставляя костыль, чтобы не оступиться, я все время думал, кто же мог меня вызывать. Может быть, перепутали, и вместо меня надо было вызвать кого-то другого. Я знал точно, что Андрей не придет, а кроме него меня никто больше не должен был навестить. Добравшись до приемного покоя, я осмотрелся. На банкетках вдоль стены и окон сидело несколько больных, разговаривающих со своими родственниками, а может быть, друзьями. У окна стояли доктор Лаврентьев с каким-то мужчиной, и только за ними я вдруг увидел знакомое лицо. В этот момент у меня, верите или нет, замерло сердце и бросило в жар. Я чувствовал, как у меня горит лицо, будто я, как в детстве, натворил чего-то и, мне было стыдно и боязно оттого, что за это я могу получить приличную взбучку. Подойдя поближе, я с удивлением спросил:
– Светлана Николаевна, глазам своим не верю. Это вы?
– Да, Сергей Николаевич. Кажется, я правильно вас назвала, – улыбнувшись, ответила она.
– Да, вы не забыли. Но как, позвольте вас спросить, вы разыскали меня? Я же ......
Не дав мне договорить, слегка коснувшись своей рукой моих губ, она ответила, – Мы так громко говорим, что нас отсюда сейчас прогонят.
– Вы так думаете?
– Нет, я просто знаю. Вы поглядите на них.
Повернувшись, я увидел, что все больные вместе со своими посетителями, оставив на время свои разговоры, сосредоточили свои любопытные взгляды на нас.
– Да ну их! Пойдемте лучше выйдем в коридор. И все же, как вы меня нашли?
– Ну, вы же сами сказали, что больница, в которую вы ляжете, находится рядом с вашим домом, а дом, в который я вас доставила в ту недобрую ночь, не так уж трудно было запомнить.
– Ах, да. Как же я мог забыть. В нашем доме находится обувной магазин.
Мы опять долго смеялись, вспоминая отдельные эпизоды нашей первой встречи. В этот момент она показалась мне еще более красивой и жизнерадостной.
Светлана Николаевна подъехала к приемному покою в начале одиннадцатого. Заглушив двигатель и закурив, она стала ждать, невольно наблюдая ,как люди суетливо то выходили, то входили в здание больницы, занимаясь каждый своим, должно быть, по их мнению, неотложным делом.
Сергей Николаевич должен был сегодня выписаться, и она подумала, почему бы ей не встретить его и не сделать ему еще один сюрприз. К тому же ей самой увидеть его хотелось, по-видимому, больше, чем сделать для него приятное своим визитом. Прогуливаясь по больничной аллее, она постоянно задавала себе один и тот же вопрос. Почему она, женщина не слабой силы воли, после своего неудачного замужества, решившая никогда больше не связывать свою жизнь с мужчинами, вдруг как наивная девчонка-студентка сама приезжает в больницу встречать человека, которого, можно сказать, совсем еще не знает, но к которому, как ей кажется, уже появились какие-то чувства.
Выйдя из приемного покоя, я направился к воротам больничного двора. Как вдруг сзади услышал непродолжительный гудок сигнала автомашины. Сделав шаг в сторону, как это обычно делается в таких случаях, чтобы пропустить транспорт, я вдруг заметил через опущенное стекло поравнявшейся со мной машины знакомое улыбающееся лицо Светланы Николаевны.
– Что это, мне снится сон? – воскликнул я.
– Да, Сергей Николаевич. Это я - лягушонка в своей коробчонке, примчалась за вами, чтобы увезти на сказочный бал в честь вашего выздоровления.
– Вы серьезно?
– Садитесь, садитесь! Устраивайтесь поудобнее - и в путь.
– Я бы не сказал, Светлана Николаевна, что у вас коробчонка, скорее, это похоже на царскую карету времен 2000 года. Действительно, машина цвета, металлик голубоватых тонов, чистая, надраенная до блеска, наверное, полирующими средствами, оформленная хромированными деталями на корпусе, выглядела не иначе как карета, переливавшаяся различными цветами на солнце, наконец-то пробившегося сквозь темную громаду дождевых туч, блуждающих над землей, казалось, уже целую вечность.
Не ожидав такого поворота событий, я, как-то не подумав, от растерянности, вдруг ляпнул, – А может в ресторан заглянем, перекусим чего-нибудь?
– Да? Вот так сразу в ресторан? – сказала она. – Сергей Николаевич, вы бы хоть больничную пижаму-то сняли. Мы оба рассмеялись.
– Да, действительно. Я просто ляпнул, не подумав. Извините, Светлана Николаевна, – я растерялся.
– У меня есть другое предложение. Я же обещала увезти вас на бал в честь выздоровления. Ну, скажем, “бал” – это звучит слишком громко. Одним словом, едем ко мне. И никаких возражений.
– Светлана Николаевна, а это удобно?
– Ну, насчет того, что удобно, а чего-нет, есть много версий. Ну что, едем?
– Я считаю, что возражать бесполезно, – сказал я. – Едем! Только у меня
есть одна проблема. Мне у Андрея нужно забрать своего пса, Пестрого. Мне кажется, за три недели он по мне сильно соскучился.
– Сначала едем ко мне, а потом решаем все проблемы сразу. Как вы считаете?
– Если так, тогда вперед!
Машина взвизгнула покрышками от излишней перегазовки и, легко набрав скорость помчалась по проспекту, заставляя прохожих оборачиваться и провожать себя взглядами.
Проезжая по району новостроек, я спросил у Светланы Николаевны, – Вы здесь живете?
– Да, – ответила она. – Когда разошлась с мужем, продала свою квартиру, а брат Михаил помог мне с деньгами, и вот - купили в этом районе.
– У меня друг Андрей здесь живет. Ну, помните, у которого я Пестрого оставил.
– Да, конечно помню.
– Он недавно переехал в этот район. Тоже, разменяли квартиру с доплатой. Только у него я и разу не был еще, все как-то не получалось.
Проехав под аркой, мы очутились в небольшом дворике, ничем не отличавшегося от других по своему виду, оставленного после строительства. Кругом были разбросаны обломки кирпича, какие-то железные бочки и прочие строительные отходы. Поднявшись на девятый этаж, мы подошли к квартире. И тогда Светлана Николаевна сказала, – Ну, что же, звоните!
Я нажал кнопку звонка. Через некоторое время щелкнул звонок, дверь открылась. И что я увидел? На пороге возле моих ног стоял пес, как две капли воды похож на Пестрого.
– Пестрый! – воскликнул я. Собака засуетилась, виляя хвостом, стала прыгать мне на грудь, облизывая языком мое лицо, при этом скуля, как бы говоря: “Ну где же ты был? Как же я скучал”. От такой встречи, тем более неожиданной, у меня, ей-богу, вышибло слезу.
– Светлана Николаевна, что здесь происходит, я ничего не пойму? Откуда появился Пестрый? А где же Андрей?
– Да здесь я, Сережа. Из дверей кухни вышел Андрей, такой довольный от того, что задуманный ими сюрприз удался на славу. С расплывшейся на его лице обаятельной улыбкой он бросился ко мне в объятия.
– Ну, здравствуй, дружище. Как вы меня разыграли, – казал я. И только сейчас я заметил: слева от меня стоял еще один человек. Тот, который открыл мне дверь. В нем я узнал того самого мужчину, который в ту ночь ехал с нами в одной машине. Это был брат Светланы, Михаил.
Не дожидаясь от меня никаких слов, он первый протянул мне свою руку и представился. – Михаил.
В ответ я так же пожал его мощную руку при этом сказав, – Очень приятно. Сергей.
Мы оба посмотрели друг на друга оценивающе, но вдруг услышал голос Светланы Николаевны.
– Ну, все, хватит знакомиться. Знакомиться будем за столом. Так, Михаил и Андрей вместе со мной на кухню, а вы, Сергей Николаевич, раздевайтесь и в ванну.
Конечно, все это никак не укладывалось у меня в голове. Откуда здесь взялись Андрей с Пестрым. А что касается собаки, то это надо было просто видеть. Пес не сводил с меня глаз, терся об мои ноги не давая сделать и шага, при этом издавая звуки обозначающие на его языке то, как он долго ждал этой встречи и очень скучал.
– Ребята, у меня все готово! – снова зазвучал звонкий голос хозяйки. – Все к столу!
Да. Было действительно все прекрасно. Сколько было сказано теплых слов, поднято бокалов за знакомство, за жизнь, за прекрасную хозяйку, за тот случай на дороге, который, может, и нельзя назвать злополучным. Он объединил воедино хотя и несколько людей, но все же объединил.
Михаил оказался очень даже неплохим человеком, отдающим все свое время работе. А что касается друга моего Андрея, то это тоже счастливый случай. Со слов Светланы Николаевны, это произошло на неделе в канун моей выписки из больницы.
– Подъезжаю я как-то вечером к дому.- начала рассказывать Светлана, Сергею. Вижу, мужчина с собачкой прогуливается. А собачка так что-то мне показалась знакомой, я возьми да и скажи: “Пестрый!” Пес отозвался на кличку, а мужчина и спрашивает меня: “Женщина, извините, откуда вы знаете эту собаку?” Вот тут все и прояснилось, что собака оказалась той, которую приютил Сергей Николаевич, а мужчина – оказался другом Сергея, живущим в нашем доме, только в другом подъезде.
Выйдя на балкон покурить, я стоял и думал о том, что в моей жизни что-то начинает меняться, по всей вероятности, в лучшую сторону. Андрей с Михаилом все о чем-то спорили, доказывали, отстаивали свою точку зрения по тому или иному вопросу.
Потом подошла Светлана Николаевна, – Сергей Николаевич, вам не холодно?
С какой-то теплотой и заботой прозвучали эти слова, которые никак не могли пройти мимо моего сердца, не согрев его.
– Да нет, Светлана Николаевна, все хорошо, как никогда.
И она встала рядом, неожиданно положив свою руку на мое плечо. – А что мы обращаемся до сих пор друг к другу по имени и отчеству. Не перейти ли нам на ты? Как вы думаете? – сказал я.
– Если честно, я тоже об этом думала, но все как-то не решалась вам сказать. Я согласна.
– Ребята! Ребята! Бросайте курить и скорее к столу. Наполним бокалы. Мы со Светланой пьем на брудершафт.
Вечер был тихий, безветренный. Темное осеннее небо было сплошь усыпано звездами. Начались первые заморозки.
– Чувствуете, Светлана, какой воздух? Чистый, морозный.
– Да, вечер прекрасный. Может, я все-таки довезу тебя до дома? Как ты на это смо- тришь?
– Спасибо, но сегодня мне хочется просто прогуляться.
– Так далеко же, Сергей Николаевич. Ой, простите, Сережа.
– А что нам расстояния, правда, Пестрый? Вот мы с ним и прогуляемся. А то пока я в больнице лежал, все косточки позастыли.
И пес, понимая, что речь идет о нем, завилял хвостом, изредка вставая на задние лапы, подтверждая этим слова хозяина.
Остановились мы оба разом и повернулись друг к другу. Даже как-то странно получилось. Как будто мы эту сценку репетировали десятки раз. Так бывает при постановке спектакля или на съемках кино. Повернулись и молча, смотрели какое-то время, она-на меня, а я-на нее. То ли не находя нужных слов, а может, просто от неожиданности.
Первым эту паузу прервал я, – Ну что же, Светлана, давай прощаться. Я бесконечно благодарен тебе за сегодняшний вечер. Мне кажется, он нужен был нам всем. Это тебе удалось. Сюрприз получился великолепный и он меня тронул. Я очень рад нашему знакомству.
– Что ты, Сережа. В этом нет особо моей заслуги. Просто из стечения обстоятельств сам собой получился этот сюрприз. Но мне очень приятно, что ты остался доволен этим вечером, хотя мне нужно было познакомиться с тобой ближе, не меньше.
– Я тебе позвоню. Хорошо? – сказал я.
– Хорошо. Я буду ждать звонка. Только звони на мобильный. Обычный телефон нам еще не подключили.
Пестрый бегал вокруг нас, время от времени подходя к моей ноге и толкая ее своей мордой, поторапливая меня. А я стоял, не зная, что делать. Попрощаться как обычно, пожав руку, или попытаться поцеловать ее?
Мысли о том, что этим я могу испортить только что зарождавшиеся между нами отношения, останавливали меня. Хотя, с другой стороны, ей хотелось этого, может быть, не меньше, чем мне. Решив не торопить события и попрощавшись, сказав: «до свидания», мы с псом подались по только что выстроенным дорожкам в сторону дома, обгоняя друг друга, играючи.
Глава 3
Первый день выхода на работу был для меня утомителен от бесконечных вопросов и ответов. Все справлялись о моем здоровье, а женщины, плюс ко всему, намекали постоянно мне на то, что пора бы обзавестись семьей. Можно подумать, что если бы я был женат, то аварии могло бы не быть. Бред какой-то. А впрочем, может они и правы. Сколько можно жить одному. Есть угроза остаться «хроническим бобылем». Отчитавшись по командировке, я заскочил в приемную моего шефа. Наша секретарь Алла Викторовна была авангардисткой, и всем остальным женщинам отдела давала приличную фору в смысле моды.
– Здравствуйте, Аллочка! Вы неотразимы. Если кому-нибудь и когда-нибудь удастся перещеголять вас, то это будет, наверное, последним днем его жизни.
– Ну, скажете тоже, Сергей Николаевич. Вы мне льстите.
– Ну, хорошо, хорошо, я больше не буду. Скажите, а шеф у себя?
– Да, Сергей Николаевич, я сейчас доложу. Виктор Семенович, к вам Северцев.
– Сергей Николаевич? Да, просите. Пусть войдет.
Обсудив с начальником кое-какие производственные вопросы, заодно получив добро на материальную помощь под восстановление своей разбитой машины и еще на приобретение кое-чего для дома, выйдя из приемной, столкнулся лицом к лицу с Андреем.
– Привет, Серега!
– Здоров, Андрюха!
– Ну, как, голова не болит? – спросил я.
– Все в порядке. А у тебя как дела? – не без интереса спросил он. – Я вчера на вас со стороны посмотрел. И вот чего тебе скажу, Серега. Жениться тебе надо.
– И этот туда же. Вы что, сегодня, сговорились что ли? Все меня почему то сегодня оженить хотят. С какой стати, я чего-то в толк не возьму.
– Еще скажи, что Светлана тебе не нравится.
– Ну, если и нравится, так что-сразу жениться?
– Ладно, не обижайся, Серега. Побегу. Потом поговорим. Давай, пока.
Вечером, накормив Пестрого, я завалился на диван, включил телевизор, переключая программы с одной на другую так, без всякого интереса.
– А что если мы завтра с тобой гостей пригласим? – обратился я к собаке. – Завтра суббота. С утра сходим на рынок ,закупим продуктов и приготовим чего-нибудь. Как ты думаешь?
Пестрый посмотрел на меня своими большими глазами и, вильнув пару раз хвостом, повернулся на другой бок, почему-то не ответив мне ничего.- Вот всегда так, как в гости идти, так ты готов, а как гостей к себе пригласить, так тебе и дела нет.
Набрав по записной книжке номер телефона Светланы, я стал ждать, ощущая какое-то внутреннее волнение. Гудки с небольшими интервалами все вызывали и вызывали абонента. «Что же она не берет трубку», подумал я. И хотел было уже положить ее, как вдруг услышал знакомый голос Светланы:
– Да! Я слушаю! Ах, это ты, Сережа. Здравствуй!
– Добрый вечер, Светлана, а я уже подумал, что нет дома.
– Да нет же. Просто засунула мобильник куда-то. Слышу, что звонят, а не могу найти. А он завалился за спинку дивана и попискивает.
– Бывает. Я вот чего звоню. Как ты смотришь на то, если я приглашу вас с братом завтра ко мне на ужин.
– Завтра? А что, у тебя какой-то праздник?
Что же такое придумать? Господи, ничего в голову не лезет.
– Алло, Сергей! Ты слышишь меня?
– Да. Да. Вот тут что-то с телефоном случилось, – соврал я.
– Я говорю, у тебя какой-то праздник завтра?
– Праздник – не праздник, а так-небольшая дата. У нас с Андреем исполнилось десять лет, как мы дружим, – с чего я вдруг ляпнул это?
– Десять лет? - со скрытой усмешкой в голосе спросила она. - Это конечно дата. Хорошо, я согласна. Только вот с Михаилом не получится. Он вчера уехал куда-то по своим делам и вернется только послезавтра вечером.
– Как жаль. Ну, а ты-то сможете прийти?
– Конечно. Но я не знаю, ко скольки приходить.
– Извини меня, я совсем забыл о времени. Мы будем ждать тебя к восьми вечера.
– Хорошо. Договорились. Пока!
Положив трубку, я готов был сгореть от стыда.
– Ты думаешь, она мне поверила? – опять обратился я к Пестрому.
– Конечно нет, – ответил я сам себе и сразу же стал набирать номер телефона Андрея.
На этот раз долго ждать не пришлось. Рассказав ему о чем я только что наплел Светлане, мы решили, что он выручит меня, хотя завтра ему очень и очень некогда. Но ради того, чтобы меня «оженить», он готов пожертвовать чем угодно. Этого можно ожидать только от хороших друзей и ни от кого больше.
Субботнее утро для меня началось слишком рано. Часов в пять утра я уже вскочил, суетясь по квартире, что-то перекладывая и передвигая с места на место, пытаясь сменить интерьер квартиры. Пестрый то и дело пыхтел недовольно, когда я заставлял его сменить место лежки, но все-таки вставал и шел туда, куда ему скажут. Позднее, сбегав с псом на рынок и закупив продукты, я, наконец-то, приступил к самому главному.
Перелистав всю книгу «Кулинария», которую попросил у соседки тетки Марии, остановился на салатах и бифштексах.
К четырем часам вечера, наконец-то приготовив все, я уже был никакой.
Андрей, как договаривались, пришел к семи. И не успели мы накрыть на стол, как в дверь раздался звонок.
– Это Света! – сказал Андрей.
Открыв дверь, на пороге я увидел Светлану с большим свертком в руках, аккуратно упакованным и перевязанным цветной лентой. - Боже мой, -подумал я, -вот до чего доводит вранье.
– Добрый вечер. Вот и я, – входя, сказала Светлана.
Из кухни, торопясь, подошел Андрей, как будто боялся опоздать на поздравление, и расплывшись в улыбке произнес:
– Здравствуйте, Света! Мы так рады вас видеть. – Я незаметно ткнул его в бок, напоминая, чтобы не проболтался от простоты душевной, после чего нам был вручен подарок с соответствующими пожеланиями.
После двух или трех рюмок хорошего коньяка, под хорошо прожаренный бифштекс, мы вспомнили прошлый ужин у Светланы и жалели о том, что с нами сегодня не было Михаила. Вскоре Андрей распрощался с нами, не смотря на наши уговоры остаться еще хотя бы на часок. Вот мы остались вдвоем, не считая Пестрого, догрызавшего кость в углу на кухне, заработанную за долгое бродяжничество по рынку в поисках этой вот самой кости.
Я чувствовал себя не в своей тарелке. Остаться с женщиной один на один в квартире, мне, закоренелому холостяку. Да лучше провалиться мне на этом месте. Что делать, о чем говорить-просто не представляю. С кухни послышался голос Светланы Николаевны.
– Сережа, а где у тебя щетка для мытья посуды?
– Не надо, Светлана Николаевна. Я сам сейчас все перемою, – и зачем я назвал ее по имени и отчеству?
– Вы лучше помогите перенести остатки посуды со стола. А я уж сама справлюсь.
Усевшись на диван и уставившись в экран телевизора, мы какое то время молчали, хотя телевизор был лишь поводом заполнить паузу в нашем диалоге.
– Вы не хотите рассказать о себе, Сережа? Мы с тобой знакомы не так давно и, в общем то, ничего не знаем друг о друге, – прервав паузу, спросила Светлана.
– Рассказать о себе я, конечно, могу, но будет ли мой рассказ тебе интересен?
– Он не должен, Сережа, быть обязательно интересным. Это не кино и не художественная книга. Главное, чтобы он был правдивым. И не был вымышленным, как, например, повод для этой вечеринки. Я вас раскусила.
– Да, Светлана, ты положила меня на обе лопатки. Мне стыдно, но я найду в себе силы признаться. Просто мне очень хотелось тебя пригласить и увидеться с тобой. Я с самого начала предполагал, что ты не поверила мне. Ну, да ладно, чего только в жизни не бывает. Слушай!
Как большинство детей, я родился в нормальной семье. Мама моя была отличным человеком. Работала швеей на фабрике, а отец был машинистом в депо, работал на тепловозе. Окончил я среднюю школу почти на «отлично», а после поступил в политехнический институт. Успешно закончил его и теперь работаю инженером в нашем отделе. Вот и вся моя короткая жизнь, уместилась в две строки.
– А почему один? Где ваша семья? Конечно, я не должна об этом спрашивать, но мы с вами взрослые люди и такой же вопрос, я уверена, ты захочешь задать и мне.
– Вы правы, Светлана. Да и в этом вопросе нет ничего особенного. Семьи у меня никогда не было. Была у меня в студенческие годы одна девушка. Училась в нашем институте, только на другом отделении. Сначала дружили. Встречались чуть ли не каждый день. Ходили в кино, а иногда даже и в театр, но это очень редко. На стипендию не разгуляешься. А потом наша дружба, как мне казалось, перешла в любовь. Вы, наверное, сами знаете, что в этом возрасте, тем более, когда влюблен, кажется, что даже земля из-под ног уходит. Каждая мелочь, каждая ссора, даже из-за пустяка ,казалась в то время трагедией.
– И что дальше? – спросила Света.
– Дальше. А что дальше? Появился у нас на кафедре один парень. Ну, как сейчас сказали бы, крутой. Весь такой стильный. Ну, в общем-то, видный парень. Наши девчонки гужом за ним бегали. Большинство ребят перебивались с копейки на копейку, от стипендии к стипендии. Ну, бывало, если кому-то родители из дома посылку пришлют, так это был грандиозный праздник на всю общагу. А этот не знал трудностей. Шмотки любые, без проблем, кафе, рестораны.
Вера не была из числа тех девчонок, которые бегали за ним. Она была гордая и осталась ей до сей поры. Обычно парни не любят тех девчат, которые вяжутся. Они любят неприступных. Вот он и стал ей голову морочить. Сколько раз из-за этого между мной и ним случались стычки. В общем, не знаю, каким способом, но он все-таки добился своего. В результате Вера забеременела. Стала сторониться меня. Представляешь, как мне было плохо и скверно на душе? Учеба не шла на ум. Нахватал долгов по учебе. Чуть не отчислили из института. А Веру заклевали, застыдили, и она была вынуждена бросить учебу и уехать к матери в деревню. Вскоре она родила девочку. Я ездил к ней. У нас был серьезный разговор. Мне хотелось жениться на ней, а девочку удочерить. Для себя я, конечно, все решил. Перейду на заочное обучение, буду работать, как-нибудь выкрутимся. Такая ситуация не у нас первых, не у нас последних.
Но она-гордячка. Говорит. - Сама виновата, сама и буду воспитывать, как бы не было трудно, а жалости мне не надо. - в общем, сказала, как отрезала.
Долго я еще не мог оклематься после этого. Но, как говорят, время лечит все раны. Только я вот так думаю: если бы она меня любила, как я ее, то ни беременность, ни родившаяся дочь, не были бы нам помехой.
– Да. Здесь сюжетец будет почище, чем в каком-либо романе. И, что же, ты никого в жизни своей больше не встретил?
– Ну, как тебе сказать. Знакомства были, конечно, но так, чтобы полюбить, не встретил. В общем, не сложилось у меня в жизни. А теперь уже как-то привык один.
– Ну, а как же сейчас она? Все одна с дочкой?
– Уехали они с матерью из деревни. Дом продали. А куда – никто не знает…. Утомил я тебя, наверное, Светлана, своими россказнями? Может, нам поставить чайничек? А? Как ты думаешь?
– Я- с удовольствием, тем более, у нас есть кое-что к чаю. Мне кажется, Сережа, что вы с Андреем забыли про свой подарок, который я вам принесла.
– Действительно! А что там?
Взяв нож и разобрав упаковку, я увидел в ней огромный, очень красивый масляный торт.
– Вот это да! Жаль, что Андрей при этом не присутствует. Он, как и я, любит вот такие сладкие штучки.
Было уже одиннадцать вечера. Пестрый видел уже десятый сон, лежа на кухне у холодильника, и от сладких снов время от времени у него дергались лапы и он слегка попискивал.
Поставив чайник, мы устроились за кухонным столом. Я закурил сигарету, предложив и Светлане, но она отказалась. Тогда, затянувшись и стряхнув пепел, я сказал:
– Похоже, теперь ваша очередь, Светлана. Как говорят, откровенность за откровенность.
– Я знала ,что и вы попросите меня рассказать о своей жизни. Вот я сидела и слушала вас, а сама про себя думала: «Господи, сколько же схожих жизненных моментов этого человека с моими ». Так же закончила школу, институт. Страдала по одному парню, не спала ночи напролет, а под утро, наревевшись, засыпала так, что могла весь день проспать не шелохнувшись. А парень этот на меня и внимания то мало обращал. Не закончив второй курс института, выскочила замуж. Позднее перешла на заочное. Вышла замуж, чтобы доказать ему, что вот, мол, я какая. Без любви, без каких либо чувств.
Поначалу, около года жили с моими родителями, а после получили квартиру. Хоть квартирка небольшая была, но все же-свой угол. Забеременела я от него, а он, как на зло, задурил. Стал приходить домой поздно и пьяный. Начались скандалы. И беременность нехорошая была. Однажды пришел так вот, чуть живой, я его-ругать, а он как даст мне по лицу – я и полетела. Ударилась о шкаф и сознание потеряла. Он перепугался и убежал. Сколько я пролежала не знаю. Когда очнулась, почувствовала боли в животе. К соседям звоню, говорю, плохо мне. Вот они неотложку вызвали и отправили меня в больницу. А в результате, - ребеночка я потеряла.
Перед выпиской врач сказал, что если у вас будет когда-нибудь ребенок, то можете считать это чудом.
– А как муж ,вернулся или нет?
– Да куда ж ему деться? Все ходил, просил прощения, плакался. Знаете, что я вам скажу? Бабы – дуры. Ну, пожили мы с ним после этого, вроде притих, а потом опять за свое взялся. Подумала, я - ради чего я все это терплю? Собрала вещи и ушла к брату. К матери не пошла, потому что отец меня бы не понял. Он считает, если вышла замуж, так терпи.
– Да, интересная у вас тоже жизнь сложилась.
За разговорами мы и не заметили, что у нас на плите давным-давно чайник под парами.
– Что же, мы с тобой про чай-то совсем забыли?
А Светлана, посмотрев на часы, добавила,
– Какой уж тут чай, Сережа. Вы посмотрите, который час?
Действительно, время было четверть второго ночи. И что удивительно, сна не было ни в одном глазу.
– Нет-нет! Чай с тортом мы должны выпить обязательно. Не пропадать же такой красоте. И еще я хочу сказать тебе, Светлана. Время позднее и разумнее всего будет, если ты останешься ночевать у меня.
– Что ты, Сергей!? По-моему, это не очень хорошая мысль. И удобно ли это?
– Ну, мысль, по-твоему, может и не очень удачная, зато, по-моему, если ты переночуешь в моей квартире, это не принесет неудобств никому. Я постелю тебе в спальной, а сам прекрасно устроюсь в зале на диване. Как ты на это смотришь?
Светлана какое-то время не отвечала на мое предложение, видимо взвешивала все за и против. Потом все же ответила.
– Хорошо, Сережа. Мы с тобой взрослые люди. Действительно, время позднее, и, по правде говоря, тащиться ночью по холоду нет никакого желания. Давайте пить чай.
Лежа на диване, я долго не мог заснуть, перебирая в голове весь наш разговор со Светланой, и в то же время, думая о том, спит ли она, или, как и я думает о чем-то. Сколько я так лежал, не знаю, но, видимо, все же уснул, потому что проснулся, почувствовав прикосновение к своей щеке. Открыв глаза, я увидел сидящую на краю дивана Светлану. Это она своей рукой коснулась моей щеки.
– Сережа, ты спишь?
И я в очередной раз от неожиданности соврал, ответив,
– Нет, нет, не сплю!
– И я вот никак не могу заснуть. Все что-то ворочаюсь с боку на бок.
– Ну что ты сидишь на краю дивана и мерзнешь. Забирайся скорее под одеяло, – сказал я и движением руки откинул часть его.
Она быстро шмыгнула под теплое одеяло и крепко прижалась ко мне затаив дыхание, пытаясь согреться, и в то же время, испытывая передо мной какое-то естественное стеснение. Сам я, ощутив ее тело рядом с моим, был стеснен не меньше, чем она. Наконец, она тихо, почти шепотом сказала .
– Мне там одной было холодно и немного страшно. Подняв немного голову, ее губы коснулись моего подбородка, а после - и моих губ.
Проснулся я, когда уже было светло от лучей солнца. С кухни тянулся пленяющий запах только что поджаренной ветчины с яйцами и свежезаваренного кофе. Светланы рядом не было.
«Вот это здорово» – подумал я и сказал.
– Что это за хозяйка появилась у нас на кухне? Кто мне скажет, а, Пестрый?
Пестрый, услышав мой голос, подбежал к дивану, забравшись передними лапами и, виляя хвостом, то и дело поворачивая голову в сторону кухни, решив, что он сполна ответил на вопрос хозяина, снова убежал.
Подойдя и присев рядом, Светлана сказала.
– Ну что, засоня, проснулся? Хватит валяться. Завтрак уже на столе. В ее голосе я заметил какую-то особую нотку удовлетворенности и желания сделать что-то хорошее, доброе для нас обоих. Обняв ее и нежно поцеловав, я сказал:
– Как же мне не хватало всего этого, долгие холостяцкие годы.
И.Одерышев
2005 г.
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com