Пурпурные башни Хендера

 

Глава 1

 

Тогда он ещё не был императором. Тогда он был просто замёрзшим угловатым юношей с длинным, некрасивым лицом, очень напуганный, дрожащий от усилившегося этой ночью мороза. Подтащив убитого крестьянина к краю каменной площадки, будущий император подышал на окоченевшие руки и кровью начал рисовать пентаграмму на древних камнях. Тело убитого стыло быстро и жирная, кажущаяся в темноте чёрной, кровь моментально сворачивалась. Дрожащий молодой человек торопился. Коротким мечом отрубил голову трупу, поместил её во главе пентаграммы, достал мешочек с порошком и аккуратно обвёл звезду чёрным кругом.

– Это остановит его, – прошептал юноша замёрзшими губами.

Он встал у нижнего края магического знака, напротив расходящихся лучей, и вместе с облачками пара начал выкрикивать в морозную ночь заклинания. После первых же слов осыпался снег с веток деревьев, и над пентаграммой поднялось призрачное голубоватое сияние. Юноша повысил голос - в середине пятиугольной звезды вспыхнуло пламя. Сначала оно было робким, но потом его жадные язычки разбежались, заметались, ограниченные чёткими линиями знака. Длинные слова забытого, древнего языка, срывающиеся с губ юноши, полосовали ночь, хлестали её как бичи. Призрачное сияние стало мощным, пульсирующим, и посреди пентаграммы, из языков огня, соткалась трёхметровая тварь. Рёв вызванного переполнил ночь, выплеснулся через край рассудка будущего императора. С трудом удержавшись, чтобы не кинуться прочь, человек собрался с духом и крикнул:

– Я вызвал тебя, чтобы требовать признания!

Тварь качнулась и шагнула к краю пентаграммы.

– Я требую бессмертия, по праву рождения!

Тварь застыла в извивающихся языках пламени, посмотрела с высоты своего роста на кричащего человечка.

– Красиво, правда? – раздался сзади насмешливый голос.

Юноша вздрогнул и обернулся. Тот, кого юный маг звал, стоял сзади. Он не был ограничен горящими линиями магической звезды, не дышал огнём и не пах серой. Он просто стоял - средних лет высокий мужчина, со странно искривлённым ртом. Вполне обычный человек, одетый во всё чёрное. Правда, глаза у него были необыкновенные, пронизывающе чёрные, затягивающие глаза Властелина тёмной стороны.

– Красиво! – повторил вызванный юношей Повелитель Теней. – Почему вы так стремитесь к театральным эффектам? Зов сердца гораздо могущественнее, чем пентаграммы, шаманские обряды, кровь и слова давно почившего древнего языка. Зов сердца... Но мы отвлеклись. 

Бездонные глаза, посмотрели на трёхметровую огненную тварь. В одну секунду она рассыпалась. Ветер, рванувшийся из-за холма, унёс остатки её огненными искорками в темноту. Так же моментально опал огонь в середине пентаграммы и исчезло пульсирующее сияние.

– Отец! – выдохнул юноша.

Бровь Князя теней шевельнулась.

– Это мать сказала тебе.

– Да!

– Хм! Женщины! Наверняка она сама поверила в эту выдуманную ею историю. Кажется, занятия чёрной магией кончились для неё весьма плачевно?

– Да, её принесли тебе в жертву.

– Мне? – брови Властелина мира теперь уже по-настоящему удивлённо поползли вверх. – Не помню, чтобы я просил об этом. Впрочем, это не удивительно. Когда Он создавал вас, я уже тогда подозревал, что не один из планов по поводу вашего рода не сбудется. Мать польстила тебе. Существо и история твоего зачатия гораздо грязнее и проще, чем ты рисуешь себе, – возле Князя Теней сгустилась тьма. – Можно, конечно, наказать тебя за самомнение, но уж слишком много сил ты затратил на эту встречу.

Юноша сглотнул слюну и внутренне сжался. Он совсем по-другому представлял сегодняшнюю, великую ночь. Он ожидал буйства пламени, грозных, полных тайны, слов, великих признаний. А вместо этого получался, какой-то обыденный разговор.

– Любишь театр? – насмешливо спросил Повелитель Теней.

– Нет.

– Перестань! Я вижу твои мыслишки так же ясно, как ты видишь эти звёзды. Они копошатся в твоей голове, как пауки, такие же гадкие и отвратительные. Злоба переполняет тебя, сочится капельками гноя.

– Они ненавидят меня! – сорвавшись, выкрикнул юноша. – Все называют меня ведьминым ублюдком. Девушки отворачиваются в сторону, а мужчины, если не отвешивают мне пинка, то просто скалят надо мной зубы! Кто они все, чтобы потешаться надо мной? Кто они, эти животные, которые днём вкалывают на полях, а ночами тискают своих потных жён? Как смеют они унижать меня?! Я знаю больше их, я умнее! Я размышляю над тайнами мироздания, я влюбляюсь, мечтаю. А мир ненавидит меня!

– Злоба, – тёмный повелитель совсем по-человечески закутался в широкий плащ – Вечная злоба и страх. Чего ты хочешь?

– Власти и бессмертия!

Шевельнулся притихший ночной морозный ветерок, робко проскользнул меж двумя собеседниками, вздохнул, саваном бросил на обезглавленный труп пригоршню снега, как будто стараясь спрятать его.

– Бессмертия? – задумчиво переспросил Хозяин ада. – Всегда одно и то же. Ты хоть понимаешь, чего просишь? Ты спутал бессмертие с вечностью и попросил то, что будешь проклинать. Бессмертие – это вечные поиски чего-то, страх, постоянные амбиции, постоянный голод, неудовлетворённость. Бессмертие – это века и века на комке грязи, за который вы почему-то цепляетесь всеми силами.

– Я не хочу умирать!

– Да что ты знаешь о смерти? Хотя! Ты получишь то, о чём просишь, это в моей власти.

Юноша прислушался к себе, но никаких изменений не почувствовал.

– Всё? – насмешливо поинтересовался его собеседник.

– Я хочу быть самым великим магом среди живущих магов. Я прошу тебя дать мне армию ада, чтобы никто не мог посягнуть на мой трон.

– Ма-а-агов! – протянул Князь тьмы. – Кучки шаманов ты имеешь в виду.

Изгнанник из рая вытянул в сторону руку, затянутую в кожаную перчатку, и поймал несколько снежинок.

– Хорошо! Я дарую тебе и это. Твоя власть над жизнями людей будет огромна. С каждой капелькой зла в мире будет рождаться новый солдат твоей великой армии. У тебя будут легионы чудовищ и самая большая империя. Все самые низкие желания исполнятся. Твоя злоба будет напоена местью всему живущему. Но за всё надо платить.

– Я готов!

– Не мне, глупец. За всё это ты заплатишь себе. Не сегодняшнему, а тому, который через сотни, а может тысячи лет, посмотрит на тебя из зеркала.

– Хочешь, забери мою душу себе.

– Нелепое существо! Ты даришь мне то, что уже давно моё.

На поляне наступила тишина.

– Как просто вы лишаете себя всего, – нарушил её Вызванный. – Потакая своей похоти, своим инстинктам, теряете самое прекрасное, что может ожидать вас. За миску похлёбки, за женщину, за красивую безделушку вы с лёгкостью отдаёте единственную ценность, которая у вас есть. Его любовь. Его вечность. Не страшно?

– Я не верю в богов! Если б они были сильнее тебя, они не допустили бы зла на Земле.

– Люди! – его собеседник вздохнул. – Зря Он называет вас детьми. Дети растут, дети перестают, не задумываясь, ломать, отдавать алмаз за навозного жука, убивать, – страшный гость насмешливо посмотрел на труп крестьянина. – Вы же не растёте, вы костенеете в своей злобе, в своих грехах.

Растерянный юноша слушал с нарастающим удивлением.

– Что-нибудь ещё? – вежливо поинтересовался Вечный изгнанник.

– Позволь мне называть тебя своим отцом? – вымолвил юноша и голос его, охрипнув, сорвался.

Смех заставил парня отшатнуться.

– Неплохо! Ну что ж, просьба небольшая, я даю тебе такую возможность! Но тебе придётся отказаться от предыдущих подарков. Ты же знаешь - отцы, в основном, дарят детям просто жизнь, а не империи.

– Как отказаться? – растерялся юноша.

– Отбросить их. Продолжать жить, как жил, только с ощущением, что теперь у тебя есть отец.

– Но эту империю я буду строить для тебя!

– А кто сказал тебе, что она вообще мне нужна? С чего ты вбил себе в голову, что хоть кто-то из вас, копошащихся здесь, нужен мне. Вы и так все мои, я и так царствую над вами.

Ветер становился сильнее, он рвал плащ юноши, подшитый старой вытертой волчьей шкурой, заметал труп крестьянина, качал верхушки деревьев. Тихим и безветренным оставался только пятачок вокруг страшного собеседника человека.

– Иди, император! – насмешливый голос вернул юношу к действительности. – Время пришло. Я чувствую ярость твоих желаний, вижу первые армии, убитые одним движением твоей руки. Вижу валяющихся у твоих ног женщин и суровых воинов, дрожащих от страха при твоём приближении. Шагай, император!

Сила, как страшный груз, упала на худые плечи юноши. Сила заполнила тело, ломая человеческую сущность, наливая тело жгучим огнём. Ноги подкосились, и юноша осел в снег. Молодой маг закричал, и крик его перешёл в рёв, от которого содрогнулся лес. Он вопил, катаясь в снегу, и сила разрывала человека, не находя себе выхода. Ужас длился лишь несколько минут, а потом всё кончилось. Ветер утих. Лежащий в снегу человек поднялся. Огляделся вокруг, но кроме безголового трупа никого не было на поляне. Торжествующий оскал обезобразил гордое лицо. Шевельнулись тонкие пальцы юного императора. Труп медленно сел, поднялся на ноги. Постоял, покачиваясь, а затем, повинуясь мысленному приказу своего хозяина, двинулся по направлению к деревне.

– Убивай в каждом доме. Вытаскивай их из тёплых постелей, пожинай их страх, – ласково шептал вслед мертвецу новорожденный император. – Моя месть миру будет сладкой. Меня слишком долго унижали, надо мной так долго смеялись. Я отомщу всем.

На секунду мелькнули в сознании длинные волосы, яркие, голубые как небо глаза, стройная фигурка, и послышался серебристый смех. На секунду смягчились черты императора, но тут же искривился в злобе рот и шепнули кривящиеся губы:

– Ты тоже теперь моя!

Император захихикал.

– Он дал мне силу. Он дал мне силу, но, кто знает, может быть, я скоро сравняюсь с ним. Я буду ждать, я буду расти. Тот, кто бессмертен, уже равен богам. А тот, кто имеет жажду! - Император посмотрел на свои руки. – Страшную жажду! Тот выше богов.

 

 

 

 

Глава 2

 

Олег проснулся, словно от толчка, но ещё долго лежал в постели, прислушиваясь, как гулко колотится в груди сердце. Сон, который оборвался так неожиданно, всё ещё плыл над ним. Серые ужасные твари из этого кошмарного сна преследовали человека. Они гнались за ним по какому-то дикому лесу, гортанно крича. Олега испугал даже не их кошмарный вид, не крики, не страх смерти. Ужаснуло только хлопанье огромных кожистых крыльев, приближающееся с каждой секундой. Человек сел на постели и приложил руку к груди - сердце ныло, билось торопливо и гулко, как будто он действительно долго бежал.

– Это сон, – прошептал Олег. – Только сон.

Рассвет был тусклым, как, впрочем, и все рассветы поздней осени, а длинный день не сулил ничего хорошего. Олег подождал, пока успокоится сердце, поднялся на локте и оглядел единственную комнатку маленькой уютной квартиры, которую снимал второй год.

– Неужели опять бежать! Неужели бросать всё это и опять бежать куда-то?

Тикали часы на кухне. Осенний день бродил по Городу.

– Я не могу без тебя, – признался Городу Олег. – Я прибежал сюда без денег, без надежды, и ты принял меня. Мне было так хорошо и уютно, но вот снова всё рушится.

Он встал с дивана и пошёл в ванную. Там из зеркала на него посмотрел ничем не примечательный представитель рода людского, с грустными зелёными глазами и печально опущенными уголками губ.

– Улыбайся, – посоветовал отражению Олег и, плеснув в лицо холодной водой, отправился обратно в комнату. Отдёрнул тяжёлые тёмно-красные шторы и с высоты четвёртого этажа окинул взглядом такую привычную картину. Жёлтый обшарпанный подъезд, стоящий напротив Вьетнамского посольства, уныло повисший красный флаг над ним и будка со скучающим охранником. Монументальные стены и стальные колонны банка «Аваль». Несколько иномарок, на одну из которых лёг жёлтый, разлапистый кленовый лист, как штрафная квитанция от осени.

– Где же денег взять?

Скользнула в сердце тоска – серая крыса. Уселась и пустыми бусинками глаз заглянула в душу. Арифметика была проста. Работа потеряна месяц назад, а маленькая, уютная квартирка на Печерске стоит слишком дорого. Целый месяц Олег, обезумев от безысходности, метался по городу, стараясь найти приличную работу, но поиски неизменно оказывались тщетными. Прижавшись лбом к прохладному стеклу, он равнодушно смотрел на проходящих людей, на жёлтые листья, лежащие на балконе.

– Надо собирать вещи, закрывать дверь и идти искать комнату.

Оживилась внутри и царапнула сердце серая крыса

Человек вздохнул, оторвался от окна и снова задёрнул шторы. Он любил сумрак. Бархатный полумрак, покой которого может нарушить только свет настольной лампы или огонёк свечи. Мудрый полумрак, дарящий удивительные мысли и ласкающий мечты о будущем. Ласковую полутьму.

Олег стал одеваться. Ему не хотелось уходить из этой комнаты, ему хотелось посыпать солью корку хлеба и завалится на диван с томиком Даррела. Но жизнь выволакивала его из уютного тёмного уголка, в котором человек прятался уже так долго. Надо было опять драться за свой покой, за свой уют, и хоть этого тоже жутко не хотелось, Олегу надо было что-то решать. Он откладывал принятие решения слишком долго.

Тяжёлая бронированная дверь отсекла уютный мирок от Олега. Передёрнув плечами, он застегнул замок на куртке и побрёл к лифту.

Улица встретила шумом и потоком людей. Все спешили куда-то, озабоченные, сердитые.

Человек побрёл по направлению к базару. Глаза, не успевшие привыкнуть к дневному свету, болели, поэтому Олег опустил их. Он так и брёл, рассматривая трещины на сером асфальте и не зная толком, с чего начинать поиски нового жилища.

Этот звук Олег впоследствии вспоминал очень часто. Она зазвенела и покатилась прямо под ноги молодому мечтателю. Монета. Покатилась, да улеглась прямо перед вытертыми носками стареньких кроссовок. Олег наклонился, поднял тяжёлый кругляш и оглянулся. Чуть впереди него брёл с двумя грязными китайскими сумками какой-то бомж, одетый ужасающе нелепо и грязно. Было довольно сомнительно, что монета может принадлежать ему, но всё-таки догнал бомжа.

– Простите, это не ваше.

Бомж обернулся. Лицо, покрытое сеткой морщин, с гноящимися у переносицы глазами, было совершенно равнодушным. Сначала он посмотрел на парня, потом пошевелил запёкшимися потрескавшимися губами и перевёл взгляд на его находку. Монета лежала на раскрытой ладони, невзрачный кругляш из какого-то странного сплава.

– Моё, – грязная рука с въевшейся грязью и чёрной каймой под ногтями потянулась к монете.

Олег почувствовал, как опять заныло сердце, и отвёл руку.

– Продай.

– Три.., то есть пять гривен.

Олег сунул руку в карман и вытащил деньги.

– Держи.

– Спасибо, – бомж суетливо начал прятать деньги – Монета старинная, немецкая, счастливая монета. Как талисман.

Волна кислой вони от бомжа заставила Олега поморщится. Сунув приобретение во внутренний карман, парень торопливо пошёл обратно домой.

Там, раздевшись, он достал монету, и в ванной сунул её под струю воды. Олег чистил находку сначала моющим средством, потом зубной пастой пока белый кругляш не заблестел. Национальность приобретения определить было невозможно. На одной стороне монеты было начертано шесть строк. Строки состояли из странных вычурных букв, даже не букв а…

– Руны, – Олег погладил письмена подушечкой большого пальца. – Сколько же тебе лет? – ласково спросил парень у монеты, потом перевернул её другой стороной в надежде найти год.

На другой стороне выступал сильно стёртый профиль какого-то мужчины. Черты его было невозможно разглядеть, время достаточно потрудилось над рисунком. Остался только контур лица с гордо задранным вверх подбородком и высоким лбом.

– Император, – уважительно обратился к мужчине Олег. – Конечно же, ты император. У тебя огромный дворец и тебе не надо искать работу, да мыкаться по углам. Забери меня в свою гвардию, император. Забери меня к себе, и я обрету новую жизнь. Тебе ведь нужен преданный друг, тебе ведь нужен воин или оруженосец. Ответь мне, император.

Боль обожгла внезапно. Как будто лезвие остро отточенного ножа прошлось по фалангам пальцев. Олег вскрикнул и уронил монету. Уронил и с удивлением увидел, что она не упала тяжело на палас, а медленно, медленно стала опускаться, поворачиваясь вокруг своей оси. Время замедлило свой ход. Размеренный стук часов прекратился. Он превратился в медленные гулкие удары.

– Да что…

Стена вместе со шкафом растворилась в воздухе и далеко-далеко, за стеной мрачного леса, Олег увидел огромные башни пурпурного цвета, над которыми сплетались в искрящийся клубок бледные зигзаги молний.

– Я не…

Полусвист-полускрип раздался совсем рядом с диваном. Олег повернул голову. Окно вместе с другой стеной тоже исчезло. Рядом с диваном Олега две огромные, в полтора раза выше человеческого роста, серые твари из утреннего сна, опустившись на четвереньки, рвали зубами лежащий ничком труп. Как будто почувствовав взгляд Олега, одна из них повернула голову и посмотрела своими покрытыми бельмами, мёртвыми глазами прямо в лицо человеку. Морда существа была испачкана кровью, кровь стекала с клыков, с костистого подбородка, стекала медленно, как будто нехотя, зависая над землёй тягучими, жирными нитями.

Олег закричал. Закричал, зажмурив глаза. Он вопил, с ужасом чувствуя, что находится на грани безумия. Выложившись в крике, парень захлебнулся от нехватки воздуха, и рванул на груди рубашку, раскрывая рот как рыба, выброшенная на берег. Вернулись на место стены, исчезли порождения ада, терзающие мёртвое тело. Только гулко колотилась кровь в висках, и рвалось из грудной клетки сокращающееся в конвульсиях сердце. Олег поднялся и на подгибающихся ногах побрёл в ванную. Там, пустив холодную воду, набирая её полными пригоршнями, умылся. Не вытирая лица, он вернулся в комнату. Монета лежала возле дивана, стёршимся профилем вверх. Капли воды ползли по разгорячённому лицу, стекали за воротник рубашки.

– Я схожу с ума, – Олег провёл ладонью по мокрому лицу. – Я свихнулся на почве депрессии, у меня галлюцинации.

Дрожащей рукой Олег поднял с паласа монету и тут же выронил её обратно. Руны больше не были таинственными.

– Я могу прочитать, что там написано, – понял парень. – Да что тут происходит, в конце концов?

Он снова поднял монету и посмотрел на надпись.

«Четвёртая часть лора. Монета великого императора Аббадона, что выше всего живущего на Земле». А потом чуть ниже самыми большими рунами: «Истина на тёмной стороне». Надпись поразила Олега.

– Это монета не нашего мира. Это чудо, – Олег ущипнул себя. – Или я сошел с ума.

Пальцы сами перевернули монету, и свет снова упал на гордый профиль императора неведомого Аббадона.

– Что ты хочешь от меня? – спросил императора Олег. – Как ты очутился здесь? Ты думаешь, я боюсь? Ты думаешь, я струсил бежать отсюда? Ты пришёл ко мне, значит, я приду к тебе. И если есть путь, ведущий в твою империю, дай мне пройти по нему. – Олег помолчал, а потом мысленно добавил. – Пожалуйста!

Падала монета в четверть лора на вытертый красный палас. Падала, кувыркаясь в воздухе, самая мелкая монета древней империи. Она упала, подскочила на мягкой поверхности и покатилась к стене. Колыхнулась штора на окне, задребезжало стекло. А когда вещи успокоились, в комнате уже никого не было.

 

Глава 3

 

…Олега швырнуло на бруствер окопа, хлестнул, разрывая барабанные перепонки, звук взрыва.

– Кх! – выдохнул Олег. – Это как…

Он сполз на дно траншеи

– Чего расселся? Из какого отряда? – человек в черном комбинезоне и шлёме танкиста с автоматом, из которого торчал похожий на пенал рожок, потряс Олега за плечо. – Не контузило? Ты из ополчения?

– Я…

– Держи, – танкист сунул Олегу в руки какой-то ремень, – это последние.

Снова взрыв тряхнул воздух, с визгом пропело что-то над головой парня. Олег инстинктивно присел. Танкист побежал дальше, пригибаясь.

– Что такое? – Олег оторопело посмотрел на свои руки. Вместо монеты он держал теперь несколько обойм с длинными жалами пуль. – Как же это?

– Винтовку подними, ворона!

Олег тупо посмотрел по сторонам и поднял с земли карабин. Затвор карабина был открыт.

– Заряжай, чего стоишь!?

На Олега налетел какой-то тип с двумя красными кубиками, нашитыми на воротник гимнастёрки. Вырвав оружие из рук парня он с треском втиснул одну из обойм в магазин, потом передёрнул затвор и, сунув оружие в руки молодого человека, заорал:

– Чего стоишь? Пошёл вперёд!

Ничего не соображая, Олег выбрался по осыпающейся земле из окопа, и побежал вслед за остальными ополченцами. Он сделал только несколько шагов, когда ещё один взрыв швырнул его на что-то мягкое. Зазвенело в ушах, посыпались сверху комья земли. Лежать было очень неудобно. Осторожно открыл Олег глаза и прямо перед собой увидел серую пряжку с надписью „Gott mit uns“

– С нами Бог, – автоматически перевёл Олег.

…Белые лица впереди. Он целился прямо в эти белые лица из карабина. Рядом с Олегом в одной шеренге стояли странно одетые люди. На них были синие мундиры из грубого сукна, высокие шапки с разноцветными кокардами. Огромные старинные ружья этих странных солдат тоже целились в белые испуганные лица кучки людей у стены. Мужчины и женщины жались у холодного камня. Кто-то рыдал, кто-то выкрикивал проклятия, но среди этого разноголосого шума чётко услышал Олег одну только фразу:

- Отец мой небесный, в руки твои предаю дух свой.

– Пли!

А потом залп…

… Битва уже кончилась. Маленькими, игрушечными казались люди со скалы, на которой стоял Олег. Люди бежали, размахивая руками, бежали и наверное кричали. Потому что катилась за ними в блеске стали с развевающимися белыми плащами, на которые были нашиты красные кресты, рыцарская конница. Сверкали длинные мечи, которыми так удобно с лёта рубить бегущих. Падали люди под ударами мечей, жадно пила засохшая земля их кровь. И ширился, рос над рубящими бегущих всадниками в белых плащах, заливая всё вокруг, дикий рёв:

– Во имя Господа Бога нашего Иисуса Христа!…

…Толпа колыхалась, давила на линию солдат, сдерживающих людскую массу. Олега прижали к чьей-то, пахнущей потом, спине, и лишь уголком глаза он мог видеть гору, оцепленную солдатами, державшими копья наперевес, да три креста, на которых висели казнимые. Кто-то навалился сзади, дыша чесноком, и Олег вертел головой, страдая от этого запаха. Слышался плачь, стон, смех, но вот, среди этой какофонии звуков, выделился, расцвёл чей-то дикий крик:

– Если Ты Сын Божий, сойди с креста…

…Капля, скатившись по стене, на секунду повисла над серебристой гладью маленького подземного озера, а затем со звоном разбилась о зеркало воды, заставив эхо откликнуться из глубины пещеры. Олег очнулся, но боялся открывать глаза.

– Что всё это было? – скрипнул на зубах песок.

Олег открыл глаза и тут же зажмурился. Комната не возвращалась. Комната исчезла, и теперь Олега окружал сырой воздух какого-то подземелья, тёмный склеп, чуть освещённый мягким голубоватым светом, льющимся из широкого коридора.

– Я сплю. Это сон.

Олег мучительно пытался проснуться, вырваться из окружающего кошмара, но ничего не получалось.

Звук новой капли, упавшей в подземное озеро, был настолько реален, что Олег чуть не расплакался.

– Вода!

Только сейчас он почувствовал, как хочет пить. Сбивая колени, Олег пополз к озеру. Добравшись до воды, он упал на каменный выступ, и припал к прозрачной глади так жадно, словно хотел одним духом осушить огромную чашу озера. Пил Олег долго, с наслаждением переводя дух, а затем снова опускал лицо в холодную, вкусную воду. Напившись, перевернулся на спину, и тут же пришёл из темноты липкий тягучий страх.

– Что со мной? Что творится?

Он почувствовал себя беспомощно и одиноко.

– Может, я умер? Разрыв сердца, тромб или ещё что-нибудь. Умирают же люди. Я умер и уже в раю.

Олег посмотрел в темноту и поправил себя.

– А может в аду.

Чтобы окончательно прийти в чувство, Олег торопливо ущипнул себя и зашипел от боли. Не зная, что ещё нужно делать в таких случаях, он опустил руку в озерцо и, пошарив по дну, вполне реально порезал палец о камень.

– Ну, в принципе, даже это не доказательство, – Олег сунул палец в рот и почувствовал, что на самом деле сходит с ума.

Он откинулся назад, опёрся спиной о холодную каменную стену и прикрыл глаза, прислушиваясь, как в порезанном пальце пульсирует боль.

– Всему в этом мире есть объяснение, – успокаивал себя Олег. – И пусть всё это сон или бред, мне незачем мучить себя. Меня занесло куда-то и это очевидно.

Человек успокоился, улыбнулся и прикрыл глаза. Между тем, его новый мир совершенно неожиданно решил напомнить о себе. Издалека до Олега донёсся странный, какой-то холодный, страшный звук. Сначала это был смех, неожиданно перешедший в тонкий, жалобный вой, оборвавшийся на режущей уши звенящей ноте. Олег вскочил с камней и замер, прислушиваясь. Сердце его упало куда-то в желудок и страх, про который он совсем забыл, накатил ледяной волной. Что-то звякнуло у ног и, наклонившись, Олег поднял с земли карабин. Он растерянно посмотрел на оружие, пальцами погладил полированное ложе, а потом, сунув руку в карман, нащупал обоймы. Их было пять.

– Ладно, – произнёс человек вслух, но сразу замолчал, испугавшись звука собственного голоса. Потоптавшись на месте, он двинулся к мягко светящемуся коридору, прорубленному в толще камня.

Нет, это был не сон. Неровный пол, обволакивающий полумрак подземелья, далёкий свет впереди. Всё это было слишком реальным. Шёл Олег недолго. Уже через несколько минут тоннель кончился и человек остановился, поражённый величием открывшегося перед ним зрелища.

Огромный, величественный зал был украшен тысячами, десятками тысяч колонн. Каждая из них достигала в высоту доброго десятка метров и исчезала, растворяясь в каменном своде. Слева и справа от Олега, в скалистых стенах, зияли пасти выходов, подобные тому, в проёме которого стоял Олег. Наконец решившись, он повесил на плечо карабин дулом вниз и осторожно ступил на отполированный, выложенный пятиугольными каменными глыбами пол. Звук шагов разнёсся по огромному залу. Олег сразу потерялся среди каменных колонн. У одной из них что-то заставило его остановится. Вряд ли людские руки могли создать такое. Чтоб охватить каменный цилиндр, понадобилось бы, по меньшей мере, десять человек. Но удивительным было даже не это. Каменное циклопическое сооружение начиналось прямо из пола и плавно уходило в потолок. Создавалось впечатление, что видно только часть гигантского каменного веретена, начинающегося из бесконечности, пронзающего этот зал, полный таинственности, и уходящего в бесконечность. Олег, покачав головой, сделал ещё несколько шагов к колонне и тут же отпрянул, вскрикнув от ужаса.

Отвратительная морда с выпуклым лбом, оскаленной зубастой пастью уставилась ему в лицо пустыми глазницами.

– Боже мой, она же каменная, – успокаивал себя Олег, вытирая пот, выступивший на лице.

Ужасное существо, заключённое в колонну, содрогаясь в конвульсиях стремилось вырваться оттуда, но, наконец, застыло на сотни тысяч лет. Напряжённые когтистые лапы, вывернутые в последнем усилии, тощая ребристая грудь, каждая клеточка которой, казалось, напряжена до предела. Камень?! Но Олег не мог представить себе художника, способного изваять такое. И существо было не одно, в каждой колонне их было по несколько десятков. Клыкастые, когтистые твари, порождения самых ужасных кошмаров собрались в этом зале, чтобы в последствии навеки застыть в каменных столбах, поглотивших их.

Напрягаясь от ужаса, Олег шёл мимо колонн, не понимая, что творится с ним. Даже потеря рассудка не могла вызвать эти странные видения. Тут среди колонн блеснул луч яркого света и Олег, уже готовый к самому худшему, вышел на широкую, ровную площадку, исписанную какими-то древними письменами. В центре площадки был пробит огромный, дышащий тьмой колодец, из глубин которого бил пронзительно голубой луч. Он, так же как колонны, пронзая зал и уходя в отверстие на потолке, уходил в глубину бескрайней, бесконечной вселенной.

Это зрелище потрясло Олега. Истина открылась человеку. Всё это строение было храмом. Храмом неведомого Олегу великого Бога.

– Где я? – спросил Олег у пустоты и, не получив ответа, спросил снова. – Что со мной?

Тишина.

– Что со мной? – сорвавшись в истерике, закричал Олег – Что? Что?

– Что? Что? – повторило эхо.

– Что? – спросили каменные монстры, и, ощерив клыки, захохотали. – Что? Что?

А колонны молчали, и молчала огненная нить, горевшая живым, неугасимым пламенем. Вот тут тихий голос за спиной Олега спросил:

– И какой же ответ тебе нужен?

Олег повернулся. У одной из колонн стоял старик. Неясно было, во что он одет. Его фигура казалась зыбкой, и как будто постоянно меняла форму. Ясно было видно только лицо. Оно было жёстким, холодным, кустистые брови сурово сдвинуты, а губы постоянно кривились то ли в сатанинской усмешке, то ли в гримасе боли. Но особенно чёткими были глаза старца. Они были чётким подобием глаз каменных чудовищ, только на этом лице они были живыми и горели как два раскалённых угля, наполненные адским, смертельным огнём.

Издёрганные нервы Олега не выдержали, и он, коротко застонав, в который раз за день банально упал в обморок, уже не слыша, как засмеялись, застонали, завыли вокруг него колонны, не видя, как голубой луч наполнился зловещим красным пламенем.

 

Глава 4

 

В адском мареве родились картины, реальнее которых не могло быть. Храм-подземелье, потерявшийся в вечности, храм мёртвой империи, великой империи древнего ужаса, имя которой Аббадон. Храм, построенный в честь Повелителя Теней, сброшенного с небес, но правящего в этом наполненном порождениями ночи мире. Ужас стлался над древней землёй. Над царствами, вольными городами, деревнями. Над великими воинами, могущественными магами, купцами и крестьянами. Ужас приводил орды ночных тварей, но не они были страшны, а те, кто поставил себя на одну ступень с Богом. Время великой гордости, время тёмных желаний. Могущество и магия рождали презрение, презрение рождало равнодушие, а то в свою очередь несло смерть. Даже творения ада содрогались от силы человеческой злобы, когда созданные Богом люди сами пожелали быть богами. И сходились в сражениях армии, доспехи которых были покрыты заклинаниями, рубились огромными мечами и топорами воины необычайного роста и силы. Люди переставали быть людьми. Никто не хотел сеять, растить детей, любить. Власть кружила голову и пьянила, как вино.

Но вот однажды в маленьком приграничном городке появился тот, кто назвал себя Императором. Он шёл по древним королевствам, а они рассыпались развалинами за его спиной. Он шёл пешком с посохом в развевающемся чёрном плаще. Он шёл не один. За ним шла армия мертвецов и демонов. Огромное молчаливое воинство, которое росло с каждым взятым городом. Зло древних королевств утонуло в волне злобы императора. Император не знал пощады. С ним нельзя было договориться, его армия шла, уничтожая всё, не оставляя после себя ни одной живой души, только пепел, камни разрушенных городов да море крови. И человечество ужаснулось. Это была кара. Люди долго растили императора, они долго ждали его, вот он пришёл. Олег увидел себя. Он шагал, одетый в тяжёлые доспехи, в рядах объединенной армии трёх королей. Лучшие маги того мира выступили вместе с армией, идущей в сиянии доспехов под звуки труб и молитвы на встречу с армией императора. У Леса Призраков на огромной поляне армии встали друг против друга, прошёлся ветерок по волосам Олега, шевельнул разноцветными знаменами и принёс от армии императора запах разложения и смерти. Бледнели закалённые в битвах воины, стоящие рядом с Олегом, но не отступали, а лишь крепче сжимали рукояти боевых палиц, мечей и топоров. Стояла в молчании армия императора. Лишь когда двинулись вперёд легионы трёх королей, когда сотни магов запели заклинания, вышел вперёд высокий, худой, некрасивый человек в чёрной мантии, и одним движением руки поджёг всё левое крыло человеческой армии. Выли рыцари, заживо сгорая в доспехах, кричали бессильные маги, и шли на людей равнодушные мёртвые полки.

Люди проиграли, проиграли полностью. Бежали армии, население городов и деревень пряталось в лесах, пустели человеческие королевства. Император пешком, во главе армии мертвецов, двинулся дальше, к богатым Вольным городам Севера, к странам сжавшегося в предчувствии беды Юга, но на отрогах гор далёкой снежной Киммерии путь ему преградила новая армия людей. Вновь Олег увидел себя, стоящим среди них. Эти были не такие рослые, как солдаты Валлирии и Ласдарта, древних королевств, поверженных императором, но более многочисленны. Сотни тысяч людей против сотен тысяч мертвецов и порождений ночи. Вместе с мужчинами в человеческой армии стояли женщины, подростки, даже серьёзные дети, сжимающие в руках тяжёлые стальные кинжалы. Сошлась армия живых с армией мёртвых, и впервые император проиграл. Не помогла сила ада, заклинания Императора Тёмной стороны, бессмертные солдаты, не помогла злоба и ненависть. Всё разбилось о грубые деревянные щиты армии варваров. Легли изрубленные длинными, прямыми мечами адские твари и полуразложившиеся мертвецы. Зло остановилось. Олег, зажимая рану в боку, стоял вместе с оставшимися в живых киммерийцами среди моря трупов, устлавших огромное пространство, когда на пригорок поднялся одинокий император. Развевалась мантия, дёргалось некрасивое удлиненное лицо, а глаза, наполненные злобой, смотрели на поле великой битвы. Император долго разглядывал горы трупов, устлавшие каменистую равнину, потом перевёл взгляд на потрёпанную армию варваров, на лезвия длинных мечей, на тяжёлые боевые молоты и топоры. Посмотрел император, потом улыбнулся, погрозил пальцем поредевшим человеческим легионам, развернулся и медленно пошёл обратно, совсем один в своих развевающихся чёрных одеждах.

Он ушёл на тёплые земли мёртвых королевств. Вызванные из глубин ада твари стали выгонять из лесов уцелевших людей, но уже не для убийства. Император начал строить столицу своей империи. И взметнулись на костях десятков тысяч строителей-рабов пурпурные стены и башни Хендера, Великого города ночи. Циклопические стены и башни надёжно скрыли императора, только злоба его продолжала растекаться по Земле. Были ещё походы. Двинулась чёрная армия императора в города соседней Стигии, страны полуночных страхов и древних тайн, но низкорослые солдаты с коричневой кожей и бритоголовые жрецы Тысячи богов, ценой огромных потерь, остановили ту армию. Был великий морской поход, но буря разметала армаду кораблей. После каждого поражения улыбался император, и тысячи рабов умирали в муках, чтобы наполнить жажду крови обезумевшего от ненависти правителя. Душно было императору на землях побеждённых королевств. Рвался дальше он, видел новые сгоревшие города и трупы, трупы, трупы. Он мечтал лишь об одном: что на всей Земле останется только один. Великий, непобедимый, вечный. А пока снова заселялись провинции, правда другими людьми. Людьми, в сердцах которых теперь постоянно жил страх. В любую секунду могли ворваться в дома, закованные в чёрную броню, солдаты императора с красными огоньками глаз, сверкающими в узких прорезях закрытых шлёмов, ворваться, чтобы забрать у матери ребёнка, у жениха невесту, у детей отца. Олег увидел себя в толпе нагих рабов, идущих прямо к пурпурным башням Хендера. Он увидел жертвенники, пылавшие дни и ночи, жертвенники, в пламя которых живьём бросали вопящих людей, слышал вопли адских тварей, чувствовал присутствие нового поколения нелюдей-магов, жрецов нового бога – Великого Императора Тёмной стороны. Олег видел легионы солдат в чёрной с золотом броне, в закрытых шлемах, украшенных козлиными рогами. Он слышал заклинания и молитвы, от которых волосы вставали дыбом. И над всем этим витал запах смерти. Приторный, вызывающий тошноту аромат сгорающей плоти, вонь разлагающихся трупов, смрад немытых, потных от страха тел десятков тысяч рабов.

И вдруг всё кончилось. Олег как будто взлетел над Землёй, и с высоты птичьего полёта увидел, как издалека, с окраин снежной Киммерии, двигается к границам Империи несметная орда. Сотни тысяч людей, пеших и конных, одетых в звериные шкуры, но со сталью в руках. Высокие, смелые, они не стали дожидаться Императора. Им тоже было тесно на бесплодной холодной земле, и они двинулись в сторону огромной адской империи. Вихрем пронеслись страшные битвы, когда не знали отдыха длинные мечи варваров. Адская ярость демонов оказалась ничтожной, столкнувшись с ненавистью людей. Те оказались сильнее демонов, выше колдовства. И с высоты глядя на лавину варваров, вклинившихся в империю, Олег увидел Бога. Непонятного, необыкновенного, поистине великого. Бог, рядом с которым власть императора и его армия были до смешного малы. Творец, в могуществе своём попирающий любые самые страшные заклинания. Бог, который создал мир и собирался теперь навести в нём порядок. Безумствовал Император. Но насылаемые болезни не пробивали дублёной ветрами кожи варваров, заговоренные клинки ломались под ударами длинных прямых мечей, каждый из которых имел собственное имя. И пал Аббадон, рухнули пурпурные башни Хендера, и не знали пощады победители, залитые кровью демонов. Зло шипя, отступили демоны, а кожаные башмаки варваров прошагали по страницам магических книг, втаптывая заклинания в кровавую грязь.

Зло отступило, но не умерло совсем. Окружённый созданными магами и остатками армии, стоял Император в древнейшем храме зла. Чудовищных размеров зал предстал перед глазами Олега. Огромный зал, наполненный монстрами и ночными тварями, которые служили проигравшему властелину. У колодца, ведущего по преданиям в сердце ада, стоял император. Он звал. Он звал и обвинял того, кто дал ему власть. Он молил и выкрикивал проклятия. Император требовал гибели мира, не оправдавшего его надежд. Молнии сверкали в зале, бросая блики на искажённое уродливое лицо повелителя гибнущей империи. Огромная чёрная рука медленно начала подниматься из глубины колодца, как будто в ответ на его призывы. В страхе завизжали демоны, падая ниц. Но тут потолок храма лопнул и пронзительно голубой луч ударил в колодец. Из пола вдруг вырвались языки пламени, захватывая в себя тварей. С рёвом пламя взмыло к потолку, вонзаясь в камень, плавя его, а потом застыло, превращаясь в каменные колонны, заключившие в себя тысячи адских созданий. Невыносимо яркий свет озарил всё и померк. Только тонкая, огненная игла, закрывавшая теперь выход из колодца, светилась пронзительно голубым светом, освещая пустой зал храма древности. Храма, посреди которого стоял одинокий человек в широких чёрных одеждах. Шли века, складываясь в тысячелетия, а он всё бродил по огромному мрачному залу, шепча что-то. Великий Император древней империи, имя которой – Аббадон.

 

Глава 5

 

Всё кончилось так же неожиданно, как и началось. Ушли видения и ужас, оставляя после себя пустоту. Олег открыл глаза и прямо перед собой увидел светящуюся нить. В последнюю секунду он ещё надеялся, что всё происшедшее - это просто очередной кошмар. Но живое, светящееся чудо развеяло сомнения. Растерянный человек опёрся руками о холодные плиты и приподнялся. Старик стоял на прежнем месте, но глаза его уже не пугали, теперь это были обычные глаза, кажется, серого цвета.

– Что это? – спросил Олег.

– Разве ты мало видел? – голос у старика был глуховатым. – Ты просился ко мне, теперь твоё желание сбылось. Что ты хотел от меня, от императора Аббадона.

Старик улыбнулся и Олег вздрогнул. Улыбка, это украшение человеческого лица, уродовала и меняла собеседника Олега необыкновенно. Она змеилась по тонким губам, ломая их, дёргала правую щёку, стыла невыразимой болью в глазах.

– Я ничего не хотел, – шепнул Олег, с ужасом вспоминая пережитые видения.

– Ложь! – слово прокатилось по залу и скрылось за колоннами.

– Нет, – продолжил Олег едва слышно. – Я хочу обратно, отпусти меня.

– А вот этого я не могу. – Император взмахнул рукой и позади него появился трон, в который и опустился побеждённый Император – Я сейчас многого не могу. Хотя, у меня с избытком времени на размышления и, кажется, я даже понимаю, почему лишился своей силы.

Император наклонился вперёд и поманил к себе Олега. Парень послушно встал и на дрожащих ногах подошёл к властелину погибшей империи. Карабин, висевший на спине, натирал брезентовым ремнём шею, но Олег боялся даже поправить его.

– Я не верил в Бога, – громким шепотом сообщил император. – Поверь, я считал, что имею на это основания. Моё могущество было безграничным. Я мог переставлять горы, успокаивать море, исцелять прикосновением, насылать проказу и чуму. Я мог одной лепёшкой накормить тысячу воинов, но всё это оказалось не самым главным. Даже имея возможность творить самые невероятные чудеса, человек не может стать Богом.

Старик замолчал.

– Так было всегда, – вдруг продолжил он. – Так повториться ещё тысячу раз. За сотни лет, прожитых среди этих камней, я научился говорить с ним, но Он пока не говорит со мной. Здесь ему не с кем говорить. Моё сердце погибло, утонуло в крови, которой я залил Землю. Хотя это жестоко с его стороны. Разве другие не такие же. Разве другие не убивают, не предают, не испытывают ненависти? Разве у многих есть сердце? Вместо сердца мы всегда ищем власть и вечность. Торгуем душой целиком и по частям. Тянем свои дни по пыли дорог покорённых империй, не замечая, что душа умерла. Что любви не осталось ни капли. Что мы уже.., – лицо императора страшно искривилось от внутренней боли. – Что мы сами уже умерли.

– Отпусти меня! – закричал Олег, шарахаясь от этого страшного человека. – Я хочу вернуться. Я схожу с ума! Отпусти меня.

Боль ушла с лица императора и вернулась страшная улыбка-оскал.

– Рабы! – старик потёр рукой лоб – Рабы. За что Он так любит вас трусливых, никчемных? Вы готовы ради собственных удобств торговать богом. Рабы, для которых даже чудеса проходят незаметно. Для вас чудо – богатство, чудо – женщины, остальных чудес вы никогда и не заметите просто по своей рабской тупости. Вы выродились, потеряв все желания, что жгли как огонь. Выродились, превратившись в медленно бредущее стадо. За что Он по-прежнему любит вас?

Старик взметнул руки вверх и неожиданно начал перевоплощаться. Вытянулись, покрылись длинной рыжей шерстью руки, нелепо выгнулись ноги. Лицо расплылось, превращаясь в морду диковинного зверя. Уже через несколько секунд от старика ничего не осталось. Перед Олегом высилась двухметровая тварь, явное порождение ада в пурпурном одеянии, с глазами, горящими из-под накинутого на плоскую голову капюшона.

– Я не звал тебя сюда, раб, – сказала тварь, обдавая человека гнилостным запахом из зубастой пасти. – Ты сам выл и просился в этот мир. Ты рыдал, кричал, что тебя обидели, что тебе плохо в твоём мире. Теперь ты здесь. Ты стоишь перед великим магом Аббадона, императором Тёмной империи и от тебя воняет страхом. Я не знаю, почему ещё не убил тебя. Когда-то я ради развлечения выедал внутренности таким, как ты, только для того, что бы насладится трепещущим внутри жалкого тела страхом. Но века прошли. Века прошли, – глаза твари прикрылись, и улыбка зверя исказила вытянутую морду. – Века прошли, я устал страдать за свои грехи. Знаешь ли ты, как медленно тянутся века. Века!

Тварь затрясла головой, и, резко вскинув голову, приблизила оскаленные клыки к самому лицу Олега. Гнилостный запах хлынул в лицо, но человек боялся пошевелиться. Ноги отказывались подчиняться, гипнотизирующие глаза затягивали как водоворот.

– А может, ты пришёл, чтобы я поведал тебе истину, в которую не хочу верить сам, – прошипело создание, – может быть, время настало узнать тебе самое главное.

Тварь сглотнула, глаза на вытянутой звериной морде расширились.

– Мы одинаковые, – проревел голос из оскаленной пасти – Мы готовы шагнуть по трупам к собственному удобству и на миллионах черепов строить никому не нужную империю. Мы одинаковые в трусости и неверии. Мы одинаковые, трусливый раб из дохлого мира! Мы одинаковые, потому что Бог давно уже оставил нас.

Голос замолчал, погасло эхо, и Олег понял, что кричит во весь голос. А затем он побежал, побежал прочь от существа. Он петлял между колонн и вскрикивал, когда наталкивался взглядом на каменные, страшные создания, сотни тысяч лет пытающиеся вырваться из каменных столбов. Олег ворвался в темноту хода, ведущего из зала проклятого храма, и продолжал бежать в темноте. Только когда сил совсем не осталось, он остановился, прижался спиной к сырому камню стены, с трудом переводя дыхание. Правда, стоял совсем недолго. Лишь только стихли шаги, только остановился бег, как темнота сделалась плотнее, страх стал обволакивать, засасывать, как трясина. Олегу почудилось, что со всех сторон на него устремлены глаза каменных тварей. Мёртвые, пустые глаза существ, не знающих жалости. Всё ближе их когтистые лапы, клыкастые пасти, уродливые тела, а за ними высится, улыбаясь, философствующая, ужасная, двухметровая тварь.

– А-а-а! – закричал человек и, сорвав с плеча карабин, выстрелил в темноту.

Пламя выстрела на миг озарило каменные стены, и Олег бросился бежать, выставив ствол карабина вперёд.

– Нет! Нет! – кричал он, стреляя после каждого выкрика. Затвор заело. Судорожно дёргая его, парень остановился. Липкий страх не отступил, он просто притаился в темноте, готовый в любую секунду набросится на человека. Было тихо, слышалось только позвякивание последней стреляной гильзы, катившейся вглубь подземелья.

– Спокойно, – дрожащим голосом произнёс Олег. – Стрелять не надо, может быть обвал. Демоны давно уже умерли, или спят, или я сплю.

Он всхлипнул, напряжённо вглядываясь в темноту. Тщедушный, обезумевший от страха человечек.

– Спокойно, – в который раз повторил он, – это только истерика.

И тут что-то мягкое коснулось его плеча. Заорав от испуга, Олег бросился бежать. Он бежал долго, скользя на покрытом плесенью полу, сбивая плечи об острые углы стен, шаги его гулко отдавались в подземелье. Билось сердце, металось в груди, а позади Олегу слышались, чьи-то шаги, мягкий топот быстрых лап, как будто неведомое существо, разбуженное его выстрелами, бежало за человеком, едва касаясь земли. Существо огромное, страшное, готовое сожрать, разорвать его на кусочки в неукротимой адской злобе. Проблеск света был как необыкновенно прекрасный подарок. Олег напряг последние силы и хрипя, постанывая, задыхаясь вывалился из пещеры прямо на острые камни, под мягкие лучи заходящего солнца. Извиваясь, как червяк, отполз на несколько метров от пещеры и заплакал, уткнувшись лицом в землю. Ремень карабина больно врезался в плечо, но у Олега не было сил сдвинуть его. Человек лежал, содрогаясь в рыданиях, проклиная окружающее безумие, лежал под заходящим солнцем мира, умершего двести тысяч лет тому назад.

 

Глава 6

 

Серая каменистая равнина лежала перед Олегом. Вечерний ветерок обдувал его мокрое от слёз лицо, а он шагал вперёд по шуршащим камням, стараясь не оглядываться на серую скалу, возвышающуюся за спиной. Олег вступал в новый мир. Мир покорителей Аббадона, мир наследников великой империи зла. Олег не знал, что ждёт его здесь. Люди победили монстров, но не ушли с тёмной стороны. Зло никогда не сдаётся сразу, зло терпеливо, оно таится, выжидая, и только делает вид, что спит. На карабин Олег не надеялся, да и не может он с несколькими обоймами сражаться против целого мира, до пределов наполненного древним злом. Оставалось только надеяться, что в каком-нибудь городке или деревне можно найти работу, жильё, а позднее, собравшись с силами, попытаться вернуться к себе домой.

Но существовал ли тот мир с месячной зарплатой, нелепыми пьянками, поисками квартиры, мечтами. А может, это он приснился однажды, а на самом деле Олег всегда жил в этой сумрачной стране. То, что до рождения собственного мира оставалась пара сотен тысяч лет, Олега уже не смущало.

– Ничего! – говорил себе Олег, шагая вперёд. – Все ужасы позади, Император не вернётся, а люди везде остаются людьми.

В небе кричали птицы, солнце клонилось к закату, а ветер носил вокруг горьковатый запах неизвестности. Незачем было искать объяснений, приходилось просто мириться со случившимся. Олег размеренно шагал по каменистой равнине всё дальше и дальше, а когда солнце начало меркнуть, парень увидел прямо перед собой чёрную стену леса.

Ему удалось достичь первых деревьев, когда ночной мрак ещё не упал на Землю и последние лучи бросали слабые блики на поросшие мхом стволы деревьев. Но стоило только Олегу углубиться в лес, как тьма сразу свалилась на мир, и в голубоватом лунном свете лес сразу ожил, заскрипел, зашелестел. Человек, решивший было уже ничего не бояться, ускорил шаги, ругая себя за то, что не заночевал на равнине. Ночная птица задела его крылом по щеке, корень дерева опутал ногу и Олег, не имеющий представления о ночной жизни этого древнего леса, прижался спиной к дереву, вслушиваясь в ночные шорохи. Затем торопливо стащил с плеча карабин, высвободил и поставил на место затвор, сменил обойму. Теперь он был готов ко всему. Тут Олегу показалось, что вдалеке мелькнул среди деревьев отблеск пламени. Не таинственного, потустороннего, как в заброшенном храме, а живого, состоящего из дарящих тепло язычков огня, которые задорно пляшут на источающих смолу поленьях.

– Люди, – обрадовался Олег. – Наконец-то люди. Пусть не такие, как я, но всё таки живые люди. А чёрт!

Зацепившись за неизвестно откуда взявшийся корень, Олег упал, больно ударившись коленом. Выругавшись, он поднялся, и тут услышал короткий вскрик.

– Поют, наверное, – подумал Олег, но бежать перестал.

Теперь он просто осторожно шёл вперёд, повесив карабин на плечо. Огонёк приближался, за стволами деревьев уже угадывалась поляна. Весело потрескивал на ней большой костёр, освещая множество фигур.

– Всё будет хорошо, – прошептал Олег, раздвигая упругие ветви кустарника.

Картина, открывшаяся его глазам, была неожиданной. На поляне высился древний, полурассыпавшийся алтарь. Стены алтаря были испещрены руническими письменами, злом и ненавистью веяло от каждого камня. В алтаре было прорублено четыре входа, ведущих, как показалось Олегу, глубоко под землю. На вершине алтаря, на плоской жертвенной площадке, лежал растерзанный, сплывающий кровью человек. Человек был жертвой, и приносили эту жертву.

– Ох! – прошептал Олег, отступая назад.

Десятки огромных, крылатых созданий, покрытых серой чешуйчатой кожей, стояли спиной к Олегу, мордами к алтарю, в ожидании чего-то важного для них. Они застыли в оцепенении, только изредка шевелили кожистыми крыльями, отчего по поляне пробегал леденящий душу шорох. Создания тьмы, яркие языки пламени, луна, плывущая в чистом ночном небе. Всё это было не просто страшно, сам ужас окружал Олега. Зажимая рукой рот, чтобы не вскрикнуть, он тихонько стал отступать назад и тут же услышал за своей спиной противное, тягучее шипение. Готовый к самому худшему, Олег повернулся. Это была та самая тварь из ночного кошмара. Намного выше человеческого роста, с плоской лягушачьей головой, бугры мускулов ходили под серой толстой кожей. Выпуклые, как будто затянутые гнойной плёнкой глаза, таращились на человека. Пасть, усеянная рядами растущих в разные стороны клыков, была полураскрыта. Но самым страшным было то, что существо определённо являлось мыслящим. Злобный, холодный разум как будто старался проникнуть в мозг человека. С треском расправились крылья монстра, и Олег увидел, что у порождения ночи четыре руки. Две конечности росли из плеч и сейчас безвольно свисали по бокам тела, а две мощные, трёхпалые, когтистые лапы находились на концах крыльев. В томительном ожидании прошло несколько секунд. Наконец тварь неуверенно протянула длинную серую руку к ремню карабина.

Как кролик, который наткнулся на змею, Олег метнулся в спасительные кусты. Он бежал, втянув голову в плечи, бежал с такой скоростью, с которой до этого, пожалуй, ещё не бегал. Олег падал, проваливался в какие-то ямы, тяжеленный карабин больно колотил его по лопаткам, а сзади, неуклонно приближаясь, мелькала угловатая крылатая тень. Стволы деревьев проносились мимо Олега, в конце концов, он налетел на один из них. В голове всё взорвалось, но человек даже не почувствовал боли, а вскочив снова бросился бежать, прекрасно понимая, что потеряны драгоценные, выигранные у крылатого монстра, секунды. Мерзкое создание противно зашипело за спиной, вынырнув из темноты. Вскрикнув, Олег нырнул в заросли колючих кустов и с ужасом услышал за собой треск ломающихся веток. Исцарапанный, он выскочил на поляну и тут же врезался во что-то громыхнувшее железом. Ничего не соображая, Олег попытался встать, но сильная рука отшвырнула его в сторону и в воздухе блеснула сталь. От этого блеска перепуганный беглец сразу пришёл в себя, дрожа, поднялся на колени и посмотрел на поляну. Высокий, широкоплечий рыцарь, с ног до головы закованный в броню, был вооружён двуручным мечом, ярко блестевшим в лунном свете. Он стоял, широко расставив ноги, а над ним кружил крылатый монстр, казалось, закрывая собой полнеба. Наконец, опьянённое предчувствием лёгкой добычи, существо ринулось вниз, и началась схватка. Белой полосой сверкнул меч, но тварь увернулась, и её когти заскрипели о доспехи. Рыцарь развернулся, но тут же весь очутился в крылатых объятьях. Острые, как кинжалы, зубы впились ему в руку, терзая кольчужную перчатку. Меч упал на траву. Выхватив свободной рукой кинжал, рыцарь ловко всадил его в бок твари. Та взвизгнула и трёхпалой лапой вцепилась в забрало шлема, пытаясь сорвать его с головы воина. Извиваясь, рыцарь попытался высвободиться, но монстр навалился на него, стремясь добраться до лица. А в лесу уже слышалось шипение и хлопанье крыльев существ, спешивших к поляне. И тут всё это: ночь, две фигуры, сцепившиеся в лунном свете, показались Олегу очень знакомыми. Где-то он уже видел всё это, а может быть сам, с мечом в руке, спасал чью-то жизнь. Олег будто проснулся и понял, что у этого мира свои законы, по которым надо либо бороться, либо умереть.

– Отче наш, иже еси на небеси.., – пробормотал Олег и замолчал, потому что не знал продолжения. Олег поднялся в полный рост и в первый раз за всё время вспомнил про карабин. Надо было занимать своё место в этом мире. Олег всхлипнул и прижал приклад к плечу. Рыцарю удалось вырваться, легко, как кошка, он вскочил, подхватил меч, а потом застыл в боевой позиции. Монстр тоже припал к земле, готовый к прыжку. Вот тогда Олег крикнул:

– Эй, ты!

И человек, и крылатая тварь повернули головы к Олегу. Выстрел прозвучал хлёстко и звучно. Тяжёлая пуля отшвырнула тварь к краю поляны. Дикий визг разнёсся по лесу. Взмахивая крыльями, существо попыталось удержаться на ногах, но грохнул второй выстрел, и голова чудовища разлетелась, забрызгав чёрной кровью стволы деревьев. Длинное, серое тело, нелепо загребая лапами, сделало несколько шагов и рухнуло, судорожно дёргая крыльями. Олег опустил карабин и прислушался к тишине, охватившей лес после выстрелов.

– Всё зря! – звенело в голове.

– Всё зря, – повторил Олег.

Он постоял, потом направился обратно в лес, волоча за ремень карабин.

Рука в кольчужной перчатке легла на его плечо, заставляя развернуться, и хриплый голос зашептал в ухо успокаивающие слова на незнакомом языке. Затем рыцарь потянул Олега за деревья. Там, возле пышного кустарника, стоял, нервно перебирая ногами, боевой конь. В лунном свете он казался огромным и пугающим. Олег попятился от фыркающего животного, но рыцарь подтолкнул его вперёд. Олег замешкался, поэтому его спаситель первым залез в седло и легко втащил за собой Олега. Тут совсем близко, на покинутой поляне, родился заунывный вой. Конь вздрогнул и, пришпоренный, бросился через лес по едва заметной тропке.

Они скакали долго. Два раза Олег умудрился упасть и каждый раз рыцарь со словами, которые могли означать только ругательства, водворял его обратно. К рассвету незнающий усталости боевой конь вынес своих седоков к берегу большой реки. Рыцарь помог Олегу слезть с коня, спрыгнул сам и только потом снял шлем. Олег впервые за всё время бегства из леса увидел лицо нежданного спасителя. Даже сейчас, полумёртвый от усталости и всего пережитого, он удивился, всматриваясь в необыкновенные черты этого, казалось, высеченного из камня лица. Гордость, упрямство, уверенность жили на нём. И глаза - живые, горящие пламенем страстей. Рыцарю было под пятьдесят. Взмокшие седые волосы спадали прядями из-под кожаного подшлемника, мощная жилистая шея была перевита канатами мышц. Олег чувствовал, что под латами, покрытыми зелёной эмалью, живёт такое же мощное, гибкое, как у тигра, тело. Рыцарь перехватил взгляд Олега, и неожиданно улыбнулся мягкой, доброй улыбкой.

– Фаралла, – произнёс рыцарь, указывая на горы за рекой. Потом, направив руку на реку, добавил, - Ашшан.

Олег кивнул головой в знак того, что понял, а его спутник, завершая сказанное, ткнул себя пальцем в грудь.

– Лайан.

И Олег понял, что учит язык своего нового мира.

 

Глава 7

 

Когда рухнула империя древнего зла, победители стали селиться на её обезлюдевших, пустынных землях. Бродили в лесах остатки адской армии Императора, ночные твари нападали на города и посёлки, но люди уже строили свой мир, и не собирались его никому отдавать. Ужас Аббадона отступил. Не вопили больше на жертвенниках нагие рабы, не высились у чёрных колонн горы из черепов, не шли по дорогам армии порождений ночи. Выли шакалы на развалинах Хендера, а зло затаилось в ожидании. Зло терпеливо, оно может ждать миллионы лет, оно прячется в сердцах людей, чёрными ручейками стекая туда. Похоть, зависть, предательство, равнодушие, убийство. Зло терпеливо, зло ждёт.

Не были совершенными пришедшие на землю империи люди, продолжались войны, распри, убийства и предательство. Вожди, предводители кланов, разделив между собой богатые земли поверженной империи, строили замки, в которые свозили несчётные богатства. Скоро потянулись с юга караваны, чтобы насытить жажду новых правителей, ожили порты, искусства, ремёсла. Исчезли старейшины и вожди, появились рыцари, бароны, лорды. Вспыхнувшая за время похода вера в Сущего и Единого, скрылась за догмами и непонятными обрядами. Началось великое разделение. Приносил юг страны, где раскинулись плодородные земли, в жертву Единому и Сущему зерно, вино и мёд. Приносил север, большую часть которого занимали древние леса, в жертву кровь от охоты и стад. И не стало больше единого народа.

«Евнухи, которых оставил Бог, приносят в жертву траву!» – говорили люди Севера.

«Мясники, которые вылили на Сущего ушат крови!» – качали головами на Юге.

Зло объединяет быстрее, чем добро. Вскоре появился король Севера Ролл Чернобородый, и повёл рыцарей под цветными знамёнами на Юг. Запылали пожары, гибли люди, и разбуженное зло снимало жатву боли и страха. Прошло несколько лет, Орд, король Юга, вырезал население в четырёх городах Севера. Зло вернулось. Зло вернулось, и пока убивали друг друга люди в споре, что более угодно Единому и Сущему, зло победило. И родились два ненавидящих друг друга королевства - Алония и Грасгаарт. Два врага. Текли века, и со времён гибели Аббадона прошло две тысячи лет.

Олег отложил свиток и потёр уставшие глаза. Он сидел в комнате, находящейся на самом верху угловой башни, и сквозь узкое стрельчатое окно мог видеть дорогу, ведущую к замку Краддар. Замку Лайана, барона Алонии. Человека, который принял Олега в свою жизнь, и теперь заботился о перепуганном страннике, совершившим страшное путешествие между двумя мирами. Ни история Олега, ни его оружие не произвели на барона никакого впечатления. Мир был настолько насыщен древней магией, что Лайан принял путешествие между мирами как обычное явление. А карабин? Ну, ещё один магический артефакт, посох, убивающий на расстоянии, магическая игрушка, неинтересная для настоящего рыцаря. Так Олег поселился в Краддаре, замке барона королевства Алония. Олег очень быстро освоил певучий язык южан, мало того, ему стало казаться, что именно этот мир настоящий, а тот, откуда он прибыл, просто приснился. Скоро Олег осторожно выводил на пергаменте стройные руны древнего письма Алонии, а когда буквы поведали ему свои тайны, он, в свою очередь, открыл для себя библиотеку Лайана. Олег не нашёл там то, что хотел найти больше всего. Две тысячи лет стёрли из памяти людей Аббадон. Находились лишь обрывки легенд, в которых пурпурные башни Хендера, так поразившие разум Олега, всё ещё высились над поверженным миром. Но это были лишь наивные сказки, а не история самой страшной из империи ужасов. Впрочем, в библиотеке нашлось много интересного. Роясь в пожелтевших, пыльных свитках, Олег вновь и вновь открывал свой новый мир. Он мог читать целыми днями, и был бы вполне счастлив, если бы только на мир не опускалась ночь. Олег так и не оправился от пережитых ужасов. Ложась спать, он тщательно запирал двери, зажигал светильники и закутывался в одеяло, прижимая к себе карабин. Только не помогало это. И кричал человек ночью от кошмаров, вновь и вновь рвали в его снах две уродливые твари тело лежащего человека, извивались над пурпурными башнями зигзаги молний, или приходил Император, шепча в самое ухо: « Мы одинаковые».

Просыпался человек, с трудом приходил в себя. С тоской смотрел на незнакомые звёзды, сияющие в проёмах узких окон, больше похожих на бойницы. Просыпался, чтобы снова уснуть и встретится с тем, чья ненависть не умещалась на Земле, с тем, кто избрал Олега своим наследником и рассказывал теперь о своей жизни…

… Император стоял на балконе и, прикрыв глаза, наслаждался солнцем. Пахло разогретым камнем, сгоревшей плотью жертв, гарью и благовониями из покоев дворца. Осторожно и застенчиво вдруг смешался с этим букетом какой-то новый, необычный запах.

Император вздрогнул и открыл глаза. На площади, у самой стены, стояло дерево. Когда-то император в раздражении поджёг его. Огонь ненависти обуглил ветви, сжёг кору, превратив зелёное чудо в уродливый, страшный скелет. И вот теперь дерево оживало. Новые зелёные ростки пробивались через обуглившуюся кору, и тонкие, нежные ветви уже играли маленькими зелёными листьями. Император покачал головой и задумчиво склонил голову к плечу. Сила искалеченного дерева, его желание жить поразила властелина империи. Хозяин адской страны шагнул с балкона, и, мягко опустившись на землю, подошёл к дереву. Вблизи кривой, обугленный остов выглядел особенно уродливо. Император хмыкнул, приложил руку к мёртвой коре и почувствовал, как текут под мёртвой оболочкой живые соки.

– Хочешь жить? – проворковал император. – Любишь жизнь?

Император погрозил дереву пальцем и, отвернувшись, шагнул обратно к замку.

Два живых комочка выкатились из-за угла огромной башни, и застыли перед опешившим императором. Девочка лет пяти и смешной щенок, пушистый шарик, только недавно научившийся ходить и всё ещё путающийся в собственных лапах. Девочка без страха задрала головку в симпатичных кудряшках и снизу посмотрела в лицо властелина ужасов. Она заглянула в горящие глаза, а потом с восторгом принялась разглядывать шитые золотом, чёрные одежды императора. Она сделала ещё один шаг вперёд. Император чуть нагнулся к ребёнку. Неумелое рычание раздалось с земли. Маленький щенок уловил поток адской силы, переливающийся в странном человеке, одетом во всё чёрное. Больше всего на свете щенку сейчас хотелось удрать, визжа, но он не мог бросить свою маленькую хозяйку. Щенячье чувство долга заставляло его оставаться на месте. Не заметив, что напустил лужицу, дрожащий щенок продолжал хрипло рычать и даже пытался поднять шерсть на загривке.

А император разглядывал девочку. Сначала он подумал, что это полукровка, существо, рождённое от женщины и адской твари, которыми он наполнил земли империи. Но у полукровок всегда была нездоровая кожа, заострённые зубы и вытянутые, как у змеи, мёртвые зрачки. Девочка была явно человеческим ребёнком. Кудрявые волосы, смеющиеся карие глаза, чистая розовая кожа. Каким-то чудом она жила в наполненной кошмаром столице империи.  Жила и чьими- то стараниями была ограждена от ада.

Император улыбнулся. Обычно от его улыбки окружающие бледнели и пугались, но девочка улыбнулась в ответ. Она вытянула вперёд пухлую ручку и на раскрытой ладони протянула императору красивый камешек с причудливыми белыми прожилками. Император осторожно взял подарок. Камень был тёплым, согревшимся в детском кулачке.

– Лад! Ладик!

Усталая молодая женщина с ранними морщинами на лице вышла из-за угла замка, вытирая тряпкой мокрые руки. Увидев свою дочь рядом с императором, женщина замерла, испуганно округлив глаза. Ребёнок, засмеявшись, двинулся к матери, но император мягким движением остановил девочку, и та послушно замерла, превратившись в маленькую статуэтку, смешно таращащую глаза.

– Спасибо тебе, что вырастила повелителю чудесную жертву! – мягко прошептал император. – Детские, чистые сердца, детская горячая кровь так нужны для раствора вечности, на котором держится империя.

Император сжал в кулаке камень и с интересом посмотрел на женщину. Прочитав в этих льдистых глазах приговор, та медленно опустилась на колени.

– Властелин! Господин наш! Милостивый господин душ наших. Не забирай мою дочь. Ты взял себе мужа моего и сына моего. Не забирай последнее. Властелин наш. Милости прошу у тебя.

– Ты любишь дочь больше, чем своего повелителя, – в голосе императора появились стальные нотки. – Ты не способна на жертву ради того, кто в любую секунду может забрать все ваши жизни.

– Мою жизнь! – с мукой выкрикнула женщина – Мою жизнь возьми, Великий!

– Рабы! – Вздохнул император. – Мне придётся учить вас всех жертвенности. Я дарю твоей дочери необыкновенный подарок. Я избавляю её от всех страданий земных, я дарю ей покой.

Худая рука с длинными нервными пальцами легла на кудряшки ребёнка.

Так умирает цветок, сорванный в задумчивости и тут же брошенный на дорогу. Девочка не упала, она опустилась на плиты двора и как будто уснула, положив кулачок под голову. Только глаза её оставались открытыми и теперь стыли, стекленея.

– Прими этот скромный дар!

Император медленно вознёсся обратно на балкон, не глядя на кричащую женщину, которая сжимала в руках мёртвого ребёнка, на щенка, заливающегося лаем. Он спокойно прошёл в комнату, опустился в инкрустированное золотом кресло и позвал тихо:

– Исгар.

Император давно уже не собирал вокруг себя много народа. После поражений император стал осторожным, он боялся заговора. Император общался с несколькими самыми сильными слугами ада, своими телохранителями и одним единственным человеком. Этот человек доносил до армии, до наместников волю императора. Несчастный человек, бесконечно терзаемый своим повелителем.

– Исгар.

– Я тут, император.

Император разжал руку и повертел в пальцах камень со странными белыми прожилками.

– Разве я открыл в своём замке приют?

– Нет, повелитель.

– Если где-то в замке есть дети, сегодня их должны принести в жертву. Там под окном женщина. Отдать её солдатам. Мне кувшин вина.

– Будет исполнено, император.

Властелин империи глянул на камешек, швырнул его в окно и посмотрел на свои пальцы.

– И ещё, Исгар.

– Я весь внимание, повелитель.

– Распорядись, чтобы срубили, наконец, дерево у стены…

… Просыпался в ужасе Олег. Раскалывалась голова, и боль текла от висков к затылку, сжимая голову железным обручем.

– Ну что же ты прячешься? – спрашивал внутри призрачный голос. – Хочешь остаться чистым? Хочешь сказать, что ты не такой?

– Не такой! – сердито шептал Олег, растирая виски. – Я буду драться с тобой! Я уже не боюсь тебя.

– Ложь! – говорил голос уверенно. – Опять ложь!

Олег страдал от кошмаров, зато крепко подружился с Лайаном, хозяином замка Краддар, ветераном многих битв. Удивительным, уверенным, жизнерадостным. В замке жил не только барон. Здесь постоянно находилось два десятка воинов, несколько семей слуг, жрец Единого и Сущего, которого Олег ни разу пока не видел, старик, следящий за охотничьими псами, конюший. Остальные хоть и жили на территории замка, никогда не появлялись внутри: знахарка, кузнец, помощник псаря, шорник, целый выводок детей, которые всегда резвился на заднем дворе замка.

Длинные ежевечерние беседы с бароном стали своеобразным ритуалом. В первые дни Олег с гордостью рассказывал о своём мире. О могучем оружии, которое в считанные секунды могло убить всё живое на Земле, домах, возносящихся на сотни этажей, аппаратах, поднимающихся в черноту космоса. Но потом он с удивлением заметил, что слушавший вначале с интересом, барон постепенно с каким-то презрением стал относиться к миру Олега.

– Это не мир, – вздохнул однажды барон, – это муравейник или курятник. Целый день люди в вашем мире шныряют, важно разгребая землю, и думают, что делают что-то полезное, а ночью засыпают лишь для того, что бы завтра начать всё сначала. Что дали вам ваши открытия? То, что вы можете за несколько мгновений уничтожить самих себя, то, что вы всегда в курсе событий, знаете, где кого убивают и в какой стране голод, но ничего не делаете для того, чтобы это исправить. Правители ваши - сборище лжецов и лицемеров, Бог для вас лишь приложение и оправдание вашего нежелания бороться. Прости, Олаг, но я презираю такую жизнь. Расскажи мне лучше об императоре. Расскажи мне о нём.

Слуги приносили тёрпкое вино, тушили часть светильников, и Олег, прикрыв глаза, рассказывал о Властелине пурпурного города зла. Рассказывал о ненависти человека к людям. А ночью приходили кошмары.

 

Глава 8

 

Так бежали дни. Даже не бежали, а текли, как течёт спокойная неторопливая река. Долгие вечерние трапезы, беседы с бароном, пожелтевшие свитки книг. Стройные, древние руны в этих книгах, повествующие о деяниях королей, подвигах воинов, красоте принцесс. Бережно разглаживая на деревянном столе свиток за свитком, Олег постепенно сам стал стесняться своего прежнего мира. Мира необыкновенно равнодушного, наполненного предательством, злобой и обезьянничающими правителями. Мира, в котором умерла вера. Олег не хотел думать о нём, и, краснея, каждый вечер учился молиться за свой новый мир, за обретённый дом. То, что сломалось в человеке после храма древней империи, восстанавливалось в пропахшей кожей и пылью библиотеке Лайана. А потом в его жизнь пришла Ирис.

Это произошло, когда день потихоньку клонился к закату. Становилось прохладно. Олег сидел на полюбившемся каменном подоконнике окна и с наслаждением разбирал очередной свиток. Звук трубы, раздавшийся со стены, отвлёк Олега. Он поднял голову и увидел, что к воротам подъезжает кавалькада всадников. Простучав по брёвнам подъёмного моста копытами, усталые кони входили в ворота, заполняя двор. Барон выбежал торопливо, распахнул объятия и в них, мелодично взвизгнув, упал всадник в плаще с поднятым капюшоном. Олег, рискуя свалиться, ещё дальше высунулся из окна. Съехал с головы хохочущей гости капюшон, и Олег увидел маленькую, изящную девушку. Миниатюрное, гибкое, шумное чудо, заливающееся смехом.

– Доченька! – пророкотал между тем Лайан – Бог мой! Какой сюрприз.

Олег отошёл от окна и заходил по комнате.

– Надо бы спуститься, – Олег в растерянности почесал нос. – Поздравить с приездом. А вдруг сделаю что-то не то! Этикета я не знаю, вести себя не умею. Олег вздохнул, уселся за стол и развернул первый попавшийся свиток … «Принцесса смотрела со стены замка как уходит войско…»

Олег отшвырнул свиток и совсем расстроился.

В замке началась суета, перекрикивались служанки, прокатили по камням двора бочки из погреба. Олег вновь подошёл к окну. Замок готовился к празднику. Солдаты ставили под навесом столы и скамьи, служанка возле колодца набирала воду, из пекарни дворца шла вереница мальчишек, которые несли корзины с хлебом. Дверь комнаты скрипнула. Олег отвернулся от окна и замер в восхищении.

Она была очень красива. Сначала Олег увидел глаза девушки. Огромные, прекрасные, глаза той, лучше которой уже не будет в целом мире. Уголки глаз были чуть оттянуты к вискам, делая их более чарующими и выразительными. Прямой гордый носик, изящные улыбающиеся губы, мягкий овал лица и симпатичные ямочки на щеках. Волосы, подобранные и уложенные по дорожному, непослушная чёлка, падающая на чистый, красивый лоб - всё нравилось Олегу. Нарушая все стандарты этого мира, девушка была совсем невысокой, но сложена совершенно. Одетая в пропыленную кожаную, плотную куртку, с высоким воротником, полы которой спускались чуть ниже середины бёдер, и кожаные облегающие брюки, заправленные в сапожки со шнуровкой, девушка всё равно умудрялась выглядеть роскошно.

– Вот он, Ирис, – пробасил, стоявший позади дочери барон. – Это Олаг. Может он и не похож на рыцаря, но всё равно занятный человечек. Раньше Олаг жил не в этом мире.

Олег зло посмотрел на барона, проклиная своего спасителя за столь лестное представление, потом перевёл взгляд на удивительное лицо девушки и позабыл обо всём.

– Ирис, – произнесла та. Дрогнули длинные пушистые ресницы, а бархатный голос заставил сердце заныть.

– Олег, то есть Олаг, – запутался Олег, которого барон уже успел перекрестить на свой лад. – Я счастлив знакомству с вами.

– Твой мир… Расскажешь о нём?

– Если вам будет интересно. Я боюсь, что это скучный рассказ.

Девушка засмеялась, в одну секунду превращаясь из холодной дамы в озорную девчонку.

– Рассказы не бывают скучными, бывают скучные рассказчики. Ты сядешь возле меня на пиру?

– Конечно, – выкрикнул Олег, но тут же смутился. – С удовольствием! Такая большая честь, госпожа!

– Называй меня Ирис, – мягко попросила девушка. Повернувшись в профиль, как будто для того, чтобы показать, что и здесь она совершенство, девушка оглядела комнату Олега.

– Ты здесь живёшь?

– Да, госпо… Да, Ирис.

– У тебя много книг.

– Я люблю читать.

– Разве в твоём мире язык похож на наш?

– Нет, – Олег пожал плечами. – Но всему можно научиться.

– Скажи что-нибудь на языке твоего мира.

Олегу хотелось сказать: «Я влюбился в тебя, принцесса», но вместо этого он пробормотал:

– Дом вашего отца лучшее, что у меня было в жизни.

– Какой странный язык, – девушка гордо задрала прямой, изящный носик, выпрямила спину. – Я вечером рассчитываю на кавалера.

Усмехающийся барон, подмигнув Олегу, захлопнул дверь. Олег уселся за стол и, прикрыв глаза, втянул носом дивный аромат духов девушки. Таинственный, удивительно приятный запах. Мир изменился совершенно. В нём стало светлее, теплее, уютнее с появлением дочери Лайана. А ещё Олега захлестнуло желание жить, совершать подвиги, покорять империи, убивать драконов, только бы ещё раз увидеть у себя в комнате Ирис.

А вечером был пир. Пировали солдаты и дворня. На улице, за дубовыми столами, с криком поднимая глиняные кружки за здоровье барона и его дочери. Пировали и в замке, у огромного камина, поднимая серебряные кубки с теми же здравницами. Пахло смолой факелов, жареным мясом, деревом, а ещё странным, дразнящим ароматом от сидевшей рядом с Олегом Ирис. Девушка сменила дорожную одежду на элегантное чёрное с серебром платье до пят, волосы, ставшие мягкими после купания, поддерживала узкая диадема с кроваво-красными камнями, колье с такими же камнями подчёркивало красоту стройной шеи. Она заразительно смеялась шуткам, и почти ничего не ела. Олег смущённо ковырялся в тарелке, чувствуя, что присутствующие относятся к нему, как к какому-то диковинному зверьку, невесть откуда появившемуся в этих краях. Сидя возле своей мечты, вдыхая аромат её духов, Олег исподтишка разглядывал гостей барона. Рыцарей было трое. На них были разноцветные дублеты со странными гербами и непонятными девизами, шерстяные бриджи, высокие сапоги, двое были в беретах, а один - простоволос. Рыцари делились последними новостями с Лайаном, подшучивали над Ирис, и вообще чувствовали себя свободно и раскованно. Олег очень хотел поменяться с ними местами. Хотел так же изящно и непринуждённо рвать зубами мясо, шутить, выкрикивать тосты. Но он мог только сидеть, придавая лицу независимое выражение, да бросать кости собаке, которая сидела возле его стула и колотила об пол лохматым хвостом.

– Лишний я здесь, – с грустью подумал Олег.

Вместе с рыцарями в замок приехали музыканты, и сейчас ярко одетая троица стояла у стены, наигрывая тревожащую душу  хрипловатую, древнюю мелодию. Звуки странной флейты плыли, извиваясь по залу, и тосковали, тосковали.

Скормив собаке очередную кость, Олег осторожно посмотрел на Ирис. Девушка улыбалась, глядя на одного рыцаря с длинными, чуть вьющимися волосами, сидящего напротив. Олег вспыхнул, отвёл глаза, и тут же натолкнулся на насмешливый взгляд барона.

– Клянусь милостью Сущего, Ирис, ты свалила ещё одну жертву, – пророкотал барон. – Он втрескался в тебя, дочка, всего за пару часов.

Все с интересом посмотрели на Олега. Чувствуя себя невыносимо глупо, тот встал, потом снова сел и, не зная куда девать глаза, откашлялся.

– Правда? – раздался рядом голосок Ирис.

– Барон, – краснея, прошептал Олег. – Я был рад присутствовать на этом празднике, но я бы хотел уйти.

– Сиди! – махнул рукой барон. – Никогда не убегай, пока тебя не прогнали.

– Ваш скромный гость так и не представлен нам, – пожилой рыцарь, судя по гордому лицу, занимающий в далёкой столице высокое положение, улыбаясь, смотрел на Олега водянистыми глазами. – Откуда вы, молодой человек?

– Я…

– Прости, Хорд, это длинная история, – барон поднялся и отсалютовал кубком всем сидящим. – Но ты, пожалуй, прав! Я хочу выпить за моего гостя Олага. Простите, что не представил вам его раньше. Олаг – рассказчик.

Гости зашумели и стали посматривать на Олега с интересом.

– Это не те истории, которые откормленные поэты выдумывают на потеху толпе. Это истории проклятой империи, – барон ещё выше поднял кубок. – Истории Императора Аббадона. Я думаю, он расскажет нам хотя бы одну сегодня. Эй, кто ни будь, несите ещё вина!

Гости зашумели громче и стали поднимать бокалы.

– Это правда? – спросила Ирис, поворачиваясь к Олегу.

– Если мои видения не врут.

– Я хочу послушать об этом.

– В мире много воинов и магов, но мало хороших Рассказчиков. – поддержал девушку молодой рыцарь в синем с чёрным дублете. – Если Сущий дал тебе дар слова, не таи его, Олаг!

– Говорят, одно имя проклятой империи может принести несчастье, – приподнял бровь третий рыцарь.

– Эх, Драгган! Разве мало было несчастий, – барон сел обратно в кресло. – Была кровь, были победы и поражения, но то, что рассказывает Олаг! Это смерть! Это то, что не должно повториться никогда. Земля умирала, когда появился император, и она бы умерла, если бы, по воле Сущего, на эту землю не пришли наши предки. А проклятия? Ирис, девочка моя, ты боишься проклятий.

– Нет! – прозвенел под закопчёнными сводами звонкий голосок, – Я знаю свою судьбу! Со мной никогда, ничего не случится, и я стану королевой. Рассказывай, Олаг! Или ты боишься?

Барон махнул музыкантам рукой - те замолчали, опустив инструменты. В зале стало тихо, осталось только гудение пламени в камине, да хруст кости, которую грыз пёс под столом.

Олег отодвинул в сторону кубок, по обыкновению прикрыл глаза и с удивлением услышал собственный голос.

– Нет в мире проклятия сильнее, чем чья-то ненависть…

…Взметнулись к окрашенным кровью облакам пурпурные башни Хендера. Разорвал небо зигзаг молнии, но вопли умирающих перекрыли грохот грома. Император шёл по переходам дворца, и ночь в ужасе бежала от него. Какая-то полуночная тварь случайно попалась на глаза раздражённому императору, и, не останавливаясь, великий маг размазал её по стене. Гулкие шаги эхом отдавались в пустых коридорах. Император шёл в тронный зал. Огромное пустое помещение, посреди которого высилась гора черепов. Золотые ступени, выложенные на одном из склонов этой белоснежной горы, вели к массивному золотому трону, исписанному заклинаниями. Чёрные магические руны мерцали, и синеватое пламя сполохами пробегало по ним. Император поднялся по ступеням и сел на трон. Как только он опустил на жёсткое, холодное сиденье своё тело, от трона побежало золотое сияние, осветив пустой зал, плиты пола, испещрённые магическими символами, стены, покрытые золотыми листами, на которых была написана книга императора. Опустив голову, император молчал. Потом его пальцы сжали золотые подлокотники, тонкие губы шевельнулись в одном слове:

– Исгар!

Тьма колыхнулось, как потревоженное покрывало, и перед троном возник человек. Стройный, чрезвычайно бледный, он был закутанный в такую же, как у императора, чёрную с золотом мантию.

– Да, мой Господин, – поклонился вызванный.

– Я знаю, что ещё одна армия легла в сражении. Что случилось, Исгар?

– Я не могу ответить, мой господин, – голос Исгара был тих. – Если хочешь, можешь убить меня.

– Разве ты забыл? Я уже много раз убивал тебя, – тихий смех императора прошелестел по комнате. – Ты неисправим, раб.

– Империя умирает, мой господин. Варвары в двух переходах от Хендера. Мы не успеем собрать новую армию. А если бы даже успели, – Исгар пожал плечами, – она снова будет разбита.

– Неужели их шаманы сильнее, чем мои маги?

– Говорят, с ними Бог, император.

– Что ты несёшь? – эхо от вопля озарило темноту багровым отблеском. – Бога нет! Я давно убил его! Я, великий император Аббадона! Есть только я, меня можно увидеть, можно почувствовать мою ненависть, можно быть свидетелем моих дел. Я залил кровью этот комок грязи и выжил отсюда Бога. Он не властен здесь, он проиграл. И никто больше не увидит его!

– Мне кажется, у нас всё-таки будет такой шанс, мой господин, – грустно поклонился императору Исгар.

– Трусливая тварь! – прошипел тот.

Руки Исгара были вырваны из тела в одно мгновение, кровь из разорванных артерий хлестнула, длинными струями заливая пол и черепа. Старший советник императора закричал дико и страшно.

– Где твой Бог?

Одна нога была вырвана вместе с боком, и ком внутренностей советника упал на пол. Исгар не мог умереть, воля бессмертного императора заставляла жить его мозг, терзая несчастное тело. Страшен и жесток был император.

Поднялся с золотого трона высокий худой человек со страшной улыбкой. Поднялся и посмотрел на отсвечивающий золотом свод.

– Значит, Ты есть? Что ж, приходи. Я слышал ты милостив к поверженным. Так знай, мне не нужна Твоя милость. Тьма, что дала мне силу, сильнее тебя! Она не даст мне погибнуть. И пока Владыка ночи со мной, я буду драться. Драться до конца. Слышишь! Я не боюсь тебя!…

Факелы потрескивали в тишине. Гости молчали. Смешно прикрыв ладошкой рот смотрела на Олега Ирис.

– У тебя великий дар, – нарушил молчание пожилой рыцарь. – Праздные зеваки будут ходить за тобой по городам, требуя продолжения. Но я бы советовал тебе не рассказывать слишком многим. Зло может снова ожить. В каждом может затаиться император.

– Вы очень мудры, – поклонился Олег.

– Я не мудр, я стар и многое видел. И вижу сейчас. Слово может стоить полка рыцарей. А вера плюс слово стоят империй. Не солдаты побеждают, а тот, кто убедит их в том, что они могут победить.

– Благодарю вас.

– А что было потом? – спросила Ирис.

– А потом Аббадон пал.

– Император был убит этим богом?

– Нет, – Олег отпил вина. – Бог ждёт, пока император раскается.

– Попался бы император мне в руки, – громко выкрикнул один из рыцарей. – Он бы пожалел, что родился на свет. Он безумец и никогда не раскается, пока сам не пройдёт через всю боль, которую он причинил другим!

– Зло не может победить зло, – Олег отставил в сторону бокал. – Если только убивать, то зло никогда не исчезнет. Наоборот, оно будет становиться всё могущественнее, меняя форму, подстраиваясь под победителя.

– Извини, но что ты можешь знать про зло? – рассмеялся рыцарь. – Я вижу ты не воин. Ты даже не жрец. Ты рассказывай свои сказки, а со злом предоставь бороться нам.

Неуловимым движением рыцарь достал кинжал и метнул его в сторону камина. Кинжал загудел, вонзившись в спинку деревянного кресла, и, пришпиленная к креслу боевой сталью, задёргала крыльями ночная бабочка.

– За рыцарские цвета Алонии, – закричал молодой рыцарь, поднимая чашу. – За короля Долаага!

– Слава!

Взметнулись чаши.

– За сталь и справедливость!

– Слава!

– Да погибнут враги Алонии.

– За наш поход на неверных Сущему! К осени вновь соберутся под знамёнами лучшие из рыцарей Алонии и пойдут на Гросгаарт все цвета королевства. Пойдут побеждать!

– За барона Лайана, который поведёт Цвет Сумеречного леса на Гросгаарт.

– За прекрасную Ирис!

– За короля Далаага, властителя рыцарских цветов!

Олег сбежал между двумя здравницами. Он хотел незаметно пробраться к себе в башню, но возле входа его поймали несколько подвыпивших солдат, и пришлось выпить ещё раз за короля Долаага. Да продлит Сущий дни его жизни. И за барона. Да не оставят его богатство и здоровье. Пил, вздрагивая от боевого клича солдат барона: «Краддар!». Только потом Олег смог подняться по винтовой лестнице к себе в комнату.

Шумел замок, слышались песни, пожелания, смех. Олег сидел на кровати и думал об Ирис. Ночь надвигалась, дыша страхами. Ночь древней страны всего-навсего за две тысячи лет успевшей позабыть своего императора.

 

Глава 9

 

Ночь расшила небо золотым узором, полными пригоршнями высыпав звёзды над замком Лайана. Праздник давно закончился, замок спал, только Олег бодрствовал, лёжа на широченной кровати. Перед глазами стояла Ирис. Олег вспоминал каждое её движение, каждое её слово, и улыбался в темноте. Теперь, оставшись один, он мог сколько угодно говорить с ней, смело смотреть в эти удивительные глаза, любоваться улыбающимися губами. Теперь, когда на улице ночь, можно даже признаться в самом главном.

– Я люблю тебя.

На душе от этой мысли стало тепло и уютно. Олег потянулся, и рука наткнулась на ложе карабина.

– Трус! – со стыдом подумал Олег. Он хотел сунуть карабин под кровать, но тени бродили так близко, что парень не решился вылезать из постели.

– Трус, – Олегу стало горько. – Она не полюбит такого никогда. Она будет принцессой и не вспомнит глупого рассказчика из замка отца. Просто клоуна, который побасенками развлекает общество во время перемены блюд.

Тьма клубилась за окном, страх подбирался из тёмных уголков. Олег как мог боролся с ним, но страх был осторожен, он подползал на мягких лапах, он таился за портьерами, за колыхающейся занавеской. Страх ждал.

Вдруг Олег почувствовал, что он в комнате не один. Кто-то быстро промелькнул в полосе лунного света и затаился у резного шкафа. Ужас взорвался внутри Олега. Он хотел крикнуть, но голос не повиновался ему, хотел схватить карабин, но боялся пошевельнуться. Медленно, медленно, как в том страшном лесу, он двинул пальцы к карабину.

– Ты спишь или нет? – спросила тень капризным бархатным голосом.

– Что? – сдавленно пискнул Олег, садясь на кровати.

Тоненькая фигурка, закутанная в лёгкие меха, приблизилась к нему, присела на край постели.

– Только ничего себе не думай! – голос видения приобрёл стальные нотки. – У меня с собой кинжал и если ты будешь приставать, то один неплохой рассказчик рискует остаться без ушей.

– Я не собираюсь к тебе приставать, – оторопев, успокоил девушку Олег.

– Вот и хорошо! – Ирис забралась на кровать с ногами, и рядом с собой Олег увидел дивной красоты лицо.

– Я не могу уснуть, – призналась неожиданная гостья. – Расскажи мне что нибудь.

– Что? – Олег еле справился с дрожащим голосом.

– Не знаешь что рассказать, тогда почитай.

– Я зажгу свечу?

– Если ты умеешь читать в темноте, можешь не зажигать.

– Я не умею читать в темноте.

Девушка фыркнула.

– Я так и думала.

Олег раздул трут и зажёг длинную, витую свечу. Робкий огонёк подрос, вытянулся и осветил гладкую щёчку с угадывающейся симпатичной ямочкой. Олег вздохнул, взял с подоконника недочитанный свиток.

– В год кабана рыцари графа Рогарда перешли межу…

– Нет, не такое!

– Что, не такое?

– Как это можно слушать! Там всё ясно, перешли, убили кого-то, или их убили. Нет, лучше рассказывай.

Руки безукоризненной формы, с маленькими, но сильными ладошками, легли на свиток. Ногти на руках были длинные, розовые, на каждом ноготке сиял маленький бриллиант.

– Расскажи, какие в вашем мире принцессы.

Олег вспомнил свою последнюю знакомую, и ему стало стыдно.

– Я не был знаком с принцессами.

– Ты простолюдин? – живо спросила Ирис. – Чем ты занимался?

– Торговал разными вещами.

– И всё?

– Немножко писал разные истории.

– Ого! - таинственные глазища загорелись неподдельным интересом. – Как же тебя принцессы не замечали? Я бы в того, кто умеет рассказывать сказки, просто без памяти влюбилась!

– У нас многие пишут сказки.

– Ладно! Хоть что-то ты про принцесс должен знать.

Приложив чудовищные усилия, Олег всё-таки вспомнил одну романтическую историю.

– Слушай! – он сел на постели, скрестив ноги по-турецки. - Их звали Ромео и Джульетта…

Сначала Ирис слушала с интересом. Потом стала хихикать и отпускать колкие замечания в адрес героев повествования, затем разозлилась.

– Сборище глупцов! Какая же это любовь?

– Я не знаю, что ещё тебе можно рассказать, – сдался Олег.

– Расскажи про императора.

– Зачем?

– Мне жалко его. Как можно никого не любить, вечность никого не любить. Расскажи, что с ним было дальше.

– Хорошо! Только ты ложись и не мешай. Мне надо сосредоточиться.

– Нет.

– Что?

– Тебе не надо сосредотачиваться, он живёт внутри тебя. Я не знаю, как он туда попал, но вам очень тяжело вдвоём. Ты боишься его?

– Боюсь.

– А он боится тебя.

– Ты так думаешь?

– Я уверена…

… Трубы ныли на разные голоса, тягуче и длинно. Это уходила за ворота Хендера последняя армия нечисти. Уходила, чтобы погибнуть. Император теперь уже точно знал это. Прикрыв глаза дрожащей рукой, он видел, не выходя из тронного зала, как маршируют его полки. Впереди гвардия в чёрных доспехах, с горящими угольками глаз, в закрытых шлемах с огромными козлиными рогами. За гвардией наспех собранные полки - мертвецы, демоны, ночные твари, почти все без доспехов, вооружённые ржавыми мечами и топорами, взятыми из могил. Возглавляют эту армию умершие когда-то полководцы. Пустых и бездушных поднял их великий император, и вот теперь ведут они армию к новой смерти.

Последняя армия ночи. Её разобьют, рассеют остатки надежд императора по лесам, придут в Хендер, возьмут штурмом эту твердыню, и снова будут жить, заполнять Землю себе подобными, забудут властелина Чёрной империи. Забудут. Император хлопнул в ладоши. Возле тела Исгара появились три жреца. Молчаливые ученики императора, полулюди, полудемоны.

– Армия ушла, – проговорил император. – Она погибнет, и наше время закончится. Время мечей ушло, приходит время слов. Отправляйтесь в сокровищницу и берите столько золота, сколько нужно. Подкупайте вождей варваров, задаривайте их жён. Мы должны остановить людей. Убедите их, что Бог – это золото. Делайте золотых идолов, исцеляйте, являйте чудеса. Купите мне их Бога! Маги молча поклонились и исчезли.

– И это тоже зря, – император ссутулился в кресле. – Зачем ты оставил меня? Неужели ты слабее его, – обратился император к кому-то. – Мы говорили с тобой, ты обещал мне вечность и великую империю. Теперь всё рушится. Разве ты не хочешь отомстить Богу. Разве мало у тебя власти и силы. Почему ты оставил меня?

Император встал и спустился по золотым ступеням вниз. Подошёл к трепещущей в луже крови человеческой оболочке, постоял, глядя в полные муки глаза Исгара, тихо уронил:

– Раба.

Две чёрные морщинистые твари возникли перед императором, осторожно держа под руки дрожащего человека.

Император одним движением пальца снёс голову рабу, потом поднял за волосы голову Исгара и водрузил её на плечи бьющегося в агонии тела.

– Живи, – разрешил император.

Первое, что сделал Исгар, он закричал. Боль ещё жила в нём, билась через край, и в диком крике Исгар пытался выплеснуть её. Император с интересом смотрел на человека, потом одним движением ресниц оборвал мучительный крик.

– Ну что, помог тебе Бог? – император улыбнулся.

Исгар плакал. Слёзы, крупные, горькие слёзы катились по его лицу.

– Когда-то ты был царём, – император продолжал улыбаться. – Пока я не пришёл к тебе со своей армией и не стёр с лица земли твоё смешное царство, ты считал себя властелином. Ты заливал кипящее масло в горло тех, кто писал стихи о твоей жестокости, казнил безвинных, убивал слабых. Ты был копией меня, только в меньших масштабах. И вот сейчас ты плачешь. О чём ты плачешь, раб?

– Я прошу Бога послать мне смерть, мой господин. Я устал от мучений и надеюсь, что Бог простит меня, что ослабнет твоя власть надо мной, и я умру.

– А ты не боишься, что после смерти мучения не прекратятся? Тебя не пугает, что твои муки будут длиться вечно?

Исгар заплакал навзрыд.

– С чего ему прощать тебя, – продолжал император. – У него много хороших, чистых, тех, кто верен ему до конца. Тех, кто умирает за него сейчас, сражаясь с моей армией. Ты не нужен Богу, раб, он не избавит тебя от меня. Никогда! Пока я сам не устану от твоего присутствия. Ну ладно, мы ведём слишком долгие разговоры. Давай, человечишка, спеши, тебе надо подготовить новый указ по империи. Пока ещё есть империя, – император оскалился. – И указ этот будет необычен. Я освобождаю от жертв всех, кто с сегодняшнего дня будет хулить Бога. Я открываю погреба и сокровищницы для всех, кто скажет, что Бога нет.

– А армия?

– Вот это и будет моя армия, глупый Исгар. Кончилось время мечей, ушло в прошлое время игр. Приходит час настоящих сражений, уже не за тела. Пусть себе живут, эти тела. Начинается сражение за души.

– Прости, повелитель, значит, мы проиграли?

Император захохотал и Исгар испуганно отступил. Он знал, как непредсказуемо веселье императора. От смеха он мог мгновенно перейти к ярости, от ярости к полному равнодушию.

– Глупый, глупый Исгар. Я никогда не проиграю, пока есть в этом мире ненависть, злоба и трусость. Я могу терять империи десятками, и снова строить их на чьей-то жадности, подлости и гордости. Пока люди сами несут боль, они кажутся друг другу великими, но когда боль приходит к ним, они становятся на редкость хорошими. Вспоминают о Боге, о борьбе со Злом. Но всё это на время! Как только варвары сметут мою империю, зло вернётся. Поверь мне, оно вернётся даже сильнее и могущественнее. Мы не проиграли! А проиграем мы с тобой, мой злобный друг, тогда, когда каждый день чужая боль будет взывать к людям, когда они будут обеспокоены ею. И кричать, и плакать будут не от своих страданий, а от боли незнакомого им человека. Впрочем, ладно. Готовь указ.

Исгар исчез. А император медленно прошёлся вдоль стены тронного зала, вглядываясь в мерцающие в волшебном свете золотые листы собственной книги.

– Зло вернётся, – император сжал кулаки так, что костяшки пальцев побелели. – Я не могу проиграть. Мой тёмный повелитель, ты же не можешь предать меня! Ты явишься в силе огня и смерти, и Бог проиграет. О! Это будет страшное поражение. Я смету с Земли этих червей, как сбрасывают крошки со стола. Я уничтожу во имя Древней ночи эти похотливые, хнычущие, трусливые существа. Во имя твоё! – император задохнулся. – Во имя твоё!

Тянулись часы, но император всё так же стоял, шепча что-то. Повелитель умирающей империи часто стал выпадать из времени. Мерцал волшебный свет, волнами расходясь от трона.

– Исгар!

– Да, мой повелитель. Прости, но указ по твоему слову только составлен. Вороны…

– Не надо ничего. Ничего больше не надо. Я покидаю столицу.

– Но империя?

– Завтра уже не будет империи. Всё кончено. Подойди ко мне, Исгар.

Советник послушно подошёл вплотную.

– Я отпускаю тебя. Освобождаю от служения мне, – император протянул в темноту руку, и в ней появился изогнутый кинжал. – Ты хорошо послужил своему императору. Ты свободен.

Император ударил советника в грудь, и рывком вытащил назад потемневшее лезвие. Кровь струёй ударила из раны, залив одежды убийцы. Исгар дёрнулся от удара и, охнув, прижал руку к ране. Кровь сочилась сквозь пальцы, окрашивая их в красный цвет.

– Ты благ, повелитель… Спасибо, господин… Я столько времени жду… этого.

Ноги советника подогнулись, он упал на колени.

– Чудный подарок.., – кровавые пузыри лопались у Исгара на губах, но в последнем усилии человек улыбнулся. – Боль очищает, покрывает все грехи…

Безжизненное тело рухнуло на плиты пола. Император брезгливо отступил от расползающейся кровавой лужи, развернулся на каблуках и, стаскивая с себя окровавленную мантию, пошёл к трону. Одиночество да ещё страх наваливались на его худые плечи непомерной ношей. В обозлённом, воспалённом мозгу проносились лица тех, кого он убил, руины городов, горящая Земля.

– Он поблагодарил меня, – император оскалился – Он был рад сбежать. Пусть даже таким способом. Мы проигрываем, мой господин. 

Император прикрыл глаза и запрокинул голову, его трясло.

 – Мы, всё-таки, проигрываем. Я просил у тебя власти, ты подарил мне империю. Но я не могу удержать её. Всё против меня. Каким оружием бороться с покорностью, жалостью, любовью? Мы проиграли. Мы проиграли, ещё не начав эту войну!

Тоскующий дикий крик разнёсся по дворцу. В ужасе замерли все, пережидая гнев императора. Замерли, боясь даже пошевелится, маги, чёрные гвардейцы, писцы, повара, уборщики. Нечисть, заполнявшая пурпурный дворец, затаилась, пережидая гнев страдающего человека. Повелителя тёмной империи, имя которой Аббадон…

Олег замолчал и посмотрел на Ирис. Девушка спала. Спала, положив ладошку под щеку, и ресницы её вздрагивали во сне. Из-под длинного белого меха выглядывала красивая ножка с маленькой, розовой ступнёй.

– Вот она, император, – прошептал Олег. – Та, над которой не властен страх. Она не боится теней, она доверяет людям. Как можно причинить ей боль?

– А может, она сейчас мечтает, чтобы ты её обнял, – насмешливо шепнул льдистый голос.

– Может быть, – легко согласился Олег, – но я не сделаю этого по одной простой причине. Любовь, которая живёт только чувствами, совершенна. Может быть потом мы будем близки. Но сегодня я не хочу нарушить эту ночь ничем, – Олег осторожно укрыл спящую девушку и подошёл к окну.

– Может, ты потом пожалеешь, что вёл себя как трус – продолжал голос.

– Может быть, – Олег улыбнулся в темноту. – Но это будет очень не скоро. Мне жаль тебя, император. Сегодня мне первый раз жаль тебя.

Падающая звезда упала, перечеркнув ночное небо. Олег проводил взглядом короткий светящийся росчерк.

– Пусть это будет знаком для меня, император, – мысленно продолжил Олег. – Я построю новую империю. Я хочу, чтобы ты нашёл покой. Поэтому я отмою пятна крови с пурпурных башен Хендера, я постараюсь изменить мир. Ведь если не пытаться изменить мир, – Олег оглянулся и с нежностью посмотрел на Ирис, – зачем вообще жить.

 

Глава 10

 

– Ты занят?

– А кто спрашивает меня?

Ноготки, украшенные маленькими бриллиантами, смешно поцарапались в дверь.

– Одна неизвестная вам особа.

– Будьте моей гостьей, незнакомка.

Ирис теперь часто заходила к Олегу. Смирно сидела, пока он с увлечением рассказывал про какой-нибудь свиток, смеялась шуткам, рассказывала про Хеород, столицу Алонии. Сегодня она пришла очень рано, и в лучистых глазах ещё жили остатки сновидений.

– Хочешь яблоко? – спросила Ирис

– Да.

– Лови!

Жёлтый шар перелетел через комнату и опустился прямо в руки Олега.

– Скучно, наверное, сидеть целыми днями среди камней, – Ирис подошла к столу, заваленному рукописями, за которым он сидел. – Я собираюсь покататься. Хочешь, для тебя оседлают Грома?

Запах духов волной докатился до Олега, и человек улыбнулся.

– Конь уже один раз сбросил меня.

Ирис откусила кусочек своего яблока, и сок плода заблестел на губах.

– Надо попробовать ещё раз! Что ты читаешь?

Девушка перегнулась через плечо Олега и заглянула в свиток. Олег затаил дыхание, совсем рядом с собой чувствуя её тепло. Потом он осторожно повернул голову, и посмотрел на точёный профиль самой прекрасной девушки. Ирис читала свиток и грызла яблоко.

– Не надо на меня пялиться! – не отрываясь от чтения свитка, произнесла девушка.

– Я просто смотрю, – смутился Олег.

– Нет, это называется – пялиться. Такими взглядами дам провожают зеваки на улицах Хеорода. Рыцарю так смотреть не пристало.

– А я не рыцарь.

– Ну что ж! – Ирис оторвалась от свитка и посмотрела на молодого человека. – Это можно исправить. Встань, Олаг! Я собираюсь произвести тебя в рыцари королевства.

Олег засмеялся.

– Насколько я понял, в рыцари может произвести только лорд рыцарских цветов, лорд земель, или же Его Величество, король Долааг.

– Да, – согласилась с улыбкой Ирис. – Но тебя могу произвести в рыцари только я!

– Я согласен, – поклонился Олег.

Ирис стянула с руки тонкую длинную перчатку и отдала Олегу.

– Вот, возьми.

– Зачем?

– Перчатка - знак верности. Когда я закончу посвящение, ты, коленопреклонённый, отдашь мне перчатку и скажешь: «Жизнь моя отныне принадлежит Сущему, Родине и Вам, мой Лорд».

– Хорошо.

Олег млел от неожиданных, мгновенных перевоплощений Ирис из смешливой девчонки в гордую, прекрасную даму. Вот и сейчас исчезла симпатичная девочка, грызущая яблоко и хохочущая во весь голос. Перед Олегом стояла волшебница с гордым выпрямленным станом, холодным лицом с чарующим равнодушием на нем, и огромными глазами, полуприкрытыми длинными ресницами.

– Преклоните колени, мой верный слуга.

Олег опустился на колени.

– Я знаю вашу преданность и честное сердце. Дела ваши незапятнанны злом, и помыслы не осквернены низменными желаниями. Волею, данной мне Сущим, и рыцарскими цветами королевства, я возвожу вас в сан рыцаря и освящаю ваше оружие, которым вы будете защищать слабых, с которым встанете на сторону света…

Слова клятвы лились, как река. Сияли глаза Ирис. Олег смотрел в её лицо, и жил этими красивыми гордыми словами.

– … Мир может измениться, но честь останется неизменной. Кончится время, отпущенное Сущим, но честь сохранит душу…

Падали слова, как осенние листья, как созревшие плоды, полные силы, насытившиеся жизнью…

– Я посвящаю Вас в рыцари…

Олег чуть склонил голову и проглотил комок, застрявший в горле.

– … Я меняю вашу жизнь…

А ещё мелькнули в видении гордые, пурпурные башни. Без пугающих молний, без страшного заката. Просто гордые башни новой империи света.

Ирис вытащила из стоящего на столе кувшина длинную зелёную ветку, усыпанную мелкими белыми цветами, и как жезлом прикоснулась нею к плечу Олега.

– … И в залог Вашей верности я принимаю вашу перчатку, рыцарь!

– Жизнь моя отныне принадлежит Сущему, Родине и Вам, принцесса.

Олег протянул Ирис перчатку, девушка приняла её.

– Встаньте рыцарь. Рыцарь… – Ирис на одну секунду запнулась, но тут же улыбнулась. – Рыцарь Последней Зари. Рыцарь Алого цвета!

– Такого цвета нет в королевстве, – выдохнул Олег.

– Теперь есть, – удивительные, чуть оттянутые к вискам глаза, оказались прямо возле его лица – Я дарю вам этот цвет, мой рыцарь. Цвет, которого, я знаю, вы достойны.

– А мой герб?

– Герб солнца. Вечного солнцеворота. Белый на алом. Как яркий отблеск. Встаньте с колен, рыцарь Олаг. Первый рыцарь Последней зари.

Маленькая стройная девушка с зелёной веткой в руках, сдвинув брови, смотрела на человека, стоящего перед ней. По стене метнулся невесть откуда взявшийся солнечный зайчик, метнулся и исчез в испуге.

– Теперь я рыцарь? – почему-то шепотом спросил Олег.

– Это зависит от тебя. Лорд - это не звание, лорд - это жизнь. – Ирис аккуратно поставила ветку обратно в кувшин. – К тебе будут идти за помощью многие, и нельзя отказать никому. Ты будешь судьёй и отцом, ты будешь сражаться против порождений тьмы и тех, кто забыл, что он человек. Пройдёт совсем немного времени, и король кинет клич: «На Гроосгарт, на неверных Сущему и Единому!». И соберутся под знамёна рыцарские цвета, чтобы совершать новые подвиги во имя Родины и своего цвета. Я уверена, что ты будешь среди них. Я не смеялась, когда дарила тебе твой цвет, твой герб.

Ирис вздохнула.

– Ты уедешь на огромном вороном коне в алых доспехах. У ворот я подам тебе твой тяжёлый меч, а ты будешь торопливо прощаться со мной. Мне захочется быть слабой, захочется, что бы ты поднял меня к себе на коня, захочется снять с тебя шлем и посмотреть в твои глаза, прижаться к алой броне. Но ты только улыбнешься, и будешь покрикивать на солдат, проверять телеги в обозе, раздавать приказания. А потом уедешь, а я останусь дома. Останусь, чтобы ждать тебя, Рыцаря Последней зари. Ты обязательно вернешься. Со стены я первая увижу алый флажок, развевающийся в руках твоего оруженосца.

Девушка замолчала и улыбнулась. У Олега пересохло в горле от этого неожиданного признания, и он не мог найти слов, нужных в эту минуту. Зашуршали тяжелые складки платья, Ирис подошла к столу, взяла с него один из свитков.

– Рыцарские цвета Алонии, – прочитала она. – Интересуешься геральдикой?

– Немножко.

– Здесь вся история рыцарства.

– Рыцарский цвет твоего отца…

– Цвет Сумеречного Леса. Тёмно-зелёный, ровный, без оттенков. У нас много родни. Лигарн, первый лорд Сумеречного леса, произвёл на свет десять детей. Поэтому при неизменном цвете, который остался от предка, семьи имеют разные гербы.

– Но кроме Сумеречного леса есть ещё другие оттенки зелёного.

– Да, но они не имеют отношения к нашей семье. Вот, смотри.

Ирис развернула свиток.

– Вот тебе цвета королевства. Двадцать шесть цветов, из них целых семь оттенков зелёного. Цвет Упавшего листа, Сломанной ветви, вот этот изумрудный - Росистого луга, тёмно-зелёный моего отца, цвет Сумеречного леса. Гербов ещё больше, потому что каждый рыцарь в цвете имеет герб. Только в цвете Сумеречного леса их девять. Наш герб - на тёмно-зелёном поле сжатый кулак в бронированной перчатке, и девиз - «Мы выстоим». Вот семья Халгалаагов - на тёмно-зелёном фоне алый костёр, девиз - «Честь выше славы». Семья Статмааров - серый кабан на тёмно-зелёном, «Что остановит нас?!»  - их девиз.

– А мой девиз?

Ирис задумалась.

– Бог видит моё сердце, – произнёс Олег.

– Да! – обрадовалась Ирис. – Красиво и точно. «Бог видит моё сердце!». Ты начинаешь историю своего цвета, рыцарь Олаг. – Ирис сделала реверанс, и тут же превратилась в смешливую девчонку. – Не соизволит ли сир Олаг сопровождать несчастную, всеми брошенную леди в верховой прогулке?

– С восторгом, госпожа.

– Только одна просьба, сир Олаг. Не позволяйте себе падать с несчастного животного во время прогулки. Вы и так уже насмешили все окрестные деревни.

– Ирис!

– Ага! Стыдно!

А потом мчались по дороге кони, и смеялась в восторге Ирис. Потом бежал перепуганный заяц, прижав уши к спине, прямо перед копытами коней. День пролетел незаметно, и солнце, завершая свой путь, опускалось, прячась за темнеющими деревьями. Завершался день, но впереди был ещё ужин с уютной беседой, запахом вина, ароматом смолы от горящих факелов. И не было больше прошлого. Ничего не было, кроме необыкновенного, непонятного Бога, удивительного мира и Ирис.

– Алый! – прошептал Олег, лёжа в постели – Мой цвет. Ты слышишь, император?

Император молчал.

– Я не опозорю его, Ирис, – пообещал Олег. – Я принесу тебе твоё королевство. Целую вечность мы с тобой будем счастливы. И я буду любить тебя.

– Если только… есть… на свете… любовь, – шепнул из темноты холодный, злой голос императора.

 

Глава 11

 

- Это же меч, а не дубина! – глаза девушки сверкали, и её, затянутая в чёрную кожу, фигурка дышала движением. – Не надо размахивать им. Меч должен наносить один удар. Удар смерти. Любая ночная тварь всё равно быстрее тебя, Олаг. Снова поднимать меч у тебя уже не останется времени. Давай ещё раз.

– Давай.

– Опять неправильно! Что ты ещё не умеешь?

– Плавать не умею.

– Великий и Сущий! Как можно не уметь плавать? Как можно быть таким? А ну, бери меч!

Олег покорно поднял с каменных плит выбитый девушкой меч и встал в боевую позицию. Ирис была слишком сильным противником. С воинами Лайана у него получалось уже неплохо, а вот быстрая, гибкая, как куница, Ирис постоянно побеждала неуклюжего Олега. С бароном получилось ещё хуже. Во время первого же урока великолепный воин, но плохой учитель, барон вывихнул Олегу руку. Пока перепуганная Ирис хлопотала вокруг, Олег млел от прикосновения её пальчиков, но потом пришла знахарка, и он понял, что надо искать более мягкого учителя. С тех пор занималась с Олегом только Ирис.

- Удар не должен быть скользящим. Если ты рубишь, то никакая сила не должна отклонить твой меч. Вот так! Молодец! Скоро тебя можно будет выпускать играть с детишками на улицу!

– Я делаю успехи!

– Ладно, я иду купаться. Встретимся во время обеда.

– Ты будешь в новом платье?

– Тебе этого хочется?

– Очень.

Улыбнулись, подтянутые к вискам, глаза. А потом девушка с мягкой грацией убежала от Олега. Оставшись один, Олег вздохнул и рассеянно поиграл мечом.

– Неплохо, – прозвучал рядом с Олегом бас Лайана. – Совсем неплохо.

– Хорошего дня, барон.

– Спасибо, Олаг, – барон сошел с дорожки и уселся прямо на траву. – Садись рядом.

Тень, отбрасываемая стеной, надёжно укрывала от лучей солнца. Басовито гудела рядом пчела. Олег опустился рядом с Лайаном, сорвал травинку и, сунув её в рот, посмотрел на барона.

– Вы подружились с Ирис?

– Да! Она чудесная.

Барон крякнул и посмотрел на зубчатую верхушку башни.

– Что ты готов дать ей?

– Всё!

– Ну, это не ответ, – барон продолжал смотреть на башню, в которой, скучая, бродил часовой с алебардой. – Боюсь, что её может постичь разочарование. Я уже не молод, Олаг, и она - единственное, что у меня есть. Её мать умерла, когда Ирис была малышкой. Пришлось мне, старому, грубому солдату, воспитывать её. Не хочу вмешиваться в ваши отношения, но и не хочу, чтобы в один прекрасный день моя дочь потеряла себя. И здесь дело даже не в мнении двора, хотя это тоже имеет значение. Я боюсь, что она потеряет веру в мужчин. Каждая девушка ждёт своего рыцаря, Олаг. Каждая мечтает подарить себя самому лучшему на этой Земле. Ирис такая же. Я отец, я знаю, о чём она мечтает. Моя дочь хочет наслаждаться мыслью, что её избранник лучший, что он защитит её от всего зла этого мира, что он - настоящий рыцарь. Посмотри на себя, Олаг. Ты слабый. Ты прячешься за меня, но это ещё ничего. Хуже будет, если ты однажды спрячешься за Ирис. Ты просто погубишь её. Сын лорда Дарсы, рыцарского цвета Золотых полей, просил её руки. Она отказала ему, отказала, чтобы влюбиться в безродного, нищего странника, смутившего её своими сказками. Ирис зачахнет с тобой без двора Алонии, без праздников, без будущего. Что ты дашь ей взамен, Олаг?

– Мне уехать из замка?

– Куда? – рассердился барон. – Хочешь, чтобы тебя убили первой же ночью? Чтобы моя дочь считала меня чудовищем, лишившим её счастья?

– Но что мне делать? Я, правда, люблю её.

– Поехали.

– Куда?

– Увидишь!

Прогрохотали копытами по подъёмному мосту кони, вынося всадников за каменные стены. Вынесли, прогарцевали на развилке дорог, а потом понеслись вперёд по петляющей дороге, мимо стены леса, туда, где высились пики угрюмых гор. Вскоре подкованные копыта перестали поднимать дорожную пыль, кони перешли на шаг, осторожно выбирая путь между камней. Надвинулись на всадников скалы, сузив дорогу, забросав её валунами. Шли шагом кони, и прислушивался к чему-то Лайан.

– Туда, – указал он рукой на ведущую вверх тропу, – прямо.

– Что мы ищем, барон?

– Увидишь. Вчера мне сказали, что он здесь. Вырезал целое стадо баранов и убил пастуха. Вообще-то они водятся в Дальних горах. Но этот почему-то спустился ближе к равнине.

– Кто?

– Тихо!

Зафыркали, забеспокоились кони, учуяв что-то. Замотали головами, не желая подчиняться седокам. Всё круче становился подъём, цокали по камням копыта, мелкие камни с шорохом скатывались в ширящийся рядом, пока ещё неглубокий обрыв. Барон ехал впереди, всё так же настороженно прислушиваясь, и замирало сердце Олега в предчувствии непонятного испытания. Вдруг конь барона заржал, даже не заржал, а как будто завизжал, стал шарахаться из стороны в сторону, сдерживаемый железной рукой барона. Следом за ним забеспокоился конь Олега.

– Сойди с коня, – крикнул Лайан.

Олег спрыгнул на землю и, обняв животное за шею, попытался успокоить его.

– Смотри! – рука барона указывала в сторону скал.

Он вышел к людям с уверенностью хозяина. Казалось, он удивлён, что кто-то смеет нарушить его покой. Зверь был явно из породы кошачьих. Его круглую голову венчали небольшие уши, а шкура цвета старого серебра обтягивала играющее мускулами тело. Зверь не боялся людей, он просто смотрел на них в ожидании, что пришельцы будут делать дальше.

– Убей его, – сказал барон.

– Зачем? – не понял Олег.

Глаза барона посмотрели на него с упрёком.

- Ты столько раз говорил, что понял наш мир. Так живи по его правилам. Я отдам дочь только за настоящего мужчину. Запомни это! Как только ты начнёшь отступать, прикрываясь соображениями полезности, как только ты начнёшь говорить: «Ну, ничего, вот в следующий раз». Всё! Ты пропал! Можно годами сидеть в моём замке, рассказывая истории про императора, можно даже жениться на Ирис. Но что даст тебе такая жизнь? Для чего ты проживёшь её? Эту жизнь тебе дал Бог. Так исчерпай её полностью! Не дай ей пройти мимо себя. Не прячь Ирис за стенами замка, не дай ей повода разочароваться в себе. Этот зверь – убийца. Этот зверь - окружающий мир, этот зверь - твоё трусливое прошлое. Или ты вступишь в сражение с ним, или забудь про Ирис!

– Хорошо! – выкрикнул Олег. – Я согласен!

Он потянулся к арбалету, висевшему в чехле на боку коня барона, жалея, что не взял карабин. Барон перехватил его руку и покачал головой.

– Он тебе не понадобится.

Лайан распахнул плащ и вытащил из ножен почти полуметровый кинжал.

– Вот, возьми!

– И этим я должен убить его?

– Этим. Ты боишься?

– Ни капельки! – по-русски ответил Олег.

– Что? – переспросил барон

– Ничего, – Олег улыбнулся. – С чего вы взяли, барон, что я смогу убить его?

– У тебя просто нет выбора, сынок. Ты рассказал мне много историй об императоре. Но за ненавистью и злобой императора, я увидел ещё и веру. Где твоя вера, Олаг? Где твой Бог?

– Я вернусь! – Олег решительно взял кинжал – Вернусь с его шкурой, будь она проклята. Жди меня!

И Олег пошёл прямо на зверя. Исчезло всё вокруг: скалы, фыркающие кони, пронзительно голубое небо. На всей огромной, древней земле остались только Олег и серебристый зверь из породы кошачьих. Кроме этих янтарных глаз и пушистой шкуры, человек не видел больше ничего. Не видел, как успокоились кони, как прищурился Лайан, не видел, как загрубевшая рука барона потянулась к арбалету. Олег шёл на зверя. Глаза огромной кошки сверкнули, и длинным хвостом хлестнул себя зверь по бокам. А потом неторопливо, с царственной ленцой шагнул на мягких лапах к Олегу, и распахнул пасть в ревущем, протяжном крике.

– Как же я убью его? – ужаснулся Олег. – Как же я смогу убить его?!

А потом, далеко-далеко за зверем, он увидел свернувшуюся калачиком в ворохе мехов удивительную девушку с глазами, чуть-чуть оттянутыми к вискам, увидел гордые, пурпурные башни и отсвет таинственного Бога. Сила захлестнула человека, как волна, дикая сила и восторг. И в ответ на рёв зверя закричал человек, бросаясь вперёд.

– Прыгай! – кричал зверю Олег по-русски. – Прыгай, сволочь!

И зверь прыгнул. Мелькнуло в воздухе гибкое тело и обрушилось на Олега. Парень должен был умереть сразу. Длинные клыки и кривые когти не оставляли противникам зверя даже призрачных шансов. Но в ход боя вмешался тяжёлый арбалетный болт, пущенный твёрдой рукой барона. Он ударил в бок зверя, скомкав прыжок и швырнув на, сжимающего в руках кинжал, Олега не машину убийства, а тяжёлую, неуклюжую тушу, опешившую от дикой боли и страшного удара в пушистый бок. Визжащий барс всё-таки достал Олега когтями, но тут же кинжал смертельным жалом вошёл ему в шею. Туман ярости и боли захлестнул противников, и два обезумевших существа покатились по каменной площадке, сплетаясь в ревущий смертельный клубок. Зверь, слабея, рвал тело человека когтями, а вопящий от боли Олег бил и бил кинжалом. Напрасно кричал что-то Лайан, размахивая арбалетом. Ничего нельзя было уже остановить. Визг, рычание, крики боли - всё смешалось в диком вихре. Миг, и два полумёртвых тела, на секунду замерев на краю, рухнули вниз с высоты, прямо на острые камни.

 

Глава 12

 

Сознание приходило и снова угасало, оставляя в памяти неясные картины. Боль тоже имеет цвета. Их всего лишь два – чёрный и алый. Нет, не красный, а именно алый. Врывался в колыхающееся сознание запах болотных трав, смуглое лицо старухи, бормотавшей какие-то заклинания, растерянное лицо барона и каждый раз огромные, удивительные, самые прекрасные и любимые на свете глаза. Когда Олег видел их, уходила рвущая тело боль, человек успокаивался, засыпал, чувствуя, как ложится на лоб маленькая прохладная ладошка. Олег засыпал и, вырвавшись из искалеченного тела, парила над древним миром его душа, летела туда, где голубые зигзаги молний безумствовали над гордыми, пурпурными башнями столицы проклятой империи. И приходил в сон тоскующий, вечно страдающий император.

– Мы одинаковые, – говорил император, нервно дёргая ртом. – Ты такой же, как я. Ты - убийца.

– Нет, – металась в страхе душа – Я не такой.

– Мы одинаковые, – настаивали призрачные губы. – Ты вернёшь в мир мою империю. Я дарю её тебе, прими же этот подарок.

Убегала, разворачиваясь внизу географической картой, земля, и нашёптывал голос невидимого собеседника:

– Видишь эти горы? Там ключ к твоему царству, там одна из сокровищниц Аббадона, и богатства тысячи королей не сравнятся с тем, что лежит в Ледяных пещерах. Запомни этот путь!

Ложилась на живой, раскинувшейся под плывущими облаками, карте кровавая нить, отмечая дорогу к сокровищам древней империи.

– Запомни этот путь! Деньги дадут тебе власть. Ты соберёшь огромную армию, все королевства падут к твоим ногам. Вот тогда никто не посмеет сказать, что ты просто безродный выскочка, невесть откуда появившийся в этом мире. Ты отомстишь всем!

– Нет! – кричал Олег, металось его тело на постели, и снова приходила алая боль, сметая всё на своём пути. Алая боль.

Это произошло много дней спустя. Олег пришёл в себя. На улице шёл дождь. Первое, что воспринял его мозг, был успокаивающий шорох водяных струй. Олег попытался приподняться, но тут же со стоном свалился обратно. Незажившие раны давали о себе знать. Правая рука была закована в лубок и крепко примотана к телу, бок горел огнём, а ноги, казалось, были раздроблены на кусочки.

– Ну, как? – спросил, сочувственно, низкий голос.

– Терпимо, барон, – ответил Олег в темноту. – Если в тот день вы собирались меня убить, то вы избрали верный путь.

– Не надо жаловаться, – Лайан подошёл к постели. – Я мог вообще не встретится с тобой в лесу, и всё кончилось бы для тебя, Олаг, гораздо раньше. Там, на горе, я стоял за твоей спиной с заряженным арбалетом, но ты размахивал кинжалом вместо того, чтобы отползти в сторону и дать мне добить эту дикую кошку.

– Я ещё и виноват, – Олег прикрыл глаза.

Шорох воды за окном был таким уютным. Запах дождя врывался в комнату и наполнял душу покоем.

– У меня для тебя есть подарок, – нарушил молчание барон.

Олег открыл глаза. В руках хозяина замка было что-то завёрнутое в чёрный шёлк.

– Никогда не думал, что расстанусь с ним, но ты это заслужил.

Лёгкая материя взмыла чёрным крылом, и длинный меч блеснул в руках барона.

– Его зовут Лунный луч.

– Лунный луч?

– Все настоящие мечи имеют свои имена. Это клинок древней Валлирии, первого королевства людей. Никто не знает, сколько ему лет, все позабыли секреты той стали. Говорят, такие мечи чувствуют своего хозяина, и остаются верны ему на протяжении всей его жизни. Надеюсь, вы станете друзьями.

Олег, затаив дыхание, принял здоровой рукой стальное чудо. Клинок оказался неожиданно лёгким. По светлой стали, между двумя бороздками, бежал чёрный узор. Рукоять, обмотанную кожаным ремнём, потемневшим от времени, венчал чёрный камень с белыми прожилками, зажатый в когтистой серебряной лапе. Олег повернул меч, и в луче света заметил под самой рукоятью цепочку чёрных рун.

– Смерти нет, – прочитал Олег.

– Что?

– Тут написано: «Смерти нет».

Олег прижал клинок к себе и поднял глаза на барона. Тот стоял перед ним - огромный, ссутулившийся и немного грустный.

– Спасибо, барон! Вы даже не представляете, как я ценю ваше внимание.

Барон махнул рукой и сгорбился ещё больше.

– Как же вы без такого меча?

– Это не мой меч, – барон вздохнул. – Это меч моего брата. Он погиб. Умер у меня на руках и очень просил отдать меч моему сыну. Сына у меня нет, поэтому я отдаю его тебе.

– Спасибо, барон. А как зовут ваш клинок?

– Осколок судьбы. Тоже валлириец, чуть длиннее твоего и узор другой. Как нибудь я покажу тебе его.

Лайан развернулся, чтобы уйти.

– Барон! – Олег с трудом облизнул пересохшие губы, крепче прижал к себе сверкающий подарок. – Я хочу поблагодарить вас, барон. За уверенность в том, что я выйду победителем из схватки с этим зверем. За ваш арбалетный выстрел, который мне дал шанс. За друга, которого вы дарите мне. Барон.., – Олег смешался и с ужасом понял, что сейчас заплачет. – Я так благодарен вам за всё. Я вообще не понимаю, как остался жив.

– Только Бог знает это, – выдохнул, растроганный барон. – Не иначе, как его чудо спасло тебя. Ты упал на барса, это смягчило удар.

– Но большую часть костей я, кажется, переломал.

– Это…

Хлопнула дверь, распахнутая изящной ручкой, и дышащий ароматом таинственных духов вихрь ворвался в комнату.

– Олаг!

Мягкий-мягкий шёлк платья, заплаканное, ставшее ещё более прекрасным лицо.

– Олаг…

Сверкнули в тусклом свете лампы, камни на розовых ноготках.

– Кхм! – произнёс барон, а потом тихо вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.

– Я так испугалась за тебя.

Глаза огромные, необыкновенной красоты, с укором смотрят в лицо. Ну что можно ответить этим глазам?

– Ты хочешь заставить меня влюбиться в тебя? Ты, безродный выскочка и болтун?

Сверкнули глаза, дрогнули длиннющие ресницы, вздёрнулся вверх короткий правильный носик.

– Можешь устроить хоть сотню таких представлений, мне наплевать. Я презираю таких шутов.

– Так презираешь или любишь?

– Люблю.

И вместо дамы в шелках и драгоценностях вмиг оказывается на краю постели маленькая, красивая, расстроенная девочка.

– Не знаю, что со мной. Даме нельзя говорить такое, но я влюбилась в тебя.

Маленькая ручка натыкается на лежащий под боком Олега меч

– Что это?

– Лунный луч. Мой новый друг, подарок твоего отца.

– Это же меч его брата! – Ирис подтянула к себе сверкающую сталь и восторженно посмотрела на прекрасное, холодное лезвие.

– Олаг, отец тоже любит тебя. Всё будет прекрасно, мой рыцарь Последней Зари. Теперь у тебя есть меч, цвет и герб. Ты, не спрашивая ни у кого разрешения, просто увезёшь меня из замка. А я буду маленькой и слабой. Буду сидеть на коне, прижимаясь к алым доспехам, и ничего не буду бояться.

– Ты чего-то боишься.

– Боюсь. Боюсь темноты, боюсь того, что рыцарей больше нет. Боюсь оставаться одна.

– Ирис. Принцесса. Я люблю тебя. Я обязательно буду самым лучшим из рыцарей. Я весь мир положу к одним симпатичным розовым пяткам.

– Ты когда это подглядывал за мной?

– Когда ты спала в этой комнате.

– За такое секут кнутом на рыночной площади.

– Ты забыла, что я рыцарь! Меня нельзя сечь кнутом.

– Ты ведь любишь меня не потому, что я красивая?

Ох уж эти хитрющие, лисьи глаза! На первый взгляд, невинно ждущие честного ответа, но в глубине горит таинственный огонёк. Попробуй только ошибись, попробуй только не угадать тех слов, которых ждёт эта хитрая девчонка. Но тому, кто любит, просто найти нужные слова.

– Во всём мире нет такой, как ты. Я буду любить только тебя. Вечно.

Улыбка дарит возможность полюбоваться удивительно правильными белыми зубками. А потом грусть снова овладевает маленькой принцессой.

– Бедный! Тебе очень больно?

– Сейчас мне лучше всех.

– Нет. Не сейчас.

Склоняется к лицу Олега гордое личико, прикрывают стыдливо длинные ресницы любимые глаза. А потом тёплые губы касаются губ Олега.

– А вот теперь лучше всех.

Беззвучно исчезает за дверью удивительное видение, оставляя после себя аромат духов и вкус поцелуя.

Шуршит дождь за окном, барабанит по каменному подоконнику. Олег с трудом приподнялся и улёгся чуть повыше.

– Любит, - он улыбнулся, прикрывая глаза

…– Любит?…

Шагнул в полосу света император, и его крик раскатился по тронному залу, подобный грому.

– Что?

– Она говорит, что родила себе сына, император.

– Безумная, – растянулись в улыбке тонкие губы – Что ж, пусти её.

Свет, растекающийся от магического трона, стал ярче, залил зал, заиграл отсветами на золотых страницах с заклинаниями, украшающих стены зала.

Бесшумно открылись, украшенные драгоценными камнями, двери, и на пол из черепов ступила нога дрожащей высокой женщины. Она была удивительно красива. Породистая, царственная красота наполняла каждое движение одетой в рваное тряпьё женщины. Медленно, но очень уверенно, она шла к императору, прижимая к груди завёрнутого в старый плащ ребёнка.

– Так у меня есть наследник.

Женщина остановилась, опустила взгляд, а потом прошептала.

– Я боюсь за него, просто позаботься о нём, властелин мой.

– Почему ты решила, что это мой сын?

Дерзко вскинулись голубые глаза, выпрямился стан.

– Я принадлежала только вам, император!

– У меня тысячи наложниц, – Император поднялся с трона. – И не моё дело, если одна из них ощенилась. Гаар, Ашур, – император хлопнул в ладоши.

Дрогнули стены замка, громовой рёв потряс их. Две чёрные уродливые фигуры появились в тронном зале. Вечно мучимые тоской и злобой демоны ада, раздираемые всепожирающей болью и ненавистью слуги тёмной стороны.

– Я дарю вам её, – император устало указал на женщину. – А щенка утопите в рову.

Крик женщины был сильнее хохота демонов. Но не рухнули стены, не осыпались пурпурные башни. Привык Аббадон к вечным страданиям. Только вопли, только боль, только смерть царили здесь. А если и звучал здесь смех, то лишь смех императора проклятой империи.

– Любишь? – спросил император у каменного свода. - Ты любишь нас, своих созданий? Я одно из них! – крик взлетел к своду, наполненный злобой. – Любишь ли ты и меня тоже? Я ненавижу, ненавижу и тебя, и твоих людишек. Ты хотел, чтобы я расчувствовался, глядя на эту стерву, глядя на кусок мяса, который она назвала моим наследником. – Крик перешёл в хрип. – У меня нет наследников. Я бессмертен. Я унаследовал этот мир от того, кого ты сбросил с небес. Этот мир мой!

Задохнувшись от ненависти, император закрыл лицо руками.

– Он всегда будет моим. Я не отдам его никому.

Стало тихо. Император тяжело дышал, раздирая ногтями грудь. Дворец, чувствуя волны его адской злобы, затих.

– Исгар.

Советник возник моментально. Глаза его были плотно закрыты, губы сжаты. Советник готовился к боли.

– Рабыню мне! – хриплый шёпот перешёл в рычание. – Нет! Сотню рабынь и рабов…

… Оплывая ледяным потом, Олег проснулся.

– Нет! Ты не получишь меня.

– Я дарю тебе сокровища империи, я даю тебе саму империю, я дарю тебе власть, – сон продолжал преследовать, – ты получишь всё! Ты будешь богом!

– Богом? – страх ушёл. – А что такое Бог? Что ты знаешь о нём, о его милости, о его любви?

– Ты получишь деньги и женщин. Зачем тебе любовь?

– Ирис.

И побежал, поджимая хвост, страх, и зашипел, как огонь, заливаемый водой, страшный голос.

– Страх умер, император. Время ужасов прошло и приятнее отдавать, нежели брать, – рука коснулась меча, лежащего рядом, и сталь как будто ожила от прикосновения. – Я хочу любить и видеть, что меня любят. А те, кто несёт страх, рано или поздно умирают от страха.

Олег вздохнул. Ночь отодвинулась, чётче обозначился оконный проём. Молчал страшный голос из кошмара. Молчал долго, только когда Олег стал засыпать, с грустью прошептал:

– Те, кто несёт страх, умирают не от страха. Они умирают от одиночества.

То ли показалось Олегу, то ли правда он услышал стон, и слабым призраком мелькнуло в сознании человека тихое-тихое:

– Я не хочу оставаться один.

 

 

Глава 13

 

Когда ослабевший, но уже почти здоровый Олег смог подняться с постели, на улице царила весна. Олег вышел из башни, и просто опешил от буйства весенних красок. Щурясь от яркого солнца, он подошёл к сложенным у стены дровам, и уселся на янтарный ствол, лежащий на краю поленницы. Лунный луч Олег заботливо положил на колени, и сталь благодарно блеснула, рассыпав по двору тысячи солнечных зайчиков.

– Вот и весна, – произнёс Олег, обращаясь к мечу.

После схватки в горах прошло несколько месяцев, и воспоминаниями от неё остались лишь многочисленные шрамы. А ещё что-то изменилось в самом человеке. Олег теперь твёрдо знал, что не останется в Краддаре. Ему необходимо было увидеть этот мир.

– Прав барон, прав, – шептал Олег, подставляя лицо мягким солнечным лучам. – Нельзя прятаться. Я рыцарь Алого цвета Последней Зари, я должен выйти навстречу всем испытаниям, которые мне приготовил Бог. А потом вернусь и заберу эту сумасбродную девчонку в свой собственный замок.

Олег улыбнулся.

– Хорошего дня, Олаг.

– Спасибо, Хораг.

Воины в замке стали относиться к Олегу с нескрываемым уважением, и этому Олег тоже радовался, как мальчишка.

– Будешь заниматься?

– Рука плохо работает.

– Нет лучшего лекарства, чем поиграть мечом. Раны заживают быстрее.

– Я знаю, Хораг.

– Заходи вечером в караулку. Эрд привёз из города бочонок эля. Этим лекарством тоже нельзя пренебрегать, – воин подмигнул и почесал пятернёй густую бороду.

– Это точно.

– Ладно, Олаг. Вечером увидимся.

Воин зашагал к башне. Его куртка из варёной кожи поскрипывала в такт шагам, и даже этот звук радовал Олега. Всё казалось ему таким славным. Защёлкала птица на дереве, и Олег задрал голову, пытаясь рассмотреть её в ветвях. Кошка воровато пробежала вдоль стены, и человек проводил её улыбкой. Посидев ещё немного, он вздохнул, встал и начал упражняться с мечом. Клинок действительно был необыкновенный. Он жил в неумелой руке своей торопливой жизнью, заставлял тело двигаться быстрее, сверкал в солнечных лучах. Олег быстро утомился, но продолжал двигаться, фехтуя с невидимым противником. Капельки пота сползали по спине, рука ещё плохо слушалось, но останавливаться не хотелось. Во двор замка вышла Ирис в простом платье из некрашеного холста, с небрежно подобранными волосами. Такая близкая, домашняя... Олег отсалютовал ей мечом и, развернувшись в танце боя, сделал короткий выпад в сторону стены.

– Хорошего дня вам, рыцарь.

– Я в восхищении, леди. Сегодня вы особенно великолепны.

– Не хочет ли рыцарь глоток воды?

– День жаркий и солнце высоко. Глоток воды из ваших рук будет для меня слаще мёда.

Олег опёрся на меч и, переводя дыхание, принялся наблюдать за Ирис. Девушка подошла к колодцу, опустила в холодную глубину ведро на влажной цепи. Скрипел ворот, поднимая из глубины наполненную водой дубовую бадью, падали, срываясь с обитых железными обручами боков, тяжелые капли, со звоном разбиваясь о воду в глубине колодца. Тонкой, но сильной ручкой, Ирис подняла ведро, поставила его на каменный край колодца, а потом, зачерпнув ковш воды, подошла к Олегу.

– Мой рыцарь.

Олег взял ковш и стал пить ледяную воду. Струйки сбегали через край ковша и падали на грудь. Ирис смотрела на него, чуть улыбаясь.

– Какая вкусная вода, леди.

Барон с кастеляном замка и начальником стражи вышел из караульной башни и, увидев молодых людей, направился к ним, дав несколько коротких приказаний своим спутникам.

– Отец с утра занят, – грустно вздохнула Ирис. – Пришло письмо от короля. Рыцарские цвета выступают в поход на Грасгаарт.

– Барон обязательно должен ехать.

– Он рыцарь.

Барон подошёл, улыбающийся и довольный.

– Я вижу, ты совсем здоров, Олаг.

– Да, барон.

– Ирис, – барон повернулся к дочери. – Я бы хотел поговорить с Олагом.

– Не смей только втягивать его ни в какие истории!

– Ирис! – в один голос воскликнули мужчины.

– Ладно, секретничайте. – Ирис развернулась, чтобы уйти, но на половине пути повернулась. – Олаг, я распоряжусь, чтобы тебе приготовили ванну.

– Благодарю вас, госпожа.

– Тебе действительно лучше? – спросил барон, когда Ирис скрылась за дверями замка.

– Мне давно не было так хорошо.

– Ты, наверное, знаешь, что я уезжаю. Цвета собираются в поход. Я бы хотел просить тебя присмотреть за замком в моё отсутствие. Книги и ключи тебе передаст кастелян, лето обещает быть спокойным, ты справишься. Оставляю тебе на всякий случай полтора десятка солдат. А осенью можно будет поговорить о твоей свадьбе с Ирис.

– Барон…

– Думаю, со свадьбой не стоит затягивать, много гостей не будет, цвет Сумеречного леса не одобряет такие браки.

– Барон!

– Что, Олаг?

– Я уезжаю, барон.

– Куда?

– Не знаю, – Олег пожал плечами. – Просто в никуда. Я много думал о нашем разговоре, много думал о будущем. Я не хочу так жить. Можно сбежать из Алонии в Вольные города, можно жить в вашем замке, но не подло ли это по отношению к Ирис. Я покидаю Краддар. Я хочу вернуться рыцарем. Настоящим рыцарем, барон.

– Мир сошёл с ума, – Лайан вздохнул. – А что будет с моей девочкой, когда ты уедешь?

– Я поговорю с ней. Ваш урок был тяжёлым, но необходимым. Пока ещё ничего не началось. Всё начнётся после моей свадьбы с Ирис и обязательно рухнет, потому что этот мир не терпит фальши, мой добрый господин. Если я хоть в чём-то совру Ирис, то эта ложь потянет за собой цепочку других. Она видит во мне рыцаря, а вы знаете, что я не такой. В моём мире не имеет значения честный я или нет, но здесь необходимо быть самим собой. Вы дали мне меч, который служил только настоящим воинам, а теперь собираетесь оставить меня на хозяйстве в замке. Я против этого, барон Лайан. Я уезжаю, чтобы занять своё место в этом мире.

– Это твоё решение?

– Да.

– Я рад, что ты принял его. Я рад, что ты становишься мужчиной.

Сначала Олег не понял, что произошло, и только потом он сообразил, что находится в медвежьих объятиях барона.

– Ты молодчина, – гудел барон. – Я так боялся ошибиться в тебе.

Жалобно заныли недавно зажившие кости, и Олег помимо воли вскрикнул.

– Ох, прости старика неуклюжего, – Лайан выпустил Олега из объятий. – Ничего не болит?

Олег замотал головой, закусив губу.

– Ты вернёшься, я знаю, ты вернёшься победителем. Я закачу такую свадьбу, какой Алония не видела сотню лет. Я брошусь к ногам Долаага, и он огласит тебя моим наследником. Но сначала я научу тебя всем приёмам фехтования. О, Бог мой! Конь! Тебе понадобится конь. Когда ты думаешь выехать из замка?

– Думаю завтра.

– Даже не думай! Я буду здесь ещё десять дней и нам много надо успеть. Тебе надо научиться по-настоящему владеть мечом. Начальную школу ты прошёл с Ирис, но я тебе покажу самое главное.

– Барон.

– Да.

– Как вы думаете, Ирис дождётся меня?

– Ты не того спрашиваешь, сынок. Спроси об этом своё сердце, оно-то уж точно знает ответ.

 

Глава 14

 

– Мне надо уехать, Ирис.

– Куда?

– За королевством для тебя.

– Что за глупости! Ты женишься на мне, потом мы переедем в столицу и купим огромный дом. Я буду примерной женой и научусь готовить.

– Ты не умеешь готовить?

– Я, если вы заметили, принцесса! Я должна блистать на балах и все должны завидовать вам, мой господин, что вы заполучили меня!

– Какое самомнение! А что буду делать я?

– Вы, господин мой, будете оберегать меня, – Ирис мечтательно зажмурилась и загнула один пальчик. – Носить меня на руках…

– И готовить еду?

Ирис рассмеялась.

– Ладно, я найду нам лучшего в Алонии повара.

Они стояли у реки, которая плавно и важно огибала заросшие лесом берега. Сзади фыркали нетерпеливо кони, звеня уздечками и мотая головами. Лес притих, вслушиваясь в слова людей, не нарушая разговор ни единым звуком.

– Я серьёзно, Ирис. Мне надо уехать на некоторое время, – Олег отломал с куста ветку и смущенно принялся разглядывать её. – Я и так достаточно долго оттягивал этот разговор.

– Ты не любишь меня?

– Я люблю тебя сильнее, чем когда-либо. Именно поэтому я уезжаю. Кем я буду в Хеороде, столице Алонии. Будешь ли ты счастлива со мной там. Ты зовёшь меня в мир, который никогда не был моим. Я не боюсь его, но я боюсь за тебя. Мне нужно пройти дорогами этого мира, мне нужно ещё раз сразиться за свою принцессу. Разве не об этом пишут в сказаниях о рыцарях, которые ты так любишь читать. Сколько книг написано о тех, кто покидал своих принцесс, и шёл навстречу страху для того, чтобы потом возвратится с победой.

– Это слова! Я не хочу отпускать тебя. Я приказываю вам остаться, Олаг! Я требую этого!

– А как же рыцарский обет, который я дал, как же Алый цвет Последней Зари. Это тоже слова. Я поеду за королевством, я привезу его и подарю одной маленькой принцессе с симпатичными мышиными зубками.

– С какими зубками?

– С мелкими мышиными зубками.

– Это значит я мышь, господин Олаг?

Узкий клинок, как живой, вылетел из ножен и нарисовал в воздухе замысловатую фигуру.

– Я тебе покажу, какая я мышь.

– Ирис!

– Защищайтесь, рыцарь!

Зазвенели, скрестившись, клинки. Но ненадолго. Через минуту меч Ирис, разочаровано запев, отлетел на несколько шагов, а сама девушка оказалась прижатой к нагретому солнцем стволу дерева.

– Сдаёшься?

– Попробовал бы сам сражаться в платье!

Удивительные, чуть оттянутые к вискам глаза, говорят совершенно о другом.

– Не уезжай, – подтверждают просьбу губы.

– Я не могу, Ирис. Не могу остаться ради тебя самой. Я не хочу, чтобы ты разочаровалась, чтобы злилась на мои неудачи. Другой, может быть, посчитал бы меня глупцом, и воспользовался минутным счастьем. А я хочу, чтобы мы любили друг друга вечно. В моём мире было очень страшно, Ирис. Там умерли почти все чувства, там любовь уродливая и упрощённая, а тут я просто живу этим чувством, я купаюсь в нём и я очень боюсь его потерять. Ужасно боюсь.

– Всё будет хорошо. Не уезжай.

– Я очень скоро вернусь.

– А если я полюблю другого?

– Значит, ты не любила меня.

– Бог накажет тебя за твою гордость!

– Нет, Бог видит моё сердце.

– Думаешь, у него хватает времени заботится обо всём?

– Хватает! И ещё остаётся. Знаешь ли, моя маленькая принцесса, у него в запасе целая вечность.

– А у тебя?

– Я не Бог.

Ирис оттолкнула Олега и гордо сверкнула глазами.

– Делай то, что решил. Ты думаешь только о себе. И если Бог видит твоё сердце, то он видит и твою гордость. Мне не нужна твоя любовь, Олаг. Возвращаемся в замок.

– Ирис!

– Оставь ненужные разговоры.

В замок возвращались в полном молчании. Ирис, гордо выпрямившись в седле, не обращала внимания на Олега. А тому оставалось только вздыхать, да украдкой поглядывать на свою избранницу.

– Всё равно надо ехать, – с тоской подумал Олег. – Барон прав. Я прятался от своего мира, и проиграл. Если я снова спрячусь, то проиграю уже не один, но ещё погублю это чудо, свою принцессу. Надо ехать, но надо молиться о том, чтобы быстрее вернуться обратно.

Когда они въехали в ворота замка, Ирис молча бросила поводья конюшему, и спокойно ушла, оставив Олега стоять посреди двора, среди телег обоза, с которым через два дня Лайан и его солдаты выступали в Хеород, столицу Алонии. Шаркая ногами по каменным плитам, Олег грустно пошёл в сторону башни. Ему очень не хотелось возвращаться в свою комнату, но надо было закончить сборы. Завтрашним днём Олег рассчитывал быть далеко от Краддара.

Поднявшись в комнату, Олег подошёл к окну, из которого он в первый раз увидел Ирис, и почувствовал, как заныло сердце.

– Может остаться, – пришла трусливая мысль. – Это действительно глупо бросать девушку, которая тебя любит, ради глупых амбиций. Уезжать от любви, предавать её. Убивать своими глупыми рассуждениями.

Что-то шевельнулось у бедра. Олег вздрогнул и посмотрел вниз. Лунный луч всего лишь зацепился за скамеечку для ног. Олег вытащил из ножен оружие, и несчётный раз полюбовался им.

– Глупец я? – спросил Олег у меча.

И тут же блеснули в солнечном луче древние руны, заявив гордо:

«Смерти нет!».

Шумно вошёл в комнату барон, принеся с собой запах стали и лошадиного пота.

– Как прошёл разговор?

Олег пожал плечами.

– Рана заживет, – барон подошёл к столу, на котором было свалено снаряжение Олега. – Ты не взял арбалет?

– Я плохой стрелок. Зачем таскать бесполезную вещь.

– Я имею в виду твой, громовой арбалет, с которым я нашёл тебя в лесу.

Олег улыбнулся.

– В этом мире это самая бесполезная штука, которую только можно представить.

Олег с тоской посмотрел на барона.

– Как Ирис?

– Плачет. Я сам виноват, – барон уселся в кресло, жалобно заскрипевшее под ним. – Избаловал девочку.

– Вы никогда не рассказывали мне про мать Ирис.

– Вернёшься, расскажу. Не люблю копаться в прошлом. Ты надолго думаешь уехать?

– Не знаю.

– А ведь я пришёл уговаривать тебя остаться.

– Что?

– Вот представь себе. Может я не прав, старый дурак. Может, не надо ничего выдумывать. Девочка была бы счастлива и ты тоже. А я гоню тебя за подвигами в никуда.

– Это не вы гоните меня, барон.

– Так ты не останешься?

– Нет. Я не могу больше прятаться. Я должен пройти этот путь. Не знаю, чем он закончится. Но я очень надеюсь, слышите барон, я верю, что она будет ждать меня. Я должен стать сильным, я должен шагнуть по дороге света и не цепляться за свою любимую нору. Иначе, – Олег посмотрел в окно, – иначе я погублю Ирис.

Ночью Олег не спал. Раз начав молиться, он теперь часто обращался к Богу.

Олег не боялся путешествия в пока ещё таинственный мир. Он боялся струсить и остаться за надёжными, уютными стенами замка.

– Плачет, – Олег потёр рукой переносицу. – Надо же, плачет гордая Ирис, будущая принцесса.

Скрипнула дверь, застыло на половине удара сердце. Опять ворох мехов, а над ними заплаканные удивительные глаза.

– Не смотри на меня! Отвернись.

– Как скажешь, принцесса.

– Я знаю, что ты уедешь. Ты дал слово, а слово рыцаря дороже женских слёз.

Зашуршал шёлк одеяла, и Олег замер от прикосновения тела девушки. Сердце вообще потерялось, заметавшись между рёбер, а потом провалилось куда-то в желудок.

– Я хочу, чтобы ты помнил меня. Всегда, – шепнули губы Ирис. – Чтобы ни одна женщина не смутила твоё сердце в дальней дороге. Я хочу, чтобы ты знал, кто тебя ждёт. Зажги всё, что может светиться. Ты должен запомнить меня, и помнить, пока не увидишь снова. И ещё, мой Алый рыцарь, я должна признаться тебе, что ты первый мужчина в моей жизни.

И плыла над замком ночь. И боялся Олег, что всё это ему снится, потому что не может быть на земле подобной красоты, потому что никогда не верил он в чудеса, и никогда не любили его принцессы. Перестала быть страшной ночь, а тени по углам казались добрыми и мягкими. Ушли, убежали кошмары из комнаты, где в беспорядочно разбросанных мехах царила вечная сказка.

 

Глава 15

 

Всадник стоял на холме и с грустью смотрел на замок, казавшийся отсюда таким маленьким. Всадник был одет в грубую чёрную куртку из плотной кожи, такие же штаны и высокие, облегающие ногу сапоги на шнуровке. Шлём и лёгкая кольчуга лежали в перемётных сумах. Олег собирал вещи в тусклом свете начинающегося дня. Аккуратно упаковал всё необходимое, повесил на пояс Лунный луч, с другой стороны пристегнул кинжал. Рассвет прокрадывался в комнату, ничего, кроме разбросанных мехов постели, не напоминало о сказочной ночи. Ирис ушла неслышно, пока Олег спал. Ушла, стыдливо унеся шёлк одеял со свидетельством своей невинности. Ушла.

Конь запрядил ушами и переступил с ноги на ногу. Олег с грустью вспомнил, как, собравшись, он бросился к постели и, упав в неё лицом, плача вдыхал запах Ирис, как хотел броситься к ней в комнату, стучать кулаками в дверь, кричать, что остаётся, что не может без неё. Вспомнил, как боролся с собой, как, спотыкаясь, брёл в конюшню седлать коня.

И вот теперь с пригорка он смотрел на замок. Самый прекрасный замок на свете.

– Я вернусь, Ирис. Я вернусь так быстро, что ты не успеешь даже соскучиться.

То ли показалось Олегу, то ли на самом деле мелькнуло среди зубцов стены чёрное с серебром платье его принцессы. Скрипнул зубами всадник, и затосковал. Потом дёрнул поводья и, проворчав ни в чём не повинному коню: «Ну, чего встал!», поскакал по дороге прочь.

Ветер обдувал лицо, высушил глупые слёзы, и опять принёс с собой горьковатый, странный запах этого мира. Топот копыт коня заставил крестьянина с телегой сойти на обочину, и на всякий случай поклониться вслед промчавшемуся всаднику. Мало ли чего, может королевский гонец. Если не поклониться, можно и плетью за непочтение получить. Бог наш, Сущий и Единый, тяжела жизнь. Белка, на секунду замерев, напуганная стуком подков, выронила шишку, и бросилась вверх по стволу дерева, завиваясь винтом. Мир принял в себя странника, мир ожил вокруг него.

Скакал Олег долго. Стараясь отвлечься от грустных мыслей, он гнал и гнал коня по тракту на север. И всё-таки, человек первый устал от этой гонки. Налилось усталостью тело, болели бёдра и спина. Потемневшее от времени здание придорожного трактира Олег воспринял, как подарок Бога. Он приостановил скачку и свернул с дороги к бревенчатым стенам, уютно устроившимся на фундаменте из необработанного камня. Как только Олег остановил коня, из-за угла здания выбежал серьёзный и необычайно грязный мальчишка. Не задавая ни одного вопроса, он принял у Олега поводья коня и повёл животное в конюшню. Олег хмыкнул, глядя на серьёзного работника, поправил меч и вошёл в трактир.

Это было довольно большое квадратное помещение. В углу высилась высокая, длинная стойка, позади которой громоздились бочки и кувшины. Над стойкой висели янтарные бруски копчёного сала, дивно пахнущие окорока и колбасы. У одной стены раскрывал свою величественную пасть огромных размеров камин с двумя вертелами. На другой стене в ряд было вывешено несколько хорошо выделанных кабаньих голов. В зале возле деревянных колонн, почерневших от дыма светильников, живописно располагались тяжёлые столы и лавки. За стойкой находились ещё две двери, ведущие, как решил Олег, на кухню и хозяйскую половину. Людей в зале почти не было, только хозяин за стойкой, который со скукой чистил ногти ножом, да единственный посетитель, склонившийся над здоровенной глиняной кружкой. Посетитель удивил Олега. Привыкший к рослым и сильным людям Алонии, он был поражён широкой спиной, обтянутой кожаной безрукавкой, и обнажёнными мускулистыми руками посетителя трактира. Чуть вьющиеся длинные волосы, небрежно перехваченные кожаным ремешком, падали на спину волной, меч в вытертых ножнах небрежно прислонился к дубовой ножке стола. Лица посетителя Олег не видел, но почему-то представил его жёстким и холодным, лишённым всякого выражения.

Олег решительно пересёк зал и уселся за стол. Хозяин посмотрел на посетителя, отложил в сторону нож и позвонил в колокольчик. Одна из дверей открылась и некрасивая, рослая девица, выйдя из неё, посмотрела вопросительно на хозяина. Тот ткнул пальцем в сторону Олега. Девушка подошла к Олегу, улыбнулась доброй, сделавшей её лицо симпатичным и приветливым, улыбкой, и спросила:

– Вина?

– Можно. А ещё чего ни будь такого, что здесь особенно вкусно готовят.

– Рагу из зайца?

– Пусть будет заяц.

– И вина?

– Ну и вина. Кувшин.

Олег откинулся на спинку скамьи, приготовившись вкусить рагу, и тут смутное предчувствие чего-то кольнуло сердце. И пришла тревога.

Сначала это были просто голоса, звон сбруи и ругательства. Потом заверещал мальчишка-конюший, видимо получив затрещину за что-то. Наконец хлопнула дверь, и в зал ввалился десяток мужчин, раздражённых долгой ездой, пылью, пропахших лошадьми, заполнивших трактир ругательствами и сальными шутками. Как видно, такое здесь случалось нередко, потому что хозяин стал потихоньку убирать с полок самое ценное, опасаясь разгула и неизбежных убытков.

– Эй, рыжая! – окликнул служанку один из вошедших. – Иди сюда!

– Я подойду,– сразу откликнулся хозяин, махнув перепуганной служанке рукой.

– Ну, давай ты, мне разницы никакой, целый день без жратвы.

Хозяин подошёл к шумной компании, а девушка, поставив перед Олегом кувшин с вином, попыталась скрыться.

– Кто это? – остановил её Олег.

– А пёс их знает. Может, бродяги, а может, наёмники. Всё равно, как напьются, так всё крушить начнут.

– Что ж хозяин не закроется?

– Пока они трезвые, он с них денег больше вытянет, чем потеряет. Извините, господин, мне работать надо.

Олег отпил вино и поморщился. Оно было кислым и отдавало спиртом. Дверь снова распахнулась, и к компании присоединился ещё один мужчина. По тому, как все задвигались, освобождая ему место, он имел вес среди этих людей. Вошедший быстро оглядел зал и спросил что-то у хозяина. Тот почтительно поклонился, и, отвечая на заданный вопрос, мотнул головой в сторону Олега. Олег почувствовал себя не очень уютно. Первое, что он хотел сделать, это подняться и сбежать, не дожидаясь обещанного зайца. Но чей-то пристальный взгляд заставил его оглянуться.

Молчаливый, одинокий посетитель, чьи широкие плечи так удивили Олега, смотрел на него через плечо. Голубые глаза из-под гривы густых волос с насмешливым интересом разглядывали Олега. Когда их взгляды пересеклись, широкоплечий мужчина, с деланным равнодушием, отвернулся и опять уставился в свою объёмистую кружку. Олегу стало немного стыдно.

– Поехал покорять мир и испугался кучки подгулявших бродяг, – Олег положил руку на Лунный луч. – Это мой мир.

Когда принесли рагу, Олег уже почти успокоился. Компания шумно веселилась. Огромный незнакомец, заказав ещё вина, всё так же молча сидел, погружённый в свои мысли, и, казалось, ничего не замечал вокруг. Рагу было восхитительным. Приправленные душистыми корешками овощи, мягкое, необыкновенно хорошо приготовленное мясо. Проглотив первый кусок, Олег почувствовал, что голоден, как волк.

– Ещё вина! – с удивлением услышал он свой голос.

– Привет тебе, путник! Можно наёмнику присесть рядом с тобой?

От неожиданности Олег чуть не подавился куском зайца. Мужчина, вошедший в таверну последним и так интересовавшийся особой Олега, присел на лавку и исподлобья, по-волчьи уставился на него. Его лицо в оспинах, с длинным носом и выдающейся вперёд челюстью, было хищным и настороженным.

– Издалека? – незваный гость положил на стол тяжёлые руки, продолжая в упор смотреть на Олега.

– Из Краддара.

– А-а! – было видно, что название ему ничего не говорит. – Я так понял, что чёрный жеребец, которого сейчас в конюшне трактира глупый мальчишка пытается напоить холодной водой, твой.

– Мой.

– Продай мне его.

– Вот так сразу.

– А чего тянуть! Я дам тебе три дарта и свою кобылу. Мне нужен хороший конь, а ты, я смотрю, горожанин, куда тебе ездить верхом.

– Прости, но конь не продаётся.

– Я не расслышал тебя?

– Я говорю, что конь не продаётся.

– Жаль!

Собеседник Олега поднялся.

– Жаль!

Чёрные глаза смотрели с насмешливым превосходством.

– У меня хорошая кобыла. И три полновесных дарта.

– Мне тоже жаль. Но конь нужен мне самому.

Собеседник Олега направился к компании, всё это время с огромным вниманием наблюдавшей за беседующими. И снова Олег поймал на себе взгляд молчаливого посетителя таверны. Быстрый любопытный взгляд.

Наёмник же, вернувшись к своему столу, перебросился парой фраз с друзьями и вышел из трактира. Олег придвинул поближе Лунный луч и принялся жевать рагу, не замечая его вкуса.

Топот копыт за окном заставил его вскочить. С грохотом упала лавка. Олег бросился к двери, понимая, что опоздал. Новый хозяин чёрного жеребца, подаренного Олегу Лайаном, уносился прочь от придорожного трактира, становясь всё меньше и меньше. Растерянно потоптавшись на крыльце, Олег снова вошёл в зал. Дружный хохот наёмников встретил его. И ярость захлестнула человека. Забыв о мече, который остался лежать на лавке, он направился к столу наёмников.

– Где мой конь? – спросил Олег с неожиданно появившимся акцентом.

– Разве ты не продал его? – фальшиво удивился один из сидящих.

Удар меча или топора изуродовал лицо говорившего. Глубокий рубец пересёк лицо, лишив человека большей части носа и стянув щеку.

– Я не продавал коня, ваш друг просто украл его.

– Значит мы воры? – когда наёмник говорил, рубец на лице начинал двигаться, как будто жил своей собственной жизнью.

– Вы – нет, – Олег смешался.– Но ваш друг.

– Наёмники не воры! Может, ты продал своего коня?

– Но я не продавал!

Мужчина со шрамом поднялся со своего места и, подойдя к Олегу, кулаком сильно ткнул его в грудь.

– Уйди от нас, варвар! Мы не знаем, где твой конь. Хочешь, напиши жалобу наместнику, я думаю, не более чем через полгода её прочтут.

Задыхаясь от обиды и злости, Олег стоял, сжимая и разжимая кулаки.

– Ты оглох, варвар? Уйди, ты нам мешаешь.

Можно было проглотить обиду, как глотал её Олег в своём мире. Можно было отступить перед более сильным, сдаться, сделав вид, что всё происходит так, как должно быть. Но это был его мир, и Олег не собирался отдавать его. В этом мире он схватился с демонами, победил горного зверя, был любим самой красивой девушкой.

– Вы все воры и трусы! Я готов сражаться со всеми вместе или с каждым по отдельности, если вы не вернёте мне коня.

Олег ожидал чего угодно, но только не взрыва смеха.

– Сражаться?

Наёмник со шрамом был тяжелее Олега и выше на целую голову, но дело было даже не в этом. Олег не был готов к обычной драке. Поэтому первый же удар он пропустил. Толстая кожаная куртка немного смягчила его силу, но Олегу всё равно показалось, что его двинули самым большим кузнечным молотом. Воздух вышел из лёгких, но вдохнуть его обратно Олег уже не мог, как не старался. Слёзы боли сами собой выступили на глазах и все предметы расплылись, как в тумане. И тут же последовал второй удар. Олег как кукла отлетел назад, больно ударившись о край стола. Наёмники с воплями восторга поспешили принять участие в забаве. Плохо соображая от сыплющихся на него пинков, Олег сжался в комок и прикрыл голову руками. Неожиданно избиение прекратилось. Рука наёмника со шрамом, как щенка сдёрнула Олега с пола, и поставила на ноги.

– Все присутствующие здесь призываются в свидетели, что этот варвар оболгал нас, назвал лжецами, – рубец на лице мужчины побагровел, слова хрипло разносились по комнате, и Олегу стало страшно.

Он испугался этих сверкающих глаз, подёрнутых дымкой древнего безумия, испугался улюлюкающих наёмников. И снова почувствовал себя в лесу, окружённом злобными ночными тварями, не знающими ни чести, ни сострадания. Хотя нет, здесь было даже хуже. Окружившие Олега люди были пострашнее древних вымирающих тварей, они были сильнее.

– Посему я приговариваю этого лжеца к отрезанию языка, чтобы он не смел больше клеветать на честных людей.

Грубая ладонь сдавила горло Олега, и он инстинктивно открыл рот, хватая воздух, как рыба, выброшенная на берег. Кровь из ссадины на лбу заливала глаза, но Олег не мог вытереть её, сдавленный железной хваткой. Оскалившись, мучитель Олега достал из-за голенища нож, поднял его в воздух.

– Да свершится справедливый суд!

Огромный кулак врезался в лицо наёмника со шрамом. Удар был настолько могучим, что несчастный наёмник пролетел несколько шагов по залу. Возможно, он летел бы и дальше, но его остановила закопчённая деревянная колонна, в которую незадачливый судья врезался лбом.

Бывший до этого безучастным зрителем, могучий посетитель принял участие в действе.

– Хватит! – произнёс он и обвёл замолчавших наёмников спокойным взглядом голубых глаз. – Оставьте его.

Неожиданный спаситель помог кашляющему Олегу подняться, и сунул ему в руки меч.

– Пойдём, – пробасил он, – не повезло тебе с обедом.

– Ты откуда выполз, дикарь? – прошипел кто-то из толпы наёмников. – В какой выгребной яме крыса зачала тебя?

Зашуршали вынимаемые из ножен мечи, блеснули синеватыми лезвиями два боевых топора, шипастая булава качнулась в умелых руках.

– А если твоей матерью была крыса, – прозвенел ещё один голос, – то твоим отцом был баран.

– Я не хочу убивать вас, – союзник Олега держал в руках ножны с мечом и как будто не собирался доставать его оттуда. – Я хочу уйти.

– Благородные господа, – взвыл хозяин – Благородные господа.

– Мы не убьём вас, – высказался третий голос. – Просто один сегодня лишится языка, а другой - языка и рук.

Вопль наёмников, бросившихся в атаку, уже не застал Олега врасплох. Лунный луч встретил первый направленный в Олега клинок, и тот жалобно взвизгнул, столкнувшись с валлирийской сталью. И тут в бой вступил тот, кого наёмники назвали варваром. Меч выскользнул из ножен, и страшный удар обрушился на первого наёмника. Спасения от такого удара быть не могло. Сталь разрубила человека почти пополам. Второй противник варвара попытался парировать удар меча, но варвар с лёгкостью выбил меч у него из рук и следующим размашистым ударом разрубил грудь противнику, забрызгав кровью стену с кабаньими головами. А потом вихрь пронёсся по комнате, роняя лавки, сверкая молнией клинка. Крики ненависти сменились криками боли, а потом воплями ужаса. Варвар не сражался, это был скорее танец, удивительный танец смерти. Наёмники были опытными солдатами, но они не могли противостоять этому смертельному искусству. Чья-то кровь брызнула фонтаном на колонну, кто-то катался по полу, прижимая к груди культю, из которой била кровь, кто-то орал, стараясь заглушить криком собственный ужас. А варвар царил над всем этим, мягко двигаясь по залу. Он остановился лишь тогда, когда понял, что сопротивление сломлено и те, кто остался в живых, сгрудились в углу, выставив перед собой оружие. Олег промокнул кровь, текущую из ссадины на лбу, и оглянулся. Оставшийся без руки наёмник уже не кричал, а только стонал. Трое были мертвы, один дёргался в агонии, зажимая руками разрубленную грудь и захлёбываясь кровью, текущей изо рта. Тошнотворный запах бойни полз по залу трактира.

– Пойдём, – варвар вытер меч об одежду убитого наёмника. – Выберешь себе в конюшне коня по вкусу, я оседлаю своего и двинемся в путь. Солнце высоко, день скоро пройдёт.

– Так нельзя, – оторопело проговорил Олег. – Можно было…

– Нет! – Варвар тяжело посмотрел на Олега. – Только так! Иначе всем, кто слаб в этом мире, кучка отбросов будет резать языки. Только так, иначе каждый, у кого есть топор или меч, сможет безнаказанно воровать, убивать, насиловать. Думаешь, кто-нибудь из них, – варвар мотнул головой в сторону перепуганных наёмников, – имеет жалость в сердце. Это наёмники! Сколько жизней на их совести? И Боги давно готовили им встречу со мной. Только так! Это говорю тебе я, Горан, сын Доггара. Пойдём.

И они вышли из трактира, не оглядываясь.

 

Глава 16

 

Костёр бросался искрами и трещал, злясь на сырые смолистые ветки. Блики света метались, выхватывая из темноты то лица двух беседующих людей, то ствол огромного дерева, то перемётные сумы, сваленные в опасной близости у огня.

– Так я очутился в замке, – закончил рассказ Олег.

– Интересно, – Горан лениво жевал полоску сушёного мяса. – Крылатые твари, говоришь? С ними многие встречались, только мало кто мог рассказать об этом. Твой барон - настоящий рыцарь, если смог вытащить тебя из такого приключения. Однажды целый отряд попался в засаду, и крылатые демоны убили всех.

– Мне везёт на добрых людей.

– С чего ты взял, что я добрый человек. Я – наёмник, – Горан сунул в рот, ещё кусочек мяса. – Флягу передай.

Олег потянулся за флягой и охнул от боли в боку.

– Кажется, опять моим рёбрам досталось.

– Будь мужчиной! Ты мог остаться без языка.

– Тебе хорошо говорить, – Олег потрогал забинтованный лоб. – Это не на тебе станцевали весёлые парни.

– Думаю, им сейчас не очень весело! – Горан отпил из фляги несколько больших глотков, со вкусом рыгнул и откинулся на спину. – Они не воины. Просто отребье, мародёры, которым по воле случая попали в руки мечи. Если бы они увидели перед собой рыцаря, они сидели бы в своём углу, поджав хвосты, да спрятав подальше свои острые железки. Но им попался ты. Странный человек на боевом коне с чудесным мечом в руках.

– Меч они даже не заметили.

– Зато я заметил. Где ты достал такое оружие?

– Это подарок.

– У него есть имя?

– Лунный луч.

– Красиво! Такой меч стоит целого замка. Ты не думаешь продавать его?

– Нет.

Варвар потянулся, достал из потрёпанных ножен свой меч и протянул его Олегу.

– Это Собиратель душ. За него заплачена цена крови и, поверь, мне не легко было получить его.

Лезвие меча Горана было чёрным, за исключением белой режущей кромки. Кожаный ремешок, которым была обмотана рукоять, стал вытертым и тёмным от времени. Венчали рукоять две змеи, сплетающиеся в любовном танце. Сам меч был тяжелее Лунного луча и на полторы ладони длиннее.

– От него пахнет злом, –сказал Олег.

– Он когда-то служил злу. Древнему злу, по сравнению с которым крылатые твари, встреченные тобой, - новорожденные щенята. Зло повторяется. Зло постоянно возвращается. Но, тем не менее, теперь этот меч служит мне.

Горан принял меч обратно.

– Научи меня сражаться, – попросил Олег

– Как можно научить видеть сны? – пожал плечами Горан. – Как можно научить влюбляться. Это приходит само. Я был наёмником, телохранителем, гвардейцем Вольных городов, пиратом. Много раз я ожидал, что меня убьют, но до сих пор живу. После нескольких битв ты будешь жить ощущениями, научишься видеть не только глазами, но и спиной. Почувствуешь магию боя, будешь упреждать любой удар. Если, конечно, до этого тебя не убьют.

– И тебе нравится такая жизнь.?– Олег подкинул в костёр ещё одну ветку. – Что так гонит тебя по свету?

– Голод! Голод приключений. Везде на меня смотрят с подозрением, везде называют варваром, – Горан сладко потянулся. – Но я не могу просто сидеть в бревенчатой клетке, плодить детей и ждать, пока придёт смерть.

– Я тоже.

– Что тоже?

– Собираюсь пройти этот мир из конца в конец.

– Любишь приключения?

– Нет. Совсем нет. Просто хочу разобраться в себе. Понять, для чего мне дана эта жизнь, пройти через все испытания и поговорить с Богом.

– С Богом? В какого Бога ты веришь? В Бога Алонии? Бога Гросгаарта? Стигийского Сета? В семь богов Вольных Городов, в Бога – Солнце Киммерии? Богов деревьев, что в Самоцветных королевствах? Их так много, Олаг. С кем из них ты хочешь поговорить? Я проходил мимо их жертвенников, и ни разу ни один из Богов не окликнул меня.

– А ты сам звал его?

– Что?

– Ну, сам ты испытывал желание поговорить с ним. Ты похож на рёбёнка, который заявляет, что вполне мог родиться без участия отца и матери. Бог один, Горан, и он есть. Смотри, видишь небо?

Собеседники задрали головы и посмотрели на чёрный купол, усыпанный звёздами.

– Красиво, правда? – Олаг улёгся на спину и, глядя вверх, продолжил. – Спроси себя, Горан, сын Доггара, зачем ты здесь. Можно пройти через миллионы приключений, и не насытить своей жажды; можно быть любимым самой прекрасной женщиной, и не быть счастливым; можно обладать всеми сокровищами Земли, и чувствовать себя бедняком. Знаешь ли ты, Горан, сын Доггара, что жил на Земле однажды такой человек, который был самый могущественный, самый богатый, самый сильный среди живущих, и в то же время самый несчастный. Человек, который решил бросить вызов моему Богу…

… Император вытер кинжал прямо о полу своего роскошного, чёрного одеяния, и дрожа от ещё не спавшего возбуждения посмотрел на лежащий труп. Верный Исгар стоял чуть сбоку и старался сделать своё лицо равнодушным.

– Проповедник! – прорычал император – Он рассказывает мне о Боге!

Исгар сглотнул слюну и замер, стараясь не дышать.

– Дай мне карту!

Исгар протянул руку в сторону, и прямо из воздуха вынул свёрнутый в трубку лист пергамента.

Дёргая ртом, император развернул его.

– Откуда этот нищий мудрец?

– Он говорил людям, что родом из Карга.

– Убить там всех! Всё живое, вплоть до кошек и собак! И по всем городам объявить об этом, чтобы таких сумасшедших сразу выдавали мне.

– Хорошо, император.

– А может он прав?

Вопрос заставил Исгара втянуть голову в плечи.

– Нет, император, он глуп, – советник попытался улыбнуться

– Так Бога нет?

Исгара начала бить дрожь. Задыхаясь и корчась, он еле-еле смог заставить себя крикнуть:

– Нет!

– Ты дурак! – заорал император, начиная расти на глазах – Бог есть! Это я! Я! И все живущие на Земле должны знать это! Я даже выше Бога, потому что его никто не видел, а я являю свою власть всему миру. Я убиваю десятками тысяч, я насылаю мор и потоп, я своей дланью усмиряю океаны! Я - БОГ!

Исгар упал, сбитый волной ненависти. Золотые листы с заклинаниями, висящие на стенах, налились пламенем, и золото начало каплями стекать вниз. Сияние, исходившее от трона, потускнело и налилось багрянцем.

– Я - БОГ!

Голова Исгара раскалывалась от боли. Захлёбываясь кровью, хлынувшей из носа, советник бросился прочь из тронного зала. Возле входа он наткнулся на трупы гвардейцев, убитых силой ненависти императора. Взвизгнув, Исгар подобрал полы своего одеяния и бросился прочь. Исгар не боялся смерти, он желал её, он молил её прийти как долгожданную невесту, но скованный волей императора, не мог вырваться из плена жизни. Исгар боялся боли. За время службы императору, он испытал все её оттенки и цвета, он прошёл по всем её ступеням. И алое марево заставляло его бежать сейчас от исходящего ненавистью властелина. Исгар напоминал пса, мечущегося на цепи, пока раздражённый хозяин занят поисками палки. Мечется пёс, визжит, мочится под себя от ужаса, но крепка цепь, и вот уже рядом безумный от ненависти хозяин. Первая волна боли настигла Исгара у двери. Он закричал по-заячьи тонко, упал на пол и скорчился, стараясь свернуться в клубок, спрятаться от рвущего тело алого, адского марева.

А в тронном зале сидел на полу, у раскинувшегося в чёрной луже трупа, великий император тёмной империи, имя которой Аббадон. Император сидел и смотрел в широко открытые, мёртвые глаза человека, над которым он был не властен, человека, который не испугался могущества и силы мрачного властелина. А ещё император плакал…

… Упала звезда, перечеркнув рассказ ярким своим хвостом.

– Это было? – спросил Горан.

– Это было, есть и будет. Император в нас. Это он говорит тебе, что ты сам бог, что никому нет дела до тебя. Но против всего этого есть миллион лекарств, одно из них - просто лежать под ночным небом и смотреть на звёзды.

– А какие ещё?

– Любить, верить в дружбу, – Олег улыбнулся. – Не давать резать языки беззащитным путникам. Я хочу, чтобы Земля была только маленькой капелькой в моём сердце. Я хочу путешествовать за край того, что мы можем вместить себе в голову. А ещё я никогда не хочу оставаться один.

– Хорошо, что я не дал тебе отрезать язык, Олаг.

Смех понёсся к звёздам, но они остались такими же холодными и равнодушными. Смеялись лишь двое людей на поляне, а потом один из них сказал другому.

– Я тоже рад, что мой язык остался при мне, Горан, сын Доггара.

Потрескивал костёр, дыша жаром в лица людей, прохлада леса дышала в спину.

– Куда ты едешь, Горан

– Сначала в Нарлар, а оттуда в Лорх. Есть такой вольный город. Цвета Алонии выступили на Гросгаарт, значит цены на наёмников поднялись. Время погулять на Юге.

– Что там?

– Где?

– На юге?

– Там темнокожие девушки и белые города. Там жарко и очень мало воды. А главное, – Горан широкой ладонью хлопнул Олега по спине, – главное, там ждёт меня что-то новое. Едем!

– Едем, – кивнул головой Олег

 

Глава 17

 

И потянулись дни пути. Двигались путники вглубь Великого леса, раскинувшегося на краю империи, и, углубляясь в него, ехали в сторону Нарлара. В то утро Горан разбудил Олега очень рано. Подёрнутый пеплом костёр уже не дарил тепло, капельки росы переливались цветами на листьях кустарника, и солнце только-только осветило огромный древний лес, в который раз отняв его у тьмы.

– Вставай, Олаг, дорога за ночь не стала короче. Давай завтракать и в путь.

Олег сбросил с себя лисье одеяло и потянулся. Четвёртый день длилось это необыкновенное путешествие. Олег уже привык к кочевой жизни. Он пропах дымом костров, кожа на руках огрубела от постоянных занятий с мечом и рубки дров.

– Мужчина должен просыпаться стремительно, как горный кот, – проворчал Горан, глядя на зевающего Олага, – а не вытягиваться полчаса как толстая городская девка, которой нечем заняться. Проверь, есть ли у нас в дорогу свежая вода.

Воды в дорожных флягах почти не осталось. Рядом с биваком друзей протекал громкоголосый ручей и Олег, вылив на землю остатки воды, направился к нему. В лесу было по утреннему тихо, лишь изредка вскрикивала какая-то птица да поскрипывали стволы деревьев. Спускаясь к ручью, Олег задел плечом ветку дерева, и капельки росы дождём посыпались на его голову и плечи. Ухнув от удовольствия, Олег остановился и, сбросив с себя рубашку, рванулся в заросли кустов, покрытых изумительно чистыми, бриллиантовыми капельками росы. Мокрый, но довольный Олег подошёл к ручью, переступил через поваленный ствол, нагнулся и, опустив первую флягу в ручей, стал слушать, как звенит вода, вливаясь в её горлышко. Вдруг к музыке воды примешался посторонний звук. До боли знакомый, страшный, он раздался прямо перед Олегом. Рывком Олег поднял голову. До половины наполненная фляга выскользнула из разжавшейся руки и поплыла вниз по течению. Огромный крылатый монстр с клыкастой пастью, почти позабытый Олегом, стоял на другом берегу ручья. Тягучее змеиное шипение, которое вновь испустила тварь, заставило Олега попятится. Как полотна адовой тьмы, мелькнули кожистые крылья, и ещё два создания опустились на траву рядом с первым. Теперь три монстра смотрели на него, и эти глаза, как будто подёрнутые бельмами, отсвечивали равнодушием смерти.

– Доброго дня, мёртвый человек.

Этот голос, раздавшийся в мозгу, заставил Олега вздрогнуть. А потом он бросился бежать к лагерю, провожаемый то ли криками, то ли смехом тварей. С вытаращенными от ужаса глазами, Олег ворвался в уютный, кажущийся таким безопасным, лагерь. Завизжали, забились кони, а Горан, только посмотрев на Олега, схватился за меч.

– Твари! – закричал Олег на бегу. – Они пришли за мной. Беги, Горан.

– Не надо! – выкрикнул его друг. И тут на лагерь обрушился вихрь когтей, клыков и крыльев.

Олег замер на краю поляны. Горан уже плыл в танце боя между тремя древними тенями. Свистел чёрный меч, но никак не мог достать огромных вёртких монстров. Одно из существ полоснуло по спине варвара когтями, и густые капли крови упали на траву, смешавшись с утренней росой.

– Олаг, бери меч!

Стоял растерянный и жалкий человек на краю поляны, стоял несколько мгновений, а потом стал медленно отступать вглубь леса, пятясь от безумства боя, царящего перед ним.

– Олаааг!

Это был уже не зов, это была мольба. Блеснул призывно, лежащий возле костра Лунный луч, шепнул человеку: «Смерти нет». Но оглянулась на Олега крылатая тварь, сделала одно только движение и, закричав, бросился человек в чащу леса. Он бежал прочь от поляны, бежал, гонимый страхом, таким чудовищным, что все остальные чувства просто утонули в его мутной волне. Забежав в заваленную мёртвыми ветками непролазную чащобу, Олег, как маленький мальчишка, забился под заросший зеленоватым мхом ствол поваленного дерева, и лежал там, дрожа от ужаса, лежал, сжимая голову руками. Страх вернулся, его время пришло. И не было больше Алого рыцаря цвета Последней Зари, не было Ирис, Горана, был только чёрный, всепоглощающий ужас…

… Нож свистнул в воздухе и ударил императора в плечо. Визг тёмного властелина отразился от стен и заметался по огромной спальне. Забыв о магии, заклинаниях, перепуганный, дрожащий мужчина, именующий себя императором, бросился к двери, зажимая плечо рукой, чувствуя, как мощными толчками бьёт из порванной артерии кровь. Его кровь. Путаясь в длинных, расшитых золотом одеждах, император добежал до двери, но из-за гигантских портьер вынырнули ещё два убийцы. Молча они бросились на кричащего императора с кинжалами. Первый, молодой и горячий, промахнулся, но второй с лицом, неуловимо похожим на морду старой сторожевой собаки, вонзил императору в бок хищно изогнутый клинок.

– А-а–а! – визг императора стал тонким и, отпихиваясь ногами от суетящихся неумелых убийц, император попытался заползти под огромную кровать.

Рухнули, разлетелись в щепки двери. Три огромных гвардейца, три верных стража в чёрной броне, покрытой пурпурной вязью заклинаний, с длинными мечами, ворвались в комнату. В глазных прорезях чёрных закрытых шлёмов плескались отсветы адского огня, и смертью веяло от солдат императора. Убийцы даже не оглянулись на них. Ценой своей жизни они пытались покончить с властелином. Телохранители без единого звука двинулись к кучке людей, тыкающих кинжалами в худое, ползающее в кровавой луже тело. Взметнулись мечи, кровь убийц смешалась с кровью императора. Люди падали молча, до последнего дыхания стараясь прикончить безумного в своей злобе владыку. Только двое людей остались в живых. Те, что прятались за монументальными портьерами. Мужчина с чертами сторожевой собаки и молодой парень. Их схватили, вывернув руки, поставили перед поверженным императором.

– Исгар, – прохрипел властелин, и на губах его выступила кровавая пена.

Дрожащий советник возник в спальне.

– Что-то ты не торопишься на помощь своему императору, – кровавые пузыри лопались на посиневших губах. – Поднимите меня! Поднимите и поднесите к щенку!

Чёрный страж бережно приподнял тело в набухших от крови одеждах. Молодой пленник поднял глаза и без всякого страха посмотрел в лицо императору. Как века тянулись в тишине секунды, и вдруг император улыбнулся. Уродливая улыбка кровавым оскалом изломала лицо тёмного мага. И от этой улыбки страх метнулся в глубине глаз юноши.

– Всё таки, боишься, – подытожил император. Кровь ползла по подбородку императора и капала на грудь.

– Нет! – звонко выкрикнул юноша. – Со мной Бог, который всё равно придёт к тебе, чёрная тварь!

– Как мало у меня времени, – прошептал император.

Длинные когти, за одну секунду выросшие на руке властелина, как в масло вошли в тело пленника. Юноша закричал, не завизжал, не завыл, закричал от боли и от того, что не смог выполнить свой долг. От низа живота, сквозь змеящиеся внутренности, ломая рёбра, когтистая лапа двинулась к пульсирующему сердцу, бережно обняла его, а потом вырвала комок плоти из уже мёртвого тела.

– Твоя жизнь - моя жизнь, – выдохнул император, и, прикрыв глаза, расслабился, откинувшись в руках огромного гвардейца. Страшные раны прямо на глазах начали затягиваться, даже не оставляя шрамов. Дрогнули веки всемогущего императора, открылись исходящие злобой глаза.

– Ты тоже не боишься? – спросил он у второго пленника.

– Нет, – просто ответил тот. – Тебя - нет. Боюсь мучений, боюсь боли, но не тебя, порождение тьмы.

– Порождение тьмы, – император хихикнул. – Неплохо. Как вы обошли мои охранные заклинания, червяк? Как вы проникли в мою спальню?

– Этого я не скажу тебе!

– Скажешь, обязательно скажешь. Я так долго живу на этой земле, что смог убедится в одном - боль ломает всё! Ты боишься, ты трясёшься от страха, но не хочешь признаваться в этом. А вот я признаюсь тебе, мой смелый друг, что я боюсь! Многого боюсь. И, конечно же, испугался вас, когда понял, как сильно же вы хотите убить меня. Я трус! И это злит меня, это раздражает меня. Признайся в том, что ты боишься меня, и твоя смерть будет лёгкой, как детский поцелуй.

– Я не боюсь тебя!

– Какой упрямый, – император погрозил пленному пальцем. – Какой упрямый и гордый человечек. Ну это ничего! Уже сегодня ты склонишься на моё плечо и, рыдая, признаешься в том, что твой страх больше Вселенной. Уже сегодня ты проклянёшь своего Бога, и будешь ползать у меня в ногах в ожидании смерти. Но ты не получишь её, мой гордый друг! Мой страх, который ты имел несчастье видеть, он дорого стоит. Поэтому твоё путешествие по рекам боли будет долгим-долгим. Я покажу тебе, я покажу тебе, мой глупый смелый друг, каков ад!…

… Дрожал под поваленным стволом маленький человек. Дрожал, не в силах побороть первобытный ужас. Но всё кончается. На место ушедшему страху пришли крики птиц, запах плесени от гниющего ствола и дикий стыд.

– Ирис! Это не я, Ирис, я не такой. Бог мой, почему ты не остановил меня? – всхлипывал Олег.

Гневно сверкнули огромные, прекрасные глаза, вздёрнулся гордый изящный носик.

– Как я могу любить труса и предателя?

– Труса и предателя, – маленький человек корчился под деревом, корчился от стыда и рыдал.

– Я люблю тебя, Ирис, очень люблю. Это ради тебя я отправился в это страшное путешествие.

– Ты любишь только себя, – чуть оттянутые к вискам глаза прикрывают равнодушно длинные ресницы. – Ты любишь только себя. Ты не умеешь любить других. Ты трус и предатель.

Исчезает красивое лицо и глаза под непослушной чёлкой, всплывает из глубин памяти другое, ужасное, с пылающими адским огнём злыми глазами.

– Мы одинаковые, – кривятся вновь призрачные губы. – Страх сильнее нас. Страх сильнее вечности. Только боль и страх правят миром, и пусть глупцы оставят себе сказки о любви.

– Нет! – крик заставил замолчать птиц. – Это не правда! Ирис!

Ничего не шевельнулось в душе. Не явился милый образ.

– Бог мой! Мой Бог!

Пустота.

– Бог мой! Ну, поверь, что это не я! Я шагаю по острым лезвиям, балансируя между светом и тьмой. Я обречён на падение из-за своей гордости, из-за своей злобы. Ты даёшь мне доспехи, ты посылаешь друзей и любовь, но я не воин! Я просто хочу жить! Я устал угадывать, что плохо, а что хорошо. Я устал разбирать путанные письмена жизни, что сложнее самых древних рун. Где тот путь покоя и чистоты? Где то счастье, к которому мы стремимся всю свою жизнь, и никогда не находим. Бог мой! Мой Бог, для чего ты оставил меня!

Замирают в лесу слова, глупые слова, щедро политые слезами. Равнодушен лес к словам, не напоят слёзы лесную землю. Страшно рыдал человек возле поваленного дерева. Выл и рыдал. Поморщился лес, вздохнул, уронил на голову Олега погрызенный гусеницей лист, а затем прошелестел так тихо, что этот шёпот услышал только один человек в целом мире.

– Я верю тебе!

Олег вышел на поляну, сжав зубы и приготовившись к самому худшему.

Горан был жив. Он сидел, привалившись спиной к дереву, заматывая тряпкой окровавленную, висящую плетью правую руку. Одна из тварей лежала в нескольких шагах от Горана, с неестественно вывернутой шеей, другая, с разрубленным черепом, застряла в кустах и капельки её чёрной крови маслянисто блестели на зелёных листьях. Третьей твари видно не было.

– Давай помогу, – неуверенно предложил Олег.

Варвар поднял глаза и с презрением посмотрел на Олега.

– Трусливая тварь!

Олег опустил глаза.

– Это твой Бог сказал тебе бежать?

– Причём тут Бог?

– У тебя длинный язык, но нет ни капли чести.

Горан закашлялся и сплюнул кровавый сгусток в сторону Олега.

– Прости меня.

– Убирайся с моих глаз, а не то, клянусь всеми богами, которые есть на этой Земле, я убью тебя!

Горан затянул узел на повязке и поднялся, бережно придерживая руку. Всё тело его было истерзано когтями монстров. Запёкшаяся кровь от порезов легла на руки, грудь и плечи замысловатым узором.

– Мразь, – простонал варвар покачиваясь – Ублюдок. Зачем тебе меч, для чего ты носишь его?

– Не прогоняй меня, Горан.

Тот только покачал головой.

– Слова! Сколько стоят твои слова? Какой монетой ты платишь за них? Пока что я вижу лишь фальшивки, с которых сегодня сползла позолота. Ты не дождёшься моей ненависти. Я презираю тебя, Олаг. Слышишь, оборотень? Я презираю того, кто бежит, бросая всех, кому клялся в дружбе. Дай сюда свой меч!

Олег поднял с земли Лунный луч и покорно отдал его киммерийцу.

– Ты не достоин такого меча и я забираю его… Забираю…

Олег попытался подхватить падающего Горана, но варвар оказался слишком тяжёл, и люди вместе рухнули на траву поляны. Варвар хрипел, выкрикивая бессвязные слова. Кажется, он ругался. Олег вскочил и бросился к перемётным сумкам. Достав из одной бурдюк с вином, он осторожно смочил губы раненного, а потом постарался промыть его раны. Киммериец потерял много крови и лежал в забытьи, но даже в этом состоянии, не переставая, проклинал Олега.

Вечером вернулись кони. Огромный жеребец Горана первым вышел из леса и, покосившись фиолетовым глазом в сторону хозяина, принялся ощипывать траву с краю поляны. Перепуганный Олег даже не подошёл к животным. Он сидел возле раненого друга, прижав к себе Лунный луч, и ждал рассвета.

Ночью Горану стало плохо. Поднялась температура, раны снова начали кровоточить. Дёргаясь от каждого шороха, Олег сбегал к ручью за водой, и принялся прикладывать холодные компрессы к пышущему нездоровым жаром могучему телу. Варвар всё не приходил в себя. Он стонал и метался, срывая с себя повязки, наложенные Олегом, а под утро начал бредить. Горан больше не проклинал Олега, лишь пел старые походные песни на разных языках, выкрикивал бессвязные команды, сражался с кем-то. Весь следующий день прошёл в заботах о раненом. Больше всего Олега беспокоила рука друга. Чуть ниже локтя она распухла и выглядела ужасно.

– Перелом, – с грустью решил Олег. – А я не врач.

Вечером, когда Горан пришёл в себя, Олег предложил ему миску бульона из остатков куропатки, пойманной накануне. Киммериец молча принял миску здоровой рукой, а потом зашвырнул её в кусты.

– Глупо! – вздохнул Олег. – Надо есть, иначе не поправишься.

– Назло тебе выживу, – процедил сквозь зубы варвар. – Мразь, трус!

Олег вздохнул и, как терпеливая сиделка, поправил на раненом одеяло из лисьих шкур.

Они прилетели ночью. Первыми злобное присутствие ощутили кони, и быстро исчезли в темноте леса. Олег почувствовал, как покрылась мурашками кожа и поднялся, вытаскивая из ножен Лунный луч. Они вышли из-за деревьев неторопливо и спокойно, закутавшись, как в плащи, в огромные крылья. Их было шестеро. С высоты своего роста они презрительно смотрели на людей, отчего Олег чувствовал себя очень маленьким и беззащитным. Дрожали руки, ноги подгибались, а холодный липкий пот тёк по ложбинке на спине. Было страшно, но трясущийся маленький человек знал, что сегодня он не побежит.

Трупы убитых Гораном тварей Олег ещё днём оттащил в конец поляны, где забросал ветками. Посмотрев туда, один из монстров взмыл в воздух и плавно опустился возле груды хвороста. Несколькими движениями разбросав кучу, чудовище зашипело и отступило в сторону, чтобы трупы стало видно всем.

– Беги, – услышал Олег хриплый шёпот.

Варвар стоял на коленях, сжимая меч левой рукой.

– Хватит, отбегался, – ответил Олег, клацая зубами.

– Вот уж не думал, что так умру, – постанывая, Горан попытался подняться, но тут же свалился на бок, выронив меч.

Олегу показалось, что твари засмеялись. Распахнулись кожаные крылья, и шесть силуэтов взмыли в ночное небо.

– Беги же! В лесу от них ещё уйти можно.

– Я буду драться, Горан! Я честно буду драться.

– Да беги же! Беги, глупец!

Завизжали, падая на людей с небес, крылатые монстры.

Как можно объяснить, откуда пришло это? Замерла, как на картинке, ночь, и стремительно несущиеся вниз тени замедлили движение. Мир вместе со звёздами, лесами, морями, лёг под ноги синеватым шариком. Олег как будто превратился в великана, попирающего ногами Вселенную. Такой маленькой, игрушечной стала Земля. А страшные твари превратились в смешных безобидных мошек. Чувствуя необыкновенную лёгкость и восторг, Олег прикрыл глаза. Одним шагом он мог преодолеть расстояние от этой поляны до самой далёкой звезды. И звезда эта легко бы уместилась в его ладони. Всё медленнее двигалось время, а потом замерло совсем. Повисла в прохладном воздухе прозрачная паутинка, исчезли вопли адских созданий, и только сейчас Олег увидел, что сжимает в руке оружие. Свистнул воздух, рассекаемый мечом, двинулся, скользя по поляне как призрачный луч, почти не касаясь травы, Олег. Брызнула кровью первая, атакующая с неба тварь, превращаясь из монстра в воющий на земле комок плоти. Ожил меч, лунные блики погасли на залитом кровью клинке. Олег мог закрыть глаза, Олег мог застыть без движения, меч всё равно находил врага. Танцевала худощавая, гибкая фигура на поляне. Метались вокруг неё крылатые тени в тщетных попытках хоть раз достать бойца. Отсеченная лапа второй твари упала в траву. Третьей меч распорол кожаную перепонку, и уродливой нескладной фигурой заметался монстр по поляне. Облако закрыло луну. Но не сбился с такта танец. Хрустнул, раскалываясь под ударом меча, череп бегающей по поляне твари. А потом и голова оставшегося без лапы монстра запрыгала по поляне, оставляя за собой кровавый след.

– Сзади, Олаг!

Зачем нужны предостережения лучу света. Луч света неуязвим для клыков и когтей. Вот метнулся он, и танцует уже чуть дальше, а на его месте дёргается тёмная тварь с перебитым хребтом. Оторопело заметались над головой человека две перепуганные тени. Отбросил Олег ненужный меч и прыгнул с земли прямо в чёрное небо. Тварь, сбитая гибким телом, упала в траву, жалобно крича. И последним движением танца человек свернул твари шею, как рачительная хозяйка сворачивает голову курице, идущей в суп. Ушла в чёрную даль последняя крылатая тень, ушла, в ужасе работая крыльями. Прочь, прочь от этих непонятных, безумных людей с их таинственными превращениями.

– Что это? – спросил ошалело Горан.

Молчал Олег. Танец кончился, но разум ещё не осознавал этого. Гибкое тело человека, одним движением преодолев расстояние от края поляны до костра, возникло в пятне света.

– Олаг! – выдохнул киммериец. – Ты же весь седой!

 

Глава 18

 

Олег старался ориентироваться по солнцу, но у него ничего не получалось. Кони, которых он вёл в поводу, помочь человеку не могли, а Горан, привязанный к жеребцу ремнями, мотался из стороны в сторону в забытьи. Олег был благодарен ему, хотя бы за хриплое дыхание, которое свидетельствовало, что киммериец ещё жив. Стволы огромных, древних деревьев источали крепкий смолистый аромат, от которого кружилась голова. Олег снял куртку, но пот всё равно катился по спине, по груди, выступал каплями на лбу и стекал по вискам. Олег остановился и отёр мокрое лицо.

– Так, восток у нас там, – Олег попытался сориентироваться. – Горан говорил, до обжитых мест два дня пути. Ну, это конному. А с нашими остановками?

Олег расстроено прикусил губу и посмотрел на раненого друга.

Варвар был совсем плох. Запёкшиеся чёрные губы, осунувшиеся лицо и запах… Олег боялся этого запаха, исходившего от ран киммерийца.

– Не умирай! – мысленно попросил Олег Горана. – Мы только начали шагать по этому миру.

Собака выскочила из кустов так неожиданно, что Олег даже не успел испугаться. Впрочем, пушистый зверь с острыми ушами и хвостом калачиком, по-видимому, тоже не был готов к этой встрече. Увидев людей, пёс отпрянул в сторону и залился хриплым, захлёбывающимся лаем, вытянув морду в сторону путников.

– Дорф! А ну прекрати! – маленькая старушка вышла навстречу путникам и без всякого страха посмотрела на Олега. – Хорошего дня, добрый человек.

– Здравствуйте, госпожа.

– Да какая я госпожа здесь, в лесу.

– Вы из деревни?

Старуха пожевала губами, глядя на Горана.

– Да нет, деревня, пожалуй, далековато отсюда будет.

– Мне бы точно знать. Друг мой совсем плох.

– Да вижу, что плох. Давай, иди за мной. Дорф! Ко мне!

Так Олег познакомился с Заарой. Колдуньей и знахаркой из Великого леса.

Неразговорчивая и вечно хмурая, она, тем не менее, была великолепным лекарем. Когда они подошли к маленькому, вросшему в землю домику, старушка помогла Олегу перетащить тяжеленного варвара внутрь, обнаружив при этом недюжинную силу. В единственной комнате домика, по стенам и на даже на потолке которой висели связки трав, они уложили киммерийца на кровать, покрытую несколькими волчьими шкурами. Затем, заметавшегося в бреду Горана, знахарка сразу же напоила каким-то отваром. Осторожно сняла повязки и неодобрительно покачала головой, покосившись на Олега.

– Как зовут?

– Горан его имя. Горан ,сын Доггара.

– Да не его, тебя.

– Олаг.

– Иди, Олаг, к ручью, он недалеко, прямо за домом, принеси воды. Мне много воды понадобится. А потом прогуляйся чуть в стороне, чтобы под ногами у меня не путаться.

Пока он натаскал воды и помог старухе развести огонь в очаге, потихоньку подкрался вечер.

– Иди на улицу, – сказала ему Заара, – и пока не позову, не приходи.

Олег вышел, больно стукнувшись головой о низкую притолоку, и побрёл к ручью. Не торопясь разделся, залез в холодную воду.

– Всё будет хорошо, – сказал себе Олег.

После ночного сражения с крылатыми тварями, Олег переоценил многое. Там, на поляне, залитой кровью монстров, он ужаснулся, опешил от безграничности силы, свалившейся на него. Ужаснулся и прямо возле потерявшего сознание Горана стал молиться, с благодарностью обращаясь к тому, кто подарил ему маленькую частичку своей силы. Теперь Олег не удивлялся, что Аббадон пал. Как можно бороться с силой, не имеющей границ. Как можно бороться с тем, в чьём распоряжении Вселенная, не имеющая ни начала, ни конца. Рассыпались, обратились в прах пурпурные башни Хендера. Что мог противопоставить этой безграничной силе обезумевший от гордости император. Связку заклинаний? Ниточку молний? Как можно горстью песка остановить волну из прорванной плотины? Как могут во Вселенной существовать два Бога?

– Иди в дом, – старуха стояла на пригорке, еле различимая в темноте. Пёс стоял возле её ноги верным стражем. – Друг твой спит, и ты ложись отдохни.

– С ним будет всё хорошо?

– Теперь, да.

– Спасибо вам.

Старуха молча повернулась и пошла прочь, и пёс потрусил за ней, как привязанный.

Знахарка постелила ему у стены, возле кровати, на которой лежал в забытьи Горан. Прямо на тростнике, разбросанному по плотно утоптанному земляному полу, она разложила медвежью шкуру и тонкое лоскутное одеяло. Олег улёгся, сунув под голову куртку, и вытянулся на своём ложе, устало закрыв глаза. Запах трав успокаивал. Олег расслабился и сон пришёл сразу, пришёл и унёс человека в путешествие по тёмной стороне…

… Ненавистью была наполнена тьма древнего леса. Из капелек творимого в мире зла образовывались ручейки, а ночь жадно впитывала их. Ночь порождала кошмары, которые в этом мире облекались в форму, чтобы служить тьме, чтобы только ужас, только первобытный страх царил на Земле. Темно было на маленькой поляне, потерявшейся среди деревьев, поляне, лежащей возле вросшего в землю домика. Но вот колыхнулась, заклубилась темнота, и из её обрывков вылепилась тварь. Порождение ночи, состоящее, казалось, из одних клыков и когтей. Клубилась тьма, завершая рождение демона. Сгорбленная спина, заросшая щетиной, вздрогнула в первом вздохе, на висящих почти до самой земли передних лапах скрючились пальцы, блеснув когтями. Распалась тьма, отступила в сторону, и в упавшем на поляне луче лунного света встала, дрожа, новорожденная тварь. Взметнулись лапы к луне, тоскливый крик разнёсся по лесу, крик страдания, крик боли и ненависти…

… Олег вскочил, сжимая в руке меч. Пёс поднял голову, настороженно посмотрел на человека, а потом снова лёг, поводя острыми ушами.

– Сила ночи расцвела, – старуха сидела возле грубо сработанного стола, и растирала какую-то смесь в расписанной узором чаше. Шорох медного пестика, касающегося деревянных стен, был ровным и неторопливым. – Зло чувствует страх и приходит, неся с собою смерть.

– А вам не страшно.

– Я пережила свой страх. – Движения рук старухи завораживали. – Мимо меня прошло много ночей. Так много, что я потеряла им счет. И не демоны пугают меня…

… Тварь на поляне, выплеснув в вопле часть своей боли, подошла к дереву и, поводя боками, уставилась на тёмную кору. Страшная жажда сжигала тварь изнутри. Жажда горячей дымящейся крови, алой крови и запаха смерти. Тварь жила желанием убивать, но одновременно с этим она смутно хотела чего-то ещё, и это терзало тварь. Терзало страшным откровением о том, что утеряно самое важное, и всей кровью мира не заполнить образовавшуюся внутри пустоту. Рука полночной твари потянулись к коре, длинный коготь провёл первую черту. Руны ложились на ствол и вспыхивали синеватым огнём. Забытые руны  древнего языка…

… Новый мучительный вой докатился до вздрогнувшего Олега.

– Демоны не пугают меня, – как ни в чём не бывало продолжала старуха. – Больше меня пугают люди. Люди всегда страшнее демонов.

Крики плыли из ночи один за другим, но ни хозяйка дома, ни пёс не обращали на них внимания. Олег встал с медвежьей шкуры, одел куртку и, сжимая в руке меч, двинулся к двери.

– Бесполезно сражаться с ночью, – медленно проговорила знахарка, не глядя на Олега. – Ночь всегда возвращается.

Олег вышел в темноту и остановился, прислушиваясь. Уже не крик, а злобное рычание донесла до человека ночь. Сжимая в одной руке меч, в другой кинжал Олег пошёл прямо на звук.

– Я буду сражаться с вами всеми, – прошептал парень. – Со всеми тварями ночи и самой главной из вас - своим страхом, чёрным ужасом.

Продираясь через густые заросли, он скоро вышел на поляну. Лунный свет падал на траву, покрывая её серебром. Олег замер, ожидая появления существа, но вокруг было тихо. Осторожно человек двинулся через поляну, в любую секунду готовый отпрыгнуть в сторону и рубить мечом. Он дошёл до самого её края, но ничего не шевельнулось в темноте.

– Но что-то же тут было.

Олег оглянулся. Руны сверкнули синеватым отблеском на грубой коре. Опустив меч, Олег подошёл к дереву и прикоснулся к ним рукой. Строчки дышали холодом, морозным дыханием вечной смерти веяло от них.

– Помогите мне! – прочитал Олег. – Мне так страшно.

В домике за время отсутствия Олега ничего не изменилось. Хозяйка продолжала свою работу. Верный пёс лежал у её ног, положив лобастую голову на лапы.

– Нашёл то, что искал? – спросила женщина.

– Нет, – Олег вновь ударился о низкую дверь и присел, зашипев от боли.

– Найдёшь! – знахарка подсыпала в чашу каких-то сморщенных чёрных листьев. – Найдёшь и наверняка убьёшь. Сейчас легко сражаться с демонами, они осязаемы, они рождаются прямо из тьмы и ты видишь, против кого поднимаешь меч. Но поверь мне, что придёт время, когда демоны будут рождаться внутри человека. Когда темнота будет проникать в души. С чем тогда ты выйдешь против них? Зло изворотливо. Зло вечно.

Стучал медный пестик о стенки чаши. Пес заворчал, задремав, потом открыл глаза и шевельнул хвостом, заискивающе покосившись на хозяйку.

– Как может быть не страшно жить среди порождений ада? Среди теней чудовищ, мелькающих в лесу.

– Я уже ответила тебе. Люди страшнее. Люди подчиняют себе всё, они становятся сильнее, а в сердцах у них копится злоба, от которой содрогнётся ад. За мягкой оболочкой беззащитных тел скрываются когтистые, страшные звери, не знающие ни жалости, ни пощады. В гордости своей люди выкрикнули: «Бога нет! Нет нам судьи!». И новый ужас наполняет Землю, ужас равнодушия. Армия мёртвых душ, легион лицемеров... Просто сражаться с монстрами, но как сразиться с той страшной тварью, что сидит внутри тебя. Сможешь ли ты выволочь на свет демонов, сидящих внутри тебя, сможешь ли ты сразиться с ними и не погибнуть в этой схватке? Страх, лицемерие, желание властвовать, равнодушие… Это они! Они очень мудры, эти древние твари, они очень хорошо умеют взывать к голосу разума, они всегда оправдают хозяина, всегда пожалеют. Сразись с ними! Вырви вместе с этими, цепляющимися за тебя, тварями своё больное, гнойное сердце. Сможешь ли ты сделать это, или пропадёшь, съеденный изнутри своими тварями, как большая часть людей на этой Земле.

– Не все такие. Чистых сердец больше!

– А что такое чистое сердце? Если волк ворвётся в стадо, убивая направо и налево, разве ты не убьёшь его? Если безумец будет пытаться зарезать твою любимую, сможешь ли ты смиренно наблюдать за этим? Как ты собираешься остаться чистым в этом мире? Ты уже пролил кровь! Пусть даже не человеческую. Ты уже принёс смерть. Так и каждый на этой Земле посланец тёмной стороны.

– Так что же делать, – Олег сел на постель и обнял колени руками. По телу пробегали волны дрожи, и тихие слова колдуньи витали по комнате. – Может быть, ты знаешь ответ?

Старуха отставила чашу в сторону и в упор посмотрела на Олега

– Потеряй свою душу.

– Что?

– Потеряй её. Раздари её по кусочкам всем, кому она будет нужна. Не бойся упасть, не бойся запачкаться, потому что твоя настоящая душа лежит, разбившись на тысячи осколков, на самом дне мутного грязного потока. Собери её, собери и омой своей кровью, своими страданиями, потому что тот, кто не страдал, никогда не сможет понять, что такое душа. Выйди против сидящих в тебе монстров с мечом, и победи их. Не отворачивайся от тех, кому нужна помощь, не прячься стыдливо за словами о доброте. Тёмная сторона уже завоёвывает сердца, и пока у тебя есть меч, ты должен драться с ней. А потом ты увидишь, как засияет твоя душа, потом ты поймёшь, что такое чистое сердце. Не прячься от этого мира, не говори, что ты слабый. Твоё испытание началось. И чтобы подняться, – старуха посмотрела на огонь, – иногда надо упасть.

Огонь в очаге догорел, оставив только угли, по которым пробегал волнами жар. Огонёк светильника погас, но в комнате было светло. Сначала Олег не сообразил в чём дело, но потом, посмотрев в окно, он понял. Ночь ушла, в лес снова пришёл рассвет.

 

Глава 19

 

Прошло два дня. Как-то Олег вошёл в комнату с вязанкой дров и увидел, что старуха не одна. Высокая, стройная девушка вскочила со скамьи, увидев Олега, и мило покраснела, разглядывая человека.

– Хорошего дня вам, – поклонился Олег. – Как Горан?

– Спит, – проворчала старуха – Сон тоже лекарство, и я знаю, как подарить больному хороший сон.

Старуха неодобрительно покосилась на девушку.

– Ну, чего подскочила? Это друг раненного, которого лечу я. Будешь снадобья дожидаться?

– Нет. Спасибо, Заара. Я зайду за ним.

Девушка, опустив голову, ловко проскользнула мимо Олега, застывшего растерянно в дверях.

– Где странствовал? – ворчливо спросила старуха. – Ушёл утром, хоть бы корку хлеба взял.

– Почему он так долго спит? – вместо ответа спросил Олег, глядя на Горана.

– Я же тебе сказала! Сон тоже лекарство. Мне пришлось вытягивать его из таких далей, откуда не каждого можно вернуть обратно. Смерть наложила на твоего друга свою руку, и слава Сущему, что он просто спит, а не спит в земле.

– И долго ещё он будет таким.

– Дня три, – Заара сняла с полки горшок и поставила его на стол. – Садись, поешь.

Олег стянул куртку и уселся за стол.

– Что это за девушка? – как будто невзначай спросил он у знахарки.

– На краю леса деревня стоит. Оттуда она. За снадобьем пришла.

– Красивая.

– Молодость всегда прекрасна. Ты ешь, ешь. Это Дорф зайца поймал.

Пёс, до этого спокойно сидевший в углу, услышав своё имя, повернул голову и посмотрел на Олега.

– Спасибо, Дорф, – серьёзно поблагодарил пса Олег.

Пёс вильнул хвостом, а потом снова уставился на бревенчатый угол, за которым шуршала мышь.

Этой ночью Олег спал плохо. Часто просыпался, прислушивался к шороху ночного леса за стеной. Засыпал и метался на своём жёстком ложе от бесформенной, давящей тьмы, клубящейся в снах. Что-то происходило, совсем недалеко, мешало просто уйти в сон. Что-то страшное.

Утром разбитый, не выспавшийся Олег вышел из землянки и долго стоял в прохладе утра, растирая вновь занывшую грудь. Во рту было сухо, раскалывалась голова. Заара вместе с псом исчезли, когда Олег ещё метался в тяжёлом липком полусне. Исчезли, растворившись в лесу. Постояв, Олег вернулся в землянку, поправил одеяло, сползшее с Горана. Лицо варвара посвежело, исчезли круги под глазами, и пахло от него травами и чистотой.

– Что-то происходит в этом лесу, Горан, – признался другу Олег – Что-то очень нехорошее.

Олег взял оружие, вышел из землянки и принялся точить кинжал. Потом смазал тяжёлые сапоги, привёл в порядок куртку. Солнце лениво ползло по небу на краткий миг дня, оживляя древний, тёмный лес. Олег неторопливо работал, согреваемый солнцем, и ждал.

Людей было пятеро. Олег издалека услышал их. Они двигались к землянке Заары плотной группой, изредка переговариваясь. С трудом протыкая шилом толстую кожу куртки, Олег продолжал неумело штопать, не поднимаясь со своего места. Люди появились на поляне, боязливо выходя из леса один за другим. Рослые, высокие дети этого мира. Крестьяне маленькой деревни на краю молчаливого древнего леса. Увидев Олега, они замерли, всматриваясь в худощавого человека. Несколько мгновений удивлённо рассматривали его, а потом пять пар глаз, как по команде, посмотрели на Лунный луч, греющийся в лучах солнца рядом с человеком. Олег, в свою очередь, обратил внимание, что люди вооружены. У двоих были тяжёлые топоры с длинными рукоятками, один держал дубину с шипами, а трое пришли с длинными луками, небрежно закинутыми за спины, и длинными рогатинами.

– Пусть прибудет с вами благословение Сущего, добрые люди.

– И тебе мир, незнакомец.

– Что ищете вы?

– Мы знаем, что у Заары в гостях двое наёмников. Нам нужна помощь воинов.

– Что случилось?

– Разве ты воин?

– Он воин.

Старуха появилась незаметно, и от её голоса люди вздрогнули.

– Хорошего дня тебе, Заара, – самый старший из гостей поклонился. – Несчастье пало на нас.

– Лес ожил?

– Да. И новое порождение тьмы пришло ночью, убив Вара и всю его семью. Одна только малышка Ора выжила. Мы знаем, что тварь не насытится, пока не умрут все.

– Тварь питает страх, – вздохнула старуха.

– Мы знаем, что у тебя остановились наёмники. Деревня заплатит за добрую сталь. Мы не можем защитить свои дома.

– А как же ваш барон?

– Барон ушёл на Гросгаарт вместе с другими рыцарскими цветами. В замке лишь его жена да десяток старых солдат. Нас некому защитить. Если бы это были разбойники, если бы это был зверь, мы бы ещё смогли постоять за себя. Но адские твари растворяются в ночи, а мы не знаем, к кому они придут в следующий раз. Деревне нужен воин, нужен тот, кто найдёт тварь.

Старуха посмотрела на Олега.

– Мне нужно приготовиться, – буркнул тот.

– Господин, – вежливо обратился к нему крестьянин, – мы не сомневаемся в тебе. Но та тварь велика и сильна. Вы знаете, что делаете?

– Я убью порождение ночи, – просто сказал Олег. – Идите в деревню.

– Мы хотим помочь вам. У нас нет доброй, боевой стали, но мы готовы сражаться.

– Я справлюсь, добрый человек. Я убью тварь сегодня.

– Сегодня?

Пятёрка людей загомонила недоверчиво.

– Завтра утром я принесу в деревню её голову.

– Пусть Сущий пребудет с тобой в эту ночь. Спасибо тебе.

– Рано благодарить.

– Хорошего дня, Заара. Прости, что побеспокоили тебя.

Люди развернулись, и лес поглотил их.

– Ты дал обещание, – старуха опустилась на одно колено и ласково потрепала пса, настороженно смотрящего вслед ушедшим крестьянам. – Ты торопишься. Зачем?

– Они пришли ко мне за помощью.

– Тебе не страшно? Ты не боишься твари?

Олег улыбнулся.

– Люди страшнее демонов. Кто знает, какая страшная тварь прячется за мягкой, улыбающейся оболочкой. Я выволоку из себя всех демонов и убью их.

– Или погибнешь сам.

– Или погибну сам.

В этом мире трудно было уследить за временем. Олег просто дождался, когда темнота прочно захватит этот мир, утвердится, усыпав небо звёздами и вытянув тени. Дождался, когда темнота начнёт свои постоянные игры, превращая знакомые предметы в чудовищ и заполняя пространство. Заара варила что-то в котелке, и острый запах снадобья заставлял Олега морщится.

– Стемнело, – проронила старуха.

Олег встал, скрипнув курткой, и направился к выходу. Булькало в котелке варево, две пары глаз молча провожали Олега. Старой колдуньи и её верного пса. Привычно пригнувшись, чтобы не удариться головой, Олег вышел в ночь. Как будто приветствуя человека, протяжно закричала ночная птица, прошуршал в кустах какой-то мелкий зверёк. Олег прислушался к себе, ища отголоски былого ужаса перед ночью. Но внутри жило только напряжённое ожидание и азарт охотника. Быстрыми, большими шагами, Олег направился в сторону поляны, к огромному дереву, на котором тварь оставила застывший в изломанных рунах крик. Он шёл по ночному лесу мимо чёрных стволов деревьев, шёл к месту, где когда-то родилось порождение тьмы. Деревья поскрипывали, словно жаловались, птица прокричала вновь, тоскливо и страшно. Олег шагал вперёд, а Лунный луч покачивался в такт его шагам. Один раз человек спугнул кого-то, и невидимый в темноте зверь, ломая кусты, поспешил укрыться, избегая встречи с самым сильным существом на земле, с человеком.

На поляне, казалось, было темнее, чем в лесу. Олег замер, прислушиваясь, но кроме гулких ударов собственного сердца ничего не услышал. Воин натянул перчатки, сел, прислонившись спиной к дереву, и стал ждать, глядя на мрачную поляну.

Сначала это был стон. Он донёсся откуда-то снизу, заставив человека вскочить. Земля в центре поляны взбугрилась, и из-под неё всхлипывая, рыча, постанывая выползла тварь. Она была поистине ужасна - угловатая помесь собаки, человека и ещё чего-то неведомого, злобного. Длинные руки, свисающие до земли, заканчивались мощными когтями, толстая шкура была покрыта щетиной, огромный горб пригибал существо к земле. Пасть, усеянная клыками, открывалась и закрывалась, как будто существо пыталось сказать что-то. Монстр растворялся в ночи, его фигура была зыбкой и нереальной, жили только глаза - порождения тьмы, живые красные угли, в которых метались тоска, боль и необыкновенная адская злоба. Сделав несколько шагов, тварь остановилась, задрала морду к небу и закричала, завыла длинно и страшно. Олег вздрогнул, холодная испарина покрыло тело. От крика древнего существа волосы шевелились на голове, ужас проникал в каждую клеточку, загоняя в ступор. В этом крике просыпалась боль ада. Зашуршал, легко выходя из ножен, Лунный луч. Ночной монстр оборвал тоскующий крик и обернулся. Олег стоял под деревом, держа меч перед собой. Тварь припала к земле и зашипела. Необыкновенно быстро, как тень, она приблизилась к человеку, а потом замерла, поводя боками, перед Олегом. Красные глаза дышали превосходством и злобой, сильные лапы подрагивали в предвкушении убийства, вонь разложения волнами накатывала из пасти. И тогда Олег заговорил. Слова забытого языка, древнего языка, существовавшего в ту пору, когда люди начинали борьбу с извечным злом, упали на поляну. Тварь попятилась, вновь зашипела, но теперь нотки страха зазвучали в этом шипении. И человек сделал шаг вперёд. Пятилась тварь, пока не упёрлась спиной в ствол дерева, а потом захныкала, застонала, вытягивая вперёд лапы с синеватыми кинжалами когтей. Но человек не отступил, он наоборот сделал ещё один шаг к твари, которая возвышалась над ним. Молодой рыцарь запрокинул голову и приблизив своё лицо к уродливой морде выдохнул прямо в частокол зубов, выдохнул переходя на шёпот, последнюю фразу:

– … Потому что в этом воля Бога.

Меч вошёл в грудь монстра стальной иглой. Предсмертный, страшный вопль твари отшвырнул человека. Монстр завертелся волчком, размахивая лапами. И в крике его слышалось одно только слово: «Нет!». А потом тварь упала. Подрагивая, она попыталась отползти в сторону, но молчаливый, чуть грустный рыцарь, наступив ей на спину обутой в тяжёлый сапог ногой, одним движением отрубил уродливую голову.

В маленькую деревню, пугливо пристроившуюся к краю Великого леса, вошёл человек. Был он мало приметен и худощав, в его зелёных глазах поселилась тоска, а в уголках губ залегла горькая складка. Несмотря на то, что человек был молод, седина инеем покрыла его голову. На краю деревни человека встретил дозор. Один из троих вооружённых крестьян окликнул его.

– Хорошего дня, незнакомец.

– И вам мира, добрые люди.

– Постойте-ка. Это же наёмник, которого мы у Заары встретили! – воскликнул мужчина с топором дровосека, и Олег узнал в нём одного из вчерашних гостей колдуньи.

– С какой новостью, воин?

– С хорошей, – устало сказал Олег. – Живите спокойно. Нет больше твари.

– Это правда.

– Правда.

– Голову! Голову её покажи! Без доказательств как мы тебе награду отсчитаем?

– Не надо ничего. А голову порождения тьмы только в цирке на показ выставляют.

– А ежели оживёт тварь? Кто знает, сколько у неё жизней?

– Не оживёт, – успокоил крестьян Олег. – Если вы сами её не оживите.

– Как это?

– Зло живое. Сколько зла в мир принесёте, столько тварей и родится, – Олег почувствовал, что необыкновенно устал. – Вот ещё что. Я слышал, что тварь семью убила.

– Да, господин.

– Малышка, девочка осталась в живых.

– Ора, господин.

Олег расстегнул куртку и вытащил из кошелька, подаренного ему Лайаном, три золотые монеты.

– Это девочке. Мой долг. Раньше я мог тварь убить, но не убил. Золото родителей не заменит, но, я думаю, что деревня от горя ребёнка в стороне не останется.

– Что вы, господин. Мы же не звери.

–       Мы -  не звери, – согласился Олег.

 Он повернулся, чтобы уйти, но его вновь окликнули.

– Господин!

– Да?

– Зовут тебя как?

– Человек.

Олег пошёл прочь, а в деревне уже рождалась легенда. Рождалась в людских сердцах, и мама, кутая ребёнка в одеяло, рассказывала.

– Он был огромный, как гора, но всегда помогал слабым. Он сражался за нашу деревню с драконом и победил, а потом ушёл, никому не сказав своего имени.

Олег не знал об этом. Человек просто шёл, устало переставляя ноги, шёл и размышлял о своей душе. Не было удовлетворения, не было счастья. Наверное, поэтому скользнула в сознание призрачная, худая тень.

– Я вижу, ты не удовлетворён, тщеславный мой наследник. Зачем ты убил несчастную тварь.

– Я убил зло. Я убил его и убью снова и снова.

– Ах, да! Ты даже имени своего не назвал, скромный рыцарь Олаг, – раскатился призрачный смех. – Какое зло ты убил? Ночь родит ещё миллионы таких созданий. Мудрая и одновременно сумасшедшая старуха тысячу раз права. Зло в вас, в вас, порождения лжи, ужаса и трусости. Зло в тебе, мой тщеславный наследник. Стали ли лучше или чище люди, которым ты сегодня помог? Или же они увидели перед собой гордеца, который не имеет сердца.

– Будь ты проклят! Что я опять сделал не так?

– Правильно, – шептал голос, – всё правильно. Хороший император, плохой император, какая разница? Есть просто император, а внизу людишки. Пусть себе копошатся, мой наследник, а мы будем царить над ними. Пусть ненавидят нас, или славят нас, главное построить империю и властвовать над этими тупыми созданиями.

– Будь ты проклят! – Олег упал на колени. – Я ненавижу тебя! Будь ты проклят!

– Мы одинаковые.

–       Нет! Я докажу тебе, что это не так.

Руки Олега вырвали из влажной земли два пучка травы, и, сжимая в кулаках нежные стебли, он прошептал в небо:

 – Я начинаю войну со своими демонами, я вырву их из себя. Я объявляю тебе войну, мой император!

Первый, кого встретил Олег, выйдя к дому старухи, был Горан. Киммериец сидел у стены избушки и улыбался солнцу. Рядом с ним сидел пёс старухи.

– Горан! – закричал Олег, забыв про усталость. Он бросился к варвару, путаясь в ножнах, но остановился на середине шага и осторожно спросил у улыбающегося Горана.

– Ты простил меня?

– У меня умер друг, – прогудел варвар. – Умер, а потом родился снова.

А затем киммериец сгрёб смущённого Олега в объятия.

– Ты поосторожнее, рано ещё баловать, – недовольно покачала головой появившаяся в проёме двери Заара. – У тебе внутри, почитай, всё отбито было.

– Будем жить, госпожа, – повернулся к ней Горан. – Теперь уже точно будем жить.

Они задержались ещё на несколько дней. На этом настояла Заара. Горан чувствовал себя отлично, но правая рука его иногда костенела при движении. Три раза в день Заара мяла и растирала могучую руку варвара, недовольно ворча, а Горан только смеялся и рвался в Нарлар. Каждое утро варвар выходил на улицу, и, окатив себя водой из ручья, начинал свои бесконечные занятия с мечом. Собиратель душ свистел в утреннем воздухе, мягко двигалось в странном, чарующем танце смерти могучее тело Горана. Иногда Горан вызывал на поединок Олага, после чего, в ожидании повторения чуда, обрушивался на друга, виртуозно разворачивая лавину атаки. Но не было уже великого воина Олага, танцевавшего с чудовищами в ночи. Не ловили пылинки звёзд ладони, размером с Вселенную. Перед Гораном был молодой, рано поседевший человек с перепуганными глазами, отмахивающийся мечом от гибкого, стремительного варвара.

– Куда ты девал свой дар? – спрашивал Горан. – Я видел удивительный бой. Я видел человека, который мог сражаться с целой армией. Где твой дар?

– Не знаю, – пожимал плечами Олег. – Это было чудо. Просто чудо.

Через три дня знахарка, привычно ощупав руку варвара, объявила, что киммериец здоров. Олег, смущаясь, протянул ей кошелёк со всеми своими сокровищами, но старуха, покачав головой, отказалась от денег.

– Зачем мне в лесу монеты. Да и не за золото я лечу. Спасти тело просто, душу спасти тяжелее.

Потом она торопливо обняла обоих молодых людей и, хмуря брови, проговорила:

– Не забывайте старуху, вспоминайте.

Она заторопилась в землянку, но Горан легко остановил её и, преклонив колено, поцеловал Зааре руку:

– За мной неоплатный долг, госпожа.

– Да что ты, что ты, – смущённо забормотала знахарка. – Езжайте уже. Путь у вас дальний, а дни коротки. Езжайте, и пусть с вами пребудет Сущий.

И друзья двинулись в путь. Олег с удивлением заметил, что у него пропала тяга к оседлости. Звала дорога, звали леса и далёкие города. Звала неизвестность. Но после разговоров с Заарой стал осторожнее Олег. Теперь он знал, что всё надо начинать сначала. Таятся, ждут, спрятавшись внутри, демоны, и, привлечённые запахом этих затаившихся в человеке тварей, идут по пятам два страшных зверя - чёрный ужас и алая боль. Они ждут. Это пока они понуро плетутся в хвосте, скованные вечным ожиданием. Они дождутся, они обязательно дождутся. Даст слабину сердце, подточенное спрятавшимися внутри демонами (злобой, страхом, ложью, неверием, гордостью, трусостью), даст слабину, и накроют заметавшееся слабое сознание чёрный ужас и алая боль. Накроют, уничтожая все чувства, превращая сильного человека в обезумевшее животное. И весь опыт, все принципы, вся вера растворятся в простом желании жить. Вот тогда начнут прыгать, пластаясь в темноте, остальные звери - предательство, жалость к самому себе, паника. И с тысячами чудовищ драться проще, чем с этими бестелесными, опасными тварями. Идут сытые кони между деревьями, оставляя кратковременное пристанище позади. Что там впереди? А не всё ли равно. Главное, идти и не останавливаться. Идти в поисках настоящего сердца, настоящей души. Идти и не оглядываться назад. Да и зачем оглядываться? Ведь мы же знаем, что там, позади. Там бредут и бредут по нашим следам терпеливые, вечные чёрный ужас и алая боль.

 

Глава 20

 

Дорога приняла тропку, как большая река принимает маленький ручей. И ручей затерялся в ней, забыв о путниках, которых вёл всё это время.

– Нарлар, – Горан придирчиво посмотрел на Олега. – А мы с тобой похожи на двух бродяг.

– Мы и есть бродяги, – Олег придержал коня и посмотрел на киммерийца. – И, кстати, я выгляжу приличнее.

За несколько недель приключений в Древнем лесу, одежда людей превратилась в лохмотья. Истрёпанная кожа дорожных костюмов, заросшие лица, разбитые сапоги.

– Ничего, – Горан привстал в стременах, пытаясь заглянуть себе за спину – Мы оденемся как принцы, закажем бочку вина, лучшие комнаты…

– И ванну с ароматом цветов осени!

Горан расхохотался и скользнул взглядом по лицу Олега.

– Ну, ещё пару кошечек Олаг. Я одичал в этих лесах!

– Ты собираешься расплачиваться с девками моими кровными деньгами.

– С деньгами надо расставаться легко, Олаг, – варвар огрел друга по плечу огромной ладонью – Деньги ничего не меняют в этом мире. Хороший клинок и надёжный товарищ рядом - вот что имеет значение. А девчонки и монеты - это только приложение к счастью.

– Ну что ж, это интересно, – Олег пришпорил коня. – Кто первый доскачет до ворот, тот и тратит золотые!

Рванули, под свист и улюлюканье седоков, боевые кони по дороге. Завился сзади столб пыли. Сначала побежали навстречу поля и огороды, потом выросли из-за пригорка, кажущиеся издалека игрушечными, башенки. И вот уже шагнула навстречу, вырастая всё выше, и выше, крепостная стена.

Ворота города, сложенные из серых каменных блоков, были огромны. В этом мире магии и гордости всё было монументально величественным. Возле ворот стояло небольшое укрепление, в котором дежурила стража. Два алебардщика лениво поднялись с земли, завидев путников, и встали на дороге, равнодушно наблюдая за приближением всадников. Горан оказался у ворот первым. Киммериец спрыгнул с коня и, не дожидаясь отставшего Олега, что-то весело прокричал стражникам. Когда Олег достиг ворот, из караулки вышел угрюмый сержант, на груди которого висело на тяжёлой цепи изображение собачьей морды. Ковыряя пальцем в зубах, сержант подошёл к спешившимся друзьям, и, снисходительно глядя на тощие перемётные сумы, спросил:

– С каким делом в Нарлар?

– Проездом, – продолжая улыбаться, пробасил Горан. – Выпить вина, провести ночь с какой-нибудь девчонкой и в путь.

Чтобы смотреть в лицо рослому варвару, сержанту приходилось немного задирать голову. Это умаляло достоинство стража ворот, поэтому сержант перевёл взгляд на худощавого Олега.

– Почему не через главные ворота?

– Нам удобнее с этой стороны, сержант. Мы прибыли из Древнего леса.

– Полегче, в городе варвары. Без глупостей.

Олег подумал, что Горан сейчас вспылит, но киммериец только улыбнулся.

–       Не беспокойся, страж, мы будем знать, что ты за нами присматриваешь.

Сержант хмыкнул.

– Четверть дарка за въезд, остряк. И меч не таскай по улицам, не в лесу.

Олег вытащил из кошелька монету и протянул сержанту.

– Сдачи не надо, – рокотнул из-за спины Олега Горан. – Выпей вина, сержант. Жарко.

– Да, парит, – согласился подобревший сержант, пряча деньги в карман. – Если вам нужна приличная гостиница, остановитесь в Тротхейме. Там кормят хорошо и вино не разбавлено.

– Спасибо, сержант.

– Добрый путь.

За внешней стеной, через десяток метров, начиналась ещё более мощная внутренняя стена. Ворота этой стены не охранялись, и путники беспрепятственно въехали в лабиринт кривых улочек, сжатых домами из грубых необработанных камней. И без того узкий проход загромождали стоящие у дверей бочонки с водой, тележки, воняло помоями и гарью.

– Бедновато, – заметил Олег. – И несёт какой-то гадостью.

– Привыкай, – равнодушно пожал плечами Горан. – В разгар лета здесь ещё хуже.

– Ты бывал в Нарларе.

– Да, работал телохранителем у одного толстяка.

– И как?

– Жена у него была славная - смуглая, горячая, гибкая, как кошка.

– Эй, варвары, не желаете немного любви?

Олег слишком сильно натянул поводья, и конь шарахнулся от стоящей на тротуаре женщины.

– Полегче, красавчик, я не кусаюсь. Смело заходи ко мне, я покажу тебе, чем славится Нарлар.

Женщина звонко рассмеялась и приспустила с плеч накидку.

– Плачу за твою любовь только своей любовью, – киммериец подмигнул женщине. – Согласна?

– Торгуй своей любовью в лесу! – женщина выругалась и вошла в дом, захлопнув за собой двери.

– Все хотят денег. Куда катится этот мир? – притворно грустно вздохнул варвар.

– Я бы предпочёл жить в лесу, – признался Олег. – В этом городе слишком сильно воняет, и женщины на улицах торгуют собственным телом. Мне кажется, я и дня не выдержу здесь.

– Тут ты, пожалуй, прав, великий убийца ночных тварей. Но единственное место, где можно спрятаться в этом мире тем, кто слаб, такие вот города, Олаг. Воины сражаются, короли властвуют, крестьяне пашут землю, а город торгует тем, что может предложить - вином, женщинами.., – Горан виртуозно уклонился от выплеснутых из окна помоев. – По крайней мере, здесь интересно.

– Да уж, – согласился Олег. – Что правда, то правда.

Впереди, как шум прибоя, стал нарастать гул толпы.

– Что там? – спросил друга Олег.

– Базар Нарлара. То, ради чего живёт этот город. Сейчас оставим своих коней, а потом пойдём искать ночлег и приличного портного. Пора приобрести нормальный вид да отпраздновать то, что мы живы.

– В такой вонище?

– Да хватит тебе! Можно подумать в твоём мире в городах не воняет.

– Представь себе, нет!

– Не верю! Если толпа людей собирается вместе, обязательно присутствует вонь. Это признак цивилизации, мой друг.

Рыночная площадь встретила путников шумом и криками. Спешившись, друзья повели коней в поводу, с трудом прокладывая себе путь сквозь толпу.

– Видишь высокую крышу?

– Да.

– Это гостиница. Оставим коней там и наймём комнаты.

Кричащий, яркий, грязный город завертел людей в своих объятиях. Жизнь здесь двигалась, как стёкла в калейдоскопе; звуки, запахи, лица постоянно менялись. Аромат жарящихся на жаровнях рыбы и мяса, крики торговцев, заунывное причитание нищих, вонь из сточных канав…

– Как шумно, – Олег расстегнул ворот куртки.

– Нарлар ещё небольшой город, – Горан перехватил руку, аккуратно исследовавшую его карман, и, не выпуская поводья коня, выдернул из толпы худосочного воришку. – Мне отрубить тебе руку?

– Смилуйтесь, господин, – фальшиво заныл пойманный. – Умирает мать…

Варвар отвесил неудачнику-воришке тяжёлую оплеуху и продолжал.

– Видел бы ты Хеород, прекраснейшую из столиц, город короля Долаага.

Без дальнейших приключений они вышли к гостинице. Длинный как жердь зазывала подозрительно посмотрел на одежду путешественников, потом перевёл взгляд на мечи и уже уважительно произнёс:

– Конюшня на заднем дворе, господа.

– Он оценил наши мечи? – спросил Олаг, проходя за Гораном в ворота заднего двора гостиницы.

– Этот малый не отличит вертела от меча. Просто он увидел, что у нас в ножнах железо, а железо зарабатывает лёгкие деньги. Наёмников уважают, – варвар ускорил шаг. – Пока наёмники живы. То есть очень недолго.

Угрюмый конюший, одну ногу которому заменял грубый деревянный протез, принял коней и, поручив их белоголовому парнишке, кивнул друзьям.

– Госпожа на первом этаже.

Госпожой оказалась необъятных размеров женщина средних лет, с бородавчатым носом и настороженным взглядом маленьких цепких глаз, выражающим странную смесь наглости и смирения. Так же придирчиво, как зазывала, она осмотрела пропыленную одежду путников, длинные боевые мечи. Брезгливо втянула носом запах конского пота и уставших тел, исходящий от путников, потом уточнила.

– Одну комнату?

– Нет, – вальяжно махнул рукой Горан. – Две лучших комнаты.

– И ванну, – добавил Олаг.

Хозяйка изумлённо подняла бровь.

– Ванну?

– Если это возможно. С лучшими ароматами.

– Как прикажут господа на счёт ужина..?

– Позже. У нас дела в городе.

– Две комнаты рядом на втором этаже, горячую ванну, чистые простыни, – мягко произнесла хозяйка, обращаясь в пустоту

Две смешливые девушки, как по волшебству, возникли из-за спины хозяйки, фыркнули, поклонились гостям и, стуча деревянными подошвами сандалий, как белки бросились по дубовой лестнице на второй этаж. Хозяйка неодобрительно поджала губы, провожая взглядом хихикающих девушек, а потом вновь перевела взгляд на путешественников.

– Когда господам будет угодно вернуться?

– К вечеру.

– Будете платить за одну ночь?

– Нет, мы останемся на три дня.

– Пятнадцать монет. Мебель не портить.

Пока Горан отсчитывал монеты, хозяйка удовлетворённо наблюдала за ним, шевеля губами. Потом убрала серебро в стол, натянуто улыбнулась гостям:

– Шестая и восьмая комната.

Друзья одновременно кивнули головами и, перебросив через плечо седельные сумки, двинулись к выходу.

Хозяйка провожала их взглядом, навалившись обширной грудью на стойку, а когда Олег и Горан дошли до двери, она, как будто вспомнив что-то важное, выкрикнула им вслед:

– И девочек моих не лапать!

– Видал дракона! – рассмеялся варвар, когда они вышли на улицу. – Клянусь всеми богами, что когда я состарюсь, я женюсь на таком вот сержанте.

Рыночная площадь, раскинувшаяся у самой гостиницы, пёстрая и жадная, вновь рассыпала свои краски перед друзьями.

– Ткани с востока! Вы только полюбуйтесь, госпожа, эти цветы как живые!

– Нет ничего лучше медного таза! Опять же известно, что меди боятся злые духи.

Крики, шум, гам.

– Друг мой, не подскажешь, где два путника могут прилично одеться, – обратился Горан к разбитному парню с разбойничьими глазами.

– Ох господин, я знаю лучшего портного в этом проклятом городе, но я так спешу.

Рыбьей чешуйкой блеснула в воздухе мелкая серебряная монета, и ловкая рука моментально подхватила подачку. Парень торопливо спрятал монетку за щёку и разулыбался, показывая путникам гнилые зубы.

– Господам надо пройти вон к той лавке и повернуть направо…

Запах! Тонкий, удивительный аромат, несравнимый ни с чем. Аромат той, что прекраснее всех на свете. Олег повёл носом как гончая.

– Олаг, что с тобой?

– Здесь дочь барона, в замке которого я жил.

– Ты спятил! Мы в сотнях лиг от столицы!

– Запах её!

– Так это из лавки. Хочешь, зайдём?

В полутёмном помещении ароматы обрушились на путешественников лавиной. Разной формы фиалы, флаконы, вазочки и кувшины с ароматическим маслом, стояли на полках, задрапированных чёрным с золотом бархатом, который тяжёлыми складками ниспадал на покрытый чёрным паласом пол. Стены, затянутые в тон шёлком, украшали, разбрасывающие золотые блики, светильники. Полумрак и аромат.

– Что желают господа?

Торговец был похож на волшебника из сказки. В свободном одеянии с длинной седой бородой.

– Мой друг услышал знакомый аромат, но он не знает, как называются эти духи, – начал Горан.

А Олег уже шёл к полке, не отрывая глаз от чёрного флакона, оправленного серебром.

– Я возьму это, – произнёс Олег, осторожно беря в руки флакон.

– Прекрасный выбор, – величаво кивнул торговец. – Это аромат далёкого северного цветка Нат. Эти духи называются Тхаа, как ночной ветер, дующий с Южного моря.

– Сколько?

– О! Сущий пустяк, благородный господин. Пятнадцать дартов.

– Хоро…

Мозолистая пятерня запечатала Олегу рот.

– Мой друг устал с дороги, – промурлыкал Горан. – Ему необходимо подышать свежим воздухом. Возьмите этот флакон с чудным ароматом, мы сейчас.

После царства запахов базарная вонь показалась невыносимой.

– Ты спятил? – зашипел Горан. – Пятнадцать дартов! Пятнадцать золотых дартов!

– Я глупец, Горан, я знаю, – Олег поморщился и потёр лоб ладонью. – Я глупец. Но если бы ты знал… Если бы ты знал… Она просила меня остаться, а я гордый, никчемный болван… Трус.

– Ничего не понимаю.

– Ирис так пахнет, Горан, это её любимый аромат.

Люди спешили, торопились по своим делам, толкая друзей. Уговоры торговцев причудливо переплетались с выкриками покупателей. И в этом шуме потерялась тоска Олега.

– Послушай, – Горан с жалостью посмотрел на друга. – Ты сейчас делаешь не то, что должен делать настоящий мужчина. Однажды я видел воина. Он сражался с тварями, от которых бежали одетые в броню рыцари. Он прыгнул в небо и парил в нём, убивая. Я видел чудо. А сейчас я вижу перед собой жалкое существо, которое стонет о прошлом. Прошлое мертво, Олаг. Ты можешь скупить все ароматы базара, ты можешь плакать целыми днями, но прошлое не вернётся. Постарайся сам возвратиться к ней. Возвратиться победителем. Понимаешь? Или не возвращайся вообще. Ты сделал выбор. Так будь воином!

– Посторонись!

Изукрашенные носилки величественно проплыли мимо, и красивые карие глаза с интересом посмотрели на варвара из узкого окна.

– Пойдём к портному, Олаг.

– Хорошо, Горан.

В лавке портного двое подмастерьев профессионально быстро сняли мерку. Мастер, потирая руки, довольный хорошим задатком и нетребовательными покупателями, крутился вокруг друзей

– Кожа, – вежливо улыбался мастер, – кожа должна быть настоящей, господа. Никакого меха, никаких стальных побрякушек. Мы не кузнецы, господа. Мы шьём приличные, добротные вещи из трёхслойной, хорошо вываренной кожи. Копьё застревает в наших куртках. Сейчас среди господ стало модно вставлять стальные пластины. Но скажите, какой дурак будет целиться в стальную пластину. Сущий дал человеку столько уязвимых мест, что их все не прикроешь сталью.

Олег невнимательно слушал мастера, сердце его было далеко. В каменном, залитом солнцем Краддаре, где всегда тихо, где пахнет лесом, нагретым камнем и удивительными духами Ирис. Запах, тонкий аромат прошлого.

– Я сделал выбор, – грустно подвёл итог Олег, когда друзья вышли из лавки портного. – Правильный ли он? Я падаю, маленькая Ирис, пока я лишь падаю вниз в водопаде крови, боли и ужаса. Я иду по дороге жизни с мечом и неизвестно, куда этот путь приведёт меня. Кровь, Ирис... Я коснулся её, она, как живая, липнет ко мне, заставляя всё чаще вынимать клинок. Не важно, чья она, эта кровь, демонов или человека. Я несу смерть, моя маленькая девочка. Из тщеславия, из гордости, из боязни показаться смешным я отправился в это путешествие. Путешествие по проторенной дороге императора. Путешествие, которое не имеет конца.

 

Глава 21

 

Прохладные плиты каменного пола холодили босые пятки, пока Олег шёл к дышащей паром деревянной ванне. В выложенном плиткой зале ванн было две; в них лопались пузырьками высокие шапки пены, пар исходил запахом цветов и росистого утреннего леса. Большую часть зала занимал бассейн с прозрачной, голубоватой водой, по глади которой как будто случайно кто-то пустил несколько лепестков роз.

Раздевшийся Горан потёр одну ногу о другую, и зашлёпал вслед за Олегом.

– Видишь, Олаг. Города всё-таки имеют свои прелести. Омой свою скорбь в прозрачной воде, и почувствуй себя счастливым.

– Я счастлив.

– Все твои чувства написаны на твоём лице, – Горан обогнал Олега и полез в свою ванну. – Учись владеть ими. Никогда, никто, не должен знать, что у тебя внутри. О-ох! Как хорошо!

– Горан.

– Ну, чего.

– Где тебя так располосовали?

– А-а, это! Один добрый человек ткнул в меня мечом. Некрасивый шрам. Вот славный, – Горан приложил палец к широкой груди, – стрела проткнула меня насквозь, я был похож на цыплёнка, одетого на вертел. Память о Паллатаре.

– О чём?

– О Паллатаре, есть такой городок в Заморре. Я был сержантом наёмников. Залазь в ванну, а то замёрзнешь. Во-от значит, был я тогда наёмником. Мы проходили по сорок чангов в день с полным вооружением, да ещё в доспехах - это тебе не на коне скакать. А в первом же бою в меня со стены всадили длиннющую стрелу. Э-э! Да я смотрю наш неуязвимый друг тоже в шрамах. Кажется, это когти?

– Да.

– Девушка?

– Какая девушка! Это Горный кот!

– Вот! Опять чувства! Урок первый, он же последний. Не позволяй чувствам владеть тобой. Особенно в бою. Чудеса могут однажды кончиться!

– Чудеса никогда не кончаются, Горан!

Олег с головой ушёл в благоухающую воду огромной ванны, вынырнул, фыркнул и, задыхаясь, выкрикнул:

– Хорошо!

Пьянящий аромат пара плыл по залу, оседая на стенах капельками росы. Друзья с наслаждением смывали с себя грязь дорог. Краснели от тепла шрамы, память о путешествиях.

– В Киммерии всё по-другому, – Горан окатил себя водой из стоящего рядом кувшина. – У нас пар настоящий.

– Знаю, знаю, на них льётся вода и получается пар.

– Не вода, а настой из трав.

Горан вылез из ванны, ухнул и рухнул в бассейн. Вода, которую вытеснил удар могучего тела, выплеснулась через борта и разбежалась по мрамору пола.

– Боги-и-и! – вопил Горан. – Я даю клятву принести полнокровную жертву за этот день!

Усмехаясь, Олег тоже вылез из ванны, и с разбега нырнул в кристально чистую воду.

Потом они сидели, завернувшись в тяжёлые простыни, возле бассейна, и лениво наблюдали, как одна из девушек сервирует маленький столик.

– Ну, и что бы ты делал без меня? – Горан вытер простынею мокрое лицо. – Сидел бы в какой-нибудь дыре, где даже готовить прилично не умеют, и проклинал бы этот город.

– О, слава тебе, мой спаситель!

Горан пихнул Олега в бок и, поднявшись, подошёл к столику. Девушка улыбнулась варвару и развернулась, чтобы уйти. Метнулся подол длинной юбки, обрисовывая мягкую округлость, и киммериец, крякнув, наградил девушку ласковым шлепком пониже спины. Возглас оскорблённого достоинства и удар маленького кулачка по огромной, как входная дверь гостиницы, спине варвара показал разлакомившемуся путешественнику, что девушки в Нарларе не легкодоступные простушки.

– Иди к столу, Олаг, – ничуть не смущаясь, позвал Горан друга. – Отведаем даров этого дома.

Горан поднял кувшин, понюхал вино, отпил глоток, и, одобрительно кивнув головой, налил две широкие чаши.

– Давай выпьем за город Нарлар, Олаг. Прибежище усталых путников.

– Давай!

– Здесь воин отдыхает душой и телом, забывая о своей бесконечной дороге.

Горан одним духом осушил свой кубок

– Мы с тобой увидим ещё много городов, Олаг. И, кто знает, может в один из них войдём не через ворота, а поднимемся по осадной лестнице.

Горан взял с блюда огромный кусок поджаренного на углях мяса, и так аппетитно впился в него зубами, что капли сока брызнули во все стороны.

– Война - грязная штука, Олаг, – с полным ртом проговорил варвар. – Прости, но мне кажется, путь наёмника и бродяги - это не твой путь. Оставайся в городе, продай меч, найди себе женщину, заведи кучу ребятишек.

– Однажды одна удивительная принцесса посвятила меня в рыцари.

– Рыцари умерли! – Горан рыгнул и наполнил чаши. – Ты думаешь, они чем-то отличаются от остальных людей, эти гордецы, одетые в железо, со своими девизами и знамёнами. У них в жизни всего лишь три цели: побольше власти, побольше денег, побольше земли. Почему цвета так часто ходят на Грасгаарт? Золото, Олаг. Война за веру это только предлог. Золото, вот что ищут в сожжённых городах и разорённых храмах рыцарские цвета. А через пару лет легионы Грасгаарта за тем же придут на землю Алонии.

– Ты многих убил, Горан, – Олег отпил вина и посмотрел на друга.

Горан повертел чашу в руках, одним движение отправил в рот её содержимое и закусил нежно-розовым куском ветчины.

– Я убивал только в сражении, – произнёс он после недолгого молчания. – Я никогда не вёл счёт трупам. И не хочу, чтобы ты это делал. Сказку, которую ты рассказываешь сам себе, я уже позабыл. Я солдат, Олаг, наёмник. Я не закончу свою жизнь в мягкой постели под боком у жены. Моя судьба решена. Ты нравишься мне, – Горан улыбнулся, – у тебя чистое сердце. И тебя любит Бог. Не упади, Олаг. Не ходи по этой дороге, вернись к своей девушке, женись на ней или оставайся в Нарларе.

– Я хочу проверить самого себя. Я хочу стать сильным, Горан. Я хочу идти в сражениях в первых рядах, и, если понадобится, умереть за свою мечту.

– Да что ты знаешь о сражениях? Клянусь всеми богами этого мира, ты не увидишь там никого, кто достоин был бы называться человеком.

– Я принял решение, Горан. Я - воин.

– Ты упрямый и гордый, – Горан помотал головой, и грива волос рассыпалась по плечам – Я хочу спасти тебя от демонов, к которым ты идёшь, а ты рвёшься к ним. Ну, ладно, это твой путь. Я всё равно твой друг, Олаг, и, поверь мне, я не разбрасываюсь такими признаниями.

– Спасибо, Горан.

– Хватит, – Горан хлопнул ладонью по столу – Не надо больше говорить об этом. Давай выпьем за дружбу.

– Давай.

Они выпили в молчании.

– Сколько денег у нас осталось? – спросил Горан, откидываясь на спинку стула

– Семнадцать дартов.

– Дашь мне десять? Сегодня вечером в зале будет игра, и я надеюсь сорвать куш.– Ты пойдёшь со мной?

– Нет, я, пожалуй, отправлюсь спать.

– Я вернусь с мешком золота.

Ужин продолжался. Горан всё чаще поднимал кувшин и подливал разомлевшему Олегу вина. Изредка появлялись две девушки–насмешницы. Забирали глиняные, опустевшие тарелки, добродушно скалили зубки на шутки Горана и исчезали бесшумно. От сытной еды и щедрых возлияний глаза Олега начали слипаться. Варвар, напротив, чувствовал себя всё более бодрым.

– Ну что, Олаг, – поднялся наконец киммериец. – Пожелай мне удачи, я пойду опустошать карманы этих овечек-горожан.

– Смотри, не проиграйся.

Вечер опускался на город Нарлар, город, стоящий на северных границах Алонии. Олег стоял возле узкого окна в своей комнате и всматривался в темноту. Где-то за грядой гор находился город Лорх, куда так влекло Горана, на юге раскинулся великий Хеород - столица Алонии. Города, которых он никогда не видел, города в которых проходит жизнь десятков тысяч людей. И для многих она проходит как сон, как марево, в пустоте и неверии. Олег отошёл от окна и, опустившись на низкую, широкую кровать, оглядел свою комнату. Из мебели в ней находились лишь выше упомянутая кровать, узкий стол у стены да полка над столом. Голая пустая комната - временное пристанище путника.

– Я не останусь в городе, Горан, – Олег вытянулся на кровати. Чистое тело млело от прикосновений грубо вытканного, немного царапающего тело, но всё же чистого белья постели. – Что делать мне здесь? Разве не так я жил в своём мире? Вечная пустота, вечное ожидание чего-то. Я пройду по дорогам королевств этого мира и найду свою настоящую душу. Я буду рыцарем, Горан. Настоящим рыцарем. И в алой броне, на чёрном злом жеребце я вернусь за своей принцессой, чтобы построить своё королевство любви и чистоты. И моя удивительная принцесса замрёт на стене замка, распахнув глаза, когда я затрублю в рог у ворот.

 

Глава 22

 

Утром Олег подошёл к двери Горана, но странные звуки, несущиеся оттуда, заставили человека остановиться - мелодичное хихиканье двух девичьих голосов переплеталось с ласковым басом киммерийца. Олег смущенно улыбнулся. На цыпочках отошёл от двери и вернулся в свою комнату. С недавних времён, когда человеку было тоскливо или плохо, правый висок наливался пульсирующей болью, тупая игла поселилась в сердце. Олег поднёс пальцы к виску и потёр его.

– Не мучай себя, – прошептал чёрный призрачный голос. – Спустись вниз и равнодушным голосом закажи себе девку. Или постучись в комнату Горана и прими участие в забаве. Всё так просто.

Олег рухнул на постель, прижимая руку к виску, и тоскливо уставился в бревенчатый потолок.

– Всё так просто, – не унимался голос.

Олег закрыл глаза. И глаза, с чуть оттянутыми к вискам уголками, укоризненно посмотрели в самое сердце.

– Тебя так долго нет, мой рыцарь. Уже одна заря сменила другую, а алого флажка всё не видно на горизонте. Ты помнишь меня, рыцарь?

Маленькая, удивительная фигурка вытянулась на чёрных мехах.

– Всё так просто, – напомнил о себе голос.

Олег сорвался с кровати, схватил стоящий на столике кувшин и с размаху запустил в стену.

– Убирайся! – крикнул человек. – Я не торгую сердцем. Я – Олаг, рыцарь цвета Последней зари, и пусть я сдохну, если забуду ту, ради которой отправился за своим королевством. Я - рыцарь Последней Зари, рыцарь Алого Цвета. Слышишь меня, чёрная тварь!

Тяжело дыша, человек подошёл к окну и распахнул его створки. Висок взрывался болью, но тоска ушла. Солнце уже поднялось над воротами города, и Олег подставил лицо, стянутое гримасой боли, светилу. Стук в дверь заставил его обернуться. Горан просунул в комнату лохматую голову.

– У тебя что, здесь война?

– Кувшин упал.

Горан посмотрел на мокрое пятно, расплывающееся на стене.

– Упал?

Олег молчал.

– Пойдём ко мне. У меня в гостях две очаровательных кошечки. А воину так нужно внимание женщин.

Олег помотал головой и улыбнулся.

– Спасибо, Горан.

– Как знаешь. Да, нам везёт, я вчера выиграл! Держи свою долю.

Киммериец сунул руку в карман и вытащил оттуда горсть золотых монет. Жёлтые кругляши запрыгали по постели, как живые. Один, прокатившись дальше всех, сорвался с края постели, и закатился в угол, как будто желая убежать от людей. Горан, опустошив карман, посмотрел на Олега.

– Ты – воин, – серьёзно сказал киммериец. – Я горжусь таким другом.

Олег снова улыбнулся. Когда Горан вышел, Олег подошёл к постели и принялся собирать золотые с кровати. Собрав все, подошёл к стене, возле которой лежал последний золотой. Он почему-то вспомнил старую монетку в одну четвёртую часть лора, за которую он купил путешествие в этот удивительный мир.

– Я буду другим, – сказал Олег, неизвестно к кому обращаясь, и, подняв монету, сунул её в кошелёк.

Подойдя к окну, Олег навалился грудью на подоконник, и принялся рассматривать утренний город. Старуха-молочница со скрипучей тележкой тяжело переходила улицу. Две кошки шли за ней, задрав хвосты, и раскрывали в крике рты. Вдруг кошки остановились. Грохот копыт родился вдалеке, и кошки кинулись врассыпную, старуха принялась толкать телегу быстрее, но колесо застряло, наехав на камень. Старуха засуетилась вокруг товара: сняв с телеги один глиняный горшок, она отбежала с ним на край дороги. Четвёрка всадников в серой броне с грохотом вырвалась на узкую улицу. Тележка, жалобно охнув, перевернулась; белая молочная река потекла по камням, вбирая в себя сор. Боевой конь заржал, унося равнодушного всадника. А старуха на краю пустой улицы даже не шевельнулась. Она ничего не говорила, никого не проклинала - она просто смотрела тоскливо вслед всадникам в серой броне, слеза ползла по её щеке. Взорвался болью висок и, растирая его, Олег перевёл взгляд со старухи на молочное озеро, растекающееся вокруг перевёрнутой тележки.

Кошелёк, звякнув, упал возле ног старухи, и она испуганно дёрнулась. Потом подняла тяжело зашуршавший подарок, раскрыла его и, охнув, принялась смотреть на ряды окон. Никого не было в окнах, да и кто из нормальных людей мог бросить к ногам старухи двадцать золотых дартов - цену доброго каменного дома, лошадей и слуг. Поэтому старуха, не думая больше о людях, подняла к небу сияющие глаза и принялась молиться.

А в комнате гостинницы сидел человек. Ему было, как обычно, стыдно за себя. За свои жесты, за свои мысли, за свою фигуру, за свои поступки… Вечно раздираемый противоречиями человек с чёрным императором Аббадона внутри.

Горан вошёл в комнату с тяжёлым деревянным блюдом, на котором стоял кувшин вина, и дымились поджаренные ломти мяса.

– Есть хочешь, Олаг?

– Зверски, – Олег оставил в покое висок и бросился помогать другу.

Они сидели и завтракали. Пили вино. Горан рассказывал про игру, а Олег смеялся, и всё снова было хорошо, до нового приступа чужой или своей боли. Вечной боли алого цвета.

А потом Олег признался другу.

– Я уезжаю.

– Один?

– Один, но ненадолго. Мне всё-таки надо пройтись дорогой воина. На базаре я видел шатёр Серого братства наёмных отрядов. А утром в его сторону проскакали четверо наёмников. Я собираюсь прогуляться по тёмной стороне войны, друг мой. А ещё собираюсь выжить в ней.

– Твой выбор.

– Мой. И пока я не ушёл, я хочу поделиться с тобой кое-чем.

Олег, опёршись на локоть, откинулся на кровати.

– Далеко на Севере, Горан, в Проклятых горах лежат необыкновенные сокровища. Золота там столько, что им можно засыпать весь этот постоялый двор, а россыпи драгоценных камней так богаты, что на них можно купить себе королевство. Я знаю дорогу туда и очень хочу, но одновременно и ужасно боюсь, попасть туда один. Мы пойдём туда вдвоём, Горан, сын Доггара, и ты будешь стоять со мною рядом, чтобы эти несметные сокровища не сожрали меня целиком. Ровно через год мы войдём туда, друг мой. Если, правда, будет на то воля Бога.

– А почему не сейчас? Зачем тебе год шагать среди наёмников? Клянусь всеми демонами ада, Олаг, ты выбираешь себе страшную дорогу.

– Мне надо её пройти. Я прятался за рыцарем Лайаном из Краддара, я прятался за тобой, Горан, сын Доггара. А как же я сам, неужели я сам не смогу прошагать по этому миру. Уцелею ли я в аду Серого братства, достоин ли я сокровищ, лежащих в Проклятых горах.

– У меня болит голова от тебя, Олаг, я не могу понять, чего ты хочешь, – Горан поднялся. – Иди! Я буду ждать тебя ровно через год в вольном городе Лорхе, на Севере у Проклятых гор. Сегодня я отдал тебе свой долг. Распорядись золотом мудро. Серое братство безжалостное и холодное. Не показывай там своих чувств, бей всегда первым и не говори много. Обещаешь?

– Да, Горан.

– Прощаться не будем. Я остаюсь в гостинице ещё на пару дней. Если что-то случится, приходи.

Горан тяжело поднялся, осушил чашу с вином и пошёл к двери. Он открыл её и Олег подумал, что киммериец так и уйдёт, но тот неожиданно обернулся.

– Береги свой длинный язык, бродяга, я рассчитываю ещё поболтать с тобой. И будь проклят этот мир, Олаг. Если ты умудришься погибнуть, я найду тебя даже в аду.

– Горан, друг мой…

– Прощай, варвар, береги себя. Увидимся через год…

… Император с высоты трона с улыбкой смотрел на распластавшегося у подножия молодого мага.

– Итак, ты хочешь служить мне.

– Да, великий. Я сам пришёл, чтобы отдать свои умения и знания величайшему из императоров.

– Ты ищешь золота? Славы?

– Нет, великий. Я с детства преклонился перед тобой. Я пришёл на тёмную сторону, потому что поражён твоей силой, потому что читал твои книги. Я принёс вам свою любовь и покорность, император.

– Как интересно? – император улыбнулся. От этой улыбки молодой маг вздрогнул и торопливо отвёл глаза. – Как интересно. У меня появился последователь и друг. А знаешь ли ты, мой молодой ученик, что весь мир считает меня чудовищем.

– Они ошибаются! – с жаром возразил юноша. – Ты страшен только для врагов. Как могут бояться те, кто любит. Загляни в моё сердце, властелин. Ты увидишь, что там нет страха. Там есть любовь к моему властелину и желание служить ему.

– Однажды в зимнем лесу, – глухо проговорил император, – я искал отца. Я признался в любви тому, в чьей власти весь этот мир. Я открыл своё сердце властелину миллиардов сердец. Я дрожал и ждал ответа. Но знаешь ли ты, мой глупый юный ученик, что такое ад?

– Ад - это боль? – серьёзно сказал молодой маг – Ад - это страх?

– Нет, – улыбка стыла на тонких губах, дёргалось лицо, длинные пальцы побелели, сжимая золотые подлокотники трона – Ад - это равнодушие. Ад - это пустота и вечная тоска. Ты свернул не на ту дорогу, ученик, и ты зашёл в тупик. В аду есть только одна любовь. И это всепоглощающее чувство к себе. К своей боли, к своим страданиям, к своим желаниям.

– Нет, – пятясь, прошептал юноша. – Ты не можешь…

– Любви нет, – император встал с трона и сделал первый шаг вниз. – Любовь - это трусливое признание чужой власти над собой. Любовь - это глупые страдания за кого-то другого. Тот, кто любит, тот теряет себя. Любовь не правит империями. Империями правит страх.

Рука императора взметнулась, и молния ударила в юношу. Вскрикнув, юный маг окружил себя сиянием, в котором утонула стрела молнии, и нанёс ответный удар. Шар раскалённого огня отшвырнул императора в сторону, сбил на пол.

– Будь ты проклят! – со слезами в голосе выкрикнул юноша, посылая в сторону императора серию новых шаров. – Будь ты проклят! У тебя чёрная душа, безумец!

Огненные шары накрыли лежащую на полу фигуру. Гул огня заполнил тронный зал. Юноша закрыл лицо руками и застонал.

– Неплохо.

Император шагнул из бушующего пламени и остановился, скрестив руки на груди.

– Зачем ты делаешь это? – спросил юноша.

– Я один. Я бог этого мира. Я не делю своё сердце ни с кем. Любовь делает нас слабыми. Запомни этот урок.

Вновь поднялась рука императора. Его соперник торопливо выкрикнул заклинание, окружая себя защитным полем, но голубая стрела молнии пробила эту ненадёжную защиту, испепелив неудавшегося ученика тёмного императора.

Сгорбившись, император поднялся по золотым ступеням, выложенным на горе из черепов, опустился на трон и позвал:

– Исгар.

Советник появился у подножья трона. Таким маленьким он казался императору с высоты.

– Что ты чувствуешь, Исгар.

Исгар молчал.

– Тебе страшно, – удовлетворённо произнёс император. – Это хорошо. Потому что там, где есть страх, нет места глупой, съедающей сердце, больной любви…

…К палатке Серого Братства наёмных отрядов подошёл новобранец.

– Я бы хотел записаться в отряд ,– обратился он к охраннику, полирующему длинный двуручный меч.

Охранник смерил новобранца взглядом и крикнул:

– Сержант.

Варг, старый сержант, всю жизнь отдавший Серому Братству, вразвалочку вышел из палатки и с удивлением посмотрел на новобранца.

Среднего роста, по меркам королевства, этот человек был худощав и тонок в кости. Он был молод, но волосы серебряными нитями украшала седина. Высокий лоб с ранними залысинами, печально опущенные уголки губ, тоска в глазах. Новенькая кожаная куртка и штаны, странные шрамы на руках. Валлирийский клинок, стоивший целого замка, в потрепанных ножнах. Этот варвар- новобранец не был похож на наёмника, простого искателя удачи.

– Мечом владеешь?

Новобранец кивнул головой. Сержант вытащил из ножен свой клинок и пригласил новобранца сделать то же самое. Тот пожал плечами, сбросил с плеч сумку и взялся за рукоятку меча. Со звоном столкнулась сталь, после первого обмена ударами сержант понял, что этот варвар недавно взял в руки меч. Но учителя у него были хорошие. По непонятной причине новичок сам не нападал, он лишь парировал стремительные выпады сержанта, парировал старательно и умело. Звон клинков стал чаще. Сержанту неожиданно захотелось, чтобы в этих грустных зелёных глазах метнулся страх, захотелось выбить из тонкой ладони лёгкий прекрасный клинок. Выверенным движением, сержант обманул противника, меч его метнулся снизу вверх, обходя валлирийское лезвие. Ничего не изменилось в глазах новобранца, каким-то чудом он разгадал намерения сержанта, сделал шаг назад и встретил своим клинком мощный удар. Страшно взвизгнула сталь солдатского меча, а потом вскрикнул сержант. Меч старого солдата разлетелся на куски, стальная заноза впилась в плечо сержанта. Растерянный сержант сделал шаг назад, зажимая рану рукой. Из палатки выбежали два ветерана с обнажёнными мечами.

– Будь ты проклят со своим мечом! – закричал, кусая губы от боли, сержант.

Он ожидал чего угодно - надменного смеха, растерянности, торопливых извинений, но только не переполненного болью шёпота.

– Простите, мне очень жаль.

Охнув, одним стремительным движением, сержант вытащил кусок стали, красный от крови, из своего плеча, с сожалением посмотрел на испорченную кровью куртку.

– Откуда ты?

– Издалека, – новобранец сунул меч в ножны, расстегнул сумку и протянул сержанту белый платок. – Рану перевяжите.

– Обойдётся, – отмахнулся сержант, и рявкнул на удивлённых солдат. – Ну, чего встали, принесите чего-нибудь кровь унять.

– Мне очень жаль.

– В отрядах Серого братства тебе придётся позабыть эту глупую фразу, варвар.

– Я принят?

– Принят. Мы всех принимаем, время само отберёт воинов. Завтра возвращаемся в полк. Лишнего при себе не иметь. Конь есть? – сержант покосился на седельную сумку.

– Продал, – улыбнулся новобранец.

– Вот и славно. Выставишь ребятам кувшин вина за посвящение, познакомишься. Кстати, как тебя зовут?

– Олаг.

– Добро пожаловать на войну, Олаг.

 

Глава 23

 

Пыль, поднятая тысячами ног, клубилась над дорогой. Пыль ложилась слоем пудры на лица, на волосы, плечи солдат. Оттягивал руку тяжёлый щит, а копьё, казалось, весило сотни килограммов. Шагали солдаты, звякала сталь, топали тяжёлые, подбитые железными гвоздями, башмаки.

– Шагай, солдат! Шире шаг! Дети коров и шакалов, шире шаг! – срывался голос сержанта, тонул в пыли.

Где-то там, на востоке, шагали навстречу железным колоннам такие же бронированные ряды. Война пришла на землю Шадизара. Война.

– Шагай, солдат!

Олег закашлялся от попавшей в горло пыли, поправил съехавший шлем. Тяжёлая броня доспехов, накаливаясь на солнце, обжигала, пот скатывался каплями по спине, жутко чесалось тело под шерстяной рубахой. Лунный луч, закинутый в ножнах за спину, уютно устроился там, дожидаясь своего часа.

– Шагай, солдат! Шире шаг!

Олег замотал головой. Воздух колыхался и дрожал, распаренный солнцем. Олегу захотелось сесть на обочине, снять шлем, сбросить с себя тяжёлые доспехи и просто почесать измученное тело. Драть его ногтями, песком, кататься по земле. Но попробуй только выйди из колонны. Ножнами меча или палкой вернёт тебя обратно сержант. Ты наёмник, ты получил деньги за этот поход, ты продал своё тело, поэтому шагай, солдат, шире шаг.

– Шагай, солдат! Шагай!

Много Олег повидал за прошедшие три месяца, ох, много. Была короткая, но одуряющая и выматывающая учёба в лагере. Были стычки с дикими племенами в маленькой крепости на краю пустыни. И вот теперь отряд новобранцев влился в ряды армии, идущей на Шадизар. Тяжёлый поход. Ползёт мимо бесплодная земля, по которой разбросаны выбеленные солнцем посёлки, и не успокаивается вечная, сосущая боль в середине. Несколько раз в день налетают откуда-то, как сухой ветер в пустыне, всадники на низкорослых коньках, и с гортанными криками осыпают колонны стрелами. Страшный поход.

– Ты обманула меня, старая колдунья, – Олег споткнулся, замедлил шаг, и палка сержанта огрела его по ногам.

– Не останавливаться. С ноги не сбиваться!

– Стал ли я лучше? Закалился ли я? А, может, просто оброс бронёй равнодушия и озлобился? Я ещё никого не убил, но как легко мне выхватывать меч. Слишком легко. Найду ли я тебя, моё королевство, моя хрустальная империя. Жив ли ещё Рыцарь Последней зари, или прочно занял его место наёмник Олаг, солдат третьей сотни полка Гремучей змеи, Серого братства наёмных отрядов.

– Не останавливаться, шире шаг!

Пришли наёмники на землю Шадизара. Привёл их брат Алага, верховного правителя страны, привёл, чтобы убить собственного брата и захватить власть. Власть! За клочок выжженной солнцем пустынной земли, на которой живут несколько десятков кочевых племён, один брат готов был убить другого. И Олег сейчас помогал ему в этом.

– Всадники! Становись! В ряды, бараны! В ряды!

Гортанные вопли налетевшего врага заставили сжаться сердце. Встав на одно колено, Олег выставил перед собой щит, солдат, стоящий сзади, поднял свой щит над головой. И тут же ливень стрел обрушился на солдат. Кто-то закричал мучительно высоко. Жалящие стрелы, посылаемые из коротких луков, насквозь пробивали серые доспехи, разя наповал. Осыпав колонну дождём стрел, конники выхватили мечи и понеслись вперёд, подбадривая себя криками.

– Копья!

Олег упёр основания копья в землю и выставил вперёд хищное жало. Конники неслись, вопя что-то, и размахивали мечами.

– Великий и Сущий, сохрани меня…

Чуть скосив глаза, Олег увидел рядом с собой бледного юношу. Губы молодого солдата шевелились, а копьё дрожало в руках.

– Великий и Сущий…

Первый всадник в цветастых лёгких доспехах достиг колоны. Он возник перед Олегом, кажущийся огромным и ужасным. Олег ткнул копьём в эту грозящую смертью фигуру. Всадник выкрикнул что-то, и одним плавным движением обрубил древко, превратив копьё в бесполезную палку.

– Кух! – всадник приподнялся в стременах, и следующий удар обрушился на дрожащего новобранца, всё также сжимающего в руках копьё. Всадник нанёс только один удар, и молодой солдат, нелепо подпрыгнув, распластался на высохшей земле, покрыв её кровавым бисером. Отбросив бесполезное древко в сторону, Олег рванул из ножен Лунный луч. Конница, нахлынув волной, смяла часть шеренги. Звон мечей, крики и проклятия резали слух. Всадник, расправившись ещё с одним противником, развернулся и погнал коня прямо на Олега. Чуть свесившись с седла, он нанёс рубящий удар. Олег не стал парировать его - сцепив зубы он мягко, как учил Горан, ушёл в сторону, и, развернувшись, смахнул воина с седла жестоким, длинным ударом.

– Ургх! Ургх!

Не оборачиваясь, Олег отпрыгнул, почувствовав дыхание промчавшегося мимо коня. Свистнул меч, но Олег уже был сбоку от всадника. Конь, остановленный сильной рукой, поднялся на дыбы; воин развернул его и двинулся на пешего человека, осыпая его ударами. Один Олег пропустил. Доспехи выдержали, но рука онемела, кривясь от боли. Олег отскочил в сторону, выигрывая драгоценные секунды.

– Ургх, – выдохнул всадник и, вынырнувший невесть откуда сержант, воткнул ему в живот копьё.

Тут всё кончилось. Нападающие повернули коней, и отхлынули назад от расстроенных рядов.

– Что? – хрипло спросил Олег, озираясь по сторонам.

Подоспевшая на выручку пешей колонне, конница промчалась мимо и с воплем устремилась за противником.

– Кончено, – ответил сержант, вытащил меч и, подойдя к корчащемуся на земле всаднику, ловко перерезал ему горло.

Рука ныла. Олег пошевелил пальцами. Перелома не было. Оглянувшись, он в двух шагах от себя увидел поверженного им врага. Подойдя к трупу, Олег с удивлением увидел, что, показавшийся ему великаном, противник на самом деле низкорослый и совсем не страшный. Лицо, обезображенное гримасой ненависти, было совсем молодым.

– Раз, – прошептал в мозгу вкрадчивый голос. – Сколько ещё раз ты убьёшь, Олаг из другого мира?

– Здорово ты его свалил, – подошедший солдат, нагнувшись, снял с убитого золотую цепь и протянул Олегу. – Да, неплохая добыча.

– Не надо, – покачал головой Олег, чувствуя, как подкатывает к горлу тошнота.

– То есть? – оторопело спросил наёмник – Ты что, хочешь всё это здесь оставить?

Солдат небрежно пнул ногой труп.

– Это золото для сотни, – Олег поглубже вздохнул, снял шлем и подставил лицо солнцу. – Вечером выпьем за возвращение домой.

– Э-э! Не у всех есть дом, – наёмник тоже посмотрел на небо, а потом закричал: «Ребята! Давай сюда. Помогите раздеть эту собаку!».

Олег отошёл в сторону.

– Я могу идти! Я могу идти!

– Да держите его!

Нога наёмника была сломана, кость выпирала из под кожи, а наёмник всё пытался встать, одновременно вырываясь из рук двух других наёмников.

–       Не надо.

Тонкий стилет вошёл раненому прямо в сердце и он, вздрогнув, затих, уронив голову на грудь.

– Вот так вот, – сержант, спасший Олегу жизнь, равнодушно наблюдал за сценой. Пользуясь передышкой, он что-то жевал, и челюсть его, покрытая седой щетиной, мерно двигалась. – Коротка жизнь наёмника.

– Зачем раненых добивать. Не чужие же.

Сержант обернулся и посмотрел на Олега пустыми голубыми глазами.

– Может, ты его на себе понесёшь? Нам идти ещё двадцать чангов до привала. Он знал какие законы у серого братства, и ты знаешь. Ты или идёшь, или мёртв. Иди в свой десяток, сейчас выступаем.

И вновь потянулась колонна в пыли дороги. Шли солдаты, громыхало железо доспехов. Куда ты идёшь, солдат? Куда ты тащишь килограммы железа и свою ничего не стоящую жизнь? Там, впереди, выстраиваются ряды таких же как ты, разворачиваются фланги и скоро лишь в угоду чьим-то амбициям с рёвом сойдутся полки. Ты идёшь умирать, солдат? За горсть монет?

– Шире шаг! О бабах размечтались! Шагай, солдат!

А ведь тебе не важно, куда ты идёшь, солдат. Ты спрятался здесь среди массы таких же как ты, отдал свою жизнь в пользование. И твоя цель…

– Шагай, солдат!

Лиги становились всё длиннее, сохло в горле.

– Эй, в строю! Шлёмы не снимать!

Часы бредут ещё медленнее, чем колонны. Ползёт по небу солнце, проклинаемое тысячью высохших глоток.

Вот проскакал мимо посыльный на тонконогом скакуне, и волны зависти поплыли за ним. Куда ты идёшь, солдат? Зачем ты живёшь, солдат? Ведь твоя цель…

– Шире шаг, солдат! Шагай, солдат! Шагай!

Ведь твоя цель отодвигается с каждым твоим шагом к ней.

 

Глава 24

 

Между противниками лежало поле. Широкое поле, ровное, как стол. Несколько тоненьких деревьев играли листьями, словно приветствовали обе армии. Чуть в стороне возвышался поросший невысоким кустарником холм. Олег стоял в первых рядах и с беспокойством поглядывал в сторону холма. Лучники с этой позиции могли выбить весь левый фланг, а сбросить их оттуда было бы весьма затруднительно. Олег тяжело вздохнул. Их отряд швыряло с одного края на другой. Отступив после тяжёлого разгрома из Шадизара, отряд отдыхал некоторое время в Элейе, вольном городе юга. Потом месяц тянулась нудная служба на востоке, где бесконечные ночные дежурства на полуосыпавшихся стенах сменяли вылазки против неуловимых горцев. Наконец отряд погрузился на корабли и отправился на север. Король прибрежного королевства Одан, с трудом отбивающий нашествия Ледяных воинов, раскрыл сундуки с золотом, рассчитывая на помощь Серого братства наёмных отрядов. И вот теперь армия жестоких северных пиратов, которые сами себя именовали Ледяными воинами, стояла против десятитысячной армии Одана и шести тысяч наёмников Серого братства. Пиратов было много - поход Северных кланов собрал двадцать тысяч воинов. Вооружённые двуручными топорами, одетые в лёгкие кольчуги до колен или варёную кожу, в шлёмы с рыбьими гребнями и высокие сапоги, они были страшными противниками в бою. Отступить для Ледяного воина значило покрыть позором не только себя, но и весь свой клан. С воем врубались они в ряды противника двуручными топорами и не щадили никого.

Олег переступил с ноги на ногу. Лиган, пожилой десятник, стоявший в одном ряду рядом с Олегом, усердно молился, полузакрыв глаза. Олег не слышал, что старый солдат обещает Богу, но то, что Лиган выпрашивает себе жизнь, он знал наверняка. С другой стороны стоял Юрах, нервный южанин, присоединившийся к отряду в Шадизаре. Он постоянно поправлял шлем, снимал и вновь одевал перчатки, переставлял с места на место щит.

– Успокойся. – бросил ему Олег. Юрх улыбнулся, сверкнув белыми крепкими зубами, и вновь поправил шлем.

Над рядами пиратов поплыл протяжный звук рога. Казалось, какое-то морское чудовище, вынырнув из воды, ревёт грозно, требуя себе жертву.

– Началось, – выдохнул Лиган.

– Щиты! – пропел голос сержанта.

Шевельнулся строй на той стороне поля. Раскатился, провожая звук трубы, вой, и мечи северян ударили о круглые щиты.

– Хоррог! Хоррог!

Тяжёлый ритм ударов становился всё чётче.

– Хоррог, Хоррог!

Ряды пиратов качнулись вперёд, пошли плотной стеной на врага. За спиной Олега запели трубы.

– Лучники!

Снова проревел могучий рог и пираты, взревев, перешли на бег, размахивая мечами и топорами. Щёлкнули спущенные тетивы луков, звякнула, сомкнувшись, стена щитов. Стрелы дождём обрушились на наступающих, но те, перешагивая через трупы, бежали вперёд.

– Стрелки, дьявол им в душу! – выругался бледный ветеран-десятник. – Только стрелы зря мечут! Крепко стоим! Держать ряд!

Воющая лавина северян, блестя сталью, катилась вперёд. Топоры, булавы, мечи требовали крови врага. Олег уже различал лица бегущих, открытые рты, пустые глаза, кожу и сталь доспехов. На Олега, вырвавшись чуть вперёд, бежали двое. Рослый рыжебородый великан и среднего роста крепыш в кольчуге причудливого плетения. Прямо в центр этой кольчуги ударила стрела, и крепыш запрокинулся назад, раскинув руки.

– Хоррог!

Лавина тел ударилась о стену щитов, разорвала, разметала в одном порыве линию наёмников, разбив литой строй на кучки сражающихся людей. Выругавшись, Олег отбросил короткий меч наёмника и вытащил из ножен Лунный луч. Рыжебородый сеял смерть, круша двуручным топором щиты, доспехи, шлёмы. В первые же секунды боя чья-то кровь, фонтаном брызнув из под топора, причудливой маской легла на его лицо.

– Хоррог! – выл северянин.

Олег, отбросив щит, прыгнул ему навстречу. Ушёл от страшного полёта топора, ударил сам. Гибкий северянин, не отступив ни на шаг, одним движением отбил удар лезвием топора и, зарычав, ткнул оружием в лицо Олега. Отклонившись назад, Олег избежал удара. В это время с другой стороны на Ледяного воина бросился Юргх, крича что-то на своём языке. Рычащий воин легко избежал удара, и вогнал лезвие топора в бок солдата Серого братства. Затем он вырвал его одним движением, как дровосек вырывает застрявший в дереве топор, и, не обращая внимания на внутренности наёмника, потянувшиеся за изогнутым лезвием, повернулся к Олегу. Олег, выкрикивая проклятия, обрушился на огромного воина. Меч и топор скрестились, длинная искра ушла в сторону от занывшей стали. Вот тут Олег изо всей силы ударил носком башмака, окованным железом, в пах северянину. Лицо Ледяного воина побледнело, огромные руки, способные разорвать Олега как котёнка, дрогнули, топор застыл на половине удара. Отскочив в бок, Олег с хрипом выдохнул воздух и опустил меч на спину противника. С тошнотворным стуком клинок вошёл в тело, круша кости.

– Хоррог!

Олег развернулся и с трудом отбил удар меча. Безусый мальчишка в чешуйчатой кольчуге, пронзительно выкрикивая боевой клич, напал на Олега. Он был быстр и силён, но лёгкий, необыкновенный Лунный луч принял тяжёлый северный клинок, отвёл в сторону. Следующий же удар Лунного луча пришёлся в озлобленное безусое лицо с ещё детским припухшим ртом. Кто-то, ещё размахивая мечом, кинулся к Олегу, но он, пригнувшись, перебросил через себя тяжёлое тело. Звон мечей, крики раненых. Олег, не помня себя от ярости, набросился сразу на троих северян, окруживших кричащего сержанта наёмников. Вращая мечом, Олег ранил одного северянина, ударом щита оглушил второго.

– Спину, спину мне прикрывай, – прохрипел сержант, покачиваясь. Весь правый бок его был в крови. – Спину!

– За короля!

Панцирная пехота ударила сбоку, ощетинившись длинными лезвиями алебард. Сжатые с двух сторон наёмниками и алебардщиками, северяне пятились, сбиваясь в кучу, а смерть, окружив Ледяных воинов, собирала богатый урожай.

– За Одан!

Весь левый фланг армии пришёл в движение, обтекая Ледяных воинов. Северяне не просили пощады. Десятками умирая под ударами, сыплющимися со всех сторон, они продолжали яростно защищаться. И вдруг туча стрел, закрыв небо, обрушилась на наступающих. Закричали раненые. Людская масса заколыхалась, заметалась, как перепуганное стадо.

– Холм! Холм!

Северные лучники с холма, на который в начале сражения обратил внимание Олег, осыпали стрелами ряды пехоты.

– А-а-а!

Олег понял, что ещё немного и весь фланг побежит. Побежит, подгоняемый, поющими песню смерти, стрелами и мечами северян.

– Ко мне, – заорал он и подивился, каким громким был собственный голос. – Первая сотня!

– Вторая сотня! – зазвенел рядом ещё один крик.

Олег оглянулся и увидел незнакомца с орлом сотника наёмников на нагрудной пластине, как знак для своих солдат, поднявшего меч.

– Веди! – крикнул ему Олег. – Веди сейчас или конец.

Небольшая кучка наёмников собралась вокруг них, прикрываясь щитами от сыплющихся на фланг стрел.

– Вперёд! – проорал незнакомый лейтенант, – Мёртвые не умирают! Ваши души проданы и горят в аду. Вперёд, бараны!

Он бросился к холму первый и упал, пройдя несколько шагов, пронзённый несколькими стрелами. Пробегая мимо него, Олег почему-то запомнил только руку сотника, в агонии царапающую землю.

– Вперёд!

Олег нёсся к холму, обгоняя ревущих наёмников. Он почти добежал до пологого, поросшего травой склона, когда длинная чёрная стрела ударила Олега в грудь, погасив солнце.

Когда человек пришёл в себя, над ним горели звёзды. Лежать было очень неудобно, но как только Олаг попытался перевернуться, то вскрикнул от боли. Он расслабился, глядя на далёкие звёзды и прислушиваясь к пульсирующей боли. Приходили воспоминания и терзали душу, стыла в теле боль.

– Вот и всё, наёмник, – Олег прикрыл глаза, – ты или идёшь, солдат, или ты мёртв.

Марево алой боли покрывалом упало на сознание, в тумане плавали образы, такие удивительно реальные. Вот прошла в чёрном с серебром платье Ирис. Олег посмотрел на её милое, заплаканное лицо и не решился окликнуть.

– Так лучше, – прошептал он пересохшими губами, – зачем расстраивать принцессу.

Потом прошёл Лайан, смеющийся, громыхающий доспехами, покрытыми нарядной зелёной эмалью цвета Сумеречного леса.

– Не стал я рыцарем, барон, – слова обрывались, звучали невнятно. – Я наёмник и убийца. Я не рыцарь.

Появился на мгновение Горан с обеспокоенным лицом и обнажённым мечом.

– Две дороги, – шепнул ему Олег. – Две дороги в никуда.

Прикрыв глаза, он лежал в океане боли и ждал своего главного гостя. И гость явился. В чёрных одеждах, с холодным лицом он посмотрел на лежащего Олега и улыбнулся.

– Неужели всё?

– Всё, император.

– Ну, нет! – Император стал расти, налились огнём глаза, а голос громыхнул раскатами грома. – Нет, слизняк! Ты не будешь валяться здесь и жалеть себя! Вставай, червяк! Вставай, или клянусь адовой тьмой, я заберу твою душу! Ты упал, не пройдя половины дороги, и хнычешь, не зная, что такое настоящая боль. Вставай, солдат! Слышишь меня? Вставай!

– Да пропади ты пропадом! – заорал Олег, переворачиваясь на бок, а потом вставая на колени. – Будь проклята эта жизнь!

Тяжело дыша, человек с удивлением уставился на хищное, оперённое древко, торчащее чуть ниже плеча.

– Вставай, солдат! – чуть мягче попросил голос. – Вставай.

Завывая от боли, Олег обломил стрелу, потом с криком завёл здоровую руку за спину и почти потерял сознание, когда пальцы наткнулись на трёхгранный наконечник. Стрела, раздробив лопатку, на целый палец вышла из доспехов.

– Сейчас, – прошептал Олег, доставая кинжал, – сейчас.

 Рыча, он одним движением срезал остриё стрелы и скорчился над землёй, опёршись на здоровую руку и пережидая боль.

–       Душу, говоришь? – шептал он. – Иди в ад, чёрный пёс! Нечего забирать, ничего там не осталось. Пустыня. А я живу.

Олег поднял голову и закричал хрипло, тоскливо обращаясь к звёздам:

 – А зачем я живу?

Олег схватился за чёрное тонкое древко стрелы и рванул её из раны. Дикий крик разбудил ночь, пролетел над полем, усыпанным мёртвыми телами.

– Больно то как, как больно, – шептал Олег, извиваясь на холодной земле, а рука вытягивала последние сантиметры покрытой кровью стрелы. Кровь пульсирующими толчками выбрасывала из раны, липкая, тёплая масса текла по телу, и вместе с ней уходила жизнь. С трудом действуя одной рукой, обезумев от боли, Олег разрезал ремни панциря. Сбросил его с себя, задрал шерстяную рубаху и, помогая себе зубами, оторвал от нижней рубашки длинный лоскут материи. Кое-как заткнув рану, солдат откинулся на спину и позволил себе потерять сознание..

В следующий раз он очнулся от странного хруста. С трудом поднял, ставшую ужасно тяжёлой, голову. В лунном свете отчётливо были видны два крылатых хищника, рвущих изогнутыми клювами труп.

– Надо встать!

Тело слушалось плохо, от потери крови кружилась голова. Зажимая рукой рану, Олег встал. Что-то призывно блеснуло у ног, и Олег понял, что это Лунный луч. Он хотел нагнуться, но вместо этого упал на колени. Скользкой от крови рукой он поднял меч и засунул его за пояс. Снова встать на ноги человеку удалось только с третьей попытки. Ноги дрожали, но, сжав зубы, Олег переждал первый приступ слабости, а затем медленно побрёл вперёд, спотыкаясь о тела убитых.

Чей-то стон очень скоро заставил его остановиться.

–       Эй! – позвал Олег.

Рука в длинной перчатке поднялась из груды тел и стон оформился в слова.

– Помогите.

Олег подошёл ближе.

Северянину уже никто не мог помочь. Удивительно было, что он вообще был жив. Алебарда, войдя в живот, превратила внутренности Ледяного воина в кашу и раздробила позвоночник.

– Сейчас, – сказал Олег, беспомощно озираясь. – Я перевяжу.

– Не так! – голос бывшего врага был слаб. – Прикончи. Больно!

Олег шагнул ещё ближе, но споткнулся. Он успел развернуться, чтобы не ударится о землю раненым плечом, но всё же вскрикнул от боли, последовавшей после жесткого удара. Он лежал, пережидая боль и глотая слёзы, выступившие на глазах.

– И тебе досталось, – прошептал северянин. – Наёмник?

– Да, – простонал Олег.

– Я мог убить тебя, но сейчас разговариваю с тобой, а ты хочешь спасти мою жизнь. Как зовут тебя?

– Олаг.

– Я буду молиться за тебя Богу. Великому Богу Севера. Он слышит все молитвы.

– Это здорово, – Олег с трудом поднялся.

Северянин запел песню. Странно звучал голос умирающего на поле, заваленном трупами. Северянин пел, и Олег понимал его. Воин пел о великом походе, о своём вожде, о чести и доблести. Пел, последние силы вкладывая в припев:

– Славный король! Славный король!

А потом Ледяной воин замолчал, и Олег понял, что северянин мёртв. Олег сидел ещё некоторое время, глядя на мертвеца, пока огоньки ,замерцавшие на поле, не привлекли его внимание.

Эту битву выиграли наёмники, и сейчас они обирали тела павших. Ничуть не смущаясь, переходили от трупа к трупу, забирая всё ценное и добивая раненых. Олег вышел навстречу троим мародёрам и остановился, покачиваясь. Эти были не из его сотни. Олег вглядывался в хищные лица, а его, в свою очередь, ощупывали холодные глаза.

– Ранен? – спросил один из наёмников, с вожделением рассматривая меч Олега.

– Ранен, – согласился Олег, доставая здоровой рукой меч. – А ты?

Наёмник хмыкнул и отступил.

– Иди в лагерь, – другой наёмник, по виду ветеран, махнул рукой на восток. – Он недалеко, там тебя заштопают. Да не упади по дороге.

– Не упаду, – успокоил его Олег. – Падать дальше некуда.

 

Глава 25

 

Город горел. С крепостной стены, окружавшей взятый войсками город, огонь казался не страшным. Пламя расползалось островками по кварталам, чёрный дым, поднимаясь в воздух, нависал траурным облаком. Горел город на краю Земли. Дальше был океан. Забытое Богом королевство Ярдхар, за сотни лиг лежащее от Алонии и Грасгаарта, призвало наёмников, чтобы не допустить расцвета городов, объявивших себя Вольными и отказавшихся платить дань наследнику Морских Богов, конгу Ярдхара Расту Непобедимому. И пришли под стены городов вместе с дружиной Раста Серые наёмники. А в их рядах пришёл Олег. Ему никогда ещё не приходилось участвовать в осаде города. В первом же штурме бревно, сброшенное со стены, убило двоих солдат рядом с Олегом. Крутился и выл, облитый смолой, лучник, которого сердобольный сержант быстренько добил мечом. И так день за днём. Но Раст был терпелив, платил щедро, и город пал. Раст, стараясь незаметно придерживать огромное брюхо, поднялся на стену, и обратился к наёмникам с пространной речью, которую никто не слушал. После чего простёр над поверженным городом пухлую ладошку, и отдал его на разграбление серым солдатам. Олег смотрел, как ринулись в город войска, как заполыхали пожары, смотрел и, ежась от морского ветра, тосковал по далёкой Алонии, которую не видел почти год. Сначала пустыня, потом горы, непроходимые леса севера, и вот теперь - океан. Наёмники воевали лишь там, где действительно являлись серьёзной силой. Да и какому нормальному королевству нужны люди, готовые продать свои мечи тому, кто больше платит.

– Олаг.

Молодой человек в серой, покрытой вмятинами броне и высоком шлёме, оторвался от созерцания пожара и обернулся на зов. Лейтенант полка Гремучая змея Серого братства наёмных отрядов протянул ему табличку и, хмуря редкие брови, распорядился:

– Бери послание и мчи к капитану. Он на северной стороне возле порта, корабли охраняет, чтобы эти бараны не разграбили. На словах добавишь, что я выступаю в центр.

– Хорошо, лейтенант.

– И смотри осторожнее, на улицах неспокойно.

Олег спустился по ступеням со стены, с любопытством посмотрел на огромную брешь, через которую вошли в южную часть города наёмники, и двинулся к коновязи.

Через несколько минут он уже мчался по узким улочкам замершего, перепуганного города. Десять месяцев пробежало с того дня, как Олег расстался с Гораном и подошёл к палатке вербовщика наёмников. Десять месяцев на тёмной стороне жизни. Конь мчался по мостовой, высекая искры из камня. Один раз дорогу Олегу перебежал толстяк с мелово-бледным лицом и трясущимися мешками щёк. На другой стороне улицы он, охнув, присел и закрыл голову руками. Олег промчался мимо, не обращая на него внимания.

Крик женщины, звучащий на необыкновенно высокой ноте, заставил Олега остановиться. Дверь дома, откуда раздался крик, была выбита, со второго этажа доносился грохот и грубые мужские голоса, выкрикивающие ругательства. Снова закричала женщина и Олег, спрыгнув с коня, бросился в дом. По дороге он наткнулся на лежащий в открытых дверях труп старика. Кровь убитого растекалась по лестнице темнеющей лужей. Невыносимый мучительный крик раздавался уже без перерыва из соседней двери. Распахнув её, Олег ворвался в комнату.

Каменные стены комнаты были скрыты за весёлыми, светлыми деревянными панелями. Солнце, проникая сквозь два узких окна, согревало их, и они отдавали сохранившийся запах леса, наполняя им маленькую комнату. Сейчас здесь царил разгром. Вещи были перевёрнуты, разбросаны с какой-то нечеловеческой злобой. Но не демоны хозяйничали здесь, а трое наёмников. Сейчас они собрались в углу комнаты. Один прижимал к полу кричащую женщину, разрывая на ней платье, двое других стояли, наблюдая за ним, и подбадривали его одобрительными выкриками. Лица насильника Олег не видел, но лица двух других солдат были ему знакомы. Это были солдаты из его сотни. Один был ещё совсем мальчишка, который только месяц назад записался в наёмники. Осада взбунтовавшегося города была его первой военной наукой. И вот он стоял, подрагивая от возбуждения, облизывал губы, предчувствуя новое, необычное развлечение. Вожделение, с каким он смотрел на загорелые ноги отбивающейся жертвы в полусорванном платье, так не вязалось с юным, ещё непорочным лицом.

– Прекратить, – рявкнул Олег.

Троица вздрогнула, головы как по команде повернулись на крик, и Олегу показалось, что перед ним не трое людей, а одно трёхголовое, злобное чудовище.

– Что тебе, солдат.

Теперь Олег узнал третьего. Это был его сержант.

– Чего орёшь, Олаг? Хочешь участвовать - жди своей очереди, не хочешь - убирайся.

– Оставь её!

–       А то что? – сержант поднялся.

       Теперь Олег увидел лицо девушки. Она была очень симпатичной,

эта девчонка из горящего города. Почувствовав свободу, она попыталась вскочить, но рука сержанта вцепилась в её волосы.

– Так! Нападение на собственного командира, нарушение правил Серого братства, – сержант говорил, наматывая на кулак длинные волосы девушки. – Убирайся отсюда, солдат. Ты расскажешь о своём поведение суду. Мои свидетели обязательно поведают всем, что они видели.

Наёмники заулыбались

– Хорошо, – согласился Олег. – Это правильно. Но девицу я забираю с собой.

– Кого? – наигранно удивился сержант, а потом, опустив взгляд, заглянул в широко раскрытые глаза девушки. – Ах, её! Да пожалуйста.

Сержант вытащил из ножен кинжал и одним взмахом располосовал нежное, девичье горло с испуганно трепещущей голубой жилкой. Кровь брызнула на штаны стоящего рядом наёмника и тот, выругавшись, отпрыгнул в сторону.

– Забирай девку! – продолжал сержант – Ты обещал. А мы себе другую найдём, они тут в каждом доме. Ты дурак, солдат, и я обещаю тебе пятьдесят плетей в наказание за пререкания с командиром. А могу и на виселицу отправить за нападение. Свидетели у меня есть.

Олег не слушал сержанта. Он смотрел на застывшую в глазах убитой мольбу, смотрел, как длинные мягкие волосы, рассыпавшиеся по полу, накрывает кровавая лужа. А потом человек достал меч. Он не стал говорить ничего, не о чем было говорить с чудовищами. Человек просто не знал их языка, да и они вряд ли бы поняли его. Олег просто пошёл на сержанта.

– Эй, солдат, ты спятил, – испуганно просипел сержант, вынимая меч.

Олег нанёс первый удар, сержант с трудом отбил его.

– Убейте его! – закричал наёмник.

Второй удар Лунного луча разрубил сержанта от плеча до груди, разрубил вместе с жалобно пискнувшим панцирем. Молодой наёмник шагнул к Олегу, занося меч, но Олег отшвырнул широкоплечего парня в сторону, как тряпку, а потом встретился со следующим противником. Тот осторожничал, приготовившись к отражению атаки, но Олег мягко скользнул вбок. Развернувшемуся за ним солдату яркое солнце из окна ударило прямо в глаза. Наёмник прищурился, а через секунду Лунный луч вошёл ему в горло.

– А-ах! – мальчишка снова кинулся к Олегу, и тот одним движением отрубил руку, сжимающую меч.

Парень завизжал. Упав на колени, он с ужасом смотрел на обрубок, ещё недавно бывший его собственной рукой. Олег сделал ещё шаг, нависая над ним.

– Не убивай, – выкрикнул мальчишка, сжимая культю. – Я никому не скажу.

Дикое пламя боя угасло. Олег опустил меч, оглядел комнату, как будто видел её в первый раз.

– Нет, – сказал человек застывшему в шоке парню. – Расскажи об этом всем.

Не оглядываясь, он вышел на улицу, вытер о валяющееся на ступенях тряпьё меч и сел на коня.

Человек скакал по городу. Ныл висок, стыло сердце. Олег просто физически чувствовал, как несутся к нему со всех концов города крики о помощи. Он видел всех, кого сейчас убивают монстры, притаившиеся в душах людей. А ещё преследовали человека глаза мёртвой девушки, которую рыцарь не смог спасти от чудовищ.

– Потому что рыцарь сам оказался чудовищем, – прошептал Олег.

Возле ворот его остановил патруль.

– Куда?

– С сообщением, – Олег показал пакет.

– Что в городе? Сильный пожар.

– Нет.

– Эх, – покачал головой один из стражников. – Ребята набивают карманы. А ты стой у ворот.

– Побойся Бога, Нерал, – проворчал второй стражник. – Там сейчас только отребье, насильники и воры грабят тех, кто не может за себя постоять. Ты же солдат, Нерал!

Олег вздрогнул и посмотрел на говорившего. Суровый, довольно пожилой для наёмника.

– Как вас зовут? – спросил он солдата.

– Зачем тебе.

– Я должен передать кое-что одному человеку.

– Хеглар. С Севера я.

– Правильно, – удовлетворённо кивнул головой Олег. – Держи, Хеглар Он снял с пояса кошелёк со всеми своими деньгами и протянул солдату.

– Это мне?

– Вам.

– А кто передал.

– Город, – Олег мотнул головой в сторону домов

Он гикнул, затем погнал коня прочь от ворот, оставив позади оторопевших стражников.

Этим же вечером на берегу реки молодой, но уже седой человек, гадливо снимал с себя серые доспехи. Раздевшись, он забрёл в воду и принялся мыться. Мылся тщательно, морщась, как будто сдирал с себя что-то липкое. После омовения человек одел штаны, сапоги, нижнюю рубаху и кожаную куртку, которую солдаты одевали под панцирь. На коротко стриженную голову натянул подшлёмник и, пнув ногой серые доспехи, вскочил на коня. Как только человек ускакал, из кустов выбежал зверь. Он был похож на волка, но размерами сильно уступал своему собрату. Пугливо оглядываясь по сторонам янтарными глазами, зверь подошёл к реке и стал лакать воду. Доспехи, лежащие на берегу, тоже привлекли его внимание. Осторожно подойдя к ним, зверь принюхался, попятился и зарычал. От железа пахло кровью.

 

Глава 26

 

Морозный воздух искрился и обжигал. Кутался всадник в мех, прячась от его укусов. Всадник был воином. На это указывал изящный меч, висящий на его бедре, кольчуга, край которой выглядывал из-под мехового плаща, и лёгкий щит, притороченный к седлу. Всадник вздохнул, окружив себя клубами пара, и закашлялся от обжигающего лёгкие морозного воздуха. Края мехового капюшона обросли ледяной коркой, образовавшейся от дыхания. Больше всего сейчас всаднику хотелось очутиться в тепле. Он оглянулся. Зимняя холодная красота поражала. Мир застыл, деревья как будто уснули под снегом, лишь изредка скрип замёрзших стволов раскатывался по лесу. Только этот скрип да шаг коня нарушал удивительную тишину леса.

Наконец за деревьями показалось несколько дымков. Они белыми столбами понимались в воздух, призывая путника к себе.

– Наконец-то, – проворчал всадник и, обращаясь к коню, добавил, – видишь, почти приехали.

Конь ничего не ответил, а только прибавил шагу.

Крепость возвышалась над замёрзшей рекой. Её усыпанные снегом стены казались безжизненными, даже на сторожевой башне не ходил дозорный, вглядываясь в белую искрящуюся даль. Всадник направил коня к воротам. Звук трубы, странно глухо прозвучавший в морозном воздухе, дал понять, что его наконец заметили. Конь остановился возле пустого рва, в глубине которого торчали острые колья, и всадник, сложив ладони рупором, закричал:

– Горан.

– Чего орёшь? – борода и усы показавшегося в узком отверстии бойницы лица поросли инеем. – Откуда ты и чего тебе надо?

– Мне нужен Горан, киммериец, я к нему.

– Командир спит.

– Ну так разбуди его.

– Могу сержанта позвать.

– К дьяволу всех сержантов. Буди Горана или, клянусь, я сейчас перелезу через стену и подпалю тебе бороду.

– А вот сейчас как дам из арбалета в глаз.

– Что тут? – раздался чей-то бас, и на стену поднялся закутанный в шкуры человек. На груди его болтался стальной значок сержанта армии вольного города Лорха - два меча в венке из еловых веток.

– Что тебе, добрый человек? – спросил сержант, опираясь на зубец стены.

– Открывай ворота, сержант, впусти замёрзшего путника. Да беги растолкай вашего командира. Поверь мне, сегодня он поставит тебе кувшин самого лучшего вина.

Сержант недоверчиво хмыкнул, покачал головой, но всё-таки распорядился:

– Стража! Открывай ворота!

Гулко зарокотала тяжёлая цепь, разматываясь, и подъёмный мост медленно стал опускаться. Через несколько минут всадник въехал в крепость. Слез с лошади, прошёлся под любопытными взглядами стражников, разминая ноги. И пропустил момент, когда очутился в медвежьих объятиях.

– Будь ты проклят, Олаг! Ты опоздал на целый месяц!

В жарко натопленной комнате Горана, лейтенанта Горана, командира пограничной крепости Фар-ап-Дар, было уютно. Олаг полулежал в кресле и, зарыв ступни в мех медвежьей шкуры, лежащей на полу, потягивал горячее вино, постанывая от удовольствия.

– Так где ты был? – спросил Горан.

– Везде, – Олег отпил ещё глоток вина. – Меня швыряло по всем окраинам этого мира.

– Нашёл то, что искал?

– Нет, – рассмеялся Олег, – пожалуй даже растерял то, что было.

Киммериец удовлетворённо кивнул.

– Во всяком случае я рад, что ты жив, – Горан поднялся, подошёл к столу и налил себе вина. – Почему ты опоздал в Лорх? И как ты меня нашёл?

Олег пожал плечами.

– Опоздал потому, что понадобились деньги. Я дезертировал из Серого братства без гроша в кармане. Нанялся охранником в караван. Раздобыл себе неплохую кольчугу. А потом, бренча в кармане монетами, отправился в Лорх, – Олег потянулся. – Дальше было просто. Зашёл в самую дорогую гостиницу и спросил, не останавливался ли у них варвар, который очень любит вино, девушек и игру в кости. Мне показали очень вежливого человека с переломанной рукой, который вывел меня на твоего хозяина, этакого пухленького купчину. А тот поведал мне, что вышеупомянутый варвар отправился делать карьеру на границу.

Горан расхохотался.

– Смышлёный. За это я угощу тебя знатным ужином. Мои ребята завалили вчера оленя. От такого жаркого не откажется и сам король Долааг.

– Подожди! – остановил друга Олег. – Я не спросил тебя о самом главном. Согласен ли ты отправится со мной за сокровищами императора?

– На этот вопрос я тебе уже ответил год назад. Мне надоела служба, да и брюхо порядочное выросло, – варвар с силой ударил себя по плоскому, мускулистому животу. – Пора растрясти жирок. Только вот что дальше, мой неугомонный друг. Что собираешься делать ты с этим богатством?

– У тебя есть золото Лорха?

– Есть, конечно. Мне его здесь тратить некуда.

– Дай монету.

Киммериец подошёл к сундуку, стоящему у стены, достал оттуда мягко звякнувший кожаный мешочек, вынул оттуда монету и швырнул её через всю комнату Олегу. Тот ловко поймал жёлтый кругляш, порылся в кармане и достал из кармана ещё один.

– Это деньги, Горан, – взяв в каждую руку по монете, Олег зажал их большим и указательным пальцем, показывая Горану. – Две монеты. У них разный вес, разный номинал, на них разные надписи и рисунки. Но их объединяет одно. Золото! Золото поддерживает королевства, золото призывает воинов, золото заставляет убивать, предавать, обманывать. Я заставлю его служить нам, Горан. Я начинаю строить собственную империю, где сила золота перестанет владеть сердцами. Я посмотрел на этот мир, Горан. Я видел его всяким. И, насмотревшись, я начинаю менять его. Ты со мной?

– Я всегда с тобой, Олаг, – ответил варвар. – Но…

… - Но никто не сможет противостоять силе золота, - Император набрал в горсть золотые монеты и пустил их между пальцами. – Эти жёлтые кружочки - солдаты великой армии зла. За каждым из них уже стоит преступление. Ложь, обман, предательство, а может даже и убийство. Я могу снова выпустить их в мир, но я совершаю великое благодеяние и оставляю свою армию под замком. Я прячу здесь этих маленьких убийц до поры до времени, чтобы они остановили на время своё чёрное путешествие по этому миру.

Император осмотрел великую сокровищницу Севера. Огромные груды золотых монет, украшений, светильников, статуэток. Короны и парадные доспехи, изукрашенные драгоценными камнями, слабо мерцающие сейчас в таинственном магическом свете. Просто груды драгоценных камней, переливающиеся всеми цветами радуги. Сокровища были свалены холмами. Император сам пришёл, сквозь мороз и ветер, с караваном золота к скалам Проклятых гор. Здесь он, с помощью вызванного из глубин ада стража, убил всех, кто был в караване. Магов, гвардейцев–охранников, рабов-носильщиков и даже лошадей. Теперь о месте сокровищницы знали только двое. Император и чёрный страж, который должен был стеречь эту часть огромных богатств империи.

– Я равнодушен к металлу и стекляшкам, – признался император стражу, тяжело дышавшему за спиной. – Мне не нужно всё это. Почему люди так хотят собрать побольше этих призрачных сокровищ? Ты слышишь меня?

Страж взревел. Огромный, как гора, он возвышался над казавшимся крошечным императором, и одновременно дрожал от ужаса перед этим тщедушным человеком.

– Ну да, – продолжал повелитель империи. – Сила! Слабым всегда нужно облечь её во что-то. В золотые монеты, в огромные дома. Слабым нужно это золото, чтобы возвыситься. Выделится хоть чем-то. И даже если стереть из голов этих трусливых существ саму память о деньгах, они выдумают их снова. Хорошо, - император повернулся и посмотрел на стража, - можешь командовать этой армией зла, – губы императора растянулись в усмешке, – ты сейчас богаче любого короля. Наслаждайся. Может быть, я приду скоро, а может быть нет. Но я спрошу с тебя, тупая тварь, за каждую монету, лежащую здесь.

Тварь застонала, раскачиваясь. Император прошёл мимо стража и пошёл по длинному прямому коридору, освещённому огнём факелов, прочь. Он шёл к выходу, а светильники гасли за спиной императора, погружая коридор во тьму. Когда император миновал последний светильник, многотонная каменная плита с грохотом опустилась за его спиной, закрывая вход в сокровищницу. Глухо закричала, отделённая от мира многометровой каменной стеной, оставшаяся в темноте тварь, но император даже не оглянулся…

… – Но откуда ты знаешь, что я смогу противостоять силе золота, – спросил хмуро Горан. – Откуда такая вера в варвара, наёмника, которого ты знал всего один месяц.

Олег улыбнулся.

– Почему только в тебя? Нам потребуются помощники. Отбери пять человек из своего отряда, в которых ты уверен больше всего. Не говори им, куда мы едем. Это будут первые солдаты той армии, которую я собираюсь собрать для похода на Алонию. И дай Бог, мой друг, нам не ошибиться в этих людях, дай Бог, чтобы у них внутри было сердце. Поверь мне, Горан, если мы с тобой выживем после путешествия к Проклятым горам, это будет чудо.

– И почему я не дал отрезать тебе язык, – вздохнул Горан. – Теперь я всегда обречён слушать тебя, развесив уши, болтун несчастный.

– Неправда, – Олег откинулся на спинку кресла, и с наслаждением чувствуя как тепло, исходящее от камина, ласкает ноги, вздохнул. – Я молчал целый год. Молчал и слушал, пока не понял, что наконец пришло время сказать…

– Что сказать?

– Сказать этому миру, что я вернулся из ада.

 

Глава 27

 

– Уже утро, господин.

– Что?

– Просыпайтесь, господин, уже утро.

– Киран! Не надо называть меня господином.

– Я просто вежлив, господин. Я всегда буду ценить, что вы не остались равнодушным к крику моего сердца.

Олег вздохнул и сел, сбросив с себя шкуры. Кирана они встретили случайно. Когда семеро всадников прибыли в вольный город Лорх за припасами для долгого путешествия. Олег обратил внимание на странную процессию. Несколько всадников вели по улице толпу одетых в лохмотья мужчин, изредка подхлёстывая отставших длинными витыми бичами.

– Рабы, – сказал Горан, проследив за взглядом Олега. – Вольный город Лорх не подчёркивает свою причастность к работорговле, но зарабатывает на этом неплохие деньги. Порт открыт для караванов рабов. Отсюда их везут на Юг, там особо ценятся мускулистые северяне.

– А откуда столько рабов?

– Кланы воюют между собой. Мужчины попадают в плен. Пленного можно заковать в колодки и продать. А на эти деньги купить хороший стальной меч для дальнейшей войны за честь клана. Нет лучше воина, чем северянин.

– Это ты о себе.

– Нет, – Горан поправил меч. – Киммерия далеко отсюда, и там нет рабства.

– В Алонии тоже нет.

– И в Алонии нет. А вот здесь есть.

– Господин! Добрый господин! – из толпы рабов рванулся человек и упал, ловко сбитый ударом ременного бича

– Господин! – продолжал взывать человек, даже упав, и Олег с удивлением понял, что он обращается к нему. – Вы из Алонии, господин. Выкупите меня. Я знаю травы, я владею искусством счёта и языками. Ай!

Удар бича располосовал спину раба, следующий лёг на плечи, разрывая жалкие лохмотья.

– Подожди! – окликнул Олег истязателя.

Тот опустил кнут и посмотрел на Олега. Эти северяне были белобрысы и неторопливы. С серьёзной миной, осмыслив, что к нему обращаются, варвар тронул коня и подъехал к друзьям.

– Ты что-то хотел?

– Мне приглянулся раб. Может, продашь?

– Я не хозяин, – северянин откинулся в седле, сматывая кнут.

– А кто хозяин.

– Коданг из Редхола. Вождь.

– Где я могу найти его?

– В гавани. Но если хочешь доброго совета, не выкидывай серебро понапрасну. Этот раб не жилец. Он слаб и болен. К тому же он трус, за всю дорогу даже ни разу не пытался сбежать.

Олег посмотрел на лежащего человека и наткнулся на взгляд тёмных, наполненных слезами глаз.

– Он не северянин.

– Нет, – покачал головой всадник. – Мы взяли его на корабле. Пока мужчины дрались, этот, - всадник презрительно ткнул рукоятью кнута в сторону лежащего, - забился в трюм. Коданг хотел скормить его рыбам. Но потом решил, что пара монет лучше, чем ничего.

– Спасибо за совет, воин, – поблагодарил охранника Олег.

– Пусть твоя кровь будет горячей.

– Зачем тебе это чудо? – спросил Горан, когда рабы нестройной толпой двинулись дальше. – Ты только посмотри на него.

Олег улыбнулся. Юноша был сложен куда лучше Олега, просто на фоне рослых северян он со своей смуглой кожей и неширокими плечами выглядел очень бледно.

– Ты вешаешь на шею большущий камень, – продолжал Горан

– А что ты думал в трактире, когда спасал меня?

Горан раскатисто расхохотался.

– Не сравнивай! Если ты помнишь, за тебя я тогда не дал ни одного медяка!

Вечером Олег получил в собственность раба. Правда, для этого ему пришлось поторговаться и выпить целый бочонок ужасного, перебродившего пойла. Но в конце концов рослый, чуть захмелевший Коданг махнул рукой воину и велел привести раба. Горан отсчитал монеты, а вождь величественно передал конец верёвки, которой был связан дрожащий Киран, Олегу.

– Клянусь всей солью Севера, ты прогадал, – в неожиданном порыве покачал головой вождь. – Я честный воин, и говорю тебе: «Олаг, ты отдал цену доброго меча за никчемного раба. Лучше бы ты купил себе девку».

Сидевший рядом с Олегом Горан расхохотался и хлопнул рукой по столу.

– А ведь ты не говорил нам, вождь, что у тебя есть женщины. Давай забирай обратно раба и подавай нам то, что ты припрятал, разницу мы доплатим!

Киран не оценил шутку. Испугавшись, что его могут вернуть обратно, он упал на колени перед Гораном.

– Смилуйтесь, господин.

– Вот видишь, – Коданг сплюнул на пол и хотел пнуть раба, но потом вспомнил, что уже продал его и убрал ногу. – Ты же мужчина! Ты воин!

Он заревел песню, северяне подхватили её.

Следующее утро принесло с собой ужасную головную боль и муки похмелья. Олег забыл о купленном рабе и несказанно удивился, когда к нему в комнату с тазиком воды вошёл молодой человек и вежливо поклонился.

– Вода для омовения, господин.

– Ты кто? – прохрипел Олег, щурясь от боли в голове.

– Твой раб, о великий господин Олаг, – насмешливо выкрикнул Горан, появляясь в комнате.

– У меня нет рабов, – Олег со стоном сел на кровати и сжал голову дрожащими руками. – Будь прокляты эти северяне.

– Я знаю неплохое лекарство, господин.

– Я не господин тебе, – Олег поморщился. – Ты свободен.

Глаза Кирана расширились

– Только не это, господин!

– Что с тобой? – удивился Олег.

– Как только он выйдет из гостиницы, наши добрые друзья северяне поймают его и снова закуют в колодки, – Горан подал Олегу кувшин с водой. – И никто в Лорхе не заступится за тощего южанина. Нам придётся взять с собой твоё приобретение.

– Моя голова! – простонал Олег.

– Если господин даст мне в провожатые своего воина и несколько монет, я сумею приготовить снадобье, снимающее головную боль.

– Горан! Выдай ему все сокровища мира и пошли с ним кого нибудь из солдат.

– И ещё я бы попросил господина одолжить мне несколько монет на приличную одежду и баню.

– Что?

– Я не хочу быть животным, господин.

Друзья переглянулись. Горан фыркнул, а Олег улыбнулся.

– Мне кажется из него что-то получится, – проскрипел Олег и припал к кувшину с водой.

Так Киран влился в компанию. Он поражал всех своей учтивостью и любовью к чистоте. В первый же день он умудрился за несколько монет найти себе приличную тёплую одежду, очень выгодно сторговаться по поводу припасов в дорогу и мехов. Каждое утро, предельно вежливый, он появлялся в комнате Олега с водой и горячим, довольно вкусным отваром. Единственно, что приносило проблемы, это почти сорочья страсть Кирана к украшениям и безмерная влюбчивость в красивых девушек. Деньги, которые Олег выдал южанину как аванс за путешествие, Киран за несколько дней пребывания в Лорхе истратил вчистую. Теперь он щеголял в дорогих одежах и необыкновенном меховом плаще, пальцы Кирана были унизаны десятком со вкусом подобранных изящных колец, а на шее красовалась причудливого плетения серебряная цепь. Вторая страсть Кирана приводила к ещё большим проблемам. Когда Киран встречал красивую девушку, он краснел, бледнел, затем приглаживал рукой чуть завитые, надушенные кудри и пускался в ухаживания. Его мягкость, лиричность и, не часто попадающаяся на севере восточная красота, чаще всего приносила плоды. А этого не одобряли кавалеры, мужья и отцы попавших в сети Кирана северянок. Спасался от рассерженных мужчин Киран за спиной Олега или Горана, что придавала пребыванию в городе некоторую остроту, но приносило много хлопот.

– Господин имеет какие-нибудь распоряжения?

В это утро Киран был особенно вежлив и предупредителен. Вечером Олегу пришлось отделываться от возмущённого отца одной из жертв восточной страсти Кирана.

– У господина есть только одно желание, – буркнул Олег, натягивая через голову рубаху, – побыстрее убраться отсюда.

– Приготовления давно закончены, господин. Мы можем хоть сейчас седлать коней.

– Горан говорит, что надо подождать ещё несколько дней.

– Господин Горан много играет.

– По крайней мере господин Горан не забивает себе голову юбками.

– У всех есть небольшие слабости, господин, – Киран посмотрел в окно, сплетая и расплетая тонкие пальцы. – Человек не властен над своим сердцем. Мне очень горько, что я причиняю так много хлопот, господин.

– Брось, – отмахнулся Олег. – Давай лучше ещё раз проверим наши припасы.

Киран оживился и достал из широкого рукава своего одеяния свёрнутые в трубку листы.

– Я считаю, у нас не хватает нескольких вещей…

Дверь комнаты Олега распахнулась и, придерживая одной рукой ножны с мечом, быстрым уверенным шагом вошёл Горан.

– А-а! Проснулся! Киран, принеси вина. Можешь радоваться. Мы выступаем.

Киран, мягко шагая по не крашенным доскам пола, вышел из комнаты.

– Что мы будем делать, когда достигнем Проклятых гор?

– Ты о чём?

– С нами пятеро солдат и Киран. Я, конечно, доверяю своим людям, но золото иногда меняет людей неузнаваемо.

– Ну что ж, – Олег встал с кровати и подошёл к окну. – Пусть это будет экзаменом для всех нас. Может эти пятеро парней станут нам братьями. А может, мы с тобой погибнем от удара в спину.

Горан проворчал что-то, тяжело опустился на кровать.

На улице шёл снег. Ветер, посвистывая в щелях, проникал в комнату струйками сквозняка, холодил кожу.

– В любом случае, – продолжал Олег, стоя у окна, за тусклыми слюдяными стекляшками которого метались снежинки, – мы должны рассказать всем о цели нашего путешествия.

– Мы точно найдём эту проклятую пещеру?

– Не сомневайся, – Олег усмехнулся. – Дорога туда сидит у меня в мозгах крепче, чем собственное имя.

– Твоему императору нельзя доверять.

– А я и не доверяю ему. Наверняка нас с тобой ждёт там не очень приятный сюрприз. Может быть, последний.

Олег отвернулся от окна.

– Собирай людей, Горан. Я поговорю с ними.

– Может быть сделаем это перед самыми горами. Если кто-то не согласится, глупо будет оставлять его в тылу. Нам не нужен человек, который знает о сокровищах.

– Мне нужны люди, – упрямо повторил Олег. – Мне нужна армия. И мы сейчас начинаем создавать её. Если кто-то из твоих людей откажется от путешествия, в этом нет ничего страшного. Мало ли сказочных историй бродит по миру. Но если кто-то узнает о конечной цели перед пещерой, в которой лежат сокровища, я не дам за нашу жизнь даже ломанного гроша.

– Ладно, – Горан хлопнул себя по коленям и поднялся. – Пойду собирать ребят.

Когда друг вышел, Олег нервно заходил по комнате.

– В путь, – торопил себя человек. – В дорогу. В этом городе слишком душно, и время торопит. Вперёд.

Семь мужчин вошли в комнату и остановились у стены. Олег обвёл их глазами. Горан с непроницаемым холодным лицом. Киран, чуть улыбаясь вертит перстень с небесно-голубым камнем. Сопящий здоровяк Гролл, северянин, ветеран, с огромными кулаками и широкой грудной клеткой. Лис, вертлявый и низкорослый полукровка, дитя какого-то заезжего южного купца, солдат удачи, наёмник и, судя по глазам, плут. Сард и Рос, северяне, белобрысые, похожие друг на друга, легко владеющие мечом, копьём, топором; вояки, пьяницы и бабники. И, наконец, самый непонятный человек в компании - Ю-Таш. Плоское лицо, жёлтая кожа и непроницаемые узкие глаза. Солдат, пришедший на Север из-за далёкого моря Му. Этим людям Горан доверялся в бою, жил с ними в одной палатке, ел из одного котла. Все они чем-то были обязаны киммерийцу, и сейчас им предстояло вместе совершить самое необыкновенное путешествие.

– У кого есть золото? – спросил Олег, вглядываясь в лица этих людей.

Мужчины переглянулись и зашарили по карманам. Олег сорвал с кровати покрывало и швырнул его перед своими спутниками.

– Сыпьте всё сюда. Деньги, украшения, оружие.

Грустный вздох Кирана, стаскивающего с тонких пальцев кольца, заставил всех улыбнуться. Люди расставались с деньгами по-разному, и Олег вглядывался в их лица. Всем было жалко расставаться с золотом, Олег это видел, но люди считали всё это каким-то странным испытанием и поэтому не спорили.

– Есть у кого-нибудь в карманах хотя бы медяк?

– Нет.

– Нету.

– Нет, господин.

– Завтра мы начинаем свой путь к Проклятым горам, и я хочу знать, насколько можно доверять вам?

– Мы пошли за тобой, не зная куда ты заведёшь нас, – поднял бровь Лис. – Разве этого мало?

– Вы пошли за Гораном, вашим бывшим командиром. Вы пошли за ним, может быть, в расчёте заработать.

– А сейчас ты забрал у нас всё! – прогудел Сард – Чего ты хочешь?

– Дать вам кое-что взамен. В Проклятых горах спрятано золото, и я хочу достать его оттуда.

Мужчины переглянулись. Лис даже качнулся вперёд, широко распахнутыми глазами заглядывая в лицо Олегу.

– Это правда?

– Такими вещами не шутят, – ответил за Олега Горан.

– Не шутят, – подтвердил Олег. – Готовы ли вы идти со мной до конца?

– Что значит, до конца? – мягко поинтересовался Ю-Таш.

Олег попытался заглянуть в щёлочки глаз. Горан говорил, что когда-то Ю-Таш был наёмным убийцей, убийцей, который мог разделаться с жертвой голыми руками.

– До конца - это значит не свернуть на дорогу предательства.

– Мы готовы на многое за хорошую плату.

Горан хмыкнул.

В комнате повисло молчание. Олег понял, что ему совсем не о чем говорить с этими людьми.

– Ладно. Кто хочет отправиться за золотом, пусть оставит все свои деньги здесь, кто хочет уйти - может забрать то, что останется.

Киран вышел первый. За ним своей кошачьей походкой ушёл Ю-Таш, потом из комнаты выскользнул Лис. Сод и Рос вышли почти одновременно. Дольше всех стоял Гролл.

– Что будет, если золота не окажется?

– Этого не случится,– покачал головой Горан

– Ты обещаешь, командир.

– Да, солдат.

Гролл вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Когда они остались вдвоём, Олег устало сел прямо на пол и принялся складывать разбросанные по покрывалу монеты в аккуратную стопку.

– Ты им не веришь? – спросил Горан друга.

– Только что я совершил ошибку, – Олег толкнул пальцем монетный столбик и тот рассыпался. – Эти люди хотят только золота. Им плевать на будущее. Император наверняка знал это, знал и загнал меня в ловушку.

– Давай попытаемся обойтись без них.

– Нет, – покачал головой Олег.– Боюсь, Горан, что обратной дороги у нас с тобой просто нет.

 

Глава 28

 

Блеск снега резал глаза. Олег сложил ладонь козырьком и посмотрел на отвесную скалу, выросшую впереди. Сжатые со всех сторон каменными стенами, люди сбились плотной кучкой -  молчаливые, уставшие. Две недели, которые они шли к Проклятым горам, измучили путников. Почерневшие, обмороженные щёки покрывала щетина, ободранные, прожжённые у костров плащи висели клочьями. Досталось и животным. Приземистые, маленькие северные лошадки с трудом переносили тяготы путешествия. И без того чахлая растительность, скрывавшаяся под снегом, в предгорьях почти исчезла. Два дня лошади фактически голодали.

– Странная тишина в этих местах, – Горан откинул капюшон плаща и прислушался. – Уже два дня я не вижу ничего живого.

– Проклятое место, – согласился Лис.

– Ничего, – Олег спешился. – Придётся вести коней в поводу. Дорога сейчас пойдёт в гору, надо сберечь животных.

Люди с проклятьями стали слезать с измученных коней.

– Когда это всё кончится, я принесу в жертву богам здоровенного быка, – простонал Гролл.

– Нам ещё идти обратно, – хмыкнул Ю-Таш.

– О боги!

– Тише! – Горан поднял руку.

Стон, рождаясь за массивным пиком, прокатился, отдаваясь дрожью в земле. Казалось, скалы заплакали, истомлённые вечным холодом. Казалось, сами камни жаловались на свою жизнь.

– Что это? – спросил Рос.

– То, что нас ждёт, – как всегда мягко ответил Ю-Таш.

Северянин покосился на желтокожего товарища и потрогал рукоять меча.

– Что бы это ни было, я, думаю, смогу пустить ему кровь.

– Вперёд, – озабоченно сказал Олег. – Думаю, завтра мы всё узнаем.

– Или умрём, – Лис сплюнул.

– Заткнись! – Горан тяжело посмотрел на спутника. – Первого, кто начнёт паниковать, я пущу в полёт со скалы.

И люди пошли дальше. Казалось, скала, к которой стремились искатели сокровищ, смеётся над людьми. Она не приближалась, а как-будто убегала. Один раз дорога оборвалась, ухнув в бездонную пропасть, и путники, потоптавшись на краю провала, несколько часов искали другой путь. К вечеру они потеряли одного коня: животное забилось в истерике на узкой тропке, заскользили по мёрзлым камням копыта, и конь рухнул в пропасть. До самого вечера люди и кони продолжали пядь за пядью сокращать расстояние до своей цели. А когда идти стало слишком темно, остановились. Накинули на коней попоны, растянули полог и улеглись, тесно прижавшись друг к другу. Олегу выпало караулить лагерь в полночь. Лис растолкал его и Олег, проклиная всё на свете, выполз из полога на мороз. Кости ныли, болела голова от нехватки воздуха. Дрожа и судорожно кутаясь в плащ, Олег уселся возле стреноженных коней, и закашлялся. Безмолвные горы равнодушно высились вокруг, Олег чувствовал себя потерянным в этом страшном чёрно-белом мире. Почему-то вспомнился замок Лайана, тепло южных ночей, Ирис, свернувшаяся калачиком на лёгких мехах.

– Я иду, Ирис, – шепнул Олег. – Я уже совсем близко. Я упал в самый низ, я видел весь этот мир, и теперь начинаю своё восхождение. Не осталось уже того человека, который так боялся ночей и рассказывал глупые сказки. Полюбишь ли ты меня такого, принцесса? Сказки обманули, Ирис. Нет рыцарей, девочка. Есть холодные солдаты в разноцветной броне. Люди, умеющие убивать. Мне, честно говоря, страшно, Ирис. Мечты, бывшие такими реальными, стали туманными и смешными, а где-то среди дорог разбилась моя хрустальная империя, утонула в крови. Если верить мудрой, хотя и сумасшедшей старухе, мне сейчас заново надо собрать её, собрать на дне грязного потока, имя которому жизнь.

Сдавленный стон прокатился по горам. Олег вздрогнул и, поднявшись, принялся вглядываться в темноту. Но горы после этого стона сразу притихли. Олег снова сел, кутаясь в длинный меховой плащ. Через два часа его сменил Горан.

Под утро пошёл снег. Снежинки огромные, разлапистые падали на людей, пластами ложились на головы и плечи. Они шли, не разговаривая. Шли час за часом, и совсем неожиданно расступились перед людьми горы, вознеслась вверх серая скала.

– Пришли, – произнёс Олег.

Он передал повод коня Кирану и пошёл к скале. Возле ёё основания ветер намёл сугроб, и Олег, проваливаясь почти по пояс, с трудом добрался до серого гранитного бока. Подойдя к скале, он приложил к ней ладонь. Это монолитное каменное творение природы ничем не отличалось от других. Но именно сюда вела дорога, которая отпечаталась в мозгу Олега во время часов алой боли в замке Лайана. Это к ней проложил через древние леса, злобные города дорогу тоскующий вечный император.

– Я пришёл, – сказал Олег.

– В который раз? – спросил холодный голос. – В который раз ты приходишь ко мне. Приходишь совсем не таким, каким я хочу тебя видеть. Ты приходишь со своей вечной войной, я устаю от тебя, глупый червяк. Уходи! Я передумал вознаграждать тебя. Я забираю у тебя свой подарок. Ты не достоин моих сокровищ.

Кони завизжали, забившись, рванули поводья. Стоявший рядом с Олегом, Горан попятился от друга. Лис упал, запутавшись в полах одежды. Прямо из глубины скалы потянулась к людям отвратительная каменная морда, нависла над Олегом, разевая каменную пасть.

– Уходи, – проревел голос.

Олег улыбнулся. Улыбнулся и шагнул вперёд. Пошёл прямо на каменную твердь, и она рассыпалась перед человеком. Дёрнулся, исчез мираж. Растворилась в морозном воздухе кошмарная пасть, утих голос.

– Я уже пришёл, император, – как будто извиняясь, прошептал Олег, прикрывая глаза. – Если бы ты прогнал меня раньше, я бы не искал дороги сюда. Но я уже здесь, и за моей спиной те, кого я поманил за собой. Я уже пришёл.

Император молчал. Из тёмного отверстия, открывшегося перед Олегом, тянуло могильным холодом. Человек вздохнул, повернулся к перепуганным, изумлённым спутникам и приказал:

– Зажигайте факелы.

– Ты прогнал демона? – спросил Гролл.

– Прогнал. Зажигайте факелы и стреножьте коней.

Люди вошли в пещеру и двинулись вглубь скалы. Олег шёл впереди, задумавшись. Горан, сдвинув брови, шагал за ним, держа в одной руке факел, а в другой - Собиратель душ. Киран старался не отстать от Горана и Олега. Шепча что-то, он с надеждой посматривал в спину Олега. Гролл, Сод и Рос держались вместе, вытащив мечи. Они со страхом оглядывались по сторонам и вздрагивали от каждого шороха. Лис и Ю-Таш замыкали шествие. Желтокожий наёмник был внешне спокоен, но по тому, как вкрадчивы стали его и без того мягкие движения, было понятно, что он напряжён как сжатая пружина. Лис был готов в любой момент дать дёру. Мрачный, тёмный коридор был необыкновенно длинным. Давно растаяло позади светлое пятно выхода. Всё выше поднимался каменный свод, всё сильнее обступала людей тьма. Олег уже решил, что они попали в лабиринт, как вдруг впереди что-то ярко блеснуло.

Прямо в центре стены высились огромные литые ворота. Когда люди подошли к ним поближе, вздох восхищения вырвался у них. Створки ворот были вылиты из чистого золота и сияли сейчас в свете факелов. Беспорядочными вкраплениями в золоте сияли рубины, алмазы, сапфиры, камни небывалой чистоты и величины, гордость поверженных императором королей.

– Если в сокровищницу ведут такие ворота, то что же в середине? – прошептал Лис.

– Посмотрим, – ответил Горан и двинулся к воротам.

– Подожди! – окликнул его Олег. – Здесь надпись.

– Какая?

– Император только один, – прочитал Олег.

Тишина, наступившая после его слов, сделала темноту вокруг людей ещё более густой.

– Плевать, главное до золота добраться, а потом посмотрим, кто в живых останется .

Все вздрогнули и посмотрели на Гролла. Что-то неведомое прочитало мысли человека и огласило их под сводами тоннеля голосом Гролла.

– Я не думал этого! – выкрикнул Гролл ,отступая.

– Ну, восточного дохляка будет легко прикончить, главное Горан… – зазвучала под потолком другая мысль, теперь уже голосом Лиса.

Ничего не говоря, Лис рванул из ножен меч и встал в боевую стойку. Сразу после этого мысли всех остальных участников путешествия заметались в темноте, читаемые неведомой силой.

Зашуршали вынимаемые мечи, недавние друзья, переносившие вместе все тяготы путешествия, на глазах становились врагами.

– Стойте! – закричал Олег, перекрывая шуршащие под сводом отголоски мыслей людей. – Это безумие! Вы что, хотите, чтобы мы поубивали друг друга?

Таинственный враг, читающий мысли людей, замолк, но мечи так и не вернулись в ножны. Киран отступил за спину Олега и с испугом выглядывал из-за его плеча, Горан наоборот стремился заслонить собой друга. С удивлением смотрел он на своих бывших солдат, которые за одну секунду забыли о боевой дружбе. Гролл, Сод и Рос сдвинулись спина к спине, ощетинившись остриями мечей. Ю-Таш не примкнул ни к кому, в руках бывшего убийцы не было меча, но Олег видел, как глубоко ушли в рукава пальцы воина, нащупывая спрятанное метательное оружие. Лис просто дрожал, прижавшись к стене, казалось, он был готов драться со всеми сразу.

– Я привёл вас сюда, – начал Олег. – И я смогу вывести вас отсюда только, если вы не позволите тёмной стороне взять над собой власть. Это место проклято, и тот, кто захочет забрать золото только себе, никогда не выйдет отсюда. Император только один. Я хочу, чтобы мы были друзьями, я хочу, чтобы как Горан, вы доверились мне, и тогда мы победим.

– Откуда нам знать, что ты не захочешь потом избавится от нас? – спросил Гролл.

– Он привёл вас сюда! – заорал Горан. – Тупые ублюдки, это я решил, что у вас внутри душа, а не клубок змей. Клянусь всем золотом мира, я поразбиваю ваши бараньи головы.

– Горан, – Олег выступил вперёд. – Ещё в Лорхе я знал, чем всё это кончится. Пусть подавятся этим золотом. Пойдём отсюда. Ещё до захода солнца эти бараны перережут друг друга за самый маленький камень, вынутый из ворот. Пошли.

– Нет, так не пойдёт, – Ю-Таш изящно отодвинулся в темноту. – Нам именно сейчас придётся договориться обо всём.

– О чём? – Олег устало вздохнул.

– О том, как мы разделим сокровища и о том, как мы будем уходить из этого проклятого места. Лично я бы не хотел, чтобы однажды ночью у костра кто-то перерезал мне глотку из-за моей доли.

– Какой доли? – спросил Олег

И тут ворота распахнулись. Великолепие, открывшееся глазам людей, было неописуемым. Огромный зал залил свет, сходящий от многометровых рун, нанесённых на базальтовые стены. Свет, которым руны заливали чёрные стены, оживлял вкрапления кварцитов и многоцветную россыпь драгоценных камней, начинающуюся от вымощенного нефритом пола и заканчивающуюся у свода, вознёсшегося на десятки метров. Руны мерцали, переливаясь удивительными цветами, поэтому зал попеременно заливался то багровым отсветом, то синими сумерками, то жёлтым сиянием. Несметные богатства были свалены возле стен, которые уходили в глубину зала. Сокровища убитых людей двадцати королевств, короны королей, бриллианты знати, золото купцов, серебро крестьян. Всё это лежало сейчас в великой сокровищнице Севера. Посреди зала был расположен огромный бассейн. Это было даже скорее озеро, ограниченное чёрными базальтовыми берегами. Края бассейна в некоторых местах пересекали глубокие борозды, как будто огромное существо цеплялось когтями за камень, поднимаясь из глубины почти чёрных вод.

– Вот это да! – выдохнул Сод.

Люди зашли в зал и, вертя головами, остановились, пройдя лишь несколько метров. Величина сокровищницы подавляла. Постоянно меняющийся свет, исходящий от магических рун, отбрасывал блики, меняя лица спутников Олега, превращая их в уродливые маски, то скрывающиеся в темноте, то снова выныривающие из неё, но уже в другом свете. Олег подошёл к бассейну. Борта сооружения доходили человеку до пояса, и он без труда заглянул в водную гладь. Заглянул и тут же отпрянул оттуда. Этот наполненный мёртвой водой резервуар не имел дна, он как будто уходил в другие миры, что-то злое обитало в нём. И, может быть, сейчас поднималось к поверхности из адских глубин, медленно и неотвратимо. Звон золота заставил Олега повернуться. Люди, достав из-за пояса мешки, набивали их сокровищами. Разноцветье красок постепенно уступило место мягкому золотистому цвету, и Олег мог наблюдать, как Гролл, набирая в мешок золото, вдруг выругался, высыпал его обратно, и принялся выбирать из груд сокровищ крупные драгоценные камни. Сод, встав на колени, разрывал мечом золотые кучи, Рос, набивая мешок, изредка прятал особенно понравившуюся вещь в карман, Лис бледный, лихорадочно шептал что-то, поминутно перебегал от одной кучи к другой, как будто хотел забрать всё сразу.

– Олаг, - Киран стоял недалеко от входа рядом с хмурящимся Гораном.

– Олаг, надо уходить.

– Вряд ли у нас это получится, – Ю-Таш стоял неподалёку, всё так же держа руки в рукавах. – Ты привёл нас к смерти, Олаг. Если нас не убьёт сила, таящаяся здесь, то по дороге домой мы сами перебьём друг друга.

Ю-Таш чуть заметно сменил позу.

– Каждый захочет вернуться обратно за оставшимся золотом, и каждый будет бояться, что его опередит другой. Ты хотел найти друзей, Олаг, а нашёл заклятых врагов.

– Это неправда, – сказал Горан. – Мы уйдём отсюда с Олагом и уйдём друзьями, не мешай нам Ю-Таш.

Олег заметил, как похолодели глаза Горана. Киран, бледный и дрожащий, сделал первый шаг к двери.

– Я не мешаю вам, – грустно ответил Горану Ю-Таш. – Как может мертвец мешать мертвецу?

Волна холода прокатилась по залу.

– Император только один

Два метательных ножа были ещё в воздухе, когда Ю-Таш метнул ещё два. Гролл, стоящий рядом с ним, запрокинул голову, вместе с хрипом выбросив изо рта струю крови. Горан отбил нож мечом в одном кошачьем движении, Олег попытался уйти в сторону от свистящей смерти, но одно из лезвий глубоко распороло ему руку.

– Что? Как? – Рос развернулся. Увидев за своей спиной Горана с мечом и лежащего в луже крови Гролла, не раздумывая метнул в киммерийца боевой топор. Варвар перехватил его в полёте, поймав за рукоятку, и отправил вслед исчезнувшему за золотой грудой Ю-Ташу, но промахнулся.

– Стойте! – закричал Олег.

И тут же на него с визгом напал Лис. Через несколько минут волна схватки прокатилась по залу. Олег вышиб у Лиса меч и попытался оглушить противника, но Лис ушёл от меча, выхватил из-за голенища сапога кинжал и полоснул Олега по рёбрам. За спиной зарычал Горан, которому лезвие меча рассекло бедро.

– Предатели! - чёрное лезвие Собирателя душ упало на белокурую голову Сода. Бело-розовые ошметья мозгов, вместе с осколками черепа, заляпали золотую корону, погасив блеск бриллиантов и сапфиров.

Как демон ночи, возник за спиной Горана Ю-Таш с занесённым мечом

– Горан, – закричал Олег, и тут же острие кинжала ударило его в грудь. Кольчуга выдержала. Лис ударил ещё раз, целясь в лицо, но Олег, пригнувшись, вонзил меч ему в живот. Горан сумел уйти от удара Ю-Таша, отогнал серией выпадов Роса, и прижался спиной к стене, переводя дыхание.

– Обойди его сбоку! – крикнул Ю-Ташу Рос, двигаясь к варвару.

Ю-Таш подождал, пока Рос сделает шаг вперёд, а потом вонзил меч в его спину.

Казалось, слившийся вместе крик Роса и Лиса всколыхнул чёрную воду бассейна. Выплеснулись волны через базальтовые борта, и поднялась из вод невиданная тварь. Она поднималась из неведомых глубин - молчаливая и страшная, с красными огнями глаз, мерцающими из-под тяжёлых чёрных век, проникая в сердца. Чудовище было чем-то похоже на человека, с которого содрали кожу и облили смолой. Чёрное, пузырящееся месиво, покрывающее существо, поднималось и опускалось в такт дыханию. Змеящийся клубок щупалец, свисающих по бокам, ожил, и длинные чёрные нити поползли по залу, зарываясь с шорохом в кучи сокровищ. Одно такое щупальце подхватило Лиса. Чудовище приподняло раненного, поднесло к глазам, потом переложило, вопящего от боли и ужаса человека, в ладонь и сдавило. Олег с ужасом смотрел, как налилось кровью лицо Лиса, как вылезли из орбит глаза, как кровь брызнула из носа, рта и ушей. Чудовище разжало руку и то, что раньше было человеком, с тошнотворным звуком упало возле бассейна.

– Император только один, – чудовище не сказало этого. Странную фразу прошептали стены, подтвердили груды сокровищ, вода в бассейне. – Император только один. Я выбираю императора.

– Я твой император, – вызывающе прокричал Ю-Таш, шагнув к бассейну.

Олег только сейчас заметил, какие у него глаза. Всё время прикрытые тяжёлыми веками, сейчас они были широко распахнуты, в них страх причудливо перемешался с гордостью и безумием.

– Чудовище опустило свою голову и приблизило её к человеку.

– Ты? – смех прокатился и застыл. – Разве это длань императора?

Горан охнул, а Олег прикрыл глаза, когда чудовище вырвало руки из плеч Ю-Таша. Воин закричал дико и страшно.

– Не смей! – Олег рванулся вперёд с мечом. – Я привёл этих людей. Я отвечаю за них.

– Ты - император?

– Нет! – хлюпала потревоженная вода, разбиваясь о борта бассейна

– Ты можешь стать им. Вот оно, кольцо императора. Убей оставшихся в живых ублюдков и одень это кольцо. Ты получишь свою империю, ты получишь свои сокровища, – голос под сводами зазвенел жалобно. – Мне так нужен мой император.

Удивительной красоты кольцо упало, как слеза, на край бассейна.

– Хорошо, – выдохнул Олег. – Дай мне его.

Хлюпнула о базальтовый бортик вода в бассейне. Кричал, кричал когда-то на поляне предаваемый Горан, плакала брошенная принцесса Ирис, с надеждой смотрела в глаза девушка из горящего города. Что такое империя? Что такое душа?

Олег прыгнул, стараясь попасть Лунным лучом по кольцу, разрубить эту призрачную надежду тёмной стороны, разрубить кольцо предательства и ненависти. Его отшвырнуло от края бассейна, как пушинку, и страж заревел.

– Ты хотел обмануть меня! Ты хотел обмануть стража! – вода в бассейне всколыхнулась. – Ты будешь умирать долго. Так долго, как умираю я.

Горана швырнуло к бассейну и могучий варвар, не удержавшись на ногах, упал.

– Бери кольцо.

Горан плюнул в чудовище, а потом, рыча, взмахнул мечом, обрушиваясь на извивающиеся щупальца, но был отброшен к Олегу.

– Так значит ты император?

Киран плакал. Он стоял перед бассейном, опустив руки.

– Бери кольцо.

Плечи Кирана вздрогнули.

– Бери. Тебе не придётся никого убивать, просто возьми кольцо и одень. Оно так подойдёт тебе. Ты ведь любишь украшения. Оно будет сверкать на пальце, и ты станешь властелином мира.

Киран упал на колени и зарыдал.

– Ты так устал, – голос потеплел. – Ты всегда был таким слабым. Возьми кольцо. Этих двоих всё равно не спасти, так спаси хотя бы себя. Что тебе до них, кто ты им? Один варвар и убийца, второй - безумец. Возьми кольцо.

Рука Кирана дрогнула, потянулась к украшению, но человек тут же отдёрнул её и оглянулся на Горана и Олега.

– Бери! – в унисон прошептали два голоса.

Громкий бас добавил.

– Наша жизнь - это наша жизнь.

А второй хриплый, срывающийся, с болью выкрикнул:

– Плевали мы на такую империю.

И Киран взял кольцо. Он поднёс его к указательному пальцу, а потом снова уронил на борт бассейна.

– Одевай, – раскатился под сводами голос.

Сначала друзья не поняли, что сделал человек. Они видели только, как Киран положил руку на бортик бассейна, а потом сверкнул белой полоской нож.

– Иди в ад со своей империей! – тонкая рука схватила с базальтовой плиты отрубленные пальцы и запустила ими в стража. – Иди ты в ад!

Свет всколыхнулся, как будто огонь задуваемой ветром свечи, страшно взревел страж, и наступила темнота. Робко, как будто нехотя, её снова озарил мягкий свет, текущий от магических рун. Олег приподнялся. Горан сидел рядом с ним, тряся головой, Киран, всхлипывая, стоял на коленях возле бассейна и баюкал покалеченную руку.

Олег встал и, морщась от боли в руке, пошёл к Кирану. Следом, хромая и ругаясь, двинулся Горан.

– Всё кончилось, – Олег положил руку на плечо Кирана.

– Я вёл себя как трус, – тыльной стороной руки, испачканной кровью, Киран вытер мокрые глаза.

– Ты был смелее нас, – серьёзно сказал Олег. – Сегодня ты победил.

– Спасибо, господин. Мне было бы больно предать вас, у меня всегда было очень мало друзей.

– Людям редко везёт видеть сердце человека. Сегодня оно горело, как огонь, и я никогда не забуду этого.

– Вы научите меня владеть мечом.

– Ты уже воин, – сурово сказал Горан. – Дай я займусь твоей рукой.

– Нет, нет! – Киран попятился. – Мне будет больно.

– Тебе будет ещё больнее, если ты не дашь мне помочь тебе, – проревел Горан. – Давай руку или, клянусь всеми демонами, я оторву её целиком. Эта тварь может вернуться.

– Она не вернётся, – Олег оторвался от разглядывания рваной раны на руке и посмотрел на тёмную, колыхающуюся воду. – Она уже никогда не вернётся.

– Значит, сокровища теперь наши?

– Да, – согласился Олег. – Теперь наши.

 

Глава 29

 

Рана горела, боль дёргала её, рвала, толчками отдаваясь в шее и в боку. Олег брёл, ведя лошадь в поводу, с трудом пробираясь в тумане боли и вязкой снежной каше метели.

– Привал, – раздался совсем рядом голос Горана.– Там пещера. Надо передохнуть.

– Надо, – Олег дёрнул лошадь за повод и потянул её вперёд.

Обратный путь был особенно тяжёлым.

Олег отёр мокрое от снега лицо и попытался вспомнить, сколько уже продолжается их безрадостное путешествие. В тот страшный день, когда, погрузив мешки с золотом и драгоценными камнями на лошадей, люди двинулись в обратный путь, землю тряхнул сильный толчок. Зло разбудило спящую землю, теперь она сотрясалась в конвульсиях. Тогда ещё Олег не осознал близости смерти, и если бы не беспокойство Горана, друзья могли погибнуть.

– Подгоняй коней, – заревел Горан в тот момент, и они потащили животных прочь от обезумевшей скалы.

Первый взрыв настиг их на повороте. Скала выбросила из пасти входа клуб чёрного дыма, он поплыл к белому морозному небу. Потом взрывы стали греметь один за другим. Скала дрогнула и взорвалась, выплюнув столб пепла и разбросав вокруг себя, как щебень, огромные валуны. Она тряслась в бешенстве, ревела и стонала, а потом заплакала, разлившись потоком раскалённой лавы. Это было ужасно. Четыре коня, нагруженные кожаными мешками с драгоценными камнями, и двое людей с благоговением смотрели на гибель сокровищницы. А потом повернулись к ней спиной, и пошли в сторону вольного города Лорха.

Пещера, которую нашёл Горан, была надёжным укрытием от непогоды. Здесь могли поместиться не только люди, но и лошади. Олег перелез через сугроб, который намело у входа, втащил следом коня. Выдыхая облачка пара, люди стояли внутри, не в силах даже расседлать коней. Сталактиты и сталагмиты превратили пещеру в ледяное царство вечного сна.

– Сто лет жизни отдал бы за костёр. – простонал Горан.

– Действительно, проклятые горы, – согласился Олег.

– Ладно, немного передохнём и двинемся в путь. Олаг, дай коням по краюхе хлеба.

Животные представляли собой ужасное зрелище, только кожа и кости. Теперь коней оставалось лишь шестеро. Навьюченные мешками с сокровищами империи, они брели за людьми, и Олег опасался, что следующий шаг может оказаться для животных последним.

– Киран, ты как? – спросил Олег, развязывая мешок с припасами.

Бледный молодой человек с обмотанной тряпьём кистью руки улыбнулся.

– Спасибо, господин, со мной всё в порядке.

– Олаг, Киран, просто Олаг. Потерпи ещё немного, мы обязательно доберёмся до Лорха.

– Я знаю.

– А там мы разведём в камине огонь, – громогласно поддержал Горан. – Потребуем себе море вина, молодого кабанчика, залезем по самые ноздри в горячую воду и будем отдыхать.

– А потом пойдём на базар и накупим Кирану кучу побрякушек.

Киран вновь слабо улыбнулся.

– Спасибо.

Горан принялся развьючивать коней. Один из мешков выпал из слабеющих рук киммерийца и по полу пещеры запрыгали драгоценные камни.

– Проклятые мешки, – Горан тяжело опустился на колени и принялся сгребать в кучу сияющие, разноцветные кристаллы.

– Как странно, – прошептал Киран.

– Что странно, друг мой?

– Я стал равнодушен к богатству. Когда я жил в доме моего отца, я так любил блеск украшений, красивую одежду, вкусную пищу. А сейчас я просто грязный, замёрзший, уставший сижу возле мешков с несметными богатствами, и совсем ничего не чувствую.

– Нет желания быть богатым?

Киран поднял на Горана огромные глаза.

– Нет.

Олег хмыкнул и протянул Кирану полоску вяленого мяса.

– Вы со мной не согласны, господин?

– Олаг, – привычно поправил Кирана Олег. – Просто Олаг. Я с тобой полностью согласен, мой друг. Я смеюсь над собой. Почему-то я решил, что для того, чтобы стать сильным, надо пройти всеми дорогами. Дорогами страха, боли, смерти. Я дрался с чудовищами явными и чудовищами в сердцах людей. И закалившись в битвах… – Олег с трудом оторвал зубами солёный кусок и принялся жевать.

На улице выл ветер, снежинки, влетая в пещеру, испуганно кружились вокруг людей, а потом успокаивались, добавляя ещё капельку чистоты к белизне пещеры.

– И закалившись в битвах, – продолжил Олег, лениво отдирая волокнистые полоски от куска мяса, – я понял, что сила в слабости. Я страшный человек, Киран. Тварь в пещере была права. Я безумен в своём решении пройтись между светом и тьмой. Пройтись по грани, которая разделяет их. А этой грани не существует, друг мой, как не существует моего королевства.

– Оно будет, – Киран положил здоровую руку на ладонь Олега. – Оно обязательно будет!

– Ты видел то безумство, которое охватило солдат в пещере. Это только начало. Власть страшнее золота. Я так не хочу, Киран. Я не хочу, чтобы тот, кого я люблю, однажды предал меня. Мне не нужно королевство, мне нужен только мой Бог, только моя душа. Этот мир потихоньку забирает её себе, а я не могу с этим бороться.

– А как же другие, – спросил Киран – Как же те, кто ждёт вас, Олаг. Не вы выбираете себе королевство, а оно выбирает вас.

Киран поднялся с пола и посмотрел на Горана.

– Встаньте, господин Горан.

Варвар прекратил жевать и растерянно посмотрел на Олега. Тот только пожал плечами. Горан прожевал то, что было во рту, сглотнул и поднялся, отряхивая меховые штаны.

– Я хочу спросить вас, Горан, сын Догара, – голос Кирана зазвенел в ледяной пещере. – Согласны ли вы присягнуть Олагу, как королю, и находится с ним рядом всё время своей жизни. Согласны ли вы считать Олага своим королём, своим господином, и разделить с ним свою жизнь до конца.

Олег закрыл лицо руками, ожидая взрыва громоподобного смеха киммерийца, и вздрогнул, когда в ледяной пещере прозвучало:

– Согласен.

Олег оторопело поднялся и, не веря своим глазам, смотрел, как его друзья преклонили колени. Горан неуклюже, а Киран почтительно.

– Я присягаю моему королю и клянусь ему быть верным, быть верным даже в то время, когда поглотят землю пески смерти, – Киран запнулся, – или снега. Клянусь быть верным, как может быть верным воин восточных земель, как тот, кому боги дали душу. Клянусь идти с ним сквозь смерть, падения и взлёты, клянусь служить ему знаниями и мечом, клянусь отдать ему своё сердце без остатка.

– Клянусь! – повторил за Кираном Горан.

Казалось, этого не могло быть, но снег повалил гуще. Мир закрыла белая пелена, любопытные снежинки всё чаще залетали в пещеру, где только что родился король.

А потом был ещё долгий путь между гор. Была изнуряющая дорога в неприветливом заснеженном лесу. Ныли раны - и новые, и старые, и те, которые ещё только предстояло получить. Шли люди, связанные между собой неразрывной нитью, король и его великая армия веры и надежд. А когда поднялись впереди стены Лорха, к этой армии присоединилась ещё и радость.

 

 Глава 30

 

Высокий, смуглый молодой человек вежливо постучался в дверь пальцами. Звук получился необычно громким, потому что на трёх обрубках пальцев человека были надеты золотые протезы.

– Входи, Киран, – прозвучало из-за двери.

– Пусть простит господин Олаг мою назойливость, но господин Горан взял из казны ещё тысячу золотых.

Киран изящно поклонился и застыл на пороге.

– Может господин Горан решил раздать милостыню вдовам, или открыть приют для стариков?

Киран задумчиво посмотрел на Олега, наматывая на золотой палец прядь надушенных волос.

– Не думаю. Мне кажется, что господин Горан собирается проиграть их в первом же кабаке, а потом рассказывать глупым девчонкам о том, как он богат.

– Ну что ж, – Олег поднялся с резного кресла, в котором отдыхал после встречи с очередным ювелиром. – Нам придётся навестить господина Горана, пока он ещё дома. У тебя с собой его счета.

– Да, – Киран кивнул головой. – Но мне придётся пригласить слугу. Это очень объёмная пачка бумаг, и мне не под силу донести её одному.

Олег подошёл к другу и положил руку ему на плечо.

– Горана можно понять, – вздохнул Олег. – Он воин, ему скучно здесь. Скучно, когда я веду переговоры с Избранными города Лорха, скучно, когда я торгуюсь с торговцами землёй и купцами.

– Я не умаляю достоинств господина Горана, но…

– Пойдём, – сдался Олег. – Пойдём к нашему дорогому другу.

Горан блаженствовал. Он полулежал на разбросанных по широкому ложу подушках, лежал, утопая в снежно белой шкуре пещерного льва, и смотрел, как под хрипловатую северную мелодию на ковре изгибается молоденькая танцовщица.

– Хорошего дня, друг мой, – мягко поприветствовал его Олег.

– И тебе счастья, добрый человек. Я вижу, ты не один.

– Да, со мной наш друг, который сообщил мне, что тебе нужна кое-какая мелочь.

Горан поморщился.

– Олаг, ну чем тут ещё можно заняться. Клянусь тебе всеми богами этого трижды проклятого мира, что скоро я соберусь, возьму меч и пойду наниматься в Серое братство.

Раздражённым взмахом руки Горан отпустил танцовщицу и сел на постели.

– Дай мне занятие для воина, и клянусь тебе, я выполню его с честью.

– Занятие для воина, – приподнял бровь Олег – А разве ты ещё воин?

Горан взревел, вскакивая с постели, и выхватил из-под груды подушек Собирателя душ.

– Ты собираешься убить безоружного?

Горан вновь сунул руку в цветистый ворох и швырнул Олегу ещё один меч.

– Давай, ученик! Покажи учителю воин ли он! – рыкнул киммериец.

Перерубленный столб, поддерживающий бархатный балдахин, рухнул, превратив постель в груду ткани, запела, рассыпая искры, сталь клинков, разлетелась вдребезги ваза, стоявшая у камина. Киран, качая головой, прижался к двери, чтобы не оказаться на пути вихря стали. В конце концов меч Олега рассек воздух, и тут же остриё Собирателя душ кольнуло его в грудь, пропоров одежду.

– Так воин я?

– Ты великий воин, Горан, и не тебе сейчас сидеть, рассматривая толстых танцовщиц.

– Она не толстая!

– Не в этом дело. Только что я убедился, что ты всё тот же, и поэтому говорю: «Время пришло. Мы начинаем собирать армию».

– Объявим о наборе наёмников? Надо взять несколько человек для проверки умений новобранцев, –Горан оживился. – Под знамёна наёмников всегда норовит прийти всякий сброд.

– Нет, – Олег покачал головой, – набора не будет.

– Тогда о какой армии идёт речь?

– Пойдём.

– Куда?

– За нашей армией.

Распахнулись ворота огромного дома, который друзья купили на окраине Лорха. Вообще-то этот дом больше напоминал небольшую крепость. Огороженный каменной стеной с двумя маленькими башенками у ворот, он располагал глубоким колодцем и подземным ходом. Неожиданное богатство, свалившееся на людей, дало им возможность завязать знакомство с двенадцатью Избранными правителями Вольного города Лорха. Киран был прирождённым дипломатом, он великолепно умел договариваться с пугливыми ювелирами, выбирая только тех, кто не жил в Лорхе. Золото текло рекой. Необыкновенной чистоты и размеров камни проклятой империи превращались в невиданные богатства, полезные знакомства, давали вес и придавали уверенность. Совсем недавно Олег купил себе спорные земли в приграничных участках Ассона, купил и получил разрешение на формирование наёмного отряда, вассального городу Лорху, для защиты своих земель. Жители Ассона, свободные охотники, постоянно восставали, недовольные расширением границ вольного Лорха, по сути превратившегося из крупного портового города в могучее северное королевство.

Олег повернул коня к Адской кузнице, району бедноты, воров и попрошаек.

– Куда мы едем? – спросил Горан.

– Да, господин, я тоже не понимаю, куда вы направляетесь?

Олег промолчал, он пустил коня шагом и двигался по краю дороги, провожаемый взглядами бедняков-горожан, рабов, дешевых продажных девок, выглядывающих из окон борделей, матросов с кораблей, городских воров. Кони спутников, нарядная одежда и украшения были такими броскими в этом закопчённом, вонючем районе бедняков, которые поддерживали богатство великого, Вольного города севера.

Тронув поводья, Олег остановил коня. Его друзья тоже остановились и, проследив за взглядом Олега, с удивлением поняли, что их Олег пристально рассматривает двух людей. Грязные и усталые люди чистили канаву, забитую нечистотами. На одном был ошейник раба, а другой… Когда-то пламя опалило человеку лицо. Странно, что он выжил после этого. Стянутая шрамами синеватая кожа превращала человеческое лицо в уродливую маску: носа почти не было, обожжённые, иссине-чёрные полоски губ, огрызки ушей и совершенно голый череп. На лице сияли только глаза. Лишённые ресниц и бровей, они выделялись на почерневшей коже, иссечённой сине-багровыми шрамами.

– Мир вам, люди, – поздоровался Олег.

Работающие одновременно распрямили спины и посмотрели на Олега.

– Могу я узнать, как вас зовут?

– У нас нет имён, – голос человека с обожжённым лицом был неожиданно красивым. – В городе меня называют Уголь, а он, – человек мотнул головой в сторону напарника, – он - Крыса.

– Вам не нужна работа, добрые люди?

– У нас не закончена эта, – человек облизнул остатки губ, жест был удивительно отталкивающим. – Но когда мы закончим, мы в вашем распоряжении, господин. Можем замостить дорожку, вычистить выгребную яму, проложить канаву.

– Это не та работа, что я ожидаю от тебя, добрый человек, – Олег спрыгнул с коня и, стараясь не морщится, подошёл к канаве.

– Называй меня Уголь, господин.

– Ты был воином, Уголь? – Олег ткнул пальцем в длинный шрам, пересекающий грудь человека под грязными лохмотьями.

– Да, – неохотно ответил собеседник Олега, запахивая рубашку. – Но это было давно.

– Ты был не просто солдатом?

– Сержантом, – удивлённо ответил человек. – Но после ранения я был ещё и рабом на галерах, каменотёсом, добывал мрамор в шахте. Я забыл, что такое сержантский орёл, господин, я много лет не брал в руки меч.

– Я хочу предложить тебе должность капитана моей гвардии. Капитана Алых Призраков…

Олег даже не повернулся на удивлённый возглас Горана. Человек с обожжённым лицом сделал шаг назад, зловонная жижа чавкнула под босыми ногами.

– Вы шутите надо мной, господин?

– Ничуть, – Олег повернулся к рабу. – А тебя я возьму сержантом. Кто твой хозяин?

– Торрен, господин, – глаза того, кого называли Крысой, светились надеждой.

Уголь поднял руку и, прижав её к сердцу, опустил голову.

– Тебе плохо? – озабоченно спросил Олег.

– Нет.

– Ты принимаешь моё предложение?

– Господин, я не понимаю тебя. Есть много других ветеранов…

– Я пришёл к тебе. Я тебе хочу доверить Алых Призраков, потому что, как только увидел тебя, я понял: этот человек - мой капитан. Капитан моей ещё не созданной армии. Это будет такая армия, которой не видел мир. Ты соберёшь мне всех, кто потерял себя в жизни. Ты соберёшь мне затравленных, проклинаемых, предателей и трусов. Мало того, ты сделаешь их людьми. Я смотрю в твоё лицо и вижу удивительного воина. Воина, который принесёт мне королевство. Ты принимаешь моё предложение, Уголь?

– Родгар, господин.

– Что?

– Меня зовут Родгар, господин.

 

Глава 31

 

– Но почему? – недоумевал Горан. – Почему не закалённые в боях ветераны, а сброд, куча неопытных, поломанных жизнью людишек, бывших изгоев собственных семей, предателей и трусов. Во имя всех богов этого мира, ты даже более безумен, чем я думал, Олаг! Дай мне возможность собрать знамёна и у тебя будет стоящая армия.

– Горан, – Олег потёр занывший висок. – Я видел этих воинов. Видел Ю-Таша, Лиса, Гролла. Может, они хорошо сражаются, но внутри у них пустота. И тут же я вспоминаю Кирана, человека, который отсёк себе пальцы во имя любви к друзьям. Есть две великие силы. Это страх и любовь. Армии, ведомые любовью к своему командиру, непобедимы. Я собираю под знамёна тех, кто уже устал бежать, тех, кто опустился на самое дно. Я даю им великий шанс подняться и в этом вижу волю Бога.

– Воля Бога, – проворчал Горан. – Ты слишком самоуверенный.

– Я сам был таким. Я сам предатель и трус. Я вечный странник по сумеркам, где свет вспыхивает лишь не надолго. Я смотрю на тебя, я восхищаюсь твоей силой. Я смотрю на Кирана и восхищаюсь его умением любить. Но сам я не такой. Я вообще не знаю, кто я.

– Ты король, – лицо Горана сделалось каменным. – Мы уже короновали тебя. Так не делай глупостей! Во имя всех демонов ада. Это говорю тебе я, Горан, сын Догара. Дай Кирану распоряжение на формирование отряда наёмников и этими займусь я. Я уже знаю, что такое предатели и, поверь мне, этого больше не повторится.

– Хорошо, – сдался Олег. – Мы будем собирать два отряда. Не знаю, сколько нас будут терпеть Избранные города Лорха. Но я согласен собирать два знамени. Будет знамя Алых Призраков, и знамя, – Олег улыбнулся, – Всадников Горана. Нам всё равно нужна конница. Я выделю тебе сто тысяч монет на закупку провианта и вооружения. Этого хватит?

Они приходили по-разному. Наёмники шли утром, шумные и уверенные. Горан дрался на мечах с каждым, рассыпал ругательства и из десятка, как правило, отбирал лишь одного. Другие приходили под вечер, или вообще ближе к ночи. Олег говорил с каждым, и принимал почти всех. Почти никто из пришедших не умел обращаться с мечом. Родгар в северном одеянии из кожи и меха тоже разговаривал с каждым из новобранцев, а потом размещал их по десяткам. Непроницаемая обгорелая маска лица скрывала все его чувства, но Олег понимал, что капитан недоволен. Расстраивало Олега и то, что ни Киран, ни Горан не общались с Родгаром. Правда, капитан сам не стремился к этому. Он спокойно, уверенно излагал свои просьбы, ежедневно проводил занятия с новобранцами, был собран и нетороплив. Так прошла неделя. Горан совсем забыл про игру и женщин. Он отбирал коней, искал вооружение и доспехи, тратил немыслимые деньги на поиски хорошей стали. Когда была собрана первая конная сотня, друзья провели учебный бой, в котором три сотни Родгара были разгромлены наголову.

– Твоя затея провалится, – сказал вечером Горан Олегу, когда они вместе сидели у камина. – Шакал никогда не станет львом.

Киран грустно улыбнулся.

– Возможно, он прав, господин. Из меня никогда не выйдет воина, хотя я очень скорблю об этом.

Олег промолчал.

Рано утром пришёл обоз. Олег, кутаясь в плащ, вышел встречать его. Со стороны казарм неторопливо пришёл Родгар, и встал чуть за спиной Олега, спокойно смотря на въезжающие в ворота телеги.

- Что это? – спросил, подойдя, сонный Горан.

- Мой сюрприз для Родгара. Здесь копья, триста мечей, щиты, кинжалы и доспехи.  

Олег поздоровался с начальником охраны каравана, подошел к первой телеге и, вспоров кинжалом тюк, достал что-то завёрнутое в чуть промасленную тряпку. Это был шлем. Когда Олег развернул его, все присутствующие покачали головами. Шлем был вызывающе прекрасен. Покрытый слоем алой эмали, закрытый шлем с круглыми отверстиями вместо глазниц, обеспечивающими хороший обзор. По бокам были сделаны два небольших крыла. Было ещё что-то неуловимо знакомое в очертаниях этого шлема - выступающие надбровные дуги, треугольная носовая пластина.

– Это же череп! – шепнул Киран.

– Да, – согласился Олег. – То, что таится под нашими улыбками, под нашими масками, под тем, что срывает смерть. Это шлем Алых призраков. Родгар, собирай сотни.

Через час люди стояли перед Олегом. Три чётких квадрата, застывших в ожидании. Родгар стоял рядом в новых доспехах, поблёскивающих алой эмалью. Шлем, кираса, наручи и поножи сделали фигуру капитана грозной и незнакомой. Лёгкий, но очень прочный металл, скрыл уродливое лицо и шрамы, оставив лишь дыхание силы, да страшный оскал шлема.

– Пришло время решать, – начал Олег. – Я собрал вас здесь в надежде обрести семью. В надежде иметь за спиной тех, кто никогда не предаст, не побежит, не изменит клятве. Одни пришли сюда, что бы обрести покой, другие в поисках денег, третьи, желая спрятаться от правосудия. Ничего этого не будет. Я поведу вас против целого мира. Я не буду платить вам золота, и я обещаю вам, что ваши преступления будут вечно судить вас. Взамен я даю вам только алые доспехи, – Олег указал рукой на Родгара. – Шлем с вечной улыбкой смерти, а ещё самое лучшее на свете братство. Есть Бог, он знает, какими мы были. Мы предавали, бежали, врали, обманывали. Но мы всегда хотели жить в мире любви и чистоты. Поэтому я вместе с вами одеваюсь в алое. Одеваюсь в цвет вечной боли. Потому что только боль и любовь искупают всё. Сейчас для вас наступило время решить, кто на всю жизнь останется вместе со мной, одев алые доспехи. А кто уйдет обратно в этот мир в надежде на что-то лучшее. И тем, кто останется, я могу сказать только одно. Нас ждёт очень тяжёлый путь, потому что это путь наверх. Путь без женщин, без золота, с одной только призрачной надеждой. Решайте сейчас.

Ветер унёс последнее выкрикнутое слово, и дрогнули чёткие квадраты. Люди выходили оттуда - торопливо, пряча глаза, и цепочками шли к воротам. В конце концов, на широкой площадке двора осталось чуть больше сотни человек. Они стояли, глядя перед собой. Те, кто принял решение идти до конца.

– Спасибо, – поблагодарил их Олег. – Пока будут подогнаны доспехи, каждый из вас волен передумать. А потом те, кто останется, принесут клятву.

Он повернулся на каблуках и пошёл в дом, провожаемый криком Родгара.

– Сомкнуть ряды. Брат Лютин, примешь знак сержанта вместо ушедшего Енада.

Вечером к нему в паланкине прибыл Избранный Великого города Лорх - Хрислаг. Киран и Олег встретили почётного гостя во дворе.

– Надо поговорить, благородные господа.

В доме, развалившись в огромном северном кресле, укрытым шкурой рыси, Хрислаг отхлебнул горячего вина и, удовлетворённо причмокнув, кивнул Олегу.

– Чудное вино.

– Я надеюсь, только вино привело к нам такого гостя. Или, может быть, над нашей головой сгущаются тучи.

– Увы! – Хрислаг вновь отпил вина – Совет наслышан о том, что вы собираете в своём доме вооружённых людей. Большой зал превратился в зал для фехтования, а все комнаты плюс оба флигеля отданы под казармы. Мало того, вы свободно закупаете доспехи, оружие, лошадей, ваши вербовщики напропалую приглашают под ваши знамёна всех бродяг города.

– Слухи немного преувеличены, – Олаг переглянулся с Кираном, и тот вышел из комнаты. – Я писал прошение в совет с просьбой разрешить набрать мне несколько сотен людей для обороны купленных мною земель на границе с Ассоном. Варвары не будут считаться с моими бумагами на владение. Чтобы спокойно чувствовать себя на своей земле, мне необходимы солдаты.

– Возьмите батальон из полка Белого Змея армии Лорха. Совет с удовольствием поможет вам закрепить права на купленные вами земли. Вы отдали пятьдесят тысяч золотых монет и вправе рассчитывать на нашу помощь.

– А я не могу обойтись своими силами.

Хрислаг развёл руками.

– Совет не может позволить, чтобы по Лорху разгуливали сотни вооружённых людей. И эти доспехи, которые вы заказываете для своих солдат. Они пугают! Начнутся стычки между армией Лорха и вашими людьми. Прольётся кровь.

– Сколько у меня есть времени? – уточнил Олег.

Хрислаг с удовольствием выпил вина и прикрыл глаза.

– Может быть несколько дней. А может и месяц. Разве Лорх изгоняет вас. Лорх - Вольный город, и каждый здесь дышит воздухом свободы.

Олег вспомнил вереницы рабов, но промолчал. В дверь постучали. В комнату тихо вошёл Киран, неся в руках небольшую костяную шкатулку. Осторожно он передал её Олегу, а тот, улыбаясь, протянул Хрислагу. Гость приподнял бровь и посмотрел на Олега.

– Это вам, – уточнил тот. – Ваше внимание и помощь не имеют цены. Одна из причин, почему я не хочу уезжать из Лорха, моя искренняя привязанность к вам.

Хрислаг покачал головой, торопливо допил вино и открыл шкатулку. На чёрном бархате внутри неё важно лежал огромный рубин.

– Какое чудо! – невольно воскликнул Хрислаг. – Это драгоценный подарок.

– Вот видите, – Олег поднялся. – А вы хотите отправить меня в глухое приграничье без охраны. Дайте мне ещё немного времени, мой друг, и я сам спокойно покину Лорх.

– Месяц, – сообщил Хрислаг, любуясь камнем. – Месяц и не днём больше. Я попытаюсь представить ваши интересы в совете избранных. Но я не хочу быть изгнанным из совета.

– Сколько людей я могу собрать.

– Не больше тысячи пеших и пять сотен конников. Я даже смогу помочь арендовать вам старое укрепление за чертой города. Но это безумие должно продлится ровно месяц со дня нашего разговора, – Хрислаг бережно закрыл шкатулку. – И ещё, Олаг. Избранные - живые люди. Я приведу к вам несколько гостей. Хорошая музыка, уютное застолье, молоденькие рабыни и несколько изящных безделушек вроде той, что вы подарили мне, не помешают.

– Может, это поможет мне оттянуть день моего отъезда?

Хрислаг заколебался.

– Нет! – решительно объявил избранный. – Это не поможет, но это даст вам возможность спокойно получать фураж и оружие в вашем захолустье.

– Благодарю вас, господин Хрислаг.

Олаг и Киран склонили головы. Хрислаг тоже поклонился, и важно пошёл к паланкину.

– Этот паук высосет нас полностью, – заметил Киран, сплетая украшенные перстнями пальцы.

– Ничего. Мы богаты, как город Лорх, – Олег вздохнул. – Времени очень мало, Киран. А мы только начинаем. Позови мне Родгара и Горана.

Вечер приходил в горд Лорх сразу. Тёмная северная ночь обрушивалась на улицы, и только светлячки окон да редкие фонари возле контор купцов пытались разогнать её. Свет царил только в огромном порту Лорха, где день и ночь разгружались корабли, и мягкая речь юга переплеталась с гортанными восточными выкриками. В портовых кабачках, конторах, просто на причалах заключались и расторгались сделки. Шум порта разносился далеко вокруг, а зарево света над ним служило надёжным ориентиром.

Олег задёрнул штору и повернулся к друзьям. Они сидели напротив него, сосредоточенные и серьёзные.

– У нас есть ровно месяц, – Олег уселся в кресло и закинул ногу на ногу. – Завтра те из Алых призраков, кто не сбежал, примут присягу. Это будет костяк твоего отряда, Родгар. Через неделю они встретятся в полном вооружении с конницей Горана в учебном бою. У меня есть некоторые соображения по ведению боя против конницы.

Горан хмыкнул, и Олег сердито посмотрел на него.

– Есть некоторые соображения. Ну, об этом потом. Главное, запомни - если Алые побегут, значит, на этом отряде можно ставить крест.

Обожжённое лицо Родгара не выразило никаких чувств, лишь блеснули глаза.

– Теперь о коннице, Горан. Доспехи придут завтра к вечеру. Полностью экипировать людей и дать возможность больше узнать друг о друге в конном строю.

– Ясно.

– Киран, на тебе все взятки Избранным Лорха и банкет. Я, конечно, могу закатить речь, но, по-моему, лучше за меня скажут камни. Подбери что-нибудь выдающееся для этих пауков.

Киран кивнул, теребя золотую цепочку, и что-то отметил в списке.

– И главное, – Олег обвел друзей умоляющим взглядом. – Завтра на присяге Алых призраков быть всем. И смотреть на этих людей, как на своих братьев. Не наёмная конница Горана будет по кирпичику строить королевство, а эти люди. Поверьте мне.

Утром солнце встретил алый квадрат, выстроившийся посередине обширного двора. Новая эмаль кирас и шлёмов влажно поблёскивала в первых утренних лучах. Родгар стоял чуть сбоку от сотни и сжимал знамя с алым солнечным кругом, в центре которого серебром был выложен знак солнцеворота. Знамя Алой зари. Когда на высокое крыльцо вышел Олег, строй вздохнул. На Олеге тоже сияли новые доспехи алого цвета. Шлем человек держал под мышкой. Следом за Олегом вышел Горан в чёрном панцире конного рыцаря со шлёмом в виде головы орла. Киран был без доспехов.

– Родгар, – позвал Олег.

– Да, господин, – Родгар шагнул к Олегу.

– Все ли в сборе?

– Ещё двое ушли, но остальные готовы принести клятву.

– Хорошо. Ты и начнёшь.

Родгар повернулся лицом к строю и опустился на одно колено.

– Я одеваю алое, – начал капитан немного хрипло. – Я одеваю алое не потому, что хочу спрятаться за цветом боли, а принимая на себя обет быть ярким и чистым, как этот цвет, гореть, как горит алый огонь, светить миру, как светит алая заря. Бог видит моё сердце и мне больно, что там так мало места для него. Я одеваю алое, я распахиваю моё сердце для Бога. Я открываю все самые тёмные уголки своей души. Я одеваю алое.

Безликие ряды стояли, не шевелясь, страшные шлёмы с провалами глазниц сурово смотрели на капитана необыкновенного отряда. Алые призраки внимали словам клятвы.

– Я одеваю алое. Я прихожу в великое братство людей, что отказались от себя и дарят своё сердце другим, я прихожу к тем, кто не носит масок, кто не прячет за улыбкой оскал смерти, я прихожу к тем, кто пламенем боли выжигает демонов внутри себя. Прихожу и отдаю им свой меч, свою душу, свою любовь. Я одеваю алое.

Солнце, вставая над землёй, бросало отсветы на людей, играло на эмали доспехов и стали обнажённых мечей.

– Я одеваю алое. И нет у меня ничего, кроме этого цвета и Бога, потому что он знает, на что иду я в этот день. Потому что сегодня я прошу его войти в моё сердце, я отдаю ему себя, чтобы теперь он вел меня по жизни. Я одеваю алое.

Родгар замолчал, склонив голову. А потом капитан поднялся.

– Отряд, – крикнул он, и голос его сорвался, как будто в горле капитана застыл ком. – Преклонить колено.

Лязгнула сталь, качнулись, склоняясь, закрытые шлёмы, под которыми сейчас было не различить лиц.

– Я одеваю алое, – прогрохотало над строем.

– Фанатики, – шепнул Горан, наклоняясь к уху Олега. – Олаг, они же фанатики. Рано или поздно они потребуют от тебя чудес.

– Они люди, Горан. И будет им чудо, мой друг, потому что все чудеса в этом мире делаются лишь теми, кто в них верит.

Через неделю после клятвы в учебном бою сто тринадцать алых призраков отбили атаку чёрной панцирной конницы наёмников Горана.

 

 

Глава 32

 

Северное лето было коротким. Оно пришло за быстротечной весной, и солнце становилось всё более жарким. Суровые леса преобразились, рассыпав по полянам летние ягодные и грибные соблазны. Оживлённое зверьё спешило воспользоваться ими перед долгой зимовкой, а вернувшиеся с юга птицы наполнили лес своим пением. Но к лесным звукам севера примешался ещё один мерный лязгающий звук. При его приближении всё живое замирало, и бусинки звериных и птичьих глаз с удивлением разглядывали лязгающую, железную многоножку, двигающуюся по узкой лесной дороге к мёртвой пограничной крепости. Колонна шла молча. Алые всегда были немногословны. Тяжёлые доспехи не располагали к разговорам на дальних переходах. Олег ехал вдоль колонны на коне и смотрел на плотные закрытые шлемы, кирасы, пластинчатые рукава рубах. Под доспехами были люди. Бывшие воры и дезертиры с вырванными ноздрями и отрезанными ушами, предатели и трусы, чьи лица были позором для их друзей и семей, изгнанники из кланов, беглые рабы, отбросы трущоб со всевозможными клеймами на лицах, слабаки, которых презирали окружающие. Сейчас их прошлое скрылось за алой бронёй и закрытыми шлемами. Эти люди начинали новую жизнь.

– Колонна! Привал!

Родгар всегда шёл пешком в походной колонне.

– Я капитан. Я всегда со своими людьми.

Это он в походной колонне требовал одевать шлёмы.

– Призраки под взглядами перестают быть призраками.

А ещё требовал от каждого новобранца отдельной присяги перед братством на верность Олегу.

– Пока я капитан, вы будете присягать ему как королю, братья, и он будет королём.

Олег улыбнулся. Теперь в рядах Алых насчитывалось пятьсот человек. На сердцах первой сотни, как на каменном основании, строилась армия, которую так мечтал видеть Олег. Армия со своим уставом, со своей летописью, с великолепным командиром. Армия со своей, пусть даже больной, совестью.

Мимо разбивающих лагерь призраков, промчался, грохоча копытами, отряд в чёрных доспехах со шлемами в виде орлиных голов. У Горана теперь было двести пятьдесят человек. Великолепно выученных наёмников. Киммериец до сих пор не мог смириться с поражением, которое нанёс ему Ротгар в учебном бою. Стойкость и фанатичное понятие чести Алых призраков оказалось выше мастерства наёмников.

– Олаг! – Киран ехал в изукрашенной повозке чуть впереди обоза. – Долго ещё.

– Нет, друг мой, несколько переходов.

Киран с жалостью посмотрел на отставших Алых призраков, обессилено бредущих к месту привала.

– Может быть ты распорядишься, что бы люди сдали часть своего железа в обоз?

Олег подъехал к повозке Кирана, возница в широких одеждах с алым кругом солнца почтительно поклонился.

– У них есть командир, давай спросим у него.

– А где Родгар?

– Думаю, в голове колонны.

Родгар распоряжался разбивкой лагеря. Не снимая доспехов, он стоял, и, как будто не отшагал с солдатами этой долгой лесной дорогой, отдавал приказания. Люди снимали доспехи, брались за лопаты и топоры.

– Родгар! – весело окликнул его Олег.

– Да, господин, – фигура в Алой броне повернулась, тёмные глазницы страшного шлёма посмотрели на приближающихся людей.

– Киран предлагает на оставшуюся часть пути освободить Алых от доспехов.

– Вы служили в Сером братстве, господин, – голос Родгара из-под шлема звучал глухо. – Вы знаете их главное правило.

– Его трудно забыть. Солдат или идёт, или солдат мёртв, Родгар. Но братство покупает жизнь солдата за золото.

– Мы тоже купили их жизнь, господин. Мы заплатили за неё надеждой. И братья знают закон Алых призраков. Сила не имеет границ, боль не имеет конца. Это вы написали на знамени, господин. Если мы почувствуем усталость сейчас, – Родгар повернул голову к Кирану, – то что будет в бою? У нас много слабых братьев, которым надо закалится в дороге. Я не распоряжусь сдать доспехи в обоз.

– Спасибо, Родгар.

Алая маска смерти качнулась в чуть заметном поклоне.

– Ты знаешь, Олаг, – проговорил Киран, когда друзья отъехали от лагеря и направились к конному авангарду наёмников Горана, – я боюсь Алых. В них растёт какая-то сила. Не знаю, во что она выльется, но эти люди спаяны фанатичной надеждой на изменение своей жизни. В поисках обещанного тобой счастья, они пойдут хоть на край света, и я не позавидую тому, кто встанет у них на пути.

– Это солдаты света, Горан. Как можно бояться солнца, выгоняющего темноту из последних уголков. Алые не терпят фальши. Если они не увидят твою любовь к ним, их сердца по отношению к тебе тоже не изменятся. Главный закон их мира - люби меня такого, какой я есть, и я сделаюсь лучше. Эта цепочка будет жить в братстве, захватывая всё новые звенья, собирая в алых рядах всех, у кого больное, раненное сердце. И ты прав, Киран, я тоже не позавидую тому, кто встанет из темноты на пути Алого рассвета.

Три дневных перехода привели маленькую армию Олега в неспокойные леса приграничья. Ассон – так назывались эти места. Охотники, извечно жившие здесь, славились своей необыкновенной меткостью. Их длинные, почти в рост человека, луки были страшным оружием. Зелёные стрелы с чёрным оперением пробивали любые доспехи. Тяжёлой для Лорха была война в Ассоне. И наверняка вольный город Лорх отступился бы от этих гибельных лесных земель, если бы не расселение ассонских племён. Раз за разом, замаскированные листвой и ветвями, варвары возникали у крепостей и посёлков. Перестреляв охрану, уносили оружие, угоняли скот. Попытка стравить племена, жившие на берегу океана, с ассонцами плодов не принесла. Орда, щедро осыпанная золотом Лорха, благополучно дошла до лесов. Огромные телеги с деревянными колёсами, белокурые воины с жёнами и детьми, усатые вожди, степенно сидящие на конях, дошли до лесов, и осели на подаренных землях, разбив на них поля ячменя и насадив хмель. Ночью одна из деревень запылала. Воины с огромными топорами метались среди горящих хижин и падали, сраженные свистящей смертью, которая летела из темноты леса. Орда, пришедшая в леса в поисках рабов и плодородной земли, исчезла. Зола от сгоревших деревень удобрила землю. И вот на это, удобрённое золой и людскими телами, пришёл Олег.

 

Маленькая армия стояла возле разрушенной пограничной крепости. Остов башни чуть-чуть возвышался над осыпавшимися зубцами стены. В нескольких местах стена, сложенная из дикого камня, вообще осыпалась, и тоненькое дерево, причудливо изогнувшись, уже проросло меж рассыпавшихся камней. Обугленные брёвна, гнилыми зубами торчащие в отверстии проломленной стены, указывали на то, что от хозяйственных построек ничего не осталось. Последняя крепость армии вольного города Лорха.

– Вот мы и дома. – удовлетворённо произнёс Олег.

– Дома? – Горан оглянулся вокруг. – У меня такое чувство, что тут уже есть хозяева.

– Что бы ты делал, мой друг, если бы к тебе в Киммерию пожаловали гости вроде нас.

Горан пожал плечами.

– Ну, сначала бы присмотрелся к вам, а потом, если бы вы начали чувствовать себя хозяевами, пришёл бы к вам с кланами и выгнал бы обратно.

– Вот и чудесно. Значит, что бы такого не случилось, нам надо встретиться с хозяевами этого дома.

– То есть? Ты же купил эту землю!

– Ты думаешь, я настолько туп, чтобы говорить об этом ассонцам. Наоборот, сейчас я всеми силами постараюсь убедить их, что мы всего лишь случайные гости и скоро покинем эти земли.

– Вряд ли они будут слушать тебя, – расхохотался Горан. – Они всё равно перережут нам глотки, хотя бы за наше оружие и обоз.

– А этого я тоже постараюсь не допустить. Сегодня же я отправлюсь на поиски одного из кланов. Как ты сам учил меня, Горан - главное напор и неожиданность.

– Ты с ума сошёл!

– Господин, позвольте мне пойти с вами!

– Я тоже с вами, господин.

Три возгласа прозвучали одновременно, Олег рассмеялся.

Они стояли перед ним. Те, кого человек из другого мира нашёл в страшных, тяжёлых странствиях по миру боли, предательства и ужаса. Горан прямой и честный, Киран доверчивый и открытый, Родгар преданный и холодный. Они никогда не предадут, они будут рядом всегда. От этой мысли Олегу сделалось тепло и уютно, все испытания показались такими мелкими и незначительными.

– Я отправлюсь один, – мягко сказал он друзьям. – Ты, Горан, слишком вспыльчив, мягкость Кирана они могут посчитать слабостью, Родгар вообще перепугает любого ассонца. Я вырос, друзья мои. Я иду вперёд, и ничто уже не остановит меня. Может, это гордость, – Олег закусил губу, – а может это воля Бога.

Олег выехал из лагеря прямо в предрассветный туман. Стража в алых доспехах вытянулась, когда Олег выехал из разбитого в стороне от разрушенной крепости лагеря, он кивнул им в ответ. Олег не боялся леса. Страх умер в сражениях и вечной борьбе. Сменился постоянной собранностью и верой. Странно молчал император, растворившись в серых снах человека. Не напоминал о себе, не шептал бледными губами: «Мы одинаковые».

Человек въехал в лес и, вглядываясь в туман, тихо запел. Запел старую песню Серых наёмников. Конь фыркнул и помотал головой. Свистнул с дерева зверёк. Звук голоса человека так странно звучал в лесу.

Давай, солдат, шагай, солдат

Дорогою, ведущей в ад

Зрачком багровым жжёт закат

Не отставай, шагай, солдат...

Туман стал расползаться клочьями, цепляясь за деревья. Олег откинулся в седле, грустила старая песня.

Пусть ты мне брат и я твой брат,

Но я убью тебя, солдат,

Когда ты повернёшь назад,

Сломав наш чёткий гордый ряд…

Что-то мелькнуло за кустом, но Олег только скосил глаз и усмехнулся.

На небесах зарыт твой клад,

Но ты ему не будешь рад

Ведь вечен страшный твой парад

Мой мёртвый брат. Шагай, солдат…

Конь переступил через бревно, скрипнула натягиваемая тетива. Олег дёрнул поводья и прыгнул с поднявшегося на дыбы коня прямо в разросшийся куст. Тренькнула спущенная тетива, и стрела ударила благородное животное в грудь. Конь заржал и попятился назад, а потом упал на землю, хрипя. Олег перекатился к дереву, сел, привалившись спиной к стволу.

– Не стреляй! – крикнул он на диалекте Лорха, и сразу же стрела вонзилась в ствол совсем рядом.

Олег выругался и ужом скользнул в сторону. Мягко нырнул в кустарник и затих.

– Я пришёл поговорить, – крикнул он теперь уже на общем языке севера.

– Ты пришёл с мечом, – язык Ассона отличался от языка северян, но, в общем, был понятен.

– Я отдам тебе его, – Олег понимал, что не сможет тягаться с охотником, выросшим в этих местах. – Мне нужно встретится с вашим кронгом.

– Что ты можешь сказать вождю, пришелец? Он уже слышал много змеиных слов от таких, как ты, - голос, прозвучавший с другой стороны, был грубее первого.

– Пусть кронг сам оценит мои слова. Если они покажутся ему лживыми, вы всегда успеете убить меня.

Ассонские охотники замолчали. По-видимому между ними шёл какой-то немой разговор.

– Выходи! – наконец выкрикнул первый голос. – Выходи, мы не будем стрелять.

Олег вздохнул и поднялся. Первый раунд был выигран. В этом мире не любили вести длинные разговоры. Олег надеялся, что откровенностью ещё можно завоевать расположение вождя этого лесного клана.

Он вышел на поляну, держа в руках ножны с Лунным лучом, положил меч на траву и оглянулся по сторонам. Как будто два бестелесных духа из леса возникли ассонцы. Один, опираясь на лук, спокойно смотрел в лицо Олегу, почти сливаясь в своей коричневой с зелёным куртке со стволом дерева, у которого стоял. Второй бесшумно двигался к нему, почти не приминая травы.

– Так вот они какие, лучники моей армии, – мысленно улыбнулся Олег.

 

Глава 33

 

Кронг Олраф, предводитель клана Росомах, смотрел на пришельца с недоверием. Совсем невысокий, худой, с некрасивым и невыразительным лицом, он почему-то внушал уважение. От этого человека исходила какая-то непонятная, фантастическая сила, суть которой кронг определить не мог. Самое странное было то, что человек не боялся - он мягко улыбался и с удовольствием растирал развязанные руки, но страха не было в его глазах. Хотя что-то всё-таки стыло в глубине зеленоватых глаз. Кронг доверял учению Отца лесов о двойственности человеческой породы. Он сам не раз приносил жертвы богу Дереву с мольбой дать ему, предводителю клана, силу распознавать людские сердца. Кронг наклонился и, вознеся молитву Отцу Лесов, заглянул вглубь глаз этого странного пленника, заглянул и отпрянул. Там, за этой улыбкой, за этой невыразительной внешностью, стыла боль. Боль необыкновенной силы, и если бы она выплеснулась, то заставила бы кричать весь мир. Кронг откинулся на спинку резного кресла и перевёл дух. Он понимал, что этого человека можно пытать, можно мучить, но больнее ему сделать уже нельзя. Этот пришелец заслуживал, чтобы его выслушали.

– Ты так долго оцениваешь меня, великий кронг, – пришелец чуть склонил голову к плечу, не переставая улыбаться. – Что ты ищешь?

– Ищу объяснения, почему до сих пор не принёс тебя в жертву Отцу Лесов.

– На мне нет вины.

– На каждом из нас лежит тень какой-либо вины, – кронг Олраф погладил седую бороду. – Ты пришёл на мою землю, роешь тело нашей земли лопатами, переносишь с места на место древние камни, собираешься сжигать наш лес в угоду своим прихотям и говоришь, что на тебе нет вины. Как тебя зовут?

– Олаг.

– Говори, Олаг, что ты хотел от меня.

– Я прошу твоего позволения набрать в деревнях твоего клана, а так же в других кланах, лучников для моего войска.

Олраф задохнулся от наглости пришельца. Первым его желанием было распорядиться убить нахала, но старость и мудрость взяли верх над эмоциями.

– Я уведу ваших сынов в великий поход и верну их обратно. Взамен я дам всем кланам Ассона свободу от притязаний Лорха, Родра и прочих земель. Я дам кланам столько боевой стали, сколько они попросят, а так же лучшие ткани юга, пряности и посуду востока, открытые порты севера. Кланы Ассона будут известны по всему миру, потому что они первые встали под мои знамёна, – Олег улыбнулся. – Со мной пришёл обоз, в нём уже сейчас много мечей, железных наконечников для стрел и припасов. Когда меня вели к тебе, я слышал, что клан Медведя вторгается на ваши земли и даже Кронг кронгов всех кланов не в силах остановить эти вторжения. Кроме стали, я даю тебе лучшие мечи в этом мире. Даю тебе своих воинов. Я нужен тебе, великий кронг, и ты нужен мне. Мы не останемся на твоей земле, мы не потревожим Отца Лесов, Кронг. Мы здесь временные пришельцы, которые просят твоей помощи, а взамен предлагают свою.

– Нужна ли мне эта помощь, если за неё ты хочешь получить наших детей, которые, может быть, не вернутся из этого похода.

– Посмотри на меня, кронг.

Олраф вздрогнул. Глаза пришельца горели.

– Я пришёл сюда и не уйду без ответа. Ты можешь убить меня и развязать новую войну. Скольких людей клана убьют мои люди? Скольких людей клана убьют солдаты Лорха, которые будут приходить снова и снова? Сколько людей убьют воины клана Медведя, вождь которых одержим, который забыл заветы Отца Лесов? Ты не выиграешь эту войну в одиночку.

– Что ты знаешь о заповедях Отца Лесов?

Гость Олрафа усмехнулся.

– Заветы Бога всегда одни, кронг. И не важно, как люди называют Бога.

– Ты не трус, – задумчиво произнёс Олраф. – И в твоих словах есть истина. Я подумаю над твоим предложением. И пока я буду думать, я прошу тебя оставаться гостем в моём доме.

– Гостем или пленником?

– Гостем, гостем...

Гостям в клане Росомахи предоставлялся бревенчатый сруб на краю посёлка с широкой грубой кроватью, на которой валялась медвежья шкура, кувшином воды и охранником, стоящим возле единственного окна.

Первое, что сделал Олег, растянулся на медвежьей шкуре и закрыл глаза. Было спокойно и грустно. Опять пришла тоска, заныл висок. Почему-то вспомнился молодой неудачник из другого мира.

– Что я приобрёл? Что я потерял? - Олаг перевернулся на живот и уткнулся лицом в шкуру.– Я никогда не найду себя. Я буду метаться по этим мирам и нигде не буду счастлив. Никогда, нигде... Как император.

Он не заметил, как уснул. Это был пустой сон, как падение в бездонную пропасть. Не было в нём ни чудовищ, ни пурпурных башен Хендера. Проваливаясь в чёрную яму, Олег пытался вспомнить лицо Ирис, но её черты ускользали, смазываясь.

– Олаг!

Кто-то кричал совсем рядом. Кричал требовательно и настойчиво.

– Вставай!

Он вынырнул из сна и сел на кровати. Возле постели стоял Олраф. Позади него, держа в руках факелы, стояли воины клана.

– Ты колдун?

– Нет, – ответил Олаг, протирая глаза, – я не колдун.

– Выйдите все! – повелительно приказал Олраф.

Воины клана вышли,  с интересом поглядывая на худощавого человека, к которому их кронг относился с таким вниманием.

– Клан Медведя напал на нас. Сегодня, после нашего разговора. Я ещё не успел обдумать, как мне поступить с тобой, как примчался чёрный вестник и рассказал о деревне Росомах, заваленной трупами, Медведи начали убивать моих людей. Это самый многочисленный из кланов. Час назад прибыл ещё один вестник и передал, что новый полк армии Лорха шагнул в лес с другой стороны, что горят деревни клана Волка. Между кланами началась война, отряды Лорха перешли границу, возле Мёртвой крепости стоят твои люди. Всё идёт слишком быстро, я не успеваю за событиями. И всё это началось с твоим приходом. Кто ты?

– Человек.

Кинжал, сверкнув в свете факела, проколол кожу на горле Олега. Капля крови поползла, вязко щекоча кожу.

– Ты опасный человек. Какую боль ты носишь с собой. Зачем ты перекладываешь её на плечи моего клана.

– Ты стар, кронг, – прошептал Олег, запрокидывая голову. – Я надеюсь, что ещё и мудр. Если ты примешь решение убить меня, может быть, ты будешь прав. Я живу в этом мире несколько лет, но на моих плечах сотни тысяч лет другой жизни. Я открою тебе секрет, кронг. Я задумал переделать мир. С тобой или без тебя. Завтра мы разгромим клан Медведя. Через две недели встретим войска Лорха. Через месяц заключим с Лорхом мир, а через год я стану королём и дам тебе власть над всем Ассоном. Тебе и твоим детям. И не будет больше войн. И будет мир. Ты веришь мне?

Орлаф молчал. Олег отшвырнул от своего горла руку с кинжалом и прокричал прямо в лицо пожилого, уставшего вождя.

– Ты веришь мне?

– Мы победим? – спросил в свою очередь кронг.

– Если будет на то …

– Воля Бога, – продолжил Орлаф.

– Как бы его не называли, – закончил Олег.

– Веди свою армию сюда. Я дам тебе сотню лучших стрелков, чтобы ты не попал в ловушку, – старый вождь сунул кинжал в ножны. – Сколько у тебя людей?

Олег провёл ладонью по шее и, посмотрев на испачканную кровью руку, ответил:

– Пять сотен пеших, двести пятьдесят конницы и сотня стражников в охране обоза.

– Негусто. Я дам тебе две тысячи человек, клан Волка пришлёт тысячу, а клан Медведей может выставить пять тысяч воинов.

– Клан медведей уже проиграл, – Олег вытер о штаны испачканную ладонь. – Пусть твои люди проводят меня в мой лагерь.

Под утро, когда Олег с сотней лесных охотников вышел из леса, он замер в растерянности. Пять ровных квадратов в полном боевом вооружении застыли, выстроившись у разрушенной стены крепости. Когда солдаты заметили Олега, вышедшего из леса, в воздух взлетел вопль пяти сотен глоток.

– Олаг, Олаг!

– Лучники, сопровождавшие Олега, замерли, а потом быстро стали растягиваться в цепь.

– Олаг!

Три фигуры, бегом пересекая поляны, вынырнули из-за спин Алых призраков. Одна стройная, в развевающихся одеждах, вторая огромная, в чёрном панцире и третья в алой броне и закрытом шлёме.

– Спокойно! – крикнул Олег лучникам. – Это друзья.

– Олаг, – подлетевший первым, Киран растерянно остановился, прижимая ладонь к груди. – Мы так волновались, господин.

– Я просто оторву тебе голову, если ты ещё раз так напугаешь нас, – Горан обнял Олега за плечи и обвёл чёткие алые ряды. – Я устал сдерживать этих фанатиков. Если бы ты пришёл на час позже, они пошли бы в лес, убивая бедолаг ассонцев.

– Это неправда, господин, – Родгар, подошедший позже всех, как истинный рыцарь преклонил колено. – Мы знали, что вы живы, но мы очень волновались и хотели быть рядом с вами в этих лесах.

– Спасибо вам, – Олег двинул Горана в плечо, мимоходом обнял Кирана, поднял с колен Родгара, пожимая руки в алых кожаных перчатках. – Я рад, что снова вижу вас. Я сам за вами зверски соскучился.

– Кто это? – Горан беззастенчиво ткнул пальцем в ассонцев, стоящих цепью и опирающихся на длинные луки.

– Наши лучники. Трубите сбор. Мы выступаем. Горан, у нас впереди битва. Твоим парням придётся спешиться и драться в пехотном строю.

– Я понимаю, – согласился Горан. – На коне в лесу не поскачешь.

– Они выстоят пешими?

– Там я, Олаг.

– Значит, выстоят.

– Сбор, друзья мои, мы выступаем.

– Клянусь всеми богами этого мира, как я соскучился за этой фразой!

Ровно через сутки ручей, заполненный трупами бегущих воинов клана Медведя, вышел из берегов. Кровью была залита трава, поляны, и стрелы, как странные растения, торчали из земли и стволов деревьев. Клан Медведя был разбит полностью. Лучники кронга Орлафа притворным отступлением выманили лесных воинов на поляну, и тут же два клина Алых призраков и спешенные наёмники Горана врубились в их ряды. Лёгкие кольчуги и куртки из варёной кожи были плохой защитой против полуторных мечей, а лёгкие клинки из плохой стали не могли пробить тяжёлые доспехи. Длинные луки, главное оружие лесных воинов в ближнем бою, были скорее обузой. Это был не бой - это была резня. Когда воины клана Медведя побежали, за ними вслед ушла лавина стрел, и с криком бросились воины Орлафа и клана Волка. Вышел из берегов ручей, заваленный трупами людей, и темная от крови вода достигла лежащего навзничь солдата в алой броне. Три зелёных стрелы торчали из груди солдата и глазницы шлёма сосредоточенно смотрели в небо. Олаг стоял над солдатом.

– Сколько мы потеряли? – спросил он у тяжело подошедшего Родгара.

– Двадцать шесть братьев.

Олаг обернулся. Кровь была плохо заметна на алой эмали, но теперь Олег увидел, что правая рука капитана в крови, а сбоку на шлёме появилась огромная вмятина.

– Ты ранен?

– Пустяки. Больше сотни братьев ранены.

– Тяжёлых много?

– Трое.

– У нас впереди ещё одно сражение.

Родгар кивнул головой.

– Мы обязательно победим.

Два алых квадрата сдвинули ряды, когда Олаг и Родгар подошли к поляне. Оскал смерти на шлёмах, вмятины в доспехах, стальная грозная сила.

– Сегодня мы пролили первую кровь, – Олаг обвёл взглядом непроницаемые ряды шлёмов с пустыми впадинами глазниц. – Сегодня погибли первые братья Алых призраков. Пойдёте ли вы дальше за мной?

Никто не знал, откуда родился первый крик.

– Да здравствует император!

– Нет, – побледнел Олег, делая шаг назад. – Только не так, нет! – выкрикнул он во всю силу лёгких, но заглушил слабый человеческий голос крик сотен людей.

– Да здравствует император!

 

Глава 34

 

Армия Лорха была наёмной. Она отличалась от Серого братства более мягкими порядками, но и платили здесь меньше. Генерал Дирлаг смотрел на алые ряды, выстраивающиеся на краю поляны, на лучников, собирающихся позади строя солдат, на чёрную конницу, гарцующую на левом фланге армии противника.

– Сколько их там? – спросил он у капитана разведки.

– Семьсот или восемьсот солдат, триста конницы и три тысячи лучников.

– И всё? – удивился генерал.

Капитан пожал плечами.

– Когда их убрали из Лорха солдат было ещё меньше. Наверно часть варваров одела на себя эти уродливые доспехи, примкнув к солдатам.

– У нас семь тысяч пехоты и три тысячи конницы, на что рассчитывают эти варвары. Мы раздавим их после первого же натиска.

– Ассонцы отличные стрелки. Они уничтожали целые отряды при помощи луков.

Дирлагу никогда не приходилось воевать в приграничных землях Ассона. Он вообще с призрение относился к лесным охотникам, считая их трусами, стреляющими из-за деревьев и боящимися открытого боя. Кланы не могли объединиться. Они вечно грызлись между собой, изнуряя друг друга в постоянной войне. Но когда в очередной раз кланы Росомахи и Волка перешли границу и сожгли очередную крепость, в их рядах появились тяжело бронированные воины. Совет Избранных Лорха забеспокоился. Объединения кланов нельзя было допустить. Поэтому и была переброшена в приграничные земли боевая армия генерала Дирлага. День и ночь солдаты шагали сначала по каменистой равнине, потом по непроходимым лесам. Шагали, чтобы встретится с кучкой дикарей и горсткой странных солдат в красной броне. Генерал Дирлаг был раздражён.

– Начали! – отрывисто бросил он.

Капитан приподнялся в стременах и махнул рукой.

Ряды лязгнули, стронувшись с места, огромные воины выстроились в грозную северную стену. За первой стеной, чётко соблюдая дистанцию, двинулась вторая, потом третья. Стальные волны покатились к холму, на котором стояли три, кажущиеся жалкими, красные квадраты, а за квадратами - зелёные с коричневым кожаные куртки ассонцев. Плыли стальные волны, сдвинулись щиты, крепче сжали опытные руки рукояти мечей, боевых молотов и топоров. Стук шагов изредка заглушал боевой крик:

– За вольный Лорх!

Шаг за шагом, многотысячная масса приближалась к холму. Лучники, не торопясь, выбрали из воткнутых у ног стрел самую первую. Загудели потревоженные тетивы, которых касались сильные пальцы.

– Отец леса, прости нам кровь.

Играючи отошли тугие тетивы, прицелились в небо хищные трёхгранные острия. А затем с выкриком «Йа-х!», ушли в небо стрелы. Они ещё летели, когда на тетивы легла вторая стрела.

– Йа-х!

– Что это?

Такого генерал ещё не видел. Стрелы буквально выкосили первый ряд. Железные стены по инерции ещё некоторое время шли вперёд, потом затоптались на месте, сбиваясь в кучу. Алые квадраты на холме колыхнулись, а потом мерно пошли вниз, прямо на прикрывающихся в панике щитами солдат Лорха.

– Конницу вперёд! – срывая горло, закричал генерал.

Он не заметил, как спокойные лучники чуть выше подняли луки. Он не заметил, как потекла с холма чёрная конница, разворачиваясь в цепь. Генерал опомнился только тогда, когда захрипел, нелепо дёргая руками, капитан. Длинная стрела, выкрашенная в красный цвет, пронзила солдата чуть ниже кадыка.

– Этого не может быть! – пробормотал изумлённый генерал.

Лучники были в каждой армии, но ни разу генерал не встречал такой точности и дальности стрельбы.

– Этого не может быть, – повторил генерал, и тут в глаз ему вошла длинная красная стрела.

Обстреляв холм, лучники перенесли огонь на конницу, разворачивающуюся лавиной. Заставили её заметаться по полю, по которому двигались, убивая, два алых квадрата. Потом в конницу Лорха врубились наёмники Олага, и всё было кончено. Армия Великого, вольного города Лорха побежала через полчаса после начала сражения.

Их никто не преследовал. Худощавый человек в алой броне с залитым кровью лицом отмахнулся от высокого солдата, пытающегося наложить на рану повязку, поднялся на холм и посмотрел на мёртвого генерала.

– Император, – окрикнули человека снизу, – что с пленными делать?

– Пусть уходят, – ответил человек. – Пусть расскажут избранным в вольном городе Лорхе, что я иду к ним.

Когда на север вернулась зима, компания была закончена. Вольный город Лорх и кронг кронгов Орлаф, имеющий слово от восьми кланов, подписали вечный мир. Ассон был назван землёй лесных кланов, натиск Лорха угас. Клан Росомахи стал обладателем многих богатств, даже дети клана щеголяли в серебре. Под знамя Алой зари потекли добровольцы. Одни дали клятву и одели алое, но большая часть стала именоваться отрядом Чести Ассона или просто Ассонскими лучниками.

Вкрадчиво ступал по древней земле алый рассвет, открывая новую эру новых королевств. Пять тысяч лучников из разных кланов вступили в армию Олега. Отряд Алых братьев, благодаря молодёжи клана и пришедшим по дороге из Лорха изгнанникам, увеличился до трёх тысяч. Тысячу триста всадников в чёрных доспехах водил Горан, правая рука короля Олага. Киран теперь именовался Оком короля Олага и ужасно смущался от криков приветствия. Левая рука короля Родгар, капитан Алых призраков, остался, несмотря на победы, равнодушен к почестям. Он только ещё ниже стал склоняться в поклоне перед Олегом, да иногда позволял себе улыбаться страшными, синими полосками губ, когда Олег хвалил его.

Олег часто собирал их вместе в отстроенной башне приграничной крепости, которую все продолжали по привычке называть Мёртвой крепостью. Они часами сидели возле камина, попивая вино, и болтали. Хохотал Горан, цвёл в улыбке стеснительный Киран, поглаживая чашу золотыми пальцами, даже Родгар оттаивал и расслаблялся в кресле, прикрывая глаза. Олегу никогда не было так хорошо, как в эти вечера. Он, наконец, обрёл свой мир. После боли и потерь, после многих сражений, крови, предательства и страха, он получил его, но не в золотой чаше, а на острие меча. И когда он, наконец, почти успокоился, когда немного утихла щемящая боль в груди, к нему вновь пришёл император…

…Император стоял на самом верху огромной пурпурной башни замка, возносясь над Хендером. Ветер безжалостно трепал чёрные одежды, развевал волосы, а император улыбался, глядя на притихший город. Здесь царил страх.

– Моя империя - дрожащая, притаившаяся, лежащая на брюхе перед своим властелином.

Император подставил растопыренные пальцы ветру.

– Когда-нибудь я вновь подниму свою армию мертвецов, и вновь пройдусь по тебе, разрушу то, что вы с таким трудом построили, отниму ваши глупые богатства, которые вы скопили, пока я вас не трогал. Смету вас, плодящихся, копошащихся на этой земле, и пойду дальше. Вперёд и вперёд, пока ужас не захлестнёт всю землю.

Император улыбнулся

– Пока каждый, из живущих здесь, не будет вздрагивать при слове: «Император».

Император приподнялся на цыпочки и выкрикнул в ночное небо:

– Император!…

…Олег проснулся и сел на постели.

– Ты вернулся? – прошептал человек.

 Он шагнул к Олегу из темноты и заглянул в глаза.

– Я рад, что ты жив – прошептал император. – Я знал, что ты победишь стража сокровищницы и начнёшь строить свою империю.

– Я не победил его. Стража победил, наверное, самый слабый человек в этом мире.

Император покачал головой.

– Самый сильный. Ты не знаешь силу любви и преданности.

– Зачем ты пришёл?

Император улыбнулся и Олег вздрогнул.

– Поздравить тебя. Я слышал, как тебя нарекли императором, наследник. А ещё я пришёл сказать, что пришло время великого похода. Через полгода армия Грасгаарта разобьёт армию Алонии и королевство падёт. Поспеши поднять свою корону.

– И что потом?

– А потом…

Гасло видение, разваливаясь на куски

– А потом…

Олег подскочил на постели, тяжело дыша. Привычно пришла тоска, заныл висок. Отбросив тяжёлое одеяло, человек встал.

– Корона. Вот она, совсем рядом, моя хрустальная империя. За моей спиной те, кто пойдёт со мной до конца. Я дойду до вершины. Моя жизнь станет размеренной и спокойной, утихнет сердце и ничего не потревожит его, потому что не будет больше страшных поисков, дороги, по колено в грязи и крови.

Человек опять улёгся в постель, зарылся в одеяло и уснул. Он хотел увидеть себя в алых доспехах, на вороном коне, подъезжающего к самому прекрасному замку на свете. Хотел увидеть на широком дворе самую красивую девушку на Земле, глаза которой будут широко распахнуты от счастья. Но вместо этого лязгнули в тяжёлом сне стальные алые ряды, и зашагали на стену врагов, заскрипели натягиваемые тетивы луков и лучники с выкриком: «Йа-х», отправили в смертельный полёт стрелы. Вместо этого мелькнуло перед глазами собственное перекошенное, залитое кровью лицо, и выкрикнули кривящиеся губы: «Шагай, император! Мёртвые не умирают!».

 

Глава 35

 

Мёртвая крепость пылала. Огонь вырывался из окон отстроенной башни, потрескивал, гудел, ограниченный закопченными стенами из дикого камня. С треском обрушилась крыша конюшни, подняв в воздух облако искр.

Прошла зима, чуть подсохли дороги после весенней распутицы, и армия Олага стала собираться в путь.

– На Алонию!

Зов прозвучал. Вскоре полки выступили из лагеря, раскинувшегося вокруг Мертвой крепости, которая запылала, подожжённая наёмниками Горана, как только последний солдат покинул твердыню.

– Я сдержал своё слово, Орлаф, – Олег сжал бока забеспокоившегося коня, и посмотрел на кронга. – Ничего не осталось от моего присутствия в Ассоне.

Орлаф молча кивнул головой. Отблески пожара играли в глазах кронга кронгов.

– Теперь Ассон целиком твой, Орлаф.

– Ты вернёшь тех, кого увёл с собой?

– Они свободны. Это их выбор последовать за мной в Алонию.

– Это будет трудный путь.

– Я всегда иду трудной дорогой.

– Ты непонятный человек, Олаг, – кронг оторвался от созерцания пожара и посмотрел на рано поседевшего молодого человека. – В твоём сердце вечный пожар, и ни одно королевство мира не сделает тебя спокойным. Я стар, Олаг. У меня внуков больше, чем у тебя пальцев на руках и ногах, но я не стремлюсь за несбыточным. Зачем тебе королевство?

– Прощай, Орлаф, – Олег протянул руку кронгу.

– Прощай, – кронг не пожал протянутую руку. Он вновь смотрел на горящую крепость. Что-то ухнуло за каменной стеной, и новый столб искр взлетел над пламенем. Олег развернул коня и, сопровождаемый сотней всадников Горана в чёрных доспехах, поскакал вслед уходящему арьергарду.

– Прощай, – повторил кронг, словно не замечая, что собеседника уже нет рядом.

Пять тысяч Алых призраков, семь тысяч ассонских лучников, превратившихся в два полка - Честь Ассона и Гордость Асона, три тысячи наёмников Горана вышли из лесов и двинулись по землям вольных городов, мимо холодных заливов Севера к тёплым землям Алонии. Два раза армии вольных городов пытались встать на пути этих людей. Но оба раза бежали разбитые полки наёмников Лорха, Родра, Паштана. Армия шла к Алонии.

Олег вышел из шатра в прохладную летнюю ночь. Алый призрак, стоявший на страже, вытянулся, отдавая честь.

– Дивная ночь, – Олег проводил взглядом золотистый росчерк упавшей звезды.

– Да, император.

– Борн, – узнал солдата по голосу Олег.

Солдат, польщённый, хмыкнул.

– Я, император.

– Рука не болит?

– Нормально. Эти северяне дерутся как звери. Зачем они встают у нас на пути?

– Тщеславие, – Олег привалился спиной к стволу дерева, росшего у шатра, и с удовольствием почувствовал, как жёсткая кора холодит кожу. – Мы идём по землям вольных городов, а это не всем нравится.

– Капитан говорит, что самая великая битва у нас впереди.

– Он говорит правду. Мы идём к самому большому королевству этой древней земли. Идём собирать разбитые сердца и строить свою империю.

– Красиво звучит.

Олег засмеялся.

– Почему ты не сержант, Борн? Ты присягнул призракам ещё в Лорхе, одним из первых.

Солдат переложил копьё из одной руки в другую и вздохнул.

– Я хочу, чтобы мне доверили летопись Алых призраков. Каждый стремится оставить что-то после себя на Земле, но дольше всех живёт слово. Я хотел бы быть словом Алых.

– А капитан?

– Капитан сказал: «Посмотрим».

Олег хлопнул солдата по плечу.

– Капитан дал тебе надежду.

– Император?

– Да, Борн.

– Хотите, я прочитаю вам то, что напишу об этом походе.

– У тебя с собой свиток?

– Да, – солдат прикоснулся перчаткой к шлему – Вот здесь, в голове. Я помню каждое слово.

– Я с удовольствием послушаю твою летопись.

– Мы выступили из Ассона сильными, как тысяча ветров, и каждый брат верил в справедливость нашего пути, – начал Борн нараспев. – Мы шли по каменистым землям, и доспехи казались нам совсем не тяжёлыми, потому что мы знали - мы идём домой. Отряд лига за лигой проходил путь, а когда преградила его, восьмого дня месяца посевов, армия Родра и Паштана, братья в первых рядах приняли бой. И во славу императора мы победили. Пусть Бог простит нам пролитую кровь, мы не хотели убивать. Алые не считали убитых врагов, их было много, мы оплакивали погибших братьев. Триста сердец успокоились в камнях Каррага, горного перевала земли вольного города Паштан. Я помню это место - меж двух гор, вставших стражами у могил Алых братьев, оно. Над братьями не насыпан холм, но если ты будешь в этих местах, если у тебя Алое сердце, поклонись мёртвым братьям. Вот имена погибших: Ассур с Юга, Дорт, плотник, Лиссад, что владел мечом лучше всех, Фандор, опытный охотник….

Олег слушал солдата, затаив дыхание. Слушал историю удивительной семьи, которую создал совсем случайно. Эту историю рассказывал человек в алом шлёме, рассказывал певуче и чисто, и нельзя было поверить, что под шлёмом скрыто лицо со страшным клеймом: выжженное раскалённым железом слово, которое стягивало левую щеку, вор.

А потом снова были дороги. За каменистыми землями побережья начались леса, населённые неприветливыми дикими племенами. Несколько раз летели из-за деревьев стрелы в спины солдатам. Но когда несколько раз натянули луки ассонцы, когда выкрашенные в красный цвет стрелы засвистели по лесу и негде было спрятаться от них, племена поутихли.

Шла армия. Шла уверенно и упрямо. И совершенно неожиданно вышла к огромной реке, что опоясывала, как сверкающий чудный пояс, лучшее королевство в мире.

– Ашшан, – улыбнулся Олег, глядя на реку, неторопливо катящую свои воды к океану.

– Что там, за этой рекой? – шёпотом спросил Киран у Горана.

– Алония, – ответил варвар, полной грудью вдыхая свежий речной воздух. – Империя Олага.

Солнце вышло из-за длинного белого облака, и река заблестела серебром в его лучах. Яркий свет залил всё вокруг, и то ли почудилось Кирану, то ли на самом деле, поднялись вдалеке странные пурпурные стены и башни.

 

Глава 36

 

Выстраивались полки. Ёжились солдаты то ли от утренней прохлады, то ли от липкого страха. Огромное поле наполнилось позвякиванием металла, возгласами команд, тихим гулом-разговором. Привычно рассыпали ругань сержанты, выстраивались полки. Сбылось предсказание императора Аббадона: когда войска Олега пересекли реку Ашшан, далеко на севере королевства уже бежали наголову разбитые войска Алонии, и рыцари Грасгаарта секли бегущих длинными мечами. Король Долааг был убит в этом сражении, голову его поднесли королю Грасгаарта, Варролу. Владыка северного королевства поморщился и распорядился бросить её в солдатский нужник. А потом армия Грасгаарта поползла вперёд, сжигая всё на своём пути. Запылали рыцарские замки и города, Превращались в конюшни священные крипты с оком Единого и Сущего, корчились посаженные на длинные колья жрецы неправильного Бога. И вот недалеко от Бобрового ручья, что впадает в Им, встретились армии Олага и короля Гросгаарда.

Олег одел перчатку, посмотрел на разноцветные ряды полков. Алония была поражена его неожиданным появлением из ниоткуда. Вышколенная, дисциплинированная армия несла надежду. Города встречали солдат открытыми воротами, женщины осыпали алые доспехи цветами, добровольцы текли в ряды.

Олег усмехнулся и посмотрел на солнце. Яркий равнодушный диск светил в лица его солдатам, и только за это стоило возненавидеть его.

Главный сюрприз ждал Олега прошлым вечером. Когда полки стянулись к месту сражения и протяжный звук труб врага слышался совсем рядом, в шатёр к Олегу привели человека. Олег оторвался от карты, нанесённой на кусок шёлка, и вздрогнул. Высокий рыцарь в бледно-голубых доспехах стоял перед ним.

– Астерр, лорд цвета Речной Волны, – представился вошедший, чуть склонив голову. – Мы не могли бы поговорить.

– Конечно, лорд, – Олег скрестил руки на груди и посмотрел на вошедшего.

– Наедине! – гость приподнял бровь, чуть повернув голову в сторону друзей Олега.

Горан презрительно хмыкнул, но Олег предостерегающе поднял руку.

– Позвольте представить вам моих друзей, Высокий Лорд. Это моя правая рука и генерал Горан, он поставлен над тремя тысячами всадников в тяжёлой броне, которая, поверьте, не уступает рыцарской коннице Алонии. Это Родгар, капитан Алых призраков, вы наверняка видели этих солдат. Это Киран, моё всевидящее око и мой друг, по своей должности он обязан знать всё. Так кого вы хотите, чтобы я удалил из шатра?

– Хорошо, – сдался Астерр. – Я принёс вам победу, Олаг, из Вольных городов.

– Император! – голос Родгара был тихим, но настойчивым – Повелителя называть император.

Астерр закусил губу и с презрением посмотрел в обожжённое лицо.

– Простите, – наконец продолжил он, – но где же ваша империя?

– Здесь! – Родгар ткнул пальцем в укрытый ковром пол шатра.

– Я не могу так вести беседу. У меня свой король.

– Простите, что напоминаю вам, – вежливо поклонился Киран, – Но король Долааг мёртв, и ещё тысяча извинений, но у короля нет наследников. Я бы хотел уточнить у могучего Лорда, кто его король.

Раздувая ноздри, Астерр перевёл взгляд на Кирана, и тот склонился перед лордом в вежливом поклоне.

– Ладно, – Астер нашёл в себе силы улыбнуться. – Поле боя за вами. Я пришёл как союзник. Рыцари Алонии не хотят оставаться в стороне от этого сражения. Я привёл с собой восемь рыцарских цветов, три тысячи рыцарей. Укажите им место в вашем строю, и мы будем драться, а спор о престоле Алонии поведём после победы.

– Я не укажу вам место в строю.

– То есть как? – опешил лорд. – Армия Грасгаарта в два раза превосходит вашу. Это безумие отказываться от помощи рыцарских цветов. Да я привёл лишь жалкую часть рыцарства, восемь из двадцати шести. Но дух наш не сломлен.

– А я не отказываюсь от вашей помощи, лорд. Подойдите к карте, пожалуйста. Видите эту ложбину?

И вот теперь Олег сидел на коне, возвышаясь над своей армией, и смотрел в сторону неприметной ложбины, куда должен был привести свою тяжёлую конницу лорд Астерр, и откуда она должна была нанести решающий удар по грассгаардцам. Семь тысяч Алых призраков, столько же лучников Ассона и пять тысяч конных наёмников Горана были костяком армии Олега. Так же в его распоряжении были добровольцы, городские отряды, просто искатели удачи, разномастный сброд, насчитывающий шесть тысяч человек. Всю эту толпу Олег поставил на левом фланге, придав им для стойкости тысячу лучников из Чести Ассона. Четыре тысячи Алых призраков встали в центре, за ними стояли три с половиной тысячи лучников Гордости Ассона. Три тысячи Алых и две с половиной тысячи лучников Чести Ассона стали на левом фланге. Конница Горана осталась в резерве. Олег опять посмотрел на ложбину, из которой, как только появится столб дыма на холме, должна хлынуть рыцарская конница. Больше всего Олега беспокоил левый фланг. Он повернулся к Горану, подобно скале возвышающемуся на вороном жеребце.

– Горан, поезжай к сброду, стоящему слева. Нельзя, чтобы он побежал, слышишь!

Улыбнулся Горан, дернул поводья, и очень скоро раскатился над левым флангом его бас.

– Сомкнуть ряды! Копейщики, вперёд! Стоите, как брюхатые бабы! Капитана ко мне!

– Выстоят! – уверенно шепнул Олег. – Теперь выстоят.

Он с удовольствием перевёл взгляд на чёткие алые квадраты своей армии. Лёгкая, прочная броня доспехов пехоты, ладные серебристые кольчуги и плоские шлемы ассонцев, сменившие зелёные куртки.

– Ну что? – спросил Олег у утреннего тумана. – Начали?

Шло время. Утреннее солнце, наконец, осторожно сняло занавесь тумана, и противники увидели друг друга. Сорок тысяч грассгаардцев стояло перед полками Олега. Пешие бронированные легионы попирали землю тяжёлыми, высокими щитами, стояли сплошной иссиня-чёрной стеной. Арбалетчики, скрываясь за ними, готовились засыпать войска Олега ливнем тяжёлых болтов. А позади армии, возле высоких шатров, выстраивались рыцари Грасгаарта - шестнадцать тысяч флажков, двадцать восемь цветов. Что значили по сравнению с этой железной лавиной воинов, всю свою жизнь держащих в руках меч, двадцать пять тысяч солдат самозваного императора?

– Сорок тысяч против двадцати семи, – прошептал Киран

– Вернись в обоз, друг мой.

Киран затряс головой.

– Если погибнем, так погибнем вместе.

Солнце застыло в зените, заняв ряд в самом верху небесного амфитеатра. Застыло, чтобы полюбоваться, как тысячи людей через очень короткое время примутся убивать друг друга.

Громовой звук труб, донёсшийся из лагеря грасгаардцев, заставил Олега приподняться в стременах. Звук поднялся из глубины вражеской армии и угас, но подхватил его крик, нарастая и ширясь, раскатился по полю и донёс до Олега восторженное:

 – Король!

Олег, как наяву, увидел специально насыпанный холм, на который поднимается белоснежный конь с гордым седоком. Корона сверкает драгоценными камнями на его голове, тяжелы одежды, расшитые золотом. Король, властелин сорока тысяч грасгаардцев, которые пойдут за него на смерть. Вот посмотрел он на свою могучую армию, и лениво поднял холёную руку в приветствии. От этого ещё выше взметнулось восторженное:

 – Король! С нами король!

Олег усмехнулся и тут же почувствовал, как тысячи глаз впились в него с равнины. Те, кого он привёл на это поле, ждали чего-то от худощавого, рано поседевшего человека. Ждали, потому что наступил день великой битвы за империю алых сердец. Их было двадцать шесть тысяч против сорока. Сорока тысяч лучших солдат этого мира. Что можно противопоставить этой лавине стали? Что ответит на выкрики врага этот странный человек? Люди смотрели на своего императора, смотрели и ждали.

Олег спрыгнул с коня, посмотрел на синее небо, встал на колени. И дрогнули ряды, качнулись, в испуге ломая линии. Переглянулись ветераны в закрытых шлемах. Почему склонился Олаг, почему встал на колени сейчас, когда несётся над полем гордое: «Король с нами!». Не испугался ли он? И дрогнули ряды.

– Прости меня, – шептал в это время Олег, закрыв глаза. – Это последняя ступенька, на которую я поднимаюсь. Я в ответе за этих людей, и они обличают моё тщеславие, мою гордость, веря в меня. Они согрелись среди братства сердец и хотят воевать против целого мира. И каждая смерть в этом сражении пусть будет на мне, каждая капелька пролитой здесь крови пусть всю мою жизнь осуждает меня. Я не пущу Грасгаарта в Алонию, и прошу Тебя - дай им победу. Ценой моей смерти, ценой моих вечных мук подари победу Алым призракам, и они принесут этому миру прекрасную Алую зарю тысяч чистых сердец.

Колыхались ряды, и напрасно кричал Горан, сбивая расстроенные полки в кулак. Напрасно Киран заламывал руки, с тоской глядя на Олега. Олег молился. Но вот человек встал. Встал и посмотрел на небо. Смотрел недолго, через несколько секунд он уже опустил глаза и глянул на изломанные линии полков. Человек не сделал ни одного высокопарного жеста, не придал своему лицу никакого выражения. Он улыбнулся, как-то беззащитно потёр ладонью висок и сказал только одну фразу. Сказал очень тихо, но голос его громыхнул над армией, раскатываясь по поляне.

– Сегодня с нами Бог.

Потом говорили, что это была случайность, но в тот час, когда длинная молния сверкнула из-за человека, выбросив длинный искрящийся язык в сторону грасгаардских легионов, все закричали о чуде. Потом говорили, что наступила тишина, но те, кто был там в тот день, помнят как взвыли ряды

– С нами Бог!

И смёл этот могучий крик жалкий клич грасгаардцев, смёл и покатился дальше.

– С нами Бог!

А затем шагнули вперёд полки, двинулась мерно на врага армия, которую одарил вниманием таинственный и великий Бог. И всё равно было солдатам этой армии, что где-то там, маленький человек, называющий себя королём, махнул рукой, посылая своих солдат против армии Бога.

Расступились ряды грасгаардской тяжёлой пехоты, и шестнадцатитысячная лавина рыцарской конницы хлынула на поле, в одном порыве стремясь снести армию Олега.

– Копья!

Ряды остановили шаг, опускаясь на одно колено, вбивая основания древков копий в жирную землю. Лавиной шла рыцарская конница, и на остриях пик сверкало солнце.

– Йа-х! Йа-х!

Первые стрелы были ещё в полёте, когда за ними ушла вторая волна, а потом ещё и ещё. И покатились с бронированных коней разноцветные рыцари, захлебнулась атака. Те, кто прорвался через лавину стрел, наткнулись на копья. Пытаясь прорваться сквозь строй копейщиков, рыцари останавливали атаку, превращаясь из бронированного кулака в подобие суетящихся перед изгородью овец. Отхлынула конница, оставляя мёртвых и умирающих на скользкой от крови траве. Откатилась конница, и под крики командиров: «В панцирник!», двинулась вперёд пехота Гросгаарда. Первые ряды сомкнули щиты, задние наоборот подняли щиты над головой, превратив железный квадрат в неуязвимую черепаху.

– В ряды! – надсаживали горло сержанты в алых доспехах. – Сомкнуть щиты!

Алые солдаты метнули копья, но те отскакивали от закрывшихся щитами рядов.

И тут из-за спин пехоты Грасгаарда полетели арбалетные болты. Призраки торопливо перестроились, прикрываясь щитами. А потом армии столкнулись. Удар от столкновения был страшным, казалось, огромный молот ударил по наковальне. Рёв сражения стал подобен урагану. Лавина пехоты Грасгаарда, как океанская волна, упала на алые ряды. Проклял на холме свою жизнь рано поседевший человек. Проклял своё тщеславие и гордость.

Но алые ряды выстояли. А потом случилось невозможное. Они сделали шаг вперёд, потом ещё один, и вскоре пошли, гоня тяжёлую пехоту Грасгаарда, как тряпка гонит по полу мутную воду. Трубы завопили в стане врага, и резерв шагнул стальными квадратами навстречу Алым призракам. Шум сражения стал ещё громче. И тут, перестроившаяся лавина рыцарской конницы Грасгаарда, ударила в левый фланг. Через несколько минут левого фланга не было. Была толпа бегущих людей, которых вырубала рыцарская конница. Тысяча ассонцев отложила луки, встала в каре, вынимая мечи, но за несколько мгновений была сметена многотысячной лавиной. Киран умоляюще посмотрел на Олега.

– Олег, там Горан. Пусть тяжёлая конница поможет ему.

– Нет, – отрезал бледный Олег. – Не время.

Рыцарская конница, увлёкшись преследованием, слишком сильно вырвалась вперёд.

– Йя-х!

Красные стрелы лучников центра ударили во фланг сгрудившейся конницы. Грозная лавина превратилось в месиво людей и коней, визжащее и вопящее.

– Вот теперь время, – Олег одел шлем и потянул из ножен меч. – Зажигай костёр!

Чёрные наёмники Горана врубились в деморализованную неожиданным ударом рыцарскую конницу. Их было слишком мало, чтобы обратить конницу врага в бегство, но лучшая часть армии Грасгарда оказалась скованной. Опять завыла труба в лагере Грасгаарда, последний резерв двинулся на поредевшие полки Алых призраков, умиравших на равнине в окружении грасгаардской тяжёлой пехоты.

– С нами Бог!

Олег отрубил руку с мечом и огромный всадник в фиолетовой броне вывалился из седла. Второй, взмахнув топором, обрушился на Олега, но наёмник в чёрной броне с грохотом опустил ему на голову боевой молот.

– Вперёд, ублюдки!

Знакомый зычный голос Горана изрыгал страшные проклятия. Каким-то чудом он сумел остановить часть бегущих, и теперь вёл их на помощь Олегу.

– Помесь пауков и змей, если кто-нибудь побежит, я убью его! Вперёд!

А над холмом тянулся вверх столб чёрного дыма.

– Да где же они? – заорал Олег, отбиваясь от наседавшего на него рыцаря.

Терзала грасгаардская пехота монолитный, но стающий всё меньше и меньше квадрат Алых призраков, вот уже стрелки Ассона, расстреляв все стрелы, достали мечи и бросились в общую схватку. Плыл над холмом чёрный столб, но ничего не происходило.

Они появились с криком: «Алония и Долааг!», и ударили в спину рыцарям Грасгаарда. Растерянные рыцари, измотанные схваткой, начали откатываться. Сначала медленно, а потом, не смотря на то, что их всё ещё было больше, чем противника, всё быстрее и быстрее. Измотанные бесконечной схваткой и точной стрельбой ассонцев, они стремились выйти из боя. Напрасно король вместе с личной гвардией бросился на поле боя, напрасно выли трубы. Вновь окрылённые надеждой шагнули вперёд Алые призраки. Ассонцы, встав в каре, пошли на тяжёлую пехоту, и двигалась по шахматной доске поля боя мощная фигура рыцарской конницы Алонии.

Грасгаардцы побежали. Конница Алонии ушла за ними, сея панику среди бегущих. Олег слез с коня и только сейчас почувствовал боль в боку. Что-то липкое стекало по лицу, и Олег с удивлением понял, что шлёма на нём больше нет.

– Всё кончилось! – прохрипел кто-то рядом.

Перемазанную своей и чужой кровью фигуру, с чьим-то топором в руках, не трудно было узнать.

– Ты живой?

– Не знаю – охнув, Горан захромал к Олегу.

– Господин мой, император! Врача сюда! – Киран, с мечом в руке и кольчуге, выглядел так непривычно, что друзья рассмеялись.

– Пойдём к Алым, – Олег поднялся с земли.

– Идите, я своими ребятами займусь.

Поле было буквально завалено трупами. Тёмные доспехи солдат Гросгаарда перемешивались с разноцветной бронёй рыцарей. Но много было и алых лат. Закрытые шлемы надёжно скрывали гримасу смерти.

– Простите меня, – шептал Олег.

Те, кто остался в живых, стояли, собравшись в обычный для Алых призраков квадрат. Рядом в таком же строю стояли Ассонские лучники.

– Император! – прокричал знакомый голос.

Доспехи Родгара были страшно иссечены, правая рука висела плетью, поэтому меч капитан держал в залитой кровью левой руке.

– Слава императору! – слаженно выкрикнули Алые.

Олаг ввалился прямо в строй. Обнимая стальные наплечники, смеясь и плача, срывал шлёмы, ерошил волосы.

– Борн! Ты жив.

– Я стал летописцем Призраков, император.

– Сколько имён ты впишешь в летопись, Борн? Сколько сердец осталось здесь?

– Они счастливы, император, они победили. А пока в живых остаётся хоть один из Алых призраков, семья будет жить.

– Олаг!

Астерр ехал в сопровождении оруженосца, держащего у стремени стяг с гербом лорда. За Астерром, на сером коне в яблоках, ехал широкоплечий рыцарь в тёмно-зелёной броне.

– Это победа Ола…

– Император! – оборвал лорда грозный голос. – И поверьте мне, лорд, ещё одна такая ошибка и вы пожалеете об этом.

Гордый рыцарь вспыхнул и схватился за меч. Но колыхнулись в движении ряды, заскрипели тетивы луков. Астерр усмехнулся уголком рта и спрыгнул с коня.

– Это победа, император Олаг. Признаюсь честно, вы можете брать королевство голыми руками. Но я надеюсь, вы не будете выступать против заветов и правил рыцарства Алонии.

– Я сохраню рыцарство Алонии, мало того, я дам начало новому цвету в рыцарских рядах.

– Будь я проклят! – рыцарь, приехавший вместе с лордом Астерром, стащил с головы шлем. – Будь я проклят!

– Лайан!

Барон спрыгнул с коня и обнял Олега.

– Я уже думал, ты давно умер!

– Лайан! Барон! Ирис. Как Ирис? – Олег отодвинулся от барона и покачал головой. – Только подумать, прошло три года. Не говори Ирис, что ты видел меня. Я приеду сам. В алых доспехах того цвета, что подарила мне твоя дочь.

– Ирис замужем.

– Как?

– Ирис замужем. Прости, Олаг.

– Император, – поправил барона непреклонный голос Родгара. – Повелителя называть Император.

 

Глава 37

 

Коронация была назначена на пятый день месяца Длинных рассветов. Съезжались со всех сторон освобождённой Алонии рыцари с семьями, чтобы присутствовать на празднике. Шумел народ на улицах Хеорода

Олег прошёлся по тронному залу королевского дворца Алонии, прислушиваясь к гулкому эху собственных шагов. Стынущая тоска бродила рядом серым привидением, привычно ныл висок. С древних стягов поверженных королевств, украшавших мраморные стены тронного зала, настороженно смотрели на молодого императора фантастические звери: грифоны, драконы, многоголовые собаки. Пустой огромный зал и одинокий человек. Тяжёлые створки двери, окованные серебром, распахнулись.

– Император, – Киран поклонился. – Лорды ждут, господин.

– Ты пригласил Лайана, Киран?

– Да.

– Хорошо. Иди. Я скоро приду к Лордам.

Снова сошлись створки двери. Олег подошёл к трону, возвышающемуся над залом, поднялся по ступеням и сел в кресло, на котором переплелись двадцать шесть рыцарских цветов Алонии.

– Время перемен.

Олег опустил голову и как будто задремал.

– Шагай, солдат.

Олег вскинул голову, озираясь.

– Шагай, солдат, – тихий призрачный голос был настойчив. – Ты теперь в ответе слишком за многих. Если упадёшь ты, то как устоят те, кто с надеждой смотрит на тебя. Империя - это мираж на горизонте вечности. Он исчезнет, как только ты дойдёшь до него. Останутся только любовь.

Голос перешёл на шёпот.

– И боль.

Молодой император рывком поднялся с трона. Потёр висок, отбросил со лба седую прядь и пошёл к двери.

Через несколько минут в Зале совета империи Алонии распахнулась дверь, и, грохоча по чёрным плитам пола подкованными башмаками, в Зал вошли Алые призраки. Вошли строем и встали вдоль стен, глядя на собравшихся лордов пустыми глазницами страшных шлемов. Следом за призраками вошёл император. Длинная алая мантия мела пол. Отбросив её одним движением, Олег тяжело опустился в приготовленное кресло. Двадцать шесть Лордов рыцарских цветов и три Лорда земель остались стоять, настороженно глядя на нового владыку Алонии.

– Садитесь, Лорды.

Заскрипели кресла, полукругом стоявшие перед императором. Лорды посмотрели в уставшее лицо, ожидая, что скажет человек. Вновь открылись створки двери зала, и в комнату вошли ещё четыре человека. Киран, Горан, Родгар в неизменных алых доспехах, но без шлема и Лайан, Барон Алонии, рыцарь цвета Сумеречного Леса. Они подошли к креслу императора и встали за ним.

– Я слово императора, – звонко произнёс Киран. – Пятого дня месяца Длинных рассветов рыцарство империи должно будет присягнуть на верность. Кто не присягнёт в этот день, перестаёт быть рыцарем и лишается цвета. Все рыцари, кто сражался в рядах Алой армии императора, с Грасгаардом у Бобрового ручья получают от империи в подарок земли Аваага, что на границе с Грассгаардом, золото и вечную признательность империи. Лорд земель Таррог, что вступил в переговоры с Грасгаардом…

Огромный рыцарь в песочных доспехах, заросший чёрной бородой, вскочил.

– Что вступил в переговоры с Грасгаардом, лишается титула Лорда Земель, и титул волей императора переходит к Барону Лайану, рыцарю цвета Сумеречного Леса.

– Самозванец, – заревел вскочивший рыцарь. – Кто ты такой, что бы лишать рыцаря Лордства.

Меч с шорохом вышел из ножен Лорда.

– Барон Лайан присягнёт императору первым. Лорд Астерр, рыцарь цвета Речной Волны, за заслуги перед империей, объявляется Первым Лордом империи и Несущим волю императора, – не обращая внимания на бывшего Лорда продолжал Киран. – После коронации рыцарские цвета должны будут снизить налоги на своих землях, отменить пошлины с купцов, проходящих по дорогам, предоставить императору отчёт о расходах…

Лорды зашумели. Рыцарь в песочных доспехах тяжело дышал.

– Убьём предателя! – наконец выкрикнул он, бросаясь к трону.

Красная стрела, свистнув, насквозь пробила кирасу, остриё, проткнув сердце, вышло из нагрудной пластины. Рыцарь упал на каменные плиты, разбросав руки. На галерее, один из двадцати шести лучников, наложил на тетиву длинного лука новую стрелу.

– Все рабы тайные и явные должны быть отпущены на свободу, надзор за свободами поручить по воле императора жрецам Единого и Сущего. Я слово императора!

В зале наступила тишина. Олег поднялся с кресла.

– Мне больно видеть не Высоких Лордов, но людей, которые не думают о будущем Алонии.

– Извините, император, – пожилой Лорд в тёмно-синих доспехах, растолкав сгрудившихся лордов, вышел вперёд. – Я понимаю вашу заботу о народе Алонии, о будущем страны. Но вы убиваете самое главное, вы губите рыцарство империи. Я Дагран, мой рыцарский цвет - цвет Глубоких вод, и я говорю вам, что рыцарство поднимется против перемен. Может стоит подождать немного. Подождать, император, пока цвета…

– Где был ваш цвет, Лорд, когда любящие Алонию умирали у Бобрового ручья? Где были остальные цвета? Расскажите о заветах рыцарства тем, кто лёг под копыта конницы Грасгаарда. А не рыцарские цвета ли бежали, забыв о чести, о короле Долааге, бежали, бросая знамёна? Но я не хочу погубить рыцарство. Я хочу, чтобы рыцари дали новые обеты, я хочу, чтобы прекратились кровавые походы на Грасгаард. Я пришёл в эту страну не как самозванец, не как завоеватель, но как хозяин. И если кто-нибудь в гордости и злобе поднимет свой цвет, лорды, то это будет его последняя выходка. Я император.

– Да здравствует император! – рёв Алых призраков заглушил оправдания Даграна.

Крик подхватили лучники на галерее, внешняя стража. Подхватила и передала народу, собравшемуся у дворца:

– Да здравствует император!

Вечером, когда друзья по обычаю собрались вместе, Олаг, сунув в камин вертел с нанизанными кусками вымоченного в белом вине мяса, цокнул языком.

– Сегодня ты сломал хребет гордому рыцарству Алонии, Олаг.

– Неправда, – Олег, развалившись в кресле, переложил ноги на маленькую скамеечку и отпил вина. – Сегодня я дал рыцарству Алонии другую цель. Рыцарь должен быть таким, каким его описывают поэты, а не хитрой змеёй.

– Этого никогда не будет, – Горан выдавил на мясо лимон и сунул вертел в камин. Тяжёлые капли сока, шипя, падали в огонь, и по комнате полз вкусный запах жаренного мяса.

– Будет.

Единственным источником света в маленькой комнате был только камин, разбрасывающий яркие отблески на лица сидящих вокруг людей, на золото чаш, толстый ковёр на полу, жёлтые деревянные панели стен и развешанное на стенах оружие.

– Рыцарь должен защищать слабых. Рыцарь должен вечно страдать, что его нет рядом с теми, кому плохо. Рыцарь - это не звание, это состояние души.

– Почему ты не дал империи свой цвет.

Олег пожал плечами.

– А ведь это было бы здорово, господин!

– Киран, этот цвет не мой. Я уже подарил его.

Все посмотрели на Родгара, наливающего вино в чаши, и воин смутился.

– Этот цвет я отдал тем, за кого мне никогда не будет стыдно.

День коронации приближался. Улицы украсились гирляндами, и население Хеорода увеличилось вдвое благодаря притоку желающих посмотреть на нового правителя Алонии. Гостиницы и постоялые дворы были забиты рыцарями, купцами, жрецами. Со ступеней Главной Крипты Алонии, Криптон Бога Единого и Сущего, объявил об избранности Императора. Народ переваривал слухи о скорой отмене налогов, о вольности купечеству и ремесленникам. Шумно и празднично было в Алонии, когда начался месяц Длинных Рассветов.

Олег последнее время спал без снов. Он поздно ложился и очень рано вставал. В день коронации он проснулся ещё раньше обычного, за окнами ночь ещё не боролась с первыми лучами рассвета, звёзды были яркими, а огрызок луны разливал призрачный свет. Тени жались по углам, но Олег так давно отучился бояться их. Лёжа с закрытыми глазами, он попытался представить себе процесс коронации, но в голову ничего не приходило. Киран с Гораном затевали что-то необычное, но Олег почти не вникал в их замыслы. Империя требовала дел, забирая весь день целиком, совершенно не оставляя места для размышлений. Рыцарство, ещё не смирившись с ограничением вольностей, тихо роптало, и Лорд Империи Астерр всё больше боялся, что этот ропот выльется в мятеж. Лайан старательно избегал императора, он как будто боялся изменившегося Олага из другого мира, наивного рассказчика, выросшего в холодного императора, повелителя Алонии. Олег усмехнулся. Что-то происходило в душе. Что-то совершенно непонятное. А потом пришёл сон…

… Император Аббадона посмотрел на мёртвую армию, стоящую перед ним. Правильные квадраты рядов, ужасные маски адских лиц. Они стояли, ожидая приказа. Город, спрятавшись за стенами, застыл в мучительном ожидании. Император вздохнул. Страшная усталость навалилась на худые плечи. На холме было прохладно. За спиной поскрипывали наспех сколоченные виселицы. Раскачиваясь в петлях, на город, вместе с императором, смотрели почерневшими лицами три человека. Ещё вчера они пришли с дарами от города. Пришли умолять пощадить живущих  там людишек. Пришли с призрачной надеждой тронуть сердце императора тёмной стороны. Повелитель не мучил их долго. И после пыток, повесил на этом холме, чтобы наивные глупые люди были свидетелями холодной ненависти императора.

– Я кошмар ваших душ. Я наказание за ваши грехи, – император потёр руки и зябко передёрнул плечами. – Вы молитесь вашему Богу и он прощает вас. Но вы забываете, что я не простил вас. Я пришёл собрать плату с ваших грязных душонок, плату за всё.

Армия стояла в безмолвии и смотрела на своего владыку. В городе раскатилось несколько ударов, и катапульты выбросили в сторону войск императора пять или шесть бочек, наполненных горящей смолой. Не долетев до мёртвых рядов, бочки упали, разбрызгивая огонь, и язычки пламени разбежались по желтеющей траве. Император улыбнулся и привычно погрозил пальцем городу.

– Я делаю это ради вас, – он ссутулился. – Вы знаете, кто ваш враг и, может быть, наконец-то, объединитесь против зла, может быть, наконец-то, сделаетесь хоть чуть-чуть лучше, почувствовав тяжёлую длань повелителя тёмной стороны. Я делаю это ради вас. Я приношу в жертву этот грязный городок. Приношу в жертву.

Император повернулся к виселицам и посмотрел в распухшие лица людей, чёрные языки, вылезшие из ртов, мёртвые глаза, глядящие на город.

– Вот так, – сказал император. – Я пришёл.

Тонкая рука, затянутая в чёрную перчатку, поднялась в воздух. На секунду она замерла как будто в нерешительности, но затем решительно указала армии нечисти на невысокие стены. И армия пошла вперёд…

 

Глава 38

 

Сто барабанов грохнули в тишине. Чёткий ритм родился в грохоте ударов. Тяжёлый рокот перекрыл все звуки, стёр их, накрыв широкое поле. Олег, в развевающейся алой мантии, шёл мимо рядов коленопреклоненных рыцарей. Шел мимо приспущенных стягов лордов, мимо мечей, лежащих на земле перед новым правителем Алонии, перед ним. К первой сотне рокочущих барабанов решительно присоединилась вторая. Варварская мелодия изменилась, темп её стал быстрее. Грохотали барабаны, шаги императора ложились на кроваво красную шерстяную дорожку. Алые сапоги ступали на тени рыцарей, которые солнце вытянуло вдоль дороги, ведущей к империи. Император шёл. Глаза рыцарей провожали худощавую, чуть сутулящуюся фигуру, и удивление металось в глазах. Неужели этот незаметный человек в Алом камзоле с тяжёлой золотой цепью в шёлковом плаще и есть их император? Может, это сон? Не может этот человек быть победителем гордого короля Грасгаарда, не может быть усмирителем вольных лордов Алонии. Это какая-то ошибка. Но рассеивали сомнения ряды Алых призраков, с восхищением провожающие глазами этого некрасивого, грустного человека. Рассеивали сомнения лучники в зелёных куртках, вопящие на стенах: «Да здравствует император!». Рассеивали сомнения наёмники в чёрной броне, стоящие плотной стеной. И опускались к земле глаза рыцарей. И, не понимая ничего, они уже были готовы присягнуть этому странному человеку. Император шёл. Рука в алой перчатке поднялась, дрогнувшие пальцы потёрли ноющий висок. Император шёл. Третья сотня барабанов вплела свою мелодию в боевую гордую рокочущую музыку. Навстречу императору шагнули четыре фигуры. Астерр в светло-голубой броне, алый Родгар, Киран в развевающихся золотых одеждах с вышитым на груди красным оком, Горан, выглядящий точно так же, каким увидел его Олег в таверне - в кожаной безрукавке, меховых штанах, с гривой волос, перетянутых кожаным ремешком. В руках Астерра была корона Алонии. Они шли в такт грохочущей музыке, а навстречу им шёл император. Император шёл. Поднимались и опадали в воспоминаниях то чёрный лес с шипящими чудовищами, то старуха, растирающая в каменной чаше какие травы, то глаза Ирис. Наплывали странные образы: пехота, идущая вперёд, ночной лес, поле, усыпанное мёртвыми телами, и, стоящий на холме, тоскующий, злобный император Аббадона. Император шёл. Грохотали барабаны. Четверо людей остановились и опустились на колени. Сделав несколько шагов, император подошёл к ним, и тогда барабаны затихли.

Тишина, наступившая вокруг, не нарушалась ничем. По традиции верховный криптон Алонии должен был, спросясь благословения Единого и Сущего, возложить корону на голову короля. Но сейчас всё было по-другому. Молодой человек, огрубевшими от меча руками, поднял корону, и в полной тишине сам опустил её на рано поседевшую голову. И вздрогнули бесстрашные рыцари от рёва Алых призраков и ассонцев.

– Да здравствует император!

А вечером был праздник. По слову императора все таверны открыли свои двери за счёт казны. За городом на огромном поле ставили наспех сбитые столы, везли телегами бочки. Золотой королевский дворец Хеорода цвёл огнями. Рыцари с дамами парами входили в огромный Праздничный зал дворца под выкрики герольда. Двадцать шесть рыцарских цветов пришли на коронацию. Ни один цвет не остался в стороне. Алония присягала. Император появился в зале только один раз. Он вышел из боковой двери, насмерть перепугав герольда, успевшего растерянным фальцетом выкрикнуть:

– Император.

Головы присутствующих склонились в почтительном поклоне. Император был одет всё в тот же алый простой камзол и чёрные бархатные штаны, в которых был на коронации. Сапоги, подобранные в цвет камзолу, были пыльными, алый плащ волочился по земле. Перчатки были засунуты за чёрный кожаный пояс, на котором висел Лунный луч и кинжал. Серьёзные зелёные глаза Олега, казалось, искали кого-то в зале.

– Мой господин! – Киран был великолепен. Его наряд, усыпанный драгоценными камнями, был по-восточному просторным, скрадывая очертания фигуры. На груди Кирана был бриллиантами выложен открытый глаз, указывая на должность друга императора. – Мой господин, я так рад за вас! - на руке, которую Киран приложил к груди, тускло блеснули золотые пальцы. – Это великий день.

– Спасибо, друг мой.

– Познакомьтесь, император, это Лалит.

Высокая девушка в голубых шелках с тщательно подобранными драгоценностями смущённо поклонилась Олегу. Она ужасно стеснялась, и от этого ещё больше расцветала. И по тому, как смотрел на неё Киран, Олег понял, что скоро дворец заполнится разбитыми сердцами.

– Это дочь Лорда Империи Астерра, – Киран с восхищением смотрел на девушку. – Правда, она прекрасна.

– Правда, Киран.

– Благодарю вас, повелитель. Мой отец много рассказывал о Вас, император, – девушка склонила голову в поклоне.

Чей-то бас раскатился по залу.

Горан в скромных, но удивительно хорошо сшитых чёрных одеждах, вёл под руку белокурую красавицу.

– Мой император! Это великий день.

– Да, Горан.

Олег шагнул в зал, и гости расступились перед ним. В сиянии и блеске драгоценностей, среди красавиц Алонии и широкоплечих рыцарей, Олег казался ещё более худым и уставшим.

– Император.

Она стояла возле отца, а возле неё стоял ещё какой-то мужчина, но Олег даже не смотрел на него. Он видел только маленькую стройную фигурку в чёрном, до пят платье. Уже совсем другом платье без серебра. Смотрел на плечи удивительной формы, на глаза, уголки которых были чуть-чуть оттянуты к вискам. Смотрел на гордый носик и ямочки на щеках. Смотрел и чувствовал её взгляд. Немножко растерянный, но всё-таки смелый, взгляд принцессы.

– Ирис! Рад, что вы с отцом здесь, – Олег хотел, чтобы его голос прозвучал уверенно и весело. Но голос подвёл, дрогнул, фраза вышла фальшивой и хриплой.

– Мой супруг, император! – Ирис чуть опустила голову, и Олег впервые посмотрел на мужчину у неё за спиной. Избранник Ирис был красив. Открытое смелое лицо, спокойные глаза, правильные черты.

– Как твоё имя, рыцарь? – Олег опять почувствовал, что безумно устал.

– Айгарн, император. Айгарн Ластгард из цвета Зимних полей. Я сражался у Бобрового ручья вместе с бароном Лайаном. Это была великая битва, император.

– Да, рыцарь, великая битва.

Олег плохо помнил начало праздника. На губах его стыла дежурная улыбка, он кивал лордам, выслушал в свою честь приветствие рыцарей Алонии. Потом сидел во главе стола, стараясь не замечать озабоченных взглядов Кирана, и улыбался, улыбался, улыбался… Он ушёл после второй перемены блюд, подняв тост за рыцарство Алонии. Киран и Горан хотели последовать за ним, но Олег кивнул друзьям, чтобы они остались. Выйдя в коридор, он покачнулся, провёл по лицу рукой и, раздирая на груди камзол, побрёл по длинным коридорам королевского дворца. На эту сторону дворца Алые призраки не пускали никого. Тут Олег чувствовал себя спокойно. А главное, в этом крыле была любимая комната друзей, где они собирались по вечерам, возле огромного камина, и болтали. Олег знал, что там всегда найдётся кувшин вина. Шаркая ногами, как старик, Олег шёл к ней.

– Простите, император.

Родгар редко снимал шлём на людях, но сейчас он был без шлема.

– Да, друг мой.

Олег загнал боль внутрь себя, она дёрнулась оттуда пару раз, но потом свернулась внутри клубком, холодя сердце.

– Да, мой друг.

– Пройдите в южную библиотеку, император.

– Зачем?

– Я не могу вам сказать, господин. Пройдите в южную библиотеку.

Олег вздохнул и отправился за своей левой рукой. Возле библиотеки стояли на страже Алые призраки. Что-то необычное было в их позах, Олег посмотрел на них удивлённо, потом повернулся, чтобы спросить у Родгара, не пьяны ли его солдаты, но коридор был пуст. Родгар исчез. Олег пожал плечами и вошёл в библиотеку. Там пахло кожей и покоем. Пройдя мимо стеллажей со свитками, Олег остановился посередине библиотеки у светильника.

– Не зажигай свет.

Олег повернулся. Ирис стояла у стены.

– Темно, – почему-то шёпотом сказал Олег. – Я тебя не вижу.

– Ну, тогда зажги.

Олег поднёс тлеющий трут к фитилю, затрещало масло, и комната озарилась желтоватым неровным светом.

– Как ты попала сюда?

– Я подошла к удивительно доброму человеку в красной броне и назвала себя. Он привёл меня сюда, поставил стражу, а потом пошёл искать тебя по моей просьбе. Как его зовут?

– Его зовут Родгар.

– Поговори со мной, – попросила Ирис. – Нельзя, чтобы боль оставалась в тебе.

– Я вернулся, – просто сказал Олег – Вернулся в алой броне. Вернулся и принёс тебе королевство в подарок. Я сдержал слово. И стал рыцарем.

– Ты стал императором. И твоя империя такая холодная, – Ирис подошла ближе к свету. Она была такой красивой, что сердце Олега взвыло как тот чёрный раненый демон в Древнем лесу.

– Я так не хотела, чтобы ты уезжал, Олаг. Я такая слабая и мне так страшно одной. Я ждала тебя, я молилась, чтобы ты побыстрее вернулся, а ты не приезжал. Наши отношения не благословил Бог. А потом я встретила Айгарна и поняла, какое это счастье любить. Любить по-настоящему, жертвуя всем. Я глупая, Олаг. Я чего-то требовала от тебя, старалась тебя поменять, сделать другим. А ты послушал меня и стал императором.

– Ты счастлива?

Взметнулись длинные ресницы.

– Да, император.

– Не называй меня так, – Олег вздохнул, – пожалуйста.

– Хорошо, – Ирис подошла совсем близко и сняла пылинку с рукава камзола, – я не буду.

Знакомый забытый запах закружил голову.

– Ирис.

– Мы всё равно ничего не изменим, – торопливо сказала девушка, отступая на шаг.

– Да, ничего, – Олег потёр лицо руками. – Ничего не изменим. Я всё это время жил надеждой, принцесса, долгие годы. И ты не поверишь, но за всё это время не посмотрел ни на одну девушку, потому что знал, что лучше тебя быть не может в целом мире. Шагая в рядах наёмной пехоты, сражаясь и умирая, я пытался стать достойным тебя. Смелым, сильным, но гордость и тщеславие ослепляют. Поэтому я потерял тебя. Наверное, это воля Бога.

– Может быть.

– Да, это воля Бога. Я слишком много думал о себе и слишком мало о любви, слишком мало смотрел в лицо Бога.

– Мне жаль, Олаг.

– Не надо, – Олег улыбнулся. – Не жалей об этом. Значит, я пошёл не той дорогой. А если человек идёт не той дорогой, ему надо поискать другую.

– Или вернуться назад.

– Нет, моя маленькая принцесса. Назад возвращаться нельзя. Никогда. Я рад за тебя, Ирис. Рад, что ты любишь, рад, что ты такая же красивая и чистая, рад, что говорю с тобой, чувствую твой запах. Я скучал за тобой. Империи - это ерунда, это призраки нашего тщеславия. А любовь, Ирис, это на века.

– Как там император Аббадона, всё рассказывает тебе свои истории?

– Живёт, вздорный старик. Всё ещё мучает меня. И я чувствую, что наша с ним встреча близка. Мой путь закончился. Пора домой. Я столько времени отдал глупым поискам, что совсем забыл о главном.

– О чём?

– О любви, Ирис. Забыл, что меня ждёт мой мир. Я предал его, я увлёкся империями да сказками про рыцарей. И вот теперь он зовёт меня. Зовут мои новые Алые призраки, мои новые друзья. Однажды в своих странствиях я встретил мудрую старуху. Она сказала мне, что кровь и демоны не самое страшное. Самые страшные твари прячутся в нас. Тщеславие, гордость, подлость, страх, ненависть. Против них сталь бессильна. Я думал, что убил их, но это не так. Я возвращаюсь назад, принцесса, я иду в новый поход.

– Я буду молиться за тебя, Олаг.

– Лучше забудь обо мне. Мне будет очень больно без тебя. Если я ещё буду знать, что ты вспоминаешь обо мне, то стану жалеть себя, а у меня нет времени, чтобы жалеть себя. Когда я встречусь с тем, кто отправил меня сюда. С тем, кто охранял мои пути, кто жалел и всегда любил меня. Когда я встречусь с Богом, я скажу ему: «Я успел! Я успел пожить так, как ты хочешь, чтобы жили все созданные тобой. Я очень люблю тебя. Вот моё сердце! Оно не самое лучшее на свете, но в нём огромная любовь к тебе, в нём благодарность за Ирис, за Горана, за Кирана». Я назову ещё тысячи имён тех, кого любил я, и кто любил меня. И любовь эта будет сиять так ярко, что все страшные чёрные демоны сгорят в ней без следа. Сгорят, потому что любовь, маленькая принцесса, - это самое сильное оружие на свете. Тот, кто вооружён любовью, победит весь мир, потому что только любовь побеждает зло.

Девушка стояла, закусив губку, и смотрела на Олега.

– Ты очень хороший, – тихо произнесла она. – Я всё равно буду молиться за тебя. А нашего с Айгарном первенца я назову Олаг.

– А если будет девочка.

– Будет мальчик. Рыцарь Цвета Алой зари.

– И он будет побеждать драконов!

– И спасёт принцессу!

– А она будет любить его!

– Вечно!

– Прощай, Ирис.

– Прощай, Олаг.

Звякнули за дверью копья Алых призраков.

– С дороги! – прорычал голос.

– Мой муж! – улыбнулась Ирис.

– Кажется, он хочет убить своего императора.

– Он просто любит меня и очень волнуется.

– Ну, тогда иди, а то сейчас он сцепится с Алыми призраками.

– Не сердитесь на него, император, ему не двести тысяч лет.

– Беги, Ирис.

Шлейф удивительного запаха, таинственных духов поплыл за уходящей молодой женщиной, но был отрезан захлопнувшейся дверью и остался в комнате, как напоминание о разговоре. Олег вздохнул, потущил светильник и вышел на балкон.

– Пора просыпаться, – Олег закрыл глаза. – Это был чудесный сон, но он кончается. Прав был император Аббадона, настоящие сражения впереди. Кончается время мечей, и кровь уже давно ушла в землю. Империя хочет сожрать меня, но я не дамся ей. Я шел к ней по рекам крови, и эта кровь вечно на мне. Столько было крови, что удивительно, как она не бежит реками, не растекается озёрами. Может, слёзы растворили её? Наверное, слёзы. Потому что слёзы очищают всё.

Олег посмотрел на Хеород, раскинувшийся внизу.

– Я ухожу, – сказал человек городу. – Я пришёл сюда с мечом и именем Бога. Но, оказалось, что меч мой туп, а имя Бога я позабыл. Я проиграл свою империю, но получил взамен душу. Это стоящий обмен. Потому что одна живая, пусть даже раненная, истекающая кровью душа, всё же больше, чем сотня империй. Я ухожу. Раньше я бы сказал, что стал сильнее, но теперь я знаю, что сила в слабости. В доброте, в неумении отказать другому, в желании взять на себя часть чужой боли. В этой слабости великая сила. Удивительная сила.

Худощавая рука с императорским кольцом легла на железные перила балкона и смяла, изломала железо, как глину.

 

 

Глава 39

Муха упала прямо в глиняную вазочку с красной краской. Лапками она попыталась ухватиться за палочку для письма, но сорвалась, и забарахталась в вязкой краске, погружаясь всё глубже и глубже. Писец вздохнул, и, аккуратно достав насекомое, бросил на пол. Затем он обмакнул палочку в краску и продолжил

… И снял все королевские налоги, упразднил набор в армию, даровал городам новые права. Благ был император к народу Алонии. Он не казнил даже Лордов Ночной звезды и Золотых снов, когда предатели рыцарства покусились на жизнь императора. Благ был император. И плакал народ, когда объявил он, что покидает королевство. Пусть Бог будет мне свидетелем, плакал народ Алонии…

Писец остановился и с хрустом потянулся. Свиток продвигался медленно. За окном уходило лето, и надвигающийся тёплый вечер скрадывал яркие летние краски. Писцу захотелось бросить всё и пойти в ближайший погребок выпить пару кружек эля, но он вздохнул и снова обмакнул палочку для письма в красную краску.

Император остановился у дерева, росшего возле каменной стены, и провёл рукой в алой перчатке по коричневой коре, нагретой солнцем. Он так редко оставался один теперь. Тишина ценилась императором на вес золота, особенно теперь, когда он прощался с Хеородом, столицей своей империи. Он больше не встречался с Ирис. Киран сказал ему, что на следующий день после праздника, молодая женщина вместе с мужем и солдатами уехала в Краддар, замок Лайана. Лайан последовал следом за дочерью, сложив перед этим с себя титул Лорда Земель, подаренный ему императором. Олег вздохнул. Решение уйти обратно укрепилось за эти дни, оно выросло и оформилось. Реже ныл висок, и Олег уже знал, что больше не будет строить призрачных империй. Маленькая монетка, подарившая дорогу в мир Чёрного ужаса и Алой боли, звала назад. Олег повернулся и зашагал к замку.

Два живых комочка выкатились из-за стены и застыли перед изумлённым императором. Девочка лет пяти и щенок. Девочка задрала голову и, улыбаясь, посмотрела в лицо властелина Алонии. Император чуть наклонился к ребёнку. Щенок сел у ног девочки, зевнул с тихим подвыванием, а потом часто задышал, высунув красный язычок.

– И что это у нас здесь? – спросил Олег, чуть улыбаясь.

– Здесь мы, – ответила девочка. – Меня зовут Лад, а это, – пухлый пальчик ткнул в щенка, – это Серый Ужас.

– Серый ужас?

– Ну, сейчас нет, но когда он вырастет, то превратится в огромного пса, – девочка с нарастающим сомнением посмотрела на щенка, а потом повернулась к Олегу и протянула ему что-то зажатое в кулачке. – Это тебе.

Чёрный камешек со странными белыми прожилками лёг в ладонь императора, передавая ей часть тепла детской ладошки.

– Правда, красивый?

– Очень, – Олег полюбовался камнем, потом отстегнул золотую цепь и отдал девочке. – А это тебе.

– Так не честно, – девочка спрятала руки за спину. – Мама говорила, что подарки должны быть честными. Однажды я поменяла её ожерелье на жука, она очень расстроилась.

– Я не буду расстраиваться, – заверил ребёнка Олег. – У меня есть ещё одна, такая же, а камня такого у меня нет.

– Лад! Ладик, – донеслось до них из-за угла замка

– Мама зовёт, – девочка вздохнула.

– Ну, беги.

– Ужас, за мной! – крикнула девочка и побежала, размахивая подарком.

Олег рассмеялся, глядя ей вслед, стянул с руки перчатку и пальцами мягко провёл по поверхности чёрного камешка со странными белыми прожилками.

Вечером в маленькой комнатке, в южном крыле королевского дворца Алонии, собрались четверо мужчин. Двое накрывали низкий столик, выставляя на него серебро, один разжигал огонь в камине, а последний сидел в высоком кресле и улыбался. Его седые волосы были чуть влажными после недавнего купания, а на тонком пальце поблёскивало кольцо с печатью империи.

– Горана к столу не подпускайте. А то этот славный рыцарь толстеть начал.

– Дай мне меч и выставь против меня десяток бойцов, и я покажу, на что способен, – Горан подул на разгорающееся пламя и отошёл от камина.

– Налейте правой руке императора вина.

– Сейчас, мой господин.

Горан приподнял наполненную чашу.

– За императора.

– За императора, – как эхо откликнулись Киран и Родгар.

Потом они как обычно сидели за низким столом. Курились в чаше на камине благовония. Горан вытер руки о роскошную обивку сиденья, и Киран с неудовольствием посмотрел на него.

– Господин мой, Горан, я приготовил вам роскошное полотенце для рук.

– Ерунда, – киммериец поднял кувшин и налил всем присутствующим вина, – быть правой рукой в империи не так уж и плохо.

– Как наёмники?

– Вчера записалось ещё пятеро. Славные воины, один младший сын лорда, оставивший свой цвет.

– А что с Алыми призраками, Родгар.

– Братьев уже четыре тысячи.

– Это хорошо, семья растёт.

– Они будут скорбеть за лучшим среди Алых сердцем. За вашим сердцем, император. Ветераны рассказывают молодым, что вы каждого помнили по имени.

- Я и сейчас помню всех, кого принимал в ряды Алых. Помню присягу Призраков. Помню все сражения. Помню преданное Алое сердце Родгара, капитана всех потерянных сердец.

В комнате повисла тишина. Потрескивали дрова в камине, в раскрытое окно потянуло вечерней прохладой.

– А ещё я помню Вольный город Лорх и Северную сокровищницу империи, в которой удивительный, смелый человек дрался за своих друзей с чудовищем.

Киран зарделся смущенный.

– Как там Лалит? – улыбаясь, спросил Олег.

– Свадьба назначена на месяц Первых холодов. Мне так жаль, господин, что вас не будет с нами.

– Я буду с вами, Киран. Я всегда буду с вами.

Олег откинулся на спинку и посмотрел на Горана.

– Ещё рассказывает мне память о Горане, сыне Доггара - самом мужественном, самом смелом из сынов Киммерии, который как рыцарь защищал слабых путников, и не давал отрезать им болтливые языки. Напоминает мне память о великом воине, которому нет равных в сражении.

– Ты победил меня, – варвар смущённо отсалютовал чашей Олегу. – Ты император.

– Оставайтесь, господин, – Киран поднял на Олега заблестевшие глаза. – В империи столько дел. Шпионы доносят, что Грасгаарт вновь собирает знамёна.

– Оставайся, Олаг, – варвар поставил чашу на стол – Мы посидим с тобой только одну зиму, а потом оставим империю Кирану и Родгару, да вместе пойдём по дорогам мира искать приключения.

– Оставайтесь, император, – глаза Родгара смотрели с обожжённого лица, мягко улыбаясь, – Алые скоро пойдут в свой великий поход против нечисти Древнего леса, мне будет тяжело одному.

Олег обвёл друзей глазами и понял, что в этих душах чудовища давно умерли. Их выжгла любовь и преданность.

– Я горжусь вами, дорогие мои. Вы самые родные для меня. Ну, что я могу сделать для вас, таких сильных, таких смелых. Глупо будет хлопать вас по плечам, говорить банальные слова. Я горжусь вами, я люблю вас. Мне надо уйти. И как в подарок, забираю я с собой ваши сегодняшние признания. Самое лучшее уже сказано. Поэтому давайте нальём вина и выпьем за дружбу, за огонь в камине, за лучших рыцарей этой Вселенной. Мы увидимся, обязательно увидимся. Может, уже не на Земле, но встреча наша всё равно будет радостной. Я говорю вам, дорогие мои, если во что-то веришь всем сердцем, то это обязательно случится, а я верю в нашу встречу. Горан разведёт огонь в камине, Киран подогреет вино, а Родгар будет молчать так красноречиво, как умеет молчать только он. Придёт ночь, но её порождения будут не страшны нам, так как во всей бескрайней вселенной нет ничего, что могло бы противостоять дружбе и любви. Вы победили. И я с радостью оставляю вам эту империю, созданную одной маленькой мечтой, потому что только вы сумеете удержать её рубежи. Уйдёт ночь, придёт рассвет, я выйду из дворца. Молчаливые Призраки не скажут ни слова, они знают - так надо. Я буду шагать с лёгким сердцем всё дальше и дальше, и буду спокоен, потому что знаю - за моей спиной стоите вы.

 

Глава 40

 

Он выехал из Хеорода с рассветом. Немногочисленные прохожие не обратили внимания на всадника в сером грубом плаще, спешащего куда-то. Даже сонный стражник не вышел из караулки навстречу всаднику, выезжающему из ворот. Олег не стал забираться слишком далеко - отъехав от города на один полёт стрелы, он вдруг остановил своего коня, спрыгнул на траву и повернулся к восходящему солнцу.

– Я возвращаюсь, император.

– Наконец-то, – голос властелина Аббадона был безмерно уставший. – Я столько лет ждал, когда ты это скажешь.

– Я был глуп, – Олег наклонил голову. – Труслив и глуп. Прости меня.

– Входи же. Зачем говорить так долго.

Олег сделал только один шаг, и вновь оказался в огромном зале, из которого бежал четыре года назад.

– Здравствуй, император.

Старик сидел в своём троне и с грустью разглядывал Олега.

– Ты поседел, и шрамов у тебя прибавилось. Какими дорогами ты шёл? Понял ли ты, что зло не бывает маленьким или большим. Зло одно. Мечется человек, раздираемый противоречиями, и, в конце концов, попадает в расставленные сети зла. Зло мягко примет страдающую душу, убедит, что остальные недооценили, не поняли, и вползут в душу вместе с жалостью к самому себе ненависть, злоба, обида. А свет - он ярок и честен, свет сверкнёт, как клинок, и скажет правду. И только настоящий воин может шагать по свету, как паршивого пса отбросив жалость к самому себе и распахнув для мира своё сердце.

Олег молчал.

– Глупая мечта найти покой оставила тебя?

– Ты хочешь сказать, что я никогда не смогу остановиться?

Император тёмной империи покачал головой.

– Странные, самоуверенные и очень гордые, приходят люди к Богу. Они называют себя его детьми и готовы идти за ним до конца. Но всё-таки оговаривают себе маленькую уступку, называемую раем. Скажи мне, Олег, радостно ли тебе было бы успокоиться, найти вечное пристанище там, на небесах, вечный, уютный дом, в котором всегда будут те, кого ты любишь, те, с кем тебе хорошо?

– Да.

– А я говорю тебе, что вопль тоски и боли, который будет рваться в окна этого дома, не даст тебе жить спокойно. Те, у кого вечно ноет сердце, знают это. Человек, которому Бог дал сердце, никогда не скажет: «Я всё уже сделал, мне пора отдохнуть». И неважно, сколько храмов ты выстроил Богу. Не имеет значения, сколько денег ты роздал, сколько вопил на площадях всех миров, призывая к покаянию. Это не важно. Важно только твоё сердце. Важно, сколько чужой боли, чужой тоски, чужого страха ты можешь взвалить на себя. Как ты можешь чувствовать себя хорошо с Богом, который страдает рядом с тобой, как ты можешь лицемерно думать о собственном спасении, когда где-то демоны, таящиеся в чёрных глубинах человеческих душ, ждут свою жертву. Никогда у тебя не получится вздохнуть и с умиротворением посмотреть на свои плоды. Тебе всегда будет стыдно от того, что ты сделал так мало. И не будет тебе рая, император Олаг, не будет вечного покоя, не придёт к тебе та, которую ты любишь. Не будет уютного дома и длинных закатов. Будет вечная дорога, чужая боль и постоянный зов о помощи. Будут долгие пути к чужим сердцам, стыд и страх, что не всем успел помочь. Сможешь ли ты оставаться в раю, император Олаг, когда где-то в Аду плачет попавший туда солдат твоей армии?

– Нет? – с трудом произнёс Олег.

– Сможешь ли ты тешить себя мыслями о милости Бога, когда где-то в пурпурном городе зла исходит от ненависти император? Будешь ли ты молиться, или возьмёшь меч и пойдёшь умирать.

– Я возьму меч.

– Так и должно быть. Если Бог в твоём сердце, ты не можешь отмахнуться и сказать: «Я занят тем, что несу слово Бога». Нельзя нести слова Бога, нужно нести его сердце. Сердце, в котором стынет боль за этот мир. Поэтому никогда не будет тебе покоя, император, – голос старика зазвенел. – Никогда. Потому что в день, когда к тебе придёт покой и умиротворённость, Бог в твоём сердце умрёт. Весь мир поклоняется мёртвому богу. Собирают вокруг себя таких же, как сами, придумывают себе правила, смиренно сидят на собраниях, смиренно жертвуют, смиренно делят своё сердце с тысячей тёмных демонов, живущих там. А Богу нужно твоё сердце целиком. Прямо здесь, прямо сейчас. Помнишь ли ты о Боге каждую секунду?

– Это невозможно!

– Возможно, император! Возможно, если внутри тебя каждую секунду горит боль. Если тебе до всего есть дело, если ты умираешь от любви к кому-то, если чужая злоба для тебя вызов. Когда ты в тёмном переулке шагнёшь на крик женщины - с тобой Бог. Когда ты под улюлюканье и смех толпы прыгнешь в канаву, чтобы спасти котёнка - с тобой Бог. Когда ты не ешь неделю, чтобы подарить любимой колечко, которое ей понравилось - с тобой Бог. Когда ты плачешь, читая книгу - с тобой Бог. И не нужно Богу, чтобы ты отсчитывал десятину или бродил по улицам, рассказывая о его милости. Не нужно Богу, чтобы ты часами сидел на собраниях, слушая, как тебе рассказывают о нем. Отдай последнее, шагни на помощь к кому-то, готовый умереть, и не рассказывай другим о Боге. Расскажи Богу о себе! Пусть лепечут лицемеры о спасении. Когда ты жертвуешь своим собственным спасением ради кого-то - с тобой Бог. И величина жертвы, – рот императора задёргался, – это величина твоей любви к Богу.

Тишина поплыла по величественному залу. Тишина была долгой, император первый прервал её.

– Ты всё понял?

– Да.

Они снова помолчали.

– Ну? – поднял бровь император Аббадона.

– Что? – прекрасно понимая, что от него хочет император, всё- таки переспросил Олег.

– Мы… – подсказал император.

– Мы одинаковые – прошептал Олег, чувствуя, что сейчас расплачется.

– Мы одинаковые…

– Мы одинаковые, потому что мы гордые. Мы строем ненужные империи и стенами замков пытаемся отгородиться от тебя, мой Бог.

– Мы…

– Мы одинаковые, потому что не умели ценить твою любовь. Потому что звали тебя только тогда, когда нам было плохо.

– Мы…

– Мы одинаковые, – голос Олега дрогнул и, вцепившись руками в рукоятку Лунного луча, человек перешёл на шепот, – Потому что ты снова и снова прощаешь нас, потому что ты любишь нас. Мы одинаковые, не оставляй нас, нам так страшно!

Качнулись, дёрнулись, разламываясь, стены, и застыл крик, обрываясь во вспышке света. Разлетелась, разбрасывая мириады осколков-звёзд, огромная, бесконечная Вселенная. Взметнулись где-то далеко пурпурные башни проклятой империи, взметнулись и опали. А ещё чёрная капля зла, падающая в мутный ручеёк боли, ненависти и лжи, стала неожиданно прозрачной. Она исчезла в мутном потоке, но полёт её был удивительно прекрасным. Полёт хрустального осколка, так и не созданной великой империи счастья.

В маленькой комнате девятиэтажного дома, стоящего на улице Лескова под номером 6, в старинном Печерском районе, самого прекрасного Города на Земле, заметался на диване человек. Заметался, хватая ртом воздух, а потом резко поднялся и сел, держась за ноющее сердце. Человек обвёл глазами комнату и улыбнулся.

Пять лет в удивительном мире. Пять лет ради одной только фразы, сказанной тоскующему императору. Что-то блеснуло у ног человека, обутых в тяжёлые походные сапоги, и, наклонившись, Олег поднял самую мелкую монетку проклятой империи.

– Мы одинаковые, – подтвердил он гордому профилю. – И я буду бороться за наши души.

Человек посмотрел на часы и усмехнулся.

– Пять лет за один час.

Он встал с дивана и пошёл в ванную. Скинул с себя тяжёлую кожаную куртку, и она упала, звякнув нашитыми пластинами. Развязал шнурок, поддерживающий шерстяные бриджи с кожаными вставками. Раздевшись, человек полез под душ. Когда струи горячей воды ударили в исполосованное страшными шрамами тело, человек прикрыл глаза, и замурлыкал какую-то песню на незнакомом этому миру языке. Вымывшись, человек зачесал назад длинные седые волосы и пошёл в комнату. Одел джинсы, чёрный батник на выпуск и кожаную куртку. В карман куртки он бережно положил монетку Аббадона. С любовью поднял с дивана изящный меч в выложенных серебром ножнах, и сунул на дно длинного дорожного баула. В боковой карман баула человек положил небольшой чёрный камень с белыми прожилками. Потом в баул полетела одежда древнего мира, зимняя куртка, зубная паста и другие вещи одинокого человека. Застегнув замок, человек закинул тяжёлую сумку на плечо, в последний раз оглядел комнату и запер дверь. Затем он отдал ключи сонной соседке, наказав передать хозяйке, потом быстро сбежал по ступеням вниз. Он вышел на улицу, щурясь от осеннего солнца и улыбаясь. Было прохладно, поэтому человек поднял воротник куртки.

– Наташа!

Человек оглянулся и вздрогнул от неожиданности. Это не могла быть Ирис, но сходство было поразительным. Если бы на Ирис одеть стильную чёрную ветровку, голубые джинсы и модные кроссовки, девушки были бы неразличимы. Застыв, Олег смотрел, как девушка, улыбаясь, идёт навстречу какому-то молодому человеку. Парочка обнялась, а потом пошла в сторону серой «Лянчии». Девушка смеялась так же заразительно и открыто, как Ирис, ямочки на щеках оживляли симпатичное лицо, а чуть подтянутые к вискам глаза были такими же хитрющими.

«Лянчия» уехала, а Олег всё так же стоял в растерянности. А потом человек улыбнулся. Потёр висок свободной рукой, по-мальчишески шмыгнул носом, и направился к станции метро Печерская.

Люди шли ему навстречу - весёлые и сердитые, усталые и бодрые. Они не знали, что худощавый, рано поседевший человек, видит их совсем не так, как другие люди. Он видел мужчин в доспехах и коже, с мечами в ножнах, видел их рыцарями, воинами, королями. Видел дам в длинных платьях, перед которыми склонялись суровые рыцари, которые одним движением ресниц посылали верных воинов на подвиги. Видел пожилых мудрых женщин с гордой осанкой и мягким взглядом. Видел старых волшебников с длинными белыми бородами и магическими посохами. Они были творением Бога, необычайно прекрасным, самым совершенным. Люди. А потом Олег увидел глаза. Глаза, в которых плескалась боль. Олег замедлил шаг и посмотрел на человека. Ему было плохо, этому незнакомому Алому брату с раненным сердцем. Олег сжал зубы, обогнал незнакомца, сунул руку в карман куртки и уронил на асфальт монету. Та звякнула, подпрыгнула и доверчиво подкатилась к ногам незнакомца. Тот недоверчиво оглянулся по сторонам, потом поднял монету и посмотрел на неё.

– Шагай, солдат! – приободрил человека Олег. – Шагай, брат.

– Это не ваше? – тоскующие глаза заглянули в самую душу Олегу, ладонь, на которой лежала монета, вздрагивала.

– Нет, – улыбнулся незнакомцу Олег. – Это не моё.

Всё вернётся. Всё вернётся, поднимаясь по спирали, повторится снова и снова. Отшагают по земле императоры и короли, вспыхнет и разобьётся любовь, поэты напишут стихи, писатели книги. Всё вернётся. Всё вечно, как вечна любовь, как вечна война между светом и тьмой. Всё вернётся, если будет на то воля Бога.

Сидел в обшарпанной комнате ведомственного общежития человек. Сидел, держась за пальцы, которые обожгла непонятная боль, и с ужасом смотрел на монету в одну четвёртую часть Лора. Самую мелкую монетку древней империи, которой можно было оплатить вечное путешествие только в один конец.

 

Эпилог.

 

Тогда он ещё не был императором. Тогда он был просто прыщавым мальчишкой. Правда, он уже познал женщину на чердаке старого панельного дома, курил траву, пробовал винт и читал брошюрки о сатане. У него тогда не было мантии, была лишь чёрная футболка с козлиной головой и пентаграммой, была вечная обида на злобный мир, ранняя ненависть к замотанной работой матери и желание прославится. Обычный мальчишка, вполне обычный.

Он уже начертил на земле пентаграмму, и теперь собирался принести жертву. Жертва была. Рядом с пентаграммой в ящике жалобно мяукал чёрный кот. Дрожащими руками мальчишка вытащил кота и, прижав его к земле, занёс над животным кухонный нож. Кот почему-то даже не пытался бежать, он продолжал жалобно орать, и жмурил вороватые зелёные глаза. Мальчишка не мог убить его. Занесённый нож задрожал в руке, мальчишка отшвырнул его, расплакался и выпустил кота.

– Я не могу этого сделать, Повелитель, – с пафосом прошептал мальчишка в темноту. – Мне нужна сила и ненависть!

Внутри криво нарисованной пентаграммы родился дрожащий синий огонёк. Он становился всё сильнее, разгораясь всё больше и больше, а затем разбежался по линиям знака огненными ручейками.

Мальчишка отпрянул назад и замер, с ужасом глядя на огненное чудо. Пламя становилось всё сильнее, оно росло всё выше и выше, а потом вдруг замерло, застыв, и насмешливый тихий голос произнёс позади мальчишки.

– Красиво, правда?

 

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com