Одинокий путник

 

 

 

Комнатушка с потолком в два моих роста, белые стены и наполненный бокал десертного вина, которое я прикупил, ещё будучи в Саратове – идеальная или почти идеальная обстановка для начала. Плюс арабские ритмы "Panjabi MC" – я уже успел ощутить атмосферу Смиренного Востока и Истинно Мусульманской Покорности, только поговорив за чаем с Чингизом, но об этом позже, позже, позже. Только одна беда – на клавиатуре буквы не белые, КАК ПОЛОЖЕНО, а красные, но с ними я, кажется, уже справился.

 

Отъезд

 

Пока ты едешь на вокзал, дабы сесть в поезд, ведущий в далёкие края, всё кажется тебе символичным: погода – это уже не просто привычное небо над головой, это Мысль Природы по поводу твоего грядущего пути, и если она мрачна, это тебе тоже передаётся и ты рад, когда на небе ни облачка. То же и с музыкой. Она становится Символом твоего пути, чтобы там ни играло.

Да, такое бывает и это самые натуральные предрассудки, кто бы спорил. Я даже нисколько не придал значение тому презанятному для иного человека факту, что, покуда я направлялся на вокзал, небо покрылось мрачными тучами, и вскоре пошёл дождь, а по радио Крис Ри пел свою знаменитую "Дорогу в Ад". К чёрту предрассудки.

Я не совсем ориентировался, куда мне таки гнать из этого Вшивого Клоповника, но очень к месту вспомнил, что мой друг, с которым я обучался в самом убогом вузе мира под названием Уральский Финансово-Юридический институт, звал меня в гости к себе на Кавказ. В Грозный. Он явно не шутил. Я тоже. Оставалось предупредить его о своём внезапном приезде через 3-4 дня и только. Он мгновенно дал согласие – поистине кавказское добродушие.

Когда я уезжал, у меня не было ощущения того, что я еду почти на край страны, туда, где ещё не отгремело эхо террористической войны, где только пару лет назад на Центральном Стадионе убили Ахмада Кадырова, и где, а это не исключено, со мной могут случиться самые необычные случаи и во многом неприятные. Отнюдь – я словно отъехал в другой район, ехать на Уралмаш с моего УНЦ и то кажется путём не только более далёким, но и более опасным. Я не потерял Чувство Дома и находил это чертовски прекрасным. К тому же на меня ничто не давило – ни груз ответственности и воспоминаний о Доме, ни сумка, снаряжённая по последнему слову путешествий налегке к чёрту на кулички. В неё я сложил Самое Необходимое, без чего жизнь теряет актуальность: трусы, носки, зубную пасту и щётку, штаны, футболку, блокнот с ручкой для описания впечатлений, зарядник и мой старый добрый LG1600, обтрёпанный, но рабочий, поверх всего – Хантер и его "Царство Страха". Я готов.

 

Всякий, кто пишет о поездке, словно повинуясь некоему долгу романтики путешествий, не преминет написать нечто вроде: "Тук-тук, тук-тук, колёса ритмично стучали по рельсам, унося меня через зелёные просторы необъятной России туда-то". Так ни черта. Прежде чем эти чёртовы колёса, от громыхания которых даже Иисус бы натурально осатанел, застучали, я почти час просидел во тьме вагона, дожидаясь, когда же он, наконец, двинется в путь. Ещё мне было прелюбопытно посмотреть, с кем же я буду коротать путь-дорожку за беседами о том о сём.

"Обалдеть, бля, лучшей компании в дорожку и не придумать!" – подумал я, увидав, как армия бритых пацанов в военной форме заполняет окружающий меня пространственно-временной континуум. Целый батальон Лысых Кретинов, по какой-то Глупости попавшихся на крючок правительственных милитаристских ублюдков, рассаживались там и сям. Я выяснил, что эти парни отфигачили полгода в учебке и теперь направляются в Махачкалу для постоянного несения Службы Отчизне. Выглядели они бесславно, это явно не та армия, которая защитит нас в момент многомиллионной атаки китайского десанта. Не хотел бы я жить под присмотром этого сборища полудурков. Лучше застрелится самому, пока безумец, один из них, не даст очередь из АК-47 по своим же соплеменникам, а ведь такое уже бывало и в мирное время.

К Великой Удаче ни один их них не приблизился ко мне на расстояние одного места, моя компания оказалось не такой военной, но прорва солдат, кишащих в вагоне и снующих туда-сюда, не настраивала меня на позитивный лад. А их грязные, мозолистые, издающие мерзкое зловоние пятки, торчащие со всех полок прямиком в проходе, степенно убивали во мне чувство толерантности.

 

 

Коммунизм в наше странное время

 

В первобытные времена, когда наши слабоумные рычащие предки бегали и прыгали по абсолютно чистой планете с дубинами наперевес, царил самый натуральный коммунизм. Священная Формула Коммунизма – К Чертям Частную Собственность! Один работает на всех, а добыча делится по справедливости – действовала неукоснительно. То есть, если же ты, мой дикий предок, не станешь работать по своему желанию и как следует, твою волосатую шкуру предоставят на растерзание безумным лесным тварям, ибо окажется, что твои друзья-соплеменники, с которыми ты ещё вчера устраивал сумасшедшую оргию, ценят труд гораздо выше, чем ты думал. Или другой вариант – встреча с глазу на глаз со своими суровыми родичами, не уступающими в свирепости ни одной живой твари, и, как итог, удар по нерадивой башке, и дай бог, помрёшь сразу.

Естественный отбор в действии – без вопросов и комментариев.

Однако получать ты мог, сколько душе угодно, а, говоря точнее, сколько ты сможешь выцарапать кусков кровоточащего и (если повезёт) слегка пропечённого мяса зазевавшейся газели.

Работай и тогда живи, или не работай и конец твоей шкуре.

Можно вообразить и иной, совершенно противоположный и куда более приятный взору, сценарий. Ты умён, культурен и высоко самосознателен, твоя социальная полезность не ставится под сомнение, ибо ты сам, как всякий иной индивид, осознаёшь, что, действуя во благо всем, ты создашь комфорт себе. Тем паче, что работа твоя проста и интересна, всякое грязное и скучное дело исполняют послушные железяки, которые при желании могут обыграть в десяти партиях из десяти даже Гарри Кимовича, но они всего-то убирают отбросы, возят тебя и подают десертное вино при всяком твоём капризе. Не жизнь, а Подлинный Коммунистический Рай, что и говорить. Но до такого мы вряд ли доживём в наш Паршивый Продажный Век при полубезумном президенте США, который, наверное, даже в туалет ходит с гранатомётом.

Хо! Что-то я затянул с предисловием к той простой мысли, которую хочу высказать. Это, впрочем, совсем не зазорно, ведь всегда чертовски приятно поразмышлять на разные интересные темы, тем более, касающиеся нашего желанного будущего и настоящего.

Несомненно, жилки коммунизма есть в каждом, иначе его поросль не цвела бы там, где нет места сволочизму и рыночным отношениям, что в конечном счёте одно и то же. К примеру, такой вот коммунизм воцаряется, покуда ты едешь в плацкартном вагоне или, вообще, в поезде.

Это я, собственно, и хотел сказать. Есть такая разновидность микрокоммунизма – вагонный коммунизм. Его сила велика, ибо он рождается среди всех и вся, не трогая ни социальный статус, ни национальность, ни пол, ни религию, ни политические взгляды, если, конечно, ты не вконец потерявший рассудок фанатичный маразматик. Вагонный коммунизм начинается со сдвоенных плацкартных боковушек и в обыкновении переходит на шестиместный отдел вагона. Здесь всё, что ты прихватил с собой пожрать – а это самое ценное в пути (плюс туалетная бумага) – есть собственность твоей самосозданной коммуны и баста. Прочее, что ты с собой везёшь – Неприкосновенная Сакральная Собственность, существующая вне имеющего место в вагоне товарного оборота. Кому нужны твои шмотки и телефоны? Единственно важная вещь в пути – Еда. Так что выкладывай, товарищ, свою снедь, ибо это Общая Собственность коммуны, в которую ты по великому счастию попал. И никаких реакционных частнособственнических рефлексий!

 

* * *

 

Мой граждански одетый сосед по боковушке оказался действующим солдатом российской армии. Как так? – подумал я. Какого чёрта ты не в армии, а разгуливаешь себе в штатском, тем более, направляясь в родную часть? Это что, этакое дезертирство наоборот? Всё проще и гораздо. Это Россия, говорит мне внутренний голос, всё решают деньги и здесь тоже.

Любой армейский отпуск оплачивается наличными командиру части, он главный распорядитель и казначей. Кто бы имел право обвинить человека, помогающего нашим отдубашенным своими же однополчанами солдатам, да к тому же за вполне разумную цену. Одичавший в казарменных условиях контрактник только счастлив выложить 3 штуки за неделю отдыха и, соответственно, десятку за месяц. Довольны все и ведь никто не в убытке – вот такой воистину альтруистический симбиоз.

Меж тем беспробудное месячное пьянство в родных краях отрезвляюще действует на сознание солдата, его вскрытый урбанистическими соблазнами мозг начинает лихорадочно работать в поисках возможностей продолжения банкетов и алкогольных оргиастических безумий.

- Не хочу в армию, - говорит Денис. - Может, приплатить командиру ещё денег и снова домой? - Похоже, его мозг начал крайне активную деятельность, достойную внимания, и продолжает искать выходы дальше. - Найду работу, буду работать, отдам карточку командиру, пусть он деньги получает, а я домой уеду.

Парень начинает вызывать уважение, но сейчас ему деваться некуда – только в часть и притом глубокой ночью. Он явно этому не рад, ибо возвращение в грязный запылённый палаточный городок, стоящий в южнороссийских степях под открытым солнцем, где солдат гоняют точно запряжённую в 30-килограммовую экипировку безвольную скотину, где чистая вода – большая редкость, а полчища вшей – суровая реальность, и где тебя иногда ставят коленями на ножки стула и хлещут по жопе пряжками, небольшое удовольствие, даже в сравнении с пребыванием в родной дремучей деревне под названием Полевской.

 

 

О вшах, дедовщине и о просто грязи в казармах

 

Чёртовы Сраные Гнусные Порождения Ада, вечно озлобленные и готовые нести гибель и запустение. Так вот, подобные твари – сущие ягнята перед армейскими вшами.

Если часть стоит в степной зоне, где ветер беспрестанно вздымает гекалитры пыли, а вместе с ней и членистоногую мерзость и её личинки, воды будет не хватать по определению. В обычной воинской части, в Магадане или Новосибирске и тем более в Фокино, что под Владивостоком, естественное потребление привозимой воды ненамного превысит средний уровень города, но на юге ситуация совсем иная. Здесь вода нужна каждый час и по литру, ибо одежда быстро приходит в негодность, превращаясь в пыльный мешок, кожа покрывается просоленным слоем грязи, а организм требует незамедлительно восстановить свой акваресурс и стонет, стонет, стонет. Где-то праздник это солнышко и минус 5 на термометре, а здесь – вода.

Конечно, наше высокоблагородное руководство армии расходует воду исключительно экономно, то бишь экономит везде и на всём, и на солдатах в первую очередь. Если не мыться каждый день, начнётся твоё глубокое и познавательное знакомство с местной микрофауной, тем более это случится, когда орды солдат не моют свои потные и грязные тела по 4-5 суток. И вот тогда – пожалуйста – к вам приходит её величество Беспощадная Неизничтожимая Тварь и имя ей – вошь. В армии её зовут "бэтэр" – она имеет восемь ног, как и БТР восемь колёс.

Вошь воистину неуничтожима, её не берёт ни один инсектицид, даже схватив паразита, весьма сложно лишить его жизни, ибо маленькое тело гада подобно крепкому панцирю. Единственное средство, чем-то способствующее снижению её числа – кипячение белья. Но и тогда личинки остаются там, где обитает тварь – в одежных швах. Берёшь утюг, гладишь швы стираной рубахи, и личинки лопаются, оставляя на ткани мелкие кровавые выплески. Тварь вонзает зубы в тело, пьёт кровь и сытая тихо ретируется обратно плодить себе подобных. Тело страшно чешется от многочисленных укусов, даже в строю стоять нет никакой силы, и если сегодня на построении кто-то ёрзает на месте, появляется повод серьёзно обеспокоиться всему батальону, так как маленькие сволочи плодятся мгновенно – сегодня они у одного, а назавтра все носят на себе личинки мерзких гадов.

По такому случаю руководство иногда выделяет банный день. Все снимают грязные тряпки и получают собственные, ранее стираные вещи. Однако, здесь есть один маленький нехороший момент – если в отряде завёлся недобросовестный урод, не вычистивший одёжку как положено, то в общем мешке вши обнаружатся на каждом. Потому служивые парни знают – лучше не отдавать бельишко, а быстренько стирануть своё, и как бы оно там ни высушилось, одеть его, но с уверенностью в том, что ночью из-под воротника и из швов не полезут злобные бэтэры и не станут пить твою кровь на пару с руководством всей этой Вшивой Армии.

Другая всеобщая беда – дедовщина, свидетельство того, насколько убоги и слабоумны наши солдаты. Уж вряд ли настолько они рвутся в бой, что аж своих молотят. Верно, их озлобленное ограниченное нутро, жаждет некой социальной мести… Ха! Такое утверждение звучит как оправдание, не меньше, но истина в том, что наши защитнички попросту несут в себе все природные и социальные дефекты, свойственные человеку. А мы ещё страдаем и плачем по нашему скудеющему генофонду. С такими самцами нам уж точно не видать вменяемого поколения. И это точно не тот случай, когда количество важнее качества. Мы уже получили генерацию недоразвитых дебилов и на завтрашний день остаётся только надеяться.

Иерархия такова, с верхнего ранга до нижнего предела: дембель, дед, черпак, слон, дух, запах. До принятия присяги солдат – запах, потом дух, спустя полгода – слон, спустя ещё полгода – черпак, потом дед и последние 100 дней – дембель. Примерно так, а сейчас, когда сроки службы меняются ежегодно, армия приспосабливается к ним по-своему.

Самая замечательная жизнь ждёт духов, они бегают по мелким и не мелким поручениям старослужащих. Иначе ты получишь увесистых тумаков от компании крепких ребят и завалишься в госпиталь на неделю-другую. Вернёшься ты уже присмиревшим и навряд ли станешь артачиться в следующий раз. Такой нехитрый сценарий ждёт 99,9% всех новоиспечённых солдафонов. И только редко какой парень окажется крепким орешком и не станет подчиняться ораве тупоголовых дебилов. Раз ему точно въебут по полной программе и наверняка во второй и в третий, но потом деды отстанут, коли ты такой толстокожий носорог. Твоё несгибаемое чувство собственного достоинства заставит кодлу дегенератов уважать тебя. Это второй и чертовски короткий путь получить статус деда.

Процесс смены статуса представляет собой презанятное действо, некий армейский ритуал, рождённый в извращённых бритых башках российской молодёжи, которому и шаман Вуду позавидует.

Берётся табуретка и ставится наоборот, ножками вверх. Солдат руками и коленями взгромождается на четыре точки и оголяет пятую – свою солдатскую жопу. Вот чего точно не припомню из рассказов, хотя сам момент вроде заставляет запомнить такое, - встают ли инициируемые в абсолютном неглиже или частичном. Хм… Итак, полностью обнажённый рядовой располагается на табурете в полутьме казармы, а вокруг него ворошится рой жаждущих жестокости "друзей" с поблескивающими пряжками ремней в руках. Герою эпизода, то есть его жопе, достаётся по шесть ударов пряжкой, в которые осатанелые парни вкладывают всю свою скопившуюся в армии злобу за всё, всё, всё. После таких тяжких экзекуций дух становится слоном. Прежде чем стать черпаком, твоя задница берёт на себя удвоенную нагрузку – 12 ударов, но дальше… дальше начинается не служба, а сплошное безделье, включающее в себя выпивку, марихуану и городских шлюх.

 

* * *

 

Денис вышел, унося с собой мысли об ускорении срочной службы, а я поехал дальше. Я ехал весь день через однообразные степи. Выглядывая в окно можно было подумать, что ты никуда не сдвинулся, только проехал пару станций. Сплошь густые степные травы, короткие остановки неизвестно где и громыхание поезда. Частые остановки посреди Абсолютной Глуши, сопровождавшие всю поездку и не значившиеся на карте, и скука заставляли меня чаще призадуматься над вопросом "А какого дьявола мы вдруг останавливаемся неизвестно где, стоим пару минут и теряем время, покуда такие станции нигде не обозначены?"

Я стал мыслить как машинист, как глава всей движущейся громыхающей металлической махины. Зачем бы мне могли понадобиться мелкие остановки, и какую выгоду можно из этого извлечь?

 

 

Теория переправок

 

Вот так я это назвал. Даже не по себе стало, насколько легко пользоваться услугами машиниста, и какие огромные деньги можно сделать, имея связи с железной дорогой.

Если ты большой делец на многомиллиардном российском теневом рынке, ты хорошенько подумаешь и, несомненно, сыщешь возможность переправлять свой незаконный товарец по всей России очень эффективный путём.

Наркотики много места не занимают, небольшой 20-килограммовый мешок с героином, сбагренный на улице мелкими полуграммовыми дозами, обеспечит тебя на немалый срок деньгами, но и в каталажке срок дадут нескромный. Оружие тоже не особо и громоздится, "Муху" можно разобрать и положить в сумку для рыбачьих снастей. Автомат перевезти или пистолет совсем просто, хоть партию вези, только хорошо заныкай и не громыхай металлом – ударяясь корпусами, оружие издаёт специфический звук, выдающий себя. Я вот думаю, если поезд мчит в Астрахань, а это и до Чечни недалеко, то почему бы заинтересованным лицам не притаранить туда пару пушек на продажу.

Закидывать мешки машинисту на остановке смерти подобно. Какого хрена это там мешки грузят некие сомнительные пацаны кавказской наружности? – решит всякий. Зачем машинисту такие хлопоты? Всё делается (в смысле - должно) гораздо проще, - я-то теперь точно это знаю, только спросите меня, как перевезти пару галлонов героина в Магадан из знаменитых южных конопляных долин.

На неопределённой станции или, вообще, посреди глуши поезд притормаживает на минуту, больше не надо, в поезд заходит обычного вида мужичок в замасленной спортивной куртке и потрёпанной бейсболке с обычными большими дорожными сумками. Только в сумках не еда вовсе и не одёжка в дорогу, а несколько кило отборной травы, порошка и оружия. На другом конце России он выходит, где его уже поджидает УАЗ с продажными ментами – куда безопасней ехать с милицейским эскортом, известное дело. И вдруг чудо-порошок появляется на улицах Нягани, Ханты-Мансийска, Владивостока, Тюмени, Екатеринбурга, а менты только разводят рукам, как, мол, и откуда к нам наркота идёт, мы понятия не имеем, но боремся как можем. Откозыряли для прессы, формальности соблюдены. И никаких дорожных проверок, даже плутоний никто не приметит.

 

* * *

 

По счастливому стечению обстоятельств поезд на Грозный следовал через какой-то жалкий час после прибытия Астраханского. Кто сиживал в ожидании поезда для пересадки хорошо знает, насколько мне повезло. Когда-то мы с друзьями ездили в Саратовскую область на Медведицкую гряду высматривать летающие тарелки, наш энтузиазм искателей неизвестного завел нас даже туда. Конечно, ничего мы там не увидели и не нашли, да и поездка вышла неоднозначной, зато я хорошо помню, как мы 9 часов ждали пересадки в Саратове в самый разгар дня при 30 с гаком градусах на термометре. Славно, что там хоть Волга была, и мы смогли охладиться, а здесь, в Астрахани, в тёмную душную ночь выбора путей не было. Мне оставалось только стойко ждать на вокзале и опасаться, что меня не потревожит местный криминал – известно, насколько уязвим одинокий путник с далёкого Урала. Вычислить чужеземца, особенно, если он высок, бледен, с рюкзаком за спиной и суетливым бегающим взглядом – дело несложное, а местные явно не несли добродушие на лице.

Взяв билет в общий вагон, я ещё не представлял себе, что значит ехать в общем вагоне 14 часов с ночёвкой. Вагон был такой же, как и плацкартный, только места были исключительно сидячие, и в каждом отделе с шестью койками сидит по восемь человек. Это не только толпа – чего бояться толпы? – это адская духота в вагоне жаркой южной ночью, и едва открытое окно не особо прибавляет прохладу. Для передвижения у тебя самый минимум пространства, а в темень и книгу не почитать.

Для кого это страшно, а для кого – привычное дело. Мы, уральцы, ездим в набитых под завязку автобусах в любое время года, а приплющенное стеклом двери лицо пассажира далеко не редкость. Кто бы привередничал?

Только влезши в поезд я стал потеть, потому для охлаждения прихватил с собой пол-литровую бутылку воду. Я наивно полагал, что этого хватит. Ночью посплю, ведь места, несомненно, освободятся, а поутру будет Грозный. Всё просто, трудности пути я перетерплю.

И трудности были, только оказались они совсем иного толка, чем я предполагал.

Внезапно посреди ночи в полутьме подобрался мент с проверкой документов, и мне было о чём беспокоиться. В моём паспорте не было прописки, а это весьма и весьма хреново, если ты едешь в недавнюю зону военных действий в одиночестве, имея при себе не до конца невыясненные отношения с Министерством Обороны. Я спокойно вручил паспорт, он у меня открывается только на странице с фотографией, а если кто захочет поглядеть прописку или ещё что, ему придётся высовывать страницы, а дело это неудобное. Нависающий над левым плечом мент взялся тщательно высматривать документ, несмотря на темень, я преспокойно сидел и не смотрел на него, отдавшись на волю слуху. Скоро я услышал весьма неприятный звук – зашуршали вытаскиваемые странички, и теперь я знал, что вслед за этим неизменно последуют вопросы. Второй законник уже увёл моего соседа русской наружности, но только потом, вспоминая этот момент, я заметил интересный момент – проверка была выборочной и касалась всех лиц некавказской национальности. Расизм наоборот? Радикальный национализм? Но о чём тут говорить вообще? Какой бы путник выглядел подозрительно, направляясь в Грозный – уж явно не толпа чеченоговорящих кавказцев. Вполне разумно, что бледный здоровяк, путешествующий в одиночку с весьма сомнительной целью повидать друга, вызывает массу вопросов и подозрений, даже если при нём все нужные печати.

Мент не стал задавать лишних вопросов, а попросил меня с вещами для приватного разговора, держа в руках мой паспорт. Мне опять пришлось выяснять отношения с внутренними органами, и это уже, чёрт возьми, стало входить в традицию. Несколько лет назад, возвращаясь с похода, мы вшестером обосновались на пару часов на глухой деревенской станции и решили перекусить, не высовываясь из кирпичного домишки сталинских времён, служившего вокзалом. Достали варёную колбасу и свежий деревенский хлеб, – бутерброды такого рода, запиваемые соком или газировкой, хороши и по-особенному вкусны, когда ты сидишь вдалеке от дома неизвестно где и утоляешь голод в ожидании долгожданного поезда. Ну да, конечно, чем же нам порезать снедь, как не 25-сантиметровым охотничьим ножом, имевшим перед прочим холодным оружием неимоверную массу преимуществ?! Подгоняемый голодом, я с энтузиазмом взялся за резку жратвы и совершенно не подозревал, что безумная кассирша увидит в маханиях огромным ножом посередине вокзала нечто предосудительное. Какого чёрта?! Разве людям поесть спокойно нельзя?! Она вызвала ментов, и те препроводили меня с моим мачете для выяснения обстоятельств. Тогда всё обошлось беседой. На редкость адекватный следователь отпустил меня, только нож похвалил, но тогда мне и 18-и не было, и никаких других проблем с Законом у меня БЫТЬ НЕ МОГЛО, не то что сейчас.

 

 

Страх перед Системой: выбор или безнадёжность?

 

Да, мне было чего бояться, а как же нет? Я был вправе испытывать Страх, и никто бы меня не осудил, это восприняли бы адекватно и с пониманием. Но только не я, это не тот Страх, который достоин места быть. За каким хреном мы должным бояться Системы? Известное дело, тебя схватят под грудки и напихают дерьмом, словно таксидермисты тушу лося, и будут смеяться над твои убожеством, и только потому, что ты предстал перед ними Жертвой. Когда твой Страх сочится из тебя даже когда ты на 100 процентов прав, то ты ни хрена не прав. Если ты боишься Системы, считай ты подох, и твоему делу пришёл пиздец. Такие полумёртвые зассанцы – её корм. Слово "Жертва" всегда красуется у тебя на лбу, покуда ты боишься Их.

Вот только от меня они этого не дождутся, эти грязные хищные ублюдки. Я, ёб твою мать, прав, пока они мне не докажут обратное. Без вариантов. И вот только тогда мне, может быть, придёт конец, но ни хуя не раньше. Пока ты крепко стоишь на своих, пусть даже глиняных, ногах, они тебя не тронут, лишь пощупают и свалят к Жертве. Ибо за твоей широкой спиной стоят толпы мечущихся глаз с белыми флагами наготове. Это Их Корм, но не Ты.

Двое Ментов пригласили меня с вещами и заперлись в купе проводника с другим сомнительным типом. Кажется, менты были дагестанцами, что логично, мы, как никак, по Дагестану мчим. Русский парень, которого они взяли до меня, напрочь раскис. Жалкое зрелище. Он был Виновен, потому что согласился быть Виновным, и теперь ему оставалось рассчитывать на благосклонность дагестанских милиционеров.

Я стоял и размышлял. Из-за нервозности я выпил всю воду и уже начал испытывать жажду. Давненько у меня не было такой Заинтересованной Беседы, это даже бодрило, а сонливость смахнуло мигом. Будем честны, я неправ, я виновен, я вне закона и достоин кары, хотя бы за ту мелочёвку, что не имел прописки больше года, а неделю назад гневно вышвырнул повестку, присланную мне Милитаристскими Засранцами. Я, мать вашу, Аспирант! И имел я ваши повестки! С другой стороны, большей походящей на разумную, мне бы стоило усомниться в своих убеждениях. Весьма вероятно, что меня из аспирантуры уже выпнули, – уже год я не платил им деньги, и экзамены вроде должны были уже произойти, на которые вместе с диссертацией я решительно забил.

Ба! Да я, может статься, и вправду Чёртов Негодяй, сжигающий повестки. Но как они узнают мою Истину (которую даже я благополучно не знаю и знать не хочу) из трясущейся конуры с табличкой "Купе проводников"? О, да, совсем подзабыл, а к теме "Как Я Чихал На Их Хуев Закон", было бы уместно упомянуть о том факте, что тройку лет назад я снялся с воинского учёта, после чего совершенно не собирался вновь являться в военкомат по какой бы то ни было причине. Чёрт возьми, ведь это тоже карается Законом!

Если суммировать всю эту хрень, то можно смело подчеркнуть такой презанятный факт: два мента допрашивают Виновного, а за дверью их ждёт тип, чья исподняя полна всяких там незаконных деяний и, вообще, он – Наглый Анархист, за поимку которого их, несомненно, похвалят, а, может, и звёздочку добавят.

Я стою, время идёт быстро. Я жду, пока дагестанцы выпотрошат русского парня, и думаю, что, если принять во внимание картину такой, каковой она видится, то я Абсолютно Чист перед законом, и никто меня не запятнает, кроме меня самого, а я уж срать не стану, сидя вниз головой.

Створка открылась, парень вышел с видом обречённого без документов и вещей, а темнокожий мент мне призывно замахал рукой. Парни, как я посмотрел, были молоды, вполне безобидны и даже добродушны, если представить их без погонов. Ха, какого чёрта, привет, пацаны! – Примерно с такой рожей я зашёл в купе и сел между ними.

- Где прописка? – спросил Первый – для меня оба казались на одно лицо и одного возраста, потому придётся звать их так. – У вас нет прописки. – В голосе звучали нотки веселья, исходящего от предвкушения Задержания Виновного.

Хера вам с два!

- Дома лежит. У меня временная, я её оставил дома. – Бодро ответил я. Путь выбран и отхода больше нет. Раз ты сказал, что прописка у тебя дома, а во дворе в клетке сидит злобный гавиал, то и в следующий раз ты должен ответить то же самое.

- А вы знаете, что прописку надо всегда иметь при себе, - продолжил Первый. Кажется, он был младше по званию.

Отпираться было глупо, крайне глупо. Совершенно неуместно изворачиваться на том, на чём тебя сцапали. Я сразу признал правду.

- Да, - говорю, не снижая задора, - я поступил неправильно. Халатно. Да, я виноват.

Клянусь, я так и сказал "да, я виноват", но на моём лбу не светилась вывеска "помогите", я крепко держался и потихоньку стал получать удовольствие от Заинтересованной Беседы. Я слегка улыбался, а мои глаза горели весельем. Это их малость сбило с толку. Когда может такое случиться, чтоб виновный с порога, улыбаясь говорит им "я виноват"? На деле это выглядело даже забавно и звучало так: я виноват и что с того?! Я заявил, что совершил недостойную небрежность, а парни не знали, что со мной делать. По Закону, им надо было тащить меня в участок и до утра наводить справки, но это было им ни к чему.

- Покажите вещи, - сказал Первый. К тому времени мы перебросились несколькими фразами, я им сообщил кто я такой, куда еду и зачем, и ни слова не соврал. Парни держались легко, я тоже.

Сначала я достал то, что лежало сверху – лаваш.

- Из Баскунчака, - задорно добавил я. – Не ахти какой.

Парни отчего-то дружно усмехнулись, когда я им сообщил про Баскунчак. Дальше был Хантер.

- Я без книги никуда – говорю, - читаю в пути.

Первый с интересом взял книгу, а я добавил пару слов о Хантере и с ликованием в душе вытащил пол-литра вина.

- Вино, - самодовольно возвестил я. - Кагор 32, в Саратове купил. Люблю сладкие крепкие вина, их найти трудно, поэтому с собой везу.

Они снова широко заулыбались, а я подумал, что с ними вполне можно опрокинуть по стакану-другому за неимением компании, но решил избавиться от таких предложений.

Следующая вещь тоже имела историю, которую я с радостью выложил:

- Вот футболка. Тоже в Саратове купил. А так ножей у меня нет, - я вспомнил историю из похода.

- Ножи сейчас не запрещены, – спокойно ответил Второй.

Они прощупали мой мешок и просмотрели вещи. Ничего незаконного я при себе не имел.

- Так что же нам с тобой делать? – сказал, улыбаясь, Первый.

Сейчас резонно вновь резать Истину, решил я.

- Отпустить. – Я развёл руками. Настроение было дружелюбное, мы вместе посмеялись.

Тут Первый ни к селу ни к городу слепил фразу, показавшуюся мне странной.

- Но мы же тоже на работе, - так или наподобие этого сказал Первый изменившимся тоном. В его словах было что-то недоброе.

Они оба затихли и стали переглядываться, я замотал головой от одного к другому, не понимая сути воцарившейся тишины.

Несколько секунд хватило, чтобы понять. Я ИМ ДОЛЖЕН! Эти сукины дети хотят получить от меня прибавку к зарплате. Я было сник, разочаровавшись в этих ублюдках, с которыми мы только что так панибратски трепались, но неожиданно Второй вручил мне паспорт со словами:

- В следующий раз прописка должна быть при себе.

Пожав им руки, я довольно ретировался на место.

 

* * *

 

Я вернулся с победным настроением, а тот Раскисший Тип сидел рядом с самым мрачным видом. Одного взгляда хватило, чтобы понять – он не только им отдал, но ещё и должен до сих пор. Встречаться с ним глазами и вступать в разговор, означало бы протянуть ему руку помощи, а это уже было не в моих силах. У него был Выбор, только сделал он его раньше, чем следовало. Он сдался сам, превратился в податливого слизняка и справедливо был осуждён. Время ушло, он выбрал роль Жертвы, а моя сомнительная подноготная могла не вытерпеть новых испытаний. Ни в коем случае нельзя говорить, что ему "не повезло" – полная чушь! Всё было в его руках, но он решил пуститься с закрытыми глазами в дикую саванну, моля о пощаде. Презренный Урод. Он, несомненно, достоин казни. Тем более, если есть за что.

Соседки живо встрепенулись моему возвращению, и сходу спросили, сколько денег я выложил. Я радостно ляпнул, что отделался Абсолютно Чистеньким, но мигом смекнул, что моему соседу такие разговоры не добавляют оптимизма, да и лучше не кричать подробности закулисных сношений с органами правопорядка. Так, на всякий случай. Я моментально заткнулся и больше ничего не говорил об этом случае.

 

 

Ханкала: Край Неостывшей Войны

 

Слово Ханкала нередко звучало в военных сводках, и стало одним из слов-проявлений Чеченского Конфликта. Говоришь "Ханкала", подразумеваешь "Война в Чечне". Говоришь "Кармадон", подразумеваешь "Смерть Бодрова". Говоришь "11 сентября", и никаких вопросов не возникает, всё уже ясно.

Я высунулся из окна и увидел картину, красноречиво вещающую о Зоне Боевых Действий. Утром под изрядно льющим дождём по станции сновали суровые бойцы в плащах-палатках с автоматами и полным снаряжением. Позади их фигур красовалось то, что здесь зовут вокзалом – набор старых контейнерных ящиков, в которых прятались предлагающие товар аборигены, и приземистых домишек с перекосившимися крышами. Где-то там же затерялась будка "Вокзала".

Воздух был пропитан некой Незримой Опасностью, это оживило во мне интерес. Да и картина была насыщена: бойцы с чёрными корпусами АК под рукой, грозно громыхающий "Урал", обрезанные электропровода на редких столбах, остатки баррикад и странные тропические растения, которые я мог представить исключительно в Экваториальной Африке. Весь колорит на фоне гряды гор, виднеющихся из-за смоговой дымки вдали. Натуральный Кавказский Алтарь Войны, на котором ещё покоится подёргивающаяся живность. А я-то считал Грозный тихим кавказским гнёздышком, где о войне уже начинают Вспоминать. Ан нет, дух неугомонных ваххабитов витает и довлеет по сей день над чеченской округой и всюду его следы. Значит, Грозный этот не так уж и скучен. Не то чтобы журналистский азарт захлестнул мои мозги, но по мне уж лучше агонизирующий Сайгон, чем пляжи Гонолулу.

Война, где кровь льётся рекой, по дороге стоят развороченные корпуса бронетехники, и отовсюду доносятся стенания – вовсе не место крошащимся черепкам идеалистических воззрений тех, кто легковесно поверил в Царство Империи Добра. Ракета, долбанувшая твой дом – это удар по твоим Истинам и ничто на геополитической карте. Будь готов, друг, что и в твоём краю воцарятся Нравы Джунглей, ты ведь ещё не в Раю живёшь.

Шопенгауэр сказал: "Причина морали – в сострадании" и был прав на все 100 процентов. Мой Сакральный Долг писать вне Потусторонней Морали, и почему бы не расписать трепыхающиеся от остаточного электричества трупы как биоматерию? Я Обязан был честным перед собой. Грозный наполнен не только громом пальбы, громыханием траков и гомоном рыночной толпы, но и плачем матерей, мольбами стариков и стенаниями смертельно раненых бойцов.

Аз ох ун вей. Мы всегда это знали.

Край жестких традиций и жестоких нравов на фоне вставших как замерзшая океаническая волна величественных гор, требующих уважать могущество Природы.

Так я это вижу.

 

* * *

 

В окнах показался Грозный, потом вокзал, потом Усман, машущий мне рукой. Да, я приехал. Конец одного пути и начало другого. Мы покатили по окропляемому густым дождём Грозному в посёлок, где жил Усман. По пути он и его племянник Чингиз не переставали нахваливать Грозный, за два года натурально восставший из пепла.

 

 

Грозный и Рамзан: молодой президент и молодеющий город

 

Покуда мой поезд подкатывал к вокзалу, через окно я видел весьма контрастную картину: разбомбленные ободранные дома без окон и дверей стояли вперемежку с новенькими. Порой попадались здания, принявшие на себя прямое попадание крупнокалиберного снаряда, а то и не одного – у таких домов один из панельных корпусов обвисал как рухнувшая бетонная скала. Но такие неприглядные картины были исключение из общего фона чистенького города. Если не принимать во внимание вещавшие о недавней войне развалины, Грозный выглядел очень симпатично. Казалось, я въезжаю в добротный Советский Город, руководство которого добросовестно возводит квадратные километры многоэтажных жилых площадей, а примерные жители не разбрасывают мусор вдоль улиц и не выливают помои в переулках и, вообще, ведут себя мирно и чистоплотно. Но это же Чечня – Страна Ислама, славящегося своей Чистотой во всём – чему тут удивляться?

Изнутри Грозный был чист, строен и строг. Телерепортажи ничего не преувеличивали, город и впрямь удивляет воссозданной архитектурной эстетикой. Власти, а под этим словом в Чечне подразумевается имя Рамзана Кадырова, не только отстроили дома, но и придали улицам пригожий вид, уделив немалое внимание местам культурного отдыха и безмолвного философского созерцания. За жалкие два года Грозный построен вновь, и масштабы новостроек поражают своими советскими темпами. И некому приписать заслугу, кроме Главы Чечни, а зовут его Рамзан Кадыров. Как угодно можно относиться к его персоне и выискивать тёмные стороны его громоздких деяний, но следует признать простой факт: звериные темпы строительства и возрождение Чечни – его заслуга. Местные зовут его просто Рамзан, подразумевая "Рамзан Кадыров", ибо говоря "Кадыров", подразумевается Ахмад Кадыров, его померший отец. Рамзан немногословен в общении с народом, по телевидению, которое забито его выступлениями, он говорит с политиками и прессой. Складывается впечатление, что разговор с чеченцами ограничивается словами с бесчисленных плакатов.

Язык материализма в Стране Ислама красноречив, особенно, когда на глазах людей их город растёт и расширяется – сегодня из окна виден пустырь, а завтра утром уже построен первый этаж, разве это не повод любить свою власть? Если наши Ублюдочные Власти любят с нами трепаться и вешать нам на уши позавчерашнюю лапшу о дотациях и темпах строительства, после чего ничего не меняется и через год, и мы, как грязные бездомные крысы, ждём свою Законный Квартиру в Новом Доме, - то вот здесь, в Чечне, людей селят в квартиры с пластиковыми окнами и помогают вернуться к Нормальной Жизни. Да, здесь было Адское Пекло, и многие сотни, а то и тысячи чеченцев и русских уложили насмерть в кавказской земле, сама Мораль и Политическая Корректность заставляют помогать обездоленным, но, как ты ни крути, а факт прост – ЗДЕСЬ ЭТО ПРОИСХОДИТ НА ДЕЛЕ. Так, может, и нам на нашем Урале, где только четверть населения имеет Собственную Квартиру – а это, чёрт меня побери, хреново и Неправильно – и где на глазах вырастают бесконечные жилые комплексы, в которые нас не заселят никогда, и мы прекрасно это понимаем. Может, и нам расхреначить с десяток домищ?! Но мы будем целить не в собственные квартиры – мы пальнём по их чёртовой Администрации и прочим Клоповникам, где сидят Бюрократические Мрази. Сшибём их Логово крупнокалиберным орудием и вопросим к ним о Нашем Праве на Прекрасную Жизнь.

 

* * *

 

Скинув вещи, я достал вино и завалился в комнату с компьютером черпать вдохновение из бокала и в кои-то веки вкусить сладкий хмельной напиток. Вот только в одиночку и надолго. Усман возвестил мне недобрый факт, который до сих пор обходил стороной моё сознание – я приехал в страну Реально Действующего Мусульманского Закона. Пить здесь не просто нельзя, но и нельзя в присутствии старших. Городская молодёжь и большинство прочего населения изредка злоупотребляет этим Табу, но скрытно, а на улице ни в жизнь не встретить пьяного, тем более ночью. Пьют редко и подальше от заселённых мест. Скоро я узнал ещё о многих "нельзя", но это отдельный разговор, а покамест я, далёкий незнакомец, пригнавший в Горячий Край, сел за компьютер, чтобы черкнуть письмецо своем другу и, собственно, черкнул, выпив в гордом единении пол-литра хорошего винца.

Комнатушка с потолком в два моих роста, белые стены и наполненный бокал десертного вина, которое я прикупил ещё будучи в Саратове – идеальная или почти идеальная обстановка для начала. Плюс арабские ритмы "Panjabi MC" – я уже успел ощутить атмосферу Смиренного Востока и Истинно Мусульманской Покорности, только поговорив за чаем с Чингизом, но об этом позже, позже, позже. Только одна беда – на клавиатуре буквы не белые, КАК ПОЛОЖЕНО, а красные, но с ними я, кажется, уже справился и готов написать первое письмо.

 

* * *

 

Соболеву Павлу, Свердловск

 

Итак, друг мой, здесь царит Воистину Странная Обстановка, притом не касающаяся военных действий. Те самые военные действия, меж тем, накалились – никому нельзя (то есть нежелательно) ползти в горы делать шашлык. Прошел слушок, что некий боевик собирает отряд коммандос и намеревается применить огневую мощь на всякого врага с российским паспортом. Ха! Смешно, не больше! Хотя эти кавказцы мстительны до предела, и даже полоумный психопат с гранатомётом может ворваться в город и пустить ракету – ты же знаешь этих безумных мусульман, они же некогда не усомнились отдать свои жизни во благо Хрен Знает Чего и ёбнуть ВТЦ в Нью-Йорке. Они воистину безумны и во многом не по тем причинам, которые я только что обозначил. И теперь я понимаю, что именно их сдержанное Либидо сублимируется в военные конфликты. Они воистину, воистину безумны.

Правило тут такое: никакой хрен не может запросто заговорить с девушкой! А если ты вывернешься неким образом и даже переспишь с кавказской (чеченской) девкой, тебя ждёт Кара! Если кто застукает, как ты целуешь не свою жену (родичи, друзья или даже знакомые) тебя приведут к простому и неумолимому решению Семьи той девки – Деньги (как правило 50 штук, Хо!) или Свадьба. Я молчу в экстазе! Это самый главный и самый безумный их бзик. Нельзя! Потому до свадьбы, как правило, они ходят в девственниках, причём все! Потому-то они и безмерно агрессивны – ха, ещё бы! В общем, мне светит Абсолютный Облом по женской части, если я, конечно, не вздумаю сыграть с ними в Кровную Месть. Этот факт заставляет меня поразмыслить над тем, как бы свинтить с Усманом на Чёрное море, где нравы противоположны, хотя он высказал категорическое нет, ибо путь далёк.

Дальше. Сейчас я пишу письмо и в одиночестве допиваю столь любимый тобой и мной Кагор 32 (купил в Саратове – 260 за литр, совсем охренели!!!). Я пьян, а только что заходила некая женщина, и я с ней трезво (как мог) познакомился и перебросился парой слов. В одиночестве – вот ключевое слово. Шариат, или что там ещё, запрещает им вообще употреблять алкоголь. А я думал, что мы тут с Усманом навернём как надо, ан нет! Ничего, мне и одному недурно, даже очень хорошо, хо-хо!

Дальше – больше. Секс и алкоголь далеко не предел. Им ко всему прочему нельзя никак матюгаться. Даже слово "блин" имеет неприятный окрас, о чём Усман меня уже предупредил. Тут, вообще, как он сказал, лучше в город МНЕ не соваться в одиночку.

А покамест я живу в гигантском доме, где есть больше 70 телеканалов, плазменный телек, джакузи и неизменно тёплая банька. Сижу в отдельном кабинете и строчу, строчу, строчу и пью вино. Усман пообещал сгонять на Каспий в выходные, а вечером я намереваюсь выехать с ним в Город и прикупить ещё винца, иначе я подохну.

Делаю предпоследний глоток пол-литровой бутыли и заканчиваю Первое Письмо. Через час Усман вернётся с работы, и мы погоним в Город, а живу я в селе близ Грозного – не то Икала, не то Гекало, посмотри по карте, если хочешь уточнить. Ещё есть много чего сказать.

Последний глоток, конец письму.

 

4 июня 2007 года, Гекала.

 

 

137 Ужасных "Нельзя" В Стране Зацветшего Ислама

 

Нельзя пить алкоголь, даже пиво, которое я не переношу, исключая Очень Холодное, когда Очень Жарко. Это несомненный плюс, ибо известно, насколько зависимы всякие никчёмные пивные алкоголики от этого мерзкого пойла, которым они убивают свободное время. Здесь бы перед ними раскинулась масса свободных часов, от которых они бы поподыхали при своей недоразвитости. Такое происходит с местной молодёжью, они не пьют и отчаянно скучают – образование здесь не на высоком уровне, ведь иначе ВСЁ было бы иначе. Расцвет Сознания повлёк бы Сомнение, а это никуда не годится в стране Строгих Правил Ислама.

Пить нельзя вообще, исключение – большой праздник, допустим, свадьба. Места попойкам и постзастольным сексуальным оргиям здесь нет. Но в присутствии старших нельзя тем более – Культ Старших – иное рассчитывается как Злобное Неуважение, а если тебя в нём застукали, то держись, добра не сыщешь.

Держитесь за свои задницы, сейчас они упадут с силой сброшенного с Эльбруса камня, у меня было именно такое впечатление.

Нельзя раздеваться даже наполовину.

Вдох-выдох. Успокойся.

Я приехал отхапать южного Солнца ВСЕМ своим поблеклым телом, а это, оказывается, Грязное Неуважение к старшим, то бишь ходить в частичном неглиже. Выход я таки нашёл – взобрался на ближайший холм, разделся и посреди травы лёг. Подо мной простирался вид всего посёлка – зрелище приятное, особенно, если ты при этом валяешься в трусах на холме и потеешь от мощных солнечных лучей. Строгие мусульмане в этом тонком вопросе меня особо не удержат. Вот тут открывается небольшая Истина. Загорелые кавказские парни красуются бронзовым загаром НЕ ВЕЗДЕ. Торс у них бел как снег.

Нельзя ходить по улице даже в шортах. Не то что нельзя, но не рекомендуется, ибо такое поведение оставляет след на Весах Уважения к твоей персоне.

Нельзя матюгаться никакими словами, только в своей узкой компании. Когда чеченцы говорят на своём языке, проскакивают хорошо знакомые моему уху добрые словца Великого Русского Мата – незаменимого Инструмента Межэтнических Коммуникаций.

Нельзя флиртовать с девушками. Прилюдно любезничать с незнакомкой крайне опасно, того и гляди подскочат её родственники со сжатыми кулаками и предупредят тебя о неправильном поведении.

Нельзя трогать женщин. Вообще. Физически прикасаться к незамужним девкам. Исключение – общественный транспорт. Тут возникла занятная ситуация, когда мы с Чингизом ехали в посёлок в маршрутке. Молодые девахи старались при возможности сесть подальше от меня – берегли честь, ха-ха! Мы поехали, и от утомляющей жары и автомобильной качки я стал клевать носом и поваливаться в сторону какой-то тётки. Мой первое падение на женщину было предотвращено Чингизом, он нервно дёрнул меня за руку, а в его глазах был Страх. Интересно, что бы я схлопотал, повалившись на неё? Однако удержаться ото сна не было никаких сил, я даже не поразмыслил, отчего же Чингиз так обеспокоен Дальше я преспокойно ехал в полусонном состоянии, сдерживаемый настороженным Чингизом.

Нельзя смотреть на обнаженные фигуры по телевизору. Если в кадре раздевается женщина, или двое влюблённых предаются лобзаниям, а в твоей компании сидит женщина, ты должен переключить канал. Ранее такие сценки прерывались срывом эфира – это некий Цензор сидел за пультом и выдёргивал провода на самом интересном месте, как маленькая Амели. Сейчас, как я смог убедиться, такого нет.

 

* * *

 

Меня крайне заинтересовал местный женский вопрос. Впрочем, как всегда. Услыхав массу "нельзя" по отношении к женщине, я живо поинтересовался об остатках "можно" и нашёл их крайне скудными. Они обрекали меня закрыть Женский Вопрос в Чечне раз и навсегда, если я не хочу лишиться личной неприкосновенности и не разочаровать принявших меня людей, подставив их под удар.

 

 

Этот странный страшный женский вопрос

 

На второй день (то есть утро) пребывания я уже достаточно ознакомился с положением женщины на Востоке, а именно в Чечне, чтобы незамедлительно черкнуть это на бумагу. Вчера перед сном я провёл с Усманом беседу на эту тему, не достаточно, разумеется, информативную, но её хватило, чтобы на следующее утро ринуться к компьютеру и написать ворох закопошившихся мыслей.

Факт: если бы я приехал на Кавказ с девушкой, в каком бы ни было её качестве, я был бы обязан жениться на ней или, по крайней мере, выдавать её за свою невесту или даже жену. Я уже упоминал, что близкое общение здесь запрещено под страхом выбора Свадьба/Убийство/Деньги, а Близким Общением здесь сочтут приближение к женщине на метр или инициация беседы с совершенно незнакомой девушкой. Так-то! Под ночь я, Усман и его друг Адам прокатились по городу, дабы ознакомить меня с восстановленной столицей. Среди прочих архитектурных шедевров, строительных достижений и политических нюансов, я лицезрел совсем, казалось бы, невинную и непримечательную картину – прогулку местной молодёжи – однако это минутное зрелище впечатлило меня не меньше вновь построенного печально известного Центрального Стадиона, самой большой мечети в Европе и эстетики грозненских парков вместе взятых. Как я уже замечал, алкоголь здесь не в чести, потому совершенно понятно, что почти все люди ходят здесь трезвыми, так и та небольшая компания молодых. Держались они гендерными группами на расстоянии метра и о чём-то сонно беседовали. Рассматривая это через призму нравов, становится понятно, что обычаи и традиции здесь не только довлеют, но и всемерно работают.

С Усманом мы были у его брата Али, женатого на красивой чеченке моего возраста, и я пытался не смотреть в её сторону, не то что поговорить с ней о том о сём – я вовсе не хотел, чтобы мне отрубили голову и бросили её в Сунжу (хотя вторая часть этого священного акта меня бы мало беспокоила). Любопытно, но мне приснился сон, что я с ней переспал, и наутро я был счастлив осознать, что этот зловещий кошмар был плодом моих сомнамбулических фантазий.

Положение женщины здесь по моему глубокому мнению унизительное или, по крайней мере, неуважительное, впрочем, сами женщины, как видно, довольны и вовсе не расстраиваются. Тут явно остались нравы того времени, когда жена становилась придатком рода мужа и его собственностью во многих смыслах этого слова. Так, при девиантном поведении жены, её ждёт Вечный Позор и выдворение, и на неё никто уже не посмотрит, но и мужа ожидает страшная кара, если тот прелюбодействует с чужой женой – думаю, его убьют. Однако всякое влияние на эти проступки исходит именно от мужчины, женщина здесь безвластна. Милиция же полностью держится традиций, и никто пальцем не пошевельнёт, чтобы держаться закона. Это их сильная сторона, разумному понятно, что негласные правила куда прочнее и вернее официальных, и чеченцы, не в пример беспринципным уральцам, верны своим устоям. Однако вопрос на тему "кто лучше" очень неоднозначен, очевидно, что суровые традиции не только закрепляют принципиальность человека и закаляют его дух, но и тормозят цивилизационный прогресс – можно легко вспомнить, как рушились русские и европейские христианские традиции под ударами Молота Науки, за который держались Ломоносов, Бруно, Да Винчи, Мальпиджи и многие, многие, многие. Впрочем, эти европейцы и русы всегда были грязными народами, способными скомпрометировать себя сами без участия со стороны.

Ха, я малость отвлёкся, теперь я готов писать о значении Возрождения, Развитии науки и Гнусном Лицемерии Христианства, этой самообличающей и крайне живучей форме культурного вируса. Но я же говорю о женщинах Востока, теме тоже весьма занятной.

Домашним хозяйством целиком и полностью занимается женщина, до такой степени, что мужчина даже не думает об этом. Дело не только в ненужности (ибо смысл заняться, допустим, приборкой есть всегда), а в некой национальной гордости и гендерном долге НЕ ДЕЛАТЬ ничего, что входит в обязанности женщины. Такой пример: утром все женщины в доме ушли на работу, а скоро к Ураишу пришли гости. Они посидели за столом, который всегда накрыт для чаепития, ушли все, и никто не прибрался. Когда я пошёл плеснуть себе чайку и перекусить, обнаружил на столе кошурки, крошки и кружки с остатками чая. Вот такие дела, и суть этого частного явления в нравах.

Куда интереснее было узнать о процессе сватовства, который я нахожу весьма и весьма забавным. Стоит только представить себе, что до свадьбы ты не имеешь права лапать девушку и тайно с ней общаться, как становится понятно, насколько глубоко представление у супруг друг о друге. ОДНАКО! Этого и не нужно особо! Мужчина продолжает работать и заниматься своими делами, а жена берётся за ведение домашнего хозяйства, как это она делала и у себя дома. Та духовная целостность и проникновение интересов здесь не на большом счету, и никто этому особого значения не придаёт. Женщина в Чечне не собеседник, а домохозяйка. Если вспомнить, сколько тупых дур, лишённых ума, фантазии и элементарной эрудиции, расхаживает по Екатеринбургу, и каковы их запросы от мужа, коему ничего кроме тела они предоставить не могут, матримониальные отношения в Чечне кажутся вполне рациональными. К чему трепаться, когда ты ясно осознаёшь, что женщина способна устранить только два твоих желания – секс и ведение хозяйства? Роль женщины в Чечне нахожу не настолько преуменьшенной и недооцениваемой, насколько она переоценивается на Урале, но там и мужики не такие крепкие – как ни мужик, так или дебил, или мудак, или пидар чёртов. То есть, всё в обществе рационально и подвержено строгой социальной саморегуляции.

Процесс сватовства начинается с закидывания слушка жениху – мол, знаю одну девицу, она хороша и хозяйка, говорят, добрая. После этого заинтересованный жених, как бы невзначай оказывается подле её дома или ещё где, чтобы посмотреть на невесту. Если она ему приглянулась, наступает вторая стадия – к девушке засылают послов, в качестве которых выступают женщины или дети, но никак не взрослые мужчины. Посол (название условное) говорит, мол, есть такой отличный парень, хочет с тобой пообщаться. Конечно, сразу ясно – дело к свадьбе, и семья девушки начинает суетиться, а девушка волноваться. Встречают они или в гостях или на улице близ дома, главное, чтобы это не происходило тайком. Усман, которому предстоит вскорости жениться, посмеивается и говорит:

- Там-то (то бишь на Урале) я бы запросто поговорил, а здесь даже не знаю, что я ей буду говорить.

Ему 30 лет, и есть масса обстоятельств, которые заставляют его найти жену. Сам он пока не представляет, на ком женится. Мне смешно, но это суровая правда, но нельзя, конечно, исключать и отклонения от правил.

Встречаться мужчина и женщина могут, вообще, годами. Мне трудно сказать, сколько это происходит обычно. Разумеется, они даже не обнимаются – даже не вопрос. Но настаёт тот трепетный момент, когда мужчина, стесняясь и скрывая волнение, предлагает выйти за него замуж. Раскрасневшаяся невеста соглашается. Думаю, число согласий намного превышает число отказов – чувствую это интуитивно, женщине и надо, лишь бы мужик был, а потом-то, может, и не позовут. При безмерном во времени половом воздержании моменты общения, несомненно, сопровождаются трудно скрываемыми гормональными всплесками, и эмоциональность сильно довлеет над мужчиной и женщиной. Так-то!

После – традиционный и на Урале выкуп. У нас это больше походит на плохо сыгранный анекдот, где жених мало чего знает, но чего-то делает и всегда чувствует себя в роли главного клоуна. В Чечне иначе – всё чётко известно, свадьба, здесь, вообще, праздник. Все безмерно рады и готовы плясать, обряд выкупа красив и весел – наподобие традиционного цыганского праздника с плясками и медведем на привязи. Свадьба на Кавказе – счастливый момент, точка восторга и летящая буря веселья. На Урале, какую бы свадьбу я не видал, все походят на театральное представление, которое не нужно совершенно никому, что и видно по фальшивым наигранным улыбкам и витающей в воздухе скуке. Ха, стоит только припомнить разговоры моих знакомых – Насти и Игната, которые после нескольких лет совместной жизни вздумали пожениться. Никаких восторгов, никакой радости по поводу грядущего Торжества, только разговоры, как бы денег раздобыть и сделать королевское действо. После того радушия, которое я увидал на Кавказе, их свадьба кажется надуманной показухой двух честолюбивых актёров. Настя говорит Пахану и Андрюхе – дарите нам деньги и всё тут, надо же, мол, свадьбу хоть частично окупить. На Кавказе такая эскапада показалась бы по меньшей мере странной и ничего доброго не навлёкла бы, мои чеченские друзья выказали по этому поводу глубокое презрение. Меркантильные свиньи, чёрт бы их побрал! Плевок в лицо – это большее, чего достоин человек, делающий из свадьбы сбор денег.

Сам выкуп (если точнее – это некая плата) выражается в порядке 15 тысяч рублей, мешках сахара, муки и барашке. Вот так или примерно так. Чисто символическая плата, фактически же она возвращается супругам. К невесте ещё прилагается "сундук сокровищ" – приданое, которое собирает семья. Раньше в действительности был сундук, сейчас – пара чемоданов или тюков.

Есть иной поворот свадебного сюжета – похищение невесты в самом натуральном виде. Влюблённый может запросто уволочь деваху к себе в дом, если присутствуют некие препятствия для свадьбы. Этот случай не редок. Обычно похищение происходит по причине несогласия семьи невесты. Но редко, из-за отказа невесты, безумный жених со своими друзьями застаёт её внезапным наскоком, насильно запихивает в машину и уезжает. Такое антре может дорого обойтись парню – либо с него (и его семьи, ибо за одного придурка будут отвечать все) снимут 50 штук, либо шкуру, да так, что он начисто забудет о свадьбах и женщинах вообще. Тут уж надо быть редким смельчаком или дураком. Но на стороне безумца есть тот факт, что он физически притронулся к женщине, а это чернит её в глазах традиций и тех, кто их держится. Теперь для многих она как индийская даса или старорусская юродивая, ибо её трогал ДРУГОЙ мужчина. Кто знает, до чего он дошёл в своих домоганиях? Усман по этому поводу твёрд - мне нужна "чистая", говорит он. С другой стороны забавно это слышать от отъявленного бабника, перетрахавшего половину девок своей студенческой группы.

Вот она - сила традиций, и она сильнее, чем кажется со стороны, по крайней мере с уральской стороны. Прогресс, всё же идёт своим чередом, молодёжь имеет своё, отличное от стариков мнение на счёт сексуальных и матримониальных отношений.

Время покажет.

 

* * *

 

Соболеву Павлу, Свердловск

 

Вернёмся к тому вопросу, который я обозначил в телефонных сообщениях – свадьбе наших двух знакомцев, действу лицемерному и всюду крытому их врождённой, исходящей из комплексов, самодемонстративности. Ты, верно, знаком с тем, как проходят свадьбы на Урале, так вот в Чечне и, думаю, на всём Кавказе, ВСЁ ИНАЧЕ. Но об этом я написал в отдельном тексте о женском вопросе.

Ураишу (брат Усмана, около 45 лет) и Усману (30 лет) я рассказал, как Настя попросила подарить себе деньги на свадьбу – реакция была отрицательная. Такую пару здесь бы в лучшем случае оставили в презренном коммуникативном одиночестве, в худшем – сбросили бы им во двор свиные потроха. Шучу про потроха, хотя, кто знает, может, так бы и вышло? На фоне местных нравов белыми нитями выделяется уральское убожество и все уральцы. Впрочем, надо сослаться на то, что я живу в посёлке близ Грозного, а не в самом городе, где нравы попроще – там-то не все друг друга знают, но город небольшой. Я выяснил точное название деревни – Гикало – в честь какого-то революционера.

Когда видишь, насколько морально высоки и крепки чеченцы, становится противно смотреть на ничтожество, всюду царящее в наших краях. Особо вызывает уважение их (чеченцев) активная социальная позиция – если свершится некий Неправильный Акт, его участник подвергнется наказанию/защите со стороны почти каждого, независимо от того, причастен он или нет. Здесь нет места индивидуальной независимости в том смысле, в каком Мы это понимаем. Безусловно, у них есть чему поучиться. Какой-нибудь Уральский Мачо здесь подвергся бы всестороннему презрению – ты же прекрасно понимаешь, насколько мелочны эти сопливые слабаки, и это чувствуется – на фоне открытости наша уральская "этическая" фальшивость ощущается мгновенно. Здесь в цене спокойствие, означающее внутреннюю уверенность.

Следующее. У меня здесь особое положение, которое мне остаётся только ощущать. Я – Гость. Мне говорят "чувствуй себя как дома", но в отличие от наших краёв, это означает то, как это пишется. Притом скромность здесь не в чести.

Их нравы в отношении Гостя словно говорят: "Почему ты не берёшь, что хочешь? Почему не делаешь, что хочешь? Мы, что, плохие люди?! Мы к тебе плохо относимся, почему ты нас не уважаешь?! Наш дом – твой дом". Здесь запросто все уйдут, только предупредят, что уходят, и уйдут, а я неизвестно насколько остаюсь один в большом доме. Никто и не скажет, чтоб я делал, что хотел – это настолько подразумевается, что они об этом и не подумают предупредить, а потом приходят и удивляются, чего это я из холодильника всё не повытаскивал.

Итак, сегодня намереваемся пойти на охоту. Будем из калашей стрелять по диким кабанам. Али, брат Усмана (у Усмана в сумме 11 братьев и сестёр и почти у каждого мужчины свой большой дом, у кого ещё нет – те активно строят), говорит, у меня, мол, друг начальник подразделения, любое оружие даст, только попроси. Хочешь – калаш, хочешь - снайперку, хочешь – гранатомёт. Тут, вообще, половина родни Усмана (да и, вообще полнаселения) работает в силовых структурах, так что с оружием проблем никаких. Разрешения как бы нужны, но на самом деле не нужны. Да и вправду, зачем?

У меня вышел интересный разговор с Ураишом (ударение на "а") о человеческих потребностях, зависти и тому смежном. Он смотрит на это настолько просто, что и мне и в голову не приходило на это РЕАЛЬНО взглянуть. Мне явно не хватало ощущения именно РЕАЛЬНОСТИ такого взгляда.

Зачем смотреть на соседа и на любого другого человека, и на то, что они одевает, на чём ездят и т.п. – если ты себя уважаешь, ты возьмёшь то, что нужно тебе. Хочешь Мерседес, так работай, чтобы купить Мерседес. А если кто-то тебя оскорбляет за твой выбор, за твою одежду и твою работу, это говорит о том, каков тот человек. Уважают здесь не за тряпки и вещи, на них даже не смотрят, а за характер. Надо уважать себя, свой выбор и выбор другого. Вот такое зацементированное самоуважение. Социальное неравенство в счёт не идёт.

 

Заметки:

- Преступность ничтожно мала. Можешь машину открытой оставить в центре города, а через неделю прийти, сесть и поехать. Уважают друг друга. Телефон потерять практически невозможно – тебя найдут и отдадут, притом молча и без разговоров. А вот морду набить могут, но только за дело. Народ хоть и горячий, но мирный.

- Машин очень много и стоят они значительно дешевле. Машина есть почти у каждого совершеннолетнего. Притом пробки сравнительно небольшие.

- Квартиры дешевле в 3-4 раза, но цены на недвижимость неуклонно растут.

- Наружная реклама присутствует в минимальном виде – только вывески над магазинами.

- Фото Рамзана Кадырова повсюду, реже Ахмада Кадырова. Рамзан чаще всего на фото с детьми.

- Отношение к Рамзану неоднозначное. Те, кто поближе к верхам его не очень-то и любят. Грозный во многом строится за счёт богатых чеченцев и благотворителей. Здесь стоят здания финансированные Лужковым, Назарбаевым, Умаром Джабраиловым.

 

Постскриптум:

Есть интересная мысль. В чём отличается мусульманская мораль и христианская в плане бескорыстия. Мысль такова:

Мусульмане в отличие от христиан не вещают о том, что надо всегда быть бескорыстно добродетельным. Однако их бескорыстие гораздо больше, они об этом не трубят, и, что самое главное, ОНИ НЕ ПРОСЯТ ЗА НЕГО ПЛАТУ, как жалкая свора нищих христиан. Что интересно – мусульмане значительно богаче вшивых христианских маразматиков. Эта религия заслуживает уважение, в том числе и за то, что её ортодоксальное направление никому не садится на уши с принуждением верить в бога, как назойливые озлобленные клоуны из РПЦ. Вера – индивидуальный вопрос каждого. Отмечу повторно – здесь уважают твой выбор на деле, а не на словах.

В бога я верить ни стану ни при какой религии, потому не быть мне мусульманином, а уважение – вопрос иного толка.

.

Гикало, 6 июня.

 

* * *

 

Усман меня обрадовал крайне интересной новостью, касающейся того, как я проведу завтра время. Его друг Ахмед возьмёт меня и увезёт на охоту на Диких Лесных Свиней при помощи грозной огневой мощи АК-47. Вечерком мы познакомились с Ахмедом, а наутро меня ожидал целый день с автоматом под рукой, и я был на 100 процентов готов нести Гибель и Уничтожение всем Свиньям Чеченской республики.

 

 

День с автоматом под рукой

 

С утра приехал Ахмед и забрал меня на воинскую заставу под названием "Пост Эльбрус-1" стрелять по кабанам и прочим злобным неприятельским тварям. Усман предупредил меня о затее с охотой на свиных харь с калашом, и я ничего не имел против, хотя, будь я склонен к досужим предрассудкам, то, наверное, сильно бы засомневался ехать на лесной пустырь, где меня ждут несколько убийственно вооружённых и совершенно незнакомых чеченцев. Какого чёрта, подумал я, а почему бы и нет?

Пост был водружён в близости от невероятно глубокой нефтяной скважины, дабы охранять Их Российскую нефть от поганых диверсантов и сборщиков ненужного железного хлама. Когда-то здесь шли военные действия, но сейчас тихо, и это не то, чтобы меня не огорчало, но и не слишком радовало.

Не знающее границ чеченское гостеприимство и здесь встретило меня во всеоружии, только мы сели за стол. Как я приметил, чеченцы не особо терпимы делать длительные перерывы между обедом и следующим обедом. Мы ели варёное мясо – их национальное блюдо, верно, здешние края не далеки от родины фразы "Мужчина должен есть мясо". Здесь постоянно едят мясо и мужчин гораздо больше, чем в хиреющей столице запившегося Урала. Притом я вовсе не собираюсь называть мужчинами тех педикоподобных бесхарактерных уродов всех возрастов, которые любят собираться по дискотекам и глушить пиво сутки напролёт – отнюдь.

Мне предлагали добавку каждый раз, как только я управлялся с очередным куском. Мне всегда чудилось удивление в чеченских глазах, когда я ел в неохотку и без особого аппетита. Как я заметил, ешь – не ешь, а есть тебе придётся, особенно, когда ты сидишь в кругу чеченских солдат, способных заметить нечто недоброе в отсутствии у тебя аппетита. Хо-хо, шучу, конечно, но даже я, будучи заметно габаритнее их, не могу угнаться за их непрекращающимися обедами.

Наконец, для меня начались уроки стрельбы из самого крутого автомата на всём белом свете, чью огневую эффективность ощутила на себе наша же армия, загнанная из весьма неоднозначных соображений в Афганистан, воевать за мир во всём мире. При прицельной дальности АК в километр, моё прицельное зрение вряд ли потянет и на 50 метров, потому я вознамерился палить по бутылкам в каких-то 15 метрах, памятуя ещё и о том, что в тире, где до мишеней буквально рукой подать, я был натуральным посмешищем. Беслан замахал мне рукой, приглашая на Настоящую Точку Стрельбы. Я Беслана видел как через мутное стекло, а с того места, где он стоял, цели виделись мне крохотными яркими пятнышками этикеток. Хрен с ним, подумал я, ведь сейчас я возьмусь за Боевую Машину Смерти, и неважно куда я притом пальну. Это же, чёрт меня побери, почти как девственность потерять.

Беслан выстрелил первым и нисколько меня не удивил, разбив бутылку. От звука выстрела я чуть не оглох, стоя в нескольких метрах в стороне, поэтому, когда мои пальцы взялись за автомат, я боялся потерять слух. Не тот слух, которым обладали Моцарт и Россини, а хотя бы мой простой слух, правда он явно не уступает современной эстраде, и порой я даже уверен, что все наш популярные исполнители и композиторы глухи от рождения вследствие неопределённой мутации. Без особой надежды попасть по стекляшке, я крепко сжал автомат, а моё подсознание уже собирало самые славные мелодии и звуки, доставшиеся мне на мой век, ведь скоро я смогу слышать их производимыми только из глубин памяти. Бесспорно, "Лунная соната" и этюды Рыбникова оказались наверху.

Ба-бах! И тут случилось аж два чуда одновременно. Я не оглох, по моим ушам не слишком-то и бзданул звук выстрела – я мог и дальше готовиться попасть на Евровидение, ведь какого чёрта мне там не быть, если Билан там смог занять второе место. От второго я аж офигел. По какому-то странному стечению обстоятельств я попал в эту хренову бутылку. Вторая бутылка заставила меня поверить в свои способности. Со второго выстрела, но и её я заставил пасть, и это с такого расстояния, откуда я не смогу отличить голого Дензела Вашингтона от Ангелы Меркель, будь она в бальном платье.

Вот, что я скажу вам, ребята. Эта пушка неспроста заставляет трепетать всех врагов, оказавшихся у неё на прицеле. И дело вовсе не в её механических характеристиках, разбирая автомат, я обнаружил его весьма примитивно собранным. Практика показывает – даже полуслепой может порешить не одну дюжину Воинственных Гадов, держа в руках Ак-47 1971 года сборки. Вот таки дела.

Скоро приехал Ахмед, и мы направились в лес, отстреливать злобные кабаньи рожи, и мало ли что там ещё мерзкого встретится на пути. Только Ахмед автомат не взял, он сказал, мне серьезно подфартит, если я действительно встречу гигантскую лесную свинью, и он на это вовсе не рассчитывает. Какого чёрта!? И вот именно тут стоит упомянуть о том, какие охотничьи трофеи я себе представлял.

По обрывкам рассказов я весьма наивно представил себе дикий чеченский лес, кишащий исключительно кабанами, снующими во все стороны не хуже силуэтов на стрельбищах, только мишеней им на боках не хватает. Заходишь поглубже в лес, а там сплошь Свиные Хрюкающие Хари, хватай автомат и пали по их тушам очередь за очередью. Тра-та-та! – и ты натуральный Убийца. А почему бы и нет?

Реальность как обычно дала хороший пинок моим представлениям о ней. Кабаны, доходящие размерами до коровы, не такие уж и тупые создания, как можно подумать. Они не очень-то и рады, когда жаждущий крови писатель с Урала заходит к ним в лес, готовясь встретить их хорошей порцией смертоносного металла. Хитрые хрюндели попросту исчезли из леса, оставив следы от своих гигантских копыт и развороченные пласты почвы. Мы около двух часов ходили по лесу, присматриваясь и прислушиваясь, но ни одной твари, способной стать моей мишенью, не нашли.

Попутно я узнал, что этот лес ещё недавно представлял собой разброс дачных участков и пионерский лагерь. От былого благополучия остались обломки каменных сооружений и кирпичных столбов, едва приметные следы асфальтированной дороги и, возможно, пара-другая неразряженных мин.

- Тут на минах кабаны подрывались, лошадь подорвалась, люди тоже, а я вот ещё нет, - смеётся Ахмед, и я смеюсь тоже, только несколько нервозно. Впрочем, я достаточно основательно убеждён, что смерть меня вовсе не здесь поджидает, да и время ещё не приспело.

Прошло каких-то десять лет, а лагерь превратился в едва различимые каменные крохи и распадающиеся фрагменты кирпичных кладок в цветущем изобилии травы, кустарников и деревьев. Куда проще было бы распознать останки Арьяны Вэджи, Хараппы или даже найти Землю Санникова с островом святого Брандона. Дачные участки напоминают о своём былом наличии растущими среди прочего черешнями, одичалой клубникой и ещё чем-то огородным. Я даже нашёл там одиноко стоящий куст роз, расцветший бледно-красными огоньками. Ахмед тоже изъял из прогулки пользу, забрав оставленную на покосе косу.

Поблуждав по исчезающим остаткам цивилизации, которые через десять миллионов лет будут кропотливо изучать рыбоподобные археологи с Титана, мы вернулись на пост. И я не исключаю, что мы выглядели при этом несколько странновато: два мужика в камуфляжах, один с косой, а другой с прекрасной розой в руке и автоматом за плечом.

 

 

Телевидение по-чеченски

 

Скоро меня ждал Вессаид. Он познакомил меня с очаровательным продюсером местных вестей телевидения "Вайнах" Таус. Как я приметил, местные названия делятся на четыре части: один зовутся "Вайнах", вторые "Беркат", третьи "Башлам", четвёртые как-то иначе и они в меньшинстве.

Небольшой дом, который раньше служил детским садом, теперь принадлежит местному телевидению. В небольшой комнате сидели звёзды местного телевидения и писали свои тексты перед эфиром. Никого нисколько не удивлял приход высокого бледного парня, и никому я не мешал своим присутствием, настолько добродушны оказались и телевизионщики. Скоро я с удовольствием предался беседам с Таус, которая кратко ознакомила меня с работой тележурналиста. Сначала меня представляли как Гостя С Урала, все широко гостеприимно улыбались и были готовы рассказать и поведать обо всём, а уже потом я добавлял, что я журналист и люди вновь радушно и удивлённо улыбались.

Я вкратце, чего вполне достаточно, узнал, что такое "стенд-ап", "б.з." и "синхрон". Ознакомительного курса вполне хватило, чтобы я понял, КАК работает тележурналист, а также уразуметь тот факт, что места мне в качестве тележурналиста нет – на Исламском канале, где строгие стандарты тележурналистики подкрепляются строгостью религиозных нравов.

Мне предложили выехать с телевизионной группой в составе симпатичной журналистки Медины, водителя с именем Магомет и шустрым оператором Ибрагимом. Они сделали два сюжета, которые прошли по "Вайнаху" 12-го июня, а я увидел их такими.

 

Дети едут в Латвию за деньги "Единой России": политическая акция или акт доброй воли?

Во Дворце Молодёжи нет оживления по поводу такого знаменательного события, как, спонсируемый "Единой Россией", отъезд ансамбля "Башлам" в Латвию. Дети уезжают в Латвию, потом, кажется, дальше в Европу и всё тихо мирно, только ветер теребит флажки единоросов в руках детишек. К нам мигом подскочил крайне шустрый паренёк и стал нетерпеливо щупать микрофон, спрашивая "Снимаете?". Мне, уральцу, стоило удивиться прыти детишек, но Медина не обратила на паренька особого внимания, продолжая чиркать репортёрские заметки в блокнот.

- Да, снимаем, - ответила она, не отрываясь.

Ибрагим быстро пояснил мне, указывая на паренька, что это Мансур, Гордость Нации. Чеченский танцующий Робертино Лоретти. Я сразу смекнул, ведь мне недавно довелось лицезреть Мансура на руках Рамзана на одном из плакатов города.

Толпа провожающих родителей суетилась возле автобуса, дети сновали повсюду, как вдруг некий мужик в деловом костюме и задорном настроении организовал выступление на площадке подле автобуса. Детишки встали полукольцом и стали попарно, мальчик с девочкой, отплясывать танец, чрезвычайно походивший на лезгинку. Детвора, как было видно по возрасту, не могла ещё крепко стоять на своих ногах, но вдруг начинали звучать барабаны и бубенцы, как малыши принимались лихо танцевать. Воистину, это удивляло. Народ шумел и радостно гикал посреди центральной улицы города, зрители мгновенно поймали кураж, подзадоривая мальчиков и девочек. Внимание обратилось на импровизированный праздник, и все на какое-то время напрочь позабыли об отъезде, и вовсе не исключено, что автобус заполнился танцорами позже положенного. Пляски суматошно перешли в сборы, детишки забрались в автобус, где все места были лежачими, и направились покорять Европу.

 

День лёгкой промышленности на заводе "Беркат"

Хватит одного взгляда на помещение ткацкого цеха, как в голове возникает флэшбэк – кажется, я это уже где-то видел. Скорее даже не где-то, а когда-то – в году этак 70-м (по ящику, естественно), когда упорные труженицы ткацких аппаратов своими рабочими руками стегали одёжку всей республике. То есть цех выглядит так, как, собственно, выглядел цех ещё в 17-м веке где-нибудь на баварских мануфактурах – простая и надежная система кройки и шитья при помощи нехитрых автоматов и сейчас на полном ходу.

Перед ткачихами, словно руководство райкома, сидело некое седовласое Начальство в тёмных костюмах. Ни много, ни мало, само министерство лёгкой промышленности навестило завод для поздравлений. Впрочем, из чеченских слов Начальства было ясно только одно – оно благодарило женщин ткацкого дела, вселяло надежды на темпы роста производства и отмечало весомый вклад дела лёгкой промышленности в ВВП страны. Это было ясно хотя бы из того, что Начальство в количестве то ли четырех, то ли пяти человек говорило монотонно и без энтузиазма, только человек с откровенно чеченской внешностью блеснул ораторским задором, погашенным последующими вялыми трибунами.

Самым отличившимся женщинам гордо вручили золотые украшения, денежные премии и красные цветы. Скоро официоз закончился, Начальство тихо ушло прочь, а на улице местная певица вовсю горланила русские песни.

 

 

Зримое Великолепие Гор

 

Чёрт побери, неужели это правда? – пронеслось в моей голове. Мы действительно помчим в горы, твою мать! Вот это дело! Какого чёрта мне не побывать в горах, когда я приехал в Грозный с Урала. Проехать 3 тысячи километров и остановиться в 60-и от самых натуральных кавказских гор было бы непостижимой ошибкой. Это если бы кто поехал в Египет, но не удосужился посетить Пирамиды. Такой, несомненно, достоин быть осмеянным.

Ранее разговор шёл о поездке в Шатой и Итум-Кале, но активность озверелых ваххабитов в горах затрудняла вояж. И вот утречком Усман, Адам и я сели в машину и, вооружившись современными средствами записи в виде видеокамеры и фотоаппарата, направились в Кавказские Горы.

Помню, как я приехал, Усман сразу упомянул о том, что упорные моджахеды повадились по ночам спускаться с гор в город, переодеваться в Ментов и устраивать пальбу. За последнюю неделю в Грозном убили с десяток Ментов, но отчего-то сегодня мы таки поехали в горы.

Раньше теория перестрелок была несколько иной – ходило мнение, что по поводу затишья наш Минобр лишил суточных внутренние войска, что означало снижение заработка втрое. По такому поводу наши хитроумные бойцы и взялись по ночам лупить по "призракам", дабы вернуть Грозному статус Зоны Боевых Действий и себе два десятка тысяч в карман. И не исключено, что с подачи руководства. А кто их осудит? Таковы наши политические меры.

Но вот уже в таких злодействах погиб десяток бойцов, и это как бы снимает тень с недобросовестных Ментов. Хотя, кто знает, так ли чисты перед Законом те сотни лишённых львиной доли заработка солдат и что у них, чёрт побери, вообще, на уме?

Так или не так, но мы поехали втроём с единственной целью воочию лицезреть гигантские скалы, крутые обрывы, поросшие километровые склоны и бурные горные реки. Всё нормально и кто бы в этом сомневался?

Мы проехали Шатой и остановились на горном серпантине под нависающими каменными глыбами с одной стороны и пропастью, по ложбине которого тёк Аргун, с другой. Это и есть то самое Аргунское ущелье, многократно мелькавшее в сводках военных действий. То самое, в котором погибла не одна сотня российских солдат, обстрелянная с высоких склонов Кавказа – они, как я убедился сам, были хорошо открытой мишенью для ваххабитских пуль, не говоря уже о крупнокалиберных снарядах. В память о тех смертях порой мелькают плиты с лаконичными эпитафиями и годами жизни солдат.

Мы дали около сотни километров от Грозного и покуда приехали к некой старинной башне, поставленной под скальным навесом на берегу Аргуна на высоте около двух тысяч метров над уровнем моря, проехали три КПП, где нас весьма поверхностно проверяли, чего, впрочем, не требовалось, поскольку со мной ехали два чеченца, один из которых работал в милиции. Также между дорогой и ужасающим взгляд обрывом стояло несметное число блиндажей, пожалуй, в среднем один на 500 метров. Блиндажи были хорошо замаскированы – даже вблизи они походили на кучу сваленных камней, и только брезентовые навесы говорили об их искусственном происхождении.

Ну, блиндаж так блиндаж, мне они напоминали эхо войны, некие объекты истории, артефакты прошлого, служащие исключительно свидетельством прошедших битв. И потому вполне объяснимо, что я стал снимать их на видеокамеру, как весьма любопытные штуки, кои будут столь же интересны для истории моей поездки по ущелью, как и само кружащее голову ущелье. Относительно спокойная обстановка, разумеется, не давала разрешение на съёмку Военных Объектов в Военной Зоне, это, чёрт возьми, противозаконно. Известно, боевой дух вояк может легко обратиться и против своих же соотечественников, совершенно безобидно запечатлевающих исключительно из личного интереса места дислокации огневых точек. Что в этом плохого? Война позади, нам нечего бояться, в конце концов, мы можем применить Радикальные Меры. Ясно как день. Вступать в споры и пререкания с небритыми вооружёнными мужиками, не ахти как говорящим по-русски, я не собирался, моё хрупкое паспортное положение и здравый ум не позволяли мне этого делать. Я сидел без прописки, а по ящику местный военный министр радушно обещал вытурить из Чечни всякого сомнительного бомжа – это меня мало радовало. Из всего этого я сделал простой вывод: видеоинтерес надо удовлетворять тайком, в спокойных местах.

Ну вот, я и взялся радостно снимать один из блиндажей, как вдруг из этой груды запыленных камней показалась небритая морда, принявшаяся пристально изучать здорового Нечеченца с Видеокамерой. Что думал парень из блиндажа мне не узнать никогда, но вполне вероятно, что по его мнению я мог оказаться шпионом Умарова, который взялся снимать на плёнку военные объекты, не скрывая своих намерений. Почему бы, собственно, и нет? Думал он недолго и, только высунув голову, присвистнул в мою сторону. Я, надо сказать, почувствовал Страх сразу, как только в объективе заметил вылезающую из блиндажа рожу – тут и думать нечего, всякому отчётливо ясно, насколько это Неправильно. Разговор не сулил мне ничего хорошего, уж едва ли версия приезжего гостя чем-то удивила бы того солдата и тем более успокоила его Инстинкт Самосохранения.

К счастию, Адам и Усман уже сидели в машине и ждали, как я закончу свою съёмку. Ну, я сразу и закончил. Не подавая виду, спокойно сел в машину, и мы двинулись с места. Я не ждал в ответ на моё Игнорирование Призыва пулемётной очереди по колёсам, но этого нельзя было исключать. Всё было спокойно, все последующие КПП мы проехали мирно – верно, тот мужик не посчитал своим долгом уполномочить руководство о видеосъёмках Огневых Точек или логично рассудил, что с наглым оператором на КПП разберутся сами. После, всегда, как мы проезжали очередной блиндаж, я тщательно вглядывался в окна-щели, ища силуэты людей, но никогда их не замечал, однако уверенность в том, что там сидит мужик с автоматом, меня не покидала.

Искупаться в горной реке – счастье для каждого и моя маленькая мечта, разбившаяся о кавказские горы. Ранее я воображал горные реки потоками кристально чистой холодной воды, прозрачной до самого дна, в которой можно забавляться ловлей проплывающих рыб. Увидев Аргун, я рассеял эти инфантильные надежды – Аргун, как и всякая горная река, похож на бушующий поток непроглядной грязи. Оно и понятно – вода вымывает землю возле горных ледников и далее по всему течению и несёт её до самых низин. Но искупать я таки смог, чему рад несказанно, ибо мне довелось плескаться в горной воде под небольшим водопадом около шести метров в высоту. Удивительное ощущение, несравнимое ни с какой сауной или бассейном. Это был крупный поток родниковой воды, стекающей небольшими струйками с гор отовсюду, а вот здесь поток был больше. Во многих стёках стоят желобки для набора и питья воды. На пробу она отличается чистотой и бодрящей прохладой.

По дороге обратно я не мог насмотреться на огромные пропасти и грандиозные разрывы гор, на поблёскивающий в редких местах мрамор и огромный зелёные горбы кавказских гор. А проезжая мимо того самого блиндажа, так и оставшегося на моей плёнке, я не заметил ни малейшего движения.

 

 

Страна девственного Солнца

 

Одной из моих целей был загар. Ровный бронзовый налёт на моём теле, страждущем напитаться солнечными лучами. С моей стороны было бы крайним безрассудством не загореть под жгучими лучами Кавказского Солнца, да это, как я считал, и не потребует особых усилий, когда ты живёшь в посёлке, на улице температура поднялась за 30, а над головой расстилается абсолютно безоблачное небо. Остаётся только снять верхнюю одежду и погулять часок – что может быть проще? Оказывается, много чего. Например, проще оказаться в овраге с перерезанным горлом за неверно истолкованное мстительным мужем обращение с женщиной, по виду которой никак нельзя судить об имеющих место матримониальных отношениях.

Бесконечные запреты заставляли сознание судорожно трепетать от неистовства, ибо обнажать торс нельзя – это неуважение к старшим, а в присутствии женщины это будет расценено как Злостная Попытка Дерзкого Совращения. Чтобы загореть, заодно провести как-нибудь время и повидать ребят из нефтеполка, я забирался на пост "Эльбрус-1". Здесь Солнце Кавказа можно использовать по своему усмотрению как угодно – ведь я в кругу Своих, добродушных солдат, обвязанных боеприпасами. В сравнении с пребыванием в посёлке, день на холме, где стоит пост, был сущей материализацией романтических стремлений к Свободе и Безмятежностью Духа. Я обретал абсолютный покой, угнавши от суеты Свердловска на этот холм под Грозным, где у тебя есть ты сам, чистый горный воздух и девственное Солнце. Молчаливо я расхаживал по холму, иногда прикладываясь к перекладине, чтобы поддержать форму, разглядывал с высоты посёлки, ровно разместившиеся в большой долине, очерченной горной грядой и холмами. С одной точки я мог разглядеть Гикало, Пригородное, Гойты и Ханкалу. До гор, едва заметных под бледной завесой испарений, путь в 40 километров казался преодолимым коротким забегом.

Бойцов озадачивало моё молчание – удивительно, насколько часто молчащего называют грустным! – им, аборигенам, такие картины не казались впечатляющими. Зато они хватили бы изрядную долю эмоций, пробыв в Екатеринбурге и увидев уральские фривольные нравы, опасливые злобные взгляды, нестерпимый хаос и мужиков с косметикой и невменяемо модным видом. Впрочем, последнему и я не устаю удивляться. Но пусть лучше бойцы скучают, а я радуюсь горному единообразию, чем нам всем придётся смотреть на Безумный Город, уничтожающий всё достойное и выставляющий напоказ свою гнусность.

Наступила ночь, и Ахмед сообщил мне, что увезёт меня в посёлок, как только мне надоест. Он искренне считал, что я здесь томлюсь и маюсь от скуки, ведь выбор занятий был крайне ограничен – вечером бойцы включали очередной пиратский диск и смотрели кино, прерывая его федеральными каналами. То есть на посту, по большому счёту, можно было только есть, пить и смотреть телевизор. Однако Ахмед явно не ощутил, насколько я буду рад забраться на солдатскую койку и поспать на природе в небольшой закамуфлированной заставе.

Я остался. На Урале в таких случаях говорят "Никто не был против", в Чечне правильным будет выражение "Все были за".

Все были за.

В закутке, где стояли две кровати, я забрался на верхнюю койку, слегка примерзая от навеявшего с вечера холодка, накрылся грубым одеяльцем, а кто-то меж тем зажёг газовую печь. Скоро я согрелся, но сон никак не приходил, зато Апти и Чингиз, расположившиеся на остальных двух местах, уже видели десятый сон. Ещё через некоторое время я решил снять футболку, мне стало жарко. Потом я стал штаны, потом скинул одеяло. Я лежал в одних трусах и задыхался от жары, а лежащий ярусом ниже Апти с ангельским видом спал в одежде да притом под одеялом. Поняв, что Адское Пекло я не перенесу, я выключил печь и открыл пошире дверь. И только тогда я заснул на Боевой Недремлющей Заставе (ведь кто-то всегда оставался бодрствовать), всегда готовой к отражению Ваххабитской Угрозы.

 

* * *

 

Дни так и подошли к концу, размах развлечений, доступных в Мусульманской Стране, где строго чтят не Закон, а Императивы Правильного Поведения, за что честь им и хвала, был исчерпан весь или почти весь. Дом звал к себе. Вовсе не сам дом – нечто, что было и остаётся частью моей жизни, те отношения с близкими мне людьми, тот привычный мир, в котором я вращался.

Хотя, всё это – Чёртовы Инсинуации. Ни черта подобного, если говорить откровенно, мне, что и говорить, было не по себе жить там, где повсюду расставлены незримые Запреты, с которыми я совершенно не знаком или, по крайней мере, с их большей частью, будто это какие-нибудь дорожные знаки. Где же простор Индивидуальной Свободы Личности и всех её проявлений? Отчего ж нельзя быть отвязным весёлым парнем, который не хочет никому причинить ничего плохого? Большее, что я смогу сделать, так это напиться и проехать по улицам посёлка верхом на мощном жеребце, чьё ржание будет слышно на всю округу, дабы нести Трепет и Уважение к моему веселью. Может, я возьму в руки небольшой Абсолютно Безопасный огненный факел, ну и прокричу что-нибудь богохульное – что в этом такого? Разве нельзя понять, что мужчина в самом расцвете сил сублимирует своё стеснённое нравами либидо и всего-то! Конечно, я буду полугол – иначе что толку в этом невинном конном марше, больше похожем на детскую прогулку, честное слово! Подумаешь, какой-то проезд на лошади, ну, может, я прихвачу с собой девиц – да я обязательно это должен сделать – они будут скакать на гнедых кобылах и радоваться жизни, которая должна бить фонтаном даже в смиренном краю ислама. Итого получается, - хо! – скромное гульбище мужчин и женщин, восседающих в полуголом виде с пылающими палками в руках и царствующим змием в голове. Клянусь честью, это абсолютно безвредное действо, которое надобно свершить всякому здравомыслящему человеку в качестве лёгкого веселья с малость оттеснёнными в сторону нравственными нормами. Что, вообще, в этом мире может быть более безопасно? Лучше нахлебаться напропалую вином и загнать в сауну стайку визжащих девиц, чем высматривать гяуров и резать им глотки. С такими идеями я самый настоящий миротворец, сеющий Добро и Мир.

Однако мнится мне, что меня бы там не поняли, а быть может, после Весёлого Конного Марша в приступе внезапной агрессии учинили бы принудительную депортацию с нанесением чувствительных побоев. Да, чёрт возьми, это вполне вероятно, и это меня пугает – среди таких людей не стоит разводить конные буйства. Здесь можно жить, но гнездиться для Полномасштабного Отдыха невозможно. Хотя, может статься, на одном из прекрасных зелёных холмов, пустующих словно специально для того, чтобы построить на склоне дом, можно соорудить поместье с глухими стенами, откуда до жителей посёлка будут доноситься только отзвуки бурных торжеств. Да только не сейчас, трудно планировать воздвижение крепостей из красного кирпича, имея в кармане только обрывки железнодорожных билетов. Но местечко я определённо запомнил и, если что, прибуду вновь с самосвалами, забитыми щебнем.

Было недурно, но пора вернуться в Родное Гнездо выращивать птенцов, что-то призывает меня назад и, верно, затем, чтобы отчалить ещё куда.

 

 

Единственная Чеченская Скотина нагрянула в Последний День Пребывания

 

Билеты куплены – еду транзитом через Кизляр и Астрахань. Вещи собраны и пора бы в путь.

Вечерком подъехал Умар, заносчивый мент и исламистский фанатик. Мы познакомились на посту, и он сразу стал втирать мне байки про доказательства существования бога и истинность Корана. Какое ему было дело до моей веры в толк не возьму, похоже, его поступки диктовались иррациональными мотивами. Клянусь, ему самому невдомек, отчего в его голове повернулся канализационный винт. И тут же перед воротами разыгралась сценка, о которой я моментально черкнул в письме другу.

 

* * *

 

Соболеву Павлу, Свердловск

 

Последний вечер моего пребывания. Можно и подвести итоги, но начну со случая, произошедшего несколько минут назад.

Прикатил религиозный Придурочный, Заносчивый, Лишённый Мозгов, Ума и Фантазии Долбоёб. Зовут его Умар. Недавно он пытался наставить меня на путь ислама, попытки он осуществлял весьма навязчивые и фанатичные, их он считал стопроцентными, но, конечно, никто никогда не убедит меня в существовании бога, тем более такой придурок. Гадёныш насмехался над моим атеизмом, - "Принципы?! Ха-ха!" - его парализованным мозгам невдомёк, что Чувство Собственного Достоинства, Самоуважение и Сила Убеждений существуют вне религии, сукин сын шутливо пригрозил убийством и щёлкнул кобурой. Он улыбался во всю рожу, этот Тупой Щёголь.

- По нашим Законам я могу тебя убить, и мне ничего не будет. Ты знаешь об этом?

- Нет. Везде могут убить. – Ответил я. Во мне закипала ярость, я ждал, пока он наставит на меня пушку. Чёрт возьми, мне не было страшно, я знал, что он не выстрелит, что ему не хватит духу, потому что только Слабак может прибегать к таким аргументам, а уж Слабаку не под силу нажать на крючок пистолета. Я ждал, пусть наставит на меня дуло и тогда у него будет два выхода – ретироваться, пождав хвост, или прошибить мне мозги. Я ждал, а этот Говнюк улыбался.

- Испугался? - самодовольно спросил он, защелкнул кобуру и пошёл к своему "Мерину".

- Не надо наставлять пистолет на кого попало, - сказал я ему вслед.

- Ха-ха! Удачи! – сказал он на прощание.

Ничтожная Тварь.

Вот такие ёбнутые парни встречаются и среди крайне гостеприимных и мирных чеченцев, кажущимися перед этой Мразью херувимами. Этот педераст оставил меня в крайне агрессивном настроении накануне отъезда. Поверь мне, по нему не стоит судить об этих уважаемых людях, которые окружали меня все эти дни, как и обо всём чеченском народе. В наших суровых краях местные ребята ему бы быстро вставили ствол в жопу.

В остальном всё прекрасно и чудесно.

Помнишь, как мы морились в походе в Саратовской области, зато с каким удовольствием вспоминали те деньки, а ведь в них не было ничего особенного.

Не в пример тем временам моя чеченская поездка, где я успел пострелять из калаша, повидать прекрасные горы, искупаться в чистой горной воде под маленьким водопадом, прокатиться с местным телевидением и заночевать на Боевой Заставе.

Как видишь список достижений достойный, я с чувством выполненного долга еду домой, предвкушая, как через несколько дней, недель или месяцев буду смотреть видеозаписи и фотографии и упоительно вспоминать Чечню.

Я таки на Природе побывал, самой что ни на есть чистой и естественной. Жаловаться совершенно не на что.

 

Постскриптум.

Пока я писал, позвонил Усман, ему кто-то из свидетелей сказал, какие шутки тут отколол Отмороженный Кретин. Сказал, поговорит с ним. По-своему, видать, по-чеченски.

Хм… Тут Законы таки жёсткие…И здесь убийствами НЕ ШУТЯТ.

Написано под "Space – Space Opera, part 2".

 

Скоро увидимся.

Гикало, 18 июня.

 

 

Кизляр, Дагестанские менты: от Мразей до Людей

 

На карте Кизляр выглядит солидно, меж тем с автовокзала он кажется не больше и не лучше захудалой деревушки. Автовокзал в Кизляре похож на припекаемый нещадным Солнцем восточный базарчик с расставленными повсюду "Газелями" и снующим народцем. В моём распоряжении имелось шесть часов, которые я понятия не имел, куда девать. Но скоро мне немного помогли. Как я вышел, сразу попытался сориентироваться относительно железнодорожного вокзала. Я знал, надо быстро найти путь и идти по нему, не совершая никаких лишних движений, дабы не сойти за заплутавшего странника. Но что делать и к кому обращаться? Я кратко проинтервьюировал кассиршу насчёт дислокации транспортных узлов, но её невнятные бабьи объяснения не сгодились бы и ляхам на болоте. Стоило мне выйти с автовокзала, как я вновь почувствовал себя слепым котёнком.

Верно, мои трудно скрываемые метания приметили вокзальные менты, которых лично я приметил сразу по приезду и старался избегать встреч с законниками. Надо сказать, что молва и личное знакомство с дагестанской милицией создала у меня пренеприятное впечатление об этих Жадных Выродках. Как мне казалось, дагестанцы запросто будут попрошайничать и глазом не моргнут, а чеченцы для этого слишком горды. Может и нет, кто его знает. И вот один мент подозвал меня для проверки и сразу повёл в "Уазик". Его вид – воровская мелочность в пошатывании, суженные, будто выискивающие падаль, глаза, опущенная голова – говорили о том, что этот Сукин Сын ничего хорошего из себя не представляет.

В "Уазике" сидели ещё две Жадные Мрази. Меня попросили выпотрошить свои сумки на сиденье, попутно испрашивая меня о наличии наркотиков и оружия. Тут я слегка охуел – нешто какой дебил будет возить с собой героин вот так открыто. С подозрительной настойчивостью и очевидной сноровкой, подкреплённой многократным опытом, они осмотрели мои носки и обувь. Блядь, совсем охренели, ещё бы в трусах стали лазить! – подумал я. Говорил со мной только один, позже он представился как Махмуд, но ясное дело, этот Говнюк набрехал мне. Если бы я потом в милиции сказал, мол, Махмуд меня Обыскивал, будто я наркодилер какой, и вёл он себя Противозаконно во всех отношениях и, вообще, он – Продажная Ментовская Мразь, достойная тяжёлых кандалов, проверка бы показала, что никакого Махмуда у них нет. Концы в воду и баста! Вот же Козлячий Лжец. Этот Псевдомахмуд предложил проехать в "тихое место", где можно "спокойно и в теньке" проверить мою подноготную. Мы уехали на пустырёк, где не было ни черта, кроме жухлых деревьев, стен глухих зданий и отдалённых звуков поездов. Скоро Ублюдочные Козлы поняли, что с меня нечего поиметь, кроме штрафа за отсутствие прописки. Другой мент взял мой блокнот и принялся читать записи, вот же Гнусный Крысячий Пидарас! "Махмуд" спросил меня, а не военный ли я. Конечно, нет! Какого чёрта мне быть военным, да и похож я разве на вояку?!

Я понял, что эти Гниды просто так не отвяжутся. Они ненавязчиво пригрозили мне штрафом "до 2500 рублей" – весьма сомнительно, подумал я, но спорить с ментами нельзя и крайне неправильно, я всегда это знал. Если эти Ублюдки доходят до открытых поборов, им ничто не чуждо, они озлобленны и готовы к Агрессии. Я спорить не стал и бодренько спросил, уже зная, что у меня есть Единственный Безопасный Вариант.

- Можно решить вопрос без штрафа?

Такой вопрос вовсе не означает то, как выглядит. Это лишь традиционная вариация Иного вопроса – "Ну и сколько, вы, Чёртовы Твари, денег хотите?"

- Можно. – Ответил Махмуд, ещё я и фразу не закончил. Ага, в действии давно проверенный вариант.

Я отдал этим Пидарасам 1000 рублей, и они, улыбаясь мне, словно любимому гостю, уехали восвояси, сказав, что благородно оповестят ментов на вокзале, и те меня уже не тронут. Тут я подумал: "Бля, разве там тоже менты?!"

Улыбаясь, я пожал им руки, и мы распрощались как верные друзья, желая друг другу удачи. Да, еб твою мать, малость я и вправду был рад, искренне поверив, что эти три Свиньи, предупредят коллег.

Я уверенно попёр на вокзал, не веря, что там встречу ментов, но стоило мне открыть двери, как я вновь встретился с органами. Орган сидел возле входа и деловито проверял документы, записывая каждого, кто входил внутрь вокзала. Предъявив паспорт, я не был уверен, что мужика предупредили его мразеподобные коллеги, но вовсе не счёл эту встречу продолжение моих неприятностей с Законом. Запишет имя и фамилию и пропустит – какого чёрта ему смотреть прописку, и вытаскивать листок из-под обложки?!

Но он проверил и прописку. Конечно, та троица Гнид забыла обо мне сразу, как я вышел, отдав им штуку. Мент встал и повёл меня в привокзальное отделение для устранения проблем. Меня в очередной раз обыскали и проверили все вещи, а я подумал: "Блядь, когда же это закончится?!"

Но ребята в отделение развеяли одно из моих предположений и правильно, скажу я вам, сделали, иначе до конца жизни я бы говорил всем, какие Злобные Ублюдки эти дагестанцы. В итоге меня отпустили, не причинив никакого вреда – с ребятами, которые были лучшей частью населения Дагестана, и было это заметно сразу, я вёл себя раскованно и говорил исключительно правду, кроме того маловажного факта, что прописка у меня вовсе не дома лежит, а попросту отсутствует. Мужики улыбнулись, отдали документы и отправили на вокзал ждать поезд.

В запасе оставалось ещё часов пять.

Я снял комнату отдыха и зарёкся выходить оттуда, ибо Жадные Ментовские Мрази мерещились мне за каждым углом. Меня заселили в комнату с парнем, прослужившим в разведке. После пяти лет удолбанной в армии жизни Серёга выбирался на Большую Землю на весь остаток дней. Впрочем, за эти годы парень скопил немалый капитал, используя свой статус Злобного Военного Хакера из РР.

- Военный? – сразу спросил он.

- Нет. Разве похож? По-моему совсем не похож, – сказал я.

- Ну да, - задумчиво произнёс он, - не похож. В этой шляпе…

Его повеселила моя ковбойская шляпа, сделанная в два слоя соломы. Меня и самого она всегда веселила.

Серёга мне и рассказал, почему менты трясли меня при первой возможности. Его речь сопровождалась изрядным количеством мата и бежала быстро, как горная река, - я понимал только каждое третье слово, ещё каждое третье я додумывал, но в общем, суть его слов от меня не ушла.

 

 

Негласная Часть ВВП Дагестана

 

Начнём с того, что дело происходит на Кавказе, где служат Контрактники. Грозный, Гудермес, Ханкала, Кизляр, Курчалой, Ведено – там, как и в многих-многих других городах и сёлах стоят части российских войск. Принимая во внимание, что всё это – Зона Боевых Действий, контракты обретают привлекательный финансовый вид, и парни со всей страны сшибают здесь хорошие деньги.

Это раз.

Грозный, Гудермес, Ханкала, Кизляр, Курчалой, Ведено. Это Кавказ, а о нравах я уже упоминал. Здесь с девушкой запросто не поговоришь, не говоря уже о Сладком Вожделении Грехов. Парни служат годами, не видя девок. Уже спустя полгода в условиях полной сексуальной изоляции они готовы трахать любую человеческую дырку, а через год и подумать страшно, какие мысли им в голову приходят. Такие экстремальные условия можно только врагу желать.

Это два.

Теперь нужно объединить эти два факта с третьим – раз в году у них есть отпуск; и четвёртым – менты в Дагестане редкие побирающиеся мрази. Вот тогда и получается вот такая несладкая картина.

Солдат, отфигачив год на Кавказе, едет в отпуск на Свободные Земли, предвкушая самые греховные забавы, о которых он только мечтать мог. Он всего лишь сумку на волю собирает, а его член уже встал на долгий пост, готовый ко всем испытания. Впереди неделя-две – не больше, а потом обратно в казармы, рассказывать о том, сколько он своим буйным шомполом нор прочистил. Он едет, слюни текут от предвкушения, как вдруг его тормозят хитро улыбающиеся дагестанские Свиньи В Погонах (с Чечни и Осетии две большие дороги – одна на Ростов через Ставропольский край; другая – через Кизляр и Дагестан на Астрахань и Москву, то есть самая большая). У них всегда есть повод докопаться до солдата, а если ему грозит выговор с вынесением, то гори огнём отпуск.

По правде говоря, придраться особо не к чему, но солдат законы не знает, а обратно в часть ещё год ждать раззявленных влагалищ он не сможет. И солдат откупается от Свиней, а деньги, надо сказать, он везёт с собой немалые – 50, 100 тысяч, а то и больше. Он отдаёт Свиньям 5-10 тысяч, и все радостные и довольные разъезжаются восвояси.

Один солдат, и гарантированная прибавка к зарплате обеспечена. В месяц одна Дагестанская Свинья может настричь до сотни штук. У них, разумеется, Есть своя Правда, которой они прикрывают свои поборы, ну да я в гробу видал их философию – таким Педерастам нет оправдания. Вот по той простой причине, менты и тормозили меня. Они видели во мне денежный мешок, требующий небольшой встряски. Оттого Свиньи и докапывали меня вопросами, а не военный ли я.

Таким нехитрым способом ВВП Дагестана способен пополняться до солидных размеров. Я и не удивлюсь, если бюрократы Дагестана закладывают в свой бюджет поборы с контрактников, и втихаря снабжают ваххабитов оружием, поддерживая высокий уровень зарплат. Эти Грязные Свиньи могут и такое.

 

 

Астрахань. Зона Беспошлинной Жизни

 

По пути в Астрахань в шагах за дверью моего купе мне не переставали грезиться шаги проверяющих дагестанских ментов. Но никто так и не пришёл, а приехав в Астрахань, я с радостью уточнил, что очутился за пределами Дагестана, ибо Астрахань – это Астраханская область. Вот так. И никаких пошлин за сомнительные нарушения и грязные проверки паспортов.

Передо мной встала задача найти способ провести семь часов в малознакомом городке, начиная с раннего утра. На вокзале я бы не выдержал и десяти минут, потому я не стал задерживаться и направился в город. Лучший способ скоротать время – сходить в кинотеатр, на поиски которого я и отправился в семь утра по местному времени. Поначалу я постоянно оглядывался на вокзал, стараясь не утерять его из виду и не затеряться в городе, но потом я подумал: "Какого чёрта мне бояться? У меня прорва времени, я всегда успею вернуться. Если надо будет срочно бежать на вокзал, сяду на маршрутку и быстро домчу".

С подсказки аборигенов я направился туда, где по их словам находился центр города и "Октябрь" – лучший кинотеатр Астрахани. Покинув часть города с вокзалом, я очутился среди узких улочек со стоящими впритык невысокими домами, высотой не больше трёх этажей. Благодаря такой планировке, прохожий, особенно приезжий, мог легко растеряться среди глухих стен домов, гуляя по однообразным улочкам. Известно, что больше пятисот лет назад Астрахань была татарской крепостью и столицей их ханства, потому совсем не удивительно, что оставшаяся с тех дней планировка рассчитана на то, чтобы запутать врага и истребить вооруженные полчища интервентов в тесных закоулках.

Однако город оказался небольшим. Я знал, куда идти, то есть я знал направление. Впрочем, первоначально я сбился с пути, потому как мне подсказали, что идти надо "прямо", а потом "на центральной улице налево" и "там будет "Октябрь". Для меня, жителя мегаполиса, центральная улица – это широкий хайвэй с шестью полосами и огромными доминами вдоль. Оказалось, что мои подсказчики под таковой имели ввиду затерянный в кустах поворот, а я его не заметил, шёл прямо и добрёл до Волги, где стояли опоры гигантского моста, на который только затем, чтобы добраться, надо было потратить минут пять. Вид моста был впечатляющ, но куда больше меня поразили портовые краны, похожие на огромные треножники из романа Уэллса.

Весьма быстро я нашёл кинотеатр, и он оказался весьма респектабельным заведением со своим зоологическим садом прямо при входе. Сад был похож на кусок джунглей с подобающим им набором растений, а возможно и животных. Один взгляд на джунгли навевал мысль о гигантских змеюках и смертоносных аллигаторах.

Конечно, я взял билет на первый ряд, ибо мои очки были в трёх тысячах километров от кинотеатра, потому я действовал наверняка. Кассирша странным голосом переспросила меня, правда ли на первый, и когда я вошёл в зал, то понял, почему. В свердловских кинотеатрах первый ряд находится на почтительном расстоянии от экрана – в среднем в метрах этак семи. Но вот здесь я оказалось едва ли не за экраном, при желании и без особой сноровки с первого ряда любой мог запросто плюнуть на полотно и попасть в самую середину, а будь под ним регулятор громкости, им можно было бы манипулировать ногой, не вставая с сиденья.

В компании с несколькими десятками малышей я посмотрел мультфильм "Лови волну". Фильм превзошёл мои самые смелые ожидания, зрелище воистину оригинальное, смешное и лишённое всякой повсеместной ныне тупости. Идея фильма достойна всяческих похвал – главное не победа, а удовольствие от любимого дела. Будь я проклят, если это неправда.

 

 

Путь домой – повод для дум

 

Соседкой в поезде оказалась тётка бальзаковского возраста с грудью шестого размера, с намёками на булимию и с сынишкой-второклассником, готовым впасть в истерику всякий раз, как мама пропадала из виду, заходя за угол. Плаксиво и нервозно, как лишённая мяча Таня, он вопрошал меня "А где мама?" или "А куда мама ушла?", или "Почему она до сих пор не пришла?". Сразу видна крепкая женская рука воспитателя, даже не рука, скорее грудь. Мужчина никогда не станет мужчиной, если его будет воспитывать только женщина, это факт, не подлежащий никаким сомнениям. Сейчас стоит глянуть на наших пацанов, которым уже за двадцать, большинство женаты, многие из них уже имеют растущее потомство, и мне становится страшно за будущее своих детей. Такие бесхребетные тюфяки взрастят племя педиков, мудаков и прочего дегенеративного мутированного отребья. С кем же будут общаться мои сыновья?! Уже сегодня в нашем засраном Екатеринбурге стало модно одеваться подобно женщине, быть тонкой эстетической натурой и быть абсолютным социальным нигилистом, плевавшем на всё и вся, кроме продаж. Ну, а то, что читает и смотрит наша молодёжь заставляет всерьёз задуматься о близящемся Конце Света и Исчезновении Разума на Земле. Слова "Честь", "Самоуважение", "Гордость", "Чувство Собственного Достоинства", "Мужество", "Справедливость" становятся красивым отзвуком ушедших времён и красивых мифов, ибо нынче в цене иной товар. Странно и отвратно видеть, что людям не зазорно унижаться ради прибавки к зарплате, премий, вещей и одобрения окружающего сброда беспринципных слабаков. Сегодня аттракцион с названием "Поцелуй меня в жопу за десять баксов" обретает неслыханный успех. "Успех" – словно, которое каждый норовит наклеить на себя и расхаживать с ним подобно лондонскому денди.

Новенький автомобиль, престижная работа, деловой костюм из мягкой материи, модная причёска, сотовый телефон со встроенной видеокамерой, евроремонт, перстень с бриллиантом на пальце, богатые друзья с высоким социальным статусом, красивая спутница, отбелённые зубы и дорогие солнечные очки. Вот, что нынче ценно в Первую Очередь. Наше свободное демократическое общество зацвело густым бурьяном низкосортного дерьма, люди превращаются в клопов-кровососов с манией к золоту и тому не видно конца. На Социальных Чашах Ценностей сторона с Материальными Благами покоится на уровне подставки, покуда чашка с Чувством Собственного Достоинства витает в облаках.

Причины, как говаривал Энгельс, в экономике. В Век Продаж всё прочее теряет свой смысл, Созидание уступает Разрушению, и вот так мы находим ответ. Некогда существовавшая Эра Созидания рухнула в тот момент, когда нам стали предъявлять чеки за посещение кружков по интересам, за образование, за медицинское обслуживание и, вообще, за всё. Нас выгнали на улицу вкалывать не для Общественных Интересов, а для Личного Обогащения, идея утеряла смысл, уступила место инстинкту самосохранения, и общество превратилось в зоопарк. Нам перекрыли дороги к Самосовершенствованию, поставив повсюду кассы, и у нас не осталось большего выбора, как рушить созданные идеалы в себе и всюду. Крах Сотворённого, наш Конец Света. Царство Эпохи Разрушения.

И вот он ответ на вопрос о смысле нашего сегодняшнего существования. Нам запретили Творить и ввергли в новую эру – Эру Разрушения.

Наша сегодняшняя цель – схватить молоток побольше и с силой подавленных желаний садануть по вставшей на пути стене Патологической Власти. Сукины Дети, управляющие нашей экономикой, а, значит, и нашей жизнью, ответят за всю ту херь, которая ущемляет наше Истинное Право на Прекрасную Жизнь, данное нашим человеческим перфекционистским нутром. В том и есть наша Подлинная Цель – наше ноющее стремление к Свободе непременно выльется во внутренний призыв к Погрому Обнаглевших Бюрократических Мразей, ибо мы народ, жаждущий бескрайних раскатов не знающей границ души. С торжествующим криком мы сдавим им шеи и будем правы. Это будет наш задержавшийся во времени Бунт.

Аминь, твою мать.

 

* * *

 

Путь домой был бескрайне долог, я чувствовал, что, приехав, не найду утерянного или ещё не найденного. Оно нематериально, не связано с местом, может, с человеком, но я тоже сомневаюсь. Может, с родственной душой, воплощённой в прекрасной женщине – вот уж трудно судить о неиспытанном. Ольга и Бэлла, и, вообще, никто и никогда не дарил мне чувство Идеального Единства с Собой. Есть оно или мнимо, судить трудно, пусть и приятно лелеять надежды на это.

Вопросы всегда сыплются как из бездонной бочки, но когда тебе 23, уже поздно сомневаться в своём предназначении и определяться с точкой зрения. Острое чувство Необходимости Гендерной Самоидентификации довлеет и ищет выход, и уж мне подавно наплевать на тот пренеприятный факт, что в моём возрасте ныне популярно быть эмбрионом мужчины. Кого сейчас в 23 можно назвать Мужчиной? Ну нет, 23 – сегодня это Пацан, Молодой Человек, Юноша, но не Мужчина. Хреновые времена, что и говорить.

Поиск верных поворотов Самоидентификации пестрит Образами, Кумирами и Идеалами из книг и фильмов. Стоит собрать воедино их все и найти в них общую черту и Твой Путь найден, но недостаточно найти путь, необходимо прочувствовать его и настроить Своё Ментальное Эго в выбранную сторону и устранить сомнения.

Остап Бендер Юрского, Тайлер Дерден, Джон Престон, Лапа Ягуара, Уильям Уоллес, V, Максимус, Алонзо. Мне стоило найти следующий образ, чтобы понять то, над чем я раньше не думал, и что искало лишь моё подсознание. Леонид, спартанский царь, мужчина и воин.

Искомое слово найдено, время идентифицировано, путь обнаружен.

Эра Разрушения требует быть Воином. То, что до того только чувствовалось, что требовало от меня Время, то, куда рвалось моё Эго.

Мужчина должен быть Воином – это истина из истин.

 

* * *

 

Вот так и выходит, выбора у нас нет, есть лишь его иллюзия, заключённая в рамки самовнушения.

Никто не способен выбирать, а выбор между "быть" или "не быть" не есть подлинный выбор.

Ты можешь смириться и зарыться в окоп или обнажить меч навстречу врагу – это весь выбор, который есть у нас.

Выбора нет. Путей никаких нет. Свободы нет.

Надо избавляться от прошлых иллюзий, и хватит тешить себя надеждами. Прочь Надеждам и Страху – двум ядовитым змеям нашего сознания.

Есть Единственная Жизнь, которую должно прожить на твёрдых ногах и, умирая, не жалеть о Несодеянном, ибо жалеть – удел слабых.

Есть Созданная Предками Эпоха и мы – Предки тех, кто будет жить после нас. Мы в ответе за завтрашний день и за то, какими будут наши потомки.

Есть Единый Всеобщий Путь, один для всех – Путь Созидания, и когда разные Мрази ставят нам препятствия, он превращается в Путь Разрушения, ибо нельзя нам стоять на нашем Единственном Пути.

Нам не из чего выбирать, дорога Вперёд не знает иных верных направлений, кроме прямого.

Есть Идеалы, порождённые Необходимостью Общественного Единения, и все их прекрасно знают.

Не надо выбирать – надо лишь осознать существующее положение дел и взяться делать Правильные Дела. Никто в своём уме не станет строить дом в осаждённом городе, каждодневно осыпаемом градом шрапнели. Вопрос – Почему? Когда враги рвутся снять с тебя шкуру и обратить остатки твоей жизни в пепел, негоже заниматься Философией и Созиданием – остаётся думать о тех возможных действиях, которые искоренят атакующих тебя ублюдков. Под артобстрелом ты хорошо понимаешь, что прямо сейчас наступила Пора Разрушений, и тебе стоит присоединиться к глобальной Битве Ценностей, дабы найти Гармонию С Миром.

Если кто вздумал лелеять надежды на Мир Сегодня, если кому взбрело в голову, что Битва окончена и настала Эпоха Глобального Зодчества, Эпоха Пробуждения, тот явно ещё закован в оковы Бредовых Иллюзий. Нам ниспослано Судьбой оказаться всюду в мире, где идут непрерывные Сражения, будь это кровавые чеченские перестрелки или грязные махинации властей.

Эпоха Разрушения – название нашего времени.

Землепашцам, пастухам и гончарам не будет спокойствия.

Воин – Образ нашего времени. Мы стремимся подражать Воинам, дабы иметь спокойную душу и быть готовыми сразить наповал всякую Тварь, смеющую бросить нам вызов.

Умереть будучи Гордыми Воинами, забрав на Последний Одр Самоуважение, Честь и Чувство Собственного Достоинства. Захлёбываясь кровью и держа при себе свои ценности, с радостью и гордостью променяв их на собственную жизнь, это то, что никогда не заставит сомневаться меня в том, что жил я верно.

 

* * *

 

Краткое время коммунизма, воцарившегося в закутке вагона, миновали, оставив дружественные отношения со всеми попутчиками. Обычное дело донести тяжелые сумки попутчика и, приветливо улыбаясь, попрощаться с ним. Вместе с двумя парнями из Башкирии я вышел из вагона, пожал им руки и пожелал счастливого пути. Ребята оставили свои наиподробнейшие координаты и приглашали в гости посетить озёра родного края. Такое искреннее дружелюбие не может не тронуть, кто знает, может, я как-нибудь снова сорвусь и поеду к ним, знакомиться с нравами башкирского народа.

Подхватив рюкзак, успевший набухнуть от прикупленных шмоток и случайно найденного в Грозном презанятного собрания Ленина, Маркса и Энгельса "О религии", я вышел из поезда. На мне была футболка военной расцветки "Арктика", серые перепачканные по десять раз штаны и большая соломенная ковбойская шляпа. Со стороны я, должно быть, выглядел весьма колоритно. Выглянувшее уральское солнце припекало Свердловск, но после пережитых в Чечне температур, едва не дотягивавших до сорока, и адовой бани в поезде, жалкие +28 казались мне ободряющей прохладой со свежим ветерком. Я пошел домой, но я и раньше не чувствовал, что покидал дом.

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com