Так, 53,3 % респондентов, опрошенных автором, сегодня считают, что риск быть привлеченным к уголовной ответственности может остановить перевозчика или сбытчика наркотиков от совершения им преступления (в 1999 г., по данным автора, так считали единицы).

По мнению И.В. Годунова, организованная преступность в России имеет присущие только ей виды издержек - риск потери «товара», оборудования, сырья и личной свободы участников. Они резко возрастают в случае постоянного противодействия правоохранительных органов. Нередко эти «издержки настолько высоки, что незаконная деятельность просто невозможна вне специально созданных криминальных структур»¹³⁹, так как существенно снизить уровень издержек позволяет создание и функционирование преступных сообществ в криминальных сферах (криминальных предприятий), в том числе в сфере незаконного оборота наркотиков.

Массовое вовлечение населения в наркобизнес обеспечивается использованием экономической криминогенной ситуации, которая создает привлекательность для извлечения преступных доходов. При этом риск обнаружения преступления и перспектива наказания кажутся минимальными, так как даже при задержании с поличным остается очень высокой вероятность того, что должностные лица правоохранительных органов не дадут ход карательным санкциям.

Кроме того, хотя в системе наказаний сегодня приоритет имеет лишение свободы, но через два-три года все желающие будут на «воле» по отработанной схеме условно-досрочного освобождения. Так происходит «закрепощение», а затем и «закабаление» участников наркобизнеса.

К экономическим криминогенным ситуациям относятся и региональные дальневосточные особенности и их влияние на появление, существование и развитие преступности в сфере незаконного оборота наркотиков. Эта специфика, способствовавшая включению определенного числа коммерсантов в данный вид преступности, состоит в следующем.

Во-первых, возможности экономики Дальнего Востока России в 1990-х гг. не позволяли всем желающим заработать капитал в открывшихся условиях свободного рынка.

Во-вторых, предприниматели, оставшиеся без легитимной формы коммерческой деятельности, устремились в бизнес, связанный с незаконным оборотом наркотиков, благодаря наличию «бросовой» сырьевой базы для производства гашиша и гашишного масла и несложной его технологии; возможности эксплуатировать дешевый труд кустарных изготовителей данных наркотиков (как правило, жителей сельской местности), их перевозчиков и распространителей, а также доступных рынков сбыта, так как населению Дальнего Востока России исторически присущ изначальный спрос на наркотики.

Оказалось, что организация кустарного изготовления, перевозки и сбыта «местных» наркотиков - это «быстрые, легкие и большие» деньги, при минимуме риска, затрат и не требующие особых умений и навыков.

К правоохранительным криминогенным ситуациям относится коррумпированность должностных лиц (в том числе предательство интересов государственной службы, пособничество и взяточничество), их ведомственная разобщенность (местничество) и декоративность мер по борьбе с организованной преступностью.

Исторически сложившиеся криминогенные ситуации автор дифференцирует на сложившиеся с середины XIX в. и связанные с расширением границ Российской империи за счет приобретения территорий в Средней Азии и на Дальнем Востоке (начальный период); с начала XX в. - последствия Первой мировой войны и революционных событий, Новая экономическая политика и Вторая мировая война, «оттепель» и «застой» (советский период); 1990-е гг. - политические и экономические реформы (современный период).

Рассмотренные ситуации, по мнению автора, способствовали появлению состоятельной прослойки наркодельцов, которые в целях наживы криминальным путем стали удовлетворять всегда имеющийся изначальный спрос населения на наркотики.

Криминогенная мотивация личности. Являясь следствием, криминогенная мотивация личности (система побуждений человека, направленных на достижение преступных целей, определяемая его потребностями) одновременно представляет специфическую субъективную причину умышленных преступлений, в том числе в сфере незаконного оборота наркотиков.

Автор разделяет позицию тех ученых, которые полагают, что антисоциальная установка личности (ее готовность к противоправным действиям) свойственна всем преступникам, является непосредственной причиной преступлений и делает личность общественно опасной, способной на антиобщественное поведение¹⁴⁰.

Мотив (от фр. motif - побуждение) в данной работе рассматривается как осознанное побуждение (намерение), обусловливающее удовлетворение какой-либо потребности человека. В свою очередь, потребности, сформированные деформацией образа жизни конкретного человека, порождают в нем криминогенный мотив, являясь источником мотивообразования (в виде цепи причинения), то есть мотивируют поведение.

Возникновение решимости совершить преступление, по мнению некоторых ученых (Л.Д. Гаухман, А.И. Долгова, В.Н. Кудрявцев, В.В. Лунеев, В.Д. Малков, А.И. Рарог), всегда имеет более или менее устойчивые предпосылки в сознании лица, то есть мотивы, значение которых для квалификации преступлений и их взаимосвязь с другими элементами субъективной стороны преступлений (умысел, цель, вина) всегда изучалось юристами¹⁴¹.

Деятельность организованных группировок криминальной направленности, являясь следствием причинной и результатом обусловливающей связей рассматриваемой детерминации, представляет специфическую причину нового следствия - организации преступных сообществ в различных криминальных сферах, в том числе в сфере незаконного оборота наркотиков. Условием, способствующим появлению данного следствия, выступает традиционная наркопреступность (приложение 2).

Для обоснования вышеизложенного использованы результаты собственного наблюдения автора и мнение непосредственных участников тех криминальных событий, которые были исследованы.

Так, в начале 1990-х гг. на Дальнем Востоке России специализация наркопреступников (разделение «наркотруда») выглядела следующим образом: сельские «кустари-ремесленники» изготавливали гашиш и гашишное масло из конопли, а городские «перекупщики-лавочники» сбывали их потребителям в розницу. Эти «перекупщики-лавочники», представлявшие в одном лице перевозчика и сбытчика наркотиков, являлись основой бизнеса, связанного с незаконным оборотом наркотиков тех лет.

К концу 1990-х гг., произошло дальнейшее разделение «наркотруда»: обособились перевозчики наркотиков - появились поставщики и сбытчики-оптовики. Это событие стало началом кооперации задействованных лиц, что повлекло повышение производительности труда. Поставщики создали организованные группы из наркокурьеров-нарочных и привлекли к криминальному сотрудничеству индивидуалов - изготовителей наркотиков. Сбытчиками-оптовиками также были созданы организованные группы розничных распространителей наркотиков (приложение 3).

Поставщики и сбытчики-оптовики, располагающие 30-кратной прибылью¹⁴², повышали свой социальный статус и расширяли бизнес, отлаживая коррупционные связи среди представителей сельских администраций и работников транспорта, сотрудников транспортных и территориальных органов внутренних дел и прокуратуры.

Таким образом, поставщиками и сбытчиками-оптовиками были созданы устойчивые преступные группы, которые в то время придавали наркопреступности достаточную организованность. Эти лица стали основой бизнеса, связанного с незаконным оборотом наркотиков.

Но в 2000-х гг. произошли качественные изменения в структуре организованной преступности, связанные с укрупнением ее подразделений. Это вызвало изменения и в механизме совершения преступлений в составе организованных групп, действующих в сфере незаконного оборота наркотиков.

Сегодня преступная деятельность наркогрупп не является результатом «свободы воли» их участников. У поставщиков, сбытчиков-оптовиков наркотиков, их изготовителей, перевозчиков и розничных сбытчиков практически нет выбора в поведении, так как они находятся под давлением (управлением) новых организаторов наркобизнеса, в который вовлекаются. Автор полагает, что для объяснения причин организованной наркопреступности справедлив именно объективный подход А.М. Яковлева¹⁴³.

Явное и противоправное обогащение поставщиков и сбытчиков-оптовиков наркотиков всегда вызвало к ним повышенный интерес как со стороны представителей правоохранительных органов, так и «авторитетов преступной среды» - лидеров организованных группировок криминальной направленности. Но «авторитеты», в отличие от коррупционеров «в погонах», не ограничились долей прибыли от бизнеса, связанного с незаконным оборотом наркотиков, а в погоне за сверхдоходами забрали его целиком. Поставщики, сбытчики-оптовики наркотиков и их изготовители-индивидуалы были вначале обложены данью (50 % от прибыли), а затем стали вытесняться создаваемыми наркопредприятиями, работающими на местном сырье (приложение 4).

Так, по мнению А.И. Долговой, появился новый вид криминального профессионализма - организация преступной деятельности в широких масштабах, и были созданы собственные структуры управления организованными формированиями¹⁴⁴.

Появление подобных структур в сфере незаконного оборота местных наркотиков привело к изменению масштабов наркопреступности:

- кустарное изготовление гашиша и гашишного масла вытеснялось его «мануфактурным» производством;

- стал широко использоваться труд лиц без определенного места жительства (БОМЖ) и многочисленный временный штат зависимых перевозчиков наркотиков;

- была создана сеть мелких розничных сбытчиков наркотиков, как правило, набранных из их потребителей.

Сбыт наркотиков стал выстраиваться в виде сетевого маркетинга и, как показали обвиняемые по уголовным делам, по принципу «если товар не берут, то его необходимо предлагать»¹⁴⁵.

Таким образом, наркобизнес как деятельность преступных сообществ в сфере незаконного оборота наркотиков (наркопредприятий), имеющих структурные подразделения в виде агро-, транспортных и коммерческих «цехов», обрел форму масштабного незаконного предпринимательства, эксплуатирующего наемный и принудительный труд, что и определило специфичность его причины, как объективное проявление «злой воли».

Так, на вопрос: «Возможно, ли приобретать, перевозить и продавать наркотики самостоятельно, то есть без принадлежности к криминальным группировкам (например, типа «воровской общак») или без их разрешения?», 88,8 % респондентов, из числа обвиняемых по уголовным делам о незаконном обороте наркотиков ответили отрицательно, а на вопрос: «Считаете ли Вы, что криминальные группировки используют с большой выгодой для себя лиц, приобретающих, перевозящих и продающих наркотики?» - утвердительно (приложение 7).

Появление в структуре детерминирующего комплекса наркопреступности такого элемента (следствия), как организованные группировки криминальной направленности, образовало обратное воздействие данного следствия на свою причину (криминогенную мотивацию личности) и условие (криминогенную ситуацию), которое приобрело вид положительной обратной связи (приложение 1, 2).

Так автор обозначает способность представителей организованных группировок криминальной направленности искусственно создавать криминогенные ситуации и производить предпосылки (необходимые условия) для своего существования и дальнейшего развития (коррумпирование представителей органов власти и управления, расширение рынка незаконных товаров и услуг, искусственное повышение на них спроса).

В Дальневосточном федеральном округе в 1998-2011 гг. было выявлено 30 крупных преступных структур, действующих в сфере незаконного оборота наркотиков. Из них 19 были признаны судом преступными сообществами, организация которых предусмотрена ст. 210 УК РФ, а 143 их участника приговорены к длительным срокам лишения свободы. Но на наркоситуацию это обстоятельство заметно не повлияло.

Исследовательский интерес представляют данные, полученные автором в результате выборочного анкетирования. Так, 59,8 % сотрудников «местных» органов внутренних дел и наркоконтроля (было обработано 102 анкеты) считают, что «доступность наркотиков в течение последних лет не изменяется» и спрос на них, по мнению 80,4 % респондентов из числа обвиняемых по уголовным делам о незаконном обороте наркотиков, «всегда остается высоким» (выборка составила 107 человек).

Поэтому можно предполагать, что наркобизнес в округе достаточно стабилен и вместо осужденных к лишению свободы его участников вовлекаются новые лица.

Так, из приговора суда по одному из изученных уголовных дел следовало, что: «… преступная деятельность организации, несмотря на задержание сотрудниками правоохранительных органов лиц, входящих в преступную организацию, не прекращалась. На место выбывших членов преступной организации в преступную деятельность под руководством М. постоянно вовлекались другие лица»¹⁴⁶.

К аналогичным выводам пришли и ученые Научно-исследовательского института Генеральной прокуратуры Российской Федерации по результатам анализа состояния борьбы с преступлениями, совершенными в сфере незаконного оборота наркотиков в составе преступных сообществ в Московской области. Ими было установлено, что «уровень противодействия преступности такого вида не оказывает существенного влияния на состояние и функционирование организованной сети рынка наркотических средств», так как «привлечение к уголовной ответственности участников данных преступных сообществ приводит лишь к разобщению отдельных сегментов в общей системе организованной преступной деятельности, которые, несомненно, восполняются в кратчайшие сроки»¹⁴⁷.

Таким образом, преступные сообщества в сфере незаконного оборота наркотиков постоянно доукомплектовываются кадрами и продолжают свою деятельность.

Кроме того, «опытные кадры» из числа осужденных к лишению свободы возвращаются в строй через институт условно-досрочного освобождения, а за работой этого «конвейера» «смотрят» лидеры организованных группировок криминальной направленности, коррумпируя соответствующих должностных лиц.

Поэтому следует согласиться с мнением И.В. Годунова, что сегодня улучшение состояния общества само по себе не приведет к уменьшению объемов организованной преступности¹⁴⁸, так как имеет место процесс ее воспроизводства.

Доктрина криминологии содержит и другие мнения. Так, Ю.А. Цветков, рассматривая генезис преступных сообществ (преступных организаций), в своем исследовании классифицирует их:

- на «импортированные», то есть возникшие в качестве филиалов существующих преступных организаций или образованные мигрантами, имеющими предшествующий преступных опыт и связи;

- «традиционные», которые своими корнями уходят в историю страны;

- «ситуативные», возникшие как результат исторической ситуации;

- «персонифицированные», то есть созданные волей пассионарного лидера.

Им также, исходя из механизма происхождения, выделено три основных способа возникновения преступных сообществ (преступных организаций): образование «с нуля»; «разрастание» (трансформация) организованных групп в преступные сообщества (преступные организации) путем усложнения структурно-иерархических связей и увеличения численного состава; слияние организованных групп в преступное сообщество (преступную организацию), в том числе поглощение¹⁴⁹.

Автор, частично разделяя точку зрения Ю.А. Цветкова, полагает, что преступные сообщества, действующие в Дальневосточном федеральном округе в сфере незаконного оборота наркотиков, персонифицированы, поэтому возникли «сверху», путем «обрастания» структурных управленческих аппаратов из организаторов и подстрекателей наркопреступлений подобранными исполнителями.

Изменения, произошедшие в структуре организованной наркопреступности, вызвали изменения и в потреблении наркотиков. Наркобизнес как и любая предпринимательская деятельность функционален, то есть зависит как от наличия спроса (постоянной потребности у лиц, злоупотребляющих наркотиками), так и предложения.

Общепринято, что спрос определяет предложение. Но автор полагает, что имеющийся изначальный спрос на наркотики исторически всегда развивался их предложением. Вначале в виде массового отправления религиозных культов, затем в виде легальной и доступной «лекарственной» терапии, а в дальнейшем путем организованного навязывания потребления наркотиков.

Если бизнес, связанный с незаконным оборотом наркотиков 1990-х гг., «поднимался» на удовлетворении всегда имевшейся у незначительной части населения потребности в наркотиках (изначального спроса), то наркобизнес 2000-х гг. как деятельность наркопредприятий, нацеленных на сверхдоходы и неудовлетворенных «размером» изначального спроса, стал его усиленно развивать.

Сегодня уже не ставится вопрос о том, какие виды наркотиков предпочтет потребитель. Так, по мнению Б.Ф. Калачева, наркобизнес обеспечивает преступным сообществам сверхдоходы, поэтому они стимулируют спрос на наркотики, стремясь расширить рынки его сбыта, то есть имеет место «спрос, порожденный предложением».

При этом используется широкий набор средств, например, как пишет Л.И. Романова: «Когда производство наркотиков далеко опережает спрос, наркоторговцы организовывают такую рекламную кампанию, от которой невозможно укрыться»¹⁵⁰. Наркотики населению навязываются и именно те, которые производятся преступными сообществами. Усиление продвижения конкретных наркотиков увеличивает сегодня число лиц, допускающих их незаконное потребление, и подавляет конкуренцию (других наркотиков почти нет), что гарантирует сверхдоходы. Эти факты находят подтверждение и в материалах архивных уголовных дел: из показаний обвиняемого по ч. 1 ст. 210, 228, 228.1 УК РФ, руководившего одним из преступных сообществ, следует, что «другого товара быть и не должно»¹⁵¹.

Конкуренция имеет место только среди организованных группировок криминальной направленности, которыми монополизирован рынок сбыта конкретных наркотиков (гашиша, героина или амфетаминов).

Ранжировка наркотиков, как видно из собранных автором данных - аналитических справок по результатам опроса респондентов (приложение 7, 8 и 9), обнаруживает первенство гашиша и гашишного масла в структуре незаконного оборота наркотиков в Дальневосточном федеральном округе.

Большинство опрошенных сотрудников органов внутренних дел и наркоконтроля (82,3 %) также указали, что «местный преступный мир» поддерживает именно «местного производителя» гашиша (гашишного масла). В связи с этим затруднение проникновения героина и амфетаминов на дальневосточный наркорынок провоцирует жесткую борьбу среди представителей различных организованных группировок криминальной направленности. И победивший в этой борьбе будет способен «посадить» дальневосточных потребителей на «свой» наркотик.

Таким образом, наркобизнес усиленным предложением конкретных наркотиков не только удовлетворяет спрос на них (изначально имеющийся и, как правило, незначительный), но и, развивая его как потребность, создает доминирующий спрос. Тем самым, спрос эксплуатируется и обеспечивает организованным группировкам криминальной направленности настоящие и будущие сверхдоходы.

Это реалии современного наркорынка, и с ними нельзя не считаться. Опираясь на вышеизложенное, представляются следующие выводы:

1. Организация (создание и руководство) преступного сообщества в сфере незаконного оборота наркотиков и участие в нем является результатом деятельности представителей организованных группировок криминальной направленности в данном обороте.

2. Причиной высокого уровня наркотизации населения является массированное предложение наркотиков, в основе которого наркобизнес как деятельность преступных сообществ в сфере их незаконного оборота.

2.3. Классификация и типология личности участников преступного сообщества в сфере незаконного оборота наркотиков

Одной из задач криминологического анализа являлось исследование личности участников преступных сообществ в сфере незаконного оборота наркотиков, их классификация и типология. Автором были изучены юридическая литература о личности преступника и материалы уголовных дел об организации преступных сообществ, предусмотренных ст. 210, 228, 228.1 УК РФ. В сфере криминологических интересов находились и особенности личности фигурантов оперативных разработок.

Начиная с Римского права термин «личность (persona)» употребляется с указанием социального статуса (положения) и роли (значения), которые имел в обществе тот или иной человек. При оценке личности преступника главное внимание уделялось тому, представлял ли он собой общественно опасную личность, мог ли совершить преступление, не совершал ли преступлений в прошлом¹⁵².

Современное уголовно-правовое понятие «личность виновного» традиционно лежит в основе дифференцированного подхода к различным категориям преступников (субъектов преступлений) и используется законодателем в нормах, регулирующих вопросы индивидуализации уголовной ответственности¹⁵³.

Криминологический подход к определению личности преступника имеет свои особенности и является до сих пор предметом дискуссий. Так, сторонники понимания личности преступника как «личности лица, совершившего преступление» (А.И. Алексеев, Ю.М. Антонян, Н.М. Кропачев, Н.Ф. Кузнецова, В.Н. Кудрявцев, В.Д. Малков, В.Д. Филимонов, Г.Ф. Хохряков, В.Е. Эминов) полагают, что человека делает преступником непосредственно неблагоприятная среда, а личность преступника от личности законопослушного человека отличается наличием у первой общественной опасности, основным критерием которой выступает совершенное преступление. То есть, какие бы отрицательные свойства не накопились в человеке и не были ему присущи, они могут и не побудить его к преступным действиям в течение всей его жизни.

Поэтому считать человека преступником можно только после совершения им преступного деяния, а личность преступника не существует вне свойств субъекта преступления.

В противовес модели личности «реального» преступника ряд ученых (В.Н. Бурлаков, Б.В. Волженкин, А.И. Долгова, С.М. Иншаков, Н.С. Лейкина, А.Р. Ратинов, А.Б. Сахаров) допускают существование личности «потенциального» преступника, исходя из того, что под воздействием социальных условий у некоторых лиц накапливается криминогенный «потенциал» - отрицательное отношение к общественным интересам, формируются устойчивые антиобщественные взгляды и привычки поведения, которые можно зафиксировать до совершения ими преступлений с помощью специальных методов криминологического исследования. Эти взгляды и поведение могут быть основанием для применения к их носителям превентивных мер, так как долг государства обезопасить общество от таких людей и предупредить умышленную и неосторожную преступность.

Некоторые авторы (Я.И. Гилинский, И.И. Карпец, А.М. Яковлев) отрицают существование феномена личности преступника и, отстаивая свою позицию, заявляют, что, так как границы между преступным и непреступным условны и относительны, то и не существует качественных специфических отличий между преступниками и «не преступниками».

Таким образом, имеет место три криминологических подхода к пониманию личности преступника, а суть спора - в приоритете свойств среды (ситуаций), личности (мотиваций) или степени социализации индивида в детерминации преступного поведения.

Автор, следуя за сторонниками модели «потенциального» преступника, отдает приоритет свойствам личности (ее отчуждению и криминогенным мотивациям), являющимся, по его мнению, субъективным источником преступного поведения.

Большинство отечественных криминологов считают, что личность преступника есть совокупность интегрированных в нем негативных (специфических) свойств, которая складывается в процессе жизнедеятельности человека и приводит его к выбору антиобщественного варианта поведения, характеризуя тем самым его общественную опасность¹⁵⁴, а также детерминируя совершение им преступлений. Данная совокупность структурирована, так как включает в себя демографические, психофизические, нравственно-психологические, социально-ролевые и юридические ее свойства (элементы).

По мнению П.С. Дагеля, элементы рассматриваемой структуры проявляются в конкретном преступлении по-разному: одни определяют содержание преступления, другие - его форму или интенсивность, третьи относятся к причинам совершенного преступления. Эти устойчивые, типичные для определенных групп преступников признаки являются основанием для разработки классификации преступников и их типологии¹⁵⁵.

В большинстве учебников по криминологии авторы различают классификацию и типологию и исходят из того, что классификация подразделяет преступников на группы согласно индивидуальным признакам, то есть описывает их, а типология обобщает совокупность типичных для определенных групп преступников социальных особенностей и объясняет причины преступного поведения¹⁵⁶.

П.С. Дагель справедливо полагал, что основной является уголовно-правовая классификация, то есть распределение преступников в соответствии с признаками, характеризующими характер и степень общественной опасности их личности. Характер общественной опасности личности преступника (ее качественная характеристика) определяется характером того вреда, который личность может причинить обществу. Степень ее общественной опасности (количественная характеристика) зависит: во-первых, от тяжести вреда, который может быть причинен; во-вторых, от вероятности его причинения, в том числе совершения нового преступления.

Особенностью участников наркосообществ является общий характер их деятельности - преступления в составе преступного сообщества. Поэтому правовым основанием для их классификации автором выбрана степень общественной опасности их личности, которая определяется криминальной функцией, влияющей на тяжесть преступлений и вероятность их совершения. Криминальные функции сообщников, в свою очередь, зависят от социального статуса (положения) и роли (значения), которые они (сообщники) имеют в преступном сообществе.

Криминальные функции в качестве классификационного критерия часто используются криминологами. Так, А.И. Долгова в преступной организации различает:

Во-первых, участников преступной организации, осознающих себя таковыми и подчиняющих свою жизнедеятельность требованиям руководителей и нормам организации.

Во-вторых, участников деятельности преступной организации, в том числе «нанимаемых» за оговоренное вознаграждение, подкупаемых государственных и иных служащих, оказывающих содействие на разовой или иной основе.

Встречается, по ее мнению, и категория «прилипал», которые «кормятся с барского стола», оказывают разовые мелкие услуги, стараются обратить на себя внимание криминальных лидеров, обладающих деньгами и влиянием»¹⁵⁷.

Р.Р. Галиакбаров, в зависимости от содержания функций, выделяет среди участников преступного сообщества организатора («заглавная фигура - лицо, основавшее преступное посягательство»), руководителя («возглавляет преступное посягательство в ходе его реализации»), активных и рядовых участников (исполнителей)¹⁵⁸.

А.М. Трофимец классифицирует участников незаконного оборота наркотиков на организаторов (руководителей) преступных сообществ, сбытчиков оптовых и розничных, изготовителей и перевозчиков¹⁵⁹.

С позиции функциональной дифференциации рассматривает участников преступных наркосообществ и В.В. Кухарук, который выделяет среди них организаторов, производителей, перевозчиков и сбытчиков наркотиков, а также службу безопасности (группы котрразведки, вооруженной охраны и прикрытия во властных структурах)¹⁶⁰.

Выбор криминальных функций в качестве критерия классификации характерен и для представителей Дальневосточной криминологической школы. Так, на основе результатов одной из диссертаций были выделены следующие участники наркобизнеса: распространители наркотиков; оптовые их сбытчики; наркодельцы, представители организованной преступности, которые сами не участвуют в сбыте наркотиков, но являются кураторами наркобизнеса¹⁶¹.

Исходя из вышеизложенного и учитывая, что в соответствии с ч. 4 ст. 35 УК РФ признаками преступного сообщества являются его структурированность (упорядоченная система статусов и функций соучастников) и институциональность (система правил поведения соучастников), автору представляется наиболее целесообразным именно функциональный подход к классификации сообщников и использование криминологической и уголовно-правовой терминологии, обеспечивающей легитимность данной классификации, так как в соответствии со ст. 33 УК РФ все соучастники преступлений дифференцированы на виды.

Таблица 3.

Классификация участников преступных сообществ в сфере незаконного оборота наркотиков по видам соучастников

Таким образом, выделяются три условных класса участников преступных сообществ в сфере незаконного оборота наркотиков:

1. Исполнители наркосообщества, которыми являются изготовители наркотиков, их перевозчики и сбытчики. Именно на них переносится большинство рисков привлечения к уголовной ответственности и материальных потерь. Опираясь на материалы архивных уголовных дел и оперативных разработок, автор приходит к выводу, что некоторая часть этих лиц тяготится своим участием в преступном сообществе.

2. Подстрекатели наркосообщества - это «рядовые» участники организованных группировок криминальной направленности, склоняющие граждан к изготовлению наркотиков, их перевозке или пересылке, а также сбыту путем обмена, уговора или угрозы. Структурные подразделения преступных сообществ в сфере незаконного оборота наркотиков комплектуются данными лицами по принципу добровольности и территориальности. Большинство из них - это лица, ранее судимые и, как правило, за совершение насильственных преступлений.

Так, из показаний некоторых обвиняемых из числа сбытчиков наркотиков и участников выявленного наркосообщества «потаповские» следует, что О. - создателя данного сообщества всегда «сопровождали около десятка одних и тех же парней - бандитов, скорых на расправу»¹⁶², но сообщниками по данному уголовному делу они не стали.

3. Организаторы наркосообщества. В части 3 ст. 33 УК РФ законодатель нормативно закрепил следующие подвиды организаторов:

- лицо, организовавшее совершение преступления;

- лицо, руководившее его исполнением;

- лицо, создавшее организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию);

- лицо, руководившее организованной группой или преступным сообществом (преступной организацией).

Диспозиция ч. 1 ст. 210 УК РФ вычленяет дополнительный подвид организатора - руководителя структурного подразделения, входящего в преступное сообщество (преступную организацию). Объем полномочий данного лица определяется руководством конкретной организованной группой, осуществляющей поставленную перед ней цель, в зависимости от своей специализации в преступном сообществе. Руководители структурных подразделений преступного сообщества - это лица, организовавшие совершение преступлений и руководившие их исполнением. Наличием данного подвида организаторов и отличается преступное сообщество от организованной группы.

Таким образом, в число организаторов наркосообщества включены следующие лица:

Во-первых, организаторы наркопреступлений, они же руководители структурных подразделений преступных сообществ в сфере незаконного оборота наркотиков (специализированных организованных групп). Эти лица организуют деятельность «штатных» изготовителей, перевозчиков и сбытчиков наркотиков, а также контролируют изготовителей-индивидуалов, поставщиков и сбытчиков-оптовиков наркотиков.

Во-вторых, руководители наркосообществ, т.е. лица, управляющие наркопредприятиями в целях извлечения сверхдоходов.

В-третьих, создатели данных сообществ - это лица, которые назначают руководителей («ответственных») и разрешают («лицензируют») деятельность индивидуалов: изготовителей наркотиков, их поставщиков или сбытчиков-оптовиков.

Каждому организатору преступного сообщества в сфере незаконного оборота наркотиков соответствует определенное и ожидаемое поведение, закрепленное установленной в нем иерархией и обеспеченное системой неправовых санкций.

Так, руководители структурных подразделений (специализированных организованных групп) являются «старшими» участниками одной из организованных группировок криминальной направленности, руководитель наркосообщества - «активный» участник данной группировки, а создатель сообщества - один из ее лидеров.

В соответствии с п. 10 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 июня 2010 г. № 12 «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней)», руководить преступным сообществом и входящими в него структурными подразделениями - это значит управлять его участниками и обеспечивать их деятельность.

Руководство преступными сообществами в сфере незаконного оборота наркотиков может выражаться в даче указаний соучастникам о приготовлении к конкретным наркопреступлениям и разработке способов их сокрытия; в конспирации и принятии мер безопасности; обеспечении сырьем и рабочей силой технологического процесса производства наркотиков; в организации бесперебойных их поставок и сбыта.

Создание преступного сообщества Верховный Суд Российской Федерации связывает с объединением организованных групп в единую организацию, созданием в ее составе структурных подразделений; с определением территории и сферы преступной деятельности, что будет свидетельствовать о готовности подобного сообщества реализовать свои преступные намерения, а также о наличие «конспиративной организационно-управленческой структуры, иерархии, общей материально-финансовой базы»¹⁶³.

Кроме того, необходимо создать новые или отобрать действующие каналы поставок или сети розничного сбыта наркотиков и удерживать их за собой. Такую возможность за счет преступного авторитета имеют только лидеры, по выражению Л.И. Романовой, «криминальной верхушки, возглавляющей наркобизнес»¹⁶⁴, которые и подбирают из числа активных участников своей группировки лиц, которым предстоит руководить преступным сообществом или отдельными направлениями его деятельности (производство, поставки или сбыт наркотиков).

Так, в некоторых изученных архивных уголовных делах о создателях преступных сообществ в сфере незаконного оборота наркотиков присутствует следующая информация:

- «… лицо, имеющее авторитет в криминальной среде, уголовное дело, в отношении которого выделено в отдельное производство» (например, объявлен в федеральный розыск);

- «… денежные средства, полученные от незаконного сбыта наркотических средств, обвиняемые руководители преступного сообщества передавали неустановленному лицу для финансирования дальнейшей преступной деятельности»¹⁶⁵.

Именно «авторитеты преступной среды» или «преступные авторитеты» этнических общин «создают преступное сообщество, осуществляя подпор соучастников, распределяют роли между ними, устанавливают дисциплину, а руководитель обеспечивает целенаправленную, спланированную деятельность как группы в целом, так и каждого ее участника»¹⁶⁶.

Автор поддерживает позицию некоторых исследователей организованной преступности (А.И. Гуров, В.Г. Гриб, С.В. Иванцов, С.П. Кузьмин, В.С. Разинкин), полагающих, что изменения в ее структуре обусловлены потребностью в «кадрах нового типа», знающих не только «блатные предписания», но и имеющих экономические, юридические и технологические познания. Кроме того, выработанные на воровских сходках нормы поведения запрещают «авторитетам» и их ближайшему окружению самим заниматься коммерческой деятельностью, тем более с наркотиками, в связи с чем в преступных сообществах «появились лица, выполняющие организаторские функции, решающие бюрократические и обеспечивающие задачи», и сегодня их качества играют преобладающую роль в функционировании преступных структур¹⁶⁷. Поэтому им и поручено руководство созданными наркопредприятиями в целях «выкачивания» сверхдоходов из сферы незаконного оборота наркотиков.

Наличие указанных криминальных «менеджеров» в составе преступных сообществ также подтверждает тенденцию усиления конспиративности их создателей, особенно если ими, как следует из информации представителей Следственного комитета Российской Федерации, являются не «авторитеты преступной среды» или этнических общин, а крупные бизнесмены или высокопоставленные чиновники госаппарата¹⁶⁸.

Таким образом, по сравнению с исключительной компетенцией создателей наркосообществ, компетенция их руководителей ограничена решением вопросов управления текущей деятельности. Эффективность наркопредприятий напрямую зависит от криминального профессионализма руководителей, а характер и масштаб - от криминального имиджа их создателей, обладающих, как правило, харизмой (их не видят, но все знают, что «работают» именно на них), так как все преступные сообщества персонифицированы.

Не менее пристального внимания требуют к себе и пособники наркобизнеса. В них автор видит так называемых «советников» по аграрным и технологическим, транспортным и коммерческим, финансовым, юридическим и контрразведывательным вопросам из числа сотрудников государственных органов, небескорыстно осуществляющих пособнические функции. Без соучастия данных лиц в виде предоставления указанных услуг, устранения препятствий для совершения преступлений, сокрытия преступников или следов преступлений деятельность наркосообществ не могла бы оказывать такого влияния на наркоситуацию в конкретном регионе или округе.

Поэтому, как справедливо разъясняется в п. 15 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 июня 2010 г. № 12 «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации)», оказание лицом, не являющимся членом преступного сообщества, содействия такому сообществу подлежит квалификации как соучастие в форме пособничества по ч. 5 ст. 33, ч. 2 ст. 210 УК РФ. Но общественно опасная деятельность этих лиц, как следует из анализа обвинительных приговоров, пока еще скрыта от следствия и суда.

Использованный автором метод экспертных оценок показал, что предложенная классификация участников преступных сообществ в сфере незаконного оборота наркотиков нашла поддержку у большинства опрошенных специалистов (85,5 %).

В ходе изучения материалов, имеющихся в архивах уголовных дел с обвинительным приговором об организации преступных сообществ в сфере незаконного оборота наркотиков, также были получены сведения о социально-демографических, нравственно-психологических и социально-ролевых свойствах личности участников данных сообществ. Сплошная выборка сообщников, попавших в статистику, предоставила автору возможность выделить характерные особенности исследуемых лиц и использовать их в качестве классификационных критериев (табл. 4).

Таблица 4.

Классификация участников преступных сообществ в сфере незаконного оборота наркотиков по признаку пола, возраста, уровня образования и социального положения

Пол. Проведенное исследование показало, что большинство лиц, привлеченных к уголовной ответственности за организацию преступного сообщества или участие в нем, являются мужчинами. Их удельный вес от числа всех осужденных сообщников (143) составил 71,3 %, соответственно доля женщин (41) составила 28,7 %.

Этот вывод подтверждает мнение тех исследователей (И.Г. Галимов, В.Г. Гриб, И.В. Корзун, Ф.Р. Сундуров), которые считают, что организованная преступность, в том числе наркобизнес, обусловлен большей криминальной активностью мужской части населения Российской Федерации¹⁶⁹. За все время исследования организованной преступности (более двадцати лет) среди лидеров или авторитетов преступной среды, т.е. тех лиц, которые способны создать преступное сообщество в любой криминальной сфере, не было выявлено ни одной женщины. Они, как правило, находились в организованных структурах на второстепенных ролях.

Из анализа материалов архивных уголовных дел об организации наркосообществ следует, что трем женщинам было предъявлено обвинение в руководстве данными преступными сообществами и их создании. Вышеуказанный факт не является исключением, а лишь подтверждает мнение автора о том, что руководство преступным сообществом и его создание должно быть разграничено в уголовном законе.

Возраст. Совершение наркопреступлений в составе преступного сообщества, как показало исследование, обусловливается в значительной степени возрастными особенностями человека. Так, криминальной активностью отличилась возрастная группа от 31 до 38 лет. Среди осужденных сообщников не было ни одного несовершеннолетнего.

Опираясь на эти результаты, автор полагает, что средний возраст участника преступного сообщества в сфере незаконного оборота наркотиков составляет 33 года, а организатора данного сообщества - 35 лет.

Образование. Изучение образовательного уровня осужденных сообщников показало, что большинство из них имели основное среднее образование (74,1%). Два руководителя преступных сообществ имели высшее профессиональное экономическое образованием (Бухучет и анализ хозяйственной деятельности)¹⁷⁰. Видимо, дипломированные специалисты востребованы в целях эффективного управления наркопредприятиями.

Статус. На основе изучения имеющегося в уголовных делах материала, характеризующего участников преступных сообществ в сфере незаконного оборота наркотиков, определялись и социально-ролевые свойства их личности (социальные роль, позиция и статус).

Так, автором было установлено, что личности изготовителей, перевозчиков и сбытчиков наркотиков была свойственна низкая престижность их социальных роли и позиции и, как следствие, отсутствие или неопределенность позитивных жизненных планов. Для этих лиц была характерна отчужденность от общества, так как они осознавали, что изготавливают, перевозят и сбывают людям «отраву». Некоторых из них тяготили участие в преступном сообществе и зависимость от его руководителей.

Личность руководителей исследуемых сообществ отличала завышенность социальных притязаний и ограниченность возможностей их реализации вследствие невысокой престижности их социальной роли и позиции - места в структуре конкретной социальной группы (организованной группировки криминальной направленности). Эта ситуация усиливала проявление присущих им специфических личностных качеств, которые, согласно заключениям судебной психолого-психиатрической экспертизы по ряду уголовных дел, заключались в «эмоциональной неустойчивости, низком уровне чувства собственного достоинства, проявлении агрессивности, стремлении к лидерству»¹⁷¹. В связи с этим данным лицам было присуще стремление к «криминальной карьере» и проявление высоких организаторских способностей.

Исследование личности создателей наркосообществ из числа лидеров организованных группировок криминальной направленности было ограничено их количеством (4):

- М., 1965 г.р., уроженец Азербайджанской ССР, ранее судим, в 2003 г., являясь «лицом, имеющим авторитет в криминальной среде», создал этническое наркосообщество, от следствия скрылся, но был разыскан и в июле 2010 г. осужден по ч. 1 ст. 210, 174.1, 228.1 УК РФ на 18 лет лишения свободы;

- П., 1958 г.р., уроженец г. Комсомольска-на-Амуре, ранее судим, в 1998 г., являясь «лицом, имеющим авторитет в криминальной среде», создал наркосообщество, от следствия скрылся, но был разыскан и в декабре 2010 г. осужден по ч. 1 ст. 210, ч. 4 ст. 228 УК РФ на 7,5 лет лишения свободы;

- Р., 1968 г.р., уроженец г. Хабаровска, ранее судим, в 2000 г., являясь «лицом, имеющим авторитет в криминальной среде», создал наркосообщество, от следствия скрылся и был объявлен в федеральный розыск;

- О., 1977 г.р., уроженец г. Бикин, ранее судим, в 2001 г., являясь «лицом, имеющим авторитет в криминальной среде», создал наркосообщество, но уголовное дело в его отношении было прекращено на основании, предусмотренном п. 4 ч. 1 ст. 24 УПК РФ¹⁷².

Авторы, выходя за рамки объекта исследования, изучили личность создателей некоторых преступных сообществ общеуголовной направленности (мошенничество, кражи, разбои, вымогательство), действовавших в Дальневосточном федеральном округе в период с 2000 по 2010 г. (8), и установил, что в материалах уголовных дел фигурируют:

- одно лицо, «имеющее авторитет в криминальной среде, уголовное дело в отношении которого выделено в отдельное производство» (федеральный розыск);

- два лица, «имеющих авторитет в криминальной среде, уголовное дело в отношении которых прекращено на основании, предусмотренном п. 4 ч. 1 ст. 24 УПК РФ;

- одно «неустановленное лицо, которое привлекло к руководству преступным сообществом…» (приложение 10).

Наличие в судебной практике скудных сведений о лидерах организованных группировок криминальной направленности как создателей преступных сообществ, с одной стороны, подтверждает вышеизложенные выводы, а с другой, свидетельствует о недосягаемости их для следствия и суда. Это мнение разделяет и большинство экспертов (93,5 %).

В криминологической литературе имеется немало вариантов типологии личности преступника и каждая сохраняет в себе определенную степень неточности. Поэтому типизация личности тех, кто совершает преступления, является одной из актуальных криминологических проблем.

Так, по мнению К.Е. Игошева, о научной состоятельности дифференциации типов можно говорить только тогда, когда общим требованием к типологической характеристики личности преступника станет наличие совокупности социологических (связь с социальной средой), социально-психологических (устойчивые черты духовного мира) и криминологических (особенности противоправной деятельности) ее признаков¹⁷³.

В основу построения большинства моделей типологии личности преступника положен характер ее антисоциальной направленности. Для типологического анализа личности участников преступного сообщества в сфере незаконного оборота наркотиков автору также представляется целесообразным подход, использующий в качестве критерия типологизации антисоциальную направленность (установку) личности преступника, как наиболее причинно связанную с преступным поведением.

Типологический подход к исследованию личности преступника предполагает использование знаний и о нравственно-психологических ее особенностях. Так, в юридической психологии под направленностью личности понимают ее свойство подчинять мотивационную сферу доминирующим ценностным ориентациям (ценности детерминируют характер поведения и образ мыслей людей). Интенсивность направленности личности может колебаться от смутных желаний и активных стремлений до полной убежденности¹⁷⁴.

П.С. Дагель в своем «Учении о личности преступника» приходит к убедительным выводам: нравственно-психологической характеристикой личности преступника является наличие у него антисоциальной установки, которая у различных категорий преступников отличается по своему характеру и глубине проявления в преступном поведении; от ее характера зависит степень общественной опасности личности преступника; глубина характеризует убежденность и привычку противоправного поведения или, напротив, его ситуативность¹⁷⁵ - зависимость.

Авторы также поддерживают идею об использовании связи преступника с криминогенной ситуацией в качестве одного из критериев типологизации. В криминологии предложен ряд моделей типологии личности преступника, выстроенных по данному основанию, с выделением следующих типов:

- ситуационный тип отличается тем, что совершает преступления под давлением различных криминогенных ситуаций (В.В. Лукьянов, В.Д. Малков, Ю.Ф. Кваша, Н.Ф. Кузнецова);

- привычный тип для совершения преступлений активно ищет и использует различные криминогенные ситуации (В.Н. Бурлаков, Н.М. Кропачев, А.Б. Сахаров);

- злостный (криминальный, профессиональный) тип характеризуется стойкой тягой к созданию криминогенных ситуаций (А.И. Алексеев, В.Н. Бурлаков, Т.В. Варчук,Ю.Ф. Кваша, Н.М. Кропачев, Н.Ф. Кузнецова, А.Б. Сахаров¹⁷⁶).

Внимание привлекает и типологический анализ личности участников преступных сообществ (преступных организаций), представленный С.В. Иванцовым, которым выделены: «зависимый», «активный» и «корыстный» их типы¹⁷⁷.

Исходя из вышеизложенного, представляется, что основным требованием к типологической характеристики личности преступника является наличие антисоциальной установки, связи с преступной средой и криминальной функции, что определяет степень общественной опасности личности и может быть положено в основу ее типообразования.

Таким образом, руководствуясь этим общим критерием и учитывая специфику деятельности преступного сообщества в сфере незаконного оборота наркотиков, в работе выделяется три основных типа личности его участников:

1. Зависимый тип - это осужденные, совершившие преступления, связанные с производством, перевозкой, пересылкой и сбытом наркотиков под давлением различных криминогенных ситуаций, в том числе по принуждению со стороны подстрекателей или организаторов наркосообществ.

Данные наркопреступники обладали низкой степенью общественной опасности вследствие слабой антисоциальной направленности их личности и незначительной глубины антисоциальной установки, проявляющейся как зависимость от давления криминогенных ситуаций (ситуативность).

На допросах эти лица проявляли готовность содействовать следствию, так как участие в наркобизнесе их тяготило, являлось принудительным, хотя и основным источником существования. Принадлежность к преступному сообществу и нормы криминальной морали для них не представляли ценности.

Отвечая на вопрос: «Что толкает людей в наркобизнес?», некоторые практические работники органов внутренних дел и наркоконтроля указали на их зависимость от представителей криминальных группировок, а также зависимость от наркотиков, как кабалу, из которой не в состоянии вырваться. Поэтому данный тип личности участника преступного сообщества в сфере незаконного оборота наркотиков, исходя из природы имеющейся зависимости, подразделяется на два подтипа:

- «зависимый от сложившихся отношений» с организаторами наркосообществ, в том числе с «авторитетами» вследствие особенностей личностных качеств;

- «зависимый от злоупотребления наркотиками», что использовалось подстрекателями и организаторами наркосообществ.

Используя модель социально-экономической зависимости, разработанную Е.С. Балабановой¹⁷⁸, автор полагает, что власть «авторитетов» (лидеров организованных группировок криминальной направленности) над участниками наркобизнеса проявляется в их способности контролировать поведение и сознание последних.

Контроль над поведением, например, наркозависимых сообщников осуществляется путем искусственного ограничения их доступа к наркотикам (их приобретению и хранению для собственного потребления), а также манипулирования вознаграждениями и строгими санкциями. Контроль над сознанием достигается формированием комплекса моральных обязательств перед организованными группировками криминальной направленности.

Одним из результатов изучения материалов архивных уголовных дел является выявленная закономерность в том, что почти треть лиц, осужденных в качестве организаторов преступных сообществ в сфере незаконного оборота наркотиков (11 из 39), имели так называемые в уголовном мире «косяки».

Типичными их примерами являются: А. - ранее был судим за хулиганство; М. - за сбыт наркотиков; Т. - в период отбывания наказания, сотрудничал с администрацией учреждения УФСИН (принимал активное участие в секции дисциплины и порядка) и был условно-досрочно освобожден из мест лишения свободы; Ас. - являлся бывшим сотрудником милиции¹⁷⁹. Поэтому данные лица были вынуждены выслуживаться за свое «неправильное» в прошлом поведение.

Использование создателями наркопредприятий лиц с низким и невысоким социальным статусом обеспечивало их эксплуатацию. «Авторитеты» пытаются убедить эксплуатируемых ими лиц (изготовителей, перевозчиков и сбытчиков наркотиков, а также организаторов их деятельности) в том, что последние не в состоянии о себе позаботиться (особенно наркозависимые), так как им противодействует полиция, прокуратура и суд, а у организованных группировок криминальной направленности везде имеются коррумпированные связи. Интересы организаторов наркобизнеса и его участников непротиворечивы, и действуя в их (создателей наркопредприятий) пользу, последние обеспечивают свою относительную безопасность и благополучие.

Невыполнение же ролевых предписаний, как правило, вызывает конфликты между конкретной личностью и ее окружением. Предварительным следствием были установлены факты того, что изготовителей, перевозчиков и сбытчиков наркотиков постоянно штрафовали, «вгоняли» в долги, забирали документы, избивали, заставляли перевозить наркотики или торговать ими в счет долга.

Так, один из сбытчиков наркотиков, вовлеченный в участие в преступном сообществе, за накопившиеся долги был неоднократно избит, а затем «продан» в рабство другой группировке. От другого, пожелавшего выйти из преступного сообщества, потребовали замену и 25 тыс. рублей отступных¹⁸⁰.

Тем не менее, автор не разделяет предложение некоторых ученых (А.И. Долгова, В.Н. Скотинина, А.В. Черный) о дополнении ст. 210 УК РФ самостоятельным составом преступления, предусматривающим принуждение лица к участию в преступном сообществе (вовлечение в преступную деятельность путем применения насилия)¹⁸¹.

Среди участников исследуемых сообществ, привлеченных к уголовной ответственности, выявлено 50 лиц, отнесенных к зависимому типу (35 %): 39 изготовителей, перевозчиков и сбытчиков наркотиков, 11 руководителей данных сообществ. По мнению большинства экспертов (87,1 %), «зависимые» лица также составляют меньшую часть среди участников наркосообществ.

2. Привычный тип - это те из сообщников, кто совершил преступления, связанные с производством, перевозкой, пересылкой и сбытом наркотиков, на основе усвоенного прошлого преступного опыта и под руководством (управлением) организаторов наркосообществ.

Данные наркопреступники характеризуются высокой степенью общественной опасности, так как высока интенсивность антисоциальной направленности их личности (стремление к участию в преступном наркосообществе), а глубина антисоциальной установки проявляется как привычка к постоянной преступной деятельности.

На допросах был выявлен определенный криминальный потенциал этих лиц - пребывание в преступном сообществе для них являлось престижным, усиливающим собственную значимость (амбиции), а участие в наркобизнесе - ремеслом и основным источником дохода.

Лица, отнесенные к этому типу, осознавали то, что для них искусственно ограничен доступ к ресурсам (сырьевой базе) и к самостоятельной преступной деятельности. Но такая зависимость их, видимо, устраивала, так как обеспечивала определенную финансовую стабильность и защищенность, при условии, если ими не будут нарушены «правила игры», установленные лидерами организованных группировок криминальной направленности. Именно отсюда страх потерять поддержку «авторитета», подчинение ему как от страха возможных суровых санкций, так и вследствие чувства морального долга.

Кроме того, помимо имеющегося корыстного мотива представителями привычного типа движет и тщеславие - амбиции обладать переданными «хозяином» властными полномочиями.

В структуре участников исследуемых сообществ, привлеченных к уголовной ответственности, автором выявлено 91 лицо, отнесенное им к привычному типу (63,6 %): 63 изготовителя, перевозчика и сбытчика наркотиков, 28 руководителей данных сообществ. По мнению экспертов (87,1 %), этих лиц также большинство среди участников наркосообществ.

Привычный тип сообщников подвержен постоянной «ротации кадров» («выбраковке» вследствие привлечения к уголовной ответственности), так как именно он сегодня является основным объектом противодействия наркобизнесу.

3. Криминально-предпринимательский (убежденный) тип.

Исходя из понимания наркобизнеса как предпринимательской деятельности преступных сообществ в сфере незаконного оборота наркотиков, а предпринимателя как владельца предприятия, автор относит к данному типу создателей наркопредприятий.

Криминально-предпринимательский тип отличается повышенной степенью общественной опасности, так как повышена интенсивность антисоциальной направленности его личности, а глубина ее давно сложившейся антисоциальной установки проявляется как образ жизни, основанный на своеобразном понимании ее смысла (например, «воровская жизнь»), и обеспечивающий высокий иерархический ранг лидера в преступной среде.

Эти люди полностью убеждены в «правильности» своего противоправного поведения, которое обусловлено значительным криминальным опытом и отсутствием моральных качеств (контрмотивов), способных удержать их от совершения преступлений.

Из 143 изученных лиц такими признаками обладали только двое осужденных за создание наркосообщества (остальные 17 «создателей», по мнению автора, имели признаки зависимого или привычного типа). Следовательно, представители данного типа практически недосягаемы для следствия и суда. Опираясь на вышеизложенное, представляется, что:

1. Среднестатистическое преступное сообщество, действовавшее в сфере незаконного оборота наркотиков в Дальневосточном федеральном округе в 1998-2011 гг., состояло из восьми участников, в числе которых были три женщины-сбытчицы наркотиков и два руководителя-мужчины, обладающих межрегиональными преступными связями, один из которых, как правило, судом был признан создателем данного сообщества. Средний возраст участника составлял 33 года, организатора - 35 лет.

2. Большинство участников наркосообществ совершали преступления в силу приобретенной привычки, поэтому для них характерен привычный тип личности преступника.

3. Легитимность деятельности руководителей подобных сообществ обеспечивалась их принадлежностью к определенной организованной группировке криминальной направленности и авторитетом создателей данных сообществ.

4. Организаторская функция руководителей преступных сообществ в сфере незаконного оборота наркотиков заслоняла более общественно опасную организационную деятельность их создателей.

5. Степень общественной опасности личности руководителя наркосообщества и его создателя является различной, различен и тип личности данных организаторов.

1.4. Механизм функционирования преступного сообщества в сфере незаконного оборота наркотиков, ориентированного на местную (дальневосточную) сырьевую базу

В Стратегии государственной антинаркотической политики Российской Федерации до 2020 г. «уничтожение инфраструктуры нелегального производства, транспортировки и распространения наркотиков внутри страны» определено в качестве одной из стратегических целей. Пути ее достижения связанны с представлением об организации производства наркотиков, ориентированного на местную сырьевую базу, их перевозки и сбыта, о структуре наркосообществ, оценки их криминальных связей.

Поэтому на первый план выдвигается задача определения механизма функционирования преступного сообщества в сфере незаконного оборота наркотиков.

Термин «механизм» принято понимать как динамическую структуру взаимосвязанных звеньев, при помощи которых организуется система (например, социальная - преступное сообщество) и определяется порядок ее деятельности¹⁸² - управляемость функций.

Понятие «функция» рассматривается как роль одного из элементов системы по отношению к системе в целом и его зависимость от изменений другого элемента. Организованность преступного сообщества зависит от уровня его структурированности и иерархичности (наличие внутренних управленческих связей), что, в свою очередь, определяет механизм функционирования, обеспечивающий существование системы и ее деятельность.

Преступные сообщества в сфере незаконного оборота наркотиков, как было определено выше, создаются путем объединения организованных групп в целях монополизации незаконного оборота наркотиков и расширения наркобизнеса, что требует особого механизма функционирования - организационной структуры, обеспечивающей деятельность подобного сообщества.

Построение модели данного механизма зависит от его параметров - количества задействованных звеньев и широты их связей, определяющих структуру. Поэтому в работе выделены пять системообразующих звеньев рассматриваемого механизма:

- институциональные (структурные подразделения);

- функциональные (процесс производства, перевозки, пересылки и сбыта наркотиков, контроль и охрана);

- идеологические (общая цель, мотив и взгляды соучастников); регулятивные (наличие руководителей, правил и дисциплины);

- коммуникативные (межрегиональные преступные и коррупционные связи). Также был принят во внимание имеющийся научный опыт:

- в 1991 г. А.В. Горкиным была предложена модель наркобизнеса, разработанная на основе концепции маркетинга¹⁸³;

- в 1998 г. В.С. Мешкова в своем исследовании обратила внимание на наличие изолирующего слоя в структуре преступного сообщества¹⁸⁴;

- в 2003 г. Л.М. Тимофеев представил наркобизнес как структуру с функциями предприятия¹⁸⁵;

- в 2007 г. В.В. Кухарук пришел к выводу, о наличие структурно-функциональных особенностей наркосообществ, позволяющих им сохранять преступную деятельность даже в результате разрыва «любого звена цепи на нижних иерархических ступенях сообщества, в случае привлечения к уголовной ответственности конкретных исполнителей (низовой организованной группы)»¹⁸⁶.

Авторская модель механизма функционирования преступных сообществ в сфере незаконного оборота наркотиков, ориентированных на местную (дальневосточную) сырьевую базу, представляет «трехцеховое» наркопредприятие с трехуровневой субординацией (иерархией). Особенность построения данной структуры заключается в способности обеспечивать наркобизнес необходимой функциональной специализацией и надежной конспирацией.

Рассматриваемая структура является интегративной (совместной), так как в основе ее организационного построения лежат три горизонтальных и три вертикальных звена (приложение 5).

Горизонтальные (институциональные и функциональные) звенья представляют так называемую «наркоцепочку»: производство, перевозка, пересылка и сбыт наркотиков, с горизонтальной дифференциацией промежуточных преступных действий с наркотиками.

Вертикальные (регулятивные и коммуникативные) звенья составляют три уровня субординации участников преступного сообщества, так как применяется вертикальная их дифференциация:

Первый уровень (исполнительский). В самом уязвимом положении находятся лица, функциями которых являются непосредственные преступные действия с наркотиками, т.е. их производство, перевозка, пересылка и сбыт. Данными лицами прикрываются остальные участники преступного сообщества, их эксплуатируют в целях получения сверхдоходов.

Второй уровень (подстрекательский). Промежуточный и также изолирующий слой состоит из лиц, входящих в «аппарат» руководителя структурного подразделения наркосообщества. Это рядовые участники соответствующей (по принадлежности преступного сообщества) организованной группировки криминальной направленности, осуществляющие охранные и карательные функции.

Третий уровень (организаторский). В любой интегративной структуре имеет место специальный орган, основная функция которого - управление (руководство) как регулятивное системообразующее звено. Привилегированное положение в авторской модели занимают руководители наркосообщества и его структурных подразделений, являющиеся «старшими» и активными участниками соответствующей (по принадлежности преступного сообщества) организованной группировки криминальной направленности.

Но и из этих лиц создан очередной (третий) изолирующий слой в целях прикрытия деятельности создателя данной структуры - одного из лидеров организованной группировки криминальной направленности.

Таким образом, автор является сторонником доктринальной позиции, предусматривающей субординационно-координационное построение преступного сообщества и корпоративно-сетевую модель организации его деятельности (В.А. Жбанков, В.В. Кухарук, В.В. Лунеев, В.С. Мешкова; А.Л. Репецкая, С.В. Сальникова, В.И. Шульга)¹⁸⁷, поэтому модель механизма функционирования преступного сообщества в сфере незаконного оборота наркотиков, ориентированного на местную (дальневосточную) сырьевую базу составляют следующие элементы (приложение 5):

ОГ 1 - специализированная организованная группа представляет первое структурное подразделение исследуемого сообщества («производственный цех»). В нее входят: лица БОМЖ и наркозависимые, насильно завезенные в сельскую местность и используемые для производства гашиша и гашишного масла; руководитель структурного подразделения и его «штат», подобранный из числа ранее судимых сельских жителей, вооруженных огнестрельным оружием (изымаются, как правило, обрезы охотничьих ружей) и имеющих транспорт (мотоциклы или лошади), из которых и сформированы мобильные вооруженные «бригады охраны».

Функциями данного руководителя являются:

- руководство деятельностью лиц БОМЖ, контроль за изготовителями-индивидуалами и поставщиками наркотиков, «работающих» самостоятельно и выплачивающих «оброк» (50 % от прибыли);

- охрана объявленных «своими» очагов произрастания конопли и ее посевов от посторонних лиц;

- принятие мер по расширению сырьевой базы для производства гашиша и гашишного масла за счет увеличения площадей под незаконными посевами конопли (подстрекательство).

В этих целях местных жителей заставляют «сеять коноплю под трактор» вместе с кукурузой, соей и другими агрокультурами на бывших совхозных полях¹⁸⁸.

ОГ 2 - специализированная организованная группа и второе структурное подразделение наркосообщества («транспортный цех»). В нее входят: перевозчики наркотиков; руководитель структурного подразделения и его «штат», включающий «бригады сопровождения». В компетенции соответствующего руководителя:

- организация деятельности собственных перевозчиков наркотиков, их сопровождение и охрана «товара»;

- обеспечение технологического процесса производства гашишного масла путем регулярного его снабжения ацетоносодержащей жидкостью (так как гашишное масло изготавливают путем экстракции и упаривания раствора из высушенных листьев созревшей конопли и растворителей № 645-650);

- поставка в сельскую местность похищенных продуктов питания, предметов ширпотреба и бытовой техники в целях обмена их на наркотики (эта информация содержится в некоторых анкетах сотрудников органов внутренних дел и наркоконтроля);

- пресечение бесконтрольной перевозки и пересылки наркотиков.

ОГ 3 - специализированная организованная группа является третьим структурным подразделением наркопредприятия («коммерческий цех»). В ее составе: мелкооптовые и розничные сбытчики наркотиков; руководитель структурного подразделения и его «штат», подобранный, как правило, из числа ранее судимых за насильственные преступления.

Функциями данного руководителя являются:

- руководство деятельностью собственных сбытчиков наркотиков;

- взимание «налога» с подконтрольных поставщиков и сбытчиков наркотиков и «надзор» за соблюдением ими установленных соответствующей организованной группировкой криминальной направленности правил «торговли»;

- охрана партий наркотиков («подачи»), мест их сбыта и наличной выручки;

- пресечение бесконтрольного сбыта наркотиков (выявление и наказание поставщиков или сбытчиков наркотиков, действующих без «разрешения»).

Доступ к наркорынку любому лицу (группе лиц) возможен только на основе включения в состав преступного сообщества или приобретения «разрешения».

Наркогруппа, участники которой не соблюдают установленных в преступном мире правил, неизбежно обречена на поглощение (эксплуатацию) или ликвидацию, в том числе с помощью сотрудников правоохранительных органов.

Типовыми являлись следующие правила наркоторговли: цена на наркотики устанавливается только представителями организованных группировок криминальной направленности; запрещено укрывать прибыль, «буторить (разбавлять) товар» и продавать его малолетним; в телефонных переговорах использовать только условные фразы; в случае задержания сотрудниками правоохранительных органов запрещено сообщать им о связях со своей «крышей». За нарушение данных правил, применялись штрафы, избиение и разорение (деньги, движимое и недвижимое имущество отбиралось).

Механизм функционирования преступных сообществ в сфере незаконного оборота наркотиков, авторская модель которого была рассмотрена выше, имеет особенности.

Во-первых, сочетает традиционный в преступной мире «феодальный» характер иерархии и новые «капиталистические» принципы монополизации и регионализации преступной деятельности.

Во-вторых, изолирует от наркотиков участников организованных группировок криминальной направленности, входящих в состав наркосообществ в качестве организационно-управленческих звеньев. Основные функции указанных лиц заключаются в вовлечении населения в наркобизнес (подстрекательстве), обеспечении доступности наркотиков для потребителей и в вытеснении (или подчинении) конкурентов - самостоятельных наркогрупп.

В-третьих, дает возможность держать под контролем и управлять производством, перевозкой, пересылкой и сбытом наркотиков, осуществляемыми удаленными друг от друга структурными подразделениями (специализированными организованными группами).

В-четвертых, обеспечивает диверсификацию и регенерацию преступной деятельности. Модельное построение преступных сообществ (универсальная организационная структура) позволяет организовать и руководить любым видом незаконной деятельности (наркобизнесом, проституцией, торговлей людьми или оружием), а также восстановить структуру преступных сообществ и их функции после ликвидации правоохранительными органами их отдельных структурных подразделений (звеньев), что позволяет длительно сохранять их функционирование.

Универсальность и надежность данного механизма функционирования заключается в использовании дифференциации: горизонтальной (преступных действий с наркотиками) и вертикальной (трехуровневой субординации соучастников).

Структурно встроенная в преступное сообщество трехуровневая субординация представляет иерархию, определяющую порядок управления (координацию функций) и порядок подчинения (субординацию функций). Именно она обеспечивает необходимую для безопасности создателей сообществ (лидеров организованных группировок криминальной направленности) изоляцию за счет тройной буферности - изолирующих слоев из сообщников.

При разработке модели механизма функционирования преступных сообществ в сфере незаконного оборота наркотиков учитывалось, что большинство из них ориентированы на местную сырьевую базу, поэтому структура предлагаемого механизма охватывает полный (технологический, транспортный и коммерческий) цикл наркобизнеса.

В качестве прототипа авторской модели со структурой «полного цикла» использовались три наркосообщества, организация которых имеет место в судебной практике, и несмотря на низкий их удельный вес 16,7 % от всех изученных уголовных дел), авторы полагают, что предложенная им модель функционирования является типичной для преступных сообществ в сфере незаконного оборота наркотиков, так как именно она способна обеспечить постоянную и максимальную доходность наркопредприятий.

Так, с 1992 г. по 1998 г. в Хабаровском крае действовало наркосообщество, в структуре которого функционировали три подразделения (организованные группы): производство марихуаны из дикорастущей конопли было налажено в Кяхтинском районе Республики Бурятия с использованием «сезонных рабочих» (лиц БОМЖ); перевозки ее осуществлялись по железной дороге арендованными товарными вагонами до ст. Комсомольск-на-Амуре; там же были организованы дальнейшая переработка марихуаны в гашиш и гашишное масло и их сбыт.

Об объемах наркопредприятия свидетельствуют следующие факты (результаты проведенных обысков): на месте производства (Кяхтинский район Республики Бурятия) было изъято 2,1 т марихуаны; в одном из мест переработки и сбыта (г. Комсомольск-на-Амуре) - 453,2 кг марихуаны и 3,8 кг гашиша. Такой масштаб преступной деятельности обеспечивался принадлежностью наркосообщества к ОГКН «Дальневосточный воровской общак»¹⁸⁹.

Другим «хрестоматийным» примером наркопредприятия со структурой «полного цикла» является этническое «гашишное» сообщество, созданное в 2003 г. М. - одним из лидеров азербайджанской ОГКН. Участниками данного наркосообщества осуществлялись производство гашиша и гашишного масла в Бурейском районе Амурской области (руководитель Г.), их перевозка в г. Комсомольск-на-Амуре (руководитель М.) и сбыт (руководитель А.)¹⁹⁰.

Не меньший исследовательский интерес представляет и третий пример высокодоходного наркопредприятия, действовавшего до 2006 г. в Приморском крае. Создано оно было при поддержке одной из местных организованных группировок криминальной направленности, а руководил им К. - в прошлом сбытчик-оптовик опия, использующий свои профессиональные знания (высшее экономическое образование по специальности «Бухучет и анализ хозяйственной деятельности») в целях получения дохода от организации незаконного оборота наркотиков.

Особенностью данного наркосообщества являлось наличие в его составе пяти организованных групп при трех структурных подразделениях. Так, одно из них базировалось в Октябрьском районе Приморского края, специализируясь на производстве гашишного масла; другое - на его сбыте в г. Владивостоке. Транспортное структурное подразделение, усиленное тремя организованными группами, обеспечивало перевозку гашишного масла по каналам: с. Константиновка Октябрьского района - г. Владивосток (автотранспортом); г. Благовещенск - г. Владивосток (железнодорожным транспортом); г. Владивосток - г. Южно-Сахалинск (авиатранспортом).

Добиваясь сверхдоходов, К. постоянно расширял масштаб преступной деятельности наркосообщества, стремился «приискивать источники приобретения наркотических средств и их сбывать за пределами Приморского края»¹⁹¹.

Большинство же преступных сообществ, созданных в сфере незаконного оборота наркотиков, как следует из анализа обвинительных приговоров по архивным уголовным делам, имели усеченную структуру в виде следующих звеньев (специализированных организованных групп): «производство - перевозка (пересылка) наркотиков» или «приобретение, перевозка (пересылка) - сбыт наркотиков» (83,3 %). Автор находит следующее объяснение этому обстоятельству.

Во-первых, неполнота расследования уголовных дел («уши» отсечены) или некачественное их оперативно-розыскное сопровождение («уши» не выявлены). Примерами результатов подобных следственных действий или оперативно-розыскных мероприятий может служить большинство уголовных дел, возбужденных по признакам преступлений, предусмотренных ст. 228 или ст. 228.1 УК РФ, особенно, где предметом преступления является гашиш или гашишное масло.

Так, из 96 уголовных дел о преступлениях, связанных с незаконным оборотом наркотиков, изученных автором, только 27 были направлены в суды с квалификацией: «создание преступного сообщества в целях совместного совершения одного или нескольких тяжких или особо тяжких преступлений либо руководство таким сообществом или входящими в него структурными подразделениям, или участие в нем» (по восьми из них данная квалификация судом не подтвердилась).

Во-вторых, наличие преступных сообществ, созданных путем объединения специализированных организованных групп, принадлежащих к различным организованным группировкам криминальной направленности на основе их криминального сотрудничества.

Примером «гибридного» преступного сообщества в сфере незаконного оборота наркотиков может служить совместное славяно-азербайджанское наркопредприятие, где производство и перевозка гашиша и гашишного масла обеспечивались организованными группами, сформированными из представителей азербайджанской ОГКН, а их сбыт в г. Хабаровске и г. Комсомольске-на-Амуре - специализированными организованными группами, принадлежащими ОГКН «Дальневосточный воровской общак»¹⁹².

Другим примером являются преступные сообщества, деятельность которых связана с перевозкой, пересылкой и сбытом опия или героина, т.е. наркотиков не имеющих «местной» сырьевой базы.

Необходимо согласиться с выводами Ю.А. Цветкова, который, классифицируя преступные сообщества (преступные организации) по истории их происхождения, выделяет из них «импортированные», т.е. «возникшие в качестве филиалов существующих преступных организаций»¹⁹³.

В ходе исследования механизма функционирования преступного сообщества в сфере незаконного оборота наркотиков было уделено внимание и его дополнительной прочности (надежности), которая определяется мотивацией, используемой для сплочения участников в качестве пятого системообразующего - идеологического звена.

В работе поддерживается позиция Р.Ф. Исмагилова, выделяющего четыре варианта мотивации:

- материальная, основанная на стремлении получить выгоду от участия в незаконной совместной деятельности;

- принудительная, в основе которой властное принуждение к соблюдению принятых норм;

- статусная - заинтересованность занять определенное место в иерархической структуре преступного сообщества, что дает доступ к материальным и иным благам;

- идентификационная, основанная на использовании человеческой потребности в принадлежности к какому-либо сообществу, в причастности к его целям и идеалам¹⁹⁴.

Следует согласиться и с выводами А.А. Арутюнова о том, что действительно «индивидуальные потребности, интересы и цели трансформируются в групповые потребности, интересы и цели, поскольку удовлетворяются совместной деятельностью легче, быстрее, с меньшим напряжением сил. В результате общая цель становится основой индивидуальной мотивации участия в совместной деятельности, стержнем психологического единства большинства сообщников.

Это обстоятельство объясняет и враждебность участников преступных сообществ к другим преступным формированиям. Дополнительные преимущества в виде «престижности» от пребывания в преступном сообществе, усиления собственной значимости также имеют большое значение. Можно сказать, что у членов преступного сообщества полностью меняется психика. Возникает феномен причастности, когда человек ощущает себя частью целого и его сознание сливается с сознанием сообщества»¹⁹⁵.

Таким образом, автор, опираясь на результаты исследования, полагает, что в качестве связующих средств участников преступных сообществ выступают в равной степени все рассмотренные варианты мотивации, и формулирует следующие выводы.

1. Механизм функционирования преступного сообщества в сфере незаконного оборота наркотиков, ориентированного на местную (дальневосточную) сырьевую базу, включает три структурные подразделения (специализированные организованные группы) и обеспечивает технологическую (производство гашиша или гашишного масла), транспортную (их перевозка или пересылка) и коммерческую (сбыт) деятельность данного сообщества.

В состав структурных подразделений соответственно входят изготовители, перевозчики или сбытчики наркотиков, подстрекатели и организаторы наркопреступлений, являющиеся руководителями структурных подразделений наркосообщества.

2. Надежность данного механизма заключается в широком использовании дифференциации: горизонтальной (преступных действий с наркотиками) и вертикальной (трехуровневой субординации соучастников). Изоляция вертикальных организационно-управленческих звеньев структуры наркосообщества от горизонтальных звеньев «наркоцепочки» обеспечивает необходимую безопасность создателям наркосообществ (лидерам организованных группировок криминальной направленности) за счет тройной буферности - изолирующих слоев из сообщников.

3. Функции лидеров организованных группировок криминальной направленности в организации наркобизнеса являются наиболее значительными, так как именно они создают обеспечивающую его структуру - специализированные наркосообщества.

Сообщники (изготовители, перевозчики и сбытчики наркотиков, а также организаторы их деятельности) осознают свое участие именно в персонифицированной структуре, отвечающей всем типичным признакам преступного сообщества.