Когда ещё, будучи школьником, я открывал учебники истории, или, уже молодым человеком читал исторические романы, написанные разными авторами в разных странах, приходилось только удивляться масштабности описываемых событий, дальновидности монархов, мудрости политических лидеров прошлого, твёрдости их характеров, обострённому чувству долга и чести. Именно благодаря этим качествам (так я думал) на карте мира появились страны, ставшие могущественными мировыми державами. Я не уставал восхищаться древней Грецией (Афинами, Спартой, империей Александра Македонского), могущественными Египтом, Персией, древним Римом, Византией. Потом я разыскал и прочёл книги, где авторы очень хорошо объясняли, почему эти империи пришли к закату своего существования... "Так, так, - размышлял я. - Значит, сила характера, чувство долга, способность к самопожертвованию, твёрдость духа, предприимчивость, упорство у древних эллинов и римлян мало-помалу испарились, уступив место изнеженности и слабости? Почему они позволили другим народам, принадлежавшим к более молодым, "голодным" нациям (готы, вандалы и пр.) взять над собой верх? Значит, есть другие весомые причины, не позволяющие странам, империям, республикам, когда они достигают вершин своего развития, существовать в качестве мощных государств. Неужели старые нации были не способны выдвинуть на авансцену истории новых Периклов, Юлиев Цезарей, Александров и Константинов Великих?" "Не верю!", - мысленно восклицал я. А, затем, роясь в архивах, выискивая крупицы сохранившейся исторической правды, я понял, что историю пишет победитель, и, что с течением времени меняются не только моральные и нравственные ценности, но и мельчают души людей. Чувство долга трансформировалось в продажную преданность вассалов своему сюзерену, оплаченную золотом, земельными наделами, замками. Честь вышла из моды. Данное под клятвой слово перестало быть гарантией исполнения обещанного. Хитрость, жестокость и звериное упорство начали иметь особенную стоимость. Наёмники составляли ядро армий. Обретение власти вождями всегда сопровождалось насилием по отношению к слабым и влекло за собой изменение характеров сильных. Склонность ко лжи, коварству, нечистоплотным политическим играм, постепенно стало нормой. Высокий нравственный потенциал человечности и гражданственности античного мира, созданный Аристотелем, Сократом, Плинием и прочими древними философами перестал что-нибудь стоить. Этот потенциал под влиянием, как это ни странно, христианской католической церкви, изжил себя, уступив натиску нечеловеческих инстинктов, пробудившихся у людей в "тёмные века" (начиная с эпохи Каролингов). За примером ходить недалеко. Крестовые походы - самый показательный выплеск жестокой звериной энергии за пределы переполненной злой силой Европы. "Цель оправдывает средства". Крылатая фраза, приписываемая Николо Макиавелли (1469 - 1527) - историку, философу, политику, жившему в беспокойную эпоху, когда Римский папа мог обладать целой армией. (Что для наместника бога на земле христианская заповедь "Не убий"?) Это был период временных союзов, измен наёмников, переходивших на сторону противника без предупреждения, когда власть многочисленных баронов Европы, просуществовав несколько лет, рушилась и сменялась новой - деспотичной и коварной властью средневековых королей. По другим источникам эта цитата могла принадлежать Игнатию де Лойоле (1491 - 1556) - основателю ордена иезуитов, католическому святому. Она вошла в "Книгу нравственного богословия" иезуитского казуистика Эскобар-и-Мендоза (1644 г.) Эта же цитата встречается у немецкого богослова Германа Бузенбаума в книге "Основы морального богословия" (1642 г.) "Кому дозволена цель, тому дозволены и средства". Другими словами англосаксонский мир устами своих святых и богословов оправдывал любые средства для достижения цели, включая Неправду. "Неправда! Неправда! С ногами, осквернёнными грязью дороги, недостойно войти в чистый храм", - в своё время писал И.С. Тургенев. Но когда зло думает, что оно победило, происходит нечто... рождается сила, которая противостоит злу и возвращает мир в равновесие и, наверное, в состояние справедливости.