-Ну, и? –спросила она односложно, резко. - Будешь убивать? - Я не хочу убивать, - тихо, еле слышно, промолвила Дина - А как это, по –твоему, называется? Не убийство? Ты не хочешь убивать? А я хочу? – спросила она сама себя, поправляя белый колпак на голове. Белоснежное пространство комнаты действовало на Дину устрашающе, слова Риммы эхом отзывались в пустом кабинете. Молчание. Дина замерла, боясь проронить слово. - Ты знаешь, сколько малышей я убиваю за ночь, разрезая их на части вот этими ножницами?! - резко, сорвав с головы красивый белый колпак, крикнула она и бросила объемный, железный инструмент, с грохотом, на стеклянный стол. – «Целую улицу» неродившихся детей! - Их уже никто не полюбит, не «потетешкает» над ними! – давила она словами. - Пойми! Целый класс первоклассников, которые не пойдут в школу!!! Ты это понимаешь? Потому, что их просто не будет! Ты это понимаешь?! – дважды повторила она Слова Риммы звенели в голове! Дина закрыла голову руками... Слезы душили ее. - А, ты не хочешь слушать, - уже тише сказала доктор и присела на край своего стола. Белоснежный колпак был смят, валялся рядом - Ну, и чего ты ревешь? –продолжала она свой допрос - Мама сказала, что не переживет позора, повесится... Родни боится, - сквозь слезы цедила Дина - А ты и поверила?! - не спросила, произнесла, тихо, Римма И продолжала: - Ну, а ты его хоть любишь? Из-за кого такие жертвы? –уже спокойнее, спросила Римма - Да! Очень! - А он тебя? - Думаю, да. Только он тоже, как и мама, испугался, сказал, что не знает, чем помочь... Но он далеко сейчас, в другом городе, на учебе. Дина рукавом кофты терла глаза. - Ясно! – громогласно выразила Римма свое отношение к происходящему. - Первая любовь! - Ну, а ребенок тут при чем? Зачем его лишаешь жизни, детка? Ведь ты его любила, значит, и ребенок будет любимый! –продолжала Римма.