Повесть обозначена как «современная проза». Я бы сказал, что это не просто проза, а сценарий к фильму, который автор уже видит в своём воображении. А пока фильма ещё не существует, он выложил на суд читателей некое «либретто».
Об этом говорит и фрагментарный, разбитый на смысловые эпизоды, текст. Главы здесь есть, хотя принцип разделения текста скорее условный. Наверное, все видели фильмы, где видеоряд практически состоит из клипов. Здесь происходит нечто подобное. Щёлк – щёлк – щёлк: сцена в переулке – пляж (девочки) – галлюцинации – зомби.
Пролог настраивает на ожидание криминальной разборки с мистической подоплёкой. Крыса, внезапно задымившийся кондиционер… Причём тема крысы и кондиционера возвращается не один раз, создавая впечатление многозначительности. Многозначительности, которая практически кончается ничем. Разве что крыса возникает в середине повествования, проглатывая – одним глотком! – грецкий орех.
Ретроспективный разговор героев с «отцом и учителем» Альфонсом Фи тоже наводит на мысль, что нас ожидает нечто криминальное. Но довольно динамичная сцена в переулке, начавшаяся в «прологе», сходит на нет, растворившись в разговоре героев со случайным знакомым.
Правда, нам дают понять, что всё не просто, а в небе над головами Дамокловым мечом висит нечто странное: «Эта сфера – Ореол – странная субстанция нейробиологического происхождения. Что-то вроде биополя человечества».
Авторский стиль производит двойственное впечатление. С одной стороны, видно, что автор довольно грамотен, а сленг, на котором разговаривают его герои, просто дань целевой аудитории. Есть же такая разновидность кино, как «эксплуатационные» фильмы, в частности, Zombie movies, у которого имеются свои поклонники.
Тем не менее, поскольку здесь представлена именно повесть, это уже художественная литература, и, следовательно, подойти к ней стоит как к литературному произведению.
Следует признать, что текст повести довольно труден для восприятия. Пока нет «картинки», читатель вынужден пользоваться печатным текстом, а здесь это нелегко. Фрагментарность повествования рассеивает внимание читателя. Излишек сюжетных линий тоже имеет место. Вернее, это даже не линии, а вставки в текст. Разумеется, они сделаны для понимания общей картины, и придают повествованию глубины. Так же как и эпизод с орехом и падением матери героя с лестницы открывает характер брутального персонажа с неожиданной стороны.
Однако, невнятная композиция и, скажем так, нестандартное оформление текста практически сводят на нет благоприятное впечатление от недурного авторского стиля. Читателю приходится довольствоваться эпизодами и смаковать их по отдельности. Это было бы весьма неплохо, если бы текст был выполнен мастером литературного пера. Здесь надо сказать, что, хотя эпизоды и неплохи, а местами весьма интересны, текст назвать «фееричным» всё же нельзя.
Возможно, повесть только выиграла бы от сокращения сюжетных ходов. Скажем, если убрать тему зомби – да, зомби, как ни странно, смотрятся в тексте инородным телом – и оставить уходящих в астрал избранных, ничего страшного для произведения бы не произошло. Так же, как если бы автор убрал лирические отступления о девушке из бара и дневник прадедушки, сюжет ничего бы не потерял. Скажу больше: отрывки из книги, которую якобы пишет персонаж повести, вполне могут составить отдельное произведение. Если не перегружать повествование этими, без сомнения, интересными, но не обязательными, эпизодами, а просто написать произведение с определённым эмоциональным посылом и фантастическим элементом, получился бы недурной рассказ. К чему эти зомби, к чему «отец и учитель» Альфонс Фи? Из них вполне можно было бы составить отдельный сюжет, где есть крутые парни с гранатами и пулемётом, красивые девочки в бикини, машущие руками из кабриолета, и злыдень-бизнесмен, которого взрывают бомбой в конце фильма… то есть книги.
Да, и раз уж на автора рецензии нашёл такой критиканский стих, упомяну о некоторых недостатках собственно текста, которые бросились в глаза (цитаты):
«Ваше обучение закончилось, - продолжает отец, - теперь вы мои войны. Подойдите, поцелуйте меня».
Ох уж эти войны…
«Прежде, чем свернуть за угол дома, Орешек притормозил, оправился, пустил от головы до таза волну, наподобие той, что делают танцоры, и чинно вошел в освещенный первыми лучами солнца переулок.»
Ей-ей, не стоит употреблять слово «таз» вне контекста. Пока ещё читатель догадается, что таз – это часть анатомии, а не предмет банно-прачечного обихода... Да и слово «оправился» имеет явно не один смысл.
«И она ушла, и только ее сынок все оглядывался с санок на красивого дядю, который опустился к своим сапогам, и который через три дня застрелился.»
Трудно представить, как человек опускается к своим сапогам. Вообще, автору стоит поработать над описаниями действий. Честно говоря, они у него несколько громоздки.
«- А что сам то не напишешь?
- Я? Пф. Да, брось. Не… эта мечта не сбудется.
- Написать книгу? Да делов то…»
Это к вопросу о работе над текстом. Писать книги – тяжёлый труд, скажу я вам!
Но хватит придираться. В остальном можно сказать, что повесть, при всех упомянутых недостатках, всё же имеет некий потенциал. Хотя читать её нелегко, читать её хочется. Такой вот парадокс. Так что, если автор озаботится вопросами композиции и тщательнее подойдёт к оформлению текста, всё ещё может быть весьма неплохо.
Автор: Натан Темень
Отзывы читателей (6)
Подписаться