Как автор скажу: это — призание в любви. С одной стороны. С другой — вопрос опубликования статьи о положении языка кечуа, парадоксальным образом исчезающем. Всякие Сан-Мартины и другие герои, знакомые по учебникам истории, пальцем о палец не ударили о том, чтобы некогда самый распространенный язык Южной Америки получил поддержку. Наооборот. Так называемые "освободители" привели к тому, что ныне кучуа — исчезающий язык. Официальная статистика приводит цифру чуть ли не в двадцать миллионов. Реальность же такова, что лишь три миллиона человек более или менее владеют различными вариантами этого языка. Ситуация даже более катострафична, чем с балтийскими языками вроде латышского или эстонского. В сущности, полагаю, налицо самый настоящий языковой геноцид. Если взять графики, отражающие этническую составляющую тогоже Перу, получится, что менее трети относящих себя к кечуа считают кечуа своим родным языком! И если даже привосовокупить оценку соседних стран, картина не изменится. Возникает вопрос: может ли русский быть русским, если он не знает русского языка? Не в толстовском смлысле, когда Анна Шерер входит в гостинную и то-сё, mom prince, вещает публике, а реально? Если норвежец, рожденный в Швеции, заявляет себя не шведом, а норвежцем, почему иное отношение должно быть к другим народам? Мы переживаем тихую вариацию колонизации. Это когда втихую подсовывается идея общего для общего же блага языка. Это когда утвержадется преимущество одного языка над другим. Это когда даже составление алфавита языка ставится в заивисмость от условия облегчения изучения совсем другого языка. Что это? В двадцать первом веке? На сугуо мой личный взгляд (взгляд как автора), откровенная гадость. Преступление. Да что там преступление... попробуйте найти хотя бы одно адекватное мнение о том, что кечуа необходимо сводить в один язык. Куча балаблов из разных университетов будет доказыать ровно обратное.
Тьфу... если честно.
Автор: Павел Саксонов
Отзывы читателей (1)
Подписаться