Неблагодарная Россия

Глава пятая.  Ливонская война.  

В 1552 году войска кремлёвского властителя Ивана Грозного после кровавого штурма захватили столицу Казанского ханства город-крепость Казань.

 

Стр. 28.

 

Впрочем, захват, разрушение и разграбление Казани, гибель правительства и армии Казанского ханства  не привёл к полному покорению Кремлём его народа.  Не прошло и двух месяцев, как стали стихийно возникать очаги сопротивления кремлёвской оккупационной власти и московским прихватизаторам.  Вследствие чего начались систематические нападения на русских чиновников, купцов, гонцов, сборщиков податей, на склады и обозы с материальными ценностями.

 

Кремль отвечал на это жестоким террором: участников нападений, либо заподозренных в этом, или же  по доносам, пытали и вешали. Например, в Свияжске за 1553 год повесили 74 человека в Казани - 38.  Дополнительно царь Иван Грозный послал для «наведения порядка» два карательных русских отряда общей численностью в 800 ратников Тем не менее, сопротивление продолжало нарастать, а каратели были уничтожены.
   
Вскоре против Кремля восстала вся горная сторона Волги. Посланный на усмирение новый более многочисленный карательный отряд под руководством боярина Б.И.Салтыкова также был разбит восставшими.

 

Учитывая критичность ситуации, Кремль направляет в непокорное Казанское ханство ещё более крупные карательные отряды, перед которыми была поставлена задача с помощью самых жестоких мер раз и навсегда покорить  там все территории. Кстати, немалая роль в выборе такой стратегии принадлежит митрополиту Макарию, считавшему завоевательные войны Ивана Грозного на востоке  делом богоугодным, к тому же,  крайне воинственно-враждебно относящегося к мусульманам, называя их в частных беседах с молодым царём и в проповедях «басурманами», «антихристами», «нечестивцами», «погаными», «татарвой», «мерзостью казанской» и прочими оскорбительными словами.

 

Стр. 29.

 

Летом 1553 года  посланные крупные карательные отряды под общим руководством воеводы Алексея Фёдоровича Адашева -  «друга» 23-х летнего царя Ивана Грозного и 70-ти летнего митрополита Макария - "прочесали" все населённые пункты вдоль рек Вятки,  Волги, Свияги и Камы, пытая и убивая всех,  на кого пало подозрение в принадлежности к восставшим, и нагоняя страх на остальных.  Кроме того, каратели взяли под контроль все перевозы и переходы через эти реки, сковав движение местных жителей в узких рамках их места обитания.

 

Однако это была только начало.

 

Далее,  согласно историческим документам, свидетельствам тех лет и современным научным исследованиям,  события развивались так.

 

В сентябре 1553 года в Казанское ханство была двинута регулярная армия под руководством воевод: князя Микулинского и боярина Шереметева. С её вторжением карательные действия развернулись по всему Вятско-Волго-Камскому междуречью, где русские отряды прошли, уничтожая всё на своем пути, не только обширный район Среднего Поволжья, но и поднялись вверх по Каме на 250 км. При этом применялась тактика выжженной земли, в соответствии с которой деревни предавались огню и сравнивались с землей, скот отбирался и угонялся, взрослые мужчины способные воевать уничтожались, а всё остальное работоспособное население угонялось в плен, то есть в рабство.

Увы, кремлёвская "война" по захвату Казанского ханства приобрела характер карательного истребления населения, к тому же с ярко выраженной религиозной окраской, особенно в отношение тех, кто отказывался принимать Православную веру.  Всё это привело к единению против россиян всех живущих в этом регионе иноверцев, включая марийцев, чувашей и даже тех, кто был пророссийски  настроен.  Что вызвало новую волну усиления русских репрессий.

 

 Стр. 30.

Зимой 1553-1554 года, то есть с ноября 1553 года по февраль 1554 года,  русские войска предприняли новые карательные акции, направленные на ликвидацию опорных пунктов и уничтожение жилья «неверных» в условиях зимы. В результате, доведённое до отчаяния зверствами, насилием, голодом и холодом население многих мест, было вынуждено присягнуть на верность царю и согласиться платить подати.

Летом 1554 года военные действия против тех, кто покоряться не соглашался, возобновились. Объединенные отряды непокорных стали оказывать сопротивление русским войскам, шедшим с карательными целями. Попытки русских воевод послать против восставших жителей присягнувших России районов, принужденных к этому шагу зимой, полностью провалились, так как они вновь присоединились к непокорным.  В итоге вся территория Казанского ханства превратилась в зону военных действий. Более того, восставшие стали убивать всех, кто сотрудничал с русской властью, подошли к самой Казани и разбили стоявший там сторожевой полк русской армии.

 

Пришлось Кремлю отправить в Казанское ханство новый крупный карательный отряд под началом князя Милославского, который оккупировал, опустошил и разорил всю центральную часть страны, сжёг несколько десятков особо непокорных сёл и убил на занятой территории почти 47 тысяч жителей.
   
Одновременно в  ключевых местах были построены остроги и в них оставлены военные гарнизоны, чтобы не ослаблять контроля над населением.

 

Тем не менее, и это не привело к ликвидации отрядов восставших. Они продолжали сохранять свою боеспособность и численность.

 

В 1555 году обе стороны сделали передышку.  Кремлю требовалось серьёзно готовиться к ожидаемому набегу 60 тысячного войска крымских татар.  Население же Казанского ханства было подавлено не только военными репрессиями, но и экономической разрухой, поскольку в ходе войны, во-первых, два года подряд срывался сев, отнимались продовольственные припасы и фураж.  А во-вторых, наиболее работоспособное население было угнано в российский рабский плен.

 

Стр. 31.

Но весной 1556 г. Мамыш-Берды начал наступление со своим верным, отважным 2-тысячным войском. Однако и русские военачальники готовились целый год не зря.

 

В апреле 1556 года  карательная политика Кремля в отношение непокорённого населения Казанского ханства продолжилась.  По приказу царя Ивана Грозного армия воеводы Петра Морозова подошла к столице - крепости восставших Чалыму и обложила её. Как и Казань в 1552 году, крепость была взята в результате серии подкопов, минирования и подрыва защитных стен. Некоторые предводители непокорных погибли при штурме. Остальных, попавших к русским в плен, казнили позже в Москве после пыток.

Разгромив восстание в центральном регионе Казанского ханства, Кремль  взялся за покорение непокорных второго района восстания  в Удмуртии. Уже в мае 1556 года вся эта область, а затем и всё пермяцкое и башкирское Прикамье были опустошены войском воеводы Петра Морозова.  Всех мужчин, как и обычно, убивали. Женщин и детей брали в плен.

В результате, к середине 1556 года народ, лишенный руководителей, обескровленный уничтожением мужской части населения и пленением всех работоспособных, а также доведенный до крайней нужды и отчаяния многолетним непрерывным разорением страны, был вынужден отказаться от продолжения борьбы за свою независимость и смириться. На этом кровавая война, развязанная Россией по захвату Казанского ханства, уничтожению местных святынь и исторических памятников закончилась победой Кремля и Православия.  Естественно, никакого мира не заключалось. Страна была попросту присоединена к России и стала управляться на всех уровнях кремлёвско-поповской администрацией.

 

Стр. 32.

При этом, в целях безопасности, из Казани, когда-то процветающем городе с 80-тысячным населением, все всё ещё остававшиеся там «нехристи», были изгнаны, а в опустевший город, пришедший в совершенный упадок, вселили в последующие годы около десяти тысяч русских, в том числе большое количество сосланных Иваном Грозным опальных князей и бояр. Кроме того, все земли вокруг Казани в радиусе 50 километров были розданы царём русской знати, с правом вывоза туда крестьян и рабов из Центральной России для обживания этих земель.

 

 Летом 1556 года  Кремль продолжил свою политику территориальной экспансии  и расширил свои владения захватив в низовьях реки  Волги земли Астраханского ханства.

 

Таким образом, к 1557 году Иван Грозный, жестоко покорив всё Казанское ханство, включая «добровольно» присоединившихся  чувашей и  башкир к России,  и завладев Астраханским ханством, не только прихватизировал  огромные чернозёмные степи Поволжья, но и установил контроль от истока до устья над всем бассейном реки Волги, заполучив тем самым прямой торговый выход в Каспийское море, к Кавказу, Ирану, Пакистану, вплоть до сказочной Индии.

 

Окрылённый такими внушительными успехами 26-летний правитель Русского царства Иван Грозный, получив выхода к Каспийскому морю, обратил свой взор на выход к Балтийскому морю, надеясь, благодаря взаимной связке речным путём Каспия и Балтики, получить большие политические и денежные барыши от торговли между  европейским Западом и южной Азией, то есть Ираном, Индией, Китаем и, тем самым, резко возвыситься над Западной Европой.

 

Стр. 33.

 

Немалую роль в таких амбициозных устремлениях молодого царя Ивана Грозного сыграло длительное и глубокое  духовное религиозное воздействие на него митрополита Московского и вся Руси Макария, внушавшего ему с 13 лет его особую священную миссию на Земле и неоспоримое право царя, во имя её осуществления, казнить либо миловать своих подданных.  При этом ответственность нести за любое действие и быть подсудным только перед Богом, который своё одобрение и неодобрение будет высказывать через победы, удачи, поражения, засухи, пожары, эпидемии и прочие «знамения».

Митрополит же Макарий, в свою очередь, руководствовался пониманием того, что единство Православной веры на землях от Балтики до Чёрного моря и Уральских гор не может быть полным без объединения их в одно целое и торжества над ними самодержавия Кремля. Поскольку удельная княжеская и иностранная раздробленность не позволяла митрополиту стать по-настоящему всесильным духовным владыкой над обособленными территориями.  То есть интересы в Кремле высшей церковной власти, в лице митрополита Макария, и светской власти, в лице царя Ивана Грозного, совпали и тесно сплелись.  Причём, интересы не только внутренние, но и внешние, включая, в том числе, дальнейшую направленность кремлёвской экспансии в сторону Балтийского моря за выход на его просторы и превращение, в конечном итоге Москвы по своей мировой значимости в «Третий Рим».

 

Однако чтобы осуществить сей замысел необходимо было поработить (расположенную между Русским царством и Балтийским морем) либо Швецию, либо Ливонское социально-политическое образование, объединявшего в ту пору пять духовных княжеств:  Ливонский орден, Рижское архиепископство, епископство Курляндия, епископство Дерптское и епископство Эзель-Викское,  которые номинально находились под влиянием германского императора и Римского папы.

 

Стр. 34.

 

Швеция для русского царства, как показал ход войны между ними в 1554 – 1557 годах, была для кремлёвских зубов крепким и в то же время не очень вкусным орешком. Тем не менее, достаточно лёгкая ответная военная «прогулка» Кремля по шведским приграничным владениям и мягкая реакция Западноевропейских государств на этот, хотя и оправданный, но слишком кровавый, чрезмерно мстительный поход  войск  Русского царства, укрепил уверенность Ивана Грозного в осуществимости его желания получить, путём прихватизации Ливонии, широкий выход к Балтийскому морю.  Поэтому, заключив со шведами  в 1557 году на 40 лет мирный договор, он начал боевые действия по захвату  Ливонии.

 

В лживой «ура-патриотической» официальной российской историографии  поводом для начала Ливонской войны служит накрученный вопрос о «юрьевской дани».  Про неё царь Иван Грозный проведал из договора о перемирие,  заключенным Иваном III  2 апреля 1503 года с Ливонской конфедерацией на 50 лет. По условиям договора эта дань должна была ежегодно вноситься, но не вносилась, за город Юрьев (ныне эстонский город Тарту), так как когда-то (до 1224 года) он принадлежал Новгороду, но в 1224 году  Ливонским орденом захваченным. Посему Кремль потребовал возобновить уплату и возместить то, что ливонцы не додали России в предыдущие годы.

 

Ливонское правительство, якобы, стало тянуть время на переговорах. Потеряв терпение, Иван Грозный порвал все сношения и начал в 1558 году Ливонскую войну.

 

(Ну а поскольку сей повод был придуман и раздут в угоду оправдания и завуалирования корыстных экспансионистских  устремлений кремлёвских правителей, углубляться в него нет смысла). 

 

К началу войны Ливонская конфедерация была ослаблена из-за политического конфликта между Ливонским орденом и Рижским архиепископством. К тому же и без того неоднородное ливонское общество было ещё более расколото в результате религиозной Реформации.

 

Стр. 35.

Россия же, наоборот, набирала силу и всё большую и большую уверенность в свою богоизбранность.  Особенно после присоединения Казанского и Астраханского ханств, покорения чувашей, башкир, подчинения Большой Ногайской Орды, удачного исхода войны со шведами 1554–1557 и, конечно, патриотических проповедей Патриарха Московского Макария.

 

Первые два года войны в Ливонии, которая не могла в одиночку сильно сопротивляться могущественной Москве, войска Ивана Грозного действовали очень удачно. Они почти всю разорили её и вышли в отдельных местах к берегам Балтийского моря.

 

Но затем русские войска начали терпеть поражения.  Война затянулась. Ситуацию усугубила сильная трёхлетняя засуха (1569 – 1571 года) и эпидемия чумы.

 

А тут ещё чуть ли не каждый год на южные земли Руси  крымские татары повадились грабительские набеги совершать.  Угоняли скот, забирали продовольственные припасы, уводили в полон тысячами девушек, женщин, детей. Убивали сопротивляющихся, сжигали жилища.

 

Всё это привело к тому, что среди окружения Ивана Грозного возникли оппозиционно настроенные  несогласные, которые считали первоочередной задачей  не  борьбу на Западе  за выход к Балтийскому морю, а борьбу на юге против Крымского ханства, постоянно причинявшего своими набегами большие разорения Русскому царству  и мешавшее московской знати осваивать крупные дополнительные земельные поместья в степной зоне.

 

Кроме того, на Кремль оказывалось серьёзное давление со стороны Литвы, Польши, Швеции и Дании.  В частности, уже с марта 1559 г. литовские послы настоятельно требовали от Русского царя прекратить военные действия в Ливонии, грозя, в противном случае, выступить на стороне Ливонской конфедерации. Вскоре с просьбами прекратить войну обратились шведские и датские послы. Ибо своим вторжением в Ливонию Россия затрагивала не только сложную и запутанную общеевропейскую политику, нарушая баланс сил на континенте, но и торговые интересы ряда европейских государств. Поскольку торговля на Балтийском море из года в год тогда росла и вопрос, кто её будет контролировать, был актуален.

 

Стр. 36.

 

Тем не менее, сторонники войны за Балтику и царь Иван Грозный угрозам Европы не вняли. Война продолжалась.  Ливония упорно защищалась. Однако, когда ей, прижатая русскими войсками к берегу Балтики стало биться одной невмоготу и она, как конфедерация, распалась, тогда немцы Эстляндии примкнулись к шведскому королю Эрику XIV, а ливонские рыцари Курляндии решили признать власть над собой Великого князя Литовского, чем стать подданными московских варваров. 

 

Заполучив ливонские земли, Швеция и Литва потребовали от Москвы удаления русских войск с их территории. Иван Грозный ответил отказом.  В результате вместо одного ослабленного врага перед Россией возникли ещё два.  Причём, свежих и сильных: Швеция и снова Великое княжество Литовское, война с которыми, особенно с Литвой, оказалась для России, из-за вереницы  поражений,  не  очень удачной, и стала более кровопролитной.  

 

В частности:

   26 ноября 1561 года германский император Фердинанд I запретил снабжение русских через порт Нарвы. Эрик XIV, король шведский, блокировал нарвский порт и послал шведских каперов на перехват торговых судов, плывущих в Нарву.

   В 1562 году произошёл опустошительный набег литовских отрядов на Смоленщину и Велиж.

 

В этой обстановке Иван Грозный не сумел проявить таланта полководца и дипломата. Переоценивая свои возможности и способности, считая себя помазанником  Божьим, уповая и надеясь на его милость, помощь и свою непогрешимость, он часто принимал ошибочные, эмоциональные, непродуманные решения, которые вели к гибели войск.

 

Стр. 37.

 

Необходимо сказать ещё об одном грустном итоге той страшной войны. Это полное разорение Ливонии русскими ратниками.  Их чудовищные зверства по отношению к населению вызвали повсеместную ненависть жителей Прибалтики к «московитам».

 

Но царь, не признававший своих промахов и считавший себя проводником Божьих замыслов по  превращению Москвы в Третий Рим, с болезненным упорством религиозного маньяка, считал главной виной всем своим неудачам лишь измену и изменников, которых повсюду искал и подвергал жестоким пыткам и жутким казням, особенно тех, кто пытался возражать против затеянной им  «богоугодной» войны с Ливонией.   Так как стал видеть в  них только вред и предательство.  Не пощадил даже своих многолетних советников из числа противников Ливонской войны. В частности, своего бывшего духовника и наставника благовещенского священника Сильвестра сослал в Соловецкий монастырь, а самого верного и, одно время, наиболее приближённого воеводу Алексея Фёдоровича Адашева уморил в тюрьме, после чего расправился с его родственниками и сторонниками.

Из-за угрозы попасть под пытки и казнь, был вынужден сбежать от Ивана Грозного другой его знатный советник князь Андрей Михайлович Курбский.

Плюс ко всему, проводимые царём замыслы и реформы, по укреплению централизованного самодержавия  не всегда поддерживались боярской Думой и «царьками» местного масштаба.  Вследствие чего  пробуксовывали.  Однако больше всего Ивана Грозного выбили из равновесия  смерть 31 декабря 1563 года своего почитаемого духовного наставника митрополита Макария и побег к неприятелю в апреле 1564 года князя Андрея Михайловича Курбского, долгое время своего наиболее доверенного сподвижника, советника и военноначальника.

 

 

Чувствуя нарастающий разлад в управлении страной и своё увеличивающее бессилие выйти победителем в затеянной им Ливонской войне, Иван Грозный стал часто  впадать то в ярость, то в хандру и набожность, то  в раскапризничавшегося правителя, обиженного продажной и алчной знатью. 

 

Стр. 38.

 

Наиболее ярко его хандра, набожность, капризность и, в тоже время, хитрая расчётливость проявилась 3-го декабря 1564 года.  В сей день царь неожиданно для всех уехал из Москвы в Александровскую слободу (ныне  город Александров Владимирской области), забрав с собой семью, придворных и казну. Через месяц он прислал оттуда в столицу грамоту, в которой, объявив свой гнев на бояр, дворян и духовенство,  отрёкся от престола. Напуганные перспективой безвластия, смутой, народными волнениями, разгулом разбоя и чужеземного рабства, московская знать отправила в Александровскую слободу делегацию с униженной просьбой к Ивану Грозному вернуться на престол.

Иван Грозный согласился вернуться, но выдвинул условие, что ему не станут более перечить и позволят создать в стране особую систему управления - опричнину,  которая будет, ради роста могущества Русского царства, укрепления порядка и справедливости,  действовать по его прямой царской указке без оглядки изменническую алчную на боярскую Думу, существующие в государстве законы, нормы, традиции и принципы.  Так как по иному, без чрезвычайных мер, считал он, невозможно в условиях войны навести и поддерживать порядок, справедливость, обуздать алчность бояр, истребить внутреннюю измену и победить внешних врагов. Более-менее сытая Москва и церковная знать с этим условием, увы, согласилась.  Остальную часть холопского населения, живущего в иных городах и весях, Иван Грозный в расчёт даже не брал.

 

 

                                     Опричнина.

 

3 февраля 1565 года Иван Грозный учредил Опричнину, существовавшую до конца его жизни, то есть до 28 марта 1584  года.  Правда, с 1572 года под другой вывеской.  Так как скомпрометировавшую в глазах народа ненавистную опричную прислугу царя, особенно из-за набега крымских татар на Москву в 1571 гола, по предсмертному совету митрополита Московского и всея Руси Кирилла IV,  слегка «подштукатурили» и стали называть  «государевым двором», «дворовыми»,  (подобно «реорганизации» ВРК в ВЧК – ГПУ – ОГПУ… эпохи 1917 – 1934 годов), не изменив суть и главного её былого предназначения: охранять всеми способами  в первую очередь здоровье и пожизненную власть  над страной кремлёвского правителя.

 

Стр. 39.

 

Как и в опричнине, «двор» сохранил функции полицейского сыска и надзора. Поэтому «дворовая» политика не утратила своей репрессивной сущности.  Хотя несколько ослабла, приобрела сравнительно умеренный характер. Но не потому, что царь стал менее подозрительным и восприимчивым к критике. Просто к этому времени окончательно запуганные князья, бояре, воеводы и священнослужители  стали во всём соглашаться с царём.  То есть, говоря словами немца-опричника Штадена, Иван Грозный «достиг того, что по всей Русской земле, по всей его державе была одна вера, один вес, одна мера! Только он один правит! Всё, что ни прикажет он, — всё исполняется и всё, что запретит, — действительно остаётся под запретом. Никто ему не перечит: ни духовные, ни миряне».

К сожалению, введение опричнины и резкое усиление с помощью массовых репрессий личной самодержавной власти Ивана Грозного ничего положительного  в среднесрочной перспективы Руси не принесло. Наоборот,  принятые в обществе традиции, законы, нравы и права повсюду стали ещё грубее попираться. Повсюду воцарились произвол, страх, террор и смерть, от которых никто не имел гарантий спасения.

 

Начало широкомасштабному террору положило расследование о сторонниках князя Курбского (бежавшего в Литву в апреле 1564 г.), якобы «умышлявших с ним всякие лихие дела».

 

Период опричнины – было жутким временем  даже в ту далёкую жестокую эпоху.

 

Впервые же её дни по приказу Ивана Грозного за злоумышления на жизнь царя и царицы, опричными палачами  были обезглавлены многие знатные люди, в том числе один из самых храбрых воевод того времени князь Александр Борисович Горбатый, его 17-летний сын Пётр, князья:  Ховрины, Иван Сухой-Кашин, Дмитрий Шевырев, Петр Горенский-Оболенский, Юрий Кашина,  Ива́н Ива́нович Су́щ, Дмитрий Шевырев, Иван Куракин, Дмитрий Немой, а также окольничий Петр Головин и Нижегородский воевода Семён Васильевич Ростовский, чью  голову опричники привезли в Москву царю.

 

Стр. 40.

Расправившись с оппозицией, не одобрявшей его Ливонскую политику, Иван Грозный, чтобы узаконить её и свои действия волей и желанием народа, 28 июня 1566 года созвал Земский собор для «обсуждения» вопроса о войне и мире с Литвой за Ливонию.  Это было важно ему ещё и потому,  что долгая изнурительная война уже легла тяжким бременем на Россию и для её продолжения требовались новые немалые денежные средства, которые взять было негде, кроме как за счёт дополнительного налогообложения  всех и без того нищих жителей страны. 

 

В работе собора участвовало 374 человека: бояре, окольничие, дворецкие, казначеи, княжата, дети боярские, воеводы, дворяне, духовенство, думные дьяки, гости и  купцы.

Памятуя о нравах Ивана Грозного и опричниках, они развёрнуто ответили на вопрос царя о войне и мире с Литвой так:                   «... Польский король держит ливонские города за собою в обороне не по праву только потому, что когда русский царь вступил в Ливонию и взял города Ливонские, свою вотчину, остальные немцы заложились за короля. Ливонская земля - наследие русских князей от великого государя Ярослава Владимировича. Поэтому Ригу и другие города отступиться непрегоже, а пригоже государю за те города стояти». 

(Справка: Немецкие ордена захватили ливонские земли в 13 веке в результате крестового похода против православия, освященного папой римским).

 

Тем не менее, несмотря на одобрение действий Ивана Грозного в Ливонской войне, к его затее с опричниной относились с глухим ропотом.  Более того, сразу же после Земского собора состоялось выступление ряда его участников против опричнины, которые, собрав подписи более 300 знатных лиц, подали царю челобитную с просьбой ликвидировать опричнину.

 

Стр. 41.

Царь воспринял эту коллективную челобитную как изменнический сговор против себя.  Начались дознания, пытки, многие противники опричнины подверглись (через битьё кнутом иди урезанию языка) публичному телесному наказанию.  А "зачинщики" этого челобития князь Василий Рыбин-Пронский, воевода Иван Карамышев и дворянин Крестьян Степанович Бундов, были  казнены.

 

Но дело этим не закончилось. Наоборот, оно стало прологом к более широким репрессиям против руководства земщины.

 

Следующим политическим делом стало расследование  пресловутой «литовской измены». Приближенные царя распространили выдумку, согласно которой великий князь Сигизмунд-Август якобы направил письма ряду московских бояр с приглашением уехать в Литву.

Главой «заговора» в пользу Литвы царь Иван Грозный назвал старого боярина, своего конюшего Ивана Петровича Федорова-Челяднина. Его убили вместе с женой 11 сентября 1568 г. Вот как описал эту расправу бывший опричник немецкого происхождения Генрих фон Штаден (Штаден, стр. 45):

 «В Москве он был убит и брошен у речки Неглинной в навозную яму. А великий князь вместе со своими опричниками поехал и пожёг по всей стране все вотчины, принадлежавшие упомянутому

Ивану Петровичу. Села вместе с церквами и всем, что в них было, с иконами и церковными украшениями — были спалены».

Р.Г. Скрынников приводит свидетельства документов:

«Меньшая часть боярских людей была посечена саблями; прочих холопов и челядь опричники сгоняли в избы и взрывали на воздух порохом... / всего, согласно отчету опричников, они убили 369 человек/. Вслед за тем опричники палили боярские амбары, секли скот, спускали воду из прудов, грабили крестьян».

 

Стр. 42.

 

Затем жестоко казнили «соумышленников» Челяднина — князей Куракиных-Булгаковых, Ряполовских, трех князей Ростовских, Турунтая-Пронского и государева казначея Тютина (который был изрублен вместе с женой и малолетними сыновьями, а их тела оставлены на площади). Всего по «делу» Федорова было казнено свыше 400 человек!

 

Всех оговоренных казнили без суда. Как правило, следствие проводилось в глубокой тайне, с пристрастием, «признательных» показаний добивались с помощью изощрённых пыток, смертные приговоры выносились заочно, осужденных убивали в собственных домах, на улицах и даже в церквях. 

 

Разгром земской оппозиции в1568 г. не положил конец репрессиям. В следующем году они возобновились с еще большей силой.

 

По приказу Ивана Грозного были казнены:

 

воевода Василий Андреевич Бутурлин вместе с пятью братьями и многочисленными родственниками; 

 

 

князь Владимир Константинович Курлятев,

 

князь Иван Иванович Пронский Турунтай,

 

воевода Григорий Степанович Сидоров,

 

воевода Семён Васильевич Яковля (Яковлев) вместе с малолетним сыном;

 

князь Владимир Андреевич Старицкий вместе с женой, детьми и прислугой.  Причём, «многих знатных женщин», служивших семье Владимира Андреевича, - по воспоминаниям Генриха фон Штадена, Таубе и Крузе, - «Великий князь велел вывести  нагими, заставил их постыдно бегать по полю как зайцев травя собаками в присутствии других людей, а затем они были застрелены и растерзаны ужасным образом».

(Штаден Г. Записки немца-опричника. М., 2002, с. 180—181).

 

Стр. 43.

Тем не менее, управляемость страной не улучшалась.  А возможность победы в Ливонской войне становилась всё призрачнее и призрачнее.  Особенно серьёзные негативные последствия в этом плане для Кремля имела Люблинская уния, объединившая в 1569 году Польское королевство и Великое княжество Литовское в единое могучее федеративное государство — Республику «Обоих народов» (т.е. «Речь Посполитая»).

 

Одновременно осложнилась обстановка  на севере России, где опять обострились отношения со Швецией, и на юге … - из-за похода турецкого войска под Астрахань в 1569 году.

 

Кроме того, к 1570 году, из-за противостояния экспансии Кремля в Ливонии сильной коалиции Западноевропейских стран (в составе Швеции, Польши, Литвы, частично Германии и Дании, а на южных рубежах  крымского ханства), война стала для Русского царства не только затяжной, но и изнурительной.  Польско-литовские рейды, морская блокада шведов, крымско-татарские и турецкие набеги, засуха, голод, эпидемии чумы, высокие налоги и опричнина разоряют, ослабляют и опустошают Русь, способствуют росту внутреннего недовольства и усилению подозрительности царя Ивана Грозного в неверности ему его подданных.

 

 

Новгородский карательный поход.

 В декабре 1569 года Иван Грозный, прознав из  доноса, что новгородская и псковская знать имеет намерения прекратить подчиняться Москве и перейти на сторону литовского короля, отправился с шести тысячным войском опричников и стрельцов в Новгород покарать изменников.

 

Погромы он начал с бывших тверских владений.  Царское войско шло как по неприятельской стране, творя грабежи, пытки, сея смерть. В ходе этих начальных погромов опричники разорили города Клин, Тверь, Торжок, Нарва и десятки поселений вокруг них, убив около 2 тысяч человек, в том числе бывшего митрополита Филипп II, которого Иван Грозный заточил в Тверском Отроче монастыре.

 

Стр. 44.

2 января 1570 года передовой отряд опричного войска прибыл в Новгород, в котором проживало почти 30 тысяч человек,  и сразу же закрыл все пути из города, чтобы никто не смог покинуть его. Во всех подгородных монастырях они запечатали казну, взяли под стражу игуменов, иноков и священников числом более 500,  знатнейших жителей, купцов, приказных людей, а имущество их опечатали.

 

6 января вечером прибыл Иван Грозный со всем двором, с тысячью стрельцов, и уже на следующий день повелел захваченных игуменов и монахов бить палками до смерти и трупы развозить по монастырям для погребения.

 

Почти полтора месяца опричники царя в поиске измены и изменников творили ежедневно пытки, суд и расправу.  Казнённых и замученных до смерти было более полутора тысяч, треть которых: дьяки, приказные, помещики и члены их семей.  Менее знатных после различных экзекуций привязывали к саням,  волокли к реке Волхов, где их вместе с жёнами и детьми  сбрасывали с моста в очищенную ото льда воду. Тех, кто всплывал, опричники добивали, используя багры, топоры и рогатины.  Более знатных, подверглись пыткам и казням более мучительным. Например, известного и почитаемого в Новгородских землях боярина Феодора. Сыркова сначала окунули в ледяную воду,  после чего живьём сварили в котле.  Многих по указанию Ивана Грозного обсыпали зажигательной смесью и затем, обгорелых, но ещё живых, сбрасывали в Волхов.

 

 Попутно  вся  6-ти тысячная орда опричников и стрельцов почти полтора месяца совершала в 30-ти тысячном городе насилие над девушками и молодыми женщинами, грабила дворы, торговые лавки, склады, разоряла дома, истребляла домашние запасы, по велению царя отбирала у церквей казну и ценную утварь.   Состоятельных новгородцев ставила на правёж для принуждения отдать припрятанное богатство.  Несговорчивых  - подвергала пыткам, избивала палками.  Новгородские летописи рассказывают, что  дни,  в которых избивалось по 500-600 человек, считались счастливыми.

 

Стр. 45.

После пятинедельной расправы над Новгородом, царь отправился изводить измену по Новгородским монастырям. Священников и монахов после различных издевательств забивали дубинами. Всё ценное забирали и отправляли в Москву и Александровскую слободу, являвшуюся тогда царской резиденцией Ивана Грозного.

 

Всего новгородский погром 1570 года унёс жизни более 10 тысячам человек, большая часть из которых  просто замёрзла от холода, голода и болезней. 

 

По свидетельству исторических источников, из  семи тысяч дворов Новгородчины, около пяти тысяч  были разорены. Людей выгоняли из домов гибнуть на лютый январский мороз.

 

Пострадал не только город, но и новгородский посад.

 

Окрестным новгородским поселениям тоже пришлось несладко.  Отряды опричников, разосланные на 100—200 км, творили грабежи,  насилие, убийства, губили скот и сжигали скирды хлеба по всей округе.

 

В Пскове  Иван Грозный со своим войском тоже побывал. Правда,  зверств, таких как в Новгороде, не чинил. Однако отметился тем, что  собственноручно убил игумена Псково-Печерского монастыряКорнилия.  Его слуги также убили старца Вассиана Муромцева, двух городовых приказчиков, одного подьячего, 36 детей сбежавших в страхе бояр, да разграбили их имущество.

 

Кстати, столь великую милость Ивана Грозного псковичи заслужили тем, что при его появлении в городе все жители (и стар, и млад)  коленопреклонно держали в руках хлеб-соль и верноподданнически благословляли царя Ивана. Грозного.  Умилённый царь повелел своим служивым не творить зла простым горожанам.  Что касается более состоятельных, то на них была наложена громадная контрибуция, которую опричники выбивали, в буквальном смысле слова, в течение длительного времени из-за необходимости пополнить не только свои карманы, но и отощавшую Кремлёвскую казну.

 

Стр. 46.

По возвращению опричного войска в Москву,  Иван Грозный, имея доносы на многих бояр и даже близких своих  приспешников, будто они сносились с Пименом и злоумышляли на государя, дал указание продолжить сыск по новгородской и московской измене  «ноугородцкого архиепископа Пимина, новгородцких дьяков,  подьячих,  гостей, владычних приказных, детей боярских» и прочих.

 

В ходе московского сыска под стражу было взято более трёхсот «злоумышленников-заговорщиков».  С помощью пыток и самооговоров, их признали виновными в том, что  они хотели Новгород и Псков «отдати Литовскому королю, а царя и великого князя Ивана Васильевича всея Русии  замышляли извести, а на государство посадити князя Володимера Ондреевича».

 

Под кровавую репрессивную  «раздачу» также попало несколько самых приближенных к Ивану Грозному людей – это обвинённые в измене руководители опричнины  Алексей  Данилович Басманов  с сыном, и князь Афанасий Иванович Вяземский, а из видных руководителей земщины дьяк Посольского приказа Иван Михайлович Висковатый, казначей Никита Фуников-Карцов,  боярин Захарий Иванович Очин-Плещеев, князья Петр Оболенский-Серебряный,

 

25 июля, на большой Московской площади, в Китай-городе, было поставлено 18 виселиц, вбиты заострённые колья, разложены разные мучительные орудия казни: печи, сковороды, острые железные когти ("кошки"), клещи, иглы, кнуты, верёвки для перетирания тела пополам,  зажжён громадный костёр, над которым повесили огромный чан с водой.  После всех приготовлений, приехал царь Иван Грозный со свитой. Следом опричники привели осужденных к покаранию. 

 

Как свидетельствуют исторические источники, их было около трехсот человек, уже истерзанных, измученных пытками, ослабленых и замореных, походивших на мертвецов.  У одних можно было видеть сломанные при пытке ноги, у других руки». После этого царь велел вывести из толпы осужденных 180 человек менее виновных и объявил, что «прощает» их.

 

Стр. 47.

Остальные 120  были казнены разными изысканно изуверскими мученическими способами в коих они умирали ужасной смертью. В частности, многолетнего главу Посольского приказа, выдающегося дипломата Ивана Михайловича Висковатова, обвинённого в измене и тайных связях с недругами царя, разрезали живым на куски. Казначея Никиту Фуникова казнили, обливая поочередно кипящей и холодной водой. А его жену, раздев, посадили на натянутую верёвку и протащили по ней несколько раз.

 

Казнили каждого поочерёдно. Думный дьяк читал имена осуждённых, способ казни, и палачи, из числа опричников, кололи, рубили, вешали, сажали на кол, обливали приговорённых кипятком.

 

Казни продолжались четыре часа подряд.  Затем все тела и останки вывезли за город и скинули в одну общую яму для погребения.

 

По  рассказам очевидцев, царь тоже принимал личное участие в казнях, а толпа опричников и кое-кто из «народа», обступив  его полукругом, выражали одобрение возгласами, шутками, подсказками и усмешками.

 

Чуть позже по приказу Ивана Грозного попали в пыточную и на плаху князь Пётр Серебряный-Оболенский, думный дьяк Захарий Очин-Плещеев, и другие.  Причём царь нередко сам придумывал мучительные экзекуции с использованием: раскалённой сковороды, печи, клещей, перетирающих тело тонких верёвок, а боярина Козаринова-Голохватова, повелел взорвать на бочке пороха, дабы  тому легче было взлететь на небо.

 

Однако злодейства Ивана Грозного лишь этим не заканчивались. Так как он подвергал жестоким казням и преследованию не только жён, но и детей обвинённых, даже домочадцев, а все их владения с имуществом отбирал в свою государеву пользу. Например, есть  документы той эпохи с упоминанием об утоплении в реке Серой,  рядом с царской резиденцией Ивана Грозного в Александровой слободе, «домочадцев казнённых числом около 60 женщин и детей».

 

Стр. 48.

 

Москва, впервые столкнувшаяся с таким реальным произволом, цепенела от ужасов. А число казней росло. Лилась невинная кровь. Темницы наполнялись заключенными. Монастыри – ссыльными. Каждому боярину, недовольному новыми порядками, приходилось трепетать за свою жизнь. И в то же время с каждой новой жертвой немилости Ивана Грозного число недовольных не уменьшалось, а росло. Ведь казням,  ссылкам и прочему подвергались не только лица, навлекшие на себя подозрение или гнев царя, не только их родичей, но и  затрагивали так или иначе друзей, знакомых, хорошо знающих пострадавших, да и просто посторонних, которые не могли не возмущаться несправедливостью и жестокость, охватывающих все стороны жизни людей при новых советниках царя...

 

 Впрочем, шептунам и доносчикам, готовым ради своей выгоды лгать и клеветать на кого угодно, жилось в эту пору хорошо. Печальный вид какого-либо боярина, смелое и правдивое слово, укор кому-либо из новых царских любимцев – всё это давало повод к доносам и наветам, всё это доводилось до ведома подозрительного Ивана Грозного и вело к опале, пыткам и казням.

 

Неугодных, несогласных, недовольных, оклеветанных, оговоренных, а не только истинных злоумышленников и изменников, выставляли и объявляли публично злодеями, врагами (перед несведущим о кремлёвском закулисье народом), и подвергали таким чудовищным пыткам и казням, которых Русь не знала никогда. Но узнала! Однако выводов должных не сделала. И спустя 365 лет (то есть в период с 1931 по 1938 год при правителе И. В. Сталине) ещё раз через это прошла в более зловещем стократном масштабе, когда число невинно пострадавших измерялось десятками миллионов человек, а количество написанных доносов исчислялось четырьмя миллионами единиц.

 

Беспредел опричнины затронул не только светскую знать с принадлежащими им владениями, но и церковную.  В результате возник конфликт интересов и разлад между Иваном Грозным и высшим духовенством во главе с митрополитом Филиппом II, закончившимся в ноябре 1568 года кровавой расправой, в ходе которой всех бояр митрополита забили насмерть железными прутьями. Самого  же Филиппа II по приказу Ивана бросили в монастырскую тюрьму, где в декабре, 29 числа 1569 года его задушил Малюта Скуратов.

 

Стр. 49.

Помимо святителя Филиппа II от царя и его приближенных пострадали и погибли настоятель Псково-Печерский св. Корнилий, архимандрит Печерского Вознесенского монастыря в Нижнем Новгороде Митрофан архимандриты московских Симонова и Чудова монастырей Иосиф и Евфимий, архимандрит Солотчинского монастыря на Рязанщине. Исаак Сумин, архимандрит Троицкий Памва, архимандрит Антониево-Сийской обители Геласий, Новгородский архиепископ Леонид. Причём на долю Леонида выпала страшная, мученическая смерть.

 

По приказу царя были убиты многие священники, монахи, церковные слуги и служилые архиерейские дворяне. Архиепископа Новгородского Пимена, лишив сана, заточили в веневский Никольский монастырь. Они упомянуты в официальных синодиках опальных^. Синодики содержат также немало имен «старцев», «иноков», архиерейских приближенных и служилых людей. Некоторые персоны духовного звания, вплоть до архиереев, умученные по велению царя, не вошли в синодики, но их гибель подтверждается иными источниками.

 

Помимо казней, опал и ссылок в отношении духовенства, государь беззастенчиво вмешивался в церковную жизнь, вертя ею по своему произволу и тем самым фактически  низвёл митрополичью службу до уровня простого приказного учреждения того времени.

 

Свою особую роль самодержца в христианском мире и свои особые права, Иван IV объявлял публично, не обращая внимание на их несовпадения с учением Церкви. Он произвольно толковал Священное Писание. И мог на протяжении многих лет не подходить к причастию, предпочитая ему иные утехи, оправдывая их выбор собственными идеологическими разработками. К тому же в ту пору действительно не было по-настоящему умных, по государственному мыслящих и религиозно нравственных священнослужителей, способных  стать опорой самодержавию.

 

Стр. 50.

Увы, несмотря на то, что в 1570-1571 годах страшный опричный террор усилился… И увеличилось число жутких публичных казней попавших в немилость к царю людей, в результате чего  Ивану Грозному удалось ещё больше укрепить свою вертикальную центральную власть… Тем не менее, социально-политическая и экономическая ситуация на Руси всё ухудшалась и ухудшалась, а военная мощь страны вместо того, чтобы расти и крепнуть, наоборот: расшатывалась и слабела. Впрочем, ничего удивительного в этом нет.  Ведь давным-давно умными людьми подмечено:  ЧЕМ  КРЕПЧЕ  ВЕРТИКАЛЬНАЯ  ВЛАСТЬ,  ТЕМ ХУЖЕ  ЕЁ  КАЧЕСТВО. Поскольку в результате массовых казней и прочих репрессий были истреблены либо сосланы «к чёрту на кулички» подальше от государственных дел наиболее видные, наиболее опытные управленцы Русским царством, в течение многих лет руководившие центральными московскими приказами и составлявшие опору государственного аппарата.  То же самое можно сказать и о казнённых воеводах. Оставшиеся же управленцы и воеводы были до того запуганы, что избегали проявлять любую самостоятельность,  тем более давать Ивану Грозному советы или вступать с неприятелем в бой, опасаясь ошибиться, потерпеть неудачу, поражение и быть за это казнёнными.

 

Кроме того, опричное войско, воспитанное на грабежах, насилие и усмирении безоружных мирных жителях, оказалось недостаточно боеспособным. А бесконечная продолжающаяся Ливонская война беспрестанно требовала возрастающую массу сил и средств. Взять же было негде. Только путём усиления одного за счёт другого. В итоге: одежда Русского царства стала напоминать «Тришкин кафтан». В следствие  чего  южные рубежи страны не имели надёжного военного прикрытия. Чем, естественно, воспользовался крымский хан Давлет-Гирей, который весной 1571 года собрав большое войско, насчитывавшее около 60 тысяч крымских ордынцев и ногайцев, двинулся в поход на Русь.

 

Стр. 51.

 

За год до этого князь Михаил Иванович Воротынский оценил состояние сторожевой службы на южных рубежах Руси как крайне неудовлетворительное. Однако вяло начатые реформы ситуацию изменить уже не успели.

 

Основные силы русского войска продолжали сражаться на Ливонской войне.  На пути движения к Москве полчищ   Девлет-Гирея  находилось лишь примерно 6000 ратников опричного войска. Крымские татары, прекрасно осведомлённые об этом, успешно форсировали Угру, обошли укрепления русских на Оке и ударили во фланг русского войска.

 

Ратники, не выдержав удара, в панике отступили, открыв Девлет-Гирею дорогу на Москву.  Боясь попасть в плен, Иван Грозный со своими слугами спешно уехал от Москвы за 200 вёрст (215 километров) в свой опричный Ростовский удел (ныне Ростов Великий Ярославской области).

 

 

             Сожжение Московских посадов

 

23 мая войско Девлет-Гирея подступило к Москве, в которой единственным безопасным местом являлись обнесённые сторожевыми высокими каменными стенами Кремль и Китай-город, общей площадью 91 гектар.  (28 га и 63 га).  Что соответствует участку земли 950 Х 950 метров. Их крымские татары не могли взять без тяжёлых орудий. Поэтому Девлет-Гирей  не стал штурмовать Китай-город и Кремль, а решил довольствоваться грабежом незащищённой части посада, где располагались торговцы и ремесленники. На следующей день, 24 мая, татары приступили к грабежу. Сопротивлявшихся уничтожали, а дворы и усадьбы поджигали. Вскоре из-за сухой жаркой погоды и сильного ветра огонь разметало по всему городу и пожар охватил всю Москву, проник в Кремль.  От огненного зною полностью сгорел Опричный двор с дворцом царя, где расплавились даже колокола. Взорвались пороховые погреба, обрушившие часть крепостных стен.  От раскалённого воздуха и удушья не было спасенья даже в глубоких подвалах.

 

Стр. 52.

Выжившие в этом кошмаре писали, что толпы людей в панике бросились к самым дальним от татар городским воротам, пытаясь спастись. Одни задыхались в дыму, другие сгорали в огне, третьих насмерть задавили в безумной давке, четвёртые, спасаясь от огня, бросались в Москва-реку и тонули, так что вскоре она была буквально забита трупами несчастных.

 

Через три часа пожара Москва, насчитывавшая около 50 тысяч домов, практически выгорела дотла вместе с десятками тысяч своих жителей, превратившись в огромное кладбище и пепелище.

 

По поводу этого пожара в летописи сказано: «И прииде царь крымской к Москве и Москву выжег всю, в три часы вся сгорела, и людей без числа згорело всяких». (Полное собрание русских летописей. Том 13. Стр. 191).

 

На следующий день Девлет-Гирей с большим многотысячным полоном пленников и богатыми трофеями спокойно удалился в свои края, по пути уничтожив Каширу и разорив рязанские земли. Разгромленное русское войско было не в состоянии его преследовать.

 

По свидетельству современников только уборка трупов погибших в Москве 24 мая 1571 года, заняла два месяца. Восстанавливаемый город пришлось заселять людьми, которых переселяли из других городов.

 

Впоследствии, послы Крымского хана хвастались, турецким и европейским правителям, что перебили и взяли в плен более 120 тысяч человек. По свидетельству Таубе Иоганна и Крузе Элерт, служившие в опричнине, в городе после пожара «не осталось ничего деревянного, даже шеста или столба, к которому можно было бы привязать лошадь». Город был завален трупами, которых некому было убирать. Когда возвратился царь, он приказал сбросить все тела в Москву-реку, и река вышла из берегов. В городе началась эпидемия – «того же году и на другой год на Москве был мор и по всем городом русским». 

 

Стр. 53.

Всего пострадало от крымского нашествия в 1571 году около 215 тысяч жителей Русского царства.  В их числе 16 тысяч убитых, 27 тысяч покалеченных, 18 тысяч сгоревших в огне, около 61 тысячи лишившихся крова и почти 93 тысячи взятых в полон.

 

Естественно, в случившейся ужасной трагедии «помазанник Божий» Иван Грозный крайним быть, как всегда, не захотел. Не стал.  Себя таковым не признавал. Считал, не царское, не Божье это дело каяться перед слугами.  Хорошо помнил  былые наставления  митрополита Московского и вся Руси Макария, внушавшего ему с 13 до 33-х лет его особую священную миссию на Земле и подотчётность свою только Богу.

Тем не менее, восприняв случившееся как божью кару, как небесное предупреждение, и поняв, что на опричниках, погрязших в крови, разбоях и коррупции, действительно «далеко не уедешь», наоборот, разгневав  ими до конца  Небеса, можно враз всё потерять и не оправдать возложенную на него божественную миссию,  Иван Грозный, скорый на расправу, обвинил во всех грехах и бедах опричников.  После пыток были жестоко казнены командующий опричным войском князь Михаил Черкасский «за намеренное подведение царя под татарский удар» и комендант Москвы опричный воевода боярин В. И. Темкина-Ростовского за то, что «не смог отстоять от пламени опричный дворец».  Следом пыткам ссылки и казни подверглись ещё около сотни опричников. В том числе: ясельничий Петр Зайцев, опричные бояре Иван Чеботов, Иван Воронцов, дворецкий Леонтий Салтыков, кравчий Федор Салтыков и другие.

Тогда же Иван Грозный обрушил репрессии на тех, кто помогал ему прежде расправиться с митрополитом Филиппом. В частности: игумен Соловецкого монастыря Паисий был заточён на Валааме, рязанский епископ Филофей лишён сана, а пристав Стефан Кобылин, надзиравший за митрополитом в Отроче монастыре, был сослан в далёкий монастырь Каменного острова.

 

Стр. 54.

 

Весной 1572 г. крымские татары, окрылённые предыдущим успехом, выступили в новый поход на Русь. Перейдя Оку, орда по серпуховской дороге двинулась к столице. Генеральное сражение с 29 июля по 2-го августа русских и крымских татар у села Молоди закончилось поражением крымского хана Девлет-Гирея и ликвидации почти на 20 лет подобных крупных разорительных набегов со стороны Крымского ханства. Впрочем, вернувшийся в Москву героем командующий князь Михаил  Иванович Воротынский спустя 10 месяцев после Молодинской битвы был по доносу обвинён в разных грехах, подвергнут пыткам и погублен.

 

После удачной Молодинской битвы насильственная роль опричнины в управлении Русским царством стала, как не оправдавшая себя, уменьшаться, сохраняя лишь в целости сыскные и надзорные функции политической полиции.  А к 1575 году, она была основательно реформирована и переименована в дворовую службу, где опричники по велению Ивана Грозного стали называться «дворовыми». 

 

Всего от опричнины в той или иной форме напрямую пострадало около ста двенадцати тысяч человек.  Около 23 тысяч погибло. Из них большую часть занимают служилые люди, закончившие жизнь под секирой террора вместе с семьями и слугами.

 

В том числе костяк военного руководства русской армии  той эпохи. Вот он:

 

1.   Воевода  АЛЕКСЕЙ  ФЁДОРОВИЧ  АДАШЕВ - в 1561 году по приказу Ивана Грозного был взят под стражу, закован в цепи и посажен в холодное, мрачное, сырое подземелье, где заболел горячкой и через два месяца в 40-летнем возрасте скончался. Естественная смерть спасла его от жестокой царской расправы, так как в последующие годы все его родственники (Шишкины, Адашевы — в том числе и Данила Федорович Адашев, Федор, Алексей и Андрей [Захаровичи] Сатины-Постниковы, Петр [Иванович] Туров) — подверглись лютым казням.

 

2.   Воевода, окольничий  ДАНИЛА  ФЁДОРОВИЧ  АДАШЕВ – в 1561 году, 36-летним, по приказу Ивана Грозного ОБЕЗГЛАВЛЕН вместе со своим 12-летним сыном Тархом.

 

Стр. 55.

3.  Воевода  ИВАН  ВАСИЛЬЕВИЧ  ШЕРЕМЕТЕВ - БОЛЬШОЙ– по приказу царя Ивана Грозного в 1562 году, 47-летним, ПОДВЕРГСЯ ПЫТКАМ, однако был оставлен в живых. В 1570 году принял монашеский постриг и через семь лет умер в Кириллово-Белозерском монастыре.

 

4.  Князь  АНДРЕЙ МИХАЙЛОВИЧ  КУРБСКИЙ – в 1564 году, 36-летним воеводой тайно сбежал из Русского царства, боясь жестокой опалы и произвола царя Ивана Грозного.

 

5.  Князь  ДМИТРИЙ  ИВАНОВИЧ  ХИЛКОВ - в 1564 году, 49-летним, УБИТ по приказу Ивана Грозного.

 

6.  Воевода, окольничий  МИХАИЛ  ПЕТРОВИЧ  МЕНЬШОЙ ГОЛОВИН - 4 февраля1565, 38-летним, КАЗНЁН   с подачи Ивана Грозного по приговору боярского суда о государственной измене.

 

7.  Воевода, окольничий  ПЁТР  ПЕТРОВИЧ  ГОЛОВИН - в 1565 году,  35-летним, КАЗНЁН вместе с другими Головиными по обвинению в заговоре против царя Ивана Грозного.

 

8.  Князь  АЛЕКСАНДР  БОРИСОВИЧ  ГОРБАТЫЙ-СУЗДАЛЬСКИЙ - в 1565 году, 39-летним,  КАЗНЁН вместе с 17-летним сыном по обвинению в злоумышлении на жизнь царя и царицы.

 

9.  Князь  ПЁТР  ИВАНОВИЧ  ГОРЕНСКИЙ – в 1565 году, 37-летним, по приказу Ивана Грозного ПОВЕШЕН за измену  (точнее: за попытку удрать к литовцам от царского произвола).

 

10.  Князь  ЮРИЙ  ИВАНОВИЧ  КАШИН – в 1565 году, 58-летним, КАЗНЁН по приказу Ивана Грозного вместе с 56-летним братом Иваном Ивановичем Кашиным за «измену» царю и близость к опальному князю Владимиру Андреевичу Старицкому.

 

11.  Князь  АНДРЕЙ  ИВАНОВИЧ  КАТЫРЕВ - РОСТОВСКИЙ - в 1567 году, 48-летним,  КАЗНЁН  Иваном Грозным по подозрению в «заговоре» против царя.

 

Стр. 56.

12.  Воевода  ФЁДОР  АНДРЕЕВИЧ  КАРПОВ – в 1567 году, 36-летним,  КАЗНЁН  за «измену» по приказу Ивана Грозного.

 

13.  Князь  АЛЕКСАНДР  ИВАНОВИЧ  ЯРОСЛАВОВ – в 1568 году, 34-летним,  КАЗНЁН  опричниками Ивана Грозного по обвинению в заговоре.

 

14.  Князь  ПЁТР  МИХАЙЛОВИЧ  ЩЕНЯТЕВ - в 1568 году, 54-летним, по приказу царя был схвачен по подозрению в заговоре и подвергнут  ЖЕСТОКИМ  ПЫТКАМ, после которых скончался. Его жена и сын также были казнены.

 

15.  Воевода  АНДРЕЙ  ИВАНОВИЧ  ШЕИН – в 1568 году, 36-летним,  осужден по делу конюшего И. П. Фёдорова-Челяднина и КАЗНЁН.

 

16.  Боярин, воевода  ИВАН  ПЕТРОВИЧ  ФЁДОРОВ – ЧЕЛЯДНИН -  в 1568 году, 62-летним,  КАЗНЁН  Иваном Грозным вместе с женой Марией, родственниками и слугами по обвинению в заговоре. Царю донесли, что престарелый князь якобы намерен свергнуть его с трона и сам стать царём.  По «делу» Фёдорова казнено около 500 человек.

А. Гваньини (1538-1614) сообщал, что по слухам той поры Иван приказал надеть Фёдорову-Челяднину царские одежды, посадил на трон, поклонился, после чего ударил ножом.

 

17.  Князь  ФЁДОР  ИВАНОВИЧ  ТРОЕКУРОВ – в 1568 году, 47-летним, КАЗНЁН опричниками по приказу царя Ивана Грозного.

 

18.  Князь  ФЁДОР  ВАСИЛЬЕВИЧ  СИСЕЕВ - в 1568 году, 52-летним, КАЗНЁН по делу И.П. Фёдорова в злоумышление против царя. 

 

19.  Князь  ВАСИЛИЙ  ВОЛК  ВАСИЛЬЕВИЧ  РОСТОВСКИЙ – в 1568 году, 42-летним,  КАЗНЁН Иваном Грозным по подозрению в «заговоре» против царя.

 

Стр. 57.

 

20.  Князь  АЛЕКСАНДР  ИВАНОВИЧ  ПРОЗОРОВСКИЙ – в 1568 году, 39-летним, КАЗНЁН по приказу Ивана Грозного по подозрению в «заговоре» против царя.

 

21.  Воевода, окольничий   ВАСИЛИЙ  АНДРЕЕВИЧ  БУТУРЛИН – в 1569 году, 42-летним возрасте КАЗНЁН по приказу Ивана Грозного вместе с  пятью братьями и многочисленными родственниками.

 

22.  Князь, воевода  ВЛАДИМИР  КОНСТАНТИНОВИЧ  КУРЛЯТЕВ - в 1569 году, 55-летним, КАЗНЁН по приказу Ивана Грозного по обвинению в «заговоре» против царя.

 

23.  Князь  ИВАН  ИВАНОВИЧ  ПРОНСКИЙ  ТУРУНТАЙ - в 1569 году, 63-летним, по приказу Ивана Грозного засекли до смерти.

 

24.  Воевода  ГРИГОРИЙ  СТЕПАНОВИЧ  СИДОРОВ - в 1569 году, 47-летним, КАЗНЁН вместе с князем Владимиром Константиновичем Курлятевым по подозрению в заговоре против царя Ивана Грозного.

 

25.  Воевода  СЕМЁН ВАСИЛЬЕВИЧ  ЯКОВЛЯ (ЯКОВЛЕВ) – в 1569 году, 44-летним, КАЗНЁН опричниками Ивана Грозного вместе с малолетним сыном Никитой по обвинению в заговоре и измене.

 

26. Воевода НИКИТА КАЗАРИНОВ ГОЛОХВАСТОВ – в 1570 году, 34-летним, КАЗНЁН  Иваном Грозным.

 

27.  Воевода  АНДРЕЙ  ФЁДОРОВИЧ  КАШКАРОВ – в 1570 году, 56-летним, КАЗНЁН  Иваном Грозным по обвинению в измене.

 

28.  Воевода  ИВАН  ФЁДОРОВИЧ  ВОРОНЦОВ – в 1570 году, 42-летним, КАЗНЁН  Иваном Грозным вместе со многими другими, обвинёнными в заговоре с новгородцами.

 

Стр. 58.

 

29.  Князь  ПЁТР  СЕМЁНОВИЧ  ОБОЛЕНСКИЙ – СЕРЕБРЯНЫЙ - в 1570 году, 49-летним, КАЗНЁН в связи с «Великим изменным делом», по которому много знатных бояр было ложно обвинено в желании сдать Новгород польскому королю.

(Царь Иван Грозный с опричниками явился из Александровской слободы в Москву и направился к дому князя Серебряного, приказав привести князя к нему. Когда князя вывели, он был обезглавлен по приказу царя).

 

30.  Князь  ДМИТРИЙ  АНДРЕЕВИЧ  КУРАКИН – в 1570 году, 57-летним, КАЗНЁН по приказу Ивана Грозного.  Его братья бояре Куракин, Фёдор Андреевич, 54-летним, казнён в 1567 году, а Куракин, Пётр Андреевич, 59-летним, казнён в 1575 году.

 

31.  Земский боярин и воевода  ВАСИЛИЙ  ДМИТРИЕВИЧ  ДАНИЛОВ – в 1570 году, 53-летним, КАЗНЁН по приказу Ивана Грозного.

 

32.  Князь  СЕМЁН  ИВАНОВИЧ  ЗАСЕКИН – БАТАШЕВ - в 1570 году, 46-летним, КАЗНЁН по приказу царя Ивана Грозного.

 

33.  Воевода  МИХАИЛ  АНДРЕЕВИЧ  КАРПОВ – в 1570 году, 42-летним, КАЗНЁН по приказу царя Ивана Грозного. 

 

34.   Князь  ИОСИФ  (ОСИП)  ФЁДОРОВИЧ  ГВОЗДЕВ – ПРИИМКОВ (или Гвоздев-Ростовский) – в 1570 году князь Осип Фёдорович Гвоздев-Ростовский был  по прихоти Ивана Грозного переведён из воевод в штат царских шутов. Однажды, недовольный его какой-то шуткой, Иван Грозный выплеснул ему в лицо миску горячих щей, а когда князь Гвоздев, от боли обширного ожога застонал и, закрыв лицо руками, попытался уйти из трапезной,  царь ударил его ножом. Обливаясь кровью, Гвоздев упал без памяти. «Исцели слугу моего доброго, — сказал царь призванному доктору Арнольфу, — я поиграл с ним неосторожно». «Так неосторожно, — отвечал доктор Арнольф, — что разве Бог и твое Царское Величество может воскресить умершего: в нем уже нет дыхания». Царь назвал умершего шута «псом», махнул рукой и продолжал веселиться.

 

Стр. 59.

35.  Воевода, боярин  АЛЕКСЕЙ  ДАНИЛОВИЧ  БАСМАНОВ – в 1570 году, 49-летним, КАЗНЁН  Иваном Грозным по подозрению в подготовке перехода Новгорода и Пскова под власть польского короля Сигизмунда Августа).

 

36.  Боярин и воевода  ЗАХАРИЙ  ИВАНОВИЧ  ОЧИН -  ПЛЕЩЕЕВ - в 1571 году, 55-летним, КАЗНЁН по приказу Ивана Грозного по оговору в измене.

 

37.  Воевода  ВАСИЛИЙ  ВАСИЛЬЕВИЧ  РАЗЛАДИН – КВАШНИН -  в 1571 году, 48-летним, КАЗНЁН по приказу Ивана Грозного.

 

38.   Князь  МИХАИЛ  ТЕМРЮКОВИЧ (или Темгрюкович) ЧЕРКАССКИЙ -  в 1571 году, 34-летним, КАЗНЁН с женой и малолетним сыном по приказу Ивана Грозного.

 

39.  Воевода  ИВАН  ПЕТРОВИЧ  ЯКОВЛЕВ – ЗАХАРЬИН - в 1571 году, 46-летним, был КАЗНЁН вместе с младшим братом Василием по приказу Ивана Грозного зa неудaчный поход под Ревель.

 

40.  Воевода  САЛТЫКОВ  ЛЕВ  АНДРЕЕВИЧ – в 1571 году, 49 -летним, по приказу царя был пострижен в монахи и отправлен в Троице-Сергиеву лавру, где позднее его КАЗНИЛИ.

 

41.  Воевода  ТИМОФЕЙ  ЗАМЯТНЯ  ИВАНОВИЧ  САБУРОВ - в 1571 году, 43-летним, КАЗНЁН  Иваном Грозным. 

 

42.  Князь  ВАСИЛИЙ  ИВАНОВИЧ  ТЕМКИН – РОСТОВСКИЙ – в 1572 году, 59-летним, КАЗНЁН вместе с единственным сыном Иваном.

 

43.  Князь  МИХАИЛ  МАТВЕЕВИЧ  ЛЫКОВ - в 1572 году, 43-летним, КАЗНЁН по приказанию Ивана Грозного вместе с роднёй.

 

44.  Воевода  ИВАН  МИХАЙЛОВИЧ  МОРОЗОВ – БОЛЬШОЙ - в 1573 году, 42-летним, КАЗНЁН по приказу царя Ивана Грозного вместе с отцом, матерью и младшим братом Фёдором.

 

Стр. 60.

45.  Воевода  МИХАИЛ  ЯКОВЛЕВИЧ  МОРОЗОВ - в 1573 году, 55-летним, по приказу Ивана Грозного КАЗНЁН вместе с женою и двумя сыновьями.

 

46.  Князь  НИКИТА  РОМАНОВИЧ  ОДОЕВСКИЙ – в 1573 году, 47-летним, КАЗНЁН по приказу Ивана Грозного мучительной смертью из-за близкого родства со старицким князем Владимиром Андреевичем, который был женат на его сестре Евдокии Одоевской.  

 

47.   Князь  МИХАИЛ  ИВАНОВИЧ  ВОРОТЫНСКИЙ – в 1573 году, 56- летним, попал в опалу Ивана Грозного и  был после пыток сослан в Кирилло-Белозерский монастырь, но по дороге умер.

 

48.   Воевода, окольничий   НИКИТА  ВАСИЛЬЕВИЧ  БОРИСОВ – БОРОЗДИН – в 1575 году, 43-летним, КАЗНЁН по приказу царя Ивана Грозного.

 

49.   Князь  ПЁТР  АНДРЕЕВИЧ  БУЛГАКОВ – КУРАКИН – в 1575 году, 37-летним, КАЗНЁН по приказу царя Ивана Грозного.

 

50.  Воевода  ВАСИЛИЙ  ИВАНОВИЧ УМНОЙ – КОЛЫЧЕВ – в 1575 году, 39-летним, КАЗНЁН вместе с царским фаворитом князем Б. Д. Тулуповым,  и многими другими (М. Т. Плещеевым, Ф. М. и С. М. Сунбуловыми, Я. Д. Мансуровым, Г. А. и А. К. Колтовскими), «будучи уличен в заговоре против царя и в сношениях с опальной знатью…».

 

То есть, если учесть, что в середине XVI века на воеводские должности в полках действующей армии и крупных городах могли претендовать не более 150 человек, то получится, что  высший эшелон русского командования обесценился как минимум на треть. Это очень страшный для вооружённых сил удар.

 

 

В итоге, когда Русское царство начала в 1577 году последнее масштабное наступление в Ливонии, «…все крупнейшие военачальники были Иваном Грозным к этому времени казнены»… Причём почти все они были талантливыми, искусными, удачливыми полководцами.

 

Стр. 61.

Массовые убийства, жуткие пытки, показательные страшные  расправы и алчные грабежи подданных вершились царём и его приспешниками руками особого опричного войска, имевшего в начале численность тысячу человек, затем шесть тысяч, а потом, примерно, 15 тысяч. По свидетельству исторических источников опричники носили черную верхнюю одежду поверх расшитой золотом, ездили в седлах, к луке которых были приторочены метла и собачья голова, олицетворяющие как бы выметание измены и выгрызание.  Опричники считались членами своеобразного военно-монашеского ордена с центром в Александровской слободе, а царь Иван Грозный отождествлялся с «игуменом», сплотившим вокруг себя слепо преданных ему, но наглых, нахрапистых, дерзких, неродовитых и плохо воспитанных людей, таких как Алексей Басманов, Василий Грязной, Малюта Скуратов и другие.

 

 (Кстати, опричники во многом предвосхитили появление спустя 365 лет в СССР нечто похожее  под аббревиатурами ВРК-ГПУ-ОГПУ, а в фашистской Германии  - гестапо).

 

 Опьяненные властью, вином, кровью и безнаказанностью, они своей беспредельной жестокостью вводили страну в ступор.

 

Согласно мнению исследователей исторических документов того времени, царь Иван Грозный во имя укрепления своего державного единоначалия, возложил обязанность на опричников «изводить государеву измену».  При этом определять наличие «измены» должны были те же самые опричники. В результате, они могли убить любого человека, объявив его изменником. Одного обвинения было совершенно достаточно для того, чтобы привести в исполнение любой приговор и подвергнуть любым наказаниям, среди которых самыми «мягкими» считались урезание языка, замораживание, обезглавливание, повешение и утопление.  Средними – сжигание на костре, четвертование, сдирание кожи.  Самыми жестокими – травля псами, подвешивание за ребро, колесование и посадка на кол.

 

Стр. 62.

 

Количество погибших от подобных «сыскных мероприятий» измеряется десятками тысяч.  Причём бояр, князей и воевод пострадало в разы меньше, чем простых людей:  приказных, посадских, крестьян. Так как опричники, после казни боярина,  либо князя, либо воеводы вырезали всех его дворовых, зажиточных крестьян,  а наиболее забитых,  зашуганных и рабов,  присвоив себе, перегоняли трудиться на собственные земли

.

Управы или суда на опричников найти было невозможно – ведь их действия всегда прикрывались именем царя и «интересами»  государства.  Среди убийц-опричников,  из числа наиболее приближённых к царю, особо выделялся Малюта Скуратов. Современники, воспринимали его как наиболее кровожадного, ограниченного человека в окружение царя и  считали хуже Дьявола. Он был наперсником царя в разврате,  пьянстве и садизме, а когда Иван Грозный замаливал свои грехи в церкви, звонил в колокол как пономарь.

 

Впрочем, разгульные пиршества Ивана Грозного в компании опричников с развратом либо ужасающими пытками и казнями не были постоянными.  По свидетельствам исторических источников они чередовались в жизни Ивана Грозного с глубокими покаяниями и слезами раскаяния за совершенные преступления. При этом волны репрессий и страшных казней сменялись относительно спокойными временами, особенно в периоды военных успехов, высоких урожаев, отсутствий эпидемий. Тогда попавшие в немилость и оставшиеся в живых прощались, сосланные возвращались домой, обиженные получали награды. 

 

Однако затем, после новых военных неудач, неурожая и эпидемий, возникала, поднималась и прокатывалась по  Русскому царству следующая волна государевой подозрительности и немилости, опять на улицах появлялись чёрные всадники опричнины, а на площадях возобновлялись лютые казни, где приговоренных к смерти лишали языка, жгли над костром  привязав к вертелу, варили в огромных котлах с кипятком, сажали задницей на острый кол, распиливали надвое пилами, вешали вниз головой и сдирали кожу.  Причём, при казнях знатных бояр, Иван Грозный любил лично поиздеваться, поглумиться над ними кровавыми способами перед их смертью.

 

Стр. 63.

Правда, потом, ужасаясь в страшных сновидениях содеянному, он бежал в церковь и сутками отмаливал грехи, вспоминая имена своих бесчисленных жертв.

 

В ходе реорганизации опричнины несколько высокопоставленных опричников, заподозрённых Иваном Грозным в недовольстве, после пыток казнили. Некоторым пострадавшим от опричнины частично вернули конфискованные вотчины. То есть, тем самым, Иван Грозный показал, что по-прежнему волен  не только жаловать своих холопов, но и волен казнить.  Тем более, что благодаря гибели турецкой армии под Астраханью в 1569 году,  разгрому Крымской орды под Москвой в 1572 году, захвату 1 января 1573 года стратегически важной крепости Вейсенштейн в центре эстонской части Ливонии и периоду бескоролевья  в Речи Посполитой с 1574 по 1575 год, ослабившее внимание поляков и литовцев к ливонским делам, заметно изменилась военно-политическая  ситуация вокруг Русского царства в пользу Кремля.  Причём, до такой степени прочности, что её не могли поколебать даже отдельные неудачные сражения типа  того, которое произошло  23 января 1573 года. В тот день девятитысячное московское войско под командованием князя Мстиславского потерпело сокрушительное поражение близ замка Лоде в западной Эстляндии от двухтысячного шведского войска, оставив все свои пушки, знамёна и обоз.

 

 К положительным факторам для Русского царства той поры можно смело  отнести также то, что в 1575 году Русь впервые за много лет не подверглась татарским набегам. А ещё через два года (в 1577 году) умер крымский хан Девлет-Гирей, и в Крыму началась длительная междоусобная война, связанная с дележом ханского наследства и влияния.

 

Стр. 64.

 

Естественно, Иван Грозный, (уверовавший с детства, благодаря хитрому митрополиту Макарию, в своей божественной исключительности и мессианской предначертанности превратить Русь в Римскую империю, а Москву – в Третий Рим), используя всю совокупность возникших благоприятных обстоятельств, усилил натиск русских войск в Ливонии против шведов.

 

Между тем период бескоролевья в Речи Посполитой подходил к концу. В 1576 году при активной поддержке турок королём польским и великим князем литовским был избран энергичный и дальновидный сорокатрёхлетний Стефан Баторий.  Благодаря ему длительная феодальная анархия с распрями, ослаблявшие военную мощь Речи Посполитой, прекратились.  Однако Иван Грозный это обстоятельство вниманием обошёл и, не закончив войну со Швецией, предпринял наступление в польской Ливонии.  Причём лично возглавил своё войско.  В течение семи недель царские войска заняли крепости Динабург, Кокенхаузен, Венден и множество мелких замков. Большинство замков сдалось царю без сопротивления. В плен попал А. Полубенский, командовавший литовскими войсками на Двине. Успехи приблизили Грозного к заветной цели. В его власти оказалась почти вся Ливония, от Наровы до Северной Двины. Непокоренными оставались только Рига, Ревель и образованное за Двиной Курляндское герцогство.

 

Тем не менее, из-за недостаточности сил военные действия всё же носили ограниченный характер. Наиболее важные ключевые опорные пункты обороны  Ливонии, такие как крепость Рига и Ревель, Иван Грозный даже не пытался осаждать. В результате его успехи  оказались кратковременными, а господство в южной Ливонии непрочным.

 

Как только он вернулся в Москву, самые крупные из завоеванных им крепостей — Динабург и Венден — пали.

Попытка Ивана Грозного    покончить    с    затянувшейся    войной, предприняв широкие наступательные операции против шведов и литовцев, привела к неблагоприятным последствиям. Впервые за все время Ливонской войны его противники фактически объединили свои военные усилия.

 

Стр. 65.

 

В 1578 году Иван Грозный дважды посылал полки к Вендену, чтобы вернуть этот замок. Однако, объединенные польско-литовские и шведские отряды нанесли под Венденом московским воеводам поражение.  С этой поры уже не ливонские земли стали подвергаться грабежам и насилию со стороны московских войск, а наоборот земли Ивана Грозного со стороны польских, литовских и шведских войск.

 

Кроме того, неблагоприятная международная обстановка, раздача Кремлём захваченных Ливонских земель русским дворянам, полное разорение оккупированных территорий и чудовищные зверства по отношению к населению, оттолкнувшее от Русского царства местных жителей, а так же серьёзные внутренние экономические трудности  и надвинувшееся на Русь хозяйственное разорение, отрицательно повлияли на дальнейший ход войны Ивана Грозного с Речью Посполитой, королевством Швецией, Курляндским и Семигальским герцогством за выход к Балтийскому морю.

 

 

Конец Ливонской войны.

 

В 1579 году Кремль потерял Полоцк, Сокол, Велиж, Усвят, Великие Луки. В захваченных крепостях поляки и литовцы полностью уничтожали русские гарнизоны. В Великих Луках поляками было истреблено всё население, около 7 тысяч человек. Польские и литовские отряды разорили Смоленщину, Северскую землю, Рязанщину, юго-запад Новгородчины, вплоть до верховьев Волги. Произведённые ими опустошения напоминали худшие

татарские набеги. Литовские магнаты Острожские и Вишневецкие с помощью лёгких конных отрядов разграбили Черниговщину. Конница шляхтича Яна Соломерецкого разорила окрестности Ярославля.  Литовский воевода Филон Кмита из Орши сжёг в западных русских землях 2000 сел и захватил огромный полон. В этом же году была опустошена округа крепости Орешек.

 

Стр. 66.

 

В начале 1580-х шведы под командованием Понтуса Делагарди вытеснили  русские войска из Эстонии, подвергли  разорению часть Ижорской земли (Ингерманландии), а в ноябре 1580 шведы взяли Корелу, где было истреблено 2 тысяч русских,  в 1581 заняли Ругодив (Нарву), что также сопровождалось резнёй — погибло 7 тысяч русских, так как побеждённых победители в плен не брали мирное население не щадили.

 

В феврале 1581 польско-литовские войска сожгли Старую Руссу и осадили Псков, намереваясь в случае успеха идти на Новгород Великий и Москву.

К концу 1581 года в руках шведов оказалось почти всё побережье Финского залива с Ивангородом, Копорьем, Ямой, а также Корелой.

 

Лишь героическая оборона русскими  города Пскова в 1581—1582 году и крепости Орешек в устье Невы гарнизоном и населением города определили более благоприятный 25-тилетний исход войны для Ивана Грозного, наконец-то понявшего невыполнимость, внушённых ему  ещё в детские годы духовным наставником митрополитом Макарием, божественной предначертанности превратить Московию в великое мировое православное царство от берегов Каспия до берегов Балтики, а Москву – в Третий Рим. Обескровленная к этому времени большими экономическими и военными потерями, а также  репрессиями царя против талантливых воевод, русская армия уже не могла успешно противостоять одновременному натиску поляков, литовцев и шведов. В результате Иван Грозный был вынужден осознать своё поражение в 25-тилетней войне за выход к Балтийскому морю. Точнее, воспринял это как нежелание верховных сил даровать ему победу.  То есть, как божье наказание за грехи, совершённые  не столько во имя святых помыслов, ниспосланных ему  Небесами 36 лет назад устами митрополита Макария, сколько ради корысти и жажды власти.  И следовательно, как суровое, чуть позже подкреплённое смертью сына и охватившим тело царя тяжёлым смертельным недугом, предупреждающее свыше знамение о необходимости начать переговоры с поляками, литовцами и шведами о перемирие и, конечно, глубоко покаяться в  содеянном зле.

 

Стр. 67.

 

   Итоги и последствия Ливонской войны.

В январе 1582 года в Ям-Запольном (недалеко от Пскова) между Русским царством и Речью Посполитой было заключено 10-летнее перемирие (так называемый Ям-Запольский мир), по которому Кремль отказывался от всех притязаний на ливонские и белорусские земли в обмен на мир с поляками и литовцами в рамках довоенных границ 1558 года.

 

В мае 1583 года Русское царство заключается 3-летнее Плюсское перемирие со Швецией, по которому уступались Копорье, Ям, Ивангород и прилегающая к ним территория южного побережья Финского залива.

 

Тогда же по указанию царя Ивана Грозного были составлены и вместе с крупными суммами денежных пожертвований разосланы в десятки монастырей списки (Синодик опальных) тех, кого казнил, о помине их душ.

 

 

 (Здесь показана карта территориальных изменений в результате Ливонской войны).

 

 

То есть, несмотря на свою 25-тилетнюю войну за выход к Балтийскому морю, Русское государство так и осталось отрезанным от моря, так и осталось в своих границах 1558 года. Даже уменьшилась, уступив Велиж, Ямбург, Копорье, Иван-город и Корелу.  Более того,  страна была  страшно разорена, истощена, а северо-западные и южные районы обезлюдели. Особенно южные. Поскольку только лишь  три года из 25 лет войны крымские татары не совершали значительных набегов.

 

Стр. 68.

Причём в разорение и истощение страны, происходившие по вине властителей и сановников Кремля, вся дикость ситуации заключалась  и заключается в том, что тяжесть всех последствий ложилась и ложится не на плечи правящей верхушки, а на плечи населения.  Ливонская война в этом плане тоже была не исключением.

 

В обстановке военных поражений правительственным сановникам Ивана Грозного пришлось прибегнуть к чрезвычайным финансовым мерам с целью изыскания средств на войну.

В итоге были обложены дополнительными крупными поборами все слои населения, всё государство,  в  том числе  церкви и монастыри, а не только дворянские поместья, городские посады и купечество. Утяжеление налогового бремени оказало ещё более пагубное влияние   на  ситуацию в  стране,   стало главным фактором дальнейшего упадка экономики, охватившим сёла и города,  переживавшим   и без того не лучшие времена из-за былого беспредела опричнины, усиления феодального гнёта, набегов крымских татар, эпидемий, засух, длительного и катастрофического сокращения посевных площадей, обнищания крестьян, уменьшения численности сельского и городского населения.

 

К примеру, в Москве количество жителей сократилось в три раза

В очень сильном  разорении пребывали города Центра и Северо-запада. За крепостными стенами на протяжении сотен вёрст встречались лишь заброшенные деревни. Крестьяне массами уходили на окраины (главным образом в Поволжье). Те, кто оставался в насиженных местах, сокращали запашку, с тем, чтобы избежать разорительных государевых податей. Экстренные поборы последних военных лет оказались для крестьян с крохотными наделами вовсе непосильными.

Убыль населения и сокращение наделов привели к тому, что большая часть земель в государстве перестала обрабатываться. В год смерти Ивана Грозного в Московском уезде  засевалось всего около 15 гектаров пашни. В опустошённой поляками и литовцами Новгородской земле крестьянская жизнь была ещё тяжелее. Судя по историческим документам тех лет, новгородские села и деревни походили на громадные кладбища, среди которых кое-где бродили еще живые

 

Стр. 69.

Разруха затронула и дворянское сословие. Особенно мелкопоместное. Его оскудение приобрело широкие масштабы. Лишившись дешёвой крестьянской силы, мелкие помещики попросту разорялись. Писцовые книги той эпохи пестрят пометами о разорённых помещиках, из которых одни «сошли в нищих» и скитались «меж дворы», другие померли, а «хдети под окны волочатца». Многие дворяне самовольно покидали полки и разъезжались по своим поместьям, чтобы не допустить его расстройство и запустение.

 

Таких дезертиров власти свирепо преследовали, били кнутом, заковывали в цепи, выдавали на крепкие «поруки», брали под стражу их детей и слуг. В конце войны подобные меры применялись даже к «большим» дворянам — офицерскому составу армии. Тем не менее, формировать  боевые полки  становилось всё труднее. Порой командование не раз отменяло наступление из-за того, что «дети боярские не собрались».

 

 

Плен и полон был источником рабства.

 

Однако всё же самое страшное было не то, что разорялись города и сёла, сжигались жилища, отбиралось имущество, деньги, продовольствие, домашний скот…

Самое страшное было в участи угнанных в полон  пленных воинов и мирных жителей.  Причём полон в страшный кошмар превращался уже с момента захвата и не зависел чей он: литовский, польский, русский, шведский, крымский, турецкий, немецкий.  Везде полон был рабством. Нигде стены мёдом не мазались.

К примеру, вот как исторические документы высвечивают судьбы русских, литовских и польских людей взятых в полон крымскими татарами.

 

Стр. 70.

   Судьба невольникоа  (в степи).

Захваченных в неволю быстро сортировали. Всем старым и прочим, неспособным к работе, перерезали горло. Мужчин от двадцати до сорока лет сохраняли для галер, молодых красивых девушек и женщин — для  наслаждений.  Остальных — для продолжения их рода, продажи и использовании на разных хозяйственных работах.  Затем, всех расставляли в ряды по нескольку человек, связывали им назад руки сыромятными ремнями, сквозь ремни продевали деревянные шесты, а на шеи набрасывали веревки. Потом, держа за концы веревок, окружали всех связанных цепью верховых и, подхлестывая нагайками, безостановочно гнали по степи. Обессилившим, заболевшим в пути, либо пытавшимся оказать сопротивление или убежать, тоже безжалостно перерезали горло, чтобы не задерживать движение и устрашения других. Питание для пленников состояло из сырой, порой дохлой, конины. Достигнув относительно безопасных от казаков земель в низовьях Днепра, татары пускали своих лошадей в степь на вольный выпас, а сами приступали к дележу ясыря (т.е. полона), предварительно помечая каждого невольника раскалённым железом. Получив в неотъемлемую собственность невольников или невольниц, каждый татарин мог обращаться с ними, как с собственной вещью. Слишком неприглядных, за которых невозможно выручить больших денег или с пользой где-то в чём-то употребить, отдавали подросткам, как зайцев щенкам, для первых военных опытов.

 

Судьба невольников в Крыму и Турции.

 

В Крыму ясырь пригоняли для продажи на невольничьи рынки, где ставили одного за другим гуськом, прикованных друг к другу около шеи. При покупке выведенные невольники тщательно осматривались покупщиками, начиная с внешнего вида и кончая сокровенными частями тела: требовалось, чтобы у раба или рабы зубы не были редки и черны, чтобы на теле не было бородавок, шишек и других недостатков. Чем красивее девушка, тем выше она ценилась.

 

Стр. 71.

 

Все приказания скупщиков и надсмотрщиков невольники обязаны были выполнять незамедлительно и беспрекословно. Неподчинение тут же каралось ударами плётки.

 

Главным местом торговли невольниками был крымский город Кафа (ныне Феодосия), принадлежащий с 1475 года Османской империи, имевший долговременные артиллерийские фортификационные сооружения и сильный гарнизон из янычар.

 

В Кафу иногда одновременно пригонялось до 30 тысяч невольников, преимущественно из юго-восточных польско-литовских и московских земель. Кроме Кафы невольники продавались в Карасубазаре (ныне Белогорск),  Бахчисарае и Хазлеве (ныне Евпатория). Работорговлей в Крыму занимались перекупщики разного происхождения — турки, арабы, евреи, греки, армяне и другие. Купленный «товар» они грузили на корабли и развозили по невольничным рынкам  Турции, Греции, Полестины, Сирии, и   прочим местам Европы, Азии и Африки.

 

Выводя живой товар на рынок гуськом, скованными по десять человек за шею, продавцы громко кричали, что это «рабы, самые свежие, простые, нехитрые, только что приведённые из народа польского, литовского, московского».

Как явствуют исторические документы, «помимо самого худого содержания пищей, водой, одеждой и жилищем, их предавали изнурительным работам и истязаниям. Более сильных невольников делали кастратами, иным резали ноздри и уши, клеймили на лбу и на щеках, днём мучили на работе скованными, а ночью держали в темнице».

Во время пути невольникам приходилось испытывать мучения: ими нередко загружали судно в таком множестве, что от тесноты они не могли ни двигаться, ни прилечь на пол. Их укачивало, тащнило. Стоя принимали пищу и стоя спали.  Вонь, испражнения, жара, полнейшая антисанитария…                                                                  

В таких изнурительных перевозках невольники целыми массами болели. Умирающих и мёртвых сбрасывали в море.

 

Стр. 72.

Крепкие захваченные в полон мужчины обычно попадали на турецкие галеры, где до полного истощения служили прикованными к скамьям гребцами. По словам греков, в османскую эпоху в Константинополь приставали по три-четыре корабля ежедневно, везущих русских литовских и польских невольников. Значительное число невольников, купленных турками, использовалось на земледельческих работах. Красивые женщины-невольницы поставлялись в гаремы богачей. Менее красивых - брали домашней прислугой. Венецианский монах Джованни Карраро писал, что наёмная прислуга в Константинополе стала непотребной, так как он переполнен рабами и рабынями из польской и московской областей.

 

Несмотря на отправку большого числа польских, литовских и московских полоняников на рабство в Малую Азию,  в Крыму их тоже хватало. Здесь также процветало рабство. Везде прислуга состояла только из рабов-невольников.  Самые красивые молодые девушки были наложницами. Остальные выполняли всю грязную и тяжёлую  домашнюю работу, рыли колодцы, добывали соль, собирали в степи навоз, трудились с раннего утра до глубокой ночи в ремесленных мастерских, а летом использовались в сельском хозяйстве, где три женщины, запряженные в телегу или плуг, заменяли лошадь.  

 

Как и всякая составная часть имущества, раб  был предметом всевозможных торговых сделок, включая обмен и дарение.

 

Условия жизни раба определялись лишь гуманностью или выгодой рабовладельца. Первая была редкостью; вторая… особенно в местах, где добывались взрослые и здоровые рабы легко, их жизнью не дорожили и изнуряли работой.

 

По подсчётам исследователя Алана Фишера, количество угнанных в рабство людей из русских земель по обе стороны границы составило на протяжении XIV—XVII веков около трёх миллионов человек.

 

Стр. 73.

Рабам в Русском царстве из числа захваченных в плен или взятых в полон татар, марийцев, чувашей, удмуртов, башкир, мордвинов, литвинов тоже жилось не слаще, наоборот, даже хуже (с учётом суровых климатических условий),  чем рабам в Крыму, Турции и иных местах Европы, Азии и Африки. 

 

В крупных и средних дворянских и боярских дворах, во многих приказах (в том числе Пушечном, Каменных дел, то есть: на государевых мельницах, соляных варницах, рыбных промыслах, на железных и кирпичных заводиках, включая карьеры, рудники и каменоломни они являлись основной чернорабочей силой,  позволявшей более прибыльнее удовлетворять несложные, но иногда обширные потребности натурального хозяйства. Это были конюхи, псари, повара, хлебники и всякая домашняя прислуга, далее кузнецы, плотники, хамовники (ткачи), скатерницы, тонкопрядицы и иные ремесленные люди, в том числе: бортники, пастухи, коровники и рядовые земледельцы под именем страдных людей или страдников. Организация их рабской (холопской) жизни была довольно разнообразна. Они трудились и проживали (естественно, во благо своего хозяина в качестве рабочей челяди), под надзором ключников или приказчиков в особых челядиных хозяйствах, либо в господских или специально им отведённых людских дворах в вотчинах бояр, монастырей, государевых казённых земель и поместий служилых дворян.  Тем не менее, в любом случае,  суть их рабской жизни сводилась (как и везде в мире!) к одному:  быть у хозяина вещью, точнее – орудием производства, которое можно клеймить, продать и купить вместе с правом использовать его с утра до ночи по максимуму, а заботиться о нём по минимуму.  При нежелании быть  таковым,  пленных и полоняников жестоко наказывали. Впрочем, в отличие от частных рабов, участь  рабов государственных, приписанных к государевым приказам, казённым дворам и промыслам, складывалась ещё хуже.  Они добывали камень,  соль, селитру и серу для изготовления пороха, рубили лес, строили  мосты, крепости, церкви, оборонительные засеки, вырабатывали  на нужды армии железо.

 

Стр. 74.

 

Таскали бурлаками суда по мелководным участкам рек.  Трудились гребцами, прикованными  цепями к скамейкам, на многочисленных торговых  и военных речных судах. А так же использовались, как тягловый скот, для  транспортировки пушек, ядер, в сооружении насыпных артиллерийских позиций и рытья минных подкопов к защитным стенам, воротам и башням во время осад замков, монастырей, крепостей и городов. Благодаря их экс­плуатации свободное население освобождалось от зна­чительной части наиболее тяжёлых общественно необходимых работ

 

В целом количество рабов среди зависимого населения Русского царства составлял существенную долю.

 

Так как источниками рабства на Руси, помимо захвата пленных и полона являлись также: самопродажа в рабство, брак с рабыней, поступление в услужение в качестве тиуна и ключника, банкротство. Также рабом мог стать человек, совершивший тяжкое преступление или беглец-отказник, заключивший с феодалом трудовой договор, (так называемый «закуп») но, не став его выполнять, самовольно скрылся.

 

Число рабов в уездах Руси было, естественно, разное и колебалось местами значительно.  В некоторых оно не превышало 3 – 5 процентов  крестьянского и бобыльского населения.  В других поднималось до 7 – 17 процентов, а кое-где, например в Тульском и Каширском уездах, до 25 – 30 процентов.

Выходцами они были из литовских, ливонских, польских, шведских, крымских, волжских  и даже тверских, новгородских и псковских земель. Ценились дёшево, так как в ходе постоянных захватнических и карательных военных действий войск Ивана Грозного их приток не иссякал. Иногда, судя по историческим документам, цены на рабов опускались до уровня, когда стоимость козы равнялась трём пленным, стоимость свиньи – пяти пленным, кобылы – 30 пленным рабам.

 

Стр. 75.

Кстати, рабство на Руси не представляло собой нечто исключительное, особое, мягкое, неповторимое, как его всеми силами и средствами старалась и старается преподносить кремлёвская историография со своими приспешниками, включая высших иерархов Русской Православной церкви.  Ему были присущи те же важнейшие черты, что и рабству в других странах, в том числе рабству античному.  Оно тоже прорастало из примитивного патриархального рабства, характерного для всех первобытных народов. Просто это  было не классическое, то есть не до конца сформировавшееся рабовладение,  но, тем не менее, развитое.

То есть, точно так же, как и повсюду в мире, на Руси раб и его дети не имели никаких гражданских прав. Вследствие этого, например, за истязания и убийство своего раба хозяин не нёс какой-либо ответственности.  Рабы считались вещью владельца, составной частью принадлежащего ему  имущества, предметом всевозможных торговых сделок, которых можно было продать, телесно наказать, убить, регламентировать и распоряжаться не только их  рабочим временем, но и личной жизнью от рождения до смерти.

 

Ну а поскольку русские князья, тем более «Великие», не являлись белыми и пушистыми существами…  Наоборот, очень часто показывали примеры обыденной чрезмерной средневековой жестокости ко всему (даже к своим близким родственникам!) в борьбе за власть, за княжеский стол и, особенно, за богатства, ради которого они устраивали кровавые разборки и самыми безжалостными  способами выбивали с подданных дань…  То о возникновении  каких-либо чувств жалости нет смысла говорить. Ибо лишь такая, а не иная практика и тактика, давала им возможность  объединять и держать крепко в кулаке соседние княжества, укреплять свою дружину, свои вотчины, оставаться на плаву,  быть успешным, купаться в роскоши и нежиться в лучах славы.

 

Стр. 76.

 

При этом, орудиями подчинения и усмирения служила не только Православная церковь в лице бесчисленного количества богословов и священников всех калибров, призывавших к смирению во имя Небесного Рая, но и, для особо «непонятливых»,   широкий арсенал, опять же с благословения заправил Православной церкви, телесных наказаний, начиная от битья кнутами или палками, «резания носов» — удаления крыльев носа раскаленными или холодными щипцами, урезания языка, и кончая публичными смертными казнями с предварительными жуткими истязаниями. 

 

Впрочем, истязания, помимо их применения в качестве вида тяжёлого наказания, являлись также главным способом выбивания признательных показаний, в том числе «нужных» в целях оговора себя и других. Кстати, публичные смертные казни устраивались не ради покарания виновного, и тем более зачастую невиновного человека, а ради устрашения  населения.  Вследствие чего «положительный» эффект был намного меньше отрицательного. Ибо жуть нагонялась в души и без того покорных с детства холопов, где она трансформировалась и закреплялась на генетическом уровне во врождённые рабские инстинкты. Которые, с одной стороны, являлись сдерживающим фактором проявления агрессивности к своему господину-хозяину и верховному правителю, но с другой стороны, являлись усилителем агрессивности ко всему остальному, мешающему ему себя комфортно чувствовать. Всё это, в купе с другими обстоятельствами, ухудшало социально-политическую ситуацию в стране, а перечень деяний, караемых смертью расширяло.  К примеру, Судебник Ивана III (1497 год) предусматривал смертную казнь за некоторые виды убийства, разбой, измену и религиозные преступления. Судебник Ивана Грозного (1550 год) сделал смертную казнь одним из самых частых видов наказания.  Кроме того, отдельными царскими указами предписывалось казнить за разбой, государственную измену, учинение мятежа, подделку монет. Причём казнь должна была осуществляться публично и сопровождаться пытками. Завершалась смертная казнь  в царствование Ивана Грозного отрубанием головы, либо повешением за шею, ноги, крючком за ребро или вспарыванием живота.   Одним из излюбленных методов казни в те времена было посажение задом на острый кол, считавшимся одним из самых мучительных наказаний, где искусство палача состояло в том, чтобы при исполнении столь жестокой пытки не повредить жизненно важные органы, и заставить посаженного на кол как можно больше испытать мучений.

 

Стр. 77.

 В числе наиболее распространенных форм государственного воздаяния за политические преступление применялось четвертование — расчленение тела преступника с помощью топора. Если осужденный заслужил к себе гуманное отношение государя, то сначала его обезглавливали и только потом отрубали руки и ноги. В ином случае казнь осуществлялась в обратной последовательности.

 

Иногда назначалась мучительная казнь «колесованием», при которой кости рук, ног и так далее, перемалывались у живого человека с помощью колеса. (Кстати, этот вид казни, известный еще с Античности,  особенно широко применялся в России при Петре I).

 

Во многих случаях Иван Грозный лично определял для осужденных вид казни, даже придумывал сам.

Иван Грозный считается изобретателем идеи заживо варить в котлах подозреваемых в измене.  А изменников-монахов привязывать к бочке с порохом и взрывать: чтобы сразу отправлялись на небеса, как ангелы. Имеются сведения, что после массовых казней Иван Грозный каждому своему придворному определил день смерти и способ казни.  Ему же приписывают следующие изречение: «Чтобы охотиться на зайцев, нужно множество псов!», «Чтобы побеждать врагов, нужно множество воинов!», «Кто же, имея разум, будет без причины казнить своих подданных!»

Другие примеры изобретательности царя дошли до нас в качестве единичных случаев, своеобразных исторических анекдотов. Одной из самых кровавых считается казнь главы иностранного приказа дьяка Ивана Висковатого, которого в 1570 году обвинили  в измене. По приказу Ивана Грозного его привязали к столбу и стали  заживо резать на кусочки. Опричник Иван Реутов, отрезавший кусок, ставший для Висковатого последним, был обвинен царем в попытке смягчить страдания изменника. Реутова взяли под стражу. Под пытками он во всём «признался», но до своей лютой казни не дожил: умер чуть раньше от чумы.

 

Стр. 78.

Известна история с прибиванием шапки к голове посла, не успевшего её снять. Известно своеобразное четвертование дьяка, принявшего взятку в виде жареного гуся, начиненного деньгами. Известны случаи казни способом зашивания приговорённого в медвежью шкуру и последующей травлей собаками. Бесспорно, не все подобные оперативно розыскные и судебно-дозновательные процедуры в последующей Истории Российского государства прижились. Тем не менее многие, заложенные в эпоху Ивана III- Василия III и Ивана Грозного средневековые принципы, легли в основу последующей правовой системы России и широко использовались…  (особенно в советский период эпохи Сталина-Вышинского-Ульриха-Ежова-Берии), и продолжают использоваться сейчас (в эпоху ...).

 

Впрочем, на таких же жестоких античеловеческих принципах существовало рабовладение у поляков, литвинов, ливонцев, англичан, немцев и чуть раньше у шведов.  Короче, все в своё время были хороши независимо от национальной принадлежности и вероисповедания. Все считали пленных и захваченных в полон людей военной добычей, товаром, вещью и, в конечном счёте, орудием рабского труда.

 

 (22.11.2015.   Продолжение следует.  С уважением, Александр Аланов).