Надежда Белякова

 

ВОР

 

 

 

Дождливой и ненастной ночью в дом одного учёного проник вор. Когда–то он решил, что нож и угроза - самый легкий путь к тому, в чем нуждается каждый; хлеб, деньги, ночлег, одежда. И с тех пор, став заложником ошибок своей бесшабашной молодости, он жил жизнью вора и бродяги. И оказалось , что жизнь эта столь же горестная, сколь и трудная.

Пришлось ему, как-то раз бежать из одного города, спасая свою жизнь от разгневанных его воровством горожан. Струи дождя хлестали его , как немилосердные плети . Но он всё бежал и бежал. Спотыкался, падал, поднимался и опять бежал , пока не увидел дом , стоящий на самой окраине города.

Это был дом уединенно живущего ученого. Вор заглянул в незапертую дверь и увидел, что, что хозяин дома стоит у окна и пристально всматривается вдаль. За его спиной на длинном дубовом столе, что-то кипело в тонких стеклянных сосудах, подогреваемых горелкой. Что-то плавилось, меняя цвет. Резкие запахи сменяли друг друга, как набегающие волны, выбрасываемые время от времени из раскаленных реторт. Небрежно разбросанные на столе несколько золотых монет, тот час же привлекли внимание вора. Одна из них, полурасплавленная, плавала в растворе, и шипела, как живая.

- Закройте, пожалуйста, дверь. Дует! – не поворачиваясь, произнес пожилой человек,. Но разбойник глаз не мог отвести от монет. Он сгребал монеты со стола, и хотел было бежать, но опять услышал голос хозяина дома:

- Господи! Да не уж- то Вы не чувствуете сквозняка?! Закройте дверь! Я не могу оторваться от работы! Наконец-то я нашел главную драгоценность своей жизни! И вдруг-сквозняк!! А он отвлекает меня от работы!!!-возмутился старый ученый, буквально прилипший к своему телескопу, направленному в ночное звездное небо.

-Драгоценность?!! – тотчас заинтересовался разбойник: «Где?! Где драгоценность?!! Я тоже хочу видеть Вашу драгоценность!!!»

- Вам действительно интересно? Как это трогательно, что и Вас это интересует. Пожалуйста, подойдите поближе и посмотрите сюда….– сказал добродушный ученый, умиленный горячей заинтересованностью незнакомца, неожиданно появившегося в его доме.

Оказалось, что в окно дома был вмонтирован самый настоящий телескоп. Разбойник едва взглянул в него и увидел звездное небо. Оно было прекрасно в сверкании звезд, в величественном и торжественном молчании о тайне смысла существования и влияния на жизни людей. И в первое мгновение душу его охватил давно забытый восторг детства. Но черные дни его жизни быстро вернули его на грешную землю, и он смог только вымолвить: Так где драгоценность?!!!

- Ах, драгоценность! Она там…Вот та звезда! Сначала я вычислил ее, а теперь нашел там, на небе. Какая удача, что я нашел ее. Шторм в море, землетрясения, засухи.... Теперь беды можно предсказывать. О, как обогатилось человечество. О! Как я счастлив! – прослезился от радости ученый, но вдруг спохватился и воскликнул:

-Но….разве Вы не чувствуете? Сквозняк! – растерянно напомнил ученый.

-Сквозняк?!– злобно прохрипел разбойник, и отвратительно корча рожи передразнил ученого:«Сквозняк он чувствует! А приближение свой смерти ты не чувствуешь, старый дуралей?» – вскричал озлобленный разбойник, взбешенный тем, что счел себя обманутым. Ведь он рассчитывал поживиться не только оставшимися на столе золотыми монетами, но и некой драгоценностью, о которой воскликнул ученый.

В это мгновение золотая монета, что плавилась в реторте, расплавилась окончательно. Увидев это, разбойник взвыл от досады. Он схватил реторту и, обжигая пальцы кислотой, швырнул ее об пол.

-О-О-О! – в отчаянии завопил ученый: Что Вы натворили? Это же снадобье!!! Бесценное лекарство. Это спасение людей. Сколько я работал над ним!

- Это золото! Глупец! – крикнул в ответ ему разбойник.

Ученый оглянулся. Окинув взглядом свое жилище-лабораторию, ужаснулся, видя, какое раззорение произвел тот. Ученый попытался помешать разбойнику- разбивать и громить лабораторию. Но вдруг,он схватился за сердце, застонал . И стал падать. Падать….Падать...

И уже через мгновение учёный упал замертво.

А разбойник, собирая со стола золото, даже не заметил этого. Слишком был занят поисками золота по всему дому учёного Так ему хотелось много, много золота! Еще золота! Как можно больше золота!

Вдруг дверь дома распахнулась, и в дом вошли люди. Изнуренные ; и болезнями , и долгой дорогой .

С головы до пят, как одним общим серым плащом, покрытые дорожной пылью. Они вошли и увидев, что ученый мертв, они буквально завыли от горя. Они схватили разбойника и требовали, чтобы он сказал им :«А не поведал ли перед смертью ученый о том, где-то лекарство, которое он должен был приготовить к их приходу ?»

Лекарство, составленное из редких драгоценных минералов и чистого золота в соединении с травяным настоем. Лекарство, которое чудодейственным становилось в тот момент, когда на небе восходят только одному этому ученому известные звезды, только в час ,ведомый одному ему .

Но , увидел бездыханного ученого, разбитые реторты, разбросанные по дому травы, инструменты ученого, все объяснили им лучше всяких слов.

И люди в отчаянии замолчали, преисполненные скорбью и печалью. Они горько оплакали ученого, прощаясь с ним навсегда. Люди сказали вору:

- Самое страшное наказание для тебя – это оставить тебе жизнь! Потому что ты заражен. Ты заразился, едва прикоснулся к монетам, оставленными нами же этому ученому. Это мы принесли их ему для составления снадобья! - сказал самый пожилой из путников и ,молча, заплакал. Другие объяснили вору:

- Люди, боясь заразиться, не берут от нас даже золото. А он не боялся. Лекарство, составленное им, было чудодейственно. Оно спасало. Поэтому он ничего не боялся. Теперь ты погибнешь вместе с нами в страшных мучениях!- сказали они.

И впервые вор понял, но, к сожалению, поздно, что всю свою воровскую жизнь он крал, а теперь окончательно украл у самого себя -свою собственную жизнь.

Как впрочем, и любой вор. Что не украдёт вор у другого, но у себя он краёт больше: свою жизнь и душу.

 

 

КРЫЛЬЯ

 

 

Жил на свете человек, добрый и веселый. Прогуливаясь, он вечно напевал песенки.

И с каждым встречным с удовольствием шутил. Так текли дни его бесшабашной молодости.

Однажды , увидев груду камней, лежащих около реки, он живо представил себе, какой прекрасный и величественный собор можно было бы построить из этих камней. Как любовались бы им люди, прогуливаясь здесь, вдоль реки. Приводили бы сюда детей. Весело играли бы с ними. Влюбленные пели бы песни ... И с этими приятными мыслями заснул на зеленом лугу у реки. Легко и сладко.

Проснулся он оттого, что щебетали птички. Наблюдая за их полетом, он размечтался о том, что было бы так чудесно придумать и сделать такие крылья, чтобы можно было летать на них, приветливо помахивая смешливым и румяным соседкам.

И уж было, придумал, как смастерить такие замечательные крылья, но отвлекся. Красивый полевой цветок, в предчувствии наступающей вечерней прохлады, складывал свои лепестки, защищая хрупкие тычинки.

И задумался он: как мудро устроен этот цветок и как хорошо было бы, чтобы и жилище человека стало таким как этот чудесный цветок, сохраняя тепло ушедшего дня в наступившей ночи. Стены жилиша, как лепестки цветка, расскрывались бы под теплыми солнечными лучами, и сами собой закрывались бы с наступлением сумерек и вечерней прохлады.

Проводя время в любовании цветком, он, впрочем, опять быстро на что-то отвлекся, наблюдая за повадками птиц и зверей. Движение туч и непрестанное течение рек - все восхищало его красотой заложенного в них смысла.

 

И поэтому, как Вы уже догадались, не нажил он ни богатств, ни крепкого добротного дома. Ни семьи. Ни детей. Так и пролетели годы, как счастливые деньки.

И, однажды, он подошёл к зеркалу. Внимательно рассматривая свое отражение, он увидел, что уж мало, что напоминало того добродушного румяного весельчака. Лицо его избороздили глубокие морщины. А седина опускалась до плеч. И он подумал: "Ах! Как славно было бы изобрести эликсир молодости. Чтобы люди жили вечно!". И почти было, улетел высоко в своих мечтах, но вдруг увидел в отражении потускневшего зеркала, что не один отражается он в нем. Что за его спиной стоит светлокрылый ангел. Улыбка на его лице ,печальная и светлая, была так похожа на улыбку покойной его матушки. И глаза такие же нежные, голубые. Они встретились глазами. Ангел опустил их и покачал головой так, что горечь и отчаяние охватили душу старика. Он понял, что хотел сказать ангел: "Пора!".

Горечь раскаяния захлестнула его за бесплодно прожитые дни. Что уж теперь точно ничто не создаст он в благодарность за счастье рождения и ничем не осчастливит людей.

 

- Не горюй! - прошептал ангел. Создатель ждет тебя. Он печалился в сердце своем оттого, что люди, занятые приумножением своих богатств, славы, в жалкой попытке запастись счастьем на всю жизнь, которую они частенько путают с вечностью, люди не находят время заметить его старания, Божественную заботу о них. Им все кажется, что они все создают сами. И только сами. Сами. Они не замечают той красоты, которую он создал и окружил их.

Только в твоей душе находил он живой отклик, восторг и благодарность.

- Но я мог бы столько создать в этом прекрасном и божьем мире. Я хотел бы помочь людям увидеть красоту вечного праздника Божьей Благодати! Восхищения перед творением и милостью Создателя! - рыдал человек, сожалея о протраченных годах жизни.

- Ах, это! - рассмеялся ангел, всплеснув крыльями. Об этом вовсе не печалься. Ведь только Создатель решает, быть ли камням собором или оставаться грудой камней до поры до времени. Помнишь? Ты хотел быть крылатым и летать?

-Да!!!- ответил он ангелу .И он тотчас почувствовал, что за его спиной выросли крылья. Он посмотрел в зеркало и увидел, что действительно - это прекрасные крылья. Такие же, как у ангела. И он взглянул с нежностью и печалью на лежащего на полу старика, которым он только что был. И две неярко светящиеся точки, одна впереди, другая чуть позади, летели, теряясь среди звезд. Они летели туда, где высится беспредельный собор, сложенный из множества прожитых жизней. Сложенный почти также, как здесь на Земле ,его сложили бы из камней.

Там цветут неувядающие цветы, лепестками своими хранящие тех, кому при жизни была дорога красота цветов на Земле. И нектар этих цветов, был желанным эликсиром вечной молодости.

Но, впрочем, может быть это только сон одинокого старика в рождественскую ночь.

 

 

ВОЛЫНКА

 

Странствующий по свету волынщик слыл отчаянным смельчаком! А играл он на своей волынке так хорошо, что его верная спутница и кормилица-волынка, никого не оставляла равнодушным! Его волынка, послушная его мастерству, всегда чудесно звучала. За его прекрасную музыку и мастерство – ему платили. Тем он и жил.

Ночь не раз заставала его в пути, идущим играть, на чьём-нибудь празднике. И в тот день волынщик спешил в соседний город , где в соседнем городе у самого бургомистра затевалось большое торжество. Вознаграждение было ему обещано щедрое. Но ночь выдалась ненастная, грозовая. И, несмотря на то, что, казалось бы: в каких только передрягах он не побывал, но этой ночью становилось страшновато и ему. Он даже начал сожалеть о том, что отказался от предложения остаться и переждать ненастье , о чем его уговаривали радушные хозяевадома, где он три дня подряд играл на веселой свадьбе.

Ненастье бушевало, дороги размыло дождем. Но данное еще месяц тому назад обещание; играть в особняке бургомистра, гнало его в путь. Он спешил, а в голове его крутилась еще неясная ему самому мелодия. Она все отчетливее звучала в его воображении. Частенько, когда ему предстояло идти играть на празднике, по дороге, музыка, соответствующая предстоящему торжеству сама собой складывалась в его душе. Но эту музыку время от времени прерывали раскаты грома. Его пугали и отвлекали от сочинения ослепительные вспышки молний. Исхлестанный немилосердными струями холодного дождя, он промок до нитки. А шквалы и сильные порывы ветра, сбивали этого одинокого путника с ног.

Но он упорно шел вперед и, полуоглохший от ударов грома, подбадривал сам себя: «Уговор – дороже денег!» Согревали его и рассуждения о том , что за музыку, сочиненную специально в честь торжеств , на которые его пригласили играть ,то есть -за исполняемую впервые , а значит и никогда ранее никем не услышанную ,за такую музыку всегда платили гораздо дороже , чем за исполнение уже известных мелодий. Эти размышления всегда придавали ему в пути смелости и сил , и даже вдохновения. И это доставляло ему особенную радость, ни с чем в мире несравнимую.

И , как ни отвлекали его от сочинения музыки , лютующие гром и молния, но он только прятал от дождя поглубже под плащ волынку. И с еще большим усилием , приплясывая под рождаемую в его воображении музыку, выдергивал ноги из топкой густой глины размытого дождем бездорожья. И продолжал мычать себе под нос обрывки новых мелодий.

Несколько раз он все же падал под натиском ветра. Но вставал, и вновь упрямо продолжал свой путь. Чутко вслушиваясь в происходящее, чтобы услышать сокровенное звучание музыки этой ночи; в раскатах грома . В хлюпаньи глины в лужах под его ногами. В звуках хлещущего дождя, в криках ночных птиц или хрусте ветвей деревьев. Всё это так отвлекало его, что он забывал об усталости, холоде, ночных страхах. И это был уж более не согбенный изнуренный путник, вымокший до нитки, неприкаянный странник. Он весь выпрямился. Глаза его наполнились светом только ему ведомого счастья. Это был восторг слушателя, удостоенного чести слышать величественный оркестр грозовых небес.

Все звуки этой ночи слились и переплелись в единое звучащее русло, пронизанное и направляемое каким-то высоким смыслом.

И зыбкая грань между тем, что он придумывал, и что слышал вокруг себя- точно растаяла. И становилось все равно; его ли воображение и талант музыканта связало меж собою все звуки этой ночи в его воображении, или эта дивная и величественная музыка действительно звучала над этими освещаемыми вспышками молний лесами и полями. Это ему было все равно! Единственным желанием волынщика было запомнить, не дать ускользнуть из его памяти навсегда этой прекрасной музыке.

А лучший способ запомнить ее, это скорее сыграть на своей волынке мотивы этой ночи .

Смахивая с щек слезы восторга, смешнные со струями дождя, волынщик приготовился к игре на волынке. Он расправил плечи и, закрыв глаза ,поднял лицо к небу. Он приготовился и вдохнул полной грудью холодный и влажный ночной воздух, напоённый той чарующей музыкой, чтобы выдохнуть вместе с восторгом музыканта.Он поднес к губам волынку и…

Но… именно в этот момент раздался такой удар грома, что казалось, все вокруг содрогнулось. А ослепительная вспышка молнии слилась с черным столбом ,налетевшего смерча.

Этот пылающий и сверкающий столб, с невероятной скоростью подхватил и закружил, волынщика и его волынку . Мощным вихрем подбросил их в воздух. Оцепеневший от ужаса волынщик ,думал только о том, чтобы не потерять любимую волынку. Он крепко держался за нее.

Но, обычно послушную его дыханию и мастерству, волынку было не узнать.

Оказалось, что и молния и смерч одновременно по какой-то неведомой прихоти влетели в нее, точно в западню. Невероятно! Но это так! И попавшие в нее молния и смерч, точно обезумевшие гуляки метались внутри ее, отчего она увеличивалась. Росла на глазах, постоянно меняя очертания.

Вскоре она стала похожа на огромное парящее облако, выделывающее немыслимые выкрутасы в воздухе. Порыв ветра поднял волынку высоко и стремительно понес ее куда-то вдаль.

Крепко уцепившийся за нее волынщик боялся, как бы не лопнула его волынка. Потому что уж очень высоко летели они с волынкой над землей.

-Не дай бог упасть с такой высоты! Можно на смерть разбиться!- мелькнуло в его голове. И ещё он успел с горечью посетовать на то, что подведет бургомистра:

– Эх !Не играть мне нынче на его торжестве в городе!

Куда летела волынка, а вместе с нею и волынщик, трудно было понять. И, покорный воле Судьбы, он летел, стараясь удержаться за обезумевшую волынку, которая к тому же гремела, завывала, булькала как гигантский котел. Визжала время от времени, точно неведомое чудище.

Волынщик и представить себе не мог, что его любимая волынка способна издавать столь диковинные и оглушительные звуки.

А волынка, неумолимо ускоряя свой полет, гремела и звучала все громче.

Крепко вцепившийся в нее волынщик с изумлением для себя отметил, что они с волынкой стремительно пролетели одно знакомое королевство за другим. И теперь они летели над незнакомыми ему землями.

Он так засмотрелся, глядя вниз, пытаясь понять, куда их занесло, что и не заметил впереди огромную гору.

Волынка врезалась в остроконечную горную вершину. Да с таким треском и грохотом, что гора содрогнулась! Вершина ее обрушилась и, увлекая за собой целый поток яростного камнепада, покатилась вниз.

Волынщик от этого удара подбросило высоко вверх.

И оттуда с высоты ему было видно, как из волынки вырвались, точно из западни, сверкающие молнии. Они сплетаясь с вылетевшим вместе с ним горным вихрем урагана и устремились в глубокую воронку, оставшуюся на том месте, где до того гордо высилась вершина горы. Его волынка летела за ними следом. Да и он сам понял, что летит туда же: вглубь. С высоты- прямо в глубь, но не горы, как ему показалось вначале, а в зияющий широченный пролом огромной кровли какого-то великанского дворца.

А то, что он принял за остроконечные вершины горных скал, оказались не что иное, как затейливые башенки, украшавшие этот поразительный дворец и его причудливо отделанные дымоходы.

И все это поросло буйно растущим непроходимым кустарником и старыми высокими раскидистыми деревьями, помешавшими сразу рассмотреть дворец. Поэтому немудрено было все это великолепие принять за гору. Но, что еще удивительнее оказалось то, что как только волынщик оказался внутри этого дворца и мысленно уж приготовился встретить свою погибель, думая, что вот-вот разобьется, упав на дворцовый пол… Но,-падая вниз, он увидел, что там внутри дворца-горы -стоят другие дворцы, словно вставленные друг в друга. Тоже чудесно украшенные!

-И по чьей это прихоти их возвели один внутри других? - успел удивиться волынщик.

Получалось, что первый дворец – служил некоей общей кровлей другим дворцам поменьше, скрывая их от неба.

Едва он успел подивиться этой гигантской причуде, как летящие быстрее него и молнии и вихревые порывы с чудовищной силой обрушились на крыши стоящих внизу дворцов, разметав и сами крыши и башенки и дымоходы. Не щадя всей этой красоты, эта неведомая сила крушила все на своем пути, оставляя за собой чернеющие проломы в крышах этих дворцов.

Так что волынщик не разбился и на этот раз, а летел следом за разрушителями – громом и молниями в эти же проломы.

Поразительно! Но, таким образом, он пролетел еще около десятка крыш разных дворцов, один древнее другого, начиная привыкать к грому и молниям.

-Сколько же мне еще лететь? - задумался он, поискав глазами волынку. Оказалось, что она летела совсем недалеко от него. То, что он увидел, огорчило его до слез. Волынка летела следом за ним, пронзенная несколькими стрелами.

-Бедная моя волынка, как же мне теперь играть? - подумал он, как вдруг неожиданноон оказался с головой под водой. Барахтаясь, он чуть не захлебнулся. Но вынырнул. Оказалось, что с этакой высоты он упал в какое-то озеро.

Тут прямо на голову ему упала и израненная волынка. Схватив ее левой рукой, он поплыл к берегу, увидев издалека стоящих на берегу людей.

-Наконец-то что-то человеческое. Доплыву до людей и расспрошу: куда это я попал? - думал волынщик, выплывая к берегу. Видя стоящие выше облаков, дворцы, подумал было: «Уж, не к великанам ли я залетел?» Доплыв до берега, он удивился тому, что это озеро оказалось вовсе не озеро. Это был огромный и очень красивый фонтан, дно которого было выложено прекрасной мозаикой, изображавшей фантастические цветы и птиц, и рыб, причудливых раковин.

Мало этого:– это озеро-фонтан покоилось не среди обычных берегов. Берега эти были обложены дорогим мрамором, украшены колоннами. Но не пришлось волынщику рассмотреть эту красоту, потому что те люди, что поджидали его на берегу, встретили его весьма недружелюбно.

Как только он вышел из воды на берег, люди в латах с готовыми к стрельбе луками схватили его и грубо поволокли куда-то по мраморному полу. Сначала к чугунным витым воротам, охраняемым другими стражниками, за которыми находились другие залы и другие ворота. Волынщик сбился со счета, через сколько дворцовых зал проволокли его хмурые и молчаливые стражники.

Но, наконец, они остановились. Волынщик, измождённый и покорный, лежал, стараясь отдышаться на роскошном мозаичном полу в одном, как ему показалось, из самых торжественных и больших залов.

Вдруг он услышал он голос, раздавшийся откуда-то сверху:

-Встань! Когда с тобой говорит сам король!

Подняв голову и потирая ушибленные колени, волынщик посмотрел туда , откуда раздался этот властный мужской голос.

И, ослепленный сверканием, исходившем оттуда –тотчас зажмурился. А король продолжал:

- Это твоя волынка выпустила губительную молнию, проломившая насквозь одним разом двадцать крыш наших дворцов? Повредила общий купол?

- Сожалею! Моя! - ответил волынщик, щурясь и по-тихоньку привыкая к этому ослепительному сиянию, и начиная различать очертания трона, а вскоре и сидящего на нем короля.

-Сам не знаю, что за силы небесные вселились в мою самую обычную волынку! Но посмотрите, что с нею стало после того, как пронзили ее стрелы ваших лучников. Посмотрите, уж теперь она не только не причинит вам вреда, на ней теперь даже простую мелодию не сыграть! - заплетающимся от страха языком, лепетал волынщик, с изумлением рассматривая, как богато был украшен сверкающими камнями трон, на котором сидел здешний король, разгневанный совершенными его волынкой разорением и разрушением.

- Значит, ты играешь, то есть играл на этой волынке? - уточнил король.

-Да. Я. - чуя сердцем беду, едва вымолвил волынщик.

-Ты колдун? - спросил король.

-О! Нет! Нет! Нет! Клянусь, сам в толк не возьму, что с ней такое сталось. - чуть не плакал в ответ волынщик, опускаясь на расшибленные колени.

-Но ты сам смастерил эту волынку?

-Это правда! - окончательно разрыдавшись, сквозь слезы, выговорил измученный волынщик.

-Я вижу, ты устал! Отведите его в свободную опочивальню. Накормить, напоить. Пусть отдыхает. Отдохнет, побеседуем. А ко мне прислать казначея и строителя. Будем решать, как крышу латать - произнес король задумчиво, глубокомысленно рассматривая упавшие с неба на его протянутую ладонь несколько капель дождя.

Едва живой от пережитых ужасов и невероятных событий, волынщик был рад, что после всего этого оказался, к счастью, не в тюрьме, не в каземате каком-нибудь, а в чистой и уютной комнате. Прилег на мягкую, застеленную свежим бельем, кровать. И, не раздеваясь, тотчас же заснул. Он спал долго, вскрикивая, ворочаясь, скрепя зубами – всякий раз, когда снилось ему что-нибудь из увиденного и пережитого накануне.

Начавшийся к вечеру дождь, накрапывал редкими каплями, падая на дворцовые полы. То здесь, то там слышалось чихание придворных. А вскоре, откровенно хлещущий дождь не щадил старинных паркетов, шпалер и висящих повсюду картин.

Чихание участилось во всех сторонах необъятного дворца. А грохот кашля вперемешку с ворчанием недовольных придворных вполне заменяло звуки грома. Тяжелая кровля дворца, разрушенная молнией, которую волынщик принял сначала за вершину горы, падая вниз, разрушила следующую под нею. А та с удвоенной силой разрушила следующую, и так дальше, дальше. Как карточный домик рушились кровли этих невероятных замков, объединенных в один горообразный дворец. Так что выдалась ужасная ночь в этом огромнейшем дворце. Мыши бежали из своих нор. Отчего- то тут, то там раздавалось повизгивание придворных дам. Один мышонок, потерявшийся метался в поднятой суматохе. И, увидев перед самым своим носом, ноги тамошнего короля в поношенных, но расшитых золотом и жемчугом тапочках, стал убегать, куда глазенки глядели, от этих зловещих, поочередно надвигающихся на него кораблей. Он убегал в поисках укромного спасительного убежища. И вдруг ему стало так хорошо. Тепло, сухо и спокойно, что он растянулся с таким наслаждением, как бывало только, когда он засыпал, укутавшись в теплое, пушистое брюшко своей ласковой матушки, согреваемый свернувшимися рядом в клубок родными его братьями и сестрами. Здесь было и темно и тепло.

В тепле он быстро заснул, и ему снилось, что все так и есть: рядом спят братья и сестры, убаюкивающий теплый запах матушкиного молока. А главное, что было особенно отрадно в этом безмятежном сне, так это голос его мамочки, поющей и ему и братьям, и сестрам его их любимую колыбельную. И он, такой счастливый и довольный, тоже запел во сне эту колыбельную. Он пропищал ее, вернее пропищал от души и заснул еще крепче с улыбкой, но капля ударила его прямо по носу. И он тотчас же проснулся, подумав, что это дождь роняет повсюду свои безжалостные капли.

С этими мыслями он потирал лапками мутные спросонок глазенки. А, когда протер, замер от ужаса на месте.

Король, Его лицо нависало над ним совсем близко, огромные глаза его, пристально смотрящие на мышонка, почему-то были полны слез, одна из уроненных им слезинок и разбудила поющего во сне мышонка.

Это были слезы умиления. Ведь он услышал очень знакомую колыбельную. Ту самую, что пела и ему его матушка. Ту, что и он пел своим детям. В его замке, многие родители пели эту колыбельную своим детям. А в эту ненастную ночь, когда один за другим дворцы лишились кровли и драгоценные тончайшие работы из разноцветных каменьев полы, сплошь и рядом были залиты лужами, как простая деревенская улочка.

Королю не спалось. Печальные мысли об одиночестве, о том, как трудно будет починить и привести в порядок этот странный дворец, ведь средств в его королевстве осталось только на поддержание очень скудного существования. И вот среди этих невеселых чувств и мыслей он услышал у себя под подушкой нежное попискивание, которое складывалось в мелодию, знакомой с детства колыбельной. Это так умилило и расстроило его, что одна за другой слезы растроганности скатывались по его морщинистым щекам. Одна из таких слезинок и разбудила мышонка. В тот момент, когда король приподнял одну из своих подушек в изголовье королевской кровати и увидел безмятежно спящего и поющего во сне мышонка.

Разбуженный мышонок, увидев короля, очень испугался. Он решил, что король разгневался, увидев, что он, мышонок, посмел залезть между его теплых подушек и живо представил себе, как прихлопнет его, оцепеневшего от ужаса, своей туфлей или запустит в него тяжелой книгой. Неизбежность гибели казалась ему столь неизбежной, что мышонку пришла в голову отчаянная мысль о том, что раз уж выпало ему вот сейчас погибнуть, нужно успеть сделать что-нибудь приятное для себя. А он очень любил кувыркаться, ходить вверх тормашками, дурачиться, весело отплясывая, потешая этим и матушку и братцев с сестрами. Где они теперь? Вот поэтому он стал отплясывать, кувыркаться, высоко подпрыгивая в воздухе. Это было так смешно. Так здорово! И это так развеселило короля, что он стал крошить, оказавшийся у него бутерброд. Ведь он любил выпить чашечку чая с бутербродом на ночь, поэтому и в этот вечер тарелка с бутербродами и чашка чая стояли не тумбочке, как нельзя кстати.

Мышонок, пораженный королевской щедростью, сначала осторожно, а потом смелее понюхал крошки. Пахли они чудесно! Да и голоден мышонок был в ту ночь, как никогда.

Поел он с удовольствием и, почтительно раскланиваясь, поблагодарил короля низкими преуморительными реверансами.

-Пожалуйста, не убегай! Мне так одиноко! – прошептал король, надеясь быть понятым мышонком, видя, что тот пытается улизнуть.

-Ты0 король, живущий в самом огромном в мире дворце, среди мрамора и драгоценных камней, и тебе одиноко?

- Мне чудовищно одиноко. Потому что дочери мои, едва выросли, разбежались по разным захолустным королевствам, с радостью приняв первые поступившие брачные предложения. Вот так - осточертел им этот некогда великий дворец! Да и, как не осточертеть! Мое королевство так разрослось со времени правления моих предков, что стены моего дворца совпадают с границами моего государства. Жить без солнца, без света… я понимаю моих дочерей. Так же как и всю молодежь моего государства. Ты, наверное, заметил мышонок, что нигде не слышны голоса детей. Одно стариковское ворчание слышится вокруг».

-А где же они, молодые? Где вся молодежь этого дворца? – пискнул мышонок.

-А разбежались. Кто куда, по соседним королевствам. – вздыхая, ответил король.

– Потому что королевство наше все разрасталось, поглощая дворцовыми залами все наши земли. А началось все с глупости, как начинается многое в этом мире. Когда-то давным-давно, посватался к дочери короля – моего пра-пра-пра-пра-пра- и еще пять раз прадедушке его кузен. Был он, конечно, значительно моложе короля. И слыл вертопрахом ужасным, пожалуй, единственным его достоинством была – постоянная веселость. Шутник, неугомонный выдумщик, то и дело устраивавший всякие розыгрыши. Такого легкомысленного мужа своей дочери никто не пожелал бы. И король, мой предок, решительно отказал этому «горе жениху».

-Он огорчился, наверное? - пропищал мышонок.

-Уж не знаю, насколько он огорчился, но то, что и это событие в своей жизни он счел славным поводом для розыгрыша – вот это точно. Он построил дом рядом. Напротив королевского дворца, совсем близко. Как- никак, он ведь тоже был королевской крови и многое он мог позволить себе такого, чего не могли позволить себе прочие жители этого королевства. И построил его один к одному как дворец, повторив каждую деталь, точь-в-точь. И устроил в этом дворце-близнеце самый дешевый трактир в городе, и самый безобразный. Вот так он высмеял высокомерие короля, которое он считал подлинной причиной отказа.

-Король, наверное, был очень недоволен? – спросил мышонок.

-Недоволен? Ха-ха! – рассмеялся король. – Он был разъярен этой оскорбительной выходкой – продолжал король. И поскольку, он был одним из богатейших и могущественных королей своего времени, то он построил невероятной красоты общий над этими двумя дворцами купол. Так что появился новый дворец, в два раза больше тех обоих. Трактир, конечно, король превратил в залы для обедов придворной прислуги и прочее. А шутника он в наказание выслал из страны. Так что королевский двор стал еще величественнее, чем прежде.

Шли годы, а на престоле наследники сменяли дряхлеющих королей и королев. Но однажды, один из младших среди сыновей, одного из внезапно умерших королей, остался недоволен тем, как было разделено меж братьями-принцами наследство отца. И, вспомнив ту историю, заставившую увеличивать дворец вдвое, будучи одним из наследных принцев, решил отомстить старшему брату точно так, как тот отвергнутый некогда жених. И он построил прямо через дорогу дворец, а в нем городскую свалку. Обида старшего брата не знала границ. Такое оскорбление – городская свалка, точь-в-точь повторяющая как две капли воды королевский дворец! Так что его легко было перепутать со свалкой. Тем более, что вновь отстроенное здание городской свалки, было свежеоштукатурено. Стены украшала яркая краска, лепнина была свежей, четкой. Новая медная крыша приветливо сверкала на солнце, конечно из двух зданий, городская свалка выглядела куда привлекательнее. Гнев недавно вступившего на престол короля, невозможно описать. Сколько не сгущай, а мрачнее обиды короля на своего младшего брата не вообразить, сколько не пытайся. Что же ему оставалось делать? Только следовать традициям семьи.

-И он тоже построил еще один общий для этих двух дворцов следующий дворец? – догадался мышонок.

-Молодец! А ты смышленый, мышонок! Именно так он и поступил. И с тех пор, словно рок преследовал весь наш королевский род. Как только кто на кого обидится, тотчас обиженный начинал строить рядом такой же точно, как королевский, дворец, с оскорбительным для правящего в тот момент короля смыслом. Так и вырастали из века в век напротив королевских дворцов; то бани, то балаганы, прачечные, общественные уборные. Словом, шутников в нашем роду хватало. А дворец все рос и рос. Вот так и вырос выше облаков. Эти бесконечные строительства совершенно разорили наше королевство. Расстраивая дворцы - застроили пашни, пастбища, леса. Теперь на их месте залы заседаний, приемов, танцевальные залы. Негде в нашем королевстве сеять хлеб, пасти коров. Озера и реки превращены фонтаны. Берега их обложены дорогим мрамором, украшены скульпторами лучших мастеров… Рыбы, правда, не стало.

-Впрочем, раз уж ты родился в моем королевстве, ты мышонок все это отлично знаешь. Поразительно, как быстро стало беднеть наше королевство. Чтобы хоть как-то поправить все ухудшающее положение, мои венценосные предки пытались завоевывать земли соседских королевств. Было немало побед, но и поражений достаточно. И те земли, что были когда-то завоеваны, вновь отвоевывали обратно.

- Почему? – удивился мышонок.

- Да потому, малыш, что жизнь внутри этого огромного, размером в целое королевство дворце невозможна! Здесь нет солнца! Без пьянящего аромата весны, без прекрасной печали осени – всего того, что не могут заменить все оранжереи нашего королевства. А без всего этого так уныла жизнь, даже и во дворце! За всем этим следовало ехать за границу, в земли других королевств. Вот и стала молодежь нашего королевства, все реже и реже возвращаться с прогулок за границу. А вскоре и совсем покинула дворец молодежь. Стихли веселые озорные песни, шутки, а вслед за этим смолкли и детские голоса. Остались одни ворчуны, бездельники, старые интриганы. Так от избытка роскоши и гордыни королей наше сильное в прошлом королевство ослабло… и обеднело» – закончил король.

- Скудность жизни вашего королевства пришлось ощутить даже нам, мышам Вашего Величества. Все реже удается найти сухую корочку на королевской кухне. Печальная история! – горестно вздохнул мышонок.

- Да! Очень печальная история… – неожиданно услышали и король, и мышонок незнакомый голос.

Это воскликнул волынщик, стоящий в дверях Тронного зала, где и была обустроена опочивальня короля.

-Извините, что получилось, что я подслушал Ваш рассказ. Это, конечно, нехорошо! Но то, что, Ваше величество, Вы рассказали поразительно. И этот внимательно слушающий Вас мышонок, и говорящий к тому же – все это так поразило меня, что я стоял как завороженный и слушал. – извинялся волынщик, прижимая к груди свою волынку, продолжая свой разговор:

-Я не понял только одного; чем же жило Ваше королевство, не имея ни плодородных земель, ни пастбищ, ни рыбы в реках и озерах, то есть в фонтанах?

И король ответил ему:

-Мы уже давно живем продажей, вернее обменом драгоценностей, дорогой золотой утвари на еду, на самое необходимое – ответил ему король и, подумав, продолжил, - вот посмотри, видишь?

И король показал, что на троне, украшенном, сверкающими драгоценными камнями, был узор, который был сложен из них, но кое-где был нарушен. Камней не хватало. И было заметно, что они выковыривались когда-то очень грубо.

-Вот так, наковыряешь алмазов, рубинов или изумрудов, и посылаешь на базар соседнего королевства повара и казначея, купить еды, мыло и прочее. На время хватало. Вот только это берегу в целости и полной сохранности. – и с этими словами он с гордостью поправил сверкающую прекрасную корону и достал из широкого и глубокого кармана потертого халата скипетр, на секунду осветивший своим сверканием и трон и короля.

-Да! Я обратил внимание, что все-то у вас во дворце роскошно, но… как-то потерто. – поделился своими впечатлениями волынщик.

-то верно – потерто! - рассмеялся король и спросил – «А, кстати, тебе удалось выспаться и отдохнуть? Починил ли ты свою волынку?

-Выспаться, признаться, не удалось. Все время меня будил скрип колес, который раздавался то с одной, то с другой стороны. Просыпаясь, мне казалось, что весь этот бесконечный дворец наполнен был этим скрипом. Но постепенно этот скрип стих. - сказал волынщик.

-Это был скрип колес. Мои придворные разъезжаются, видя, сколь сильное разрушение дворца произвела твоя волынка. Они понимают, что восстановить, нет средств, и поэтому они разъезжаются, стараясь успеть уехать ночью. Не прощаясь. А я вот тут сижу с мышонком. Сижу, не выхожу, чтобы им не мешать. Пусть ищут, где им будет лучше. Думаю, что к утру во всем дворце останутся только трое: мы с вами и мышонок.

-А как волынка твоя? – вспомнил король.

- Я починил ее. Она теперь не та безумная, все разрушающая на своем пути, а просто прежняя, моя добрая и надежная спутница и кормилица волынка. Она звучит как прежде. Замечательно. Хотите послушать? - спросил волынщик.

- Я рад, что твоя волынка утратила свои разрушительные способности. Очень рад. Потому что, когда я отправил тебя отоспаться после всего, что произошло, и повелел поскорее восстановить волынку, у меня в голове была только одна грешная мысль; вооружившись ее разрушительной силой, отправиться с нею войной на соседние королевства. Отвоевывать их плодородные земли. Обогатиться грабежом, как это делали мои предки в случае безденежья и недостаточности средств на дальнейшее строительство этого бесконечного, как головоломка дворца. Словом, я собирался, как говорится, пойти по стопам своих предков. И стало мне вдруг так скучно от этих зряшных мыслей. И к тому же, я поймал себя на мысли, что я рад тому, что этот дождь, льющий сквозь кровлю, своими струями разогнавший прочь из дворца жалких и трусливых, годных лишь на интриги, придворных. А теперь смотрите: после ночного дождя в проломе дворцовых сводов появилось солнце. И я вижу, как оно прекрасно – это великолепное зрелище восхода. Недоступное в прежних стенах дворца! Я почувствую себя счастливым и… свободным. Впервые в жизни! В жизни, в которой я был постоянно должен, должен. Вечно должен блюсти, охранять, соблюдать, пресекать. Король такого дворца – становится, в конце концов, рабом, самым несвободным человеком в этом дворце…

Когда дворец стал рушиться, я думал, что это величайшее горе для меня. А теперь, любуясь забавными выкрутасами этого мышонка, я впервые за многие годы счастлив, потому что я давно так не смеялся.

Посмотри, волынщик, как уморительно он танцует! - от души веселился король, сняв с головы корону и, постукивая по ней в такт танца мышонка, массивным золотым, щедро украшенным драгоценными камнями скипетром.

-О! Отлично! - изумился волынщик и тоже заиграл веселую песенку, под которую и сам не заметишь, как запляшешь.

И в этом пустевшем дворце, освещаемом яркими лучами солнца, проникающими сквозь кровлю, стало весело. Весело и хорошо! Волынщик играл с удовольствием, радуясь, что удалось восстановить свою любимицу – волынку. И к тому же был приятно удивлен тому, как славно, точно в бубен бил король. Как заправский музыкант! А мышонок, да он просто создан для выступлений; и увеселения на праздниках.

И, конечно, то, что король весел и доброжелателен. И доволен тем, что его дворец разрушен, а значит, волынщик избежал наказания за пусть невольное, но произошедшее разрушение дворца, нарушившее ход жизни целого королевства. Он так боялся быть казненным, закованным в кандалы, словом он был готов ко всему худшему. И обрадованный и счастливый оттого, что надвигавшаяся было опасность, улетучилась, растаяла как страшный сон, волынщик, осмелев, сказал королю:

- Король! Если тебя так радует солнце и дождь, и ты совсем, похоже, не дорожишь своей королевской властью, да и сам дворец – не более, чем обуза для тебя, могу предложить тебе бродить вместе со мной. Играть на свадьбах, крестинах, всевозможных праздниках, конечно, захватив вместе с собою мышонка. Вот уж настоящий плясун – весельчак. Мы славно зарабатывали бы, веселились бы и всюду были бы желанными гостями! Да и одет ты как раз для праздника, а горностаевая мантия, золотые цепи, сверкающие перстни, а сама королевская корона вместо бубна! Да мы будем сказочно богаты!» - восторженно мечтал вслух волынщик.

Король глубоко задумался. И вдруг резко поднялся со своего сверкающего трона. Он обошел его и остановился позади трона.

-Эй! Волынщик! - сказал ему король – В левом подлокотнике трона, изображающем сидящего и рычащего льва, нужно нажать на его нос, сделанной в виде большой черной жемчужины.

Волынщик нажал. Что-то заскрипело, зажужжало, но…все осталось на своих местах.

«Ничего! Попробуем еще раз! Я вспомнил, что в правом подлокотнике в виде грифона, нужно нажать еще и на красный рубин в левом глазу грифона, но одновременно следует, как в прошлый раз, нажать на черный нос льва в левом подлокотнике! - выкрикнул сидящий и пытающийся что-то сделать за троном, король. Во всяком случае, чем-то он там гремел и скрипел.

Волынщик сделал все, как сказал король. И действительно, что-то заскрипело еще сильнее и громче. Но… все осталось на своих местах.

-А чего, собственно, мы добиваемся? - спросил волынщик – Решили идти, так в путь скорее!

-Здесь, внутри трона вмонтировано устройство. Его создал мой дед. Он тоже был король, но умелец – самоучка в то же время замечательный. Эта штуковина, даже не знаю, как ее назвать, знаешь, она такая красивая, крылатая и отлично летала. Тогда в детстве, а это было очень давно, он сажал меня вместе с собой, и мы летали над залами дворца. Это было несколько раз, когда он ссорился с королевой, моей бабушкой, и хотел улететь , куда подальше из королевства – дворца.

Но, конечно, собранные королевой бабушкой врачи и придворные, запретили ему покидать трон. И он запер это на долгие годы. А за это время механизм видимо проржавел, так что в путь мы отправимся…пешком!» - нисколько не огорченный король сказал, запахивал мантию.

-Впрочем! – вспомнил он – Пожалуй, стоит запастись в дорогу кое-чем! Тем более, что я, честно говоря, давненько далеко пешком никуда не ходил. - и с этими словами, он стал проворно отковыривать изумруды, гранаты и другие волшебные камни, которые украшали прекрасный королевский трон. Выковыривая центральный, самый крупный сапфир, король все же задел что-то в таинственном механизме трона. Раздался оглушительныйтреск и громкий хлопок. Короля отбросило назад. Волынщика тоже подкосило и он упал рядом на мраморный пол, украшенный сложным многоцветным узорчатым сплетением цветов и трав.

Хорошо, что мышонок к этому моменту был надежно защищен – он сидел в котомке волынщика, готовый к путешествиям и впечатлениям. Все трое в ужасе замерли на месте. И только приподнимали голову, любопытствуя в недоумении, что же произошло.

А происходило нечто немыслимое. Королевский трон, стал прыгать на месте, издавая страшный скрип и треск. Целый сноп искр вспыхивал и вырывался: то из сиденья, то из точеных фигурных подлокотников.

Потом повалили сначала гарь, потом дым с едким запахом. Этот дым пренеприятно разъедал глаза, так, что смотреть на этот ополоумевший трон стало совершенно невозможно.

Но вдруг все стихло. Только такой тихий шелестящий звук, напоминающий шелест веера, исходи оттуда, где стоял, обитый пурпурным бархатом трон.

Все трое открыли глаза и,…о! Какое чудо они увидели!

Прямо на глазах из подлокотников трона вырастали и расправлялись большие крылья. Похожие на крылья бабочки. Они были сделаны из шелка, кружев, и переливающихся тканей. Вместо узоров – королевские вензеля были старательно расшиты на этих рукодельных крыльях. Их легкая, подвластная каждому движению сквознячка конструкция была явно рассчитана на то, чтобы в нее продевали руки, что давало бы возможность взмахивать ими как крыльями.

Пока они любовались этими крыльями, подобными крыльям бабочки сбоку, спереди и сзади сиденья выросли также сделанные крылья, наподобие стрекозиных. А сам трон покоился теперь не только на гнутых золоченых, в виде львиных лап, а и на колесах. А из двух задних лап, то есть ножек трона, медленно вырастал потрясающий павлиний хвост.

Все трое замерли, рассматривая эту причуду дедушки – короля.

«Ну вот! Дедушка нас не подвел!» - как-то задорно по-мальчишески, несмотря на седые усы и волосы, выкрикнул король.

«Волынщик! Мышонок! Приглашаю в полет!» Они забрались на трон. Поскольку, вдвоем на троне волынщику и королю, было тесновато, видимо и на этот случай кое-что в устройстве трона было предусмотрено. Высокая резная торжественная спинка, украшена многими драгоценными камнями, правда до того, как нынешний король не выломал их «на дорожку». Так вот, эта великолепная спинка резко отпала назад, так что теперь им было совсем не тесно. Король продел руки в крылья бабочки, словно это были огромные причудливые перчатки – крылья. А волынщик просунул ноги, таким образом, что ему оказалось очень удобно ими управлять широким павлиньим хвостом. Мышонку, правда, работы не нашлось.

«Приготовились!» - приказал король.

«Мы готовы!» - одновременно волынщик выкрикнул, а мышонок пискнул в ответ.

Король что-то где-то дернул, где-то нажал. И стрекозиные крылья, словно лопасти мельницы, завертелись, время от времени замирая на месте, создавая потоки воздуха и, точно опираясь на них, как на ступеньки трон, с сидящей на нем компанией, стал медленно подниматься. Он поднялся над тронным залом. Немного полетал по дворцу. Он был совершенно пуст и совершенно разграблен.

«Так вот, что мне мешало выспаться! Вот почему стоял такой шум во всем дворце!» - сказал волынщик.

«Да, и поэтому я сиднем сидел в тронном зале, стараясь не мешать им. Раз уж кончилась жизнь в этом дворце, и я, король, ничего не могу дать своим придворным, пусть возьмут то, что им по силам взять, что смогут унести. Да и какой король я им, если даже кровлю над головой теперь уж не мог им предложить?» - усмехнулся король.

Облетев опустевший дворец, бросив прощальный взгляд вниз, король сказал: «И моим предкам, да и мне самому раньше казалось, что главное владеть как можно большими ценностями в этом мире, нам принадлежит только то, что мы помним. А я запомню этот дворец мощным и прекрасным, он будет жить в моем сердце. Такой огромный, а легко уместится в нем. Он будет всегда со мной. Я и мои предки содержали, когда-то целую армию, чтобы защитить этот дворец, величиною в королевство. А тот прекрасный дворец, что живет в моем сердце не отнять никому: ни злому разбойнику, ни всем армиям мира, вместе взятым!

-Как хорошо, что ты это понял, король! Все пережитые мною праздники, все подаренные мне улыбки – всегда со мной и греют мою душу. - обрадовался волынщик, глубоко вдыхая свежий воздух, потому , что они как раз вылетали из этого горы-дворца. Они парили над зияющим отверстием в куполе этого дворца. И вот, бросив прощальный взгляд, король, что-то где-то резко рванул и хвостатый и крылатый трон с седоками взлетел высоко в небо. Они улетали все дальше и дальше.

Они улетели, а сказка осталась.

Но иногда, глядя на высокие скалистые горы, я ловлю себя на мысли, что они так похожи на заброшенные дворцы, густо поросшие лесами. И всматриваюсь, уж не там ли этот дворец!

А вот эта песенка, которую мне не раз приходилось слышать то в одном, то в другом месте. Она, наводит меня на размышления о том, что -уж не самли король и его друг волынщик ни когда-то сочинили, пели и играли ее где-то тут? Кто знает…

 

 

Покинул король свой дворец.

С волынщиком бродит по свету.

Своим королевским жезлом

В корону, как в бубен он бьет,

И громко куплеты поёт.

 

Мышонок ручной для потехи

Танцует под музыку эту.

Король и волынщик играют:

Балладу и жгучую джигу,

На свадьбах, крестинах и тризне –

Их ждут на всех праздниках Жизни!

 

Им ясно обоим одно,

Что всем нам владеть дано:

Лишь тем, что уместится в сердце,

Что в памяти мы сбережем!

И ноша эта светла – не тяготит плеча.

 

Мы спорить не станем о том;

Мудрец тот король иль глупец.

Мы просто им подпоем,

Как только услышим волынку,

Короны той звон золотой!

И полный наперсток эля

Мышонку мы поднесем!

 

 

 

*****

 

 

УЧИТЕЛЬ

 

 

Трактирщица, веселая и добрая женщина, мать шустрого мальчика лет семи, повесила напротив стойки картину, еще пахнущую краской. Гомон в трактире разом затих. Кто повернулся, кто встал и подошел поближе, чтобы лучше рассмотреть .

Картина явно понравилась и хозяйке, и посетителям. Даже завзятые драчуны и горлопаны, как-то затихли, рассматривая ее, и, кивая головой, многозначительно и протяжно произносили: «Да…». И лица завсегдатаев трактира освещала улыбка радости . Трактирщица спрыгнула с табуретки, сжимая в правой руке молоток, а в левой гвозди. Потом сделала шаг назад и, запрокинув немного назад свою красивую гордо посаженную голову в накрахмаленном чепце, так и замерла, любуясь картиной.

Ее сынок, как завороженный, тоже любовался картиной. И от полноты чувств перед новой в его жизни красотой, вдруг, неожиданно для самого себя разрыдался и уткнулся в передник своей матушки.

 

Художник, написавший эту картину, тем солнечным утром, сидел у окна и с любопытством рассматривал смотрящих на его картину людей, не сильно отвлекаясь от горячего бараньего рагу. Он с удовольствием запивал его прохладным красным вином в запотевшем кувшине. Это благодарная и расчувствовавшаяся от восхищения красотой его картины , хозяйка трактира перед тем, как повесить картину, спустилась за кувшином в подвал. Картина была платой за проживание художника в гостинице. За обеды, приготовленные ее руками. Предложение вместо денег принять картину, написанную этим утром, поначалу огорчило хозяйку. Но…, как только она увидела; какую красоту получает она взамен своих хлопот, радости ее не было конца.

Картина преобразила небогатый вид придорожного трактира. С ее появлением, стало как-то все равно; богато или бедно, легко или трудно идут дела в этом трактире. Одно становилось ясно, едва увидишь ее на стене - здесь весело! Так радостно искрились ее яркие звонкие краски.

Утром, едва малыш проснулся, он бегом побежал в трактир, где уже хлопотала его матушка. Чтобы полюбоваться картиной. Увидеть художника, который обычно любил посидеть у окна и долго молча рассматривать мельницу за полем, церковь на холме. Но его место оказалось пусто.

 

- Ушел художник! Рано утром ушел! - пояснила матушка, продолжая вытирать вымытую посуду.

Мальчик с того дня не оставлял в доме не изрисованным ни одного клочка бумаги. Как растут цветы и травы, поднимаясь из земли навстречу теплым лучам солнца - все это становилось ему понятнее, когда он рисовал их.

Как распахнутые крылья удерживают птицу в воздухе, опираясь на потоки ветра, ему становилось ясно, стоило нарисовать птицу. Ее крылья над холмами. Свежестью ветра веяло от листа бумаги, с его еще незаконченного рисунка. Он реже стал отвлекать матушку и всех вокруг расспросами: «Почему? Как? Зачем?» Он только рисовал и рисовал, желая понять, но, что именно, ему самому не всегда было ясно. Наиболее удачные рисунки, он вешал рядом с той, увиденной впервые картиной.

Матушка нарадоваться не могла, что сынок ее растет таким смышленым и затейливым. Когда исполнилось ему четырнадцать, она купила ему настоящие краски, кисти и даже холсты. Сосед плотник сделал подрамник. Точь-в-точь, как тот, на котором была написана та картина.

И он попытался написать, что-то подобное. Что-то, конечно, получилось. Но до такого мастерства - было еще далеко. Но мальчик продолжал упорствовать. Он старался. Пока однажды не услышал у себя за спиной: «Э! Да у тебя талант! Малыш». Он оглянулся и увидел, что тот самый художник зашел в трактир. Он направился к окну и сел на то же место. Мальчику показалось, что не прошло и семи лет. Как будто он, вот так и сидел никуда не уходил.

-Покажи-ка еще что-нибудь! Как ты рисуешь? Хочу посмотреть твои картины!. Мальчик побежал в свою комнату. А когда вернулся с ворохом рисунков в руках, его матушка уже хлопотала, накрывая стол перед гостем.

Она была сердечно благодарна этому человеку и за картину, и за то, что ее сынок с тех пор, как погостил в ее трактире этот странный человек, нашел дело по душе. И она сказала гостю:

-Поучили бы вы моего сыночка Вашему мастерству. Уж так он старается. Уж так любит это самое рисование. - обратилась она к художнику.

- А что ж? Почему бы и не поучить? Хм…Хочешь учиться? Серьезно хочешь? - спросил он у мальчика.

-Очень хочу! - вскричал в ответ мальчик.

-Талант у тебя есть. Ей богу, есть! - еще раз, в задумчивости рассматривая его рисунки, говорил художник –

Но уж больно дело это тяжелое. Подумай. Может, бог с ним. Живи спокойно. Хозяйствуй в трактире с матушкой.

-Нет! Нет! Большего счастья, чем радость рисования, я и представить себе не могу! – ответил мальчик.

-Ну, раз так, завтра же и начнем! - хлопнув ладонью по столу, сказал гость. До позднего вечера рассказывал он о своих путешествиях по странам, где ему заказывали портреты его работы. Виды замков, которыми так гордились их владельцы. Или гордые и прекрасные парусники, под парусами которых одерживали победы в схватках со своенравными волнами морей мореходы себе на радость и на память потомкам. Его смелой кисти, казалось было интересно все и гладь озер, и прозрачность сумерек, и изменчивость пляски огня. Он рисовал тронные залы разбросанных по земле королевств. И оставлял этюды в харчевнях, если кончались деньги в пути. Так оплачивая ночлег и ужин.

С вечера мальчик подготовил карандаши, кисти, краски, холсты… все, что поможет стать ему учеником мастера.

Утром он встал пораньше. Сбежал в зал трактира, но… художника не было. Он подождал его, надеясь, что тот еще спит. Каково же было его изумление, когда узнал, что художник уехал еще засветло из их дома. Он побежал в свою комнату. Собрал книги, краски, все, что может понадобиться в дороге начинающему художнику. И наскоро отправился в путь, желая догнать того, кто еще вчера был согласен стать его учителем в трудном и загадочном деле - работе художника.

Он шел пешком под проливным дождем, сетуя и сокрушаясь:

- Как же так? Может быть, этот художник забыл, что обещал стать моим учителем? Ну, ничего! Вот догоню его, и мы пойдём рядом. И все будет хорошо. Я стану настоящим художником. Ведь мастер обещал научить меня рисовать!

И эти мысли не давали остановиться и гнали его следом за мастером. Он еще не знал, что предстоящий путь будет долгим и трудным. Но в пути он не переставал рисовать и писать картины. Они нравились людям. Шли годы, и частенько, так же , как в их с матушкой трактире, тот самый мастер расплачивался живописью за ночлег и сытый обед, так и молодой художник расплачивался своими картинами. Так и жил юноша. Шло время, а он по-прежнему желал найти и догнать того дивного мастера, картина которого так потрясла его душу и перевернула всю его жизнь. Но всякий раз чуть-чуть опаздывал. То тот художник только что выехал из того города, куда въехал молодой художник. Но весь город был полон восторга от только недавно расписанного им зала Ратуши. То, только, что ускакал верхом из дворца знатной дамы, оставив ее любоваться прекрасным портретом, писанным с нее всего час тому назад. В то время , как молодой художник, только подъезжал на осле к воротам города с другой стороны. Ему доставался только след тени великого мастера. И так всякий раз.

Скитаясь по всему миру в поисках того художника , молодой художник повидал много стран. Красота мира, щедро разбросанная на Земле, открывалась ему. И он даже привык к тому, что жизнь его превратилась в бесконечную погоню за великим мастером. Он уже начал находить приятность в этом. Существование его стало походить на прекрасное, наполненное событиями и впечатлениями, путешествие. Нескончаемое путешествие, длиною в жизнь.

Молодой художник постоянно писал, и мастерство его совершенствовалось. Росло год от года. Он стал знаменитым и модным художником. Имя его ценилось. Картины раскупались знатными господами и украшали стены дворцов и богатых домов.

Словом, жизнь его удалась. Богатый, независимый, всегда желанный гость самых великолепных праздников, где царило не только веселье, но и умное меткое слово. Красота жизни духа и осмысленной цели занятий, талантливых людей. О такой жизни можно только мечтать.

И, как-то забылся, померк в памяти образ того - старого мастера. Достигнутое мастерство радовало и грело душу, ощущением не зря прожитой жизни.

Когда человек прожил столь насыщенные событиями годы, порой ему хочется уединиться, предаться воспоминаниям, подытожить опыт, рожденный всем пережитым. И он, неожиданно для многих своих друзей и почитателей его живописи, отправился домой. В те места, откуда был он родом.

Матушка его была счастлива; и тому, что сын ее стал столь знаменитым живописцем, и что он все же вернулся домой. Содержать трактир ей было уж не под силу. Да и не к чему. Картины ее сына дорого стоили. А сын был добрым и заботливым. Он всегда - посылал матушке своей деньги, ото всюду, куда бы не забросила его судьба. Просторный трактир с высокими окнами, как нельзя лучше подходил под мастерскую художника. Художник быстро обустроил ее и начал создавать живопись. Это было зримое воплощение пережитого за годы, проведенные в пути, - яркое воспоминание о пережитом.

И вот однажды, сидя перед мольбертом, в просторном зале бывшего трактира, он услышал за спиной сначала скрип, потом чьи-то шаги. В этот момент он как раз любовался картиной. Той, впервые увиденной в жизни, настоящей живописью. И сожалея, что приходиться отвлекаться, оглянулся. Перед ним стоял тот самый мастер, чья рука и создала эту красоту столько лет назад. Старый мастер, сощурив подслеповатые глаза, подошел поближе, чтобы рассмотреть и свою картину и работы художника. И произнес:

- Да! Великолепно! Как славно писал я в молодости! А, как мощно, и смело стал писать ты в зрелости. Воистину - я вижу, что по праву могу гордиться таким учеником. Ты стал настоящим мастером! - вытирая слезу умиления, сказал старик.

- Как?!!! - изумился художник, обращаясь к старому мастеру:

-Как можешь ты называть меня своим учеником?! Меня? Я всю жизнь колесил по белу свету, пытаясь догнать тебя! Но мне доставался только след твоей тени. Где были твои уроки, раскрывающие тайны мастерства? Где советы старшего поколения младшему? - негодовал он, резко высказывая, накопившиеся обиды за долгие годы скитаний.

- -О! Как ты еще молод! - добродушно смеясь, ответил старик, садясь на стул, стоящий у окна, как и в те времена.И , усевшись по-удобнее, спросил:

-Помнишь тот день, когда с горячностью юности ты пожелал стать моим учеником? - обратился он к художнику.

-Конечно, помню! - ответил тот.

-Так давай же вспомним пройденные тобой уроки!. Ну-ка, расставь вдоль стен твою живопись, хочу полюбоваться ею. - сказал мастер..

Художник из уважения к его возрасту и таланту начал расставлять картины, которых было множество в этом зале.

Улыбка радости вспыхивала на лице старого мастера при виде то одной, то другой картины. Он спросил, указав на одну из них:

-Этот луг и эти стога под дождем ты увидел утром того дня, когда я ушел отсюда. Я мог идти из вашего городка любой дорогой. Но выбрал эту - она самая красивая. Я знал, что если ты действительно захочешь стать художником, красота этого вида не сможет оставить тебя равнодушным. Талант, а его я сразу разглядел еще в твоих детских рисунках, не даст тебе покоя. И ты пойдешь следом за мной. Но есть такие дороги в жизни, по которым можно пройти только в одиночку. Потому, что эта дорога предназначена только тебе.

В тот день лил дождь. А к вечеру, раскаты грома оглушали долину, в сверкании молний становившуюся все прекраснее. Гляда на всполохи молнии за окном бывшего трактира, старик художник спросил :

-Ты помнишь, как полыхало старое дерево в ночи, когда в него ударила молния? Скажи, ты написал это?

- Да! Но откуда ты знаешь, что я видел той ночью?- изумился художник

- Раз ты решил стать моим учеником, а я твоим учителем, должен же я был быть рядом. Вот я и был рядом. А какими словами мог я тебе объяснить, как написать огонь? Перечислить сверкающие краски огня? Или рассказать в какой последовательности разложить краски по холсту. Нет. Это нужно было пережить! - продолжал мастер, не отвлекаясь от картин художника. Я был неподалеку. Но не стал отвлекать тебя.

А потом я вошел в город, зная, что скоро там появятся бродячие циркачи. Они выступали на площади перед ратушей. Ты, порядком потрепанный вошел в город вечером. Как раз к началу представления. Ты не мог не увидеть танца прелестной танцовщицы - канатоходки» - с улыбкой говорил старик и лукаво добавил: «И, конечно, ты не мог не влюбиться… Не так ли? Ну-ка, покажи ее портрет среди картин. Ты не мог не написать ее портрет. Я помню, как ты смотрел на нее, ведь я был рядом в толпе. Согласись, это был настоящий урок портрета. Тогда ты понял, как нужно писать портрет, когда черты лица восхищают. А лицо человека, на котором отражается проживаемая жизнь всегда интересно! - закончил старый мастер.

 

-Да…это так .Ее портрет удался. Но нужны были деньги. И…- смущенно вспоминал художник.

- И поэтому ее портрет купил заезжий купец. Он щедро заплатил за картину. И увез портрет вместе с… танцовщицей. Разбив твое сердце. К счастью, на время. Я помню, как ты метался в отчаянии по городу. Тогда я, желая отвлечь тебя, сел на коня и проскакал прямо перед твоим носом в городские ворота. – завершил рассказ художника сам старый мастер .

- Да! Я увидел тебя! Бросился за тобой! Но…А я думал, что ты не узнал меня. Я собрал кисти, краски и в погоню за тобой, желая стать по-настоящему твоим учеником. Да… тогда я еще…

Старый мастер рассмеялся и подсказал ему сам:

-Не понимал, что настоящая учеба уже началась. Потому, что жизнь это путь познания и испытания себя, вечного странника и ученика. Я скакал прямо в порт. В тот день море сильно штормило. И я подумал тогда, любуясь мощными ударами падающих волн, что для обогащения твоей палитры и придания большей экспрессии твоему рисунку, хорошо бы тебе написать морской вид с разъяренными морскими волнами. Шторм выколотил бы из тебя все горестные воспоминания последних дней. Никто не хотел выходить в море в этот день. Но… я не поскупился и щедро оплатил парусник, на котором я отплыл к берегам Италии. И второй - предназначенный мною для тебя. Его капитан должен был дождаться твоего появления и, сначала поторговавшись, для достоверности, должен был отправиться следом за мной. Но чуть- чуть не догнать меня, конечно.

Слушая его восспоминания , художник –ученик накрывал на стол, вниательно слушая учителя. И вдруг догадался и воскликнул:

-Так это подстроил ты?!! -

-Конечно. Тебе пора было отправиться в Венецию. Увидеть буйство и кипение красок Венецианского карнавала! Мог ли я мальчику из придорожного трактира словами описать, как изобразить праздник. Подлинный праздник жизни! Позже я видел твои картины, посвященные этой теме, на стенах в самых богатых, красивых и знаменитых домах. Твой талант тогда особенно ярко расцвел. Сила молодости и восторг перед жизнью. Но мне показалось, что ты слишком увлекся чередой праздников и карнавалов. Успех вскружил тебе голову, и ты меньше стал заниматься живописью. Я понял, что нужно что-то предпринимать. И нашел комедиантов. Они должны были, встретившись с тобою где-нибудь в темном переулке, раздразнить, раззадорить тебя и заставить тебя драться с ними. - вспоминал былое в ответ на вопрос ученика старый мастер. И ученик, слушая его, тже окунулся в воспоминания о прошлом, восклицая:

-О! Да! Это самое ужасное воспоминание в моей жизни…. Ведь я убил одного из них, и сожалею об этом, и буду скорбеть до конца моих дней. Опасаясь расплаты, я был в ужасе от совершенного преступления. Словом, я бежал из Венеции! - сокрушенно от печальных воспоминаний сказал он, а учитель рассмеялся и рассказал то, что его ученику не было известно:

-Все три комедианта были наряжены в пышные камзолы. А под камзолами, кольчуги. Они отлично разыграли свои роли драчунов - дуэлянтов. Потом они рассказали мне, как все было, утром следующего дня, когда пришли получить вторую часть денег, обещанных мною за выполненную игру. Так что хоть и был ты проучен чудовищно, но ты был в полной безопасности. А главное, ты уехал из Венеции в глушь, где и занялся серьезной вдумчивой работой. И результаты этой работы - просто великолепны!

Любуясь твоими картинами , я вижу , что это работы зрелого мастера. Мудрость прожитой жизни и яркость впечатлений, как лучи солнца, освещают красоту твоей живописи,и я за тебя- моего ученика спокоен теперь. Да, я и сам успел много создать, и оставил вслед за собой достойного ученика, которым могу гордиться! - со светлой улыбкой закончил мастер.

И тут улыбка счастья появилась на лице его благодарного ученика. Он все понял и растрогано сказал учителю:

-И я благодарен тебе, мастер. Ты настоящий учитель. Истинно научить может только сама жизнь, но помочь услышать ее голос… может только настоящий учитель!

 

И еще долго - долго беседовали они о таинствах мастерства. И беседуют об этом по сей день, бродя светлыми тенями среди облаков, в прохладе безлюдных дубрав, в опустевших закоулках старых городов . И голоса их слышны в шелесте листьев, сплетаются с голосами птиц, рек, городов, ночной грозы и разноголосья праздников жизни.

 

 

Поэт или Судьба Злодейка

 

 

Поэт, молодой и никому в то время неизвестный, подрабатывал на мельнице старого мельника. Погруженный в причудливый мир своих грез и фантазий, он не замечал робких взглядов дочери мельника. Постиранную и заштопанную её трудолюбивыми ручками одежду, он принимал с искренней благодарностью, и ценил, как простое и доброе человеческое участие.

       Но и сам он, Поэт тоже страдал и томился от неразделенной влюбленности в прекрасную принцессу, дочь самого короля той страны.

       Она, прекрасная и недоступная, жила в королевском замке. Все его ночи - звездные и безлунные, дождливые и безмолвные, были отданы поэзии, воспевающей ее красоту. По ночам он засыпал над стихами, посвящёнными ей одной, просыпался и снова писал. Узнал, что вскоре должна состояться коронация принцессы. Ему так хотелось поздравить её и выразить свое восхищение, что он ночь напролёт думал, как осуществить задуманное. Ведь он прекрасно понимал, что помощник мельника, никому неизвестный поэт, не может быть представлен ко двору. И влюбленный поэт всё же придумал один единственный способ, как оказаться на придворном торжестве. Он склеил листы бумаги, сплошь исписанных его же стихами в честь её восхождения на престол . Потом обклеил ими причудливо сплетённые между собой ветви Вот такие смастерил он крылья для полета.. Потом сбегал в лес и набрал там большую корзину полевых цветов. Обвязался канатом, закрепив себя между крыльями так, чтобы они оставались легко управляемыми. Прикрепив котомку со стихами, взял в руки корзину, полную цветов, и утром с попутным ветерком полетел поздравлять принцессу.

       На прощанье, помахать ему вслед, выбежала дочь мельника. По ее милому лицу, среди ярких веснушек, катились слезы. И она всё махала, махала своими натруженными красными ручками, прощаясь с ним, пока не затерялась и стала совсем неразличима среди цветущих лугов. Потому что Поэт поднимался все выше и выше. Конечно, он догадывался о её чувствах и ценил ее сердечность, но уж слишком не похожа она была на принцессу. Трудно было отнести к ней те возвышенные поэтические аллегории и метафоры, которыми дышала его поэзия.

       С попутным ветром он летел высоко, и вскоре показались башни замка, откуда раздавалась торжественная музыка. Поэт стал сильнее дергать за канат. Крылья захлопали, и он полетел еще быстрее, обгоняя стаи пролетающих мимо птиц. И тут он увидел, что летит над дворцовой площадью. Его крылья - стихи, распахнутые над процессией коронации, лучшее поздравление, как ему представлялось. Из корзины он брал душистые цветы и бросал вниз, а из котомки, висящей у него на шее, щедрой рукой осыпал стихами процессию, впереди которой шествовала принцесса. Пятьдесят пажей чинно несли за нею длинный шлейф, на котором был вышит золотыми нитями и драгоценными камнями ее древний герб. Казалось бы, и дальше все должно было бы продолжаться точно, как в его мечтах Принцесса должна была поднять голову и прочитав его стихи, посвященные ей, восхититься и....

       И она подняла голову. Но, даже не пожелав прочитать ни строчки, ужаснулась. Дико завопила и заметалась по площади. И ее, и придворную свиту испугало появление самозванца, бросающего бог весть что, на их головы, нарушая прекрасный дворцовый этикет праздника. Подоспевшая стража натянула луки. И стая проворных стрел устремилась в сторону поэта, а с их точки зрения - смутьяна. Хорошо, что огромная корзина, полная цветов, и котомка, плотно набитая стихами, спасли его, приняв на себя удары стрел. Он стал отчаянно дергать канаты. Слезы обиды и досады застилали его глаза. Горько сетуя на судьбу, не разбирая направления, он летел и летел, спасаясь бегством. Его уносило всё дальше и дальше от тех мест. И в разлуке с мечтою он не заметил, как долго был в полете. Но вдруг увидел, что летит над чужими ,незнакомыми местами. Как бескрайнее песчаное море, под ним простиралась пустыня. Только где-то вдали горы. Поэт присмотрелся и увидел ,что через пески идёт женщина, за подол которой цеплялось несколько дочерна загорелых ребятишек. Следом за ними брёл верблюд. Поэт стал спускаться.

       "Наконец-то, я смогу узнать куда меня занесло."-обрадовался он, начиная снижаться.

Увидев летящего человека, с крыльями, скрипящими на ветру, женщина, прижимая к себе детишек в ужасе закричала и замахала на него руками. В довершении всего верблюд от страха шарахался и плевался в его сторону.

Но Поэт всё же приземлился. Отвязал крылья , подбежал к ним, дружелюбно протянув им корзину. Конечно, те цветы, что ещё оставались в ней, увяли, но всё же они очень обрадовали верблюда и его хозяйку. Еще бы! Лучшего корма уставшему верблюду здесь в пустыне не найти. Цветы любви- это не сухие колючки!

Сгустившаяся ночная тьма принесла прохладу. Вместе с детишками разобрал поэт свои крылья и разжег из них хороший костер. Пощелкивая искорками, взлетая к звездам, горели и его стихи, и сухие ветви, из которых были сделаны крылья, и вонзившиеся в них стрелы. Погрустив ещё немного и, помянув не добрым словом Судьбу-Злодейку, он , помогая себе жестами, расспросил свою неожиданную спутницу о том, где же он оказался. Она задумалась и закурила трубку. Потом, т, то жестами, то рисуя на песке, всё же сумела объяснить ему , что она вдова, и вот уже седьмой день идет с детишками на праздник совершеннолетия дочери султана, который начнется завтра утром. Как только рассвело, она разбудила спящих в шатре детишек. Поэт помог ей сложить шатер и погрузить его на верблюда, усадив туда же её детей. Так они и двинулись в путь.

       Приближаясь к дворцу, они услышали праздничную восточную музыку. Там, на дворцовой площади , уже звучал, гремел, пестрел праздник. Звенел и смехом и песнями. Благоухал манящими запахами угощений, ароматами цветов и фруктов . Четверо слуг только что вынесли в украшенном цветами паланкине дочь султана. Народ ликовал, приветствуя Прекраснейшую из Прекрасных. Одно печалило Поэта. Увидеть красоту дочери султана, сидящую в зашторенном паланкине, да еще с спрятанным лицом под расшитой узорами чадрой , было совершенно невозможно. Разочарованный стоял он у стены. Но вдруг, в тот самый момент, когда сверкающий на солнце, расшитый золотом и драгоценностями паланкин с дочерью султана оказался рядом с Поэтом, налетел, бог весть, откуда, сильный ветер. Этот ветер взметал черные клубы пыли и вскоре превратился в смерч. Слуги в ужасе разбежались, непочтительно бросив паланкин прямо на землю. Праздник превратился в панику. Все вокруг метались в поисках укрытия. Небо почернело. Крупный град так и сыпался с неба. В этом нежданном кошмаре и посчастливилось Поэту увидеть дочь султана. Она легкой газелью выпрыгнула из брошенного паланкина, занавески которого ураганом разметало в разные стороны. Находиться на площади стало опасно. Дождь и град хлестали с невиданной силой. Мощные порывы ветра поднимали в воздух людей. Поэт размотал канат, что остался от прошлого полета, обмотал им и дочь султана и женщину с детишками, и привязал всех их между витых колон дворца султана . Места хватило и для верблюда. И, хотя, ураган сбивал его с ног, он из-зо всех сил старался спасти их. И все же ему удалось укрыть их шатром, чтобы защитить от летающих обломков, ветвей деревьев , разметанных ураганом. А ураган побушевал еще какое-то время и угомонился так же внезапно , как и налетел . Люди вокруг приходили в себя, подсчитывая удары и ушибы. От праздника, который только что царил здесь, не осталось и следа. Кругом стоны и разорение.

       Убедившись, что опасность миновала, Поэт развязал канат и сдернул шатер.

       Дочь султана была чуть жива от пережитого ужаса. Поэт, сраженный ее красотой, едва успел полюбоваться ею, как подбежали слуги и усадили ее в другой, сухой , и тоже невероятно украшенный, паланкин. И унесли её во дворец.

Он смотрел ей вслед, и в душе поэта уже слагались строки новых стихов полных любви. Его окликала спутница. Кричали и тормошили его пятеро ее кучерявых ребятишек, но он, улетевший далеко в своих грезах, ничего не слышал.

       Но….Казалось, сама Удача обратила к ним ко всем свое полное милости лицо.

Сам султан пригласил и его и его спутницу вместе с детьми во дворец, что бы спасителя его дочери отблагодарить. Во дворце их ждал торжественный прием. Его спутницу взяли в прислуги во дворец. Даже ее верблюда было решено держать в султанской конюшне. А он - поэт был произведен в придворные поэты.

       Поэт был очень рад, что всем нашлось место. И что эта добрая женщина, и ее детишки, и даже верблюд,устроены в этой нелегкой жизни.

       Но по традициям восточного дворца, дочь султана вела уединенный образ жизни на женской половине дворца.

       Поэт метался. Как!!! Как открыть свое сердце прекрасной, как подарить ей ту поэзию, что озарена ее красотой? Столько поэм и гимнов, воспевающих ее красоту, бушевало в его сердце с того дня, как он увидел ее. И, как всегда в печали, он сетовал на Судьбу- злодейку.

И вот, что пришло ему в голову. Как-то раз, перебирая свои рукописи, он придумал, почти изобрел, удивительный, не то летательный, не то стреляющий аппарат. Из, ставшего не нужным ,шатра своей приятельницы он сделал воздушный шар. Прикрепил к нему корзину. В корзине воздушного шара установил устройство для метания особо крупных ядер. А вместо ядра кувшин, который он наполнил множеством стихов, пропитанных восточными ароматами, смешанных с лепестками роз.

       На рассвете поэт поднялся на воздушном шаре над балконом той, что наполнила собой, сама того не ведая, мир его поэзии. Потом он выстрелил так ловко, что вылетевший кувшин разбился о стену так ,что весь балкон оказался усеян лепестками роз и его стихами.

Но, опять неудача! Вместо желаемого впечатления - только переполох. Вопли о покушении на жизнь дочери султана, разрушили негу раннего утра, и наполнили воплями всё вокруг! О задуманном Поэтом романтическом свидании и мечтать больше не пришлось! К счастью,Поэт быстро сообразил, что нужно бежать поскорее от расправы!

Горько сетуя на Судьбу и ,искренно сожалея не только о невозможности объясниться с той, что невольно разбила его сердце, но и о том, что оказался лишенным возможности по-доброму попрощаться со своей приятельницей, о нежных чувствах которой он, конечно, догадывался. Но как далека была она от поэтического идеала. Он вспоминал и её огрубевшие от работы руки. И нелепую привычку курить трубку, внимательно слушая его, не понимая ни слова на его родном языке . И её обветренное от работы на палящем солнце доброе лицо. И пятеро смуглых, крикливых, но, конечно, славных малышей.

- Вот если бы она не курила. Если бы кожа ее была бы белее, а нос покороче или что-то ещё недостающее, о чём думал Поэт, но вскоре забыл. Потому что заснул, пока улетал всё дальше и дальше от дворца султана.

И так, он все летел и летел по воле то одного, то другого ветра, сетуя и сетуя на Судьбу. Очнулся он где-то далеко в Африке. И здесь Судьба приготовила для него новое испытание. Там, в Африке, сгорал от страсти к юной царевне, дочери каннибальского вождя. Слагал оды и гимны, воспевающие её красоту. Но на сей раз: ни бумаги, ни пера, ни чернил. Что бы прочесть ей свои стихи, в надежде очаровать прелестную царевну-дикарку, он приручил больше сотни попугаев. Долго он учил их громко произносить слова его поэзии И вот в один прекрасный, а вернее, злосчастный день. собрал он всех прирученных им попугаев. А чтобы они не разлетелись, привязал к их лапкам веревочки , концы которых он крепко держал в своих руках. Более сотни попугаев загалдели разом, выкрикивая имя прелестницы. Поднялся такой галдеж, что различить в нем слова его поэм было невозможно.

       Все каннибалы пришли в ярость. И сам царь каннибалов, и юная царевна, и их соплеменники вместо поэтических восторгов схватили стрелы, колья, дубинки и страшно закричали: "ОВАОУЭХО-ОА!" Что на местном наречии обозначало: "Колдун! Смерть колдуну!!!" Они испугались потому, что решили ,что он заколдовал всех этих птиц.

А от колдовства , как известно: жди беды .

В этот раз спасло его от расправы и ярости дикарей только то, что несметная стая попугаев, быстро взлетела в небо, выкрикивая слова его поэмы , и невольно прихватила его с собой

       Он летел над джунглями и опять сетовал на насмешницу Судьбу. А она гнала и гнала его все дальше и дальше.

       И ещё не раз он влюблялся в герцогинь и султанш, цариц и принцесс, в королев и царевен. И все также не замечал влюбленных в него прачек и угольщиц, кухарок и крестьянок- таких добродушных, заботливых и сердечных.

Однажды забросила его судьба в те места, откуда был он родом. Огляделся и узнал мельницу, где работал он в юности. Но теперь она заброшенная, стояла у реки. Он подошел к берегу, зачерпнул воды и увидел свое отображение. Оттуда, из глубины вод смотрел на него усталый и седой старик.

       И он заплакал. И слезы долго еще катились по впалым, морщинистым его щекам, пока он вдруг не почувствовал, что кто-то трясет его за плечо.

Он услышал женский, грубоватый, охрипший голос:

- Эй, старик! Ты что? Почему ты плачешь??? Кто тебя обидел?".

-Судьба! Судьба жестоко обидела меня!- ответил поэт, утирая подслеповатые, усталые глаза.

-Я?!!! Да ты что! Мужик! Я же тебя первый раз вижу! - возмутилась женщина и даже уронила вязанку хвороста. Теперь он рассмотрел ее. Полноватая. Не высокая. На ногах тяжелые растоптанные ботинки, похожие носила и дочка мельника когда-то. Красные натруженные руки. В зубах трубка, из которой она удивительно ловко выпускала ровные колечки дыма. Точь-в-точь, как его давняя спутница, встреченная много лет назад в пустыне. Веснушки, толстый нос с широкими ноздрями, напоминающий носы соплеменников каннибальской царевны. Жесткие кучерявые волосы. А узкие черные, как угольки, глаза напоминали ему первых красавиц Аляски. Все в ней казалось ему давно знакомым. Казалось, что сквозь добродушные черты ее полного лица он опять видит лица всех встреченных и воспетых им женщин. И чем дольше он глядел на нее, тем теплее и спокойнее становилось у него на душе. Она что-то рассказывала о себе, и он прислушался. Попыхивая трубкой, она рассказывала ему:

-Было нас у родителей пять сестер . Старшая - Вера. Помладше - Надежда. Чуть моложе - Любовь, она самая красивая из нас. Потом- Софья, мудрость значит. А меня, самую младшую, совсем чудно назвали. Сама не знаю почему...

Но не успела она закончить фразу, как Поэт выкрикнул:"Судьба !!!! Ты - Судьба!!! Ты моя Судьба!»

-А ты откуда знаешь, что меня зовут - Судьба? - удивилась женщина.

С тех пор живут они ладно и счастливо в сторожке лесника, вдовой которого она была уже много лет. Пятеро её детей- кто замуж вышел, кто женился. Словом, разъехались. Но каково же было его изумление, когда он, как- то раз услышал, как милая его Судьба, разжигая очаг, напевала песенки, слова которых он сам сочинил когда-то. Те самые, что посвящал он Прекрасным Дамам ушедших времен, вдохновлявшим его поэзию. С тех пор никогда он не сетовал на судьбу за то, что бросала она его, куда угодно по своей прихоти. Потому что теперь он знал, что не зря рассыпал, когда-то вместе с цветами свои стихи над площадью города, над дворцами и замками и здесь, и в далеких странах. Потому что превратились они в славные песенки. И по сей день звучат они по и на дружеских пирушках, и на крестьянских праздниках. А иной раз в замках и во дворцах .Их распевают королевы и прачки , воришки и судьи , герцогини и бродяги. И даже он сам подпевает порой , когда напевает их его милая хлопотунья , хозяюшка- Судьба .

 

 

 

СЕСТРЫ

 

 

Гонец, посланный раздать приглашения на предстоящий в замке бал, прискакал к стенам дворца. Утро было раннее и подвесные ворота еще не были переброшены через ров. Этот дворец был первым на его пути. В те времена, когда страны были раздроблены на множество королевств, княжеств и т.д., никого не удивляло, что это королевство, вернее то, что осталось от него с течением времени, после множества войн и между усобиц было совсем маленьким. Сам дворец, расстилающиеся вокруг луга с живописными деревеньками. Лесок и перелески за лугами. А дальше начинались владения других княжеств и королевства, где должен был состояться бал в честь совершеннолетия принца. Что было прекрасным, как нельзя более удобным поводом для того, чтобы присмотреть и выбрать невесту. Ну а если никого выбрать не удастся, то придворный бал с веселой музыкой, танцами до утра, фейерверками, изысканным угощением – само по себе славное событие.

Дворец ,у стен которого остановился гонец, был соседним , первым на его пути. О том, что здесь не одна претендентка на честь быть выбранной в невесты принца, а целых три было известно. Да не просто три молодые красавицы, а игра природы – три сестры-близняшки, сходства необычайного.

Поэтому этот дворец был среди первых, куда были посланы приглашения. Гонец потоптался у ворот. Подождал и поскольку он спешил в другие места разнести приглашения, достал горн и протрубил что-то из дворцового марша своего королевства.

Из окна, выходящего в сторону ворот высунулось прелестное, но заспанное личико одной из трех сестер близняшек. Гонец залюбовался милым личиком. Но тотчас же оказался буквально потрясен шквалом ругани, которая срывалась с изящных губ девушки. А голос, ворчливый и занудный, как у вредной старухи. Она отчитала гонца и за то, что он позволил себе разбудить ее, и за посадку в седле. За безвкусный, с ее точки зрения костюм, за отсутствие музыкального слуха. Она перечислила сколько раз он сфальшивил. Слишком пеструю попону на его коне. За то, что он блондин, а грива у коня смоляно-черная. И пошло и поехало. Пока он все это, слушал девушка вовсе не казалась ему привлекательной, как в первое мгновение, когда он увидел ее. Лицо ее показалось ему глуповатым. Черты лица слишком резкие. А голос отвратительным. Но вдруг он услышал нежный серебренный смех. Он оглянулся. И та же самая девушка стояла рядом с ним. Она была довольно неряшливо одета, но чарующий голос ее буквально околдовал его. Она вежливо объяснила ему, что эти ворота давно не открываются, и она, услышав шум вышла из дворца с другой стороны. Обежала стены вдоль рва и подошла посмотреть, с кем же ругается сестрица. Это была младшая. И была очень обрадована, что это оказался гонец с приглашением на бал. Она поблагодарила и попросила не обращать внимания на сестру: «Она всегда ворчит и всем делает замечания». Гонец совершенно очарованный обаянием девушки, поскакал дальше.

А полученные приглашения подняли настоящий переполох в доме. Радостный, конечно. Все внимание было уделено нарядам трех сестер. Украшениям. Не смотря на то, что все три были близнецами дома их никто не путал. Внутренне они были такими не похожими, что выражения лиц были очень различным. Старшая сестра вечно всем недовольная, нахмуренные брови и мрачноватое выражение лица, ее с двумя младшими не перепутаешь.

Средняя – красавица, как и старшая, и как младшая – была девушкой доброй, но недалекой и доверчивой до глупости. Лицо ее выражало безмятежность с блуждающей глуповатой улыбкой. Она не одолела ни одной книжки. А домашние учителя впадали в отчаяние, пытаясь объяснить ей самые элементарные знания. Словом, со старшей сестрой ее трудно было перепутать. Так же как и с младшей, впрочем.

Потому что, младшая – это было само веселье. Целыми днями она распевала беззаботно песенки, как канарейка. Не упускала случая разыграть домашних или слуг. Она была так мила , что её очарованию не вредила ни её безадаберность , ни неряшество. Отправлять ее в город за покупками или на рынок за провизией и матушка и экономка зареклись – такой безответственной мотовки свет не видывал. Сколько ни дай денег – промотает на ерунду все до самой мелкой монетки и остается и семья и прислуга без ужина. А ведь девушка то уже на выданье. Уж пора бы и в разум войти. Но смех и пение ее были такими радостными, что тень печали улетучивалась с лиц родителей.

Оттого ,что вкусы и характеры у сестер были такими разными, платья для предстоящего бала заказали разным портным. Разным парикмахерам были заказаны и прически. Разным ювелирам украшения. Нелегко пришлось тем, кто украшал к балу старшую сестру.

Старшая из близняшек так всех во дворце утомила своими поучениями и слуг, и сестер, и родителей, что все старались по возможности с нею не сталкиваться. И поэтому первую карету, с отдохнувшими и накормленными, украшенными расшитой фамильными гербами попонами на лошадях, отдали старшей сестре-- ворчунье и отправили ее первой. Две младшие сказали что догонят ее. По дороге во дворец она всем была недовольна. И деревья растут не там, где им следовало. И птицы не в том направлении летают. И возница плохо правит. И дорога разухабиста, растрясла ее без всякого почтения. Словом, ко дворцу она приехала совершенно раздосадованная. К тому же фейерверки грохотали и , рассыпаясь множеством огней, ослепили ее своей яркостью как только она вышла из кареты.

Принц, совершеннолетие которого праздновалось с такой пышностью, сам в этот вечер выбегал на встречу гостям, приветствуя их. Тем более ни для принца и ни для кого не было секретом, что этот великолепный праздник очень удобный и ни к чему не обязывающий повод для знакомства принца с невестами из именитых семейств того края.

Он подбежал к дверце кареты и с нетерпением молодости отворил ее.Красотой девушки он был ослеплен. Он протянул ей руку и .… Но.

Но чудо не произошло.

Увы! Какой несчастный миг в ее жизни. Она оглушенная грохотом фейерверка и ослепленная ими же приняла его за слугу. И, конечно, принялась ворчать. Она, принимая его за несмышленого лакея, в считанное мгновение успела сделать ему основательную выволочку. Так, что он и слово вставить не смог, чтобы представиться и поприветствовать ее.

В целом, она была права – не гоже принцу собственноручно открывать двери кареты, словно он лакей или просто кто-нибудь из прислуги.

Потому, что им не позволительно этак запросто подавать родовой гостье руки. Непринужденно болтать с нею, задорно приглашать ее скорее потанцевать, словно односельчанин свою соседку на сельской пирушке. Не должно, не пристало.

Но,уж если сама Судьба, как и мы смертные, так любит иной раз переодеться до неузнаваемости, устроив розыгрыш, смешную каверзу в решительный момент жизни. И порой так трудно бывает различить ее истинное лицо в вихре событий.

Но устаивает она все это, что бы испытать зряче ли наше сердце, чутко ли вслушиваемся мы, неразумные ее дети в смысл происходящего.

Итак старшая сестра попала впросак. Ее красота померкла в глазах изумленного принца. Красота ее словно улетучилась. Исчезла. Просто улетучилась. Испарилась. Едва услышав ее, принц уж не видел ни ее красоты, ни синевы ее прекрасных глаз. Ни ее дивных волос, цвета спелой ржи, уложенных в сложной прическе с вплетенными цветами- произведение парикмахерского искусства. И уж точно никакого дела ему не было до того с каким вкусом (а вкус у нее был действительно отменным), из самого модного журнала тех лет было выбрано и сшито по образу ее нарядное платье.

Он поскорее захлопнул дверь кареты и жестом пригласил слугу, что бы тот согласно придворному этикету встретил гостью и почтительно проводил ее в зал, где бал только начинался. Сам же принц побежал с тем же мальчишеским пылом к другой карете.

Поэтому дверцу кареты нашей красавицы открыл старый вышколенный лакей, много лет прослуживший в этом дворце.

Да, теперь ей не к чему было придраться. Впрочем, цветы на клумбе, их расположение, сочетание цвета…. Освещенность парадной лестницы, туалеты других гостей, температура подаваемого мороженного и многое другое, к чему можно придраться. Ничто не ускользнуло от внимания нашей красавицы. Благо, что свободного времени у нее теперь было предостаточно. Весь вечер никто ее не приглашал танцевать. Ни принц, который пролетая в вальсе с какой-нибудь прелестницей (дурно воспитанный с точки зрения старшей сестры), старался не встречаться с нею взглядами. Ни другие гости. К сожалению ее критически придирчивый взгляд отпугивал жаждущую веселья молодежь.

Две младшие ее сестры никак не могли взять в толк, отчего это принц, слывший в их местах весельчаком, так избегает их. А он вовсе не избегал их. Он просто принимал то одну, то другую за старшую – ворчунью. А праздник между тем кипел. Кроме чудесной музыки, которая так и манила вальсировать, волшебники-факиры являли чудеса превращений, изумляя всех вокруг.

Радость и веселье правили бал.

Но как никому другому запомнился этот бал средней сестре – добродушной глупышке. Еще бы! На этом балу она встретила свою судьбу. На самый последний тур вальса ее пригласил только что приехавший на бал молодой ученый. Его буквально вытолкала из дома добрая его матушка, старая герцогиня. Она хотела чтобы, увлеченный своей туманной наукой, дни и ночи просиживающий за научными трактатами и древними рукописями, среди реторт и белых мышей, ее сынок хотя бы немного отвлекся. Подумал бы о том, что молодость так мимолетна. Пусть потанцует на балу и, даст бог, познакомится с какой-нибудь девушкой. Она принесла в его лабораторию пригласительный билет, доставленный накануне королевским гонцом, заставила его собраться. И оставшись одна после отъезда сына на бал, еще долго долго сидела с вязанием в руках у камина и мечтала. Она мечтала о свадьбе сына. О внуках. О доброй и сердечной невестке.

А ее сын, к счастью, успел на бал, вернее на последний заключительный вальс.

Слишком долго он отнекивался на уговоры матушки: собраться и поехать.

Потом слишком долго выбирал, что ему одеть. Потом запрягал коней. Потом добирался до места. И войдя в гремямящий всеми звуками праздника зал, он пригласил ту, которую первой увидел. Робко стоящую у стены среди колон. Лишь любовавшейся мелькающими в вихре вальса парами. Вальсируя, он представился и рассказал о том, что волновало его более всего до сего дня. О непостижимых тайнах науки. Но сам оказался ошеломлен. Как внимательно она слушала. Ей совершенно не требовалось что-либо уточнять, пояснять. Ей, не прочитавшей ни одной книги даже до середины, все было в диковинку. Она смотрела на него своими прекрасными синими глазами с восторгом и восхищением.

Так смотрят на первооткрывателя, на божество, явившее чудо.

А ее прелестная головка украшенная локонами и гирляндами так мило кивала в знак понимания и согласия всякий раз, когда он, изложив сложнейшую теорему, высказывал опасение: не слишком ли сложна затронутая тема и спрашивал: «Понятно ли Вам то, что я изложил?»

«О! Да понятно! Конечно, понятно!» - отвечала смущенно она, голосом нежным как бубенчик, как весенний ручеек. И она почти не обманывала, она понимала главное.То, как дорого ему то,о чём он рассказывал и потому как все это интересно ей..

Да. Напрасно он сердился на матушку за то, что она отвлекла от тайн науки в этот незабываемый летний вечер и заставила ехать на бал.

Словом, вернулись сестры с разными и взаимоисключающими впечатлениями о прошедшем бале.

В совершенном восхищении средняя – глупышка. Ни то, ни се младшая – щебетунья, обычно, а теперь пребывающая в недоумении отчего это принц ее избегал.

И в самом скверном расположении – старшая – ворчунья. Ее неудовольствие и замечания полные критики никого не удивили.

Но внимательно выслушав ее рассказ, родители смекнули, что уж больше они первой старшую сестру одну пускать не будут. Пусть уж лучше они впредь опоздают, но опоздают всей семьей. Благо, что королевств да графств и княжеств кругом пруд пруди.. Так что у их девочек все впереди. И оказались правы. Не прошло и трех дней, только стали утихать впечатления о первом бале ,как к стенам их замка прискакал следующий гонец с приглашением из другого замка. Оказалось, что и там сынок королевский подрос, и ему тоже пора невесту присматривать.

И опять хлопоты с портнихами, с парикмахерами, ювелирами и садовниками.

На сей раз задача оказалась сложнее. Предстоящий бал будет непросто бал – а маскарад. «Может быть и к лучшему, под разными масками, они будут такие разные. И уж если старшая произведет на принца скверное впечатление, то это впечатление не будет перенесено на двух других сестричек» - решили любящие родители. И в назначенный день трех причудливо наряженных красавиц усадили в золоченную карету, украшенную множеством цветов и отправили на бал – маскарад. Когда же они приехали, принцу тамошнего королевства тоже не терпелось посмотреть, кто это приехал. Он опередил лакея и сам отворил дверцу кареты, протянув руку, что бы помочь выйти из кареты сидящим внутри. И оказался буквально ослеплен красотой младшей сестры, сидящей у самой дверцы кареты. Она уступила место поудобнее старшей, что бы та не ворчала, что ей дует в дороге из щелей в двери и оказалась скраю.

Он был так очарован, что весь вечер ни кого из посетивших его праздник красавиц просто не замечал. Так, же впрочем, как и ее сестриц. И, слава богу!

Средняя – глупышка опять встретила здесь на балу своего ученого. Узнать его было легко – он нарядился ученым, забыв надеть маску. А ничего другого, как встречи с ним она и не желала. Так же как и он. Вальсируя, он все говорил, говорил и говорил о своей науке. А она все слушала, слушала и слушала. «Какая счастливая пара!» - любовались ими все, кто видел их.

Бал – маскарад был бесподобен. Король и королева уделили много внимания и средств для этого праздника. Щедрость хозяев дома проявилась во всем, и в отделке залов, и в виртуозности музыкантов, и в обилии и изысканности угощения, своим умением повеселить гостей на праздниках во многих дворцах. Но особую веселость внес в этот маскарад королевский шут. Это был большой мастер невероятных и остроумных розыгрышей и шуток. Поскольку это был бал – маскарад он отправился в костюмерную придворного театра и нарядился в какой-то басурманский костюм. Щедро украсив себя дополнительно и страусиновыми перьями, и фальшивыми драгоценностями, сверкающими разноцветными огоньками. Взяв для большей весомости еще разные костюмы. Накладные бороды, музыкальные инструменты и еще всякой всячины. Вымазав лицо темным гримом, он «украсил» еще и поваренка. И нескольих слуг. Они изображали его свиту с очень серьезными лицами. Впереди гордо выступали слуги, потом поваренок танцуя какие-то немыслимые танцы неведомых народов. Следом – сам заморский гость. За ним, как почтительная свита слуги, то же не мыслимо наряженные в какие-то басурманские балахоны; шут, совершенно никем не узнанный вошел в зал.

Разноголосица его инструментов заставила оркестр остановиться в изумлении. Вальсирующие пары тоже застыли.

Он выступал гордо и торжественно. Потом остановился посреди зала и сделав нелепые,дурашливые, но с совершенно серьезным лицом приветственные поклоны, адресованные всем гостям, вперемежку с жеманными воздушными поцелуями присутствующим дамам. Потом стал нараспев и картавя время от времени выкрикивать петушиным голосом, какую-то абракадабру. Поваренок с размалёванным чем-то красным лицом и наклеенными зелеными усами, сделанными из перьев выпавших из хвоста королевского любимца зеленого попугая, коверкая слова, изображал переводчика. Он произносил что-то невообразимое, следом за этим загадочным гостем. И так, до сведения гостей было доведено, что он родственник королю. Что он потомок страстной любви к падишаху в позапрошлом веке троюродной свояченицы двоюродной пра-пра-пра-прадеду, ой пра-пра-пра-прабабушки короля. И, узнав о этом прекрасном бал-маскараде, слава о котором гремит на пяти континентах, он не мог не явиться, что бы познакомиться, и кстати, представиться и тоже выбрать себе подходящую невесту в свой обширный гарем. Чем он не жених? И он стал в смешных куплетах, сочиненных прямо на ходу, рассказывать, как подходит жизнь в гареме лентяйкам и тем, кто хотел бы пореже видеть своего муженька после замужества. И поскольку, никто не выразил желания отправиться в гарем. В его родимую тьмутаракань – расчудесный край, где сверкающие горы, состоящие из чистых бриллиантов, блистают днем и ночью. Так, что на свечах и прочем освещении уже экономия. А чудесная вода, текущая в реках и озерах той страны, так вкусна и питательна, что вовсе не нужно готовить обеды, простаивая лучшие годы у плиты. Сбегала за водой, зачерпнула этой чудесной водицы, да разлила по тарелкам. Вот и обед из трех блюд. И муженек рад радешенек и жена день деньской бьет баклуши. Благо, что погода в том краю целый год расчудесная. По сочным лугам пасутся стада, но не коров и овец, как здесь в суровом краю, а развеселые котлетки, колбаски и сосиски. Ждут не дождутся, когда же их съедят.

Обо всем этом он громко распевал. Все, конечно, догадывались, что это маскарадная шутка. Но видя, что красавицы не толпятся, желая попасть в его гарем, он приказал своей свите трубить в охотничьи рожки и бросился ловить невест по всему дворцу. Поднялся такой переполох! Девушки с визгом бежали от него в разные стороны. Кавалеры бросились защищать своих дам, но шут так ловко вывертывался. Так что в результате сбитые с толку кавалеры дрались между собой. А шут схватил за руку, совершенно спокойно и одиноко стоящую девушку, понимая, что за нее никто не броситься драться с ним. Он громко крикнул: «Прекратите шуметь! Невеста уже выбрана! Какие драки! А девицы в вашем королевстве визжат как безумные канарейки!Фу!! Тихо!»

Все просто покатывались со смеху. Как ловко всех одурачил этот загадочный гость. А он продолжал, крепко держа девушку за руку: «Видя, как скверно воспитана молодежь в ваших краях, я желаю сначала устроить маленькие экзамены прежде, чем окончательно признать эту красавицу моей невестой!»

Картавя и гримасничая, делая вид, что речь этого края дается ему с трудом, он громко стал спрашивать ее: «Как рано она встает? Умеет ли она сделать яичницу? А гренки, утренние гренки, делает она с молоком или просто обмакивает во взбитом яйце?»

В ответ он услышал отчаянную брань, довольно неожиданную из дивных девичьих уст. Он то надеялся, что девушка подыграет ему или как то отшутится в ответ на его глупости. Но она топая ногами, стала отчитывать его и за переполох, устроенный им во дворце. И за то, что он посмел без ее на то согласие схватить ее за руки и при всех задавать ей глупые вопросы. А куча замечаний по поводу нарушения придворного этикета сыпались на его голову, как град. В целом, она была во всем права. Но высказывала, все это она таким визгливым, злобным голосом, что выглядела она просто жалко и глупо. Жаль бедняжку! Выглядела она- хуже некуда. И шут, видя и слыша все это,понял, что шутку пора заканчивать. И как можно скорее. Он встал на колени перед девушкой и, так же коверкая язык, громко, что бы все слышали, сказал: «Я приехал в Ваш край, что бы выбрать лучшую из лучших. И я нашел ее но, проэкзаменовав, ее я понял, что сам не достоин такой прекрасной девушки. Это неземной сосуд достоинств. Я- посрамленный удаляюсь!!!!» ь Слуги, кто как мог шумели, кто-то дул в трубы, кто-то дергал струны по его указанию и под этот оркестр он удалился из зала, изображая горькое отчаяние и раскаяние, чем еще больше веселил гостей. Но в этот момент в зал буквально вбежал король. Его испугал шум. А он так увлекся игрой на бильярде, в глубоких подвалах со своими министрами. Дворецкий спустился сообщить ему, что среди гостей переполох и происходит что-то невообразимое. Он побежал разобраться, что случилось. Едва взглянув на кривляющегося гостя в тюрбане, он тотчас же узнал своего шута. Сорвал с него маску и возмущенно приказал ему: «Прекрати свои дурацкие шутки! И … вон отсюда!»

Увидев одиноко стоящую девушку и зная шутки своего шута почувствовал, что именно эту девушку он обидел, потому что все другие кроме нее очень веселились.

«Вальс!» - приказал король своим музыкантам. И он галантно пригласил девушку на этот вальс. Он вел ее в танце величественно и почтительно, по-королевски. Стараясь хоть как то сгладить бестактность шута.

Праздник кончился только к утру. Еще долго не остывали восторги и яркие впечатления о бале – маскараде в королевском дворце соседнего королевства. Но обида за произошедшее на этом балу в душе старшей сестрицы-красавицы все не стихала. Хотя все в доме ее утешали, что она была в маске и никто не узнает, что это над нею смеялся шут.

А между тем в их собственном замке события развивались стремительно. В следующее воскресное утро у ворот их замка буквально столкнулись и принц, сын того короля, и герцог – ученый. Оба были с чудесными букетами в руках и некоторым смущением в глазах. К герцогу – ученому выбежала глупышка – младшенькая сестра. Навстречу принцу, богатому наследнику, выбежала хохотушка, мотовка и … неряшка средняя сестра. Живописность ее наряда, придавала ей особенную прелесть и очарование радостного и беззаботного существа, готового всем сердцем принять все радости бытия.

Вскоре сыграли веселую свадьбу обеим сестрам. Чтобы не огорчать старшую сестрицу- зануду, насмешника шута король выдворил из дворца. Недоразумения между ними впрочем, и раньше возникали. Король, и сам подвергался его немилосердным насмешкам, устал от жалоб и министров и советников. Доставалось всем придворным и дамам, и кавалерам от его едких, но остроумных шуток. Он передразнивал всех, кто попадался ему на глаза. Однажды король даже предложил шуту плату за каждую невысказанную насмешку, за каждый не совершенный розыгрыш. Они договорились, что он будет просто шептать на ухо королю, чтобы никто не услышал, о предполагаемой каверзе. Поначалу это очень веселило короля. Но вскоре обнаружилось, что шут своими шутками целый день отвлекает короля от его повседневных занятий и забот. А потом и вовсе: король понял, что королевская казна в опасности. Да еще и эта скверная выходка на балу. Так выставить на всеобщее осмеяние, как оказалось в последствии родную сестру невесты принца, как две капли воды схожие к тому же.

Словом, терпение короля лопнуло. Возмущению его не было предела, да и переживанию тоже. Уж он то как никто другой ценил его остроумие и редкий артистизм. Когда он передразнивал кого-нибудь из придворных, он буквально превращался в того кого изображал, сохранив и усилив забавные стороны характера этого человека, особенности его поведения.

«Я хочу отблагодарить тебя за долгую службу. За те минуты радости и веселья, которыми ты щедро одаривал все эти годы. Скажи сам, сколько ты хочешь. Ведь ты должен покинуть наш дворец, уехать из этих мест. Начать новую жизнь».

«Мой любимый король! Я благодарен тебе за твое долготерпение. Я, всякий раз шутя и насмешничая, поражался твоей доброте и снисхождению. Но во что можно оценить ту радость, когда остроумное словечко летит к тебе, бог весть откуда, с каких небес и каким ангелом посланное, мне грешному. Как весенняя птичка – предвестница веселых летних дней в еще зимний денек. Это такое счастье, не всякому ведомое! Цена всякой вещи определяется, той ценой, за которую сможешь продать ее в черный день твоей жизни, или твоей сегодняшней потребностью. Весом, длинной, высотой, тяжестью. Но остроумие, таинственная магия слова, преображение звука в смысле сказанного – неизмеримые величины. Это просто счастье! Подарок Судьбы. Поэтому равной платой за многолетнюю роль шута при твоем дворе будет добрая твоя память в твоем сердце обо мне. Да и сегодня в нашем городе выступала труппа бродячих комедиантов. Славные ребята! Им нужен актер на роли королей. Королей-злодеев, королей-добряков, королей простофилей, королей щедрых, скаредных и прочих других. За эти годы близкого знакомства с жизнью и королевского двора и… самого короля. Кто лучше справиться с этой задачей, чем я?

Я не могу не шутить, я шут. И шептаться о том, как бы я шутил в том или ином случае слишком тяжелое испытание. Но плата полученная мною от тебя за прежние несостоявшиеся розыгрыши, надолго обеспечит мое вполне безбедное существование. А пошутил я с девушкой действительно скверно. Но по возможности, коль представиться такая в жизни, постараюсь загладить свою вину. А теперь прощай, мой добрый король. Мне пора, пора. Бьют часы, уже ночь Комедианты отыграли свой спектакль на рыночной площади. Сегодня они уезжают и я с ними».

Они обнялись по-братски. Молча.

Так простились они перед свадьбой его сына с прекрасной и веселой ветреницей. Шли годы. Счастливые годы. И для младшей сестры-глупышки, которая слушала воего мужа – ученого, повествующего о невероятных научных гипотезах с таким же восхищением, с каким в детстве слушала сказки нянюшки.

Сестра, мотовка и франтиха, весело транжирила состояние мужа, богатого принца. Так что жизнь их была сплошным праздником.

Не повезло только старшей. Кавалеры на балах все так же избегали ее. Слишком громко и резко она делала замечания, если кто-нибудь в танце сбивался с такта. Или, боже упаси, проливал соус на скатерть за праздничным ужином.

Родители её сначала состарились , а потом и вовсе- умерли, и она осталась во дворце одна. Слуги, уставшие от постоянных нагоняев, разбежались из дворца. Все то ей казалось,что то что они делают, можно сделать еще лучше. А, когда слуга делал еще лучше, она требовала чтобы было сделано и переделано еще лучше. Потому что, по ее мнению ,только ей было ведомо ,как можно сделать хорошо. В результате, некогда прекрасный дворец ее стал иметь жалкий вид, запущенный и пропыленный как старинный сервиз в буфете нерадивой и негостеприимной хозяйки. Во рву окружавшем дворец, где некогда росли белоснежные лилии, теперь среди плотно цветущей ряски квакали жабы да лягушки и не резвились более золотые рыбки, как во времена ее детства.

Как то раз мимо этого запустения проезжала на гастроли в город труппа, очень известная в те времена.

Блистательный актер, король сцены, особенно прославившейся в ролях великих королей, всемирная знаменитость по имени Ферлибоб был потрясен, во что превратило время это некогда восхитительное строение.

Он попросил остановить дилижанс. И сказал актерам, ехавшим вместе с ним, что бы они ни дожидались его, ехали дальше. А он хорошо знает эти места и сам доберется вечером в театр, где их ждал почти весь город. Так что он успеет и загримироваться и одеться к первому акту спектакля, в котором он занят этим вечером. Он успокоил их, что не потеряется, не заблудится. И это было чистой правдой. Едва взглянув на него, тотчас в нем можно было узнать Ферлибоба, королевского шута, над шутками которого потешались все, кроме тех на кого они были направлены. Уж очень язвительным был его острый ум.

Так как слуги давно разбежались, и не кому было поднимать и опускать подвесные ворота, превращая их в мост, ведущий прямо во дворец; теперь мост-ворота всякий день и час оставались лежать поперек рва. Совершенно без присмотра. Так что дворец был совершенно не защищен, и распахнут настежь. Поэтому Ферлибоб беспрепятственно попал во внутренний двор, никого не встретив. Еще более удивило, что все двери, ведущие во внутренние покои, были не заперты. Казалось, жизнь в этом доме угасла совсем. Ни души. Он побродил по залам. В одном из них он увидел старинные латы. Рыцарские доспехи эти были чудесно украшены витиеватым орнаментом умельца ювелира. Они стояли в углу просторного зала. И актерское любопытство взяло верх. Особое пристрастие к театральным костюмам было отличительной чертой в актерской работе Ферлибоба. Он не выдержал искушения. Желая узнать, каково себя чувствовать в настоящих, а не в бутафорских рыцарских доспехах, в которых ему неоднократно приходилось выступать на сцене . Он разулся, снял шляпу, повесив ее на спинку кресла стоящего рядом…. И проворно влез во внутрь этих доспехов. И опустил забрало, через прорези которого все было хорошо видно. Латы были ему как раз. И в этот самый момент вошла красавица средних лет с вязанкой хвороста в руках. Она направилась к камину и, бросив часть вязанки во внутрь, начала разжигать огонь.

Ферлибоб был очень растерян. Простое любопытство завело его слишком далеко. Теперь чего доброго хозяйка может объявить его воришкой. Это отвратительно. А пока он раздумывал, как ему вылезти из доспехов не сильно испугав эту даму. И как ему извиниться за эту, в сущности мальчишескую выходку. Но огонь никак не разгорался и в довершении всего девушка вдруг отчаянно разрыдалась, сетуя на судьбу. На то как несправедлива к ней оказалась жизнь. И все это вслух, как это бывает у тех, кому некому пожаловаться на наболевшее. Приглядевшись сквозь забрало, он увидел, что в зале развешены старинные портреты, видимо это ее предки. Вдруг он догадался по совершенному сходству с супругой принца, сына своего короля, что это та девушка, которая, растерявшись под шквалом его шуток, не сумела отшутиться и стала, бедняжка, посмешищем всего маскарада. Ему стало еще неудобнее обнаружить свое присутствие в тот момент, когда она плача жалуется на несправедливость жизни одинокая перед молчащими портретами предков.

«Все вокруг нашли свое счастье! Одна я несчастна и одинока. Вот младшая сестрица – беззаботная мотовка. Она весело проматывает состояние принца. Оба они веселы и беззаботны.

Сестра – глупышка замужем за великим ученым. Казалось бы, что у них общего, а живут душа в душу, как голубки.

И с той и с другой – мы одно лицо. Близнецы. Они красавицы и я не хуже. А живу печально и одиноко. Где же справедливость?» - вопрошала она, глядя на портрет человека в горностаевой мантии и сером парике.

Сердце Ферлибоба буквально разрывалось от жалости к ней. И желая хоть как то её утешить, он стараясь подражать голосом завыванию ветра, произнес нараспев: «Не печалься! Тебе дано редкое счастье доступное не всем лююююдям!»

«Какое? Какое счастье?» - изумилась она, утирая слезы с щек и всматриваясь в портрет.

«Редкое счастье. Наслаждение своей правотой-ой-о-оо… . Ра-а-а-азве ты была не права, тогда на-а-а бале-маскараде? Шут вел себя отврати-и-и-тельно. Я зна-а-а-юю, что он по-оо сей день терзается чу-у-у-увством ви-и-ны-ы перед то-о-о-обо-оо-й!»

«Я так старалась с детства, многому училась… Но ничто не пригодилось мне..» - жаловалась она, обращаясь к портрету.

«Э-э-э-т-о-оо хо-оо-рошо, что ты много училась.Но-оо-о все познаное тобою-ю-ю истины-и ничего не знача-а-ат, если ты не познала одну, гла—а-а-а-вную-ю-ю!»

«Умоляю! Открой мне эту истину. Выведи мою жизнь из тупика» - взмолилась она упав на колени перед портретом.

«О-о-о-о! Одна и та же истина зву-у-учит по разному-у-у, если ее излагают, желая-я-я сделать ее более понятной другому человеку-у-у, что бы жизнь его стала богаче хорошими впечатлениями, а значит в мире-е-е-е стало бы одним счастливым человеком больше-е-е. В э-э-этом слу-у-учае го-оо-олос звучит мягко, красиво, а сердце слу-у-у- шающего ра-а-аскрывается,как цве-е-еток под лу-у-чами нежного солнца-а-а.

Но если ту-у-у же саму-у-у-юю истину-у ты излагаешь жела-а-аяяя уни-и-изить слушающего-оо, тем что-оо ему, ту-у-упице,не смотря на про-о-ожитые годы все-о-о еще не ведомо очевидное для всех. И ты-ы-ы и сама-а-а не замечаешь, что го-о-о-лос твой ста-а-а-новится скло-о-очным, не-е-е-е красивым. Слушать тебя становится противно, потому что-о-о ты в сущности-и-и не стремишься поделиться ра-а-адостью обладания знаниями с окружающими-и-и, а по-оо-оказа-ваешь свое превосходство. Нео-о-сознано унижаешь человека. И сердце его захло-о-опывается как лепестки цветка под натиском жесто-оо-окого ле-е-ее-едяного ве-е-етра. И не хочестся слушать ни тебя, ни твою и-и-истину-у-у!»

«Но что же мне делать?» - спросила она у портрета, как мне научится быть другой?

«Сегодня ве-е-ечером…» - услышала она в ответ - «в го-о-ороде состоится спектакль. Ро-о-оль ко-оро-оля сыграет бывший шут, ко-о-оторый обидел тебя. После спекта-а-акля пойдешь в его гри-и-имерную-ю. Он бу-удет ждать тебя-а-а, что бы дать тебе уроки постановки голоса».

«Спектакль? Сегодня в городе…» - удивилась она, разглядывая портрет венценосного предка. Она задумалась, что же ей одеть, потому что сомнений в том, что ехать нужно, у нее не было. И она отправилась в гардеробную, что бы выбрать праздничное платье к вечернему спектаклю.

Ферлибоб глубоко вздохнул от радости, что она вышла и теперь можно вылезать из этих старинных доспехов. Он никак не предполагал, что ему придется в них засидеться. Тело его затекло. Руки и ноги ломило. И он стал вылезать. Но не справился, потерял равновесие и упал. Эта груда старинной бронзы разлетелась по всему залу с оглушительным грохотом и звоном. На этот шум она вылетела обратно в зал. В человеке, вылезающем из доспехов, она узнала шута.

«Как? !!! Это опять Вы! Какой отвратительный розыгрыш» - печально сказала она.

«Ну вот!» - не растерявшись, ответил Ферлибоб – «голос звучит уже лучше! Мои уроки пошли Вам на пользу! Умоляю, простите, не хотел Вас обидеть. Я собственно заглянул к Вам… у Вас тут все на распашку, все двери не заперты. Я ходил, искал, думая встретить Вас, и вот полюбопытствовал,как устроен этот костюм. Очень сожалею. А пришел я, что бы попросить прощение за старое, а вот пришлось и за новое просить прощение. А еще вот» - и он достал из кармана его черного фрака билет в театр на вечерний спектакль.

«Я пришел пригласить Вас на спектакль, в котором я участвую. Будет очень весело!»

«А Вы знаете, уже очень весело!» - и она так искренне засмеялась, что у Ферлибоба отлегло от сердца.. И она опять ушла одеться к предстоящему спектаклю.

Пока она одевалась, он спустился в конюшню посмотреть, на чем можно отсюда выбраться в город. Карета в совершенно разрушенном виде валялась в углу. Повозка еще ничего, могла служить. Он запряг лошадь, предварительно покормив ее. Конюх ведь тоже сбежал.

Как раз и она оказалась готова. Как всегда наряд, прическа – все было безупречно и подобрано со вкусом. А главное от пережитых трудностей спесивое выражение лица совершено исчезло. И поэтому с годами она просто похорошела.

По дороге в город они весело и непринужденно болтали. Он успел дать ей несколько уроков по развитию голоса, что бы звучал он напевнее и мягче, потому что люди слушают то как им говорят не меньше, чем то что им говорят.

А его рассказы о гастролях – это просто захватывающий роман да и только. Как только они въехали в город, она была удивлена и польщена, что едет в повозке с такой знаменитостью. Весь город был обклеен афишами гастролей с крупными буквами Ф.е.р.л.и.б.о.б. Вот какой знаменитостью стал бывший королевский шут. Когда же они подъезжали к театру, опережая толпу охотников за лишними билетами, к их повозке подбежал директор его труппы.

Взъерошенный, растрепанный и несчастный, хватаясь за остатки волос на голове, он почти завопил: «Ферлибоб! Мы в беде! Хоть отменяй спектакль! Сбежала Алина. Играть королеву в этом спектакле некому, а ведь это ключевая роль! Нужно отменить спектакль! Возвратить деньги за билеты!»

Ферлибоб вылез из повозки и, подавая руку своей спутнице, сказал директору: «Успокойся, что-нибудь придумаем! А сейчас пойдем в гримерную». Он сел к зеркалу и начал гримироваться. Вошла костюмерша с костюмом короля и сверкающей короной.

«Город не увидит спектакль, который сделал тебя знаменитостью» - метался директор.

«Дорогая, видите какие у нас трудности. Помогите костюмерше подготовиться к роли королевы. Кто как не Вы знаете, что такое придворный этикет. Как носить корону и шлейф» - обратился он к ней.

«С удовольствием!» - искренне обрадовалась она. Впервые кому-то понадобились ее мнение и понимание.

Костюмерша была очень смущена, но нужно было выручать труппу. Поэтому дамы удалились в женскую гримерную, что бы приготовиться, благо что, появляется королева в этой пьесе только во втором действии.

Немного успокоенный Ферлибоб, начал одеваться в величественные королевские одеяния.

Директор, хватаясь, то за сердце, то за голову, все же решился приказать поднять занавес.

Шум и гам недоумевающего зрительного зала утих. Прозвучала увертюра и Ферлибоб вышел на сцену и, волшебство театрального зрелища началось. Успех Ферлибоба был неописуемым. Как жаль, что его любимый король не дожил до этих дней. Вскоре пришло время появиться и королеве на сцене.

И она вышла под звуки торжественной музыки. Он поднял глаза и …. Эта пауза была искренней, не актерской. Он был восхищен. Перед ним стояла истинная королева и дивная красавица. Пользуясь тем, что музыка играла слишком громко, она поднесла веер к губам и прошептала: «Ферлибоб! Ваша костюмерша славная девушка и хохотушка. И о поведении королев ей ничего не ведомо. Я не могла бросить Ваш спектакль на произвол судьбы. Так что подсказывайте мне. Постараюсь справиться!» . И она справилась великолепно! Первый раз в жизни она испытала головокружительный успех, королевский успех, на сцене. Игра ее была филигранной, точеной. Как пригодилась и ее наблюдательность, и острый критический взгляд. Она сама наслаждалась игрой. А отшлифованный и хорошо поставленный голос, только что полученный у Ферлибоба уроками .Он звучал , как громогласная музыка !Ферлибоб тоже был потрясен неожиданно проявившемуся таланту актрисы, в той, что прослыла безнадёжной занудой в родных краях.

«Да она рождена для сцены!» - кричал во время антракта директор, стаскивая пышные букеты и корзины цветов от восторженных зрителей в, ставшую на этот вечер лишь ее, гримерной.А уж как уговаривал он ее стать актрисой его труппы. Таких величественных и прекрасных королев ему раньше видеть на сцене не приходилось. Какие комплименты рассыпал он перед нею. Но окончательные ее сомнения рассеял Ферлибоб. Он пообещал лично заниматься и заниматься ее голосом, уроками актерского мастерства, помочь ей овладеть тайнами сцены.

Так что решение было принято. Она стала актрисой. И ни разу не пожалела об этом. Благодаря гастролям, жизнь ее стала походить на сплошное путешествие. И, конечно, Ферлибоб был рядом. Они стали счастливой парой.

И, замечая в чём –то не порядок, она делала замечания, но не как прежде. А мягко, деликатно, как бы желая помочь допустившему оплошность, быстро и не заметно для других исправить ее.

Слуги в гостиницах, где ей приходилось останавливаться, просто обожали ее. Актеры, игравшие вместе с нею, радовались, что с ней легко работать, потому что она была чутой и тактичной.

Ферлибоб не мог не влюбиться в эту прекрасную женщину, не оценить ее достоинства. Поэтому их с Ферлибобом дом стал вскоре самым счастливым и гостеприимным на свете.

Вот ведь что бывает – три сестры – близнецы, как три капли воды похожие, но у каждой своя счастливая судьба.

 

 

 

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/