Дмитрий Чистяков

 

НА ОГОНЕК

 

Этот день не заладился с самого утра.

Германа  всю ночь мучили вязкие, бесформенные кошмары.   Самое  отвратительное - после пробуждения совершенно ускользало, что же это такое, от чего только что трясся, будто осиновый лист? Страх затаился в глубине - и спрятался, не позволяя пережить себя заново, перебороть.

Наверное, оттого не получалась и утренняя медитация. Огонек свечи будто специально дрожал, колебался, лукаво подмигивая - не давая сосредоточиться  и мысленно срастись с ним. Герман отправился на работу, ощущая себя разлаженным, плохо смазанным механизмом. Все было решительно не так в то утро: разлаженный и плохо смазанный автобус натужно скрипел, чьи-то длинные, но немытые волосы лезли в лицо… Рассвело - но даже небо казалось серым и тусклым, а желтые листья на мостовой напоминали  склизкие банановые шкурки.

Дальше все шло привычно и безнадежно, по накатанной: визгливый голос контролерши на проходной, недовольное ворчание мастера, по-бараньи глохнувший  «станок с ЧПУ», давно соскучившийся по свалке… Смена тянулась, словно резиновая, и отчего-то никак не удавалось войти в привычное, отстраненно - спокойное состояние ума. Стрелка на часах ползла, словно парализованная : десять часов… половина одиннадцатого… Господи, неужели обед? Привычный вегетарианский салат в литровой стеклянной банке  показался вдруг пресным и надоевшим, и - о ужас!  - захотелось чего-то острого, мясного, запретного…

«Но - но!» -  прикрикнул он на немощную физическую оболочку, бешено рвущуюся из-под контроля. Правду говорил Учитель - плоть греховна по самой природе своей. А оттого - пусть умолкнет.

Наконец стрелки часов подползли к заветной отметке, и учетчица с кислой миной на когда-то хорошеньком личике раскрыла плоский шкаф для удостоверений. Домой, домой…

Возле проходной уже собралась толпа - работяги, словно мошкара, клубились вокруг ларька с пивом и прочими нехитрыми удовольствиями. Герман прошел мимо, даже не потрудившись спрятать презрительную гримасу ; быдло, вонючий человеческий мусор… Испорченное с самого утра настроение по- прежнему  бурлило и пузырилось, мешая оставаться прежним - спокойным и сосредоточенным Адептом, плывущим над суетой этого мира.

Навстречу попался газетный киоск ; он скользнул взглядом по яркому, кричащему заголовку. « Еще одна тайна родной армии? Группа подростков пропала в районе заброшенной воинской части.». Герман мрачно усмехнулся : какие-такие тайны могут быть у нынешних вояк? Это на пятнадцатом - то году перестройки? Все секреты давным-давно проданы американцам, а что не продано - то сгнило, и слава Космосу. Армия не вызывала у него ни малейшего уважения, не говоря уж о любви : несколько месяцев, проведенных в учебном центре сухопутных войск, слились для него в один сплошной кошмар.

Почему-то никто не спешил восхищаться его тонкой и аристократичной натурой, грубый сержант изводил придирками, да еще и сослуживцы посмеивались над странноватым юношей… Алексей не нашел ничего лучше, как намекнуть на  свои тайные знания - но вместо уважения  добился лишь  клички «Чокнутый Профессор».

Саше Герману и в голову не приходило, что его злоключения могут быть вызваны не только тупостью молодых, призванных из глубинки ребят (хотя и тупости, конечно, хватало)… Даже самый культурный и сдержанный человек с трудом переносит спесивую мину на лице мелкого и худосочного юноши. Правда, отвертеться от ненавистной «почетной обязанности» удалось неожиданно легко - не иначе, помогли Владыки Космоса. Ну и перестройка, конечно. Папаша наконец - то сообразил, что теперь можно и не искать  выходы на «нужных» людей, не платить деньги, рискуя засыпаться на взятке - а можно просто подогнать машину к КПП воинской части и попросить дежурного «позвать на минутку рядового Германа». И вот тут отпрыск наконец-то проявил настоящую солдатскую смекалку, мгновенно запрыгнув в открытую дверцу папиного «Москвича». Папаша надавил на газ - и все злоключения остались позади, словно затихающие вдали матюги дежурного.

Правда, читать о «военных тайнах» Герман до сих пор не любил.

 Телефонный звонок трещал так ,что был слышен даже на лестничной клетке. Герман торопливо, путаясь в связке ключей, распахнул дверь - неужели Юлька? Так он и знал, мириться будет, дура. Торопливо схватив трубку, Герман с ленцой произнес: «Алло?» - сейчас он насладится унижением этой недотроги…

Однако вместо виноватого девичьего голоска раздался бодрый и жизнерадостный вопль его  приятеля - старого, еще с медучилищных времен. Герман чуть было не выругался вслух : ну как некстати! Серега по прозвищу Додик совершенно не принадлежал к числу его близких друзей, хоть и не догадывался об этом. По своей тупости, естественно.

Во всяком случае, Герман был уверен именно в этом. Да и вообще - разве могут быть близкие друзья у мудрого человека? Старшему - подчиняйся, над младшим - господствуй, а с равным - соперничай, чтобы превратить его в  младшего. Так называемая «настоящая дружба» - для безликой массы…

- Здорово, Сашка! Чем занимаешься?

«Идиотский вопрос. Неужели ему и правда интересно, чем я занимаюсь?»

- Дома сижу. С работы пришел… только что,- буркнул он в ответ, стараясь максимально продемонстрировать неуместность этого звонка. Но не тут-то было: Серегу трудно  смутить. Эта отвратительная толстокожесть вообще была его основным качеством - в отличие от натур духовных и тонко чувствующих. Сергей совершенно не смущался от тонких намеков, да и от толстых тоже, чем по правде говоря, вызывал сильную зависть приятеля. Вдобавок Герман так и не смог научить его называть себя по фамилии - фамилией своей он искренне гордился, почему-то считая ее аристократической. В отличие от имени - обыденного  и неоригинального.

- Ну вот и хорошо! Завтра суббота - не забыл? В лес едем!

- … !

Сюрприз… Действительно, он совершенно забыл о давнем обещании. И  отказаться невозможно - Адепт обязан держать слово. Разумеется, не ради мелких людишек, их презренные интересы ничего не стоят. Ради того, чтобы по вселенским законам  Слово не теряло силу. Придется тащиться в этот  проклятый лес, наверняка битком набитый комарами и прочим гнусом. Нет, не зря Великая Урусвати обещала покончить с некоторыми живыми формами, дряхлым наследием ушедших эпох. Комары - несомненно, темные сущности, как и кошки.

- Ну чего ты, Сашка? Передумал, что ли?

Герман  глубоко вздохнул - живот - диафрагма - легкие, задержка дыхания… Тело послушно наполнилось космической  энергией, изгоняя прочь низменные чувства. Надо ехать, надо. Вот и Учитель  намекал, что надо. Мол, этот «полигон» - не иначе, как сложный энергетический узел… Как раз то, что необходимо ему для выхода на новую ступень:какой же  Адепт без своей Точки жизни? Точка жизни - храм и мастерская настоящего мага, как писал об этом Карлос Кастанеда.

- Мы на машине будем! - тем временем трещал в трубке Додик, - Ней машину купил! С ветерком доберемся!

Балагур и пофигист Ней был изгнан с первого курса медучилища, на котором и так, вопреки всем пунктам  и правилам, задержался непозволительно долго, на целый год. Один Господь знал, сколько  усилий и средств затратила  на это мама Виталика… Однако все оказалось тщетно. Становиться  «медбратом общей  категории», а затем, как все порядочные люди, поступать в институт, Ней категорически не желал. А желал он делать то, что ему хотелось, и к чему он имел  несомненный талант - то есть живописью. Кроме способностей к рисованию, он обладал и несомненным актерским талантом - но это уже так, к слову.

«Вот жук!» - мелькнула раздраженная мысль. Ведь лодырь был, двоечник, а теперь вот - машина… А интересно посмотреть, пожалуй.

- Ладно, когда встречаемся, - недовольно буркнул Герман.

Огонек свечи горел ровно, словно извиняясь за вчерашнее плохое поведение. Ярко-желтое пламя  манило, затягивало… Герман старательно гнал прочь из сознания  все посторонние мысли, убирал все, кроме маленького желтого огонька. «Я - свеча, я - свеча, я точка света…» Дыхание  постепенно успокоилось и стало ровным, а затем и вовсе перестало ощущаться, только ритмично двигались грудь и живот. Огонек внезапно расширился, вспыхнул ярче, приближаясь - и превратился в огромный жгучий костер. Герман хотел отодвинуться - но тело не слушалось, став почему-то чужим и каменным; языки огня, постепенно вытягиваясь, раскрылись, как лепестки цветка… Что это? За огненными лентами чернел, медленно приближаясь, правильный квадрат.

«Дверь!» - внезапно понял он, чувствуя, как замирает сердце. Он достиг вожделенной ступени, увидел  Дверь-в-Иное! «И пустота войдет в вас, и приняв сущее, как не сущее, а не сущее - как сущее, вы упокоитесь под крылом Великой Птицы…» Черная дверь, расширяясь, становилась все ближе и ближе: но почему от нее веет таким резким, пронизывающим холодом? Страшно… Он уже видел это, но когда? Может быть, во сне… Как страшно… почему?

Телефонный звонок ворвался в сознание, словно разрыв осколочной гранаты. Мышцы, оцепеневшие от долгого пребывания в асане, свело судорогой, и Герман неуклюже свалился на пол - изгибаясь, словно гусеница. Мать Мира, как больно! А телефон по-прежнему звонил, и не было ему дела до корчащегося перед ним человека… Юноша с трудом дотянулся до лежащей  на полу шариковой ручки, и словно иглой, ткнул себя острием стержня - в бедро, в живот, в грудь! Боль от уколов казалась  ничтожной по сравнению с диким криком перекрученных мышц; еще немного, и не выдержит сердце…

Герман обессиленно распластался на полу; наверное, так чувствует себя дождевой червь, спасшийся из птичьего клюва. Телефон умолк - но тут же зазвонил опять. Герман поднял трубку:

- Кто?

- Не спишь? Молодец… Выходи, экипаж у подьезда. Мы решили не гудеть, а то всех соседей перебудим.

Странно, но глупая щенячья радость Додика его совершенно не задела. Герман вдруг ощутил, как высоко он уже вознесся над этими людишками и их примитивными интересами и развлечениями. Им просто недоступны те духовные радости, те сияющие вершины, на которые взошел он.

Может, послать дурака подальше?

Нет. Не стоит так сильно выделяться из толпы - теперь он будет осторожен. Знать, сметь, молчать… Ведь самыми великими святыми были те, кто прошел по жизни незамеченным, так говорит  Учение Света. Он теперь тоже станет таким, отшельником среди людей, одиноким  йогом…

- Сейчас я выйду. Подождешь, ладно? - неожиданно мягко произнес Герман.

Путь к Истине начался для него давно, еще в старших классах средней школы. Стоило прочесть  небольшую, но завораживающую фантазией книгу «Шри Ауробиндо, или Путешествие сознания». Волшебные слова «супраментальное», «витальное», «выход из тела» - пленили раз и навсегда, и долго выстраиваемые бастионы атеизма рухнули, словно глиняные. Герман нырнул в медитацию, как в омут: каждое утро он проводил по полчаса на жестком коврике, безуспешно борясь со сном, натыкался но прохожих  и отвечал невпопад, вытесняя из сознания поток ненужных мыслей… Правда, отец ходил хмурый, а мать тайком рылась в сумке и карманах сына в поисках наркотиков - но это исключительно по невежеству. Настоящим «воинам духа» не нужны химические подпорки, а отсутствующий взгляд просто признак напряженной духовной работы.

А потом - настало чудесное время, когда книги о настоящем Знании хлынули живительным потоком. Кое-кто, правда, сравнивал этот поток с канализацией, но это Германа не смущало. Как и то, что пришлось распроститься с родительской  мечтой о высшем образовании - но зато к восемнадцати годам у него уже был свой Гуру. Учитель. Это вам не какой-нибудь занюханный профессор… Предки все-таки настояли на поступлении в медицинское училище, но это не было особенно страшно. Не слишком утомительные занятия, красивые девушки (в отличие от скучных традиционных религий, Тантра и Учение Света не порицали телесные радости), уважительное отношение соседей - как же, будущий фельдшер.

Единственное, что пугало по-настоящему, до дрожи - армия.

Армия  представлялась Герману в виде огромной, бездушной машины, равнодушно затягивающей неосторожных юношей в свои грохочущие шестерни. Вот-вот догонит, наползет чудовищными гусеницами…  День, когда он отправился в военкомат, не забыть никогда - так все оказалось страшно. А потом еще была учебка, и грубые сослуживцы, понятия не имеющие о Высоком; увлеченные такими презренными вещами, как сила мышц, скорость удара. И рассуждения о том, кто на каком грузовике будет работать после демобилизации. И издевательства сержантов, не понимающих, что не всем дано умение подтягиваться…

Спасибо предку, не подкачал.

Зато Гуру его обрадовал, сказав, что теперь Герман прошел испытание - и готов к переходу на следующую ступень посвящения. Теперь он готов по-настоящему познать Тантру, высокое и смертельно опасное искусство. То, которое профаны презрительно именуют «сексуальной магией».

Вот только Юлька, сучка…

Презренное женское существо. В самом деле, он и не предполагал, что современная с виду девушка может оказаться такой дикаркой! Герман оказал ей настоящую милость, предложив участие в ритуале, но  вместо благодарности заработал хлесткий удар по физиономии. А все - проклятые поповские предрассудки, внушенные фанатиками-родителями… Он был готов задушить наглую девчонку - и задушил бы, без сомнения. Если бы та не напомнила с ехидной усмешкой, что между прочим, он  находится у нее дома. И за стенкой, в соседней комнате, между прочим, находится ее папа. И стоит только ей пересказать услышанное - папа сделает из Германа свиную отбивную…

Ничего. Она еще приползет к нему на коленях, и будет умолять о прощении.

И все-таки вопрос с «божественной партнершей» катастрофически не решался. А все Гуру, с его устаревшими принципами.

Герман испуганно остановил крамольную мысль. Он Учитель, его слово - закон… И все-таки надо понимать, что некоторые вещи бесповоротно изменились. Ну где теперь найдешь эту «девственницу»? Последнюю девушку в  1923 году задавил трамвай! Ну ладно, предпоследнюю - считая Юльку, фанатичку проклятую.Все-таки насколько проще было бы пригласить нормальную девчонку без комплексов!

Пожалуй, все-таки стоит сьездить. Окунуться в прежнюю компанию - как ради шутки надевают  старую школьную форму. Усилием воли ненадолго возвратиться на прежнюю ступень развития.

Вот только куда подевались эти чертовы джинсы, вроде бы приготовленные с вечера?

Машина Виталика оказалась всего лишь «уазиком» - хоть и новым, сверкающим лаком и полировкой. Герман слегка усмехнулся: плебейство неистребимо, ничего не поделаешь. Тоже мне, рашен джип…  Говорят, в древности актеров даже хоронили за пределами кладбищ - чтобы не считали себя невесть кем.

Ничего, скоро в мире воцарятся Порядок и Красота, и все изменится.

Мысль пролетела коротко, мимолетно - из уродливой машины уже выбирался, широко улыбаясь, старый приятель Ней. Герман так же изобразил дружескую улыбку, мимиоходом подумав: чуть удлиненное, задумчивое лицо Витальки еще сильнее вытянулось, став уже отчетливо лошадиным. Вот уж точно, дух творит себе форму - впрочем, это, кажется, сказал кто-то из христиан?

- Здорово, приятель? Ну как твое ничего?

«Дурацкий вопрос. Как на него отвечать-то?». Герман буркнул нечто невразумительное и взялся за ручку дверцы, краем глаза заметив удивление однокашника. Ничего, пусть привыкает! Забираться  в автомобиль было на удивление трудно - приходилось встать на узенькую подножку и нелепо изогнуться, чтобы проскользнуть на сиденье. Обстановка внутри вполне гармонировала с внешностью - дешевый и ободранный  дермантин обивки, неудобные низенькие кресла. Ну то ли дело «мерс» Гуру, хищно стелющийся над дорогой.

Устроившийся на переднем сидении Додик протянул руку для пожатия. «Вот уж кто не испытывает ни малейшего неудобства в подобном экипаже! Они словно созданы друг для друга».

- Видал, каким зверем Ней обзавелся? Хорошо быть свободным художником! Не то, что нам, работягам…

Герман поморщился: напоминание о том, что он вынужден зарабатывать на жизнь черным трудом, было удивительно бестактным.

- Хотелось бы, конечно, попросторнее,- хлопнув дверцей, на водительское сиденье взгромоздился хозяин, - да  только дороговато пока. Модель «патриот» - знаете?

- Тогда уж сразу «хаммер», - вздохнул Додик.

- До «хаммера» мне как до Китая раком. Живопись хоть и фантастическая, а вот гонорары вполне земные… а на джип нужны заоблачные. Кстати, Сашка, а ты где теперь? Говорят, слесарем пошел?

- Фрезеровщиком. Если точно - оператором станка  с ЧПУ.

По правде говоря, работа «оператора» заключалась лишь в том, чтобы прикрутить на место деталь и нажать кнопку. Потом - снять, и поставить следующую. Но об этом он рассказывать не собирался - как и о том, что некогда славный оптико-механический завод стремительно гибнет, сворачивая выпуск продукции и демонтируя линии. Платили «оператору» копейки - и не собирались  ничему учить, несмотря на обещания. Не будь в его жизни Гуру, Герман наверное, спился бы.

-  А что это за зверь такой - фантастическая живопись?

- Изображение того, что не существует в реальном мире, - непонятно ответил Ней.

Он отвернулся, резко повернул ключ зажигания. Мотор довольно взревел - и машина  помчалась навстречу загадочной  и заброшенной воинской части.

Они выехали из города менее, чем за час - при нынешних пробках это уже было фантастикой, и по обеим сторонам шоссе потянулись бесконечные осенние поля. На горизонте виднелся пожелтевший лес; Герман вспомнил - где-то здесь расположен тот самый колхоз, где будущие медики выполняли свой долг перед Родиной и Продовольственной Программой. Герман, конечно, старался увильнуть, да и остальные не отставали - благо, к «мальчикам» отношение в медучилище было традиционно мягким. И  понятно, почему: ведь на двоих юношей оказалось целых двадцать представительниц прекрасного пола. Двое парней среди такого цветника - просто мечта озабоченного подростка. На первый взгляд.

На улице сегодня было довольно холодно, и неприятный стылый ветерок задувал сквозь полуопущенное стекло. Герман поморщился: тоже мне, Индианы Джонсы отечественного разлива. Страшно хотелось прикрыть несчастную форточку - но это значило бы показать слабость. Зря, что ли, он обливался водой и стоял босыми ногами на снегу, следуя заветам «Детки» Порфирия Иванова? Герман старался не замечать очевидного: жизнь «по Иванову» пока что вызывала лишь бесконечные бронхиты и насморк. Кстати, совет «никогда не сморкаться» смотрелся при этом особенно комично - но кто он такой, чтобы критиковать  великого Паршека? Неужели можно сомневаться в святости учителя  из-за каких-то соплей…

Знай Герман, что его кумир был всего лишь невежественным шизофреником со стажем - наверное, ему жилось бы гораздо спокойнее.

- Значит, доезжаем до старой железнодорожной ветки - и дальше вдоль нее, - в который раз обьяснял Сергей будущий маршрут. Виталька, по своему обыкновению флегматично молчавший, вдруг встрепенулся:

- А куда вы, интересно, собираетесь деть машину? Просто оставить - типа, садись, кто хочет?

Герман едва удержался от соблазна сострить - мол, кому нужна такая

«иномарка»? Но, пожалуй, не стоило провоцировать ссору. Некоторые людишки удивительно привязаны к своим ничтожным вещам.

- Ну почему так страшно: бери, садись… Замаскируем в кустарнике - и нет проблем! Да и кто там, посреди леса, воровать будет? Белки, разве что. Местных-то почти не осталось.

Поля по краям дороги сменились редким кустарником. Замелькали невысокие дачные домики, все как один покосившиеся, запущенные. Некоторые уже напоминали скорее участки леса, чем огороды - настолько там все заросло. Похоже, у хозяев  явно не доходили руки до своих угодий - а впрочем, неудивительно. Сколько километров от города они уже проехали? Чем дальше от города - тем дороже билет на электричку.

Домики расступились, машина проехала по мосту над неширокой речкой. Дорога пошла в гору - а справа, на берегу, показалось высокое кирпичное здание.

Церковь.

Как ни странно, но храм выглядел довольно ухоженным. Герман не слишком-то разбирался во всяких там поповских штучках, прекрасно зная, что догматические, обрядовые религии - удел низших. Об этом так ясно писали и Рерихи, и Блаватская. И оттого неприятно поразило то, что храм  явно был действующим - в этой -то дыре! Кирпичные стены, кое где выщербленные, явно нуждались в ремонте - но купола уже сверкали позолотой. Высокие, массивные двери широко открыты, и к ним направляется веселая стайка девушек в ярких платочках.

Он внезапно подумал, что в этом здании есть что-то величественное, завораживающее: хотелось остановиться, заглянуть внутрь…  Наверное, энергетика хорошая. Машина как раз проезжала мимо - и Ней вдруг быстро повернулся в сторону церкви и размашисто перекрестился.

Додик поднял брови в нарочитом удивлении и округлил глаза. Герман же лишь усмехнулся уголком  рта - надо же, и этот влип…  Впрочем, тут нечему удивляться. Гуру рассказывал, что эти церковники прилагают все силы, чтобы завлечь в свои сети неосторожных, специально изучая для этого психологию, программирование психики. Вот странно только - те священники, с которыми приходилось встречаться ему лично, совершенно не выглядели знатоками психологии - скорее, поражали наивностью… Конечно же, это ничего не значило.

- Ты чего это, приятель? - ехидно произнес Сергей, - тоже моде следуешь? Не замечал за тобой раньше.

Ней некоторое время не отвечал, и было видно, что ухарский тон друга ему неприятен. Машина миновала поселок, вышла на трассу - лишь тогда он повернулся.

- Насчет моды - извини, не в курсе. Я православный христианин… кстати, что тебя в этом так удивляет?

- Да все! - вдруг обозлился Сергей; - Ты же умный человек - и вдруг свечечки, крестики… бабки в платочках. Мракобесие всякое, одним словом. Может ты еще… - он на секунду задумался, подбирая слова пообиднее, - может ты еще и боженьке молишься?

Ней рассмеялся - искренне и беззлобно, словно друг удачно пошутил.

- Конечно, молюсь, а как ты думал?

Сергей пораженно хмыкнул и покрутил головой. Глядя на него, Виталик расхохотался еще раз.

- Что-то теперь я тебя не понимаю. Помнится, ты недавно рассказывал о каких-то заморочках - так прямо повизгивал от восторга. А как христианство - так сразу предрассудок. Нелогично. Кстати, ты знаешь, что означает слово «предрассудок»?

- Ну и что же?

- Информацию, полученную человеком в процессе воспитания, но не осмысленную разумом. Еще не осмысленную. И все.

- Нет, но буддизм - это же упражнения, медитации - словом, тренировка!

- А монах, по-твоему - не упражняется, когда творит молитву - часами, ночь напролет? Кстати, хочешь, дам определение: Православие - это… ну скажем так, система нравственного и психофизического совершенствования человека. С целью обретения полноценного личного бессмертия.

- «Православие - это калька христианства» - с глубокомысленным видом ляпнул вдруг Герман. Ней резко обернулся:

- Ну что за бред! Сашка, от тебя не ожидал - ты ведь вроде человек начитанный, и вдруг туда же. Я еще понимаю Серегу - одно карате в голове. Как ты сказал, калька христианства? Где -то я уже такое слышал… а, вспомнил. Это из того рассказика, где за героем- язычником бегают увешанные оружием священники и угрожают предать анафеме?

- Ну и что - вдруг обиделся Герман. Ему лично рассказ очень понравился, прекрасно передавая жестокость и мракобесие этих попов. И невежественность.

- Ну, во-первых, предать анафеме можно только члена Церкви, а никак не язычника. Это ведь не проклятие, просто констатация факта: данный человек более не состоит в Церкви Христовой. А герои рассказа, как я помню, крещены не были и ни в Бога, ни в черта не верили? Во-вторых, монаху и священнику запрещено заниматься воинскими упражнениями. В-третьих, священник, совершивший убийство - даже случайно,- лишается сана… Так что россказни автора - полная туфта.

- Ты за дорогой лучше следи, православный! - не выдержал Герман, - убьемся ведь!

Ней выровнял машину - и ехидно продолжил:

- Вот термин «христоносец» мне понравился, честное слово. А вот православие - не калька христианства, а само христианство. Сохранившееся неповрежденным от начала, в отличие от всяких там католиков. Твой автор привык мастерить поделки из уворованных источников - только вот наша вера на косточки не раскладывается, она живая. Мы уж как-нибудь сами разберемся, во что нам верить…

- И ты так уверен, что именно твоя система и есть истинное христианство?

- Представь себе… Ты можешь предложить что-то другое?

Герман недовольно хмыкнул - и замолчал. Нет смысла рассказывать этому упертому  фанатику об истинном, духовном понимании христианства. О том, что Иисус пришел из Индии, в конце концов… Будет смеяться, да еще потребует доказательств. И вообще, в рассуждениях этих церковников разум занимает непозволительно много места!

- Ты лучше расскажи, что такого особенного в твоем… как его, бункере? Небось, НЛО приземлялось?

- Упаси меня Господь от НЛО, - поморщился Ней. Да и место, собственно, не мое. Серега, не спи, замерзнешь!

- Ох, - Додик скорчил недовольную гримасу и потянулся. «И как он ухитряется спать в таком кресле?» - поразился Герман.

- Я, в отличие от некоторых бездельников, с ночной смены. Мы там, между прочим, делом занимаемся, безопасность проезда вам обеспечиваем.

- Машины чужие разбиваете… - в тон ему продолжил Ней.

- А нечего было тачку у обьекта ставить! Там между прочим, плакат висел - для тех, кто в танке!

Виталий со вздохом пояснил:

- Поставил я, значит, машину на ночь - как обычно, у этой башенки несчастной. Ну знаешь, такие решетчатые? Часа в три просыпаюсь оттого, что сигнализация орет. Подбегаю  к окну и вижу - ба! Серега Давыдов собственной персоной. Бегает вокруг моей помятой, как он выразился, тачки.

- Что я, один бегал? - проворчал Сергей.

- Ну ладно, вы все бегали, во главе с мастером вашим. Они, видите ли, ломали облицовку - и наш Серега грохнул ма-а-ленький такой гранитный блинчик, килограмм в двадцать, прямо мне на капот!

Герман расхохотался, представив себе эту сцену.

- И чем дело кончилось?

- Че-чем… ничем. Обматерил дурака, потом пошли водку пить. Я, в конце концов, сам виноват, поставил тач… пардон, машину не там, где надо.

Серега радостно ухмыльнулся, показывая, что не обижается на дурака. Герман вздохнул, подумав, что их Виталик так и остался мямлей, совершенно не изменившись за столько лет.

- А теперь - давайте по теме. Куда едем-то?

- Мы еще маленькими были - а уже слышали про этот полигон, - начал рассказ Сергей.

- Лес там сосновый - загляденье: деревья высокие, стройные - как колонны, честное слово! Я туда к бабке приезжал, на лето. Ну соберемся с пацанами вместе - и в лес, как бы за грибами. Ну какие там грибы мальчишкам… Наделаем луков да стрел - и давай в индейцев играть с утра до вечера.  Возвращаемся все перемазанные, в занозах. Ну а километрах в пяти примерно от нашей деревеньки и стоял этот Полигон.

Черт его знает, как он в действительности назывался - но наши деревенские называли именно так. И откуда только слово услышали?

А выглядело это так: идешь по лесу, и вдруг - деревья кончаются, и дальше полоса земли - черная, словно выжженная. И забор - метра три высотой, и колючка поверху. Не простая колючая проволока, да и не проволока, собственно - лента металлическая, с зазубринами. За такую зацепишься - до кости прорежет. Мы, конечно, выдумывали всякое… Местные говорили, мол, химическое оружие там испытывают. Мы тоже не отставали. Страшилки придумывали - куда там Стругацким!  Правда, уже понимали, что химией там и не пахнет - как-никак в школе учились, «Технику - молодежи» читали. Кое-кто придумал, что это и не полигон вовсе, а вход куда-то в параллельный мир: мол, военные его первыми открыли да засекретили, естественно. Что интересно, никаких протестов  секретность у нас не вызывала… Хорошие были времена.

Короче говоря, странно все это было. Вэ-че есть, а ни солдат, ни офицеров. Самолеты не летают, взрывов не слышно: значит, не аэродром, и не артиллерия. Загадка,

- И вы ни разу туда не залезли? Ни в жисть не поверю!

- Ну хотелось, конечно… Вот только слишком уж страшно там было. Из леса смотришь - вроде ничего, забор как забор. А только выйди из-за деревьев на полосу жту черную, так прямо внутри все переворачивается. Душа в пятки уходит. И словно вопит все внутри - не  ходи! Вот бывало у вас такое?

«Все ясно», - подумал Герман,- «отрицательное биополе».

А Ней словно на секунду провалился в прошлое, в мясорубку первой чеченской. И снова увидел исковерканные разрывами серые заводские стены, свист и вой в небе - и расширенные от ужаса глаза паренька в обшарпанной каске: «Командир, ты что! Нас же там сожгут, на подходе еще сожгут! Командир!»

- Да и бесполезно к тому же. Выйдешь, минут на десять задержишься - сразу патруль. Вон - Генка из местных, разок попытался… Вечером участковый местный назад привез; да не один, с товарищами в штатском. Папаша Генкин потом неделю из запоя не вылезал. После того, естественно, как сыночка ремнем отделал.

- Что ж ему сказали такое, интересно? - сказал Герман, чтобы поддержать разговор.

- А вот что! «Если твой сынок еще раз туда залезет - ОБРАТНО ВЫТАСКИВАТЬ НЕ БУДЕМ! Шучу, конечно… Он не рассказывал.

Ну а теперь времена другие. Я как-то с соседями нашими повстречался, с деревенскими… бывшими, в смысле. Говорят - там теперь тихо, гуляй где хочешь. Некому только.

- Почему некому?

- Так уехали все.

Герман вдруг вспомнил мельком увиденный заголовок - что-то там было о пропавших… Интересно, не там ли это?

- Ты про карту расскажи, - вмешался Ней.

- Ну, карта - это чистая случайность. Умер в нашем доме, а вернее - в нашем подьезде, один дедуля. Интересный, кстати, был тип - до самой смерти в форме ходил, и выправка как у царского офицера. Со спины за молодого принять можно было… Так вот, умер он. Дочка приехала, дура накрашенная, с наследством разбираться; что интересно, пока папа был жив - не показывалась. Взялась квартиру от мусора очищать, так всю библиотеку папину на помойку вынесла… убил бы дуру.

- Присоединяюсь, - вздохнул Ней.

- Мне, конечно, жалко стало книг, порылся немного - ну вот и нашел, в «Истории Древнего Рима», между страницами. Хотел сначала выбросить, да присмотрелся… елки-палки! Это же наши места. Наша деревня обозначена, и «полигон» этот - тоже, иероглифом каким-то.

- Карта с собой - заинтересовался Герман.

Сергей полез в карман рюкзака и извлек потрепанный лист бумаги. Странно - загадочный полигон был обозначен почти правильным пятиугольником, а в центре его оказался изображен странный значок. Что-то вроде рогов с точкой посередине.

- Кажется, что-то тантрическое, - тоном знатока произнес Герман. Ней чуть заметно поморщился:

- Ты еще «Борьбу за Гималаи» вспомни. И прочую муть… Тянет же вас ко всякой мистике с ерундистикой. Кстати - скоро будем на месте.

Он слегка сбавил скорость - машина приближалась к перекрестку. Уткнувшись в карту, Сергей  старался сообразить, не тот ли это поворот, что ведет к старой железной дороге. Из-под колес, словно птичья стая, вспорхнули желтые осенние листья, и Герман вспомнил странный дорожный знак, виденный как-то в книге - «Осторожно, листопад!». Кстати, за желтой стеной леса не разглядишь, едет ли кто-нибудь по пересекающей трассу дороге…

Что-то мелькнуло впереди, и в машине внезапно стало темно. Изумленно вскрикнул Ней, и немудрено: словно яркий, желто-красный лиственный смерч закружился перед лобовым стеклом. Герман скосил глаза - и с ужасом увидал тупую морду огромного грузовика, несущегося наперерез. Время словно замедлилось; он успел заметить, как медленно поворачивает голову Ней, ощутил, что железный борт их автомобиля вообще-то очень тонок…

Удар, грохот, скрежет металла о металл - и для Александра Германа наступила тишина.

Сознание возвращалось медленно.

Сначала появились звуки - неопределенные, бессвязные. Затем, словно на экране старенького телевизора, замелькали размытые пятна, и Герман ощутил, что кажется, жив. Кто-то хлопал его по щекам, повторяя непонятную монотонную фразу…

- Сашка! Ну ты чего! - в который раз повторял Сергей, со страху позабывший все медицинские премудрости.

Художник Ней, в отличие от товарища успевший закрепить кое-какие навыки первой помощи на практике, сразу потянулся за аптечкой. В нос Герману ударил едкий и отвратительный запах - и он окончательно пришел в себя.

- Ох, блин… Мы живы?

- Дурацкий вопрос, - флегматично прокомментировал Ней, - были бы мертвы, ты бы спрашивал об этом не меня.

Герман огляделся. Машина стояла на обочине, развернувшись к дороге; заднее стекло покрывала паутина трещин, корпус выглядел основательно помятым. Виталий, перехватив его взгляд, пояснил:

- В корму влепил, гад. Мы как волчок на обочину улетели - а он даже не остановился. Разглядел кто-нибудь этого типа?

- Немного. Древний какой-то, весь в ржавчине… ну и все, пожалуй. Номера я не запомнил.

- Вот и я тоже. Я, по правде говоря, вообще его не заметил - только когда эта мразь нам в борт влепилась. Ты как, стоять можешь? Голова сильно кружится?

- Нормально, вроде…

- Ну тогда посмотрим, что с нашим экипажем. Что-то наша поездка нехорошо начинается, мужики, честное слово.

В борту обнаружилась приличных размеров вмятина. Вокруг стоял странный запах - разогретого железа и еще чего-то, противного, сладковатого… Сергей завертел головой, принюхиваясь:

- Горит что-то. Мужики, а может, этот тип где-то поблизости в дерево влепился?

Ней решительно открыл дверцу.

- Так, поехали-ка отсюда. Кому не нравится - могут оставаться и нюхать хоть до скончания века. Серега, тебя касается!

«Ишь, раскомандовался!» - неприязненно подумал Герман. Виталька ведет себя как-то странно, совсем не похож на себя прежнего - шутливого и веселого Ней Неича. Вот Сергей точно остался прежним - дурак дураком.

Взревел двигатель. Уазик развернулся - и направился в ту сторону, откуда только что вылетел сумасшедший грузовик.

- Ну вот, похоже - наша «железка»…

Старые, проржавевшие рельсы уходили куда-то в чащу. Наверное, раньше здесь была просека - но без надлежащего ухода все быстро сравнялось с окружающим лесом. Чувствовалось, что военные и впрямь отсюда ушли - решительно и бесповоротно. Не оглядываясь. Даже не став демонтировать старую  ветку - впрочем, это и не требовалось, наверное. Ней огорченно прищелкнул прищелкнул языком - проехать здесь не было никакой возможности. Придется топать пешком, ничего не поделаешь.

Он закинул на плечи удобный рюкзак, явно туристский, не свисающий кулем подобно старым «совковым». Извлек из бардачка небольшой нож в кожаных ножнах и пристроил за голенищем сапога. Герман мимолетно позавидовал: в такой обуви посреди леса будет попроще, чем в его кроссовках. Додик улыбнулся чуть смущенно; неужели угадал мысли?

- Сашка, мы тебя не предупредили… Короче, смотри под ноги, здесь когда-то был заповедник. Змеиный.

«Блин. Похоже, не шутит». Герман взвалил на плечо сумку - идиот, нужно было тоже обзавестись рюкзаком…

Лес вблизи оказался именно таким, каким и должен быть осенью - желтым, осенним и насквозь промокшим. Гнилая листва мрачно и плотоядно чавкала под ногами; Герман старался идти по шпалам - но как назло, они оказались расставлены в каком-то странном порядке, не совпадая с длиной шага. Слишком широко, чтобы шагать со шпалы на шпалу, и слишком узко, если станешь перешагивать через одну. Солнце куда-то скрылось, стало пасмурно и муторно - и вдобавок никак не выветривался проклятый  запах гари, намертво вьевшийся в одежду.

В ноздри. В окружающий лес, блин… Господи, ну зачем он сюда поехал?

Господь промолчал в ответ - говорят, он вообще не любит общаться с колдунами да экстрасенсами. Виталий шагал впереди, совершенно не задумываясь о всяких там проблемах, и это необьяснимым образом раздражало. Супермен хренов…

Сергей, привычно семенивший по шпалам, словно у себя в метро, вдруг указал вперед:

- Гляньте! Кажется, пришли. Что-то слишком быстро, по моим прикидкам - еще шагать и шагать. Примерно… а, черт!

Камень попался под ноги очень удачно: он споткнулся, и не в силах удержать равновесие, пробежал еще пару шагов и ткнулся носом в шпалу. От удара поплыло в глазах, стало странно светло… и отчего-то  запахло дымом. Сергею показалось, что его тащат куда-то… но еще секунда - и наваждение миновало.

- Эй, ты цел? Осторожнее!

- Все в порядке, - он помотал головой, отгоняя  видение, - вот каменюка несчастный!

Ней с интересом посмотрел под ноги и вдруг задумчиво произнес: - Серега, а ведь это не камень.

- Посмотри-ка внимательнее - только руками не трогай, вдруг он заразный.

Между шпал, наполовину вросший в землю, задумчиво улыбался человеческий череп. У Германа замерло сердце - вот он, третий глаз, прославленный Лобсангом Рампой, - но все оказалось гораздо проще. И, пожалуй, страшнее.

- Входное отверстие. Интересный тут у вас «полигон»… Часом не в тридцать седьмом организован?

- Да нет, вроде при Хрущеве… Слышь, а может быть, это звериный?

- Разве что обезьяний. Заблудилась мартышка, да и погибла в первую же зиму. Причем от пули в голову.

Ней ковырнул череп носком сапога, и тот неожиданно легко откатился в сторону - словно только и ждал этого, чтобы продемонстрировать развороченный затылок.

- А вот и выходное. Кстати, что это блестит?

Мужчины наклонились, всматриваясь. На земле, смятая ударом о кость, лежала пуля.

Серебряная.

Ней молча перекрестился.

- Нет, ну ничего себе! Прямо «По ту сторону волков». Додик, ты у нас будешь Высиком!

- А ты - конем, которого прирезали, - огрызнулся тот. Подумал - и добавил каким-то севшим голосом:

- Мужики, а не отправиться ли нам куда-нибудь… в другое место? Водку пить, например?

- Ага, сам нас уговорил - а теперь на попятную? Нет уж, веди, Сусанин!

- А чего нас, собственно, бояться, - вспомнил бородатый анекдот Ней.

Собственно, вести осталось недолго. Высоченная стена соснового леса сменилась невысоким кустарником - а за ним уже виднелся высокий бетонный забор. Сероватый бетон выглядел совершенно невредимым, словно и не прошел десяток с лишним лет, а вот ворота подкачали. Широкие створки основательно заржавели, и похоже, были приоткрыты. Все казалось бы совершенно обыденным - подумаешь, обычный заводской забор? Если бы не плотная спираль колючей проволоки, проложенная по гребню: новенькая, блестящая… словно вчера установленная.

- Смотрите! - Герман указал в сторону зарослей, где виднелось что-то черное и громоздкое. Приятели подошли поближе, и раздвинув кустарник, увидели…

- Ну ни фига себе! Совсем новый. Может, он еще и на ходу?

Действительно, спрятанный в кустарнике мотоцикл казался новеньким - но только на первый взгляд. Если присмотреться, видны были слегка проржавевшие металлические детали корпуса и спущенные шины. Похоже, поездка становилась действительно интересной.

- А мы, случайно, не перепутали место? - усмехнулся Ней, - а то залезем сейчас в частное хозяйство, получим по почкам от охраны…

- Да нет здесь никаких частников! Точно, полигон это, посмотрите, какие ворота!

- Ладно, пошли - решил за всех Герман и первым шагнул вперед.

Петли, похоже, проржавели окончательно - проклятая створка не поддавалась ни на сантиметр, твердо стоя на месте. Ней попробовал заглянуть в щель, но увидел лишь кусок бетонной стены. Недовольно ворча что-то про тяжкую долю «руссо туристо», он снял рюкзак, и неожиданно ловким, змеиным движением проскользнул на ту сторону. Сергей, пыхтя, последовал за ним. Края створок выглядели отвратительно - ржавые, грязные… Герман вздохнул - не отстираю куртку во веки! - и вовсю ругая глупую затею, просунулся в узкую щель.

-Ну вы, блин, даете, - непонятно к кому обращаясь, произнес Виталий. И действительно, было чему удивиться.

Та самая «выжженная земля» начиналась прямо за воротами, и грязно-серый бетон казался почти белым на фоне черной и гладкой, словно чугунная сковородка, почвы. Точнее говоря, поверхности - слово «почва» или «земля» категорически не подходило к этому странному материалу. Ней осторожно сделал шаг, другой…

- Пружинит, зараза.

Герман испуганно огляделся - и вот тогда ему стало по- настоящему плохо. Чернота простиралась и вправо, и влево, насколько хватало глаз, уходила за горизонт - непривычно ровный, будто в степи. В животе неприятно заныло. Особенно тягостным казалось то, что эту равнину не оживляло ни одно дерево, ни один кустик. Только в отдалении возвышались странные решетчатые конструкции.

- Ребята, куда это нас занесло? - странным тонким голосом спросил Сергей. Ответа не последовало.

Все трое стояли, лихорадочно озираясь, Ней даже потряс головой, пытаясь проснуться. Герман привычно, как делал в последние годы, соскользнул в «медитацию безмолвия»: все хорошо, никаких мыслей, никаких чувств. И удивительное дело - упражнение, выходившее далеко не всегда, вдруг поучилось по-настоящему. Сознание очистилось, став прозрачным и ясным, словно морозный воздух.

Страх ушел.

Осталось лишь спокойное понимание необычности происходящего. Саша оглянулся на товарищей - ох, как они смешны и неуклюжи! Неудобные, настороженные позы, лица искажены страхом… Додик, похоже, готов сломя голову броситься назад - такой ужас читается на его лице. А вот Ней… и как он раньше этого не заметил?

Мирный, незлобивый, такой неприспособленный к жизни художник стоял - чуть пригнувшись, будто готовясь к прыжку; сквозь невзрачную оболочку проступало что-то хищное, волчье. Словно тайнопись между строк обычного письма, в милом и безобидном чудаке проявлялись повадки убийцы. Герман содрогнулся - как он мог отправиться с этим человеком так беспечно, неизвестно куда, неизвестно зачем!

«Должно быть, я сошел с ума…».

Он поднял голову. Странно, но темные тучи, сопровождавшие их с самого утра, сменились ровным, светло-серым небом. Неярким, однотонным, успокаивающим…

- Ребята, обернитесь! - едва слышно произнес Сергей.

Ней мгновенно крутанулся на месте - всем телом, словно герой боевика. Герман просто повернул голову. Сначала они не поняли, что же так испугало приятеля - но через несколько секунд дошло до обоих. Над бетонной стеной простиралось серое, пустое небо.

Желтая стена леса исчезла.

 

 

Конечно, первым рванулся назад Серега, и в этом не было ничего удивительного. Он даже сумел пробраться наружу, сквозь узкую щель ворот, и завопил оттуда что-то нецензурно- радостное… Следующим пошел Герман. Виталий, супермен хренов, по-прежнему стоял лицом к полигону, словно прикрывая отход.

И вот тут стало ясно, что страшненькие чудеса продолжаются. Ворота не пускали обратно.

Нет, створка  по-прежнему оставалась открытой, но… Сам воздух словно сгустился, став             похожим на серый упругий студень. Студень, упорно отбрасывающий его назад. Собственно, в пространстве между створками виднелась все  та же серая хмарь, и ничего больше. Герман попытался еще раз, еще…

- Ну что ты там? - напряженно произнес Ней. От этого безобидного, в общем-то, вопроса внутри Саши Германа словно что-то взорвалось, лопнуло, как лопается гнойник, выплевывая содержимое - и он заорал грязным, площадным матом.     Предлагая подойти, наконец, а не выпендриваться, и попробовать самому, вместо того, чтобы задавать идиотские вопросы…

Ней ничего не сказал, а просто подошел и попытался. Безуспешно.

Серега, по-прежнему кричавший с той стороны, вдруг затих. Потом в сером тумане вдруг показалась его рука, схватилась за край створки… соскользнула вниз. Ней, первым сообразивший, что происходит, схватил приятеля за запястье и буквально вдернул внутрь, вернее - втащил, волоча по земле. Сергей был без сознания, с бледно-синюшным лицом и закатившимися глазами. Виталий бросился за аптечкой, а Герман первым делом нажал ногтями на чувствительные точки запястий. Додик дернулся, судорожно вздрогнув, приоткрыл глаза… тут подоспел и Ней с нашатырем.

- Что случилось? - затряс приятеля Герман, - что там?

- Ничего, - прохрипел тот.

- Ничего? Да говори же толком, что случилось!

- Ничего не случилось, лес там. Нормальный лес. Я прошел шага два - сразу голова закружилась, ноги словно ватные. Ребята, нельзя нам обратно.

- Как это нельзя? - обалдели оба; - С чего ты взял?

- Да ни с чего!

Сергей уперся рукой в землю и тяжело поднялся.

- Чувствую я просто, понимаете? Нет, даже не чувствую - знаю. Я не просто сознание потерял, я умирать начал. Если бы не успел обратно - все, каюк.

- Да… - только и смог сказать Ней.

- Что ты фантастику разводишь! - вдруг рассвирепел Герман, - чувствует он, понимаете ли! Ты что, ясновидящий?

- Сашка, остынь.

Виталий произнес это спокойно, будничным тоном - но так, что поневоле хотелось подчиниться.

- Так бывает, я знаю. Ясновидящий, не ясновидящий… Бывает. Чувствуешь иногда - не лезь, иначе ласты склеишь.

- Ну да, подключение к астральному слою…

- Герман! Не буди во мне зверя!

«Ну да, особенно зайца» - пробурчал тот, но едва слышно. С долговязым, нескладным Неем явно что-то происходило. Или - уже произошло? В те долгие пять лет, когда он ичез из вида… Виталик в армии - такую картину было трудно представить. Разве что где-нибудь в ансамбле, в театре - да неверное, так и было.

Герман успокоился. Ничего страшного, парень просто выпендривается. Только вот как быть с…

- Короче говоря, мужики - что нам делать-то?

- Проснуться, - предложил Сергей, истерически хихикнув; - Этого же просто не может быть, как вы не понимаете!

Ней грустно улыбнулся.

- Вот интересно, Серый… Ты когда рвался сюда тайны раскрывать - на что рассчитывал? Что найти хотел?  Ведь мечталось наверняка о чем-то таком, страшненьком. Чтобы сердце замирало, правда?

- А ты что, не мечтал?

- И я, конечно. А мечты идиотов имеют свойство сбываться - особенно, если идиотов трое. Так что будем наслаждаться ситуацией, тем более что ничего другого нам, похоже, не остается. Впрочем - если хочешь, представь, что все это и вправду тебе снится. Кстати - а что это за домики вон там, справа? Посмотрим?

Действительно, справа от ворот, как на всяком порядочном обьекте, стояла бетонная коробка караулки. Или КПП, если официально. Ней и тут пошел первым, вызвав у Германа неприятное чувство ревности - да он и вправду считает себя командиром… В первой комнате не было никого и ничего - только пыль и бетонные стены. Совершенно голые, не украшенные даже вездесущими матерными росписями и так называемыми «граффити». Ней заглянул во второе помещение - и остановился на пороге.

- Так, ребята… Если кто слабонервный - прошу не смотреть.

Сергей тут же заглянул через плечо: несколько лет на «Скорой» обычно начисто излечивают от лишней впечатлительности. Да и в самом деле, там не оказалось ничего особенно страшного.

Всего-то - три иссохших мертвых тела в пыльной одежде.

Герман глянул и отшатнулся, схватившись за горло. Сергей, наоборот, спокойно подошел и склонился над трупами:

- Интересно… Вон тот, поодаль - явно не своей смертью помер: смотрите, как череп разворочен.

- Да… А вон те - мужчина и женщина. Странно, все трое мумифицировались, словно в пустыне.

- Посмотри на пальцы - вон как вывернуты!

Герман прервал оживленную дискуссию, осторожно заглянув в комнату и стараясь не опускать взгляда на пол:

- Ребята, помните тот мотоцикл у забора? Наверное, это их…

Все трое помолчали; картина вырисовывалась совершенно безрадостная. Можно было лишь предполагать, что здесь произошло, что испытали эти люди в последние минуты - одно лишь было совершенно ясно.

Им не удалось найти дорогу обратно.

 

 

 

- Наверное, они дрались, - задумчиво сказал Герман.

- Зачем?

- Ну, так им же есть хотелось… нам, кстати, тоже скоро захочется. У того - с разбитой головой, - похоже, разыгрались атавизмы.

- В смысле?

- На людоедство потянуло. Девушка - в их компании самая слабая, потенциальная жертва. Возможно, ожидал, что второй присоединится. Ну а он не растерялся и грохнул идиота.

- Да. Пошли отсюда.

Направившись к выходу последним, Герман разворошил ногой кучку пыли. Под каблуком что-то звякнуло; он наклонился и поднял черную, слегка заржавленную железку. Так вот чем ему побили череп… Воровато оглянувшись, Саша положил тяжелый кастет в карман и поспешил следом за остальными.

Можно было бы сказать, что время на размышление ничем не ограничено - если бы не холодная осенняя  погода

Ней и Герман еще раз попытались проникнуть через ворота - безуспешно. Предложение перелезть через стену было встречено «на ура» - Сергей подставил плечи, и Виталик, ловко забравшись на гребень, принялся раздвигать кусачие стальные ленты. Но только до тех пор, пока пальцы не наткнулись на невидимую преграду. Предложение поискать другие ворота даже не обсуждалось.

Впрочем, у Германа мелькнула мысль о подкопе; но плотная, напоминающая резину поверхность не поддавалась даже лезвию ножа - куда уж там лопатке.

За стеной тихо зашумело - кажется, там пошел дождь. С ровного серого неба между тем не упало ни капли, но кого это теперь могло удивить?

- Ладно. Кончаем рассиживаться, - подвел итог Ней; - Надо что-то делать. Иначе - подохнем, и очень быстро.

- От голода?

- Размечтался… От жажды, это быстрее и мучительнее. Кстати - проверим наши запасы, если их можно так назвать. Серый, ты что-то сказал?

- Куб.

- В смысле?

- Да фильм такой был, «Куб».

- Блин, давайте не распускаться… Значит, так: у меня банка тушенки, хлеб в упаковке, колбаса копченая (Ней непроизвольно облизнулся, словно большой кот), ну и пол-литра, конечно.

- Конечно… - мрачно произнес Сергей; - У меня примерно то же самое: «Завтрак  туриста», булка, водка. Пива полторашка. Герман, может хоть ты взял с собой просто воду?

Герман ехидно усмехнулся. Что бы они без него делали, алкоголики? Собственно, и без всяких рассуждений было ясно, что положение не ахти. Количество пищи вполне подходило для небольшого пикника на природе, но совершенно не годилось в долгое путешествие.

- Ну, проверили? Тогда пойдемте.

- Куда, собственно? И зачем?

Ней задумчиво посмотрел вперед, куда уходила железная дорога.

- Вперед, наверное. Вдоль  стен  идти бесполезно, оставаться здесь - помрем, как те ребята. Хорошо бы постараться понять, куда это нас занесло, и на худой конец - найти пищу. Это, так сказать, программа-минимум.

- А максимум?

- Встретить людей. И найти выход.

Все трое посмотрели на удаляющуюся от ворот колею. Гладкую и блестящую, словно полированную. Начисто лишенную ржавчины.

 

 

Они двигались уже часа два. Рельсы шли по прямой, никуда не сворачивая - и у людей постепенно возникало ощущение прогулки по пустыне. По черной пустыне, перерезанной двумя блестящими полосами. Белое кольцо стен уже почти скрылось из виду.

Все трое молчали - теперь. Первое время то один, то другой взрывался возмущенными тирадами - очень эмоциональными и совершенно бессмысленными, вроде "Господи, ну что же это такое!". К сожалению, риторические вопросы ничем не могли помочь… Однообразный серо-черный ландшафт постепенно действовал но психику, навевая бессмысленное равнодушие.

Исчезала даже способность удивляться.

Герман уставал все сильнее. Неудобная, неприспособленная для больших переходов сумка натирала плечо, наливаясь дополнительным весом - и постепенно загоралась злость на приятелей, легко шагавших впереди. Нея, похоже, совершенно не беспокоили ни тяжеленные сапоги, ни рюкзак за плечами. И даже Сергей, вроде не имевший особой туристской подготовки, шел неожиданно бодро.

- Может, устроим привал? - не выдержал он наконец.

- Рановато, пожалуй, - протянул Ней.

- Да ладно, давайте передохнем, - вмешался Серега, - неизвестно, сколько нам еще пилить вдоль этой трассы. Кстати - тебе, случайно, не интересно, что это за штуки там, справа? Мне вот лично - очень.

- Два голоса против одного. Давайте посмотрим.

Чем ближе они подходили - тем сильнее ощущалась чудовищность, какая-то чужеродность непонятных конструкций. Огромное, размером с пятиэтажный дом, переплетение труб - одинаково черных, блестящих, словно покрытых лаком, - вызывало в памяти фантазии Герберта Уэллса. И это в лучшем случае, если не вспоминать психопатический гений Сальвадора Дали. Даже не хотелось думать, для чего предназначены эти сооружения.

- Напоминает модель из кабинета химии, - заметил Сергей.

- Да, только слегка помятую, словно кто-то на нее наступил…

Герман устало сел, сбросил с плеча сумку и прислонился к основанию широкой трубы.

- Кошмар какой-то, фантастика…

- Я бы сказал - бред, - вяло отозвался Сергей.

- Но с другой стороны - ведь интересно, а?

Герман вытаращил глаза:

- Что интересно? Вот этот кошмар?

- Ну да… Нет, ты понимаешь - всю жизнь живешь, как… как все люди. Школа, училище, дом. Работа - опять дом. Привычно, знакомо, обьяснимо. Бога нет, денег тоже, и скорее всего, никогда не будет.

- И что?

Сергей страдальчески вздохнул и посмотрел на Германа с искренним сочувствием.

- Да то, что обрыдло все. Надоело - сил нет, хоть в уголовники иди. Или в наемники.

- В наемники не стоит, - грустно сказал Ней.

- Ну, тем более. И вдруг - такое!

- Слушай! - возмутился Герман, - а кто совсем недавно в истерику бросался? "Этого не может быть", слезу пустил…

- Эй, эй, остыньте оба, - вмешался Ней, - вообще-то я согласен с Серегой. Интересно. Хотя - мне и в нормальной жизни скучно не было.

Герман отметил это "не было", словно Ней уже смирился с бесповоротным исчезновением, окончанием привычной жизни. Честно говоря, настроения это не улучшило, как-никак, Виталий в их компании всегда был самым убежденным, неисправимым оптимистом.

- Ладно, давайте перекусим, - он полез в сумку.

- Вообще-то,  надо экономить, - не слишком убежденно произнес Виталий. Герману, если честно, не хотелось есть - но необходимо было как-то отвлечься. Он достал плоскую стеклянную фляжку, с хрустом открутил пробку.

- Ну, поехали - за то, чтобы все интересное в нашей жизни когда-нибудь кончалось… что за черт!

Он озадаченно потряс бутылку, понюхал, глотнул еще раз...

- Вот сволочи! Воду подсунули!

- Ух, е... Подонки! - посочувствовал Сергей; - Ничего, у меня тоже есть - на, глотни,  -  он протянул бутылку Герману. Тот сделал глоток прямо из горлышка, не утруждая себя разливанием по стаканам... Покачал головой.

- Ребята, а проверьте-ка ваши запасы.

- Что случилось? Паленая?

Герман мрачно усмехнулся:

- Вообще никакая. Просто вода - как и у меня.

Ней достал пакет с нарезанным хлебом, откусил... Остальные настороженно уставились не него.

- Ну как?

- А никак. Как пластилин.

- Короче говоря - жрать нам нечего, - подвел итог Герман.

Несколько минут прошло в угрюмом молчании. Все предыдущие события были непонятными, опасными, фантастическими... Но вот исчезновение продуктов означало вполне реальную, близкую смерть. Это было уж чересчур страшно.

Впрочем, Сергей, как всегда, очнулся первым.

 

 

- Герман!

Молчание.

- Герман, ау!

Молчание.

- Герман, ну чего ты раскис, в самом деле...

Алексей поднял голову - взгляд был безнадежно- злой; - Ну чего тебе?

- Слышь, Сашка, - Сергей смутился, но лишь на минуту, - ты же у нас типа эзотерик... Что ты обо всем этом думаешь? Мы что, в самом деле в параллельный мир угодили?

- Не знаю...

- Нет, ну должен же быть во всем этом какой-то смысл?

- Должен, наверное... Но нам от этого ни холодно, ни жарко. Пищи нет, воды - я подозреваю, тоже. Все, приехали.

Ней, все это время сидевший, привалившись к железному стволу и закрыв глаза, вдруг вскочил на ноги.

- Знаете, мужики... Если вы решили сдохнуть под этим... ситечком для заварки, то я вам не помощник.

- Под чем? - вытаращил глаза Герман, а Сергей хрипло расхохотался, сообразив, на что похожа гигантская конструкция.

- Лично я пойду вдоль железки, - продолжал Ней, - должна же она хоть куда-то привести. Короче - если я и не смогу во всем этом разобраться, то хотя бы попытаюсь. Помните сказку про двух лягушек?

- Каких лягушек? - поднял голову Герман. Серега чуть заметно усмехнулся.

- Жили - были две лягушки, и попали они в кувшин с молоком. Одна поплавала немного, решила, что все бесполезно - и утонула.

- А другая?

- Другая все барахталась, пытаясь лапками сбить молоко в масло. Ну тоже утонула, конечно - сил не хватило.

- Ну и в чем же тогда смысл?

- А смысл в том, что одна померла как жаба, а другая - как человек... Короче говоря, я иду к железке. Кто со мной - пошли.

Ней повернулся и взвалил рюкзак на плечи.

Сергей сразу последовал его примеру. Герман страдальчески вздохнул, представил, как отделается наконец от этих примитивных, одержимых инстинктом самосохранения людишек, как закончит жизнь в гордом одиночестве, уйдя в медитацию... и подхватив сумку, устремился следом.

Ней, искоса наблюдавший за ним, чуть заметно улыбнулся и ускорил шаги.

 

 

Трудно сказать, сколько пошло времени, прежде чем они подошли к "ангару". Электронные часы Виталия отказали первыми - просто отключились и стали красивым и бесполезным браслетом. "Командирские" Сереги продержались немного дольше - но спустя некоторое время остановились и они. Сергей озадаченно подкрутил завод, подвигал стрелки - и засунул часы в карман.

Странное возвышение впереди они заметили не сразу. Собственно, ангаром его можно было назвать с большой натяжкой: вообще-то это скорее был просто холм, плавно возвышающийся посреди гладкой черной равнины.

- Глядите, а там, кажется, тоннель, - указал Сергей.

- Скорее, катакомбы, усмехнулся Ней.

Действительно, рельсы уходили в отверстие, больше соответствующее слову "нора". Словно бы по чьей-то прихоти рельсы провели по обычной пещере... Впереди не угадывалось ни малейших следов освещения.

- Ну что? Идем туда - или попробуем дальше?

- Ну вообще-то... здесь хотя бы какое-то направление есть... Только вот в темноте придется идти.

- А мне что-то под землю не хочется - решительно возразил Герман, - неуютно там что-то.

Сергей мрачно усмехнулся.

- Можно подумать, здесь особенно уютно. Вон те штуки впереди видишь? А позади?

- Ну и что, собственно? - вздернул подбородок тот.

- Пока - ничего... до тех пор, пока ночь не настала. А только кажется мне, что эти конструкции, так сказать, немного угрожающие. Вот представь - как вытянут они свои лапки из земли, да как пойдут гонять тебя по поверхности!

- Тьфу, блин! Ну и фантазия у тебя.

Он огляделся вокруг, присмотрелся внимательнее... Показалось - или  действительно одна из конструкций на горизонте чуть-чуть пошевелилась? Нет, не может быть.

Ней хотел сказать что-то ехидное - но вдруг замер, прислушиваясь:

- Что это? Слышите?

- Похоже на...

- Поезд! - завопил Сергей, - поезд!

Он подпрыгну на месте, словно восторженный щенок; - Ура! Мать... - дальнейшие выражения радости были сплошь непечатными. Лицо Германа осветилось сумасшедшей надеждой, смешанной со страхом. Звук - явственный стук колес,- доносился со стороны ворот и постепенно приближался.

- Мужики, только давайте осторожно, - вдруг произнес Ней. Его, похоже, совершенно не вдохновила всеобщая радость.

Поезд приближался. Вот он уже показался в пределах видимости - сначала как черная, едва различимая точка. Все трое прищурились, внимательно вглядываясь... Уже можно было различить массивную, чуть скошенную морду локомотива - грязно-ржавую, словно бы в странных маскировочных пятнах. На месте обычных стекол у нее виднелись прорези-бойницы. Стук колес нарастал, постепенно становясь угрожающим, тяжким...

- И-ии-и! - надвигающийся состав издал вой, от которого все трое согнулись, схватившись за голову, с искаженными от боли лицами. Жуткий прерывистый визг вгрызался  в сознание, будто штопор, затуманивал разум; от него темнело в глазах и подкашивались ноги. Герман опустился на корточки, сжимая голову, словно стараясь свернуться в клубок. Он уже не замечал, что по-прежнему стоит прямо на рельсах.

Что-то громко кричал Ней, но ему уже было все равно. Перед глазами плыли яркие белые пятна...

- Идиот, уходи с пути!

Виталий рванул его за рукав, отбрасывая в сторону - за миг до удара. Оба откатились в сторону, чувствуя, как бьет в лицо ветер от проходящего состава - ледяной, могильный.

Оглушительный гудок наконец утих. Виталий приоткрыл глаза: в каком-то метре проплывали клепаные броневые плиты, снизу казавшиеся гигантскими. С земли было трудно разглядеть огромное стальное чудище - лишь двигались, вращаясь, колеса, да неторопливо проплывал огромный поршень.

"Паровоз!" - подумал Ней с каким-то суеверным ужасом.

Сергей, стоявший метрах в двадцати от рельсов, потрясенно смотрел на проходящую громаду. Поезд плавно,  не снижая скорости, втянулся в черную дыру тоннеля и исчез в темноте. "Растяпа, ходовые огни не включил", - автоматически отметил Сергей и сам поразился неуместности этой мысли.

Прошло не меньше минуты, пока Ней, пошатываясь, поднялся на ноги и принялся отряхиваться. Серега подошел поближе, потрясенно мотая головой:

- Ну ничего себе... электричка.

Ней провел ладонью по волосам, стряхивая песчинки.

-Ты его разглядел?

- Кошмар. Поезд в ад, в натуре. Точнее - бронепоезд. Древняя какая штука, аж на паровом ходу, видел?

- Откуда? Хотя... это заметил.

- Паровоз и три вагона. Все - с орудийными башнями, посередине - пулеметные гнезда. И ржавый весь, словно тачка на стройке. Откуда он тут взялся?

- Ты еще спроси, почему он не остановился... Нам бы разобраться для начала, откуда мы здесь взялись... Ладно, что с Сашкой?

Герман по-прежнему лежал ничком в том же месте, где его бросил на землю толчок Нея.

- Едва успел из-под колес вытащить, еще секунда - и не стало бы нашего йога. Сильно его приложило этой музыкой.

- А может, это ультразвук? Помнишь - воздействие на мозг, разрушение клеток, и все такое...

Ней нахмурился и покачал головой.

- Есть у меня одна идея - впрочем, даже говорить о ней боюсь.

- Со мной боишься, - попытался обидеться Сергей, - с другом?

- Ну, положим, с тобой - меньше, чем с ним, - он показал на Германа; - Кстати, не пора ли вспомнить, что когда-то мы с тобой были медиками?

Германа удалось привести в чувство - хоть и не сразу. Ней уже привычно потянулся за нашатырным спиртом, поднес смоченную ватку к носу, подержал... Хмыкнул удивленно, понюхал сам; покрутил головой, выражая крайнюю степень удивления.

- Что? - взглянул Сергей.

Тот отбросил бесполезный пузырек.

- Без толку. Тоже самое, что и с водкой - все разложилось.

- Так. Чем дальше в лес, как говорится...

Пришлось обходиться народными средствами, несмотря на всю неприязнь к ним Виталия. Одно нажатие на точку под носом - и Герман глубоко вздохнул, зашевелился, с трудом открыл глаза - было видно, что ему никак не удается окончательно придти в себя.

- Ну давай, просыпайся, - приговаривал Сергей.

- Великая Колесница, - произнес вдруг Герман.

- Чего?

Герман задумчиво посмотрел в сторону черного отверстия, перевел взгляд на товарищей...

- Вам не понять... особенно тебе, христианин. Великая Колесница доставляет душу на предназначенный ей Уровень Бытия. Вы, варвары, зовете это адом, и к тому же еще надеетесь на что-то лучшее... глупцы. Есть множество миров, множество слоев ада!

Сергей удивленно покачал головой. Торжественный тон Германа сменился откровенной издевкой:

- Додик, да ты не напрягайся. Я же вижу, как ты на меня смотришь: небось, прикидываешь, как лучше вязать?

Сергей и вправду слегка подобрался, напрягся, словно сжатая пружина или кошка перед прыжком... Обычные люди до онемения, до дрожи в коленях боятся сумасшедших. Однако на лице "Додика" не было заметно ни малейшего следа испуга - только холодное профессиональное ожидание.

- Что, тринадцатую подстанцию "Скорой" вспомнил? - продолжал издеваться Герман.

- Вы там просто решали: больной - не больной... Ну свяжете вы меня сейчас, если справитесь - и что дальше? В больницу отвезете?

Герман угодил в психологическую ловушку, обычную для тех, кто ведет спокойную и мирную жизнь, не связанную с необходимостью драться. Кастет, лежащий в кармане, вызывал у него ложное ощущение силы и неуязвимости.

- Он что, и вправду на учете? - озадаченно спросил Сергей; - Странно, не замечал...

Герман презрительно усмехнулся - словно древний жрец при виде простолюдина, взявшегося рассуждать о тайнах Вселенной. Ухмылка вышла странной - вымученной и какой-то уголовной... но сам Александр этого не замечал.

- Успокойся, Сергей, - вдруг сказал Ней, внимательно наблюдавший за разговором, - думаю, что психиатрия тут и вправду ни к чему. Раньше надо было думать - если все так, как мне кажется. Сашка, встать можешь? А идти сам?

Герман неуверенно поднялся и сделал пару шагов.

- Ну тогда пошли... - Ней наклонился было за рюкзаком, но передумал и оставил его лежать на месте.

- Не командуй мной! - вдруг зашипел Герман как-то по змеиному.

- Да где уж мне, грешному, - грустно усмехнулся Ней.

Серега, ошарашенно переводивший взгляд с одного на другого, наконец не выдержал:

- Ребята, да вы чего, в самом деле? Оба умом подвинулись? Виталька, мне теперь с двумя психами выход искать?

Герман опять изобразил высокомерную улыбку. Ней же просто посмотрел на товарища - и тот понял, что таких глаз, спокойных и чуть задумчивых, не бывает у сумасшедших.

Упрямо помотав головой, Сергей все же поднял рюкзак. И они отправились к черному отверстию входа.

 

 

Он почувствовал что-то неладное лишь после того, как все трое вошли под своды тоннеля. Виталий и Герман двигались совершенно спокойно, не зажигая фонарей - так, словно дорога была ярко освещена. Он наугад сделал несколько шагов, оступился - и наконец возмущенно завопил.

Ней удивленно обернулся:

- Что случилось?

- Как это что? Я же ни черта не вижу!

- Куда тебе... - презрительно обратил Герман, а Ней искренне смутился.

- Странно... Все прекрасно различаю, хоть и в полутьме - я думал, у тебя так же.

- Это астральное зрение, результат долгой тренировки, недоступный профану, - раздался удаляющийся голос Германа.

- Ага... Посвященный ты наш, - вздохнул Ней; - Попробуй включить фонарик - может, твой подействует.

Сергей вытащил длинный, тонкий цилиндр и нажал на кнопку. Желтоватый луч прорезал пространство; удивительно, но... Там, где он касался стен, была видны шероховатые бетонные стены, соединения колец-тюбингов и змеящиеся по стенам кабели.

- Вот это номер, - удивились оба.

- Я словно вижу два мира одновременно, - пробормотал Ней.

А Герман уходил все дальше, не оглядываясь.

- Что с ним? - испуганно спросил Сергей.

Его привычная картина мира на глазах рассыпалась, превращаясь в перемешанную головоломку. Герман явно сошел с ума, но вот Ней... В нем тоже проявлялось, постепенно и неотвратимо, что-то пугающее.

Что-то неотмирное.

- Он достиг своей мечты. Стал особенным. И вроде бы теперь совершенно счастлив - по крайней мере, пока. Он теперь выше всех... он теперь опасен, учти.

Они продолжили путь. Тоннель резко пошел вниз и одновременно стал поворачивать вправо, словно спускаясь по спирали. Сергей лихорадочно шарил лучом под ногами, и временами ему казалось... Рельсы словно бы исчезали, выходя из луча, и вновь появлялись из ниоткуда. Накатывало странное ощущение - словно позади, там, где они только что прошли, уже нет ничего. Только тьма и холод.

Он знал, что под землей могут наступать характерные изменения психики - например, начинает казаться, что кто-то крадется сзади, и вот-вот набросится... Несколько лет работы под землей, казалось, должны были приучить к подобным страхам - но сейчас Сергей был готов заорать и вцепиться в руку товарища, словно маленький мальчик.

- Интересно, долго ли еще, - негромко произнес Виталий.

- Долго до чего?

Да так... Вспомнил я одну интересную байку. Ходили слухи, что немцы в последнюю войну ухитрились построить здесь огромные подземные сооружения - например, некую "мельницу смерти". Мол, заключенных, предназначенных к уничтожению, привозили по спиральному подземному тоннелю в помещение, находящееся на глубине чуть ли не в пять километров. Там их ждал огромный бассейн, заполненный солевым раствором - и металлическая плита в качестве дна. Когда смертники спускались в воду, на плиту подавали ток, люди погибали. Затем плита поднималась, очищалась от обгоревших останков... Бред, конечно.

- Почему?

- Ну, во-первых, просто невыгодно. Нет смысла строить такие сооружения - а ведь это гигантские деньги! - для такого невыгодного использования. Гораздо проще подвести ко рву и выстрелить в затылок. Во-вторых - на постройку таких катакомб просто требуется время, и много. Ну, и в-третьих, ничего такого найдено не было... Так что - типичная байка, хоть и содержится, если верить одному популярному автору, в материалах Нюрнбергского процесса... Просто уж очень похоже.

Некоторое время они шли молча. Потом Ней спросил:

- Ты не знаешь, куда это занесло нашего Сашку? Что-то эти его фокусы не похожи на результаты простого увлечения йогой...

- Ну что ты, - Сергей с радостью поддержал разговор, стараясь отвлечься от вязкого чувства ужаса.

- У него теперь есть Великий Учитель...

Ней пробормотал что-то, едва слышно - скорее всего, ругательство.

 

- Помнишь, мы все увлекались разной там эзотерикой, особенно когда учились в медучилище? Спасибо нашей Ирине Анатольевне... Гуру-кенгуру, шамбала с камбалой, всякое прочее. В начале девяностых все книжные лотки были этим завалены.

- Как не помнить... "Поглощайте, поглощайте и еще раз поглощайте информацию - только так вы достигнете рвоты и последующего очищения и просветления".

- Вот-вот. Меня стошнило довольно быстро - после того, как поработал в психушке. Ты бы знал, сколько там разнообразных "экстрасенсов" - один, помнится, целую семью ухитрился с ума свести.

- Как это?

- А он их сына лечил. От чего-то смертельного, уж не помню точно... Ну мальчик в конце концов помер, и тут наш экстрасенс и заявил: мол, это не смерть, а лишь переход на более высокую ступень жизни.

- Так вообще-то и есть... - усмехнулся Ней.

- Да нет, ты не понял. Не в смысле "мира иного" - нет, он заявил, что мальчик впал в "стадию  куколки", а потом выйдет из нее и вновь оживет. Уже сверхчеловеком. Бедные родители ждали примерно неделю... Уже трупным смрадом вовсю несло, а экстрасенсу все нипочем. Ну в конце концов нас соседи вызвали, всех забрали в один дурдом: коллективный психоз.

Когда их увозили, этот поганец заявил: дескать, ничего страшного. Ошибся, перепутал симптомы. В другой раз выйдет лучше.

- Да уж.

- Короче говоря, я быстро остыл, - а Сашка вот втянулся. Йога такая, йога сякая, "расширение сознания", "школа духовного роста"... Потом как-то позвонил - мол, пошли на встречу с Очень Интересным Человеком.

- И как - пошел?

- Пошел... Глаза б мои не видели, - Сергей содрогнулся; - Георгий Погребной, магистр тайного знания, адепт черной и белой магии разом, а так же Экстрасенс-суперзвезда. Да слышал ты о нем!

- Это который зовет себя "спасителем человечества", прости Господи?

- Именно. Я как его увидел - елки-палки... Курточка кожаная, рожа приблатненная, как у нашего Германа сейчас. Типичный лохотронщик. Жаль все-таки, что у нас карательную психиатрию ликвидировали: кое-кому посидеть на аминазине - в самый раз. Так сказать, с общеукрепляющей целью.

- Да... Я, между прочим, как-то пытался читать творения этого дурака. У других сектантов, кстати, есть хотя бы какая-то связная система, а здесь - сплошное словоблудие и ни капли смысла. Мерзавец.

- В общем, не знаю, что там наш Герман нашел, только ходит теперь за этим типом, как привязанный. Хреново.

Шаги Германа гулко стучали под сводами тоннеля. Шпалы под ногами поскрипывали, иногда - раздавался громкий стук. "Словно у нас в метро" - подумал Сергей, постепенно успокаиваясь.

Впереди раздалось невнятное восклицание: Герман наткнулся на что-то необычное. Необычное, но не слишком пугающее... Сергей посветил вперед: в луче фонаря мелькнула человеческая фигура - и какие-то странные переплетения.

- Ого!

Тоннель впереди был завален рельсами - небрежно смятыми и перекрученными, словно куски алюминиевой проволоки. Словно здесь порезвился какой-то сказочный великан.

-Кажется, взрыв... - начал Ней и тут же поправился: - нет, вряд ли.

-Почему? - удивился Герман. Тот молча показал себе под ноги: бетонное основание тоннеля оказалось ровным и неповрежденным. Взрыв в замкнутом пространстве, несомненно, натворил бы много дел - здесь же и пол, и стены остались целы.

- Не разбиты... вот только постарели слегка, - задумчиво заметил Сергей. И правда, обломки рельсов уже не блестели полированной поверхностью, а были рыжими от ржавчины.

- Интересно... - протянул Ней. И первым полез в переплетение железных лент.

Пройти странный участок оказалось, в общем, нетрудно - вот только все трое оказались основательно перепачканы. Вполголоса ругаясь, Герман пытался отчистить светло-серую куртку, всю покрывшуюся рыжими полосами; Ней наугад вытирал лицо.

- Ну что, идем дальше? - Сергей указал лучом фонаря вперед; - Кстати, поглядите на рельсы! Снова чистенькие, будто только с завода... а что за громадина там, впереди?

- Похоже, поезд... - Герман и Ней поглядели вперед.

- Зараза, весь проход перегородил!

- Ничего, протиснемся, - тоном знатока сказал Сергей.

 

 

 

Короткий и толстый ствол орудия застыл в крайнем нижнем положении - и от этого казалось, что грозный механизм смотрит на подходящих людей. Смотрит мрачно и недоуменно, словно бы что-то прикидывая. Ощущение было таким сильным, что друзья постарались побыстрее подойти поближе, уходя из зоны обстрела. Когда до поезда оставался шаг, Сергей облегченно вздохнул и сразу отступил к стене - словно древняя машина могла вот-вот тронуться, затягивая под колеса неосторожных.

Он поднял глаза на орудийную башню, широкую и плоскую, чем-то неуловимо напоминающую змеиную голову. И - как и рельсы позади, покрытую ржавчиной.

- Мужики, а вам эта штуковина ничего не напоминает? - вдруг спросил Ней.

- А пожалуй. Похоже, что именно он чуть не проехался по нашему Сашке... и навеял ему несколько мистическое настроение. Какая там колесница была, я что-то запамятовал?

- Во-во, обычный поезд, никакой мистики.

- Ну совсем обычный, - ехидно подхватил Герман, - только вот ржавый немного.

- А может, его на свалку перегоняли - уперся Сергей.

- Ну да, на подземную. Нормальный такой, обычный поезд, проехал по разрушенному пути, и ничего... Так что мы все-таки видели наверху?

Сергей замолчал - все доводы оказались исчерпаны. Оставалось только признать, что на поверхности им повстречался сухопутный Летучий Голландец.

 

 

 

Между тем Герман уже протискивался в узкую щель между вагоном и стеной. Серега с Виталием последовали за ним, стараясь не касаться стенок - но удавалось это плохо.

- Блин! - Ней потер рукав, в очередной раз коснувшийся борта, - ну весь в грязи! Сажа какая-то...

- Ребята, здесь люк! - раздался впереди голос Германа. Ней почувствовал, как его настроение понемногу улучшается - Сашка явно приходил в себя, сбрасывая тяжелый мистический бред. Впрочем, ехидство и презрительные интонации оставались - но с этим уже ничего не поделаешь...

В высокой железной стене вагона и вправду оказалась дверь - массивная и покрытая заклепками. Голос Германа доносился уже изнутри:

- Вот странно - почти ничего не видно, копоть какая-то везде... А здесь что... А-АА-А!!!

Ней мгновенно рванулся вперед, отпихнув с дороги замешкавшегося приятеля. Прошло несколько секунд - и свет фонаря выхватил из темноты бледное лицо Германа. Ней аккуратно выгрузил насмерть перепуганного исследователя, и остановил Сергея, уже собравшегося внутрь:

- Не ходи... Там только трупы - обгоревшие. Скрюченные все - кошмар! Я дальше не пошел - сил нет.

Под ногами что-то звякнуло. Сергей присмотрелся; - Гляди! Гильзы - пистолетные, кажется... Старые, аж позеленели.

Он посветил вниз, под колеса. Там явно что-то лежало - нечто, размерами и формой напоминающее человеческую фигуру, что-то черное... Нагибаться и разглядывать это "нечто" категорически не хотелось.

Он отвернулся и молча протиснулся дальше.

Они миновали все четыре вагона - вернее, три вагона и паровоз, такой же прямоугольный, весь покрытый броней, - уже без сюрпризов. Все остальные люки оказались накрепко задраены, да по правде говоря, лезть туда не хотелось совершенно. Выбраться наружу, однако, оказалось посложнее: головная часть последнего вагона оказалась страшно разворочена, и листы  обшивки торчали наружу. Герман, продравшийся через них первым, изумленно присвистнул:

- Ого! Не завидую тем, кто был внутри...

Орудийной башни попросту не было. Вместо нее оказалась лишь рваная дыра, ощетинившаяся рваными краями. Впрочем - нет, не рваными. Если присмотреться,   становились видны крупные капли по краям и металлические "лужицы" на бетоне.

- Похоже на... А впрочем, нет, ни на что не похоже. Так не бьет даже кумулятивный заряд.

Ней задумался.

- Их словно поливали из огнемета, из очень мощного. Такого, что башню проплавило насквозь, а люди в вагонах просто сгорели, как в топке.

Герман вертел головой, осматриваясь - и вдруг вскрикнул, шарахнулся.

- Да что с тобой сегодня? - повернулся к нему Герман, чудом не сбитый с ног.

- Мне... Мне показалось, он шевельнулся, - дрожащим голосом выговорил тот, показав под ноги. В лотке между рельсами, там где должны были быть шпалы - торчали человеческие кости. Точнее, человеческие лишь на первый взгляд.

Белоснежный, ухмыляющийся череп. Почти обычный - только увенчанный от лба до затылка странным костяным гребнем. Вполне человеческие руки, ребра... и все. Остальной скелет скрывался в обгоревшем бетоне - так что казалось, будто туловище перерублено пополам.

Но только на первый взгляд.

Кости попросту врастали в бетонное основание - так, словно тварь пыталась выбраться наружу. Во лбу существа, чуть левее гребня, чернело отверстие.

- Смотри, затылок разворочен начисто. Навылет прошло, - показал Ней, - интересные, однако, дела здесь творятся... Могу поспорить, что и эта пуля была серебряной.

- А может, вернемся обратно? - предложил Сергей.

- Куда? - пожал плечами Ней; - Под серое небо, где мы сдохнем от голода?

- Там хотя бы такие зверюшки не водятся... - передернулся Герман.

- Еще не факт. Кроме того - посмотри вот туда, - Ней повернулся спиной к остаткам бронепоезда и указал вперед.

Луч фонаря освещал путь метров на пятьдесят, не более - но именно на этом расстоянии и оказались ворота.

- Похоже, мы хоть куда-то пришли... Дай Бог, чтобы там оказалась разгадка.

 

 

Ворота оказались массивными, закрывающими все пространство тоннеля. Сергей сразу вспомнил герметичные "затворы" в сооружениях метрополитена - сходство было разительным. Вот только вместо одной металлической створки оказалось две, поменьше.

На миг сердце тоскливо сжалось - показалось, что стальные плиты закрыты наглухо. Сергей прекрасно помнил, что такие "дверцы" может открыть только специальная система электродвигателей - или приличная порция взрывчатки... Но спустя миг луч фонаря высветил небольшую щель.

Ворота оказались чуть-чуть приоткрыты - как раз настолько, чтобы в образовавшуюся щель мог пролезть человек. Ну, или не совсем человек... - Сергей вспомнил жуткий скелет и содрогнулся. Ней попытался протиснуться, коротко выругался:

- Там что-то стоит. Похоже, еще один состав... Нам придется заняться акробатикой.

- Обойдетесь, - решительно сказал Сергей, - я высоты боюсь.

- Интересно. И что ты предлагаешь?

- Полезайте, а я постою здесь.

- Что, в темноте? Один?

- Ну да... Ребята, только не старайтесь мне доказать, что лезть в эту дырку жизненно важно и так далее. В конце концов - мы все равно здесь замурованы, километр ближе, километр дальше... И еще: вам не кажется, что именно из-за этих створок лезла какая-то нечисть? А те, кто сидел в поезде, пытались отстреливаться, пока их не угостили чем-то убойным.

Ней с решительным видом открыл было рот - не бросать же этого типа здесь, - как вдруг со стороны бронепоезда раздалось странное то ли шипение, то ли бульканье... негромкое, можно даже сказать, задумчивое... Вот только от этого звука стыла в жилах кровь и слабели ноги. Сергей лихорадочно зашарил по стенам лучом фонаря: казалось, звук идет одновременно отовсюду.

- Смотри! - крикнул Виталий, указывая рукой. Посередине пола, там, где шпалы были выжжены, бетонная поверхность начинала шевелиться, словно размягчаясь: казалось, что твердое покрытие на глазах превращается в жижу, в трясину. И из этой трясины вот-вот с хлюпаньем полезет...

Герман уже лихорадочно карабкался по грязным стальным балкам; к счастью, створки ворот были не монолитными. Ней помог другу вскарабкаться на нижнюю, быстро взобрался по соседней створке и нырнул внутрь. Ржавое железо казалось удивительно скользким. Страшнее всего было перевалить за край: он уже подумал, как сорвется - и тут из темноты появилась надежная рука Нея и втянула его внутрь.

Оказавшись на широкой крыше паровоза, Сергей перехватил фонарь в руку - какое, оказывается, мучение держать его в зубах! Он лихорадочно оглянулся - надо немедленно бежать, пока ЭТО не пробралось внутрь, но внезапно раздался громкий скрежет, старый паровоз под ногами качнулся, подался назад... Что-то громко лязгнуло, и шипение снаружи утихло. Сергей посветил - так и есть!

Створки захлопнулись, отсекая их от неведомой опасности. И одновременно - от возвращения на поверхность.

- Осторожно, не свались в трубу, - Ней аккуратно придержал приятеля за локоть. Серега шумно выдохнул, пытаясь унять дрожь во всем теле. Ощущение того, что он разминулся со смертью буквально на миг, было чересчур отчетливым.

- Сейчас найдем какую-нибудь лесенку - не прыгать же вниз с такой громадины. Кстати, как там наш экстрасенс?

- Чего? - в луче фонаря возникло лицо Германа.

- Ничего... Спускаемся.

"Лесенка" обнаружилась совсем рядом - ступеньки, красиво выдавленные в корпусе паровоза. Перед тем, как спуститься, Сергей посветил вниз - да, бедолаге тоже неплохо досталось.

Похоже, могучую машину примитивно использовали в качестве тарана...

- Я думаю, створки пытались закрыть - но не успели замкнуть окончательно. Кого-то хотели остановить?

- Бог его знает, - голос Сереги слегка дрожал; - Или наоборот - люди пытались прорваться через этот участок к ожидавшему бронепоезду, но не смогли... Знаешь, что-то мне совсем жутко стало.

- Не одному тебе. Посмотри, какие линии - прямо гоночная машина. Наверное, из последних моделей...

Пройдя вдоль стены, все трое выбрались из-за локомотива - и остановились в некотором замешательстве.

 

 

Ставший уже привычным тоннель исчез.

- Господи, опять мистика с ерундистикой, как же я это ненавижу, - тоскливо произнес Ней.

Рельсовый путь обрывался, точно обрезанный ножом - прямо посередине очередной шпалы, оставив от нее лишь половинку. Что, пожалуй, выглядело довольно эффектно... Тем более, что по той же невидимой линии заканчивались и кольцеобразные тюбинги тоннеля, переходя в гладкий  полированный камень.

Впрочем, главная странность заключалась в другом: как только один из приятелей сделал шаг, пересекая невидимую границу - внезапно вспыхнул яркий свет!

Шаг назад - свет погас.

Вперед - снова зажегся.

Откуда-то сверху, с немыслимой высоты, разливалось золотистое сияние, освещавшее диковинную пещеру. В памяти сразу возникли легенды о таинственных древних храмах, наследии древних, нечеловеческих цивилизаций. Пещера явно была не природной, а рукотворной - гладкие стены, отполированные до зеркального блеска, плавно поднимались вверх, чуть наклоняясь. Сергей посмотрел вверх - но потолка не было видно, он тонул в ровном, ярком, но не слепящем свечении. Можно было подумать, что источников света два - вверху и внизу; но только Сергей сделал шаг, ровная поверхность пола чуть колыхнулась. Сияющее зеркало покрылось рябью - и он понял, что в полу пещеры устроен бассейн с водой.

- Ребята, вы только посмотрите - ахнул Герман.

И в самом деле: если пройти несколько шагов вдоль стены, гладкий зеркальный камень вдруг обретал прозрачность. В его глубине угадывались какие-то изображения, будто бы голограммы... Сергей всмотрелся внимательнее - и словно отвечая его усилиям, картинка прояснилась. На него, улыбаясь дружелюбно и чуть лукаво, глядела молодая женщина. Женщина ослепительной, нечеловеческой красоты.

Казалось, незнакомка лишь на мгновение замерла - вот сейчас сделает шаг навстречу, улыбнется, радостно протянет тонкие обнаженные руки... Ощущая, как в душе что-то сжимается, он прошел дальше. Изображение померкло, и перед ним постепенно проявилась другая картина, а вернее - портрет. Сергей не сомневался, что перед ним именно портреты, а не просто рисунки. Откуда-то всплыло полузабытое слово "образ"...

Образ мужчины средних лет, бородатого, сл странным, словно ледяным выражением глаз.

Если девушка в сари была воплощением нежности и женственности - то от мужчины веяло властной силой и угрозой. Одетый в безрукавку, открывающую взглядам поистине чудовищные, гипертрофированные мышцы, он сжимал в руках широкий и длинный меч.

"Ну прямо Конан-варвар, блин...".

Он вспомнил, как еще в беззаботные времена учебы однажды пришел в секцию "русского кулачного боя". Обещавшего, как водится в подобных группах, силу, ловкость и полную неуязвимость - понятно, если практиковать лишь истинно народное боевое искусство и предать проклятию всякие там азиатские штучки... Грозное единоборство на поверку оказалось лишь искаженной и сильно ухудшенной версией каратэ; зато внешне все обстояло превосходно. Плакаты с березками, развешанные по стенам самодельные мечи и булавы, естественно - богатырских размеров. И вот такой же здоровенный мужлан, намалеванный в тренировочном зале. Русский богатырь-язычник, блин...

Даже взгляд оказался похожий - пустой, грозный и немного туповатый, словно герой старался понять нечто, заранее ему недоступное, и оттого еще больше зверел.

Сергей  прошел вперед. Следующие портреты оказались уже не столь впечатляющи: мужчина средних лет, типичный индус в длинном синем одеянии и красивой шапочке сикхов; длиннобородый седой старик со строгим взглядом; толстая и некрасивая женщина с глуповатым лицом, почему-то завернувшаяся в сари, несмотря на явно европейскую внешность. Женщина была ему знакома - знаменитая аферистка начала века, основательница "Общества Богомудрия", известная как "мадам Ваблатская". Дальше следовали уже совершенно неизвестные лица, какие-то индусы и негры...

Он оглянулся. Ней по-прежнему оставался у входа в пещеру, словно прислушиваясь к чему-то. Герман же медленно двигался вдоль картинок-голограмм, внимательно вглядываясь в них и что-то бормоча, с восторженным выражением на лице. Эта странная пещера  явно значила для него очень и очень много...

Сергей вдруг заметил, что не может рассмотреть, насколько далеко уходит этот странный зал. В падающем сверху сиянии предметы вдали словно расплывались, становились нечеткими, сливались в искрящемся золотистом тумане. Он подумал, что Сашка тоже вот-вот войдет в этот туман - и тоже исчезнет. Это вызывало безотчетный ледяной ужас, словно там, вдалеке, проходила граница жизни и смерти...

"Надо остановить его! " - мысль появилась внезапно, ниоткуда, будто внушенная кем-то. Словно во сне, или точнее -  сразу после пробуждения, когда человек совершает иногда совершенно  бессмысленные поступки. Сергей бросился вперед, толком не зная, что собирается делать, что говорить своему заблудшему приятелю... Впрочем, задумываться об этом не пришлось.

Он успел подойти к Герману шага на три - и слава Богу, что не ближе. Услышав шаги за спиной, тот резко обернулся и взмахнул правой рукой, на пальцах которой как по волшебству появилась черная полоса железа. Сергей шарахнулся, как от огня, споткнулся, полетел спиной назад, ощутимо приложившись об камни; и уже второй раз за день почувствовал, как плывут в глазах светлые, яркие пятна. Герман надвигался с искаженным от ярости лицом, так не похожим на его обычные, спокойные черты. Шаг вперед - и смертоносная железка взлетела в воздух, готовясь обрушиться на голову Сергея.

Тот не успевал защититься - только рефлекторно повернул голову влево в тщетной попытке избежать удара. Рука Германа пошла вниз... и в этот момент Сергей УВИДЕЛ.

Из глубины камня, сквозь прозрачную, будто стеклянную поверхность, на него смотрели строгие и спокойные глаза пожилого японца. И в этих глазах читалось легкое сочувствие, немного насмешки, немного презрения... и ни капли жалости. Какой смысл жалеть того, кто по собственной лени и неосторожности не способен себя защитить?

Течение времени ощутимо замедлило свой плавный ход. Сергей успел удивиться, как это он сразу не узнал великого японца, мастера смертоносной школы рукопашного боя, испытать жгучее ощущение стыда от собственного бессилия... Затем изнутри, из самых глубин души плеснуло жгучей яростью.

Каждый, кому приходилось испытывать это чувство, знает: чувство ярости бывает разным. Холодным, словно выползшая из болота змея - и жгучим, будто пламя. Злость Германа пылала, как огонь в доменной печи, грозя иссушить, сжечь его психику, если задержится в ней хотя бы на секунду.

Кастет вылетел из пальцев, и глухо звякнул о каменные плиты. Еще одно быстрое, почти незаметное глазу движение - и каблук армейского ботинка Сергея врезался в грудь Алексея. Тот не просто отлетел назад - крутанулся в воздухе, как показывают иногда в фильмах, и рухнул на пол какой-то бесформенной кучей. Сергей легко, одним прыжком поднялся на ноги, ("странно, как это я?"), шагнул вперед, примериваясь, как удобнее добить...

- Серый, прекрати.

Голос прозвучал спокойно, даже как-то устало. Вспыхнувшая было снова ярость вдруг погасла, быстро и безболезненно; Сергей с ужасом оглянулся на Германа, корчащегося на полу. Первая мысль, "Что я наделал?", и следующая - "Как я это сумел?" - сменили друг друга с быстротой кинокадров. "Нет, но он же первым начал", - подумал он, словно маленький.

- Успокойся, Серега.

Герман кое-как поднялся с пола.

- Да я его сейчас... - он сделал шаг вперед.

- А за что, собственно?

Герман непонимающе уставился на Виталия:

- Как это "за что?".

- Но ведь тебе не больно.

- Чего?

Он ощупал пальцы руки - после такого удара ботинком пальцы должны были превратиться в крошево из костей и разорванных мышц; ощупал ребра, почему-то не проломленные. Сергей потер спину: удивительно, но она совершенно не болела...

- Похоже, ты и вправду серьезно занимался своими единоборствами. Так же, как он, - Ней кивнул на Германа, - "эзотерикой". Что ты там увидел?

- Учителя. Основателя школы... а впрочем, погоди-ка! - ему пришла в голову странная мысль. Сергей сделал шаг, посмотрел на нужный участок стены, и изображение японца послушно проявилось вновь. Проявилось на том месте, где -  ну точно, - раньше напрягал чудовищные мускулы туповатый качок с огромным мечом!

- Так что же это? - удивился он. Здесь было...

- Мне кажется - здесь было изображение воина. Такого, как представляют его, ну скажем так, некоторые. Не обремененные лишними мозгами. А ты - увидел, как хотелось тебе.

- Это место испытывает нас, разве ты не понял?

Герман хрипло расхохотался:

- Ты идиот, самовлюбленный идиот! Это место - храм, где собраны образы величайших Учителей прошлого и настоящего. Посмотрите, - он окинул рукой зал, - вот люди, которым вы и в подметки не годитесь. Они смогли дойти к Цели, раскрыть в себе тайные силы... Такие силы, какие вам и не снились. Вы - всего лишь насекомые, не способные видеть дальше собственного носа!

- А ты - видишь?

- Вижу, конечно. Я вижу, что наконец достиг цели. Сегодня я наконец стану таким же, как они...

- Что, опять при помощи кастета? Зачем ты на Серегу-то бросался?

- Он... Он и ты - вы оба оскорбляете священное место одним  своим присутствием. Варварам не место среди Посвященных! Но ты прав, презренная железка мне больше не понадобится...

Герман поднял руки, став удивительно похож на латинскую букву Y, запрокинул лицо вверх, словно купаясь в исходящем оттуда свечении... Несколько секунд ничего не происходило - а затем он содрогнулся всем телом, от пяток до головы, изгибаясь в мучительной судороге. Видно было, что он пытается что-то сказать сведенными губами- наконец, застывшие мышцы подчинились усилию воли:

- Я давно хотел узнать... как... а-х-х... как это бывает... самадхи...

Герман дернулся еще раз - страшно, всем телом.

- ЭТО САМАДХИ!

Его голос перешел в нечленораздельный рев, в котором уже не было ничего человеческого. Существо, еще недавно бывшее Сашей Германом помотало головой, показав острый шипастый гребень на затылке, встряхнулось, словно проверяя новое тело, шагнуло вперед... Сергей сжался, попытался принять боевую стойку - чувствуя, как смешно выглядит попытка защититься кулаками от жуткого чешуйчатого монстра, напоминающего стоящего на задних лапах аллигатора. Странно, он всегда смеялся над фильмами ужасов, где герои с визгом удирали примерно от таких вот существ, и даже не догадывался, насколько это страшно. Чудовище открыло пасть - там, словно у сказочного дракона, вдруг ярко вспыхнул, постепенно усиливаясь, огонь. "А предки-то были правы...", - мелькнувшая мысль была глупой и совершенно неуместной.

Сергей вспомнил жуткую вонь, доносившуюся из люка сожженного поезда - и понял, что через миг их постигнет тот же конец.

- Так значит, ты видишь? - странно, но в голосе Нея не было и следов страха; - Так давай посмотрим вместе!

Он вдруг сделал странное движение, словно бы перекрестившись.

 

 

Свет мигнул, словно на экране монитора. Наступившая тьма была абсолютной, кромешной. Затем вспыхнул снова, замерцал...

Вырвавшийся из пасти монстра фонтан огня рассыпался безобидными искрами. Существо бросилось вперед, уже не надеясь на силу своего оружия, прыгнуло, широко раскрывая пасть... и к ногам Сергея и Виталия грузно, словно мешок с песком, свалился человек. Прежний Сашка.

Почти прежний.

Сергей облегченно выдохнул, и в этот момент мир взорвался.

Сияние вверху вспыхнуло мгновенно и нестерпимо-ярко, словно второе солнце. Он схватился за глаза, крича от боли; казалось, что вспышка начисто выжгла зрачки. Кто-то выл рядом - страшно, нечеловечески. Когда мельтешение цветных пятен перед глазами немного утихло, Сергей осторожно приоткрыл веки.

Темнота и мрак.

Ужас захлестнул мутной волной - ослеп! Сергей нашарил на поясе фонарь, надавил кнопку... Уф-ф! Темноту прорезал узкий луч, освещая огромный зал с бетонными стенами. Не было больше ни полированного камня, ни волшебного света, и сверху нависал грязный сводчатый потолок. Волшебная пещера исчезла. Впрочем - остался бассейн.

В нос ударила волна жуткого, непереносимого смрада. Он стоял на самом краю - а перед ним вода медленно струилась по огромной железной плите, слегка погруженной в воду. Плита напоминала старый противень - такая же черная, обугленная, странно бугристая...

Он резко отвернулся, пытаясь сдержать рвоту. Осознать, что чернеющие наросты на железе - обугленные останки человеческих тел... это было слишком даже для отставного фельдшера "Скорой", повидавшего всякое.

А вот рельсы никуда не исчезли - блестящая колея огибала жуткий бассейн и уходила в отверстие тоннеля с другой стороны.

- Грустно, правда? - голос Нея звучал спокойно, хоть и с ноткой печали.

- Что это было? Это что... - Сергей ошеломленно оглядывался, - действительно та самая "Мельница"?

- Хороший вопрос. Думаю, вряд ли. Хотя, конечно - может, мы и вправду сейчас под землей, в старом месте казни. А может, просто видим сны, страшные сны... Ты ведь любил подземелья?

- А ты - сожженные поезда? - глупо спросил Сергей.

- Нет. Не любил. Знаешь, есть такая должность - огнеметчик? Не знаешь, и хорошо. О таком оружии и раньше не любили рассказывать. Только не думай, что я здесь слюни распустил... просто муторно это. Словно натыкаешься постоянно на то, что долго пытался забыть насовсем.

Ней говорил тихим, чуть виноватым голосом - и оттого было особенно страшно. Сереге приходилось общаться с молодыми "ветеранами" - их манера держаться, агрессивно-наглая, была совершенно другой.

Герман, до сих пор лежавший неподвижно, пошевелился, поднял голову и обвел товарищей диким взглядом. Вскочил, потянулся было к валявшемуся рядом кастету - Ней укоризненно покачал головой, - повернулся и бросился бежать, вперед, к темному провалу тоннеля. И скрылся из глаз.

-Пошел искать еще один "храм". Теперь найдет, наверное... мы уже не в силах ему помочь.

Сергей чувствовал, что вот-вот поймет ВСЕ. И от этого сжимались в страхе мускулы и бежали по спине мурашки.

- А самим себе помочь можем?

- Тебе - наверное. Я могу попросить за тебя - ты ведь сам не умеешь, даже не знаешь, как и кого... Мне надо идти дальше, - он махнул рукой в сторону темной дыры, куда уходила яркая дорожка рельсов.

- А ты - ты проснись. Хотя бы попробуй. Проснись, ПРОСНИСЬ!!!

 

 

 

... Перед глазами плыл серый, вязкий туман; вот он разошелся, и Сергей увидел что-то яркое, синее... небо?

- Эй, парень, очнись! Просыпайся, тебе говорю!

Сознание возвращалось медленно, словно бы толчками. Над головой нависло хмурое, бородатое лицо.

- Жив? Ну слава Богу! Сейчас "Скорая" приедет... куда ж вы, мать вашу, так летели?

- Где остальные... Ней...

Мужчина посмотрел в сторону, виновато:

- Уж извини... Твоих приятелей теперь разве что автогеном вырезать - если будет что. Тебя от удара наружу выбросило, а остальных - вон горит как...

И правда, над дорогой плыл мерзкий, сладковатый запах горелого мяса.

 

 

 

Герман бежал, бежал изо всех сил. Уже горели легкие, кололо в груди - но останавливаться было нельзя. Сзади нарастал гул поезда. Не останавливаться... Владыки Космоса, за что? Святыня осквернена - но он не мог остановить этих варваров, не мог, хоть и пытался! Что теперь с ним будет, ведь закон Кармы не знает жалости...

Гул затих, и наступила тишина - внезапная, зловещая. Черная тьма впереди вдруг вспыхнула. Что это - пламя? Пламя свечи, только огромной...

Колеблющееся пламя манило к себе, притягивало, обещая спасение в затянувшемся кошмаре. Герман облегченно вздохнул и попытался привычно сконцентрироваться.

Черный квадрат двери распахнулся впереди, словно громадная беззубая пасть - и оттуда дохнуло таким могильным холодом и смрадом, что он отшатнулся.

- Что это... так не должно быть!

Сзади медленно, неторопливо, словно шаги убийцы, застучали колеса. Поезд медленно выплывал из-за поворота, громыхая полуоторванными листами брони; развороченная дыра на месте орудийной башни, казалось, кривится в ухмылке. Александр вгляделся - и не поверил своим глазам: там, во мраке, словно бы плавало лицо Учителя.

- Георгий Иванович! - крикнул Герман.

- Вот так всегда: вляпаетесь, а потом - Георгий Иванович, Учитель, Великий Мастер... Ну что же ты остановился? Я же спаситель, ты не забыл? Или ты больше не веришь в меня?

- Верю...

- Тогда - иди! Все равно у тебя уже нет выбора.

Заржавленный механизм паровоза скрипуче взревел, лязгнул, и железное чудовище медленно двинулось вперед. В словах Мастера было что-то неправильное, что-то лживое - но уже не было времени размышлять...

Герман зажмурился.

И обреченно шагнул вперед, в ледяной обжигающий мрак.

 

                        ________________________________________

 

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/