Sергей

Головачёв

  

Лысая Гора

 

Апокалипсис наших дней

 

2015

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

…И спадёт пелена с глаз ваших и наступит прозрение…

«Откровение»

 

 

 

 

 

 

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

 

Возможно, многое, поведанное мной, покажется вам фантасмагорией, игрой воображения, досужей выдумкой или небылицей в лицах, не имеющей ничего общего, как с действительностью, так и с лицами, выведенными в ней.

И всё же в основе этой реальной истории, оттенённой мистерией Вальпургиевой ночи, которая, как по расписанию, повторяется из года в год, лежат подлинные события, произошедшие на Лысой горе в канун Первомая несколько лет тому назад.

В то время все граждане Украины жили ещё мирно, как одна семья. Ещё не ходили по Киеву факельные шествия, ещё не сбросили с пьедестала вождя мирового пролетариата и не поставили на главной площади портрет своего предводителя, ещё не скакали все собравшиеся там в припадке злобы с криками «москалей на ножи», «слава нации, смерть ворогам», и не началась ещё братоубийственная война.

В то время человеческая жизнь ещё чего-то стоила, а любое известие о пропаже человека, изнасиловании или убийстве тотчас попадало на страницы газет и подолгу освещалось с экранов телевизоров. Милиция тогда ещё имела вес, а «Беркута» многие даже побаивались. Но именно тогда в последний апрельский день на Лысой горе Девичьей и случилось то, что явилось предтечей последующих событий.

 

 

 

 

НАПУТСТВИЕ ГИДА

 

Лысых гор на свете немало. Чуть ли не в каждом городе есть своя Лысая. Даже там, где нет гор.

Самая знаменитая среди них, конечно же, Голгофа. Не менее известны ещё две безлесные вершины: гора Брокен, воспетая Гёте в его бессмертном творении «Фауст» и, собственно, Лысая Гора в Киеве, давшая имя своё всем остальным подобным возвышенностям.

Когда-то само название этой горы приводило людей в ужас. Теперь же оно стало настолько привычным и распространённым, что за звание главной Лысой Горы борются в Киеве, по крайней мере, тринадцать лысых гор.

Можно лишь представить себе, сколько ведьм обретается в нашем славном логове Змиевом и как нелегко им определиться с выбором места для шабаша.

Я расскажу вам о той лысой горе, которая испокон веков называлась Девичья. Именно сюда сперва, на Девич-гору или на Девичник, как ещё называют эту возвышенность с отвесным меловым обрывом сами ведьмы, прилетала на половой щётке и купалась затем в Днепре королева всех ведьм булгаковская Маргарита.

Вы побываете во многих местах Силы, начиная с древних капищ Перуна и Лады и заканчивая поляной Желаний.

Вперёд, за мной, мои отважные путешественники! Я поведу вас в такие чащи, куда лучше не заходить без провожатого, и заведу вас в такие дебри, откуда самим вам не выбраться.

Я поведаю вам о том, о чём страшно даже подумать. Вы заглянете в такие бездны, куда жутко даже заглядывать, и увидите такое, отчего волосы встанут дыбом.

Мы поднимемся в небеса к самим ангелам, чтобы с горних вершин рассмотреть эту гору тщательным образом, а затем спустимся вглубь её, к демонам, чтобы увидеть, как изнутри она выглядит.

Я покажу вам Девичник таким, каким его видят сами ведьмы. Единственное, чего вы не увидите, – это то, как они летают на помеле. Потому что это всё сказочки, рассказанные самими ведьмами, чтобы все их боялись. Я же расскажу вам о них чистую правду, чтобы вы их боялись ещё больше.

Находится Девич-гора на южной околице столицы, на Выдубичах, возле Южного моста неподалёку от впадения речки Лыбедь в Днепр. А добраться сюда сейчас лучше всего не на щётке, а на метро.

Сбор группы на середине платформы в 11.30. Форма одежды походная. Экскурсия рассчитана на три часа, поэтому, просьба, не опаздывать, никого ждать не будем.

 

 

 

1. МАЙЯ И ЖИВА

 

Внезапная вспышка света, сдвиг, – и в чёрном проёме тоннеля со стороны левого берега зажглась утренняя звезда. Низвергнутая с небес под землю, она быстро приближалась, всё больше становясь похожей на огнедышащую пасть.

Через пару секунд светоносный змей обернулся обычным поездом, и тот с жутким грохотом вылетел из мрака преисподней на освещённую станцию метро «Выдубичи».

На середину платформы из третьего вагона вышел странный человек, одетый в шорты и в теннисное поло. Одежда его явно не соответствовала погодным условиям, поскольку погода в конце апреля была хоть и солнечной, но прохладной, и шорты с поло в эту пору ещё никто не носил. На ремне через плечо у него свисала кожаная сумка для планшета. Странность же его заключалась в том, что вышел он из вагона на платформу босиком.

Внешность у босоного также была не совсем обычная. Веснушчатое лицо его было обрамлено недельной рыжей бородой и такой же короткой рыжеватой шевелюрой, мохнатые руки и ноги его были также законопачены веснушками, а вот глаза у него были зелёными. Возможно, это были просто линзы.

Подойдя к собравшей на середине платформы группе из двенадцати человек, он приветливо поздоровался со всеми и внутренне улыбнулся: все экскурсанты, как на подбор, были одеты одинаково – в походные футболки, джинсы и кроссовки, за исключением одной брюнетки, которая пришла на экскурсию в длинной чёрной юбке до пят, в полупрозрачной дымчатой блузке и с распущенными волосами до пояса.

Поскольку все бесцеремонно принялись разглядывать его с головы до босых ног, приняв за очередного экскурсанта, он тут же внёс ясность.

— Я ваш гид, — представился он.

Это произвело впечатление: у некоторых невольно поднялись брови.

— И как вас зовут? — кокетливо спросила его брюнетка.

На лице босоного гида отразилось некое недоумение, словно его покоробила подобная фамильярность.

— А вас? — хмыкнув, ответил он вопросом на вопрос.

— Ида, — зарделась брюнетка.

— Ну, а меня называйте просто гид.

Позже, делясь впечатлениями, одни экскурсанты утверждали, что их проводник был молодым человеком, другие считали, что это был мужчина средних лет, выглядящий, правда, моложаво, а третьи на полном серьёзе доказывали, что это был пожилой мужчина, убравший морщины с лица благодаря стволовым клеткам и молодящийся при помощи ботокса.

В свою очередь, вечный гид с сожалением констатировал, что коренных жителей Киева среди экскурсантов не было. Все до единого были пришлыми.

— Ну что, идём? — кивнул он в сторону выхода, — как и было сказано: ждать больше никого не будем.

— А можно, на секундочку… общий снимок сделать перед началом экскурсии? — обратилась ко всем длинноволосая брюнетка, одновременно выбирая на дисплее своего айфона режим фотокамеры.

— Можно, — ответил гид, — но только без меня.

— А почему? — удивилась Ида.

— Я не очень фотогеничный, — отступая в сторону, пояснил гид.

Вытянув руку вперёд, брюнетка направила фронтальную камеру смартфона на себя (группа при этом оказалась лишь общим фоном для её селфи).

— Улыбочку, — предупредила она всех и нажала пальчиком.

Щёлк!

Новоиспечённую фоточку Ида ту же выложила в инстаграм, а затем поочерёдно по дороге запостила в фейсбук, в вконтакте и в одноклассники под общим заголовком «МОЯ ЭКСКУРСИЯ НА ЛЫСУЮ ГОРУ НАЧАЛАСЬ».

Уж очень любила она это дело – устраивать всевозможные перформансы с участием себя любимой и при каждом удобном случае постить себя в соцсетях!

В это время на другую сторону платформы со стороны правого берега с невероятным грохотом влетел ещё один лучезарный змей, скрывавший свою сущность под видом поезда.

Из первого вагона среди прочих выбрался чернобородый мужчина в длиннополом чёрном плаще, а из второго вагона вышли две светловолосые девушки, чем-то похожие друг на друга. Может быть тем, что одеты они были обе в белые сорочки с ручной вышивкой и в красные юбки с клетчатыми передниками.

— Жива! — завелась с пол-оборота одна из них.

— Что, Майя? — в том же духе ответила другая.

— Ну, что такое! — набирала Майя обороты.

От её выразительного, по-детски обиженного, миловидного лица нельзя было глаз отвести, настолько оно привлекало к себе. Так же, как и от её красных бус, составленных из крупных пластмассовых бусин.

— А что такое? — невозмутимо пожимала плечами Жива, — согласись, что ты проиграла!

Пару минут назад они поспорили, смеясь, на кого из них обратит внимание симпатичный парень, сидевший напротив в вагоне.

— Ну, как это тебе удаётся? — не унималась Майя. — Мы ведь с тобой рядом сидели, а он на меня почему-то… даже ни разу не взглянул.

— Да я вообще на него не смотрела! — оправдывалась Жива.

Она явно уступала двоюродной сестре в красоте. Несмотря на похожие наряды, Майя выглядела более женственно – у неё были накрашены веки, ресницы и губы, в отличие от мальчиковой внешности Живы, полностью игнорировавшей макияж.

— А чего же тогда он с тебя глаз не сводил?

— Спроси у него сама!

Майя недовольно вздохнула.

— Вот побываешь сегодня со мной на Девичнике, — пообещала ей Жива, — тебе и не такое будет удаваться.

Их яркие, пошитые в народном стиле наряды резко контрастировали на фоне проходившей мимо них группы невыразительно одетых экскурсантов. Босоногий гид в теннисном поло даже повернул голову в их сторону, задержав свой взор на привлекательном лице Майи.

— А Лысая гора где? — неожиданно обратился к нему чернобородый человек в длиннополом плаще, с недоумением озираясь по сторонам: на станции, как оказалось, имелось два выхода. В руке он держал небольшой чёрный саквояж.

Вскользь окинув его недружелюбным взглядом, гид бросил ему на ходу:

— Она над вами.

Пока чернобородый осмысливал сказанное, экскурсанты обошли его с двух сторон.

— А на Лысую гору куда? — спросил он идущих следом двух девушек в красных юбках и в белых сорочках.

— Туда, — махнула рукой Жива в ту сторону, куда ушли экскурсанты и куда направлялись они сами.

Кивнув на массивные медные буквы «ВЫДУБИЧИ», выложенные на мраморной стене станции, человек, похожий на попа, осведомился:

— Значит, здесь он и выдыбал?

— Кто? — не поняла Жива.

— Ну, идол этот, Перун… неужто не знаете?

— Ну, почему не знаем? Знаем, — обиделась Майя, — его скинули в Днепр, а затем его здесь на берег вынесло.

Они втроём поднимались по ступенькам. Спину Майи украшал сзади симпатичный холщовый рюкзачок. Длинные волосы мужчины в чёрном плаще были стянуты сзади в конский хвостик.

— Именно так. И знать, неспроста. Нечистое это место, проклятое. До сих пор ведь на дне лежит, окаянный!

— Как до сих пор? — воскликнула Майя.

— А так.  Привязали ему камень на шею и второй раз утопили. А чтобы место сие освятить, неподалёку монастырь воздвигли Выдубецкий.

— Теперь понятно, — догадалась Жива, — зачем здесь Перуну чуры поставили.

— Какие ещё чуры? — спросил чернобородый, и глаза его вдруг подозрительно забегали.

— Да есть тут такие на Лысой горе, — ответила Жива и добавила язвительно, — неужто не знаете?

Человек, похожий на попа, недовольно шмыгнул носом и с усилием толкнул стеклянную дверь вперёд. Поскольку он её не придержал, тугая тяжёлая дверь, мгновенно вернувшись назад, едва не сбила с ног идущих следом девушек.

— А теперь куда? — спросил чернобородый у них, когда те вышли из соседних дверей. Подземный вестибюль разветвлялся на две стороны.

— Налево, — кивнула Жива.

Пойдя налево, поп через десять метров вновь оказался на развилке.

Под землёй оказалась довольно запутанная сеть многочисленных переходов, в которой легко было заблудиться, и очень часто несведущий человек мог долго кружить и блуждать по ней, прежде чем выбирался на поверхность в нужном месте.

— А теперь? — спросил он у девушек.

— Опять налево, — услужливо подсказала Жива. — Тут всюду нужно поворачивать налево: и под горой и на горе.

Выйдя, наконец, из-под земли, они оказались на автовокзале «Выдубичи».

*Сейчас здесь высится современное здание со стеклянными стенами и овальным фасадом голубого цвета. В Яндекс-картах он выглядит сверху, как стилизованный знак вопроса.

 Подобные вывески висели также и на двух одноимённых железнодорожных станциях, расположенных впереди и справа отсюда. Оказавшись на перекрестье четырёх автомобильных дорог и трёх железнодорожных веток (городской электрички, на Дарницу и в Триполье) место это являло собой оживлённый пересадочный узел.

Чернобородый мужчина недоумённо повертел головой: многочисленные киоски и возвышающиеся над ними эстакады автомобильной развязки закрывали собой весь горизонт.

*С недавних пор здесь впритык добавилась ещё одна железнодорожная эстакада от нового моста Кирпы, и поезда теперь проносятся едва ли не над головой.

— И где же она, эта Лысая? — усмехнулся он.

Жива улыбнулась:

— Отсюда не видно.

А Майя поинтересовалась:

— А зачем вам туда?

— Надо, девушки, очень надо, — покачав головой, заверил их мужчина.

— Ну, идёмте, я вам покажу, — сказала Жива.

Они отошли немного в сторону и поднялись по ступенькам к торговому ряду. Чернобородый огляделся: хитросплетение автодорог, железнодорожных путей, путепроводов, виадуков, мостов и эстакад опутывало всю местность здесь словно паутиной и будто специально запутывало все подходы к Лысой горе.

— Да тут сам чёрт голову сломит! — недовольно заметил человек, похожий на попа.

— Вот она! — показала рукой Жива на краешек маленькой горы, едва выглядывающей над крышами киосков.

— Этот бугор? — искренне удивился мужчина невзрачному виду горы, больше похожей на большой холм, — и где же они там собираются?

— Кто они? — не поняла Майя.

— Ведьмы и язычники, гори они в геенне огненной!

— Там и собираются, — усмехнулась Жива.

— Как же мне к горе той подойти? — спросил грозный мужчина, теребя бороду.

— Посмотреть на них желаете? — снова съязвила Жива.

— Да…как гореть они будут алым пламенем! — ожесточённо произнёс чернобородый, и в глазах его сверкнули молнии.

Майя и Жива недоумённо переглянулись друг с другом.

— Видите вон там пять вышек, — показала рукой Жива, — идите в ту сторону, там и будет главный вход на Лысую.

*В настоящее время весь периметр автостанции ограждён высоким забором, окрашенным в радужные цвета, но в дальнем углу между бетонным плитами с явным умыслом оставлен узкий проход, будто специально для тех, кому нужно напрямик пройти к главному входу на Лысую.

— Далековато. А другого пути нет?

— Есть. Но сами вы не найдёте.

— Ага, — призадумался человек, похожий на попа, — а вы там, что, уже бывали?

— И не раз, — улыбнулась Жива.

— И не страшно там?

— Нисколечки, — мотнула она головой.

— Как же? Там ведь, говорят, ведьмы эти так и шастают, пропади они пропадом.

Майя настороженно посмотрела в глаза двоюродной сестре. Жива не смогла сдержаться и с нескрываемой поддёвкой, понизив голос, доверительно прошептала ему:

— А ведь мы и есть ведьмы.

— Вы? — недоверчиво зыркнул чернобородый, — а не врёте?

Он заметил у неё на груди серебряный пентакль на цепочке – ведьмацкий знак – пятиконечную звезду, заключённую в круг, и ему всё сразу стало ясно.

Внезапное замешательство в его глазах, сдвиг, – и… боком-боком он отошёл от них в сторону, торопливо осенил их издали крестным знамением и поспешно, не оглядываясь, удалился восвояси.

 

 

2. МЁРТВАЯ ВОДА И МЁРТВАЯ ЕДА

 

Девушки прыснули со смеху. Бросив взгляд на удалявшегося мужчину в чёрном плаще, Майя возмутилась:

— А чего ты сказала ему, что мы ведьмы?

— Да так, — ухмыльнулась Жива, — захотелось его попугать.

— Но ты же ведь…не ведьма? — с сомнением в голосе спросила Майя.

— Ну, какая же я ведьма? — усмехнулась Жива. — Ведьмы поклоняются дьяволу. Наводят порчу, связаны с чёрной магией. Ну, а мы, ведуньи, белые и пушистые. Мы поклоняемся солнцу, земле и воде. Природе, короче. Мы про всё ведаем. Ты ведь хочешь стать, как я, ведуньей? — спросила кузину Жива.

— Хочу, — ответила Майя и с жаром добавила, — очень хочу!

— Ну, если хочешь, значит, станешь.

— А если у меня не получится?

— Получится! С кем поведёшься, от того и наберёшься. Я ведь и сама ещё учусь. Хочу стать видящей. Такой, как Навка. Или вещей, как Веда.

Проходя мимо табачного и пивного киосков, возле которых толпился народ, Жива пренебрежительно отозвалась:

— Пункты дозаправки одержимых.

Одержимые, не отходя от киосков, привычно вскрывали зажигалкой пробку от бутылки и, отпив враз треть пойла, тут же трясущимися руками нервно совали в рот вожделенную сигарету.

За киосками следовала уличная раскладка фруктов и овощей. На прилавке среди привычного великолепия субтропических бананов, лимонов и апельсинов, а также дышащих искусственной свежестью парниковых огурцов и помидоров была выложена первая доморощенная весенняя зелень - пучки свежевымытой петрушки и мелкой, невзрачной на вид, редиски.

— Какие красивые огурчики! — воскликнула Майя. — Один в один. Так и хочется съесть их.

— А вот есть их сейчас, как раз, и нельзя, — предостерегла её Жива. — Настоящие ещё не поспели, а в этих одни нитраты.

— А помидорчики… Они ведь, как живые!

— Именно, как живые. Ведь они совсем не портятся.

Майя расстроилась:

— А что же тогда есть?

— Только то, что поспевает в свой срок - вот эту невзрачную редиску. Только то, что портится, что едят жучки. Жуки, в отличие от людей, химию есть не станут. Если видишь что-то красивое, значит оно, скорей всего, ненатуральное.

— Ты на что намекаешь? — коснулась своих волос Майя. — Что я тоже… ненатуральная?

Жива усмехнулась:

— Натуральной ты станешь тогда, когда перестанешь краситься.

— Какая ты нудная, — скривилась Майя.

Они подошли к бакалейному киоску, и Жива наклонила голову к окошку.

— Пожалуйста, пачку печенья, пакетик орешков и бутылку живой водички, — сказала она внутрь.

— Какой? — спросили из окошка.

— Минеральной.

— Может, лучше возьмём кока-колу и чипсов? — пробурчала рядом Майя.

— Ты чего, издеваешься?

Расплатившись, Жива забрала с прилавка печенье, орешки и бутылку.

— Повернись, — сказала она двоюродной сестре.

— Почему издеваюсь? — недоумённо произнесла Майя, поворачиваясь к ней спиной. — Я, например, обожаю колу и чипсы.

— Может, ты обожаешь ещё и гамбургеры, а также пиво с сухариками?

— М-м, — облизнулась Майя, — и как ты догадалась.

 — С ума сошла? Это ж всё – мёртвая вода и мёртвая еда.

— А для чего ж тогда это продают?

— Для того и продают, чтобы люди травились, — ответила Жива, пряча покупку в рюкзачок Майи. — Более того, я тебе скажу, что даже обычную воду из водопровода уже пить нельзя. А всё…ну почти всё, что продаётся в киосках и супермаркетах – это самая настоящая отрава. И пиво, и сигареты, и чипсы, и прочая жвачка.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, — усмехнулась Жива. — Во всех этих бутылках и упаковках нет ничего живого, всё напичкано антибиотиками, красителями и загустителями. В колбасе нет мяса, в молоке нет молока, а пиво делается из порошка. Короче, всё сейчас – сплошная химия. Включая зубную пасту с ядовитым фтором, которым ты чистишь зубы каждый день. Одни ба-ал-бесы производят это дерьмо, а другие его продают.

— Ба-ал-бесы? — усмехнулась Майя. — Для чего же они это делают? — с детской непосредственностью удивилась она. — Ведь они ж себя тоже этим травят. Разве нельзя производить для людей нормальные натуральные продукты?

— Натуральные продукты производят сейчас только ведьмы у себя на огороде, а воду берут из глубокой скважины.

 

 

 

3. ВЕДЬМИН ЯЗЫК

 

Язык до Киева доведёт, а если это ведьмин язык, то он доведёт вас до самой Лысой Горы, рассказывал, тем временем, гид обступившим его экскурсантам. Попасть на неё с юга можно по Лысогорской улице, которая довольно скоро превращается в опасное для одиноких путников место. Да и не каждый найдёт эту улицу в той глуши.

На западе подобраться к горе тоже непросто. Вплотную к ней примыкает частный сектор, и в хитросплетении узких улочек очень легко заблудиться.

Главный вход расположен на востоке, но о нём мало кто знает. Подойти сюда мешает скоростная автомагистраль, и лишь немногим известно, в каком месте можно пересечь её безопасно: за путепроводом, на боковом въезде на трассу. Большинство же водителей проносится мимо Главного входа, даже не подозревая о его существовании.

Самый известный и доступный вход на Лысую находится на севере, недалеко от двухуровневой развязки, там, где улица Киквидзе вливается в улицу Сапёрно-Слободскую. Наверх ведёт асфальтированная дорога, переходящая затем в грунтовую, которая пересекает гору с севера на юг и заканчивается на юго-восточном склоне.

В самом своём начале она вьётся змеёй, дважды изгибаясь то влево, то вправо, отчего получила название Змеиного спуска. «Будьте мудры, как змеи», говорится в библии. «Быть мудрым змеем» означает «пойдёшь направо, придёшь налево».

Ведьмам этот серпантин чем-то напоминает язык, вернее, два языка, направленных в противоположные стороны. Язычники же в этом спуске видят зигзаг или молнию Перуна, ударяющую в лысую гору.

Если взглянуть на Лысую Гору с высоты, то можно заметить, что спуск этот по форме напоминает букву Z или S, – это смотря с какой стороны глядеть. Вот почему этот Zмеиный спуск многие называют также Ведьминым языком. Он-то и доведёт нас до Лысой горы, рассказывал гид.

 

Человек, очень похожий на попа, в это самое время не сводил глаз от вышек на холме. Принадлежали они Лысогорскому РПЦ, бывшему радиопеленгационному центру, и чем-то напоминали ему пятикупольный храм: четыре вышки по бокам, а пятая, самая высокая – в центре.

Перейдя железнодорожные пути, он спустился в подземный проезд под Сапёрно-Слободской улицей, который являлся также одновременно съездом с эстакады и въездом на неё, и на время потерял холм из виду.

В подземном проезде чернобородый увидел двух подозрительных, смахивающих на ведьм, старушек, идущих ему навстречу.

Оглянувшись назад, он заметил шедших вслед за ним двух молодых ведьмочек, – тех самых, с которыми познакомился в метро. Их красные юбки и белые сорочки сразу же бросались в глаза.

Поднявшись на эстакаду, он вновь увидел вышки, которые служили ему ориентиром, в каком направлении идти. Только теперь их оказалось уже не пять, а две.

Оглянувшись, поп заметил идущих по эстакаде со стороны Печерска ещё двух странных субъектов – толстого, похожего на борова, молодого человека с чёрной банданой на голове, и худого, сутулого парня с рюкзаком на спине, похожего издали на цаплю.

Повертев головой, чернобородый обнаружил странную закономерность: справа на пригорке высились две многоэтажные башни-близнецы, слева виднелись две одинаковые трубы ТЭЦ, сзади его преследовали два гигантских пилона Южного моста, а впереди его поджидали две высоковольтные вышки электропередач.

Церковный служитель прибавил шагу: получалось, что цифра 2 и всё, что в паре, преследовало его со всех сторон. Ему было известно, что двойка – это число порока, отражающее дурное и женское начало. Кроме того, двойка представляла собой зловещее число, символизирующее антихриста, церковью которого является сама природа. Ведьмы же всегда были его прислужницами.

Через пару шагов чернобородый вновь остановился: Лысая гора стояла перед ним совсем рядом. Вышки пропали из виду, и было не понятно, где же находится этот самый вход на неё.

Вся Лысая была покрыта густым непроходимым лесом. Лишь у самого подножия он заметил полосатый дорожный отбойник, заворачивающий от трассы к горе, и опущенный шлагбаум, препятствовавший съезду машин с эстакады и въезду их на гору. Перед шлагбаумом стояла группа людей в джинсах, длинноволосая девушка в чёрной юбке и босоногий мужчина в шортах с рыжей бородой. Та самая группа, которую он встретил ещё на платформе в метро.

— Но прежде чем мы поднимемся наверх, нам необходимо преодолеть первое препятствие, — рассказывал гид. — Это – собаки. Собак здесь много. Одни бегают по горе, другие охраняют подходы к ней. Есть дикие, есть бродячие, а есть особой породы – лохматые чёрные псы, больше похожие на волков.

Рекомендую обходить стороной всех чёрных животных, которые встретятся вам на Лысой горе – как чёрных кошек, так и чёрных козлов. Но более всего опасайтесь чёрных собак.

Это так называемые церберы, инфернальные псы, в которых воплотились демоны ада. Задача у них простая – стоять на страже. Одних они пускают на гору, других – нет, а третьих, бывает, даже специально загоняют наверх, чтобы те оттуда уже никогда не вышли.

Бояться псов ада должны лишь самонадеянные одиночки да несведущие пары, а также те, кто сознательно идёт сюда распрощаться с жизнью. Надеюсь, среди вас нет таких? — спросил гид.

Неожиданно из кустов у подножия горы в двадцати метрах слева от шлагбаума раздался оглушительный лай. Вначале экскурсанты увидели убегающего со всех ног бомжеватого вида мужика, а затем и гнавшуюся за ним чёрную лохматую собаку. Бомж припустил так, что только пятки засверкали. Отогнав мужика на трассу, пёс с чувством выполненного долга вернулся на место и уселся перед шлагбаумом.

— Но вы не пугайтесь. Нам этого пса бояться нечего, — сказал гид.

— Потому что нас много? — спросила брюнетка в длинной чёрной юбке, фотографируя себя смартфоном на фоне собаки.

Щёлк!

И по этой причине тоже, — ответил гид.

Через минуту в инстаграме появилась её новая фотка:

ОСТОРОЖНО, ЗА МОЕЙ СПИНОЙ ЗЛОЙ ЦЕРБЕР.

Не желая попадаться экскурсантам на глаза, поп приблизился к шлагбауму лишь тогда, когда группа, скрывшись за деревьями, начала своё восхождение на гору.

К чёрно-белой полосатой штанге была привязана эмалированная табличка «Не влезай – убьёт!», снятая, видимо, с трансформаторной будки. Молния на табличке указывала на Лысую гору.

«Свят, свят, свят», — забубнил поп себе под нос.

Рядом к полосатому дорожному отбойнику был привязан похоронный венок, украшенный красными искусственными цветами. Поп мелко перекрестился и продолжил бубнение:

«Господи, помяни во царствии твоем душу усопшего раба твоего, прости прегрешения его вольная или невольная и даруй ему царствие небесное.»

Чёрный пёс, до сих мирно лежавший на земле неподалёку, вдруг зарычал и, вскочив на ноги, злобно залаял на бубнящего мужчину в чёрном плаще.

Тут же со стороны стройки, где одиноко стоял бульдозер, а перед разрытой траншеей валялись две трубы, раздался ответный лай. Из-под строительного вагончика выскочил ещё один кудлатый чёрный пёс и, набирая скорость, понёсся навстречу непрошенному гостю.

Мужчина испуганно замер на месте, не зная, куда деваться, Обе собаки приблизились к нему почти вплотную и, разрываясь от лая, скалясь и брызгая слюной, заставили его отступить к шлагбауму.

— Боже, спаси и сохрани, спаси и сохрани, — забормотал он и принялся истово и размашисто осенять себя крёстным знамением.

Видя, что собаки продолжают наступать на него, чернобородый поспешно нырнул под полосатую штангу и, пятясь назад, продолжил ограждать себя от нечистой силы силой божественного слова:

— Отврати и удали от меня злое нечестие, действующее по наущению дьявола…

Как только поп оказался за шлагбаумом, собаки тут же почему-то прекратили лаять и, довольные собой, даже радостно завиляли хвостами.

— …и верни его верных псов обратно в преисподнюю, — добавил он.

После этих слов псы поджали хвосты и с виноватым видом вернулись на прежнее место, к строительному вагончику.

*Раньше здесь что-то строили, и было полно собак, но сейчас - всю технику вместе с вагончиком отсюда вывезли, трубы зарыли в землю, площадку утрамбовали, после чего исчезли и собаки. Видимо, действительно, убрались в преисподнюю.

Свернув на дорогу, поднимающуюся по склону вверх, поп начал своё восхождение на Лысую гору.

Метров через сто асфальтированная дорога сделала крутой поворот, настолько крутой, что идти теперь пришлось в противоположном направлении.

Глянув вниз, он вновь увидел тех самых ведьмочек. Они явно преследовали его. Он недоумённо поднял брови и двинулся дальше.

Заросший густым лесом склон, готовый сползти на дорогу, подпирала бетонная стенка, выкрашенная в жёлтый цвет. Синим цветом выделялась надпись на этой стене: «Киевская крепость приветствует вас на территории Лысогорского форта».

Далее на бетонной поверхности были нарисованы две странные картинки: вырывающийся из пролома в стене велосипедист в красном плаще с чёрным подбоем и вопящая от ужаса девушка.

Художник явно постарался и, видимо, не один день провёл здесь с палитрой, кисточкой и масляными красками. Особенно удался ему живописный портрет девушки, поскольку смотреть на её лицо, искажённое ужасом, без содрогания и трепета было невозможно.

Завершалась же вся эта фантасмагория не менее странным граффити, выполненным в стиле «блокбастер». Гигантские буквы в рост человека были раскрашены красной краской и окантованы чёрной.

Это был своего рода указатель, потому что слово «ШАБАШ» заканчивалось красной стрелкой, в которой стояла чёрная подпись райтера – «грф». Чуть далее, справа от дороги ему повстречался ещё один странный указатель. К засохшему стволу акации была прибита кем-то чёрная доска, на которой белой краской было намалёван «ПЕКЛО— ИРИЙ».

Заметив в указателе знакомое слово, человек, похожий на попа, остановился и с негодованием покачал головой.

— Пекло, значит? Ничего я вам устрою пекло, — привычно сказал он самому себе.

Осенив гору крёстным знамением, он всё же пошёл в указанном направлении. При этом лицо его озарилось вдруг самодовольной ухмылкой.

*Сейчас ту подпорную стенку уже не узнать: ни картинок, ни надписей, ни указателей больше не существует. Бетонная стенка полностью перекрашена в чёрный цвет целой бригадой граффитчиков, подписавшимися, как NBK Crew, а на чёрном фоне теперь нарисованы две симметричные группы симпатичных белых привидений с кричащими ртами, чем-то напоминающими страшные маски из фильма «Крик».

 

 

4. ДАНЬ ГОРЕ

 

Стольный град Киев вдоль и поперёк пронизан тектоническими разломами, рассказывал гид. Самый опасный из них пролегает вдоль Днепра по его высокому правому берегу и захватывает все остальные двенадцать лысых гор, начиная с Китаево и заканчивая Юрковицей.

Вот почему все эти возвышенности, такие живописные, откуда открываются прекрасные дали, которые, казалось бы, самой природой созданы для поселения, никогда ранее не заселялись.

Линия разлома представляет собой волну с резкими перепадами от минимума к максимуму. И зачастую провалы с отрицательной энергией соседствуют с благоприятными местами, где наблюдается положительная энергетика.

 Геопатогенная зона проходит по краю Центрального ботанического сада и тянется далее по холмам, при этом языческая статуя Родины-матери соседствует с золотыми куполами Киево-Печерской лавры, а самое проклятое в Киеве здание Верховной рады находится на одной оси с перманентно-революционным Майданом Незалежности, лежащим во впадине бывшего Козьего болота.

Памятник святому Владимиру Крестителю на Владимирской горке расположен неподалёку от сказочно-красивого городка миллионеров Гончары-Кожемяки, в котором долгие годы никто из них не селится по причине того, что построен он в дьявольском провале у подножия лысой горы Хоревицы.

А вот дубовый чур Перуна, периодически уничтожаемый на Старокиевской горе рядом с развалинами Десятинной церкви, постоянно восстанавливается на своём исконном месте, как бы это не хотелось монахам из новопостроенного рядом Храма Десятинного мужского монастыря Рождества Пресвятой Богородицы.

Благие места давно уже облюбованы православными священниками, обители которых в большинстве своём построены на месте языческих капищ.  При этом подмечено: как только в святых местах начинается повышенная активность, то вскоре такая же активность проявится и в провале, рассказывал гид.

Тем временем к шлагбауму с эмалированной табличкой «Не влезай – убьёт!» подошли две девушки в красных юбках. Увидев привязанный к дорожному полосатому отбойнику похоронный венок с красными искусственными цветами, Майя заканючила:

— А может, лучше пойдём другой дорогой? Что-то у меня такое чувство…

— Дались тебе эти чувства! Идём! — подтолкнула её Жива.

— Чего-то мне стрёмно идти вслед за попом, которому хочется нас сжечь.

— Не бойся! Ты ж видела, он сам нас испугался.

Неожиданно, откуда ни возьмись, из-за кручи, подрытой бульдозером, выскочили две чёрные лохматые собаки и с громким лаем бросились к ним. От их ужасного вида, от безысходности происходящего и от невозможности куда-либо спрятаться у Майи застыла кровь в жилах и пробежали мурашки по спине.

— Что делать? — испуганно прошептала она.

— Доставай скорей печенье! — посоветовала не потерявшая самообладание Жива.

Майя одним махом сбросила с плеч рюкзак, не мешкая, достала из него пачку, проворно разорвала целлофан и тотчас кинула печенье «К чаю» оскалившимся в полуметре от них собакам. Те тут же набросились на печеньки, скуля и повизгивая, словно ничего давно не ели. Сменив гнев на милость, они тотчас завиляли хвостами.

— Вот видишь, как легко врага, — заметила Жива, — обратить в друга.

Обойдя сбоку закрытый шлагбаум и свернув на дорогу, поднимающуюся по склону вверх, двоюродные сёстры начали своё восхождение на Лысую гору.

Вскоре они оказались наверху, на том самом месте возле подпорной бетонной стенки, где ещё совсем недавно стоял чернобородый мужчина.

— Жуть какая! — передёрнула плечами Майя, останавливаясь перед странным портретом «вопящей от ужаса девушки».

— Это дочка Лысогора, — объяснила Жива. — Пропала здесь недавно.

— А чего это она так страшно кричит?

— Видимо, увидела здесь кого-то или что-то.

— А велосипедист этот, кто? — кивнула Майя на другой рисунок.

— Один из этих, из чистильщиков. Которые порядки тут свои наводят. Он часто здесь гоняет.

Двоюродные сёстры прошлись затем мимо гигантского граффити «ШАБАШ», каждая буква которого была выше их роста. Их белые сорочки заметно выделялись на чёрно-красном фоне.

— Значит, мы идём в правильном направлении? — усмехнулась Майя.

— Как видишь, — кивнула Жива на указывающую направление стрелку.

— Надо же, кто-то постарался, — хмыкнула Майя, — даже специально указатель для вас намалевал.

— Не только для нас.

— А для кого ещё?

— Для своих, вернее, для чужих.

Майя вопросительно посмотрела на неё. Жива тут же пояснила:

— Видишь, слово это читается одинаково, как слева направо, так и справа налево. Как в зеркальном отражении. Чужие, иные и прочие черти  скоро толпами попрут сюда. А поскольку читают они все справа налево, ну, видно, зрение у них так устроено…

— А разве они тоже будут здесь? — перебила её Майя. — Ты же ничего про них не говорила.

— Не бойся, они тебя не тронут, — успокоила её Жива. — Ты их даже не увидишь… пока сама не станешь ведьмой.

Чуть далее, справа от дороги им повстречался ещё один странный указатель. К засохшему стволу акации была прибита кем-то чёрная доска, на которой белой краской было намалёван «ПЕКЛО—ИРИЙ». Жива недоумённо повела головой:

— Хм, раньше этой доски здесь не было.

— А что такое ирий? — поинтересовалась Майя.

— Так родноверы называют рай.

— И где же он находится?

— Вон там, — показала Жива рукой туда, куда указывала доска, – на невидимый за деревьями далёкий холм, раскинувшийся как раз напротив Лысой горы, — на Бусовой горе. Именно там раньше обитали боги славянские. Ну, в то самое время, когда греческие жили на Олимпе.

— Там ведь сейчас Ботанический сад, — пожала плечами Майя.

— Это сейчас там сад, а раньше находился ирий.

— Вот когда там сирень зацветёт, там действительно, будет рай. Сходим туда через недельку?

— Обязательно, — пообещала Жива, — а пока нам с тобой придётся отправиться в «пекло».

— Не пойму, кому взбрело в голову так назвать Лысую гору?

— Явно не тем, кто любит её посещать. Ты лучше спроси её, чья она?

Майя спросила:

— Лысая гора, ты чья?

Гора, благодаря чревовещательным способностям Живы, ответила ей глухим, невнятным эхом:

— Девичья!

— Можно к тебе? — тут же спросила её обычным голосом Жива.

Майя прислушалась, но ничего на этот раз, кроме шума и гула с трассы, не услышала.

— Не отзывается что-то, — недоумённо пожала она плечами.

— Ладно, доставай тогда орешки и минералку, — кивнула ей Жива.

Майя сняла рюкзачок и вынула из него пакетик с земляными орешками и бутылку с минеральной водой. Жива разорвала пакетик зубами и, высыпав на ладонь горсть орешков, неожиданно разбросала их веером по земле.

Майя с удивлением посмотрела на неё.

— Ты чего?

— Угощайся, Девичья, — добавила Жива, бросив ещё одну пригоршню орешков на землю.

— Зачем это?

— Это дань. Если её не дать, обязательно что-нибудь тут потеряешь.  Гора всегда забирает себе то, что ей причитается.

— А мне что делать? — спросила Майя.

— А ты угости её водичкой.

Майя открыла бутылку и полила землю минералкой, приговаривая:

— Попей водички, Девичья.

Она даже не догадывалась, что именно этой данью спасает себе жизнь.

 

 

5. ДИМОН-А И О`ДИМОН

 

Лысая Гора причислена геологами к геопатогенным зонам первого порядка, рассказывал гид. Это такой участок земли, где происходит накопление и выброс земной энергии. Такие зоны чаще всего связывают с разломами земной коры.

Лысая Гора как раз и находится на пересечении трёх глубочайших тектонических трещин. Похожее аномальное место можно найти лишь на противоположной стороне земли в районе бермудского треугольника. Но если там, главным образом, исчезают корабли и самолёты, то на Лысой, в основном, бесследно исчезают люди.

К тому же, аномалия на Бермудах находится в океане, а здесь расположена чуть ли не в центре Киева. Лысая Гора, в сущности, — это чёрная дыра, в которой происходит искривление времени и пространства. Всё, что попадает в эту мёртвую зону, остаётся в ней навсегда.

Правда, стоит признать, что место входа в чёрную дыру очень компактно и ограничено пределами самой Лысой Горы. И зачастую люди, проживающие в километре отсюда, даже не подозревают, что рядом находится проклятое место.

Определить аномалию, между прочим, очень легко. Для этого следует обратить внимание на деревья. Вот, посмотрите, показывал гид. Если они искривлены, скрючены, поражены омелой, имеют необычные наросты, а из ствола выходят несколько стволов – это признак аномальной зоны.

Щёлк!

Я В АНОМАЛЬНОЙ ЗОНЕ

Если магнитная стрелка компаса дёргается здесь, не переставая, маятник на нитке крутится, как бешеный, а медная рамка просто вырывается из рук, – это также признак мёртвой зоны.

Именно это и наблюдается на Лысой Горе.  Но вам, дорогие мои любители неизвестного, опасаться нечего, поскольку с вами ваш покорный слуга, который провёл здесь по неведомым дорожкам уже не одну сотню людей, обнадёжил экскурсантов гид.

Щёлк!

— Ида, я же вас предупреждал, что меня щёлкать не нужно!

— Больше не буду! — ответила Ида, набирая текст на дисплее мобилочки заострённым чёрным акриловым ноготком. Через минуту в соцсетях появилась фотка рыжебородого человека, пытающегося закрыть лицо рукой.

 НАШ СТЕСНИТЕЛЬНЫЙ ГИД.

 

Тем временем, со стороны Печерска, двигаясь по эстакаде, пересекающей Сапёрно-Слободскую улицу, приближались к горе двое парней. Один был похож издали на серого борова, другой – на чёрную цаплю.

Оба они были студентами медицинского университета, и оба были тёзками: и того и другого звали Дмитрий или попросту Димон. Кроме того, их объединяла одна, но губительная страсть – страсть к путешествиям.

Любители экстрима, они предпочитали экстремальные туры, зачастую связанные с риском для жизни, чтобы как следует оттянуться после нудных занятий в университете. На сей раз для очередного психоделического «трипа» они выбрали Лысую Гору.

Похожий на борова Дмитрий Кумарин учился на врача-анестезиолога. Это был приятный молодой человек с небольшой бородкой, в серых штанах, в серой футболке и с чёрной банданой на голове, разукрашенной белыми черепами с перекрещенными костями. Был он, правда, чрезмерно тучноват для своих лет, но пивной живот и толстый зад нисколько не мешали ему наслаждаться жизнью.

Переубедить его было невозможно, поскольку он был упёртый, как баран. Возможно, потому, что по гороскопу он был «овном». Кроме того, он был неисправимым оптимистом

Дмитрий Кумарин так же крепко стоял на ногах, как и буква «А». Поэтому приятель и называл будущего анестезиолога – Димоном-А, а тот в свою очередь, именовал будущего врача-онколога – О`Димоном.

В отличие от альфы его приятель-омега Дмитрий Торчин был худощав, как высохшая вобла. Это сравнение подходило к нему ещё и потому, что он относился к знаку зодиака «рыбы».

Иногда он бывал весел, но чаще всего на его лице пребывала печать уныния. Как будто он знал что-то такое, чего никто не знал, и это знание делало его таким печальным и безрадостным. Может, поэтому он и одевался всегда во всё чёрное.

Похожий на цаплю О`Димон был на голову выше своего приятеля и гораздо уже его в плечах. Стесняясь высокого роста, он постоянно сутулился, отчего голова его на длинной шее всегда шла как бы впереди туловища.

Надетый на спину рюкзак дополнял его схожесть с горбуном. «Горбатого могила исправит», часто любил повторять он о себе, но по другому поводу. Увлекшись с недавних пор поисками смысла жизни, перечитав вскользь кое-что из Ошо и Кастанеды, он пришёл к выводу, что в реальной жизни найти его нельзя. Обрести его можно лишь в астрале.

Выход в астрал достигался тремя способами: с помощью медитаций, холотропного дыхания и галлюциногенных психоделиков. Благодаря последним выйти из тела, уйти во вселенную и поговорить с духами о том, о сём, было особенно легко и просто.

В давние времена общаться с ними могли лишь избранные: шаманы, маги и колдуны (за что их с успехом сжигала на костре священная инквизиция). В наше время это могли позволить себе даже студенты медицинского университета.

Правда, Дмитрий Торчин и Дмитрий Кумарин находили слишком тривиальным поиски смысла жизни в городских условиях в четырёх стенах за кухонным столом, на смятой постели или в объятиях унитаза. Кроме того, они считали, что постичь истину невозможно также и в ночном клубе в тесном скоплении людей под бьющую по ушам трансовую музыку.

Опыт расширения сознания подсказывал им, что настоящее психоделическое путешествие возможно лишь на природе: в лесу на поляне на фоне деревьев или под шум волн на песчаном пляже. Только на открытом воздухе под солнцем вдали от цивилизации возникает реальная магия, и только при свете луны можно увидеть истинную Люси с брюликами.

Правда, будучи приверженцами здорового образа жизни, О`Димон и Димон-А предпочитали исключительно натуральные продукты растительного происхождения. Они считали, что всё, что даёт природа — это хорошо (даже если это дурман), поскольку у всех трав, грибов и кактусов есть душа, а вот синтетические вещества — это ужасная химия и страшные наркотики, от которых можно сойти с ума и даже умереть в самом расцвете лет.

— А что это там за вышки? — спросил О’Димон.

Отсюда с эстакады ему хорошо были видны верхушки радиолокационных вышек: одна высокая и четыре по бокам - поменьше.

— Ретрансляторы, — со знанием дела ответил его приятель.

— Киевстар?

— Это для прикрытия. А на самом деле – это секретный объект. Раньше вышки использовались, как глушилки дружеских голосов – «Голоса Америки» и «Свободы». А сейчас что-то с космосом связано. Наверно, по связи с пришельцами. 

Димон-А загадочно улыбнулся.

— Но вероятно, — продолжил он, — они тут используют отрицательную энергию горы, как оружие для борьбы с противником.

— С кем именно? — полюбопытствовал О’Димон.

— А кто его знает? — пожал плечами Димон-А. — Поскольку они не такие уж и мощные, то скорей всего против собственного населения.

— Смотри, вон, — кивнул О’Димон, предупреждая приятеля.

Парни остановились. Внизу перед шлагбаумом, в метрах двадцати от них, возле похоронного венка, прикрученного к дорожному отбойнику, лежали на земле и грелись на солнышке два чёрных лохматых пса.

— А, — беспечно махнул рукой Димон-А, — это мирные собаки. Они не кусаются.

Заметив приближающихся парней, мирные собаки неожиданно вскочили с земли и принялись гавкать на них, словно оглашенные. Вскоре к ним присоединился ещё один чёрный пёс, привлечённый лаем. Тоже лохматый. Собаки, видно, были из одного выводка. Переполненные необъяснимой злобой, они стояли перед шлагбаумом и изрыгали на непрошенных гостей свои собачьи проклятья, явно не желая пропускать их вперёд.

— И что дальше? — опешил О’Димон.

Дорога наверх была только одна, обойти собак не представлялось возможным ни слева, ни справа. Димон-А огляделся вокруг в поисках хоть какой-нибудь завалящей палки и обнаружил на обочине лишь несколько крупных камней и множество мелких.

Первый камень до собак не долетел, второй бросок оказался также неудачным и только ещё больше разъярил мирных псов. Один из них, брызжа слюной и сея ужас, даже бросился вперёд на обидчиков, но тотчас упал, подкошенный третьим булыжником.

Два других пса тут же кинулись к скулящему собрату на помощь, но также были отброшены назад градом мелких камней, пущенных О’Димоном, после чего все трое, скуля и повизгивая, ретировались к стоявшему на отшибе бульдозеру.

Путь наверх был открыт. Покосившись на похоронный венок и обойдя сбоку опущенный шлагбаум с двусмысленной табличкой, два студента-медика свернули на дорогу, поднимающуюся вверх по склону, и начали своё восхождение на Лысую гору.

Несколько минут спустя О’Димон непроизвольно втянул голову в плечи.

— Не, тут реально стрёмно. Только зашли, а мне уже как-то жутко становится. Даже ноги в гору не идут.

Димон-А ласково подбодрил его:

— Это ещё что! Вот дальше будет местечко … там вообще к земле пригибает. 

О’Димон тут же заныл:

— Чего-то мне уже сейчас херово.

Димон-А ободряюще похлопал его по предплечью:

— Это поначалу, О’Димон. На новичков это место всегда так действует. Ничего визуально странного, конечно, здесь не наблюдается, но чувствуется, что что-то тут такое есть. Наверно, потому что там, где сейчас стоят эти вышки, раньше стояли виселицы. Там казнили преступников, включая Богрова - убийцу Столыпина. А потом всех казнённых зарывали тут же рядом.

— Жуть, — завёл глаза под веки О’Димон.

— К тому же здесь фонит сильно, — продолжил нагнетать обстановку Димон-А. — Уровень радиации в два-три раза выше, чем по Киеву.

— Ни черта себе, — ошеломлённо раскрыл глаза О’Димон.

— Когда-то раньше здесь была свалка радиационных отходов, — открыл тайну всезнающий Димон-А, — но после Чернобыля, говорят, всё вывезли.

— Чего ж тогда фонит? — шмыгнул носом О’Димон.

— Видимо, из недр. Здесь же ещё до войны был построен радийный завод, руду добывали.

— Чёрт, я уже весь на измене, — совсем приуныл О’Димон, остановившись. — Может, давай для затравки сначала дунем травку?

— Давай, брат.

В последнее время оба Димона, то ли по приколу, то ли ещё по какой причине, стали называть друг друга братьями. Закурив, они двинулись дальше, привычно пряча косячок в кулаке.

— А где у тебя забита стрелка? — поинтересовался О’Димон.

— Да вот тут, под этой стрелкой.

Они подошли к бетонной подпорной стенке, на котором красовалось гигантское граффити «ШАБАШ» с огромным красно-чёрным указателем.

— Ну, тогда, короче, шабаш. Здесь и постоим, — пыхнул О’Димон и добавил, — тем более, что шабаш уже наступил.

— А разве шабаш уже наступил? — удивился Димон-А.

— Ну, да, сегодня ж суббота, — с достоинством ответил О’Димон и с подозрением уставился на приятеля, — а ты разве не чтишь эту заповедь господню?

— Да это, вообще, моя самая любимая заповедь! — с пылом возразил ему Димон-А.

— И что же она гласит? — с издёвкой спросил О’Димон.

— Помни день субботний и не делай в этот день никакого дела.

— Что ж ты тогда не помнишь, какой сегодня день?

— Просто я давно уже ничего не делаю, и для меня каждый день шабаш, — оправдался Димон-А, — а если мы попадём на тот шабаш, — кивнул он на граффити, — то у нас получится, вообще, двойной шабаш.

О`Димон удовлетворился его ответом. Чуть далее, справа от дороги им повстречалась высохшая акация с прибитой к ней доской, на которой был намалёван ещё один странный указатель «ПЕКЛО— ИРИЙ».

— А ирий… это что? — озадачился он.

— Не знаю, — пожал плечами Димон-А, — по-видимому, это рай, принимая во внимание, что означает слово пекло.

— Значит, эта дорога ведёт нас в ад?

— Ты очень догадливый, О`Димон.

— Может, не пойдём туда.

— Не смеши чертей, — успокоил его упитанный, как боров, Димон-А. — Я ведь там бывал уже, и не раз. И как видишь, со мной ничего не случилось. Мы же за травкой идём. А она растёт только там, в инферно. Нарвём немного тирлича да сон-травы и назад.

— Ладно, Димон-А, уговорил. Сон-трава – травка что надо. Никакой химии, природный галлюциноген.

Подойдя к высохшей акации, Димон-А повернул прибитую к ней доску так, чтобы одним краем - «ирием» - она стала показывать наверх, а другим - «пеклом» - вниз, тем самым указав истинное направление. Идущий следом за ним О`Димон, несогласный с подобным расположением ада и рая на Лысой горе, тут же повернул доску на 180 градусов, в результате чего «ирий» оказался внизу, а «пекло» - наверху.

 

 

6. ИЗЫДИ, ДЬЯВОЛ, ИЗ ГОРЫ СИЯ!

 

В последний день апреля, когда Лысая уже перестаёт быть собственно лысой и покрывается зелёной растительностью, Гору посещает больше всего народу. Многие остаются здесь до темноты, чтобы в ночь на 1 мая отпраздновать Вальпургиеву ночь.

В отличие от Хеллоуина, ноябрьского кануна Дня всех святых, когда силы зла перед наступлением зимы выходят из преисподней на поверхность, Вальпургиева ночь является последней ночью, которую празднует тьма перед тем, как вновь залечь на дно и освободить землю для торжества света.

Не следует поминать на этой горе вслух чёрта и ведьму – они тут же появятся! В Майский Канун Гора становится местом шабаша ведьм и викканок. Ведьмы сходятся в эту ночь, чтобы отметить свой праздник Майи и Живы, а поклонницы викки празднуют здесь Бельтейн – ночь костров.

Кроме того, на Горе собираются толкинисты – любители кельтской культуры. Лысая манит к себе и маньяков. Забредают сюда и наркоманы, и пьяные гопники, встреча с которыми не сулит ничего хорошего.

В последнее время здесь стали бесследно исчезать люди. Именно бесследно, то есть зашли и не вышли. В основном, это те, кого никто не ищет, изгои общества: алкаши, бомжи и наркоманы. Поэтому точное количество пропавших людей не поддаётся учёту.

Именно в эту ночь на горе с недавних пор стали полыхать костры и раздаваться истошные вопли, сумасшедший хохот и завывания, наводящие ужас не только на окрестных жителей, но и на всех посетителей Лысой.

Вот почему Вальпургиеву ночь так не любит местная милиция. Она денно и нощно охраняет все подступы к ней в последний день апреля, когда Лысая уже перестаёт быть собственно лысой и покрывается зелёной растительностью.

Так гид рассказывал экскурсантам, ведя их за собой по асфальтовой дороге, которая под уклоном поднималась вверх.

В дальнем конце её, невидимом отсюда, дорогу пересекал ещё один полосатый шлагбаум и находился контрольно-пропускной пункт. Перед шлагбаумом стояли два бойца отдельной бригады специального назначения «Барс», одетые в пятнистую синевато-чёрно-белую форму. За их спинами был виден забор, сложенный из бетонных плит, на одной из которых издевательски красовалось намалёванное чёрным спреем ещё одно слово «шабаш» со стрелкой, указывающей налево.

За забором возвышался таинственный режимный объект с пятью радиовышками. Слева от шлагбаума громоздилось полуразрушенное одноэтажное строение, так называемая «кутузка» – бывшая гауптвахта комендатуры, а справа возвышался щит с надписью на государственном языке: «Регіональний ландшафтний парк „Лиса Гора”. Площа 137,1 га».

Старший сержант вёл себя спокойно, ему здесь было не впервой. А вот младший сержант впервые находился в необычном месте и был явно чем-то обеспокоен.  Каркнет вдалеке ворона – он вздрогнет, зашуршит что-то в кустах – он резко обернётся. Здесь явно витала какая-то голодная энергия. Она   разъедала мозг и нагоняла страх.

— Чёрт знает, что! Откуда они здесь?

Из-за кустов выглянул чёрный козёл, чуть поодаль просматривались за деревьями две белые козочки. Старший почесал шею:

— Да местные их здесь выпасают.

Вновь истошно каркнула ворона. Младший дёрнулся:

— Задолбала уже! Если б можно, пристрелил бы к чертям собачим!

— Здесь раньше ракетная воинская часть стояла, — пояснил старший. —Так вот, её убрали отсюда только потому, что солдаты тут с ума сходили. Прикинь, каких дров они могли бы наломать.

Младший сержант усмехнулся, представив на секундочку летящую ракету, выпущенную с перепуга обезумевшим солдатом при виде чёрта с рогами.

— Особенно плохо они чувствовали себя в полдень и в полночь, — продолжал старший сержант. — Карканье ворон и уханье совы они принимали за бесовский разговор и хохот дьявола. Наверно, для того и поставили здесь эту гауптвахту, — показал он рукой на кирпичное строение с зарешёченными окнами, — чтобы салагам здесь жизнь мёдом не казалась.

Словно в подтверждение его слов откуда-то издалека донёсся чей-то хохот, возможно, даже и дьявольский. Младший сержант с тревогой оглянулся вокруг.

— А который сейчас час?

Старший глянул на часы:

— Скоро двенадцать.

— Чёрт, а я думаю, что это на меня такое находит?

Неожиданно младший сержант приосанился, заметив, что к ним приближается группа явных сатанистов из тринадцати человек, возглавляемая рыжеволосым босоногим мужчиной в шортах.

Они явно маскировались под обыкновенных людей. Все они (четверо мужчин и восемь женщин) были в джинсах, футболках и кроссовках, за исключением одной симпатичной девушки с распущенными чёрными волосами, в полупрозрачной дымчатой блузке и в длинной чёрной юбке.

Девушка эта явно предназначалась для жертвоприношения.

— И куда это вы собрались? — спросил младший сержант, когда они все собрались перед шлагбаумом.

— На экскурсию, — ответил за всех рыжебородый.

— Поворачивайте назад, — тоном, не терпящим возражение, приказал им старший сержант.

— Как это так? — возмутился мужчина в шортах.

Он явно был их предводителем.

— А вот так, — поставил его на место старший сержант. — И чтобы я больше вас здесь не видел.

— А в чём дело? — разошёлся их предводитель. — Почему вы нас не пускаете?  Я гид, я провожу экскурсию на Лысую гору. Люди собрались со всего Киева и даже из ближнего зарубежья, чтобы посмотреть на неё, а вы…

— Нечего вам на этой горе делать, — жёстко прервал его старший сержант. — Нам не велено пропускать сегодня на гору большие группы людей.

— Это почему ещё? – возмутилась блондинка в тёмных очках.

— А то вы не знаете, какой сегодня день? — хитро усмехнулся младший сержант.

— Знаем, — ответила близорукая дама в обычных очках с диоптриями, — суббота.

— А ночь, — осклабился старший сержант, — какая сегодня намечается ночь?

— Вальпургиева ночь, — ответила длинноволосая брюнетка в чёрной юбке, — если вы это имеете в виду.

— Вот, — обрадовался её ответу старший сержант, — именно эту ночь я и имею в виду. Ночь, на которую собираются сегодня все ведьмы Киева. Вот почему в связи с повышенной активностью подобного рода женщин, а также нашествием прочих сатанистов, нам и не разрешено пропускать на гору группы, в количестве более трёх человек. А вас тут гораздо больше. Так что поворачивайте назад.  Ваша экскурсия отменяется.  Приходите завтра или послезавтра.

— А можно я с вами сфотаюсь на память? — попросила милиционеров брюнетка.

Щёлк!

Через минуту во всех её статусах появилась новая фотка с записью:

ВОТ ЭТИ КОЗЛЫ НЕ ПУСКАЮТ МЕНЯ НА ЛЫСУЮ

Предводитель сатанистов с недовольным видом отвёл свою группу в сторону, что-то пошептал им, успокоил и повёл своих людей назад.

Навстречу им по дороге двигался чернобородый мужчина в чёрном плаще и с саквояжем в руке.  Экскурсанты с удивлением поглядели на него.

Щёлк!

БАТЮШКА СОБРАЛСЯ НА ШАБАШ

Появление на дороге человека, похожего на попа, удивило также и бойцов «Барса». Облокотившись на полосатую штангу шлагбаума, они с любопытством поджидали его. Когда инквизитор подошёл к ним вплотную, старший сержант поинтересовался у него:

— И куда это вы направляетесь?

Чернобородый насторожился, но постарался скрыть своё беспокойство безмятежной улыбкой:

— На Лысую Гору… я ведь правильно иду?

— Правильно, — ответил младший сержант и кивнул на щит, подтверждающий местонахождение присутствующих на государственном языке.

— С какой целью сюда пожаловали? — продолжил старший, с подозрением глядя на него.

— Да вот…

Чернобородый раскрыл саквояж и вынул из недр его большой медный крест с цепью.

— …гору хочу эту… очистить от всякой нечисти.

— Давно уже пора, батюшка, — кивнул младший, признав в чернобородом церковного служителя, — а то здесь такое творится. Что-то непонятное.

Батюшка тем временем уже величаво осенял крестом окрестности на все четыре стороны, приговаривая:

— Изыди, дьявол, из горы сия! Изыди, аспид! Изыди, змей небесный! Именем отца и сына и святаго духа, аминь.

Поцеловав распятие, дьякон надел цепь с крестом себе на шею.

— А бутылка вам зачем? — с недоверием заметил старший, узрев в саквояже двухлитровую пластиковую бутылку и кропило.

Чернобородый нагнулся и вынул из раскрытого саквояжа кропило.

— А святой водой окропить, бесов изгнать из ведьм. Их ведь много здесь собирается?

— Да сегодня вообще наплыв, — развёл руками младший, — видно, праздник у них … этот…

— Вальпургиева ночь, — подсказал старший.

— Ага…с самого утра уже идут…на шабаш свой собираются, — добавил младший и показал рукой на забор за своей спиной, на котором красовался указатель с надписью «шабаш».

 Внезапное ускорение, сдвиг, – и… невдалеке за его спиной проскользнул по траве между кустами аспид. Немного погодя вверху над деревьями, махнув крыльями, пролетел, как тень, змей небесный.

— Чего ж вы их не гоните? — возмутился чернобородый.

— Гоним, да что толку, — пожал плечами старший. — Территория ведь большая. Вот и лезут они во все щели.

— Может, и вас окропить? — предложил чернобородый, легонько встряхивая кропилом.

Длиннополый чёрный плащ при этом слегка раскрылся, и под ним старший сержант узрел край больничной пижамы. Странный какой-то поп, подумал он, но не придал этой детали большого значения.

— Нет, нет, спасибо, — отказался он.

— Проходите, батюшка, проходите, — нетерпеливо махнул рукой   младший сержант, заметив, что к ним приближаются две светловолосые девушки в красных юбках и в белых сорочках, — удачи вам в вашем благородном деле.

Оглянувшись, чернобородый также заметил знакомых ведьмочек и поспешил удалиться.

 

 

7. СЮДА ВАМ ЛУЧШЕ НЕ СОВАТЬСЯ!

 

О существовании Лысой Горы многие киевляне даже не догадываются, хотя расположена она не так уж и далеко от центра города. Если кто-то что-то и слышал краем уха о ней, то никогда на ней не бывал. Не мало и таких, кто за всю свою долгую жизнь ни разу туда не выбрался, рассказывал гид экскурсантам на обратном пути.

Тысячи горожан, включая многочисленных миллионеров, спешащих на свои загородные виллы в Конче-Заспе, ежедневно проносятся мимо неё на машинах по Столичному шоссе, и сотни тысяч жителей Левого берега, ежедневно проезжающих туда и обратно по Южному мосту, постоянно разглядывают её из окна автобуса или вагона метро, но ни у кого даже мысли не возникает там побывать.

А вот в Германии предприимчивые немцы сотворили из своей лысой горы Брокен туристический центр с театрализованными представлениями, рок-концертами, аттракционами и плясками ведьм на помелах вокруг костров.

Они провели на самую высокую гору Гарца не только железную дорогу, но и суперсовременную канатную дорогу. А всё для того, чтобы один раз в году в Вальпургиеву ночь тысячи немцев и многочисленных иностранных туристов смогли приехать сюда и отлично провести время в компании разряженных ведьм и чертей.

На ней до сих пор сохранилась радиотелевизионная вышка с комплексом зданий, в которых ранее располагались разведывательные службы группы советских войск в Германии и службы госбезопасности ГДР.

Наша же не менее знаменитая Лысая Гора долгое время также была запретной зоной и огорожена колючей проволокой.  И хотя тридцать лет назад солдаты оттуда ушли, а горе был присвоен статус реликтового заповедника, с тех пор ничего здесь не изменилось, всё осталось в первозданном виде. Только ещё больше пришло в негодность. И может быть, это даже и к лучшему.

Ведь из окультуренного Брокена исчез истинный дух ведьм. Всё стало карнавалом и маскарадом, шоу ряженых ведьм и чертей. Всё стало большим представлением, на котором ежегодно зарабатываются огромные деньги. У нас же до сих пор тишь да гладь, всё пребывает в забвении. Но в этом и есть свой плюс: ведь   ведьмы у нас до сих пор настоящие. Как например, вот эти!

Спускавшиеся с горы экскурсанты с удивлением посмотрели на проходящих мимо двух девушек, некоторые из них даже оглянулись им вслед. На настоящих ведьм те были совсем не похожи. Они выглядели так, словно сбежали с репетиции народного хора, поскольку одеты были в одинаковые белые вышитые сорочки и красные юбки с клетчатыми передниками. Для полного сходства у них не хватало лишь цветочных венков на голове.

— А вы уверены, что это действительно ведьмы? — тихо спросила рыжего гида брюнетка, фотографируя себя на их фоне.

— Уж поверьте мне. По крайней мере, одна из них – точно, — уверенно ответил ей гид.

Щёлк!

УГАДАЙТЕ, КТО ИЗ НАС ВЕДЬМА?

 

Держась за руку, Майя и Жива подошли к стоявшим перед шлагбаумом двум милиционерам, одетым в пятнистые комбинезоны.

— Это у меня двоится в глазах или вас, действительно, двое? — игриво спросил младший сержант.

— Когда у вас будет двоится в глазах, нас будет четверо, — съязвила Жива.

— А куда это вы, девушки, собрались? — сдерживая улыбку, поинтересовался старший сержант.

— На Девичник, — честно призналась Майя.

— А, может, всё-таки на шабаш? — лукаво подмигнул им старший сержант, не привыкший по службе к честным признаниям.

— Ага, — рассмеялась Жива. — Что-то грустно стало на душе, захотелось слетать на Лысую.

— А почему не на мётлах? — поддержал игру младший.

— Мётлы сломались - приходится пешочком, — с улыбкой объяснила Жива.

Старший сержант широко улыбнулся ей в ответ:

— Ну, тогда поворачивайте назад, мы пропускаем только с мётлами.

— А без них что, нельзя? — спросила Майя.

— Нельзя, — сбросил старший улыбку с лица, — нечего вам там сегодня делать.

— Мы только прогуляемся, — заканючила Майя.

— Погуляйте где-нибудь в другом месте. 

— Я не поняла, — возмутилась Жива, — с каких это пор ведьм перестали пускать на Лысую?

Младший сержант усмехнулся:

— Чего-то   вы совсем на них не похожи.

Жива тут же надвинула копну волос себе на правый глаз.

— А так?

— Так вроде похоже, — начал сомневаться младший. — Но всё равно, красавицы, вам там делать нечего.  Сегодня вход на гору запрещён.

— Но вы же пропустили вон того? — кивнула Жива на ушедшего далеко вперёд чернобородого.

Старший неумолимо покачал головой:

— Тому можно, а вам туда нельзя.

— Ну почему? — недоумевала Майя.

— Там сегодня сборище всяких маньяков, — объяснил младший.

— Так чего ж вы здесь стоите? — рассердилась Жива на бойцов «Барса» — Идите и ловите их.

— Для этого есть «Беркут», — пояснил старший. — А мы стоим здесь, чтобы не пропускать на территорию потенциальных жертв.

— И вообще, сюда вам лучше не соваться, — добавил другой «барс». — Здесь девушки всё время пропадают, причём бесследно.

— Так что идите отсюда подобру-поздорову, — заключил старший сержант.

Двоюродные сёстры с явным неудовольствием отошли в сторонку. Одна из них шепнула на ухо другой:

— Я же говорила, пошли другой дорогой.

— Ну кто же знал? Меня всегда здесь раньше пропускали.

— Идём скорей отсюда, — предложила Майя и передёрнула плечами, — а то мне как-то здесь не по себе.

— Ладно, идём, — согласилась Жива.

Взявшись за руки, кузины поспешили вниз той же дорогой, которой и пришли. Жива ничуть не расстроилась от того, что «барсы» не пустили их на Гору. Ведь она знала наверх такие тропки, которые никому не были ведомы, даже милиции.

— А ты что, испугалась этих маньяков? Не бойся, — успокоила кузину Жива. — Чего боишься, то и получишь. Страх имеет свойство материализоваться. Маньяки обычно ходят поодиночке, а нас двое. Как-нибудь прорвёмся.

Майя широко раскрыла глаза:

— Неужели ты их не боишься?

 — Это они меня должны бояться, — заверила её Жива. — Помнишь, я рассказывала тебе, что стало с теми придурками в прошлом году?

— Ещё бы! — хихикнула Майя.

Жива её поддержала, и они так звонко обе засмеялись, что это стало слышно даже на посту. Неожиданно из переговорного устройства на груди старшего сержанта сквозь трескотню помех по громкой связи донеслось:

— Тут ещё одно… Из Павловки сегодня псих сбежал… Кадош Георгий … 33 года … отличительная примета - чёрная борода и длинные волосы, стянутые сзади на резинку… воображает из себя Великого инквизитора… по оперативным данным…якобы собирался к вам сегодня на Лысую.

 

 

8. БЕЗУМНЫЙ ИНКВИЗИТОР

 

Кадош Георгий Викторович, бывший священнослужитель, имея чин дьякона и имя отца Егория, данное ему в честь святого Георгия Победоносца, был исключён из духовного ведомства за то, что в душевном помрачении дерзнул совершить богослужение вне церкви, но в церковном облачении. Более того, самолично причислил себя к священным инквизиторам, коих православие никогда не признавало.

Безумный инквизитор был задержан на Михайловской площади за то, что прилюдно сжигал на костре многочисленные детские книжки о драконах и ящерах, полное собрание сочинений об очкастом мальчике-маге, а также знаменитую сумеречную сагу о волке-оборотне и вампире-вегетарианце.

— За что? — кричал он представителям закона в то время, когда те, заламывая ему руки, усаживали его в милицейский фургон. — Это же всё еретическая литература! Не меня надо хватать, а тех, кто это издаёт! Мы – священная инквизиция, поэтому как боролись с ересью, так и будем с ней бороться! Люди! Не читайте книг и газет! Не смотрите телевизор! Не пяльтесь в монитор. Весь интернет и все телеканалы в руках сатаны! Именно оттуда смотрит на вас всевидящее око антихриста!

Внезапная перемотка назад, сдвиг, – и… милицейское видео показывает при просмотре, как он, разрывая надвое глянцевые обложки и подкидывая в огонь очередные страницы, взывал к собравшимся вокруг него прохожим:

— Это вам не наивные детские книжечки, это самое настоящее чернокнижие! Через них в души ваших детей вливаются идеи зла и сатанизма! Да сгорят они в адском пламени!  Эти книжечки учат тому, что якобы благодаря колдовству и прочим «волшебствам» можно достичь каких-то благих целей. Но это не так. Это обман и лукавая подмена: за красивой глянцевой обложкой скрывается духовная отрава. А чему могут научить вот эти книги… о вампирах и оборотнях?  Или эти …о драконах, ящерах и змеях? Только одному! Человечество готовят к приходу антихриста! Этого нельзя допускать! Видите, как хорошо они горят? И это только начало!

Поначалу отца Егория отвезли в ближайшее отделение милиции, где ему было предъявлено обвинение в мелком хулиганстве и предложено было заплатить штраф в размере месячного оклада участкового милиционера. Вместо этого он в ярости разорвал свои чётки, оказавшиеся на самом деле ниткой чёрных пластмассовых бус, и стал метать их под ноги участковых.

На вопрос, что он делает, Кадош Георгий Викторович, 1966 года рождения, безработный, но по совместительству временно исполняющий обязанности священного инквизитора, ответил, что он мечет бисер перед свиньями.

На вопрос, где он видит в отделении милиции свиней, отец Егорий ответил, «а разве вы их не видите?», после чего был отправлен в Павловскую психбольницу для прохождения психиатрической экспертизы.

В приёмном отделении на стандартный вопрос дежурной медсестры, заполнявшей медицинскую карточку, как его зовут, он ответил: временно исполняющий обязанности священного инквизитора На разъяснение медсестры, что – это должность, а не имя, он ответил, что его зовут отец Егорий. На замечание медсестры, что ей нужна полная фамилия, имя и отчество, он пояснил, что священному инквизитору полное Ф.И.О. не полагается.

После детального медицинского осмотра и психиатрического освидетельствования дежурный врач заверил милицию, что это их пациент, поскольку в их полку наполеонов, фараонов и прочих исторических личностей не хватало только священного инквизитора.

Затем отец Егорий был облачён в больничную пижаму и препровождён в палату, где к удивлению медперсонала совершенно не возмущался своим поселением, и вёл себя настолько тихо и смиренно, что даже не потребовалась смирительная рубашка.

В палате для безмятежных больных, рассчитанной на восемь коек, из которых семь уже было занято, он почувствовал себя, как рыба в воде, и сходу принялся проповедовать, усевшись на своей кровати:

— Они захватили нас. Они захватили вас так же, как и меня. И упрятали сюда несмотря на свободу слова и женевскую конвенцию о правах человека. Им всё позволено. Они не боятся бога. Они завладели умами наших правителей и полностью подчинили себе разум людей, превратив их в зомби. Люди перестали думать, люди стали только пить, жрать, потреблять и удовлетворять свою ненасытную похоть.

Подойдя к соседу справа, внимательно слушающего его и одновременно удовлетворяющего себя под простынёй, отец Егорий наложил руку ему на плечо и назидательно произнёс:

Не поддавайся плотским искушениям. Думай о всевышнем.

Но тот и не подумал прекращать своё занятие.

Сидящий напротив него старичок так прочувствовался его наставлениями, что даже всплакнул от умиления, утирая одной рукой слёзы, а другой рукой – сопли. Отец Егорий погладил его по голове:

Не унывай.

Но тот в ответ ещё сильнее зарыдал.

Егорий подошёл к следующему больному, добродушному толстяку, беспрерывно лузгающему семечки, и покачал головой:

Не потакай чреву своему.

Но и тот не послушал его. Выплюнув шелуху на пол, он тут же вновь сунул в рот очередную семечку.

Четвёртый, маленький и плюгавенький, как чёрт из табакерки, выскочил из своей постели и яростно накинулся на о. Егория:

— Да кто ты такой, чтоб здесь выступать? Ты спросил у меня? — толкнул он его в грудь, — ты меня спросил?

— А ты кто такой? — удивился прыти прыща священный инквизитор.

— Иван, — представился низкорослый и напыщенно добавил, — Грозный!

Уйми гордыню свою, царь! — хорошенько встряхнул его Егорий и поставил на место. — А не то я задушу тебя так же, как ты своего сына.

Иван Грозный, вне себя от злобы и унижения, ни слова больше не говоря, выскочил за дверь.

— Так его! Уже задолбал тут всех, — пожаловался на Грозного его сосед, интеллигентный мужчина в старомодных очках. — Какой вы молодец! — заискивающе поглядел он на о. Егория. — Такой большой и сильный. Хорошо, что есть люди, которые могут поставить выскочку на место. Вы, судя по разговору, прокурор?

— Нет, я священник.

— Вы знаете, батюшка, я тоже когда-то мечтал стать священником. Чтобы наставлять людей на путь истинный. Как я завидую вам и вашему благородному труду.

Не надо завидовать мне, — улыбнулся ему инквизитор, —   я ведь состою в священной инквизиции, и работа моя зачастую бывает не такой уж и благородной.

Тем временем, во втором ряду вспыхнула ссора.

— Дай поиграть! – требовал лысый дядька в майке и в трениках у молодого парня в шортах и в футболке с надписью “play games, watch TV and think of nothing”, который держал в руках планшет.

— Не дам, — отмахивался от него усиленно жующий при этом жвачку парень.

— Дай, я сказал! — замахнулся дядька в гневе на него.

Не гневись, — вовремя отвёл о. Егорий дядькину руку, а парню посоветовал, — а ты не будь жадиной и дай ему поиграть.

— Не дам, это мой планшет.

— Он целый день только и делает, гад, — пожаловался дядька на парня, — что играет в свои игры.

— Не играй в свои игры, — пожурил его инквизитор.

— А что ж мне тогда делать? — возмутился парень.

— Думай! — просто ответил инквизитор.

— А ещё он смотрит телевизор, — вновь пожаловался дядька на парня, — а нам никому не даёт посмотреть - ни футбол, ни кино. Даже новости зажимает, гад такой! — вновь замахнулся на него дядька.

— Смотреть новости – это грех, — покачал головой инквизитор. — Все беды в мире – от новостей. Всё зло исходит от телеведущих. Своими языками они обманывают вас. На их губах – яд, а рты их полны желчи.

В это время раскрылись двери, и в них влетел Иван Грозный. За ним прошествовал медбрат со шприцом и с ампулой в руках и внушительным голосом приказал о. Егорию лечь в постель и задрать пижаму для профилактической инъекции.

Священный инквизитор с лёгкостью согласился на инъекцию, но в последний момент, когда медбрат уже разламывал ампулу надвое, он неожиданно схватил шприц с тумбочки и со всей силы полностью всадил иглу ему в ягодицу, произнеся сакраментальную фразу «врачу, исцелися сам».

Воспользовавшись замешательством, о. Егорий выскочил из палаты, позвал на помощь орущему медбрату двоих санитаров, дежуривших на посту, и, смешавшись с посетителями, покинул пределы больницы незамеченным.

На следующее утро, накинув поверх больничной пижамы длиннополый чёрный плащ и захватив с собой походный чёрный саквояж, поп-расстрига отправился прямиком на Лысую.

 

 

9. СЕМЬ СМЕРТНЫХ ДОБРОДЕТЕЛЕЙ

 

— Где же твой барыга? — спросил О`Димон, откровенно заскучав.

Димон-А неуверенно ответил:

— Мы договорились на двенадцать.

— А сейчас сколько?

Димон-А глянул на часы.

— Без пяти.

Внимание О`Димона привлёк странный рисунок на подпорной стене — намалёванный белой краской полукруг с лучами, изображавший по всей видимости восходящее или заходящее солнце. Внутри полукруга был нарисован глаз с вертикальным зраком, ниже написана римская цифра VII, а ещё ниже   – «Приди и узри».

— Ни черта себе, — опешил он.

— Чем-то похоже на Всевидящий глаз, — предположил Димон-А.

— Я бы не сказал, — покачал головой О`Димон. — Во-первых, где ты тут видишь треугольник? А во-вторых, зрачок. Это не глаз человека.

— А чей глаз?

— Походу змеи или кошки. Короче, какого-то зверя.

— А причём тут зверь?

— А чёрт его знает? — пожал плечами Димон-А и усмехнулся, — наверно, для того, чтобы ты знал: он здесь, и он наблюдает за тобой.

— «Приди и узри», — вслух прочитал надпись на стене О`Димон. — И куда ж нам смотреть? На солнце, что ли?

— Какая разница куда? Тут главное, смотреть в оба.

Упёршись подбородком в ладонь, О`Димон задумался.

— Что же тогда означает семёрка?

— Ну, принимая во внимание то, куда мы с тобой идём… походу, это семь смертных грехов.

— Это какие же?

Димон-А неуверенно стал перечислять:

— Гордыня, м-м-м, жадность, зависть, гнев…э-э-э…, похоть, уныние и…чревоугодие.

Перечисление смертных грехов привело О`Димона в явный восторг:

— Ну, тогда тебя бесы точно туда заберут, — радостно заверил он приятеля.

— За что ещё? — не понял тот.

— За то, что жрёшь много. За твоё чревоугодие.

— А-а, это точно, — с довольным видом погладил свой пивной живот Димон-А. — Но особо не радуйся по этому поводу. Поскольку ты тоже там окажешься.

— А я-то за что?

— За своё уныние.

О’Димон печально вздохнул. 

— Да, ладно, не парься, брат, — с широкой ухмылкой обнадёжил его Димон-А, — в наше время все смертные грехи уже стали добродетелями.

— А что же стало с самими добродетелями?

— Делать добро сейчас считается грехом.

— Да ладно. А как же тогда вера, надежда, любовь?

— Верить никому сейчас нельзя. Надеяться больше не на что. А любовь давно уже заменили порнухой.

— Ещё что?

— Были ещё такие понятия, как щедрость…

— Ну ты даёшь! — засмеялся О’Димон.

— Умеренность, — продолжил перечислять Димон-А.

— Ага-ага, умеренное употребление спиртных напитков, — О’Димона пробило на ржач.

— И ещё целомудрие.

— Ты что, вообще? Ха. Какое целомудрие? Ты где слова такие выискал? Ой, не могу! Целомудрие. Это что, была такая добродетель? Что за бред, вообще? Это всю жизнь девственником, что ли, надо быть?

— А что тут такого? Я, например, до сих пор ещё девственник, — чистосердечно признался Димон-А.

— Ты? До сих пор? — удивился О’Димон, — как это?

— Да так, — замялся Димон-А.

— Что, тёлки не дают? — догадался О’Димон. — Или рукам волю даёшь?

Димон-А глубоко вздохнул и ничего не ответил. О’Димон усмехнулся, а затем вдруг залился нескончаемым хохотом, словно кто-то невидимый защекотал его под мышками. Этим невидимым явно был похотливый бес.

— Чего ты ржёшь? — возмутился Димон-А.

— Самое смешное…ой, не могу… что я ведь …прикинь … тоже…

— Что, тоже… девственник? — изумился Димон-А. — Или тоже дрочишь?

— И то и другое.

 

 

10. ХЕРУВИМ И АСПИД

 

— Слышите? Этот безудержный смех? — прислушался гид. — Так громко смеяться в самом жутком месте на земле могут позволить себе лишь отчаявшиеся люди, невинные девственницы или безрассудные юнцы под воздействием травы.

 Эти ребятки, видимо, не вполне понимают, куда они попали. Ведь Лысая Гора – это настоящая обитель потусторонних сил. Паранормальная активность здесь превышает все допустимые уровни. Время здесь не идёт, а бежит или стоит на месте. Здесь – иная реальность.

На первый взгляд, это обычный заброшенный парк. Но что-то в его атмосфере сквозит такое, что заставляет сердце сжиматься в тревожном ожидании.

Чувствуете? Видимо, в прошлом здесь случилось что-то ужасное, и сейчас эта жуть так и витает в воздухе.

Когда вы гуляете по Горе, то отчётливо можете почувствовать здесь чьё-то незримое присутствие. Кто-то неотступно следует за вами, кто-то неотрывно следит за каждым вашим движением.

То ли это морок, то ли это леший, то ли страж горы, то ли сонмы духов казнённых и погребённых здесь преступников, не говоря уже о колдунах, ведьмах и прочих тёмных личностях в балахонах с капюшонами, которые встречаются на Лысой чуть ли не на каждом шагу.

А иногда, вернее, два раза в году, в ноябрьский и в майский канун здесь появляются иные.

Вот почему простой народ обходит это место десятой дорогой. Ну, какой же нормальный человек в ясном уме и в доброй памяти потащится на Лысую Гору, овеянную такой дурной славой, кроме нас с вами?

Да, здесь, реально, бывает порой страшно.

Но в действительности, жизнь за пределами Лысой Горы сейчас гораздо страшнее. Многие просвещённые люди даже не подозревают, что только здесь и можно уберечься от тех опасностей, которые подстерегают их в городе.  И на самом деле, это единственное место на земле, где ещё можно спастись, —завершил речь свою гид.

 

Вдоволь нахохотавшись, О’Димон неожиданно вновь впал в уныние:

— Ну и где его черти носят?  Который час?

Взглянув на дисплей мобильного телефона, Димон-А выдохнул:

— Самый полдень.

— Ни фига себе! — удивился О’Димон. — Пять минут всего прошло, а такое впечатление, что…целый час.

Он огляделся по сторонам, но вокруг не было ни души: ни выше по дороге, ни ниже. Он даже зачем-то поднял глаза вверх, и тут на лоб ему капнуло что-то липкое. Сморщив нос, О’Димон брезгливо вытерся ладонью и вновь запрокинул голову: прямо над ним на высокой ветке голого, до сих пор ещё не покрытого зеленью дуба вниз головой висело что-то похожее на летучую мышь.

— Кыш отсюда! — махнул он на неё рукой.

Расправив крылья, летучая мышь в тот же миг сорвалась с ветки и, по дёрганой траектории облетев вокруг дуба, скрылась за деревьями.

— Прицельно, — усмехнулся Димон-А, — ладно бы тебя так голубь пометил или какая-нибудь ворона, а то - мышь.

— А разве от них бывает такое дерьмо? — с недоумением уставился О’Димон на свою ладонь, на которой остался прозрачный клейкий радужный след, похожий на радужные разводы в луже от пролитого бензина.

— Не знаю, — пожал плечами Димон-А, — может, и бывает.

В этот момент его щёку украсила подобная же радужная капля, прилетевшая с небес, зловонная и желеобразная.

 — Что за чёрт! – негодующе воскликнул он.

Сморщив нос от нестерпимой вони, он вытер щёку тыльной стороной ладони и тут же глянул наверх. Странно, но на дереве, полностью лишённом листьев, среди голых веток ничего не просматривалось: ни летучей мыши, ни вороны, ни голубя, ни какой-либо другой птицы.

Он предусмотрительно отошёл на шаг в сторону, и в ту же секунду на то самое место, где он только что стоял, шлёпнулась увесистая пляма радужного дерьма, обдавшего его и стоявшего рядом О’Димона нестерпимым зловонием.

— Срань господня! — заорал Димон-А.

— Откуда всё это? — воскликнул О’Димон.

На всякий случай, они отошли ещё дальше от дуба, от его нависшей над дорогой ветвистой кроны, в которой сквозило голубое небо. Неожиданно они увидели в вышине над собой воздушного змея. Чем-то похожий на китайского дракона, он слегка повиливал на ветру своим длинным чёрным хвостом. Только вот нити, удерживающей его почему-то видно не было. Воздушный змей словно парил сам по себе.

Приглядевшись, они заметили, что дракона поддерживают в воздухе две пары прозрачных крыльев, и на самом деле это никакой не летучий змей, а гигантская стрекоза. Впрочем, англичане не зря назвали это существо dragonfly. В подтверждение этого предположения, стрекоза неожиданно дёрнулась в сторону и исчезла из поля их зрения.

Спустя несколько секунд она явилась вновь, но в ином виде. Вместо неё над дорогой теперь парило существо, больше похожее на птеродактиля с тёмными крыльями.

Неожиданно летучий ящер резко спланировал вниз. Спускаясь с небес, он с каждой секундой увеличивался в размерах. Перед приземлением длиннохвостый птерозавр с зубастым клювом и соразмерным ему костным гребнем, отведённым назад, шумно замахал перепончатыми крыльями и опустился на задние лапы.

Увидев перед собой двух обезумевших от ужаса парней, птерозавр тут же исправил ошибку и явил им иной, более очеловеченный образ своего величия. Крылатый ящер превратился в очень похожее на человека существо, только с четырьмя перепончатыми крыльями, расставленными в стороны, как у стрекозы.

Вид у него был свирепый. Пасть напоминало собачью, но глаза, уши и щеки вполне были человечьими. Особенно выделялись надбровные дуги, имевшие вид приплюснутых рогов. Вместо передних лап у него образовались руки, а вот задние лапы так и остались трёхпалыми с острыми когтями.

Опустив левую руку вниз, небесный змей поднял правую руку, словно приветствуя парней, и застыл в недоумении, не понимая, отчего у парней такой перепуганный вид.

На голой груди его поблёскивала толстая, в палец толщиной, золотая цепь, на которой покачивалась золотая подвеска в виде треугольника, обращённого острым углом вверх. Хвост у него был суставчатым, как у скорпиона, с острым жалом, а вместо члена торчала змейка, поднявшаяся, как кобра.

— Ну и тварь! — прошептал О’Димон.

И тут рептилоид совершил нечто невообразимое: опустив правую руку, он посмотрел на неё с таким видом, словно на ней были часы. Димоны с изумлением увидели, что на ней, действительно, были часы, чем-то похожие на браслет.

Тварь постучала по циферблату указательным пальцем левой руки, словно проверяя, работают ли часы, и в следующее мгновенье её свирепая собачья морда сменилась на симпатичное лицо человека с кудрявыми волосами ниже плеч и с широкой кучерявой бородой, оформленной прямоугольно.

 Хвост исчез, змейка спряталась под похожей на килт юбкой, а голый торс прикрылся наброшенной на плечи накидкой. Мочку его правого уха оттянула серьга - золотой крестик с серебряным кольцом, а голову его увенчал колпак, похожий на чалму.

Внешним видом он чем-то напоминал архангела, который распростёр свои чёрные с позолотой крылья над Майданом.

Правда, у этого архангела имелось не два, а четыре крыла, что в небесной иерархии соответствовало чину херувима. Заметив оплошность, херувим тут же сложил первую пару крыл перед собой, вторую пару – за спиной, и в результате оказался полностью прикрытым ими, словно кожаным плащом.

Выпростав из-под прорези накидки руку, кудрявый красавчик по-свойски протянул её Димонам и представился, прожужжав нечто невразумительное на манер стрекозы:

— Лиахим.

— Дима, — протянул ему руку Димон-А.

Пожимая руку и удерживая её дольше обычного, херувим незаметно надавил подушечкой своего большого пальца на третий сустав его указательного пальца.

— Дима, — протянул ему руку О’Димон.

Небесный бес пожал ему руку тем же тайным способом и также представился ему, растянув улыбку до самых ушей:

— Лиахим.

— Лиахим? — переспросил его О’Димон, знающий, что подобные господа, обычно, и пишут всё не так, как все, и произносят всё наоборот.

— Ну, вообще-то…м-м-м… если вам так удобно, можете называть меня Михаил, — чуть убавил он широту улыбки.

Оба Димона также улыбнулись ему в ответ, не зная, что ещё сказать. Они прекрасно понимали, что означало это рукопожатие. Тайный знак сообщал им, что это был свой человек, и ему можно было доверять, несмотря на то, что прикрыт он был чёрным плащом из четырёх крыл.

Предполагая всё же, что крылья эти им привиделись и, что, скорей всего, это обман зрения в результате воскурения травы, они как бы невзначай попытались заглянуть бородатому и длинноволосому красавчику за плечи. Может, там они видны?

Поняв их намерение, Лиахим вновь растянул улыбку до ушей. Словно прочитав их мысли, он отрицательно покачал своей прямоугольной бородой. Его обескураживающая улыбка вмиг убрала оставшуюся неловкость. Димонам стало казаться, что они уже знают его целую вечность.

— А у вас какой уровень, Михаил … тридцать третий? — поинтересовался у него О’Димон.

— Бери выше.

— Шестьдесят шестой?

— Ещё выше, — с улыбкой покачал головой Лиахим.

— Неужели сто тридцать второй? — удивился Димон-А, поднявшись недавно вместе с приятелем лишь на первую ступеньку тайной и могущественной пирамиды.

В ответ кудрявый бородатый красавчик лишь усмехнулся, с шумом выпустив благоухание своего дыхания сквозь ноздри, и повёл правой рукой. Парни обратили внимание, что на руке его красовался янтарный браслет, чем-то похожий на часы. Циферблат был круглым, и в нём по окружности располагались двенадцать бугорков. Стрелок не было, вместо них располагался срединный бугорок.

— Что, ещё выше? — с недоумением посмотрел на него Димон-А.

Лиахим кивнул ему и, не желая дальше развивать эту тему, перескочил на другую:

— Вы, видимо, ждёте Дэна?

— Да, — признался Димон-А.

— Дэн! — тут же позвал кого-то Лиахим и, коснувшись пальцем срединного бугорка на циферблате, повернулся к дубу лицом, а к ним спиной.

К удивлению Димонов за спиной херувима не было видно крыльев. Коричневый кожаный плащ с длинным разрезом сзади и с двумя разрезами по бокам плотно облегал его плечи.

Правда, на плечах его находилась теперь совсем иная голова. Это была огромная кудлатая львиная морда, раскрывшая пасть, словно на логотипе кинокомпании «Метро-Голдвин-Майер», и прорычавшая вслед за этим:

— Нэд!

Львиноголовый херувим аки Михаил Львов нетерпеливо топнул ногой. То, что курильщики травы увидели затем, привело их в ещё большее изумление. Из-под корней дуба выползла чёрная, землистая, похожая на аспида, змея. Она была такая огромная, что казалась втрое шире удава, и такая длинная, что шесть с половиной раз обвила метровое в диаметре дерево.

Поднявшись таким образом над землёй, ползучий змей лукаво выглянул из-за ствола. Изогнув туловище своё в форме двойки, точно так, как на картине Васнецова «Страшный суд», пугающей всех прихожан во Владимирском соборе, голова змея раздулась вдруг до размеров человеческой головы.

Щелевидные зрачки его при этом сплющились от напряжения. Не раскрывая рта, он выстрелил далеко вперёд длинный, раздвоенный на конце язык и хитро повёл головой, как бы показывая этим, что одурачить публику ему, раз плюнуть. 

— Дани-ил! — как бы с укоризной попенял ему херувим.

В очередной раз коснувшись циферблата своего браслета, он вновь топнул ногой, при этом львиная его голова сменилась на орлиную.

Раскрыв клюв, птицеголовый господин Михаил Орлов заклекотал:

— Ли-инад!

 Вильнув кончиком хвоста, аспид тут же исчез за деревом, но через секунду появился вновь, правда, уже в ином виде, заменив своё змеиное туловище на человеческий торс, причём почему-то с женской грудью. Но, видимо, что-то у него там не сработало, поскольку голова его осталась прежней – змеиной.

Вид человека со змеиной головой на плечах и с женской грудью привёл Димонов в такое недоумение, что те в ужасе подались назад.

— Даниэла! — вновь недовольно укорил его Лиахим.

Но тот словно не слышал его.

— Вот глухой! Ну, сколько можно топать! — недовольно заорал на него херувим.

Ещё раз постучав пальцем по циферблату браслета, он в третий раз топнул ногой, при этом птичья голова у него исчезла, а на её месте выросла рогатая морда быка, исполненного очей.

Херувим в ипостаси Михаила Быкова замычал своё:

— Алэ-ин-ад!

Заметив оплошность, голова аспида прямо на глазах у Димонов превратилась в человеческую голову, а женская грудь прикрылась пиджаком из змеиной кожи. Сама же голова стала похожей на голову, хорошо известной Димону-А и принадлежавшей знакомому барыге – темнокожему Дэну.

Правда, сейчас его лицо вместо темно-коричневого имело почему-то серовато-зелёный оттенок. Глаза же были закрыты плотно прилегающими к лицу чёрными непроницаемыми очками. На правой руке у него также красовался похожий янтарный браслет с круглым циферблатом.

— Дэн? — удивился ему Димон-А.

— Дэн, Дэн, — кивнул ему барыга с налысо бритой головой, огромными пухлыми губами, с узкими плечами и уродливо длинной шеей. Кроме стильного пиджака из змеиной кожи на нём были надеты тёмно-зелёные кожаные штаны.

На груди Дэна поблёскивала толстая, в палец толщиной, золотая цепь, на которой покачивалась золотая подвеска в виде треугольника, обращённого острым углом вниз. В сам треугольник были вписаны две буквы S.

Приветливо улыбнувшись, он подошёл к Димону-А, как к старому знакомому. Приставив ногу к его ноге и прикоснувшись коленом к его колену, Дэн прижался грудью к его груди и, похлопав рукой по его спине, прошептал ему в ухо:

— Серпенты принёс?

— Принёс, — ответил Димон-А и достал свёрнутую в трубку и стянутую резинкой толстую пачку зелёных купюр.

Сняв резинку, Дэн развернул веером целую кипу однодолларовых банкнот. Мигом их пересчитав, он на всякий случай одну из них выхватил, чтобы просмотреть на свет сквозь всевидящий глаз на вершине пирамиды.

Внезапная вспышка света пронизала купюру, шириной в 66,6 мм, и в ней проступил водяной знак в виде змеи, изогнутой, как буква S, и перечёркнутой двумя параллельными линиями.

Вновь стянув резинкой пачку, Дэн спрятал её в левый карман пиджака, надетого на голое тело, а затем вынул что-то из правого кармана и раскрыл кулак: на светло-зелёной ладони лежали два лежали два сплющенных, похожих на пуговицы, высохших бутона.

— А это что? — удивился Димон-А.

— Кактусы.

— Какие ещё кактусы?

— Такие себе маленькие, лишённые колючек, мексиканские кактусы. Но если их пожевать, мало не покажется.

Димон-А с недоумением посмотрел на Дэна.

— Я же заказывал другое.

— Это оно и есть. Только в натуральном виде.

Даже разговаривая, Дэн держал голову неподвижно, и казалось, что за чёрными очками скрывается такой же чёрный застывший немигающий взгляд.

Лиахим всё это время почему-то скрывался за спинами парней. Его незримое присутствие сильно напрягало их. Непонятно было, что он там замыслил. Не так был страшен многоликий, как то, что он находился вне зоны их зрения.

Чувствуя неладное, то один, то другой пытался, как бы невзначай, обернуться, но ни одному, ни другому не удавалось это сделать. Они явно были скованны волей того, кто скрывался за их спинами.

— Не беспокойтесь, — поспешил их успокоить херувим, — своим людям мы туфту не предлагаем.

Димон-А взял тёмные бутоны в свою руку.

— Я такие уже разок пробовал, — припомнил О’Димон.

— Их, между прочим, сейчас днём с огнём не сыскать, — сказал Дэн. — Их запрещено выращивать даже в Мексике.

— Почему?

— Потому что они дают просветление.

— Что, правда?

Димон-А раскрыл ладонь и по-новому посмотрел на высушенные кактусы. Неожиданно херувим вышел из-за его спины. На плечах у него вновь присутствовала прежняя человеческая голова.

— Эти кактусы так пробуждают сознание… что в какой-то момент вас озаряет. И вы начинаете видеть такое, — завёл Лиахим глаза кверху.

— Что именно?

— То, что скрыто от всех, — добавил Лиахим. — То, что никто не видит… ну, за исключением шаманов, колдунов, ведьм и прочих ясновидящих….

— Во, клёво! — обрадовался Димон-А.

— Только помни, — предупредил его херувим, — трип будет очень серьёзным.

— Ну, мне не в первой, — усмехнулся Димон-А.

— Более того, очень опасным, — добавил Лиахим.

— Я обожаю опасные психоделические путешествия.

Следующие слова, произнесённые херувимом, прозвучали более весомо:

— На этот раз ты увидишь апокалипсис.

— Апокалипсис? — испуганно переспросил Димон-А.

— Не пугайся, брат, — вновь улыбнулся ему Лиахим. — На самом деле, апокалипсис в переводе с греческого означает откровение. Другими словами, открытие сокровенного. Иначе говоря, разоблачение, снятие покрова, раскрытие тайны. Того, о чём нельзя знать, и о чём вы забудете, как только действие этих кактусов прекратится.

— Значит это не смертельно?

— Ну, — замялся Лиахим, — многих это разоблачение приводит в шок. Ведь у людей словно спадает пелена с глаз и наступает прозрение.

Обнадёженный ответом, Димон-А повернулся к приятелю.

— И у тебя тоже наступило прозрение?

— Ага, — кивнул ему О’Димон.

— Ну и как?

— Подробностей уже не помню, но было прикольно, что-то вроде светопреставления. Только я вряд ли пережил бы его, если бы не следовал указаниям своего мастера.

Как бы подтверждая его слова, Дэн поднял вверх указательный палец.

— Короче, запомните одну вещь. Как только вы их примете внутрь, вы станете видеть. Но не бойтесь того, что вы увидите! Если испугаетесь – вы пропали. Зарубите себе на носу – эти видения не приходят извне. Они находятся внутри вас. Не трогайте их, и они не тронут вас.

Димоны согласно закивали головами.

 — И ещё одно, — добавил Дэн. — Что бы они вам не предложили, от всего отказывайтесь. Ясно? – вновь выстрелил он вперёд свой длинный раздвоенный язык.

— Ясно, — вновь кивнули оба парня.

— Ладно, Дэн, погнали, — поторопил его Лиахим, — у нас ещё куча дел.

Выпростав из-под плаща два перепончатых крыла, небесный бес взмахнул ими и, поднявшись в воздух, завис над парнями, подмахивая перед собой другой парой крыл. Голова его вновь превратилась в голову ящера с длинным клювом и с высоким гребнем на голове, отведённым назад.

Одновременно Дэн трансформировал нижнюю часть туловища в привычное для себя тело змеи, оставив при этом верхнюю часть туловища неизменной. Лишённый ног, он уменьшился в росте вдвое. В одно мгновенье превратившись из громадного верзилы в бритоголового чёрного карлика с длинным хвостом, он змеевидно заскользил вверх по склону. Приподняв торс над землёй и выгнув спину, аспид чем-то напоминал ладью, плывущую по траве. Резко взмахнув крыльями и набрав высоту, херувим устремился вслед за ним.

Внезапное ускорение, сдвиг, — и… оба рептилоида, змей летучий и змей ползучий, в один миг переместились на вершину холма. Херувим взвился над деревьями и вскоре пропал из виду. Аспид, перед тем, как исчезнуть, обернулся и прощально помахал парням рукой.

 

 

11. ЧИСТИЛЬЩИКИ ЛЫСОЙ ГОРЫ

 

Тем временем, к главному входу на Лысую гору подходили с трёх сторон новые действующие лица.

Справа от Столичного шоссе со стороны гаражного кооператива приближалась небольшая группа молодых людей. Одеты они были разношёрстно: кто – в джинсах и свитерах, кто – в камуфляжных штанах и куртках. Обуты они были также, кто во что горазд: кто в берцах, кто в кроссовках. Бросалось в глаза лишь то, что все они были стрижены налысо.

В группе было семь человек, и выправкой своей они напоминали военизированный отряд. Правда, вместо оружия парни несли на плечах лопаты, мётлы, двуручные пилы и грабли. Возглавлял колонну велосипедист на горном байке в чёрно-красном облегающем трико с защитным шлемом на голове.

Слева по узкому тротуару вдоль Сапёрно-слободской улицы двигалась ещё одна парочка бритоголовых подростков – Алексей Попович по прозвищу Злой и Никита Дубравин по прозвищу Добрыня – старшеклассники из ближайшей гимназии, расположенной на Багриновой горе.

Сверху по улице Киквидзе, которая пересекала Сапёрно-Слободскую улицу по мостовому переходу и упиралась внизу прямо в Лысую гору, мчалась оранжевая мусороуборочная машина. Она первой подъехала к месту общего сбора, назначенного на двенадцать часов дня, и резко затормозила перед закрытым шлагбаумом.

Из кабины вылезли трое – два мусорщика в оранжевых комбинезонах и водитель в белой рубахе и в синем галифе. Все трое также были бритоголовыми, только у водителя с затылка картинно свисал по-козацки длинный чуб, заведённый за правое ухо.

Из-под кручи выскочили три чёрных лохматых пса и с лаем бросились к ним.

— Цыть! — грозно прикрикнул на них водитель.

Собаки тут же заткнулись и виновато поплелись назад, обнаружив приближение с флангов дополнительных сил противника.

Мусорщики бросились поднимать шлагбаум, а водитель выступил навстречу подъезжавшему байкеру и подходившей колонне. Снисходительно окинув взглядом немногочисленный отряд, бригадир мусорщиков Кирилл Кожемяка, поглаживая свои густые и широкие, как подкова, усы, обратился к спешившемуся велосипедисту:

— Привет, Илюша. Это все?

— Да.

— А где другие?

— Выбыли.

Подошедшая колонна выстроилась перед ними в ряд.

— Здравствуйте, хлопцы, — приветствовал их Кожемяка.

— Здравия желаем, бригадир, — бодро отрапортовал отряд.

— Помнится, совсем недавно вас было в два раза больше, — заметил Кожемяка.

— Я объехал всех, — стал оправдываться Илья, — но за это время лишь десять человек остались трезвыми, включая меня и Злого, — кивнул он на подошедшего к мусоровозу Алексея с товарищем. — Остальные не выдержали.

— Ясно, — потёр большим пальцем густые усы Кирилл Кожемяка и кивком головы приветствовал Злого, — становитесь в строй.

— Трое пристрастились к пиву, — продолжал отчитываться Муромский, — двое закурили, ещё двое соблазнились дурью, а один увлёкся экстази.

— Да, — недовольно протянул бригадир, — с такими темпами очень скоро в нашем отряде не останется ни одного трезвого. Ох, уж эти бесы! Никакого сладу с ними нет. Травят наш народ, как хотят. А твоя девушка как, Алёша? — вздохнув, обратился он к Злому. — Удалось вернуть её на путь истинный?

Злой тяжко вздохнул и, потупив глаза, покачал головой.

Стоявший с краю Добрыня разъяснил:

— У них любовный треугольник: он любит её, а она любит сигареты.

— А ты кто такой? Новенький? — обратил на него внимание Кожемяка.

— Это Никита Дубравин, — представил его Злой. — Из моей школы парень. Но все его Добрыней кличут.

— Добрыней? — удивился Кожемяка. — Это хорошо, что тебя так кличут. Готов, Добрыня, биться з трёхголовым змеем-дурманом?

— Всегда готов, — добродушно кивнул Добрыня.

— Ну, ладно, — вздохнул Кожемяка, — я думаю, всем понятно, зачем мы сюда собрались?

— Всем, — нестройно ответил отряд.

— Какая перед вами на сегодня стоит задача? — остановил Кожемяка свой взор на Злом.

— Очистить Лысую гору от мусора! — чётко ответил он.

— А ещё? — спросил Кожемяка, переведя глаза на Муромского.

— Изгнать с Лысой всех тёмных, — бодро ответил Илья.  — А также тех, кому претит здоровый образ жизни!

— Именно! — кивнул Кожемяка. — Чтобы на нашей горе было так же чисто, как у вас и у меня на голове, — потёр он ладонью свою бритую голову, — чтобы Лысая стала зоной, свободной от дурмана. 

Кожемяка собрал пальцы в кулак и, приветственно подняв его вверх, закончил своё напутствие привычной речёвкой:

— Трезвости?

— Да! — хором отозвались бритоголовые.

— Дурману?

— Нет!

— Наркоте?

— Крест! — все парни вздёрнули вверх свои правые кулаки, на которых чернел косой крест, как знак отказа от дурмана.

— Бухлу?

— Крест!!

— Табаку?

— Крест!!!

— Жизни – жизнь!

— Смерти – смерть! — глухо отозвались парни и перекрестили перед собой сжатые в кулаки руки. Со стороны их лысые головы выглядели, как черепа перед скрещёнными костями.

— Не дадим этой трёхглавой гадине одолеть нас!  — продолжил напутствие Кожемяка. — Ещё недавно Лысая гора была единственным местом, где её не было. Но теперь змея дурмана добралась уже и сюда. Очистим гору от неё!

— Очистим!  — дружно отозвались чистильщики.

— А затем спалим её в Майском костре.

 

 

12. ЗОЯ

 

За сто метров вправо от того места, где скрылись херувим и аспид, за гребнем холма, на небольшой солнечной полянке, свободной от деревьев и сплошь усыпанной жёлтыми одуванчиками, маленькая девочка в длинном белом платье срывала и собирала в букет первые в этом году цветы. Их мохнатые, похожие на маленькие солнышки, головки очень живописно смотрелись на пышной зелёной траве. Светлые волосы девочки были заплетены в косичку.

Неподалёку, на краю лужайки, сидела её русоволосая мамочка, занятая плетением для дочки ещё одной косички – из одуванчиков. Была она одета в красный сарафан до колен и в белую сорочку. Сидела она под высокой ветвистой сосной неподалёку от огромного куста буйно цветущей бузины, от которого доносился резкий неприятный запах.

— Зоя, смотри только, чтобы стебли были длинные, — крикнула она дочке.

— Хорошо, — ответила Зоя, срывая очередной стебелёк под самый корешок.

Ей недавно исполнилось семь лет, она уже целый год ходила в школу и постоянно изводила всех своими вопросами, на которые не могли ответить ни мама, ни бабушка, ни учительница, поэтому, спрашивая, девочка сама себе тут же и отвечала.

— А почему из них течёт белый сок? Это потому что у них кровь такая?

— Ага, — отвечала мама.

— А почему они называются одуванчики? Это потому что на них дуют?

— Угу, — отвечала мама.

— А что это за ямы тут везде? Это что, вырыли могилы для кого-то?

— Нет, не могилы, — покачала головой мама. — Эти ямы вырыли кладоискатели. Ведь мы находимся с тобой на Заколдованной поляне, а её назвали так потому, что именно здесь почему-то люди чаще всего теряют свои золотые украшения. Поэтому сюда и приходят многие с металлоискателями, и как только услышат писк от прибора, тут же и роют в этом месте яму.

— Понятно, — кивнула Зоя и внимательно посмотрела на маму, — а почему ты надела красный сарафан, разве сегодня праздник?

— Ну, конечно, сегодня ж у меня именины, — ответила мама, которую звали Навка, — сегодня Навий день.

— А бабушка Веда сказала, что сегодня радуница.

— Ну, да, по-другому этот день ещё называют радуница, — продолжила мама, — в Навий день необходимо поминать своих предков. В эту ночь тёмные силы уходят под землю, а светлые силы впервые после зимней спячки выбираются на поверхность. Вот почему завтра мы будем праздновать другой праздник – Живин день.

Зоя подбежала к Навке и вручила ей букет из одуванчиков.

— Хватит для веночка?

— Конечно.

— А тебе… на именины… я нарву вон тех, — кивнула Зоя на огромный куст буйно цветущей бузины.

— Нарви, — усмехнулась мамочка, продолжая плести дочке веночек.

Зоя сорвала несколько веток с гроздями белых соцветий и сморщила носик.

— Фу, какой от них неприятный запах.

— Ничего, — сказала мама, — зато этот запах отгоняет клещей, мух и даже самого повелителя мух.

— А разве у мух есть повелитель? — спросила Зоя, срывая ещё одну ветку.

— О да. И нам с ним лучше не встречаться.

— Значит, этот куст ядовитый? — догадалась Зоя.

— Конечно. Осенью эти белые соцветия превратятся в гроздья чёрных ядовитых ягод, и в них будет столько синильной кислоты, что можно отравить не только муху, а целого слона.

— Не буду я тебе это дарить!

 Зоя испуганно бросила сорванные ветки бузины на землю.

— Ну, это ж будет только осенью, а сейчас они безвредны, — улыбнулась мамочка. — Иди сюда!

Она закончила плести веночек, и водрузила его на голову дочери. Жёлтый венок из одуванчиков, как нимб, украсил её волосы.

— Какая ты у меня красавица! — восхитилась Навка. — А ну, покружись!

Зоя закружилась на одной ноге, как балерина в музыкальной шкатулке, и платье её взвилось колоколом.

Когда голова у неё перестала кружиться, она обнаружила в траве неподалёку голубые колокольчики, которые раньше не замечала. Развёрнутые лепестки венчиков напоминали собой в профиль пятиугольную звезду, а в анфас - царскую корону. Но, вероятнее всего, корона была создана по образцу этих колокольчиков.

— Я тебе лучше эти сорву! — воскликнула Зоя и бросилась к ним.

Навка глянула на цветы: что-то здесь было не так.

— Не трогай их! — крикнула ей Навка. — Не надо!

Обычно колокольчики цветут в середине лета, а не в конце апреля.

Но Зоя и не думала срывать цветок. Рядом с ним она обнаружила странный предмет, похожий на янтарный браслет. Взяв его в руки, она с любопытством рассмотрела его. Прозрачный жёлто-оранжевый браслет был необычной формы: он чем-то напоминал наручные часы, только на циферблате не было ни стрелок, ни цифр. Вместо них по окружности располагались двенадцать бугорков с терракотовыми вкраплениями, ещё один багровый бугорок находился в центре.

— Мам, смотри, что я нашла, — протянула она браслет подошедшей Навке.

Та с изумлением взяла его в руки: ничего подобного она раньше не видела. Довольно объёмный, на широкую мужскую руку, он был вырезан, видимо, из цельного куска янтаря. Бугорки на светлом поле циферблата, собранные в круг, чем-то напоминали эмблему евросоюза.

Одинаковые красно-коричневые вкрапления под ними предполагали высочайшую технологию изготовления. Браслет, скорей всего, был утерян кем-то из иностранцев.

— Гора всегда забирает себе то, что ей причитается, — вслух произнесла Навка и невзначай нажала пальцем на центральный багровый бугорок. К удивлению, он легко продавился внутрь, словно это была кнопка, и засветился алым цветом.

В тот же миг произошло нечто невероятное. Вначале её бросило в холод: мороз пробежал у неё по спине, и она покрылась гусиной кожей. Потом её бросило в жар, и в следующую секунду она вспотела: перед глазами её возникло марево, и воздух поплыл над поляной, как над костром.

Затем в ушах у неё зазвенело, после чего наступила звонкая тишина. Видимо, тоже самое почувствовала и Зоя, поскольку она испуганно уставилась на мать.

— Что это? — спросила она.

— Не знаю, — недоумённо пожала плечами Навка. — Ничего не понимаю. Может, это… от браслета?

Она с ещё большим интересом присмотрелась к нему. Багровый бугорок продолжал светиться изнутри алым цветом. Любопытство пересилило её, и Навка нажала на верхний бугорок на циферблате. Тот засветился оранжевым цветом, и в тот же миг произошло нечто совершенно невообразимое и даже немыслимое.

 Пространство перед ней внезапно искривилось, словно произошло переключение с одной волны на другую, словно что-то сдвинулось в некоем частотном диапазоне, время понеслось вспять, и… за спиной Зои она увидела огромную змею, вернее, её толстый десятиметровый хвост. Питон?

 Переведя взгляд влево, Навка обомлела: питон оказалась хвостом диплодока – громадного динозавра высотой с трёхэтажный дом. Туловище у него было, как у слона, плавная восходящая линия спины переходила в вытянутую десятиметровую шею, которая заканчивалась приплюснутой головой, похожей на змеиную. Всем своим видом динозавр напоминал гигантскую змею на четырёх ногах.

 Диплодок мирно пощипывал листья с верхушек близлежащих деревьев, совершенно не обращая на них внимания. Это походило на ожившую голографическую картинку. Неожиданно он вильнул хвостом и едва не сбил Зою с ног. Истошно вереща, та кинулась к матери. Заметив движение, диплодок настороженно повернул голову и, обнаружив невиданные прежде двуногие существа, повел длинной шеей в их сторону. Ещё секунда, и его огромная морда оказалась бы рядом.

Навка судорожно соображала, что делать. Бежать к спасительным деревьям не имело смысла: они бы не успели. Предположив, что появление динозавра было обусловлено нажатием её пальца на верхний бугорок, а сам браслет служил неким устройством для переключения голографических картинок наподобие пульта от телевизора, позволявшего переходить с одного канала на другой, она рискнула нажать на ещё один бугорок на циферблате.

Предыдущая кнопка тотчас погасла, новая – зажглась, и динозавр тут же исчез. Навка с облегчением вздохнула и прижала к себе напуганную дочку. Зоя с ужасом глядела перед собой и трусилась, как в лихорадке, мелкой дрожью.

— Ну, всё, всё, всё, — принялась успокаивать её Навка, — тебе всё это показалось.

— Нет, не показалось, — покачала головой Зоя.

Навка погладила её по спине.

— Ничего, ничего, всё уже прошло.

Но, как оказалось, всё только начиналось. За спиной своей Навка услышала дыхание. Такое шумное хриплое дыхание могло быть только у громадного животного. Холодок ужаса пробежал у неё по спине. Страшно всегда бывает, когда слышишь, но не видишь зверя. Обернувшись, она увидела его.

В густой тени деревьев в десяти метрах от неё скрывался хищный тирекс, двуногий тираннозавр с массивным черепом и метровой зубастой пастью, которая уравновешивалась длинным тяжёлым хвостом, вытянутым параллельно земле. По сравнению с мощными задними трёхпалыми лапами передние конечности этого ящера были небольшими и имели два когтистых пальца.

Чудовище шевельнулось, и Навка увидела его страшные, блеснувшие зелёным огнем глаза. Тишину прорезало низкое, гортанное рычание, и тирекс бросился к ним. От тяжелого топота у Зои колени подогнулись от страха.

Всего несколько прыжков – и тираннозавр оказался перед ними. Еще секунда – и он схватит их своей раскрытой острозубой пастью!   Опомнившись, Навка в последний момент нажала первую попавшуюся кнопку на браслете – и тирекс, не добежав до них полметра, вдруг исчез.

Но вместо него над головой у них пролетел длинноклювый птеродактиль, похожий на гигантскую летучую мышь. Включилась очередная голографическая картинка, и мама с дочкой оказались вовлечёнными в новую виртуальную реальность. Заметив их, птеродактиль заклекотал, и ему тут же резкими, противными криками ответили другие птерозавры. Слетевшись со всех сторон, они стали парить над ними, разрезая воздух чёрными, согнутыми в предплечьях, перепончатыми крыльями, и вскоре всё небо над поляной заполнила мельтешащая масса летающих ящеров.

Населявшие Землю ещё в юрский период, они, по всей видимости никуда не исчезли, а просто перешли в иной диапазон частот, отличный от того, в котором живут люди.

Навка с Зоей на этот раз уже без всякого страха наблюдали за ними. Сотрясая воздух криками, птеродактили кружили высоко в небе. Вскоре, постепенно сжимая круг, они стали опускаться все ниже и ниже, и наконец, один за другим, стали пикировать на них, едва не задевая крыльями их лица.

Навка, пытаясь найти ту кнопку на браслете, которая бы выключила поскорее эту безумную вакханалию, стала хаотически в испуге нажимать прочие кнопки на браслете. И так же хаотически на поляне один за другим стали появляться прочие представители рептилий.

Трёхрогие трицератопсы с костяными воротниками на шее сменяли травоядных стегозавров с треугольными пластинами на спине. Карнозавры, похожие на гигантских ящериц, выбегали вслед за велоцирапторами, похожими на ходячих крокодилов, а на смену птеранодонам с размахом крыльев в 8 метров прилетали клювомордые рамфоринхи, у которых длинный хвост заканчивался ромбовидным закрылком.

Случайно она дважды нажала на одну и ту же кнопку: та неожиданно погасла, и видения в ту же секунду прекратились. Выключение временного частотного диапазона, видимо, предполагало двойного нажатия. Навка облегчённо вздохнула. На всякий случай, она повертела головой и осмотрелась по сторонам, ожидая какого-нибудь подвоха, но нет, всё было чисто, мирно и спокойно.

— Занятная игрушка, — усмехнулась она, мотнув головой.

Тем не менее, центральный бугорок в янтарном браслете продолжал ещё светиться алым цветом. Видимо, кнопка эта выключала само устройство. Навка решительно нажала на бугорок, и тот также перестал гореть, вновь став из алого багровым.

После этого она обратила внимание на дочку. Зоя, не отрываясь, смотрела куда-то вдаль, и смешанное выражение испуга и изумления отражалось на её лице. Навка глянула в ту сторону и заметила вдали между деревьями фигуру человека, одетого в кожаный плащ. Он шёл параллельно лужайке, как будто бы не замечая их.

— Кто это? — испуганно подалась назад Зоя.

— Человек, — ответила Навка, удивляясь её вопросу.

— Это не человек, — глухо сказала Зоя, провожая взглядом фигуру, — у него голова только что была какая-то… нечеловечья. Какого-то ящера.

— Ты видела у него голову ящера? — поразилась её ответу Навка, наблюдая на плечах мужчины в чёрном кожаном плаще вполне обычную человеческую голову.

Зоя, тем не менее, кивнула с таким видом, словно ничего необычного в этом не видела. Впрочем, чему удивляться? В последнее время мифические ящеры, драконы, динозавры и прочие твари стали для детей более привычными, чем кони, козы и коровы, поскольку присутствовали в мультиках и в книжных иллюстрациях гораздо чаще, чем домашние животные.

Предположив, что чудесное превращение одной головы в другую произошло сразу же после выключения янтарного браслета, Навка, не колеблясь, снова нажала на центральную кнопку.

Её опять охватил холод, а затем её бросило в жар, перед глазами её вновь возникло марево, в ушах зазвенело и в наступившей тишине голова у человека в плаще, действительно, стала ужасной мордой ящера с зубастым клювом и с длинным гребнем, отведённым назад.

По-видимому, нажатие центрального бугорка активировало эти, явно неземного происхождения, квантовые часы. Активация же приводила к сканированию объекта, распознаванию его и демонстрировала его реальный облик.

— Вот видишь, я же говорила, — радостно воскликнула Зоя, — это ящер!

Услышав последнее слово, человек с головой рептилии резко обернулся и, заметив на лужайке мать с дочкой, неожиданно взмахнул полами своего кожаного плаща, – так, что они моментально стали перепончатыми крыльями и, вмиг поднявшись над деревьями, полетел в их сторону.

Навка тут же спрятала браслет в нагрудный карман своего сарафана, Зоя испуганно прижалась к её подолу.

Внезапное ускорение, сдвиг, – и… вот он уже завис над ними. Был он похож вблизи на птерозавра с человеческим торсом. Спереди бёдра его до колен прикрывала короткая кожаная юбка. Сзади ноги его прикрывала длинная накидка. Правда, с крыльями у человека-ящера был явный перебор – одной парой он махал перед собой, другой – за спиной.

— Кто здесь увидел ящера? — свирепо спросил крылатый рептилоид, обратившись к ним. — Ты? — кивнул он Зое.

Реально звуков он никаких не произносил, но всё это каким-то образом доносилось до их ушей. Зоя обомлела вся от страха. Навка тут же загородила собой дочку, заведя её себе за спину. К удивлению своему, на правой руке твари она обнаружила удивительно знакомый браслет, подобный тому, что лежал у неё в кармане.

Поняв по реакции девочки, что он напугал её своим видом, летающий ящер коснулся циферблата. И в то же мгновенье рептильная голова его сменилась на человечью - с кудрявыми волосами ниже плеч и с широкой кучерявой бородой. На груди его блеснула толстая, в палец толщиной, золотая цепь, на которой покачивалась золотая подвеска в виде треугольника, обращённого острым углом вверх.

Из мочки его правого уха свисала серьга, изображавшая анх – золотой крестик, увенчанный серебряным кольцом, а голову его венчал колпак, похожий на чалму.

— Что тебе надо? — глухо спросила Навка.

— Меня позвали, — невыразительным голосом ответил небесный бес.

— Кто? — спросила Навка.

— Тот, кто сказал: «Изыди из горы сия!» — осклабился он. — Вот я и вышел. Поэтому посторонним здесь делать больше нечего.

— Как это посторонним? — не поняла Навка. — Эта гора всегда была нашей!

Херувим спустился пониже, надвигаясь сверху на мамочку с ребёнком и отгоняя их взмахами всех четырёх крыл.

— Теперь эта гора принадлежит нам, — веско заявил он, — и должна быть очищена от посторонних. Видящим людям здесь не место.

Навка с дочкой попятились, отступая к кусту бузины.

 — Ты поняла меня? Чтобы через пять минут здесь не было ни тебя, ни твоей дочки!

Метнувшись в сторону, Навка с Зоей вплотную притиснулись к цветущему кусту, источавшему неприятный запах. Дальше отступать им было некуда.

— Фу, какая вонь, — отстранился вдруг херувим, сморщив нос.

Он не переносил противный запах бузины. Такая мелочь, но это было единственным, что обращало его в бегство. Впрочем, слезоточивый газ из баллончика с красивым названием «черёмуха», если вспомнить, обращал в бегство даже целые толпы вооружённых щитами и дубинами мирных манифестантов. Чаще замахав крыльями, херувим отлетел от куста прочь на несколько метров. 

— Чтобы духу твоего здесь не было! Иначе не видать тебе дочки, как своих ушей. Ясно?

— Ясно, — ответила Навка.

Удовлетворённый ответом, небесный бес взвился над полянкой и вскоре скрылся за деревьями.

— Мамочка, кто это был? — спросила Зоя.

Занятая мыслями, Навка не ответила ей. Оглушённая происшедшим, она смотрела в ту сторону, куда удалился небесный бес, словно ожидая, что он вновь вернётся.

— Не следовало мне сегодня брать тебя сюда, — сказала она, будто говоря сама с собой.

— Мамочка, ну, кто это был? — переспросила дочка, дёргая Навку за сарафан.

Навка тяжело вздохнула.

— Гад, — ответила она и ругнулась ему вслед, — гад летучий!

— А это тогда… кто? — показала Зоя на скользящего по траве на лужайке чёрного карлика с лысой головой.

С высоты своего роста Навка увидела нечто большее: вместо ног за карликом стелился, извиваясь, длинный змеиный хвост. Это был змей с человеческим лицом. Обнаружив ещё одну тварь, она оторопела:

— Только его здесь не хватало!

Схватив дочку за руку, Навка бросилась прочь с поляны. Пробегая мимо дурнопахнущего куста, она вдруг передумала и решила спрятаться за ним.

— Кто это? — шёпотом спросила Зоя.

— Тише, — приставила мамочка палец к губам, прислушиваясь.

Сквозь разросшийся куст ничего не было видно. Ни слева, ни справа от него никто не появлялся. Где находился аспид, было непонятно.

— Стой тут! — одними губами сказала мамочка, а сама выглянула из-за куста бузины. На полянке никого не было. Подойдя к ветвистому грабу, нависающему над кустом, Навка с недоумением огляделась вокруг: никого.

— Ты где, гад ползучий? — осмелела она.

Невзначай она подняла голову вверх и к своему ужасу увидела обвитый вокруг ствола змеиный хвост. Сам чёрный карлик расположился на высоком толстом суку. На груди его поблёскивала толстая, в палец толщиной, золотая цепочка, на которой покачивалась золотая подвеска в виде треугольника, обращённого острым углом вниз.

Неожиданно   аспид рванулся к ней с высоты и, выставив вперёд свои загребущие руки, попытался схватить ими Навку.

Она в испуге отступила на шаг в сторону. Аспид промахнулся, но кончик хвоста, обвитый вокруг сука, всё ещё удерживал его на дереве. Подобрав с земли сорванные Зоей ветки бузины, Навка быстро опомнилась и со всей силы принялась хлестать ими аспида по голове его и по рукам.  Уклоняясь от ударов, змей с человеческим лицом мотал лысой головой из стороны в сторону, пока не сорвался. Через секунду змеиное туловище глухо ударилось о землю. Аспид также не мог вынести этот противный резкий запах! Всё что угодно, только не запах бузины!

Не давая ему прийти в себя, Навка продолжила хлестать его вонючими ветками по голове, приговаривая в исступлении:

— Пошла прочь! Пошла прочь, тварь, отсюда!

Изворачиваясь, как уж на сковородке, рептилия скользнула в сторону. Войдя в раж, Навка преследовала её до тех пор, пока на пути ей не встал частокол грабовой поросли. Убедившись, что аспид исчез из виду, мамочка вернулась на полянку.

— Зоя! — позвала она.

Не услышав ответа, Навка бросилась к цветущему кусту бузины и, обежав его вокруг, обнаружила лишь валявшийся на траве венок из одуванчиков.

 

 

13. НАВКА

 

Димон-A раскрыл ладонь, на которой лежали запретные плоды, огляделся вокруг и тут же вновь спрятал кактусы, зажав их в кулак.

— Ты чего? — удивился O`Димон.

— Да вон, — кивнул Димон-А, — пусть эти тёлки пройдут.

Они терпеливо подождали, пока мимо них не пройдут две похожие друг на друга светловолосые девушки в традиционных украинских нарядах.

Неожиданно откуда-то сверху донёсся надрывный крик, будто кто-то звал кого-то.

— Зо-я!

Девушки в красных юбках и в белых сорочках, проходя мимо стоявших на обочине двух заторможенных парней, тут же обернулись на зов.

По склону холма к ним спускалась миловидная женщина лет тридцати, одетая в похожий наряд: в красный сарафан до колен и в белую вышиванку. По плечам её были распущены длинные русые волосы. В руке она держала несколько веток цветущей бузины.

— Зоя! — вновь позвала она, беспокойно озираясь по сторонам.

— Это же Навка, — узнав её, шепнула кузине Жива.

— А кто такая Навка? — спросила Майя, но не дождалась ответа, поскольку Жива неожиданно бросилась навстречу женщине.

Майе ничего не оставалось, как последовать за двоюродной сестрой.

— Жива, ты Зою мою здесь не видела? — озабоченно спросила Навка.

Жива отрицательно покачала головой.

— А что такое?

— Она куда-то пропала.

Димоны со стороны наблюдали за ними, с нетерпением ожидая, когда же закончится их разговор. С видимой тревогой на лице женщина в красном сарафане что-то рассказывала девушкам, затем в руке у неё появился мобильный телефон.

— Мам, ты где? — с сильным волнением в голосе заговорила Навка в трубку. — Подходи скорее! Зоя исчезла… Я не знаю, где она. Она как сквозь землю провалилась. Мне кажется, она исчезла неспроста… мы с ней нашли браслет… ну, такой, короче, как часы. Но это не часы. Они как-то так действуют, что мы с Зоей стали видеть. Тех самых иных, которых видишь ты! Ну да, тех самых гадов, о которых ты нам рассказывала … Мам, это ужас! Эти твари снова здесь! Они нам угрожали! Сказали, чтоб мы убирались прочь с горы. Они догадались, что мы их видим.

Наблюдая за ней со стороны, O`Димон не находил себе места: из-за этих бабских разговоров дегустация кактусов откладывалась на неопределённое время.

— Сколько можно трындеть? — гневно воскликнул он.

— Не злись, — предупредил его Димон-А. — Гнев - это же смертный грех. Так что, два - один.

O`Димон недовольно хмыкнул.

— Ты же сказал, что это добродетель.

Завершив разговор по телефону, женщина в красном сарафане перекинулась затем ещё парой слов с девушками. Те в поисках пропавшей Зои двинулись вниз по Змеиному спуску, а сама Навка направилась вверх по дороге, к стоявшим на обочине двум парням.

Казалось бы, от неё нельзя было глаз отвести: и от её круглых коленок, выглядывавших из-под красного сарафана, и от её полной груди, вздымавшейся при ходьбе под белой сорочкой.

Но эти прелести нисколько не прельщали сейчас молодых людей. Им хотелось только одного: чтобы она поскорее скрылась с глаз долой.

— Извините, вы тут девочку маленькую в белом платье не видели? — озабочено спросила она, подойдя к ним поближе.

— Нет, — коротко ответил О`Димон, опередив товарища.

— А иных?

— Каких ещё иных? — не понял Димон-А.

— Ну, таких двух нелюдей, похожих на людей, — показала она руками, — у одного – крылья за спиной, а у другого – змеиный хвост.

Димоны недоумённо переглянулись между собой.

— Нет, этих тоже здесь не было, — покрутил головой О’Димон.

Навка с подозрением уставилась на него. Не выдержав её пронзительного взгляда, он отвёл глаза.

— Я вижу, вы уже попались в их ловушку, — неожиданно констатировала она.

— В какую ещё ловушку? — с недоумением произнёс Димон-А. — Женщина, вы о чём?

— Я о тех двух маленьких, лишённых колючек мексиканских кактусах, которые, если пожевать, мало не покажется.

Слова длинноволосой женщины в красном сарафане привели Димонов в такое замешательство, что те застыли на месте, словно поражённые молнией.

— Они и, правда, дадут вам возможность увидеть то, чего не видят другие, — добавила Навка. — Но это последнее, что вы увидите.

О’Димон мгновенно побледнел и напрочь потерял дар речи. Вытаращив глаза от изумления и приоткрыв рот, он силился что-то сказать и не мог. Его приятеля, напротив, тут же бросило в жар. Уши Димона-А стали пунцовыми, словно его только что застали на месте преступления или уличили в том, что он так тщательно скрывал.

Тем не менее, сделав вид, что он тут совершенно ни при чём, Димон-А пришёл безгласному другу на помощь.

— Нет… никого мы здесь не встречали, — пробормотал он.

— Ясно.

Не говоря больше ни слова, женщина в красном сарафане оставила их и пошла дальше вверх по дороге.

Хлопая глазами, О’Димон смотрел на удаляющуюся фигуру ясновидящей. К нему неожиданно вернулся дар речи.

— Как это она догадалась?

— А бес его знает, — пожал плечами Димон-А.

Больше не таясь, он разжал кулак и вновь показал приятелю два тёмных засушенных кактуса на ладони.

— Ну что, сейчас заточим или потом?

— А там, возле вышек, менты, случайно, не стоят? — спросил О’Димон.

— Обычно не стоят, но сегодня особый день. Сегодня вполне могут стоять.

— Тогда давай сейчас, пока нас не обшманали.

О’Димон протянул руку за одним из кактусов.

В то же мгновенье ушедшая вперёд женщина неожиданно остановилась и повернулась к ним.

— Даже и не думайте! — крикнула она издали.

— А мы и не думаем, — стебаясь, ответил О’Димон.

— В таком случае очень скоро вы увидите его.

— Кого? — полюбопытствовал Димон-А.

— Своего беса.

— Какого ещё беса?

Навка усмехнулась.

— Вы будете очень удивлены, увидев его.

— Где же он? — деланно удивился О’Димон. — Почему я его не вижу?

Женщина в красном сарафане на мгновенье призадумалась, сомневаясь, стоит ли открывать им то, что она видит благодаря янтарному браслету, и что они никогда не поймут и не примут.

— Потому что он… — Навка намеренно сделала паузу, чтобы ответ её прозвучал весомей, — …в тебе.

— Во мне?  — недоумённо перепросил О’Димон.

— Эта нежить уже давно сидит в тебе. Впрочем, и в твоём друге тоже.

— Да что вы говорите! — усмехнулся Димон-А.

Она явно издевалась над ними. Поверить в то, что говорила им женщина в красном сарафане, было невозможно. Как-то не вязался её обольстительный облик с тем, что она прорицала.

— Более того, очень скоро вы увидите ещё и змею.

— Какую ещё змею?

— Такую, — ответила Навка.

Сжав пальцы в кулаки, она соединила руки над головой, показав им замкнутый круг.

— Уробороса? — насмешливо спросил всезнающий О’Димон.

— Нет, Амфисбену.

— Амфисбену? — неожиданно удивился он. — У которой две головы?

Навка кивнула.

— Чёрт подери, сколько же всего интересного мы сейчас увидим! — загорелся Димон-А.

Поняв, что переубедить парней ей не удастся, Навка вздохнула и пошла дальше вверх по дороге.

— Ну, погнали! — Димон-А смело, не таясь, отправил свой кактус в рот. Второй кактус исчез во рту О’Димона. Оба молча и усиленно принялись жевать что-то явно несъедобное.

— Фу, какая гадость, — поморщился Димон-А.

— А по мне так вроде ничего, — не согласился с ним О’Димон.

Глядя в спину удалявшейся женщины в красном сарафане, Димон-А предположил:

— А может, у неё просто крыша поехала, паранойя там или какой-нибудь синдром?

— Я бы не сказал, — покачал головой О’Димон. — В чём-то она права. В тот раз я, действительно, почувствовал в себе змею.

— Какую ещё змею?

— Ту самую, которая, свернувшись спиралью, спит в крестцовой кости у каждого человека, — со знанием дела ответил О’Димон. — Йоги называют её кундалини.

Ещё со школы увлёкшись змеями, как реальными, так и мифическими, О’Димон знал о них практически всё, что можно было вычитать в интернете. Интерес к серпентологии возник у него сразу же после того, как однажды в лесу в Пуще-Водице его едва не укусила гадюка, выскользнувшая из-под ног.

— Да, ладно, как ты мог её почувствовать?

— Обыкновенно. Когда она выходила из меня.

— Выходила? Из тебя? Откуда же она выходила? Из задницы?

— Из родничка. Из того места на темечке, которое зарастает у младенцев в первый год жизни.

Их разговор неожиданно вновь прервали призывные крики Навки, раздававшиеся далеко впереди:

— Зоя! Зоя!

 

 

14. ТВАРИ И ЗАТВАРЕННЫЕ

 

— Человек, впервые попадающий на Лысую Гору и видящий перед собой обычный ландшафтный парк с привычными глазу ковыльной травой и вековыми деревьями, даже не подозревает, — рассказывал гид, — что в первоцветах – среди анемонов, пролесков, ряста и скорзонеры – ползают хтонические аспиды, за дубами скрываются доисторические динозавры, а над грабами пролетают крылатые ящеры.

Люди не могут себе представить, что благодаря находящей здесь чёрной дыре, которая, как воронка втягивает в себя всю нечисть, Лысая Гора просто переполнена всякими чертями и бесами, просто кишит восставшими из могил упырями и некромантами, не говоря уже о всяких злых духах и призраках, которые слетаются сюда со всех концов земли.

То, что мы не видим этих бесов, упырей и вурдалаков, вовсе не означает, что они не существуют. Они существуют, но астрально, в параллельной реальности, уверяют экстрасенсы. Обычный человек не ощущает их только потому, что у него нет гаджетов для контактов с ними.

Вот идём мы сейчас с вами по лесной дорожке. Слышите, какая тишина стоит? Невероятная, полнейшая тишина, которую лишь подчёркивает далёкое пение птиц. А ведь это тишина обманчивая.

Стоит лишь всунуть в уши наушники и включить радио в мобильном телефоне, как эта мёртвая тишина вмиг наполнится голосами диджеев и музыкой. Стоит лишь вам набрать номер, – и вы тотчас услышите знакомый голос, а с помощью скайпа даже увидите того, кто за тысячу километров отсюда.

Без сотового или планшета человек не способен воспринимать перенасыщенный разговорами теле- и радиоэфир.

Что же касается обнаружения невидимых сущностей, то, как уверяют некоторые исследователи, подобные гаджеты также существуют. Например, тепловизоры, позволяющие видеть в темноте, или квантовые переключатели, с помощью которых возможен переход из одного измерения в другое. Инопланетяне, между прочим, давно уже пользуются ими. Кроме шуток.

Гид вытащил из кожаной сумки, свисающей с его плеча, планшет и включил его. Экскурсанты сгрудились вокруг.

— Вот, посмотрите на эти снимки. Этим барельефам шесть тысяч лет. На них изображены шумерские боги аннунаки - пришельцы с планеты Нибиру. Как видите, на руках у них браслеты, напоминающие часы. У некоторых даже на обеих руках. Возможно, эти браслеты позволяли им определять время, а, возможно, благодаря им они путешествовали по времени.

 Вполне вероятно, что подобные артефакты сохранились до сих пор. Те, кому посчастливится найти эти квантовые часы, наверняка смогут увидеть и самих пришельцев, — улыбнулся гид.

— А что, эти алиены могут находиться где-то рядом? — испуганно спросила Ида.

— Можете не сомневаться, — ответил гид, — один, как раз, стоит сейчас у вас за спиной… Шучу. Единственные, кто их может увидеть без гаджетов – это ясновидящие, колдуны, шаманы и ведьмы. Правда, для этого им приходится включать своё подсознание и напрягать внутреннее зрение.

 

Поглядывая по сторонам, в надежде увидеть пропавшую девочку в белом платье, Майя и Жива спускались той же самой дорогой, по которой недавно поднимались, – по Ведьминому языку.

— Слушай, а кто такие иные? — с беспокойством спросила Майя. Слово это, употреблённое Навкой, никак не выходило у неё из головы.

— Ну, это такие… — призадумалась Жива, подбирая нужные слова, — э-э-э... чужие. Или алиены. Иначе говоря, пришельцы. Вернее, потомки пришельцев с планеты Нибиру, которые прибыли сюда много тысяч лет назад. Их ещё называют… аннунаки. Твари, короче.

— Как же они выглядят?

— Очень просто. Верхняя половина у них человечья, а вот нижняя …  — Жива умолкла.

— Что? — нетерпеливо переспросила Майя.

— Нижняя, как у рептилий. Или бывает наоборот. Тело, как у человека, а на плечах – змеиная голова.

Майя посмотрела на кузину с недоумением. Той пришлось объяснять подробнее:

— Пришельцы ведь были рептилиями. Всякими там ящерами, драконами и змеями. Твари вступали с земными женщинами в связь, и те поначалу рожали всяких уродов – наполовину людей, наполовину змей. Затем эти мрази стали приобретать человеческий облик. И вот так постепенно пришельцы сотворили гибридов, генетически модифицированных людей, которых почти невозможно отличить от истинных людей.

Гибридов?

Ну да, согласно библии первые люди были созданы Богом в шестой день творения, и только потом появился некий Господь, которые и сотворил этих гибридов на седьмой день творения, когда Бог уже отдыхал. То есть сотворил он их в субботу, когда делать по определению ничего нельзя. Причём был он не один, а с некими господами, которых потом назвали то ли элохим, то ли нефелим.

— Всё равно, не пойму я, как можно произойти от этих рептилий?

— Ну, если первые люди произошли от обезьян, то почему гибриды не могут произойти от рептилий и змей?

— Ерунда всё это!

— Не ерунда. Вспомни хотя бы легенду о нашем киевском Змее Горыныче. Какую он дань требовал у горожан?

— Чтобы те каждый день поставляли ему новую девицу.

— А зачем, спрашивается, ему каждый день нужна была новая девица? Вернее, девственница? А затем, что он пользовался правом первой ночи, чтобы передать своё змеиное семя потомкам, и постепенно раствориться среди местного населения. И вот теперь, благодаря тем девицам, гибриды и не отличаются ничем внешне от нас. Хотя они и выглядят сейчас, как люди, ничем от нас почти не отличаются, но на самом деле это – нелюди. При этом себя они считают сверхлюдьми.

— А как понять, кто перед тобою? Человек или гибрид, — с беспокойством спросила Майя. — Как их узнать?

 — У гибридов, затваренных тварями, только оболочка человечья. Внутри же нет ничего человеческого. У них отсутствует чувство сострадания и жалости к божьим созданьям. У них нет ни стыда, ни совести. Но самая главная их особенность - это лживость. Они никогда не говорят правду. Затваренные всегда врут.

— А внешне?

Внешне гибридов очень легко определить по атавизмам на теле, которые достались им от рептилий. У человека-дракона лицо обычно покрыто бородавками, у человека-хамелеона тело покрыто лиловыми пятнами псориаза, а у человека-ящера большие пальцы ног скрючены подагрой.

Издеваешься, да?

Жива усмехнулась и продолжила перечислять:

— Человека-змею легко определить по глазам. У него реально глаза змеиные. Он гипнотизирует человека, как удав кролика.

Майя рассмеялась:

— Но ведь людей с такими признаками хоть пруд пруди. Они, что, все гибриды?

Жива загадочно усмехнулась.

— А что ты хотела? За шесть тысяч лет скрещиваний простых первобытных людей почти не осталось. Почти все сейчас затваренные.

— Значит всякие там спайдеры и бэтмены – это не выдумка? — с улыбкой поинтересовалась Майя.

— Да, они существуют. Только в ином измерении.

— Смеёшься, да? — усмехнулась Майя, — я так люблю, когда ты что-то выдумываешь.

— Ничего я не выдумываю, — обиделась Жива. — Ты же слышала от Навки, кого она сегодня видела?

— Ну, да, этих самих тварей! Одного с крыльями за спиной, а другого со змеиным хвостом.

— Вот! Она ведь ясновидица. Но ей далеко до своей матери Веды, которая наблюдает потусторонний, бестелесный мир. И это несмотря на то, что она – слепая.

— Как же она созерцает бестелесный мир? — с недоумением спросила Майя.

— Потому и созерцает, что ничего не видит в этом мире. Она ощущает всё как бы на другом уровне. Экстрасенсорно. В отличие от Навки, слепая Веда не только общается с духами мёртвых, но и видит бесов, прилетевших с небес или ползающих по земле.  Более того, она рассказывает, что постоянно замечает здесь на Лысой горе представителей другой высокоразвитой цивилизации, которая скрывается глубоко под землёй. Она говорит, что это и есть те самые черти из ада.

Жива умолкла, заметив, что навстречу им по обочине гуськом поднималась в гору колонна бритоголовых парней. Молодые люди несли на плечах мётлы, лопаты, двуручные пилы и грабли.

Замыкал колонну велосипедист на горном байке в чёрно-красном облегающем трико с защитным шлемом на голове. Переведя цепь на самую короткую передачу, он с лёгкостью крутил педали, поднимаясь в гору без всяких усилий.

— Извините, — обратилась к нему Жива (байкер тут же приостановился и мило улыбнулся ей), — вы случайно внизу там, — показала она рукой, —маленькую девочку в белом платье не видели?

— Нет, — как бы с сожалением покачал он головой, — вы первые девочки, которые встретились нам по дороге.

Он встал на педали и продолжил движение, догоняя ушедшую вперёд колонну.

— Это его здесь нарисовали? — кивнула Майя на рисунок велосипедиста в чёрном плаще с красным подбоем на бетонной подпорной стене, мимо которой они проходили.

— Ага, — кивнула Жива.

— А если эти твари нам реально встретятся, — продолжила прерванный разговор Майя, — что нам тогда делать?

— Они ведьм не трогают. Во-первых, мы носим вот это, — Жива оттянула книзу вырез сорочки и показала ей прикрытое вышиванкой ведьмино ожерелье – семь очищенных зубков чеснока, нанизанных на суровую нитку попеременно с засушенными сиреневыми цветками чертополоха, — эти черти запах чеснока на дух не переносят. Кроме того, мы единственные, кто знают, как с ними бороться.

— А как?

— Есть одно древнее заклинание, которое их останавливает.

Жива обратила внимание, что каждая буква слова «пекло» в указателе на подпорной стенке была перечёркнута крест-накрест мелом, а рядом было дописано новое слово – «чистилище».

— Вот это уже ближе к истине, — с удовлетворением отметила она.

Девушки огляделись по сторонам, надеясь увидеть того, кто бы мог это сделать. Внизу перед открытым шлагбаумом они заметили мусороуборочную машину и лысого мужика в белой рубахе и в синем галифе, перепоясанного красным шарфом. Чуть поодаль два его помощника в оранжевых комбинезонах наполняли мусором чёрный пластиковый мешок.

— О, старый знакомый, — обрадовалась Жива. — Может, он поможет нам найти Зою. Организует своих ребят. Зоя ведь где-то рядом. Она не могла далеко уйти. Главное, чтобы она…не забрела в Мертвецкую рощу.

— А что там в Мертвецкой роще? — настороженно взглянула на неё Майя.

— Как что? Там полно упырей. Лысая Гора ведь это сплошное кладбище. Здесь повсюду лежат тысячи невинно убиенных и замученных людей. И чтобы отомстить живым, они постоянно выходят из своих могил. Упыри набрасываются, в основном, на детей, на спящих, пьяных и других беспомощных людей, которые не могут дать отпор. Не брезгуют они и домашними животными, нападают на коз, кролей или курей. Сначала упыри спускают на них своих верных псов-вампиров – чупакабр. Те умертвляют жертву, а упыри затем уже выпивают всю кровь, до капельки.

— Ужас!

Спустившись по Ведьминому языку к подножию горы, девушки подошли к мусороуборочной машине. Два чистильщика в оранжевых комбинезонах подтаскивали к ней чёрный пластиковый мешок, набитый мусором. В кабине сидел бритоголовый мужик в белой рубахе и в синем галифе.

— Здравствуйте, Кирилл! — поздоровалась с ним Жива.

— А-а, привет, Жива, — узнал её Кирилл. — Уже собираетесь потихоньку? А где Навка?

— У неё дочка пропала, — без всяких предисловий огорошила его Жива.

— Как пропала? — расширились глаза Кожемяки.

— Навка сказала, что на горе появились иные. Видимо, Зоя испугалась их и куда-то убежала.

— А, возможно, даже они её похитили, — добавила Майя.

— Вот, гады! — ожесточённо покачал головой Кожемяка.

— Навка пошла вверх, — продолжила Жива, — а нас послала поискать её внизу.

Кожемяка вздохнул и, задумавшись, потёр подушечками пальцев свои роскошные усы.

— Во что малышка была одета? — спросил он.

— Она была в белом платье.

Кожемяка решительно махнул своим напарникам рукой.

— Хлопцы, в машину! Планы поменялись.

Закинув наполненный пластиковый мешок в мусороприёмник, чистильщики залезли в кабину, машина взревела мотором и, миновав поднятый шлагбаум, свернула на серпантин.

— А нам теперь куда? — Майя посмотрела на двоюродную сестру испытывающим взглядом и повела пальчиком в разные стороны, — туда?… сюда?..

— Туда, — указала вправо пальчиком Жива. — Поищем её возле реки.

 

 

15. ВЕДА

 

На западе к Лысой горе примыкали два жилых массива: непосредственно граничила с ней Лысуха, с многочисленными частными домиками, чуть поодаль от неё стояла Сапёрная слободка, застроенная большей частью многоэтажками. Отделял местных жителей от горы лишь неглубокий овраг, но для многих он являлся непреодолимой преградой: по дну урочища протекал ручей Маричанка, впадавший в заболоченный пруд.

Не каждый отваживался спуститься в этот яр, и уж тем более подняться на гору. Поскольку все знали – место это нехорошее и лучше держаться от него подальше. В основном, сюда забредали пришлые, которые даже не догадывались о том, куда они попали. Здешние и сами сюда не ходили, и детей своих не пускали.

Хотя ещё тридцать лет тому назад, как только с Лысой убрали военный гарнизон и снесли стоявший по периметру забор с колючей проволокой и сторожевыми вышками, а самой горе присвоили статус природного заповедника, именно тогда для жителей Слободки были сооружены две металлические лестницы: одна, небольшая, для спуска в овраг, а другая, сорокаметровая, для подъёма из яра на гору.

Обе лестницы находились за водонасосной станцией, загораживающей вход в урочище, между заболоченным прудом и расположенным рядом канализационным коллектором, той зловонной клоакой, по которой уносились на левый берег к Бортнической станции аэрации стоки со всего Киева.

Забраться на гору с запада можно было ещё в одном месте: на краю прилегающего к Сапёрной Слободке частного сектора Лысухи – там, где улица Столетова, спускаясь, упиралась прямо в гору.

Именно здесь на отшибе и стоял один ничем непримечательный дом, обитателей которого чаще видели на горе, чем в городе. Из окон этого кирпичного дома с мансардой и двускатной крышей, покрытой серым волнистым шифером, прекрасно была видна стоявшая напротив Лысая, а с самой Лысой были прекрасно видны окна этого дома.

Огорожен он был выцветшим зелёным дощатым забором, за которым буйным цветом цвели яблони и груши. Во дворе находилась беседка, увитая виноградом и собачья будка. Несмотря на это лай отсюда никогда не доносился, зато очень часто раздавался заунывный вой, не дававший по ночам спать соседям.

Дом этот пользовался недоброй славой.

Ближние соседи из возведённых недавно богатых особняков шушукались за высокими кирпичными стенами, что обитает там старая ведьма Веда, которая лишь притворяется, что она слепая, поскольку всё прекрасно видит, что собака, которую она водит на поводке, вовсе не собака, а настоящий волк, и что дочка её Навка такая же ведьма, как и она сама, впрочем и внучка её Зоя тоже.

Дальние соседи-старожилы знали, что жила в том доме с дочерью и внучкой слепая женщина, похожая на монашку, ибо ходила постоянно в чёрном платье с белым платком на голове, и ходила всегда не сама, а с собакой-поводырём – сибирской лайкой чёрно-белого окраса.

На самом деле, Веда не была ни ведьмой, ни монашкой, а одной из тех, кого называют «ведающей». Она, действительно, была незрячей, хотя и ходила всюду с широко открытыми глазами. Все удивлялись синеве её глаз, и лишь неподвижные зрачки выдавали, что она слепая.

Зато Веда видела то, чего не видели другие. Сверхъестественные способности проявились у неё после того, как она ослепла в семнадцатилетнем возрасте. А собакой-поводырём у неё была не сибирская лайка и не волк, а голубоглазый пёс породы сибирский хаски, поэтому она и назвала его так – Хаски.

— Хаски! — позвала Веда своего любимца, выйдя из прихожей на крыльцо.

Из собачьей будки тотчас выскочил очень похожий на волка чёрно-белый пёс с ясными небесными глазами и, повизгивая от радости, стремглав бросился к своей голубоглазой хозяйке. Дочка словно специально подбирала матери собаку по цвету глаз.

Одета Веда была также под стать псу – в привычное чёрное платье с белым платком на голове. В левой руке она держала короткий кожаный поводок, в правой – осиновый посох со шлейкой, чтобы тот при ходьбе не спадал с руки.

В прошлый раз пёс едва не повалил её с разбега, бросившись ей на грудь передними лапами, поэтому она предусмотрительно присела и тут же была вылизана им с головы до пят.

Нащупав рукой ошейник, Веда пристегнула к нему поводок и, успокоив собаку, повела её к калитке. Отворив калитку, она приказала псу «Веди!», и теперь уже тот повёл её за собой. Из-под штакетин забора вылезла ещё одна любимица ведуньи – чёрно-белая сибирская кошка Зара, которая постоянно сопровождала их в походах по Лысой горе и на этот раз так же привычно пристроилась вслед за ними.

— На Лыску! — дала Веда направление собаке, и та послушно повела её на гору проторенным маршрутом: сначала по асфальтированной улице Столетова вдоль построенных недавно двухэтажных особняков с черепичными крышами, затем по каменистой дорожке, ведущей в яр.

Одной рукой Веда удерживала поводок, а другой постукивала перед собой осиновым посохом, чтобы ненароком не задеть по дороге какой-нибудь куст, корягу или дерево. Впрочем, с годами она уже так наловчилась проходить на горе между деревьями, что вполне могла бы обойтись и без собаки. Она с детства знала здесь каждый холмик и каждую впадинку, ей знакомо было здесь каждое деревце.

Правда, в последнее время она уже всё реже поднималась на гору. Если и выбиралась сюда, то лишь затем, чтобы пообщаться с душами умерших, с духами тысяч погибших здесь, казнённых или наложивших на себя руки людей, а также с самим стражем Лысой горы, часто дававшим ей ответы на многие вопросы, которые она задавала.

Спустившись в заросший высокой травой овраг, который в этом месте лишь начинал углубляться, Веда двинулась вслед за собакой-поводырём по узкой неприметной тропинке, петлявшей между завалами строительного мусора. Подняв хвост трубой, Зара неспешно шествовала следом.

Здесь над ними ещё сияло солнце, но у самого подножия тень Лысой горы поглотила их. Ступив под сень горы, они словно попали в тёмный лес, настолько густыми оказались кроны деревьев, нависшие над ними.

Далее тропинка поднималась круто вверх по склону. Хаски пришлось напрячься. Он потянул за собой Веду с таким усилием, как будто за ним следовала не она, а целая нагруженная упряжка саней.

Чтобы не соскользнуть вниз, Веда упиралась на посох. Метров через двадцать возле поваленного на тропинку граба она сделала передышку. Мощные корни, вывернутые из земли, нависали над ней, как щупальца осьминога. Здесь Зара, любившая гулять сама по себе, оставила их. Мяукнув, чёрно-белая кошка юркнула в ложбинку, засыпанную прошлогодними листьями.

Чтобы определиться в пространстве и не споткнуться, Веда несколько раз предусмотрительно ударила посохом по вылезшим из земли корням граба. Натянув поводок, Хаски помог ей обогнуть дерево.

Довольно скоро неразрывная парочка поднялась на вершину горы. Вершина представляла собой огромное плато с широким, раскинувшимся в обе стороны лугом. Громко каркнув, пролетела высоко над ними ворона. С высоты вороньего полёта луг этот выглядел, как узкая полоса, зажатая между двумя зелёными грядами леса. Посередине полосы располагалась проторенная Прямая дорога.

— Стой! — приказала Веда собаке и натянула поводок.

Ей, прежде всего, необходимо было знать, куда идти дальше и где искать исчезнувшую внучку. Очень странно, что Навка не видела, куда пропала Зоя. Как это так, чтоб ясновидица не видела, куда исчезла собственная дочь! Навка сообщила ей по телефону, что они встретили иных, а потом Зоя как сквозь землю провалилась.

В том, что иные появлялись здесь два раза в год, не было ничего необычного. Эти твари постоянно уходили здесь весной под землю, а осенью выбирались на свет божий из-под земли. Удивительным было то, что они угрожали Навке, прогоняя её с горы.

Веда запрокинула голову вверх: она знала, кто может ей сейчас помочь.

— Кто из вас слышит меня, отзовитесь! — мысленно призвала она и вся обратилась вслух.

 Обычно души усопших тут же стремились войти с ней в контакт, но на этот раз тишина в эфире стояла необыкновенная. Её лишь подчёркивал далёкий гул, доносившийся от трассы. Припекало солнце. Время уже явно перевалило за полдень.

— Отзовитесь! — вновь повторила Веда, но души умерших почему-то не отзывались. Это было странно. Более, чем странно.

Как правило, они наперебой пытались заговорить с ней, зная, что она видит и слышит их и может передать живущим родственникам и знакомым то, что тем грозит какая-то опасность или, наоборот, ожидает радостное событие. Ведь она была для них единственной дверью между двумя мирами. Она была связной между миром живых и миром мёртвых. Но сейчас никого из них не было. Ни одной души. Куда же они подевались?

Ах, да, вспомнила Веда, ведь сегодня же радуница, языческий праздник поминовения умерших, навий день, когда души усопших возвращаются туда, где лежат их кости, - в надежде, что кто-то придёт их помянуть. Ну, что ж, если духи не идут ко мне, решила она, значит, нужно самой идти к ним в гости.

— К вышкам! — приказала Веда собаке-поводырю, и Хаски, уверенно повернув налево, потащил её по левой колее двухколейной, проторенной в траве, дороги.

 

 

16. КАК БЫ ВЫ САМИ ЗДЕСЬ НЕ ПРОПАЛИ!

 

Заскучавшие на посту бойцы спецподразделения заметно оживились при виде подошедшей к опущенному шлагбауму молодой привлекательной женщины в красном сарафане и в белой сорочке.

— Извините, вы тут девочку маленькую, случайно, не видели? — чуть не плача, обратилась она к ним.

— А в чём дело? — невозмутимо ответил старший сержант.

— Дочка у меня пропала, — всхлипнула она. — Всё обыскала тут, куда делась, ума не приложу.

— Да успокойтесь вы, мамаша, — поморщился младший сержант, — не нойте, и без вас голова тут болит.

— Она, как сквозь землю, провалилась!

— Приметы? — деловито спросил старший.

— В белом платье… косичка до пояса, — принялась перечислять она.

— Нет, в таком виде мы никого не видели, — покачал головой младший. — Тут в основном все в чёрном ходят.

От нахлынувшей безысходности в глазах у Навки навернулись слёзы.

— Ребятки, милые, помогите, — вновь запричитала она, умоляя.

Старший сержант недоумённо дёрнул плечом.

— Чем же мы можем помочь? Мы здесь на посту.

— Кто же мне поможет тогда, если не милиция?

Выйдя из-за деревьев, по асфальтовой дороге мимо них неторопливо, слегка поцокивая копытцами, прошествовало стадо коз, шесть белых козочек. Чёрный козёл, помахивая бородой, почему-то остался торчать в кустах.

— Вот так всегда, — недовольно буркнул он, — чуть что, сразу милиция. Раньше надо было думать, мамаша, да следить за своей дочкой, а не брать её с собой сюда на Лысую.

— Сколько ей лет? — привычно осведомился старший сержант.

— Скоро семь будет. Зовут Зоя.

— Может, прячется сейчас где-то, — предположил старший сержант, — может, она в прятки решила поиграть с вами, а вы нам тут голову морочите.

— Да какие там прятки! — лопнуло терпение у Навки. — Говорю вам, она исчезла.

— А если даже и исчезла, — в тон ей ответил младший. — По закону, если её двое суток не будет дома, только тогда можете писать заявление.

— Понятно, — всхлипнула Навка.

— И вообще, куда вы смотрели? — строго попенял ей напоследок старший. — Как будто не знаете, что здесь всё время люди пропадают.

— Смотрите, как бы вы сами здесь не пропали! — в сердцах бросила им Навка и поспешила прочь от них.

За шлагбаумом горная дорога, виясь серпантином, делала крутой поворот наверх, образуя тот самый второй Ведьмин язык, обращённый в противоположную сторону от первого. Не желая обходить опущенный шлагбаум, Навка решила срезать путь и двинулась напрямик через кусты.

— Куда это вы? — тут же остановил её окрик младшего сержанта.

— Дочку искать, — обернулась она. — Обойдусь как-нибудь и без вашей помощи.

— Ладно, — смилостивился старший. — Мы дадим сейчас ориентировку Беркуту. Они наверху там сейчас патрулируют. Но вы и сами везде тут пройдитесь, поспрашивайте. Может, кто и видел вашу девочку.

— Хорошо, — кивнула Навка и, оглядевшись вокруг, пристально посмотрела на бетонный забор секретного объекта. — Где же она, где же она? — тихо промолвила она себе под нос и продолжила пробираться между кустов.

Младший сержант почесал себе затылок:

— И какого, спрашивается, лешего она с дочкой сюда попёрлась? Да ещё так вырядилась? Тут не то, что маньяк, здесь любого мужика после бутылки водяры на подвиги потянет.

— Да, тут на горе у всех крышу сносит, — кивнул старший. — Вон в прошлом году, как раз после Вальпургиевой ночи… заявление поступило… молодая женщина 25 лет, с длинными волосами, правда, то была брюнетка, изнасиловала тут на Лысой двух мужиков.

— Ни черта себе. Как это?

— Я вот тоже не могу себе это представить, как? Но самое интересное –другое. Заявители, как выяснилось, сами в прошлом отсидели, как насильники. Так что особого расследования тогда и не производилось.

 

 

17. ПРОБУЖДЕНИЕ КУНДАЛИНИ

 

Внезапное ускорение, сдвиг, – и от милицейского поста мы перенесёмся на триста метров вниз по дороге, – к нашим любителям экстрима. Два молодых человека, похожих издали на цаплю и борова, по-прежнему стояли на обочине и жевали «жвачку».

— Чего-то этот кактус … не цепляет совсем, — пожаловался Димон-А приятелю.

— Не жди ничего… всё придёт само, — уверенно ответил ему О’Димон.

— А меня чего-то, — вздохнул Димон-А, — уже на измену потянуло.

— Да ладно… ты чего? — усиленно задвигал челюстями О’Димон, — тема уже на подходе…обещаю…скоро начнутся мультики.

 — Ничего…на крайняк я с собой ещё кой-чего прихватил, — похвалился Димон-А, — чтоб не так стрёмно было.

— А что у тебя? — полюбопытствовал О’Димон.

— Круглые.

Димон-А достал из кармана джинсов белый аптечный цилиндрический футлярчик для таблеток.

— Амфетамины? — ухмыльнулся О’Димон, прочитав название на этикетке.

— Нет, это только футлярчик от них. Там – кое-что другое.

Димон-А высыпал на ладонь две разноцветные таблетки и спрятал футлярчик назад в карман.

— Экстази?

— Ага, — кивнул Димон-А и предложил приятелю, — будешь?

— Не, — замотал головой О’Димон, — я химию не употребляю.

— Да я с тебя башли за это брать не буду, — не убрал он руку.

— И тебе не советую, - неуверенно продолжил О’Димон.

Димон-А покачал перед ним открытую ладонь, намеренно провоцируя и искушая приятеля пафосными таблетками.

 — Смотри, какие классные, — усмехнулся он, — второй раз предлагать не стану.

Одна таблетка была голубая, другая — розовая, на одной написано было «sky», на другой – «love». Глаза О’Димона помимо воли загорелись, но для вида он решил немного повыделываться.

— А к чему нам здесь экстази? — деланно возмутился он. — Ты что забыл походу, как оно действует? Нас же сразу потянет всем в любви признаваться.

— Ну, конечно, — стал подначивать приятеля Димон-А.  — Тем более, что сегодня здесь ожидаются классные тёлки. Все ведьмы Киева сюда на тусу собираются.  Прикинь, они ведь голяком вокруг костра танцевать будут.

— Да, ладно, — не поверил О`Димон.

— Или тебя ведьмаки волохатые больше привлекают? — поинтересовался приятель.

— Нет, только не это, — представив на секундочку, взвыл от ужаса О`Димон.

— А вдруг их голые торсы тебя возбудят? А вдруг это тебя дезориентирует?

— Не дай бог, — передёрнуло О`Димона, после чего он добавил со вздохом, — ладно, чёрт с ним, давай.

Он тут же потянулся к розовой таблетке на его ладони.

— Не люблю голубые, — пояснил он.

Но Димон-А тут же зажал обе таблетки в кулак.

— Э, нет. Чуть позднее. Всё сразу будет чересчур. Если мы сейчас вдогонку захаваем эту байду, назад уже точно, не вернёмся.

— Как скажешь, — неожиданно согласился с ним приятель.

— А бес его знает, — засомневался вдруг Димон-А и вновь раскрыл кулак, — может быть, лучше сейчас?

Два круглых кусочка счастья поочерёдно подмигнули ему голубым и розовым светом и составились в одно слово «sky love».

— Давай сейчас, — вновь согласился с ним приятель.

— Э…нет, — покачал головой Димон-А.

Борясь с искушением, он неожиданно засунул обе таблетки себе под чёрную, разрисованную белыми черепами бандану над ухом.

— Здесь они вряд ли найдут, — уверенно добавил он.

Искушённый в таких делах О`Димон засомневался:

— А если всё же начнут обыскивать?

Круглое лицо Димона-А озарилось самодовольной и самонадеянной улыбкой:

— А разве мы похожи на торчков?

О`Димон смерил его оценивающим милицейским взглядом.

— Вроде нет, — покачал он головой.

— Вот и я так думаю. Главное, не показывать вида. Идём.

Последовав за приятелем, Димон-А засунул в боковой карманчик его рюкзака аптекарский футлярчик, но, пройдя пару шагов рядом с ним, вновь заканючил:

— Походу не прёт пока.

— Сейчас попрёт, — вновь пообещал ему О’Димон.

— Может, Дэн мне не те кактусы подсунул?

— Те. В тот раз я тоже чего-то долго ждал прихода, а потом меня так шибануло! Я думал, всё, мне капец.

Внезапно грузного Димона-А будто дёрнуло током. Он чуть не подскочил на месте. Его тело вначале пронизал жуткий холод, а затем словно обожгло кипятком.

В низу копчика он почувствовал сильное жжение, как если бы кто-то, издеваясь, поднёс к его заднице пламя зажигалки. Он схватился рукой за копчик, но никакой зажигалки сзади не обнаружил.

— Что, началось? — с беспокойством спросил у него О’Димон.

Димон-А растерянно кивнул, а затем вновь махнул рукой позади себя, чтобы сбить пламя.

— Всё путём, — подбодрил приятеля О’Димон. — Теперь только не забывай. Чтобы ты сейчас не увидел, ни во что не вмешивайся. Твоя задача – лишь внимать, смотреть и ничего не делать. Как только ты включишься в эту игру, ты пропал.

Но Димон-А не слышал его, ему было не до того. На него навалилась вдруг страшная тяжесть. От сильного давления на голову у него зазвенело в ушах, в ладони и в подошвы ног вонзились тысячи иголок.

Он ощутил в себе перевёрнутую вниз горящую восковую свечу. Свеча плавилась, истекая воском по его ногам. Он почувствовал себя ракетой от фейерверка, фитиль которой уже запален.

К горлу подступила тошнота. Его охватил озноб и всевозрастающая дрожь. Он понял, что в нём пробудилась та самая кундалини, о которой говорил ему приятель, что она уже подняла голову.

Внезапное ускорение, сдвиг, - и где же тело? Тело исчезло. Рук нет, ног нет. А перед глазами какое-то ярчайшее безумие. Все скачет на дикой скорости, поэтому глаза хочется закрыть.

Димон-А закрыл глаза и вдруг почувствовал внутри себя движение. Словно какая-то юркая змейка, стремительно обвиваясь вокруг позвоночника, возносилась от копчика к темечку.

— Что это? — хотел он сказать и не мог, потому что куда-то исчез язык и зубы, а через нёбо стало видно небо.

Ему захотелось глотнуть - ага, сейчас! Всё провалилось куда-то в тартарары. Руки затряслись, ноги заходили ходуном, а глаза стали сами собой открываться-закрываться.

— Что вообще… происходит? — пошевелил он губами и неожиданно всхлипнул. Из носа его самопроизвольно потекли сопли, а из глаз – слёзы.

Сквозь слёзы он увидел, что с О’Димоном творится то же самое, что и с ним. Он так же дёргался, хихикал и гримасничал, он так же то и дело хлопал глазами, а рот его открывался и закрывался, как у пойманной рыбы.

Как только спиралевидная змейка-кундалини воспарила из темечка Димона-А, его накрыло по полной. Он как бы увидел себя со стороны: как стекало на асфальт его тело, как крутил он головой из стороны в сторону, силясь понять, что с ним происходит.

Но осмыслить происходящее ему было ещё не под силу. Опустившись на четвереньки, он был явно не готов к такому исходу.

Судорожно подёргивая губами и пытаясь сглотнуть воображаемую слюну, он держался руками за землю, и взгляд у него был испуганный, как у ребёнка. Он, кажется, готов был заплакать.

— Я уже умер? — спросил он, удивляясь тому, что может говорить.

— Нет, — ответил О’Димон откуда-то издалека.

— Я, точно, не умру?

— Это такая волна… она сейчас пройдёт.

Но волна почему-то не проходила. Более того, ко всему ещё присоединились слуховые галлюцинации. Шумно зашелестели опавшие листья, затем послышались чьи-то невнятные шёпоты. За перешёптываньем последовали резкие щелчки и тонкое посвистывание. Их сменили режущие ухо гнетущие и скрежещущие звуки.

Затем где-то вдалеке ритмично и глухо забил барабан. С левой стороны раздались призывные звуки шофара, справа полилось жалобное пение кларнета, сверху посыпалось отвратительное лязганье цимбал, а снизу донеслись душераздирающие крики и стоны.

Димон-А зажал уши ладонями, но какофония не только не исчезла, но стала ещё громче. Ничего не соображая, он захлопал глазами.

Неожиданно весь этот аудио-террор резко оборвался. Но наступившая тишина оказалась лишь короткой передышкой перед чередой новых, теперь уже зрительных галлюцинаций.

 

 

18. ЛЫБЕДЬ

 

Майя и Жива, между тем, миновали шлагбаум, расположенный у входа на гору, прошли мимо оранжевого мусоровоза и свернули к насыпной, утрамбованной щебнем дороге, ведущей к гаражному кооперативу «Лыбедь».

Чуть далее над ржавыми крышами гаражей нависали автомобильные эстакады. Оттуда доносился неимоверный гул. И тем невероятнее было услышать совсем рядом тихое журчание воды.

— Что это? — удивилась Майя.

— Сейчас увидишь, — пообещала ей Жива.

Спустившись ниже по насыпи, Майя заметила в лощине огромный трёхстворчатый бетонный коллектор. Из него по средней створке вытекала неспешно маленькая речка, больше похожая на широкий ручей.

— Это что, Лыбедь? — округлились глаза Майи.

Жива кивнула ей.

 

— Вы не поверите, — рассказывал гид здесь экскурсантам всего лишь пятнадцать минут назад, — но ручей этот был когда-то знаменитой речкой, названной так в честь Лыбеди - легендарной сестры трёх братьев-основателей Киева. Именно здесь она, запрятанная под землю и закованная в бетонные берега на всём своём протяжении, неожиданно вырывается на волю. Это единственный участок, где на протяжении полукилометра она протекает в своём естественном русле. Место это даже получило от мэрии охранную грамоту как памятник природы «Древнее устье реки Лыбедь».

В первый момент экскурсантам здесь так понравилось, что они старались не обращать внимания на старые автомобильные шины, торчащие из воды, и мусор, живописно повисший на ветвях деревьев.

Пластиковые кульки и тряпки висели чуть ли не в метре над водой. После сильных ливней вода здесь поднималась на метр и выше. Видимо, гаражи здесь не раз затапливало, поэтому левый берег Лыбеди и был укреплён насыпным грунтом, в результате чего дорога стала пролегать чуть ли не вровень с крышами гаражей.

— Как же всё течёт и меняется в этом мире!  — покачивая головой, искренне сокрушался гид. — Некогда полноводная, глубокая, с широким устьем, куда заходили из Днепра торговые ладьи, а рыбаки ловили во множестве разнообразную рыбу, река эта превратилась в наше время в сточную канаву, а живописные берега её в мусорную свалку.

Былинные берега теперь состоят, как видите, исключительно из строительных и бытовых отходов, из бутылок, тряпья, консервных банок и прочего хлама, свозимого сюда годами, а зажатое между Лысой горой и насыпной дорогой русло реки напоминает сейчас грязную, зловонную канаву.*

*Более того, после февральских событий на Евромайдане именно сюда почему-то свозили пропитанный гарью снег и остатки сгоревших шин.

 

И всё же, несмотря на захламленность, эта летописная местность до сих пор представляет собой некий природный оазис посреди урбанизированного пейзажа с гаражами, железнодорожными путями и бетонными эстакадами.

Благодаря статусу «памятника природы» здесь сохранилась ещё уединённая сельская идиллия с поющими птичками и журчащей водой.

 

Пройдя под высоковольтной вышкой линии электропередач, двоюродные сёстры спустились к реке. Вековые вётлы склоняли тут ветви до самой воды. Деревья достигали такой толщины, что Майя и Жива даже при желании не смогли бы вдвоём обхватить их руками.

Здесь, в низине было довольно тихо, если не принимать во внимание удалённый гул автотрассы. Правда, тишина эта была какая-то странная, жуткая. Здесь явно ощущалась близость Лысой горы, которая вздымалась напротив.

На противоположном берегу почему-то валялось много мёртвых деревьев – чёрных, покосившихся, с изломанными стволами, и во всём этом мрачном угрюмом пейзаже чувствовалась некая потерянность и заброшенность.

Живе показалось вдруг, что она видит маленькую девочку в белом сарафане. Та печально сидела на сером камушке, грустно зажав колени руками, будто Алёнушка с известной картины Васнецова, и, пригорюнившись, глядела в тёмную воду.

— Зоя! — позвала её Жива.

— Где она? — обрадовалась Майя, — где ты видишь её?

Девочка в белом сарафане вдруг исчезла, как будто её и не было.

— Показалось, — вздохнула Жива.

— Зоя! — крикнула ещё раз Майя, но ответа не последовало.

Лишь две серые утки, вспугнутые криком, взлетели от воды.

Двоюродные сёстры вновь поднялись на насыпную дорогу и пошли вдоль реки, глядя на тёмную, закрывающую полнеба Лысую гору

— Она ведь жила именно здесь, на этой горе, — кивнула Жива.

 — Кто? — спросила Майя.

— Лыбедь, — ответила Жива и тут же поправилась, — княжна Лыбедь.  Она жила здесь в уединении, в отличие от своих братьев, живущих в центре Киева. И до самой смерти оставалась старой девой. Видимо, поэтому гору эту и назвали Девич-горой.

— Почему же она осталась старой девой?

— Считала, видно, что никто не достоин её руки и сердца. И хотя к ней сватались десятки женихов, она всем отказывала.

— Слишком гордая была? — усмехнулась Майя.

— Скорее переборчивая, — ответила Жива. — А когда постарела, то сама уже была никому не нужна. Сидела тут на горе, и с горя плакала, пока из слёз её не образовалась эта река.

— Да, поучительно.

Что-то невидимое за кустами вдруг вспорхнуло от реки, оказавшись большой белой птицей. От неожиданности девушки вздрогнули.

— Лебедь? — удивилась Майя. — Откуда здесь лебедь?

— Залетел, видно, случайно, сюда, — пожала плечами Жива, — с днепровских плавней…или с Галерного острова.

Шумно замахав крыльями, белый лебедь поднялся над вековыми вётлами, а затем скрылся за чёрной горой.

Плавное течение Лыбеди на перекате убыстрилось. Перед железнодорожным мостом, за которым начиналась автотрасса, двоюродные сёстры заметили метровую в диаметре железную трубу, выходящую непосредственно из-под толщи горы, перекинутую над рекой и зарытую в землю на другом берегу.

— Не понимаю, что может вытекать из-под горы? — озадачилась Майя.

 

 

19. ЧЁРНЫЙ КОЗЁЛ

 

Два молодых человека, подозрительно опустившиеся на четвереньки и зажавшие уши руками, давно уже мозолили глаза милиционерам. Несмотря на то, что до контрольно-пропускного пункта оставалось каких-то сто метров, Димонам всё никак не удавалось преодолеть это расстояние. Подъём в гору давался им с огромным трудом.

Едва успели они прийти в себя после прослушивания умопомрачительной увертюры симфонической поэмы Мусоргского в инструментальной обработке Римского-Корсакова, исполняемой обычно перед началом балета «Ночь на Лысой горе», как тут же, без всякого перехода, грянуло и само представление.

Навстречу им, спускаясь по краю дороги, выбежали на сцену шесть белых коз. Позади них степенно вышагивал огромный чёрный рогатый козёл.

— Чёрт, а чё тут козлы делают? — удивился О’Димон.

— Где ты видишь козлов? — спросил Димон-А.

— А ты их не видишь?

— Это же козы, — усмехнулся Димон-А. — Их местные здесь выпасают.

— Да не козы это, смотри, это – козлы, — дурашливо хихикнул О`Димон.

Димон-А присмотрелся, – и точно! – у всех коз, кроме вымени, присутствовали ещё и мохнатые члены.

— Какие-то странные они, — заметил он. — Ой, не могу! Козло-козы!

При этом он дико заржал, как лошадь, привлекая к себе внимание этих самых коза-козлов. После длительного бездействия на Димонов нашло вдруг безудержное веселье, они совершенно не могли устоять на месте, им непременно хотелось подвигаться, побегать и подурачиться.

Навострив уши и заблеяв а капелло на разные голоса, животные-гермафродиты, возглавляемые чёрным козлом, с настороженным видом прошли мимо них, помахивая острыми рогами и потряхивая кудлатыми бородами.

Через несколько метров они остановились, неожиданно развернулись на месте и зачем-то выстроились в ряд, загородив собой всю дорогу. При этом чёрный козёл оказался в центре.

 Необычное поведение парнокопытных андрогинов сильно позабавило студентов-медиков. Поддразнивая их, Димон-А пропел фальцетом:

— Ой-ой-ой…

А О`Димон дурашливо, как дива-травести, махнул рукой:

— Это ещё что! Вот скоро начнутся визуалы.

— Визуалы? Вау! — обрадовался Димон-А. — Тогда эти козло-козы точно сейчас превратятся в суккубов.

— В кого? — не понял О`Димон.

— Ну, или в этих… в инкубов, — поправил себя Димон-А, уважительно подняв вверх указательный палец.

— В сатиров, что ли? — догадался О`Димон.

— Ага, — лукаво подтвердил Димон-А.

— Тогда этот чёрный козёл точно сейчас станет дьяволом, — предположил О`Димон, и его тут же снова пробило на ржач, - а-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха.

На седьмом «ха» он вдруг осёкся, заметив, что чёрный козёл и все шесть белых коз, выстроившиеся в одну линию и тем самым перегородившие им путь к отступлению, неожиданно встали на дыбы.

Внешне они практически не изменились: рога, копыта и хвосты остались прежними, а вот морды их приобрели какой-то осмысленный вид. В них словно проявились человеческие черты, отчего они стали ужасными, как покрытые шерстью лица уродов-людей из петербургской кунсткамеры.

 При этом самая ужасная морда оказалась у чёрного козла. Выпучив глаза и отведя уши строго перпендикулярно скулам, он так напрягся, словно внутри его что-то распирало со страшной силой.

 От неимоверного напряжения неожиданно раскрылись за его спиной два огромных чёрных перепончатых крыла, заставившие потесниться суккубов в стороны.

 Вслед за этим чёрный козёл стал быстро видоизменяться. Торс его враз лишился волосяного покрова, на груди его неожиданно выросли женские груди, а вместо мохнатого члена поднялся кверху серебристый стержень, обвитый вокруг двумя серебристыми змейками.

 Передние ноги с копытами тут же приобрели вид человеческих рук, настолько реальных, что стали видны даже татуировки на них. На правой кисти было наколото слово «запутай», а на левой – «распутай».

Внезапная вспышка света, – и во лбу его загорелась утренняя звезда.  Ещё одна вспышка света, сдвиг,и над головой его поднялся зажжённый факел, выросший из темечка.

Чёрный козёл поднял левую руку вверх и двумя перстами показал на небо, вернее, на бледный лик луны, проступивший на синем небосводе. Правую руку он опустил вниз и двумя перстами показал на землю, вернее, вглубь Лысой Горы.

Вероятно, светом луны ему захотелось осветить преисподнюю, а возможно, этот жест означал всем, что сейчас он одной рукой распутает то, что запутала другая.

Неожиданно чёрный козёл опустил поднятую руку и указал ею на Димонов. В ту же секунду сатиры пришли в движение и двинулись прямо на них.

— Что это? — пятясь назад, испуганно произнёс Димон-А.

— Ясно что, — со знанием дела ответил О`Димон. — Мультики начались.

 

 

20. НАГ

 

Занятая своими мыслями, Жива неопределённо пожала плечами.

— Но скорей всего, — вдруг сказала она, — гору эту назвали Девичьей совсем по другой причине.

— По какой? — живо обернулась к ней Майя.

— Ну…возможно, потому … — помедлила с ответом Жива, — что здесь с давних пор девушки исчезают.

— Как это, исчезают?

— А вот так, бесследно, — вздохнула Жива. — Веда говорит, что это Наг их умыкает.

— Наг? — переспросила Майя.

— Наг, — подтвердила Жива. — При этом он всегда причмокивает от удовольствия, когда замечает здесь на горе красивую девушку. Вот так, — трижды произнесла она характерный отрывистый звук. — Если услышишь это цоканье, значит, он где-то рядом. Вот тогда руки в ноги и беги без оглядки, если не хочешь, чтобы тебя схватили.

— Какой ужас! — всплеснула руками Майя. — А ты сама его видела?

— Нет, только слышала. Скорей всего, его видела дочка Лысогора, которая нарисована на стене. Но она уже никому ничего не расскажет. Вживую его видит на горе лишь слепая Веда. Правда, говорит она, что выглядит он не совсем обычно.

— Как же он выглядит? — заинтересовалась Майя.

— Выглядит он так, — со знанием дела показала Жива, — до пояса, вернее, до колен, – это голый мужик…

— Совсем голый? — удивилась Майя.

— Ага, до колен. А вот затем ноги его плавно перетекают в два змеиных хвоста, на которых он и передвигается.

— Да ну тебя! — отмахнулась Майя. — Что за сказки ты опять рассказываешь?

Ей было непонятно: то ли Жива смеётся над ней, то ли говорит всерьёз.

— Сказки – не сказки, а девушки-то ведь пропадают. Вернее, девственницы. Два раза в год, на хеллоуин и в Вальпургиеву ночь Наг выбирает себе девственницу из числа пришедших на гору и в качестве жертвенной дани утаскивает её в свою нору.

Подойдя к железнодорожному мостику через Лыбедь, Майя первой взобралась на насыпь.

— А что, он… и сегодня будет себе девственницу выбирать? — с тревогой спросила она.

— Ага, — насмешливо ответила Жива, поднимаясь на насыпь вслед за ней.

Переступив рельсу и встав одной ногой на шпалу, Майя обернулась, не замечая, что прямо на неё со стороны Лысой горы на всех парах несётся скоростной поезд «Хюндай».

— Что, правда? — переспросила она.

— Назад! — испуганно закричала Жива и, схватив её за руку, резко дёрнула к себе. Едва Майя отскочила назад, как мимо неё со свистом промчался поезд. Машинист не успел даже нажать на звуковой сигнал. Пара секунд мелькания вагонов - и вот уже серебристый дракон унёс свой хвост далеко вперёд!

— Пипец! — облегчённо вздохнула Жива, — ещё бы секунда, и от тебя мокрого места бы не осталось.

— Это точно, — кивнула Майя и тут же с тревогой спросила, — а ты этого Нага видела?

По лицу её было заметно, что рассказ о Наге напугал её больше, чем умчавшийся поезд.

— Нет, — покачала головой Жива, — да мне это и не грозит. Я ведь уже не девственница. — Она почему-то вздохнула.

 

Тем временем, экскурсионная группа, опережая девушек на пятнадцать минут, подошла к Главному входу на Лысую.

— А знаете, почему  эту гору назвали Девичьей? — неожиданно спросил гид.

— Почему? — сразу же заинтересовалась женская половина группы.

— Потому что здесь с давних пор девушки исчезают.

— Как это, исчезают? — опешила Ида.

— А вот так, бесследно, — ответил гид. — Как утверждают ведьмы, постоянно бывающие здесь, их умыкает некая тварь, которую они называют Наг.

— Наг? — переспросила Ида.

— Наг, — подтвердил гид. — Когда он замечает на горе красивую девушку, то всегда причмокивает от удовольствия. Вот так, — трижды произнёс он характерный отрывистый звук. — При этом появляется он перед жертвой не совсем в обычном виде, чем её и пугает.

 — Как же он выглядит?

— Выглядит он так, — со знанием дела ответил гид, — до пояса, вернее, до колен, – это голый мужик…

— Совсем голый? — удивилась женщина в очках.

— Ага, до колен. А вот затем ноги его плавно перетекают в два змеиных хвоста, на которых он и передвигается.

— Да ну вас! — отмахнулась Ида. — Что вы такое выдумываете?

— Ничего я не выдумываю. Вот посмотрите.

Гид вытащил из кожаной сумки планшет, включил его и показал всем несколько снимков из музея Пергамон в Берлине, изображавших горельефы алтаря Зевса, созданного во втором веке до нашей эры. На каждом из снимков отчётливо были видны скульптуры  змееногих мужчин.

— Ну, что скажете на это? Кстати, первые люди на Земле тоже были нагами. Помните, что говорится в библии об Адаме и Еве, когда они съели плоды с древа познания: «И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги.»

— Да всё это сказки!

— Сказки – не сказки, а девушки-то ведь пропадают. Вернее, девственницы. Два раза в год, на хеллоуин и в Вальпургиеву ночь Наг выбирает себе девственницу из числа пришедших на гору и в качестве жертвенной дани утаскивает её в свою нору.

— А что, он… и сегодня будет себе девственницу выбирать? — с тревогой спросила Ида.

— А что, разве… — передразнивая её, спросил гид, — среди вас есть девственницы?

Вся женская половина группы, за исключением Иды, отрицательно покачала головой. Ида застенчиво промолчала, но по её смущённому выражению лица всё было понятно и без слов.

— А вы хоть сами этого Нага видели? — настороженно спросила она.

— Нет, — покачал головой гид, — вживую его видит только слепая ведьма.  И, скорей всего, его видела дочка Лысогора, которая нарисована на стене. Но она уже никому ничего не расскажет.

 

 

 

21. «БАРСЫ»

 

Мультики оказались настолько реальными, что Димон-А даже заметил, что зрачки в глазах сатиров были не круглыми как у людей, и не вертикальными, как у змей, а почему-то горизонтальными.

— Ой, что-то не то. Бежим!

Они ринулись вверх по дороге. Козлорогие, стуча копытами, помчались вслед за ними. Дикий ужас охватил Димонов, и стометровку они преодолели со спринтерской скоростью за десять секунд. Фиксировали забег два молодых человека в камуфляже, стоявшие за финишной ленточкой шлагбаума.

— Чего это с ними? — удивился один из них.

— Козлы! — с перекошенным ртом прокричал ему О`Димон, первым пересёкший финишную черту и тут же отброшенный назад металлической полосатой трубой.

— Кто козлы? — не понял другой.

— Там козлы! — показал большим пальцем за спину догнавший приятеля Димон-А.

— Нет там никаких козлов, — удивлённо пожал плечами первый.

— Как это нет? — оглянулись собратья назад и тут же увидели рогатые морды белых козлов, стоявших позади них на задних копытах.

Димоны в ужасе нырнули под шлагбаум и мигом спрятались за широкими спинами молодых людей в камуфляже. Правда, через секунду они поняли, что попали из огня в полымя, заметив на пятнистых комбинезонах бойцов спецподразделения чёрные нашивки с белой надписью «барс», а на рукавах у них - шевроны с оскаленными красными мордами.

Подняв глаза, Димоны обнаружили точно такие же, только реальные кошачьи морды и на плечах милиционеров. Содрогнувшись от ужаса, они отпрянули от «барсов» и в панике кинулись бежать в разные стороны.

Определив по обезумевшему виду парней, что те уже поймали тему, «барсы» тут же погнались за ними. Догнав их, бойцы спецподразделения мгновенно провели захват, завели им руки за спину и бесцеремонно прогнули парней к земле.

— Куда? — обозлились милиционеры. — Вы чё, травы обкурились, торчки? 

— А чё, сразу торчки? — возмутился худой, как цапля, наркоман, уже не раз бывавший в милицейском участке на Печерске и зарегистрированный там, как Дмитрий Торчин.

Младший сержант не стал откладывать дело в долгий ящик и тут же стал допрашивать его:

— Колись, траву курил? 

— Колюсь, не курил, — привычно ответил О`Димон.

— Значит, не куришь, а колешься? — злорадно произнёс барсоголовый.

Тем временем, старший сержант, с трудом удерживая своего увальня, принудил его резкими ударами по голени, чтобы тот, как можно шире, раздвинул ноги. После того, как Димон-А, действительно, стал похож на букву А, старший «барс» безрезультатно обыскал его, а затем кивнул младшему:

— А теперь обыщи своего.

— Сними рюкзак! Живо! Руки на голову! — приказал младший «барс» О`Димону и также обыскал его.

Не найдя ничего подозрительного в карманах, младший сержант вытряхнул содержимое рюкзака на землю. На земле оказались фонарик, компас и двухлитровая бутылка кока-колы.

— А это что? Кокаин в разведённом виде? — пристебалась к нему красная морда.

— Да какой ещё кокаин?  — вновь возмутился О`Димон.

Младший сержант прощупал рюкзак и в боковом карманчике нашёл белый аптекарский футлярчик.

— А вот и статья! — обрадовался он.

Но рано обрадовался. Воспользовавшись тем, что старший сержант отвлёкся, Димон-А незаметно вытащил из-под пиратской банданы две разноцветные таблетки и тут же их проглотил.

— А вот и нет статьи! — обрадованно произнёс он.

— Ничего, — пообещал ему старший «барс», — был бы наркоман, а статья всегда найдётся. В кутузку их!

О’Димон живо сложил все свои пожитки в рюкзак, закинул его себе за спину, после чего красные морды повели обоих наркоманов в кутузку, в небольшую пристройку к полуразрушенной гауптвахте.

— А как вы догадались, ну, — удручённо спросил О’Димон по дороге в кутузку, — что мы…это?

— … любите наркотики? — ухмыльнулся младший «барс».

— Не… что наркотики любят нас, — поправил его Димон-А.

— По глазам, пацаны… только по вашим глазам, — объяснил старший «барс» и запер дверь на задвижку.

В небольшом помещении с зарешёченным окном среди битого стекла, обломков шифера и кирпича валялись на полу и осколки разбитого зеркала. О’Димон поднял один из них и с любопытством посмотрел себе в глаза.

— Ни черта себе! — не поверил он, увидев в зеркале, что зрачки у него расширились до такой степени, что чуть ли не наполовину вытеснили собой радужку. Он перевёл взгляд на приятеля и увидел у того точно такие же расширенные зрачки.

 

 

22. ГЛАВНЫЙ ВХОД

 

В давние времена, рассказывал гид, всё русло Днепра в районе Лысой горы было занято островами. Главное же русло, именуемое Лысогорским рукавом, проходило непосредственно под горой. То есть там, где сейчас мы стоим, на месте вот этих железнодорожных путей и восьмиполосного шоссе, пролегало раньше главное русло Днепра, а вместо легковых машин и фур проплывали прежде ладьи и галеры.

Позже, когда неподалёку начали строить дамбу для железнодорожного моста, русло это перекрыли, вследствие чего оно отклонилось к левому берегу и размыло большинство островов. Днепр отодвинулся от Лысой горы, а находившийся напротив огромный Галерный остров перестал быть таковым и слился с пойменной долиной.

 Сама же Лыбедь, которая раньше именно здесь впадала в Днепр, теперь, как видите, кивнул гид экскурсантам, склонившимся над перилами и любовавшимся неспешным течением реки, впадает здесь под мостиком в коллектор, чтобы пройдя под автотрассой, выйти на поверхность уже на территории близлежащей ТЭЦ с её двумя высокими трубами.

 

Шагая по шпалам, Майя и Жива перешли речку Лыбедь по этому самому узкому железнодорожному мостику. Над коллектором пролегал тротуар, ограждённый перилами, на которые нависала плакучая ива. Случайных прохожих на пешеходном мостике никогда не наблюдалось. Все пешеходы, замеченные здесь, непременно или направлялись к Лысой горе или возвращались с неё.

Блестя на солнце, рельсы уносились вдаль параллельно Столичному шоссе, но идти по ним дальше было небезопасно, поэтому двоюродные сёстры спустились по насыпи и вышли на тропинку у подножия горы.

Лысая гора теперь впритык нависала над ними, словно высокая крепостная стена, верха которой не было видно из-за деревьев, растущих внизу. Неожиданно Жива показала рукой на неприметную тропку, затерявшуюся между кустами.

— А вот здесь начинается лестница, по которой можно подняться на вершину.

— Не вижу я никакой лестницы, — пожала плечами Майя.

— Её мало кто видит. Она скрыта за кустами. А ещё меньше людей о ней знает.

 Майя пригляделась: тропка, действительно, чуть повыше круто, почти вертикально вверх, поднималась в гору и через пару метров превращалась в лестницу, составленную из бетонных ступеней.

— Там находится место нашей силы – святилище Лады, — раскрыла ей секрет Жива, — но по лесенке этой мы сейчас подниматься не будем. Она слишком крутая. По ней проще спускаться с горы. А наверх мы с тобой заберёмся с другой стороны… со стороны Ведьминого яра.

Майя запрокинула голову. Прямо перед ней возвышалась легендарная Лысина – лишённый деревьев крутой склон Девич-горы. Деревья и кустарники сплошной стеной росли лишь у подножия холма.

 Скрытая за кустами лестница вновь превращалась в тропинку ближе к вершине, змейкой петляя по склону. На самой же верхушке отчётливо просматривалось одинокое деревце – цветущая белым цветом дикая груша, склонившаяся над обрывом.

— Видишь вон там наверху цветущую грушу? — показала рукой Жива. — Обычно экскурсоводы останавливаются здесь и рассказывают людям сказки, что возле неё собираются ночью черти.

 

— Видите вон там наверху цветущую грушу? — совсем недавно останавливался здесь и показывал рукой гид. — Издавна считается, что одинокие деревья, растущие на верхушках лысых гор и тем самым привлекающие к себе внимание, являются вместилищем нечистой силы. В одних местах это может быть высокая ель, типа той, что устанавливают у нас на главной площади, а на Лысой горе именно дикая груша почему-то приманивает к себе бесов. Ровно в полночь вокруг неё собираются черти и начинают скакать со страшной силой, водить свои дьявольские хороводы и плясать сатанинские пляски. Рядом с такой грушей даже днём нельзя никому находиться, иначе черти овладеют душами тех, кто, окажется рядом.

 

— Нет там никаких чертей, — покачала головой Майя, занятая совсем другими мыслями, — и уж тем более нет там никакого Нага!

— А хочешь, я покажу тебе нору, в котором он живёт, — вдруг предложила Жива, — её так и называют - Нагиева нора.

— Не хочу, — ответила Майя, но на всякий случай запрокинула голову вверх, чтобы убедиться, нет ли поблизости какой-нибудь норы. Но никакой норы на зелёном склоне видно не было.

*Весной 2014 года после долгой затяжной зимы Лысая гора именно в этом месте обвалилась. Во время таяния метрового пласта снега тонны грунта обрушились вниз и доползли до самого железнодорожного полотна. Дикая груша удержалась на вершине, но весь склон некрасиво обнажился крутым песчаным обрывом.

К обвалившейся Лысой горе пригнали железнодорожные вагоны со щебнем, выгрузили их на месте оползня и тем самым создали своеобразный барьер против дальнейшего смещения почвы к рельсам. Для укрепления склона позднее были сооружены также ступенчатые террасы, на которых высадили сосновые, привычные к песку, саженцы. Но до сих пор это место смущает взор бесстыжей наготой.

Впрочем, Лысая гора, как и вся страна, обвалилась совсем по другой причине. Из-за того, что бесы здесь всю зиму вокруг дикой груши и той самой ёлки так страшно скакали.

— Знаешь, — глубоко вздохнула Майя, — мне почему-то уже совсем расхотелось туда идти.

Из-за сильного гула, исходящего от трассы, Жива не услышала этих слов. Более того, не дожидаясь кузины, она уже ушла вперёд.

Опомнившись, Майя бросилась догонять её. Жива стояла возле старого толстого пня. Лишённый коры, он на целый метр возвышался над землёй.

— Надо же, здесь на Лысой даже пни лысые, — заметила Майя.

— Это точно, — кивнула Жива.

Повыше над лысым пнём была вырыта в песке глубокая яма.

— А это, случайно, не Нагиева нора? — настороженно спросила Майя.

— Нет, — усмехнулась Жива, — это просто яму кто-то вырыл.

Рекламный щит, установленный неподалёку, на самом деле выполнял иную миссию. Он отвлекал внимание водителей от Главного входа на гору, и без того не слишком заметный с трассы из-за густых деревьев. Именно в этом месте, судя по старинным картам, находилась раньше пристань, куда причаливали торговые ладьи и галеры с рабами, а сам древний город назывался тогда ещё не Киев, а Самбат.

Пройдя несколько метров вперёд вслед за Живой, Майя заметила, что гора неожиданно расступилась перед ней в виде громадной подковы, внутри которой находилась огромный котлован, заросший очеретом и скрытый от трассы столетними плакучими ивами. После того, как река ушла в сторону, здесь ещё долгое время оставалось небольшое озеро, которое недавно также высохло.

Между высохшим озером, именуемым на картах Восточным, и правым отрогом горы поднималась вверх широкая тропа, уводящая в Ведьмин яр. С противоположной стороны котлована просматривалась за деревьями ещё одна тропинка, которая вела вдоль левого отрога горы и уводила в   Русалочий яр. Эта развилка двух дорог и была Главным входом на гору.

Тропа, ведущая направо, в самом начале пути была перегорожена упавшим ясенем. Довольно широкий в обхвате, он был надломлен, как спичка, в метре от земли. Ощерившись в надломе, дерево будто специально преграждало дорогу, чтобы никто по ней не ходил. Более того, вдали на тропе виднелось ещё одно поваленное дерево – надломленная акация.

— Эта тропа ведёт в Ведьмин яр? — догадалась Майя.

— Ага, — глухо ответила Жива.

Обогнув ряд плакучих ив, склонивших зелёные ветви над высохшим озером, они двинулись дальше мимо котлована, сплошь заросшего сухим метровым тростником. Сизые метёлки на иссохших стеблях очерета колыхались под ветром, создавая иллюзию волн.

*В Вальпургиеву ночь на 1 мая 2014 года неизвестные лица сухой тростник спалили, дно котлована почернело и обнажилось, но позднее в дальнем углу появилось установленное кем-то деревянное изваяние бабы с рожками на голове, правда, сейчас этот чур вновь зарос метровым тростником, и его почти не видно.

 Жива спустилась в котлован и громко позвала Зою, с тревогой оглядывая тростниковые заросли. Но та не откликнулась. Последовав за двоюродной сестрой, Майя также спустилась вниз.

С противоположной стороны над высохшим озером нависал отвесный меловой обрыв, осыпавшийся и обнажившийся сверху, но уже успевший зарасти до самого низа грабовой порослью.

 

— Это и есть та самая меловая гора, — совсем недавно рассказывал здесь гид, — куда прилетала на половой щётке королева всех ведьм булгаковская Маргарита. Именно с этого отвесного обрыва она прыгнула вниз головой и плескалась затем в тёплой реке, чтобы потом, выйдя из воды, радостно приплясывать на берегу, на котором мы сейчас с вами и стоим.

— Да? — удивилась Ида, самая благодарная из его слушательниц, — а я, признаться, почему-то считала, что она встречалась с ведьмами на левом берегу, там, где сейчас находится Радужный массив.

— Это потом Маргарита там с ними встречалась, а сначала она прилетала сюда, чтобы искупаться, — заверил гид Иду и продолжил, — но не только она бросалась с этого утёса вниз головой. Девичья гора печально знаменита тем, что именно здесь многие девушки кончают жизнь самоубийством. Правда, сейчас это сделать невозможно, поскольку весь склон, как видите, полностью зарос деревьями, а само озеро высохло.

— А правда, что в этом озере, — поинтересовалась ещё одна экскурсантка, — водились раньше русалки?

— Правда, — кивнул гид, — можете не верить, но тут на дне до сих пор лежат их останки.

— Какой ужас! — всплеснула руками Ида, — а, правда, что русалки… ну, в них превращались ведьмы, которых утопили?

— Есть такая теория, — подтвердил гид, — хотя здешние русалки несколько отличались от обычных русалок.

— Чем же? — заинтересовалась Ида.

— У здешних русалок хвост был не рыбий, а змеиный.

— Как это! — удивилась Ида. — Разве такое бывает?

— Здесь, на Лысой горе, и не такое бывает.

 

Переступив поваленную акацию, Майя с Живой зашли в тенистый яр. Шум от шоссе в этом тенистом зелёном коридоре стих в несколько раз. Жива остановилась и, слегка поклонившись, обратилась к горе, как к живому человеку:

— Девичья гора, можно к тебе?

Девушки замерли и прислушались: ничего, никакого знака. Как вдруг где-то рядом звучно отозвалась кукушка.

— Можно, — кивнула Жива, — пошли. Нам нужно сейчас набраться силы - на нашем месте силы.

 

 

23. ГОЛГОФА

 

Следует сказать, что Лысая гора представляла из себя сплошное кладбище, несмотря на то, что не было на ней ни оградок, ни крестов. Более того, в некоторых местах останки лежали тремя пластами.

Почти восемьсот лет назад хан Батый замуровал в подземных пещерах горы тысячи жителей Киева, которые скрывались здесь от хазаро-уйгурской Золотой орды. Погребенные заживо, они так и не нашли покоя на небесах, и до сих пор не давали спокойно жить тем, кто тревожит их покой. Это был первый пласт неупокоенных душ.

Сто пятьдесят лет назад здесь был построен Лысогорский форт – самая большая земляная крепость в Европе. Все планы ходов и выходов были строго засекречены, ну, а для того, чтобы крепостные строители не выдали тайну врагу, все они, приблизительно три тысячи человек, по приказу князя Меньшикова сразу же после окончания работ были замурованы заживо в штольнях. Это был второй пласт неупокоенных душ.

Сто лет назад форт превратили в место казни для государственных преступников царского режима. Военных здесь расстреливали, а политических вешали. На плане крепости чётко виден довольно большой огороженный участок с недвусмысленной надписью "8 виселиц". Это лобное место под горой в широком провале между речкой Лыбедь, текущей сейчас в бетонных берегах, и казармой на вершине горы, там, где стоят сейчас вышки секретного объекта, и назвали позднее киевской Голгофой, которая стала ныне главной достопримечательностью Лысой горы. За 10 лет три палача успели казнить здесь более 200 человек. И это был третий пласт неупокоенных душ.

Именно в этой, заросшей столетними грабами, чаще и находилась могила знаменитого революционера-анархиста Дмитрия Богрова, известного также под именем платного агента-осведомителя Аленского, прославившегося тем, что в Киевском оперном театре во время второго антракта спектакля «Сказки о царе Салтане» смертельно ранил двумя выстрелами из браунинга председателя Совета министров России Петра Столыпина, прозванного «вешателем» за содействие многочисленным казням террористов через повешение.

Не будь этих выстрелов, революционное движение в России было бы окончательно задушено «столыпинским галстуком» и не было бы ни мировой войны, ни падения царского режима, ни последовавших затем погромов, ни самой великой октябрьской социалистической революции, на семьдесят лет перевернувшей мир. Но выстрелы прозвучали, лучший из государственных деятелей был убит, и мир перевернулся.

Тройной агент Богров, завербованный немецкой разведкой и оставивший в дураках не только царскую охранку, но и своих товарищей по партии, был, естественно, вскоре повешен. И не где-нибудь, а на Лысой горе, на киевской Голгофе.

Когда его подвели к виселице и спросили о последнем желании, он ответил, что хочет поговорить с раввином. Этого ему не дозволили, поскольку раввина рядом не было, и тотчас надели на голову мешок. А чтобы никто не нашёл его могилу, выкопанную неподалёку от места казни, по ней специально прошлась рота солдат. Могилу, кстати, ищут до сих пор, о чём свидетельствуют многочисленные вырытые вокруг ямы.

Неугомонный дух его, ставший впоследствии стражем Лысой горы, всегда был в курсе всего, что происходило на горе, и знал в лицо всех, кто заходил туда с недобрыми намерениями. Охраняя пределы Лысой горы от убийц и самоубийц, предостерегая их от совершения насилия, он пугал их всех своим видом, появляясь перед ними то в образе человека с мешком на голове, то в чёрном фраке и со «столыпинским галстуком» на шее – обрывком верёвки с затянутой петлёй, с которой он и был погребён более ста лет тому назад.

Именно сюда, к погосту на Голгофе, и направляла свой путь Веда, ведомая собакой-поводырём. Они двигались теперь вдоль ручья Маричанка, скрытого внизу за деревьями в непролазной чаще урочища. На противоположной стороне оврага находился пустырь, который никогда и никем не заселялся.*

*Спустя четыре года, пустырь этот уже не узнать – сюда навезли тонны песка и на насыпном грунте построили четыре четырёхэтажных здания с плоской крышей. Чуть далее, к северу, там, где Стратегическое шоссе вливается в Сапёрнослободскую улицу, возвели ещё несколько многоэтажек. Южнее, на Лысогорской улице, уже давно повыкорчёвывали все дубы и грабы под строительство нового микрорайона. Началась объявленная ранее крупномасштабная застройка Лысой горы. Заказчики не прислушались к мнению общественности, что строить что-либо в заповеднике и вокруг него нельзя, тем более в таком опасном для здоровья месте.

Неожиданно с той стороны урочища до неё донёсся детский визг и крик, словно кто-то звал на помощь: «Ма! Ма!». Веда прислушалась. Девичий крик повторился. «Марк! Марк!» - звонко звала кого-то девочка. Ей отозвался невнятный мальчишеский голос, и всё завершилось дружным смехом. Нет, это была не Зоя.

 Напротив располагался трёхкорпусный общеобразовательный комплекс «Мицва 613», состоящий из средней школы и детского сада, где детей с трёх лет обучали шестьсот тринадцати заповедям, из которых триста шестьдесят пять, по числу дней в году, запрещали что-либо делать.

Остальные двести сорок восемь, по числу костей и органов в человеческом теле, предписывали исполнение определённых вещей. Странно было только, что столь нужное общеобразовательное учреждение находилось в столь небезопасном для детей месте.

Впрочем, Веда ничего странного в подобном соседстве не находила, ведь место это было священным, подобным тому, которое располагалось на земле обетованной. Единственное отличие состояло в том, что там преступников распинали, а здесь вешали.

Хаски привёл её к вышкам. Она поняла это по слабому гудению трансформаторной будки за бетонным забором секретного объекта.

— Веди на Голгофу! — приказала она.

Вначале собака-поводырь потянула Веду направо - туда, где заканчивалась двухколейная грунтовая дорога и начиналось асфальтовое покрытие, затем повёла её вдоль забора. Исходив всю гору вдоль и поперёк, Веда за всю свою долгую жизнь ни разу не удосужилась побывать внутри этого таинственного режимного объекта, который вначале охраняли солдаты внутренних войск, а затем вневедомственная охрана с собаками.

На огромной территории, кроме пяти радиовышек и главного двухэтажного корпуса находилось ещё несколько кирпичных строений. Площадь секретного объекта № 7 была неправильной геометрической формы и выглядела на карте, как перевёрнутый дом с двухскатной крышей или как широкий в основании прямоугольник, соединённый с неравнобедренным треугольником.

Учуяв Хаски, сторожевые собаки за забором подняли оглушительный лай. Одна из них даже вылезла из норы под забором и стала тявкать, наступая сзади на них. Не обращая на лай никакого внимания, Хаски невозмутимо вёл Веду за собой. Не доходя до въездных ворот, с натянутой на каркас металлической сеткой, он повернул с асфальтовой дороги налево, и Веда почувствовала под ногами тропинку, спускающуюся в пологий яр.

Заросший вековыми грабами, под сплетённой воедино кроной он хранил мрачное молчание. Кое-где деревья уже повалились на землю – то ли от старости, то ли после бури, создав надломленными, ощерившимися стволами непроходимые дебри. Некоторых из них уже гнили, издавая влажный запах гнили. Чуть ниже располагались развалины двух кирпичных строений под плоскими крышами со зловещими тёмными провалами от окон и дверей. Между ними прятался вход в раскопанный грот.

Но когда-то здесь было пусто, за исключением поставленных в ряд восьми виселиц. Под покровом ночи сюда при свете фонарей заезжали чёрные кареты. Из одной из них выводили осуждённых, из другой выходили судебный пристав, священник и врач, из третьей вылезал палач, который после оглашения приговора и отпускания грехов приводил его в исполнение. Как только врач констатировал смерть, тела тут же бросали в вырытые могилы, закапывали и утаптывали.

И вот теперь над теми невидимыми никем могилами Веда и увидела души повешенных. За давностью лет они были прозрачны и бесцветны, как призраки, и всё же каждая имела своё очертание, а также свойственное только ей выражение лица. Кроме того, все они обладали светимостью, словно сотканы были из тусклого света.

Призраки вели себя так, словно они были живые. Одни висели над могилами со скорбно поникшими головами, другие о чём-то переговаривались, третьи бурно выясняли отношения между собой. Покинув тела, их астральные оболочки продолжали разумное бытие и в тонком мире.

Встретили они Веду неприветливо.

«Убирайся отсюда!» — гневно прикрикнул на неё самый ближний из них.

«Уходи сама и предупреди других!» — посоветовал ей другой.

Постоянно пребывая во мраке, ничего не видя перед собой, Веда, тем не менее,  видела духов наяву точно так же, как зрячие видят людей во сне – в цвете, в объёме, в действии, полностью вовлечённых в происходящие события. И разговаривала она с духами точно так же, как зрячие разговаривают с кем-то во сне – мысленно, телепатически, не произнося вслух ни слова, и тем не менее всё понимая и при этом сознавая, что говорят они естественным образом.

«Почему? — спросила Веда. — Что случилось?»

«Ещё не случилось, но скоро случится.»

«Что?»

«Будет беда. Брат на брата. Муж против жены. Свой пойдёт против своего и будут убивать друг друга. А верховодить этой бойней будут чужие. Предупреди моих родных. Чтобы уезжали, пока не поздно.»

«Да не может быть такого!» — не поверила Веда и спустилась ниже.

«Вы не видели Зою?» — обратилась она к соседним духам.

Те покачали головами.

«Страж!» — призвала Веда самого главного из них.

Только он мог ей помочь, он был вездесущим и часто знал то, чего не знали другие. Она повела головой и прислушалась: страж не откликался.

«Богров!» — нетерпеливо повторила она.

Безрезультатно. Ни видения, ни звука. Сплошная пустота в эфире.

— Мордко! — недовольно крикнула она вслух, назвав его настоящим именем, и в ту же секунду призрак в чёрном фраке со «столыпинским галстуком» на шее, словно вспугнутый криком, плавно слетел сверху по кривой и повис у неё над головой.

«Да!» — услышала она в голове своей ответ.

«Скажи, — обратилась она к нему, — где Зоя, куда она пропала?»

«Она рядом.»

«Где именно?»

«Приди и узри.»

«Издеваешься? Я ведь слепая.»

«Придёшь - услышишь.»

«Что?»

В ответ страж насмешливо зацокал языком, давая ей понять, что.

Неожиданно он исчез из поля её внутреннего зрения, так же внезапно, как и появился. Страж оказался немногословным, больше она от него ничего не услышала. Возможно, дел у него сегодня было невпроворот.

Впрочем, посыл от него был ясен. Веда отчётливо понимала, куда ей теперь идти. Впервые это противное цоканье, это мерзкое причмокиванье она услышала там, где ослепла, где свет для неё померк раз и навсегда. С тех пор издевательское щёлканье языком преследовало её на горе повсюду. Неужели в пропаже Зои замешан Наг?

Надо спешить туда, куда указал ей страж. Приди и узри! Именно эти слова были начертаны когда-то на кирпичной кладке перед входом в Нагиеву нору. Именно эти слова и завлекли её тогда в его берлогу.

Попасть туда можно было, либо окружным путём, поднявшись по Zмеиному спуску к сгоревшей пожарной части и выбравшись затем на Бастионный шлях, либо напрямик. Для этого необходимо было вернуться назад и обогнув секретный объект, спуститься за углом в глубокий ров.

— Назад! — приказала Веда собаке-поводырю, и та послушно потащила её наверх из Голгофы к асфальтированной дороге.

 

 

24. КОЖЕМЯКА

 

А в это самое время к контрольно-пропускному пункту поднимался по серпантину отряд чистильщиков. Заприметив стоявших перед шлагбаумом двух бойцов «Барса», Злой бодро затянул строевую:

— Грань прямую проведи!

 Строй глухо ответил ему:

— За неё не выходи!

— Будь свободным – не кури! — звонко продолжил Злой.

Колонна ответила ему чуть повеселей:

— Не трави себя внутри!

Злой задорно прокричал следующую речёвку:

— Будь природным – не бухай! Сам себя не убивай!

Команда бритоголовых жизнерадостно ответила:

Будь здоровым – не колись! И в отряд наш становись.

Старший сержант вяло поднял руку, и все десять человек тут же остановились перед ним.

— Эй, хлопцы! — приветствовал их младший сержант. — С какой целью сюда пожаловали?

— Да вот, — кивнул Злой на валявшиеся вдоль обочины бутылки и бумажки, — мусор пришли убрать.

— Мусор, говорите, — почему-то засомневался старший. — Что-то не похожи вы на мусорщиков. Пропуск есть?

— Какой ещё пропуск? — удивился подъехавший к бойцам на велосипеде Муромский.

— Кто из вас главный? — обратился к нему младший сержант.

— Главный? — переспросил Муромский и зачем-то оглянулся. — Сейчас подъедет.

Но милиционеры уже и сами видели, что к ним, надрывно урча, приближался снизу оранжевый мусоровоз. Старший сержант заранее приподнял руку, но большегрузная машина с лязгом затормозила почти вплотную перед ним.

Бригадир чистильщиков Кирилл Кожемяка недовольно высунул из кабины свою гладко выбритую голову с длинным чубом, заведённым за правое ухо, и недовольно спросил:

— В чём дело?

— Эй, мусорщики, — крикнул ему старший сержант, удивляясь, как сильно тот смахивал на хрестоматийного козака Тараса Бульбу, — пропуск у вас есть?

— Мы не мусорщики, а чистильщики, — поправил козак мента.

— Какая разница? — ухмыльнулся старший сержант.

— Большая, — веско ответил ему Тарас Бульба, поглаживая свои широкие, как подкова, усы.

«Нет, не Бульба, — подумал старший сержант. — Для Бульбы слишком мелковат».

— Это ваши люди? — спросил он, кивая на колонну.

— Мои, — ответил бригадир Кожемяка.

— Значит, говорите, чистильщики?

— Они самые.

— То есть из самого чистилища, значит, пожаловали? — усмехнулся милиционер.

— Ага, — буркнул козак.

— И чем собираетесь здесь заниматься?

— А разве не видно? Убирать территорию. Избавлять землю эту от ненужного ей мусора.

— Это хорошо, — как бы согласился с ним старший сержант, тщетно пытаясь вспомнить, какую ещё историческую личность напоминает ему эта колоритная фигура. Ему вдруг пришло на ум, что это вылитый Святослав Хоробрый последний языческий князь древней Руси.

Святослав Хоробрый покачал головой:

— Лысую гору уже так загадили, что зайти сюда страшно.

— Это точно, — подтвердил младший сержант.

— Короче, идём сюда навести порядок, — решительно заявил Хоробрый.

— Всё это, конечно, замечательно, — мягко заметил старший сержант, — если бы не одно «но».

— Какое ещё «но»? — грозно спросил Хоробрый.

Старший сержант улыбнулся:

— День сегодня для этого…не совсем подходящий.

— Это почему же?

— А то вы не знаете, — ухмыльнулся старший сержант, — что сегодня Вальпургиева ночь.

— Не знаю такой. Сегодня день Живы, — веско ответил ему Хоробрый. — А вот Майская ночь начнётся здесь лишь после полуночи…

«Нет, не Хоробрый», — подумал старший сержант. — Скорее похож на Богдана Хмельницкого».

Он почесал себе затылок и, как бы между прочим, задал свой главный вопрос:

— Небось, сатанистов гонять пришли?

— И их тоже, — честно признался ему Богдан Хмельницкий. — С Лысой давно уже пора выгнать всех чёрных! Слетятся сегодня сюда, как вороньё!

«Нет, не Богдан. Тот с булавой был и на коне», — покачал головой старший сержант и решил поставить выскочку на место.

— Кого выгонять это решать нам, — веско заявил он.

Младший сержант пришёл ему на помощь.

— Так есть у вас пропуск или нет? — беспокойно спросил он.

— А зачем? — удивился бригадир чистильщиков.

— Значит, у вас нет пропуска, — утвердительно произнёс старший сержант. В его глазах мгновенно вспыхнул интерес.

— Неужели для уборки мусора нужен пропуск?  — с недоумением посмотрел на него Кожемяка.

— Ничего не знаю, нам велено проверять все машины, следующие на гору, — сказал старший и приказал младшему, — иди проверь.

Младший сержант обошёл машину, заметил стоявших на подножках двух чистильщиков в оранжевых комбинезонах и попытался заглянуть в кузов. Чистильщики спрыгнули с подножек.

— Да ничего там нет, кроме мусоров, — сказал один из них.

— Что? — рассвирепел младший сержант. — Что ты сказал?

— Ничего там нет, кроме мусоров, — отчётливо повторил чистильщик.

Из зарешёченного окна кутузки Димоны увидели, как боец в пятнистом комбинезоне неожиданно согнулся пополам от удара кулаком в пах. Чистильщики мигом схватили младшего сержанта за руки за ноги, раскачали его и закинули в мусороприёмник. Затем то же самое они проделали и со старшим, который поспешил на помощь младшему. Тут же включилось прижимное устройство, и тела двух бойцов одно за другим исчезли в недрах мусоровоза.

Димоны в ужасе отошли от зарешёченного окна.

— Нифига себе, вот это жесть, — покачал головой Димон-А.

— Полный улёт, — согласился с ним О`Димон.

Тем временем бригадир приказал бритоголовым:

— Сложить всё сюда и построиться!

Парни тут же сложили свои лопаты, мётлы, пилы и грабли на боковую полку мусоровоза и выстроились перед своим бригадиром.

— Короче, парни, планы изменились. Девочка тут на горе потерялась, маленькая совсем, ей нет ещё и семи лет. Зовут Зоя. Надо её найти, — Кожемяка горестно вздохнул. — Пока ещё неизвестно: то ли девочка потерялась, то ли её похитили. Короче, задача такая: прочесать всю гору и найти Зою.

— А как она выглядит? — спросил Добрыня.

— Одета в белое платье. Ты, Илюша, давай дуй сейчас вперёд, по боковой дорожке. Я поеду по главной.

Муромский встал на педали и тут же отъехал. Кожемяка продолжил:

— А вы чуть повыше рассредоточьтесь вдоль всей дороги. И пойдёте цепью. В путь, хлопцы, з богом!

Взмахом сжатого кулака указав путь, Кирилл Кожемяка сел в машину, его помощники в комбинезонах запрыгнули на свои подножки, и оранжевый мусоровоз, взревев мотором, тронулся с места. Следом за машиной мимо опустевшего кпп беспрепятственно прошли колонной чистильщики Лысой Горы.

 

 

25. ЗМИЕВО ЛОГОВО

 

Сторожевые псы за металлическими воротами вновь подняли оглушительный лай. Не обращая на них никакого внимания, Хаски невозмутимо повёл Веду за собой. Завернув за угол, они подошли к крепостному рву и осторожно спустились по тропинке вниз.

Под ногами Веды зашуршала прошлогодняя истлевшая листва. Из глубокой канавы бетонный забор, ограждавший секретный объект, казался неприступным. С противоположной стороны рва возвышался остроугольный редут первого полубастиона. Теперь необходимо было повернуть направо. Именно в этот ров выходили все восемь сквозных тоннелей крепости, так называемых потерн, из которых две ближних были замурованы.

Неожиданно поводок в левой руке Веды ослабел: Хаски почему-то остановился.

— Вперёд! — приказала ему Веда, но он не двинулся. Вместо этого он присел на задние лапы и протяжно, по-волчьи завыл.

Прямо перед ним находилась дренажка - круглый горизонтальный колодец диаметром в полтора метра, облицованный желтым кирпичом и предназначенный для отвода воды из рва на склон горы. Проложенная под территорией объекта, двадцатиметровая дренажка была завалена с противоположного входа, поэтому в глубине её царил зловещий мрак.

Видимо, внутри кто-то был, и это был явно не человек, поскольку на людей Хаски никогда не лаял и уж, тем более, никогда не выл. Во тьме дренажки, видимо, находился кто-то более тёмный, чем тьма. Это было Змиево логово. Вернее, одно из Змиевых логовищ. Таких дренажек на Лысой горе было несколько. Большую часть времени они пустовали, но дважды в году, в вальпургиевую ночь и на хелоуин, в них появлялись иные.

— Хватит выть! — сказала Веда и натянула поводок.

Хаски замолчал, и в ту же секунду Веда услышала жуткий шорох из колодца, как если бы кто-то выходил из него или, скорей всего, выползал.

— Вх, —отрывисто выдохнул ей кто-то в лицо.

Веда с ужасом отшатнулась. Это был аспид, змееподобный карлик, которого она уже не раз видела здесь. Неожиданно за спиной её послышались шумные взмахи крыльев, и кто-то сзади недовольно прохрипел ей в ухо:

— Йх.

Веда обернулась и обомлела: перед внутренним взором её что-то светилось. Что-то более светлое, чем свет. Это был херувим, человекоподобный четырёхкрылый ящер.

«Ты посмотри, — кивнул он аспиду, — мало нам было молодой с детёнышем. Так ещё и старая сюда припёрлась!»

«Чего ты здесь забыла?» — зашипел на неё ползучий змей.

«Внучку свою ищу.»

«Куда же она делась? — притворно обеспокоился херувим. — Неужели, пропала?»

«Дочка сказала, что это вы её похитили.»

«Прелестно, — осклабился аспид, — и когда же это мы успели? Или это ты, Лиахим, за моей спиной такое учудил?»

«Делать мне больше нечего! — обиделся Лиахим. — Я лишь предупредил её мамашу, чтобы они убирались с горы.»

«Тогда же где она?» — спросила Веда.

«А ты разве не видишь её? Ведь это ты у нас всё видишь, даже нас!»

«Я её пока не вижу.»

«А может, она уже дома? — подсказал ей аспид, — где ж ей ещё быть? Она наверняка уже дома тебя дожидается!»

«Давай, давай! — поторопил её херувим, — поворачивай свои оглобли назад.»

«Никуда я не пойду!»

 «Тебе же только что ясно сказали человеческим языком, — разозлился аспид. — Убирайся отсюда! Здесь никого не должно быть! Ни одного постороннего.»

«Почему?» — удивилась Веда.

«Потому!» — рявкнул аспид.

«Сегодня сюда пожалует Господь, — раскрыл ей тайну херувим, — поэтому…»

«Никуда я отсюда не уйду, — перебила его Веда, — пока не найду Зою.»

«Ну что ж! Разумных мы предупреждаем, а неразумных - уничтожаем, — пригрозил ей аспид. — Для начала ты останешься без поводыря! Как собачку твою, кстати зовут? Хаски?»

Он осторожно протянул руку, чтобы погладить пушистую чёрно-белую собаку по голове, и незлобивый, дружелюбный пёс позволил ему это сделать.

«Хаски, Хаски», — ласково потрепал его аспид за ушами и незаметно отцепил поводок от ошейника.

Выгнув свой змеиный хвост, Дэн поиграл его кончиком перед носом собаки и вдруг кинулся прочь. Пёс тут же бросился вслед за ним, как кошка за бантиком на верёвочке.

«Хаски! Хаски!» — отчаянно позвала его Веда, но тот и не подумал вернуться к хозяйке. Такая уж него была порода. Когда сибирский хаски вырывается на волю, поймать его потом бывает сложно. Свободолюбивый, как волк, он всегда в лес смотрит, сколько его ни корми. И так же легко бросает своего хозяина, как и заводит себе нового.

«Надеюсь, дорогу домой ты теперь сама найдёшь», — ухмыльнулся херувим и, взвившись вверх, полетел догонять исчезнувших за равелином аспида и пса.

Веда в отчаянии со всей силы стукнула посохом о землю. Только этого ещё не хватало – оказаться в лесу без поводыря! Спустя мгновенье она ощутила под ногами странную вибрацию. Более того, ей показалось, что из-под земли доносится странный гул. Она прислушалась: такого гула она никогда прежде не слышала. Это не было едва слышным гудением трансформаторной будки за забором. Гудело явно что-то глубоко в недрах.

Веда опустилась на колени и приложила ухо к устланной истлевшими листьями земле. Из глубины шёл звук гулкий и звонкий, как если бы Земля была полой изнутри. Это привело её в недоумение.

Более того: если бы ведунья была зрячей и подняла бы голову вверх, то заметила бы, что радиовышки при полном штиле ходили ходуном, раскачиваясь с амплитудой в полметра. Под землёй явно что-то происходило.

 

 

26. СВЕТОПРЕСТАВЛЕНИЕ

 

Оказавшись без охраны, заключённые в сторожку едоки мексиканских кактусов приняли единственно правильное решение - любыми путями выбираться на волю. Димон-А тут же схватился руками за решётку, надеясь вырвать её из кирпичной кладки, а О`Димон отчаянно заколотил ногами по двери. Потом они поменялись местами.

Кончилось всё тем, что оба бессильно сползли по кирпичной стене на землю, в ужасе представив себе пожизненное заточение в никем неохраняемых застенках. Запертые на задвижку и брошенные охранниками на произвол судьбы в этом богом забытом месте, они были обречены теперь на безвременную кончину в самом расцвете лет.

— Всё, нам капец, — в унынии произнёс О`Димон.

Как бы в подтверждение его слов неожиданно громко закаркал ворон, усевшийся на ветку граба напротив зарешёченного окна.

— Кыш! — махнул на него рукой Димон-А, — только тебя ещё здесь не хватало!

Словно назло чёрный ворон каркнул громче и противнее. Более того, ему тут же поддакнул другой ворон, опустившийся на соседнюю ветку. А вслед за ним отозвался эхом и третий, севший на верхушку граба.

— Вы, что, сдурели? — замахнулся на них Димон-А, — а ну кыш отсюда!

Три чёрных ворона недовольно взлетели и, закружив над кутузкой, как бы в отместку, закричали ещё громче и пронзительней, словно призывая сюда всех своих сородичей. К ним тут же присоединилась стая чёрных ворон, пролетавшая мимо, а затем к ним примкнула и серая стая. Птичий крик становился всё более враждебным, оглушительным и непрестанным.

Средь бела дня небо вдруг потемнело. Со всех сторон надвинулись на Лысую гору мрачные тучи. Откуда они взялись - непонятно, но весь этот мрак состоял сплошь из мельтешащего воронья и сопровождался громогласным многоголосым карканьем, не затихающим ни на секунду.

Неожиданно среди птичьих криков раздался невнятный, как бы трубный, человеческий голос, повторивший несколько раз: …аз…аз. Как если бы кто-то проверял микрофон перед выступлением на сцене.

Привлечённые трубным гласом, Димон-А и О`Димон выглянули в решётчатое окошко. Чёрную тучу в тот же миг прорезала ветвистая молния, раздался оглушительный треск и в сопровождении громового раската из разверзшихся небес опустился на землю небесный престол.

Престол представлял собой перевёрнутую острым концом вниз хрустальную пирамиду, вернее, пирамидион - отделённую верхушку усечённой пирамиды, огранённую четырьмя прозрачными гранями, которая вертелась, как волчок, отчего и не падала. *

Если приглядеться к двум известным пирамидам в Гизе, то можно заметить, что они и, правда, усечены, то есть не имеют остроконечной вершины и заканчиваются плоской площадкой. Венчавшие их ранее пирамидионы или бенбены, названные так в честь птицы Феникс, улетели куда-то, но обещали вернуться.

 И вот, наконец, после долгих странствий один из них воротился. Громадный, высотой в четырёхэтажный дом, бенбен крутился теперь между деревьями неподалёку от кутузки перед бетонным забором секретного объекта рядом с контрольно-пропускным пунктом за поднятым вверх шлагбаумом.

Постепенно замедляя движение, вскоре он остановился и слегка покачнулся в сторону кутузки. Димоны бросились в угол, в ужасе представив себя погребёнными под этой махиной, но к их изумлению космический волчок почему-то не завалился на бок, а продолжил стоять, балансируя на своём остром конце.

Вернувшись к окошку, Димоны увидели на обшивке пирамидиона, на двух хрустальных гранях, обращённым к ним, какие-то символы, очень похожие на знакомые буквы «нун» и «гиммель» и тут же сообразили, что за аббревиатурой этих букв скрывается название небесного престола «Нес Гадоль», что в переводе на русский означает «Чудо Великое».

Более того, они догадались, что на двух других, невидимых отсюда, гранях, скорей всего, начертаны буквы «хей» и «пей», поскольку в детстве часто крутили на хануку деревянный волчок с подобной аббревиатурой, означавшей фразу «чудо великое было здесь».

Внутри небесного престола спиной к задней стенке просматривался гигантский трон, чем-то похожий на беломраморное кресло, установленное в мемориале Линкольна в Вашингтоне. На троне в позе великого президента восседал некто весь в белых облегающих одеждах, напоминающих скафандр, и с затемнённой сферой на плечах, похожей на шлемофон. Размерами своими он превосходил человека в три раза и чем-то напоминал исполина. Возможно, это был сам сын божий – нефелим.

Приземлившись, Сошедший с небес произнёс в переговорное устройство (как бы для проверки связи) ещё одно слово на древнеславянском языке:

— … есмь…

Вероятно, в последний раз он был здесь в те часы, когда все вокруг говорили на этом самом языке. Но после того, как на этих землях более тысячи лет тому назад славяне отказались от родных богов, прекратили славить их и приняли иную религию, ревнивый и обидчивый бог вместе с прочими небожителями удалился на другой конец Земли.

Шарообразный шлемофон с дымчатым забралом скрывал лицо Сошедшего с небес. Над головой его по окружности шлемофона светился золотистый диодный нимб, похожий на тот, который обычно сияет над головами святых на православных иконах, а на скафандре виднелась нашивка с тремя словами в столбик, каждое из которых состояло из четырёх непроизносимых букв на кириллице, латинице и на божественном языке.

ГСПД

YHWH

יהיה

В правой руке Тетраграмматон держал золотой скипетр, увенчанный кадуцеем с двумя змеиными головами, при помощи которого он и метал молнии.

— …сущий! — торжественно закончил он фразу.

Но его тут же перебил другой голос, донёсшийся откуда-то из-под земли и заставивший вздрогнуть обоих Димонов.

— Аз! Аз! — несколько раз повторил утробный бас.

Рассерженный Тетраграмматон направил в ту сторону скипетр, и в ту же секунду совсем близко от кутузки сверкнула ещё одна ослепительная молния, вновь раздался оглушительный грохот (более оглушительный, чем прежде), и в сопровождении громового раската из разверзшейся земли за бетонным забором, ограждающим секретный объект, поднялся и завис в метре над ним ещё один тринадцатиметровый пирамидион, огранённый четырьмя прозрачными гранями.

Возможно, это был наблюдательный модуль подземного корабля, но, судя по тому, что поднялся он из бездны, скорей всего, это был пекельный престол. От небесного престола он отличался лишь тем, что острым концом смотрел вверх и со всех сторон его окружало сияние, как в лучезарной дельте.

Находясь один против другого, оба престола выглядели со стороны, как составленная из двух треугольников звезда. Наблюдало их со стороны, выглядывая из-за дерева, ещё одно лицо, истово осеняющее себя крёстным знамением. Обрамлённое чёрной бородой, было оно лицом о. Егория, уже полчаса ходившего кругами по Лысой горе и привлечённого сюда громом и молнией.

Квадратное днище зависшего в воздухе пирамидиона также озарялось ярким светом. Свет исходил из бездонного провала в земле, имевшего форму миндалевидного глаза, и был настолько ярким, словно внутри, глубоко под землёй, находилась ослепительная звезда.

Трещина от расступившейся земли выступила за пределы секретного объекта и поползла в сторону небесного престола, прорезала асфальт на дороге и остановилась в нескольких метрах от раскрытого шлагбаума. Бетонный забор в месте провала с треском обрушился в огненную пропасть.

На одной из двух фронтальных граней пекельного престола чётко выделялся древнегипетский символ «уаджет», обозначавший «Глаз Гора». За стилизованным изображением скрывалось, видимо, название корабля.

На другой хрустальной грани находилось само Всевидящее Око с синей радужкой и огненным зрачком, подобное тому, что изображено на однодолларовой и пятьсотгривневой купюрах и очень похожее на миндалевидный провал в бездну под днищем пирамидиона.

Вероятно оно символизировало собой вовсе не глаз, а вход в преисподнюю, освещённую внутренним светилом.

Всевидящее око вдруг моргнуло, и в тот же миг пекельный престол осветился изнутри голубоватым светом. В середине его обнаружился исполин, похожий на сына человеческого, вышедшего из пучины моря.  Облачён он был в одежду рыбы: сребристая тога из крупной чешуи спускалась до самого пола и заканчивалась рыбьим хвостом. На голове у него находился высокий головной убор, похожий на митру папы римского и одновременно на огромную голову карпа с открытым ртом. С плеч его стекали потоки воды, в которых замечены были живые золотые рыбки.

Неожиданно синяя радужка Всевидящего ока налилась кровью. Свет внутри пекельного престола также изменил свою окраску на багровую. Исполин сбросил с себя рыбий покров и уселся в стоявшее позади него гигантское кресло с подлокотниками, очень похожее на массивный трон, вылитый из чистого золота.

Лишившись тоги, он походил теперь на Зверя, вышедшего из недр земли. Торс его прикрывала чёрная туника, из-за спины его выглядывали чёрные крылья. В правой руке он держал золотой анх - внушительный крест, увенчанный кольцом, являвшийся, видимо, ключом от бездны. Помахивая им, он заверил Тетраграмматона:

— Аз тако же есмь!

В левой руке, опущенной вниз, он держал зажжённую сигару.

Оба Димона зажали пальцами нос: в воздухе явственно запахло серой. Запах исходил из широкой расщелины перед шлагбаумом, подсвеченной отблесками бушующего в её глубинах огня. На ногах у Вышедшего из земли они к своему удивлению обнаружили козлиные копыта, на голове же его они разглядели высокие рога.

По-видимому, это был сам чёрт, которого обычно малюют на иконах в жутких сценах Страшного суда, или, возможно, даже дьявол. При этом чёрная туника его ало светилась, словно уголь в жаровне, подёрнутый огнём. Глаза его также горели, как пламень огненный, и создавалось впечатление, будто бы Вышедший из земли был светоносным изнутри, таким же, как и его тлеющая сигара.

О. Егорий, в отличие от Димонов, никаких копыт не заметил, а вот отведённые в стороны рога показались ему удивительно похожими на два луча света, исходящие из головы Моисея, надвратный горельеф которого он видел в храме Христа Спасителя. Выглядывающие же из-за спины чёрные крылья явно указывали на то, что перед ними был Денница, падший ангел.

— Я тоже сущий!  — добавил Вышедший из земли утробным голосом.

Сошедшему с небес это явно не понравилось.

— Ты сущий дьявол, я же сущий бог, — произнёс в переговорное устройство Тетраграмматон, и, показав скипетром на свою нашивку, глухо, наставительно, без огласовки прочитал все три непроизносимых слова, я –ГСПД, ЙХВХ, АДОНАЙ.

Затянувшись сигарой, Вышедший из земли пыхнул дымом изо рта.

— Я тоже господь, — с огласовкой произнёс он непроизносимое слово, – не забывай.

— Три, пять, восемь. Милости просим, — злорадно усмехнулся Сошедший с небес, — ты, как всегда вовремя, мой ежегодно умирающий и воскресающий брат. Сколько тебя не убивай осенью, ты всё равно возвращаешься весной! Только не забывай, что господь один, и этот господь я – адонай элохим.

Вышедший из земли также не остался в долгу:

— Я тоже… элохим, как ты говоришь. Причем, первый из богов… у нашего отца.

*Когда-то у него также был скафандр с шарообразным шлемофоном, вокруг которого золотился диодный нимб. Среди прилетевших с Нибиру на Землю ануннаков он был самым главным и звался Энки, что означало Владыка земли. Отца его звали Ану, что в переводе означало Небо. От имени Ану и произошло слово аннунаки, то есть сошедшие с небес.

Энки был первенцем у бога-отца. Младшего брата нарекли Энлиль, что означало Владыка воздуха. Именно его, а не старшего брата, впрочем, признали законным наследником трона, поскольку Энлиль родился от законной супруги отца, а вот Энки появился на свет от его любовницы. Это и стало главной причиной их раздора и соперничества: сводные братья то и дело сражались между собой как злейшие враги.

Приводнившись в Персидском заливе, Энки во главе группы из тридцати трёх аннунаков*, вышел на берег из своего небесного престола и основал в Междуречье двух рек Тигр и Ефрат первое поселение инопланетян на Земле.

*По свидетельству Пушкина дело всё происходило примерно так: «море вдруг всколыхнулося вокруг, расплескалось в шумном беге и оставило на бреге тридцать три богатыря, в чешуе, как жар горя, все красавцы молодые, великаны удалые, все равны, как на подбор, с ними дядька Черномор".

Пришельцы из космоса назвали его Эриду, что означало «дом вдали от дома». Во многих языках именно от этого названия произошло слово «Земля» (Erde, Earth). Кроме того, он создал на иссушённых зноем землях Месопотамии цветущий оазис, названный им Эдин. Впоследствии райский сад этот стал известен, как Эдем.

 На Земле к тому времени уже находились люди, сотворённые верховным богом Ану на шестой день творения более двухсот тысяч лет тому назад. Правда, бог-творец редко уделял им внимание — он пребывал на «небесах» у себя в Нибиру, и лишь время от времени посещал Землю.

Первобытные люди в отсутствие бога-отца вели примитивный образ жизни, мало чем отличаясь от обезьян. Они плодились и размножались, владычествуя над рыбами морскими и птицами небесными, а также над всякими зверями и гадами, пресмыкающимися по земле. Жили они в пещерах, одевались в шкуры, пили воду из луж, питались травой и охотились на динозавров.

Одного только они не умели: добывать золото, так необходимое для нужд жителей Нибиру. Аннунакам, посланным на Землю, приходилось самим добывать его, а это было непросто, да и не божеское было это дело. Вот Энки и решил создать из первобытных людей разумные существа, которые бы и освободили их от непосильного труда.

 Благодаря Энки почти шесть тысяч лет назад на Земле и были созданы первые генетически модифицированные люди. Рабы божьи. Гибриды были созданы из местных аборигенов благодаря помощи сводной сестры Нинмах, которая оказалась искушенной в вопросах генетики.

Впоследствии ей так понравилось скрещивать ДНК аннунаков с ДНК неандертальцев, что вскоре она перешла к скрещиванию небожителей с всевозможными отдалёнными видами животных, птиц и пресмыкающихся, то есть соединять несоединимое. В результате и получились знаменитые сфинксы, кентавры, псоглавцы и прочие человекообразные с головами ибисов, шакалов, козлов и крокодилов.

Между Энки и Энлилем не стихала борьба за главенство. Энки был первопроходцем на Земле и не собирался уступать Энлилю, который прилетел уже на всё готовое.  Поэтому Бог-отец, прилетевший их помирить, и разделил владения между братьями. Старшему достался Египет и Южная Африка, поскольку именно там тот давно уже добывал золото под землёй и в прибрежных водах. Кроме того, Ану сделал его владыкой Нижнего мира, то есть властелином подземного и подводного миров.

Младшему сыну, как наследнику, он оставил райские кущи Междуречья и Шумера, сделав его владыкой всего Верхнего мира, то есть верховным правителем Земли. Чтобы братья не соприкасались друг с другом, бог-отец поселил на Синайском полуострове, как раз посерёдке между их владениями, их сводную сестру Нинмах. Но поскольку Энки и Энлиль очень любили путешествовать, благо у каждого имелась своя небесный престол, это не помешало им выяснять отношения во всех прочих уголках Земли.

Вначале они обжили Средиземноморье и Ближний Восток, затем, двигаясь всё время в узком коридоре между тридцатой и сороковой параллелью, они облюбовали Крым и Кавказ. Отсюда они переместились в Индокитай, а затем поселились в западном полушарии, в Центральной и в Южной Америке. И всюду, где бы Энки и Энлиль не появлялись, они становились богами для местных аборигенов, только под разными именами, в результате чего основали все мировые религии на Земле.

В Египте они прославились, как враждующие между собой братья Осирис и Сет. Первый из них проявил себя добрым богом, а другой злым. Чтобы стать единоличным правителем, Сет разорвал старшего брата на мелкие кусочки. Но благодаря жене своей Изиде, Осирис вновь возродился к жизни.

В индийском эпосе Энки превратился в четырёхрукого бога-хранителя Вишну, Энлиль - в трёхглазого бога-разрушителя Шиву, у которого вообще было сто восемь имён. В славянских мифах первый занял место бога подземных богатств Велеса, второй стал громовержцем Перуном, а для краснокожих ацтеков они обернулись в пернатого змея Кецалькоатля и в ягуароподобного Тескатлипока.

В Греции Энлиль взошёл на Олимп, как грозный бог Зевс, а Энки пришлось раздвоиться: как владыка подземного мира он стал Аидом, а как повелитель подводного мира - Посейдоном. В пантеоне римских богов младший брат прославился как Юпитер, а вот старший проявил себя также в двух ипостасях – как Плутон и как Нептун.

В Финикии они враждовали друг с другом под именами Балу и Муту, а в Ханаане баламутили небо и землю как как бог молний Баал и бог смерти Мот.

Один создал во славу себе ветхий завет, другой оставил после себя два менее известных произведения – книгу Энки и книгу Велеса.

Сам бог-отец, владыка неба Ану и верховный бог триады, во всех прочих религиях получил имя Геба, Кроноса, Сатурна, Брахмы, Рода, Иля и Эля, а дочь его Нинмах стала Исидой, Герой, Юноной, Лакшми, Ладой, Астартой и Ашер.

Энки был во главе тех самых исполинов, сынов божьих нефилимов, которые, согласно библии, сошли на землю и увидев, что дочери человеческие красивы, стали брать их себе в жёны, кто какую избрал, и те стали рожать им полубогов и полулюдей. У Энки от такой связи родился сын Мардук, ставший впоследствии главным богом Вавилона.

Энлиль, женатый на сестре своей, был очень недоволен подобным развращением нравов и решил извести род людской, наслав на Землю потоп. Энки – создатель и защитник людей, узнав о потопе, предупредил о нём одного из них, известного, как Ной, и посоветовал тому соорудить плавучий ковчег.

Сам же, спасаясь от потопа, он сел в свой небесной престол и несколько раз облетел вокруг земли, высматривая хоть какой-нибудь клочок суши. Привлечённый необычным сиянием в районе Северного полюса, он спустился пониже и неожиданно обнаружил на водной поверхности огромное чёрное отверстие, в которое, как в прорву, засасывались подсвеченные северным сиянием клубящиеся облака.

Засмотревшись, Энки нажал не на ту кнопку и, не справившись с управлением, сорвался в пропасть. К счастью, он не разбился. Более того… вскоре его небесный престол, как пробка, вылетел из похожего отверстия в противоположной стороне планеты в районе Южного полюса. Земля внутри оказалась полой.

В середине земного шара ему так понравилось, что, сделав облёт, он снова вернулся внутрь. Подземельный мир оказался обитаемым. Здесь жили атланты с Атлантиды, загнанные сюда потопом, а также алиены с других планет – рыжеволосые сирианцы из созвездия Ориона, голубоглазые пришельцы из созвездия Тау Кита, а также рептилоиды из созвездия Дракона. 

В центре Земли находилось огненное ядро, которое светило, как маленькое солнце. Вогнутые материки, очень похожие на надземные, омывались вогнутыми морями.

Атмосфера там благоухала, комфортный климат способствовал буйному росту тропических лесов. Множество самых разнообразных животных и птиц населяли джунгли. Это было райское местечко. Земля изнутри выглядела гораздо лучше, чем она смотрелась из космоса.

Это был тот самый Аид, упоминаемый греками, тот самый внутренний мир Агарты и легендарной Шамбалы, описанный в священных буддийских текстах. Это был тот самый подземельный мир, куда в поисках Беатриче спускались Данте и Вергилий и где, пройдя девять кругов ада, представляющих собой воронкообразный провал, заканчивающийся в центре Земли, они, в конце концов, нашли рай. *

— Да, ты был первым из нас, кто посетил эту планету, брат, — согласился с ним Сошедший с небес, — ты был первенцем у нашего отца, и всегда и во всём хотел быть первым. Но, как видишь, и последние стали первыми. Теперь я - альфа и омега. Теперь я - всему начало и конец.

— А я начало твоего конца, — злорадно усмехнулся Вышедший из земли.

— Ты это к чему? — опешил ГСПД.

— Придёт и моё царствие.

— Не бывать тому никогда!

Сошедший с небес с такой силой и негодованием ударил оземь скипетром, что змеиная молния впервые метнулась от земли в небо, разукрасив его огненным салютом. Последовавший за фейерверком гром загремел так, что у Димонов и у о.Егория заложило уши. Как только гром утих, Вышедший из земли продолжил:

— Не забывай, что когда-то я уже правил этой планетой наравне с тобой.

—…до потопа, — уточнил Сошедший с небес, — но времена меняются. С тех пор, как ты отправился под землю, я стал самым главным богом на Земле.

— Неужели? — ухмыльнулся Вышедший из земли и так глубоко затянулся сигарой, что кончик её вспыхнул ярким огнём.

— Теперь, как видишь, я – бог богов и владыка владык. Иначе говоря, элохим элохимов.

— Олух ты царя небесного, — усмехнулся Вышедший из земли.

— Э, нет, теперь я даже выше нашего отца. — Сошедший с небес величественно поднял палец кверху. — Более того, теперь я единственный бог на Земле. Единственный и ужасный. Настолько ужасный, что даже имя моё нельзя произносить вслух.

— С каких это пор, Энлиль, ты стал Йхвх? — поинтересовался Вышедший из земли у младшего брата.

— С тех пор, как ты ушёл под землю, сатана.

— Это ты меня так назвал. Я такой же аннунак, сошедший с небес, как и ты.

— Ну да, ты ангел, — усмехнулся Энлиль, глядя на его рога и чёрный вид, — просто ангел… падший в ад.

— Скорее, падший в рай, — ухмыльнулся Вышедший из земли, — но имя своё, как ты, я никогда не поменяю.

Он с такой силой ударил себя левой рукой в грудь, что от него во все стороны посыпались огненные искры, а на тунике алым цветом вспыхнули четыре буквы ЭНКИ.

— Хочешь повластвовать? — съехидничал Энлиль.

— Я и так уже властвую, — с достоинством ответил Энки, — у себя в Нижнем мире. У себя в раю.

— Хочешь сказать, в аду? — осклабился Энлиль.

— Ты не ослышался, в раю. Внизу всё, как вверху. Только намного лучше. Если хочешь, можешь сам убедиться в этом.

— Спасибо, не хочу, — покачал головой Энлиль.

— Зато у тебя в Верхнем мире, как я гляжу, — вновь моргнули в верхнем модуле на все четыре стороны всевидящие очи, — жизнь давно уже превратилась для людей в ад.

— Лжёшь! — возмутился Энлиль.

— Это ты лжёшь всем, что сотворил мир и создал человека. Присвоил себе то, чего не создавал.

— Да как ты смеешь!

 — Ты ведь прекрасно знаешь, что создал людей я! А вот ты, как раз, хотел их уничтожить! И это я спас Ноя от потопа, который ты наслал. А сам потом представил дело так, словно это была твоя заслуга.

 — Врёшь, дьявол, сатана! — взвился Энлиль. — Всем известно, что ты - лжец и отец лжи.

Глаза Энки от негодования вспыхнули огнём.

— От лжеца и слышу. Так вор всегда кричит: держите вора! Дурак всех обзывает: сам дурак! А тот, кто вопит на кого-то: «сатана!» и есть сам сатаною!

Он направил золотой анх в сторону небесного престола и включил его, как прожектор. Мощный луч света осветил дымчатое забрало шлемофона и позволил лицезреть того, кто сидел на троне. У Сошедшего с небес было нечеловеческое лицо. У него было лицо Зверя, ужасное лицо ящера, рептильное лицо аннунака.

Теперь о. Егорию стало понятно, почему в заповедях, данных Им, запрещалось делать какое-либо изображение его, лепить из него кумиров, делать из него богов литых и писать иконы с его ликом. Более того, запрещалось даже произносить его имя и всюду вместо имени своего подставлять слово «адонай» или «адонай елохим» то есть господь или господь бог.

— Чёрт тебя дери! — возмутился господь. — Убери свет! — приказал он. — Выключи свой фонарик!

Энки нехотя отключил прожектор. Захваченный врасплох господь поменял тактику.

— Хочешь занять моё место? — с сарказмом спросил он.

— В тебя давно уже никто не верит. Пришло моё время, — торжественно заявил Энки.

— Уверен? — засомневался Энлиль.

— В крайнем случае, можем поменяться местами, — предложил ему альтернативу Энки. — Я поднимусь в небо, а ты спустишься под землю. 

 — Э, нет, — покачал шарообразным шлемофоном Энлиль. — Хотя, — задумался он, — возможно, ты и прав, в меня давно уже никто не верит. Никто не исполняет мой закон. Все нарушают мои заповеди. Все только и делают, что грешат. Видимо, действительно, пришло царствие твоё.

— Что? Не верю ушам своим, — изумлённо покачал головой Энки. — От кого я слышу?

— А для грешников настало время Страшного суда, — принял решение Энлиль. — Пришёл час расплаты.

 

 

27. СТРАШНЫЙ СУД

 

Сойдя с трона, громовержец с такой силой стукнул об пол золотым жезлом, что тот на полметра вошёл в него. В тот же миг из ствола скипетра вышло шесть золотых стеблей, создав три полукружия, одно другого больше. На концах стеблей завязались золотые бутоны лилии, которые затем раскрылись шестью золотыми лепестками. В центральном цветке, венчающем ствол скипетра, вдруг вспыхнул огонь. Горящая лампада осветила слева от небесного престола уже знакомого Димонам чёрного аспида, а справа от неё четырёхкрылого херувима, рыкнувшего вдруг громовым голосом от лица льва:

Бо ре! — что в переводе с божественного языка означало: Иди и узри!

Тотчас на дороге появился белый всадник. Одетый в белую косуху и в белые кожаные штаны, с белым мотошлёмом на голове, он восседал на белом мотоцикле, возглавляя пешую колонну, заполнившую собой весь серпантин до самого низу.

Взбудораженные слухами о грядущем светопреставлении все избранные в тот же день устремились к Лысой горе. Но пропускали на гору лишь тех, кто предъявлял специальное приглашение. Прочих людей отсеивали уже на подходах к горе многочисленные кордоны милиции.

Последний пункт пропуска находился возле первого шлагбаума – там, где улица Киквидзе вливалась в улицу Сапёрно-слободскую. Именно здесь каждому прошедшему отбор был введён под кожу на запястье цифровой микрочип, так называемый «verychip», который введут каждому американцу в рамках программы «Забота Обамы». Кроме этого, на чело всех избранных была поставлена печать, похожая на штрихкод с порядковым номером. Когда последнему человеку был проставлен № 144000, допуск на гору был прекращён.

 Тем временем, первая колонна людей, повязанных белыми фартуками, и с голубыми лентами на груди уверенно шла к небесному престолу, глядя на мир всевидящими глазами.

Это был первый легион поклонников стоящего на задних лапах льва. Всего таких легионов было три, и в каждом находилось по двенадцать тысяч человек. В первом шли мастера, во втором - подмастерья, в третьем – ученики.

Мастера были избранными из избранных и называли себя строителями нового мира. В глаза их никто не видел, имён их никто не слышал, но именно они под сурдинку правили всей планетой, навязывая ей новый мировой порядок, имеющий целью объединение всех народов в один, который бы управлялся единым правительством.

Для этого предполагалось уничтожить все исторические, нравственные и культурные корни народов, намечалось лишить все нации самобытного колорита и смешать их в едином мультикультурном котле с таким расчётом, чтобы понятия «нация» и «родина» исчезли из лексикона людей навсегда. Завоевание мира означало на самом деле сеяние раздора, разграбление природных богатств, обнищание населения и его вселенский мор. Целью же являлось построение Новой Хазарии и Нового Иерусалима на берегах Днепра.

В прославлении нового порядка преуспевали так называемые звёзды: всем известные лица с телеэкранов и со страниц глянцевых журналов. Вся эта элитная тусовка входила в легион подмастерьев, состоящий в основном из публичных людей: парламентариев, членов правительства, спортсменов, певцов, танцоров, писателей, художников, телеведущих и даже ведущих блогов.

Среди учеников знакомых лиц было мало. В основном это были дети, родственники и знакомые из первого и второго легионов.

Проехав мимо поднятого шлагбаума, белый всадник на белом мотоцикле свернул к небесному престолу. На спине его куртки красовалась вышитая золотыми нитками надпись «Конкистадор». Спереди на мотошлёме сияла шестилучевая звезда. Заглушив мотоцикл, он привстал в седле и, вскинув правую руку, отдал честь Сошедшему с небес:

— Мой господь!

— Я не твой господь, — покачал головой Сошедший с небес. — Ты нарушил заповедь мою.

На передней грани пирамидиона высветилась бегущая строка: «НЕ будет у тебя других богов перед лицом Моим».

Он снял с плеч шарообразный шлемофон, и на белого всадника глянуло страшное лицо Зверя, чёрный лик Сета, похожий на заострённую морду шакала и одновременно на удлинённую морду ишака с прямоугольными ушами.

— О, бог мой… дьявол, — в ужасе пролепетал всадник и тотчас перекрестился, — Патер ностр, отец наш небесный.

— И-а-а, — по ослиному закричал вдруг Зверь, выгнув шею и оскалив зубы, — и-а-х, — зашипел Сет, как шакал, и показал рукой в сторону пекельного престола, — обращайся теперь к нему.

Белый всадник завёл мотоцикл и подъехал к другому, зависшему над землёй пирамидиону. Обнаружив на передней грани её огромный глаз, всадник резко затормозил перед раскрытым шлагбаумом, и тотчас недра пекельного престола осветились белым люминесцентным светом. В центре его находился гигантский сундук – деревянный ящик, обитый листовым золотом и покрытый ритуальными иероглифами.

Неожиданно крышка сундука раскрылась, и из него выдвинулся вверх массивный, с резным орнаментом, белокаменный саркофаг. Крышка его тут же сдвинулась на сторону, и из него показался гроб, похожий на футляр, вылитый из чистого золота.

Своими контурами верхняя половина саркофага повторяла очертания того, кто был помещён внутрь его. Чётко просматривались ноги, скрещённые на груди руки, продолговатая голова, выступающая над грудью узкая бородка клином и торчащий из причинного места глиняный жезл, покрытый золотом, несколько раз сбитый и столько же раз восстановленный. Это был то самый знаменитый саркофаг, куда коварный Сет заманил своего старшего брата как бы для примерки, и, заточив его там, злонамеренно утопил затем в реке.

Верх саркофага внезапно откинулся, открыв для обозрения спеленатую до пояса мумию. Это был владыка загробного мира яйцеголовый Осирис с забинтованным членом. Выше пояса торс его был обнажён, как у атлета, при этом был он зелёнокож, как крокодил.

Неожиданно мумия приподняла зелёную руку с плетью и посмотрела на запястье, как если бы на нём были часы. В ту же секунду, словно осознав, что он проспал, Осирис рывком поднялся из гроба. В скрещённых руках он держал символы своей власти и величия - плеть и крюк, на плечах его находилась зелёная, как у Фантомаса, голова, над ней возвышалась кеглеобразная тиара с тростниковыми перьями по бокам и с разведёнными в стороны рогами быка.

— О, дьявол… бог ты мой!  — вновь в ужасе пролепетал всадник.

Осирис недовольно покачал тиарой.

— Э, нет, так не пойдёт.  А где рожки?

— Какие рожки? — не понял всадник.

Удерживая тремя пальцами крюк, Осирис показал ему дьявольские рожки, составленные из указательного пальца и мизинца.

— А-а, — понял всадник и поздоровался с Вышедшим из земли, как полагается, - известным сатанинским жестом. — Мой господь! Диспатер! Отец наш подземный! — обратился затем он к владыке мира мёртвых, — пришедшие спастись приветствуют тебя!

 — Спастись? — удивился Диспатер, он же Гадес, он же Аид, он же Осирис, он же Энки. — От чего? Не вы ли сами и разрушили весь мир!

Мотоциклист победоносно отрапортовал, сделав ударение на втором слове:

— Мир завоёван нами и готов к освобождению!

Огонь полыхнул из светящихся глаз повелителя Нижнего мира:

Ладно, проезжай.

Всадник вновь завёл свой белый мотоцикл и, проехав мимо поднятого шлагбаума, повернув налево – туда, куда указывала стрелка с надписью «шабаш» на бетонном заборе, но в тот же миг угодил в широкую расщелину на дороге и сорвался в бездонную пропасть, подсвеченную впереди, за проваленным забором, алыми языками пламени.

Легионы людей, повязанных белыми фартуками, и с голубыми лентами на груди, шедшие вслед за ним, проходя мимо шлагбаума, тут же обращались в мессианских змей – одни в королевских кобр, другие – в саббатианских гадюк, третьи – в иллюминатных ужей. Скопище ползучих гадов мгновенно расползалось по окрестностям. Шлагбаум этот, очевидно, являлся границей перехода в потусторонний мир.

— Может, нам стоит принять более человечный вид, — предложил Энки младшему брату, — чтобы не пугать людей.

— Как хочешь, — пожал плечами Энлиль и опустил шлемофон на пол. — Только вряд ли местные поймут здесь тебя в облике четырёхрукого Вишну или меня в ипостаси трёхглазого Шиву.

— А как тогда насчёт Перуна и Велеса? — добавил Энки.

— Велеса и Перуна? — задумался Энлиль.

Тем временем, четырёхликий херувим провозгласил от лица человека:

Бо ре!

В тот же миг в скипетре громовержца по обе стороны от центральной свечи вспыхнули ещё две лампады, итого их стало три, и на дороге появился красный всадник. В пурпурной одежде, с багровой каской на голове он восседал на красном мотоцикле, а весь серпантин до самого низу заполнился вооружёнными людьми в камуфляже.

Плотными рядами с автоматами наперевес они шли к престолу, оставляя везде, где бы они ни были, хаос и разрушение на своём пути. Их руки были по локоть в крови, и даже лица были вымазаны кровью. Имя им было легион. Всего таких легионов было три, и в каждом находилось по двенадцать тысяч человек.

Различались легионы лишь раскраской военной формы. В первом камуфляж был горным, во втором – песочного цвета, в третьем преобладала зелёная расцветка.

Целью их было создание в различных уголках земли очагов войны для поддержания постоянного кровопролития и гибели невинных жертв. Собрались они сюда со всех фронтов третьей мировой войны, идущей вот уже тринадцать лет. Подрыв башен-близнецов был лишь предлогом для развязывания боевых действий в Афганистане и Ираке, которые переместились затем по дуге в Египет и Ливию, а затем в Грузию и на Украину. Во всех этих горячих точках одна за другой перманентно вспыхивали цветные революции и гражданские войны.

Многие из этих точек были выбраны неслучайно. Строителям нового мира очень не хотелось, чтобы люди знали подлинную историю человечества. Тактика их была простой: то, что нельзя замолчать или извратить, нужно уничтожить. Современный Ирак в древности был вотчиной пришельцев с небес Энки и Энлиля. Чтобы стереть все следы их пребывания на Земле, сразу же после свержения режима Саддама многие реликвии первобогов были украдены из Багдадского музея.

В Древнем Египте братья-аннунаки правили в обличье Осириса и Сета. Естественно, всё, что имело к ним отношение, было вынесено из Каирского музея в первые же часы после падения режима Мубарака. Аналогичным образом тотчас после убийства Каддафи были выкрадены в Ливии «сокровища Бенгази»: тысячи золотых и серебряных монет эпохи эллинизма, на многих из которых Зевс, он же Энлиль, был изображён с рогами.

В Киеве во время Евромайдана залили краской и обезглавили четырёхликую статую Свентовита, установленную на Софиевской площади. Двумя годами ранее спилили и унесли в неизвестном направлении дубовое изваяние Перуна на Старокиевской горе. Новый чур громовержца, установленный через год, несмотря на то, что охраняли его небесный пёс Семаргл с орлом, а также резная Перунова рать, состоявшая из девяти козаков-характерников, плечом к плечу стоявших вокруг статуи, не простоял на месте и суток. Ночью его демонтировали с помощью автокрана и вновь увезли в неизвестном направлении.

Тем временем, красный всадник на красном мотоцикле подъехал к небесному престолу и, заглушив двигатель, привстал из седла. В гигантском пирамидальном волчке перед ним находился огромного роста сивый старец с белой бородой в длинной белой рубахе со славянской вышивкой и перепоясанный ремнём. В одной руке он держал обоюдоострый меч, из-за спины его выглядывал тугой лук, на ремне у него висел колчан с зигзагообразными стрелами, и всем своим видом он напоминал верховного бога славян Перуна.

Сорвав с плеча автомат, красный всадник, на спине которого было написано «Раздор», а на багровой каске сияла пятилучевая звезда, длинной очередью в воздух приветствовал его:

— Здравия желаю, мой командир!

— Я не твой командир, — покачал головой Перун, он же Зевс, он же Энлиль, — ты не исполнил мой приказ.

На передней грани перевёрнутой пирамиды высветилась бегущая строка: «НЕ желай дома ближнего твоего… и всего, что у ближнего твоего».

— Ты исполнял его приказ, — указал мечом Перун на зависшую над землёй другую пирамиду, обращайся теперь к нему.

С острия меча соскользнула змеистая молния и, ворвавшись в пекельный престол, озарила его красным светом.

Внутри находился заросший волосами великан с наброшенной на плечи волохатой шкурой медведя и с золотым обручем на голове, от которого восходили вверх золотые рога быка. В ногах его вился чёрный аспид, и всем видом своим он напоминал другого самого главного бога славян Велеса.

Облачённый в кровавую одежду всадник подъехал ближе и засвидетельствовал скотьему богу своё почтение ещё одной длинной очередью в воздух.

— Здравия желаю, мой командир! — поздоровался он, — пришедшие спастись приветствуют тебя!

— Спастись? — удивился Велес, он же Осирис, он же Энки. — От кого? Ведь вы уничтожили столько людей!

— Да, мир завоёван нами и готов к освобождению! — победоносно отрапортовал всадник.

— К сожалению, труд ваш ратный оказался напрасным, покачал головой Велес и махнул рукой, ладно, проезжай.

Проехав шлагбаум и повернув налево, красный всадник на красном мотоцикле тут же сорвался в пропасть. Марширующие вслед за ним легионы одетых в камуфляж людей, минуя шлагбаум, тут же превращались в полчища инфернальных крыс, пекельных гиен и геенских шакалов, после чего мгновенно разбегались по окрестностям.

Тем временем четырёхликий херувим призвал громовым голосом от лица тельца:

Бо ре!

В тот же миг в золотом семисвечнике внутри перевёрнутой пирамиды зажглись ещё две лампады, итого их стало пять. На дороге появился чёрный всадник на чёрном мотоцикле, а весь серпантин до самого низу заполнился людьми, одетыми в дорогие чёрные костюмы и смокинги. На ногах у них были чёрные ботинки, а на головах — похожие чёрные шляпы. Белыми были только перчатки и воротники сорочек, а золотыми были перстни и часы.

Они плотными рядами шли к небесному престолу и смотрели на мир алчными глазами. Имя им было легион. Всего таких легионов было три, и в каждом находилось по двенадцать тысяч человек.

В первом легионе шли седые старики, во втором шествовали небритые мужчины, замыкали колонну безбородые юнцы. Все они были обыкновенными аферистами, создававшими деньги из воздуха, гениальными жуликами, развалившими великую страну и присвоившими себе её осколки, непревзойдёнными ворами, приватизировавшими и распродавшими по дешёвке всё, что только было можно: армию и флот, фабрики и заводы, средства массовой информации и государственные учреждения, благодаря чему и стали миллионерами, миллиардерами и олигархами.

Удерживая в одной руке две чаши весов, наполненные золотом и бриллиантами, чёрный всадник в чёрной шляпе с кокардой, похожей на восьмилучёвую звезду, и с надписью «Вор» на спине, поприветствовал ими сидящего на исполинском троне благообразного старца с оливковым венком на голове, облачённого в белую накидку и держащего в правой руке золотой кубок богини Ники, а в правой руке – золотой жезл громовержца. Возле ног его располагался орёл, ухватившийся клювом за жезл.

— Мой господин! — обратился всадник к человеку дождя.

Я не твой господин, — ответил ему Теос, он же Деус, он же Зевс, — ибо нельзя служить двум господам сразу: если одному ты станешь усердствовать, то о другом позабудешь, и если одного ты полюбишь, то другого возненавидишь.  Ты возлюбил не бога, но богатство, и тем самым нарушил заповедь мою.

На передней грани перевёрнутой пирамиды высветилась бегущая строка: «НЕ сотвори себе кумира», «НЕ кради».

Твой господин – Мамона, а кумир твой – золотой телец. Обращайся к нему, — показал Зевс жезлом в сторону пекельного престола и метнул в ту сторону молнию. — Но знай, что легче канату войти в игольное ушко, чем богатому в царство божие.

Чёрный всадник подъехал к освещённой жёлтым светом пирамиде, внутри которой находилась гигантская статуя золотого тельца с высокими рогами. На нём, держась руками за натёртые до блеска рога, сидел высохший как мумия, с запавшими глазницами, с костлявыми пальцами и ключицами, с редкими волосами на голом черепе и с жидкой выцветшей бородой, словно Кощей из русской сказки, чахнущий над златом, бог богатств Мамона, он же Энки.

Иссох же он оттого, что ничего не ел: всё, к чему бы он не прикасался, тут же обращалось в золото: яблоко превращалось в золотое яблоко, батон - в золотой батон, а телец, на котором он сидел, - в золотого тельца.

Всадник засвидетельствовал ему своё почтение вторичным поднятием двух чаш весов, наполненных золотом и бриллиантами.

— Мой господин и мой кумир! — обратился к нему всадник, — пришедшие спастись приветствуют тебя!

Похожий на Кощея Мамона, он же Энки, презрительно усмехнулся ему в ответ.

— Это всё, что ты для меня добыл?

 Чёрный всадник победоносно отрапортовал:

— Весь мир уже завоёван нами и готов к освобождению!

Рубиновое сияние полыхнуло из запавших глазниц Мамоны:

— Ладно, проезжай.

Чёрный мотоциклист рванул вперёд, но как только он исчез за поворотом, на легионы людей в чёрных костюмах тут же набросились с одной стороны полчища кровожадных тварей, с другой стороны скопище ползучих гадов, и все вместе погнали их к краю пропасти.

— Не слишком ли много жертвоприношений в твою честь? — заметил Энки, глядя на то, как очередные легионы один за другим срывались в бездну.

— Не каждый же день я спускаюсь с неба? — ответил Энлиль риторическим вопросом на риторический вопрос.

Энки слез с золотого тельца, чтобы задвинуть его в потайной отсек.

— Э, нет, — покачал головой Энлиль, — так не пойдёт. Тельца оставь здесь, на земле. Он мне ещё пригодится.

— Как пожелаешь, братик, — пожал плечами Энки.

Прямоугольный люк в днище зависшей над землёй пирамиды тотчас раскрылся, и золотая статуя тельца опустилась прямо над расщелиной.

Между тем, у херувима появилась четвёртая, орлиная голова.

Бо ре! — заклекотала она громовым голосом.

В тот же миг светильник в небесном престоле озарился пламенем всех семи свечей, и на дороге появился призрачный гонщик. Был он бледным, как смерть. Из-под полупрозрачного серого капюшона мотоциклиста выглядывал безглазый череп, а в костлявой руке он держал ревущую бензокосу.

Под рёв косы он возглавлял на сером мотоцикле шествие тайных прислужников смерти, заполнивших собой весь серпантин до самого низу.

Бледные тени шли к небесному престолу плотными рядами, глядя на мир пустыми глазницами. Одни из них уничтожали людей с помощью прививок, заражая их гриппом, раком, спидом и эболой, другие использовали для этих целей алкоголь, табак и наркотики, а также ГМО и прочую химию, третьи сокращали народонаселение, пропагандируя лесбиянство, педерастию и гомосексуальные браки, а также делая людей зависимыми от средств ложной информации, чтобы человечество не знало и не искало правду.

Имя им было легион. Всего таких легионов было три, и в каждом находилось по двенадцать тысяч человек. В первом легионе шли люди в белых халатах, во втором – наркобароны, владельцы табачных фабрик, пивных и водочных заводов и прочих предприятий пищевой промышленности, в третьем под радужными знамёнами плясали и обнимались мужеложники и лесбиянки.

Бледный всадник, на капюшоне которого светилась семилучевая звезда, а на спине серой накидки чернели буквы «Мор», утихомирил бензокосу и приветствовал ею Сошедшего с небес.  Голова у того была яйцеголовой, на ней громоздилась кеглеобразная тиара, под которой скрывались рога быка.

— Мой правитель!

Ваал, он же Баал, он же Бел, он же Балу покачал головой:

— Я не твой правитель. Ты нарушил заповедь мою.

На передней грани перевёрнутой пирамиды высветилась бегущая строка: «НЕ убий».

— Твой правитель теперь Мот, — кивнул Сошедший с небес на Вышедшего из земли, — обращайтесь теперь к нему. Я же покидаю вас. Я не могу больше всё это видеть и слышать.

Энлиль в ипостаси Ваала задул все лампады в семисвечнике, и все шесть ветвей тут же втянулись назад в жезл. Но вместо привычного кадуцея с двумя золотыми змейками, посредством которого владелец его метал молнии, скипетр неожиданно принял форму Т-образного шеста с распятым на нём медным змеем. Выхватив из пола видоизменённый скипетр, Ваал поднял его над собой, прошествовал к трону, и, усевшись в белокаменное кресло, торжественно стукнул шестом оземь. 

Пирамидальный волчок высотой с четырёхэтажный дом тотчас завертелся вокруг своей оси, земля под ним разверзлась, и в то же мгновение небесный престол рухнул в бездну.

Бледный всадник невозмутимо подъехал к зависшему над землёй пирамидиону, наполненному туманной дымкой, и увидел внутри его сидящего на золотом троне исполина с выглядывающими из-за спины чёрными крыльями. Внезапно Мот распростёр их в стороны и, шумно замахав ими, стал походить издали на гигантского чёрного орла со взъерошенным оперением.

Подъехав ближе, бледный всадник обнаружил, что на плечах у того не одна, а две головы с хищными заострёнными клювами, обращёнными в разные стороны. Бледный всадник засвидетельствовал двухголовому исчадию рая своё почтение взмахом дьявольских рожек.

— Аве, Мот! — поздоровался он, — пришедшие спастись приветствуют тебя!

Мот благосклонно поглядел на него обеими головами, а затем одна из них, раскрыв клюв, заклекотала:

— Ну да, ну да, — а вторая тут же добавила, — как уничтожать людей – так вы впереди планеты всей. А лишь только мор коснулся вас самих – всё, вы сразу же ко мне бегом спасаться.

 Не обращая внимания на сарказм, бледный всадник победоносно отрапортовал:

— Зато мир завоёван нами!

— И готов к освобождению? — спросила первая голова.

— И готов к освобождению, — подтвердил бледный всадник.

— А где же ваш мессия? — спросила вторая голова.

— Скоро будет, — ответил бледный всадник. — Он уже в пути.

Огненные икры брызнули из четырёх глаз двуглавого Мота:

Ладно, проезжай.

Дорогу всаднику преградила статуя золотого тельца, правда, несколько видоизменённая и представляющая теперь вставшего на дыбы быка, вернее, колосса с головой быка и с воздетыми вверх руками. Исполин был полый изнутри, а задние ноги нависали над дорогой в виде арки. Это были своего рода врата в преисподнюю.

Внутри колосс, как печь, полыхал огнём, поскольку из открытой пасти и ушей шёл дым. Золотой телец превратился в того, кого прежде называли Молох. Ему явно теперь требовались новые жертвы.

Не зная, куда деваться, бледный всадник на сером мотоцикле решил проскочить между ног колосса, но, въехав в тёмную арку между его ног, тут же сорвался в узкое ущелье на дороге, из которого тотчас взметнулись вверх языки пламени.

Люди в белых халатах из первого легиона, проходя мимо шлагбаума, мгновенно обращались в оскаленных вампиров. Разношёрстная публика из второго легиона стремительно превращалась в ужасных зомби. Встав по обе стороны от дороги, они образовали коридор.

Как только содомиты, зоофилы и некрофилы под радужными флагами вкупе с проститутками и продажными журналистами, сознательно создающими лживые новости, вошли в него, упыри и зомби с упоением и ожесточением принялись забивать их палками и забрасывать камнями, а чупакабры, кидаясь на всех сзади с оскаленными мордами, погнали всю ораву к стоящему впереди Молоху.

Гонимая ужасом толпа вбегала в арку между ног колосса и тут же исчезала в чёрном провале, подсвеченном алым пламенем.

Это был завершающий отряд избранных, пришедших на гору, и вскоре вся дорога до самого низа опустела. Никого не стало возле кпп, лишь откуда-то издалека доносились возмущённые голоса.

Оказывается, пришедших спастись было гораздо больше, чем 12 легионов. Пятая колонна людей, прибывшая из столицы соседнего государства, запрудила не только прилегающие к Лысой горе улицы, они заполнила собой все площади, улицы и проспекты в Киеве, достигнув максимального уровня по шкале Яндекс-пробки. Киев встал.

 Похожее столпотворение наблюдалось недавно перед Киевским дворцом спорта, когда тысячи людей пытались прорваться на концерт великого и ужасного Мерлина Мэнсона, чтобы хоть одним глазком увидеть, как он с высокой трибуны исполнит «Антихрист-суперстар».

Сотням тысяч оставшихся перед опущенным шлагбаумом пришлось уповать теперь лишь на милость нового спасителя.

Всевидящий глаз его самодовольно взирал тепеь на них с зависшего над землёй пирамидиона. Неожиданно он смежил веки. И тотчас мать сыра земля сомкнулась, скрыв под собой бездну.

Добившись, наконец, того, о чём он так долго мечтал, Энки в ипостаси Мота со счастливой улыбкой на лице сунул ключ от бездны в замок зажигания, пекельный престол неожиданно затрясся под ним, из-под днища подземного корабля вырвалось вдруг пламя, и, сопровождаемый сильным гулом, он стремительно поднялся вихрем в небо.

Со стороны это выглядело, как вознёсшийся ввысь в прозрачной пирамиде двуглавый орёл с огненно-красными крыльями. О`Димону в восставшем из пепла фениксе привиделся дух возрождённого Осириса, Димон-А разглядел во взлетевшей жар-птице вернувшегося из заточения Велеса, а безумный инквизитор с ужасом осознал, что только что на его глазах сбылось предсказание Иоанна Богослова об освобождённом из темницы Звере. *

*«Когда же окончится тысяча лет, сатана будет освобожден из темницы своей и выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли, Гога и Магога, и собирать их на брань.»

 

Sергей Головачёв

 

ЛЫСАЯ ГОРА 

2013

 

 

 


« В тот же год упал превеликий змей с неба, и ужаснулись все люди.»
«Повесть временных лет»

 

 

 

 

 

 

НАПУТСТВИЕ

 

Лысых гор на свете немало. Чуть ли не в каждом городе есть своя Лысая. Даже там, где нет гор.

Самая  знаменитая среди них, конечно же, Голгофа. Не менее известны ещё две безлесные вершины:  гора Брокен, воспетая Гёте в его бессмертном творении «Фауст» и, собственно, Лысая Гора в Киеве, давшая имя своё всем остальным подобным возвышенностям.

Когда-то само название этой горы приводило людей в ужас. Теперь же оно стало настолько привычным и распространённым, что за звание главной Лысой Горы борются в Киеве, по крайней мере, тринадцать лысых гор. Можно только представить себе, сколько  ведьм обретается в нашем славном городе, и как нелегко им определиться с выбором места для шабаша.

Я расскажу вам о той лысой горе, которая испокон веков называлась Девичья. Именно сюда сперва, на Девич-гору или на Девичник, как ещё называют эту возвышенность с отвесным меловым обрывом сами ведьмы, прилетала на половой щётке и купалась затем в Днепре королева всех ведьм булгаковская Маргарита.

Вперёд, за мной, мои отважные путешественники! Я поведу вас в такие чащи, куда  лучше не заходить без провожатого, и заведу вас в такие дебри, откуда самим вам не выбраться.

Я поведаю вам о том, о чём страшно даже подумать. Вы заглянете в такие бездны, куда жутко даже заглядывать, и увидите такое, отчего волосы встанут дыбом.

Мы поднимемся в небеса к самим ангелам, чтобы с горних вершин рассмотреть эту гору тщательным образом, а затем спустимся вглубь её, к демонам, чтобы увидеть, как изнутри она выглядит.

Я покажу вам Девичник таким, каким его видят сами ведьмы. Единственное, чего вы не увидите, - это то, как они летают  на помеле. Потому что это всё сказочки, рассказанные самими ведьмами, чтобы все их боялись. Я же расскажу вам о них чистую правду, чтобы вы их боялись ещё больше.

Многое, поведанное здесь, возможно, покажется вам фантасмагорией, игрой воображения, досужей выдумкой или  небылицей в лицах, не имеющей ничего  общего, как с действительностью, так и с лицами, выведенными в ней.

И всё же  в основе этой мистерии, которая, как по расписанию, повторяется из года в год, лежат подлинные события, которые произошли здесь, на лысой горе Девичьей в канун Первомая несколько лет тому назад.

Находится Девич-гора на южной околице столицы, на Выдубичах, возле Южного моста неподалёку от впадения речки Лыбедь в Днепр. А добраться сюда сейчас лучше всего не на щётке, а на метро.

 ff2c4cb052fd49001870d44df04dbb61.jpg

 

действие первое

ВОСХОЖДЕНИЕ НА ГОРУ

 

 

1. МАЙЯ И ЖИВА

 

Внезапная вспышка света, сдвиг, - и в чёрном проёме тоннеля со стороны левого берега зажглась утренняя звезда. Низвергнутая с небес под землю, она быстро приближалась, всё больше становясь похожей на огнедышащую пасть дракона.

Через пару секунд светоносный змей обернулся обычным поездом, и тот с жутким грохотом вылетел из мрака преисподней на освещённую станцию метро «Выдубичи».

На платформу из второго вагона среди прочих вышли две светловолосые девушки, чем-то схожие друг на друга. Может быть тем, что одеты они были в одинаковые белые сорочки с ручной вышивкой и в одинаковые красные юбки с клетчатыми передниками.

Традиционные украинские наряды выгодно отличали их от большинства женщин, одетых в   «потёртые» или «рваные» джинсы, будто специально пошитые для того, чтобы скрыть красоту женских ног.

- Жива! – завелась с пол-оборота одна из них.

- Что, Майя? - в том же духе ответила другая.

- Ну что такое! – набирала Майя обороты.

От её выразительного, по-детски обиженного, миловидного лица нельзя было глаз отвести, настолько оно привлекало к себе.

- А что такое? – невозмутимо пожимала плечами  Жива.

Она явно уступала двоюродной сестре в красоте. Несмотря на похожие наряды, Майя выглядела более женственно – у неё были накрашены веки,  ресницы и губы, в отличие  от мальчиковой внешности  Живы, полностью игнорировавшей макияж.

- Ну как это тебе удаётся? – не унималась Майя. – Мы ведь с тобой рядом сидели, а он почему-то на меня даже ни разу не взглянул.

- Да я вообще на него не смотрела! - оправдывалась Жива.

- А чего же он тогда с тебя глаз не сводил?

- Спроси у него сама!

В это время на другую сторону платформы с невероятным грохотом влетел ещё один светоносный змей, скрывавший свою сущность под видом поезда. Наклонившись к уху Майи, Жива попыталась перекричать шум состава:

- Вот побываешь сегодня со мной на Девичнике, -  тебе и не такое будет удаваться.

Взявшись за руки, двоюродные сёстры пошли к выходу. Перед ними из последнего вагона прибывшего поезда вышел чернобородый человек в чёрном плаще, из-под которого выглядывала чёрная ряса. В руке он держал небольшой чёрный саквояж.

- А на Лысую гору куда? – спросил он, глянув на девушек.

- Туда, – махнула рукой Жива  вслед уходящему поезду.

Кивнув на табличку с названием станции, человек,  похожий на попа, осведомился:

- Значит,  здесь  он и выдыбал?

- Кто? – не поняла Жива.

- Ну, идол этот, Перун… неужто  не знаете?

- Ну, почему не знаем? Знаем, - обиделась Майя, - его скинули в Днепр, а затем его здесь на берег вынесло.

Они втроём поднимались по ступенькам. Спину Майи украшал сзади  симпатичный холщовый  рюкзачок. Длинные волосы мужчины в чёрном плаще были стянуты сзади в косичку.

- Именно так. И знать, неспроста.  Нечистое это место, проклятое. До сих пор ведь на дне лежит, окаянный!

-  Как до сих пор? – воскликнула Майя.

- А  так.  Привязали ему камень на шею и  второй раз  утопили. А чтобы  место сие освятить,  неподалёку монастырь воздвигли Выдубецкий.

-  Теперь  понятно, - догадалась Жива, -  зачем здесь Перуну чуры  поставили.

- Какие ещё чуры? – спросил чернобородый, и глаза его вдруг  подозрительно забегали.

- Да есть тут такие на Лысой горе, - ответила Жива и добавила язвительно, - неужто не знаете?

Человек,  похожий на попа, недовольно шмыгнул носом.

Они вышли из подземного перехода и оказались на автовокзале «Выдубичи». Подобные вывески висели также и на двух одноимённых железнодорожных станциях, расположенных впереди и справа отсюда. Оказавшись на перекрестье четырёх автомобильных дорог и двух железнодорожных веток, место это являло собой  оживлённый пересадочный узел.

Чернобородый мужчина недоумённо повертел головой: многочисленные киоски  и возвышающиеся над ними эстакады автомобильной развязки  закрывали собой весь горизонт.

- И где же она, эта  Лысая? – усмехнулся он.

Жива улыбнулась:

- Отсюда не видно.

А Майя поинтересовалась:

- А зачем вам туда?

- Надо, девушки, очень надо, - покачав головой, заверил их мужчина.

- Ну, идёмте, я вам покажу, - сказала Жива.

Они отошли немного в сторону и поднялись по ступенькам к торговому ряду. Чернобородый огляделся: хитросплетение автодорог, железнодорожных путей, путепроводов, виадуков, мостов и эстакад опутывало всю местность здесь словно паутиной и будто специально запутывало все подходы к Лысой горе.

- Да тут сам чёрт голову скрутит! – недовольно заметил человек,  похожий на попа.

- Вот она! – показала рукой Жива на краешек маленькой горы, едва выглядывающей над крышами киосков.

- Этот бугор? – искренне удивился мужчина невзрачному виду горы, больше похожей на большой холм, - и где же они там собираются?

- Кто они? –  не поняла Майя.

- Ведьмы, гори они в геенне огненной!

- Там и собираются, - усмехнулась Жива.

- Как же мне к горе той подойти? – спросил грозный мужчина, теребя бороду.

- Посмотреть на них желаете? – снова съязвила Жива.

- Да…как гореть они будут алым пламенем! – ожесточённо произнёс чернобородый, и в глазах его сверкнули молнии.

Майя и Жива недоумённо переглянулись друг с другом.

- Видите вон там пять вышек,  - показала рукой Жива, - Идите в ту сторону, там и будет   вход на Лысую.

- Далековато. А другого пути нет?

- Есть. Но сами вы не найдёте.

- Ага, - призадумался человек,  похожий на попа, - а вы там, что, уже бывали?

- И не раз, - улыбнулась Жива.

- И  не страшно там?

- Нисколечки, - мотнула она головой.

- Как же? Там ведь, говорят, ведьмы эти так и шастают, пропади они пропадом.

Майя настороженно посмотрела в глаза  двоюродной сестре. Жива не смогла сдержаться и с поддёвкой  ответила:

- А если мы и есть ведьмы.

- Вы? – недоверчиво зыркнул  чернобородый, - а не врёте?

Он заметил у неё на груди серебряный пентакль на цепочке – ведьмацкий знак – пятиконечную звезду, заключённую в круг, и ему всё сразу стало ясно.

Внезапное замешательство в его глазах, сдвиг, - и… боком-боком он отошёл от них в сторону, торопливо осенил их издали крестным знамением и поспешно, не оглядываясь, удалился восвояси.

 

 

2. МЁРТВАЯ ВОДА И МЁРТВАЯ ЕДА

 

 Девушки прыснули со смеху. Проходя мимо табачного и пивного киосков, возле которых толпился народ, Жива пренебрежительно отозвалась:

- Пункты дозаправки одержимых.

Одержимые, не отходя от киосков, привычно вскрывали зажигалкой пробку от бутылки и, отпив враз треть пойла, тут же трясущимися руками нервно совали в рот вожделенную сигарету.

За киосками следовала уличная раскладка фруктов и овощей. На прилавке среди привычного великолепия субтропических бананов, лимонов и апельсинов, а также дышащих искусственной свежестью парниковых огурцов и помидоров была выложена первая доморощенная весенняя зелень – пучки свежевымытой петрушки и мелкой, невзрачной на вид, редиски.

- Какие красивые огурчики! – воскликнула Майя. – Один в один. Так и хочется съесть их.

- А вот есть их сейчас, как раз, и нельзя, - предостерегла её Жива. – Настоящие ещё не поспели, а в этих  одни нитраты.

- А эти помидорчики… Они ведь, как живые!

- Именно, как живые. Почему же тогда они никогда не портятся?

Майя расстроилась:

- А что же тогда есть?

- Ешь только то, что родное – вот эту невзрачную редиску. Только то, что портится,  что едят жучки. Жуки, в отличие от людей, химию есть не станут. Запомни: всё красивое -  почти всегда ненатуральное.

- Ты на что намекаешь? – коснулась своих волос Майя. – Что я тоже… ненатуральная?

Жива усмехнулась:

- Натуральной ты станешь, когда перестанешь краситься. Все, кто пользуется косметикой, обманывают не только себя, но и других.

- Какая ты нудная, - скривилась Майя.

Они подошли к бакалейному киоску, и Жива наклонила голову к окошку.

- Пожалуйста, пакетик орешков и бутылку минералки, - попросила  она продавщицу.

- Может, лучше возьмём кока-колу и чипсов? – пробурчала рядом Майя.

- Ты чего, издеваешься?

Расплатившись, Жива забрала с прилавка орешки и бутылку.

- Повернись, - сказала она двоюродной сестре.

- Почему издеваюсь? – недоумённо произнесла Майя, поворачиваясь к ней спиной. – Я, например, обожаю колу и чипсы.

- Может, ты обожаешь ещё и гамбургеры, а также пиво с сухариками?

- М-м, - облизнулась Майя, - и как ты догадалась.

 - С ума сошла? Это ж всё – мёртвая вода и мёртвая еда.

- А для чего ж тогда это продают?

- Для того и продают, чтобы люди травились, - ответила Жива, пряча покупку в  рюкзачок Майи. - Запомни. Всё…ну почти всё, что продаётся в киосках  и супермаркетах – это отрава. И пиво, и  сигареты, и чипсы, и прочая жвачка.

- Откуда ты  знаешь?

- Ведьмы потому и ведьмы, что всё ведают, - усмехнулась Жива. - Во всех этих бутылках и упаковках нет ничего живого, всё напичкано антибиотиками, красителями  и загустителями. В колбасе нет мяса, в молоке нет молока, пиво делается из порошка, а водка - из дерьма. Короче,  всё сейчас - сплошная химия. Одни ба-ал-бесы производят это дерьмо, а другие его продают.

- Ба-ал-бесы? – усмехнулась Майя. - Для чего же они это делают? – с детской непосредственностью удивилась она. - Ведь они ж себя тоже этим травят. Разве нельзя производить для людей нормальные натуральные продукты?

- Ой, спроси что-нибудь полегче.

 

 

3. ВЕДЬМИН ЯЗЫК

 

Язык до Киева доведёт, а если это ведьмин язык, то он доведёт вас до самой Лысой Горы.

Попасть на неё с юга можно по Лысогорской улице, которая довольно скоро превращается в опасное для одиноких путников место. Да и не каждый найдёт эту улицу в той глуши.

На западе подобраться к горе тоже непросто. Вплотную к ней примыкает частный сектор, и в хитросплетении узких улочек очень легко заблудиться.

Главный же вход на  Лысую находится на севере, недалеко от двухуровневой развязки, там, где улица Киквидзе вливается в улицу Сапёрно-слободскую. Наверх ведёт асфальтированная дорога, переходящая затем в грунтовую, которая пересекает гору с севера на юг и заканчивается на юго-восточном склоне.

 В самом своём начале она вьётся змеёй, дважды изгибаясь то влево, то вправо, отчего получила название Змеиного спуска.

Если взглянуть на Лысую Гору с высоты, то можно заметить, что спуск этот по форме напоминает букву Z или S, - это смотря с какой стороны глядеть.

«Будьте мудры, как змеи», говорится в библии. «Быть мудрым змеем» означает «пойдёшь направо, придёшь налево».

Язычники в этом спуске видят зигзаг или  молнию Перуна, ударяющую в лысую гору. А ведьмам этот серпантин чем-то напоминает язык, вернее, два языка, направленных в противоположные стороны.

Вот почему этот Змеиный спуск многие называют также Ведьминым языком. Он-то и доведёт вас до Лысой горы.

 

Человек,  очень похожий на попа, не сводил глаз от вышек на холме. Перейдя железнодорожные пути, он спустился к эстакаде и потерял холм из виду. И теперь только вышки служили ему ориентиром, в каком направлении идти.

Принадлежали они Лысогорскому РПЦ, бывшему радиопеленгационному центру, и чем-то напоминали ему пятикупольный храм: четыре вышки по бокам, а пятая, самая высокая - в центре.

Под эстакадой, пересекающей Сапёрно-слободскую улицу, чернобородый увидел двух подозрительных, смахивающих на ведьм, старушек, идущих ему навстречу.

Оглянувшись назад, он заметил шедших  вслед за ним двух молодых ведьмочек, - тех самых, с которыми познакомился в метро. Их красные юбки и белые сорочки сразу же бросались в глаза.

Сверху по эстакаде в сторону Лысой горы направлялись ещё два странных субъекта – толстый, похожий на борова, молодой человек с чёрной банданой на голове, и худой, сутулый парень с рюкзаком на спине,  похожий издали на цаплю.

Повертев головой, чернобородый обнаружил странную закономерность: справа на пригорке высились две многоэтажные башни-близнецы, слева виднелись две одинаковые трубы ТЭЦ, сзади его преследовали два гигантских пилона Южного моста, а впереди его поджидали две высоковольтные вышки электропередач.

Человек, очень  похожий на попа, прибавил шагу: получалось, что цифра 2 и всё, что в паре, преследовало его со всех сторон. Ему было известно, что двойка – это число порока, отражающее дурное и женское начало. Кроме того, двойка представляла собой  зловещее число, символизирующее антихриста, церковью которого является сама  природа. Ведьмы же всегда были его прислужницами.

Поднявшись на эстакаду, чернобородый замер: Лысая гора стояла перед ним совсем рядом. Вышки пропали из виду, и было не понятно, где же находится этот самый вход на неё. Вся Лысая была покрыта густым непроходимым лесом. Лишь у  самого подножия он заметил  внизу  шлагбаум, препятствовавший съезду машин с эстакады и въезду их на гору.

К шлагбауму была привязана эмалированная табличка «Не влезай – убьёт!», снятая, видимо, с трансформаторной будки. Молния на табличке указывала на Лысую гору.

«Свят, свят, свят», - прошептал под нос себе мужчина, но всё-таки обошёл преграду и вышел на асфальтированную дорогу, поднимающуюся по склону вверх.

Метров через сто дорога сделала крутой поворот, настолько крутой, что идти теперь пришлось в противоположном направлении. Глянув вниз, он вновь увидел тех самых ведьмочек. Они явно преследовали его. Он недоумённо поднял брови и двинулся дальше.

Заросший густым лесом склон, готовый сползти на дорогу, подпирала бетонная стенка, выкрашенная в жёлтый цвет. Синим цветом выделялась надпись на этой стене: «Киевская крепость приветствует  вас на территории Лысогорского форта».

Далее на бетонной поверхности были нарисованы две странные картинки: вырывающийся из пролома в стене велосипедист в красном плаще с чёрным подбоем и  вопящая от ужаса девушка.

Художник явно постарался и, видимо, не один день провёл здесь с палитрой, кисточкой  и  масляными красками. Особенно удался ему живописный портрет девушки, поскольку смотреть на её лицо, искажённое ужасом, без содрогания и трепета было невозможно.

Завершалась же вся эта фантасмагория не менее странным граффити, выполненным в стиле «блокбастер». Гигантские буквы в рост человека были раскрашены красной краской и окантованы чёрной.

Это был своего рода указатель, потому что слово «ШАБАШ» заканчивалось красной стрелкой, в которой стояла чёрная подпись райтера – «грф».

Рядом находился ещё один указатель,  явно намалёванный на скорую руку из аэрозольного баллончика. Стрелка, заострённая с двух сторон, разделяла два слова: «ирий – пекло».

Заметив в указателе знакомое слово, человек,  похожий на попа, остановился и с негодованием покачал головой.

- Пекло, значит? Ничего я вам устрою пекло, - привычно сказал он самому себе.

Осенив гору крёстным знамением, он всё же пошёл в указанном направлении. При этом  лицо его озарилось вдруг самодовольной ухмылкой.

 

 

4. ДАНЬ ГОРЕ

 

Лысая Гора, именуемая ведьмами Девичьей или Девичником - это место непростое, это место силы, и не просто силы, а силы сил. Подобного места в мире, возможно, больше и нет. Потому что все мысли и желания, тайные или явные, проявленные здесь, - осуществляются!

Именно это и является той главной причиной, почему Лысая Гора так привлекает к себе девушек, несмотря на все опасности, подстерегающие их в этой местности.

Чаще всего мечты  сбываются здесь в Майскую ночь, когда тёмные силы уходят под землю, а светлые силы впервые после зимней спячки выбираются на поверхность.

Приходить сюда накануне, то есть 30 апреля, надо только с чистыми мыслями. Помните, попадая на Лысую Гору - вы попадаете в храм природы. А в храме следует вести себя соответственно.

 

Перед шлагбаумом с эмалированной табличкой «Не влезай – убьёт!» Майя заканючила:

- А может, лучше пойдём другой дорогой? Что-то у меня такое чувство…

- Дались тебе эти чувства! Идём! – подтолкнула её Жива.

Майе пришлось подчиниться. Бросив взгляд на  мужчину в чёрном плаще, идущего далеко вверху, она возмутилась:

- А чего ты сказала ему, что мы ведьмы? Я же ведь не ведьма.

- Но ты же хочешь ею стать? – усмехнулась Жива.

- Хочу.

- Значит, станешь.

- А если у меня не получится?

Внезапное ускорение, сдвиг, - ну, чего только не сделаешь, чтобы не затягивать драгоценное время читателя, - и вот уже двоюродные сёстры  оказываются наверху, на том самом месте возле подпорной бетонной стенки, где ещё совсем недавно стоял мужчина.

- Жуть какая! – передёрнула плечами Майя, останавливаясь перед странным портретом  «вопящей от ужаса девушки».

- Это дочка Лысогора, - объяснила Жива. – Пропала здесь недавно.

- А чего это она так страшно кричит?

- Видимо, увидела здесь кого-то или что-то.

- А велосипедист этот,  кто? – кивнула Майя на другой рисунок.

- Один из этих, из чистильщиков. Которые порядки  тут свои наводят. Он часто здесь гоняет.

Двоюродные сёстры прошлись затем мимо гигантского граффити «ШАБАШ», каждая буква которого была выше их роста. Их белые сорочки заметно выделялись на чёрно-красном фоне.

- Значит, мы идём в правильном направлении? - усмехнулась Майя.

- Как видишь, - кивнула Жива на указывающую направление стрелку.

- Надо же, кто-то постарался, - хмыкнула Майя, - даже специально указатель для вас  намалевал.

- Не только для нас.

- А для кого ещё?

- Для чертей.

Майя вопросительно посмотрела на неё. Жива  тут же пояснила:

- Видишь, слово это читается одинаково, как слева направо, так и справа налево. Как в зеркальном отражении. Черти ведь живут в зазеркалье, поэтому и читают всё справа налево.

-- А разве они тоже там будут? – насторожилась Майя. - Ты же ничего про это не говорила.

- Не бойся, они тебя не тронут, - успокоила её Жива. - Ты их даже не увидишь… пока сама не станешь ведьмой.

Обнаружив вслед за граффити ещё один - двусторонний указатель «ирий - пекло», Жива недоумённо повела головой:

- Хм, раньше этих каракуль не было.

- А что  такое  ирий? – поинтересовалась Майя.

- Так  родноверы называют рай.

- И где же он находится?

-  Вон там, - показала Жива рукой на далёкий холм, раскинувшийся как раз напротив Лысой горы, - на Бусовой горе. Именно там обитали  боги славянские, в то время, как греческие жили на Олимпе.

- Там ведь сейчас Ботанический сад, - пожала плечами Майя.

- Это сейчас там сад, а раньше находился ирий.

- Вот когда  там сирень зацветёт, там действительно, будет рай. Сходим туда через недельку?

- Обязательно, - пообещала Жива, - а пока нам с тобой придётся отправиться в «пекло».

- Не пойму, кому взбрело в голову так назвать Лысую гору?

- Явно не тем, кто любит её посещать. Ты лучше спроси её, чья она?

Майя  спросила:

- Лысая гора, ты чья?

- Девичья! – глухим, невнятным эхом ответила гора.

- Можно к тебе? -  тут же спросила её Жива.

Девушки прислушались, но ничего на этот раз, кроме  шума и гула с трассы, не услышали.

- Не отзывается что-то, - с неудовольствием констатировала Майя.

- Ладно, доставай тогда  орешки и минералку, - кивнула ей Жива.

Майя сняла рюкзачок и вынула из него пакетик с земляными орешками и бутылку с минеральной водой. Жива разорвала пакетик зубами и, высыпав на ладонь горсть орешков, неожиданно веером разбросала их по земле.

Майя с удивлением посмотрела на неё.

- Ты чего?

- Угощайся, Девичья, - добавила Жива, бросив ещё одну пригоршню орешков на землю.

- Зачем это?

- Это дань. Если  её не дать,  обязательно что-нибудь тут потеряешь.  Гора всегда забирает себе то, что ей причитается.

- А мне что делать? – спросила Майя.

- А ты угости её водичкой.

Майя открыла бутылку и полила землю минералкой, приговаривая:

- Попей водички, Девичья.

- Не увлекайся! Оставь и нам немного, - остановила её  Жива, не подозревая о том, что минеральная водичка, на самом деле, только на этикетке была натуральной.

Майя спрятала полупустую бутылку и полупустой пакетик назад в рюкзак и вновь закинула его себе за спину. Она даже не догадывалась, что именно этой данью  спасёт себе жизнь.

 

 

5. ДИМОН-А И О`ДИМОН

 

 Лысая Гора причислена геологами к  геопатогенным  зонам первого порядка. Это такой участок земли, где происходит  накопление и выброс земной энергии. Такие зоны чаще всего связывают с разломами земной коры.

Лысая Гора как раз и находится на пересечении трёх глубочайших тектонических трещин. Похожее аномальное место можно найти лишь  на противоположной стороне земли в районе бермудского треугольника. Но если там, главным образом, исчезают корабли и самолёты, то на Лысой, в основном, бесследно исчезают люди.

К тому же, аномалия на Бермудах находится в океане, а здесь расположена чуть ли не в центре Киева. Лысая Гора, в сущности, – это чёрная дыра, в которой происходит искривление времени и пространства. Всё, что попадает в эту мёртвую зону, остаётся в ней навсегда.

Правда, стоит признать, что место входа в чёрную дыру очень компактно и ограничено пределами самой Лысой Горы. И зачастую люди, проживающие в километре отсюда, даже не подозревают, что  рядом находится проклятое место.

Определить аномалию, между прочим, очень легко. Для этого следует обратить внимание на деревья. Если они имеют ракообразные наросты - это признак аномальной зоны.

 Если магнитная стрелка компаса  дёргается здесь, не переставая, маятник на нитке крутится, как бешеный, а медная рамка просто вырывается из рук, - это также признак мёртвой зоны.

Именно это и наблюдается на Лысой Горе. Так что, добро пожаловать на Лысую, мои отважные путешественники!

 

Тем временем, по известной нам дороге приближались к Горе двое парней. Один был похож издали на борова, другой – на цаплю. Оба они были студентами медицинского университета, и оба  были тёзками: и того и другого звали Дмитрий или попросту Димон. Кроме того, их  объединяла одна, но губительная страсть – страсть к путешествиям.

Любители экстрима, они предпочитали экстремальные туры, зачастую связанные с риском для жизни, - чтобы как следует оттянуться после нудных занятий в университете. На сей раз для очередного психоделического «трипа» они выбрали Лысую Гору.

Похожий на борова Дмитрий Кумарин учился на врача-анестезиолога. Это был приятный молодой человек с небольшой бородкой и с чёрной пиратской банданой, разрисованной белыми черепами, на голове. Был он, правда, чрезмерно тучноват для своих лет, но пивной живот и толстый зад нисколько не мешали ему наслаждаться жизнью.

Переубедить его было невозможно, поскольку он был упёртый, как баран. Возможно, потому, что по  гороскопу он был «овном».

Дмитрий Кумарин так же крепко стоял на ногах, как и буква «А». Поэтому приятель и называл будущего анестезиолога – Димоном-А, а тот в свою очередь, именовал будущего врача-онколога - О`Димоном.

В отличие от альфы его приятель-омега Дмитрий Торчин был худощав, как высохшая вобла. Это сравнение подходило к нему ещё и потому, что он относился к знаку зодиака «рыбы».

Иногда он бывал весел, но чаще всего на его лице пребывала печать уныния. Как будто он знал что-то такое, чего никто не знал, и это знание  делало его таким печальным и безрадостным.

Похожий на цаплю О`Димон был на голову выше своего приятеля. Словно стесняясь своего роста, особенно, своей длинной шеи и узких плеч, он постоянно сутулился.

 Надетый на спину рюкзак делал его ко всему ещё похожим на горбатого. «Горбатого могила исправит», часто любил повторять он о себе, но по другому поводу.

Впереди над кронами деревьев показались верхушки радиолокационных вышек: одна высокая и четыре по бокам – поменьше.

- А что это там за вышки? – спросил  О’Димон.

- Ретрансляторы, - со знанием дела ответил его приятель.

-  Киевстар?

- Это для прикрытия. А на самом деле – это секретный объект. Раньше вышки использовались, как глушилки вражеских голосов. А сейчас что-то с космосом связано. Наверно, по связи с пришельцами. 

Димон-А  загадочно улыбнулся.

- Но скорей всего, - продолжил он, - они тут используют отрицательную энергию горы, как оружие для борьбы с противником.

- С кем именно? – полюбопытствовал О’Димон.

- А кто его знает? – пожал плечами Димон-А. - Поскольку они не такие уж и мощные, то скорей всего против собственного населения.

О’Димон непроизвольно втянул голову в плечи.

- Не, тут реально стрёмно. Только зашли, а мне уже как-то жутко становится. Даже ноги в гору не идут.

Димон-А ласково подбодрил его:

- Это ещё что! Вот дальше  будет местечко … там вообще к земле пригибает.

О’Димон тут же заныл:

- Чего-то мне уже сейчас херово.

Димон-А ободряюще похлопал его по предплечью:

- Это поначалу, О’Димон. На новичков это место всегда так действует. К тому же здесь фонит сильно. Уровень радиации  в два-три раза выше, чем по Киеву.

- Ни черта себе, - ошеломлённо произнёс О’Димон.

- Когда-то раньше здесь была свалка радиационных отходов, - продолжил нагнетать обстановку Димон-А, - но после Чернобыля, говорят,  всё вывезли.

- Чего ж тогда фонит? – шмыгнул носом О’Димон.

- Видимо, из недр. Здесь же ещё до войны был построен радийный завод,  руду добывали.

- Чёрт, я уже весь на измене, - совсем приуныл О’Димон, остановившись. - Может, давай для затравки сначала дунем травку?

- Давай, брат.

В последнее время оба Димона, то ли по приколу, то ли ещё  по какой причине, стали называть друг друга братьями. Закурив, они двинулись дальше, привычно пряча косячок в кулаке.

- А где у тебя забита стрелка? - поинтересовался О’Димон.

- Да вот тут, под этой стрелкой.

Они подошли к бетонной подпорной  стенке, на котором красовалось гигантское граффити «ШАБАШ» с огромным красно-чёрным указателем.

- Ну, тогда, шабаш, короче, здесь и постоим, - пыхнул О’Димон  и добавил, - шабат, шалом!

- А разве сегодня шабат? – удивился Димон-А.

- Да, сегодня суббота, - с достоинством ответил О’Димон и с подозрением уставился на приятеля,  - а ты, что, не чтишь эту заповедь господню?

- Да это, вообще, моя самая любимая заповедь! -  с пылом возразил ему Димон-А.

-  И о чём же она гласит? – с издёвкой спросил О’Димон.

- Помни день субботний и не делай в этот день никакого дела.

- Что ж ты не помнишь, какой сегодня день?

- Просто  у меня в последнее время каждый день суббота, - оправдался Димон-А.

О`Димон удовлетворился его ответом и, оглядевшись, обнаружил рядом с граффити ещё один странный указатель – «ирий – пекло».

- А ирий…  это что? –  озадачился он.

-  Не знаю, - пожал плечами Димон-А, -  по-видимому, это рай, принимая во внимание, что означает слово пекло.

- Значит,  эта дорога ведёт нас в ад?

- Ты очень догадливый, О`Димон.

- Может, не пойдём туда.

- Не смеши чертей, - успокоил его упитанный Димон-А. - Я ведь там бывал уже, и   не раз. И как видишь, со мной  ничего не случилось. Мы же за травкой идём. А она растёт только там, в инферно. Нарвём немного тирлича да сон-травы и назад.

- Ладно, Димон-А, уговорил. Сон-трава – травка что надо. Никакой химии, природный галлюциноген.

Подняв с земли обломок кирпича, Димон-А пририсовал вторую линию в указателе, в результате чего рай стал тождественен аду – «ирий=пекло».

 

 

6.  ИЗЫДИ, ДЬЯВОЛ, ИЗ ГОРЫ СИЯ!

 

В последний день апреля, когда Лысая уже переставала быть собственно лысой и покрывалась зелёной растительностью, Гору посещало больше всего народу. Многие оставались здесь до темноты, чтобы в ночь на 1 мая отпраздновать  Вальпургиеву ночь.

В отличие от Хеллоуина, Ноябрьского кануна Дня всех святых, когда силы зла перед наступлением зимы выходят из преисподней  на поверхность,  Вальпургиева ночь является последней ночью, которую празднует тьма перед тем, как вновь залечь на дно и освободить землю для торжества света.

Не следует поминать на этой горе вслух чёрта и ведьму – они тут же появятся! В Майский Канун  Гора становится местом шабаша ведьм и викканок. Ведьмы  собираются в эту ночь, чтобы отметить свой  праздник  Майи и Живы, а поклонницы викки празднуют здесь Бельтейн – ночь костров.

Кроме того, на Горе собираются  толкинисты - любители кельтской культуры. Лысая манит к себе  и маньяков. Забредают сюда и  наркоманы, и пьяные  гопники, встреча с которыми не сулит ничего хорошего.

В последнее время здесь стали бесследно исчезать люди. Именно бесследно, то есть зашли и не вышли. В основном, это те, кого никто не ищет, изгои общества: алкаши, бомжи и наркоманы. Поэтому точное количество пропавших людей не поддаётся учёту.

Именно в эту ночь на горе с недавних пор стали полыхать костры и раздаваться истошные вопли, сумасшедший хохот  и завывания, наводящие  ужас  не только на окрестных жителей, но и на всех посетителей Лысой.

Вот почему Вальпургиеву ночь так  не любит местная милиция. Она денно и нощно  охраняет все подступы к ней в последний день апреля, когда Лысая уже переставала быть собственно лысой и покрывалась зелёной растительностью.

 

На контрольно-пропускном пункте перед вторым шлагбаумом стояли два бойца отдельной бригады специального назначения «Барс», одетые в пятнистую синевато-чёрно-белую форму. За их спинами был виден забор, сложенный из бетонных плит, на одной из которых издевательски красовалось намалёванное чёрным спреем слово «шабаш» со стрелкой, указывающей налево.

 За забором возвышался таинственный режимный объект с пятью радиовышками. Слева от шлагбаума громоздилось полуразрушенное одноэтажное строение, так называемая «кутузка» - бывшая гауптвахта комендатуры, а справа возвышался щит с надписью на украинском языке: «Регіональний ландшафтний парк „Лиса Гора”. Площа 137,1 га. ».

Старший сержант вёл себя спокойно, ему здесь было не впервой. А вот младший сержант впервые находился в необычном месте и  был явно чем-то обеспокоен.  Каркнет вдалеке ворона – он вздрогнет, зашуршит что-то в кустах – он резко обернётся. Здесь явно витала какая-то  голодная энергия. Она   разъедала мозг и нагоняла страх.

- Чёрт знает что! Откуда они здесь?

Из-за кустов выглянул чёрный козёл, чуть поодаль просматривались за деревьями две белые козочки. Старший почесал шею:

- Да местные их здесь выпасают.

Вновь истошно каркнула ворона. Младший дёрнулся:

- Задолбала уже! Если б можно, пристрелил бы к чертям собачим!

- Здесь раньше ракетная  воинская часть стояла, - пояснил старший. -  Так вот, её убрали отсюда только потому, что   солдаты тут с ума сходили. Прикинь, каких дров они могли бы наломать.

Младший сержант усмехнулся, представив на секундочку летящую ракету, выпущенную с перепуга обезумевшим солдатом при виде чёрта с рогами.

- Особенно плохо они чувствовали себя в полдень  и в полночь, - продолжал старший сержант. - Карканье ворон и уханье совы они принимали за бесовский разговор  и хохот дьявола. Наверно, для того и поставили здесь эту гауптвахту, - показал он рукой на кирпичное строение с зарешёченными окнами, - чтобы  салагам здесь жизнь мёдом не казалась.

Словно в подтверждение его слов откуда-то издалека донёсся чей-то хохот. Младший сержант с тревогой оглянулся вокруг.

- А который сейчас час?

Старший глянул на часы:

- Скоро двенадцать.

- Чёрт, а я думаю, что это на меня такое находит?

Неожиданно младший сержант приосанился, заметив, что к ним  приближается чернобородый мужчина в чёрном плаще с рясой до пят и с саквояжем в руке.

Когда тот подошёл к шлагбауму вплотную, старший сержант поинтересовался:

- И куда  это вы собрались?

Чернобородый насторожился, но постарался скрыть своё беспокойство безмятежной улыбкой:

- На Лысую Гору… я ведь правильно иду?

- Правильно, - ответил младший сержант и кивнул на щит, подтверждающий местонахождение присутствующих  на государственном языке.

- С какой целью сюда пожаловали? –  продолжил старший, с подозрением глядя на него.

- Да вот…

Чернобородый раскрыл саквояж и вынул из недр его  большой медный крест с цепью.

- …гору хочу эту… очистить от всякой нечисти.

- Давно уже пора, батюшка, - кивнул младший, признав в чернобородом церковного служителя,  - а то здесь такое творится. Что-то непонятное.

Батюшка тем временем  уже величаво осенял крестом окрестности.

- Изыди, дьявол, из горы сия! Именем отца и сына и святаго духа, аминь.

- А бутылка вам зачем? – с недоверием заметил старший, узрев в саквояже двухлитровую пластиковую бутылку и кропило.

Чернобородый надел цепь с крестом  себе на шею и вынул из саквояжа кропило.

- А святой водой окропить,  бесов изгнать из ведьм. Их ведь много здесь собирается?

- Да сегодня  вообще наплыв, - развёл руками младший, - видно, праздник у них  какой-то… этот…

- Вальпургиева ночь, - подсказал старший.

- Ага…с самого утра уже  идут…на шабаш свой собираются,  - добавил младший и показал рукой на забор за своей спиной, на котором красовался указатель с надписью «шабаш».

Внезапное ускорение, сдвиг, - и…невдалеке за деревьями, как тень, проскользнул лысый бес. Через секунду следом за ним проскользнул ещё один бес – сивый. С косматой седой головой и с длинной седой бородой, развевающейся на ветру.

- Чего ж вы их не гоните? – возмутился чернобородый.

- Гоним, да что толку, - пожал плечами старший. - Территория ведь большая. Вот и лезут  они во все щели.

- Может, и вас окропить? – предложил чернобородый, легонько встряхивая кропилом.

- Нет, нет, спасибо, - отказался младший сержант.

- Проходите, батюшка, проходите, - нетерпеливо махнул рукой   старший, заметив, что к ним приближаются две светловолосые девушки в красных юбках и в белых сорочках,   -    удачи вам в вашем благородном деле.

Оглянувшись, чернобородый также заметил ведьмочек и поспешил удалиться.

 

 

7. СЮДА ВАМ ЛУЧШЕ НЕ СОВАТЬСЯ!

 

О существовании Лысой Горы многие киевляне даже не догадываются, хотя расположена она не так уж и далеко от центра города. Если кто-то что-то и слышал краем уха о ней, то никогда на ней не бывал. Не мало и таких, кто за всю свою долгую жизнь ни разу туда не выбрался.

Тысячи горожан, включая многочисленных миллионеров, спешащих на свои загородные виллы в Конче-Заспе,  ежедневно проносятся мимо неё на машинах по Столичному шоссе, и сотни тысяч жителей Левого берега, ежедневно проезжающих туда и обратно по Южному мосту, постоянно разглядывают её из окна автобуса или вагона метро, но ни у кого даже мысли не возникает там побывать.

А вот в Германии предприимчивые немцы сотворили из своей лысой горы Брокен туристический центр с театрализованными представлениями, рок-концертами,   аттракционами  и плясками ведьм на помелах вокруг костров.

Они провели на самую высокую гору Гарца не только железную дорогу, но и суперсовременную канатную дорогу. А всё для того, чтобы один раз в году в Вальпургиеву ночь тысячи немцев и многочисленных иностранных туристов смогли приехать сюда и отлично провести время в компании разряженных ведьм и чертей.

Наша же не менее знаменитая Лысая Гора долгое время была запретной зоной и огорожена колючей проволокой.  И хотя тридцать лет назад солдаты оттуда ушли, а горе был присвоен статус реликтового заповедника, с тех пор ничего здесь  не изменилось, всё осталось в первозданном виде. Только ещё больше пришло в негодность. И может быть, это даже  и к лучшему.

Ведь из окультуренного Брокена исчез истинный дух ведьм. Всё стало карнавалом  и маскарадом, шоу ряженых ведьм и чертей. Всё стало большим представлением, на котором ежегодно зарабатываются огромные деньги. У нас же до сих пор тишь да гладь, всё пребывает в забвении. Но в этом и есть свой плюс: ведь   ведьмы у нас до сих пор настоящие.

 

Настоящие ведьмы, впрочем, были совсем не похожи на ведьм. Это были очень похожие друг на друга две симпатичные  девушки, словно сбежавшие с репетиции народного хора, поскольку были одеты  в одинаковые белые вышитые сорочки и  красные юбки с клетчатыми передниками. Для полного сходства у  них не хватало лишь цветочных венков на голове.

Держась за руку, они подошли к стоявшим  перед шлагбаумом двум милиционерам, одетым в пятнистые комбинезоны.

- Это у меня двоится в глазах или вас, действительно, двое? - игриво спросил младший сержант.

- Когда у вас будет двоится в глазах, нас будет четверо, - съязвила Жива.

- А куда  это вы, девушки, собрались? – сдерживая улыбку, поинтересовался старший сержант.

- На Девичник, - честно призналась Майя.

- А, может, всё-таки на шабаш? - лукаво подмигнул им старший сержант, не привыкший по службе к честным признаниям.

- Ага, - рассмеялась Жива. - Что-то грустно стало на душе,  захотелось слетать на Лысую.

- А почему не на мётлах? – поддержал игру младший.

- Мётлы сломались - приходится пешочком, - с улыбкой объяснила Жива.

Старший сержант широко улыбнулся ей в ответ:

- Ну, тогда поворачивайте назад, мы пропускаем только с мётлами.

- А без них что, нельзя? – спросила Майя.

- Нельзя, - сбросил  старший улыбку с лица, - нечего вам там сегодня делать.

- Мы только прогуляемся, - заканючила Майя.

- Погуляйте где-нибудь в другом месте. 

- Я не поняла, - возмутилась Жива, - с каких это пор ведьм перестали пускать на Лысую?

Младший сержант усмехнулся:

- Чего-то   вы совсем на них не похожи.

Жива тут же надвинула копну волос себе на правый глаз.

- А так?

- Так вроде похоже, - начал сомневаться младший. - Но всё равно, красавицы, вам там  делать нечего.  Сегодня вход на гору  запрещён.

- Но вы же пропустили вон того? – кивнула Жива на ушедшего далеко вперёд чернобородого.

Старший неумолимо покачал головой:

- Тому можно, а вам туда нельзя.

- Ну почему? – недоумевала Майя.

- Там сегодня сборище всяких маньяков, - объяснил младший.

- Так чего ж вы здесь стоите? – рассердилась Жива на бойцов «Барса» - Идите и ловите их.

- Для этого есть «Беркут», - пояснил старший. - А мы стоим здесь, чтобы не пропускать  на территорию потенциальных жертв.

 Для пущего устрашения он даже зарычал на них, словно рассерженный барс.

- И вообще, сюда вам лучше не соваться, - добавил другой «барс». - Здесь  девушки всё время пропадают, причём бесследно.

- Так что идите отсюда подобру-поздорову, - заключил старший сержант.

Двоюродные сёстры с явным неудовольствием отошли в сторонку. Одна из них шепнула на ухо другой:

- Чего-то мне  тут не нравится.

- Ладно, пошли отсюда, -  решила Жива. 

-  Идём, - согласилась Майя, -   а то мне как-то здесь не по себе.

- Из-за маньяков? Не бойся, - успокоила кузину Жива. - Чего боишься, то и получишь. Страх имеет свойство материализоваться. Маньяки обычно  ходят по одиночке, а нас двое. Как-нибудь прорвёмся.

Майя широко раскрыла глаза:

- Неужели ты их не боишься?

 - Это они меня должны бояться, - заверила её Жива. - Помнишь, я рассказывала тебе, что стало с теми придурками в прошлом году?

- Ещё бы!

Засмеявшись, кузины вновь взялись за руки, и поспешили вниз той же дорогой, которой и пришли.   Жива ничуть не расстроилась от того, что «барсы» не пустили их на Гору. Ведь она знала наверх такие тропки, которые никому не были ведомы, даже милиции.

 Неожиданно из переговорного устройства на груди старшего сержанта  сквозь трескотню помех по громкой связи донеслось:

- Тут ещё одно… Из Павловки  сегодня псих сбежал… Харитон Хозарский… 33 года … отличительная примета - чёрная борода и длинные волосы, стянутые сзади на резинку… воображает из себя Великого инквизитора… по оперативным данным…якобы собирался  к вам сегодня на Лысую.

 

 

8. ВЕЛИКИЙ ИНКВИЗИТОР

 

Хозарский  Харитон  Христофорович, бывший церковнослужитель, имея чин псаломщика, был исключён из духовного ведомства за  то, что в душевном помрачении дерзнул совершить богослужение вне церкви, но в церковном облачении. Более того,  самолично причислил  себя к священным инквизиторам, коих православие никогда не признавало.

Великий инквизитор был задержан на Михайловской площади за то, что прилюдно сжигал на  костре многочисленные детские книжки о драконах и ящерах, полное  собрание сочинений об очкастом мальчике-маге,   а также  знаменитую сумеречную сагу о волке-оборотне и вампире-вегетарианце.

- За что? -  кричал он представителям закона в то время, когда  те, заламывая  ему руки, усаживали его в милицейский бобик. – Это же всё еретическая литература! Не меня надо хватать, а тех, кто это издаёт! Мы - священная инквизиция, поэтому как боролись с ересью, так и будем с ней бороться! Люди! Не читайте книг и газет! Не смотрите телевизор! Не пяльтесь в монитор. Все социальные сети и порносайты, все телеканалы в руках сатаны! Именно оттуда смотрит на вас всевидящее око антихриста!

Внезапная перемотка назад, сдвиг, - и… милицейское видео показывает при просмотре, как он, разрывая надвое глянцевые обложки и подкидывая в огонь очередные страницы, взывал к собравшимся вокруг него прохожим:

- Это вам не наивные детские книжечки, это самое настоящее чернокнижие! Через них в души ваших детей вливаются идеи зла и  сатанизма! Да сгорят они в адском пламени!  Эти книжечки учат тому, что якобы благодаря колдовству и прочим «волшебствам» можно достичь каких-то благих целей. Но это не так. Это обман и лукавая подмена: за красивой глянцевой обложкой скрывается духовная отрава. А чему могут научить вот эти книги… о вампирах и оборотнях?  Или эти …о драконах и ящерах? Только одному! Человечество готовят к приходу антихриста! Этого нельзя допускать! Видите, как хорошо они горят? И это только начало!

Поначалу Хозарского отвезли в ближайшее отделение милиции, где ему было предъявлено обвинение  в мелком хулиганстве и предложено было заплатить штраф в размере месячного оклада участкового милиционера. Вместо этого он в ярости разорвал свои чётки, оказавшиеся на самом деле ниткой  чёрных пластмассовых бус, и стал метать их под ноги участковых.

На вопрос, что он делает, Хозарский Харитон Христофорович, 1966 года рождения, безработный, но по совместительству временно исполняющий обязанности священного инквизитора, ответил, что он мечет бисер перед свиньями.

На вопрос, где он видит в отделении милиции свиней, Хозарский Х. Х. ответил, «а разве вы их не видите?», после чего был отправлен в Павловскую психбольницу для прохождения психиатрической экспертизы.

В приёмном отделении на стандартный вопрос дежурной медсестры, заполнявшей медицинскую карточку, как его зовут, он ответил, что Великий Инквизитор.

После детального медицинского осмотра и психиатрического освидетельствования дежурный врач заверил милицию, что это их пациент, поскольку  в их полку наполеонов, фараонов и прочих исторических личностей не хватало только инквизиторов.

Затем Хозарский был препровождён в палату, где к удивлению медперсонала совершенно не возмущался своим поселением, и вёл себя настолько  тихо и смиренно, что даже не потребовалась усмирительная рубашка.

Он с лёгкостью согласился даже на профилактическую инъекцию, но в последний момент неожиданно выхватил шприц из рук медицинского брата и со всей силы полностью всадил иглу ему в ягодицу, произнеся сакраментальную фразу «врачу, исцелися сам».

Воспользовавшись замешательством, Великий инквизитор выскочил из палаты, позвал на помощь орущему медбрату двоих санитаров, дежуривших на посту, и, смешавшись с посетителями, покинул пределы больницы незамеченным.

На следующее утро, захватив с собой походный чёрный саквояж, Хозарский отправился прямиком на Лысую.

 

 

9. СЕМЬ СМЕРТНЫХ ДОБРОДЕТЕЛЕЙ

 

Стольный град Киев вдоль и поперёк пронизан тектоническими разломами. Самый опасный из них пролегает вдоль Днепра по  его высокому правому берегу и захватывает все остальные двенадцать лысых гор, начиная с Китаево и заканчивая Юрковицей.

Вот почему все эти возвышенности,  такие живописные, откуда открываются прекрасные дали, которые, казалось бы, самой природой созданы для поселения, никогда ранее не заселялись.

Линия разлома представляет собой  волну с резкими перепадами от минимума к максимуму. И зачастую провалы с  отрицательной энергией соседствуют с благоприятными  местами, где наблюдается положительная энергетика.

Геопатогенная зона проходит по краю Центрального ботанического сада  и тянется далее по холмам, при этом языческая статуя Родины-матери соседствует с золотыми куполами Киево-печерской лавры, а самое проклятое в Киеве здание Верховной рады находится на одной оси с революционным Майданом, лежащим  во впадине бывшего Козьего болота.

Памятник  святому Владимиру Крестителю на Владимирской горке расположен неподалёку от сказочно-красивого городка Гончары-Кожемяки, в котором долгие годы никто не селится по причине того, что построен он в провале у подножия лысой горы Хоревицы, а периодически уничтожаемый дубовый чур Перуна на Старокиевской горе постоянно восстанавливается на своём исконном месте  и при этом прекрасно уживается рядом с развалинами Десятинной церкви.

Благие  места давно уже  облюбованы монахами, обители которых в большинстве своём построены на месте языческих капищ.  При этом подмечено: как только в  святых местах начинается повышенная активность, то вскоре такая же активность  проявится и в провале. 

 

- Где же твой барыга? – спросил О`Димон, откровенно заскучав.

Димон-А неуверенно ответил:

- Мы договорились на двенадцать.

- А сейчас сколько?

Димон-А глянул на часы.

- Без пяти.

Внимание О`Димона привлёк странный рисунок на подпорной стене – намалёванный белой краской полукруг с лучами, изображавший по всей видимости восходящее  или заходящее солнце. Внутри полукруга был нарисован глаз с вертикальным зраком, ниже  написана  римская цифра VII, а ещё ниже  - «Иди и смотри».

- Ни черта себе, - опешил он.

- Чем-то похоже на Всевидящий глаз, - предположил Димон-А.

- Я бы не сказал, - покачал головой О`Димон. - Во-первых, где ты тут видишь треугольник? А во-вторых, зрачок. Это не глаз человека.

- А чей глаз?

- Или змеи или кошки. Короче, какого-то зверя.

- А причём тут зверь?

- А чёрт его знает? - пожал плечами Димон-А и усмехнулся,  – наверно, для того, чтобы ты  знал: он здесь, и он  наблюдает за тобой.

- «Иди и смотри», - вслух прочитал надпись на стене О`Димон. – И куда ж нам смотреть? На солнце, что ли?

- Какая разница куда? Тут главное, смотреть в оба.

Упёршись подбородком в ладонь, О`Димон задумался.

- Что  же тогда означает семёрка?

- Ну, принимая во внимание то, куда мы с тобой  идём… скорей всего, это  семь смертных грехов.

- Это какие же?

Димон-А неуверенно стал перечислять:

- Гордыня, м-м-м, жадность, зависть, гнев…э-э-э…, похоть,  уныние и…чревоугодие.

Перечисление смертных грехов привело О`Димона в явный восторг:

- Ну, тогда тебя бесы точно туда заберут, - радостно заверил он приятеля.

- За что ещё? – не понял тот.

- За  то, что жрёшь много. За твоё чревоугодие.

- А-а, это точно, -  с довольным видом погладил свой пивной животик Димон-А. – Но особо не радуйся по этому поводу. Поскольку ты тоже там окажешься.

- А я-то за что?

- За  своё уныние.

О’Димон печально вздохнул. 

- Да, ладно, не парься, брат,  -  с широкой ухмылкой обнадёжил его Димон-А, - в наше время все смертные грехи уже стали добродетелями.

- А что же стало с самими добродетелями?

- Делать добро сейчас считается грехом.

- Да ладно. А как же тогда вера, надежда, любовь?

- Верить никому сейчас нельзя. Надеяться больше  не на что. А любовь давно уже заменили порнухой.

- Ещё что?

- Были ещё такие понятия, как щедрость…

- Ну ты даёшь! - засмеялся О’Димон.

- Умеренность, - продолжил перечислять Димон-А.

- Ага-ага, умеренное употребление спиртных напитков,  - О’Димона пробило на ржач.

- И ещё целомудрие.

- Ты что, вообще? Ха. Какое целомудрие? Ты где слова такие выискал? Ой, не могу! Целомудрие. Это что, была такая добродетель? Что за бред, вообще? Это всю жизнь девственником, что ли, надо быть?

- А что тут такого? Я, например, до сих пор ещё ни разу с девушками не целовался,  - чистосердечно признался Димон-А.

- Ты? До сих пор? -  удивился О’Димон.

- Не знаю, - пожал плечами Димон-А, - меня почему-то к ним не тянет.

  О’Димон усмехнулся, а затем вдруг залился нескончаемым хохотом, словно кто-то  невидимый его защекотал.

- Чего ты ржёшь? – возмутился Димон-А.

- Самое смешное…ой, не могу… что меня к ним…прикинь…почему-то не тянет… тоже…

 

 

10. ХЕРУВИМ И АСПИД

 

Нет ничего более противоестественного, чем безудержный смех в самом жутком месте на земле. Так громко смеяться на Лысой Горе могли позволить себе лишь безрассудные отчаявшиеся люди, невинные девственницы или юнцы под воздействием травы.

 Молодые люди, видимо, не вполне понимали, куда они попали. Ведь Лысая Гора - это  настоящая обитель потусторонних сил. Паранормальная активность здесь превышает все допустимые уровни. Время здесь не идёт, а бежит или стоит на месте. Здесь – иная реальность.

На первый взгляд, это обычный заброшенный парк. Но что-то в его атмосфере сквозит такое, что заставляет сердце сжиматься в тревожном ожидании. Видимо, в прошлом здесь случилось что-то ужасное, и сейчас эта жуть так и витает в воздухе.

Когда вы гуляете по Горе, то отчётливо можете почувствовать там чьё-то незримое присутствие. Кто-то неотступно следует за вами, кто-то неотрывно следит за каждым вашим движением.

То ли это морок, то ли это леший, то ли  страж горы, то ли сонмы духов казнённых  и погребённых здесь преступников, не говоря уже о колдунах, ведьмах и прочих тёмных личностях в балахонах с капюшонами, которые  встречаются на Лысой чуть ли не на каждом шагу.

А иногда, вернее, два раза в году, в ноябрьский и в майский канун здесь появляются иные.

Вот почему простой народ обходит это место десятой дорогой. Ну, какой же нормальный человек в ясном уме и в доброй памяти потащится на Лысую Гору, овеянную такой дурной славой?

Да, здесь, реально, бывает порой страшно.

Но в  действительности, жизнь за пределами Лысой Горы сейчас гораздо страшнее. Многие просвещённые люди даже не подозревают, что только здесь и можно уберечься от тех опасностей, которые подстерегают их в  городе.  И на самом деле,  это  единственное место на земле, где ещё можно  спастись.

 

Вдоволь нахохотавшись, О’Димон неожиданно вновь впал в уныние:

- Ну и где его черти носят? Который час, брат?

Взглянув на часы, Димон-А выдохнул:

- Самый полдень.

- Ни  черта себе! – возмутился  О’Димон. - Пять минут прошло, а такое впечатление, будто целый час.

Он огляделся вокруг, но вокруг не было ни души: ни выше по дороге, ни ниже.

Неожиданно на щёку  ему упало сверху что-то липкое. Сморщив нос, О’Димон брезгливо вытерся и запрокинул голову вверх: прямо над ним на высокой ветке голого, до сих пор ещё не покрытого зеленью дуба вниз головой висело что-то похожее на летучую мышь.

- Срань господня! – вырвалось у Димона-А, также поднявшего глаза кверху.

Взмахнув перепончатыми крыльями, летучая мышь в тот же миг слетела с ветки. Напоминая издали   миниатюрного дракона, она по дёрганой траектории облетела вокруг дуба, а затем резко спланировала вниз.

Приближаясь, пернатый  ящер с каждой секундой увеличивался в размерах. Он рос прямо на глазах, превращаясь в иное, очень похожее на ангела существо, только  с чёрными крыльями.

При этом ужасная морда дракона у него  мгновенно сменилась на симпатичное лицо  молодого человека с  кудрявыми волосами, которое чем-то напоминало чёрное лицо другого ангела, распростёршего свои чёрные с позолотой крылья над Майданом.

Перед самой землёй  у ангела с белым лицом обнаружилось четыре крыла, что в небесной иерархии  соответствовало чину херувима. Приземлившись, херувим тут же сложил первую пару крыл перед собой, вторую пару - за спиной, и в результате оказался полностью прикрытым ими, словно чёрным кожаным плащом.

Выпростав из-под кожаной накидки руку, кудрявый красавчик по-свойски протянул её Димонам   и представился:

- Лиахим.

- Дима, - протянул ему руку Димон-А.

Пожимая руку и удерживая её дольше обычного, Лиахим незаметно надавил  подушечкой своего большого пальца на третий сустав его  указательного пальца.

- Дима, - протянул ему руку О’Димон.

- Очень приятно, - покачал тот головой, растянув улыбку до самых ушей.

Херувим пожал ему руку тем же тайным способом и также представился ему:

- Лиахим.

- Лиахим? – переспросил его О’Димон, знающий, что подобные господа, обычно, и пишут всё не так, как все, и произносят всё наоборот.

- Ну, вообще-то…м-м-м… если вам так удобно, можете называть меня Михаил, - чуть убавил он широту улыбки.

Оба Димона также улыбнулись ему в ответ, не зная, что ещё сказать. Они прекрасно понимали, что означало это рукопожатие. Тайный знак сообщал им, что это был свой человек, и ему можно было доверять, несмотря на то, что прикрыт он был чёрным плащом из четырёх крыл.

Предполагая всё же, что крылья эти им привиделись и, что, скорей всего, это обман зрения в результате воскурения травы,  они как бы невзначай попытались заглянуть  кудрявому красавчику за плечи. Может быть, там они видны?

Поняв их намерение, Лиахим вновь растянул улыбку до ушей. Словно прочитав их мысли, он отрицательно покачал головой. Его обескураживающая улыбка вмиг убрала оставшуюся неловкость. Димонам стало казаться, что они уже знают его целую вечность.

- А у вас какой уровень, Михаил… тридцать третий? – поинтересовался у него О’Димон.

- Бери выше.

- Шестьдесят шестой?

- Ещё выше, - с улыбкой покачал головой Лиахим.

- Неужели сто тридцать второй? – удивился Димон-А, поднявшись недавно вместе с приятелем  лишь на  первую ступеньку тайной и могущественной пирамиды.

В ответ Лиахим лишь усмехнулся, с шумом выпустив благоухание своего дыхания сквозь ноздри.

- Что, ещё выше? – с недоумением посмотрел на него Димон-А.

Михаил кивнул ему и, не желая  дальше развивать эту тему, перескочил на другую:

- Вы, видимо, ждёте Дэна?

- Да, - признался Димон-А.

- Дэн! – тут же позвал кого-то Лиахим и повернулся к дубу лицом, а к ним спиной.

К удивлению Димонов  за спиной херувима не было  видно крыльев. Чёрный кожаный плащ с длинным разрезом сзади и с двумя разрезами по бокам плотно облегал его плечи.

Правда, на плечах его находилась теперь совсем другая голова. Это была огромная мохнатая кудлатая львиная морда, раскрывшая пасть, словно на логотипе кинокомпании «Метро-Голдвин-Майер», и прорычавшая вслед за этим:

- Нэд!

 Двуликий Михаил Львов нетерпеливо топнул ногой. То, что курильщики травы увидели затем, привело их в ещё большее изумление. Из-под корней  дуба выползла чёрная, землистая, похожая на аспида, змея. Она была такая огромная, что казалась втрое шире питона, и такая длинная, что шесть с половиной раз обвила метровое в диаметре дерево.

Поднявшись таким образом над землёй, аспид лукаво выглянул из-за ствола. Изогнув туловище своё в форме двойки, точно так, как на  картине Васнецова «Страшный суд», пугающей всех прихожан во Владимирском соборе, голова змея раздулась вдруг до размеров человеческой головы.

Щелевидные зрачки его при этом сплющились от напряжения. Не раскрывая рта, он выстрелил далеко вперёд  длинный, раздвоенный на конце язык и  хитро повёл головой, как бы показывая этим, что одурачить публику ему, раз плюнуть. 

- Дани-ил! – как бы с укоризной попенял ему херувим и вновь топнул ногой, при этом его львиная голова сменилась на орлиную.

Раскрыв клюв, Михаил Орлов заклекотал:

- Ли-инад!

 Вильнув кончиком хвоста, аспид тут же исчез за деревом, но через секунду появился вновь, правда, уже в  ином виде, заменив своё змеиное туловище на  человеческий торс, причём почему-то с женской грудью. Но, видимо, что-то у него там не сработало, поскольку  голова его осталась прежней – змеиной.

Вид человека со змеиной головой на плечах и с женской грудью  привёл Димонов в такое недоумение, что те в ужасе подались назад.

- Даниэла! – вновь недовольно укорил его Лиахим.

Но тот словно не слышал его.

- Вот глухой! Ну, сколько можно топать! – недовольно заорал на него херувим и в третий раз топнул ногой, при этом птичья голова у него исчезла, а на её месте выросла рогатая бычья морда, исполненная очей.

Михаил Быков замычал своё:

- А-лэ-ин-ад!

 Заметив оплошность,  голова аспида прямо на глазах у Димонов превратилась в человеческую голову, а женская грудь прикрылась пиджаком из змеиной кожи. Сама же голова стала похожей на голову, хорошо известной Димону-А и принадлежавшей знакомому  барыге - темнокожему Дэну.

 Правда, сейчас его  лицо вместо темно-коричневого имело почему-то серовато-зелёный оттенок. Глаза же  были закрыты плотно прилегающими к лицу чёрными  непроницаемыми очками.

- Дэн? – удивился  ему Димон-А.

- Дэн, Дэн, - кивнул ему барыга с  бритой налысо головой, огромными пухлыми губами, с узкими плечами и уродливо длинной шеей. Кроме стильного пиджака из змеиной кожи на нём были надеты тёмно-зелёные кожаные штаны.

На  груди Дэна поблёскивала толстая, в палец толщиной, золотая цепь, на которой покачивалась золотая подвеска в виде треугольника, обращённого острым углом вверх. В сам треугольник были вписаны две буквы S.

Приветливо улыбнувшись, он подошёл к Димону-А, как к старому знакомому. Приставив  ногу к его ноге и прикоснувшись коленом к его колену, Дэн  прижался грудью к его груди и, похлопав рукой по его спине, прошептал ему в ухо:

- Серпенты принёс?

- Принёс, - ответил Димон-А  и достал свёрнутую в трубку и стянутую резинкой  толстую пачку зелёных купюр.

Сняв резинку, Дэн развернул веером целую кипу однодолларовых банкнот. Мигом их пересчитав, он на всякий случай одну из них выхватил, чтобы просмотреть на свет сквозь всевидящий глаз на вершине пирамиды.

Внезапная вспышка света  пронизала купюру, шириной в 66,6 мм, и в ней проступил водяной знак в виде змеи, изогнутой, как буква S, и перечёркнутой двумя параллельными линиями.

Вновь стянув резинкой пачку, Дэн спрятал её в левый карман  пиджака, надетого на голое тело,  а затем вынул что-то из правого кармана и раскрыл кулак: на  светло-зелёной ладони лежали два  сморщенных тёмных шарика.

- А это что? – удивился Димон-А.

- Кактусы.

- Какие ещё кактусы?

- Такие себе маленькие, лишённые колючек мексиканские кактусы. Но если их пожевать, мало не покажется.

Димон-А с недоумением посмотрел на Дэна.

- Я же заказывал другое.

- Это оно и есть. Только в натуральном виде.

Даже разговаривая,  Дэн  держал голову неподвижно, и казалось, что за  чёрными очками скрывается такой же чёрный застывший немигающий взгляд.

Херувим всё это время  почему-то скрывался за спинами парней. Его незримое присутствие сильно напрягало их. Непонятно было, что он там замыслил. Не так был страшен многоликий, как то, что он находился вне зоны их зрения.

Чувствуя неладное,  то один, то другой пытался, как бы невзначай, обернуться, но ни одному, ни другому не удавалось это сделать. Они явно были скованны волей того, кто скрывался за их спинами.

Димон-А взял тёмные шарики в свою руку.

- Я такие уже  разок пробовал, - припомнил О’Димон.

- Их, между прочим, сейчас днём с огнём не сыскать, - сказал  Дэн. - Их запрещено выращивать даже в Мексике.

- Почему?

- Потому что они дают просветление.

- Что, правда?

Димон-А раскрыл ладонь и по-новому посмотрел на кактусы. Неожиданно херувим  вышел из-за его спины.

- Эти кактусы  так пробуждают  сознание… что в какой-то момент вас озаряет. И вы начинаете видеть та-кое, - завёл Михаил глаза кверху.

- Что именно?

- То, что скрыто от всех, - добавил Лиахим. - То, что никто не видит… ну, за исключением  шаманов, колдунов,  ведьм и  прочих ясновидящих….

- Во, клёво! – обрадовался Димон-А.

- Только предупреждаю тебя сразу, брат, - прорычала затем сменившая человеческую голову львиная пасть, - трип будет очень серьёзным.

- Ну, мне не в первой, - усмехнулся Димон-А.

- Более того, очень опасным, - предупредил его затем орлиный клюв.

- Я обожаю опасные психоделические путешествия.

Следующие слова, произнесённые рогатой бычьей мордой, прозвучали более весомо:

- На этот раз ты увидишь апокалипсис.

- Апокалипсис? – испуганно переспросил Димон-А.

- Не пугайся, брат, - улыбнулось ему человеческое лицо Михаила. – На самом деле, апокалипсис в переводе с греческого означает разоблачение, снятие вуали, раскрытие тайны.

- То есть, это не смертельно?

 Обнадёженный ответом, Димон-А  повернулся к приятелю.

- Ты тоже видел этот апокалипсис?

- Ага, - кивнул ему О’Димон.

- Ну и как?

- Прикольно, что-то типа вертепа о Судном дне. Только я вряд ли бы вернулся с того просмотра, если бы не следовал указаниям своего мастера.

Как бы подтверждая его слова, Дэн поднял вверх указательный палец.

- Короче, запомните одну вещь. Как только вы их примете внутрь, вы станете видеть. Но не бойтесь того, что вы увидите!   Если  испугаетесь –  вы пропали. Зарубите себе на носу – эти видения не приходят извне. Они находятся внутри вас. Не трогайте их, и они не тронут вас.

Димоны согласно закивали головами.

 - И ещё одно, - добавил Дэн. - Что бы  они вам не предложили, от всего отказывайтесь. Ясно?

- Ясно, - вновь кивнули оба парня.

- Ладно, Дэн, погнали, - поторопил его Михаил, -  меня  вызывает Гспд.

Имя вызывающего он произнёс как-то неразборчиво.

- А меня – Стн, - также неразборчиво произнёс Дэн.

Внезапное ускорение, сдвиг, - и… оба они, человек-ящер  и человек-змей, в один миг переместились по склону вверх. С вершины холма аспид прощально помахал парням рукой и исчез вслед за херувимом.

Димон-A неожиданно спрятал кактусы, зажав их в кулак.

- Ты чего? – удивился O`Димон.

- Да вон, - кивнул Димон-А, - пусть эти тёлки  пройдут.

Они терпеливо подождали, пока мимо них не пройдут две похожие друг на друга светловолосые девушки в традиционных украинских нарядах.

 

 

11. ЖЕНЩИНА В КРАСНОМ САРАФАНЕ

 

Откуда-то издалека донёсся вдруг надрывный крик, словно кто-то  звал кого-то.

- Зо-я!

Тревожный зов доносился с того самого места на вершине холма, куда скрылись  иные.

 Девушки в красных юбках и в белых сорочках, проходя мимо стоявших на обочине двух заторможенных парней, тут же обернулись на зов.

По склону холма к ним  спускалась миловидная женщина лет тридцати пяти, одетая  в красный сарафан до колен и в белую вышиванку. По плечам её были распущены длинные  русые волосы. В руке она держала ветку цветущей бузины.

- Зоя! – вновь позвала она, беспокойно озираясь по сторонам.

- Это же Навка, - узнав её, шепнула кузине Жива.

- А кто такая Навка? - спросила Майя, но не дождалась ответа, поскольку Жива неожиданно  бросилась навстречу женщине:

- Навка!

Майе ничего не оставалось, как последовать за двоюродной сестрой.

- Здравствуйте, девушки, вы Зою мою, случайно, здесь не видели? – озабоченно спросила Навка.

Жива  отрицательно покачала головой, Майя  пожала плечами.

Димоны со стороны наблюдали за этой сценой, с нетерпением ожидая, когда же она закончится.  С видимой тревогой на лице женщина в красном сарафане о чём-то рассказывала девушкам, затем о чём-то их спросила.

- Жива, - обратилась к ней Навка, - у тебя телефон с собой?

Жива кивнула и полезла рукой в накладной карман клетчатого передника.

- Ты же знаешь, - как бы извиняясь, добавила Навка, - я мобильным из принципа не пользуюсь.

В руке у Живы появился белый айфон.

- Набери мне Кожумяку, - попросила Навка.

Набрав номер, Жива передала трубку женщине в красном сарафане, и та с сильным волнением в голосе заговорила:

- Георгий,  где ты? У меня беда! Зоя исчезла… Я не знаю, где она. Мне кажется, она исчезла неспроста… Я видела здесь иных! Когда ты будешь?

Поскольку дегустация кактусов откладывалась на неопределённое время, O`Димон не находил себе места.

- Сколько можно трындеть? – гневно воскликнул он.

- Не злись, - предупредил его Димон-А. - Гнев - это же смертный грех. Так что, два - один.

O`Димон недовольно хмыкнул.

- Ты же сказал, что это добродетель.

Наконец, женщина в красном сарафане рассталась с девушками. Те в поисках пропавшей Зои двинулись вниз по Змеиному спуску, а сама Навка  направилась вверх по дороге, к стоявшим на обочине двум парням.

 Казалось бы, от неё нельзя было глаз отвести: и от её круглых коленок, выглядывавших из-под красного сарафана,  и от её полной груди, вздымавшейся при ходьбе под белой сорочкой.

 Но эти прелести почему-то совсем не прельщали молодых людей. Они с явным безразличием смотрели на её миловидное лицо, которое явно было сейчас чем-то озабочено.

- Извините, вы тут девочку в белом платье  не видели? –  спросила она, подойдя к ним поближе.

- Нет, – коротко ответил О`Димон, опередив товарища.

Навка всплеснула руками:

- Куда она же делась? Не пойму.

- А где она потерялась? –  участливо спросил её  Димон-А.

- Да вон там мы с ней наверху сидели, - показала Навка на вершину холма, – возле  той  цветущей бузины. А потом к нам подошли иные.

- Какие ещё иные?- не понял О’Димон.

- Ну, такие, - показала она руками, - один - с крыльями за спиной, а другой - со змеиной головой.

Димоны недоумённо переглянулись между собой.

- Я  сорвала ветку и погнала их прочь, - продолжила Навка, - а когда вернулась, Зои нигде уже не было.

- Ни черта себе! - сочувственно покачал головой Димон-А.

Женщина в красном  сарафане горько вздохнула:

- Так, значит, вы не видели её?

О’Димон помотал головой:

- Нет, девочка здесь   не…

- А иные? – перебила его Навка.

- И эти тоже, - добавил Димон-А.

Навка замолкла и с подозрением уставилась на него. Не выдержав её пронзительного взгляда, он отвёл глаза.

- Я вижу,  вы уже попались в их ловушку, - неожиданно констатировала она.

- В какую ещё ловушку? - с недоумением произнёс О’Димон. - Женщина, вы о чём?

- Я о тех двух маленьких, лишённых колючек мексиканских кактусах, которые, если пожевать, мало не покажется.

Слова длинноволосой женщины в красном сарафане привели Димонов в такое   замешательство, что те застыли на месте, словно поражённые молнией.

- Они и, правда, дадут вам возможность увидеть то, чего не видят другие, - добавила Навка. - Но это последнее, что вы увидите.

 О’Димон мгновенно побледнел и напрочь  потерял дар речи. Вытаращив глаза от изумления и приоткрыв рот, он силился что-то сказать и не мог.  Его приятеля, напротив, тут же бросило в жар. Уши Димона-А стали пунцовыми, словно его только что застали на месте преступления  или уличили  в том, что он так тщательно скрывал.

Тем не менее, сделав вид, что он тут совершенно ни при чём,  Димон-А пришёл безгласному другу на помощь.      

- Нет… никого мы здесь не встречали, - пробормотал он.

- Ясно.

Не говоря больше ни слова, женщина в красном сарафане оставила их и пошла дальше вверх по дороге.

Хлопая глазами, О’Димон смотрел на удаляющуюся фигуру ясновидящей. К нему неожиданно вернулся дар речи.

- Как  это она  догадалась?

- А бес его знает, - пожал плечами Димон-А.

Больше не таясь, он разжал кулак  и вновь показал приятелю два тёмных засушенных кактуса на ладони.

- Ну что, сейчас заточим или потом?

- А там, возле вышек, менты, случайно,  не стоят? - спросил О’Димон.

- Обычно не стоят, но сегодня особый день. Сегодня вполне могут стоять.

- Тогда давай сейчас, пока нас не обшманали.

О’Димон протянул руку за одним из кактусов.

 В то же мгновенье ушедшая вперёд женщина неожиданно остановилась и повернулась к ним.

- Даже и не думайте! – крикнула она издали.

- А мы и не думаем, – стебаясь, ответил О’Димон.

- В таком случае очень скоро вы увидите её.

- Кого? – полюбопытствовал Димон-А.

- Свою нежить.

- Какую ещё нежить?

Навка усмехнулась.

- Вы будете очень удивлены, увидев её.

- Где же она? – деланно удивился О’Димон. - Почему я её не вижу?

Женщина в красном сарафане на мгновенье призадумалась, сомневаясь, стоит ли  открывать им то, что они никогда не поймут и не примут.

- Потому что она… - Навка намеренно сделала паузу, чтобы ответ её прозвучал весомей, - …в тебе.

- Во мне?  -  недоумённо перепросил О’Димон.

- Эта  тварь уже давно  сидит  в тебе. Впрочем, и в твоём друге тоже.

- Да что вы говорите! – усмехнулся Димон-А.

Она явно издевалась над ними. Поверить в то, что говорила им женщина в красном сарафане, было невозможно. Как-то не вязался её обольстительный облик с тем, что она прорицала.

- Более того, очень скоро вы увидите  ещё и змею.

- Какую ещё змею?

- Такую, - ответила Навка.

Соединив пальцы рук, она показала им замкнутый круг.

- Уробороса? – насмешливо спросил всезнающий О’Димон.

- Нет, Амфисбену.

- Амфисбену? – неожиданно удивился он. - У которой две головы?

Навка кивнула.

- Чёрт подери, сколько же всего интересного мы сейчас увидим! - загорелся Димон-А.

Поняв, что переубедить парней ей не удастся, Навка вздохнула и пошла дальше вверх по дороге.

– Ну, погнали! - Димон-А смело, не таясь, отправил свой кактус в рот. Второй кактус исчез во рту О’Димона. Оба молча и усиленно принялись  жевать что-то явно несъедобное.

- Фу, какая гадость, - поморщился Димон-А.

- А по мне так вроде ничего, - не согласился с ним О’Димон.

Глядя в спину удалявшейся  женщины в красном сарафане, Димон-А предположил:

- А может, у неё просто крыша поехала, паранойя там или какой-нибудь синдром?

- Я бы не сказал, - покачал головой О’Димон. - В чём-то она права. В тот раз я, действительно, почувствовал в себе  змею.

- Какую ещё змею?

- Ту самую, которая, свернувшись спиралью,  спит в крестцовой кости у каждого человека, - со знанием дела ответил О’Димон. – Йоги называют её кундалини.

Ещё со школы увлёкшись змеями, как реальными, так и мифическими, О’Димон знал о них практически всё, что можно было вычитать в интернете. Интерес к серпентологии возник у него сразу же после того, как однажды в лесу в Пуще-Водице его укусила гадюка, выскользнувшая из-под его ботинка.

- Да, ладно, как ты мог её почувствовать?

- Обыкновенно. Когда  она выходила из меня.

- Выходила? Из тебя? Откуда же  она выходила? Из задницы?

- Из родничка. Из того места на темечке, которое зарастает у младенцев в первый год жизни.

Их разговор неожиданно вновь прервали  призывные крики Навки, раздававшиеся далеко впереди:

- Зоя! Зоя!

 

 

12. КАК БЫ ВЫ САМИ ЗДЕСЬ НЕ ПРОПАЛИ!

 

Заскучавшие на посту бойцы спецподразделения заметно оживились при виде подошедшей к опущенному шлагбауму молодой привлекательной женщины в красном сарафане и в белой вышиванке.

- Извините, вы тут  девушку, случайно, не видели? – чуть не плача, обратилась она к ним.

- А в чём дело? – невозмутимо ответил старший сержант.

- Дочка у меня пропала, - хлюпнула она носом. - Всё обыскала тут, куда делась, ума не приложу.

- Да успокойтесь вы, мамаша, - поморщился младший сержант, - не нойте, и без вас голова тут болит.

- Она, как сквозь землю, провалилась!

- Приметы? –  деловито спросил старший.

- В белом платье… коса до пояса, - принялась перечислять она.

- Нет, в таком виде  мы никого не видели, - покачал головой младший. - Тут в основном все в чёрном ходят.

От нахлынувшей безысходности в глазах у Навки навернулись слёзы.

- Ребятки, милые, помогите, -  вновь запричитала она, умоляя.

Старший сержант недоумённо дёрнул плечом.

- Чем же  мы можем помочь? Мы здесь на посту.

- Кто же мне поможет тогда, если не милиция?

Выйдя из-за деревьев, по асфальтовой дороге мимо них неторопливо, слегка поцокивая копытцами, прошествовало стадо коз, шесть белых козочек. Чёрный козёл, помахивая бородой, почему-то остался торчать в кустах.

- Вот так всегда, - недовольно буркнул он,  - чуть что, - сразу милиция. Раньше надо было думать, мамаша, да следить за своей дочкой, а не брать её с собой сюда на Лысую.

- Сколько лет ей? – привычно осведомился старший сержант.

- Пятнадцать. Зовут Зоя.

- Да она почти взрослая уже.  Может, гуляет сейчас где-то с парнями, а вы нам тут голову морочите.

- Или  дома сидит уже давно, - услужливо подсказал младший. - Вот если её двое суток не будет дома, тогда можете смело писать заявление.

- Понятно, - всхлипнула Навка.

- И вообще, куда вы смотрели? – строго попенял ей напоследок старший. - Как будто не знаете, что здесь всё время люди пропадают.

- Смотрите, как бы вы сами здесь не пропали! – в сердцах бросила им Навка и поспешила прочь от них.

За шлагбаумом горная дорога, виясь серпантином, делала крутой поворот наверх, образуя тот самый второй Ведьмин язык, обращённый в противоположную сторону от первого. Не желая обходить опущенный шлагбаум,  Навка  решила срезать путь и двинулась напрямик через кусты.

- Куда это вы? – тут же остановил её окрик младшего сержанта.

- Дочку искать, - обернулась она. - Обойдусь как-нибудь и без вашей помощи.

- Поосторожнее  там, - посоветовал ей старший. – Сегодня на Лысой  полно всяких маньяков.

- Я знаю, - ответила Навка и, оглядевшись вокруг, пристально посмотрела на бетонный забор секретного объекта. - Где же она, где же она? – тихо промолвила она себе под нос и продолжила пробираться между кустов.

Младший сержант почесал себе затылок:

- И какого, спрашивается, лешего  она с дочкой сюда попёрлась? Да  ещё так  вырядилась? Тут не то, что маньяк,  здесь  любого мужика после бутылки водяры на подвиги потянет.

- Да, тут  на горе  у всех крышу сносит, - кивнул старший. - Вон в прошлом году, как раз после Вальпургиевой ночи… заявление поступило… молодая  женщина 25 лет, с длинными волосами, правда, то была брюнетка,  изнасиловала тут на Лысой двух мужиков.

- Ни черта себе. Как это?

- Я вот тоже не могу себе это представить, как?  Но самое интересное - другое. Заявители, как выяснилось,  сами в прошлом отсидели, как насильники. Так что особого расследования тогда и не производилось.

 

 

13. ЧТО ВООБЩЕ… ПРОИСХОДИТ?

 

Внезапное ускорение, сдвиг, - и от милицейского поста мы перенесёмся на триста метров вниз по дороге, - к нашим любителям экстрима. Два молодых человека, похожих издали на цаплю и борова, по-прежнему стояли на обочине и жевали «жвачку».

- Чего-то этот кактус … не цепляет совсем, - пожаловался Димон-А приятелю.

- Не жди ничего… всё придёт само, - уверенно ответил ему О’Димон.

- А меня чего-то, - вздохнул Димон-А, - уже на измену потянуло.

- Да ладно… ты чего? - усиленно задвигал челюстями О’Димон, - тема уже на подходе…обещаю…скоро начнутся мультики.

 - Ничего…на крайняк я с собой ещё кой-чего прихватил, - похвалился Димон-А, - чтоб не так стрёмно было. Только бабло - пополам.

- Ты же знаешь, за мной не пропадёт. А что у тебя?  - полюбопытствовал О’Димон.

- Круглые.

Димон-А достал из кармана джинсов белый аптечный цилиндрический футлярчик для таблеток.

- Амфетамины? – прочитал О’Димон на этикетке.

- Нет, это только футлярчик от них. Там - кое-что другое.

Димон-А  высыпал на ладонь две разноцветные  таблетки и  спрятал футлярчик назад в карман.

- Экстази?

- Ага, - кивнул Димон-А.

Одна таблетка была голубая, другая – розовая, на одной написано было «sky», на другой -  «love»

- Ты что, прикалываешься? К чему  нам здесь экстази? – возмутился О`Димон. - Ты что забыл, как оно действует? Нас же сразу потянет всем в любви  признаваться.

- Ну, конечно, - стал подначивать приятеля Димон-А.  – Тем более, что сегодня здесь ожидаются классные тёлки. Все ведьмы Киева сюда на тусу собираются.  Прикинь, они ведь голяком  вокруг костра танцевать будут. А вдруг это тебя возбудит? А вдруг это тебя дезориентирует?

- Нет, только не это, - представив на секундочку, взвыл от ужаса О`Димон.

- Не бойся, О`Димон, - утешил его приятель. - Черти здесь тоже будут. 

- Тогда другое дело, - подобрел приятель и тут же потянулся к голубой таблетке на его ладони. – Не люблю розовые, - добавил он.

Но  Димон-А тут же зажал обе таблетки в  кулак.

- Э, нет. Чуть позднее. Всё сразу будет чересчур. Если мы сейчас вдогонку захаваем  эту байду, назад уже точно, не вернёмся.

 - Как скажешь, - неожиданно согласился с ним приятель.

- А чёрт его знает, - засомневался вдруг Димон-А и вновь раскрыл кулак, - может быть, лучше сейчас?

Два круглых кусочка счастья поочерёдно подмигнули ему голубым и розовым светом и составились в одно слово «skylove».

- Давай сейчас, - вновь согласился с ним приятель.

- Э…нет, - покачал головой Димон-А.

Борясь с искушением, он неожиданно засунул обе  таблетки  себе под чёрную, разрисованную белыми черепами бандану над ухом.

- Здесь они вряд ли найдут, -  уверенно добавил он.

Искушённый в таких делах О`Димон засомневался:

- А если всё же начнут обыскивать?

Круглое лицо Димона-А  озарилось самодовольной и самонадеянной детской улыбкой:

- А разве я похож на наркомана?

О`Димон смерил его оценивающим милицейским взглядом.

- Вроде нет, - покачал он головой.

- Вот и я так думаю. Главное, не показывать вида. Идём.

Последовав за приятелем, Димон-А засунул в боковой карманчик его рюкзака аптекарский футлярчик, но, пройдя пару шагов рядом с ним,  вновь заканючил:

- Чего-то не прёт пока.

- Сейчас попрёт, - вновь пообещал ему О’Димон.

- Может, Дэн мне не те кактусы подсунул?

- Те. В тот раз я тоже чего-то долго ждал прихода, а потом  меня  так шибануло! Я думал, всё, мне капец.

Внезапно грузного Димона-А будто  дёрнуло током. Он чуть не подскочил на месте. Его тело вначале пронизал жуткий холод, а затем словно обожгло кипятком.

В низу копчика он почувствовал сильное жжение, как если бы кто-то, издеваясь, поднёс к его заднице пламя зажигалки. Он схватился рукой за копчик, но  никакой зажигалки сзади не обнаружил.

- Что, началось? – с беспокойством спросил О’Димон.

Димон-А растерянно кивнул, ошеломлённый происходящим внутри него.

- Всё путём, - подбодрил его приятель. – Теперь только не забывай. Чтобы ты сейчас не увидел, ни во что не вмешивайся. Твоя задача – лишь внимать, смотреть и ничего не делать. Как только ты включишься в эту игру, ты пропал.

Но Димон-А не слышал его, ему было не до того. На него навалилась вдруг страшная тяжесть. От сильного давления на голову у него зазвенело в ушах,  в ладони и в подошвы ног вонзились тысячи иголок.

Он ощутил в себе  перевёрнутую вниз горящую восковую свечу. Свеча плавилась, истекая воском по его ногам. Он почувствовал себя ракетой от фейерверка, фитиль которой уже запален.

К горлу подступила тошнота. Его охватил озноб и всевозрастающая дрожь. Он понял, что в нём пробудилась та самая змея, о которой говорил ему приятель, что она уже подняла голову.

Внезапное ускорение, сдвиг, - и где же тело? Тело исчезло. Рук нет, ног нет. А перед глазами какое-то ярчайшее безумие. Все скачет на дикой скорости, поэтому глаза хочется закрыть.

Димон-А закрыл глаза и почувствовал внутри себя какое-то движение. Словно какая-то  юркая змейка, стремительно извиваясь вокруг позвоночника, возносилась от копчика к темечку.

- Что это?  - хотел он сказать и не мог, потому что куда-то исчез язык и зубы, а через нёбо стало видно небо.

Ему захотелось глотнуть – ага, сейчас! Всё провалилось куда-то в тартарары. Руки затряслись, ноги заходили ходуном, а глаза стали сами собой открываться-закрываться.

 - Что вообще… происходит? – пошевелил он губами и неожиданно всхлипнул. Из носа его самопроизвольно потекли сопли, а из глаз – слёзы.

Сквозь слёзы он увидел, что с О’Димоном творится то же самое, что и с ним. Он так же дёргался, хихикал и гримасничал, он так же то и дело хлопал глазами, а рот его открывался и закрывался, как у пойманной рыбы.                                                                                                                                й рыбы.

Как только невидимая змейка-кундалини вышла из темечка Димона-А, его  накрыло по полной. Он как бы увидел себя со стороны: как стекало на асфальт его тело, как крутил он головой из стороны в сторону, силясь понять, что с ним происходит.

Но осмыслить происходящее ему было ещё не под силу. Опустившись на четвереньки, он был явно не готов к такому исходу.

Судорожно подёргивая губами и пытаясь сглотнуть воображаемую слюну, он держался руками за землю, и взгляд у него был испуганный, как у ребёнка. Он, кажется, готов был заплакать.

- Я уже умер? – спросил он, удивляясь тому, что может говорить.

- Нет, - ответил О’Димон откуда-то издалека.

- Я, точно, не умру?

- Это такая волна…  она сейчас пройдёт.

Но волна почему-то не проходила. Более того, ко всему ещё присоединились слуховые галлюцинации. Шумно зашелестели опавшие листья, затем послышались чьи-то невнятные шёпоты.  За  перешептываньем последовали резкие щелчки и тонкое посвистывание. Их сменили режущие ухо гнетущие и скрежещущие звуки.

Затем где-то вдалеке ритмично и глухо  забил барабан. С левой стороны раздались призывные звуки шофара, справа полилось жалобное пение кларнета, сверху посыпалось отвратительное лязганье цимбал, а снизу донеслись душераздирающие крики и стоны.

Димон-А зажал уши ладонями, но какофония не только не исчезла, но стала ещё громче. Ничего не соображая, он захлопал глазами.

Неожиданно весь этот аудио-террор резко оборвался. Но наступившая тишина оказалась лишь  короткой передышкой перед чередой новых, теперь уже зрительных галлюцинаций.

 

 

14. КАК УВИДЕТЬ НЕВИДИМОЕ.

 

Человек, впервые попадающий на Лысую Гору и видящий перед собой обычный ландшафтный парк с привычными глазу ковыльной травой и вековыми деревьями, даже не подозревает, что в первоцветах -среди анемонов, пролесков, ряста и скорзонеры - ползают доисторические аспиды, за дубами  скрываются огнедышащие драконы, а над грабами  пролетают крылатые ящеры.

Люди не могут себе представить, что благодаря находящей здесь чёрной дыре, которая, как воронка втягивает в себя всю нечисть, Лысая Гора просто переполнена всякими чертями и бесами, просто кишит восставшими из могил упырями и некромантами, не говоря уже о всяких злых духах и призраках, которые слетаются сюда со всех концов земли.

То, что мы не видим этих бесов, упырей  и призраков, вовсе не означает, что они не существуют. Они существуют, но в параллельной реальности, уверяют экстрасенсы. Обычный человек не ощущает их только потому, что у него  нет гаджетов для контактов с ними.

 Вот идёте вы, к примеру, по лесной дорожке. Слышите, какая тишина стоит?  Невероятная, полнейшая тишина, которую лишь подчёркивает далёкое пение птиц. А  ведь это тишина обманчивая.

Стоит лишь всунуть в уши наушники и включить радио в мобильном телефоне, как эта мёртвая тишина вмиг наполнится голосами диджеев и музыкой. Стоит  лишь вам набрать номер, – и вы тотчас услышите знакомый  голос, а с помощью скайпа даже  увидите того, кто за тысячу километров отсюда.

Без айфона или айпеда человек не способен воспринимать перенасыщенный разговорами  теле- и радио-эфир.

Но вероятно, очень скоро появятся такие гаджеты, с помощью которых любой желающий сможет увидеть не только невидимых пока ангелов и демонов, но  и услышать присутствующих рядом иных. Пока же ясновидящим приходится напрягать своё внутреннее зрение,  а начинающим ведьмам  - довольствоваться простейшими устройствами.

 

Поглядывая по сторонам, в надежде увидеть пропавшую девушку в белом платье, Майя и Жива спускались той же самой дорогой, по которой недавно  поднимались – по Ведьминому языку.

- Слушай, а кто такие  иные? –  с беспокойством спросила Майя. Слово это, употреблённое Навкой, никак не выходило у неё из головы.

- Ну, это  такие… - призадумалась Жива, подбирая нужные слова, - эээ... чужие. Или алиены. Короче говоря, пришельцы. Вернее, потомки пришельцев с планеты Нибиру, которые прибыли сюда много тысяч лет назад. Их ещё называют… анунаки. Хотя они и выглядят сейчас, как люди, ничем от нас почти не отличаются, но на самом деле это - нелюди. При этом себя они считают сверхлюдьми.

- А разве так бывает?

- На Девичьей всё, что хочешь,  бывает.

- Как же они выглядят?

- Очень просто. Нижняя половина у них -  человечья, а вот верхняя…  - Жива умолкла.

- Что? – нетерпеливо переспросила Майя.

- Верхняя, как  у рептилий.

Майя посмотрела на кузину с недоумением. Той пришлось объяснять подробнее:

- Анунаки ведь были рептилиями. Всякими там ящерами, драконами и змеями. Пришельцы вступали с земными женщинами в связь, и те поначалу рожали всяких уродов – наполовину людей, наполовину змей.  Но затем эти люди-змеи постепенно ассимилировались. И теперь их почти невозможно отличить от людей. И хотя тело у них бренное,  душа у них осталась бессмертной – от пришельцев.

- Всё равно, не пойму я, как  можно произойти от  рептилий?

- Ну, если люди  произошли от обезьян, то почему иные не могут произойти от змей?

- Ерунда всё это!

- Не ерунда.  Вспомни хотя бы  легенду о нашем киевском Змее Горыныче. Какую он дань ежедневно требовал у горожан?

- С каждого двора по красной девке.

- А зачем, спрашивается,  ему нужны были девки? Вернее, девственницы? А затем, что он пользовался правом первой ночи, чтобы те приносили ему потомство. И вот теперь, благодаря тем девкам, иные  и не отличаются ничем внешне от нас.

- А если они нам встретятся? – с беспокойством спросила Майя. - Как мы узнаем, что это иные?

- По глазам, - со знанием дела ответила Жива. - У них глаза змеиные, с вертикальным зраком.

- А ещё как? – поинтересовалась Майя.

Жива загадочно усмехнулась и, порывшись в кармашке клетчатого передника, вытащила старинное круглое зеркальце в бронзовой оправе с витиеватой ручкой.

- Ещё можно с помощью этого. Они ведь живут в зазеркалье. Поэтому увидеть их можно… только сквозь зеркало.

- Какое тяжёлое,  –  протянула Майя, взяв зеркальце в руку.

- Это зеркало необычное – обманное зеркало.  Видишь, с одной стороны  у него - зеркальная поверхность,  а с другой оно – прозрачное. И когда кто-то смотрит на себя с одной стороны, то с другой видно его самого. Вот, смотри.

Выхватив зеркальце из рук кузины, Жива поднесла его к своему лицу и глянула на своё отражение. С обратной стороны на Майю смотрело совсем другое лицо. Лицо древней морщинистой старухи с поседевшими волосами.

Майя испуганно попятилась назад.

- Ты чего? – с недоумением посмотрела на неё Жива.

- Ужас! Видела бы ты себя со стороны! Какая ты там старая… стала.

- Что, правда? – удивилась Жива и передала зеркальце двоюродной сестре, - а ну, теперь ты на себя погляди, я посмотрю, какая ты.

Майя приблизила зеркальце к своему лицу, и у Живы от удивления полезли глаза на лоб. Сквозь прозрачное стекло на неё смотрело очень похожее на кузину, но почему-то совсем детское наивное лицо.

- А ты вообще там… как ребёнок.

- Да, ладно, - не поверила Майя.

- Придётся поверить на слово, - развела руками Жива, - потому что перепроверить самому это нельзя.

Майя вздохнула.

- А ты этих иных уже видела? – спросила она.

- Нет, - покачала головой Жива. – Они мне пока ещё не встречались. А вот Повитруля говорит, что видела.

- Какая ещё Повитруля? – перебила её Майя.

- Скоро ты с ней познакомишься. Так вот, она говорит, что лицо человека-ящера в этом зеркальце всё покрыто  бородавками, а  у человека-змеи даже  видна змеиная чешуя.

- А у человека-дракона? – включилась Майя.

- А у того, наверно, будет видно пламя, вылетающее изо рта.

- Смеёшься, да? – усмехнулась Майя, - я так люблю, когда ты что-то выдумываешь.

- Ничего я не выдумываю, – обиделась Жива. – Сама потом спросишь у  Навки. Она ведь ясновидящая и может видеть иных даже без этого зеркала.

- Что, правда?

- Да. Но ей ещё очень далеко до своей матери Веды, которая может видеть потусторонний,   бестелесный мир. И это несмотря на то, что  она - слепая.

- Как же  она   видит потусторонний мир? - с недоумением спросила Майя.

- Потому и видит, что ничего не видит в этом мире. Она ощущает всё как бы  на другом уровне. Экстрасенсорно. В отличие от Навки, которая видит анунаков, прилетевших с небес, баба Веда рассказывает, что  постоянно видит здесь на горе представителей другой высокоразвитой цивилизации, которая скрывается глубоко под землёй. Она говорит, что это и есть те самые черти из ада, о которых рассказывается в сказках.

-  С хвостами и рогами? - усмехнулась Майя.

- Насчёт хвостов не знаю, а вот рога свои, говорит Веда, они прячут под шляпами.

-  Сказка – ложь, да в ней намёк?

- Я думаю, мы наверняка увидим их сегодня с помощью этого зеркальца. Оно ведь досталось бабе Веде по наследству от её прабабушки, а  той – от своей прабабушки, так что ему лет триста, а может быть и все пятьсот. Но поскольку слепой Веде оно за ненадобностью, она передала его Навке. Той  оно тоже ни к чему, поскольку она  ясновидящая и может видеть иных даже без этого зеркала.  Поэтому она и даёт его всем нам по очереди, чтобы мы учились  определять иных.

Они приблизились к бетонной подпорной стене.

- Жуть, - покачала головой Майя. - А если они нам реально встретятся, что нам тогда делать?

- Они ведьм не трогают. Мы единственные, кто видят их  и знают, как  с ними бороться.

- А как?

- Есть одно древнее заклинание, которое их останавливает.

Проходя мимо бетонной стенки, Жива вдруг заметила, что каждая буква слова «пекло» была перечёркнута крест-накрест мелом, а  рядом было дописано новое слово – «чистилище».

- Вот это уже ближе к истине, - с удовлетворением отметила она.

Девушки  огляделись  по сторонам, надеясь увидеть того, кто бы мог это сделать. В самом низу перед  шлагбаумом стоял оранжевый мусоровоз. Два мусорщика неподалёку наполняли чёрный пластиковый  мешок мусором, которым была заполнена яма.

- Единственно, кого нам надо бояться, - вздохнула Жива,  - так это – упырей и чупакабр.

- А что, они здесь тоже есть? – испуганно взглянула на неё Майя.

- А ты как думала. Ведь Лысая Гора – это сплошное кладбище. Здесь лежат тысячи невинно убиенных и замученных. И чтобы отомстить живым, они постоянно выходят из своих могил. Набрасываются, в основном, на домашних животных, - на коз, кролей или курей, а иногда даже на спящих или беспомощных людей, которые не могут дать отпор. Сначала упыри спускают на них своих верных псов-вампиров – чупакабр. Те умертвляют жертву, а упыри затем уже  выпивают всю кровь, до капельки.

- Какой ужас!

- Самое страшное, что упырей этих не видно. Люди видят только чупакабр. О чём в последнее время постоянно говорится в прессе.

- Как же мы узнаем, что где-то рядом находится упырь?

- Очень просто. С помощью «могильного».

- Какого ещё «могильного»?

- Ну, я так называю свой  мобильный. Если  включить камеру, и навести её на упыря, то на экране ничего не увидишь, кроме тени на земле. Если чупакабры и черти не отбрасывают тени, то упыри  - наоборот, сами не видны, а тень отбрасывают. Поэтому они часто и ходят все вместе, тем самым как бы дополняя друг друга.

Рассказ Живы впечатлил Майю, хотя она и не поверила ни единому её слову. Они спустились по Ведьминому языку к подножию горы и остановились перед  шлагбаумом с табличкой «Не влезай – убьёт!»

- Ладно, куда нам теперь? - она посмотрела  на двоюродную сестру испытывающим взглядом и повела пальчиком в разные стороны,  - туда?… сюда?..

- Туда, - указала вправо пальчиком  Жива. – Пойдём вдоль речки.

- Как скажешь. И чего я всегда иду за тобой, как овца, всегда с тобой соглашаюсь?

- Ещё бы ты со мной не соглашалась. Я ведь  старше тебя.

- Всего на один день, - уточнила Майя.

- Как видишь, -  ухмыльнулась Жива, - даже один день многое значит.

 

 

15. МУЛЬТИКИ НАЧАЛИСЬ

 

Тем временем два молодых человека, подозрительно опустившихся на четвереньки и зажавших уши руками, давно уже мозолили глаза милиционерам. Несмотря на то, что до контрольно-пропускного пункта оставалось каких-то сто метров, Димонам всё никак не удавалось преодолеть это расстояние. Подъём в гору давался им с огромным трудом.

Едва успели они прийти в себя после прослушивания умопомрачительной дьявольской увертюры, той самой инструментальной пьесы, исполняемой обычно перед началом балета, как тут же, без всякого перехода, грянуло и само представление.

Навстречу им,  спускаясь по краю дороги, выбежали на сцену шесть белых коз. Позади них степенно вышагивал огромный чёрный рогатый козёл.

- Чёрт, а чё тут козлы делают? –  удивился О’Димон.

- Где ты видишь козлов? – спросил  Димон-А.

- А ты их не видишь?

- Это же козы, - усмехнулся Димон-А. - Их местные здесь выпасают.

- Да не  козы это, смотри, это – козлы, - дурашливо хихикнул О`Димон.

Димон-А присмотрелся, - и точно! – у всех коз, кроме вымени, присутствовали ещё и мохнатые члены.

- Какие-то странные они, - заметил он. – Ой, не могу! Козло-козы!

 При этом он дико заржал, как лошадь, привлекая к себе внимание этих самых коза-козлов. После длительного бездействия на Димонов нашло вдруг безудержное веселье, они совершенно не могли устоять на месте, им непременно хотелось подвигаться, побегать и подурачиться.

Навострив уши и заблеяв а капелло на разные голоса, животные-гермафродиты, возглавляемые чёрным козлом, с настороженным видом прошли мимо них, помахивая острыми рогами и потряхивая кудлатыми бородами.

Через несколько метров они остановились, неожиданно развернулись на месте и зачем-то выстроились в ряд, загородив собой  всю дорогу. При этом чёрный козёл оказался в центре.

 Необычное поведение парнокопытных андрогинов сильно позабавило студентов-медиков. Поддразнивая их, Димон-А пропел фальцетом:

- Ой-ой-ой…

А О`Димон дурашливо, как дива-травести, махнул рукой:

- Это ещё что! Вот скоро начнутся визуалы.

- Визуалы? Вау! – обрадовался Димон-А. – Тогда эти козло-козы  точно сейчас превратятся в  суккубов.

- В кого? – не понял О`Димон.

- Ну, или в этих… в  инкубов, - поправил себя Димон-А,  уважительно подняв вверх указательный палец.

- В сатиров, что ли? – догадался О`Димон.

- Ага, - лукаво подтвердил Димон-А.

- Тогда этот чёрный козёл точно сейчас станет дьяволом, - предположил О`Димон, и его тут же снова пробило на ржач, - а-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха.

На седьмом «ха» он вдруг осёкся, заметив, что чёрный козёл и все шесть белых коз, выстроившиеся в одну линию и тем самым перегородившие им путь к отступлению, неожиданно встали на дыбы.

Внешне они практически не изменились: рога, копыта и хвосты остались прежними, а вот морды их приобрели какой-то осмысленный вид. В них словно проявились человеческие черты,  отчего они стали ещё более ужасными, как покрытые шерстью лица людей-уродов, выставленные в петербургской кунсткамере.

 При этом самая ужасная морда оказалась у чёрного козла. Выпучив глаза и отведя уши строго перпендикулярно скулам, он так напрягся, словно внутри его что-то распирало со страшной силой.

 От неимоверного напряжения неожиданно раскрылись за его спиной два огромных чёрных перепончатых крыла, заставившие потесниться суккубов в стороны.

 Вслед за этим чёрный козёл стал быстро видоизменяться. Торс его враз лишился волосяного покрова,  на груди его неожиданно выросли женские груди, а вместо мохнатого члена поднялся кверху серебристый стержень, обвитый вокруг двумя серебристыми змейками.

 Передние ноги с копытами тут же приобрели вид человеческих рук, настолько реальных, что стали видны даже татуировки на них. На правой кисти было наколото слово «запутай», а на левой – «распутай».

Внезапная вспышка света, - и во лбу его загорелась утренняя звезда.  Ещё одна вспышка света, сдвиг, -  и над головой его поднялся зажжённый факел, выросший из темечка.

Чёрный козёл поднял левую руку вверх и двумя перстами показал на небо, вернее, на бледный лик луны, проступивший на синем небосводе. Правую руку он опустил вниз и двумя перстами показал на землю, вернее, вглубь Лысой Горы.

Вероятно, светом луны ему захотелось осветить преисподнюю, а возможно, этот жест означал всем, что сейчас он одной рукой распутает то, что запутала другая.

Неожиданно чёрный козёл  опустил поднятую руку и указал ею на Димонов. В ту же секунду сатиры пришли в движение и двинулись прямо на них.

- Что это? – пятясь назад, испуганно произнёс Димон-А.

- Ясно что, - со знанием дела ответил О`Димон. - Мультики начались.

 

 

16. ЛЫБЕДЬ

 

Майя и Жива тем временем миновали шлагбаум, расположенный у входа на гору, прошли мимо оранжевого мусоровоза и свернули к насыпной, утрамбованной щебнем,  дороге, ведущей к гаражному кооперативу.

 Чуть далее над крышами гаражей нависали автомобильные эстакады. Оттуда доносился неимоверный гул. И тем невероятнее было услышать совсем рядом тихое журчание воды.

- Что это? – удивилась Майя.

- Сейчас увидишь, - пообещала ей Жива.

Спустившись ниже по насыпи, Майя заметила в лощине огромный трёхстворчатый бетонный коллектор. Из него по средней створке вытекала  неспешно маленькая речка, больше похожая на широкий ручей.

- Это что, Лыбедь? – округлились глаза Майи.

Жива кивнула ей.

Даже не верилось, что этот ручей мог быть знаменитой речкой, названной так в честь Лыбеди - легендарной сестры трёх братьев-основателей Киева. Но именно здесь она, запрятанная под землю и  закованная в бетонные берега на всём своём протяжении, неожиданно вырывалась на волю.

Этот был единственный участок, где на протяжении полукилометра она протекала в своём естественном русле,  получив от мэрии даже охранную грамоту как   памятник природы «Древнее устье реки Лыбедь».

Как же всё течёт и меняется в этом мире, подумала Жива. Некогда полноводная, глубокая, с широким устьем, куда заходили из Днепра торговые ладьи,  а рыбаки ловили во множестве разнообразную рыбу,  река эта превратилась в наше время в сточную канаву, а живописные берега её в мусорную свалку.

Былинные берега теперь состояли исключительно из строительных и бытовых отходов, из бутылок, тряпья, консервных банок и прочего хлама, свозимого сюда, по всей видимости, годами, а зажатое между Лысой горой и насыпной дорогой русло реки напоминало грязную, зловонную канаву.

И всё же, несмотря на захламленность, эта летописная местность до сих пор представляла собой некий природный оазис посреди урбанизированного пейзажа с гаражами, железнодорожными путями  и бетонными эстакадами.

Только благодаря статусу «памятника природы» здесь сохранилась ещё уединённая сельская идиллия с поющими птичками и журчащей водой.

В первый момент Майе здесь так понравилось, что она старалась не обращать внимания на старые автомобильные шины, торчащие из воды, и мусор, живописно повисший на ветвях деревьев.

Пластиковые кульки и тряпки висели чуть ли не в метре над водой. После сильных ливней вода здесь поднималась на метр и выше. Видимо, гаражи здесь не раз затапливало, поэтому  левый берег Лыбеди и был укреплён насыпным грунтом, в результате чего дорога стала пролегать  чуть ли не вровень с крышами гаражей.

Пройдя под высоковольтной вышкой линии электропередач, двоюродные сёстры спустились к реке. Вековые вётлы склоняли тут ветви  до самой воды. Деревья достигали такой толщины, что Майя и Жива  даже при желании не смогли бы вдвоём обхватить их руками.

Здесь, в низине было довольно тихо, если не принимать во внимание удалённый гул автотрассы. Правда, тишина эта была какая-то странная, жуткая. Здесь явно ощущалась близость Лысой горы, которая вздымалась  напротив.

На противоположном берегу почему-то валялось много мёртвых деревьев – чёрных, покосившихся, с изломанными стволами, и во всём этом мрачном угрюмом пейзаже чувствовалась какая-то заброшенность и потерянность.

Живе показалось вдруг, что она видит девушку в сером, потускневшем сарафане. Та печально сидела на тёмном камушке, грустно зажав колени руками, будто Алёнушка с известной картины Васнецова, и, пригорюнившись, глядела в тёмную воду.

- Зоя! –  позвала её Жива.

-  Где она? – обрадовалась Майя, - где ты видишь её?

Девушка в сером сарафане вдруг исчезла, как будто её и не было.

- Показалось, - вздохнула Жива.

- Зоя! Зоя! – покричала на всякий случай Майя, но ответа не последовало, лишь две серые утки, вспугнутые криком, взлетели от воды.

Двоюродные сёстры вновь поднялись на насыпную дорогу и пошли вдоль реки, глядя на тёмную, закрывающую полнеба Лысую гору

- Она  ведь жила именно здесь, на этой горе, – кивнула Жива.

 - Кто? - спросила Майя.

- Лыбедь, - ответила Жива и тут же поправилась, - княжна Лыбедь.  Она жила здесь в уединении, в отличие от своих братьев, живущих в центре Киева. И до самой смерти оставалась старой девой. Видимо, поэтому  гору эту  и назвали Девич-горой.

- Почему же она осталась старой девой?

- Считала, видно, что никто не достоин её руки и сердца. И хотя к ней сватались десятки женихов,  она всем отказывала.

- Слишком гордая была? – усмехнулась Майя.

- Скорее переборчивая, - ответила Жива. - А когда  постарела, то сама уже была никому не нужна. Сидела тут на горе, и с горя плакала, пока из слёз  её не образовалась эта  река.

- Да, поучительно.

Что-то невидимое за кустами вдруг вспорхнуло от реки, оказавшись большой белой птицей. От неожиданности девушки вздрогнули.

- Лебедь? - удивилась Майя. - Откуда здесь лебедь?

- Залетел, видно, случайно, сюда, - пожала плечами Жива, - с днепровских плавней…или с Галерного острова.

Шумно замахав крыльями, белый лебедь поднялся над вековыми вётлами, а затем скрылся за чёрной горой.

Плавное течение Лыбеди на перекате убыстрилось. Перед железнодорожным мостом, за которым начиналась автотрасса, двоюродные сёстры заметили метровую в диаметре железную трубу, выходящую непосредственно из-под толщи горы, перекинутую над рекой и зарытую в землю на другом берегу.

- Не понимаю, что может вытекать из-под горы? – озадачилась Майя.

Занятая своими мыслями, Жива неопределённо пожала плечами.

- А возможно… - вдруг сказала она, - гору эту назвали Девичьей совсем по другой причине.

- По какой? – живо обернулась к ней Майя.

- Ну…возможно, потому … - помедлила с ответом Жива, -  что здесь с давних пор девушки исчезают.

- Как это,  исчезают?

- А вот так, бесследно, – вздохнула Жива. – Веда говорит, что это леший их умыкает. А Навка считает, что это  Змей.

- Да ну тебя! – отмахнулась Майя. - Что за сказки ты опять рассказываешь?

Ей было непонятно: то ли Жива смеялась над ней, то ли говорила всерьёз.

- Сказки – не сказки, а девушки-то ведь пропадают.

Подойдя к железнодорожному мостику через Лыбедь, Майя первой взобралась на насыпь.

- А что, девушки здесь до сих пор пропадают? –  спросила она.

- До сих пор, - ответила Жива ей в спину, поднимаясь на насыпь вслед за ней.

Переступив рельсу и встав одной ногой на шпалу, Майя обернулась, не замечая, что прямо на неё со стороны Лысой горы на всех парах несётся скоростной поезд «Хюндай».

- Что, серьёзно? –  переспросила она.

- Назад! – испуганно закричала вдруг Жива и, схватив её за руку, резко потянула к себе. Едва Майя отскочила назад, как мимо неё со свистом  промчался поезд. Машинист не успел даже нажать на звуковой сигнал. Пара секунд мелькания вагонов – и  вот уже серебристый дракон унёс свой хвост далеко вперёд!

- Обалдеть! – облегчённо вздохнула Жива, - ещё бы секунда, и от тебя мокрого места бы не осталось.

- Это точно, - кивнула Майя и тут же спросила, - а ты этого лешего  видела?

Непонятно было, чего она больше напугалась.

- Нет. Его видит только Веда. Но она говорит, что этот леший всегда представляется ей по-разному: то зверем, то змеем. Скорей всего, его и видела дочка Лысогора, которая нарисована на стене. Но она уже никому ничего не расскажет.

 

 

 

17. А ВОТ И СТАТЬЯ!

 

Мультики оказались настолько реальными, что Димон-А даже заметил, что зрачки в глазах сатиров были не круглыми как у людей,  и не вертикальными, как у змей, а почему-то горизонтальными.

- Ой, что-то не то. Бежим!

Они ринулись  вверх по дороге. Козлорогие, стуча копытами, помчались вслед за ними. Дикий ужас охватил Димонов, и стометровку они преодолели со спринтерской скоростью за десять секунд. Фиксировали забег два милиционера, стоявшие перед финишной ленточкой шлагбаума.

- Чего это с ними? – удивился младший сержант.

- Козлы! – с перекошенным ртом прокричал ему О`Димон, первым пересёкший финишную черту и тут же отброшенный назад полосатой трубой.

- Кто козлы? – не понял старший сержант.

- Там козлы! – показал  большим пальцем за спину догнавший приятеля Димон-А.

-  Нет там никаких козлов, – удивлённо пожал плечами младший.

- Как это нет? – оглянулись собратья назад и тут же увидели рогатые морды белых козлов, стоявших у них за спиной на задних копытах.

Бросившись за помощью к милиционерам, Димоны тут же  отпрянули от них, в ужасе обнаружив, что у тех на плечах отсутствуют головы.  Молодые люди  в панике кинулись бежать в разные стороны.

Определив по обезумевшему виду парней, что те уже поймали тему, безголовые милиционеры тут же погнались за ними. Догнав их, бойцы спецподразделения мгновенно провели захват, заведя  правую руку им за спину,  и бесцеремонно прогнули  затем парней к земле.

- Куда? – обозлились безголовые менты. - Вы чё, травы обкурились, торчки? 

На  пятнистых комбинезонах бойцов Димоны  заметили чёрные нашивки с  белой надписью «барс», а также нарукавные шевроны с оскаленными красными мордами. Подняв глаза, они обнаружили точно такие же, только живые красные морды  на плечах прежде безголовых милиционеров.

- А чё, сразу торчки? – возмутился О`Димон, уже не раз бывавший в милицейском участке на Печерске и зарегистрированный там, как Дмитрий Торчин.

- Колись, траву курил? – сразу же стал допрашивать худого, как цаплю, наркомана  младший сержант.

- Колюсь, не курил, - привычно ответил О`Димон.

- Значит, не куришь, а колешься? – злорадно  произнесла красная морда.

Тем временем, старший сержант, с трудом удерживая своего увальня, принудил его ударами по голени, чтобы тот, как можно шире, раздвинул ноги. После того, как Димон-А, действительно, стал похож на букву А, старший барс безрезультатно обыскал его, а затем кивнул младшему:

- А теперь обыщи своего.

- Сними рюкзак! Живо! Руки на голову! -  приказал  младший барс О`Димону  и  также обыскал его.

 Не найдя ничего подозрительного в карманах, младший сержант вытряхнул содержимое рюкзака на землю. На земле оказались  фонарик,  компас и двухлитровая  бутылка кока-колы.

- А это что? Кокаин в разведённом виде? –  пристебалась к нему красная морда.

- Да какой ещё кокаин?  - вновь возмутился О`Димон.

Младший сержант прощупал рюкзак и в боковом карманчике  нашёл  белый аптекарский футлярчик.

- А вот и статья! - обрадовался он.

Но рано обрадовался. Воспользовавшись тем, что старший сержант отвлёкся, Димон-А  незаметно вытащил из-под пиратской банданы  две разноцветные таблетки и тут же их проглотил.

 - А вот и нет статьи! – обрадованно произнёс он.

- Ничего, - пообещал ему  старший барс, - был бы наркоман, а статья всегда найдётся. В кутузку их!

О’Димон живо сложил все свои пожитки в рюкзак, закинул его себе за спину,  после чего  красные морды  повели обоих наркоманов в кутузку, в небольшую пристройку к полуразрушенной гауптвахте.

- А как вы догадались, ну, – удручённо спросил О’Димон по дороге в кутузку, - что мы…это?

- … любите наркотики? - ухмыльнулся младший барс.

- Не, что наркотики любят нас, - поправил его Димон-А.

- По глазам, пацаны… только по вашим глазам, - объяснил  старший барс и запер дверь на задвижку.

В небольшом помещении с небольшим зарешёченным окном среди битого стекла, обломков шифера и кирпича валялись  на полу и осколки разбитого зеркала. О’Димон поднял один из них и с любопытством посмотрел себе в глаза.

- Ни черта себе! – не поверил он, увидев в зеркале, что зрачки у него расширились до такой степени, что чуть ли не наполовину вытеснили собой радужку. Он перевёл взгляд на приятеля и увидел  у того точно такие же расширенные зрачки.

 

 

18. ВЫСОХШЕЕ ОЗЕРО

 

В давние времена всё русло Днепра в районе Лысой горы было занято островами. Главное же русло, именуемое Лысогорским рукавом, проходило непосредственно под горой. То есть там, где сейчас пролегает железнодорожная ветка и современная восьмиполосная автотрасса, пролегало раньше главное русло Днепра.

После перекрытия этого русла вследствие строительства каменной дамбы Дарницкого железнодорожного моста, главное русло отклонилось к левому берегу и размыло большинство островов.  Находившийся напротив Лысой горы огромный Галерный остров перестал быть таковым и слился с пойменной долиной, хотя  прилегающая  местность до сих пор сохранила за собой прежнее название.

Шагая  по шпалам, Майя и Жива перешли железнодорожный мостик через Лыбедь. Сразу за мостом речка вновь ныряла в коллектор, чтобы пройдя под автотрассой, выйти на поверхность уже на территории близлежащей ТЭЦ с её двумя высокими трубами.

 Блестя на солнце, рельсы уносились  вдаль параллельно Столичному шоссе, но идти по ним дальше было небезопасно, поэтому девушки спустились по насыпи и вышли на тропинку у подножия горы.

- Прикинь, раньше здесь протекал Днепр, - показала рукой Жива, - а вместо поездов проплывали ладьи. Так что сейчас мы с тобой идём по руслу высохшей реки.

- Ерунда всё это, - покачала головой Майя, занятая совсем  другими мыслями, - нет тут никакого Змея.

- Тогда откуда здесь на Девичьей, - возразила ей Жива, шагая впереди, - есть и Змиев дуб, и Змиева нора?

- Не знаю, - пожала плечами Майя и вздохнула – знаешь,  мне почему-то уже совсем не хочется туда идти.

Она остановилась и запрокинула голову. Прямо перед ней  возвышалась легендарная Лысина – лишённый растительности крутой склон Девич-горы. Деревья росли лишь у самого подножия, да ещё на   самой вершине отчётливо просматривались  два деревца – две цветущих груши, растущих  над обрывом.

Заметив, что сестра ушла   далеко вперёд, Майя прибавила шагу.

Жива поджидала её возле лысого пня. Пень на метр возвышался над землёй  и  полностью был лишён коры. Повыше над пнём  была вырыта в песке нора.

- Здесь на Лысой даже пни лысые, - заметила Майя.

- Это точно, - кивнула Жива.

- А это, случайно, не Змиева нора?

- Нет, - усмехнулась Жива и поглядела на стоявший рядом бигборд.

Рекламный щит, установленный неподалёку, на самом деле выполнял иную миссию. Он отвлекал внимание водителей от Главного входа на гору, и без того  не  слишком заметный с трассы из-за густых деревьев.

 Именно в этом месте, судя по старинным картам, находилась раньше пристань, куда  причаливали поначалу галёры с рабами и торговые ладьи, а затем и более современные плавсредства.

Пройдя несколько метров вперёд вслед за Живой,  Майя заметила, что гора неожиданно расступилась  перед ней в виде громадной подковы, внутри которой находилась огромный котлован, заросший очеретом и  скрытый от трассы столетними плакучими ивами.

- Когда река ушла в сторону, - сообщила Жива, - здесь ещё долгое время оставалось небольшое озеро, которое вскоре тоже высохло.

Между высохшим озером, именуемым на недавних картах Восточным озером, и правым отрогом горы поднималась вверх широкая тропа, перегороженная  в самом начале пути чёрным упавшим деревом.   Мёртвый истлевший ствол граба словно специально преграждал дорогу, чтобы никто по ней не ходил.

С противоположной стороны  котлована просматривалась за деревьями ещё одна тропинка, которая  вела вдоль левого отрога горы.

- Ну, что, куда пойдём? – спросила Жива. – Направо или налево?

- А что там? – кивнула Майя на тропу перед собой.

- Ведьмин яр, - глухо ответила Жива.

- А  там? – показала Майя рукой налево.

- Та дорожка  приведёт нас в  Русалочий яр.

- Тогда пошли налево.

Обогнув ряд плакучих ив, склонивших зелёные ветви над высохшим озером, они двинулись дальше мимо котлована, сплошь заросшего метровым сухостоем.

С противоположной стороны над бывшим озером нависал отвесный меловой обрыв, осыпавшийся и обнажившийся сверху  и до самого низа покрытый грабовой порослью.

- Кстати, именно  сюда прилетала Марго, - как бы между прочим заметила Жива.

- Да? – удивилась Майя, - а я почему-то считала, что Марго встречалась с ведьмами  на левом берегу.

- Это потом она с ними там встречалась, - заверила Жива кузину, - а вначале она прилетала сюда, чтобы искупаться.

 Да, это, действительно, была та самая меловая гора, куда вначале прилетала на половой щётке королева всех ведьм булгаковская Маргарита. Именно с этого отвесного обрыва она прыгнула вниз головой и плескалась затем в тёплой реке, чтобы потом, выйдя из воды, радостно приплясывать  на берегу, по которому шли сейчас Майя и Жива.

Вертикальный обрыв, правда, наводил на мысль, что не только она одна бросалась тут в воду вниз головой. Девичья гора тем и была печально знаменита, что именно здесь многие девушки кончали жизнь самоубийством. Правда, сейчас это сделать было уже невозможно, поскольку весь склон теперь полностью зарос деревьями.

- А ещё в этом озере водились раньше русалки.

- Да, ладно, - не поверила Майя.

- Можешь не верить, - усмехнулась Жива, - но там, на  дне, до сих пор лежат их останки.

- Какой ужас! - всплеснула руками Майя, а затем  поинтересовалась, - а, правда, что русалки… ну, в них превращаются ведьмы, которых утопили?

- Есть такая теория, - подтвердила Жива, - но здешние русалки, на самом деле, произошли от тех девственниц, с которыми переспал Змей. Поэтому и хвост у здешних русалок был не рыбий, а змеиный.

- Да, ну, тебя! – махнула рукой Майя. – Хватит издеваться!

Они свернули на тропинку, огибающую высохшее озеро с левой стороны. Едва они зашли в тенистый яр, как шум от шоссе стих в несколько раз. Неожиданно Жива остановилась и, оглядевшись, обратилась к горе с поклоном, как к живому человеку:

-  Девичья гора, можно к тебе?

Девушки замерли и прислушались: ничего, никакого знака. Как вдруг где-то рядом  звучно отозвалась кукушка.

- Можно, - кивнула Жива, - пошли.

 

 

19. ЧИСТИЛЬЩИКИ ЛЫСОЙ ГОРЫ

 

Тем временем, к контрольно-пропускному пункту  поднималась по серпантину  целая группа молодых людей. Одеты они были разношёрстно: кто - в джинсах и свитерах, кто - в   камуфляжных штанах и куртках. Бросалось в глаза лишь то, что все они были стрижены налысо, а обуты были в берцы - высокие шнурованные ботинки.

Шли парни колонной в девять человек и выправкой своей  напоминали военизированный отряд. Правда, вместо оружия несли они на плечах лопаты, мётлы, двуручные пилы и грабли.

Возглавлял колонну безусый рослый парень по имени Алексей. Фамилия его была Попович, друзья же называли его Злым, и кличка эта как нельзя лучше характеризовала его. Стрижка под «ноль» нисколько не портила лицо подростка и даже придавала ему мужественный вид.

Замыкал колонну  велосипедист на   горном байке в чёрно-красном облегающем трико с защитным шлемом на голове. Это был тот самый Илья Муромский, чей портрет красовался внизу на подпорной стенке. Переведя цепь на самую короткую передачу, он с лёгкостью крутил педали, поднимаясь в гору без всяких усилий.

Заприметив стоявших перед шлагбаумом двух бойцов «Барса», Злой вдруг бодро затянул строевую:

- Грань  прямую проведи!

 Строй глухо ответил ему:

- За неё не выходи!

- Будь свободным - не кури! - звонко продолжил Злой.

Колонна ответила ему чуть повеселей:

- Не трави себя внутри!

Злой задорно прокричал следующую речёвку:

- Будь природным – не бухай

Команда бритоголовых жизнерадостно ответила:

- Сам себя не убивай!

Приблизившись к бойцам,Злой негромко произнёс:

- Будь здоровым - не колись! 

Колонна  же напоследок оглушительно рявкнула:

- И в отряд наш становись.

Старший сержант вяло поднял руку, и все десять человек  тут же остановились перед ним.

- Эй, хлопцы! – приветствовал их младший сержант. - С какой целью сюда пожаловали?

- Да вот, - кивнул Злой на валявшиеся вдоль обочины  бутылки и бумажки, - пришли  мусор здесь убрать.

- Мусор, говорите, - почему-то засомневался старший. – Что-то не похожи вы на мусорщиков. Пропуск  есть?

- Какой ещё пропуск? – удивился подъехавший к бойцам на велосипеде Муромский.

- Кто из вас главный? – обратился к Злому младший сержант.

- Главный? – переспросил Муромский и зачем-то оглянулся. – Сейчас подъедет.

Но милиционеры уже и сами  видели, что к ним, надрывно урча, приближался снизу оранжевый мусоровоз. Старший сержант заранее приподнял руку, но большегрузная машина с лязгом затормозила  почти вплотную перед ним.

Бригадир чистильщиков  Георгий Кожумяка недовольно высунул из кабины свою гладко выбритую голову с  длинным чубом, заведённым за правое ухо, и недовольно спросил:

- В чём дело?

- Эй, мусорщики, - крикнул  ему старший сержант, удивляясь, как сильно тот смахивал на хрестоматийного козака Тараса Бульбу,  - пропуск у вас есть?

- Мы не мусорщики, а чистильщики, - поправил козак мента.

- Какая разница? – ухмыльнулся старший сержант.

- Большая, - веско ответил ему Тарас Бульба, поглаживая свои широкие, как подкова, усы.

«Нет, не Бульба, - подумал старший сержант. - Для Бульбы слишком  мелковат».

- Это ваши люди? – спросил он, кивая на колонну.

- Мои, - ответил  бригадир Кожумяка.

- Значит, говорите,  чистильщики?

- Они самые.

- То есть из  чистилища вы? – усмехнулся милиционер.

- Ага, - буркнул козак.

- И чем  собираетесь здесь заниматься?

- А разве не видно? Убирать территорию. Избавлять землю нашу от ненужного ей мусора.

- Это хорошо, - как бы согласился с ним старший сержант, тщетно пытаясь вспомнить, какую  ещё историческую личность напоминает ему эта колоритная фигура. Ему вдруг приходит на ум, что это вылитый Святослав Хоробрый – последний языческий князь древней Руси.

Святослав Хоробрый покачал головой:

- Лысую гору уже так загадили, что зайти сюда страшно.

- Это точно, - подтвердил  младший сержант. - Давно уже пора.

- Короче, идём сюда навести порядок, - решительно заявил Хоробрый.

- Всё это, конечно, замечательно, - мягко заметил старший сержант, - если бы не одно «но».

- Какое ещё «но»? – грозно спросил Хоробрый.

Старший сержант улыбнулся:

- День сегодня для этого…не совсем подходящий.

- Это почему же?

- А то вы не знаете, - ухмыльнулся старший сержант, - что сегодня Вальпургиева ночь.

- Не знаю такой. Сегодня день Живы, - веско ответил ему Хоробрый. – А вот Майская ночь начнётся здесь лишь после полуночи…

«Нет, не Хоробрый», - подумал старший сержант. – Скорее,  Богдан Хмельницкий».

Он почесал себе затылок и, как бы между прочим, задал свой главный вопрос:

- Небось, сатанистов гонять пришли?

- И их тоже, - честно признался ему Богдан Хмельницкий. – С Лысой давно уже пора выгнать всех чёрных! Слетятся сегодня сюда, как вороньё!

 «Нет, не Богдан. Тот с булавой был и на коне», - покачал головой старший сержант и решил поставить выскочку на место.

- Кого выгонять – это решать нам, - чётко заявил он.

Младший сержант пришёл ему на помощь.

- Так есть у вас пропуск или нет? – беспокойно спросил он.

-  А зачем? – удивился бригадир чистильщиков.

- Значит, у вас нет пропуска, -  утвердительно произнёс старший сержант. В его глазах мгновенно вспыхнул интерес.

- Неужели для уборки мусора нужен пропуск? – с недоумением посмотрел на него Кожумяка.

- Ничего не знаю, нам велено проверять все машины, следующие на гору, - сказал старший  и приказал младшему, - иди проверь.

Младший сержант обошёл машину, заметил стоявших на подножках двух чистильщиков в оранжевых комбинезонах и попытался заглянуть в кузов. Чистильщики спрыгнули с подножек.

- Да ничего там нет, кроме мусоров, - сказал один из них.

- Что? – рассвирепел младший сержант. – Что ты сказал?

- Ничего там нет, кроме мусоров, - отчётливо повторил чистильщик.

 Из зарешёченного окна кутузки Димоны увидели, как боец в пятнистом комбинезоне неожиданно согнулся пополам от удара кулаком в пах. Чистильщики мигом схватили младшего сержанта за руки за ноги, раскачали его и закинули в кузов. Затем то же самое они проделали и со старшим, который поспешил на помощь младшему.  Тут же включилось прижимное устройство, и  тела двух бойцов одно за другим исчезли в недрах мусоровоза.

Димоны в ужасе отошли от зарешёченного окна.

- Нифига себе, вот это жесть, - покачал головой Димон-А.

- Полный улёт, - согласился с ним О`Димон.

Тем временем бригадир приказал бритоголовым:

- Сложить всё сюда и построиться!

Парни тут же сложили свои лопаты, мётлы, пилы и грабли на боковую полку мусоровоза и выстроились перед своим командиром. Потирая  густые усы, Георгий Кожумяка обратился к байкеру Муромскому:

- Это все, Илюша?

- Да.

- А где остальные?

- Выбыли из строя.

- Помнится, год назад вас было в два раза больше.

- Я объехал всех, - ответил Илья Муромский, - но за это время лишь  десять человек остались трезвыми, включая меня и Злого. Остальные не выдержали.

- Ясно.

- Трое пристрастились к пиву, - продолжал отчитываться Муромский, -  двое закурили, ещё двое соблазнились  дурью,  а один увлёкся экстази.

- Да, - недовольно протянул бригадир, - с такими темпами через год  в Киеве не останется ни одного трезвого. Ох уж эти бесы! Никакого сладу с ними нет. Травят наш народ, как хотят. А твоя девушка как, Алёша?  - вздохнув, обратился он к Злому. - Удалось её вернуть на путь истинный?

Злой тяжко вздохнул и, потупив глаза, покачал головой.

Стоявший с краю толстопузый парень разъяснил:

- У них любовный треугольник: он любит её, а она любит сигареты.

- А ты кто такой? Новенький? - заметил его Кожумяка.

- Это Никита Дубравин, - представил его Злой. – Из моей школы парень. Но все его у нас Добрыней кличут.

- Добрыней? – удивился Кожумяка. - Это хорошо, что тебя так кличут.  Готов, Добрыня, сразиться с трёхголовым змеем-дурманом?

- Всегда готов, – добродушно пожал плечами Добрыня.

- Ну, ладно, - вздохнул Кожумяка, - я думаю, всем ясно, зачем мы сюда собрались?

- Всем, - нестройно ответил отряд.

-  Какая  перед вами на сегодня стоит  задача? –  остановил  Кожумяка свой взор на Злом.

- Очистить Лысую гору  от мусора! - чётко ответил Злой.

- … а также  от тех, кто мешает нам это сделать, - добавил, усмехаясь, один из чистильщиков.

- Сейчас же выпустите нас отсюда! – донёсся из недр мусоровоза милицейский голос.

- А ещё? – спросил Кожумяка, переведя глаза на Муромского.

- Изгнать с Лысой  всех тёмных, - бодро ответил  Илья. - А  также  тех, кому претит здоровый образ жизни!

- Именно! – кивнул Кожумяка. -  Чтобы на нашей горе было так же чисто, как у вас и у меня на голове, - потёр он ладонью свою бритую голову, - чтобы Лысая стала зоной, свободной от  дурмана. 

  Кожумяка собрал пальцы в кулак и, приветственно подняв его вверх, закончил  своё напутствие привычной речёвкой:

- Трезвости?

- Да! - хором отозвались бритоголовые парни.

- Дурману?

- Нет!

- Наркоте?

- Крест! – все парни вздёрнули вверх свои правые кулаки, на  которых  чернел косой крест, как знак отказа от дурмана.

- Бухлу?

- Крест!!

- Табаку?

- Крест!!!

- Жизни - жизнь!

- Смерти – смерть! –  глухо отозвались парни и перекрестили перед собой сжатые в кулаки  руки. Со стороны их лысые головы  выглядели, как черепа перед скрещёнными костями.

- Не дадим этой трёхглавой гадине одолеть нас! – продолжил напутствие Кожумяка. - Ещё  недавно Лысая гора  была единственным местом, где её не было. Но  теперь змея дурмана добралась уже и сюда. Очистим гору от неё!

- Очистим! – дружно отозвались чистильщики.

- А затем спалим  её в Майском костре. Но, прежде, - добавил Кожумяка, -  задача такая…Мне только что позвонили: здесь, на горе, пропала девушка. Как будто сквозь землю провалилась. Зовут Зоя, на вид ей 15 лет, одета   в белое платье. Пока ещё неизвестно: то ли Зоя потерялась, то ли её похитили. Короче, задача такая: прочесать всю гору и найти  эту девушку. Ты, Илюша, давай дуй сейчас вперёд, по боковой дорожке. Я поеду по главной.

Муромский встал на педали и тут же отъехал. Кожумяка продолжил:

- А вы чуть повыше рассредоточьтесь вдоль всей дороги. И пойдёте цепью. Гой еси, добры молодцы!  В путь!

Взмахом сжатого кулака указав путь, Георгий Кожумяка сел в машину,  его помощники в комбинезонах запрыгнули на  свои подножки, и оранжевый мусоровоз, взревев мотором, тронулся с места. Следом за машиной мимо опустевшего кпп беспрепятственно прошли двумя стройными рядами добрые молодцы – чистильщики Лысой Горы.

 

 

20. СНЯТИЕ ВУАЛИ

 

Оказавшись без охраны, заключённые в кутузку наркоманы приняли единственно правильное решение - любыми путями выбираться на волю. Димон-А тут же схватился руками за решётку, надеясь вырвать её из кирпичной кладки, а О`Димон отчаянно заколотил ногами по двери. Потом они поменялись местами.

Кончилось всё тем, что оба бессильно сползли по кирпичной стене на землю, в ужасе представив себе пожизненное заточение  в этих никем неохраняемых застенках. Запертые на задвижку и брошенные охранниками на произвол судьбы в этом богом забытом месте, они были обречены теперь на безвременную кончину в самом расцвете лет.

- Всё, нам капец, - в унынии произнёс О`Димон.

Как бы подтверждая его слова, неожиданно громко закаркал чёрный ворон, усевшийся на ветку граба напротив зарешёченного окна.

- Кыш! – махнул на него рукой Димон-А, - только тебя ещё здесь не хватало!

Не обращая на него внимания, ворон, как бы назло, каркнул ещё громче и противнее. Более того, ему тут же поддакнул другой ворон, опустившийся на соседнюю ветку. А вслед за ним отозвался эхом и третий, сидевший на верхушке граба.

- Вы, что, сдурели? – замахнулся на них Димон-А, - а ну кыш отсюда!

Три чёрных ворона недовольно взлетели и, закружив над кутузкой, как бы в отместку, закричали ещё громче и пронзительней, словно призывая сюда всех своих сородичей. К ним тут же присоединилась стая чёрных ворон, пролетавшая мимо, а затем к ним примкнула и серая стая. Птичий крик становился всё более враждебным, оглушительным  и непрестанным.

Средь бела дня небо враз потемнело. Со всех сторон налетели вдруг чёрные тучи. Откуда они взялись, непонятно, но из каждой тучи, состоящей сплошь из мельтешащего воронья, полилось  вниз  громогласное многоголосое карканье, не затихающее ни на секунду.

Среди птичьих криков   послышался вдруг  невнятный, как бы трубный, человеческий голос, повторивший несколько раз: …аз…аз….

Привлечённые трубным гласом, Димон-А и О`Димон выглянули в решётчатое окошко. Чёрную тучу в тот же миг прорезала близкая молния, раздался оглушительный треск и в  сопровождении громового раската  из разверзшихся небес опустился на землю небесный престол.

Престол опустился как раз напротив кутузки неподалёку от контрольно-пропускного пункта и поднятого вверх шлагбаума.

Сидящий на престоле был облачён в сияющие одежды, напоминающие скафандр. Лучи, исходящие от шарообразного прозрачного шлемофона были настолько ярки, что затмевали лицо Лучезарного.

 Над головой его по окружности шлемофона светился золотистый диодный нимб, а на скафандре Лучезарного сияла нашивка, состоящая из четырёх непроизносимых букв ГСПД.

В правой руке он держал  золотой анх – внушительный крест, увенчанный кольцом, являвшийся ключом зажигания от небесного престола.

 В левой руке  он держал сребристый скипетр, увенчанный змеиной головой, являвшийся мощным электрошокером, при помощи которого он и метал молнии.

Приземлившись, Лучезарный произнёс в переговорное устройство (как бы для проверки связи) ещё одно слово на старославянском языке:

- … есмь…

Но его тут же перебил другой голос, донёсшийся откуда-то из-под земли и заставивший вздрогнуть обоих Димонов.

- Аз есмь! – произнёс  тот страшный утробный голос с ударением на Аз.

Рассерженный ГСПД стукнул оземь скипетром, и в ту же секунду совсем близко от кутузки сверкнула ещё одна молния, вновь раздался оглушительный треск (более оглушительный, чем прежде), и в  сопровождении громового раската  из разверзшейся земли рядом с небесным престолом поднялся на поверхность, будто на лифте, пекельный трон.

- Аз есмь!  - вновь прорычал утробным голосом сидящий на троне.

Был он чёрен, как чёрт, которого обычно малюют на иконах в жутких сценах Страшного суда, только без рогов и без хвоста. Лицом же он был похож на лысого алиена с огромными миндалевидными глазами, при этом тело его ало светилось, словно уголь в жаровне, подёрнутый огнём. Он был светоносным изнутри.

Адское пламя полыхнуло из раскосых глаз и рта его, когда он в третий раз сказал: Аз есмь.

Лучезарному это не понравилось.

- Я есть Альфа и Омега, - с укором заметил он.

- Ладно, уд с тобой, - согласился с ним Светоносный, - я просто есть.

- Я есть начало, - продолжил Лучезарный, - и…

- Это у меня конец, - злорадно перебил его Светоносный, бесстыдно демонстрируя своё выдающееся чёрное достоинство.

- Я  есть первый, - поставил его на место Лучезарный, - и…

- И последние станут первыми, -  заверил его Светоносный, внушительно стукнув оземь трезубым скипетром.

Когда-то у него также был сияющий скафандр с двумя торчащими из шлемофона антеннами, и над головой у него также золотился диодный нимб. Среди прилетевших с Нибиру на Землю анунаков он слыл красавцем и звался  СТН.

В алиенской иерархии трёхбуквенных было немного, двухбуквенных чуть побольше, однобуквенных - завались. Тетраграмматон был единственным на их космической «тарелке».

Однажды, прогуливаясь по ней, СТН обнаружил, что небесный престол пуст, в замке зажигания торчит забытый анх, и подумал в сердце своём, а почему бы и мне не покататься на престоле, чем я хуже этого Четырёхбуквенного. Я тоже хочу быть повелителем тех земных созданий, которых он произвёл.

Правда, пользоваться этим престолом он не умел. Он просто нажал не на ту кнопку и не справился с управлением, в результате чего сорвался в пике и, врезавшись в землю пламенным метеоритом, пробил планету чуть ли не насквозь, добравшись до огненной мантии, чем  произвёл великое землетрясение  и вызвал великий потоп.

Из огненного он стал чёрным, из красавца он стал чудовищем, при этом голова его под скафандром обгорела так, что стала похожа на обугленную головёшку. Но внутри его продолжал гореть огонь.

- Я – твой ГСПД, - наставительно, без огласовки, произнёс в переговорное устройство Тетраграмматон и показал рукой на свою нашивку.

- А я твой Сатан, - с огласовкой произнёс СТН своё имя.

- Падший Сатан, - поправил его ГСПД, - падший в ад.

- Зато теперь, как видишь, я не просто Сатан, – напыжился Светоносный, –  теперь я - аццкий Сатан Люцифер!

Вскочив с пекельного трона, он с такой силой ударил себя правой рукой в грудь, что от него во все стороны посыпались огненные искры, а на груди алым пламенем вспыхнули четыре буквы ЛЦФР.

- Как, видишь, -  добавил он, -  теперь я тоже Тетраграмматон.

Алый огонь, полыхнувший из огромных глаз Сатана,  отразился на забрале  Лучезарного и позволил лицезреть того, кто сидел на небесном престоле. Тетраграмматон был стар и сед, с кудрявой сивой бородой и с белыми кудрями до плеч.

- Хочешь повластвовать? – ухмыльнулся ГСПД.

- О, да. В тебя давно уже никто не верит. Пришло моё царствие.

- Уверен? – засомневался ГСПД.

- На все сто.

- Всё это бла-бла-бла, всё как всегда, ты лжёшь, вся ложь, гордыня и распутсвво, всё  от дьявола.

- Ну, хочешь будем вместе властвовать, - предложил тут же ЛЦФР, - по формуле 1+1.Ты у себя на небе, а я продолжу наводить порядок на земле.

 - Э, нет, двоевластия я не потерплю, - покачал шарообразным шлемофоном ГСПД. -  Бог должен быть един. Хотя, - задумался он, - возможно, ты и прав,  в  меня давно уже никто не верит, все  уже  забыли про меня. Никто не исполняет мои заповеди Все лишь грешат. Видимо, действительно, пришло царствие твоё.

ГСПД понимал: всё сущее, развившись, превращается в свою противоположность – живые становятся мёртвыми, свет становится тьмой, бытие становится небытием, а рай обращается в ад.

- Не верю  ушам своим, - покачал головой ЛЦФР. - От кого я слышу?

- Теперь будешь сам отдуваться за меня, - принял решение ГСПД.

- С превеликим удовольствием.

Аццкий Сатан взгромоздился на свой пекельный трон и со всей силы стукнул оземь скипетром, напоминающим трезубые вилы. Электрический разряд вознёсся от земли к небу и, отразившись от вороньей тучи, вернулся назад ветвистой молнией, которая  в один момент зажгла между троном и престолом семь светильников.

Светильники осветили  слева от пекельного трона уже знакомого Димонам чёрного аспида, а справа от небесного престола четырёхликого херувима,   призвавшего вдруг громовым голосом от лица человека:

- Иди и смотри!

В тот же миг на дороге появился белый всадник на белом коне с островерхим колпаком на голове, а весь серпантин до самого низу заполнился людьми в  белых балахонах. Облачённые  в подобные же, островерхие колпаки, они плотными рядами шли к престолу и смотрели на мир сквозь единственную треугольную  прорезь.

Имя им было легион. Всего таких легионов было три, и в каждом находилось по двенадцать тысяч человек.

Это были избранные из избранных, называли они себя просветлёнными, в глаза их никто не видел, имён их никто не слышал, но именно они под сурдинку правили всем миром, навязывая ему новый мировой порядок, имеющий целью объединение всех народов в один, который бы управлялся единым правительством.

Для этого предполагалось уничтожить все исторические, нравственные и культурные корни народов, предусматривалось лишить все нации самобытного колорита и намечалось смешать их в едином мультикультурном котле с таким расчётом, чтобы понятия «нация» и «родина» исчезли из их лексикона навсегда.

Белый всадник на белом коне подъехал к небесному престолу, держа в левой руке огромный, похожий на лук наугольник. Металлический циркуль торчал из колчана для стрел. Вскинув правую руку, он приветствовал Лучезарного раскрытой ладонью:

- О mygod!

- Я не твой бог, - покачал головой Лучезарный. – Ты нарушил заповедь мою.

На прозрачной сфере его шлемофона высветилась бегущая строка: «НЕ будет у тебя других богов перед лицом Моим».

- Обращайся теперь к нему, - кивнул ГСПД в сторону пекельного трона.

Белый всадник погарцевал дальше мимо горящих светильников. Обнаружив сидящего на троне безрогого чёрного чёрта с красными раскосыми глазами, белый конь встал на дыбы, а всадник в ужасе отпрянул:

- Holyshit! А это кто такой?

- Аццкий Сатан Люцифер, - представил его ГСПД, - твой новый повелитель. Теперь он твой суперстар!

Всадник тут же вскинул руку:

- Ave, satan!

ЛЦФР покачал головой:

- Э, нет, так не пойдёт. А рожки?

- Какие рожки? – не понял всадник.

Аццкий Сатан показал ему дьявольские рожки, составленные из указательного пальца и мизинца.

- А-а, - понял всадник и поздоровался с Люцифером, как полагается, – известным сатанинским жестом.

 - Бог мой дьявол! - вновь обратился он к нему, - пришедшие спастись приветствуют тебя!

ЛЦФР благосклонно наклонил голову. Всадник победоносно отрапортовал:

- Мир завоёван нами!

Алое пламя полыхнуло из бездонных глаз   и рта Светоносного:

- Проходи.

Проехав мимо открытого шлагбаума, белый всадник тут же повернул налево - туда, куда указывала стрелка с надписью «шабаш», и неожиданно исчез из виду.

Идущие вслед за ним легионы одетых в белые балахоны людей так же исчезали бесследно, пройдя мимо шлагбаума. Тот, видимо, служил границей перехода в потусторонний мир.

Тем временем четырёхликий херувим прорычал от лица льва  громовым голосом:

- Иди и смотри!

В тот же миг на дороге появился красный всадник на красном коне, а весь серпантин до самого низу заполнился людьми в кумачовых балахонах и в багровых касках.

Плотными рядами они шли к престолу, глядя на мир кровавыми глазами. Их руки были по локоть в крови, а  лица были вымазаны кровью. Имя им было легион. Всего таких легионов было три, и в каждом находилось по двенадцать тысяч человек.

Красный всадник на красном коне подъехал к небесному престолу, держа в правой руке окровавленный меч. Левой рукой он отдал честь господу:

- Ваше святейшество!

- Я не твоё святейшество, - покачал головой седоволосый старец, -  ты  нарушил заповедь мою.

На прозрачной сфере его шлемофона высветилась бегущая строка:  «НЕ убий».

- Иди теперь к нему, - кивнул он на князя тьмы.

Красный всадник подъехал к сидящему на троне исчадию ада и засвидетельствовал ему своё почтение трёхкратным взмахом дьявольских рожек.

- Ваше сиятельство! – поздоровался он, - пришедшие спастись приветствуют вас!

Князь тьмы благосклонно склонил голову. Красный всадник, привстав на стременах, победоносно отрапортовал:

- Мир завоёван нами!

Пунцовое пламя полыхнуло из бездонного рта Светоносного:

- Проходи.

Красный всадник двинулся дальше и, проехав мимо открытого шлагбаума, неожиданно исчез из виду. Бредущие вслед за ним легионы одетых в кумачовые балахоны людей в багровых касках исчезли за шлагбаумом так же бесследно.

Тем временем четырёхликий херувим призвал громовым голосом от лица тельца:

- Иди и смотри!

В тот же миг на дороге появился чёрный  всадник на вороном коне, а весь серпантин до самого низу заполнился людьми, одетыми в дорогие чёрные костюмы и смокинги. На ногах у них были чёрные ботинки, а на головах - чёрные шляпы, цилиндры и котелки. Белыми были только перчатки, манишки и носки, а золотыми были перстни, цепочки и часы.

Они плотными рядами шли к небесному престолу и смотрели на мир алчными глазами. Имя им было легион. Всего таких легионов было три, и в каждом находилось по двенадцать тысяч человек.

В первом легионе шли седобородые старики, во втором шествовали чернобородые мужчины,  замыкали колонну безбородые юнцы, но все они были миллионерами и миллиардерами и все они предполагали жить бесконечно долго с помощью передовых технологий.

Удерживая в одной руке две чаши весов, наполненные золотом и бриллиантами, чёрный всадник поприветствовал Лучезарного поднятием вверх двух разведённых пальцев.

- Мой бог!

- Я не твой бог, - ответил ГСПД, - ты нарушил заповедь мою.

На прозрачной сфере его шлемофона высветилась бегущая строка: «НЕ сотвори себе кумира», «НЕ кради».

- Твой бог – Маммона, а кумир твой - золотой телец. Обращайся теперь к нему, - кивнул беловолосый старец на чёрта лысого.

Чёрный всадник подъехал к сидящему на троне исчадию ада и засвидетельствовал ему своё почтение трёхкратным взмахом дьявольских рожек.

- Чёрт мой ангел! Приветствую в твоём лице Маммону, – поздоровался он, - пришедшие спастись приветствуют тебя!

ЛЦФР благосклонно склонил голову. Чёрный всадник победоносно отрапортовал:

- Мир завоёван нами!

Рубиновое пламя полыхнуло из бездонного рта Светоносного:

- Проходи.

Чёрный всадник двинулся дальше и, проехав мимо открытого шлагбаума, неожиданно исчез из виду. Бредущие вслед за ним легионы одетых в чёрные костюмы людей  вскоре исчезли за шлагбаумом так же бесследно.

Тем временем, у херувима появилась четвёртая, орлиная голова.

- Иди и смотри! – призвала она громовым голосом.

В тот же миг на дороге появился конь бледный, и на нём всадник бледный, имя которому смерть. Из-под серого капюшона всадника выглядывал безглазый череп, а в костлявой руке он держал бензокосу.

Взмахнув мотокосой с бензиновым двигателем, он возглавил триумфальное шествие бледных теней, облачённых в серые балахоны, которые заполнили собой весь серпантин до самого низу.

Те, кто скрывался под балахонами, плотными рядами шли к небесному престолу и из-под чёрных капюшонов смотрели на мир пустыми глазами. Прислужники смерти планировали уничтожить большинство население земного шара при помощи  перманентных войн и революций, птичьего гриппа и спида, алкоголя, табака и наркотиков, прививок и гомосексуальных браков.

 Имя им было легион. Всего таких легионов было три, и в каждом находилось по двенадцать тысяч человек.

Удерживал в костяной руке бензокосу, бледный всадник приветствовал Лучезарного.

- Наш создатель!

Тот покачал головой

- Я  не ваш создатель. Вы  нарушили заповедь мою.

На прозрачной сфере его шлемофона высветилась бегущая строка: «НЕ желай дома ближнего твоего… и всего, что у ближнего твоего».

- Я покидаю вас, - вздохнул  седобородый старец, - обращайтесь теперь к нему, - кивнул  он на Люцифера.

Стукнув оземь сребристым скипетром, он сунул золотой анх в замок зажигания и тут же, сопровождаемый сильным гулом, вознёсся на своём престоле в небо.

Бледный всадник подъехал к сидящему на троне исчадию ада и засвидетельствовал ему своё почтение трёхкратным взмахом дьявольских рожек.

- Наш творец! – поздоровался он, - пришедшие спастись приветствуют тебя!

Люцифер благосклонно склонил голову. Бледный всадник победоносно отрапортовал:

- Мир завоёван нами!

Едкий дым полыхнул из бездонных глаз и рта Люцифера:

- Проходи.

Он стукнул трезубым посохом оземь, земля в тот же миг под ним раздвинулась,  и в одно мгновение  подземный лифт унёс его вместе с пекельным троном вниз.

Бледный всадник на бледном коне проехал мимо открытого шлагбаума, затем повернул налево - туда, куда указывала стрелка с надписью «шабаш», и, как все предыдущие всадники, пропал из виду.

Проходя мимо шлагбаума серые балахоны растворялись в воздухе. Оставшись без балахонов, не исчезали лишь бледные, как смерть, призраки.

Тени из первого  легиона тут же  превращались в полчища крыс, которые разбегались затем в разные стороны. Тени из второго легиона превращались в скопище змей - гадюк, кобр, гюрз, эф и питонов, которые мгновенно расползались по окрестностям.  Тени из третьего легиона становились чупакабрами, идущими на задних лапах псами-вампирами, которые вели за собой своих хозяев – невидимых упырей.

Это был завершающий отряд избранных, пришедших на гору, и вскоре вся дорога до самого низа опустела. Никого не стало возле кпп, лишь откуда-то издалека доносились возмущённые голоса.

Оказывается, пришедших спастись было гораздо больше, чем 12 легионов. Толпы людей запрудили не только прилегающие к Лысой горе улицы,  они заполнили все площади, улицы и проспекты в Киеве, достигнув максимального уровня по шкале  Яндекс-пробки. Киев встал.

 Похожее столпотворение наблюдалось недавно перед Киевским дворцом спорта, когда тысячи людей пытались прорваться на концерт великого и ужасного Мерлина Мэнсона, чтобы хоть одним глазком увидеть, как он с высокой трибуны исполнит «Антихрист-суперстар».

Взбудораженные слухами о грядущем Судном дне все устремились на этот раз к Лысой горе. Но пропускали на гору лишь тех, у кого была печать божья на теле. Людей отсеивали уже на подходах к горе многочисленные кордоны милиции.

Последний пункт пропуска находился возле первого шлагбаума – там, где улица Киквидзе вливалась в улицу Сапёрно-слободскую. Именно здесь каждому прошедшему отбор, повязывалась на руке красная нитка и ставился на запястье порядковый номер. Когда последнему человеку в сером балахоне был поставлен № 144000,  допуск на гору был прекращён. Миллионам оставшихся перед опущенным шлагбаумом пришлось уповать теперь лишь на милость божью.

 

 

действие второе

ХОЖДЕНИЕ ПО ГОРЕ

 

 

1. КУДА ГЛАЗА ГЛЯДЯТ.

 

О`Димон с изумлением смотрел на опустевшую дорогу перед контрольно-пропускным пунктом, силясь понять, было или не было то, что сейчас промелькнуло перед его глазами, и куда  подевался небесный престол, пропал пекельный трон и исчезли четыре всадника с двенадцатью легионами.

- Ты видел? – спросил он застывшего у зарешёченного окна приятеля. - Ты  это видел?  Или мне привиделось?

Димон-А стал постепенно приходить в себя. Сначала он потёр  рукой лоб, закрытый банданой, затем почесал под чёрной косынкой с белыми черепами затылок и, наконец, потряс головой, словно пытаясь стряхнуть с себя наваждение.

- Что это было? –  задумчиво произнёс он. - Что это за хрень была?

- Ну…это…как его, - забыл слово О`Димон, - разоблачение, короче… или как было сказано… раскрытие тайны…снятие вуали.

- Апокалипсис? – вспомнил слово Димон-А.

- Вот, точно, - подтвердил О`Димон.

- Это же полная хрень! – неожиданно завёлся Димон-А. - Охренеть можно! Неужели вся эта хрень существует! С ума сойти! Офигеть!

- Да, нехило у нас трип начался, - покачал О`Димон головой.

- Что? – не понял Димон-А.

- Ну наше … это… психоделическое путешествие…

- А-а. Ты лучше скажи, что теперь со мной будет? Я же два круглых сразу захавал.

- Скорей всего,  тебе конец. Глянь, что с тобой стало.

 Димон-А заглянул в осколок зеркала и с ужасом обнаружил, что  его голубые глаза почернели. Зрачки у него расширились до такой степени, что полностью вытеснили собой радужку. Его глаза словно стали двумя безднами.

- Чёрт, чёрт, чёрт! – в ожесточении ударил он себя в грудь.

- Пора для тебя  уже панихиду заказывать, - съязвил О`Димон.

- Пошёл к лешему!

Димон-А метнул взгляд на приятеля и увидел, что у того вместо привычных глаз также чернели две  бездны.

- А разделился бы со мной по–братски,  - продолжал доставать его О`Димон, - может быть,   жив бы, и остался. Это всё твоя жадность – твоя вторая смертная добродетель. Два – два, - подвёл он счёт.

- Три-два, - поправил его Димон-А.

- Почему это?

- Ты завидуешь мне, а зависть – также смертный грех.

 Димон-А заметил нарисованную на стене смешную рожицу с двумя крестами вместо глаз. Прямая линия, изображающая нос, вела к  высунутому изо рта языку. Ниже была начертана знакомая цифра VII.

На другой стене была намалёвана  пиктограмма – заключённая в круг перевёрнутая пятиконечная звезда, в которую вписаны были мелом два рога, два уха и борода козла. Ниже, мелом же, было написано слово ТЕМОФАБ.

 

О`Димон, тем временем, неожиданно бросился к дощатой двери и со всей силы принялся дёргать ручку на себя, но та, запертая с другой стороны на задвижку, никак не поддавалась ему.

- Ты, что, - удивился  Димон-А, - успокойся!

- Я не могу, - покачал головой О`Димон. - Мне тесно. Мне нечем дышать. Тут слишком мало места для  троих.

- Для троих? Где ты тут видишь троих?

- А ты не видишь? – кивнул он в тёмный угол.

Димон-А поглядел в угол и обомлел. В тёмном углу стоял на задних ногах и ухмылялся знакомый чёрный козёл. Подняв к губам ужасной морды указательный перст, он предупредительно зашипел: тш-ш. Левой рукой, на которой была наколото слово «распутай», он указывал на пиктограмму.

- БАФОМЕТ, - догадался О`Димон, мгновенно прочитав слово справа налево.

Чёрный козёл удовлетворённо кивнул ему. Димон-А в панике кинулся к двери и с разгону вышиб её. О`Димон бросился вслед за ним в распахнутую дверь.

За одну секунду они спустились по насыпи вниз к дороге, а затем ещё минуту они бежали по дороге прочь от кутузки, не оглядываясь. Первым выдохся Димон-А. Проскочив мимо поднятого вверх шлагбаума, он оглянулся и обнаружил, что никто их сзади не преследует. Остановившись, он остановил и набегавшего приятеля.

- Всё, его уж нет.

- Где же он?

- Не знаю, - запыхавшись, ответил Димон-А.

- Ну ты и силён, - восхитился приятелем О`Димон, - оказывается, ты крутой чел! Одним движением выбил дверь.

- А то,  - возгордился Димон-А. – Прикинь, какая во мне сила появилась.

- Куда же он делся? – вновь озаботился О`Димон нечистой силой.

- Не знаю, - пожал плечами Димон-А и оглянулся вокруг.

Чёрный козёл стоял за его спиной. Правда, этот козёл был небольшого роста и стоял на четырёх ногах. Это была обычная домашняя скотина, оба глаза которой были крест-накрест залеплены белым скотчем.

- Пошёл нафиг отсюда, – погнал его Димон-А, замахнувшись на него кулаком.

Но козёл не двинулся с места.

- Пошли лучше сами нафиг отсюда, - предложил О`Димон.

Димон-А решил прислушаться к его совету. Только вот куда идти было непонятно. Они находились на развилке. Сразу за  шлагбаумом асфальтированная дорога резко сворачивала влево. Грунтовая дорога вела направо к  секретному объекту с радиовышками.

- Куда же нам идти? – спросил Димон-А.

О`Димон снял рюкзак и вытащил из него компас,  предусмотрительно захваченный с собой. Стрелка компаса вначале уверенно показывала на север, потом, покачнувшись, она также уверенно показала на юг, а затем она стала  крутиться вокруг своей оси,  как сумасшедшая.

Внезапное расстройство компаса, сдвиг его по фазе, - и… буйное помешательство  стрелки навело Димона-А на мысль, что от безумного компаса необходимо срочно избавиться, иначе можно самому тронуться. Компас тут же со всего размаха отправился  в кусты.

- Идём, куда глаза глядят, - предложил О’Димон.

Глаза Димонов глядели налево. Лучше бы они туда не глядели.

 

 

2. ЧТО УМЕЕТ ЖИВА

 

Ветер на Лысой горе  живёт своей собственной жизнью. Здесь он и леший, здесь он и бог Стрибог. Каждый из них разговаривает с вами на своём языке – языке ветра. Но не всем удаётся  понять, что  же они хотят вам сказать.

Одно ясно: когда леший становится резок и неистов, тогда Стрибог остаётся безмятежен и ленив. Если один  заигрывает с верхушками деревьев, другой в это время полностью игнорирует нижние ветки. Когда первый  лихо проносится понизу, другой в это время заставляет верхушки молчать.

Иногда оба отсутствуют, полностью уйдя в себя, а иногда  просто над вами издеваются. Вот рядом на пригорке стоят две осины. На одной из них все листья дрожат до единого, а на другом – полный штиль – ни один листочек ни шевельнётся. Попробуйте догадаться, что это означает?

Впрочем, главная задача и лешего и Стрибога -  заставить именно вас дрожать на Лысой горе, как осиновый лист. Лёгкое дуновение ветерка, колыханье серёжек на берёзе, - и вот вы уже волнуетесь  непонятно отчего.

Вот он подул сильнее, зашелестел, зашумел в ветвях, -  вам становится слегка не по себе.  Но когда он вдруг закружится  перед вами, завивая листья в воронку, при полном штиле вокруг - это наверняка вызовет  у вас  тревогу.

Вы отойдёте в сторону, влево, вправо, назад, но он  не отстанет от вас  ни на шаг. И эта игра его с вами приведёт вас в  явное смятение. Когда же он начнёт в открытую преследовать вас, - вот тут вас уже охватит настоящая паника.

Вы попытаетесь скрыться от лешего за могучим дубом, но именно под ним вам станет ещё страшнее от его зловещих завываний. Стрибог же придёт в такую ярость, что станет расшатывать вековой дуб из стороны в сторону, призывая на помощь Перуна. А когда тот внезапно с треском разорвёт у вас перед глазами  небо, ослепляя молнией, а затем оглушая  громом, вот тогда вы уж точно затрепещите от ужаса.

 

Поднимаясь по тропинке, Майя вскоре замечает, что шум от трассы исчезает вовсе. Она с Живой словно попадает  в яму между двумя возвышенностями, куда не доходит ни звука. Неба в  Русалочьем  яру  почти не видно. Сомкнутые кроны  дубов,  грабов  и грабовой поросли  закрывают собой всю синеву. Редкие солнечные лучи пробиваются сквозь  лиственный покров.

Склоны оврага укрывает пёстрый ковёр первоцветов. Белым цветёт ряст, жёлтым – анемоны, голубым – пролески, а фиолетовым – фиалки.

Перекрикиваются друг с другом иволги, щебечут воробьи, постукивают дятлы. Дожидаясь ночи, спят  в своих дуплах совы. Нетопыри прячутся в щелях под отставшей корой.

-  Я просто оживаю, когда захожу сюда, - радостно восклицает Жива.

- Да, здесь так легко дышится, - Майя вздыхает полной грудью.

- Хотя считается, что именно здесь самое опасное место Лысой горы, - пожимает плечами Жива. -  Сюда,  как бы стекается всё тёмное, что есть на вершине.

- Опять ты начинаешь меня пугать, - обижается Майя.

Жива улыбается:

- Хочешь, я покажу тебе, чему уже научилась.

 Присев на корточки, она подводит руку к травинкам, и те вдруг начинают колыхаться, словно от ветерка. Майя  замечает странность, ветра нет – а травинки колышутся, причём - только возле руки Живы.

Жива поднимает руку к  ветке осины и там, где проходит её рука, листики начинают вибрировать - дрожать, как осиновые листики.

- Ничего себе, - удивляется Майя.

-  А теперь попробуй провести рукой ты, - говорит  Жива.

Майя  проводит рукой, и листья под её рукой, на удивление, также начинают вибрировать. Хотя и слабо.

- Вот видишь,  у тебя получается, - говорит Жива, - значит, ведьмой тебе точно быть. А  попробуй теперь  крикнуть: А! Только со всей силы.

Майя со всей силы кричит: а-а-а, но крик  у неё получается каким-то глухим, отрывистым  и невыразительным.

- А теперь послушай меня, - говорит Жива  и, вдохнув полную грудь воздуха,  начинает орать:

- А-а-а-а-а-а!

Орёт она с такой силой, что  уши закладывает. По листве проходит движение, ни с того ни с сего поднимается  вдруг ветер, да такой сильный, что от порыва вздымаются ветки и возносится кверху чёрный пластиковый кулёк. В верхушках  деревьев явственно гудит:

- У-у-у-у-у-у!

Кулёк летает там, как птица. Через минуту ветер стихает так же неожиданно, как и начался, и кулёк опускается на землю.

- Жуть, - впечатлённая услышанным, Майя некоторое время идёт молча, - представляю теперь, как ты кричала, когда к тебе пристали   те трое придурков.

- Ну, тогда я верещала так, как будто меня резали. Естественно и вихрь возник соответствующий.

Перед ними, нависая сучьями над тропинкой, лежит  чёрный высушенный скелет мёртвого дерева.

- До сих пор лежит…

- А куда ему деться, - говорит Жива, - тот момент я никогда не забуду. Когда оно на них повалилось, они рванули  так, что только пятки засверкали.

Внезапное ускорение назад, сдвиг, - и чёрный скелет граба в обратной ретроспекции поднимается с земли и становится на место. А  возле него оказываются трое парней, которые с удивлением смотрят на   орущую Живу, на появившийся невесть откуда ураганный ветер, поднявший в воздух опавшие листья и вовсю раскачивающий верхушки деревьев. Парни в ужасе убегают, а надломленный посередине иссохший  граб с треском падает на то самое место, где они только что стояли.

 

 

3. ЗЕЛЁНЫЕ ЧЕЛОВЕЧКИ

 

Димоны поднимаются вверх по Бастионному шляху.  Слева склон полого спускается к покрытому асфальтом Ведьминому языку, на котором они   недавно встретили женщину в красном сарафане.  Справа грунтовая дорога круто обрывается в ров, за которым возвышается начало крепостного вала.

Далеко впереди Димон-А замечает двух маленьких зелёных человечков. Они то и дело, как зайчики, высоко подпрыгивают вверх.

- Ты их видишь? – спрашивает он приятеля.

- Вижу, - отвечает О`Димон.

- Слава богу. А то я думал, это у меня уже опять галюники начались.

Вслед за зелёными человечками на дороге появляется черноволосая девушка в белой сорочке с  вышивкой и в белой юбке с красной клетчатой плахтой, повязанной на поясе. На  голове  её  - цветочный венок, украшенный разноцветными лентами, а в руке - помело.

Этим помелом - веником на длинной палке – она гонит  зелёных человечков прочь. Те отбегают  в сторону и, словно дразня её, продолжают прыгать на месте, стараясь подпрыгнуть, как можно выше.

Сделав несколько взмахов, она будто что-то подметает на дороге, а затем начинает кружиться на месте. Рассмеявшись, она вдруг садится  на помело  и ведьмой скачет за человечками по дороге. Вскоре все они исчезают  за поворотом.

- Блин, чего тут только не увидишь, – качает головой Димон-А.

На обочине О’Димон срывает  голубой цветочек.

- Это не сон-трава?

- Нет,  - отвечает Димон-А.

Внезапная вспышка света, сдвиг, - и… он замечает вдруг, что приятель его светится.  Какое-то странное белое сияние обнаруживается внутри и поверх его тела. Вернее, светится не сам приятель, а  странная прозрачная сущность, прицепившаяся к нему сзади.

Присмотревшись, Димон-А замечает поверх  головы О’Димона  ужасную тварь – её семирогую морду и зубастую полуоткрытую пасть, на плечах его - серые контуры её  когтистых лап, а между ног - свисающий чуть ли не до земли змеиный хвост.

- Эй, а что это… с тобой? – испуганно восклицает Димон-А.

  Поняв, что она обнаружена, тварь испуганно поджимает хвост и свивается в клубок,  стремясь, как можно глубже втиснуться  внутрь  О’Димона. Но всё равно, её снежный абрис отчётливо виден на фоне его физического тела.

- А с тобой что? – ошарашенно смотрит на него О’Димон, замечая за его плечами странную белую тварь, ту самую нежить, о которой предупреждала их Навка.

Димон-А понимает, что тот видит в нём то же самое, что и он.

- Ну и рожа у твоей нежити! - хохочет О’Димон. – Ну и страшная! Видел бы ты, какой в тебе  красавец сидит.

- Сам бы лучше… на себя посмотрел! – ржёт   Димон-А. – У твоей твари… морда не лучше!

 

 

4. ВЕДЬМИН ЯР

 

Новичкам на Лысую в одиночку лучше не ходить. Это чревато. Не стоит лишний раз испытывать свою судьбу. Тот, кто ненароком заходит сюда, потом проклинает себя за это. Многие часами не могут выйти оттуда, блуждая буквально в трёх грабах. А некоторые и вовсе пропадают бесследно.

Те же, кто приходят сюда нарочно, приходят  обычно большими компаниями. Они идут на Лысую Гору Девичью, как в луна-парк, чтобы получить в этом ландшафтном аттракционе свою порцию андреналина или  как в кинотеатр, чтобы пощекотать себе нервы на сеансе триллера. В основном, это несмышлёная молодёжь – старшеклассники и студенты.

Но есть и такие, кто  приходит сюда с единственной целью - подпитаться  тёмной энергией Горы: те  же самые колдуны и чёрные маги. Лысая, как магнит, притягивает к себе тёмных. По Горе постоянно бродят сатанисты, одетые в чёрные накидки, и мертвенно-бледные готы, словно восставшие из могил.

На Лысой Горе паранормальная активность превышает все допустимые уровни. Человеку в это место лучше не соваться. Если уж  вы сюда сунулись,  через два часа бегите отсюда без оглядки. Дольше  находиться на Горе не рекомендуется.

Время здесь то замедляется, то убыстряется. Иногда оно останавливается. Вам кажется, что вы провели здесь полдня, а на самом деле, полчаса.

Находясь там, вы постоянно будете чувствовать на себе чей-то взгляд. Там всегда ощущается чьё-то незримое присутствие. Словно это тени забытых предков преследуют вас и хотят  о себе напомнить.

 

Низины, ложбины и овраги Лысой Горы  поражают своей мрачной красотой. Небо над необъятным Ведьминым яром закрывают древние  дубы и грабы-великаны. Они вымахали так высоко вверх и имеют настолько густую крону, что в лесу царит полумрак даже в полдень.

Битый час здесь в поисках идолов ходит кругами инквизитор Харитон и никак их найти не может. Никто ему навстречу не попадается, и спросить не у кого.

Услышав в чаще чьи-то голоса, он сходит с тропинки и углубляется в буреломы. Но дважды  встретив   на своём пути один и тот же покосившийся граб с вывернутыми наружу корнями, он понимает, что заблудился.

К счастью, он замечает едущего ему навстречу по тропинке велосипедиста в чёрно-красном облегающем трико с защитным шлемом на голове. Притормозив, байкер сам останавливается перед ним и спрашивает:

- Извините,  вы не видели здесь  девушку в белом платье?

 Харитон отрицательно мотает головой, и сам, в свою очередь, спрашивает:

- А вы не видели здесь идола?

- Какого ещё идола?

- Ну, Перуна этого. Я уже битый час тут хожу,  никак найти его не могу.

- А зачем он вам?

- Да так. Много слышал о нём, но ни разу не видел.

- Вон там он,  - показывает рукой велосипедист.

- Я уже  был там.

- Просто… идол этот не всем открывается. А уж попам тем более, - усмехается байкер, заметив огромный медный крест на груди инквизитора. - Тут многие вокруг них  круги нарезают, а найти не могут. Совсем рядом проходят и не видят.

- Значит, там?

- Там, - кивает велосипедист и добавляет, - только вы всё равно его не найдёте.

 Нажав на педали, он уносится  дальше вниз по дорожке. Размахивая чёрным саквояжем, инквизитор Харитон идёт в указанном направлении.

 

 

5. СИВЫЙ И ЛЫСЫЙ

 

Всякий попадающий на Лысую Гору человек попадает  в реальность, в которой рядом с ним обитают иные, - как похожие, так и совершенно не похожие на человека существа.

Что же представляют из себя эти многочисленные боги и бесы, все эти ангелы и демоны?

На самом деле, это пришельцы из внеземных космических цивилизаций.

На самом деле это представители ВКЦ, всё непознанное в воображении простолюдина представляется чем-то сказочным и волшебным. А это просто проявление тёмных сил пришельцев.

Влияние Высшей Космической Цивилизации как раз и проявляется на этой планете в виде пресловутой "дьявольщины", "чертовщины", "чёрной магии" и т.п. "паранормальных явлений". Просто эта Высшая Космическая Цивилизация не имеет по отношению к нашей планете позитивных целей. Наоборот, только негативные!

Именно поэтому, она ведёт себя на этой планете как ведёт себя грабитель, который проник ночью в наш дом и хочет остаться не замеченным. Вот откуда в нашем большом доме и дьявольщина и чертовщина и сатанизм и призраки! ВКЦ, очень хочет остаться незаметной!

 

Димоны идут в гору. Почти все деревья уже покрыты зеленью, кроме огромных чёрных дубов, нависающих над ними. Их причудливые голые ветки, как руки, тянутся к ним, а из дупла явно выглядывают чьи-то глаза.

Навстречу им спускается с горы седовласый старик с  длинной седой бородой, развевающейся на ветру. Одетый в серый хитон, он чем-то напоминает Зевса, патриарха греческих богов или, скорей всего, Сварога,  прародителя богов древнерусских.

Внезапное ускорение, сдвиг, - и сивый старик подходит к ним, протягивая на ладони горсть мелких тёмно-красных райских  яблочек.

- Не желаете? – говорит он на понятном им языке.

- Нет, - отказывается сразу  О’Димон.

- Не смотрите, что они мелкие,  - предлагает  он яблочки Димону-А, – в них витаминов даже больше, чем в больших.

- Спасибо, - отрицательно мотает тот головой, последовав примеру своего приятеля, - не надо.

- Таких вы нигде  не найдёте, - обижается седовласый. – Это ведь райские, с древа жизни.

- Хотите сказать, что вы…? – снисходит на Димона-А озарение.

- Меня нельзя называть по имени, - предупреждает его сивый.

- А по буквам? -  пытается вспомнить Димон-А его имя.

- Йх, - недовольно хрипит сивый.

- Вх, - отрывисто выдыхает  кто-то из кустов.

Внезапное ускорение, сдвиг, - и… неожиданно из кустов появляется некий тип в чёрных джинсах и в чёрной футболке. Слегка поклонившись, он приподнимает котелок, и Димоны замечают, что голова у него  совершенно лысая, больше похожая  на обтянутый кожей череп.

- А моё… не желаете попробовать? – спрашивает их лысый  и, понимающе подмигнув,  раскрывает ладонь, на которой, как у фокусника,  оказывается  огромное зелёное наливное яблоко.

Димон-А в нерешительности задумывается. Горечь от кактусов ему хочется чем-то закусить. Он протягивает руку.

- Не ешь его яблоко! – одёргивает его сивый. - Всё что угодно ешь, хоть кактусы, хоть экстази! Только  не ешь  его яблоко.

- Почему? – появляется  интерес в глазах Димона-А.

- Потому что  от этого яблока  ты сразу умрёшь.

Димон-А сразу отдёргивает руку.

- Не слушай его, - кривит губы лысый. - Ты будешь жить, причём долго и счастливо.

- Ты сразу умрёшь, - повторяет сивый.

- Ещё никто не умирал от этого яблока, -  не соглашается с ним лысый. - Я уже много раз их ел, и как видишь - жив. А знаешь почему? Потому что это яблоки с древа познания. Этот сивый потому и запрещает их есть, чтобы вы находились в неведении. Чтобы вы жили в темноте. Чтобы ничего не знали. Вот смотрите: умру я сейчас или нет?

Лысый  широко разевает рот и, к удивлению Димонов, и помещает в него  целое  яблоко. Да, да, то самое яблоко, которое казалось бы невозможно засунуть в рот, он  не только  не опускает его на язык, но и даже умудряется проглотить его целиком вместе с семечками и хвостиком,  не утруждая себя долгим пережёвыванием.

- Ну как? – с довольным  видом открывает он рот и показывает язык, -  как видите… я не умер.

Димоны с ужасом замечают, что язык у него раздвоенный. Лысый   вынимает из котелка новое зелёное наливное яблоко.

- Ну что, не желаешь? – обращается  лысый  к О’Димону.

- Не хочу, - мотает  тот головой.

- И ты  тоже не хочешь? – обращается  лысый к его товарищу.

Димон-А в раздумье пожимает плечами.

- Напрасно, напрасно. Как можно отказываться, не попробовав. Как можно узнать что-то, не отведав. Ведь стоит вам только вкусить его,  - продолжает убеждать их лысый, - как тут же откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, ведающие добро и зло.

- Не,  не хочу, – наотрез отказывается О’Димон.

- Давайте, - говорит Димон-А. – После экстази мне теперь уже всё равно.

Он  с недоверием  берёт зелёное яблоко  и пробует на вкус. Вкус ему явно нравится, поэтому он с удовольствием откусывает сразу треть сочного яблока.

  Закусив им горечь кактусов, Димон-А  вдруг обнаруживает, что сивый и лысый  чем-то похожи друг на друга. Приглядевшись повнимательнее, он замечает, что у них  одно лицо. Одно на двоих, как у братьев-близнецов.

 

 

6. АМФИСБЕНА

 

Когда круг замыкается – история повторяется. Согласно древней легенде, землю нашу опоясывает мировой змей, кусающий сам  себя за хвост. Змея этого называют Уроборос, и, как символ, он олицетворяет цикличность жизни и смерти – вечность и бесконечность. «Мой конец — это мое начало».

Кроме того, змей, пожирающий свой хвост, обозначает одну часть человечества, которая уничтожает другую. Место, где Уроборос пожирает свой хвост,  находится на одной из  Лысых гор.

Одни утверждают, что впервые это произошло на Голгофе, затем  змея видели  на Брокене семьдесят лет тому назад, а сейчас он проявляет активность по всему миру – в основном, на средиземноморском  и на черноморском побережье.

В последнее время Уроборос был замечен в Киеве, «в логове змиевом», которое расположено на Лысой горе, хотя некоторые считают, что это вовсе не змей и  не Уроборос, адвухголовая змея Амфисбена.

Те, кто видел её,  рассказывают, что хвоста у этой змеи нет. Выглядит Амфисбена так: одна голова у неё - спереди, другая - сзади. Передвигаться она может как в одну, так и в другую сторону. Подобраться к ней практически невозможно, потому что, пока спит одна голова, вторая бодрствует. Иногда Амфисбена засовывает одну голову в пасть другой и катится так, как обруч.

Третьи на полном серьёзе доказывают, что на самом деле всем заправляет семиголовая змея Нага. Четвёртые  же полагают, что  никакая это  не змея, а  змей. Да, тот самый змей-искуситель, который на самом деле является бесом. А если уж бес обитает  на Лысой горе, значит, где-то рядом  находится и само пекло.

Впрочем, новейшие научные исследования доказывают, что это самое пекло находится вовсе не под землёй, а на солнце. На снимках со спутника очень хорошо различимы в пламени гигантских протуберанцев миллионы человеческих лиц.

И, действительно, откуда взять столько огня под землёй, чтобы черти смогли поджаривать на сковородках столько людей? Но, даже признавая это, никто не будет возражать, что  чистилище - то самое место предварительного содержания перед отправкой на солнце - находится всё-таки под землёй.

Ну а там, где гуляют черти, где-то поблизости должны быть и ведьмы. Неслучайно же веками они слетались сюда  на шабаш. Играли здесь в свои поганские игры,  водили вокруг костров языческие хороводы. Пока их самих на тех кострах  не сожгли да не утопили в  озере перед входом в Ведьмин Яр  тысячу лет тому назад. С тех пор на долгое время Лысая Гора и  перестала  принадлежать ведьмам.

Вначале она перешла во владение монахов, которые прятались здесь от уйгуро-хазарского ига. Затем она стала принадлежать военным и превратилась в секретный объект. Что-то они там рыли, что-то добывали, что-то сооружали. Дорылись, говорят до полуторакилометровой  глубины, нашли там даже урановую руду, во время войны производили танки, а после войны поставили вышки.

Потом и военных оттуда убрали, и стало на Горе тихо и пусто. Но, как говорится, свято место пусто не бывает. Поэтому  сюда вновь слетелась  всякая нечисть.

 По Горе стали шастать люди в чёрном:  всякие мистики-маги, разыскивающие места силы, и другие подозрительные личности в балахонах с капюшонами, утверждающие, что Лысая гора - это "usb-порт" или "телефонная будка" для связи с иными. К сожалению, без обратной связи. Хотя,  бывали случаи, когда ответы на вопросы шли мгновенно.

А затем появились на Горе первые язычники, вслед за ними показались  и  ведьмочки. Ну а там, где вновь объявляются ведьмочки и непокорные язычники, ждите в скором времени и  змею,  кусающую себя за хвост. Неважно, как она называется: Уроборос,  Амфисбена или Нага. Главное: когда круг замыкается – история повторяется.

 

- Ну что, проспорил, Йх? – обращается лысый к сивому. – Чьи яблочки  он съел?

Сивый  в ответ  шипит от злости.

- Вх, ну зачем ты ему всё рассказал? Как мог ты ему выдать нашу тайну? – он хватает его за грудки и, подняв на воздух, трясёт его с негодованием.

Димон-А видит, как сияющий фрак лысого покрывается вдруг змеиной чешуёй. Затем обе ноги его сливаются вместе и превращаются в змеиный хвост. Хвост его растёт прямо на глазах  и тянется к сивому, у которого тело также  приобретает  вид змеи.

- Вы что, змеи? – не верит своим глазам Димон-А.

- Ох уж эти люди, - качает головой сивый. - Повсюду им мерещатся эти змеи.

- Змеи, змеи,  повсюду одни змеи, - злорадно рассмеявшись, передразнивает его лысый.

 Неожиданно хвосты их соединяются в общее  змеиное туловище. Одно туловище на двоих.  Димон-А видит  перед собой двуглавую змею. Ту самую Амфисбену, о которой упоминала Навка.

- Ни черта себе! – расширяются у него глаза.

К сожалению, О’Димон, отказавшийся от яблока, ничего этого не видит.

- Как ты мог, Вх! – продолжает неистовствовать сивый.

- Главное, Йх, ты проспорил!  Главное – результат.

Внезапное замедление, сдвиг, - и… седовласый старик неожиданно зевает. Он зевает так широко, что рот его неожиданно становится огромной пастью. Такой огромной,  что в ней вполне может поместиться  человеческая голова. Димон-А в ужасе отшатывается, но в пасть попадает не его голова, а голова лысого.

Пытаясь вырваться, лысый начинает рывками дёргаться и выгибать спину. А поскольку ног у него нет, а есть одно на двоих змеиное туловище, то вскоре это выгибание приводит к тому, что змея  принимает форму обруча. От сильного напряжения она переливается всеми цветами радуги: от ярко-красного до дымно-фиолетового.

С ужасом видит Димон-А, как сивая голова не только не выпускает лысую, но даже заглатывает  её в себя  всё глубже и глубже. При этом змеиное туловище  светится уже исключительно белым светом. Её сияние так слепит  Димону-А в глаза, что ему приходится отступить на несколько метров.

 Пожирая себя, Амфисбена покачивается из стороны в сторону, и наконец, сдвинувшись с места, скатывается вниз по дороге, как брошенное с горы светящееся колесо.

На повороте возле открытого шлагбаума и кутузки, на середине Змеиного спуска, оно вдруг останавливается и словно задумавшись, некоторое время стоит, не падая. Неожиданно змеиный обруч начинает резко крутиться на месте, отчего белое сияние его возрастает в несколько раз, и затем с огромной скоростью  катится  назад в гору.

Через мгновенье Амфисбена  вновь проносится мимо изумлённого Димона-А и ничего не подозревающего О’Димона, а ещё через мгновенье исчезает  из виду.

 

 

7. ЛЮДИ В ЧЁРНОМ

 

Майя и Жива  неожиданно заметили вверху на тропинке идущих навстречу двух молодых людей во фраках. Их строгие чёрные костюмы резко контрастировали с воротничками  белых сорочек без галстуков. Руки их  были скрыты белыми фланелевыми перчатками, глаза – чёрными солнцезащитными очками, а головы были покрыты чёрными фетровыми шляпами с широкими круглыми полями.

Несмотря на сходство в одежде, они разительно отличались друг от друга. Один из них был темнокожий, с гладко выбритым лицом, у другого лицо было белое, но заросшее окладистой чёрной бородой.

На фоне живописных зелёных деревьев люди в театральных чёрных фраках выглядели как-то искусственно, и эта их неестественность  пугала больше всего. Странным выглядело и то, что они шли, обнявшись. Рука одного лежала у другого  на талии, второй обнимал  первого за плечи. Увидев девушек, они тут же отстранились друг от друга.

- Кто это такие? – испуганно шепнула Майя.

- Тихо, - сказала Жива.

Она понимала, что избежать встречи  с ними не удастся, поскольку дорожка узкая  и пролегала по дну яра, поэтому она взяла инициативу на себя и, не подавая вида, первой обратилась к ним:

- Молодые люди, вы тут девушку в белом платье не видели?

Бородатый с изумлением  посмотрел на неё, явно не ожидая такого вопроса. Темнокожий замер и посмотрел на неё как бы с недоумением, словно не понимая её. Простой, казалось бы, вопрос сбил обоих с толку.

- Мы тут девушку в белом платье не видели? – обрёл, наконец, темнокожий дар речи, зачем-то переспрашивая у приятеля.

- Нет, - ответил бородач в шляпе. – Зато мы видим перед собой  двух других девушек.

- А разве они не знают, что здесь  опасно? – деланно беспокоясь, спросил темнокожий.

- Знают, - ответил ему бородатый.

- А разве они не знают, что здесь девушки бесследно пропадают? – продолжал нагнетать темнокожий.

- Вы знаете об этом? – спросил бородатый у девушек.

Майя  и Жива молча кивнули. Больше всего их напрягало то, что за тёмными стёклами очков они не видели  глаз молодых людей.

- Тогда зачем, спрашивается, вы сюда пришли?

От этих слов у девушек пробежал мороз по коже, и теперь уже они  сами потеряли дар речи.

- Видимо, они надеются, что маньяки им не встретятся на дорожке, - улыбаясь, объяснил им темнокожий. – Я уже не говорю о всяких там чертях.

- А что, разве они здесь тоже гуляют? – деланно удивился бородатый.

- Может, скажете, что вы и есть те самые? – спросила Жива.

Люди в чёрном молча переглянулись и как-то странно усмехнулись, дав понять, что они и есть  те самые. Кто же в действительности находился перед ними, определить было довольно сложно. Глаза их, как назло, были скрыты чёрными очками, а головы были покрыты шляпами. Видимо, неспроста.

- Ой, у вас, вроде, шляпа запачкалась, - нашлась Жива, кивая  бородатому.

Не заметив подвоха, Микки тут же снял шляпу.

- Разве? 

Девушки заметили на голове его небольшие, но явные рожки, больше похожие на костяные наросты.

Черти!

Осознав оплошность, Микки вернул шляпу на прежнее место и злобно зыркнул на Живу:

- Ах ты ж поганка!

- Только попробуйте нам что-нибудь сделать, - храбро ответила Жива.

- А то что?  - поинтересовался Микки.

- А то вам не поздоровится.

- Они, видимо, хотят нас напугать,  Дэн. Тебе страшно?

- Очень, - деланно испугался Дэн. - А знаешь почему, Микки?

- Почему? - пожал плечами бородатый чёрт.

- Потому что стоит им только закричать, как тут же поднимется буря, способная ломать  деревья, как спички.

Майя и Жива удивлённо переглянулись друг с другом.

- Ты глубоко ошибаешься, - покачал головой Микки. - Даже если они и закричат, их никто не услышит.

- Так что, им даже рот зажимать не нужно?

- Нет.

Темнокожий Дэн подошёл к Майе.

- Ещё один шаг и  я закричу, - предупредила  Жива.

Дэн сделал этот злополучный шаг.

Жива завизжала, вернее, она открыла рот, чтобы завизжать. Но визга своего почему-то не услышала. Голос у неё внезапно исчез, и- крика получался только сип, как будто она  кричала в себя.

Майя также попробовала закричать, но и у неё ничего не получилось.

- А-а, – просипела она. – Так это вы украли Зою? Что вы с ней сделали?

- Пока ещё ничего, - признался Дэн.

- Вы хотите принести её в жертву? – прошептала Жива. - Выпить её кровь?

- Нет большего заблуждения, чем это, - мягко заметил Дэн, сняв очки, и потерев безымянным пальцем левое веко. -  Настоящие вампиры не пьют кровь у людей!

В правом глазу его Жива заметила вертикальный зрак.

- Ты не вампир,– прорезался вдруг у неё голос, - ты - змея!

- Ха-ха, - усмехнулся ей  разоблачённый аспид. - Где это ты видела змею, которая пьёт кровь?  Тем более, что пить её нам запрещено. Кровь – это душа любого тела. А ваша красная кровь – это рабская кровь.

- Что же  ты тогда делаешь? – испуганно воскликнула Майя.

Тупо уставившись на неё,  человек-змея  ничего не ответил. Бородатый чёрт также сохранял молчание. Хотя глаза их были скрыты за чёрными очками, Жива по положению головы проследила, куда был направлен взгляд аспида. Дэн смотрел в нижнюю корневую чакру Майи.  Неожиданно у той подкасились ноги, и она оседла на землю.

- Что с тобой? –  бросилась  Жива к двоюродной сестре.

- Я не чувствую ног, - обессилено прошептала Майя.

Сразу поняв, в чём дело, Жива кинула на аспида гневный взгляд.

- Что ты с ней сделал, гад?

- Ничего, - ответил Дэн. - Я ведь даже не касался её!

Жива потянула сестру за руку

- Вставай!

- Я не могу, - чуть не плача, ответила Майя.

Жива резко  провела рукой за спиной сестры, делая зигзагообразное молниеносное движение и тем самым словно обрубая невидимые нити.

- Молния, сверкай!

Затем она тут же коротко хлопнула в ладоши и громко прокричала:

- Гром, греми! Перун, помоги!

Услышав призыв к Перуну, к самому главному из языческих богов, аспид и херувим испуганно замерли.

Неожиданно Жива заметила, что сверху  по тропинке на них с огромной скоростью мчится   чёрно-красное пятно. Этим пятном оказался велосипедист  на   горном велосипеде в чёрно-красном облегающем трико с защитным шлемом на голове, тот самый, чей портрет был нарисован на подпорной стене.

- Бежим! – кивнула она сестре, хватает её за руку, и они вместе стремглав бросаются навстречу приближающемуся байкеру, оставляя иных позади.

Развив  сумасшедшую скорость, велосипедист со свистом пронёсся мимо расступившихся в стороны двух девушек в традиционных украинских нарядах,  резко затормозил и едва не сбил с ног двух молодых людей в чёрных шляпах.

 

 

8. ПОРЯДОК ЗДЕСЬ НАВОДИМ МЫ

 

Майя и Жива бегут вверх по тропинке так, что только пятки сверкают. Убедившись вскоре, что их никто не преследуют, они останавливаются на пригорке и переводят дух.

 - Чего это они? – спрашивает  Муромский у  людей в чёрном.

- А кто их знает? - пожимает  плечами Микки.

- Наверно, вас  увидели и испугались, - усмехается Дэн.

Собираясь ехать дальше, Муромский, на всякий случай, спрашивает:

- Вы тут  девочку… в белом платье, случайно, не видели?

- Видели, - неожиданно отвечает Микки.

- Где?

- Вон там, - показывает Дэн. – Внизу, в высохшем озере.

Муромский скатывается на велосипеде вниз и останавливается перед котлованом, полностью заросший метровым сухостоем.

- Зоя! – зовёт он.

Нет ответа. Спешившись, он бросает велосипед и спускается в котлован.

- Зоя, ты где? Отзовись!

Случайно обернувшись, он неожиданно замечает за своей спиной Микки.

- Где же она? – удивлённо спрашивает  Муромский.

- Вон там… была, - кивает Микки.

 Как только  велосипедист вновь отворачивается, бородатый  резким движением заводит ему правую руку за спину и  наклоняет его.

- Ты чё? –  не понимает Муромский.

Повернув голову, он замечает, что к ним приближается безбородый.

Темнокожий  начинает его обыскивать. Вывернув карманы  спортивного костюма, и ничего там не обнаружив, кроме велосипедных очков и жевательной резинки, Дэн затем задирает  до колена одну из штанин Муромского, а потом зачем-то стаскивает с другой его ноги кроссовку и отбрасывает её в сторону.

- И что дальше? – дёргается Илья.

Тот, кто сзади, ещё сильней заламывает ему руку и толкает его так, что он  падает на колени.

- Не бойся, не бойся, - ласково произносит Дэн.

- А я и не боюсь.

- Я знаю. Мы ведь уже давно присматриваемся к тебе.

- А кто вы?

- Мы? – переспрашивает его Дэн.   – Какая разница, кто мы? Главное - это выяснить сейчас, кто - ты.

- Имя! - требует у него Микки.

Муромский молчит.

- Отвечай! - Микки заламывает ему руку так,  что тот  лбом  касается земли.

- Ну, Илья, - нехотя отзывается Муромский.

Микки слегка ослабляет хватку, позволяя ему поднять голову.

- Так вот, Илюша, - присаживается перед ним на корточки Дэн, - скажи мне, пожалуйста,  что ты здесь забыл?

- Я?

- Ты-ты… а также  твои ребятки… во главе с вашим бригадиром.

- Ничего мы здесь не забыли.

- Тогда какого дьявола вы сюда пришли?

- Мы? Ну это… Мусор сюда пришли  убирать, порядок навести.

- Порядок здесь наводим мы. Запомни это.

- Вы – это кто?

- Неважно. Как нас не назови, суть не изменится. Мы – сущие, мы везде. Мир завоёван и готов к освобождению. И всё в этом мире принадлежит нам.

Муромский усмехается.

- И эта гора тоже?

- И эта гора тоже.

- Вот как? А я всегда думал...

- Меня не интересует, что ты думал. Ты лучше скажи, что замышляет ваш бригадир.

- Спроси у него сам!

- Я спрашиваю у тебя.

- Отпусти руку сначала.

Микки  отпускает его руку. Воспользовавшись этим, Муромский тут же вскакивает на ноги и бежит прочь. Но далеко убежать ему не удаётся. Бородатый мысленно подсекает его. Споткнувшись, Муромский  тут же падает. Темнокожий вновь приседает перед ним на корточки.

- Так что замышляет ваш бригадир?

Муромский пытается подняться, но Микки наступает ему ногой на спину.

- Пускай уберёт ногу, - вновь ставит Илья условие.

- Убери ногу, - кивает Дэн бородатому. - Он всё равно от нас никуда не денется.

Микки убирает ногу. Муромский тут же вскакивает и мчится к трассе. Никто за ним не гонится, но через несколько метров он снова падает, споткнувшись на ровном месте. Илья вновь бежит  и снова падает, словно кто-то всё время ставит ему подножку.

 В очередной раз вскочив на ноги, он понимает, что является причиной его падений, и решает никуда  не бежать, а дождаться  своих преследователей. Первым неспеша к нему подходит  Микки и тут же падает, сражённый ударом его кулака. Дэн, идущий следом, замирает от неожиданности.

Воспользовавшись заминкой, Муромский бежит дальше. С трудом поднявшись по крутому склону, он выбирается из котлована, и к своему удивлению обнаруживает Дэна наверху.  Как мог  он так быстро  перенестись сюда?

Темнокожий  хватает его белыми перчатками за грудки и, встряхнув, легко поднимает его над обрывом. Явно собираясь сбросить его вниз, Дэн  в очередной раз спрашивает:

- Так что?

- Ничего, -  отвечает Илья.

- Молодец! – радостно восклицает Дэн и  бросает его вниз.

Внизу его подхватывает на руки Микки. Спустившись вниз, Дэн подбегает к ним:

 - Это то, что я и хотел от тебя услышать. Нам  нужны такие люди, которые умеют хранить тайну. Не смотря на то, что нам она уже давно известна.

- Даже так?

- Вашему бригадиру… ну, очень хочется, чтобы Лысая гора стала зоной, свободной от дурмана, - разъясняет Дэн. – Только вряд ли у него это получится.

- Это почему же?

- Потому что того, кого вы называете  Змеем дурмана,  невозможно одолеть.  Ещё никому не удавалось.

- Да, ладно. Пускай он мне только встретится!

- И что тогда?

- Башку ему нафиг оторву!

- Что, серьёзно?

Дэн снимает очки и открывает ему своё истинное лицо. Лицо аспида. Отвратное чешуйчатое лицо рептилии, не раскрывая рта, выстреливает и, как бы в насмешку, показывает   ему длинный раздвоенный на конце язык.

- Ты… змей? – поражается увиденному Муромский.

- Я не просто змей - отвечает Дэн, вновь водружая солнцезащитные очки на переносицу. – Я – Сверх-Змей. Я – SuperSnake. Поэтому башку оторвать мне невозможно. И даже если, случайно, это произойдёт, - предполагает он, разворачивая свою голову на 180 градусов, - то она сразу же отрастёт вновь. На самом деле, я – гидра, - усмехается он.

Муромский с ужасом смотрит на его затылок. Заметив это, аспид поворачивает голову дальше, возвращая её в прежнее положение.

- С ним бесполезно воевать, - говорит ему Микки. - Даже я не могу одолеть его.

- А ты кто?

Микки снимает очки и показывает ему своё истинное лицо. Лицо кудрявого красавчика-херувима.

- Я – тот, кто на страже. И по идее должен с ним бороться. Но… - в его правой руке неизвестно откуда появляется пламенный меч, - сколько я не прожигал  его этим мечом, всё без толку.

- Поэтому я предлагаю тебе, - вновь обращается к нему Дэн, -  бороться не со мной,  а с теми, кто  против меня.

Невиданная наглость Змея  обескураживает Муромского.

- Че, против своих же?

- Ага, - кивает Дэн.

- А хер тебе!

- Неправильный ответ, - мотает головой  аспид.

В руке у него Илья замечает верёвку с петлёй-удавкой.

- Извини,  - улыбается  Дэн, - но на моё предложение ты можешь ответить только «да».

Накинув петлю ему на шею, Дэн слегка затягивает удавку и добавляет:

- Иначе… Сам понимаешь, мы открылись перед тобой. И если ты отказываешься, тебя ждёт только смерть.

Муромский показывает ему средний палец.

Херувим бьёт его сзади  по голове пламенным мечом.  Оглушённый и обожжённый ударом, Муромский  падает навзничь.

Взявшись за верёвку, аспид тянет Илью  к противоположному берегу высохшего озера, туда, где возвышается крутой песчаный утёс. Под зеленеющей акацией Дэн сваливает ногой бездыханное тело в яму и закидывает сверху хворостом.

 

 

9. НАШ ЧЕЛОВЕК

 

На снимке из космоса  Лысая Гора представляет собой  громадный распустившийся цветок с чётко очерченными лепестками. С помощью GoogleEarth можно заметить также, что цветок этот чем-то напоминает перевёрнутую пятиконечную звезду. Отчётливо видны лишь четыре её конца, нижний в настоящее время напрочь обрезан  автотрассой.

Приглядевшись внимательнее, можно обнаружить на Горе ещё кое-что, приводящее в изумление. Сверху из космоса на её поверхности ясно читается печать Великого архитектора - тайный масонский знак - графическое изображение циркуля, нависающего над наугольником.

Ножки гигантского  циркуля составляют две узкие степные полосы, словно под линейку прорезанные в лесном массиве и развёрнутые под углом в сто двадцать градусов, а исполинский наугольник  образуют с одной стороны прямая линия автотрассы, а с другой – русло реки Лыбедь.

Заключённый между ними перевёрнутый и обезглавленный пентакль  есть искусственно созданные  ещё сто сорок лет тому назад укрепления Лысогорского форта, и на самом деле, Лысая Гора является неприступной крепостью, попасть на которую не так-то просто.

Построена она была под руководством  генерала Тотлебена по последнему слову фортификационного искусства в 1872 году. Примечательно, что фамилия его в переводе с немецкого означает  «мёртвая жизнь».

После завершения работ форт представлял собой сложную систему бастионов, равелинов, редутов, теналей и люнетов. В казармах могли разместиться несколько тысяч солдат.

Более сотни лет простой люд сюда не допускался, место это было огорожено колючей проволокой, а по периметру стояли часовые.

Но крепость была здесь построена напрасно, форт никогда так и не был использован в оборонных целях. Ни в годы первой, ни второй мировой войны. Напрасно была здесь расположена и секретная ракетная часть. В годы перестройки её отсюда убрали, как убрали отсюда и глушилки вражеских радиоголосов.

 С тех пор всё здесь заброшено и перестало функционировать, казармы и склады покинуты и растащены по кирпичику, осталось лишь несколько полуразрушенных строений, но вскоре та же участь ожидает и их.

Лысая Гора сама по себе избавляется от всего наносного и лишнего, ей не присущего. Как ни  странно, лишь валы, рвы и редуты с потернами прекрасно сохранились и до сих предстают перед посетителями в первозданном виде.

Но всё это не просто так. Всё это является частью задуманного Великим архитектором плана, что и видно на снимке из космоса.

 

Поднявшись со дна высохшего озера на тропинку, ведущую в Русалочий яр, Дэн и Микки  наталкиваются на велосипед, брошенный Муромским.

- А с велосипедом что делать?

- Туда же его, в это болото! – кивает Дэн.

- А может, проще вернуть парня? –  предлагает Микки.

- Ты хочешь его воскресить?

- А почему бы и нет? Может, в благодарность за это он  и одумается.

Они возвращаются назад и раскидывают хворост, которым прикрыт Муромский. Дэн наклоняется к  нему и, взяв его за руку, пытается вытащить его из ямы.  Но пальцы Ильи высказывают из-под его белой перчатки.

- Как быстро он тут  сгнил, - замечает аспид.

- Фу, как смердит, - машет у себя перед носом херувим.

Дэн вновь хватает Илью за руку и тянет его к себе. Поддавшись, тело его, вытянутое, как по струнке, начинает медленно подниматься из ямы. Но затем кисть его  вновь выскальзывает из белой перчатки   Дэна, и Муромский вновь обрушивается в яму.

- Так его не поднимешь, - качает головой Микки. – Это надо делать с молитвой.

Он  хватает Муромского не за пальцы, а выше - за запястье. Крепко удерживая его так называемой «львиной хваткой», он  осторожно поднимает его из могилы.

- Именем господа, восстань из мёртвых! – восклицает он.

Не открывая глаз и не подавая признаков жизни, Илья встаёт  перед ним  на вытянутых ногах, как оловянный солдат.

- Во имя бога стань живым! – вновь восклицает Микки.

Тело  Муромского неожиданно вздрагивает, и он открывает глаза.

- Ты был во тьме, а теперь пришёл к свету, -  торжественно объявляет херувим.

Приставив ногу к его ноге, прикоснувшись коленом к его колену, прижавшись грудью к его груди, Микки обнимает Илью и, похлопав рукой по его спине, шепчет ему в ухо:

- Махабон.

Муромский удивлённо смотрит на него.

- Что?

- Отныне ты строитель.

Илья недоумённо смотрит на него.

- Просвети его, - кивает херувим аспиду.

- Теперь ты в рядах тех, кто строит новый мир, - объясняет  Дэн Илье. – Всё, что делается в этом мире, всё исходит от нас. А что не исходит от нас, всё равно  нами контролируется и направляется.

- Сними с него верёвку! – кивает ему Микки. - Он связан теперь с нами более тесными узами.

Дэн снимает с него  удавку.

- Запомни! Отныне ты подчиняешься  лишь ему, - внушительно произносит Дэн, поднимая брови кверху, - и больше никому.

Илья растирает себе рукой шею.

- А теперь клянись перед его лицом, - продолжает аспид, -  никому не выдавать эту тайну. В противном случае тебе будет перерезано горло, выколоты глаза, проколота грудь, вырвано сердце, внутренности сожжены, превращены в пепел и брошены на дно морское или развеяны по ветру на все четыре стороны, чтобы о тебе и памяти не осталось среди людей.

- Никому  я  клясться не буду, - отвечает Илья.

- Твоё право, - говорит Дэн и ту же секунду стекает вниз на землю, обращаясь в  аспида.

Сверх-Змей мгновенно обвивает в шесть колец тело Муромского с ног до головы. Тот от испуга выставляет руки в стороны и становится похожим на живой крест, обвитый змеёй. Подняв голову над  плечом Ильи, аспид широко открывает рот и неожиданно впивается зубами в его шею.

- Ты что ж это делаешь, змея подколодная? –  с негодованием бросается  к аспиду херувим.

Аспид с явным неудовольствием отстраняется и, закрыв пасть,  выстреливает из неё длинный, раздвоенный на конце  язык. На шее Ильи отчётливо  видны прокусы, из которых пульсируя, вытекает кровь.

- Опять принялся за старое? – подступает ближе  Микки.

Дэн лишь усмехается ему в ответ.

- Красной крови  захотел, змей поганый?

Микки  с быстротой молнии возносит над головой своей пламенный меч и со всей силы  вонзает остриё его в тело  аспида.

- Ты чего? – взвивается аспид от боли. – Не пил я его кровь.

Микки выдёргивает меч, аспид тут же оставляет Муромского, сползая с него, и принимается зализывать языком рану, из которой  хлыщет кровь. Илья с ужасом  и недоумением смотрит на то, что кровь эта голубая.

- А что ж ты тогда делал? – обескуражено спрашивает он, зажимая рукой шею.

- Я тебя просто укусил, - ухмыляется во всю свою широченную пасть аспид.

- Вот, гад! – в сердцах произносит Муромский.

- Ну зачем  так плохо думать обо мне? - мягко добавляет аспид. – Ведь укусив тебя, я, тем самым, сделал тебе честь.

- Сделал мне честь? – недоумевает Илья.

- Ну, да. Я  ведь кусаю не всех. А  только  избранных. К счастью, ты прошёл наш фейс-контроль. - Он говорит так, что  Муромскому непонятно, в шутку он  говорит  или всерьёз. - Ведь всех не перекусаешь. Абсолютное большинство мы отравляем совсем иначе. Причём они даже не догадываются об этом. Они даже получают от этого  кайф.

- Как же это?

- Очень просто. С помощью табака, бухла и прочей наркоты. Всего того, против чего ты  собрался воевать. А теперь, к счастью,  не сможешь.

- Это почему ещё?

- Да потому, что теперь ты отравлен мной на всю свою оставшуюся жизнь. Всё! Можешь идти.

Муромского не верит своим ушам.

- Я что, свободен?

- Нет, ты не свободен, - отвечает ему аспид, зализывая рану. - Теперь ты наш.

Он переводит взгляд на Микки, и тот согласно кивает ему.

- Что значит ваш? – недоумевает Муромский.

- Ты стал одним из нас. Теперь ненависть к людям у тебя в крови. Ты стал иным.

- Иным?

- Да, - подтверждает Дэн, вновь неожиданно вернув себе человеческое подобие. - Иным  среди своих. Теперь в бригаде чистильщиков ты наши глаза и уши…

- Иди! – говорит ему и Микки. – Когда понадобишься, мы тебя позовём.

 Муромский уходит прочь, не оглядываясь,  и, подобрав по пути брошенную кроссовку «Найк», поспешно выбирается из высохшего озера. Не желая задерживаться даже на секунду, он с кроссовкой в руке садится на велосипед и уезжает. Логотип «Найка» чем-то напоминает ему змею.

 

 

10. ЗДЕСЬ ПРОПАЛА МОЯ ДОЧЬ

 

В семи разных местах на земле находятся семь врат ада. Известно, что одни из них находятся на Лысой горе, но где именно, не знает никто.

Многие из тех, кто посещает Гору, почему-то считают, что врата эти расположены там, где стоят  сейчас чуры Перуна. Язычники всегда устанавливали свои капища в местах силы.

Родноверы, в свою очередь  показывают пальцем на  Мертвецкую рощу. Якобы там, где ведьмы водят свои хороводы вокруг Змиева дуба, и размещается тот самый вход в пекло.

Ведьмы, в свою очередь, кивают головой на Ведьмин яр, все склоны которого, как вороньём, усыпаны готами и блэк-металлистами в выходные дни.

 Те дьявольским хохотом дружно смеются над таким предположением и в свою очередь указывают «рожками» на толкинистов, которые любят собираться на Главной поляне возле памятного камня.

 Толкинисты лишь лениво отмахиваются и, в свою очередь, отправляют всех к сгоревшей пожарной части, все стены которой  исписаны страшными надписями. По их мнению, именно оттуда исходит всё зло.

Из этой заброшенной пожарной части и доносятся сейчас надрывные тревожные крики, словно кто-то  зовёт кого-то.

- Зоя! Зоя! – безутешно зовёт мать своего ребёнка.

Женщина в красном сарафане проходит мимо полуразрушенного  одноэтажного  строения. Внутри его на земле, усыпанной  битым кирпичом и битыми бутылками,  использованными шприцами и презервативами, вкривь и вкось валяются чёрные обугленные балки.

На внутренней стене нарисовано перевёрнутое распятие и три шестёрки. Зато вся внешняя стена под оконным проёмом расписана гигантскими серебристыми буквами с чёрной окантовкой «СОТОНА - ЗДЕСЬ». По исполнению  это граффити очень похоже на то, что встречает всех при  входе на Лысую.

 Одноэтажное строение примыкает к двухэтажному зданию без окон и без дверей. Крыши на доме тоже нет. Внизу на фасаде полно нарисованных черепов с костями и надписей на обшарпанных стенах:  «сатана – наш рулевой», «satanforever».

Рядом начертан явно свежий рисунок  - чёрный крест, окружённый со всех сторон языками пламени. Всего таких языков семь. Тут же понизу написано обугленной головёшкой  слово GREATINQUISITION. Сама головёшка валяется внизу на земле. Слева от рисунка добавлена по-английски  ещё одна надпись: BURNIDOLS.

Женщина в красном сарафане проходит мимо  припаркованного рядом чёрного «Хаммера», удивляясь его присутствию здесь, и останавливается перед дверным проёмом. Она не решается туда войти.  Что-то останавливает её. Та самая надпись на кирпичной кладке, которая пугает всех, кто проходит мимо.

«ЗДЕСЬ ПРОПАЛА МОЯ ДОЧЬ 13.01.2004».

Многие останавливаются здесь и начинают гадать, кто мог это написать, чья это дочь, сколько лет было этой девочке, и куда  она могла пропасть? Если бы люди знали куда, то наверняка пугались бы этого места ещё больше.

Знающие люди рассказывают, что это дочка Лысогора и звали её Ладислава, что было  ей шестнадцать лет, и пропала она бесследно: тело её до сих пор  не найдено. Одни при этом доказывают, что это дело рук сатанистов, другие считают, что в исчезновении её замешан Дымный бес.

Внезапное видение, сдвиг, - и, стоя перед дверным проёмом, Навка  видит в  своём воображении тех, кто это сделал.  Она видит иных.

Аспид и херувим ведут Ладиславу по протоптанной в снегу дорожке. Они подводят её к Змеиному логову и привязывают к кривой осине, растущей неподалёку от входа.

Ладислава испуганно смотрит в чёрную нору и то, что она видит затем в ней, приводит её в такой ужас, который невозможно описать, но который удивительно точно передал впоследствии художник, изобразивший её на подпорной стенке перед входом на Лысую Гору.

Она вопит так пронзительно, что её душераздирающий крик слышен далеко за пределами горы.

По грунтовой дороге,  по так называемому Бастионному шляху, который проходит вдоль всех бастионов и  мимо всех потерн, неспешно катит милицейский джип. Услышав шорох гравия, женщина  в красном сарафане и в белой вышиванке выходит на дорогу и голосует. Джип  тут же останавливается. В нём сидят два «беркута».

- Вы не видели  там по дороге… случайно…девочку  в белом платье… с длинной косой? – запинаясь, спрашивает она.

- Нет, а что? – спрашивает первый «беркут».

- Дочка у меня здесь пропала.

- Как это пропала?

- Ну, как под землю провалилась. Всё время со мной была, -  рассказывает Навка. -  А потом… когда эти двое подошли …она  куда-то исчезла.

- Двое, говорите?

- Да.

- Как они выглядят?

- Один в чёрном плаще, другой в зелёном пиджаке. Мне кажется, они похитили её.

- Не беспокойтесь, мамочка, - обещает ей второй «беркут» - водитель. -  Далеко они от нас не уйдут.

- Только вряд ли они сейчас выглядят так.  Они постоянно меняют свой облик.

- Как это меняют? – не понимает первый «беркут».

- Н а самом деле, это иные..

- Иные? –  удивляется  водитель.

- Ну. У одного –  крылья вместо рук, а у другого -  змеиная голова на плечах. Правда, такими  их вижу только я. Другие этого не видят.

- А вы, женщина, случайно, не из психушки? – с подозрением смотрит на неё первый «беркут».

- Нет. Оттуда я не сбегала, в отличие от одного типа, который ходит здесь, воображая из себя Великого инквизитора.

- А откуда вы знаете о нём?– удивляется водитель, получивший недавно именно такое сообщение по рации. – Может, вы и мысли читать можете?

- Могу, - просто отвечает Навка. – У меня есть свидетельство высшей школы магии, подтверждающее мои экстрасенсорные способности.

- Стало быть, вы экстрасенс? - уязвлено хмыкает первый «беркут».

- Ну, если вам так проще, чтобы вы не думали, что я ненормальная.

- А это не про вашу девочку? - кивает водитель на страшную надпись на стене.

- Нет, та девочка пропала пять лет тому назад.

- А может, это просто… сатанисты? – предполагает первый «беркут», переводя взгляд с надписи о пропавшей девочки  на перевёрнутую пятиконечную звезду, намалёванную поодаль.

- Ну, если вам так понятнее, - пожимает плечами Навка.

Водитель с сочувствием смотрит на Навку.

- Надо же, через пять лет снова разгулялись!  – заводит он машину. - Мочить их всех надо  срочно!

- Не переживайте, женщина, мы обязательно её найдём, - обещает первый «беркут».

- И сатанистов этих найдём! – обещает  ей  водитель.

- Найдите, -   умоляет Навка. – Я вас очень прошу.

 

 

11. ВОЛЬНЫЕ КАМЕНЩИКИ

 

Справа  взору Димонов открывается первый полубастион крепости, стоящий над глубоким рвом. Там в низине во рву за зелёными грабами они видят парней в камуфляжных штанах и куртках. Двое  сгребают мётлами мусор в кучи, третий держит  мусорный мешок, а четвёртый наполняет его совковой лопатой.

- Туда  лучше не соваться, - предупреждает Димон-А.

Сразу за поворотом Димоны видят на поляне оранжевый мусоровоз.   Чистильщики Лысой горы один за другим подносят к нему наполненные пластиковые мешки и забрасывают их в кузов.

Из кузова доносятся истошные крики милиционеров.

- Выпустите  нас! Здесь воняет!

- В натуре, - мусоровоз, - замечает О`Димон.

 Его неожиданно пробивает на смех.

- Мусоровоз, -  ржёт он, как ненормальный, - мусоровоз.

Услышав смех, очень похожий на смех обкуренных торчков, два чистильщика в оранжевых комбинезонах сразу же обращают на них внимание.

- Не ржи, беду накличешь, - предупреждает приятеля Димон-А.

Но  О`Димон  никак не может успокоиться.

- Замолчи, придурок, - замахивается на него Димон-А, –  они уже к нам идут.

Чистильщики, действительно, направляются к ним. Они уже совсем близко, и в их глазах читается явное намерение схватить наркоманов.

- Валим отсюда!

 Димоны, что есть духу, бегут прочь. Их пятки так и сверкают. Вскоре дорога делает ещё один крутой поворот. Оглянувшись, Димоны видят, что их преследователи остались далеко позади. Махнув на них рукой,   чистильщики поворачивают назад.

 Впереди на обочине Димоны замечают полуразрушенный дом без окон, без дверей и даже без крыши. Обгоревшее здание стоит на краю крутого яра.

- А что это за дом такой? – спрашивает О`Димон.

- Сатанисты здесь собираются, - отвечает приятель.

Одна из стен дома  полностью отдана сатанистскому творчеству. Главный мессидж сразу бросается в глаза: «сюда приходит она - сотона». Рядом сделана  стихотворная приписка меньшими буквами: «а меня это  не …(неразборчиво) -  сотоне той дам я  в …(также неразборчиво)».

- А раньше что тут было? – спрашивает О`Димон.

- Пожарная часть.

- Да, сгоревшая пожарная часть, - это очень символично.

Они обходят припаркованный рядом чёрный «Хаммер» и вдруг замечают приближающийся к ним по дороге  другой джип - милицейский.  Димоны  тут же бросаются к развалинам. Джип резко тормозит, и из него выскакивают два  бойца  «Беркута».

- Куда? На землю! Лежать!

Как только наркоманы оказываются на земле, стражи порядка начинают пинать их ногами.

- Ах вы ж сатанисты долбанные!

- Мы не сатанисты! - вопит О`Димон, замечая клюв нависшего над ним реального беркута.

- А что же вы тогда тут делаете? – спрашивает его человек-птица и клюёт в левый бок.

- Ай! – вопит  О`Димон от боли, - мы просто… зашли сюда… посмотреть.

- Ну тогда мы просто зашли сюда проверить ваши личности, - заявляет другая грозная птица и клюёт  Димона-А в правый бок.

- Ну какой я сатанист? Разве я  похож на сатаниста? – взывает он к милосердию.

Беркуты приглядываются:  с одной стороны, вроде,  похож, с другой стороны, вроде, нет.

- Я в бога верую, - умоляет он.

- В какого бога? – уточняет второй беркут.

- В нашего, – показательно крестится Димон-А.

- А ну, помолись, - не отстаёт первый беркут. 

- Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя твое, -  с благостным видом  начинает Димон-А  читать молитву, но забыв дальнейшие слова, тут же её заканчивает,  -  и не введи нас в искушение, но  избавь нас от лукавого.

- А разве бог может ввести в искушение? – спрашивает его второй беркут, привыкший всё подвергать сомнению и дедуктивному анализу. – В искушение вводит совсем не бог.

- А кто?

- Тебе это, видимо, лучше знать! – взмахивает крыльями первый беркут и  клюёт  Димона-А в печень, – кто вы такие, признавайтесь!?

- Каменщики, - раскрывает он  страшную тайну.

- Кто? – не понимает беркут.

- Каменщики, - повторяет Димон-А, с ужасом понимая, что теперь за раскрытие тайны его ждёт неотвратимое возмездие.

- Какие вы на… каменщики! -  звереет беркут и клюёт его в ягодицу.

- Вольные, -  успевает ответить Димон-А.

И в этот момент - бабах! - его накрывает  волна. На лице его появляется блаженная улыбка, которая, как маска,  теперь надолго прилепится к нему.

- О-о-о, - сладостно стонет Димон-А  и подставляет  для удара другую  ягодицу. - А теперь сюда… если можно, - умоляет он  другого беркута с улыбкой на лице.

- Пожалуйста, - выполняет его просьбу другой беркут.

- Какие хорошие вы беркуты! – восхищённо произносит Димон-А.

 И тут его накрывает вторая волна, которая окончательно  сносит ему крышу.  Он видит у себя над головой  два облачка, похожие на рыбок, плывущие в противоположные стороны, и тут же  начинает с воодушевлением восклицать:

- Беркуты!  Наши доблестные защитники! Братья наши меньшие! Блин, как я вас всех люблю! Бог дал нам любовь! Самое прекрасное на свете это любовь! Любовь живёт в каждом из нас! Любовь помогает нам прощать! Нужно всех прощать! Я вас прощаю!

- Ты чё, совсем сдурел? – недоумевает первый беркут.

- Ну его! Брось! Пошли отсюда! Не видишь, он не в себе, - торопит  его второй беркут.

- Да, - соглашается с ним первый беркут, - на сатанистов они вроде не похожи.  Неувязочка вышла.

Беркуты покидают  полуразрушенное здание бывшей пожарной части, садятся в джип и уезжают.

 

 

12. ДИМОН-А В РАЮ

 

Как только беркуты уезжают, полуразрушенное обгоревшее здание пожарной части без окон и  дверей прямо на глазах Димона-А  превращается в величественный   храм с двумя колоннами перед входом.

Над одной из колонн сияет солнце, над другой – до сих пор ещё серебрится прозрачный серп луны. При этом небо над головой Димона-А  становится ещё голубее, трава под ногами - ещё зеленее, а лицо  его – самым счастливым на свете.

 Вселенское счастье охватывает его. И безмятежный покой. И ощущение божественности всего происходящего. Он садится на придорожный валун, который превращается  под его задницей  в трон, и отрывисто говорит:

- Я  понял. Теперь я все понял. Я в раю. Это рай.

- Димон, ты чего? – спрашивает его приятель, потирая ушибленный бок.

Димон-А его будто не слышит. Он на своей волне.

- О, как я счастлив. Мне ни от кого ничего не нужно. А сам я  могу дать всё. Мне кажется, я – бог.

- Это в тебе сейчас кто говорит, ты или твоя  нежить?

- Это говорю тебе Я.

- А кто ты? – с улыбкой интересуется О`Димон.

- Я тот, кто я есть, - величаво отвечает Димон-А.

Он с неудовольствием замечает, что одна из белоснежных колонн дворца обезображена  чёрным граффити, а на другой намалёвана уже знакомая ему смешная рожица с двумя крестами вместо глаз и с высунутым языком.

 - Три-три, - говорит О`Димон.

Димон-А делает вид, что не понимает его.

- Гордыня и тщеславие – это твой третий грех.

- Это не грех. Это добродетель. Я есть  бог. Бог есть любовь.  А любовь – это добродетель.

Распираемый любовью,  Димон-А встаёт с трона, обнимает приятеля и пытается погладить его по голове.

-  О`Димон. Если бы ты знал, как я тебя люблю.

- Ты чё,  сдурел? – отталкивает  О`Димон его от себя.

- Блин, как меня прёт! Просто рвёт нафиг! Во мне столько сейчас любви! Мне её просто некуда девать.

- Да пошёл ты!

Они выходят оба на дорогу.

- Пойми, это совсем другая любовь.  Чисто божественная.

 

 

13. МНЕ ИДЁТ, ЧТО ОНА ЖИВАЯ.

 

Неподалёку отсюда на крепостном валу, возвышающемся над Перекрёстной лощиной, стоит чернобородый мужчина в длинном чёрном плаще и с крестом на груди. Инквизитор Харитон озирает окрестности. Он взобрался на вал с надеждой  разглядеть  с вершины скрывающихся  в чаще идолов, которые до сих пор  никак не попадутся ему на глаза.

 Неожиданно он приседает, заметив выходящую на поляну женщину в красном сарафане. Он приседает ещё ниже, разглядев идущего ей навстречу  бритоголового козака. Прячась за куст, инквизитор видит, как те встречаются возле единственной на Лысой горе  сосны, и слышит всё, что они говорят.

- Ну что, Георгий? – спрашивает  женщина в красном сарафане.

- Нет её нигде, - отвечает ей козак. - Всё обошли,  всю гору прочесали.

- Она где-то здесь. Я это точно знаю. Мне идёт, что она живая.

- Ты уверена?

- Она где-то прячется,  только не знаю ещё, где.

- А где Зоя потерялась?

- Возле Змеиного спуска. Мы там наткнулись на иных.

- С кем именно?

- С теми, с кем ты любишь воевать – со змеем и с яшером.

- Ясно, - кивнул головой  победоносец, которому явно не хватало сейчас копья и лошади.

- Я  тут же сорвала ветку  бузины  и прогнала их. А когда вернулась, смотрю, за спиной Зои стоит лысый бес.

- Лысый? – переспрашивает козак и проводит  рукой по своей бритой голове с косой на затылке.

- Совсем  лысый, - вносит ясность Навка. – Увидел, что я его вижу, и говорит: «Пошла вон отсюда, ведьма!».   Сгинь, нечистый! - говорю я ему. Он тут же и сгинул. Обернулась я, а за моей спиной стоит сивый бес. «Сама  сгинь! – говорит он мне. Что вам здесь нужно, спрашиваю. – Нас  позвали». Кто? - спрашиваю.  «Тот, кто сказал: «Изыди  из горы сия!».

Инквизитор нервно потирает бороду.

- Ну что ты хочешь! – разводит руками козак. - Перед Майской ночью  всегда так. Сегодня вся нечисть на Лысой собирается!

- Короче, пока я с ними разбиралась, Зоя, видно, испугалась их и куда-то убежала. - Навка вздыхает и задумывается. - Мне кажется, они здесь  неспроста.

- Чего ты так решила?

- Они пришли за ней. Им нужна моя Зоя.

- Зачем?

- Чтобы напугать меня. Они ведь не могут меня извести. Поэтому и взялись за дочку, которая ещё не научилась давать им отпор.

Георгий Кожумяка уязвлено хмыкает и проводит рукой по своим пышным усам:

- Думаешь,  ведьмы единственные, кто в силах побороться с ними?

- Но мы  единственные, кто их видят, - отвечает Навка.

Пригнувшись ниже, инквизитор Харитон злобно чешет рукой бороду, а затем, как защиту выставляет перед собой крест, шепча «отченаш», и отползает на коленках прочь.

 

 

14. ИДОЛЫ

 

В самой глуши между Русалочьим и Ведьминым яром находится главная достопримечательность  Лысой Горы -  языческийхрам, так называемое капище. Название происходит от  древнерусского слова капь, означающее идол.

 В отличие от церквей, костёлов, мечетей и синагог, храмы язычников всегда располагаются под открытым небом. Считается, что таким образом родноверы оказываются ближе к природе и скорее могут быть услышанными своими богами, нежели те, кто наоборот загораживается от них экранированной поверхностью золотых куполов.

Те, кто построил этот природный  храм, постарались на славу. Большего храма нет больше нигде, тем более такого красивого и величественного. Прежде всего, поражает канава круга, вырытая вокруг капища, приблизительно, сто метров в диаметре. 

В центре круга находится сама капь - стоящие спиной к спине четыре деревянных идола. Они символизируют Перуна, глядящего на все четыре стороны. Идолы поставлены здесь неспроста в 2002 году. На капище почти всегда ведутся дежурства.

Посещать его могут только язычники, совершающие здесь  свои обряды. Происходит это  два раза в неделю  - в субботу в полдень и в среду в полночь. Женщины в этих обрядах участвуют только по особым праздникам, т. к. это святилище Перуна – покровителя воинов.

Чужакам же сюда вход заказан. Об этом явно даёт понять огромный жертвенный камень – алтарь перед идолами Перуну, а также деревянный волк Семаргл, вздыбленный из земли с угрожающим оскалом,  и  стоящий за пределами охранного круга чур Ярилы, держащий в руке острый нож.

Несмотря на это, здесь бывают все, кому не лень. Каждый, кто впервые заходит  на гору, ставит своей целью непременно побывать и на капище. Это непременный пункт программы.

Идолов посещают и с экскурсиями, заезжают сюда на автобусах, заходят целыми группами. Перун является достопримечательностью Лысой Горы. Но не все приходят сюда  с добрыми мыслями.

 

Майя и Жива идут вверх по тропинке, и чем выше они поднимаются, тем шире овраг раздвигается, и, в  конце концов, Русалочий яр становится величественной впадиной, занимающей огромное пространство. Дух захватывает от такой  шири внутри котлована.

- Ну разве здесь не чудесно? – восхищается Жива.

- Чудесно, - соглашается с ней Майя.

- А там – ещё чудеснее. Там настоящая поляна сказок.

Вскоре справа от тропинки они замечают на противоположном склоне четыре высохших, лишённых коры дерева,  и напрямик через кусты спускаются в овраг, чтобы затем  подняться к ним по крутому склону.

Идущий понизу чернобородый  инквизитор, заслышав  шорохи и обрывки разговора, инстинктивно приседает. Спрятавшись за поверженный на землю истлевший  мёртвый граб, он видит за кустами   движение  двух белых сорочек и красных юбок. Две ведьмочки проходят  мимо, не заметив его.

Переждав время, пока стихнут их шаги и голоса, инквизитор Харитон выходит из укрытия и следует за ними. Поднявшись по склону на вершину холма, он вновь видит  спины девушек за деревьями.

Те приближаются уже  к какой-то поляне, ярко освещённой солнцем посреди тёмного леса. Следуя за ведьмами, инквизитор понимает, что благодаря им, он нашёл, наконец, то, что так долго искал: языческое капище.

На необычной поляне круглой формы он  видит издалека двух грозных идолов, вырисовывающихся на фоне  буйно цветущей груши. Подойдя ближе, он замечает, что идолов стало на одного больше. Пригнувшись, он прячется за кустами.

Майя и Жива выходят на поляну. Правда, путь им преграждает небольшого роста бородатый деревянный истукан с ножом в руке.

- Это  - Ярила, - объясняет  Жива.

- Какой-то он не очень дружелюбный, - замечает Майя.

- Этот ещё ничего. Обычно Ярилу изображают с отрезанной головой в руке.

- Жуть. А почему у него на груди – буква Ж?

- Это  знак богини, в честь которой меня назвали.

- Значит Ярила защищает здесь тебя?

- Или я – его.

- Как это?

- В древние времена Ярилу почему-то всегда изображали девушки, переодетые в мужской наряд – в белые штаны и рубаху. Они разъезжали по полям на белом коне, держа при этом  за волосы отрезанную мужскую голову.

-  Какой ужас.

Окружает  капище вырытая в земле канавка.

- А ты здесь часто бываешь? – спрашивает Майя.

- Не часто. Девушкам  вообще-то нельзя  здесь находиться.

- Ну тогда я за линию эту  не пойду.

- Не бойся.

- Стрёмно как-то. Я лучше издали посмотрю.

Жива берёт двоюродную сестру за руку.

- Идём!

- Такое впечатление, будто на нас кто-то смотрит.

Жива оглядывается, но  чернобородый успевает вовремя убрать голову, выглядывающую из-за кустов.

- Никто на нас не смотрит. Давай скорей, пока никого нет.

Сёстры переступают канавку, окружающую капище. Сразу за  ней их встречает деревянный оскаленный волк.

- А это ещё что за чудовище? – удивляется Майя.

- Это и есть страж горы Семаргл.

Они выходят на поляну, и первое, что бросается в глаза –  обугленные с внутренней стороны чуры Перуна. Видимо, их постоянно пытаются спалить,  и хотя капь периодически обрабатывается антигорючей жидкостью, изнутри она выгорела уже до черноты. Кое-где чернота проступила даже на боках идолов.

- А чего они такие чёрные? – спрашивает Майя.

- Вот, идиоты! -  возмущается Жива. - Опять их кто-то поджигал.

- Блин, дебилы, дауны! – качает головой Майя.

- Нет, это не дауны. У дебилов мозгов на это не хватит. Это явно  какие-то фанатики, изуверы.

Кузины обходят идолов вокруг. Майя с интересом разглядывает их.

Все они похожи друг на друга, все держат под широкими усами меч  с какими-то непонятными рунами на клинке. Но отличия среди идолов всё же есть: северный Перун выделяется  насупленными бровями, южный -  приоткрытым ртом, западный –  открытым ртом и с мешками под глазами, а восточный Перун –  морщинами на лбу.

При этом каждый из них прикрывается сбоку щитом, на котором изображены какие-то символы.

- Что они означают, не знаешь? – спрашивает Майя.

- Знаю, - отвечает Жива, - эти ромбики с точками   - защитный оберег Лады.

- То есть получается, что грозный Перун на самом деле прикрывается щитом Лады?

- Как видишь.

Они подходят к  серому, почти прямоугольному гранитному камню, на котором лежит краюха хлеба.

- А это  что за камень?

- Это - алтарь.

- Здесь жертву Перуну приносят?

- Как видишь, ему жертвуют хлеб.

-  Смотри, да тут кровь! – пугается Майя.

- Это не кровь. Это - краска. Кто-то специально   краской красной залил.

Майя присматривается к символам, вытесанным по бокам серого гранитного камня.

- А эти знаки что означают?

- Это – секира Перуна, - объясняет Жива, - это - его громовое колесо.

Майя замечает за деревьями мелькание белой рубахи.

-  Смотри, там  кто-то идёт. Пошли скорее, пока нас  не заметили.

Кузины торопливо покидают капище.

- Не знаю, - говорит Майя, - мне эти идолы  не  понравились… какие-то они недобрые, неприветливые.

 - А что, они должны улыбаться тебе  и приветствовать: «Здравствуй, внучка моя дорогая»?

- И всё-таки, от них  исходит что-то зловещее.

- Майя, а какие должны быть идолы? Весёлые и раскрашенные, как матрёшки? Это же лики Перуна, в конце концов, бога грозного и воинственного.

 

 

15. ПЕРУН – СУПЕРСТАР

 

Похожее языческое капище ещё совсем недавно находилось в северной столице бывшей советской империи. Правда, вместо  четырёх идолов там стояло одно изваяние Перуна, хоть и четырехликое. Зато охранял  капище в Петербурге  в районе Купчино не один деревянный волк, а  целых четыре  Семаргла со всех сторон.

Питерские язычники, именующие себя «волками Семаргла» и представляющие общину «Схорон еж Славен», считают, что все славяне  меж собою родичи,  а боги славянские есть их предки прямые. При этом Перун - первейший из них. Чтобы укрепить дух славянского народа, они поставили идолы Перуна во многих городах России, включая  Владивосток.

Но  пару лет назад питерское капище было стёрто с лица земли тяжёлой техникой. Как писали в прессе, наступило второе крещение Руси: православные выступили в крестный поход против язычников.

Короче, питерских «волков» обложили и погнали прочь. Они спустились на юг и, как прежде, варяги  с севера, застолбили себе местечко  в сопредельном государстве, соорудив святилище Перуна  на Лысой Горе в  Киеве.

Участвуют здесь в обрядах не более десяти человек, в основном это молодежь 16-20 лет, киевские школьники  и студенты. Они верят в дохристианских богов и поклоняются  природе. При этом классические белые славянские рубахи у них  прекрасно уживаются  с джинсами, а мечи и топоры - с компьютером и интернетом. Но, как и подобает волкам, все они на вид люди злые и угрюмые, ни с кем не общаются и никого знать не хотят.

 

Каждый охотник должен знать, что на него всегда найдётся другой охотник.

Инквизитор  Харитон оглядывается и неожиданно  замечает у себя за спиной  стриженного налысо парня в  камуфляжной форме.

- И что? –  по-волчьи зыркает на него Злой.

- А что? - отвечает чернобородый.

- Что вы здесь выглядываете?

-  А что…нельзя?

Инквизитор поднимается во весь рост, и Злой видит, что чернобородый гораздо выше и крупнее  его.

- Можно. Если, конечно, вы здесь… с благими намерениями.

- А как же иначе? - уверяет его чернобородый, -  я здесь только с благими намерениями.

В это время кто-то громко кричит с поляны:

- Были!

- Были! – отзываются со всех сторон чьи-то голоса.

Инквизитор Харитон замечает, что к капищу со всех сторон подходят  парни в белых рубахах.

- Были! – громко отзывается  стоящий рядом Злой.

- А ты что, из этих? – удивляется Харитон.

Злой молча кивает.

- Есть! – слышится вновь чей-то громкий призывный клич.

Инквизитор замечает, что это кричит какой-то мужик с волчьей шкурой на спине.

- Есть! – отзываются дальние голоса.

- Есть! – кричит Злой,  а затем вполголоса добавляет   чернобородому, -  смотрите, если замыслили что-то недоброе, Семаргл разорвёт вас на части.

- Семаргл?

- Да, наш бог с головой  волка, - гордо отвечает Злой.

- Будем! – опять  призывно кричит мужик в волчьей шкуре, и инквизитор замечает, что голову его прикрывает волчья голова.

- Будем! – разноголосо отвечают ему парни.

- А этот тогда кто? – спрашивает инквизитор.

- Будем! – громко отзывается Злой и вполголоса добавляет, - это наш волхв Лысогор.

Он идёт навстречу парням в белых вышиванках, несмотря на то, что сам он в камуфляжной форме. Злой - единственный из команды Кожумяки, кто примкнул также и к язычникам.

- Покайся! - бросает вслед ему инквизитор. – Грех поклоняться идолам!

Злой, не оборачиваясь,  в ответ только усмехается.

- Восстаньте! – истошно кричит волхв Лысогор, вытаскивая меч из ножен.

- Восстанем! – отвечают ему.

- Восстаньте! – кричит волхв, потрясая мечом.

- Восстанем! – отвечают ему.

- Тот,  кто вечен, тот не мёртв, - возглашает волхв. - Будь то! То закон, что явно.

- То закон, что явно! – повторяют все за ним.

- Всебог есть! - утверждает затем Лысогор, -  Перун есть! Чур есть! Слава через нас за судьбы наши!

Он кланяется первому чуру, стоящему за пределами круга. Два жреца, держащие в руках по топору, втыкают их в землю по обе стороны от чура.

- Всебогу Перуну Чуру Сварожичу! – прикасается рукой волхв к чуру и добавляет, - слава Яриле – божией силе! Чур меня!

Вслед за ним все остальные язычники прикасаются к чуру и, глядя на острый нож Ярилы, произносят:

- Чур меня!

Лысогор  переступает охранную канавку и заходит в круг.

- Тот закон, что явно! Бог есть все! Все есть бог! Всё есть всё!

Вслед за ним в круг вступают, произнося те же самые слова и воздев кверху руки, остальные язычники. Волхв тем временем подходит к вздыбленному из земли деревянному волку.

- Всебог есть! – взывает затем он к небесам. – Перун есть! Семаргл есть.

Он накладывает правую руку на голову волка.

- Всебогу Перуну Семарглу Сварожичу, - произносит он и целует волка в пасть.

То же самое проделывают и остальные.

Затем Лысогор подходит к идолам Перуна. Один из жрецов подаёт ему молот и забирает меч.

- Перун есть! Словен есть! Все здесь! – кричит волхв и кланяется. - Будь здрав Перун Сварожич!

Затем он обходит  деревянных  истуканов и перед каждым лупит  молотом по камням-наковальням у подножия идолов.

Ты ж Перун!
Бог богов!
Дид дедов!
Царь царей!
Князь мечей!
Серьезные парни в белых рубахах ему подпевают.

Будь здрав!
В том прав!
Слава вам!
Слава нам!
Здесь да там!

 Инквизитор Харитон, наблюдающий издали за этим действом, не вполне понимает, что символизируют эти камни и удары молотом по камням. Ему не ясно также, по каким еще предметам лупили этим молотом.

Он может только предполагать, что, скорей всего, это связь с преисподней. Он может только догадываться, какие ещё жертвы приносят своим богам эти товарищи, если в руках они держат топоры и мечи.

Находиться в одном лесу  с угрюмыми парнями, глядящими, как волки, и с их предводителем   чернобородому очень неуютно.

Тем временем волхв Лысогор обращается к собравшимся:

- Были зверичи — стали людичи! Я, волк, говорю это вам. Кто боится за себя – не бойтесь! Кто боится за род свой – не бойтесь! Кто боится за народ свой – не бойтесь! Пусть другие нас боятся! Я еж словен!

- Я еж словен! – вторят ему  язычники!

- Скуйся и сверши то, что для тебя было страшно, - с воодушевлением продолжает Лысогор. - И ты увидишь, что такое бесстрашие! Не дай страху сожрать тебя. Оставь нежить голодной, а чернобога без корма. Перун на нашей стороне. Да поможет нам меч и молот Перуна, да поможет нам гром и молния, - заключает волхв.

Но этих слов инквизитор Харитон уже не слышит. Он уже далеко, он давно  бежит прочь отсюда.

 

 

16. НЕБЕСНЫЙ СТОЛБ

 

 Название своё Девичь-гора получила в честь женского божества. Сказывают, что в языческие времена здесь находилось святилище Лады Рожаницы - богини любви и брака.  Древние славянки, предки нынешних ведьм, приносили ей в жертву первые весенние цветы и  пели песни: «Благослави,  Лада-мати, весну закликати».

Именно благодаря подобному жертвоприношению, сегодня существует обычай дарить любимым женщинам (воплощениям Лады) цветы.

Лада представляла собой молодую женщину с распущенными волосами, коронованную венком из первоцветов. Она  ходила по земле  в длинном красном сарафане и в белой сорочке и наблюдала, кто как живет.

 Если человек жил по законам природы, она посылала ему удачу и указывала выход из самых безнадежных положений. Если же  он преступал законы рода, она лишала его своей милости и  отдавала  на растерзание Маре - подземной богине смерти, одетой во всё чёрное.

Но, по-видимому, Лада занимала не слишком высокое положение в пантеоне славянских богов. Ниже её располагалось лишь капище Велеса на Подоле. Ну а выше всех забрался Перун.

Уйдя с Лысой, волхвы поклонялись ему на горе  Старокиевской до тех пор, пока язычник Владимир Красно Солнышко не стал Крестителем. Предав веру предков, он  повелел утопить идола в Днепре, а длинноволосых волхвов постричь налысо. Гора, на которой их остригли, стала называться  Лысой. Здесь они и скрывались от преследований фанатиков новой веры.

С тех пор    церквей и монастырей в Киеве построили так много, что  всех их не сосчитать. Самый величественный монастырь -  Киево-печерская лавра - расположен совсем неподалёку от Лысой. Вероятно, для того, чтобы не только уравновесить страшное влияние той Горы, но и  затмить своим величием.

Правда, одним только ведьмам известно, что затмить тьму невозможно.

 

 Жива и Майя, тем временем,  выходят  на левый отрог Девичь-горы, на ту легендарную лысую верхушку, которая прекрасно видна всем проезжающим по Столичному шоссе.

Девушки идут к обрыву по узкому  гребню земляного вала. На самом деле, это бывший крепостной редюит, с позиций которого отлично  простреливалась когда-то вся гора.

 Вал настолько узкий, что сёстрам приходится идти одна за другой.

Они  не догадываются, что следом за ними, скрываясь в отдалении  за кустами, шагает ещё кто-то.

 Девушки  выходят на край гребня. Чуть пониже перед ними предстаёт небольшая полянка с двумя цветущими дикими грушами над обрывом, за которым  открывается захватывающий вид. 

- Ну как тебе здесь? – спрашивает Жива.

- Слишком шумно…  эта трасса  внизу, и  трубы нависают...

- Зато здесь   видно далеко вокруг. Когда ведьмы ещё не были ведьмами, а были просто язычницами,  - рассказывает  Жива, – они поклонялись здесь Ладе. Перун  объявился на горе гораздо позже.

- Не спорю.

- Ладе всегда поклонялись на открытом месте. Не прячась в лесу, как нынешние язычники. Правда,  мужчин сюда тоже не допускали. А если замечали подглядывающего парня, - она оглядывается, - то ловили…

Она не замечает, что сверху за ними подглядывает чернобородый Харитон.

- И что?

- И живым он отсюда не уходил...

- Что же с ним делали?

- С ним все по очереди занимались любовью…пока тот совсем не лишался сил.

- Это тебе Навка  рассказала?

- Нет, её мать, слепая ведьма.  А теперь отвечай мне громко: «Чья это гора?»

- Девичья! – весело отзывается Майя.

Инквизитор  на коленках отползает в сторону.

- Чья это гора? – громко повторяет Жива.

- Девичья!

Когда ведьмочки скрываются из виду, Харитон поднимается во весь рост и по гребню насыпи торопливо уходит  прочь  от греха подальше.

- Именно здесь находится наше место силы, - продолжает Жива. -Наш столб.

- Где же он?-  оглядывается Майя. -  Я его не вижу.

- Столб  рядом с тобой, - подсказывает Жива.

- Где?

- Возле той груши.

Майя внимательно разглядывает небольшое цветущее деревце.

- Кстати, почему только груши растут повсюду на Лысой? Почему не яблони?

- Потому что формы у неё такие –  женские. Что лишний раз доказывает, кому должна принадлежать Лысая.

- Ладно, грушу вижу, - стебётся Майя, - а где столб?

- В трёх метрах от неё, там, где кострище.

- Кострище есть, - продолжает стебаться Майя, - совсем недавно здесь жгли костёр. А вот столб твой я в упор не вижу.

- Этот столб – небесный, - улыбается Жива, - и видят его только ведьмы. Правда, для этого необходимо произнести заклинание.

- Вот с этого и надо было начинать, - возмущается Майя.

 - Это  древнее заклинание Лады, которому меня научила Лысая ведьма. Слушай: АО ЭО ОЙЮ!

- Это ж просто набор звуков!

- Заметь – гласных звуков. Вернее – женских. В отличие от согласных мужских, которыми записан древний завет.

- АО ЭО ОЙЮ! – повторяет Майя.

 - Но прежде  надо  задать вопрос, что ты хочешь увидеть.

- Я хочу знать, что ждёт нас впереди.

- А теперь повели хоровод!

 Они берутся  за руки  и  ведут хоровод вокруг кострища. Скандируя хором  заклинание, они с каждым разом  всё убыстряют темп. Вскоре они уже чуть ли не бегут.

- АО ЭО ОЙЮ! АО ЭО ОЙЮ!

Неожиданно Жива замолкает и останавливает бег. Но всё вокруг    продолжает движение. Майя не может понять: то ли  это голова у неё кружится, то ли это сама  Лысая Гора с ускорением вращается вокруг них.

- Ну, что, видишь? - спрашивает  Жива.

Задрав голову вверх, она  видит восходящий из земли небесный столб, обрывающийся на высоте 30 м.

- Вижу, - отвечает Майя.

- А что ты видишь? – продолжает допытываться  Жива.

Майя  опускает взгляд на Живу и честно признаётся ей:

- Тебя.

Жива усмехается.

- А ты что видела? - в свою очередь спрашивает  Майя.

 Жива в изнеможении отходит в сторону и усаживается на траву.

- Лучше бы  я  этого не видела, - сокрушённо говорит она.

- Что? – беспокоится Майя.

- Да ладно, ничего, - закусывает губу Жива.

- Что, ничего? -  тревожится Майя.

- Я видела огромный костёр, а внутри его  наши лица. 

Майя в отчаянии спрашивает:

- Что это может значить?

Жива пожимает плечами.

- Что мы скоро сгорим? – пугается Майя. – Неужели этот проклятый поп всё-таки сожжёт нас сегодня на костре?

- Может быть, сожжёт, а может быть, и нет, - отвечает Жива. - Ведь мы уже предупреждены об этом.

 

 

17. ЗЕЛЁНАЯ НЕЖИТЬ

 

Духи Горы прекрасно знают- кто и зачем туда приходит. Хочешь чудес? - пожалуйста, они тебе устроят чудеса. Просто отдохнуть? - они мешать не будут. Вообще Лысая Гора это одно большое кладбище. Соответственно, чистых мест там не так уж и много. Но они есть. Многие просто боятся туда идти. А некоторые-не хотят, считая, что кроме гадости, там ничего не наберёшься Каждому своё.

 

Пробки, пробки, окурки, мужские окурки и женские, с жёлтым фильтром и с белым…

А также кульки из супермаркета, скомканные салфетки, пластиковые стаканчики,  пластиковые тарелочки, измазанные горчицей, испачканные кетчупом…

И бутылки, бутылки, всевозможные бутылки, от воды, от водки, от вина, от пива….

В  праздники народ идёт на Лысую гору исключительно для того, чтобы напиться, нажраться и оставить свой след на ней в виде пепелищ, битого стекла, одноразовой посуды и невразумительных автографов  на стенах форта.

 Завалы мусора  поистине впечатляют: практически на каждой поляне возвышаются терриконы стеклянных бутылок, а пластиковые бутылки и алюминиевые банки валяются практически на каждом шагу.

К двум часам дня на огромной  поляне неподалёку от потерны №8 уже повсюду видны пьяные компании. С поляны доносятся дикие  крики, идиотский смех, стелется дым от костра, пахнет духмяным паленым мясом. Шампура разложены на кирпичах, вынутых, видимо, из стен потерны – больше неоткуда.

Муромский выходит на поляну с огромным чёрным пластиковым  мешком в руках. Добрыня, подбирая по пути разбросанные бутылки, вбрасывает их в мешок одну за другой.

- Сколько их здесь! – удивляется он. -  Ни в одном другом парке я столько не видел.

- Это всё от страха.

- Что?

- Это потому здесь  так много пьют, чтобы избавиться от страха. Ведь пьяному море по колено и даже черти не страшны.

Они переходят к другой яме.

- А чего здесь одни чекушки?

- Ну, это здесь явно в украинскую рулетку играли.

- Как это?

- Ну это когда мужики садятся  друг перед другом и глушат по очереди чекушки, кто кого перепьёт. Кто первым отрубится – тот и проиграл.

Добрыня забрасывает в мешок эти чекушки. Совсем неподалёку от них гуляет большая компания – пять парней и три девушки.

- А мне ещё чё рассказывали в школе, - продолжает Добрыня. - Ходят тут по Лысой два ненормальных. Как увидят пьяного, то вливают ему через воронку в рот  литровую  бутылку водку – а это смертельная доза, между прочим, если сразу выпить без закуси. После этого тот уже не встаёт.

Из компании доносятся пьяные возгласы:

- Наливайте, бо едят.

- Между пятой и шестой перерывчик небольшой.

Одна из девушек кидает им опорожнённую бутылку из-под водки.

- Ей, ребята, заберите у нас ещё одну.

Добрыня подбирает брошенную  бутылку, бросает её в переполненный мешок и затем помогает Муромскому оттащить его к стоящему на обочине мусоровозу.

Мимо компании, оглядываясь по сторонам, проходит женщина в красном сарафане.

- Вы не видели здесь девушку в белом платье? – привычно спрашивает она.

Один из парней отвечает:

- В белом платье не видели, а вот в красном сарафане сама к нам пришла. Садись к нам. Веселее будет.

- У меня дочка пропала.

Второй парень машет ей рукой, как давней знакомой:

- Да успокойся ты, ничего с ней не случится. Посиди пять минут с нами.

Навка, впервые видя этого парня, мотает головой. Первый тем временем наливает в пластиковый стаканчик водку и предлагает ей.

- На, выпей.  За то, чтобы она скорее нашлась.

- Я не пью.

Второй делает изумлённые глаза:

- Как это не пьёшь? 

Он поднимается, берёт у приятеля стаканчик и со стаканчиком подходит к Навке.

- Ты чё, больная?

- Нет, - отвечает Навка. - Поздоровей тебя буду.

- Колян! Отстань от неё! - кричат ему из компании.

Но Колян не отстаёт.

- Не пьют сейчас только  больные или те, кто  замышляет какую-то пакость. Уже проверено.

Навка видит вдруг, что говорит это не он, а зелёная тварь, сидящая в нем.

- Ты ж против нас ничего не замышляешь? –  говорит ей  зелёная нежить.

- Нет.

- Ну, тогда не стесняйся, - ухмыляется зелёная нежить, а Колян протягивает ей стаканчик.

- Я вообще не пью, - твёрдо заявляет ей Навка. – Никогда не пила и пить  не собираюсь.

- Значит, не будешь? – оскорбляется нежить в лучших чувствах.

- Нет.

- Ну, а я выпью.

Колян опрокидывает в себя стаканчик, и Навка видит, как зелёная нежить внутри его жадно поглощает горючую жидкость.

- Видел бы ты себя со стороны, - обращается к Коляну Навка, пытаясь поговорить именно с ним, а не с этой зелёной тварью. - Это ж яд! Ты же травишь себя, - предостерегает она его.

Но он её не слушает, в то время как нежить лишь поддакивает:

- Ага-ага.

Навка наклоняется к уху Коляна и шепчет ему:

- Ты просто не видишь этого, а я вижу. В тебе сидит нежить.

- Кто? – удивляется Колян.

- Зелёная тварь.

Обнаруженная сущность тут же поджимает хвост  и прячет голову, не понимая, что укрыться ей от взора Навки невозможно.

- Ты одержим ею, - продолжает Навка. -   Эта тварь питается исключительно  алкоголем. Потому она и  подсадила тебя на водку, чтобы ты постоянно её употреблял. Это не ты пьёшь водку, а она!

Зелёная нежить вдруг вскидывается вне себя от ярости:

- Ты чё мелешь? Ты чё, больная?

Не обращая на неё внимания, Навка громко шепчет Коляну в ухо:

- Она пожирает тебя изнутри! Она использует твоё тело и тем самым губит тебя. Ты просто этого не видишь!

- Чего ты грузишь меня? – отстраняется Колян. - Пошла нафиг отсюда!

- Вот-вот! Пошла нафиг! – с довольным видом кричит ей зелёная нежить.

- Я-то уйду, - говорит Навка Коляну, а затем обращается к нежити. - Только знай, что и тебе недолго осталось. Ты умрёшь вместе с ним.

- Ничего. Как-нибудь  переживу. Дураков много. Тело для меня всегда найдётся. А ты иди-иди. Не порть аппетит. И не мешай процессу.

Навка уходит  с поляны и, мотая головой, говорит сама себе:

- Вот так всегда! К ним с добром, им хочешь помочь, а они тебя нафиг посылают.

 

 

18. НАПИТОК БОГОВ

 

Два молодых человека, одетых в чёрные джинсы и чёрные футболки, выходят из развалин сгоревшей пожарной части и направляются к припаркованному рядом чёрному «Хаммеру». Снятые белые свитера повязаны у них за рукава на поясе и свисают спереди, как запоны.

- И здесь её нет, - пожимает плечами Михаил.

- Ничего, никуда она от меня  не денется, - уверенно отвечает Дэн. -  Дальше Лысой не сбежит.

- Сатаныч будет очень недоволен, если ты не приведёшь её.

- Успокойся. Доставлю в лучшем виде.

Дэн нажимает кнопочку на брелке. Слышится характерный звук открывания дверных замков джипа. Открыв переднюю дверцу, Дэн развязывает рукава свитера, повязанного вокруг талии, и  кидает его на  сиденье.  Михаил оставляет запон-свитер  на себе.

Тем временем аспид вынимает из бардачка и надевает фирменный белый фартук с голубой оборочкой, на котором  золотыми буквами вышито слово «АмброзиЯ». Обогнув машину, он открывает багажник и выхватывает из недр его ящик с зелёными бутылками.

- Помоги, -  просит он херувима.

- Сам неси эту отраву.

- Я сам не донесу.

- А мне-то что. Я в этом… участвовать не собираюсь.

- Я тебя и не прошу участвовать. Просто помоги мне донести.

Михаил нехотя берётся за ящик с одной стороны, Дэн - с другой, и они несут его туда,  откуда давно уже доносятся возбуждённые пьяные голоса - на ближайшую  поляну возле восьмой потерны.

- Не пойму я, - говорит по дороге аспид, - ну почему такая несправедливость? Вот тебя  люди уважают, памятники тебе ставят, на иконах расписывают, а меня почему-то люто ненавидят и  детей мною пугают?

- Всё потому, что я красавчик, а ты  урод.

- Только поэтому?

- Ну, ещё потому, что я летаю в небесах, а ты червем по земле ползаешь.

Аспид вздыхает. Херувим  добивает его:

- И ещё потому, что люди знают, что  моя задача – это бороться с тобой, змея подколодная,  и постоянно разить тебя пламенным мечом.

Аспид не сдаётся и сам переходит в нападение.

- Ага, и при этом они  забывают, что на самом деле, твоя задача  – не пускать их в рай.

- А что я могу поделать? – пожимает плечами Михаил. - Мой хозяин выгнал их оттуда, а  твой -  зачем-то хочет их туда вернуть.

- Он хочет, чтобы там оказались все змеи, а не только избранные, - отвечает Дэн.

- Ну, а меня для того и поставили на страже, чтобы это не случилось. И, как видишь, со своей задачей я справляюсь.

- Да, это уж точно, - усмехается Дэн, – пока  ещё никому из простых смертных не удалось там побывать.

- Всем место им в аду… за то, что спокусились на твои лживые обещания. А также за то, что не исполняют божественные предписания.

- Но я хотя бы даю смертным иллюзию – стать, как боги.

- И для этого отравляешь  их своим дурманом?

- Никого я не отравляю.

- А это что? – кивает Михаил на ящик «Амброзии».

- Это тот самый напиток богов, который даёт избранным молодость и бессмертие.

- Хочешь сказать, что такую же вечную молодость ты хочешь подарить профанам?

- Ну, во-первых, не подарить, а продать, причём продать лишь иллюзию. Ведь даже отведав «Амброзию», они всё равно умрут молодыми.

- То есть ты сознательно хочешь их отравить?

- Я лишь предложу им это, а  уж травить себя профаны будут сами. Самое смешное,  что они ещё и заплатят мне за это. Заплатят  за то, чтобы поскорей отправиться на тот свет.

- А ты на себя в зеркало давно смотрел? Да с такой рожей у тебя эту «Амброзию» никто даже бесплатно не возьмёт.

- Ну, это легко поправимо, - улыбается Дэн. – Опусти на минутку.

После того, как ящик опускается на землю, аспид хлопает себя ладонями по бёдрам, и они тут же пышно округляются. Затем он хлопает себя по груди, и под чёрной майкой у него тут же начинает вздыматься, вырастая до пятого размера, женская грудь.

Вслед за этим он проводит пальцами по своему лысому черепу,  и на голове его тут же появляются чёрные кудряшки, которые вмиг отрастают у него до плеч.

Напоследок, подушечками пальцев  он постукивает себя по лбу, по носу, по щекам, губам, и как только он убирает руки, лицо его полностью преображается.  Михаил не может поверить своим глазам. Лукаво улыбаясь, на него смотрит очаровательная смуглая женская мордашка.

- И как теперь тебя называть? – спрашивает он.

- Можешь называть меня, как и прежде, Даниэлой, - девичьим голосом отзывается аспид. –  Так на чём мы там остановились?

- Как эти животные сами себя будут травить.

- Ах, да! Потащили дальше. Главное, дать им толчок. Установку на самоуничтожение. Пей, кури, колись! Умри молодым! И чем раньше большинство из них умрёт, тем лучше. Земля ведь не резиновая, ослов становится всё больше,  поэтому ресурсов на всех не хватит.

- Самый лучший осёл – это тот, который  не подозревает, что он осёл.

- А для этого его нужно одурманить. Пьяным ослом легче управлять. 

- Ну, да. Спаивай и властвуй. Всё-то ты, змея, знаешь.

 Михаил и Даниэла выходят на поляну, на которой удобно расположились вокруг костров несколько весёлых компаний.

То, что они вдвоём провернули с советской  империей за последние двадцать лет, с трезвым населением провернуть было бы невозможно. Механизм захвата её  был отработан ими ещё на индейцах Америки. Завоевать тех было невозможно, но они  легко победили их «огненной водой».  Такая же участь ждала и этих голубчиков.

Михаил с Даниэлой направляются к ближайшей, давно уже разогретой  компании. Оттуда несётся разухабистая песня:

-  Ще не вмерла Украина ... Пока мы гуляем так.

Песню перекрывает требовательный девичий голос:

- Давай, Колян, наливай! Что это за пьянка, если на утро не стыдно.

- Да выпили уже всё! Ничего не осталось.

 Херувим с аспидом подходят ближе и опускают ящик на землю. Даниэла выхватывает из ящика ярко-зелёную бутылку с золотистой этикеткой и показывает её компании.

- «Амброзия»! Божественный нектар. Напиток богов. Подходите. Не стесняйтесь. Это рекламная акция. Вы первые из смертных, которые отведают его.

Первым  поднимается и на нетвёрдых ногах подходит к нему Колян.

- Шо, шо… за напиток? – икает он.

- «Амброзия». Это вытяжка из минералов и микроэлементов горных пород сталактитов, насыщенная энергетическими добавками и поливитаминами, настоянная на меду и коньячном спирте, с добавлением ладана, мирра, шафрана, пижмы и, естественно, пыльцы самой амброзии.

- Так это ж страшный аллерген! – пугается подошедшая девушка. - Все от него страдают.

- В данном случае наличие пыльцы минимальное и имеет строго гомеопатический эффект.

- А почём?

- 66 гривен и шесть копеек.

- А шо, - вновь икает Колян,  - так дорого?

- Она того стоит. Но это рекламная акция. Вы сначала  попробуйте. Проба – на шару.

Слово «шара» производит магическое воздействие. Даниэлу в фирменном фартуке тут же обступают со всех сторон. Она  ловко свинчивает пробку с бутылки и наливает божественный нектар в маленький пластиковый стаканчик на самое донышко. 

- Чтобы оценить напиток богов вам будет достаточно и одного глоточка. Потому что крепость его - 66 градусов. Если точнее, 66 и 6 десятых.

- А чего этот напиток такой зелёный? – спрашивает девушка.

- А это специально так задумано.

Не успев  дослушать ответ Даниэлы, Колян  выхватывает  стаканчик  у неё из рук и мгновенно опрокидывает его себе в горло.

 

 

19. ЗЕЛЁНЫЙ ЗМИЙ

 

Вторая бутылка «Амброзии» распивается ещё быстрее, чем первая, и вскоре знакомая нам компания вновь оказывается без спиртного.

- О! – широко раскрываются вдруг глаза Ивана, словно его  неожиданно озаряет идея и в голову приходит какая-то мысль.

Ни слова не говоря, он поднимается с травы и, еле держась на ногах, покидает компанию.

- Ваня, ты куда? – спрашивают его сестрица его Алёнушка..

- П-пойду отолью.

Подойдя к ближайшему дубу, вздыбившему над обрывом могучие корни, он задирает глаза кверху и с наслаждением освобождает  переполненный мочевой пузырь.

Поскольку выпил он предостаточно, то и река льётся из него по крутому склону в крепостной ров безостановочно. Вспугнутая бурным потоком, из дупла на дереве вылезает белочка и, перескакивая с ветки на ветку, устремляется вверх.

- О, белочка! – изумлённо произносит он.

С облегчением застегнув молнию, он опускает взгляд вниз и замечает, что не только белочку потревожил он.

За деревом, оказывается, спиной к нему сидят два дидька. Один – сивый, другой –  лысый. Глядя на  стекающий в ров ручеёк, они что-то обсуждают между собой.

- Вон, видишь, пена, -  кивает лысый дидько.

- Вижу, - отвечает сивый дидько, - ну и что?

- Ну, так это его мозги.

- Как это?

- А так. Все, кто пьёт водку и пиво, мочатся затем собственными мозгами. Чем больше пива и водки выпито, тем больше мозгов выходит наружу. Видишь, сколько здесь пены?

- Хочешь сказать, что у парня этого уже и мозгов не осталось?

- Сейчас  ты сам в этом убедишься.

Злорадно расSмеявшись, лысый дидько поворачивается к Ивану и говорит:

- Привет!

- Шо? – с недоумением смотрит на него Иван.

- Выпить хочешь?

- Хочу.

- На.

Лысый дидько  протягивает Коляну бутылку, закрытую металлическим колпачком, но без этикетки. Колян  мигом свинчивает колпачок, подставляет горлышко к носу и принюхивается.

- Это шо, вода?

- Это не просто вода, а живая вода, целебная. Из горных источников.

- Ты, шо, мужик, издеваешься?

- Может, тебе цвет не нравится?

Лысый дидько забирает у него бутылку, встряхивает её, и вода в ней тут же становится чёрной, а на самой бутылке появляется этикетка пепси-колы.

- Ну и на черта мне эта пепси!

Лысый дидько вновь встряхивает рукой и на  бутылке появляется этикетка кока-колы. Колян вздыхает:

- Ну, ладно, давай уже коку.

Он тянется к бутылке, но лысый, играясь, отводит руку в сторону.

- А ты уверен? Ведь между ними - никакой разницы! Как между мной и им, - кивает он на сивого.

- Ну чего ты над ним издеваешься? – вступается за Коляна сивый дидько. Седовласая борода его развевается на ветру. - Может, он хочет пива? Ты хочешь пива? – обращается он к Коляну.

- А то, - хмыкает тот.

Сивый дидько  забирает у лысого бутылку и встряхивает её. На ней тут же появляется  пивная этикетка, а содержимое приобретает янтарный цвет.

- Не пей  эту гадость! – предупреждает его лысый дидько.

- Это почему же? – хватает бутылку Колян.

- Пиво сделает  тебя ленивым, глупым и бессильным.

- Да, ладно. Сколько лет уже его пью, а сила у меня только прибавляется, – показывает  ему бицепс Колян.

- Я имею в виду,  в половом смысле, - уточняет лысый.

- А-а, - сразу поникает голос Коляна.

- Что ты его слушаешь? - возмущается сивый дидько. - Пиво - это национальный напиток украинцев. Его издавна пили все козаки.

- Где ты сейчас видишь козаков? Они давно уже все превратились в баб! И всё из-за того, что пили пиво. Не пей его!

- Пей! – не унимается сивый дидько, - пиво даже полезнее  молока. Его рекомендуют употреблять даже кормящим матерям для лучшей лактации, а детям - для более сладкого, глубокого сна.

- Не пей! – настаивает лысый дидько. – От пива спиваются. Это самый опасный легальный наркотик в мире. После сигарет.

- Чёрта с два! - отвечает Колян и в один момент опорожняет бутылку.

Отбросив её в сторону, он смачно вытирает губы, словно прося добавки.

- Ай, хорошо-то как.

- Свинья! – качает головой лысый дидько.

Колян смотрит на него расплывшимися глазами и вдруг замечает, что его  лысая голова чем-то напоминает ему голову последнего президента СССР.

- Молодец! – весело кивает ему сивый дидько, и Колян замечает, что его седовласая голова чем-то напоминает ему голову первого президента России.

- А сивухой закусить не желаешь? – вновь принимается за своё сивый дидько и вынимает из своего балахона бутылку знаменитого  в девяностые годы спирта «Ройяль».

- Чистый спирт? – удивляется Колян. - Тю, так с этого надо было начинать, -  радостно потирает он руки и  принимает литровую бутыль.

- Ты чего, отравить его хочешь? - возмущается лысый.

- Он давно уже отравлен этим ядом.

- Если это яд, - резонно замечает Колян, -  тогда зачем его в магазинах продают?

- Спроси что–нибудь полегче, - разводит руками сивый.

- Он  же сразу умрёт! – набрасывается на него лысый.

- А спорим, не сразу? Он умрёт, если не давать ему этого яда. Я лишь даю ему отсрочку.

- Спорим! – соглашается лысый.

- Колян, разбей! – кивает тому  сивый.

Они скрепляют руки, и Колян их разбивает. Затем ловким движением он свинчивает пробку и приставляет горлышко ко рту. Лысый с жалостью смотрит на него.

- Во дурак! Не пей! Козлёночком станешь.

Сивый передразнивает его:

- Не пей, не пей. Вот после этого «не пей» и развалилась великая держава. Если б не твой «сухой» закон…

Колян делает первый глоток и отчаянно трясёт головой.

- У-у-у-у….

- Она развалилась после того, как ты  споил её этой сивухой.

- Никто никого не спаивал. В России пьют её уже тысячу лет, и ничего  народу не делается.

- Ложь! Во-первых,  пьют всего двести лет, а во-вторых, за один год от неё умирает сейчас в пять раз больше, чем за все  десять лет афганской войны.

- От водки не умирают, - заводится сивый дидько. - Водка - это пищевой продукт. Её полезно выпить  для аппетита. Правильно, Колян?

- Угу, - отвечает Колян и делает второй глоток.

- Ложь! Водка - это наркотик, -  мотает головой лысый, -  у человека сразу же  возникает  зависимость, от которой невозможно избавиться.

- А как быть с тем, что водка — лучшее средство от гриппа?

Пока они спорят, Колян, прислонившись к дереву, в  третий раз прикладывается к бутылке, и вдруг ему начинает казаться, что между лысым и сивым есть что-то общее, словно их что-то связывает. Приглядевшись, он замечает, что связывает их одно общее змеиное тело.

Встряхнув головой, он пытается ещё раз пригубить  бутылку, но это ему не удаётся.  Смыкая глаза, он начинает вдруг медленно сползать вниз.

- Ну, что, Йх, проспорил? – кивает на него лысый. – Я ж говорил, помрёт.

- Это был его выбор, Вх, - разводит руками сивый.

- Вот как раз выбора у него и не было. Так же, как и у тебя.

 Лысый дидько хватает сивого  за грудки.

Колян с трудом приоткрывает глаза и в ужасе видит, как лысый раскрывает пасть и в одно мгновение заглатывает  в неё седовласую голову вместе с седой бородой, развевающейся на ветру. Пытаясь вырваться из пасти,  сивый дидько начинает рывками дёргаться и выгибать спину.

А  поскольку ног  у него нет, а есть одно на двоих змеиное туловище, то вскоре это выгибание приводит  к тому, что амфисбена  принимает форму обруча. От сильного напряжения она  светится всеми цветами радуги: от ярко-красного до дымно-фиолетового.

С ужасом видит Колян, как сивая голова не только не выпускает лысую, но даже заглатывает  её в себя  всё глубже и глубже. При этом змеиное туловище  начинает сиять исключительно  зелёным светом. Ядовито-зелёное сияние так слепит  Коляну в глаза, что тот вновь их закрывает.

Покачнувшись, амфисбена  скатывается по крутому склону в ров, как брошенное с горы светящееся зелёное колесо.

В крепостном рву он останавливается и, словно задумавшись, некоторое время стоит, не падая. Неожиданно змеиный обруч начинает резко крутиться на месте, отчего сияние его возрастает в несколько раз, и затем с огромной скоростью  поднимается вверх по склону.

Через мгновенье амфисбена проносится мимо протирающего глаза Коляна,  перекатывается через вздыбившиеся над обрывом корни дуба и устремляется на поляну.

 

 

20. ТАВРО

 

Прибрав на поляне, Добрыня и Муромский спускаются в ров, где мусора накидано не меньше, а может быть, даже и больше. Муромский тянет за собой чёрный пластиковый мешок, а Добрыня, тот и дело нагибаясь, закидывает в него подобранные по пути пустые сигаретные пачки и бутылки.

- Я вот думаю, у нас было бы гораздо меньше работы, если бы на водочных этикетках огромными буквами писали бы «ЯД. Опасный наркотик. Употреблять только самоубийцам».

- Не поможет. Вон на сигаретных пачках давно уже печатают траурные рамки, а производство сигарет только растёт.

- Значит, спиртное и сигареты надо продавать не в магазинах, а в аптеках. И выдавать всё это только по предъявлению специальной карточки наркомана, которые уже не могут без этого.

- Ага. Тогда у нас  все магазины станут аптеками.

Навстречу им по склону рва спускается Злой. Заметив его, Добрыня возмущается.

- Ну где ты ходишь? Мы без тебя уже три мешка отволокли.

Подобрав по пути бутылку, Злой закидывает  её в мешок.

- Извините, пацаны, задержался.

- Он у нас в язычники записался, - объясняет Муромский Добрыне.

Злой никак не реагирует на язвительное замечание. Заметив на земле брошенную кем-то зажигалку, он также подбирает её.

С противоположного склона спускается в ров, неуверенно перебирая ногами, пришедший в себя Колян. По пути он, задрав голову, прикладывается к початой бутылке спирта «Ройяль».

Заметив алкаша, Добрыня усмехается:

- А вот была бы водка безалкогольной, как пиво, товарищ вряд ли бы так надрался!

- Ага, пил бы он её тогда! – Злой несколько раз подряд щёлкает зажигалкой. - Или ты хочешь давать её, как плацебо?

Зажигалка не даёт огня. Тем не менее, Злой зачем-то суёт её  себе в карман.

- Нет, с ними надо иначе! - он решительно поднимается по склону навстречу пьяному.

- Эй, мужик, хватит бухать!

- Шо? – осоловелым взглядом смотрит на него Иван.

- Вот скажи, нафига ты пьешь?

- Чтоб хорошо было.

- Ну так потом же будет херово.

- Так я опохмелюсь.

- А потом опять по новой?

- Ага.

- А ты не задумывался, что это специально так задумано, чтобы все шло по кругу? По змеиному кругу.

- Шо, кирнуть хочешь?

- Не хочу.

- На, кирни. Мне не жалко.

Злой принимает бутылку и переворачивает её горлышком вниз. Иван лишь хлопает глазами, не врубаясь, как можно  таким наглым образом выливать спиртное на землю.

- Мёртвое - мёртвым, живое – живым, - монотонно произносит Злой при этом. - Водка - это мёртвая вода.

- Ты шо делаешь? – спохватывается Иван, когда в бутылке уже почти ничего  не остаётся.

- Не видишь, что ли? Разрываю  круг.

- Ты шо делаешь, гад? – выхватывает он у Злого бутылку и, запрокинув её ко рту, судорожно допивает последние капли.

Видимо, капель этих там оказывается недостаточно, поэтому он со злостью  выкидывает пустую бутылку в ров.

- Да я тебя,  за это! – замахивается Иван кулаком.

Злой уклоняется от удара и алкаш по инерции падает. Скатившись по крутому склону в ров, он ударяется головой о кирпич неподалёку от кострища и вырубается.

Злой спускается к алкашу и тормошит его.

- Вставай!

 Тот  слегка приоткрывает глаза и бормочет:

- Не, не встану. Меня не поставить на колени. Я лежал… и буду лежать.

 К поясу Злого приторочен рулон чёрного скотча. Оторвав два небольших куска липкой ленты, он крест-накрест приклеивает их на лоб Ивана. Крест на лбу человека  означает, по его мнению, крест на нём, как на человеке. Тавро.

 

 

21. ИНКВИЗИТОР И ЗМИЙ

 

Осторожно ступая, инквизитор Харитон обходит  развалины пожарной части, выходит на Бастионный шлях и смотрит по сторонам. Дорога, проложенная над самым обрывом, огибает Ведьмин яр сверху. Он принимает решение идти над обрывом.

Отсюда, правда, видно ему немного. Обзору препятствуют многочисленные деревья, выросшие на склонах.  Их чёрные стволы, ветви, сучья и веточки, а также бесчисленные распустившиеся зелёные листья сплетаются в перспективе  в  плотное чёрно-зелёное кружево, - настолько плотное, что разглядеть в нём кого-либо практически невозможно.

Неожиданно совсем рядом он слышит звонкий девичий смех.

Пройдя несколько метров вперёд, инквизитор замечает невдалеке справа от  дороги невысокий вал, а перед ним тропинку, уводящую на лужайку. Свернув на тропинку, он выходит на огромную поляну, на которой уютно расположились возле дымящихся костров   несколько весёлых компаний.

С одной стороны  поляна ограничена валом,  с другой стороны - рвом. Посреди   вала чернеет овальная арка потерны. Какой-то парень гоняется за девушкой, та звонко и беспрерывно хохочет.

- О, смотри, поп сюда пожаловал, - замечают его в дальней компании.

 - Эй, батюшка, идите сюда! –  зовут его в ближнюю.

 

Легко взобравшись по почти отвесному склону на вал, Димоны подходят к противоположному крутому склону и  видят внизу очередную компанию. Несмотря на то, что парни и девушки, сидящие  у костра, одеты вполне обычно – в джинсах и футболках,  вид их почему-то вызывает вдруг у Димонов дикий ржач.

- Смотри, и в этих! Ой,  не могу! Такие прикольные!

Они видят то, чего не видят сами парни и девушки:  те светятся изнутри почти всеми цветами радуги. Красные, оранжевые, жёлтые, зелёные и голубые нежити полностью поглотили их тела.

-  Ну, я такого ещё не видел!  Уа-ха-ха!

Сияющие твари весело  подмигивают Димонам и  приветливо машут им издали  когтистыми лапами. Изумрудная  нежить, сидящая в одном из парней, неожиданно показывает им метровый малахитовый язык, неизвестно как поместившийся в её авокадовой пасти.

- А эта,  ой, не могу, уо-хо-хо!

Жёлтая нежить, оседлавшая девушку, скалится им золотыми зубами, а голубая гадина виляет им лазоревым хвостом. Димон-А вдруг резко обрывает смех и со всей серьёзностью заявляет О-Димону:

- Никогда не думал, что эти твари сидят в каждом  из нас!

 

Хохотушка взбирается на вал, а затем, увиливая от парня, стремительно сбегает вниз, пересекает всю поляну и прячется за дубом, растущим над обрывом.

Неожиданно оттуда доносится страшный вопль.

- Что? Что? – кидается к обрыву парень.

- Ваня! Да что с тобой? Ванечка! – доносятся из глубины рва истошные крики.

Встревоженные плачем девушки, туда несутся и все прочие из обеих компаний. Последовав за ними, инквизитор Харитон подбегает к обрыву и видит на дне рва распростёртое  бездыханное тело козла и голосящую над ним девушку.

-  Говорила же я, говорила: не пей – козлёночком станешь.

Подошедшие обступили  козлёночка.

- Это всё водка! – глубокомысленно заметил один.

- Да  не водка это, а спирт, - заметил другой лежащую неподалёку бутылку «Ройяля».

- Какая разница! Почему же тогда у него крест на лбу?

- Преставился раб божий, - осеняет его своим крестом инквизитор Харитон.

- И с чего  бы  это он вдруг преставился? - удивляется один из собутыльников.

 - А может, эта «Амброзия» была палёной? –   замечает другой. – Чего-то  мне тоже  херово стало.

- И я уже совсем никакой, - оседает рядом третий.

- Какая ещё «Амброзия»? – обеспокоенно спрашивает инквизитор.

- Да была тут одна рекламная акция, - объясняет ему стоящий рядом друг покойного, - предлагали всем на шару божественный нектар. «Амброзия» называется.

Неожиданно из толпы раздаётся чей-то встревоженный возглас:

 - Смотрите! Смотрите!

Сначала все сразу смотрят на мужика, который показывает куда-то рукой, затем все смотрят туда, куда показывает его рука – на дуб, росший над обрывом.

- Чёрт! Чё это? Ни черта себе! – раздаются возгласы в толпе.

Инквизитор смотрит на дуб, но ничего не видит, кроме этого самого дуба. Вся толпа устремляется вверх по склону и, поднявшись к дубу, исчезает затем  на поляне. Ничего не понимая, инквизитор спрашивает у осевшего на землю парня:

- Что? Что там такое?

Парень потрясённо едва шевелит губами:

- Там этот…зелёный….

Инквизитор мигом бросается вслед за толпой. Поднявшись на поляну,  он спрашивает у ближайшего мужика:

- Где он, где?

- Вон там, в потерне, видите? Зелёное что-то светится!

Инквизитор смотрит в арку потерны, но опять ничего не видит, кроме черноты в ней и цифры 8, нарисованной на кирпичной кладке.

- Это - Змий! – истошно верещит на всю поляну девушка.

Толпа вдруг расступается, словно уступая кому-то место. Что-то невидимое мгновенно проносится мимо. Толпа тут же разворачивается и провожает это взглядом. Инквизитор с недоумением смотрит: все люди вокруг словно сошли с ума. Все показывают куда-то руками и  возбуждённо кричат:

- Змий! Змий Зелёный! Смотрите!

Видно, Змий этот постоянно перемещается по поляне, потому что люди, крутя головами, смотрят то в одну, то в другую сторону. Слышны и другие крики:

- Писец, блин, погнали нафиг отсюда!

Стоящая рядом с инквизитором  девушка с ужасом смотрит, как на неё катится светящееся ядовито-зелёным цветом огромное трёхметровое колесо. Она отчётливо видит омерзительную змеиную голову, захватившую в свою пасть другую голову, и верещит:

- Змий Зелёный!

 Отпрянув  назад, она с таким  же ужасом смотрит ему вслед.

- Где вы видите этого Змия? – спрашивает её инквизитор.

- А вы что, его не видите? – удивляется девушка.

- Нет, - мотает он  головой.

- Это всё ведьма! Это она его сюда наслала! - говорит кто-то рядом.

- Какая ещё ведьма? – удивляется инквизитор.

- А ходила тут такая в красном сарафане.

- Нет, это водка во всём виновата, - отвечает девушка. - Не надо было ту водку пить!

- Какую ещё водку? – спрашивает инквизитор.

- Вот эту, - показывает девушка на пустую бутылку «Амброзии».

Инквизитор всё сразу понимает, открывает свой чёрный саквояж,  вынимает кропило и прозрачную пластиковую бутылку. Обильно смочив кропило, он начинает бегать за невидимым Зелёным Змием и щедро кропить его бензином, одаривая брызгами всех присутствующих на поляне и многократно скороговоркой приговаривая:

- Изыди, Змий, чёрт и дьявол во имя отца, сына и святаго духа, аминь!

Все, на кого попадают брызги, тут же начинают гавкать, рычать, мычать и блеять. На одних нападает зевота, на других рвота.

- Изыдите, бесы! – кропит всех вокруг инквизитор.

- Не выйдем! – рычат ему люди и рвут на себе волосы.

- Изыдите, бесы! – взывает к ним инквизитор.

- Не выйдем! – воют они и трясутся, как в лихорадке.

- Изыдите, бесы! – наставляет он на них свой огромный нагрудный крест.

В ответ раздаётся такой визг, словно режут свиней. Проносящийся мимо Зелёный Змий выпускает из своей пасти косматую сивую голову и показывает инквизитору метровый язык.

- Не старайся, не выйдут! – издевательски ухмыляется он. – Пока они пьют, бесы не выйдут!

Инквизитор хлещет в него кропилом. Бензин попадает  в тлеющий поблизости костёр. Вспыхивает в нём пламя, мигом вспыхивает и борода у косматого, а также одежда у многих беснующихся рядом. Тряся обеими головами и вопя от ужаса, амфисбена ускользает, но одержимые ею люди всё ещё продолжают визжать, корчиться  и кататься по земле.

- Терпите! Терпите! – взывает к ним инквизитор. -  Бесов надо спалить, иначе они вновь  войдут в вас.

 

 

22. МАЙЯ И МОРОК

 

Майя и Жива  идут по траверзу – глубокому рву, прорытого перпендикулярно главному валу - специально для отхода защитников крепости вглубь территории. Откуда-то издалека доносится волчий вой.

- У-у-у-у, - протяжно кто-то воет.

- Откуда здесь волки? – спрашивает Майя.

- Это не волки,  – отвечает Жива.

- А кто?

-  Не знаю.

- А ты больше ничего не слышишь? – шёпотом спрашивает Майя.

- Чего? - недоумевает Жива.

- Что за нами кто-то идёт?

Пока она это говорит, далеко за её спиной действительно мелькает на мгновенье чья-то тень. Жива оглядывается и прислушивается: тихо.

- Вроде нет никого.

Они идут дальше, но через пару шагов Майя вновь останавливается.

- Нет, сзади явно кто-то идёт.

Она медленно поворачивает голову, но чья-то тень в  чёрном плаще успевает пересечь ров и скрыться незамеченной в проходе между двумя валами. Пожав плечами, Майя догоняет Живу, ушедшую на пару шагов вперёд.

Некоторое время, они идут молча, чутко прислушиваясь. Неожиданно Майя резко оборачивается и видит позади на дорожке двух чёрных кошек. Они важно шествуют за ними, величаво подняв хвосты.

- Откуда они здесь? – удивляется Майя.

- Здесь полно чёрных кошек, - объясняет Жива.

 Сёстры идут дальше, но Майя продолжает настороженно посматривать по сторонам.

- Всё равно, мне кажется, там кто-то есть, - шепчет она и всматривается в кусты на гребне левого вала, - или там, - оглядывает она правый вал, - такое чувство, будто кто-то подсматривает за нами.

За ними и в самом деле с левого вала-гласиса из-за кустов подглядывает чернобородый мужчина, одетый в длинный чёрный плащ. Но молодые ведьмы его не видят.

- Тебе не кажется.  Я всегда, когда бываю здесь, чувствую здесь его присутствие.

- Чьё присутствие?

- Морока.

- Морока? Что ещё за Морока?

- Духа Лысой горы, - отвечает Жива.

- А у Лысой горы есть дух?

- Конечно.  Гора ведь, она живая, у неё есть своя душа. Есть свой дух. Он-то и  следит за всеми, кто заходит на гору. Морок – это то, что выходит из земли. Иначе говоря, Мрак. Но показывается он только своим избранникам. Тем, кто ему понравится, кто ему по душе.

- А ты хоть раз его видела?

- Да.

Неожиданно впереди возникает преграда. Глубокий ров, по которому идут Майя и Жива, преграждает насыпь. Поднявшись  на неё, они видят, что по насыпи проходит каменистая дорога – главная внутренняя дорога крепости, также зажатая с двух сторон высокими валами.

- Это перекрёстная лощина, - объясняет сестре Жива.

- Что-то мне   здесь не хорошо, - морщит  Майя носик.

Она чувствует, что со  дна   траверза, который продолжается дальше за насыпью, поднимается какая-то  негативная неприятная  энергия, которая  отбивает всякую охоту спускаться вниз.

- В этом месте всегда так, -  подтверждает Жива.

В отличие от Майи, у  неё появляется так называемое чувство "стискивающего шлема", словно кто-то костяными пальцами немилосердно сдавливает ей виски.

- Однажды я даже упала здесь в обморок.

- В обморок? – испуганно переспрашивает Майя.

-  Ну да, потеряла сознание. Хочешь, покажу, где?

Майя кивает головой и спускается вслед за Живой в траверз. Пройдя с десяток метров, они оказываются у куста можжевельника на краю обрыва, за которым в обе стороны простирается главный окружной ров.

- Вот здесь у меня вдруг подкосились ноги, а дальше я ничего не помню. Когда же я пришла в себя, то обнаружила, что лежу на земле. И вижу этого самого Морока. И  чувствую, будто в меня входит из земли какая-то  сила.

В то время, как Жива всё это рассказывает, Майя видит за её спиной в сплетении ветвей, листьев и веточек сквозное очертание  лица человека. Ясно видны  глубокие пустые глаза, стиснутые губы, впалые щёки.

- Жива, - испуганно шепчет она.

- Что? – обычным голосом отвечает Жива.

- А как он выглядит?

- Ну, у него, - объясняет Жива, - такое сквозное лицо…

- Такое же, как… за твоей спиной? - шепчет Майя.

Жива оборачивается и видит это самое сквозное лицо.  Оно не двигается и тем страшнее. Сквозящие глаза влекут к себе, затягивают  в себя, они словно гипнотизируют.

- Это он? – спрашивает Майя.

- Да, - отвечает Жива.

 Майя чувствует, что у неё из под ног уходит земля и подкашиваются ноги. Она падает на спину. Жива слышит падение тела за своей спиной и бросается к Майе.

 - Майя, ты чё! Да что же это!  Майя! Вставай! Я что сказала!

Майя смотрит на неё, но как будто не видит. Полностью застывший взгляд, как будто она в прострации.

Жива  тормошит её,  приводя  в чувство, но безрезультатно.

- Я как знала! Я как знала, что тебя не стоило приводить  сюда.

 

 

23. МАЙЯ МОЖЕТ ВСЁ!

 

Сквозное лицо Морока нависает над  Майей. Она  не может оторвать  взгляда от его бездонных глаз. И, как ни пытается, она не может закрыть свои глаза, хотя сверху   слепит солнце. Его всевидящее око.

 - Облако! – беззвучно умоляет она. - Облако! – мысленно просит она. - Хочу облако! – приказывает она.

 Она глядит, не мигая, в небо до тех пор, пока белые точки,  находящиеся в непрерывном движении, не начинают соединяться друг с другом. И вот в небесной синеве прямо на глазах из ничего возникает крошечная дымка.

Усилием воли Майя заставляет её уплотниться, и вот уже рядом с солнцем появляется на безоблачном небе маленькое белое облачко.

Жива бьёт её по щеке, приводя в чувство. Будь Майя  в сознании, ей наверняка было бы больно от такого удара. Но по лицу Майи как  бы  проскальзывает улыбка. Как будто ей нравится то, что её бьют по щеке. На самом деле, ей доставляет удовольствие нечто другое. То, что её желание исполняется. Облачко накрывает солнце, давая передышку её глазам, но вскоре вновь, проплывая,  открывает его.

- Ещё! – просит Майя. - Хочу ещё облачко! – умоляет она. - Хочу много облаков! – приказывает она.

И они не замедляют явиться. То тут, то там, со всех сторон наползают они, заполняя собой небо над её головой.

Невыразимое счастье охватывает Майю. Она чувствует себя пьяной.  Безудержная радость словно перекатывается в ней пузырьками шампанского.   

Жива этого не видит. Она испуганно прикладывает ухо к  груди Майи и прислушивается. Но слышит только, как оглушительно бьётся её  собственное сердце. Но вскоре она понимает, что  это стучит не одно, а  два сердца. А  получается так оглушительно потому, что в унисон.

 Жива с облегчением вздыхает, и в это время Майя приходит в себя. Ресницы её вздрагивают, она моргает, сжатые губы раздвигаются и первое, что она произносит, это слово:

- Морок...

- Что? – не понимает она, но всё равно радуется. -  Ну, наконец-то! Что это с тобой было?  Почему ты не отвечала?

Майя приподнимается на локтях.

- Я не могла. Я всё слышала, всё видела, но не могла произнести ни слова. Он всё время смотрел на меня.

- Кто?

- Морок.

- Он и сейчас смотрит? – замирает Жива. У неё почему-то не возникает желание его снова увидеть.

- Нет, - с сожалением мотает она головой, - сейчас нет. Он ушёл.

- Это хорошо. Вставай!

- Я не могу встать. У меня всё тело будто  онемело.

- Я тебе помогу.

- Мне не хочется вставать.

- Со мной было тоже самое, когда я впервые увидела Морока.  В тот раз земля, как  магнит, притягивала меня к себе. И до сих пор притягивает. Земля даёт мне силы. Иногда мне хочется просто зарыться в неё,  и вообще не вылезать оттуда.

Майя хихикает.

-  Ты чего?

Майя хихикает.

- Я не вижу в этом  ничего смешного.

Но Майя  смеётся совсем не поэтому.

- Прекрати, - не понимает её смеха Жива.

Майя чувствует, как к ней возвращаются силы. Вернее, она чувствует, что в неё входит другая, совершенно неведомая ей сила. Теперь она может всё.

Майя пытается встать. Жива помогает ей подняться. Майя делает шаг, словно это первый шаг в её жизни.

- Вот это да! О! О! – восклицает она. - Ничего себе!

Она словно прислушивается к себе, к тем новым ощущениям, которые происходят в её теле, и гримасы улыбки, радости и восхищения своим новым состоянием  сменяются на её лице одна за другой. Её пошатывает. Подставляет Майе плечо, Жива обнимает её за талию и помогает  выбраться из траверза  на насыпь.

Некоторое время сёстры, обнявшись, идут молча по Бастионному шляху. Неожиданно Майя останавливается. Расправив плечи и выпрямляя спину, она даёт понять Живе, что больше не нуждается в её поддержке.

Майя вдруг понимает, что только что она стала ведьмой.

 

 

24. ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕЦ

 

Скарбник  уже битый час ходит возле поваленного дерева и водит над землёй поисковой катушкой. Проезжая мимо  на велосипеде, останавливается возле него Муромский.

- Ну и как успехи?

Скарбник с подозрением смотрит на парня в чёрно-красном облегающем трико с защитным шлемом на голове.

- Никак.

- Ясно. А что  ищешь?

- Да, девушка тут колечко потеряла. Умоляла найти.

- Понятно. Только ты не то ищешь и не там.

- А что, знаешь места?

- Места знаю, а вот такой штуки, как у тебя нету.

- А что за места?

- Возьмёшь в долю, - покажу.

- Не вопрос.

Металлодетектор начинает вдруг тонко пищать. Скарбник отводит поисковую катушку в сторону и, присев, рыщет рукой в густой траве.

- О, есть, -  находит он колечко.

- Это всё мелочёвка, - усмехается Муромский. - Искать надо настоящие сокровища. Здесь ведь кто только не жил. И монахи, и язычники. А до них и хазары, и печенеги всякие. И все оставляли здесь после себя  артефакты.

- Какие, например? – прячет Скарбник колечко с розовым камешком в нагрудный карман.

- Есть достоверные свидетельства, что  хазары зарыли здесь на Лысой Горе свою реликвию -  золотого тельца в натуральную величину. Они поклонялись  ему до тех, пока Моисей  это не запретил. Статую закопали и  до сих пор, говорят, она ещё не найдена. А если она до сих пор не найдена, значит, она до сих пор где-то тут зарыта. Представляешь, сколько в ней золота?

- Где же её искать?

- Но только не тут, не в форте. Здесь всё перерыто ещё во время строительства крепости. Искать надо за пределами форта – в Мертвецкой роще. Тем более,  там давно уже многие ищут. Вся роща ямами изрыта.

- Это точно. Вот если бы точное место знать.

- А у меня и карта имеется. Старинная. - Муромский вынимает  из бокового кармана сложенный вчетверо листочек и разворачивает его. – Это ксерокопия. Видишь тут какие-то обозначения, крестики всякие. Но что всё это означает, я не знаю. Короче. У тебя есть классный прибор, у меня есть карта.

- Осталось только  тельца этого найти, - усмехается Скарбник.

 

 

25. СГОРИ, ВЕДЬМА, В ПЛАМЕНИ ИДОЛОВ!

 

Инквизитор Харитон в очередной раз подходит к капищу. Ему никак не удаётся туда попасть, там  всё время кто-то находится.

На этот раз ему повезло. Убедившись, что никого рядом нет,  Харитон   крестится перед канавкой, ограждающей капище, и переступает её.

 Затем он ещё дважды крестится перед  деревянным истуканом с ножом в руке и перед  оскаленной  собакой, вырезанной из вздыбленного бревна.

С опаской подходит он к четырёхметровым чурам Перуна, огражденных по периметру свежестёсанными брёвнами. Обходя их вокруг, он замечает, что все четыре идола изнутри обуглены, и злорадная улыбка проскальзывает по его угрюмому лицу.

Налетевший вдруг ветер, словно подозревая недоброе, начинает раскачивать верхушки деревьев, окружающих поляну.  Инквизитор  беспокойно оглядывается и, не заметив никого вокруг, присаживается на корточки и раскрывает чёрный саквояж. Буйно цветущая рядом груша сыплет ему на чёрную спину белые лепестки.

Из саквояжа он вынимает  двухлитровую пластиковую бутылку со «святой водой». Треть содержимого  ему уже пришлось использовать в борьбе с Зелёным Змием и с одержимой бесами девушкой. Но оставшейся жидкости вполне ещё  хватало, чтобы довести задуманное дело до конца.

- А что вы тут делаете? – неожиданно раздаётся чей-то голос за его спиной.

Инквизитор оглядывается и замечает выходящую из-за цветущей груши женщину в красном сарафане.

 Та самая ведьма!

- Я?  Да вот, - трясёт он бутылкой, - место сие освятить хочу.

- Святой водичкой? – догадывается Навка.

- А это,  - зыркнув на неё глазами, спрашивает чернобородый, -  не вы тут, случайно, ищете  свою дочку?

- Я. А вы что… видели её?

- Да.

- Где?

- Вон там! – показывает он направо бутылкой. – В той яме.

- В яме? – ужасается Навка и бросается в ту сторону.

И тут же падает, оглушённая сзади этой самой  пластиковой бутылкой по голове.

Она приходит в себя от резкого запаха бензина. Она хочет закричать и не может: рот её залеплен липкой полоской чёрного скотча.

Навка  пытается избавиться от него и понимает, что это невозможно: её руки чем-то связаны. Более того, она сама привязана чёрным скотчем к одному из четырёх идолов и находится в тесном пространстве в середине между ними.

Широко раскрыв от ужаса глаза, Навка замечает инквизитора, который обходит идолов по кругу и широко, крестообразно  хлещет на них горючую жидкость:

- Во имя отца… и сына… и святого духа…. Аминь.

К счастью, до идола, к которому она привязана, он не успевает дойти: бензин в бутылке  закончился. Когда на дне  её не остаётся ни капли, инквизитор  отбрасывает пластиковую бутылку  в сторону и осеняет заключённую внутри идолов  Навку крёстным знамением:

- Сгори, ведьма, в пламени идолов!

Навка в ожесточении сжимает связанные за спиною  кулаки. Что делать? Отсюда ей не выбраться! И никого, ни одного человека рядом. Ну где они? Куда они  все подевались? Неужели  никто ей не поможет? Нет, никто! Ведь она даже на помощь не может никого позвать!

 Оказавшись в  безвыходном положении, Навка обращает свой взор  к небу. Закатив глаза, она с мольбой обращается к солнцу. Теперь только оно может ей помочь.

Глядя на верхушки деревьев, колеблемые ветром, Навка что-то шепчет про себя. Как ни странно, ветер тотчас усиливается, и на синем безоблачном небе появляется  облачко. Оно растёт и темнеет прямо на глазах.

- Призывай, призывай своего Перуна, -  злорадно усмехается инквизитор. - Только вряд ли он тебе сейчас поможет.

Неожиданно солнце  над его головой меркнет, накрытое увеличившимся облаком. Оглядевшись по сторонам, инквизитор поспешно вытаскивает из кармана спичечный коробок, вынимает из него  спичку и чиркает   по боковой поверхности коробка. Спичка почему-то не загорается. Харитон чиркает ею до тех пор, пока она не ломается. Навка благодарно кивает небу.

Недовольно покачав головой, Харитон вынимает вторую спичку и, повернув коробок другой боковой поверхностью, на удивление, легко поджигает её.  «Ну что?», - ухмыляется инквизитор Навке перед тем, как  бросить горящую спичку. Налетевший порыв ветра в ту же секунду гасит пламя. Навка вновь благодарно поднимает глаза к небу.

Третью спичку инквизитор предусмотрительно прикрывает  ладонями. Вспыхнувший в пещерке из рук  огонь Харитон бережно несёт  перед собой, приближаясь к ближайшему идолу.

 Навка  с ужасом смотрит на колеблющееся пламя. Ещё секунда, и всё! Харитон протягивает горящую спичку, но непонятно от чего она вновь гаснет.

- Ах ты ж ведьма треклятая! – вне себя от злости, раздражается инквизитор.

Навка и сама не понимает, кто спас её на этот раз.

 

 

26. Я СТАЛА ВЕДЬМОЙ!

 

Майя   поднимает глаза кверху и видит, что   прямо у неё над головой висит  небольшое облачко. При этом небо вокруг по-прежнему остаётся ясным и безоблачным.

Майя начинает медленно крутить головой, словно на занятии по аэробике. При этом улыбка не сходит с её лица. С ней происходит явно что-то странное. Она вдруг бросается  вперёд по дорожке.

- Ты куда? – удивляется Жива.

Майя останавливается и, подняв руки кверху, начинает кружиться. В верхушках деревьев поднимается ветер.

- Дождя! – просит Майя. – Хочу дождя! – умоляет она. – Дождя!!! – требует она.

Жива подходит  и подозрительно смотрит на неё.

- Майя, что с тобой?

И к удивлению замечает, что на голову ей падает крупная капля. Майя  также проводит рукой по щеке.

- Видишь? – радуется она. - Получается!

- Что получается? – недоумённо смотрит на неё Жива.

- У меня всё получается!

Она вновь отбегает от неё на пару метров и вновь начинает кружиться, подняв руки кверху.

- Хочу больше  дождя, - просит она.

- Ты чё, с ума сошла? Зачем нам тут дождь?

Майя не слушает её. Крупные капли, между тем, то тут, то там всё больше усеивают дорожку.

- Хочу, чтоб был ливень!

- Ты чё, ненормальная?

- Да, я - ненормальная! Я стала ведьмой! И я хочу, чтобы был ливень! – требует Майя.

 

 

27. ПЕРУНОВ ДОЖДЬ

 

Когда над Киевом гремит  гроза, молнии ударяют в Лысую гору  гораздо чаще, чем в другие районы. Гора каким-то образом притягивает к себе большинство электрических разрядов. Молнии бьют здесь одна за другой. Здесь находится так называемая грозовая аномальная зона.  Поэтому, как только где-то поблизости начинает греметь гром, с Лысой горы лучше бежать без оглядки.

 

Когда на лоб инквизитора падает крупная дождевая капля, он сразу же понимает, отчего погасла спичка. Чёрные оспины слепого дождя,  одна за другой покрывающие землю, подтверждают его догадку.

«Откуда он мог взяться?» - Харитон проводит рукой по лбу  и с удивлением смотрит на солнце, выглянувшее из-за единственного облака на  синем небе.

Навка также смотрит на облако над головой, но с благодарностью.

- Чёрт, дьявол! – выходит из себя инквизитор.

Ко всему он  замечает вдалеке на тропинке мелькнувшую за деревьями  бритую голову знакомого  парня в  камуфляже.

Харитон тут же приседает, не желая быть обнаруженным, и торопливо   вынимает из коробка очередную спичку. Но Злой, углядев чернобородого, уже грозно кричит ему издали:

- Эй, мужик!  Ты что  там  делаешь?

Четвёртая попытка оказывается более удачной, и горящая спичка настигает идола. Тот вспыхивает мгновенно. Инквизитор  бросается прочь, захватив с  собой по пути выдернутый из лежащего на земле бревна топор.

Злой поначалу устремляется за ним, но, глянув на объятого пламенем идола,   на то, как огонь уже перекидывается с одного чура на другой, он на ходу срывает куртку и бежит на помощь  Перуну.

Его повергает в шок, когда он замечает между четырьмя идолами Навку. Она стоит в середине, привязанная чёрным скотчем к одному из дальних столбов. Не теряя времени, Злой тут же выхватывает из кармана нож и одним движением разрезает липкую ленту.

Выбравшись наружу, Навка мычит, и Злой первым делом сдёргивает с губ её полоску чёрного скотча, а затем освобождает ей руки. Несмотря на начавшийся дождь, огонь охватил уже все четыре чура.

 Ожесточённо размахивая курткой, Злой тут же бросается сбивать пламя с идолов, но  вскоре ему становится ясно, что потушить этих четырёхметровых великанов невозможно, ни ему одному, ни  даже всей его бригаде.

Но неожиданно мелкий дождик превращается в ливень, ливень стеной обрушивается на капище и прямо на глазах гасит огонь.

 Глядя на белый дым, поднимающийся над обожжёнными чурами, промокшая насквозь Навка улыбается, до сих пор ещё не веря своему спасению.

Злой с облегчением проводит рукой по своей стриженной налысо голове, но опомнившись,  тут же бросается вдогонку за инквизитором.

Сбежав по крутому склону на самое дно Русалочьего яра, чернобородый прячется   в глухой чаще  за огромным поваленным чёрным дубом, почерневшим и истлевшим от сырости.

По его бороде стекают капли дождя. Он слышит, как треща ветками, кто-то продирается сквозь кусты, и видит знакомого  бритоголового парня в  камуфляже, пробегающего чуть повыше. Не заметив инквизитора,  Злой поднимается вверх по склону.

 

 

28. ЖИВАЯ ГОРА

 

Вызвать ливень с  ясного  неба оказалось намного проще, чем спрятаться от него. Попав под слепой дождь на узкой каменистой дороге, зажатой между валами, ведьмочки  спешат куда-нибудь укрыться. Вскоре дорога приводит их на Главную поляну с памятным камнем.

- Побежали в арку! - кричит  кузине Жива.

Она хватает Майю за руку и, увлекая её за собой,  устремляется к ближайшей потерне,  над входом в которую обозначена цифра 6.

 Укрывшись под аркой, Майя, как зачарованная, смотрит на сияющие на солнце дождевые нити с нанизанными  на них мириадами водяных бусинок. 

Жива не понимает, откуда  мог взяться этот дождь.  Неужели  из этого маленького облачка?

- Ты можешь мне объяснить, что это было со мной? – спрашивает её Майя.

- У тебя был обморок, - отвечает Жива.

- И всё?

- В тебя вошёл  Морок, человек дождя, и, благодаря ему, ты научилась вызывать дождь.

- Значит, я уже стала ведьмой?

- Почти.

- Почему почти?

- Потому что… чтобы  стать настоящей ведьмой… нужно пройти все девять врат на Девичь-горе.

- Ты же говорила, что их здесь восемь! – пожимает Майя плечами.

-  Это потерн здесь восемь, -  отвечает Жива. - Ровно столько, сколько отверстий в женском  теле.

- А что у мужчин их меньше?

- Да, на одно меньше. И это лишний раз доказывает природу Девичь-горы.

- Хочешь сказать, что эта гора женская? – продолжает Майя.

- А ты до сих пор не поняла? – удивляется Жива. - Тут  ведь все названия  говорят об этом.

- А, точно, - догадывается Майя. – Река Лыбедь, Ведьмин яр, Русалочий яр.

-  Но не это самое главное.

- А что?

- Самое главное, что Девичья гора - живая. Она дышит.

- Дышит?

- Ага, и мы как раз сейчас находимся в её носу.

Неожиданно Майя чихает.

- Будь здорова!  Вот тебе и подтверждение, - продолжает  Жива. - Запомни, все эти тоннели – это не просто тоннели.

- Значит, тот, в котором мы сейчас сидим, -  спрашивает Майя, - это её нос?

- Скорей,  ноздря, - замечает Жива. - Пятые и шестые врата - это её ноздри.

- А где же тогда уши? – спрашивает Майя.

- На Желанной поляне. Вторые и третьи врата – это её уши. Всё, что ни скажешь на той поляне, всё попадает матери-природе в уши, и всё осуществляется.

- А рот?

- Рот – это четвёртые врата. Там Гора  поглощает в себя людей.

- Как это? – удивляется Майя.

- Там  находится  астральный портал, и  люди могут переходить там  в другое измерение.

- А другие врата что означают?

- Первая и последняя  потерны – это явно выделительные системы. Потому что там  находятся  дренажные колодцы, выводящие стоки со всей горы.

 - А где же у Лысой Горы глаза?

 - А вот глаз у Горы нет, - объясняет Жива. - Мать – это тьма. Тьме глаза не нужны. Как зарождающемуся младенцу в животе  матери не нужно зрение, так и отлетающей душе оно не нужно. Для существования вполне достаточно и слуха.

Неожиданно  Жива   замолкает.

Мимо арки по поляне проходят двое - высокий красавчик в кожаном плаще и длинношеий урод в пиджаке из змеиной кожи. Не подозревая, что в потерне кто-то есть, они переговариваются между собой:

- И куда  они все подевались? – недоумевает первый.

- Попрятались, - отвечает ему второй. - Испугались, видно, что дождь их намочит.

-  Ну, нам, в отличие от «людей», - усмехается красавчик, -  это  не грозит.

-  Ты слышала? – шепотом спрашивает Майя.

- Что? – едва слышно отвечает Жива.

- Он сказал: «в отличие от людей». Они и, правда, себя за людей не считают.

Двоюродные сёстры хоть и шепчут друг другу, но даже слабый шорох  в тоннеле ощутим для слуха аспида так же хорошо, как и биение сердца под стетоскопом.

Услышав шёпот, длинношеий урод бросает взгляд на вход в потерну.  Кудрявый красавчик уходит куда-то в сторону, исчезая из поля зрения. Урод же в направляется к арке.

 У девушек сердце уходит в пятки. Они понимают, что это те самые иные, которые преждебыли в шляпах.

К счастью, в последнюю секунду красавчик окликает урода.

 - Дэн!

- Что? – оборачивается урод.

- Не отставай!

Шмыгнув носом, Дэн послушно следует за ним. Девушки ещё долго сидят молча, боясь пошевельнуться.

 

 

29. ДИМОНЫ И ТЕ, КТО В НИХ СИДЯТ

 

Втянув голову в плечи, О’Димон прячется от дождя под деревом.  Димон-А  же стоит рядом  на открытой дорожке, широко  раскрыв руки  и намеренно подставляя лицо каплям дождям.

 От ливня он получает сильнейшую эйфорию (прямо-таки в космическом масштабе!). Он чувствует себя, защищённым со всех сторон, как в утробе матери.

 Тело его, заряжаясь от каждой капельки, наливается дьявольской силой. Весь мокрый до нитки он  демонически ржёт над  "прибитым", дрожащим под деревом приятелем.

В отличие от  него, на О’Димона нападает сильный сушняк.  Он вспоминает о  двухлитровой бутылке кока-колы, живо снимает рюкзак, резво вынимает бутылку и жадно, не отрываясь, выпивает сразу половину содержимого.

- Эй, оставь мне! – кричит ему Димон-А.

Оторвавшись,  О’Димон понимает, что совершенно не напился. Словно целый литр кока-колы попал ему не в желудок, а пролился в какую-то бездну. Но Димон-А забирает у него бутылку. Отпив глоток, он морщится: по вкусу напиток явно отдаёт мочой.

- Фу! Как  можно это пить!

О’Димон начинает ржать.

- Заткнись, тиранозавр.

- От тиранозавра слышу.

Тем временем, дождь закончился. Так же неожиданно, как и начался.   Под выглянувшим из-за тучи солнцем всё  начинает сверкать совершенно невообразимыми неоновыми красками.

Небо оказывается фиолетовым, солнце – оранжевым,  а трава - ядовито-зеленой. Деревья приобретают зловещую сущность, а листики с каплями воды  словно искрятся под высоким напряжением.

Из этой искрящейся материи соткана вся окружающая природа. Оба Димона  тоже искрятся  и сверкают.

Воздух становится податливым, как пластилин. Димон-А берёт воздух  руками  и лепит то, что ему надо. Голубой воздушный шарик. Слепив его, он видит, что тот РЕАЛЬНО  повисает в воздухе.

Димон-А бьёт по нему рукой, и тот отлетает в сторону. Причём рука также отделяется от него и повисает рядом, хотя, на самом деле, руку он убрал. Его забавляет рисовать на фиолетовом небе отделённой от него  рукой, после чего на нём остаются разноцветными каракули и замысловатые фигуры, которые сами по себе движутся.

- Нифига, - говорит Димон-А.

Он пытается что-то объяснить О’Димону, - то,  что он чувствует, но у него это не получается. Изо рта вылетают какие-то односложные фразы, которые отказываются складываться в предложения. Разговаривать ему весьма сложно. Запахи становятся  такими вязкими, как будто он вдыхает гель.

Неожиданно у него включается спорадическая моторика, и ноги его сами по себе, непроизвольно начинают двигаться на месте, как у робота. От страха он опускается на землю, но ноги не останавливаются и продолжают совершать колебательные движения, как поршни в моторе. Он сучит на месте ногами, как младенец.

- Что делать, О’Димон? У меня тапки бегают.

- Откуда я знаю, что делать?

- О’Димон, что делать? – Димон-А приходит в ужас оттого, что он не может их остановить.

- Вставай и беги.

Димон-А  встаёт на ноги и бежит на месте. Ему словно выдаётся новое тело из  упругой резины. При этом земля под ногами ощущается такой же резиновой. Он слегка подпрыгивает и тут же возносится вверх на три метра. Плавно опустившись, он подпрыгивает сильнее и возносится над деревьями.

 

 

30. АНГЕЛОЧКИ-ВЕДЬМОЧКИ

 

Убедившись, что дождь затих, Майя и Жива решают, наконец, выйти из арки.

Впереди, совсем близко, над дорожкой они видят радужный свод – самое начало дуги. Всей радуги им не видать, потому что она висит  над всей Лысой горой.

- Смотри, какая! - восхищается Майя.

- Это и есть  те самые девятые врата, о которых я тебе говорила,  - открывает  ей тайну  Жива.

- Ну тогда побежали! Может, мы ещё успеем их пройти.

Забыв об опасности, они выбегают из потерны и бросаются в сторону небесных врат. Вслед за ними, подняв хвост трубой, увязываются две чёрные кошки.

 

Вознёсшись над деревьями, Димон-А замечает впереди шестицветную радугу, в которой отсутствует почему-то голубой цвет. Более того, он видит, как сквозь неё проходят сопровождаемые двумя чёрными кошками две  светловолосые девушки, одетые в традиционные украинские наряды.

 

Одна из них, поправляя волосы, закрыла себе половину лица.

- А ты и, впрямь, похожа так на ведьму, - заметила Майя.

Взбив рукой волосы, она себе  также надвинула волосы на правый глаз.

Жива улыбнулась:

- Теперь  мы уж точно будем пугать всех, кто встретится нам по дороге.

 

 

- Смотри, они вернулись! – с воодушевлением кричит он  О’Димону.

Визуалы у того начинают спадать. От его воздушного зодчества не осталось в небе и следа, и теперь все воспринимается им так, будто он смотрит сквозь тёплый воздух  над костром, отчего очертания   девушек кажутся ему струящимися и оплавленными.

- Как  это вы здесь оказались? - обращается он к ним, как к старым знакомым, - вы  же только что ушли отсюда.

- Это было полчаса назад, - поправляет его Димон-А.

- Этот было два часа назад, - поправляет того Жива.

- Да ладно, - не верит О’Димон.

- Боже, как быстро бежит время! – удовлетворённо  замечает  Димон-А с улыбкой на лице.

Ему кажется, что это вовсе - не девушки, а два ангела небесной чистоты,  с сияющими нимбами над головой, с полупрозрачными крылышками и в прозрачных струящихся накидках белого и розового цвета.

- Какие вы красивые! – восхищается он.

- Обалдеть просто! – чуть ли не облизывается О’Димон.

Девушки представляются ему в совершенно ином виде:   без всяких там нимбов и крылышек. Более того, он видит их без струящихся накидок. Его изменённое сознание позволяет ему видеть ведьмочек обнажёнными и совершенно  не стыдящимися своей наготы.

- Спасибо за комплименты, ребята, - отвечает ему одна из них, - и до свиданья.

Девушки обходят  их и идут дальше по дороге. Следом за ними, подняв хвосты, величаво проходят  и чёрные кошки.

Димон-А ощущает в себе такой необыкновенный подъём,  в его теле появляется такая необычайная лёгкость,  что при каждом шаге он взлетает ввысь на два метра. Словно на ногах у него появляются специальные ходули-джамперы.

 - Ну почему же до свиданья?  - в один прыжок догоняет ангелочков Димон-А. - Нам как раз с вами по пути.

 О`Димон заходит с другого бока.

- Девушки, а  куда это собрались, на шабаш?  А нас с собой не прихватите? Гы. А там все в таком виде танцуют? Ну что вы молчите? Чёрт, никогда не думал, что ведьмочки могут быть такими.

Девушки прибавляют шагу.

- Какие они тебе ведьмочки? – укоряет Димон-А приятеля и спешит за ними. -  Не слушайте его!

- А кто ж они тогда? – ухмыляется в спину ему О`Димон.

- Ангелочки. Разве ты не видишь, что это феи?

Но именно эти слова и пугают девушек. Майя коротко бросает Живе:

- Бежим.

Они со всех ног бросаются бежать. Но убежать от тех, кто отведал  мексиканских кактусов, невозможно.

 - Куда вы, ангелочки! – спешит за ними Димон-А.

 Через пару прыжков Димон-А обгоняет фей, и, повернувшись к ним лицом, бежит теперь впереди их, только задом наперёд:

- Девушки, не бойтесь, мы ничего вам плохого не сделаем.

Ангелочки останавливаются. Димон-А по инерции  отбегает  вперёд. А сзади голых ведьмочек нагоняет О’Димон.

- Отстаньте от нас! - возмущается Жива. -  Здесь менты ездят постоянно.

- А нас ментами не испугаешь, - лыбится О’Димон, - они сами нас боятся. Да, Димон-А?

- Да, О’Димон, - соглашается с ним прискакавший Димон-А, продолжая подпрыгивать на месте, как  на джамперах. –  Девушки, не обращайте на него внимания. Он сейчас немножко не в себе.

- Это ты, как раз,  сейчас немножко не в себе! - заводится О`Димон. – Это тебе уже пора опуститься на землю.

- Зачем? Чтобы смотреть на них так, как смотришь ты?

- А как я на них смотрю?

- Как  инкуб похотливый! – подскакивает Димон-А на месте.

- Это я инкуб? - удивляется  О’Димон. - Это ты сейчас в натуре  козлоногий!

Он дико ржёт, прикалываясь над приятелем. Девушки, пользуясь случаем, вновь пытаются  от них улизнуть.

- Не забывай, что похоть – это смертный грех, - увещевает приятеля Димон-А.

- Ага, ага, будто ты сам  с ними порезвиться не хочешь.

- Я не хочу. Я их, как ангелов, люблю. Целомудренно. А целомудрие это добродетель. Так что четыре-три. Ты проиграл.

 

 

31. ТРЁХГЛАВЫЙЦЕРБЕР

 

Не успев далеко уйти от Димонов, ведьмочки  замечают, что навстречу им несутся три одинаковые чёрные собаки. Сбившись в стаю, те ещё издалека заливаются трёхголосым лаем. Чёрные кошки мгновенно взбираются на ближайшее дерево. Ведьмочки, оценив обстановку, замирают от страха на месте. Замечают стаю собак и Димоны.

- А что это такое? – недоумевает О`Димон.

- Что за чёрт? – недоумевает и Димон-А.

Оба Димона  видят одну собаку. Но с тремя головами. Боле того, они видят, что вместо хвоста у неё извивается змея.

- Чёрт знает что! Это же Цербер! – догадывается Димон-А.

- Что  делать? – паникует О`Димон.

- Только не бежать, - говорит Димон-А.

- Бежим! – кричит  О’Димон  и кидается прочь.

У Димон-А также сдают нервы. Видя приближающегося трёхглавого цербера, он бросается следом за приятелем.

Цербер проносится мимо  стоящих на месте девушек и устремляется дальше.

О`Димон бежит к иссохшему добела мёртвому дубу и, ухватившись руками за лысый сук, пытается подтянуться и закинуть на него ногу. Димон-А, думая, куда податься, в мгновенье ока взлетает на высокий, почти отвесный крепостной вал. Цербер останавливается перед шестиметровым валом и, подняв кверху змеиный хвост, угрожающе рычит ему тремя головами сразу.

Затем он бросается к О`Димону, который никак не может закинуть на сук вторую ногу. Ухватившись за ботинок, Цербер срывает его своей средней головой и бросает на землю. Две другие головы, рыча, тут же начинают рвать ботинок на части.

Пытаясь отвлечь Цербера от приятеля, Димон-А кидает в пса камень. К удивлению, камень попадает тому в спину. Разъярённый Цербер  бросается вновь к валу и в два прыжка взбирается на вершину.

Димон-А в ужасе кидается прочь и слетает с вала вниз. Страх удваивает  его силы, и это даёт ему возможность оторваться  от пса на приличное расстояние.

Неожиданно слева из-за дерева  резко выглядывает чьё-то бледное лицо с закрытыми глазами. Димон-А шарахается в правую сторону.

Там над обрывом в яр он видит болтающегося между веток висельника. Заглядевшись, он чуть не влетает в открытый люк у обочины и чертыхается.

- Чё? - слышит он сзади.

Оборачиваясь, Димон-А видит вылезающего  из люка  самого настоящего чёрта – с рогами и хвостом. И совсем рядом три разинутых пасти настигающего его Цербера.

Димон-А мчится на поляну, на которой он замечает двоих мужиков. Он с радостью бежит им навстречу, но это оказываются не мужики, а те самые мусорщики, от которых ещё недавно он убегал прочь.

Они растопыривают руки, чтобы схватить его, но  Димон-А, как загнанный заяц, в последний момент меняет направление и бросается к единственному выходу с поляны – к восьмой потерне.

Не обращая на мусорщиков никакого внимания, трёхглавый Цербер  мчится  по его стопам.

Из опыта предыдущих посещений Лысой горы Димон-А знает, что все потерны, где он раньше бывал, представляют собой тоннели. Но он не знает, что  потерна №8  в советское время использовалась,  как склад, и сквозного хода не имеет. То есть вход в неё есть, а вот выхода…

Забежав в потерну и увидев, что  выход заложен кирпичом, Димон-А понимает, что попал в ловушку. Правда, в дальнем конце тоннеля всё-таки виднеется тонкий луч света.

Димон-А оглядывается: Цербер уже врывается в арку. Деваться некуда, и он бежит на свет в конце потерны. В верхнем углу заложенной стены выбито несколько кирпичей, через дыру вполне можно вылезть наружу, но дыра прикрыта с той стороны ржавым металлическим листом.

Димон-А сходу выбивает  лист рукой, забирается ногами на приступку - на те самые выбитые из стены  кирпичи, и, подтянувшись, пролазит в дыру. Правда, удаётся это ему с  большим трудом, поскольку приходится ужать свой пивной живот.

Цербер  хватает его за обе ноги, но Димон-А, взвыв от боли, с такой яростью сучит  ногами, что, в конце концов, ему удаётся отбиться.

Выбравшись наружу, он тут же вставляет металлический лист на место и, тем самым, снова закрывает лаз. Более того, он находит рядом  рогатину и подставляет её к ржавому листу, чтобы тот под напором рвущихся наружу голов  Цербера не выпал назад.

 

 

32. БЫЛИ ЛЮДИЧИ – СТАЛИ ЗВЕРИЧИ

 

Волхв Лысогор обходит почерневших идолов, над которыми до сих пор ещё поднимается белесая дымка, и сокрушённо качает головой.

- И кому это неймётся? Чтоб тому повылазило… за такие дела!

Он поднимает молот и в гневе ударяет им по камню-наковальне у подножия восточного чура.

- Чтоб его самого сожгло  заживо! – проклинает волхв поджигателя.

Он замечает Злого, выходящего из-за деревьев.

- Ты видишь, что делается! Опять кто-то поджёг! Но, слава Перуну! Дождь всё  потушил.

- Слава Перуну! – глухо отзывается Злой.

- Что за люди? – продолжает возмущаться волхв. - Кому он мешает? Будь здрав, Перун Сварожич. Во веки веков. Восстанешь из пепла!

- Восстанет! – привычно отзывается Злой.

- Такое нельзя оставлять безнаказанным, – убеждённо говорит волхв.

- Я видел поджигателя, - потирает свою стриженую голову Злой.

- Ты видел его? – удивляется  Лысогор.

- Я погнался за ним. Но он, как сквозь землю, провалился.

-  Ничего, далеко не уйдёт. Семаргл не даст ему уйти.

Лысогор накладывает правую руку на голову деревянного волка.

- Всебогу Перуну Семарглу Сварожичу, - произносит он и целует волка в пасть.

- Были людичи – стали зверичи, - провозглашает волхв. - Выходи защитник наш на охоту.

Лысогор приставляет к губам рог и трубит в него.

- Я созываю наших. А ты гони к Кожумяке. Пускай и он  созывает своих на общий сбор.

Волхв вновь протяжно трубит в рог.

Покинув своё укрытие, инквизитор бежит в противоположную сторону. Поднявшись  на пригорок, он переводит дух  и оглядывается. За деревьями ничего не видно. Дождь прекратился, но не слышно почему-то ни пения птиц, ни  шелеста листьев. Тишина стоит  мёртвая.

Вдруг неподалёку, в тридцати метрах от себя, он слышит за кустами громкий шорох. Словно это шаги человека или какого-то большого животного. Шелест он слышит, но того, кого скрывают кусты чагарника, он не видит.

Харитон бросается к ближайшему толстому грабу. Спрятавшись за ним, он прислушивается. Тихо. Успокоившись, он выглядывает из-за дерева. За чагарником  никого нет. Он выходит из укрытия и неожиданно  вновь слышит похожий звук шагов, но теперь уже из других кустов, удалённых от чагарника на двадцать метров.

Что за чёрт?

Инквизитор  пугается не на шутку и замирает.  Кто это может быть? Ещё один преследователь? Или это прежний?  Но как можно за секунду перескочить на двадцать метров в сторону? Харитон  предостерегающе поднимает топор. Шорох тут же прекращается.

Пятясь назад, инквизитор отходит в противоположную сторону. Неожиданно он слышит тот же самый шорох, но уже у себя за спиной. Совсем рядом, в десяти  метрах от себя. Он мигом оглядывается, но опять никого не видит. Этот кто-то, по-видимому, успевает спрятаться за стоящим рядом дубом.

Инквизитора охватывает  паника. Он  не знает, что делать. Замерев, он ждёт, что будет дальше. Ему совершенно не понятно, кто или что  преследует его. Такое впечатление, будто  за ним кто-то крадётся, перебегая  с места на место, от одного дерева к другому.

Инквизитор угрожающе поднимает топор, намереваясь во всеоружии встретить  неизвестного и дать тому отпор.  Но неизвестный также выжидает. Харитон понимает, что бежать в такой ситуации - будет ещё хуже. Собрав всю волю в кулак, инквизитор глубоко вдыхает и, набравшись храбрости, направляется к дубу. Замахнувшись, чтобы расшибить голову преследователю, он обнаруживает, что за деревом никого нет.

И как бы в насмешку над ним, через мгновенье шелест повторяется снова, но уже намного дальше отсюда - возле огромной  коряги, заросшей мхом, и  оттого похожей на дракона. Инквизитор снимает левой рукой крест с груди и перекрещивает им зелёного дракона.

- Сгинь, проклятый!

Харитону становится жутко, но одновременно его охватывает азарт. Теперь он сам решает стать преследователем. Он бежит в ту сторону сквозь заросли и ветки деревьев, но как только  подбегает к коряге, то никого рядом не обнаруживает.

Инквизитор останавливается, не зная, что делать. Он понимает, что кто-то  устроил на него охоту.  При этом неизвестный, видимо, решил над ним ещё и поиздеваться. В недоумении  Харитон присаживается на корягу и, случайно оглянувшись,  впервые замечает преследователя.

Спускаясь  вниз по склону, к нему приближается некое странное существо, похожее на человека, но с какой-то ужасной невообразимой головой. Увидев, что инквизитор обнаружил его, необычное  существо тут же скрывается за ближайшим дубом. Стараясь  не высовываться и не показывать своей жуткой головы, оно не подозревает при этом, что спина его видна из-за дуба.

Инквизитор прячется за корягой. Но любопытство пересиливает, и он приподнимает голову. Спина преследователя видна до сих пор, и именно эта неподвижная спина и пугает инквизитора больше всего. Ведь в любой момент эта странная тварь может вновь начать движение.

Крепче сжав в одной руке топор, а в другой медный крест с цепью, Харитон пригибается пониже и на четвереньках передвигается к корням коряги, чтобы из-за них посмотреть, кто же следит за ним из засады. Но  к своему удивлению он замечает, что за  тем дубом ничьей спины  уже не видно.

Он поднимает голову  вверх и застывает от  ужаса. Отвратное создание нависает прямо над ним: туловище, плечи и руки обычного человека, но с какой-то жуткой мордой. Откуда это здесь? И как могло это за секунду перескочить десять метров.

Инквизитор подмечает, что морда этого отродья, скорее, псиная, чем волчья. Узкая, длинная, заострённая к носу голова собаки породы русская борзая. Инквизитор понимает, что это и есть тот самый Семаргл, о котором предупреждал его Злой, и выставляет вперёд крест.

 

 

33. ПЕСИГОЛОВЕЦ

 

Песиголовец смотрит на крест и не двигается. Он словно застыл на месте. И это пугает инквизитора до такой степени, что он невольно начинает отстраняться, медленно опускаясь спиной на землю. Песиголовец также приходит в движение. Но поскольку ему препятствует коряга, он обходит её и медленно, но неуклонно приближается к инквизитору, который  пятится от него по земле, словно рак.

Инквизитор вновь застывает. Застывает на месте и песиголовец. Харитон   начинает понимать, что тот движется лишь тогда, когда он сам движется.

 Пошевельнувшись, он видит,  что песиголовец ещё ближе приближается к нему и, размахнувшись, бросает в песиголовца топор. Топор попадает тому прямо в грудь. Песиголовец падает навзничь.

Воспользовавшись моментом, чернобородый мчится прочь. Зная, что внизу его  уже ищут язычники, он бросается вверх по склону. Он бежит, не оборачиваясь, пока не взбирается   на вершину срединного хребта, разделяющего оба яра.

 Убедившись, что песиголовец больше не преследует его, инквизитор  переводит дух и  спускается затем в Ведьмин яр, совершенно не подозревая, что этот яр ещё опаснее, чем прежний.

Песиголовец - персонаж не злой, но живущий по собственным законам, подчас весьма жестоким. Если добавить к этому еще хищность и обладание сверхъестественными способностями, в частности, к перевоплощению... то обычному человеку с таким существом лучше не сталкиваться.

 Песиголовцы – это бесстрашные  воины-язычники, которые в период массового принятия христианства становились “людьми в волчьей шкуре”.

 Люди с песьими и волчьими головами переполняют мировое искусство. Античная и средневековая литература оперирует понятиями “псоглавцы”, “песьеголовые”, “кинокефалы. Хрестоматийный пример - Анубис, египетский бог. Вытянутая морда, маленькие острые уши...

Священная реликвия песьеголовцев - это икона "Святой мученик Христофор", исполненная во второй половине XVII века и хранящаяся до сих пор в Ростовском кремле. Святой Христофор Псеглавец долгое время почитался православной церковью, и лишь на московском соборе в 1667 году он был запрещен.

Голова на ростовской иконе - одной породы с Анубисом.

По одному сказанию, Христофор имел песью голову от рождения, так как происходил из племени кинокефалов – людей с собачьими головами. По другому, довольно позднему, сказанию, получившему распространение на Кипре, святой от рождения имел прекрасную внешность, которой прельщались женщины. Желая избежать соблазнов, он молился о том, чтобы Господь дал ему безобразный облик, после чего и стал похожим на собаку.

Некоторые исследователи библии считают появление собакоголовых предвестием конца света. Наступит он тогда, когда  не будет больше праведников, восполняющих на небе число отпавших ангелов, когда не станет целомудренных жен, способных рожать их, и когда "лицо  человека будет, как морда собаки, а наглость станет обычным явлением".

 

 

34. СЕДЬМЫЕ ВРАТА

 

Сидя  на засохшем дереве среди мёртвых ветвей, похожих на  обглоданные кости, О’Димон видит, как ведьмочки уходят прочь от него по дороге вдоль высокого вала.

Неожиданно одна из них останавливается, как вкопанная.

- Что это? – пугается она.

- Это седьмые врата, - объясняет вторая.

О’Димон поднимается на несколько метров выше, и также замечает впереди эти врата. Вход в них похож на громадную  книгу, раскрытую посреди земляного вала. Обложки этой каменной книги облицованы потускневшим жёлтым кирпичом, а середина её зияет чёрным провалом.

- А чего там так темно? – спрашивает Майя.

- Потому что  это логово, - отвечает Жива.

- Логово?

- Змеиное логово. Именно здесь он и обитает.

- Кто?

- Киевский Змей.

- Да ладно, - не верит Майя. – Сказки всё это!

- Не сказки. Вот смотри! – показывает она на парочку  кирпичей в кладке, - это ещё с тех времён осталось. Раньше ведь Киевский Змей обитал на другом конце города, в Кирилловских пещерах. Но после того, как его там, судя по легенде, побил Добрыня Никитич, переселился сюда.

На одном из них ножом или штыком глубоко вырезан  треугольник, внутри которого чётко просматривается схематическое изображение  глаза, на другом  также глубоко выцарапана надпись «Приди и узри» и проставлена дата  - 1881.

- Этой надписи уже сто тридцать лет, - добавляет Жива.

- А причём тут Змей? - сомневается Майя.

- А ты посмотри, какой в этом глазе зрачок. Он же - змеиный!

Майя согласно кивает головой: зрачок, действительно, не круглый, а вертикальный, как у змеи, ведущей ночной образ жизни.

- А видишь эту кривую осину? – показывает рукой Жива.

Перед входом в арку возле кирпичной стены растут две осины, одна -стройная,  другая –  кривая. Согнутый ствол склонённого над аркой дерева словно притянут к земле неведомой силой.

- Веда говорит, что именно к ней и привязывают девушек, которых оставляют здесь в жертву этому Змею.

- Может, скажешь, что она и Змея здесь видела?

- Говорит, что видела. И не раз. Правда, говорит, на змея он совсем не похож.

- А на кого он похож?

- Я тоже её так спросила.

- И что?

- Она  сказала, что лучше мне этого не видеть.

- Думаешь, Змей сейчас там?

- Не знаю, - пожимает плечами Жива. – Но нам лучше держаться отсюда подальше. Женщин и старух он не трогает. Ему нужны только девственницы.

 

 

35. ИДИ И СМОТРИ

 

Поднимаясь выше по дереву, О’Димон замечает нарисованную на  выбеленном стволе  уже знакомую ему весёлую рожицу, чем-то напоминающую подкову или хомут рогами вверх.

 Внутри подковы начертаны два креста вместо глаз, а под ней – что-то вроде высунутого языка.  Подкова перечёркнута  стрелкой, указывающей на этот самый язык.  Ниже нарисована римская цифра VII.

О`Димон забирается на самую верхушку дерева и сверху ему открывается, что гора в самом деле похожа на подкову. Два отрога горы, как бы обхватывают, обнимают  собой огромную впадину.

Он видит с высоты, что девушки сворачивают от потерны на тропинку, ведущую в Ведьмин яр. Неожиданно он замечает, как следом за девушками из чёрного зева арки выползает лёгкая  серая дымка.

- Ведьмы чёртовы! – клянёт он их.

Стелясь по земле, сизый шлейф, как змея,  переползает дорогу и, двигаясь вслед за ведьмочками, также спускается вниз по узкой тропинке, ведущей в  яр.

На Бастионном шляху вновь появляется Димон-А. В одной руке у него увесистый булыжник, в другой – огромная рогатина. Он с опаской поглядывает по сторонам, но на каменистой дороге Цербера  не видно.

- О’Димон! – зовёт он приятеля, заметив его на самой верхушке сухого дерева. - Слезай!

- Не слезу.

- Слезай, говорю!

- Говорю, не слезу!

- Слезай! Цербера уже нет!

- Причём тут Цербер? Глянь внизу, - показывает  О’Димон рукой на лысый ствол  пониже  себя, - видишь?

- Вижу. Ну и что?

- Я понял, что это значит. Это не просто рисунок. Это схема. Я понял это сверху, отсюда.

- Что ты понял? – нетерпеливо спрашивает Димон-А.

- Отсюда видно, что Лысая гора и представляет собой эту подкову. Рога чёрта - это отроги горы.

- А два креста?

- Это Ведьмин  и Русалочий яр.

- А что тогда означает семёрка? 

- Семёрка на самом деле означает не семь грехов, а седьмую потерну. Вон она, видишь? - показывает О’Димон рукой.

- Значит, этот чёртов язык на рисунке обозначает  седьмые врата? – начинает задумываться Димон-А.

- Видимо, кто-то этим рисунком хочет сказать, что там скрывается что-то очень важное. Там, по-видимому,  находится самое главное место Лысой горы.

- Ладно, спускайся уже!

О’Димон начинает  спускаться с дерева. Димон-А, тем временем, внимательно разглядывает рисунок.

- Это не подкова, - озаряет вдруг студента медицинского университета. – Это промежность. Лысая гора - это вульва, женское лоно. Отроги горы – это половые губы, а впадина между ними –  гигантское влагалище.

О’Димон спускается на землю. Его также озаряет.

- Так вот, оказывается, почему эту Лысую гору называют Девичьей.

- Теперь всё ясно.

Спустившись на землю, О’Димон , задирает голову и вновь  с любопытством разглядывает схему.

- А что же тогда означает язык? – всё ещё сомневается он.

- Это – шейка матки, -  с уверенностью отвечает Димон-А.

До О’Димона неожиданно доходит:

- Значит, там, внутри той потерны, находится матка Девичьей горы?

Приятели спешат к арке, чтобы удостовериться в своих предположениях. Остановившись перед входом, они вглядываются во мрак потерны.

- Так вот, оказывается, где зарождаются все эти чудовища, - говорит Димон-А.

- Ужас какой, - качает головой О’Димон.

- Мама, роди меня обратно, - дрожащим голосом стебётся Димон-А.

О’Димон усмехается, заметив на кирпичной кладке оставленный кем-то автограф «ЗДЕСЬ БЫЛ БОРЯ». Последняя буква в последнем слове  перечёркнута крест-накрест и добавлена буква «Э».

- А причём ту «Борэ»? – спрашивает он.

- «Борэ» вообще-то на божественном языке означает «творец», - отвечает ему всезнающий Димон-А.

- А ты разве знаешь божественный язык?

- А разве по мне не видно, что я его знаю?

- Вообще-то видно, - улыбается О’Димон.

- Кстати, если располовинить это слово и прочитать  заново, то «бо-рэ» будет означать  «иди и смотри».

О’Димон подходит ближе к кладке и видит: на торце одного из кирпичей вырезаны штыком неприметные буквы – DCLXVI.

- А это слово что ещё означает? Вроде на латыни.

- Это не слово, - качает головой Димон-А. - Это просто буквы.

О’Димон внимательно смотрит.

- Нет, это не буквы, это римские цифры.

- Точно, - кивает Димон-А. – Это число. VI – это шесть, LX – это шестьдесят, а DC – кажется…шестьсот.

- Число зверя? – догадывается О’Димон.

Увлечённые разговором, они не замечают, что на каменистой дороге вновь появляется Цербер. Димоны обнаруживают его присутствие лишь тогда, когда он, приблизившись, начинает жутко рычать.

Димон-А бросает в трёхглавую собаку булыжник. Тот пролетает мимо, не причинив ей никакого вреда. Цербер подступает к ним вплотную. Выставив перед собой рогатину, Димон-А отгоняет его. Воспользовавшись моментом, О`Димон  в одно мгновенье взлетает на шестиметровый вал.

Деваться Димону-А некуда, и он отступает вглубь арки. Цербер останавливается перед входом и, продолжая рычать, всё-таки не решается зайти внутрь.

- О`Димон! – истошно кричит изнутри потерны Димон-А.

- Что? – отзывается приятель с вала.

Из глубины потерны доносится неясный шум, возня, словно Димон-А борется с кем-то во мраке, словно пытается выбраться наружу, но ему кто-то не даёт этого сделать. Из арки слышны одни матерные выражения, самое безобидное из которых только слово «мать». Кто-то, явно, держит его и не отпускает.

А затем раздаётся такой жуткий крик, что О`Димон  весь цепенеет от страха. Цербер, узрев что-то во тьме арки, испуганно пятится назад, и, заскулив, как побитая собака, убегает прочь.

О`Димон ползком спускается к самому краю вала и, высовываясь над аркой, как можно дальше, пытается заглянуть внутрь потерны, но на границе света и тьмы он видит лишь голову, плечи и спину приятеля.

- Твою мать, - хрипит тот, изнемогая. – Да что ж ты, гад,  делаешь! Пусти!

Хватаясь руками за землю, Димон-А пытается уползти от невидимого гада и словно тянет кого-то за собой. То, что О`Димон видит затем, оказывается настолько невообразимым, настолько нереальным, что он отказывается верить своим глазам.

На границе света и тьмы он замечает, что нижняя половина туловища его приятеля находится в широко раскрытой пасти гигантской змеи.

Более того, с каждой секундой тело Димона-А заглатывается всё дальше и дальше. Не зная, как помочь приятелю, О`Димон с невообразимым ужасом наблюдает, как постепенно не только спина, но и плечи Димона-А исчезают в змеином нутре.

- Ё-ё-ё! – истошно кричит из клыкастой пасти его голова.

Неожиданно голос студента-анастезиолога обрывается. Челюсти змея смыкаются.

Вне себя от страха О’Димон бежит прочь отсюда со всех ног.

 

 

36. ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

 

 Выйдя из Ведьминого яра, Навка замечает впереди на дорожке две знакомые фигуры. Спину  одной из них прикрывают неестественно огромные крылья, у другой над плечами  возвышается отвратная змеиная голова.

- Стойте!

Навка бросается  вслед за ними.

- Эй! – кричит она им.

 Черти  делают вид, будто не слышат её.

- Подождите! - кричит она.

Пытаясь их догнать, Навка прибавляет шаг. Херувим  и аспид  идут неспеша, но расстояние между  ними почему-то не сокращается.

- Стойте, гады!

Продолжая идти вперёд, рептилия  оборачивает назад голову.

- Стойте, я сказала!

Властный окрик не производит на аспида никакого впечатления. Словно не заметив никого позади себя, он возвращает голову в прежнее положение и, как ни в чём не бывало, идёт дальше, продолжая разговаривать о чём-то с херувимом

Неожиданно они сами останавливаются - перед входом в седьмую потерну. Воспользовавшись заминкой,  Навка тут же нагоняет их.

- Где она?

- Кто? – недоумённо смотрит на неё чёрт, принявший, как бы в насмешку, облик херувима.

- Где моя Зоя?

- Твоя Зоя? – пожимает плечами аспид.

- Не прикидывайтесь. Уж вас-то  вижу я насквозь.

- Ну, раз видишь, зачем тогда спрашиваешь? – усмехается аспид. - Ты же видишь, что её нет с нами.

- Поэтому и спрашиваю, где она? Что вы с ней сделали?

- Ничего мы с ней не сделали, - отвечает херувим и добавляет, - пока.

 Он поворачивает голову  и смотрит в  сторону Ведьминого яра. Проследив за его взглядом, Навка замечает далеко внизу на тропинке странную удаляющуюся фигуру. Странность её заключается в том, что  она кажется нагой. Издалека не понятно, правда,  мужчина это или женщина, поскольку  задницы  у всех одинаковые.

Отвлёкшись на секунду, Навка продолжает:

- Куда вы её дели? Где она?

- Мы бы и сами хотели  это знать, - признаётся аспид.

- Видно, где-то прячется, - пожимает плечами херувим.

Навка кивает на тёмный провал потерны.

- Там?

- Иди и посмотри, - усмехается ей аспид.

- Уже  не раз смотрела. Нет её там! - уверенно отвечает Навка.

- Зачем же тогда спрашиваешь? – без всякого интереса безразлично спрашивает херувим.

- Ей всё равно от нас никуда не деться, - уверенно добавляет аспид.

- Зачем она вам?

- Она нам ни к чему, - признаётся херувим. – Она нужна Ему, - кивает он на потерну.

- А Ему она зачем? – словно не понимая, прикидывается Навка.

-  А ты не догадываешься?

- Нет.

- Ему постоянно нужна новая жертва. И если она сама не попадает в его ловушку, наша задача – привести её сюда.

- Хотите сказать…

- Да, - перебивает её аспид, - но ты ещё можешь спасти свою дочь.

- Как?

 - Если немедленно уберёшься  с этой Горы, - объясняет он.

- Уйдёшь отсюда, - обещает ей херувим, - и твоя Зоя вернётся к тебе живой и невредимой.

- А не уйдёшь,  - добавляет аспид, - пеняй тогда на себя.

Навка тяжело вздыхает, не зная, что сказать.

- Вспомни Лысогора, - продолжает херувим. - Мы  много раз предупреждали его, чтобы он убрался отсюда вместе со своими чурами. Но он не послушался.

- И где теперь его дочь? – намекает ей аспид. - Она исчезла. После того, как побывала там, - вновь кивает головой он на потерну.

-  Подумай о своей Зое! – взывает к ней херувим. - Пока она ещё жива. Подумай, что для тебя важнее: дочь или эта Гора?

- Не забывай – мы везде, - предупреждает её аспид. - Мы почти всех уже себе подчинили. Непокорных остались единицы, вроде тебя и Лысогора.

- Все остальные давно уже в могиле, - усмехается херувим.

- А будешь рыпаться – мы и тебя уничтожим, - веско добавляет аспид.

- Ничего у вас не получится.

- Ты, видно,  забыла, - напоминает ей херувим, - как полчаса назад тебя едва не сожгли заживо. Так что не думай, что это пустая угроза.

-  Лучше смирись, если хочешь жить, - заключает аспид. - Это наше последнее предупреждение.

Считая разговор законченным, они поворачиваются и уходят. Навка смотрит им вслед.

- Я не пойму только, зачем это вам? – напоследок спрашивает она.

Херувим  оборачивается.

- Затем, что здесь должно быть чисто. Здесь не должно быть ни тебя, ни Лысогора. Ни кого-либо другого.

- Скоро здесь наступит такой порядок, который установится здесь на века, - проговаривается аспид.

- Какой ещё порядок? – удивляется Навка.

-  Novus Ordo Serpentorum, - повторяет аспид на латыни.

Навка недоумённо смотрит на него.  Херувим  переводит:

- Новый Змеиный Порядок. Мир завоёван и готов к освобождению. Поэтому всё должно быть заранее готово к её  приходу. 

- К её приходу? – удивляется  Навка.

- Ну да, - отвечает херувим, - её пришествие ожидается здесь с минуты на минуту.

- Чьё пришествие?

- Сюда должна пожаловать Нага, - вновь проговаривается  аспид.

- Нага? – как бы удивляется Навка.

- Семиголовая Нага, - уточняет аспид.

- А почему именно сюда? - не понимает Навка.

- Потому что, как выяснилось, здесь самое подходящее для неё место, - разъясняет херувим. -  Все прочие места небезопасны.

- Вы говорите о её приходе уже столько лет!

Херувим, улыбнувшись, отвечает:

- Нага задерживается. Но с минуты на минуту появится здесь. Поэтому всё должно быть готово к её приходу.

 

 

37. ДАВАЙТЕ РАДОВАТЬСЯ, ПЕТЬ И ЛИКОВАТЬ!

 

Свернув на Желанную поляну, оранжевый мусоровоз останавливается неподалёку от дуба. Зеленеющие ветви его, как игрушками, украшены серыми воронами и белобокими сороками.

Из кабины  выскакивает бригадир и, тряхнув косой на своей бритой голове, подходит к компании.

- Все собрались? – спрашивает он.

- Все, - отвечает за всех Муромский.

- А где же Лысогор? – обращается он к Алексею.

- Сейчас подойдёт, - отвечает Злой.

Слышится призывный звук горна. Из Русалочьего яра один за другим выходят на поляну  язычники в белых рубахах. Замыкает шествие волхв Лысогор.

- А вон, смотрите, и Навка к нам пожаловала! – восклицает кто-то.

 С противоположной стороны из третьей потерны  выходит на поляну женщина в красном сарафане.

- Навка, иди сюда! – подзывает её Лысогор.

Навка становится рядом с ним и Кожумякой.

- А где же остальные ведьмочки? – шутит кто-то. – Когда они уже появятся?

Никто даже не подозревает, что сверху валу, спрятавшись за кустами, за ними наблюдает ещё кто-то.

- Тихо, тихо! – поднимает руку волхв. - Слушайте все сюда! Полчаса назад была предпринята очередная попытка поджечь чуры Перуна. Мало того, какой-то фанатик хотел спалить там и Навку. Он привязал её к одному из чуров и облил их бензином. Но сам Перун  не допустил этого и дождём с ясного неба загасил огонь. Слава Перуну!

- Слава Перуну! – откликаются язычники.

Из бритоголовых отзывается один лишь Злой. Заметив это, Лысогор добавляет:

- Бог нами правит. То закон, что явно. Не криво, но прямо. Скажем все «нет!» проискам тёмных сил!

Теперь уже все дружно горланят:

- Нет!

Лысогор продолжает:

- Накануне праздника Майи и Живы кому-то очень хочется уничтожить наше капище! Нас немного, нас можно пересчитать на  пальцах. Но всё равно испокон веков все почему-то хотят нас истребить. Кому мешают наши идолы? Ведь христиан абсолютное большинство. Но, видно, фанатики  настолько их боятся, что готовы лезть даже в непролазную чащу, чтобы спалить их. Мы никому не мешаем и никого  не трогаем! Почему же нас всё время хотят извести?

- Эти фанатики уже всех достали! – выкрикивает кто-то!

- Гнать всех чёрных с нашей горы!

Из-за кустов выглядывает Великий  инквизитор. Услышав возгласы, он пятится назад, готовый в любую секунду рвануть отсюда.

- Нет, парни, - выступает вперёд Навка, - не всё так просто. Этот фанатик – лишь мелкая пешка в руках более грозных сил. Уж поверьте мне. Ведь я  вижу то, чего вы не видите. Знайте, что миром давно уже правят черти. Это они сделали людей одержимыми, зависящими от табака, алкоголя и наркоты. Это они сейчас стоят вон на валу и чему-то радуются.

- Где? – мигом оборачиваются все.

На валу,  действительно, стоят  двое чертей. Правда, на чертей они совсем не похожи. Они больше смахивают на гробовщиков, поскольку одеты в чёрные рабочие комбинезоны. На руках у них - белые рабочие рукавицы.

Один из гробовщиков, бородатый, держит в руке лопату. Другой, безбородый, сжимает в руке молоток.

Помахав всем приветливо белыми рукавицами, и в особенности самой Навке, они тут же принимаются весело петь.

Всех вас – в могилу,

всех вас – в могилу,

всех вас – в могилу

мы сведём!

- За ними! – бросает клич Злой.

От резкого возгласа взлетает с дуба стая сорок.

- Стойте! – останавливает бритоголовых Муромский. – Голыми руками их не возьмёшь. Их вообще ничем не возьмёшь. Мы им всё равно ничего не сделаем.

- Он прав, - кивает Навка. - Они неистребимы. Эти черти уже повсюду. В их руках давно уже весь мир. Вот почему они так нагло и танцуют перед вами.  Битва проиграна. А люди даже не подозревают об этом, - вздыхает напоследок она.

Неожиданно справа к чертям присоединяется чертёнок, очень похожий на пионера-горниста. Приставив золотистый горн ко рту, он  радостно трубит в него, возвещая о чём-то. Тут же слева подбегает к ним ещё один бесёнок, держа в руке снятую вуаль.

Взявшись все вместе за руки, они становятся в круг и пускаются в пляс.

Радоваться,

давайте радоваться,

давайте радоваться,

петь и ликовать!

- Да, -  горько вздыхает Кожумяка и склоняет голову, при этом коса его неловко повисает ему на щёку, - эту битву мы проиграли, спасения нет. Черти, змеи полностью овладели миром. И не в честном бою, нет. Они сделали это хитро, исподтишка, споив людей, подсадив на наркоту, превратив людей в управляемых зомби, идущих навстречу своей погибели.

Весело,

ах, как же весело

станцуем скоро мы

на могиле той!

Кожумяка поднимает голову и обводит взглядом небольшую горстку собравшихся.

- Но вот, что я вам скажу, хлопцы, - обращается он к ним точно так же, как если бы Тарас Бульба обращался к своим товарищам. – Нас немного. Остались только вы да я. И вот спрашиваю я, а кому ещё, как не вам и  мне, трезвым и видящим истину воевать с этой нечистью? И отвечаю. Больше некому. Если не мы, то кто? - взмахивает он головой, и коса его возвращается на прежнее место.

- Верно! – ответствуют ему многие из собравшихся.

- Вы видите, какой сегодня на Лысой невиданный слёт нечистой силы. Но знайте, что сегодня последний день, когда эти черти торжествуют. Торжествуют перед тем, как уйти под землю и затаиться там, чтобы переждать летнее время.  Наше солнце всё выше, а лето всё ближе. Сегодня ночью мы должны спалить всю эту нечисть  на Майском костре.

Услышав последние  слова, весёлые танцоры застывают на месте. Затем четыре чёрта разрывают круг и тут же разбегаются в разные стороны.

- Твоя правда, Кожумяка, - говорит ему Лысогор.

До него вдруг доходит, что находятся они все на Желанной поляне, и всё, произнесённое здесь, мгновенно достигает ушей Перуна и прочих языческих богов.

-  Поэтому не отчаиваемся и срочно приступаем к работе. Костёр поставим там, на Ведьмином лугу, - показывает Кожумяка рукой, - и такой высокий, чтобы видно его было всем и отовсюду. За работу!

Язычники и чистильщики всей гурьбой направляются в сторону, указанную Кожумякой.

- Стойте!

Из-за кустов на валу над входом во вторую потерну во весь рост поднимается Великий  инквизитор. Все оборачиваются к нему.

- Опомнитесь! Только Христос спасёт вас. Только Иисус  сохранит ваши заблудшие души. К нему направьте свои молитвы. Опомнитесь и покайтесь! Антихрист завладел всеми вами! Имя этому антихристу – Змий. Он здесь! Я видел его! Видел собственными глазами.

- Вот он, поджигатель! Ловите его! – призывает Лысогор.

Язычники тут же бросаются ловить Харитона. Инквизитор вмиг исчезает. Путь к отступлению у него продуман заранее. Проведя полдня на Лысой Горе, он уже знает здесь все ходы и выходы.

 

 

 

действие третье

БЕГСТВО С ГОРЫ

 

 

1. СЛЕПАЯ ВЕДЬМА

 

О`Димон слышит шум приближающейся машины и пытается взобраться на бастионный вал. Но у него ничего не получается. Руки и ноги его почему-то не слушаются. Успев подняться на пару метров вверх, он тут же сползает вниз. Ноги его, налившись свинцом, скользят по мокрой траве, а трава, за которую он  хватается, выдирается с корнем.

Мимо него, надрывно урча проезжает оранжевый мусоровоз.

О`Димон, лихорадочно перебирая руками, вновь пытается залезть на вал. Ценой невероятных усилий он добирается почти до самого верха, но неожиданно вновь соскальзывает вниз.

- И не пытайся даже! Неужели не ясно, что гора не принимает тебя.

Сидя на корточках, О`Димон изумлённо оборачивается: за его спиной стоит миловидная женщина лет сорока пяти, одетая в чёрное платье до колен и повязанная спереди  белым фартуком. Русые волосы её собраны в длинную косу и уложены венцом вкруг головы.

- А знаешь, что случается с теми, кого не принимает Девичь-гора? – спрашивает она.

- Нет.

- Они бесследно  исчезают.

- Ага, – не верит ей О`Димон.

Полностью повернувшись к ней, он с удивлением замечает, что глаза её закрыты.

- Исчезают так же бесследно, - глухо говорит она, - как исчезла  моя внучка Зоя.

До О`Димона доходит, что это мать Навки.

- Так вы до сих пор её не нашли?

- Нет.

- Она обязательно найдётся, - участливо добавляет О`Димон.

- Ты так считаешь? – чему-то улыбается она.

 - Куда ей деться? – пожимает он плечами.

- Тогда помоги мне найти её.

Заведя руки за шею, она зачем-то развязывает  шлейки белого фартука. Его верхняя полукруглая половина тотчас соскальзывает вниз и на треть прикрывает нижнюю квадратную половину. На оборотной стороне упавшей части передника О`Димон замечает вышитые чёрными нитками череп и кости.

- Каким образом? – пытается он привстать.

- Мне кажется, ты сможешь отвезти меня к ней.

- Отвезти? – удивляется О`Димон, чувствуя, что он не в силах встать.

- Да.

Из-под её чёрного платья неожиданно выглядывает зелёная змеиная голова.  Мгновенье спустя  юркая змейка, обвиваясь вокруг ноги женщины, сползает вниз и исчезает в зелёной траве. О`Димон не верит своим глазам.

- У вас…это…

- Что?

- Змея там…была...

- Змея?

 Женщина с закрытыми глазами подходит к нему ближе и неожиданно вскакивает ему на плечи, обхватив руками его затылок.

- Вставай! – приказывает она ему, сцепив ноги  в замок на его спине.

- Что? – недоумевает он.

- Вставай!

Он пытается встать на ноги, но чуть не роняет её, заваливаясь вперёд. Каким-то чудом в последний момент он исправляет положение и удерживает её на себе.

- А теперь иди! – приказывает ему слепая, держась руками за его затылок и прижимаясь  животом к его лицу. Складки её белого передника зажимают ему  нос и не дают дышать. Он крутит носом.

- Я же ничего не вижу!

- А тебе и не надо ничего видеть, - говорит она, - ты, главное, иди. И постарайся при этом меня не уронить.

 О`Димон делает первый неуверенный шаг.

- Вот так. Смелее, смелее, - подбадривает  его ведьма.

- Я  ничего не вижу, - повторяет он. -  Куда мне идти?

- Доверься себе. А интуиция  выведет тебя туда, куда надо.

Не видя ничего перед собой, О`Димон идёт вперёд по дорожке – ещё неуверенно, боясь  споткнуться или натолкнуться на дерево. Слепая ведьма, сидя спиной к движению, может лишь догадываться, что ждёт их впереди. Правда, каким-то образом она чувствует, что парня сворачивает не туда, и тут же корректирует путь:

- Правее!

Парень тем не менее ещё сильнее заворачивает влево. Веда понимает,  что правая и левая сторона у них кардинально отличаются друг от друга, и тут же исправляется:

- Ой, нет левее! Левее, я сказала! Вот так!

Вскоре О’Димон находит нужный ритм движения, и каким-то непостижимым образом без всяких подсказок с её стороны идёт ровно по дорожке, никуда не сворачивая.

- Быстрее, быстрее, - начинает подгонять его Веда, ударяя каблуками по его спине.

Вскоре он несётся уже во всю прыть, подпрыгивая на ухабах. Пот катится с него градом. Сердце выскакивает из груди. Он хочет остановить свой бег.

- Я не могу больше, - взмаливается он.

- Не останавливайся.

- Я не могу, - замедляет он движение.

- Давай! – всё сильнее сдавливает она его шею своими бёдрами.

О’Димону же кажется, что шею его сдавливают вовсе не бёдра, а две толстые змеи, исходящие вместо ног из её тела.

- У меня нет больше сил. Я сейчас упаду!

- Не упадёшь. Ты будешь бежать до тех пор, пока я сама тебя не остановлю.

Изнемогая от усталости, с подкашивающимися ногами, он клянёт её на чём свет стоит.

- Слезь с меня. Слезь. Я не могу… больше…

Ноги его заплетаются, и он бессильно оседает на колени.  Веда падает на спину, увлекая его на себя, но при этом она не ослабляет хватки, крепко удерживая  руками его затылок и плотно обвивая его шею обеими змеями.

- Пусти! Пусти, я сказал! - пытается вырваться О’Димон из её объятий.

Неожиданно  ведьма в белом переднике отпускает его. О`Димон поднимает голову и выпрямляет спину. То, что он видит, лишает его слов. Оказывается, на ведьме ничего, кроме передника, нет.

- Дурачок, - пытается нагая улыбнуться ему, но улыбка её, помимо воли, неожиданно превращается в зловещую усмешку, которая в свою очередь обращается в оскал.

В следующую секунду  щёки и губы её мгновенно съёживаются, обнажая страшные язвы, нос исчезает, закрытые глаза проваливаются, и мёртвая голова её  превращается  в высохший белый череп с  чёрными впадинами вместо глаз и носа. Костяные пальцы хватают его за руку.

Весь это кошмар длится ровно секунду. Через мгновенье лицо её обретает прежний вид, руки и ноги также становятся прежними, появляется и чёрное платье, но то, что было перед этим, до сих пор стоит у О`Димона  перед глазами.

- Кто ты? - в ужасе отстраняется он.

- Странно, - удивляется ведьма, - обычно после этого никто уже не встаёт.

Улыбнувшись,  она вновь тянет к нему свои руки.

Неожиданно в этой глуши раздаётся звонок телефона. Поднявшись, Веда поспешно вытаскивает из потайного кармана фартука мобильный телефон и прикладывает его к уху.

- Я здесь уже, на горе. Да, уже давно ищу её.

Воспользовавшись заминкой, О`Димон, вскакивает на ноги и с быстротой зайца,  которого вспугнула гончая, кидается прочь отсюда.

- Стой, ты куда? – кричит ему помолодевшая на десять лет женщина в чёрном платье и в сложенном пополам белом фартуке. – Навка, я тебе потом перезвоню, - добавляет она в трубку и тут же бросается в погоню.

 

 

2. ПОВИТРУЛЯ

 

Убрав мобилку от уха, Навка прячет её в красный сарафан и в задумчивости смотрит перед собой. Невидимая с Желанной поляны, она стоит  там, где Бастионный шлях сворачивает к первой потерне. Из задумчивости её выводит черноволосая девушка, одетая  в белую юбку и в белую сорочку с ручной вышивкой.

- Привет, Навка! – весело кричит  она, внезапно появляясь из-за поворота.

Поверх юбки у девушки повязан красный клетчатый передник, на груди её  висят янтарные бусы,  голову её украшает цветочный венок с разноцветными лентами, а в руке она держит помело.

- Куда это ты? Нам же в другую сторону, – широко улыбается она.

- Туда, - безвольно машет рукой Навка в сторону трассы.

 Девушка неожиданно седлает помело.

- Садись,  подвезу!

- Отстань, Повитруля, - недовольно обрывает её Навка. - Мне сейчас не до игр.

- А что случилось?

- Зоя исчезла.

- Как? – сразу же исчезает улыбка с лица Повитрули.

- Испугалась, видимо, иных и куда-то спряталась.

Навка горько вздыхает и  слышит  за своей спиной ещё один знакомый голос:

- А вон и Навка с Повитрулей!

Со стороны Желанной поляны к ним приближаются по дороге Майя и Жива.

- Ну что? – кивает издалека  Жива, - нашлась Зоя?

Навка отрицательно мотает головой.

- Иные пригрозили мне,  что если сегодня мы не уберёмся с Горы, то Зои мне не видать.

- Да, они вообще уже оборзели! – возмущается Жива.

- И я не знаю теперь, что мне делать, - трёт себе Навка лоб.

- А может, заманить их в дренажку? – предлагает Повитруля.

- В дренажку?

- Ну да, в дренажный колодец. Оттуда они вряд ли выберутся.

- Как ты их туда заманишь?

- Очень просто. Мне же не впервой. Если помнишь, с  теми двумя я   справилась.

- Так ведь то были люди, а это - нелюди. С ними бесполезно. Их невозможно одолеть. Ещё никому не удавалось.

Повитруля усмехается:

- Ничего, мы ещё посмотри, кто кого. Так, где, говоришь,  эти черти?

 

Вдоволь наплясавшись и несколько утомившись, танцоры в чёрных комбинезонах присаживаются на поваленный дуб, лежащий на полянке во рву неподалёку от Перекрёстной лощины.

Не зная, чем заняться, Микки  вынимает из нагрудного кармана циркуль, и, раздвинув ножки, чертит им на земле круг.

Дэн тут же вынимает из своего нагрудного кармана наугольник и острым концом вписывает в круг пятиугольную звезду.

- Вот ещё, умник нашёлся! - усмехается Микки.

- Где ты  видишь здесь умника? – огрызается Дэн. - Умники сейчас не у дел.

- Это точно, - соглашается Микки и стирает рисунок. - Сейчас, чтобы стать звездой, достаточно лишь петь и плясать. Ну, ещё лицедействовать.

- Помню, раньше у людей звёздами были писатели и поэты, учёные и художники, - подмечает Дэн, машинально сдвигая и раздвигая  ножки циркуля.

- Ну, да, творцы, - соглашается Дэн.

- А сейчас, - продолжает Микки, - сплошь певцы и актёры, которым ничего не надо сочинять и придумывать.

- Да, сейчас известны только исполнители.

- Такие, как мы с тобой, - усмехается Микки. – Мы ведь хорошие исполнители, да?

Он замолкает, заметив, что к ним направляется черноволосая красавица в традиционном украинском наряде.

- Молодые люди, - обращается к ним Повитруля, - извините, вы мне не поможете?

- А в чем дело? – спрашивает Микки.

- Да тут, неподалёку, девушка одна залезла в колодец.

- Девушка, говоришь? – с интересом переспрашивает Дэн.

- Да, в белом платье. Залезла туда, а вылезти назад не может.

- А где это? – не скрывая радости, произносит Микки.

- Да тут совсем рядом. Идёмте, я покажу.

Повитруля  ведёт их за собой по тропинке во рву.

- А что это за колодец такой? – интересуется Микки. – Вроде все колодцы тут давно зарыты.

- Ну, это не простой колодец, - объясняет Повитруля, - а дренажный. Когда идёт сильный дождь, вода стекает сюда, в этот ров одновременно со всех валов и  превращается в бурную реку. Так вот, чтобы вывести  воду отсюда, и построили этот колодец. Видите, вон впереди!

Вскоре они останавливаются перед проржавевшей решёткой, закрывающей вход в небольшой узкий, овальный, похожий на букву «О» колодец, выложенный жёлтым кирпичом.

- Он же закрыт, - пожимает плечами Дэн.

- Открыт, - отвечает Повитруля и тянет дверцу на себя.

Дверца со скрипом  открывается, и Микки заглядывает внутрь. На колодец это совсем не похоже, поскольку прорыт он не вертикально, а горизонтально. Он больше похож на длинный и узкий, в рост человека, кирпичный коридор, в конце которого едва  видна полоска света.

- Эй! Ты ещё там? – кричит  Повитруля  в полумрак и прислушивается.

- Да, я здесь,  помогите, я здесь застряла, - слышится откуда-то издалека  девичий голос.

- Как тебя зовут? – кричит Микки в темноту.

- Зоя! – отвечает девушка.

- Где ты? Тебя совсем не видно! – вновь кричит ей Микки.

- Я здесь, здесь! – отзывается девушка. – Тут есть внизу ещё один колодец.

- Давай, я пойду первым, - предлагает Дэн, - я в темноте всё вижу.

Следом за аспидом заходит в коридор и херувим. Пройдя метров двадцать, Дэн замечает льющийся сверху дневной свет и останавливается на самом краю круглого колодца, уходящего вертикально вниз.

Свет попадает в колодец глубиной восемь метров через металлическую решётку, расположенную над головой аспида на высоте двух метров. Аспид смотрит вниз и различает на дне лишь какое-то бревно. Никакой девушки внизу нет.

- Зоя, ты где? – зовёт её Дэн.

Нет ответа. Протиснувшись, становится рядом с ним и Микки. Он также никого не замечает ни вверху, ни внизу.

- Зоя! Зоя! – отчаянно зовёт он.

- Я тут, - наконец,  отзывается девушка, и  бесы замечают сверху  над решёткой чью-то голову, которая принадлежит вовсе не Зое, а Майе.

- Ну что попались? - ехидно произносит Майя.

Затем над решёткой появляется ещё одна девичья голова.

- Сидите теперь тут до зимы! – добавляет Жива.

Поняв, что они одурачены, иные бросаются назад и, лишь толкнув дверь, понимают, что открыть её им не удастся. Решётка закрыта на задвижку,   а самой Повитрули уже след простыл.  Отодвинуть задвижку можно лишь с той стороны.

- Вот ведьмы проклятые! – негодуют они. – А ну откройте сейчас же!

Но ведьмы им не отзывается. Минуту спустя, они сквозь решётку замечают их наверху над обрывом. Навка и  Повитруля идут по тропинке одна за другой, Майя и Жива их догоняют. Вскоре  все они исчезают за деревьями.

- Ну и что будем делать? – спрашивает Дэн.

- Что? Что? – передразнивает его Микки, - вызывай сюда богатыря.

- Какого ещё богатыря? – до сих пор не понимает Дэн.

- Нашего.

 

 

3. ЗОЯ

 

Ноги сами несут его вниз с горы. О’Димон кидается то в одну сторону, то в другую, словно запутывая следы. Женщина с закрытыми глазами идёт напрямик, словно просчитывая, где он окажется через секунду.

Она проходит между деревьями, ни разу не столкнувшись с ними. Она с детства знает здесь каждый холмик и каждую впадинку, ей знакомо здесь  каждое деревце.

Женщина в чёрном платье почему-то не торопится, хотя О’Димон убежал уже  далеко вперёд. Запыхавшись, он оглядывается и неожиданно спотыкается. Пока он, чертыхаясь, выбирается из ямы, ведьма сокращает расстояние.

Сообразив, что она идёт лишь на звук его шагов, О’Димон останавливается. Потеряв слуховой ориентир, останавливается и женщина с закрытыми глазами. Он замирает и  даже задерживает дыхание, но слепая ведьма, покрутив головой, и словно включив  внутреннее зрение, через секунду вновь с уверенностью направляется в его сторону.

Вот она уже совсем близко. О’Димон  видит, что  ноги её опять становятся змеиными, а на плечах появляется петушиная голова. У него не выдерживают нервы, и он опять со всех ног бросается бежать.

Ноги приводят его на ту самую петлистую дорогу, которая  называется  Ведьмин язык. Когда-то, целую вечность назад,  здесь началось его совместное с Димоном-А восхождение на Лысую Гору. Теперь же он мчится вниз по этой дороге, желая только одного, поскорее убраться прочь с этой Горы.

Пробегая мимо гауптвахты с распахнутой дверью, О`Димон оборачивается и видит, что ведьмы нет за спиной.  Облегчённо вздохнув, он минует шлагбаум,  за которым асфальтовая дорога делает крутой поворот, и с изумлением останавливается: по асфальту навстречу ему снизу очень быстро ползёт наверх, стоя на коленях своих длинных и полных змеиных ног.

Как? Каким образом? Видимо, спустившись по склону, слепая ведьма  напрямик срезала себе путь.

 О`Димон бросается назад и бежит к секретному объекту, находящемуся неподалёку. За забором, составленным из бетонных плит, видны какие-то строения, огромный главный корпус и радиовышки. О`Димон из последних сил мчится вдоль забора, понимая, что перемахнуть через него ему явно не удастся.

Он чувствует в себе невообразимую тяжесть и нежелание далее перемещаться в пространстве. Его тело из резинового словно становится ртутным. Ему хочется перетекать, а не передвигать конечностями.

Неожиданно он замечает под одной из нижних плит довольно широкую щель, а в углу её - настоящий лаз, видимо, прорытый здесь местными собаками. В него вполне можно пролезть даже человеку, чем О`Димон   и решает воспользоваться.

Оглянувшись и не заметив позади себя ведьмы, он, хоть и с трудом, но протискивается внутрь. Вернее, перетекает. На той стороне он обнаруживает перед собой одноэтажное серое строение с розовыми окошками и фиолетовой дверью. Не успев подняться на ноги, он замечает приближающихся к себе трёх огромных иссиня-чёрных собак.

О`Димон   бросается к фиолетовой двери, и к счастью, она открывается. Он тут же закрывает её за собой и попадает в гигантский сиреневый зал, намного превышающий размеры самого строения. Потолок просто теряется в высоте.

Из окошек льётся розовый свет. На столе стоит миска с красными грушами и синими яблоками. На стене висит золотистое зеркало. О`Димон   видит в нём себя и показывает себе язык. Язык у него оказывается зелёным, а лицо вдруг искривляется восьмёркой.

Но он не испытывает никаких эмоций по этому поводу. Он понимает, что у него вновь начались загоны и закрывает глаза. Когда он их открывает, сиреневый зал оживает и меняет свою геометрию, как хочет: то наклоняясь на сторону, то скручиваясь вокруг оси.

Себя же он ощущает  неживым - тело не чувствуется, ни одной мысли в голове,  время остановилось. При этом он наблюдает за собой, как бы со стороны.

Неожиданно он понимает, что он здесь не один. Под столом  белеет что-то живое. Наклонившись, он видит дрожащую от страха  девушку с длинной косой в белом платье. 

- Ты – Зоя? – спрашивает её О’Димон.

 Девушка не отвечает  и боязливо смотрит на него.

- Это тебя там ищут повсюду? - придвигается он ближе.

Девушка испуганно отстраняется от него.

 - Не бойся, -  улыбается ей  О’Димон и придвигается ещё ближе.

В ответ милое личико девушки неожиданно уродует страшный оскал, очень похожий на оскал её бабушки. Девушка страшно закатывает глаза, так что зрачков становится не видно – одни бельма,  а зубы щерит, словно волк, выставляя наружу острые клыки с не менее острыми резцами.

В следующую  секунду  щёки и губы её мгновенно съёживаются, обнажая страшные язвы, нос исчезает, глаза проваливаются, и голова её  превращается  в череп с  чёрными впадинами вместо глаз и носа. Весь этот ужас  длится ровно секунду, но и этого оказывается достаточным, чтобы   О`Димона хватил удар.  Он без звука валится на землю.

Через мгновенье лицо девушки обретает прежний вид. Она подползает ближе и несмело трогает пальчиком бездыханное тело.

Неожиданно дверь открывается и в светлом проёме вырастает фигура женщины в чёрном платье.

- Зоя? Ты здесь? – спрашивает Веда.

- Бабуля! – бросается девушка к ней.

Та обнимает всхлипывающую внучку.

- Ну всё, всё, - успокаивает она Зою. – Всё уже позади. Ты лучше скажи, почему ты сбежала от матери?

- Я не сбежала, а спряталась.

- От кого?

- Ты сама знаешь, от кого.

- А ты разве не слышала, как мать тебя звала?

- Слышала.

- Почему же ты не отзывалась?

- Потому что рядом ходил ещё один, с чёрной бородой. И я слышала, как он грозился всех нас сжечь!

 

 

4. ИНФЕРНАЛЬНАЯ АКТИВНОСТЬ

 

По Змеиному спуску мчится наверх чёрный «Nissan Patrol»  с известным логотипом фирмы на борту – голубой пятиконечной звездой и надписью «КievStar». Рядом с водителем сидит управляющий департаментом энергосбережения компании Сергей Черныш.

За поднятым шлагбаумом машина сворачивает направо к таинственному объекту с пятью радиовышками. Проехав мимо длинного глухого забора, составленного из бетонных плит, водитель тормозит перед воротами и  коротко сигналит. Через десять секунд он сигналит снова – долго и напористо.

- Спят они там, что ли? – возмущается он.

 На металлических воротах нет никакой опознавательной вывески, зато висит огромный амбарный замок.

- Ладно, хорош сигналить, - нервно бросает ему Черныш, - их нам всё равно никто не откроет.

Он выходит из машины и напрасно дёргает находящуюся рядом с воротами входную дверь. Та закрыта тоже. Обнаружив рядом неприметную кнопку звонка, управляющий несколько раз нетерпеливо нажимает на неё.

Так называемый радиообъект № 7 принадлежал ранее Киевскому военному округу, но обслуживала его специальная часть под ведомством технического отдела разведки и контрразведки КГБ СССР. На самом деле радиовышки эти во времена Советского Союза выполняли функции совершенно противоположные – они глушили радиопередачи "змеиных голосов" из "Свободной Европы", "Голоса Америки" и «Би-би-си».

Чтобы не привлекать внимания к подобным объектам, их зачастую располагали рядом с воинскими частями. Характерно, что в 1985 году, когда Горбачёв объявил "перестройку" и "гласность",  ракетная часть здесь была расформирована и  "глушилка" также перестала быть актуальной.

Кроме вышек и  невысокого здания, едва выглядывающего из-за бетонного забора, на огромной площади объекта ничего больше из космоса не наблюдалось, а сама территория имела  сверху асимметричную, непонятную геометрическую форму, чем-то напоминающую схематическое изображение дома с двускатной крышей..

На самом деле, вся начинка  радиообъекта №7 скрывалась под землёй. Глубоко внизу располагались лаборатории, связанные с исследованием вселенной, уфологический центр и секретные лаборатории по исследованию феноменов магии и оккультизма, впоследствии также расформированные и законсервированные.

В настоящее время радиовышки этого объекта сдавались в аренду известному оператору мобильной связи, как ретрансляторы.

- Кто там? – отзывается, наконец, кто-то за металлической дверью.

- Киевстар, - отвечает Черныш, словно называя пароль.

Входная  дверь тут же со скрипом отворяется, и в проёме появляется лицо в камуфляжной кепке с полевой кокардой.

- Вы сторож? – спрашивает его  управляющий.

- У нас сторожа нет, - отвечает человек в портупее и с кобурой на боку.

- А кто вы?

- Майор Курков, - представляется человек в камуфляжной форме, на погонах которого, действительно, блестит по одной большой звезде. - Заходите, - приглашает он приезжего вовнутрь.

Едва ступив на территорию, Черныш интересуется:

- Где у вас тут главный?

- Я за него. А также за всех остальных, кто по идее должны тут находиться. Сами понимаете, никакого финансирования…

- Тогда объясните, что у вас тут происходит? – нервно перебивает его управляющий.

- А что у нас должно происходить? У нас всё спокойно. Тишь да гладь.

- Тишь да гладь, говорите? – подступает к нему Черныш. – Тогда  почему у нас  такой перерасход энергии по этому объекту. Сегодня вообще зашкалило.

- Не могу знать. Можете сами всё проверить. Ваши ретрансляторы вот они. Все на виду.

Он подводит управляющего к вышкам, вокруг каждой из которых поставлено дополнительное ограждение.

- Ничего не пойму, - пожимает плечами Черныш, - вроде замки на месте, щиты опломбированы.- А может, это как-то связано с вашим хозяйством? Кстати, где оно?

- Там, - показывает майор пальцем вниз.

- А вход где?

- Предбанник в бункер здесь, - показывает Курков на одноэтажное здание, больше похожее на барак. – Если хотите знать, тут  под нами  целый комплекс подземелий, настоящий подземный город. Некоторые шахты уходят вглубь на полтора километра.

- В самом деле? – спрашивает Черныш.

- Да…  Когда-то здесь проводились секретные исследования.

- А что именно, если не секрет?

- Ну, изучались всякие оккультные феномены… Насколько я знаю, из горы вроде бы исходит сильный поток энергии. Источник находится  неподалёку отсюда, в районе седьмой потерны. Причём энергия очень агрессивная. Вот её-то и пытались использовать в разведывательных и военных целях. Вроде бы на определённых частотах «прогибается» стена в параллельный  мир и искажается время. Но после развала Союза всё заглохло. Новое командование махнуло рукой на исследования, и всё тут прикрыли.

- А кроме охраны, вы ведь ещё чем-то здесь занимаетесь?

Сергей Черныш замечает, что в петлицах у майора и на кокарде проглядывает циркуль с угольником.

- Я? – переспрашивает майор.

- Вернее, ваши инженерно-технические войска, - с улыбкой добавляет управляющий.

- Ах, в этом смысле?  - чему-то усмехается майор. – Я тут поддерживаю  работоспособность объекта. Ведь наше подземное хозяйство хоть и законсервировано, но не обесточено. Какую-то энергию, конечно, потребляет.

- А не может быть так, что оно потребляет нашу энергию?

- Исключено. У нас разные источники подключения.

- Но так ведь не бывает, чтобы огромное количество энергии с наших ретрансляторов два раза в год уходило буквально в никуда! Может, кто-то ещё к нам подключился?

-  Не знаю, - пожимает плечами майор, - у нас всё под контролем. Посторонние к нам не ходят.

- Как это не ходят? А это кто? – замечает Черныш в конце забора тёмную фигуру, которая через секунду скрывается из виду в лазу под бетонной плитой.

- Собаки наши, наверно, - пожимает плечами майор, не успев ничего разглядеть, -  они там давно уже лаз себе прорыли.

- Нет, это были не собаки. Это был кто-то покрупнее. Весь в чёрном.

- В чёрном? Не может быть. Неужели они вновь сюда полезли?

Майор Курков и управляющий подходят к забору.

- Кто они? – спрашивает Черныш.

- Я даже не знаю, как их назвать. Всякая нечисть. Её тут ведь, на Лысой, предостаточно. Но на Хеллоуин  и в Вальпургиеву ночь  здесь творится что-то непонятное. Эти  гады так и пытаются прорваться  на охраняемую территорию. Поэтому пять лет назад нам и пришлось вновь подключить на вышках  генераторы помех.

- Те самые, которые глушили раньше «вражеские голоса»?

- Да, только мощность уменьшили во много раз. С тех пор  нечисть и перестала лезть сюда. Радиопомехи  отпугнули этих тварей.

- А для людей это не опасно?

- Нет. Но сегодня почему-то этой мощности оказалось мало.

- Так вот оно что! – озаряет вдруг управляющего, - и как это я раньше не догадался. Ведь именно на 1 мая и на 1 ноября у нас и происходят эти всплески. То есть что получается, эти твари и сосут энергию у нас?

- Видимо так. И судя по всему, инфернальная активность  сегодня явно зашкаливает. Вы не будете возражать, если мы  проедемся сейчас на вашей машине по горе и посмотрим, что там происходит.

 

 

5. ЗМЕЙ ПОЛЗУЧИЙ И ЯЩЕР ЛЕТУЧИЙ

 

Муромский мчит на своём велике по дну крепостного рва. Узкая тропинка едва просматривается впереди за громадными деревьями. Когда-то ров этот  был совершенно голым, но как только крепость оказалась заброшенной, всё здесь полностью заросло лесом.

«Где вы, чёрт подери?» - думает он.

 «Здесь!»,  - мгновенно приходит к нему ответ.

«Где здесь?» 

«В дренажке».

«А где она?»

«В конце рва.»

Пролетев мимо чёрной арки  первой потерны, Муромский вскоре выезжает на полянку, свободную от деревьев и ограждённую с трёх сторон высоким земляным валом. Заметив впереди тёмный лаз, закрытый  решётчатой дверью, он подруливает к нему и спешивается.

 «Сколько можно ждать!» - влетает в его сознание нетерпеливый окрик.

- Сейчас, сейчас, - отвечает он и заглядывает сквозь решётку внутрь.

Но в дренажном колодце никого не видно: ни кудрявого красавчика, ни длинношеего урода. Муромский с трудом отодвигает задвижку, открывает дверь и заглядывает в тёмный коридор. То, что он видит там, заставляет его сразу же попятиться назад.

 Едва он отходит на шаг от двери, как из лаза тут же выползает огромный, полуметровый в диаметре, чёрный аспид. Изогнувши туловище своё в форме двойки, он лукаво поводит головой и стреляет раздвоенным языком.

- Дэн? – удивляется ему Муромский, спотыкаясь и падая на задницу.

«Дэн, Дэн» - отвечает ему аспид.

Вильнув кончиком хвоста, он тут же устремляется вверх по склону  и в одно мгновенье исчезает за деревьями.

Не успевает Муромский прийти в себя, как из лаза  выходит  в чёрном плаще красавчик херувим. Неожиданно полы плаща словно взлетают у него над головой. Одновременно подняв передние и задние  крылья, херувим  взмахивает ими и стремительно возносится вверх.

 Взлетев над Лысой горой, он широко расправляет все четыре крыла и становится похожим то ли на летучую мышь, то ли на летящего ящера. Облетев поляну вокруг, птеродактиль исчезает за дальними верхушками деревьев.

 

 

6. DEUS EX MACHINA

 

Управляющий уступает переднее сиденье майору, а сам садится на заднее. Обе двери, одна - с голубой звездой, другая - с надписью «КievStar», одновременно захлопываются, и «Nissan Patrol», двинувшись вдоль забора, через двадцать метров сворачивает налево, огибая секретный объект.

Как только машина выезжает на  Прямую дорогу, из близлежащих кустов  неожиданно выскакивает чёрная собака и, сломя голову, наперерез кидается к ней. Водитель нажимает на газ, но собака не отстаёт и, скаля зубы, бежит рядом. Вскоре к ней присоединяются ещё два  чёрных пса, и вот уже целая свора мчится вслед за машиной.

- Это ваши собаки? – спрашивает  Черныш у майора.

-  Нет, не наши, - отвечает тот.

- А чего тогда они за нами бегут?

- Не знаю. У нас две овчарки серые, а эти какие-то...

Чёрные псы молча несутся рядом, даже не собираясь отставать.

- Да, сколько ж можно! -  в сердцах бросает водитель, ещё больше прибавляя скорость.

- Это не собаки, - качает головой майор Курков, глядя на них из открытого окна.

Немного приотстав, чёрные псы вскоре вновь нагоняют их.

- А кто? – недоумевает  Черныш, также высунув голову из окна.

- Это волки.

- Волки? –  сомневается водитель. - А разве волки бывают чёрные?

- Бывают и чёрные, - уверенно отвечает майор Курков. - Я каждый год хожу на охоту, видел уже таких. Причём, эти гораздо опаснее серых. Это помесь чёрных собак и волков.

- Они почему-то совсем не лают, - замечает Черныш, - на собак это явно не похоже.

- Задолбали уже! – взрывается майор. - Притормози.

Вынув из кобуры табельное оружие, он стреляет  из окна в первого набегающего волка. Тот взвизгивает и падает, другие стремглав  убегают прочь к ближайшей рощице. Машина останавливается. Майор выходит из неё и добивает волка ещё одним выстрелом.

Подойдя ближе, управляющий внимательно  рассматривает чёрную псину.

- Да, точно волк, - соглашается он.

- Можете не сомневаться. Самый настоящий.

Майор хватает волка за задние лапы и  оттаскивает того подальше от просёлочной дороги к кустам.

- Откуда они здесь, в городе? – спрашивает Черныш, садясь в машину.

- Мне и самому хотелось бы это знать, - вздыхает майор Курков, захлопывая дверцу за собой.

Чёрный «Nissan Patrol» с голубыми буквами «КievStar» на дверце вновь трогается в путь. Вскоре, неподалёку от расписных деревьев, двухколейная грунтовая  дорога сворачивает налево.

Повернув, водитель бросает взгляд на пассажиров. Справа перед ними тёмной стеной встаёт Мертвецкая роща. Высунувшись из окна, майор и управляющий  напряжённо вглядываются в чёрный лес, высматривая в кустах чёрных волков. Но их там нет и в помине.

Зато с противоположной стороны, (чего никто не видит), поднявшись наверх из крепостного рва, выбегает на Ведьмин луг чернобородый  в длинном  плаще и чуть ли  не бросается под колёса машины.

Водитель, чертыхаясь, тормозит:

- Сдурел ты, что ли?!

- Там, - запыхавшись, показывает чернобородый с медным крестом на груди, - там  …

- Что там? – спрашивает водитель.

Из-за кустов на противоположной стороне выглядывает волчья морда. Эта морда кажется майору странной, но не потому, что он никогда не видел таких удлиненных волчьих морд, а потому, что  морда выглядывает над кустом в полтора метра высотой. И складывается впечатление, что волк  стоит на задних лапах.

Выхватив из кобуры пистолет, майор выскакивает из машины и, тут же прицелившись  над капотом, стреляет. Волчья морда, откинувшись, исчезает из виду.

- Кто это был, волк? – спрашивает, выходя из машины, Черныш.

- Это был не волк, - качает бородой инквизитор.

- А кто? – спрашивает майор.

- Волкодлак, - отвечает инквизитор Харитон.

- Волкодлак? – удивляется  Черныш.

- Иначе говоря, песиголовец, - разъясняет Харитон.

- Ну, видите,  я ж говорил, - разводит руками майор Курков. - Сегодня всякая нечисть так и прёт из-под земли.

Он бежит к кустам, чтобы поближе рассмотреть убитую им тварь, но за ними никого нет. Кусты растут на краю обрыва, майор заглядывает вниз, но и  в крепостном рву никого, кроме парней в белых рубахах, мчащихся куда-то со всех ног, не видно. Песиголовец будто испарился.

- Исчез куда-то, - разводит руками майор, возвращаясь к машине, - словно его и не было.

Чернобородый с крестом на груди шмыгает носом. Управляющий предлагает ему:

- Может, подвезти вас, батюшка?

- Не откажусь.

- Ну, тогда, садитесь.

Инквизитор садится на заднее сидение рядом с ним и взмаливается:

- Увезите меня поскорей отсюда. Хотя бы до метро.

- Что, совсем вас тут черти  замучили? – усмехается водитель.

- Не то слово, - вздыхает чернобородый.

«Nissan Patrol» едет дальше. Инквизитор замечает впереди на лугу бритоголовых парней в камуфляже, стоящий поодаль оранжевый мусоровоз  и невольно отстраняется от окна. В одном из парней он  узнаёт Злого. Парни тянут куда-то за ветки усохшие, без листьев, стволы деревьев. Вскоре становится ясно, куда же сносятся ими  эти стволы.

Неподалёку от мусоровоза возвышается посреди луга высокое раскидистое лысое дерево, полностью лишённое коры и выбеленное, как сухая кость. Вот к нему-то, и приставляются во весь рост подносимые мёртвые деревья.

- Что это  они тут ещё задумали? – удивляется майор и тут же просит водителя. -  Останови-ка!

Выйдя из машины, майор Курков подходит к самому главному из бритоголовых, у которого  от затылка свисает длинная коса.

- Добрый день, – приветствует он Кожумяку поднятием руки к своей камуфляжной кепке.

- Здравия желаю, майор, - отвечает Кирила.

- Что это вы здесь такое…?

- Да вот, - кивает Кожумяка на сооружение, - костёр Майский строим.

- Чертей палить будете?

- Ага, - отвечает с улыбкой Кожумяка, - нечисть всякую.

- Нечисть, это хорошо. Смотрите, только лес не подпалите!

- Не беспокойтесь, майор, не впервой.

Майор Курков возвращается к машине, и та продолжает свой путь. Ведьмин луг постепенно сужается и заканчивается впереди узкой просекой, ведущей к обрыву над Обуховской трассой.

Из салона видно, как вдалеке перед просекой двухколейную дорогу  пересекает бегущая девушка в серых джинсах и в розовой кофточке. Выбежав на луг, она замечает  парней в камуфляже и кидается в сторону от них. Инквизитор узнаёт в ней курящую ведьму, из которой он пытался изгнать беса.

Вслед за ней  дорогу пересекает  странная нагая фигура, прикрытая спереди чёрным фартуком. Мельком глянув на приближающуюся машину, фигура бежит вслед за Эммой по невысокой весенней траве, явно пытаясь её догнать. У водителя холодеют руки и проходит озноб по спине: ему кажется, будто у фигуры этой  нет лица.

Он резко тормозит, поскольку совсем рядом от машины дорогу  перебегает ещё одна девушка. На ней высокие чёрные ботинки,   узкие чёрные джинсы и  ажурная чёрная блузка с жабо и рюшами. Инквизитор узнаёт в ней подружку ведьмы. Мария бежит вслед за ней и за странной фигурой.

- Куда это они все бегут? – удивлённо спрашивает майор.

 

 

7. НАГА ПОЖАЛОВАЛА

 

Собираясь продолжить движение, водитель чёрного «Ниссана» внимательно всматривается в близлежащие кусты и деревья.

- Что за чёрт! – подаётся он назад.

В двух метрах от машины дорогу неожиданно переползает  чёрная змея. Она такая огромная, что вдвое толще питона и такая длинная, что вдвое шире дороги, через которую переползает.

Услышав слово «чёрт», змея поднимается вдруг над землёй. Изогнувши туловище своё в форме двойки, она лукаво поводит  головой.

Выхватив оружие, майор трижды стреляет в аспида из открытого окна, но видимо неудачно, потому что, вильнув хвостом, он мгновенно исчезает за кустами. 

Не успевают все четверо, находящиеся в машине, прийти в себя, как замечают низко летящего над деревьями ангела с  четырьмя крыльями. Не веря  глазам своим, они выскакивают из машины и долго ещё смотрят вслед удаляющемуся за горизонт херувиму.

Неожиданно чей-то иной силуэт застилает солнце, и  Лысую гору накрывает  гигантская чёрная тень. Сверху доносится нарастающий гул, рёв и свист. Водитель, инквизитор, майор и управляющий задирают  головы и видят  пикирующий на них огромный семимоторный лайнер. Из реактивных моторов вырывается огонь, а из-под фюзеляжа уже выпущены шасси.

    С каждой секундой лайнер увеличивается в размерах, и вот уже видно, что это вовсе не шасси торчат из-под фюзеляжа, а когтистые лапы, и что это вовсе не самолёт, а изрыгающий огонь семиглавый дракон приближается к ним.

Вся четвёрка бросается врассыпную, но жуткий змей, обдав их жаром огня и едва не зацепив выпущенными когтями, неожиданно  выходит из пике. Пронёсшись буквально  над их головами, он тут же с рёвом уносится вдаль. Пролетев над Днепром, дракон делает плавный разворот над левым берегом.

- Все в машину! – кричит майор.

Все  мигом оказываются в салоне. Водитель жмёт на газ и видит через лобовое стекло, как дракон уже летит навстречу, приближаясь с каждой секундой. Прямая дорога впереди заканчивается обрывом. Огнедышащие пасти змея уже отчётливо видны над трассой. По ней в обе стороны мчатся  крошечные грузовые и легковые автомобильчики.

В последний момент водитель резко выкручивает руль  и, вывернув налево, уводит машину под деревья, в густую сень Русалочьего яра. Дракон пролетает над ними и  вскоре исчезает из виду так же внезапно, как и появился. Тысячелетнее ожидание завершилось. Семиглавая Нага вновь пожаловала на Лысую.



 


Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/

Рейтинг@Mail.ru