"Дети Белой Луны"

часть 1 - "Севен, Эйт & Найн, Тен"

глава 1

"В Переменах ясный смысл в образах заложен,

Но никто в одних чертах вскрыть его не сможет.

Кто не знает смысла черт, тот толкует всуе:

Точно он незримый вихрь красками рисует".

Цю Чэн.

Когда я появилась на свет, Белая Луна находилась в созвездии Близнецов, и, как потом выяснится, именно поэтому я не умерла сразу после своего рождения. Девять месяцев моя мать носила меня под сердцем, в надежде родить здорового и крепкого малыша, не предполагая, что долгожданный ребенок, буквально с первых минут своей жизни, будет обречен на смерть. Она могла наступить в любую минуту, так как у меня был обнаружен врожденный порок сердца. Таков был прогноз врачей, который они сообщили моим родителям, добавив при этом, что у них есть право оставить ребенка в роддоме, подписав документ об отказе. Сейчас уже трудно судить о том, что именно думали мои родители, когда подписывали документы, лишавшие меня нормального детства и семьи. Наверное, они считали, что я все равно скоро умру, а у них могут родиться здоровые дети, и они будут счастливы. Обо мне они решили просто забыть, выбросив из своей жизни, как бракованную игрушку. Так я пополнила ряды тех многих детей, которые были сиротами при живых родителях.

Ни для кого не секрет, что Белая Луна, проявляющая светлую карму, соответствует библейскому принципу — «какой мерой мерите, такой вам и будет отмерено». То, что будущее вырастает из прошлого — факт, очевидный сам по себе, но оно ещё и виртуально. Существует определенное количество вариантов. На жизненном пути каждого человека есть много развилок, которые можно обозначить точкой — « здесь и сейчас». Судьба любого человека зависит от него самого, от того, какой жизненный путь он выберет в этой точке. К сожалению, мои родители, не могли знать, что следуя голосу практического разума, заглушившего голос сердца, они выбрали неправильный путь. Бросив своего первенца и забыв о его существовании, они так и останутся бездетными, потому что наследственная информация передается не только генетически, но и через энергетическое поле матери. Моя мать разорвала его в тот момент, когда отказалась от меня. Она еще дважды будет беременна, но в обоих случаях дети родятся мёртвыми. Обо всём этом я узнаю через много времени, а пока вопреки всем законам логики и физиологии, я росла и развивалась почти, как все дети, если конечно не принимать во внимание, мой маленький рост, худобу и синюшный цвет кожи. Есть мнение, что Белая Луна является защитницей всех, кто родился в полнолуние, и, что они кармически связаны с Единым информационным полем Космоса. Она, хотя бы в начале жизни не позволяет опуститься до обманов и лжи, освобождает от запоминания ненужных знаний и облегчает своевременный доступ к чистым, незамутненным источникам информации. Вся моя жизнь будет отражением Белой Луны, тем более, что по гороскопу я Близнец. Наверное, поддержка от высших сил помогала мне жить, так как, в отличие от других детей я не могла играть и бегать со всеми вместе. Физические нагрузки мне были строго противопоказаны врачами. Все свободное время я проводила за чтением. Я читала всю литературу, которая попадала мне в руки, а когда узнала, что недалеко от нашего детского дома есть библиотека, то стала ее постоянным читателем. Моя память, как губка впитывала в себя всю прочитанную информацию, естественным образом развивая мой интеллект и всё больше отдаляя меня от моих сверстников.

Как известно, дети любят давать прозвища. Из-за худобы, и бледного цвета кожи, они дали мне прозвище «маленькая смерть», оно так приклеилось ко мне, что по-другому меня уже никто и не звал. Я, демонстративно игнорировала всех, кто пробовал ко мне так обращаться, и старалась не реагировать, когда меня дразнили, поэтому, не общаясь ни с кем, я стала изгоем не только в своем классе, но и во всей школе. Я была очень одинока в этом мире, и хотя часто ловила на себе сочувствующие взгляды взрослых, работавших в нашем детском доме - это не могло уменьшить пустоту, которая образовалась вокруг меня. Я старалась скрывать свои эмоции в присутствии других людей, но, как известно, если не выплёскивать их хотя бы изредка, то можно просто сойти с ума. По вечерам, когда все засыпали, от обид и одиночества, мне часто хотелось плакать, уткнувшись носом в подушку, как это делали другие дети. Вместо этого я подходила к окну и, если видела на небосводе Луну, то у меня возникало непреодолимое желание, обращаясь к ней, шепотом рассказать обо всем, что меня тревожило. Словно что-то непонятное притягивало меня к ней, и только ей я могла излить свою душу, только она могла помочь мне не чувствовать себя одинокой, и не кому не нужной в этом мире. Но вот однажды случилось нечто непредвиденное. Когда я стояла у окна, и разговаривала с Луной, думая, что все спят, одна девочка проснулась, чтобы сходить в туалет, и случайно увидела меня. На следующее утро я заработала новое прозвище — «лунатик», тогда-то я впервые задумалась о том, что такое странное влечение, может быть предвестником серьезного психического заболевания, под названием «сомнамбулизм», о котором я когда-то случайно прочитала в одной из книг. Озабоченная предположением о своей возможной неадекватности, я пошла в библиотеку, решив найти прочитанную когда-то книгу, чтобы сопоставить свое необъяснимое влечение с симптомами заболевания. Выяснив все и придя к выводу, что я не капризна, не мнительна, не инфантильна, и не скандальна, я просто вздохнула с облегчением, осознав, что моя связь с Белой Луной что-то большее, но пока не объяснимое, а главное — никаким образом не связано с психическим отклонением от нормы.

Моя жизнь в детском доме, не отличалась ничем примечательным. Следуя советам врача-терапевта нашего детдома, я старалась не волноваться, не напрягаться физически и вероятно, поэтому моё слабое сердечко не часто меня беспокоило. И, если не принимать во внимание слабость, а также неожиданные приступы усталости, то можно считать, что чувствовала я себя нормально. Но вот однажды, когда мне только исполнилось пятнадцать лет, случилось то, чего я меньше всего ожидала. День начался как обычно, но после обеда меня вызвала к себе в кабинет директор. Это было впервые за все мое пребывание в детском доме, поэтому не удивительно, что пока я шла к кабинету, то разволновалась так сильно, что мое сердце билось, и казалось, готово было выскочить наружу. Постучавшись, я вошла в кабинет директора, и она жестом предложила мне присесть, на стоявший около ее стола стул. Директор, без предисловий, сказала, что объявилась моя мать, о существовании которой я даже не подозревала, почему-то считая, как само собой разумеющееся, что раз ее нет рядом, значит, она умерла. Я и сама не знала, что именно заставляло меня так думать, скорее всего, это было моей подсознательной защитой. Поэтому в отличие от других детей, я, никогда не тешила себя надеждой, что мои родители одумаются и вспомнят обо мне, не интересовалась, и не расспрашивала о них персонал. Эта фраза о моей матери, была единственной, которую я слышала отчётливо, всё остальное, что потом говорила мне директор, я воспринимала, как отголосок эха. Последнее, что я помню, были только её слова о том, что моя мать во всем раскаялась, а также о том, что она очень одинока, ведь мой отец спился и умер, не дождавшись наследника. Я потеряла сознание, так и не успев дослушать до конца, историю жизни моих родителей.

Очнулась я уже в больничной палате, под капельницей. За те две недели, которые я провела в больнице, моя мать ни разу не пришла навестить меня. Вероятно, она опять испугалась проблем, которые могут возникнуть у неё, если она заберёт меня из детского дома. Фактически она бросила меня во второй раз. Больше я о ней, никогда не слышала, и не вспоминала.

Дальнейшая моя жизнь в детском доме, мало чем, отличаясь от жизни предыдущей, протекала без излишних эксцессов. Окончив школу с золотой медалью, я легко поступила в педагогический институт, так как всегда хотела стать учительницей, и посвятить себя детям-сиротам, таким же брошенным и одиноким как я.

Из школы-интерната мне пришлось переселиться в небольшую комнату в коммунальной квартире, где помимо меня, жили еще три семьи. Вещей у меня, кроме стопки книг и сумки с одеждой, не было никаких. Комната, в которой мне предстояло жить, была маленькая, но чистая. Видимо в ней недавно сделали косметический ремонт, потому что пахло краской и обоями. Единственная проблема с мебелью, решилась сама собой, в тот же день. Не успела я войти в комнату, как ко мне заглянула соседка, чтобы познакомиться. Это была немолодая женщина с приятным добродушным лицом. Увидев, что мне не на чем даже сидеть, не говоря уже о том, на чем спать, она без лишних слов, принесла в мою комнату раскладушку и стул. Я не знала, какими словами ее благодарить, но она и не ждала их, а просто принесла мне еще, старенький, но чистый матрас, подушку и одеяло.

Эту женщину звали Антонина Сергеевна, но она просила называть ее просто Тоня, что я и делала, при этом общаясь с ней уважительно, я обращалась к ней на Вы. Тоня жила со своим сыном, которого никогда не было дома, поэтому она часто приглашала меня к себе, выпить чашку чая или просто поговорить. Так у меня появился первый, и как потом выяснилось — единственный друг.

Институт, в котором я училась, находился недалеко от моего дома, поэтому я всегда ходила до него пешком. Это заменяло мне прогулку, и было полезно для здоровья. Я целиком ушла в учебу, поэтому у меня не было времени на развлечения и как следствие этого, не было ни подруг, ни тем более, близкого друга. Думаю, что и внешний вид мой, не способствовал сближению. Кстати, в этой связи, хочу сделать небольшое отступление в своем повествовании, и описать свою внешность.

Рост, у меня был ниже среднего, лицо нельзя было назвать красивым, но и страшным тоже. Обычное, простое, русское лицо. Единственное, что у меня было красивым — мои волосы, густые и пышные, слегка вьющиеся, золотисто-русого цвета, которые я не разрешала подстригать с тех самых пор, как только начала говорить. И хотя в детском доме было правило — стричь всех подряд, и мальчиков, и девочек, меня оставили в покое после одного случая, когда я упала в обморок при виде ножниц, которыми меня собирались подстричь. Больше никто и никогда, зная о моем слабом сердечке, даже не пытался укоротить мою косу. К тому времени, когда я стала учиться в институте, она уже выросла ниже талии, поэтому я закручивала её на голове в красивый пучок, чтобы казаться выше ростом. Вполне понятно, что тяжелый узел волос на затылке, оттягивая мою голову назад, заставлял высоко поднимать ее, и со стороны казалось, что я большого самомнения о своей особе. И если к этой гордой осанке прибавить мою замкнутость и нежелание сближаться с кем- либо, то из всего этого можно сделать вывод — я была одинока, но теперь это был мой выбор. И дело совсем не в том, что я не люблю людей или не хочу с ними общаться, просто я запомнила слова врача, который выписывая меня из больницы, сказал, что следующее обострение моей болезни — будет последним. Страх, с которым я сжилась, и который давно стал неотъемлемой частью меня, мешал мне сближаться с людьми. Один страх, порождает другой, поэтому страшась смерти, я боялась иметь близкого друга, чтобы не причинить ему боль. Заранее представляя себе, как сложатся наши отношения, если общаясь со мной, он будет испытывать постоянную тревогу, а может быть даже и страх потерять меня, я старалась избегать сближения с кем-либо.

При всем моем старании и трудолюбии, совсем не удивительно, что я окончила институт с красным дипломом, естественно, мне предложили учиться дальше, но я сочла это нецелесообразным по той причине, что в связи с предположительно малым количеством оставшегося времени до моей смерти, это было бы просто бессмысленно. Пора было приступать к реализации тех знаний, которые у меня уже имелись. Считая, что, не принеся никакой пользы другим, моя жизнь будет напрасна, я не лукавила. Моя душа рвалась к работе, к детям, я чувствовала острую необходимость, как можно скорее начать общение с ними, заранее уверенная, что обязательно полюблю своих будущих подопечных.

В тот день, когда я спешила в институт на распределение, случилось то, что можно назвать — «подсказкой Судьбы». Я всегда ходила по своему обычному маршруту, но на одной из улиц, по которой мне нужно было идти, начался плановый ремонт трубопровода, поэтому мне пришлось изменить маршрут. Идя впервые по улице, где находился магазин, торговавший электроникой, я обратила внимание на стеклянную витрину, через которую, были видны расставленные в ряд телевизоры различных марок. Видимо в рекламных целях, чтобы можно было судить о качестве изображения, некоторые из них, были включены. Не могу точно сказать, что именно меня заставило зайти в этот магазин, ведь я никогда не любила смотреть телевизор, хотя в детском доме, где я росла, многих детей было просто не оттащить от него, и часто, в воспитательных целях запрещали нарушителям смотреть его, что считалось самым жестким наказанием. Когда я подошла к одному из телевизоров, по нему показывали сюжет, который потряс меня до глубины души, и определил всю мою жизнь. В нем рассказывалось о бедственном положении одного детского дома. Конкретно речь шла о том, что бюджетных денег, которые выделяются на его содержание, не хватает, и дети, живущие в нем, не имеют порой даже самого необходимого. И самое главное, что ни один дипломированный педагог не хочет ехать в поселок, находящийся в глухом сибирском краю, чтобы заниматься с детьми, у которых были серьёзные нарушения зрения и слуха одновременно. Несравнимое ни с чем сострадание почувствовала я к этим несчастным детям, и ни минуты не сомневаясь, в том, что я поеду работать именно в этот детский дом, я поспешила в институт за направлением. Оформить моё назначение туда, не представляло никаких проблем, на эту вакансию, кроме меня претендентов не было. Не обращая внимания на удивленные взгляды преподавателей, которые прочили мне блестящую карьеру в области педагогики, я без раздумий и сомнений, взяла направление в детский дом № 77, на должность заместителя директора. После коротких сборов и улаживания юридических формальностей по поводу продажи моей комнаты, (ведь я не собиралась больше возвращаться в столицу, а деньги мне могли пригодиться на новом месте), я отправилась в путь.

глава 2.

"Или сбудутся наши мечты, или нет

Вновь распустятся наши цветы - или нет,

Нет нужды горевать, ничего мы не знаем:

Вот вздохнул ты, а выдохнешь ты - или нет?"

Омар Хайям.

Это путешествие, было первым в моей жизни. Раньше я никогда не покидала даже своего района, не говоря уже о городе. Теперь мне предстояло проехать такое огромное расстояние, что даже дух захватывало при одной мысли о путешествии сначала на самолете, а потом еще на поезде. Пока я летела на самолете, у меня не было времени на размышления, и как не парадоксально это прозвучит, но я боялась, что самолет разобьется, и я погибну, так бесславно, не оставив своего следа в этом мире. Особенно было страшно, когда мы попадали в зону турбулентности, в эти моменты, я боялась, что мое сердце, не выдержит напряжения, и в самый неподходящий момент перестанет биться. Живя в постоянном страхе перед смертью, которая может произойти когда угодно, и где угодно, начинаешь поневоле представлять этот момент, в разных местах, и ситуациях. И точно могу сказать, что смерть в самолете была бы наихудшим вариантом моего сценария.

Пересев на поезд, и уютно устроившись на верхней полке купе, я наконец-то смогла расслабиться, тогда и наступил подходящий момент, чтобы под монотонный стук колес, подумать. Меня тревожил только один вопрос, — каким образом будет происходить общение с детьми? Но даже самые смелые предположения, так и оставались, только лишь предположениями, ведь я понятия не имела, как чувствует себя человек, совершенно отрезанный от мира света и звука. При мысли об этом, мое сердце снова сжалось от жалости и сострадания к этим обделенным жизнью, и матерью Природой, детям. Укрепившись в своем мнении, что мое место рядом с этими обездоленными, зная, что смогу быть полезной им, я перестала травить свою душу, и заранее думать о том – «что?» и «как?» Я, закрыла глаза, и попыталась заснуть, но из моего подсознания выплыли две семерки — номер детского дома. Эти цифры с самого дня рождения, так, или иначе, проявлялись в моей жизни, и сама не заметив, каким образом, я стала связывать их с семеричными лунными циклами (7 дней, 7 месяцев, 7 лет), ведь я считала Белую Луну, своей покровительницей. Мне, маленькой, одинокой и беззащитной, нужна была поддержка, и, чувствуя свою духовную связь с ней, я в ней видела друга, а все в чем находила даже маленькую связь с ней — благословением моих поступков свыше. Есть вопросы, к ответам на которые, можно прийти путем умозаключений. Если правда что, ни один листок не шелохнется без воли Божьей, значит, можно путем наблюдения за движениями этих, образно выражаясь — листиков, приблизиться к пониманию Божьей воли. Я, еще раз подумала о том, что, и маршрут мой к институту, именно в тот день, и час, когда меня казалось, кто-то подтолкнул в магазин, изменился не случайно, по всей вероятности, это тоже проявление воли Божьей. С такими мыслями, под стук колес, я и заснула.

Разбудила меня проводница, когда мы подъехали к моей станции. Естественно, меня никто не встречал, и я, в растерянности стояла на перроне, размышляя о том, что же мне делать дальше? Спросить, как мне доехать до нужного мне поселка, было не у кого, если не считать еще одной молодой женщины, которая сошла с того поезда, что и я. Ее встречал мужчина, который, как выясниться впоследствии — был ее братом. Когда они, весело смеясь и разговаривая, проходили мимо меня, я набралась смелости, и обратилась к ним. На мое счастье они жили недалеко от того места, куда я направлялась. Это действительно было удачным совпадением, или, лучше сказать — чудом, потому что автобуса, который ездил по маршруту, проходившему мимо той деревни, куда я ехала, в ближайшем времени дождаться было просто нереально. Он сломался, и стоял в ожидании помощи, где-то на своем маршруте, об этом рассказал брат моей попутчицы. Вообще, мне пока везло во всем, потому, что пока мы ехали, я от своей попутчицы узнала очень многое о том месте, где мне предстояло жить и работать. Об одном только она не хотела говорить — о том детском доме, куда я ехала. Она постоянно меняла тему разговора, как только я о нем спрашивала. О природе, о погоде, о грибах и ягодах, которые росли в этих местах в большом количестве, она рассказывала с удовольствием. Наконец-то, вытряхнувший из меня все мои последние силы, старенький "УаЗик" остановился у ворот дома, где я должна была провести, как я в тот момент думала, остаток своих дней. Когда я вылезла из машины, то сразу почувствовала, чего мне стоил этот переезд, и как сильно я устала. Перед глазами все плыло, и я чуть было не потеряла сознание, поэтому мне пришлось присесть на свой чемодан, чтобы хоть немного придти в себя, и выпить лекарство. Отдыхая, пытаясь собрать последние свои силы, перед тем, как пройти последний отрезок пути, отделявший меня от дома, я осматривалась.

Первое впечатление, какое произвел на меня дом, напротив которого я сидела, было малоприятным, и это еще мягко сказано, потому что, наложившись на мою безумную усталость, оно было просто угнетающим. Это здание было построено, приблизительно в начале двадцатого века, и принадлежало помещику Лосеву Петру Алексеевичу, об этом мне рассказала моя попутчица, и это была единственная информация, которую она сообщила конкретно. Завуалированными были еще сведения о том, что после революции в нем, какое-то время жили красноармейцы, на смену им пришли атаманы со своими бандами, которые устраивали показательные расстрелы коммунистов. Призраки замученных людей, по мнению местных жителей, до сих пор, обитают в этом месте, и, не отпетые, а потому застрявшие между миров души, взывают к живым. Для себя, я решила, не придавать особого значениям этим сказкам, и, сделала только один вывод из того, что узнала, — эта усадьба сменила множество хозяев, пока не стала приютом для сирот.

Наверное, когда-то, этот дом, был даже красивым, и конечно самым большим строением во всей округе, но время изжевало его настолько, что теперь на него было просто жалко смотреть. Первоначально он состоял из трех строений — центрального двухэтажного здания, фасад которого был украшен колоннами, и широкой мраморной лестницей, и ведущей к парадной двери. Колонны и мраморная лестница, давно уже потеряли свою первоначальную функцию — украшать здание. Лестничные ступени настолько растрескались, что через трещины проросла трава и даже маленькие кустики. Центральным входом, видимо давно уже никто не пользовался, да и вторым этажом этого дома, тоже. От крыла с правой стороны дома, остались одни воспоминания, и, только фундамент, с выступающей кое-где кладкой из отбитого кирпича, указывал на то, что эта часть здания, когда-то существовала. В левом крыле, на окнах висели ситцевые занавески, и, судя по этому признаку, мне нужна дверь, которая была в этой части дома. Особенное внимание, привлекала железная крыша этого строения, покрашенная, по всей вероятности совсем недавно краской, ядовито-зеленого цвета. Ужасный запах, этой краски, который был под стать ее цвету, еще стоял в воздухе.

Немного передохнув, я прошла по дорожке к дому, в котором, по моему определению жили обитатели, и уже собиралась постучать, как дверь, перед которой я стояла, открылась. На пороге, из темного проема, появилась пожилая женщина, выше среднего роста, с совершенно седыми волосами, собранными в небольшой пучок на затылке. Увидев меня, в сгущавшихся сумерках, она даже вскрикнула от испуга и от удивления, потому что мое появление было для нее полной неожиданностью. Как потом выяснилось, никто не удосужился сообщить директору о моем назначении, и поэтому никто не знал о моем приезде. Марфа Игнатьевна, так звали эту женщину, помогла устроиться в комнате, в которой мне предстояло жить. Отказавшись от предложенного ею холодного ужина, и только выпив стакан молока, я без сил упала на кровать, успев, подумать о том, как хорошо, что приехав вовремя, я застала Марфу Игнатьевну, потому что в противном случае, возникли бы сложности с моим размещением, — тут же заснула.

Утром меня никто не разбудил, и я проспала до самого обеда, зато проснулась я, хорошо отдохнувшая и полная сил. Чувство голода, которое я чувствовала, говорило о том, что мой организм адаптировался, и требует энергетической поддержки калориями. Одевшись и причесавшись, я была готова к тому, чтобы познакомиться с обитателями дома. Особенно велико было нетерпение, скорее увидеть своих подопечных, ради которых я приехала. Когда я вышла из своей комнаты, то сначала растерялась, не зная в какую сторону мне пойти, ведь я стояла посредине коридора, в котором с одной стороны располагались комнаты, а другая была почти сплошная, если не считать пары окон, выходящих во двор. Я решила идти на голоса, которые раздавались с правой стороны коридора, кстати, оттуда, шел запах ароматного борща. И действительно, в конце коридора находилась большая кухня, в которой я нашла весь персонал этого детского дома, за исключением Марфы Игнатьевны, потому что в это время она находилась с детьми, которых не оставляли без присмотра ни на минуту.

Весь персонал детского дома, состоял, всего из пяти человек, включая и меня. Директор, Семен Ильич, был бородатым и совершенно лысым старичком пенсионного возраста, с больными ногами, поэтому он передвигался в основном в кресле-каталке. Но при знакомстве со мной, он встал, представился и галантно поцеловал руку. Позже я узнаю, что этот образованный человек, оказался в этой глуши не по своей воле. Родом он был из Ленинграда, окончил там высшее учебное заведение, женился, у него родился сын. Но потом политические взгляды Семена Ильича, стали достоянием органов безопасности, и подведя его под статью. По приговору, он после отбытия срока наказания в колонии, должен был еще долгое время проживать на поселении в этом сибирском, всеми забытом краю, где он остался навсегда, потому что с прошлой жизнью его ничего не связывало. С женой он развелся, руководствуясь чувством порядочности, после того, как понял, что состоя с ним в браке, она может также подвергнуться репрессии. Однажды, прочитав, случайно попавшую ему в руки книгу Александра Мещерякова "Слепоглухонемые дети", он проникся глубочайшим сочувствием к детям, обреченным жить в темноте, и, не слыша никаких звуков. Он даже выработал свою систему общения с такими детьми, применив метод тактильности, то есть ощущения прикосновений, и каким-то образом, после своей реабилитации, добился открытия этого детского дома, при котором и проживал.

Особенного внимания заслуживает повариха — тетя Клава. Это была угрюмая, неприветливая старая дева, которой осталась после гибели своего жениха. Верность ему она хранила всю жизнь, так и не сняв траур по нему, хотя после его гибели прошло более двадцати лет. Главным достоинством тети Клавы был ее талант в приготовлении пищи. Особенно хорошо у нее получались запеканки и каши. В ее обязанности, также входило обеспечение детского дома, продуктами питания, и могу сказать точно, что лучше нее никто не справился бы с этой задачей. Денежные средства, выделяемые детскому дому, были слишком малы, чтобы у детей на столе всегда были свежие продукты и витамины. У тети Клавы были свои способы покупки нужных продуктов. Она договорилась с местными жителями, чтобы те приносили все, что ей было нужно, прямо на кухню. О цене, естественно, они договаривались заранее.

Няней, в этом доме работала, девушка, примерно моего возраста. Настоящее имя ее было Светлана, но все ее звали просто — Светик. Она была веселая, немного шумная, но очень обаятельная и главное доброжелательная, готовая придти на помощь всем и каждому, даже если в ее помощи не было особенной нужды. Жила она в деревне Лосенке, вместе со своей семьей, но каждое утро приходила на работу, и домой фактически, ходила только ночевать.

Игнатьевна, так обычно все звали Марфу Игнатьевну, жила с семьей в селе Скородное, которое находилось территориально дальше деревни Лосево. По образованию она была фельдшером, поэтому работала на должности медицинского работника, а заодно подрабатывала воспитателем. Кстати будет сказать, что она была единственным квалифицированным медицинским специалистом на всю округу.

Решив пожертвовать своим обедом, чтобы быстрее познакомиться с детьми, я, наскоро съела вкусный пирожок с капустой, испеченный т. Клавой, запила его молоком, и, в сопровождении Семена Ильича, отправилась на свою первую встречу с детьми. Проследовав за Семеном Ильичом до конца коридора, в который выходили двери наших комнат, мы подошли к двери, служившей входом в центральное здание. Войдя в нее, мы сразу оказались в большом зале, и можно предположить, что когда-то здесь, проводились балы или что-нибудь в этом роде. В этой огромной комнате, дети проводили все время, только спать они переходили в другое помещение, находящееся в том же крыле, где была кухня, и жилые комнаты. Большая часть пола этого зала, была покрыта синтетическим ковром. Время не пощадило его, и теперь с большим трудом, на нем можно было угадать рисунок больших букетов из красных роз, и еще каких-то непонятных цветов. Слева, в углу, пол был застелен спортивными матами, тоже изрядно потёртыми, но еще пригодными для той цели, для которой были предназначены изначально, то есть смягчать удары при падении с гимнастических снарядов, которые находились рядом. То есть, на стене была оборудована «шведская стенка», сделанная по всей вероятности местным умельцем, а с потолка свисали гимнастические кольца и канат, но самой интересной вещью в этом импровизированном спортзале — была маленькая горка.

Этот спортзал, наверное, очень нравился детям, потому что когда мы вошли, почти все играли, кроме четверых, которые сидели на стульях лицом к двери, и казалось, кого-то ждали. Я продолжала осматриваться. На противоположной стене находилось три окна, очень больших и необычных по своей форме, но главное они были так хорошо вымыты, что создавалось впечатление, что стекла в них отсутствовали, по-видимому, такими чистыми они стали стараниями Светика. Расположившиеся под ними полки, предназначались, наверное, для игрушек, которых на них не было, если не считать шести лохматых разномастных синтетических зайчиков, медведя и еще неизвестной породы зверька. Вдоль правой стены стояла детская мебель, состоящая из поставленных в ряд, двенадцать детских стульев, и сдвинутых вместе трех столиков. Я подумала, что вероятно, вся эта мебель расставлялась перед едой, а потом опять убиралась на то же место, чтобы не мешалась.

Но особенного внимания, заслуживает описание письменного стола, который стоял в левом углу, и был самым крупным и массивным предметом меблировки этого зала. Он был очень старый, теперь такой мебели давно уже не делают, и, казалось, что только он один, стоит на своем месте, потому что все остальные вещи были слишком мелкими для этого помещения. Судя по цвету дерева, он был сделан из массива дуба, и весь украшен красивой резьбой, только углы этого стола были спиленными и закругленными, как я позже узнаю, уже после того, как здесь поселились дети, которые случайно могли наткнуться и пораниться.

Я, наверное, впервые в жизни так сильно волновалась, и, не могла ни о чем думать, как только о том, как именно мы будем с ними общаться? От неизвестности и подсознательных переживаний по этому вопросу, мое сердце билось так сильно, что я чувствовала, как его удары отдаются у меня в голове. До меня никто даже не пытался наладить с ними эмоциональную связь, все общение ограничивалось привычными прикосновениями. По предмету «детская психология» у меня в институте были всегда только отличные оценки, но сейчас я чувствовала себя первоклассницей впервые переступившей порог школы. Я не могла избавиться от чувства нестерпимой жалости к этим несчастным детям, и это, мешало мне даже говорить, потому что в горле стоял комок слез, готовый вырваться наружу. Сказав себе: — Мне нужно было собраться с силами, чтобы дети, не дай Бог, не увидели мои слезы.

И, в ту же секунду, поняв, что эти дети, не могут ни увидеть моих слез, ни даже услышать рыданий - расплакалась. Увидев, что я плачу, Семен Ильич тактично покинул комнату, не произнеся ни звука, потому что, когда я оглянулась, вспомнив о нем, его уже не было в комнате. Когда растерянная, вся в слезах, я осталась наедине с детьми, мне стало стыдно, что я, поддавшись минутной слабости, стою и реву как девчонка, поэтому я тут же взяла себя в руки и вытерла слезы.

Четверо детей, которые до этого сидели на стульчиках, одновременно встали, как по команде, и подошли ко мне, а затем, окружив меня, они прижались к моим ногам, словно давно меня знали и ждали. Я впервые испытала чувство родственной связи, которое у меня никогда до этого момента не возникало, почувствовав, что я не только нужна этим детям, но и каким-то чудесным образом связана с ними. Пока они стояли около меня, а я гладила руками по их мягким волосам, в мое сознание пришло понимание истинной сути вещей. Я вдруг с полной ясностью поняла, что этим детям не нужна моя жалость, ведь они с самого рождения ощущали мир по-своему, о другом мироощущении они просто не имели никакого представления. У них были развиты чувства: прикосновения, и понятие о свойстве поверхности, ощупываемого предмета; а также чувства - давления, тепла, холода, жара, боли, вкуса, и обоняния. О том, что существуют еще такие органы чувств, как слух и зрение, они даже не догадывались, поэтому разве можно считать их обделенными и несчастными, скорее даже наоборот, это мы несчастны, потому что, видим то, чего не хотим. Слышим то, от чего, порой хочется оглохнуть. Все в этом мире относительно. После этих мыслей я, наконец, обрела душевный покой и умиротворение, и главное, я почувствовала такое желание — жить, которого у меня, никогда, до этого момента не возникало, потому что тогда отсутствовал сам смысл жизни, а теперь он был передо мной.

Решив познакомиться с детьми, одним возможным способом — прикосновением, я рассадила их всех на стулья, потом по очереди подходила к каждому, чтобы познакомиться. Сначала я присела на корточки напротив первого, сидящего в ряду мальчика, и провела рукой по его лицу, погладила волосы. Он понял меня, потому что сделал то же самое. Было немного щекотно, когда нежные детские ручки «знакомились» со мной. Одна девочка, сидевшая на третьем стуле, даже подергала меня слегка за нос, и этот шутливый жест вызвал улыбку на моем лице, которая вернулась ко мне с улыбкой этой милой девочки.

Этот непосредственный обмен улыбками, заставил меня утвердиться во мнении, что отсутствие слуха и зрения, не влияет на умственные способности. Конечно, развитие этих детей значительно отличается от людей, обладающих всеми пятью органами чувств, но психическое состояние этих детей, было более уравновешенное, и адекватное. Мимика, движение глаз, рта, а также способность воспринимать и сохранять впечатления от внешнего мира – все, что присуще любому из нас, в их восприятии имело большую значимость. Я про себя подумала, что со временем, узнаю наклонности, чувства, инстинкты и характер каждого ребенка в отдельности, благо, что времени у меня для этого было достаточно, совершенно забыв о своей болезни, позволив ей отойти на задний план моей жизни.

глава 3

"Это так приятно - проникать в тайны природы, и одновременно изучать себя, не учиняя насилия ни над ней, ни над собственной душой, но приводя их, в мягкое взаимодействие друг с другом и равновесие".

Гете.

В этом детском доме было десять воспитанников, поэтому основываясь на собственном опыте ребенка-сироты, я знала одно, что мое отношение ко всем детям, должно быть одинаковым. Нельзя выделять никого из них, нельзя делать различия между ними, не зависимо от моих симпатий или антипатий. Наверное, когда я почувствовала усталость, мне стоило передохнуть, перед тем, как продолжать знакомиться с оставшимися четырьмя детьми. Но, так как приближавшееся время обеда, и последующего дневного отдыха, могли отсрочить это знакомство, мое желание познакомиться именно с этими близнецами-двойняшками, которые выделялись на фоне остальных детей, оказалось сильнее здравого смысла, и я решила продолжить. Присев на корточки, напротив седьмой девочки, я вдруг почувствовала головокружение, и опустилась на ковер. Я даже не могу подыскать слова, которые могли бы в полной мере описать то, что происходило в следующую минуту — настолько все было странным и непонятным, не похожее ни на что, с чем мне приходилось раньше встречаться или читать. Вследствие моего недомогания, я, по-видимому, пропустила тот момент, когда дети, привлекшие мое внимание, встали, и вновь окружили меня, почти так же, как это уже было недавно. Но, только с той разницей, что теперь я сидела, а они стояли. Слегка касаясь руками, они проводили ими по моему лицу, волосам, спине, и я почувствовала необъяснимое желание закрыть глаза, и как только я это сделала, то сразу перестала чувствовать свое тело. Самым необычным было осознавать, что я не потеряла сознание, потому что сохранила ясность ума, понимая все происходящее. Мое сознание ощущало двойственность миров, в котором я теперь находилась, потому что хотя мои глаза были закрыты — я видела ясный круг Белой Луны на звёздном небе, но также, я вполне осознавала, где я нахожусь, и какое сейчас время суток. Затем я стала ясно слышать детский голос, который говорил, и я, не слыша звука, все-таки слышала слова, которые словно шли из моего подсознания: — То, что мы делаем для себя, умирает вместе с нами. То, что мы делаем для других, остается навеки. Ты и мы — дети Белой Луны. Ты обладаешь большой внутренней силой. Слушай себя, свой внутренний голос. Храни ясность чувств и мысли. Ты избранная!

Первая услышанная фраза, была мне хорошо знакома, по-видимому, запомнилась во время прочтения одной из книг, но то, что имело отношение к Белой Луне, было определено, не из моей головы, и что могли означать последняя фраза…

Наверное, я все-таки потеряла сознание, по­тому что, когда я пришла в себя, то увидела, что лежу на кровати в своей комнате. В моем сознании все еще звучали те слова, и мне уже казалось, что я знала их раньше. Произошедшее, которое, было таким реальным, теперь представлялось не больше, чем игрой больного воображения. То, что я упала в обморок, меня не удивило, я привыкла к таким симптомам своей болезни, но удивительно было то, что никто из персонала, даже не заикнулся о том, что я потеряла сознание, и каким образом я затем, попала в свою комнату. Сделав вид, что ничего не произошло, я решила, что нужно срочно ознакомиться с личными делами детей, особенно меня интересовали дети, которых, я видела и слышала, как мне тогда казалось, в своем видении.

На следующий день, когда Светик укладывала детей на послеобеденный отдых, я открыла один из ящиков письменного стола, в котором хранились личные дела детей. Все они были сложены по мере поступления детей в детский дом, и, увидев сверху личные дела обоих пар близнецов, я немного удивилась. Оказалось, что их привезли в детский дом, незадолго до моего приезда. Совпадение? С недавнего времени я перестала верить в совпадения, и поэтому без раздумий открыла папку, лежавшую сверху. Перечитав все личные дела, и получив информацию обо всех детях, я убрала все документы на прежнее место, в каждом из них была своя жизненная трагедия, отражающая жестокость и несправедливость доставшейся им судьбы. Но, вот в документах близнецов-двойняшек, прослеживалась определенная закономерность. Во-первых, родились они в одном году, только с разницей в шесть месяцев, то есть, одни — 21 июня, в день летнего солнцестояния, а вторые — 21 декабря, в день зимнего солнцестояния. Я также не могла не заметить еще одной странности - Белая Луна находилась в созвездии Близнецов, когда родилась первая пара, ( как и в то время, когда родилась я). Во-вторых, в графе, где обычно записывают данные о родителях, стоял прочерк, значит все четверо, были подкидышами. Вероятно, так было предначертано, чтобы я и эти дети, встретились, именно в это время и в этом месте. Нас всех связывала Белая Луна, но для чего и зачем, думаю, об этом я узнаю, когда придет время, а пока нужно жить сегодняшним днем, и, решая проблемы, по мере их поступления, ни на секунду не забывать и, о других детях, которым я была нужна.

Шестеро детей были разного возраста, самым старшим был мальчик десяти лет, и так как, он дольше других, жил в этом детском доме, поэтому лучше других ориентировался в жилом пространстве детского дома. Как правило, предметы мебели в комнатах никогда не переставлялись по вполне понятным причинам. Конечно, этот детдом очень сильно отличался от тех других, в одном из которых, росла и я. Небольшое число детей и персонала, а также то, что мы жили под одной крышей, послужило тому, что вскоре все мы ощущали себя одной большой семьей. Во всяком случае, так я себя ощущала. Мое общение с детьми в первое время, заключалось исключительно в том, чтобы научить их элементарным навыкам самообслуживания: умению одеваться без посторонней помощи, умываться, чистить зубы, ходить в туалет, и так далее. Клавишные приборы, которые изобретут намного позже и назовут «телетактор», помогут понимать и общаться со слепоглухонемыми людьми, а пока мне приходилось надеяться только на свою наблюдательность и интуицию. И, кажется, это у меня неплохо получалось, потому что вскоре мы со Светиком стали выводить детей на прогулку во двор. Хочется отметить одну положительную черту характера всех, без исключения детей — послушание. До моего приезда, дети были лишены возможности гулять, из-за того, что не было человека, который мог взять на себя ответственность. Нужно было внимательно следить за всеми детьми одновременно, ни на минуту не выпускать их вида, хотя бы первое время, пока они не освоятся.

Хочу сделать небольшое отступление в моем повествовании, чтобы стало понятно, почему четверо малышей выделялись из общей группы. В моей жизни я несколько раз видела слепых людей, глаза, которых не были спрятаны под темными стеклами очков. Чувство такта, не позволяло мне разглядывать их лица, но фотографическая память отметила одну присущую всем закономерность. У незрячих людей, глаза почти всегда полузакрыты веками, или наоборот открыты, но взгляд устремлен или вверх, или в сторону, впрочем, неважно куда, но только не на ваши глаза, то есть встретиться взглядом со слепым человеком — невозможно, если только это не произойдет случайно.

Глаза, у детей, с которыми я познакомилась первыми, были примерно такими, как и у всех, кого, я раньше встречала. Но, глаза близняшек, были широко открыты, и уже от этого создавалось впечатление какой-то искусственности, а выражению лица они придавали элемент наивности. Мне иногда, глядя на них, казалось, что их глаза, просто взяли у фарфоровых кукол, и поставили на лица этих детей, забыв при этом переставить механизм, который при наклоне на спину, закрывал их веками, потому, что они даже во сне не закрывались. Необычным, было и то, что глаза этих четырех детей, будучи неподвижными, и незрячими, всегда "смотрели" мне в глаза, даже если дети оставались неподвижными, а я меняла свое местоположение, то все равно встречалась с ними взглядом.

Хочу сначала описать их внешность, потому что она у каждого из них, была далеко не ординарной. Двойняшки, родившиеся летом — девочка и мальчик, были похожи друг на друга — «как две капли воды», только девочка была немного выше ростом. Светлый цвет волос, был контрастен с темными ресницами и бровями, это было необычно, и сразу бросалось в глаза. О цвете глаз, нужно сказать отдельно, потому что совсем не просто определить конкретно цвет радужной оболочки, так как, оставаясь неподвижными, они меняли свой цвет, в зависимости от освещения. Иногда, когда я смотрела в них вечером — они были карими, а днем, при попадании на них солнечного света, они могли вдруг стать рыжими с золотыми крапинками, а потом снова коричневыми, или черными, одного цвета со зрачком, совершенно сливаясь с ним, затемняя все глазное яблоко. Однажды, я случайно наткнулась взглядом на эти совершено черные, лишенные зрачков глаза, и почувствовала, как по моей спине пробежал неприятный холодок. Со временем я перестану обращать внимание на цветовые нюансы глаз этих необычных детей, но до конца жизни не смогу забыть свое чувство безнадежной печали, которое я испытала в тот момент.

Зимние двойняшки — девочка и мальчик, тоже, как говориться — «были на одно лицо», только выше ростом был мальчик. Внешне они были полной противоположностью первой паре. Во-первых, кожа у них была такого цвета, что ее нельзя охарактеризовать ни по какому расовому признаку, потому как ее цвет был похож на легкий, персикового цвета, загар. Волосы были прямыми, очень густые, цвета бронзы, но, какими красивыми были глаза этих малышей! Они имели то же свойство менять радужную оболочку глаз в зависимости от освещения, как и у первых, но она никогда не была одного какого-то конкретного цвета. Например, цвет их глаза нельзя было назвать просто серым или голубым, потому, что иногда были серо-голубыми, иногда зелёными, синими. Я не смогу дать описание всему цветовому спектру глаз этих необыкновенных детей, потому что это не в моих силах, скажу одно: - они были очень, очень красивыми! Но через много-много лет я увижу, что глаза одного из них могут быть похожи на цвет холодной стали. На этом можно было бы закончить описание этой симпатичной, необычной, если не сказать — странной четверке, если бы, не последовавшие в скором времени, необъяснимые феномены, связанные с ними.

Я прекрасно помнила, что было написано в медицинских картах всех детей (еще в школе я могла запомнить дословно любой текст, после одноразового прочтения), а поэтому поставленный врачами диагноз – амавроз, был равносилен приговору к жизни в темноте, отменить, который не смог бы никто. Возникал этот недуг, так же как и глухота, вследствие нарушения внутриутробного развития органа слуха и зрения. Еще я заметила, что диагнозы всех четверых детей были идентичны друг с другом, то есть, написаны, как под копирку, хотя, судя по документам, они родились даже не в одном городе, или районе, а в разных концах страны. Как такое может быть? Короче говоря, моя жизнь стала наполняться вопросами, на которые я не знала ответов, но какое-то шестое чувство мне подсказывало, что скоро, очень скоро, я узнаю все ответы.

Жизнь в нашей большой семье, шла своим чередом, я быстро сроднилась с этими простыми, бесхитростными людьми, из которых, состоял наш небольшой, но дружный коллектив. Каждый из нас всегда был готов подменить друг друга, не было — ни сплетен, ни зависти, ни лести. Я очень привязалась к детям, и они тоже, кажется, привыкли ко мне. Единственное, что мне не нравилось, но и постоянно резало слух, было то, что по имени не звали, ни одного ребенка, хотя в каждом из личных дел, оно было. Вместо имени у каждого был номер. Пусть он состоял только из одной цифры, но все-таки в моем сознании это ассоциировалось с тем, как в концлагерях обезличивали людей, присваивая им номера. Когда я впервые услышала, как Игнатьевна, сказала Свете: — У «троечки» опять насморк, напомни мне, чтобы я закапала ей перед сном капли в нос», то меня просто покоробило от этих слов, поэтому, не сказав ни слова, я отправилась к Семену Ильичу, за объяснением.

Он рассказал, что никто специально не заменял детям имена на цифры, просто их переводили в этот дом по одному, причем с большой разницей во времени. И когда привезли первого мальчика — Алексея, то все стали называть его «наш первенец», так и пошло дальше, а раз детям было все равно, как их называют, по причине их глухоты, то решили, что нет смысла заучивать их имена, чтобы не было путаницы. Но главной причиной стало то, что имена повторялись, например, мальчиков, с именем Саша, было трое, а девочек по имени Катя — две. Такое объяснение, меня удовлетворило не полностью, потому что, в том детском доме, где росла я, чтобы не было путаницы, детей звали, по фамилиям, о чем я тут же сказала Семену Ильичу, на что он мне ответил, что двое детей тезки не только по имени, но еще и по фамилии. Теперь моя душа успокоилась, и мне, стало понятно, что их пронумеровали не по причине того, что не видели в них людей, а просто потому, что так сложились обстоятельства.

Я старалась не обращать внимания на цифровые имена детей, внушая себе изо дня в день, что со временем смогу к этому привыкнуть. Двойняшкам тоже дали номера — семь, восемь, девять и десять, но честно сказать, я не могла называть их такими «именами», просто язык не поворачивался. Но выход из этого положения мне опять подсказала сама Судьба. Я, как обычно, сидела за письменным столом, и наблюдала, как играют дети, когда услышала шум, смех, топот. Я, успела только подумать, что такие звуки могла производить только Светик, как в комнату влетела она сама, со словами: — Только ты мне можешь помочь, ведь ты хорошо знаешь английский язык!

Да, английский я знала достаточно хорошо, чтобы помочь ей прочитать инструкцию к многофункциональному фену для волос, хотя и без прочтения инструкции было понятно, как им пользоваться. Скорее всего, Светик просто хотела похвалиться новым приобретением, и сама того не зная, подсказала мне, каким образом можно решить проблему. Еще не успела за ней закрыться дверь, а я уже знала имена, которыми буду называть моих двойняшек, и которые возможно запомнят и другие, во всяком случае, пусть хотя бы попробуют. Мне пришла в голову идея называть детей так, как по-английски звучат название цифр, и, произнеся несколько раз на английском языке — семь, восемь, девять и десять, я сказала себе: — Звучит неплохо, а смысл остался тот же.

Нельзя сказать, что Семену Ильичу понравилось мое предложение, поэтому он попросил, чтобы не создавать сложностей и путаницы, оставить так, как есть, именные цифры у первых шести детей. Я была вынуждена согласиться с ним, потому что трудно ломать привычки. К моим двойняшкам это не относилось, поэтому белокурую девочку стали называть — Севен (Seven), ее брата —Эйт (Eight), а следующую по счету, девочку — Найн (Nine), а мальчика — Тен (Ten).

глава 4

"Ни в кислом, ни в соленом, ни в горьком, ни в сладком - нет настоящего вкуса. Настоящий же вкус неощутим".

Хун Цзычен.
    

Я все чаще ловила себя на мысли, что думая о близнецах, обязательно добавляю местоимение «мои», и хотя изначально я предполагала, что буду любить всех детей одинаково, к двойняшкам в моей душе появилось чувство, необъяснимой родственной связи, и я, ничего с этим не могла поделать. Не сообщу ничего нового, если скажу, что мы не можем заглушить чувства, возникающие в нас, но можем их контролировать, и не обязательно выставлять на обозрение все то, что твориться в нашей душе. Успокоив свою совесть, таким образом, и подумав, что сегодня – это завтра, о котором я думала вчера, или другими словами — «утро вечера мудренее», я легла спать.

Сидя за своим дубовым столом, и наблюдая за детьми, я думала о том — за какие грехи своих предков расплачиваются эти невинные души? Почему Мать Природа, лишив их двух самых главных органов чувств, ничего не дала взамен? А может быть дала, просто об этом никто не задумывался серьезно. Ведь ни для кого не секрет, что если человек теряет зрение — у него обостряется слух. А если ты глух и слеп, то, что остается? Обоняние, осязание и вкус, и это тоже не так мало, и стоит подумать серьезно, как извлечь из этого пользу детям. Для начала, я решила провести свои тесты. К счастью, наш дом находился в «глубинке», как сейчас принято говорить, и поэтому, природа была почти девственна. В лесу, на полях росло много цветов и трав, многие из которых были целебными. Чудесными ароматами, принесенными потоком воздуха, мои подопечные, могли наслаждаться только издалека, и, решив исправить эту несправедливость, я на следующее утро пошла, собирать букет из полевых цветов и трав.

Трудно даже описать реакцию детей, когда они почувствовали, что комната наполнилась запахами, ароматами, которые соприкасаясь со слизистой их носиков, вызывали в них подсознательные рефлексы, воздействовали на органы, чувства, эмоции. Когда-то я читала о том, что мы чувствуем аромат, когда летучие частицы вступают в контакт с органами нашего обоняния, а ароматические вещества эфирных масел, представляют собой чрезвычайно тонкие структуры, способные оказывать заметное энергетическое воздействие на человека.

Но, я, принесла все эти растения, не только для того, чтобы мы могли насладиться их ароматами. Я хотела проверить правильность своей гипотезы относительно того, насколько сильно обоняние слепоглухонемых людей, отличается от всех остальных. Поэтому я убрала со своего стола все предметы, которые могли помешать нам, удобно расположиться вокруг него. На середину стола я положила, принесенный букет и наша «игра-тест», началась.

Я выбирала из общего букета цветок, (предположим ромашку), затем давала каждому понюхать ее запах. В дальнейшем, я предполагала, что мне придется каждого брать за руку, и, манипулируя ею, выбирать из букета именно тот цветок, запах которого он перед этим понюхал. Но все получилось совсем не так, как я себе все это представляла, когда обдумывала этот тест. Не успевая подумать о том, что буду делать в следующий момент, как дети сами стали выбирать из общего букета именно тот цветок, который я перед этим дала им понюхать. Ну вот, опять вопрос, на который нет ответа. Как они могли узнать, что именно я хочу, чтобы они сделали? Этот тест дал настолько блестящие результаты, что я похвалила каждого, погладив по голове, а для себя решила, что нужно подумать, как усложнить задание. Детям очень нравились эти занятия, они с удовольствием раскладывали цветы и травы по признакам, чтобы потом связать их в пучки и повесить сушиться на кухне. Тетя Клава многие травы добавляла в еду, и она от этого становилась еще вкуснее, а главное полезней. Целебные, травы — это электростанция в миниатюре, ведь подчас в одном единственном растении содержится множество биологически активных веществ. Едва ли найдется какой-нибудь физический недуг, какая-нибудь болезнь, которые не могли бы быть смягчены или вылечены при помощи листьев, цветов, плодов или корней какой-нибудь растущей в природе травы. Проводя различные тесты, я пыталась научить детей, находить и запоминать отличительные особенности каждого нового запаха, тем самым развивая их от природы, повышенное обоняние. В глубине души я таила надежду, что эти навыки когда-нибудь смогут им пригодиться, например, найдя применение этим способностям в дегустации продуктов парфюмерной продукции, они могли найти свое место в жизни.

Лето было в самом разгаре, и в соседней деревне Лосево, в палисадниках расцвело множество декоративных цветов, поэтому я, решив сделать детям сюрприз, с самого раннего утра отправилась за этими цветами. Обойдя несколько дворов, я довольно быстро собрала большой букет, и успела вернуться домой к завтраку, потому что сразу после него я, собиралась порадовать детей новыми запахами. Позавтракав, мы все расположились вокруг дубового стола, на котором уже лежал собранный мною букет, и я уже собиралась сесть на мое обычное место за столом, когда почувствовав боль в сердце. Я вдруг вспомнила, что забыла лекарство в своей комнате. Мое отсутствие заняло считанные секунды, но когда я вернулась то, не поверила своим глазам. Поразительно, но напротив каждого ребенка лежало по небольшому букетику. Я стояла, и смотрела на них, застыв в недоумении, потому что все букеты были совершено одинаковы. То есть в каждом из них было по одному сорту цветка из общей охапки!

Как не старалась я, вглядываясь в лица, сидящих напротив меня детей, догадаться, кому из них, не обладающему зрением, удалось сделать то, на, что и зрячему потребовалось бы гораздо больше времени. В итоге, перебрав все возможные варианты, как и тот, что в мое отсутствие Светик заходила в игровую комнату, и, подшутив надо мной, ушла до того, как я успела вернуться, я решила остановиться на этой версии. Планируемые мною тесты я решила отложить на завтра, а пока сидела и просто смотрела, как дети нюхают каждый цветок по очереди, отмечая для себя их предпочтения. Вскоре время, отведенное на занятие, закончилось, так как пора было собираться на прогулку. Собрав все цветы снова в один букет, я поставила его в одну единственную вазу, которая имелась в наличие в нашем доме, и перед тем, как начать одевать детей, позвала себе на помощь Свету. К моему удивлению, на мой зов пришла Игнатьевна, сказав, что Света сегодня придет только после обеда, чем повергла меня в недоумение, ведь эта новость напрочь отметала мою версию. Этот случай, так и остался бы тайной за семью замками, если бы не то, что произошло на следующий день.

Началось все с того, что войдя утром в «игровую», я не узнала свой букет, так как большинство цветов завяли, из-за несовместимости некоторых сортов друг с другом. Мое настроение моментально испортилось, и, решив отобрать хотя бы сохранившуюся часть цветов, я стала разбирать букет. Севен, до этого сидевшая спокойно на стуле, встала и, подойдя ко мне, потянула меня за руку к выходу из комнаты, чем очень заинтересовала меня, и я, конечно, последовала следом за ней.

Нужно признаться, что мой повышенный интерес к близнецам, был вызван не только тем, что я питала к ним слабость, он подогревался ежедневно возникающими вопросами, на которые я не знала ответа. Например, мне было не понятно, каким образом, они могли, так хорошо ориентироваться в окружающем пространстве не пользуясь тростью, и при этом, никогда не спотыкаться, и не натыкаясь на предметы? Однажды я даже попробовала поставить стул на то место, где его не должно быть, а сама встала рядом, чтобы вовремя успеть поддержать того, кто на него наткнется. И этот тест только в который раз доказал, что близнецы кардинально отличаются от других детей, ведь только они, сумели обойти стул. У меня даже создалось впечатление, что они заранее знали, куда я его передвину в следующий момент, потому что куда бы я его не поставила, тут же вставали, и проходили мимо, словно демонстрируя свои способности ориентироваться.

Все, также идя на шаг впереди меня, Севен вывела меня во двор, и увлекла дальше к калитке, за которой начиналась дорога, ведущая в деревню Лосево. Меня поразила уверенность, с которой она передвигалась по ухабистой проселочной дороге, и то, что она споткнулась только один раз, на всем протяжения пути, и именно в том месте, где и я, когда вчера шла по этой дороге. Никакого разумного объяснения происходящему, не было, поэтому, я решила, что лучше будет, если я раскрепощу свой мозг, и, доверившись этой маленькой девочке, пойду за ней, чтобы узнать с какой целью она привела меня в эту деревню.

Когда мы подходили к первому, от околицы, дому, я уже стала догадываться о цели нашего маленького путешествия, поэтому меня не удивило то, что Севен подойдя к невысокому забору, показала на растущие в палисаднике цветы. Хозяйка, увидев прелестное лицо моей спутницы, с необычно красивыми глазами, сорвала самые красивые георгины и ирисы, и подошла к нам. По ее сочувствующему выражению лица, было видно, что она знает о том, что эта девочка, не видит и не слышит ее, поэтому она просто, без лишних слов передала мне букет. Я, поблагодарив ее от нас двоих, хотела отправиться в обратный путь, но Севен целенаправленно пошла дальше по улице, и мне пришлось последовать за ней. Хочу заметить, что накануне, я, просто ходила по деревне, и, увидев, в каком дворе растут цветы, подходила и просила сорвать несколько штук для детдомовских детей. Я не запоминала специально свой маршрут, но теперь увидев, к каким именно домам меня подводила Севен, я вспомнила весь свой путь досконально. Меня поразила точность очередности тех домов, к которым мы снова подходили за цветами, и это можно было объяснить только тем, что она обладала обонянием сравнимое разве только разве, что с собачьим нюхом ищейки, как ни странно это звучит.

Отсутствовали мы достаточно долго, поэтому придя домой, застали всех остальных детей гуляющими во дворе под присмотром Светика и Игнатьевны, которая пожурила меня, сказав, что приносить букеты из деревни, у меня может войти в привычку. Нужно было сразу поставить цветы в воду, чтобы они не погибли, но сначала нужно было подрезать стебли, и разделить их по совместимости. Надо признаться, я совсем не разбиралась в цветах, и понятия не имела, какие из них завянут, если поставить их вместе. Пока я думала, как найти выход из сложившейся ситуации, Севен, стала раскладывать цветы в три отдельные кучки, а когда закончила, то протянув руку в сторону стаканчика, в котором, вместе с карандашами, и авторучками стояли ножницы, дала мне понять, что она хочет, чтобы я ей их дала. Обычно я никогда не давала детям в руки никак острых предметов, но в этот раз решила сделать исключение, ведь я стояла рядом. Надо сказать, что для человека, впервые взявшего в руки ножницы, она довольно умело с ними обращалась, и скоро из принесенных цветов, Севен сделала три букета. Мне пришлось сходить на кухню, и принести две банки, в которые она поставила цветы, и то, с каким знанием дела были составлены букеты, заставило меня подумать о том, что любой флорист, увидев их, мог бы ей позавидовать. Я думала, что поставив цветы в воду, мы присоединимся к остальным детям, и собралась уже выйти на улицу, но Севен показала на одну из банок с цветами, и пошла в сторону кухни. Мне ничего другого не оставалось, как взять букет, и снова последовать за ней. Тетя Клава, была занята приготовлением обеда, и, когда мы вошли на кухню, не обратила на нас никакого внимания. Поставив банку с цветами на стол, я сказала: — Это Вам от Севен.

Обычно скупая даже на слова, не говоря уже об эмоциях — она улыбнулась, и я впервые увидела ее глаза, поразительно добрые, которые она до этого момента, почти никогда не поднимала. Весь ее облик, то есть, то, что она, постоянно носила темную одежду и черный платок, а также ее привычка смотреть вниз, делали ее похожей на старуху. Только теперь я увидела, что она еще совсем не старая, а просто очень одинокая и несчастная женщина, которой впервые за всю ее жизнь подарили цветы.

После этого случая, я стала замечать, что Севен стала наведываться на кухню регулярно, и, конечно, мне стало интересно, что же там происходит во время ее посещений? И, однажды, когда Севен ушла на кухню, я отправилась вслед за ней. И вот, что я увидела - Севен, сидела на стуле, а тетя Клава, готовившая обед, большой деревянной ложкой, черпала поочередно, из каждой кастрюли, и предварительно подув, давала ей пробовать. Обычно, мимика у наших детей была минимальная, поэтому меня поразило, какие гримасы или лучше сказать рожицы строила Севен после каждой пробы. Потом тетя Клава мне рассказала, что таким образом Севен дегустировала вкус блюд, а она, в зависимости от ее мимики, добавляла соль, или другие приправы, полностью доверяя ее вкусу. Последствия союза девочки и кухарки, незамедлительно отразился на еде, потому что она стала не просто вкусной, а очень вкусной. Попробовав ложку любого из блюд, от него уже невозможно было отказаться, пока ты не съедал все, что было на тарелке, и этот факт, только подтвердил мое предположение, что вкусовые ощущения Севен, также феноменальны, как и ее обоняние.

глава 5.

"Во имя Бога, вечно всеблагого,

Он, давший для писания тростник,

Сказал: блюди, написанное слово,

И делай то, что обещал язык".

И. Бунин.

Осень, запахом опавшей листвы, внесла новую нотку в нашу жизнь, а сократившиеся наполовину время прогулки, ввиду отсутствия теплой одежды для детей, создавало атмосферу увядания, тоски, и в нашем настроении. Когда-то, врачи, поставившие мне диагноз, сделали приблизительный прогноз, что я вряд ли доживу до двадцати лет, но я перешла этот рубеж, хотя мое самочувствие оставляло желать лучшего, так как, я, все чаще теряла сознание, а постоянная, щемящая боль в сердце, мешала мне жить нормально. С некоторого времени, когда у меня начинала кружиться голова, я, выпив лекарство, подходила к Эйту, и брала его за руку, или просто обнимала за плечи, интуитивно чувствуя, что, когда я рядом с ним, лекарство действует намного быстрее. Однажды, произошел случай, который удивил меня, и заставил более пристально присмотреться к этому семилетнему мальчику.

С утра погода радовала нас своим ясным, безоблачным небом, но, после обеда небо разделилось на две половины — над нами еще светило солнце, а на западе небо было совершенно черным от туч. Эта чернота неумолимо приближалась, резкая смена атмосферного давления, незамедлительно отразилась на мне. Почувствовав головокружение, которое предшествовало потери сознания, я села на пол, как всегда поступала в таких случаях, чтобы при падении с высоты своего роста, не причинить себе травмы. Я скорее почувствовала, чем увидела, как ко мне подошел Эйт, и положил свою маленькую ладонь мне на грудь. Необычное тепло пошло внутрь, и согрело мое сердце, моментально восстановив нормальный ритм его работы. Открыв глаза, я действительно увидела рядом с собой Эйта, он, как всегда, был невозмутим, а в его темных глазах, я увидела отражение своего растерянного лица. В тот день, я не могла найти ни одного разумного объяснения тому, как одним прикосновением Эйт сумел помочь моему сердцу. Я, подумала, что со временем, все само собой разъяснится, и буквально через пару дней, стала свидетелем того, как во время игры, Найн неудачно упадала, и ударилась коленкой о «шведскую стенку». Громкий звук, сопровождавший этот удар, позволял предположить, что он был таким сильным, что после него, неминуемо должен был бы остаться синяк. Я бросилась к Найн, чтобы поднять ее, и успокоить, но Эйт опередил меня, потому что был рядом, и, не только, мгновенно снял боль, так что Найн не успела даже заплакать, но после прикосновения его рук, не осталось даже намека на синяк. Этот случай не был единичным, но делать какие-то поспешные выводы было рано, прежде я решила поговорить с Игнатьевной, и узнать ответ на один вопрос, после которого все встанет на свои места. Однажды, во время нашего совместного обеда, я, ее спросила, как часто ей раньше приходилось лечить детей? Она, совершенно не понимая истинной подоплеки моего вопроса, задумалась, и сказала: — Действительно, уже давно никто не болел, а раньше, малейший сквозняк — и начинается поголовный насморк, наверное, ежедневные прогулки закалили детей.

После этого разговора, у меня исчезли все сомнения, в том, что Эйт обладает даром исцеления, но о том, что его феномен был настолько уникальным, что он мог, не только воздействовать, но, и, изменять молекулярное строение биологических тел, я узнала позже.

Думая, что жизнь на свежем воздухе, и экологически чистые продукты улучшат мое самочувствие, я ошибалась. Болезнь прогрессировала, и скоро, ко всем остальным симптомам добавились новые, в виде отдышки, и, чрезмерного недомогания, которое в скором времени привело к тому, что я, почти перестала вставать с постели. Наступило полнолуние, а вместе с ним и моя бессонница. В ту ночь, когда Белая Луна светила особенно ярко, освещая своим светом всю мою комнату, я обратила к ней неистовую мольбу своего сердца, прося дать мне сил, и отложить время моей смерти, хотя бы до того времени, когда подрастут двойняшки.

Утром следующего дня, впервые в жизни, проснувшись, я чувствовала себя полностью отдохнувшей, бодрой и полной жизненных сил. Я, оделась, подошла к зеркалу, чтобы уложить волосы, и не поверила своим глазам — мое лицо было нормального цвета, (что было совершенно ненормальным при моем заболевании), с него исчезла синюшная бледность, а не щеках был легкий румянец. Мне вспомнился странный сон, который был очень похож на реальность, если бы я, не осознавала, что такое просто невозможно. То есть, я видела в своей комнате близнецов! Из глубин подсознания продолжали возникать отрывки моего сна наяву, и, я, пыталась понять хотя бы одно. Каким образом близнецы нашли дорогу в мою комнату, в которой никогда не были? Ведь это могло произойти только в том случае, если их привела Севен, а это означает только одно — между ними была телепатическая связь, тогда объясняется и то, что я слышала их мысли, говорившие мне, что утром я буду совершенно здорова. Эта гипотеза требовала подтверждения незамедлительно, и я быстрым шагом пошла в игровую комнату. Подойдя к близнецам, которые сидели как обычно рядом друг с другом, я взяла их за руки, и мысленно попросила, сжать мои руки, или кивнуть, если они меня слышат. Вместо этого я, впервые находясь в нормальном состоянии души и тела, смогла получить ответ на свой вопрос, посредством телепатии, который будто бы всплыл в моем сознании. Это было очень удивительно — не слыша звука, слышать мысли, от этого создавалось ощущение нейтральности восприятия, что было непривычным и противоестественным.

Хотя я и чувствовала себя здоровым человеком, но чтобы убедиться в том, что это улучшение не временно, решила съездить в областной центр на обследование. Результат обследования, привел в недоумение всех врачей, в их практике это был нонсенс, потому что тот дефект, который мешал моему сердцу нормально работать, исчез, без всякого оперативного вмешательства. Мне предложили повторить обследование, так как врачи предположили, что произошла досадная ошибка, но я, конечно, отказалась, сославшись на отсутствие времени, и поспешила вернуться назад к моим чудотворцам.

У каждого человека изначально есть чувство совести, но, если забыть о нем, и, хотя бы изредка не пользоваться им, взывая к нему во имя справедливости, оно отмирает. Я всю свою короткую жизнь обращалась к нему, и оно, откликаясь, всегда подсказывало мне ответ, служа своеобразными весами, на чаши которых я мысленно раскладывала свои вопросы «за» и «против». В этот раз, только совесть должна была подсказать мне ответ на один единственный вопрос, имею ли я право сделать дар Эйта достоянием гласности? Довод в пользу человеколюбия, то есть, возможность помочь неизлечимым, безнадежно больным людям — был «за». Но, то обстоятельство, что, скорее всего Эйта станут изучать, как феномен, пытаясь постигнуть тайну его уникальных способностей, и что, в конце концов, приведет к тому, что он погибнет, так и не успев применить свой дар, в стенах какой-нибудь лаборатории — был «против». От этой мысли, мне стало не по себе, и, я, уже ни на секунду не сомневалась в том, что должна хранить тайну о даре Эйта, как святыню, хотя бы до того времени, когда он сможет сам распоряжаться своей судьбой.

Я уже упоминала, что директор нашего детского дома — Семен Ильич, страдал заболеванием ног. У него был ревматический артрит, который он заработал вследствие инфекционного заболевания, которое перенес в то время, когда находился в колонии-поселении. Со временем болезнь была запущенна, по той причине, что ближайшая больница находилась достаточно далеко, поэтому исключалась возможность ее регулярного посещения, чтобы проводить необходимый курс лечения. Марфа Игнатьевна, как могла, лечила опухшие суставы Семена Ильича, но, к сожалению, это ему мало чем помогало. К тому времени, когда я приехала работать в этот детдом, он уже не мог долго находиться на ногах, в основном передвигался в кресле-каталке. В период обострения заболевания, он с большим трудом делал несколько шагов, отделяющих его от туалета или от кровати, понимая, что физической помощи ему никто из нас оказать, не сможет. Мой приезд, позволил ему переложить все свои обязанности на меня, и на остальной наш персонал, оставив за собой право, ставить подпись на документах. Иногда, когда боль стихала, он подменял меня, и сидя в кресле, наблюдал за детьми в игровой комнате. Так продолжалось до того времени, когда болезнь обострилась до такой степени, что Семен Ильич перестал выезжать из своей комнаты, и несколько дней не притрагивался к еде, которую ему приносила тетя Клава. Мы все переживали из-за его болезни, а я была подавленна, от того, что зная тайну дара Эйта, который реально мог помочь, не могла ее озвучить из-за страха, что ее открытие, принесет несчастье моим феноменальным двойняшкам. Во мне боролись два желания — помочь и защитить, но, теперь, когда муки этого человека, который фактически посвятил свою жизнь детям, живущим в этом доме, стали настолько явными, что он даже силой воли не смог их скрывать, я приняла решение поговорить с детьми. Я, уже научилась мысленному общению с близнецами, и теперь все зависело от того, как они отнесутся к моему предложению вылечить больные ноги нашего директора. В принципе, я не сомневалась, что они поддержат меня, но мне хотелось, чтобы необычное исцеление осталось тайной, а для этого нужно было бы, чтобы все произошло ночью, как это было со мной. Из разговора с близнецами, я узнала, что только во время Белой Луны, исцеление будет полным и необратимым, и этот последний фактор стал решающим, убравшим все мои сомнения.

И вот наступил день, когда я увидела выходящего из своей комнаты Семена Ильича, и если бы не знала причины такого чудесного исцеления, то, скорее всего, не поверила бы своим глазам. Он шел нормальной походкой, так, как будто никогда не болел никаким артритом или чем-либо подобным. Он был здоров, и, я поняла, что прошедшей ночью его навещали двойняшки, а значит, он совершенно здоров. Я подумала: — Интересно, как он собирается всем объяснить свое чудесное выздоровление?

Но, недаром Семен Ильич прожил такую сложную жизнь, чтобы не знать, как трудно ему будет ответить на вопросы, которые неизбежно возникнут у всех. Поэтому, когда он увидел меня и понял, что я все видела, он произнес:

— Все, не то, чем кажется, и не наоборот.

А через секунду, он опять захромал, оперся рукой об стену, так же, как и раньше, когда был болен, и я подумала, что на актерском поприще, его, несомненно, ждал бы успех, так натурально он перевоплотился. Могу сказать лишь одно, все были рады тому, что у Семена Ильича наступил период ремиссии, а к весне он уже стал ходить не хромая.

Однажды вечером, когда я уложили детей, а тетя Клава, Игнатьевна, и Светик разошлись по домам, Семен Ильич пригласил меня к себе в комнату для разговора. Он начал разговор с предисловия, доверительно поведав мне, что только со мной он может говорить откровенно, и только мне может рассказать о том, как произошло его исцеление. Конечно, он мог бы, и не рассказывать свою историю, так как, я, и без него знала, что примерно произошло, но посчитала своим долгом, выслушать его до конца. Я, должна была точно знать, что именно он думает о причине своего излечения, в глубине души надеясь, что в тот момент он крепко спал и ничего не вспомнит, а если, и вспомнит, то не поймет. Но, когда глядя мне в глаза, он неожиданно спросил, знаю ли я о феноменальном даре Эйта, я растерялась. Мне даже в голову не пришло, сказать неправду, потому, что я, никогда не хотела пачкать себя ложью, придерживаясь принципа, что горькая правда, всегда лучше сладкой лжи, не признавая того, что ложь бывает «святой» и, «во благо». Предпочитая всегда говорить только правду, или молчать, я, рассказала без утайки обо всем, что знала, то почувствовала, что Семен Ильич расслабился и облегченно вздохнул, и, думаю, он был даже рад тому обстоятельству, что не пришлось меня убеждать в правдивости и, реальности своего суждения. Мы, проговорили с ним почти до утра, и, он клятвенно заверил меня, что никогда, и не при каких обстоятельствах не откроет тайну феномена Эйта. Я, конечно, знала, что люди, не всегда остаются верны данному слову, но в тот момент, у меня не было причин сомневаться в том, что он сдержит свое обещание, поэтому я, поверив ему, успокоилась.

Через неделю, Семен Ильич собрав нас всех вместе, сообщил нам, что он увольняется и передает все полномочия управления детским домом, мне. Дальше, он долго говорил, как приятно ему было работать с таким прекрасным коллективом, а также, и о том, как тяжело ему с нами расставаться. В конце своей речи он сказал: — Хочу съездить к сыну, пожить вместе с ним и внуками, пока могу еще передвигаться самостоятельно.

Семену Ильичу понадобилась только одна неделя для оформления документов, а потом я, проводила его на вокзал, и вступила в должность полномочного директора детского дома.

глава 6.

"Без умолку безумная девица кричала:

- Ясно вижу Трою, павшей в прах!

Но ясновидцев - впрочем, как и очевидцев -

- Во все века сжигали люди на кострах".

В. Высоцкий.

Отъезд Семена Ильича, ничего не изменил в жизни нашего детского дома, если не считать того, что дети стали старше, и мои регулярные уроки и тесты, привели к тому, что они стали более уверенно ориентироваться в окружающей обстановке. С приходом лета, наши прогулки на свежем воздухе стали намного продолжительнее, и если сначала, они ограничивались только территорией прилегающей непосредственно к детскому дому, то в конце августа мне в голову пришла идея внести разнообразие в нашу жизнь, предоставив детям возможность, подышать ароматами леса. Одной мне, конечно, было практически невозможно проследить, чтобы никто из детей, случайно не травмировался в новой для них обстановке, поэтому я попросила Игнатьевну и Свету, сопровождать нас в этом импровизированном походе. Они не только поддержали мою инициативу, но и предложили взять с собой старые одеяла, на которых можно будет отдохнуть, а также молоко и порожки, чтобы мы все, могли перекусить, и не торопиться домой.

На следующий день, с самого утра мы отправились на свой первый пикник в небольшой лесок, расположенный неподалеку от нашего дома. Мы очень медленно шли по некошеному лугу, следя за тем, чтобы никто из детей не упал, и, когда наконец-то добрались до окраины леса, то все устали настолько, что без сил опустившись на одеяла, некоторое время просто отдыхали. Потом мы ели пирожки с капустой, запивая их холодным молоком, а вскоре пришло время отправляться в обратный путь. Нам, и, главное детям, понравилась прогулка, поэтому, при каждом удобном случае, мы стали организовывать такие пикники. Со временем, мы, протоптали по лугу тропинку, и когда она стала достаточно хорошо знакома детям, чтобы обходиться без помощи Игнатьевны, я и Света, смогли чаще выводить детей на природу. Однажды, во время такого пикника, произошел случай, который открыл мне, что возможности феномена двойняшек, неограниченны, и их можно применить для общения с другими детьми.

Было теплое июльское утро, и природа, словно сама звала к себе, озвучивая свое приглашение трелью соловья, поселившегося в соседнем лесочке, куда мы обычно ходили на пикник. Сборы были недолгими, и мы, в своем привычном составе, отправились в лес. Придя, на облюбованное нами место, мы расстелили на земле одеяла, и, поставив в тень продукты, которые взяли с собой, предоставили каждому из детей, делать то, что ему нравиться. Я легла на спину, и стала смотреть на небо, наполовину скрытое листвой орешника, а Светик, сидя рядом, наблюдала, как дети, срывая травинки, щекотали ими друг друга. Внезапно у меня проснулось внутреннее сознание, так, я называла те моменты, когда ко мне поступала телепатическая информация от близнецов, но обычно это происходило только тогда, когда я держала их за руки, поэтому я очень удивилась, и моментально приняла вертикальное положение. Некоторое время ничего не происходило, но затем, я снова услышала призыв подойти к любому дереву, и, обняв его двумя руками, прижаться к стволу всем телом. Увидев, что близнецы стоят в обнимку с деревьями, а другие дети, следуя их примеру, делают то же самое, я вдруг поняла, что все они слышали призыв близнецов. Как я раньше не догадалась, что через близнецов можно общаться с другими детьми? Затем, я снова услышала: — Чувствуете, как под корой, поднимаясь от земли, течет сок, наполняя его жизненной энергией?

Это был, скорее всего, риторический вопрос, но глубокий смысл действия, и фразы — меня поразил. В сознание этих детей было заложено абсолютное понимание окружающего мира, забытое знание, от наших далеких предков, и это делало их, еще более уникальными. По-видимому, близнецы только еще учились пользоваться тем даром, который имели, и скорее всего, он формировался пропорционально их росту. Исходя из этого, можно выдвинуть гипотезу, что со временем их феномен усилится до непредсказуемых возможностей. Во всяком случае, теперь я знаю, что могу говорить с другими детьми при помощи близнецов. Это открытие настолько взволновало меня, заставив забыть о Свете, что я даже вздрогнула, от пришедшей мне в следующую минуту мысли о том, что она тоже могла услышать призыв, и тогда у нее, несомненно, возникнут вопросы. Посмотрев на Светика, и, по ее отсутствующему взгляду поняв, что она мысленно витает где-то очень далеко, откуда навряд ли возможно услышать земные мысли, я вздохнула с облегчением.

Я, всегда предполагала, что Найн и Тен, тоже обладают каким-то даром, и что со временем он проявится, а если и нет, то этот факт не делал их менее любимыми, чем Севен и Эйт. Найн с первых дней нашей встречи, отличалась от других детей, своим независимым характером. Каждый день, когда я ее причесывала, между нами возникал молчаливый спор. У нее были очень красивые, медного цвета, волосы, и такие густые, что расчесать их было довольно не просто. Когда я ее причесывала, немало расчесок погибло в этих непокорных волосах, но еще труднее, было собрать, и заплести их в одну косу. Именно по этой причине, я, заранее зная, что какая-то неведомая сила, растреплет их за долю секунды, все равно заплетала две, потому что тогда, по моему мнению, голова причесанная таким образом, выглядела аккуратней. К сожалению, Найн была со мной не согласна, и ей, по непонятной мне причине, нравилось, когда я ей заплетала волосы в одну косу. Я пробовала следить, каким образом у нее, получается, так быстро разрушать результат моего кропотливого труда, но стоило мне отвести взгляд, и, косички опять были растрепанны. И, только тогда, когда я, собирала ее волосы в одну косу, вероятность того, что она продержаться до обеда, возрастала, но не всегда, а потом, все начиналось сначала. Скоро этот спор, меня утомил, и я сдалась.

Покончить с этой проблемой, мне помог случай. Во время очередной поездки в город, я увидела в магазине, прекрасные махровые резинки для волос, и, предположив, что они будут очень хорошо фиксировать, собранные в один хвост волосы, и купила их два десятка, чем осчастливила себя и детей. Кстати сказать, этими резинками я решила проблему с волосами, не, только, Найн, но и остальных детей, как мальчиков, так и девочек, потому, что никто из них не любил стричься, а я, и не настаивала.

Мой разум и интуиция, говорили, что со временем я узнаю о даре, которым природа наделила Найн, и Тена, потому что слишком много общего было между двумя парами близнецов. Я, даже подозревала, что возможно в том, что четверо детей, оказались вместе, есть какое-то Высшее предназначение. Однажды, помогая детям переодевать обувь для прогулки на улице, я заметила что Найн, стоит у окна и совсем не собирается никуда идти. Меня это заинтересовало, поэтому я подошла и, дотронулась губами до ее лба, проверив, таким образом, ее температуру тела. Все было в норме, впрочем, другой, я, и не ожидала, тогда я попыталась одеть ей на ноги туфли, но услышала: — Сейчас будет сильный дождь, вы все вернетесь обратно. Разгадывать ее загадки, не было времени, ведь меня ждали другие дети, и, я стала выводить их на улицу. В тот момент, когда я, вслед за детьми, переступила порог — разразилась гроза, дождь пошел так неожиданно, что я даже опешила, ведь буквально пять минут назад, небо было ясным. Мы все зашли в дом, естественно, что ни о какой прогулке не могло быть речи. Я подумала: — Что это? Девочка-барометр?

Некоторое время я именно так и думала, пока цепь событий, которые вскоре стали происходить одно за другим, не доказали мне, как глубоко я заблуждалась. Дети играли, а я сидела за своим столом и что-то писала, но в какой-то момент я отвлеклась, и положила карандаш, которым писала, не в стакан, как обычно, а на стол. Наверное, стол стоял немного неровно, потому что карандаш покатился по столу и, упал бы на пол, если бы буквально в воздухе его не подхватила Найн, стоявшая, рядом. Опешив от удивления, я повторно положила карандаш на то же место на столе, и он снова покатился к краю, но на сей раз, Найн просто остановила его рукой, и отошла от стола. Я, несколько раз пыталась мысленно спросить ее, как она узнала о карандаше, о дожде, на что она отвечала однозначно: — Я видела.

Что она подразумевала под этим словом, мне было не понятно. Прозрение пришло, после одного случая во время прогулки, когда у Тена развязался шнурок на ботинке, и он, вероятно, наступив на него, упал бы, если бы Найн, которая шла с ним в паре, его не остановила, я стала догадываться, что значили слова — «я видела». Сила телепатических сигналов, которыми общались близнецы, зависела от того, кому они их посылали, диапазон их мозговых волн мог быть большим, если они хотели быть услышанными издалека, и маленьким, рассчитанным на одного человека, поэтому я не слышала, что именно сказала Найн. Но, даже за тот относительно небольшой промежуток времени, моего общения с детьми, я научилась понимать язык тела, поэтому из того что увидела, когда дети остановились, я, сделала вывод, что именно Найн, предотвратила падение Тена. Нужно сказать, что раньше я, в принципе не верила, ни в пророков, ни в гадалок, считая их обыкновенными шарлатанами. По этой причине, мне трудно было принять, и поверить в мое предположение, что Найн, обладает даром предвидеть те события, которые вскоре случатся.

Не помню точно, кто именно сказал, примерно такую фразу: «Не зная арифметики, невозможно освоить алгебру», поэтому, чтобы сделать придти к окончательному выводу, нужно было узнать, что по этому поводу думают: ученые, мистики, философы, и астрологи, разных стран и народов. Для этого мне нужна была литература по этой теме, которую я могла найти только в областной библиотеке, и, на следующий день, оставив детей под присмотром Игнатьевны и Светика, я рано утром поехала в город. Почти целый день, я, и девушка-библиотекарь, отбирали нужную мне литературу, в которой, пусть даже косвенно, упоминалось о феномене ясновидения. Вернувшись, я, буквально за ночь, прочитала весь собранный материал. Теперь, я знала почти все, о тех, кто когда-либо заглядывал за завесу этой тайны. Начиная с Гермеса Трисмегиста, античных сивилл, и кончая американцем Эдгаром Кейси, болгарской ясновидящей Вангой, а также обычным московским школьником, Левой Федотовым, который в своем дневнике описал весь ход будущей второй мировой войны, и ни разу не ошибся — ни в развитии событий, ни в датах. Процессы предсказаний, у тех пророков, о которых я прочитала, были сокровенны для каждого провидца в отдельности. Дельфийские пифии вдыхали пары дурманящего источника, чтобы впасть в транс, а Кейси предсказывал во сне, в который вводил себя сам, и, пребывая в этом состоянии, отвечал на вопросы, а выйдя из пророческого сна, зачастую даже не мог вспомнить, что говорил в это время, и недаром его называли спящим пророком. Слепая Ванга считывала информацию с кристаллов сахара, но, чаще всего у ясновидящих наступают непредсказуемые, и не контролируемые видения тех, или иных событий, в виде вспышек, которые называют — озарением. Дар, которым, несомненно, обладала Найн, отличался от всех известных феноменов, так как она могла управлять своим ясновидением по своему желанию, не углубляясь далеко в будущее, она могла видеть то, что произойдет в следующие минуты. Этим можно объяснить, как она ориентировалась, будучи слепой, я даже осмелилась предположить, что Найн, увидев себя споткнувшуюся на каком-нибудь месте, наяву просто обходила его.

Пророческий дар обрекает человека нести бремя знания событий с невозможность их изменять, или пытаться воздействовать на них. Дар предвидения — могучий и грозный, наделенные им люди конечно избранные, но эта избранность проносит им больше страданий, чем почестей и славы. Ибо у простых людей пророческий дар испокон веков вызывает двоякое чувство: с одной стороны — восхищение, с другой — страх, от которого до ненависти один шаг. Но самым ужасным было то, что талант прорицания, веками узурпировался властями всех эпох и народов, используя сведения, полученные от пророков, себе во благо. Зная об этом, я чувствовала себя обязанной хранить тайну дара Найн, также свято, как тайну Эйта и Севен.

глава 7

"Телепат, в состоянии настроиться на волну подсознания другого человека, и тем самым получить доступ к фактам, о которых тот даже и не подозревает".

Айрин Кравиц.

В одном из научных журналов, которые я взяла в библиотеке, была статья, о серии экспериментов, которые проводит профессор Райн и его коллектив сотрудников в университете города Дьюка (США). Вывод, сделанный этими учеными, имеющими солидное академическое образование, издревле известен верующим в Бога людям — первичен дух, а не материя. Изыскания, наблюдения и тесты, проводились в течение четверти века, и от полученных результатов: уже невозможно просто отмахнуться. Во-первых, духовная сущность оказывает влияние на окружающих людей. Во-вторых, мысли способны передаваться, из одного мозга в другой на расстоянии многих километров, и пространство не представляет собой никакого препятствия. В-третьих, Дух способен посылать свои импульсы, куда ему заблагорассудиться, и становиться свидетелем событий, удаленных от сферы физического восприятия. Соприкасаясь то с прошедшим, то с будущим, наша духовная сущность, как бы смеется над укоренившимся в нас трехмерным восприятием и течением времени. Однако еще большее чудо, удивительнее телепатии и ясновидения в пространстве, и во времени — заключается в способности духа воздействовать на события материальной природы. Бесчисленные факты вынудили трезвомыслящих, предубежденных ученых признать, что человек по своей природе трансцендентен, и, тем не менее, исследования в области парапсихологических способностях человека, в частности — телекинеза, находятся пока, лишь в зачаточной фазе.

Со временем, путем умозаключений и тестов, я пришла к выводу, что Тен обладает телепатическими способностями, выраженными намного сильнее, чем у других близнецов, и порой он делал то, о чем я, подумав, только собиралась сделать. Также как и другие близнецы, он хорошо ориентировался, и, в этом ему помогал дар телепатии, потому, что он мог «видеть» глазами любого зрячего, ведь, как известно, вся информация со зрительного нерва, поступает в мозг. Это трудно объяснить, но я чувствовала, что он, всегда знает, о чем думаю я, и все остальные, и скоро мне стало казаться, что я слышу и его мысли. Чем дольше я жила со своими слепыми и глухими детьми, тем молчаливее становилась, научившись общаться ними мысленно, с помощью Тена. Например, если я хотела, чтобы дети подошли или что-то сделали, то достаточно было просто подумать об этом. Сохранять в тайне все, что касается феноменальных способностях моих детей, было легко, ведь мы жили обособленно, так как, только Игнатьевна, Светик и тетя Клава, контактировали с детьми, но в их отношении — я была спокойна, потому как, они были слишком далеки от того, чтобы задаваться вопросами — «как?» и «почему?». Наша жизнь, не отличалась ничем примечательным, каждый новый день, был похож на день предыдущий. Все знали свои обязанности, и прекрасно с ними справлялись. Тетя Клава вместе с Севен, и другими детьми, не исключая конечно и меня, ранней весной, распахали небольшой огород во дворе, где посадили укроп, петрушку, лук, салат и много овощей. Теперь на нашем столе всегда была своя свежая зелень. Я даже представить себе не могла, что детям так понравиться копаться в земле, пропалывать сорняки или просто брать комок земли и разминать его руками. По их лицам было видно, что это занятие доставляет им удовольствие.

Промысел Божий — невозможно предопределить, ничего в этом мире не происходит без Воли Божьей, но в тот день, когда, как гром среди ясного неба, я получила сообщение о том, что наш детский дом решили расформировать, мне показалось, что Бог отвернулся от нас. В телеграмме было сказано, что мне предписывалось приехать в областной отдел народного образования. На следующий день я уже была в области, где обошла всех, кто имел хоть малейшее отношение к детям сиротам, я имею в виду: и отдел социальной опеки, и отдел образования, но нигде не встретила поддержки моей просьбы отложить расформирование. Никому не было дела до нашего детского дома, просто кто-то, решивший повысить свой статус, как хорошего социального работника, решил сделать «доброе дело» — закрыв детский дом, который не отвечал требованиям санитарии (у нас не было водопровода и канализации). Мне дали месяц для того, чтобы подготовить документы детей, которых планировали распределить по разным детским домам в разные регионы страны. Предполагалось, что наши дети, из-за отсутствия мест, в специализированных детских домах, таким, как был наш, должны будут жить в интернатах, которые адаптированы только для глухих или для слепых, в зависимости от того, в каких из них будут свободные места. Я надеялась, что в специализированных интернатах, персонал, обученный дактилографии, сможет научить детей, читать по системе Луи Брайля, и эта надежда помогла мне успокоиться относительно их будущего. Но, откровенно говоря, больше всего я переживала за близнецов, ведь их могли развезти в разные детдома, и самое главное — я, не могла уже вообразить свою жизнь без них. Нужно было что-то срочно предпринять. Но что? Очень расстроенная, я приехала домой в полной растерянности, не зная, как поступить. Единственная мысль, которая пришла мне в голову, была — украсть моих двойняшек, и уехать куда-нибудь, и, если бы мне у меня на душе, не было так плохо, то я, наверное, рассмеялась бы, представив себя в роли похитительницы.

Я не заметила, когда в комнату вошел Тен, и даже вздрогнула, когда он положил руку мне на плечо. Не знаю, моя это была мысль, или же ее мне подсказал этот маленький мальчик? Но, то, что я должна стать опекуном всех четверых близнецов — было единственным правильным решением вопроса. Для этого у меня было все, что нужно: высшее образование, практика работы с детьми, хорошая характеристика и даже благодарность от отдела Народного Образования. Проводив Тена в спальню, и уложив его, я вернулась к себе в комнату, легла и попыталась уснуть. Но какое-то странное чувство сомнения в том, что я приняла во внимание все факторы, не давало мне заснуть, и я снова и снова прокручивала в голове все доводы, которые должны учесть те, кто отвечал за опеку. Внезапно меня озарила мысль, что нет самого главного фактора, без которого все остальные документы просто бумажки, и я разрыдалась Комиссия по опеке, конечно, мне откажет, ведь я была не замужем, а, как известно в неполные семьи детей отдать под опеку не могут. Выход был только один — срочно выйти замуж, но за кого? Это казалось невыполнимым, и поэтому весь мой план разрушился в один момент.

На следующий день, когда утром я вышла на кухню, все сочувственно вздохнули, увидев мое заплаканное, опухшее от слез, лицо, а я, рассказав, о своей проблеме, снова заплакала. Но тут мои горький плач, прервал смех Игнатьевны, которая сказала: — Это у нас не проблема, готовься к свадьбе.

И действительно, Игнатьевна показала себя прекрасной свахой. Через день она привела неказистого мужичка, с пропитым лицом, но опрятно одетого, свежевыбритого и почти трезвого, и сказала, кивая на него: — Я с ним еще вчера договорилась, но нужно было дождаться, пока он протрезвеет. Как выяснилось, своего будущего мужа звали Георгий, но об этом его имени все давно забыли, ведь он был алкоголиком, и все давно звали его просто Гоша. Игнатьевне, без особого труда, удалось с ним договориться, чтобы за ящик водки он стал моим фиктивным мужем. Если бы кто-нибудь, еще совсем недавно сказал, что я куплю себе мужа за ящик водки, я, конечно, просто рассмеялась бы. Но теперь, я была просто счастлива, и даже пошутила, спросив у Игнатьевны – не стану ли я вдовой, после того, как Гоша выпьет этот ящик водки? Но Светик, тут, же поспешила сообщить, что такая доза спиртного для Гоши, что «слону дробинка».

Браки в таких «глухих» районах заключались легко и просто, и также легко и просто — разводили. Не нужно заранее подавать заявление, не нужно ждать месяц, или два, до дня бракосочетания. Достаточно договориться с председателем сельского совета о времени регистрации, а затем, придти в здание местного клуба. Клуб находился в селе Скородное, именно туда мы и направились все четверо: я, Гоша и два наших свидетеля – Игнатьевна и Светик. Буквально, через пару часов у меня был тот документ, которого мне так не хватало — «свидетельство о браке», и через неделю, которая ушла на оформление документов об усыновлении и удочерении моих детей, я стала многодетной матерью, при этом оставаясь девственницей.

Первых троих детей, мы проводили через две недели, а еще через одну — остальных. Не хочу описывать сцену расставания: скажу одно — нам было очень не просто пережить это, мы ведь успели привязаться абсолютно ко всем детям без исключения. Хорошо, что они, по-моему, даже не осознавали, что мы расстаемся навсегда, и что жить они будут теперь совсем в другом месте. Больше я никого из них никогда не встречала, и их дальнейшая судьба, мне не известна.

Мне нравилось жить в этом месте, в стороне от цивилизации, так как технический прогресс сюда доходил очень медленно. В нашем детском доме не было ни радио, ни телевизора, и мы даже не выписывали ни газет, ни журналов, поэтому вся негативная информация обходила нас стороной. Я не интересовалась мировой политикой, а о смене генеральных секретарей и перестройке, узнала только благодаря Светику, в доме которой, был телевизор. На мое счастье Светик, тоже не любила смотреть передачи о новостях, зато художественные фильмы, которые показывали по телевизору — она никогда не пропускала. Некоторые из них она могла смотреть по многу раз, и всякий раз, приходя на работу, обязательно пересказывала его содержание, поэтому я, давно перестала обращать внимания на ее болтовню, как говориться «пропускала мимо ушей» все, что она говорила, думая о своем. Но однажды, когда она как обычно рассказывала сюжет нового фильма, я заинтересовалась, потому что услышала примерно следующее: — Вчера фильм показывали, американский, называется «Люди ИКС», про одного ученого, который мог читать мысли всех людей на расстоянии. Он мог даже внушить им все, что хотел. А еще он двигал предметы силой мысли, убивал всех, кто ему не подчинялся, потом он решил захватить весь мир и…. Что дальше рассказывала Светик, я, или не слышала, или не запомнила, не знаю, но то, что она рассказала сначала, закрепилось, отложившись в моем подсознании.

За три года моей работы в детском доме, я накопила немного денег, потому что зарплату, которую мне платили, как директору я почти не тратила. И если не считать некоторой суммы на предметы гигиены и конфеты, которые я покупала детям, после каждой зарплаты, то оставшиеся деньги копились сами по себе. Эти накопления, вместе с той суммой денег, которые когда-то я получила, продав свою комнату, были сейчас, кстати, и мы могли жить безбедно какое-то время. Так как никто не заявлял претензии на дом, и нас никто пока не собирался выселять, я решила остаться жить здесь, тем более что дети привыкли к этому месту. Если регулярно платить за электроэнергию и налог за землю, то и причин для нашего выселения не должно возникнуть. Игнатьевна и Светик обещали нас навещать по возможности как можно чаще, а вот тетя Клава сразу заявила, что даже если ее уволят, она все равно будет нашим поваром, только без зарплаты. Я от всей души была благодарна ей за это, поэтому не постеснялась расцеловать её в обе щеки, чем привела ее в невероятное смущение. Все складывалось лучшим образом, наша жизнь почти не изменилась. В этом году детям исполнялось по десять лет, и я решила, что такую круглую дату необходимо отметить, и чтобы детям запомнился этот день — нужно было сделать его особенным, удивительным. Сделать это было не сложно, ведь дети, не были избалованны. Я заранее подготовилась, и съездив в областной центр, купила им обновки, а также много конфет и шоколада. Но главным моим сюрпризом для них должен был стать шоколадно-клубничный торт, этого лакомства дети еще не пробовали.

Тетя Клава чудесно пекла пироги с разнообразной начинкой, начиная с лесных ягод, картошкой, капустой, и так далее, но бисквитные коржи, ей печь не приходилось. Я подумала, что с ее кулинарным талантом, это будет не сложно, и, взяв из поваренной книги рецепт, отправилась на кухню. Объяснив тете Клаве, как испечь бисквит, я принялась взбивать крем. Процесс этот был долгим и монотонным, потому что все делалось по старинке — миксер заменила деревянная ложка, приводимая в движение рукой. Через некоторое время я почувствовала — рука устала настолько, что онемела, поэтому нужно было сделать перерыв, а заодно сходить и посмотреть, чем заняты дети. Когда я вернулась на кухню, то застыла, просто онемев от увиденной мной картины: ложка сама взбивала в баклаге крем, приводимая в движение, силой мысли, стоящего рядом Тена. Тетя Клава была в ступоре, быстро крестясь и повторяя: — Свят, свят, свят…

Меня, уже трудно было чем-то удивить, но как объяснить этой малограмотной, верующей женщине — что в том, что она видела, нет ничего сверхъестественного? Нужно было срочно разрядить ситуацию, еще немного и у нее, наверное, не выдержало бы сердце. Но каким образом это сделать, я не знала, ведь расскажи я ей всю правду о даре Тена, она некогда бы мне не поверила. Душевное равновесие тети Клавы, было нарушено, и неизвестно, чем все могло бы кончиться, если бы ни Тен. Я не знаю, как он это сделал, но через секунду на кухне все было как обычно, тетя Клава готовила бисквит, и по ее лицу было видно, что тот отрезок времени, который так ее шокировал: просто «выпал» из ее головы. О случившемся напоминал только крем, взбитый так качественно, что просто вылез из баклаги. До этого случая, я даже не предполагала, что Тен, обладает даром телекинеза, и так силен в телепатии, и что, ему ничего не стоит заблокировать информацию, полученную ранее. Первым примером тому, стала тетя Клава. Я вдруг со всей ясностью поняла, как глубоко ошибалась, когда думала, что могу читать мысли Тена. Все происходило с точностью до «наоборот», потому что, я просто «слышала» то, что хотел сказать Тен, а сама я, не могла прочитать ни одной мысли. Вероятно, если человеку не дано от рождения, обладать даром телепатии или телекинеза, то выработать или получить его — просто невозможно. Этот вывод, который я так поспешно сделала, как выяснится впоследствии, был тоже неверным.

Не скрою, я думала о том, что существует возможность того, что Тен может внушить мне любую мысль, за которой последует действие. В памяти всплыл пересказ Светы фильма «Люди Икс», главный герой которого возомнил себя Богом, обладая теми способностями, что и Тен, но я, так верила в чистоту души моего сына, что сразу выбросила из головы все эти бредовые версии, которые мелькнули в моем сознании. По воле Судьбы — я обрела семью, и если ранее, я думала, что она просто соединила в одно целое, пять одиноких душ, сделав их жизнь счастливее, то теперь я обрела уверенность — всему есть какая-то причина. Все в этом мире делается по воле Высшего Разума, и дети, обладающие такими уникальными, фантастическим способностями, возможно, появились на свет, чтобы выполнить какую-то высшую миссию, а моя задача состояла в том, чтобы оградить их, и защитить до того времени, когда они вырастут. Понимание этого, совпадало с моим желанием — быть всегда рядом с моими подопечными, тем более что я, не представляла своей жизни без них, успев полюбить их всем сердцем.

глава 8.

"Мир - бездна бездн. И каждый атом в нем,

Проникнут Богом - жизнью, красотой.

Живя и умирая, мы живем

Единою, всемирною Душой".

И. Бунин

На следующий день – был праздник, и он просто витал в воздухе - это настроение чувствовалось во всем с самого утра. Сразу после того, как мы позавтракали — пришла Света, с огромным букетом пионов в руках, наполнивший своим ароматом весь воздух вокруг. Сразу, вслед за ней, подоспела Игнатьевна, которая принесла корзинку, накрытую белым льняным полотенцем, на котором проступили ярко-красные пятна. Под ним скрывалась лесная земляника, ее запах был настолько сильным, что без труда перебил аромат пионов, заполнив все помещение кухни, в которой мы собрались. Быстро помыв, и пересыпав, в большую миску, я поспешила отнести ее детям, которые стали прямо горстями опрокидывать ее в рот, несмотря на то, что я предусмотрительно принесла им ложки. Пока дети закусывали ягодами, мы накрывали стол, главным блюдом, был, конечно, торт, который мы поставили на середину стола. Он, получился очень вкусный, и буквально за час, был съеден всей нашей компанией с большим аппетитом. Потом началась примерка подарков, которые я купила не только для именинников, но и для Найн и Тена, тоже. Вечером, проводив наших гостей, и уложив детей, я тоже легла, но наступившее полнолуние, снова беспокоило меня, мешая заснуть. Решив подышать перед сном свежим воздухом, я, вышла на улицу, и села на скамейку около дома. К сожалению, воздух был сухой и теплый, эта ночь не принесла ожидаемой прохлады. Такое жаркое лето, как в этом году, по мнению местных старожилов, было, в этих краях — редкостью. Стоя, босыми ногами на земле, я ощущала идущее от нее приятное тепло, которое, она, накопив за день — теперь щедро отдавала обратно. Мягкий густой сумрак плавно переходил в ночь, и Белая Луна величественно поднялась на небосвод, и, заняв свое место среди созвездий, осветила все вокруг, превратив ночь в день.

Запрокинув голову, я смотрела на нее, не отрывая взгляда, и почему то вдруг подумалось, что десять лет назад, именно такой лунной ночью, родились Севен и Эйт. Но через секунду поняла, что я, не могла знать их время рождения, то есть конкретное время суток, ведь даже в их личных делах этого не было, и это было, по меньшей мере, странным. Буквально через мгновение я услышала, как скрипнув, открылась дверь — на пороге появилась сначала Севен, а за ней и все остальные. Они звали меня пойти с ними, но куда? Я посмотрела вниз, на свои ноги, подумав, что неплохо было бы обуться, но тут мой взгляд упал на ноги детей, и я увидела, что они тоже босы. Не задавая вопросов, решив полностью им довериться, я и пошла вслед за ними. Если бы кто-то посторонний увидел нашу процессию — четверых детей, идущих впереди, один за другим, а следом за ними женщину, то, наверное, стократно перекрестился бы. И, принимая во внимание то, что мы были одеты, в длинные ночные рубашки, вполне мог принять нас за привидения, которые, согласно легенде, обитали в нашем доме.

Мы вышли за ворота на луг, через который мы обычно ходили в соседний лес, и, дойдя до середины, остановились. Я почувствовала, как на моем виске стала пульсировать венка, и, сердце вдруг стало биться чаще, в тревожном предвкушении того, что пока оставалось загадкой. Было что-то притягательное в пейзаже, завораживающим и пугающим: ни ветерка, ни шороха травы; мы, под нереальным светом Белой Луны; тени, очерченные четким контуром, на изможденной жарким солнцем, прильнувшей к земле, траве. Мы встали в круг, взявшись за руки, откуда-то извне пришло: — Закрой глаза.

Сначала ничего не происходило, но постепенно я стала слышать внутренним сознанием, звуки божественной гармонии, идущие из бездны Вселенной, от которых впала в легкий транс. Душу переполняли все чувства этого мира, сменяясь в хаотическом порядке, они возносили мое сознание вверх, к Белой Луне, и тут же сбрасывали в бездонную пропасть, не долетев до дна которой, я вновь летела обратно — к звездам. Эмоции, достигнув критической точки, заставили меня открыть глаза, и то, что я увидела, показалось мне сначала фантастическим видением, придуманным и нереальным, как и все происходящее. Вокруг нас, с большой скоростью, кружились в воздухе, белые, светящиеся шары, диаметром не более, разменной монеты — они касались нас, и это прикосновение можно было сравнить с легким дуновением ветра. Я вновь закрыла глаза, и погрузилась в эту прекрасную сказку, а когда очнулась, то поняла, что уже наступило утро. Лик луны бледнел, а пепел неба на горизонте, озаряла заря восходящего солнца, превращая росу на траве, в дымное облако парящего тумана. Мы вернулись домой, и я, вытирая ноги детей, обратила внимание, что у всех на правой ступне появилось по круглому белому пятнышку, которые были совершенно одинаковые. Переодев детей в сухие ночные рубашки, и, уложив в кровати, я без сил опустилась на стул, и интуитивно, повернув ногу, посмотрела на свою ступню. На ней тоже появилось такое пятно, и я точно знала, что до этой ночи его там не было. Несомненно — меня и детей отметила, какая-то незримая высшая сила, но зачем? Все, что недавно происходило, можно было бы забыть, как сказочный сон наяву, не придавая ему особого значения, если бы не чувство, что я получила информацию, которую теперь, не могла никак, вспомнить. Где-то в глубине моего сознания было знание, полученное этой ночью, но как я не старалась, напрягая свой разум до головной боли, оно так и осталось скрытым.

В конце августа случилось происшествие, после которого мы решили изменить место нашего проживания. Одним августовским утром я, как обычно, в прекрасном настроении, отправилась за питьевой водой, к роднику, который находился около небольшой речки, протекавшей под холмом, недалеко от нашего дома. Подходя к склону, откуда начиналась тропа, ведущая к подножию, я, перед тем, как спуститься к речке, всегда останавливалась, наслаждаясь пейзажем, который открывался перед глазами. Вдали, лоскутами пестрели поля созревающих злаковых, с ровными посадками берез между ними, откуда с полными корзинами грибов, возвращались местные ребятишки. Извиваясь, тонкой змейкой, текла речка, обрамленная кустами ивы и ежевики, чтобы дойдя обрыва, спрятаться под выступающими каменными плитами. Вода в ней была студеной и чистой, из-за множества маленьких родничков по ее берегам, которые поили ее. Местные жители соорудили вокруг одного из них колодец, обложив его речными камнями, в котором скапливалась, хрустальная влага, из недр земли-матушки нашей. Абсолютно идеальную картину, завершали прелестные незабудки, облюбовавшие себе место на кочке рядом с родником, которые цвели почти все лето. Набрав два ведра воды, я уже собралась нести ее домой, когда услышала сзади шаги, и, оглянувшись, увидела, что ко мне приближаются четверо солдат с автоматами. Когда они поравнялись со мной – старший по званию, представился и спросил: кто я, и где живу? Потом он рассказал, что из колонии строгого режима сбежали трое заключенных, при побеге застрелив двоих конвоиров, и что их, конечно, поймают, но посоветовал соблюдать осторожность, и, сразу сообщать обо всех незнакомых людях.

Тревога и страх за детей, заставили меня поспешить домой, и когда я, расплескав по дороге почти всю воду, прибежала домой, чтобы предупредить своих домочадцев, то поняла, что тетя Клава уже в курсе событий: над поселком кружил вертолет, а лес прочесывали автоматчики с овчарками. Внешне очень спокойная — сама, она попыталась успокоить и меня, сказав, что такие случаи в их местах не редкость, но все заканчивается хорошо. Мы закрыли все двери, и стали ждать развития событий. Тетя Клава решила остаться на ночь у нас, тем более что в последнее время она все чаще ночевала с нами. Дома ее никто не ждал, и она почти переселилась в комнату, где когда-то жил Семен Ильич. Несмотря на уверения тети Клавы, я никак не могла избавиться от тревоги, и, казалось, ею была пропитана сама природа. Погода — резко ухудшилась. Гулкий гром вдалеке, то разрастаясь, то слабея — предвещал приближение грозы. Резкие порывы ветра поднимали сухую траву, смешанную с пылью, вверх, к наплывающим черным тучам, чтобы потом, затихнув опустить ее обратно на землю. Гроза дошла до нас уже во второй половине дня, сильный ливень был на руку беглецам, увеличив их шансы. Дождь прошел, и появившееся из-за туч солнышко, тут же закатилось за горизонт, а мы разошлись по своим комнатам и легли спать, очень надеясь, что завтра беглецов, все-таки поймают, и все будет как раньше.

Стоит ли говорить, что я не могла заснуть, а лучше сказать: даже и не пыталась. Я лежала и прислушивалась ко всем звукам, меня не покидало чувство страха, основанное на предположении, что наш дом стоящий отдельно от деревни и близко от леса: в первую очередь привлечет внимание сбежавших заключенных. Здравый рассудок мне подсказывал, что им нужна еда, и, что прочитав табличку на доме, они поймут, что ни дети, с ограниченными способностями, ни персонал, предположительно женский, не окажут им никакого сопротивления. Я не могла больше терпеть эту «пытку», и, закутавшись в шаль, пошла в спальню к детям. Казалось, что они спали, и я решила, что, если я останусь на ночь в их спальне, то может быть смогу заснуть. Только я хотела прилечь на кровать, к кому-нибудь из девочек, как увидела, что Тен резко сел на кровати, и в голове пронеслась его мысль: — «чужие».

Я прислушалась и услышала, как кто-то пытается вскрыть замок центрального входа, которым мы никогда не пользовались. От времени он, наверное, заржавел, и только это обстоятельство их ненадолго задержало, такой замок эти «специалисты» могли открыть обычным гвоздем. Прошло какое-то время, и я услышала гулкий звук шагов в холле главного здания, потом было слышно, как они открывали следующую дверь, затем прошли в игровую комнату, и задержались на короткое время около моего стола. Я даже слышала, как они открывали ящики, и не найдя ничего достойного их внимания, потихоньку закрывали, стараясь делать все тихо, чтобы не обнаружить свое присутствие раньше времени. Нас, от этих бандитов с оружием, которым уже нечего было терять в этой жизни — отделяла всего одна дверь. Я поспешила отправить тетю Клаву за помощью в деревню, хорошо, что бандиты не знали, что мы пользуемся другим входом в дом. Закрыв за ней дверь, и уповая на то, что она успеет вовремя сообщить о наших незваных гостях, я, вернулась обратно, и увидела такую картину – дети стояли, взявшись за руки напротив двери, которая отделяла нас от преступников. Я подошла сзади и, обняв их, стала от всего сердца, мысленно молить Всевышнего, пощадить нас. Затем раздался щелчок, и стало ясно, что замок, на который была закрыта дверь, открыт, и тогда Тен, протянул в ее сторону руку. Я, наконец, осознала, что открыть ее преступники не смогут никакими силами, если только не разобьют в щепки, но шуметь было не в их интересах, поэтому, еще можно было надеяться, что тетя Клава, своевременно приведет помощь. Со всеми своими переживаниями я, совсем забыла о том, что мои дети, способны не только, сами защитить себя, но и меня заодно. В будущем я, может быть, с улыбкой буду вспоминать, как бандиты сначала надавливая плечом, потом уже с разбега пытались открыть открытую дверь. Но, когда и эта попытка закончилась неудачей, они, забыв об осторожности, начали выбивать дверь прикладом автомата. Дверь была старая, как и все в этом древнем доме, поэтому разлетелась в щепки за считанные секунды, но дети даже не пошевелились, и не выказывали никакого волнения. Они не испытывали ни малейшего страха перед этими бандитами, с заросшими, грязными рожами, и глазами, как у затравленных, голодных зверей, появившихся в разломе двери, и к счастью которых они не могли видеть. Зато, они видели, своим внутренним зрением, другое — черные души и мысли этой троицы, выражение лиц, которых, менялось по мере поступления информации в мозг. Они ожидали увидеть все что угодно, только не то, что видели. Злоба и решимость смести со своего пути любую преграду, которая отделяла их от еды, сменилась сначала гримасой похожей на удивление, а потом они разразились таким гомерическим хохотом, что я вздрогнула. Увидев перед собой четверых малолетних детей и, меня – они расслабились, и у них даже не возник вопрос, почему они не могли открыть дверь без замка. А зря! Мне трудно даже представить, какую мысль внушил им этот десятилетний мальчик, так как, я не могла ее услышать, ведь она предназначалась не мне, но, тем не менее, можно предположить, что она была невыносима, потому что, их лица искорежились гримасами ужаса. Эти взрослые мужики развернулись и, бросились бежать той дорогой, по которой пришли. Было смешно видеть, как они, отталкивая друг друга, бегут от маленьких детей, а вслед за ними, паря в воздухе — летит автомат, который они в страхе, бросили. Мы пошли вслед за ними, а я подумала, что хорошо было бы, чтобы эти бандиты изменились морально, и до конца своих дней, замаливали свои грехи. Наверное, Тен услышал мои мысли, потому что, выйдя на улицу, я увидела, что поведение этих зеков, изменилось. Они сидели, спокойно ожидая, когда за ними придут охранники, а увидев нас, попросили прощения. Через некоторое время, когда за ними приехали сотрудники колонии, они не оказывали сопротивления и, как побитые собаки, бормоча что-то себе под нос, залезли в машину.

Это чудесное превращение не могли не заметить окружающие, а тем более майор, который работал в той колонии начальником оперативной части. Он лучше, чем другие знал эту троицу заключенных, и руководил поисковой операцией. Поэтому увидев, как резко изменилось поведение этих рецидивистов, он вполне естественно был очень удивлен, но ничего не спросил о том, что произошло, а просто сказал: — Большое спасибо.

После этого случая, тетя Клава предложила нам всем переехать жить в деревню Лосево, где у нее был дом, аргументируя свое предложение словами: — Поближе к людям. Да и тяжело мне стало носить продукты, старею видно. Дом у меня, хоть и небольшой, но места хватит. Я, конечно, согласилась, и на следующий день, сходив в деревню, попросила Гошу, помочь нам перевезти кровати, для детей, и установить их в доме тети Клавы. Через день, все было готово к переезду, личных вещей у нас было мало, все они уместились на одной телеге, и буквально через час, мы уже размещались на новом месте.

глава 9

"Не туман белеет в темной роще, ходит в темной роще Богоматерь.

По зеленым взгорьям, по долинам - собирает к ночи Божьи травы"

И. Бунин.

Деревенька Лосево, была небольшая — дворов двенадцать, тихая и скучная, потому что в основном, здесь жили люди пожилого и преклонного возраста, дети которых, повзрослев, разъехалась по городам: кто учиться, кто работать. Только в трех домах во всей деревне, сохранились полные семьи, члены которых не захотели уезжать из родных мест, и в этих семьях, конечно, подрастали дети разных возрастов — от трех до двенадцати лет. Школы в Лосево, никогда не было, и даже раньше детям приходилось ходить в село Скородное, где работала начальная школа, которая давно закрылась. Теперь дети школьного возраста жили и учились в областном центре, в школе-интернате, поэтому на улицах деревни не слышны были детские голоса, а только кудахтанье кур и гогот гусей. Деревня оживала только во время каникул, тогда почти в каждом дворе можно было увидеть детей разного возраста, которые приезжали на лето, к своим дедушкам и бабушкам в гости. Жители деревни, наверное, даже не заметили наш переезд, потому что дом тети Клавы стоял немного в стороне от деревни, а вездесущая детвора, которая разносила все новости, разъехалась, так как через несколько дней начинался учебный год.

Дом, в котором нам предстояло жить, был старый, стены сложены из камня, заштукатуренные, и побеленные, как снаружи, так и внутри, они даже в жаркий день сохраняли в доме прохладу. Когда-то, половину горницы занимала печь, но потом ее переложили, и сделали плиту, которую топили дровами, но летом, еда готовилась в сенях, на керосинках. Подгнившие половицы, весело поскрипывали при каждом шаге, а непривычно низкий потолок, по давней традиции был оклеен обоями, под которыми угадывался дощатый настил и балка, на которой он лежал. Обстановка в доме, была простая, только самое необходимое: стол, в углу под образами; лавки около него, и железная кровать, покрытая повидавшим виды покрывалом, с выглядывающим из-под него, кружевным подзором. Некоторое время нам понадобилось, чтобы привыкнуть к новой обстановке, и вскоре дети хорошо стали ориентироваться в новом доме, впрочем, с их талантами, это было не трудно, и я даже порой забывала, что они слепы. Я старалась не заводить новых знакомых, чтобы избежать ненужных вопросов. Единственным частым, и нежелательным гостем, у нас стал мой новоявленный муж, которому я по глупости дала немного денег, когда он помогал нам с переездом, и которому, требовалась ежедневная доза для опохмелки. Быстро сообразив, что у меня есть деньги, и что я безотказна, он не реже, чем, через день, приходил, слезно прося не дать ему умереть. Примерно полтора месяца я, молча, ссужала ему требуемую сумму, но, в конце концов, поняла, что если и дальше я буду продолжать давать ему деньги, то скоро нам просто не на что, будет жить. Ежедневно, зная, что скоро на пороге появится Гоша, я занималась самовнушением, настраивая себя, чтобы раз и навсегда сказать: — Нет.

Наступал новый день, и, вся моя решимость куда-то исчезала, при виде жалкого, просящего выражения лица Гоши — я снова давала ему денег, говоря себе, что это в последний раз. Мечтая о том, что Гоша наконец-то бросит пить — что было маловероятно, или найдет другой источник дохода — что тоже в принципе было не реально, я всегда приходила к тому, что Тен может внушить Гоше отвращение к спиртному, и тогда проблема будет решена. Честно говоря, мне было трудно заставить себя принять такое решение, само насилие над разумом человека, мне претило, если конечно этот человек того не заслуживал, как это было в случае с бандитами. Тен конечно знал, о чем я думаю, и не трудно представить, что было дальше – Гоша перестал пить, и изменился до неузнаваемости. Он будто застрял в пограничном состоянии, не понимая такой резкой перемены в своем пристрастии, в глазах появилась какая-то скорбящая тоска, а характер стал невыносимым — он умудрился поругаться почти со всеми жителями деревни. Мотаясь без дела и без цели целыми днями по деревне, Гоша, проходя мимо нашего в сторону ельника, увидев меня на крыльце, остановился, и я что-то у него спросила. Его ответ, вернее сказать злость в голосе, меня неприятно удивили. Я не обиделась, понимая, что у него самая настоящая абстиненция, (которая бывает не только у наркоманов), сопровождаемая депрессией, так как организм перестал получать алкоголь, к которому он привыкал на протяжении многих лет, и, когда он адаптируется — все пройдет. Успокоив себя этим вполне логичным объяснением, я даже не могла предположить, как все обернется. Примерно через две недели, после нашей последней встречи, я поинтересовалась у тети Клавы, как себя чувствует Гоша, и все ли у него нормально? Она недоуменно посмотрела на меня и сказала: — Не знаю, его последнее время совсем не видно, может быть уехал куда-нибудь?

Такое ответ меня озадачил, и я, решив, что нужно сходить к нему в гости, на следующий день, взяв пирожков с капустой, отправилась к Гоше. Он жил один в доме с красивыми резными наличниками, выпиленными с большим умением по-видимому уже давным-давно, потому что, успели состариться, и придти в запустение, как и небольшой огород около него, заросший бурьяном и полынью. Войдя через открытую калитку, со сломанным засовом, я долго стучала в дверь, и, подумав, что его нет дома, хотя на двери и не висел замок, хотела уйти, когда услышала глухой стук, и хриплый голос изнутри сказал: — Толкни посильнее, открыто.

Действительно, когда я толкнула дверь, она открылась, и, войдя внутрь, я увидела лежащего на кровати мужчину, в котором с трудом можно было узнать прежнего Гошу. Он и раньше был довольно непривлекательной внешности, но теперь на него было просто страшно смотреть: ввалившиеся глаза, с черными кругами под ними; отросшая, с сильной проседью щетина; кожа лица, похожая на бледно-желтый пергамент. Как я и чувствовала, дела у него были совсем плохи, он заболел и, кажется серьезно. Я побежала в соседнее село Скородное, где жила Игнатьевна и привела ее к Гоше, чтобы она его осмотрела. И, как не парадоксально — у Гоши обнаружился целый букет заболеваний, которые он раньше анестезировал алкоголем. Предварительный диагноз, который поставила Игнатьевна, был – цирроз печени, и, сказав, что нужно срочно отвезти Гошу в больницу, или она, не за что не отвечает — побежала договариваться относительно транспорта. Вскоре она вернулась на машине, но, Гоша, наотрез отказался ехать, упрямо повторяя, что умирать будет дома, и как мы его не уговаривали, он был непреклонен в своем решении. Нам ничего не оставалось, как разойтись по домам, оставив его одного. Идя домой, я не переставала себя корить, за то, что вмешалась в судьбу этого человека, бессознательно запустив механизм, дремавшего до этого времени заболевания. Но, самым тяжелой в этой ситуации была неразрешимая дилемма, потому что я знала, что Эйт мог вылечить его, но, тогда вряд ли удалось бы сохранить тайну его дара, а этого я допустить не могла. Чувство искреннего раскаяния, довело меня до слез, и, подумав о том, что если их увидит Игнатьевна, то придется отвечать на вопросы — я постаралась успокоиться.

Утром следующего дня, я стала собираться к Гоше, решив для себя, что буду ухаживать за ним до последнего дня, и, даже не заметила, как подошла Севен. Протянув мне банку с какой-то темно-коричневой жидкостью, пахнувшую травами, она заставила меня услышать: — Ему нужно выпить этот отвар за день, а завтра я сделаю еще.

Еще в то время, когда мы жили в помещении детского дома, Севен, вместе с тетей Клавой, в ночи полнолуния, обычно ходили собирать целебные травы и выкапывать корни, так как считается, что они обладают большой силой, чем выкопанные в другое время. Те, которые предназначены для лечения серьезных болезней, ни в коем случае не должны подвергаться воздействию солнечного света, иначе могут потерять всю целебную силу. Зная об этом, и, интуитивно веря в дар Севен, я надеялась, что отвар поможет облегчить страдания Гоши, поэтому взяв банку, и воспрянув духом, пошла к нему.

Почти месяц, я ежедневно ходила к Гоше: поила его отваром, стирала, убиралась, топила печь, готовила еду. И вот наступил день, когда он впервые попросил дать ему поесть, и с аппетитом съел все, что я ему наложила, и если учесть, что до этого его приходилось уговаривать как ребенка, то это был определенный прогресс. Первый раз, за все, то время, как я за ним стала ухаживать, он поблагодарил меня — я ответила, и засобиралась домой. В воздухе повисла неловкая тишина, и видимо, чтобы разрядить ситуацию Гоша без всяких предисловий стал рассказывать:

— Однажды обезьяна вытащила рыбу из воды и положила ее на ветку.

— Зачем? — спросила ее соплеменница, очень удивившись, поскольку рыба не входит в меню обезьян.

— Я спасла ее, она тонула, — был ответ.

Как я поняла, это был анекдот, потому что после последних слов Гоша хрипло рассмеялся, и, ожидая такой же реакции от меня, он удивился, когда я, просто вежливо улыбнулась, попрощалась и ушла. Ему было невдомек, что он рассказал мне не анекдот, а притчу, смысл, которой в том, что у всех нас внутри сидит странная «обезьяна», которая хочет вытащить рыбу из воды, не узнав, как ей лучше. Связав эту притчу с собой, я дала себе слово никогда больше не уподобляться странной обезьяне.

Отвар Севен работал, потому, что Гоша медленно, но верно, возвращался к жизни, стал вставать с постели, и даже выходить на улицу. Честно говоря, я настолько устала за время его болезни, не только физически, но и морально, что меня радовал каждый его шаг, хотя я прекрасно понимала, что болезнь слишком запущенна и никакие травы уже не могут ее вылечить окончательно. Зато теперь появился шанс, воспользоваться даром Эйта, завуалировав его энергетику, целебными отварами, которые Гоша пил уже два месяца.

Когда однажды, ясным и тихим морозным утром, под окном буквально "прохрустели" быстрые шаги, а затем по мерзлому, покрытому серебряным инеем стеклу окна, кто-то многократно постучал, я от неожиданности вздрогнула, так как к нам давно никто не заходил. Тут же открылась дверь, и вместе с морозным воздухом, вошел Гоша, в распахнутом полушубке, разрумянившийся от быстрой ходьбы, который прибежал, чтобы поделиться радостью. Не разуваясь, он прямо в обуви, подошел ко мне, и стал сбивчиво рассказывать о том, что проснувшись, он почувствовал себя совершенно здоровым человеком, и, свое чудесное выздоровление он приписал только тому факту, что пил отвар, который я ему приносила.

Он, ничего не помнил, ни о нашем ночном визите к нему, ни о том, как Эйт энергией своих рук навел "порядок" в его организме. Да, я не оговорилась, ведь здоровье, (согласно Аюрведе, которая, по праву считается сокровищницей знаний, в области теоретической и практической медицины), - это порядок. Болезнь – расстройство порядка, поэтому в теле постоянно существует взаимодействие между порядком и беспорядком.

Внешне я не проявила ответной реакции, но в душе, была рада не меньше, чем он, и посоветовала ему съездить в больницу на обследование, на что он радостно ответил, что никогда к врачам не обращался, а теперь и тем более не собирается. Новые ощущения здорового организма и ясного сознания вызвали у него эйфорию, создав ощущение: силы, легкости, полета; его просто распирало от эмоций, казалось, что он забыл все слова, и поэтому, схватив мою руку начал ее целовать и что-то говорить, из всего его бормотания, я поняла слова: - «ангел!», «спасибо!». Наконец мне удалось вырвать свою руку, и я сказала, что не я делала отвар, которым его поила, а тетя Клава и Севен, и он должен благодарить в первую очередь их. Тетя Клава, не дала ему даже дотронуться до себя, и, отмахнувшись от него кухонным полотенцем, которое держала в руках, вытолкнула его на улицу, приговаривая: — Благодари Бога, а не людей. Смотри, сколько грязи в избу притащил на своих сапожищах.

Меня приятно удивила перемена, произошедшая с Гошей, потому что это теперь был совсем другой человек, и, пусть его осунувшееся после болезни лицо было небрито, зато глаза, были ясными и счастливыми, что совершено, меняло весь его облик. Я наблюдала все метаморфозы изменения его характера — от пьяного мутного сознания, трезвой злобы, обреченности больного — до чистого разума, когда приходит осознание, данной Богом жизни, наслаждения каждой ее минутой, и это было самой большой благодарностью.

Страшно подумать, что было бы если Эйт и Севен не вылечили Гошу, но если бы не вмешался Тен, и не поставил блокаду на алкоголь, то и лечить Гошу было бы не нужно, он тихо и спокойно вскоре умер бы сам. Так что, как не крути, мы спасли Гоше жизнь помимо его воли, но этот случай стал мне хорошим жизненным уроком, и я всегда буду помнить притчу об обезьянке. Нельзя вмешиваться в жизнь человека, даже если у тебя благие намерения, и у каждого, есть право решать, по какому пути ему идти.

глава 10

"Этот мир зависит от усилий и судьбы. Предначертанные результаты становятся доступными только после того, как приложены необходимые усилия в нужное время".

Махабхарата.

После своего выздоровления, Гоша стал совсем другим человеком, и жизнь его в корне изменилась. Ведь до того времени, когда он начал пить, лучшего плотника было трудно найти во всем районе, жители окрестных деревень становились к нему в очередь, и часто благодарили за работу не только деньгами, но и выпивкой, дав старт началу его заболевания алкоголизмом. Кстати, именно его руками был оборудован спортивный уголок в детском доме, где мы раньше жили. Теперь, когда он стал трезвенником, к нему стали относиться с прежним уважением и обращались только по имени и отчеству: Григорий Михайлович или по-простому, как было принято в этих краях – Михалыч, я же, в свою очередь, называла его, то Григорий, то Михалыч.

Однажды утром, я услышала во дворе стук молотка, и увидела, что он поправляет ограду вокруг дома, и это было только начало, потому, что ежедневно он находил неполадки, которые устранял. Его не нужно было просить, да и он не спрашивал согласия тети Клавы, приходил каждое утро, как на работу, то крышу подлатает, то доски на ступеньках закрепит, и, как говориться: «было бы желание». Узнав, что у Тена и Найн скоро день рождения, он в один прекрасный день, принес, видимо заготовленные дома, деревянные детали, и начал из них собирать какую-то конструкцию, закрепляя ее гвоздями, а так как работа с гвоздями и молотком в рукавицах затруднительна, - его оголенные руки замерзали на сильном морозе. Из окна я видела, как он растирает снегом красные замерзшие пальцы, и затем, немного отогрев их своим дыханием, снова берется за работу. Несколько раз я звала его в дом, погреться, но он отвечал категорическим отказом. Сначала было непонятно, что именно он хотел сделать, но подошел момент, когда стало ясно — это горка. Изящная, но крепкая, с поручнями украшенными резьбой, в виде снежинок, чтобы предотвратить скольжение рук, при подъеме наверх, она была эксклюзивна, и без сомнения — он делал ее от всей души.

В тот же день мы облили ее водой, а как только она замерзла — дети опробовали ее качество. Подарок им понравился, что видя, как они раз за разом скатываются в вершины, я подумала, что рейтузы не выдержат такого трения, и скоро протрутся, но совсем не огорчилась, решив, что можно купить новые. Удивительно, будто прочитав мои мысли, через день, снова пришел Михалыч и, принес каждому из детей деревянные салазки, оригинальность и качество работы которых, говорило о таланте мастера, а скорость с какой они были сделаны, о многих часах, беспрерывно проведенных за верстаком. Следующий его поступок, окончательно покорил мое сердце, потому что я поняла, что мы спасли жизнь достойному человеку.

Двадцать первого декабря — день зимнего равноденствия, и день рождения Найн и Тена, был для нас праздником, к которому мы готовились заранее, собираясь его отметить в узком кругу. На этот раз ни Игнатьевна, ни Света не могли к нам придти по причине плохой погоды, третьи сутки шел снег, и дороги стали непроходимыми. С самого утра я была занята – накрывая на стол и раскладывая подарки детям, которые помогая мне, ждали момента, когда я разрешу их примерить. Неожиданно в сенях раздался звон упавшего ведра, о которое в темноте споткнулся Михалыч, через секунду появившийся на пороге горницы. Он был похож на большого снеговика, весь облепленный снегом, отряхнуть который он не мог, так как у него были заняты руки. Со словами: -«сюрприз!», он опустил на пол грязный комок шерсти, глядя на который я даже не сразу поняла, что это за животное.

Не знаю, где он подобрал этого лохматого бездомного щенка с больной задней лапой, но он был такой жалкий, несчастный, замерзший и голодный, что у меня в горле появился комок слез. Шерсть его была покрыта застывшей грязью какого-то малиново-багрового цвета: вероятно на него вылили помои с очистками от свеклы, когда он рылся около выгребной ямы, пытаясь найти себе еду. Я нагрела воды, и, наполнив ею большой таз, взяла щенка на руки. Он даже не скулил, только весь дрожал, а в глазах было такое выражение — тоски, боли и страха, что мне стало не по себе. Очень осторожно я опустила его в воду, но, не успев, даже протянуть руку за мылом, увидела, как ко мне присоединились все четверо двойняшек, и, оттеснив меня от таза, в восемь рук, стали намывать щенка.

Пока они его мыли, я согрела молока и стала крошить в него хлеб, думая о том, какую кличку дать нашему новому члену семьи. Ни одна из тех, которые обычно дают дворнягам, мне не нравилась, и вполне логично было бы назвать его "сюрприз", ведь именно это слово произнес принесший его Михалыч, но когда шерсть высохла, то я увидела, что, не смотря на все старания, до конца отмыть свекольную краску не удалось. Видимо изначально окрас щенка был светлый, и теперь, окрашенный свеклой, он стал лиловым, а вернее сказать - пионового цвета. Щенок оказался лопоухим и лохматым, непонятной породы, с большими добрыми глазами, отдаленно напоминавший спаниеля, и поэтому я назвала его — «Пион».

Пион очень быстро понял, что попал к добрым людям, кстати сказать: больная задняя лапа, чудесным образом исцелилась, и я, конечно, догадалась, что это Эйт приложил к ней руку, в буквальном смысле. Дети были очень рады своему новому другу, в этом они ни чем не отличались от других детей, которые просят родителей завести собаку. Особенно его полюбил Эйт, и даже постелил ему коврик под своей кроватью, но утром я увидела такую картину – Пион спал на кровати Эйта. Так и повелось: коврик лежал под кроватью, но спали они вместе, а когда Пион входил с улицы в дом, обязанностью Эйта стало вытирать его лапы, мокрой тряпкой.

Через несколько дней начались зимние каникулы, до наступления нового года оставалось всего два дня, и детей привезли из интерната по домам. Наша деревня сразу оживилась детским смехом и криками старших, зовущих их с улицы, домой. Однажды я увидела три пары глаз, которые через забор наблюдали, как мои дети катались с горки. Я интуитивно почувствовала, что местные сорванцы не могут никак понять ситуацию. Почему скатываясь с горки — дети не издают ни звука? Ведь это так весело и здорово: кричать, катясь с высокой горки, когда дух захватывает от восторга! Я, вышла из дома, пошла и открыла калитку, впустив троих ребят во двор. Для начала нужно было познакомиться с этими симпатичными детьми: среди них была одна девочка, ее звали Оля, и ей было не больше восьми лет. Двоих мальчиков постарше звали Толя и Коля. Свои имена они выпалили скороговоркой: «Оля, Толя, Коля» — такой необычный ответ меня рассмешил, отчего они смутились еще сильнее. Потом я им объяснила, что мои дети, ничего не слышат и не видят, поэтому они должны быть осторожными в играх с ними. Говоря все это, я наблюдала за их реакцией, и когда увидела, что после моих слов у них в глазах появилось сочувствие и сострадание, то поняла, что могу не волноваться, предоставив детям самим налаживать отношения. Я ушла в дом, но некоторое время наблюдала, как они катаются, и, заметив, что деревенские ребята, подают руку моим девочкам, помогая подняться с земли, когда они скатываются вниз, окончательно успокоилась.

Наши новые знакомые, ежедневно приходили к нам во двор: играть, кататься на горке и лепить снеговика. Вокруг царила предпраздничная атмосфера, из леса доносился звонкий стук топора, безжалостно рубящего морозный ствол елки, чтобы сделать ее царицей праздника, и казалось, ничто не предвещало несчастья. Мы решили не ставить елку в доме, а просто украсить горницу, еловыми лапами, которые по моей просьбе накануне принес из леса Михалыч. Около семи часов вечера, когда я заканчивала закреплять последнюю из них, Найн, стало плохо. Увидев ее лежащей на полу, я поспешила поднять ее и положив на кровать, обернулась, ища глазами Эйта. Он, как и все остальные дети, подошел к кровати, но почему-то не спешил помочь Найн, а, я, не понимая, в чем причина ее обморока, я схватила Тена за руку и крепко ее сжала, спросив: — Что с ней? Почему Эйт ничего не делает?

Не услышав ответа, ничего не понимая, я опустилась на колени около кровати, и заплакала, только тогда Тен положил руку на голову Найн, другой закрыл мне глаза, после этого я увидела то, что видела впавшая в транс Найн:

—В проулке между домами, детвора, вместе с двумя взрослыми мужчинами, запускали петарды, и одна из них, отлетев, попала в стог сена, стоящий на заднем дворе одного из домов, который вспыхнул, как факел, но никто этого не видел. Ветер быстро разносил горящее сено, и, через некоторое время уже горел, стоящий рядом сарай, а затем огонь перекинулся на дом. Выбежавшие на улицу люди, набирая снег ведрами и лопатами, пытались затушить огонь, но он разгорался все сильнее, а ветер перекидывал беснующееся пламя на другие дома и строения. Поняв бесполезность своих усилий, бросив ведра и лопаты, они просто стояли и смотрели, как горят их дома, а вместе с ними, в этой застывшей толпе, стояла и я. Все молчали, и никто не плакал, казалось, что огонь загипнотизировал всех, только шум пламени и треск горящего дерева, нарушал неестественную тишину.

Из оцепенения меня вывел испуганный крик тети Клавы, которая пришла с улицы, и, увидев, что я стою на коленях около кровати, с лежащей на ней Найн, лицо которой было белым, как мел — испугалась, подумав, что она умерла. Через несколько минут, Найн пришла в себя и, только тогда тетя Клава, успокоившись, ушла на кухню, откуда было, слышно, как она шепотом читает молитву, а я осталась стоять в растерянности посреди комнаты. Нужно было предупредить людей, но я не могла этого сделать по, вполне понятной причине – тогда пришлось бы рассказать и о даре ясновидения и еще Бог знает о чем, но и бездействовать я тоже не могла. Решив, действовать по обстоятельствам, оценив ситуацию на месте, я быстро оделась и выбежала на улицу, так как дорога была каждая минута. Честно говоря, я плохо представляла, где находиться дом, который я видела в видении, так как почти не выходила со своего двора на улицу. Не знаю, сама ли я догадалась, или Бог помог, а может быть и Тен, не знаю, но я довольно быстро нашла дом, который мне был нужен, и к которому мне нужно было теперь подойти не с центральной улицы, а со стороны огородов, чтобы меня никто не заметил. Крадучись, по колено в снегу, пробираясь по чужому огороду, я не знала, что отвечу, если вдруг меня кто-нибудь случайно увидит. Вся растрепанная, вспотевшая, с валенками полными снега, добравшись наконец-то до этого злосчастного стога, я вдруг поняла, что без посторонней помощи мне не справиться. Стог был высокий: выше моей головы примерно на метр, поэтому нужно было найти какую-нибудь лестницу, но в темноте сделать это было проблематично. К несчастью было новолуние, и в этой ситуации рассчитывать на помощь Луны тоже не приходилось, все зависело только от меня.

Напрасно я всматривалась в темноту, пытаясь что-либо увидеть. Вскоре я услышала голоса детей и взрослых, а еще через некоторое время в воздух стали взлетать петарды, освещая все вокруг, и я смогла различить стоящую около сарая лестницу, а затем, нашла и кусок брезента, которым был накрыт стог, до того, как его сорвало ветром. Прислонив лестницу и взобравшись по ней наверх, я стала натягивать на стог брезент. Он был мерзлый и тяжелый, и никак не хотел ложиться на прежнее место, но нужно было торопиться, потому что в любой момент, одна из петард могла упасть прямо передо мной, и тогда случилось бы непоправимое. Мысль о том, что я могу погибнуть и оставить своих детей сиротами во второй раз, придала мне сил, и наконец я смогла втащить брезент, и, как можно тщательней прикрыла им стог. Сено на верху стога было почти сухое, видимо брезент слетел совсем недавно, поэтому оно могло вспыхнуть даже от обычной искры. Закрепив брезент, прислоненными к стогу жердями и поставив не место лестницу, я, отправилась домой по той же дороге, по которой пришла.

Вернувшись, домой, я увидела, что, не дождавшись меня, дети уснули и, судя по этому, можно было понять, что они заранее знали, что у меня все получится. Тетя Клава сидела за столом, ожидая моего возвращения, на ее немой вопрос, где я могла проводить время, мне ничего, было ответить, и я ей просто кивнула, только теперь заметив, как сильно я устала. Можно прожить всю жизнь, так и не познав себя: не узнать скрытые качества своей души, не узнать, способен ли ты на поступок, когда требуется не на словах, а делом — доказать, и в первую очередь самому себе, что ты заслуживаешь уважения. Раньше, я могла с уверенностью сказать — ради моих детей, я готова была без колебаний отдать свою жизнь, но как я поступлю в другой ситуации, я не знала. Этот случай, можно было расценивать, как испытание, посланное свыше — проверкой моих душевных качеств. Казалось, что сама Судьба решила проверить мою способность к самопожертвованию, чтобы очистить мою темную карму, доставшуюся в наследство от родителей. Но самым главным было самопознание своей сущности, предотвратив несчастье, которое могло оставить больше половины людей деревни, без крыши над головой, я познала себя. Сопровождавший меня с рождения Страх самосохранения, не работал в кризисной ситуации, и я даже подумала, что избавилась от него, но как окажется позднее, эта мысль была ошибочна.

Проснувшись утром, я сразу подумала о Найн:— Это просто счастье, что она, упав в обморок, не ушиблась, но в следующий раз... Нужно было разобраться, что предшествовало наступлению транса, чтобы в следующий раз, не допустить ее падения. Такое случилось впервые, поэтому я, сделала предположение, что по достижению десятилетнего возраста, дар детей перешел на более высокий уровень, и скорее всего, он и дальше будет продолжать трансформироваться.

Сразу после завтрака, посадив напротив себя Найн, я стала задавать вопросы, главным образом о том, что она почувствовала перед тем, как началось видение. Найн было тяжело вспомнить, что было до, зато она хорошо помнила все, что было после, но так завуалировала место, куда переместилось ее сознание, что я с трудом смогла соединить все кусочки, чтобы получилась картина в целом. Произошло примерно следующие: прелюдии, за исключением того, что у нее зачесался лоб, фактически не было. Перестав ощущать свое физическое тело, она почувствовала, как душа устремилась вверх, в другое пространство, где увидела, как на киноленте, все знания о грядущих событиях и переменах, и в том числе о нереализованных возможностях. Все мысли, чувства и действия отпечатались в этом информационном пространстве, где зафиксировалось все происходящее в мироздании. Потом она почувствовала, что ее затягивает все дальше и глубже, и ей захотелось вернуться. Но, как это сделать она не знала, и очень испугалась. Помог случай — положив ей на лоб руку, Тен неосознанно создал телепатический канал, по которому она стала возвращаться назад, но каким образом нашла, то видение о пожаре, объяснить так и не смогла. Отпустив Найн к другим детям, я вновь и вновь возвращалась к ее рассказу, и не могла придумать, каким образом можно узнать о наступлении транса. Оставалось только молить Бога, чтобы видения как можно реже посещали ее, хотя бы до того времени, пока она не вырастет и не научиться управлять своим даром.

глава 11

"Мягкое - побеждает твердое, слабое - торжествует над сильным. У гибкого, всегда преимущество перед неподвижным. Это принцип господства событий, по которым человек приводит себя в согласие с ними. Принцип умения через гармонию".

Лао-Цзы.

Наша жизнь продолжалась размеренно и монотонно до самой весны — о ее приходе на разные лады трещали птицы в соседней роще. Каждое утро, выходя на крыльцо, я наслаждалась атмосферой возрождения природы, радуясь каждому новому цветку на яблоне. С реки сошел лед, и я снова стала ходить к роднику за водой, останавливаясь на взгорке, чтобы полюбоваться на зазеленевшие за рекой луга, и вдохнуть полной грудью воздух, пропитанный запахом чернозема и талой воды. Севен «заразила» всех своей любовью к земле, и дети почти целыми днями пропадали в огороде, копая, сажая, и сея. Тетя Клава и Севен, часто ходили собирать травы по окрестностям деревни, отдавая предпочтение молодой крапиве, принося ее, домой целыми охапками. Севен сама заваривала крапивный чай, подолгу колдуя над ним, а потом поила всех нас. И хотя мне лично не нравился вкус этого напитка, но зная, что он обладает свойством очищать кровь, и помогает от многих болезней, но главным образом потому, чтобы не обижать Севен, выпивала свою порцию одним махом. Зато мне очень нравились щи из крапивы, которые варила тетя Клава почти ежедневно, в небольшой кастрюле, чтобы их хватило только на один раз, объясняя это тем, что если оставить их на следующий день, то они потеряют свою витаминную ценность.

Местные жители, особенно старушки, которым всегда нужна тема для разговора, когда они собираются вместе посудачить – обратили внимание на моих "травниц". Да и как можно было не заметить: женщину в черном одеянии, (которую местные побаивались и за глаза звали – колдуньей), и маленькую слепую девочку, с охапками крапивы в руках. Скоро по деревне поползли слухи, а я вспомнила сказку – «Белые лебеди», нет смысла ее пересказывать, важно одно, что люди, в каком бы времени они не жили, всегда боятся того, что не могут объяснить.

Мой фиктивный муж Георгий работал по своей специальности — плотником, поэтому знал все, что происходило в округе, в том числе все сплетни и слухи. Однажды услышав, что говорят о тете Клаве и Севен, местные сплетницы, он решил восстановить справедливость и рассказал, что они вылечили своими травами его цирроз. К сожалению, он совсем забыл о моей просьбе никому не рассказывать, кто и как его вылечил. Результат от его болтливости не заставил себя ждать, потому что правдивые слухи, распространяются быстрее, чем вымысел.

Не прошло и двух дней, как к нам в калитку постучала пожилая женщина из соседнего села, которая шла, держась за поясницу, при каждом шаге издавая глухой стон. Каждый, сделанный шаг, давался ей с трудом, это трудно было не заметить, глядя на ее лицо, с выражением безграничной муки. Обессилено, опустившись на лавку около дома, она со слезами на глазах попросила тетю Клаву, которая вышла ей навстречу, вылечить ее радикулит, но когда мы ее спросили, уверенна ли она в своем диагнозе, выяснилось, что она поставила его сама. Причиной ее болей, могла быть и болезнь почек, но как узнать об этом без анализа? Попросив ее подождать, я пошла к детям, которые со стороны огорода наблюдали за происходящим, и конечно, знали, с какой проблемой пришла эта женщина. Не произнеся вслух ни слова, мы придумали, как сделать, чтобы и "овцы были целы, и волки сыты".

Для начала нужно было взять анализ, и поставить диагноз, поэтому я попросила женщину, которую как выяснилось, звали Екатерина Ивановна, сходить в туалет, и принести баночку своей мочи. Севен, без труда определила по ее запаху, что почки здоровы, и тогда наступила очередь Эйта. Положив Екатерину Ивановну на мою кровать лицом вниз, и сказав, что нужно сделать массаж, я оголила ее поясницу, и начала ее разминать, вместе с Эйтом. Даже стоявшая поодаль тетя Клава, не заметила ничего не обычного, поэтому можно с уверенностью сказать, что наш фокус удался, и главное привел к положительному результату. Екатерина Ивановна, теперь уже со слезами радости, попыталась отблагодарить нас деньгами, но по выражению лиц, поняла, что этого лучше не делать, и поспешила убрать их. Прощаясь, она сказала, что она теперь наша должница на всю жизнь, а я попросила ее, не рассказывать, о том, кто ее исцелил. Она сдержала слово и, действительно ничего не рассказывала, но это было не обязательно, чтобы сделать вывод, достаточно было просто сопоставить факты. Это и сделали окружающие, и к нам потянулись люди, каждый со своей болезнью.

Очень часто, как и первая наша посетительница, они не знали точно, что именно у них болит, но идя за помощью — они верили, что им помогут, и мы помогали. Я была в душе рада, что дар детей, приносит пользу, и пока мы контролировали ситуацию, тщательно скрывая феноменальные способности близнецов, все было нормально. Понимая, что делать из дома амбулаторию, нельзя, мы решили привести в порядок сарайчик во дворе, заваленный всякой рухлядью. Хорошо, что никто кроме меня не видел, кто выкидывал из сарая мусор. Эту работу доверили Тену, который благодаря телекинезу, очистил сарай за час, а затем я, наведя в нем чистоту, довела уборку до конца. Сарай имел преимущество, которое заключалось в том, что в нем не было окон, и освещаемый одной лампочкой, свисающей с потолка рядом с дверью, он практически, был освещен, только наполовину. В темной половине сарая, Михалыч сделал небольшую дверь, через которую дети могли входить и выходить незамеченными, а также топчан, а ближе к двери стол и лавки. Я повесила занавеску, отгородив, темную половину от светлой. Импровизированная амбулатория была готова к приему больных. Большая роль отводилась, конечно, тете Клаве, с которой мы договорились, что она будет напрямую общаться с больными, то есть расспрашивать о симптомах болезни; а также отдавать отвары или настойки, рассказывая, как их нужно принимать, и когда придти в следующий раз. Все так и происходило, все кто приходил за помощью – ее получал, потому что с неизлечимыми заболеваниями пока никто не обращался.

Однажды пришла молодая женщина, которая сказала: что у нее ничего не болит, но ей очень плохо; что она не хочет жить, но и покончить собой не может, потому что верующая. Я поняла, что у этой женщины нарушена внутренняя духовная и душевная гармония, поэтому нужно было выяснить, вследствие чего, она наступила. Мы долго разговаривали, она рассказывала о своей жизни, пока не дошла до события произошедшего полгода назад, когда она познакомилась мужчиной, и влюбилась в него, не подозревая, что он женат. Буквально через месяц, проследившая за своим супругом жена, постучала в ее дверь, и, сказав, что им нужно поговорить, вошла в дом. Очень спокойно жена неверного мужа сказала, что не отдаст его никому, и, выпив предложенного ей чаю, ушла. С этого дня все и началось. Было ясно, что на женщину навели порчу, и так как этот случай был неординарным, то нужно было понять, причинно-следственную связь того, что с ней происходило, поэтому я попросила ее приехать к нам через несколько дней. Я не была не психиатром, ни ведьмой, но когда я, напрягая свою память, стала вспоминать все, что имело хотя бы косвенное отношение к этому случаю, то само собой пришло понимание проблемы.

Когда мы отрываемся от гармонии Вселенной, от естественных природных ритмов, наступает внутренняя дисгармония, в этом случае Энергия распределяется неправильно, неравномерно, патологически; в итоге где-то возникает нездоровый ее избыток, а где-то недостаток. Если понимать выражение «в здоровом теле – здоровый дух», буквально, то это неправильно. На самом деле смысл высказывания совсем другой. Здоровый дух – вот причина здорового тела, а не наоборот. Правильно сказать так: когда здоров дух, здорово и тело! Сначала мне казалось, что к этому выводу я пришла сама, основываясь на прочитанных книгах, и основах психиатрии, которые изучала еще в институте, но чувство, что это знание пришло извне не покидало меня. Сознание того, что сама я ничего не знала о гармонии Вселенной, заставило меня подумать о причастности детей, подсказавших мне причину, которую я искала в своем подсознании.

Тен и Эйт, смогли восстановить душевное равновесие и нарушенный естественный энергетический баланс в организме этой женщины, скоординировав их энергетику, а также и всех последующих больных приходивших с подобной проблемой. Молва о целительнице тете Клаве разносилась так быстро, что была сравнима с кругами на воде, от брошенного камня, и очень скоро я поняла, что не могу удержать эту ситуацию под контролем. К нам стали приезжать больные из отдаленных районов, областей и городов. Я видела, что дети уставали, и у нас не оставалось личного времени, а люди все приезжали и приезжали, и нельзя было отказать некому, но и вылечить всех было просто невозможно.

В один из вечеров я застала тетю Клаву, стоящую на коленях перед иконостасом: она молилась и плакала. Услышав только одну фразу, из которой было понятно – у нее больше нет физических сил, а главное моральных, чтобы продолжать прием больных, я, подумала о том, что ежедневное общение с людьми, изливающих свою боль, стало невыносимым испытанием для этой простой нелюдимой женщины. Она была не глупым человеком и интуитивно чувствовала, что ее используют как ширму, но тяжелее всего было принимать не заслуженную, как она считала, благодарность излечившихся людей.

Всему есть придел, и когда утром, следующего дня я вышла на улицу и увидела, что людей, стоящих в очереди стало раз в пять больше чем обычно, я поняла, что нужно срочно закрывать нашу лечебницу. Мне было до боли в сердце, жаль тех людей, которым придется отказать в приеме, сославшись на болезнь тети Клавы, но ситуация выходила из под контроля, и дальше так продолжаться не могло. Наступили летние каникулы, и, видя, как играет местная детвора, а мои дети вынуждены постоянно жить в напряжении, ожидая ежеминутно вызова к новому пациенту, я решила, что нужно, сославшись на болезнь тети Клавы, прекратить исцеление. Делать добро другим во вред для себя я была согласна, но когда дело касалось детей и тети Клавы, то….

Мне предстояло принять решение после разговора с детьми, которые, как мне казалось, тоже устали от бесконечного потока больных. Я удивилась, когда узнала, что они со мной не согласны, особенно настойчива была Севен, которая всю душу вкладывала в составление настоек, мазей и отваров, усовершенствуя свой божественный дар травницы, каждый раз отмечая реакцию больного и подбирая индивидуальный сбор трав. Когда она «сказала», что нужно закончить лечение тех людей, которые его уже начали, я поняла, что без сомнения она права, ведь можно было раздать приготовленные лекарства и без тети Клавы.

Ночью я не сомкнула глаз, обдумывая каждое слово монолога, который мне предстояло произнести, и какие бы, не были эти слова, я чувствовала, что они были не совсем правдивыми, поэтому моя душа их отвергала. В конце концов, я пришла к согласию с собой, подумав, что замена тети Клавы мной, будет действительно большой ложью, а не безобидным искажением реальности, так как я не знала ни одной травы, и не смогла бы приготовить ни одной настойки.

Утром, выйдя на улицу, где уже собрался народ, собравшись с духом, я сказала, что тетя Клава заболела, и не сможет пока принимать больных, но те которых уже осмотрели, и сказали придти повторно за лекарствами, могут остаться. После моих слов раздался глухой ропот, а некоторые женщины даже заплакали. Я попросила остаться тех людей, которые пришли с детьми, и тех, кто точно знал свой диагноз, и кому не смогла помочь традиционная медицина, потому что для этих людей: тетя Клава была последней надеждой, последним местом, куда они пришли в надежде на исцеление. Даже такому чудотворцу как Эйт, не под силу исцелить всех больных, и мы решение помогать только тем больным, которым уже никто и ничто не могло помочь, а не всем подряд, приходящим с пустячными проблемами.

Лето этого года выдалось дождливым, но частые грозы, не мешали близнецам пропадать целыми днями на улице. Теперь я уже не волновалась за них, как это было раньше: они подросли, почти сформировавшееся внутреннее зрение позволяло им ориентироваться лучше, чем зрячим, а главное я надеялась, что благодаря телепатии всегда смогу узнать о возникшей у них проблеме и вовремя придти на помощь. В тот злополучный день, у меня, с самого утра на душе было не спокойно. Неясная тревога поселилась в моем сердце, я пыталась мысленно найти ее причину, но казалось, что все было, как обычно. В стороне от деревни, над лесом прошла гроза, и, мне подумалось, что причина тревоги, в ней — так иногда бывает. Пообедав, дети снова ушли на улицу, в окно кухни мне было видно, как они отправились куда-то, вслед за местными ребятишками, но затем, услышав во дворе лай Пиона, я поняла, что Эйт вернулся назад, так как представить их врозь было невозможно. Некоторое время я еще видела его сидящего на лавочке около дома, но потом, занятая делами по дому, я не заметила когда он и Пион ушли. Наступающие сумерки, и быстрый летний дождь, привели детей домой, к ужину, но, ни Эйта, ни Пиона с ними не было, и я не на шутку встревожилась.

Телепатическая связь между детьми была очень сильной, но не постоянной, зная об этом, я смотрела на них, ожидая, что сейчас они напрягут весь свой разум, и найдут Эйта, но моя надежда, на то, что он где-нибудь заснул на травке, растаяла, как утренний туман. Чувство паники охватило меня, когда я поняла, что дети не могли «запеленговать» его мысли — их не было. Это могло означать только одно – он находился в бессознательном состоянии, потому что, если бы он спал, то Тен нашел бы его обязательно, но как узнать, что случилось? Предположение, что Эйт лежит где-то, привело меня в ужас, который, несомненно, отразился на моем лице. К счастью, наш безмолвный разговор, вызвавший бурные эмоции, отраженные на моем лице, не видела тетя Клава, которая выпила настойку пустырника, и теперь дремала на своей кровати за занавеской.

В растерянности я смотрела на детей, не зная, каким должен быть мой следующий шаг, и не знаю, сама я подумала о Найн, или эта мысль была общей, но стоило попробовать использовать ее ясновидение, в надежде, что она сможет найти Эйта. Проблема была только в том, чтобы преднамеренно ввести ее в транс, а этого мы никогда не делали. Следующие действия детей, в который раз убедили меня, что я слишком плохо их знала, хоть и была им матерью, поэтому, опустив руки, стояла и просто наблюдала за тем, что они делали.

Найн легла на кровать, а Тен, смазав руку маслом, которое ему дала Севен, начал кругообразными движениями массажировать ее лоб чуть выше переносицы, где, насколько я помнила из анатомии, у людей находится шишковидная железа. Это продолжалось довольно долго, пока Найн не впала в транс, а я молила всех святых, помочь ей. И через некоторое время я поняла, что она видит, но что? Как бы отвечая на мой вопрос, Тен решил снова стать проводником между нами, как и в прошлый раз, перед новым годом. Когда его рука коснулась моего лба, я, наконец, увидела своего мальчика на заднем сидении большой черной машины, видимо иномарки. Он не подавал никаких признаков жизни, голова лежала на коленях у незнакомки, а за машиной, с каждым метром все больше отставая, бежал Пион, который не мог бросить своего друга. Не знаю, сколько километров пробежал Пион за этой машиной, но даже когда он потерял ее из виду, он все равно бежал по ее следу, и хотя силы его были почти на исходе, видимо он надеялся, что когда-нибудь эта машина все, же остановится. И действительно, машина остановилась около небольшого аэродрома, Эйта перенесли, вероятно, в частный самолет, потому что, насколько я знала, до ближайшего аэродрома с рейсовыми самолетами, нужно было бы около суток ехать на поезде. Пион «догнал» машину, когда от самолета уже отъезжал трап, и, поняв, что Эйта в ней нет, сел и завыл в безграничной тоске. Этим воем, он привлек внимание женщины, которая увидев через иллюминатор Пиона, поняла, что он бежал за своим другом от самого дома. Наверное, измученный вид и глаза, смотрящие с преданной тоской на самолет, вызвали в ней сочувствие, и Пиона подняли на борт.

От переполнивших меня отрицательных эмоций, я упала в обморок, впервые, после того, как меня вылечил Эйт, и очнулась только после сильного шлепка по щеке, который получила от тети Клавы, пытавшейся привести меня в чувство, таким простым способом. Первая мысль, о том, что нужно ехать искать Эйта, породила вопрос — где? К счастью, дети уже знали обо всем, и в хронологическом порядке рассказали обо всем, что предшествовало моменту похищения.

Есть такая поговорка — «не делай хорошего — не получишь плохого», раньше она мне казалась бессмысленной, но теперь я поняла, что ее придумал тот, кто оказался в таком же положении, как и мы. Все дело в причинно-следственной связи: мысль — слово — поступок. Семен Ильич, наш бывший директор детского дома, переехал жить к сыну, который проживал вместе с семьей в одной из бывших советских республик. Сын его работал шофером у мэра, который был не только хозяином города и области, но ко всему прочему — удачливым бизнесменом, который был фактическим хозяином всей промышленности в округе. У него было все, чтобы жить счастливо, но жизнь устроена так, что ничего в идеале не бывает, и примеров тому, множество. Не была исключением, и эта семья, в которой рос единственный сын этого мэра, и которого он безумно любил, возлагая на него большие надежды. Звали его Алексей, после окончания школы, его отправили учиться в Англию, в самый престижный колледж, но проучился он там совсем недолго, так как у него заподозрили очень страшное заболевание. После обследования, врачи поставили страшный диагноз – лейкемия, мэр постарался сделать все, чтобы спасти сына — возил его во все клиники мира, где его пытались вылечить всеми известными науке лекарствами, но когда стало ясно, что жить ему осталось буквально несколько месяцев, его привезли домой, умирать.

Обо всем, что происходило в доме мэра, сын Семена Ильича ежедневно рассказывал отцу, и видимо тому стало жалко умирающего юношу, и он решил нарушить данное мне обещание — никому и никогда, не при каких обстоятельствах, не рассказывать о даре Эйта. Но, как бы там не было, когда мэр, прибывающий в глубоком отчаянии, узнал от своего водителя, что в сибирской глубинке есть мальчик-чудотворец, он тут, же ухватился за эту ниточку, решив срочно привезти Эйта, чтобы он попробовал исцелить его сына. Жена мэра, предложила доверить эту миссию ей, мотивируя это тем, что ей будет легче уговорить мальчика поехать с ней.

Странным в этой истории было то, что Семен Ильич не подчеркнул главного, что чудо-ребенок — ничего не видит и не слышит, впрочем, это было ясно и без слов, ведь он рассказал о своем воспитаннике, но его сын упустил этот немаловажный фактор. Давая примерное описание внешности Эйта, и где его можно найти, но, не зная, о том, что детский дом расформировали, и что Эйт теперь не сирота, думаю, что Семен Ильич в глубине души надеялся, что жизнь мальчика изменится в лучшую сторону, если его будет опекать такой человек, как мэр. Люди мэра, во главе с его женой, сначала наведались туда, и, увидев, что там никто не живет, поехали в соседнюю деревню за информацией. Наверное, так было предначертано — по стечению обстоятельств в это время около дороги, по которой они проезжали, гулял Эйт с Пионом. Женщина вышла из машины, и, подойдя к Эйту, стала просить его поехать с ней, но поняв, что, он ее не слышит и не видит, решила без долгих предисловий просто его похитить. Эйт сопротивлялся, когда его пытались посадить в машину, и это обстоятельство заставило ее принять решение — сделать ему укол.

Мне показалось странным то, что Тен не отреагировал на зов Эйта, который он не мог не слышать, и я хотела понять, почему он скрыл это? Взяв Тена за плечи, я повернула его лицом к себе, и глядя в его прекрасные, ничего не выражающие глаза, задала вопрос: — Почему ты позволил этому случиться? Ты знал, что так будет, но ничего не сделал? Почему?

Ответ был очень лаконичный: — Так предначертано.

Что он хотел сказать этими словами, выяснять, не было времени, потому как мне были безразличны все предначертания мира, если речь шла о том, чтобы разлучить меня с моим ребенком. В тот момент я еще не знала, что Судьбою, нам было предначертано покинуть эти места навсегда, а не расстаться с Эйтом. Мне, и моим детям было уготовано другое будущее, о котором я узнаю в положенное мне время, но не раньше. А пока в моей голове была только одна единственная мысль — найти сына, который был мне также дорог, как и остальные дети, и я не представляла своей жизни без него.

Тен точно знал адрес, где находился наш Эйт с Пионом, поэтому я срочно стала собираться в дорогу, и тетя Клава и дети, знали, что мы уезжаем отсюда навсегда. Понимание того, что мы никогда больше не увидимся, делало расставание вдвойне тяжелее, ведь мы стали почти родными.

Так все и произошло — мы простились с этими местами навсегда, но я время от времени вспоминала этот период нашей жизни, который окончился так неожиданно и так трагично.

глава 12

"В каждой жизни, даже самой обычной и заурядной, всегда найдется хотя бы один миг, который - если он, верно, угадан - способен полностью, раз и навсегда изменить ее течение".

Э. Сведенборг.

Нам предстояло пересечь почти всю страну, и, учитывая, что такое совместное путешествие было первым, то я не имела ни малейшего понятия, как это будет происходить. Меня тревожил вопрос: смогут ли дети сориентироваться в дороге, при большом скоплении людей? Мысль о том, что наша семья, состоящая из троих слепых подростков и меня, обязательно вызовет повышенный интерес окружающих, приводила меня в смятение, так как я уже привыкла к малолюдности вокруг нас. Я решила взять только самые необходимые вещи, чтобы не обременять нас багажом, стараясь не думать о том, в чем нам придется ходить, когда наступят холода. Ночью, отбирая и приводя в порядок вещи, которые мы оденем в дорогу, я ругала себя за недосмотр по отношению к детям, и клялась всеми святыми, что больше этого никогда не повториться. Тетя Клава, пекла нам пирожки в дорогу, чередуя их приготовление с молитвами о здравии всех нас, и было слышно, как она, скупая на слезы, как и на слова — плачет. К утру уложив наш небольшой багаж со сменным бельем и туалетными принадлежностями, я разбудила детей и, простившись с тетей Клавой, мы поспешили к рейсовому автобусу.

По стечению обстоятельств, автобус, как и тот день, когда я ехала сюда, снова заглох где-то на трассе, с большими проблемами, на попутках, мы, наконец-то добрались до вокзала. Предположив, что в связи с сезоном отпусков, с билетами могут возникнуть проблемы, я, к счастью, ошиблась, на сей раз, госпожа Фортуна, решила повернуться к нам лицом, доказав свою непредсказуемость. Я купила билеты на нужный нам поезд, с местами не только в одном вагоне, но даже в одном купе, и это было большой удачей, принимая во внимание, что в проходящих поездах, такое случается не часто. До прибытия поезда оставался один час, и чтобы не мозолить глаза, сидящим в зале ожидания пассажирам, я решила потратить это время, на покупку темных очков для детей, чтобы они не очень привлекали к себе внимание окружающих.

Расположившись в купе, и закрыв дверь, уединившись, таким образом, от назойливых и любопытных попутчиков, я решила поспать, зная, что через сутки мы прибудем в город, с аэродрома которого, нам предстоял перелет до нужного нам пункта назначения. Глядя на проплывающие за окном поля, деревни, тополя, я мысленно я прощалась с этими краями, где Судьба подарила мне здоровье и счастье воспитывать детей. И тут же мои мысли опять вернулись к той женщине, которая похитила моего сына. Пытаясь себя успокоить, я старалась рассуждать логично — если она взяла Пиона, пожалев его, значит, у нее доброе сердце и Эйту ничего не угрожает. Но, как она могла решиться применить насилие к беззащитному ребенку? Этот факт в моей голове никак не укладывался, и я не могла ее оправдать, даже понимая, что это она сделала ради спасения своего сына. Как пейзажи за окном, сменялись и мои мысли: в который раз я вспоминала, о том все ли документы у меня в порядке, и куда я их положила; и, о том, как мы перенесем перелет, а затем снова думала об Эйте. Затем все слилось в одно — Эйт, перелет, документы, и наконец, под монотонный стук колес поезда – я уснула.

Как я и предполагала, наша группа привлекала внимание всех, в поле зрения кого мы попадали, оставалось только удивляться, почему бескультурье людей становилось более явным, по мере приближения к культурным центрам. Покупая билеты на самолет, я чувствовала себя неуютно под любопытными взглядами, не в пример моим спутникам, которые держались спокойно и уверенно, но скоро и я адаптировалась, перестав обращать внимание на всех, кроме своих детей.

Глядя в иллюминатор на пенные облака, под крылом самолета, мне вспомнились все страхи, которые я испытывала при первом полете, и, которые теперь казались чужими и смешными. Со временем все забывается, но то, что впереди, порой кажется страшным и непреодолимым. Не могу сказать, что меня пугал сам перелет, но сидя в самолете, я, постоянно оглядывалась на Найн, зная, что если что-то случиться, то она узнает об этом раньше всех. Это подсознательное беспокойство, причем явно не мотивированное, испытывала не только я, потому что, каждый раз, когда я оглядывалась, впереди сидящий мужчина повторял мое движение, и, почему-то оглядывался на меня. Заметив эту закономерность, которая показалась мне смешной, я улыбнулась и, наконец-то расслабилась.

Наконец самолет благополучно приземлился, и как только моя нога коснулась земли, я почувствовала такую усталость, что я еле удержалась от того, чтобы не упасть. Севен, почувствовав мое недомогание, вытащила из кармана бутылочку с настойкой из трав, и протянула ее мне. Наверное, этот настой имел энергетическую ценность, потому что, выпив всего два глотка, буквально через десять минут, я почувствовала, что силы восстановились почти полностью, и снова удивилась прозорливости Севен, так не свойственной детям в этом возрасте.

Шоферу такси, можно было не называть точный адрес того человека к которому мы ехали, он был известен всем в этом городе, поэтому через полчаса езды, по дороге, ведущей в пригородную зону, мы были на месте. Пока мы ехали, я не могла никак избавиться от мысли, которая повторялась снова и снова, как на заигранной пластинке: — Вдруг они не отпустят Эйта?

Я, полностью осознавала, что этот вопрос был вызван самым настоящим, а не надуманным страхом. Уже почти, доведя себя до состояния паники, я оглянулась на заднее сиденье, и, увидев невозмутимо-спокойные лица детей - поняла, что все будет хорошо. Расплатившись с таксистом, который высадив нас напротив огромных металлических ворот, сразу уехал, я глазами стала искать звонок, но кроме камер, наружного наблюдения, расположенных на высоком каменном заборе из красного кирпича, архитектурно напоминающий стену Московского Кремля в миниатюре, я ничего не увидела. Отсутствие его могло означать только одно — гостей здесь не ждали. Больше подумать о чем-то, я не успела, потому что, огромные, казалось вросшие в землю, ворота, с удивительной легкостью, бесшумно разъехались в разные стороны — словно приглашая нас войти, что мы и сделали.

Создавалось впечатление, что здесь не только знали кто мы, но и ждали нашего приезда, впрочем, следуя обыкновенной логике, это было вполне закономерно. От ворот к дому, вернее сказать трехэтажному особняку, с очень странной архитектурой, соединившей в себе, по меньшей мере, три стиля — вела широкая, вымощенная плитами из мрамора, дорога, по краям которой росли кусты, подстриженные ровно и красиво. В конце дороги, сразу перед входом в дом, бил фонтан — мощные струи воды, подобно гейзеру, извергались из голов трех мраморных купидонов, стоящих в центре. Все, на чем останавливался взгляд — было олицетворением богатства и респектабельности. Но я только мельком обратила внимание на всю эту, честно говоря, безвкусную роскошь; я смотрела на окна дома, стараясь угадать за каким из них находиться мой сын. Судя по длине дороги, отделяющей ворота от дома, она явно не была рассчитана на пешеходов. Мы не прошли и половины этого пути, когда я услышала лай Пиона, а затем увидела и его самого, бегущего к нам навстречу со всей скоростью, на которую был способен. Прыгая вокруг нас, он по очереди пытался лизнуть нас в лицо, выражая, таким образом, свою радость, а через минуту, я увидела женщину, которая шла к нам, ведя за руку Эйта.

Пока я не увидела Эйта, живого и здорового, я тысячу раз прокручивала в голове то, что скажу, что скажу этой женщине, когда посмотрю ей в глаза, но теперь чувство безграничного счастья, стерло все предыдущие эмоции. А в глазах подошедшей женщины, я увидела такое горе, что у меня просто язык не повернулся, чтобы сказать ей хоть слово упрека. Она сказала только два слова: «простите меня», и, заплакав пошла к дому, приглашая жестом следовать за ней.

Нас разместили по комнатам, которых было множество в этом огромном доме, и пока дети мысленно делились впечатлениями, я слушала Наталью Львовну, так звали эту женщину. Она стала рассказывать о своем горе, прерывая свой рассказ, плачем, не подозревая, что я уже обо всем знаю. Я внимательно ее слушала, пока она не произнесла банальную фразу: — Поставьте себя на мое место, думаю, Вы, поступили бы также.

Воспитание и чувство такта, не позволили мне, сказать, что мы совершенно разные с ней люди, и что даже ради своего умирающего ребенка, я бы не пошла на похищение другого, поэтому я промолчала. Я никогда не смогла бы причинить горе другой матери, лишив ее самого дорогого, ведь если бы мои дети не были столь уникальны, я никогда не нашла бы своего сына. Слабым оправданием того, что сделала, Наталья Львовна служил, только один факт — она не знала ни о сестре-близнеце, ни о приемной матери, и предполагала, что формальности по усыновлению Эйта, можно отложить. В моей душе не было обиды на эту несчастную женщину, я ей искренне сочувствовала, потому что за эти дни, пока Эйт находился в их доме, состояние здоровья ее сына не улучшилось, и я знала, почему. Слишком серьезные заболевания, требуют определенных условий. Большую роль в излечении играет Белая Луна, так как она усиливает своей энергетикой феноменальный дар Эйта. Было еще одно условие — дети должны быть в этот момент вместе, я точно знала, что они связанны какими-то таинственными силами, объяснения которым я не знала.

До полнолуния оставалось три дня, а Алексей уже был на грани между жизнью и смертью — оставалось только надеяться, что у него хватит жизненных сил и не переступить черту в тот мир, откуда не уже возвращаются. Мне хотелось обнадежить Наталью Львовну, сказать ей, что еще есть надежда спасти ее сына, но тогда пришлось бы рассказать то, что я так тщательно, все эти годы, пыталась скрыть от всех.

Радость встречи с Эйтом, омрачалась гнетущей обстановкой дома, и хотя все, начиная от хозяйки до обслуживающего персонала были исключительно вежливы, но я понимала, что мы своим присутствием напоминаем о крушении последней надежды. Накануне полнолуние я решила, что пора подготовить Наталью Львовну, и, приоткрыв завесу нашей тайны, взять с нее слово хранить этот секрет от всех, даже от членов своей семьи.

Комната, в которой я нашла Наталью Львовну, напоминала больничную палату, и, увидев ее, безмолвно рыдающую около постели сына, я подумала, что лучше будет поговорить с ней в другой обстановке. Попросив медсестру передать ей, что я прошу ее зайти ко мне в комнату, я попыталась собраться с мыслями, и подобрать такие слова, которые навсегда запечатают ее уста. Прошло немного времени, и в комнату, постучавшись, вошла Наталья Львовна, и, взяв меня за руки, начала разговор первой. Сначала, я не только не понимала о чем, она меня просит, но даже не могла понять, ни одного слова из сказанной ей тирады, и поэтому, усадив на диван, предложила ей сначала успокоиться. Может быть, этот жест дал ей надежду, что я не отвечу отказом, не знаю, но, только всхлипнув еще несколько раз, она успокоилась и смогла связно повторить свою просьбу. Эта женщина не знала, как сильно я люблю своих детей, всех, без исключения, поэтому я не обиделась на нее, когда поняла, что она просит оставить Эйта и Севен ей. Бесполезно было даже объяснять ей, что к детям нельзя относиться, как к игрушкам, и, понимая, ее состояние отчаяния и обреченности, я задала ей только один вопрос: — А что если Алексей не умрет?

Этот вопрос вызвал такую неожиданную истерику, что успокоить ее удалось, только после того, как медсестра сделала ей укол, и она уснула. Ее пробуждения я ждала почти два часа, и как только она открыла глаза, наконец, смогла сказать то, что собиралась, предупредив, что, если она не сдержит обещание хранить тайну – болезнь вернется вновь. Приятно видеть, как надежда воскресает человека, как начинают светиться глаза, и розоветь губы.

Говорят, что дети не отвечают за грехи своих родителей — мое мнение, что это не совсем так. В истории найдется немало примеров, когда проклятия, посланные старшему в роду человеку, не приносили ему никакого вреда; зато потом его потомки получали все негативные последствия в виде болезней и несчастий. Во многих древних манускриптах уже тысячи лет назад образ мысли, и стиль жизни были признаны источниками не только здоровья, но и болезней. Современное православие также учит рассматривать болезни как важный жизненный урок. Шестое чувство, подсказывало мне, что отец Алексея, занимающий в настоящее время должность мэра, в прошлом сделал что-то, повлекшее за собой проклятие, и в этом заключается внезапная, неизлечимая болезнь его сына. Я не могла лично познакомиться с отцом Алексея, он не приезжал в этот дом, а жил в городской квартире, и, объяснялось это тем, что он не мог находиться в доме, где умирал его единственный сын. Рассказывая, Наталье Львовне свою теорию о происхождении проклятия, за которое теперь платил ее сын, я по ее реакции поняла, что не ошиблась в своем предположении, и только искреннее раскаяние ее мужа, могло предотвратить новое проявление черной кармы. Сказав Наталье Львовне, что она должна поговорить с мужем, объяснив ему, что жизнь его сына в его руках, я никак не ожидала от нее такой неадекватной реакции — она побледнела, а над верхней губой появился мелкий бисер пота. Оказалось, что она боялась своего мужа, так как человек он был очень властный и жесткий. Он не допускал вмешательства в свои дела, и не любил, когда его пыталась вызвать на откровенный разговор, даже собственная жена. Но, как бы там не было, через час, Наталья Львовна уехала в город для разговора с мужем, предварительно отпустив по домам: медсестру, персонал и охрану. Когда Белая Луна появилась на небосклоне, - дети приступили к исцелению больного юноши.

Утром, я никак не могла проснуться, сказывалось перенапряжение последних дней, поэтому я встала с кровати почти в полдень. Заглянув в комнату к детям, и убедившись, что они еще спят, я пошла в комнату к Алексею. В его лице, я не заметила бы перемены, оно было таким же худым и изможденным, как и накануне, если бы, не увидела, что его глаза открыты, а Наталья Львовна, вернувшаяся рано утром, держа сына за руку — впервые не плакала.

Через день, когда взятая для теста кровь оказалась в пределах нормы, стало понятно, что оставаться в этом доме нам больше нельзя, так как у непосвященных появился вопрос — что явилось причиной столь внезапного чудесного исцеления? Предоставив родителям Алексея, самим отвечать на этот вопрос, мы на следующий день собрались в дорогу. До последней минуты нашего пребывания в семье мэра, они просили нас остаться, говоря, что ни я, ни дети, ни в чем не будем нуждаться. Но мы знали, что наше место не здесь – нам предстоял другой путь, но какой именно лично я пока не знала, решив следовать велению сердца. Провожая нас до аэропорта, Наталья Львовна, вместе со словами благодарности протянула мне конверт, в котором была большая сумма денег и номер счета на мое имя в одном из банков Швейцарии. Увидев, сколько нулей, было в сумме, которой мы могли теперь распоряжаться, мои глаза округлились от удивления. Если бы я была одна, то придерживаясь своих принципов, никогда не взяла эти деньги, но это был подарок Судьбы детям, без которого наша будущая жизнь могла стать очень проблематичной. Попрощавшись с Натальей Львовной, мы вошли в здание аэровокзала, чтобы купить билеты, но куда?

глава 13

" - Смотри на всякий путь пристально и внимательно. Задай себе, и только себе один вопрос: обладает ли этот путь сердцем? Если да, этот путь хорош; если нет, он бесполезен".

Карлос Кастанеда.

Мы редко до конца осознаем, какой хотим видеть свою жизнь, и, и не в том смысле плохой или хорошей, это и так понятно. Какой именно мы ее себе представляем, и главное — где? Стоя напротив табло, со сменяющимися названиями: аэропортов, временем отлета и приземления, я чувствовала огромную ответственность, зная, что от моего выбора, зависит, какой будет жизнь моих детей. Начинать жизнь с чистого листа очень трудно, ты как бы зависаешь в воздухе — от прошлого уже оторвался, а сделать шаг в будущее, еще не можешь — неизвестность пугает, страх, держит на месте. Мелькающие цифры и буквы на табло, гипнотизировали, мешая сделать выбор, поэтому у меня закружилась голова, и, вспомнив слова Тена о предначертании, я решила, что нужно внимательно приглядеться, и найти подсказку Судьбы.

Вернувшись к детям, которых оставляла в зале матери и ребенка, я села рядом и с ними, и случайно услышала разговор двух женщин с детьми. В другой ситуации, я бы, никогда не стала прислушиваться, считая, что подслушивать еще хуже, чем читать чужие письма, но не сегодня. Разговор шел о курортном поселке, недалеко от Сочи, с нежным названием — Лоо, которое напомнило мне о деревне Лосево. Делясь впечатлениями о проведенном отпуске, одна из женщин рассказывала о том, как хорошо она и дети отдохнули, а также о небольшом количестве отдыхающих, контингент которых, состоял в основном из семейных пар с детьми.

Я никогда не видела моря, но когда читала о нем в книгах, или смотрела на репродукции картин Айвазовского — мое богатое воображение позволяло мне переноситься на морской берег, но, все-таки, оно так и оставалось феерией — красивой и далекой мечтой. Но, иногда море ассоциировалось с толпой отдыхающих дикарями людей, многие из которых, работая, и копя деньги целый год, приезжают к морю, и, начиная их тратить, превращаются в настоящих хамов. Информацию, которую я случайно подслушала, я восприняла, как подсказку, поэтому, извинившись, спросила у моей соседки, как доехать до Лоо.

Летя в самолете, следующем рейсом до Адлера, я думала о резкой и контрастной перемене нашей жизни и, о том, понравится ли детям жить на море? И о том, что хорошо, что я догадалась попросить Наталью Львовну, оформить документы для Пиона, и он, получив статус собаки-поводыря, мог теперь везде быть рядом с детьми, даже в транспорте, правда лететь ему пришлось вместе с другими животными в багажном отсеке. Хотелось быстрее добраться до места, и всей грудью вдохнуть запахи моря, лаванды, и других прекрасных цветов, аромат, которых заставит навсегда забыть о суровом, холодном климате, в котором мы жили раньше.

Курортный поселок Лоо, в который мы от Адлера, добрались на электричке, действительно был небольшим, расположенный на склоне горы, он почти вплотную подходил к морю. Перекусив в небольшом кафе, мы отправились на экскурсию по поселку, впрочем, экскурсией наше целенаправленное движение по асфальтированной дороге, которая, шла в противоположную от моря сторону, назвать было трудно. Дорога поднималась в гору довольно круто, поэтому только через час мы дошли до ее конца, где от нее, под углом в девяносто градусов, отходила другая, более узкая, и покрытая галькой, которая вела к нескольким каменным, двухэтажным домам. В самом конце этой улицы, огороженный высоким забором, через который была видна только крыша, стоял дом, и он идеально подходил нам по всем параметрам. Я, конечно, понимала, что вряд ли живущие в нем люди планируют продажу, но, вспомнив про сумму, лежавшую на моем банковском счете, уверенно постучала в дверь.

Нам открыла женщина лет шестидесяти, и сразу сказала, что комнаты она не сдает, и хотела уже закрыть дверь в заборе, но что-то ее остановило, и она впустила нас во двор дома. Решив, сразу сказать о цели нашего прихода, я напрямую спросила: — Вы не хотите продать этот дом мне?

Несколько минут молча, не ожидавшая такого вопроса женщина, ошеломленно смотрела на меня, ничего не говоря. Наверное, она пыталась сообразить – не розыгрыш ли это? Мне пришлось еще раз задать тот же вопрос, при этом добавив, что сумму, в которую она оценит свой дом, я выплачу незамедлительно, как только будет официально заключен договор о продаже. Помолчав еще несколько минут, она, неожиданно для меня, согласилась, заставив теперь растеряться меня, ведь я приготовилась к тому, что придется уговаривать, убеждать, просить. Все происходящее было похоже на сказку, и у меня даже появилось подозрение – может быть это Тен помог ей принять решение? Я оглянулась и посмотрела на него, после чего поняла, что он не позволил бы себе воспользоваться своим даром, зная о моей принципиальности и порядочности в таких вопросах.

Потом, когда мы с Евгенией Алексеевной, познакомились поближе, она рассказала свою историю: сама она родилась и выросла на Сахалине, но выйдя замуж и родив первенца, которому по состоянию здоровья врач рекомендовал сменить климат, они переехали жить в этот поселок. Денег у них было достаточно, ведь в северных районах платили большие деньги, учитывая климатические условия. С момента переезда прошло уже почти сорок лет, за это время она родила еще двоих детей и отстроила с мужем этот капитальный дом. Но дети давно разъехались по разным городам, у всех были свои семьи, и даже летом перестали приезжать в отпуск, потому что сами жили недалеко от моря. Мужа она похоронила еще пять лет назад, поэтому жила теперь одна, а перестав пускать отдыхающих, так как ей было уже не по силам убирать за ними комнаты, она чувствовала себя очень одинокой. Дом стал для нее обузой, поэтому она была рада продать его, и, купив на деньги от его продажи квартиру в Сочи, жить рядом с дочерью и внуками. Вообще, все так очень удачно для всех сложилось, что я снова подумала: все в жизни предопределено, и нужно только найти свой путь, внимательно следуя за подсказками Судьбы. Каждый день мы делаем выбор, и от того каким он будет, создается новая ветка реальности. Мы осмотрели дом, как говориться — сверху донизу, и следующим утром отправились оформлять документы, а через неделю, дом стал нашим.

Покончив с делами, мы решили, что пора наконец-то познакомиться с морем. Да, я не оговорилась, именно познакомиться лично, потому, что пока я видела его только издалека, оно присутствовало, но отдаленно. Ночью, перед этим знакомством я почти не спала, ожидая наступления утренней зари — моим любимым временем суток, и разбудив детей еще затемно, чтобы увидеть восход солнца, мы пошли в сторону моря. Легко шагая по дороге, спускающейся к морю, подъем по которой был так утомителен в тот день, когда мы приехали, примерно через пятнадцать минут дошли до берега. Зная по себе, что восприятие окружающего мира зависит от внутреннего настроя, я была готова пережить сильные эмоции, но не могла даже предположить, насколько сильными они могут быть.

Небо над горизонтом постепенно окрашивалось бледно-розовым цветом, который становился все насыщенней, ярче, и скоро, после плавного перехода, стал малиновым. Я чувствовала возбуждение, и с каждым новым изменением цветового спектра — прилив адреналина в кровь. Чем ярче становился цвет, тем сильнее билось мое сердце, и, тот момент, когда из-за горизонта показался сначала ореол золотых лучей, а затем край солнечного диска, мои эмоции достигли апогея.

Вариантов описания морского пейзажа столько же, сколько и людей видевших его хотя бы раз, все зависит от степени восприятия, от эмоциональности, от виденья цвета. Но, ни один человек, будь он даже гением, никогда не сможет описать словами картины, созданные Богом, в таких случаях говорят: это надо видеть! Все, что я раньше читала о море, показалось мне переводом бумаги и чернил, потому, что невозможно даже приблизительно определить цвет морской воды. Чувство, что я утопаю в эмоциях переполнявших меня, что я могу захлебнуться в них, немного испугало своей новизной и силой, и я в который раз пожалела о том, что мои дети слепы. Через мгновение я услышала мысли Тена, который как обычно говорил от имени всех детей: — Мы видим твоими глазами, и нам нравится.

С трудом оторвав взгляд от завораживающей картины восхода солнца, я оглянулась, и, посмотрев на детей, не поверила своим глазам — обычное бесстрастное выражение их лиц, которое я привыкла видеть, изменилось. Они, почувствовав мой эмоциональный всплеск, мое настроение — улыбались. С этого момента я решила, что больше не буду подавлять свои чувства, как делала это до сих пор, пытаясь подстроиться под настроение детей. Я с удовольствием вдохнула полной грудью морской воздух, и вскользь подумала, что детям, воспринимающим запахи во всех нюансах, он определенно нравится.

Я предложила пройтись вдоль берега и поискать чистое место подальше от этой "помойки", как про себя охарактеризовала этот пляж, надеясь, что курортникам лень далеко уходить отсюда из-за жары. Мы долго шли берегом моря, и я с удовлетворением отмечала — берег становится чище, что подтверждало мою теорию, а вероятность найти необитаемый пляж возрастала. Наконец я увидела чистый берег, на котором были только принесенные приливом водоросли, а через прозрачную воду можно было увидеть каменистое дно. Становилось жарко, солнце припекало, и я пожалела, что не взяла ни зонта, ни полотенца, чтобы прикрыть детям плечи, вода манила, обещая прохладу — хотелось поскорее войти в нее, что мы и сделали.

Лично я плавать не умела совсем, наша маленькая речка, протекающая около деревни, где мы раньше жили – была слишком мелкой и холодной для купания. Я осторожно вошла в воду, но во все глаза смотрела за детьми, так как была абсолютно уверенна, что плавать они не умеют. Сначала ничего странного не происходило – все плескались недалеко от берега, на мелководье. Я даже немного расслабилась и на секунду отвлеклась, погрузившись наконец-то в воду, полностью. Пион, который никогда с нами не расставался, и конечно тоже был на пляже – купаться не собирался, по-моему, он боялся воды, но сидя на берегу, внимательно наблюдал за происходящим. Его лай заставил меня посмотреть на детей.

В воде, я увидела только троих детей, а Тен, который, буквально секунду назад плавал вместе с ними — пропал! Сначала я подумала, что он просто окунулся с головой и сейчас вынырнет, но время шло, а его не было. Я почувствовала, как меня охватывает паника. Не знаю, что со мной было бы, если бы вдруг его голова не показалась над водой примерно в ста метрах от берега. Когда к нему поплыли и остальные дети, я уже не удивилась, приняв это как факт, а просто подумала: — Интересно, что они еще умеют, о чем я не знаю?

Я стояла и смотрела, как они плавают и ныряют, чувствуя себя, как рыба в воде, но на душе у меня было очень плохо. Я вылезла из воды и сидя на берегу, думала о равнодушном отношении ко мне детей. Неужели они не понимают и не чувствуют, что я волнуюсь? Почему они заставили меня нервничать, не предупредив, что умеют плавать? Привыкнув видеть бесстрастные, ничего не выражающие лица детей, я не хотела думать, что и в душе они такие же бесчувственные. Я вспомнила тот день, когда Григорий принес Пиона, и как дети жалели его, и, как они, понимая чужую боль, не хотели прекращать прием больных в Лосево. Впервые я серьезно задумалась, и поняла, что знаю о них только то, что они сами мне позволили узнать, открыв мне только сотую, а может быть и меньшую часть себя. Я никогда не видела, чтобы они плакали или смеялись, и порой они мне казались хорошей копией людей, которым по какой-то причине не подключили зрение и слух, и лишили эмоциональности. Но это не мешало мне любить их всем сердцем, заботиться и ограждать от любых переживаний. Мне всегда казалось, что они тоже любят меня, но сегодня я впервые в этом усомнилась, и подумала, как было бы хорошо стать телепатом, тогда я смогла бы «услышать», что они обо мне думают. Воспринимают они меня, как мать или я для них просто опекун, без которого им не обойтись? Может быть, со временем, я сумею разобраться в этом?

Наплававшись вдоволь, дети наконец-то вышли на берег — пора было идти домой, был уже полдень, а мы еще даже не завтракали. Мне стало нехорошо от мысли, что теперь нам придется идти до дома по жаре, да еще проходить мимо отдыхающих на пляже людей, ловя их любопытные взгляды. Но что поделаешь, не оставаться, же здесь до вечера? Я уже направилась в ту сторону, откуда мы пришли, но Тен взял меня за руку, и повел в обратную сторону, ничего не понимая, я покорно шла за ним. Мы прошли в обратную сторону метров пятнадцать, затем он круто свернул к зарослям кустарника, которые начинались в метрах двадцати от берега, и, остановившись, сказал: — Здесь.

Раздвинув ветки кустов, я увидела тропинку – очень узкую, чтобы по ней могли пройти два человека. По обе стороны этой тропы росли густые заросли кустарника, они так хорошо ее скрывали: если не знать точно, где именно она начинается, то найти ее невозможно. Уже ничему не удивляясь, я пошла по этой тропке, а следом за мной дети с Пионом, и буквально через полчаса мы вышли на открытое место, откуда был виден наш дом. Я поняла, что если прочертить на карте, пройденный нами сегодня путь, то он будет выглядеть, как треугольник, и, представив, что дорога от дома до моря — гипотенуза, путь пройденный берегом — катет, то второй катет привел нас прямо к дому, самым коротким путем. Открытие этой тропы предотвратило проблему, которая могла бы возникнуть, если бы нам пришлось ходить к морю по гипотенузе. Не доходя ста метров до ограды нашего дома, путь нам преградил ручеек – такой мелкий и узкий, что мы перешли через него по камням, не замочив ног. В прозрачной, хрустально чистой воде, я увидела мальков, лежащих на искристом песчаном дне этого чудесного ручейка, и порадовалась нашему новому открытию.

Мы постепенно обживались в нашем доме. Севен конечно занялась огородом и цветником, помогал ей в основном Тен. Я заметила, что в последнее время дети стали общаться парами: кто с кем, не стоит уточнять, и так понятно. Я же решила заняться перепланировкой дома. Во-первых, нужно было привести в дом водопровод и канализацию, во-вторых, нам нужна была душевая комната, потому что мои волосы, и волосы детей – требовали, чтобы их мыли раз в десять дней, не реже. Еще я обследовала помещение под крышей и решила, что если убрать оттуда весь хлам и обшить стенки деревянными панелями, короче говоря, отремонтировать, то я смогу устроить для себя прекрасный кабинет. Через месяц, который из-за ремонта показался мне годом – все наконец-то было, кончено. У нас теперь была кухня, которая располагалась на первом этаже. Там же была душевая и две туалетные комнаты. На втором этаже была небольшая столовая, она же и гостиная, с большим круглым столом за которым мы могли сидеть все вместе – это напомнило мне о круглом столе короля Артура. На этом этаже были три спальни: одна для меня и по спальне для мальчиков и девочек. И, самое главное – мой кабинет, из окна которого открывался чудесный вид на поселок. Из него хорошо просматривался весь участок около дома, и даже дорога за воротами. Стены в своем кабинете я уставила полками для книг, которые заказала по почте. Я мечтала о своей библиотеке всю жизнь, ведь читать я любила с самого детства, но не могла доставить себе этого удовольствия, по многим, не зависящим от меня причинам. Моя мечта сбылась именно тогда, когда я меньше всего этого ожидала, наверное, так иногда бывает. Заказанные мною книги, почти ежедневно приносили целыми упаковками, в итоге на полках моей библиотеки не осталось места, потому что я хотела знать все, что думают ученые и проповедники всех стран планеты об основах мироздания, о начале нашей цивилизации, и еще о многом, чем интересоваться стала совсем недавно. Для Севен, по почте, доставлялись заказанные семена растений, названия многих из них, я никогда не встречала, и она с самого утра, что-то сажала, поливала, и вскоре мы увидели, что труды ее ежедневной работы зазеленели на грядках.

глава 14

"Любовь - субстанция Судьбы. Судьба - целостность и единство человеческой жизни, от рождения до смерти".

Федор Степун.

К морю, мы любили ходить вечером, когда солнце, переставая слепить, горячим светом — катилось спать за горизонт, тогда, согретая им за день вода, напоминала парное молоко, которое когда-то мы пили в деревне. Мы утоптали и расчистили тропинку, ведущую к морю, и обычно проходя этот путь целенаправленно, ни я, ни дети, не имели привычки останавливаться или оглядываться по сторонам. Но однажды, перейдя на другую сторону ручья, я, краем глаза увидела, что выше по течению появилась запруда, сложенная из камней. Заинтересовавшись, я подошла ближе, и, не поверила своим глазам, то, что издали, казалось обычным нагромождением камней, при ближайшем рассмотрении оказалось небольшой купальней. Углубленное примерно на полтора метра дно ручья, было выложено мелкими гладкими камушками, на которых блестел и переливался в лучах заходящего солнца, нанос песка. Но меня поразило то, что края этой купальни обрамляли камни такого размера, что поднять хотя бы один из них, не смогли бы даже двое сильных мужчин. Мне стало ясно, куда ежедневно ходили Эйт и Найн, но как они смогли поднять и перенести такие тяжелые камни вдвоем, я не понимала. Прочитав эти вопросы в моей голове, Тен решил ответить своим своеобразным способом — просто показав, как он это сделал: внезапно один из самых больших камней, поднялся в воздух и, сделав круг, лег на прежнее место. Несомненно, сила его феномена росла вместе с ним, и трудно даже представить, каких масштабов она достигнет, когда он станет взрослым.

Лето подходило к концу, поэтому отдыхающих с каждым днем, становилось все меньше, и скоро в поселке остались одни местные жители. Море часто штормило, и купаться было опасно, особенно для меня, ведь я так и не научилась плавать, но мы продолжали ежедневно ходить по нашей тропе до моря и обратно. Вечерняя прогулка прочно вошла в нашу жизнь, и я ни за что не отказала бы себе в удовольствии, чтобы посмотреть, как тяжелые волны, катятся к берегу, и, будто изнемогая от собственного груза — падают на него, чтобы разбиться, и со вздохом облегчения вернуться обратно. Полностью ощутить и почувствовать всю своеобразность морского воздуха, можно только на берегу, недалеко от воды: чтобы при каждом вдохе, соленые капли летели в лицо вместе с ветром; чтобы дух захватывало, не давая возможности сделать выдох.

Однажды, когда море было спокойным, дети решили искупаться, а я сидела и ждала их на берегу. Оно было так неотразимо прекрасно, что я, заглядевшись на него, вздрогнула, когда Эйт положил мне на колени удивительный камень. Он был размером примерно с ладонь, и казалось, что его подвергли специальной ювелирной обработке. Мне трудно было предположить, что море было тем искусным ювелиром, обточившим его в виде кабошона, поэтому я подумала, что его, наверное, потерял один из отдыхающих, но тут услышала: — Этот камень я поднял со дна, и, он никогда не принадлежал никому из ныне живущих людей.

Услышав эти слова Эйта, я не могла ему не поверить. С интересом продолжая разглядывать камень, я держала его на вытянутой руке, когда он вдруг попав в свет восходящей Луны — засиял, отражая перламутром лунный свет, а мой восхищенный взгляд не мог оторваться от прекрасного голубого сияния, которое шло из его глубины.

Придя домой, я попросила у Эйта разрешения оставить этот камень до утра у себя, чтобы узнать, к какой породе минералов он относиться. Протестировав его с помощью книги по минералогии, в которой были прекрасные иллюстрации и описание всех известных минералов, я выяснила, что Эйт нашел «лунный камень», причем уникальный образец, которые попадаются очень редко, и это навело меня на мысль — эта находка не простая случайность. Интересно, каким образом он попал на дно моря, подумала я, ведь этот камень – полевой шпат, месторождений которого множество по всему миру, но судя по карте, которая была в книге, все они были расположены далеко от водных бассейнов. Тот факт, что Эйт нашел именно «лунный камень» связанный с энергией Луны, а не какой-нибудь другой, я восприняла как подсказку Судьбы, которая настойчиво направляла мои мысли в то русло, по которому они потом продолжали течь. Вспомнив, в каких из своих книг, я встречала упоминание о «Селените», я достала их с полок, и, совершенно забыв о сне, решила все вновь перечитать.

Никогда не думала, что этот камень собрал в себе столько положительных свойств: притягивать благородное и отталкивать враждебное; примирять, награждать преданной дружбой; помогать сохранять супружескую верность. А также облагораживать внутренний мир; защищать нравственность, исцелять заболевания души и давать ей настоящий внутренний покой; даровать надежду и доверие; усиливать чувство интуиции. Казалось, что не будет конца перечню приписываемых этому камню свойств, но я, была не склона верить и половине того, что прочитала. Меня заинтересовал текст из другого источника, где было написано примерно следующее: «лунный камень» усиливает дар видения и логические способности, сильнее всего в период полнолуния, когда лунный свет падает на камень. Он имеет свойство передавать владельцу благосклонность первозданных природных духов, которые имеют власть над кристаллами и пророчествуют о благоприятности или не благоприятности запланированного дела. Эту информацию я получила из книги, где были описаны магические свойства камня, которые были подтверждены такими аргументами, как исторические упоминания: Анастасия Кирхера (1643 год) о селените, на верхней стороне которого, пятно молочного цвета увеличивалось и уменьшалось ритмично с фазами Луны. О камне Папы Лео десятого, который регулярной сменой цвета, показывал изменения лунного цикла, а также о селените в перстне Папы Климента Восьмого – желтоватое пятно на котором меняло свое положение точно по восходу и заходу луны.

За окном уже серел рассвет, но полная Луна еще была на небосводе, когда я, почувствовав, что не могу прочитать больше не строчки, легла спать. Подержав «Селенит» еще немного в руках, я положила его на тумбочку около кровати, и еще некоторое время смотрела, как он переливается в свете заходящей Луны. Сон мой был беспокойный и быстрый, а проснувшись, я долго сидела на кровати, думая, как мне воспринимать, то, что я увидела во сне. Странный сон, пугающий своей реалистичностью — я помнила его во всех подробностях, и это было еще более странным, потому что те сны, которые, я иногда видела до этого — сразу забывались. Мысль о том, что виной тому, прочитанная мною литература или мое разыгравшееся воображение, - я сразу отбросила, потому что, увиденное мной, не имело никакого отношения: ни к Луне, ни к камню. В который раз я, вспоминая подробности сна, я видела себя, стоящей на мостике небольшой яхты, направляющейся в сторону непроглядного, густого тумана, и я чувствовала, как мое сердце сжимается от страха пред тем неизвестным, что скрывалось в его глубине. Все происходившее было настолько явным, что я потрогала свое лицо и волосы, будто хотела найти на них капли морской воды, подумав, что если и бывают вещие сны, то этот, наверное, один из них. Утром я вернула камень Эйту, и он сразу подарил его даме своего сердца – Найн, а я через некоторое время совсем забыла об этом эпизоде нашей жизни, не предполагая, что скоро Судьба, даст ответ на незаданный вопрос.

Я любила, закончив домашние дела, почитать книгу, сидя у окна своей библиотеки, и изредка бросая взгляд в окно, могла видеть, чем заняты в это время дети. Невозможно было не заметить, как в отношениях Севен и Тена, а затем между Эйтом и Найн, появилась этакая субстанция Судьбы, называемая любовью, которая росла с каждым днем, и я не сомневалась, что в глухом сибирском краю их дороги соединились, следуя предначертанию, а не просто по стечению обстоятельств. Мне очень хотелось научить детей не скрывать свои чувства, и, говорить о них друг с другом, а с недавнего времени, поняв, что в их равнодушии к моим переживаниям, виновата я сама — решила все изменить. При каждом удобном случае, я говорила им о своих чувствах: о том, как сильно я их люблю; о том, как мне тяжело жить, не зная, что они думают, и это мешает мне их понять. И, что я чувствую себя рядом с ними очень одинокой, что мешает мне быть до конца счастливой. Все свои монологи я произносила мысленно, зная, что они легко читают мои мысли, пытаясь таким образом пробить стену, которой они себя окружили. Я много думала, задаваясь вопросом: есть ли взаимосвязь между тем, что отсутствие слуха и зрения у детей, прекрасно восполнялось другими, феноменальными, отсутствующими у обычных людей способностями? Может быть, какой-то злой гений специально лишил этих детей возможности слышать прекрасную музыку великих композиторов; или видеть шедевры художников. Но зачем? На этот вопрос ответа не было, поэтому и эту версию, я отвергла, как беспочвенную. Случайно прочитав о мимикрии, новом открытии в области психологии, пришла к решению, что нужно завести что-то вроде дневника, и отмечать в нем малейшие изменения в их облике, поведении, в каждом импульсивном движении мышц тела и лица, надеясь таким образом понять их. Мое нововведение скоро дало неожиданный результат: предположение, которое я сделала когда-то, что радужная оболочка глаз детей меняет цвет в зависимости от освещения: было или ошибочным, или со временем она изменила свои свойства. Сопоставив свои ежедневные наблюдения, я пришла к выводу, что в их глазах отражается внутреннее настроение, и что радужная оболочка глаз становиться ярче, когда им хорошо, и темнеет, когда они чувствуют дискомфорт. Я заметила, что у Эйта краснеет правое ухо, когда он волнуется, а Севен сжимает кулачки, когда ее отвлекают от работы в саду. Интуиция мне подсказывала, что я все делаю правильно, и что им нравиться, когда перед сном, я по очереди присаживаясь к каждому на кровать, вместе с поцелуем, мысленно произношу ласковые слова. И однажды, когда поцеловав Найн перед сном, я хотела пожелать ей спокойного сна, она вдруг приподнялась на кровати, и прижалась ко мне, как когда-то, в первый день нашего знакомства.

С этого дня именно Найн, а следом за ней и другие дети иногда обнимали меня, не говоря при этом ни слова, но мне достаточно было и этого дружеского жеста, чтобы стать счастливее, поняв, что мое терпение вознаграждено и, мне удалось достучаться до них. Я думала, что относиться ко мне, как к родной матери они никогда не будут, потому что к моменту нашей встречи им было по семь лет, возраст, когда дети прекрасно все понимают и осознают, но, и в этом, я тоже ошибалась.

Севен и Тен постоянно проводили время в саду, где Севен, вырастила, удивительные растения, из семян, которые мы получили по почте. В основном это были редкие сорта декоративных цветов, которых я раньше никогда не встречала, и тем более не знала их названий. Ежедневно, заходя в сад, я наблюдала, с какой любовью дети ухаживают за растениями, сожалея, что приближающаяся осень, погубит их. Я обратила внимание, что одному из растений, Севен уделяет времени больше, чем к другим. Сделав с помощью Тена для него небольшую теплицу, в которой был свой микроклимат, она удобряла его почву специальными подкормками, опрыскивая листья, только ей известными составами. Удивительно, но посаженное, как я позже узнаю, в полнолуние растение, росло так быстро, что я не поверила своим глазам, когда ровно через две недели увидела завязь бутона, а еще через две — бутон, набухший, готовый распуститься в любую минуту.

Рано утром, сквозь сон я услышала из сада зов Севен, которая приглашала полюбоваться ее творением. Выйдя на улицу, я сразу почувствовала струящийся из сада, несравнимый ни с чем, необыкновенный аромат ее чудесного цветка, который был так сказочно приятен, что слегка вскружил мне голову. Переступив порог оранжереи, и увидев распустившийся цветок, мне сначала показалось, что это прекрасная лилия, но намного крупнее всех известных мне цветов этого вида. Подойдя ближе, я увидела, что этот цветок имел отдаленное сходство с лилиями. Если у лилий был один ряд лепестков, то у этого цветка их было три — все разных цветов. Нижние лепестки были фиолетовые, потом сиреневые, и в самой середине последнего ряда лепестков, на тонкой ножке стоял маленький бутончик, (который я вначале приняла за пестик), готовый распуститься в любой момент. Это было фантастическое зрелище – вид и аромат этих цветов просто завораживал — хотелось смотреть на них до бесконечности, но нужно было готовить завтрак, и мне пришлось уйти. Через несколько часов, закончив домашние дела, я снова пришла в оранжерею, чтобы полюбоваться этим цветком. Метаморфоза, произошедшая с ним, за это время, удивила меня настолько, что я подумала, что этого не может быть, ведь не могла же я забыть, как он выглядел утром. Лепестки изменили свою окраску!?

Дети целый день провели в оранжерее, наблюдая за цветком, и никак не реагируя на мое приглашение ни к обеду, ни к ужину. Тогда, я решила отнести им ужин сама, тем более что весь день, думала о цвете его лепестков, потому что здравый смысл говорил – этого не может быть, но интуиция подсказывала, что Севен, с ее феноменальным даром, могла вырастить и не такое растение. Права оказалась интуиция, потому что прежняя последовательность цвета лепестков, вновь изменилась. Отдав детям ужин, я хотела уйти, думая, что утром смогу увидеть его снова, но Севен, остановила меня, сказав: — Ему осталось жить несколько часов, и, как только созреет его плод, он умрет.

Действительно, я уже обратила внимание, что тот бутончик, который я видела утром, превратился в бело-синий шар, такой большой, что казалось ножка, на которой он держится, вот-вот сломается. Дети, видимо не собирались ложиться спать, решив дождаться момента гибели лунного цветка, и я тоже решила остаться с ними, тем более что цветок не отпускал, притягивал, предлагая насладиться им, перед тем, как он завянет.

Этот чудо-цветок заслуживал того, чтобы наблюдать за ним часами: через определенные промежутки времени, он вздрагивал, и тогда изменялись цвета лепестков, будто он хотел передать своему плоду, все жизненные соки. Я, незаметно для себя стала думать о цветке, как об одушевленном предмете, удивляясь его красоте, я не могла не сожалеть, что его жизнь так коротка. При появлении на темном небосводе Белой Луны, он еще раз вздрогнул, а затем, плод упал в руки Севен. Невероятно, но он сразу завял, словно отдав все соки плоду, не оставил себе ни капли — лепестки сморщились и засохли, листья опали, и только прекрасный аромат, еще несколько дней, витал в воздухе, напоминая о нем.

глава 15

"Спасая одного человека - спасаешь целый мир".

из к/ф "Список Шиндлера".

В один из вечеров, когда мы, как обычно, вышли на вечернюю прогулку к морю – произошло событие, которое изменило нашу спокойную жизнь. Пройдя примерно треть пути, Пион внезапно ринулся в кусты, откуда через секунду раздался его заливистый лай. Я естественно заинтересовалась, так как такое поведение было ему не свойственно, и поэтому раздвинула кусты в том месте, откуда он лаял. Увидев небольшую поляну, с неясными силуэтами двоих людей, лежащих на земле в неестественных позах, я растерялась, не зная, что делать. Они не подавали признаков жизни, и пока я стояла в нерешительности, Эйт, не раздумывая, прошел вперед, и опустился на колено около одного из них. Подойдя ближе, я увидела двоих подростков, примерно лет по шестнадцать: юношу и девушку, вокруг которых на земле валялись куски ваты, шприцы, чайная ложка, зажигалки. Раньше мне никогда не приходилось встречаться с наркоманами, но, я была достаточно информирована, чтобы сразу понять, что произошло на этой поляне. Пощупав пульс у юноши, я поняла, что ему помощь уже не нужна – оставалось только молиться о его грешной душе, но судя по действиям Эйта, девушка была еще жива. Я взяла ее за руку — она была липкой от пота и холодной, казалось, что от нее уже начал исходить сладковатый запах смерти, и если бы мы не нашли ее, то она присоединилась бы к своему другу. Примерно через полчаса, девушка с моей помощью смогла встать на ноги, но идти самой ей было трудно, поэтому пришлось ее поддерживать всю дорогу, пока мы шли домой. Труп юноши остался лежать на том месте, где мы его нашли, и я подумала, что нужно позвонить в милицию, но только анонимно, потому что лишние расспросы и допросы, нам не нужны, тем более что мы ничего о нем не знали.

Девушку мы привели домой, помыли и переодели в чистую одежду, после чего уложили спать на диван в гостиной. Мы решили все вопросы отложить до утра, когда она окончательно адаптируется. Утром она долго плакала, узнав о смерти своего товарища по несчастью, а когда успокоилась, то рассказала мне историю своей жизни: как стала наркоманкой, и, как оказалась на этой поляне.

У нее было редко встречающееся имя — Анатолия, которым ее назвал отец, которого звали Анатолий Анатольевич Анатольев. Есть люди, со своими причудами и странностями, и это считается нормальным, если не приносит никому проблем, но не в этом случае, потому что у него был комплекс по поводу продолжения рода, и сохранения странной традиции — давать детям имя Анатолий. После рождения дочери, желая хоть чем-то смягчить свое разочарование, он дал ей имя Анатолия, но, когда мать Анатолии забеременела повторно, и врач сказала, что родиться опять девочка — отец, забрав все деньги, однажды вышел в магазин, и больше не вернулся, бросив беременную жену с годовалым ребенком. Оставшись без средств, к существованию и без мужа, мать маленькой Лии, одним махом решила все свои проблемы, сведя счеты с жизнью, а ее забрали в детский дом, где она и росла, пока не стала совершеннолетней.

О жизни в детском доме я знала не понаслышке, и мне стало жаль эту симпатичную, невысокую девушку, которая из-за своей худобы, даже не выглядела на свой возраст. Лия, прежде чем продолжить свой рассказ дальше, некоторое время молчала, а затем продолжила внезапно охрипшим голосом, и было ясно, что каждое сказанное слово дается ей с трудом.

Когда подошло время покинуть детский дом, она слезно просила разрешить ей остаться, говоря, что не знает, как она будет жить самостоятельно, потому что у нее не было, ни друзей, ни родных, ни профессии, ни денег, ничего и никого, кто мог бы помочь ей в первое время. Конечно ей все же пришлось переехать из детского дома, в однокомнатную квартиру, принадлежавшую когда-то ее семье. Одинокая, не приспособленная к жизни, она, была рада любому дружескому жесту, любому другу, который пожелал бы протянуть ей руку. Случайно встретив Андрея, которого знала по детскому дому, и, не зная, что он наркоман, она думала, что Судьба наконец-то сжалилась над ней, подарив любовь, и некоторое время, живя с ним, она была по-своему счастлива. Лия устроилась работать в какое-то кафе, мыть посуду, но денег хватало только на еду, потому что Андрей не работал, мотивируя это тем, что его нигде не принимают. Жил он конечно у Лии, потому что продал свою жилплощадь еще до встречи с ней, истратив все деньги на героин. К сожалению, когда Лия обо всем этом узнала, она не смогла проявить характер, и бросить Андрея, а он, поняв, что Лия его любит, и сделает все, о чем он ее попросит, решил этим воспользоваться. Она поверила ему, когда он предложил ей попробовать наркотик, сказав при этом, что от одного раза, ее ломать, не начнет, забыв добавить, что страшнее ломки, - неудержимая тяга к наркотику, которая появляется после первого приема дозы. Очень скоро, вводя себе в вену очередную дозу, она уже не думала о последствиях, и о том, что с ней будет, когда он кончиться. В итоге, в один из дней, Андрей поставил ее перед фактом, что теперь им нужно отдать огромную сумму денег, за те наркотики, которые они вместе прокололи, иначе их ждут неприятности. Андрей, уговорил ее, обменять квартиру в Сочи, на комнатку в поселке Лоо, говоря, что у него есть на примете клиент, который может дать хорошую доплату. Довод, что они сразу бросят колоться, отдадут долг, и у них останется сумма денег, которая позволит им жить безбедно некоторое время, пока они не устроятся на работу, заставил ее согласиться. Полученные деньги, были истрачены мгновенно, и тогда Андрей стал требовать, чтобы Лия зарабатывала на наркотики случайными связями с отдыхающими, и фактически стал ее сутенером. Думая только о дозе, они не оставляли денег, ни на еду, ни на оплату коммунальных услуг, а когда они поняли, что их могут выселить из комнаты за неуплату долга, то решили ее сдать, а сами стали ночевать у друзей и знакомых – наркоманов.

Весь ее рассказ сводился к одному факту – она подошла к той точке, когда смерть, кажется единственно правильным выходом. Когда ее ломало, она, идя по улице, думала только о том, где взять денег на дозу, ненавидя в такие моменты, всех людей, которые были независимы и наслаждались жизнью. В тот день, когда мы нашли их – она решила окончательно покончить с такой жизнью, и втайне от Андрея, скопив денег, купила двойную дозу, только он, как говорится - "пожадничал", и она осталась жива. Теперь, глядя мне в глаза, она спросила: — Зачем? Зачем спасать человеку жизнь, если он не хочет жить?

Было бы бесчеловечно, после того как мы спасли Лии жизнь, теперь выбросить на улицу, а самим продолжать жить дальше, сделав вид, что ничего не случилось, поэтому я ответила вопросом на вопрос, спросив: — Ты хочешь остаться и жить с нами?

Лия подняла глаза, показавшиеся мне огромными на ее худеньком, истощенном наркотиками лице, и я прочитала в них весь букет чувств — удивление, недоверие и сомнение. Впервые, совершенно чужой человек, предложил ей стать одним из членов его семьи, и она не могла в это поверить, и понять, зачем она нам нужна? Общение с людьми, которые во всем, чтобы они не делали, искали свою выгоду, сделало ее недоверчивой, и только когда я, перефразировав свой вопрос, спросила: — Нам нужно заказывать тебе кровать и постельное белье, ты остаешься?

Она, поняв, что я говорю серьезно, кивнула головой в знак согласия. Мне давно была нужна помощница по хозяйству, которая помогала бы убирать дом, ходить на рынок, готовить, и я даже думала о том, чтобы дать объявление в газету. Правда, я хотела, чтобы моя помощница, была похожа на тетю Клаву, но раз Судьба послала нам эту хрупкую, несчастную девушку – значит, так тому и быть. Спальня, где спали девочки, была достаточно просторная, чтобы поставить в нее еще одну кровать, а пока, несколько дней Лия могла поспать на диване в гостиной. Шестое чувство мне подсказывало, что детям Лия понравилась, и хотя их мнение не изменило бы мое решение, которое я приняла импульсивно, не посоветовавшись сначала с ними, мне, тем не менее, было не безразлично, что они о ней думают. За всех, как всегда ответил Тен, сказав, что, несмотря на тот образ жизни и круг общения, в котором она жила, Лия сохранила порядочность.

Узнав, что близнецы ничего не видят и не слышат, Лия была страшно удивлена, ведь дети передвигались так, что посторонний наблюдатель не сразу мог заметить их слепоту, но затем удивление сменилось чувством жалости, и она стала вести себя соответственно. С ее лица не сходило вопросительное выражение, и, стараясь предопределить каждое их желание, она будто спрашивала: - нужна ли ее помощь?

Долго так продолжаться не могло, и со временем она, конечно, поймет, что близнецы необычны во всем, и где гарантия, что она случайно не обмолвится об этом, в разговоре с кем либо, и тогда спокойной жизни придет конец. Этого допустить было нельзя, поэтому я решила поговорить с детьми. Вечером того же дня, я позвала детей в гостиную, чтобы сидя, за круглым столом, исходя из худшего, всем вместе найти лучшее решение этой проблемы. Зная, что Лия не услышит, о чем мы говорим, я все же отослала ее на кухню, чтобы увидев нас безмолвно сидящих вокруг стола, у нее не появилось сомнение в нашей нормальности. Этот вечер положил начало нашей традиции — собираться вместе, для решения важных вопросов.

Рассевшись вокруг стола, я спросила у Тена, может ли он внушить Лии отвращение к наркотикам, потому что знала, что избавиться от зависимости к ним, практически невозможно, и боялась, что, однажды, встретив одного из старых знакомых, она снова начнет их принимать. Ответ Тена меня поразил, и я подумала, что не каждому взрослому дано мыслить так, как этому ребенку, в частности это относилось и ко мне. Он сказал, что простым внушением, эту проблему не решить, нужно изменить образ мышления человека, при котором мысли о плохих поступках и делах, будут отторгаться его сущностью и станут не приемлемыми для его сознания. Мы решили, что раз Лия стала членом нашей семьи, то нужно ей довериться, и рассказать, не вдаваясь в подробности, обо всех феноменах. Это должна была сделать я, после того, как Тен исправит ее карму, так мы и поступили.

Не сразу поверив в то, что я ей рассказала, Лия вначале думала, что я просто шучу, но когда увидела своим глазами, как Тен двигает предметы, не касаясь их — поверила, и стала относиться к детям, как к ангелам. Было бесполезно убеждать ее в обратном, говорить, что всему есть научное объяснение, и я перестала ее разубеждать. Лия оказалась очень расторопной, старательной и смышленой девушкой, полной жизненных сил и энергии, и главное, огромным желанием ее тратить. Будто бабочка, она летала по дому, успевая переделать все дела до обеда, на которые раньше я тратила почти целый день. Я была очень рада такой помощнице, потому что теперь у меня, наконец, появилось время читать. Несколько раз, когда мы готовили еду, я вспомнила добрым словом тетю Клаву, отдав дань ее кулинарному таланту, и однажды увидела, что Лия, накупила кипу книг по кулинарии и вскоре, четко выполняя инструкции по приготовлению – научилась хорошо готовить. Сначала, на рынок и в магазины за продуктами, мы ходили с ней вдвоем, но потом она сказала, что может справиться сама, и я поняла, что она стала полноправной управительницей нашего дома.

глава 16

"Владей собой среди толпы мятежной,

Тебя клянущей за смятенье всех.

Верь сам в себя, наперекор Вселенной,

А, маловерным - отпусти их грех".

Р. Киплинг

Мне нравился мягкий, теплый климат юга, в котором мы теперь жили, и даже тусклый блеск солнца, и почти непрерывно бушующие бури на море, не могли помешать нашим прогулкам к нему. Не подходя близко к воде, мы, останавливаясь там, где кончался похожий на сухой бурьян, облысевший и поредевший кустарник. Подышав, наполненным влажной пылью воздухом, веющим морской свежестью и бодростью, и, посмотрев на бешеный прибой, с носящимися над ним снежными чайками, мы возвращались домой. Эта зима была первой, когда не нужно было начинать день, разгребая, занесенную за ночь снегом дорожку к туалету, стоящему за домом в далеком сибирском краю, а по вечерам, высунув из-под одеяла нос, засыпать под вой ветра в трубе. Все это, казалось теперь старым сном, и вспоминалось все реже, и реже, а с наступлением весны и вовсе забылось.

Одним ясным, теплым весенним утром, Лия ушла за покупками, и ее не было дольше, чем обычно, а когда она вернулась, то поставив пакеты с провизией на кухню, сразу поднялась ко мне в библиотеку. Вид у нее был немного виноватый, когда она стала рассказывать, как случайно встретив свою знакомую девушку, пожалела ее, потому что той было очень плохо, а затем привела к нашему дому, обещая помочь. Я поняла, какую помощь она имела в виду, но девушка, стоящая у ворот, конечно, этого не знала, и думала, что Лия ей вынесет дозу. Признаюсь, все было так неожиданно, что я растерялась, и будто оцепенев, несколько минут смотрела на Лию, ничего не говоря. Только услышав на лестнице ведущей наверх, шаги детей, я поняла, что мне нужно было сразу позвать их из сада, где они до этого сгребали в кучи опавшую листву, оставшуюся с осени. Конечно, они уже знали обо всем, и теперь хотели знать мое решение.

Очень близко принимая к сердцу проблемы тех, кто обращался за помощью, у меня даже подсознательно не возникла мысль об отказе. Поэтому Лия привела незнакомку в дом, и когда Эйт очистил ее кровь, а Тен исправил карму, можно было уже не сомневаться, что, все свои дальнейшие решения в жизни, она будет принимать не так, как предыдущие. С девушкой, буквально за два часа пребывания в нашем доме, произошла метаморфоза: с лица сошла бледность, исчезли темные круги под глазами; пропали даже следы от проколов на кистях рук, которые войдя, она старательно прикрывала. Из осторожности Тену, все же пришлось заблокировать кусок ее памяти — она никогда не сможет вспомнить, что с ней было в промежутке того времени, когда она перешагнула порог дома, до того, как вышла за ворота.

После этого случая, мы вновь собрались на совет, вполне обосновано предполагая, что к нам могут придти за помощью такие же, как эта девушка наркоманы. Дети стали подростками, им было уже по четырнадцать лет и они вполне сформировались, как личности, развиваясь быстрее обычных детей. Они сами должны были принять решение, и я готова была поддержать любой вариант из двух возможных: – затаиться, и продолжать дальше скрывать от всех те исключительные, не поддающиеся человеческому пониманию способности, или может быть, пришло время, когда Богом данный дар, должен начать приносить пользу людям? Я не сомневалась, что они примут правильное решение, потому что они не раз уже доказывали, что готовы творить благие дела, как это было в последнем случае с незнакомкой, при этом, не ожидая благодарности, считая, что лучшая награда — возможность помочь людям. Их мысли и чувства полностью соответствовали высшим этическим законам, другими словами, они достигли высшего информационного уровня Белой Луны.

Когда-то я слышала выражение – «эффект бабочки», в котором образно представляется, что взмах крыла этого насекомого всколыхнув воздух на одном краю света, по мере удаления от нее будет возрастать, и превратится в ураган — на другом. Примерно с такой же прогрессией росла молва о целительнице-альтруистке, которая, совершенно бесплатно, за один сеанс лечит зависимость от наркотиков, со сто процентной гарантией. Не знаю, кто придумал такую легенду, но нас она устраивала, так как помогала скрыть истинных целителей. Сначала к нам приезжали только несчастные родители, привозившие своих детей наркоманов насильно, это были подростки, которые еще не осознали всего ужаса своего пристрастия, но уже доставили массу неприятностей родственникам. Постепенно контингент изменился — стали приходить люди, которые дошли до крайности, и хотели «завязать с наркотой», придя к такому решению самостоятельно, и с каждым днем их становилось больше. Меня это радовало, ведь вытаскивая одного человека из этой паутины, мы спасали целые семьи – возвращая женам мужа, детям — мать...

Мы старались не афишировать феноменальные таланты моих детей, люди помнили только то, что входили в дом наркоманами, а уходили здоровыми, и что с ними происходило в тот промежуток времени, когда они были в доме – они не помнили, поэтому этот факт добавил еще один эпизод к нашей легенде — я лечу гипнозом. Со стороны властей, к нам претензий быть не могло, ведь оказываемая нами помощь была бесплатна, и поэтому мне казалось, что мы будем спокойно жить и работать, но очень скоро стало ясно, что мы совсем не знаем мир, в котором живем. Когда около наших ворот стали появляться люди с фотокамерами, которые хотели взять у меня интервью, представляясь репортерами разных газет или журналов, я сначала не придала этому значения, заранее решив для себя, что никакого интервью не дам. Нам не нужна была такая реклама, и, боясь повторения того, что было в Лосево, когда мы просто не смогли справиться с наплывом людской массы, не хотели, чтобы о нас писали. Я всем отвечала отказом, и думала, что нас оставят нас в покое, как сделали бы все воспитанные люди, но, как говориться в поговорке: «запретный плод – сладок», чем меньше мы хотели впустить этих людей в свой дом, тем больше создавали таинственности вокруг себя. Мы еще не знали, что ради эксклюзивного материала для своей газеты, репортеры готовы на многое. Поняв, что легальным путем им в дом не попасть, корреспонденты и репортеры, стали изощряться, придумывая все новые способы, чтобы обманным путем попасть в дом. Одни из них прикидывались наркоманами, пришедшим за помощью, а другие просто пытались перелезать через забор. Эта их настойчивость стала нам надоедать, если не сказать большего – мешать нормально, жить.

Лия приносила газеты, и я, читая в них статьи обо мне и детях, я узнавала такие подробности из своей жизни, о которых раньше и не подозревала. Сидя у окна своей мансарды, я смотрела на затаившихся в кустах репортеров, готовых на всякие бестактные поступки, ради денег, которые им заплатят за репортаж. С одной стороны я могла их понять, они делали свою работу, ведь без денег жить невозможно, но это еще не причина, по которой стоит вмешиваться в чужую личную жизнь. При сложившейся ситуации мы не могли продолжать спокойно гулять по вечерам, поэтому собрались снова на совет, чтобы опять выбрать один из вариантов решения этого вопроса. Первый — переехать жить в другое место, сразу отпал, ни мне, ни детям не хотелось уезжать из нашего прекрасного дома. Второй — дать такое интервью, которое послужит тому, что интерес к нам пропадет, мы приняли единогласно. Но сначала мы решили должным образом подготовиться к приему наших нежеланных гостей. Я решила, что дам интервью троим представителям разных издательств, которых выберу сама из толпы, и это будут репортеры тех газет, которые были порядочнее других своих коллег и не написали о нас ни одной статьи. В этом выборе мне должен помогать Тен, как впрочем, и во многом другом.

Сказать правду в предстоящем интервью было нельзя, а врать я не могла и не хотела, поэтому было решено просто, заморочить им головы, говоря много и не о чем конкретно, отвечать на вопросы, так, чтобы они ничего не поняли. Это будет маленький спектакль из одного акта, решили мы, и стали к нему готовиться. Во-первых нужно было создать обстановку соответствующую моему статусу экстрасенса — атмосферу таинственности и неординарности, поэтому мы осветили свечами только ту часть гостиной, где предварительно поставили три стула для «гостей». Напротив них, за столом должна буду сидеть я, с распущенными волосами и вуалью, закрывающей лицо, а дети рассядутся на диване за моей спиной, чтобы их присутствие не было заметно, впрочем, это было не важно, ведь наш мысленный диалог с Теном, они не могли слышать. Когда все было готово, Лия вышла за ворота, и когда к ней как обычно подбежали репортеры, она им сказала: — Госпожа Веда согласна дать короткое интервью, троим из вас, на кого я покажу.

Потом мы с ней будем долго смеяться, когда она расскажет, что назвала меня госпожой для пущей важности, а в тот момент ей было не до смеха, так как она должна была, слушая Тена, безошибочно указать на тех, кто мог войти дом.

Гости вошли и расселись на стульях, представление началось! Я знала все, о чем думали эти люди, и первое, о чем подумал каждый из них – это как сесть поближе, чтобы увидеть мое лицо. Следующая мысль была о моих волосах, видимо длина их удивила, потому что, когда я сидела, распустив волосы, они лежали на полу красивыми волнами. Я решила взять инициативу в свои руки, и опередить их, ответив на вопросы, о которых они думали, поэтому сказала: — Стулья передвигать нельзя, а волосы свои я не подрезала с самого детства, потому что они являются как бы тончайшими антеннами, соединяющими любого человека с ангелом-хранителем. Человек рано полысевший, имеет меньше возможностей общаться с высшими силами, а женщины, которые стригут свои волосы, следуя моде, бессознательно лишают себя полноценной подпитки из Космоса, которая помогла ба им раскрывать свои врожденные дарования и таланты.

Журналисты после моих слов переглянулись, и я увидела на их лицах неподдельное удивление, а я, указав рукой на человека, сидящего слева – предложила ему первому задать вопрос.

— Мы знаем ваше настоящее имя и отчество, а также и фамилию, но почему вы взяли себе псевдоним «Веда»? Что это означает?

— Кто-нибудь из вас имеет представление о старославянской Ведической астрономии, в которой слово «ведать», синоним слова «знать». Нет? Я примерно так и думала, что вы не ведаете, а я знаю о том, что возникли «Веды» около 27 тысяч лет назад, это в 13,5 раз больше чем тот отрезок времени, который отделяет нас от распятия Иисуса Христа. Есть сохранившийся вариант «Книги Божественных Знаний» датируемый примерно 3100 годом от Рождества Христова, знания, заключенные в «Ведах», на протяжении тысячелетий передавались устно от учителя к ученику, и только в четвертом тысячелетие до, н.э. были собраны в священные книги.

Немного сконфуженные репортеры, стали задавать бестактные вопросы о моей личной жизни, о способе лечения, о нашем материальном положении. Первый вопрос звучал так:

— Давно вы не живете с мужем, он помогает вам растить детей?

Сказать правду, что я с ним вообще не жила, и что наш брак фиктивный, я не могла, поэтому процитировала Франсуа де Ларошфуко: — "Истинная любовь похожа на приведение: все о ней говорят, но мало кто ее видел".

На следующий вопрос:

— Говорят, что Вы лечите гипнозом, где Вы этому учились или родились с этим даром?

Я вновь ответила цитатой Леонардо Да Винчи: — "Существует три разновидности людей: те, кто видит; те, кто видит, когда им показывают; те, кто не видит".

— Как вы пришли к решению стать приемной матерью четверых детей-инвалидов?

— "То, что внизу, подобно тому, что наверху".

Это был афоризм из «Завещания Гермеса Трисмегиста», и, узнав от Тена, что последующие вопросы будут такими же банальными и однотипными, как и предыдущие, я сказала, что я отвечу только на один последний вопрос и можно считать интервью оконченным.

—К какому вероисповеданию Вы принадлежите? Придерживаетесь ли православному христианству, или какой либо другой веры?

— Я признаю все мировые религии, но, ни к одной из них не принадлежу. Вы знаете, что у меня не было родителей, которые меня окрестили бы. Не крещены и мои дети, но это не мешает им быть Ангелами, в моем понимании этого слова, потому что их разум лишен возможности воспринимать ту негативную информацию, которой наполнен этот мир.

Лия проводила гостей, а я, поднявшись к себе в библиотеку, села у окна, и заплетая свою косу, думала о том, что будет написано в статьях, которые появятся в завтрашних газетах. Что напишут эти журналисты, не понявшие почти ничего из моих ответов? Этот мир не переставал меня удивлять, потому что я, по своей наивности, раньше считала, что люди, работающие в сфере массовой информации, должны быть более образованны, и прежде, чем идти за интервью могли бы лучше подготовиться. В принципе мы на это и рассчитывали, и надо заметить, что такое мнение у меня сложилось об этих конкретных людях, а не о журналистах, в общем.

Действительно, на следующий, в трех разных газетах появились статьи о Веде, но принципиально решив не читать их, предоставила это право Лии, а она посоветовала прочитать понравившуюся ей статью под названием – «Дом Света», которую написала девушка репортер. Один отрывок я хорошо запомнила: «не имеет значения, кто эта женщина, которая взяла на себя ответственность за судьбы четверых детей-инвалидов. Одно это дает право судить о ней, положительно, не вдаваясь в подробности. И самое главное, что она лечит, неизлечимое пока заболевание – наркозависимость, не требуя ничего взамен, бесплатно. Ни один из бывших наркоманов не вернулся к прежней жизни, этот факт, говорит сам за себя».

глава 17

"Великую цивилизацию не покорить извне, пока она не разрушит себя изнутри".

Уилл Дюрант.

Не могу сказать, что после этих статей, наша жизнь стала спокойней, одно радовало — тема была закрыта и осада репортерами нашего дома была снята, но за ним прочно закрепилось название — «Дом Света». Людей приходивших, и приезжавших, к нам за помощью стало значительно больше, поэтому у нас появились проблемы. Мы стойко терпели все неудобства, понимая всю значимость того дела, которое делали, не обращая внимания ни на усталость, ни на отсутствие свободного времени. Наш Пион, обычно жизнерадостный и веселый, ходил по двору, повесив хвост, потому, что у Эйта не было времени с ним поиграть. Настоящая проблема началась, когда к нашему дому стали ежедневно подъезжать по несколько машин в день, отравляя воздух выхлопными газами. Может быть, жители городов этого даже не заметили бы, но мы раньше жили вдали от проезжих дорог, и привыкли к чистому воздуху, поэтому у Севен, обоняние которой было особенным, начались головные боли. Затем стала болеть голова у меня и Найн, конечно Эйт убирал эту боль, но через некоторое время она начиналась снова, поэтому нам пришлось снова собраться в гостиной, после чего пришли к решению - изменить все, что мешало нам жить. Мы поставили условия, которые должны будут выполнять все обратившиеся за помощью, а иначе мы пообещали просто переехать. Во-первых, мы попросили, чтобы ни одна машина не подъезжала к нашему дому ближе, чем на триста метров; во-вторых, мы назначили четыре дня в неделю, для приема больных, а три — оставили себе для отдыха и наша жизнь, на некоторое время, стала почти нормальной, если не принимать во внимание небольшие инциденты.

Трудно сказать, что двигало теми подростками, которые в один из вечеров устроили около нашего дома какую-то хулиганскую акцию и почти до самого утра не давали мне и Лии спать. Одурманившись наркотиками, они скакали, как безумные около ворот дома и выкрикивали примерно следующие лозунги: —«Землю – крестьянам! Заводы – рабочим! Наркотики – наркоманам!»

Глупее я ничего в жизни не слышала. Внезапно это шоу прекратилось – наступила долгожданная тишина, и это меня так удивило и заинтересовало, что я вышла на улицу, чтобы выяснить, что случилось. Выглянув за ворота, я увидела лежащих прямо на земле подростков, которые мирно спали, и сразу поняла, что это Тен их обезвредил. Земля, прогретая за день горячими лучами солнца, была для них теплой постелью, поэтому, улыбнувшись, я ушла в дом, чтобы последовать их примеру.

Для меня, этот случай не прошел бесследно, и я долго думала об этих подростках, которые бравируя своим пристрастием, не хотели думать о будущем. Они не знали того, что жизнь предопределенная их пристрастием, имеет всего три варианта развития событий. Первый — их изолируют от общества, за хранение или сбыт наркотиков; второй — их жизнь окончится, как у друга Лии – смертью от передозировки; третий — психиатрическая больница, откуда они, если и выйдут, то опять начнут принимать наркотики или кончат жизнь суицидом. Но самым ужасным в этой ситуации было то, что видя, как они губят свою жизнь, и, зная, что мы можем им помочь, я не могла ничего сделать. Нельзя, даже преследуя благую цель, подвергать человека насилию: ни психологическому, ни физическому, если конечно выбор будущего, не сделают за него те, кто дал ему жизнь, и несут ответственность за него перед Богом — его родители.

Появившееся у нас свободное время, каждый из нас использовал по-своему усмотрению, я, решив, что пора просветиться относительно всего, что касалось наркомании, посвятила целый день тому, чтобы найти в своей библиотеке материалы, которые хотя бы косвенно касались этой темы. К сожалению, книги, которые я заказывала, не имели никакого отношения к заинтересовавшему меня вопросу; однако кое-что мне удалось найти. Например, я узнала, что большая часть сегодняшних наркотиков в свое время считались лекарствами. К примеру, Зигмунд Фрейд в 1880 году описывал кокаин, как безвредное чудо-средство, не вызывающее пагубной привычки. В 1853 году, морфий использовался, как средство от 14 заболеваний. В 1950-годах амфетамины назначались для лечения ожирения и депрессии, а теперь амфетамин («экстази»), стал едва ли не самым распространенным наркотиком на молодежных дискотеках. В 1975 году метадон применялся для избавления от героиновой зависимости, а сейчас он сам – наркотик, от которого требуется лечение. Стоит ли еще упоминать о грибах, которые аборигены Америки использовали в своих обрядах для общения с духами, и из которых затем сделали ЛСД, предполагая, что он будет использоваться для лечения психических заболеваний. О марихуане, гашише или анаше вообще не стоит говорить, ведь это «легкие» наркотики и их даже легализовали в некоторых странах. Очень длинный перечень наркотических средств уже существующих в мире, думаю на этом, не закончится, и, какой-нибудь ненормальный химик, обязательно придумает новый наркотик, еще сильнее и страшнее прежних.

Но то, что я прочитала о доходах от торговли наркотиками, повергло меня в ужас, вот цитата из одного журнала: «из результатов закрытых исследований проведенными службами правительства США, известно, что ежегодные доходы от незаконной продажи наркотиков оценивается более чем в триллион долларов. Это намного больше, чем человечество тратит на еду, домашнее хозяйство, образование и другие товары и услуги».

На секунду представив, что может произойти, если не остановить возрастающее производство наркотиков, я поняла, что даже если пророческие предсказания о конце света не подтвердятся, то раса людей обречена на гибель. И тут мне в голову пришла мысль подсчитать примерное число человек, которых мои сыновья вернули к нормальной жизни, чтобы узнать каково наше противодействие этому мировому злу. Исходя из того, что за день исцелялось примерно десять человек, а с того дня, как Тен и Эйт вылечили знакомую Лии, прошло три месяца, то получилась число, показавшееся мне настолько мизерным в соотношении с тоннами наркотиков, что я решила попросить детей оставить себе только два дня для отдыха.

Прошло примерно две недели после митинга подростков около нашего дома, и я почти забыв о нем, была удивленна, когда Тен, без предисловий, во время обеда, сказал: — Есть люди, которым не нравится, то, что мы делаем. Они заплатили подросткам наркотиками, чтобы те, спровоцировав скандал, выяснили, как мы отреагируем: заявим в милицию или стерпим их хамство?

После того, что я услышала, у меня сразу пропал аппетит, и возник вопрос: почему я об этом узнала только теперь?

Последующий ответ меня озадачил: — Не хотел тебя расстраивать, кстати, никто кроме меня об этом не знал, и если бы, не некоторые обстоятельства, то я об этом, сейчас, не говорил.

Безусловно, мне было приятно узнать, что у Тена наконец-то проявилось, чувство беспокойства, но подумала: - в следующий раз я хотела бы знать о приближении неприятностей заранее. Проблема, о которой мы узнали от Тена, была сравнима с лавиной, начавшей свой спуск с вершины горы, и которая теперь неслась на нас, набирая скорость и массу. Началось все с того, что к бывшему наркоману, пришел его прежний поставщик наркотиков, и предложил попробовать новый товар, причем совершенно бесплатно — «по-дружески». Реакция бывшего клиента была неожиданной: мало того, что он выгнал наркодилера – он еще пошел в милицию, написал на него заявление, послужившим основанием для установления слежки. А через некоторое время, найдя у этого торгаша наркотики – его просто арестовали. Следователь, который вел его дело, видимо был профессионал, и, поймав конец ниточки, не собирался ее отпускать, пока не будет распутан весь клубок. Когда у основных поставщиков героина начались проблемы, они быстро вычислили, откуда начались их неприятности. Не зная о причастности детей, они видели угрозу своему бизнесу только во мне, единодушно решив от меня избавиться, но хотели сделать это так, чтобы все было похоже на несчастный случай. Для выполнения задуманного, им была нужна информация, а ночной инцидент с подростками был одним из эпизодов ее сбора.

В один из вечеров, когда мы шли по своей тропе к морю, я почувствовала смутную тревогу, и еще не понимая причины ее возникновения, оглянулась назад, в тот же момент, услышав мысли всех детей по очереди. Севен сообщила о постороннем запахе, принадлежащем нескольким мужчинам, Эйт увидел их силуэты в инфракрасном излучении, а Тен услышал их мысли, в которых была угроза. Мы резко развернулись и вернулись обратно в дом, решив, что не стоит пока выходить за ворота, и быть более внимательными к тем, кто будет приходить лечиться. Вся эта обстановка очень напрягала, ведь можно было бы конечно переехать, и решив таким образом проблему — начать все сначала, но ни мне, ни детям, и тем более Лии, этого не хотелось. Нас, в этом маленьком поселке знали все жители, многим из которых мы помогли лечением, а остальные были благодарные нам за возросшую популярность этого места среди курортников, что позволило им улучшить свое благосостояние. За продуктами, как правило, ходила Лия, и возвращаясь, всегда передавала нам приветы от людей, имен, которых мы не помнили, но все, же было приятно сознавать, что мы живем в таком окружении.

Примерно на третий день нашей вынужденной осады, Лия вернулась из магазина и рассказала, что познакомилась с хорошим парнем, и он обещал сопровождать ее в походах по магазинам. Первое, о чем я подумала, услышав об этом, что новый знакомый, может быть одним из тех, кто хотел расправиться со мной, и их встреча не случайна. Но Тен, просканировав его разум, когда тот на следующий день пришел к Лии, успокоил меня, сказав, что его помыслы чисты. Мне было радостно об этом узнать, но следуя негласному закону, общаться с ним Лия могла только вне дома, потому что только так мы могли быть уверенны в сохранении тайны феномена детей.

Нашим оппонентам, точнее будет сказать — врагам, казалось, что убрать меня будет не трудно, и не желая привлечь к себе внимание правоохранительных органов, а также средств массовой информации, они выбрали самый простой способ моего устранения. В поселке было несколько семей, членам которых мы помогли изменить жизнь. Они испытывали чувство искренней благодарности, которая часто материализовалась оставленными около ворот пакетами полными свежих овощей и фруктов. Особенно мне нравились сметана и творог, которые приносила одна женщина, внука которой мы вылечили, и именно этим обстоятельством решили воспользоваться мои недруги. Выждав неделю после того, как мы обнаружили наблюдавших за нами людей, и затем перестали выходить за территорию дома, они решили попытаться меня отравить, как обыкновенную крысу, но видно Судьбе пришелся не по нраву их план, и она решила вмешаться.

Утром, как обычно, увидев, около наших ворот пакет с продуктами, Лия забрала его в дом, и принесла на кухню, где по счастливой случайности в это время была Севен, которая сразу почувствовала посторонний запах. В продукты был добавлен талий, сильнейший яд, который благодаря отсутствию цвета и запаха, успешно используется для приготовления отравы для крыс. Отравленный таким ядом человек умирал не сразу, и первые признаки его воздействия — тошноту и рвоту, можно было принять за расстройство кишечника, а когда начинали клоками выпадать волосы, то процесс был уже не обратим. Мы решили выиграть время, и временно прекратить прием людей, сославшись на недомогание Веды, чтобы отравители думали, что у них все получилось.

Нас оставили на некоторое время в покое, но мы знали, что они за нами наблюдают, и, не увидев, ни скорой помощи, ни врачей, очень быстро поймут, что мы здоровы. Своим даром ясновиденья Найн уже владела в полной мере, и могла без особого труда заглянуть в недалекое будущее, и даже показать увиденное нам, просто до этого времени, не было необходимости напрягать без нужды. Вечером мы расселись вокруг стола и взялись за руки, и когда Найн вошла в астральную атмосферу, мы смогли увидеть то, что видела она.

Недалеко от поселка остановился большой джип — из него вышли два пассажира, каждый достал из машины по чемоданчику, и они пошли в сторону нашего поселка, а машина развернулась и уехала в сторону Сочи. Комментарии к тому, что я увидела, были не нужны, стало ясно, наступил момент, когда они решили покончить со мной, уже не пытаясь замаскировать мою смерть под несчастный случай. Не могу сказать, откуда я узнала, что люди, которых мы видели — снайперы, и их целью буду я, потому, что это знание пришло извне. Хочу только сказать, что увиденное мною меня не испугало: когда я держала за руки своих детей, то почувствовала энергетический потенциал большой силы. Они достигли в своем развитии той фазы, когда каждый Дар данный им, обрел свою полную силу. Я чувствовала их решимость не отступать ни перед кем и не перед чем — обладая такой силой, они могли при желании стать Властелинами всего мира, но Бог дал им белую, высшую карму, которая не допускает насилия и убийств.

глава 18

"Человек - единственное волевое существо в нашем органическом мире на Земле. И, в конце концов, он сам решает свою Судьбу".

Б. А. Астафьев.

Наш дом был расположен таким образом, что снайперы, которые расположились на склонах горы, могли видеть только участок около дома, и мы решили, если я не буду выходить из дома, то они не смогут увидеть цель – меня. Но сколько времени это может продлиться? День, два или неделю, а может месяц? Неизвестно, к какой тактике они прибегнут, чтобы выполнить заказ, за который им, наверное, хорошо заплатили. На следующий день один из снайперов поменял место: перешел на другую сторону склона, но я была по-прежнему, так сказать - недоступна. Они ждали, когда я выйду из дома, а мы ждали, когда им это надоест. Ситуация была тупиковая – кто кого переждет, анекдот какой-то. Это затворничество имело свое преимущество – я читала, и никто мне не мешал, дети тоже отдыхали, но было обидно, что мы в этой ситуации опять закрыли прием больных. Тен самостоятельно решил эту проблему, о чем сообщил нам утром во время завтрака. Он изменил карму снайперов, которые, надо отметить, были на достаточно большом расстоянии, и в итоге они отказались от денег и от самой мысли об убийстве. А я, подумав, что у них будет время замолить свои грехи, если их не убьют за невыполнения контракта, сразу о них забыла. Мы знали, что на этом наши неприятности не закончатся, но все равно были рады такому исходу.

Рано утром следующего дня, ко мне в комнату вошла Севен: я хотела встать с кровати, но она жестом остановила меня, и, капнув из маленького флакона себе на ладонь какую-то маслянистую жидкость, стала втирать ее мне в лоб. Запах, незабываемый запах лунного цветка Севен заструился по комнате, и я, закрыв глаза, и вновь увидела, как он стоит прекрасный и одинокий, в оранжерее Севен. Когда Севен закончила массаж моего лба, я ее спросила: — Ты можешь меня просветить относительно того, что ты только что делала?

Большую часть времени, дети были похожи на своих сверстников, но иногда, они мне казались пришельцами с другой планеты. Словно в них жили два разных человека, и мне было очень сложно понять, казалось бы, простые, но совсем не понятные слова, которые сказала Севен: — Цветок Луны — тебе был предназначен. Я сделала из плода масло, чтоб Глаз открыть.

Теперь Севен ежедневно приходила на рассвете и делала массаж моего лба, процедура была настолько приятной, что я погружалась в какой-то полусон, в котором каждый раз видела себя, одетой в белоснежную одежду, напоминающую древнеримские туники. Я сидела на траве около водопада, в окружении сказочно красивых цветов и деревьев, расчесывая волосы необычным гребнем. Мои видения всегда были одинаковы, и я уже к ним стала привыкать, когда однажды очень отчетливо услышала — Предначертание свершиться, когда наступит нужный день…

Эта фраза прозвучала в моем разуме, как отголосок эха далеких времен, и я точно знала, что ее сказала не Севен. Предположив, что запах масла влияет на мое воображение, унося меня в мир фантазии и грез, вызывая не только образы, но и непонятные слова — мне захотелось узнать, что имела в виду Севен, когда говорила об открытии глаза?

Я вновь решила поискать ответ в своей библиотеке, которая меня всегда выручала в таких случаях. Но, к моему великому сожалению, я не нашла ничего относящегося к тому ритуалу, который ежедневно проделывала со мной Севен. Единственное, что могло иметь связь с интересующими меня вопросами: было мнение некоторых ученых о том, что орган, называемый «шишковидная железа», расположенный посредине лба – не выполняет те функции, для которых он предназначен природой. Эту железу иногда называют «третьим глазом», о существовании которого давно забыли, но именно от его функциональности зависят паранормальные способности человека, такие как – ясновидение, телепатия и многое другое. Я знала, что на вопрос - почему эта железа фактически атрофировалась у людей, ответа я не получу. Всему свое время, просто у меня давно появилось подсознательное ощущение, что мои дети, знали о своем предназначение, с самого рождения. Впрочем, на сегодняшний день у нас появились более важные проблемы, и мысли об этом, сами собой, отошли на второй план.

Я хорошо запомнила тот день, когда к нам пришел относительно молодой человек, сказавший, что он болен СПИдом, и попросил его вылечить. Конечно, мы поняли, что для него это был нонсенс, впрочем, как и для любого здравомыслящего человека, который понимает, что гипнозом вылечить это заболевание, просто невозможно. Он пришел к нам с другой целью, только никто из детей не мог понять с какой именно, хотя и читали его мысли, как открытую книгу. А пока он сидел напротив меня и ждал, что я ему скажу, заранее предвидя мой ответ, но он ошибался.

Лечить больных с таким заболеванием Эйту еще не приходилось, но если ему удалось вылечить лейкемию, то почему не попробовать восстановить иммунную систему? Просьба этого больного была услышана, и, подсчитав в уме, что до полнолуния осталось три дня, сказала, когда он снова должен придти. Если для проведения хирургических операций – полнолуние считается самым неблагоприятным днем, то для Эйта, Луна служила источником энергии, который был особенно сильным, если оно приходилось на понедельник, как в этот раз. Кстати, в одной из книг, я прочитала, что Древние посвятили этот день Луне, назвав его «dieslanai» — День Луны.

Мы привыкли, что люди, которые приходят к нам за помощью, верят в то, что когда они покинут наш дом – они будут здоровы, но у этого больного был совсем другой настрой. Цель его прихода стала понятна, после того, как он ушел — Тен показал мне какое-то маленькое устройство, с помощью которого наши враги решили прослушать наши разговоры. На сленге такой прибор называется «жучок», поэтому никто не мог понять, какое отношение имеет насекомое, о котором он думал, к лечению. Но информацию, о том, что ему хорошо заплатили за это, и что эти деньги он хотел оставить семье – жене и маленькой дочке, чтобы они не бедствовали после его смерти, Тен распознал сразу. Причина была уважительная, и, несмотря на его подлый поступок, придерживаясь негласного правила — лечить всех, кто просил об этом, мы решили ему помочь.

Интересно, что хотят услышать люди, прослушивая наши разговоры. Вероятно, им было интересно знать, каким образом мы узнали об отравленных продуктах и как их снайперов заставили отказаться от убийства? Или каков диапазон действия моего гипноза? В душе я смеялась над ними, понимая бессмысленность их затеи, так как они не могли слышать даже то, о чем мы говорим с Лией. Она не любила подниматься выше первого этажа, ей нравилось проводить время на кухне или в саду, а обедая в гостиной, где был оставлен "жучок" мы не разговаривали. Короче говоря, найти наше «слабое звено», путем прослушивания им вряд ли удастся.

В воскресенье я несколько раз ловила себя на мысли: придет или нет «Жучок», так я про себя называла инфицированного больного. Он пришел, но не для того, чтобы вылечиться, ему нужно было отработать полученные деньги, заменив предыдущий прибор другим, потому что тишина в микрофонах, являлась показателем плохого результата его работы.

«Жучок» покинувший наш дом раним утром, еще не знал о том, что теперь он здоров: душой и телом, и что ему подарили возможность растить дочь. Позже, когда в следующий раз он сдаст кровь, и все поймет, то станет мучительно вспоминать, что с ним произошло той ночью, когда он вошел в дом, освещенный светом Белой Луны, но…

Мы с Лией решили схитрить, и специально для прослушивающих нас людей, начали разговор о скором отъезде. Я спросила, поедет Лия с нами или хочет остаться здесь? Я говорила также и том, что нужно проконсультироваться с адвокатом — как лучше распорядиться имуществом. Весь остальной разговор был примерно на эту тему, мне казалось, что узнав о его содержании, нас на некоторое время оставят в покое, а я успокоюсь. Но в подсознании затаилась мысль: мы что-то упустили, поэтому чувство тревоги меня не покидало. Я вновь и вновь, прокручивала в своей голове все события последних дней, и, только когда на следующий день, Севен стала делать массаж моего лба: я, наконец, поняла, в чем причина моей тревоги. Как я не подумала об этом, ведь это элементарно? Мы не подумали о том, что это фантастическим исцелением неизлечимой болезни, обязательно заинтересуются, и начнут выяснять: как такое могло произойти, и в чем причина? Неосмотрительно было с нашей стороны, не подумать об этом заранее, к несчастью наш с Лией план дезинформации, провалился, и все вышло с «точностью до наоборот». Вместо того чтобы подождать нашего отъезда, дельцы наркомафии решили действовать незамедлительно, они хотели моей смерти, и тот вариант, что переселившись в другое место – я буду продолжать лишать их клиентов, их не устраивал.

Тен, находился в постоянном напряжении, и судя по его глазам, радужная оболочка, которых теперь всегда была темно-синего цвета, можно было сделать вывод, что обстановка накалялась день ото дня. Найн увидела в своем видении, то, что переходило все границы – нас, решили просто взорвать, и для этой цели они решили использовать гранатомет. Самое страшное — им было безразлично: кто еще попадет под этот обстрел? Что могут погибнуть люди, которые не имеют никакого отношения ни ко мне, ни к моим детям, а просто приехали отдыхать. Допустить этого было нельзя, но и повторить то, что Тен сделал с сознанием снайперов, было невозможно. Если один откажется стрелять, то где гарантия, что другой не возьмет и не выстрелит. Изменить сознание людей, которые отдавали приказы, тоже было невозможно, так как они были слишком далеко от нас. Выход был один – перенаправить выстрел. Погибнуть должны те, кто приказал поднять это оружие против безвинных людей. Тену, претила сама мысль, что кто-то погибнет по его вине, он колебался до последней секунды, пока гранатометчик, не взял на прицел наш дом. Сидевший в машине один из боссов, пожелавший лично убедиться, что больше обо мне не услышит, не успел даже испугаться, когда стрелок резко развернулся в его сторону, и произвел выстрел почти в упор. Этот «несчастный» случай, правоохранительные органы отнесли за счет «человеческого фактора». Представив произошедшее, таким образом: неизвестный человек, напичканный наркотиками, решил «пострелять по птичкам» из гранатомета, но, не справился с ориентацией, то есть, его сначала занесло под тяжестью оружия, а затем развернуло в сторону, где стояла машина с его знакомыми, на которой он приехал. Рапорт, поданный вышестоящему начальству, о результатах расследования причины взрыва около курортного поселка, несомненно, признают неудовлетворительным. И в нелепую, случайную смерть криминального авторитета никто не поверит, и когда начнется новое расследование, оно в итоге приведет к нам, а пока радуясь каждому новому дню, мы некоторое время могли жить спокойно, и снова, по вечерам, ходить купаться к морю.

Однажды около нашего дома остановилась машина, и это меня неприятно удивило, потому что, уважая нашу просьбу — к нам приходили пешком. Из окна мансарды мне было хорошо видно, как из нее вышли два человека, осанка которых была безупречной. Судя по ней, я сразу поняла, что эти люди, одетые в штатскую одежду – имеют отношение к воинской службе. Но кто были эти люди, которые настойчиво нажимали кнопку звонка около ворот: не прося, а требуя впустить их? Ясно было только одно — случилось то, чего я больше всего боялась, наша семья попала в поле зрения спецслужб, которым ничего не стоило узнать о нас все, начиная со дня моего рождения, и кончая днем нынешним. Собрав сведения о нашей семье в Лосево, они узнали, что когда мы жили у тети Клавы, она вдруг стала исцелять травами самые страшные болезни, а после нашего отъезда никого больше не вылечила, внезапно потеряв свой дар. А также, навестив нашего бывшего директора Семена Ильича в городе, где все хорошо помнили, что после того, как мы побывали у них в гостях, умирающий сына мэра, вдруг стал совершенно здоров. Зная обо всем этом нетрудно сделать соответствующий вывод.

Я попросила Лию открыть ворота и впустить этих неожиданных «гостей», а сама в это время думала, почему дети, которые были в это время у ручья, не реагируют на их приезд и не идут домой? Я мысленно звала их, но ответа не было, они не могли не слышать меня, и, подумав, что случилась беда, я бросилась им на помощь. Меня уже ничего не интересовало в этом мире — забыв о том, что попросила Лию впустить гостей, я чуть было не сбила с ног одного из них, когда бежала к воротам. Не извинившись, я побежала дальше, но, не сделав и двух шагов по пути к ручью, услышала Тена, который сказал, чтобы я не волновалась — у них все хорошо. Я не могла успокоиться, сердце готово было выскочить из груди, поэтому мне пришлось минут пять постоять, и только потом вернуться в дом, где меня ждали незнакомцы.

Как я и предположила, они действительно оказались военными, и один из них, видимо старший по чину, начал задавать вопросы, относящиеся к взрыву машины недалеко от нашего дома. Во время разговора я заметила одну странность — со мной говорил один человек, но я слышала, как мне вначале показалось — двух, хотя точно знала, что второй молчит. Это чувство двойственности, было мне незнакомо, и вдруг, я поняла, почему так происходит. Человек говорил мне одно, но думал совсем другое, и я ЗНАЛА, о чем именно он думал, когда разговаривал со мной.

Предположение, что у меня открылся дар, о котором я так долго мечтала, настолько меня поразило, что мне хотелось, как можно быстрее это проверить. Сказав, что не очень хорошо себя чувствую, и, попросив Лию принести мне воды, я, таким образом, прервала наш разговор — пока пила, в комнате была тишина, никто не произнес ни слова, однако я слышала, о чем думал каждый из них. Например, второму офицеру, очень хотелось в туалет, и он с нетерпением ждал, когда наша беседа, наконец, закончиться. Человек, с которым мы разговаривали, думал о том, под каким предлогом попросить меня поехать с ними, и поэтому решил сказать, что якобы нужно запротоколировать мои показания. Но мои показания ему были не нужны, интерес вызвал мой «дар», который хотели изучить, подвергнув меня всевозможным тестированиям, и, заодно обследовать мой мозг, с научной целью конечно. Я попросила придти их в другой день, когда буду чувствовать себя лучше, объяснив причину моего недомогания постоянным напряжением нервной системы, которую приходиться ежедневно подвергать насилию.

глава 19

"Все действия совершаемые человеком в земной жизни, не могут оставаться без последствий. Именуется в христианстве верой в нравственный миропорядок или правду Божию".

о. Александр Мень.

Я не могла дождаться, когда уйдут незваные гости, а когда наконец-то Лия закрыла за ними дверь в воротах, поспешила провести свое тестирование. Мне нужно было срочно выяснить — на самом деле я научилась читать мысли, или мое сильное желание обрести эту способность было лишь иллюзией, вызванной усталостью, нервным напряжением или еще Бог знает чем. Мне так хотелось быстрее проверить себя, что я еле сдерживаясь от нетерпения, я позвала Лию. Посадив ее на тот стул, где недавно сидел гость, я попросила ее загадать число, затем другое. Я мучила ее наверное целый час, пока не прочитала в ее мыслях, что она устала, но этого было достаточно для того чтоб сделать вывод.

Я вспомнила, что Севен ежедневно делала массаж моего лба, вероятно стимуляция маслом из чудесного растения, помогла развитию телепатии, но почему именно сейчас моя мечта, наконец-то стала реальностью? Ученые утверждают, что большая часть нашего мозга «спит», работает только одно из полушарий. Если разбудить ту часть мозга, которая отвечает за паранормальные способности человека, то мир изменился бы, только неизвестно стал бы он от этого лучше. Мое мнение — только достигшие высшего уровня проявления светлой кармы люди, имеют право на то, что называется Даром Божьим. У моих детей от рождения были феноменальные способности, но у каждого был свой, особенный дар. По воле Божьей – у них не было ни слуха, ни зрения, зато каждому было дано взамен другое, то чего не было у обычных людей. Я думала, что этим детям со дня их появления на свет было предначертано изменить все в лучшую сторону, в сторону Добра и Света. Но неисповедимы пути Господни, в тот момент я не ведала, как глубоко я ошибалась. Им был предназначен другой путь.

Мы были слабее обстоятельств, и слабее тех, кто обладал властью. Предугадывая все сценарии развития событий, Найн, увидела, что ни в одном из них мы, не смогли бы контролировать ситуацию. Ничего не оставалось, как исчезнуть из их поля зрения, скрывшись в другой стране. Оставаться жить в России мы больше не могли, нас обязательно нашли бы, так как невозможно не заметить нашу компанию, состоящую из четверых подростков, женщину с косой длиннее ее роста и собаку. Господи, я только сейчас подумала о том, каким образом мы будем транспортировать Пиона, потому что Эйт ни за что не захотел бы с ним расстаться.

Да, проблем было много и их нужно было решать срочно — Найн предсказала, что через пять дней, за мной снова приедут. Я вспомнила, что у меня осталась визитная карточка адвоката, дочери которого мы помогли. Он приехал к нам по первой просьбе: оформить дарственную на дом, который теперь будет принадлежать Анатолии. Ей не хотелось расставаться с нами, как и нам с ней, ведь мы были одной семьей. Я предлагала ей поехать с нами, но ее парень Илья, уже сделал ей предложение, попросив стать его женой, сразу после того, как Лия рассказала ему о своей прошлой жизни, доказав этим свою любовь и преданность. Все было готово к отъезду, осталось только купить кое-что из вещей, что я и сделала в тот же день. Покупки можно было перечислить по пальцам — пять спортивных костюмов, у которых вместо воротника были капюшоны, темные очки, спортивную большую сумку для Пиона. Каждому из нас я купила небольшие рюкзачки для личных вещей и бейсболки на головы, чтобы не привлекать внимание длинными волосами мальчиков. Со стороны мы должны смотреться, как группа туристов. Я попросила моих детей уложить в рюкзаки только необходимые вещи: белье, туалетные принадлежности и те личные вещи, которые были им дороги. Конечно, Севен положила чудесные настойки и масло, которым она массажировала мой лоб, а потом еще долго давала Лии советы, как ухаживать за растениями. Найн взяла с собой подарок Эйта – «лунный камень». Тен аккуратно укладывал подарок Севен – прекрасную белую розу, и, глядя на него, я подумала, что такая сентиментальность, раньше была ему не свойственна.

Эйт был занят спортивной сумкой, в которой должен был спать Пион. Тену не составит особого труда держать его в этом состоянии столько времени, сколько потребуется. Чтобы Пион мог дышать – Эйт сделал много аккуратных незаметных дырочек и удобную, мягкую подстилку для своего друга. У нас были документы Пиона, но как собаку-поводыря, его везти было нельзя, с таким спутником мы становились запоминаемыми. Лия на кухне собирала нам еду в дорогу, бутерброды и пирожки, которые она научилась хорошо печь. Складывая всю эту еду по пакетам, она обильно смачивала свой рукав слезами, которые текли, из ее глаз, не переставая. Что говорить, нам тяжело было расставаться и с людьми, и с домом, и с жизнью, которую пришлось вновь менять. Было конечно обидно, что делая только доброе, принося в души людей любовь и ведя их к Свету, мы как преступники должны бежать и скрываться. Можно сделать вывод — Зло, восторжествовало, и в этом были виноваты все, даже те, кто никогда не имел отношения ни ко мне, ни к детям.

После обеда в ворота позвонили люди в штатском, но это были не те сотрудники, которые были у нас три дня назад. В удостоверениях, которые они предъявили, я сразу заметила, что изменилось подразделение, к которому они относились, а их намерение увезти меня с собой, даже применив силу, не вызывало сомнений. Не успели агенты оглядеться в доме, чтобы заметить беспорядок, и задать напрашивающийся вопрос о нашем отъезде, как Тен уже подчинил их волю. Они без слов, выложили все, что было у них в карманах на стол: сотовые телефоны, удостоверения, ключи, жвачку; потом один из них снял кобуру с оружием и они, молча, отправились вслед за Лией в подвал. В подвале все было приготовлено по минимуму для того, чтобы находящиеся в нем люди, ни в чем не нуждались достаточно долгий промежуток времени: бутылки с водой, целый пакет с пирожками и пластиковое ведро с крышкой для малой нужды. Стоял стол, стулья и даже небольшая кушетка, так как нам не хотелось, чтобы эти люди испытывали неудобства в вынужденной изоляции. Лия должна была выпустить их только в том случае, если они станут стучать в дверь, это будет означать, что Тен уже их не контролирует, а мы находимся в безопасности. Выйдя из подвала, они забудут то, для чего пришли в этот дом. Позже конечно все выясниться, когда они вернуться в свое учреждение, но это будет для нас уже не важно. Лия должна будет говорить, что она находилась под воздействием гипноза.

Удобно уложив Пиона в спортивную сумку, попрощавшись с Лией, мы отправились на железнодорожную станцию, и вновь нужно было решать в какую сторону ехать. Ситуация была очень знакомой, и я вспомнив, что «ни один листок не шелохнется без воли Божьей», решила снова довериться Судьбе — быть внимательной, и путем умозаключений понять волю Божью, что впрочем не мешало мне рассуждать логически. Считая, что лучше взять билеты в сторону Адлера, где был аэродром и откуда можно улететь за границу, я упустила одну немаловажную деталь — у нас не было загранпаспортов. Впрочем, когда я попросила у кассира дать нам пять билетов до Адлера, то выяснилось, что ближайший поезд будет только на следующий день. Понимая острую необходимость, как можно быстрее уехать из Лоо, я купила билеты на ближайший поезд, но только в другую сторону, тем самым очень удивив кассира, о чем узнала из ее мыслей. Определенно она меня хорошо запомнила, что было очень плохо, и я подумала, что Тену, придется исправлять и это.

От железнодорожной станции хорошо просматривалось море, и, увидев недалеко от берега катер, я вдруг интуитивно почувствовала «листок шевельнулся» — вот она подсказка! Нам нужно уплыть, а не уехать, и сразу, не напрягаясь, я вспомнила адрес человека — у него была небольшая яхта, на которой он катал отдыхающих за определенную плату, зарабатывая, таким образом, себе на жизнь. Он был одним из многих кому мы помогли, вылечив его единственного сына от наркомании. Сезон почти окончился: отдыхающих было мало, и я надеялась застать его дома.

Николай Андреевич, так звали владельца и капитана яхты «Софья», которую он так назвал в память о своей умершей жене, встретил он нас радушно и сразу, без вопросов согласился доставить нас, куда мы пожелаем. Я объяснила ему, что нам нужно срочно уплыть подальше от Лоо, он удивленно посмотрел на меня, но вопросов задавать не стал, тем более что я обещала объяснить ему все, когда мы отчалим — сейчас для этого просто не было времени. Сказав, что у него мало горючего, и ему нужно заправиться, Николай Андреевич пообещал, что в течение часа он это исправит и будет ждать нас около пристани. За этот час Тену нужно было внушить кассиру и всем пассажирам на перроне, что они видели, как мы садились в поезд до Москвы. Я немного сомневалась, что он сможет это сделать, мне казалось, что контролировать людей, которые находились в подвале нашего дома, и параллельно внушать нужную информацию достаточно большому количеству народа, невозможно. Ошиблась я и в этот раз, Тен сделал все без особого труда, и когда мы, наконец, вышли в открытое море — напряжение последних дней сменилось покоем. Понимая, что расслабляться еще рано, я должным образом смогла оценить эту кратковременную передышку.

Николай Андреевич, поинтересовался, какой курс нам предпочтителен, тогда, сказав, что мне с детьми нужно эмигрировать за границу, так как на меня несколько раз совершалось покушение, я попросила его самого решить, где нас высадить. Мне не хотелось говорить всю правду, о том, что нами еще заинтересовалось ФСБ, достаточно было и одной причины, объясняющей наше бегство из страны. Эйт выпустил, наконец, Пиона из сумки, тот долго не мог никак понять, где он находиться, но миска с едой и присутствие лучшего друга – его сразу успокоили. Выйдя на палубу, и подставив лицо брызгам соленной морской воды и ветру, я почувствовала прилив сил — мне было легко и весело, как птице, наверное, такое ощущение испытывают чайки, кружащие над волнами. Но это длилось совсем недолго, через минуту я почувствовала тошноту и головокружение, которое бывает при «морской болезни», которая мучает всех новичков, впервые ступивших на палубу любого плавучего средства. Мне еле хватило сил спуститься вниз, чтобы прилечь на койку, где Эйт вернул мне нормальное состояние. Из глубины моего подсознания выплыло воспоминание о том странном сне, когда я видела себя плывущей на яхте, но определенно этот сон не имел отношения к тому, что происходило со мной сейчас.

Все мы, конечно, устали от всех событий последних дней, особенно, наверное, Тен, ведь он так долго контролировал агентов, сидевших в подвале нашего дома. Как только мы отплыли достаточно далеко, он отпустил их и мог, теперь отдохнуть, а мне стало немного жалко этих людей, которые не выполнили приказ, а теперь их обвинят в некомпетентности. Уложив детей спать в одной небольшой каюте, я поняла, что для меня места не осталось, потому что «Софья», была обычным катером, а не яхтой, как ее называл Николай Андреевич. Но для меня это было не столь важно, главное — мы уплывали все дальше и дальше. В соседнем помещении, служившем: и камбузом и радиорубкой, и столовой одновременно, я нашла Николая Андреевича, который склонился над разложенной на столе картой. Я прочитала его мысли: он думал о том, где лучше нас высадить, чтобы мы могли пересечь границу. Когда я присела напротив, он мне рассказал, что у границы с Турцией есть небольшой портовый город, где останавливаются круизные лайнеры, на которые можно купить путевки в любом туристическом агентстве.

Распрощавшись с капитаном, который доставил нас в Батуми, мы, сойдя на берег, сели в такси, и буквально за десять минут доехали до центральной гостиницы. Не предполагая, что оперативность поиска может быть на таком высоком уровне, как в нашем случае, мы не знали, что факсы с нашими данными уже успели разослать по гостиницам, аэропортам и вокзалам, всего побережья. Подойдя к стойке в холле гостиницы, я, протянула стоявшей за ней девушке свой паспорт, чтобы снять номер. Видимо ориентировка на нас лежала рядом, на столе, потому что, как только она открыла мой паспорт, я прочитала в ее мыслях, что она узнала меня. У этой молодой девушки, которая совсем недавно работала в этой гостинице, такой случай, (когда она незаметно должна позвонить в милицию), был первым, и она растерялась. Воспользовавшись ее замешательством, я выхватила из ее рук свой паспорт, и мы поспешили уйти подальше от этой гостиницы.

глава 20

"Все ритм и бег. Бесцельное стремленье!

Но, страшен миг, когда стремленья нет".

И. Бунин

Все ясно — в гостиницы нам путь закрыт, нужно искать пристанище в частном секторе, впрочем, это было не сложно, так как курортный сезон окончился. Объявления были развешаны повсюду, и, выбрав одно из них – мы отправились в путь, но, не зная города найти нужный нам адрес было сложно, а такси, из осторожности, я брать не хотела. На улице было совсем темно, изнемогая от усталости, мы, наконец, нашли указанный в объявлении дом, который находился в районе, расположенном достаточно далеко от порта и железнодорожного вокзала, что показалось мне хорошим знаком.

Дверь нам открыла полная черноволосая женщина, с такими же черными, под стать волосам, глазами, говорившая по-русски с сильным акцентом. Я отдала ей объявление и спросила, есть ли у нее большая комната, чтобы в ней было могли переночевать пять человек? Судя по ее мыслям, она не поняла и половины из того, что я ей сказала, но все, же пригласила нас в дом. Она вела нас за собой по длинному коридору, приговаривая при этом: — Зачем одна комната, есть две комната, недорого, совсем недорого.

Когда она показала мне две небольшие комнаты, которые она всегда сдавала, я опять стала ей объяснять, что мы хотим одну комнату для всех. Моя настойчивость ее очень удивила, брови ее поднялись вверх, и она подумала: — Очень странные постояльцы, ведь девушкам нельзя спать в одной комнате с юношами, если они не женаты, почему такая настойчивость?

Но произнести вслух свою мысль она не успела, я опередила ее, попросив детей снять очки и капюшоны, которыми были закрыты их лица. Так они и сделали, а я, объяснив, что все они мои дети, но от рождения слепые и немые, сразу пожалела о своих словах, потому что эта женщина, вдруг стала быстро-быстро что-то говорить на своем родном языке. Только когда я пообещала заплатить двойную цену за ночлег, она, пожав плечами, открыла дверь в большую комнату, где стояла двуспальная кровать и диван-кровать. Эта комната была гостиной и в то же время спальней для хозяев этого дома, но предложение удвоить цену, сыграло свою роль и нас, наконец, оставили одних в этой комнате. Для меня нашлась раскладушка, и как только моя голова коснулась подушки, я сразу уснула.

Проснулась я от топота детских ног по коридору и голосов взрослых, разговаривавших на повышенных тонах на кухне, но понять о чем они говорят — не могла, этот язык я не знала. Иногда женщина отвлекалась и кричала что-то детям. Поняв, что при таком шуме мне уже не уснуть, я пошла в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок — надо было наконец-то причесаться, за эти дни у меня совсем не было времени заняться собой. Справиться с моими волосами мне удалось только через час, поэтому, когда вышла из ванной, то застала только хозяйку, так как детей она отправила гулять на улицу, а муж ушел на работу. Алла, так себя представила хозяйка, предложила мне завтрак, но я согласилась только попить чай, и, надо заметить, что я «слышала» о чем она думает. У нее была масса вопросов обо мне, о моих близнецах, так не похожих на меня, о том, что мы делаем в их городе. Но я не дала ей возможности начать свои расспросы, быстро выпив свой чай, я извинилась, и, сказав, что пора будить детей, ушла.

Только когда я вышла из кухни, то вдруг поняла, что я читала ее мысли и понимала, о чем она думает, но по логике, она должна думать на своем родном языке, которого я не знала. Ерунда какая-то получается, но проверить правильность моей догадки, что я могу понимать мысли любого человека, независимо на каком языке он говорит, у меня не было времени. Нужно было будить детей и идти искать туристическое агентство. Я вошла в комнату вовремя, опоздай я минут на несколько и хозяйка Алла, узнала бы, что у нас с собой еще один постоялец. Проснувшийся Пион усердно облизывал лицо Эйта: таким образом, он всегда будил его на прогулку, но когда он не просыпался, Пион начинал скулить, а затем лаять. Хорошо, что я успела войти, пока не наступила третья фаза побудки.

Пока дети собирались, я не могла не думать о загадке телепатического феномена. Я вспомнила, что Тен никогда не слышал, а значит и не знал слов, которые обозначали те или иные вещи, предметы. Тогда каким образом он понимал меня, о чем я думаю? Объяснения этому я наверное никогда не найду, потому что мозг человека со всеми его нейронами, был для меня неведомой сферой знаний. Впрочем, это и не очень важно, главное — за границей я смогу понимать людей говорящих на любом языке. Из иностранных языков, прилично, я знала только английский, но, не имея возможности практиковаться в нем, теперь уже не могла объективно оценить свой уровень знания.

Я расплатилась с Аллой, и мы пошли искать агентство, где менеджер не будет особенно щепетильным, и с ним можно будет договориться за определенную плату не вводить наши личные данные в компьютер, и сможет помочь с загранпаспортами. Мы зашли в первое агентство, которое попалось нам на пути, но, даже не задав, ни одного вопроса, я поняла, что сидящего за столом молодого человека в данный момент волнует только ссора с женой. Пройдя буквально метров пятьсот, мы подошли к другому агентству, и я моя интуиция мне подсказала, что здесь мы получим все, что угодно – только плати, желательно наличными. О том, что пришел потенциальный клиент, менеджеру сообщил звонкий колокольчик над входной дверью, и я увидела на лице симпатичной крашеной блондинки заученную улыбку, а в голове прочитала вопрос: — Интересно, в какую сторону эта клиентка собралась отвезти свой выводок? Судя по одежде не очень далеко.

Действительно, одеты мы более чем скромно, но если по одежде встречают, то провожать могут по-разному, все зависит от толщины кошелька.

— Девушка посмотрите, пожалуйста, на какой ближайший круизный лайнер у вас есть путевки?

Задавая вопрос за вопросом, я выяснила, что мы могли бы уплыть вечером, если бы были загранпаспорта, но помочь с их оформлением, если кто и мог, то только ее босс, и я попросила ему позвонить.

Ответ я прочитала в ее голове быстрее, чем она смогла открыть рот. Поэтому, не дав ей даже ответить, поспешно сказала, что заплачу любую сумму, наличными, намекнув при этом, что её отблагодарю отдельно, если она поторопиться. Попросив подождать пока она свяжется с боссом, девушка вышла в другую комнату. Буквально через пять минут, я знала ответ, а через десять — приехал совсем молодой мужчина, и сразу назвал сумму, в которую мне обойдется решение проблемы с паспортами. Половину от всей суммы я отдала сразу, и через десять минут нас сфотографировали и попросили меня назвать имена, которые я хотела бы увидеть в паспортах. Все это проделывали два молодых человека, которые работали четко, слаженно и мысли у них были только о том, что они делают. Новые имена я назвала самые простые, чтобы не забыть их, если кто-то спросит. Для нас они не имели никакого значения, потому что я знала точно, что в Россию мы уже никогда не вернемся, от этой мысли у меня в горле встал комок, и я пыталась сдержаться, чтобы не расплакаться. Мне было до боли в душе обидно, что приходиться бежать неизвестно куда, из страны, которая была нашей родиной, и которой мои дети могли принести только пользу и благо. Силой воли, я старалась успокоиться и вдруг услышала: — Все предначертано!

Сказать эту фразу мог любой из моих детей, это было не важно, главное — эти слова меня сразу успокоили, наверное, я стала фаталисткой. Оперативность, с которой были сделаны паспорта и оформлены туристические путевки на круизный лайнер, который стоял в порту – меня поразили, и я только еще раз убедилась, что имея деньги, можно сделать все, было бы только желание. А желания у людей бывают разные, как правило, идущие вразрез со всеми моральными принципами. Есть такая закономерность, чем больше у людей денег, тем чернее их карма и тем низменнее их желания, правда и в этом случае есть исключения. Я уверенна, деньги нужны человеку только в том количестве, сколько нужно для обычной жизни. Я чувствовала, что купив поддельные документы, совершила поступок, который никак не вписывался в мои представления о морали. Оправданием было только одно – меня спровоцировали на этот поступок, поставив перед выбором. В первом случае, нам посочувствовали бы все лабораторные крысы, во втором - пришлось ненадолго забыть о своих принципах. Об этом я думала пока мы ехали в порт, пытаясь таким образом успокоить свою совесть.

Дети сразу уснули, как только мы расположились в наших каютах, они так устали, что даже отказались от еды, а я, оставшись одна, расплакалась, навзрыд. С каждой слезой из меня выходили: обида, горечь от несправедливости, страх перед неизвестностью, которая ждала нас впереди. Мне вспомнился день, когда я впервые увидела близнецов, как они прижались к моим коленям, будто прося защитить их, зная уже тогда, что нашим судьбам суждено соединиться. Почему я ни разу за всю свою жизнь, не подумала о том, что моя личная жизнь не удалась, что я до сих пор остаюсь девственницей, хотя могла иметь свою семью и рожать детей? Такой вопрос у меня возник впервые. Видимо мне на роду было написано стать матерью, оставаясь целомудренной, подобно Деве Марии, с той лишь разницей, что детей у меня было четверо. Не знаю, почему мне в голову пришло такое сравнение, но подумав об этом, я почувствовала себя уверенней, удивляясь своей смелости. Почему я, будучи совсем молодой, не приспособленной к жизни, не побоялась взять на себя ответственность за воспитание детей, не колеблясь ни секунды? Дети были правы, когда говорили о предначертании Судьбы, и конечно вопрос: почему она выбрала для такой миссии именно меня, наверное, останется без ответа.

Наверное, время вопросов и ответов закончилось, и я почти успокоилась, когда услышала, что Тен просит открыть дверь каюты. Поправив растрепавшиеся волосы и смахнув остатки слез с глаз, я открыла дверь и обомлела – предо мной стояли все мои дети. Я испугалась, подумав, что у нас опять проблемы, ведь еще час назад они спали, но то, что произошло потом, сделало меня абсолютно счастливой. Обняв меня, мои дети просто утопили меня в своих эмоциях, казалось, что они копили их специально для этого момента: мысли с признаниями любви, а также с признания меня самой лучшей матерью на свете, сопровождались поцелуями. Я не хотела знать причину, такого неожиданного и бурного проявления чувств, так не свойственного моим детям. Мне было очень хорошо сидеть с ними, обнявшись, и ни о чем не думая, пока Пион, которому надоела эта идиллия, в которой он не участвовал, не начал лаем привлекать внимание к своей особе. Эйт сразу взял его на руки и понес в свою каюту, которая была у них на двоих с Теном.

Огромный, красивый, комфортабельный лайнер, на котором мы плыли, был раем для всех людей, кроме нас. В основном мы проводили время в каютах, куда и заказывали себе еду. Мы не боялись преследования, и уже не думали о том, что будем слишком выделяться на общем фоне наряженных, слегка пьяных и праздных людей. Нам была чужда такая атмосфера, не интересны люди, и тем более — развлечения. Вечером, когда темнело, и большая часть отдыхающих покидала палубы, переходя в рестораны или на дискотеки, мы выходили подышать свежим морским воздухом и полюбоваться звездным небом. Мы решили сойти на берег во время следующей остановки, которая должна быть в Стамбуле — городе, аэропорт которого, должен стать нашей отправной точкой в другой мир.

Сойдя на берег в составе экскурсии с намерением больше не возвращаться на борт этого прекрасного лайнера, мы без проблем сели в такси, чтобы доехать до аэропорта. По пути дважды останавливаясь около магазинов, я купила нам всем новую одежду, обувь и туалетные принадлежности, и даже Пион получил новый ошейник и поводок.

Мы каждый день делаем выбор и от того каким он будет, создается новая ветка реальности, но как сделать тот самый выбор, о котором потом не пришлось сожалеть? Стоя под табло авиарейсов, я испытывала чувство «дежа вю». Самое интересное, что дети не принимали никакого участия в выборе рейса, а просто сидели в креслах, и казалось, чего-то ждали, а я немного злилась. Мысль о том, что Найн могла бы мне помочь — мешала мне, потому что так всегда бывает, когда надеешься только на себя, дело двигается быстрее. Рядом со мной остановилась женщина, и мельком взглянув на табло — пошла, покупать билет, но я успела из ее мыслей узнать, что ей необходимо улететь сегодня в Сидней, иначе она может опоздать.

Мысли этой женщины были первыми, ясно услышанными мной в огромном зале аэропорта, и, подумав, что Австралия не чем не хуже Америки, или Африки, я пошла вслед за ней, покупать билеты до Сиднея. В салоне самолета, увидев, что одно наше место оказалось рядом с незнакомкой — я заняла его, надеясь за время в полете познакомлюсь с ней, и узнаю почему, и куда она торопится.

глава 21

"Все на Земле живет порукой круговой: созвездья, и земля, и человек, и птица..."

Арсений Тарковский.

До того, как мы сели в самолет, мне удавалось сохранять достаточную дистанцию между собой и большим количеством людей, чтобы не слышать о чем они думают. Проходившие близко от меня люди, оставляли обрывки своих мыслей, которые были почти не заметны, и поэтому не напрягали. Но в самолете кругом были люди, которые, сидя в своих креслах — думали, причем каждый о своем, и я почувствовала, как мой мозг, не успевая: ни выделить, ни осмыслить эту информацию, начинает перегреваться. Получив возможность читать чужие мысли, я не получила желаемого — слышать, о чем думают мои дети. Мало иметь дар, нужно уметь им пользоваться — мой мозг был недостаточно развит, поэтому я не могла защититься от чужих мыслей и блокировать собственные, как это делали мои дети. В какой-то момент, ощущение, что мой мозг закипает, стало таким реальным, что я зажмурила глаза и попросила: — Тен помоги!

Ровно через секунду все прекратилось, я слышала тоже, что и все: стюардесса предлагала напитки, а пассажиры переговаривались вполголоса между собой.

Люди, удивительно противоречивы, и я не исключение. Испугавшись, что дар потерян, я, чуть не плача от обиды, как ребенок, у которого забрали любимую игрушку, спросила: — Тен, ты что сделал?

Он успокоил меня, сказав, что поставил временную защиту, и уберет ее, когда мы приземлимся в Сиднее. Австралия, Сидней — такие абстрактные буквально вчера названия материка и города, теперь были той реальностью, которую я выбрала, положившись на свою интуицию. Чувство, что мы каким-то образом связанны, с сидящей рядом со мной женщиной, не покидало меня с того момента, как я ее увидела. Но, судя по ее полузакрытым глазам, она видимо, была не расположена к разговору, и мне не хотелось быть бестактной, навязываясь со своим знакомство. Я решила дождаться более подходящего момента, и уже закрыла глаза, когда услышала, как моя соседка, на чистейшем английском языке, попросила у стюардессы таблетку аспирина.

Зная, что Эйту, который сидел за нами, достаточно слегка коснуться головы, чтобы моментально вылечить любую головную боль, я попросила его об этом. Моя соседка даже не заметила движения руки Эйта, а когда я ее участливо спросила, болит ли у нее еще голова, она удивилась, ответив отрицательно.

Мы познакомились, и она мне рассказала свою историю. Оказалось, что она живет в Англии, в городе Оксфорд, где у них с мужем есть небольшой собственный дом, и зовут ее Марта Джонс. Муж ее – профессор естествознания, антропологии и палеографии, раньше преподавал в Оксфорде. Он часто уезжал в экспедиции, и постоянно говорил, что стоит на пороге великого открытия. В последнюю свою экспедицию он уехал ровно десять лет назад, и до сих пор от него нет никаких вестей. Живет она одна, зарабатывая тем, что дает частные уроки музыки, так как в свое время получила музыкальное образование, и каждый год летает к тому месту, где в последний раз видели ее мужа Стивена. Через три дня будет ровно десять лет, как он отплыл от причала маленького острова в Тихом океане. Именно к этому месту зовет ее душа, хотя разум говорит, что его нет в живых, иначе он обязательно вернулся к ней, потому что они очень любили друг друга. Этими словами она закончила свою речь, извинилась, и снова откинулась в кресле, закрыв глаза.

Я поняла, что продолжать разговор она не могла по причине вполне естественной, скажи она еще одно слово и слезы полились бы из ее глаз. Будучи, англичанкой, в силу своего воспитания, она была приучена к сдержанности в проявлении своих чувств, при посторонних. Но сделав вид, что спит, она думала, вернее сказать вспоминала свою жизнь со Стивеном, и в этот раз она летела к тому причалу, не только для того, чтобы почтить его память. За эти годы она пришла к выводу, что жизнь без него не имеет смысла. Она больше не хотела возвращаться в свой дом, поэтому оставила завещание, в которое вписала имя своей сестры. Она не собиралась сводить счеты с жизнью, но и жить так, больше не могла. Еще из ее мыслей я узнала, что в аэропорте Сиднея, у нее пересадка до Фиджи, а оттуда на один из островов. Интересно, какое открытие собирался сделать ее муж? Что он искал?

Мне было искренне жаль эту женщину, а ее верность своему любимому мужу – вызывала уважение, ведь в нашем мире моногамии почти не осталось. Мое недоумение по поводу того, что читаю мысли только одной Марты, хотя не могла этого сделать, помня о том, что сказал Тен о защите — он же и прояснил. Передавая мне то, о чем думала Марта, он, таким образом, хотел показать, что внимательно следит за происходящим.

История Марты, не прояснила ничего, но, не смотря на это, мне хотелось следовать за ней, и я знала почему. Почти перед тем, как наш самолет приземлился, она неожиданно, без предисловий, стала рассказывать о том, как Стивен, будучи студентом, в Оксфордской библиотеке он нашел старинный манускрипт. В нем было упоминание о древнейшей расе людей — такой древней, что даже седая Атлантида не годится в их матери. Он посвятил всю свою жизнь поискам острова, где по его гипотезе должны остаться следы цивилизации, которая существовала еще в то время, когда на нашей планете был только один Сверхконтинент – Пангея. Стивен предположил, что ученые заблуждаются относительно возраста нашей планеты – она намного старше, и у него была своя теория появления жизни на планете, совершенно не похожая ни на один генезис. По крупицам, собирая по всему миру доказательства своей гипотезы, он считал, что в Тихом океане есть остров, которого нет ни на одной карте, и на который никогда не ступала нога постороннего человека. Люди, аборигены этого острова, считал Стивен, находятся под защитой Белой Луны, и она своей энергетикой, защищает их от всех катаклизмов. Стивен полностью отвергал теорию Дарвина о происхождении человека, а постоянно говорил, что докажет, что люди являются потомками той, самой первой расы, хотя во многом отличаются от нее. В процессе эволюции люди переродились, человечество потеряло большую часть тех врожденных способностей, которые теперь проявляются только у одного человека из десяти тысяч, и их принято называть – паранормальными. Уезжая в последнюю экспедицию, он сказал, что приблизительно знает координаты острова, и должен проверить это.

Меня интриговала и притягивала информация об острове, каким-то образом имеющем отношение к Белой Луне. Пассивность детей, меня уже не злила, но очень удивляло то, что они вновь заняли позицию сторонних наблюдателей.

Выслушав Марту, я не колеблясь, сказала, что мы составим ей компанию, и только после этого поинтересовалась ее мнением. Конечно, она обрадовалась, что у нее появились спутники, только немного удивилась, но я ей объяснила, что мы путешествуем без определенной цели, поэтому можем составить ей компанию, если она не против нашего общества.

Приземлившись на земле Австралии, которая была транзитным пунктом, нам пришлось ждать свой рейс до Фиджи. Кругом были люди, и у меня опять появилась проблема, с которой я не могла справиться, как не старалась. Я старалась думать о своем, и даже мысленно прокручивала мелодии знакомых песен — бесполезно! Но все же, что-то изменилось в моем восприятии, это я заметила, когда расслабилась, и поняла, что четко слышу мысли тех, кто рядом, а все, о чем думали остальные люди — превратилось в неясный гул.

Рядом со мной сидел мужчина, внешность которого напомнила мне одного из преподавателей института, где я когда-то училась, и его вполне можно было бы принять его за добропорядочного гражданина. Спокойное, можно сказать: умиротворенное лицо моего соседа, никогда не выдало бы, что он в этот момент наслаждался воспоминаниями о совершенных им зверствах, о том, как хорошо он спрятал трупы женщин, детей, и как ловко обманул сыщиков. Я не могла находиться рядом с ним и пересела, но избавиться от мысли, что сейчас объявят его рейс и он спокойно улетит на острова, где будет жить в свое удовольствие, предаваясь воспоминаниям, а может быть и вновь совершать убийства, не давала мне покоя. Не знаю, случайно он оказался рядом, или так распорядилась Судьба, решив устроить мне новый экзамен, но мне вспомнилось, что когда-то сказал Вольтер: «Главное — ладить самим с собой». Я чувствовала, что моя душа не будет знать покоя до того времени пока этот человек не ответит за свои преступления. Мысль о том, что я ничего не сделала, для того чтобы остановить этого монстра, была невыносима, поэтому я встала и пошла, искать службу безопасности аэропорта. Наконец нашла комнату, где таможенники проверяли вызвавшие у них подозрения багаж и пассажиров, я не знала, как им объяснить, откуда у меня такие сведения. Я была уверенна, что задержать могут и меня, до выяснения всех обстоятельств и пожалела, что не взяла с собой Тена. Я позвала его мысленно, и через пять минут он был рядом; а через десять — полиция уже проверяла того пассажира.

Еще целый час оставался до того времени, когда должны были объявить посадку на наш рейс, и я решила прогуляться, чтобы найти место где я могла бы, если не уединиться, то хотя бы быть на небольшом расстоянии от других людей. Наконец я нашла место, где народа почти не было, и почему-то подумала о Тене. Как мальчик, с рождения знающий, о чем думают окружающие, не впитал в себя весь негатив, который переполняет мозг людей? Это возможно только если он с рождения мог управлять своим даром так же хорошо, как в настоящее время. Теперь я с полной уверенностью могла сказать, что людей, даже имеющих большие деньги, волнует одна проблема, как сделать из денег деньги. Мне вспомнилась индейская мудрость: «Только когда последнее дерево будет выкорчевано, когда последняя река будет отравлена, когда последняя рыба будет поймана, вы поймете, что деньги невозможно есть…» Ни одной благой мысли о душе, морали, любви – я не прочитала в головах людей. Неужели все так плохо? Сплошное фарисейство; как можно говорить одно, а думать совсем о другом? Интеллектуальный уровень людей, с которыми я сталкивалась, приравнивался почти к нулю. Впрочем, нужно учитывать место, где я находилась. Если бы я, пришла к такому же выводу, находясь в библиотеке, или в храме Божьем, то стало бы ясно, что человечество эволюционирует в обратную сторону. Пока я сидела и размышляла, строя бредовые идеи о развитии нашей цивилизации, объявили посадку на наш рейс, и я поспешила вернуться к детям.

Мы летели на небольшом самолете, людей в салоне было немного: кроме меня, Марты и моих детей, еще пять пассажиров, четверо из которых мирно дремали. Человеческий мозг, если научиться управлять им, может быть послушным, и, следуя советам Тена, я хотела научиться пользоваться своим даром, а для этого мне нужно было овладеть аутосуггестией, а если сказать проще – самовнушением. Обладая волей, можно достаточно быстро достигнуть положительного результата, и мне представилась возможность проверить себя, свою силу воли. Решив, не откладывая приступить к тренировке, я закрыла глаза, и стала строить воображаемую стену между собой и человеком, который сидел рядом. Очень быстро сообразив, что в такой обстановке у меня ничего не получиться, я изменила позу в кресле и оглядела салон. Увидев лицо Найн, бледное, с бисером пота над верхней губой, я заволновалась, не понимая, почему Эйт, который, сидел рядом с ней, ничего не делает.

— Она видит.

Этих двух слов было достаточно, чтобы мы все поняли. По-видимому, в ближайшем будущем должно произойти какое-то событие, и мы с нетерпением ждали, что Найн расскажет о том, что видела, но она молчала. Время шло — никто ее ни о чем не спрашивал, все просто ждали, но она молчала, и это было впервые, раньше мы всегда знали, что она видела. Молчал и Эйт, который все время держал ее за руку, и тоже видел будущее — значит, была какая-то веская причина, скрыть от нас грядущие события, но можно было также сделать вывод, что в них угрозы для нас нет.

глава 22

"Как, Господи, благодарить тебя за все, что в мире этом,

Ты дал мне видеть и любить в морскую ночь, под лунным светом!"

И. Бунин.

От острова Фиджи, мы продолжили наш путь дальше, к одному из островов Океании, откуда когда-то Стивен Джонс, уплыл в поисках острова Белой Луны. Марта сказала, что он по какой-то причине не арендовал, и не покупал яхту, ни на Фиджи, ни на другом большом острове, хотя тогда она обошлась бы ему значительно дешевле, чем на других маленьких островах, где специально никто ими не торгует, и не сдает. В действиях Стивена не было логики, что, как правило, не свойственно людям, которые занимаются наукой. Он купил подержанную яхту за очень большую, по здешним меркам, сумму; и не взял себе помощника, и поэтому его запомнили аборигены, которые зарабатывали на жизнь лишь тем, что сопровождали туристов. После долгих поисков на всех, без исключения островах, Марта, однажды добралась до удаленного островка, где аборигены сразу узнали на фотографии, которую она им показала, чудного англичанина.

Островок, которому я дала свое название — «Последний причал», был такой маленький, что его можно было обойти за пару часов, и конечно Марта, знала его, как «свои пять пальцев». Она отвела нас в единственную на этом островке гостиницу, фасад которой был настолько непривлекательным, что, даже не заходя внутрь, не возникало никакого желания в ней поселиться. К счастью, ее хозяин, предвидя такую реакцию, о чем я узнала из его мыслей, предложил нам другой вариант — поселиться, в хорошем чистом бунгало, на берегу океана, но, за определенную плату. Мы, конечно, согласились, и он сразу отвел нас к дому, с одной большой комнатой, в которой совсем не было мебели, и только три гамака висевшие в ней, создавали видимость жилого помещения. Я попросила хозяина повесить еще три гамака, и накормить детей, а сама пошла к причалу, где увидела, стоявшую на самом его краю, лицом к океану, Марту. Подойдя к ней, я обняла ее за плечи, но, она этого даже не заметила, продолжая мысленно, с неистовой силой молить океан вернуть ей Стивена. Она просила его, со всей страстностью, на которую была способна, словно он был живым, и мог услышать неимоверную тоску ее сердца. Я поспешила увести ее с причала, сказав, что нам нужно купить яхту и попросила помочь мне в этом, потому что я плохо говорю на английском. Мы еще не сошли с деревянного настила, как вдруг Марта остановилась, взяла меня за плечи, повернув к себе лицом, сказала: — Мой разум говорит, что Стивен погиб, но сердцем я чувствую – он жив!

После этих слов она замолчала, и даже не читая мыслей, в глазах ее я видела немой вопрос: — Как дальше жить? Ждать дальше или уйти за ним в пучину, чтобы она, наконец, соединила их, ведь жизнь без него – невыносима.

Её любовь к мужу вновь поразила меня, и я сказала, банальную, но очень верную фразу: — «Надежда умирает последней», хочешь поплыть с нами?

Признаюсь, я не ожидала, такой реакции на мои слова — Марта, которая секунду назад хотела умереть, смеялась!? Я могла подумать, что этот смех, не настоящий, и вызван нервным припадком, если бы, не прочитала ее мысли. Оказывается, волнуясь, я неправильно построила предложение, которое на английском прозвучало примерно так — «умри с надеждой последней», но Марта поняла его правильно, как и, то, что я сказала после. Она даже не спросила, куда мы поплывем? Просто с облегчением согласилась, ведь это предложение было лучшим выходом из ее ситуации, а до него она хотела остаться жить на этом островке столько времени, насколько хватит сил, а потом…

Мы вернулись к нашему бунгало, куда хозяин в сопровождении своей дочери, принес подносы с рыбой и фруктами, и поставив их на раскладной столик, предложил нам поесть. Когда мы перекусили, то оставив моих подростков купаться и играть с Пионом, который, проведя долгое время, в неподвижном состоянии, теперь разминался, бегая по пляжу со всей скоростью, на какую были способны его короткие лапы. Чувствовалось, что ему очень нравиться место, куда его привезли, и он не против того, чтобы остаться здесь, навсегда.

Мы обошли почти весь остров, пока нашли одного владельца самоходной яхты, который был согласен ее продать, но названная им сумма меня никак не устраивала. Покупка яхты, оставляла нас совсем без денег, он словно знал, сколько у меня в наличности, вплоть до цента, и не поддавался ни на какие уговоры снизить цену, как мы его не уговаривали. Из его мыслей, я узнала, что мотор яхты работает неисправно, глохнет и заводится по своему желанию, что его несколько раз перебирали, но в результате он опять работал только когда хотел. Я сказала владельцу, что знаю о его капризном моторе, поэтому нужно цену уменьшить. На это он мне ответил, что если бы не это, то он никогда не продал бы «свою красавицу». Названная цена была необходима для покупки другой яхты, которую он собирался купить на Фиджи, и уже договорился с продавцом. Когда, подсчитав примерную сумму, которую придется заплатить за гостиницу, еду и покупку провизии для нашей команды, да еще за топливо для яхты, я поняла, что денег не хватает, и уже хотела отказаться от покупки, как Марта сказала, что у нее есть небольшая сумма денег. Пообещав владельцу яхты придти на следующий день, мы вернулись в наше временное жилище, где я сразу легла в свой гамак, и тут же уснула.

Мне снова приснился сон, похожий…. Нет, совершенно такой, как тот, который я видела в Лоо, но еще более реальный, окончившийся на том, же месте, что и предыдущий, словно в моей голове второй раз прокрутили кинопленку с отрезанным концом. Приснившаяся мне яхта была точной копией той, что мы собирались купить накануне, и мне, почему то не показалось странным это обстоятельство. Уже не сомневаясь, что сон мой вещий, сразу после завтрака мы с Мартой пошли покупать яхту, даже не потрудившись ее осмотреть.

На островке нашелся нотариус, который составил договор о продаже яхты: мы расплатились, и, договорившись с прежним владельцем, что на следующий день он поставит ее у причала заправленную топливом: отправились покупать продукты, воду и прочие мелочи, которые могли нам понадобиться в плавании.

Только когда мы почти подошли к рынку, и я, решив подсчитать какое количество провизии нам понадобится, вдруг поняла, что не могу этого сделать, потому что ничего не знаю. Не знаю даже приблизительно: ни сколько дней продлится наше плавание, ни каким курсом мы поплывем; и не знаю цели нашего путешествия.

— Как я могла быть такой легкомысленной? Почему, покупая яхту, я не подумала, куда мы на ней собираемся плыть?

У меня вдруг появилось множество вопросов, на которые я не знала ответа, что заставило меня повернуть обратно к нашему бунгало. Весь обратный путь я прошла, вернее сказать — пробежала так быстро, что недоумевающая Марта еле успевала за мной. Пока я шла, в моей голове была одна мысль, вернее вопрос: почему? Почему я раньше не задавалась этими вопросами? Я все делала, как само собой разумеющееся, будто я точно знала все ответы, которые теперь разом забыла? Но в этом не было: ни логики, ни смысла, поэтому я подумала, что моими действиями кто-то незримо управлял, и скорее всего этим «кто-то», мог быть только Тен. Да, Тен! Только он мог управлять мною, и он должен знать, куда мы поплывем. Как мне сразу не пришло это в голову? От возмущения, я совсем забыла, что совсем не обязательно было возвращаться обратно, чтобы поговорить с Теном. О том, что можно позвать его мысленно, я вспомнила только когда увидела его, одиноко сидящего в тени пальмы.

— Конечно, он прекрасно знал, что мы две взрослые женщины бежим по жаре, но тогда почему он не остановил меня?

Этот вопрос, который я задала сама себе, стал последней каплей возмущения, переполнявшего меня, и мне немедленно нужны были ответы.

— Вспомни сны.

Тен сказал два слова, он никогда не был многословен, но, как можно на множество вопросов отвечать двумя словами? Заранее зная о том, что он больше ничего не скажет, я пошла к бунгало, чтобы в одиночестве успокоится, и попробовать понять, что могли означать слова Тена. Марта обеспокоенная моим поведением, спросила, что случилось, я просто махнула рукой и сказала, что все нормально, просто у меня сильно заболела голова.

Странно, у меня появилось такое ощущение, что снов было не два, а намного больше, но почему я их не помнила? И что могли означать слова — предначертание свершится, когда наступит нужный день? Может быть, этот день уже рядом, и какая-то высшая сила направляет мои мысли в нужную сторону? Мне ничего не оставалось, как, образно выражаясь — расслабиться и плыть по течению. Извинившись перед Мартой, я попросила ее снова сходить со мной на рынок, чтобы заказать провизию, которой хватило бы на семь дней для семерых пассажиров яхты, включая Пиона. Эта цифра, казалось преследовала меня, и я даже не стала задаваться вопросами, типа - откуда и почему я вдруг узнала сколько и на сколько.

До позднего вечера мы занимались делами, поэтому, когда мы вернулись, дети мирно спали в своих гамаках, и я, решив послушать шепот океана, села под ту же пальму, под которой днем сидел Тен. Под ясною Луной, океан лился гладкой, медленной волной на песок, от которого пахло водорослями и сгнившими ракушками. Со стороны плантации бананов, ветер приносил их сладкий запах, и я не заметила, как уснула прямо на песке, под пальмой, и сразу перенеслась в свой сон, в котором появилось продолжение, где я видела нас плывущими на яхте в тумане. Плотная стена тумана постепенно рассеивалась, и вдали, стали вырисовываться очертания двух гор, которые находились друг от друга на большом расстоянии.

«Красавица», так бывший хозяин назвал свою яхту, действительно была хорошая, не новая, но просторная, и на ней могли разместиться человек десять, а может и больше. Увидев, ее, я наконец-то подумала о том, как я буду ею управлять, ведь я даже на велосипеде не умела кататься? Пока бывший хозяин забирал какие-то свои вещи с яхты, я решила спросить у него инструкцию по управлению яхтой. Видели бы вы его лицо, когда он услышал мой вопрос. Оказалось, что никаких инструкций к яхте не прилагается, и вообще, как можно не уметь управлять яхтой?

— Моему сыну пять лет, но он уже знает все, как причалить, и как отчалить. Ребенок и тот знает, что нужно делать — без инструкций!

Вот такую тираду мне пришлось выслушать, после чего он, еще поворчал немного, и стал показывать: как заводить мотор, как делать поворот и как останавливаться. Впрочем, мне не нужно было его слушать ушами, было достаточно того, что он думал и в совокупности с моей прекрасной памятью, это дало нужный результат. Меня очень обрадовало, когда я узнала, что достаточно задать нужный курс, и, поставив яхту на автопилот, можно отдыхать. После того, как заказанные продукты и запасы воды, были доставлены, выяснилось, что Пион, наотрез отказывается прыгать на борт, пришлось прибегать к гипнозу, потому как заманить его не удалось даже Эйту.

Отплыли мы без проблем, но выйдя в открытый океан, нужно было направить яхту по какому-то курсу, вот тогда я услышала, как Найн сказала: — В моем видении были координаты, и к первому дню полнолуния, через семь дней, мы будем там, где нам предначертано быть.

Пока мы раскладывали продукты и размещались в каютах яхты – незаметно наступила ночь. Я поднялась на мостик, чтобы проверить, не сбились ли мы с заданного курса? Приборы работали нормально, опознавательные фонари были включены, и я решила, что пора и мне отдохнуть после тяжелого дня. Сначала, я зашла в каюту, где спали дети, чтобы поправить подушки и пожелать хороших снов, это стало настолько привычным, что едва ли я могла бы уснуть, не убедившись, что у них все хорошо. Я легла, и долго не могла уснуть, не смотря на мою усталость. В моей голове мысли сменяли одна другую, и, в конце концов, остался только один вопрос: зачем и почему мы плывем к острову, которого нет ни на одной карте мира? Ответ на него я узнаю только через неделю: этот срок казался мне очень большим, так велико было мое нетерпение.

Марта спала не верхней койке, сон ее был тревожным, она ворочалась во сне и тихо всхлипывала. Незаметно для себя я, наконец, уснула.

Сон пришел, как только я закрыла глаза, словно он только ждал того момента, когда я усну. На этот раз я увидела огромное помещение, настолько большое, что не было видно ни стен, ни потолка. Освещенной была только его центральная часть, с круглым возвышением, похожим на постамент, к вершине которого, по кругу шли каскадом ступени: их было, ровно семь. На постаменте стояла женщина, одетая в длинную белоснежную одежду, которая ниспадала с ее плеч мягкими складками. Но не это поразило меня больше всего. Волосы этой неизвестной, серебряными волнами спускались до самого пола, переливаясь, в загадочном свете, струящемся сверху. Женщина стояла спиной, и лица ее не было видно, но зато я видела в ее руке необычный посох, с шаром наверху, который светился таким ярким белым светом, что смотреть на него было невыносимо – он ослеплял. Женщина с поднятым вверх посохом смотрела вверх, туда, откуда лился белый свет, и создавалось впечатление она о чем-то просит того невидимого, кто был наверху.

Мой сон или видение, не знаю даже как назвать то, что я видела, пролетел мельком, за пару секунд, но я четко видела и запомнила все подробности; так четко, как если бы мысленно сфотографировала происходившее. Конечно же, я проснулась после, так называемого сна, и больше уже не смогла уснуть. Я накинула на плечи спортивную куртку и поднялась на палубу. Удобно расположившись в шезлонге, я хотела посидеть и посмотреть на звезды, которые были такими яркими и близкими. Мотор так тихо «бормотал» в трюме, что его почти не было слышно, но, как только я подумала об этом – все стихло, он заглох. Яхта остановилась, и я вдруг осознала, что наши жизни зависят от этого мотора. Ведь без него мы не проплывем ни одного метра.

— Почему я не подумала об этом раньше, можно было купить самоходную яхту с парусом, типа швертбота, но тогда пришлось бы нанимать матросов.

Эта мысль была последней — я уснула.

глава 23

"Единственное искусство быть счастливым - сознавать, что счастье твое в твоих руках".

Ж. Ж. Руссо.

Когда я проснулась, яхта шла своим курсом, мотор работал, как ни в чем не бывало. Может мне почудилось, что он ночью заглох? Я спросила Марту: — Когда ты проснулась, яхта плыла?

Марта ответила утвердительно, но по выражению лица, а также мыслям, было ясно, что мое неадекватное поведение, вызывает у нее тревогу, а странные вопросы, еще больше ее усиливают. Дети сказали, что даже и не знали об остановке яхты, и тогда я подумала: наша яхта действительно необычная, со своим характером, и ее к названию — «Красавица», очень подошел бы эпитет «строптивая». Она отдыхала, когда уставала, а потом мотор сам включался, и она продолжала плыть дальше. Одно непонятно, если бы я поставила ее на якорь, что было бы в этом случае? А если не поставила бы, то где гарантия того, что нас не снесет течением? Да и как с ней управляться, если учесть все обстоятельства? Мысль, что нас сопровождает какая-то незримая сила, объяснила бы все происходящее, но это было похоже на фантастику, поэтому лучше было об этом не думать.

После завтрака, я решила рассказать свой сон Найн и спросить, не похож ли мой сон на ее последнее видение? Она загорала на палубе в компании Эйта, и я даже не успела сформулировать свой мысленный вопрос, как мотор что-то пробурчал, и, яхта остановилась. Стоял полный штиль, и отсутствие ветра усиливало жару, все, кроме меня, решили искупаться. Я даже не успела спустить трап, как дети попрыгали в воду. Сидя в шезлонге, я подумала, что было бы неплохо охладиться, поплавать, держась за трап, и уже стала снимать шорты, когда увидела стаю дельфинов. Они плавали вместе с моими детьми, и было ощущение, что они понимают друг друга. Где-то я читала, что если человек обладает телепатическим даром, он может понимать язык животных. По моему личному мнению, относительно всех животных, это полная ерунда, но, что касается дельфинов, думаю это возможно. Их головной мозг достаточно развит для общения с человеком. Я попыталась сама напрячься и попробовать «услышать», что происходит, но, к сожалению, мой мозг еще не был готов к такому общению. Странно, но как только дети поднялись на борт, яхта снова сама заработала и мы поплыли дальше, а стая дельфинов плыла вслед. То, о чем я хотела поговорить с Найн, вылетело из моей головы, и, вспомнив об этом, когда все легли спать, я подумала, что провидению было неугодно, чтобы мы говорили на эту тему. Постепенно этот вопрос отошел на задний план, потому что наша яхта стала вести себя очень необычно, и мое внимание полностью переключилось на нее.

Мы плыли по нашему курсу уже четвертый день, когда я стала замечать некоторую закономерность, которая заключалась в том, что когда мои любимые чада, хотели искупаться и пообщаться с дельфинами, плавая вместе с ними — яхта останавливалась. Это я заметила случайно, когда мы с Мартой сидели на палубе, я увидела, что вся четверка построилась около борта, собираясь прыгнуть в воду. Не успела я подумать о том, что на ходу нельзя прыгать за борт, это очень опасно, как мотор перестал работать. Чудеса, да и только! Марта тоже подметила это и рассмеялась, сказав, что у меня очень умные дети. Взявшись рукой за плавник, они вместе с дельфинами ныряли, и их подолгу не было на поверхности, что заставляло меня нервничать. Не знаю, сколько минут хороший ныряльщик может не дышать под водой, задерживая дыхание. Но я точно знаю, что мои уникальные дети могли находиться под водой, от восьми до десяти минут, так как специально засекала время по часам Марты. Ныряя, они доставали со дна прекрасные морские звезды, красивые раковины, и рыбу, которую я уносила на камбуз, чтобы приготовить ее к обеду, а все остальное раскладывала на палубе.

«Божественная пропорция лежит в основании многих совершенных видимых форм Вселенной — цветов, морских звезд, раковин» — эти слова принадлежат Пифагору, гениальному ученому древности, который, может быть так же, как и я, любуясь подводными дарами, однажды понял, что в них выражены соответствия, присущие эволюции Космоса. Только сейчас, держа в руках раковину — идеальное творение Природы, я в полной мере поняла, почему этот великий ученый называл спираль «божественной пропорцией», и по ее числам ее создал символ развития и развертывания Вселенной. Я смотрела на идеальные линии огромной раковины, которую поднял Тен со дна, и мне вдруг стало интересно: какова глубина под килем нашей яхты? Наверное, не маленькая, ведь мы в открытом океане, тогда каким образом он ее достал? Я давно привыкла к необъяснимым явлениям, как и к тому, что на большинство вопросов ответа не было, но один из них был главным и постоянным: «когда мы достигнем цели, и где, то место, куда мы держим курс?» Кругом был только океан, и на протяжении всего времени я не видела ни одного самолета, ни одного судна. Видимо этот участок океана находился вне зоны рейсов, по которым летали самолеты. Или они летали так высоко, что просто с земли их не было видно? Мне сухопутному человеку, хотелось почувствовать под ногами твердую землю, я чувствовала, что устала от постоянной качки, а так как шел шестой день нашего плавания, то запас продуктов и питьевой воды, подходил к концу. Его осталось только на сутки, но, в крайнем случае, их можно будет растянуть еще на несколько дней, если вдруг окажется, что Найн неправильно истолковала свое видение. Такое пессимистическое настроение, совершенно мне не свойственное, нужно убивать в самом зародыше, подумала я, и, уединившись в каюте, занялась аутотренингом, чтобы отвлечься от проблем насущных.

Я всегда ощущала приближение Белой Луны, с каждым днем я чувствовала прилив жизненной силы, энергии. Порой мне казалось, что я себе это, просто внушаю. Но как бы там не было, Белая Луна всегда действовала на мой организм прекрасно, думаю, этим я отличалась от большинства людей не земле, которым в дни полнолуния становилось плохо. В этом нет ничего удивительного или загадочного, ведь организм человека на 80 процентов состоит из воды, и неудивительно, что люди испытывают на себе силу лунных приливов и отливов. О спутнице нашей планеты, я прочитала очень большое количество материалов, и, на их основе у меня появилось собственное мнение, относительно того, что в древности называли проявлением Великой Матери – Луны, и может быть когда-нибудь оно будет единственным верным определением. Если конечно у меня будет возможность рассказать о нем миру.

Все время, пока мы плыли, погода была на редкость благоприятной, но седьмой день она резко стала меняться — штиль уступил место шквалу ураганного ветра, обрушившегося неожиданно откуда-то со стороны, где за несколько минут до этого небо было чистым и безоблачным. Ясный день мгновенно превратился в ночь. Ветер с каждой минутой все усиливался, и когда наша «Красавица» попала под гребень волны — полил дождь. Океан, казалось, взбесился, вода пузырилась и бурлила, будто кто-то ее кипятил. Шквалы ветра, качали яхту на адских качелях: то кидая вверх, то сбрасывая с огромной высоты, стараясь стряхнуть с палубы все, что только можно. Штормов такой силы, никогда не было в Черном море, да и я никогда не попадала в шторм, поэтому не удивительно, что я испугалась, но не за себя. Если бы я знала слова хотя бы одной молитвы, то уже произнесла бы ее стократно, прося Создателя спасти детей. Но запаниковать окончательно я не успела, почувствовав внутренним сознанием — Тен укротил строптивую «Красавицу», и она стала послушна его воле. Самая разумная мысль, которая пришла мне в голову через секунду, была о том, что нам надо спуститься вниз, и задраить собой все люки, но оказалось, что я была самой медлительной — и все, кроме меня и Тена, уже в каютах.

Ни одна капля воды не проникла внутрь, и мы не услышали ни одного жалобного скрипа нашей «Красавицы», стойко противостоящей разбушевавшейся стихии. Если бы не безумная качка на огромных волнах, под безумный рев океана, и не хлест воды по окну иллюминатора, то можно было бы попробовать забыть о шторме, и уснуть, как дети и Марта, у которой полностью отсутствовало чувство самосохранения.

Продолжавшийся несколько часов шторм, наконец-то, стал утихать, наша яхта выдержала испытание, и я ей была благодарна, но еще большее чувство у меня было к Тену, которого мне захотелось поцеловать. Решив, что не стоит себе отказывать в этом удовольствии, я пошла к нему в каюту, о чем сразу пожалела. Тен спал сном младенца, но как он бросить сейчас яхту? Накинув плащ с капюшоном, я поднялась на мостик, и, увидев, что яхта, продолжает следовать заданному курсу, ловко лавируя между волнами, поняла, что Тен умудряется управлять ею во сне. Воистину у него был уникальный дар, похожего не встречалось в мире, и думается, что Создатель наградил Тена такими способностями, не только для того, чтобы он во сне мог управлять нашей яхтой, за этим стояло что-то большее. Намного большее, чем можно себе представить.

Обо всем этом я думала, стоя на мостике и глядя вперед, в тот момент, еще не подозревая, как близко я была к открытию истинного предназначения дара данного Тену. И вдруг, неожиданно, я увидела, что впереди, за туманом, к которому мы плыли со всей скоростью, на которую была способна яхта, стали вырисовываться неясные очертания чего-то более темного, и материального. Я стала пристально вглядываться, стараясь понять, что это было? Может быть в моей голове, желание увидеть берег сквозь мглу, дождь и ветер, создало иллюзорное видение? Прошло еще немного времени, и я уже без сомнений могла сказать, что я вижу две горы из моего сна – это был тот самый остров, но между ним и нашей яхтой, были рифы, стоявшие сплошной стеной.

От недавнего шторма осталось одно воспоминание, в виде ветра, который подло подталкивал «Красавицу» к острым, напоминающим частокол камням, дуя ей в корму. Наше положение было критическим, и вероятность погибнуть была намного реальнее, чем во время шторма, но я была совершенно спокойна, подсознательно доверившись детям, которые стояли рядом.

Мысленный диалог Найн с Теном, в котором она как опытный лоцман сообщала Тену когда, и на сколько румбов нужно поворачивать яхту, могла теперь слышать и я, благодаря полученной мною способности к телепатии. Одна Марта, держа на руках Пиона, пассивно наблюдала за маневрами яхты, и казалось, что ничто уже не сможет разбудить в ней интерес и желание радоваться жизни. «Красавица» плыла параллельно острову, существенным признаком которого, была гора темно-зеленого цвета. Больше ничего разглядеть было практически невозможно, из-за водяной пыли, которая образовывалась в результате того, что большая масса воды, обрушиваясь на рифы, разбивалась на несметное количество мельчайших капель, зависающих в воздухе, пока на смену им не придут другие. Этот процесс был постоянным, поэтому создавалась иллюзия густого тумана, и только находясь в непосредственной близости можно было понять, что это определение ошибочно.

Мы почти обогнули остров с правой стороны, и тогда Тен, следуя указанию Найн, так резко развернул яхту носом к острову, что она жалобно заскрипела. Никто не смог бы, даже если бы и нашел, пройти в узкий проход между рифами. Но, яхта управляемая Теном, проскользнув между камнями, шаркнувшими одновременно по обоим ее бокам, перенесла нас в сказочный мир — прекрасный и удивительный, который был настолько не похож на тот, в котором мы были за минуту до этого, что мне захотелось себя ущипнуть. Маленькая круглая бухта, в которой мы очутились, была такой идеальной формы, что казалась рукотворной, а прозрачная бирюзовая вода под килем яхты, сквозь которую было видно дно с ее морскими обитателями, еще более усиливала это впечатление. Яхта продолжала плыть вперед, к песчаному, золотому берегу, пока не остановилась, и якорь не упал на дно, что означало — наше путешествие окончилось. Все происходившее было настолько необычно, что даже в глазах Марты появился живой блеск. Я стала спускать шлюпку, чтобы доплыть на ней до берега, но у детей было свое мнение на этот счет: они не собирались ждать, пока она будет готова, и, прыгнув в воду, поплыли к берегу, и я поймала себя на мысли, что они нашли свой настоящий дом. Но что здесь делаю я и Марта? Зачем провидение привело меня сюда, чем я буду здесь заниматься, и буду ли счастлива, живя здесь? Эти, и еще многие вопросы волновали меня, когда я смотрела, как мои, почти взрослые дети, уверенно плывут к берегу, пока последняя, самая верная мысль не поставила точку в череде вопросов – я буду счастлива в любом месте земного шара, если они будут рядом.

часть 2 - "Остров Архи"

глава 1

«Прекрасна ты душа людская! Небу,

Бездонному, спокойному, ночному,

Мерцанью звезд подобна ты порой! »

И. Бунин.

В то время, когда я и Марта, ждали, пока надуется резиновая лодка, и спускали ее на воду — дети успели доплыть до берега. Мы не рискнули последовать их примеру: я, потому что не очень хорошо плавала; Марта, потому что не видела никакой необходимости спешить, да и способности ее в плавании, также оставляли желать лучшего. Поэтому, следуя доводам разума, мы перешли в лодку, а за нами, жалобно скуля, прыгнул и Пион. Каждая из нас взяла по веслу, и мы, не спеша погребли к берегу, поэтому вполне закономерно, что сидя к нему спиной, я не могла видеть того, что там происходило. Вскоре, лодка, шаркнув днищем по песчаному дну, остановилась, и когда я из нее вылезла, то сразу обратила внимание на Тена, который, судя по его поведению, с кем-то разговаривал посредством телепатии. Пристально, оглядев весь прилегающий к бухте берег, но так никого и не увидев, я решила, что все проясниться, когда я подойду ближе. Из-за довольно большого расстояния, разделяющего нас, я не могла слышать, что он говорил, но подойдя, успела услышать только последнюю фразу Тена: — Эту женщину зовут Марта.

Услышав, сзади всплеск, я оглянулась, и увидела — забытый всеми Пион, которому надоело ждать, когда на него обратят внимание, плюхнулся из лодки в воду, и поплыл к берегу. Ему, измученному качкой, и так не любившему плавать, нелегко было преодолеть эти несколько метров до суши. Об этом можно было судить, видя, как он, шатаясь будто пьяный, упорно плетется к своей цели, то есть к Эйту. Мокрая, лилового цвета шерсть, прилизанная, потому что он, выйдя из воды, даже не отряхнулся, делала его худым и жалким.

Дойдя до конца песчаного пляжа, мы стали подниматься по травянистому склону большого увала, который, как выяснилось позднее, отделял долину от прибрежной зоны океана. Из-за вершины увала, показалась сначала голова собеседницы Тена, а потом и она сама. Преклонный возраст этой женщины, выделял ее из общей массы людей, стоящих за ее спиной. Ее совершенно седые, заплетенные в косы, и уложенные на голове в виде короны волосы, в совокупности с белоснежной одеждой, и гордой осанкой, делали ее похожей снежную королеву из сказки Андерсена, если бы та, чудесным образом вдруг состарилась. В ожидании, когда мы к ней подойдем, она не сделала ни единого движения, и в этой ее неподвижности было, что-то не естественное, монументальное и загадочное. Даже когда мы с ней поравнялись, она, молча, не произнеся ни единого слова приветствия, жестом пригласила нас следовать за собой, но, вдруг остановилась, словно прислушиваясь к чему-то. Вероятно, она только что заметила нашего Пиона, который тихонько тявкнул, напомнив о себе. Из заданного ею вопроса, можно было сделать вывод, что на острове никогда не видели собак. Тен, ответил на ее вопрос о нем, со свойственной ему краткостью: — Это наш друг, его зовут Пион.

Наверное, от того, что моя способность воспринимать, была рассеяна новизной обстановки, я не смогла заметить такого существенного фактора, как слепота седовласой женщины. Поэтому неожиданные и непонятные действия Эйта вызвали у меня недоумение, когда он, попросив эту старую женщину остановиться, положил ладони на ее глаза. Но, все сразу встало на свои места, когда она, прозрев, очень так сдержано поблагодарила за это Эйта, словно он не вернул ей возможность видеть, а просто вытащил соринки из глаз.

С вершины увала, мы стали спускаться в долину, где жили все эти люди, которых теперь, я могла рассмотреть вблизи, что дало мне возможность убедиться в своем первоначальном предположении — двое моих детей Найн и Тен, несомненно, имели генную связь с местными аборигенами. У людей этой расы, был такой же золотистый цвет кожи, и у всех без исключения волосы с рыжим отливом, и если к этим явным признакам добавить однотипное строение черепа и разрез глаз, то сомнения отпадали сами собой. Единственное отличие было в цвете глаз — он был такой же, как у другой пары близнецов — Севен и Эйта, то есть темно-карим, но от того, что эти люди были зрячими, радужная оболочка их глаз была обычной, то есть не менялась. У меня мелькнула смешная мысль: — Может быть действительно, Создатель ошибся, и перепутал глазки моих деток?

Пошутив про себя, таким образом, я уже вполне серьезно подумала о том, что не удивлюсь, если узнаю о существовании другого острова, где люди будут похожи на Севен и Эйта, но синеглазые. Но, как бы там не было, это только фантазия, а в реальности, мы оказались на острове, где рыжеволосых людей было такое количество, что можно было бы занести его в книгу рекордов.

В этой связи, я вспомнила, что существует такой исторический факт, что рыжеволосые люди, издавна преследовались во всем мире, и что причиной их гонения служило мнение – рыжий цвет волос означает отметину дьявола, то есть зла, на теле человека. Почему-то люди привыкли считать, что шерсть, которой был покрыт дьявол, должна быть обязательно рыжей. Может быть эту ассоциацию, вызывал, огонь, под котлом, в котором варились грешники, попадая в ад? Древнеперсидские мудрецы даже вывели свою теорию о том, что человек, обладающий рыжими волосами, (да еще, если он родился под знаком Овна) нарушил связь с душами предков и лишился их защиты. Впрочем, есть и другое мнение – люди с таким цветом волос принадлежали к древнейшему этносу, потомков которого, раскидало по всему миру, и, которые умели лечить, предсказывать будущее, читать мысли. Неграмотных, верящих в бесовщину людей, пугало все, чего они не понимали, и тех, кто выделялся из общей массы, своими неординарными способностями, называли колдунами и ведьмами. Отправляя на костры людей с экстрасенсорными способностями, человечество, таким образом, тормозило эволюцию своего вида. Помню, что прочитав о комплексах средневековья, я еще тогда подумала: а почему рыжий, не ассоциировался у них с солнечным светом?

Меня очень интересовали жители этого острова, среди которых нам предстояло жить, поэтому я продолжала их разглядывать, отмечая все новые подробности. К примеру, не возможно было не заметить, что у всех, без исключения островитян, были длинные волосы, которые, по-видимому, никогда не подстригались, и в этом неприятии стрижки, была общность с нашим воззрением. Я также отметила, что вероятно следуя местному обычаю, у женщин волосы были уложены в разнообразные прически, а у мужчин, просто собраны в хвост.

На мужчинах, кроме куска материи, который закрывал нижнюю часть туловища, не было другой одежды, но в таком климате это был самый оптимальный вариант. Большинство женщин были одеты в одежду, называемую – хилт, которую не шили, а просто брали кусок материи нужной длины и ширины, потом делали в середине прорезь для головы, одевали и закрепляли по бокам пряжками, или лентой, обвязываясь ею, как поясом. На ногах у женщин были одеты сандалии, похожие на обувь древних гречанок, с подошвой из пробкового дерева, которая крепилась к ногам шнурками, сплетенными из льняных нитей. Обувь мужчин была более простой конструкции.

Я обратила внимание — все были безоружны, из чего можно было сделать вывод, что народ острова миролюбив и доброжелателен, но тогда сам собой возникал вопрос: почему, же седая женщина так неприлично сдержана с нами? Мы продолжали идти сквозь толпу островитян, которые расступались, образуя коридор, и каждый, мимо кого мы проходили, склонял голову в знак приветствия. Непроизвольно читая их мысли, мне приятно было сознавать, что совершенно чужие люди рады нам, как родным, которых ждали много лет, и, как оказалось, я была не далека от истины. Странно, но у всех без исключения людей, была одна доминирующая над всеми мысль о каком-то пророчестве. Но, как я не старалась, из-за того, что мы продолжали идти, мне никак не удавалось прочитать целиком мысли, хотя бы одного человека, чтобы понять, о чем конкретно в нем говорилась. Рассудив, что со временем мы узнаем, как об этом, а также и о многом другом, я неожиданно задалась другим вопросом: почему свою радость, столь явную в мыслях, эти люди боятся показать более эмоционально? Большое количество собравшихся вместе людей, объединенных общим чувством радости, в любом другом месте планеты, выражали бы ее не так сдержанно, как на этом острове. В том мире, в котором мы жили раньше, необычных гостей, встречали бы бурными эмоциями, то есть, махали бы руками, выкрикивали приветствия, а многие сажали бы себе на плечи детей, чтобы и те, могли увидеть людей, впервые высадившихся на их остров.

Начиная с того момента, как мы вышли на берег, у меня появилась масса вопросов, например: почему такого большого острова нет на картах, может быть он действительно защищен Высшими Силами? Только так можно объяснить то факт, что в век высокоразвитого технического прогресса, когда появилась возможность делать фотографии земной поверхности прямо из Космоса, используя для этого искусственные спутники Земли, месторасположение этого острова, до сих пор остается тайной. Его словно нет в природе, и он фактически является белым пятном на картах. На своем опыте, я уже знала, что найти этот остров визуально, могли только избранные, то есть те, кто точно знал координаты его местоположения - мои дети.

Неожиданно я почувствовала, как сначала одна теплая капля коснулась моей кожи, за ней другая… Дождь? Удивительно, никогда бы не подумала, что такое маленькое облако может быть причиной дождя — чистого, с золотым солнечным светом, в каждой капле. Он окончился так же неожиданно, как и начался, успев намочить нас с головы до ног, и тогда появилась радуга. На темно-зеленом фоне горы, которая возвышалась вдали, она выглядела такой яркой, что можно было увидеть грани каждого из семи ее цветов, а идеальная форма дуги, усиливала общее впечатление. Я очарованная ее красотой, приостановилась, чтобы в полной мере насладиться ее красотой, но, то, что произошло в следующую долю секунды, заставило меня остановиться и замереть на месте. Неожиданно появилась вторая радуга, немного выше первой, которая легла на нее поперек, образовав, таким образом, переливающийся всеми красками свод, и показалось — время, вдруг остановилось, потому что мое сердце на миг замерло от восторга. Затем, обе радужные дуги слились в один яркий свет, и все исчезло без следа, только капли дождя и ошеломленные увиденным зрелищем люди, служили доказательством того, что все происходившее было реально. Судя по реакции, стоящих вокруг людей, они тоже впервые видели все это. Воздух, влага, свет — эти главные, жизненно важные компоненты, из которых происходит такое оптическое явление, как радуга — не редкость. Но, такой гениальный шедевр, как тот, который мы только что увидели, я думаю, Природа создала впервые.

— Народ «Архи» приветствует детей Белой Матери Луны!

Все до единого, даже самые маленькие жители острова, одновременно приветствовали нас этими словами, после того, как хранившая слова предков, женщина, произнесла слова древнего пророчества: — «Внимая голосу Вселенной, узнаешь день тот неизменный. Детей не зрящих — чудеса творящих, отмеченных, древнейшим знаком Матери Луны, к вам приведет избранница Судьбы. Четырнадцать цветов сольются в небе: их яркий свет — Творца творенье, тому чудесным, станет подтвержденьем».

Оказалось, что странное поведение старой женщины, ее молчание и неприветливость, все это имело очень простое, элементарное объяснение — она ждала небесного знака. Природное явление, божественной красоты, о котором, говорилось в пророчестве, и чудо исцеления, помогло убедить ее, а также и всех остальных, что мы те, кого они ждали с начала всех времен. Ее отношение к нам сразу изменилось: она стала приветлива и улыбчива, хотя и немногословна. Потребовалось некоторое время, чтобы все восторги и эмоции улеглись, и мы смогли продолжить наш путь дальше.

глава 2

«Трудно найти Создателя и отца этой Вселенной, но и найдя Его, невозможно выразиться о Нем языком, понятным для всех».

Платон.

На причале, предложив Марте поплыть с нами, я в глубине души надеялась, что перемена обстановки и новые впечатления, помогут ей, если не забыть о своем горе, об утрате любимого, то хотя бы снова вернут ей вкус к жизни. Но и теперь, на этом цветущем острове, среди царящего вокруг общего чувства радости, Марта, была исключением. Живя воспоминаниями прошлого, ее сознание словно застряло в том счастливом времени, когда ее муж был рядом, и, она не хотела воспринимать настоящего, оставаясь все такой же пассивной и равнодушной к жизни, как на том причале.

Город, где жили архи, находился довольно далеко от той бухты, в которой мы высадились на берег, и, как я уже поняла, почерпнув информацию из мыслей аборигенов, был единственным поселением на острове. Оставив позади себя основную массу людей, мы продвигались вперед в значительно поредевшей толпе, и, судя по всему, уже подошли к окраине города. Неожиданно я услышала мысленный вопрос Марты: — Стивен?! Посмотрев на нее, я увидела, что она всем телом подалась вперед, и, загородив ладонью глаза от солнца, пытается кого-то разглядеть в толпе, а через секунду раздался ее пронзительный крик, который заставил вздрогнуть всех, кто его слышал: — Стивен! Стивен!

Марта бросилась в толпу островитян, не понимающих, ни слова из того, что она кричала на незнакомом им языке, и не успевавших расступиться, чтобы дать ей дорогу. Я тоже ничего не понимала, у меня в ушах еще звенел ее крик, в котором было все, что накопила ее тоскующая душа за годы разлуки с мужем, но когда Марта буквально прокладывая себе дорогу, достигла цели — все объяснилось. Думаю, не стоит даже пытаться понять, каким образом Марта смогла разглядеть своего единственного мужчину в общей массе людей. Может быть русый цвет волос, выделивший его из всех, а может быть, любящее сердце подсказало? Но, то, что вопреки всем доводам разума сердце любящей женщины ее не обмануло, было неоспоримым фактом — Марта стояла в объятьях своего мужа Стивена.

Никогда невозможно узнать какой сюрприз готова вам преподнести Судьба, и мне было радостно сознавать, что она решила на сей раз вознаградить эту семейную пару, за искреннюю любовь и верность. Но, я понимала, что внесенная ею корректива в события настоящего, возможно, изменила будущее. И кто знает, может быть изменилось и то, что было предначертано нам?

Потом Стивен расскажет, как его яхта разбилась об рифы, и он три дня плавал, ухватившись за какой-то кусок дерева. Его, к счастью, выбросило на берег, где его нашли островитяне: принесли в свой город и долго лечили его разбитое о прибрежные камни, тело. Когда он выздоровел, то ему помогли построить дом, в котором он жил все десять лет, изучая остров и людей, но обратной дороги для него, по чистой случайности, оказавшегося на этом острове, конечно не было. Обнявшись, Стивен и Марта ушли, им было о чем рассказать друг другу, а мы пошли дальше, туда, куда вела нас «хранительница».

Через некоторое время, мы вошли в город, который подходил под это определение только по численности населения, так как одноэтажные дома, очень простой конструкции, делали его похожим на поселок, правда, очень большой. Уставшей и проголодавшейся мне уже не хотелось смотреть по сторонам, и я мечтала только о том, чтобы, как можно быстрее дойти до того места, где можно будет наконец-то отдохнуть. Считая, что меня уже ничто не сможет удивить до такой степени, чтобы можно было бы забыть об усталости, я вдруг увидела впереди какое-то свечение зеленого цвета. Когда мы вышли на открытое пространство, то я увидела красивейшее здание, построенное из какого-то темно-зеленого минерала, который играл и переливался в лучах солнца. Подойдя к нему, я смогла определить, благодаря прочитанной еще в Лоо книге по минералогии, что здание построено из больших, хорошо отшлифованных блоков нефрита. Блеск и переливчатость этого минерала, были вполне объяснимы, так как в его составе содержится железо, которое, не только делает его очень прочным, но вдобавок, увеличивает отражательную способность. Поразительным был не минерал, а то, каким образом он попал на этот остров? Интересно, кто построил этот необычный во всех отношениях дом? Несомненно, было одно — местные жители не имели к его постройке никакого отношения, об этом можно было судить по необычной архитектуре, а также по скрытым механизмам в дверях, ключами к которым, как выяснилось чуть позже, было мысленное слово.

Об этом мы узнали после того, как поднявшись по широкой лестнице на террасу дома, а затем, пройдя ее, оказались перед дверью без ручки, которая, плавно отъехала в сторону, как только мы к ней подошли. Если бы я не слышала, что хранительница мысленно приказала ей открыться, то могла бы подумать, что в ней стоят датчики движения. Мы прошли внутрь, и попали в овальное помещение, в середине которого стоял большой стол, также овальной формы, а вокруг, вместо табуретов, семь тумб. Увидев семь дверей, расположенных на противоположной стороне этого общего зала, я подумала: если этот дом строился из расчета, что в нем будут жить семь человек, а нас только пятеро — интересно, где еще двое, и кто они?

Дом был целиком сделан из нефрита, начиная с лестницы, по которой мы поднялись на террасу дома, и, кончая всеми другими предметами интерьера, но, больше всего мне понравилось, что солнечный свет, проникая внутрь через тонкую куполообразную крышу, освещал все помещения приятным зеленоватым светом. Те, кто строил этот дом, подумали обо всех мелочах, чтобы жизнь в нем, была максимально комфортной.

Следом за нами в дом вошли девушки, в руках, которых, были подносы с едой и питьем, и, с улыбкой поставив их на стол, они сразу ушли, предоставив нам самим себя обслуживать. Решив, разложить еду по тарелкам, я взяла одну из них в руки, и поразилась, увидев, что это лист какого-то растения: очень твердый, гладкий и выгнутый, он был превосходным заменителем этого вида посуды, и после использования, его можно было выбросить, а не мыть. Сама Природа этого острова, словно желая помочь людям даже в мелочах, создала необыкновенное растение, на которое я решила посмотреть позже, как только представится возможность. Кувшины были сделаны из бамбука, чашки — из половинок кокосового ореха, и даже подносы, на которых лежали фрукты, тоже были растительного происхождения. Принесенную нам еду, которая была очень вкусной, мы съели моментально, и только потом, я поняла, что никто из нас не заметил отсутствия блюд из мяса, но позже выяснится, что на этом острове заповедь «не убий», никогда и не кем не нарушалась, даже в отношении животных. Но назвать жителей этого острова вегетарианцами в полном смысле этого слова, было нельзя, так как они употребляли в пищу яйца, которые несли птицы, похожие на очень крупных индюков. Были у них и козы, которые давали молоко, из которого потом делали вкусный сыр и масло, а из вычесанного пуха, пряли нити, ткали чудесные пушистые полотна. Выловленной возле острова рыбой, архи восполняли недостаток белка, так необходимого для организма человека. На подносе с фруктами было много таких, которых я раньше никогда не видела, и не имела никакого представления о том, как их нужно есть, решив спросить об этом у хранительницы, я оглянулась, и только тогда поняла, что ее с нами нет. Но, как только я о ней подумала, она вернулась в дом вместе с девушками, которые несли большие стопки постельного белья. Хранительница сказала, что этот дом принадлежит нам, и мы можем распоряжаться им, как нам вздумается, а затем, посоветовав нам отдохнуть перед вечерней церемонией, ушла.

Не выбирая, я пошла, отдыхать в ту комнату, которая оказалась ближе, и как потом выяснилось, она была, точно такая же, как и другие, и, причем за каждой из семи дверей, находилось по два помещения, так что по сути, это были маленькие квартиры. Одна комната — для отдыха, вторая, смежная комната, была туалетной. Приятно было, опустится на мягкую постель и расслабиться в приятной прохладе, которая была в этом доме, построенном гениальными архитекторами, придумавшими расположить едва заметные щели в стенах, таким образом, что, воздух циркулировал по помещениям, проветривая и охлаждая все здание.

Засыпая, я думала о нефрите, который был связан с энергией Луны, как и камень Эйта. И, том, прав ли был китайский писатель Хиу-Чин, считавший, что этот минерал продлевает жизнь, дает здоровый сон, и, соответствует пяти душевным качествам человека? По его мнению: мягкий блеск — соответствует мягкосердечности; прочность — напоминает об умеренности и справедливости; мелодичный звук при ударе, сравним со значением науки; негибкость и неизменяемость говорят о мужестве; внутреннее строение, не поддающееся подделке, является эмблемой чистоты.

Я проснулась, когда солнце уже клонилось к закату, и первой кого я увидела, была девушка, лет семнадцати, которая стояла около моей кровати, держа в руках какой-то сверток. Увидев, что я открыла глаза, она положила его на постель, и позвала меня в смежную комнату, сказав, что там можно помыться, но когда я туда вошла, то не увидела: ни таза, ни другой тары с водой. Я уже подумала, что неправильно истолковала ее мысли, но когда сверху потекла вода, поняла, что ошибки не было, так как в этой комнате была устроена самая настоящая душевая, и это меня приятно удивило. Стоило Ари нажать на один из камней, как из многочисленных отверстий в потолке, потекла вода, нагретая за день солнцем, и я подумала: — По-видимому, на крыше есть резервуар с водой, который открывается, когда нажимаешь камень, поэтому напор такой слабый...

Не успела я додумать свою мысль до конца, как вода потекла сильнее, и я поняла, что механизм душевой работает по тому же принципу, что и двери. Ари помогла мне правильно одеть хилт, точно такой же, как у «хранительницы», только не изо льна, а из тонкой шерстяной ткани. Думая, что на этом сборы закончены, я облегчено вздохнула, но Ари остановила меня, и, попросив присесть, развернула сверток, в котором был красивый гребень, и торжественно сказала: — Рэя, (хранительница), просила, передала его тебе этот подарок Древних, предназначенный девственной Матери.

Я не стала возражать, когда она предложила меня причесать, потому что мои волосы действительно нуждались в расческе, и я сожалела, что не подумала о том, чтобы взять с яхты туалетные принадлежности, в том числе и расческу. Уместно будет заметить, что местные аборигены, не имея представления: ни о зубной пасте, ни о щетках; чистили зубы стеблями одного из растений, обладающего отбеливающими свойствами, и, к тому же, с приятным вкусом и запахом. Сначала, когда Ари стала аккуратно расчесывать мои волосы, я ничего необычно не ощущала, но вскоре почувствовала, что от гребня ко мне идет приятная энергия — мягкая, теплая, успокаивающая и одновременно усиливающая внутреннюю силу. Шестое чувство мне подсказало, что этот гребень, предназначен не только для расчесывания волос, а для выполнения более существенной функции, к примеру, такой, как восполнение энергетического баланса. Ари заплетала волосы, а я, рассматривая изумительную кружевную резьбу на ручке гребня, пыталась понять, из чего он сделан? Но, когда понюхав, затем попробовав укусить, я прижала к щеке этот чудесный подарок, (кстати, подумав при этом после всех своих манипуляций, что похожа на мартышку из басни Крылова), то пришла к выводу — материал, из которого сделали этот гребень, определено неземного происхождения. От него шел тонкий незнакомый, и очень приятный аромат, он был прочным, как железо и, что еще более удивительно, он был теплым- теплым, как дерево, согретое солнцем. Когда Ари закончила меня причесывать, я попросила у нее зеркало, чтобы посмотреть на себя, но, она не понимала, о чем я говорю. После бесполезных попыток объяснить, что я подразумеваю под словом – зеркало, я поняла, что архи никогда не имели зеркал, потому что, не видели никакой необходимости в них, и видимо ни у кого из них не было желания увидеть себя со стороны. А я, впервые представила, какой могла быть жизнь, если бы не было зеркал, ведь тогда бы не имея возможности видеть себя, человек не стал бы сравнивать себя с другими, и может быть научился видеть и ценить внутреннюю красоту, а не внешнюю. Каждому человеку свойственна индивидуальность, которую не нужно сравнивать, потому что, сравнение приводит к зависти; зависть к злобе; злоба к Злу буквальному. Изобретение человеком такой кажущейся мелочи, как зеркало, стало причиной по которой, люди стали чаще нарушать Божьи заповеди, и такие грехи, как тщеславие и зависть, стали нормальным явлением в нашей жизни.

глава 3

«Рассеянные огненные зерна

Произрастают в мире без конца.

При виде звезд душа на миг покорна:

Непостижим и вечен труд Творца.

Иван Бунин.

Мои размышления прервала Ари, позвав в общий зал, где за столом уже сидели дети. Я была приятно удивлена их изменившимся внешним видом: красиво уложенными волосами и белоснежной, как и на мне, одеждой, и, надо заметить, что мальчики, тоже были одеты в хилты. Вместе с тем, почувствовав их внутреннюю напряженность, я подумала: близится время ответов на вопросы. Когда, буквально через секунду после того, как я села за стол, вошла Рэя, словно ожидавшая под дверью, когда мы соберемся в этом зале — мое сердце тревожно екнуло. Достаточно было взглянуть на нее, чтобы понять — должно произойти что-то важное, как для нее, так и для нас. Она, торжественным шагом, с преисполненным сознанием всей важности выпавшей на ее долю миссии, подошла, и, встав около стола, без предисловий, стала мысленно декламировать:

— «С начала всех времен, хранители, не открывая рта, из поколенья в поколенье,

Передают беззвучные слова, служа сосудами для их храненья.

Когда пророчество узнать поможет вас.

Открыть сосуд, должна последняя из нас.

Чтобы отдав слова, самой уйти,

Со светом Белой Матери Луны».

Мысленно произнеся этот текст, Рэя замолчала, а затем, выдержав паузу, продолжила:

— «Вам жемчуг посоха откроет

Все знания померкнувших планет.

И свет Луны покажет,

Все, без чего, для мира жизни нет.

Постигнув тайны мирозданья,

И, Сущность всех вещей.

До совершенства возведя Сознанье,

Поднять вы сможете Ковчег».

Я смогла понять слова, только эти двух первых четверостиший, потому что после них, Рэя, вдруг резко увеличила скорость телепатической передачи. Мой разум был слаб, вернее сказать, что мои телепатические способности были не на должном уровне, поэтому продолжение я слышала примерно так же, как если бы звук магнитофона включили вместе с перемоткой, и, конечно же, ничего не разобрала. Но, у меня вдруг появилась мысль, что вследствие этого специфического способа передачи, Рэя, как и ее предшественницы, могла не осознавать смыслового значения произносимых слов. Передавая это послание из уст в уста, из века в век, никто из них видимо и не пытался понять, что в нем конкретно говорится, и поэтому их действительно можно назвать сосудами для сохранения. Мне очень хотелось удовлетворить свое любопытство, спросив у Тена, в чем суть послания и что оно означает, но не смогла этого сделать по той причине, что Рэя позвала нас за собой, и мы поспешили выйти за ней на террасу дома, где и остались стоять в ожидании продолжения действия.

Хотя наш нефритовый дом стоял на северной окраине города, он, несомненно, был центром города, и, возвышаясь над всеми другими постройками, словно подчеркивая свою неординарность, сверкал, как будто его посыпали блестками. Но, самым удивительным и совершенно не объяснимым, было то, что пол террасы, на котором мы теперь стояли, светился и люминесцировал. Исходя из того, что только это место в доме было плоскостью, открытой для прямого попадания на нее солнечных гамма-лучей, я подумала, что в этом явлении есть схожесть с солнечными батареями. Позволив себе такое предположение, я еще не знала, что пол террасы светясь только в полнолуние, давал возможность проследить тесную взаимосвязь ультрафиолетовых лучей, со светом Белой Луны. Это удивительное явление, не свойственное нефриту, породило сомнение в правильности данного мною определения минерала, теперь я уже была склона думать, что этот минерал, так похожий на нефрит, был не земного происхождения. Фантастические, изумрудные блики гуляли по подолам нашей белоснежной одежды, делая ее праздничной, и вполне соответствующей предстоящему торжеству. С террасы хорошо просматривалась площадь перед домом, с собравшимися на ней островитянами, которые, как и мы, все без исключения, были одеты в белые хилты, которые, по-видимому, являлись неотъемлемыми атрибутами предстоящего действия. Должна заметить, что среди собравшихся, я не видела: ни детей, ни подростков, младше семнадцати лет, причем женщины и девушки, стояли, позади мужчин.

Все будто застыли, в напряженном ожидании того, ради чего они собрались в этот поздний час, и если бы легкий ветерок, дувший со стороны океана, не трепал одежду и волосы, все могло показаться картиной написанной на холсте. Поддавшись общему настрою, и чувствуя все возрастающее нетерпение, я невольно посмотрела вверх, будто кто-то невидимый повернул мою голову, как и всех, стоящих внизу людей. Синий бархат небосвода, усыпанный бриллиантами звезд, постепенно терял яркость своих цветов, и скоро совсем поблек в свете Белой Луны. Синхронности, с какой все без исключения опустились на одно колено, могли бы даже позавидовать служащие караульной службы Кремля, и я, чуть было, не поддавшись общему порыву, тоже хотела отдать дань уважения этому небесному светилу, но вовремя остановилась. Архи не были религиозны, не было у них и какого-либо культа поклонения Луне, к тому почтению, которое они к ней питали, примешивалось чувство, природу которого я пока не могла понять.

Архи, продолжали сохранять ту же позу, стоя на одном колене, когда со стороны зеленой горы – показалась процессия, во главе которой шла хранительница Рэя. В левой руке она держала посох, верхняя часть которого, была похожа на кадуцей, или, как его еще называют — жезл Гермеса, с той лишь разницей, что вместо змей, на нем была виноградная лоза. Круглый белый шар, на самом верху посоха, светился, вернее, ослеплял ярким белым светом, притягивающим взор и, казалось, что отвести от него взгляд, невозможно. Понимая, что могу ослепнуть, если не перестану на него смотреть, я усилием воли заставила себя отвернуться, но, еще некоторое время ничего не видела кроме белого света.

Странное, непередаваемое словами чувство, появилось у меня после минутного созерцания этого светящегося шара, словно он загипнотизировал мое сознание. Мысль о его таинственном предназначении, вдруг исподволь осенившая меня, взволновала так сильно, что сердце в груди, бешено, билось, словно хотело выскочить наружу. Возвышенные мысли о величии Вселенной, и о безграничной благодарности Творцу, даровавшему нам жизнь, будоражили все мои чувства, вызывая необычную эйфорию. За хранительницей, шли три девушки, осторожно держа на вытянутых руках свертки, замыкали процессию двое юношей, которые несли, держа за ручки, маленький сундучок. Рэя первой стала подниматься по лестнице, ведущей на террасу, и, остановившись на предпоследней ступени, опустилась на одно колено. Следом за ней, как по команде, такую позу приняли и ее спутники. Меня, это конечно смутило, что старая женщина стоит перед нами коленопреклоненной, но уважая обычай этих людей, я постаралась принять это, как должное. Через секунду сказанные ею слова, услышали только мы, умеющие читать мысли: — Ключ Белой Луны, по наказу Древних, я отдаю тебе, девственная Мать. Его свет открывает то, что скрыто, и провожает тех, кто готов уйти.

После этих слов, в которых был неясный, вернее сказать: скрытый смысл, она протянула мне посох. Когда я взяла его в руки, то сразу почувствовала энергетическое тепло, исходящее от древа. Оно было аналогично тому, которое я ощутила, когда приложила гребень к щеке, но только сильнее, видимо из-за большей массы предмета. Без сомнения: и древо и гребень сделаны из одного материала неземного происхождения, и сделав для себя такой вывод, я решила еще раз, (после того, как все закончится), его протестировать.

Теперь хранительницей посоха стала я, и, когда, следом за Рэей, все остальные архи встали на ноги: я подумала, что на этом все и закончилось, но как выяснилось, это была только первая стадия процедуры. С той же торжественностью, как и при передаче посоха, Рея взяла из рук одной из девушек сверток, в котором была очень изящная длинная, тонкая трубка, с множеством расположенных вдоль нее маленьких дырочек. Внешне она была похожа на музыкальный инструмент, но даже само предположение, что кто-то из детей, смог бы на нем играть, было абсурдным. Судя по тому, как уверенно Тен взял эту трубку из рук Рэи, он знал, что она предназначена именно ему, и очевидно имел представление о том, как ею пользоваться.

Следующий подарок Древних был предназначен для Найн. И, она, конечно заранее зная о том, что в обруче на голову будет отсутствовать самый главный элемент, взяла с собой лунный камень, подаренный Эйтом. Этот, вставленный ею в пустующее отверстие обруча камень, словно ожил, засветившись матовым белым светом, и, конечно, без сомнения, именно он, был тем самым утерянным недостающим элементом. Строить предположения, ища логический ответ на вопрос: каким образом этот камень мог попасть на дно Черного моря, думаю, не стоит, потому что вряд ли хотя бы одно из них, будет близко к истине. Ответ один — точно об этом никто никогда не узнает.

Я не удивилась, когда увидела, что Эйту в подарок предназначен был браслет, потому что ожидала чего-то подобного, уже догадываясь, что эти подарки были своеобразными катализаторами феноменальных способностей детей. На браслет были нанесены неизвестные символы, которые светились зеленым светом, и прежде чем одеть его на руку, Эйт, некоторое время водил по ним пальцами. Последний подарок, представлял, из себя сундучок, с красивой резьбой в виде цветов, поэтому я сразу подумала: он имеет отношение к растениям и, конечно владеть им будет Севен. Когда она открыла его, то в нем оказалось множество квадратных коробочек с крышками, внутри которых были семена растений.

Церемония, длилась достаточно долго из-за того, что каждое свое действие Рэя обставляла с особой торжественностью и паузами. И, только, когда Белая Луна стала постепенно уходить на покой, торжество закончилось. Наступил новый день, мы все, чувствуя усталость, разошлись по своим комнатам. Ари помогла мне разобрать сооруженную ею прическу, и, уходя, сказала, что следующая ночь, потребует больше физических сил, поэтому мне нужно хорошо выспаться.

Но, уснуть никак не удавалось, и, стоило мне закрыть глаза, как я тут, же начинала думать о посохе, а открывая, видела его стоящим напротив моего изголовья. Не улице был серый рассвет, и если я вначале считала, что успею рассмотреть его потом, при свете дня, но теперь, поняв, что не успокоюсь и не усну, решила: откладывать не стоит. Сказать, что шар, переставший светиться, выглядел обычно, было бы не совсем правильно, потому, что невероятных размеров жемчужина, была сама по себе необычна и уникальна. Какого размера был моллюск, в котором она выросла? Никогда не думала, что жемчуг может быть таким идеальным, и если принять во внимание его возраст, то каким образом он мог так хорошо сохранить свою первозданную красоту? Легендарное, жемчужное украшение царицы Савской, и жемчужины в магическом ожерелье Вишну, рядом с этой жемчужиной, выглядели бы, как обычная бижутерия. Ощупывая руками древо посоха, я решила его сравнить с гребнем, чтобы убедиться, что они из одинакового материала. Одновременно взяв эти предметы в руки, я почувствовала некоторое несоответствие веса и массы, заключавшееся в том, что наперекор всем законам физики, они были одинакового веса. Посох, который был значительно большего размера, чем гребень, должен быть бы тяжелее его только на вес жемчужины. Но как такое могло быть? Запах двух предметов из "алмазного дерева", как я про себя теперь называла этот чудесный материал, теперь был не возбуждающим, а успокаивающим и невообразимо прекрасным, и, я, наконец, уснула крепким сном в этом аромате с чужой планеты.

глава 4

«Лучший пророк для будущего прошлое».

Байрон.

Проснувшись, через прозрачный потолок, я увидела солнце, стоявшее в зените, и это могло означать только одно — я проспала до обеда. Сидя на постели, я впервые не знала, чем заняться, то есть у меня не было ни проблем, ни домашних забот, но зато их отсутствие, давало массу свободного времени. В голове мелькнула мысль: было бы неплохо, если бы Ари, моя вчерашняя помощница, смогла услышать мои мысли и придти ко мне. Не знаю, может быть усилились мои телепатические способности, или в силу случайного обстоятельства, в результате которого она оказалась рядом с домом, но вскоре я увидела ее на пороге.

Нужно признать, что Ари мне понравилась сразу. Как я уже говорила, на вид ей было лет семнадцать, или около того: каштанового цвета волосы, и темно-карие глаза, миндалевидного разреза, делали ее лицо очень миловидным. В ее голове не было посторонних мыслей, не относящихся к тому занятию, которое она в данный момент делала. Она была сосредоточенна, внимательна, расторопна, и поэтому, как помощница – незаменима. Когда Ари предложила помочь мне причесаться, то я не могла отказать себе в этом удовольствии, помня о пережитых накануне приятных ощущениях. Мой желудок настойчиво напоминал о себе, и так как дети все еще спали, а Ари отказалась составить мне компанию, сославшись на то, что уже обедала, мне пришлось поесть одной. До вечера было еще далеко, и я, решив осмотреть местные достопримечательности, хотела начать с прогулки к зеленой горе, которая словно магнитом тянула меня к себе. Об этом своем желании, я сказала Ари, попросив ее проводить меня к ее подножию, но интуитивно почувствовала ее нежелание, прежде чем услышала, как она сказала: — Может быть, я лучше покажу город?

Резонно рассудив, что сейчас не стоит выяснять причину, по которой она не хочет идти в сторону зеленой горы, я согласилась. Мы вышли на террасу, и тут пошел дождь, и надо заметить, что дождь на острове мог лить по несколько раз за день, и никогда по ночам. Он начинался неожиданно – из какого-нибудь маленького, единственного на небе, облачка, и так же неожиданно заканчивался, словно невидимый гигант поливал остров из огромной лейки. Аборигены привыкли к такому климату, и он им нравился, а скоро и я поняла, как приятно освежает теплый дождь в жаркую погоду. Одежда изо льна, очень тонкого, вытканного умелыми мастерицами, высыхала моментально. Кстати, я узнала, что выбеленные на солнце полотна льняной ткани, каждый желающий мог раскрасить или разрисовывать растительными красками, так как ему нравилось. Обычно этим занимались девушки на досуге, по вечерам они натягивали белые полотна на специальные каркасы, и начинали их разрисовывать. Ни один из рисунков не повторялся, а умение, с каким они выводили четкие линии разноцветными красками, макая в них обычное птичье перо, говорило об их природном даровании. Ари рассказала, что большое значение имело не только сочетание цвета и красота рисунка, к примеру, изображающего цветок или бабочку, но и его расположение на материи. Только верно рассчитав размер рисунка, и правильно расположив его на полотне, можно было не опасаться, что когда материал обмотают вокруг талии, его не будет видно.

Гуляя по городу, я обратила внимание на дома, в которых жили островитяне, построенных из бамбука, дерева и пальмовых листьев. Они были очень простой конструкции, за исключением крыш, которые были особой формы. Их загнутые края, не позволяли дождевой воде стекать с крыш, а направляли ее в желоба, или водостоки, которые вели к огромным чашам, наполняя их водой, для повседневных бытовых нужд. Еще я подметила, что дверные и оконные проемы, закрывались расписными полотнами, и, по-видимому, никто из островитян, не имел представления о том, что двери можно закрывать чем-то другим. Вывод напрашивался сам — здесь никогда не было случаев воровства.

Днем в городе почти не было людей, так как они находились на работе, но, самое интересное – я не видела, ни стариков, ни старух, ни детей. Мне это показалось очень странным, и я спросила у Ари: — Почему не видно детей? Где они?

Ари улыбнулась, и, сказав: — мы можем к ним сходить, — повела меня к западной окраине города. Там, где кончались дома и различные хозяйственные постройки, начинались настоящие джунгли, с буйной тропической растительностью, вглубь которых, вела расчищенная дорога. Пройдя по этой дороге метров сто, стал, слышим детский смех и голоса взрослых, и вскоре, мы вышли на очищенную от буйной растительности площадь. Между высокими деревьями и пальмами располагались площадки для игр, на которых были качели, напомнившие мне о детстве, и том, что я ни разу на них не качалась из-за своей болезни. Мы, пересекая площадь, уже почти дошли до ее середины, когда я заметила, что вокруг наступает тишина. Скоро стало так тихо, что если бы не малыши, которые сопровождали свои игры звуками, называемыми «детский лепет», то тишину можно было бы мертвой. И, только, судя по этой тишине, можно было понять, что наше появление не осталось не замеченным, и что дети за нами наблюдают. Они продолжали играть в свои игры, а я оглянувшись вокруг, и не увидев, ни одного ребенка, который смотрел бы на меня в упор, была приятно удивленна их воспитанностью.

Ари, рассказала, что это место было специально оборудовано для детей, и, как только они переставали сосать грудь, их приводили сюда, где они проводили весь день, пока родители были заняты делами. Как это похоже на детские сады в том мире, где мы жили раньше, — подумала я. За детьми следили женщины, возраст которых был примерно около пятидесяти пяти лет, или немного старше. Не увидев ни стариков, ни старух, я решила, что для них тоже есть свое место, где они отдыхают, а может быть и живут, но когда я спросила об этом Ари, то она меня не поняла. Это открытие меня, честно говоря, озадачило. Я подумала, что люди этого острова должны быть долгожителями: потому что здоровый образ жизни и экологически чистая, здоровая еда, должны способствовать сохранению здоровья. И, тогда я спросила Ари уже без обиняков: — Где у вас живут старики?

Ее ответ буквально сбил меня с толку, потому что, он был таким же загадочным, как и отсутствие тех, о ком я спрашивала.

— Стариков у нас нет, приходит время, и они уходят к Белой Луне.

Мне потребовалось некоторое усилие воли, чтобы заставить себя переключиться с этой темы и продолжить экскурсию по детскому городку. Продолжив осмотр, я не переставала удивляться практичности и предусмотрительности тех, кто с такой любовью обустраивал место, где их дети находились с раннего утра до вечера. Пальмы и деревья с густой кроной, создавали тень, а натянутые гамаки из плотного льняного материала – делали возможным в любой момент уложить ребенка, если он захотел спать. От кухни шел приятный запах готовившейся там еды. Мне было интересно пообщаться с детьми, и читая, в их мыслях интерес к себе, как и желание подойти ближе, я села на один из гамаков, и улыбнулась, чем сразу разрядила обстановку. Окружив меня кольцом, они пальчиками трогали мою белую кожу, называя при этом, Белой Матерью. Много интересного можно узнать из непосредственных мыслей ребенка, к примеру, теперь я знала, как меня зовут между собой архи, а также и то, что в народе ходит легенда, что когда мои дети вырастут, мы все улетим к Белой Луне, и возьмем только лучших. В тот момент, я подумала, что эту легенду родители рассказывают детям, чтобы они их слушались, и не обратила на нее внимания, а стоило бы.

Время близилось к вечеру, и нужно было возвращаться в город, но перед тем, как отправиться в обратный путь, я, отказавшись от обеда, просто попросила дать мне попить воды. Ари принесла вместо воды напиток, у которого был очень знакомый огуречный вкус и запах, но я не могла поверить, что пью огуречный сок. Сколько нужно огурцов, чтобы пить его так просто, вместо воды? Поэтому я спросила Ари, когда мы шли к городу: — Из чего вы делаете этот напиток?

Действуя по принципу: лучше один раз показать, чем сто раз рассказывать, Ари ничего не ответила, но, начала что-то высматривать в зарослях по обе стороны от дороги, и вдруг потянула меня за собой. Я не сопротивлялась и буквально в паре метров от дороги увидела то, на что она указывала мне рукой. О Боже! Трудно поверить, но я увидела огурцы, размером с мой рост или больше, их стебли обвивали стволы деревьев, как лианы и поднимались по ним к свету, цепляясь своими усиками, или правильней будет сказать — усищами. Расскажи мне кто-нибудь раньше о таком чуде, я, наверное, ему не поверила бы, даже если бы напрягла всю фантазию, на которую способна, но даже и тогда бы я, вряд ли смогла представить в своем воображении, огурцы такого размера. И стоя под этими гигантскими огурцами, я чувствовала себя лилипутом, из романа Д. Свифта. Конечно, архи не употребляли в пищу эти огурцы, потому что мякоть, которую мы обычно употребляем в пищу, была жесткой, но напиток, который они получали из нее, был очень вкусным и приятно освежающим.

Определено мне нравился этот остров, не тронутый цивилизацией: с его прекрасным мягким климатом; плодородной почвой и превосходной флорой, состоящей из более 10 000 тысяч видов разнообразных растений и цветов. Любой из дендрологов, этот остров, назвал бы раем, из-за множества реликтовых деревьев, в том числе пробковой пальмы, растущей здесь в большом количестве, хотя ее стволы постоянно использовали, изготовляя подошву к сандалиям. Здесь непонятным образом умещались несколько природных зон: тропический лес, с буйными зарослями папоротника, причудливо цветущими деревьями и лианами. Затем тропические джунгли, мягко переходили в хвойный лес, который начинался с пихт и кончался соснами и кедрами, которые росли у нас в Сибири. Не видно было только одного, чисто русского дерева – березы, которую я больше всего любила, как впрочем, и других деревьев, не относящихся к разряду вечнозеленых. Остров, был похож на Эдем, каким его представляют в библии – он казался нереальным, и потому, фантастически прекрасным.

Не знаю, почему два слова – «Эдем» и «фантастика», заставили меня вспомнить рассказ английского писателя-фантаста Г. Уэллса, который назывался «Машина Времени». Я прекрасно помнила главы из этого рассказа, где рассказывалось о том, что люди, живущие на поверхности Земли, похожей на этот остров, служили пищей для других, которые жили под землей. Там люди, живущие на поверхности, тоже не старились, потому, что не успевали, их — съедали раньше. Мне вдруг стало стыдно, что не получив ответ на вопрос о стариках, из моей памяти выплыла мрачная версия, объясняющая их отсутствие, ведь я только что восхищалась этим затерянным миром.

Дети сидели за накрытым столом и ждали, когда я наконец-то появлюсь, чтобы вместе начать ужин, как это было у нас заведено еще в Лосево, а потом и в Лоо. Я извинилась, и пока мы ели я мысленно делилась своими впечатлениями о том, что видела. Когда девушки унесли остатки еды, пришла Рэя, и сказала, что пора собираться в Дом Белой Луны.

Я понятия не имела, что подразумевалось под словом «собираться», хорошо, что у меня была помощница, которая знала все, что и как нужно делать в таких случаях. Ари быстро расплела и причесала мои волосы, и, не заплетая, собрала в один большой узел. Если бы она этого не сделала, то я не смогла бы идти, потому что мои волосы, отросли до такой длины, что шлейфом стелились по земле. На этом сборы были окончены, я взяла посох и вышла на террасу, где уже находились дети, и сразу заметила, что волосы девочек тоже были распущены, и, подумала, что этому есть причина, видимо связанная с определенным ритуалом.

Рэя повела нас в сторону зеленой горы, куда я так хотела пойти днем, теперь, в сумраке, на грани дня и ночи, я уже не испытывала никакого интереса к этой местной достопримечательности, и с удовольствием осталась бы дома. Она вызывала во мне противоречивые эмоции и мысли: любопытство, страх, внутреннее влечение и предчувствие, что с ней в будущем будет связанна моя самая большая потеря. Гора, к которой мы шли в серых сумерках, ассоциировалась с моими снами, в которых, я плыла на яхте в серую мглу тумана. Позади меня шли дети, которые, были, как всегда спокойны; замыкала нашу процессию – Ари, неся в руках чистые хилты, она думала совсем о посторонних вещах, не имеющих никакого отношения к происходящему. Решив, последовать ее примеру, я хотела подумать о чем-нибудь другом, но ничего не получилось, и, одна негативная мысль сменилась другой, еще более неприятной: — Что происходит со стариками на этом райском клочке земли?

Похоже этот вопрос скоро перейдет в «навязчивую идею», если я не получу на него ответ в самое ближайшее время, подумала я, и через секунду услышала, как Рэя сказала: — Еще не успеет взойти Солнце, как ты получишь ответы на свои вопросы.

глава 5

«Мир непознанного — нужно непременно уважать».

Брайан Грин.

С каждым шагом мы все ближе подходили к зеленной горе, и скоро послышался звук падающей воды, наверное, впереди был водопад. Тропа постепенно расширялась и мы, наконец, вышли из джунглей на открытое пространство, откуда был виден водопад, высотой примерно около тридцати метров. В свете восходящей Луны, вода переливалась хрустальным блеском. Раньше о красоте подобных пейзажей с водопадом, я могла судить только по репродукциям и фотографиям, поэтому подобное зрелище было для меня новым, и я бы с удовольствием полюбовалась им сейчас, если б было время. Количества ниспадающей воды было вполне достаточно для постоянного наполнения широкого русла ручья, который был главным источником питьевой воды на острове. Подведя нас к заводи Рэя сказала, что нужно семь раз окунуться в воду с головой, чтобы войти в дом Белой Луны, очищенными, от дневного зноя, и, распустив свои волосы цвета серебра, первой вошла в воду.

Водяная пыль водопада создавала иллюзию холода, и мне казалось, что купание в такой воде, не очень хорошая идея, и очень удивилась, когда окунулась и почувствовала, что она достаточно комфортной температуры. Переодевшись в одежду, которую принесла Ари, мы продолжили свой путь дальше, но уже без нее, вслед за Рэей, по тропе, известной только ей, потому что, кроме нее, как выяснилось позднее, обратно никто не возвращался.

Белая Луна, в эту ночь, показалась мне особенно яркой, было светло, как днем, я невольно посмотрела на нее, и, зацепившись взглядом за жемчужину, которая, из-за высоты посоха была у меня над головой, увидела — она вновь сияла. При таком освещении, ориентироваться было проще, и мне стало ясно, что дорога проходит по окружности горы, все более к ней приближаясь, будто закручивая спираль. Совсем скоро мы уже шли около самого ее основания, под большим нависающим козырьком, и если бы не свет посоха, увидеть тропу нам было бы сложно. Вернее не нам, а только мне, так как Рэя, которая была слепа долгие годы, знала ее, как свои пять пальцев, а о детях и говорить не чего. Судя по времени, мы почти обошли гору, а тропе не видно было конца, но не успела я об этом подумать, как она стала расширяться, одновременно уводя нас от горы. Джунгли сменялись другим типом растительности, и когда я увидела первую сосну, мы вышли на открытую площадку. Я резко остановилась, ошеломленная тем, что увидела, а не успевший среагировать Тен, который шел сзади, наткнулся на меня, приведя в чувство. В таких случаях, обычно говорят: «Это нужно видеть!»

Впереди, под соснами, сидели семь волков, которых я, сначала приняла за альбиносов, так как в лунном сиянии, их шерсть отливала серебром. Они казались статуями, и только по горящим желтым глазам, можно было определить, что они вполне материальны. Рэя пропустила меня вперед, сказав, что нужно опустить светящийся шар, до уровня их глаз. Эти грозные стражи, мгновенно превратились в обычных собак, породы овчарок, и мирно улеглись вдоль дороги, которая вела к середине совершенно круглой и гладкой, будто отполированной площадке. Оставив обувь около водопада, мы весь путь прошли босиком, поэтому, когда я наступила на поверхность этого необычного круга, то почувствовала тепло идущее от него. В середине этой окружности было место, куда мне нужно было поставить посох, что я и сделала. Когда Рэя села на площадку, сложив ноги и положив руки на колени ладонями вверх, я вспомнила, что в такую позу «лотоса», садятся йоги, когда медитируют. Мы последовали ее примеру, в точности повторив ее действия. Следуя ее указаниям, мы должны были очистить свое подсознание, выполняя упражнение которое делала она: делая короткий вдох и глубокий выдох. Мы как бы пропускали через себя воздух, который разделяясь надвое, выходил через наши ладони повернутые к Белой Луне.

Позже, из разговора со Стивеном, который всю свою жизнь посвятил сбору информации о древней расе, которую он называл не архи, а арии – он мне расскажет, что ученые писали об этой загадочной расе: — «Древние обладали «сверхсознанием», последователи Древних – просто сознанием, то есть рациональным умом. Войти на уровень сверхсознания, обычный человек не сможет, этому препятствует подсознание, которое является как бы буфером между ними. Подсознание подобно магнитофону, который хранит все подряд в виде воспоминаний, в том числе все бесполезное и нежелательное».

Но, у живущих на острове людей, благодаря образу их жизни, подсознание давно очистилось от негативной информации, но видимо следуя процедуре, обряд исполнялся в своем первоначальном виде. Мне одной из всех, нужно было отнестись более чем серьезно и внимательно к этому действию, так как в моем подсознании скопились отрицательные воспоминания сиротского детства. Не знаю, сколько прошло времени, потому что во время медитации, его просто не существует, но очистится совсем от памяти прошлого, я не могла, зато сумела отодвинуть все плохое так далеко, что казалось – это было не со мной. Я поднялась, когда почувствовала, что готова, и увидела то, чего до этого момента не замечала, и мне даже показалось, что ничего и не было.

Зеленная гора не была творением Матери Природы, это было нечто другое, и к такому выводу я пришла, когда увидела, что площадка, на которой мы стояли, составляет с ней одно целое, и их разделяет только пандус длиною в пять метров. Он заканчивался около входа, там, где две опоры держали плиту, на которой лежали четыре шара: каждый, из которых, обозначал лунную фазу. Первый соответствовал фазе новолуния, и был совсем темным; второй шар был немного больше и светлый с правой стороны. Он обозначал растущую луну. Третий шар был самым большим и целиком светящимся – это была Белая Луна. Четвертый, меньшего размера шар, обозначал убывающую луну, поэтому светлой была левая сторона. Важно отметить, что, и площадка, и пандус, и колоны, и плита с макетами – все было из того же «алмазного дерева», что и все подарки Древних.

Я не была трусихой, но и смелой тоже не была, и только тогда, когда видела грозящую опасность или врага, и, если того требовали обстоятельства, забыв о самосохранении, могла совершить поступок достойный уважения. Но почему, же сейчас, я так сильно боялась того, что скрывалось в темноте? Мысль о том, что нужно пройдя по пандусу, войти в кромешную темноту, приводила меня в ужас, но, к счастью Рэя подсказала мне, что нужно дотронуться жемчужиной до шара, олицетворяющего Белую Луну. На месте зияющей черной дыры, вдруг появилась схема звездного неба. Казалось, что с небосвода сняли и перенесли на землю созвездие Большой Медведицы. Я никогда не интересовалась серьезно астрономией, но звездный ковш, узнала сразу, и, что примечательно: остров находился в южном полушарии, а это созвездие относилось к северному полушарию.

Следуя подсказкам и дальше, я поочередно дотронулась посохом до всех звезд этого созвездия, и, когда я коснулась последней — бесшумно и мгновенно, преграждающая вход завеса исчезла, и открыла внутреннее пространство горы. Мой странный сон обрел материальность, ведь мы находились в помещении, размер которого невозможно было определить зрительно, потому что, не видно было ни одной стены, до которой достал бы яркий свет посоха. Основанием, для того, чтобы считать его огромным, было только внутреннее ощущение. Теперь я знала, что центр его освещал свет Белой Луны, который проникал в круглую апертуру, или проще говоря – отверстие на своде этого помещения. Поток света падал прямо на то самое место, где в моем сне стояла женщина с серебряными волосами.

— Пришло время ответов.

Обернувшись, я, увидела Рэю, которая сидела на ступенях, ведущих наверх постамента.

— Прежде, чем подняться по этим ступеням и уйти к Белой Луне, мне нужно тебе рассказать о нашем народе, чтобы ты его смогла понять, и, принять наш образ жизни. Ведь теперь тебе придется, заменив меня, приводить сюда тех, кто готов уйти.

Из ее рассказа я узнала, что, архи не умирали на этом острове даже от болезни, потому что никто никогда не болел, если не считать за болезнь простуду или переломы при несчастных случаях. Обо всех возможных болезнях, вызванных вирусами, или доставшими по наследству вместе с генами, они никогда не знали. Дело в том, что карма, с которой рождался младенец, всегда была светлой, этому способствовала жизнь, которую архи вели из поколения в поколение, с того времени, как только она зародилась жизнь на этом острове. Их генотип был постоянным, ведь на этот остров, за все время его существования – случайно попал один только Стивен, но за десять лет, которые он на нем прожил – у него не было женщины. Архи считали, что Белая Луна – покровительствует им, оберегает и защищает, и с самого рождения они подчинялись ритмам Луны, живя в гармонии с ней. Стараясь развивать в себе, и совершенствуя лучшие качества присущие человеку: доброту и мягкость, душевность, интуицию, гибкость, умение приспособить мир для жизни. Сделать его уютным и комфортным, при этом, не прибегая ни к насилию, ни к разрушениям. Древнекитайский мудрец Лао-Цзы сказал удивительные слова: — «Дерево, которое не гнется, легко сломать. Твердость и сила уходит. Мягкое и слабое будет жить».

Жизнь архи ассоциировалась с последовательностью лунного цикла – от новолуния (рождения), до убывающей Луны. Рожденный младенец рос, и с годами, постепенно накапливал жизненную энергию, а когда подрастал, то создавал семью, в которой вскоре рождались дети, затем появлялись внуки. Когда в семье рождался первый правнук – жизненный путь, считался оконченным, к тому времени их мысли, дела и чувства, уже соответствуют высшим этическим законам, то есть – высшему информационному уровню Белой Луны. С этого момента они имели право уйти к Белой Луне, куда их сопровождала хранительница посоха, а теперь, это должна буду делать я, потому что «Ключ Белой Луны», был у меня.

Я слишком любила жизнь и своих детей, поэтому спросила: — Но, если кто-то из людей, не захотел бы расстаться со своей семьей, он мог бы остаться?

Конечно, ее удивило, что я так ничего и не поняла, из всего того, о чем она только что рассказала, но все, же ответила: — Никто не откажется от возможности освободиться от телесной оболочки, и стать светлым духом, чтобы вернуться к Матери Белой Луне. Жизнь на земле, только ступень, которая ведет к бессмертию, ты поймешь это, когда достигнешь Высшего уровня познания.

Даже эти последние слова Рэи не убедили меня, но ими она закончила наш разговор, потому что пришло ее время. Я не услышала от нее больше ни одной мысли, она просто встала и поднялась по ступеням на возвышение. Стоя в самом центре, она подняла лицо вверх и протянула руки к Белой Луне, и тут же растаяла в лунном свете, не оставив после себя ничего: ни одежды, ни пыли. Ее просто не стало, она растворилась, а я стояла, и не знала, что мне делать, чувствуя, что в горле собирается комок слез, от утраты, пусть даже чужого для меня человека. Именно в тот момент я поняла огромную разницу между мной и людьми этой расы. У нас было разное отношение к происходящим в жизни событиям, и разное восприятие жизненных ситуаций. Значит все дело в эмоциях, ведь Рэя, будь она сейчас на моем месте, даже не расстроилась, не говоря уже о более сильном переживании и слезах.

В принципе, теперь, я имела общее представление, что из себя, представлял остров и люди, и у меня появилось субъективное мнение. Они были защищены не только от природных катаклизмов, но и от всех стрессовых ситуаций, поэтому я могла бы сравнить их с парниковыми растениями. Но я была другая, выросшая на открытом грунте, и вряд ли, когда-либо смогу изменить свое мировоззрение. Я не могла и не хотела убивать в себе эмоции, эти яркие проявления жизни. Не знаю, понравится ли мне жить, в идеальном мире, где есть только счастье, радость, довольство и комфорт? Где нет отрицательных эмоций, ссор и раздора, и где никто никому не завидует, все равны и цель в жизни у всех одна – стать достойным Белой Луны.

Может быть, мне лучше было не знать, что есть такое чувство, как сострадание, которое мы испытываем видя несчастье или горе, постигшее человека в нашем мире? А также, не иметь представления о том, что значит пожертвовать своей жизнью, ради спасения другого человека, сколько мужества для этого нужно иметь? Об этом, я пока не могу судить, так как сначала нужно понять: зачем нужна темная сторона, если можно жить без нее? И для чего Добру противостоит Зло?

Не знаю, как долго я еще могла бы философствовать, если бы меня не позвали дети. Они успели полностью обойти помещение, в котором мы находились, и теперь пришли за мной. Тен, сказал, что мы еще не сделали главного – следуя посланию, которое нам передала Рэя, нужно открыть Знание, оставленное Древними. Я сразу вспомнила, что в послании были еще слова о ковчеге, который нужно поднять, после полученных Знаний.

глава 6

«Видеть и делать новое — очень большое удовольствие».

Вольтер.

Освещая дорогу, я направилась в свинцовый мрак пещеры, туда, где меня ждали дети, и, пройдя примерно триста метров, я, наконец-то их увидела. Они ждали, когда я подойду. Меня удивило серьезное выражение их лиц, и я почувствовала, что они раздраженны моей медлительностью. Им нужен был посох, который служил главным ключом невидимых проходов. Я хотела отдать его Тену, чтобы он мог использовать его без меня, но, он, сказав, что в чужих руках свет потухнет, показал рукой в сторону, куда я и шагнула. Слишком много необычных событий и впечатлений, сделали меня рассеянной, и скажу честно — я просто устала, наверное поэтому плохо поняла Тена, и вместо того, чтобы просто дотронуться посохом до защитного щита, я врезалась в него.

Семь — эта цифра присутствовала и здесь, именно столько раз я коснулась посохом щита, прежде чем он исчез, а вместе с ним исчез и мрак, окружавший нас. У меня перехватило дыхание, при виде того, что я увидела, мои эмоции в эту ночь просто зашкаливало. После того, как несколько часов подряд мои глаза видели только два цвета — черный и белый, оказаться в помещении наполненной ярким зеленным, было, по меньшей мере, неосторожно. Пару минут я ничего не видела, а потом пригляделась и увидела, что источником света, являются символы, которые были везде. Они были очень маленькие, не больше миллиметра, расположенные на одинаковом расстоянии друг от друга, и кажется, что ими было заполнено все пространство, и даже сам воздух. Мое предположение, что зеленая гора – внеземного происхождения, подтверждалось, но, что конкретно она собой представляет, пока было не понятно. И почему эта, «гора», скорее похожая на астероид, (который по какой-то причине не сгорел и не раскололся при входе в атмосферу Земли), стоит, не подвластная ни времени, ни природе? Из чего она, и как попала на землю? Я попыталась рассмотреть символы, и обнаружила, что некоторые похожи на знакомые буквенные знаки и фигурки. Что это? Неизвестная письменность, или зашифрованный текст известного языка? Я и подумать не могла, что эти символы были не тем, и не другим, они были не читаемы. То, для чего были они предназначены, мы узнаем позже, и как потом выяснится, такая технология была неизвестна на Земле.

— Нам пора, скоро рассвет. Мы придем сюда в следующее полнолуние.

Тен был прав, пора было уходить, с заходом луны свет посоха потухнет, и детям тогда придется быть моими поводырями. Как только, мы прошли за черту невидимой преграды, она тут же закрылась, что снова напомнило мне о датчиках движения в нашем мире. Действительно, когда мы вышли наружу, солнце уже поднималось из-за горизонта, волков не было, и это место уже не казалось таким мистическим, как ночью. Оглянувшись назад, я увидела, что на том месте, откуда мы только что вышли, была сплошная монолитная стена, но меня уже ничем нельзя было удивить, поэтому я не стала задаваться вопросом: – «как такое может быть?»

Возвращались мы по той же тропе, но почему-то обратный путь показался мне намного короче. Когда мы дошли до водопада, мне захотелось искупаться, и я осталась, а дети, продолжили путь к дому. Я проводила их взглядом в надежде, что они хоть как-то отреагируют на мои мысли, о тайнах и недомолвках между нами, под которыми я подразумевала нежелание посвятить меня в сущность послания Древних. Но, ни один не повернул головы, и это меня еще больше обидело. Шестое чувство, мне подсказывало, что причина такой отчужденности скрыта в тексте Древних, будто в нем было кодовое слово, изменившее их сознание. Однозначно — послание было предназначено только им, раз я не поняла из него почти ничего, но тогда почему «Ключ Белой Луны» отдали мне?

До того мы были одной семьей, и я всегда знала то, что знали они. Или мне так казалось? В своем развитии они ушли далеко вперед, но для меня, они были обычными девочками и мальчиками, которых я любила всем сердцем, и надеялась на взаимность. Неужели мне снова придется ломать стену, чтобы пробиться к их чувствам?

Шум водопада, и теплая вода, действовали благоприятно не только на мое тело, но и на душу, и я постепенно успокоилась, негативные мысли отошли на второй план. Но, почему-то вдруг вспомнив о яхте, я подумала, что если мне будет здесь плохо и если выясниться, что дети выросли и я им не нужна, можно будет на ней вернуться в мир более привычный и понятный. Только неизвестно, отпустит меня остров или нет? В принципе, если рассуждать логично, то даже само понятие – насилие, чуждо этой расе. Мысль об альтернативе восстановила мое душевное равновесие окончательно, потому что я, всегда хотела быть уверенна, что могу сделать выбор. Не знаю, почему в тот момент я не вспомнила о защите Белой Луны?

Нужно было идти домой отдыхать, но перед тем, как выйти на берег, я решила еще немного понежиться в воде, которая словно не хотела меня отпускать. Отплыв к краю заводи, где не было течения, я легла на спину, лицом к водопаду, что позволило мне увидеть уступ, с которого падала вода, и я сделала для себя интересное открытие. Гора, в том ракурсе, с которого я на нее смотрела, своей формой походила на детскую игрушку, которая называется – юла. Конусообразная вершина, переходила в уступ, который резко обрывался, и начинался следующий, более широкий, таким образом, образовывалась ступенчатая лестница, которая затем начинала ссужаться в той же последовательности, поэтому низ был, намного меньше диаметром, чем в середине. Правильные формы горы скрывались под огромным количеством растений, которые прочно обосновались, на ней, и я попробовала сосчитать: сколько времени Природа затратила на этот зеленый покров? Представив в своем воображении весь процесс образования грунта, целиком состоящего из случайно занесенных ветром песчинок, на котором затем пустили корни семена растений, посаженные тем же садовником, то есть ветром, в итоге я получила фантастическое количество времени. Слишком большое число, чтобы быть реальным.

Дети, не дождавшись меня, поели, и спали, и я последовала их примеру.

Удивительно, но я проспала почти сутки, и может быть спала бы дольше, но меня разбудил своим лаем Пион. Обычно он редко подавал голос, будто понимал своим собачьим умом, что дети его не слышат. Я встала и пошла, посмотреть, что именно его встревожило. Пион был на террасе совершенно один, да и, вблизи я не видела никого, на кого он мог бы лаять. На нем не было ни ошейника, ни веревки, но он не подбежал ко мне, и это было более чем странно. Мне понадобилось некоторое время, чтобы понять, что удерживала невидимая сила, и только один человек на острове мог это сделать — Тен. Но почему Эйт допустил такое насилие над своим верным псом? Пион понял, что я не могу ему помочь и теперь жалобно скулил, уже не пытаясь сдвинуться с места. Я позвала Ари, которая рассказала, что дети ушли в сторону бухты. «Кажется, я догадываюсь, зачем они пошли туда» — подумала я, вспомнив, о чем я думала около водопада, и поспешила следом за ними.

Я шла очень быстро, местами переходя на бег, но все равно опоздала. В тот момент, когда моя нога ступила на песок пляжа, я увидела только корму яхты, которая выходила из бухты в открытое море, и конечно управлял ею Тен. Обессиленная, я села песок, в голове был только один вопрос – зачем? Зачем они так со мной поступили? Я никогда не смогла бы с ними расстаться, но мне нужна была эта яхта, чтобы знать, что я живу здесь потому, что хочу этого, а не из-за того, что нет возможности уплыть с острова. Зачем они порвали эту тонкую нить с прошлым? Думая обо всем этом, я больше не могла сдерживать слезы, они просто сами текли по моим щекам, а я чувствовала себя несчастной в этом счастливом, но чужом мне мире. Не знаю, как долго я бы еще сидела и жалела себя, но дети подошли и сели вокруг меня.

— У Найн было видение, в котором Стивен и Марта решили покинуть остров на яхте. Стивен хочет рассказать миру о своем открытии, и опубликовать результаты научных исследований, подтверждающие его теорию о том, что самая древняя раса на планете существует.

Впервые Тен сказал целых два предложения сразу, и это был прогресс.

— Люди вправе выбирать, где они хотят жить и сами решают, что делать. В крайнем случае, ты мог убрать из его памяти отрезок времени проведенного на острове, и вложить другие воспоминания.

— Это не проблема, остров защищает Белая Луна, и никто не воспринял бы его серьезно. Остров найти нельзя, чтобы он не рассказывал. Ты меня не дослушала. Найн видела, как яхта разбилась о рифы, когда они пытались выйти на ней, в открытый океан. Найн видела их смерть, поэтому мы решили предотвратить это несчастье и убрать яхту из бухты. Это нужно было сделать срочно, и мы не стали ждать, когда ты проснешься.

Мне стало стыдно, что я плохо думала о детях, но оставался не выясненным вопрос: что Древние назвали ковчегом, который нужно поднять?

— Хорошо, но тебе придется жить с тем, что ты узнаешь очень долго. Иногда лучше оставаться в неведении, чтобы быть счастливым и наслаждаться жизнью.

У меня не было причины не доверять словам моего сына, последняя фраза прозвучала убедительно, и я подумала, что пусть все будет, как есть, и немного удивилась, когда Тен неожиданно продолжил.

— Хорошо, все, что может нарушить твое душевное равновесие, я пропущу.

Он рассказал, что в своем послании, Древние дали указания, как открыть символы, а также, смысловое значение подарков, и когда их использовать.

Мое любопытство было удовлетворено в полной мере, и я сразу вспомнив о Пионе, хотела попросить Тена отпустить его, но он показал рукой вперед, туда, откуда навстречу нам бежал Пион.

Вернувшись, домой, мы вместе позавтракали, после чего Севен и Тен пошли подбирать участок, где они хотели посадить семена из шкатулки, полученной Севен от Древних. Эйт и Найн, взяв с собой Пиона, захотели познакомиться с детьми в том «детском городке», где я уже была. Мне нужно было сходить в гости к Стивену и Марте, чтобы объясниться и поговорить о том, стоит ли им мечтать о возвращении в мир, который давно о них забыл, и где их никто не ждет.

Я не знала, где находится дом, в котором жили Стивен и Марта, поэтому, показать их дом мне должна была Ари. С ее помощью мы за десять минут дошли до дома Стивена, где я увидела его и Марту, сидящих на ступенях лестницы ведущей в дом. Прочитав без труда их мысли, я поняла, что они уже были на берегу, и знают, что яхта исчезла, поэтому оба были очень подавлены. Мне хотелось, чтобы они дословно поняли все, о чем я хотела рассказать, но мое знание английского языка было на не достаточно высоком уровне. Все люди думают на одном языке, на языке Разума, поэтому подходя к ним, я уже приняла решение: буду общаться с ними с помощью телепатии, не вспоминая перевод, и не подбирая слова. Присев, рядом с ними, я сказала, что им придется полностью мне доверять, чтобы поверить в то, о чем я расскажу.

Мой рассказ был продолжительным, хотя я только в общих чертах поведала о феноменальных способностях моих детей, и конкретно о том, что обладающая даром ясновиденья Найн, видела их гибель. Потом я перешла к рассказу об утренних событиях, и закончила следующими словами: — Задай себе вопрос: почему ты собрался покинуть остров, где можно счастливо прожить жизнь в гармонии с собой и природой? Почему ты хочешь рассказать миру об этом острове, зная о последствиях, к которым это может привести в итоге, и ответь на него честно. Ты уверен, что тобой движет не тщеславие, а более возвышенные помыслы, чем этот смертный грех? Тебе дано было, познать многое, о чем не имеют представления люди, которые остались за пределами острова. Ты, как ученый, можешь изучать этот остров и даже писать о своих открытиях, потому что придет время, когда можно будет открыть людям всей земли истину о появлении первого человека на этой планете. Марта теперь рядом с тобой, а там, в том мире, вас никто не ждет, никто не тоскует по вам.

Сказав все это и поняв из мыслей Стивена и Марты, что они согласны с доводами, которые я им привела, и уже не сожалеют о том, что им пришлось остаться. Солнце клонилось к закату, день пролетел незаметно, и мне было нужно поспешить домой, к ужину.

глава 7

«Интересен человек без зависти и даже соревнования. Его руководитель – Разум, вооруженный глубоким познанием Вселенной и человека».

К. Э. Циолковский.

День за днем, сразу после завтрака я, в сопровождении моей верной спутницы Ари, шли гулять по острову. Мне хотелось, как можно больше узнать о жизни людей на острове: об их обычаях, привычках, о личных отношениях, а также о мире флоры и фауны острова. Понадобилось всего несколько дней, чтобы понять, что у людей живущих здесь полностью отсутствует желание, что-либо менять в своем примитивном обиходе. К примеру, все дома в городе, были совершенно одинаковыми, в независимости от того, сколько в них жило человек. Мне показалось странным, что строившие их люди, не проявили ни капли фантазии, и ни один из них, не добавил ни одного лишнего архитектурного элемента, чтобы таким образом показать свою индивидуальность. От Ари я узнала, что ее народ имеет своеобразное представление об окружающем мире, в частности они считали, что дом, пропитываясь, энергетикой живущих в нем людей, становится как бы частью их души. Когда архи забирала Белая Луна, и дом пустел, его сносили. На месте снесенного дома, не строили нового жилья примерно шесть, семь месяцев, чтобы дух дома мог покинуть привычное место. Для молодой пары, всегда строили новый дом, в котором они жили до старости, рожали, растили детей, и когда те вырастали и создавали свою семью, то покидали родной дом. Единственной отличительной чертой, были расписные шторы на оконных проемах и дверях – это я заметила еще в первый день, а также и то, что дома в городе стояли не хаотично, а расположены очень рационально, что говорило о продуманной планировке города. Улицы выходили к проспекту, а между ними были перекрестки, что позволяло свободно передвигаться по городу. Я заметила, что вода с крыш не вся стекала в общий водосборник, какая-то ее часть оставалась на крыше каждого дома, скапливаясь и наполняя специальные емкости. Люди на острове очень бережно относились к окружающей природе: ни одно дерево не рубилось без надобности, ни одна капли воды не тратилась попусту.

В основном население острова занималось сельским хозяйством, на полях выращивали злаки, лен, овощи – все, что нужно для нормального питания. В том мире, который остался в прошлом, их считали бы неграмотной деревенщиной, потому что они не умели: ни читать, ни писать, у них не было книг, никто не рассказывал им как нужно себя вести. Однако, получая знания в детском возрасте от воспитателей, они знали основы геометрии, астрономии, и умели считать. По-видимому, от того, что в прошлой жизни, мне и детям, часто приходилось сталкиваться с полным отсутствием такта в окружавших нас людях, тем приятнее теперь было сознавать, что это чувство присуще каждому местному жителю. Например, проходя вечером по улице, я не видела глазеющих на меня людей, казалось, что никто не обращал на меня внимания, и только из случайных обрывков мыслей можно было узнать, что интерес ко мне, у них все-таки есть.

Мы с Ари, иногда ходили к бухте, купаться, и однажды, мимо нас, в сторону рифов прошла группа молодых людей. Ари сказала, что это ныряльщики, которые достают со дна съедобных моллюсков, таких как мидии и устрицы. Когда то я читала, что сбор морских моллюсков – очень опасный и тяжелый промысел, и мне захотелось посмотреть так ли это. Мы пошли следом за ними, а затем сели на камни напротив того места, которое они выбрали для ныряния, и сразу заметила разницу между способами описанными в книгах и тем как это делали архи. Во-первых, они не использовали при нырянии такие атрибуты, как зажимы для носа, напальчники для защиты пальцев рук, очки и тросы, для подъема на поверхность. Единственное сходство было в том, что когда они ныряли, то брали камень, который позволял им быстро опускаться на дно. У меня не было часов, чтобы засечь время, сколько минут каждый ныряющий находился под водой. Но и без этого было ясно, что любой из них побил бы все мировые рекорды в таком виде спорта, как ныряние на глубину. За короткое время они подняли достаточное количество раковин, и отправились домой, а мы еще сидели на берегу. Я смотрела, как волны разбиваются о коралловые рифы, и думала о том, что люди этой расы, умеющие так долго находиться под водой, должны обладать или огромными легкими, или иметь жабры. И сразу подумала о своих детях, которые тоже умели плавать и нырять, как рыбы, однако физиология их была обычной.

Профессионально творчеством здесь никто не занимался, и, я уже рассказывала, как девушки раскрашивали и разрисовывали полотна, но это было хобби. Мне нравилось смотреть, как они это делают, поэтому часто, проходя мимо них, я останавливалась, чтобы полюбоваться на новый рисунок. Одна из художниц обладала несомненным талантом, цветы, изображенные ею, хотелось подойти и понюхать, до такой степени они были реалистичны. Однажды одна из маленьких пестрых птичек, которая весело чирикала, сидя на ветке над головами девушек, заставила меня задаться вопросом: почему, ни на одном из рисунков не было изображения птиц, животных или людей, только цветы, бабочки, солнце, небо. Я поделилась своим открытием со Стивеном, и он мне рассказал, что не только заметил, но, даже написал статью, что мировоззрение архи в этом контексте, связано с религиозным учением ислам, которое запрещает мусульманам изображение живых существ, наделенных душой. Они считали, что если написать, к примеру, портрет человека или другого живого существа, то душа может перейти из тела на рисунок, или раздвоиться, что еще хуже. Стивен даже предположил невероятное, что истоками ислама можно считать этот остров — самое древнее место на нашей планете.

Далее Стивен рассказал мне, что есть немало больших ученых, которые считают доказанным фактом то, что никогда не было религиозного основателя, будь то европеец, еврей или азиат. Никто их людей не изобрел новую религию и не открыл новую Истину, все основатели были передатчиками, а не самобытными учителями. Таким образом, каждый народ получил, в свою очередь, несколько указанных истин, под обликом его местного или особого символизма, которые развились с течением времени в более или менее философские культы, религии. В подтверждение сказанного им, Стивен привел цитату Конфуция: – «Я только передаю, я не могу создавать новых вещей. Я верю в Древних, и потому я люблю их».

Напротив нефритового дома, на площади стоял какой-то большой прямоугольный предмет, тщательно закрытый полотном, по своим качествам не уступающий брезенту. Я много раз собиралась спросить, что под ним, но боялась показаться нескромной. И вот в один из вечеров, я увидела, что с него сняли полотно, и почти сразу вокруг него собралось много народа, в основном это были мужчины. Меня заинтриговала тишина, ни единого звука не было слышно, казалось, что они внимательно за чем-то наблюдают, и тогда мое любопытство все-таки взяло верх. Я набралась мужества и подошла ближе, архи заметив мой интерес, пропустили меня, как говориться — «в первый ряд». Все наблюдали за действиями молодых людей, сидящих на земле вокруг доски, похожей своим размером и формой на бильярдный стол. Он стоял на четырех круглых шарах, высота, которых была примерно сорок сантиметров, и самым удивительным было то, что он был изготовлен из цельного куска жадеита, минерала относящегося к той же группе, что и нефрит. По всему полю стола лежали жемчужины, и с первого взгляда могло показаться, что они разбросаны хаотично, но это было не так. Стоило приглядеться внимательнее, и я увидела, что в их расположении можно было угадать двенадцать зодиакальных созвездий, и девять планет нашей солнечной системы. На столе лежали небольшие шары из жадеита, а напротив каждого из шести юноши, стояли фигуры разных геометрических форм, седьмой, сидящий за столом мужчина, наблюдал за соблюдением правил. Каждый юноша, тонкой палочкой толкал свой шар к лункам, которых было не менее десятка по всему полю стола, стараясь, чтобы он, попав в одну из них, остался на месте. Большую роль играл точный расчет направляющей силы удара по шару, и, если она была больше, чем требовалось, то он просто перекатываясь через лунку, катился по столу дальше. Но, если шар попадал в цель, то фигура перемещалась вслед за ним, а юноша, мог сделать по нему следующий удар, а если промахивался, то ход переходил к следующему. Победителем становился тот, кто первым, не нарушив ни одного из правил проводил шар до конечной лунки. Правил было несколько, и каждое из них, максимально усложняло задачу. Например, запрещено было передвигаться со своего места, а также, если задетая, случайно фигура падала, то виновный в ее падении, пропускал два хода. Фигуры были очень неустойчивы, потому что стояли не на своей плоской стороне, а на углах, и казалось, что они могут упасть даже при небольшом порыве ветра.

Досмотрев, как один из юношей мастерски провел свой шар, минуя все препятствия, к конечной цели — Солнцу, я пошла домой, а на следующий день спросила у Ари, как называется игра, которую я видела накануне. Странно, но сначала она не поняла, что я имею в виду, и только потом догадалась, о чем я ее спрашиваю.

— Аскез, это экзамен, который должен сдать юноша, чтобы его могли считать готовым к созданию своей семьи. Он требует большого внимания, сосредоточенности, четкости удара и знания геометрии, и, с первого раза, еще никому не удалось его сдать.

Теперь мне стало понятно, почему за столом и вокруг него были только мужчины и юноши. Девушки готовились к созданию семьи по-своему. В новый дом они приносили расписанные ими полотна, что в нашем мире называется приданным. Чем больше я узнавала об обычаях и жизни архи, тем больше убеждалась в том, что у них полностью отсутствовала праздность времяпровождения. Каждая минута из их жизни была занята делом, приносящим пользу, и в то же время, доставляющим им удовольствие. Я заметила, что все работали с желанием, потому что им нравилось то, что они делали. Те, кто следил за детьми в детском «городке», если замечали интерес ребенка к какому-то ремеслу, то старались закрепить его. Для этого детей, старше десяти лет водили смотреть, чем занимаются взрослые. Иногда, кто-то из детей отставал и продолжал наблюдать за работой взрослых, тогда, как остальные шли дальше. Были на острове и династии, где сын или дочь выбирали ту работу, которую делали его родители или один из них. Я узнала, что ныряльщики, за которыми мы однажды наблюдали с Ари, все продолжали дело своих отцов и дедов. Строительством домов, город также был обязан одной из династий.

Детей я видела только во время ужина, и теперь я уже совершенно спокойно воспринимала их отсутствие во время завтрака или обеда. Мне непривычно было есть одной, поэтому я была благодарна Ари, которая составляла мне компанию во время еды. Но, за двое суток до начала полнолуния, дети попросили меня побыть дома, то есть никуда не ходить, что меня конечно удивило. Но Тен сказал: — Нам нужно тебя подготовить.

От этих четырех слов у меня ёкнуло сердце. Сама не знаю, почему я вдруг испугалась того, что должно было произойти в ближайшие дни. Я почти забыла, что на этом острове у меня есть обязанности, которыми я не могла пренебречь. Но мне потребуется время, чтобы привыкнуть к тому, что люди растворяясь в белом свете, просто исчезали без следа. Этот остров долго еще будет для меня чужим, потому что в этом идеальном мире, почти полностью отсутствовали эмоциональные взрывы. Нельзя сказать, что они не смеялись или не любили, просто я не видела ни разу, чтобы кто-то из них хохотал до слез на глазах. Любили они тоже без особых эмоций, то есть без ревности, без жарких поцелуев. Ни одному архи никогда не приходила в голову мысль прокричать имя любимой, чтобы весь мир знал, как сильно он ее любит. Не знаю, как долго я буду сравнивать спокойную жизнь островитян, с той жизнью, которая осталась позади. И пока я не была уверенна, что жизнь на острове лучше, чем в сибирской деревне, во всяком случае, там все было привычным и родным.

глава 8

«Чем точнее человек представляет себе высшую цель своей жизни, чем активнее добивается ее достижения, тем более мощную поддержку оказывают ему силы Света».

Дэвид Кларк.

На следующий день я осталась дома, и сидя в своей комнате, ждала детей, с все возрастающим по мере длительности ожидания, интересом. Когда солнце, достигло зенита, и, мой пустой желудок, уже в который раз напомнил мне, что подошло время обеда, а я еще не завтракала, мое терпение иссякло. Решив, что пора напомнить о себе я позвала: — Дети!

Повторив многократно свой зов и не получив на него ответа, я занервничала и решив, что нужно пойти и посмотреть что случилось, хотела выйти. Дверь не открывалась! Она оставалась на месте, не смотря на все мои мысленные приказы открыться, и это был нонсенс. В растерянности я села на кровать, не допуская мысли, что это Тен не дает мне выйти. Мне даже не пришло в голову, что дверь можно было бы открыть обычным способом, то есть, отодвинув ее руками, потому что Тен, просто заблокировал механизм, открывающий ее при помощи мысли. На этом и был построен расчет детей, что я не подумаю о простом решении, и буду пытаться справиться с этой задачей, самым сложным способом. У меня возникла идея попробовать открыть дверь усилием воли, в тот момент я не пыталась понять: пришла она извне или родилась в моем разуме? В сущности, это было не столь важно, как то, что я собиралась сделать. Сначала я постаралась вспомнить, все, о чем говорил Тен, когда объяснял, как можно изменить физическую реальность усилием воли. Только полная концентрация, отрешенность от всего не относящегося к тому действию, которое предполагается произвести. Я села в позу лотоса, закрыла глаза, и стала медитировать, методично освобождая разум, блокируя память и вознося дух. Достигнув высшей точки своего сознания, я сосредоточилась только на двери, мысленно представляя, как она бесшумно отходит в сторону. Казалось, что сила моего разума, сантиметр за сантиметром, двигает дверь, открывая проход. В тот миг, когда проход открылся полностью, я открыла глаза, и расслабилась, чувствуя усталость во всем теле, словно я перенесла большую физическую нагрузку.

Дверь была открыта, а в дверном проеме я увидела четыре силуэта. Сначала я была не способна понять происходящее, так как еще не до конца вышла из транса, в котором находилась. Я опять закрыла глаза и, сделав несколько упражнений, вернулась к реальности. Дети стояли рядом, Пион смешно пытался забраться на кровать,

— Ты прекрасно справилась с тестом, который должен был показать возможности твоего сознания. Сила твоего Разума достигнет нужного уровня, когда я стимулирую твой мозг, и разбужу все нейроглии, то есть спящие клетки головного мозга.

Мне было приятно услышать одобрение Эйта, сказанное от лица всех детей, и, если бы не чувство голода, заглушавшее все остальные чувства, то я, несомненно, от души порадовалась бы за себя. После обеда, я поняла, что только благодаря голоду, разбудившему животный инстинкт, я смогла убрать преграду, отделявшую меня от еды, то есть дверь.

Выйдя, утром следующего дня на террасу, я как-то по-новому почувствовала все запахи, и увидела все краски, окружающей природы. Настроение у меня было прекрасное, и, казалось, что в мире нет никого счастливее меня, но в чем причина такого нового мировосприятия? Память неохотно отдавала воспоминание о том, что происходило ночью в моей комнате. Скажу одно, что после чая из трав, который заварила, и дала мне выпить вечером Севен, я уснула сном младенца. И может быть, поэтому сейчас мне так трудно что-либо вспомнить? Завтракали этим утром мы все вместе, и это обстоятельство еще больше подняло мое настроение. Услышав, что Тен попросил меня подвинуть к нему тарелку с рыбой, я не отреагировала, ведь он сам мог достать что угодно, с помощью своего дара. Меня давно не удивляло, что кувшин сам наливал ему в чашу напиток, а потом возвращался на место.

— Мама, подвинь тарелку с рыбой силой воли. Можешь сделать это с закрытыми глазами, если тебе так будет легче.

Не могу сказать, что это было просто, но определенно намного легче, чем когда я открывала дверь. Стыдно признаться, но мне так понравилось манипулировать предметами на расстоянии, что я весь день провела за этим занятием, пока не задалась вопросом: для чего моим детям понадобилось, чтобы я научилась телекинезу? Ведь ни Эйт, ни Севен, ни Найн, никогда этого не делали. И мне стало интересно почему, и, что мешало им этому научиться?

Во время ужина я спросила об этом Найн, которая ответила: — Зачем? У каждого из нас свое предназначение. Эйт, не может видеть будущее, Севен лечить прикосновением, а Тен ни того, и не другого.

— Но, тогда ответьте на вопрос: зачем это нужно уметь мне?

— Это был просто тест, проверка силы Разума, не больше. Тебе не обязательно учиться телекинезу, но ты должна знать, что ты можешь делать это, и еще многое другое.

— Но вы так и не ответили: зачем мне все это нужно?

— Все мы одна семья, и нам предначертано узнать все тайны Вселенной: ответы на все вопросы, какие, когда либо возникали в мире, постигнуть возникновение планет во Вселенной, выучить все когда- либо существовавшие языки, узнать, как из ничего появилось что-то, перед нами развернется история нашей планеты с самого первого дня ее рождения. Об этом мы узнаем из послания Древних, и если бы твои умственные способности остались на прежнем уровне, то ты ничего не поняла бы, а если и поняла, то вряд ли запомнила.

Сказанные Теном слова заставили меня задуматься, и в итоге я опять спросила себя, почему именно меня Судьба выбрала для этой миссии. Прочитав мои мысли, Найн, самая добрая и чувственная из всех, ответила: — Мы все тебя любим, лучшего друга и матери, Белая Луна не могла нам дать. Ты не родилась с белой кармой, а зарабатывала ее всю жизнь своими поступками, делами и мыслями. Темную карму, доставшуюся тебе в наследство от предков, ты смогла очистить и поднять на самый высокий уровень своими поступками, не ожидая награды за свои добрые дела. Но любое деяние, плохое или хорошее, не остается без последствия. Твоя награда - это гармоничное сочетание силы Духа и Разума, которое позволит ощущать мир, как единое целое.

Индийский астролог доктор К. Н. Рао, когда-то сказал: — «Каждая человеческая жизнь — это история страданий, созданных кармой. Ни один не избежит этого, потому что человеческая жизнь всегда есть смесь грехов и благих деяний, и они приносят свои плоды». Я, никогда не чувствовала присутствия негативной кармы в своей жизни, и, каждый прожитый день с моими детьми, был счастливым. Поступая, так как мне подсказывало сердце, я была благодарна Судьбе, за то, что она наградила меня детьми. Меня тронули первые слова, сказанные Найн, не так часто мне приходилось слышать от них признание в любви, и это была настоящая награда. Не удивительно, что меня захлестнуло ответное чувство, и мне не хотелось сдерживать свои эмоции, и, как обычно бывало в таких случаях, из моих глаз потекли слезы – счастья и гордости, за моих, самых лучших детей на свете!

Я поцеловала каждого из своих детей, и, почувствовав, что мягкий пух на щеках мальчиков, стал жестким, подумала, что они стали совсем взрослые, и скоро у них будут свои семьи. Однажды наступает день, когда вся твоя жизнь проносится перед глазами, тогда ты понимаешь, что в ней для тебя было самым важным. Для меня этим самым, были мои дети. Мне вспомнилось время, когда мы жили в Лоо, восход солнца, красивее, которого я никогда не видела, и как следствие — моя библиотека в мансарде, половина книг из которой, так и осталась не прочитанной. Теперь я могла читать с такой скоростью, что через пару дней, не осталось бы ни одной непрочитанной книги. Я понимала, что со мной происходит — мозг требовал новой информации, и не получая ее, ворошил воспоминания. Но, моя память хранила и то, о чем не хотелось вспоминать: например время, когда от постоянной стирки, мои руки были всегда красными; и, о том, сколько ведер воды мне приходилось носить из колодца в банный день, чтобы искупать всех детей.

К счастью, с приходом Ари, мне в голову пришла идея, что нужно изучить язык островитян, потому что, зная, о чем они думают, сама я могла сказать только несколько фраз. Незнание языка мешало живому общению с островитянами, поэтому с помощью Ари, я решила заполнить этот пробел. К вечеру, я могла очень хорошо говорить на местном диалекте.

Ожидание окончилось, наступило полнолуние, и мы впятером пошли к кораблю. Нам не нужно было выполнять ритуальные действия архи, поэтому мы не задерживаясь, прошли мимо водопада. Исправно работая, посох освещал мне дорогу, и я шла по уже знакомой тропе, значительно быстрее, чем в предыдущий раз, и скоро мы пришли на место. Впечатление, произведенное на меня видом корабля в прошлый раз, было еще живо, такое сразу не забывают, но теперь все выглядело по-другому: не было, ни площадки, ни волков, ни поддона, и самого входа не было. Я недоумевала, почему все выглядело так, как тогда, когда мы уходили? Тен объяснил, что только в последнюю ночь полнолуния, этот вход открыт для тех, кого забирает Белая Луна, в остальное время он закрыт, но он может его открыть. Тен встал напротив горы, и из стены напротив, начала выдвигаться прямо на него дверь: в этот момент я поняла, что дар телекинеза ему был дан не для того, чтобы он мог двигать посуду. Его лидерство среди детей я замечала давно, и теперь это стало явным, ведь он мог управлять скрытыми механизмами корабля Древних. Между тем дверь, или точнее сказать главный люк корабля, опускался, пока не достиг земли, и тогда я узнала в нем платформу. Как только она коснулась земли, появились и волки, которые словно трансформировались из лунного света, их поведение, на этот раз изменилось — они пропустили нас без демонстрации света жемчужины, и когда мы прошли в корабль, легли около платформы. Не задерживаясь, мы целенаправленно, прошли в главный отсек корабля со светящимися символами. Только один Тен знал, как заставить их работать, поэтому я внимательно смотрела, что он делает, но так и не поняла, каким образом, посреди зала возникла невысокая площадка, на которую мы поднялись вслед за ним. Буквально через долю секунды мы телепартировались в другое помещение, где вокруг круглой тумбы, стояли необычные кресла, и их было семь. Следуя примеру Тена, мы сели в кресла. Моментально в центре тумбы открылось круглое отверстие, как я поняла, для посоха, и как только я коснулась его нижним концом древа, его моментально втянула внутрь неведомая сила. На тумбе осталась только верхняя часть с жемчужиной, свет от которой сфокусировался вверх, и к нему, отделяясь от стен, медленно поплыли символы. Я услышала, как Тен сказал, чтобы все сконцентрировались, а мне посоветовал закрыть глаза. Никто из нас не мог предположить, что символ – это не буквенный знак, и его невозможно прочитать, потому, что послание можно сравнить только записью на кассете, а символ с одним кадром. Притягиваемый светом жемчужины, каждый символ, проходя сквозь него, посылал сигнал, который принимался нашим мозгом, воссоздавая изображения — это было идеально, просто и удобно.

Послание Древних началось с того момента, когда они поняли, что их родная планета Химар стала гибнуть. В этом не было вины обитающих на ней разумных и неразумных видов, угасала звезда подобная нашему Солнцу, а с ней и жизнь на планете, которая питалась ее энергией. Сначала начали исчезать солнцелюбивые виды растений, затем животные, которые ими питались, так как у них не было времени эволюционировать и приспособиться к похолоданию на планете. Архи, стали строить корабли, чтобы покинуть свой мир, но основная проблема заключалась в том, чтобы найти другую Галактику и планету, похожую по всем параметрам на ту, которую они покидали. В экипаж первого корабля, который был разведчиком, вошли самые лучшие представители их цивилизации. Их было семеро! А также представители от всех кланов, живших на планете. С собой они не взяли ни одного из представителя животного мира, а только семена растений тех видов, которые были необходимы для пропитания. Отметив для себя этот факт, я подумала, что корабль Древних нельзя сравнивать с ковчегом библейского Ноя, и поэтому слова переданные Рэей от Древних о ковчеге, так и не нашли своего объяснения. Мне было интересно узнать, как выглядели архи, но в поступающей информации, не было, ни одного четкого изображения индивида, хотя судя по силуэтам, можно предположить, что физиологическое строение их тела, было таким, как и у людей нашей цивилизации. За исключением размера черепной коробки, которая была непропорционально большой по отношению к туловищу, впрочем, это было вполне объяснимо, если принять во внимание, что их цивилизация шла другим путем развития. Многие тысячи лет, а может быть и больше, они посредством соответствующих браков, улучшали свои умственные способности, в отличие от нашей расы. Все без исключения архи, по нашим критериям были гениями, с экстрасенсорными способностями, обладающие даром телекинеза, телепартации и умеющие изменять физические свойства материи, и многое другое, о чем мы даже не имеем ни малейшего представления. Болезни они лечили, так же как это делал Эйт, дома строили без техники, общались, друг с другом посредством мысли. Материал, который я условно назвала «алмазное дерево», действительно был природного происхождения, и рос из земли в виде сосулек, и только телекинетическая сила, как минимум троих архи, была способна справиться с его прочностью. Корабль, сделанный из того же материала, бороздил просторы Вселенной управляемый силой Разума, движимый энергией совсем другого рода, чем та, которую мы знаем и применяем на Земле. О том, что наступает утро, мы узнали, когда свет от жемчуга вдруг стал пропадать. Это был сигнал, что пора уходить. Мы покинули корабль тем же путем, как и вошли. Он закрылся, а мы пошли отдыхать, чтобы следующей ночью снова вернуться.

глава 9

«Власть Вселенной проявляется ярче всего организацией живых разумных существ.

Но она ограниченна, как бы, ни была высока и могущественна.

Э. К. Циолковский.

Каждую последующую ночь мы проводили в корабле, все больше узнавая о том, как архи бороздили просторы Вселенной, в поисках нового пристанища для своего народа. Многое из увиденного нами не поддается описанию, так как на своем пути они встречали миры из вещественных плотностей разных размеров, не пригодные для жизни по той, или иной причине. В нашей солнечной системе, они, наконец, нашли то, что искали — это была планета Луна, будущий спутник Земли. На ней были все условия для жизни: гравитация, атмосфера, вода и солнце, и даже биологические виды растений – все это будто ожидало того момента, когда разумные существа наконец-то заселят ее. Архи прилунились и послали сигнал тем, кто остался в ожидании его на их планете. Таким образом, планета Луна была заселена разумными существами, которые знали, что их жизнь на Луне не долговечна из-за возрастающей солнечной энергии, которая в будущем, превратит Луну в безжизненную планету. Предвидя это, они внимательно следили за формированием соседней планеты, которую назовут Земля, появившейся 100 млн. лет назад, из которых 90-95 млн. лет ей понадобилось для трансформации, начала эволюции видов и появления первых простейших организмов. Но, к тому времени как архи переселились на Луну, Земля находилась в той стадии, когда механические формы движения земной коры, мантии и образование атмосферы, предшествовавшие начальному образованию биологических форм жизни, еще не закончились. Между тем, пришло время, когда жить на поверхности Луны стало невозможно, так как все возрастающая солнечная энергия, сделала из цветущей планеты пустыню. Тогда архи спустились в подземные города, которые они создали заранее, предвидя будущие изменения климата Луны, и живя в таких условиях, они постепенно эволюционировали, приспосабливаясь к жизни без солнца и еды. Обладая высшим Разумом и волей, они научились покидать свои физические тела, превращаясь в дух, или другими словами в астральное тело, весом до 70 грамм, и меньше плотности воздуха в 176 раз. Но, зная, что их самозарождение и совершенство достались им путем, длиною в миллионы лет, они не хотели потерять свою материальную сущность и навсегда поселиться в эфире. Силой Разума, они могли управлять физиологическими процессами материального тела, и без труда погружались в состояние анабиоза, замедляя обмен веществ в организме. Причем находиться в таком состоянии физическое тело могло столько времени, сколько нужно для того, чтобы дождаться, когда Земля сформируется окончательно, и будет готова принять их.

По поступающей в наш мозг информации, состоящей из череды событий и образов, трудно определить, какое количество времени архи ждали своего часа. Ведь если верить очень мудрым людям, времени, как такового, по большому счету нет. Оно возникает, поскольку точка сознания мыслит этот мир и себя в нем, раздельно, двойственно – как субъект и объект. Коль скоро мы рождаемся в этом мире, наше восприятие двойственно (до иного не дотягиваем), и для нас время существует. Наконец, когда эволюция Земли достигла нужного для архи уровня, они вышли из состояния анабиоза, чтобы совершить последнее путешествие.

На Земле в те далекие времена, существовал один гигантский материк, на который приземлился корабль, с последними представителями расы архи. Великая цивилизация фактически погибла, так как одни — предпочли остаться на Луне в состоянии астрального тела; другие — вернулись в свои физические тела, не способные воспроизводить потомство, из-за долгого пребывания в состоянии анабиоза. Понадобилось время для адаптации и восстановления физиологических функций, прежде чем женщины вновь смогли рожать детей, и, у них появилась надежда на воскрешение своей расы. Вселенная строго хранит свои тайны, никто не знает, какой сюрприз она может преподнести той или иной планете, поэтому падение астероида было неожиданностью, к которой архи были не готовы. Силой своего удара астероид, сместил ось Земли, огромный материк, раскололся на части, и, все живое на планете замерзло, в результате наступившего ледникового периода.

Выжили только семеро, находившиеся в тот момент внутри корабля, и сумевшие создать вокруг него силовое поле, а все остальные превратились в пыль, которую разнесло по всей планете. В сложившихся обстоятельствах, не имея возможности сохранить свои физические тела, но зная новый сценарий будущего, они решили оставить послание. В него вошли все знания, накопленные их цивилизацией и история Земли: ее прошлое, настоящее, а также и те события будущего, каким их увидели архи. После того, как их физические тела состарились, семеро архи стали духами, наблюдающими за эволюцией планеты.

Падение астероида разнесло по всей планете генотип архи, проще говоря, наследственную форму организма, сущность древней расы. Так что, по сути, мы являемся прототипами пришельцев из Космоса, их сущность растиражировала свои многочисленные реплики-копии благодаря изменчивости генетической информации от амебы до человека. Создалось видимое разнообразие форм. На самом деле, за каждой, из этих форм стоит единая сущность, подаренная Вселенским Разумом, который привычнее назвать — Богом.

Полнолуние закончилось, и мы вернулись к обычному ритму жизни. У меня возникла острая необходимость поделиться новыми знаниями, и рассказать о генезисе расы людей, поэтому я пошла к Стивену. Выслушав меня, Стивен рассказал о том, что ученые выдвигают новую теорию, что родословное древо живого, в отличие от древа, предложенного дарвинистами, растет не снизу вверх – их земли в небо, а сверху вниз – с неба в землю. И это закономерно. Чем больше живое существо будет погружаться в свою земную юдоль, тем сильнее оно будет отличаться от своего небесного прототипа.

Вечером того же дня, во время ужина я почувствовала — дети хотят мне что-то сказать, но сделают это после того, как мы поедим. Я не ошиблась в своем предположении, когда подумала, что скоро дети решат соединить свои судьбы, и была очень рада, когда встав из-за стола, Тен и Севен взялись за руки, после чего я услышала: — Мы просим благословить нас.

— И нас.

Это сказали Эйт и Найн, как бы между прочим, а я подумала, что дети могли бы придать больше значения и торжественности своим словам. Не имея ни малейшего представления, о том, как проходит обряд бракосочетания на острове, я не могла дождаться, когда придет Ари, мой консультант. Велико же было мое удивление, когда она сказала, что этот обряд всегда проводит хранительница посоха, то есть я. Странно, кто и когда мне был должен сказать об этом? Почему Рэя даже не упомянула об этой моей обязанности? Ответы на эти и еще на многие другие, знала Ари, поэтому посадив ее напротив себя, я попросила ее начать с рассказа о хранителях посоха.

— Рэя была последней представительницей рода хранителей посоха и пророчества Древних. Ей выпала честь передать послание адресату, то есть вам. У нее не было семьи, так как она должна была оставаться девственной, как и та, кому она передаст посох, это было обязательное условие, которое она выполнила. Но ее предшественницы, были не ограничены никакими условиями, и жили, как и все люди острова, то есть имели мужей и детей. Стать хранителем посоха мог абсолютно любой житель, владеющий даром телепатии, не зависимо от пола. Но, как правило, этим ребенком оказывалась внучка хранительницы, по той причине, что дар телепатии, передавался по наследству, через поколение, с генами.

Дальше Ари, рассказала, что хранительница, в первую очередь обязана была передать своей преемнице послание Древних. Сложность заключалась в том, чтобы будущая хранительница запомнила не имеющий смысла текст, и научилась его передавать. Для этого сначала развивался дар телепатии. Выбранная преемница, достигшая совершеннолетия, должна была сначала выйти замуж, родить, и только тогда начинала заучивать то, что должна была, потом передать другой. Знание обычаев, духовных законов и обрядов было само собой разумеющимся, поэтому Рэя даже не подумала мне о них рассказать. Мне стало интересно, как архи узнают кто их вторая половина, с которой они готовы прожить до старости? Как знакомятся и бывают ли у них свидания, объясняются ли они друг другу в любви?

— Симпатии выявляются в процессе общения и игр в детском возрасте, пока они растут, у них достаточно времени, чтобы разобраться в характере и узнать привычки друг друга, что в будущей совместной жизни имеет большое значение. Если отношения сохраняются до совершеннолетнего возраста, когда можно провести обряд, тогда они становятся супругами.

— Но вдруг они воспылают любовью, соединятся до обряда?

Мне нужно было подумать, прежде чем задавать этот вопрос, потому, что для Ари он был нонсенсом.

— По нашему закону, пока не будет проведен обряд, близость молодых невозможна. Они обязаны ждать, несмотря на свои чувства. Я не знаю ни одного случая, когда был нарушен этот запрет, так как наказание за это нарушение, страшное. Их выгонят из города, и они никогда не смогут вернуться, и все о них забудут. Когда они состарятся и один из них умрет, второй будет страдать и познает горечь утраты, потому что они не смогут уйти к Белой Луне, она их не примет. Добрачная чистота и невинность пары, служит залогом в создании крепкой семьи.

Услышав, последние слова я про себя подумала: разве может быть любовь без ревности, без страсти, без обожания, без трепета во всем теле от прикосновения? Я вспомнила, как классики мировой литературы описывали все присущие любви атрибуты, и подумала, что тому чувству, которое испытывают друг к другу аборигены острова нужно придумать другое называние, чтобы не путать с Любовью.

Покончив с преамбулой, Ари перешла к рассказу о самом обряде:

— После того, как юноша прошел испытание аскез, пара объявляла о своем решении создать семью, им начинали строить дом. Обряд проводят в дни новолуния, к этому времени из сока растения готовят брачную краску, которая при попадании на кожу, оставляла несмываемый след. Процесс нанесения краски длительный и кропотливый, потому что оба рисунка должны были быть совершенно одинаковыми. Все время это время юноша стоит с протянутой вперед рукой, и поддерживает, лежащую сверху руку невесты. Малейшее движение испортит рисунки, каждая пара которых эксклюзивна. Я подумала, что можно сравнить их с кольцами, которые в нашем мире одевают молодожены друг другу, с той разницей, что кольцо можно снять, и заменить другим, а рисунок нет. Ари продолжала:

— Пока наносится рисунок, родители стоят рядом, и каждый по очереди, дают наставления молодым, говоря примерно следующее: — «живите так, как завещали наши предки и передавайте своим детям эти законы жизни, которым мы учили вас. Вы должны быть щедрыми, великодушными и благодарными. В вас должно жить желание добрых деяний. Желание быть другом каждому, обретая уважение людей, сами уважайте их добродетели. Не допускайте не малейшего проявления гнева, создавайте свое счастье и распространяйте его на других. Всегда помогайте тем, кто нуждается в помощи. Трудитесь и прививайте привычку к труду своим детям». И, это только десятая часть тех добрых наставлений, которые уже не раз слышали от родителей молодожены. Когда рисунок, связывающий их судьбы в одну, закончен, молодым объявляют, что теперь одна семья. Их провожают до дома, в котором они, познав друг друга, должны постараться, чтобы женщина зачала ребенка, так как новолуние для этого, самое идеальное время, чтобы при растущей луне ребенок в утробе матери набирался сил вместе с ней.

Из сведений, полученных от Ари, я сделала вывод, что моя роль в обряде бракосочетания, не так сложна, чтобы о ней стоило волноваться. Меня теперь занимал вопрос: хотят ли дети построить новые дома, или останутся жить в этом нефритовом доме? Зная, что ответ на него придется подождать до вечера, когда они вернуться домой, я предложила Ари пойти со мной купаться в бухту. Всю дорогу до нее я не переставала думать о свадьбе детей, и о своем разочаровании, что такое важное событие обставлено так просто. Вечером я уже знала, что дети решили построить два новых дома, которые будут стоять рядом с тем, где мы жили сейчас. Но строить эти дома они решили сами, поэтому попросили меня сходить к людям, которые занимались строительством и попросить их принести все строительные материалы. В какой-то степени я была довольна мудрым решением моих детей, потому как, нужно уважать обычаи народа, среди которого живешь. Но с другой стороны, мне немного стало грустно, что я останусь одна в этом большом доме, где я хотя бы за ужином могла общаться с детьми. Но следующая мысль, что я могу попросить их не нарушать эту традицию, прогнала грусть.

глава 10

«Вселенная – это совокупность бесконечных нитей энергии, нигде не имеющих обрыва. В наших воззрениях – это нити потока времени».

Брайан Грин.

На следующий день мои чада, должны были приступить к постройке первого дома. Строительство каждого дома, начинали с того, что забивали в землю сваи, на которые настилались доски и потом возводили стены и так далее. Заранее зная, что главная роль отведена Тену, который, несомненно, будет строить дом не руками, а с помощью телекинеза, я, была готова к любому сюрпризу. Но, от того, что мы увидели через минуту, у меня «захватило дух», потому как, одна из свай, поднялась и, встав перпендикулярно к земле, вдруг взлетела ввысь, и исчезла из вида. Примерно секунд пять ничего не происходило, а потом мы услышали звук летящего с большой скоростью предмета, такой свист издает стрела, выпущенная из лука. По мере приближения сваи, этот звук усилился многократно. Она вонзилась в землю на нужную глубину, именно туда где должна была бы стоять. От испуга, Пион, который лежал рядом, забился под мои ноги, а Ари закрыла лицо руками и щеки ее запылали пунцовым цветом, что являлось показателем ее крайнего волнения. Дальше все происходило примерно в таком же духе, и не сведущий человек, увидев то, что видели мы, наверное, не поверил бы своим глазам. Это было грандиозное зрелище: мы, не отрываясь, наблюдали, как буквально за пару часов был построен дом. Увлеченные фантастическим зрелищем, я не сразу заметила, что за строительством наблюдаем не только мы. Неподалеку стояла целая толпа островитян, привлеченная необычным способом строительства. На их лицах и в мыслях был страх – чувство, до этого времени им незнакомое. Неизвестно, как они теперь будут относиться к моим детям, ведь до сих пор они жили размеренной жизнью под защитой Белой Луны, на острове никогда не происходило даже природных катаклизмов. Тен и раньше, не скрывал свой дар, и даже помогал строителям строить дома, правда, они могли не понимать того, что на самом деле происходит. Видимо им и в голову не приходило, почему, когда при строительстве доме присутствует Тен, все строительные материалы становятся легче, и ложатся ровнее? Они не задумывались об этом, воспринимая все, как само собой разумеющееся.

Я кожей ощущала негативную энергию, идущую от островитян, сбившихся в кучу. Сейчас они были похожи на древних людей, которые чувствовали себя беспомощными перед безжалостным натиском стихии: иссушающим, приносящим голод солнечным зноем, леденящим холодом пустыни, ужасающими землетрясениями, неистовыми наводнениями. Несмотря на цивилизацию, технический прогресс и диалектический материализм, в глубине каждого из нас, в значительной степени, присутствует доисторический человек. Здесь, на острове, это присутствие было экспрессивнее, чем где-либо еще. Гармония в душах островитян, была нарушена: не известно к каким перипетиям в их сознании эта фантасмагория могла привести, и я подумала, что возникла необходимость блокировки памяти. Такого мнения был и Тен, это я поняла, когда почувствовала изменения в их сознании, и увидела, что они стали спокойно расходиться по домам. Тен заблокировал все, что вызвало негативную реакцию, заменив другими воспоминаниями, в которых дом был построен обычным способом. Строить второй дом дети решили ночью, когда все будут спать, тем более что для слепых нет разницы между днем и ночью.

Церемония бракосочетания или, как на острове говорят – обряд, закончился очень быстро, и я невольно вспомнила о русской свадьбе, которая запоминается надолго, потому что это событие наполнено жизненной энергией, весельем и радостью. Присутствующие аборигены были эмоционально сдержаны, и никак не выказывали своих чувств, наверное, по этой причине я испытывала чувство легкого разочарования. Расцеловав детей, я простилась с ними до утра, после чего тоже пошла домой, и каково же было мое удивление, когда войдя внутрь, увидела прекрасно накрытый стол, и Ари. Конечно, я сразу поняла, что она накрыла стол для того, чтобы отметить сегодняшнее событие. Эта девушка, по моему мнению, очень отличалась от всех, кто жил на острове своей проницательностью и живым умом. Когда она попросила меня рассказать, как проходит обряд в том мире, где мы жили раньше, я подумала, что это было просто элементарное любопытство. Но, я ошиблась, потому что, она запомнила все, о чем я рассказала и решила сделать нам сюрприз. Я не успела даже поблагодарить ее, как следом за мной вошли дети, с которыми я распрощалась пять минут назад. Глупо объяснять, как они узнали о сюрпризе Ари, важно было то, что им пришлась по сердцу инициатива Ари, и они с видимым удовольствием расселись на свои обычные места.

Когда мы снова, уже во второй раз за вечер, желали друг другу доброй ночи, настроение мое значительно улучшилось, тем более что дети пообещали приходить, как обычно по вечерам ужинать. Спать я легла умиротворенной, думая о том, как мало человеку нужно, чтобы быть счастливым. Еще я думала об Ари, мне хотелось в знак благодарности сделать ей, что-нибудь приятное. Но об этом я подумаю завтра, сказала я самой себе, засыпая.

Этой ночью, когда мои дети любили друг друга и становились настоящими мужчинами и женщинами — я видела сон, который вызвал ассоциацию с тем, что приснилось в Лоо. Внутренним сознанием я опять, как и тогда, слышала слова: — Роль каждого определится, когда в семье вас будет семь.

Проснувшись, я помнила до мелочей все, что приснилось, особенно слова — они были продолжением услышанных раннее, все вместе звучало теперь так:

Предначертание свершится, когда наступит нужный, день.

Роль каждого определится, когда в семье вас будет семь.

С того дня, когда мой мозг стал работать на все сто процентов – эта ночь была единственной из всех предыдущих, когда мне приснился сон. Может быть, они мне и снились, но утром я их не помнила. Есть мнение, что в разные моменты времени, один и тот же сон может оказаться, как вещим, так и совершенно пустым. Человеческий мозг устроен таким образом, что в нем на всю жизнь сохраняется память о том, что мы когда-либо видели и слышали. В измененных состояниях сознания, например, под действием регрессивного гипноза, даже случайные свидетели автомобильной аварии, бывают, способны правильно назвать номера машин, участвующих в дорожно-транспортном происшествии. Не удивительно, что сновидения порой точно воссоздают наиболее вероятное продолжение тех, или иных событий. Интересно, продолжением, какого события было то, что снилось мне этой ночью? А может быть, он вещал о начале? Я не могла избавиться от чувства тревоги, которое оставило ночное сновидение, и хотела понять, что значат слова о предначертании.

Этот остров был поистине загадкой, потому что никогда в жизни у меня не было такого количества вопросов, на которые не было ответов. Например, я не могла понять, почему у живших здесь людей, которых я считала прямыми потомками Древних, не было выражено их генное наследие? Или же они не были потомками Древних и нужны были для чего-то другого? И как вообще эта раса оказалась законсервированной на острове? Помочь мне могло только послание, в содержании которого, я думала, найдутся ответы на все вопросы. Только тогда я узнаю ответ на самый важный вопрос, постоянно помимо моей воли, возникающий у меня в голове. Вполне закономерный, он заключается в одном предложении: с какой целью Древние оставили послание со всеми своими знаниями и историей своего народа нашей семье? Какого рода миссия нам предстоит? Почему именно сейчас, в начале нового тысячелетия, а не раньше или позже? Я не ошиблась, когда сказала, что мой вопрос состоит из одного предложения, потому что остальные возникают сами собой, рождаясь из первого. Мне нужно было набраться терпения, тем более что до следующего посещения корабля, оставалось меньше двух недель.

Мне очень хотелось отблагодарить мою помощницу, Ари. Но каким образом? К своему стыду, я только теперь поняла, что фактически ничего не знаю о девушке, которая с первых дней моего пребывания на острове, была рядом. Желая заполнить этот пробел, я дождалась Ари и попросила ее рассказать о себе и о своей семье. От нее я узнала, что, живет вместе с родителями и двумя старшими братьями, которые похожи друг на друга, как две капли воды. Сентенция, что женщины должны рожать по одному ребенку, выделяла ее семью из всех архи, привыкших к стереотипам. Именно по этой причине, братья, не могут получить благословение на обряд от родителей девушек, которые боятся, что их дочери могут тоже родить близнецов. По местным обычаям, Ари могла выйти замуж только в порядке очередности, то есть после того, как женятся ее братья. Если брак братьев будет откладываться и дальше, то она может остаться без жениха, который устав ждать, найдет другую невесту. Открыв для себя грустную сторону жизни моей милой, всегда веселой Ари, я решила помочь ее братьям получить благословение родителей невест, причем сделать это немедленно.

В это время дня родители и братья Ари, должны были уже вернуться с полей, где выращивали лен, поэтому я предложила ей проводить меня до своего дома. Пока мы шли, я думала, что не каждому человеку по силам управлять своим сознанием так, как это делала Ари, потому что, ни разу я не услышала в ее мыслях грусти или тревоги. Приходя ко мне, она как бы оставляла все касающиеся ее личной жизни мысли дома, это было несомненным плюсом в ее развитии.

Когда я увидела братьев Ари, то удивилась, как сильно она была похожа на них. Такой же миндалевидный разрез глаз, такой же цвет волос и глаз. Если бы я не знала, что она родилась позже, то могла бы подумать, что они тройня.

Все вместе, мы по очереди навестили семьи невест братьев Ари. Надо заметить, что после того, как мы появились на острове, мнение относительно близнецов изменилось, и мой приход только подтвердил это. На следующий день Ари, светясь от радости, сказала, что в следующее новолуние будет тройной обряд, потому что вместе с братьями, получила согласие родителей и она.

глава 11

«Бог открывает нечто отдельным мудрым мужам, которые рассказывают миру о том, что совершается в глубинах истории, какие силы управляют миром, к чему идет человечество и вся Вселенная».

о. Александр Мень.

С наступившим полнолунием мы снова стали проводить ночи в корабле, получая информацию Древних об истории Земли. Образы сменялись один за другим, показывая, что происходило на нашей планете с того периода времени, когда у людей появился интеллект. Мы видели рождение и гибель одной из самой первой цивилизации Антарктиды, а также историю ассиро-вавилонской культуры, которая оставила после себя учение о числах. Потом пошли картины о цивилизации под названием Пацифиды, о существовании которой я не подозревала до этого момента. Интересно было узнать, что культура Древнего Китая создала и оставила потомкам учение о гармонизации времени и пространства, а также «Книгу Перемен», которая и до настоящего времени по праву считается самой великой книгой китайской классической литературы.

В процессе получения информации, я отметила одну существенную деталь: Древние делали акцент на тех моментах истории, которые, по всем критериям, были наиболее значимыми в понимании духовности. Рассказ о цивилизации Атлантида, которую поглотили воды океана, вследствие смещения пластов земной коры и страшного землетрясения, занял в рассказе Древних совсем немного времени. И понятно почему, ведь достигнув высочайшего технического прогресса, на самой высокой стадии своего развития, она, исчезнув с лица Земли, не оставила после себя никакого духовного наследия. Картины о цивилизации Арктиды и индоарийской культуре, (которые послужили началом учению о карме, и как следствие, учению о разделении таких понятий, как «добро» и «зло»), были более многочисленны и подробны.

Культура южной части африканского континента, (оставившая после себя учение о Тантре, центральным понятием которого есть «реальность», понимаемая, как единое, неделимое целое), удостоилась подробного рассказа в силу духовности и правильного понятия законов жизни. Культура майя, (распространившаяся по всему материку Центральной Америки, вплоть до Юкатана, где жила одна из их народностей - миштеки), была одной из самых древних. Ее развитие шло параллельно с развитием других цивилизаций, но Древние именно ей отдавали предпочтение в своем послании, показав, как она зарождалась, и как стойко сопротивлялась испанским захватчикам.

С момента, когда человек осознал себя как личность, или проще говоря, стал разумным, научился говорить и думать, он стал давать названия всему, что видели его глаза. Образы обрастали эпитетами, и, превращаясь в красивый рассказ, который передавался из уст в уста, из поколения в поколение. Изобретение способа записать рассказ, способствовало тому, что в итоге был создан эпос юкатанских майя – «Книга народов» или «Пополь-Вух», которая была найдена уже в настоящее время у одной из народностей горной Гватемалы, и которая стала гордостью мировой литературы.

Описание мира до начала творения почти буквально совпадало во всех литературных творениях разных цивилизаций, и трудно было не заметить эту общую связь, проходящую между вавилонскими поэмами, скандинавской «Эддой», библейской Книгой Бытия и эпосом майя «Пополь-Вух». Это не было случайным совпадением, поскольку климатические, геохимические и тектонические особенности Земли обусловлены информационно-энергетическими процессами, существует возможность воздействия на события и объекты окружающего мира. Человек, мозг которого всегда готов к приему информации, являлся для Древних той «почвой», в которую они ненавязчиво сажали ростки познания законов Вселенной, когда возникла необходимость корректирования сознания людей. Эти законы, касающиеся в первую очередь соблюдения законов морали и нравственности, они в свое время, сами получили от Высшего Разума, и даже утратив свои материальные тела, находясь в состоянии астрального тела, могли сохранять их и передавать. Древние, видели гибель цивилизаций в результате природных катаклизмов, но никогда не мешали естественному ходу развития истории. Но пришло время, и они стали свидетелями того, что истреблению человеческой расы способствует сам человек, неправильно воспринимающий окружавший его мир.

Это произошло вследствие того, что люди не понимали, а поэтому боялись необъяснимых природных явлений, таких, как солнечные и лунные затмения; землетрясения и наводнения; торнадо и цунами. Они не могли им противостоять и со временем стали думать, что кто-то управляет всем происходящим, а именно те, кого они не видели, но кто проявлял свое недовольство и убивал их, посылая гром и молнии; ливни и засуху. От бессилия перед волей Небес, и страха перед непознанным, люди придумали себе идолов, которых ассоциировали с разными стихиями, а также с солнцем и луной; затем дав им имена, они стали поклоняться своим ложным богам и богиням. Они молили и просили своих идолов обратить на них свое внимание, и избавить от бедствий и катастроф; от засухи и болезней. Когда люди поняли, что идолы не слышат их, они стали приносить в жертву животных. Но какими бы щедрыми дарами и жертвами люди не пытались умилостивить своих идолов, снискав их расположение, боги не слышали. Вот тогда-то люди начали приносить в жертву ложным богам, себе подобных.

Древние решили вмешаться, когда поняли, что культы жертвоприношений, с каждым столетием, становятся все более кровопролитными, и распространяются по всей нашей планете. Последней каплей переполнившей чашу, стали бои гладиаторов в Древнем Риме, где людей убивали только ради развлечения, и где жизнь, данная Творцом, ничего не значила. Самой веской причиной, стал, конечно, тот факт, что был нарушен баланс между Добром и Злом, истребление рода людского самими людьми, неизбежно привело бы к демографической катастрофе, потому как, численность человечества снижалась еще и из-за кровопролитных войн и неизлечимых болезней.

Решив направить развитие духовной сущности человечества в правильном направлении, архи, выбрали индивидуумов разных расовых групп, которых считали более всего подходящих для той роли, которую они им готовили. Эти люди должны были стать первыми, кто принесет в мировую историю, истинную и единственную правду о создании мира. И самое главное – правду о Творце, едином и троичном одновременно.

В наше время, многие из людей, увидев, витающие в воздухе круглые маленькие шары, светящиеся белым светом, ошибочно принимают их за не опознанные летающие объекты. В древности, видевшие их люди, считали, что это Ангелы, посланники Бога, потому что вместе с ними пришло Духовное Знание к пророку Мохаммеду и Иисусу из Назарета. Именно эти светящиеся тела помогли Моисею услышать Слова Бога, когда он вел свой народ через пустыню. Они стали основателями различных, но по сути одинаковых религий: ислама, христианства и иудаизма. Пророк Мохаммед утверждал, что архангел Гавриил, (такое имя было дано одному из семерых посланников Бога), продиктовал ему «Коран» – суру за сурой. Были написаны еще две великие книги, которые сохранили канонические тексты до настоящего времени – это «Бытие» и «Талмуд».

Множество раз Древние оставляли пророчества, в которых было предсказание будущих событий, после которых изменялся ход истории. Таким образом, они пытались предостеречь человечество от ошибок, которые могли привести к самоистреблению всей расы. Но люди не понимали, а порой просто не верили в то, что пророчили ясновидящие, и только когда напророченное событие уже свершалось, они понимали, что упустили возможность что-то изменить. И примеров тому множество, одним их них, и самым главным, является расшифровка библейского кода, который был обнаружен в каноническом тексте «Ветхого Завета». Сообщения, которые он содержит, адресованы всем людям, живущим на Земле, поэтому имеют всемирное значение, причем многие из этих сообщений уже имели место в истории.

У меня уже стало входить в привычку, после полнолуния приходить дискуссировать со Стивеном, на темы, касающиеся послания Древних. Например, именно от него я узнала, что одним из первых, кто пытался найти «библейский код», был величайший ученый, сформулировавший основные законы классической механики и открывший закон всемирного тяготения, сэр Исаак Ньютон. Уверенный, что в «Книге Бытия» имеется скрытый код, содержащий информацию о прошлом, настоящим и будущем. Ньютон выучил еврейский язык, потому что канонический текст «Бытия», был впервые написан на древнееврейском языке, и потратил половину своей жизни на поиски этого кода. Ньютон был убежден, что «Бытие», как и сама Вселенная, – тайнопись Бога, вечная загадка прошлых и будущих событий, предначертанных Божественным промыслом. Но, к сожалению, он не обладал достаточно развитым Разумом, способным найти код, потому что будущее очень хрупкая вещь, и малейшее неверное вмешательство может привести к непредсказуемым последствиям. Именно по этой причине все пророчества выражаются иносказательно или шифруются. В них только слегка приоткрывается завеса, которая закрывает будущие события, и никогда ясно не указывается, что именно, где и когда случится. Нужно обладать очень сильной интуицией, а главное – Разумом, способным правильно объяснить интуитивное чувство и как следствие найти верное решение, которое изменит будущее. Ньютон, обладая сильной интуицией, не был гениален в высоком понятии этого определения, поэтому ему не было дано найти решения той задачи, которой он посвятил свою жизнь. Это не умаляет его значимости, как ученого, потому что не нашлось никого другого, кто сам нашел «библейский код».

Никто из людей, живущих на нашей планете, и до настоящего времени не обладает умом способным вместить в себя текст «Бытия», и главное, чтобы выявить скрытые фразы. Но зато это смогла машина, компьютер, изобретенный людьми, выписывал каждую «…надцатую», или «…дцатую» букву анализируемого текста, составляя новые слова, а они в свою очередь, складывались в удивительные фразы о событиях прошлого и будущего. Одна из них была о падении кометы «Шумейкер-Леви-9» на Юпитер в 1994 году, 16 июля.

Позже Стивен вспомнит, что ровно через год, после падения первой кометы, ученые откроют комету «Хейла-Боппа», о которой также есть сообщение в «Книге Бытия». Небесный путь этой кометы проходит строго по Млечному пути, и она почти никуда не отклоняется. Многие считают, что она указывает нам на то, что мы не только отклонились от своего собственного закона, но и не вписались в Галактические законы.

глава 12

«Выбор верного решения из нескольких возможных — особое искусство, необходимо учитывать и смысл заданного вопроса, и варианты возможных ответов.

Элифас Леви.

Почти семь дней Белая Луна помогала нам получать знания Древних архи, но последняя ночь полнолуния в этот раз была посвящена обряду, так как две пары супругов, дождавшиеся рождения первых правнуков, были готовы уйти из этой жизни. Я провела все действия обряда, совершенно идентично с теми, которые показала Рэя.

После того, как все закончилось, я, медленно шла по тропинке, ведущей к дому, пытаясь представить себя на месте тех людей, которые совсем недавно были полны жизненных сил и энергии, а затем просто испарились, не оставив после себя даже пыли. Вся моя сущность восставала против того, чему мне приходилось способствовать. Как можно не любить жизнь? Неужели ничто не может изменить их мировоззрение? Все, что я видела с первых дней нашей жизни на острове, вписывалось в мое представление о совершенном общественном строе. Жизнь островитян, в которой не было места насилию, не было ни богатых, ни бедных, где все имели равные права и равноценные обязанности, казалась мне идеальной. Но доминанта смерти, перечеркивала мое начальное мнение, и хотя само слово «смерть», отсутствовало в лексиконе местного населения, я знала, что только оно четко и ясно определяет момент, когда человек покидает наш реальный мир, и не важно, как это происходит. Мне вспомнилась цитата одного древнего мудреца, который сказал: — «смерть – вот что придает жизни смысл». Наверно новые возможности моего мозга помогли мне объемно проанализировать происходящее и дать ему определение: жить, чтобы быть достойным смерти. У любого нормального человека по коже пробежали бы мурашки, узнай он, что являлось главной целью этих людей, с первого дня появления на свет. Кто был тем мистификатором, который внушил этим людям веру, что расставаясь с жизнью, они поступают правильно?

Ни разумом, ни, тем более, душой, я не могла понять и принять такого отношения к жизни, которую даровал нам Создатель. Этот неоценимый дар мы должны ценить, так написано в Библии, поэтому все во мне противилось и отторгало такое отношение к жизни, какое было запрограммировано в этих людях. Резонно предположить, следуя логике, что эту программу создали те же, кто и отгородил этот остров от внешнего мира, то есть Древние. Но как тогда объяснить, несоответствие между догмами Библейского текста и тем, что происходит на острове в последнюю ночь полнолуния?

Пытаясь найти причину этому, я из всех вариантов, остановилась только на одном более или менее приемлемом. Предположив, что если бы все живущие на острове люди, уходили из жизни естественным образом, то есть, дожив до глубокой старости, то непременно возникла бы перенаселенность острова. Нужно было бы больше еды, воды и главное — территории, на которой они строили бы свои дома и возделывали бы землю. Может быть, по этой причине в каждой семье было не больше двух или трех детей? В связи с этими мыслями, у меня появились вопросы другого рода. Интересно, как далеко простирается защита Белой Луны? Она охватывает всю площадь этого острова или только ту часть, где живут люди? С такими мыслями я подошла к своему дому, решив на следующий день попытаться найти ответы на эти вопросы.

Искать информацию у местного населения, было бы бесполезной тратой времени. Надо заметить, что у этого народа, совершенно отсутствовала любознательность или лучше сказать, хоть какая-нибудь тяга к знаниям. Они четко следовали тем законам, по которым жили их предки. Не боюсь повториться, потому что эти, не писаные законы действительно сделали их жизнь почти идеальной, но если посмотреть на нее в другом ракурсе, то начинаешь понимать, что отсутствие прогресса в знаниях, в конечном итоге, сводит ее к примитивности. Помочь мне мог только Стивен, ведь он, (в отличие от местных жителей, которые боялись даже далеко заплывать, когда ловили рыбу, хотя сами плавали не хуже чем она), был ученым в самом полном смысле этого слова. Я предполагала, что за то время, пока он жил на этом острове, его, как ученого, должно было интересовать все, что на нем находилось. Поэтому я ни секунды не сомневалась в том, что Стивен знал остров лучше всех аборигенов, и возможно даже успел побывать на другой его оконечности.

Утром я отправилась в гости к Стивену и Марте. Я нашла их недалеко от дома в огороде, где они посадили огурцы и еще какие-то овощи. Огурцы, которые выращивал Стивен, отличались от тех огромных видов, совершенно не пригодных для еды, и из которых архи получали только сок. Если в том мире, который остался в прошлом, ученые боролись за то, чтобы выращивать более крупные овощи и фрукты, то с огурцами Стивена все было с точностью до «наоборот». Много лет он отбирал самые мелкие семечки из плодов, и таким образом, выращенные из них огурцы с каждым новым урожаем становились все мельче. К тому времени, когда мы познакомились со Стивеном, его огурцы были размером не больше среднего кабачка, и мякоть у них была нежной, вкусной и потому пригодной для еды. При виде меня, лица моих друзей засветились от радости; они тут же прекратили свою работу, и пошли мне навстречу. Стивен признался, что с нетерпением ждал моего прихода, и что эта неделя показалась ему очень длинной. Это признание меня не удивило, ведь Стивену, чтобы нормально себя чувствовать, нужно было постоянно питать свой мозг информацией, ему всегда был нужен источник чего-то нового, неизученного никем и никогда. Этот остров кормил его разум целое десятилетие, но теперь он знал о нем все. К тому времени, когда наша семья и Марта попали на этот остров, у Стивена уже начался информационный голод, и единственное, о чем он мог думать в то время (как он сам потом признался), — это найти способ переплыть на какой-нибудь материк или другой остров. Потерпев фиаско в этом предприятии, он, вероятно, впал бы в, тяжелую депрессию, которая могла привести этого блистательного ученого к завершающему этапу жизни. К счастью этого не случилось, и мы успели вовремя насытить его ум новыми знаниями и впечатлениями, а присутствие Марты – согрело душу. Его знания в разных областях науки меня поражали, и поэтому наши беседы с ним доставляли мне не меньшее удовольствие, чем ему. Нам было крайне интересно сопоставлять то, что я узнавала из послания Древних и потом пересказывала Стивену, с теми научными выводами и знаниями нашей цивилизации которые он хранил в своей памяти, и мог противопоставить для сравнения. Марта иногда сидела рядом с нами, и слушала, о чем я рассказывала, но большую часть времени она проводила, играя с Пионом, ведь он напоминал ей о доме, который остался в прошлой жизни. Она была прекрасной хозяйкой и мне нравилась еда, которую она готовила, в особенности малосольные огурцы. Конечно, они были далеко не такими вкусными, как у тети Клавы, но здесь, где и понятия не имели о соли, эти огурцы были для меня самым лучшим деликатесом. Надо заметить, что местные жители добавляли в пищу разные травы, и поэтому нельзя назвать их блюда пресными, но Стивен не мог никак привыкнуть к отсутствию соли, и поэтому придумал незамысловатое приспособление для того, чтобы добывать ее из морской воды еще в первый год своей жизни на острове.

Удобно расположившись в тени пальмы, я задала Стивену вопрос, который со вчерашнего вечера не давал мне покоя, а именно о том, ходил ли он на другой конец острова, туда, где возвышалась черная гора? Вздохнув, Стивен сказал:

— Я пробовал несколько раз дойти до этой горы, но одному это сделать практически невозможно. Сразу за угодьями, начинаются непроходимые джунгли, и я с трудом, расчищая себе дорогу, все же дошел до того места, где они заканчиваются. Но там меня ждало разочарование, потому что я увидел бескрайнюю каменистую пустыню, и мне пришлось вернуться обратно. Через день, я взял с собой провизию и мешки для воды, которые заполнил соком огурцов, когда дошел до края джунглей. Подготовившись, таким образом, я тронулся в путь, надеясь, что пустыня не такая уж бескрайная, как мне показалось вначале, и я смогу хотя бы дойти до того места, откуда будет видно, где она кончается. Первые два дня моего похода я перенес достаточно легко, потому что дождь и легкий бриз, дующий со стороны океана, спасали меня от жары и помогали идти дальше. Но буквально на вторые сутки я почувствовал, что все вокруг меня изменилось. Во-первых, воздух стал сухим и жарким, поэтому мне стало тяжело дышать; во-вторых, исчезли даже облака, не говоря уже о тех маленьких тучках, которые ежедневно поливают нас дождем. В-третьих, с каждой милей моего продвижения по пустыне, камни, и трещины, встречались все чаще. В конце концов, подсчитав, что оставшейся еды и главное воды, мне еле-еле хватит, чтобы вернуться, я решил не искушать судьбу и прекратить свое путешествие. Но сначала я собрал большую кучу камней, залез на нее и долго всматривался вперед, пытаясь разглядеть хоть какой-то признак, означающий, что конец у этой пустыни есть.

После этих слов Стивен замолчал, и я подумала, что он не увидел того, что хотел бы увидеть, поэтому, когда он, выдержав паузу, рассмеялся, я даже вздрогнула от неожиданности. «Ты подумала, что я ничего не увидел? Прости меня за эту маленькую шутку», — все еще улыбаясь, сказал он. Потом сразу став серьезным, сказал: — «я увидел больше, чем предполагал, я увидел группу людей, вернее сказать трех человек». И, словно прочитав мои мысли, добавил: — «это был не мираж, потому что я смог немного разглядеть их. Они отличаются от местного населения, у них черный цвет кожи и они, несомненно, принадлежат к негроидной расе. Наверное, теперь ты хочешь спросить меня, почему я не предпринял еще попыток пересечь пустыню? Предугадывая твой следующий вопрос, могу сразу на него ответить. Да потому что невозможно это сделать в одиночку, нужны провожатые, которые будут нести запас воды и продуктов, хотя бы до того места, откуда мне пришлось вернуться обратно. На помощь островитян я не мог рассчитывать, потому что они никогда не покинут пределы своего ареала, если не будет на то веской причины».

Незаметно пролетел день, пора было идти домой, где к ужину меня уже ждали дети. От Стивена я узнала для себя много нового, именно в этой нашей беседе он рассказал мне о библейском коде, а я о том, что было в послании Древних. По дороге к дому я не могла не думать о путешествии Стивена к черной горе. Можно сказать, что ответ на один из своих вопросов я узнала. Защита Белой Луны предназначалась только для этой части острова и заканчивалась в том месте, где Стивен почувствовал перемену климата. Получив ответ, я не почувствовала удовлетворения, потому что теперь мне хотелось узнать о тех чернокожих людях. Кто они и как попали на остров? Это только первый вопрос, на который я хотела знать ответ, потому что следом возникают еще множество вопросов. Задумавшись, я не заметила, как дошла до дома.

Дети, как и обещали, всегда приходили ко мне на ужин, во время которого я узнавала, чем они были заняты днем. Я, конечно, тоже им рассказывала обо всем, но никогда не обременяла своими проблемами. Мое сердце екнуло, когда, войдя в дом, я увидела ожидающих меня детей, которые собирались сообщить, что в нашей семье ожидается прибавление. Думаю, что не стоит объяснять, каким образом мои милые Севен и Найн узнали о беременности, это и так понятно. Мне было интересно знать, кого именно родят мои дорогие девочки, какого пола будут новорожденные и главное – будут они видеть и слышать? Передадутся ли паранормальные способности родителей их детям? Хотя, честно говоря, последний вопрос меня не очень интересовал, и был просто дополнением к первым, но ответы я получила на все. Севен носила мальчика, а Найн — девочку, эти дети будут видеть, слышать и им передадутся феноменальные способности родителей, увеличенные стократно.

Мысль о том, чтобы пересечь пустыню не оставляла меня и утром следующего дня, нужно было попробо­вать найти одно правильное решение. С одной стороны, нас теперь было двое, то есть я и Стивен, что увеличивало шансы на успех, но с другой: каждый из нас, мог взять запасов продовольствия, только для себя. Инсайд! Как я могла забыть о Марте и о моих детях? Еще я вдруг вспомнила о Тене, который мог благодаря своему феномену, закинуть любой груз на нужное расстояние без особенных проблем. Выходит, что проблема решена? Но тут я вспомнила еще об одной существенной детали — к следующему полнолунию я должна вернуться обратно. Вот именно, вернуться обратно — вот еще проблема, причем самая важная из всех, ведь там, куда мы собирались идти, нас ждала неизвестность.

Вечером, когда мы все собрались как обычно к ужину, я рассказала о своих планах и спросила Тена, хочет ли он мне помочь?

— Ты уверенна, что вам нужно знать о том, что находится около черной горы? Неужели стоит рисковать своей жизнью, чтобы узнать ответ на никчемный вопрос?

Его ответ меня озадачил, потому что раньше он никогда не подвергал сомнениям мои действия, уважая мое решение во всех вопросах. Я интуитивно чувствовала все, что происходило с каждым из моих детей, потому что любила их всем сердцем и с самого первого дня пыталась почувствовать то, что чувствовали они. Закономерно предположить, что и сейчас интуиция меня не обманывала, и с моим сыном происходили перемены: менялось внутреннее восприятие жизни и отношение к ней. Оставив вопрос Тена, без ответа, я, стараясь не о чем ни думать, быстро поела, и, извинившись, вышла на улицу. Сейчас мне нужен был глоток свежего воздуха и время, чтобы успокоится и подумать. Но зная о том, что мои мысли давно уже не принадлежали только мне одной, я думала только о том, что видели мои глаза, а так как они были полны слез, которые я не могла сдержать от обиды, то я почти ничего не видела. Вскоре и дети появились на пороге, собираясь расходиться по домам. Поцеловав меня в щеку, сначала ушли Тен и Севен, но Эйт и Найн задержались и, обняв меня за плечи, еще немного постояли около меня, а когда уходили, я услышала, как Найн сказала, что утром она придет ко мне и постарается помочь. В тот момент представить, что она имела в виду, сказав мне это, я не могла, но все равно, ее доброе участие, помогло мне успокоиться.

глава 13

«Тридцать спиц и втулка — составляют колесо, но лишь пустота между ними — составляет сущность колеса.

Дно и стенки из глины — составляют кувшин, но лишь пустота внутри него — составляет сущность кувшина».

Дао Дэ-цзин.

В предрассветной мгле еще был виден Южный Крест, когда меня разбудили Найн и Эйт, чем очень удивили меня — это было впервые. Помня обещание Найн придти рано утром, я не думала, что надо понимать ее слова буквально. Я хотела встать с кровати и переодеться, но Найн, жестом остановила меня, после чего я услышала:

— Вчера я подумала, что могу попробовать научить тебя тому, что умею сама — управлять своей сущностью. Если у нас все получится, то это даст тебе возможность путешествовать и увидеть те места, которые захочешь, не зависимо от того, где в тот момент будет находиться твоя материальная оболочка. Другими словами, если у нас все получится, то твоя душа сможет покидать тело, на небольшой промежуток времени, когда тебе это будет нужно.

Честно говоря, не ожидая такого поворота событий, я немного растерялась, и спросила: — Может быть, лучше будет, если ты сама посмотришь, что происходит около черной горы, а затем расскажешь мне, тем более что я не знаю, как Тен отнесется к вашему решению помочь мне таким образом? Эта мысль, непроизвольно всплывшая из глубины сознания, была так неожиданна, что следом за ней последовал тревожный вопрос: почему вдруг я, стала опасаться собственного сына? Что случилось с моим независимым характером? Эти вопросы остались без ответа, потому что я услышала мысли Найн: — Сейчас он спит крепким сном, и потом, он должен быть толерантным, так как сам подал пример, научив тебя тому, что умеет сам — читать мысли и двигать предметы.

Этим доводом она убедила меня окончательно, и я согласилась.

— «Ты должна внимательно следить за ходом моей мысли и четко выполнять то, что я тебе буду говорить, поэтому постарайся сконцентрироваться мысленно и расслабиться телесно», — услышала я от Найн, которая через секунду продолжила: — Первое правило, которое ты должна запомнить, заключается в том, чтобы контролировать свое сознание, оно не должно рассеиваться, а быть ясным и четким. Ты должна зрительно представить в своем воображении, место, куда хотела бы переместиться, но при этом постоянно помнить о том, что для этого тебе дано только три минуты, по истечению которых, твоя сущность должна вернуться обратно. Когда ты почувствуешь, что не ощущаешь своего тела, это будет означать, что твоя душа готова к перемещению, и ей достаточно только «расправить крылья», и отправиться в то место, которое ты себе заранее представила. Я не могу точно сказать, сколько времени понадобится твоей душе, чтобы покинуть физическое тело, потому что я использовала этот насильственный способ всего лишь несколько раз, одним из них был тот, когда похитили Эйта, и нам нужно было его найти. Ты знаешь, что у меня это происходит самопроизвольно — интуитивно чувствуя приближение опасности, я впадаю в транс, после чего моя душа сразу попадает в астральную атмосферу, где находит ответ о будущих, грозящих бедой событиях. Но, хочу сразу предупредить — тебе запрещено пересекать границу астрала, потому что, попав в него, ты можешь не вернуться.

— «Как я узнаю, где астрал и где наше измерение?», спросила я у Найн.

— Астрал это разновидность тонкой материи, но по природе своей он вполне материален и находится в постоянной вибрации, наш мир — спокоен, поэтому не трудно увидеть границу между ними. Но, что бы ты, ни увидела в запредельном мире, помни одно, ты не можешь пересечь границу. Хочу еще раз тебя предупредить, что увидеть ты можешь такие вещи, о которых никогда даже не помышляла, то есть все, что угодно, потому что в той атмосфере множество астральных тел, в числе которых: духи природы и стихий, а также человеческие мысли, желания и образы. Твое внимание могут привлечь и отпечатки земных явлений, и люди (ясновидящие) временно вышедшие в астросом из своего физического тела. Ты не должна отвлекаться, и это, одно из самых главных условий, которое ты не должна нарушить. А теперь закрой глаза, и представь себе анатомическое строение своего сердца. Вообрази его словно изнутри, чтобы увидеть каждое сокращение мышц, каждый клапан, каждую вену и артерию. Представь, как оно работает, качая кровь, а потом ты силой мысли должна нарушить его равномерный ритм, заставляя работать медленнее, пока твой пульс не снизится до двадцати ударов в минуту. В тот момент, когда ты перестанешь ощущать биение своего сердца — это значит, что ты стоишь на пороге смерти. В этот момент важно помнить, что все происходящее контролирует твой мозг — он не позволит сердцу остановиться.

Мне не трудно было следовать указаниям Найн, поэтому через некоторое время я почувствовала, что не ощущаю своего тела, но между тем это не было похоже на паралич. Я превратилась во что-то совершенно нереальное, неописуемое и невообразимое, в то, что может лететь и струиться, не завися не от чего. Моя душа, полная восторгом свободы, вырвавшись из физического тела, взлетела вверх, и я вдруг увидела свою комнату, детей, кровать и незнакомую женщину, лежащую на этой кровати, но не визуально, а словно у меня появилось душевное прозрение. Я прекрасно понимала и осознавала, что на кровати должна лежать моя телесная оболочка, то есть я, но узнать себя в той бледной, с синими губами женщине, я не могла. И, не потому, что я давно не видела себя со стороны из-за отсутствия зеркал на этом острове, нет, дело было не в этом. Меня поразило застывшее лицо, абсолютно безжизненное и поэтому совсем чужое. Наверное, именно то, что я увидела, послужило причиной того, что произошло через какую-то долю секунды. Упоение свободой духа, сменялось ужасающим чувством страха, непреодолимым, и поэтому еще более ужасающим. Этот захлестнувший все остальное, жуткий страх, появившийся от одного только предположения, что я не смогу вернуться обратно в свое тело; что не смогу никогда больше обнимать и целовать своих детей и внуков, которые должны родиться. Он перекрыл все то, что я до этого момента чувствовала, и навалился на мое сознание темной пеленой.

Очнулась я от жара во всем теле, сердце мое билось так часто, будто хотело выскочить наружу. Наверное, я достаточно долго находилась в бессознательном состоянии, потому что когда я открыла глаза и увидела над своим лицом руки Эйта, то не сразу поняла, что случилось. Вмешательство, нарушившее правильную работу сердца, вывело из равновесия весь организм, поэтому меня сильно тошнило, и чувствовалось легкое головокружение, но Эйт быстро нормализовал работу моего организма, после чего все эти неприятные симптомы прошли, но все равно что-то во мне было не так. Прошло еще некоторое время, прежде чем я окончательно пришла в себя, вспомнив и поняв одновременно, что случилось то, от чего меня так настойчиво предупреждала Найн — я испугалась. Конечно, она предвидела, что эксперимент потерпит фиаско, ведь благодаря своему дару, точно знала, что именно будет происходить не только в ближайшие две-три минуты, но и в ближайшие часы, и для этого ей теперь не нужно было напрягаться, ведь обод, подаренный Древними, усиливал ее врожденный дар ясновидения. Но, как известно будущее может меняться в зависимости от предшествующих событий, поэтому Найн попыталась изменить его, предупредив меня многократно, чтобы я ничего не боялась и контролировала ситуацию. Все эти мысли пронеслись в моей голове, и я даже не поняла, чьи именно они были, мои или Найн. Я чувствовала рассеянность своего сознания, невозможность сконцентрироваться и еще «что-то» неприятное, и непонятное, то, с чем мне придется разбираться самой, и в этом мне никто не мог помочь, даже Эйт. К сожалению, дар моего сына, который позволял ему с помощью своей энергетики легко изменять молекулярное строение любого биологического существа, не мог так же легко принести покой в мою душу. Мне было очень неуютно, и хотелось остаться наедине с собой, чтобы проанализировать произошедшее и попробовать избавиться от того неприятного осадка, который остался в моей душе после пережитого страха. Я чувствовала себя так, как если бы дотронулась до чего-то гадкого и непереносимого, когда от одного такого прикосновения, дрожь омерзения пробегает по всему телу, и хочется быстрее помыть руки с мылом, причем долго тереть их жесткой щеткой под струей горячей, обжигающей воды. Поняв мое состояние, дети ушли, а я, закрыв глаза, попыталась расслабиться и заснуть, ведь как ни говори, сон — лучшее лекарство. Но, как не старалась, я не могла не думать, мой разум упрямо не хотел отпустить меня в царство Морфея, возвращаясь и прокручивая снова и снова то, что произошло. Резкий перепад душевных эмоций, в итоге привел к тому, что я потеряла контроль над своим сознанием, и оно никак не хотело снова мне подчиниться. Эта мысль, почему то, неожиданно вызвала смешную ассоциацию, уподобив мою душу, стеклянной банке, и тому, что с ней происходит, когда ее поочередно наполняют сначала кипятком, а потом ледяной водой. Моя интуиция настойчиво твердила, что не нужно гнать от себя мысли, наоборот, нужно просто подумать, как избавиться от этого «что-то», которое очень мне мешало. Неприятно было осознавать, что, не смотря на то, что мой мозг достаточно развитый, для того, чтобы управлять жизненными процессами моего организма, не справился с простой психологической задачкой. Но если посмотреть на это в другом ракурсе, то не так уж эта задачка и проста, как это могло бы показаться сначала, потому, что все проблемы имеют корни. Скорее всего меня подвела память, сохранившая страх, может быть этой причиной можно объяснить неудачный исход нашего эксперимента?

Память всегда была загадкой для ученых, ее непредсказуемость всегда ставила их в тупик. Как известно она независимо накапливает и хранит ту информацию, которую сама выбирает, и отдает ее тоже по своему усмотрению, не контролируемая ничем. Я вспомнила, что когда-то читала о кармической памяти, которая является главной прерогативой в судьбе каждого человека, и которая никогда не повторяется. Один из древних философов сказал: «Помня прошлое, внутренне зная тайну вечной памяти, нельзя не верить в ВЕЧНОСТЬ».

Двадцать лет я жила с угрозой смерти, в постоянном страхе за свою жизнь, но когда Эйт вылечил меня, я решила, что со страхом покончено навсегда. Но этот вывод был ошибочным и преждевременным: страх не пропал, обиженный на то, что о нем решили забыть, он не ушел, а просто спрятался в глубины моей памяти, и все это время собирал силы и злость, чтобы в какой-то момент вырваться и заявить о себе со всей своей мощью и злостью. Но мне было непонятно, почему он проявился с такой силой, что смог перебить самую сильную душевную эмоцию, какую только я испытала в своей жизни. Неужели моя неутолимая жажда жизни и всепоглощающая любовь к моим детям явились тем катализатором, который усилил его до такой степени?

Мне вдруг вспомнилось то время, когда страх впервые появился в моей жизни, это случилось в то время, когда я подросла настолько, что стала осознавать себя личностью в окружающем мире. Вместе с пониманием значений слов «жизнь» и «смерть», родился и он, рефлекторный страх, который предохранял меня от необдуманных поступков, сдерживал мои эмоции, которые могли принести вред больному сердцу, и, наверное, только благодаря ему я дожила почти до двадцати лет. Все эти размышления в итоге привели к тому, что я вновь ощутила отголосок недавно пережитого момента, когда страх так неожиданно ворвался в мою душу, погасил сознание и надломил волю и опадающей волной сбросил ее с вершины неизречимого блаженства в бездонный омут отчаяния. И я вдруг поняла, что уже полчаса думаю о Страхе, как о живом, то есть физическом существе, живущем своей жизнью, поэтому нужно было срочно сменить обстановку и отвлечься, иначе неизвестно до чего можно додуматься. Я переоделась, и пошла к своим друзьям Стивену и Марте, надеясь в их обществе обрести душевное равновесие.

Вечером, я вполне успокоенная, встретила детей, которые, как обычно пришли на ужин, во время которого мы не упоминали о том, что было утром, и только уходя, Найн, сказала, что если я захочу, то можно предпринять еще одну попытку. На это я ей ответила, что нужна более весомая причина, чем простое любопытство, для того, чтобы я отважилась на повторное насилие над своей душой.

Проводив детей до двери, я, стоя на террасе, смотрела им вслед, и в какой-то момент вдруг увидела и поняла всю ситуацию, увидев происходящее с другой стороны. Страх, который я испытала, не был просто рефлекторной реакцией, и боязнь лишиться жизни не была вызвана одной только любовью к этой жизни. Дело было в том, что я боялась, лишится того, чем дорожила больше самой жизни — общения с моими детьми, возможности всегда быть рядом. Ведь именно они сделали мою жизнь целенаправленной и осмысленной, именно им я обязана тем счастьем, которое имею.

глава 14

«Каждое слово — часть картины.

Предложение — картина.

Остается только включить воображение».

Жан Поль Сартр.

Прошло восемь месяцев, в течение которых мы снова и снова, каждое полнолуние проводили в корабле Древних, познавая и запоминая. Теперь на стенах осталось совсем немного светящихся символов, потому что, пройдя через свет жемчужины и открыв нам свои знания, символы исчезали, и уже не возвращались обратно на прежнее место. Мы не имели связи с тем миром, который находился за пределами острова, и, следовательно, у нас не было возможности передать полученные от Древних знания людям нашей цивилизации. Из этого следует только один вывод — они предназначались только для нас. Но для чего они сделали нас хранителями этих уникальных, и как мне казалось, бесполезных знаний? Несомненно, этому, как и многому другому должна быть веская причина, и со временем Древние посвятят нас в свой план.

За время нашего существования на этом острове, одна я не могла найти себе полезного занятия. Пытаясь найти себе, применение в роли педагога, я пробовала начать заниматься с детьми, но быстро поняла: мое присутствие приводит в смущение обитателей детского городка. Севен и Тен с утра до вечера находились на своем участке, где уже созревали невиданные растения, злаки и овощи, а Найн и Эйт лечили те немногие болезни, ссадины и ушибы, которые иногда получали местные жители. Моих друзей — Стивена и Марту, Белая Луна наградила за их любовь и преданность друг другу светлым даром, о котором они, учитывая их возраст, не могли и мечтать. Марта, наконец, забеременела и в скором времени должна была родить сына, о чем нам поведала Найн. У Стивена появился новый смысл в жизни, и он больше ни о чем не мог думать, как о сыне, о том, как он будет расти и как он сможет ему передать весь багаж своих знаний. Одна я, как неприкаянная, ходила по острову, слушала мысли людей, и понимала, что в моей помощи никто не нуждается, хотя и относятся ко мне с большим уважением. Обязанности, оставленные мне предыдущей хранительницей, не занимали много времени и были не часты, поэтому у меня была масса свободного времени. И, каждый раз, проводив Белую Луну, я с большим нетерпением ждала ее нового появления, не столько для того, чтобы пополнить багаж феноменальных знаний, а чтобы убить скуку.

За три дня до начала нового полнолуния, я заметила перемену в своем настроении. Характер у меня был ровный, и мне было несвойственно чувство раздражительности, которое, без всякой видимой причины появлялось несколько раз именно в этот день. Утро следующего дня ничего не изменило, и чем больше округлялась наша покровительница, тем более во мне росло чувство неудовлетворенности и нервозности. Я прекрасно понимала неадекватность своего состояния, и попыталась даже медитировать, чтобы успокоиться и вернуть себе прежнее спокойствие духа. Все мои попытки вернуть себе покой, окончились неудачей, а внутреннее напряжение и раздражительность, от сознания, что я не владею собой, только усилились. Все вокруг, и даже сам воздух был пропитан тревогой и волнением, а может быть, это все мне только казалось, и причина была во мне самой? Можно было бы попросить детей помочь мне, но я не любила напрягать их своими проблемами, поэтому, когда мы собрались за ужином, я постаралась скрыть от них свои мысли. Когда ужин подходил к концу, и мне стало казаться, что я в этом преуспела, Тен сказал: — Затмение! Полное лунное затмение! Она станет красной!

Просто удивительно, как лаконично можно дать объяснение всему необычному и непонятному, всего несколько слов, и все становится предельно ясно и понятно. Лунное затмение было не первым в моей жизни, но тогда я не ощущала его воздействия, ни на себя, ни на окружающих. Я просто не замечала этого природного явления. Предстоящее затмение, затронуло всех и все на острове, не оставив никого и ничего в стороне. Это и не удивительно, ведь остров был полностью зависим от защиты Луны, и ее влияние на людей, и на окружающий их мир, было намного сильнее, чем где либо. Вчера начался обратный отсчет к затмению, и по мере его приближения, отклонения в моей психике становились все более явными. Узнав причину, я вспомнила все, что хранилось в кладовой моей памяти относительно лунных затмений. Например, то, что они возможны только в полнолуние, когда Луна заслоняется Землей от света Солнца, и что затмения являются катализатором внутренних психических процессов, вызывая сильные переживания при отсутствии каких-либо ярких событий. И то, что форма края земной тени при лунных затмениях послужила древнегреческому философу и ученому Аристотелю одним из веских доказательств шарообразности Земли.

Проводив детей, я легла и, закрыв глаза, попыталась заснуть, надеясь, что сон успокоит мои нервы, но сделать это мне удалось не сразу. Раньше, когда еще мой мозг не был так уникален, как сейчас, мне было достаточно сказать себе фразу из сказки — «утро вечера мудренее», чтобы разом закрыть все проблемы, отложив их до утра, но теперь я была бессильна перед ним. Бесполезно было бы даже пытаться заставить его элиминировать, «необратимый рабочий процесс», как в шутку я называла то, что сейчас происходило в моей голове, начался. Это как смотреть в одну точку и видеть все, что сзади и вокруг тебя. Все собралось в одно целое, все, на чем задерживался мой взгляд, о чем я даже не думала, и чему не придала значения, потому что была слишком занята собой. Легко выбрав нужные фрагменты из того, что я увидела за эти дни, в моей голове воссоздалась полная картина произошедших изменений. Например, изменилось настроение мужчин из живших по соседству со мной семей, и которых я видела ежедневно, потому что они ходили на работу мимо моего дома. Раньше, увидев меня на террасе, они приветливо кивали в знак приветствия, и при этом всегда доброжелательно улыбались, но вчера они просто кивнули, их лица были серьезны. Конечно, сама по себе одна эта деталь малосущественна, но если к ней добавить еще одну мелочь, о которой я расскажу дальше, то можно судить об анормальности в установленном веками и никогда не нарушаемом ритме жизни. Неприятно и непривычно было отметить небрежность мужчин по отношению к своей внешности, их лица, впервые за все время нашего пребывания на острове, были не бриты. Кстати хочу рассказать, как мои сыновья решили проблему ежедневного бритья. Они просто удалили ее из своей жизни, и сделал это, конечно Эйт. Он, умея изменять молекулярное строение биологических организмов своей энергетикой, одним прикосновением руки разрушил волосяные луковицы, решив, таким образом, проблему ежедневного бритья для себя и Тена. Я не сомневалась, что ему ничего не стоило, помочь в этом вопросе и архи, но достаточно вспомнить о том шоке, который они испытали, когда увидели, каким образом Тен строил дом, чтобы отказаться от этой идеи.

Я уже привыкла к тому, что весь окружающий мир на этом острове был аномален. Климатические условия, и природные явления, несоответствующие общеизвестным законам физики, теряя защиту Луны, трансформировались, возвращаясь к нормальному состоянию. Это я поняла, когда по привычке, которая появилась у меня месяца два назад: перед сном купаться под водопадом, вечером шла к нему, чтобы насладившись видом чудесной природы, и купанием, вернуться затем домой в умиротворенном состоянии, и уснуть крепким сном. Еще не дойдя до него, я поняла, что не слышу привычного шума падающей воды, и когда я подошла к тому месту, откуда был виден водопад, то не поверила своим глазам, буквально за сутки водопад почти исчез. Куда делся тот прекрасный, хотя и небольшой водопад, который еще вчера ниспадал ровным, насыщенным потоком? Сейчас только тонкая струя воды, напоминала о нем, и это было нормально, потому что этот водопад, питаясь только дождевой водой, и должен быть именно таким. Потому что, если предположить, что вместо небольшого дождя ежедневно шел бы ливень, то и этой воды все равно не хватило бы для наполнения постоянного водопада. Все эти анормальные явления могли быть объяснены только влиянием Луны. Теперь, когда лунное влияние исчезало все приходило в норму по тем правилам, которые и должны были быть, чудеса исчезали на глазах, люди менялись, как и менялось все, к чему я уже успела привыкнуть.

Вероятность ураганов и тропических ливней в этом географическом поясе стопроцентная, и было бы вполне закономерно, если бы они случались, хотя бы изредка, но на острове, защищенном белой луной, этого не происходило до настоящего времени. Стихия, как будто бы ждала этого момента, и подкрадывалась все ближе, о чем свидетельствовали темные тучи на небе и сильные порывы ветра, но в какой-то момент ветер стих, и все вокруг замерло, в напряженном ожидании. Оно повисло в воздухе, и, казалось, что это затишье перед бурей никогда не кончится, и тяжесть просто придавит всех и вся к земле.

Люди вели себя очень странно, потому что вместо того, чтобы спрятаться под крышами домов, укрывшись от непогоды, они сделали все с точностью до, наоборот. Стоя на террасе моего дома, с которой открывалась вся панорама города, я наблюдала за тем, что происходит, а именно за действиями людей, в которых, как я сказала, отсутствовала самая элементарная логика. Каждая семья в полном составе, включая и детей, выходили из своих домов, и садились на землю, образовав круг. Грудных младенцев матери положили к себе на колени, а дети постарше находились внутри этого круга, но поразительнее всего было, то обстоятельство, что все жители острова распустили свои рыжие длинные волосы. Внезапно поднявшийся шквальный ветер поднимал и опускал распущенные волосы архи, которые были разных оттенков: от ярко рыжего, до темно-каштанового, и поэтому издалека казалось, что это полыхающие ярким пламенем костры. Все происходившее было настолько нереальным, и завораживающе красивым, что невозможно подобрать достойные эпитеты и прилагательные, чтобы описать то зрелище, которое открывалось передо мной.

Самым странным и необъяснимым было то, что они сделали это, не сговариваясь, одновременно, будто кто-то незримый подсказывал им, что надо делать. Я старалась, как можно реже пользоваться своим даром телепатии, считая невозможным без необходимости вторгаться в личную жизнь этих людей, но не в этот раз. В их мыслях я не нашла и доли страха перед разбушевавшейся стихией, в их головах были только возвышенные чувства и своеобразная молитва о возвращении своей покровительницы. Прочитав мысли этих людей, я поняла, почему они распустили свои волосы, а именно по той же причине по какой они считали невозможным их отрезать, ведь они считали, что через них осуществлялась связь с Белой Луной.

Когда же защита исчезла совсем, то стихия наконец-то дождавшись своего часа, обрушилась на остров со всей яростью, на которую была способна, превратившись в настоящий ураган. Ливень начался в один миг, казалось, что кто-то просто вылил ведро воды на этот маленький остров, и, как только первые капли воды упали на землю, люди поднялись и ушли в дом. Я последовала их примеру, но сначала заглянула в комнаты к детям, потому что эту ночь они решили провести под более надежной крышей. Меня приятно удивило, что, несмотря на непогоду, они спали крепким сном, и что на них никак не повлияло отсутствие лунной защиты.

глава 15

«На протяжении многих сотен лет, желание знать будущее, остается одним из фундаментальных проявлений разума человека.

Пока разум развивается, он будет пытаться прогнозировать пути своего взаимодействия с окружающим миром».

Френсис Бэкон.

Мгновение. Удивительно, как может измениться мир вокруг за одно мгновение, подумала я утром, выйдя на террасу дома. Мгновение, миг, момент. Этими словами принято обозначать очень короткий отрезок времени, это как моргнуть один раз, то есть закрыть и открыть глаза. А еще мгновение, это та черта, которая разделяет время на «до» и «после», и, принимая во внимание все эти определения, можно считать, что закрыв вечером глаза, и открыв их утром, я пережила одно мгновение. Мне показалось, что уснув в одном мире, я проснулась совершенно в другом, который был полной противоположностью тому, в котором я заснула. Все было, как и прежде, и, о том, что произошло накануне, напоминали лишь сломанные ураганным ветром крыши некоторых из домов, ветки деревьев, и еще не совсем просохшая после ливня земля.

В повествовании Древних не было, как мне сначала казалось, никакой системы, потому что сюжеты, рассказывающие об истории нашей планеты, сменялись картинами, рассказывающими о чисто научных дисциплинах, или посвящались изучению какого-то нового языка, многие, из которых уже давно считались мертвыми. Но, как я уже заметила, я ошибалась, и то, в каком порядке велся рассказ, в итоге приводило к наилучшему пониманию всей его сути. Наверное, по этой причине я не удивилась, когда пошел рассказ о расе людей, жившей задолго до появления цивилизации майя.

Люди этой расы кардинально отличались от нас своим внешним видом. Средний рост мужчин был равен примерно четырем метрам, а у женщин доходил почти до пяти, и, конечно же, они обладали силой пропорциональной своему росту. Прекрасные, атлетического строения торсы этих людей, можно было бы сравнить со статуей Давида, работы Микеланджело, если бы не их отвратительные, лишенные всякой человечности лица. Эти люди, если можно было их так назвать, не умели ничего, как только порабощать, и убивать себе подобных, поэтому они были больше похожи на хищных животных, чем на людей. По своей жестокости, эта раса титанов, превзошла все известные прецеденты, невозможно было смотреть, как они расправлялись со своими жертвами, и как потом женщины купали в их крови младенцев. Их существование отравляло саму жизнь, поэтому все происходившее в тот период времени, можно назвать одним словом — Зло, которое к счастью погибло, исчерпав себя. Единственным напоминанием об этой расе, остались идолы острова Пасхи, Стоунхендж, и плиты, на которых майя, уже в более позднее время, построили свои пирамиды. Никакого культурного наследия, никаких памятников. Ничего кроме Зла, но которое выжило, потому что появилось Добро.

Древние, вероятно, хотели, чтобы зрительные образы, помогли нам лучше понять, что способность чувствовать неизменно приводит к войнам. Люди, лишенные эмоций, равнодушные и пассивные не могли развязать ни одну из войн, и Древние давно поняли проблему, которая мучила наш мир. Они сами были очень ограниченны в проявлении своих чувств, а может быть и вовсе их не имели, или имели, но не в таком проявлении, видимо именно поэтому на их планете, никогда не было войн. Они не знали ни меланхолии, ни ненависти, все в их жизни было единообразно, и такой взгляд на мир, конечно же, не допускает сравнений. Наш мир устроен иначе, все в нем держится на двух противоположных силах, которые называются — созидание и разрушение, и благодаря которым, поддерживается равновесие. У многих людей, эти два понятия ассоциируются с понятиями Добра и Зла, привычно считая их парной категорией, типа «тепло» и «холодно», и, что они неразделимы, но это не так. Добро может существовать независимо от зла, а зло не в состоянии существовать в отрыве от добра. Многое совершается во тьме, поэтому нужно обращать внимание на теневую, темную сторону вещей, потому, что именно темные силы, как правило, очень сильно себя проявляют в это время. Надо сказать, что в это время многие события имеют совершенно другую подоплеку, надо искать совершенно другие причины, породившие эти события. То, что показывается, что видно с первого взгляда, это только верхушка айсберга, а самые главные события совершаются за кулисами. Подвергаясь обманам и самообманам, человек создает свое собственное беззаконное пространство, и сам же становится его пленником. Выбраться из этого плена удается только тому, кто находит путь в законный мир, созданный Богом. Но, чтобы понять суть Добра и Зла, нужно принять во внимание, что человечество существует в условиях так называемого промежуточного мира, подчиняющегося законам сразу двух миров: материального и энергоинформационного. Эти миры подчинены двум разным законам, но есть и другие миры, и наш мир лишь один из возможных вариантов. В различных мирах время течет по разному. К примеру, в мире семи измерений пространства, наши земные десять лет воспринимаются, как одна минута, а в мире интуиции, (шестимерное пространство), как десять минут. В мире пятимерного измерения пространства, одна минута равна примерно нашему месяцу, в четырехмерном пространстве — три с половиной дня, и, чем тоньше мир, тем более подвластно Время сознательным существам данного мира. Но мы можем попасть в них только тогда, когда пройдем свой жизненный цикл от начала до конца. Продолжительность этого цикла разная, и есть множество примеров тому, что блестящие, одаренные личности, умирают или погибают, в самом расцвете своей творческой карьеры и жизненных сил. Когда такое случается, мы сетуем на судьбу, не понимая, что для этих людей уготовано лучшее будущее, что их души перешли на следующий, лучший уровень, в другой мир. Долгожителями, как правило, бывают те, кто просто существует в нашем мире, не обладая никакими талантами, и не отличившиеся ничем примечательным в своей жизни. Среди них были и служители церкви, дожившие почти до ста лет, и гении, поэтому невозможно точно определить критерий, по которому определяется достойный Бессмертия Смерти. Свое отражение в зеркале мы видим с небольшой задержкой во времени, и поэтому нам кажется, что мы сможем переместиться во времени, если эту задержку увеличить. Ошибочно даже мечтать о том, чтобы вернуться назад в прошлое, и создать другое русло, по которому время потечет по новому, параллельно прежнему, течению. Наше время относительно. Относительно самого человека, а также циклам луны и солнца, и поэтому был создан календарь, а после того, как люди поняли закономерность этих циклов, и начали соразмерять с ними свою жизнь, у них появилось понятие Времени. Древние показали нам предполагаемую картину, чтобы могло происходить, если бы внезапно, в мире все замерло на миллион лет, (по неким небесным часам). Если бы вдруг остановили свой бег небесные тела, прекратились процессы старения и омоложения, излучения и поглощения, и Вселенная впала бы в хрустальную, летаргическую спячку. Затем, по истечении магического мирового сна, все внезапно пришло в прежнее движение. В таком случае нетрудно догадаться, что ни одна научная лаборатория не заметит пропажу миллиона лет, так как вместе с прекращением движения исчезает и время. Поэтому, как таково Времени просто нет! Нельзя заставить вращаться планеты в другую сторону, нельзя изменить ничего в Космосе, и потому нельзя вернуться в прошлое, как бы, не мечтали об этом ученые и фантасты. Но зато можно увидеть и будущее, и настоящее, и прошлое, вернее, сказать: можно заглянуть в возможные временные периоды с помощью кристалла, правильно ограненного, который может работать по отражательному принципу, проектируя будущие в настоящее, прошлое в будущее и так далее. Лучше всего будущее открывается ясновидящим, потому что им не нужны никакие специальные приспособления, чтобы перейти границу астральной атмосферы, в которой, кстати, нет прошлого, будущего или настоящего. В ней все вместе и найти ответ на вопрос о будущем можно, только если проследить причинно-следственную связь каких-то отдельных событий. Будущее зависит от поступков людей, от природных катаклизмов, и напрасно, было бы думать, что зная будущее, мы сможем корректировать его. Наоборот, мы лишаем себя возможности изменить направление, следуя своей интуиции, потому что этому препятствует работа мозга, который ее заглушает, причем сам он не в силах просчитать все возможные варианты. Начиная продумывать каждый свой шаг, видя перед собой только тот путь, который нам был предсказан, мы сами притягиваем к себе то, что так хотели бы изменить

Из всего того, что мы узнали из послания Древних, было ясно одно, они хотели, чтобы мы сами поняли, что являлось их принципами, а именно то, что Зло и Добро появляются в результате свободного выбора. Зло — ограничено и конечно. Добро — вечно и бесконечно. Таким образом, Древние готовили нас к тому, чтобы, наконец-то открыть нам, какую цель они преследовали, доказывая невозможность вмешательства в грядущие события, и непредсказуемость его последствий, а также о своих добрых намерениях относительно нас, и всего сущего.

Наша жизнь продолжалась в том же ритме. Мои девочки хорошо переносили первую беременность, я, конечно, знала, что дети, которых они должны были вскоре родить, не похожи на детей обычных. Но вот однажды, я случайно услышала, как мои девочки мысленно разговаривают со своими еще не родившимися детьми, и в этом конечно не было бы ничего удивительного, ведь многие матери так делают. Необычным было то, что дети отвечали им! Между ними происходил настоящий диалог, мать спрашивала, а дитя отвечало. Такого поворота событий я не могла даже предположить, и еще с большим нетерпением стала ждать дня их рождения. Слава Богу, что до этого момента осталось совсем немного времени!

Перед тем, как настал момент появления на свет моих внукам, Древние освободили нас от необходимости посещать корабль, хотя на стенах еще оставались символы. Они сообщили нам, что оставшуюся часть своего послания, мы узнаем через десять лет, и теперь дети уже не сопровождали меня, когда я, выполняя свои обязанности хранительницы посоха, отводила готовых уйти из этого мира архи, к Белой Луне.

Как я и предполагала, роды прошли без осложнений, по-другому и быть не могло, с того дня, когда я узнала о даре Эйта, я перестала бояться болезней. В один день у меня появились внук, которого назвали Юнг, и внучка — Ода. Я бы не хотела сейчас рассказывать о том, как они выглядели, наверное, во мне еще живут предрассудки древних славян, которые не показывали и не рассказывали о младенцах до определенного времени.

Примерно через месяц Марта родила прекрасного мальчика, которого они со Стивеном назвали Дэв. Счастью этой пары можно было бы только позавидовать — они просто светились энергией жизни. Не знаю, были бы они также счастливы, если бы знали о судьбе своего единственного ребенка, впрочем, пока этого никто не мог предугадать, даже Древние.

глава 16

«Тот, кто не знает вещей обычных, — животное. Тот, чье познание ограничено лишь человеческими условиями существования, является человеком среди животных. Но тот, кто знает все, чего можно достичь силой ума, — тот Бог среди людей».

Древний философ.

Прошло ровно десять лет, после нашего последнего совместного посещения корабля Древних. Десять лет безмятежного счастья и созидания. Они пролетели, как один день, и если раньше я сетовала на то, что мне нечем заняться, то с того момента, когда родились мои внуки, эта проблема отпала естественным образом. Теперь все свое время я посвящала присмотру за пятью детьми, которые были одногодками, и в силу своей неординарности, росли отдельно от детей архи. Теперь можно и нужно, подробно рассказать о моих внуках, а также о Дэве — сыне Стивена и Марты, а еще об двух девочках близнецах — Ани и Неи, которые родились у моей помощницы Ари, и которые росли отдельно от остальной группы, вместе с моими внуками, чтобы не смущать склонных к ригоризму, архи. Наверное, лучше начать по порядку с того, кто первым появился на свет.

Юнг родился с длинными светлыми волосами, которые были полным контрастом с его сине-черными глазами, и темными бровями. Нужно заметить, что он внешне был совсем не похож ни на Севен, ни на Тена, и уже сейчас, судя по правильным чертам его лица, можно было сказать, что он будет очень красивым юношей. Никого из нас не удивило то обстоятельство, что с самого раннего возраста он прекрасно владел тем даром, который получил по наследству от родителей, то есть телекинезом и телепатией.

Следующей родилась Ода, которая выглядела на его фоне очень бледно, в ней, я, наверное, могла бы узнать себя, когда мне было десять лет. Но в отличие от меня, в ней было что-то такое, что притягивало к ней как магнитом, достаточно было просто пообщаться с ней какую-то долю секунды, и ты уже был околдован этой маленькой девочкой. Несомненно, что в этом ребенке, был неуловимый, притягательный шарм. От нее шло какое-то внутреннее сияние, порой мне даже казалось, что от нее отражается высший мир. Такого обаяния я никогда не встречала ни в одном человеке, и не скрою, что я любила ее чуть-чуть больше, чем Юнга.

Дэв был младше моих внуков на два месяца, но к десяти годам выглядел так, как будто ему было тринадцать. Это был высокий, и очень развитый физически ребенок, с темно-русыми, густыми волосами, и ясным взглядом серых глаз, которые делали его очень похожим на отца. Но не это выделяло его среди остальных детей, главным его достоинством был голос. Когда я впервые услышала, как он пытается петь, и меня поразил его безукоризненный, блестящий альт. Многие мальчики, до переходного возраста, могут петь альтом, но голос Дэва был просто поразительным, во всяком случае, мне так казалось, потому, что за последние годы, я не слышала музыки. На острове ее просто не было, никогда я не слышала, чтобы кто-то из островитян пел.

Пение — это состояние души, и у каждого человека, который даже не имеет ни голоса, ни слуха, бывает желание спеть что-то. Например, я имела совершенно заурядный певческий голос, но обладала прекрасным музыкальным слухом, и поэтому в былые времена часто напевала какую-нибудь понравившуюся, случайно услышанную мелодию. Почти постоянно находясь рядом с детьми, я старалась их научить тому, что умела сама, в том числе и пению, но, к сожалению, склонность к этому была только у Дэва, поэтому пением я занималась только с ним. Вскоре он пел "Аве Мария" так, как не пел никто в этом мире, звуки лились легко и свободно, от его пения душа переполнялась возвышенными чувствами, предельно напрягая чувство жизни.

Но, к сожалению, мои познания в музыке ограничивались только общеизвестными мелодиями и русскими песнями, поэтому репертуар, которому я могла научить Дэва, был очень ограничен. Примерно полтора года назад Дэв начал сам сочинять музыку, к тем стихам и поэмам, которые я читала по памяти детям. А знала я их бесконечное множество, удивительным и даже можно сказать гениальным было то, что, не имея ни нот, ни музыкальных инструментов, этот мальчик ни разу, не повторил даже отдаленно, ни одно из своих сочинений. Из разговора с его родителями я узнала, что ген, ответственный за музыкальный талант, достался ему от деда, по материнской линии, и как выяснилось, он был в свое время известным пианистом.

Девочки близнецы, родившиеся у Ари, были нее похожи только по внешним признакам, во всем остальном они были полной противоположностью своей всегда спокойной, рассудительной и уравновешенной матери. Надо сказать, что они были страшными непоседами, и видимо чисто случайно родились девочками, потому как, именно они были заводилами всех проказ и шалостей.

Для игр этих пятерых детей, мы построили свой маленький детский городок, где было все обустроено таким образом, чтобы они могли нормально развиваться, постоянно находясь в поле зрения, и где даже была горка, похожая на ту, которую когда-то сделал для моих детей Георгий, в далекой сибирской деревушке. Расположилась эта детская площадка совсем рядом с водопадом, куда никто не островитян не ходил, чтобы случайно никто из них не смог увидеть то, чего им видеть было нельзя.

Хочу рассказать о том, как общались между собой наши дети, я имею в виду речевой язык. Доминирующим, конечно, был язык, на котором разговаривали местные жители. Надо заметить, что он был очень примитивен, потому что в нем было очень мало прилагательных и сказуемых, и совсем не было суффиксов. Вообще мое личное мнение, самым красивым и богатым можно назвать русский язык, поэтому со своими внуками, я разговаривала, только на нем, хотя знала, что для общения с ними мне не нужен был никакой язык. Конечно, я могла бы говорить с ними на любом из существующих в мире, или мертвых языках, ведь они, выражаясь фигурально, вместе с молоком своих матерей обрели все, что знали и они. Но, мне было приятно слышать, и говорить на русском языке. Родители Дэва считали необходимым общаться с ним на английском языке, хотя прекрасно знали местный, поэтому тот язык, на котором разговаривали между собой дети, можно назвать новым языком, который появился в процессе их совместных игр и общения. Как я уже говорила, мои внуки очень отличались от своих родителей, потому, что обладая от рождения всеми паранормальными способностями, какие были и у них, они к тому же могли видеть и слышать. Я хорошо помнила, какими были мои дети, когда они были в таком же возрасте, как и внуки, и поэтому смело могу утверждать, что эмоциональность человека зависит от этих двух чувств. Эмоции Юнга и Оды проявлялись во всех своих видах, не было ограничений порывам души, потому что она не была стянута темнотой и безмолвием, или условностями существования, как у островитян.

Я очень любила наблюдать за ними, когда они играли, от них исходила неутолимая жажда жизни и счастья, которое они получали от всего, что окружало их в этом мире. И которое они спешили вернуть в это мир, вместе с переливчатым, звонким, и таким заразительным смехом, что я сама не могла удержаться, и смеялась вместе с ними, как девчонка. Никогда еще я не была так счастлива, как в эти годы. Но не бывает гор без долин, и счастье не может длиться вечно, я не могла даже предположить, что очень скоро наступит конец моей спокойной жизни.

Семь и десять — эти две цифры проявляются в моей жизни регулярно, с почти одинаковыми промежутками времени. Семь лет это цикл Белой Луны, который всегда ведет к таинственному преобразованию на очень высоком уровне. Теперь нас было семеро, а десятилетняя отсрочка, которую определили нам Древние, перед тем, как открыть нам остальную часть послания, заканчивается в следующее полнолуние. Я давно уже поняла, что нам предстоит узнать о чем-то, что касается непосредственно всех нас, наконец-то мое терпение будет вознаграждено. Все чаще вспоминались приснившиеся мне слова: «роль каждого определится, когда в семье вас будет семь». Порой мне казалось, что только меня волнует то, что скрыто в последней части послания, потому что ни разу за все это время, никто из моих чад, даже мельком, не вспомнил об этом предстоящем событии. Удивительным было равнодушие детей к своему будущему, а может быть так и лучше жить только тем, что здесь и сейчас, не планируя и не мечтая? Не знаю, почему мне не пришла в голову мысль, что под видимым равнодушием скрывается знание, изначально присущее сознанию обо всем, что должно произойти в будущем?

Сначала я не испытывала никакого беспокойства, когда мы все вместе, вновь отправились к кораблю, но чем ближе мы к нему подходили тем тревожнее становилось у меня на душе. Я не придала этому никакого значения, здраво рассудив, что причина довольно банальна, ведь впереди нас ждало что-то новое, неизведанное доселе. В отличие от меня, Юнг и Ода были совершенно спокойны, хотя впервые шли в незнакомое место, и казалось, что они знают все, о чем нам только предстояло узнать. Когда мы вошли внутрь корабля, они, не дожидаясь нас, побежали вперед, к стене, за которой находился источник знаний. Темнота, в которую они убежали, была таковой только для меня, потому что мои внуки обладали двойной зоркостью глаз, как, будто у них их было по две пары: орлиные на день, совиные на ночь, как я в шутку называла эту способность прекрасно видеть в темноте.

Перед тем, как перейти к другой части послания, в которой были заключены события будущего, Древние подвели, итоговую черту под всем, что мы видели до этого. Они обладали ключами настоящего, прошлого и будущего, и поэтому они создали учение, которое, не смог бы понять обычный человек, не обладающий таким же уникальным разумом, как у нас. В нем было все настолько логично, и при этом просто и абсолютно, что вызывало восхищение. Необходимое согласие идей и знаков, освещение самых основных реальностей первичными признаками: точность слов, букв и чисел. Их философия была простой, как азбука, но глубокой и бесконечной, как само слово, а представление о бесконечности, выраженное этим словом, уместилось бы на ладони ребенка.

Еще было учение о целостности, единстве и законности мироздания и о вечном круговороте составляющих его элементов, а также о человеке, который является одним из таких элементов. Суть его заключалась в том, чтобы дать нам понять насколько ошибочно, то направление, в котором идут пути развития человечества. Будучи частью мироздания, человек вынужден подчиниться его общим законам, пытаясь достичь совершенства, он не осознает, что мерилом совершенства человека служит не совершенство его сущности, которое бесконечно, а совершенство его сознания. Жизнь — это бесконечная смена форм, и тот, кто принимает форму за сущность, убеждается в своей ошибке лишь тогда, когда форма разрушается под воздействием внезапно проявившихся сил внешнего порядка.

Странная естественно научная картина мира, которая управляет сегодня современным духом времени, почти заставила нас позабыть, что в "транспортном средстве" — теле, большую роль играют также наши чувства, наше мышление, наши инстинкты. Состояние окружающего мира всегда является точным отражением нашего собственного состояния, как физического, так и душевного, поэтому нужно просто оглянуться по сторонам, чтобы понять, как все плохо.

Возвращаясь, раним утром, я думала: мы забываем о том, что являемся нечто большим, чем кое-как пригнанная система из костей, нервов, мускулов и органов, которая собрана воедино, и не распадается по прихоти эволюции. Тело, дух и душа влияют друг на друга и находятся в неразрывном единстве со всем, что нас окружает: с другими людьми, с природой и даже со звездами, поэтому не только телу нужно полноценное и здоровое питание, но и душе и духу. Нельзя было не согласиться с доводами Древних, что человечество, лишенное духовности, с людьми, похожими на машины, обречено. Вопрос только в том, как скоро наша цивилизация прекратит свое существование, и если честно, то мне бы не хотелось дожить до этого момента.

Согласно Шопенгауэру, иллюзию порождает напряжение воли, а согласно учению Будды — неведение об истинной реальности, свойственно всем непросветленным людям. Я не знала, как мне стоит расценивать то, что я увидела после того, как, мы, отдохнув после посещения корабля, пришли на свою детскую площадку, и дети стали играть в «прятки» (игру, которой, я сама их научила).

Это была самая любимая игра детей, потому что, зная о даре Юнга и Оды, остальные трое, должны были не только прятаться, но и скрывать свои мысли, представляя себя, ни в том месте, где на самом деле спрятались, а совершенно в другом, что делало игру более интересной, параллельно развивая воображение. Мне очень интересно было наблюдать за происходящим, а с того места, где я находилась, мне было видно кто из детей, в какое место спрятался. Когда же я увидела, что Нея не нашла Юнга в том месте, где он должен был бы находиться, я отнесла это за счет своей невнимательности.

В следующий раз, я стала пристально следить конкретно только за Юнгом, и конечно не поверила своим глазам, когда он спрятался в одном месте, а вышел из другого, находящегося в противоположной стороне. Теперь, не вызывало никакого сомнения то, что Юнг перемещался, только я еще не поняла, как он это делал. Что это было — иллюзия или телепартация? Мне не хотелось расспрашивать Юнга именно сейчас, и я решила, что со временем все само собой объяснится. Но, когда Ода стала зажигать огонь и кипятить воду одним только взглядом, я и без расспросов поняла, что каким-то образом у моих внуков открылись новые таланты, и что это не иллюзия. Ясно было только одно, что Ода получила способность управлять гиперфизическими силами, то есть она теперь умела изменять молекулярное строение любого физического тела и процесса, а Юнг получил дар перемещения, и еще того, о чем мне пока было неизвестно. Вот если бы человек полностью осознавал все свои связи с мирозданием, он был бы уже не человеком, а божеством, таким, как мои внуки. С другой стороны может быть и хорошо, что в настоящее время человек занимает среднее место между бессознательным атомом, свободно реющим в пространстве, и все сознающим, все содержащим в самом себе — Богом.

глава 17

«В мире две бесконечности — Вселенная и человеческая глупость».

Альберт Эйнштейн.

В этот раз Древние начали с того, что показали нам грядущую катастрофу, и как следствие, конец нашей цивилизации. Я стремилась узнать истину, и теперь, вместе с этим знанием пришло понимание, что "мой дом построен на песке". Лишившись последних иллюзий относительно того, что я считала незыблемой основой жизни, и в один миг все рассыпалось, как карточный домик. Иногда, чтобы жить счастливо, нам лучше не знать о том, что ждет нас в недалеком будущем, потому, что это знание может разрушить настоящее, которое имеешь. Меня не удивило то обстоятельство, что только на меня так подействовала эта информация, остальные члены семьи восприняли ее, как само собой разумеющееся. И я, наконец, узнала полный текст переданного Рэей послания:

Вам жемчуг посоха откроет

Все знания померкнувших планет.

А свет Луны покажет,

Все, без чего, для мира жизни нет.

Постигнув тайны мирозданья

И Сущность всех вещей,

До совершенства возведя сознанье,

Поднять вы сможете Ковчег.

К бездонной вечности Вселенной,

С безжизненной поверхности Земли,

Вы унести должны частицу Жизни -

Прекрасное бессмертие Души.

К планете, где свободно дышит грудь,

К прекрасной той земле обетованной,

Должны единственный найти вы путь.

Среди осколков звезд туманной,

Андромеды.

До той поры Судьбы примите неизбежность,

Забудьте все: обиду, горе, грусть и нежность

Все чувства, что могут помешать,

Решенье правильно принять.

И лишь, когда наступит время Созиданья,

Тогда вы сможете вновь научить

Детей, свои любимые Созданья,

Играть, смеяться и шутить.

Армагеддон. Уверена, что многие из вас готовы заплатить самую большую цену, за то, чтобы узнать точный день и час, когда это произойдет, но попробуйте представить, что вам сообщили точную дату конца света, и тогда ответьте на вопрос — как вы проживете оставшееся до этого момента время? Есть несколько основных вариантов поведения в такой ситуации. Первый — обратиться к Богу и покаяться, второй — пуститься во все тяжкие, третий — не поверить и оставить все, как есть, надеясь, что все обойдется. Есть и четвертый — попробовать изменить будущее. Я, конечно, выбрала последний, хотя Древние предупредили, что лучше ничего не менять, а оставить все как есть. Мне еще никогда не было так страшно жить, потому, что ожидание предстоящей катастрофы, усиливает страх перед ней многократно.

Человечество обречено на гибель, этот факт давно уже озвучивали в разных вариантах все, кто только мог, начиная от ученых, и кончая фантастами и предсказателями. Строя самые невероятные предположения, ни один из них не знал точно, что именно случится, и главное, когда это произойдет. Катастрофа, о которой пойдет речь, сама по себе не была так ужасна, как ее обычно представляют, потому, что мы не увидели: ни всеразрушающего ядерного взрыва; ни столкновения с астероидом, погрузившего всю планету в хаос; ни природного катаклизма.

Когда в свете, излучаемом жемчужиной посоха, я увидела нашу Землю, то у меня появилось чувство гордости за нее, настолько она была красива, но ее видом мы любовались всего несколько секунд. Потом что-то стало происходить в западной части Европы, где сначала появилось совсем маленькое круглое пятно, черного цвета, которое привлекло наше пристальное внимание тем, что стало расти в диаметре с необыкновенной скоростью, охватывая всю планету, пока та на долю секунды не стала совершенно черной. Невозможно дать точное определение тому, из чего состояла эта темная материя, но, как только концы ее соединились на противоположном конце земного шара, она моментально исчезла без следа, как будто ее и не было.

Последовавшие за этим картины, не поддаются никакому описанию, потому что черная волна забрала с собой все живые организмы, в которых была хотя бы одна капля крови. Страшно, было видеть Землю, на которой теперь не было ничего живого, но, не смотря на это, движение продолжалось, потому что продолжали работать механизмы, запущенные людьми. Светофоры продолжали регулировать движения, хотя машины уже не двигались, свет горел, хотя светить уже было не для кого. Везде валялась одежда, в которую были одеты исчезнувшие люди, вперемешку с аксессуарами, зубными протезами, кардиостимуляторами, и еще многими мелочами, которыми они пользовались. Пустые вольеры для животных, ошейники собак, говорили о том, что богатый мир земной фауны, сгинул вместе с людьми. Воздушный транспорт, наземный, и метрополитен, пострадали в первую очередь. О катастрофах, оставшегося без управления транспорта, который находился в движении до момента исчезновения людей, можно было судить по взрывам, которые происходили ежесекундно на всей поверхности земного шара. Это движение будет продолжаться еще некоторое время, пока не закончится подача электроэнергии к механизмам, и к компьютерам, которые отвечали за их работу. Самое ужасное начнет происходить тогда, когда атомные реакторы, не контролируемые человеком, взорвутся, но к счастью, если это выражение применимо в такой ситуации, от радиации уже не погибнет, ни одно живое существо, а только отравится наша многострадальная планета. Человек, исчезнув сам, как вид, все еще будет наносить вред природе, и пройдет еще немало времени, пока она начнет возрождаться, но новый процесс эволюции займет гораздо меньше времени, чем потребовалось людям, чтобы довести ее до такого состоянии. Сначала мне показалось странным то обстоятельство, что Древние не показали причину, по которой произойдет эта катастрофа. Но совсем скоро я поняла, что они это сделали специально, чтобы не было соблазна помешать тому, что должно произойти. Думаю, не стоит продолжать рассказ о том, что может произойти на Земле через семь лет, потому, что я для себя решила, что хуже не будет, если я попробую вмешаться в ход предстоящих событий, чтобы в итоге предотвратить то, что мы увидели. Но для того, чтобы изменить будущее, сначала нужно восстановить причинно-следственную связь, ведущую к этим событиям.

В один из дней после полнолуния, я мысленно попросила Оду придти ко мне в комнату, ни секунду не сомневаясь, что моя любимица, обладая даром ясновидения, который был намного сильнее, чем у ее матери, поможет мне восполнить пробел, оставленный Древними. Ода быстро сообразила, чего именно я от нее хочу, обошла меня сзади, и закрыла своими маленькими ладошками мои глаза. Я ясно увидела печатный текст на глянцевой бумаге, судя по которой, можно было предположить, что это статья была напечатана в журнале, скорее всего научном.

В ней было написано о новых исследованиях ученых, в области квантовой физики. Ученые надеялись, что сталкивая ядра атомов с невиданной прежде силой, им удастся получить редкие виды частиц, и состояния материи, которые были распространены во Вселенной, только в первые, мгновения ее существования, подтвердив тем самым свою теорию о создании Вселенной. Для этого эксперимента в Европе построили «Большой адронный коллайдер», предполагая, что в результате яростных столкновений, со скоростью близкой к скорости света, возникнут энергии и температуры, которых мир не знал с первых мгновений своего существования. Тогда, возможно, появятся античастицы, проявит себя черная материя, и это поможет восполнить отсутствующее звено в доказательстве теории, объясняющей одну из основных характеристик Вселенной — как элементарные частицы обретают массу. Благодаря адронному коллайдеру, они хотели подтвердить теорию о темной материи, которая может существовать в Галактике. Эта неосязаемая материя невидима, и практически неспособна ни на какие взаимодействия, кроме гравитации, она перманентно окружает нас, находится в нас, пролетает сквозь нас, но мы ее не ощущаем.

На этом мне пришлось прекратить чтение, потому, что нужно было зайти за Юнгом, и всем вместе отправиться на нашу площадку для игр, поэтому мы решили продолжить сеанс ясновидения следующим утром.

Дети играли, как обычно, а я думала о том, как коротка человеческая память, и как быстро можно забыть о жертвах Хиросимы, Нагасаки, Чернобыля. Почему люди не хотят вспомнить об ошибках прошлого, и то, к чему конкретно привели научные открытия, прежде чем продолжать экспериментировать с элементарными частицами. Почему, забыв обо всех этических нормах, о возможных последствиях, пытаясь удовлетворить свой научный интерес и тщеславие, ученые продолжают экспериментировать с атомной энергией? Ведь прежде чем, выдвигать свои теории, ученым нужно было бы вспомнить о том, что Космос — это гигантское силовое поле, в котором все взаимосвязано, и человек только одна из форм жизни созданной Вселенским Разумом. Российский ученный К.Э. Циолковский когда-то сказал: «Так как время бесконечно простирается назад, то мы должны прийти к тому выводу, что современная материя, и ее атом имеют бесконечную сложность. До истинного элемента вещества мы никогда не сможем проникнуть». Тогда почему никто не остановит это безумие, напомнив всему миру, что преследуя благую цель, разложив атом на протоны, нейтроны, электроны, и отрыв новый источник энергии, который должен был бы служить людям, потом его превратили в оружие массового уничтожения этих людей? Зачем, ученые всех стран мира, пытаются раскрыть важнейшие тайны мироздания? Чтобы узнать, как возникла Вселенная? Но даже если предположить, что они получат ответ на этот вопрос, какой прок от того, что они узнают? Ни один из них не озвучил конкретной практической цели, которая лежала бы в основе всех теорий. Ведь невозможно создать другую Вселенную, но при этом есть риск потерять эту, хотя такую мысль отвергали те, кто проводил испытания, считая ее невозможной, по причине, что проект был гарантирован от ошибок и поэтому безопасен.

Еще один вопрос не давал мне покоя, почему Древние не хотели предотвратить эту катастрофу? Но для этого мне нужно было узнать то, что конкретно произошло дальше, и в чем причина того, что должно случиться, а потом уже подумать о дальнейших действиях, и я не собиралась сдаваться, и когда я приняла это решение, то почувствовала, как в меня вливаются новые силы. Ощущение страха, которое не покидало меня в последнее время, пропало.

Следующим утром Ода показала мне видение, из которого мне стало понятно, каким образом шло развитие событий в дальнейшем. Это была статья, напечатанная через несколько лет после того, как заработал коллайдер, из которой я узнала, что испытание первого "Большого адронного коллайдера", не дало ожидаемых результатов, и в европейской организации по ядерным исследованиям (ЦЕРН), было принято решение построить второй БАК, диаметр, которого будет в несколько раз больше первого. Кстати сказать, что одна из частиц, за которой охотились в ходе своего эксперимента ученые, называется — бозон Хиггса, известный так же, как "частица Бога", когда я прочитала эту информацию, то поняла весь парадокс этих изысканий. Если бы люди поняли, что "частицу Бога" не нужно искать, эта искорка жизни дана нам Богом от рождения. Она находится в каждом из нас, и называется душой, тогда, наверное, можно было бы избежать того, что теперь предрешено. Грандиозная бессмысленность этого эксперимента, на который затратили столько денег, что на них можно было бы накормить, целую армию голодающих, подавляла меня своей масштабностью, наверное, потому, что я уже знала и масштаб катастрофы, которой он закончится.

Только один цикл, Белой Луны остался до того неотвратимо приближающегося момента, эти семь лет ассоциировались в моем сознании с семью часами, потому что я боялась, что даже зная причину, я не смогу или не успею что-то изменить. Я старалась успокоиться, медитируя, я говорила себе: «Я достигла высшего уровня сознания, у меня богатая мудрая душа, и я знаю, что такое счастье вырастить детей и внуков. Теперь я должна узнать, в чем мое предназначение, в чем заключается мой долг перед землей, на которой я родилась, и тогда я все смогу изменить».

Втайне от всех, мы с Одой продолжали свои сеансы ясновидения, из которых узнали, что в тот же год, когда родились мои внуки, недалеко от Парижа, родился мальчик, которого назвали Люсьен. Его отец был талантливым ученым ядерщиком, мать — домохозяйкой. Когда Люсьену было около пяти лет, отец ушел из семьи и повторно женился, а затем вместе со своей новой женой, переехал жить в Швейцарию. Мать не выдержала такого предательства, и после тяжелой депрессии, длившейся почти год, покончила жизнь самоубийством, выбросившись из окна на глазах у пятилетнего сына.

Мальчика отдали в приют, потому что отец слишком занятый своими проблемами забыл о сыне, или не захотел позаботиться о его судьбе, а других родственников у него не было. Неудивительно, что за все плохое в своей жизни он винил только отца, и по мере того, как он взрослел, росла и его ненависть к нему.

Этот мальчик был вундеркиндом, и с детства испытывал тягу к точным наукам, которые давались ему с легкостью. Сейчас, он только начинает свое знакомство с компьютером, но пройдет три года, и он станет непревзойденным хакером, и не будет ни одной программы, код которой он не сможет взломать. Примерно в это время у него станет созревать план его мести отцу, который по воле судьбы работал одним из ведущих ученых, создававших БАК.

Было очень жаль этого мальчика, всей душой я сопереживала вместе с ним, но что я могла сделать и изменить, будучи запертой на этом острове, я еще пока не знала. Мне хотелось, чтобы его мысли и действия были перенаправлены в другое, благодатное русло, тогда его ждала бы прекрасная карьера и хорошая, счастливая жизнь, а реальная угроза для Земли, исчезла. Но недаром гнев, который рос в его душе, считается одним из смертных грехов, потому, что он разрушает в первую очередь своего носителя, а уж потом вырывается, чтобы причинить вред другим людям.

Я решила, что надо действовать поэтапно, то есть для начала нужно до конца узнать, чем закончится послание Древних, каким образом они решили сохранить свои знания, которые теперь были неотъемлемой частью нас. Интересно, когда мы наконец-то дойдем до заключительной части послания, хотя велика вероятность того, что они будут оттягивать до последнего дня, чтобы предотвратить вмешательство в ход событий. Я уже поняла, что Древние не хотели, чтобы что-то изменилось в их плане, поэтому прибегли к дробной передачи информации касательно будущего. Но тогда возникает вопрос по поводу необъяснимого противоречия в их действиях, зачем было рассказывать об этом сейчас? В любом случае пока рано думать о том, как можно вмешаться в ход событий, и правильнее будет узнать, что повлечет за собой любое их изменение.

Еще у меня промелькнула мысль о том, что Ода могла бы заглянуть в будущее, и все рассказать, но я сразу же, от нее отказалась, потому что будущее слишком многогранно, и чтобы просмотреть все варианты понадобилось бы очень много сил и времени. «Я, не имею права лишать мою любимицу радостей детства, обременяя ее такими проблемами», сказала я себе, и этим последним доводом убедила себя в правильности своего решения.

глава 18

«День, которого мы боимся, как последнего, является не чем иным, как рождением Вечности"

Сенека.

Наступившее полнолуние совпало с днем рождения — Тена и Найн, и в эту ночь нам открылись многие тайны, которые хранил корабль Древних. В одной из них был ответ на вопрос о застое в эволюции архи, и о том, почему в самом зените жизни они уходят к Белой Луне. Но в каждом новом ответе, был очередной вопрос, и мне уже стало казаться, что этому не будет конца. Сгущавшиеся сумерки, первого дня полнолуния, давно стали тем временем, когда мы собирались, чтобы направиться в сторону корабля. Все было, как обычно, за исключением одного, на что я сразу обратила внимание: у Тена в руках был предмет, очень похожий на флейту, который Древние преподнесли ему в подарок одиннадцать лет назад. За это время я успела забыть о его существовании, естественно забылся и вопрос о его предназначении, который теперь возник снова.

Мне давно нужно было привыкнуть к тому, что мои дети не похожи на обычных людей, невозможно было узнать, если они сами того не хотели: ни о чем они думают, ни то, что чувствуют, или, что собираются делать. Будучи полной противоположностью, я не переставала удивляться каждый раз, когда привычный ход событий кардинально менялся. Задумавшись, я первой вошла внутрь корабля и хотела идти дальше по проторенному пути, когда услышала, что Тен просит нас всех подняться вслед за ним на постамент, с которого архи уходили к Белой Луне. Я взошла на него самой последней, и в ту же секунду мы переместились в помещение поражающее своим огромным размером, освещаемое ярким небесно-голубым светом, который струился снизу, и если судить по размеру и форме помещения, то, скорее всего, мы теперь находились в нижней части корабля. Несомненным было то, что этот постамент, на котором мы только, что стояли, служил для телепартации в этот отсек. Оглядевшись, я поняла, что мы стоим на выступе, по краям огороженном перилами, и поэтому, немного похожем на балкон, хотя на самом деле он являлся монолитной частью стены за нашими спинами.

Меня очень интриговали манипуляции Тена с его подарком, поэтому я с повышенным вниманием наблюдала за тем, как он поднес к губам его узкий конец, и, закрыв верхнее отверстие пальцем, подул. Я вся напряглась, ожидая услышать звук, потому, что если судить по его действиям, и по форме предмета, так похожего на флейту, он должен был издавать звуки или хотя бы что-то похожее на них. Напрасно я вслушивалась, потому что ни один звук не нарушил мертвую тишину вокруг нас, все происходящее было загадочным, и непредсказуемым. Неожиданно, в самом его центре озера появилось кресло, поразившее меня не столько изящностью своей формы, а скорее тем, что оно казалось, парило в воздухе, а может быть, так оно и было, потому что, даже приглядевшись, я не увидела под ним опоры. Перемещение в него Тена было молниеносным и бесшумным, который теперь уже сидя в нем, снова поднес флейту Древних к губам, и, закрыв пальцами теперь еще несколько отверстий, подул в нее.

Мне вдруг показалось, что я что-то упускаю, повернув голову, я посмотрела на своих внуков, лица которых, были по-взрослому серьезно-невозмутимыми, и, проследив за их взглядом, я поняла, что сконцентрировавшись на Тене, я не видела главного, того, ради чего мы здесь находились.

Озеро внизу под нами, похожее сначала на огромную галогенную лампу, потому что было неподвижным, однородным и застывшим, теперь оживало буквально на глазах. Сначала на его поверхности появилась рябь, которая вскоре стала волнообразной. Консистенция озерной массы, менялась на глазах, становясь все более прозрачной и газообразной, и тогда я увидела, что вся эта масса состоит из бесчисленного количества маленьких светящихся капель. Меня вдруг пронзила страшная догадка, я боялась поверить в то, что это не плод моего воображения, что это на самом деле так?! Непроизвольно я обняла Оду за плечи и прижала к себе, и тогда услышала ее мысль, в которой было одно слово — ДУШИ.

—Почему? Как такое может быть? Зачем они здесь?

Эти вопросы вихрем пролетели в моей голове, и, услышав их, Ода ответила: — Сейчас они спят, но когда проснутся, то смогут поднять корабль, в котором мы все полетим к звездам.

Я прижала Оду к себе, и вдруг почувствовала, что слышу ускоренное биение своего сердца, затем мою душу что-то обожгло, и неожиданно с невероятной силой в нее ворвалась космическая музыка, вселенская гармония которой, была созвучна всем сферам и движущихся по ним светил. Она была способна унять душевные и телесные недуги, погасить сознание, надломить волю и убить совесть. Непостижимое, неизречимое словами блаженство, вознесло меня, заставив забыть обо всем на свете. В звуках издаваемых флейтой, было все счастье Мироздания, смертная печаль, высший восторг любви, и ее жестокость, перерастающая в нежность и жалость. Они были предназначены не для человеческого уха, их можно было услышать только душой. Никогда в жизни, я не испытывала такого всепоглощающего чувства безграничного счастья и несчастья одновременно, как в эту ночь, и наверное поэтому в тот момент, я безвольно отдалась этому чувству, которое затмило, отодвинув на задний план мое негодование.

Я привыкла считать, вернее, сказать — твердо убеждена, в том, что человеческая жизнь священна, ведь она дана нам свыше, и мы не вправе распоряжаться ни своей, и не тем более чужой жизнью, а всякое посягательство на нее преступно. Много тысячелетий архи жившие в согласии с Богом, под защитой Белой Луны, вставали на пьедестал, и им казалось, что переходили в другой, лучший мир, но самом, же деле материальная оболочка растворялась без остатка, а души перемещались в нижнюю часть корабля и засыпали. Этот обман никак не мог быть оправдан, все имеют право выбирать, но думаю, что даже если бы они знали правду, то без сомнения принесли бы себя в жертву ради высокой цели. Но, это был бы уже их выбор.

Формирование универсальной жизненной силы, способной поднять корабль, вот чего добивались Древние, когда создавали защищенный остров «Архи», ведь чем чище душа и карма, тем больше энергия души, превращенной в астральное тело. Древние были вынуждены показать будущее сейчас, потому, что настало время пробуждения душ архи от сна, и делать это должен Тен. Один раз в год, в день зимнего равноденствия, который совпадал с днем рождения его и Найн, с помощью флейты Древних, он будет будить спящих.

Очень трудно бороться самим с собой, а еще хуже, когда разум и душа, находятся в разногласии друг с другом. Так можно охарактеризовать мое состояние, после того, как мы вернулись домой. Мой разум мне говорил, что нужно довериться и полностью положиться на Древних, но душа кричала, что нужно предпринять попытку предотвратить грядущую катастрофу, ведь погибнет целое человечество. Невозможно узнать точный ответ вопрос — как поступить, и что лучше, или что хуже. Но, из двух зол выбирают меньшее, это трюизм, то есть общеизвестная истина, но как определить степень зла, как узнать какое именно является меньшим? Определенно мне нужна помощь со стороны Оды, она мой единственный союзник, всегда готовый помочь.

Логично будет предположить, что узнать, из-за чего произошла катастрофа, и что конкретно послужило причиной взрыва, невозможно, потому что она унесла всех, и все, что могло бы пролить свет на, те события. Остается только предположить, что Люсьен сумел отомстить своему отцу, каким-то образом вмешавшись в компьютерную программу, что в итоге и привело к такому конечному результату эксперимента. Если бы Оде удалось найти другую реальность, отличающуюся от той, которую выбрали Древние, тогда можно было бы узнать другое будущее.

Когда пришла Ода, я рассказала ей обо всем, что я задумала, и попросила ее еще раз помочь мне, но недаром говорят, что «устами младенца глаголет истина», потому что она сказала: — Я видела, что совсем скоро ты успокоишься, и примешь все, как должное, отказавшись от того, что утратило значимость, и в этом будет высший смысл жертвы.

Древние не всегда были логичны в своей последовательности передачи знаний, но в этом был свой глубокий смысл, суть которого мы должны были узнать сами, чтобы понять и принять, тот вариант действий, который они предлагали, считая его единственным рациональным решением проблемы.

Человечество не готово к тому, чтобы узнать даже долю знаний накопленных Древними, это неоспоримый факт, но чтобы это стало возможным, ему предстоит пересмотр системы жизненных ценностей, переход в новое духовное состояние, а также, тщательно проверить веру и идеалы, чтобы начать понимать высшие законы Мироздания. Один шаг, сделанный в эту сторону, был сделан, когда открыли Геном Мира, представляющий собой основную идею эволюции Вселенной, но о нем говорили недолго, и быстро забыли, потому что нереальность применения его на практике была очевидна для всех. Человечество слишком глубоко погрязло в своем невежестве, и обратной дороги для него уже нет. Рассматривая Космос только со стороны квантовой механики, дающей теоретическую базу для ее понимания в наименьших масштабах, (молекул, атомов и дальше, вглубь субатомных частиц, таких, как электроны и кварки), люди забыли о главном, то есть о духовности Вселенной.

Все эти доводы вскоре были приведены Древними, таким образом, обосновав свои действия и планы относительно нас. Впервые за последние десять лет, я вспомнила нашу жизнь до того момента, когда мы попали на этот остров. Желание применить свой дар на пользу людям, в итоге приводило к тому, что мне и детям нужно было скрываться, переезжать. Если просто представить, что мои феноменальные дети и внуки откроются человечеству, и попытаются изменить мир к лучшему, то страшно даже представить какие страсти разгорятся вокруг них. Скорее всего, их начнут исследовать, пытаясь понять природу их феномена, ставить над ними опыты, потому что это считается нормальным изучать все, что не вмещается в наше понимание о нормальности.

Древние наблюдали за развитием расы человека на протяжении многих тысячелетий, и даже предпринимали попытки для возрождения духовности еще в древности, посеяв ростки религии на нашей планете, которые со временем мутировали, став не тем, чем предполагалось изначально. Они не хотели спасать человечество, обреченное на самоубийство, поэтому и решили не вмешиваться в естественный ход истории, выбрав из двух зол меньшее. Когда я увидела схематическую картину, больше похожею на паутину, в которую попалась муха, только мухой была наша планета, а каждая из нитей, представляла ту, или иную реальность, то поняла правоту Древних. Любое вмешательство, и попытка изменить будущее, приведет к повороту в другую реальность, и только отложит агонию на несколько лет, но не предотвратит того, что неизбежно.

Каждая нить этой страшной паутины, вела к концу человечества! Например, началом конца следующей реальности, стал тот день, когда астронавты впервые высадились на Луну, именно тогда возникла идея по ее освоению, которая затем перерастет в широкомасштабный проект. Его целью будет глубокое изучение грунта, поэтому начнут проводить взрывные работы, которые в итоге сместят Луну с ее орбиты, и сбалансированное соотношение, созданное Вселенским Разумом, будет нарушено. Гравитация Земли начнет ее притягивать, и когда она упадет, погибнут обе планеты. Нет смысла рассказывать о каждом конкретном случае развития событий, в той, или иной реальности, но если брать в целом, я не нашла ни одной катастрофы, пришедшей извне. Все они могут произойти только по вине человека, он сам строит свое регрессивное будущее, потому что элементарное пренебрежение доводами здравого смысла приводит к логическому завершению, то есть к концу.

Меньше семи лет, оставались до того дня, который в прогнозе Древних будет последним днем человечества, и еще меньше до дня когда я попрощаюсь со своей семьей навсегда, потому что я уже приняла решение остаться. Корабль Древних унесет их к гипотетической планете, которая должна будет стать олицетворением нового творческого начала, преобразующего зло во благо.

Гениальный план реконструкции и репродукции расы человека, Древние продумали до мелочей, и он вскоре открылся нам во всем своем величии. Главной задачей являлось создание нового общества людей, обладающих знаниями, накопленными, и систематизированными по высшим законам Мироздания, которые смогут раскрыть великие тайны единства противоположностей (жизнь — смерть, дух — материя и так далее).

Для меня так и останется неразгаданной тайной, каким образом, их избранникам, то есть моим детям, было известно, чем именно они должны заниматься на острове. Я уже рассказывала, что они с утра до вечера находились в детском городке. Только теперь мне стало известно, чем они там занимались. Наблюдая за детьми, они тщательно отбирали из них тех, кто выделялся своими интеллектуальными способностями. В итоге сформировалась большая группа малышей, с которыми они, все эти годы занимались, развивая их природные наклонности. Все они должны были стать спутниками моей семьи, и именно они дадут начало новой цивилизации, люди которой учтут все ошибки и промахи своих предшественников. Высокий моральный уровень островитян, заложенный в генах каждого ребенка, послужит основным фактором в создании новой расы человека. Моим детям и внукам была отведена главная роль, потому, что являясь хранителями знаний, они должны передать их обновленному человечеству, и помочь в построении нового общества.

Теперь я живу так, как если бы каждый день был последним, и никогда я не была так счастлива, как сейчас, потому что я ценю и наслаждаюсь каждой секундой из отведенного мне времени для общения со своей семьей. Я хотела так сильно их любить, и любила, чтобы это чувство вошло в их души и передавалось потом по наследству из поколения в поколение. Я хотела жить в них в их сердцах, чтобы они всегда помнили ту, которая посвятила им всю свою жизнь без остатка.

глава 19

"У детей нет ни прошлого, ни будущего, зато, в отличие от нас, взрослых, они умеют пользоваться настоящим".

Лабрюйер.

В юном возрасте, время нашей жизни — медленно течет, в среднем — идет, а потом оно начинает бежать, и чем мы старше, тем быстрее оно бежит. Незаметно пролетели три с половиной года из семи, в течение которых, я старалась не думать ни о прошлом, ни о будущем, и днем мне это вполне удавалось, но как только наступала ночь, самоконтроль ослабевал. Из глубин подсознания вылезали все негативные мысли, воплощаясь в кошмары, и проснувшись, я досконально помнила их содержание. За все прошедшие годы я больше никогда не была в корабле Древних, передав вместе с посохом своей преемнице, обязанность провожать архи к их иллюзорной цели. Невозможно изменить нравственные принципы человека, поэтому можно понять мое бескомпромиссное решение не участвовать в этом обмане. Мое восприятие окружающего мира, не давало забыть о грядущей трагедии, наполняя мое сердце скорбью и печалью, которые я хранила в глубине своей души. Ко всему прочему, добавилась горечь от потери нашего друга Пиона, но рассказать об этом нужно отдельно.

Сначала Пиону, жизнь на острове похоже нравилась, но со временем в его глазах появилась тоска и печаль. И если раньше он любил играть и бегать, то вскоре стал равнодушным и апатичным, предпочитая проводить большую часть времени лежа на террасе. Иногда, когда я сидела рядом, он, положив свою лохматую голову мне на колени, словно просил пожалеть его, и я, почесывая ему за ухом, сожалела, что не могу прочить его мысли. Но, однажды, я проснулась с необъяснимым тревожным чувством, от которого никак не могла избавиться, даже проанализировав, все возможные причины его возникновения. После обеда, заняв свое любимое место в кресле на террасе, и, не увидев рядом с собой Пиона, я интуитивно почувствовала, что это конец, и вряд ли мы вообще его сможем увидеть. Нехорошее предчувствие было вполне обосновано, так как не будь Эйта, который время от времени лечил Пиона, он давно уже должен был бы умереть от старости. Обойдя, на всякий случай все места, где он мог бы находиться, я обратилась за помощью к Найн, и когда она сказала, что он ушел в джунгли, чтобы умереть в одиночестве, меня очень удивил странный поступок нашего маленького пса. Обычно так поступают большие слоны, когда чувствуют приближение своего смертного часа. По моему мнению, такое действие Пиона, можно объяснить тем, что он просто устав жить, ушел в джунгли, чтобы Эйт не смог его снова вылечить. Никогда не могла подумать, что так тяжело буду переживать потерю Пиона, который давно стал полноправным членом нашей семьи, но что самое главное — верным другом. Эйт не делился ни с кем своими чувствами, но, я была совершено уверена в том, что смерть Пиона, не оставила его равнодушным, хотя по внешним признакам, это было не заметно. Но, время — великий лекарь, и конечно, постепенно мы привыкнем к тому, что Пиона больше нет, но память всегда будет хранить его образ, как эталон бескорыстной и верной дружбы.

Сказать, что я медленно привыкала к климатическим условиям острова, это значит не сказать ничего. Здесь не было времен года, и температурный режим никогда не изменялся, как и атмосферное давление, влажность воздуха. И, как не парадоксально это звучит, но этот идеальный климат мне не нравился именно своей идеальностью, вызывавшей ощущение искусственной, и потому не реальной жизни. Бывали моменты, когда я чувствовала себя словно подопытный кролик, живущий под колпаком в микроклимате, где не бывает плохой погоды. Читая детям стихи и поэмы классиков русской литературы, в которых воспевались времена года, мне приходилось давать пояснения, рассказывая о том, что такое осень, зима, весна. В такие моменты у меня перед глазами вставали прекрасные пейзажи русской природы, которые я старалась описывать, как можно красочнее, чувствуя при этом щемящую тоску, и непреодолимое желание: хотя бы только раз, воочию, увидеть родные края.

За эти годы, мои подопечные, выросли, возмужали и с ними произошли некоторые перемены. Например, природный дар Дэва, плюс помощь Эйта, который внес свою коррективу в его голосовые связки, когда у него начал ломаться голос, все это, в совокупности привело к тому, что Дэв, стал обладателем единственного в мире голоса в семь октав. Ему не нужен был никакой музыкальный инструмент, потому что его голос не нуждался в сопровождении, он был поистине восхитительным, завораживающим. Он гипнотизировал любого, кто его слышал, пробуждая в людях дремавшие до этого эмоции, которые проявлялись у всех по-разному, но всегда были положительными. Мы часто устраивали импровизированные концерты, на которые приходили многие островитяне, особенно из числа молодежи, чтобы послушать его пение.

Однажды, во время одного из таких концертов, я случайно взглянула на Оду, и поразилась тому, какими глазами, полными слез и восторга любви, она смотрит на Дэва. Впрочем, не она одна с таким чувством воспринимала его пение, однако нельзя думать, что все кто его слушал, были в него влюблены, потому что вместе с окончанием песни исчезал и восторг, который она вызывала. В глазах Оды можно было прочесть не только восхищение, но и более глубокое чувство, не ошибусь, если скажу, что это было еще не совсем осознанное чувство любви.

Наверное, тогда я увидела первые ростки той большой любви между Одой и Дэном, которая вскоре станет, чуть ли не самой большой проблемой для всех нас. Наблюдая, как розовеют щеки Оды, когда до нее случайно дотрагивается Дэв, или, когда он, забыв обо всем на свете, не в силах оторвать взгляд, от золотистой кудряшки на ее шее, я не знала, как мне поступить.

Все дело было в том, что Древние возлагали большие надежды на то, что Ода и Юнг, соединят свои судьбы, и их дети будут отличаться даже от родителей давших им жизнь тем, что у них появится новая пара хромосом, отвечающая за долголетие и регенерацию организма, что утроит продолжительность жизни нового человека. Все члены нашей семьи были в курсе этого, однозначно считая Оду и Юнга обрученными, хотя мне это совсем не нравилось, хотя бы даже потому, что они приходились друг другу кузенами.

Невозможность вмешательства в судьбоносную любовь между Одой и Дэвом, была под большим вопросом, мне нужно было выбрать приоритет, и решить, стоит ли говорить об этом их родителям. Но, глядя их на счастливые лица, на чистые непорочные отношения, развивающиеся на моих глазах, я была не в силах разрушить их. Они притворялись, что не влюблены, но любовь, как пламя — оно горит, и видно всем. Дети открыли свои сердца для любви, она уже вошла в их души тонкой льдинкой, и теперь никто не мог заставить их добровольно от нее отказаться, это было видно по их счастливым глазам. Эйт и Севен, слишком занятые снаряжением корабля, не замечали, что происходит в душе их дочери, а я не собиралась им об этом сообщать, продолжая наблюдать, как с каждым днем растет ее чувство.

Однажды я заметила, каким взглядом Юнг посмотрел на Дэва, и в ту же секунду поняла, что образовался классический треугольник. Ничего хорошего, от такой геометрии, ждать не приходилось, потому что неизвестно, что предпримет Юнг, чтобы избавиться от соперника. Я точно знала, что сам он не способен на такое сильное чувство, какое испытывал к Оде Дэв, но зная его характер, предполагала, что он будет строго следовать заветам Древних, и сделает все возможное, чтобы точно исполнить то, что они запланировали.

Непредсказуемость, казалось бы, незначительных событий, в итоге может внести большие изменения в изначально продуманный план действий. Древние, способные силою мысли изменить окружающий мир, не снизошли до того, чтобы просмотреть все варианты, каждой из судеб, и возможность их изменений. Судьба часто вносит свои коррективы в нашу жизнь, поэтому дальнейшее развитие событий, приобрело совсем другое направление, когда Стивена выбросило на каменистый берег острова, куда никто посторонний попасть не мог. И кто мог предугадать, что мы случайно встретим в аэропорту Марту, которая окажется его женой, а мое спонтанное предложение поплыть вместе с нами в неизвестность, в итоге приведет ее прямиком в объятья мужа, которого все считали погибшим. В течение своей жизни человек, постепенно связывает между собой огромное множество отдельных факторов, и каждый его поступок становится следствием бесчисленных причин, приводя к такому же количеству возможных последствий.

Проблема, о которой я уже упоминала, появилась неожиданно. Юнг никак не показывал своего отношения к тому, что происходит между Одой и Дэвом, до тех пор, пока они не признались друг другу в своих чувствах, и не стали мечтать о своей жизни, когда вырастут. Однажды я услышала мысли Юнга: — Им придется расстаться, потому что Дэв, не полетит с нами, он другой.

Думаю, он специально открыл их для меня, чтобы я узнала ужасную правду, а может быть, и нет, и это было сделано без всякого умысла, кто знает? До этого мне казалось само собой разумеющемся, что покинуть Землю смогут все, кто захочет, в том числе и семья Стивена. Пока все сохранялось в тайне, о том, что должно произойти никто кроме нас не знал. Это было сделано из человеколюбия, чтобы не сделать их жизнь такой же напряженной, как у меня. Но, глупо было бы недооценивать наблюдательность Стивена, и он, конечно, скоро сам понял, что есть причина, тому, что происходит около корабля. Будучи очень тактичным человеком, он не о чем не спрашивал, но немой вопрос в его глазах приводил меня в замешательство.

Очень скоро скрывать тот факт, что на корабль загружается огромное количество разного вида предметов, скрыть было уже невозможно. Севен, смогла создать из семян, подаренными ей Древними, такие продукты, которые будучи достаточно компактными, поэтому, не занимая много места в корабле, могли обеспечить нужным количеством калорий всех, кто отправится в долгий путь. Некоторым видам растений, не требовалась вода для полива, но они могли своим соком утолять жажду, поэтому в больших горшках их перемещали в помещение корабля, где уже была создана целая оранжерея. Удивительные, похожие на маленькие елочки растения, могли вырабатывать кислород, необходимый для дыхания, даже находясь в полной темноте.

Обо всем этом я узнавала от своих детей по вечерам во время ужина, который, по заведенной традиции проходил в нефритовом доме. Сегодня я собиралась задать им только один вопрос, и получить на него обоснованный ответ. Я хотела знать, почему семья Стивена не может рассчитывать на спасение? Мое негодование было настолько явным, что сев за стол дети, не приступая к ужину, в двух словах ответили на то, что меня так взволновало. Все то, о чем я от них узнала, было настолько цинично-логичным, что у меня даже не нашлось ни одного аргумента, чтобы возразить, поэтому я поднялась, и, не сказав ни слова, ушла на свое любимое место возле водопада.

Оказывается, все дело было в генах, только моя семья и архи должны были участвовать в создании новой цивилизации, поэтому в принципе было невозможно допустить нарушения в создании нового генотипа. Стивен, Марта и конечно Дэв, были из того мира которому суждено вскоре погибнуть, поэтому они должны были остаться за бортом. Именно поэтому Стивен, прожив десять лет на острове, не имел связи ни с одной женщиной.

Я сидела около водопада, пытаясь обрести покой под мерный шум падающей воды, и думала о том, что будет, когда Дэв узнает, что мечты так и останутся мечтами. Мне было только непонятно одно, почему Ода, которая должна была бы знать о том, что я узнала только сегодня… Стоп. А может быть нет? Может быть, она тоже находится в неведении? Ведь в послании Древних этого не было, обо всем нужно было догадываться самой, следуя простой логике. Скорее всего, не подозревая об этом, она просто отдалась своему чувству, не зная о том, что у них в Дэвом нет будущего. Эти мысли почти одновременно возникали в моем воспаленном разуме, и, вместо того, чтобы успокоиться, я еще больше разнервничалась.

Мысль, осенившая меня через секунду, переворачивала все происходящее с ног на голову. Я бегом побежала обратно домой, с новым, самым главным вопросом, надеясь, что дети еще не закончили ужин, и не успели разойтись по домам. Недалеко от дома, я перешла на шаг, и постаралась восстановить дыхание, чтобы выглядеть достойно. К счастью ужин еще не закончился, и все оставались на своих местах, поэтому войдя, я сразу задала вопрос: — Чем мои гены лучше, ведь я же могу полететь с вами?

Когда я произнесла эту фразу, то осознала весь смысловой парадокс сказанного. Я забыла, что я девственница, у меня не было биологического ребенка, и теперь уж точно не будет. «Я просто хватаюсь за соломинку, пытаясь найти выход», — подумала я, обессилено опустившись на пол, и эта мысль была последней перед тем, как я потеряла сознание.

Когда я открыла глаза, то увидела склонившегося надо мной Эйта, он уже в который раз возвращал меня к жизни, но впервые, я не была ему благодарна за это. Все переживания, все страхи, муки и боль, которые, я прятала в глубине своей души, в конце концов, привели мою нервную систему к переутомлению. Моя последняя надежда растаяла в воздухе, так и не обретя формы, теперь мне предстояло объясниться с детьми, но я не в силах была этого сделать, и поэтому решила пустить все на самотек. Должно пройти какое-то количество времени, чтобы я решилась открыть им правду. Приняв такое решение, в глубине души, я все-таки надеялась, что кто-нибудь, или сама Судьба, это сделает за меня. Время — лечит, и время — убивает, время влияет на человеческое мировосприятие, поэтому пусть все идет своим чередом, пока время не подскажет, что делать.

глава 20

«Где умирает надежда, там возникает пустота»

Леонардо Да Винчи.

Ровно через полтора года после событий, о которых я рассказала ранее, пришло время, когда скрывать правду, о том, что корабль готовят к отлету, стало невозможно. На острове об этом знали все, но причина, по которой он собирался покинуть Землю, была не известна: ни семье Стивена, ни островитянам. Эта неизвестность тяготила жителей острова, казалось, что над островом завис огромный, жирный вопросительный знак, подавляя, и изменяя, нормальное течение жизни его обитателей. Мои отношения со всеми без исключения детьми, после того дня, когда я ослабив контроль над своим сознанием, позволила прочитать мои мысли, в которых была скрыта настоящая причина, по которой меня так сильно взволновала судьба Дэва, резко изменились. Теперь, в моем присутствии, они вели себя очень сдержанно, и я кожей чувствовала их отчуждение и недоверие. В какой-то степени, они были правы, но, с другой стороны, нужно было бы принять во внимание, что это произошло непреднамеренно, и простить меня за допущенную оплошность. Но подростковый возраст, делает детей максималистами, они иногда не могут объективно воспринимать реальность, и им нужно время, чтобы самим во всем разобраться. От меня требовалось только проявить терпение, и ждать, в надежде, что со временем все образуется, но вот времени-то, как раз, оставалось катастрофически мало.

Глядя на Оду, со стороны могло показаться, что она живет только настоящим, и не думает о том, что ее ждет в будущем. В ее отношениях с Дэвом, не замечалось никакого прогресса: они были ровными, и казалось, что ничего, кроме дружбы, их уже не связывает. Но я знала их лучше, чем они сами, ведь я всегда была рядом, с первого дня их жизни, и мне не нужны были глаза, чтобы видеть, я душой чувствовала все, что и они. Интуиция, мне подсказывала, что они по-прежнему любят друг друга, только теперь вынуждены скрывать свои отношения. Юнг, тоже не выказывал никаких чувств, он вообще был очень сдержан в эмоциях, и становясь старше все больше походил этим на отца. По моему мнению, заняв позицию выжидания — он будет ее придерживаться, пока не возникнет необходимость защиты своих стереотипов. В такой обстановке напряженного ожидания, проходила наша жизнь, неумолимо приближая нас к развязке.

Однажды утром ко мне пришел Стивен, даже не читая его мыслей, по его лицу можно было понять, что он настроен решительно, и я знала, что он пришел, чтобы узнать ответы. Отмалчиваться и делать вид, что ничего не происходит, было уже невозможно, как и сказать ему неправду. Пока я рассказывала ему о той катастрофе, которая произойдет через два года, он сохранял спокойствие, наивно предполагая, что спасение возможно на корабле. Эта надежду он питал, пока я не дошла до той части своего рассказа, которая касалась Дэва, Оды и проекта по созданию новой расы человека, в которой не было места людям этой цивилизации, с их отрицательными генами. Он некоторое время слушал, как я перечисляю доводы, которыми Древние обосновывали свое решение, исключающее попадание генов, ответственных за эмоции, чувства и различные наследственные заболевания, а потом встал и ушел.

От того, что мне пришлось открыть моему другу правду, тем самым превратив его жизнь в кошмар, я чувствовала себя врачом, который вынужден был сообщить своему пациенту о смертельном диагнозе. Я знала, что он согласился бы умереть в тот же миг, лишь бы спасти жизнь сына. Сама по себе смерть не страшна, тем более мгновенная, страшно жить с сознанием того, что у твоего ребенка нет будущего.

Недавно я заметила появившуюся в моем мышлении некоторую особенность: о чем бы, я не начинала думать, в итоге все сводилось к одной теме. В голову лезли такие отвлеченные мысли, которые не имели никакого отношения к настоящему, к примеру: раньше, я не понимала, почему приговоренных к казни преступников, заставляли ожидать ее целыми десятилетиями, будто можно было что-то за это время изменить? Вполне понятно, что бывали случаи, когда за это время открывались новые факты или обстоятельства, которые доказывали, что правосудие совершило ошибку, и не виновных оправдывали. Но, теперь, у меня появился другой взгляд на этот вопрос, я думаю, самым страшным был не сам момент казни, а ее ожидание.

На следующий день, после того, как я все рассказала Стивену, я проснулась от того, что кто-то тихо стучится в мою дверь. Я услышала мысли Дэва, который просил впустить его. Первыми словами, которые он прокричал, войдя в комнату, были: — Почему мир так несправедлив к нам? Чем мы провинились, и за что наказаны? Засыпая, я слышу ее запах, а когда сплю, то всегда вижу ее во сне, где рядом с ней я, а не Юнг. Я не смогу без нее жить, а она — без меня, мы лучше умрем здесь, вместе!

В этом крике, была такая боль неосуществимости мечты, безнадежная тоска, и смертная печаль, что мое сердце пронзила острая боль, очень похожая на ту, от которой я страдала, когда была ребенком.

— Почему никто не рассказал мне обо всем раньше?!

Без пояснений было ясно, что говоря «никто», он подразумевал под ним меня. Спорить и возражать было бесполезно, в таком возбужденном состоянии, он просто не осознавал, насколько бессмысленным был его вопрос. Если предположить, что он узнал о предстоящей разлуке, то вряд ли смог бы отказаться от своего чувства, разлюбить, и забыть. Нельзя контролировать такое чувство, как Любовь, но в его упреке была некоторая доля правды, я действительно могла рассказать ему обо всем еще тогда, когда сама узнала обо всем, только что это изменило бы? Виновата во всем была Судьба, которая соединила их жизни, но исключила всякую возможность расставания: заперев на острове, и тем самым, лишив возможности переезда на другое местожительство, чтобы вдали, попытаться забыть о своей любви. Но даже если бы это было возможно, настоящая любовь никогда не исчезает бесследно, горечь разлуки останется навсегда.

Этот мальчик смотрел на меня, не по возрасту взрослым взглядом, понимая, что то, о чем он только что узнал, случайно услышав разговор родителей, — неотвратимо, и так близко, что ему даже не хватит времени надышаться одним воздухом со своей любимой. Мне трудно было найти правильные слова, чтобы ответить на эти вполне резонные вопросы, в порыве жалости я обхватила его голову, и прижала к своей груди.

Так нас и застала, влетевшая в комнату Ода. Ей не нужно было объяснять, почему мы сидим в такой позе, и о чем мы говорили, она все знала. Я хотела предложить ей сесть рядом с нами и поговорить обо всем, но она опередила меня, сказав: — Им придется, взять нас обоих, или они обойдутся без меня!

То, с каким чувством она сделала ударение на глагол «придется», заставляло подумать о ее словах серьезно. После этих своих слов, она схватила Дэва за руку, и буквально оттащила его от меня, сказав: — Зачем ты пришел к ней, она с ними заодно, и она нам не поможет!

Меня удивили эти слова, потому что Ода, могла спокойно прочитать мои мысли, из которых было ясно, что я на их стороне, но чем я могла им помочь в такой безвыходной ситуации, я не знала. В следующую секунду я ясно услышала, как она, уже не озвучивая, сказала мне: — Я приду к тебе сегодня ночью, но никто об этом не должен знать, даже Дэв, пусть и он думает, что мы больше не дружим, ведь его мысли, как открытая книга для тех, кого я не хочу посвящать в свой план.

Они ушли, а я, с нетерпением ожидая наступление ночи, думала о том, какие страсти разгораются, когда в жизни доминируют чувства, над которыми даже разум не властен. Может быть, правы Древние в своем утверждении, что у людей, великой цивилизации, чувства должны быть минимальны? Но разве можно тогда назвать существование этой цивилизации «жизнью»? Под словом «жизнь» подразумевается нечто большее, чем простое поедание пищи, рождение детей, и так далее. Жизнь должна питаться чувствами, когда этого не происходит, она начинает вырождаться, а вместе с ней и люди.

За время, прожитое на острове, я отметила одну деталь, вернее сказать закономерность, на острове не было ни одной многодетной семьи. Самое большое количество детей, заканчивалось цифрой — три. Я никогда не вмешивалась в личную жизнь своих детей, не давала ненужных советов, и не задавала глупых вопросов, но втайне, я лелеяла в душе надежду, что они еще подарят мне внуков. Когда прошло десять лет, я поняла тщетность надежды, и она исчезла, а я, являясь сторонним наблюдателем, поняла, в чем истинная причина нежелания обрести повторно радость материнства. Дети никогда не ругались между собой, их отношения были ровными, и они, конечно, любили друг друга, но по- своему. Сдержанность, свойственная им с самого детства, в итоге привела к тому, что в их любви, изначально не было огня, восторга и всепоглощающей страсти. Чувства, которые они испытывали, можно назвать привычкой, или привязанностью, но только не тем, что подразумевается под словом «любовь», когда оно начинается с большой буквы. Кстати сказать, Ари родила сына через год после рождения близнецов, а мои четверо детей, подарили мне, только, двоих внуков. Если рождаемость детей новой расы, будет идентична соотношению четырех к двум, то еще до того времени, когда сформируется, и наберет силу новая цивилизация, раса людей, из которых она должна состоять, просто-напросто вымрет. Только союз между Юнгом и Одой, вследствие, которого должны родиться двойняшки, с новым набором хромосомных пар, давал гарантию выживания, поэтому было очень важно, чтобы он состоялся.

Все знают, что противоположности имеют свойство притягиваться, поэтому если произошло, что-то негативное, значит, обязательно проявится позитив. Так мыслят оптимисты, говоря себе, что не делается все к лучшему, даже когда жизнь преподносит неприятные сюрпризы. Если бы Ода, так и, оставалась в неведении о том, что их любовь не имеет будущего, потому что их ждет расставание, то все шло бы по плану Древних. Но к счастью, узнав обо всем, эта маленькая девочка не собиралась сдаваться без боя, по характеру она была бунтаркой, и терпеть не могла, когда кто-то решал за нее.

В ожидании Оды, я прилегла на кровать, и почти задремала, когда услышала: — Ба!?

Это моментально согрело мою душу теплом, потому что только один человек на свете, называл меня так, и этим человеком, конечно, была моя любимица. Войдя в комнату, она бросилась в мои объятья, и стала извиняться за то, что так долго должна была разыгрывать перед всеми отчужденность и недоверие.

С соответствующим стимулом человек, способен практически на все, а такой, каким была Ода, — на все невозможное. Сделав вид, что она согласна с неопровержимостью доводов Древних, забыть все мелкое, чтобы служить высоким целям, она, используя свой дар, ежедневно, изо дня в день, просматривала все возможные варианты в многограннике будущего. Совсем недавно она нашла то, что искала. Это было невероятно, но оснований не доверять ее дару не было. Обладание прекрасным умом, помогло ей найти множество причинно-следственных вариантов будущих событий, и выбрать один из них, который посчитала лучшим в решении проблемы. Ода уже собиралась поделиться со мной своим открытие, но ее опередил Дэв, который совершенно случайно узнал о предстоящей катастрофе из разговора родителей.

Все, о чем мне рассказала, Ода, повергло меня в такое изумление, что у меня перехватило дыхание, и впервые возникло сомнение в искренности Древних, которые воспевая веру в высшие идеалы, сами конечно, никогда не обманывали, но хитрили, прибегая к запрещенным приемам. Они хотели, чтобы мы видели только один допустимый выход из критической ситуации, именно тот, который предлагали они, специально оставляя пробелы в картинах будущего. Прибегая к такому приему, они жаждали только одного — привести в исполнение свой проект, главной целью которого, было возвращение в свою солнечную систему, покинутую ими многие миллионы лет назад. За это время там родилась новая планета, которая, следуя их планам, должна заселиться новой расой людей, и с учетом всех ошибок прошлого, они могут создать идеальную цивилизацию.

Ода выяснила, что темная материя заберет с собой только тех, кто в момент ее активации, будут находиться непосредственно на земле, поэтому исключением станут экипажи межпланетных станций и кораблей, а также экипажи подводных лодок. Если им вовремя сообщить о произошедшей, во время их отсутствия, катастрофе, тогда они могли бы попробовать предотвратить взрывы атомных станций, после которых жизнь на земле погибнет окончательно.

За этим откровенным разговором мы не заметили, как наступило утро. Ода убежала домой, чтобы оказаться в постели, когда проснутся родители, а я вышла на террасу и впервые за последние годы, с превеликим наслаждением вдохнула чудесный воздух и залюбовалась красотой восходящего солнца. Жизнь снова обретала смысл, и я подумала: — Как прекрасен этот мир, и жизнь! Как мало нужно человеку для счастья, и как много дает надежда.

глава 21

«Статус человека в естественном мире, определяется качеством его мышления».

И. Ньютон.

Осталось всего семь месяцев до дня катастрофы, и три до того момента, когда корабль Древних навсегда покинет нашу планету, которая приняла их когда-то, как родных, и которую они теперь бросали на произвол судьбы. Последний год был очень тяжелым с моральной точки зрения, потому что каждое новое полнолуние, было последним в жизни пятидесяти архи, которые уходили к Белой Луне, не зависимо от возраста. Остров почти опустел, скоро останутся только те, кто покинет Землю, и в основном это будут дети и молодые люди, не старше двадцати пяти лет.

Мы с Одой, после той первой ночи, сделавшей нас союзниками, провели еще много-много ночей, бодрствуя, в поисках нужного нам варианта сценария будущего, постоянно скрывая от всех наши мысли. Понимание того, что мы должны сохранять наши встречи и доверительные отношения, в глубокой тайне, заставляло проживать каждый новый день, как на сцене. Думаю, что на актерском поприще меня бы ждал несомненный успех, так как, мне приходилось разыгрывать совершенно противоположное настроение, тому, которое было на самом деле. Прятать под маской равнодушия и отрешенности тот душевный подъем, в котором я прибывала, обретя надежду на спасение нашей многострадальной планеты, было достаточно сложно, потому что главным зрителем был Юнг.

С Одой мы встречались по ночам, примерно три раза в неделю, хотелось бы чаще, но постоянное недосыпание могло отрицательно сказаться на нашем здоровье. Решив действовать поэтапно, мы выбрали три главных вопроса, на которые, Ода должна была найти ответы. Приоритетным был вопрос о том, есть ли на острове место, где мы смогли бы укрыться от темной материи. Погруженная в транс Ода, с отрешенным, и застывшим лицом, сидела напротив меня, а я смотрела на нее и думала о том, как странно устроена наша жизнь. Никогда не думала, что наступит такое время, когда мне придется скрывать от детей свои мысли и намерения. Когда-то ради их счастья, я готова была без раздумий пожертвовать жизнью, а сейчас, только ради того, чтобы увидеть счастливые глаза Оды, я отдала бы, даже свою бессмертную душу. От избытка, переполнявшего меня чувства любви и нежности к ней, я почувствовала, как хорошо знакомый комок, подкатывается к моему горлу, а на глазах наворачиваются первые капли слез. Пролиться они не успели, потому что, Ода поднялась, и, подойдя ко мне сзади, закрыла ладонями глаза, что могло означать только одно — она хочет мне показать место, на поиски которого мы затратили так много времени.

Сначала я ничего не видела, но постепенно в кромешной тьме стали вырисовываться какие-то странные очертания, и прошло еще некоторое время, пока мне стало ясно, что я вижу пещеру, наполовину заполненную водой, и в которой было совершенно темно. Эта пещера, находящаяся под черной горой на другой стороне острова, была тем самым местом, где мы могли укрыться, и я уже подумала, что мы нашли решение самой главной проблемы. Тот факт, что она была расположена ниже уровня моря, был несомненным плюсом, но огромным минусом было то, что попасть в нее можно было, только по подводному туннелю со стороны моря.

Преодолеть такое большое расстояние без аквалангов, было невозможно, поэтому радость, от этого долгожданного открытия, сменилось разочарованием, и я впервые пожалела о том, что не обладаю даром телепартации, который был у Юнга. Это были мои мысли и чувства, но не Оды, и, судя по блеску ее глаз, было ясно, что она совсем не расстроилась. Ей пора было возвращаться домой, поэтому поцеловав меня в щеку, она убежала.

Я обожала этого уникального ребенка, еще и за то, что она никогда не теряла надежды на лучшее, и никогда не позволяла себе даже думать о том, что она не сможет достигнуть своей цели, попав в капкан судьбы. Общение с моей маленькой оптимисткой всегда благотворно действовало на мою психику, но не в этот раз, потому, что нам могло помочь только чудо.

Для меня было полной неожиданностью, когда среди ночи меня разбудило прикосновение теплых, нежных губ к моей щеке, которые я сразу узнала. От испуга мое сердце стало бешено стучать, хотя Ода и старалась своим ласковым поцелуем этого избежать. Не тратя времени на объяснение причины, по которой она нарушила привычный график своих ночных посещений, она сказала:

— Дельфины.

У меня не было времени ни понять, ни спросить, что конкретно она имеет в виду, потому что она подала мне хилт, попросив быстрее одеться, затем взяв за руку, потянула вслед за собой на улицу. Тьма, царившая кругом в это время ночи, не могла помешать нашему быстрому передвижению в сторону моря, ведь Ода видела ночью, так же хорошо, как днем. Я почти бежала за ней, и очень скоро мы уже стояли на берегу океана, совсем близко от воды, а волны разбиваясь об острые рифы, обдавали нас своими брызгами.

Ода стала мысленно звать дельфинов, и хотя ее зов был совершенно не похож ни на один из языков, на которых общались люди, я все понимала. Это привело меня в неописуемый восторг, и мне было немного стыдно за то, что я радовалась этому открытию, как ребенок. Внезапно я вспомнила, что когда мы с детьми впервые увидели море и плавающих в нем дельфинов, то меня удивило их необычное поведение. Возникшее тогда подозрение, что мои дети общались с этими прекрасными млекопитающими с помощью телепатии, подтвердилось, когда мы плыли на яхте к острову, сопровождаемые эскортом дельфинов. Так было и в этот раз, услышав зов Оды, они приплыли, но, к сожалению, из-за рифов и водяной пыли, разделяющих нас, мы не могли их видеть, а только чувствовать и слышать. Ближе подплыть к берегу, они не могли, так как служивший защитой острова, невероятно мощный прибой, мог разбить их об острые камни. Но мы знали, что после того, как корабль покинет Землю, исчезнут все аномальные явления природы, и тогда, держась за плавники дельфинов, мы все сможем добраться до другой оконечности острова. Откуда потом, с помощью этих умных млекопитающих, мы быстро проплывем по подводному туннелю в пещеру.

Понимая необходимость сохранить нашу тайну мы с Одой решили на время прекратить наши ночные встречи, оставив открытым вопрос: как сделать невозможным присутствие Оды на корабле? И хотя моя маленькая умница, попросила меня не беспокоиться об этом, сказав, что уже знает решение этой проблемы, я все равно думала об этом постоянно. Примерно через два месяца мне стало казаться, что время бежит слишком быстро, дни и ночи становятся короче, а родник жизни наоборот — медленно высыхает. Трудно было не заметить все возрастающую массовую депрессию в жизни островитян, их апатию, и безразличие относительно того, что раньше было в их жизни, одним из самых главных составляющих — к работе. Люди всех возрастов, становясь похожими на каталепсиков, большую часть дня проводили за медитацией, сидя на площади напротив нашего нефритового дома. Каждый день, с самого раннего утра, я становилась невольной свидетельницей этого процесса, и мне приходилось держать себя в руках, чтобы самой не стать заложницей этого скрытого психоза. Особенно тяжело было смотреть, на семью моих друзей. Я не могла не сопереживать вместе с ними, и в то же время старалась оградиться от их мыслей, чтобы убить в себе желание поделиться с ними надеждой на спасение.

В то утро, я проснулась с тревожным чувством, что не смогу: ни предотвратить, ни остановить, того, что сейчас произойдет. Действительно, мне хватило времени только для того, чтобы одеться и выйти на улицу. Меньше всего я думала о том, каким образом Дэву удалось забраться на крышу нашего дома, это было не столь важно в тот момент. По его мыслям я поняла — он настроен решительно, и больше не собирается делать облик, что ничего не происходит, как и скрывать свою любовь к Оде. Прошло не более секунды, прежде чем Дэв запел. Звук его чистого, блестящего голоса взлетев к небесам, звенел, передавая всему миру историю любви, о том, как зарождалось его чувство. Вибрируя, скользя от одного звука к другому, голос Дэва постепенно усиливался, и достигнув, самого высоко регистра, он вдруг в одном из пассажей изменил тональность. Вместе с ней изменился: и жанр, и голос, словно запел совершенно другой человек. Прекрасный тенор, страстно и нежно лаская слух, рассказывал о том времени, когда Дэв узнал, что на его чувство Ода отвечает взаимностью. Потом резко, без всякого перехода последовали звуки музыки, которые вызвали у меня ассоциацию с тем, что я увидела во взгляде Дэва, когда он узнал о предстоящей разлуке с любимой. Непередаваемое ощущение, что поет не этот подросток, а его бессмертная Душа, доминировало не только у меня. Все архи, стоя, смотрели на крышу нефритового дома, где стоял Дэв, и, затаив дыханье, слушали его песню его разбитого сердца. Никогда не думала, что определение «душа поет» может быть дано в таком контексте, обычно так говорят, когда испытывают радостные чувства. Ни один из общеизвестных музыкальных терминов, не применим к той величественной, фантастической музыке, которая плавно затухая, звучала вокруг, становилась все надрывнее и прекраснее. Последнее звуки этого реквиема, идущие из самой глубины страдающей и молящей души, никого не могли оставить равнодушным, даже Бога, который со стыдом отвернулся от людей.

У каждого действия неминуемо есть последствие, и порой оно непредсказуемо. Больно было смотреть на Дэва, который сидел на крыше нашего дома, и, решив его морально поддержать, я мысленно сказала ему: — помни, что, когда ты делаешь вдох, кто-то делает выдох, таким образом, все взаимосвязано и ты не одинок. Ода помогла Дэву спуститься на землю, сохраняя при этом, видимое равнодушие, ни жестом, ни взглядом, не показав своих истинных чувств. Слишком многое было поставлено на карту, и эта девочка-подросток проявила такую выдержку и характер, на которые, способен не каждый взрослый.

Придя ко мне ночью, Ода сказала, что я должна срочно соединить ее и Дэва, брачным обрядом. Признаюсь, эта мысль уже не раз приходила мне в голову, но я каждый раз, отвергала ее, так как считала, что Ода и Дэв, совсем еще дети. Но то, что произошло днем, заставило меня вспомнить Ромео и Джульетту, которые были одного с ними возраста. Брачный союз, и как следствие физическая близость Оды и Дэва, решали все проблемы, и были единственным выходом из создавшегося положения. Мы договорились, что следующей ночью я соединю их руки и судьбы.

Теперь, важно было сохранить в тайне наши намерения, поэтому, все должно происходить, как обычно. На следующий день, я верная своей привычке, пошла к водопаду, чтобы искупаться перед сном. Я сидела и расчесывала волосы после купания, в полной уверенности, что в это время никого, кроме меня здесь не может быть. Почувствовав на своем плече чью-то руку, я от неожиданности вздрогнула. Обернувшись, я увидела Найн, шаги которой заглушил шум водопада. Сначала мы молчали, а потом она спросила: — Можно я помогу тебе причесать волосы?

Я отдала ей гребень, а она продолжала: — Помнишь, когда я была маленькой, то постоянно мучила тебя, заставляя по несколько раз в день переплетать мою косу? Теперь я хочу тебе признаться: я всегда любила тебя больше, чем все остальные, и таким способом добивалась твоего внимания.

От такого признания у меня выступили слезы, я поцеловала Найн и хотела довериться ей, рассказав обо всем, но она меня опередила: — Плохой я была бы провидицей, если бы не узнала будущего своей дочери, и поверь мне — это было не трудно, зная ее характер. От меня никто не о чем не узнает, я на вашей стороне. Никто не вправе вмешиваться в личную жизнь человека, даже во имя высокой цели.

Я поняла, что Ода была достойной дочерью своей матери, только жаль, что не все мои дети думали так же, как и она.

глава 22

«Я люблю тебя не за то — кто ты, а за то, что чувствую я, когда я с тобой».

Габриель Гарсия Маркес.

Найн ушла первой, а я, посидев еще немного, тоже вернулась домой. Считается, что в предрассветные часы люди спят особенно крепко, поэтому мы с Одой, договорились встретиться именно в это время. Впереди была почти целая ночь, поэтому я легла, надеясь немного поспать. Но, понимание необратимости поступка, который в корне должен изменить предначертанное Древними будущее, вызывало внутреннее волнение, не совместимое со сном. Обычно, перед тем как принять какое-либо серьезное решение, я взвешивала все «за» и «против» на своих мысленных весах. Теперь на одной чаше лежало будущее новой расы сверхчеловека, прародительницей которой должна была бы стать Ода, на другой: ее любовь и счастье, а главное — ее выбор. Поддержка Найн, в лице которой мы нашли единомышленницу, была той последней гирькой, которая окончательно утвердила меня в правильности принятого решения поддержать Оду и Дэва. Впервые, соединяя, два любящих сердца, я испытала незнакомое до этого, чувство: словно я не просто благословляла их на совместную жизнь, а выпускала на свободу двоих узников, несправедливо приговоренных к жизни в заточении. Никогда не забуду их светящихся счастьем и любовью глаз, и исходящее от них чувство благодарности ко мне. Я проводила молодоженов в одну из комнат в нашем нефритовом доме, и, закрыв за ними дверь, сама, вышла на террасу.

На востоке пепельное небо уже окрасилось алым цветом зарождающейся зари, и с удовольствием вдыхая свежий воздух раннего утра, я по наитию пошла в сторону бухты, откуда легкий ветерок доносил запах мокрого песка и водорослей. Мне не хотелось спать, и тем более думать о том, какой резонанс вызовет это бракосочетание, поэтому я решила доставить себе удовольствие, и посмотреть на восход солнца.

Мое подсознание правильно определило направление, в котором я пошла, потому что с вершины увала около бухты, открывался самый красивый вид восходящего солнца. Поднявшись наверх, я неожиданно увидела внизу Стивена и Марту, которые сидели на песчаном пляже около воды, и, прочитав их мысли, поняла: они знают об обряде, но не более того. Дальнейшее развитие событий было им неведомо, и они все еще продолжают думать, что счастье детей, недолговечно. От сознания того, что теперь можно открыть им нашу тайну, я поспешила к ним. Сначала я просто быстро шла вниз, но потом, незаметно для себя перешла на бег, навстречу ветру, который словно поддерживал меня, развивая полы моего белого легкого хилта. Непередаваемое доселе ощущение полета вдруг появилось у меня: я чувствовала себя белой чайкой, несущей на крыльях благую весть и радость жизни.

Возвращаясь, домой, я издалека почувствовала негативную энергию моих детей, которые стояли напротив нефритового дома, и ждали меня. У меня было множество доводов, которыми я готова была парировать любое обвинение, и объяснить, почему я помогла Оде. Но я не ожидала, что мне придется натолкнуться на стену молчаливого осуждения. Даже в том, что дети стояли ровно в ряд, было выражение конфронтации, которая не выказывалась ни мыслями, ни тем более чувствами. О том, что они у них вообще есть, я могла судить только, по тому, как Севен, сжала кулаки, и по цвету, глаз Тена, которые приобрели стальной оттенок.

Не знаю, сколько времени мы еще продолжали бы так стоять, напротив друг друга, но в этот момент на террасу вышли Ода и Дэв, лица, которых светились от безграничного счастья. Может быть это, но думаю, что, скорее всего сознание того, что сделанного не исправить, прервало наше противостояние. Так и не произнеся ни слова, дети повернулись и ушли. Мне казалось, что вопрос остаться Оде или лететь вместе с родителями, к неизвестной планете решен окончательно, но это было не так. В тот момент я не обратила внимания, что не вижу Юнга, и не знаю, как он воспринял случившееся, а зря.

Дети перестали приходить вечерами на ужин, показав тем самым свое отношение к моему поступку, но видя абсолютное счастье Оды и Дэва, которые теперь жили со мной под одной крышей, я, ни минуты не сомневалась в правильности своего поступка. Однако, моя душа болела, потому что не так я представляла приближающееся расставание с детьми, которым я посветила всю свою жизнь, и которых не переставала любить и сейчас. Ежедневно, дождавшись их с работы, я мысленно разговаривала с каждым, призывая к миру и всепрощению, но ответом мне была тишина. Мне не понятно было несоответствие в их мышлении с теми высокими идеалами духовности, которые должны доминировать в создании новой цивилизации. Или я не правильно что-то поняла, и доминировать должно полное отсутствие чувств? Однажды, когда они снова молча, прошли мимо, у меня возник вопрос: неужели за всю жизнь, я так и не смогла ни узнать их, ни передать им частицу себя?

Видимо этого Найн не смогла выдержать и когда, я увидела, что она идет ко мне, мое сердце наполнилось теплом.

— Ты знаешь, что у тебя в волосах появилась седая прядь?

Сказав эту одну единственную фразу, Найн вернулась к себе домой, но мне было достаточно и ее, чтобы вспомнить, о чем мы говорили в последний раз около водопада. Я была ей признательна за этот знак внимания, и только потом подумала о том, что ничего не знала о своей седине. Древние ошиблись, предположив, что я смогу измениться и перешагнув через свои чувства начать мыслить во вселенском масштабе. Но, не смотря на все те изменения, которые произошли с моим разумом, в душе я оставалась обычным человеком. Смерть воспринимается абстрактно, если она не касается тебя лично. Многочисленные сообщения о гибели людей, как например, в результате авиакатастрофы, мало кто принимает близко к сердцу, если на этом самолете не летел его близкий человек, или просто знакомый.

Сначала, родители Дэва ежедневно приходили навестить нас, а потом, почувствовав их желание быть рядом с сыном, я предложила им занять одну из пустующих комнат. Мне нравилось их общество, а возможность проводить время в беседах со Стивеном, скрашивали мое существование. Через два с половиной полнолуния, случилось невероятное происшествие. Началось все с того, что я проснулась среди ночи, от ощущения, что какая-то неведомая сила, сотрясает меня мелкой дрожью. Сев на кровати я осознала, что вибрировало абсолютно все: кровать, дом, и даже воздух. Ничего не понимая, я вышла в общий зал, где уже собрались заспанные и недоумевающие домочадцы, которые, как и я, не могли понять, что происходит. Ясность внесла Ода, которая сказала: — Корабль ожил, и он очищается. Скоро все прекратиться, и все увидят его настоящее обличие.

Я так и не смогла больше заснуть, и как только стало светать, пошла, посмотреть на творение Древних. Ночью, проснувшись ото сна, корабль сбросил с себя созданное природой покрывало, и теперь, глядя на него, нельзя было не восхититься его идеальными формами и мощью. В свое время, позволив себе предположить, что форма корабля похожа на юлу (игрушку), я была далека от истины: зеленый покров помешал мне разглядеть его досконально. Только теперь я рассмотрела этот совершенно идеальный громадный корабль, и не могла поверить, что его сделали с помощью телекинеза. Сконструированный по принципу спирали, в основе которой заложена, по определению Пифагора, божественная пропорция развития Вселенной, его форма была идентична форме раковины. Корпус, изготовленный из материала с планеты Древних, отполированный до глянца, в средней, самой большой по диаметру, части корабля, блестел и переливался странным фантастическим светом. Издалека могло показаться, что он покрыт морозным инеем, но подойдя ближе, я поняла, что такое впечатление создавалось из-за множества сверкающих белоснежных маленьких огоньков. Иногда все пространство около корабля освещалось всполохом, от пробегающей по его корпусу яркой спиральной молнии. Зрелище было захватывающе грандиозным, и мне было немного страшно подходить к нему ближе, чем на сто метров, поэтому я предпочла наблюдать издалека.

Я не сразу заметила, что рядом стоит Юнг, и, увидев его, я очень обрадовалась, ведь он тоже был моим внуком.

— Почему ты не хочешь лететь с нами? Разве ты не хочешь жить?

На эти вопросы Юнга, посчитав их риторическими, я ничего не ответила, не сомневаясь в том, что он знает на них ответы. Поэтому я просто спросила: — Почему ты не приходишь ко мне, ведь скоро мы расстанемся навсегда?

— Ты тоже знаешь ответ на вопрос. Но лучше было бы тебе и Оде передумать, и следовать предначертанным путем.

После этих слов, он просто исчез, словно его и не было.

До старта корабля оставалось три дня, на острове теперь остались только те, кто займет свое место на корабле и мы впятером. Увидев, что через площадь к нашему дому идет Ари и ее первенцы-близнецы Нея и Ани, я очень обрадовалась возможности проститься с ними. Прочитав в их мыслях подлинную причину визита, я не знала, как мне стоит отнестись к тому, о чем они собирались меня попросить. Девочки узнали от Оды о нашем плане, и приняли решение остаться с нами. Ари пробовала их отговорить, но это было напрасно, поэтому она сама привела их ко мне с просьбой позаботиться о них.

Понимая всю ответственность, которую я возьму на себя, если разрешу близнецам остаться с нами, я попросила придти их на следующий день, сказав, что мне нужно подумать. Я прекрасно понимала, что они остаются потому, что надеются выжить, и поэтому чувствовала свою ответственность за их будущее, которое они вручали мне. Они должны понять, что знать путь, мало, нужно суметь пройти его, и нет никакой гарантии, что у нас все получится. У каждого из нас была веская причина остаться на Земле: у Дэва и его родителей не было выбора; Ода и я, поступили так, как нам подсказало сердце. Мне нужно было знать, что побудило Нею и Ани принять решение остаться на Земле, и не захотят ли они передумать, когда узнают, что могут погибнуть.

Вечером после ужина, я попросила Оду зайти ко мне в комнату, а когда она пришла, спросила: зачем она рассказала близнецам о том, что мы остаемся?

— Я видела, что мы выжили, и с нами были близнецы Нея и Ани.

Когда на следующий день Ари прощалась с нами, по ее щекам текли слезы, и, как не парадоксально это звучит, но я была им рада, потому что никогда не видела, чтобы кто-либо их островитян плакал. Если хотя бы один человек новой цивилизации еще способен плакать, значит не все потеряно. Значит, есть вероятность, что их чувства смогут проснуться, как было сказано в последних словах послания: « ...когда наступит время Созиданья, вы сможете вновь научить, детей, свои любимые Созданья, играть, смеяться и любить». Ари ушла, а я показала девочкам свободные комнаты, в которых они могли жить пока не придет время нам всем покинуть этот дом, а может быть и остров.

Странно, но когда я открывала комнаты, мне пришла в голову мысль, что теперь в нашей новой семье семь человек, и вдруг это новая подсказка Судьбы подтверждающая, что мы поступаем правильно?

глава 23 (заключительная)

«Предел совершенства — в том, чтобы уметь пережить мгновения, как вечность. А вечность ощутить, как мгновение».

М. М. Некрасов.

Где я нахожусь? Этот вопрос возник, как только я открыла глаза, и, не увидев привычной обстановки, огляделась вокруг. Помещение, в котором стояла постель, было освещено тусклым матовым светом, идущем откуда-то сверху, из невидимого глазам источника. Нигде не было и намека на дверь или окно, и у меня мелькнула мысль, что в этой ситуации несомненным плюсом было отсутствие у меня клаустрофобии. Наверное, я никогда бы не догадалась, что нахожусь внутри корабля, если бы не едва ощутимый знакомый аромат «алмазного дерева», не вызвал у меня предположение относительно моего местонахождения. Когда, подойдя к стене, я дотронулась до нее рукой, то сразу почувствовала хорошо знакомое приятное тепло, идущее от нее. Последние сомнения пропали, и теперь мне было совершенно ясно, что я нахожусь на борту корабля Древних, и не нужно быть слишком умной, чтобы догадаться, кто меня сюда перенес. Но зачем?

Вспомнив, о том, что до отлета осталось совсем мало времени, я испугалась, и чтобы не поддаться панике, попыталась сконцентрироваться и максимально напрячь свои телепатические способности. Я никого не слышала, мое сознание не уловило не одной мысли, и тогда я стала искать нужное решение путем умозаключений. Еще раз, оглядев помещение, я сделала вывод, что эта комната, предназначенная для проживания, обязательно должна иметь дверь. Принимая во внимание контингент людей, не обладающих телепатическими способностями, нужно было искать запор, открывающий ее обычным способом, а не посредством разума. Я, сантиметр за сантиметром, стала прощупывать стены комнаты, и вскоре мое старание увенчалось успехом, потому, что я нашла выпуклость, надавив на которую, отрыла проход наружу.

Но, не успев сделать и шагу, я увидела маленький светящийся шарик, который висел в воздухе на уровне моего лица, и сразу услышала: — Меня раньше звали Рэя. Я когда-то привела тебя сюда, и я выведу.

Несомненно, дух Эри хотел мне помочь, по­этому, не пытаясь выяснить побуждающую причину, я просто пошла за летящим, впереди меня шариком, как Тесей за клубком Ариадны. Коридор, по которому вел меня дух Эри, освещенный таким же тусклым светом, как и комната, из которой я вышла, был узкий, и при желании, разведя в стороны руки, я могла бы дотронуться ими до стен. Идти было легко, казалось, что ноги сами несли меня вслед за светящимся впереди белым пятном, из этого следовало, что мы спускаемся вниз, причем двигаемся по спирали, о чем можно было догадаться по постоянному отклонению коридора влево. Внезапно меня озарила мысль об Оде, ведь вполне логично можно было предположить, что Юнг, последовательный в своих действиях, перенес на корабль и ее. Я резко остановилась и обратилась к духу Рэи с вопросом об Оде, но тот, ничего не отвечая, продолжал свое движение вперед, поэтому мне ничего не оставалось, как идти за ним. Внезапно он остановился и за­вис совсем рядом от стены с левой стороны, и я услышала: — Она здесь.

Конечно, дух имел в виду Оду, которую я увидела, как только открыла дверь в комнату, около которой остановился светящийся шарик. Она только что проснулась, и, пребывая в неведении о том, что произошло, увидев меня, очень обрадовалась. Дух Рэи исчез, как только мы дошли до конца коридора, который вывел нас в большое, хорошо освещенное помещение. Из-за множества различных растений, деревьев и кустов, он был похож на ботанический сад, и я растерялась, не зная, куда идти дальше. В отличие от меня, Ода, которая уверено, шла вперед, несомненно, хорошо знала схему конструкции корабля, будто она была заложена в ее гены. Идя вслед за Одой, я с интересом смотрела по сторонам: на загоны для птиц и коз, и на удивительные растения, способных снабжать пассажиров корабля всем необходимым, на протяжении многих-многих лет. Когда мы подошли к выходу, Оде не составило большого труда открыть главный люк корабля, и только, когда мы вышли на улицу, я поняла, что могло бы произойти, если бы я вовремя не проснулась. Вполне закономерно, что мы никого не встретили: в это предрассветное время весь остров еще спал, и чтобы никто из домочадцев не успел заметить нашего отсутствия, нам нужно было спешить домой. Проходя мимо дома Севен и Тена, я ненадолго задержалась, мне хотелось зайти в дом и посмотреть спит ли Юнг, но чувство такта, не позволило мне этого сделать.

Дождавшись утра, я сразу пошла к дому Тена, так как решила, что именно он должен ответить на вопросы: почему он до сих пор не научил сына уважать воззрения людей? Почему не объяснил ему, что данный ему дар несопоставим с плохими помыслами и тем более делами? И что в итоге ждет цивилизацию созданную гениями, с отсутствующими у них моральными принципами? Конечно, готовя эту гневную тираду, я не могла допустить, что Тен или Севен, знали о проделке своего сына, и тем более, не думала о том, все дело даже не в Оде, а во мне.

Тен, конечно уже знал, с какими вопросами я к нему пришла, потому что я и не пыталась скрыть свои мысли.

— Главная роль в построении общества новой цивилизации, отведена тебе и твоим будущим адептам. Но судя по твоему отказу переселиться с нами на другую планету, ты этого еще не осознала. Мы, твои дети и внуки, можем дать новому поколению знания Древних. От тебя зависит духовное развитие людей новой цивилизации. Так мы создадим гармонию между Разумом и Чувством. Ты можешь научить людей радоваться жизни, любить ее, беречь, и никогда не употреблять свои знания во вред. Тебе на роду написано стать Учителем, проводящим четкую грань между добром и злом. Я знаю, что ты хочешь спасти эту планету, не думая о том, что ей нужно дать время для выздоровления, чтобы очистившись от оставленного людьми мусора, начать новую эволюцию. Подумай о том, что я сказал, через два дня мы улетаем.

— Лететь должны все, или я останусь с ними на Земле.

Здравый смысл мне подсказывал, что одна семья не может стать ложкой дегтя в бочке меда, как предположил Тен, мотивируя свое решение относительно семьи Стивена. Мои дети должны были пойти на компромисс, если им было так важно, чтобы я полетела с ними. Подсознательно понимая, что можно найти альтернативное решение, и, вспомнив, слова Оды о том, что она видела нас в будущем, я решила поговорить с ней, и попросить ее просмотреть виртуальные варианты других реальностей.

Мысль о том, что мне, по словам Тена, предопределено быть учителем, не давала покоя, потому что я не понимала одного: почему, как не старалась, я так и не смогла научить моих детей человечности? Может быть тогда, вопреки всем предначертаниям, они приняли бы правильное решение, поняв, простую истину: я не могу улететь, зная, что оставшиеся на Земле, семья Стивена, Ода и близнецы, могут погибнуть. Как я смогла бы тогда жить, и как могла бы учить других, нарушив, свои моральные принципы?

С грустью, размышляя об этом и еще, о многом другом, я сидела на террасе, глядя на осиротевший город, потерявший вместе с жителями, и их дома, которые по старой традиции сносили, когда они пустели. Почувствовав легкое прикосновение к моему плечу, я обернулась и увидела Оду, которая очень изменилась за то короткое время, что была замужем. И совершенно не потому, что теперь она стала носить закрытый хилт, вместо того куска материи закрывающего только нижнюю часть тела, который носят девушки до замужества. Она стала более женственной, и как мне казалось, более округлой. Взглянув, внимательнее на ее фигуру, я спросила, втайне ожидая услышать отрицательный ответ. К сожалению, я не ошиблась, и Ода действительно была беременна близнецами. При других обстоятельствах, эта новость меня обрадовала бы, но не сейчас, так как положение Оды создавало дополнительные проблемы, и новые вопросы, главным из которых был — каким теперь будет наше будущее? Ода словно ждала, когда я спрошу об этом, потому что сразу сказала: — Все будет хорошо. Сегодня видение будущего пришло самостоятельно, будто кто-то посторонний показал мне его. Все мы: родители Дэва и мои, дядя и тетя, Юнг и Нея, и еще много-много людей народа архи, стояли на вершине холма. Внизу под нами открывался восхитительный, удивительный вид на равнину, с растительностью, абсолютно не похожую на ту, что была на Земле. Деревья, с синими стволами, и изумрудного цвета листвой, травяной покров такого же цвета, с удивительными цветами. Потрясающее, необычное солнце: совсем белое, с фиолетовым окаймлением. Но самое главное — Дэв держал на руках девочку двух лет, а я ее брата близнеца.

Ода видела альтернативную версию будущего, и будет оно таким, или другим, зависело от моих детей, воспитывая которых, я в первую очередь, хотела научить их быть гуманными. Если они изменят свое решение, тогда можно считать, что я справилась со своей задачей, и действительно могу называться учительницей. Мне не нужно было быть ясновидящей, чтобы следуя здравому смыслу сделать вывод, что только обладающая этим даром Найн, могла показать будущее Оде. Которая, как выяснилось позднее, увидела его только потому, что сама была ясновидящей, а предназначалось оно конкретно Тену, Севен, Эйту и Юнгу, поэтому я его не могла видеть.

Утро следующего дня напоминало массовую эвакуацию из района бедствия, впрочем, по сути, так оно и было. Ведущая к кораблю широкая дорога, теперь была совсем не похожа на ту, когда-то узкую тропу, которую нам показала хранительница Рэя. Наводненная множеством людей, одетых в белые одежды, которые не торопясь шли к кораблю, она ассоциировалась с плавно текущей рекой. Узнать о том, что дети поступили благоразумно, и корабль заберет всех, было для меня большим облегчением. Стараясь не думать о грядущей катастрофе, в результате которой, этот мир людей закончит свое существование, и никогда не сможет ни подняться, ни реабилитироваться, я попыталась представить каким будет другой, новый мир.

Новому человечеству предстоят тяжелые испытания, связанные с необходимостью адаптации к качественно новым условиям обитания. Получив знания Древних, и внедрив их в повседневную жизнь, люди в первую очередь должны будут думать об экологии планеты, чтобы сохранить первозданную красоту природы. Пройдет не одна сотня лет, прежде чем из горстки людей родится новая цивилизация, возникновение, которой будет не спонтанным, а рациональным, имеющим под собой фундаментальные знания многих цивилизаций. Основываясь на опыте предшественников, допустивших ошибки которые привели их к гибели, стало возможным создание зрелой цивилизации, а потому самой великой из всех когда-либо существовавших. С единой системой законов, основанных на человеколюбии, ибо только это может спасти ее от войн, разрушений, деморализации и нравственного падения. В мечтах я вновь вернулась к нашей многострадальной планете, подумав, что может быть через несколько тысячелетий, другие люди вернутся на иную Землю. В генотип людей, отвергающих насилие, объединенных духовностью, но не умеющих в полной мере ощущать жизнь, нужно было постепенно вносить дополнения, развивая в них чувство прекрасного. Учить их наслаждаться красками природы, музыкой, поэзией, танцами и играми, чтобы за каждый прожитый день, наполненный радостью бытия, они благодарили Создателя, даровавшего им жизнь.

Не знаю, сколько прошло времени, но когда зов Тена, который приглашал меня в корабль, прервал мои размышления, я поняла, что осталась на острове одна. Задумавшись, я не заметила, как за поворотом дороги исчез последний из островитян, оставивших свой остров, и теперь она звала меня, последнюю, кто по ней пройдет. Прощание с домом, в котором я прожила большую часть своей жизни, олицетворявшем все то, земное, которое теперь нужно оставить, было для меня не легким. Идя по дороге к кораблю, я останавливалась, чтобы посмотреть на него, как мне казалось в последний раз, но пройдя несколько десятков метров, вновь останавливалась, и, обернувшись назад, смотрела на него, едва сдерживая слезы.

Старт корабля можно было бы и не заметить, если бы о нем не возвестила уже знакомая вибрация, которая ощущалась более сильно, чем предыдущая, когда мы находились вне корабля, но, зато на этот раз она была кратковременна. Мне нужно отвлечься от негативных мыслей, и я попросила Найн, показать мне корабль. Сделанный из биологического материала, он, как я поняла немного позднее, по сути, был живым, и поэтому, как не это не ужасно, мог работать только на чистой, живой энергетике душ. Бог не создал альтернативы этой энергии, и этим объяснялось: почему Древним нужна была именно она. Проделанная моими детьми работа по реконструкции корабля, поражала своей масштабностью, а рациональное использование огромного пространства, восхищало. Корабль, это идеальное творение Разума, внутри стал похож на меленький городок, многоярусный, с множеством отсеков, разного размера и целевого назначения. Например, маленькие отсеки, идентичные тому, куда меня перенес Юнг, были предназначены для сна. В больших зимних садах, архи проводили остальную часть своего времени: отдыхали, и работали, ухаживая за растениями, а также готовили пищу и так далее. Из нашего путешествия по кораблю, я узнала удивительные вещи, как например то, что любой пассажир мог без труда переместиться в любое из помещений. Для этого, достаточно было встать на специальную платформу и образно представить в своем воображении нужное место.

Расставшись с Найн, я решила, что пора дать отдых своему организму, и поэтому, встав на одну из платформ, совершенно непроизвольно представила образ своей комнаты в нефритовом доме, которая много лет дарила: покой, отдых и сон. В моей жизни было много неожиданных, и можно сказать ошеломляющих моментов, но поразительней всего было то, что произошло сейчас. В один миг корабль перенес меня в мою нефритовую комнату, стоя в которой, я теперь старалась понять, что со мной происходит. Что это — мистика, голограмма, галлюцинация или гипноз? Я ущипнула себя, чтобы быть уверенной хотя бы в том, что я не сплю, а потом провела рукой по стенам, которые светились мягким зеленым светом и были также реальны, как и все кругом. Дверь открылась как обычно, и я, увидев в общем зале, сидящих за столом детей, подумала: все слишком хорошо, чтобы быть правдой. Невозможность происходящего дополнилось тем фактом, что видя мою растерянность, на лицах детей появились улыбки, что было бы, вполне закономерно, если бы я точно не знала одного — они не умеют улыбаться.

— Прости если мы, расстроили тебя, — сказал, как всегда Тен, от лица всех, и продолжил:

— Этот дом построен Древними на их родной планете. Он всегда путешествует вместе с кораблем. Мы не рассказывали об этом, и чтобы сделать тебе сюрприз, я перенес этот дом следом за тобой в последнюю минуту.

Слушая его рассказ о доме, я боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть улыбки. Самым большим чудом, в этот момент были они, а не дом. Словно отлет корабля, послужил сигналом тому, чтобы с них сняли заклятие, наложенное злым чародеем. И вряд ли я ошибусь, если констатирую тот факт, что материальные блага и комфорт ничто, по сравнению со счастьем видеть улыбки своих детей. В такие моменты забываются все горести и несчастья, беды и тревоги. Теперь, наше будущее, я видела в радужном свете, и была готова к любым испытаниям, но это уже другая история.

КОНЕЦ

 

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com