Вадим Новосадов.

 

«ПОДЛЕЦ».

 

Гамлет, Д’Артаньян, Фигаро, Остап Бендер… Не они ли персонифицированные искры от античного бога Меркурия? Хитреца, обольстителя, воина и философа. В какого героя воплотился бы проблеск его духа сегодня? Не исключено – в героя этого романа. Бес и плут сошлись в одной персоне, жаждущей ангела как целебного эликсира.

 

ЧАСТЬ 1.

 

ГЛАВА 1.

 

Сергей Щеглов около года работал в страховой компании «Золотое руно», где докучливая суета сослуживцев, стареющих прежде времени в передрягах затянувшегося кризиса, выдавленных сюда с насиженных мест некогда благополучных госучреждений, и развязное высокомерие молодых отпрысков - учредителей компании, кроме которых никто не имел серьёзных перспектив в карьере, давно навевали на него отвращение и тоску. Но однажды, придя в офис, он был неожиданно изумлён, встретив новое лицо – юную особу лет двадцати. В их конторе была парочка смазливых девиц, но Ирина, так звали новенькую, - стройная, пластичная, хрупкая в своих лёгких движениях, с соломенными локонами до плеч, приветливо лукавыми глазами цвета бирюзы и пронзительным певучим голосом – имела необычное очарование, то, что можно назвать небесным, неумолимо разящим сладкой болью сердце любого мужчины, то очарование, и капли которого не найдёшь в диковатой надменности заурядных красавиц, хоть перебирай их целыми толпами. Сергей был заворожен с первого же взгляда, хотя и понимал, что кто-то протежировал эту «белокурую бестию». Иначе как объяснить, что, получив должность архивариуса, где нужно было сортировать и сканировать все документы, она только сейчас начала осваивать компьютер?
Она была студенткой, из какого-то захолустья Воронежской области, нанялась, чтобы зарабатывать на аренду комнаты в столице. Не зная, к кому её ревновать, Сергей пытался уловить, с кем из сослуживцев у неё шашни, но, к своему удивлению, не замечал пока намёков на её особую связь с кем-либо. Беспокойства неопределённой ревности продолжались. Ирина была пленительно неприступна для всех, даже для тех, кто, вероятнее всего, мог претендовать на неё.
Низкорослый уродец, глава компании, кряжистый, как карликовое дерево, бойкий, но всё же дряхлеющий, с непритязательным умилением перед очарованием ребёнка отпускал ей комплименты, продолжая при этом хранить верность ревностно преданной ему секретарше – толстозадой губошлёпке с жабьими глазами, чей слюнявый рот, кажется, атрофировал способность к поцелуям в долгом опыте орального ублажения любимого начальника, сексуальная потребность которого, впрочем, и не требовала чего-то большего. Как и до появления Ирины, он неизменно запирался со своей коровой в кабинете каждый день на интимную пятиминутку и вряд ли сменил бы этого сексуального вассала, который ещё и прислуживал грозным надзирателем за нравами подчинённых.
Золотая молодёжь, избавленная от черновых обязанностей, дабы не расточать своих стратегических талантов в страховом бизнесе, относилась к ней с кокетливым пренебрежением, не приглашая её на свои холостяцкие оргии, известные всему окружению. Державшийся особняком, не старый ещё вице-президент, недавно разведенный, тоже не оправдывал подозрений, держась с ней не более снисходительно, чем с остальными, въедливо, с повелительной лаконичностью.
Однако трудно было поверить, что неприступность Ирины не была оплачена скрытой опёкой со стороны кого-либо из начальства. Возможно, что Сергей, имевший свободный график страхового агента, бывая в офисе два-три раза в неделю или того реже, не успевал заметить тонкой игры загадочных взглядов и шушуканья, уличавшей бы кого-нибудь в интимной связи с Ириной. Наверное, робкие слухи ползли, но не раздувались до сплетен, отголоски которых сразу бы докатились до самого начальства, а оно было злопамятно и сразу бы уволило болтливых. У Сергея же не было доверительных лиц в стане егозливых тётушек-всезнаек, от которых не просочился бы и малейший намёк для постороннего уха, когда ими двигало высокомерие оберегаемой тайны.
От количества заключённых контрактов зависел заработок Сергея, но всё же он не был так велик, как ни старайся, а чрезмерное усердие только и наводило на неприятную мысль, что всю жизнь ему придётся зарабатывать свой хлеб такими скучными трудами. Поэтому он был работоспособен настолько, чтобы его не уволили, и под предлогом отсутствия карьерных притязаний игнорировал обременительные и малозначащее должности, какие предлагались сотрудникам, не имевшим особого расположения начальства. Он даже не искал его расположения, считая эту работу временной, и, как и многие сослуживцы, с радостью ушёл бы отсюда, подвернись ему более подходящая работа. В эту эпоху зыбкой демократии и животного капитализма, помноженных на традиционную инфантильность, мало кто не ощущал себя временщиком.
Появление Ирины зажгло огнём давящую пустоту вокруг него, он стал чаще появляться в офисе – этом холодном царстве в люминесцентном сиянии, где томилась невольница, которую он хотел выкрасть. Не остерегаясь последствий за знаки внимания к наложнице тайного и влиятельного опекуна, Сергей рассчитывал, как и любой бы другой молодой человек без гроша за душой и твёрдой почвы под ногами, на собственную привлекательность, остроту языка и дерзкую удаль. Прослыв сердцеедом, этот густоволосый шатен спортивного сложения с цепкой пронзительностью холодных серо-зелёных глаз, пребывая в пылу сладких чувств, не сомневался, что и Ирина не устоит перед ним. Предостерегающий, но уже слабеющий голос рассудка, что она, как и он, приехав в Москву из провинции попытать счастья, охотилась за обеспеченными столичными холостяками, совсем терялся в душевном гуле чувств. Её обычную улыбчивость и природную способность быть со всеми и всегда снисходительно обворожительной он принимал за особое поощрение, не замечая, однако, тонкой иронии по поводу тщетности его обходительности.
Накануне новогодних праздников полагались посиделки в офисе за шампанским и холодными закусками, где Сергей надеялся склонить её на новогоднюю ночь к себе домой.
Но едва вечеринка началась, как он обнаружил боль обманутых надежд: Ирина сидела рядом с этим вице-президентом компании Виктором – сорокалетним тусклым субъектом, маленькие глазки которого, обычно надменно-колючие, тщеславно горели сейчас от того, что всем теперь было ясно, в чьей оправе окажется этот сияющий бриллиант по имени Ирина. Дело приторно запахло венцом. Сергей не выпил и пары рюмок, как перед его глазами всё стало размываться, перехватило горло и стучали назойливые молоточки в висках. Неизвестно, сколько продолжалось бы это прострация, если бы не отрезвляла боязнь обнаружить в себе обманутого воздыхателя на потеху наглого подхалимства сослуживцев.
Он сумрачно опрокидывал рюмочки за каждый тост, и его отчаяние перешло в горькую безучастность. Вскоре ушёл президент, оставив попечение коллектива своей пучеглазой жабе и пожелав молодым как следует провести вечер. Но вице-президент Виктор не хотел уступать лидерство какой-то там секретарше.
- Давайте ещё раз выпьем за любовь. После третьего тоста мы сегодня пьём только за любовь, - проголосил распалённый Виктор с каким-то писклявым надрывом, раздражающим и омерзительным.
Пробежал неутомимый восторженный шум, стали наполняться бокалы.
Сергей невольно взглянул на Ирину и услышал от неё нечто поразительное, почти прочитав по губам, - небрежное замечание по поводу провозглашённого тоста, сказанное так тихо, будто про себя: «Да где эта любовь?». Оно гулким обещающим эхом отозвалось у него, словно где-то далеко проскрипела тяжёлая каменная дверь в этом пещерном мраке безнадёжности, нежданно обещая выпустить томящуюся надежду на волю.
- За любовь стоя! – требовал Виктор, не заметив реплики или приняв её за игривую шутку любимой.
- Мы уж, конечно, посидим, - заявила женская половина вечеринки.
Мужчины встали все, кроме Сергея, который, сам не понимая почему, остался на месте.
- Это касается всех мужчин! – повелительно воскликнул Виктор, свысока озирая Сергея.
Сергей не хотел обращать на себя внимания, поэтому поднялся, несколько смущённый. Но прежде прозвучала ещё одна ядовитая реплика:
- Может быть, здесь не все мужчины?
Виктор и кто-то ещё усмехнулись. И эта реплика тоже принадлежала ей. Что это было? Невинное жало молодой прелестницы, двусмысленное положение которой коснулось змеиной стороны её женской натуры? Невольный мстительный упрёк или вызывающий клич выхватить её из цепких когтей этой крысы вице-президента, пока ещё не поздно? Смутность догадок обжигала Сергея, и, почувствовав эту болезненную тягость неопределённости, он решил не притязать на неё, напустив равнодушие: «с глаз долой – из сердца вон». В этом пикантном эпизоде только горький привкус уязвлённого самолюбия от ухмылки Виктора не мог скоро исчезнуть.
Все выпили и сели. Но инцидент, видно, не был исчерпан. Сидевший рядом с Сергеем некто Фёдор, тоже страховой агент, но старше по возрасту и ближе к начальству, гадливо прошептал над ухом:
- Ты – третий лишний… На чужой каравай рот не разевай…
Сергей не то чтобы разозлился, просто сосед давно был ему неприятен, и потому он брезгливо ответил:
- Не вытирай о меня свои слюни.
- Это ты мне? – возмутился довольно подвыпивший Фёдор. – Я тебя спрашиваю, сопляк! – истошно промямлил он. - Возьми свои слова обратно…
Стол замер, обратив на них внимание, чем и спровоцировал опасную кульминацию в споре.
- А то что будет? – Сергей не поворачивал головы к обидчику.
Тот выплеснул стакан с минеральной водой ему в лицо.
Снова чья -то насмешка… Каждый мускул тренированного тела Сергея начал судорожно пульсировать от ярости. Всё бешенство он вложил в удар, от которого Фёдор слетел со стула, не успев и пикнуть. Сергей вскочил, взял его за лацканы и отбросил на стол через чью то голову, будто это был мешок. Грохот, звон, женский визг… Следующим под руку попался Виктор, уверенно попытавшийся остановить Сергея, но, получив крепким боксёрским кулаком по физиономии, распластался спиной на полу и не спешил подыматься. Пара человек ещё попались под горячую руку. Удовлетворивший своё буйство, Сергей направился к выходу и в эту минуту поймал её взгляд, в котором больше было тайного восторга , чем возмущения.
Сергей покинул офис в спокойствии могучего зверя, одним движением свирепой лапы разрушившего ловушку злокозненных пигмеев, уверенных, что проучат дерзкого чужака. С насмешкой победителя он вспоминал , как их лица, алчущие его унижения, вдруг пугливо немели, когда он с хладнокровной прытью метелил по рожам, попадавшимся ему под руку. Где же им было знать, что их безынициативный сослуживец – мастер спорта по боксу, агрессивный как хищник, когда дело касается его достоинства.
После этого скандала ему здесь на работать. А нужно было платить за снимаемую квартиру, которая стоила недешёво. Впрочем, Щеглов давно мечтал оставить это тухлое болотце из стареющих клерков. Об Ирине он сейчас думал с долей жалости и насмешливой снисходительности.

 

***

После новогодних праздников, которые он провёл в ресторане со случайными знакомыми и порядком поиздержался, он явился на фирму забрать причитавшиеся ему деньги за последние сделки. Пучеглазая секретарша в манере сурового вердикта уведомила его, что он уволен, и выдала ему только половину заработанной им суммы. Сергей не протестовал и торопился покинуть опостылевшее ему окружение. Навстречу ему попался Виктор с отпечатком его кулака – подбитой бровью и желтеющим фонарём под глазом.
- Послушай, приятель, если ты не извинишься, то твои неприятности на этом не закончатся, - грозно предупредил он, взяв его за рукав.
Сергей остановил взгляд на руке Виктора, и тот отпустил его.
- Смотри, чтобы у тебя не было неприятностей, - равнодушно ответил Сергей и пошёл своей дорогой.
По пути домой он купил несколько газет, печатающих объявления о служебных вакансиях. Не имея ни родственников, ни хороших знакомых, только так он мог найти работу. С жадностью пробежав несколько страниц, он утомился: предлагалось то, что он уже прошёл и к чему испытывал отвращение, - клерки, коммерческие агенты и всё в том же роде.
Мимо одного объявления глаз скользнул почти равнодушно, но с опозданием он вдруг понял, что цепкий крючок внимания подсёк нечто интригующее: «Организации требуются молодые мужчины с привлекательной внешностью и обходительными манерами для оказания интимных услуг состоятельным женщинам». Свежая мысль стать жиголо с неожиданной бойкостью увлекла Сергея. Зная только из книг и фильмов, что и мужчины иногда ублажают женщин за деньги, он живо примерил эту роль на себя, уверенный, что его не всегда разборчивое сладострастие поможет ему совмещать полезное с приятным.
Он набрал указанный номер телефона. Ответил тоненький женский голос с язвинкой, коротко спросил о соответствии требованиям и предложил завтра быть на собеседовании.
Серей вошёл в подъезд здания старинной постройки и нажал на звонок квартиры первого этажа. По домофону его спросил уже знакомый голос, замок щёлкнул, и он прошёл по коридору в просторную гостиную, где стоял гарнитур мягкой мебели и за столом сидела секретарша, соблазнительная – как и её голосок.
- Значит, это вы вчера звонили? – спросила она, с любопытством окинув его насмешливым взглядом.
- Да, я.
- Можете снять верхнюю одежду. Там в коридоре есть шкаф… Посидите, посмотрите журналы, пока Надежда Алексеевна не освободится.
Сняв пальто, Сергей погрузился в мягкое глубокое кресло и стал листать журналы мод, скрытно посматривая на секретаршу, особенно на видневшиеся из-под стола её притягательные ноги в дымчато-белых колготках и элегантных лакированных туфлях. Она уловила его невольные взгляды и снисходительно улыбнулась.
- Так вы думаете, я могу рассчитывать на успех? – хитро спросил Сергей.
- Сперва вы должны понравиться Надежде Алексеевне, - жеманно ответила она.
- Значит, вам я уже понравился.
На эту шутку секретарша почему то наигранно смутилась. Раздался голос по селектору, и она велела Сергею войти в соседнюю комнату, которая представляла собой нечто среднее между кабинетом и спальней, где был второй выход.
Хозяйка заведения, женщина лет тридцати пяти, жгучая брюнетка с красным бантом в пучке собранных волос. Смоляными глазами, обжигающе привлекательная, сидела в кресле, закинув длинную великолепную голень в узорчатом чёрном чулке, слегка покачивая тонким носком в шёлковой туфле с серебряной бляшкой. Сергей немного оробел.
- Ну что, молодой человек, хотите у нас работать? – спросила она низким голосом, оценивая его сверкающим взглядом кошки.
- Мне кажется, эта работа придётся мне по вкусу, - ответил Сергей, собрав в кулак всю смелость.
- Это хорошо, что вы так уверены, - в её голосе проскальзывала ирония. – От мужчин, работающих у нас, требуются определённые способности. Женщины, которые обращаются сюда, богаты и имеют право получать то, что хотят. Понимаете, о чём речь?
Она избегала бросить на него лишний взгляд, видимо, удовлетворившись его внешними данными и щадя его смущённое настроение. Сергей совсем не был стеснительным, но, видно. Она ошибочно подумала, что это так, расценив как достоинство.
-Думаю, что понимаю.
-И насколько вы опытны, чтобы так уверенно говорить?
- Для такого дела, наверное, мало опыта, к нему нужно относиться как к искусству, - пытался подбодрить себя Сергей.
Хозяйка коротко взглянула на него.
- Говорить ты умеешь, - вдруг она перешла на «ты». – посмотреть бы на тебя в деле… ну-ка встань, - повелела она.
Сергей поднялся со стула.
- Раздевайся.
- Зачем? – удивился он.
- Хочу взглянуть, какие трусы ты носишь, - шутливо сказала она.
Пока Сергей неторопливо обнажался, она подошла к столу, налила из открытой бутылки в бочонке шампанского и вернулась с бокалом на прежнее место. Сергей успел заметить, что и фигура у неё также великолепна, как и всё остальное.
- Что ещё прикажете? – кокетливо спросил Сергей, оставшись в одних плавках и ощущая лёгкое эротическое волнение под её пристальным взглядом.
- Пройдись по комнате. Представь, что ты на сцене и на тебя смотрят множество женских глаз.
Сергей неуклюже прошёлся, ссутулившись и согнув руки, будто собираясь к бою на ринге.
- Для стриптизёра у тебя мало выучки, - резюмировала хозяйка, - ты, видать, спортсмен. Уж не боксёр ли?
- Как вы догадались?
Хозяйка снисходительно улыбнулась.
- Впрочем, женщинам нравятся спортивные мужчины, - заметила она.
Сергей ощутил, как предмет его мужской гордости неудержимо выпирает из-под трусов и заставляет сладко изнемогать в чреслах.
- Подойди к Наталье, - указала хозяйка.
Сергей и не заметил, как секретарша вошла в комнату и прилегла на диван, подобрав ноги. Он приблизился к ней. Она старалась выглядеть бесстрастной, с насмешливой улыбкой в блёкло серебристой помаде губ и поволокой серых, как пасмурное небо, глаз. Её согнутые ноги пышно округлились, контурные линии сомкнутых ляжек и небрежно налегающей короткой юбки скользили по её силуэту и влекли к таинству интимных прелестей. Какая, должно быть, атласная кожа скрывается под этими белыми чулочками… Тем временем его баловник отвердел, словно камень, и стоически оттягивал трусы, как столб полотно палатки.
- Покажи теперь всё, что ты умеешь, - прозвучал потусторонне внушительный голос Надежды Алексеевны.

 

***

Через полчаса Сергей видел в приёмной и допивал бокал кофе с бутербродом: оставшись довольной, секретарша по имени Наталья теперь заботливо обхаживала его.
Но он испытывал сейчас неведомую ещё смесь пресыщения и омерзения, будто снялся в постыдном порнографическом действе, который срежиссировала циничная похотлитвая шлюха в отставке, презирающая мужчин, с затаённой местью к ним.
Его возбуждённое отношение к хозяйке было пропитано и ядом раздражения к её остервенелой надменности и сладкими порывами просить снисхождения у её безупречно-изящных ног, напоминавших два трепетных столбца жертвенника, где обречённый мог получить ни с чем не сравнимое наслаждение. Но Надежда Алексеевна, приняв его в свой женский клуб, подчёркнуто держала его на расстоянии, и даже если он вызывал у неё желание, проявив с секретаршей животную способность к соитию, то ему ещё требовалось заслужить своим раболепием редкое право на усладу её знойным телом.
Она накинула светлое манто и, уже почти не обращая внимания на Сергея, с непроницаемой важностью отправилась на какую-то встречу под загадочную улыбчивость попрощавшейся секретарши.
От этой жеманности - знак торжествующего презрения двух потаскух – Сергей выворачивало, как после перепоя. Он поторопился уйти вслед за сутенёршей.
- Придёшь в пятницу к семи вечера, - сказала Наталья небрежно и язвительно, угадав причину его резкой перемены в настроении.
- Как на счёт оплаты труда и профсоюзного билета? – с притворной озабоченностью спросил Сергей, чтоб под этим явным лукавством она разглядела только шутливое заискивание.
- Не беспокойся, не обидят.

 

 

ГЛАВА 2.

 

Прошло около месяца. Как-то днём Сергей возвращался после ночи, проведённой с клиенткой, домой. Он расплатился с таксистом и вошёл в подъезд, не обратив внимания на проходивших мимо спортивных молодцов, которые вдруг схватили его у самой двери его квартиры. Незнакомцы были крепкие ребята: Сергей сам не был слабаком, но не мог вырваться. Один железной хваткой держал его сзади за руки, а другой навалился на него и сдавил горло.
- Тебе привет от Викора, - злобно процедил он, ударил по лицу, потом в пах, в солнечное сплетение.
У Сергея сбилось дыхание, помутнело в глазах, он упал, его продолжали избивать, но от ударов тело немело, вскоре он ничего не чувствовал.
Очнулся, услышав над собой беспокойный женский голос и почувствовав, как кто-то тормошит его.
- Молодой человек, я вызову «скорую помощь».
- Никакой «скрой помощи», - ответил он ослабшим голосом, превозмогая тошноту.
Он стал с трудом подниматься, голова кружилась, в висках било молотками, пальто, руки, лицо были испачканы кровью. Его стошнило. Пожилая женщина стояла рядом, с испугом и сочувствием смотрела на него.
Всё же ему хватило сил подняться и открыть дверь квартиры. Солёный вкус и пустота во рту – кончик языка скользил по нёбу, не находя зубов, а только раздутые склизкие дёсны. Он взглянул на окровавленной, обезображенное лицо и, открыв рот, поразился зияющей пустоте – три передних зуба отсутствовало. Уродливое отражение вызвало отвращение к себе и ненависть к обидчикам. Он поклялся во что бы то ни стало отомстить им, потом весь день прикладывал примочки на кровавые подтёки одутловатого лица.
Позвонила Надежда Алексеевна. Он ответил неузнаваемым, осипшим голосом, да и то вместо слов вылетал глухой свист.
- Мне Сергея, будьте добры, - повторила она недоумённо.
- Да это же я…
Пока он шепелявил ей, как его отделали, она, видимо, сдерживалась от смеха.
- Приезжай к нам, мы тебя вылечим. Кстати, Ольга Николаевна желает сегодня встретиться с тобой.
- Я потерял товарный вид.
- Ничего, синяки и ссадины украшают мужчину. А зубы тебе вставят за счёт фирмы. Это я беру на себя.
- Как только вставлю зубы, сразу же и выйду, - прококетничал Сергей.
Наверное, ответ ей показался дерзостью, однако она благосклонно усмехнулась, правда, с едва заметной иронией, которую он уловил в тайном восторге способного ученика, прошедшего ещё один тест на тонко организованное восприятие.
- В твоём деле зубы – не самое главное. Но раз так, я попытаюсь объяснить Ольге Николаевне, по какой причине ты не сможешь с ней встретиться.
Это разрешение не выполнять обязанностей казалось немыслимым послаблением.
Но вскоре она вновь позвонила.
- Ну, братец, видно, ты так нравишься женщинам, что они готовы встречаться с тобой в любом виде. Собирайся и приезжай сюда, - велела она с отрывистым гортанным скрипом, вмиг уничтожая весь сонм томительного ликования, навеянный ещё минуту назад.
Он отправился в клуб.
Там его уже ждала Ольга Николаевна, банкирша лет сорока пяти. С ней он провёл ночь раза три, небрежно относясь к интересу, который невольно разжёг в ней и из-за которого она настояла видеть его даже при такой уродливой физиономии.
Это была невысокая женщина, пышных, но всё ещё изящных форм, любившая шубы и горжетки, коих у неё был целый гардероб, со светло-русой мелкой завивкой волос, ровно и симметрично сходивших до плеч. Круглые и тёмные глаза были пронзительны и ласковы, голос – высокий и мягкий, внешность её выражала нежность, но и холодную властность, при необходимости, хотя её гордые манеры проявлялись несколько принуждённо. Коллекция перстней на пальцах её маленьких ручек и жемчужное ожерелье венчали законченный образ купчихи, навеянный призрачными представлениями о старине. По сравнению с другими клиентками она была просто блестящая красавица, но сейчас занимала его не более чем уставшего дрессированного зверя, понуждаемого к затасканному трюку.
- На вас напали? – спросила она озабоченно.
- Да, хотели ограбить, - равнодушно ответил Сергей, не смея жаловаться клиентке, хотя иногда отступал от этого правила для заискивания перед дамами. Ему это прощалось.
«Вот и доигрался», - подумал он, ощущая тяжесть навязчивой ласки этой антикварной барышни с её разнузданной похотью, забурлившей через край благодаря его темпераментным стараниям.
- Вам нужен уход, тогда всё пройдёт быстрее. Я вас приглашаю в свой загородный дом.
Эта заботливость была только розовым флёром сексуальной хищницы. Рассеянное нежелание Сергея сгущалось в раздражённый протест, он взглянул вопросительно на хозяйку этого сутенёрского дома, та искоса, прищуренным взглядом подгоняла его: чего ты, мол, дурень, ждёшь, когда тебя обласкивает такая женщина. Чего ещё ожидать от неё – зачинщицы этого гнусного заговора?
Их сговор, как впившийся в грунт якорь, остановил громаду его немого негодования, лицо оскалилось в тупой улыбке бессилия, которая так пришлась по душе его насильнице. Что нельзя было определить, чего больше в пронзительном мерцании её глаз – восторга, умиления или предвкушения интимной алчности. Как знать, может быть, в его трусоватой покорности она увидела оторопь восхищённого плейбоя – именно то, что вписывалось в шаблон её грёз об идеале дамского угодника.
- Я не вправе отказать, - ответил Сергей, в комичном стеснении от своего пришепётывания, старательно прижимая язык к нёбу, чтобы ослабить его, но получалось ещё более смехотворно и умилённо для дам.
Их умиление передалось и ему, горячка внутреннего раздражения опустилась до приятного градуса удовольствия.
Он вывел Ольгу под руку к её светло-синей «вольво» последней модели. Она сама была за рулём. Дорога заняла около часа.
Предыдущие встречи прошли в её просторной трёхкомнатной квартире, роскошно меблированной, в престижном районе, но в свой загородный она везла его впервые – этот жест исключительного расположения он в какой-то тревожный смуте осознавал только сейчас. Размышляя над её увлеченностью им, он не знал пока, хорошо это для него или плохо. По крайней мере польщённый, он одновременно был уязвлён тем, что остальные его качества, помимо необходимых для секса, не принимались во внимание. А ведь он считал себя интеллектуальным, образованным и азартным. Вот если бы она ещё и это попыталась оценить… Ведь она же банкирша и к тому же незамужняя... Приятный озноб охватывал Сергея при мысли, какие невообразимые перспективы может сулить связь с ней.
С деликатной громкостью в салоне звучали романсы в записи, навевая сдержанный восторг у неё, который выдавался влажным блеском неподвижных хрусталиков глаз. Ох уж эти средне-возрастные барышни с их слабостью к элегиям, к этой тягомотине, всегда вызывавшей у Сергея если не раздражение, то насмешку над умильно страдальческим пафосом. Куда привычнее иметь дело с молодыми, борзыми тёлками, просто жаждущими удовольствий с прелюдией лёгкого романтического налёта, который может так же легко улетучиться, как и возникнуть. Но эти стареющие дамы… дай только повод для их страсти – и навлечёшь опасное лихо утрачиваемых год от года надёжд, которое сатанеет от очередного обмана, - ведь впереди всё меньше надежд и на сам обман…
Сергея. Однако, это не могло предостеречь. Его сейчас вдруг осенило исполнять роль любовника, избрав для этого амплуа некоего покладистого сердцееда и вливая явную сущность ловеласа в допустимую для своей самолюбивой натуры и притягательную для неё форму. Но в каких красках, тонах, символах должно быть это амплуа – он и сам пока не мог представить, имея на этот счёт лишь смутное, интуитивное ощущение.
С томным любопытством Ольга поинтересовалась, не глядя на него, любит ли он романсы, на что он ответил, что его вкус не игнорирует и этот жанр.
Они провели дорогу в несколько стеснённом разговоре: обсудили погоду, вернулись к романсам и их исполнителям, - и этого, слава богу, как раз хватило до конца пути.
Вокруг её двухэтажного особняка из красного кирпича была разбита рощица из голубых елей в несколько рядов, окаймлённая оградой из фигурного чугуна, в углах которой стояли пушкинские фонари. Отдельно располагался длинный, на пару машин, гараж, дверь которого открыл Сергей и куда привычно и ловко въехала хозяйка.
Они вошли в дом. Полы из паркета, стены обиты шёлком, кухня и ванные – последних было две – в дорогой итальянской керамике, лепные потолки, сияющие хрусталём люстры, роскошная мебель из натурального дерева и кожи. Особенным великолепием отличалась спальня и просторная кухня, оборудованная всем необходимым для самой взыскательной хозяйки.
Вкрадчивая Ольга распорядилась управляться с приготовлением ужина.
Они стремительно сближались за этими неторопливыми хлопотами. Завтра была суббота, и это размеренное, ничем не подгоняемое ожидание любострастия незаметно для обоих, похоже, уже стало прологом интригующего романа в духе королевы и молодого офицера-задиры, светской львицы и честолюбивого повесы. В каком ослепительном блеске грезились ему утончённые игры на «ярмарке тщеславия» в обществе преуспевающих людей, куда она введёт его своим положением и где он не упустит шанса блеснуть своими талантами! А в каких порывах страсти и нежности расцвёл бы их роман, пока пресыщение или циничное предательство не накрыло бы его погребальным саваном!
Мечты завораживали, а между тем уже появились их осязаемые знаки, как земля в сизой дымке перед глазами морского путешественника, - в интонации Ольги уверенно зазвучали покровительственные нотки, она поинтересовалась, какие у него ещё есть или были в прошлом занятия. В двух словах Сергей почти всё выложил про себя, со степенным вдохновением всё сильнее ощущая себя любовником, побуждаемый единственным помыслом – безупречно соответствовать этому положению.
Они сели за стол, накрытый обилием овощных и фруктовых салатов, мясными и рыбными ассорти, несколькими горячими блюдами – жареной печенью и рыбой с разными гарнирами. Глухой хлопок открытой Сергеем бутылки, струйка дыма из горлышка – к этой минуте они уже общались совершенно раскованно, а после двух фужеров шампанского вечер перешёл в весёлое любовное воркованье, а дальше – в откровение интимных фантазий как прелюдии к смелому совокуплению.
Когда кровь достаточно взыграла от закусок, вин и прелести заявленных извращений, они разошлись в разные ванные комнаты готовиться к таинству интимной близости; и хотя они уже проводили ночи вместе, животная простота прошлых встреч блекла перед восхитительностью сегодняшнего вечера – всё как бы происходило в гамме новых ощущений, в приподнятом изнеможении страсти.
Сергей вошёл в спальню в накинутом халате, она полулежала в кровати под покрывалом, пухлые руки и плечи её были обнажены, играя матовым отливом в тусклом свете ночного светильника. Он прильнул губами к её горячей и мягкой как шёлк коже, источавшей ёдко-сладкое благоухание косметики и тела. Круглая грудь пришла в волнение от его ласк и плавно вздымалась. Никогда Сергей не подумал бы, что перезревшие, полнеющие женщины могут вызывать столько желания и что опьянённое воображение так убедительно превращает их пышные формы в прелести красавиц времён Ренессанса, богатых чувственностью и плотского искушения. Обычно его влекли юные Лолиты, едва обретшие развитость женских форм, а вместе с этим и неискушённый интерес к мужчине и не потерявшие своего невинного, очаровательного озорства. Но женщина, уже переступившая порог неотвратимого увядания, набрав все соки, весь колорит своей красоты, отчаянно спешащая насытиться сладострастием, перед тем, как её привлекательные ещё черты окончательно не размоются возрастом, давала Сергею самое подходящее прибежище, где он мог найти и участие в своих честолюбивых намерениях, и интимное удовлетворение. Так что такую волшебную находку, как Ольга, он сейчас не разменял бы ни на какую молодую тёлку.
Тем временем, подвергнув её пухлое тело ласкам, он раздразнил её почти до поросячьего визга. Взяв его бойцовской хваткой, она перекинула его на спину, налегла на него всем тюленьим весом и стала тереться о него, обхватив ляжками твердеющий фаллос, кряхтя и упираясь ластами в скомканную постель. Пощипав, поцарапав, помассировав, подёргав своими коготками его эрогенные зоны и члены, пока его шалун, вытянувшись, не стал раскачиваться в напряжении, как кобра перед прыжком, она встала на четвереньки, необычайно выразительно задрав круп при глубоком изгибе спины, и, зарывшись лицом в постельные холмы, прорычала в исступлённом изнеможении:
- Ну давай, что ты там ждёшь…
Если бы не вулканический темперамент молодого кобеля, от которого у него даже уши шевелились, он, наверное, катался бы со смеху от этой остервенелой возни истекающей суки.

 

***

Долго пребывая в истоме, он встал поздно, ближе к полудню. Спустился на кухню и застал там Ольгу в длинном шёлковом халате за приготовлением завтрака из отбивных.
После этой ночи Сергей чувствовал власть над ней, они обращались теперь только на «ты».
- У меня завтрак на скорую руку, - заметила она, подав телячьи отбивные, обжаренные в тесте.
К отбивным ещё подавались икра, рыбный балык, кровяная колбаса, картофель фри, солёные баклажаны, брюссельская капуста, горячие лепёшки и десертный набор фруктов.
- И этот королевский завтрак называется «на скорую руку»? Уж не слишком ли ты скромничаешь? – весело отозвался Сергей.
- Ничуть. Вообще-то, у меня есть повар. В следующий раз я не отпущу его, пусть приготовит нам печёную утку.
Отбивные таяли во рту, Сергей ненасытно справлялся с ними и без передних зубов, запивая прохладным шампанским. Она почти не ела, влюблено наблюдая за ним.
- Какой всё-таки банк возглавляет наша добрая фея Ольга Николаевна? – задал он вопрос, которого ещё вчера боялся.
Она как бы неохотно назвала банк. Сергей слышал это название – это был известный банк. Ну и отхватил же он любовницу! Лицо его побледнело от замешательства. Чтобы не усиливать его смущения, она прятала свой взгляд.
- Кофе или чай? – спросила она, встав из-за стола.
- Чай.
Он торопливо выпил чай. Его мужское самолюбие было ущемлено столь неожиданно высоким положением хозяйки, он испытал неловкость и не хотел более оставаться. Оплаченное время для ублажения клиента вышло.
- Мне пора, - холодно сказал он, решительно намереваясь уйти.
- Тебе у меня надоело? – удивилась она, скрывая, кажется обиду.
«Тем лучше, - подумал Сергей, - так её быстрее можно выдрессировать».
- Ни в коем случае. Просто мне пора, я ведь и так засиделся, а злоупотреблять гостеприимством клиента не положено. Я ведь на работе, - бойко ответил он.
Она не нашла чем, да и не хотела, возразить его изворотливой отговорке. Натянутой улыбкой скрыв досаду и раздумывая: и вправду ли этот покоритель женских сердец такой гордый или же он ломается, играет на его чувствах. «Скорее всего, играет… Засранец… Хотя на его месте любой бы играл, имей хоть одну лишнюю извилину. И всё же я тебя проучу», - подумала Ольга, намереваясь позвонить сутенёрше и за доплату уговорить её отправить этого наглеца к какой-нибудь мятой старухе с неперебиваемым душком разлагающегося тела. От такой мысли лицо её озарилось лукавой ухмылкой.
Сергей вызвал такси, которое стояло у ворот её особняка уже минут через пятнадцать.
Он попрощался с ней в манерных почтении и ласке, унося с собой два смешанных чувства: во-первых, закравшаяся червоточина себялюбия разрослась до нестерпимого отвращения к своему постыдному занятию, которое он решил бросить и не появляться у неё в прежнем качестве, - он будет или её любовником или никем; а во-вторых – уверенный, что она влюблена в него как кошка, он имел твёрдую надежду, что она готова на определённые жертвы ради сохранения их интимных уз, чем ему и нужно было воспользоваться.

 

***

Почти вся следующая неделя ушла у него на дантиста, теперь его улыбка обрела жемчужную белизну вставленных передних зубов. Надежда Алексеевна велела ему прибыть в офис для последующей встречи с клиентом. На его невольный вопрос, не Ольга ли Николаевна желает встречи, хозяйка женского клуба с уклончивой ухмылкой ответила: «Приезжай, узнаешь». Сергей почему- то отправился в уверенности, что снова попадёт на свидание с Ольгой, где надеялся объясниться на счёт своих прав на неё, но, приехав, был раздосадован и потом совсем пришёл в негодование. Ему предписывалось ехать на встречу к одной высохшей выдре с извращёнными страстями, с которой у него некогда уже состоялась одна малоприятная ночь.
- Я не поеду, - заявил он небрежно.
- В чём дело? – изумилась сутенёрша.
- Я больше здесь не работаю.
Хозяйка зло сощурилась. Не ожидая такого дерзкого выпада от мальчика-паиньки.
- Ты наносишь ущерб моему предприятию. Из-за тебя я могу потерять богатого клиента.
- Мне плевать.
Она села за свой стол с угрозой на лице и вызвала по селектору охранников, которые недавно были наняты из-за роста доходов фирмы, в чём не последняя заслуга его, Сергея, разбираемого нарасхват обеспеченными дамами, жаждущими или просто плотских удовольствий или сопровождения галантного бой-френда на тусовочных мероприятиях новоявленной знати.
В кабинете тут же выросли два крепких лба, готовых превратить его в месиво из костей и мяса по одному лишь движению её пальца, особенно один из них, отъявленный его ненавистник, спавший с самой хозяйкой и потому в силу своего безмозглого самолюбия считавший себя выше его. Этот тупой цепной пёс, мечтавший свести счёты с соперником, - а дело шло именно к тому: сутенёрша давно положила глаз на Сергея, оставалось только до конца его вышколить, чтобы он стал покорным исполнителем всех её прихотей, - взял его железной хваткой под руки и со злорадной ухмылкой ждал указаний.
- Вздумал, значит, свинью мне подложить, и это в благодарность за то, что я предоставила тебе такую выгодную работу, - говорила она неторопливо, с брезгливым выражением лица. – Я решила вот что: за срыв этого заказа, как и за последующие, ты будешь платить из своего кармана… Отступные… Понял?
- Ошибаетесь. Это вы мне должны, прелестная Надежда Алексеевна, за последнего клиента.
- Как же смело ты заговорил, даром, что зубы вставил за мой счёт. Мои парни мигом их выбьют, только на этот раз вместе с челюстью. Или ты сейчас же отправляешься к клиенту или будешь платить неустойку в десять тысяч баксов.
Сергей изобразил озабоченность и с притворной досадой согласился.
- Ну ладно. Я всё понял. Только пусть эти костоломы уберут свои лапы.
Она подала им знак.
- Пока не отработаешь названную сумму, не уйдёшь, - сухо заключила поверившая ему хозяйка.
Охранник вёз его на машине по указанному адресу. Пока они стояли на красном светофоре, Сергей ловко выскочил из салона и торопливо скрылся в метро, оказавшееся неподалёку. Добравшись на снимаемую им квартиру, он в считанные минуты схватил самые необходимые вещи, деньги, документы и успел покинуть квартиру до появления визитёров от хозяйки.
В тот же день он снял другую квартиру, скромную, однокомнатную, на окраине. Снова он остался без заработка, а накопленной суммы хватило бы на пару месяцев.
В этот день он серьёзно задумался над своей будущностью – пора бы ему перестать быть ветрогоном, а искать постоянного дела с верной гарантией на обеспеченность. Свою надежду он, конечно же, связывал с Ольгой.
Внезапное бегство из «женского клуба» сломало ему расчёт дезавуировать свои намерения – теперь он вынужден сам напроситься на встречу.
Едва перетерпев пару дней, он набрал её номер. Как ему показалось, она ждала его звонка и сейчас сдерживала свою радость. Он известил её, что через клуб они не смогут встречаться, поскольку он сбежал оттуда. Сергей говорил с волнением, а она, очевидно, понимая, что он смущён вынужденной необходимостью набиваться к ней, подкупленная это стыдливостью, была более чем снисходительна, настоятельно уверила его, что они отныне будут встречаться свободно, и пригласила его в ближайшую пятницу на обещанную печёную утку. Всё разрешилось как нельзя более удачно.
Вечер с уткой проходил ещё разгульнее, чем предыдущий. Ольга была в ударе, открыв ему тайное пристрастие: запела вдруг романсы пронзительным сопрано, то сияя одухотворённым умилением, то погружаясь в истому светлой печали, неусыпным оком страсти поглядывая на него сквозь поволоку опущенных ресниц; цитировала поэтические строчки, словно метая стрелы амура. Потом её сентиментальность переходила в озорство, забытьё веселья и бесноватость вожделения – она хватала его за руку и волокла в спальню, по пути срывая с него одежду, торопливо заталкивая его в постель и проводила свой шаманский обряд над голым трепещущим телом жертвы, доводя его до сластолюбивого изнеможения и искусными интимными приёмами удерживая в этом состоянии, пока он не молил дать выход семяизвержению; потом снова возвращала его на кухню, чтобы винами и закусками восстановить энергию его эроса и всё повторить в других вариациях.
Утомление наступило под утро. Встали далеко после обеда. У Ольги, похоже, праздник всё ещё продолжался, Сергея же одолевала тяжесть похмелья и пресыщения. Угар прошёл, исчез и бурный восторг сладостной ночи. И от вина, и от наслаждения трезвел он болезненно, с горечью похмельного синдрома обнаружив, что сел на мель в интимных чувствах к Ольге. Это для неё воплощённые на одну ночь мечты идеальной страсти могли казаться вечностью. Её же молодого любовника занимали куда более конкретные интересы: деньги и сколько-нибудь уважаемое занятие. Без этого, увы, его пассия не представлялась ему достаточно привлекательной.
Ольга накрыла ему стол, была внимательна и заботлива, сияя вдохновением, будто подпитывала его иссякшие чувства.
- Чем ты намерен занятья в ближайшем будущем? – поинтересовалась она, будто читая его мысли.
- Пока не знаю? – Сергей был польщён её прозорливостью и заботливостью.
- Ты говорил, что у тебя экономическое образование. В банковском деле что-нибудь смыслишь?
- В общих чертах.
- Ничего, научишься. Невелика премудрость. У меня есть вакансия. Вдруг ты подходящая кандидатура!
Она предлагала ему должность, как дарят гостинцы детям, весело и неожиданно.
Сергей изумился: она немедленно исполняла его скрытые желания. Впрочем, не так и трудно было догадаться о его настроении.
- Я не могу злоупотреблять твоим расположением, - пробормотал он.
- Только не надо этой ложной скромности. Тебе нужно на что-то жить. К тому же чем ты хуже тех, кому я делаю карьеру, которой они не всегда заслуживают.
Сергей готов был пасть к её ногам, раскаиваясь и прося прощения за минутное сомнение в своих чувствах к ней. В довершение своё великодушие Ольга увенчала конвертом, протянутым с изящной небрежностью.
¬- А это что?
- Деньги. Ты сам признался, что у тебя деньги на исходе. Тут хватит на первое время.
- Я не возьму, - обиженно возмутился Сергей.
Она бросила конверт перед ним.
- Бери, если дают. Отдашь, когда заработаешь, - настаивала она.
Он взял конверт с видом противоречивой покорности.
- Я предлагаю тебе должность замзавотдела, а когда начнёшь разбираться в тонкостях, сам станешь руководить, - резюмировала она деловито.

 

 

ГЛАВА 3.

 

Уже через день Сергей переступил порог банка, расположенного в трёхэтажном старинном особняке в центре города, который, судя по свежему блеску интерьера, был отделан сравнительно недавно: воздух ещё благоухал смесью запахов непросохшей извести, ёдкого лака и пахучего аромата полимерных красок.
Величественный зал простирался во все три этажа. С его обрамлённого лепниной свода, подпёртого по углам капителям барельефных колонн в античном стиле, нависала сплющенная гроздь огромной хрустальной люстры, чьё сияние играло отливами на глянцевой поверхности мраморного пола. В центре журчал фонтан, разбитый в виде горы из булыжников. Слева среди цветников и зимнего сада стояли кресла и столы для посетителей. Справа за отполированными стойками дежурили внимательные и приветливые девушки в белоснежных блузках и с ослепительными улыбками. Зал по всему периметру был опоясан коридорами на оставшихся двух этажах, ограждённых мраморными перилами, куда выходили двери служебных помещений; на этажи можно было подняться или по широкой лестнице или в одной из четырёх стеклянных кабин лифта.
У Сергея перехватило дух от такого великолепия. Его, провинциального, но честолюбивого паренька, будоражило необычной гаммой ощущений – боязнью, смешанной с ожиданием каких-то невообразимых возможностей и предвосхищением головокружительного успеха.
- Что вам угодно, молодой человек? – услужливо спросил его подоспевший менеджер в опрятном костюме с визиткой на лацкане, примерно его возраста.
- У меня назначена встреча с генеральным директором, - бойко ответил он, пересиливая свою минутную неуверенность, – передайте, что пришёл Сергей Щеглов.
Пока менеджер, озабоченный загадочной важностью неизвестного гостя, связался с секретарём генерального директора, Сергей наслаждался первыми минутами власти, может быть, самыми приятными, как многообещающей улыбкой любимой, которая слаще самого поцелуя, как предвкушением большого праздника жизни, вызывающим блаженства больше, чем сам праздник.
Учтивый менеджер проводил его до кабинета Ольги Николаевны на третий этаж.
Он нашёл её в уютном светлом кабинете, обставленном офисной мебелью в бежевых тонах. Она раскинулась в кресле с высоко запрокинутой голенью из-за полноты ног. Эта полная голень полого сужалась в тонкую лодыжку и заканчивалась маленьким загнутым носком, напоминая перевёрнутый античный кувшин. Сергей только в эту минуту отметил, что таких особо изящных ног он, пожалуй, ещё не встречал.
Она выглядела властной хозяйкой, только при его появлении в глазах заиграло кокетство.
- Сейчас я тебя сведу с руководителем отдела по сделкам на финансовом рынке. Пока будешь работать под его началом, - объяснила она, покачивая голенью.
Вскоре в кабинет вошёл невысокий субъект лет сорока пяти, лоб его был закрыт ровно остриженной чёлкой, разбавленной сединой. Грубые, как щетина щётки-усы тоже изрядно «заиндевели», но придавали сочности неприметным чертам его лица с бегающими в прищуре колючими глазками. «Стареющий ты плут, однако», - подумал Сергей. И нисколько в нём не было солидности, подобающей его должности. Голос у него был слащав и сипловат, имя и отчество сливались в скрипучее «Игорь Константинович», что довершало полную антипатию к его личности. «Никак отставной любовник», – ещё один вывод сделал Сергей, заметив смущённость в его лице, подобие ревности, когда Ольга представила их друг другу.
Некоторый странный подвох он усматривал в том, что она передавала настоящего любовника под начало бывшего.
Сергею сухо объяснили его обязанности: ознакомление со всеми правилами игры на финансовых рынках, после чего начался его первый рабочий день в банке.
Через пару дней Сергей убедился, что никто не собирается посвящать его в тонкости дела, начальник спокойно игнорировал его с важным видом вечной занятости. Но самолюбивого Сергея это нисколько не удручало, а, напротив, только подхлестнуло осваивать новое поприще самостоятельно.
Щеглов вгрызался в существо каждой детали работы отдела, подкрепляя практические наблюдения штудированием служебных инструкций и всей необходимой литературы. С Ольгой они не общались на службе, чтобы не давать пищи к пересудам, а встречались, как обычно, по выходным у неё в особняке. Она не интересовалась его успехами в работе: этот замшелый, великовозрастный холостяк Игорёк все бы ей доносил и уж, конечно, в первую очередь то, что выуживал его воспалённый ядом соперничества взгляд, - малейший признак лености, незнания или отсутствие коммуникабельности, в чём он даже демонстративно пытался уличить Сергея, расставляя свои гадкие уловки, например тогда, когда весь отдел собирался пить кофе.
Это была традиция, никто не мог нарушить её, и если даже не пил кофе, то присутствовать на этой неформальной летучке должен, где мерзавец Игорь со своим скрипучим голосом подбрасывал злокозненные провокации против Сергея. Например, в духе доброжелательного назидания колол его упрёком, что он-де сторонится коллектива, который, по правде сказать, сам же и науськивал против него. Иногда подковырнёт его с небрежной ужимкой: и что ты там сегодня нового вычитал, того, что не знаем мы? Или что-то в этом духе. Сергей не долго терпел колкости и, вынув из ножен острую саблю своего злословия, легко рассекал паучьи сети этого мохнатого, но всё же из вида насекомых, злодея. При таком обороте тот, метая искры из маленьких глаз, кряхтел нечто вроде «эгы» или «мгхы» и быстро ретировался в своей оскорблённости, несомненно спеша с жалобой к Ольге на наглость её протеже-бездельника. Но ничего после этого не следовало. Можно было представить, как Ольга со скрытой благосклонностью к своему новому задире-любовнику выслушивала эти жалобы под лёгкий флёр царственного недовольства, наслаждаясь агонией обречённого ревнивца.
А между тем таинственные улыбки сослуживцев, их косые взгляды – вся эта демонстрация враждебности продолжалась и сгущала тучи над Щегловым, чтобы оставить его без спасительных лучей своего светила и вынудить перебраться в какой-нибудь другой отдел. Они выказывали ему то вымученное снисхождение, которое оправдывалось лишь признанием его особых отношений с главой банка, выполняли его просьбы с прохладцей, подразумевая, что он недолго продержится в этой должности, на какую любому из них можно было претендовать только после нескольких лет службы. Правда, некоторые, подразумевая, что могущественная ручка властительницы может неожиданно скоро провести рокировку в пользу своего любимчика, который, как они успели заметить, совсем даже не глуп, а его кажущаяся робость вовсе и не робость, а скрытое и расчётливое проворство, осторожно свидетельствовали своё уважение. Сергея, однако, удручало совсем не прохладность коллег, чьё расположение он рано или поздно завоевал бы своей независимостью, холодным остроумием и равной доброжелательностью ко всем, в том числе и к незлопамятным врагам. Вскоре, поняв, что банк проводит заурядные спекулятивные операции по «коротким деньгам», кредитуя оборотный капитал, вкладываясь в государственные облигации, или в сделки на валютном рынке, он терял честолюбивые надежды, ощущая подавляющую суетность временщика, которая была ему хорошо знакома и с которой жила сейчас половина страны. Банк играл в «снятие сливок», в рулетку, пирамиду, а всё это, как известно, неизменно оборачивается пшиком, а он может быть и не услышан среди гула забывшихся игроков. Когда он перерастёт в громовой раскат краха и вопли негодующих дураков, то будет поздно.
Сергей почувствовал себя разочарованным и обманутым. Надеясь всё же разогнать тучи сомнений над тускнеющим надеждами, в благом азарте молодого специалиста, желавшего поделиться своими обстоятельными соображениями, как-то во время личной встречи с Ольгой он осмелился высказаться:
- Ольга Николаевна, не кажется ли вам, - он обращался на «вы», подчёркивая важность разговора, - что наше предприятие увлекается рискованными вкладами?
Она взглянула на него недоумённо и недоверчиво:
- Что ты имеешь в виду?
- Всем известно, что рынок «горячих денег» рано или поздно обрушится. Некоторые экономисты в прессе предупреждают, что пик рынка государственных займов позади. К тому же поползли слухи, что доллар может подскочить. Как бы не проспать. Не лучше ли начать размещать активы в другие сферы? – произнёс он виновато, увидев недовольство в её лице.
- Сергей, может быть, ты плохо ознакомился со своей работой? Иначе должен знать, что мы застрахованы от последствий изменения курса доллара фьючесрными контрактами на его куплю-продажу, - ответила она, продемонстрировав нежелание обсуждать дела в такие блаженнее часы отдохновения.
- Я знаю об этом, - покорно заметил он, не отступая от своих возражений, - но в эту игру играют все, а тот, кто следует за всеми, вместе со всеми и проигрывает. Пошатнись сейчас рубль – и начнётся такая свистопляска, почище, чем во времена «чёрного вторника». Игроков на рынке сегодня, поди, в разы больше, чем тогда. Чёрт его знает, сколько народу бросится скупать валюту. Фьючерсные контракты здесь не спасут.
Она снисходительно выслушивала его, решив, что он умничает, как многие молодые люди, склонные отрицать всё устоявшееся и которым всегда кажется, что они могут объять необъятное.
- Наша несчастная страна не раз убеждалась на собственном опыте, что все эти доморощенные академики-экономисты – пустомели или чванливые вруны. Впрочем, и заграничные интеллектуалы не могут пробить своими учёными лбами глухую стену нашей отсталости. А я тебе вот что скажу: именно потому, что на рынке так много игроков, внушает мне уверенность, что правительство не станет подрывать обменный курс. Среди держателей гособлигаций много и иностранных банков, а это гарантия, что валютный фонд не бросит наше правительство на произвол судьбы, - говорила она с той уверенностью, будто знала ещё какие-то доводы, не известные ему.
Но Сергей явно чувствовал натяжку в её словах относительно доморощенных экономистов, зная, что в экономических изданиях сидит молодое поколение яйцеголовых, которые уже доказали умение делать точные прогнозы.
- Может быть, и так, - тихо согласился он.
- А что бы ты предложил? – после некоторой задумчивости спросила Ольга.
- Я… - Сергей почесал затылок, - ну я бы начал с исследования товарных рынков и кредитовал бы среднесрочные проекты. То производство, которое работает на нашем сырье. Чтобы оно не зависело от колебаний валют. Пусть это не так прибыльно и хлопотно, но зато стабильно. Ну и строительство можно было бы инвестировать, оно идёт в рост – чем не бизнес?
- Всё слишком правильно, чтобы быть реальным, - саркастически ответила она. - Мы вкладывались в некоторые производства, но, кроме проблем, ничего с этого не имели. Наша промышленность - как болото: сколько ни напрягайся, а оно тебя всасывает ещё сильнее. Никакого проку. К тому же акционеры банка жаждут быстрых денег, - призналась она, но чтобы закончить разговор.
Его робкий порыв к инициативе был небрежно подавлен, что и следовало ожидать. И хотя он понимал свою наивность, но после маленькой неудачи его обдало знакомым беспокойством за свою пропадающую молодость в этой серости жуликоватой мельтешни, в этом затхлом болоте унылого самодовольства «белых воротничков», с их напускной важностью преуспевания, где фантазии и здравому азарту нет места. Его честолюбивые надежды были изрядно подмыты, как песочные замки морскими волнами.

 

 

ГЛАВА 4.

 

Ольга зачастила в Европу на деловые встречи. Эти поездки нагнетали мрачную тоску и с некоторого времени стали обострять в нём невольную зависть. Ублажая её в постели, он ревностно переживал, что она не изъявляла желания посвящать его в секреты бизнеса. А между тем он изнывал от своей ничтожной и бесполезной должности. Казалось, на этом карьера его закончена.
В её отсутствие Сергей, дабы от скуки пустить пыль в глаза, щеголял перед сослуживцами на её «вольво», переданную ему по доверенности в добавление к его формальной должности. Это было всё, чем она отблагодарила его за сладкие минуты интимной близости. И разъезжая на машине любовницы, что на первый взгляд уличало его в глупости, он на самом деле мстил ей: злобные разговоры её подопечных замыкались на ней, он был лишь их проводником.
Наступила пятница, канун выходных дней, не обещавших на этот раз привычных удовольствий. Под предлогом гриппозного недомогания он оставил работу раньше обычного и решил прокатиться по столице, развеять затянувшуюся тоску.
День выдался необычно тёплым и солнечным, чуть ли не первым за весь март. Из-под серых куч снега по обочинам стекали вешние ручьи и шипели под колёсами машин, как масло на разогретой сковородке, в приоткрытое окно автомобиля тянуло сырой свежестью весны, лазурный небосвод незаметно приобрёл ледяную синеву и по краям взялся фиолетовым пламенем – дохнуло преддверием вечерней зари. В такие минуты нарастает какая-то смутная тревога, обостряется чувство одиночества, ты переполнен тщетными ожиданиями уходящего дня, и всё это вдруг вспыхивает завершающей лихорадкой неудовлетворённых желаний.
В этой кутерьме весны Сергей бесцельно обогнул столько кругов по Садовому Кольцу, что сбился со счёта. Из такого же замкнутого круга бесплодных раздумий о том, как провести вечер, его вывела неожиданная мысль наведаться в страховую компанию – место своей предыдущей работы. Идея казалась спасительной.
Что именно, кроме скуки, толкало его на этот шаг, он не знал и не пытался объяснить. Это было интуитивное желание. Есть поверье, что преступника тянет какая-то неведомая сила к месту преступления. Его, наверное, влекло неудовлетворённое чувство к Ирине или зов неотомщённой гордости. Скорее, и то и другое одновременно. Ему хотелось доказать, что он, Щеглов, оказался удачливее её выбора. И внушить ей сожаление об этом. Сейчас он как раз имел самую подходящую возможность разыграть успех, сидя в элегантном костюме за рулём роскошного автомобиля. Он явно произведёт впечатление. И если она ещё не вышла замуж за этого мерзкого Виктора, то Сергей мог бы рассчитывать на успех.
Он припарковал машину на примыкавшей к знакомому зданию стоянке, откуда легко можно было наблюдать за подъездом офиса. Здесь не видно было знакомой машины Виктора. «Должно быть, он сменил её», - подумал Сергей.
К окончанию работы из подъезда вышли несколько человек, некогда его сослуживцев, но Ирины среди них не оказалось. Он продолжал ждать. И вот он вздрогнул: да, это она, её не узнать в этой длинной норковой шубе и круглой меховой шапке, из-под которой струились её соломенные локоны. Ирина вышла одна и направилась к метро, неторопливо и грациозно, размахивая кожаной сумочкой. Сама судьба благоволила, даруя такую минуту для встречи.
Сергей завёл машину и медленно двинулся за ней. Когда машина немного опередила её, он остановился и открыл правую дверь.
- Садись, подвезу, - крикнул он, подавшись вправо, чтобы показаться ей с водительского места.
Ирина с любопытством повернула голову и изумилась.
- Привет, - недоумённо ответила она. – Что ты тут делаешь? – Она вдруг пугливо осмотрелась по сторонам.
- Слежу за тобой.
- Зачем?
- Хочу с тобой встретиться.
- Ты так внезапно появляешься, как снег на голову, - пробормотала она.
В ней не ощущалось желания отказать – она была поражена, жеманничала, колебалась и опасалась, что её заметят вместе с ним.
- Ну что мы стоим, ей-богу. Давай прячься скорее в салон, а то Виктор сейчас увидит и прибежит, - усмехнулся Сергей.
- Не жди такого подарка, Виктора здесь нет, - с ехидцей ответила она.
И вдруг она торопливо пробралась на переднее сиденье, ловким движением подобрав полы своей роскошной шубы.
Сергей поддал скорости, чтобы скрыться с этого места побыстрее.
- Это твоё авто? – проверещала она, окидывая его своим лучезарным, не без лукавства взглядом, внося какой-то сладкий аромат свежести. Сергей даже обомлел, как тот ловец жар-птицы Иван дурак, едва его ока коснулось завораживающее полыхание невиданной красоты.
Томление нежного восхищения охватило его перед этим воплощённым ликом весны.
- Моё, - ответил он, встряхнувшись от оторопи. – Ну что, показывай дорогу. Я обещал отвезти тебя домой. Или, может быть, ещё куда?
-А вот «может» – излишне, - прошелестел её голос, словно волны.
Шевеление пунцовых губ напоминало кораллы в колыхании прозрачной глубины моря, а в лазурных глазах играли озорные солнечные отблески.
- Значит, домой, - проговорил Сергей с каким-то светлым сожалением.
- Домой, - подтвердила она с тоном равнодушного повеления.
Аура ангела сходила с неё, когда она выдавала своё егозливое бабье любопытство.
- И откуда у тебя эта машина? Помнится, ты ушёл из нашей компании без гроша. А прошло- то едва ли три месяца.
Сергей хитро улыбался.
-Э э… Да это не твоя машина. Ты что, устроился никак водителем? – с насмешкой воскликнула она. – Решил покуражиться передо мной?
Сергей загадочно молчал. Когда она почти разоблачила его, её облику снова вернулось неуловимое мерцание богини. Восхищение перед ней сгущалось силой его воображения до почти осязаемых видений её гибкого тела в полутьме, нежно-яблочного источения её зябкой шелковистой кожи, мембранных звуков её возбуждающих стенаний, ощущения нестерпимого зуда проникновения сквозь узкие складки её интимных губ…
- Ладно уж притворяться, я раскусила тебя, - звучал её певческий голос, выводя его из мечтательного состояния.
- Это моя машина, - спокойно ответил он.
-Где же ты нашёл такую доходную работу?- язвительно выпытывала она.
- Вот будем с тобой встречаться, я тебе всё и расскажу.
Её брови вздрогнули, но она промолчала.
- Ты, я смотрю тоже преуспеваешь, Сергей взглянул на её дорогую шубу. – У тебя появился богатый опекун? Или замуж вышла?
Она отвечала молчанием с кокетливой загадкой на лице.
- Нет, мужа у тебя точно нет, - вслух рассуждал Сергей, - а вот пассия – скорее всего. Ну да, конечно же, этот Виктор! – сделал он вывод с тенью насмешки.
Её взгляд выражал запоздалое усилие удержать сарказм на лице. Неловкая или несвоевременная разгадка женской тайны может сломать всю игру в искушении её желаний. Но раз уж Ирина села в его машину, значит, приняла некоторое вероломство с его стороны, решил он.
Он был уверен, что, кроме денег, ничто не могло связывать её с Виктором, с этим выцветшим, облезлым уродцем, слизняком, который, помимо физических недостатков, был ещё и до отвращения мелочен, навязчив до немой ярости, и наверняка его отношение к ней носило характер домогательства. Появись у неё на горизонте нечто более приятное, материально сносное, и, может быть, она примет это как милость судьбы и вмиг выпорхнет из этой клетки.
Но для Сергея оставалась одна загадка в её отношениях с Виктором. Ирина, насколько он успел заметить, была эмоциональна, горделива, как все красавицы, и, возможно, способна на сильное увлечение, а таких и за деньги удержать трудно. Виктор был, наверное, богат, но ведь уж никак не Рокфеллер. Может быть, она была хищница и, убедившись в сильной страсти Виктора, терпела его как сексуального раба и тянула из того, что подвернулось ей на данный момент.
Возможно, она и могла поиграть в любовь ради материальных благ, но вряд ли это продолжалось бы долго. Ей нужен был любовник, чтобы удовлетворять свои страсти. Не оттого ли она сразу поддалась Сергею?
- Тебя это не утраивает, я смотрю? – призналась она, пытаясь удерживаться в насмешливом тоне, однако же голос подрагивал от раздражения.
- Я скорее раздосадован.
- Думаю, это не твоё дело, - процедила она с такой злобной гримасой, которой он ещё не видел на её прелестном личике.
- Может быть… И всё же в этом мало хорошего, - небрежно отозвался Сергей.
Она сносила его колкие реплики в молчании раздражённого высокомерия, но взгляд её неожиданно затухал от какой-то тягостной мысли, а Сергей пребывал в полной и обнадёживающей уверенности, что знает причину её тоски.
- Кстати, я должен поквитаться с этим Виктором. У него должок передо мной.
- Вот он приедет, ты и разберись, - ответила она равнодушно.
Потом она добавила, что Виктор за границей и вернётся только через десять дней. «Какое счастливое совпадение», - подумал Сергей, вспомнив и про отсутствие своей любовницы.
- Я так понимаю, ты с ним живёшь. Но раз уж его сейчас нет, пригласи меня на чашку чая.
- Это невозможно.
-Почему?
- Да потому, что я его невеста, - заключила она, чуть подняв брови.
- Полно тебе – невеста. Какая ты ему невеста?! Он на двадцать лет старше тебя, - говорил Сергей, как будто отчитывал её за постыдный шаг. – У него только вид авантажный, а по правде сказать, он ничтожество, дешёвое хитрило, да и за душой у него нет ничего.
- Не мели языком, если ничего о нём не знаешь.
- Знаю. Поверь. Я разбираюсь в солидных людях. Он не из их числа, он временщик, лизоблюд и тебе не пара.
- Это уж не тебе судить, - резко воскликнула она, и щёки её зарделись от возмущения.
Вся её язвительность быстро вышла. Они молчали, пока она не велела остановиться у одного из домов в центре.
- Ты живёшь в этом доме? – спросил Сергей.
- Нет, мой дом дальше.
- Я подвезу ближе.
- С ума сошёл? Пройдусь пешком.
Несмотря на раздражение его провокационным появлением и наглостью слов, Сергей заметил, что она не торопилась выйти из машины, надеясь услышать то, что хотела услышать. Он знал, что ей хотелось услышать.
- Этот мерзавец ещё и следит за каждым твоим шагом? Неужели тебе не гнусно с ним? – восклицал Сергей с брезгливостью. – Я убью его.
Она пытливо всмотрелась в его глаза.
- Да куда тебе с ним тягаться?! – произнесла она и открыла дверцу.
Сергей взял её за руку, крепко, но не грубо.
- Я не боюсь его. Мне плюнуть на него и растереть, - ответил он с убедительным хладнокровием.
Ирина вырвала руку.
- Звони завтра, к обеду, - проронила она и продиктовала номер телефона, который он записал в записную книжку.
Некоторое время он смотрел ей вслед – она шла быстро и уверенно. Сергей вновь ощутил подзабытое чувство победившего искусителя – это было открытие счёта в новой игре его неуёмной увлечённости, будто проснулся Везувий, способный перетряхнуть и сжечь огненной лавой гнойные наросты застоявшейся крови, весь этот паразитирующий гнёт, эту вязкую тину души, под которой исходили её жизнелюбивые соки.

***

Оставаясь незамеченным, Сергей прошмыгнут в отворённую дверь квартиры Виктора, которая состояла из трёх комнат с высокими потолками, какие бывают в домах старинной постройки, обставленных преимущественно дряхлеющей мебелью, что не без радости обескуражило гостя, который надеялся увидеть если не роскошь, то обстановку, подобающую вице-президенту компании.
На Ирине было лиловое полупрозрачное шёлковое платье до пят, лёгкой пеленой облегавшее изящные формы её тела, на ногах только белоснежные шерстяные носки, что придавало её одеянию вид небрежной роскоши, будто она только что вернулась с бала, успев снять колготки и едва надеть только эти носочки, отчего её не обременённые туфлями ножки мелькали в лёгком аллюре, а все движения были грациозны и плавны.
К его некоторому разочарованию, она встречала его без радостного восторга, с какой-то грустной озабоченностью и упрёком.
Они стали пить шампанское, которое принёс Сергей, под незатейливую закуску, приготовленную ею заранее. Но всё же Ирина не могла избавиться от сковавшей её тревоги, - очевидно, она тяготилась своим поступком. Он был уверен: преодолеть двусмысленное положение можно в интимной близости, хотя и не мог отбросить мысль, что она будет ждать от него нечто более серьёзное, то есть предложения о замужестве, которого он, увы, не намеревался ей делать.
Она выпытывала, кем он работает. Сергей выбрал то обычное враньё, которое ближе к правде или переплетается с ней: он представился менеджером в финансовой компании и объяснил, что приобрёл машину и квартиру в кредит от администрации этой же компании.
Они изрядно подогрелись шампанским. Ирина вдруг повеселела, и тогда он в какой-то момент привлёк её к себе, прильнул к её губам, шее, потом обнажил её плечи и стал покрывать их поцелуями. Она покорно поддалась, но без особого темперамента, уступая инициативу ему, слабо касаясь его головы и спины, когда он зарывался в её молодые груди, не отмечая эту прохладность дозволения, потому что нежный жар её шелковистой кожи, её аромат были слишком сладки и возбуждающи. Как и представляло ему жадное воображение, теперь Сергей понимал Виктора, убедившись, какой притягательной силой она обладает при своём равнодушии или даже отвращении к партнёру. Наверное, их отношения напоминали связь между набоковским Гумбертом и Лолитой.
Но Ирина была далеко не фригидной. В самый кульминационный момент она, извиваясь как змея, стонала, протяжно вскрикивала и произносила «мой милый».
Они неутомимо бодрствовали среди ночи. Шампанского им не хватило.
- А не завалялась ли где-нибудь у твоего женишка бутылка? – кокетничал Сергей, называя хозяина «женишком».
- Завалялась, вон там, в баре, - смеясь, ответила она, указав на бар.
Сергей откупорил бутылку и наполнил бокалы.
- Выпьем за то, чтобы я не выходила за него замуж… - вдруг произнесла она, приподняв бокал и испепеляя любовника прищуренным взглядом. – И не вздумай больше называть его моим женишком!- воскликнула она и повелительно указала на Сергея пальцем.
От такой неожиданной откровенности Сергей невольно смутился. Ирина, конечно, расценила его замешательство как неуверенность в его же собственных угрозах в адрес Виктора, которые он высказал день назад. Всё это было только бахвальством, чтобы соблазнить её ?! Взгляд её дрогнул от досады, как от тронутой где-то в глубине души минорной струны. Она сделала такой жертвенный шаг ради него, на который он же её и спровоцировал, а в ответ – одна только трусливая растерянность. Лгун, негодяй, ничтожество!!!
- За это я не только выпью, но даже и напьюсь, - сдержанно ответил Сергей, понимая, что запоздалый восторг прозвучит ещё более фальшиво.
Впрочем, уже было поздно: кинув свой пробный камень, она расслышала гулкий звук его пустой души.
- Как он мне отвратителен, - горько проговорила она, когда выпила. – Но теперь всё, решено… И эта бутылка открыта…
Сергей взглянул на бутылку недоумённо.
- Это коллекционная бутылка французского шампанского, урожая 1971 года. Такую уже не купишь. И я не могу её вернуть в бар, а он не поверит, что я распила эту бутылку с подругой, - объяснила она. – Ну-ка, плесни ещё! – отчаянно воскликнула она, освобождаясь от страха перед нестерпимым желанием избавиться от тягостных уз Виктора, несмотря на то, что ничего не получала взамен, и даже остро испытав новый обман со стороны того, кто нагло пробудил её надежды и тут же их растоптал, едва получив её.
Они оба друг друга стоили – эти самолюбивые и циничные кобели, только каждый на свой манер. Правда, Сергей в силу своего темперамента и молодости был куда приятнее.
Снова пили шампанское. Ирина переменилась, стала вести себя развязно, в пеньюаре сидя на диване, одну ногу подобрала под себя, а другой, поднятой и согнутой, водила, размыкая ложбинку между ляжек в полоске ажурных трусиков. Сергей попытался склонить её очередному соитию, но она небрежно отстранила его.
- Ты ещё не забыл о своих клятвах? – спросила она вместо этого.
- О каких именно?
- О том, как зарекался отомстить Виктору и меня защитить от него, если потребуется.
- Я его голыми руками в клочья раздеру. Только скажи.
- Но мне нужно не это…
Она с секунду помолчала, потом пристально взглянула в его глаза.
- Видишь ли, эта квартира зарегистрирована на его дальнего родственника. Я случайно нашла здесь тайник, где он хранит свои сбережения. Отдел по экономическим преступлениям, видно, ещё не пронюхала про эту квартиру, потому как примерно месяц назад бойцы нагрянули с обыском туда, где он прописан, но ничего не нашли. Если эти сбережения исчезнут, то вряд ли он будет заявлять в милицию. Деньги то с левых доходов.
Опьянённый Сергей не мог сразу поверить в то, что она предлагала ему.
- Ты что, обокрасть его хочешь? – изумился он.
- Вот именно, - ответила она с мефистофельской улыбкой.
- Ты шутишь!
- Нисколько, - произнесла Ирина сухо.
- Позволь, но мне и на воле не плохо живётся.
Она взглянула на него с хитрой, сомнительной улыбкой, как бы спрашивая, что ты, мол, завираешь про то, какая у тебя удачная судьба.
- Мне незачем рисковать, мне вполне хватает на жизнь, - добавил Сергей.
- Нет здесь никакого риска. У Виктора сейчас шаткое положение в компании: президент хочет избавиться от него. Первый звонок уже прозвучал, того и гляди, он окажется под арестом. Основную часть средств он сплавлял в заграничные банки, а здесь – то, что ему нужно на чёрный день, да на покупку чиновников. Тебе и мне этого будет достаточно, чтобы прожить в Москве года три безбедно. В свой спившийся мухосранск я возвращаться не намерена.
Она предлагала совершить преступление так легкомысленно, будто речь шла об очевидном пустяке.
Сергей трезвел, отчётливо теперь понимая, что она – банальная воровка, и только желание обокрасть рогоносца Виктора удерживает её. Вот тебе и на!
- Он нас сам найдёт, и без милиции.
- Никак ты испугался? – ядовито усмехнулась она. – Ты уверял меня, что нисколечко не боишься его.
- Я не собираюсь заниматься воровством.
- А я и не предлагаю тебе этого. Я это сделаю и совестью терзаться не стану. Виктор не тот человек, кого жалко обокрасть. Этот гнусный тип сам готов поживиться за чужой счёт.
Ирина приняла вдруг горделивый вид, говоривший, что она и словом более не обмолвиться о своей идее. Сергей же, как это ни странно, вопреки своему внешнему сопротивлению, неожиданно заинтересовался мыслью об ограблении. Раскусив Ирину, он был снова приворожён, но теперь воровским шармом этой плутовки. Ещё его подталкивали неприязнь к Виктору, желание отомстить ему за некогда нанесённое оскорбление и искушение заполучить быстрые деньги.
- И за какие же шиши ты предлагаешь рисковать? – поинтересовался он после паузы.
Она небрежно отмахнулась, но он настаивал, и тогда она нехотя призналась:
- Ты мог бы заработать тысяч пятьдесят долларов за пару часов работы. Тебе только нужно было бы инсценировать квартирную кражу. Пусть потом ищут ветра в поле. Для тебя никакого риска.
- Да?! А во сколько же ты оцениваешь своё участие? – подозрительно спросил Сергей.
- Это тебя уже не касается, - ответила она ядовито.
- Нет, так мы не сговоримся. Только при условии пятьдесят на пятьдесят.
Она ухмыльнулась.
- Это невозможно, идея-то моя. К тому же весь риск на мне: меня первой заподозрят. Мне придётся сыграть сложную роль. А твоя роль закулисная: о тебе не будет ни слуху ни духу.
- Вот уж нет. Я не соглашусь.
- Тогда я обойдусь без тебя.
- Поздно, - нагло бросил Сергей.
- Что значит поздно? – возмутилась она, вздёрнув брови.
- Ты открыла мне свои намерения. Я ведь могу выдать их Виктору, - произнёс Сергей с видом бывалого шантажиста.
Её злобный взгляд он принял холодно. После паузы спросил деловито:
- Сколько у него здесь денег?
- Двести кусков, зелени, - недовольно призналась она.
- Значит, сотня – моя доля.
- Чёрта с два! – нервно возразила она. – Я тебе и так слишком много предложила за час работы. Не согласен – убирайся. А шантажировать меня не советую.
Пока она изливала своё негодование, Сергей равнодушно смотрел в сторону и, когда она сделала паузу, вставил:
- Сотня, и точка.
Его неуступчивость остепенила её, и она изменила тактику, пытаясь теперь уязвить собеседника.
- Если ты ездишь на такой дорогой машине, чего ж так мелочишься, за полсотни то зелени? Вот я тебя окончательно и разоблачила: какой ты там к чёртовой матери менеджер в финансовой компании? Да разве попался бы солидный человек на такую дешёвку? Артист ты. Артист погорелого театра, - она желчно захихикала. – Прокатился один раз без хозяина на его машине и думаешь, что поразил меня! Но ты и впрямь убил меня… наповал.
Её ехидный хохоток нарастал и разросся до истерически сдавленного смеха, она корчилась, сворачивалась калачом, напоминая торжествующий танец ядовитого существа, которое впрыснуло свой яд в жертву.
Самолюбие Сергея резко и неприятно шевельнулось, ему стоило усилий снести насмешку гадины, ему хотелось схватить её за ноги, за руки и отхлестать, до визга, до крика, до слёз, с которыми выйдет весь её яд.
- Твоё счастье, что ты особа другого пола, - озвучил он своё звериное желание погасить её насмехательство над ним.
Она умолкла, как от шаманского заклинания, но её шальные глаза горели крысиным коварством и страхом, отчего их лазурь сгустилась до зелёно-мутного цвета, а лицо заблестело матовой бледностью, как у вампира, да и соломенная копна волос засеребрилась в сиянии луны сквозь приоткрытую занавеску, словно седина древней старухи-ведьмы.
- Неужто ты меня тронешь? Хотя, конечно, куда тебе до джентльмена, - проронила она, вынужденно отступая, чтобы при удобном случае снова укусить в отместку за свою обиду.
- Если ещё плохое слово услышу от тебя, то можешь не сомневаться. Разукрашу так, что месяц на люди не покажешься. Подумай, как ты объяснишь своему хахалю, кто и почему тебе рожу бьёт в его отсутствие? – пригрозил он с внушительным спокойствием.
С её лица ещё долго не сходила злая гримаса. Пока она дулась, гость невозмутимо допивал шампанское.
- Ну что, пятьдесят на пятьдесят и никаких обид? – прервал затянувшуюся паузу Сергей.
Теперь её лицо вдруг просияло улыбкой, полной какого-то тайного смысла: она или с лёгкостью готова была перевести в шутку неудавшееся предложение, или же решила сторговаться, но прежде, как это водится, немного поиграть.
- Здесь есть сигнализация? – спросил он.
- Забудь об этом, - резко прощебетала она.
- Хорошо. Я согласен принять как шутку, - холодно заключил он.
Сергей опять взялся соблазнять её, ублажая ласками, но она сопротивлялась, говорила, что устала, что у неё головная боль, но всё это выглядело капризно, неуверенно, он продолжал домогаться, и она в конце концов уступила.
Он чувствовал, что она всё же думает о краже, и выжидал, когда она снова заговорит об этом и капитулирует перед его условием. Так и случилось: уже под утро, когда они оба, утомлённые, клонились ко сну, она вдруг сказала:
- Ты спрашивал о сигнализации? Да, есть сигнализация. На окнах стоят датчики и на входной двери. Система включается в сеть там, в прихожей.
- Вот это да! У него устаревшая сигнализация?! – воскликнул Сергей, и сон быстро прошёл.
Сергей бросился осматривать сигнализацию.
- На балконной двери «жучков» нет, - сухо заключил он, как заправский вор, готовившийся к делу. – Ты включаешь сигнализацию, когда уходишь?
- Обязательно.
После нескольких минут размышления он высказал свою идею:
- Я уже знаю как всё нужно сделать, - объявил он с азартом. – До того как ты включишь сигнализацию и отправишься на работу, мы заберём деньги и устроим маленький беспорядок. А в твоё отсутствие я инсценирую кражу. Алиби у тебя обеспечено.
- И как же ты собираешься имитировать кражу? – спросила она.
- Не стоит на этот счёт волноваться. Я всё сделаю так, что комар носа не подточит, - уверял он, погружаясь в обдумывание деталей своего замысла.
Но она настояла, чтобы он объяснил ей свой импровизированный план, и затем, доверившись ему, показала тайник в небольшом приямке под паркетными досками, накрытыми половицей, где стоял журнальный столик, откуда и достала целлофановый свёрток. Их глаза жадно горели, когда они пересчитывали двести с небольшим тысяч долларов.
- Это слишком замаскированный тайник, чтобы Виктор не понял, что его ограбили по наводке, - заключил озадаченный Сергей, хотя в глазах не было и намёка, что он может отступить от затеи.
- Но искусный вор может найти любой тайник, - ответила она, не догадываясь пока, к чему он клонит.
- Если у него достаточно для этого времени. В нашем случае всё выходит так, что грабитель не имеет много времени. У тебя есть надёжный человек, у кого ты смогла бы хранить свою часть?
- Не беспокойся, - хитро ответила она.
- Я вот почему спросил: какое-то время ты не сможешь пользоваться этими деньгами. К тому же, если он станет тебя подозревать, его люди будут втайне проверять все твои связи.
Ирина недоверчиво слушала его.
- Я предлагаю у себя хранить всю сумму.
Ирина язвительно ухмыльнулась:
- Нашёл дуру. А потом ищи-свищи тебя…
- Твоя подруга скорее тебя обберет.
- Кто тебе сказал, что я буду держать бабки у подруги?
- Тогда у кого? У родителей?
- Эта моя забота.
- Это наша общая забота. Если Виктор расколет тебя, то нам обоим крышка. На твоих родителей они прежде всего и выйдут. Ты как, вообще, собираешься с ним жить, когда мы его ограбим? Ты уверена, что способна будешь притворяться? И я так понимаю, что после этого ты должна будешь уйти от него, а это вряд ли не вызовет у него подозрений.
- На это счёт не беспокойся, я знаю, как от него уйти, - его повышенный тон нервировал её.
- Ты уверена?
- Уверена.
- Интересно, как же? – допытывался Сергей, не обращая внимания на её раздражение. – Пойми, я рискую вместе с тобой, поэтому хочу знать все твои действия.
- Я изменю ему так, что он об этом узнает, - ответила она с хладнокровным ехидством. – Но не переживай, не с тобой. Так что если он и пойдёт по следу, то по ложному.
- Ты меня успокоила. Тем более деньги надёжнее оставить у меня, - проговорил Сергей быстро, чтобы не выдать смущения от её каверзной реплики, и с тем видом, будто это была шутка с её стороны. – Раз уж ты доверилась мне, а не тому, другому любовнику.
- Не-а, не пойдёт. Деньги разделим сразу, - упрямилась она.
- Тогда я не согласен. Хочешь ограбить его – делай это сама. Я больше не хочу даже и говорить об этом, - сказал Сергей равнодушно и сделал уставшую гримасу, как бы собираясь идти спать.
Ирина тут же встрепенулась.
- И почему ты такой упёртый? Пытаешься меня надуть?
Нет, просто не хочу, чтобы за сотню кусков зелени мне открутили башку. Я заработаю эту сумму за пару лет. К чему такой риск?
- Я не доверяю тебе, я боюсь, ты меня обманешь, - жалобно протянула она, как это делают дети, когда начинают капризничать.
- Я не могу тебя кинуть. Тогда ты сдашь меня Виктору. Тебе в таком случае терять нечего, - почти ласково начал он. – А деньги твои, если захочешь, я могу разместить в своей финансовой компании на специальный счёт под высокий процент, на котором держат свои сбережения все наши сотрудники. Когда ты уйдёшь от этого Виктора, я устрою тебя в эту организацию, и тогда фирма выдаст тебе ссуду, например под жильё, и спишет с тебя твою сумму на счёте. Всё шито-крыто. Виктор не докопается, даже если захочет.
Он заметил, как жадно блеснули её глаза и потом снова потухли от сомнения.
- Дай мне номера своих телефонов, рабочего и домашнего.
- Только сотовый. А рабочий, - Сергей задумался, - пока рано.
Ирина ухмыльнулась.
- Я ещё пока не высокий начальник, и отдельного номера у меня нет, - невинно усмехнулся и он, - есть только номер отдела. Тебе туда лучше не звонить, чтобы не привлекать свидетелей. Впрочем, яподумаю.
Не мытьём, так катаньем Сергей добивался своего, и Ирина, под его неутомимым напором, глядя на него сонными покрасневшими глазами, в которых уже не чувствовалось ни недоверия, ни прежнего гнева, согласилась.

 

***

Через два дня утром Ирина отправилась на работу, устроив накануне в квартире кавардак, напоминавший нашествие грабителей. Ближе к десяти утра у подъезда появился Сергей, невзрачно одетый в тряпичную куртку и вязаную шапку, с маленькой сумкой для инструментов, проник в подвал, на двери которого висел взломанный им же прошлой ночью замок, ловко орудуя фонарём и инструментами, вырубил свет в подъезде и минут за пять, будучи неплохим электриком-самоучкой, заменил стоявший в электрическом щитке общий переключатель на перегоревший, потом стремглав поднялся к квартире Виктора, открыл дверь изготовленным по слепку ключом, потоптался в каждой комнате несколько минут, и вышел из подъезда, когда ещё не появились электрики проверить внезапную неисправность в электрической сети.
Вернувшись с работы, Ирина заявила в милицию об ограблении квартиры.

 

 

ГЛАВА 5.

 

Ирина позвонила за границу Виктору через день после кражи и сообщила о случившемся. Он было запретил обращаться в милицию, но было поздно. Виктор негодовал: в нашей стране-де только дурак может рассчитывать на помощь органов, от которых вообще нужно держаться подальше, что бы не случилось, а ему-то и подавно. Но она откуда могла знать? Её-то никто не предупреждал на такой случай.
Он наказал ей немедленно забрать исковое заявление. Впрочем, Ирина к этому времени и сама белугой ревела по телефону и жаловалась, что следователь затаскал её на допросы, травит её возмутительно наводящими вопросами, клонит и клонит к тому, что не она ли наводчица. И так натурально дрожал её голос, и она всхлипывала (а как же по-другому, когда следователь так наседал на её хрупкую женскую натуру), что одураченный Виктор просто не мог усомниться в её искренности и хоть на секунду допустить, что именно она организовала кражу. Хотя по телефону-то легче врать, главное действо спектакля должно было развернуться по его приезде.
Когда заявление было взято из милиции, Ирина вздохнула с облегчением и как-то набрала номер офиса Сергея, по которому она звонила пару раз. Ответил незнакомый женский голос.
- Мне Сергея, - попросила она, смущаясь присутствием женщины в его квартиры.
- Какого именно Сергея? – чеканно спросил голос.
- Как какого? Щеглова…
- У нас такого Сергея нет и не было. Есть только Алехин и Крешко. Вам они не подойдут? – ухмыльнулся голос.
- Постойте, это финансовая компания?
- Нет, деточка, это офис фирмы по продаже сантехники… - раздались гудки.
Ирина решила, что ошиблась, и набрала номер ещё раз, внимательно. Но ответил тот же резвый голос. Тогда она подумала, что Сергей неудачно пытается разыграть её, подставив какую-то наглую тётку, и матерно потребовала прекратить этот цирк. Насмешливая женщина, смекнув, что девица мается по сбежавшему хахалю, не упустила шанса позлорадствовать над бабьим горем, автоматной очередью нокаутировав в ответ такой изощрённой бранью, что ошарашенная Ирина отбросила трубку, будто раскалённый булыжник.
Ранее по этому номеру отвечал другой женский голос, сообщавший, что Щеглов сейчас не на рабочем месте и что передать, когда он появится. Спустя некоторое время Сергей сам звонил.
По сотовому тоже никто не отвечал. Она пыталась найти финансовую компанию, но такой компании вообще не числилось ни в одних справочниках.
Липа?!
Несколько минут она пребывала в недоумении, но потом оно уже неотвратимо горело в плотных слоях неистовства.
Жулик! Обокрал-таки её! Ищи теперь ветра в поле!
Временами она ломала руки от отчаяния, временами её разбирал нервный смешок.
Но, как известно, хорошо смеется тот, кто смеётся последним.

 

***

Сергей вышел на службу с липового больничного. Ольга ещё не вернулась из заграничной командировки, по слухам, её пребывание там затягивалось.
Все заметили, как Щеглов гарцевал своим спокойствием и необычной самоуверенностью, однако, не зная настоящей причины, на него затаённо посматривали, подозревая, что его влиятельная любовница повысила его и, едва появится, он будет начальствовать.
Ощутив, как отношение к нему переменилось, он не задирал носа, тем более что только он знал истинную причину своей уверенности. На всю эту суету клерков и клиентов, мошенников и их добровольных жертв он смотрел равнодушно и с тайным превосходством. Ведь он обтяпал воровское дело, он знал, как сладко ноет сердце от азарта, как возбуждающе трясутся поджилки во время исполнения рискованной операции и как потом восторженно поёт душа от удачи, которая, чёрт возьми, всё же стоит нескольких часов страха. Им всё это было неведомо.
А что Ирина? Сначала у него не было мысли провести её, но такая сумма имеет гипнотическое действие (известное дело- власть жёлтого дьявола неодолима), и он теперь с насмешкой вспоминал, как обещал этой красивой дуре отдать часть. Какая там у неё часть, она что, спятила? Хотя кроме жадности в его поступке заключалась и оправдательная логика: чтобы поделиться, нужно было снова войти в контакт, а она на хвосте могла бы привести людей недоверчивого Виктора. Нет уж, подальше от неё.

 

***

Сергей сидел за дисплеем, томительно ожидая окончания рабочего дня. Его попросили к телефону.
- Вы Сергей? Здравствуйте! – раздался резвый девический голос незнакомки.
- Добрый день, - недоумевал Сергей.
- Меня зовут Карина, я дочь Ольги Николаевны. Мне нужна её машина, я знаю, что она у вас, - говорила она тоном детской категоричности. – Машина мне нужна немедленно, чем быстрее, тем лучше. Моя потому что сломалась, а мне нужно ехать на важную встречу.
«Чего бы тебе не взять такси? Неужто мать денег не даёт на такси?» - подумалось Сергею, который слыхал от Ольги, что у неё есть дочь, но никогда не видел и не слышал её.
- Когда вы подъедите?
Если бы Сергей не решился удовлетворить интерес к дочери своей любовницы и босса в одном лице, которая так соблазнительно щебетала милым голосочком ( а представить, какая у неё может оказаться внешность?), он бы отделался отговоркой вроде: «А вы бы не взяли такси и не приехали бы сами за машиной, а то ведь я занят на службе». Но кто же станет отказывать дочери главы банка?
- Видите ли, рабочий день ещё не закончен, - отвечал Сергей так, чтобы его слышали сослуживцы, но уверенный, что его отпустят, замолви только она словечко начальнику.
- Ну и что? Какие пустяки. Дайте-ка трубку вашему начальнику, - распорядилась она.
Всё было решено за секунду.
- Поезжай прямо сейчас,- велел начальник.
Сергей отправился по указанному адресу.
Дверь открыла молодая особа, от силы лет восемнадцати, и по первому взгляду совершенно не похожая на свою мать. Те смутные, но бесспорно обворожительные черты, будоражащие в его воображении её голосом, разбились как поддельный хрусталь: реальность затмила блеклые потуги фантазии. Нет, Карина не была строго идеальной росписью природы, какими, например, бывают измождённые модели с их кукольной красотой, как чужую кожу, на своих ходульных скелетах, отодвигая в сторону другие типы женской красоты. Хотя Карина, разумеется, была вполне красавица, но особенная – бойкая и живописная.
Красавице иной раз для неотразимости хватает и смазливого личика (из-за него можно пренебречь и несовершенной фигурой) или изящных ног ( ох, а из-за них можно простить и отсутствие остального), а уж если к ногам ещё и круглые упругие груди – это уже совсем роскошь. Карина же излучала гармонию соблазна. Тёмная шатенка с бурым отливом на темени, стрижка под мальчика, карие гранитные глаза лукаво блестят сквозь вуаль ресниц, на смуглом лице просвечивается нежный румянец, который в сочетании с вишнёвыми губками пышет томительной прелестью, голос звучит пронзительно, как струны арфы, слегка гортанно, фигура – будто изваянная по заказу: тесно сомкнутые овалы ляжек, круглые бёдра, тонкая точёная талия, покатые округлые плечи и груди – как две небольшие дыньки.
Не успевшего ещё остыть от наслаждений с очаровательной Ириной, Сергея обуяло новым порывом увлечённости.
Она была одета в безразмерный свитер с рукавами длиннее её рук и облегающие изношенные джинсы с надрезами в коленях – вид явно не собранного для важной встречи человека. В манерах сквозил хулиганский шарм.
Двухкомнатная квартира была обставлена пёстрой мебелью, как в детской, но беспорядком напоминала мастерскую: небрежно отодвинутый в угол мольберт с какой-то мазнёй, кипы широких папок, широкоформатные фотографии с девицами, изображающими модели, фотоаппарат на треноге, два осветительных прибора и тому подобный хлам. «Ох, она к тому же и творческая личность!», – воскликнул про себя Сергей с иронией.
- Мне нужно съездить в студию. Мать подарила «ладу», у которой всё время что-то ломается, - не очень-то приветливо объяснила она, заметив смущение Сергея при виде её апартаментов.
- У вас нет доверенности на эту машину.
- Ну и что? Вы ведь меня можете отвезти?
-Разумеется, - покорно согласился он.
- Тогда поедем. Подождите немного.
Пока она где-то там собиралась, шурша одежной, Сергей, рассматривая фотографии, сделал вывод, что они не профессиональные, а так себе, дилетантские.
- Нравится? – спросила она, появившись в обновлённом одеянии из чёрных облегающих брюк и свитера.
- Я мало что в этом понимаю, - равнодушно ответил Сергей.
- Я вижу. Хотя, как говорится, приведи варвара на выставку, и он укажет на шедевр. Вот я и смотрю, как ты скривился. Да, это пробы, - пренебрежительно заключила она.
«Вот именно, что пробы», - подумал Сергей, очарованный её язвительностью. Если так и дальше пойдёт дело, то эта чертовка разожжёт в нём такой огонь, что он сгорит в нём. Нет, желать её – значит желать гибели своей карьеры. Нужно одёрнуть плутовку.
- Может быть, мужчины у вас лучше получаются, - подковырнул её Сергей, не поддаваясь на её «ты».
- Ну уж конечно! Мужская красота не во внешности, если она вообще есть. Она в уме и поступках, а это изобразить трудно… трудно вообще и трудно потому, что не найти подходящей натуры. А женщина… женщина может быть грациозной и блистательной, даже когда она молчалива и неподвижна. И мужчинам нравиться именно это, для них идеальная баба – та, которая говорит, только потакая им, или молчит. Но в жизни так не бывает. Даже если женщина и хочет во всём угодить мужчине, то делает это чаще неудачно, ведь она глупа от природы, не так ли? Мужчины смотрят на женщину как на предмет своей похоти. Их проблема в том, что манеры овладевать женщиной у них остались первобытными, они болезненно воспринимают любую свободу женщины. И не знают, как к этому приспособиться.
- Разве женщины не думают о своих плотских радостях?
- Обязательно думают. Они тоже страдают от грубости мужчин. Между полами должно стоять искусство, культура, которые бы сглаживали естественные противоречия. Но мужчины в большинстве не понимают искусства, не ценят по-настоящему красоту и не умеют вести тонкой игры. Ну разве что поэты там, художники, ловеласы…
- Может быть, под тонкостью вы понимаете свои капризы и коварство, а мы просто их игнорируем, чтобы вы не навязывали нам своей игры, суть которой – выживание или удовольствие.
- Ого?! Никак, вас женщины обижают? – назвав его на «вы», она хотела его уязвить. – Хотя вы правы. Так оно и есть. Мир пока живёт по мужским правилам. Но вам нужны звёздные войны, завоевания, а нам – просто звёзды, для вдохновения. А завоёвывать мы хотим только сердца. Мы миролюбивы и созидательны, а вы алчны и агрессивны, вы стремитесь подавлять.
«Ох, не по возрасту же ты эрудированна, - думал Сергей. – И всё от праздности. Пожила бы ты за свой счёт годок, так не вела бы этих выспренних разговорчиков. Д а и то правду сказать – всё это претенциозная серость. Высокомерная посредственность. Творения твои даже не заслуживают пристального внимания. Тьфу. Дрянная поделка. А ещё везёт кому-то показывать».
Её рассуждения нервировали, Сергей едва сдерживался, чтобы не посмеяться над её бесталанными работами и отшить так, чтобы впредь ни о чём его не просила. Но не торопился, не хотел выглядеть грубым, оставив своё мнение напоследок.
- Ну, поехали, - сказала с видом снисходительной победительницы, одевшись в короткую куртку, ботинки на высокой платформе и велюровый берет, похожий скорее на бескозырку.
Остановились у какого-то невзрачного старого дома в центре.
- Жди меня. Хотя, может, всё немного затянется, - сказала она сухо и направилась к подъезду своей пружинистой, уверенной походкой, держа на тесёмке широкую папку.
Его взгляд прильнул к её складным спортивным ногам. Демон снова подал свой голос: «Не всё ли равно, что она не умеет делать художественные фотографии? Смотри, какое у неё тело, какая непосредственность, какое обаяние детской наивности. Да она сама – шедевр! Ты её научишь тому, что у неё лучше всего будет получаться». Сергей глубоко и с волнением вздохнул. Сердце затрепетало. В эти минуты карьера, успех превратились в маленькую точку в необъятном пространстве желания обладать ею.
Карина вышла раньше, чем можно было ожидать. С вызывающей бесцеремонностью на лице, болтая всё той же папкой. Конечно же, неудача. Она села в машину и забросила папку на заднее сиденье. Лицо её пылало, глаза светились проклятием и насмешкой – над собой.
- Чёрт! – воскликнула она. – Какого лешего я припёрлась! И так было ясно, что снимки – дерьмо.
Но как это неожиданно?! Сергей теперь был готов принять казнь за тайную издёвку над её работами, будто он и навлёк эту неудачу. И как было великолепно её разочарование в себе!
- Поехали, - отрывисто велела она.
- Куда?
- Домой.
Было ощутимо, как её гнетёт неудача, она решила сбыть свою злобную энергию ему.
- Мать так тщательно тебя скрывает, - она повернулась к нему корпусом и атаковала его ядовито жгучим взглядом. – Каждую пятницу и субботу мне строго запрещается ездить к ней на дачу.
Сергей пожал плечами.
- Что ж тут такого?
- Что тут такого?! – передразнила она его. – А мне тоже хочется передохнуть за городом после тяжёлых творческих поисков.
Сергей усмехнулся.
- Тебе остаётся целое воскресенье.
- Ненавижу воскресенье. Люблю пятницу и субботу… но дело даже не в этом. Она никогда не скрывала от меня своих любовников. Я их всех знала.
-Так уж и всех?
- Не то чтобы близко, потому что они не заслуживали моего внимания, но за одним столом часто с ними сидела. Надо сказать, все они редкие свиньи. Хвастуны и прилипалы. Она-то доверчивая, любовью не избалованная, вся в своих финансовых заботах, вот они и тянули из неё: кто продвижение по службе, кто льготные кредиты. Кто просто жрал да развлекался за её счёт. Одно утешает: рано или поздно до неё доходит, что она обманулась, и тогда она выставляет всех этих дешёвых альфонсиков за дверь.
- Значит, они того заслуживали.
- Они заслуживали того, чтобы их даже на порог не пускали. Д-а-а… Странная женщина моя мамочка, - произнесла она нараспев и насмешливо. – Нет, чтобы пригреть кого-нибудь одного, дать ему приусадебный участок, что ли, чтобы был при деле, а не метил в банкиры. И выдрессировать его в кроткого муженька. – Тут она усмехнулась от собственного же сарказма. – А я бы заимела постоянного отчима.
Снова смешки.
- Ох, и язва же ты. Но не надейся – твоим отчимом я не стану, - парировал Сергей в тоне шутливого потакания.
- Разумеется. Ты же мне в любовники годишься, а не в папаши, - проверещала она. – И именно поэтому я уверена, что ты продержишься ухажёром моей мамули меньше остальных. Теперь мне ясно, почему она не показывает тебя. Боится, что я тебя соблазню. – Она продолжала потешаться, говоря низким голосом и по-детски выпячивая губы: - Она ведь страшно ревнива. И ей обязательно нашепчут, как ты меня куда-то возил. – Протрезвонила она, быстро меняя интонацию и свои насмешливые ужимки. – Её будет терзать мысль, что мы с тобой переспали. А попробуй докажи, что нет? Так что твоя песенка спета, голубчик. – Она наклонила голову и в напускной строгости пристально рассматривала его.
- Я не собираюсь ей изменять.
- Ну да?!
- И доказывать ничего не собираюсь.
- Неужто я не вызываю у тебя интереса? Представляешь, как будет обидно, если слухи поползут…поползут, а между нами так ничего и не будет. Несправедливо: слухи есть, а дела нет.
- У меня есть страстный интерес к тебе – взять да выпороть за твой змеиный язык…
- Ай-ай-ай, как нехорошо, как грубо. Такого панибратства я не прощаю. – Она изобразила брезгливое возмущение. – Ты уж и впрямь обрадовался, что я положила на тебя глаз, оттого так и осмелел. Ты, конечно, мужчина молодой, соблазнительный, только вот глаза у тебя серо-зелёные, как у кота. Такой совратит и бросит. К тому же ты ловелас, а я таких презираю.
- Я не ловелас, - раздражённо прикрикнул Сергей.
- Ну да?! – повторила она этот возглас ещё резче и словно подпрыгнула.
- Ты чего меня дразнишь? Нарваться хочешь? - раздражение у Сергея нарастало. – Я не посмотрю, что ты дочь Ольги Николаевны. Надеру тебе задницу и сам же ей об этом скажу.
- Я хочу защитить свою мать от тех, кто охотится за её деньгами, - обозлено огрызнулась Карина.
Сергей чувствовал, что выиграл поединок, хотя только благодаря своей сдержанности. Трудно было понять, отчего это юное создание сейчас страдало сильнее: от неудачи в своём художестве или оттого, что Сергей остался к ней бесстрастен – внешне.
В оставшуюся часть пути она молчала, насупившись, как обиженный ребёнок.
Когда он остановил машину у подъезда её дома, она попыталась взять с заднего сиденья папку со снимками, опёрлась коленом на переднее сиденье, но не могла достать – со зла далеко забросила, - кряхтела и чертыхалась. Достал Сергей. Вид у неё был отчаянно уязвлённый, щеки пылали, глаза влажно поблёскивали, она казалась только что испечённым пирогом, который хотелось пробовать, не торопясь, наслаждаясь его сдобным паром, но вместо этого он строго предупредил:
- Больше меня ни о чём не проси и даже не звони. Поняла?
- А ты этого и не жди, понял? – вскрикнула она и хлопнула дверцей.

 

 

ГЛАВА 6.

 

Ольга вернулась с командировки и провела напряжённый день, знакомясь с накопившейся информацией. По её просьбе Сергей появился у неё в кабинете в конце рабочего дня. Она сидела в кресле, вид у неё был утомлённый и несколько грустный, она безразлично листала какой-то журнал мод.
- Присаживайся, - устало сказала она и отложила журнал. – У меня сегодня голова кругом.
- Что там за границей? – спросил Сергей, сев напротив.
- Всё хорошо, но всё чужое. Как у тебя идут дела?
- Нормально, - ответил Сергей неопределённо, опасаясь перегрузить её.
Хотя нормально в современном лексиконе значило «никак».
Её взгляд был обострён, говорила она сейчас холодно, лаконично и с паузами.
– Дело вот какое… кредитный отдел будет реорганизован на несколько подразделений. Я хочу тебя назначить руководителем одного из них – отделом по среднесрочному кредитованию… Ты, кажется, именно этим и хотел заниматься? – Сергей онемел. – Но я установлю тебе испытательный срок в три месяца.
- Разумеется. Ты ведь легко меня выгонишь, если что, - покорно проронил он.
- Я уже должна была уволить тебя,- высказалась она со вздохом.
Сергей сделал вид, что её реплику, лишённую и намёка на шутку, он не принял всерьёз.
- За что же, Ольга Николаевна? – лукаво взмолился он.
- Ты недобросовестно выполняешь свои обязанности, - отчитывала она холодно, - нарушаешь дисциплину… прохлаждаешься на поддельные бюллетени… Так, милый мой, не поступают, когда делают карьеру. Если пользуешься моим расположением, то знай меру…
- Я действительно был болен, - уязвлено оправдывался Сергей. – Это начальник козни строит. Шепчется за спиной. Я морду ему когда-нибудь набью.
- Что ты себе позволяешь? – её тон устало поднялся до гнева.
- Пусть он сперва со мной объясниться.
- На моей машине ты больше ездить не будешь.
- И правильно. У меня не будет обязанности развозить твою дочь под злопыхательство доброжелателей, - признался Сергей, дабы упредить её намёки.
Её брови удивлённо вздёрнулись, в пронзительном взгляде было лукавство.
- У неё есть своя машина, - хитро изумилась она.
- Карина сказала, что её машина сломана.
- Вот плутовка, - шутливо пожурила мать свою дочь.
Вероятно, Ольга иронизировала, чтобы скрыть ревность, для которой не было достаточных оснований.
- Кстати, это начальник велел отвезти её, - объяснил Сергей.
- Ладно, хватит об этом, - успокоилась Ольга. – Поедешь ко мне в гости?
- Конечно.
- Я привезла тебе хороший французский одеколон, - она поднялась. – На мой вкус. И твоё поведение, и твой аромат должны мне нравиться, - сказала она снисходительно.

 

***

Вернувшись из-за границы, Виктор стал проводить собственное расследование кражи своей квартиры. Он выслушал Ирину беспристрастно, чтобы не выдать невольных подозрений, связался со следователем, который осматривал квартиру, и уговорил того на непротокольную встречу в ресторане. Хотя дело не пошло в производство, но следователь наверняка мог пролить свет на кражу со взломом. И то, что он согласился на частную беседу, только подтверждало это.
- Мне кажется, мы с вами могли бы разобраться с тем, что у меня произошло, - начал Виктор, когда они сидели в небольшом, уютном ресторане в отдельной кабине.
Виктор уже до встречи «подмазал» полного следователя с бегающими глазами. Следователь чуть наклонил голову к собеседнику, опустив глаза.
- Выбирайте всё, что вам угодно, - сказал Виктор, когда официант подал меню.
Следователь неторопливо изучал меню. Виктор закурил. Когда гость оторвал взгляд от меню, Виктор подозвал официанта. Следователь заказал четыре блюда, не самых изысканных, но сытных, напоминавших домашнюю еду, и десерт из фруктов и мороженного. Пить решили водку.
Гость ловко опрокинул первую рюмку, послал в рот целиком бутерброд с икрой под приветственное урчание желудка и потом сделал сухое безапелляционное заключение:
- Тут и разбираться нечего. Ваша сожительница, или кто там она, обокрала вас. Не одна, конечно, был у неё сообщник.
- Вы уверены?
- Если бы не был уверен, не говорил бы.
Виктор рассеянно потёр губы, шею, погладил затылок. У него были смутные подозрения на Ирину, но, услышав подтверждение от сыщика, он был ошеломлён и не мог сразу поверить. Дрожавшей рукой он налил по второй.
- А чем это подтверждается?
Следователь жадно посмотрел на рюмку, но решил сейчас выложить собеседнику всё, чтобы тот не докучал его вопросами во время неспешного чревоугодия.
- Логикой случившегося. Чтобы найти тот тайник в вашей квартире, вору понадобилось бы масса времени. А он находился там менее тридцати минут, то время, пока отсутствовало электричество в подъезде. Когда электрики исправили неполадку и сигнализация в вашей квартире снова включилась, сигнала, что кто-то после этого открывал дверь, на пульт в диспетчерской охраны не поступало. Я думаю, вор, вырубив электричество, просто открыл ключом дверь, оставил свои следы и ушёл. Кража произошла раньше. А это была инсценировка, и, вам доложу, довольно изобретательная. Если бы электрики задержались на час, я бы поверил в то, в чём вор и хотел меня убедить. За час этот тайник можно было бы обнаружить, и то, если бы вор искал тайник именно в нише пола или в стене. Но, судя по беспорядку, нам необдуманно хотели внушить, что вор перерыл всё и только в последнюю очередь догадался искать тайник под паркетом. За тридцать минут это сделать невозможно. И это была их главная ошибка.
Следователь объяснил всё спокойно и готов был воздержаться от рюмки и закуски ещё ради пары вопросов, но не более.
- А как же он отключил электричество? – задумчиво спросил Виктор.
- Очень дельно. В подвале, на общем щитке, заменил годный предохранитель на негодный. Всё выглядело так, будто просто перегорел предохранитель. На это, кстати, у него уже ушло минут десять, как минимум.
Озадаченный Виктор опрокинул рюмку, не ощущая горечи, - в душе его было куда горше.
- Я вот какой совет дам, - продолжил следователь. – Если вы выясните, кто соучастник, не устраивайте самосуда, выдайте его нам. Мы заведём досье на него.
Виктор вернулся домой сумрачный, но в тот вечер не стал устраивать ей выволочку. Он сделал это на следующий день. Возвратился раньше времени, собрал все её вещи в чемоданы и выставил их у порога.
- Что это? – удивилась она, вернувшись с работы.
- Хочу отправить тебя в отпуск, - сдерживаясь, объяснил Виктор.
- В какой ещё отпуск?
- В бессрочный. Тебе ведь надолго хватит тех денег, которые ты украла у меня.
- Ты что, с ума сошёл? – изумилась Ирина.
- Заткнись, стерва, - без крика, но грозно проговорил Виктор. – Отвечай, сука, с кем ты обокрала меня?
Ирина готовилась с такой сцене, но была ошеломлена неожиданностью и хамством Виктора и растерялась – вся игра смялась.
- Что уставилась на меня, мерзость? Не вздумай лгать! Мне всё известно. Где деньги?
- Что ты собираешься со мной сделать? – пробормотала она и, слабея от страха, стала опускаться в рядом стоявшее кресло.
Виктор схватил её за руку и оттолкнул.
- Не смей пачкать мою мебель, дерьмо!!! – протяжно проревел он. – Я за год не отмою квартиру от твоего присутствия. Срань!!!
- Не оскорбляй меня, слышишь, не оскорбляй! – истерически завизжала она. – Это всё он… Это из-за него… Я ничего не взяла… - она рыдала, жалостно скулила, не успевая вытирать слёзы.
- Кто он?
- Щеглов… Помнишь, он работал в компании… Все деньги у него, все восемьсот тысяч… Он и меня обманул… Я даже не знаю, где он… Знаю только номер его машины…
К Виктору вернулось самообладание. Её жалкий, разбитый вид убеждал его, что она не врёт. Он был мстителен, он бы раздавил её, как змею, но, вспомнив, как долго он её домогался, как его никогда не покидала унижающая мысль, что эта красивая сука всё равно будет изменять, сколько её не ублажай и ни прикармливай, как он выпрашивал у неё постельных утех, когда она этого не хотела, он почувствовал омерзение к самому себе и позор. Это охладило его ярость, он обрёл состояние привычной деловитости, а она вызывала в нём презрение и отвращение, он хотел просто отправить её с глаз долой.
Мстить ей было ниже его достоинства.
- Потаскуха… Что у него за машина и её номер? – это всё, что он спросил у неё.
Потом открыл дверь, хладнокровно выставил её чемоданы на лестничную площадку, следом выпихал и её.

 

***

По каналам охранного агентства Виктор вскоре выяснил, что машина, на которую указала Ирина, принадлежит генеральному директору одного довольно крупного банка, некой Кузнецовой О.Н., и что в этом же банке работает Щеглов, управленцем среднего звена.
Виктор был изумлён, полагая сначала, что недооценил этого Щеглова, потом терялся в догадках: зачем тому нужно было грабить его квартиру, имея солидную должность да ещё, судя по всему, и влиятельную любовницу-банкиршу? С новым приливом ненависти он подозревал, что его бывшая сожительница всё подстроила и свалила на Щеглова. А он сгоряча поспешил выставить её за дверь – теперь этой воровки и след простыл.
Виктор нанял двух дюжих молодцов из охранного агентства и решил навестить Щеглова.
Как-то вечером Сергей открыл дверь снимаемой им квартиры, по привычке не спросив, кто пожаловал к нему. Словно два локомотива, в неё вломились двое здоровяков. Они были так угрожающе внушительны, что подавляли одним только видом. Вслед за ними вошёл степенный Виктор, с каменно-грозным выражением лица, напоминая босса итальянской мафии. Сергей ничего не успел понять, как его схватили железные руки и вдавили в кресло. Виктор придвинул стул и сел напротив.
- Старые знакомые, - ухмыльнулся Сергей.
Лёгкий шок он испытал от неожиданности, но при виде Виктора, который патологически не мог пробудить в нём страха, Сергей готов был потешаться над ним, и два мордоворота не остерегли бы его от злого словца.
- Тебя не удивляет мой визит? – спросил Виктор, прибавляя металла в голосе и вынимая сигарету.
- Здесь не курят, - осадил его Сергей.
Ухмылка Виктора играла на грани злобного оскала.
- Считай, что моё появление – это шанс, который я тебе даю, надеясь спасти твою шкуру, - произнёс Виктор медленно, ударяя интонацией в конце каждой фразы.
Так же неторопливо он задымил сигаретой. Сергей отрезвел, поняв, что появившийся враг может проявить не только психологическую атаку. Угловатые лица накачанных братков напряжённо и угрожающе застыли. Эти были кувалдами в сравнении с теми колотушками, которые тогда в подъезде передали лишь привет от Виктора.
- А ты даже не можешь оценить моё великодушие, - сожалел Виктор, как могильщик о покойнике.
- Хорошо, какова цель визита? – спросил Сергей смиренно.
- А ты догадайся с первого раза.
- Она сама всё рассказала?
Изнемогающий взгляд непрошенного гостя.
- Хорошо… Раз так дело обернулось… Я верну твои деньги. Часть, правда, я истратил, но это не беда, верну…
- Когда ты вернёшь оставшуюся часть?
Сергей поднял глаза, что-то подсчитывая.
- Месяца через три…
- И плюс проценты, - добавил Виктор твёрдо.
- Что за проценты?
- Я тебя ещё должен и правилам учить? Накладные расходы. Вот им заплатить за работу. Плюс моральный ущерб. Не знаешь, как долги отдают?
- И какие же проценты?
- Половина от всей суммы.
- Это нереальные условия.
- Это справедливые условия. А ты не воруй. Семьсот плюс триста, округлю в твою пользу, итого твой долг – ровно миллион баксов.
- Я не ослышался? Миллион?
- Ты не ослышался.
- Ты что, сбрендил?! – изумился Сергей. – Там было только двести!
- Ты меня не учи, сколько у меня было бабок.
- Так, ты любую цифру назовёшь?!
Они впились друг в друга свирепыми взглядами, как два хищника в кровожадном споре за добычу.
- Постой… постой… Я всё понял, - осторожно отступил Сергей, - Это она нас надула… Она передала мне только двести… У меня было лишь одно намерение: наставить тебе рога, а идею обокрасть – она подкинула… давай поедем к ней и хорошенько разберёмся.
Виктор потупил свой сумрачный взгляд в какую-то точку на стене, будто ждал оттуда разгадку.
- Кто-то из вас нагло меня дурачит, - он перевёл свой стеклянный взгляд на Сергея.
- Она с самого играла с тобой. Если бы ты знал, как она о тебе отзывалась в твоё отсутствие…
- Заткнись, - хладнокровно одёрнул его Виктор. – Я с ней разберусь, а ты ответишь за своё.
Сергей заподозрил что-то неладное.
- Кажется, мне всё ясно. Ты её выгнал, не успев всё как следует выяснить. Её и след простыл, да? Так, или нет?
- Это не твоя забота. С ней будет отдельный разговор. Я пока решил, что весь долг за тобой. А сейчас гони то, что у тебя есть.
- Ты плохо узнал её, Виктор. Такую стерву ещё поискать.
- Ещё одно твоё нехорошее слово и тебя будут соскребать со стенки, - проговорил Виктор настолько спокойно, что невозможно было пренебречь его словами.
- Тогда ты не получишь денег, поскольку они хранятся в ячейке банка на моё имя.
Около часа ушло на то, чтобы они съездили в тот банк, где Сергей абонировал ячейку для денег, вернув Виктору сто восемьдесят тысяч. Оставшаяся сумма находилась на депозитном счёте в его банке, которую он обещал отдать в ближайшие день два.
- Вскоре я наведаюсь к тебе ещё раз и окончательно скажу, сколько ты мне должен. И предупреждаю: не вздумай бегать от меня, - пригрозил Виктор на прощанье.
- А если всё-таки ты не найдёшь её?
- Тем хуже для тебя, - Виктор похлопал Сергей по плечу и исчез, оставив стойкий могильный холодок в душе, как напоминание о том, что жизнь кончается смертью.

 

***

- Да, - Сергей поднял трубку уже в своём отдельном кабинете.
- Привет…
Звучал неуловимо знакомый голос. Ба!!! Да это же Ирина.
- Не узнаёшь?
- Теперь узнал.
- Удивлён?
- Ещё бы! Ты играешь с огнём, - у Сергея почему-то не было сейчас ненависти к ней.
- Кого это ты называешь огнём? Себя? Или Виктора?
- Скорее Виктора… Хотя если ты и мне попадёшься, то тебе несдобровать.
- Какие вы, мужики, грозные против слабой, беззащитной девушки…Ты ведь решил меня обмануть. А получилось наоборот. Не рой другому яму – сам в неё попадёшь.
- Ты, конечно, всё очень хитро обыграла, но ведь Виктор рано или поздно тебя найдёт.
- Он к тебе уже приходил, да? – её голос уверенно порхал в высотах насмешливой интонации. – Держу пари, ты наложил в штаны и поклялся вернуть украденное, да ещё с процентами. Скажи, что не так!?
- А ты думаешь, что выйдешь сухой из воды?
- А мне-то что? Я ему ничего не должна. И кто такой вообще этот Виктор? Мошенник?! Я, в отличие от тебя, не зря провела несколько месяцев в его фирме и кое что знаю про его тёмные делишки. Знаю, как он нажил первоначальный капитал, толкая государственные квартиры за взятки. И страховую компанию привлёк к махинациям к строительству социальных объектов. Он посредник по откатам. Знаю, в каком заграничном банке его счета, на которые он незаконно переводит валюту. Хочешь, подарю тебе этот компромат? Он от нас и отвяжется.
- Ты сама попробуй.
- Меня он слишком нервно воспринимает. А ты можешь договориться с ним как мужчина с мужчиной.
- Нет уж, не хочу путаться с тобой.
- Тогда будешь путаться с ним. А он с тебя не слезет. Помяни моё слово. Он заставит платить тебя то, чего ты не должен. Или, того хуже, возьмёт тебя в оборот как должника. Он как спрут.
Пауза. Сергей не успевал переваривать изумление от её прозорливости или знания дела.
- Решила поиздеваться надо мной?
- Нет, нисколько. Я вполне серьёзно. Хотя компромат может и бесполезен или даже опасен. Есть другой вариант…
- Какой?
- Твою линию не прослушивают?
- Нет.
- Уверен?
- Абсолютно.
- Можно просто избавиться от него.
- Как это? – недоумевал Сергей.
- Ты что, вчера школу окончил? Он не такая и важная птица, общественного резонанса не будет, и стоит недорого – он ведь ездит даже без охраны.
- Ты с ума сошла?! – возмутился Сергей, поняв, о чём речь. – Ну и редкая же ты стерва!!!
В трубке зашумели частые, прерывистые выдохи – злобные смешки гадины, ведьмы под привлекательной внешностью; вот-вот мог бы зарычать судорожный металлический голос из мрака – истинный голос зверя. Но нет, всё тот же звонкий, насмешливый голосок:
- Как знаешь. Я тебе пыталась жизнь облегчить. Считай, что я тебе ничего не говорила. Но ты ещё не раз вспомнишь про мою идею.
- Как ты меня нашла? – спросил он уже в пустоту.
Онемевшая рука всё ещё держала трубку около уха, в котором выли прощальные гудки, одновременно играя гимн женскому коварству. Жутковатая дрожь пробежала по телу Сергея, от неё его душа будто съёжилась.
Он пытался убедить себя, что это шутка, пусть и злая. Но в его голове никак не укладывалось, что обольстительная Ирина, подарившая ему ночь, которую он пожизненно будет помнить с наслаждением, стала бы подбивать его на убийство. То, что она обвела его вокруг пальца с кражей, в чём он и сам был виноват – нечего зариться на чужое добро, - беспокоило своими последствиями, а не первопричиной. Ловко она его обставила, ничего не скажешь. И если бы на него не свалилось столько неприятностей после этого, то он бы даже восторгался её изобретательным умом. Но убийство… Его коробило от одной мысли, что женщина желает убийства. Мужской природе свойственен инстинкт смерти. Он – охотник, воин, убивая, он утоляет азарт и выплёскивает избыточную энергию. Но когда женщина подстрекает его к этому, она навлекает омерзение и презрительную ненависть, какую только может навлечь слабое существо, вознамерившееся пролить кровь в отместку за свои гноившиеся обиды. Сергея приводило в бешенство её подстрекательство к тому, чтобы он стал палачом по её приговору.
Он не мог совместить её восхитительный облик с такими гнусными мыслями, которые придавали её чертам зловещую сущность. Но сила её очарования была столь велика, что его чувственная сторона тиранила сознание: он искал оправдания в её страхе перед местью Виктора. Он хотел, чтобы именно так и было, чтобы остаток пленительного чувства к ней не исчезал.
Позже он поймёт, как она была права, и жутковатая сейчас мысль убить Виктора превратиться в навязчивую идею.

 

 

ГЛАВА 7.

 

Виктор явился к нему через неделю, вёл себя как хозяин положения – властно и навязчиво. Сказал, что прощает проценты, а возьмёт только украденное, то есть семьсот тысяч долларов. Ничего себе заявка?! Значит, эта стерва Ирка безнадёжно затаилась где-то в микроскопической норе гигантского столичного муравейника. Сергей, разумеется, возражал. Виктор пригрозил испортить для начала его финансовую карьеру, открыв факт воровства. Но под этой угрозой намёками сквозила другая: в нашей стране, мол, головой отвечают и за меньшие долги. И чтобы не возиться, Виктор-де готов с лёгкостью перепродать долг любому уголовному авторитету.
- С моей зарплатой я буду рассчитываться с тобой лет сто как минимум. А ты хочешь получить всё сразу. Где я возьму такую сумму? – безысходно злился Сергей.
Виктор впился в него маленькими острыми глазками удава.
- Послушай, я ведь не беру с тебя проценты. А если я уступлю твой долг другим, они включат счётчик.
- Виктор, объясни, где я наскребу такую сумму?
- Что ты заладил, как испорченная пластинка? Где я возьму такую сумму? – передразнил его Виктор. – Ты работаешь в банке, а не в бане. И не на самой последней должности. Пошевели мозгами, - наседал собеседник.
«Она была права, - с горечью вспоминал Сергей Ирину, - и почему я отказался убить этого паразита?».
- Ну не грабить же мне банк? – нервно брякнул он.
- Мелко плаваешь. Если у тебя нет никаких соображений. Я могу подсказать, - пёр Виктор с нарастающей наглостью. - Расскажи, чем занят твой отдел.
Преодолевая злобу, Сергей стал объяснять:
- Инвестируем строительство жилья.
Сначала непрошенный гость слушал внимательно, потом его глаза стали равнодушно блуждать.
- То, что ты рассказал, - обычное дело. На этом состояние не сколотишь, - заключил Виктор, всё увереннее вживаясь в роль босса. – У меня есть одна идея и некоторая почва для её реализации. Дай лист бумаги.
Сергей торопливо и беспорядочно шарил по веем ящикам в поиске завалявшегося листка.
- В твоей схеме «кредитор – заёмщик» не хватает страховой компании, - утверждал Виктор, энергично накатывая ручкой небрежные схемы на клетчатом листке. – Она может страховать проценты по кредитам и сам кредит, когда нужно. Это разумно. Твоя толстозадая директриса не станет возражать. Но это для начала. Потом к тебе обращается некая подставная фирма, подконтрольная моим знакомым, за кредитом для реконструкции какого-нибудь объекта, скажем, универмага. Банк выделяет кредит с большой охотой при страховке процента, а тем более при страховке всего кредита – то или иное зависит от варианта нашей небольшой афёры. Указанная фирма приобретает по завышеной цене какую-то недвижимость, заметь: приобретает у своих же, а потом отказывается от кредитных обязательств или вообще исчезает. Страховая компания возмещает проценты, а банку достаётся этот объект как залог, и при этом соблюдаются все законные формальности. Есть и другой вариант, с более высокими ставками, но грубый и рискованный. Он возможен только один раз: заёмщик берёт кредит и просто исчезает. – Виктор отбросил ручку и самодовольно закурил.
- И тогда ты обдираешь банк и свою компанию, - резюмировал Сергей с сарказмом.
- Страховая компания признаёт себя банкротом, - собеседник сморщился, как бы от струйки дыма.
- А моё изуродованное тело найдут в канализационном колодце, если вообще найдут, - добавил Сергей.
- Вот поэтому ты и должен держаться меня. Я ведь не сам по себе, - многозначительно изрёк Виктор.
- И банк не сам по себе.
- Разумеется. Я, кстати, навёл справки о его руководстве. Там все аферисты, особенно твоя любовница. Хочешь, поведаю, как она легализует теневой капитал с помощью липовых векселей? Могу открыть тайну и о подтасовке счетов, благодаря чему кормятся некоторые чиновники, обирая наивных вкладчиков. И ещё много всего про эту кухню надувательства. А главное, что я тебе скажу: в этом банке уже нет единого контроля, он напоминает систему циркуляции денежных потоков, в которой много дыр. И мы проделаем свою, пока банк окончательно не пошёл ко дну. А ты молодец! – воскликнул вдруг Виктор весело, откинувшись на спинку кресла. – Здорово зацепил эту толстушку. Может, ты её склонишь на нашу сторону?!
Сергей тёр подбородок. Добродушие собеседника было лаской удава, у которого текли слюни при виде сдавливаемой им жертвы.
- Две-три такие сделки и ты не только со мной сочтёшься, но и сможешь открыть свой банк… Если захочешь.
Сергей заинтересованно взглянул на собеседника.
– Да…да… будешь получать свою долю. Не думай, что я не умею делиться.
Сергей вдруг ощутил весь ужас своего положения: втянись он в эту афёру – и ему конец. С его помощью они, то есть те, чьей пешкой был Виктор, вытянут из банка деньги, а потом просто убьют его. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понимать это.
Если Виктор предлагает такой дерзкий план, то за его спиной стоят крутые ребята, и тогда у Сергея нет выхода: они его шлёпнут и в том, и в другом случае. Как пить дать. Может быть, он блефует? Собрал двух-трёх бандитов и решил наехать?
Но ведь у Ольги тоже есть «крыша», которая легко отстреляет этих вольных рэкетиров. Виктор явно птица не того полёта, чтобы самостоятельно идти на такой риск.
Надо его прощупать.
- Знаешь, Виктор, лучше я отдам тебе долг. Буду выплачивать каждый месяц, года через три, а может и раньше, расплачусь.
- Это ты так хочешь, дружок. Если всю сумму ты отдашь в течение недели, тогда я спишу долг. А ждать три года не могу. Максимум – три месяца. Плюс валютный процент, как в твоём банке.
Лицо Виктора снова озлобилось
- Ты ставишь невыполнимые условия, - противился Сергей.
Виктор закатил глаза, его пальцы застыли над пачкой сигарет – думал, начинать ли ему новую сигарету или оборвать разговор на ультимативной ноте.
- Мы пошли уже по второму кругу. Мне это надоело. Или ты выполняешь мои условия, или я встаю и ухожу. Мой уход – безнадёжный диагноз для тебя.
Он потянул руку с сигаретами в карман, показывая, что уходит. Его манеры с угрожающей лаконичностью убеждали, что он не шутит.
- Но моя начальница… как бы она не впадала от моего члена в экстаз, прикончит меня, когда раскусит, а это так или иначе произойдёт, - отчаянно воскликнул Сергей и пододвинул пепельницу ближе к гостю.
Виктор опустил пачку сигарет в карман, взглянув на Сергея строго и предупредительно. Тот дал слабину и, чтобы потомить его, выдержать в нём страх, с минуту молчал с каменно-демоническим выражением лица.
- На первой же махинации они меня засекут.
Свой страх Сергей перевёл в спокойно-иронический тон, обнаружив в себе способность управлять своим состояние сообразно обстоятельствам. Виктор не спешил доставать пачку сигарет.
- Ты плохо знаешь свой банк, - тихо и медленно начал он, нехотя продолжая разговор. – У него нет криминальной «крыши». У него ментовская «крыша», самая ненадёжная. А тебе я не предлагаю нарушать закон. Формально они ничего тебе предъявить не смогут. – Виктор сделал паузу. – У нас пока ещё можно надувать, избегая закона. Нужно пользоваться шансом, как это делает твоя шустрая любовница. Она помогает обогатиться некоторым чиновникам. Её пирамида может совсем скоро рухнуть, а нам бы успеть отхватить свой кусок. К тому же давно идут слухи, что будет финансовый кризис.
- Эти слухи всегда идут…
- Правильно. Это как крики о пожаре, которого нет, но который может случиться в любой момент. Как в притче. Вот и сейчас говорят: кризис, кризис. А его нет и нет, все успокаиваются. Но потом находятся какие-нибудь Моргулис с Рабиновичем и в выгодный для себя момент дёргают за ниточки, и вся финансовая система разрушается как карточный домик. Среди головешек прогоревших банков до нас не будет никакого дела.
Рассуждения Виктора поразили Сергея, кроме того, льстили ему, - нечто похожее думал и он сам. Он вспомнил свой разговор с Ольгой, где высказал ей подобную мысль, которую она - сейчас он только ощущал интонацию её ответа и понимал её смысл задним умом – отвергала с пренебрежительной холодностью, как бы скрывая болезненную правду.
Но ведь, в конце концов, она создала отдел для кредитования производства? Впрочем, этот отдел казался утлой спасательной шлюпкой на один огромный корабль, плывущий в опасном океане биржевых спекуляций.
- Виктор, а под чьей «крышей» ты работаешь? – спросил осмелевший Сергей.
Наконец-то Виктор снова потянулся за сигаретами, лицо его выразило миролюбие.
- У меня надёжная опёка. Но имён я тебе не назову – так для тебя безопаснее. Узнаешь, когда станешь совсем своим, - подобие добродушной улыбки скользнуло по его лицу. – А чтобы тебе быть уверенным, что я имею дело с серьёзными людьми, проведи первую сделку. Получишь высокие комиссионные – тридцать процентов.
Бандиты и жулики всегда заманивают жирным куском, - будят азарт и алчность. «Быть своим» - значит «быть повязанным», войти в их круговую поруку. Но отказаться Сергей не мог хотя бы потому, что уже подал знак согласия. «Если уж и получить пулю, - думал он, - то лучше потом. Тем более отсрочка обещает быть роскошной и увлекательной. А может, и повезёт – не убьют, выкручусь».
Он почувствовал, что голос страха умолк в нём.
Побагровевшее лицо выдало его, азарт пьянил его, в нём, как в вине, растворились опасения и неприязнь к Виктору. Это будоражащее кровь чувство авантюры ему уже было знакомо, он, как зверь, испробовавший свежего мяса, не мог забыть его вкуса и предпочёл бы этот вкус всему остальному. Неодолимая сила влекла его к таинству мошенничества, к его скрытому и холодному ликованию, к торжеству могущества, которое ощущается в пугливом роптании непосвящённых перед воображаемой силой всего загадочного и тайного. Опостылевшая внешняя жизнь не давала и капли таких высоких и озаряющих ощущений, по которым исстрадалась его импульсивная натура.
- И самое интересное, - продолжал довольный Виктор, - прикрытие у нас такое, что никто из её окружения не рыпнется.
Ещё некоторое время они оговаривали кое-какие детали, и, когда Сергей получил удовлетворительные ответы на свои вопросы, они ударили по рукам и разошлись в приподнятом настроении почти как приятели.

 

***

Мошенничество шло с размахом: показав Ольге возвратность первых кредитов, Сергей уже без особого труда получал её подпись на следующие кредиты, намного превышающие предыдущие и уплывавшие безвозвратно. Срок погашения ворованных займов совпадал, так что разоблачённый Сергей отвечал бы за всё сразу. Семь бед – один ответ.
Но до этого было ещё далеко. А пока его с головой увлекла страсть к махинациям, последствия его не пугали: разве полезут в голову мысли о последствиях, когда ты открыл нетронутый рог изобилия, когда ощущаешь себя некоронованным королём среди остальной мелкой братии, не представлявшей, какие афёры проворачиваются у неё под носом. И как все они изумятся о твоей головокружительной изобретательности – не это ли станет своего рода триумфом?! «Алтынного вора вешают, а полтинного чествуют».
Не теряя денег и времени, Сергей заложил фундамент особнячка в пригороде, - не сказать, что хоромы для вельмож, но вполне под стать покоям нынешних барышников, - вывел кирпичные стены, возвёл крышу и вскоре понял, что стал заложником этого прожоры, за которым уже не поспевал денежный ручеёк: ненасытно требовали бесконечной отделки и меблировки апартаменты. Алчный Виктор теперь в его глазах осторожничал, а запросы стройки росли и росли.
Сергей смекнул – а чего бы ему не вскрыть золотоносную жилу обособленно, только для своих потребностей? Да кроме дома-то ему ещё нужно и капиталец кое-какой сколотить. И он стал действовать на свой страх и риск, так же успешно, как и во всём остальном, набрав пару единомышленников из своего банка и одного перебежчика от Виктора. Тут и случай ему в подмогу: Ольга зачастила в заграничные командировки, назначая вместо себя Щеглова. Окружение воротило нос, косило взгляды, злопыхало за спиной, но Сергей – знай себе подписывал надувательские контракты.
Но вот однажды, перед самым обеденным перерывом, ему неожиданно позвонил Виктор.
- Я тебя жду у входа в своей машине, - говорил он так, будто дело не требовало отлагательства ни на минуту.
- Что случилось?
- Подходи, всё объясню.
Недоумевая, Сергей вышел из банка и заметил в машине Виктора на переднем пассажирском месте бесцветный бобрик незнакомца средних лет, высокого, безразлично и устало накренившего голову набок. Сергей сел на заднее сиденье, голова под бобрик лениво выпрямилась.
- Это мой знакомый, он хочет с тобой переговорить, - бегло объяснил Виктор, будто предстоящий разговор его уже не касался.
- Значит, ты тот самый Щеглов? – произнёс незнакомец с хрипотцой, как будто только что проснулся. – Меня зовут Вася.
- О чём пойдёт речь, Вася? – нервно спросил Сергей, чувствуя неладное.
- Речь, браток, пойдёт о том, как ты достал самогонный аппарат и втайне от нас приторговываешь готовым продуктом, - собеседник говорил медленно, с паузами между словами.
- Что за афористичность такая? Могу я узнать, с кем вообще имею дело? – раздражение у Сергея нарастало.
- Ты уже давно имеешь с нами дело… а я тот человек, который очень многим нужен, уважаем, и многие мне обязаны… И не учтиво со мной разговаривать нельзя, - Вася сделал паузу и вздохнул так, будто сожалел о наглости собеседника. – Такого уговора не было, чтобы ты открыл предприятие без нашего ведома. Я буду лаконичен: чтобы между нами исчезло недоразумение, ты оставляешь себе обычную долю от того, что заработал втайне от нас, а остальное вернёшь нам.
Затылок незнакомца подёргивался в унисон речи. Как хотелось заехать чем-нибудь тяжёлым по этому наглому затылку!
- Это невозможно. Все деньги уже разошлись, - спокойно признался Сергей, понимая, что отпираться перед бандитами бесполезно.
- Тогда мы запишем тебе это в долг. – Чем твёрже у Васи-рекетира была интонация, тем тише голос. – Твой недостроенный дом в Раменском нас тоже устроит… Но, я надеюсь, ты ещё заработаешь.
- Боюсь не оправдать ваши надежды… Я как шило в мешке… Максимум три месяца – и меня разоблачат…
- За три месяца сколько ещё бабок можно нарыть? О том, что тебя раскусят, можешь не беспокоиться. Мы тебя в обиду не дадим. В своё время мы предложим банку свои услуги, и он станет нашим партнёром. Если хорошо себя проявишь, пойдёшь на повышение. Мы умеем ценить способных людей… Только обдирать его как липку мы уже не позволим, - объяснил Вася всё так же лениво.
Сергей не имел недостатка в честолюбии и мог бы перещеголять любого записного карьериста, но оно в нём не шевельнулось от их посулов. «Уж я догадываюсь как вы повышаете – очень высоко. К самому Отцу Небесному».
- Хотелось бы верить! – насмешливо заметил он.
- Да ты что, брат, до сих пор ещё не понял, что мы не бросаем слов на ветер?! – ухмыльнулся собеседник и переглянулся с Виктором, у которого на запечатанном лице наконец-то растянулась резиновая улыбка. – Мы своих обязательств не нарушали, а ты в благодарность решил нас надуть, - его голос повысился и зазвучал пронзительно угрожающе. – Работай как и раньше. Люди Виктора подойдут к тебе на днях с двумя контрактами, протолкни их, - велел этот Вася. – Было бы ещё на пользу дела, если бы ты информировал нас о финансовом состоянии банка. Потому что нас не устроит, если банк разориться до того, как мы об этом узнаем. Ещё раз попытаешься наколоть нас – второго шанса исправиться мы тебе не дадим.
Сергей покинул их с тошнотворным чувством ужаса: он безнадёжно попал к чертям в омут, и разделяемый с ними риск и их поддержка – фикция, до тех пор, пока не наступит развязка. Интонация этого Васи с ясностью подтверждала, что Сергея держат за лоха, и когда афёра раскроется, его подставят первым. Слабое или неразвитое желание рождает сильные инфантильные иллюзии. Настоящее желание – яростно, но искусно и осмотрительно, оно должно выплавиться из руды увлечённых мечтаний в раскалённом горниле жизни, оно пройдёт закалку предвкушения, прежде чем станет острым оружием в руках судьбы. Но оно может перейти в губительный водоворот навязчивой идеи – от неистового презрения к условиям, которые не дают желанию осознать самой себя, истинно оно или просто иллюзия.
Сергеем до сих пор двигала воображаемая честолюбием картина, на которую недооценённая опасность заманчиво накладывала свои тени, но сейчас этот узор иллюзий неумолимо разъедался ужасом, как серной кислотой. В нём поселился постоянный страх, будоража в нём картины того, как может выглядеть его собственная смерть. Сознание протестовало против этого, он ощущал, что его органы внутренней секреции выделяют один лишь адреналин.

 

***

Он вернулся в свой кабинет. Многие сотрудники ушли на обед, другие закрылись в своих пластиковых каморках с люминесцентными светильниками разогревать супы в стаканах, кипятить воду, наворачивать крутые яйца и плотные ленивые бутерброды, чтобы потом, дабы не заснуть от тоски вялотекущих обязанностей под трубно усыпляющую работу желудка, предаться пустой язвительной болтовне. Какая пошлая и гнусная идиллия на фоне бушевавших в его душе страхов!
Раздался телефонный писк, нахально пробудивший Сергея от задумчивости. Он лениво взял трубку.
- Ты ещё не умер там со скуки?! – прорезался щебечущий голос Карины.
Ну и денёк выдался! Сколько событий за последние полчаса.!
- Это моя работа, - ответил Сергей растерянно.
- Я бы такой работы не вынесла. Однажды я провела там пару часов, среди этих кислых клерков, так мне показалось, что я разгрузила вагон кирпичей, - под её привычной развязностью проступало заискивание.
Его ничуть не злило, что она нарушила табу обращаться к нему по какому-то бы ни было поводу. Напротив, сейчас она – как лучик света в тёмном царстве, и если будет предлог, он отправиться к ней и совратит её, - и к чёрту все последствия! Пусть Ольга узнает об этом, чем раньше, тем лучше; он приблизит неизбежную кульминацию, ожидание которой, кажется, затянулось.
- Я вот зачем звоню… У меня нет денег, а мать приедет нескоро… Не мог бы ты мне одолжить?
- Если твоя мать об этом не узнает, - спокойно согласился он.
- Здорово!!! – радостно вскрикнула она. – Чтоб мне сдохнуть, если она узнает. Когда встретимся?
«Да она сама набивается?! – И придумала же такой предлог – вот плутовка!».
- Я заеду к тебе после работы.
- Отлично.
Она распахнула перед ним дверь – в шортах, белой маячке на голое тело, в шлёпанцах на босу ногу, челюсти неутомимо раскатывают и месят жевательную резинку. Сергей переступил порог.
- Проходи, хоть чаю попей, что ли…
В гостиной уже стояли чашки, сахарница, открытая коробка конфет. Мурлыкая что-то под нос, она поставила чайник, вернулась. Села на диван, подобрала одну ногу под другую, выставив перед ним бледную, как воск, ступню с розовеющей пяткой и пухлыми, как лепестки, пальцами, которые отсвечивались на бронзовых ляжках.
- И какая сумма тебе нужна? – Сергей потянулся во внутренний карман за портмоне.
Она вытянула два пальца и шевелила ими.
- Две тысячи? – недоумевал Сергей.
- Не-а… две сотни… баксов.
- Всего-то?
Она приняла купюры с гримасой признательного смущения, поблагодарила, просияла и сунула деньги в карманчик шорт.
Стали пить чай, она раскусывала конфеты, не глядя, с ликёром они или с помадкой. Если попадался ликёр, он вытекал на губы, она втягивала его, облизывалась, но он всё равно пачкал подбородок, тогда она размазывала его рукой и виновато поглядывала на Сергея, улыбаясь. Ликёр капнул на её ногу.
- Ох чёрт! Какая я неуклюжая, - виновато проронила она, ища на столе салфетки. – Куда же они подевались?! Да их и не было…
Сергей придвинулся и прильнул губами к запачканному ликёром месту. «Ах, - вздрогнула она, - какой хитрец!». Он хотел узнать аромат её шелковистой смуглой кожи: сладковато-тёрпкий, как у какао с привкусом персика. Он стал стягивать эту мини- маячку. Карина поддалась, подняв руки, как пленник, но ласки с её вишнёвыми сосками на налитой груди не особенно забавляли её, она торопилась к кульминации акта – видно, сверстники не баловали её прелестями игривых ласк… Впрочем, и неискушённая она доставляла немало наслаждения.
С того дня их тайные встречи стали регулярными.

 

 

ГЛАВА 8.

 

Произошло то, что все ожидали, о чём все говорили, но к чему не были готовы.
Крах!!! Финансовая катастрофа!!! Легкомысленное правительство отказалось платить проценты по своим займам в срок. Некогда счастливые держатели государственных облигаций взвыли: их богатство в мгновение ока превратилось в шелуху, в макулатуру. В ворох осенних листьев – хоть сметай их в кучи и жги осенние костры. Все запоздало ринулись искать защиты у доллара, а он, как всегда, ускользнул и норовисто подскочил в три раза, и дела ему нет до чужого слюнтяйства.
С горькой иронией и ожиданием грозы Сергей наблюдал за переполохом в банке. Он оказался злым прорицателем – и к своему несчастью тоже: это был и его конец. Роковая судьба сорвалась с крутой вершины и двинулась лавиной. Уже были её первые жертвы: ещё день назад преуспевающий махинатор Игорь Константинович сейчас выглядел сам не свой, лица на нём не было, будто похоронил самую дорогую мечту своей жизни – стать богачом, чтобы его никогда не бросали женщины. Несчастный, ведь он ничего не имел, кроме этого, даже жены. «Эй, люди!!! – хотелось крикнуть Сергею. – Приглядывайте за ним, а то он запрётся в сортире и повеситься на своём шёлковом галстуке от Версаче!».
Лучше не попадаться Ольге Николаевне на глаза, поэтому подчинённые и прячут взгляды, боятся как бы не окаменеть перед ней, как перед злыми чарами мифической Медузы Горгоны. Дело дошло до Сергея – она позвонила, строго наказала прекратить текущее кредитование и подготовить отчёт по всем кредитным сделкам. Судя по её немилосердному тону, она и любовника не прочь отправить на гильотину, припомнить ему, как он предрекал этот крах. А что будет, когда она узнает о его масштабном жульничестве, о его увлечении дочерью? А и чёрт с ним: семь бед – один ответ.
Но срок погашения кредитов пока не наступил, и всеохватывающая финансовая буря Сергея пока не затронула.
На выходные Ольга не пригласила его к себе, и он отправился к её дочери.
- Вставай, сколько можно валяться? – толкала его Карина. – Как сурок… Днём спишь, ночью спишь.
- Но я же не спал ночью, - пробормотал Сергей.
- А что же ты делал?
- Вот тебе и на! По-моему, я всю ночь трудился. Ты разве не заметила? – стонал Сергей, преодолевая тяжёлую сонливость.
- И это называется трудился?! Ты прохрапел всю ночь. Что будет с тобой в сорок лет? Вставай, я приготовила тебе на завтрак омлет, - тормошила она его.
Желудок голодно пробурчал и прогнал сон. Умывшись, Сергей вышел из ванной. В эту минуту раздался звонок в дверь. Карина крикнула из кухни, чтобы он открыл. Сергей открыл дверь и замер: на пороге стояла Ольга. Секунду она смотрела на него широко раскрытыми глазами.
- Вот, значит, где ты обитаешь, - тихо сказала она.
Лицо её будто стало рассыпаться, вытянулось и побледнело.
Сергей онемел, как вор, пойманный с поличным. Ольга быстро сменила гримасу – зло сморщилась и уверенно вошла в прихожую.
- Мать, это ты, что ли? – для Карины будто ничего не происходило. – Тебя удивляет, что он у меня? Должна признаться, что он спит со мной не первую ночь. И, судя по твоему настроению, ты бы растерзала его на месте. Но имей в виду: мой будущий ребёнок может остаться без отца, - бормотала она с весёлой невинностью.
Она ничего ему не говорила о ребёнке! Сергей чувствовал себя так, будто его крупно провели, заманив в мёртвую западню. Его лицо исказилось от внутренней ярости. Но всем аферистам свойственно лицедейство, и в следующую секунду он высказал своё пренебрежительное равнодушие к сцене, как бы говоря: вы, мол, тут, бабы, сами разбирайтесь, без меня. Ольга ещё озлобленнее уставилась на дочь.
- Знаешь, что я тебе скажу, дочь?! Дурью ты маешься. От безделья совсем ошалела. А ты, чтоб духу твоего не было около моей семьи!!! – указала она пальцем на Сергея, отвернувшись со страдающе брезгливой гримасой. – Завтра же будет готов приказ о твоём увольнении.
Гром прогремел. Его роль сыграна. Пора опускать занавес над их семейными распрями, оскорблениями и претензиями к нему.
- Что ты ищешь? – обеспокоилась Карина, не находя в нём солидарности. - Носки твои я бросила в стирку.
- Вот даже как? Ты ему уже и носки стираешь? – злобно произнесла Ольга, тщетно пытаясь ухмыльнуться и пожирая блестящими глазами дочь.
- Представь себе, мама, - с чувством самолюбивого возмущения ответила Карина, что сбило ненависть Ольги, и она с досадливым выражением лица ушла на кухню.
Сергей надел туфли на босу ногу. Последние секунды его пребывания отмерял мерный стук каблуков Ольги, доносившийся из кухни.
Карина не отводила от него отчаянного и страстного взгляда, и тогда до Сергея дошло, что ему нельзя просто так уйти, хлопнув дверью. Если Ольга решит отомстить ему за измену, а хуже того – за крупные хищения, которые вот-вот обнаружатся, то только Карина сможет спасти его. Нужно было изобразить любовную привязанность, страдающую от столь враждебного стечения обстоятельств, но остающуюся чистой и только укрепляющую свою силу. Лицо Сергея смягчилось и расплылось в гримасе вины и желания утешить любимую. Он протянул руки. Они обнялись нежно, он поцеловал её щёку, она подняла на него благодарно-восторженные глаза, в которых возбуждённая надежда смешалась с опасением испытать хотя бы намёк на разлуку. Она потянулась к нему, чтобы поцеловать в губы. Сергей легко достал другую ужимку – лицо его стало заговорщическим, он приложил палец к губам и произнёс спокойно и настолько громко, чтобы голос его был услышан на кухне:
- Я ухожу. – А на ухо шепнул ей: - Чтобы потом вернуться… Вот всё и разрешилось, и это к лучшему… Я тебе позвоню.

 

***

Преемник Сергея, много лет проработавший с Ольгой, появился в её кабинете по чрезвычайному делу.
- Смею вам сообщить, Ольга Николаевна, что ваш протеже Щеглов, которого вы вовремя уволили, оказывается, наглый мошенник…
Ольга подняла на него взгляд, но не столь изумлённый, как ожидал собеседник. Она уже убедилась какого змеёныша пригрела, и что он там ещё мог натворить – это уже вопрос количества, а не катастрофы, катастрофа и так уже произошла, и с банком, и с её личной жизнью. Оставалось считать только потери.
- На много он нас нагрел? – спросила она удручённо.
- Достаточно, - с возмущением собеседник назвал сумму. – Ни один кредит, который прошёл через его руки, похоже, мы не вернём.
Подчинённый вопросительно смотрел на неё, зная, что его начальница – «железная леди» и умеет принимать быстрые и жёсткие решения, какие сейчас и были нужны.
Новость о мошенничестве её любовника, как это ни странно, пошло в некотором смысле Ольге на пользу: страдания заглушались хладнокровным гневом Мегеры и необходимостью действовать, чтобы смягчить свой позор. Ольга приложила пальцы к сомкнутым губам, лицо её выразило суровую задумчивость, выдававшую в ней волю сильной женщины.
- Вернём, - твёрдо возразила она. – Мы выясним его сообщников или покровителей и выйдем на них. А он лишь пешка, не стоит о нём и говорить. Давай-ка разберёмся во всех его сделках.
С неумолимостью женской мстительности она была одержима покарать своего бывшего любовника за его чудовищную измену, чёрную неблагодарность и коварство корыстного обмана.

 

***

Сергей тем временем пытался забыться от своих неудач в праздности: приглашал вечером девиц, напивался, вставал после оргии к полудню, освежался в бассейне, а к вечеру – снова девицы и дым коромыслом.
Он ждал ответа от Васи, обещавшего разобраться и предложить ему какой-нибудь выход.
И вот днём прозвучал назойливый звонок – приглашение к продолжению спектакля после небольшого антракта! Приехали Вася и Виктор.
Вася, как всегда, скромно одетый в куртку и джинсы, развалился в кресле нога на ногу. Виктор – в чопорном костюме при галстуке, напоминая больше клерка.
- Решение такое. В банк тебе дорога закрыта, - спокойно начал Вася. – Ты плохо обошёлся с Кузнецовой. А поскольку она теперь наш партнёр, то мы хотим устранить все недоразумения между нами…
- А мне, значит, отвели роль козла отпущения во имя вашего союза? – заметил насмешливо Сергей.
- Выслушай сперва… Ты должен вернуть всё, что успел отхватить в банке.
- Значит, свою долю украденного вы уже вернули? – продолжал язвить Сергей.
Вася зло блеснул взглядом, но лицо его не шевельнулось.
- Какую долю?! Чего ты мелешь?! Дело провалил ты. У меня лично претензий к тебе нет. Но Кузнецова настаивает, чтобы ты вернул долги, - продолжал говорить он в своей ленивой манере.
- У меня нет денег, - вздохнул Сергей равнодушно.
- У тебя есть дом, квартира и машина. И ещё пару сотен тысяч «зелени» наличкой. Этого хватит, чтобы уладить дело.
- Какие ещё пару сотен? - Поморщился Сергей.
- Мы прикинули, сколько примерно стоит твой дом, и решили, что у тебя должен быть излишек в загашнике.
- Вы меня чересчур грузите. Ещё говорю: бабок у меня нет.
Лицо Васи исказила злобная гримаса, он отвёл свой остекленевший взгляд в сторону и снова направил его на Сергея, напоминая этим движением манёвр хищника, сделавшего обманный круг и опять набрасывающегося на строптивую жертву, но с другой стороны.
- А ты хорошо поищи. Поройся под матрацем.
- Нет у меня ничего… А уже если вам так приспичило выместить на мне её обиду, то я могу подумать насчёт этого дома. Пусть подавится, - устало проговорил Сергей, будто утомился от прилипчивых визитёров, показывая, чтобы они поскорее убрались.
Сергей дал им понять, что он во всём разобрался: что их наезд на него – лишь незначительная уступка Ольге, которая, кроме этого, ничего потребовать от них не могла. Следовательно, банк уже был под их контролем, Ольга уступила им, и её требование отомстить Сергею для них мало что означает в смысле влияния на банк, - Ольга тоже фигура, сыгравшая свою роль. Они скоро заменят её. Тогда реальность их угроз равносильна силе бандитского слова, которое может быть столь же обязательным, сколь же и обманчивым. Стали бы они держать того, в ком мало нуждаются и кого намерены сместить? Вероятно, нет, тем более если Сергей докажет им, что они заинтересованы в нём больше, чем в Ольге. Но как это сделать?
- Нечего тебе думать! – Вася резко встал, демонстрируя своё недовольство упорством собеседника. – Готовь дарственные на всю свою собственность. Наш знакомый нотариус оформит договор. И про пару сотен кусков не забудь. Неделя тебе срок. Будь здоров.
Визитёры не задержались ни на секунду, ушли, всем своим грозным видом обещая неприятности, если он не выполнит их условий.

 

***

- Готовы документы? – нагло спросил Вася с самого порога.
- Готовы. Подождите меня в гостиной. Я оденусь и возьму документы, - сухо сказал Сергей и поднялся на второй этаж.
Он одевался неторопливо, собирался с духом, стараясь в предстартовой суете не расплескать решимость, которую накапливал для своего дерзкого и страшного замысла. Нет, он ни за что не отступит перед ними. Даже интересно узнать: как это убить человека?! Он пытался возбудить в себе презрение к ним, чтобы недрогнувшей рукой нажать на курок.
Он вынул папку из ящика стола и пистолет «Макарова» с глушителем, опустил флажок предохранителя и сунул пистолет за пояс. Прислушался, приоткрыв дверь: они спокойно говорили, значит, были уверены в его капитуляции. Что ж – пора…
- Вот документы, - сказал Сергей хладнокровно и протянул им папку.
Папку почему-то взял Виктор и открыл её, чтобы удостовериться, - роковая дотошность, усыпившая бдительность.
- Всё там есть? – спросил Вася. – А бабки?
- Бабки… - и Сергей потянулся как бы во внутренний карман пиджака.
Потом всё происходило плавно, как в замедленном кино: вжикнул пистолет, лениво выскользнув из-за пояса, и вот он уже смотрит в грудь ничего не понявшего Виктора, который всё ещё с любопытным удивлением моргает своими свиными глазками, - до этого самоуверенного придурка никак не дойдёт, что на него выпал роковой жребий показательно превратиться в труп ради утверждения всей серьёзности происходящего. Сергей нажал раз на курок… второй…третий… Всё оказалось очень просто и даже забавно: глухие отрывистые хлопки и мягкие пружинистые толчки отдачи. Жертва дёргается в унисон нажатия на курок, как марионетка, с каким-то приглушённым придыханием, будто кончаясь не от пуль, а от икоты – иэкх…иэкх, - которая гаснет на третьем разе, и жертва обваливается на подлокотник кресла, словно кукловод бросает её как ненужную игрушку. Даже обидно, что так всё быстро закончилось. Не верится, что Виктор уже мёртв.
Резким движением руки Сергей сбрасывает его на пол, чтобы тот не пачкал кресло вязко сочившейся алой кровью, наставив ствол на Васю, который онемело таращится то на чёрное пятнышко ствола, то на его смертоносное действие – на сваленную кучу из мяса и одежды, минуту назад носившую имя некоего Виктора. Сергей с силой ударил тело ногой пару раз, чтобы убедиться, что оно издохло окончательно и не подымится в последних секундах агонии, и не ринется на него, с чем он был знаком по детективным романам и вычитанным в каком-то журнале описаниям охотников, ходивших на медведя. Но тело лежало как мешок, и Сергей, всё ещё колебавшийся, а не пожертвовать ли ещё одной пулей в голову, как это делают профессиональные киллеры, решил сэкономить лишний патрон, которых оставалось всего то пять, случись – как раз на этого борова Васю. Да и неприятно было бы увидеть ещё и его вытекшие мозги.
- Видишь? Я не шучу. Так что не рыпайся, - со спокойствием дружеского совета обратился Сергей к очумевшему Васе, чувствуя, как кровь тепло и приятно разыгралась от демонической власти оружия. – Сними осторожно пиджак и ляг животом на пол, руки за голову.
Вася исполнил всё с торопливостью натасканного солдата. Оружия у него не было, только сотовый телефон.
- В том углу рулон плёнки. Возьми и заверни его, - приказывал Сергей.
Труп был ловко завёрнут через пару минут.
- Сядь, - Сергей не спускал с него ствольный глаз смертоносной игрушки. – Кто-нибудь знает, что ты здесь?
- Что именно здесь? Нет, никто… - мёртвенно-бледное лицо его раскраснелось, видно, от нарастающей надежды, что у него есть шанс не последовать за Виктором.
- Ты уверен? – Сергей положил на стол сотовый телефон пленника.
- Уверен. Только мой знакомый нотариус был предупреждён, что я приеду оформить бумаги сегодня…
Его голос вдруг зазвучал с ледяным спокойствием, но это была явная натяжка или маскировочная рефлексия страха, которая тонкой коркой покрывала внутреннюю дрожь.
- Василий, ты, кажется, ещё не понял всю отчаянность моего положения, равно как и зыбкость своей жизни, которая висит сейчас на волоске. Тебя даже не убедила смерть этого ничтожества? – произносил Сергей с неожиданным красноречием в тоне всесильного судьи, кому суровые обстоятельства оставляют выбирать только между смертью или свободой, в зависимости от чистоты раскаяния обвиняемого.
- Что ты хочешь от меня услышать? – самообладание пленника было на пределе.
- Во-первых, я хочу, чтобы твои слова не вызывали у меня и тени подозрения в попытке играть со мной, иначе продолжать разговор бессмысленно. Потом ты должен убедить меня, что тебя никто не спохватится хотя бы в ближайшие дней пять; - Сергей кивком указал на телефон. – Ну и наконец, ты должен выполнить мои требования. Выбор у меня, как ты понимаешь, после этого убийства небольшой. Ты ведь свидетель.
Вася схватил телефон и сделал два звонка, с внушительной деловитостью объяснив кому то, что будет отсутствовать по делам примерно неделю.
- Пожалуй, я поспешил с твоей собственностью, - оправдывался он после звонков. – Это она науськала: поставила перед нами условие, сука мстительная. И деньги мне твои не нужны.
- Это был приказ твоего босса?
- Нет… Это было моё решение, - в его быстром ответе не усматривалось лукавства. – Ни моя «крыша», ни её «крыша» в это не вмешивались… Просто я так решил, чтобы она успокоилась. Но откровенно говоря, с самого начала мне было не по душе, что я пошёл на поводу у этой бабёнки. Не вечно ей сидеть в этом кресле…
Лица Сергея коснулось едва уловимое ликование: его собеседник в пылу оправданий выдал то, что плавало в его мыслях и давало существенную зацепку Сергею реально потребовать нечто большего, чем списание долга.
- Скажи, а кто правит твоей «крышей»?- хитро спросил он.
- Зачем тебе? - Вася понял, что сболтнул лишнее.
Сергей зловеще ухмыльнулся и витиевато ответил:
- Я ведь работал под вашей «крышей», а до сих пор не знаю, кто босс. Вы меня выгнали не по праву, а вдруг я захочу вернуться?
Пленник назвал фамилию Базанов. Это была известная личность в криминальных кругах. Птица, насколько Сергею было известно, совсем не низкого полёта.
- Вот я думаю, где гарантии, что ты оставишь меня в покое, если я тебя отпущу? – сухо спросил Сергей.
- Моё слово.
- Плевать мне на твоё слово. Мне нужны реальные гарантии. Я хочу иметь акции банка и даже входить в правление, - твёрдо заявил Сергей.
Вася нагло усмехнулся.
- Ты шутишь? Это невозможно.
- Врёшь. Ты сам проговорился, что уже не прежние хозяева правят бал в банке. Так что я намерен поучаствовать в переделе власти в нём с твоей помощью. Я помог вам ослабить банк и выкачать из него не мало, так что имею право на свою долю в этом новоиспечённом пироге.
- Ты что, рехнулся? Не требуй того, что я не могу.
- Но тогда ты просто опасный свидетель!
Резкий тон Сергея перешёл в яростную решимость, он вскочил с кресла и прицельно вытянул руку с пистолетом в лицо собеседника, почувствовав то лёгкое расслабление, которое за доли секунды предшествует свободному нажатию на спусковой крючок.
Но Вася взмолился:
-Эй… эй… не дури… я согласен… Я отдам тебе свою долю акций… Чёрт с тобой, - кричал он, закрываясь руками.
- Ты, свинья, не испытывай так моё терпение, оно у меня короткое! – Сергей горел исступлённым торжеством победителя – вот это сила! Могущественный гнев ангела смерти!
- Я всё устрою… только отпусти меня. Со мной нельзя так поступать. Это очень серьёзное, непоправимое оскорбление… - визгливо лепетал Вася, дав исход истерике.
- А ты попроси получше… - сурово отвечал Сергей, не отводя пистолета.
- Да… да… я прошу тебя, я всё сделаю как надо… Даю слово, - трепетал он.
- Как же, нашёл идиота! – усмехнулся Сергей, вынул и показал свой сотовый телефон, имея в виду, что там включён диктофон. – Если твоя братва узнает, как ты слюни тут распустил, она перестанет тебя уважать. Поэтому делай, что тебе говорят.
В отчаянной покорности Вася всплеснул руками. Сергей посадил его в погреб с железными засовами, поставил сверху тяжёлую бочку. Когда стемнело отвёз труп Виктора на его же машине к реке. Воспользовавшись надувной лодкой в специальном багажнике на крыше машины, которую Виктор не убирал, будучи заядлым рыбаком, доплыл до середины реки и отправил труп на трапезу ракам с гирей на шее. Отогнал машину на несколько километров от этого места, оставил её у обочины, сунув ключи под заднее правое колесо. Набрал номер директора автосервиса, где, по слухам переделывали угнанные машины с телефона Васи, и указал место новенького джипа с ключами, не заявленного в розыск. Обещал заехать в автосервис и взять гонорар за машину, если люди директора подберут её. Директор ответил ни да, ни нет, но точное место выяснил. Сергей возвратился домой на прихваченном велосипеде за полночь.
Он не то что чувствовал облегчение от перевеса в свою сторону в этой дьявольской игре, которая далеко ещё не закончена, а испытал зловещее потрясение от содеянного, погрузившись в нескончаемую прострацию самых тягостных тревог. Ужаснувшись пролитой крови пусть ничтожного в его глазах человека, он порой впадал в какой-то мистический транс: ему чудился глухой рокот в ночной дали небес, будто кто-то его приветствовал, открывая для него ворота тёмного царства: «Добро пожаловать в АД!». Потом вдруг пробуждался, различая лишь отдалённую осеннюю грозу. Напряжение отступало, его клонило в сон, но и тут не было покоя: жалость к себе, что обычно называют муками совести, рыдала внутри и причитала: «Что ж ты наделала, Серёга?!». Он просыпался, выпивал, мучительно гадая, убьют его или нет, душа его леденела, когда воспалённое страхом воображение рисовало картины его собственной смерти. В этой лихорадке кошмара он дотянул до пасмурного рассвета.
А между тем всё происходило в точности с его сценарием: два дня Вася подгонял своих людей по телефону, потом заявил, что все необходимые документы готовы. Сергею осталось их получить, обеспечив себе безопасность. Для этого у него тоже был предусмотрен план.
Он позвонил Карине. Она встретила его без тени упрёка за его отсутствие с момента, когда Ольга уличила их в связи.
- Карина, видит Бог, без твоей помощи мне не обойтись. Кроме тебя, обращаться мне не к кому, - сказал он.
Она приготовилась выслушать его скорее с выражением счастья, чем со вниманием.
– Твоя мама решила мне отомстить…
Сергей в двух словах описал визит рэкетиров, разумеется, скрыв совершённое им убийство, но и этого было достаточно, чтобы вызвать бурю протеста и негодования у Карины.
- Ну и кровожадная же моя мать! А-а! Чего удумала? Ну ладно, я с тобой разберусь. Не ожидала я от тебя такого… Вот змея, ну и змея! – неистово возмущалась она, а потом ринулась к телефону.
- Карина, умоляю, только не надо спешить, - остановил он её. – Не надо ей звонить.
- Ну почему? – она уже схватила трубку.
- Она ведь наверняка знает, что я заявлюсь к тебе.
-А, наплевать!
Карина вошла в роль заступницы, а умилённый в душе Сергей пытался весь её пыл направить в нужное русло.
- Не надо ей звонить. Выслушай меня, - настаивал он. – Я тебя прошу об одном: сделаешь копии этого диска? – он вынул из кармана диск.
- Нет проблем, - она подошла и почти выхватила диск. – Я отдам на хранение всем своим подружкам, пусть ищут.
Её лицо вдруг насупилось озабоченно.
- Здесь информация о махинациях моей мамочки, я так понимаю? – спросила она строго.
- Именно так, - уверенно признался Сергей.
Сергей открыл самую малость, зная, как Карина беспокоится за него и что она готова ради него на любые отчаянные поступки.
- А вдруг это её не остановит? – она потрясла диском. – Если костоломы возьмутся за тебя, ты ведь не выдержишь… Я не могу даже допустить этой мысли! – воскликнула Карина испуганно. – Да и сведения эти, может, ничего не стоят. Тебе с ними не справиться. Тебя спасёт только моё вмешательство. Я с ней переговорю, и тебя оставят в покое, - заключила она рассудительно.
Её доводы были столь убедительны, а забота столь проникновенна, что и возразить было невозможно. Она смотрела на него беспокойно и ласково и казалась такой великодушной, умной, близкой, желанной, что он едва удерживался от объятий, признаний в любви, от стремления просить её руки и сердца. Но сейчас делать предложение было, конечно, преждевременно. Он сделает это потом, когда минует опасность. К тому же она не знала всех страшных обстоятельств его положения, и он был озадачен, в какой мере ему располагать её порывом без ущерба для её чистой души и без риска для неё.
- Нет, Карина. Я хочу, чтобы твоя помощь ограничилась только этим диском, - твёрдо сказал он.
- А вот уж кукиш! Лучше вообще не доводить дело до обмена любезностями. Что бы ни было на этом диске, ты перед ними не устоишь. Они скрутят тебя в бараний рог, - она повышала голос, негодуя на его упрямство. – Я позвоню этой дуре и скажу, что живу у тебя: пусть присылает своих автоматчиков, пусть стреляют нас обоих.
Невозможно было устоять перед её напором, но и нельзя раскрыть всех подробностей его опасной игры с мафией, не говоря уже о том, чтобы втянуть её, даже при малейшем участии. Он себе этого не простит. Впрочем… Именно её участия он и домогался.
- Нет, ты здесь ни при чём. И рисковать я тобой не стану, - отпирался он, но трудно было не расслышать побудительных ноток, которые невольно проскальзывали в его голосе.
- Как раз именно я-то здесь и при чём, если ты, конечно, не считаешь меня чужой! – возмущалась она уже с заметной обидой. – И я рискую сама собой.
Умилённый на минуту, Сергей растерялся, не зная, чем определить её помощь. Мысль пришла неожиданно.
- Ну хорошо… Нужно сделать так: я сам с ней переговорю, скажу, что ты изъявила желание жить со мной. Если она решит вернуть мне собственность, тогда я не буду опасаться за тебя, - Сергей на секунду задумался. – Это произойдёт, может быть, даже завтра. Её люди приедут ко мне и скажут окончательно, заберут они у меня всё или оставят.
Сергей лукавил, провоцируя её, чтобы она была во время его встречи с людьми Васи. Это была надёжная гарантия, что его не прикончат.
- Конечно, оставят! Что за вопрос! А чтобы ты не сомневался, я буду присутствовать на этой встрече. При мне они не посмеют тебя и пальцем тронуть.
Сергей услышал то, что хотел услышать, и согласился, в убедительной манере говоря, что позволяет ей помочь ему скрепя сердце и жалуясь на неспокойную совесть. Карина была счастлива подарить ему свою защиту. Потом, забыв обо всём, они сплелись в объятиях, ублажали друг друга ласками, дали волю неистовому темпераменту вожделения, которое томилось в напряжении нескольких дней разлуки. Им казалось, что их любовные чувства, подобно бурному разливу, прорвали неприступную плотину враждебных обстоятельств, вышли из берегов и размыли опасный и коварный мир джунглей, окружавший их, который был уже не так страшен.
С торжествующим спокойствием Щеглов разъединил безнадёжно сковавшую его цепь гибельных интриг, и то, что его последняя уловка сработала на интимных чувствах, что спасательный круг ему всё же бросила возлюбленная, - именно это осветило изнутри поселившийся в нём после страшного поступка жутковатый мрак, который рассыпался на тени от блистающих образов радужной картины его будущей жизни. В его воображении этот красочный пейзаж будущего погружался во мглу, и впереди проплывали эпизоды его супружеской жизни с Кариной. Он видел её в подвенечном платье, чего никогда ещё не представлял, слышал голоса малышей, с умилением наблюдая всю свою будущую семью за праздничным столом – все эти видения с блаженством утоляли его предвкушение счастьем, мыслимое им как человеком, выросшем в детдоме. До этого счастья теперь было рукой подать, и его мечтательность как бы состязалась с неясной, но близкой реальностью, напрягаясь изобразить счастье невыразимо прекрасным. «Но как ни воображай его себе, а всё равно оно превзойдёт ожидания», - думал Сергей, легко переходя от грёз к предстоящей действительности.
Когда они прощались, Сергей не забыл наставить её, но в ласковом тоне:
- Карина, только не звони матери, а то ты испортишь всю игру. Я сам позвоню…
От радости она по-ребячески гримасничала и, как лошадь, кивала, ощущая себя счастливой. В крепком объятии он прислонился к её лицу, сомкнув свой нос и губы с её, как это делают, когда целуют ребёнка, чтобы ощутить всю сладость поцелуя.
Возвратившись в особняк, он предупредил Васю, что при встрече с его людьми будет дочь Ольги, так что всякие игры в сторону. Перед самой встречей он выпустил его из погреба и дал возможность побриться. Продрогший и побледневший до воскового отлива Вася негодовал, бреясь у зеркала.
- Какого чёрта ты замочил этого хмыря?
- Тебе его жалко?
- При чём здесь жалко или нет? – взъелся Вася. – В крутого хотел поиграть? Есть люди, которые видели меня с ним в последний раз!
- Это твои проблемы, - равнодушно ответил Сергей.
Вася зловеще ухмыльнулся.
- Герой, мать твою!!! – он сплюнул в ноги Сергею.
В провалившихся глазах – после погреба Вася напоминал вурдалака, который вышел из могилы, чтобы наводить ужас, - играла кровавая заря всей его блатной ненависти. Это несколько омрачало торжество победы, но дело было сделано. Сергей предложил ему выпить и хорошо закусить перед свободой, чтобы лицо его налилось свежестью.
Сначала приехала Карина, час спустя прибыли Васин человек и нотариус. Сергей скрепил подписью необходимые бумаги, и немногословные гости убрались восвояси со своим измождённым от позора и холодного подвала боссом. Не было сомнений, что Вася никому не признается в этом постыдном для него эпизоде, но что он оставит мысль об отмщении - это вряд ли можно было допустить.
Карина так и не узнала, какие документы были подписаны. Но её это и не волновало – она была вне себя от ликования.
Всю ночь они пировали свою победу.

 

 

ГЛАВА 9.

 

Прежние барыги, владельцы банка, чьё демоническое золото превратилось в черепки наутро после кризиса, теперь, как жуки, разбегались по своим щелям, унося на спинах золотую пыльцу – не тронутые прахом микроны богатства. Но пришедшие в банк новые хозяева поставили во главе своего человека – Сергея Щеглова – и начали выплачивать долги по вкладам, когда все остальные банкиры жаловались, что их сейфы опустошила неразумная метла власти.
Откуда у новых хозяев взялись деньги? Они контролировали экспорт чёрных и цветных металлов, уголь, нефть, а после удорожания доллара их барыши значительно возросли. Наступила их очередь собирать обильную жатву и пировать во время хронического экономического упадка. Теперь им нужен был собственный банк, который обеспечивал бы бесперебойность торгового механизма, работавшего на полной мощности.
Сергей взял Карину в жёны, без благословления матери, которая оставила бизнес, сама вышла замуж за одного из бывших любовников, разводила георгины, выращивала ягоды и овощи на приусадебном участке. Сергей, презрев обиды, предлагал тёще вернуться в бизнес, но она наотрез отказалась.
Зато радовала его Карина, разрешившись отпрыском Щегловых, - крохой с карими, как у матери глазами и неуёмным с пелёнок характером папаши, после чего занялась модельным бизнесом на спонсорство разбогатевшего мужа.
Росли доходы, а с ними и аппетиты: банк стал частью крупной финансово-промышленной монополии, её владельцы уже строили планы на политическую власть: выставляли своих кандидатов в губернаторы экспортно-ориентированных регионов.
Предложили выдвинуться и Щеглову как молодому, перспективному, преуспевающему. Почему бы и нет? Он выставил свою кандидатуру в области Н. И всё бы шло ничего: его яркие плакаты в отменной полиграфии можно было увидеть в каждом избирательном городе, в каждом районе, в каждом квартале города, зазывалы разъезжали по весям и города; были и благотворительные обеды для бедных, и обещание рабочих мест для региона, и прямой подкуп избирателей – все элементы выборной технологии. Но за пару недель до выборов местная пресса расчётливо и коварно подложила свинью: Щеглов-де ставленник московской мафии, которая подбирается к местной промышленности, мелькнуло имя уголовного авторитета, стоявшего за этой кампанией ( именно так и было, а как же иначе?), ну и всё в этом духе… Эти сведения подкинули из столицы. Там кто-то из высшей власти подыгрывал местным воротилам. Народ и не нужно было особенно убеждать, что у кого деньги, тот и мафия, но среди прочих он предпочёл свою родную мафию столичной. Сергея прокатили.
И хотя от провала серьёзно пострадало только самолюбие Сергея, это было лишь началом его неприятностей.
Однажды его позвал на встречу босс, «авторитет», негласно заправлявший всем конгломератом. Тон приглашения был радушным, но, зная, как лукав уголовный язык, Сергей заподозрил неладное.
Встреча проходила в банкетном зале роскошного ресторана. Главный, Михаил Владимирович Базанов, по прозвищу Вовчик, - полнолицый благообразный тип, немногим старше средних лет, с глубокими пролысинами, медлительными барскими манерами, вид которого мог обмануть человека, не знавшего, какое цепкое внимание таят эти благодушные, участливые глаза и какие коварные мысли и циничные поступки зреют в его голове и сердце – был со своей правой рукой, нечто вроде первого заместителя, таким же упитанным, но по виду и манерам мелким против босса. Сергей ещё не был знаком с последним, так как всегда имел дело с боссом через Васю, отсутствие которого удивило Сергея.
Неторопливая речь патрона в мягком баритоне прерывалась равномерными паузами, потому как к еде он относился не менее уважительно, чем к разговору.
- Они копают под нас… Давят на свидетелей. Это серьёзный наезд, Сергей. Так просто не отступят. Васю уже арестовали и хотят повесить на него убийство Виктора. Есть будто бы свидетели, видевшие этого Виктора с Васей перед тем, как тот исчез… Тёмная история… Ты, кажется, знал этого Виктора? – спокойно поинтересовался босс.
- Да, я знал Виктора, - сухо ответил Сергей, только что, узнав об аресте Васи.
Сергей не мог определить: знают они правду об убийстве Виктора или нет. Раньше, по крайней мере, не знали, иначе Вася, имея на своём счету такой прокол, потерял бы их уважение, а значит, и своё положение в их иерархии. Но возможно, сейчас они знали правду или часть правды и хотели сравнить показания Сергея с показаниями Васи.
- Я знал Виктора, - повторил Сергей, - я его и замочил в присутствии Васи, - хладнокровно заявил он, поразив собеседников. – Но я этого не говорил…
Сергей невозмутимо продолжал нарезать отбивную.
- Мне нравится твоя откровенность, - хитро ответил босс. – Ну расскажи всё как было.
Сергей раскрыл им тайну убийства во всех подробностях. Это произвело на них впечатление, они даже забыли о блюдах, увлёкшись этим триллером. Ему же было лестно их внимание, и кровь приятно играла, как шампанское.
- Да… ты нас удивил, - подкупающе заключил хозяин.
Но через минуту Сергей ещё раз убедился, как хитры его собеседники: они заманчиво звякнули золотом лести. А когда он попался в эту ловушку, отрезвили его дубиной ловкой каверзы, чтобы не зазнавался и знал своё место.
- Знаешь что, Сережа, это ещё полбеды. Но вот следователи взяли в оборот даже твою тёщу, - с выражением простодушного удивления сказал Базанов. – Тебе это известно?
- Нет, мне и это неизвестно. Она враждебно ко мне относится, мы не поддерживаем отношений, - с недоумением отвечал он.
- Вот это-то и плохо… Как бы из чувства мести она не наболтала там чего лишнего… Ей ведь много известно, как ты вёл или ведёшь дела… Про скрытые счета… переводы в оффшоры… ну и всё такое…
- Она, конечно, меня ненавидит, но не настолько. Как-никак, у неё внук от меня!
Главный наклонился и поманил собеседника пальцем.
- Когда бабы страдают, они могут любую подляну кинуть. И в голову не придёт, - тихо говорил он как бы по секрету. – К тому же в прокуратуре такие спецы сидят по помойкам – вымутят из её гадкой душонки всё, что им надо…
Босс снова принялся за трапезу. Они провокационно молчали, хотели услышать его объяснения.
- Вас она боится больше, чем прокуратуру. Не думаю, что она далеко пойдёт в своих показаниях.
- Прокуратура всё равно выйдет на тебя, - небрежно бросил хозяин.
- Мне нужно некоторое время, чтобы я всё уладил, - ответил Сергей, отдавая себе отчёт об угрожающем недовольстве босса.
- Дело не терпит отлагательства, - вмешался подручный, довершая разговор в тех недоговорённых мелочах, которые были утомительны для патрона, погрузившегося в холодную задумчивость и наслаждаясь вкусной едой. – Найди с ней общий язык. Тёща-то твоя! Тебе и нужно позаботиться о ней, - нагло поучала правая рука босса.
Сергей покинул сияющий зал ресторана с отвратительным настроением не тогда, когда окончилась трапеза, а когда исчерпался разговор с ним и ему дали понять, что он свободен.
Предупреждение было более чем серьёзно. Но что ему делать? Не убивать же тёщу? Эта мысль, как ему казалось, и сквозила у собеседников, и он дал им великолепный повод к такому намёку, с некоторым бахвальством рассказав о своём злосчастном приключении с Васей и Виктором. Он прокручивал каждую их фразу и ничего утешительного не находил. «Позаботься о ней» звучало как «убери свою тёщу, если ничего другого не можешь». У него на душе скребли кошки.
По дороге домой он пытался представить картину происходящего, пополняя её всё новыми логическими штрихами и выясняя роль всех фигурантов в открытой властями охоте на финансово-промышленную группу, на которую Сергей работал. Несомненно, главная мишень – Базанов, пытавшийся и сам попасть в депутаты, и людей своих проталкивал и внедрял в разные государственные структуры. Подсечь его можно было или засадив за решётку, или оскандалив его в прессе как уголовного воротилу. Второе можно было бы уже сделать, тем более что неблаговидные статейки о Вовчике иногда, да всплывали. Но видимо, власть готовила против него сокрушительный удар. Самая опасная роль, судя по всему, отводилась Сергею. Он оказался между молотом и наковальней и взвешивал свои шансы на выживание. Ольга могла поведать о махинациях банка в бытность своего директорства. О том, как сейчас руководство скрывает доходы и по каким каналам организует утечку капиталов за границу, она ничего не знала. Зато она могла дать показания об афёрах с недвижимостью, проводимых Сергеем вкупе с людьми Базанова, и ещё косвенно подтвердить то, что убийство Виктора Приходько совершено или Щегловым или Василием Здором и связано с этими афёрами. Васю могут заставить расколоться, даже если босс прикажет ему молчать.
Ольга и Вася были лишь ступенькой к Сергею, который стал бы свидетелем куда более опасным для Базанова, чем все остальные, а среди них он был и первый кандидат в покойники. Но устрани Базанов свидетелей или оставь в живых – расклад в обоих случаях против него. В первом случае пресса открыто свяжет его имя с убийством, и – прощай надежда на думское кресло. А во втором – то же, что и в первом, но с большей вероятностью самому угодить за решётку. Сергей оценил свой шанс как пятьдесят на пятьдесят, и чтобы увеличить его в свою пользу, нужно было убедить Ольгу не давать показаний на него. Об этом босс и толковал.
В прихожей его встретила Карина с крохотным Александром на руках, который улыбался при виде папы, тянулся к нему цепкой ручкой – проверить, папа ли это, или чужой, злой дядя под его маской.
- Что-то папа наш невесел, что-то голову повесил, - мурлыкала Карина. – Он даже не хочет взять нас на ручки.
Сергей принял сына на руки – это тёплое, маленькое, тяжеленькое тельце. Саша что-то лепетал возмущённо на своём загадочном языке, слюнявил отца, будто помечал своё имущество. При виде сына он испытывал естественную агрессию ко всему, что хотя бы издалека угрожает его семье. Он прошёл в спальню и посадил малыша в кроватку, тот был недоволен, но воздерживался от своего горластого крика, видя перед собой родителей.
- Собирайся, Карина, едем к твоей маме… Есть серьёзный разговор. Она может дать на меня показания…
Карина вздрогнула, словно внутри её включился двигатель. Для неё потрясение или тревога были стимулами к действию. Она не спрашивала, что за показания и почему её мать будет свидетельствовать против мужа, она сразу стала на сторону мужа.
- Вот чёрт! Я отпустила няню. Может, я сама съезжу к этой дуре, а ты посидишь с Александром?
- Нет, поедем вместе. Дело серьёзное. Вызывай няню…
Ольгу было не узнать: некогда золотистые кудри потускнели и выглядели промокшей мочалкой, синюшные круги под глазами оттеняли их озлобленный и тоскливый блеск, на исхудавшем от переживаний лице появились обвислые складки, вместо привычного аромата французских духов улавливается привкус кухни и табака. «Боже, что делает с человеком стресс!» – с жалостью подумал он.
- Я вас ждала, - произнесла она, когда они вошли в гостиную и расселились около журнального стола.
Она говорила тонким надрывным голосом, её пальцы часто и нервно встряхивали сигарету над пепельницей с горой окурков.
- Мама, говорят, тебя прокуратура беспокоит? – дочь заговорила с ней, как разговаривают с детьми или сумасшедшими. – Что им нужно?
Ольга смотрела только на дочь – блестящим уязвлённым взглядом, подчёркнуто игнорируя Сергея.
-Ты уверена, что тебе это нужно знать?
- Странный вопрос! Ты же мне мать… К тому же, насколько мне известно, это дело затрагивает моего мужа, отца моего сына и твоего внука, - говорила Карина требовательно, обещая скандал.
- Что ж ты хочешь от меня? – тихо спросила Ольга.
- Хочу, чтобы ты не давала показаний на Серёгу.
- А-а… - протянула Ольга. – Ты, дочь, мало себе представляешь, о чём идёт речь… Я не вольна отказываться от показаний. Дело пахнет керосином, то есть тюрьмой… Не думай, что я героически пожертвую собой ради твоего муженька…
Две грозовые тучи в виде матери и дочери опасно сблизились.
- Ты хочешь разрушить мою семью?
- Не жди от меня таких намерений… От меня-то мало что зависит, дочь… А если твой муж хочет избежать неприятностей с прокуратурой, пусть хорошенько попросит – он знает кого, - чтобы они похлопотали закрыть на меня уголовное дело… Иначе, боюсь, тебе придётся таскать передачи нам обоим.
Скандала не вышло. Ольга казалась проникновенно убедительной и, хотя держалась мужественно, стараясь не вызывать жалости, этим как раз и вызывала жалость. У Карины даже помрачнело лицо, будто что-то внутри её оборвалось. Это было похоже на терзание совести, на потрясённое чувство вины перед родным человеком. Домой она возвращалась мрачнее тучи. Сергей пожалел о том, что втянул жену в это дело: теперь ещё и она будет терзать его своим беспокойством, разрываясь между матерью и семьёй.
На следующий день он встретился с подельником Базанова и передал ему условия Ольги, уверенный в отрицательном ответе.
- Ну тебе же русским языком было сказано, что дело это заказное. Замять его невозможно. Слишком велики ставки. Против нас играют конкуренты, они подначили прокуратуру. Мы можем выпутаться только своими силами, - собеседник был раздражён.
- Что же делать?
- Ты что, не можешь уладить эту проблему? Не можешь повлиять на свою тёщу? - он изобразил озабоченное негодование, выпучив бычьи глаза. – Она что, так ненавидит зятя, что хочет упечь его в тюрягу? Ну и семейка… Значит, свои семейные проблемы ты на нас скидываешь?
Он резко вышел из машины Сергея, хлопнув громко дверцей.
- Паскуда! – выругался Сергей.
Дело совсем худо. У них теперь развязаны руки. Шанс выжить потерял несколько очков. Уж если Базанову не светила Дума, то хотя бы при этом он предпочтёт остаться на свободе.
Сергей стал перебирать варианты защиты. Первое и самое простое, что приходило на ум, - собрать сведения об их махинациях и, размножив, держать по разным адресам. Однако компромат – повод попасть в их сырой подвал для пыток и ненадёжная защита от снайперской винтовки или от гранатомета. Нужен был упреждающий удар. Что он мог ещё им противопоставить? Только ведь дёрнись – и ты труп. Но дерзкие мысли копошились, они разожгли азарт и воображение, и вскоре Сергей уже обдумывал в деталях одну застрявшую в голове идею. Она была проста как всё гениальное. А что, если деньги этой шайки тайно перелить в потайные ларцы, в оффшорные банки, оставив ключи от этих ларцов у себя? На первый взгляд казалось, что идея на девяносто девять процентов гарантировала автоматную очередь. Самые отчаянные и рискованные авантюристы бежали бы от него как чёрт от ладана. Но Сергея Щеглова этот дерзкий замысел просто завораживал. Он имел натуру того склада, которую опасность только провоцирует, питает его энергией, и если бы риска не было, то его следовало бы придумать для таких, как он. «Avida est periculi virtus!» («Доблесть жаждет опасностей!»).
Однако Сергеем двигало не одно только отчаянное состояние. Интуиция, подсказывающая, что судьбу он может склонить на свою сторону только дерзким поступком, имела свою расчётливую основу. Он решил использовать паническую боязнь Базанова перед прессой, пока ещё было не поздно.
Сценарий разворачивался сам собой: проведи он тайно от них крупную афёру с хищением их капиталов, а потом устрой утечку информации для шумихи в прессе – он даст сильный и своевременный козырь противнику, и тогда ошеломлённые Базанов и его люди бросятся спасать свои шкуры, и уж в этой суматохе им будет не до него. Сергей повалит всю их жульническую систему и уцелеет под её обломками. Вор у вора украдёт дубину.
Когда-то в шутку ему пришла забавная мысль: обчистить свой же банк с помощью хакера. На эту мысль его навёл один программист, работавший над информационной системой банк. Тот увлечённо уверял его, что ещё не изобрели такую защиту, которая была бы не по зубам гениальному хакеру, а та, что устанавливалась в его банке, вообще говоря, просто семечки. Единственный изъян этого ремесла, удерживающий его от масштабности краж, - уязвимость: компьютерного взломщика сравнительно легко обнаружить. В электронном секьюрити тоже работали профи, и с хакерами они вели борьбу с переменным успехом, иногда меняясь местами.
А что, если нанять хакера, дать ему код и обеспечить оповещение? Он проводит отвлекающий манёвр. Инсценируя взлом, а свои люди под этим прикрытием переливают средства в другой банк. Получится афёра в виде многослойного пирога. Ищи ветра в поле! Да ещё под конец запустить какой-нибудь мудрёный вирус в компьютерную систему, и пусть потом кто разберётся – кто, откуда, куда и сколько бабок перекачал. Надёжные люди у него были, а каналы для перелива денег не требовали долгой разработки.
Эврика! От волнения у Сергея застучало в висках. «Держи карман шире, Серёга. А то все казначейские билеты дяди Сэма не влезут!». В пылу азарта его не предостерегали неприятности прошлых афёр – ведь ему удавалось в конце концов выйти сухим из воды.
В тот же день он пригласил в ночной клуб самого доверенного человека из числа сослуживцев. Отправился на такси – опасался, что уже наблюдают за ним: наслышан о его способностях в надувательстве, чтобы оставить без присмотра.
- Вот что, Олег, слушай меня внимательно, - начал Сергей, когда они сели за столик многолюдного бара. – Помнишь былые времена?
Олег, выпускник физмата МГУ, с умом Лобачевского, хитро шевельнул бровью.
- Ты имеешь в виду манипуляции со строительством? – с полуслова сообразил он.
- Именно. Я решил начать новую партию. Только ставки нынче на порядок выше. Но должен сразу тебя предупредить: весь риск на мне. Ты только мой тайный союзник. Так что если кто-то зажмёт твои пальцы в двери – не бойся выдать меня.
- Утешил, - усмехнулся Олег.
- Сразу ответь мне: готов играть со мной или нет?
Неуверенность товарища длилась секунды, лиловый свет зала отблескивал азартным огнём в его бриллиантовых зрачках. Он парень не промах, был в подобном деле, которое неудержимо влекло его математической стройностью и солидным денежным результатом.
- Знаешь, патрон, ты не оставлял меня в беде, благодаря твоей помощи я достиг своего нынешнего статуса. Если дело стоящее – я с тобой.
- Тогда я введу тебя в курс дела.
Во время рассказа глаза собеседника то вспыхивали изумлением, то становились осмысленно непроницаемы, пока его точный математический ум не просчитывал все нюансы афёры.
- Идея заманчива, - лаконично заключил он. – Опасность в том, что много участников… Да к тому же все должны действовать слаженно.
- И всё же, нам нужно действовать иначе останемся ни с чем. В лучшем случае…
Решительность Сергея передалась напарнику. Он не так долго раздумывал, чтобы дать окончательный ответ. В остальную часть вечера они обсуждали детали.

 

***

Уже на следующий день Олег отыскал того самого программиста в каком-то подвале.
- Что, твоя фирма сюда перебралась? – удивился гость, увидев среди хлама стол и компьютер.
- Нет, просто я здесь занимаюсь. В фирме я уже не работаю, - недовольно ответил долговязый, изведенный ночными экспериментами с компьютером программист.
- И что ж так?
- Надоело.
- Чем на жизнь зарабатываешь?
- Днём работаю в компьютерном магазине, а ночью здесь, - неохотно отвечал хозяин, торопясь услышать, с чем к нему заявился полуночный визитёр.
- Мало кто может оценить твои мозги. У меня к тебе дело…
- Уж не по взлому ли? – сразив гостя догадкой, хозяин объяснил причину: - Ко мне знаешь, сколько народу идёт с такими предложениями?
- Выслушай меня хотя бы, - Олег решил льстить уязвлённому самолюбию подвального гения. – Риска почти никакого, а при твоих способностях – это плёвое дело. И тебе не нужна будет работа продавца, откроешь свою контору по компьютерам. У тебя появится возможность проявить все свои таланты.
- Ближе к делу.
Пока хакер выслушивал, бледно-чахоточное лицо его преобразилось, окрасилось багрянцем, проступила испарина, он даже снял мешавшие очки.
- Пожалуй, мне это подойдёт, - тихо произнёс он. – Один мой приятель такой вирус изобрёл – мир ещё не видывал. Перед таким вирусом и сам Пентагон поломал бы голову… В общем, я согласен… Возьму ещё приятелей. Взломаем вашу защиту с разных мест, и получится игра в кошки-мышки. Пусть поймают нас, если сумеют, - с ухмылкой сказал компьютерной вор.

 

 

ГЛАВА 10.

 

Всё началось с того, что Сергей вызвал своего заместителя – «наушника» паханов, напустил строгий вид. Поставил ему в упрёк некоторые недоработки и потом наказал срочно навести порядок в двойной бухгалтерии, спрятать куда подальше незаявленные в налоговой инспекции договора, информацию о тайных счетах – словом, все недоимки на случай ревизии со стороны органов, которая, как он дал понять, уже нависла и могла нагрянуть в любой день и даже час. Перепуганный помощник отправился рьяно исполнять поручение, чтобы, упаси Господь, не допустить катастрофы для хозяев.
Хакеры принялись за свою задачу. Одну часть похищенных электронным путём денег курьеры Сергея сразу снимали наличными со счетов в заграничных банках, куда они переводились, а другую часть переправляли дальше, по цепочке, через счета подставных фирм, пока средства не затерялись бы в оффшорах.
Только через неделю спохватился один из клерков. Служба безопасности сравнительно быстро сумела вычислить адрес злоумышленника, и когда её команда была на полпути к хакеру, оказалось, что их несколько. Они работали веером. Один исчезал, другой вступал в игру. Потом они запустили компьютерный вирус, который неумолимо стал пожирать базу данных. На дисплеях картинки рассеивались до мелких точек и вскоре исчезали вовсе. Сергей в этот день находился на деловой встрече в мэрии. Срочно вернувшись в офис, он встретил у кабинета толпу персонала с растерянным видом и беспомощным призывом на лицах тушить пожар. Как будто он мог его потушить!
- Нас обокрали, - удручённо и виновато произнёс его заместитель. – По компьютерной системе.
- И ещё запустили вирус, он сейчас доедает остатки базы данных, - агрессивно добавила толстая бухгалтерша.
- А на что служба безопасности? Засекла хакера? – раздражённо покрикивал Сергей.
- Одного засекли, а что толку? Их трое было, но все уже тю-тю, смылись… Они, видать, орудовали у нас не первый день. Что твориться, люди добрые… - бухгалтерша закатила глаза, разыгрывая кликушу.
Сергей не поддался на её возглас, вёл себя хладнокровно, напоминая дееспособного полководца, которого не могла ввергнуть в панику даже такая вероломная вражеская атака. Это ему помогло сдерживать и страсти персонала. Он вошёл в свой просторный кабинет и сел за стол. Толпа повалила за ним и обступила полукольцом. Сергей окинул их возмущённым взглядом.
- Мне нужны вы, вы и вы. Остальные покиньте кабинет, - грозно и властно распорядился он. – Проследили, с каких счетов, куда и сколько было переведено средств?
- Не совсем, - отвечал один из менеджеров. – Не успели, они запустили вирус…
Он постепенно приходил в негодование, метая из глаз молнии и добавляя гром в голосе:
- Я хочу для начала хотя бы знать, на какую сумму нас нагрели. Почему проспали взломщиков?! Что вы стоите как истуканы, делайте, что вам положено.
- А что делать? – роптали подчинённые в один голос.
- Может, мне ещё зачитать ваши обязанности? Начинайте внутреннее расследование. Восстанавливайте по архивам банк данных, - заявил он гневно, но без раздражения.
Раздосадованные менеджеры всех основных подразделений банка с молчаливой озабоченностью вышли из кабинета.

 

***

Сергей внутренне готовился к публичному скандалу, но свалившаяся безымянная слава самой громкой в стране компьютерной кражи стала для него невыносимой ношей. Нельзя было взять ни одной газеты, чтобы не увидеть сенсационного заголовка по этому поводу. Скандал разгорался в прессе и на телевидении со скоростью пожара, нагнетая страха в Сергее больше, чем сама действительность. Ошеломлены были наивысшие чиновники всех силовых министерств, но при этом они не без удовольствия потирали руки, имея в виду, что это похоже на незаконную утечку капитала за границу под видом хищения. Их ухмылки обещали азартную охоту на всю финансово-промышленную группу.
Сергей добился своего, но земля горела под его ногами. Он ужаснулся сделанному им и убедился, что не был тем, кто тайно мог тешиться громкой и недоброй славой преступления, - она изводила его и обещала неизбежность расплаты. Он представлял себя балансирующим над бездной, когда каждая секунда могла стать роковой. Но сколько эта ходьба продолжалась бы? Иногда его охватывал порыв вернуть деньги мафии, ужас подстерегал его каждую ночь, как невидимый призрак, зло насмехаясь и нашёптывая сквозь сон, что все знают и так, что он грабитель, и скоро доберутся до него. Он не мог смотреть телевизор, читать газеты, потерял сон.
Опасения, что его легко можно разоблачить, вскоре подтвердилось – в одну из таких ночей, изнывая от бессонницы, он вдруг услышал отчётливой голос Карины.
- Сергей, ты обокрал банк?
- Неужто так заметно? – признался Сергей и ощутил облегчение, ожидая сочувствия хотя бы от жены.
- У тебя это самого начала на лице написано, - она перевернулась на спину. – Под какую угрозу ты поставил семью? Или ты совсем потерял рассудок? А если уж взялся за гуж, не говори, что не дюж. Сумей побороть свой страх.
Её голос переливался в интонациях отчаяния и злого укора.
- Легко сказать! – с долей обиды воскликнул Сергей, встретив справедливый упрёк, а не ожидаемое сочувствие.
- И всё же наберись мужества. Не будь тряпкой.
Они некоторое время лежали в напряженном молчании. Что?! Их идеальная семейная жизнь дала трещину? Сергею не понравился её тон, и ему вдруг показалось, что теперь они на разных частях расколовшейся льдины, которые неудержимо расходятся в разные стороны. Неужели она не хотела понять, что его просто нужно поплакаться в жилетку, чтобы не быть одиноким в эти тяжелые минуты, воспрянуть духом от её женского сострадания? А в ответ - безжалостный упрёк и даже что-то похожее на науськивание. Он сыт по горло этой жизнью, с её омерзительной алчностью, дух которой вкрался и в постель с женой. Он хочет чего-то чистого, светлого, пусть обманчивого, пусть хоть на минуту – но это его спасение. На личном опыте он получил подтверждение известной истины: большие деньги рождают большие проблемы.
«Нет, она меня разочаровала!» - запротестовал вдруг в нём голос здорового эгоизма, как вердикт, как призыв свергнуть с трона властительницу его чувств. Не будь он связан Александром – своей генетической копией, - быть может, он её выставил бы за дверь прямо сейчас. Пусть бежит со своей бабьей обидой к мамаше в объятия и изрыгает проклятия под её скрытое, злобное ликование.
- Я тебе буду помогать, - добавила она уже миролюбиво, но не в унисон его мыслям.
- Чем же ты можешь мне помочь?
- А ты настолько не доверяешь мне, что даже не посвящаешь в свои дела?
- Тебе лучше этого не знать, - не слишком дружелюбно ответил Сергей.
- Да?! Это, между прочим, касается не только тебя и не столько тебя. А как же ребёнок, а как же моя мама?! Да, она мне дорога также, как и ты, а может, и больше. И не смей ухмыляться над ней! Ты строишь зловещие планы, а расплачиваться будем мы! – Её интонация колебалась, как амплитуда, от горькой обиды до ненависти.
Самым неприятным было то, что её правота отчуждала их друг от друга.
-Нет, ты непробиваем. Ты презираешь нас, мою мать, меня. Сегодня же я забираю сына и ухожу от тебя…
Что ещё следовало ожидать? Сергей испытывал уже острую неприязнь и раздражение, даже ночной аромат её тела, всегда возбуждавший его, теперь отвращал. Он чувствовал пресыщенность ею и не видел, на чём с этой минуты будут держаться их брачные узы.
- Карина, я никак не пойму чего ты хочешь? – внешне он держался невозмутимо, но его внутреннее состояние менялось от тошноты до бешенства.
Она с минуту молчала с негодованием на лице.
- Я хочу знать всю правду и чем мы все рискуем… Ты какую сумму у них спёр?! Страшно подумать! Я удивляюсь, как мы ещё живы… Нужно что-то предпринять!
- Хорошо, я отправлю всех вас куда-нибудь подальше, заграницу, под присмотр своих друзей.
- Каких друзей? – возмущалась она. – Неужели ты надеешься на каких-то там друзей? Нет сейчас друзей. А мафия достанет нас из-под земли. Ты, может быть, и деньги своим дружкам перепоручил на сохранение?! Боже мой, обокрасть бандитов, чтобы перепоручить такие сокровища неизвестно кому! – она сокрушалась от своих прозорливых догадок. – Да ты и вправду очумел?!
Её нервный тон страха плавно перешёл в плохо скрытый визг озабоченной алчности. Впрочем, вполне естественная реакция. И здесь она была права, слишком права, но тем сильнее звучал голос его собственной правды, нелепой правды, которая, обнаружившись, ничего не вызвала бы у неё, кроме бешенства и остервенелых насмешек: разве в состоянии она понять своим воспалённым жадностью умом, что он не просто вор и что затеял всё не ради барышей, - это был ответ его самолюбивой и увлечённой натуры на вызов злосчастной судьбы, защита своего достоинства и положения.
- Вот что, Карина… Для твоего спокойствия ты отправишься за границу, там на твоё имя мои люди переведут круглую сумму. И давай закончим на этом, - категорично заявил Сергей.
Такой ответ превзошёл её ожидания.
- Вот это будет разумнее, - она пыталась соблюсти хладнокровие, но голос подрагивал от бодрящего волнения.
Казалось, она и не заботилась скрыть свою корысть. Наверное, сейчас Сергей в её глазах являл собой образчик вопиющего мужского эгоизма, и она по праву требовала от него компенсации. В ней проснулось чувство мести к нему за то, что он некогда цинично использовал её против её же матери, чтобы вытеснить ту из банка и почти лишить средств к существованию. Она просмотрела коварные наклонности этого негодяя так же, как и её мать. Объективно это только говорило в пользу его способностей искусно обольщать и того, что они сами спешили в его сети. Но сейчас в глазах этих двух баб, которых обман снова мог объединить, он не имел никаких оправданий, или, по крайней мере, гласно они не признали бы за ним право на это. Женщина если и способна признать неразборчивость своей страсти, - если, конечно страсть вообще может быть разборчива, - то только как мстительный укор в адрес того, кто ей изменил или разочаровал её. И женщина же может многое прощать, пока мужчина не разочаровывает её.
Но неужели в возмущённом сердце Карины не осталось места для интимных чувств сразу же после его скандальной афёры? Так не бывает. Любовь не может исчезнуть за день. Она или умирает медленно и мучительно или незаметно тает и киснет под лучами нечто более приятного и устойчивого, нежели она сама. Может быть, роскошь так же вредна для любви как и нищета. Любовь, требующая энергичных движений и действий, привыкшая идти смелым широким шагом, должна шаркать по полированной и скользкой поверхности богатства, дабы не упасть и не сломать шею, и тогда она ищет ту прочную почву, где бы могла свободно резвиться. Роскошь живёт по правилу «чем больше ешь, тем больше хочется», она рафинирует эгоизм, развивает капризность и придирчивость, и не отягощённое бытовыми неурядицами любовное чувство изнывает от переизбытка энергии и в итоге трансформируется в другие виды энергии – тщеславия, честолюбия, азарта интриг.
Вполне кажется заурядным, что, пока Сергей проводил время на работе с утра до вечера, Карина, неудовлетворённая дармовой роскошью и его редким присутствием, ударилась в модельный бизнес, который в нашем отечестве чаще не выходит за рамки узкого салончика, предоставляя возможность любой состоятельной посредственности потешить своё высокомерие причастностью к искусству. Но Карина вряд ли была столь талантлива, чтобы снискать известность. Сергей вдруг понял причину раскола в их семейной жизни, их интимное влечение значительно иссякло, и эта пустота в браке ничем не могла быть заменена: Карина кроме денег желала если не славы, то успеха, возможности стать заметной и вращаться в богемных кругах, но её способности явно не соотносились с её амбициями. Сергей же был просто ишак, добывающий богатство, не имел связей в артистических кругах, да и не пытался их завести, считая, что талант сам пробьёт дорогу, и, чтобы не испытывать колкостей и упрекающих намёков жены на его безучастность в её карьере, просто откупался деньгами на её салонные мероприятия, от которых кормились откровенные бездарности. Их брак стал напоминать союз богача и содержанки, к которому примешивалась вменённая обязанность искупать вину за то, что своё богатство он заработал, переступив через судьбу тёщи. Отсюда напрашивался вывод – ей лучше бы избавиться от него, прихватив от его состояния кусок пожирнее.
Эта мысль хоть и была ему горька, но не казалась трагической: быть может, потому, что её заглушали куда более угрожающие внешние обстоятельства.
Со своей стороны он, разумеется, и не подумал бы доверять ей все свои деньги – забавно, что она могла поверить в это, - так, какую-то часть, чтобы она подальше катилась от него, потому что семейная жизнь отныне была для него в тягость.

 

 

ГЛАВА 11.

 

Судьба, однако, вела его только вниз, куда-то в тёмный подвал, в сопровождении душегубов, на этот раз – в милицейской форме. Они заявились в банк с изъятием документов, потом к нему на дом с обыском. Ничего компрометирующего не нашли, повезли в наручниках в СИЗО. В камере для допроса его ждали двое следователей со зловещими ухмылками, в неприглядных костюмах, один со щеками хомяка и выпертым брюхом, на котором не сходился пиджак, другой худой, изрытый морщинами. Вели разговор грубо, витиевато и без протокола.
- Пропала твоя молодая жизнь, - говорил худой хриплым голосом. – Хорошие костюмы носишь… Небось от Кардена? – пощупывал он лацканы пиджака Сергея.
- Хочешь, тебе подарю, - невольно огрызнулся Сергей.
Дохлый следователь ударил его по щеке и выставил указательный палец.
- С нами повежливей, змеёныш, - из его рта разило, как от унитаза. – Тебе будет кому отдать костюмишко в общей камере… Там ждут не дождутся таких, как ты, свежих фруктов… Быстро закукарекаешь… А то ты разъелся, смотрю, на краденых миллионах.
- Нет, Петрович, - отозвался напарник, - погодим его в общую. Ему там могут привет передать – пером в бок, от тех, кого он надул.
- Ты прав. Пока отведём ему отдельный «нумер». Будешь нам оттуда постукивать, как дятел. А не будешь, мы подселим пару сестричек, - чтоб научили тебя на карачки вставать и правильно кукарекать, для начала.
Нельзя сказать, чтобы Сергей не струсил, но оторопь всё же постепенно таяла, когда он, вкусив их метафорично-гротескный жаргон, ощутил перебор в их нахрапе, в чрезмерном старании взять на «понт». Похоже, не о торжестве законности печётся этот народ, а значит, не всё так безнадёжно. Впрочем, нужно осторожней с ними, а то не заметишь, как попадёшь в их сети: эти старорежимные инквизиторы и в диких нравах капитализма не потеряли своего коварного мастерства. Его об этом предупреждали.
- А если отбросить весь этот пустобрех, то, что конкретно вы от меня хотите? – спокойно спросил задержанный.
- А ты угадай с трёх раз! – они зло усмехнулись.
- Я не играю в загадки.
- Мы знаем, во что ты играешь. Но с нами не поиграешь. Выбор-то у тебя не велик. – Худой стал загибать корявые пальцы. – Первое – мы можем упечь тебя за решётку, второе – можем упечь за решётку на долгий срок, и третье – отпустить… Что выбираешь?
- Отпустить! – весело воскликнул Сергей.
Они рассмеялись.
- А парень-то не дурак! А-а?! Это будет стоить тебе пару пустяков – заложи своих боссов, расскажи, как ваша система надувает государство, вывозит капитал за кордон. И будешь свободен.
- Ага! Ногами вперёд! – язвил Сергей.
- Правильно, - быстро среагировал допросчик. - Но это не наша забота, что с тобой станется за пределами этих стен. Думаю, тебе хватит тех бабок, которые ты у них свистнул по компьютеру, чтобы надолго схорониться от них. Ты же вёрткий малый, - говорил следователь тихо, наклоняясь к его уху. – Выкрутишься.
- Что там насчёт первого варианта? – невозмутимо спросил Сергей, поковырявшись в ухе.
Следователя вытянуло, как от удара плёткой по спине.
- Нет ничего проще, - он пытался осадить арестанта равнодушным презрением, но верхняя губа нервно подёрнулась: какой конфуз, не до конца отрепетированная роль! Должно быть, у них конвейер, на импровизацию сил не хватает, зарплата-то – шиш с маслом. – Некто Василий Здор дал на тебя показания, как ты замочил некоего Виктора Приходько, как ты проводил махинации по отктам через банк вместе с этой компанией. Ещё и тёща твоя стала колоться против тебя. Ты в навозе по уши. Он протянул руку напарнику, выхватил у того стопку печатных листков и швырнул в Сергея.
- Читать будешь в камере, - обозлённым фальцетом завершил допрос он.
В одиночке Сергей перечитывал копии показаний Васи и тещи: всё было правдой. Разумная доля страха предостерегала теперь его от опасной мысли, зародившейся в нём с самого начала: превратность судьбы, бросавшей его из огня да в полымя, была только игрой, имевшей целью укрепить его дух. Подвальный запах мрачной камеры не располагал к оптимизму и быстро изводил прыть. А ведь ему не один день проводить время в этой тюремной экзотике.
Первую ночь он спал мало и тревожно, вздрагивал, когда вдруг просыпался, не понимая, где он и что с ним. Чтобы избавиться от этой кошмарной прострации, он стал лихорадочно думать, как спастись. И вот решил, что первым делом ему нужно попасть в общую камеру, чтобы иметь связь с миром через особый тюремный телеграф.
На следующий день во время допроса он вёл себя ещё более дерзко, отказался давать какие-либо показания, заявив, что в протоколах всё ложь, и потребовал адвоката.
Его поместили в общую камеру. Перед ним предстала жутковатая картина: камера была забита полуголыми человеческими телами, удушливый воздух свинцом ложился на лёгкие, ещё и зловоние от параши сбывало дыхание. Везде, где можно, висело застиранное бельё; десятки глаз с недобрым любопытством впились в новичка, вызывающе одетого в шикарный костюм и лакированные туфли. Половина народа вообще стояло – не хватало ни коек, ни даже места на полу, только несколько человек полностью занимали свои лежаки - видать, паханы, - остальные теснились по нескольку человек, головы выглядывали даже из-под нар. Ещё и по реакции угадывался статус каждого узника в здешней иерархии: блатных появление новичка не оторвало от их занятий – игры в карты или чтения газет; приблатнённые оценивали его, чтобы испытать и определить его статус; другим было всё равно; опущенные – педерасты, низшая каста – таила злорадство: авось их ряды пополнятся.
Сергей знал, что здесь любое слово и действие на вес золота, незначительная неосторожность может стать роковой – тут или пан или пропал. Уронишь один раз честь, уже не подберёшь. Только достоинство в этом первозданно-диком мужском мире имеет значение.
Он прислонился к стене – и так будет стоять хоть до обморока, но не позволит себе сесть на пол или попросить уступить место, - его пригласят, когда дойдёт его очередь спать на «шконке».
Но скучать здесь не приходилось. Он и не заметил, как его обступили полукольцом. На лицах застыло возбуждённое ожидание жестокого представления. Отделились два субъекта с дурашливыми физиономиями, обнялись, картинно выламываясь и неуклюже выкидывая ноги, наподобие танцовщиц из «Орфея в аду», и запели:
Пусть всегда нету солнца,
Пусть всегда небо в клетку,
Но всегда будет мама,
Но всегда буду я.

Потом один из них, в майке, крепкого сложения, приблизился к Сергею с гримасой гориллы.
- Слышь, братан, тут один мой кореш на днях выйдет, ему твой костюмчик как раз впору будет, - двумя пальцами он взял за лацканы.
Сергей примерился к нему и решил, что вполне способен отделать этого шута, не подозревавшего, какая разительная сила и ловкость мастера спорта по боксу скрыта в худощавом, жилистом теле соперника. А победить в драке – заслужить уважение сокамерников. Сергей ответил меланхолично, утаивая, насколько туго заведена его внутренняя пружина боя, но и провокационно, надеясь уловить едва заметное секундное движение противника, которое предшествует удару.
- Знаешь, браток, я уже обещал этот костюм другому.
Фраер разразился бранью, чтобы отвлечь внимание, но Сергей уловил то самое движение, предвещавшее нападение, блокировал его удар и нанёс ответный, хлёсткий, как сорвавшаяся пружина, в самую бровь. Победа была предрешена: потерявший ориентацию недруг получил булыжный удар в солнечное сплетение и, потеряв дыхание, безвольно получал в бока, в лицо, пока не стала сочиться кровь. Раунд закончился в мгновение ока, секунданты оттащили обессилившего соперника, публика разошлась. Больше Сергея никто не донимал, только два других зэка миролюбиво пригласили его за стол и попросили рассказать о себе – процедура, обязательная для каждого заключённого, для информации о нём, которая, прежде чем попасть в особое зэковское досье, пройдёт ещё проверку.
Через несколько дней Щеглова снова вызвали на допрос, всё тот же высохший следователь удивился, встретив его не в рванье, а в том же дорогом костюме. Первый его вопрос:
- Что надумал?
- То же самое. У вас нет на меня улик. Все эти показания – липа, - ответил равнодушно арестант.
Следователь поманил его пальцем и тихо сказал:
- Ты плохо знаешь нашу систему. Если мы решили кого посадить, то посадим. Тем более того, кого есть за что. А теперь я проведу очную ставку, - вдруг он повысил голос. – Всё будет занесено в протокол.
Через несколько минут ввели Васю, измождённого, заросшего бородой с проседью, с диким, отрешённым взглядом. Он повторил показания, как Сергей убил Виктора.
- Бред сумасшедшего, - заключил Сергей, - Они сами его убили, а хотят свалить на меня.
Васю увели.
- Я дал тебе время на раздумье. Ты принял решение. Что ж, я предъявляю тебе обвинение в убийстве. Сроки следствия не ограничены, его можно вести год, два, три, пока ты не сдохнешь здесь от педикулёза или ещё от чего-нибудь.
- Я требую, чтобы на допросах присутствовал мой адвокат, - заявил Сергей.
- Будет тебе адвокат.
С этими словами следователь вышел. Спустя короткое время в камеру вошли четверо угрюмых мордоворотов, выкрутили Сергею руки и методично, в безмолвном остервенении, принялись избивать его: в бока, спину, задели и лицо. Когда они ушли, снова появился следователь с ухмылкой и мундштуком с сигаретой.
- Как тебе наша адвокатская защита? – злорадствовал он. – Что ты там валяешься на полу, как отброс?! Пол пачкаешь?! Грязь… если у тебя осталась хоть капля мужского достоинства, сядь на стул, - цедил следователь сквозь зубы.
Оскорбительный тон только придал Сергею демонической силы, она пульсировала в каждой его жилке. Он превозмог тошноту и слабость, поднялся и подошёл к следователю. На его окровавленном лице горели звериные глаза, от такого зрелища недруга охватила оторопь.
-Пусть я сдохну, - звучал его хриплый рык. – Но клянусь: я заплачу любые деньги тому, кто вырежет твою семью, а тебя оставит в живых…
Сергей усмехнулся, как мог бы усмехнуться дьявол, вышедший только что из преисподней на охоту за свежими душами. Следователь поторопился протянуть руку к кнопке вызова конвоя.
- Уведите, - бросил он обеспокоено.
Арестант не отрывал своего яростного взгляда от следователя, пока его не вывели.

 

***

Сергей не мог смириться с судьбой и здесь: если уж ему не суждено выйти отсюда через ворота, он обретёт свободу сам, путём побега. Почему бы и нет? Его подхлёстывал некогда услышанные новости по телевизору об удачном побеге, крутившегося у него на уме. Он решил искать людей, способных помочь ему. Блатные его камеры отвечали, что и думать об этом нельзя, но один из них обещал свести его с самым влиятельным зэком в этой тюрьме.
Однажды во время прогулки в тюремном дворе к нему подошёл мужичок и, указав взглядом на гулявшего особняком человека, сказал, что Сергей может подойти к нему со своим вопросом.
Он подошёл к тучному человеку лет пятидесяти, колченогому на одну ногу, похоже, от артрита, задумчиво смотревшего перед собой; ему хватало одного незаметного взгляда на собеседника, чтобы оценить его.
- Что хотел? – спросил некоронованный король, не отрывая взгляда от земли и не останавливаясь.
- Я достаточно богатый человек, чтобы заплатить за побег, - сообщил Сергей тихо, не поворачиваясь к нему.
Вор в законе пошамкал ртом и чуть слышно вздохнул.
- У тебя есть какой-нибудь другой вопрос? – пробормотал он.
- Разве это невозможно? – Сергей был очень настойчив.
- Не всё, что возможно, стоит делать, дружок…
- Я не пожалею денег.
Голова собеседника качнулась в ухмылке.
- Что ты заладил со своими деньгами?! Деньги это мусор… Здесь они не всё значат. Предположим, ты получишь, что просишь, но ведь из-за этого пострадают другие: менты будут лютовать, припаяют кому-то дело об организации побега, - спокойно объяснил он.
Сергей почувствовал, что собеседник не готов дать ему немедленно ответа.
- У меня есть и другая просьба… Простая…
- Говори…
- Мне нужна связь с неволей и некоторая информация… Например о моём следователе.
- Хорошо хоть, тебе не нужно на Луну слетать… Зачем?
- Его люди избивают меня, я хотел бы припугнуть его через своих…
Авторитет некоторое время молчал.
- В твоей камере есть мой человек, Гвоздь. Он передаст моё решение. Сам ко мне больше не обращайся и не подходи, будто мы и не знакомы.
Гвоздь, высокий худой мужик с горбатым носом, через пару дней передал, что Сергей может встречаться со своими знакомыми чаще, чем это предписано правилами, разумеется, за определённую мзду, но вот насчёт побега ничего пока не сказал.
Обретённая связь с внешним миром быстро принесла ощутимую пользу. На очередном допросе следователь позволил себе непротокольные вольности, но Сергею было чем защищаться.
- Я знаю всех твоих близких, - Сергей перечислил изумлённому следователю его родственников, - Подумай о своих дочках… - он причмокнул в воздушном поцелуе. – Если ты обойдёшься со мной невежливо, то и я перестану быть джентльменом.
- Думаешь, меня можно запугать? – следователь брезгливо сощурился.
- Я предупредил. Первый и последний раз, - Сергей держался непоколебимо, как хозяин положения. – И вот ещё что: по поводу того, что нужно вашей конторе, с тобой я отказываюсь вести разговор. Пусть придёт кто-нибудь из начальства.
- А министра тебе не привезти сюда на дружескую беседу? – оскорбился следователь.
- Министра не надо, - невозмутимо ответил Сергей.
Он ушёл с чувством победителя. На следующем допросе его ждал человек в прокурорской форме, представившийся заместителем столичного прокурора. Выглядел он внушительно и сурово.
- Ну что скажешь, подследственный Щеглов? – спросил он без вступления, сухо.
- Вам нужна информация на моих боссов? Я готов её открыть в обмен на свободу.
Прокурор пристально взглянул на собеседника и какое то время раздумывал.
- Дай показания, и ты будешь проходить по делу как свидетель, - заявил он.
- Это опасно не только для меня, но и для моей семьи. Я готов тайно сдать сведения, и вам будет ясно, на чём вы сможете их поймать. Или я нём как рыба.
- Ты ставишь нам условия?
- Я спасаю свою шкуру.
Помолчав, прокурор спросил, какого рода сведениями он располагает. Предметные и лаконичные объяснения Сергея заинтересовали его настолько, что он не отклонил его условий сразу. Но прокурор ничего и не пообещал.
Прошло несколько недель. Как-то днём Сергея разбудил Гвоздь, оказавшийся на соседней койке.
- Ты готов? – прошептал он.
Сергей согласно кивнул, но от удивления не очень уверенно. Гвоздь пристально на него посмотрел.
- Нет, брат, если не уверен – не берись, - заключил Гвоздь.
- Уверен, - подтвердил Сергей.
Гвоздь ещё раз пронзил его взглядом и осторожно оглянулся.
- Это влетит тебе в круглую сумму … - он назвал цифру, которая превышала раза в два предполагаемую Сергеем, но торговаться не приходилось.
Вероятно, ему чудом повезло, что для него решились организовать побег.
Пособники не просто рисковали, побег – это ЧП, после которого у начальства тюремной охраны полетят головы, так что если уж их и терять, то за такой куш, чтобы можно было холить своё тело в остатке жизни на Лазурном побережье.
- Бабки вперёд. Как только твои люди заплатят задаток – половину, я открою тебе план, накануне – остальное, наши люди тебе помогут и кое-кто из охраны.
Гвоздь перевернулся на спину, заложил руки за голову и закрыл глаза. Сергей вдруг испугался согласия, которого с нетерпением ожидал: ведь его могли и наколоть с этим побегом. «Нужно потянуть время до решения прокурора», - подумал он.
И вот превратная судьба снова проявила благоволение к нему. Вскоре его привели к прокурору, который холодно объявил:
- Мы отпускаем тебя под подписку о невыезде. Если не представишь нам обещанные сведения, вернём обратно. Сдержишь слово – закроем дело.
После ухода прокурора в камеру вошёл следователь и вежливо намекнул, что для обещанного прокурором нужно подмазать, написав сумму на бумажке. После согласного кивка подследственного, он поджёг клочок, закурив.
Всё разрешилось столь невероятно счастливым образом, что Сергею даже стало не по себе: как бы ему не уверовать после такого подарка судьбы, что он её избранник. Ведь далеко не всё ещё было позади, если вообще возможен был благополучный конец у этой истории, которая порой напоминала несущийся поезд, без остановок и станции назначения. Расслабляться рано. Все свои моральные силы Сергей пытался направить в русло холодного рассудка. Перед освобождением у него возник замысел полного избавления.
Гвоздю он сообщил, что план побега остаётся в силе, но только не для него, а для его товарища. На недоумение Сергей ответил, что так было задумано с самого начала в целях конспирации. Гвоздь потребовал назвать имя будущего беглеца, ссылаясь на то, что охрана не каждому подследственному согласится помочь бежать – это зависит от тяжести обвинения, - и через пару дней подтвердил согласие.
В первый же день освобождения Сергей встретился с подручным Базанова в своём особняке. Он открыл ему некоторые детали следствия и изложил свой план спасения всех от уголовного преследования.
- Я знаю, как избавиться от всех наших злоключений, - заявил он.
Гость поднял насмешливый взгляд.
- Для этого придётся пожертвовать Васей. Он слабое звено, из-за него заварилась вся эта каша.
Помощник босса недовольно насупился.
- Это интересно! – возмутился он.
- Я устрою ему побег, а ваши люди завершат дело, когда он окажется за стенами СИЗО.
Гость вскинул бровями изумлённо, а потом зло усмехнулся:
- Побег? Из СИЗО? У тебя ролик за шарик заехал, что ли?!
Ему доставляло удовольствие насмехаться, но Сергей не терял хладнокровия, как не теряют его мудрецы, готовые к насмешкам глупцов.
- Если бы мы хотели, избавились бы от него и там… - визитёр нервничал, встретив невозмутимость собеседника.
- Почему же не делаете этого? – спокойно спросил Сергей.
- А это не твоё дело, понял? Вася – наш человек.
- Нет, это и моё дело. А ваш Вася – дерьмо собачье. Он сдал меня, а значит и вас, - Сергей прибавил твёрдости в голосе. – По логике, уже наступила и моя очередь. Но хочу предупредить: если от меня не будет известий некоторое время, то все сведения о махинациях вашей организации попадут куда следует…
Лицо гостя зло исказилось.
- Ты что, никак пугать нас вздумал? Ещё не разобрался, с кем имеешь дело?! Дурья твоя башка!
- Я вижу, что имею дело с шутом гороховым. Не ты принимаешь решение, так что послужи хотя бы точным телеграфом. Не то я напрямик обращусь к боссу, - не теряя самообладания, говорил Сергей, не сводя с собеседника глаз, лицо которого зарделось от оскорбления, но его сдержало любопытство.
В следующую секунду ему вернулись брезгливость и насмешливость.
- Побег я готовил для себя, и это возможно. Сейчас всё можно купить, и побег тоже. Убери вы его в изоляторе – прокуратура озвереет. Если он сбежит – так сбежит. Будут искать его, а не его труп, но и трупа не будет. Потом должен исчезнуть и я, но, разумеется, только для следственных органов. Вы мне в этом поможете.
Сергей деловито поделился подробностями своей идеи. Подручный Базанова выслушал его внимательно.

 

***

В тот же день он передал боссу за ужином в ресторане содержание разговора с Щегловым.
- Ох и шельма этот Щеглов! – заключил тот, не без похвалы в адрес виновника затеи.
- Имитатор хренов, - ревниво выразился подручный. – Уверен, что он нас нагрел с помощью хакеров.
- Похоже на то.
- В пыточный подвал его – язык быстро развяжется.
- А потом всплывёт компромат на нас? Кто знает, что он там открыл прокуратуре? Всё же он, способный малый, ещё пригодится нам. И потом: мы будем его пасти и узнаем, где, что и как. А коли вор, пусть вернёт украденное… по-хорошему… - он подмигнул. – Что ни говори, а план мне его нравится. В конце концов, попытка не пытка. Будем действовать по его плану, - удовлетворённо заключил Базанов, к ревностному изумлению подручного.

 

 

ГЛАВА 12.

 

Известие, которое могло бы развеселить обывателя, затравленного скверными новостями и надувательским шутовством власть предержащих, застало Сергея в его тайной квартире. Для него это известие означало предпоследний шаг до победы. Из столичной тюрьмы, откуда не было побегов в последние два десятилетия, сбежал заключённый. Вот так просто взял и сбежал. Каким-то образом одолел решётку окна камеры, спустился на связанных простынях, пробежался по крыше барака и сиганул с неё через пятиметровый забор на волю, - и куда только смотрела бдительная охрана? Сбежавший был некто Василий Здор.
Осталась завершающая часть его плана, после чего Сергей отправился за границу по подложным документам с изменённой внешностью.

 

***

Как-то в местном отделении милиции одного из пригородных посёлков раздался звонок. Некий пенсионер сообщил, что у него по соседству происходит что-то подозрительное: в сарай одного заброшенного дома однажды въехала дорогая иномарка, каких в тех краях никто не видывал, и не выезжала, зато после неизвестные люди сомнительной наружности вывозили на грузовике колёса и двери, должно быть, от той самой иномарки. Похоже, бдительный гражданин обнаружил шайку по сбыту угнанных автомобилей. Оперативники выехали по указанному адресу, не ведая, что звонивший выполнял за умеренное вознаграждение просьбу парней специфической наружности, от просьб которых не отказываются.
Милиционеры нашли нечто большее в пустующем доме, чем полуразобранный «Мерседес». На заднем сиденье машины они обнаружили следы крови, в глубине сарая – пустую ванну со сливом в приямок, от которой разило невыносимым удушливым запахом серной кислоты. Здесь произошло убийство, решили оперативники и вызвали криминалистов. Те нашли брошенный номер автомобиля и разношенный ботинок и вскоре выяснили, что «Мерседес» принадлежит гражданину Щеглову С.А. и ботинок – благодаря ищейке, обнюхавшей вещи в его доме, - тоже ему. Вскоре следствие сделало вывод, что жертвой, тело которой было растворено в серной кислоте, вероятнее всего был не кто иной, как Щеглов С.А. Подвергать сомнению эту единственно достоверную версию причин не было.
Сергей скрылся за границей по подложному паспорту, но не по тому, который приготовили ему люди босса. Через некоторое время он узнал из прессы, что Базанов был взят под стражу. Ему вменяли в вину незаконное предпринимательство, неуплату налогов, нелегальный вывоз капитала и инициацию ряда заказных убийств. Сергей не сомневался, что аресту Базанова содействовали сведения, посланные им в прокуратуру, однако он не был уверен, правильно ли он поступил, сделав это.

 

 

ГЛАВА 13.

 

Прошло немногим больше года. Однажды Сергей появился в Париже и в одном открытом кафе на немноголюдном бульваре занял столик, пил неторопливо кофе с коньяком, перелистывал для вида журнал и украдкой, но внимательно следил за подъездом одного из ближайших домов. Он ждал её, Карину, живущую в этом доме.
И вот в ожидаемое время она вышла из подъезда с сыном. Как подрос Александр! Уже свободно семенил маленькими ножками, словно плыл по воздуху, держась одной рукой за руку матери. А другой размахивал, чтобы сбалансировать своё торопливое движение, не поспевавшее за Кариной. За ними вышел мужчина в плаще, кудрявый брюнет среднего возраста, - должно быть, сосед, решил Сергей и уже было поднялся им навстречу. Но что за дьявол? Незнакомец поравнялся с ними и заговорил с Кариной. Сергей обомлел, а этот тип всё шел и шёл, потом ещё взял Александра за руку. Сергей испугался и снова сел за стол, чтобы они вдруг не заметили его. Кто это? Любовник? А может, и муж? Сергей почувствовал себя так, будто его несправедливо и публично оскорбили. Мир хоть и стоял на месте, но для него он перевернулся. Пока он таился на дне, выжидал, когда минует опасность, неумолимое время не только оказалось его союзником, но и жёстким врагом – оно съедало этот мир как ржа, и вот он рухнул у него на глазах вместе с тем, что было всё ещё дорого для него.
Когда они проходили мимо совсем близко, он закрыл лицо журналом, с тяжёлым волнением расслышав, как они перекидывались фразами на французском. Это было похоже на воркование двух близких людей. Его жадно-пытливый взгляд следил за ними, пока они не скрылись за поворотом, отчаянно пытаясь уловить хотя бы малейший признак, отрицавший то, что он видел. Но нет… Идиллия двух супругов или как минимум возлюбленных. Сергей ощутил себя совсем разбитым. Он чувствовал себя так, будто ему перерезали сосуды, невидимо соединяющие его с Кариной, которые кровоточили и обескровливали его. Из потрясённого состояния его вывел официант, увидевший, что Сергей допил заказанное. Не желая выдавать свою удручённость, он повторил заказ, быстро выпил коньяк с кофе и с пудовым сердцем отправился в гостиницу.
«Что он получит, когда воскреснет из мёртвых перед ней, - думал он, - лёжа на кровати в фешенебельной гостинице. Шок, горький упрёк и невинность её второго замужества. А как же он хотел? Не пристало ей, молодой, привлекательной, век носить по нему траур. К тому же он подверг её такому бессердечному испытанию, что лучше бы и вовсе на глаза не показывался». Вспомнил он и о своих давних подозрениях, что любовь у неё к нему прошла.
За то время, пока он находился в небытии, намеренно не подавая и ей знак, что он жив, и не из-за опасения быть раскрытым, а из желания испытать свои чувства и в особенности её, он получил подтверждение своих подозрений в её измене, - если она так быстро нашла ему замену, то её чувства к нему остыли задолго до его фиктивной гибели. Однако и его собственные чувства повели себя совсем неожиданно. За этот год в разлуке он надеялся, что возникшая до его исчезновения отчуждённость разрастётся и вытеснит чувство к ней, сгладит их, отошлёт в архив механической памяти, и когда он вернётся, ошеломив её, поступит соответственно: если у неё окажется новый друг, он отмерит ей презрительные поздравления за её выбор; если обнаружит, что она так и не обрела никого, то воссоединится с ней. Растраченные чувства уступят место привязанности. Брак живёт любовью несколько лет, потом он может держаться на её величестве Привычке. Однако оказалось, что его чувства к ней просто спали и набирались сил за этот год, поэтому при виде её с другим они так ревностно возмутились и болезненно ранили его. Сейчас впору было не язвить над ней, а просить её сжалиться над его страданиями.
Но всё же мысль о сыне, надежда на остаток в ней чувств к нему, которые вдруг зажглись бы с новой силой при его воскрешении, пересиливали опасение быть справедливо отвергнутым и получить сокрушительный удар.
Он думал над тем, как ему лучше провести встречу. Созвонился с Олегом, который был тоже в Париже, тот обещал назначить ей встречу от своего имени, где и должна была произойти неожиданная подмена.
К назначенному часу Сергей приближался к тому самому кафе. Увидел её издалека, и точно тяжёлый груз взвалили ему плечи. Она ощутила, что кто-то хочет сесть за её столик, но недоумевала, увидев незнакомца. Сергей снял дымчатые очки и произнёс:
- Здравствуй, Карина…
Глаза её округлились, она оцепенела, но изумление её было недолгим: обладая натурой эмоционально динамичной, она тут же обрела досадливую осмысленность.
- Значит, ты жив? – негромко произнесла она.
- Как видишь… Но это, похоже, не повод для твоей радости, - с огорчением заключил Сергей.
Её взгляд сделался совсем холодным и даже неприветливым. Сергею стало ясно, что между ними уже ничего нет, кроме воспоминаний, да и те лучше стереть из памяти, чтобы они ненароком не ранили.
- Я не мог сообщить тебе правду. Моя гибель должна была выглядеть по-настоящему, - оправдывался он, понимая, что ни один аргумент уже не имеет силы.
- Я понимаю… Я и распрощалась с тобой по-настоящему. А неделю назад вышла замуж… За начинающего кутюрье, мы вместе открыли дело. И не стоит меня убеждать, что ты не предупредил меня, что жив, остерегаясь моего неумения играть роль вдовы. Я бы смогла… и ради тебя – с большим старанием. Но ты обошёлся со мной по-свински. С любимым человеком так не поступают… Ты не вправе после этого чего-то требовать от меня, - она говорила с волнением, но оно не умаляло её твёрдого намерения отвергнуть его навсегда.
- Но я хочу видеть моего сына…
- Сергей, не тешь себя надеждой… Тебя он не помнит и не знает, и лучше ему не знать… Теперь он Александр Жак, - она остановилась, лицо её указывало на острое желание закончить этот мучительный для неё разговор. – И не пытайся шантажировать нас своим отцовством. Иначе полиция узнает, что ты оборотень… Прощай. Не нужно со мной искать контактов.
Карина резко встала и энергичной походкой направилась к дому. Сергею стало не по себе, как и в первый раз, когда он здесь увидел её. Только сейчас его иллюзии были развеяны окончательно, и он поспешил уйти из этого кафе, с этого бульвара, где сам уличный гул, свинцовые рельефные фасады и всё, даже камни мостовой, враждебно напирали на него и олицетворяли самую горькую катастрофу его жизни.

 

 

 

ЧАСТЬ 2.

 

«Жизнь – гора: поднимаешься медленно, спускаешься быстро».
Ги де Мопассан.

 

 

ГЛАВА 1.

 

Вернувшись в гостиницу после сокрушительной встречи с Кариной, Сергей заказал в номер роскошный ужин с лучшим шампанским – так он надеялся облегчить боль разбитой надежды, а заодно торжественно распрощаться с прошлым. Он был молод, богат, и будущее казалось ему безоблачным.
От шампанского и изысканных блюд французской кухни он ощутил, как прошлое отстранилось от него. То оно казалось ему фильмом, события которого лишь забавно будоражили или сладко тревожили любовными воспоминаниями, то удачной карточной игрой, где у него оказался счастливый козырь и он вовремя покинул её с баснословным выигрышем. О других игроках он вспоминал чаще с насмешкой, он мог бы и сожалеть о некоторых из них, если бы не тень презрения или убеждение, что они стали жертвами собственной же жадности. Другой дело он – баловень судьбы, Иванушка-дурачок, игравший с великодушием, не целясь сорвать весь куш, шутя и повесничая, или же по необходимости, чтобы не пропасть. Но теперь он не будет играть в эти игры, он начнёт новую жизнь.
В этом приподнятом настроении он провёл пару часов, прошедших для него совсем незаметно, однако утомился и прилёг на диван, включив телевизор. Сытая и пристойная жизнь французов, как и вообще европейцев, где расчётливость присутствовала даже в удовольствиях, занудных, но самодовольных, и по большому счёту одолеваемых скукой, показалась ему до боли чужой и пошлой. Здесь, видно, давно отвыкли от риска, дух предпринимательства напоминал чопорную методичность, обставленную множеством условностей, буква закона чтилась настолько, что раздражала безалаберную, но всё же щедрую натуру русского человека. Здесь ценилась игра тщеславия, а не восторг дружеских отношений, и, видно, за нравами цивилизованного стяжательства здешние люди утратили способность к настоящим страстям, а их внешний лоск – формальная сторона жизни, бессодержательной, полировка упорядоченного мещанства с его умеренным довольством и заурядным преуспеванием.
Сергею стало тоскливо и тревожно. Что он будет делать в этом чужом мире? Продолжать жизнь рантье? Такая жизнь его не устроит. Ему нужна острота ощущений, ожидание успеха, взлёты и падения – именно это и означало для него жить. Однако он уже знал, что многие новые русские, начав своё дело на Западе, прогорали. Где гарантия, что он окажется удачливее их? Терял он и былую уверенность, что мафия не отыщет его, поднимись он со дна и начни новую деятельность. Он слишком на большую сумму нагрел их, чтобы они забыли о нём, да ещё и сдал их босса. Его опасения подтверждались и тем, что дело Базанова, за ходом которого он внимательно следил по всем информационным источникам, стало, по всей видимости, разваливаться. Отечественной судебной системе этот денежный коррумпированный мешок оказался не по зубам. Совсем скоро его могли выпустить, и тогда его организация обретёт новое дыхание. Они снимут с него шкуру.
И тут Сергея осенило: а что, если пойти с ними на контакт, обещая вернуть им их деньги? В конце концов, всё выглядело так, что он просто увёл их средства за границу столь оригинальным способом, и к тому же очень своевременно, избавив их от необходимости делать это самим, когда они уже были под колпаком у следственных органов. Он спас их капиталы, а заодно и их самих от карающей длани закона и соперников. Правда, значительная часть капитала была истрачена, но всё можно поправить, если выгодно инвестировать оставшуюся часть, а это он умеет лучше, чем кто бы то ни было из окружения Базанова. Так что как ни крути – они без него не обойдутся. А то, что он их сдал, поди докажи – материалы в прокуратуру были присланы анонимно.
Обнадёженный этой мыслью, он обдумывал, как связаться с людьми Базанова. Именно сейчас было подходящее время, пока босс не оказался на свободе, ибо после этого поступок Сергея означал бы «идти на попятную», выдавший бы не его хитрость, а уже его трусость.
Решив взяться за эту проблему с завтрашнего дня, приятно утомлённый роскошным ужином, Сергей спокойно задремал перед включённым телевизором. Очнулся он от негромкого, но уверенного стука в дверь, подумав, что это официант, принесший счёт и намеренный убрать со стола. Сергей небрежно повернул диск замка, и тут – сильный и резкий толчок двери, от которой он беспомощно отпрянул. Плечистый молодцеватый визитёр был один и сразу запер за собой дверь. Округлое славянское лицо и невозмутимый, но цепкий взгляд говорили, что это свой, той есть русский, а натренированная фигура и высокий рост – что он костолом, и, скорее всего от бандитов.
Сергей проклял себя за неосторожность и вспомнил о маленьком «кольте», лежавшем в дипломате, но дипломат-то далеко, в спальне. Спохватился – да поздно. Впрочем, непрошенный гость вёл себя на удивление миролюбиво, не как посланник мафии. Да и то, что он явился один, тоже казалось странным.
- Садись, - сказал он негромко и сухо, указав на кресло.
- Как же вам удалось меня выследить? - спросил растерянный Сергей.
Севший напротив гость метнул в него острый взгляд исподлобья.
- Это было нетрудно, - ответил он приглушённым баритоном. – Тебе привет от Ольги Николаевны.
Лицо Сергея неудержимо вытянулось.
- Нет, я не от Вовчика, - невозмутимо объяснил собеседник. – Но не исключаю, что и его люди уже знают, где ты. Сейчас, вероятно, они следят за входом в отель и готовят твоё похищение. Они бы уже выкрали тебя из номера, но здесь хорошая охрана.
Сергей изобразил радостное изумление, но мысленно готовился определить, не подстроили ли ему хитроумную ловушку. Зачем Ольге спасать его, когда он сделал ей столько худого? Неужели её чувства к нему сохранились? Но если даже это верно, то как ей удалось организовать слежку за ним с той быстротой и оперативностью, которая под силу или очень крутой мафии или спецслужбам? Визитёр обладал хорошей интуицией и, уловив следы его мыслей, спешил рассеять подозрения:
- Если ты не веришь мне, то можешь позвонить Ольге. Она ждёт твоего звонка.
- И всё же, как ты меня отследил? – Сергей не торопился идти у него на поводу.
- Одни знали наверняка, а другие подозревали, что ты жив. Ольга и Карина ждали твоего появления, впрочем, как и люди Базанова. Они всё это время пасли Карину, её телефоны были на прослушке. А когда твой друг позвонил ей и предложил встречу, они знали, что речь пойдёт о тебе. Но на встречу ты явился собственной персоной. Ну а дальше – дело техники. Я час назад поселился в этом отеле и определил, под каким именем ты проживаешь. Для профессионала, это не составляло особого труда, - с некоторой гордостью заявил собеседник. – Я перехватил встречу с тобой…
Сергей изумился, никак не подозревая, что его так ловко могли переиграть. Но ведь и правду сказать: всё разыграно в высшей степени искусно. Разве похож этот мордоворот на умного шпиона? А какова Карина? С каким мастерским притворством она бросала в него упрёки. По крайней мере, её негодование было искреннее – похоже, она не врала, говоря, что навсегда распрощалась с ним. Сергей припоминал весь сегодняшний разговор с ней, её интонацию и выражение лица: да, разумеется: она плохо разыграла только шок при его внезапном появлении, потому что ждала его, а вот накипевшая злость к нему, желание дать ему от ворот поворот выглядели натурально. Жгучая боль отверженного вернулась сейчас с новой силой. Карина не просто дала ему отставку – если бы так, - она унизила его самолюбие с таким коварством, где переплелась правда с ложью, она вонзила ему шип в сердце, которое теперь будет ныть и кровоточить. Она ведь знала, что он жив, но вышла за другого, за этого начинающего модельера, похоже, повесу-поберушника, которых в Париже небось больше, чем таксистов. Меркантильная, тщеславная стервочка, от праздности помешанная на том, чтобы получить хоть каплю славы, неважно, в какой сфере и в каком месте. Ведь он целое состояние потратил на её прихоть содержать модельный дом, а толку… Собрала воображающих из себя бездарностей, мелькнула пару раз по телевидению, и всё на этом закончилось. Самонадеянная и бездушная посредственность. И её стремление как можно глубже уязвить его, диктовалось желанием растоптать его, чтобы не тяготиться собственной изменой. Сергей был уверен, что её новое начинание, как и предыдущие, превратится в очередной пшик. Но о чем он тогда так сокрушается? Об утрате этого ничтожества? Да и чёрт с ней! «У меня ещё целая армия будет куда более достойных и очаровательных», - осенило его вдруг радостной мыслью.
Кажется, он вытащил шип из сердца, лицо его просияло, и можно было только представить теперь, каким страдальцем он выглядел ещё минуту назад. Это, наверное, было очень забавно.
Он вышел из задумчивости, вспомнив о госте. Тот сидел с доброжелательным видом, терпеливо ожидая, когда Сергей справился со своими мыслями, и, конечно, пытаясь угадать, о чём они.
- Откуда им было известно, что я жив? – холодно поинтересовался Сергей. – Я имею в виду Ольгу.
- Я не знаю всех подробностей. Но ты можешь позвонить Ольге, она тебе все прояснит, - гость сделал паузу. Лицо его вдруг стало нетерпеливым и озабоченным. - Но нужно торопиться, если хочешь уйти от возможного преследования. Если они выследили тебя, а это скорее всего так и есть, то они могут очень скоро определить твой номер. Разумнее перейти в мой номер, а оттуда мы выберемся через чёрный ход. Я уже познакомился с портье, который нас незаметно выведет. Французы не чураются выполнить частные просьбы за отдельную плату.
Сергей торопливо собрал вещи и перебрался в номер к своему новоявленному опекуну. Со стационарного телефона он позвонил Ольге. Когда она узнала его, её голос зазвучал с беспокойством и радостным волнением. Она торопливо объяснила ему, что люди Базанова всё это время следили за Кариной в ожидании, что он появится у неё рано или поздно. Потом она сообщила, что вернулась в бизнес и возглавляет сейчас инвестиционно-финансовую компанию. С трогательной заботой она просила его укрыться от преследователей в доме на окраине Парижа, куда её отвезёт её доверенный человек Николай, - так звали его внезапного спасителя, - этот дом принадлежит подставной фирме, и о нём никто не знает, даже Карина, так что ему там будет безопаснее. Если, разумеется, он захочет. А ещё Николай мог бы выправить для него другой паспорт. На прощанье, почти с мольбой в голосе, - о Боже, такой трогательный интонации он никогда от неё не слышал, - Ольга искала его позволения встретится с ним. Ну конечно же, само собой! Как только она будет в Париже – добро пожаловать!
Сергей давно остыл к ней, но её потрясающее великодушие к нему льстило неимоверно, а интригующие обстоятельства будоражили быльём поросшие страсти, и он не мог устоять, как не мог бы устоять молодой, затравленный коварной судьбой любовник перед безумными порывами любящей царицы. Похоже, все злосчастные события последних двух лет, происходившие с ней в немалой степени по его вине, как это ни странно, пошли только на пользу её чувствам. Закалив их, они так и прорывались сквозь её сдавленный голос. Она напоминала героиню какого-нибудь мыльного телесериала, обезумевшую от встречи с возлюбленным после долгой разлуки. Но Сергей ощутил долю презрения к ней. Она, может, и не подозревает, насколько преувеличены её чувства по сравнению с реальными желаниями, которые она могла бы утолить именно с его помощью. И зачем ему это всё, при его-то равнодушии к ней? На этот раз и близко не сыграет роль того любовника, каким был раньше. Неужели она не понимает, что это форменное домогательство – требовать даже притворства любви в качестве благодарности! Опять всё закончиться местью. Её отчаянная забота о его спасении вдруг стала раздражать его, в очередной раз он чувствовал себя в ловушке. Но он уступит ей, пока не выберется из этого зигзага Фортуны. Мир тесен, и всё возвращается на круги своя. Вот он и начал новую жизнь со старыми проблемами.
Сергей расплатился за ужин и вместе с Николаем покинул отель через один из чёрных входов. До предместья они ехали на «ауди» с затемнёнными стёклами. Уже перевалило за полночь, когда они съехали на просёлочную дорогу и, миновав несколько ферм, подъехали к дому, одиноко стоявшему на пустыре, окружённому островками платановых и дубовых рощ. Это был двухэтажный особняк, выложенный из камня и напоминавший небольшой замок, но скорее всего – это бывшая крестьянская ферма, судя по рядом стоявшему пустому хлеву и ещё нескольким сараям. Освещённый лишь лунным светом, в тусклом серебре толи плюща, толи виноградника, облегавшего его до самой крыши, он казался живым воплощением таинственной романтики средневековья. Впрочем, внутренняя обстановка содержала весь набор комфорта, необходимого для современного человека. Запаса продуктов в двух холодильниках хватило бы на пару недель, внизу располагался подвал с овощами и бочкой с вином.
Галантный сопровождающий предоставил Сергея самому себе, оставив свой номер телефона.
Сергей проснулся, когда жаркое майское солнце уже стояло в зените. Он осмотрел окрестности – вокруг не было видно ни единого дома: хорошее место для похищения или убийства, но и любого визитёра можно было бы заметить издалека. Странно, что вчера он не подумал спросить о машине, чтобы хотя бы выехать в магазин или ещё куда. Можно было бы вызвать такси или арендовать машину, но ведь он даже и адреса не знал.
Сергей приготовил завтрак, съел его неторопливо и выпил много кофе. Как долго ему придётся ждать её? И что потом? Но чтобы Ольга ему ни предложила, всё равно мафия найдёт его рано или поздно, а через неё ещё быстрее. Сергею стало тревожно на душе. Не игра ли это, связанная с теми барышами, которые он увёл у Базанова? Хотя, если бы это было так, то он уже не распивал бы здесь кофе, а сидел в подвале, и костоломы Базанова выбивали бы у него тайну краденных денег.
Дабы развеять скуку и терзания неопределённости, Сергей спустился в винный погреб, осторожно открыл кран винной бочки. Напористой струйкой вино наполняло объёмный бокал, распространяя аромат, нежно шипя и оставляя лёгкую пену, которая тут же испарялась. Вино играло лучезарным рубином. На вкус оно оказалось мягким, со сладковатым медовым привкусом, в меру тёрпким и великолепно утоляющим жажду. Сергей с жадностью и залпом осушил почти весь бокал, по телу разлилась приятная и слегка будоражащая теплота, он налил ещё бокал и поднялся в дом. Приняв ту дозу спиртного, которая не пьянит, а ободряет дух, упорядочивает и обостряет мысли, Сергей вернулся к своим размышлениям. Теперь весь его мыслительный хлам, накопившийся от переизбытка впечатлений последнего дня, отфильтровался в окрепшей ясности, и в его голове осталась тонкая, но прочная нить рассуждений.
Итак, каковы его перспективы на будущее? Мафия рано или поздно разыщет его. Если он придёт к ним с повинной, то они всё равно убьют его, после того как получат от него свои деньги, пусть и без четверти, которая была истрачена им. Вряд ли они захотят ждать, когда он заработает оставшуюся часть. Бандиты могут блеснуть коварством и изобретательностью, но нравы их суровы, а законы просты: здесь порой не спускают и намёка на пренебрежение к достоинству их босса и всей организации, не говоря о дерзости, проявленной им. У него прозвучала одна единственно верная мысль: убрать босса и его ближайших пособников. Без главарей их сообщество развалится. При его средствах он не сомневался, что организует их ликвидацию.
Но это решение не успокоило полностью его. Он испугался за жизнь сына, проклиная себя, что сразу не побеспокоился о нём, заботясь только о своей шкуре, - свинья, трусливое животное, цепляющееся за свою жизнь, ничего не стоившую без ребёнка. Перед его глазами стояло это потрясающее и уже незабываемое до конца его дней впечатление, как его подросший сынишка семенит ножками по тротуару, словно плывёт по воздуху. При мысли о нём сердце Сергея разрывалось. Ведь его сына давно могли сцапать как заложника, и если не сделали этого до сих пор, то по какому-то невероятному недомыслию или оттого, что этот шаг казался им пока преждевременным. Но всё могло измениться в один день, в один час и даже минуту, и надеяться, что их остановит жизнь невинного ребёнка, было опаснейшей иллюзией.
У него заскрежетали зубы в ярости защитить своё чадо. Сейчас в нём сгорал весь наносный за период бегства тлен его души: страх, уязвлённое самолюбие, муки ревности, и оставалась только твёрдая воля и холодный рассудок – самое подходящее состояние в кризисном положении. Его злоба касалась не только врагов, но и Ольги, потерявшей голову от своих сексуальных желаний, и бывшей жены, помешанной на неискушённом честолюбии, - все они были повинны в том, что над маленьким Александром, этим цветком жизни, нависла опасная тень. Они очумели от своих инстинктов, собирая с тупой жадностью крохи со стола жизни. Бесчеловечная алчность одних, фальшивая оскорбленная невинность, самодовольство фиктивными успехами, умиление собственным благодушием других – вся эта озабоченность приземистого эгоизма не стоит и одной слезы крохотного ангела.
Он позвонил Ольге. Она снова радовалась его голосу, но он строго одёрнул её и велел передать Карине, чтобы та немедленно скрылась с сыном подальше от глаз и рук бандитов. Ольга насторожилась, но секунду спустя, пыхтя распалённой тревогой, клялась, что сделает это, не откладывая ни на минуту. Сергей с удовлетворением понял, что лучший способ излечить Ольгу от интимных притязаний к нему – манипулировать её материнским инстинктом, самым легко поддающимся из всех.
После этого звонка, узнав адрес дома, он вызвал такси и съехал, оставив записку, что покидает хозяев в целях конспирации и что сам найдёт их, когда ему понадобится помощь.

 

 

ГЛАВА 2.

 

Сергей снимал квартиры или селился в гостиницах, как правило на несколько дней. Он и Олег строжайшим образом соблюдали конспирацию. Они искали хорошо подготовленную команду киллеров, ту, которая могла бы выполнить любое сложное убийство, и чтобы эти люди не принадлежали к мафиозной группировке, дабы исключалась всякая вероятность пересечения её интересов с организацией Базанова или утечка информации, имевшая место в конкурентном, но и прозрачном преступном мире. Им требовалась команда вольных стрелков, работавших только за деньги и не известных даже спецслужбам. И хотя специфические западные сайты порой пестрели объявлениями, где в завуалированной форме предлагались подобного рода услуги, задача оказалась совсем не простой, поскольку здесь, как и на любом другом рынке, достаточно было дилетантов, а то и просто проходимцев. Настоящие же профессионалы не спешат отзываться на всякий запрос. У них долгий перерыв между операциями, в которых они пытаются не повторяться, чтобы не оставить почерк, они реагируют на высокую оплату, требуют скрупулёзного подбора оружия и тщательной разработки клиента.
Эмиссары от Олега перебрали множество агентов, пока не набрели на того, кто заинтересовал их. Тот не спешил заключить контракт, проверял и только после некоторых встреч продемонстрировал искусство убийства представляемой им команды, показав на явочной квартире видео по исполнению заказа, отснятый скрытой камерой. Ликвидация происходила в Москве. На одном из проспектов снайперы на ходу расстреляли машину высокопоставленного чиновника – года три назад это убийство наделало много шуму, но следствие так и не продвинулось – никаких следов. Стреляли с крыши, сколько было стрелков, неизвестно, камера располагалась в другом месте и запечатлела, как синяя «вольво» вдруг резко осела, когда раздались хлопки и шипение подбитых шин, неуклюже заскакала, как раненое животное, и развернулась посреди дороги. Звонко плюхались пули, за секунды превратив её в облезлое решето, внутри кто-то бился руками, как утопленник, брызгали кровавые пятна. Ещё секунды и всё кончено. На какое-то мгновение над шоссе навис гул двигателей – всё замерло при виде разыгравшегося средь бела дня кровавого зрелища. И потом это страшное затишье прорвалось неистовым возбуждением в сигналах, криках, воях сирен.
Жуткая и одновременно впечатляющая картина, но у Сергея, уже некогда разыгравшего действо смерти, она не вызывала того омерзительного ужаса, леденящего кровь, которое испытывают первый раз, а убеждало его холодно оценивающий рассудок, что он имеет дело с редкими профессионалами. Какая дерзость и мастерство - уничтожить объект в несущейся машине с дальнего расстояния и с помощью только стрелкового оружия. Контракт был заключён.
Примерно в тоже время дело Базанова настолько развалилось, что вряд ли бы дошло до суда. Совсем скоро его могли выпустить. Но если Сергей поспешит убрать его, то, возможно сделает ошибку. Соперник коварен и умён и, предполагая его замысел, наверняка подстраховался.
Возможно, они уже дали ему предупредительный сигнал. Как? Он подозревал как.
Если они охотились за ним с первого дня его исчезновения, не спуская глаз с Карины, то похоже, не он ушёл от них из-под самого носа, а они намеренно позволили ему уйти. Это Ольга думала, что спасает его, а на самом деле она играла роль наживки. Они знали способность Щеглова просчитывать ходы и надеялись, что он всё поймёт. Но если он раскрыл их игру, то должен дать знать об этом, подтверждая, что он готов играть по их правилам и не делать опрометчивых шагов.
Но в чём заключалась их страховка?
Если они не планировали схватить его, то хотели только выследить.
Зачем?
Вероятно, чтобы сделать снимки или видеозапись и передать всё на Лубянку, доказывая, что он жив. Следственный органы снова возбудят против него уголовное дело. Его объявят в розыск по каналам Интерпола.
Но не в интересах Базанова, чтобы Сергей попал в руки правосудия, его будут шантажировать такой возможностью, пока не вернут деньги. А потом… Потом – уберут. Он ведь всё равно не числиться среди живых.
Перед Сергеем стояла сложная задача, похожая на ту, как вылезти сухим из воды: избежать уголовного преследования и убрать Базанова и его сподвижников. Нужна была тонкая игра.
Итак, Сергей рискнул разыграть трусливую уступчивость, в неё логичнее всего поверить недругам. Однажды он связался с той самой правой рукой босса, Толиком, который сейчас замещал его на свободе. Телефон раздобыло детективное агентство.
- Ты куда пропал? – изобразил удивление Толик, когда понял, кто звонит.
- Я залёг на дно.
- А теперь, значит, всплыл? – насмешливо воскликнул собеседник.
- За мной какие-то парни ушиваются.
Сергей пытался избегать прямых вопросов.
- Ты, вообще, откуда звонишь?
Но и собеседник не лыком шит, чтобы с ходу раскрыть карты. Хотя это игнорирование скрытого вопроса доказывало, что его люди следили за Сергеем.
- Не имеет значения. Одно могу сказать, что хвост я заметил в Париже.
- Не так то просто заметить слежку, когда её ведут профессионалы. Да ещё при современных-то электронных штучках.
Собеседник продолжал хитрить.
- Вот видишь, тебе всё известно…
- Не скрою, я ожидал слежку и пошёл на свидание с бывшей женой под прикрытием.
Заместитель Базанова издал звук, похожий на усмешку.
- Да не было у тебя никакого прикрытия. Бывшая тёща тебя предупредила, - с откровенным равнодушием высказался он. – Тебя и правда пасли мои парни.
- Зачем?
- А ты как думаешь?
- Я не хочу думать, я хочу знать.
- Ты лучше скажи: зачем от нас бегаешь?
- Чтобы не искушать вас ломать мне кости и вынуть из меня счета, где, как вы думаете, скрываются украденные у вас деньги.
Собеседник снова ухмыльнулся.
- Вот, значит, где собака зарыта! – его тон обретал зловещий оттенок. – А мы то всё гадаем, где искать вора?
- Я ничего такого не сказал.
- Слушай, может, хватит говорить загадками? Прямо признайся, что ты украл у нас бабки.
- Я не трогал ваши бабки, но я могу их вернуть, чтобы вы оставили меня в покое.
- Верни.
- Мне нужны гарантии.
- Ты лучше сперва возврати деньги, а не выдвигай условий.
- Ты, надеюсь, понимаешь, что в данных обстоятельствах меня беспокоит только моя шкура. Без гарантий я испарюсь, и денег без моей помощи вам не вернуть.
- Какие тебе нужны гарантии? – пронзительным голосом спросил собеседник, хотя оба они понимали, что гарантий нет.
- Пусть твой патрон даст мне слово в присутствии «аксакала», что не станет меня преследовать, если я верну деньги.
«Аксакал» – кличка одного известного авторитета, не принадлежавшего ни к одной из бандитских группировок, он был нечто вроде арбитра в криминальном мире в спорных вопросах, его слово высоко ценилось и порой могло предотвратить кровавые разборки.
- Какой прыткий! «Аксакал» не за всякое дело берётся, чтоб ты знал. Но я передам твои пожелания шефу.
- Постарайся. Но я хотел бы с ним лично переговорить. И лучше, чтобы твои парни перестали рыскать за мной, – бандит хмыкнул. – И вот что ещё. Все деньги вернуть невозможно. Сразу могу возвратить только две трети.
- Вот это новость! – буркнул собеседник.
- Хотя я мог бы вернуть и все, но со временем и если вы дадите определённую возможность. Часть средств я мог бы выгодно вложить и постепенно возвратить остаток, и даже с процентами.
- У тебя всё?
- Переедай Михаилу Владимировичу мои наилучшие пожелания, я жду его скорейшего освобождения, поддерживать связь я буду сам. Всё.
- Ну раз всё, тогда будь здоров. И поторопись – а то следственные органы займутся тобой, а не мы.
Сергей убедился, что стартовал в этой новой игре вполне удачно.

 

 

ГЛАВА 3.

 

Известный преступный авторитет Базанов по кличке Вовчик освободился за недостаточностью улик и сразу дал интервью в помпезной обстановке шикарного отеля, где довольно неуклюже, из-за косноязычия и явного отсутствия опыта публичных выступлений, пытался изобразить гонимого коррумпированными чиновниками и нечестными конкурентами предпринимателя, заверив при этом, что отныне будет ежегодно жертвовать в организацию «Международная амнистия» и ещё откроет свой фонд для помощи невинно пострадавших от карательных органов. Потом он отправится в турне по курортам мира, как он объяснял, - дабы поправить своё здоровье после нечеловеческих условий содержания в родной тюрьме.
В график его турне входило южное побережье Франции. В Каннах и намечалась его «стрелка» с Щегловым при участии «Аксакала».
В один из отелей Сергей явился с усиленной охраной, хотя был почти уверен, что Базанов не станет сейчас делать недружелюбных шагов по отношению к нему. Сергей настоял до начала переговоров на том, чтобы его люди проверили комнату на наличие «жучков». С недовольным видом бандиты согласились на это.
«Стрелка» проходила в лаконичной и холодной манере бандитского церемониала. Сергей держался без подобострастия, но и без тени вызова, проявляя благоразумное спокойствие. Выслушав все его объяснения и доводы, бандиты решили, что он возвращает им то, что может вернуть сразу, примерно две трети, а остальную часть долга, которая частично была истрачена, частично вложена в акции западных компаний, он будет возвращать в течение года, с прибылей от спекуляций на фондовом рынке.
То, что они так быстро согласились на его условия, только укрепило уверенность Сергея, что они его шлёпнут, получив большую часть долга. Обещание ждать год остальной часть – уловка. Не в их правилах прощать. Они разошлись с каменными лицами, каждый надеясь, что именно он надует другого.
Анализируя состоявшийся разговор, Сергей пришёл к одному выводу: шантаж тем, что они сдадут его органам, если он не вернёт деньги, тоже был блеф, усыпление его бдительности. Они не сдадут его, пока он не вернёт долги, иначе денег им не видать. Не сделают этого и после, так как он всё равно оставался опасным свидетелем для них. Значит, у него был промежуток в одну неделю – оговоренный срок возвращения долгов, - чтобы убрать их.

 

***

Уже на следующий день по всему миру прокатилось известие об убийстве в Каннах – городе, превратившемся на пару недель в Мекку поклонников европейского кинематографа, - крёстного отца русской мафии и его нескольких подручных. Прессы на фестиваль собралось чуть ли не больше, чем паломников, и она уж не упустила шанса позлорадствовать и постращать беспечных французов наглостью и дикостью русской мафии.
«Русские показали самый захватывающий и жуткий своей реальностью триллер во внеконкурсной программе фестиваля, едва он отшумел вздорной посредственностью представленных фильмов и блеском помпезной ярмарки тщеславия сильных кинематографического мира сего», - язвительно писала одна из французских газет.
Убийство произошло в тот момент, когда Базанов со своей командой приехал в один из ресторанов на вечеринку с представителями отечественного артистического бомонда. Едва он вышел из бронированного лимузина со своей охраной, как с крыши одного из соседних домов его уложил снайпер, пока другие снайперы, неизвестно откуда, одновременно и перебили охрану, чтобы сделать ещё несколько контрольных выстрелов по главной цели.
Дело было сделано. Тело Вовчика отвезли на родину и пышно похоронили. Несколько сподвижников его так и не смогли исполнить клятву отомстить за босса – вскоре после его похорон милиция собирала и их трупы. Организация Базанова через некоторое время деморализовалась и распалась окончательно.
Спустя три месяца Сергей объявился в России под своей настоящей фамилией. Милиция не заставила себя ждать и явилась к нему, - ведь он не числился среди живых. Некоторое время его вызывали на допросы, но, поскольку улик против него не было, его, в конце концов оставили в покое. Пришлось, правда, за это отстегнуть.
Имея достаточно средств, он намеревался открыть свой бизнес. А жизнь начать заново.
Он вышел победителем из своего опасного прошлого, но оно в ответ мстило ему. Однажды Олег принёс ему кассету с одной из серий известного документального фильма «Криминальная Россия», в которой повествовалось об убийстве преступного авторитета Базанова. Он, Щеглов, упоминался здесь как загадочная фигура, игравшая не последнюю, а может, и главную роль во всей этой кровавой драме. Хотя фильм мог принести Сергею определённые неприятности, он всё же был немало польщён, втайне считая, что проявленная им изворотливость в схватке с злокознями судьбы. Его дерзость, с какой он принимал её вызов, достойна пера или кинематографического воплощения.
Дела его тем временем довольно быстро пошли в гору. Уже через три года он в два раза преумножил свой капитал на различных коммерческих сделках, потом сделал удачные инвестиции в пищевую и фармацевтическую промышленность России, которые обеспечивали ему устойчивую прибыль. Сколотив многомиллионное состояние, он быстро почувствовал, что богатство уже не удовлетворяет его тщеславие, и решил искать удачи там, где вложения дают не только прибыль, но и известность.
Он открыл свою киностудию, нанял режиссёра, вкратце изложил ему идею сюжета, по которому должен был быть снят фильм, и пообещал выделить круглую сумму – достаточную, чтобы нанять известных актёров, хорошего драматурга и всех прочих киномастеров.
Но отснятый за три месяца фильм разочаровал его. Он не только не отражал первоначальной идеи Сергея, а совсем выхолостил её, представляя вымученную интерпретацию режиссёра относительно сложного переплетения добра и зла, где натянутый сюжет был перегружен длинными диалогами с претензией отыскать какую-то первоначальную истину, и при всех передержках эта лабуда заканчивалась кастрированной моралью: главный герой погибал, запутавшись в своих циничных поступках.
«Ну и муть. Никакой фантазии!» - досадовал Сергей, просмотрев одну из первых копий. Вычурная нудятина, и, главное без всего того, что могло бы привлечь зрителя: дух авантюризма, острота интриги, зрелищность балансирования на краю пропасти, упоение азартом, где герой, конечно же, не может оставаться безгрешным. «Искусство – тухлое дело, лишь претенциозный взгляд авторов, болезненно ищущих славы», - думал Сергей с определённой долей презрения к этим киношникам, ощущая превосходство творца настоящих событий и решив более не связываться с ними, по своему инфантильному пошибу имитирующих подлинную жизнь. Их творение ни имело успеха и у зрителей: фильм даже не окупил расходов.
Но несмотря на провал, попытка увековечить свои невероятные приключения должна была иметь определённую пользу: зная, как тщеславна его бывшая жена, он был уверен, что это его прикосновение к искусству окажет на неё сильное впечатление. Особенно в свете её последних неудач: второй муж, разорив её попытками стать кутюрье, бросил её, она осталась ни с чем и даже вернулась к матери, не имея теперь ни гроша за душой.
Собственно, он и не хотел вернуть Карину, - в век феминизма мужчина способен легко разочароваться в женщине из-за отсутствия у неё успехов. Он намеревался удовлетворить чувство мести, хотя оно и не сильно волновало его, а главное – возродить своё отцовство. Пусть Александр раз и навсегда знает, кто его отец. Ему шёл шестой год - достаточно взрослый возраст, чтобы без травмы принять перемену отца, считал Сергей, движимый нетерпеливым желанием снова обрести сына.
Выяснив через своих людей её адрес, он нанёс визит без предупреждения в тот момент, когда Александр обычно гулял во дворе со своими сверстниками без присмотра матери, чтобы переговорить с ним один на один. Бронированный лимузин въехал во двор, мальчишки, среди которых был и Александр, устремились поглазеть на диковинную машину. Сергей вышел из лимузина с охранниками и протянул своему сыну руку.
- Тебя зовут Александр? Меня Сергей. Привет! – мальчик не отрывал от него недоверчивого, но изучающего взгляда и неуверенно подал свою маленькую ручку, где-то сильно испачканную.
Сергей пришёл в умиление, различая в его премилом лице много схожего со своей внешностью, - пожалуй, всё было похоже на него, кроме карих глаз Карины.
- Да, Александр, - ответил он тоненьким сдавленным голоском, картавя на французский манер.
- Это наш картавый, - со злой насмешкой откликнулся один из мальчишек, окружавших машину. – Он во Франции жил.
- Эй, пацаны, идите ка погуляйте, нам нужно поговорить, - строго велел им Сергей.
Он присел на корточки перед застывшим от изумления сыном и протянул ему увесистую, большую коробку с игрушечным автомобилем.
- Это тебе. Машина с двигателем и радиоуправлением.
- Я от чужих дядей подарки не принимаю, - ответил малыш, нахмурившись.
- А я тебе не чужой дядя, Саша…
- Тогда кто ты?
-Я… я твой папа… - ответил Сергей, не ожидая, что будет так волноваться при встрече со своим ребёнком, что у него перехватит горло.
Ребёнок пристально и подозрительно посмотрел на него, потом взгляд его блеснул сомнением.
- Мой папа в Париже, он ушёл от нас, - уже равнодушно заключил он, выказывая нетерпение вернуться в компанию мальчишек.
- Не торопись с выводами, Александр, - осторожно удержал его Сергей за руку. – Вот посмотри: узнаёшь нас с мамой и себя?... Здесь тебе ровно год, - Сергей показал ему фотографию.
Саша внимательно рассматривал фотографию.
- Почему тогда ты с нами не живёшь? – проголосил он возмущённо.
- Мы разошлись с мамой… давно… когда ты был маленький… Но теперь мы можем часто встречаться, и я буду каждый раз приносить тебе подарок, - чувствуя вину перед проницательным ребёнком, Сергей пытался задобрить посулами и обещаниями, зная, что детское сердце никогда не устоит перед подарками и всякого рода развлечениями.
Через минуту они уже говорили как закадычные друзья. Любовно обхватив ручками коробку с автомобилем, Саша всё спрашивал его, когда он переедет к ним насовсем, на что Сергей отвечал уклончиво и, чтобы отвлечь его, предлагал открыть коробку и поиграть с машиной. Едва они увлеклись игрушкой, как к ним спешила Карина с негодованием на лице. Она изменилась, краски её юной внешности поблекли, она раздалась в бёдрах, напоминая теперь своей грузностью настоящую мать. Взгляд, имевший всегда очаровательное сияние, потускнел и сейчас выражал холодную озлобленность, которой раньше он не замечал в её глазах. Потеряв утончённую обворожительность юности, она безвозвратно огрубела и потухла и не отличалась от обычных молодых домохозяек среднего достатка, что показалось Сергею пошлым, лишённым способности вызывать восхищение.
Александр встретил её громким восторженным возгласом:
- Мама, смотри, а вот и новый папа объявился.
- Это не новый… Это настоящий… Ты зачем заявился? И к тому же без предупреждения? – запыхавшись, зло сорвалась она на обоих.
- Если бы я предупредил, то, возможно, встречи и не было бы, - спокойно ответил Сергей.
В строгом тоне она попыталась отправить Александра домой, чтобы он не слышал их объяснений, но тот протестовал почти до слёз. Он хотел прокатиться, как ему было обещано, на огромном, фантастически потрясающем лимузине и, только получив заверения от Сергея, что так оно и будет, если он послушается маму, ретировался и пустился со всех ног к мальчишкам, наблюдавшим издалека за происходящим, похвастать игрушечной машиной.
- Мы, кажется, договорились, чтобы ты не беспокоил нас.
Она говорила с той холодной враждебностью и пренебрежением, которые выказывают в меру желания избавиться от предмета неприязни, и не более того, и этот её ледяной тон, появившийся у неё с момента встречи в Париже, отражал глубокие перемены в её душе и не был похож на позу. В нём он ощущал предупредительность к его возможной мести и претензии на ребёнка и в то же время реализованный расчёт на материальную поддержку: к Сергею уже наведывался судебный исполнитель с уведомлением об уплате алиментов.
- Карина, я ведь не могу убить любовь к своему сыну. Я должен с ним встречаться. Твои капризы выглядят непомерно эгоистичными: ты хочешь наказать меня, но наказываешь ребёнка, который не может расти без отца.
Сергей тоже был хладнокровен, но тем и убедителен. Карина скрестила руки, в её лице мелькнуло равнодушие: она не хотела противиться тому, от чего он никогда не отступит. Но из зловредной женской гордыни не могла озвучить своё согласие.
- Я мог бы воскресенье проводить с ним.
Она промолчала: значит, была согласна. Её уступчивость сразила Сергея, ожидавшего жесткого сопротивления, - по крайней мере, с первого раза, - он испытывал тень ностальгии по их прежней совместной жизни, но в то же время понимал по каким-то неуловимым ужимкам, что у Карины в душе выросла непреодолимая стена неприятия к нему, что их пути раз и навсегда разошлись. Причину своей резкой перемены она раскрыла обронённой напоследок фразой, где в сдержанном тоне прозвучало всё отчуждение к нему, наступившее, видно, после пережитого потрясения от его жутких поступков, слухи о которых не могли миновать её. Да и фильм, продюсируемый им, скорее, подлил масла в огонь.
- Ты – страшный человек, и я бы не хотела тебя видеть совсем.

 

 

ГЛАВА 4.

 

Однажды, находясь в офисе, Сергей снял трубку и услышал незнакомый мужской голос, сухо сообщивший, что ему следовало бы встретиться с одним человеком относительно его личной судьбы. Сергей потребовал объясниться яснее, но голос сказал лишь, что речь идёт о его жизни, и настаивал на месте и времени проведения встречи. Настороженный Сергей согласился принять визитёра в своём офисе через час. Похоже, это был наезд. Его фирма, идущая в рост, не могла не раздразнить аппетита у рэкетиров и, хотя имела свою службу безопасности, но против сильной бандитской группировки, связанной с иловыми структурами, могла бы и не устоять.
Посланец был пунктуален. Молодой, невысокий тип, приземистый и коренастый, с бойким пронзительным взглядом, в куртке и джинсах, расселся в кресле напротив стола Сергея нога на ногу.
- Тебя заказали, - без вступления начал он, бросив на Сергея короткий и наглый взгляд. - Родственники Базанова и его братвы.
- Ты, вообще, от кого и откуда у тебя эти сведения?
- Я представляю человека покруче «Вовчика», которого ты имел неосторожность спровадить на тот свет.
Собеседник снова уставил свой острый взгляд на Сергея, но он не смутил его.
- Насчёт «Вовчика» - не по адресу, - жёстко ответил Сергей.
- Это ты объясни родственникам его братвы. Их агент уже нанял команду киллеров. Тебя ничто не спасёт от приговора.
- А тебе-то что за дело? – Сергей оставался невозмутим.
- Мы можем тебе помочь. Хотя это будет трудно. Ты ведь не из бандитов, а повёл себя нагло, полез в разборку. Тебе этого не спустят – отстреляют как пить дать, - лицо собеседника исказилось от злорадства.
Сергей, конечно, был обеспокоен услышанным, но внешне оставался равнодушным, пытаясь определить, правда ли то, что говорит визитёр, или это просто ловкий трюк рэкетиров.
- И кто же твой босс?
Посетитель окинул взглядом комнату, намекая, что он остерегается «жучков».
- Здесь нет прослушки.
- «Вепрь». Слыхал про такого?
- Я не веду картотеку преступных авторитетов, - соврал Сергей, потому что знал эту кличку, которую пару раз встречал в прессе.
Кабанов, авторитет, по кличке «Вепрь», занимал чуть ли не первую строку в списке столичных мафиози, снискав славу самого циничного и свирепого убийцы. Это не какой-нибудь там Вовчик, который против этого безжалостного и коварного зверя был просто менеджером. У Сергея пробежали мурашки по спине, будто он был жертвой, увидевшей перед собой ужасающую пасть акулы. Даже если рассказ про киллеров – «понт», ему всё равно пришлось бы туго. От таких живым не уйдёшь, раз уж попал под их хищный взгляд.
Посланец от Вепря игнорировал ответ со зловещей ухмылкой, нагло подразумевая, что теперь черёд Сергея просить и заискивать, после того как ему назвали имя бандита, от которого многих бросало в дрожь, если, разумеется, у него достаточно ума. Они оба прекрасно друг друга понимали.
- Мне хотелось бы с ним лично переговорить, - сказал Сергей после короткой паузы, не понимая, почему так быстро отступил.
- Идёт, «стрелку» можно провести не откладывая – сегодня, и даже сейчас. В твоём положении дорог каждый час. У него достаточно влияния, чтобы всё предотвратить.
«Вот дверца ловушки и захлопнулась», - подумал Сергей. Они даже не дают времени на обдумывание. Не договорись он с ними – там же его и шлёпнут.
- И сколько будет стоить ваше «партнёрство»?
- Этого я не знаю. Об этом с ним будешь говорить.
- Я возьму свою охрану.
- Бери, если тебя это успокоит.
Примерно через полчаса Сергей отправился на бронированном «Ауди» на «стрелку» в сопровождении джипа с усиленной охраной. Он рисковал: визитёр мог привезти его в засаду. Однако здание, к которому они подъехали, находилось на оживлённой улице – место, неподходящее для стрельбы. Это успокоило Сергея. Они поднялись на лифте старинного дома с высокими потолками и вошли в просторную четырёхкомнатную квартиру. В самой большой комнате его ждали двое. Он не мог ошибиться, кто из них кто, потому что один был ему уже знаком, - грузный и лысый тип лет пятидесяти, арбитр уголовного мира «Аксакал». В том, который был моложе, безошибочно угадывался пресловутый Вепрь. Имея некоторый опыт в криминальной физиогномике, всё же настоящий урок по части провокационной обманчивости природы Сергей получал, видно, только сейчас. Этот широкоскулый субъект средних лет и среднего роста, с козлиной бородкой и свиными глазками, со втянутой головой в сутулые плечи, и впрямь имел кабанье сходство, в целом производя впечатление комичного симпатяги. Но пристальный взгляд не мог не уловить одной редкой ужимки – когда в его маленьких острых глазках вспыхивал чистой воды блеск зверя. При виде его, на ум приходила насмешливая идея назвать его Кабан, а фамилию дать от клички, то есть Вепрев. Такая ассоциация, устанавливающая более естественный порядок вещей, возможно, приходила не в одну голову, но вряд ли кто-то даже мог подумать так в его присутствии. «Вепрь» был не просто прозорлив, что свойственно всем вождям. Он ещё обладал магией внушения и подчинения, что чувствовалось сразу, и прочти он в чьих-то мыслях это оскорбительное сравнение – их носителю не избежать жутковатого опасения, что в один прекрасный день все его мысли могли бы вытечь вместе с его мозгами.
Сергей понимал, что с ним шутить не станут. Его охранники расположились в соседних комнатах – вместе с братвой «Вепря». Сергей сел в кресло у стола напротив Кабанова, сбоку от «Аксакала».
- Присаживайся, - сказал хозяин тонким сипловатым голосом. - Помнишь этого человека? – он указал на криминального арбитра. – Он свидетель, что ты нарушил клятву, данную «Вовчику». И ухлопал его на следующий день. А потом решил отстрелять и его братву. Их родственник и скинулись на твою голову. Тебя ничто и никто не спасёт.
Кабанов вынул сигарету из лежавшей на столе пачки «Кэмэл» и, когда прикуривал от своей золотой зажигалки, насмешливо покосился на Сергея, и это выражение напоминало комбинацию сдобренной ухмылки рекламного верблюда и зловещей улыбки «весельчака» Джека Николсона из «Бэтмэна». Сергей понимал, что сказать «нет» этому наезду равнозначно самоубийству и что даже он не мог торговаться сейчас об условиях «крыши». Он будет выполнять любые их требования, так как на этот раз ему не избежать расправы, независимо от того, хотят ли этого родственники братвы Базанова или этого хочет сам «Вепрь». Сергей был чужаком, дерзнувшим играть по их правилам, и над ним висел приговор всего преступного мира.
«Вепрь» видел, что его собеседник всё это понимает, и молчал, ожидая от того просьбы о защите, чтобы подчеркнуть своё безоговорочное превосходство. Но Сергей тоже молчал, хотя и с выражением покорности.
- Если хочешь что-то сказать, не смущайся, - на лице Кабанова насмешливость менялась на холодную угрозу.
- Я думал, что вы мне что-то предложите, раз пригласили меня на эту встречу.
- По-моему, ты в нас больше заинтересован, чем мы в тебе. Или ты этого ещё не понял?
- Хорошо. Сколько будет стоить моя безопасность?
Собеседник слабо ухмыльнулся.
- А с чего ты взял, что я собираюсь тебя защищать? Да и на кой мне это нужно?
- Зачем тогда этот разговор?
- Ты уже должен нас благодарить, что мы с тобой согласились разговаривать. Знаешь, почему ты не купишь свою жизнь даже за горы золота? Ты – холоп, ограбил своего хозяина, а потом ещё и убил его. Любой уважающий себя человек из нашего круга почтёт за честь помочь убрать тебя. И не за такие поступки поговаривают, понял? А ты ещё просишь моей помощи! Да чтоб мне сукой быть, чтобы за такую шваль заступаться!
Этот оскорбительный прессинг не столько должен был набить цену, сколько полностью подавить собеседника и навязать ему самые кабальные условия. Пусть они и пытаются раскрутить его по максимуму, однако он, прежде всего не позволит унижать себя.
Сергей задрожал от гнева, и ему стоило многих усилий удержаться в границах хладнокровного достоинства.
- Я человек дела, и мои уши способны воспринимать только те слова, какие имеют значение. А потешиться руганью в свой адрес я смогу и по дешёвке, зайдя в первую попавшуюся тошниловку. Чему быть, того не миновать. Я предпочту веселиться дома, ожидая киллеров, чем выслушивать это слюнявое истеричное брюзжание.
Собеседники не ожидали такого оборота. На лице «Вепря» выразилось изумление и бессильная злоба. Теперь настал его черёд испытать себя на сдержанность. Сергей поднялся, чтобы уйти.
- Не торопись, не торопись, - вмешался внушительным баритоном тот, кого называли «Аксакал». – Захлопнуть собственной рукой дверь ловушки всегда успеется. Присядь, присядь, - он повелительно вытянул руку, махая ладонью. – Ни к чему разыгрывать здесь обиженную барышню. Давай выпьем коньяка.
Он налил в три рюмки стоявший на столе французский коньяк из тёмной бутылки. Сергей некоторое время так и стоял в нерешительности, ощущая двусмысленность своего положения: он не мог уйти, но и, оставаясь, терял эффект от своего порыва оставить их. Если уходить, - так уходить.
Он сел в кресло, но не расслабляясь и не опираясь полностью на спинку. Они одержали первую победу над ним. Коньяк Сергей не стал пить.
- В общем, дело обстоит так, - продолжил Вепрь, закурив новую сигарету после опрокинутой рюмки, - Хочешь жить в безопасности – дружи с нами. Но дружба должна быть взаимной. Сами по себе деньги нас не интересуют. Мы можем взять тебя в партнёры, а когда ты будешь наш человек, то тебя уже никто не посмеет тронуть, иначе придётся иметь дело с нами, - Кабанов, вернув инициативу встречи себе, обрёл снисходительно насмешливый тон.
- Мне не нужна репутация вашего человека, а моей фирме – репутация подкриминальной. От этого пострадает бизнес, а соответственно мои и ваши интересы, раз уж вы так хотите иметь дело со мной. Меня заботит безопасность и в этом смысле, - не желая сразу проявлять уступчивость, Сергей пытался сделать это как можно мягче.
- Я что, ослышался? Какой криминал? Где ты видишь здесь криминал? Ну ты даёшь, браток! Криминал – это ты. А вот мы-то как раз и должны бояться испачкать свою репутацию, а не наоборот. – Попытка прикрыть гибкостью слабость позиции раздражала «Вепря», он не терпел пререканий и успокаивался только при виде капитулировавшего противника. – Люди, которые работают на меня, даже на учёте в милиции не состоят. Короче, базар мне этот надоел. Ты передаёшь моим людям долю акций и вводишь их в совет директоров. И дело с концом.
- Какую долю?
- Какую – я тебе скажу позже. Это особый разговор. Я хочу сперва знать истинное финансовое состояние твоей фирмы. Думаю, процентов тридцать, - Кабанов бросил на Сергея холодный взгляд, ставивший точку в их встрече.
Спорить было бесполезно. «Стрелка» закончилась с принуждённым дружелюбием, они отметили заключение сделки, выпив по рюмке коньяку, и разъехались.
Сергей не возвращался в тот день в офис, а отправился сразу домой. Ему очень хотелось выпить ещё и поразмыслить над неожиданно сложившимися обстоятельствами. Но сколько бы он ни выпивал отменного французского коньяка, которым он так заразился на встрече с бандитами, что купил его по дороге, а обнадёживающего просветления в душе ничуть не бывало. Напротив, всё заволокло свинцовыми тучами, появилась тяжесть, как перед грозой, лихость и обжигающая досада. Его жизнь представлялась ему замкнутым лабиринтом с одними ловушками, выбираться из которых становилось равнозначно тому, что избавляешься от одного несчастья ради того, чтобы тебя подстерегло другое.
- Может, следовало бы на этот раз не идти в кабалу к бандитам, чтобы не повторять круг ада? А там – будь что будет.
«Лучше ужасный конец, чем ужас без конца», - повторялся в его голове рождённый лихолетьем современности афоризм и точно выражавший его сегодняшнее настроение. Однако к позднему вечеру его воля устала протестовать, она обмякла, как пластилин от тепла, и, видно, не в последнюю очередь под воздействием коньяка, который пился с приятностью мёда и незаметно погрузил его на самое дно безразличия. Под конец у него задержалась только одна мысль, утверждавшая, что в критические дни всё же не мешает надраться до чёртиков, а иначе как заглянуть в самый тёмный и глубокий острог своего сознания и услышать голос самого томительного желания, очищенного от шумов эгоизма и уязвлённой гордыни. Сейчас этот голос вопил, что он не жаждет иметь никаких желаний, а лишь бесстрастно подчинится жизненной необходимости. И первой такой необходимостью было добраться до ближайшего ложа – кожаного дивана и замертво завалиться на него, дабы предаться целительному сну.
На следующий день вечером, когда Сергей уже вернулся с работы, запищал сотовый телефон. Он узнал сиплый голос «Вепря».
- Слушай, что там с Кругловым? – он имел в виду шефа службы безопасности фирмы Сергея, который с этого дня был уже не у дел.
- Не беспокойся, я с ним договорюсь.
- Ну добро. А то только свистни, ежели чего, - весело отозвался новый опекун.
Сергей предложил Круглову перейти на работу в один из филиалов его компании, чтобы не обидеть, и плюс круглую единовременную сумму. Сменить его должны были люди Кабанова. Телохранителей Сергей нанял из сторонней организации, не доверяя ни Круглову, который мог бы отомстить, ни тем более «Вепрю», у которого мотивы устранить владельца преуспевающего предприятия были куда серьёзнее.
Через пару дней Сергей узнал, что Круглов исчез. Прошло две недели, но о нём не было ни слуху ни духу. Потом до Сергея дошло, что братва Вепря убрала его, несмотря на то, что тот пошёл на мировую. Труп его скорее всего вряд ли найдут. Сергей с ужасом осознал, к какому свирепому и коварному зверю он попался в лапы на этот раз и вряд ли сможет вырваться.
Но эти убийством история не закончилась. Его злосчастная судьба продолжала оставлять кровавый шлейф.
Однажды он был потрясён известием об убийстве вдовы Базанова и его брата. Через некоторое время список жертв пополнился родственниками убитых ранее сподвижников этого крестного отца. В мировой прессе раздували неслыханный скандал вокруг этой череды убийств, происходивших в разных концах света – в Греции, Германии, Америке, - при загадочных обстоятельствах и с какой-то непостижимой, дьявольской расчётливостью. Отечественная пресса, с уставшим равнодушием реагирующая на убийства, ставшие обычным делом за последние десятилетия, обрела новое дыхание, упиваясь подробностями этих завораживающих преступлений и обкатывая множество версий, которые, надо признаться, часто попадали в самую точку. А уж о зарубежной прессе и говорить нечего – там подняли забытую на время истерию по поводу криминальной угрозы русских, как всегда, ловко изгаляясь в злом высокомерии к беспомощно затравленной бедами и лихостью стране, которая, кажется, кроме презрения, недоверия и страха, ничего в мировом общественном мнении не вызывала.
Чаще всего упоминались имена Кабанова и Щеглова, причём последнего навсегда припаяли к мафии. Навешанный на Сергея ярлык мафиози приводил его в бешенство и одновременно ужасал. Неужели все эти маниакально совершённые убийства имели своей целью лишь обезопасить его жизнь? Эта кровавая игра вокруг него была как кошмарное наваждение, от которого нельзя было проснуться. Именно так, наверное, выглядела навязчивая дружба сатаны: он приносит тебе жертвы, а потом предъявляет соответствующий счёт за пролитую кровь.
Тем временем братва контролировала каждый его шаг, пыталась влезть в его мысли и настроение, принуждая соблюдать свои ритуалы: например, он должен был ходить на их еженедельные вечеринки, где ни от одного пустякового вопроса нельзя было уйти, где за панибратской атмосферой таилась подозрительность; фальшивая интонация или уклончивый ответ вызывали опасное недоверие. Распрощаться с головой здесь можно было по пустяковой с виду причине: недостаточная лояльность боссу, даже неосторожное слово, нарушающее неписаные правила бандитской субординации. Поэтому все старались выразить подобострастие «Вепрю», боялись слукавить даже в мелочах, чтобы не вызвать и тени подозрения в неверности, - уже одно это могло стать приговором, о котором жертва порой даже не успевала узнать. Человек просто исчезал, и о нём даже не вспоминали, но после каждого такого случая невидимый магнетизм ужаса усиливался до какой-то извращённой формы, каждый бодрился, и невозможно было определить, от радости ли, что его миновала на этот раз такая участь, или от опасения выдать страх. Неуверенность и проявление страха здесь тоже карались.
Но Сергей не мог скрыть подавленности, и если бы он был членом их группировки или не приносил бы им столько денег, вполне возможно, что его труп уже доедали бы земляные черви или раки. Словом, банда была круче некуда. С каким облегчением он поменял бы братву «Вепря» на казавшуюся теперь обществом интеллигентных людей братву Вовчика.
На одной из таких вечеринок Кабанов, с которым Сергей сидел за одним столом и сумрачно попивал дорогой коньяк, спросил его панибратски своим тонким скрипучим голосом, пронзив острыми маленькими глазками:
- Поделись с нами своим горем, дружок.
Сергей вздрогнул, будто через него прошёл ток. Все остальные затаились, чтобы выслушать ответ.
- Мне не по душе шумиха в прессе, - отрывисто ответил он.
Гнусная ухмылка едва коснулась лица босса.
- Не тебе одному…
Сергей покинул вечеринку с леденящим ощущением в душе. Он боялся, как бы его ответ не показался им вызывающим, и вдруг поймал себя на том, что страх довёл его до шизофрении, до паралича воли, проникнув до спинного мозга.
Он уже стал страшиться не только своих слов, но и мыслей. А что же дальше? Его порой охватывало бешеное желание избавиться от этого сталинского микрокосма, в который его замуровали как в бочку. Но как это сделать? Сейчас он не доверял никому, даже ближайшему другу Олегу, который, как подозревал Сергей, стал «стучать» на него бандитам.
И всё же его внутренний бунт нарастал и вытеснял страх в те ниши сознания, откуда он уже не мог управлять всем душевным состоянием, теперь лишь предостерегая рассудок от просчётов в поиске избавления от криминального гнёта.
Сергей вдруг прозрел. Чем чёрт не шутит? Он решил принять вызов, и его положение казалось не таким уж и безнадёжным. «Во-первых, - думал он, - у него были возможности безопасно балансировать на грани подозрений с их стороны: вряд ли они поспешат убрать его, пока он приносит им такие барыши. Этим он и будет пользоваться. Ведь без него весь его бизнес обанкротится. И, во-вторых, по опыту он знал, что чем сильнее желание, тем расчётливее его осуществление и тем с большим хладнокровием можно его скрыть».

 

***

Через несколько дней по телевидению прошла прискорбная новость о гибели в автомобильной аварии журналиста, рьяно разоблачавшего группировку Кабанова.

 

 

ГЛАВА 5.

 

К нему пришла идея: а что, если слиться с финансовой компанией, которую возглавляла Ольга? Втянуть в игру других участников, найти союзников – так, глядишь, и появится шанс избавиться от «Вепря». «Ввяжемся в бой, а там посмотрим», - подумал Сергей.
С Ольгой он не общался даже по телефону с того момента, как её люди спасли его от преследования в Париже. Она больше не искала с ним связи, решила, наверное, что мосты сожжены. Он не выразил признательности за её помощь. Как, должно быть, глубоко он оскорбил её! Наотмашь обрубил живые нити её любви, чтобы избавиться от неё как от тяжёлой обузы. И после этого он надеется найти её расположение? Выдержит ли её чувствительная женская натура его второе пришествие?
После такого потрясения ей оставалось только запереть на железный засов своё сердце, чтобы оно не разорвалось при виде его, если он вдруг появится. Если… Ох уж это «если». Месть порой жаждет появления недруга, нежели его гибели или исчезновения, и не из желания видеть его живые муки, а потому что сама по себе является не чем иным, как разъярённой надеждой, которая способна тотчас обратиться в великодушие, едва наступит это «если» с почтительно обнажённой головой врага. Она ведь простила ему все прежние козни. Почему бы ей не сделать этого и сейчас, тем более что он её пока не разочаровал? К тому же если она изволит выслушать его оправдания, то за этим дело не станет.
Секретарь за считанные минуты нашла телефонные номера её компании. Сергей набрал номер директора, ответила секретарь Ольги. Не называя имени, он представился президентом фирмы. Взяла трубку Ольга, - сухой, деловитый тон.
- Здравствуй, это я, Сергей.
Пауза.
- Здравствуй, - ответила она упавшим от волнения голосом.
Смущение от встречи перешло в затянувшуюся паузу, и Сергей ничего не мог выдавить из себя, кроме «как дела?», получив в ответ такое же дежурное «всё в порядке». Телефон требует лаконичности, и тогда он перешёл к тому, что его побудило позвонить.
- У меня к тебе деловое предложение.
- Что за предложение? – снова холодный тон, но сквозь него пробивалось любопытство.
- Это не телефонный разговор. Лучше обсудим всё при встрече.
- В ближайшую неделю у меня напряжённый график, - ответила она резко, но он всё же услышал жеманство и потому выжидал, когда она сама назначит встречу.
- Если у тебя что-то серьёзное, приезжай в воскресенье в загородный дом. Часам к двенадцати. Надеюсь, не забыл адрес? – произнесла она строгого снисхождения.
- Я всё прекрасно помню.

 

***

Войдя в знакомый особняк, где почти ничего не изменилось, Сергей испытал щемящее чувство ностальгии по тем временам, когда он бывал здесь любовником, честолюбивым молодым человеком, ничего не имеющим за душой, но с амбициозными планами на будущее. Он воплощал их интригами, умом и ловкой игрой на чувствах своей влиятельной пассии. Какие это были романтичные и увлекательные времена! В его воображении проступала картина, на которую постепенно ложились отдельными сочными мазками закреплённые в памяти взгляды, объятия, жестикуляция страсти, детали обстановки, из чего, собственно, прошлое и складывается, и оживление ему придавали едва доносимые из глубины времени фразы, а прошедшие годы лишь ретушировали контуры образов картины, покрывая антикварной пеленой. Теперь, вернувшись к стартовой черте своего пути удачливым дельцом, он не мог припомнить, чтобы испытывал когда-нибудь нечто более приятное, чем эти воспоминания.
Ольга была одета в джинсы и белую сорочку навыпуск. Он заметил, что она похудела, лицо её подтянулось и разгладилось, - похоже, от пластической операции, но тени под глазами усилились, она выглядела утомлённой, хотя и помолодевшей. Встречала она его гостеприимно, но всё как-то церемонно. Ни слова о прошлом. Сергей приступил к делу.
- Я навёл справки о твоей компании. Что думаешь насчёт объединения с моей фирмой?
Глаза её удивленно округлились, но почти тут же погасли.
- Это ещё зачем?
Сергей бегло коснулся суливших ему объединением выгод, и хотя они имели достаточный интерес для бизнеса, но в его словах больше сквозил намёк на его желание сблизиться с ней, работать, как и прежде, в одной упряжке как на истинную причину его предложения. Строгая задумчивость запечатлелась на её лице.
- Если даже я склоню всех лояльных мне акционеров, то голосов всё равно не хватит. О тебе что-то не очень лицеприятно отзываются в газетах.
- Разумеется. У меня слишком хорошо идут дела. Чем больший успех имеешь, тем озлобленнее тебя ругают, это как бельмо в глазу, - отозвался Сергей с самохвальством и тут же сгладил его, покорно добавив: - Надеюсь, ты тоже навела справки о моей компании. Вряд ли я не представляю интереса как партнёр.
Она встала из-за стола.
- Может, ты выпить хочешь? У меня есть превосходный коньяк, виски.
- Коньяк – это великолепно.
Сергей хорошо расслышал слабую податливость в её голосе. Была надежда, что она станет его союзником. Тогда ему легче будет убедить Кабанова в выгоде слияния, которую он распишет ему не без преувеличения. А уж тот не отмахнется от желания прибрать финансовую компанию к рукам и рано или поздно наступит на интересы других, чего Сергей и добивался. Однако он не обольщался лёгкостью, с какой ему предстоит заманить Ольгу, но не в постель, разумеется, а в партнёры. Она уже однажды обожглась на нём как на мошеннике и должна была остерегаться новой афёры и вообще бежать от него самого и от любых его предложений как от огня. Но всё же едва уловимые признаки её радости по поводу того, что он просто явился к ней, - неважно даже с чем, - придавали ему уверенность. «Пусть ты и пришёл, мой дорогой, с какими-то обманными намерениями, - говорил её восторженный и лукавый взгляд, - но я счастлива видеть тебя и готова обменять твоё плутовство на любовь, которую ты примешь от меня».
Игра началась, и окрылённый Сергей продумывал интригу того, как ему заполучить её финансовую компанию: он прельстит её высокой прибылью, потом прикормит её барышом при начальном сотрудничестве. Когда же у неё и особенно у её партнёров разгорится аппетит, то вряд ли они захотят делиться жирным пирогом с какими-то там уголовниками. В долю финансовой компании, президентом и совладельцем которой она являлась, по данным имевшимся у Сергея, входили некоторые столичные чиновники, а это послужило бы сильным противовесом Кабанову в дальнейшем. В этой игре главное состояло в том, чтобы убедить «Вепря» оставаться на некоторое время в тени и не торопиться со своими притязаниями на новое объединение, а Ольгу – в том, что Сергей не имел отношений с этим уголовным авторитетом. Последнее казалось более трудной задачей – пресса уже связала его фирму с «крышей» от Кабанова.
Они пропустили по рюмке и разговорились о былом. Сергей поинтересовался, где её муж.
- Я отправила его в отставку, - с брезгливой иронией ответила она.
Сергей увидел теперь прежнюю Ольгу, с румянцем на лице и возбуждённым сиянием глаз. Ещё пара рюмок – и она потащит его наверх, в спальню.

 

***

Она вырисовывала пальцем иероглифы по его обнажённой груди, когда они лежали в постели.
- Всё-таки зачем тебе понадобилась моя компания? Ты ведь и без неё хорошо обходился? Втянешь меня и разоришь? Знаю я тебя, прохвоста, - заявила она в шутливо игривом тоне.
- Мне не хватает облегчённых инвестиций под растущий бизнес, а тебе возможности вкладывать средства со стабильной выгодой. Наш холдинг позволит снизить издержки, быстро расширить мощности, мы можем превратиться в крупнейшую пищевую компанию. Разве стоит упускать такой шанс? Тебе всё ещё не достаёт аргументов?
Она скептически хмыкнула.
- Начнётся конфликт интересов, - вздохнула она. – Правда, что ты связан с мафиози? С этим Кабановым? Такая запоминающаяся фамилия…
Сергей усмехнулся очень искренне.
- Слухи о моих преступных связях слишком преувеличены.
- Ты можешь всё это рассказывать, только не мне… Я читала все статьи про убийство Базанова и его сподвижников, - заключила она в той напряжённой интонации, которая появляется на срезе неприязни и страха.
Сергей понимал, как ей трудно было не верить в то, что за этими убийствами прямо или косвенно стоял он, - равно как и принять это, - слишком неумолима была логика всех обстоятельств, но он также ощущал её раздраженное нежелание даже говорить об этом, и, если бы к этому не подталкивало обсуждение его делового предложения, она бы и не заикнулась об этих ужасающих фактах.
Сергей пытался представить, кем он мог выглядеть в её глазах: человеком, которого алчность и честолюбие понуждали переступать через трупы, или тем, кого жестокие обстоятельства заставляли быть безжалостным в ответ ради собственного спасения. Если принять во внимание, что его жертвами всё же всегда становились отъявленные бандиты, то тогда скорее верно второе. Противостоять сильным уголовного мира, выйти из схватки победителем да ещё преуспеть в бизнесе – это ли не заслуживало ореола отважного и искусного воина и не вызывало женского восхищения? В конце концов, его жизнь это чаще безжалостная схватка. Немало примеров есть того, как женские сердца покорялись даже самым циничным негодяям, доказывая в экстремальном виде, что женская натура тянется к мужской силе, в чём бы она не выражалась. Но в отношениях Сергея с Ольгой далеко не всё так было однозначно. Ольга испытывала к нему сильное интимное влечение, когда была для него покровительницей, когда могла проявить к нему снисхождение, когда обладала преимуществом перед ним, в чём было нечто материнское, и сильный мужчина для неё, сильной женщины, да ещё с такой разницей в возрасте, представлял соперника, опасение и враждебность к которому приумножались к тому же его раздражающей дерзостью.
И всё же Сергей ощутил ту знакомую стезю игры, которую он нащупал ещё тогда, при первой волне их увлечённости. Только сейчас он способен был сыграть свою роль более умело. Без заискивания, с холодным почтением к её положению, стимулируя возрождение их любовных уз материальными выгодами, что было бы честно, убедительно и исчерпывало бы все недомолвки их отношений.
Всё обещало разрешиться само собой. Сергей вдруг испытал хладнокровную уверенность.
- Кабанов просто предоставляет мне «крышу» и не лезет в бизнес. У него для этого ума не хватает. Это ведь такой банальный случай для нашей действительности, Ольга, что и говорить незачем, - в лениво-убедительном тоне признался Сергей в том, что ещё минуту назад хотел скрыть. – У меня ведь нет покровителей из столичного правительства, как у тебя, а сама по себе ментовская «крыша» так же хороша, как сетка от дождя. Но должен же я иметь надёжную защиту от рейдерства. А Кабанов это не Базанов, который сам взялся управлять бизнесом, отчего и потерпел неудачу. Этот не лезет не в своё дело, он кувалда, цербер, которого я хорошо прикормил. И не более того… Кстати, не он меня выбрал, а я обратился к нему как к самому крутому из всех, и он при этом не пытается из бандита превратиться в бизнесмена, - Сергей врал, избегая всякой аналогии с тем, что у него было с братвой Базанова, напоминавшее Ольге о её неудачах.
Его льстиво-насмешливый тон, по крайней мере, не раздражал Ольгу. Он внушал ей, что с мафией, как с неизбежным злом отечественных условий, он выстроил с учётом его прежних ошибок. Люди порой склонны искать причины поражения в отдельных ошибках, допущенных в действиях на выбранном пути, не желая признавать, что сам путь – ошибка. Целое труднее отвергнуть, чем частное, и потому легче поверить, что, заменив ненадёжные элементы целого, можно его спасти и даже далеко на нём уехать. Сергей ещё раньше распознал, что у Ольги схожий образ мыслей, и подыгрывал им.
- Мои партнеры не захотят иметь дело с бандитами. Рано или поздно пойдут разборки. И мы можем попасть под огонь, - она отвечала и серьёзно, и с иронией.
- Скажите, какие чистоплюи ваши партнёры, - подшучивал он. – Во-первых, им не обязательно это знать. Кабанов не любит огласки и хорошо маскируется. Разборки, конечно, не исключены, если твои чистоплюи из столичного правительства не приведут своего авторитета. Если это случится, то нам нечего опасаться. Мы уподобимся той обезьяне из китайской притчи, которая сидит на горе и наблюдает, как дерутся два льва.
- Успокоил, - усмехнулась она.
Она пока согласилась открыть его фирме кредитную линию, а там – почему бы и не слиться, если дело пойдёт.

 

***

На очередной встрече с Кабановым Сергей заявил:
- У меня есть одна идея, как расширить бизнес.
Кабанов вскользь взглянул на него. Сергей продолжал настойчиво объяснять, игнорируя брезгливое невнимание к себе.
- Сперва я хочу объединиться с одной финансовой компанией. Так мы увеличим свой капитал, но главное – много средств привлечём с помощью нового холдинга. Гораздо легче привлечь инвестиции под долевое участие в бизнесе, чем клянчить взаймы у банкиров. Каждый участник – соблазн для другого. Мы разрекламируем инвесторам наш проект под девизом: «Кто не успел вложить деньги в развитие отечественного сельского хозяйства и пищевую промышленность, тот опоздал». От них отбоя не будет.
Хищные глазки Вепря вспыхнули любопытством.
- Ты великий мечтатель, - иронично отозвался он.
- А только самые сильные мечты и становятся реальностью. Рынок продуктов питания далёк от насыщения. А тем более качественных продуктов, без химии. Все рестораны столицы завозят мясо из-за границы. А мы арендуем пустующие земли, много земель, где только можно, скупим убыточные колхозы, производство и торговлю объединим в одну цепочку, чтобы снизить затраты, и прочно займём свою нишу на рынке. Это и выгодно и патриотично. Мы завоюем симпатии людей и уважение власти, - заявил Сергей категорично.
- Ну ты и хватил! – усмехнулся Вепрь, оставаясь внешне равнодушным. – Власть любит только тех, кто хорошо отстёгивает.
Сергей чувствовал, что под одеревеневшим лицом этого бандита, кроме опьянённой алчности скрывалось и взбудораженное честолюбие. «Кажется, эта кровожадная акула заглотнула наживку и ещё при этом мечтает о могуществе. Ну и тварь», - думал Сергей.
- Завоёвывать рынок нужно сейчас. Ещё два три года – и будет поздно, - хладнокровно резюмировал Сергей.
- И ты предлагаешь объединиться с фирмой своей бабёнки? – ядовито отозвался собеседник.
«Вы уже пронюхали, что я встречаюсь с ней? Разведка работает чётко. Это избавит меня от необходимости объяснять, кто она такая».
- Откуда вам известно? – лёгкое удивление скользнуло по лицу Сергея.
- Нам всё известно.
- Да, она не против. Часть акционеров она сможет убедить. С остальными нужно будет поработать.
- Работай, - равнодушно ответил Кабанов.
В этом холодном ответе Сергей получал «добро» на реализацию своего проекта. Он даже и не ожидал такого скорого согласия и принёс с собой выкладки: по исследованию рынка, по возможностям производственной и сырьевой базы и так далее, то есть со всеми научными обоснованиями, заранее уверенный, что Кабанов и не станет даже заглядывать в этот дремучий для него лес экономического анализа, потому что ничего в нём не шарит. Но для проформы Сергей должен был всё это представить, дабы пустить пыль в глаза.
- Я принёс с собой разработанный бизнес-план, - Сергей указал на толстую папку, лежавшую рядом с ним.
Кабанов, отдыхавший с Сергеем на одном диване после сауны и наблюдавший, как танцуют две девицы, простынями прикрывая наготу, неохотно отвлёкся.
- Да на кой мне нужна эта муть… Можешь объединиться с ней – объединяйся. В новой компании моя доля акций должна быть неизменной. Вот и всё. Понял?
Неожиданный жёсткий тон не мог сбить назойливости Сергея.
- Мне нужны кое-какие гарантии с твоей стороны, если так можно выразиться.
Лицо Кабанова выразило неприязненную озабоченность.
- Что за гарантии?
Указав взглядом на девиц, Сергей подразумевал, что разговор следовало бы вести тет-а-тет. Кабанов велел удалиться танцовщицам, закурил свой «Кэмэл» и втянул голову в плечи, приготовившись выслушать.
- Её компания работает под «крышей» столичного правительства. Ты понимаешь, что эти люди не захотят светиться компрометирующими связями. Если мы с тобой будем так часто встречаться без нужды, то это будет только дразнить всяких охотников до компромата. У меня и без того репутация ни к чёрту. Как бы из-за нас не зацепили бы какого-нибудь жлоба из числа крупных чиновников и не послали бы его отмываться в баню. Моё мнение таково: твоим людям нужна более надёжная маскировка. Запрячьте концы как можно глубже, перерегистрируйте фирмы, которые имеют отношение ко мне, чтобы никто не докопался до истинного владельца. Всё это нужно сделать до того, как я начну с ними вести переговоры об объединении.
Сергей ощущал напряжённый и пристальный взгляд собеседника чаще, чем тот обычно прибегал к нему как к некому превентивному устрашению. Чтобы его слова не показались дерзостью, Сергей пытался разыграть добросовестное радение за дело.
- Ты всё сказал? – спросил Кабанов, и в этот момент Сергей встретил его насмешливо-брезгливый взгляд.
- Всё.
- А теперь вот что я тебе скажу. Не надейся убежать от меня к этой своей потаскухе и прикрыться её покровителями из мэрии. Я отлично знаю, кто у неё так называемые партнёры. Они все отбросы, которым позволили собирать крохи со стола даже не после крупных воротил, а после прислуги. Я их знал по именам, но забыл, чтобы не засорять свои мозги. Пара родственников префекта бюджет же префектуры и прокручивают. Не более того. Если борзописцы и пронюхают какой-то криминал, то только у них, а не у нас. А главный московский «батон» (видимо он имел в виду мэра) возьмёт этого префекта за шкирку и выбросит в какой-нибудь банк. И не надо мне лапшу вешать. Ты мог бы кого и посерьёзнее найти. Но это твоё дело.
Кабанов снова позвал девиц, показывая, что разговор исчерпан. В его хладнокровном и красноречивом ответе, что на него, обычно говорившего отрывистой скороговоркой, было совсем не похоже, Сергей подозревал лукавство. Почему он, согласившись на саму идею, не одобрил выбор объекта слияния, хотя и остался равнодушным? Когда «Вепрь» не одобряет, так он не одобряет. Ещё сильнее удивляло то, что он раскусил манёвр Сергея с полной снисходительностью. Это уж совсем не было похоже на него. Может, он будет испытывать его всякими уловками, всё досконально вынюхивать, искать подвох и сегодняшнее видимое безразличие – какой-то обманный ход в предложенной ему игре? Позже Сергей понял, что под хладнокровием Кабанова таилось ликование разбуженного азарта в коварном игроке, который только и ждал зова к игре, как зверь, нуждающийся в охоте. От этой догадки у Сергея мурашки побежали по коже.

 

 

ГЛАВА 6.

 

Щеглов проводил совещание совета директоров в своём офисе. Рассматривался вопрос об инвестировании в пивоваренное производство. Десять присутствующих получили накануне по экземпляру бизнес-плана, сейчас обзорный доклад по проекту делал тридцатилетний директор отдела маркетинга.
- Итак, наши исследования показали, что на рынке пива можно найти достаточно ёмкую нишу. Это должно быть пиво, по качеству не уступающее импортному, но на одну треть дешевле из-за использования нами собственного сырья. Потенциальная ёмкость такого рынка составляет около миллиарда бутылок в год. Ассортимент должен включать пять-семь сортов. Кроме качества и относительно низкой цены рекомендуем разливать пиво в бутылки разной ёмкости, это послужит дополнительным преимуществом перед традиционными бутылками в пол-литра, которые используются всеми отечественными компаниями. А теперь вопросы, господа.
Докладчику стали задавать уточняющие вопросы. Сергей не сомневался в профессионализме своего директора по маркетингу, у которого не было пока ни единого прокола, - иначе он просто не работал бы. Сергей ценил специалистов, платил много, но не спускал им ни единой серьёзной ошибки. Сейчас его волновало то, чего не было в докладе, и после формальных дебатов по пивному проекту он внёс одну существенную корректировку.
- Я думаю, все вы поняли, что наш народ пока, за редким исключением, пьёт пойло, а не пиво. Но и мы утолить его жажду не можем, потому как наших собственных инвестиций хватит, чтобы освоить лишь одну десятую от спроса, заявленного в докладе. Я же хочу, чтобы мы освоили весь потенциальный рынок. Для этого нам нужно создать новый холдинг и привлечь инвесторов.
В зале поднялся гул: кто возмущался, кто изумлялся, одобряли лишь несколько человек, наиболее лояльных к Сергею, которых он убедил накануне в тайном разговоре. Он терпеливо выжидал, пока голоса не утихли.
- Мы потеряем наш бизнес, - прозвучал одинокий голос, выражавший коллективное недовольство.
- Юрий Алексеич, вы ведь знаете девиз нашей компании – «Кто не расширяет рынок, тот его теряет». Если бы я не придерживался этого принципа, то мы не имели бы того, что имеем. Глупо демонстрировать хорошую идею, не реализовав её до конца. Конкуренты быстро перехватят у нас удачу. Что касается независимости, то я, как основной держатель акций, прежде всех рискую её потерять. Не думайте, что мне этого хочется больше вас. Однако если мы надеемся делить риск и барыши с инвесторами, то, разумеется, мы должны делиться и влиянием. Другого просто не существует в природе, - твёрдо объяснял Сергей.
- И кто же будет нашими партнерами?
- Давайте примем политическое решение. Партнёры – вопрос поиска и отбора.
- Это не так-то легко. И где мы возьмём столько сырья? – послышался другой голос.
- Бизнес вообще трудное дело, - усмехнулся Сергей. – Сырьевую базу нужно самим развивать. Угодий хватает, будем покупать местные администрации вместе с их пустующими землями.
Дебаты ещё продолжались около получаса. Уверенность, властность и веские доводы, с которыми Сергей защищал свой неумолимый интерес, стремительно подмыли сомнения участников. Кто и был про себя против – всё равно уступили, зная, какая хватка у их босса. Но никто из них не думал, что истинные мотивы этого амбициозного проекта не в материальной выгоде, или скорее, не в ней, а в том, чтобы превратить бизнес в насущный гигантский локомотив, который будет на всей скорости сметать коррумпированные завалы и стряхивать паразитов уголовщины.
После заседания, Сергей заказал секретарю кофе. Она принесла его, как обычно, в кофейном сервизе из китайского фарфора. Когда он допивал вторую чашку, она связалась с ним по селектору и сообщила, что с ним хочет переговорить некто Ирина, его давняя знакомая, судя по голосу, - молодая особа. Заинтригованный звонком, но недовольный вызывающе лукавым тоном секретарши, Сергей просил соединить.
Они не виделись без малого пять лет, но он не мог забыть её голоса и иногда, встречая похожий на её голос, принадлежавший другим женщинам, вздрагивал. У него перехватило дыхание. Призрак ностальгического прошлого материализовался. Оказывается, его чувство к ней и не исчезало вовсе, оно растворилось в крови, став её молекулярным соединением, питаясь от неё, но в силу какого-то парадоксального свойства этого чувства его атомы снова отделились при звуке знакомого очаровывающего голоса и подступили к сердцу, нежно обволакивая и волнуя его.
«Но почему она звонила?!» - стучал у него в висках вопрос с удивлением и радостью. После того как они обменялись взаимным и опасным надувательством! Его восторг давал нужный ответ. Он понял, что её появление – желанное чудо, что он всегда ждал встречи с ней, хотя и не отдавал себе в этом отчёта, что он и сам готов был ей позвонить, только вот не знал номера. Их влекло друг к другу. Рыбак рыбака видит издалека. Её изобретательная склонность к авантюре вызывала в его, не менее рискованной натуре, восторженный отклик, это было то сходство характеров, которое роднит души. И конечно же, её красивое лицо и гибкое изящное тело, с яблочным запахом шелковистой кожи, и пронзительный тембр её голоса, достающий до самого дна души, - вся эта гамма осязаемых воспоминаний никогда не покидала его с последнего их свидания. К тому же он уже несколько лет жил без жены, неосознанно ощущая дискомфорт даже при своей роскошной холостяцкой жизни. Так вот же она – новая невеста, пришедшая из трогательного и радужного сна, который не исчез, а лишь обрёл ощутимые признаки реальности! Он совсем не ставил ей в вину прошлый обман и даже боялся напомнить об этом. Они квиты, но в их отношениях много неисчерпанного. И её смелый звонок говорил о том, что между ними существовала некая телепатическая взаимная связь чувств. «Только бы это не оказалось мгновением, - с опаской думал он. – Только бы она не оказалась замужем».
- Сергей, ты не мог бы уделить мне немного времени? – говорила она ровным голосом.
- Почему бы и нет? Приятно было бы встретиться, - отвечал он неестественного холодным тоном для своего возбуждённого состояния.
- И ты даже не спрашиваешь причины?
- Ты мне расскажешь при встрече.
Встреча была назначена на восемь в одном из дорогих ресторанов. На этом настоял Сергей. За день до этого у него было несколько деловых встреч, в том числе и с Ольгой, где они оговаривали детали слияния своих компаний. Но всё его изнеможение от напряжённых переговоров последних дней сейчас сняло как рукой, он почувствовал безответственную легкомысленность, напоминая полководца, которому во время самого жаркого эпизода сражения пришла идея расслабиться и устроить пир. Сегодня предстояли ещё встречи, но он, разумеется, уже не мог их проводить, придя в такое радостное волнение. Он связался с секретаршей и передал, чтобы она отменила все встречи под предлогом его резкого недомогания. Смекалистая секретарша бойко ответила, что она сделает всё как надо.
Он ждал её в отдельной кабине, она позволила себе несколько задержаться – признак всех спешащих на свидание. Значит, она больше шла на свидание, чем на деловую встречу. Ирина всегда поражала своей внешностью, но сегодня она выглядела преобразившейся. Она завела короткую стрижку, неизменно пронзительный взгляд имел больше кротости, лиловый костюм с юбкой до колен в сочетании с белоснежной блузой, маленькими изумрудными серёжками, нежным макияжем, слегка оттеняющим прелестные черты её лица, придавали её облику нежность и торжественность. Её красота стала более утончённой и мене броской. Сергей пришёл в замешательство, он чувствовал себя робким юношей, пришедшим на первое свидание, да ещё с принцессой. Впрочем, к нему быстро вернулась лёгкость в общении с ней, и этому немало способствовали её располагающие и учтивые манеры. Цены этого ресторана шокировали её, но он настоял на праве угощать. Разговор не касался причины её появления, пока они не отведали холодных рыбных блюд с дорогим французским вином, в меру приободряющим и располагающим к радостному настроению. Однако быстро появилась некая скованность, и чтобы дать исход их взаимному желанию вести лёгкую и приятную беседу, нужно было устранить преграду – заявить Ирине то, с чем она явилась. Такая минута как раз настала.
- Я, Сергей, пришла к тебе просить работы. Может, найдёшь для меня место по старой памяти, - она произнесла просьбу без тени смущения. – Я окончила экономический колледж, знаю два языка…
- Думаю, у меня найдётся для тебя работа. Но давай не будем о работе. Расскажи, как ты всё это время жила.
- Да так… Ничего особенного. Училась, работала. И следила за твоей биографией, - она пытливо взглянула на него при этих словах.
- Ну и как? – с пренебрежительной гримасой спросил Сергей.
- Потрясающе! Кто бы мог подумать? Добиться таких успехов всего за несколько лет!
Сергей вдруг испугался, что она станет льстиво восторгаться им, заискивать и испортит блаженство его впечатления, но Ирина и здесь оказалась достаточно изобретательна и тактична.
- Я много чего перепробовала. Но… таких процветающих фирм, как у тебя, раз-два и обчёлся. Вот я и решила попытать счастья. Глупо было бы с моей стороны идти через конкурсный отбор, когда я знаю самого хозяина. Что бы ты обо мне подумал? – она смотрела на него с лукавой невинностью.
Её учтивость в сочетании с игривой прямотой всё больше нравилась Сергею, вызывая в нём весёлое откровение.
- Ну да, разумеется, - с иронией отозвался он. – А всё-таки здорово ты меня тогда наколола. У меня была масса неприятностей, - с кокетливым упрёком заметил Сергей.
- Ты ведь тоже не лыком шит. Сам хотел меня обхитрить. И вообще, кто старое помянет… - показала она коготки в ответ.
- И то верно. Тем более что всё это, в конце концов, пошло мне на пользу. Мы играли в игру «пан или пропал», и один из нас должен был быть или тем или другим. Но мы оба вышли панами. Удивительно. Наверное, это то, что называют судьбой. Так много везения на двоих…
Они оба усмехнулись над тем, что с ними произошло несколько лет назад, очистив воспоминания от неприятной стороны.
Когда роскошный ужин подходил к концу, Сергей предложил то, что собирался сделать весь вечер, - отправиться к нему в особняк.
- Не хочешь взглянуть, как я живу? – спросил он, не преодолев смущения перед заурядной поспешностью своего мужского желания – заманить подругу в постель после первого же угощения.
Если бы они уже не спали вместе, Сергей, имея нынешнее респектабельное положение и обнаружив в ней не прежнюю студентку, а уже в каком-то смысле состоявшуюся даму, при всём своём желании не торопился бы с ней переспать, чтобы не принижать ценности вещи, которой он намеревался обладать надолго. Женщины оскорбляются, когда их пытаются сразу затащить в постель. Их устраивает не само по себе желание вожделенного ими мужчины, а тот вариант, когда они позволяют мужчине претендовать на них. Мужская нетерпеливость расценивается как домогательство. Но они не прочь и жеманничать, чтобы набить себе цену. В ответе Ирины Сергей, однако, не обнаружил ни того ни другого.
- С удовольствием. Давай договоримся когда.
- Прямо сейчас, я только расплачусь…
- Нет. Ну куда же на ночь глядя? Давай в другой день.
Сергей на минуту растерялся, а её весёлый и извиняющийся взгляд только усиливал его замешательство.
- А почему бы тебе не остаться у меня?
Она предупредила свой ответ снисходительной улыбкой.
- Так сразу соглашаться – с моей стороны наглость. Может быть, повременим пару дней?
- Наглость как раз на моей стороне. Давай отбросим все условности, этот ложный стыд и покатим ко мне.
Сергей был настойчив, и Ирина уступила. Пока они ехали в его машине к загородному особняку, у Сергея вдруг зашевелились мысли, оспаривающие его радужно-восторженный взгляд на будущность его отношений с Ириной, появившийся так вдруг из ниоткуда. Конечно, он истосковался по постоянной женщине, связь с Ольгой не удовлетворяла его в полной мере и поддерживалась корыстными интересами. И вот возникла очаровательная Ирина, его, пожалуй, не распустившаяся любовь, обещавшая подарить ему столь желанное интимное постоянство, но стоило ли ему спешить будоражить себя этой надеждой? Не разумнее ли сперва испытать её? Ведь она уже проявила себя как коварная плутовка. Где гарантии, что цель её появления не провести какую-нибудь афёру? И нельзя ли допустить, приняв во внимание его состоятельность, что она не подослана ему бандой мошенников или даже заурядных грабителей? А может быть, люди Кабанова отыскали её и подослали ему, чтобы контролировать его умонастроение и в постели?
Нет. Он не будет торопиться. Тем более, пока у него жива боль от неудачи в первом браке.
Он отправит её в отдел рекламы. Пусть прежде проявляет себя с профессиональной стороны, и самостоятельно, без его вмешательства. Там видно будет. А до его любовницы ей нужно ещё дорасти.
В тот вечер она не переставала его удивлять. Едва они взбодрились от утомительной трапезы в ресторане глотком коньяка, как она проявила нетерпение своих желаний. Один поцелуй – и она напористо стала снимать с него одежду. Повалила его ближайший диван и с яростью львицы набросилась на него, изощряясь в потоке приёмов интимного ублажения.

 

***

Производственное предприятие «Славянская трапеза», принадлежащее Сергею, и финансовая компания «Старомосковский кредит-центр» объединились, образовав холдинг «Русский продукт. Инвестиционная группа». Сергей пошёл на существенные уступки акционеров визави, склоняя их к партнёрству, - он передал им акции на десять процентов больше, чем предполагалось первоначально. Спустя пару часов после подписания бумаг и торжественных тостов за фуршетным столом по этому случаю Сергею позвонил Кабанов – он был явно не в духе.
- Ты чего там меня надуваешь? – заявил он сиплым, угрожающим голосом. – На кой хрен ты уступил им такой большой пай? А-а? Мы так не договаривались. Мы теперь не хозяева в этом драном холдинге.
- Послушай, Вениамин, предоставь право вести бизнес мне. Я в этом больше понимаю, - Сергей ни на йоту не терял самообладания. – Да, у нас нет контрольного пакета, но зато у нас есть средства для нашего пивного проекта и поддержка столичного правительства на все остальные проекты. Мы обогатимся через пару тройку лет.
Вепрь некоторое время молчал, борясь с гневом.
- Хочешь посадить меня в одно седло с другим? Решил поиграть с огнём?
- Вениамин, но ведь был уговор, что ты не будешь мешать мне объединиться. Или я чего-то не понял?
- Был уговор, что за моими людьми останется тридцать процентов, - тон «Вепря» сменился с раздражённого на холодный – предвестие реальной угрозы.
- Такой доли даже у меня нет. Это невыполнимое условие. У твоих людей и так жирный кусок. Нужно было им уступить или вообще отказаться от своих планов. Разве ты возражаешь против того, чтобы разбогатеть? – Сергей отвечал нагло нарастающим тоном.
«Вепрь» теперь понимал, как ловко обставил его Сергей и так, что найти вину в его действиях можно было с большой натяжкой. Он, Ольга и их партнёры имели значительный перевес в голосах, отчего бандиты теперь не могли прямо влиять на решение компании, а запугать увеличенное число акционеров было трудно или вообще невозможно. Этот уголовный стяжатель не может возразить против растущих прибылей и, сняв поверхностную стружку с Сергея, успокоился.
- Ты заложил мину замедленного действия, - странно, но Кабанов произнёс довольно дружелюбную фразу.
- Я обеспечиваю интересы бизнеса. Если мы сегодня не освоим сырьевых источников и не займём рынок, то завтра это сделают другие. Без инвесторов нам не обойтись, - также миролюбиво заметил Сергей.
- Речь идёт о том, что ты сегодня наколол меня. В этом главная проблема, - Кабанов оборвал разговор.

 

 

ГЛАВА 7.

 

Пивной завод открывался торжественно, в присутствии столичной власти, с разрезанием красной ленты под объективы репортёров, потом была экскурсия по цехам. Закончилось это мероприятие показательным фуршетом, где каждый желающий мог отведать пива любых из производимых на заводе сортов.
В следующие месяцы прокатилась рекламная компания, торговля пошла на лад, от поставщиков не было отбоя, рынок даже стал испытывать дефицит. Нужно было строить ещё завод, и может, не один. Отдел рекламы был загружен под завязку, организуя Сергею интервью в журналах и газетах. Ему лепили позитивный имидж патриотичного предпринимателя, производящего отечественные продукты из отечественного сырья и поднимавшего таким образом сельское хозяйство. Он при этом избегал телевидения, опасаясь, что широкая самореклама раздразнит журналистов и те снова возопят о его сомнительной репутации в недалёком прошлом.
Соблазнённые инвесторы пошли к нему как рыба на нерест. Пиво уже не первый его удачный проект, и в его голове созревали многие идеи, ожидавшие своего часа. Сергей нашёл свой конек в бизнесе: обладая развитой интуицией, он предугадывал потенциально растущие рынки и вкладывал в них капитал, каждый раз опережая возможных конкурентов на шаг. К тому же он имел железную хватку и организаторский талант, всегда находил правильный подход к любому потенциальному партнёру. Он, что называется, умел «снимать сливки».
Правды ради нужно сказать, что не малую, а может, и определяющую роль в его успехах играла протекция префектуры. У него завязались доверительные отношения с префектом, люди которого имела акции в холдинге. Префект, солидный упитанный мужчина лет пятидесяти, стал разъезжать с Сергеем в перспективные для компании регионы, с помпой обставлял загодя оговоренный визит, под объективы купленных репортёров закладывая первый камень в фундамент предприятия. Бугры же от администрации получали престижные квартиры или просто переводы крупных сумм на иностранные счета, а в ответ от них доставались в аренду за символическую плату земли полуразвалившихся колхозов или задавленных местной же администрацией фермеров.
Их обычно уламывали, но кто и каким образом – оставалось только догадываться. Сергей не имел отношения к этому, но подозревал, а потом и убедился, что это братва «Вепря» разбиралась с непокорными тружениками села. Чтобы найти подтверждение своим подозрениям, он однажды детально разобрал бухгалтерию и обнаружил раздутые счета на якобы командировки, под видом которых лбы Кабанова отправлять в те самые районы, где требовалось «подправить» ситуацию. Всё это делалось даже без его ведома, а значит, с подачи префекта. Сергей сделал вывод: Кабанов снюхался за его спиной с префектом.
Расклад оказался совсем не в его пользу, на что он совсем не рассчитывал, создавая новый холдинг. На втором ходу затеянной им игры «Вепрь» его обыграл. Чем больше Сергей бился, чтобы выпутаться из сети, тем сильнее он запутывался. Несмотря на успехи в бизнесе, его положение, возможно, было, как никогда шатко. Видимо, неожиданно для себя он стал частью мощного коррумпированного механизма, которым рулили где-то на самом верху. Ведь для того чтобы отхватить у какого-нибудь губернатора сельскохозяйственные угодья, нужно быть вхожим как минимум в Совет Федерации. Префект – только проводник политического решения.

 

***

Однако Щеглов получать новые сюрпризы судьбы и уже не мог понять – к добру или злу. Кажется, настал самый если не счастливый, то волнующий день в его жизни: его пригласили на деловую встречу трое из числа самых состоятельных финансовых и промышленных магнатов страны. Он чувствовал себя на небесах и одновременно боялся. Они не обещали пока крупных капиталовложений, но проявленная заинтересованность была важнее самих денег. Известные всей стране люди предлагали партнёрство. Это был тот самый шанс, которого ждут всю жизнь. Сергей забыл и про Кабанова, и про префекта, и про всех, кто стоял за ними.
Встреча должна была состояться в роскошных апартаментах гостиницы «Метрополь». В номере его уже ждали три человека, имена которых не сходили со страниц газет и телеэкранов, и хотя их известность была окрашена в сочный колорит всевозможных скандалов, пожимая им руки, Сергей испытал такое лестное чувство, какого никогда ещё не испытывал. Они расселись за овальным столом. Трое олигархов, отсвечивая лысинами в сиянии нависавшей люстры, сидели напротив Сергея и оценивали его пристальным взглядом сквозь приспущенные веки выпученных еврейских глаз. Самый тщедушный из них, с иронически-напыщенной фамилией Волжанский – у них, у всех были такие же высокопарные фамилии на «ий», - сразу поинтересовался, насколько успешно продвигается его бизнес. Сергей сглотнул свою речь, как «хохол» шматок сала после стакана горилки, задним ходом вспоминая от неё лишь пару слов – прибыль и ёмкость рынка. Им, правда, это и не нужно было – так, для вступления, они и сами всё знали. Затем тот же Волжанский перешёл к существу разговора.
- Мы хотим инвестировать развитие сельскохозяйственного бизнеса и для этого намерены создать финансово-промышленную группу, а вам предлагаем войти в эту структуру.
- Великолепная идея, - сразу отозвался Сергей, сдерживая восторг.
Он, наверное, чувствовал себя никак не меньше, чем лауреатом Нобелевской премии – ну, теперь держитесь, вы, гнусные прилипалы. Далее они стали оговаривать детали предстоящего соглашения. Сергей давал обстоятельную и подробную характеристику тех сфер, где бы он хотел продвинуть бизнес, и сам себе дивился, как всё складно и убедительно у него лилось.
- Мои люди скупают или берут в аренду пустующие угодья, насколько у меня хватит средств. В нашей стране бесчисленное количество пустующих земель. Сейчас у меня на очереди идея выращивать овощи, я хочу построить современные хранилища под них, потом – завод по выпуску свежемороженых продуктов. Уверен, что дело пойдёт.
Олигархи слушали его одобрительно, иногда пряча хитрые полуулыбки. Они совещались ещё полчаса и, заключив предварительный договор, перешли в другую комнату, где был накрыт фуршетный стол. Деловой разговор продолжался, но уже без официоза.
- Нас вот ещё какой вопрос волнует, Сергей, - обратился один из банкиров, набирая себе салат в тарелку. – Имя этого бандита Кабанов не должно упоминаться в нашем совместном бизнесе. Мы респектабельные люди, и вся эта уголовная шушера только подрывает наш авторитет. Это как мушка в глазу, маленькая, зараза – а неприятно. Мы не должны терять лицо, так что криминального духа и близко не должно быть. Вы меня понимаете?
Эти слова для Сергея прозвучали так, будто бы его причислили к касте самых могущественных людей. Он теперь был под их защитой и, наконец с огромным облегчением сможет избавиться от братвы, которая досаждала ему всё время, как он стал легальным предпринимателем.
- Я с ним вряд ли справлюсь, - ответил спокойно Сергей.
- Мы тебе поможем.
- Это коварный зверюга. Если что почует неладное, сразу откроет стрельбу.
- Он ублюдок, только и всего. Мы пустим его по кругу.
Могущественные дядьки переглянулись усмехаясь. Сергей знал, что они отсидели ещё в советские времена по экономическим статьям. Впоследствии они стали респектабельными предпринимателями и к уголовщине относились с брезгливостью. Сейчас на секунду в них проявилась эта блатная натура.
- Нашу безопасность обеспечивают друзья из ФСБ. Они поставят этого борзого сучёныша на своё место. Так что добро пожаловать под наше крыло.
Сергей скрыто умилялся их покровительственными заверениями и не смел загрузить их лишней заковыркой о том, что Кабанов – цепной пёс префекта. Они, может, и об этом знают, и о том, что ему не так просто будет подначить акционеров снова войти в какой-то холдинг. «Знаем мы этих олигархов, - скажут они, - выжмут как лимон да выбросят». Но Сергей станет рвать когти, чтобы перелезть со своего утлого судёнышка на палубу этого «Титаника», а там, может, и до капитанского мостика недалеко. Всё же самое жадное чувство в человеке – это честолюбие, оно ненасытно: ещё вчера Щеглов мечтал быть свободным хотя бы от назойливой братвы, а сегодня уже хотел стать магнатом.

 

***

На радостях после успешной встречи с финансовыми воротилами Сергей назначил свидание с Ириной в тот же вечер, как всегда, у него в особняке. Однако её уныние резко контрастировало с его приподнятым настроением.
- У тебя что-то стряслось? – спросил Сергей, которому её нескрываемая мрачность стала докучать
- Я хочу уволиться…
- Вот так новость! Это ещё почему?
Она взглянула на него с жалящим упрёком.
- Потому что я у тебя почти год работаю, но никакого продвижения. Я так не могу. Мне нужны перемены. А ты, по-моему, просто забыл обо мне. Вспоминаешь, когда хочешь потрахаться.
- Да, наверное, я не прав, что не продвигаю тебя, - задумчиво ответил Сергей, упрекая себя за простой в её карьере.
- Я не карьеристка, просто мой начальник осточертел до печёнки. Он не знает, что я сплю с тобой, домогается, и мстит за отказ. Я тоже решила ему отомстить и через девчонок подкинула ему вот этот номер «Плейбоя»
Она выложила на стол развёрнутый журнал. Сергей изумился, увидев её снимки.
- И когда же ты успела?
- Я когда-то выиграла конкурс красоты. У меня были предложения сниматься в рекламе, работать моделью. Но я хотела заняться серьёзным делом, - заявила она со строгим спокойствием.
- Потрясающе.
- Ага… Мой начальник, увидев это, не мог поверить своим глазам.
- Почему ты об этом молчала?
- Я надеялась, что оценят и мои способности, а не только тело. Но мой начальник даже не обращает внимание на то, что я знаю два языка и что у меня экономическое образование. Да уж поздно теперь, я ухожу, - заявила она категорически.
- Постой, постой… Ты очень фотогенична. Что, если я предложу тебе стать руководителем отдела по общественным связям? А этого начальника по рекламе я выгоню – раз он не замечает таких ценных работников.
Ирина вздохнула.
- Ну что ж, это шанс, и я его не упущу, - глаза её просияли. – Но только начальника не надо выгонять. Я не хочу иметь репутацию гарпии.

 

***

Уже через неделю Ирина дала первое интервью в новой должности одному из журналов. Сергей взялся его читать и был ошеломлён: с её уст слетело его тайное намерение войти в новый холдинг, о чём он ей на радостях наговорил, но о чём не следовало бы заикаться до поры до времени. И всё это накануне собрания акционеров, где он поставит вопрос о новом слиянии. Акционеры возмутятся, обвиняя его в переговорах за их спиной и попытке таким образом оказать давление на них. А что скажут магнаты? Им это тем более не понравится. Она сглазила его, и теперь слияние могло не состояться.
Сергей взбесился. «Идиотка, кто тебя тянул за язык?! Но и сам хорош, раз так серьёзно ошибся в ней. И уже не в первый раз!» - ругался он про себя. Она его подставила. Неужели только потому, что безмозгла до такой степени? Нечего продвигать подружек по служебной лестнице.
Он связался с ней и запретил в ближайшее время давать любые интервью.
- Тебе не понравилось моё интервью? – спросила она даже с обидой, не подозревая, что творится у него в душе.
- Каждое интервью тебе следует согласовывать со мной, - процедил он сквозь зубы, сдерживаясь от негодования.
- Я что-то не так сказала? – удручённо недоумевала она.
- Нет, ты всё правильно сказала, - он трясся от злости и пытался перевести её в насмешку, - за исключением одного… О слиянии в новый холдинг.
- Но ты ведь сам мне сказал об этом…
- Я же тебе сказал по секрету!
- Но, Сергей, ты меня не предупреждал, что это тайна!
Сергей изумился.
- Как? Разве я посоветовал распространяться об этом газетчикам?
- Нет, но ты и не запрещал. Ты даже хвалился этим новым проектом. Ты что забыл?
Сергей опешил. Он действительно не припоминал, что просил сохранить его планы в тайне. Смутно только помнил, как рассказывал ей об этом с ажиотажем. Неужели, надравшись, забыл предупредить, что это тайна?
- Ты могла бы и сама догадаться, - ответил он с некоторой растерянностью.
- Ну да, конечно, я виновата. Значит, я дура. Уж извини, - обиделась она и оборвала разговор.
Ярость его поубавилась, когда у него мелькнула догадка, что, может, это и не глупость вовсе, а злонамеренная провокация. Ему казалось невероятным, что, посвящая её в тайные замысел, он не упомянул, что это тайный замысел. А ведь он был очень осторожен даже в мелочах. И зачем он ей вообще об этом ляпнул? Глупый язык развязался? Но он мог себя контролировать, даже когда напивался в стельку.
Стоп! Уж не подсыпала ли она ему какого-нибудь зелья для болтливости, от которого открывается словесный понос, а на следующий день ты уже не помнишь, что говорил. Снадобье – излюбленный способ коварных женщин. Но если это так, то она подыгрывает его врагам. Какая же ядовитая змея скрывается под этой очаровательной оболочкой! Сергей приходил в бешенство, страдал от подозрений и предпочёл бы разоблачить её, чем носить муку в сердце.

 

***

В небольшом, но фешенебельном конференц-зале собралось около пятидесяти акционеров. После прочтения Сергеем доклада о масштабах выгоды нового слияния началось обсуждение. Казалось, что интервью не имело осложнений, поскольку большинство акционеров предварительно дали своё согласие и прения были не более чем соблюдение протокольной формальности. Однако произошёл неожиданный поворот. Каждый выступающий с резкой критикой набрасывался на проект, ни одного слова в защиту. Дискуссия походила на отрежиссированный спектакль.
- Мы хорошо знаем тех, с кем нам предложено слиться. У них репутация акул, которые лакомятся жирной и доступной рыбёшкой.
И всё в таком же духе. Ошеломлённый Сергей не мог выдавить из себя и слова. Разнесённое в пух и прах предложение о слиянии было окончательно похоронено при голосовании. Ольга не выступала, а сидела, смущённо потупив взгляд. Раздражённый под конец Сергей тщетно пытался наставить акционеров, превратившихся в бунтующую толпу. Проголосовав, они торопились покинуть зал, перебрасываясь насмешками по поводу коварно устроенного провала. Сергей вдруг устыдился того, что попытался запоздало образумить их, давая лишний повод глумиться над его самолюбием в предопределённом позоре.
Но его упрямое самолюбие и решительность не позволяли ему пасовать и перед этими кознями. Он, как всегда, принимал вызов. А компаньоны… Он их растерял, за исключением нескольких управленцев. Если бы они знали, какую школу жизни он уже прошёл к своим тридцати годам, то, может, не спешили бы его предавать. Придя в кабинет, он хладнокровно размышлял над причинами провала. Это «Вепрь» и прохиндей префект кинули его. Враги учились утончённости, а не пользовались каждый раз грубым нахрапом как палочкой выручалочкой. Ольга, всегдашний его союзник, видно, одолеваемая ревностью, - резкий взлёт в карьере Ирины и её вызывающее интервью указывали на её интимные отношение с Сергеем – переметнулась на другую сторону и склонила своих людей. Другие поддались давлению, третьи, похоже, просто разжирели, не желая обременять себя переменами. Были, наверное, и те, кого раздражали амбициозные планы председателя правления. Вероятно, он устроил им слишком хорошую жизнь, обеспечив высокие дивиденды. Он вспомнил одну историю про китайского императора, открывшего, что крыс кормить, пытаясь приучить, бесполезно – от этого они только наглеют, становясь ещё более изощрёнными в своей агрессии, - и обрушившего после этого свой суровый гнев на самых привилегированных вельмож.
Он не мог уподобиться китайскому императору, но в своём намерении предпринять ответные шаги имел избыток решимости. Это не было требованием уязвлённой гордости, им двигала разъярённая целеустремлённость волевого человека, поставившего раз и навсегда свою цель. Он уже продумал, как ему следует действовать.
Секретарь сообщила, что его хочет видеть Ольга, впрочем, добавив, что она не настаивает и может прийти позже. «Нет уж, пусть не думает, что уничтожила меня провалом на голосовании до такой степени, что я спрятался в свою нору», - подумал Сергей и пригласил её.
У неё было каменное лицо, она бросила на него короткий и острый взгляд, дабы разглядеть, насколько тягостно у него на душе. Пришла пилюлю подсластить? Однако она не нашла, что он, по крайней мере, внешне сколько-нибудь удручён, напротив, его лицо даже выражало любопытство и внимание.
- Та расстроен?
Ухмылка пробежала по его лицу.
- Редкий случай произошёл сегодня с нашими акционерами. Удача сама набивалась к ним, но они ей дали по рукам, как засидевшаяся в девках недотрога пылкому ухажёру. Скорее нужно злорадствовать по этому поводу, чем огорчаться.
Её лицо оживилось тонкой насмешливостью.
- Твоё сравнение как нельзя лучше попало в точку. Но, как говориться, «замуж выйти – не напасть, как бы замужем не пропасть».
«Кто о чём, а бабы о своём», - усмехнулся про себя Сергей. В её тоне и этой поговорке сквозила, возможно, ирония над собственной ревностью, таившая, однако, некоторую месть. К мотивам ревности примешивались, вне сомнения, и меркантильные интересы. Но какой из них в ней доминировал? В женщинах материальное и чувственное почти спаяно, без всяких шовчиков. Поди разбери, что в них сильнее. Ольга же сочетала в себе и его любовницу, и делового партнёра, бывшую, но всё же тёщу, и бабушку его сына – многое намешано в её душе, и каждое чувство теряло свой сок, как всякий овощ в баланде, брошенный туда, потому что был под рукой. С некоторых пор он гораздо реже встречался с ней, но не выслушивал серьёзных обид или упрёков. Её увлечение им умерло, но внешне безболезненно потому, что было заменено материнским инстинктом. В её душе от него осталась только тень, реально он понял это только сейчас, с облегчением. Впрочем, она не прочь была позлорадствовать над неудачами бывшего любовника.
- Акционеры просто решили, что лучше синица в клетке, чем журавль в небе. Мы медленно, но уверенно развиваемся, зачем нам риск? «Лучшее – враг хорошему».
Её афористичность ложилась, как вата на наковальню под его тяжёлый молот, - ударить по пустому – всё равно, что ударить по себе.
- Успех благоволит решительным и рискованным. Именно сейчас риск может дать десятикратный результат. А акционеры твои зажрались, мозги их заплыли жиром, вот и весь сказ. С этими самодовольными индюками далеко не уедешь, - своё раздражение Сергей пытался вылить во внешнее пренебрежение.
- Они не поверили в твою самонадеянность. Не думаю, что они так уж и не правы. А мне лично кажется, что тебя что-то гложет. У тебя чрезмерные амбиции, ты всё хочешь стать ещё богаче, ещё сильнее. Сергей, ты ведь и так богат. К тому же молод и привлекателен. Может, ты устал без семейной жизни?
Последнее прозвучало и как вопрос, и как утверждение. «Тоже мне, фрейдистка», - отметил он.
- Возможно, ты и права, Ольга, - ответил он со снисходительной иронией, стоившей ему немалой внутренне борьбы с раздражением.
Ольга задержала на нём пристальный взгляд, который ликующе вспыхнул от того, что он подтвердил её догадку, хотя и ложно. «Пусть, дура, так и думает. Тем с большей высоты обмана потом будет лететь».
- Ты обещал, что будешь встречаться с сыном каждый выходной, но не выполняешь даже этого обещания.
«Не обещал, а настаивал», - мысленно поправлял её Сергей.
- Я понимаю, что твоя жизнь расписана по минутам, но в твоём положении семья может стать спасением. Съезди куда-нибудь на Малибу. Возьми сына с собой, - её лицо на секунду выразило замешательство. – Кстати, я хочу тебе сказать, что Карина совсем не против восстановить с тобой взаимоотношения. А то ведь такой видный мужчина и пропадает зря. Куда это годиться?
«Эвон куда понесло! Не мытьём, так катаньем. Всё хочешь на меня смирительную рубашку надеть. Нет уж, твоя дочка и моя бывшая жена, теперь уж не крылья за спиной, а гири на ногах. Избавиться бы от вас от всех одним махом. Одно слово – балласт. Сашку вот только жалко». Сейчас Сергей и её подозревал в сговоре с префектом и испытывал к ней холодную, расчётливую и скрытную враждебность.
- Ты хочешь, чтобы мы с тобой разошлись? – он пытался поддразнить её, но с невинным видом.
Ольга вскинула брови.
- Да я старая, никому не нужная баба, которая с постыдным упрямством охотится за молодыми мужиками. Пора бы мне остыть, перебеситься, - продекламировала она, при этом рисуясь.
- Не прибедняйся. Я не прочь бы тебя затащить в постель хоть сейчас. Кажется, мы с тобой вечность не занимались любовью? А-а? – говорил он внешне откровенно, а про себя насмехался.
- Полно тебе, Сергей, я тебя не интересую. Я это давно поняла, хотя всё это время старалась продлить связь с тобой. – Она встала. – Если вдруг у тебя снова проснётся чувство к Карине, не бойся побеспокоить её. Она будет не против.
Он выпроводил её с обещающей улыбкой, внутренне испытывая к ней нарастающую неприязнь. «Она, кажется, и впрямь думает, что я поменяю свои интересы на её дочь. Клуша. Разве поймёт она, что мною движет?».

 

 

ГЛАВА 8.

 

На годовщину основания компании, образовавшейся слиянием фирм Сергея и Ольги, проводились разные торжественные мероприятия: от светских раутов для широкого круга гостей и прессы до банкета для избранных персон. На этих встречах Сергей был рука об руку с Ириной. Публично раскрыв их особые отношения. Это был и его ответ на предложение Ольги сойтись с его бывшей женой. На банкете Ольга не выдержала её присутствия и ушла задолго до его окончания, по-английски, не прощаясь.
Ирина блистала перед мужиками, будто появилась из их грёз, женской половине ничего не оставалось, как присоединиться к общим восторгам. Ко всем прелестям её неотразимой внешности за всё время, пока Сергей был с ней в разлуке, добавились нотки повелительной интонации в голосе, а речь обрела лаконичность и образную остроту, очаровательный взгляд стал цепким и пронзительным. Некоторая власть пошла ей скорее на пользу, чем во вред. Властная снисходительность только прибавляла шарма её обаянию и красоте, и перед ней всё вокруг преклонялось. Сергей всё ещё недоумевал, почему она так опрометчиво поступила, дав то злополучное интервью. Но ведь и умные люди способны на глупые поступки. Искушение поймать миг славы вскружило голову? Подозрение, что Ирина в сговоре с его недругами, растворялось в лучах её очарования, которым она одаривала в тот день окружающих, внушая всем, что она уже избрана избранным ею человеком, то есть Сергеем.
Кабанов – сучье вымя – пролез-таки на один из закрытых банкетов и, как бы поддразнивая Сергея, всё время алчно постреливал своими свиными глазками на Ирину. Она сторонилась его.
Когда они в лимузине возвращались уже под утро домой, она спросила брезгливо Сергея:
- Кто этот мерзкий тип со свиными глазками и сиплым голосом?
Сергей устало ответил после паузы:
- Бандитская рожа. Он у нас по части безопасности.
Сергей исподволь покосился на неё – на лице ничего, кроме неприязни.

 

***

Отношения с Ольгой у него вконец расстроились после того, как он появился при всех под ручку с Ириной. Этого одного брошенного камня хватило, чтобы вызвать камнепад. Ольга играла далеко не первую скрипку, но у неё хватило остервенелости катализировать все враждебные голоса. Их было достаточно, своего рода камарилья, отъевшая свои зады, перемены для них – что гибель. Признаться, сам Сергей и виноват: закормил их, перестал от них требовать, всё сам да сам управлялся с делами, опираясь на несколько толковых менеджеров. Думал, хорошо прикормить пайщиков – так они ни в рот не станут заглядывать, ни мешать не станут. Ан нет, всё вышло наоборот: он развёл наглеющих паразитов.
Сначала только шипели за его спиной, что он проталкивает эту свою потаскуху. Но ведь сплетни, они как снежный ком – и вскоре Сергей уже читал коллективный приговор в глазах почти каждого своего подчинённого: «Что, хочешь-де продать нас евреям. А самому – в какую-нибудь Швейцарию?!». Потом поползли слухи, что совет директоров задумал сместить Щеглова с его поста и поставить некогда его правую руку и друга – Олега. Тем хуже для них. Сергей до этого уже потерял к нему доверие, но всегда знал, что тот на топ менеджера не потянет. Его высшее достижение при всём его математическом уме – быть чьей-то правой рукой, ведомым, и для него стать во главе детища Сергея – непосильная задача. Он развалит дело за год.
Щеглов не ждал, когда противники свалят его с Олимпа, и принялся вымывать костяк компании – её менеджеров. Он очень серьёзно усвоил одно расхожее правило: «Кадры решают всё» - и знал, что стоит из компании уйти паре лучших менеджеров, и она развалится. Сам он считался превосходным управленцем. А тех, кого он выпестовал, кому дал дорогу в большой бизнес, сделав их элитой своей фирмы, были в большинстве его люди, признавали только его лидерство, и хотя они составляли малое количество акционеров, но в своих руках держали все нити, все связи бизнеса, их энергия и талант обеспечивали успех дела. Им, молодым, честолюбивым и азартным, претил застой, они предпочли бы рисковать ради новых возможностей, чем почивать на лаврах под опёкой обленившихся нахлебников, чья осторожность лежала неподвижной глыбой поперёк их дороги. Сергей был уверен, что они пойдут за ним, и принялся склонять их на свою сторону.
- Как ты смотришь на последнее решение совета директоров, Алексей? – спросил он управляющего по поставкам сырья, когда они ехали в его машине.
- Очень плохо, Сергей Михалыч. Они просто растяпы. То, что предложили вы, нужно делать не откладывая, иначе поезд уйдёт. Моё мнение – сейчас самое время расширять бизнес, - уверенно заключил его партнёр.
- Тогда будешь компаньоном в моём новом деле?
Менеджер коротко взглянул на босса, думал недолго.
- Это в том проекте, который Волжанский и К. согласились финансировать? – спросил он.
- Именно.
- Я скорее согласен, чем нет.
Сергей протянул ему руку.
- Только этот разговор между нами.
- Разумеется. Кого вы ещё хотите видеть среди ваших союзников?
Сергей перечислил несколько имён из числа управленцев.
- Это была бы неплохая команда. Я бы в ней не прочь поиграть. Думаю, мы многих оставим позади, - с воодушевлением заключил собеседник.
Сергей поговорил ещё с несколькими управленцами и, получив у них предварительное согласие перейти на работу в его новую фирму, набился на аудиенцию к магнатам. Они ждали его в том же отеле, в их лицах холодок, - провал на собрании акционеров – это серьёзно, - но раз приняли, значит, ещё имелся запас доверия к нему.
Щеглов держался наглее, чем прежде, - а куда денешься, доводы-то куцые, - предложил для их совместного холдинга только свои акции и акции нескольких управленцев – далеко не контрольный пакет «Русского продукта». «Кусок для вас, конечно, тьфу, на зубок только, но мне бы разбудить в вас аппетит».
- Со мной будет вся моя команда управляющих и их обширные связи. «Русский продукт» быстро придёт в упадок без них.
Их деревянные лица размякли от разочарования.
- Плохо то, что этой компанией остаётся уже довольно известная торговая марка, - равнодушно заметил один из них.
- Да, это так. Немало мне стоило труда, чтобы стали уважать эту торговую марку, - откровенно признался Сергей.
- Это, конечно, проблема, но не настолько серьёзная, чтобы отказаться от финансирования продуктов питания. Всё равно нужно застолбить своё место на этом перспективном рынке, - возразил тщедушный Волжанский. – Я знаю, в чём там загвоздка. Это мэр через префекта всё гребёт под себя. Нам нужно вступить в игру, в конце концов, ничем серьёзно мы не рискуем, - обратился он к остальным. – Дадим молодому человеку шанс?
Это резюме прозвучало как последний удар аукционного молотка – никто не мог оспорить его, оно стало в ту же секунду коллективным. Сергей снова ощутил благоговение к этим трём могущественным дядькам, дарившим ему такой великий шанс. Он опять стоял у стартовой черты, переполненный сладостным волнением, предвкушал будущие победы и бурлил восторгом, как кипяток в казане, силясь всё это скрыть. Только сияющие глаза выдавали его. Сидящие перед ним гобсеки щадили его, отводили взгляд. А то того и гляди: лопнет от счастья да начнёт молоть всякую лабуду, клясться и обещать да насторожит их, вызовет сомнения, и выйдет тогда конфуз. И отказать уже поздно, и думать, что выбрасывают бабки на ветер, больно – проектик-то на сопливой надежде держится. Сергей всё это хорошо прочувствовал и, как прожжённый деляга, сразу же остудил свой внутренний реактор. Как бы тут не сглазить – эмоции враг делу.
- Сколько дадим на этот проект? – обратился Волжанский к собранию.
- Для начала, думаю, лимонов пятьдесят в валюте, - отозвался один. – Потом будет видно.
«Пятьдесят лимонов баксами. Я бы почувствовал себя на небесах, если бы они инвестировали в моё начинание и пять миллионов», - думал изумлённый Сергей.
- А теперь давайте отметим наше окончательное соглашение, - предложил тот, кто ещё минуту назад выразил каверзное об утрате товарной марки.
Они пробовали деликатесы, всё ещё касаясь некоторых вопросов дела.
- Этот бандит Кабанов пока не беспокоил тебя? – поинтересовался Волжанский.
- Пока нет. Они с префектом сыграли тонко, по правилам.
Возвращаясь домой, он вспомнил каждое слово и интонацию этих финансистов и вдруг задумался над мотивами своего стремления выйти из предприятия, которому отдал так много сил. В одно мгновение он усомнился в них, они показались ему блажью, прихотью гордыни, и радужные иллюзии, будоражившие его ещё минуту назад, вдруг исчезли как сон. Он ощутил ледяной озноб, будто он был смельчак, решивший на спор перейти пропасть, но, едва заглянув в неё, понял, как жестоко переоценил себя, поддался глупым азарту и амбициям. Сделка, однако, была заключена, и он должен был идти, имея девяносто шансов из ста оборваться.
Он терял если не всё, то почти всё, а будущие приобретения были призрачны. Свою фирму, это выстраданное детище, он легко уступал за ничтожный пай в новом предприятии с неясными перспективами, где ему отводилась роль наймита, рабочей лошадки, которая будет ишачить на эти хитрые высокомерные рожи, которые тоже не прочь жар грести чужими руками. Они заменят его, когда он выполнит своё дело. Пойдёт барыш, и в силу вступит пиратский закон: сокровище будет делить тот, у кого сила, а не тот, кто его добывал.
Домой он приехал, полных тревожных мыслей. Вечером было назначено свидание с Ириной – с самого начала Сергей задумал отметить с ней свою будущую удачу. И вот удача вроде и была, а праздничного настроения так и нет. Зато появилось другое, может быть, не менее приятное: желание утешиться, отдохнуть и набраться сил в её обществе. Всё это он мог получить только от неё. Повар, тучная женщина лет пятидесяти, при своей идеальной учтивости проявлявшая тонкие знаки материнского внимания к Сергею, кроме того, что готовила для него чудесные кушанья, уже несколько часов хлопотала над блюдами для ужина.
А Сергей задумался об отношениях с Ириной. Несмотря на почти супружескую близость, она и намёком не обмолвилась о том, чтобы жить вместе, а Сергей, привыкший к свободе и не торопившийся связать себя вторым браком, не настаивал. Он стал ценить уединение, и ему льстило, что она понимает его желание жить отдельно. К тому же их встречи всегда напоминала свидание влюблённых и потеряли бы свою притягательность и новизну, живи они под одной крышей.
Его чувство к ней проявлялось на сером холсте её души завораживающими узорами в сочных красках, оно, как хорошо выдержанное вино, оживляло и укрепляло его, он открыл в эти минуты, что она – его единственная цель. Всё остальное – тирания честолюбия, жадность к барышу, свобода, которая по большому счёту мнима, - являлось наносным слоем меркантильной стороны жизни, и нужно иной раз благодарить судьбу за её сильные удары. От них разлетается эта шелуха и открывает золотое ядро души. Именно это, наверное, и составляло истинную ценность жизни. Но чтобы тебя осенило этими золотыми лучами благостных чувств, нужно, видно, хлебнуть немало лиха, помесить грязи на жизненной распутице, иначе ничего этого не заметишь и не оценишь. Ирина и дети, которых она ему подарит в будущем, - вот всё, ради чего он хотел бы сейчас жить. Так что, идя сейчас стремительно ко дну с грузом на шее, а его он сам же на себя и надел по ошибке вместо спасательного круга, он всё же ощущал силы сбросить с себя этот балласт и, достигнув дна, оттолкнуться от него и снова ворваться в ожесточённый мир стяжательства, интриг, мелочных игр тщеславия, принуждённых условностей ложного превосходства, но только затем, чтобы видеть её и обладать ею.
Она явилась в узком бордовом жакете и дымчатой ажурной блузе с широкими рукавами, в длинной и широкой юбке с цветами, напоминая бабочку с миниатюрной яркой талией и шёлковыми крыльями, сквозь которые проступали грациозные и хрупкие формы её тела. Она умела одеться и никогда не повторялась. Зачесанная назад чёлка делала её лицо открытым и притягательно насмешливым.
Оставив стол накрытым, повариха покинула их. Они выпили шампанского, однако оно не веселило его и не вызывало даже аппетита. Зато Инина пришла в восторг от великолепных блюд, как ребёнок, жадно набирая себе в тарелке всего. Не клеился у него и разговор, хотя она старательно поддерживала каждое его слово, но, едва ухватившись за сколько-нибудь любопытную тему, он осекался, - всё ему казалось натянутым и глупым и всё раздражало. Даже лицо его не слушалось, превратившись в деревянную маску. Ирина подбадривала его ласковым и лукавым взглядом. В какую-то секунду она пристально задержала его на Сергее, её тонкие брови вздрогнули, с прикрытых губ намеревался сойти назревший вопрос, но вдруг они сжались, взгляд потерял пытливость и обрёл осмысленное хладнокровие. Его раздосадовало, что она так и не задала вопрос, хотя он и боялся: спроси она, что случилось, - что он ответит? Раскроет ей душу и покажет свалку сокрушённых надежд? Или с деревянным лицом ответит: «Всё в порядке. Просто устал», - а сам так и будет сидеть с угрюмой физиономией весь вечер. Ему вдруг стало стыдно за себя, за то, что, пригласив её на многообещающий вечер, сам сидел надутый. Это всё равно что продать билеты на весёлое представление, а показать нудятину.
Но Ирина не унывала, она радовалась сама по себе, радовалась блюдам, пробуя каждое по маленькому кусочку, как дюймовочка. И даже непреодолимая сумрачность Сергея веселила её. «Да выброси ты из головы свои неудачи. Мне с тобой хорошо, что бы там ни случилось», - говорил её подбадривающий взгляд.
Её прозорливость служила в то же время её собственной защитной оболочкой, он не мог до конца заглянуть ей в душу – ни тогда, несколько лет назад, ни сейчас, и эта внутренняя односторонняя обнажённость перед ней всколыхнула в нём глухой протест вперемешку с отчаянным влечением к ней, - трудно представить более противоречивое сочетание чувств. В нём разыгралось воображение: оно, как коварный маг, рисовало причудливую смутную картину в разрозненных эпизодах с неисчерпаемым смыслом. То он бежал за тронувшимся поездом, упорно хватаясь за поручни, волоча ноги по земле, потом падал на всей бешенной скорости, превращаясь в изодранный кусок всё ещё живого мяса, но не ощущал физической боли, а лишь жгучий стыд под чьими-то злобными смешками, пока поезд уносил его удачливых соперников. В другом эпизоде он стоял всё на том же перроне перед открытой дверью вагона, но не хотел или не мог войти в него, наблюдая изумлённое лицо Ирины в окне вагона. Потом эти эпизоды соединились непонятным смыслом: он всё также стоял в нерешительности на перроне, а потом вдруг в запоздавшем порыве срывался за уходящим поездом. «Что за чепуха?» - встряхивался он. Вдруг он понял банальную истину своего разорванного полусна: поезд – это его бизнес, жизнь, но пассажиры в нём отвратительны ему, и он не желает продолжать с ними путь, но вдруг видит Ирину в нём. Она не остаётся с ним, она – роскошная женщина и создана для роскошной жизни, и нечего ей делить судьбу с неудачником и слабаком. Вот и весь смысл.
Однако Сергей не был слабым и даже не боялся прослыть слабым. Он побывал в таких переделках, которые счистили с него всю спесь, вымыли в нём всё аморфное, мягкотелое и наивное до самых скальных пластов души. Но его моральные качества и мышление не выродились в хамское скудоумие булыжного рыла и удивительным образом сочетали в себе и остроумную изобретательность, характерную природе насекомых – хрупкой, но удивительно живучей, - и поразительную волю жизнелюбивого растения, прорастающего сквозь бетон, и вулканическую страсть, какую он испытывал в настоящее время к Ирине. По случаю, он мог легко вынуть из себя любую из названных способностей своей натуры, как хороший актёр, имевший в запасе набор личин для соответствующих ролей. Но в обществе Ирины он ощущал, что обусловленная правилами наживы привычка изворачиваться везде и во всём сходит с него, как шкура во время линьки, - и тогда он получал сладкое удовольствие быть самим собой.
Как наивно и опасно может стать болезненное желание быть самим собой, когда ты ещё не знаешь, кто ты и зачем ты, когда твоё незрелое и заносчивое «я», с которым так неосторожно обращается неопытность, способно натворить достаточно бед, прежде чем наберётся хоть капли разумного. И где та мера ушибов и неудач, которая бы искупалась золотым довеском необходимой мудрости? Сергей, привыкший к риску, опасался сейчас, что вся его затея отдать налаженное дело в чужие руки, дабы вступить на новую землю обетованную без гарантированных перспектив, расценилась бы Ириной как его крайне малодушная уступка. А её мнением он дорожил более остальных. Хотя в силу предосудительности он чурался посвящать в тайну своих дерзких замыслов именно тех, кто ему был близок, кем для него сейчас и была Ирина. Тем более он уже убедился, что ей лучше не доверять тайн. Сомнительно, чтобы близкие дали бы беспристрастную оценку твоим планам, особенно в критических ситуациях. Их связь с твоей судьбой, чрезмерное беспокойство родства равносильны чёрной зависти недругов: если не сокрушат сразу, то уж точно изведут, сглазят ауру твоего мечтательного бытия, которое пусть и лукаво, но без его обманчивых уловок жизнь превращается в физиологический процесс старения.
Но если Ирина – новое дыхание в его жизни – сочтёт его неудачником, он и не подумает доказывать обратное и даже в мыслях не упрекнёт, когда она покинет его. Сергей сейчас более всего подозревал её в честолюбии и опасался, что это помешает ей поверить в него и быть ему преданной. Даже во время встреч, обладая ею, он испытывал сладостное страдание и никогда – приторного вкуса пресыщения, наверное, оттого, что в минуты сладострастия и последующего откровения она не принадлежала ему полностью, оберегая нечто недоступное в тайниках своей души. То, как она неожиданно появилась из паузы небытия после того воровского дельца, заявив, что хочет работать на него, заключало дерзость, а может быть, и какой-то расчёт. Все наводящие вопросы на этот счёт она обстригала с изящной находчивостью, как ловкий садовник подравнивает куст. Было ли это скрытое корыстолюбие или же уловка в виде несуществующей тайны, которой она пыталась завоевать его окончательно? Ведь карьеру она бы могла сделать и без него, будучи моделью, и может, более блестящую, чем сулила связь с ним. Сергей не мог разглядеть, что именно она таит от него, но уже ощутил, как хрустальная стена её неприступности вдруг оказалась колпаком, пленившим его ревность и страсть к ней.
Он поражался метаморфозам её манер: ещё совсем недавно он считал её или дурой или провокатором после того злосчастного интервью, уверенный, что ошибся в выборе, но вскоре забыл об этом эпизоде, всё чаще обнаруживая в ней подкупающие проницательность, ум и искреннее влечение к нему.
Их отношения далеко ещё не отстоялись, и Сергей хорошо понимал это, но его так распирало от желания, что сегодня среди ночи, находясь с ней в постели, он не удержался от несвоевременного любопытства, а точнее, от непрямого предложения, которое приберегал для более позднего случая.
- Хотела бы ты супружеской жизни… например со мной, - он прибавил как можно больше игривой интонации.
В ответ – отрывистый выдох такой же игривой усмешки и меланхолически плавное движение её тела. Она заложила руку за голову, обнажив выбритую подмышку, холмик её упругой груди поднапрягся, безупречно округлившись, а на его вершине зябко обострился сосок, и всё это соблазнительное зрелище проходило в сиянии луны – покровительницы красоты.
- Ты ведь и сам к этому не готов, - с запозданием резюмировала она певучим и чуть насмешливым голосом.

 

 

ГЛАВА 9.

 

Несчастье пришло, как ему и положено было прийти, - поначалу с полным отсутствием веры в его реальность. Находясь в офисе, Сергей ответил на звонок сотового телефона, номер которого знали самые близкие знакомые. В трубке прорезалось беспокойное кудахтанье Ольги об исчезновении Александра. Уже прошёл час, как он пропал, и дворовые мальчишки не знали, где он. Сергей не принял её паники всерьёз и недовольно отчитал её. Настоящая тревога началась, когда к нему позвонила сама Карина спустя четыре часа. Мальчик так и не объявился, хотя уже близился вечер. Никакого сомнения не оставалось, что Александр куда-то исчез. Сообщили в милицию. Приехав домой, Сергей в нервном напряжении ждал вестей и вздрагивал от каждого телефонного звонка, опасаясь самого страшного из того, что могла бы со слезами сообщить Ольга: «Нас зовут на опознание».
Но против обычного, в какие-то несколько часов телефон смолк, установилась зловещая и изнурительная пустота, мир умер вокруг. Сергей брал трубку – не отключён ли телефон. И вот он зазвонил, ближе к полуночи. Всполошённый Сергей всё же не торопился взять трубку, он вперил взгляд в аппарат и прислушивался к звонку, как к живому голосу, будто надеялся по его интонации определить, какого рода сообщение он несёт. Звонок был настойчив. В трубке прорвался расстановистый и ультимативный голос с кавказским акцентом, незнакомый Сергею.
- Твой сын жив и здоров. Если хочешь его увидеть, готовь десять миллионов баксов. Мы ещё с тобой свяжемся.
Сознание Сергея не могло сразу принять, что его сына похитили чеченцы. К его семье подобрался свирепый, порабощающий и неистребимый зверь, облик которого в своей ужасающий обыденности всё же был где-то там, по ту сторону телеэкрана. Теперь у него не будет покоя в этой изнурительной борьбе за жизнь и здоровье ребёнка. Требования же похитителей были невыполнимы – он не имел в наличии и половины от заявленной суммы.
Ему предстояла не менее мучительная процедура передать услышанное Карине. Похитители специально позвонили именно ему, наверняка зная номер телефона и Карины, и Ольги, чтобы после первого потрясения он испытал бы ещё и тяжкую необходимость известить о несчастье родню. Хорошо, что жил он с ними порознь, и это избавляло его от беспомощных воплей и раздражающих обвинений. Набирая номер Карины, он уже был хладнокровен. Сообщив ей, он сначала расслышал громкое и сбивчивое дыхание, потом она разразилась тирадой.
- Ты так говоришь, будто у тебя обокрали квартиру или угнали машину, - её голос звучал надрывно. – Нужно заплатить выкуп.
- У меня нет таких денег, - отвечал он с тем хладнокровием, когда защищаются от нагнетания истерии и в без того сложном положении.
- Не гневи Бога. Это же твой сын. Найди, найди ты эти чёртовы деньги, - заревела она.
Сергей решил не слушать далее эту бессмысленную сцену и нажал кнопку. Давнее предчувствие, что он пожизненно будет нести вину в её глазах за всё плохое, что бы ни случилось в жизни, красноречиво сейчас обнаружилось. Её слова звучали как проклятие.
Кошки заскребли у Щеглова на душе – в такие горькие минуты он даже не знал, с кем разделить несчастье. И вдруг его осенило: Ирина. Он набрал её номер и всё объяснил.
- Боже мой, несчастный мальчик! – воскликнула она с таким состраданием, что Сергей был безмерно тронут.
Несмотря на ночное время, она сорвалась к нему. Ночь они провели лежа на диване в обнимку, одетые, прикрывшись пледом.

 

***

Прошло две недели со дня похищения сына и с первого звонка похитителей до второго. На телефонных аппаратах Сергея стояла вся необходимая аппаратура для записывания и определения номера. Он был уверен, что бандиты заломили сумму выкупа намного выше того, на что в самом деле рассчитывали, и надеялся сторговаться. Он узнал голос, только изменённый электронным шифратором. Хотя, затяжные гласные кавказского акцента он не менял.
- Ты приготовил деньги?
- Я не имею такой суммы.
- Эй, кому ты лапшу на уши вешаешь? А то мы не знаем, какой ты бедный!
- У меня нет миллионов, и никогда не было. Вы требуете невозможного.
- Не хочешь, значит, платить. Ладно, мы подождём, нам спешить некуда. Там к твоему дому диск подбросили. Посмотри на досуге.
Во дворе особняка он обнаружил мягкий свёрток с диском. Он долго не решался просмотреть его. Что измениться, если он увидит страдания своего ребёнка? Станет невольником своих страшных впечатлений, на что и делают расчёт эти отморозки? Хотя, если он откажется от просмотра, его станут истязать жуткие кошмары воображения. У страха глаза огромные. И всё же он отказался смотреть это провокационное зрелище.
Его хладнокровие далеко не исчерпывалось одним лишь желанием спасти сына, оно ещё питалось и тем, в чём он раньше боялся бы себе признаться, но сейчас стыд перед собственным цинизмом проигрывал обострённому чувству реальности: в какой-то мере он утратил отцовское чувство к сыну. Только сейчас он отдавал себе в этом отчёт. Его обещание встречаться с ним каждое воскресенье, которое выполнялось с нарушением, скорее, сглаживало существующую отчуждённость, которая всё равно вплывала, как пузырь в море подарков и развлечений. А Саша никогда не унывал, если отец вдруг не появлялся, у него так много было друзей во дворе, что приезд отца сулил лишь одно из развлечений, которому он отдавал предпочтение в силу обязанности родства и разнообразия. Ещё одной причиной нежелания платить выкуп являлось уверенность, что кавказские бандиты не посмели бы пролить кровь малолетнего ребёнка. Детоубийство нанесло бы ущерб на ещё слабо присутствующий в глазах общественности дух мести и борьбы за независимость, хоть как-то сглаживающий злодеяние сепаратистов. А уж Сергей постарается разнести это преступление на весь мир.
В тот же вечер ему позвонила Ольга, голос её то дрожал, то звучал ультимативно.
- Сергей, нам прислали диск. Сашеньку держат в яме, на цепи… Когда мы это увидели, нам пришлось «скорую» вызывать. Нужно немедленно спасать ребёнка. Они изведут его. Что ты молчишь? Хоть бы приехал, побыл с нами. Это же кошмар какой-то!
Сергей, однако, не терял олимпийского спокойствия.
- Послушай меня и передай Карине… Ваши вопли делу не помогут. Я буду этим заниматься, а вам мой убедительный совет: не мешать мне.
- Но они его сделают калекой, если не убьют. Я не понимаю твоего равнодушия… Ты и меня в могилу загонишь, - она разрыдалась.
- Ольга, я не буду возражать, если ты заплатишь выкуп, а у меня десяти миллионов долларов нет.
Сергей раздражённо оборвал разговор. У него были силы вынести их прессинг, однако он понимал, что их отчаяние имеет свой расчёт. Они не отстанут от него, они проклянут его, потому как знают, что в целом его состояние позволяет ему заплатить выкуп.
Стоп! У Сергея вдруг пробежал холодок по коже одного внезапного вопроса. Почему похищение сына произошло в самый критический и поворотный момент его карьеры? А не дело ли это рук его врагов под видом злосчастной случайности? Он ту же принялся проверять свою столь очевидную догадку с просмотра диска, чего категорически не собирался делать некоторое время назад.
Террористов было двое, оба в масках, в подвальной яме. Забившись, как зверёк, в угол, испуганный и прикованный за руку цепью, сидел Александр. По их команде он заученно пробубнил просьбу к папе и маме вызволить его отсюда, потом горько и жалобно расплакался. В хладнокровной и сухой речи похитителей узнавался характерный чеченский акцент. Но вряд ли для «Вепря» составляло труда нанять пару чеченцев на роль похитителей.
Цель акции напрашивалась сама собой: предотвратить вхождение Сергея с его акциями в организованный тремя крупными воротилами конгломерат. Эта догадка имела как минимум два довода. Первое: недруги рассчитывали сломить Сергея на взлёте его успеха, хотя, скорее, это был их просчет, поскольку Сергей был двужильный и его энергия удваивалась при экстремальных обстоятельствах. Второе: сумма выкупа приближалась к той- с некоторым преувеличением для видимого манёвра в торге, - какую Сергей мог заплатить, продай свою долю акций. Если он не внесёт свои акции в новый холдинг и его примеру не последуют его сподвижники, то срывается сделка и он теряет свою репутацию. Чем не цинично завуалированная схема разрушить его планы?! И его могущественные покровители, обещавшие остепенить зарвавшегося бандита, не могли бы оспорить злую шутку изобретательной судьбы.

 

 

ГЛАВА 10.

 

Магнаты чтили точность и порядок в делах, они приготовились подписать договор в срок, и любые проволочки, независимо от обстоятельности причин, могли бы расстроить соглашение. Нависшее несчастье легло тяжким бременем на Сергея, но ему и в голову не приходило разжалобить своих партнёров случившимся. Время поджимало, но он всё ещё колебался, заключать ли ему сделку или всё продавать, дабы собрать деньги на выкуп.
Незадолго до подписания договора он снова услышал по телефону пронзительный электронный голос, который с каждым разом звучал более зловеще и цинично.
- Что ты нам сегодня скажешь?
- То же, что и в прошлый раз.
- Ты всё ещё упираешься, как баран. Не бодайся со стенкой, а то башка твоя глупая отлетит. Но сначала ты получишь на подобное башку своего маленького гадёныша.
Из пересохшего горла Сергея вырвался какой-то чужой и потусторонний голос, пугающий его самого:
- Я не в состоянии выполнить ваше требование.
- Что это у тебя там такой голос, как будто ты на горшке… Я тебе подскажу. Где твои деньги. В акциях, а ещё у тебя огромный особняк.
- Даже если я продам всё своё состояние, я не наскребу эту сумму.
- Не заговаривай нам зубы.
- Я не знаю, сколько могут стоить мои акции. Ни одна акция ещё не была продана.
- Предприятие доходное, поэтому никто и не продаёт его акции. А ты попробуй…
- За ваши старания я готов заплатить миллион.
В трубке послышалась озлобленная насмешка.
- Мы можем ещё постараться, пока цена не подскочит раз в десять.
- Это невозможно.
- Для нас нет ничего невозможного. Ищи деньги, не то будешь получать своего сына по частям. Хватит нам тебя уговаривать.
Выдержка всё больше таяла в вялотекущем изнуряющем стрессе. То, что во всём мире не принято было платить выкуп, не подбивало его следовать этому примеру. За свою отчуждённость сыну он все острее чувствовал вину и тем сильнее хотел её искупить. Сергей балансировал на грани двух противоположных состояний: страха за жизнь сына и уверенности, что он останется цел и невредим. Ведь цель злодеяния – вытеснить его из бизнеса. А убив сына, они разбудят в нём сатану, и тогда с неистовой энергией он только укрепит свои позиции и будет им мстить до конца своих дней. Но если он уступит, то им нечего будет терять и они исполнят угрозу. Эти люди шутить не любят.
В тот же день он снова обнаружил под забором своего особняка диск. На этот раз у него не хватило воли оставить его непросмотренным. От ужаса его сознание отказывалось узнавать собственного сына. Мальчик лежал лицом вниз, глаза и рот закрыты, но видно – он под снотворным, чёрные фигуры в масках удерживают ноги и руки, одна из которых лежит оттопыренным мизинцем на кухонной доске. Ему намереваются отрезать мизинец тесаком. Он вздрагивает и стонет, оставаясь в своём кошмарном сне. Шокированный Сергей не в состоянии вынести это, его взгляд скользит по предметам комнаты, которые уплывают, но помутнение сознания длится недолго, снова он видит зловещие чёрные силуэты, с садистской заботливостью останавливающие кровотечение бессознательному ребёнку.
И опять бред, в котором рассеивается сознание. И вдруг лихорадочное прозрение: завтра же он будет продавать и акции, и имущество. Решено.
Наутро, однако, он очнулся со свинцовой головой, в ней будто застыл тяжёлые глыбы мыслей, которые ещё ночью кружились роем и с лёгкостью шептали ему правильное решение. Теперь он трезвел и стыдился проявленной слабости, побуждавшей его отступить перед этими садистами вымогателями.
Если он лишится состояния и положения в бизнесе, то ему, может быть, и никогда не подняться, он станет никому не нужен, даже своему сыну, ради которого пойдёт на такие жертвы. Первоначальный капитал достался ему дорогой ценой, он прошёл через горнило криминальных разборок, рисковал жизнью и свободой, и судьба благоволила ему для того, чтобы так легкомысленно распрощаться с её щедрыми дарами. Судьба по-царски обласкивает тем реже, чем большее число искателей удачи домогаются её. Разросшиеся дорогими надгробными изваяниями кладбища стреляной братвы – горькое и назидательное свидетельство о лихости времён сколачивания первоначального капитала.
В конце концов Сергей принял сторону расчётливого эгоизма.

 

***

Спустя пару дней секретарь сообщила по телекому, что его хочет видеть бывшая жена, ожидавшая в холле офиса. Нежданный визит не обещал ничего хорошего, но прогнать её Сергей не мог. Она вошла резкой нервной походкой, вся была как на иголках. На её восковом лице – страдание и ненависть, в провалившихся глазах – сумасшедший огонь.
- Ты пожалел свои грязные деньги ради жизни ребёнка, - набросилась она с гортанным ревом.
- Я же предупредил вас обеих, что этим делом занимаюсь я…
Она будто не слышала его холодного ответа и впилась в него свирепым взглядом.
- Тебе просто наплевать на сына, - она опустила руку в сумочку и вынула диск. – Это запись твоего последнего разговора с ними. Здесь нет и намёка на то, что ты хочешь спасти Сашу. А вот ещё один дискет, который они прислали позже. Надеюсь, ты её просмотрел, хотя это невыносимо тяжело.
Её голос вдруг зазвучал ровно и даже апатично – равнодушие сумасшедшей или дикая усталость от бесконечного ужаса? Эта опрометчивая жизнь отвлекала его, и он прозевал роковой момент, когда она, опустив руку в сумку, вынула её не с диском, а с коротким револьвером и уверенно направила его жутковатое дуло ему в грудь.
- Умри, подонок! – истошно проревела она.
Раздался сухой и отрывистый треск. Сначала Сергей был оглушён, затем ощутил тошноту, решил, что это от испуга и что она промахнулась. Он ринулся на неё, и тогда острая боль возникла в области груди, стали судорожно сжиматься мышцы, сосуды, нервы, всё тело. Закрываясь одной рукой, она выстрелила ещё раз – горячая пуля ударила в плечо. Странно, что он не почувствовал так первую пулю.
Он повалил её на пол, но силы его резко иссякли, всё рассеивалось и затихало: её истерические всхлипывания, крики охраны, а за всем этим проступала картина предсмертных судорог Виктора, когда то убитого им. «Вот как, значит, выглядит смерть. С прощальным злорадством». Карина несколько раз промелькала, потускнела и поглотилась яркой вспышкой. Прошёл приятный холод и оцепенение по всему телу, потом – полный провал.

 

***

Сергей ощутил себя в судорожной пульсации тела и решил, что это всё ещё агония, что смерть никак не одолеет его. Но вдруг он открыл свинцовые веки и увидел светлый потолок, повернул голову и разглядел хорошо оборудованную больничную палату. Лицо стесняла кислородная маска, над головой висела бутыль капельницы. За стеклянной перегородкой он заметил миловидную медсестру, она вошла в палату, взглянула на дисплей и – приветливо – на него и с обнадёживающей новостью на лице в ту же минуту покинула его.
Пришёл врач – круглолицый субъект лет пятидесяти, с прищуренным взглядом, в колпаке, надвинутом на уши. Он опустил упитанное тело на стул и соединил руки замком на животе. С Сергея сняли кислородную маску.
- Ну что ж, голубчик, в рубашке родились. Пуля Божьей милостью не задела артерию. А то бы вы истекли кровью до того, как за вами прибыла «скорая». Правда, пуля повредила лёгкое, но это не смертельно, будете жить, и, надеюсь, долго. О плече и говорить нечего – кость не задета. Вот ваш талисман – обе пули, - он выложил спичечный коробок на кровать.
- Доктор, мне нужно поговорить с вами наедине, - Сергей сам удивился своему бодрому голосу, только лёгкая хрипотца выдавала недомогание.
Медсестра сразу вышла, хотя и обиделась.
- Многие интересовались моим здоровьем?
- Просто отбою не было от звонков.
- И что вы говорили?
- То, что есть. Что вы будете жить. Правда, среди интересующихся никто не назвался родителем.
- Мои родители умерли… У меня к вам, доктор, серьёзный разговор. Кстати, как вас зовут?
- Кирилл Николаевич.
- Хорошо. Выполните одну мою просьбу, а я в долгу не останусь.
- Ну что вы. Вы и так нам должны – за операцию, за содержание. Цены у нас, я вам признаюсь, будь здоров.
- Это мелочи. Я далеко не бедный, да будет вам известно. Я вот чего бы хотел: никому не нужно знать, что у меня всё так хорошо со здоровьем и что я скоро выйду отсюда. Пусть все думают, что мне ещё месяц-два понадобится, чтобы встать на ноги.
- Отвадить всех по телефону – нет вопросов. Но если милиция наведается по вашу душу, то я не смогу утаить медицинскую карту. Я дорожу своей профессиональной репутацией.
- На милицию мне наплевать. Я не преступник и не свидетель и показаний давать не обязан. С ними я всё улажу через своего адвоката. Но остальные пусть думают, что я в коме или что-нибудь вроде этого. Я сразу выплачу вам аванс в две тысячи долларов, а потом ещё столько же.
Врач вскинул брови и смущённо потупил взгляд, но сложенные замком руки на животе удовлетворённо играли пальчиками.
- Я же не прошу вас нарушать профессиональную этику. Но для меня это очень важно.
Врач ответил согласным взглядом.
- В медсестре вы уверены?
- Уверен. Это моя родственница.
- Хорошо. Мне нужен телефон, сотовый. Не на меня зарегистрированный, с шифратором.
- Будет и телефон.
- И ещё одна просьба: я хотел бы знать всех, кто будет интересоваться моим здоровьем.
- Нет проблем. Я договорюсь с диспетчером, чтобы она вела запись. Какие будут ещё пожелания? – иронично и услужливо поинтересовался доктор.
- Пока никаких.
- Тогда желаю удачи.
Сергей ощутил себя заново рождённым, хотя короткий разговор отнял у него почти все физические силы. Дух его торжествовал, а больничная палата располагала к спокойному размышлению. Пусть враги думают, что он в коматозном состоянии, они перестанут его доставать, а время станет его союзником. Он бы должен был благодарить Карину за то, что своей неуверенной рукой она решила вершить возмездие злого рока, если такой и был ему уготован, но нежданно оказала ему неоценимую услугу. Прикинувшись серьёзно пострадавшим, он сможет наблюдать за грызней сподвижников и кроме явных врагов ещё обнаружит тайных. Пусть все они откроют козырные карты, а он свои прибережёт для подходящего момента.
В тот же день у Сергея появился его личный адвокат и охрана, которая стала круглосуточно дежурить у его палаты.
Тем временем искренние друзья и притворные доброхоты осаждали клинику звонками и визитами. Пора было удовлетворить их любопытство. Для демонстрации своей физической немощи Сергей принял их с кислородной маской и через стеклянную перегородку, лицо его выглядело мертвенно-бледным от специального макияжа, веки слипались от снотворного.
- Ну как я выглядел? – спросил он у доктора после представления.
- Хуже выглядит только мертвец. По-моему, все уехали удручёнными.
Через пару недель Сергей был уже на ногах, о ранении напоминала слабость и частая сонливость. Он тайно покинул палату, чтобы поставить подпись в сделке с магнатами. Внеся двадцатипроцентный пай преуспевающеё компании «Русский продукт» в новый холдинг, он получал в обмен пятипроцентную долю акций последнего, стоивших не дороже бумаги, на которой они были напечатаны. За один росчерк пера Щеглов потерял почти всё своё состояние в расчёте на обогащение в будущем, которое, однако, ничем не гарантировалось. Зато никто не мог вымогать у него того, чего он уже не имел. Потягайся-ка теперь Кабанов с этими тузами, которые на Соколиной Горе самому «двуглавому» словечко замолвить могут, а уж в министерские кабинеты, поди, двери-то ногой открывают.
На следующий день Сергей подписал отказ от обвинения бывшей своей жены и передал его через адвоката в прокуратуру. Следственная суета, досаждающее любопытство прессы, истеричные домогательства Ольги – до всего этого ему было недосуг.

 

***

Сергей отрезал путь спасения сына путём выкупа. И тем сильнее в нём обострилось чувство вины, а вслед стали подвывать, наверное, все неосознанные и жаждущие искупления грехи его жизни. И всё же, чуждый сентиментальности, как нечто такого, от чего слабеет воля, он не умилялся своим покаянием, ощущая его как зов к действию, действию в своём духе. Он намеревался поступить так, чтобы компенсировать вынужденную жестокость своих поступков с выгодным для него же результатом.
Волжанский на очередной встрече обещал ему помочь.
- Почему ты сразу не сказал о похищении сына? – сочувственно удивился он и взял Сергея под руку.
- Я решил, что сам справлюсь с этим.
- Напрасно. Скромность здесь неуместна. Вот, оказывается, почему твоя бывшая жена стреляла в тебя. С некоторого момента мы твои партнёры и друзья, и таких серьёзных событий от нас не таи. А в этом вопросе нужно быть во всеоружии. Мы подключим для этого все свои связи, особенно по части ФСБ. По крайней мере, там знают, на какие кнопки нажимать в этом деле.
Самоуверенность собеседника вызвала Сергея на дальнейшую откровенность: он высказал и обосновал свои подозрения насчёт того, что похищение организовано Кабановым, а чеченцы – прикрытие. Магнат не то чтобы удивился, но смотрел на Сергея сочувственным взглядом, и от крепкой мысли лоб его сильно сморщился в гармошку.
- Ну что ж, будем иметь в виду эту версию, - заключил он.
Сергей покинул его, будто получил наивысшее благословение.
А пока доктор, взявшись нарушить врачебную этику, осторожно, но и провокационно предрекал всем интересующимся, что травма позвоночника его пациента грозит ему не только инвалидной коляской, но и расстройством центральной нервной системы, что может серьёзно отразиться на умственных способностях.
Звонившие имели дело только с его адвокатом. Уловка сработала. Адвокат оказался под натиском всякого рода охотников до сокровищ тяжелораненого хозяина, пока они не уплыли в другие руки вследствие невменяемости последнего. Слухи о серьёзном недомогании Сергея немедленно отразились на бизнесе: снизились котировки акций компании, некоторое число поставщиков и коммерсантов отказывались от сделок. Всё это свидетельствовало не столько о влиятельности его персоны, какой он и сам не ожидал, теша своё тщеславие, сколько о проблематичности для противников прибрать к своим рукам его предприятие в том процветающем состоянии, каким оно являлось при его управлении.
Из всех набивавшихся посетить его самой желанной была Ирина. С ней он тоже намеревался сыграть шутку со своей немощностью, какая, по его замыслу, либо обернулась бы удачной проверкой, либо – досадой уличённого любовного притворства.
Ирина вошла в палату – он лежал в кислородной маске, голова его не двигалась, рядом находился блокнот и фломастер для письменного общения. Она выглядела неотразимой в элегантном костюме светло-серого цвета, который одновременно отвечал и драматичности момента, и его торжественности. Она остановилась перед ним с подкупающе-беспокойным взглядом и затаившемся дыханием. Мозаичными ужимками переливалась её обольстительная внешность. Трогательность встречи с возлюбленным соединялась со страхом увидеть его уже не принцем, а калекой, но в какую-то секунду всё это сошло на проблеск едва уловимой улыбки, когда она слегка наклонилась в его сторону с хитрым любопытством. После такого знака Сергей стал подозревать, что она раскусила его игру, но продолжал исполнять свою роль.
Все её дальнейшие жесты, похоже, провоцировали его, дабы окончательно вывести на чистую воду. Она присела рядом на стул, у него перед носом отсвечивались шарниры её сомкнутых колен, подогнутые голени напоминали вазы с остроносыми концами в чёрных туфлях, но сильнее всего в этой эротической композиции с невинным соблазном дразнил тёмный треугольник между обрезом юбки и сжатыми ляжками. Сергей украдкой ловил это зрелище, и почти осязаемыми фрагментами крутились в нём воспоминания о её ажурных трусиках на выточенных бёдрах, о бархатном отливе её бледно-смуглых ног и нежной впадине пуповины на ровном, как песчаная гладь, животе.
Она будто застыла,по-кошачьи прогнув спину и чуть подавшись к нему. Только глаза играли то испугом, то лукавством сквозь поволоку бархатных ресниц. Сергей взял фломастер и угловато начертал: «Не скоро мне встать на ноги». Потом добавил вразмах: «Женой будешь?». Он не заметил её выражения лица, но сразу услышал решительный шорох фломастера в размашистом, почти на всю страницу, ответе, который она поднесла к его лицу. «Да». Лицо её просияло с чистой детской радостью в глазах. Она прислонилась своими губами к его лицу, окутывая дурманящим ароматом духов, и вдруг Сергей ощутил её руку на его окаменевшем члене.
- С ним, я смотрю, у тебя всё в порядке. Надеюсь, что и всё остальное скоро восстановится, - тихо проговорил она.
Она нашла самую удачную уловку, чтобы окончательно раскусить его притворство относительно столь удручающего состояния его здоровья. И все равно игра продолжалась.
«Когда распишемся?».
- Когда захочешь.
«Я тебе позвоню», - снова написал он на подставленном ею планшете.

 

 

ГЛАВА 11.

 

По прошествии нескольких дней адвокат довёл до сведения Сергея настояние совета директоров компании оставить занимаемую им должность по собственному желанию, либо они сами примут решение о его увольнении на основании нетрудоспособности.
- Разбежались. Не дождутся. По закону я могу отсутствовать по болезни четыре месяца, и раньше этого срока они не имеют права меня уволить.
Адвокат, самоуверенный мужчина лет пятидесяти, подтянутый и респектабельный, с холодными вежливыми манерами, съевший в своём деле не одну собаку, выглядел уязвлено, получив такое очевидное резюме. Неся эту новость, он имел повод скрыто позлорадствовать над Сергеем, с пренебрежением относясь к его молодости, изворотливости и преуспеванию. Сергей же всегда оставался внешне глух к такого рода подвохам и мелочным притязаниям. Заведённого адвоката подмывало идти на пролом.
- Судя по настроению в их кругах, вы мозолите им глаза, даже находясь немощным в постели, не в обиду будет сказано. Ползут слухи, что совет директоров намерен инициировать дополнительную эмиссию акций.
- Пусть ползут. Ваши боссы могут заблокировать это решение.
- Если некоторое из ваших сторонников в компании присоединятся к ним. А если нет?
- Это совсем не то, чего хотят мои недруги. Им нужен контрольный пакет. Разбавить акционерный капитал – значит уменьшить свою долю акций. Цель этих разговоров – лишний раз оказать на меня давление. Шантаж жизнью сына у них не прошёл, вот они и ищут другие ходы.
- А вы не думали, что дополнительная эмиссия всякими уловками окажется у них?
- Весь костяк управленце компании – мои люди. Не будут они работать под бандитской кабалой. Они последуют моему примеру. Конечно, всё может произойти, если Кабанов запугает акционеров, - ответил Сергей, интонационно намекая: «Неужто твои боссы не умерят прыть Кабанова?».
В свою очередь слегка заметная скептическая ухмылка адвоката как бы сообщала: «твои доводы – сотрясание воздуха». Сергей почувствовал какую-то недобрую перемену в нём, на фасаде их полного взаимопонимания появилась фатальная трещина. Он видел в нём насмешку над своей же попыткой прикрыться боссами: они-де не ждут этого вовсе, хотя и демонстрировали готовность оказать любое содействие. Но возможно, недоверие адвоката – его личная антипатия.
Сергей стал тяготиться его компанией, желая побыстрее выпроводить его, как у того в кармане запищал сотовый телефон. Казалось, собеседник медленно и неохотно берёт телефон, испытывая терпение звонящего. Звонок был назойлив. Сергей насторожился, остерегаясь плохой вести. Его ожидания обрели зловещую осязаемость – лицо адвоката вытянулось.
- В вашей палате совершено убийство, - сухо заключил он, как ответил бы сыщик.
- Но в моей палате никого нет.
- В ваше отсутствие поместили пациента, чтобы палата не пустовала, сегодня ночью его застрелили.
Озабоченность адвоката выглядела победоносно. Этому лизоблюду подарен был случай констатировать полную зависимость Сергея от его боссов олигархов, и от себя добавить презрение этому выскочке.
- Какого чёрта?! – брезгливо воскликнул Сергей, стараясь не поддаться небрежно скрытому торжеству адвоката. – Я же плачу за палату этому толстому обалдую доктору. И как его могли убить при такой охране?
- Действовал профессионал. Видимо, он ночью спустился с крыши и через открытое окно застрелил жертву в висок. Охрана не расслышала ни единого звука. Но это ещё полбеды. Жертвой стал известный журналист, - адвокат назвал имя. – Накануне он попал в аварию, поэтому и очутился в клинике. Трудно вообразить, какой треск подымут братья по перу, - объяснял адвокат растянуто, с тем подчёркнутым хладнокровием, каковое звучало пуще злорадства.
- Конечно, окажись я на его месте – кое-кому меньше было бы хлопот, - развязно ухмыльнулся Сергей. – Но может быть, именно журналиста и хотели убрать?
- Нет, думаю, что убить хотели именно вас, - в сарказме адвоката всё же появилась раздражительность.

 

 

ГЛАВА 12.

 

Пресса сорвалась с цепи, борзописцы вынюхивали все детали убийства, версию нелепого трагического совпадения они оставляли для наивных, смакуя изобретательность злодеяния, имевшую завораживающую многомерность курасавского кино: хочешь верь, что это убийство неугодного журналиста с расчётом на явный характер случайности, хочешь – считай, что это неудавшееся покушение на бизнесмена Щеглова, а можешь и допустить, что всё это подстроил сам Щеглов.
Скандал сильно ударил по Сергею. Издания, жаждущие мести за коллегу, снова копались в его тёмном прошлом и обнаружили, что акула пера, ставшая жертвой, выпускала некогда свои отравленные стрелы в этого изворотливого и нечистого на руку дельца. Припомнили ему и гибель в автомобильной катастрофе того, первого, журналиста.
Интонация фатального недовольства прозвучала и у его благодетелей, как будто он был виноват в покушении на самого себя. Никто ему не выказывал снисхождения, не брали в расчёт, что сын его был в заложниках, писаки чаще отмахивались от этого как от попытки разжалобить их, и пока скрыто, но все давали понять, что он облит грязью, и иметь с ним дело – самому пачкаться. Прошлый накат газетчиков он снёс не так болезненно, даже потешил тщеславие, получив известность, путь и недобрую, но всё же известность (человечество имеет слабость чаще помнить злодеев, ведь добродетель скучна). Но сегодняшняя волна просто раздавила его. Судьба долго была благосклонна к нему, а теперь брала свою злую дань.
К счастью, любая самая жуткая новость недолго держится в скоротечности лихих событий российской действительности. Пресса вскоре забыла его фамилию, переключившись на другие скандалы. Газетчики не могли связать Щеглова с разборками капиталистической номенклатуры и потеряли к нему интерес.
Сергей размышлял над мотивами покушения. Схема была очевидна. Несомненно – его пытался убрать «Вепрь». Но как он рассчитывал овладеть его долей акций в случае его смерти? Единственным наследником остаётся сын, до совершеннолетия ему назначат опекуна, например бабку – Ольгу, а уж ею бандиты будут крутить как захотят.
Направленная на него рука Карины с револьвером – это первое покушение «Вепря» на него. На этот раз они подослали настоящего киллера, но опять вышла осечка. Всё же судьба как ни наказывала его, но не отпускала страховой канат. Он делал выводы. Теперь у него не оставалось сомнений, что его сын в руках людей «Вепря», но что жизнь его, вопреки угрозам и жестокому обращению, в безопасности, иначе они не смогут надеяться на управление его акциями. Правда и то, что они не успокоятся и продолжат охоту на Сергея, - неудачная попытка только раздразнила их. Но когда они узнают, что акции Сергею уже не принадлежат, они в своей мести могут и не остановиться перед жизнью ребёнка, тем более, когда убийство можно свалить на чеченских похитителей.
Свои наихудшие предположения Сергей высказал адвокату и выразил срочную необходимость встретиться с Волжанским, чтобы обсудить последующие шаги. Сейчас наступил момент истины, который показал бы ему меру заинтересованности в нём покровителей и показал, насколько простирается их желание помогать ему, если такое пока ещё имеется. Ведь сейчас магнаты могли легко вести игру без него. Он имел лишь ценность как управленец.
Однако вопреки его опасениям и их недавнему холодному тону, Волжанский согласился встретиться с ним в тот же день, когда к нему позвонил адвокат. Сергей был польщён и ободрён. Тот, как всегда, ждал его в апартаментах гостиницы.
- Я хочу знать ваше мнение по поводу моих намерений.
- Это разумный и своевременный шаг.
- Кабанов открыл свои козыри. По закону жанра он должен убрать меня. После двух неудачных покушений он ещё с большим остервенением повторит попытку. Я для него всё равно что раненая жертва для оголодавшего хищника. С этой минуты я не могу не идти ва-банк, - Сергей загнул интонационный конец этой бряцающей фразы в вопросительную загогулину, которой пытался выудить из памяти этого магната обещание прищучить уголовника «Вепря».
Но собеседник отвечал лишь ожидающим и пронзительным взглядом. Сергей вполне верил прессе, намекавшей не раз, что его покровители в прошлом отстрелили не одного уголовного авторитета, совавшегося в их сверхприбыльный нефте-металло-аэро- масс-медия бизнес. Стоило его собеседнику только пальцем шевельнуть – и Кабанов исчез бы из этой жизни. Однако ж, видимо, Сергей не представлялся им столь важной фигурой, да и ставки для них в этой игре были столь незначительны, чтобы из-за всего этого их еврейская осторожность попустила рукомарательство. К тому же они могли опасаться столичной власти. На свой страх и риск Сергей не отважился бы «заказать» Кабанова. Поиск подходящего стрелка занял бы слишком много времени, но главная опасность состояла в том, что банкиры расценили бы такую инициативу как непозволительную дерзость. Видимо, когда они высказывали готовность разобраться с этим авторитетом, то просто предостерегали Щеглова от грубых действий, зная, что он способен на это.
Сергей шёл по острию лезвия, и расположение к нему партнёров было так же шатко, как и его собственное положение, и потому ему нужно было не просто продолжать поступательное балансирование, а ещё и вцепиться зубами в тяжёлую, ценную для них ношу, чтобы они не отвернулись от него.
- После того, что случилось, у меня есть реальный шанс склонить бывшую мою тёщу и ещё нескольких менеджеров к объединению с нашим холдингом. За ними пойдут другие, и тогда мы получим перевес голосов в пользу слияния. Но для эффекта и я должен открыть им тайну сделки и сослаться на ваши имена. Тогда они поддадутся быстрее.
- Можешь смело прикрываться моим именем.
- Боюсь только, что «Вепрь» не ограничится одними запугиваниями. Не говорю уже о том, что я рискую жизнью своего сына.
Банкир опустил взгляд, лицо его исказилось, как показалось Сергею, виновато и неприязненно.
- Мои друзья из органов не могут пока выяснить, где держат твоего сына и кто его мог похитить. Вполне допускаю, что он у братвы Кабанова, но у нас нет доказательств, кроме умозаключений, и, следовательно, нет предлога «наехать» на него. Подбросить ему наркотики или оружие – это дешёвый и неэффективный приём.
Это была осторожная отговорка.
- А если вынудить его на открытый шантаж и сделать запись?
Волжанский одобрительно повёл бровью.
- Тогда и мы не станем с ним церемониться.
- Но без классной команды наблюдения здесь не обойтись.
- Неплохая идея. Я отряжу тебе лучших специалистов.

 

 

ГЛАВА 13.

 

К Сергею вернулся азарт, в нём томилась младость праведной мести. Зря они раздразнили в нём злой дух, хладнокровный в своём неистовстве, который не успокоится до тех пор, пока он не разберётся с ними раз и навсегда.
Находясь в загородном доме среди охранников, он назначил встречу давно напрашивавшейся на это Ольге. Её привезли в машине с затемнёнными окнами в сопровождении ещё пары машин наблюдения. До того как она вошла в дом, Сергею передали, что хвоста не обнаружили.
Он встретил её, сидя в кресле, с макияжем нездорового лица – бледный. С тёмными разводами у глаз и краснотой воспалённых век. Ольга выглядела нервно, ей предложили кресло напротив, с тем чтобы Сергею будто бы не страдать при повороте шеи, которая была в гипсе.
- Ты слыхала об убийстве журналиста в больнице? – спросил он.
- О господи, Сергей, когда же всё это закончиться? – взмолилась она.
- Мы можем всему этому положить конец. Если ты будешь действовать со мной заодно.
- Мне кажется, это никогда не наступит. Я вздрагиваю от каждого звонка, боюсь заглянуть в почтовый ящик, она всхлипнула и поспешила достать платок. – Сколько ещё невинному дитя нужно расплачиваться за наши грехи?!
Каменное лицо Сергея исказилось в злобной брезгливости, и её слёзы тут же высохли. Он и без того понимал, сколько всего в ней намешано – и гнусных мыслей от страха, и проникающего до глубины души несчастья. Может быть, она с облегчением сбросила бы своё ханжество – предложи он ей выход.
- Тот, кто всё это организовал – наш общий знакомый. Кабанов. – Сергей сделал паузу. Ольга замерла, вся уйдя во внимание. – Всё очень банально. Если они меня убьют, мой пай наследует Александр, но он несовершеннолетний, и ему назначат опекуна – тебя, а ты будешь исполнять их волю, потому что тебе не забыть ужаса страданий внука. Чтобы одолеть этого уголовника, нам нужно объединить усилия. Наилучший вариант – если мы с тобой и ещё несколько моих сторонников передадим акции в новый холдинг, которым управляют очень влиятельные люди. Кабанов на них не попрёт – кишка тонка. Потом они выдавят его.
- Это всё те же люди? – спросила она с недоверием, в котором Сергей читал: «Опять суёшь жуликов. И Кабанова не ты ли привёл».
Сергей назвал имена финансистов. Сначала на её лице мелькнуло кислое разочарование, но тут же глаза влажно заблестели.
- Он отомстит. Боже, что они сделают с ребёнком! Он ведь у меня единственный внук. Я этого не переживу! – Она сложила руки на груди, стала вздрагивать плечами и разразилась сухими рыданиями.
Не имея больше терпения видеть такие сцены, Сергей окатил её грубостью.
- Перестань выть! Не только тебе так плохо. Возьми себя в руки. Ответь мне: делались ли тебе угрозы насилия над мальчиком, если ты будешь поступать так или иначе?
Ольга так же неожиданно перестала рыдать и потянулась за сигаретами в сумочку.
- Нет. Они звонили и спрашивали, что там с тобой случилось, и снова требовали выкуп.
- Значит, он этого ещё не раскрыл и не ведает, что нам всё известно, хотя, наверное, и подозревает. Нам сейчас это на руку. Раз он не открыл свои карты, то и мстить ему будет не за что, если мы передадим свои акции другой компании. Но нужно торопиться, пока он сам не объявил ультиматума. Когда он узнает о нашей сделке, то уже ничего не сможет сделать, и шантаж потеряет смысл. Если же он позволит себе намекнуть на угрозу жизни Александра, то у моих людей будут развязаны руки. Он станет играть в открытую, но мы должны его опередить. – Сергей сейчас предложил наживку для Кабанова, которую Ольга могла бы ему подкинуть, если участвует во всей этой игре и если ей хватит ума и смелости.
Он сделал паузу и добавил:
- Сделку можно совершить сегодня. Контракт у меня на руках. У нового холдинга будет на порядок больше возможностей, а партнёры обещают миллионные инвестиции.
Ольга сосредоточенно курила и не смотрела на Сергея. Сейчас с неё слетел весь аффект и в ней ощущалась безысходность, и отказываться от спасительного предложения она могла только в одном случае – находясь под жёстким давлением «Вепря». Она имела волевой характер, и против неё было одно средство: подвергнуть опасности кого-нибудь из её близких. Значит, Кабанов открыто запугивал её жизнью внука.
Она очнулась от задумчивости и тяжёло вздохнула:
- И не знаю даже. Я в таком состоянии. Что о делах и думать не могу. Такая невыносимая тяжесть в душе. Я готова на всё, лишь бы Сашу вернуть.
- Именно об этом и речь. Я не меньше тебя хочу вытащить сына из этой сырой ямы. Представь, что будет со всеми вами, если меня всё же шлёпнут.
- Господь с тобой, Сергей, что ты говоришь такое? – как бы преодолевая свою внутреннюю тяжесть она обессилено махнула рукой.
- Префект с его помощью отодвинет всех вас в сторону, - Сергей впервые за весь разговор намёкнул на главную силу, которая намерена подгрести под себя всю компанию.
Возражения он не встретил при этом. Следовательно, Ольга принимала внушаемую Сергеем мысль, что Кабанов – криминальный холуй, а главари – столичная власть. И бороться с ней можно в союзе с влиятельными людьми, олигархами.
Он вдруг ощутил испарину и поймал себя на том, что распалился несообразно своему болезненному виду.
- Решай, Ольга. Промедление смерти подобно. Я уже решился.
В лице Ольги снова появилась напряжённая задумчивость.
- Но в этом новом холдинге мы тоже перестанем быть хозяевами.
- Мы станем совладельцами с серьёзными людьми. Здесь не будет никакой уголовщины, к тому же мы сохраним бизнес, который налаживался с трудом столько лет.
- Мне нужно подумать.
- Над чем же именно ты будешь думать? – ядовито проронил Сергей.
- Такие решения с лёту не принимаются.
- Время работает против нас. Завтра может быть поздно. В чём ты, собственно, не уверена?
- В том-то и дело, что я не знаю, в чём я, вообще, могу быть уверена. В голове просто хаос…
Снова она прослезилась и вдруг категорически заявила:
- Я поеду домой. Пусть твои люди свяжутся со мной завтра… Нет. Лучше послезавтра.
- Хорошо, я жду два дня. Я всё равно подпишу с ними соглашение, независимо от твоего решения, - это была затравка для «Вепря».
Сергей думал, контролирует ли её «Вепрь» или нет, и не напрасны ли его намёки. Почему они не следили за ней? Осторожны, так боятся засветиться?
Интуитивно он ощущал в поведении Ольги какую-то игру. Теперь оставалось уповать на группу наблюдения: если она уличит Ольгу в связи с бандитами, то он загонит её в угол и потребует от неё всё, что ему нужно. Она поддастся, потому что была доведена до полного отчаяния, а в таких случаях любой неизменно припадает к тому, кто ему ближе.
Сергей, правда, сомневался в столь высоких возможностях откомандированной ему группы наблюдения.
И зря. В тот же день, поздним вечером, адвокат привёз ему диск с записью разговора Ольги с человеком Кабанова.
«Я не могла запомнить дороги, - объясняла она спокойно. – Окна в машине были закрыты занавеской. Номер машины только запомнила».
Её собеседник, видно, сверявший её сведения, после некоторой паузы ответил: «Этот номер совпадает с тем, что передали мои люди».
«Он предложил мне передать акции в холдинг Волжанского», - она сделала паузу. – «И всё?» - «Да». – « И об этом вы так долго болтали?». – «Он меня убеждал, а я искала предлог не соглашаться». – «Ну и чем же он тебя убеждал?».
Даже следовал довольно долгий и подробный допрос со всякими уловками и повторными вопросами, чтобы зацепить Ольгу за лож, но она, видимо, привыкли к их приёмам и хорошо научилась их парировать; отвечала уверенно и неторопливо, скрыв некоторые подробности разговора, например, о подозрениях Сергея, что люди «Вепря» держат в заложниках его сына.
Именно это доказывало Сергею, что Ольга, находясь под жёстким давлением бандитов, пыталась открыть лазейку для него, предоставить ему манёвр в игре с ними. Она делала всё, что могла, пытаясь помочь ему, а значит, была на его стороне.
Очевидно, не исключая установленной слежки со стороны людей Сергея, она подавала им свои зашифрованные позывные и, к последующему изумлению Сергея, виртуозно вынудила ничего не подозревающего собеседника выдать себя. Значит, она отлично поняла те слова Сергея и забросила наживку.
«Откажешься от этой сделки, поняла? Предлог – ты не доверяешь этим евреям и хочешь быть хозяйкой в своём бизнесе. Но не торопись с ответом. Может быть, я тебе дам ещё какие-нибудь инструкции».
«Поняла… Когда вы отпустите ребёнка?». Видно, она нарушила строгий запрет, произнеся эту фразу, - но такова была сила её отчаяния. «Ты что мелешь?» - злобно вскрикнул собеседник. «Я сделаю всё, что нужно, только отпустите ребёнка!» - заревела Ольга. «А ну, цыц… Дура, мать твою… Забыла, что каждое глупое слово твоё будет стоить твоему крысёнышу какого-нибудь пальчика… Сука». Бандит осёкся, поняв, что сболтнул лишнее. Ольга продолжала всхлипывать.
- Ай да Ольга! – восхищался Сергей. – Здорово она его подловила! Как вам удалось это записать? Или его люди так беспечны?
- У них есть защита, но стандартная. Однако у наших людей «подслушка» по последнему слову техники, им и не снилось, - с гордостью ответил адвокат. – Скоро и к боссу подберутся и начнут контролировать каждый его шаг. В своё время мы поделимся информацией с ФСБ, потому как у них есть огромный зуб на «Вепря». Он будто бы приторговывает наркотиками и людьми. Имеет связи с чеченами. Но пока поиграем с ним в кошки-мышки.
- Каким образом?
- Он сейчас нервничает, думая, что ваши акции вот-вот уплывут в другую компанию. Его люди попытаются в ближайшие дни или даже часы убрать вас. Мы их и поймаем на этом.
- А машина, на которой вы её привезли – приманка?
- Точно. Они выяснят хозяина и установят слежку. Так они выйдут на этот адрес, где будет поджидать засада. Всё остальное – дело техники.
- Что вы собираетесь с ними делать?
- Поможем спецназу взять киллеров на месте предполагаемого преступления.
- Я вам могу подсказать ещё один вариант, - после паузы заявил Сергей.
- Интересно будет узнать.
- Есть более надёжная наживка, чем машина… Это моя невеста. Я не сомневаюсь, что и она у них под наблюдением. А я намерен с ней обвенчаться. Послезавтра… Пока будет проходить вся эта процедура у вас будет шанс взять бригаду «Вепря». Как вам эта идея?
- Идея сама по себе великолепна. Можно было бы предложить ещё несколько. Но у нас не хватит сил следить сразу за двумя наживками, - то, что адвокат дал отрицательный ответ не размышляя, свидетельствовало лишь в пользу плана Сергея.
Адвоката снова подвёл рефлекс уязвлённого самолюбия.
- Разрешить эту задачу – проще некуда. Обе наживки соединяются в одну: и моя невеста и ваша машина. У них просто слюни потекут – тут вы их и возьмёте.
Ирония Сергея благотворно повлияла на собеседника: он понял свою ошибку и легко стряхнул с себя спесь.
- Что ж – жениться ваше право. Моё дело – обеспечить вашу безопасность и помочь одолеть ваших врагов.
Сергей торжествовал. Ещё немного – и он перестанет чувствовать себя загнанным в клетку зверем. Он навестит её без предупреждения, неожиданно, как воскресший из пепла, и заглянет в её изумлённые глаза, чтобы выяснить чистоту и силу её чувств, не замутнённых притворством игры.

 

***

Вместе со свитой, на двух машинах, он остановился у её дома. Охране было велено расположиться на соседних – сверху и снизу – лестничных площадках.
- А если у неё в квартире засада? – беспокоился шеф охраны.
- Тогда вы возьмёте киллеров с поличным, - с иронией отвечал Сергей, направляясь к подъезду.
- Мы отвечаем головой за вас. Нам даны жёсткие инструкции, - охранник был настроен твёрдо.
«Тебе начальство «спасибо» скажет, если меня завалят. Для них я только наживка, почти отработанный материал», - подумалось Сергею, и эту мысль он чуть не произнёс вслух.
- Ваше присутствие смутит её, вся игра будет испорчена, - Сергей остановился и бросил повелительный взгляд на охранника. – А чтобы твоё начальство не сняло тебе голову, используй её по назначению. Они не могут меня здесь ждать – я ведь парализован. К тому же знают, что я не выезжаю без охраны. Они могут поставить её на «прослушку» и на «наружку».
Квадратное лицо старшего по охране передёрнулось с такой ужимкой, будто он постарался погасить судорогу чрева от мерзкой пилюли. Ему нечем было крыть доводы Сергея, которому претили внешние атрибуты силы. А Сергей не хотел напоминать босса из дешёвого боевика и предпочитал, чтобы рамообразные хлопцы из охраны находились где-нибудь за кадром.
Он подошёл к подъездной двери и нажал на кнопку домофона. В этот довольно поздний час она должна была находиться дома. Но никакого ответа. Он слышал стук своего сердца. В такие минуты отчаянного ожидания, когда всё должно разрешиться окончательно, когда чувства достигли пика, любая каверзная случайность, может быть, и ничего не значащая в другое время, в воспалённом сердце ревнивого влюблённого способна обрести силу роковой судьбы.
Нечто подобное происходило сейчас с Сергеем. Подозрение вылилось в тяжёлый груз, который, было, поволок его волю куда-то на дно, к отступлению, к тому, чтобы уйти.
Но всё это он сбросил с себя одним душевным движением, приняв с насмешкой, что случай просто расплатился с ним за слабость к эффекту, обманув его на этот раз.
Правда, неожиданное появление было действенным элементом в его игре. Он решил, что останется хоть на ночь, но дождётся её, и по инерции продолжал звонить. И вдруг чудо вняло его мольбам: раздался её отчётливый голос в домофоне, как оглушительный треск фейерверка.
- Это я, - тихо проговорил он, прильнув к щитку домофона.
Она осторожно открыла дверь. Он увидел в её широко раскрытых глазах не одно только изумление, но и раздражение от контраста между его внешностью – щегольской и отполированной, и её – мокрой и бесформенной, с наскоро накинутым и скомкано прилипшим халатом. Эффект внезапности длился недолго, Ирина ответила до обидного холодным голосом:
- Я в ванной была. Ты проходи, а я приоденусь.
Он ждал её в гостиной.
Впервые он посетил её трёхкомнатную квартиру. Сергей рассеянно скользил взглядом по подобранной со вкусом мебели, потому как чувствовал себя принуждённо, не произведя ожидаемого впечатления. Хорошо, если она подольше будет одеваться, - на его языке всё ещё висела гиря.
В общем, получился маленький пшик. Хотя всё может быть и хуже. Она просто обломалась от прерванного кайфа ванной процедуры? Или он перебирал ей встречу с хахалем, ради которого она наводила благоухающую чистоту? Она медлила, потому что не хотела прерывать приятную подготовку к свиданию случайным звонком? Ванну обычно принимают после работы – после ужина она в тягость!
Ревность взыграла в нём и стучала молотками в висках. Конечно, она ждала дружка и тело омывала перед самым его появлением.
Сергей выискивал малейшие признаки измены. На журнальном столе стояли только две вазы с фруктами, в серванте пестрели бутылки вин разных сортов. Водка и начатые бутылки виски, коньяка и джина. Любовник баловался дорогими напитками, но был неприхотлив в закусках. Кабанов любил коньяк, его окружение иногда только баловались дорогих напитками, но чаще выбирали водку, потому что любили «накачаться» до поросячьего визга, что лучше сделать водкой. Однако все они любили, чтобы стол ломился от закусок.
Кто же этот изысканный «…уй», который повадился к ней?
Сергей тихо прошёл в кухню. На столе стояла хрустальная салатница со свеженарезанными салатом, а на плите – кастрюлька. Не богато, но любой мужчина принял бы её скромные яства, которые вполне искупались другими её достоинствами. Если бы с ней гулял «Вепрь», то он бы водил её по ресторанам и в этой конуре не появился бы вовсе.
Сергей вернулся в гостиную и увидел её двери спальни. Быстрота её макияжных манипуляций удивляла: за какие-то десять минут она выглядела в полном ажуре – подкрученные ресницы, розоватые румяна, пунцовые губки, взбитая феном причёска. Она стояла вытянувшись, в брюках и свитере, у паха сцепив руки замком, устремив на него сверкающий исподлобья хитрой веселостью взгляд. Истерические подозрения при виде её трусливо взвизгнули и рассеялись в мелких порах его сознания.
- Что ты искал в кухне?
- Закуску… У тебя, смотрю, мой любимый коньяк. Никак, ты чувствовала мой визит? – шутливо спросил он, не удержавшись сделать намёк на свои подозрения.
- Если бы ты у меня у меня был хоть раз, ты бы знал, что эта бутылка, как и другие, стоят здесь с новоселья. Ты ведь не пришёл на него, хотя и обещал, - спокойно ответила.
Лучшего ответа нельзя было и придумать, потому что проверить это невозможно. Времени придумать отговорку было достаточно. А может, и нет у неё никакого хахаля вовсе?
- Ну вот, по случаю мы можем его и распить. Только я хотел бы, чтобы ты надела подвенечное платье.
Ирина пришла в замешательство.
- Сейчас?... Но уже поздно. Какое венчание на ночь глядя?
Её глаза изучали счастье, хотя и без кокетства.
- Служитель культа примет нас в любое время.
Лицо её вдруг омрачилось, она стала мяться и заламывать руки, будто вспомнила что-то резко неприятное.
- Ты не согласна?
Она испуганно взглянула на него.
- Как я могу быть не согласна… Дело в том… в общем – мне угрожали.
- Кто?
Она метнулась в сторону.
- Кабанов. Вернее, его люди.
Сергей опустился в кресло, демонстрируя спокойствие и уверенность.
- Чем они тебе угрожали?
- Сказали, что убьют, если я соглашусь выйти за тебя замуж, - её голос упал, а глаза налились слезами.
- Даже так, - удивился Сергей. – Они об этом ещё пожалеют… Со мной ты будешь в безопасности, - утешал он её, а сам думал: «Значит, не с Кабановым она спит, если спит».
Она немного успокоилась, но внутренняя дрожь всё ещё ощущалась.
- И долго нам предстоит скрываться?
Она села на диван и взглянула на него с обеспокоенным укором. Сергей решил – самое время откровенно объясниться.
- Недоговорённостей между нами быть не должно. Если ты что-то хочешь высказать мне, выскажи.
Она взглянула на него недовольно.
- Я сразу раскусила твою игру. Зачем ты затеял этот спектакль с тяжёлым ранением? Ты ведь был легко ранен, не так ли? Хотел проверить, пойду ли я за инвалида? Какого чёрта ты со мной так шутишь?
Кротость слетела с неё как иссохшая чешуя, обнаружив знакомый ему ядовитый норов. Но сейчас её шипение умиляло, потому что требовало клятв и гарантий с его стороны относительно их совместной жизни и, похоже, побочно имело целью выбить из его головы подозрения в измене.
Она уличила его в этих подозрениях, и он это чувствовал. Он хотел встряхнуться и избавиться от них совсем. Но подозрения ревности живучи, как тараканы. Чтобы избавиться от них, нужно прежде выбросить весь хлам из головы.
«Скорее бы что-нибудь смедитировать», - думал Сергей. Его мысль стала плести какой-то девиз, который подцепил всю свалявшуюся кучу притворства и недоверия в его голове. Его мысль стала плести какой-то девиз, который подцепил всю свалявшуюся кучу притворства и недоверия в его голове. «Вот, нашёл, кажется: мы оба обо всём догадываемся. В том числе и о том, что догадываемся и об этом». Эта лаконичная тавтологическая завитушка оказалась удачной – она вытянула весь мыслительный мусор. Сергей усмехнулся про себя, внешне напоминая, наверное, шизофреника, который говорит сам с собой. Но ему вдруг стало легко.
- Ты тоже не лыком шита. Прежде чем сказать своё уверенное «да», ты прощупала меня на эрекцию, и мне потом пришлось даже штаны сменить. И правду скажу: лучше тебе и не знать, что происходит вокруг моей персоны. Закрой на все глаза и положись на меня.
- Только успеть бы после брака завещание состряпать, чтобы нас похоронили вместе, - её чёрный юмор звучал довольно миролюбиво.
- Что за разговор перед венчанием?
- Именно. Прежде чем отправиться в подвенечном платье в церковь, а это произойдёт при любых обстоятельствах. Всё же хотелось бы знать, кому больше верить: Кабанову или тебе?
- Мне.
- Почему? Объясни, почему они не хотят, чтобы я вышла за тебя?
Сергей ждал этого вопроса.
- Потому, дорогая, что им не нужен лишний наследник моих акций, когда они грохнут меня, – насмешливо признался он.
- Гм… Утешил. Значит, нас грохнут вместе.
- Может быть, и так. Но ведь двоих убрать не то, что одного. А наш брак мы будем держать в секрете. К тому же… - Сергей напустил на себя задумчивый. – Моя компания, видать, для меня потеряна. Я намерен продать свою долю акций. И разумеется, не тому, кому хочет Кабанов. Если уж ты так боишься, то я могу это сделать до регистрации нашего брака.
- Ну уж нет! Не боюсь я их, - презрительно ответила она.
Сергей насадил на крючок жирного живца для тех, кто, возможно, слушал их разговор.
Ирина задумалась, у неё на лбу даже образовалась складка.
- Что с мальчиком? – осторожно спросила она.
- Я намерен его выкупить. Продам акции… и у меня будут деньги на выкуп. – Сергей врал с видом того, что этот разговор сильно бередил ему рану. – Ну так как: едем под венец или нет?
- Едем.
Полчаса у неё ушло на облачение в красивое вечерне платье, хоть и не подвенечное и поспешный сбор самых необходимых вещей, так как возвращаться сюда она более не собиралась. Остальное заберёт после.
Когда она села в бронированный «ауди», с её лица сошла вся радостная торжественность.
- Эта машина бронированная? – спросила она озабоченно.
Сергей усмехнулся.
- Бронированная. И президенту не стыдно ездить.
Её беспокойство забавляло Сергея.
- Я хочу тебе сказать, что Кабанов и его компания используют меня как приманку. У меня в квартире стоят жучки, и они, значит, всё знают, - она пытливо взглянула в его лицо. – Я их давно обнаружила, но не стала убирать, чтобы не спугнуть. Ведь так можно подбрасывать им дезинформацию. Когда ты неожиданно появился, я сперва перетрусила, но потом сообразила, что если бы ты позвонил предварительно, то тебя ожидала бы бригада киллеров. Значит, явившись без предупреждения, ты догадывался, что моя квартира на прослушивании, и хотел, чтобы они знали о твоём визите. А ты хитрец, однако? Чего тебе нужно было больше: подстроить уловку или вести меня под венец?
Сергей поразился её уму и очаровательному лукавству, с которым она задала провокационный вопрос.
- А ты всё ищешь подвох? Это называется совместить приятное с полезным.
Он сжал её руку, её язвительные огоньки в глазах играли до самой церкви.
Под сводами храма перед миротворящими ликами святых в сиянии золочёных риз она отдалась на волю блаженного волшебства предстоящего обряда. Солидный рыжий батюшка средних лет, проворно распевая хорошо поставленным тенорком какой-то зашифрованный псалом, вызывая у Сергея комическую ассоциацию с длинным козлиным посланием глухому миру, наконец-то освятил венчание в присутствии безразличных истуканов охраны. По-настоящему обряд взволновал только Ирину. Когда они обменивались обручальными кольцами, Сергей заметил в её глазах лучи Господни и сам проникся святостью действа, понимая, как важно для женщины подобного рода мероприятие.
После этого глава охраны отвёл его в сторону и сообщил, что за их эскортом увязалась машина. Похоже, люди Кабанова клюнули.
Они приехали в загородный особняк.
Шпионивший «Нисан» остановился за несколько домов и остался дежурить на всю ночь. Охрана Сергея тоже не дремала: имея суперсовременную технику прослушивания, она уловила частоту «мобилки» братвы и писала их переговоры. Сергей же с развязным пренебрежением относился к напряжённым приготовлениям в его «войсках» и расточал свою накопленную за время парки в больничной палате энергию на бесноватое веселье с обручённой.
Глава охраны снова отвлёк его и дал прослушать перехват. Разговор вёся в шифрованной, но распознаваемой форме, откуда можно было понять, что наблюдавшие братки вызывали киллеров, описывая дом, примерное количество охранников, и прикидывали, какие стволы понадобятся, чтобы превратить в кашу постояльцев. Впрочем, братки не смогли определить точное количество охранников
- Трубы – это что, гранатомёты? – весело спросил захмелевший Сергей.
- Похоже.
- Они что, никак армию снаряжают? – усмехнулся Сергей.
- Видать, вы их достали. Но мы их ждём и сыграем им громкий туш при встрече, - хитро прищурившись, ответил охранник. – Только вам следует спуститься в подвал, но свет и телевизор в комнате не выключайте. Пусть думают, что вы наверху.
Ирина восприняла перемену мест торжества без напряжения и вопросов.
Они доканчивали бутылку коньяка, когда подкатили микроавтобус и джип с бандитами и остановились недалеко от дома.
Отрезвили их пара сухих пистолетных хлопков. За которыми последовали крики, за ними бешенный рёв двигателя и ураганный автоматный треск, потом ещё один хлопок, мощный и объёмный, и через секунду – взрыв. Пальнули из гранатомета.
Адреналин поглотил весь алкоголь в крови праздных обручённых.
- Никак бой начался, - произнёс Сергей, которого охватила оторопь новобранца, впервые испытывающего наступление врага.
Было не до шуток.
Канонада между тем затихла на время, потом вспыхивала снова, беспокойство разрасталось, душа забилась пятки. Сергей заметил, как у Ирины проступил холодный пот. Но её страх подхлестнул в нём храбрость.
Он открыл дипломат с пистолёт-пулемётом «Хеклер и Кох», удалым которотышкой-симпатягой фигурной формы с двумя обтекаемыми рукоятками и изящным изогнутым магазином между ними. Скорострельность у него – в мгновение ока перекосит целый взвод. Сергей снял его с предохранителя, любовно побравировал им и выложил на стол, надел бронежилет с подсумками для четырёх запасных обойм. Затем достал пистолет «Глок», передёрнул затвор и протянул его Ирине.
- Мы должны быть во всеоружии. На всякий случай. Он взведён, так что из любопытства курок не нажимай.
Испуганная Ирина приняла оружие двумя руками, как булыжник, неуверенная, что смогла бы им пользоваться. Сергей задвинул дополнительный затвор на массивной двери и забаррикадировал её столом и креслом, прихватив со стола поднос с бутербродами и коньяк. Они притаились у стены с дверью, спрятавшись за диваном. Всё это выглядело комично, и они всерьёз не верили, что им придётся отстреливаться. Сергей даже посмеивался и глотал коньяк из горла, заталкивая в рот бутерброды целиком. Ирина пыталась не отстать. Страх нагнал дикий аппетит.
Тем временем вокруг особняка происходило что-то странное. Фрагментарная стрельба не только не исчезала, но приблизилась к дому. Жутковатые сюрпризы с неуловимой скоростью следовали один за другим: громыхнул взрыв в доме. Потом раздались крики, стоны, отрывистая стрельба, затишье и снова подозрительные звуки, в которых скоро распознавались шаги рыскавших по дому людей. «Вот оно, мувиз экшн, только в натуре, а не на экране», - подумал Сергей с ужасом.
- Что за паскудство? – произнёс он. – Кабанов, видать, оболванил нас. Где эти наши охранники чёртовы? Перебили их, что ли? И на хрен нам это всё нужно?
Он посмотрел на Ирину с какой-то жутковатой ухмылкой. Она вся тряслась, судорожно вцепившись в пистолет.
- Ирка, ты только не пищи, что бы ни случилось, - успокаивал он её, крепко обнимая и целуя в щёку. – И прижмись к полу.
Сергею вспомнился эпизод из фильма «Леон», и, сравнивая себя с его героем, оказавшимся в такой же мёртвой ловушке, он решил последовать его примеру. Там персонаж Жана Рено использовал хитрый приём: неожиданно открывал пальбу сквозь отверстия изрешечённой противником двери. «Раз всё это похоже на кино, значит, и надо действовать как в кино», - мысленно подбадривал себя Сергей.
К их просторной подвальной комнате примыкал наклонный коридор с лестницей, и сейчас оттуда донёсся тихий говор и движение – лёгкое дуновение перед смертельным угаром. Сергей обдумывал действия убийц, по чьему совету они пришли в этот каменный мешок, в котором их преспокойно сейчас начнут перемалывать в кровавый фарш.
Если у бандитов есть ещё «муха», то перспектив уцелеть не было почти никаких – от первой же гранаты от Сергея и Ирины останутся одни обугленные головешки. Но может, охотники передумают стрелять из такого мощного гранатомета с близкого расстояния, чтобы самим не поджариться, а любой другой способ добраться до дичи каменного мешка давал шанс Сергею поменяться с ними ролями.
И всё же громыхнуло. Но как-то так, что Сергей ощущал себя живым после взрыва, только чуть оглушёнными. Видно, пальнули из подствольника. Раздумывать было некогда. В прыжке барса он оказался у двери. А точнее, у того, что от неё осталось, и короткими очередями поливал свинцом в зияющую обгоревшую дыру. Кто-то в сдавленных криках покатился по лестнице, эти крики сопровождал металлический стук, и Сергей понял: скатывается ручная граната, выпавшая из рук подстреленного боевика. Едва Сергей сиганул в своё укрытие, тотчас же рвануло, но уже привычно, с жутковатым комизмом над горемыкой, подорвавшимся на своей гранате.
Миг удачи оказался на стороне Сергея. Не чувствуя страха и ног под собой, взлетев по лестнице в зал, он вошёл в раж, его разъярённый глаз был единым целым с рукой, в которую влилась рукоятка плосконосого пистолет-пулемёта, но мишени, как назло, разбежались.

 

Уж лучше ужасы засады,
  Чем бешенство досады,
  Что справедливой мести,
  Не жрати крови по чести.

 

Откуда у него взялся этот куплет? Что-то до этого он его не припоминал. В тысячи и миллионы раз, должно быть, убыстрилось молекулярное движение в его нейронах, чтобы из их самых микроскопических пор выпорхнуло это стихотворное наваждение. А ведь ему не вспомнить бы и строчки из всей школьной программы по литературе. Куплет подбадривал, он нашёптывал его себе под нос и шнырял по комнатам, чтобы выпустить в противника свинцовыми очередями переполнявшую свирепость. Его распирало от бравой лёгкости, от нечто похожего на ребяческий восторг при первом знакомстве с компьютерной игрой, от нечто геройски хладнокровного в фейерверке смерти от Чарльза Бронсона в боевике «Жажда смерти».
Но противник удрал. В развороченном от взрыва гранаты холле валялись два скорченных, как сардельки, трупа охранников, присыпанных штукатурной пылью. Счёт два один в пользу врага. Разъярённый Сергей выбежал на балкон первого этажа, надеясь подстрелить убегавшую дичь и сравнять счёт. Уже наступил прохладный сентябрьский рассвет, и он отчётливо заметил, как к дому цепью подкрадывались верзилы в спецназовской экипировке с «Калашниковыми» наперевес, которые открыли пальбу в появившуюся на балконе фигуру.
Сергей успел пригнуться за массивную бетонную плиту балконного ограждения, ощущая, как она вибрирует от свинцовых шершней. «Что называется – подоспели», - подумал Сергей и вспомнил, что труп в подвале был точно в таком же камуфляже.
- Свои, - заорал он что есть силы.
Люди в вязаных масках раздумывали. Сергей проголосил ещё раз.
- Эй, ты, отбрось ствол и ляг мордой в пол, руки за голову, - ответил ему уверенный голос.
- А если вы бандиты?
- Не дёргайся, делай, что говорят. А то мы гранату бросим, - ответил тот же невозмутимый голос.
Сергей подчинился. Его грубо обыскали, пнули пару раз сапогом, надели наручники и повели из дома к милицейскому «бобику». Он увидел картину, доказывающую, что здесь произошёл настоящий бой. У дома он насчитал ещё три трупа, дальше, у воронки, изрядно подпортившей местный рельеф, стоял раскуроченный взрывной волной микроавтобус, метрах в десяти от него в ряд лежали человек пять раненых, в красных бинтах. В одном из них Сергей узнал босса своей охраны. Нельзя было понять, тронулся ли он умом после взрыва или невыносима страдал от ран, но он как полоумный, без устали крыл матом спецназ в резких тональных перепадах – от яростного до визгливо-рыдающего, заполняя паузы конским ржанием.
- Мусора паскудные! Я же говорил – на хрен с ними связываться? Вы видали – в них пальнули из гранатомета, а они, как зайцы, разбежались…ха-ха-ха… видали – как зайцы, мать их…
Сергей перехватил его сумасшедший взгляд, охранник узнал его с тем озлобленным блеском в глазах, с каким встречают злейшего врага, чтобы с ним расквитаться.
- Ты ещё жив, сопляк… Из-за тебя сколько наших погибло. Чтоб ты сдох, падло…
Сергея втолкнули в зарешечённый бокс милицейской машины, где уже был один арестант с перевязанной ногой, в камуфляже. По иронии судьбы, он оказался в одной камере с боевиком из числа тех, кто охотился сегодня на него. «Интересно, кого из нас быстрее отпустят?» - с усмешкой подумал Сергей. Он пришёл в самое весёлоё расположение духа, когда в эту передвижную каталажку посадили перепуганную Ирину.
- Поздравляю тебя с боевым крещением, - подбадривал он её, обнимая, как ребёнка. – Лихая нам выдалась ночка сразу после венчания. Тем крепче будет наш союз, потому как любой союз держится на сильных впечатлениях.

 

***

Люди Кабанова раскусили манёвр службы безопасности, оберегавший Сергея, и по ходу устроили свою ловушку. Но и при таком хитроумии им не удалось его убрать. Поразительное невезение! Потерпев неудачу на пике своего изобретательного коварства, они, казалось, должны были потерять охотничий азарт и поверить, что он заговорен от пуль.
По иронии судьбы, Сергей оказался в той же тюрьме, где был и в первый раз. Правда, сейчас он надеялся выйти отсюда гораздо быстрее. В этом его заверил и адвокат при первой встрече уже на следующий день, от которого он узнал подробности произошедшего, подтвердившие его догадку. Когда люди Кабанова поняли, что их заманивают в ловушку, они стали играть с противником, чтобы подстроить ответную ловушку. И это им удалось. Они подбросили дезинформацию, что к объекту была отряжена команда до зубов вооружённых боевиков на микроавтобусе и джипе. Спецназ нацелился захватить этот эскорт, в котором, кроме водителей, никого не было, - это был отвлекающий манёвр. Боевики подкатили на других машинах. Они атаковали охрану дома, чтобы потом ликвидировать «объект». Но видимо, прежние неудачные попытки покушения на «объект» и всяческого рода легенды вокруг него тяготели над убийцами, и они дрогнули перед первым же его сопротивлением.
Сергея и Ирину выпустили на третий день, правда под подписку о невыезде: следствие затеяло волокиту на предмет того, не превысил ли Сергей необходимую меру самообороны, когда стрелял в бандита.
Через несколько дней они зарегистрировали брак.
Арестованный член банды не давал показаний против своей братвы. Но у оперативников всё же были и удачи. Из подслушанных разговоров им удалось определить примерное местонахождение Александра. Они прочесали целый пригородный посёлок и обнаружили его в бесхозном загородном доме, в яме, скованного кандалами, с перевязанной рукой, с не по-детски ошалевшими глазами, измождённого и не проронившего ни слова, ни слезинки при встрече с родителями и бабкой. Зато ревели мать и бабка, пытаясь вытянуть из него хоть один возглас, и поливали его истрёпанную одежду обильными слезами. Сергей в душе поклялся отомстить за страдания сына. Только мстить пока было некому. Даже милиция никого не взяла из людей Кабанова, кроме того боевика на месте перестрелки. Одни ускользнули, другие были вне подозрений. Сам Кабанов лёг на дно. Так как доказательств его причастности к ночному кровавому рейду у следствия всё равно не было, то, видимо, он опасался расправы. Свирепый зверь наконец-то испугался и скрылся. Но вряд ли он успокоился.
Тем временем Сергей не упустил шанса воспользоваться ослаблением противника. Перед акционерами компании «Русский продукт. Инвестиционная группа», гендиректором которой он всё ещё являлся, он предстал в полном здравии, энергичный и уверенный, чувствуя себя триумфатором и удостоверившись, что он не просчитался, произведя впечатление восставшего из пепла. Он был принят на ура. Вопрос слияния с новым холдингом был решён без особых затруднений.

 

 

ГЛАВА 14.

 

Сергей привычно и легко чувствовал себя в кресле главы новообразованного холдинга по производству продуктов питания, обещавшего превратиться в крупнейшую отраслевую монополию. Работая часов по шестнадцати в сутки, он почти не ощущал усталости. Дела продвигались не только в бизнесе, но и в семейной жизни. Ирина вот-вот должна была осчастливить его ребёнком. Воспоминание о жутковатом прошлом теперь вызывало ликование сродни ликованию во время пышущего цветения мая при воспоминании о мрачной зиме. Сейчас как раз был май. И в судьбе, и на дворе.
Но, как говориться, было бы счастье, но несчастье помогло. Снова начались неприятности. Рейд милиции – очевидно, по наводке – на один из складов готовой продукции фирмы обнаружил ящики с пивными банками, в которых была упакована марихуана. Через несколько часов эта новость прошлась по всем телевизионным каналам. Скандал был чреват серьёзным подрывом доверия к фирме. Но главная угроза этой спланированной акции крылась в другом – органы имели прекрасный предлог мурыжить компанию бесконечными проверками, дабы выбить её из колеи на месяцы.
Оперативники наводнили столичный офис и другие пригородные склады, проводили обыски, изымали документацию, пытаясь найти скрытую бухгалтерию, не выпускали менеджеров из кабинетов, допрашивая их на месте целыми рабочими днями, но при всех их усилиях, напоминавших погром, кроме той, подкинутой, партии зелья, они так ничего и не обнаружили.
Позже выяснилось, что несколько человек грузчиков и один водитель накануне рейда исчезли. Они вероятно, и подбросили травку по приказу Кабанова, решившего таким образом отомстить Сергею и его компании.
Щеглову отвели роль стрелочника. На внеочередном собрании акционеров по поводу скандального инцидента, на котором Волжанский, главный акционер, партнёр и покровитель Сергея, изощрённо подступился с обвинительным вердиктом в его адрес.
- Для того, господа акционеры, чтобы спасти репутацию нашей компании, мы обязаны выполнить три условия, которые являются просто ультиматумом нам со стороны сложившихся обстоятельств, - говорил чётко, уверенно этот тщедушный облысевший лис. – Первое: провести кампанию по защите нашего достоинства, разоблачая случившееся как провокацию нечестных конкурентов. Эту миссию я беру на себя через свои масс-медия, - в зале примерно в сотню собравшихся акционеров прошёлся одобрительный и восторженный гул, так как все знали, что выступающий владеет парой телеканалов и несколькими газетными изданиями. – Второе: необходимо сменить торговую марку. И третье, - он сделал короткую, но красноречивую паузу. – Выбрать нового генерального директора. Имя господина Щеглова напрямую связано с этим скандалом.
Зал взволнованно зашумел.
- За одного битого двух небитых дают!
- Правильно! Старый друг лучше новых двух!
- Это же подстава!
Магнат невозмутимо принял возгласы с места.
- Это не имеет значения. Господин Щеглов ввёл некогда в состав акционеров некоего Кабанова – мафиози, если верить прессе. А не верить оснований нет никаких. Пресса не угомонится скоро, смею вас заверить, она будет раскручивать этот скандал, пока не дожмёт нынешнего гендиректора, а вместе с ним и чистую репутацию компании. Что там ещё нароют эти журналисты про нашего гендиректора по заказу наших недругов, мы не знаем. Но наверняка они отыщут достаточно мусора, чтобы потом предать его публичному аутодафе. Вы этого хотите? – докладчик окинул укоризненным взглядом зал. – Я и мои сторонники этого не хотят. Наш бизнес не должен мешаться с криминалом. Если вопрос со сменой руководителя не решится сегодня же, то мы, основные акционеры и инвесторы, свернём все программы.
Ультимативное заявление магната возымело действие, так как все понимали, что его слова не пустой звук. Сергей даже не взял слово в свою защиту и не стал дожидаться унизительной для него процедуры отрешения от должности. Он вышел из фешенебельного зала с надменно-язвительной ухмылкой и отправился в дорогой ресторан чествовать своё окончательное поражение, которое всегда имел в виду.
Сергей настолько привык к злоключениям, что почти разучился огорчаться по этому поводу, и испытывал дерзкую насмешку над увёртками судьбы, как бы приглашая её продолжить с ним игру, держать пари, что она своими финтами не заставит его впасть в уныние и бессилие. На следующий день он узнал, что его вдобавок ещё исключили из совета директоров.
Ирина узнала о его смещении из теленовостей. Неудачи мужа она сносила спокойно, терпеливо ожидая родов и стараясь ничем не интересоваться, кроме того, что ей необходимо было для предстоящего рождения ребёнка и послеродовых ухаживаний за ним. Сергею поступали десятки предложений о работе, но он не торопился их принять.
Ребёнок родился крепыш, голосистый и мордощёкий, весом почти в пять кило. Его пронзительный жизнеутверждающий крик вызывал умиление и торжество отцовского инстинкта. С этого момента готовность заботиться о семье в Сергее звучала куда сильнее голоса честолюбия. Как там ни крути, а большего смысла, чем в деторождении, в продолжение своего рода просто не бывает. Сергею же с лихвой хватит заработка на предлагаемых должностях, чтобы его семья ни в чём не нуждалась.
С этим неизменно радужным настроением он возвращался после каждодневного свидания в роддоме с женой и новорождённым.
Как-то он обнаружил в почтовом ящике, висевшем на заборе его особняка, конверт без обратного адреса. Вскрыв его, он прочёл короткий текст в компьютерном шрифте и почувствовал подступившую тошноту от сильного волнения.
«Рано ты успокоился. Советую тебе проверить своё отцовство. Знаешь, что такое «право первой ночи»? Зачатие может принадлежать и не тебе. Я знаю, что у неё родимое пятно на правом бедре».
Войдя в дом, Сергей обессилено плюхнулся в кресло, ощущая многотонный груз на своих плечах. Похоже, это был самый сильный удар из всех, нанесённых ему. Всё-таки они достали его, расковыряли самое больное место и ещё присыпали солью. Он вспомнил, как ревновал первую жену, но его природная склонность посмеяться над собой, выручавшая его в прошлый раз, сейчас не срабатывала. Внутри его кипел задраенный котел. Это была не просто ревность, это была ярость и отчаяние человека, из чьих рук нагло выхватили самое ценное, которое он обрёл за годы разочарований и испытаний.
Его энергичная натура не терпела статического состояния. Чем сильнее вспыхивали в нём эмоции, тем сильнее они и сгорали, и страсти в нём никогда не тлели головешками, стремительно превращаясь или в золу или в кремний. Возобладавшее желание действовать и разобраться во всём до конца оживило надежду, что всё это может быть ложью. Он постепенно ощущал волю к хладнокровию и размышлению. Он вспоминал о своих первых подозрениях, прокручивал эпизоды их отношений последнего времени, но ничего намекающего на её измену, кроме бара со множеством бутылок спиртного у неё в квартире, не находил. Она или великолепно маскировалась, или записка всё же была провокацией.
Но кто и как мог заметить родимое пятно на её правом бедре? И если даже допустить, что у неё была связь с кем-то, то была ли это вообще измена? Это ведь произошло до венчания, и может быть, даже до того, как она дала согласие на его предложение. А вдруг она просто не устояла перед домогательствами. Например, того же Кабанова или кого-то из его людей? Такое вполне могло случиться, потому что перед этим зверьём бросало в дрожь и самого Сергея, не говоря о беззащитной женщине, не имевшей в тот момент никакой опоры.
Что она могла сделать, когда ей грозили убийством и, не моргнув глазом, исполнили бы угрозу? Не считая такой крайности, как самоубийство, оставалось принимать противозачаточные средства, чтобы не продлевать торжества насильника рождением от него ублюдка. Эта обнадёживающая мысль глубоко запала в нём и, ощетинившись, искала доказательств.
Ирина забеременела в первый месяц после их бракосочетания, следовательно, если она принимала противозачаточные таблетки после нежелательного соития с другим, то это происходило достаточно давно, и тогда отцовство Сергея было бесспорным. Но где гарантии, что она имела неосторожную связь до последнего дня перед их браком или даже после? Ещё несколько лет назад при первых эпизодах близости Сергей почувствовал её неумолимый темперамент. Тогда же у него мелькнула шутливая мысль, что она нимфоманка. Сейчас эта мысль застолбила его подозрение.

 

***

Тем временем Ирина выписалась с младенцем из родильного дома. Сергей пока ещё вёл переговоры с разными работодателями. Большую часть времени он проводил дома и порой часами заворожено и пристально рассматривал малыша, испытывая странную смесь чувств. Его не мог не умилять здоровый вид розовощёкого, упитанного бутуза, который стремительно осваивал свои бессловесные знаки повеления, всё увереннее становясь крохотным и обаятельным тираном над родителями. И что могло это невинное существо понимать, когда его родитель среди ласк вдруг равнодушно застывал, тупо вперив свой взгляд в одну точку? Младенцу передавалось это враждебное хладнокровие, он хныкал, а иногда расходился в такой крик, что Сергей уже не мог его успокоить никакими ласками. На помощь приходила Ирина.
- Что такое? Вроде сухой. Почему он так орёт при тебе? – возмущалась она.
- Сам понять не могу, - отвечал смущённо Сергей, опасаясь, что тайна его подозрений может раскрыть некстати.
Всё несносней казалось ему его состояние. Теперь он убедился, что у грудного ребёнка есть нечто от оголённого комочка нервов, приёмника, способного воспринимать весь диапазон видимых и невидимых психологических сигналов и что Сергей может навредить ему, стать дурным глазом. Понимая это, он всё же не мог преодолеть болезненное ощущение чужой крови, потому что оно билось в нём на уровне инстинкта, а бороться с инстинктом бессмысленно. Его можно только усыпить, избавив от раздражителя. Ему на ум приходил один факт из жизни хищников. Молодой лев, изгнавший ослабленного самца и завоевавший его прайд, убивает и его потомство, так как не терпит чужой крови.
Сергей вдруг ужаснулся тому, что лезло сейчас ему на ум. По ощущению оно напоминало мерзкое чудовище из триллера «Чужой», незаметно паразитирующего в клетках его сознания, питаясь их желчью, которая выделялась в рефлекс на всё враждебное, что происходило с ним за последние годы. Но вместе с тем он почувствовал сладковатый зуд созревшего гнойника, который впитал в себя весь яд его организма и теперь готов был прорваться и дать облегчение. Он стал верить, что полюбит не своего по крови ребёнка как родного. Многие живут с этим. А другие даже усыновляют детей от чужой роженицы. И счастливы. Но… И всё же выпирало одно гигантское «Но». Если мальчик от другого, то он являл собою результат супружеской измены, скрытую насмешку над его смирением перед прелюбодеянием жены. Это совсем не то же, что приёмыш или даже подкидыш. Сергей никак не мог примириться. Его существо протестовало не против ребёнка, а против жены. Итак, для того чтобы расставить точки над «и», нужна была генетическая экспертиза.
Чтобы не засиживаться дома, Ирина выезжала за покупками. И тогда Сергей оставался за няньку. Он нашёл медика, согласившегося сделать экспертизу, и в один из моментов отсутствия жены пригласил его в особняк. Тот отрезал клочок волос и взял пробу крови из крохотного пальчика младенца под его душераздирающий крик, заставивший Сергея почувствовать острую вину за свою жестокость к ребёнку. Ему долго потом пришлось успокаивать малыша, отомстившего за свою невинную боль ещё и детской неожиданностью.
Через пару дней врач позвонил и сообщил, что всё в порядке. То есть что мальчик рождён от Сергея. Сергей отправился на встречу с медиком, чтобы расплатиться с ним и взять документ с результатами экспертизы.
Изматывающую лихорадку неопределённости как рукой сняло, бьющая радость соединилась с покаянием, казалось, что подарок Ирины – новоиспечённый здоровёхонький мальчуган – десятикратно перевешивал все её возможные прегрешения. Сергей был умилён почти до слёз.
В тот же день он изнывал от желания сжечь злокозненную записку, раздражавшую его своей нечистой силой, но не сделал эту сразу из-за того, что Ирина оказывалась всё время рядом. Он не уничтожил её и потом, не удерживаясь от того, чтобы снова читать её и каждый раз посылать в ящик. Записка превратилась в колдовской амулет, не дававший ему покоя, но в то же время Сергей предчувствовал, что, избавившись от неё, он не уничтожил бы её злых чар – для этого нужны были признания самой Ирины. Одним словом, он не успокоился только экспертизой. Ревность, как придавленная, но не убитая змея, продолжала его жалить.
В день, когда он устроился на должность директора одной фирмы, он решился на тяжёлые откровения с женой. Но, приехав домой, не застал ни её, ни ребёнка. На своём письменном столе он обнаружил записку. Её послание было написано убористым почерком, что свидетельствовало о полном присутствии духа, но содержание имело негодующий тон.
«Я всё знаю. Я сразу заметила ранку у него на пальчике, потом нашла то самое письмо, которое ты, видно, не очень-то и старался спрятать. Ты хотел предъявить его как улику? Но играть роль обвиняемой я не намерена. Сын, кто бы его родитель ни был, - мой ребёнок. Мне многим пришлось пожертвовать, а может, и рисковать жизнью, чтобы выйти за тебя, и потому не жди от меня ни объяснений, ни оправданий».
Прочитав послание, Сергей ощутил. Как с его души исчезли все тени всякого рода «но», ревнивой червоточины, и он даже стыдился самого себя за свои подозрения и желание винить её. И, разумеется, она вернётся к нему, если он просто явится к ней, а сделать это было несложно: Сергей знал адреса, где она могла находиться. Они оба начнут жизнь с чистого листа.

---

Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com