В ресторанах пит-стоп, сплошь увешанных телеэкранами, я всегда выбираю себе место вне зоны видимости экрана, практически, лицом к стене. На этот раз  в пространстве моего обзора оказался и уголок зала:  на переднем плане детская коляска, за ней – сидящий на стуле молодой папаша с малышом на руках.  Малышу месяцев 6-8 от роду, возлежал на отцовской груди он спокойно, рот его забивала большая соска, а шапочка сползла на лицо.  Из-под  нее блестели такие умненькие и любопытные глазки! Боковым зрением малыш видел экран, где крутились музыкальные клипы,  и откуда долбила пространство громкая музыка.

Несколько мгновений малыш следил за мелькающими на экране  яркими картинками, но живой окружающий мир показался ему интереснее.  Малыш с восторгом  повел глазами по залу, но тут резкий блик на экране перехватил внимание малыша и перевел его взгляд снова на экран. И так раз за разом. 

Постепенно от движущихся картинок блеск в детских глазах стал угасать, и малыш  начал погружаться в транс. Но вот, очнувшись, он вновь собрал свои силенки и вновь оторвался от экрана. При этом  радостно задергал ручками и улыбнулся. Но с экрана раздался очередной окрик: «Стой! Ты куда! Смотри сюда!» Малыш испуганно дернулся и подчинился, хотя явно против своей воли.

Он опять неотрывно смотрел на экран, пока протест в нем не оформился. «Да я не хочу! И не буду!» И он яростно выплюнул соску.

Заботливый папаша, ведущий за столом  разговор с кем-то невидимым мне, тут же заботливо вновь заткнул рот малыша соской, которая никуда не делась, потому что была пристегнута булавкой к костюмчику малыша.

Малыш на мгновение задохнулся от возмущения, но уже приобретенный успокоительный рефлекс быстро погасил его порыв. Малыш принялся было рассматривать столешницу, но экран вновь шарахнул его своим импульсом: «Куда? Смотри сюда!» И до тех пор,  пока остекленевшие глазки ребенка не стали  тупо отражать экранные  картинки.

Мое сердце переполнилось негодованием. Я поднялась, чтобы защитить малыша от насилия, надеясь поговорить с его отцом – и тут передо мной открылась полная картина происходящего: за столом были еще  мать малыша и его двое братьев. Они обедали, сидя спиной к экрану. Удар экрана отец сознательно принял на себя, но, видимо, не просчитал, что и на малыша тоже.

Хорошее семейство! Язык у меня  не повернулся сделать им замечание. Эти  сами все знают. Вырастили двух детей здоровыми, вырастят и третьего. Помнили бы другие родители, что музыкальные видеоклипы в пит-ресторане  психотропные. Это не искусство, создающее хорошее настроение и способствующее хорошему пищеварению. Это психологическое оружие, поглощающее жизненное пространство человека, оставляя его ровно столько, сколько требуется для тупого поглощения пищи. Это – враждебная человеку стихия.

Кстати, вспомнилась песня о стихии:

Ревела буря, дождь шумел;

 Во мраке молнии летали,

 Беспрерывно гром гремел,

 И ветры в дебрях бушевали...

Я уходила спокойной. Человек знает, как противостоять стихии и побороть ее.  Но не лучше ли избегать ненужной борьбы?

Однако припомнившаяся песня не давала мне покоя. Чем все же закончилась там история? Дома я открыла томик Рылеева:

….Но сила року уступила,

 И, закипев страшней, река

 Героя с шумом поглотила.

 Лишивши сил богатыря

 Бороться с ярою волною,

 Тяжелый панцирь — дар царя —

 Стал гибели его виною.

*Пит-сто́п (англ. pit stop) — дословно «остановка над ямой»; техническая остановка машины во время гонки для выполнения заправки топливом и пр.

Быстрое питание, блюдо быстрого питания, продукт питания быстрого приготовления, фастфуд (англ. fast «быстрый» и food «пища») — питание с уменьшенным временем употребления и приготовления пищи.  Такая пища очень технологична, что позволяет сетям фастфуд быстро развиваться. Не последнюю роль играет агрессивная реклама.

66-70% россиян посещают фаст-фуд рестораны.

Психиатры установили, что фастфуд опасен для нервной системы человека.*

 Что уж говорить об опасности агрессивной рекламы? А стихотворение, ставшее песней, называется «Смерть Ермака».