«…Анисья опустила трупик. Глазки девочки открылись, внимательно уставились на Анисью. Вместо плача послышался хриплый кашель. Повитуха вздрогнула, сглатывая комом застывшую слюну. – Матерь Божья. Жива, что ль? Серая кожа… ни крика… ни вздоха… сердце и то давно не стучит… – А-а-а! Уронив девочку на кровать, Анисья вжалась в стену, истово перекрестилась. – Знать, правду Глашка балакала! Лешачья дочь!…»